Существуют ли какие-нибудь обстоятельства, при которых самоубийство не является грехом? Многие белые офицеры, будучи православными, совершали самоубийство во время Гражданской войны в России, чтобы не сдаться живыми большевикам.
3 Ответа
В Вашем вопросе кроется принципиальная ошибка. Вы пытаетесь патриотизм, верность стране и ее идеалам уравнять с христианским мученичеством, этим оправдывая самоубийство. Это неверный подход. Во первых, в Вашем примере нет никакого мученичества. Ни христианского, ни какого-либо иного. Есть как раз попытка избежать мучений в плену. Во вторых, мучения в плену, если они не во имя Христа, а продиктованы политической или иной ситуацией, также не являются мученичеством. В третьих, надо понимать, что война - это всегда плохо, где всегда есть грех убийства - других или себя. Какими бы благими, на первый взгляд, порывами не была обусловлена война, она все равно является злом. Возможно, неизбежным, поскольку не удалось ее избежать, но все равно злом. Убийство человека - это грех, также, как и самоубийство.
А многие офицеры сдавались и принимали смерть, зачастую после мучений. Адмирал Колчак, например.
Вот Вам о самоубийстве из митр. Вениамина (Федченкова):
Вера спасает от самоубийства. Расскажу два случая из моего опыта.
Один бывший богатый человек, приехавший эмигрантом в Америку, рассказывал мне про себя следующее. Тяжелая жизнь в бедности, лишение богатства часто приводили его к мысли о смерти. Однажды вечером он направился к реке, чтобы потонуть. И вдруг он видит во тьме светящееся приглашение такого рода:
– Прежде самоубийства зайдите сюда!
Он зашел... Пастор стал беседовать с ним. И в результате – он остался жив и нашел себе место.
А вот другой случай.
За границей я был законоучителем и духовником в Донском кадетском корпусе. Пришел годичный срок смерти б. атамана К., застрелившего себя из револьвера. Назначена была всенощная, а завтра – литургия и военный парад. Да и самый корпус был назначен во имя самоубийцы атамана.
Я решительно отказался молиться церковно за него и служить службы. Директор обещался жаловаться на меня высшему духовному начальству моему. Я не возражал. Так служб и не было. Парад провели.
После обеда приходит ко мне высокого роста офицер (кажется, подполковник), в шинели нараспашку, и задает вопрос:
– Почему вы не служили ни вчера, ни ныне по нашем атамане?
Я объясняю ему, что так учит наша Церковь – за самоубийц нельзя молиться – если только они не покончили с собой в ненормальном состоянии. И сослался ему на каноническое правило св. Тимофея, патриарха Александрийского. Он выслушал меня внимательно и говорит:
– Ну, благодарю вас!
– За что? – спрашиваю я его удивленно.
– Значит, Церковь строго смотрит на это?
– Как видите!
– А я ныне хотел застрелиться. Но ваше (мое) поведение остановило меня.
И он остался жив, – слава Богу.
Почему это так – понятно. Если человек знает, что есть другая жизнь, и если за наше поведение придется еще и давать ответ пред Господом, то невольно задумаешься пред таким решением.
