Мария Сараджишвили
Рассказы

• Полный текст
• Записки Вахо Антивируса
• Хатуна
• Радость одна на всех
• Поездка в Бари
• Обыкновенная история
• Свой - чужой - свой
• Простое решение
• Робик приехал!
• Кому хуже
• Суд человеческий
• Американец угощает!
• Мемуары дипломированной уборщицы
• Жужа из Парижа
• Великопостное искушение
• Ангел Хранитель уберег
• Жертвы имиджа или вынужденный обет
• Удачный удар
• Открытые небеса (невыдуманные рассказы)
• Рассказы про Варвару
• Меморандум
• Княжна-дровосек
• Сердце, надрезанное ножницами
• Благоразумный разбойник
• В осаде
• Маляр Вова
• Елена в больнице
• Знатоки благодати
• Благословение
• Открытые небеса
• О силе креста
• О Причастии
• Неотданные деньги
• Бумеранг
• Кошка
• Причины бесплодия
• Молитва по соглашению
• Примечания

Записки Вахо Антивируса

Хатуна

Всем привет! Я — Вахо по кличке Антивирус. Просматривая в Интернете чужие блоги, решил начать свой. Не знаю, как выйдет, но там разберёмся.

Где-то попалось мне изречение «Жизнь самого неинтересного человека по-своему интересна». Вот и будет случай это проверить.

Начну для приличия с биографии. 1970 года рождения, тбилисец, отец — грузин, мать русская, школа, институт — полный комплект, как у многих. 16 лет без официальной работы. Несколько лет перебиваюсь сантехникой компов: переустанавливаю винду, вставляю драйверы и антивирусы, чищу кейсы и т.д. Хожу из дома в дом по вызову и, стуча по клаве, наблюдаю жизнь разных типов на манер видеокамеры. Прикольные бывают штуки, скажу я вам.

Начать писать меня подтолкнула Хатуна, моя клиентка. Это потом мы с ней скентовались, а до того попал я к ней на общих основаниях, а значит, по объявлению. Мой мобильник принял вызов и через некоторое время я сбивал костяшки пальцев о её некрашеную дверь, т. к. звонка не наблюдалось. (Уже ясно, что клиенты мои — «труждающие и обременённые».)

Открыла мне дверь высокая приятная женщина. Рядом крутились две девочки: одна школьница, другая ещё меньше.

Шагнул я прямо в брошенный на полдороге ремонт, потом под Хатунин поток извинений оказался в единственной жилой комнате 3х5. Тут тебе и спальня, и кабинет, и столовая. В углу торчал старый комп с громоздким монитором. Напротив вся стенка увешана бумажными иконками. Перед ними горящая лампада. Я сразу смекнул: раз лампада, значит, состав церковный, а не просто свечки жгут на «чтобы повезло».

Начал я с компом разбираться. Слышу, как Хатуна шёпотом дочку в магазин посылает:

- Возьми на запись пирожные и кофе. Неудобно, он первый раз у нас в доме.

Через 10 минут около меня красовалась тройка эклеров. Что тут скажешь, уже ясно: хозяйка малость с приветом. Сейчас даже маляров на ремонте мало кто кормит — лишняя возня, а про таких, как я, и вовсе речи нет.

Возился я долго: машина — старьё, одно мученье.

Хатуна сочувственно вздыхала мне в затылок:

- Я понимаю, очень старый, но на новый никак не соберу…

Я молча клацал по кнопкам, злясь на весь свет и чувствуя, что застрял здесь надолго.

- …Нам этот компьютер Шеварднадзе подарил.

Я повернулся к ней всем корпусом:

- Сам лично?

- Представьте себе, — подтвердила Хатуна, — молюсь за него, как за благодетеля.

Я невежливо хмыкнул, просто не смог сдержаться. Вся Грузия при этом имени плюётся, а эта блаженная молится. Наверное, от нищеты крыша едет.

Хатуна безо всяких оскорблённых стоек продолжала:

- Всё, что нужно, само приходит. Мне очень нужен был компьютер для моих девочек. На репетиторов у меня денег нет, на книги тоже. Одно спасение — Интернет.

У моей старшей в школе была выставка её рисунков. Она и правда прекрасно рисует. В школу пришла какая-то светская комиссия во главе с Шеварднадзе. Посмотрели её рисунки и дали первое место с призом — компьютером.

- И всё у вас в жизни так ловко выходит? — подъязвил я.

Хатуна и на этот подкол не среагировала. Ответила без всякой напряги:

- Я же говорю: всё, что действительно надо… Я когда мужа похоронила и осталась одна с двумя дочками, думала, с ума сойду. Как видите, не сошла, даже наоборот. У меня много планов на будущее. Вот хочу в мэрии кредит взять и маленький магазинчик открыть.

- И чем торговать будете? — я пытался скрыть свою иронию, но голос выдавал. Нет, положительно эта женщина меня с ума сведёт. Ведь торговля — дело тонкое.

- Мамао («отче, духовный отец» (груз.). — М. С.) благословил сигареты и жвачки — самое ходовое. Другое здесь не пойдёт. На улице и так три магазина. Только сказал, чтоб молилась за каждого покупателя.

Я заткнулся. Представил себе, какая это морока — молиться за каждого. Я бы точно не потянул, без того нервы ниже нуля…

Короче, разговорились мы с ней о том о сём. Много чего она мне рассказала. Слушал я и балдел про себя. Нет, не про то, как получаешь нужное из разных рук, — такое со всяким бывает. Тут в другом фишка. Как ей удаётся такой настрой годами сохранять?

Ведь был и я когда-то человеком. Тоже мамао имел, на службы ходил. Сперва на крыльях летал, потом (даже сам не заметил, когда именно) потух и бросил всё это. А всё из-за осуждения. Да это дело прошлое…

По словам Хатуны вырисовывалась такая картина маслом.

В начале 90‑х годов она увлекалась политикой, бегала по митингам, искала своё место в национальной идее. Потом, как и все, мужественно переживала ледниковый период в Грузии. (Как такое забудешь, сам шишки в парке собирал — на дрова денег не было.) Поздно вышла замуж за своего свана. Хатуна и сама сванка, другого в мужьях и представить себе не могла (вот они, стереотипы, что с людьми делают).

Её Нукри оказался совершенно дремучим типом. Только и знал: сколько настоящий грузин в день литров вина должен выпить и сколько это будет в водочном эквиваленте. Да ещё пару подобных истин. В голодные 90‑е годы жили тем, что продавали барахло из дома. Работать Нукри не шёл и жену, разумеется, не пускал. Хатуне только оставалось втихую плакать у икон. Разводиться она не собиралась, ругаться с двухметровым амбалом тоже — себе дороже.

Вот с такого кислого старта началась её цепочка чудес, переросшая в уверенность, что каждая встреча неслучайна и всё необходимое само придёт. Таким же макаром сам собой в её жизни мамао Михаил нарисовался, а потом и нужные духовные книги, квартиранты на одну комнату (это всё уже после смерти мужа было) и т. д.

Меня поставь в такую ситуацию — муж из 17-го века, безденежье, — я бы до поножовщины дошёл, а Хатуна, извините за затёртое, духовно воскресла.

Расставались мы на такой ноте:

- Вахо, вы на свою жизнь повнимательней посмотрите — удивительные вещи увидите в себе самом и вокруг…

Свои 20 лари я не взял, хоть она мне и пыталась их всучить. Дело в том, что верующих я видел пачками, а Хатуна — эксклюзив.

Короче, решил после этого записывать, если что будет интересное…

Радость одна на всех

Кажется, это было так…

- Эй, Вахо, постой!

Я уже заходил в подъезд, но оглянулся на крик. Смотрю, у скамейки дядя Вася, сосед мой, маячит и рукой меня подзывает.

Я подошёл. Видок у него был ещё тот: рубашка непонятного цвета, седые волосы с одной стороны дыбом стоят, а с другой будто корова лизнула. Ну, и всё прочее соответственно. Как тётя Шура умерла — всё, покатился старик.

- Просьба у меня к тебе, — начал дядя Вася после обмена приветствиями. — Завтра Пасха. Покрась мне три яичка луком, чтоб коричневые были. Соседи у нас в корпусе почти все новые. Не хочу их дёргать. А ты свой, на моих глазах вырос, знаю, не откажешь.

- Зачем коричневые? — не понял я. — Что, война, что ли? Мама в хендро (корни растения, которые при варке дают красный цвет. — М.С.) красит. Выходят ярко-красные, как в рекламе.

Руки у старика затряслись от нервов. Паркинсон у него уже лет 10.

- Да ты не тарахти! «Рекла-ама», — передразнил он меня. — Я же тебе говорю русским языком: мне коричневые яйца надо. Для меня цвет — главное. Я Нино помянуть хочу.

«Ясно, — соображаю, — откуда ветер дует. Наверно, любовница его». Как моя мать говорит: голодной куме всё хлеб на уме. И я подмигнул ему, стараясь не выходить из рамок приличия:

- Что, дядь Вась, не терялись вы в своё время на женском фронте, а?

- Тьфу ты, — разозлился старик. — Я ему про Ивана, а он про болвана.

- Всё, всё, молчу, — я тормознул. — Будут вам коричневые яйца. Нет проблем, — и пошёл ва-банк: — А что за Нино, если не секрет?

Дядя Вася смягчился:

- Это ещё на фронте было. В 44‑м воевала моя часть на Украине. И вот как-то весной смотрю: наша связистка Нино три яичка в котелке в луковой шелухе варит. Удивился я. «Чего, — говорю, — ты тут делаешь?» «Сегодня Пасха, — отвечает, а сама вся сияет. — Вчера хотела покрасить, да не вышло».

Она тем временем выудила одно яичко, подала мне ещё горячее в тряпке и говорит: «Кристе ахсдга!» «Чего-чего?» — не понял я. Тогда я эти слова впервые услышал. Вот уж не думал не гадал, что после войны в Грузии осяду и буду слышать их каждый год.

А Нино мне со смехом переводит: «Христос воскрес!» «Тише, — струхнул я за неё. — Вот политрук покажет тебе, кто воскрес». Она лишь рукой махнула: «Пускай, — говорит, — слышит. Сегодня день такой!»

- Красивая была? — поинтересовался я.

Дядя Вася помедлил, пожевал губами, оценивая, потом выдал:

- Обыкновенная. Из себя невысокая, глаза задумчивые.

- Ну, а дальше что было? — поторопил я его, ожидая развития «лав стори».

Старик поднял на меня подслеповатые глаза в красных прожилках и глухо закончил:

- В тот день её немецкий снайпер застрелил.

Я закашлялся. Что называется, «не ждали».

Дядя Вася помолчал немного, потом сказал:

- Этой ночью видел её во сне, как тебя сейчас. Будто стоит передо мной и коричневое яйцо мне протягивает. И я ей точно такое же даю и слова ответные говорю: «Воистину воскресе!»

Он исподлобья глянул на меня и заключил совсем уж не вяжущимся:

- Умру я в этом году, Вахо, вот помяни моё слово. И так уж зажился.

- Да что вы, дядя Вася, — стал я его успокаивать. — Живите сто лет.

- Что я, ворона, что ли? — он только криво усмехнулся.

- Вы мир от фашизма спасли, — сказал я немного картинно. Более умного на тот момент в голову не пришло.

- Спас, ну да, конечно, — иронично отозвался дядя Вася. — Вон на днях Лаша, Нугзара сын, болтал что-то с пацанами по-английски во дворе. Я ему сказал: «Ты хоть знаешь, кто Вторую Мировую выиграл?» Он эти… проволоки из ушей вынул, сперва не понял. Потом лоб наморщил и говорит: «Американцы, кажется, а что?»

- Ну, каково, а? — дядя Вася хлопнул себя кулаком по колену. — Это чему ж их в школе учат, Вахо?

- Да нормально их учат, — говорю я. — Просто этот лоботряс и на уроках в наушниках сидит, понятия не имеет, что там учительница говорит. Что с них взять? Американское поколение. Дальше своего фейсбука мозги не работают.

Дядя Вася искоса поглядел на меня, глубоко, как конь на водопое, вздохнул и закруглил общение:

- В общем, нет у меня слов, нет слов! — и зашаркал к подъезду.

«Нет слов» — это потому что на нынешнее время у дяди Васи заслуженный большой зуб. По политическим убеждениям он слепо стоит за Путина (Медведева вообще не воспринимает). Причём руководствуется своей железной логикой: «На 9 мая Путин на Красной площади парад сделал, а Саакашвили что? 100 лари в зубы, которых нет, и чахлый венок на могилу солдата?»