Содержание
В шапке золота литого
Старый русский великан
Поджидал к себе другого
Из далеких чуждых стран.
За горами, за долами
Уж гремел о нем рассказ
И померяться главами
Захотелось им хоть раз.
И пришёл с грозой военной
Трёхнедельный удалец,
И рукою дерзновенной
Хвать за вражеский венец.
Но улыбкой роковою
Русский витязь отвечал —
Посмотрел, тряхнул главою:
Ахнул дерзкий — и упал…
Но упал он в дальнем море
На неведомый гранить, –
Там, где буря на просторе
Над пучиною шумит.
О чем поведала Родина-мать
У всех нас, кроме матери, нас родившей, есть еще великая, общая мать — это наша Родина. Вместе с нашей матерью, родила она нас и с детства питала нашу душу.
Мы любим её тихий, безбрежный простор, её задумчиво шумящие леса, светло-струйные реки, обработанные пашни и цветистые луга.
Она рассказывает нам о своём тяжком прошлом и как, израненная, окровавленная, еле дыша, она совершала свой исторический путь вперёд — к славе и к силе, чтобы лучше, отраднее и богаче жилось её сынам. Она поведала нам, как прежде нас жившие, старшие наши братья умирали за неё, чтобы возвысить её и приготовить нам лучшую жизнь.
Много пережила наша Родина-мать — и славных, и тяжких дней. Богато её прошлое.
И к одному из самых памятных таких событий, где больше всего она пострадала, где ярче всего выразилась любовь к ней детей её, принадлежит незабвенный 1812 год, когда мы вели памятную войну с великим императором французским Наполеоном.
Это был человек изумительной силы воли и поразительной удачливости.
Сын благородной, но обедневшей семьи, с приобретённого Францией острова Корсики, Наполеон стал быстро выдвигаться своими военными успехами и достиг первенствующего положения в государстве и даже императорского титула.
Он, как хозяин, распоряжался в Европе. Во все столицы победоносно входил он со своими войсками, развенчивал королей, возводил на их престолы своих родственников и заставлял побеждённые им племена посылать солдат в его армию для новых завоеваний.
Большие и влиятельные европейские монархи Австрия и Пруссия, а также другие немецкие государства преклонились пред ним. Сопротивление оказывали лишь Испания — со своим пламенно верующим народом и множеством церквей, Англия — окружённая от набега неприятеля бурным морем, да Россия.
Первые две войны с Францией (1805 и 1807 гг.) были для нас неблагоприятные. Вторая война закончилась Тильзитским миром, по которому было признано господство Наполеона над Западной Европой, и наш Государь обязался оказывать ему содействие в тех войнах, которые император французов будет вести. Русский народ остался недоволен Тильзитским миром.
Государь также тяготился подобными условиями мира. А Наполеон продолжал самовластно распоряжаться в западных странах и по своему произволу размежевывать здешние государства. Он отнял владения у великого герцога Ольденбургского, близкого родственника Государя, а также стал расширять пределы герцогства Варшавского (Польши), чем вызвал крайнее неудовлетворение Императора Александра. Но и европейского завоевателя крайне возмущало, что Россия не соблюдала так называемую «континентальную систему» (которая была направлена против Англии и состояла в том, чтобы не пропускать английских товаров в европейские страны, в том числе и в Россию) и не склоняла перед ним своей воли. Он решил смирить её и, собрав громадные полчища, двинулся на нас.
Вторжение Наполеона в наши пределы подняло на ноги всю Россию. Император Александр дал священный обет не прекращать брани, доколе хотя один вооружённый враг останется в России. Все русские люди подтвердили эту клятву.
Помещики выразили готовность выставить ополченцев и принять на себя часть воинских издержек, купцы щедро жертвовали деньгами, молодёжь рвалась в армию, вся страна запылала одним воодушевлением. Война сделалась, поистине, народною. Наполеон встретил пред собой не только одно русское воинство: против врага встал весь, озлобленный и возмущённый дерзостью завоевателя, народ. Император французов имел заклятого врага во всяком русском, от Царя до простолюдина и до крестьянской женщины.
Замечателен ответ русского генерал-адъютанта Балашова, которого Император Александр I послал к Наполеону после вторжения французов в Россию. Завоеватель, между прочим, спросил у Балашова, какой путь видеть к Москве. Генерал ему ответил намёком на предстоящее ему поражение:
— Путей на Москву много. Карл Шведский, например, избрал путь через Полтаву. (Известно, что под Полтавой мы одержали одну из наших величайших исторических побед). Наполеон заметил также, что русский народ набожный, и что в России много церквей. Балашов немедленно подхватил:
— Да, ваше величество, у нас на этот счёт, как в Испании.
Испания же была страна, с которой Наполеон, благодаря стойкости и благородному характеру её жителей, никак не мог справиться.
Не в силе Бог, а в правде
Когда размышляешь о войне 1812 — года, то невольно вспоминаешь слово, сказанное перед одним из победоносных походов своих святым витязем Александром Невским: «Нас мало, а враг силен, но Бог не в силе, а в правде».
И у нас в Отечественную войну сперва было мало войска. Ко времени вторжения Наполеона в Россию, мы могли выставить всего двести тысяч солдат, тогда как Наполеон вел с собой до шестисот тысяч. Но, несмотря на наши страшные потери и гибель наших городов, видно было, что Бог за нас.
Двенадцатого июня 1812 года, не объявляя войны, Наполеон перешел нашу тогдашнюю границу по реке Неману, у города Ковны. Государь Александр I находился, в это время, в Вильне. Немедленно Монарх отдал русской армии приказ, кончавшийся словами: «Воины, вы защищаете Веру, Отечество, Свободу. На зачинающего — Бог». В Петербурге, председателю Государственного Совета, Государь написал слова, оставшиеся бессмертными: «Не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве Моем».
Самонадеянность, с которой Наполеон двигался в Россию, выразилась в его приказе, при приближении к русской границе: «Солдаты, Россия увлекается роком. Она не избегнет судьбы своей. Неужели она думает, что мы изменились? Разве мы уже не воины Аустерлица? (При Аустерлице Наполеон одержал блестящую победу над соединенными войсками России и Австрии.) Вперед, перейдем через Неман, внесем оружие в пределы России. Вторая война, подобно первой, прославит оружие французское. Но мир, который мы заключим теперь, будет прочный, и положить конец пятидесятилетнему кичливому влиянию России на дела Европы».
И вот, началась борьба этого Наполеоновского ополчения из двадцати европейских племен (двадесяти язык) с верным русским народом.
Седьмого июля государь отправился в Москву, чтобы воспламенить народный дух и склонить своих подданных к пожертвованиям. Нужно было собрать людей и деньги для войны.
По всему пути к Москве, народ восторженно встречал Царя. Смоленское дворянство само вызывалось вооружиться и вооружить крестьян. В Москве пред прибытием Монарха был получен глубоко — памятный Царский манифест, в котором все сословия приглашались на защиту Родины: «Да встретит враг в каждом дворянине — Пожарского, в каждом духовном — Палицына, в каждом гражданине — Минина».
Утром 12 июля, в Успенском соборе было назначено торжественное молебствие. При выходе Государя на Красное крыльцо народ, заливший площадь Кремля, все улицы окрест и крыши домов, громовым «ура» своим заглушили звон колоколов. Раздавались вопли: «Отец наш, веди нас, куда хочешь, умрем или победим!» Народ обнимал ноги Государя, целовал Его одежду.
Московское дворянство обязалось выставить до восьмидесяти тысяч людей в ополчение и дать три миллиона, а купечество — десять миллионов.
По всей России, в короткое время, было собрано свыше трехсот тысяч ратников и пожертвовано около ста миллионов.
Первые военные действия
Русское войско было разделено на три части, из которых одна стояла в Виленской губернии, другая в Гродненской, третья у австрийской границы. Первой командовал Барклай-де-Толли, второй — князь Багратион, а третьей — генерал Тормасов. Наполеон думал отрезать первую армию от второй. Но это ему не удалось: наши армии стали отступать вглубь страны, чтобы соединиться. Соединение их состоялось двадцать второго июля в виду Смоленска. Во время этого отступления Наполеон отрядил часть своих войск в сторону, чтобы угрожать Пскову и Петербургу. Русский корпус, под начальством графа Витгенштейна, нанёс этому французскому отряду поражение под Клястицами и под Полоцком. Победа Витгенштейна преградила французам путь в Петербург. Подь Смоленском, Наполеон думал не допустить движения русских войск к Москве. Но семитысячный отряд нашего генерала Неверовского, под Красным (уездный город Смоленской губернии) отражал целый день корпус французской кавалерии. В Смоленск генерал Дохтуров задерживал Наполеона, пока наша главная армия выходила на московскую дорогу, а затем отступил, взорвав за собой мост. И Наполеону, получившему обгорелые развалины Смоленска, пришлось разочароваться в своей надежде дать под Смоленском генеральное (большое, решительное) сражение русским. Он должен был идти дальше по пятам нашей армии. Как ни был мудр план отступления, придуманный Барклаем, большинство русских осталось этим недовольно. Незабвенного полководца обвиняли не только в нерешительности и робости, но даже в измене. Народный голос называл другого вождя — своего, коренного русского человека, ученика Суворова, участника сказочных побед Екатерининского века. То был только-что победоносно закончивший турецкую кампанию Михаил Илларионович Кутузов.
Народный вождь
Кутузов сочетал в себе столь противоположный качества, как отвагу с дальновидностью и хитростью. Он был учеником Румянцева и Суворова, участвовал при Екатерине в турецких войнах, получил тяжёлые раны в голову и уцелел каким — то чудом: пуля, ударив его в левый висок, вылетала у правого глаза. Он смотрел одним левым глазом, но видел им вдаль лучше, чем самые зоркие люди. В сказочном штурме Измаила он командовал одной из колонн, и когда идти далее было невозможно, то послал сказать о том Суворову. Суворов ответил: «Скажите ему, что я назначаю его губернатором Измаила». И Измаил был взят. Перед двенадцатым годом Кутузов разгромил шестидесятитысячную турецкую армию и заставил Турцию подписать славный для нас и выгодный мир в Бухарест. По возвращении из Турции, он принял скромную должность предводителя петербургского ополчения, был пожалован светлейшим князем, и вслед за тем назначен главнокомандующим.
Взрыв восторга и пламенная вера в успех встретили это назначение. Народ кричал:
— Спаси Россию, — прогони француза!
17 августа, славный вождь принял армию в Царевом — Займищ, и, здороваясь с караулом, промолвил как будто про себя: «Ну, можно ли отступать с такими молодцами?» Эти слова главнокомандующего немедленно разнеслись по войскам, и солдаты тут же сочинили радостную поговорку: «Приехал Кутузов бить французов».
Рассказывали еще, что, когда он делал объезд войск, то над головой его взвился громадный орёл, который так и летал над ним во все время объезда.
Узнав о назначении Кутузова, Наполеон обозвал его «старою лисицею севера». До Кутузова дошёл этот отзыв, и наш вождь сказал: «Надеюсь доказать великому полководцу, что он не ошибается» …
Кутузов продолжал сперва отступление, но ему верили, и ропота ни в войсках, ни в народе не было.
Великий день Бородина
Главнокомандующий остановился, наконец, в 108 вёрстах от Москвы, у села Бородина. У деревни Шевардино, 24 августа, произошла схватка с французами, при чем впереди гренадерских полков князя Багратиона шли священники в облачениях, с крестами в руках. Редут насколько раз переходил из рук в руки, пока Кутузов не приказал ночью оставить его. Наполеон был удивлён, что в этом деле не было взято пленных. Ему объяснили, что русские умирают, но не сдаются.
Наступил канун великого дня Бородина. Русские готовились к святому подвигу. Все знали, что бой будет страшный, жестокий, упорный. Большинство солдат отказываюсь от чарки водки, готовясь к смерти за Родину.
Русские войска, оставляя Смоленск, вывезли с собою Смоленскую икону Богоматери, стоявшую в церкви над городскими воротами. Эту икону в канун Бородина обносили по рядам нашей армии. Быть — может, многие вспомнили, что день битвы двадцать шестого августа был тот день, когда силою Богоматери и благодатью Ее Владимирской иконы побежал от Ельца, шедший на Москву, грозный завоеватель Тамерлан.
Полную противоположность с сосредоточенным, русским лагерем, как бы благоговейно ждавшим суда Божия, представлял французский стан: там распивалось вино, и всю ночь раздавались веселые песни.
Бой открылся на рассвете двадцать шестого августа. Первый выстрел из русского орудия был произведен с батареи, впереди сельца Семеновского. Французы открыли по этой батарее убийственный огонь.
До трехсот тысяч солдат, на тесном пространстве, дрались с невиданным упорством, почти в рукопашную. Не переставая, гремели две тысячи пушек, земля тряслась от этого ада выстрелов. Многие батареи переходили, до десяти раз, из рук в руки. Часть поля была покрыта седыми облаками порохового дыма, тогда как другая освежена полным солнцем. На перевязочных пунктах были сложены кучи отпиленных рук и ног. Те, которые переносили раненых товарищей, были с головы до ног облиты кровью.
В окрестных рощах находились крестьяне, вооруженные серпами и косами. Сражались и женщины. Две молодые крестьянская девушки были ранены в руки: одна бросилась на помощь к своему деду, другая убила француза, который ранил ее мать.
Тяжелые бомбы, ядра и картечь летали так, как обыкновенно летать пули. Французы сделали шестьдесят тысяч выстрелов. Потери с обеих сторон были громадные (более 100 тыс. чел.). Французы потеряли более сорока генералов. Быть — может, никогда еще вселенная не видала такой напряженной борьбы. Только русские могли выдержать этот натиск «двадесяти язык» и не поколебаться.
Наполеон чувствовал себя странно. Несколько раз он вводил в сражение свежие громады войск, и не только не получал известия о бегстве неприятеля, а даже эти стройные ряды возвращались испуганными толпами и заметно таяли.
Отовсюду маршалы посылали к императору просьбы о подкреплении, утверждая, что русские держатся на своих местах и производят опустошительный огонь. Французы с ужасом увидели, что враг, потеряв половину войск, стоить так же грозно в конце сражения, как и в начале.
Русским сердцем своим Кутузов чувствовал, что мы одержали под Бородиным нравственную победу.
Жертва русского народа
Но к ночи Кутузов убедился в громадности наших потерь в бою и дал предписание войскам отступать через Можайск к Москве.
В подмосковной деревне Филях был созван военный совет, на котором обсуждался вопрос: дать ли новое сражение или без боя уступить Москву неприятелю. Кутузов закончил совещание историческими словами:
— С потерею Москвы не потеряна еще Россия, доколе будет сохранена армия… Я чувствую, что мне придется поплатиться за все… Но я жертвую собой для блага Отечества. Приказываю отступать.
Страшную ответственность принимал на себя в эту минуту великий человек. Он предчувствовал, что овладение Москвой будет для Наполеона не триумфом, а гибелью.
Но если бы план старого полководца не удался, то какой позорь пал бы на его прославленную прежними боевыми подвигами главу! И стали бы называть его предателем Москвы, не отстоявшим родной святыни.
Тяжело было на душе маститого старца. В эту ночь, он несколько раз плакал.
Между тем, москвичи постепенно покидал город.
Были заблаговременно вывезены важные казенные бумаги и главнейшие народные святыни. Главнокомандующий Москвы гр. Растопчин (отличавшийся пламенною любовью к Родине и ободрявший, в эти тяжкие минуты, москвичей своими «афишками» — летучими листками, написанными народным языком) вывез также из Москвы запасы хлеба и провианта, больных и раненых и даже пожарные команды. Он, видимо, замышлял план сожжения столицы.
Когда последние отряды нашей армии прошли через Москву, головные части французов в нее вступали.
Вот и Наполеон перед Москвой, на Поклонной горе. Первопрестольная столица России расстилалась перед ним, зеленея своими садами, блестя главами своих бесчисленных церквей.
— Вот он, наконец, этот знаменитый город! — в восторге воскликнул Наполеон и велел пушечным сигналом подать приказ ко вступлению в Москву.
Он долго и напрасно ждал депутации, которая бы поднесла ему, как бывало в иностранных городах, ключи города.
Когда прискакавши офицер донес, что Москва пуста, император французов не поверил. К нему привели нисколько иностранцев, живших в Москве, которые подтвердили, что Москва оставлена жителями.
3-го сентября, начался пожар Москвы. Ветер разносил пламя по всем направлениям. Горело Замоскворечье, торговые улицы: Тверская, Ильинка. Море огня подступало к Кремлю, где мирно спал Наполеон.
Можно себе представить, каково было его пробуждение! Трепетно стоял завоеватель пред грозным пламенем. Наполеон понял, что русские сами подожгли свою столицу.
Ему пришлось бежать из Кремля в Петровский дворец.
Сохранилось предание, что в это время один русский купец завел Наполеона в огненный тупик, чтобы его погубить; Наполеон спасся лишь потому, что там оказалось несколько его гренадеров, знавших хорошо выход из огненной клетки.
Москва горела три дня. Убытки, понесенные москвичами в пожаре Москвы, были неисчислимы. Один граф Разумовский потерял имущества на два миллиона, что, по нынешним ценам, равносильно 31 миллиону.
Французы в Москве
Положение завоевателя в Москве становилось и неприятным, и унизительным.
С занятием столицы он надеялся сломить русский народ и одолеть упорство Императора Александра. Но тщетно он ждал послов от нашего Государя с предложением мира.
Некоторые близкие Государю лица — цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев, граф Аракчеев — убеждали Монарха заключить мир, но Александр был непоколебим. Царь дал клятву — лучше уйти вглубь Сибири, чем помириться с насильником.
После прекращение пожара, Наполеон вернулся в Кремлёвский дворец.
Французы начали грабить: все то немногое, что там оставалось. Они разбивали двери, выламывали окна, проникали в погреба и кладовые. Бесчинный грабеж продолжался восемь дней.
Грабежом, или так называемым мародерством, — занимались не одни только солдаты, но офицеры и даже генералы Наполеоновской армии.
Враги поднимали в гробах мертвые тела, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь ценного, разрывали могилы. Особенное зверство выказали находившееся в Наполеоновской армии немцы из Баварии и Вюртемберга и поляки.
Церковные святыни и богатства Москвы, при приближении, французов, были частью увезены из Москвы, частью зарыты в землю, опущены в тяжелых сундуках в пруды и озера, и вообще скрыты в безопасных местах. Но всего, прикрыть не удалось.
В армии Наполеоновой было много солдат, которые уже достаточно пограбили храмов в Италии и Испании. Эти опытные грабители сразу сообразили, что не все церковные сокровища налицо. В Богоявленском монастыре грабители таскали за волосы и за бороду старого казначея, приставляли к груди его штыки, допытываясь у него, где скрыты сокровища; наконец, они проникли в кладовые и все разграбили.
Неприятели нагло издевались над русской верой. В храмах они устраивали конюшни, иконы распиливали и употребляли на дрова, в лики святых вбивали гвозди, а престолы и жертвенники обращали в свои столы. Все храмы, уцелевшие от пожара, были поруганы.
В Петровском монастыре была устроена бойня, а в соборе монастырском мясная лавка. На панихидах и на вколоченных в иконостас гвоздях висели внутренности животных и битой птицы. В Заиконоспасском монастыре, в нижней церкви, были поставлены лошади, и их накрывали ризами, вместо попон. В алтаре была устроена солдатская спальня.
Монастыри женские: Воскресенский, Никитский, Алексеевский и Страстной, были мостом невыразимых безобразий. Приходские церкви подверглись также поруганиям.
Какое издевательство выпало на долю величайшего святилища русского народа — Кремля московского! В Успенском соборе висело знаменитое паникадило, пожертвованное, еще при московских царях, боярином Морозовыми Оно было расплавлено.
По собору были расставлены плавильные горны и устроены стойла для лошадей.
Могила святителя Филиппа была разрушена, обнажены дощатые надгробия могил московских патриархов. A патриарх Гермоген, пребывавший в нетленном состоянии, лежал на полу. Только рака святителя Ионы осталась нетронутой, как и серебряный пред ней подсвечник. Сохранилось предание, что, когда грабители приблизились к этой раке, святитель поднял руку и погрозился на них.
В Архангельском соборе — усыпальнице великих князей и царей московских — была устроена кухня для Наполеона. Остальные кремлевские соборы, монастыри и церкви были взяты под гвардейские казармы.
Война народная и славные партизаны
Еще задолго до занятия Москвы, со времени вступления врага в коренные русские земли, началась народная война. Поднялись поселяне в Смоленской губернии, истребляли свои жилища и хлеба, образовывали особые дружины и нападали на врагов. Нападали все — от мала до велика, — не только мужчины, но и женщины. Знаменитая старостиха Василиса даже предводительствовала целым крестьянским отрядом и беспощадно избивала врагов.
После занятия Москвы французами и пожара Первопрестольной, народный гнев на врага достиг высшей степени напряжения.
На защиту своей земли поднялся весь народ, вот почему такая война и называется народною. Армия неприятельская владеет только тем местом, на котором расположена. Каждый шаг земли приобретается бою.
Заодно с народом действуют наши славные партизаны.
Это — малые военные отряды. Они действуют за ответственностью своих начальников, громят отошедшие, в сторону от главных сил, неприятельские войска, отбивают обозы. Задача партизанов оставить вражескую армию без пищи, без зарядов и отрезать путь к отступлению.
В войне 12-го года русские партизаны выказали сказочную удаль и невероятную отвагу. Кутузов оценил их действия вполне, и когда наша армия отошла на Калужскую дорогу, партизаны охватили французов со всех сторон.
Благодаря партизанам, тыл противника очутился в наших руках, и тут наши партизаны распоряжались, как у себя дома. Они буквально навели на французов ужас.
Знаменитейшие из партизанов — Денис Давыдов, Сеславин и Фигнер. Этот последний иногда, одевшись во французский мундир, являлся на французская стоянки и выглядывал численность вражеских сил. А Сеславин, подскакав однажды к старой гвардии, охранявшей Наполеона, схватил неприятельского унтер-офицера, перекинул чрез седло и доставил в нашу армию. Этот пленник подтвердил донесение славного партизана, что французы оставили Москву.
Бегство врага и слава России
Действительно, 6 октября, вечером, Наполеон начал отступать от Первопрестольной столицы, уводя армию в 105 тысяч и влача за собою длинную цепь повозок с награбленным добром и с ранеными. В этот день, ранним утром, передовой отряд его армии, под начальством одного из лучших французских полководцев, Мюрата, был разбить нашими войсками под Тарутиным. Русские одержали первую победу над врагами. Это сильно подняло дух армии.
Французы же впали в уныние.
Наполеон бросился к Малоярославцу, чтобы выйти на Калугу. Но Кутузов перерезал ему путь, и после кровопролитного сражения Наполеону пришлось отступать по той же Смоленской дороге, по которой он пришёл в Москву. А между тем, император французов рассчитывал идти по богатому краю, по нашим хлебородным губерниям.
Русские следовали за французами по пятам, не давая им отдыха. Под Дорогобужем, Вязьмой, Красным происходили ожесточенные бои, в которых гибло множество врагов. Не мало их полегло от голода, стужи и непогоды, а затем и от морозов; начались вьюги и жестокие холода. Наполеон приблизился к р. Березине и здесь, обманувши русских, которые сторожили его у Борисова, переправился у Студенки и, таким образом, избежал плена.
От Березины началось беспорядочное бегство французов. Они сдавались целыми отрядами, падали мертвыми от холода и голода. Через Неман перешло двадцать тысяч безоружных, полуодетых и всего одна тысяча вооружённых. К 15 декабря ни одного неприятельского солдата не осталось уже в России.
Чтобы окончательно сломить Наполеона, Александр I продолжал поход за границу, и в 1814 году русские войска вступили в Париж. Наполеон отрекся от престола и был сослан сначала на остров Эльбу, а затем на далекий остров св. Елены.
Россия в эту войну заслужила бессмертную славу. Священной памяти двенадцатый год показал, что может сделать народ, когда он весь поднимается на защиту Родной Земли, когда, под предводительством Царя, он сливается весь в одну душу.
С нами Бог!
В 1812 году ярко просияла и смиренная вера русского человека.
Нельзя забыть о некоторых знаменательных событиях и совпадениях…
При уходе из Смоленска, наши войска захватили с собою из разрушенного города Смоленскую икону, и эта святыня была обнесена пред войсками на канун Бородинской битвы и далее продолжала пребывать при армии. Когда, при отступлении Наполеона, войска вернулись в Смоленск, то была возвращена сюда и икона. При совершении торжественного молебствия читалось Евангелие о посещении Богоматерью праведной Елизаветы. Когда при чтении дошли до слов: «Пребысть же Мариам с Нею яко три месяцы и возвратися в дом Свой», — все вздрогнули: день в день, Смоленская икона отсутствовала из Смоленска три месяца — и «возвратися в дом Свой».
Не один русский город вспоминает доселе спасение свое от разгрома французами, приписывая это спасение благодати чудотворных икон.
Преподобный Сергий Радонежский не допустил французов до своей лавры, хотя было отправлено несколько отрядов, чтобы овладеть этой обителью, славившейся несметными богатствами.
Пасынок Наполеона, Евгений Богарне, занял со своим отрядом Саввино-Сторожевский монастырь. Ему ночью явился основатель обители, преп. Савва, и обещал, если он сохранить обитель в целости, благополучное возвращение во Францию. Молодой вождь исполнил по слову преподобного и вернулся целым из похода. Сыну своему он завещал побывать в Саввином монастыре. Этот сын, принц Максимилиан Евгеньевич, был женат на дочери императора Николая I, великой княжне Марии Николаевне.
Во время московского пожара, уцелело чудесно много икон. Особенно же поразителен случай с иконою Николая Чудотворца. Наполеон велел, при выходе из Кремля последних французских солдат, взорвать Кремль. Слава Богу, замысел не удался вполне. Однако, многие здания были взорваны, в том числе и Никольская башня — от нее взлетел на воздух верх… Но на обломках башни целою осталась большая икона святителя Николая, с теплящеюся пред нею в стеклянном фонаре лампадою, и сохранилось даже неповрежденным стекло над иконой…
И, чем больше вдумываешься во весь ход этой войны и в отдельные ее события, тем с большею верою произносишь: «С нами Бог!»
Комментировать