Д. О повседневных службах православной церкви

Вечернее богослужение состоит из девятого часа, вечерни и повечерия. Ныне дадим изъяснение богослужения девятого часа, так как оно предшествует, собственно, вечерне и соединено с нею в одну службу.

Девятый час, равно как и всякая церковная служба, кроме литургии, обыкновенно начинается возгласом священника: «Благословен Бог наш всегда, ныне, и присно, и во веки веков». И от лица всей церкви чтец, подтверждая это славословие словом аминь, начинает и сам славословить Господа – словами: слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! после сего читает молитву: Царю небесный. Отчего же эта молитва читается прежде других молитв? Вспомните, братия, что говорит о молитве святой апостол Павел? О чесом помолимся, яко же подобает, мы не вемы, говорит он в послании к римлянам:но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. VIII, 26), то есть без наставления Святого Духа мы не знаем даже, как и о чем молиться. Посему-то первая молитва и обращается к Пресвятому Духу, чтобы Он вселился в нас, очистил нас от всякой скверны и укрепил бы нас на подвиг молитвенный. Посему-то и вы, братия, когда думаете молиться, не забывайте прежде всего прочитать молитву: Царю небесный.

Далее чтец от лица всех предстоящих просит помилования у Святой Троицы, говоря: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас». Потом славит Отца, и Сына, и Святого Духа: слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и, наконец, опять просит помилования у Пресвятой Троицы: Пресвятая Троице, помилуй нас, взывает он. Внимая таковым молитвенным воззваниям, будем, братия, и мы молить Господа, да очистит Он грехи наши и да исцелит немощи наши.

За сим произносится важнейшая из всех молитв – молитва Господня «Отче наш». Молитва Господня произносится после других, потому что предшествующие молитвы служат как бы приготовлением к молитве Господней. В этой молитве изображается все, о чем нам можно и должно молиться, а вместе с тем она внушает и те чувства любви к Богу и совершенной преданности Ему, с какими мы, по заповеди и примеру Господню, должны совершать молитву.

По окончании молитвы Господней двенадцать раз повторяется: Господи, помилуй, чем мы испрашиваем у Бога благословение на каждый час дня и ночи, потому что, по церковному исчислению, в ночи, с вечера до утра, полагается двенадцать часов, равно и в дни, с утра до вечера, также двенадцать часов.

Далее мы слышим: «приидите, поклонимся Цареви нашему Богу». Приидите, поклонимся и припадем Христу – Цареви нашему Богу. Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему. Эту молитву мы не должны оставлять и тогда, когда молимся наедине; ибо каждый из молящихся должен мысленно возбуждать и сам все силы своей души, равно и других, к достодолжному поклонению Христу Богу.

За сим мы слышим, братия, уже такие молитвы, в которых вспоминаются обстоятельства страдания и смерти Господа нашего Иисуса Христа. Мы слышим, как в первом из читаемых тогда псалмов, а именно в 83-м, псалмопевец стремится духом во дворы Господни и ублажает того, кто полагает восхождение в сердце своем. – Да помыслит при сем христианин, какое лучшее для него восхождение духовное, как не восхождение на Голгофу, где совершилось такое дивное событие? Здесь-то, в сем месте, где были утверждены стопы Бога Спасителя нашего, будем паче всего находиться, неже жити в селениях грешничих. После сего христианин с чувством любви и благодарности к Искупителю взывает: «благоволил еси, Господи, землю Твою, оставил еси беззакония людей Твоих, – покрыл еси вся грехи их...» Внимая сему, воззови ко Господу вместе с псалмопевцем и ты, молящийся собрат: «приклони, Господи, ухо Твое, и услыши мя: яко нищ и убог есмь аз... Исповемся Тебе, Господи, Боже мой, всем сердцем моим и прославлю имя Твое во век. Яко милость Твоя велия на мне, и избавил еси душу мою от ада преисподнейшего».

Затем возносится ко Господу следующая молитва: «Иже нас ради рождейся от Девы и распятие претерпев Благий… не презри, яже создал еси рукою Твоею и яви человеколюбие Твое, Милостиве». Согласно сему и мы, братия, будем тогда молить Господа, да не разорит Он завета Своего с нами за грехи наши и да не оставит милости Своей от нас...

Наконец, моление девятого часа заключается молитвой, приличной всякому времени –«Иже на всякое время и на всякий час» – и еще другой молитвой святого Василия Великого, которая вся, можно сказать, и составлена и произносится, как бы при подножии креста Гослодня. «Владыко, Господи!» молимся мы тогда, «до нынешнего часа приведый нас, в онь же на животворящем древе, вися, благоразумному разбойнику иже в рай путесотворил еси вход, очисти нас грешных и пощади нас по множеству милости Твоей!» Видите сами, братия, как все это прилично говорить христианину перед своим Спасителем и Господом при воспоминании его крестной смерти за нас.

С помощью Божьей мы закончили, братия, изъяснение службы девятого часа, а в следующий раз займемся собственно изъяснением вечерней службы. Аминь. (Сост. по «Поучен. о богослуж.» свящ. К. Стратилатова. изд. 1872 г.).

Исторические замечания о службе девятого часа.

Девятый час по древнему исчислению часов, с утра до вечера, соответствует третьему часу пополудни, и следовательно, времени вечернего богослужения православной церкви. Он есть древний священный час, в который совершалось и ветхозаветное богослужение, бывшее сению и указанием будущего, принесена крестная молитва и жертва Сыном Божиим (Мф. 27:46. Лук. 23:46), совершалось и первоапостольское (Деян. 3:1), и вообще православное христианское богослужение, как свидетельствуют постановления апостольские, Тертуллиан, св. Афанасий Великий³⁶, св. Василий Великий³⁷. В апостольских постановлениях говорится: «совершайте молитвы в 9-й час, в который, когда Христос распят был, вся природа содрогнулась, сокрушая жестоковыйность нечестивых иудеев и не могши снести уничижения Господа»³⁸. В сих постановлениях о вечернем богослужении предписывается произносить 112 псалом: хвалите, отроцы, Господа, хвалите имя Господне³⁹, ныне положенный православной церковью на междучасии 9 часа. Тертуллиан пишет, что общественные молитвы христиан в его время были в 3, 6 и 9 часы дня, и что пост держали до 9 часа в память смерти Иисуса Христа, а до вечера – в память Его погребения⁴⁰. Св. Василий Великий говорит: «девятый час от самих апостолов установлен в Деяниях для молитвы» (Деян. 3:1)⁴¹.

Согласно с писанием и преданием, девятый час посвящен воспоминанию крестной смерти Иисуса Христа, о которой церковь на девятом часе произносит: «Иже в 9-ый час нас ради плотию смерть вкусивый, умертви плоти нашея мудрование, Христе Боже, и спаси нас».

Ничего не может быть для нас естественнее в вечернюю пору, как благодарить Бога за Его благодетельный Промысл, хранивший нас в продолжение мимошедшего дня, – просить у Него прощения в грехах, которыми мы оскорбляли Его благость от утра до вечера, – прославлять преимущественно те дела Божии, о которых напоминает нам наступивший день церковный, – наконец, просить Бога о святом препровождении вечера и приводить себе на память вечер нашей жизни.

Богослужение вечерни, которая, по церковному исчислению времени, должна заканчивать один день и начинать следующий, все приспособлено к этому назначению, и потому в нем мы то благодарим Виновника и Промыслителя нашей жизни, то изливаем чувства покаяния за всегдашние грехи наши, то молимся о святом провождении времени, а сверх того славим и тех святых, о которых напоминает нам следующий день.

Вечерня, как и прочие богослужения, начинается благословением, т.е. прославлением Господа Бога: «благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь». Затем Царю небесный, Трисвятое, молитва Господня и чтение псалма 103, начинающегося словами: «благослови, душе моя, Господа; Господи, Боже мой, возвеличился еси зело».

Содержание этого псалма: славословие Господа за сотворение мира и за Его чудный промысл обо всем сотворенном. Промыслом называется то, что Бог, сотворивши мир, не оставил его самому себе, но непрестанно, неусыпно, так сказать, заботится о нем. Заботится, чтобы все в мире – от солнца и звезд, и до последней былинки, до последнего червя, – чтобы все шло в строгом, неизменном порядке, – в том порядке, в каком Он создал вначале; потому что если бы на одну минуту нарушился этот порядок, то все погибло бы и исчезло; заботится, чтобы все живущее имело чем жить не прерываясь, продолжало свое существование. Это не значит, что я, ты или какое-либо творение, взятое отдельно, существовали вечно на земле, – нет, отдельно каждое должно умирать и уступать место другому, но чтобы не исчезли роды на земле, например, род человеческий, тот или другой род животных и т.п.; заботится, кроме того, чтобы самое зло (болезни, например, разные бедствия и т.п.), которое породил и разлил на земле грех, вело к благим последствиям.

Вот как псалмопевец славословит этот чудный промысл:

«Благослови, душа моя, Господа! Господи, Боже мой, Ты дивно велик. Ты облечен величием и благолепием. Ты облекся светом, как ризой, простер небеса, как шатер» (ст. 1, 2).

«Ты провел источники по долинам, – между горами текут воды, поят всех полевых зверей; дикие ослы утоляют жажду свою. При них обитают птицы небесные, сквозь ветви голос их раздается. Ты с высот Своих напояешь горы, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли хлеб (ст. 10–14). На них гнездятся птицы; жилище аиста – на елях. Высокие горы – сернам, каменные утесы – убежище кроликов. Ты сотворил луну для указания времени, солнце знает свой запад. Простираешь тьму – и делается ночь, во время коей бродят все лесные звери. Львы рыкают, ища добычи и требуя от Бога пищи себе. Воссияет солнце – и они скрываются и ложатся в свои логовища. Тут человек выходит на дело свое и на работу свою до вечера» (ст. 16–23).

«Вот великое и обширное море, – там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые и большие... Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты давал им пищу в свое время. Даешь им – принимают; отверзаешь руку Свою – насыщаются благом. Сокроешь лице Твое – смущаются; возьмешь от них дух – умирают и в прах свой возвращаются. Пошлешь дух Твой – созидаются и обновляешь лице земли» (ст. 25–30).

«Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро: земля полна богатства Твоего» (ст. 25).

«Да будет Господу слава во веки» (ст. 31).

И чем лучше заканчивать день, как не этим прославлением Божиего промысла? Так, братия, с окончанием каждого дня благодарите и прославляйте Господа Бога за Его чудный промысл о вас. Все, что содействовало вам провести день, – воздух, пища, телесные силы, здоровье и пр., и пр., – все это действие промысла на вас. На минуту, на мгновение ока оставит нас промысл – кончено, все погибло, – «в прах свой возвратимся». Вместе с тем, что бы когда ни было с вами – горе, неудачи, болезнь, потери, бедность и т.п., не падайте духом и не унывайте: есть промысл над вами, который не покинет вас ни при каких невзгодах. Господь Бог заботится о каждой былинке полевой, о каждом пресмыкающемся, – тебя ль оставит, забудет? Никогда! Лишь не теряй упования на Него. Вот что сказал Сам Спаситель: взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? (Мф. 6:26). Не пять ли воробьев продаются за два ассария (самая мелкая монета) – и ни один их них не забыт у Бoгa. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак, не бойтесь, вы дороже многих воробьев» (Лук. 12:6–7). К чему ж после этого уныние, малодушие? Тяжело переносить житейские невзгоды и особенно злобу людскую, – знаю, горьким опытом знаю, что тяжело. Да что? Так или иначе, в горе или радости, под влиянием любви и дружбы или под гнетом вражды и преследований, – а дни наши мелькают, не заметим – мелькнет и вся жизнь; так что тут останавливаться на темных сторонах ее? Мелькнут и они, разве что вспомнятся там – на суде Всеведущего, для воздания каждому по делам. Притом, Божий промысл никогда не допустит до нас невзгоды выше сил наших. Явится беда – у Господа готово и лекарство против нее. Найдутся враги злые, ожесточенные, – такие враги, что «живых убо пожерли быша нас, внегда прогневатися ярости их на ны, – и Господь не даст нас в ловитву зубом их». Непредвиденно для нас пошлет Он друзей, вовсе нам неведомых; сокровенно от нас пошлет помощь, никак нами неожиданную, – и «душа наша, яко птица, избавится от сети ловящих; сеть сокрушится, и мы будем избавлены» (Пс.123). Так, и в горях, и в радостях будем возлагать все свои надежды, все свое упование на Божий промысл – и Он никогда не оставит нас.

Во время чтения этого псалма священник читает молитвы так называемые светильничные. Светильничными они называются потому, что в это время наступают вечерние сумерки и для богослужения зажигаются уже светильники. Общее содержание этих молитв следующее:

«Милосердый Господи! Прими молитву нашу и не накажи нас во гневе Своем, но поступи с нами милостиво; очи сердец наших просвети в познание Твоей истины, помоги закончить день, как и всю жизнь, мирно и безгрешно, а там, в другой жизни, дай нам наследие со всеми угодившими Тебе. Ты, Боже, Создатель дня и ночи! Прими нашу вечернюю молитву и сохрани нас в наступающую ночь, дай сон, так необходимый для восстановления сил наших, чтобы мы после него с душевной радостью восстали для славословия Твоего милосердия».

Всех светильничных молитв семь.

За псалмом «Благослови, душе моя, Господа» и пр. следуют великая ектенья, рядовая (очередная) кафизма, малая ектенья и пение псалмов: Господи, воззвах к Тебе, услыши мя и пр. Здесь положено петь псалмы: CXL, CXLI, СХХIХ и CXVI. Общее содержание их – моление страждущего о помощи от Господа и надежда, что эта помощь не замедлит.

«Господи, взываю к Тебе, поспеши ко мне, внемли гласу моления моего, когда я взываю к Тебе. Да приидет молитва моя, как фимиам перед лице Твое, возношение рук моих, как вечернее приношение» (Пс. 140:12).

«К Тебе, Господи, очи мои, на Тебя уповаю, не отринь души моей. Сохрани меня от сети, которую поставили мне, от ухищрений делающих беззаконие» (ст. 8, 9).

«Гласом моим ко Господу вопию, гласом моим Господу помолюся. Изливаю перед лицем Его моление мое, печаль мою перед лицем Его изъясняю, когда изнемогает во мне дух мой» (Пс.141:1–3).

«Вопию к Тебе, Господи; говорю: Ты мое прибежище, Ты доля моя на земле живых. Внемли воплю моему; ибо я весьма изнурен. Избавь меня от гонителей моих; ибо они превозмогли меня» (ст. 6, 7).

«Ежели на беззакония будешь взирать, Господи, – Господи, кто устоит? Но у Тебя прощение, дабы благоговели к Тебе. Ожидаю Господа, ожидает душа моя, уповаю на слово Его. Да ожидает Израиль Господа; ибо у Господа милость, и великое у Него искупление (Пс.129:3–5, 7).

«Хвалите Господа все народы, славьте Его все племена; ибо велика милость его к нам, и истина Господня пребывает вечно» (Пс.116:1, 2).

С последними стихами этих псалмов поются стихиры, – числом шесть: три из Октоиха и три празднуемому в следующий день святому. Общее содержание этих стихир в Октоихе, как и было уже говорено, – возбуждение в грешниках чувств раскаяния и моление Спасителю о прощении и помиловании. Вот, для примера, «в понедельник вечера, глас 2-й, стихиры на Господи воззвах»:

«Христе, един безгрешный, един незлобивый, единственный источник милосердия! Воззри на мое стенание, воззри на скорбь мою, и очисти все язвы моих струпов. Спаси Твоею милостью раба Твоего, чтобы я, разсеяв тьму лености, славил Тебя, преблагого Спасителя моего».

«Бедная душа моя! Всмотрись и разгляди свои дела, – до чего они скверны?! Рассмотри свою ноготу. И какое еще страшное одиночество! Тебе предстоит быть отлученной от Бога и ангелов и ввергнутой в бесконечную муку. Пробудись, встань, поспеши, воскликни: Спаситель мой! Согрешила я, прости меня и спаси».

«Тело я осквернил страшно: душу и сердце развратил преступными помыслами; исказил все свои чувства: глаза осквернил, слух заглушил, язык непотребными речами посрамил; и все во мне сделалось постыдным. Вот почему, Христос – мой Спаситель, падая перед Тобою, взываю: согрешил я перед Тобою, согрешил: прости и спаси меня».

Таков общий строй этих стихир. Читая их, невольно проникаешься ужасом своего положения; холод проникает насквозь и леденит душу, как вдумаешься и выяснишь в себе сознание: «ведь это я!» Да, нужно дойти до окаменелого бесчувствия, чтобы не содрогнуться всем своим существом при этих ярких, резких изображениях нашей внутренней жизни и этой невыразимо страшной будущности, которая предстоит нам за гробом. И можно бы дойти до отчаяния, если бы во всех этих стихирах не проводима была мысль о Спасителе, о возможности прощения и помилования, пока мы здесь на земле, пока еще можем прибегать с мольбой к Спасителю. О, если б эти стихиры прочли с мыслью и сознанием те, для которых настоящая жизнь – все, а о загробной жизни – ни думы, ни помысла, для которых собственная внутренняя жизнь – страна неведомая, в которую они и не заглядывали никогда, если б только прочли да вдумались в прочитанное!.. С каким глубоким отвращением, всесокрушающим ужасом, с какой неодолимою скорбью взглянули бы они на самих себя!..

На вечернях к среде и к пятку эти умилительные и покаянные стихиры заменяются крестными. В них вспоминаются страдания Господа Иисуса, напоминается, что приобретено этими страданиями, и указываются средства усвоить себе плоды крестной жертвы. Вот для примера одна: вторник вечера, глас 3-й:

«Слово! При Твоем распятии все сотворенное содрогнулось и изменилось: солнце от страха скрыло свои лучи и облеклось тьмой; завеса церковная раздралась, но каждый уверовавший спасся. Поэтому-то мы и славим Твое неизмеримое милосердие».

Стихиры в честь святых заключают в себе главные черты их подвижнической жизни или мученической кончины, если празднуется в честь святых мучеников.

Все эти стихиры собственно так и называются: стихиры «на Господи воззвах». Они заканчиваются богородичными – кратким молением ко Пресвятой Богородице об испрошении нам прощения и помилования, а к среде и пятку – крестобогородичным, – молитвенным воспоминанием тех страданий, которые вынесла пресвятая Матерь и Дева при кресте Сына Своего.

После стихир поется или прочитывается одна из наиболее трогательных церковных песней: «Свете тихий святые славы» и пр. – песнь, которую нельзя слышать без глубокого душевного умиления.

«Спаситель мой, Христос, – Ты, открывший нам славу Отца небесного! Свет тихий святые славы (на который душевному оку нашему так же отрадно взирать, как и телесным очам на тихий вечерний свет)! Спасти хотя мир, Ты приходил некогда к темному западу – естеству нашему. Поэтому мы каждый раз, когда достигаем запада солнечного, каждый день, когда видим свет вечера, поем Отца Твоего, поем Тебя – Сына – и Святого Духа, воспеваем Бога триединого. Сын Божий, дающий жизнь нам и всему сущему! Мы должны петь Тебя святыми голосами, должны повергаться перед Тобою не только при закате солнца, не только при виде света вечернего, но и во всякое время дня и года. Ты жизнь всей вселенной; а потому и славит тебя вся вселенная».

Эта песнь написана Софронием, патриархом Иерусалимским. Вот что говорит предание о том, как вылилась из души богомудрого старца эта песнь. Под конец жизни любил он уединяться на одну из гор, окружающих Иерусалим, при закате солнечном. Отсюда устремлял он задумчивые взоры на заходящее солнце палестинское, переносил их на Иерусалим – и глубокая грусть проникала его душу. Там, на западе, уже разливается тьма; здесь перед ним – все уныло и мрачно, ничего из древнего величия: ни крепких стен, ни высоких башен Сиона – все в развалинах. Но вот однажды вечерний свет, тихо падавший на развалины Божиего града, обратил мысль старца к предметам более важным, чем это грустное запустение. Солнце вещественное, склонившееся на запад, склонило ум старца к представлению Солнца невещественного – и образ пресвятой Троицы представился мысленным взорам его. Запад солнца привел ему на память темный запад падшего естества человеческого. Тихий свет заходящего солнца, обливающий усталую природу вечернюю, живо изобразил ему схождение Сына Божия к темному человечеству, дабы просветить и восстановить его, а с ним и всю природу. В прохладном дыхании вечернего воздуха он ощутил образ той благодати, которою Дух Святый вследствие искупления одухотворяет человека и вселенную. Душа богомудрого старца исполнилась благодарным умилением, и он воспел Творцу вселенной вечернюю песнь: «Свете тихий» и пр.

За этой песнью следуют: прокимен, краткое моление о том, чтобы Господь помог без греха провести наступающий вечер («Сподоби, Господи, в вечер сей без греха сохранитися нам» и пр.), просительная ектенья и стиховны.

Стиховных стихир три. Первые две, как и стихиры на «Господи воззвах», умилительные или покаянные, третья – в честь мучеников. Вот, например, стиховны в понедельник вечера, глас второй.

«Христос Спаситель! Согрешил я перед Тобою, как блудный сын. Отец! Прими меня, кающегося, и помилуй меня, Боже».

«Христос Спаситель! Взываю к Тебе голосом мытаря: очисти меня, как его, и помилуй меня, Боже».

«Когда святые мученики молятся о нас и прославляют Христа, – прекращается всякий соблазн, и род человеческий верою спасается».

Последним двум стихирам предшествуют стихи псалма СХХII: «к Тебе возвожу очи мои, живущий на небесах. Как глаза рабов устремлены на руку господ их, глаза рабы на руку госпожи ее, – так очи наши ко Господу Богу нашему, доколе Он помилует нас» (ст. 12).

«Помилуй нас, Господи, помилуй нас; ибо довольно напитались мы презрением. Довольно напиталась душа наша поруганием от надменных, презрением от гордых» (ст. 24).

Стиховны заключаются богородичным или крестобогородичным, точно так же как и на «Господи воззвах».

Затем следует: ныне отпущаеши и трисвятое. Ныне отпущаеши – это молитва Симеона Богоприимца, – предсмертная молитва благочестивого мужа, излияние радостных чувств старца, отягченного бременем лет, для которого смертный покой дороже жизни, исполненной бурь и тревог; это – голос души, давно отрешившейся от всего земного, давно привитавшей мысленно в обителях небесных, для которой на земле осталось только одно неоцененное благо – видеть спасение, уготованное для людей, и потом одно и последнее желание – скорее разрешиться от уз плоти. Блаженная кончина, блаженный старец!

«И пришел он (старец Симеон), так рассказывается в Евангелии, по вдохновению во храм: и когда родители принесли младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним, он взял Его в объятия свои, благословил Бога и сказал: «ныне отпущаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое уготовал перед лицем всех народов, свет к просвещению язычников, и славу народа Твоего – Израиля».

После трисвятого – тропарь празднуемому на другой день святому, богородичен, сугубая ектенья и отпуст, который обыкновенно совершается так: священник говорит: «премудрость», клир (вместо народа) отвечает: «благослови». Священник: «Сый благословен Христос Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков». Клир: «утверди, Боже, благочестивейшего.., святую веру православную, православных христиан во век века». Священник: «Пресвятая Богородице, спаси нас». Клир: «Честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем». Священник: «слава Тебе, Христе Боже, упование наше, слава Тебе». Клир: «слава и ныне, Господи помилуй –благослови». Священник, обратившись к народу: «Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери и святого... (празднуемого на другой день) и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец (спасет нас, потому что он благ и человеколюбец). Клир заканчивает пением многолетия Благочестивейшему Государю Императору и всему царствующему дому. (См. «О церк. богослужении» И. Беллюстина).

Таково общее содержание вечерни. В ней, как видите, братия, самым заботливым образом напоминается нам о безотложной необходимости вырваться из греховной тьмы и с раскаянием, со слезами обратиться к Спасителю с молением о прощении и помиловании. Да, каждая вечерня напоминает нам, что и еще дня в жизни нашей нет, и еще сутками мы стали ближе к могиле и суду страшному, – что и вся наша жизнь мелькнет так же быстро и незаметно, как мелькают дни, недели, месяцы. А у нас-то ни думы об этом, ни заботы, ни помысла! Как будто вечно жить на земле – так привязаны мы к ней, так все мысли направлены к попечениям, к трудам и целям земным. Как же горько и страшно обманываем самих себя! Спешите же, братия мои и друзья, пользоваться временем, чтобы достойно встретить вечную жизнь и сделаться участниками жизни блаженной. (Сост. с дополн. по указ. источн.).

Историческая справка о службе вечерни в древности.

Состав вечерни в древности представляется весьма близким к теперешнему и определился не только в главных своих чертах, но и во многих подробностях. Точкой отправления для образования вечерни послужил вечерний псалом (140-й): Господи, воззвах к Тебе, около которого группировалось большее или меньшее число других, согласно местным обычаям. По уставу преп. Пахомия, на вечерне читали шесть псалмов и столько же молитв; по словам Кассиана, египетские монахи пели двенадцать псалмов (L. II, с. 4 Cf. с. 6), в промежутке между которыми читалось одиннадцать молитв, а последний псалом заканчивался аллилуиа. В «Постановлениях Апостольских» также упоминается вечерний псалом, а в каноне Анфима – 140-й и 85-й. У Венедикта Нурсийского на вечерне исполнялись четыре псалма с антифонными припевами (с. ХVII). Эти псалмы читались или нараспев, по стихам, или к каждому стиху присоединялся какой-нибудь припев. Таким припевом к вечернему псалму, как видно из канона Анфима, служили слова «είσάκουσον μὲ κύριε» (услыши мя, Господи), что как нельзя лучше совпадает с теперешним исполнением его на вечерне, где антифонная прибавка «услыши мя, Господи» повторена два раза в продолжение двух стихов и замыкает собою начало следующаго псалма – «Да исправится молитва моя». В древности, когда вечерний псалом пели весь, вышеприведенный припев повторялся при каждом стихе, и таким образом пение чередовалось между двумя исполняющими сторонами. Впоследствии, когда порядок вечерних псалмов установился строже, псалом «Господи воззвах» приходился последним и за ним следовал вход; поэтому теперешняя молитва входа на вечерне называется в Барбериновом евхологии «εὐχὴ ἑσπερινὴ ἧ εὶς τὸ κύριε ἐκέκραξα», т.е. восьмая вечерняя молитва на Господи воззвах.

Что касается стихир на «Господи воззвах» и других, то этого названия мы не встречаем в известиях о вечерне в древности (I–VII вв.), хотя остается несомненным, что они в то время существовали и появились в употреблении едва ли не одновременно с припевами псалмов. Стихиры составляют их дальнейшее развитие, в виде более полных и округленных строф, которые исполнялись в промежутке между стихами псалмов и служили для них антифонными припевами. В известии о синайской службе мы имеем положительные указания, что в то время стихиры входили в состав вечернего псалмопения и имели широкое литургическое употребление. Слушатели синайской вечерни были удивлены, что в монастырьке аввы Нила «Господи воззвах» пели без тропарей (так назывались стихиры вместе с другими родами церковной гимнографии в силу своего певческого исполнения).

Особенность древней вечерни, сравнительно с позднейшей, состояла в том, что светильничные и другие молитвы, теперь читаемые священником тайно и за раз, прежде произносились вслух и относились к известным псалмам, замыкая собою их чтение, а потому в евхологиях Барбериновом и Порфириевом записаны под именем антифонов первого, второго, третьего и т.д. Что были за молитвы, которые, по словам Кассиана, произносились во время вечерних собраний у монахов египетских, остается неизвестным. Кроме теперешних светильничных молитв, которые вошли в состав сейчас названных евхологиев, в это время употреблялись на вечерне еще особые молитвы трех-антифонного строя, и кроме того известны три молитвы такого же назначения из «Апостольских Постановлений». Первая из них, в виде ектении, заключает прошения об ангеле мира, о христианской кончине и о мирном безгрешном вечере и ночи. Вторая, произносимая епископом, замечательна по некоторым выражениям, вошедшим в состав молитв Пятидесятницы. Третья – над преклонившимися, при возложении на них руки епископа, может служить образцом теперешней вечерней молитвы главопреклонения (Constt. App. L VIII, с. 36–37).

За псалмами следовали чтения, по словам Кассиана, в будние дни два: одно из ветхого, другое из нового завета, а в праздники и в продолжение Пятидесятницы – оба из нового завета (De coenob.11. с. 6). О чтениях после псалмов упоминается в уставе Венедикта (с. 17).

Кроме названных частей, в состав древней вечерни входили гимны или духовные песни. Этот отдел вечерней службы сохранился до нас в нескольких представителях, из которых самым ранним следует назвать «вечерний гимн», составленный по подражанию утреннему, но по содержанию не имеющий прямого отношения к вечерней службе (Constt. L. VII, с. 48, Cf. Bunsen, Hippol. und I. Zeit. 11, 88–99). (Смотри Церковный устав (типик), профес. М. Д. Ак. И. Мансветова, стр. 35–37).

После вечерни в будние дни обыкновенно следует малое повечерие. Богослужение малого повечерия имеет в виду собственно приготовить молящихся ко сну. К этой цели применены и приспособлены все молитвословия и песнопения, входящия в его состав.

В частности цель, с какой установлена служба повечерия, как видно из содержания входящих в состав его псалмов и молитвословий, заключается в том, чтобы благословить и освятить верующих, после вечернего принятия пищи отходящих ко сну. Благословляя и освящая отходящих ко сну, церковь в молитвословиях повечерия испрашивает у Бога и святых Его сохранения верных чад своих от ночного греха и внезапной смерти в предстоящую ночь, так как спящий следовательно, не имеющий возможности охранить себя от бедствий человек особенно нуждается в божественной помощи, покрове и предстательстве святых. «Невидимых враг моих неусыпание веси», молится церковь от лица верующих; «и окаянныя плоти моея неможение веси: темже в руце Твои предаю дух мой, покрый мя крылома Твоея благости, да не когда усну в смерть»... Эту же мысль внушает верующим и 90-й псалом. С другой стороны, молитвословия повечерия располагают нас к покаянию, которое особенно необходимо для нас при наступлении ночи, как отчет перед Богом в нашем поведении прошедшего дня.

Ночной мрак, скрывая от нас видимые, соблазняющие нас, предметы, сосредоточивая наши мысли на закате наших дней и возбуждая в нас мысль о вечном покое, особенно располагает нас к самоуглублению и раскаянию в соделанных нами в продолжение дня беззакониях. Эту мысль прекрасно выражает святой Василий Великий, говоря о цели вечернего богослужения вообще: «по окончании дня, говорит он, должно приносить покаяние, а также надобно благодарить Бога за блага, дарованные нам в течение прошедшего дня, и за добрые дела, совершенные нами при помощи Божией в этот день; а в том каяться, чего мы не исполнили волею или неволею, или тайно, или словом, или делом, или в сердце, и за все это молитвою умилостивлять Бога; потому что поверка сделанного нами приносит нам великую пользу к тому, чтобы опять не впадать в грехи»⁴². С целью пробудить в сердцах верующих раскаяние положено на повечерии чтение покаянных псалмов (50, 101, 14 и др.) и молитвы иудейского царя Манассии, своим примером поучающего нас покаянию. С этою же целью положено на повечерии и чтение символа веры: предлагая чтение символа веры на повечерии, как на полунощнице и изобразительных – трех службах, совершающихся в разные времена суток, – церковь хочет внушить верующим, что они, вставая от сна, днем и ложась спать, должны исповедывать свою веру в Бога, как основание всей жизни и деятельности христианской. Свидетельствуя же перед отходом ко сну свою веру в Бога, верующий грешник должен вместе с тем и возлагать упование на Всевышнего, Который праведников любит и грешников милует (молитва: «Иже на всякое время»...). В подкрепление же нашей надежды на Бога, дивного во святых Своих, предлагается в службе повечерия молитвенное обращение к Богоматери и святым, как предстателям и ходатаям нашим перед Богом, и, наконец, – словесное примирение с живыми и молитвенное с умершими. (См. Литургику Альхимовича. ч. 1-я. стр. 147–148).

В частности состав повечерия следующий:

После обычных кратких молитв: «Царю небесный», «трисвятое» и «Отче наш», читаются псалмы, в которых мы просим у Бога отпущения наших грехов, ниспослания милостей и сохранения нас от угрожающих нам опасностей.

Прежде других читается известный вам 50-й псалом: Помилуй мя, Боже... Этот псалом написан еще за несколько сот лет до Рождества Христова, но церковь христианская ввела эту покаянную молитву во всегдашнее употребление и при богослужении, и в наших молитвах ежедневных. Содержание псалма таково: в первой половине кающийся царь Давид исповедует свои грехи перед Богом и просит их прощения (3–14); во второй описывает как он будет благодарить Бога по исполнении его молитв (14–21).

Вечером, когда отходим ко сну, особенно прилично молиться Богу с таким сокрушенным сердцем, как молился каявшийся святой царь-пророк Давид.

После такого сокрушенного исповедания своих грехов и смиренного сознания своего недостоинства, в следующих двух псалмах: 69 и 142, мы испрашиваем себе у Бога милосердного помилования.

В первом из них просим, чтобы Бог заступил и защитил нас, слабых и немощных, от сильных окружающих нас врагов. В нем мы так говорим: Боже, избавить меня, Господи, помочь мне поспеши! Да будут постыждены и посрамлены ищущие души моей! Да отступят назад и будут поруганы желающие мне зла (ст. 2, 3)... Я беден и нищ; Боже, поспеши ко мне! Ты – моя помощь и Избавитель; Господи, не умедли (ст. 6).

Во втором молим, чтобы Бог услышал нас, не взирая на наше недостоинство: Господи, услыши молитву мою, приими моление мое, по истиие Твоей, внемли мне, по правде Твоей (ст. 1)... Живо мы изображаем в нем то жалкое положение, в котором находимся: враг преследует душу мою, попирает в прах жизнь мою, посаждает меня в мраке, подобно давно умершим. Томится во мне дух мой, унывает во мне сердце мое (ст. 4). И вследствие этого опять обращаемся к Нему с искренней и усердной молитвой: поспеши, услыши меня, Господи, дух мой исчезает, не сокрой лица Твоего от меня; иначе я сравняюсь с отходящими в могилу... (7–12). Такими псалмами церковь сочла нужным напутствовать нас отходящих ко сну. Во всякое время мы должны так глубоко сознавать свою немощь и греховность, во всякое время должны чувствовать нужду во всесильной помощи Божией; но в особенности эти чувства должны проникать в нашу душу в то время, когда мы отходим ко сну, когда ослабевшие наши телесные силы не могут уже служить стремлениям нашего духа.

Потому-то церковь к этим псалмам и присоединяет еще и молитвы, песнопения, испрашивающие нам милость Божию, заступничество Пресвятой Богородицы и ходатайства всех святых.

Прежде всего, она обращает взоры наши к Спасителю нашему Иисусу Христу. За псалмами слушаем чтение и так называемого «великого славословия». Слава в вышних Богу... Это одна из самых древних священных песней. Она составляет главную принадлежность наших утренних богослужений; при объяснении утреннего богослужения подробнее познакомлю вас с ее содержанием. Теперь заметьте, что святая церковь наша употребляет эту священную песнь еще и в таких случаях, когда мы обращаемся к Богу не с одной только молитвой, но с благодарением за Его милости и прославлением Его благости. Таково место этой молитвы в так называемых благодарственных молебнах. Здесь, в малом повечерии, чтением этой священной песни церковь побуждает нас благодарить Господа за милости, оказанные нам в течение дня, и просить продолжения этих милостей во время сна. Сподоби нас, Господи, сохраниться нам в наступающую ночь без греха...

В подкрепление нашей молитвы ко Господу присоединяем исповедание нашей веры: верую во единого Бога... Читая это исповедание веры, мы как бы так говорим: такова, Господи, наша вера; услыши же, Господи, наше моление.

После молитв ко Господу мы молимся ко Пресвятой Богородице. Молитву свою ко Пресвятой Богородице выражаем в так называемых канонах. Каноном называется на церковном языке ряд песнопений, проникнутых одним общим духом молитвы, одними общими прославлениями известных церковных событий. Каждое важное церковное событие имеет свой канон.

Подробнее о содержании канонов я буду говорить с вами при изъяснении утреннего богослужения; теперь заметьте, что в каждом гласе, по которым располагаются наши недельные церковные службы, для повечерий на каждый день назначается особый канон. Содержание этих канонов одно и то же – наша сокрушенная молитва ко Пресвятой Богородице о Её заступничестве и ходатайстве перед Господом Богом. Вот один из таких канонов, известный в наших молитвословах под именем параклисиса. Название это означает: заступление, помощь, а потом – утешение. Этот канон восьмого гласа, положенный во вторник на повечерии. Содержание его в высшей степени молитвенно. Он так и начинается: многими одержим напастьми. Его положено петь «во всякой скорби душевной и обстоянии». Такого глубоко молитвенного духа и все другие каноны, читаемые во время малых повечерий. Вот стихи некоторых из них: Пречистая! Меня, благоговейно душой и устами исповедующего Тебя, по истине Богородицу, спаси от страшных бед и болезней и грехов. Пресвятая Дево! Услышь слова моей молитвы, которые я приношу Тебе, Преславная, из глубины моего сердца, и спаси меня от страстей и напастей⁴³.

Вслед за такими сокрушенными молитвами ко Пресвятой Богородице мы молимся святым угодникам Божиим в тропарях и кондаках, которые следуют после кратких молитв: «трисвятое», «Отче наш», читаемых тотчас после канона.

Испрашивая себе заступничества Божия во время сна, мы вспоминаем о тех братьях наших, которые уснули непробудным сном, и молимся: со святыми упокои... Этот ряд молитв ко Господу Богу, Пресвятой Богородице и святым угодникам Божиим заканчивается молитвою: Иже на всякое время...

После этих молитв мы слушаем еще только две молитвы – молитву ко Пресвятой Богородице и молитву ко Господу Иисусу. В той и другой мы исключительно уже молимся о мирном и благодатном препровождении ночного времени, молитва ко Пресвятой Богородице так читается: нескверная, неблазная... В ней мы, вспоминая великое таинство воплощения Сына Божия, Которому Пресвятая Богородица послужила, те преславные дела ходатайства и заступления, которые Она явила всему роду человеческому, просим у Нее и себе милосердого заступничества от всякого врага и супостата. В молитве ко Господу Иисусу мы так молимся: и дай нам, Господи, идущим ко сну покой тела и души, сохрани от мрачного сна греховного, и от всякого темного ночного соблазна...

Краткой молитвой ко Пресвятой Богородице: Преславная Приснодево... и полным возглашением упования на Пресвятую Троицу: упование мое – Отец, прибежище мое – Сын, покров мой – Дух Святый... мы заканчиваем богослужение малого повечерия. Священник, приклонив главу и испросив у всех предстоящих прощения во всем, в чем он оказался виновным против кого- либо, напутствует нас своим благословением. (См. «Воскр. чтен.» за 1866–67 гг., кн. II).

Таково содержание малого повечерия, и в нем святая церковь соединила много трогательных и умилительных молитв. И как хорошо было бы, если бы вы никогда не оставляли без внимания и этого небольшого богослужения! (Сост. с доп. по указ. источн.).

Древность службы повечерия доказывается тем, что оно отправляется не только в православной церкви, но и всеми обществами восточных христиан, и в церкви западной.

Эта общность отправления службы повечерия у различных христиан как на востоке, так и на западе дает нам право заключать, что оно явилось в раннюю пору христианства. Кроме того, мы имеем положительные свидетельства о древности этой службы. Так святой Василий Великий говорит: «должно молиться и при наступлении ночи, испрашивая покойного сна, и читать 90-й псалом». Этот псалом читается и теперь на великом повечерии. «По окончании дня должно приносить покаяние», говорит тот же отец⁴⁴. С этою целью и читаются теперь на повечерии покаянные псалмы⁴⁵. О древности повечерия свидетельствуют также входящие в состав этой службы молитвы. В числе молитв повечерия мы находим следующие: а) молитву Манассии, царя иудейского, о которой упоминается в Постановлениях Апостольских как о принадлежности вечернего богослужения (Кн. 2, гл. 22); б) молитва св. Ефрема Сирина (IV в.): «нескверная, неблазная»⁴⁶ и проч.;в) молитва: «и даждь нам, Владыко, на сон грядущим, покой тела и души», присываемая иноку монастыря Саввы освященного Антиоху, называемому пандектом⁴⁷ (VII в.); г) молитва: «преславная Приснодево, Мати Христа Бога нашего», приписываемая Иоанну Дамаскину⁴⁸ (VIII в.), и д) молитва: «упование мое Отец», приписываемая иноку Иоанникию (IX и X в.). В порядке происхождения малое повечерие древнее великого. Это видно из того, что по своему составу малое повечерие сходно со службою часов, которые в настоящем своем составе отправлялись уже при императоре Юстиниане (VI в.), и только с течением времени в монастырях иноки, усугубляя в четыредесятницу молитвословия, начали присоединять к псалмам малого повечерия другие псалмы и молитвословия, откуда и образовалось великое повечерие. В VI столетии преподобный Венедикт нурсийский ввел повечерие на западе в своем монастыре.

Ревнители молитвы, пустынные отцы, помня завещание апостола: непрестанно молитеся (1Сол. 5:17), и подражая примеру Давида, измывавшего на всяку нощь слезами постелю свою (Пс. 6:7), по окончании в храме вечернего богослужения отходили ко сну не иначе, как совершив еще домашнее, послевечернее молитвословие. Преподобный Кассиан, путешествовавший по монастырям Палестины, Месопотамии и Египта, говорит, между прочим, что подвижники в сих странах вкушали пищу только по захождении солнца! (Касс. кн. 2, гл.2), и что каждый из них, затем, читал в келии известное число псалмов: иные 50, другие 12, 6 и 3 (там же, гл. 4–6). В сем-то обыкновении пустынных отцов должно искать начала церковных повечерий. (На такое начало повечерий отчасти, указывает и тот обычай, по которому они в некоторых обителях (например, в лавре препод. Саввы) совершались каждым иноком отдельно в келии. (См. Устав. церк. Последование 40-цы, стр. 389). Из келий и скитов это благочестивое обыкновение скоро перешло в общее употребление церкви и, быв запечатлено ее властью, введено в устав церкви и составляет ныне одно из повседневных богослужений ее.

Общую мысль и цель церковных повечерий можно выразить в следующих словах: человек, в продолжение дня, и получал от Отца небесного много различных благодеяний; с другой стороны, волею или неволею впал в некоторые грехи, сердце его чувствует то и другое: оно исполнено благих расположений, но и тоскует о своей греховности; земля, после дневных однообразных трудов кажется ему скучной, жизнь, несвободная от грехопадений, тягостной; он воздыхает о крове Бога небесного, но время странствования его, исчисляемое днями и ночами, еще не окончилось; день минул, но не минули искушения, обдержащие его; еще предстоит ночь, таящая во мраке своем соблазны. Как воин, утомленный целодневною борьбой, человек хотел бы отдохнуть и упокоиться, но он знает, что враг его никогда не спит и что он яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1Петр. 5:8). Что остается делать ему в таком сомнительном положении и при такой настроенности души? К кому прибегнуть? «Сын мой, как бы так говорит ему церковь: предай себя в руки Отца небесного, трезвися и бодрствуй; моли ангела хранителя и святых братий твоих на небесах покровительствовать и охранять тебя во время ночи, наипаче же моли Пресвятую Деву бодрствовать над ложем твоим, как бодрствует мать над колыбелью спящего дитяти. Под их небесным покровом и защитой с миром усни и почий, и враг не дерзнет вредить тебе!» И вот, для пробуждения, для оживления и усиления сих благих чувствований святая церковь предлагает чадам своим молитвословие повечерий.

В православной церкви известны два вида их: повечерие великое и малое. Первое употребляется во всю святую четыредесятницу, за исключением суббот и воскресных дней, и также в навечерие великих праздников: Рождества Христова и Богоявления. Только в этом последнем случае опускаются на великом повечерии молитвы, приличные отходящим ко сну, по той причине, что древние христиане в эти праздники не хотели знать сна и после повечерия непосредственно переходили к всенощному бдению, в собственном смысле. Кроме того, устав повелевает совершать великое повечерие и в два другие поста: перед Рождеством Христовым и праздником святых апостолов Петра и Павла, в те дни, когда вместо: Бог Господь поется: аллилуиа (Устав. под 14 ноября, стр. 122).

Малое повечерие, о котором мы уже беседовали, совершается во все прочие дни года, за исключением недели Пасхи, когда оно совершается по особенному уставу.

Как на том, так и на другом повечерии всегда читаются приличные каноны, и между прочим на первой седмице Великого поста, так называемый, великий канон покаяния святого Андрея Критского.

Состав великого повечерия заключает в себе довольно приметные следы трех, как бы отдельных, молитвословий, сведенных во едино «во образ Пресвятой Троицы», по замечанию одного благочестивого толкователя церковных служб (нов.Скр. част. 2, гл. 2, §2). Каждая из трех частей одинаково состоит из большего или меньшего числа псалмов, за которыми следует молитва Господня и несколько тропарей, и каждая заканчивается заключительною молитвою.

Первая из этих частей состоит из 6 псалмов, избранных и приноровленных к состоянию христианина, отходящаго ко сну не без смущения и страха, по причине сознания своей греховности перед Богом. Образ смерти носится перед очами его в состоянии предстоящего ему сна, который, по манию Владыки живота и смерти, легко может обратиться для него в сон смертный. С другой стороны, его не могут не устрашать и козни врага, избирающего ночное время дли искушения, для устрашения души ночными мечтаниями и приведения ее через то в боязнь и уныние. В этом состоянии христианин обращается к единому Помощнику немощных и умиленно молит Его даровать ему мирный и безмятежный сон, оградить его от наветов вражиих просветить очи его светом дневным и явить ему помощь в искушениях: Боже, в помощь мою вонми, Господи помощи ми потщися (Псал. предначин. вел. повеч. ); помилуй мя, Господи, яко немощен есмь, исцели мя, Господи, яко смятошася кости моя и душа моя смятеся зело (Пс. 2 велик. повеч. ), призри, услыши мя, Господи, Боже мой, просвети очи мои, да не кода усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него (Пс. 3 пов.). На Тя, Господи, уповах, да не постыжуся в век, правдою Твоею избави мя и изми мя,.. Буди ми в Бога защитителя и в дом прибежища, еже спасти мя, яко держава моя и прибежище мое еси Ты и имене Твоего ради наставиши мя и препитаеши мя, изведеши мя от сети сея, юже скрыша ми, яко Ты еси защититель мой, Господи, в руце Твои предложу дух мой (Пс. 5 повеч. ). Окрыленная молитвою и обнадеженная крепким упованием на милость Божию душа христианина с притрепетною радостью исповедует потом, как безопасны и блаженны те, которые водворяются в крове Бога небесного, яко Той избавит от сети ловчи и от словесе мятежна, плещма Своима осенит и под криле Его надеешися: оружием обыдет истина Его, не убоишися от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящя, от сряща и беса полуденного; падет от страны твоея тысяща и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится. (Пс. 6 повеч. ).

Это чувство собственной безопасности в лоне Бога небесного, разгораясь в душе, изливается в победной песни, в которой христианин выражает радость свою о Христе Спасителе, Которому дадеся всяка власть на небеси и на земли (Мф. 28:18): «с нами Бог, разумейте язы́цы и покоряйтеся, яко с нами Бог! Могущии покоряйтеся, яко с нами Бог!» Потом, он возсылает благодарения Богу за протекший день; но зная, что он еще не совсем минул, и что предстоит еще ночь таящая во мраке своем искушения и опасности, троекратно молит пресвятую Троицу даровать ему наступающий «вечер с нощию безгрешен, безсоблазнен и ненаветен», и, для усиления своей молитвы, обращается к ходатайству преблагословенной Девы Марии и всех святых, присоединяя к сему и исповедание веры по той причине, «яко подобает веру возвещати вечер и утро, да аще найдет смерть, обрящет нас во исповедании» (Нов. Скр. ч. 2, §4).

По прочтении тропарей, одинакового содержания с предшествовавшими псалмами и выражающих то беспомощное состояние души среди «неусыпания невидимых врагов», то картину страшного для грешников суда Божия, то покаянный вопль души к Богу о даровании ей слез, «якоже иногда жене грешнице», эта часть повечерия заканчивается умиленно благодарной молитвой Василия Великого: «Господи, Господи, избави нас от всякия стрелы летящия во дни, избави нас от всякия вещи, во тьме преходящия, приими жертву вечернюю, рук наших воздеяние, сподоби же нас и ночное поприще без порока прейти, не искушены от злых».

Вторая часть великого повечерия приноровлена к состоянию христианина, желающего через покаяние примириться с Богом и совестью своей, прежде нежели возляжет на одр свой. Вся она исполнена покаянных молитв и воздыханий. Первый слышится псалом Давида, согрешившего и раскаивающегося перед Богом; за ним другой, столь же глубоко умиленный псалом, или «молитва нищего, егда уныет»: Господи! услыши молитву мою и вопль мой к Тебе да приидет, нe отврати лица Твоего от Мене, в онь же аще день скорблю, приклони ко мне ухо Твое; и, наконец, покаянная молитва Манассии, горько оплакивавшего в темничных узах грехи свои перед Богом. Стихиры и заключительная молитва, следующие за ними чтениями, проникнуты тем жe чувством покаяния и сокрушения во грехах: «помилуй нас, Господи, помилуй нас, всякого бо ответа недоумеюще, сию Ти молитву, яко Владыце, грешнии приносим: помилуй нас».

В чтениях последней части повечерия церковь, усугубляя молитву, опять молится о даровании верным помощи и заступления против врагов, ищущих уловить души наши, – врагов, кои, без особенной защиты Божией, всего опаснее тогда, когда мы предаемся сну; затем, церковь славословит Бога «великия ради славы Его» и умиленно молит Его, как Господа сил, в предстоящие часы ночи неразлучно пребывать с нами: «иного – бо разве Его помощника в скорбех не имамы». Эту молитвенную песнь она возглашает несколько раз, подобясь хорам ангелов, преемственно славословящих Господа, и для сего перемежает ее стихами богохвалительного псалма Давидова. Умилительная молитва ко Господу Иисусу Христу об ограждении нас святыми Его ангелами, следующая за сим, предшествуется, как и в двух других частях повечерия, четыредесяти-кратным повторением краткой молитвы: Господи, помилуй. Причину и цель такого усиленного моления блаженный Симеон Солунский объясняет так: «Господи, помилуй четыредесят глаголем, во освящение времене всего жизни нашея... и яко жертву одесятствования дней наших и часов Богу приносим. Сие творим и во всех молитвах, сущую от Бога о всех призывая милость, зане Той может один спасти нас, яко милости требующих по согрешениях и яко недовольны мы от инуду спастися, токмо милостию единою Божиею» (Нов. Скр. ч. 2, § 5).

Повечерие заключается двумя молитвами, из коих в первой мы обращаемся к молитвенному ходатайству Пресвятой Девы Марии и просим Ее, как главную Заступницу христиан, охранять нас во все дни жизни и в самый час смерти нашей, а в последней умиленно взываем ко Господу Иисусу Христу даровать нам, «на сон грядущим, покой тела и души, сохранить от всякого искушения и возставить бодрственных для всенощного славословия».

Умилительный обряд заканчивает священнодействие повечерия: вся церковь коленопреклоняется, и священник, от лица ее, велегласно молит Ходатая нашего спасения, Господа Иисуса Христа, ради заслуг и молитв святых Его, «благоприятно принять молитву рабов Своих, сохранить их под кровом крыл Своих, умирить жизнь их и помиловать их по великой милости Своей». Совершив молитву, священник преклоняется до земли перед братией и смиренно молит их простить ему согрешения; в свою очередь и братья таким же образом испрашивают у него прощения и благословения. Этот обряд, самым действием своим внушая каждому из нас заповедь апостольскую: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4:26), способствует через то к искоренению из сердец наших самых первых зародышей неудовольствия и неприязни к ближним и к водворению мира Божия (Фил. 4:7) в сердцах наших. Это преимущественно внушает нам церковь, как главное условие благоприятия Богом наших молитв и спокойствия совести, столь необходимого для мирного сна. Вот почему она повелевает освящать и самый выход из храма молитвою о «ненавидящих и обидящих нас». (Сост. по «Воскр. чт.» 1860 г., №47).

Утреннее богослужение, о котором теперь побеседуем, слагается, братия, из полунощницы, утрени и первого часа. Утреннее богослужение обыкновенно начинается у нас полунощницею, молитвенным чтением и пением, которое древние совершали (как и теперь некоторые обители совершают) в самую полночь. Это самое раннее и более всех удаленное от мирского шума время церковь учит нас посвящать Господу и предлагает тогда такие молитвы и воспоминания, которые наиболее могут утверждать жизнь христианина в Боге и уповании жизни вечной.

На полунощнице, после обыкновенных начальных молитв, мы прежде всего очищаем себя чувствами покаяния и потому читаем псалом покаянный – 50-й.

Затем чтением великого псалма 118 (кафизмы 17-й) утверждаем волю свою в законе Божием; ибо исповедуем с псалмопевцем, как блаженны ходящии в законе Господни, как благ он паче тысящ злата и сребра, сладостен паче меда и сота, как умудряет ревнителей своих паче старец, просвещает и вразумляет самых младенцев, как дарует многий мир и другие драгоценные блага любящим его. Этот псалом есть один из поучительнейших в целой псалтири: его воспевает церковь при воспоминании погребения Спасителева в великую субботу, его повторяет при гробе каждого брата нашего, отшедшего в другой мир; его же положила она повторять и ежедневно, дабы в сердце каждого христианина, как на дверях отшельника, живо начертать важную и приснопамятную истину: «помни смерть»⁴⁹.

Утвердив, таким образом, волю свою в воле Божией, христианин, вставши от сна, старается утвердить и сердце свое в истинной вере, для чего читает символ веры.

Потом слышим песнь: «се жених грядет в полунощи», и другие песни, напоминающие нам о втором пришествии Господа, да не постигнет оно нас, как тать в нощи (2Петр. 3:10), неприготовленных.

Но приводя на память страшный день суда, имеющего решить участь всех на целую вечность, как не воспомянуть отцов и братий наших, уже прешедших предел смерти и там, где нет места покаянию, жаждущих молитв святой церкви? Потому церковь под конец полунощницы полагает моление за усопших. Это моление начинает она двумя псалмами: возведох очи мои в горы (126) и Се ныне благословите Господа вси раби Господни (133), воззывающими дух наш к Тому, Кто недремленно хранит нового Израиля и особенно присутствует благодатью Своей в святилищах; а потом – в песнях и молитве: «помяни, Господи, в надежде воскресения, жизни вечныя, усопшия»... побуждает нас просить усопшим прощения грехов и упокоения в месте светле, идеже присещает свет лица Божия.

Вся полунощница заканчивается ектенией, в которой, молясь о всех живущих, не только любящих, но и ненавидящих нас, молимся и об отшедших отцах и братиях наших.

Кроме вседневной полунощницы, известны у нас еще субботная и воскресная... Первая отличается от повседневной почти одною кафизмой; ибо вместо 17-й, как положенной для чтения на самой утрени в субботу, полагается тогда 9-я. Последняя же замечательна потому, что, вместо чтения кафизмы и пения известных песней умилительных, занимает нас славословием Пресвятой Троице, – в каноне и следующих за ним высоких песнях святого Григория Синаита: «достойно есть, яко воистину, славити Тя Бога Слова»... В этом последнем случае, т.е. при начале дня, открывшего нам славу Божественного воскресения, церковь поставляет чад своих как бы среди ангелов, немолчно воспевающих славу Бога Триипостасного.

Совершая полунощницу, размышляйте прилежно о том, как Господь наш в полночь, идя на вольную страсть, в саду так прилежно молился, что пот Его был как капли крови, каплющей на землю, и как, взятый там воинами, подобно злодею, связанный веден был прежде ко Анне (первосвященнику) и какие здесь потерпел поносные уничижения, оплевания, биения и другие неисчетные страдания, – и все это для того, чтобы освободить нас от уз греховных и от томления и мучительства диавольского (Учит. изв.). Если же не придется вам когда-нибудь прочитать или выслушать полунощницу, то, вспоминая кровавые страдания Спасителя в саду Гефсиманском и во дворе архиерейском, сотворите молитв Иисусовых 100 и поклонов положите 25. (Извлеч. в сокращ. из V тома Сочин. Иустина, еп. уфимского и оренбургского).

Начало нашей утрени заслуживает особенного примечания. Церковь, помня апостольскую заповедь: молю прежде всех творити молитвы – за вся человеки, за Царя, и за всех, иже во власти суть (1Тим. 2:1–2), – представляет в начале своей утрени краткое молебствие за царя и отечество и совершает его следующим образом. Тогда как священник производит каждение по всему храму, возбуждая благовонием кадила не столько внешние, сколько внутренние чувства наши, да расположим сами себя приносить молитвы наши, яко кадило, перед Богом, – чтец нескоро произносит псалмы 19 и 20: «услышит тя Господь в дeнь печали... Господи, силою Твоею возвеселится царь», в коих выражаются молитвенные благопожелания царю и царству; потом –молитвенную песнь: «спаси, Господи, люди Твоя», и другия, также относящияся к Царю и отечеству; под конец сам священник молится о том же в краткой ектении: «помилуй нас, Боже», начертывая кадилом крест перед святым престолом, возглашает: «слава святей и единосущней и Животворящей и нераздельней Троице вседа, ныне и присно и во веки веков». Так православная церковь исполняет священную обязанность к своему земному защитнику и покровителю – государю, а тем и каждого из нас учит прежде всего молиться за него же с той уверенностью, что в мире его будет нам мир и в благоденствии его будет наше общее счастье.

Возглас священника, славословящий Пресвятую Троицу, напоминает, что все мы, просвещенные чистейшим Богопознанием и животворимые благодатью Бога Триипостасного, должны приносить Ему честь и славу. Поэтому на сей возглас и ответствует хор или чтец новозаветным ангельским славословием: «слава в вышних Богу и на земли мир!» После сего следуют: чтение избранных 6-ти псалмов, ектения великая, кафизмы, церковные песни, приличные дню, ектении и отпуст.

В частности, состав утрени следующий: вся она может быть разделена на три главные части: в первой части находится шестопсалмие, во второй канон, третья начинается славословием.

В первой части утрени важнейшее чтение есть шестопсалмие, или чтение шести избранных псалмов. Церковь заповедует, да глаголем их со всяким вниманием и страхом Божиим, яко Самому беседующе Христу Богу нашему невидимо и молящеся о гресех наших. И действительно, они так трогательны, утешительны и поучительны, что способны в самом великом грешнике возбудить чувства покаяния и надежду на милосердие Божие.

В церкви в это время царит таинственный полумрак для удобнейшего пробуждения в душах предстоящих покаянного чувства, возбуждаемого всей первой половиной утрени: «да бы, говорит высокопреосв. Вениамин, архиеп. Нижегородский и Арзамасский, в темноте стоящий мог воздохнути и прослезитися» («Нов. Скриж.», ч. 2, стр. 44). На возглас священника: «слава святей, единосущней, животворящей и нераздельней Троице...» чтец или хор, среди всеобщего безмолвия и мрака, от лица всех присутствующих в церкви ответствует ангельским славословием, которое воспел хор небожителей при рождении Христа Спасителя, во мраке ночи, в виду вифлеемских пастырей: «слава в вышних Богу...». Избранный же чтец с великим благоговением⁵⁰ начинает шестопсалмие, или чтение шести утренних псалмов (3, 37, 62, 87, 102 и 142), выражающих внутреннюю беседу христианина со Христом. В них грешник, словами царя Давида, с сокрушенным сердцем и умиленным чувством исповедывает грехи свои перед Богом и возлагает всю свою надежду, все упование свое единственно на бесприкладное милосердие Божие. Соединяя свои молитвы с нашими, священник во время чтения второй половины шестопсалмия тайно читает утренние молитвы (числом 12), в которых от лица всех верных, как ходатай наш перед Богом, благодарит Его за воздвижение нас от ложей наших, просит отогнать от сердец наших всякий мрак, показать нас сынами света и наследниками вечных благ, – молится за всю братию на земле, на море и на всяком месте и просит даровать мир миру и всем людям. Для успокоения и ободрения души кающегося грешника, выражающего молитвенные воздыхания свои в шестопсалмии и следующей за ним великой ектении, оба лика, сошедшися вкупе, громко и радостно поют стих: «Бог Господь и явися нам», указывающий на явление в мир Христа Спасителя, пришедшего на землю грешные спасти, и, как бы готовясь во сретение Ему, восклицают: «благословен грядый во имя Господне!» Испрашивая в тропаре молитвенного ходатайства дневного святого перед Богом. Потом, для поддержания в душах предстоящих молитвенного расположения, читаются три, а иногда две кафизмы, руководствующия к молению и славословию, из которых каждая подразделяется на три славы, т.е. славословия в честь Пресвятой Троицы⁵¹. После каждой кафизмы читается в честь праздника или в честь воспоминаемого в известный день церковью святого песнь, называемая седальном, так как во время чтения его и последующих за ним поучений позволяется уставом сидеть и слушать их сидя.

Во второй части утрени важнее всего канон. Составим понятие о песненных канонах церковных. Слово канон – правило – означает, что эти песнопения составлены по особым правилам. Обыкновенно состоят они из 8-ми песней, из коих каждая содержит в себе несколько малых песней – ирмос, или начальную, образцовую песнь, и 3 или 4 тропаря – песни, имеющия обращение, сообразно с ирмосом, и равные ему по пространству. (Ирмос происходит от греческого слова, значащего связывать, а тропарь – от слова, коего значение – обращать). Последний тропарь в каждой из 8-ми песней относится к Богоматери, к Которой церковь чаще всего обращается, как высшей всех святых и сильнейшей Ходатаице нашей перед Спасителем. Основание свое каноны имеют в священных песнях, большей частью ветхозаветных, из коих заимствуют выражения, и таким образом от древних прообразований и пророчеств возводят нас к событиям новозаветным, от чудес Божиих древних – к дивным действиям благодати новым.

Первая песнь имеет отношение к благодарственной песни Моисеевой, воспетой по переходе через Чермное море: «поим Господеви, славно бо прославися» (Исх. 15:1), и славит десницу Господню, прославленную в крепости, возвышая тем дух наш к Божественному Победителю зла и смерти, избавившему нас от плена вечного⁵².

Третья песнь имеет основание в молитве св. Анны, матери Самуила, благодарящей Бога за разрешение своего неплодства: «утвердися сердце мое в Господе...» (1Цар. 2:1), и изображает молитвенные чувствования или всей церкви, прежде неплодной, а ныне веселящейся о многих святых чадах своих, или каждой души христианской, просящей утверждения себе в Господе.

Четвертая песнь, подражая песни пророка Аввакума: «Господи, услышах слух Твой, и убояхся...» (Авв. 3:2), с благоговейным трепетом созерцавшего славу пришествия Божия, славит таинство пришествия к нам Сына Божия.

Пятая песнь заимствует выражение у пророка Исаии: «от нощи утреннюет дух мой к Тебе, Боже...» (Ис. 26:9), воспевающего избавление церкви от врагов и торжество над самою смертью, – и молится то о благодатном просвещении, тο о мире небесном, то о других плодах Божественного искупления.

Шестая песнь, подобно Ионе, молившемуся в ките: «возопих в скорби моей ко Господу Богу» (Ион. 2:3), обращается к Тому, Коего тридневное воскресение прообразовал Иона, и просит Его об избавлении нас от житейских волн и от всех опасностей для нашего спасения.

Седьмая песнь, по примеру трех отроков в Вавилонской пещи, воспевавших: «благоловен еси, Господи, Боже Отец наших...» (Дан. 3:26), прославляет Святую Троицу, – благословенного Бога отцев наших.

Восьмая песнь заимствуется из песни тех же Святых отроков (Дан. 3:52–60) и, подобно ей, призывает все дела Господни петь и превозносить Владыку всех во веки.

Девятая песнь имеет в виду новозаветную песнь Захарии, отца святого Предтечи: «благословен Господь Бог Израилев, яко посети и сотвори избавление людем Своим...» (Лук. 1:68–69), и предваряется обыкновенно песнью Самой Богоматери: «величит душа Моя Господа...» (Лук. 1:46–55). Эта песнь посвящена преимущественно похвале Божией Матери.

Весь состав канона в честь Святой Троицы разделен на три части, кои отделяются одна от другой малыми ектениями и заключаются чтением или пением особенных песней. Так по 1-й песни слышим седален, – песнь, названную так потому, что древние после 3-й песни обыкновенно отдыхали, сидя и слушая чтение поучений или святых повестей. Седальны положены и после каждой кафизмы – по той же причине. По 6-й песни положено пение кондака и икоса, а иногда и чтение синаксария, или краткого описания того, что воспоминается в тот день церковью. 9-я песнь заключается светильном, – песнью, в которой молимся о ниспослании нам света обыкновенного и особенно благодатного.

Последняя песнь есть как бы переход к следующему затем славословию, содержащемуся в псалмах 148, 149 и 150 и в пространной песни: «слава в вышних Богу!»

В последней части утрени пение и молитвы приспособлены преимущественно к утру, или началу дня. «Слава Тебе, показавшему нам свет!» восклицает священник, благодаря Бога как за свет, возсиявший нам во дни, так и за свет веры, просветившей нас, подобно солнцу, и соделавшей сынами света и дня (1Сол. 5:5). Лик ответствует на то песнью: «слава в вышних Богу», в которой благодарим мы святую Троицу, и в особенности Агнца Божия, вземлющего грехи мира, и просим, да сподобит Он нас все время дня провесть без греха. Песнь эта есть древнейшая, ибо о ней упоминают отцы IV века, например, – св. Афанасий в книге о девстве, может быть, она есть та самая, которою христиане еще во II веке, в ранних собраниях, славили Христа, как Бога, по свидетельству Плиния в донесении императору Траяну.

После славословия молимся подобно тому, как в последней части вечерни, применяя моление ко времени утреннему. Утреня заключается первым часом.

Совершая или слушая утреню, размышляйте о том, как Господь с великим уничижением был веден от Анны к Каиафе и какие там потерпел от полуночи до утра, ради грехов наших, испытания, лютые томления, заушения, оплевания, поругания и немилосердые ударения. (Сост. с доп. из Воскр. чтения за 1885 г. по 5 т. Сочин. Иустина, еписк. Уфимского и Оренбургского).

А. Объяснение утренних псалмов

Псалом 19-й. «Услышит тя Господь в день печали». Так народ, всем сердцем любящий своего царя, приветствует его своими благожеланиями. Да услышит тебя Господь и всегда, когда бы ты ни воззвал к Нему, наипаче же в день печали, когда будешь особенно нуждаться в Его всесильной помощи и ободрении. Немало врагов у тебя и тайных и явных, – да защитит же тебя от них страшное для всякой неправды имя Бога Иаковля! Нелегкое бремя несешь ты, Богом возлюбленный царь наш; ты один стоишь на страже царства, тебе вверенного, один за всех думаешь, один обо всех заботишься: да послет ти помощь Царь царствующих от святого жилища Своего и от Сиона небесного да заступит тя! Ничего не жалеешь ты, христолюбивый, для славы имени Божия: и себя самого, и все царство свое – Ему, Единому Господу, предаешь ты всецело, как чистую жертву всесожжения: да помянет же, да приимет Он от тебя всяку жертву твою, и всесожжение твое – твоя всецелая преданность в волю Его – да будет благоугодна Ему, как жертва тучная, благоухающая! Много, о как много дум и забот носишь ты в любящем сердце твоем! Да даст же ти Господь по сердцу твоему, и всякий добрый совет твой, всякое благое намерение твое да исполнит! А когда Господь благословит успехом твои начинания, когда сохранит тебя во всех опасностях, тогда и мы вместе с тобою возрадуемся о спасении твоем и во имя Господа Бога нашего возвеличимся. Веруем и уповаем, что так и будет: исполнит Господь вся прошения твоя! И прежде по опыту знали, и ныне познали мы, яко спасе Господь помазанника (Христа) Своего и впредь не оставит без помощи Своего избранника: в минуту опасности Он услышит молитву его с небесе святого Своего, в силах, в действиях всемогущества, в чудесной помощи совершится спасение царя от всех врагов его – могуществом десницы Божией. Пусть враги наши хвалятся своим искусством воинским, своим умом и храбростью: сии на колесницах, и сии на конех, а мы на себя не надеемся – мы же во имя Господа Бога нашего призовем. Призовем мы сие имя страшное и всесильное, и никакие враги не устоят вротив него: сии спяти быша и падоша, – подались назад и пали пораженные, мы же востахом, крепко стоим противу их, и исправихомся – и не колеблемся! Господи, спаси же царя нашего и услыши ны во всякое время, в оньже аще день призовем Тя.

О, как благовременно, как благопотребно на всякий день и час повторять сию молитву о царе!.. Господи! Спаси царя нашего и услыши наши недостойные молитвы о нем!

Псалом 20-й есть благодарственная песнь Богу, возносимая от лица всего народа, веселящегося о царе своем. Царь есть отец народа – его радость, его утешение, его земной ангел-хранитель. Бог спасает царя – и народ прославляет за сие Господа – Спасителя. Господи, силою Твоею, Твоею всемогущей помощью противу врагов, возвеселится наш возлюбленный царь, и о спасении Твоем, о дивном заступлении, о дарованной Тобою победе над врагом, возрадуется зело. И как ему, а с ним и нам – не радоваться, когда мы видим воочию, что все благия желания сердца его дал еси ему, и хотения устну его во всем, чего просил у Тебя в молитве своей – неси лишил его, – не отказал ему. Даже более того: прежде нежели он решился просить у Тебя милости, Ты Сам предварил еси его Своим благословением благостынным, – скорее, чем мог ожидать он, Ты встретил его благословением счастья. Не искал он почестей царских: Ты Сам положил еси на главе его венец от камене честна, живота просил есть у Тебе, и дал еси ему долготу дний, и еще дни на дни приложи ему и храни его во век века, на многия лета! Дивно прославил Ты его победою и спасением от угрожавших ему бед: велия слава его спасением Твоим, но еще и еще славу и велелепие – честь и величие возложиши на него – приложи ему! Возвеселиши его радостию с лицем Твоим, пусть сияет его лицо несказанной радостью от лица Твоего и от пресветлого взора Твоего, милостиво на него обращенного! Он достоин такой милости, ибо он –царь наш – твердо уповает на Господа, и эта надежда не обманет его: милостию Вышняго он не подвижится, не смутится, не поколеблется. Да обрящется, да будет грозною рука твоя всем врагом твоим, Богом хранимый наш государь! Десница твоя да обрящет, пусть найдет, изловит вся ненавидящия тебе! Положиши их яко пещь огненную – пусть горят они как дрова в печи, пусть обрушатся на них все беды и напасти как поток огненный, в то время, когда ты обратишь на них гневное лицо твое! А Господь – помощник тебе в том: Он гневом Своим смятет я, приведет их в замешательство, и снесть их огнь – будут они добычею пламени! Плод их – все дела их –от земли погубиши, и семя их – все лукавые их замыслы и начинания – ты истребишь, изгладишь из памяти сынов человеческих. Яко уклониша на тя злая – задумали противу тебя недоброе, помыслиша советы – затеяли преступные замыслы; но милостив Бог – сии советы они не возмогут составити: Бог не попустит им привести их в исполнение. Господь помощник тебе, наш возлюбленный царь! Мы уверены, яко положиши я хребет – ты заставишь их обратиться в бегство – во избытцех твоих – перед лицом остальных твоих подданных и через то уготовиши лице сих верных слуг твоих к веселию и радости... Вознесися, Господи, силою Твоею, еще и еще прояви, покажи всем дивную силу Твою – и мы воспоем и поем силы Твоя, всегда будем воспевать и прославлять Твое славное могущество!.. (Сост. по «Троицк. лист. » №168).

Б. Историческая справка об утрени древних христиан, послужившей началом нынешней утрени

Главными источниками для знакомства с составом древнейшей утрени служат: а) известия Кассиана и Венедикта, б)рассказ о синайской утрене аввы Софрония и Иоанна, в) «Апостольские Поста новления» и г) письмо святого Василия Великого неокесарийцам.

Состав утрени по этим источникам слагается из псалмов, молитв, чтений и песнопений; но число, порядок, последовательность и нормальная полнота этих актов еще не определились и не получили устойчивости.

Зерном, из которого развилась эта служба, был утренний псалом, который перешел из иудейского храмового богослужения и упоминается в Апостольских Постановлениях, у Афанасия Великого и в каноне Анфима. Этот псалом обставляется большим или меньшим числом других, и в этом отношении обычаи разных местностей были различны. По словам Кассиана, их было так же много, как и отдельных монашеских общин: одни читали 18, 20, 30 псалмов и даже более – 50, 60, другие держались числа 12, которое считалось более принятым и пользовалось особенным авторитетом, так как вело свое начало от евангелиста Марка и было подтверждено в правиле, данном Пахомию Великому ангелом (L. II. с. 5–6). Какие именно псалмы входили в состав этих двенадцати, Кассиан не говорит, но упоминает только о псалме: «Боже, Боже мой, к Тебе утренюю», который, по его словам, произносился утром ежедневно (quotidie); но был и такой порядок, по которому на каждой службе читалось ни больше, ни меньше, как по шести псалмов. Эти 12-ть псалмов послужили точкой отправления для обработки утрени в ее теперешнем составе.

Первые шесть псалмов отделились и составили особую часть, которая стала известна под именем шестопсалмия. О шестопсалмии на утрене ясно говорится в известии о синайской всенощной, а о шестопсалмии на вечерне речь идет у Пахомия Великого, который несколько раз упоминает о шести вечерних молитвах; но молитвы, как известно, чередовались с псалмами и соответствовали числу последних. По уставу Венедикта, в ночной службе выделяются две группы псалмов, по шести в каждой; из них первая отошла к первой части службы и составила так – называемый «primum noc­turnum», а последние шесть – ко второй «secundum nocturnum». И замечательно, что это число, несмотря на колебания в составе службы летом и зимой (что зависело от неодинаковой продолжительности ночи), служит как бы нормальным пределом псалмопения и более не сокращается. Начиналась ли ночная служба непосредственно этими псалмами, как можно думать из описания синайской утрени, или им предшествовали другие части в роде предначинательного псалма, греческие источники оставляют в неизвестности. На западе эта обстановка уже сложилась в VI веке, и в уставе Венедикта ночная служба, точно так же как и все другие, открывается предварительным стихом: «Боже, в помощь мою вонми», после которого настоятель трижды произносит: «Господи, устне мои отверзеши», причем три раза крестил рот, и передавал продолжение службы очередным лицам. Затем читались 3-й и 94-й псалмы, из которых последний называется пригласительным (invitatorius), и с него-то собственно начинается служба, так как монахи к этому времени должны были собраться и занять свои места. Согласно общему порядку псалмопения, шестопсалмие не читали, а пели антифонно, сопровождая каждый псалом молитвой. У Венедикта шесть псалмов поются с антифонами и аллилуиа. По словам Василия Великого, присутствовавшие на утрене делились на два хора и попеременно пели псалмы, затем произносил псалом представитель хора, а прочие подпевали. У Кассиана способ исполнения псалмов во время ночной службы обозначается выражением «can­tare, psallere», т.е. раздельное, внятное, с интонациями совершаемое, произношение псалмов на два хора или поочередно. (De inst. coenob.L. II, с. 11–12). Один монах на утреннем правиле пел пять псалмов, произнося по шести стихов за один прием и каждое такое отделение сопровождал аллилуиа. (Patr. с. compl. Т. 65, col 277). В житии Саввы Освященного рассказывается, что он однажды ночью, до призыва к молитве звуком била, услышал в соседней келии пение псалмов как бы целым большим собранием и с сладкогласным исполнением одного стиха из псалма. Думая, что уже началась служба, преподобный будит канонарха и, взяв кадило со свечами, идет в келию старца, откуда слышалось пение. (Cotel. Monum. eccl. gr. IV, p.287). Из приведенного рассказа видно, что ударял в било канонарх, что во время ночной службы употреблялись свечи и курение, что псалмопение производилось целым собранием сообща, при чем псалмы пели по стихам сладкозвучно.

Кроме того, известно, что псалмы чередовались с молитвами, и число первых соответствовало числу последних. Вот откуда ведут свое начало читаемые теперь священником молитвы на вечерне и утрене. Об этом чередовании определенно говорят преп. Кассиан и Пахомий Великий. (De coenob. instit. L. II, c.5, 12). Имея в виду ту же практику, Авва Варсануфий говорит о скитянах, что они «на конец коегождо псалма, вместо славословия, аллилуиа глаголют и творят молитву» (Ник. Черног. Панд. сл. 29).

После шестопсалмия пели «Бог Господь»; так было на синайской утрене. Из рассказа о ней в пандектах видно, что этот стих пели по праздникам на глас, и таким образом исполнение его очень рано сделалось отличием утрени праздничной.

О разделении псалтири на кафизмы, в составе теперешних двадцати частей, ничего неизвестно из цитуемых нами источников, и самое это слово (кафизма) не употреблялось в отношении псалмопения, потому что во время чтения псалмов стояли, а не сидели. Впрочем, для выработки этой системы мы имеем из рассматриваемой нами эпохи следующие данные: а) псалмы читались не подряд, но известными промежутками и замыкались чтениями (Лаод. соб. прав. 17); б) чтение отдельных псалмов и целые их отделения заканчивались молитвами, произнесением: слава и аллилуия; в) во время чтений, следующих за псалмами, сидели, и это называлось κάθισμα. Так слагались известные отделы псалмов, которые вначале, конечно, не были устойчивыми группами, но по отношению к теперешним кафизмам важны, как первые опыты деления псалтири на части, применительно к условиям службы, и как основание позднее установившейся системы с ее славами, аллилуиа и молитвами. В противоположность теперешнему названию κάθισμα (сидение) эти отделы псалтири назывались στάσεις (стояниями) и были иногда так велики, что обнимали в три приема целую псалтирь (синайская утреня). В уставе Венедикта на долю кафизм всего естественнее приходятся вторые шесть псалмов, сопровождаемые аллилуиа или антифонными припевами. Эта группа псалмов входила в содержание второй части утрени, которая называлась secundum nocturnum. Более подробные сведения о делении псалтири на чтения и о количестве псалмов для каждой службы излагаются в 18-й главе Венедиктова устава. Основное правило состоит в том, что вся псалтирь должна прочитываться раз в неделю, начиная с всенощного бдения на воскресенье; на каждой утрене обязательно читаются 12 псалмов, остальные распределяются по дневным службам в течение недели, а то, что остается недочитанным, отходит к утрене и присоединяется к двенадцати нормальным псалмам. Отсюда видно, что в Монте-Кассинском монастыре, сравнительно с уставом греческим, псалтирь читали немного и что в состав шестопсалмия входили не одни и те же псалмы, а приходились на каждый день разные; во всяком случае, одного из наших псалмов, именно – третьего, не было в этом числе: он произносился в самом начале утрени после «versus apertionis» и отделялся от шести следующих псалмов per psalmum invitatorium.

В промежутках между псалмами полагались чтения; они выбирались из ветхого и нового завета, к ним присоединялись толкования на священное писание, поучения и сказания о святых. Определить с точностью их положение в составе утрени едва ли возможно по недостатку положительных данных и благодаря разным обычаям, которые держались на этот счет в разных местах.

Дальнейшие подробности можно проследить по описанию всенощных бдений или вигилий. Вигилии справлялись по воскресеньям, большим праздникам, в дни памяти мучеников и продолжались целую ночь вплоть до утра. Как факт исключительный и одиночный, следует отметить вигилии субботние, которые, по словам Кассиана, справлялись египетскими монахами в память бодрствования апостолов в ночь распятия Христова. По обычаю, державшемуся в монастыре Саввы Освященного, бдения полагались неотложно в воскресенья и господские праздники. Евфимий Великий незадолго до своей смерти положил совершать бдение в день памяти Антония Великого, и эта служба называется в одном и том же месте ἀγρυπνία и παvvυχίς. Бдения cпpaвлялиcь также накануне освящения церквей и сопровождались блестящим освещением храма. Еще более находится известий о бдениях накануне Богоявления, Рождества Христова и других праздников; Василий Великий упоминает о бдении на память мученика Евпсихия, который считался патроном Кесарии и ежегодно чествовался в день его кончины. У Венедикта в ХIV гл. говорится о том, как справляются вигилии in natalitiis sanctorum. Вигилии обнимали вечернюю, ночную и утреннюю службу, между которыми допускался более или менее краткий перерыв. Так, на Синае за вечерней следовал ужин, у Кассиана и Венедикта после nocturnum полагается роздых перед утреней и первым часом.

Состав бдения ничем существенно не отличался от обыкновенных служб, которые в него входили, но в количественном отношении выделялся из них прибавлением псалмов, чтений и более протяжным исполнением псалмов и песнопений. Чтобы растянуть службу на целую ночь, нужно было ввести такое подавляющее количество кафизм, какое имело место в синайской утрене; в других случаях прибавляли к трем ежедневным чтениям четвертое (reg. Bened., с. XI) и увеличивали число библейских песней. Эти последние на синайской службе следовали за кафизмами и чтениями из нового завета, занимая приблизительно то же место, что и теперь. Сколько их было числом – прямо не говорится, но упоминаются третья, шестая, восьмая и девятая; после двух первых полагались какие-то добавочные, промежуточные песни, называемые μεσώδια, после восьмой – тропари, а после девятой – всякое дыхание. Вместо них синайский авва заканчивал песни канона произнесением «Отче наш» и «Господи, помилуй». Вот первоначальная основа теперешнего канона, который у западных литургистов называется tertium nocturnum, третье отделение ночной службы. Теперь полный канон состоит из девяти песней, но все ли они в древности исполнялись на каждой утрене – затрудняемся сказать положительно. Думаем, что не все, и этому сокращенному употреблению их не препятствует то обстоятельство, что библейские песни в древнейших часословах и кодексах библии записываются в полном числе. Ничто не мешало делать из них выбор. Наши три песни составляют отголосок этого неполного употребления библейских песней и отчасти объясняют самый порядок их выбора.

По уставу Венедикта, на праздничных бдениях полагаются три песни по назначению настоятеля, и каждая из них сопровождается припевом: аллилуиа. Таким образом, тропарей канона еще не видно. О том, сколько и какие песни исполнялись на будничной службе, в уставе Венедикта не говорится; определеннее становятся его сведения на этот счет в изложении утрени. Для субботней утрени берется вторая песнь, а для других недельных дней – какая-нибудь из следующих, согласно обычаю римской церкви. К этому прибавлялась песнь из евангелия и песнь трех отроков, которая у Венедикта называется «benedictiones», а употребление ее на Востоке в качестве ежедневной утренней песни подтверждается целым рядом свидетельств; о ней говорят, как о всюду употребительной: Афанасий Великий, Златоуст, Руфин, патриарх Прокл, жизнеописатель св. Авксентия, Цезарий Арльский и описатели синайской утрени.

В чем состояла утреня? Самое полное известие о ней дает устав Венедикта; здесь даже отличается вседневная утреня от воскресной, или праздничной. В Синайском бдении она не отделялась как особая часть, а составляла его окончание. В уставе Венедикта «matutinum» начинается 66-м псалмом для сбора монахов, так как после «nocturnum» наступал промежуток, и они выходили из церкви; затем следовали три псалма, из которых 50-й был постоянным; а два другие изменялись по дням недели.

У Кассиана также упоминается 50-й псалом, который произносился после хвалитных. Василий Великий упоминает о пении на рассвете, под конец бдения, покаянного псалма, который и был, без сомнения, псалом 50. За псалмами следовала в праздники 8-я песнь (benedic­tiones), а в будние дни одна из рядовых библейских песней, далее – хвалитные псалмы или Laudes, согласно с Кассианом и известием о синайской утрене. В это время священник читал молитвы ad laudes, о которых мы знаем из евхология Барберинова. Дальнейший порядок утрени определяется в уставе Венедикта и состоит из следующих частей: чтения из апостола или апокалипсиса в воскресенье, 9-й песни канона, Амвросиева гимна, литании и отпуска. На Востоке пели в это время великое славословие с особенной песнью в славу воскресшего Христа, произносился символ веры, Господи, помилуй, и вся служба оканчивалась краткой молитвой настоятеля, заменявшей отпуст: «Сыне и Слове Божий, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас и помоги и спаси души наши».

По окончании утрени настоятель произносил поучение к братии, и происходили рассуждения о предметах веры между монахами; от этих бесед ведут свое начало поучения или оглашения, приуроченные в позднейшем уставе к первому часу, и капитулы или особые собрания для этой цели на утрене в западных монастырях. Заканчивал утреню настоятель отпустом. Перед началом канона или службы монахи испрашивали благословения у настоятеля словами: «повели и благослови» (Patr.T.87, col, 2988). Это называлось благословением. Что касается читаемых теперь на утрене молитв священника, то они в рассматриваемый нами период несомненно существовали и записаны в евхологиях Барбериновом и преосв. Порфирия. (См. Церковный устав (типик) проф. М. Д. Ак. И. Мансветова, стр. 25–32).

В. Что значат тропари и ирмосы канона? Что значит самый канон?

Иоанн Зонара в своих объяснениях на воскресные каноны святого Дамаскина на предложенные вопросы отвечал так: «канон получил свое название от того, что заключает известное и определенное число песней, т.е. девять. Песнию (ωδη) называется здесь не тο, что поется на инструментах, но что живым и стройным голосом выражается перед Богом. Это есть пение Богу хвалебное и благодарное. Девять песней в каноне потому, что они служат изображением небесной иерархии и ее песней. Иначе – девять песней заключают в себе образ Святой. Троицы, в честь коей они издавна назначены отцами. Ибо трижды три составляют девять – число песней, которое потому заключает трикратную троичность. Что ж такое ирмос? Ирмос получил свое название от того, что сообщает порядок тропарям и тон пению их. Ибо тропари размеряются по напеву ирмосов, принимают ту самую гармонию, какую имеют ирмосы. Иначе, ирмос дает тон и мелодию тропарям, или образует тропари на свой собственный образец». В типике Иерусалимском яснее: «ирмос есть первый стих в песни, с которым сообразуются следующие в числе стоп и строк, дабы таким образом можно было петь их стройно». Что такое тропарь? «Тропари, продолжает Зонора, получили название свое от того, что составляются или вращаются (τρεπουται) по мере ирмосов, направляясь по ним в изменении голоса; или от того, что певцы соображаются в пении их с ритмом и тоном ирмосов. Ибо если голос певцов не будет соразмеряться с ними, то не выйдет согласия ни в пении, ни в мелодии, а только слышен будет бессвязный грубый крик»⁵³. (См. Исторический обзор песнопевцев и песнопения греческой церкви, Филарета, архиеп. Черниговского и Нежинского).

Первый час, соответствующий нашему седьмому утра, ознаменован переводом судимого и мучимого Спасителя от Каиафы к Пилату в самом начале дня.

В трех псалмах первого часа (5, 89 и 100) слышим древнейшие молитвы утренние.

В первом из них святой Давид изъявляет ревность свою о благочестии и отвращается от нечестивых, молится, да отпадут они от мыслей своих и да возвеселятся все уповающие на Господа.

Во втором еще древнейший Давида пророк – Моисей исповедует вечность и величие Творца и ничтожество человека, который как трава – утро процветет, а на вечер отпадет, ожестеет и изсохнет, и молит, чтобы Исполняющий нас заутра милостью Своей всегда призирал на рабов Своих.

В третьем опять слышим святого Давида: он воспевает милость и суд, изъявляет перед Богом обет свой – удалять и наказывать клеветников и гордых, а приближать к себе одних верных и непорочных, и тем научает нас устраняться от общества развращенных и соединяться с благочестивыми.

Затем слышится молитва: «заутра услыши глас мой, Царю мой и Боже мой!»

Возсияло солнце, яко жених, исходящий от чертога своего; человек должен выйти на дело свое и на делание до вечера. Сколько он может в продолжение дня встретить сетей беззаконий, клеветы, недоразумений! Поэтому произносим молитвы из псалма 118: «стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие! Избави мя от клеветы человеческия, и сохраню заповеди Твоя! Лице Твое просвети на раба Твоего, и научи мя оправданием Твоим! Да исполнятся уста моя хваления Твоего, Господи, яко да воспою славу Твою, весь день великолепие Твое!»

И после других известных молитв заключаем первый час молитвой к Спасителю, «да знаменается на нас свет лица Его, и да исправятся стопы наши к деланию Божественных заповедей!»

В заключение мы должны сказать, что в первом часе есть важные напоминания о Спасителе страждущем. Как полунощница напоминает молитву Господа в вертограде и приведение к первосвященнику Анне, – утреня – приведение от Анны к Каиафе и мучения, претерпевшие Спасителем с полуночи до утра, так первый час желает нам перед очи поставить Искупителя, ведомого от Каиафы к Пилату в претор, сопровождаемого клеветой и ненавистью старейшин и архиереев иудейских. «В совершении первого часа благоговейно да размышляем: како Спаситель наш в 1-й час дня веден бысть в претор от Каиафы к Пилату, и како там всего мира Судия от беззаконных архиереев оболган и от неправедного судии осужден бысть» (Учит. извест. )· (Сост. по брошюре: «Смысл и значение прав. богослуж.» изд. Афонск. Пантелеим. монаст. 1887 г.).

В праздники и воскресные дни богослужение вечернее и утреннее с первым часом соединяются в один состав. Так как такое богослужение может продолжаться на всю ночь, то и получило название всенощного бдения.

К началу богослужения священник в облачении, с кадилом, становится перед престолом; диакон, приняв благословение от священника, отверзает царские врата, выходит и становится перед ними, держа в левой руке светильник, а правую с орарем возвышая перед церковным собранием, в котором иные – кому можно и где можно – в ожидании богослужения сидели, возглашает «встаньте»; затем, обращаясь к священнику, говорит: «Господи, благослови»; священник, отвечая на это, творит кадилом крестное знамение перед престолом и возглашает из алтаря: «слава святой, единосущной, животворящей и нераздельной Троице всегда, ныне и непрестанно, и на вечные веки!» Молящиеся отвечают кратким единодушным подтверждением: аминь, т.е. «истинно так».

Отверстые царския врата, через них видимый для молящихся престол и алтарь, наполненный кадильным благоуханием, освещенный, означают, конечно, отверстое небо – место особенного откровения славы Триипостасного Бога; служитель Божий, предстоящий престолу Божию с кадилом указывает собою как бы на ангела Божия, приглашающего к славословию и благоговейной молитве певцов Божией славы на земле, как на небе.

Но на земле Бог открывается и приближается людям во Христе Спасителе – Богочеловеке, Царе благодатного царства; видимый молящимся престол есть престол Христов, и славословия, благодарения и прошения христианские совершаются только именем Христа – Ходатая Бога и человеков; прямое и непосредственное богослужение на земле есть служение Христу Богу, во плоти явившемуся. Потому предстоятель церковного собрания, стоя у престола Христова, приглашает собрание вместе с собою приблизиться душами и сердцами ко Христу – Царю и Богу, таинственно присущему здесь, поклониться, припасть во благоговении. Таково значение троекратного приглашения, слышимого из алтаря: «приидите, поклонимся Царю нашему Богу; приидите, поклонимся и припадем Христу, Царю нашему Богу, приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Царю и Богу нашему; приидите, поклонимся и припадем Ему».

Затем священник, в предшествии диакона со светильником, обходит всю святыню алтаря и кадит, исходит из алтаря, кадит перед святыми иконами предалтарного иконостаса и всего храма, кадит клиру и народу. Между тем на клиросе поют начальный вечерний псалом.

В начало всенощного богослужения избран православной церковью для пения псалом 103-й. В нем воспевается слава Бога – Творца и Промыслителя вселенной, открывается бесконечное величие Божия всемогущества, премудрости, благости в устроении мира, в установлении строя и гармонии жизни бесчисленно – разнообразных наполняющих мир живых существ – от полевой травы до человека – представителя Божией власти на земле, до мира ангелов, исполняющих на небе волю Творца и служащих Ему, – в неоскудевающих дарах бесконечной любви и благости ко всем живым тварям, с чаянием жизни и наслаждения жизнью, обращенным к источнику жизни и блага – Богу. В величии дел творения и промышления верующему указывается отражение бесконечного величия, бесконечной – неприступной славы Божией. «Благослови, душа моя, Господа! Господи, Боже мой! Ты дивно велик! Ты облечен величием и благолепием! Твоя риза из света; шатер над Тобою – беспредельный свод небесный. С быстротою ветра и огненного пламени исполняют волю Твою ангелы. В грозных явлениях природы даешь Ты чувствовать Твою страшную силу, способную в одно мгновение потрясти, испепелить всю землю. Непостижимо утверждена она на своих основах, которых вовсе не видно. Бездны, по-видимому готовые поглотить ее, окутывают ее, как одежда. И на высочайших горах держится вода, и оттуда поит всю землю, спускаясь в долы – не затопляет их, а держится в своих пределах, Твоею волею всемогущею проведенных; и реки, и озера, и моря не смеют преступить этих пределов. И сколько жизни, сколько благ для живых существ! И какое невообразимое разнообразие живых тварей – от малой до великой, от незаметного насекомого, от кролика, что гнездится в каменной норе, до кита – левиафана, – что в своей громадности находит такой же громадно-необъятный простор – играть среди океана! И все это к Тебе обращается с своими живыми чаяниями жизни, и от Твоего мановения зависит – жить ли им и наслаждаться жизнью, или исчезнуть без следа. О, благослови, душа моя, Господа!»

Пение этого псалма перед открытым для взора славящих Бога Творца алтарем и Божиим престолом, сопровождаемое каждением священника, предшествуемого светильником, переносит мысль благоговейно молящихся к тем начальным для всех тварей мгновениям, когда творящая Божия сила вызывала бесчисленное множество тварей из небытия в бытие, когда животворящий Дух Божий (образуемый здесь облаками кадильного дыма), все обнимая Собою, пробуждал жизнь, когда по слову Божию свет (видимое изображение которого представляется в светильниках, освещающих алтарь и храм, и в светильнике, предшествующем всюду священнику) озарял и украшал новосотворенное бытие, когда на небе ангелы многочисленными голосами взывали Богу-Жизнодателю песнь славы (отголосок которой слышится в псалме), когда человек на земле исходил на великое дело свое в раю Божием во главе земных тварей. Вся вселенная, исполненная даров Божией благодати, послушная мановению Божией воли, обращенная всеми живыми чаяниями к Богу, украшенная отражением Божия величия, Божией славы, – представляла рай Божий, наполненный певцами Божией славы, силы, благости.

По окончании хвалебного псалма священнослужитель входит в алтарь, затворяет царские врата. Молящиеся, стоя перед ними, как бы перед таинственною завесою, сокрывшей от них славу Божию, представляют положение первобытных людей, изгнанных за свое преступление заповеди Божией из рая и просящих у Бога помилования.

Но так как в христианском сознании воспоминание и мысль о сотворении и благоустроении мира Творцом и Промыслителем, о совершенствах новосозданных тварей соединяется с мыслью о нестроении, несовершенствах, нуждах, внесенных в область Богосозданной жизни грехом человека, то, естественно, благоговейное представление откровения славы Божией в сотворении и промышлении сменяется в христианском богослужении молитвой о настоящих нуждах. Нужды эти и заявляются в великой ектении.

Ей начинаются все важнейшие церковные священнослужения. По своему составу она есть выражение молитвенных прошений верующими по указанию священнослужителя, так что последний называет по ряду предметы прошений, а молящиеся выражают свою молитву о каждом – одним общим: «Господи, помилуй».

В заключение наших прошений, призвав в молитвенное общение и содействие Божию Матерь со всеми святыми, мы и себя и друг друга, все наше существо и жизнь всецело предаем безусловно в волю Христа Бoгa – Спасителя и тем заявляем нашу живую уверенность, что, согласно или не согласно нашим желаниям и помышлениям исполнены будут наши молитвы, – все будет к нашему спасению и к славе Триипостасного Бога, Которому должны служить и словом, и делом, и всей жизнью.

После великой ектении следует пение из первых трех псалмов Давидовых.

Содержание этих стихов выражает мысль о нравственных совершенствах человека и религиозном служении Богу для усвоения блаженной жизни в Боге.

«Блажен человек, если он прилепляется всеми силами души к закону Господню и о нем помышляет день и ночь; потому что на таковом почиет благоволение Господа на всех путях его жизни. Служите Господу со страхом и радуйтесь перед Ним с благоговейным трепетом. Блаженны все уповающие на Господа. Он силен спасти и от Него только спасение. Но Его благоволение и благословение почиет только над теми, которые сами хотят быть Божиими, принадлежать всецело Богу».

В связи с содержанием предначинательного псалма, обращающим нашу благоговейную мысль к началу бытия, к откровению Бога в делах творения, это пение церковного собрания из первых псалмов Давидовых перед затворившимися царскими вратами напоминает нам то состояние наших прародителей в блаженном жилище, когда они, получив от Бoгa откровение закона, определяющего путь жизни их перед Богом и условливающего вечно – блаженную жизнь, были оставлены на время самим себе, чтобы сознать и свободно избрать однажды навсегда безусловную веру в Бога и верность Божией воле, как Богоуказанный путь жизни.

Это воспоминание первобытного блаженного состояния человека в раю и вскоре затем последовавшего изгнания его из рая, по причине преступления заповедей Божиих, заканчивается малой ектеньей, призывающей верных к молитве о помиловании, заступлении, хранении, спасении Божией благодатью, к преданности в волю Божию со всеми святыми, получившими спасение в Боге, и по их примеру.

Затем следует пение стихов: «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя» и проч.

Новый отдел песнопений ветхозаветных в составе всенощного бдения после «Блажен муж» и малой ектеньи отличается от предшествующих и по тону, и по содержанию весьма резко – до противоположности. Избираются из псалмов (140, 141, 129) стихи, выражающие мысль об отдалении и как бы сокрытии Бога от человека на недоступную высоту; оказывается нужным взывать, всеми силами души взывать о внимании, которое отвращено, об услышании слезной молитвы, которая не удостоивается благоволительного внимания любви. Человек в удалении от милости и любви Отца небесного лишен света Божественного, в темнице заключен, откуда и голос мольбы не доходит; он не дерзает и предстать перед Богом, потому что знает, что не может устоять, он трепещет при одной мысли о том, если Господь обратит Свой испытующий, судящий взор на его беззакония. Одна надежда, одно основание молитвы – бесконечная милость, которая найдет у себя средство очищения, избавления от беззаконий⁵⁴.

В этой мольбе слышится болезненный голос первого человека, за грех изгнанного из рая, отлученного от лица Божия, сознавшего свой грех, восчувствовавшего утрату отеческой любви Божией, трепещущего перед грозящей темницей смерти, но не впадающего в отчаяние, ждущего спасения всеми силами, сознающего горестное состояние преступной души, потому что было слово обетования о спасении.

В великие праздники и дни воскресные, благовествующие нам спасение уже готовое, совершившееся для нас, между этими воплями покаянной молитвы человека грешника о спасении слышатся христианские песни (стихиры), по содержанию и тону радостному, торжественному, составляющие совершенную противоположность этим ветхозаветным выражениям жалобы на погибель и мольбы о спасении. Таковое смешение, такая смена в выражениях самых противоположных душевных состояний допущена православной церковью не без особенного богомудрого намерения. Новозаветная радость и торжество о спасении, даруемом во Христе, становится светлее, радостнее, торжественнее, через сопоставление с ветхозаветной молитвой, так живо изображающей чувство погибельного состояния во грехе и удаления от Бoгa, живую жажду спасения от греха, проклятия и смерти в Боге – Спасителе.

Все стихиры на Господи воззвах заключаются так называемым догматиком, т.е. песнью во славу Божией Матери, где раскрывается догмат (т.е. учение) о воплощении Господа.

При пении догматика совершается вечерний вход. Как бы в ответ на эти молитвенные возгласы души, чающей спасения, отверзаются царские врата; священнослужители, в предшествии светильника с кадилом, исходят северной дверью из алтаря и к окончанию пения стихиры Богородичной или праздничной становятся перед отверстыми царскими вратами.

Особенная знаменательность этого входа (вечернего) выражается возгласом священнослужителя: «премудрость! прости!» Требуется напряженное благоговейное внимание к этому отверстию царских врат, через которые открывается молящимся престол благодати, – и к нему входит прямым отверстым путем дерзновенно священнослужитель с молитвой за всех.

Можно видеть в этом действии образное представление обилия пророческих подтверждений обетования о спасении, – напоминание об откровениях Бога –Спасителя ветхозаветным людям через целый, почти непрерывный ряд пророков.

Обрадованные благовестием о спасении, обещанном во Христе, оживленные надеждой выражают свою радость песнью в честь и славу Христа – Богочеловека, в кротком, смиренном образе Которого – отражение Божественной славы, подобно вечернему свету, становится доступным и слабому взору человеческому. «Кроткое сияние святой славы Отца небесного, Святого, Блаженного – Христос, Сын Божий, возвращающий нам жизнь! Весь мир, Тобою спасаемый, славит Тебя. И мы, грешные, теперь – при созерцании вечернего света, напоминающего нам свет Божества в Тебе, кротко и благотворно нам сияющий, дерзаем присоединить наши голоса к хору святых певцов и с ними воспеваем трисиянный, неприступный свет Отца, Сына и Святого Духа – Бoгa».

После входа бывает прокимен. Вслед за голосом из алтаря, требующим снова благоговейного внимания к божественной премудрости, и благословением мира, слышится пророческое слово, призывающее ко славословию Богу, утверждающее в надежде на Божию милость, помощь, заступление, спасение, возвещающее об откровении Божией славы, Божия царства на земле. Эти утешительные мысли выражаются в древних прокименах (их семь). Это – краткие, но многознаменательные предложения из псалмов.

В дни праздничные прокимен предшествует чтениям из ветхозаветных писаний, более или менее обширным и в содержании своем заключающим прообраз или прямое пророчество о том, исполнение чего празднует христианская церковь в данном случае. Чтения эти у нас называются паремиями. Паремия – значит притча – образное или только с особенным искусством составленное выражение уроков практической мудрости, назидательное, нравоучительное, обличительное изречение, иногда – просто загадка. Словом этим названа одна из книг ветхозаветных, написанная Соломоном и представляющая сборник кратких изречений практической мудрости. Чтения на всенощном бдении, называемые паремиями, избираются применительно к содержанию праздника из разных книг ветхого завета – из пятикнижия Моисеева, из книг исторических, пророческих, учительных; но одно чтение, большей частью последнее, почти всегда берется из книги притчей или премудрости Соломона. Название книги, чаще других читаемой (паремии – притчи), и сделалось на языке церковном общим названием чтений, взятых и из других ветхозаветных книг.

Чтение паремий по своему содержанию есть богооткровенная проповедь об ожидаемом спасении, след. – приготовление людей к принятию Спасителя. Потому-то возгласы священнослужителя, предшествующие каждому чтению, призывают слушателей к особенному благоговейному вниманию: «премудрость! вонмем!»

Пророческая проповедь о спасении, имеющая главной целью возбудить потребность спасения для христиан, сменяется усиленной молитвой о помиловании, к которой приглашаются они в так называемой сугубой ектении, начинающейся так: «скажем (помолимся) все от всей души и от всего помышления нашего скажем: «Господи, помилуй».

Ектения называется сугубой – удвоенной, усиленной молитвой. Это усиление заметно и в самом начале ектении – в первых трех прошениях о помиловании: «рцем вси от всея души... Господи, помилуй. Господи Вседержителю... молимся Ти: услыши и помилуй. Помилуй нас. .. молимтися: услыши и помилуй!» Кроме того, молитвенный возглас «Господи, помилуй» после указания диаконом предмета прошения, каждый раз произносится три раза.

Содержание ектении сугубой уже было изъяснено нами ранее.

За ней после краткой молитвы о безгрешном, Богоугодном проведении вечера следует ектения просительная. Она называется так потому, что шесть прошений, составляющих ее особенность, заканчиваются указанием священнослужителя: «у Господа просим», на что молящиеся возглашают каждый раз: «подай, Господи».

К концу вечера и с ним – дневной деятельности, к началу ночи, у христианина естественно должна быть на душе забота о христианском – достойном христианина окончании своей бодрственной деятельности, о приготовлении к ночи, которая собою невольно наводит на мысль о тьме смертной, суде, вечности. Сообразно этому церковь, руководя христианина в молитве, указывает ему в конце вечерней молитвы просить у Бога силы провесть остаток вечера свято, мирно, безгрешно, просить для содействия, охранения, руководства себе ангела-хранителя, – прощения грехов, от которых не мог уберечься в течение дня, всего полезного и спасительного для своей души и мира всему миру, сподобить провесть остаток жизни мирно и особенно – в покаянии; самое главное – сподобить смерти христианской, безболезненной, непостыдной, мирной и оправдания на суде Христовом страшном.

Священник в заключение этой ектении, в тайной молитве главопреклонения, просит Спасителя сохранить всех молящихся от всякого врага, особенно от врага главного – диавола, от собственных помыслов суетных и порочных. Тем настоятельнее нужда в молитве об этом к ночи, когда человеческая душа сама собою не владеет в состоянии сна и открыта зловредным влияниям духа злобы и становится невольно игрушкой своих собственных страстных, преобладающих помыслов и пожеланий, – остается безоружной.

В состав всенощного богослужения входит, как нечто промежуточное, лития, что значит, моление, прошение. Порядок совершения ее такой: священнослужащие, в предшествии светильника, исходят в притвор, ближе к западным дверям храма, и останавливаются на средине притвора. Диакон, приняв благословение кадила, кадит иконостас, священника, клир, народ. Между тем на клиросе поют праздничные стихи (на воскресном всенощном бдении – стихиры храмового праздника). По окончании их, диакон читает молитвы, по форме и содержанию однородные с ектениями великой и сугубой, в пяти отделах. После первой молитвы поют «Господи, помилуй» 40 раз, после второй – 30, после третьей – 50, после остальных – по три раза. В конце священник читает молитву заключительную и главопреклонения. Этот отдел службы собственно и называется литией⁵⁵.

К ней присоединяется благословение хлебов. Но оно совершается уже к самому концу вечернего богослужения, после стихов (называемых стихирами на стиховне). Во время пения их священнослужащие переходят в срединную часть храма и останавливаются ниже амвона, перед столом, на котором сосуды с хлебами, пшеничными зернами, вином и елеем.

После трисвятого и молитвы Господней поется праздничный (или, в воскресные дни, Богородичный) тропарь, диакон кадит кругом стола с хлебами и прочим трижды, возглашает начало молитвы на благословение хлебов («Господу помолимся»), священник в молитве испрашивает Божия благословения на хлебы, пшеницу, вино и елей, умножения их везде и для всех, освящения вкушающим от них. В древности так приготовлялась освященная молитвой и благословением вечерняя предпразднственная трапеза собравшимся на всенощную молитву во храме, для подкрепления их сил, почему богослужение на время прерывалось; по окончании краткой трапезы, которая совершалась тут же, в притворе или в трапезной части храма, читался благодарный псалом 33 – «благословлю Господа на всякое время» или же пели один, ближе идущий к благодарному наслаждению земными благами, даруемыми от Бога, стих: «богатии обнищаша и взалкаша, взыскающие же Господа не лишатся всякого блага». Священник преподавал благословение окончившим трапезу и тем призывал к продолжению прерванного богослужения. Все это совершается и ныне в том же порядке. Только ныне всенощное бдение не на всю ночь продолжается и не сопровождается таким истощением, чтобы в средине его потребовался отдых и подкрепление сил пищей на предлежащий молитвенный подвиг. И обряд благословения хлебов остается как напоминание подвига молитвенного, в собственном смысле всенощного в древней церкви. Теперь всенощное бдение совершается без перерыва, а священная пища в церкви не предлагается; только елеем помазуют молящихся, когда они целуют храмовую икону.

С шестопсалмия начинается другая половина всенощного бдения – утреня. Богослужение утреннее в своем основном, неизменном составе представляет также, как и вечерня, законченный круг, в котором та же мысль, что и в вечернем богослужении, развивается снова и так же в постепенном порядке, но развивается с большей полнотой и разнообразием и представляется в виде более определенном, именно – мысль о постепенном приготовлении рода человеческого к спасению и о постепенном откровении тайны спасения в истории человечества.

Шестопсалмием называются составляющие начало утреннего богослужения шесть псалмов. (3, 37, 62, 87, 102, 142). За благословением священника после освященной в конце вечернего богослужения трапезы и как бы от лица всего церковного собрания чтец возглашает троекратно славословие – «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение». Этой песней приветствовали на земле ангелы рождение Христа Спасителя. Здесь Христова церковь в своем богослужении повторяет ангельское славословие, предваряя им только изображение в ветхозаветном откровении ожидания этого радостного для неба и земли события. По содержанию псалмов можно судить, что славословие, им предшествующее, не к ним непосредственно относится, а к содержанию утреннего богослужения в его целом составе и служит предварительным выражением главной мысли этого богослужения, по порядку исторического развития являющейся в конце его, в великом славословии, как благовестие об исполнении обетования. Шестопсалмие разделяется на две половины; из них каждая заканчивается возглашением славы Богу: «аллилуиа, слава Тебе, Боже».

Православная церковь избрала для шестопсалмия псалмы такого характера с очевидной целью дать молящимся прочувствовать с возможной полнотой и живостью падшее состояние человека, пробудить в них чувство греховности и безответности перед судом святости и правды Божией, чувство гнева Божия, страх вечной погибели в отчуждении от любви Божией, живое желание и надежду спасения в Боге, в Божией бесконечной милости, всепрощающей, очищающей от грехов, восстановляющей к жизни из области смерти, возрождающей, облаженствующей своей бесконечною отеческой любовью.

Во время чтения второй половины шестопсалмия священник исходит из алтаря, становится перед царскими вратами и читает тайно молитвы. В связи с содержанием шестопсалмия это смиренное положение предстоятеля церкви (особенно когда священнослужащий – инок, отложив священническую фелонь, читает эти молитвы в одежде покаяния – в мантии) перед закрытыми царскими вратами, в полумраке, поразительно напоминает плач Адамов перед вратами рая. Но молитвы, которые читает он, по своему содержанию не имеют непосредственной связи с содержанием шестопсалмия. Это – общехристианские утренние молитвы и по преимуществу радостные, благодарные – священник молится за всех, благодарит Бога за восставление от сна на молитву и славословие, на дела богоугодные при свете дневном, напоминающем свет духовный, радующий, животворный, за подкрепительный безопасный сон, просит Божия благословения, указания пути для богоугодной спасительной жизни, благодатного содействия и покрова на этом пути от врагов видимых и невидимым, и подобного.

По окончании шестопсалмия читается великая ектения, также как и в начале вечерни. Затем слышится торжественное благовестие ветхозаветного пророка об ожидаемом явлении в людях Спасителя-Бога. Выражение пророческой речи совершенно похоже на то, как бы пророк был очевидцем явления Бога на земле и сретал Его: «Бог Господь и явися нам, благословен грядущий во имя Господне! Он благ! Его милость вечна! Теперь я не умру, буду жив, буду прославлять дело спасения. Он – краеугольный камень от Господа (в основу всемирного Божия здания – церкви), хотя и не признали Его и с пренебрежением откинули от себя земные строители» (на погибель и отвержение себе). Эта ветхозаветная торжественная песнь в сретение грядущему Христу сопровождается в воскресные дни и другие, особенно так называемые Господние праздники Христовой церкви христианской песнью (тропарем), благовествующей исполнение пророчества.

Затем следует чтение кафизм, т.е. седален из псалтири. Псалтирь разделена на 20 отделов; из них каждый в свою очередь подразделяется на три чтения. Эти 20 отделов называются кафизмами. Чтение их слушают во время богослужения, где можно по устройству храмов, сидя; отсюда и название кафизмы (с греч. – сидения). Каждое из трех чтений в кафизме заканчивается славословием: (слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно..., аллилуиа слава Тебе, Боже). При пении славословия присутствующие встают и молятся. На всенощном бдении после «Бог Господь и явися» читаются две рядовые кафизмы и после каждой – малая ектения и стихи, называемые седальными, т.е. приуроченными к чтению кафизм.

Затем, по прочтении кафизм, следует полиелей. Полиелей собственно значит обилие масла; этим именем называется особенной торжественностью отличающаяся часть всенощного бдения, составляющая одно из его отличий. Полиелей начинается пением хвалебных стихов из псалмов 134 и 135 и оканчивается чтением евангелия. Такое название усвоено этой части богослужения потому, что перед началом ее возжигали все масляные лампады, а ныне, по прочтении евангелия, целующих праздничную икону и евангелие помазуют освященным маслом.

Полиелей совершается в таком порядке: по прочтении кафизм отверзаются царские врата. Священнослужащие обходят с кадилом и светильником весь храм, а в праздник предварительно исходят на средину храма и становятся перед иконой праздничной, украшенной светильниками. На клиросе поют стихи из псалмов: «хвалите имя Господне, аллилуиа. Благословен Господь... Исповедайтеся Господу... Богу небесному»...

В службу воскресную поют далее воскресные стихи с припевами: «благословен еси, Господи, научи мя оправданиям Твоим». В праздники священнослужители начинают перед иконой, а на клиросах продолжают величание⁵⁶1. В продолжение пения стихир или величания священнослужители кадят алтарь, храм и предстоящих.

По окончании каждения – малая ектения, антифоны (краткие стихи, которые поют на обоих клиросах попеременно). Износят из алтаря евангелие в предшествии светильника, поют прокимен; священник читает евангелие; по окончании его поют краткие, выражающие радость праздника или молитвенные стихи; читается 50-й псалом или поются первые стихи из него; диакон говорит молитву «спаси, Боже, люди Твоя», заканчиваемую пением «Господи, помилуй» 12 раз на клиросе.

Весь этот отдел всенощного бдения со своими пениями, чтением, обрядами предназначен к тому, чтобы молящихся ввести в живое участие в радости, проповедуемой празднуемым новозаветным спасительным событием.

После величания читается евангелие. Евангельские чтения на всенощном бдении избираются такие, которые по содержанию своему имеют прямое отношение к предмету праздника. В дни воскресные читают евангельскую историю о явлениях ученикам и беседах с ними Христа воскресшего (таких чтений 11). В Господские праздники также слышим евангельские сказания, служащие и основанием, и главным содержанием праздничных богослужебных песней. В дни, посвященные прославлению Пресвятой Богородицы, читается евангельская история о свидании Божией Матери с Елисаветой, причем как в речах Елисаветы, так и Самой Богоматери выражается всемирная слава и величие Богоматери. В дни, посвященные памяти святых, прославляемых церковью, слышим беседы Христа Спасителя о христианских совершенствах, подвигах, заслугах, осуществление которых Христова церковь видит и указывает нам в прославляемых ей святых.

При той мысли, что евангельское слово Христа или самовидцев и слуг Христовых о Нем для верующих заменяет собою личное живое слово и явление Христа, чтения евангельские в праздник Христов или Христовых угодников вводят нас в живое, как бы личное общение со Христом, поставляют нас как бы непосредственными свидетелями Его спасительных для нас дел, Его Божественной славы, Его дивного прославления в Своих угодниках.

Потому-то после чтения евангелия поклонение перед евангелием или праздничной иконой и благоговейное целование их с нашей стороны есть поклонение перед лицем Самого Христа Бога, благодатное приближение к Нему духом. Это убеждение выражает церковь Христова, когда после чтения воскресного евангелия поет: «воскресение Христово видевше, поклонимся Господу Иисусу... приидите все вернии, поклонимся Христову воскресению».

При целовании евангелия и праздничной иконы у нас обыкновенно помазуют благословенным елеем. Елей, по библейскому образцу выражения, есть символ Божией милости, благословения благодатных даров, жизни и радости. И помазание участвующих в празднике благословенным елеем служит для них внешним знамением участия их в благодати и духовной радости праздника.

Целование евангелия, праздничной иконы и помазание елеем совершается во время пения канона.

Канон, в составе церковного богослужения, есть ряд стихов, предназначенных для пения. Стихи разделены на отделы, называемые песнями, расположены в определенном однообразном порядке, составлены в каждом отделе по одному образцу. В полном каноне песней девять (но вторая поется только в великий пост). В каждой песни несколько кратких стихотворений: первый стих называется ирмосом (песнопение, служащее для других образцом строя и тона), остальные называются тропарями (стихотворные периоды, обороты). Заканчивается пение этих стихов пением того же или другого ирмоса; этот последний ирмос носит название катавасии (схождение), оттого, что певцы для пения его сходили с клироса и становились ниже амвона. После третьей, шестой и девятой песней читается малая ектения.

Содержанием песней канона служат лица, события, мысли, чувствования, молитвенные обращения, касающияся содержания и религиозного значения праздника. Но первые стихи – ирмосы или прямо взяты из песней ветхозаветных, или же, в большей части случаев, новозаветное содержание их христианскими песнописцами выражено по образцу ветхозаветных песней и их словами, так что содержание ветхозаветной песни, как прообраз или пророчество, соединяется с новозаветным исполнением. Церковные каноны богослужебные, составленные христианскими песнописцами (например, Иоанном Дамаскиным, Иосифом Песнописцем и друг.), явились довольно поздно – не ранее VIII–IX века. До того же времени в утреннем богослужении христиане пели ветхозаветные песни, имеющие особенно близкое отношение к содержанию христианской веры.

В богослужебном каноне, которому предшествует после чтения евангелия 50-й покаянный псалом, выражающий сознание греховности, жажду благодатного оправдания и возрождения, содержится ряд пророчеств о Христе на пространстве полуторы тысячи лет – от Моисея до Захарии, питавших веру и надежду церкви ветхозаветной и приготовлявших ее к достойному сретению Христа Спасителя. В нем ряд пророчеств ветхозаветных заканчивается уже новозаветным благовестием об исполнении всех пророчеств, потому что девятая песнь взята уже из евангельской истории о явлении Бога Слова во плоти для спасения мира. Кроме того, в канонах, составленных христианскими песнописцами на основании пророческих песней о Христе, с этими пророчествами соединяется указание исполнения в празднуемых воспеваемых канонами новозаветных событиях.

В последней песне канона, именно в песни Захарии, отца Предтечи, и Самой Пресвятой Девы Богородицы мы слышим уже евангелие об откровении на земле обетованного праотцам и предвозвещенного пророками спасения в Имеющем родиться от Девы. Потому-то последняя часть утреннего богослужения вся состоит из целого ряда торжественных песней славословия Богу Спасителю псалмами так называемыи хвалебными или хвалитными (148, 149, 150), правда, ветхозаветными по происхождению, но по силе и торжественности совершенно приличными языку церкви новозаветной, не ожидающей, а торжествующей спасение. Молящиеся приглашаются к сретению Бога-Спасителя со славою, приглашается мир весь – небо и земля, ангелы и человеки, все твари разумные и неразумные – к участию в этом хвалебном гимне.

Спаситель должен, по обетованию, явиться на земле как свет Божественный, просвещающий сидящих во тьме смертной и осиявающий Божественной славой. И служитель Христов, стоя как бы на страже ожидания перед престолом Христовым, отверзает царские врата и возглашает в сретение Христу: «слава Тебе, показавшему нам свет!» По этому знаку священнослужителя вся церковь, присоединяясь к хору небожителей на земле, возвестивших песнью славы Рождество Христово, поет великое славословие, начинающееся с той же ангельской песни: «слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение! Хвалим Тя, благословим Тя, кланяемся Ти, славословим Тя, благодарим Тя великия ради славы Твоея».

Заканчивая этим славословием всенощное бдение, церковь земная нераздельно с небесной как бы стоит в благоговейном созерцании перед славой Триипостасного Бога – Отца, Сына и Святого Духа. Но так как Бог Триединый, для человеков в неприступном свете обитающий, приближается к нам и открывает славу своего Божества в Сыне вочеловечившемся, то церковь и обращается с словом молитвы и славословия непосредственно к Сыну Божию вочеловечившемуся, принявшему грехи мира, ставшему для нас, грешных, прибежищем, Ходатаем в род и род, источником жизни и света. Заключением славословия служит обращение к Трисвятому о помиловании – «святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный помилуй нас». Эта мольба о помиловании, которая сама по себе отдельно выражает самоосуждающее покаяние, глубочайшее смирение, страх погибели и самое чувство погибельного состояния, здесь, в связи с ангельским славословием Богу-Спасителю погибающих, при созерцании спасения уже готового и предлагаемого всем хотящим спастися, та же мольба о помиловании получает другой смысл и тон, именно, выражает радость об открывшемся спасении, сердечную жажду благодатного помилования, благоговейную готовность всеми силами души служить милующему Богу, Ему принадлежать всецело. (См. «Учение о Богослуж. христ. прав. церкви», изд. ред. Киевск. народн. календ. 1872 г.).

Последняя молитва пространнее излагается в сугубой и просительной ектениях, после которых преподается народу от священнослужащего отпустительное благословение. Конец всенощного бдения составляет чтение первого часа. (См. по указ. источн.)

Всенощные бдения, хотя и не в том самом составе, как совершаются теперь, начались еще в самые первые времена христианства.

Гонимые от евреев и язычников, христиане только и могли, без помехи и тревог, приносить свои молитвы и совершать жертву бескровную в местах самых уединенных и ночью. Ночью же они могли убирать и провожать на вечный покой тела святых мучеников.

Это делалось так: истерзанное, обезображенное тело какого-либо страдальца за Христа они уносили куда-нибудь в далекую пещеру или самый уединенный, безопасный дом; здесь в продолжение всей ночи пели над ним псалмы, потом отдавали ему благоговейное целование и к утру предавали земле. Впоследствии точно так же провожали на вечный покой и тех, которые хотя и не страдали за Христа, но всю жизнь посвящали на служение Ему, как, например, проводил на вечный покой святой Григорий Нисский сестру свою Макрину (память ее 19-го июня). Такое всенощное псалмопение над почившим называлось пан-нихис, что собственно значит праздник, продолжающийся всю ночь; от пан-нихис – пан-нихидес, – всенощное бодрствование. Отсюда молитвы и псалмопения над почившим или в память его и получили название паннихиды.

Когда настал мир церкви, то молитвенные бдения в продолжение всей ночи не только не прекратились, но, заботливостью пастырей церкви распространились и вошли во всеобщее употребление. Особенным ревнителем их был святой Златоуст, который первый распространил и умножил песни и молитвы при всенощных бдениях и так приохотил к ним народ константинопольский, что он всякий раз во множестве стекался на всенощные бдения. Не менее святого Златоустого блаженный Иероним старался поддержать и особенно – защитить всенощные бдения от клеветы еретика Вигилянция и его последователей, которые восставали против почитания мучеников и всенощных песнопений на их гробах. Из своего вифлеемского уединения блаженный старец возвысил красноречивый голос свой против новой ереси и оправдывал всенощные молитвословия христиан примером пророка Давида, который и в полночь и в самое раннее утро славословил Господа, примером Иисуса Христа, Который целые ночи проводил в молитве, примером апостолов Павла и Силы, которые в полунощи молящеся пояху Бога (Деян. 16:25), и всей апостольской церкви (Деян. 12:12).

Перед его сильным словом смолкла клевета лжеучителей.

Понятно, что собрания христиан на всенощные молитвы и песнопения были преимущественно накануне великих праздников. Так с самых первых времен церкви Христовой был встречаем величайший и светлейший из праздников – Пасха. Вечер и всю ночь великой субботы христиане, так сказать, стояли на священной страже и проводили их в чтении святого писания, в пении псалмов и слушании назидательных поучений и в этих святых занятиях встречали утро воскресения Христова. Мало-помалу такой порядок богослужения был отнесен церковью и к другим великим праздникам, а отсюда окончательно утвердилось обыкновение начинать церковный день накануне, с вечера, и продолжать его до вечера следующего дня.

Когда церковные богослужения были приведены в настоящий, определенный состав, тогда положено всенощные бдения совершать во все двунадесятые праздники, во дни особенно славных святых Божиих (например, апп. Петра и Павла, Иоанна Предтечи, трех святителей 30 января и т.п.) и в воскресные дни. Впрочем, нужно заметить, что в воскресные дни могут быть и не быть всенощные бдения.

С течением времени ревность христиан ко всенощным молитвословиям и песнопениям ослабела. Поэтому церковь, всегда милосердая и снисходительная к немощам чад своих, значительно сократила всенощное бдение, но древний состав его оставила в неприкосновенной целости. Главные части его доселе остаются те же, именно: великая вечерня, лития с благословением хлебов, утреня и первый час. (Из кн.: «О церковном богослужении письма к православному» И. И. Беллюстина).

С настоящего дня начнем, братия, подробнее объяснять «Всенощное бдение».

Оно начинается так: отверзаются царские двери, если есть диакон, он выходит, по окаждении в алтаре, царскими дверьми на амвон и, держа в руках свечу, возглашает: востаните! Господи благослови! Это возглашение диакона относится к собравшейся братии и прочим верующим, которые поспешали в церковь до начала службы и, в ожидании ее, иногда садились, где кто мог. После этого возглашения диакона, священник, стоя перед престолом, произносит следующий возглас: «слава святей, и единосущней, и животворящей, и нераздельней Троице, всегда и ныне и присно, и во веки веков». Певцы поют: «аминь».

После сего священник обращается с прилежной молитвой к Иисусу Христу (второму лицу Святой Троицы): «приидите, поклонимся...» Эта молитва произносится священником не однажды, но трижды – в честь Пресвятой Троицы, потому что все дела, которые описываются в псалмах, следующих за этой молитвой, Христос совершил для нашего спасения по благоволению Бога Отца, содействием Святого Духа. Затвердите, братия, эту молитву. Вполне она читается так: «приидите, поклонимся Цареви нашему Богу! Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу! Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему!» И в конце еще прибавление: «приидите, поклонимся и припадем Ему!»

На это моление певцы поют избранные стихи из 103-го псалма, который начинается так: «благослови, душе моя, Господа». В псалме сем изображается сотворение мира. Во время пения этого псалма священник совершает каждение по всему храму, и если есть диакон, то он идет впереди с возженной свечей. Курение фимиама здесь изображает Духа Святого, Который участвовал в сотворении мира (Быт. 1:2). Отверстие царских врат показывает, что двери первобытного рая, по сотворении наших прародителей, были отверсты для них, – что Адам и Ева жили в раю и наслаждались полным блаженством. Каждение и хождение священника по всему храму напоминает нам и то, что Сам Бог сходил в первобытный рай к нашим праотцам и беседовал с ними, как отец с детьми, и что сами праотцы наши свободно и беспрепятственно могли ходить по раю. Предносимая каждению диаконом зажженная свеча выражает тот свет, который по гласу Творца: да будет свет, явился за первым вечером: «и бысть вечер и бысть утро, день первый», – как сказано в святом писании.

По окончании пения псалма и по окаждении всего храма, царские двери тотчас затворяются. Это означает, что блаженное состояние наших прародителей продолжалось недолго: как скоро согрешили они, тотчас и были изгнаны из рая, лишились блаженства, и их преступлением райские двери совершенно затворились; праотцам нашим невозможно стало более входить в рай и беседовать с Богом, потому что Им к дверям рая приставлен был один из херувимов с пламенным мечом.

Изгнанные из рая Адам и Ева, вероятно, подходили неоднократно к дверям рая и умоляли Господа простить им содеянный грех; в этом могло ободрять их обетование о Спасителе. То есть (заметьте же это, братия): после падения, но ранее изгнания из рая, Адаму был обещан Ходатай и Искупитель всего рода человеческого, Христос Сын Божий (второе Лице Святой Троицы), как сказано в писании: Той (Христос) твою (т.е. змия – обольстителя) сотрет главу (Быт. 3:15). Поэтому по окончании каждения и затворении царских врат священник, изображая сего Ходатая, выходит перед царскими дверьми, и перед ними, как перед затворенным раем, приносит Богу молитву о всех людях, тайно читая молитвы светильничные. В этих молитвах священник молит Господа, дабы Он, щедрый и милостивый, внял молитве нашей, не яростью Своею обличал нас, ниже гневом наказал нас, но сотворил бы с нами по милости Своей и прочее.

«Светильничными» эти молитвы называются потому, во-первых, что в древние времена при чтении этих молитв, по причине захождения солнца и наступления ночи, возжигаемы были светильники, а во-вторых, потому, что в этих молитвах священник умоляет также Господа о духовном просвещении нашем, дабы мы познали истину, дабы Господь наставил нас на тот правый путь, который открыт нам в слове Божием, т.е. в священном писании.

По прочтении светильничных молитв начинается великая ектения: миром Господу помолимся!

На этом мы и закончим наше собеседование с усердной мольбою к вашей любви, дети мои духовные, неопустительно ходить ко всем богослужениям церковным наипаче же по воскресным и праздничным дням! (Сост. по «Воскр. чтен.»).

Всенощная в греческих уставах иерусалимской отрасли начиналась возгласом кандиловжигателя или параекклисиарха: «κελεὐσατε» (повелите). «Κελεὐσατε» – это обычное обращение к лицу старшему за разрешением начать службу или открыть какой-либо официальный акт. С словом «jubete» распорядители обращались к консулу перед открытием народных игр. «Κελεὐσατε» – было обычным обращением препозита к императору перед началом какой-нибудь придворной или церковной церемонии. В нашем богослужебном языке оно применяется безразлично к епископу и священнику. В теперешнем славянском уставе вместо «повелите» читается «возстаните». Это чтение было допущено в самых ранних славянских списках и имеет своим основанием монастырский обычай, по которому собравшиеся на всенощное бдение монахи, в ожидании начала службы и сбора всей братии, сидели на своих местах и перед началом службы получали приглашение подняться с своих мест. Но так как славянский перевод не соответствовал греческому подлиннику, то в более точных списках встречается следующая оговорка: «возстаните рекше по речи искусству повелите».

Обращение: «Господи, благослови» произносит служащий священник, остановившись в царских вратах (ἔσωθεν τῶν βασιλικῶν πυλῶν), по окончании каждения церкви и притвора, на обратном пути в церковь. Под царскими вратами здесь разумеются главные двери из притвора в церковь. «Καὶ ποιήσας σταυρους τρεῖς μετὰ του θυμιάματος» – сотворив три креста кадильницей. Древний способ каждения, подробно описываемый в статье устава «о еже како подобает кадити», состоял в том, что движением кадила делали крест, что было особенно удобно в том случае, когда каждение производилось ручною кадильницей или кацией. (Смотр. Церковный устав (Типик), И. Мансветова, стр. 197–198).

Во время ектении священник читает перед царскими дверьми молитвы светильничные⁵⁷. Суд Божий над падшим человеком растворен был милостью Божией. Наказав преступника, Отец небесный в то же время дал ему обетование о Спасителе, Который освободит некогда человека от всех бедствий, навлеченных грехом. «Вражду положу между тобою», сказал Он змию, в котором сокровенно действовал диавол, «и между женою, и между семенем твоим и семенем тоя: Той сотрет твою главу» (Быт. 3:15)⁵⁸.

В молитвах своих священник испрашивает от Него необходимых для жизни нашей благ духовных и телесных, вечных и временных, а именно, чтобы Отец небесный наставил нас на путь Свой для того, чтобы мы ходили во истине Его, и возвеселил сердца наши бояться имени Его святого.

Вот подлинные слова первой молитвы: «Господи щедрый и милостивый, долготерпеливе и многомилостиве! Внуши молитву нашу и вонми гласу моления нашего, сотвори с нами знамение во благо. Настави нас на путь Твой, чтобы ходить нам во истине Твоей. Возвесели сердца наши, чтобы бояться имени Твоего святаго: потому что Ты велик и творишь чудеса: Ты еси Бог един и несть подобен Тебе в бозех, Господи: Ты силен в милости и благ в крепости, чтоб помогать, и утешать, и спасать всех, уповающих на имя Святое Твое». Это глас ходатая к Богу за все человечество, которое уклонилось от пути Божия и не ходит уже в истине Божией, которое уныло духом и трепещет перед Богом, как перед грозным и правосудным Судьей. Ходатай обращается к величию Божию, к милости и благости Божией, чтобы испросить для людей, уповающих на святое имя Божие, необходимых для них благ.

Затем священник, изображая собою Ходатая нашего, молит во второй молитве Отца небесного за всех, чтобы Он «не обличал нас в ярости Своей и не наказывал нас во гневе Своем; но чтобы поступил с нами по милости Своей, направил нас к пристанищу хотения Своего и просветил сердца наши истиной». Слушая эти слова, вы как бы сами делаетесь свидетелями суда Божия над нашими прародителями; вы зрите, как Божественный Ходатай наш умоляет в минуты произнесения грозного приговора Отца небесного, чтобы Он растворил праведный гнев Свой милосердием и благостью. Затем священник молит Отца небесного о том, чтобы Он даровал нам и остальную часть дня, и все остальное время жизни нашей провести в мире. Эти последния моления собственно относятся к вечернему времени, в которое совершается всенощная, и невольно напоминают нам о последних днях земной жизни нашей. Вот подлинные слова молитвы: «Господи, не обличай нас в ярости Твоей, и не наказывай нас во гневе Твоем: но поступи с нами по милости Твоей, Врач и Исцелитель душ наших; направь нас к пристанищу хотения Твоего, просвети очи сердец наших познанием Твоей истины: и даруй нам и остальную часть дня, и все остальное время жизни нашей провести в мире – без греха, молитвами Богородицы и всех святых». Молитва эта обнимает нужды не только падших прародителей наших, но и всех нас, всех христиан; оттого мы прибегаем в ней к ходатайству Богородицы и всех святых. Почему таково содержание молитвы, понять нетрудно. Всенощная не только исторически изображает нам прошедшую судьбу всего человечества, но вместе с тем она есть часть нашего богослужения, в котором и мы молимся Богу о наших нуждах, о наших потребностях. И Иисус Христос – не только Ходатай для людей ветхозаветных, но и для новозаветных, не только для людей, живших до нас, но и теперь живущих с нами и имеющих жить до второго Его пришествия Он – един Ходатай Бога и человеков.

Третья молитва: «Господи Боже наш, помяни нас, грешных и недостойных рабов Твоих, когда мы призываем святое имя Твое, и не посрами нас в нашей надежде на милость Твою; но исполни, Господи, все наши прошения, в которых мы молим Тебя о том, что необходимо для нашего спасения, и сподоби нас любить и бояться Тебя от всего сердца нашего и творить во всем волю Твою».

Четвертая молитва: «О Ты, Которого святые силы воспевают немолчными песнями и непрестанными славословиями! Исполни наши уста хваления Твоего, чтоб и нам возвеличить имя Твое святое, и соделай нас участниками и наследниками со всеми боящимися Тебя истиною, и хранящими заповеди Твоя, молитвами Святой Богородицы и всех святых Твоих».

Пятая молитва: «Господи, Господи, Ты, Который содержишь все в пречистой длани Твоей, Который долго терпишь на всех нас и каешься о злобах наших! Помяни щедроты Твои и милость Твою, посети нас благостию Твоею и даруй нам и в остальную часть настоящего дня, при помощи Твоей благодати, избежать различных козней лукавого, и соблюди жизнь нашу ненаветною от него, – благодатию всесвятого Твоего Духа».

Шестая молитва: «Боже великий и дивный, всем управляющий по неисповедимой Своей благости и премудрому промыслу, даровавший нам и блага мира настоящего и обещавший нам царствие небесное, – устроивший для нас, силою обещанных благ, так, что мы уклонялись в продолжение прошедшей части дня от всякого зла! Даруй нам и остальную часть дня окончить непорочно перед лицем святые славы Твоея, и воспевать Тебя единого благого и человеколюбивого Бога нашего».

Последняя молитва: «Боже великий и вышний, един имеющий бессмертие, живущий во свете неприступном, создавший все твари премудро, разделивший свет от тьмы, назначивший солнцу владычество днем, а луне и звездам ночью; сподобивший нас грешных и в настоящий час предварить лице Твое исповеданием и принести Тебе вечернее славословие! Сам Человеколюбец исправь молитву нашу яко кадило перед Тобою, и приими ее, как благоухание благовонное; и сподоби нас и настоящий вечер и наступающую нощь провести в мире; облеки нас в оружие света; избави нас от всякого страха ночного, и от всего, что творится во тьме; и даруй нам сон, который дарован Тобою для упокоения немощи нашей, чуждый всякого мечтания диавольского. Ей, Владыко, подателю всех благ! Сотвори, дабы мы, умиляясь на ложах наших, поминали с благоговением и ночью имя Твое, и просвещаясь поучением святых Твоих заповедей, в душевной радости восстали к славословию Твоей благости, и стали возносить моления и молитвы Твоему благоутробию о своих согрешениях и согрешениях всех людей Твоих. Посети их милостию Твоею, молитвами святой Богородицы».

Вот подлинные слова молитв, читаемых тайно священником перед царскими вратами. Вы видите сами, братия мои, что священник, изображая Ходатая, обещанного Богом нашим падшим прародителям, молится за всех нас и испрашивает нам у Отца небесного благ временных и вечных, благопотребных для спасения нашего. (Сост. по Объяснению всенощн. бден. прот. В. Владиславлева).

По великой ектении следует стихословие первой кафизмы, разделенной на три антифона. Если день воскресный, то стихословятся все три антифона, после каждого произносится малая ектения, состоящая из первого и последнего прошений великой ектении и начинающаяся словами: паки и паки миром Господу помолимся. В дни прочих праздников поется один первый антифон, последуемый малою ектенией, кроме праздников, называемых Господскими, когда антифоны вовсе оставляются.

Слово антифон значит – противогласник, или противопение. Псалмы или стихи, частью взятые из ветхого завета, а частью напоминающие новозаветные события, названы антифонами потому, что поются обоими ликами попеременно один за другим. Святой Игнатий Богоносец, ученик Иоанна Богослова, епископ Антиохийский, первый установил пение антифонное, в подражание ангельского славословия на небесах Пресвятой Троицы, открытого ему в видении. Из Антиохии священный обычай этот распространился сначала по восточным, а потом по западным церквам, так что в IV веке сделался всеобщим в христианской церкви.

Нельзя оставаться равнодушным при слушании ангелоподобного пения антифонов: оно производит в душе молящихся невыразимо приятное ощущение, оживляет чувство и воскрыляет к молитве.

Вот стихи первого антифона, избранные из первых трех псалмов:

Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!

Яко весть Господь путь праведных и путь нечестивых погибнет. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа !

Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!

Блажени вси надеющиися на Нь. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!

Воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!

Господне есть спасение и на людех Твоих благословение Твое. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!

Содержание псалмов, из которых эти стихи заимствованы, относится к прославлению обещанного Адаму Искупителя, а ангельским припевом, трижды повторяемым, церковь выражает хвалу Триединому Богу за Его благодатное промышление о спасении мира, которое благоволил совершить Господь наш Иисус Христос. (См. Изъяснение всенощн. бдения прот. Гумилевского).

Теперь объясним, братия, эти стихи: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых». Как счастлив был бы Адам, ежели бы не послушался совета жены своей, прельщенной диаволом! Как блаженна была бы Ева, если бы не приняла совета диавола и не нарушила заповеди Божией! «Если бы прилеплялись они к закону Божию и о законе Его помышляли день и ночь, они были бы подобны древу, посаженному при потоках вод, которое плод свой приносит в свое время и которого лист не вянет: и во всем, что они ни делали бы, успевали бы» (Пс. 1:3). А теперь что?

«И путь нечестивых погибнет». Как скоро грех был сделан, все пошло не так: «с нечестивыми не так, но они как прах, возметаемый ветром. Не устоять им на суде перед правосудным Богом; нечем оправдаться перед Ним и постигнет их праведное наказание Божие и – путь нечестивых погибнет» (Пс. 1:4–6).

Дальше вы слышите стих: «работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом». Стих этот взят из второго псалма, в котором содержится одно из самых ясных пророческих предсказаний об обетованном Спасителе мира. Бог Отец говорит во гневе Своем народам, возмутившимся против Помазанника Его: «Я помазал царя Моего над Сионом, святою горою Моею»; и потом к этому помазаннику, к Единородному Сыну Своему: «Ты Сын Мой. Я ныне родил Тебя. Проси у Меня и дам народы в наследие Тебе, и пределы земли во владение Тебе; Ты поразишь их жезлом железным, сокрушишь их, как сосуд горшечника». Затем пророк, обращаясь к возмутившимся народам, убеждает их: «вразумитесь, научитесь! Служите Господу со страхом, и радуйтесь перед Ним с трепетом». Связь второго стиха с предыдущими стихами следующая: после грехопадения последовал суд над прародителями, и обещан Спаситель. Адам принял обетование и уверовал в обетованного Спасителя. А равно и лучшие из потомков его веровали, что не вечно будет царство греха и беспорядка, что люди не всегда будут под властью диавола. У них есть Царь, поставленный Самим Богом над Сионом, святой горой Божией, т.е. над всеми людьми благочестивыми, что этот Царь есть Единородный Сын Божий, Которого Бог Отец прежде всех веков родил, Который некогда воцарится над всем родом человеческим и совершенно разрушит царство греха и смерти. Вследствие этой веры в обетованного Спасителя, как в Единородного Сына Божия, раздается, как бы из уст Адама, этот предостерегательный для всех его потомков стих: «работайте Господеви со страхом; служите Ему, как Богу вашему, в благоговении и страхе; бойтесь, чтобы грехами вашими не нарушить заповедей Его, подобно тому, как нарушена была заповедь мною; и радуйтеся Ему с трепетом. Веруйте в Него, любите Его, уповайте на Него: Он ваш Спаситель. Но в то же время трепещите Его, потому что Он Единородный Сын Божий, Он не терпит греха и беззакония».

«Блажени вси надеющиися на Нь». Одна надежда теперь на этого обетованного Спасителя. На свою праведность, на свои дела нам нечего надеяться; в них никто не может найти себе оправдания, один только обетованный Спаситель мира может разрушить царство греха и смерти и даровать нам блаженство: «блажени вси надеющиися на Нь».

«Воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой». Стих этот взят из третьего псалма. Псалмопевец в начале псалма изображает, что у него весьма много врагов, но что эти враги ничего не могут ему сделать, потому что Господь – щит охраняющий его; Он слава его, Он ограждает Его. При Его помощи он не боится никого. «Я ложусь, сплю и встаю, говорит псалмопевец; ибо Господь защищает меня. Не боюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня». Лучше нельзя выразить безопасности и детской преданности человека, вполне надеющегося на Господа! Затем следуют слова по славянскому переводу: «воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой»⁵⁹. Связь этого стиха с предыдущим следующая: в прежнем стихе сказано было, что блаженны все надеющиеся на обетованного Спасителя; в настоящем псалме изображено самыми ясными чертами блаженное состояние надеющихся на Господа. И вот основание этой надежды: нужно только востать Господу, нужно воскреснуть Ему – и Он поразит всех врагов наших: «воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой». Этими словами между прочим указывается на будущее воскресение обетованного Спасителя. По воскресении Своем Он спасет людей от всех врагов их.

«Господне есть спасение и на людех Твоих благословение Твое». Это как бы вывод из всех стихов псалтири, доселе слышанных вами, благочестивые слушатели. Не своими силами, не своими делами спасемся мы, но единственно милостью Отца небесного и заслугами обетованного Спасителя: «Господне есть спасение». И вследствие этого спасения над народом Божиим всегда будет почивать благословение Божие, вместо проклятия, навлеченного грехом. (См. Объяснен. богослужен. прот. Владиславлева).

Вот, братия мои, объяснение стихов псалтири, полных глубокого смысла, которые вы слышите после великой ектении. (Сост. по указ. источн.).

Каждый из нас, приближаясь к времени ночи, естественно должен позаботиться о том, чтобы ничто не возмутило его ночного покоя, и если в душе его не погасла искра благочестия, ему естественно излить перед Господом свои скорби о грехах, о претерпеваемых им бедах и напастях, поведать перед Ним печаль свою и вместе, в надежде на Его милосердие, прибегнуть к Нему с мольбою о прощении грехов, о даровании нам благодатной помощи для борьбы с греховными искушениями, для благодушного перенесения бед и напастей, об избавлении от них на будущее время. И вот святая церковь в своем вечернем богослужении идет на встречу этой потребности: голос скорби о грехах и внешних бедствиях и вместе упование на милосердие Божие слышится в вечернем пении: Господи, воззвах к Тебе, услыши мя, т.е. в псалмах 140, 141, 129 и 116.

140-й псалом издревле входит в состав вечерни. Он написан Давидом во время скитания его в пустыне, где он скрывался от преследования Саула. Это видно из слов 6-го стиха: «вожди их рассеялись по утесам, и слышали слова мои, как они кротки» (1Цар. 24: 15), в которых содержится намек на то, что Давид не воспользовался случаем убить своего врага Саула в одной пещере, куда Саул уклонился однажды, не подозревая присутствия в ней Давида. Давид не коснулся помазанника Божия и в знак того, что Саул был в руках его, отрезал у него кусок плаща и потом вышел из пещеры вслед за Саулом и показал ему и его спутникам отрезанный кусок, говоря, что напрасно Саул гневается на него и подозревает во враждебных против него умыслах. Эти те кроткие слова, которые слышали из уст Давида враги его, гонявшиеся за ним, словно за дичью, по утесам пустыни, и разумеются в приведенном стихе псалма. Случай к написанию псалма необходимо иметь в виду для объяснения, как увидим, некоторых выражений его.

Ст. 1. «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя, вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе». Положение, в котором находился Давид, преследуемый врагами, искавшими души его, было так тяжело, так безвыходно, что он, словно утопающий, не тихо и спокойно умоляет Господа о заступлении и помощи, а из всех сил взывает, кричит Ему о ней, научая и нас с подобной настойчивостью и рвением искать у Бога помощи в греховных искушениях и в напастях.

Ст. 2. «Да исправится молитва моя, яко кадило перед Тобою, воздеяние руку моею жертва вечерняя». Давид просит Господа, чтобы молитва его, возносимая к Нему из пустыни, вдали от места общественного богослужения, исправилась перед Господом, т.е. прямо вознеслась к престолу Его и принята была Им с таким же благоволением, с каким Он принял бы от него в скинии бескровную жертву кадила, или курение фимиама; просит Господа, чтобы молитвенное воздеяние к Нему рук его было так же угодно Ему, как угодна была бы жертва вечерняя из годовалого непорочного агнца, если бы он мог принести ее (Исх.29:38, 39, 30:7, 8). Ты видишь, Господи, говорит Давид, что я не могу принять участия в общественном богослужении, хотя всей душой стремлюсь ко храму святому Твоему; видишь, что не могу приносить Тебе ни бескровного дара, ни кровавой жертвы вечерней. Но видишь вместе, как пламенна моя молитва к Тебе, как твердо уповаю на Тебя, воздевая к Тебе руки, как протягивает руки к матери ребенок, ищущий укрыться в ее обьятиях. Воззри на эту молитву как на фимиам, на это упование – как на жертву агнца, приносимую вечером.

К обоим стихам для церковного пения прибавлены слова: «услыши мя, Господи», хотя в самом тексте псалма этого прибавления нет.

Ст. 3. «Положи, Господи, хранение устам моим и дверь ограждения о устнах моих».

Людям, находящимся в таких тесных обстоятельствах, как я, свойственно предаваться малодушию, роптать на людей и на Тебя, Господи. Охрани меня, Господи, от этого искушения, удержи мой язык от слов малодушия и ропота.

Ст. 4. «Не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщтевати вины о гресех». Спутники гонимого Давида убеждали его воспользоваться представившимся в пещере случаем убить Саула, как будто в этом не было греха, утверждая, что Сам Господь предает в руки Давиду врага eгo (1Цар. 24:5). Давид не послушался этих внушений. Он не дал увлечь себя теми соображениями для оправдания греха, какие казались уважительными его спутникам. Но Давид не ручается, чтобы и на будущее время он не доступен был подобному искушению. Поэтому умоляет Господа укрепить его сердце, чтоб оно никогда не склонялось на слова людей лукавых, чтоб он далек был от поползновения, подобно им, придумывать извинения (непщевати вины) греху, – чтобы всегда строго смотрел на грех, никогда не вступал в сделку с совестью, был беспощадным судьей своих греховных не только дел, но и мыслей.

В остальных стихах псалма Давид просит Господа о безопасности от его врагов и выражает надежду, что они сами попадут в расставленную для него мрежу.

В следующем затем вечернем 141-м псалме: Гласом моим ко Господу воззвах, написанном по тому же случаю, Давид, описывая свое стесненное положение, исповедует, что Господь есть единственное его прибежище. Остановимся на тех стихах, которые служат припевами к стихирам на Господи воззвах.

Ст. 8. «Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему». Под темницей Давид разумеет те мрачные убежища в скалах пустынных, в которых он укрывался от преследований Саула. Он испытывал в этих убежищах положение заключенного в темницу и потому просит Господа освободить его из этой темницы, обещаясь благодарно исповедать перед Его величеством (именем) сию милость.

Ст. 9. «Мене ждут праведницы дóндеже воздаси мне». Не один я, говорит Давид, жду того времени, когда Тебе, Господи, угодно будет воздать мне правдой и милостью за мои неповинные страдания. Нет, и прочие чтители Твои (праведницы) с напряженным вниманием следят за моей судьбой и ожидают того же. Мое дело они принимают к сердцу, как бы личное свое дело. В счастливом исходе тяжких испытаний, переживаемых мной, они увидят залог своего упования на Твое правосудие и благость, если, подобно мне, им суждено будет потерпеть от людской неправды.

В следующем затем 129-м псалме содержится молитва кающегося о прощении грехов, с надеждой получить от Господа с прощением грехов избавление от бед:

Ст. 1. «Из глубины воззвах к Тебе, Господи, Господи услыши глас мой». Псалмопевец взывает к Господу из глубины бед и напастей и наипаче – из глубины грехов, чувствуя, что те и другие покрыли его, словно воды, в которых исчезает потопающий, но вместе – что нет глубины, нет бездны, откуда Господь не услышал бы взывающего к Нему.

Ст. 2, 3. «Да будут уши Твои внемлюще гласу моления моего. Аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит? Яко у Тебе очищение есть». Псалмопевец умоляет Господа услышать его вопль и не взыскать с него за беззакония, потому что перед Его правосудием никто не устоит – не только беззаконник, но и праведник, – ибо нет безгрешного праведника. Псалмопевец надеется, что уши Господни будут внимательны к его мольбе, потому что у милосердого Господа готово очищение или прощение грешнику, истинно кающемуся.

Ст. 4. «Имене ради Твоего потерпех Тя, Господи, потерпе душа моя в слово Твое, упова душа моя на Господа». Что это за слово Господне, ради которого душа псалмопевца, смущаемая сознанием виновности своей перед Богом, терпеливо ожидала от Него милости, особенно прощения грехов? Это то самое слово, которое Господь торжественно изрек Моисею, когда Моисей просил Его показать ему славу Свою. Господь, являя ему славу Свою, вслух наименовал Себя человеколюбивым и милосердным, медленным на гнев, великим в милости и истине, прощающим беззакония и грехи (Исх. 34:6–7). Молящийся псалмопевец основывает свое упование на Господа на непреложности этого свидетельства Господа о Самом Себе, – он уверен, что Господь ради славы имени Своего не лишит его той милости, которую Он Сам обещал кающимся грешникам.

Ст. 5. «От стражи утренния до нощи, от стражи утренния да уповает Израиль на Господа». Псалмопевец не только сам уповает на милосердие Господа, но побуждает к тому же всех сынов Израиля: уповающие на Господа, под Его милосердным покровом весь день и всю ночь, от одной утренней смены часовых до ночи, оканчивающейся другою утренней сменой, могут быть спокойны за свое благосостояние, за свою безопасность.

Ст. 6. «Яко у Господа милость и многое у Него избавление: и Той избавит Израиля от всех беззаконий его». Господь, к упованию на Которого побуждает израильтян псалмопевец, столь милостив, что готов избавить от всякой ответственности за беззаконие всех, с упованием на Его милосердие просящих у Него прощения.

В псалме 116-м псалмопевец призывает все народы к хвалению Господа:

Ст. 1. «Хвалите Господа вси язы́цы, похвалите Его вси людие». Предопределение язычников ко спасению во Христе, – вот то благодеяние, за которое приглашаются они к прославлению Господа. Апостол Павел относит эти слова псалма именно к обращению язычников (Рим. 15:11).

Ст. 2. «Яко утвердися милость Его на нас, и истина Господня пребывает во век». Милость, предопределенная язычникам, призываемым к хвалению за нее Господа, утвердися на нас, т.е. непременно в свое время должна открываться над нами, – так должны говорить язычники, прославляя Господа, в ответ на призыв их к сему. Еще Аврааму дано обетование о Христе: о Семени Твоем благословятся вси язы́цы земнии (Быт. 12:3; 22:18). Истина этого обетования пребывает во век, неизменна и вековечна. Верный в обетованиях Своих Господь нeпpeменно, рано или поздно, исполнит их.

Как премудро церковь руководствует нас к выражению молитвенных чувств, свойственных вечеру, избранными ею для сей цели псалмами! Сначала слышится в них голос скорби под влиянием живого воспоминания о пережитых в течение дня неприятностях, особенно о грехах; потом эта скорбь растворяется упованием на Бога, наконец разрешается хвалой Господу, спасающему всех Своей благодатью во Христе Иисусе. (Извлеч. из «Душеполез. чт.» 1875 г., январь, стр. 93–98).

Прежде сказано было, что закон, данный Богом через Моисея в обрядах богослужебных, предизображал собою события новозаветные. И вот теперь, когда в предначинательных стихах ветхозаветных на «Господи воззвах» мы слышали как бы голос ветхозаветного подзаконного человечества, с его страданиями и надеждами, вот теперь святая церковь своими знаменательными действиями напоминает нам об обрядах ветхозаветных, прообразовавших Христа Спасителя.

В то время, когда на клиросе поют: «слава и ныне» и «Богородичен», священник с диаконом творят вход.

Разверзаются царские двери; священник и диакон от престола совершают шествие через северные двери в царские; священник в ризах; перед ним диакон с кадильницею; впереди священнослужителей идет причетник с зажженною свечею.

Они останавливаются перед царскими дверями, и диакон, наклонившись и держа орарь тремя перстами правой руки, говорит тихо священнику: «Господу помолимся». Священник отвечает тайною молитвой, в которой, принося Господу Богу вечернюю хвалу, благодарение и поклонение, испрашивает у Него, чтоб Он исправил молитву нашу, яко кадило благовонное, приносимое некогда ветхозаветными священниками в вечернее богослужение, и не уклонил сердец наших в словеса или помышления лукавствия; но избавил нас от всех врагов, уловляющих в сети пагубы души наши. «К Тебе Господи, Господи, очи наши; и на Тя уповаем, – не посрами нас, Боже наш», так взывает в молитве священник от лица всех нас. Потом диакон, указывая орарем на отверстые царские двери, говорит священнику: «благослови, владыко, святый вход»; священник благословляет вход, говоря: «благословен вход святых Твоих, Господи», и тем внушает нам, что первоначально единому, святому и непорочному Господу Иисусу Христу должно пройти этим святым входом, а за Ним и всем верующим в Него.

По окончании Богородична, диакон, став посреди царских врат и начертав на воздухе крест кадильницей, возглашает: «премудрость, прости». На клиросе поют песнь «Свете тихий»; и входят диакон и священник в святой алтарь, поклоняются перед святым престолом и, приложившись к нему, отходят к горнему месту и здесь останавливаются, зря к народу.

Когда закончится пение стиха «Свете тихий», диакон говорит: «вонмем»; священник: «мир всем»; диакон опять: «премудрость, вонмем», и потом (на воскресной всенощной) прокимен: «Господь воцарися, в лепоту облечеся», и прочие стихи; на клиросе неоднократно повторяют: «Господь воцарися, в лепоту облечеся». По окончании прокимна затворяются царские двери.

Вот знаменательные действия, совершаемые в это время в храме. Что же значат эти действия?

Я сказал вам, братия мои, что в ветхозаветных обрядовых действиях предизображена была тайна искупления рода человеческого через воплощение и крестную смерть Единородного Сына Божия. К таким знаменательным действиям принадлежал и вход, который был совершаем священником ветхозаветным вовремя вечернего богослужения; через этот вход прообразовывалось снисхождение ради нас Сына Божия на землю для страдания и смерти за нас грешных, Его воскресение, вознесение на небо и седение одесную Отца. В воспоминание ветхозаветных обрядовых действий, и новозаветная церковь святым и входом во время всенощной знаменательно изображает тайну искупления рода человеческого через воплощение и крестную смерть, воскресение и вознесение на небо Единородного Сына Божия – и все это представляет как бы в сенях и гаданиях, перенося и нас во времена подзаконные и проясняя смысл совершаемых действий своими песнопениями. Священник, облаченный в ризу, идет из алтаря от святого престола через северные двери до амвона: это изображает таинственное и непостижимое для нас оставление Сыном Божиим, нераздельным по существу Своему с Богом Отцом, престола Божия, сошествие Его на землю и явление во плоти. Предшествующий священнику диакон с кадильницею и причетник со свечею означают: явление Предтечи Господня, уготовляющего путь для Господа, внутреннюю славу Господа и свет, возвещаемый Им людям, северные двери – Святую Деву Марию. Когда священник останавливается перед царскими дверями, это знаменует пребывание Господа Иисуса на земле, крест, начертываемый кадильницею, означает крестную жертву, принесенную Единородным Сыном Божиим за нас; вход в царские врата – воскресение и вознесение Его на небо; прикосновение священника к святому престолу – явление Сына Божия на небе перед престолом Божиим; восхождение священника к горнему месту и пребывание там, а также слова прокимна – воцарение воплотившегося Сына Божия над всем миром, седение Его одесную Бога Отца и Божественное Его величие; слова диакона: «премудрость, прости» и «премудрость, вонмем» – возбуждают внимание наше к тому, что совершается в церкви в это время.

Видите ли, бл. слушатели мои, как знаменательны священнодействия церковные в это время, и как хорошо православная церковь наша выразила в них величайший догмат веры нашей; она как бы переносит нас во времена ветхого завета, ставит среди чад ветхозаветной церкви, и научает своей божественной мудрости. Не даром диакон взывает: «премудрость, прости!» Точно, перед очами нашими проносятся в одном совокупном священнодействии все существенные события, входящие в великий план спасения рода человеческого и свидетельствующие о неизреченной премудрости Божией! (Сост. по Объяснен. богослужения, прот. В. Владиславлева).

После входа хор начинает славословить Божественного Спасителя вечерней песнью: «Свете тихий, святые славы безсмертного Oтца небесного, святаго блаженного, Иисусе Христе! Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога. Достоин еси во вся времена пети быти гласы преподобными, Сыне Божий, живот даяй: тем же мир Тя славит!»

Эта трогательная песнь передана церкви, как думают некоторые, во II-м веке священномучеником Афиногеном, и в VII-м веке распространена святым Софронием, патриархом Иерусалимским. В ней выражается то, что на закате первобытного света, данного миру, т.е. разума человеческого, омраченного неверием в истинного Бога и заблуждениями, и уже при темном вечере человечества, растленного грехопадением, воссиял для него новый тихий свет в кротком лице Иисуса Христа, ради немощи смертных умерившего в Себе бессмертную славу Отца небесного; ибо через воплощение Спасителя свет славы Божией стал нам источником блаженства, а без того для грешников был бы он огнем поядающим (Евр. 12:29); что Единородный Сын Божий, сый в лоне Отчи (Ин. 1:18), научил нас знать и славить Отца, Сына и Святого Духа, Бога; что дарует нам истинную жизнь и достоин святых и вечных славословий; а потому мы каждый раз, когда достигаем запада солнечного и видим свет вечера, должны возносить жертву хвалы и благодарения Тому, Кого прославляет вся вселенная.

Мы всего лишились в Адаме, но все приобрели в Иисусе Христе: как же нам не прославлять и не благодарить Его? Врата эдема, затворенные первым человеком, снова открыты для нас вторым человеком – Господом с небеси. Сын Божий с неба принес нам отрадную весть о благодати, прощении и помиловании; Он призвал нас из страны изгнания в наше истинное отечество и дал нам врачевство, исцеляющее все язвы грехов: Его крест есть для нас дерево жизни; Его кровь очищает нас от всякого греха; Его смерть примирила нас с правосудием Отца небесного; Его ходатайством восстановлен тот благодатный союз, который до грехопадения соединял человека с Богом. Сын Божий приобрел нас Себе и дает нам, вместо переходящих радостей эдема земного, вечные радости эдема небесного; Он открыл нам врата града – нового Иерусалима. Последуем стопам нашего божественного Путеводителя и Господа к нашему истинному отечеству!

Будем же, возлюбленные братия, всегда внимательны к Его гласу любви и милосердия, взывающему к нам: Аз есмь путь и истина и живот: никто же приидет ко Отцу, токмо Мною. И аможе Аз иду, весте, и путь весте. (Ин. 14:4,6). (Сост. по Изъясн. всенощн. бдения, прот. Гумилевского).

В одном древнейшем александрийском манускрипте священного писания, написано это славословие после псалмов и песней священного писания⁶⁰. О песне «Свете тихий» упоминает святой Василий Великий, как о песне весьма древней уже в его время⁶¹. Составление песни «Свете тихий» в первом веке было очень естественно. Греки-язычники имели обычай при захождении солнца восклицать к скрывавшемуся светилу: φῶς ἁγαθὸν⁶². Что же удивительного, если первенствующие христиане, в противоположность язычникам, воспевали свое φῶς ὶλαρὸν (Свете тихий) к Господу Иисусу Христу, незаходимому Ипостасному Сиянию славы Бога Отца и истинному Свету всего мира⁶³, во плоти нам воссиявшему и нашу тьму – неведение о Боге и тайнах промысла Его просветившему? (См. «Историю богослужеб. песнопений правосл. кафолической церкви», соч. Π. Η. Ф., стр. 15–16).

Песнь «Свете тихий» в некоторых списках называется произведением мученика Афиногена, а по другим усвояется патриарху Софронию. Но ни то, ни другое надписание не может быть признано исторически верным. Что касается до усвоения ее мученику Афиногену, то оно произошло от неверно понятых слов Василия Великого, где идет речь об этой песни. «Отцы наши, говорит Василий Великий, не хотели в молчании принимать благодать вечернего света, но как скоро он наступал приносили благодарение. Хотя мы не можем утвердительно сказать, кто был творцом этих изречений (ρημὰτων – можно перевести: молитв, песнопений, возглашений) светильничного благодарения, впрочем народ повторяет древний голос, когда произносит: поем Отца, Сына и Святаго Духа». Может быть эти слова взяты из какой-нибудь другой, неизвестной нам песни, но буквальное совпадение их с словами из гимна «Свете тихий» заставляет относить их к последнему. Затем Василий Великий говорит о гимне Афиногена, в котором заключается учение о Святом Духе, и таким образом выделяет последний из того, что им было сказано о славословии Пресвятой Троицы во время вечерней службы. Вот собственные слова его: «если же кто знает и песнь (ὕμνον), которую он (мученик Афиноген) оставил как предсмертный завет присутствующим, идя на огненную смерть, тому будет ясно, какую мысль имели и мученики о Святом Духе».

Нельзя без натяжки отождествлять эти два места и относить последнее к песни «Свете тихий». Еще труднее решить, на чем основывается мнение о происхождении этой песни от святителя Софрония: во всяком случае она ранее этого имени, потому что записана в Александрийском кодексе Библии и упоминается в описании вечерни, которую Софроний и его спутник слушали на Синае. Вероятно, это известие было причиною неправильного надписания, в котором рассказчик, по недоразумению, был принят за составителя.

На Западе употреблялись во время вечерни гимны Амвросия Медиоланского, Илария Пуатьерского, Прудендия и других, – в уставе Венедикта упоминается на вечерне canticum ex evangelio. Под этим именем известны в древних часословах и псалтирях три песни: Захарии, отца Предтечи, Богородицы и Симеона Богоприимца. В приводимом месте, всего вероятнее, разумеется последняя песнь, так как она была особенно прилична для службы, отправлявшейся при окончании дня, и на самом деле читается между вечерними песнями в постановлениях апостольских и упоминается в рассказе о синайской вечерне. (См. Церк. устав (Типик) проф. М. Д. Ак. И. Мансветова, стр. 37–38).

После песни «Свете тихий» следует пение так называемого прокимна. Прокимном называется какой-нибудь краткий стих, избранный из псалмов царя и пророка Давида, применительно к празднику или какому-нибудь дню. За прокимном произносятся стихи, объясняющие и подтверждающие содержание и значение праздника или дня. Слово «прокимен» не наше русское слово, а греческое, по-русски значит предлежащий или предположенный, т.е. «прокимен» есть стих, полагаемый наперед всех других стихов. Так, например, на воскресной всенощной, на вечерни, после «Свете тихий», полагается прокимном следующий стих, взятый из 9-го лсалма: «Господь воцарися, в лепоту облечеся» (Пс. 92:1). Стих этот несколько раз и поется. Между тем священнослужитель перед каждым разом пения сего стиха, называемого прокимном, говорит еще следующие стихи, которые объясняют содержание первого стиха, т.е. прокимна. За воскресным прокимном следуют и возглашаются именно сии стихи: «облечеся Господь в силу и препоясася: ибо утверди вселенную, яже не подвижется (Пс. 92:1): дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний» (Пс. 92:5). Перед «прокимном» бывает следующее возглашение: «вонмем, мир всем, премудрость вонмем». Здесь первое вонмем, т.е. иначе сказать «вникнем» возглашается для того, чтоб мы внимательнее выслушивали следующие слова: «мир всем», а второе – «Премудрость вонмем» – означает то, чтоб мы внимательно выслушивали самый прокимен.

Остановимся более на прокимнах. Название прокимна (προκείμενον), что значит предваряющий стих, объясняется тем, что за стихом, носящим это название, обыкновенно следует другой стих, который берется обыкновенно из одного с ним псалма и по содержанию соответствует ему. Есть прокимны, которые подбираются из псалтири применительно к характеру суточной или праздничной службы. Таковы прокимны на литургии перед чтением апостола. Так, например, в понедельник поется перед апостолом прокимен: «творяй ангелы Свои духи и слуги Своя пламен огненный» (Пс. 103, 4). Это потому, что в понедельник служба совершается в честь ангелов. Применение к службе праздника содержат так называемые великие прокимны на вечерне в день Рождества Христова, Богоявления и другие праздники, а также прокимны праздничные на литургии.

Что же касается до прокимнов суточной вечерни, то хотя каждому дню седмицы усвоен особый прокимен, выбор его трудно объяснить из особенностей дневной службы. Например, навечерне во вторник под среду, в которую правится служба кресту и Богородице, положен прокимен: «милость Твоя, Господи, поженет мя вся дни живота моего» (Пс. 22:6).

В воскресенье под понедельник, посвященный бесплотным силам, употребляется прокимен: «се ныне благословите Господа вси раби Господни» (Пс. 133:1). Мысли, содержащиеся в обоих прокимнах, таковы, что пригодны для каждого дня седмицы, и не видно, почему первый из них приурочен не к понедельнику, а последний не к среде, хотя есть попытки объяснить (к сожалению, не без натяжки) выбор суточных вечерних прокимнов применительно к особенностям той или другой суточной службы⁶⁴.

Исключение составляет прокимен воскресной вечерни: «Господь воцарися, в лепоту облечеся», и стихи, следующие за ним: «облечеся Господь в силе и препоясася. Ибо утверди вселенную, яже не подвижится. Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дней» (Пс. 92:1,5). В этом прокимне и стихах, его сопровождающих, воспевается Господь, как Царь мира и церкви. Он славен в лепоте Своего царского одеяния (например, свет – риза Его) и грозен в Своем препоясании, в Своей готовности обнажить на врагов Свой меч, которым препоясан. Под державною рукою Его не только вселенная, им сотворенная, стоит непоколебимо, не движется с своего места, но и дом Его, т.е. церковь Его, в которой Он обитает вместе с верующими как в доме Своем, сохраняет неприкосновенную свою святость, т.е. подобающее ей, как святыне, достоинство, – сохраняет в долготу дней, до скончания века. Какое же, спрашивается, отношение к воскресной службе имеет рассматриваемый прокимен с своими стихами? Самое близкое. Вследствие воскресения Своего из мертвых, Господь Иисус Христос по самому человечеству Своему восприял всякую власть на небеси и на земли, как Он Сам сказал в одно из Своих явлений по воскресении из мертвых (Мф. 28:18), и этою всемогущею властию сохраняет основанную им церковь, так что ее не могут одолеть врата адовы, и ради церкви сохраняет весь мир. (См. кн. «Душеполез. чт.» 1875 г., Февраль, стр. 202–204).

В виду важности содержания прокимна будем, братия, с особенным вниманием вслушиваться в содержание его, к чему и святая церковь призывает нас словами: «вонмем, мир всем, премудрость». (Сост. по указ. источн.)

После обряда входа, на праздничной вечерне, читаются паремии, т.е. отделения из ветхозаветных, иногда (в праздники апостольские) из новозаветных книг.

Паремия – значит притча, т.е. такое учение, в котором истина содержится под покровом иносказания или под видом сжатого многознаменательного изречения. Собрание таких притчей представляет известная книга Соломонова – Притчи. Название паремий усвоено чтениям из святого писания на вечерне (а также на великопостных и царских часах) потому, что многие из них содержанием своим, пророчественным или прообразовательным, указывают прикровенно, подобно притчам, на лица или события, воспеваемые в той церковной службе, в состав которой входят, и все вообще преподают уроки мудрости, которые каждый может прилагать к себе, усматривая в них прикровенное отношение лично к себе, как бы ни было обще их содержание. Значение паремий в этом последнем смысле мы указываем, имея в виду паремии рядовые, которые для повседневных вечерних служб в пост четыредесятницы берутся подряд из книг Бытия и Притчей. Слушая такие паремии в церкви и не видя их применения к тому или другому дню четыредесятницы, к которому они приурочены, каждый из нас должен применять их только к себе, например повествование из книги Бытия о падении Адама должен относить к себе в том смысле, что и мы на месте Адама, пожалуй, также бы согрешили и что история грехопадения Адамова повторяется с каждым из нас больше или меньше.

Что же касается до вечерних паремий в праздники, также во дни страстной седьмицы, то такие паремии всегда имеют отношение к этим праздникам или дням, иногда близкое, иногда отдаленное, косвенное.

Так одни из них прообразовательно указывают на воспоминаемое событие: например, паремии о жертвоприношении Исаака, о тридневном пребывании Ионы во чреве кита читаются в навечерие Пасхи потому, что эти события прообразовали смерть и воскресение Спасителя.

Другие паремии имеют пророчественное отношение к празднику. Так в навечерие Рождества Христова читаются паремии из пророчеств Исаии об Эммануиле и Михея – о рождении его в Вифлееме.

Есть паремии, которые содержат повествование о том лице, в честь которого установлен праздник; например, в день пророка Илии читается повествование из книги Царств о деяниях этого пророка.

Есть паремии, которые напоминают о празднике косвенно. Например, в праздники Богородичные читается отделение из книги притчей о премудрости –строительнице царствия Божия на земле (Притч. 9). Здесь идет речь об ипостасной премудрости, Сыне Божием, о седмистолпном доме, Им устроенном, т.е. о церкви, и об обилии духовных благ, предлагаемых в ней верующим, – а не о Богоматери. Но мысль о Богоматери легко приходит читающему или слушающему эту паремию, ибо в ней ипостасная премудрость изображается не в предвечном своем быти, а в состоянии воплощения: она, призывая людей в устроенный ею дом, говорит им: «приидите, ядите мой хлеб, и пийте вино, еже растворих вам» (Притч. 9:5). Разумеется предлагаемое верующим под видом хлеба и вина тело и кровь Богочеловека в таинстве евхаристии. Но тело и кровь Богочеловек заимствовал от Девы Марии. Таким образом, если паремия не называет Богородицу, то по крайней мере косвенно напоминает о Ней верующему. К паремиям, имеющим отдаленное отношение к празднику, должно отнести также чтение, в праздник архистратига Михаила и прочих бесплотных сил – из пророчества Исаии о царе вавилонском, которого пророк изображает под образом денницы, спадшей с неба (Ис. 14:12). Отношения к празднику, по-видимому, нет никакого. Но если взять во внимание, что, изображая знаменитого земного царя, превосходившего могуществом своим других царей, как денница (утренняя звезда) яркостью своего света превосходит другие звезды и этим превосходством чрезмерно гордившегося, пророк имеет в виду первообраз сего царя – духа тьмы, за гордость низверженного с неба, – то будет понятно отношение паремии к празднику в честь ангелов. О них напоминает нам самая противоположность их духам злобы; судьба последних возбуждает мысль о заслуге перед Богом первых, которые не увлеклись их примером, устояли в повиновении Богу.

Есть паремии, в которых предлагается соответствующее празднику учение веры и нравственности. Таковы, например, паремии из книги премудрости Соломоновой, читаемые на вечерне в праздники, посвященные памяти пророков, мучеников, святителей, преподобных. В одной из них (Прем. 3:1–9) говорится о блаженстве праведных в будущей жизни и показывается светлая сторона их скорбей и страданий в настоящей. В другой (Прем. 4:7–15) проводится мысль, что ранняя кончина благочестивого есть не зло, но великое благодеяние для него. В третьей (Прем. 5, 6) изображается будущее блаженство праведных и грозный суд Божий над нечестивыми. (См. О вечерне, прот. В.Нечаева, ныне Виссариона, епископа Костромск., стр. 54–57).

Таково, братия, разнообразное и вместе высоко назидательное значение церковных паремий, на содержание коих мы должны обратить особенное свое внимание. (Сост. по указ. источн.).

После паремий на всенощном бдении следует сугубая ектения (Рцем вси...), в которой верующие с особенной теплотой души и с особенным дерзновением усиленно просят Господа, чтобы Он, по великой милости Своей, помиловал их и всех христиан. За этой ектенией, которая уже ранее объяснена нами, следует чтение: «Сподоби Господи». (См. Пособие к изуч. Устава богослужения., прот. Никольского).

Передадим эту песнь в русском переводе, хотя и на церковнославянском языке она довольно вразумительна. «Сподоби нас, Господи, в сей вечер уберечься от греха. Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших. Имя Твое достойно хвалы и прославления во веки. Аминь. Милость Твоя, Господи, да будет над нами, как мы уповаем на Тебя. Благословен Ты, Господи, научи меня законам Твоим (оправданием Твоим). Благословен Ты, Владыко, соделай для меня вразумительными законы Твои. Благословен Ты, Святый, просвети меня законами Твоими. Господи, вечна милость Твоя, не презри творений рук Твоих. Тебе приличествует хвала, Тебе приличествует песнь, Тебе приличествует слава, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и всегда и во веки вечные. Аминь». Эта песнь, как известно, входит в состав утреннего славословия: слава в вышних Богу, в котором слово вечер заменяется словом день (сподоби Господи в день сей); но по содержанию своему она приличествует и вечернему времени. Вечерний свет, по закону соприкосновения представлений, естественно возбуждает мысль о законе Господнем, который по его просветительному значению псалмопевец называет светильником ногам своим и светом стезям своим (Пс. 118:105), и вместе естественно вызывает в благочестивой душе желание озарения этим духовным светом, по соображению, что никому нельзя быть довольным обилием вещественного света, когда в душе господствует мрак невежества и заблуждений.

Законы, о научении которым псалмопевец просит, и вслед за ним церковь, руководствует нас умолять Господа, называются в церковно-славянском тексте псалма (Пс. 118:12) и рассматриваемой церковной песни оправданиями – в том смысле, что служат выражением правой воли Божией и руководствуют к праведности. Но если эти божественные законы уже известны из святого писания, то для чего еще нужно умолять Господа, да научит нас им, да просветит ими? Недостаточно ли для сего одного чтения или слушания святого писания? Видно, недостаточно без содействия просвещающей и вразумляющей благодати Божией. Доколе она не коснется умов и сердец читающих или слушающих слово Божие, они могут остаться в том состоянии духовной слепоты и глухоты, находящиеся в котором видя, перед глазами имея ясную истину, возвещаемую в слове Божием, не видят, слыша – не слышат и не разумеют.

Потому и должны мы молить Господа, чтоб Он Сам Своей благодатью не только предохранил нас от сей опасности, но и отверз нам мысленные очи к разумению чудес от закона Его (Пс. 118:18). (См. О вечерне. прот. В.Нечаева. стр. 28–29).

Как ни кратка песнь эта, но она весьма поучительна: она учит нас избегать греха, как самого страшного зла для человека, – она побуждает человека просить в этом деле всесильной помощи Божией и прославлять Господа, как своего Творца, Промыслителя, Зиждителя и Спасителя. (Сост. по указ. источн.).

За молитвой «сподоби, Господи» следует ектения: «исполним вечернюю молитву нашу Господеви», а затем стихиры литии (стиховные)⁶⁵. Они состоят из стихиры воскресной, из стихов прокимна, и из новозаветных песнопений, изображающих царственное достоинство Христа воскресшего, и спасительные плоды Его воскресения.

Какое значение этих стихир во всенощной?

Значение следующее: они напоминают нам времена вождей и правителей народа Божия после плена Вавилонского до самого Рождества Христова. Отец небесный и здесь явил Свою особенную попечительность о спасении падшего человека. Лучшие из вождей народа Божия, как, например, Зоровавель, Иуда Маккавей, предъизображали собой единого Царя и Владыку всей вселенной, Господа нашего Иисуса Христа, и Его благодатное царство. Да и в самых книгах пророческих, которые в эти времена каждую субботу читались, обетованный Спаситель мира весьма часто изображается царем и владыкой всего мира. Ему приписывается утверждение вселенной, дому Его, т.е. святой церкви Его, присвояется святыня в долготу дний, во век века. Таким образом, по ходу исторических событий теперь мы переносимся во время после плена Вавилонского и воспоминаем те пророческие вещания, в которых обетованный Спаситель мира изображен был, с одной стороны, как Царь и Владыка всего мира, с другой – как великий страдалец и жертва за грехи наши. Переносясь в эти времена и воспоминая эти вещания, мы созерцаем Господа нашего Иисуса Христа, как Он через воскресение Свое и седение одесную Бога Отца сделался Царем неба и земли, как Он восторжествовал над исконными врагами рода человеческого – над грехом, диаволом и смертью; мы созерцаем святую церковь Его, которая, по обетованию Его, так несокрушима, что самые врата адовы не одолеют ей, и веруем что Ему, как истинному Богу, возносится и будет возноситься честь и слава во веки веков. Это-то царское достоинство Иисуса Христа Богочеловека и раскрывается в стихирах стиховных. Ветхозаветные стихи служат свидетельством веры ветхозаветных праведников в обетованного Спасителя, как в Царя и Владыку всех тварей; новозаветные стихиры выражают нашу веру в Господа Иисуса, как Царя неба и земли, Своим воскресением разрушившего державу смерти ада.

«Воскресение Твое, Христе Cпaсe, ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити» (гл. 6); это как бы введение в песнопения стиховные, из которого уже видно, что воскресший Христос есть Царь не только человеков, но и ангелов.

«Господь воцарися, в лепоту облечеся», слышится пророческий ветхозаветный голос. Новозаветный лик отвечает: «да радуется тварь, небеса да веселятся, руками да восплещут язы́цы с веселием: Христос бо спас нас, на кресте пригвозди грехи наша и смерть умертвив, живот нам дарова, падшаго Адама всеродного воскресивый, яко Человеколюбец» (гл. 1). Или еще: «древом, Спасе, упразднил еси, юже от древа (от древа познания добра и зла) клятву, державу смерти погребением Твоим умертвил еси, просветил же еси род наш востанием Твоим: тем же вопием Тебе, Живодавче, Христе Боже наш: слава Тебе!» (гл. 2).

«Ибо утверди вселенную, яже не подвижится», слышите вы опять ветхозаветный пророческий голос.

Лик новозаветный отвечает: «Царь сый небесе и земли, непостижиме, волею распялся еси за человеколюбие: Его же ад срет доле огорчися, и праведные души приемше возрадовашася. Адам же, видев Тя Зиждителя в преисподних, воскресе» (гл. 1 на ст. стих. 3). Или еще: «во ад сошед,Христе, смерть пленил еси, и тридневен воскрес, нас совоскресил еси, славящих Твое великое востание, Господи Человеколюбче!» (гл. 7).

«Дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний», слышите опять голос ветхозаветный.

Лик новозаветный отвечает: «Животодавче Христе, волею страсть претерпевый смертных ради, во ад же снисшед, яко силен, тамо Твоего пришествия ожидающия исхитив яко от зверя крепкого, рай вместо ада жити даровал еси. Тем же и нам, славящим тридневное Твое востание, даруй очищение грехов и велию милость» (гл. 2).

В последней стихире стиховной восхваляется Матерь Божия – как Матерь Царя неба и земли: «храм и дверь еси, палата и престол царев, Дево всечестная, Ею же избавитель мой, Христос Господь, во тьме спящим явися, солнце сый правды, просветити хотя, яже созда по образу Своему рукою Своею, тем же, всепетая, яко матернее дерзновение к Нему стяжавшая, непрестанно моли спастися душам нашим» (гл. 5).

За стиховными стихирами вы слышите молитву Симеона Богоприимца: «ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром» и прочее и новозаветные молитвословия: «святый Боже, Пресвятая Троице, помилуй нас» и «Отче наш». Вы выходите из ветхозаветных времен и вступаете в новозаветные времена. Последняя молитвенная песнь ветхозаветного старца – Симеона Богоприимца раздается как бы приветственный Господу глас всех ветхозаветных праведников, верою зревших обетованного Спасителя и взывавших в душе к Отцу небесному при разлуке с земною жизнью: «видеста очи мои спасение Твое, еже уготовал еси перед лицем всех людей – свет во откровение языков и славу людей Твоих Израиля» и вместе с тем приводит нам на память нашу собственную кончину, заставляет нас подумать о последних минутах нашей земной жизни и возвести очи свои ко Господу Иисусу с молитвой и умилением, как к Спасителю нашему, как к свету, светящему в сени смертной, как к славе нашей на небе.

Вот, бл. слушатели, изложение ветхозаветных событий, в которых раскрывался и осуществлялся план божественного домостроительства о спасении рода человеческого; и как живо, как наглядно, как поразительно верно они представлены нашему вниманию во всенощной! Вы точно сами переноситесь в ветхозаветные времена, как бы живете с ветхозаветными праведниками и вместе с ними восхваляете обетованного Спасителя мира Господа Иисуса Христа. Да услышит Он наши хваления и да приимет их, яко кадило благовонное, – яко жертву благоприятную! Аминь. (Сост. по Объясн. богослужения, прот. В.Владиславлева).

Сегодня мы побеседуем с вами, братия, о литии и благословении хлебов, совершаемых на всенощном бдении накануне храмовых и двунадесятых праздников после просительной ектении и тайной молитвы, читаемой за нею.

Лития – слово греческое и в переводе на русский язык означает общественную молитву. Совершать литии установлено, с одной стороны, в память общественных молений или крестных ходов, совершавшихся в древности как по случаю народных бедствий, так иногда и просто по учрежденному обычаю. «Известно, например, что в Царьграде была площадь, на которую патриархи и императоры каждогодно, в некоторые установленные для сего дни, выходили с крестным ходом и возносили моления о спасении всего града. Так историк шестого столетия Кедрин пишет, что в воспоминание землетрясения совершалось ежегодно общественное моление на камне, т.е. на поле или площади». Думают, что по такому принятому обычаю у древних христиан и нашими церковными уставами определено совершать литии частью в храмах, частью также в других общественных местах. Но литии, совершаемые собственно в храме или притворе храма, установлены не только в память общественных молений древних христиан, но также и для того, чтобы разделить радость предстоящего праздника и с оглашенными и кающимися, которые не имели права стоять в храме вместе с верующими. И некоторые полагают⁶⁶, что церковью в первые века христианства литии именно установлены по христианской любви к этим оглашенным и кающимся, которым дозволялось стоять во время богослужения лишь в притворе храма. Можно еще думать, что совершением литии в притворе церковь имела целью и то, чтобы и самих верующих учить смирению, покаянию и обращению к Богу с молитвой о помиловании. Так о сем в книге «Новая скрижаль» читаем: «церковь, как бы в образе кающихся, смиряясь перед Богом и испрашивая Его помилования, совершает на вечерне литию вместе с оглашенными и кающимися»⁶⁷. Таким образом, как мы сейчас видели, литии установлены, во-1-х, в память общественных молений, совершавшихся в древности, во-2-х, из любви к оглашенным и кающимся и в-3-х, для того, чтобы и вообще всех верующих побудить к смирению и покаянию.

Порядок совершения литии следующий:

Священник и диакон при пении праздничных стихир выходят из алтаря в притвор; и здесь диакон возглашает моление о том, чтобы Господь спас, благословил весь мир, даровал ему Свою милость и щедроты, чтобы возвысил силу христианскую и послал нам богатые Свои милости.

Затем следует моление о государе и всем царствующем доме, о святейшем синоде, местном архиерее, о всякой душе христианской, милости и помощи Божией требующей, о всяком граде и стране и о всех с верою живущих в них, об отцах и братиях усопших, об избавлении от глада, заразы, землетрясения, наводнения, нашествия врагов и междуусобной брани.

Эти моления, сопровождаемые многократным пением: «Господи, помилуй», священник заключает молитвой о том, чтобы Господь даровал всем нам прощение грехов, избавил от всякого врага, умирил жизнь нашу и всех нас помиловал и спас. Мы должны заметить, что на литийных молениях «Господи, помилуй» поется сначала 40 раз, потом 30, затем 50 и, наконец, на последнем молении – три раза. Будем помнить, что «Господи, помилуй» много раз поется для выражения постоянной нашей нужды в помиловании. Мы каждую минуту грешим и каждую минуту потому с раскаянием и должны просить Господа о помиловании. А с другой стороны, многократное, раздельное, внятное произношение слов: «Господи, помилуй», невольно увлекает и настраивает многих на молитву и вызывает их к покаянию во грехах. Кроме того, «Господи, помилуй» много раз поется и в память того, что бедствовавшие православные во время крестных ходов постоянно тысячами уст молили Господа о помиловании и избавлении от общественных бедствий⁶⁸. Троекратное же, наконец, пение «Господи, помилуй» бывает во славу Пресвятой Троицы и для выражения того, что совершаемое моление возносится ко всем трем лицам Пресвятые Троицы⁶⁹.

После молитвы священника певцы поют аминь, и все идут из притвора в храм, к столу, где положены на особом сосуде пять хлебов, пшеница вино и елей для благословения. Здесь, по окончании пения праздничных стихир и песни Богоприимца Симеона: ныне отпущаеши, при троекратном пении праздничного тропаря, над хлебами, приготовленными для благословения, совершается троекратное каждение, и затем священник читает молитву благословения, в которой, воспоминая чудесное насыщение Спасителем пяти тысяч народа пятью хлебами, призывает Божие благословение на пять хлебов, пшеницу, вино и елей и молит Бога, чтобы Он умножил сии дары в церкви Своей святой и во всем мире и чтобы освятил вкушающих от них верных Своих. Благословение хлебов – прекрасный и поучительный обряд, совершавшийся с первых времен христианства, когда христиане сходились в церковь на всенощное бдение, молились, пели, плакали по умершим братьям и мученикам, а потом сами утомленные садились за стол, за которым все были равны – и богатые и бедные, и князья и нищие. Тогда священник освящал хлеб, елей и вино, и все вкушали от них, назидая себя душеспасительными братскими беседами.

Сказав вам, братья, в настоящей беседе о литии на всенощном бдении, мы должны, думаем, дать вам в заключение беседы и поучение. Какое же поучение дадим вам? Дадим поучение смирения и покаяния. Стоя на литии в притворе храма, где место оглашенным и кающимся, и умоляя Господа о помиловании, не должны ли мы вместе с сим сознать вполне и свое недостоинство перед Богом, и свои грехи, и свою немощь? Да, именно должны, ибо и самое место притвора, и самое служение литии к тому ведут нас. Сознаем же и свое недостоинство, и грехи, и немощь. Подобно мытарю мысленно возопиим: «Боже, милостив буди мне, грешному!» Подобно блуднице припадем к стопам Иисусовым, и подобно апостолу Петру восплачем горько. И блаженны будем, если поступим так, ибо неложно слово Спасителя: «блажени плачущии, яко тии утешатся». Аминь. (Сост. с дополн. по журн. «Кормчий», 1892 г. № 45).

Приложение к беседе № 13. Содержание молитв на литии

Лития праздничной всенощной есть та часть вечерни, когда священнослужители с певцами выходят в притвор церковный. В древние времена в притворе стояли оглашенные (готовящиеся ко святому крещению) и кающиеся (те, которые несли епитимию за грехи свои); в чувстве глубокого смирения верующие выходят из храма в притвор и здесь, на месте кающихся, приносят свои молитвы Господу. После праздничных стихир (песнопений) диаконом, а если диакона нет, то самим священником, возглашаются усиленные моления ко Господу, чтобы Господь Бог спас и благословил весь мир, даровал ему Свою милость и щедроты, чтобы возвысил силу христианскую и послал нам богатые Свои милости – не за какие-нибудь наши заслуги, потому что мы – грешные люди – никаких милостей Божиих не заслужили, а по молитвам Пресвятой Богородицы, силой честного и животворящего креста, ходатайством честных небесных сил бесплотных и всех святых, начиная от святого пророка и предтечи Господня Иоанна, выше которого не было между рожденными, по слову Самого Спасителя, и оканчивая тем угодником Божиим, которого имени посвящен храм. На сии прошения, возглашаемые диаконом или священником, певцы отвечают особо умилительным, многократным: «Господи, помилуй». Помянув святых Божиих, молимся многомилостивому Господу, чтобы услышал и нашу грешную молитву, и нас недостойных помиловал... Затем молимся о благочестивейшем Государе нашем, чтобы дал ему Господь победу на всякого врага и супостата (противника), молимся о всем царском доме, как ближайших сотрудниках Государя в великом деле управления царством, молимся о нашей высшей духовной власти – святейшем правительствующем синоде, о своем архипастыре, наших духовных отцах, о всякой душе христианской, скорбящей и озлобленной и потому наиболее нуждающейся в милости и помощи Божией; молимся о нашем святом храме, нашем городе или селении и о всех живущих в нем, чтобы Господь Бог умирил и устроил весь мир, чтобы везде было спокойствие и порядок, чтобы святые Божии христианские церкви (общества) крепко стояли в православной вере; молимся о спасении и помощи для тех, которые с усердием и страхом Божиим трудятся в распространении христианской веры и Божия слова; молимся о тех, которые посланы в другие места, в чужие страны, и которых теперь с нами, в доме Божием, нет; молимся об исцелении в немощах лежащих, о упокоении и блаженной памяти и оставлении грехов всех умерших отцов и братий наших – православных христиан, которые почивают сном смерти близ нашего святого храма, и повсюду, по всему свету, – молимся о избавлении плененных, находящихся в неволе (например, в плену у турок), о братиях наших, которые на службах находятся, которые служат и служили тут, в нашем родном святом храме; обо всех скажем все: «Господи, помилуй»! И это краткое молитвенное воззвание ко Господу – «Господи, помилуй»! – повторяется сначала сорок раз, потом тридцать, затем пятьдесят и, наконец, дважды по трижды.

Не правда ли, братия, какая это прекрасная молитва! Она обнимает всех ближних наших –богатых и убогих, огорченных и скорбящих, больных и бедных, служащих и работающих, и, наконец, впадших в неволю, для которых нет другого спасения, как только от единого Бога... Как при этих трогательных словах, сердце каждого христианина не согреется любовью ко всем своим ближним!..

«Услыши нас, Боже, Спасителю наш», молится дальше священник, – «упование всех концов земли и сущих в мори далече, и милостив, милостив буди, Владыко, о гресех наших и помилуй ны». – На Тебя, Боже, надеемся все мы люди – и те, которые живут во всех краях целого света, и те, что плавают по далеким морям!.. О, это истинная правда! Тот, кто не привык перед Богом колен и главы преклонять, пусть тот отправится по морю, да пусть там подует ветер, загремит и зашумит буря, закипит море волнами; пусть увидит тот, кто Бога не знает, как самый большой корабль или пароход качается по волнам морским словно скорлупка ореховая, и каждая волна грозит потопить его со всем, что есть на корабле: тогда и сей маловер смирится перед Богом, и он падет на колени, подымет очи и руки к небу, – он, который никогда не молился, теперь будет молиться со слезами, будет молиться, потому что увидит смерть лицом к лицу, убедится, что тут не поможет ему его мудрость, его сила, а помочь может лишь един всемогущий, милостивый Бог...

Вот еще последняя великая молитва, перед которой возглашает священник к предстоящим: «мир всем, преклоните главы ваши перед Господом!» – «Владыко многомилостиве, Господи Иисусе Христе Боже наш, молитвами Всепречистые Владычицы нашея Богородицы... и всех святых, – благоприятну сотвори молитву нашу, даруй нам оставление прегрешений наших, покрый нас крилу Твоею, отжени от нас всякого врага и супостата, умири нашу жизнь, Господи, помилуй нас и мир Твой, и спаси души наша, яко благ и человеколюбец». Какая чудная и эта молитва! Боже, покрой нас кровом Твоих крыл, как птица покрывает своих птенцов, удали от нас всякого врага и противника, сделай мирною, спокойною нашу жизнь, Господи, и помилуй и нас, и весь мир Твой, и спаси наши души. После этой молитвы певцы поют: аминь, и все идут из притвора в храм, к столу, где уготовано пять хлебов, пшеница, вино и елей для благословения. (Сост. по «Троицк. лист. » № 439).

Прошедший раз говорил я вам, бл. слуш., о литии и ее значении; теперь объясню, для чего совершалось и совершается на всенощной благословение хлебов, о котором было лишь слегка упомянуто в предыдущей беседе.

Всенощное бдение продолжалось от вечера до утра (Касс. кн. III, гл. 8 и 9) и потому для подкрепления верующих, намеревающихся пребывать всю ночь в церкви, после пения вечерни обыкновенно раздроблялись благословленные хлебы и раздавались вино и елей, как это бывает на вечерней трапезе в обителях. Обычай этот очень древний. Григорий Богослов говорит о матери своей Нонне: «она видела во сне, что я, как любезный ей, питал ее чистыми хлебами, по обыкновению моему благословенными знамением креста, и от того она выздоровела» (слово в похвалу отцу).

В древности после благословения хлебов священник становился перед царскими дверьми, смотря к западу, и по прочтении псалма: «благословлю Господа» до слов: «не лишатся всякого блага» – благословлял присутствующих во храме, говоря: «благословение Господне на вас» и прочее. Чтец отвечал: «аминь», потом священник снова говорил: «молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас», и при малом освещении храма начиналось чтение из Деяний апостольских, или из Соборных посланий, или из посланий апостола Павла⁷⁰. Между тем священник и диакон, разоблачившись, выходили из алтаря и садились вместе со всеми присутствовавшими во храме. Чтение продолжалось до той поры, пока вкусят благословенных хлебов и вина. Ныне этот обычай сохраняется отчасти в некоторых монастырях, – например, на Афоне. И у нас в лавре преподобного Сергия на некоторые торжественные праздники во время всенощной раздробляются и раздаются благословенные хлебы всем верующим. В прочих церквах обыкновенно хлебы раздаются некоторым из прихожан или употребляются в пищу священнослужителями. Чтение из Деяний апостольских у нас бывает только на день святой пасхи.

По совершении этой трапезы и по окончании чтения, параекклесиарх звонил в великий и прочие кампаны: вот происхождение нашего второго звона на всенощной. Он служит знаком, что вечерня кончилась и начинается новая часть всенощной – утреня.

Так бывало в древние времена в церкви; и у нас все это есть, но несколько сокращенно, потому что и самая всенощная наша продолжается не целую ночь, а несколько часов.

В обыкновенные воскресенья у нас после священной песни последнего ветхозаветного праведника, т.е. по «ныне отпущаеши», вы слышите троекратное призывание Святой Троицы: «святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас»... «Пресвятая Троице»... «Отче наш»... Перед вами открываются времена новозаветные, – времена, в которые немолчно будет, и на земле и на небе, возсылаться серафимское славословие Пресвятой Троице, – в которые люди будут иметь дерзновение именовать Бога Отцом своим.

Затем, по возгласе священника, поют троекратно: «Богородице Дево! Радуйся, благодатная Мария! Господь с Тобою! Благословенна Ты в женах» и прочее. Мы переносимся мысленно в Назарет, в ту храмину, в которой пречистая Дева Мария услышала благовестие от архангела. Повторяя приветствие архангельское и мы вопием пресвятой Деве: «радуйся, благодатная Мария! Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего!» и благоговейно повергаемся перед Ней.

Нанонец, следует чтение псалма: «благословлю Господа на всякое время» и после благословения от священника, начинается чтение шестопсалмия.

Вы видели, братия мои, что святая церковь воспомянула с нами и как бы пережила все важнейшие ветхозаветные события, послужившие основанием нашего спасения, ввела нас в ближайшее созерцание их и в постепенном порядке довела до времен новозаветных. В древние христианские времена, когда служба церковная шла не так поспешно, как у нас, это воспоминание ветхозаветных событий оканчивалось глубокой ночью. Такая глубокая ночь неведения, греховного мрака и ослепления распростерта была и над большей частью рода человеческого, когда пришел на землю Господь наш Иисус Христос, и только в избранном народе Божием мерцал свет Боговедения, подобно тому, как в храме Божием во время вкушения благословенных хлебов горело немного светильников, а за стенами храма был непроходимый мрак.

О, если бы мы всем сердцем нашим крепко прилепились к истинному свету, Христу, и убегали, сколько возможно, тьмы греха и беззакония! Аминь. (См. Объяснение богослужения прот. В.Владиславлева, стр. 76–78).

За стиховными стихирами мы слышим на всенощном бдении молитву Симеона Богоприимца: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром: яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал перед лицем всех людей: свет во откровение языком, и славу людей Твоих Израиля (Лук. 2:29–32). Часто мы слышим эту песнь праведного Симеона. Она поется в церкви при богослужении в продолжение всего года. Но церковь повторяет нам ее слова; нам остается объяснить смысл ее.

О чем же говорит праведный Симеон в этой песни?

Праведный Симеон в этой песни выражает чувство радости своей. Он радуется 1) за себя, 2) за весь род человеческий, 3) в частности, за народ израильский. Радуется за себя, потому что Бог дает ему умереть спокойно, сподобив зреть в жизни Богомладенца Христа. Радуется за род человеческий, потому что Бог даровал в сем Младенце Спасителя всему роду человеческому. Радуется за народ израильский, потому что Бог послал Спасителя миру из среды народа Своего и тем прославил народ Свой.

Симеон, был муж праведный точно, исполнявший все обряды Моисеева закона, и благочестивый, при таком исполнении обрядов, сердечно в Бога веровавший, Бога любивший. Он ожидал утехи Израилевой, т.е. Мессии – Христа, о Котором тогда все думали, все говорили. Симеону было обещано Святым Духом, что дотоле не увидит он смерти, попросту говоря – не умрет, покамест своими собственными глазами не увидит Христа Господня, уже пришедшего на землю. Древнее предание так поясняет повод к этому обещанию: Симеон был из числа LXXII переводчиков, за 270 лет до Рождества Христова переводивших книги Моисея и пророков с еврейского языка на греческий. Переводя книгу пророка Исаии и дойдя до стиха: «се Дева во чреве приимет», Симеон хотел исправить, как ему показалось ошибку и вместо слова: «дева» поставить слова: «молодая женщина». «Нет, – ему тут открыто, – не ошибка это, а тайна, которая сбудется прежде, чем умрешь ты»… Родился Христос от Девы Марии и в 40-й день после Своего рождения был принесен в иерусалимский храм, чтобы совершить над Ним законный обряд в так называемом дворе жен, где они приносили жертвы, вероятно, совершалось посвящение первородных Богу – их поставление перед Господом. Симеон пришел туда по внушению Святого Духа. Там, – повторим слова патриарха Фотия, – он «видит много матерей, входивших для очищения, видит и носившую плод непорочный. Осматриваясь по сторонам, он замечает, что прочие матери были обыкновенные жены, а одна лишь Дева облечена светом особенным. Поспешно идет Симеон меж прочих матерей и говорит: «дайте мне обнять желание мое». Пресвятая Дева подала праведному Своего божественного Младенца, и вдохновенный Святым Духом Симеон благословил и прославил Бога благодарственною песнью. Он сказал:

«Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром». Теперь-то, Владыка жизни и смерти, по Твоему слову, Ты отпускаешь раба Твоего из этой жизни с миром – с духовным спокойствием и утешением.

«Яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал перед лицем всех людей». Своими глазами я увидел того Спасителя, Которого Ты послал для всех людей, живущих на земле.

«Свет во откровение языком, и славу людей Твоих Израиля», – Который Своим учением просветит язычников, омраченных грехом идолослужения, и прославит Твой израильский народ Своим явлением среди его.

То была последняя, торжественно-прощальная песнь долголетнего старца. Он скончался вскоре, и предание доселе указывает его могилу в Иосафатовой долине, на восточной стороне Иерусалима. Песнь же его сделалась вечерней песнью православной церкви с древнейших времен: она помещена уже в Постановлениях апостольских. Она читается во всех псалтырях греческих и восточных. Преподобная Мария Египетская пропела ее, когда перед своею кончиною причастилась Христовых таин.

А нас, братия-христиане , удостоит ли Господь пропеть или проговорить песнь Симеона Богоприимца перед нашей смертью? То знает один лишь Господь. По крайней мере, сообразуясь церковному уставу, станем от сердца повторять эту песнь ежедневно при вечернем богослужении, а то и дома, отходя ко сну. Тогда не побоимся смертного сна. (См. «Воскресный день», 1892 г., №4).

Песнь праведного Симеона – последние звуки из ветхозаветного мира о спасении и Спасителе; здесь кончаются ветхозаветные представления о грядущем Мессии. Словами же: Отче наш, Богородице, Дево, радуйся – предуказываются уже новозаветные события. Здесь оканчивается вечерня на всенощном бдении и начинается уже утреня. (Сост. по указ. источн.).

Этими словами начинается шестопсалмие на всенощном бдении, которое следует за благословением хлебов на литии и которым начинается собственно утреня.

Часто мы слышим эти слова в церковном богослужении. Постараемся вникнуть в смысл их. Если мы будем внимать им с должным разумением, то они будут возбуждать в сердце нашем чувства умиления и радости и служить к нашему назиданию.

От кого церковь приняла в свое употребление слова сии? Это – ангельская песнь: ангелы научили ей людей.

Вспомним ту великую, таинственную ночь, когда совершилось дивное дело любви Божией к роду человеческому, – когда Сын Божий родился на земле. Под покровом убожества и уничижения сокрыта была Его Божественная слава: никто, кроме Матери и мнимого отца Его, не знал о Его рождении. И кто бы мог узнать в сем Младенце, повитом бедными пеленами, лежащем в яслях, Творца и Владыку мира? Но в ту же ночь слава Господня озаряет смиренных пастырей вифлеемских; им являются небесные посланники – ангелы с вестью о рождении Спасителя и, славословя беспредельную любовь Господа к роду человеческому, возвещают земле мир и людям благоволение Божие: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение.

«На земли мир, в человецех благоволение». Что может быть для человека необходимее, радостнее, благодетельнее ceгo дара, принесенного на землю родившимся на ней Сыном Божиим?

Для мира и блаженства создан был человек Богом: мирна и блаженна была его райская жизнь. Чистым умом и сердцем он возносился к Богу и созерцал славу Его, – и Бог благодатно приближался к человеку. Не было греха и слез на земле, не было скорби и раскаяния.

Но скоро человек сам лишил себя этого блаженного состояния. Вняв льстивому внушению врага мира и врага Божия – диавола, он восстал против Творца своего, нарушил волю Его и обратил любовь Божию к нему во гнев, прежние благословения – в наказания; самую землю, оскверненную грехом, поразило Божие проклятие.

Горькие плоды принесла нам – потомкам Адамовым – эта брань, начатая праотцем нашим против Бога. Рождаясь во грехе и с наклонностью ко греху, люди продолжали вражду против Бога и все подлежали гневу Божию. А удалившись от Бога – источника мира и блаженства – человек напрасно искал душе своей мира и спокойствия. Совесть возвещала ему закон Божий и своими обличениями наказывала за нарушение его, а плоть с ее страстями и похотями влекла его ко греху. Постоянно мучимый этой внутренней борьбой, он не находил в себе силы победить грех, исправить свое повреждение, – и трепетал праведного суда Божия. Наконец, неизбежная смерть, без надежды на лучшую жизнь за гробом, с предчувствием суда и воздаяния за грехи, постоянно страшила человека и лишала его последней отрады в бедственной жизни.

И никогда человек – грешник не мог бы выйти из этого бедственного состояния, если бы неистощимый в благости Своей Господь не восхотел Сам приблизиться к нему и снова возвести его к Себе. Когда человек испытал всю глубину зла, в какую привел его грех, почувствовал свое нравственное бессилие и нужду в Божественной помощи, Бог посылает на землю Спасителя – Единородного Сына Своего, Который облекся в нашу плоть и, восприяв на Себя нашу виновность перед Богом, возвратил людям благословение Отца небесного, освободил землю от тяготевшего на ней проклятия и снова даровал нам мир и блаженство. Той пришед благовести мир всем, дальним и ближним (Еф. 2:17).

Ангельская песнь, слышанная вифлеемскими пастырями, возвещает совершение таинства спасения нашего, – явление на земле Бога во плоти, примирение неба с землею. И церковь, возглашая ее при своем богослужении, возбуждает в нас радостную мысль, что мы, христиане, избавлены от гнева Божия, от страха осуждения и вечной смерти, что мы находимся в царстве мира и любви Божией.

Итак никто из нас, верующих во Христа Спасителя, да не сетует на участь земной жизни. Но кто чувствует недостаток мира в душе своей и искренно желает его, – да прибегает с своими скорбями к Божественному Мироподателю, да просит Его всесильной помощи, – и он обретет у Него врачевство против всех скорбей своих, истинное духовное успокоение и радость.

Тяготит ли кого сознание своей греховности, виновности перед Богом и страх праведного суда Божия? Вспомним, что Спаситель наш есть Агнец Божий, явившийся на земле, да грехи наша возмет (1Ин. 5), и соделавшийся за нас очистительной и примирительной жертвой Бoгу. Он есть Ходатай наш перед Богом Отцем, возвестивший людям беспредельную любовь Его к ним, прощающую грехи их ради заслуг Сына Его. Через веру в Него мы, бывшие преступные рабы и враги Божии, соделываемся возлюбленными чадами Божиими, получаем дерзновение взывать к Отцу небесному: «Авва Отче» (Гал. 4:6) и надеяться не только избавления от всякой казни, но и наследия со Христом, небесного блаженного царствия. Уже неси раб, но сын; аще ли же сын – и наследник Божий Иисус Христом (ст. 7).

Скорбит ли кто о своей духовной немощи, о слабости сил в борьбе со грехом, с искушениями и соблазнами мира? – Да не унывает, но да поведает скорбь свою Своему Спасителю и да просит у Него благодатного подкрепления. Для того Он и облекся в нашу немощную плоть, чтобы действием Своего Божества очистить и обновить растленную грехом природу нашу, даровать духовную помощь в победе над грехом и в исполнении святой воли Божией. И подана нам все Божественные силы, яже к животу и благочестию (2Петр. 1:3).

Наконец, никакие внешние скорби, постигающия нас в земной жизни нашей, не поколеблют внутреннего спокойствия души нашей, если оно будет истекать из сознания мира нашего с Богом. Если совесть наша будет свидетельствовать нам, что мы – чада Божии, яко заповеди Его соблюдаем и угодное перед Ним творим (1Ин. 2:22). Уверенные в любви Божией к нам, в Его отеческом промышлении о нас, мы примем эти скорби, как знак той же любви к нам Отца небесного, уповая, что любящим Бога все поспешествует во благое (Рим. 8:28), – и эта уверенность облегчит и усладит для нас перенесение скорбей, и ничто не разлучит нас от любви Божией (Рим. 8:39), в которой вся наша радость и блаженство.

Христианин! Когда ты слышишь в церкви ангельскую песнь, возвещающую тебе мир и благоволение от Господа, благодари Его за бесконечную любовь Его к тебе, явленную в ниспослании нам Божественного Мироподателя, и позаботься о том, чтобы воспользоваться даром милосердия Его: старайся приобрести и сохранить мир духовный. Что более всего разрушает этот мир? Грехи наши, которые возмущают и омрачают душу, удаляют ее от Бога – источника мира и радости духовной. Несть мира в костех моих от лица грех моих (Псал. 37:4). Будем же всеми силами противиться греху, будем исполнять заповеди нашего Спасителя, возложим на Него все наше упование, предадим себя в волю Его – и мир Божий водворится в сердцах наших. (Сост. по «Душеп. чтен.» 1860 г., т. I).

После слов: «слава в вышних Богу» следует чтение шестопсалмия.

Шестопсалмием называется чтение шести псалмов Давидовых: 3-го, 37-го, 62-го, 87-го, 102-го и 142-го, предваряемое ангельским славословием: «слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение», чем очевидно указывается, что вторая часть утрени соединяется прежде всего с воспоминанием о Рождестве Христа Спасителя. Время чтения шестопсалмия есть время на всенощном бдении весьма важное; ибо, во-1-х, в уставе сказано: «глаголем шестопсалмие со всяким вниманием и страхом Божиим, яко Самому собеседующе Христу Богу нашему невидимо, и молящеся о гресех наших»; во-2-х, во время чтения шестопсалмия положено и свечи тушить; для чего? С одной стороны, для того, чтобы изобразить мрак ночи рождения Христова, которое воспоминается в это время на всенощной, с другой для того, чтобы мы, менее видя глазами, слушали шестопсалмие со вниманием и страхом, и чтобы всякий, стоя в темноте, мог со умилением вздохнуть и прослезиться» (Нов. скриж. 126). Да, оно так и должно быть, ибо читаемые псалмы весьма трогательны, утешительны и поучительны. Они могут и в великом грешнике возбудить чувства умиления и сокрушения сердечного и самую скорбную душу утешить надеждой на милосердие Божие. Скажем о каждом псалме особо.

Псалом З-й написан Давидом в то время, когда против него пошел его родной сын Авессалом и когда, сказано, «он отбегал от лица его».

В этом псалме Давид жалуется на множество врагов, но вместе и успокоивает себя надеждой на помощь Божию и, уверенный в ней, уже не боится тех, нападающих на него. Он верует, что и ему и народу его явится спасение и благословение от Господа.

Псалом 37-й имеет следующее надписание: псалом Давиду, в воспоминание о субботе. Некоторые из отцов церкви дают сему надписанию следующий смысл: Давид, приводя на память тяготеющее его бедствие, просит Бога даровать ему субботство, т.е. упокоение от несчастий (Душеп. чт. 1890 г., декабрь, стр. 572). В этом псалме Давид исповедует свою виновность перед Богом, говоря, что беззакония превзошли главу его и, как бремя тяжкое, тяготят его; что постигшие его бедствия вполне заслужены им, и что они горький плод его беззаконий. Но в это же время он и не теряет надежды на то, что Господь простит его и поспешит к нему на помощь. «На Тя, Господи, уповах», взывает он, «Ты услыши мя, Господи Боже мой» (ст. 16). «Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от Мене, вонми в помощь мою, Господи спасения моего» (ст. 22, 23).

Псалом 62-й, думают, написан Давидом в то время, когда он скрывался в пустыне от преследований Саула. «Псалом Давиду, надписано, внегда быти ему в пустыни Иудейстей». В нем Давид предается созерцанию Бога, стремится к Нему душой, желает видеть славу Его во святилище, воспоминает о Нем на постели своей и в часы утра, в тени крыл Его, радуется и здесь чувствует себя безопасным от врагов, ищущих души его.

После 62-го псалма произносится славословие и хвала Пресвятой Троице («аллилуия» трижды) и затем священник, доселе читавший особо положенные утренние молитвы в алтаре, выходит заканчивать оные перед царскими вратами, и здесь в нем мы должны видеть в это время образ нашего Ходатая и Спасителя, Который, беседуя с нами во время наших молитв, в то же время ходатайствует за нас перед Богом Отцем. Всех молитв во время шестопсалмия священник читает 12. В них он молится о всех стоящих перед лицем славы Господа, молит Его, да спасет нас силою Своею, да отженет мрак от сердец наших, да помянет всех, на земле и на море требующих помощи Eгo, а под конец славословит и благодарит Господа за дарование нам света дневного и просит о свете духовном и благодатном.

По окончании краткого славословия, продолжается чтение псалмов – 87-го, 102-го и 142-го.

Псалом 87-й есть псалом скорбный. Как тяжкое бремя, несчастия отяготели над псалмопевцем, зол исполнилась душа его, жизнь его к аду, т.е. к смерти, приблизилась. Люди, даже близкие, оставили его и полагают его мерзостью для себя, и Сам Господь, по-видимому, отвратил лице Свое от него и стрелы гнева Его поразили его. Но и в такой скорби он не теряет веры в Бога и упования на Него и взывает к своему Господу: «да внидет перед Тя молитва моя, приклони ухо Твое к молению моему!»

Псалм 102-й, как видно, написан Давидом тогда, когда душа его была проникнута чувством глубочайшей благодарности к Богу за Его великие благодеяния как для него лично, так и для всего народа израильского. В этом псалме Давид прославляет и вообще благость Божию. «Господь, говорит он, очищает наши беззакония, исцеляет недуги, избавляет жизнь нашу от истления; Он знает все наши немощи и милость Его от века и до века на боящихся Его». Давид приглашает затем прославлять Господа ангелов, обращается с тем же воззванием ко всей твари и, наконец, обращается с тем же воззванием и к своей душе: «благослови», восклицает, «душе моя, Господа».

Наконец, последний псалом шестопсалмия (142-й) написан, как и первый шестопсалмный псалом, в то вреля, когда на Давида возстал сын его Авессалом.

«Псалом Давиду», говорится в надписании, «егда гоняше его Авессалом, сын его». В этом псалме Давид изображает себя человеком, преследуемым врагами (ст. 3, 9), находящимся в очень опасном и тяжелом положении (3, 7, 11) и потому испытывающим крайний страх и уныние, но в то же время человеком, который сознает, что он подвергся такому бедствию не невинно, но в наказание за свой грех и преступление, и просит Бога об избавлении от врагов не как человек правый и невинно преследуемый, но как сознающий свою вину и кающийся в своем грехе (Душеп. чт. 1892 г., август, стр. 625–626). «Господи», вопиет он, «услыши молитву мою, не вниди в суд с рабом Твоим, яко не оправдится перед Тобою всяк живый». В заключении шестопсалмия снова произносится хвала и славословие Пресвятой Троице, т.е.: «аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже», трижды. (См. «Кормчий», 1889 г., №46).

Чем закончить настоящую нашу беседу с вами, братия? Закончим обращением мысли вашей к началу шестопсалмия. Вы знаете, что оно начинается песнью ангелов, которую они воспели в ночь Рождества Христова, и что поэтому самое шестопсалмие невольно заставляет и всех нас обратиться к этой великой и спасительной ночи. И вот, когда, на будущее время, услышите перед началом шестопсалмия славословие ангельское, то и перенеситесь мыслью к этой ночи, в которую открылся человекам новый свет, благотворнейший света солнечного, – к ночи, которая на земли явила небо и даровала нам самый источник истинной жизни, к ночи, когда Сам Царь неба и земли явился среди нас в рабием зраке. Помышляя же о сем, прославляйте любовь и благость Божию; благодарите Бога, Который так возлюбил нас, что и Сына Своего единородного дал нам, дабы всякий верующий в Него не погиб, но приобрел жизнь вечную; наконец, в чувстве беспредельной благодарности, повергнитесь перед Искупителем нашим Господом Иисусом Христом, принесшим Себя в жертву за грехи наши. Аминь. (Сост. по указ. источн.).

В древней христианской церкви не видим определенного указания на употребление шестопсалмия, может быть потому, что оно заменялось тогда у христиан постоянным псалмопением; впрочем, находим указания на некоторые из псалмов, входящих ныне в состав шестопсалмия. В «Постановлениях Апостольских» 62-й псалом (читаемый ныне на шестопсалмии) называется утренним (Соnstit. lib. II, с. 59. lib. VIII, с. 36). Об употреблении сего псалма при утреннем богослужении говорят также Василий Великий, святой Златоуст и святой Афанасий. По свидетельству Кассиана, употреблялись еще 50, 89 и другие псалмы на утреннем богослужении (Cass. lib. III, с. 3). Пятидесятым псалмом, по свидетельству святого Василия, оканчивались ночные моления (Прав. кн. 3, гл. 3 и 4). В четвертом веке в монастырях Египта и Фиваиды распространился обычай при ежедневных молитвенных собраниях, как днем, так и ночью, петь известное число псалмов с аллилуиа. По словам Кассиана, число псалмов в различных монастырях было различно; между прочим, некоторые из пустынников ограничивались шестью псалмами. (Cas. lib. II, с. 2). Может быть, в сем обычае пустынных отцов надобно искать начала утреннего шестопсалмия. Как бы то ни было, в V веке мы находим его в составе утреннего богослужения в обители святого Саввы. Из сей обители, вместе с уставом преподобного, оно распространилось по всей церкви.

Установив чтение шестопсалмия, святая церковь сообщила ему высокое значение. По намерению ее, христианин в это время должен приготовить себя к собеседованию с Богом, явившимся на земле, почему шестопсалмие предшествуется ангельским славословием родившемуся Господу: «слава в вышних Богу и на земли мир...» А как приближение к Богу и собеседование с Ним требует очищения души и сердца от всякой скверны, то святая церковь и предлагает для сего шесть псалмов, исполненных глубокого чувства покаянного. Потому-то и заповедует она, чтобы мы слушали шестопсалмие со вниманием: «покаяния бо псалмы исполнены суть и умиления; глаголем же сия псалмы с благоговением и страхом Божиим, яко Самому Богу невидимо беседующе и молящеся о гресех наших» (см. Устав о шестопсалмии). Самые внешние действия церкви во время чтения шестопсалмия направлены к тому, чтобы расположить душу к умилению и сокрушению: в это время погашаются свечи, дабы через темноту, не давая очам развлечения, побудить нас к благоговейному слушанию чтения и, поставив верных как бы в уединении и сокровенности, возбудить умиление, вздохи и слезы покаяния. (Нов. скр. ч. II, гл.4).

Такому намерению святой церкви вполне соответствует самое содержание шестопсалмия: в нем выражается вопль души, скорбящей по Боге, с тихой надеждой на помощь Божью. («Воскр. чт.» 1854 г., № 17).

Уединенная жизнь Господа, до торжественного вступления Его на служение роду человеческому, продолжалась лет яко тридесять (Лук. 3:23) – время довольно продолжительное. После этого времени Господь явился миру со Своей проповедью, чудесами и со Своей готовностью положить за нас душу Свою. Три года с половиной протекло со времени торжественного явления Господа миру до Его вознесения на небо. Святой апостол и евангелист Иоанн определяет время служения Господа роду человеческому четырьмя пасхами иудейскими; к этому празднику четыре раза являлся во Иерусалим Господь наш и ознаменовал Свое пребывание особенными божественными действиями. В первую пасху Он изгнал из храма Иерусалимского торжников (Ин. 2:13–16); во вторую – исцелил расслабленного, который тридцать восемь лет страдал (Ин. 5:1–9); перед третьею – насытил пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек (Ин. 6:4–13); в четвертую – пострадал. Вот историческия события из земной жизни Господа, которые по ходу всенощной, теперь должны быть изображены перед нами.

И смотрите, бл. слушатели мои, как святая церковь премудро и ясно, хотя и кратко, представляет нам эти события. В самом начале шестопсалмия возвещено было нам, что Христос Спаситель родился. Но мы еще не видели Его; в половине шестопсалмия мы уже не могли сомневаться, что точно родился Христос; мы уже зрели Его в лице священника, непокровенно и тайно читавшего молитвы перед царскими дверьми, но зрели Его еще неприявшим на себя торжественного служения роду человеческому; впрочем, мы уже могли ясно знать, что это наш ходатай, наш Спаситель.

Теперь, когда после шестопсалмия диакон начинает ектению великую, он этим, во-первых, указывает нам на продолжительность времени, истекшего от рождества Христова до торжественного вступления Господа на дело спасения нашего; во-вторых, высказывает от лица всех нас, или лучше, повторяет моления о тех нуждах, какие постигли падшего человека. В первый раз эти нужды высказаны были в самом начале всенощной, когда еще только дано было падшему человеку обетование о Спасителе мира; теперь, когда этот обетованный Спаситель мира родился в мире, нам всего приличнее предстать перед Ним с нашими молениями о всех наших нуждах духовных и телесных; явился наш врач и Спаситель, и мы опять вспомнили наши нужды; наконец, через них диакон напоминает нам проповедь Иоанна Крестителя о покаянии и сокрушении сердечном, проповедь перед самым крещением Господа. Я теперь не стану повторять перед вами, бл. слушатели, содержание великой ектении; вы, верно, помните все прошения, содержащиеся в ней, потому что нельзя их не помнить: они прямо вытекают из глубины души нашей, сознающей свои немощи телесные и духовные.

По окончании великой ектении диакон, зря внутрь алтаря и как бы созерцая Господа, явившегося уже торжественно миру, восклицает: «Бог Господь и явися нам; благословен грядый во имя Господне!» На клиросе четыре раза повторяют это восклицание и приветствие Господу, в ознаменование, как я прежде сказал вам, четырекратного явления Господа во Иерусалиме во время торжественного Его служения роду человеческому. Между тем диакон перед каждым разом, как запоют на клиросе: «Бог Господь» говорит следующие четыре ветхозаветные стиха: а) «исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его»; б) «обышедше обыдоша Мя, и именем Господним противляхся им»; в) «не умру, но жив буду, и повем дела Господня»; г) «камень, его же небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла, от Господа бысть сей, и есть дивен во очесех наших».

В первом из этих четырех стихов указывается на то, с какими расположениями души должен был встретить народ иудейский обетованного Спасителя мира: «исповедайтеся Господеви»; хвалите, радуйтесь, прославляйте, воспевайте Отца небесного за то, что Он, по неизреченной благости Своей и по милосердию, даровал вам обетованного Избавителя: это как бы голос предтечи Господня, приготовлявшего людей к принятию Спасителя. И люди именно так и должны бы были принять Господа – Избавителя своего. Должны бы были, а как на самом деле было?

Прислушайтесь ко второму стиху, который слышится из уст диакона: «обышедше обыдоша Мя, и именем Господним противляхся им». Это ответ и жалоба обетованного Спасителя на неблагодарность, злобу и лукавство иудеев, особенно книжников и фарисеев. И точно, сколько злобы истощено было ими на то, чтобы погубить Господа! Сколько хулы измышлено против Него! Кто внимательно слушает чтения евангельские во время литургии, тот знает, что, со дня явления Господа миру, книжники и фарисеи только то и делали, только о том и думали, как бы посрамить, уловить, убить Господа: «обышедше обыдоша Мя». А что делал Господь для иудеев? Господь раскрывал перед ними Божественное учение Свое; объяснял смысл и силу закона; оказывал им бесчисленные благодеяния; исцелял больных и прокаженных, воскрешал мертвых, творил бесчисленные чудеса, и все во имя и славу Божию, – для прославления Отца Своего небесного: «именем Господним противляхся им».

Злоба фарисеев и книжников, наконец, дошла до того, что они предали Господа на смерть, думая, что со смертью Его они избавятся от своего грозного обличителя и судии. Но смерть не могла восторжествовать над Тем, Кто источник жизни. Он Сам Своею смертью сокрушит врата смертные и дарует всем верующим в Него живот вечный, и слава Отца Его небесного не только не омрачится Его смертью, но еще более просияет и возвысится. «Не умру, но жив буду, и повем дела Господня». Вот что взывал во глубине души Своей обетованный Спаситель мира среди самой сени смертной.

Последний стих, который вы слышите, бл. слушатели, из уст диакона во время пения «Бог Господь» есть следующий: «камень, его же небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла; от Господа бысть сей, и есть дивен во очесех наших». Это как бы заключение о всей беззаконной деятельности иудеев против Господа нашего Иисуса Христа и свидетельство о Его Божественном величии; это надпись к той пещере в саду Иосифовом, где положено было тело Господа Иисуса. Тот, Кого пренебрегли, Кого осудили на смерть, Кого распяли иудеи, – тот соделался главою благодатного царства Своего, тот есть Бог, вочеловечившийся ради нашего спасения; Тому мы, христиане, служим и покланяемся, как истинному Богу, несмотря на то, что Он распят и погребен был.

Вот, бл. слушатели мои, значение церковной песни «Бог Господь и явися нам» и содержания тех стихов, которые диакон читает перед началом пения клиросного. Перед началом пения «Бог Господь» зажигаются свечи, по уставу, – в ознаменование того, что с торжественным явлением Господа людям, «седящим во тьме сени смертной, свет велий возсиял», по словам пророка Исаии. (Сост. по Объяснен. всенощн. бден., прот. В. Владиславлева).

Когда диакон закончит стихи и на клиросе пропоют четыре раза «Бог Господь и явися нам», вы слышите, братия мои, на всенощном воскресном бдении тропарь воскресный⁷¹. Всех тропарей этих восемь, по числу восьми гласов, на которые поется «Бог Господь». Содержанием этих тропарей служит прославление воскресшего Господа, изображение событий воскресения и исчисление благ, дарованных роду человеческому через воскресение Христово; в тропаре обыкновенно выражается сущность праздника. В ходе всенощной тропарь воскресный есть ответ нас, христиан, на призывный голос диакона: «исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его». Тогда как к книжникам и фарисеям прилагает диакон слова писания: «обышедше обыдоша Мя» и «камень, его же небрегоша зиждущии» – мы, новозаветные чада, с любовью исповедуем и славословим явившегося ради нашего спасения Господа и сердечно прославляем Его воскресение. Неблагодарность и злоба неверовавших иудеев как бы вознаграждается и заменяется нашей верой, любовью и благодарностью к Господу.

Всех тропарей восемь, как я сказал; я прочту вам их:

Тропарь 1-го гласа: «Камени запечатану от иудей, и воином стрегущим пречистое тело Твое, воскресл еси тридневный Спасе, даруяй мирови жизнь. Сего ради силы небесные вопияху Ти, Жизнодавче: слава воскресению Твоему, Христе; слава царствию Твоему; слава смотрению Твоему, едине человеколюбче» – так воспеваем мы созерцая перед собою Господа воскресшего и воспеваемого от ангелов.

Тропарь 2-го гл.: «Егда снисшел еси к смерти, Животе безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества; егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся силы небесные взываху: Жизнодавче Христе Боже наш, слава Тебе!»

Тропарь 3-го гл.: «Да веселятся небесная, да радуются земная, яко сотвори державу мышцею Своею Господь, попра смертию смерть, первенец мертвых бысть; из чрева адова избави нас, и подаде мирови велию милость».

Тропарь 4-го гл.: «Светлую воскресения проповедь от ангела уведевше Господни ученицы, и прадеднее осуждение отвергше, апостолом хвалящеся глаголаху: испровержеся смерть, воскресе Христос Бог, даруяй мирови велию милость».

Тропарь 5-го гл.: «Собезначальное Слово Отцу и Духови, от Девы рождшееся на спасение наше, воспоим вернии и поклонимся; яко благоволи плотию взыти на крест, и смерть претерпети, и воскресити умершия славным воскресением Своим».

Тропарь 6-го гл.: «Ангельския силы на гробе Твоем, и стрегущии омертвеша, и стояше Мария во гробе, ищущи пречистаго тела Твоего; пленил еси ад, не искусився от него; сретил еси Деву, даруяй живот: воскресый из мертвых, Господи, слава Тебе!»

Тропарь 7-го гл.: «Разрушил еси крестом Твоим смерть, отверзл еси разбойнику рай, мироносицам плач преложил еси, и апостолом проповедати повелел еси: яко воскресл еси, Христе Боже, даруяй мирови велию милость».

Тропарь 8-го гл.: «С высоты снисшел еси, благоутробне, погребение приял еси тридневное, да нас свободиши страстей, животе и воскресение наше, Господи, слава Тебе!»

Вот все восемь тропарей воскресных. Вы видите, бл. слушатели, что во всех их прославляется воскресший Господь наш Иисус Христос; в некоторых исчисляются блага, дарованные роду человеческому через воскресение Христово; в иных указывается на обстоятельства воскресения. В день воскресения Христова мы как бы не можем отвлечь очей наших от воскресшего Господа, не можем удалить из памяти и сердца нашего воспоминания о событиях воскресения. И даже тогда, когда следим за жизнью Господа нашего, Он нам представляется не иначе, как воскресшим Господом и через воскресение Свое даровавшим нам неисчисленные блага. Вот почему мы прежде самого воспоминания о воскресении Господа, в ходе всенощной, на призывный глас диакона: «Бог Господь и явися нам» представляем себе воскресшим Господа и прославляем воскресение Его.

В те дни, когда с воскресением соединяется Богородичный праздник или праздник великого святого, после воскресного тропаря поется тропарь в честь Богородицы или святого. Это потому, что с торжественным явлением Господа в мир открылось царство Божие, и всякий истинно верующий в Господа и сердечно любящий Господа делается участником в этом царстве и в прославлении с Господом.

Во дни Господних праздников, вместо воскресного тропаря, поется тропарь праздника, например в день Рождества Христова: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума» и прочее; в день Крещения: «во Иордане крещающуся Тебе, Господи» и прочее. В этих тропарях выражается сущность праздника, как и в воскресных.

Братия мои! В воскресном тропаре святая церковь от лица нашего выражает перед Господом воскресшим нашу веру в Него, нашу любовь к Нему, наше упование на Него. Это – ответ нашего сердца на призывный голос диакона: «исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его». О, да будет этот ответ наш искренним, нелицемерным ответом! Да не будем похожи мы на иудеев, которым так много являл благости и милости Своей Господь и которые отреклись от Господа и предали Его смерти! Жизнь и дела наши да будут доказательством, что мы с верою и и любовью исповедуем Господа и прославляем Его воскресение. Аминь. (Сост. по Объяснению всенощного бдения прот. В. Владиславлева, стр. 100–103).

За пением тропаря, приличного дню, следует чтение положенных по уставу церковному двух кафизм с малой на конце каждой ектенией, для возбуждения предстоящих к молитве. Псалтирь содержит в себе 150 псалмов, разделенных на 20 кафизм, и прочитывается вся в течение недели и по дважды в недели великого поста. Это чтение кафизм трижды прерывается возглашением славы Триипостасному Богу и песнью: аллилуиа. Греческое слово кафизма, т.е. сидение, показывает, что в древности при чтении их и следующих за тем песней, названных седальными, дозволено было верующим садиться в храме для отдохновения, по причине продолжительности богослужения.

Псалтирь, по преимуществу, может быть названа общим нашим молитвенником, по которому как самая церковь, так и каждый верующий в частности может выражать все благоговейные чувствования свои к Богу.

По словам святого Василия Великого, «псалтирь пророчествует о будущем, воспоминает о прошедшем... Она есть некая всеобщая сокровищница благих наставлений; она врачует и застарелые язвы душевные, и тому, кто получил свежую рану, подает скорое исцеление; она подкрепляет немощное, охраняет здоровое, истребляет страсти. Псалом доставляет спокойствие душе, производит мир, укрощает бурные и мятежные помыслы. Он смягчает душу гневливую, уцеломудривает любострастную... Чему не наставит тебя псалтирь? Ты научишься из Нее и отличному мужеству, и строгому правосудию, и постоянному воздержанию, и совершенной щедрости, и образу покаяния, и полному терпению; словом, ты научишься из Нее всему доброму. Там есть совершенное богословие; есть пророчество о пришествии Иисуса Христа во плоти; есть угрожение судом Божиим. Там внушается надежда воскресения, страх мучений. Там обещается слава, открываются тайны, – все есть в книге псалмов, как в великой и всеобщей сокровищнице»⁷².

Не должен ли и каждый из нас так высоко ценить и так сильно любить священную книгу псалмов Давидовых, как ценили и любили ее все святые и богоносные отцы церкви?

Всех кафизм двадцать. На воскресной всенощной читаются 2-я и 3-я кафизмы. Зачем же именно в это время, т.е. после торжественного и радостного пения «Бог Господь» и тропаря, установлено чтение псалтири? В псалтири заключаются и такие псалмы, которые вполне применительны ко всякому состоянию душевному, радостному ли то или печальному. Кроме того, в ней есть псалмы и пророческие. В ней, например, описываются, между прочим, страдания праведника от злых людей, готовых умертвить неприятного им человека, своей жизнью и словом обличающего их беззакония. А известно, что Господь наш Иисус Христос, о Котором пророчески возвещают многие псалмы, на четвертом году своего общественного благодатного служения, в четвертую пасху, был избранным своим учеником предан злодеям и ими распят после многочисленных страданий и погребен. Вот это-то отношение людей ко Христу и изображается в читаемых на воскресной всенощной псалмах. Псалмы читаются с 9-го по 23-й. В них представлена вся неблагодарность и злость людей, все оскорбления, страдания и смерть, учиненные неповинной душе (Пс. 21). Но злоба врагов посрамлена торжеством невинности над нею. Это торжество открылось в воскресении Невинного Страдальца – Господа. Об этом и говорится в последнем (23-м) псалме 3-й кафизмы, читаемом на всенощной. В нем уже пророчески предуказано, что Тот, Которого осудили, предали на смерть, воскрес и возносится на небо. Пение стихов из псалмов 134 и 135 напоминает то время, когда только что узнали люди о воскресении Христовом. Ангелы прежде людей узнали о воскресении Господа Спасителя нашего; но и на земле это событие скоро сделалось известным. В воспоминание этого вскоре вслед за чтением последних слов псалма 23-го отверзаются царские двери и на земле возвещается людям радостная весть о воскресении пострадавшего за нас Господа. Святая церковь призывает людей восхвалить имя Господне за неизреченные и бесконечные милости Божии к нам: «хвалите имя Господне; хвалите раби Господа. Аллилуия». Начинается полиелей – самая торжественная часть вненощного бдения (См. «Изъясн. Всенощн. бдения» прот. Гумилевского).

Так мудро святая церковь псалмами и песнопениями воспитывает чад своих. Наш долг со всем вниманием относиться к тому, что мы видим и слышим. Между тем, что мы видим чаще всего? Не только многие не слушают дивных псалмов и песнопений, которые трогают самое огрубелое сердце, смягчают самую черствую душу, если только человек открыл доступ им к своему грешному сердцу, но даже позволяют себе разговаривать в церкви во время чтения и пения, а некоторые даже и уходят, особенно при чтении шестопсалмия. Сколько же нужно, братия, слез, чтобы оплакать нашу леность, наше бесчувствие! (Сост. с доп. по указ. источн.).

За чтением кафизм на всенощном бдении следует полиелей – самая торжественная часть всенощного бдения. Он состоит из пения «Хвалите имя Господне» и так называемых «непорочных», чтения евангелия и целования его на средине храма. Входе всенощной теперь собственно напоминается нам время воскресения Христова, Его явления: мироносицам и апостолам, Его пребывания на земле в течение сорока дней по воскресении и Его утешительное обетование – пребывать с нами во все дни до скончания века. Это сущность воскресной всенощной.

За ектенией, которая заканчивает второе стихословие Псалтири, и за седальнами, в которых упоминается о страдании, смерти и погребении Господа, об усердии жен мироносиц, с ароматами пришедших ко гробу Господа, перед взорами христиан происходит вдруг неожиданная перемена в службе: царские двери отверзаются; алтарь святой сияет светом и благоухает фимиамом кадильным; священнослужители безмолвно, но тем не менее весьма ясно выражают глубочайшее свое благоговение перед престолом Божиим и всем алтарем; на клиросе торжественно поют «хвалите имя Господне, хвалите раби Господа, аллилуиа. Благословен Господь от Сиона, живый в Иерусалиме, аллилуиа. Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его, аллилуиа. Исповедайтеся Богу небесному, яко в век милость Его, аллилуиа». Во время этого пения душа невольно чувствует невыразимую радость; она как будто вместе со звуками и голосами хора отлетает, на небо к престолу Господа и там среди святых ангелов повергается перед воскресшим Господом в чувстве умиления, благоговения и восторга. Вся церковь изменяется, вся полна света, блаженства, священной радости и небесных восторгов.

Что же значит такая перемена? Отчего такая радость, такое торжество?

Вот отчего: отверстые двери царские означают отверстые двери гроба Господня, откуда Он воскрес, престол означает – самый гроб Господа, где Воскресший сокрушил державу смерти и откуда возсияло царство вечной жизни, священнослужители в этом случае напоминают мироносиц, пришедших ко гробу с ароматами, уготованными для помазания умершего Господа (об этом особенно напоминает кадило); означают они вместе с тем и светлых ангелов, которые явились во гробе в белых ризах, во свете, и возвестили мироносицам радость воскресения; пение на клиросе означает хвалу, какую возсылают воскресшему Господу и ангелы и человеки. Оттого слова псалма и перемешиваются словами с «аллилуиа», что означает «хвалите Господа». На небе ангелы вечно воспевают Богу «аллилуиа» – это их неумолкаемый глас. Но с этим гласом небожителей соединяем свой глас и мы, или лучше – мы предваряем славословие небожителей нашим славословием. «Хвалите имя Господне!» взываем мы друг ко другу в чувстве неизреченной радости и призывая к этой хвале небожителей; «аллилуиа!» – отвечают нам с неба и на небе. «Хвалите раби Господа!» – продолжаем мы; «аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!» – продолжают небожители. И в дивном согласии между собой небо и земля славословят Господа: «Благословен Господь от Сиона, живый во Иерусалиме! Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его! Исповедайтеся Богу небесному, яко благ, яко в век милость Его!» поет ликующая земля. А небо, срадуясь с землей, в то же самое время воспевает припевающе: «аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа!» Небо и земля составляют как бы два хора и наперерыв друг перед другом восхваляют Господа.

После этого торжественного, всеобщего, от неба и земли возсылаемого славословия Господу, мы слышим разъяснение причины, – почему это такое торжество, чему так чудно радуются небо и земля. Святая церковь красноречиво и трогательно высказывает причину своей радости: «Благословен еси Господи, научи мя оправданием (судьбам или заповедям) Твоим!» Так обращается молитвенно святая церковь, желая углубить наше внимание в воспоминаемое при сем событии и раскрыть во всей полноте причину такой радости. «Ангельский собор (весь сонм ангелов) удивися, зря Тебе в мертвых вменившася, смертную же, Cпaсe, крепость разоривша, и с собою Адама воздвигша; и от ада вся свободша». Итак вот причина, почему небожители воспевают Господа, и земля ликует: они поражены радостным изумлением при виде того, как Господь их умер, как Он Своей смертью разорил твердыни смерти, как воскрес из гроба, воскресил и возставил в союзе с Богом праотца Адама и освободил плененное адом человечество.

Как же совершилось все это?

Святая церковь отвечает: «зачем вы мешаете миро со слезами умиления, ученицы? – вещал мироносицам ангел, блистая во гробе: – видите вы гроб пустой, без мертвеца, уразумейте, что Спас воскрес от гроба». «Очень рано мироносицы в слезах потекли ко гробу Твоему, но вдруг предстал им ангел и сказал: время рыдания кончилось (престало); не плачьте, а идите, возвестите апостолам о воскресении». «Мироносицы жены, пришедши с ароматами ко гробу Твоему, Cпaсe, рыдали; но вдруг ангел им говорит: что это вы считаете мертвым Живого? Он, как Бог, воскрес от гроба». Так святая церковь указанием на самое хождение ко гробу святых жен мироносиц и на явление им благовестника ангела высказывает причину своего торжества и ликования. В самых этих стихах, сейчас приведенных, слышится голос души радующейся, которая как будто все еще не уверена, вполне ли она высказала свою радость, хотя об этом она уже много раз повторяет всем и каждому, призывая всех и каждго к той же небесной радости.

Что же делают в это время священнослужители?

Они окаждают сначала, по обыкновению, святой алтарь и иконостас, потом весь храм и всех предстоящих. Когда видишь, как священник с кадильницей и диакон со свечей обходят весь храм при пении тех дивных песней церковных, то невольно представляешь себе мысленно, как мироносицы жены текут уже не ко гробу, но от гроба Жизнодавца – к апостолам, с величайшей вестью о воскресении, представляешь себе, как на их лицах отражается свет и блистание ангелов; они сами сияют радостью, их сердца благоухают той небесной благодатью, которой они соделались причастницами, узрев небесных, светоносных ангелов.

Когда священнослужители возвращаются к алтарю после каждения всего храма, в это время на клиросе раздается призыв но всем: «поклонимся Отцу и Его Сынови, и Святому Духу, – Святей Троице во едином существе, – с серафимами зовуще: свят, свят, свят еси, Господи!» И точно, ежели когда, то именно теперь мы можем дерзновенно присоединиться к серафимам, славословящим Господа: небо для нас отверсто Воскресшим, вход туда доступен молитве и славословию нашему «свят, свят, свят еси, Господи!» может теперь взывать каждый из нас, как возлюбленное чадо Отца небесного во Христе Иисусе; каждый взывает, мысленно повергаясь перед самим небесным престолом Бога Отца и благодаря Его за все благодеяния, явленные роду человеческому; особенно за крестную смерть и воскресение Господа нашего Иисуса Христа.

После этого молитвенного обращения к Святой Троице, мы восхваляем преблагословенную Деву Марию, родившую нам Жизнодавца. Пресвятая Дева некогда в божественном вдохновении пророчествовала, что Ее будут ублажать и восхвалять все роды (Лук. 1, 49), и святая церковь всегда с особенной любовью к Богоматери воспоминает о Ней, как и теперь: «Жизнодавца родши, Ты, Дево, избавила Адама от греха, радость подала вместо печали Еве; потому что из Тебя воплотившийся Богочеловек направил к жизни тех, которые отпали от жизни».

После этих непорочных снова раздается неумолкаемое ангельское славословие: «аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе Боже».

Так высоко и знаменательно богослужение церковное во время пения «хвалите имя Господне».

Но это еще, так сказать, первая ступень торжества. Мы только созерцали, как святые жены мироносицы, ходившие с ароматами на гроб Господа, увидели во гробе ангелов, услышали от них, что Христос воскрес и получили повеление идти и возвестить об этом апостолам. Но нам хотелось бы узнать еще подробнее историю воскресения Христова и явлений воскресшего Господа апостолам, хотелось бы самим узреть Воскресшего и поклониться Ему. И вот святая церковь предлагает нам рассказ самих евангелистов о том, как Господь воскрес и по воскресении Своем являлся ученикам в течение сорокадневного пребывания на земле до Своего славного вознесения на небо. Одиннадцать попеременно в каждую субботу читаемых на всенощной евангельских рассказов представят нам во всей подробности те достопамятные минуты, которые провел Господь с учениками Своими, являясь им по воскресении Своем. Слова самовидцев живо перенесут нашу мысль и внимание к тому самому времени, в которое являлся Воскресший Господь, в те самые места, где Он являлся, в среду тех самых лиц, которым Он являлся.

Чтобы нам быть вполне проникнутыми этими евангельскими повествованиями, чтобы уготовить к этому душу свою и чтобы самим нам, хотя отчасти, узреть славу и ощутить близость к вам Воскресшего, для этого святая церковь не тотчас после пения тропарей: «Ангельский собор удивися» предлагает чтения евангельские о явлениях воскресшего, а предварительно полалагает несколько песнопений, приготовляющих нашу душу к достойному и живому созерцанию Господа. Этим в то же время святая церковь отчасти выражает и постепенность в изложении самой истории этих явлений; ведь воскресший Господь не тотчас по воскресении Своем и не вдруг начал являться ученикам Своим. И вот после малой ектении, которою заключается пение тропарей, и по возгласе священника, который благословляет имя и прославляет уже царство Отца и Сына и Святого Духа, читается «ипакой» (послушание) – так называется стих, в котором изображается послушание святых мироносиц повелению ангела. Ангел сказал им: «ступайте, скажите ученикам Его, что Он воскрес», и вот святые мироносицы послушно исполняют повеленное: «радость благовещения от ангела приемшие апостолом возвещаху, яко воскресе Христос Бог, подаяй мирови велию милость» (ипакой 8-го гласа, подобное содержание и других гл.).

После ипакой поются на клиросе «антифоны»⁷³. Они расположены по числу восьми гласов, употребляемых в церковном пении, и содержат молитвенное обращение к каждому лицу Пресвятой Троицы о ниспослании нам благодатных дарований, необходимых для жизни духовной и особенно для духовного созерцания воскресения Христова; в то же время они заключают и как бы начальное прославление Святой Троицы в мире, к которому призван мир воскресением Христовым. Из этих антифонов чаще приходится слышать первый отдел антифона 4-го гласа: «от юности моея мнози борют мя страсти», взывает один хор к Богу от лица каждого из нас, «но Сам мя заступи и спаси, Спасе мой». Другой хор отвечает: «ненавидящии Сиона, посрамитеся от Господа, яко трава бо огнем будете изсохше». «Святым Духом», взывает опять первый хор, «всяка душа живится и чистотою (в чистоте) возвышается, светлеется (просвещается) тройческим единством священнотайне». Антифонами подготовляются христиане к слушанию святого евангелия, чтение которого затем и следует, впрочем не прямо, не непосредственно.

Чтение воскресного, равно как и всякого, евангелия на утрени предваряется еще прокнменом, к слушанию которого приглашаются верные словами: «вонмем! премудрость; вонмем!» Прокимен всегда берется из псалмов и большей частью содержит в себе пророческое указание на новозаветное евангельское чтение – по крайней мере таковы прокимны воскресные; все они содержат пророчества ветхозаветные о воскресении. Через прокимен церковь ветхозаветная сближается с новозаветной, ветхозаветные праведники, как бы стоя у святого гроба, говорят: мы знали это, что Он, Господь наш и Владыка, воскреснет из мертвых; неоднократно мы слышали это из святого писания: «ныне воскресну, глаголет Господь, положуся во спасение, не обинюся о нем» (прок. 1-го гл.). «Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца» (7-го гл.) и другие. А для нас это свидетельство ветхозаветных праведников служит удостоверением события воскресения и указанием важности Его, как события предреченного издревле и следовательно предопределенного от вечности.

За прокимном следует ектения малая с своим многознаменательным возгласом: «яко свят еси, Боже наш, и во святых почиваеши» и т.д. – чем указывается на то, что царство Божие, открывшееся на земле воскресением Господа, во всей силе и славе проявляется теперь на небе, где Триединый Бог почивает в сонмах святых ангелов и святых Божиих человеков.

После возгласа следует пение стиха «всякое дыхание да хвалит Господа» – призыв всей твари к хвале Господу; святая церковь желает, чтобы вся тварь, все создания Божии приняли участие в хвалении славы Его, которую однако ж весь тварный мир изъяснить в полноте не может.

Затем, после приглашения к вниманию и к простоте веры (премудрость, прости и т.д.), после приглашения к тишине внешней и внутренней (мир всем), следует чтение святого евангелия, повествующего о воскресении Господа и явлениях Его ученикам.

По прочтении евангелия оно полагается посреди храма для поклонения и целования христианами. В нем мы видим Самого Воскресшего. Он теперь с нами: приидите, поклонитесь Ему, осяжите Его, облобызайте Его божественные язвы. «Воскресение Христово видевше» говорим мы друг друг в трепетной радости, «поклонимся святому Господу Иисусу, единому безгрешному» и т.д. После этой стихиры мы обращаемся с молитвою к воскресшему Господу, чтобы Он милостиво очистил наши грехи, и в ходатаи за нас поставляем перед Ним самих апостолов, к лику которых мы теперь дерзаем себя причислить, созерцая святое воскресение; затем поставляем Ходатаицу нашу Богородицу и святых Божиих и снова припадаем с умилительной молитвой к Господу: «спаси, Боже, люди Твоя» и т.д. После чего начинается пение канона в честь и славу воскресшего Господа: свою радость мы выражаем в прославлении Его. Между тем, в это время, послушные призыву святой церкви, мы, подражая Марии Магдалине и другим мироносицам, с благоговением повергаемся в прах перед воскресшим Господом, Которого изображает нам святое евангелие, целуя святое евангелие, мысленно прикасаемся к Самому Жизнодавцу, подобно тому как прикасались к Его ногам жены мироносицы, или как некогда апостол Фома прикоснулся к язвам воскресшего и в восторге воскликнул: «Господь мой и Бог».

И ты, христианин, благоговейно целуя святое евангелие, прикасайся мысленно к пречистому телу твоего Искупителя, воскресшего и воскресившего тебя, и из глубины души трепетно взывай Ему: «Господь мой и Бог мой!» (Сост. по «Воскр. чт.» за 1889 г.).

Для чего православная церковь установила на всенощном бдении поставлять праздничную икону среди храма Божия на аналое?

Православная церковь есть столп и утверждение истины; в ней все бывает блаогобразно и по чину. Поэтому и поставление праздничной иконы среди храма должно иметь назидательное для нас и благотворное значение.

Для объяснения этого прекрасного и назидательного установления обратимся к другому столь же прекрасному и благотворному установлению святой церкви, смысл и значение которого объясняет сама же святая церковь в своих песнопениях.

На воскресных всенощных бдениях святое евангелие читается на престоле Божием, как на месте самого воскресения Христова, и благовествует нам об одном из явлений воскресшего Господа или женам мироносицам, или святым апостолам в том или другом месте, например, в Иерусалиме или на море Тивериадском, или на горе Галилейской. Затем, по прочтении, святое евангелие износится на средину храма для поклонения и лобызания верующими и пребывает на средине храма, пока все верующие не приложатся к нему. При изнесении святого евангелия из алтаря верующие, взирая на него, как на Самого воскресшего Господа, поклоняются ему и в умилении сердца взывают: «воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу, единому бесгрешному». Таким образом, изнесение святого евангелия из алтаря на средину храма во время воскресных всенощных бдений знаменует то, что воскресший Господь является и нам недостойным, подобно тому как Он являлся по воскресении Своем женам-мироносицам и святым апостолам, – является по Своему неложному обетованию: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28:20). Когда мы подходим к святому евангелию и прикладываемся к нему, воскресший Господь каждому из нас говорит, как говорил некогда ученикам Своим: «осяжите Меня: это Я Сам; не привидение, не дух»; или как удостоверял Фому: «подай перст твой сюда; посмотри на руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои»; подобно этому говорит тайно и каждому из нас: «это – Я, твой Господь, за тебя пострадавший и умерший, для тебя воскресший; прииди, оживи свою веру и любовь прикосновением ко Мне и знай, что Я точно с вами во вся дни до скончания века».

Если таково значение изнесения святого евангелия из алтаря на средину храма во время воскресных всенощных бдений, то мы теперь легко поймем и то, что значит и поставление святой иконы среди храма, посреди верующих, на всенощных бдениях. Святая церковь как бы так говорит нам: «это я делаю для вашего вразумления, утешения, назидания, словом – для вашего спасения. Святая икона Божией Матери находится среди храма посреди вас для того, чтобы вы наглядно убедились, что Владычица мира Сама является среди вас, как сердобольная мать среди своих детей, как боголепная, всемощная царица среди своих верноподданных. По Своему неизреченному человеколюбию, по неизреченной Своей благости и любви, Она приближается Сама к вам и приближает всех вас к Себе».

Такова цель того прекрасного и благотворного установления, по которому православная церковь наша в праздничные дни в честь Божией Матери имеет обыкновение поставлять святую икону Божией Матери среди храма, посреди нас. Такова же точно и цель поставления икон святых угодников Божиих на праздничных всенощных бдениях в честь святых угодников. Святая церковь указывает нам на ту духовную связь, которая существует между небожителями и нами, живущими на земле, – указывает, что прославляемый нами в праздничных песнопениях угодник Божий является среди нас, внимает нашим славословиям, принимает наше поклонение ему, не отвращается нашего прикосновения к нему, изливает на нас милость свою. Он с нами, как наш собрат, сомолитвенник, как ходатай наш перед Богом, исцелитель наших немощей, как покровитель среди скорбей, как заступник среди несчастий. «Я с вами, – как бы так вещает он вам. – Приидите, приблизьтесь ко мне; осяжите меня; прикоснитесь ко мне; укрепите вашу веру и любовь». (См. «Воскр. День» 1894 г. №47).

Итак, по внушению матери нашей – православной церкви и по неизреченному милосердию к нам Царицы небесной, благоволящей пребывать среди нас, поспешим к Ней, как к родной матери нашей, с нашими молитвами и благожеланиями, с нашей верой и любовью, с нашими немощами и скорбями, с нашим покаянием и сокрушением во грехах. (Составл. ио указ. источн.)

Больше и подробнее знакомит нас святая церковь с празднуемым событием в так называемом каноне, который поется тотчас после молитвы «спаси Боже, люди Твоя». Здесь мы слышим более подробные описания празднуемых событий, более подробные изображения их важности и значения для нашей духовной жизни. Здесь часто упоминаются те священные события из истории ветхозаветной церкви, которые прообразовали и приготовляли празднуемые нами события, или те пророчества, которые задолго предвозвестили совершение их на земле. Так, для примера, представляю вам некоторые песни из канона, который поется в праздник Рождества Христова: «Христос раждается; славьте! Христос с небес; сретайте! Христос на земле; возноситесь! Пойте Господу вся земля, и с веселием воспойте люди: ибо Он прославился». Так поется первая песнь канона; вслед за нею мы слышим чтение следующих стихир: «мудрый Создатель опять возстановляет (человека), который, быв сотворен по образу Божию, растлел от преступления, весь подвергся повреждению и лишился высшей божественной жизни». Творец, видя погибель человека, которого создал Своими руками, нисходит, приклонив небеса, и принимает все существо его, истинно воплотившись от божественной чистой Девы. Такое подробное описание и прославление празднуемого события продолжается и в следующих песнях и стихирах канона. Шестая песнь этого канона так поется: «Иону, (как) младенца из чрева, Морский зверь изрыгнул, каким принял, а Слово, вселившись в Деву и принявши плоть, прошло, сохранив (Ее) нетленною; ибо Само не подвергшись тлению, оно сохранило Матерь неврежденною». Это чудное событие из ветхозаветной истории здесь упоминается, как прообразовавшее чудное и непостижимое рождение Господа нашего и Владыки Иисуса Христа. Так славится и описывается всякое празднуемое событие в каноне.

Что же такое канон, каков его состав?

Каноном называется ряд песней, посвященных празднуемому событию. Каноном эти песни называются потому, что они составлены по образцам, по правилам. Канон слово греческое; на нашем языке оно означает: правило, образец. Все песни канона, как увидим ниже, составлены по образцу песней, заключающихся в книгах святого писания. Таких песней в каноне бывает девять, восемь, четыре, три и даже две. Канон, имеющий девять или восемь песней, обыкновенно называется полным каноном, а заключающий в себе четыре, три и две песни называется четверопеснцем, трипеснцем и двупеснцем. В дни праздничные обыкновенно у нас поются полные каноны, а трипеснцы и двупеснцы употребляются только вовремя великого поста. Каждая песнь канона, как мы видели в вышеприведенном примере, имеет при себе несколько стихир; она служит для них образцом; в них излагаются те же самые мысли, какие в песни, а потому каждая песнь канона называется еще ирмосом, т.е. песнью, соединяющей в одно целое все остальные за нею следующие стихиры. Стихиры же, следующие за песнью, называются тропарями, т.е. такими песнями, которые в главном одного содержания с песнью, стоящей во главе их. Они по ее примеру составлены и поются по ее напеву.

Прославляя праздничные события, песни канона имеют в виду обратить наш духовный взор к благоговейному созерцанию прославляемых событий. Они имеют целью отвлечь наше внимание от земного и возвесть к горнему, небесному. Поэтому для своего состава они большей частью заимствуют не только мысли, но и слова из книг святого писания. Мало того, все песни канонов составлены по образцу песней, заключающихся в книгах святого писания.

Так для первой песни послужила образцом песнь древнего пророка и боговидца Моисея. После чудного перехода евреев через Чермное море Моисей, вместе со всеми сынами израилевыми, воспел следующую песнь Господу: «поим Господеви, славно бо прославися», а Мариам, сестра Ааронова, взяла в руки тимпан и воспела: «будем петь Господу, ибо Он высоко превознесся» (Исх. 15, 1–22). Так пели сыны израилевы после чудного перехода через Чермное море и после спасения их от преследовавших египтян; мы же, созерцая величие и святость празднуемого события, прославляем Господа подобной же песнью, так что почти каждую первую песнь мы заключаем такими словами: «славно бо прославися».

Вторая песнь составлена по образцу другой песни того же пророка Моисея, которую он составил по повелению Божию для обличения неблагодарного народа израильского, часто уклонявшегося к идолопоклонству, и для возбуждения в нем чувства раскаяния. Песнь эта так начинается: «вонми небо и возглаголю»... Песнь эта располагает к покаянию; она не соответствует той духовной радости и тому священному веселию, с которыми мы воспоминаем праздничные события; поэтому в праздничных канонах она опускается, а употребляется только в песнях канона Великого поста.

Вслед за первой песнью в праздничных канонах поется третья песнь, составленная по образцу благодарственной песни святой Анны, матери пророка Самуила. Долго не имея детей и потом, по молитве, получив от Бога сына, она излила чувства благодарности в песни, которая начинается такими словами: «утвердися сердце мое в Господи, вознесеся рог мои в Бозе моем... несть свят яко Господь, и несть праведен яко Бог наш» (1Цар. 2, 1–10). Подобно святой Анне, мы долгое время были бесплодными для добрых дел, пока не озарил нас свет Христов; величая явление света и благости Христовой в празднуемом событии, мы славим и благодарим Господа подобно святой Анне.

Для четвертой песни послужила образцом пророчественная песнь, соединенная с молитвой пророка Аввакума, жившего задолго до Рождества Христова. Созерцая будущее пришествие Господа, пророк говорил: «Господи, услышах слух Твой, и убояхся, Господи, разумех дела Твоя и ужасохся. Бог от юга приидет и святый из горы приосененные чащи; покры небеса добродетель Его, и хваления Его исполнь земля» (Авв. 3:2–3). Так молился пророк Господу и славил Его, созерцая издали Его пришествие; мы же, видевшие пришествие Господа и созерцающие теперь славу Его в празднуемом событии, славим Господа песнью, составленной по подобию песни пророка Аввакума.

Пятая песнь составлена по примеру песни другого пророка, Исаии, провидевшего пришествие Господа и так молившегося Ему: «от нощи утреннюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет повеления Твоя на земли... Господи Боже, мир дождь намь» (Ис. 26:9–12). Подобно ему, мы в шестой песне молим Господа о ниспослании нам тех благ, которые открылись на земле с пришествием Господа и которые мы созерцаем в празднуемом событии. В каждой почти пятой песне канонов с утренним славословием Господа мы соединяем прошение о ниспослании нам мира.

Шестая песнь составлена по примеру молитвы пророка Ионы, которую он воспел в благодарность Богу за избавление его от смерти, угрожавшей ему во чреве китовом. Он так молился: «возопих в скорби моей ко Господу Богу моему и услыша мя: из чрева адова вопль мой, услышал еси глас мой» (Ион. 2:3). История этого события известна вам. Это было задолго до Рождества Христова. Бог повелел пророку Ионе отправиться с проповедью о покаянии в языческий город Ниневию; пророк не послушал повеления Божия и отправился в другое место. Когда он плыл на корабле, поднялась страшная буря и грозила потопить корабль. Испуганные люди не знали, что делать – они обратились к Богу с молитвой; но опасность не проходила. Тогда они стали догадываться, что, должно быть, между ними есть человек грешный, виновник этого несчастья. Решили жребием открыть виновного – и жребий пал на пророка Иону. Иона исповедал перед ними свой грех и сказал: «возьмите и вверзите меня в море». Они бросили Иону в море, и море утихло. Бог повелел большой рыбе – киту проглотить Иону. Три дня и три ночи Иона пробыл во чреве рыбы. В это-то время он молился Богу так, как вы слышали выше. Эту-то молитву песнотворцы и взяли в образец шестой песни канонов. В ней мы благодарим Бога, что он не презрел нас, погрязших в бездне греховной, но Сам пришел, спас и сподобил славословить Его величие в празднуемом событии.

Для седьмой и восьмой песни послужила образцом благодарственная песнь трех еврейских отроков, чудно спасенных в раскаленной огнем печи. Событие это также случилось задолго до Рождества Христова, когда евреи, исповедывавшие истинного Бога, подпали владычеству языческого царя Навуходоносора, не знавшего истинного Бога. В услужение ему из среды их взято было несколько молодых людей, в числе которых были Анания, Азария, Мисаил и Даниил. Одаренные от Бога мудростью, юноши эти скоро были отличены от других и заняли высокие места в управлении царством. Языческий царь, покорив многие народы, возгордился своим могуществом и вздумал почтить себя божеской честью. Однажды он собрал представителей из всех покоренных народов на поле Деирском, слил огромного золотого идола и приказал всем кланяться ему, как Богу, наперед объявив, что кто не поклонится, тот будет брошен в печь, раскаленную огнем. Три еврейских отрока: Анания, Азария и Мисаил не захотели исполнить воли царя, противной воле Божией. Раздраженный царь приказал раскалить печь всемеро более против того, как она обыкновенно накаливалась, и бросить их в нее. Связанные Анания, Азария и Мисаил в нижнем и верхнем платье своем были брошены в раскаленную печь. Печь раскалена была до того, что даже людей тех, которые бросали этих трех юношей, обожгло пламя. Между тем Анания, Азария и Мисаил не только были спасены, но и волос на голове их не опалился, и платье их не изменилось, и даже запаху дыма не было на них. Мало того, среди их в раскаленной печи явился четвертый юноша, видом подобный ангелу. Удивленный этим, языческий царь прославил Бога Анании, Азарии и Мисаила, «Который послал ангела Своего и избавил рабов Своих». Спасенные отроки пели: «благословен еси, Господи Боже отец наших, хвально и прославлено имя Твое во веки» (Дан. 3:52)... «благословите вся дела Господня Господа, пойте и превозносите Его во веки» (Дан. 3:52–56).

В первой из этих песней они воспоминают чудесные события, случившиеся в жизни своих отцов, и славят Бога; во второй призывают всю тварь славить Господа. По примеру этих песней, церковь наша в седьмой песни, воспоминая чудесное спасение отроков вместе с празднуемым событием, славит Бога, как всемогущего и всесильного, в восьмой – призывает всю тварь славить Господа. В первой из этих песней вы часто слышите такия выражения: «образу златому на поле Деире служиму»... «седмерицею пещь разжена бысть иногда»... «не послужиша твари (идолу) богомудрии паче Создавшаго, но огненное прещение мужески поправше»; во второй: «дух росный невредимы сохрани», «росодательная пещь, пещь источившая росу», т.е. та печь, которая для юношей была раскалена огнем, силою Божией сделалась так прохладной, как бы от упавшей с неба росы.

Для девятой песни, обыкновенно величающей Святую Деву Марию и чудное рождение от Нее Спасителя, послужили образцом: 1) собственное славословие Богоматери, произнесенное Ею при свидании с святой Елисаветой: «величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой»; 2) молитва Захарии, когда родился у него сын, Иоанн Предтеча, и он, пораженный немотой за неверие, вдруг стал говорить. Молитва эта, славословящая величие Божие, начинается такими словами: «благословен Господь Бог Израилев» (Лук. 1:46–55, 68–80); события эти вам известны из священной новозаветной истории. Святая Дева произнесла Свое славословие после того, как архангел Гавриил благовествовал Ей рождение от Нее Спасителя, и Она пошла приветствовать Свою родственницу Елисавету, которая своим прославлением Ее подтвердила благовестие архангела; Захария изрек свою молитву в то время, когда родился у него сын, и он, исполняя повеление ангела, назвал его Иоанном. Наши песнопевцы не нашли лучших образцов для прославления Богоматери. В состав девятой песни они включили и собственную песнь Богоматери: «величит душа Моя...» и славословие, составленное по примеру славословия Захарии.

Таково происхождение песней канона. Вдохновенные песнопевцы, приступая к прославлению достопамятных событий нашей церкви и подвигов святых угодников Божиих, брали в образец возвышенные образцы слова Божия. Потому-то песни канонов исполнены такого высокого благоговения, и проникнуты таким глубоким умилением. Восторженное и исполненное радости и духовного веселия чувство наше при прославлении празднуемых событий может найти в песнях канона свое полное выражение. Вникайте, братия, в песни канонов, вникайте в их смысл, прислушивайтесь к содержанию тех стихир, которые читаются после песней!

Каждое праздничное событие имеет два, а иногда и более канона; и эти каноны имеют особенное название: «каноны воскресные», «каноны Богородичные», «каноны животворящему кресту Господню» и т.п. Сообразно такому назначению перед тропарями канонов употребляются особенные припевы; при воскресном, например, каноне: – «слава, Господи, святому воскресению Твоему»; при каноне Богородицы: – «пресвятая Богородице, спаси нас», и т.д. Этими припевами отделяются одна стихира от другой; ими же усиливается славословие праздника. Кроме того, пение канонов прерывается небольшими ектениями. Через каждые три песни мы слышим, после возгласа священника или диакона: «Господи, помилуй» и чтение особенных стихир, называемых после третьей песни седальными, после шестой – кондаками и икосами, после девятой – светильнами. Значение этих ектений и следуемых за ними стихир такое же, какое значение покаянных молитв, слышимых во время полиелея. Среди праздничных славословий мы воспоминаем о своих немощах и в ектениях просим и для себя у Господа помощи и заступничества; в следующих за ектениями стихирах мы или продолжаем прошение о своих духовных нуждах, или возвращаемся к праздничному славословию. Первое мы делаем в седальных и светильнах, второе – в кондаках и икосах. Светильнами стихиры, слышимые после девятой песни, и названы потому, что мы в них испрашиваем себе духовного света; кондак и икос означают небольшую стихиру, в которой воспоминается и славится празднуемое событие. Таков весь состав канонов праздничных и обыкновенных, употребляемых в нашей церкви. Как видите, это – песни, составленные по примеру боговдохновенных песней священного писания и исключительно посвященные воспоминаемому праздничному событию. (Извлеч. в сокращ. из «Воскресн. чт.» 1867–68 г., № 31).

Никифор Феотокий пишет, что святой Косма, епископ Маюмы (живший в VIII в.), составил песнь Богоматери «Честнейшую херувим»; это ясно и из того, что Косма сочинил четверопеснец на великую субботу, где эти слова составляют ирмос 9 песни. Каллист присовокупляет еще известие, дошедшее до него через других, о песни Честнейшей херувим; он пишет: 1) что песнь эта сочинена была в самый великий пяток, в день скорбный, особенно для Матери Господа Иисуса; 2) что Пречистой весьма благоугодна была эта песнь, и Она, явясь преподобному, с веселым лицем сказала: «приятны Мне песни твои, но сия приятнее всех других; приятны мне те, которые поют духовные песни, но никогда Я столько близка не бываю к ним, как когда поют они сию новую песнь твою». Тот же Каллист далее замечает, что способные к созерцанию духовных предметов неоднократно видели потом Пречистую, благословлявшей певших песнь сию⁷⁴. Предание это оправдывается и тем вседневным употреблением, какое предписывается в уставах касательно сей песни. Впрочем, святой Косма, смиренный, и осмотрительный, последовал при пении своей песни словам святого Ефрема Сирина, который так писал в начале похвального слова своего Богоматери: «Честнейшая херувимов, несравненно перед всеми небесными воинствами»⁷⁵. (См. Исторический обзор песнопевцев и песнопения греческой церкви, Филарета, архиеп. черниговск. и нежинского, стр. 227).

По окончании всего канона и последней малой ектении, пение и молитвы приспособлены к утру или началу дня. Тогда церковь прославляет Господа: 1) светильным, т.е. песнью, в которой молится о ниспослании нам света; 2) стихирами хвалитными (основанными на псалмах 148, 149 и 150), которые руководствуют нас к хвалению Господа Светодавца и святых, осиянных Его светом. В псалмах хвалитных призывается вся тварь – небо и земля – воспевать Творца своего: «хвалите Господа с небесе, хвалите Его в вышних. Хвалите Его вси ангели Его, хвалите Его вся силы Его. Хвалите Его солнце и луна, хвалите Его звезды и свет. Хвалите Его небеса небес и вода, яже превыше небес... Хвалите Бога во святых Его.. Всякое дыхание да хвалит Господа!»

Наконец, церковь прославляет Господа славословием великим⁷⁶. При начале сего славословия врата царские отверзаются, и священник, воздавая хвалу и благодарение Богу как за свет, возсиявший нам во дни, так и за свет веры, просветивший нас подобно солнцу и соделавший сынами света и дне⁷⁷, восклицает: «слава Тебе, показавшему нам свет!» На это возглашение хор ответствует торжественной песнью: «слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим Тя, благословим Тя, кланяемтися, славословим Тя, благодарим Тя, великия ради славы Твоея. Господи, Царю небесный, Боже, Отче, Вседержителю. Господи, Сыне Единородный, Иисусе Хрысте, и Святый Душе. Господи Боже, Агнче Божий, Сыне Отеч, вземляй грех мира, помилуй нас: вземляй грехи мира, приими молитву нашу. Седяй одесную Отца, помилуй нас. Яко Ты еси един свят, Ты еси един Господь, Иисус Христос, в славу Бога Отца, аминь!

На всяк день благословлю Тя, и восхвалю имя Твое во веки, и в век века.

Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам, благословен еси, Господи, Боже отец наших, и хвально и прославлено имя Твое во веки, аминь.

Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя!

Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим!

Господи, прибежище был еси нам в род и род, аз рех: Господи, помилуй мя, исцели душу мою, яко согреших Тебе. Гocnoди, к Тебе прибегох, научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой: яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет. Пробави милость Твою ведущим Тя.

Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас». (См. Объясн. всенощн. бдения, прот. Гумилевского).

Теперь вникнем подробнее в содержание его. Славословие великое составляет одну из важнейших и торжественнейших песней во время всенощной; весь мир, весь род человеческий торжественно ответствует теперь на призывную проповедь апостолов прославлять воскресшего Господа. Вся вселенная, оглашенная их благовестием и уверовавшая в Господа Иисуса, составляет один великий хор и возсылает одно великое славословие Господу.

«Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение». Так воспевали ангелы при рождении Господа Иисуса на земле; это славословие ангелов мы повторяем после хвалитных стихир и тем показываем, что на призыв апостолов хвалить воскресшего Господа точно и небо и земля слились в одном славословии, что на земле, озаренной проповедью евангельской, раздается и будет неумолкаемо раздаваться песнь ангельская во славу Господа.

«Хвалим Тя, благословим Тя, кланяемтися, славословим Тя, благодарим Тя, великия ради славы Твоея!» Какая дивная картина! Весь род человеческий, искупленный крестной смертью единородного Сына Божия, воплотившегося ради нас, пострадавшего за нас и воскресшего ради нас, весь род человеческий подобно небожителям, непрестанно славословящим Господа, не знает, как выразить полноты чувств своих перед Господом: сколько ни употребляет слов своих, и все как будто недостаточно этих слов, чтобы высказать перед Господом все, что он чувствует, созерцая величие Его. Как хорош, братия мои, искупленный Господом человек!

«Хвалим Тя, благословим Тя, кланяемтися, славословим Тя, благодарим Тя, великия ради славы Твоея. Господи, Царю небесный, Боже, Отче, Вседержителю! Господи, Сыне единородный, Иисусе Христе, и Святый Душе!» Какая глубина боговедения! Как ясно человек-христианин созерцает святую и единосущную Троицу!

Кто же научает нас такому богопознанию и богопочтению? Господь наш Иисус Христос. И вот мы тотчас прославляем в особенности Господа нашего Иисуса Христа. В самых трогательных выражениях мы умоляем Его о помиловании и прославляем Его святость. Господи Боже, Агнче Божий, Сыне Отеч, вземляй грех мира, помилуй нас; вземляй грехи мира, приими молитву нашу: седяй одесную Отца, помилуй нас! Какая умилительная мольба грешника к своему Спасителю.

«Яко Ты еси един Свят, Ты еси един Господь, Иисус Христос в славу Бога Отца, аминь». Какое глубокое и вместе искреннее исповедание святости Господа нашего Иисуса Христа!

Далее молитвенная песнь наша опять обращается ко всем трем лицам Святой Троицы. На всяк день благословлю Тя, и восхвалю имя Твое во веки и в век века. Какое дерзновенное обещание!

«Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам». Чтобы кто не подумал, что обещание на всяк день благословлять Господа и восхвалять имя Господне во веки и в век века может быть выполнено одними нашими силами, без особенной помощи Божией; для этого мы тотчас смиренно молим Господа, чтобы Он Своею всемощною благодатью сохранил нас без греха в течение всего дня.

Укрепившись надеждой на Господа, мы как бы тотчас уже начинаем выполнять свое обещание: «благословен еси, Господи, Боже отец наших: и хвально и прославлено имя Твое во веки, аминь».

Если бы человек – христианин не чувствовал за собой немощей и грехов, его славословие было бы неизменно торжественно и величественно; но самый легкий взор, брошенный на себя, тотчас заставляет изменить тон хваления на молитву к Господу о милости.

«Буди, Господи, милость Твоя на нас». Одно, чем мы можем привлечь Твою милость к себе – это наше неизменное упование на Тебя, Господи, наше искреннее и твердое желание исполнять Твою волю. «Буди, Господи, милость Твоя на нас, яко же уповахом на Тя. Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим». Этот последний стих повторяется трижды как бы в ознаменование того, что мы обращаемся с своим славословием и молитвой ко всем трем лицам пресвятой Троицы и что наше славословие и молитвы искренни и решительны.

В следующих затем стихах выражается причина, почему именно мы к Господу обращаемся и прибегаем с нашей молитвой и славословием. Причина этому та, – что Господь всегда был и есть наше прибежище, что нам не к кому другому больше обращаться с молитвой; что ежели и грешим мы, то перед Ним же грешим; что Он Бог наш, что Он один – источник вечной жизни, источник света и блаженства. Господи, говорим мы в нашей молитве, Господи, – «прибежище был еси нам в род и род. Аз рех: Господи, помилуй мя, исцели душу мою, яко согреших Тебе. Господи, к Тебе прибегох; – научи мя творити волю Твою, яко Ты еси Бог мой; яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет. Пробави милость Твою ведущим Тя!»

И вся эта торжественно-молитвенная и хвалебная песнь, чудно и превосходно сложенная из выражений ветхого и нового завета, прилично подобранных, как выражается блаженный Марк Ефесский, заканчивается серафимским славословием: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас!» Начавшись ангельской песнью, воспетой при рождении Господа, наше славословие заканчивается серафимской песнью, немолчно воспеваемой, как слышал Исаия, – у престола Божия. После неоднократного пения трисвятого, славословие заканчивается: все небо и земля и все создания – составили один великий хор и в честь и славу воскресшего Господа; жизнь вечная с ее блаженством, с ее неумолкаемым славословием воскресшему Господу как бы предначата уже нами. Весьма умилительно, бл. слушатели мои, зреть, как при словах священника: «слава Тебе, показавшему нам свет!» все присутствующие во храме повергаются в прах перед Господом и потом тихо повторяют за клиром свое славословие Господу. (См. Объясн. богослужен. прав. церкви, прот. Владиславлева).

Итак, братия, в великом славословии заключаются три рода молитвы: 1) прославление, 2) благодарение и 3) прошение.

Mы прославляем Триединого Бога за Его высочайшие совершенства. И как нам не воздавать хвалы Творцу, Промыслителю и Освятителю? Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь (Пс. 18:2); солнце, как исполин, от края неба шествуя до краев его, являет Божие могущество(Пс. 18:6,7); луна, звезды, свет, огнь, – словом: вся видимая и невидимая природа открывает в себе величие, премудрость и силу Господа Вседержителя. Ибо все утверждено Его словом, все оживотворено Его Духом, все держится его могуществом. При благоговейном созерцании мира, столь премудро, великолепно и прекрасно устроенного, мы не можем не поражаться удивлением и не воспевать Всевышнему хвалебных песней.

Если все неодушевленные и бессловесные твари прославляют Творца своего, то как человеку – этому прекраснейшему творению Его – не прославлять Того, Который есть источник всякого добра, по мановению Которого мы живем, движемся и существуем (Деян. 17:28)? Как человеку не хвалить Того, Которому подобает хвала (Пс. CXLVI, 1)? Как человеку не величать Того, Которого величает всяко создание, еже есть на небеси, и на земли, и под землею, и на мори, яже суть, и сущая в них (Апок. V, 13)? И кто из нас не ощущал в душе неизъяснимо-сладостного блаженства от прославления Царя неба и земли? Богови нашему да усладится хваление (Пс. CXLVI, 1). Блажени живущие в дому Твоем; в веки веков восхвалят Тя (Пс. LXXXIII, 5)!

Восхваляя Господа Вседержителя, мы вместе и благодарим Его. И как нам из глубины сердца не благодарить Его за все благодеяния, явленные нам в творении, искуплении и промышлении? Он дарует нам блага духовные, необходимые для нашего спасения; Он ниспосылает нам дары телесные для временной жизни нашей. Как не благодарить Его и за самые болезни и скорби, посылаемые нам для душевной пользы нашей, – для очищения нас и приготовления к лучшему и совершеннейшему миру? В особенности же как нам не благодарить Агнца Божия, вземлющего грехи, – Христа Спасителя, страданиями и крестной смертью искупившего нас от проклятия и смерти вечной, усыновившего нас Отцу Своему и приобретшего для нас ценою крови Своей царство небесное?

Глубоко чувствуя свое недостоинство к прославлению и благодарению Господа, мы выражаем (в великом славословии) сокрушение духа и умиленно испрашиваем прощения грехов и всех милостей. Среди всех искушений и превратностей, неразлучных с настоящей жизнью, к кому нам обращаться с молитвой о помиловании, как не к Господу любви и милосердия?

Христианин! Помни, всегда помни, что чистая и усердная молитва соединяет тебя с Богом; в молитвенном стремлении к Нему ты забудешь все бури и волнения житейского моря, так часто потрясающие жизнь нашу. Взираешь ли ты на благолепие священнослужения, внемлешь ли стройному пению церковному или рассматриваешь дивные красоты природы и неисповедимые судьбы Божии в истории рода человеческого, – возносись мыслью и сердцем к Богу, погружайся в созерцание Его беспредельного величия и неистощимой благости. В молитвенном восторге ты будешь предчувствовать блаженство райской жизни!

По принесении великого славословия Господу, произносится сугубая ектения: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей», и другая – начинающаяся словами: «Исполним утреннюю молитву нашу Господеви»⁷⁸; потом, по изъявлении священником мира и благословения предстоящим, и по прочтении тайной молитвы над ними, с преклонением главы, оканчивается всенощное бдение отпустом, что «Христос, истинный Бог наш, молитвами пречистыя Своея Матери и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и Человеколюбец». Хор от лица всего народа воспевает многолетие благочестивейшему Государю, всей Высочайшей Фамилии, правительственной церкви и всем православным христианам. Многолетие это начинается словами: «утверди, Боже» после которого бывает отпустительная молитва, заканчивающая всенощное бдение. (Сост. по указ. источн.).

Вот, братия, молитва, которой ежедневно молится православная, единая, святая, соборная и апостольская церковь, в конце всенощного бдения и многих других церковных служб. Видно, братия, важна эта молитва, когда ежедневно молится ею православная, святая, соборная и апостольская церковь. А между тем есть между чадами православной церкви такие, которые и не знают этой молитвы, потому что в то время, когда этой молитвой молится православная церковь, они или предаются утреннему покою – спят, или проводят время в невнимательном к святому делу церкви бодрствовании, или просто уходят из храма до окончания службы. И какой день не есть день размышления о сей ежедневной молитве церкви?

«Утверди, Боже, Благочестивейшего Самодержавнейшего Государя нашего Императора». Так начинается ежедневная молитва церкви, так начинается эта важная молитва. И прилично ли просыпать эту молитву, извинительно ли не знать этой молитвы, этой важной молитвы! Общество человеческое не может иначе состоять, как из слабых и сильных. При испорченности человеческой природы как можно не быть в нем и злым! Как же эти противные стороны содержатся в благотворном равновесии? Как удерживаются сильные от притеснения слабых? Кого страшится злодей, и не поражает доброго, которого ненавидит? Кто эта стена между сильными и слабым, кто это ограждение добрых, кто сей Божий слуга (Рим. 14:4), обуздывающий злых и безумных человек невежество (1Петр. 2:15), – кто сей покровитель матери всего доброго – церкви? Государь Самодержавнейший. Как же нам не молиться, да во всех сих святых путях его утвердит Господь? О, утверди, Боже, Благочестивейшего Самодержавнейшего Великого Государя нашего в указанных Ему от Господа святых путях!

Святая церковь, молясь ежедневно, да утверждает Господь защитника и покровителя ее, вместе с сим простирает молитвенный глас к Начальнику веры, да силою Своей утвердит он святую православную веру. О, как крепко должно нам, братия, молиться с церковью и этой молитвой, – как крепко должно нам молиться, да утвердит Господь святую православную веру! Через нее единую спасаемся. Без Нее нельзя угодить Богу и спастися. А сколько, братия, врагов святой православной церкви! Из них, после диавола, этого отца лжи, первый есть наш лжеименный разум. Одним он внушает, что истинная церковь – внутренняя, духовная, и несмотря на то, что истинная, то есть православная церковь всегда была и до скончания века пребудет видимым человеческим обществом, имеющим видимые свои чины, законы и учреждения, – многих отвлекает от церкви и единства веры (Иуд. 1:19); другим клевещет, что нет уже истинной церкви, а потому и православной веры на земле, что церковь разорилась, вера упразднилась, и внимающих скверным этим, по слову апостола (1Тим. 6:20), суесловиям заставляет уклоняться от пути истины (Иак. 5:19) и от православной веры (1Тим. 6:10), а тем сокращает область православной веры. О, утверди, Боже, святую православную веру, да не лишается земля благословений неба!

Мать наша, во святых своих таинствах возродившая нас в чад Божиих, – мать наша церковь заключает свою ежедневную молитву своим материнским заботливым о нас к Отцу небесному молением, да утвердит Он православных христиан во век века. Это, братия православные христиане, о нас молится православная церковь. Что же мы?! Соответствуем ли мы материнским о нас попечениям и молитвам церкви? Подчиняем ли себя спасительному действию благодати Божией, нисходящей на нас в церкви? Стоим ли при содействии благодати Божией в православной вере, мужаемся ли в подвигах благочестия, православной нашей верой нам указываемых? Когда наступает, по указанию православной веры, время поста, – храним ли мы пост и так ли храним и разумеем его, как хранить и разуметь его велит нам наша православная вера? Когда, по указанию православной веры, наступает время покаяния, употребляем ли мы это время на печаль, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовающую (2Кор. 7:10)? Или мы лишь до будущего времени отлагаем подвиги поста и покаяния, не выходя из послушания православной церкви? Но кто из нас знает, что принесет нам будущее время, даже завтрашний день? Может быть завтрашний день будет последним нашим днем на земле, когда поздно уже нам будет утверждаться в православной вере и внушаемом ею благочестии. (См. Поуч. Феодотия, архиеп. симбир.).

Будем, братия, внимательны к молитвам церкви. Все они возносятся о нас, о счастии и спасении нашем. Аминь. (Сост. по указ. источн.).

По окончании всенощного бдения следует первый час.

Общий состав и первого часа и всех часов одинаков. За троекратным: «приидите, поклонимся Цареви нашему Богу» следуют три псалма, для каждого часа особенные; с окончанием их –«слава и ныне, аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже» (трижды), Господи, помилуй (трижды), тропарь, «слава», другой тропарь, «и ныне», богородичен и тут же один или несколько стихов из псалмов и трисвятое. По возгласе священника – кондак, Господи помилуй (сорок) и молитва «Иже на всякое время». По возгласе священника – молитва, для каждого часа особенная.

Богослужением этого часа верующие встречали наступающий день. Сообразно с этим, избраны и псалмы: пятый, восемьдесят девятый и сотый.

В первом – молитвенное обращение ко Господу в самое раннее утро, чтобы Он «руководил всех Своею правдою и охранял идущих путем правды от тех, которые идут путсм лжи». «Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой. Ибо Тебе, Господи, молюся. Господи! Рано Ты слышал глас мой: рано предстою Тебе и ожидаю (ст. 2, 4). По великой милости Твоей, вхожу в дом Твой, поклоняюсь в святом храме Твоем с благоговением к Тебе (ст. 8). Господи! руководствуй меня в правде Твоей; вопреки врагам моим уравняй перед мною путь Твой: ибо нет в устах их истины» и т.д. (ст. 9, 10).

Во втором напоминается всем, что быстро, неуловимо, незаметно мчится наша жизнь и с каждым днем приближает к общему всех концу – могиле, и что поэтому с чрезвычайным благоразумием и осторожностью нужно пользоваться временем. «Господи! Ты возвращаешь человека в тление и говоришь: возвратитесь, сыны человеческие! Ибо тысяча лет перед очами Твоими как день вчерашний, когда он минул, и как стража в ночи. Ты, как наводнение, уносишь их; они, как сновидение, как трава, рано увядающая. Утром – цветет и зеленеет, вечером – подсекается и изсыхает (ст. 3–6). Дней лет наших всего до семидесяти лет, а при большей крепости – до восьмидесяти лет; и самый цвет их – изнуренье и скорби; ибо протекают быстро, и мы улетаем (ст. 10). Научи нас так счислять дни наши, чтобы нам приобресть сердце мудрое» (ст. 12).

В третьем псалме напоминается о том жизненнои пути правды, которым шел Давид и которым должен идти всякий. «Помышляю о пути непорочности; так воспевал Давид; когда ни придешь ко мне, хожу в непорочности сердца моего среди дома моего. Не полагаю перед глаза мои слова непотребного; дела законопреступные ненавижу, не прилепляюсь к ним. Сердце развращенное удалено от меня; злых не знаю» и т.д. (ст. 2–4).

Богородичны после тропарей – не те, которые поются на утренях, а особенные и всегда одни и те же. Так в первом часе – «Что Тя наречем, о благодатная» и прочее.

«Благодатная! как мы назовем Тебя? Ты – небо, потому что из Тебя возсияло солнце правды; Ты – рай, потому что произрастила цвет нетления; Ты – Дева, потому что пребыла нетленною; Ты чистая Мать, потому что в Своих святых объятиях носила Сына, Бога всех. Моли Его, чтобы спаслись наши души».

Затем: «стопы моя направи по словеси Твоему» и т.д.

«Утверди стопы мои в слове Твоем и не дай овладеть мною никакому беззаконию. Избавь меня от угнетения человеческого и буду хранить повеления Твои. Осияй раба Твоего светом лица Твоего и научи меня уставам Твоим» (Пс. 118:133–135). Уста мои полны хвалою Твоею, и я воспеваю славу Твою, всякий день величие Твое».

Молитва в заключение первого часа: «Христе, свете истинный»...

«Иисусе Христе, истинный свет, просвещающий и освещающий всякого человека, вступающего в мир! Яви нам светлое лице Твое, чтобы мы в нем узрели неприступный свет, направь ноги наши к совершению заповедей Твоих, молитвами пречистой Твоей Матери и всех святых Твоих. Аминь».

Эту молитву обыкновенно читает священник. Уже из этого можно заключить, что ей придается особенное значение. Но, к истинному сожалению, чрезвычайно редко можно встретить, чтобы она вычитывалась именно так, как должна читаться молитва с особенным значением. Обыкновенно не успеет сказать священник: «Христе, свете истинный» как тут же начинают петь «Взбранной Воеводе» и многие уходят из храма. Не должно сего быть, братия. (См. кн. О церк. богослуж. И.И. Беллюстина).

Будем, братия, до конца выстаивать церковные службы, согласно правилам церкви, и, принимая участие в чтении и пении, будем совершать это святое дело с благоговением и страхом Божиим, помня грозные слова: «проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением» (Сост. с доп. по указ. источн.)

Достойно замечания, что на первом часе поется обыкновенно песнь в похвалу Божией Матери – Взбранной Воеводе победительная. Почему же именно поется она на первом часе?

Известно, что когда во время нашествия на Константинополь российских витязей Аскольда и Дира, в 866 году, жителями его совершено было с особенным усердием всенощное бдение, и патриарх Фотий, вынесши из храма ризу Богоматери, с молением к Владычице погрузил ее в волны залива, то закипевшее бурею море разбило суда руссов, а потерпевшие поражение Аскольд и Дир, объятые страхом, уверовали в карающего их Господа и вскоре за тем крестились⁷⁹. Так как этим положено начало введения на Руси христианства: то в память такого события песнь сия: «Взбранной Воеводе победительная», воспетая некогда жителями Константинополя, в похвалу Божией Матери за ее чудесное заступление, поется и у нас на первом часе, присоединяемом к утрени, как напоминание о том, что обращение к христианской вере Аскольда и Дира было как бы первым часом духовного, благодатного просвещения земли Русской.