В. Иди в Царствие Небесное «узким путем» (Мф.7:14; Лк.13:24).

«Подвизайтесь войти сквозь тесные врата: ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут» (Лк.13:24). Этими словами Иисус Христос направлял Своих последователей к подвигу о спасении своей души. Недостаточно желать только спасения, необходим строгий подвиг, т. е. сосредоточение всех мыслей, напряжение всех сил к одной цели и устойчивость до конца. Преосвященный Феофан говорит: «Подвизайтеся внити сквозь тесная врата». Тесные врата – не по своей воле, не по своим желаниям, не в угоду себе; широкие врата – жизнь по всем движениям и стремлениям страстного сердца, без малейшего себе отказа в чем-либо. Таким образом, врата в Царствие – самостеснение. Стесняй себя во всем, – и это будет то же, что напряжения или упор в дверь, чтоб отворить ее и протесниться сквозь нее. Как и чем себя стеснять? Заповедями Божиими, противоположными страстным движениям сердца. Когда начинаешь сердиться на кого, вспомни заповедь Господа: «не гневайтеся всяко», и стесни тем сердце свое. Когда придут блудные движения, приведи на мысль запрещение даже и смотреть на жену с вожделением, и стесни тем свое похотение. Когда захочется осудить кого, вспомни слово Господа, что этим ты делаешь Судию Небесного неумолимым в отношении к тебе, и стесни тем свою заносчивость. Так в отношении и ко всякому порочному движению. Собери против каждого из них изречения Божественного Писания, и держи их в памяти. Как только выйдет из сердца какое либо дурное желание, ты тотчас свяжи его направленным против него изречением; или наперед обвяжи свои желания и помышления Божественными словесами и ходи в них: будешь будто в узах. Но в этих узах – свобода, или свободный путь в Царствие Божие. (Мысли на каждый день года епископа Феофана).

I. Александрийский еп. Феоефил (кон. IV и нач. V в.), рассказывает, что некто Аммоний, нитрийский аскет²⁰ или инок, для усмирения плотской страсти выжигал себе раны на различных частях тела и время от времени подновлял их посредством раскаленного железа. Другой нитрийский монах, св. Макарий Александрийский или Младший, в продолжение шести месяцев лежал обнаженный среди скитского болота, отдавая себя на терзание ядовитым комарам. Подобное же блаж. Феодорит говорит о знаменитом столпнике св. Симеоне. Этот последний в продолжение долгого времени позволил кусать себя двадцати червям, необыкновенно большим и ядовитым, чтобы «малыми подвигами приучить себя к упражнению в больших».

II. В начале появления монашества такие великие мужи, как св. Антоний, св. Иларион и др. патриархи монашеской жизни, носили постоянно власяницу на голом теле и находили себе подражателей. Впоследствии примеры этого рода встречаются реже; только у таких лиц встречаем ношение власяницы, которые отличались особым подвижническим терпением. К числу таких подвижников принадлежат: греческий св. Феодор Трихина, т. е. «волосатый», коего память празднуется 20 апр.; Елигий (†669), еп. Нойонский, который снимал грубую власяницу только на ночь перед тем, как отойти ко сну; ее постилал при этом возле постели и становился на нее коленами во время молитвы; известный Мартин, еп. Турский, умирая и вознося свои последние молитвы к Богу, одетый во власяницу, говорил окружающим его ученикам: «Христианин не иначе должен умирать, как во власянице и на пепле». Также примеры великих подвижников в среде монашества, – св. Антония, св. Илариона, умерших во власянице, содействовали широкому распространению того обычая, о котором у нас речь.

III. В истории древнего и нового монашества, а также в рассказах о различных путешествиях по св. местам, о крестных ходах, известен еще один вид аскетического самоумерщвления, о котором теперь и поведем речь. Разумеем босоножие или самолишение обуви. Босоножие основывалось прежде всего на некоторых очень известных примерах из Ветхого Завета; так Моисею приказано было снять обувь (Исх.3:5); Давид босой спасается бегством от Авессалома (2Цар.15:30), а Исаии повелено было снять сандалии (Ис.20:2–4). В христианской древности встречаем как увещания к босоножию, так и примеры того же рода. Уже Климент Александрийский в числе нравственных предписаний, необходимых для мужчины, поставляет и совет ходить без обуви. Он высказывает мнение, что самое приличное дело для мужчины совсем не носить обуви, за исключением военной службы, так как привязывание к ногам сандалий есть, по его суждению, дело постыдное и унизительное, признак рабства, подобно тому, как постыдны «цепочки на ногах женщин», против которых вооружался еще прор. Исая (Ис.3:16–18). И действительно, об ученике Климента Оригене известно, что он в продолжение многих лет ходил босой. Другие основания для босоножия представляет известный описатель жизни древних монахов – Кассиан Римлянин. Он находит такие основания для монахов в Евангелии. Он указывает, что босоножие предписывает Сам Иисус Христос Своим апостолам (Лк.10:4; Мф.10:10), хотя Иисус Христос только воспрещает апостолам брать с собою запасную обувь, повелевая довольствоваться простой обувью (Мк.6:9).

IV. Подобно тому, как некоторые из аскетов христианских отказывали себе в обуви, иные из них считали возможным обходиться безо всякой одежды необходимой для покрытия тела. В истории христианства подобные примеры встречаются нечасто. Вполне нагими ходили отшельники так называемой Скитской пустыни в Египте: при взгляде на них преп. Макарий Египетский вынес для себя то назидание, что при всей суровости своей жизни он еще не дошел до той степени в самолишениях, до какой дошли эти отшельники. Встречались также и отдельные примеры обнаженных аскетов, которые или жили в пещерах, или же под открытым небом. Сульпиций Север говорит об одном пустыннике Синайской горы, что он не имел другого покрова в продолжение «50 лет» кроме того, какой доставляли ему его собственные длинные волосы. Нечто подобное известно о подвижниках Онуфрии и Софронии. Гораздо многочисленнее и поучительнее примеры крайней аскетической скудости в одежде, какой умели довольствоваться подвижники христианского общества. Уже со времен глубокой христианской древности раздаются сильные и непрестающие голоса, ратующие за возможную простоту и беспритязательность в одежде. Такие знаменитые писатели Древней Церкви, как Климент Александрийский и Тертуллиан Карфагенский в своих сочинениях, можно сказать, начертали стройные правила библейско-созерцательной аскетики. Климент рекомендует предпочитать простую белую одежду всякой другой, потому что в белое одеты Ангелы и св. люди на Небе (Откр.6:2, 19:8); он предостерегает от пестрых и цветных одежд, потому что такие одежды более ласкают взор, чем служат какой-либо практической потребности, и потому что простота есть лучшее отображение христианской святости и истинности. В Ветхом Завете уже запрещены были пестрые и смешанные из различных нитей одежды. Шелковые материи совершенно неприличны христианину не только потому, что это совершенно бесполезное изделие, но и потому, что шелк – продукт червей, служащих символом непостоянства и переменчивости духовного расположения. Жемчуг христианин совсем не должен употреблять, потому что само слово Божие уподобляется драгоценному жемчугу (Мф.7:6, 13:45), потому что двери Небесного Иерусалима состоят из двенадцати жемчужин, и потому что сама природа хотя не запрещает, однако сильно затрудняет употребление жемчуга и золота, скрыв первый под водой, а второе – под землей. Носить фальшивые волосы, что делают женщины, неприлично и совершенно отвратительно, ибо носить чужие волосы на своей голове так же мерзко, как и иметь обритую голову. И на кого в таком случае будет возлагать священник свою благословляющую десницу? Не будет ли он благословлять чужую голову, когда будет касаться своей рукой таких волос у коленопреклоненной женщины, которые ей не принадлежат? Также христианину не следует украшать головы своей венками из цветов, ибо он не должен любить противоположное тому, чем украшена глава Спасителя, а Его глава носила на себе терновый венец. Вообще человек, заботящийся о внешних украшениях, но недостаточно пекущийся о внутренней чистоте и красоте, уподобляется капищам египетским, которые хотя снаружи и блистали роскошью, но внутри были наполнены кошками, крокодилами и другими отвратительными животными, служившими для поклонения язычников. – В IV и начале V века, блаж. Иероним и св. Златоуст также преподают много мудрых советов касательно одежды христианина. Блаж. Иероним дает уже определенные предписания о том, как должны одеваться монахи или аскеты. Он требует, чтобы монахи и монахини носили бедные, грубые и темные платья, предостерегая, впрочем, от грязных и неряшливых одежд, как хвастовства бедностью. Св. Златоуст со своей стороны обличает тех, кто выставлял на вид свою, так сказать, искусственную простоту в платье. Ибо некоторые лица, хотя, под предлогом простоты, и носили узкую, черную нижнюю одежду, того же цвета плащи и обувь, но при этом старались копировать собою некоторых лиц, изображенных на древних картинах. Взамен того, он хвалит свою верную ученицу, богатую вдову Олимпиаду, ее бедное одеяние за то, что она по внешности ничем не отличалась от самых бедных людей.

V. Переходим к описанию аскетических лишений по части постели. Постель есть, так сказать, ночная одежда, и потому о ней уместнее всего сказать, когда у нас идет речь об одежде аскетов. Попытки аскетов, если не вполне искоренить в себе потребность во сне и ночном отдыхе, то, по крайней мере, сколько возможно ограничить удовлетворение этой потребности, – попытки подобного рода так же древни, как сама аскетическая жизнь вообще. Многие из древнейших египетских отшельников старались отгонять от себя сон в продолжение целого ряда ночей или тем, что они постоянно стояли на молитве, или через напряженные телесные занятия, например, носили взад и вперед песок в какой-нибудь корзине, в значительном количестве. Св. Макарий Младший для того, чтобы совсем отогнать от себя сон, в продолжение 20 дней и ночей не входил в свою келью, пока чрезмерность напряжения и общее расслабление не заставило его войти в келью, лечь на пол и найти себе подкрепление в непродолжительном сне. Тот же Макарий однажды, сильно искушаемый демонами, целую ночь носил короб с песком из двух мер на значительном пространстве в пустыне. Когда же ему встретился другой монах, который хотел отнять у него эту ношу, он сказал: «Оставь меня; я мучу того, кто мучит меня и кто может заставить меня сделать еще более длинный путь, так как он знает мою леность». Макарий возвратился в келью полумертвый и совершенно разбитый от усталости. Дорофей Фиваидский днем вместе с другими носил камни, нужные для постройки келий ему и братии, а ночью для отогнания сна сидя занимался плетением пальмовых веревок и никогда не ложился для отдохновения. Одни, как например Ориген, побеждали сон тем, что целую ночь отдавали научным занятиям; другие – тем, что предавались благочестивым созерцаниям и неустанной молитве, как, например, тот Ануф, о котором рассказывает Палладий, или тот Авраам, о котором повествует Феодорит; третьи – через постоянную беседу о благочестивых предметах с братией; так старец Махет, по рассказу Кассиана Римлянина, когда занимался такою беседой, то мог не спать несколько ночей подряд, но лишь ему стоило услышать беседу о мирских предметах, как он тотчас же засыпал. Некто Феодул причинял себе мучения тем, что не иначе ложился, как только на спину. Многие другие из монахов спали в сидячем положении, как напр., монахи преп. Пахомия в Тавенне, которые на ночь заключались в тесные короба, принимая в них полусидячее положение, или как те монахи, о которых говорит Кассиан, что они подкладывали себе под головы снопы папируса, служащие днем братии для сидения. Некоторые из аскетов ложились ночью на голой земле; первоначально такой способ провождения ночи предписывался грешникам в знак покаяния и был одинаков со возлежанием во вретище и на пепле, о чем говорит Библия; но уже с древних христианских времен спанье на голой земле стало обыкновенным явлением в среде наиболее строгих аскетов. Так, история подобное сообщает об Оригене, св. Антонии, св. Иларионе, св. Иакове Низибийском, св. Ефреме и Григории Турском. Этот же род аскетизма усвоили себе даже христианские женщины, например: Горгония, сестра Григория Богослова, Павла, высокочтимая Иеронимом римская матрона (т. е. знатная и богатая женщина), ученая пустынница Сильвания, о которой сверх того Палладий рассказывает, что она в продолжение 60 лет совсем не мыла тела, исключая рук, перед принятием Св. Причастия.

VI. В настоящем ряду рассказов об аскетизме, в котором речь шла о таких формах плотского самоумерщвления, как босоножие, полное или неполное обнажение, весьма кстати сообщить сведения о том аскетическом обычае, который состоит непосредственно в борьбе с чувством холода и в приучении себя к перенесению самой ужасной стужи. Простейший и более обыкновенный способ борьбы с чувством холода или зимней стужей состоит в постоянном нарочитом нетоплении комнат, хотя бы на воздухе был мороз. Подобное обыкновение встречается в истории аскетизма очень рано. Так блаж. Феодорит об Аврааме, епископе в Карах (400 г.), говорит, что он употребление огня считал излишним для какой бы то ни было цели. Самый смелый и самый тяжелый вид принимает борьба с неблагоприятным влиянием ветров и непогоды в том случае, когда аскет в продолжение многих дней или даже на всю жизнь остается без всякого крова, под открытым небом. Этот вид аскетизма, как и естественно, встречаешь на востоке, где климат, по крайней мере в большую часть года, благоприятствует такого рода жизни или значительно облегчает его. В истории подвижников Древней Церкви находим многих отшельников в Сирии, Палестине, Аравии, Месопотамии, о которых говорит блаж. Феодорит, и которые, по его рассказу, или стояли на столпах, или же собственно пустынножительствовали по примеру Иоанна Крестителя (Лк.1:80, 3:2), или пребывали в цистернах (т. е. вместилищах для воды) и в открытых, не представляющих никакой защиты пещерах, или, наконец, поселялись на подверженных холоду скалах и горных вершинах, открытых для всяких перемен погоды. Многие из этих анахоретов (отшельников) проводили подобную жизнь более или менее долгое время, некоторые – всю жизнь. У блажен. Феодорита можно находить подобные рассказы даже о благочестивых женщинах, например, Марине и Кире, носивших железные рубашки. По рассказу других писателей св. Мария Египетская оставалась без всякого крова более 47 лет, живя в дикой пустыне. – Даже в позднейшее время этот род аскетизма сохранился в значительной мере. В сочинениях Евстафия Фессалоникийского встречаем указания на многочисленных аскетов, живших вне крова, – он упоминает о столпниках, о живущих на деревьях, об обитателях пещер и т. п.

VII. Посты составляют один из отличительнейших признаков аскета. Пост заключается, как известно, не в том только, что известное лицо воздерживается от известных родов пищи или употребляет пищу в самом умеренном количестве, но и в том, что с этим родом воздержания соединяется отречение от всяких крепительных и приятных напитков, (само собой разумеется – от всякой животной пищи) и вообще от всего, что может услаждать чувство вкуса. Приступаем к описанию постов и постничества в христианстве. Св. Пахомий, основатель общежительного монашества, последуя примеру своего учителя Палемона, питался только хлебом с солью, не употребляя масла (а если и разрешал себе на масло в праздничные дни, то смешивал его с пылью или пеплом); тем не менее, был довольно снисходителен к подчиненным ему монахам. Запретив им употребление вкусных и аппетитных блюд, а также вина, Пахомий установил, чтобы братия имели ежедневно пищу, приготовленную на огне, чтобы они имели достаточное количество хлеба, вообще заботился, чтобы монахи имели достаточную силу для полевых и ручных работ. Однажды, когда Пахомию сделалось известно, что монахи одного основанного им общежития, ради большего подвига, в продолжение двух месяцев не имели за столом горячей пищи, вследствие чего монастырский повар, пользуясь досугом, приготовил для продажи не менее 500 ручных изделий, то Пахомий сильно разгневался на отступление от его предписаний, – все изделия повара сжег на глазах изумленных монахов и обратился к ним с сильным обличительным словом. Он говорил им, что гораздо легче и удобнее отказаться от пищи, которой не готовят и не ставят на стол, чем наблюдать умеренность, когда достаточная и хорошая пища предлагается для насыщения человека. Только в Четыредесятницу монахи должны были питаться более скудной пищей, и некоторые монахи в это время, как, например, монахи в Тавенне, не ели по два или по три дня и даже по пяти подряд. Мясо монахам было совершенно запрещено, но оно и не составляло большой необходимости в жарком Египте. Хлеб составлял главную пищу монахов. В день монахам давалось по два хлебца, которые, по свидетельству Кассиана, весили 1 фунт или 12 унций, следовательно, каждый хлебец был весом 12 – 14 лотов. (Нужно помнить, что древний фунт был меньше теперешнего фунта: древний фунт заключал в себе 12 унций или 24 лота, а не 16 унций, как теперешний). Один из таких хлебцев съедался около 3-х часов по полудни, а другой по захождении солнца. В постные дни монахам выдавалась только вечерняя порция. Более строгие из монахов довольствовались одним хлебцем в день, а иные из таковых старались съедать и того менее: так св. Макарий Александрийский, желая превзойти некоторых монахов в Тавенне, довольствовавшихся ежедневно 12 лотами хлеба, в продолжение 3-х лет съедал в каждый день от 10 до 8 лотов хлеба. Св. Иларион, начиная от 31 года своей жизни до 35 года, не ел более 12 лотов ячменного хлеба ежедневно. Для Маркиана Кирского на Евфрате обычную ежедневную порцию хлеба составляла четверть фунта или только 6 лотов. Довольно умеренные требования касательно поста монахов высказывает Василий Великий, который, как известно, в своих правилах для монахов дал образец монашеской жизни для всего православного востока. Строго предписывая воздерживаться от мяса, а по временам и от рыбы, масла, вина (например, в Четыредесятницу и другие дни поста), Василий является поборником того правила, что степень пощения нужно соразмерять с состоянием здоровья и с теми трудами, какими занимается монах. Он предписывает избегать всего, что может повредить здоровью, всякого избытка в пище и слишком больших лишений в ней. Греческие монастыри последующих времен, верно следуя примеру Василия, никогда не вводили у себя слишком строгих предписаний касательно пищи.

Доселе мы говорили о монашеских постах, положенных различными монашескими уставами, следовательно, принудительных. От этих постов следует отличать посты произвольные отдельных аскетов. Как произвольные, они очень разнообразны. Церковная история сохранила много поучительных сведений о постах подобного рода. Св. Антоний во время пребывания в пустыне претерпевал сильные нападения со стороны своего тела, не хотевшего вполне подчиняться его духу, средством в борьбе с греховными пожеланиями был для него усиленный пост. В указываемое время его подвижничества он жил то в полуразрушенной крепости, то в заброшенной пещере, служившей некогда для погребения покойников; единственной пищей его были хлеб и вода, которые он вкушал обыкновенно раз в день по захождении солнца, а иногда через 2 и даже 4 дня; тем и другим, хлебом и водой он запасался вперед на целые полгода. Ученик Антония, св. Иларион, руководился в своей собственной жизни такой мыслью: «Чтобы укротить осла, т. е. собственное тело, для этого нужно кормить его не ячменем, а мякиной». Иларион довольствовался пищей самой неприхотливой, принимая ее через несколько дней, и наконец достиг того, что ему довольно было вкушать пищу раз в неделю. О св. Макарии Египетском история рассказывает много поучительного. Так, она рассказывает о той мужественной борьбе, какую он вел с чувством жажды. Своему ученику Евагрию, просившему у него воды, так как Евагрий изнемогал под палящими лучами южного солнца, Макарий сказал: «Довольно с тебя, что ты имеешь тень, которой лишены многие путешественники и мореплаватели. Подумай, сын мой, вот я уже более 20 лет никогда не высыпаюсь и не ем досыта хлеба, и не пью вдоволь воды. Во все это время я ем хлеб в определенной мере, воду пью тоже в определенной мере, сну посвящаю лишь немного времени, потому что я засыпаю стоя, прислонившись к сене». Подвижник Арсений, чтобы не доставлять удовольствия чувству обоняния, которое у него было тонко и развито, не употреблял другой воды, кроме вонючей, в какой он размачивал свой сухой хлеб и пальмовые листья. Также Постумий так мало заботился об удовлетворении чувства жажды, что у него высох и растрескался язык. Марозис, один из монахов, никогда не пил ни вина, ни воды; он довольствовался размоченным хлебом, да и в этом отношении он старался, сколько возможно, ограничивать себя. Иоанн Мосх рассказывает, что один монах в продолжение трех лет настолько воздерживался от питья, что наконец впал в горячку. – Другие аскеты выражали свое подвижничество в том, что они воздерживались от всякого хлеба. Так поступали Авраам Каррский и Евагрий, так делал Иларион. Последний под старость от 64 по 80 год своей жизни питался только кочанными листьями, немного посыпанными мукой. А Посидоний Фиваидский и монах Алас лишали себя хлеба в продолжение целых десятков лет, – первый в продолжение 40-ка, а второй 80-ти. Палладий рассказывает о некоем Иоанне, что он до 90-го года питался лишь древесными плодами и никогда не употреблял пищи, приготовляемой на огне. Другие подвижники показывали свое воздержание в том, что они, хотя имели перед глазами пищу, но старались как можно дольше не вкушать ее, приучая себя как бы совсем не обращать внимания на пищу. Так поступал Павел Препростый. Елпидий в течение 25 лет вкушал пищу только по субботам и воскресеньям; поэтому на вид он казался скелетом из кожи и костей. Св. Феврония ела понемножку в два дня один раз. Св. Евфросия или Евпраксия, дочь сенатора Антигона, сначала постилась два дня в неделю, потом – четыре, наконец – шесть, с целью победить лукавого, искушавшего ее в сонном состоянии. Св. Савва, живший в пещере близ Едессы, наконец достиг того, что мог принимать пищу только раз в неделю, и притом пищу самую скудную, состоявшую из просяного хлеба с водой и солью. Некто отшельник Иоанн целых 3 года не ложился, не садился, а только стоял, а силы свои подкреплял Евхаристией, которую принимал каждую субботу²¹. О св. Марии Египетской, которую Церковь Восточная представляет образцом постничества, известно следующее: пребывая в восточно-иорданской пустыне, она в продолжение трех лет пропитывалась взятыми ею с собою хлебами, и затем целых 40 лет питалась только злаками и водой, какие доставляла ей пустыня. Когда ее, считавшуюся уже давно умершей, встретил благочестивый монах Зосима и предложил пищу, то она в состоянии была съесть лишь 3 чечевичных зерна, так как она совсем отвыкла от обыкновенной человеческой пищи²².

VIII. Рядом с постничеством безбрачная или девственная жизнь составляет один из отличительных признаком аскета. О том, кто строго постится или ведет девственную жизнь, обыкновенно говорят, что это аскет. Действительно, безбрачие или действенность – один из самых трудных подвигов в числе других аскетических самолишений.

Среди аскетов существовал обычай – усмирять внутренний жар своих страстей посредством холода, для чего прибегали к холодной воде, льду и снегу. Сюда же принадлежит стремление некоторых аскетов смирять свои вожделения посредством лежания на терновнике, волчцах и в крапивнике. В этом последнем отношении замечательный пример представляет св. Бенедикт, который, желая изгнать из воображения образ прекрасной женщины, вошел в чащу терновника и изранил себя со всех сторон. Дальнейшая форма аскетизма в охранении целомудрия состояла в избегании со стороны мужчин решительно всяких встреч с женщинами. Замечателен в этом отношении рассказ об одном египетском монахе, Павле. Однажды, когда Павел случайно встретился с женщиной, он обратился в бегство, как будто он встретился «со львом». В сказаниях Иоанна Мосха, один настоятель говорит своим монахам: «Монаху должно с такой же заботливостью избегать всякого соприкосновения с женщиной, с какой предохраняют соль от воды, в которой соль растворяется и исчезает». В других случаях избегание встреч с женщиной простиралось так далеко, что аскеты подавляли в себе даже родственные чувства и не хотели видеться ни с сестрами, ни с матерью (на основании Мф.12:50). Пахомий отказывался видеть свою сестру, и даже когда она сделалась монахиней и настоятельницей особого женского монастыря, разговаривал с ней не иначе, как при посредстве монаха Петра, человека престарелого и высокоцеломудренной жизни. Подобное же история передает о Пиоре, Иоанне Каламите, Феодоре, Маркиане и других подвижниках Востока, а на Западе о Бенедикте Нурсийском, который своей сестре Схоластине позволил с собой видеться только раз в год, причем это свидание не должно было́ длиться более одного дня. Иные не хотели даже видеть своих собственных матерей: это известно о Феодоре, ученике Пахомия, Пимене, Нуфе и Симеоне Столпнике. Последний не хотел видеться с матерью, несмотря на неотступные ее просьбы об этом. – Сюда же относятся строгие старания монахов охранять свои монастыри от посещения их женщинами.

IX. Новый вид аскетического воздержания составляет добровольный отказ от брачных сношений людей, живущих в браке. Это нередко встречается в среде мирян. Обыкновенно известная брачная чета или совсем чуждается брачных сношений, или же сначала не чуждается их, а потом хоть супруги и продолжают сожительствовать вместе, но уже в полном целомудрии. Этот обычай история встречает с ранних времен существования христианской церкви, при самых различных отношениях и условиях. Многочисленные примеры полного брачного воздержания супругов представляет история монахов и св. мужей Восточной Церкви. Амон, впоследствии нитрийский монах, сначала по принуждению вступил было в брак, но в первую же брачную ночь уговорил свою молодую жену хранить девство. В подобном же мнимом браке жили св. Магна Анкирская, благочестивый раб Малх, жизнь коего описал Иероним и др. – Другие покидали своих молодых жен в самый день брака, с тем, чтобы поселиться в качестве пустынников в каком-нибудь неизвестном месте; так поступил тот Авраам, жизнь которого описал св. Ефрем Сирин, – Макарий Римский и известный Алексей, «человек Божий», сын римского сенатора Евфимиана и супруг благочестивой Адриатики. Иные вначале жили в действительных супружеских отношениях, но потом по взаимному согласию принимали на себя подвиг воздержания, жили вместе как брат с сестрой, или же уходили в различные монастыри. Так сделали в древнее время еп. Павлин Ноланский и его супруга Терезия и др. Церковь со своей стороны очень благосклонно смотрела на такое, так сказать, безбрачие в браке; но она в то же время наблюдала, чтобы воздержание было вследствие взаимного согласия обоих супругов. В этом случай Церковь руководилась как заповедью ап. Павла (1Кор.7:3), так и примером св. Макария, который восхвалял двух благочестивых жен за то, что они, имея склонность к монашеской жизни, не решались покинуть своих мужей, не разделявших этой их склонности, но пребывали верными своим супружеским обязанностям и послушно жили при мужьях²³ (Составлено по кн. проф. Моск. Дух. Акад. А. Лебедева: «Рассказы из истории христ. аскет. жизни» и др. указ. в своем месте источникам).

(Из твор. св. Григория Богослова)

«Одни из них услаждаются пустынными пещерами и везде готовыми на голой земле ложами, ненавидят же домы, бегают городского многолюдства, любят покой, сродный небесной мудрости; другие изнуряют себя железными веригами и, истончевая плоть, истончевают вместе грех; а иные, заключаясь в лесных домах подобно зверям, не встречали и лица человеческого. Часто, подражая вполовину Христову терпению, по двадцати дней и ночей проводят они без пищи. Похвалюсь: в числе их была овца и моего стада – некто ушедший из сего малого города. А некто связал молчанием говорливый язык и уста, единым же умом возносил хвалу Великому Уму. Был и такой, что целые годы, стоя в священном храме, распростирал чистые руки, и веждей его не касался сон, но, как одушевленный камень (невероятное самозабвение!), он водружен был во Христе. Другому сосед ворон уделял остатки скудной трапезы, и обоим доставало одного куска хлеба. А некто востек отсюда на божественную гору ко Христу, с которой Он, по совершении страдания, оставил человеков, и там, не развлекаемый ни словом, ни умом, ни телом, стоял под снегом и ветром, и не уступал прошениям собравшихся вокруг него благочестивых мужей, но, воспрянув умом своим от земли и став выше людей, крепко держался Великого Христа-Царя, пока не соорудил нового дома себе бездыханному, когда для погребения не нашлось попечительной руки.

Вся жизнь у них – время молитвы, созерцания и трудов. При созерцании своем, они прежде всего удерживают помысл, установив над ним трезвенный надзор ума, чтобы не дозволять душе предаваться необузданным стремлениям, по влечению тела... Ибо когда душа, приводя в движение свою мысленную силу, какая естественно вложена в нее сотворившей ее Св. Троицей, желает должного и надлежащего, тогда избегает она нападений тела, предусматривая и обуздывая беспорядочные его движения, блюдет в себе приличную ей тишину, и, среди безмолвного досуга, занимается свойственными ей созерцаниями; и сие делает, по возможности, возводя внимательный взор к достопоклоняемой Троице, и умозаключая о неприступности Божией славы по преизбытку ее сияния, о светлости блаженства, о беспредельной премудрости, о постоянстве и неволненности безмятежия, об естестве бесстрастном и неподвижном... Посему душа, соблюдающая мысленную силу свою в трезвении и приличных действованиях, утверждается в описанных выше созерцаниях, и будет упражнять свою нравственность в том, что правильно, справедливо, благопристойно и мирно. А как скоро прекратит размышление и перестанет углубляться в надлежащие созерцания, – восставшие телесные страсти, как бесчинные и наглые псы, над которыми нет надсмотрщика, начинают сильно лаять на душу; и каждая страсть усиливается всячески истерзать ее, отделяя себе часть жизненной ее силы.

Всякому приятно стремление к одной какой-нибудь добродетели. По причине множества обителей и много способов приобретать их. Но к чему описывать мне подробно? Они шествуют тесным путем, которым идут здесь немногие из людей; они входят скорбными путями, куда со многими трудами вступают добрые. Таково достояние Христово, такой плод Своих страданий Христос приносит от земли Отцу! Это опора слова, слава людей, основание миру, уподобляющееся небесным лепотам!

Во-первых, вот Каледоний, который живет для бедных, и в дар Христу принес все, но прежде всего – самого себя, а потом уже и то, что приобрел, – принес, ничего не оставив для земной жизни. Это жемчужина между дорогими камнями; это весна между временами года; это роза между растениями. Украшаясь некогда славою при дворе царя земного, он еще большую славу имеет в нашей ограде, потому что предстоит Царю-Христу.

Не в числе последних и Феогоний. Стоя на земле, касается он небесных престолов; он ласков, сладкоречив; на цветущем лице его всегда видно сияние благорасположенного духа.

Умолчу о Филадельфе, моем друге, которого Благосердный Христос объемлет великими крылами, которого не надмевает гордость, овладевающая всеми.

Умолчу о других светлых звездах между мужьям простого нрава, даже неизвестных многим из миролюбцев, о сих достопочтенных членах Христовых. Ибо кто исчислит сии печати Божественного, сии плодоносные красоты?

Все они – служители Всемогущего Бога, и каждый из них совершен на особом пути благочестия. Легкими стопами попирают они землю; это прекрасные овцы, принадлежащие к десной стороне; это камни великого храма, и Христос связует их между собой вселюбезным согласием духа. С малыми искрами жизни, в скудости, проводят они настоящую жизнь; немного уступают они виновнику зла – чреву; усмиряют в себе жестокий мятеж страстей – эти черные волны, воздвигаемые Велиаром; полагают мерило слову и меру молчанию. Держат в узде и смех, и слух, и неподвижные очи. Без обуви, с нечесаными волосами, со слезами на глазах, имея у себя один хитон, эти земные мертвецы живут мыслью о горнем, непрестанно имеют перед взорами великую Божию славу и тамошнее ликование душ благочестивых.

Вот люди, которые не имеют у себя ни пропитания, ни пристанища, не имеют почти ни плоти, ни крови, и тем почти приближаются к Богу... У них волосы сухие и нечистые, ноги босые и подобно апостольским ничего не носящие на себе мертвого, стрижение власов, тому же соответствующее, одежда, смиряющая гордость, пояс, прекрасный своей неукрашенностью, подбирающий несколько, но нимало не поднимающий одежды, походка твердая, взор неблуждающий, улыбка приятная, или, лучше сказать, только вид улыбки, целомудренно удерживающей от неумеренного смеха; слово с разумом, молчание драгоценнейшее самого слова, хвала, приправленная солью, но не для ласкательства, а в руководство к лучшему, умеренность в печали и веселии и растворение одной другого, мягкость, соединенная с мужеством, и суровость со скромностью, так что одно другому не вредит, но одно через другое делается похвальным, умеренность в общении с другими и в уклонении от общения... Занятия их жизни: бдение, пощение, молитвы, слезы, биение в перси, воздыхание из глубины сердца, всенощное стояние, переселение умом к Богу, тихий плач среди молений, приводящей в умиление слушающих». (Из твор. св. Григория В. т. IV, см. письмо его к некоему Геллению).

I. Преподобный Антоний Великий. Преподобный Антоний, учредитель монашеского жития и великий подвижник, родился в Египте в 251 году от богатых и благородных родителей. На 18-м году он осиротел. Часто посещая храм Божий и слушая со вниманием слово Божие, он однажды услышал слова из Евангелия: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене» (Мф.19:21). Глубоко запали в душу юного Антония эти слова Господни: он отнес их к себе самому. Возвратясь домой, Антоний решился расстаться с миром и его сокровищами навсегда: богатое наследство, доставшееся от родителей, он продал и деньги роздал нищим, а сам решился служить Богу в совершенном уединении, и для этого поселился в одной из египетских пещер, где часто проводил целые ночи в молитве, не смыкая глаз, а пищу – хлеб с солью и водой – принимал однажды в день, иногда же два-три дня не ел ничего. Постелью его была одна рогожа, но большей частью он спал на голой земле. Тяжела была пустынная жизнь преп. Антония! И холод, и голод, и зной, – все было им испытано. А главное, много приходилось ему терпеть от врага рода человеческого – дьявола. Дьяволу хотелось изгнать его из пустыни. И вот вокруг своего уединенного места юный подвижник нередко слышал шум, – являлись подобия львов, волков, змей, скорпионов; все эти страшилища угрожали напасть на него и рвались в его пещеру. Страх сменялся иногда сожалением о розданных деньгах и об оставленных им наслаждениях жизни. Нередко он унывал, тосковал, плакал. Среди такой душевной борьбы он однажды воскликнул: «Господи! Что мне делать? – Хочу спастись, но помыслы мешают мне». После этих слов он тотчас увидел перед собой человека, который работал, а после работы начал молиться, а потом снова работать. Это был Ангел, посланный от Бога для вразумления св. Антония. Понял св. Антоний, что ему нужно делать. Он усилил труд и молитву, и через 20 лет пребывания в пещере достиг, наконец, светлого и спокойного состояния духа. Сначала св. Антоний подвизался один, но потом слава о его святой жизни стала распространяться. К нему стало стекаться много народа: одни – за тем, чтобы послушать его душеспасительные наставления, а другие – чтобы поселяться близ него. Вскоре около него образовалось много иноческих обителей и скитов. Св. Антоний сделался руководителем монахов.

Преподобного Антония Господь прославил чудотворениями еще при жизни его. Вот некоторые из них. Однажды явился к нему полководец Мартиниан и стал просить исцелить его больную дочь. Св. Антоний, не отворяя двери своей кельи, сказал отцу несчастной дочери: «Зачем ты просишь моей помощи? Я смертный, как и ты. Если ты имеешь веру во Христа, иди и молись Ему, и дочь твоя будет здорова». И действительно, лишь только полководец призвал имя Христово, дочь его выздоровела.

Однажды преп. Антоний путешествовал с другими иноками по пустыне; все утомились, чувствовали жажду, так как палил солнечный зной; между тем воды не было. Антоний преклонил колена, помолился, и сейчас же заструился источник, – все напились и подкрепили свои силы на дальнейшее путешествие. Полюбивши уединение, преп. Антоний очень редко оставлял свою пещеру и притом только тогда, когда нужно было наставить, утешить и укрепить иноков в вере и подвигах благочестия. Так, в 311 году император Максимин возобновил гонение на христиан. Антоний, желая получить мученический венец, отправился в Александрию; но, остерегаясь вызваться на смерть самовольно, он ограничился тем, что сопутствовал мученикам, ведомым на пытку перед судьей, присутствовал при самом страдании их и сопровождал их на казнь, поддерживая каждого из них в мужестве, вере и уповании вечной блаженной жизни. Судья, видя неустрашимость Антония и других отшельников, бывших с ним, запретил им являться на суд и велел удалиться из города. Все скрылись, – один Антоний безбоязненно остался, и только по прекращению гонения возвратился в свой монастырь. Ариане (еретики, отвергавшие Божество в Иисусе Христе), видя славу подвигов и чудес великого подвижника, стали распространять слух, будто бы и св. Антоний держится их лжеучения. Узнавши об этом, 104-летний Антоний немедленно отправился в Александрию, всенародно засвидетельствовал свою православную веру в Божество Иисуса Христа, обличил и посрамил ересь Ария. Весь город сбежался видеть великого подвижника; даже язычники старались коснуться его одежды, и многие из неверных обратились в христианство.

Почувствовав приближение смерти, преподобный Антоний призвал к себе двух преданных ему иноков и сказал: «Меня Господь призывает к Себе на вечный покой. Не забывайте моих наставлений и возлагайте всю надежду на Господа». Он скончался на 105 г. своей жизни, в 356 г. Память его Православная Церковь совершает 17 января.

II. Преподобный Симеон Столпник: будучи восемнадцати лет, усердно молился Богу, да покажет ему путь спасения. Однажды Господь вразумил его следующим видением: Симеону приснилось, что он копает землю, чтобы положить основание для здания, и слышит голос: «Копай глубже». Потрудившись несколько времени, он остановился, думая, что достаточно глубины для твердого основания, но опять услышал голос: «Копай глубже». То же повторилось и в третий раз, и тогда Симеон продолжал трудиться безостановочно, пока не услышал голоса, который сказал ему: «Перестань, основание твердо». Из этого видения Симеон познал, что для получения спасения необходим труд, и притом труд непрерывный и неослабный. Преп. Симеон, действительно, начал трудиться необыкновенным образом, обуздывая греховные страсти. Он начал с того, что взошел на высокий холм и приковал себя к камню. Но когда увидел его в таком положении св. Мелетий Антиохийский, он не похвалил его вещественных оков, сказавши, что человек может владеть собою и без оков, силою волн. Услышав такие слова, Симеон немедленно снял с себя оковы и предпринял другой подвиг, дотоле еще не слыханный; он соорудил столп сначала в 6 локтей (локоть равняется 14 вершкам), но потом, с помощью благочестивых посетителей, столп возвышен был до 40 локтей. Подвизаясь на столпе, преподобный терпел и зной, и холод. Одна только ветхая мантия и монашеский куколь защищали его от ветра, дождя и всякой непогоды. Но ничто не могло заставить преподобного изменить образ своего подвижничества. До конца своей жизни он устоял в своем подвиге, не сходя со столпа вниз. Необыкновенный подвиг преподобного и слава его чудотворений привлекли к нему многих посетителей из разных стран. Некоторые из них устрояли для себя тут постоянные жилища, и таким образом при помощи столпа образовался как бы шумный город. Преподобный желал паче всего уединения и безмолвия, но такова была воля Божия, что сей светильник, стоявший на свещнице, не мог укрыться от взоров людских, но должен был светить людям, чтобы они, видя добрые дела преподобного, прославляли Отца Небесного (Мф.5:15, 16). Не в одном молитвенном подвиге состояло служение преп. Симеона; нет, преподобный принимал живое участие и в делах общественных. Ночь проводил он на молитве, а днем поучал он окружавший его народ, проповедовал Евангелие, подавал советы требующим, примирял враждующих и исцелял больных. Стоя на одном месте, преподобный так же был полезен Церкви, как если бы проходил со своей проповедью разные страны. Отрешаясь постепенно от пристрастия к земле и всему земному и постоянно устремляясь к Небу, преподобный Симеон достиг такого благодатного состояния, какого сподобился ап. Павел (2Кор.12:4). Преподобный, находясь однажды в духовном восторге, был возведен на седьмое небо и там видел предивные вещи: видел Рай, сады, палаты, видел Адама и благоразумного разбойника; в другой раз он видел Иисуса Христа на высоком престоле; одесную Его был Рай и души праведных, а ошуюю – ад. Преподобный скончался в молитвенном предстоянии пред Господом, будучи 103 лет. Когда император хотел нетленные останки преподобного иметь в своей столице, то жители Антиохии воспротивились сему и сказали: «Град наш не имеет каменных стен, для сего да почивает у нас святое Симеоново тело: оно Антиохии будет стеною и защитою». (Память его 1 сент.).

III. Блаженный Василий, Христа ради юродивый, проходил свое многотрудное служение Христу в царствующем граде Москве. В ранней юности оставил он родительский дом, лишил себя на всю жизнь крова, пристанища и всякого земного утешения. Зиму и лето блаженный ходил едва прикрытый, с терпением вынося и лютый мороз, и палящий зной, днем скитался по улицам, а на ночь ложился на паперти церковной и проводил время в молитве. Среди городского шума он был постоянно углублен в богомыслие и предан устной молитве, никогда не показывал вида недовольства на оскорбления, наносимые ему злыми людьми. Нелегко было праведнику смотреть на грехи своих сограждан. Внимательные к своему спасению замечали, что когда Василий проходил мимо дома, в котором безумно веселились, то со слезами обнимал углы того дома. «Что это значит?» – спрашивали Василия. «Ангелы скорбные, – отвечал он, – стоят у этого дома и сокрушаются о грехах людских, а я со слезами упрашивал их молить Господа об обращении грешников». Блаженный возвышался до чудных духовных состояний; его видели ходящим по морю, как посуху, – видели люди неверные и дивились, а, придя в Россию, говорили: «Мы видели такого человека ходящим по морю». То были персидские купцы, спасенные Василием на море во время бури.

Господь еще при жизни блаженного обнаружил высоту его христианских добродетелей, наделив его даром чудесной прозорливости. Однажды царь Иоанн Васильевич Грозный стоял в храме и думал, как украсить ему свой новый дворец на Воробьевых горах. После службы Василий зашел из храма к царю. Царь спросил его: «Где ты был, Василий? Я не видел тебя в храме». – «А я видел тебя, – отвечал юродивый, – только ты был не в храме, а на Воробьевых горах». Однажды царю вздумалось пригласить Василя к себе на именины. Подносили заздравную чашу; юродивый три раза принимал ее и выливал за окно. Увидев это, Иоанн разгневался на поступок Василия, но он сказал: «Не сердись, царь; надобно было залить пожар в Новгороде». Из Москвы послан был нарочный гонец в Новгород, и оказалось, что, действительно, в Новгороде в то время произошел пожар.

Один богатый вельможа московский любил блаженного Василия и с радостью принимал его в дом свой. Однажды в лютый мороз зашел к нему Василий; сострадательный хозяин стал упрашивать его, чтобы он, по крайней мере, в такое время защитил от мороза свое тело теплой одеждой. «Хочется тебе этого? – спросил юродивый. – Пусть будет так». Тогда вельможа надел на Василия свою богатую лисью шубу; блаженный по обычаю побежал по улице. Недобрые люди, увидев юродивого в богатой шубе, захотели обманом взять ее у него. Один из них лег на дороге и притворился умершим, а товарищи стали просить Василия подать что-нибудь на погребение бедняка. Отдавая шубу, Василий сказал: «Лукавнующие потребятся», – и вслед за этим обманщики нашли своего товарища мертвым.

Блаженный неоднократно предсказывал приближение общественных бедствий, заранее оплакивал их и побуждал всех молиться об отвращении гнева Божия. Все граждане столицы и сам царь с митрополитом чтили в блаженном Василии угодника Божия. Он скончался в 1552 году, 2-го августа, 88 лет от роду, из которых 72 провел в подвигах юродства, Царь с боярами нес одр его, а погребение совершал митрополит Макарий с собором духовенства. Тело его было положено на том месте, где, спустя два года, царем Грозным в память покорения города Казани была построена церковь, известная теперь под именем Покровского и Василия Блаженного собора. В этом соборе и доселе почивают под спудом мощи блаженного Василия, источая исцеление от различных недугов с верой приходящих к нему на поклонение. Живая память об этих исцелениях сохраняется у многих благочестивых христиан царствующего града Москвы. Черноризец Герасим двенадцать лет был без ног и питался подаянием у Спасских ворот. Однажды ему явился блаженный Василий и спросил: «Сколько лет ты ползаешь на коленях? Для чего ты, – сказал он, – не веришь святым, от которых можно получать исцеление без всякой платы? Веруешь ли, что Бог может исцелить тебя?» – «Верую, – сказал бедняк, – верую, что твоими молитвами помилует меня Бог». – «Хорошо, – сказал явившийся – ступай же ко гробу юродивого». Герасим пошел к гробнице Василия и получил исцеление. (Из жития св. Василия Блаженного).

(Из творений преподобного Ефрема Сирина)

«Приклоните ко мне слух свой, послушайте меня несколько минут: я расскажу вам о жизни отцов, обитавших в пустыне. Это те, которые, услышав голос Пастыря, тотчас позвали Благого Владыку. Это купцы, исшедшие искать доброго бисера. Поведаем подвиги возжелавших жить в пустынях на пользу всем слушающим о них. Неразлучны с нами преподобные отцы, потому что с нами всегда любовь их. Они всегда молятся о наших грехопадениях. Для всех людей они стали наставниками в добрых делах, сами же поучаются у своего Владыки. Скитаясь по горам, питаясь, как звери, они исполнены правды, потому что суть члены Церкви; не отлучают себя от стада, потому что суть чада Св. Крещения; сохраняют заповеди, будучи горячи верою. Когда честные иереи предстанут святой трапезе совершать литургию, тогда первые они, простирая руки свои, приемлют верою Тело Владыки, Который всегда есть и всегда с ними. Как голуби, парят они по высоте, как овцы, скитаются они в местах пустынных. Это искусные подвижники благочестия. Перенеситесь же мыслью в пустыню: там увидите вы дивное и славное видение. Пойдем немедля, начертаем добрые и дивные образцы их жития. Когда преклонят они колена на молитву, тогда и меня хилого могут сделать крепким. Когда творят они молитву, тогда и моя мысль свободна и услаждается их кротостью и житием их. И если только один из них прольет облако слез за грехопадения мои, то немедленно будет услышан. Самому Христу уподобились сии святые. Христос никогда не отвращает сокровищ Своих от приходящих в девятый или десятый час, но как Благий Владыка дает равную плату и тому делателю, который потрудился с одиннадцатого часа в винограднике. – Приступим же и возьмем у преподобных отцов любовь их, которая славнее и драгоценного камня, и славного смарагда, а вместо жемчугов – возьмем их веру. Очистим сердца свои, сделаем себе голубиные крылья и полетим, посмотрим на жилища оных мужей, которые оставили шумные города и возлюбили лучше горы и пустыни. Пойдем, посмотрим на их жилища и увидим, как живут они, подобно мертвецам в гробах своих. Пойдем, посмотрим на их пищу, которой с весельем наслаждаются они на вершинах гор. Пойдем, посмотрим на их тела, одетые власами. Пойдем, взглянем на их рубища, в которых они радостно славят Бога. Пойдем, посмотрим на их лица, как они выражают скорбь, а веселят души. Пойдем, посмотрим, как Ангелы вместе с ними поют и славословят. Пойдем, посмотрим на их питие, растворенное их слезами. Пойдем, посмотрим на их стол, состоящий всегда из диких растений. Пойдите, посмотрите на те камни, которые они кладут под головы свои. Встретится ли с ними разбойник, тотчас падает пред ними: ибо они всегда ограждены крестом. Увидят ли их дикие звери в их рубищах, – тотчас уступают дорогу, и смотрят на них, как на великое чудо. Пресмыкающихся они попирают ногами, ибо они обуты верою правды. Когда видит их сатана, – трепещет, и с болезненными воплями бежит от них, потому что много раз терпел он поражение и перервал тысячи сетей, но не мог причинить вреда праведникам. Они не были, подобно нам, беспечны и неразумны, но все мужественно боролись со врагом, пока вконец не сокрушили сатану под ногами своими; в ничто обращали они все замыслы его и не робели от всех ухищрений его. Покажет ли им богатство, они ни во что вменяют его, пренебрегают им и попирают, как камни, потому что имеют богатство на небесах со святыми Ангелами. Голод их не беспокоит: они всегда вкушают хлеб жизни – Иисуса Христа, сходящего со св. небес. Равно и жажда их не мучит: как в душе своей, так и на языке они всегда имеют живой источник – Иисуса Христа. Лукавый сатана не может ни одного из них поколебать помыслами, ибо основание их на камне. Живут они в пещерах и пропастях земных, как в спокойных ложницах. Окрестные горы и холмы для них приятнее высоких стен. Трапезой служит им всякая гора и вся земля, а ужином – дикие травы. Обильное питие их – вода из источников, вино для них течет из расселин камней. Храмом служит им собственный язык, которым всегда совершают они молитвы свои. Все двенадцать часов, из которых состоит день, идут у них на молитву Владыке их. Славословие, которое они воспевают на горах и в пещерах, – постоянная жертва их Богу. Они врачуют наши болезни своими молитвами, ибо они всегда молятся о нас. Они не думают о себе высоко, не ищут первых мест: они славу свою поставляют в смирении, подражая Иисусу Христу, обнищавшему нас ради бедных. Не дают они себе покоя в этом мире, потому что ожидают успокоения в том. Они скитаются со зверями, как птицы летают по горам. Но, скитаясь по горам, они сияют как светильники и просвещают светом своим всех, кто с любовью к ним приходит. Пустынные отцы – стены твердые. Там мир, где живут они. Как голуби увиваются они на холмах, как орлы на высотах гор и в ущельях. Царям скучно бывает и в чертогах, а им весело в их подземельях. Преподобные отцы носят власяницу, а восхищаются ею более носящих багряницу. Они презирают дорогую одежду, и по великому своему смирению предпочитают ей рубище. Они гнушаются гордыней и пламенно любят смирение. Ненавидят всякую славу суетного мира, и вот все люди прославляют их за их смирение и кротость. Цари не имеют такого спокойствия, каким наслаждаются отцы в пустыне, потому что их радость – Христос. Травами питаются они в пустыне как звери, потому что ожидают сладкого Рая. Когда изнемогут, скитаясь по горам, ложатся на земле, как на мягком ложе. Немного заснут и спешат встать, дабы, подобно трубам, петь хвалы возлюбленному их Христу. Сонмы Ангелов всегда с ними, ограждая и охраняя их. Благодать Владыки никогда не оставляет их и не допускает врагу тайно напасть на них. Когда молятся они, стоя на коленах, из глаз их текут источники. Наступает утро – и они, как бы взявши крылья, облетают всю вселенную: ибо не имеют они, св. отцы, постоянного жилища; оно для них в Эдеме. Где застигнет их вечер, там они и остаются; где застанет ночь, там и ночуют. О могилах не заботятся, ибо они уже мертвы, распявши себя миру из любви ко Христу. Где кто кончит пост свой, там для него и могила. Многие из них молились, повергшись на землю, и тихо почили пред Господом. Другие, стоя на камнях, отдали души свои Владыке. Иной умер просто, ходя по горе, и то место было для него гроб и погребатель. Иной сам себя приготовил к погребению и уснул по благодати Господа. Иной, вкушая траву, почил за своей трапезой. Иной стоял на славословии, и смерть пресекла глас его. Иной стоял на горе, читал псалмы и молитвы, но пришла смерть и запечатлела поющие и молящиеся уста его. Теперь ожидают они гласа, который некогда разбудит их, и тогда процветут они, как цветы благовонные. Когда повелено будет земле отдать мертвецов, они произрастут и процветут, как лилии. За труды, которые понесли они из любви ко Христу, Господь даст им жизнь вечную, вместо власов украсит их венцом славы; за власяницы, в которых подвизались они, облечет их славною брачною одеждою; за траву и воду, которыми они питались, будет Сам их пищей и питием; за ущелья земные, в которых обитали они, Христос введет их в великий Рай. За то, что они терпели в мире скорбь, даст им великую радость. Словом нельзя изобразить того веселья, в которое внидут все святые за то, что несли здесь добровольную скорбь, подвизались против нечистых страстей, победили врага, сохранили заповеди Бога Вышнего. За то и Ангелы святые ублажают их и говорят им: «Блаженны вы, которые всецело сохранили в сердцах своих любовь ко Христу и с совершенным терпением направили ладью свою по заповедям Всеблагого Владыки Христа. Войдите теперь в тихое пристанище, насладитесь Христом, Которого возлюбили. Радуемся и мы с вами, блаженные, что избежали вы сетей врага, пришли ко Христу, венчавшему вас, и сделались наследниками Его Царствия, немолчно славословя Святую Троицу, Которой подобает всякая слава, честь и поклонение во веки». Аминь.