Обзор русских духовных журналов. Статьи по Священному Писанию Ветхого Завета

Статьи по Ветхому Завету, помещенные в духовных журналах на текущий год, посвящены обыкновенно более вопросам исагогики, библейской истории и библейского богословия, чем последовательному толкованию священного текста. Объясняется это, конечно, не тем, что наши ученые мало уделяют внимание экзегетическим работам, а теми требованиями, которые обычно предъявляются в журнальной статье – при сравнительно небольшом объеме давать сравнительно обильное, живое и новое содержание. Удовлетворить этим требованиям в работах, имеющих характер последовательного комментария, очень трудно. С содержанием наиболее интересных статей мы познакомим читателя в предлагаемом очерке.

В Православном собеседнике (апрель, июль – август, сентябрь) проф. П. Юнгеров посвятил несколько статей под заглавием. «Внутренняя история ветхозаветного священного текста», исследованию вопроса, как и в каком виде сохранился до нас священный ветхозаветный библейский текст и насколько соответствует ныне существующий еврейский текст древнему, автографическому. Вопрос этот вызывается естественным соображением о возможной порчи текста переписчиками, а также взглядами современных западных критиков. На самом деле переписчики ветхозаветных книг при всей своей внимательности, опытности и тщательности по естественной человеческой слабости, ошибкам слуха, зрения и рук не могли быть гарантированы от возможности погрешностей при переписке. История других памятников постоянно свидетельствует о постепенном искажении их первоначального текста. И мы не в праве думать, что Библия могла избежать этой судьбы. Еще святые отцы признавали порчу еврейского текста, объясняя ее намеренными искажениями иудеев ради полемических целей против христиан. В средние века это мнение поддерживали католические ученые. Католик Морин посвятил доказательству его очень ценное сочинение «Excercitationum biblicarum de hebroei graecique textus sinceritate libri duo» (1591–1659), в котором доказывал поврежденность еврейского текста сравнением его с переводом LXX. Протестанты, отвергнув авторитет церковного предания и Вульгаты и основывавшие свое учение на одном библейском тексте. Отец и сын Буксгорфы защищали полное соответствие масоретского текста автографическому и все счисления, деления и пунктуацию и прочие произведения масоретов приписывали Ездре и великой Синагоге. В 1650 г. появилось известное сочинение Капеллуса – Critica sacra, несмотря на некоторые крайности с научной обстоятельностью доказывавшие через сравнение с древнейшими переводами поврежденность еврейского текста. Это сочинение не потеряло свое значение до сих пор. Продолжая работу Капеллуса, многие современные западные ученые, особенно отрицательного направления, стали утверждать, что древний первоначальный текст писаний изменен до неузнаваемости. Свободные от крайностей, верующие богословы – западные и русские, подобно митрополиту Филарету, признают в настоящее время, что если по вышеуказанным причинам могла быть допущена порча еврейского текста, то она должна быть невелика и не могла изменить первоначального текста до полной неузнаваемости автографического оригинала. Среди еврейского народа всегда существовали опытные, ученые и благонамеренные мужи, близко знакомые с ветхозаветными книгами, тщательно изучавшие их, имевшие в своем распоряжении точные и правильные списки ветхозаветных писаний и заботившиеся об исправлении возможных погрешностей в священном тексте.

Что это действительно было так, подтверждением тому служит вся история ветхозаветного подлинного текста. Из свидетельств библейских видно, что автографы некоторых ветхозаветных книг положены были и хранились в скинии и в храме. (Втор. 31:25; Нав. 24:26; 4Цар. 22:8; 2Пар. 34:14). Из свидетельства христианского предания известно, что все ветхозаветные канонические книги хранились у евреев во Святом Святых. (Епифаний и Иоанн Дамаскин). О том же говорится в иудейском талмудическом предании (Megilla, 4.2, Sopherin, 6.4). С самого древнего времени священные книги были предметом тщательного изучения и благоговейного хранения как слово Самого Иеговы, как книга Господня. (Ис. 34:16).»Прочитайте в книге Господней и поищите, говорит пророк Исайя, ни одно из сих не преминит придти и ни одно другим не заменится, ибо сами уста Его повелели»» Ср. Нав. 8:34–35; 11:15. При таком благоговейном отношении евреев к слову Писания можно ли допустить безграничный произвол со стороны переписчиков священных книг? Другим доказательством благоговейного почитания и тщательного изучения Священных Писаний еще до заключения канона служит частое цитирование последующими писателями более древних священных книг. Впрочем, в последнем обстоятельстве ученые отрицательного направления видят признак позднейшего изменения текста. Они указывают на то, что одни и те же гимны и повествования в разных книгах Ветхого Завета имеют между собой заметные различия (напр. 13-ый псалом в 52-ом псалме, 17-ый псалом во 2 Цар. гл. 22; Иер. 52 гл. в 4Цар. 25гл.; Ис. 37–38гл. в 4Цар. 18–19 гл.). Но ничто не препятствует допустить, что эти разночтения допущены самими авторами, намеренно дважды записавшими их, а не были плодом «бедственного» состояния священного текста.

Не испытывал бедственной судьбы священный текст и в дальнейшие периоды своей истории. О тщательном изучении и хранении священных книг за время заключения канона мы имеем множество прямых и косвенных свидетельств у Филона, Иосифа Флавия, в Новом Завете и в иудейском талмудическом предании. Последнее называет лиц, изучавших и изъяснявших Писание «соферимами», т.е. счетчиками, т.к. они «считали буквы священного текста» (Kiddushim, 30) Филон замечает, что «из писаний Моисея, несмотря на их глубокую древность никто не решился (и не решается) ни одного слова отнять или изменить, или к ним прибавить (Eusebius, Praepar Ev. VIII. 6). Иосиф Флавий распространяет эту строгость на все ветхозаветные книги. (Против Аппиона, 1,8). За тщательность хранения священного текста в это время говорит упоминаемые в Талмуде текстуально-критические замечания и правила, относимые учеными ко времени с 4 в. до Р.Х. до 2в. по Р.Х. Таковы счисления букв и слов в разных книгах Св. Писания, замечания, известные под именем ittur soferim (опущение буквы «Вав» в некоторых случаях), ticcum soferim (исправление некоторых неудобных выражений), kerri и ketib (соответствующие нашим опечаткам), правила об особом начертании некоторых букв (majusculae, minusculae, suspensae litterae) и др. Что священный текст, бывший в употреблении с 4 в. до Р.Х. по 2 в. от Р.Х, существенно сходен с современным еврейским текстом, об этом с несомненностью свидетельствует существенное сходство с ним пятикнижия самарятинского, всех древних переводов LXX, Акилы, Симмаха, Феодотиона, Пешито, Таргумов, а также цитат Филона, Иосифа Флавия и Нового Завета. И из существующих сравнительно значительных разночтений с современным подлинником и древними переводами наибольшая часть по общему признанию ученых была допущена переводчиками намеренно, с целью пояснить текст или ненамеренно благодаря различным ошибкам переводчиков и переписчиков.

В третий период истории священного текста с 3 по 6 в. н.э. заботы о хранении подлинного текста еще увеличились. В Талмуде появился целый ряд правил относительно переписки св. рукописей с указанием размера полей рукописи, известного начертания букв, деление слов и букв и многое другое. Находимые в Талмуде разночтения и отступления от современного еврейского текста объясняется тем, что выдержки из писания приводились раввинами иногда по памяти и в перифрастической форме.

Четвертый период истории священного текста с 7 по 10 в. обнимает время деятельности массоретов. Сущность Массоры И. Буксторф определил так: «массора есть критическая доктрина, изобретенная древними еврейскими мудрецами, касательно текста Cв. Писания наука, в которой стихи, слова и буквы библейского текста исчислены, отмечена всякая разность между ними и показана точно в своем месте, – для того, чтобы постоянное и неповрежденное чтение текста сохранялось и навсегда было предохранено от всякого изменения и порчи и непоколебимо укреплено». Из самого содержания массоретской работы видно, что массореты в установлении библейского текста не следовали собственному произволу и своим личным соображениям. Для них существовавший священный текст был неприкосновенной святыней. Изменения в нем при всех казавшихся грамматически-корректурных погрешностях и недостатках его не допускалось ими ни под каким видом. Напротив, помещая свои критические, грамматические, орфографические и иные сомнения и замечания всегда отдельно от священного текста или на полях и в конце библейских списков, или в совершенно отдельных свитках, массореты предупреждали тем и будущих переписчиков от изменения текста, хотя и наукой оправдываемых.

О состоянии подлинного текста в пятый период его истории с 11 по 15 века мы имеем уже свидетельства в многочисленных древних еврейских рукописях. Эти рукописи поражают своим единообразием и сходством с современным еврейским текстом.

Появившиеся в 15 в. печатные издания еврейской Библии, полиглоты и собрания вариантов еврейского текста свидетельствуют, что христианские и иудейские ученые 16–19 вв. подобно массоретам, прилагали все меры к сохранению и восстановлению ветхозаветного текста в неповрежденном виде.

Итак, история ветхозаветного текста убеждает в том, что еврейский текст не мог быть искажен до неузнаваемости, а, напротив, тщательно был охраняем от порчи учеными мужами, обществами и школами. Касаясь затем вопроса о намеренной порче св.текста евреями, проф. Юнгеров говорит: «Не соглашаясь вполне с мыслию о тенденциозной порче евреями текста, благоприятного христианскому пониманию, можно предполагать, что еврейские ученые из разночтений, встречающихся в разных местах в разных еврейских рукописях, выбирали туманное чтение, неблагоприятное христианам. Преимущественно эти затруднения находятся в пророчествах о страданиях Мессии, непонятых некогда иудеями и заставляющих их ученых потомков употреблять разные средства, чтобы не признавать Христа Мессией».

Вслед за митрополитом Филаретом, признавая существование в еврейском тексте незначительных погрешностей, автор при исправлении их рекомендует осторожность.

В статьях «Отечественные труды по изучению Библии в 19в.» (Христианское чтение, январь, май) прот. Ф.Г. Елеонский дает перечень и характеристику печатных трудов по изучению Библии, появившихся в России в прошлом веке, вместе с тем выясняет условия, благоприятно и неблагоприятно влиявшие на рост литературной производительности в этой области.

Совершившееся в начале XIX века преобразование духовных учебных заведений должно было усилить начавшуюся оживленную деятельность в области библейской науки. Важное значение, какое было дано новым уставом изучению Св. Писания в учебном курсе не только академий, профессорам которых рекомендовалось «держаться на одной линии с последними открытиями и успехами каждой науки», но и семинарий, в которых этот предмет для того времени (1808 г.) не считался обязательным, должно было располагать к более усердному и более научному изучению Св.Писания. Если прежде толкование состояло главным образом в более ясной и понятной передаче славянского текста, то новые труды по Св.Писанию получили научный, исследовательский характер и покоились на здравых критических приемах. Таковы труды митр. Филарета (Записки на книгу Бытия (1816 г.), Опыт изъяснения псалма LXVII (1814), Толкование II псалма (1820 г.)), запечатленные строгим, основанным на филологии методом и здравыми критическими приемами, и сочинение Герасима Павского (Обозрение книги псалмов. Опыт археологический, филологический и герменевтический – 1814г.), имеющее характер вполне научного исагогичесеого исследования. Однако в дальнейшем ходе отечественной литературы по библейской науке замечается крайнее оскудение, продолжавшееся до 50-ых гг. прошлого столетия. В этот довольно длинный период появилось весьма ограниченное количество печатных трудов по нашему предмету именно: 1) Иоанна Скворцова «Записки на послание к Ефесянам (1838 г.), в которых толкование ведется применительно к греческому подлиннику научным методом при пользовании трудами иностранных толкователей; 2) Архиеп. Феоктиста курс. «Драхма от сокровища божественных писаний Ветхого и Нового Завета» (1809г.), содержащая изложение главнейших сведений по богословию, исагогике и собственно герменевтике; 3) «Compendium Hermenefticae sacrae usibus juventitus accomodatium» (1814); 4) «Delinitatio Hermenefticae, ad usum studiosorum sacrae scripturae accomodata» (1828); 5) Савваитова «Библейская герменевтика» (1844), подобно двум предшествующим представляющее собой учебное руководство, трактующее о правилах толкования; 6) Игнатия, архиепископа Воронежского «Примечания к чтению и толкованию Священного Писания по указанию самого Писания и толкований отеческих» (1848 г.) – труд герменевтического характера; 7) Архиеп. Филарета «Начертания церковно-библейской истории» (1816 г.); 8) Архиеп. Иннокентия «Жизнь святого апостола Павла» (1826) и «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа» (1828–30 гг.). Перечисленными трудами почти и ограничивается библейская литература первой половины XIX века. Чем же объясняется такая скудость трудов по Св. Писанию?

Одной из причин этого явления был, несомненно, предпринятый с 1816г. по почину императора Александра I перевод Библии на русский язык, занявший наилучшие и наиболее подготовленные к тому силы. Другой, еще более важной, причиной означенного явления служили строгие правительственные меры, предпринятые в то время против дальнейшего распространения различных неправославных воззрений и направленные отчасти против лиц, принадлежащих к «Библейскому обществу». Вместе с другими произведениями и толкования Св. Писания подвергались до крайности строгой цензуре и попадали под запрещение. По справедливым словам архиеп. Михаила «усиление цензуры, сделавшейся мнительной, подозрительной и придирчивой слишком, заставляло людей, оставшихся верными учению Православной Церкви «быть осторожными, опасаться, даже страшиться подозрений, придирок, даже преследований и любить яко безбедное страхом молчание». С конца 40-ых гг. явилось еще новое, неблагоприятное для изучения Библии обстоятельство, состоявшее в «усиленном стремлении возвысить церковное и научное значение Предания в одинаковом достоинстве с Св. Писанием и даже с предпочтением его Св. Писанию в вопросах о достоверности св. текста и правильном его изъяснении». В сочинении, предназначавшемся в качестве классической книги для духовных семинарий, высказывались идеи о том, что «в Св.Писании содержатся не все догматы», что в нем «догматы намеренно прикрыты темнотою», что Св.Писание «не излагает образа здравого учения», что оно поэтому «не может служить началом или пробным камнем истинного разумения Священного Писания»; вследствие этого для объяснения «темного» в Св.Писании нужно обращаться к церковным правилам, богослужебным книгам и к отцам Церкви». Подобные взгляды, конечно, должны были охладить стремления к самостоятельному и научному изучению Св.Писания. Не мало тому же содействовало, наконец, знаменитое дело Павского. Формальное расследование по поводу перевода Павского, розыск экземпляров, допросы, внушения и отчасти преследования, в какой строжайшей тайне не велось это дело, могли только усилить смущение умов и внушить невольный страх к той области богословского ведения, в которой относились злополучные литографированные экземпляры. Неизбежным следствием всех указанных обстоятельств и был упадок литературной производительности по библейской науке в первую половину XIX века.

Во второй половине истекшего столетия обстоятельства снова изменились ко благу нашей науки. В 1858г. в журнале Московской Академии была напечатана записка митр. Филарета «О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого LXX толковников и славянского переводов Св.Писания». В ней с признанием догматического достоинства, т.е несомненной истинности за греческим переводом LXX указаны и доказаны словами самого Спасителя, апостолов и свидетельства Отцов Церкви «справедливость, польза и необходимость» усвоения такого же достоинства и еврейскому тексту; было высказано, что произведенное Св.Синодом при издании Елизаветинской Библии сличение славянского перевода с еврейским текстом нельзя признать вполне законченным. Напротив, оно должно быть продолжаемо «для употребления» вновь открываемых «древних пособий, прежде бывших в неизвестности». Эта записка, принятая Св.Синодом без возражений, открывала собой путь к научному, критическому исследованию священного текста.

Другим благоприятным для поднятия нашей науки обстоятельством было появление русского перевода Библии с еврейского подлинника. Облегчив понимание Свящ. Писания для огромного большинства наших соотечественников, русский перевод Библии возбудил живой интерес к занятию библейскими предметами, расширил круг лиц, посвятивших себя изучению Св. Писания. Оказавшиеся между славянским и русским переводами многочисленные разности возбуждали вопрос о происхождении их и о способах к их устранению, что также приводило к необходимости научного исследования свящ. текста. В 1869г. новым академическим уставом было усилено преподавание Св. Писания через учреждения двух – вместо одной – самостоятельных кафедр по этой науке, через открытие особой кафедры библейской истории и введение в академический курс библейской археологии. Увеличив количество ученых лиц, новый устав вместе с тем дал возможность к более тщательной и специальной разработке библейской науки.

Эти обстоятельства вызвали собой появление во второй половине прошлого столетия весьма значительного количества ценных научных работ по всем областям библейского ведения.

Проф. Елеонский в еще не оконченных статьях «Современная критика Священных Писаний» (Вера и Церковь, кн. 1. 5 и 7) делает попытку показать несостоятельность заключений новейшей западной критики относительно подлинности и достоверности Священных Писаний и, прежде всего, Пятикнижия.

Над всеми отрицательными взглядами на происхождение Пятикнижия с конца 60-ых гг. истекшего столетия одержала верх теория постепенного возникновения Пятикнижия, раскрытая Графом, Кюненом, Кайзером, Каучем, Штадэ, Велльхаузеном и др. Применяя к истории еврейского народа принцип эволюции, в силу которого простые и более натуральные формы должны предшествовать более сложным и искусственным, эти ученые признают постепенное развитие всех учреждений и законоположений Израиля, чуждое каких бы то ни было скачков и какого бы то ни было сверхъестественного влияния. В период судей Израиль ничего еще не знал о законах Пятикнижия. Уже впоследствии, когда Израиль завоевал себе прочное положение, когда оказалось необходимым облечь в форму писанных законов те нравы и обычаи, которые были созданы оседлой жизнью Израиля, тогда появилась древнейшая часть Пятикнижия, так называемая «книга Завета», содержащаяся теперь в книге Исход, в 20–23 главах. Она появилась вероятнее всего при царе Иосафате, во всяком случае до пророка Амоса, которому она была известна. Но в «книге Завета» было мало указаний на внешние религиозные формы. Отсюда, когда под влиянием торговых сношений с языческими народами и вследствие войн истинное благочестие стало угасать у Израиля и когда явное нечестие привело к гибели десятиколенное царство, то явилась забота удержать в чистоте религиозные верования, по крайней мере, для царства Иудейского. Так явилась в 19-ом году царя Иосии «книга Закона» – нынешнее Второзаконие в своем первоначальном виде, имевшее целью точно разграничить служение Иегове от служения языческого. Однако, это разграничение было доведено до конца лишь во время и после плена, когда народ особенно понял необходимость очистить себя от всего языческого. Окончательное соединение всех частей Пятикнижия в одно целое и последняя редакция его последовали около 400г. до Р.Х.

Но действительно ли так было дело? Названные выше ученые утверждают, что «книга Закона», т.е. Второзаконие была составлена пророками, желавшими улучшить религиозную жизнь Израиля, и обнародована через посредство священников в намеренно приданной ей форме древнего законодательства, составленного самим Моисеем, с целью произвести большое впечатление на царя и народ. Но в этом утверждении есть две несообразности. Лучшие люди Израиля, его краса и гордость – пророки – представляются здесь людьми недобросовестными, способными на дерзкий подлог. Царь Иосия смутился и разодрал свои одежды в великой скорби от нарушения закона, никому до того неизвестного. Но кроме того, Библия дает и положительные свидетельства того, что закон Моиссев был известен задолго до царя Иосии. Таковые, прежде всего, находятся в книгах пороков Амоса и Осии, признаваемых отрицательной критикой за подлинные. Оба пророка прямо говорят, что их современники забыли и отвергли закон Бога своего (Ам. 2:4, Ос. 4:6). Что здесь речь не об устно передаваемом законе, видно из Ос. 8:12: «Написал Я ему важные законы Мои, но они сочтены им как бы чужие» Если бы мы даже согласились с толкованием этого места отрицательной критикой, в смысле «если бы я написал», то и таком случае ясно, что во время пророков существовало искусство письменности, и что прежде всего, конечно, постарались предать письменности законы, усвояемые Моисею. Содержание книг Амоса и Осии, обличавших современников за совершение богослужения в местах не надлежащих, например, в Вефиле, Дане, Галгале, Варсавии, требовавших от лица Божия милости, а не жертвы (Ос. 6:6) указывает на знакомство этих пророков с книгами Второзакония (12:11–14) и Левит (5:5–6). Пророк Амос обличает израильтян в том, что они продают правого за серебро, а бедного за пару сандалий; что они возлежат на одеждах, взятых в залог (Ам. 2:6–8), т.е. за то, что запрещается в книгах Исход, 22:26 и Второзакония, 27:19. Он упоминает о новомесячии и субботе как об установлениях, с которыми соединено ограничение в торговле, об употреблении фальшивых мер и весов (Ам. 8:5–6), имея в виду, очевидно, Исход, 20:10; 28:11–14, книгу Чисел, 10:10, книгу Левит, 16:26, Второзаконие, 25:14. Угроза, изложенная в Ам. 5:11 и 6:14, служит почти буквальным воспроизведением слов из книги Второзакония, 28:30, 28:40, 52. Подобные следы знакомства с Пятикнижием мы находим и у пророка Осии. В Осии, 9:10 он указывает на событие, изложенное в книге Чисел, 25:1–9. В Ос. 11:8 пророк говорит о бедствии древних городов, известном из Втор. 29:23. Глава 12 (ст. 9 и 12) свидетельствует о знакомстве пророка Осии не только с повествованием из книги Бытия о патриархе Иакове, не только с законом вообще, но и с религиозными обычаями праздника Кущей, который, по утверждению современной критики, был придуман послепленными составителями «священного кодекса». Все это с убедительностью говорит за то, что еще в 8 веке до Р.Х. существовал не только закон вообще, но и все Пятикнижие Моисеево в его настоящем объеме, включая в себя исторические повествования книги Бытия и обрядовые законы книг Исход, Левит, Чисел и Второзакония. Но этого мало. Мы находим довольно ясные признаки существования Пятикнижия в 11 и 12 веках, т.е. во времена судей. Эти признаки находятся в книге Судей, именно в частях ее, признаваемых отрицательной критикой за древнейшие. Так, начало песни пророчицы Деворы (Суд. 5:1–2) сложилась, очевидно, под влиянием вдохновенной песни, воспетой Моисеем и Мариам при переходе через Чермное море (Исх. 15:1–5). Слова «когда Ты выходил, Господи, от Сеира» и далее (Суд. 5:4–5), как по мысли. так и по слововыражению близки к Втор. 33:2 и Исх. 19:18. Гедеон в словах, сказанных ангелу (Суд. 6:13), почти дословно повторяет Втор. 31:16–17. Постановления о мирной жертве и мирном хлебном приложении, о которых позаботился он, изложены в книге Левит (гл. 2 и 3). Ангел, явившийся родителям Самсона, повелевает соблюсти над ним обеты назорейства, изложенные в книге Чисел, 6:1–21. Итак, еще во времена судей существовали не только Второзаконие, но и прочие книги Моисеевы.

Впрочем, представленные доказательства в пользу древнейшего существования Пятикнижия отрицательной критикой не считаются убедительными. Что препятствует, говорят, допустить, что позорнейшие составители так называемых Моисеевых книг пользовались предшествовавшей им пророческой литературой? Однако, единодушно признаваемый представителями отрицательной критики вполне литературный, отмеченный художественными достоинствами язык писаний пророков и песни Деворы, конечно, не мог явиться разом; необходимо предположить, что ему предшествовали литературные образцы, под влиянием которых он сложился. В частности, говорят рационалисты, находимые в книге Судей и у пророков упоминания о жертвах не доказывают существования в их времена Пятикнижия, так как народ израильский приносил жертвы по примеру других народов, а не в силу обрядовых постановлений Пятикнижия. Однако деталей в описании жертв у пророков, определенная терминология для обозначения жертв, указания на различные виды жертв и способы их принесения обнаруживают знакомство с определенным кодексом, давно установившемся и применяемым на практике. По мнению современных критиков, многие места в книге Судей ясно свидетельствуют о том, что во времена судей Пятикнижия вовсе не существовало. Так, нигде в книге не говорится, что богослужение должно совершаться лишь в одном месте, при скинии в Силоме. Гедеон совершает жертвоприношение в Офре, Маной – в Царе, причем жертвенниками служили для них простые камни. В период судей израильтяне приготовляли литые изображения, кумиры Иеговы и религиозно чествовали их, не видя в том ничего предосудительного. Подобное изображение приготовил именно Гедеон. (Суд. 8:22–27). В самом Силоме закон был так же мало известен, как в массе народной. Порядок силомского богослужения не сообразовался с обрядовыми постановлениями закона. Так, кивот Завета стоял не в скинии, а в храме, имевшем створчатые двери, на день открываемые. (1Цар. 1:9; 3:15). Вечером во храме возжигался светильник (1Цар. 3:3), но он горел не целую ночь, а мог быть погашен, когда служители отходили ко сну, что не согласовалось с постановлениями закона (Исх. 27:20, 21; Лев. 24:2,3). Доступ ко храму не сообразовался с постановлениями о левитской святости. Самуил как служитель при святилище, на обязанности которого было наблюдение за дверями храма (1 Цар, 3:5), спал «в храме Господнем, где ковчег Божий», тогда как по закону туда, где находился ковчег, лишь однажды в год мог входить первосвященник. Это тем более удивительно, что Самуил не принадлежал к священническому роду. Однако, несмотря на это, он еще отроком служил Господу и носил ефод и меил – исключительную принадлежность первосвященника. Но все указанные отступления от закона были мнимые или неизбежные. Времена судей были периодом нападений и тяжелого угнетения со стороны врагов, не допускавшим правильное течение религиозной жизни и точного исполнения всего закона, и, между прочим, постановления о принесении жертв в Силоме. Гедеон и Маной принесли притом жертвы на месте, которое избрал Господь и потому выполнили постановления Второзакония (12:11) – приносить жертвы на месте, которое изберет Сам Господь. Мысль о литых изображениях Иеговы, употребляемых будто во времена судей, совершенно произвольна. В книге Судей, 8:22–27 речь идет о приготовлении ефода, т.е. первосвященнической одежды. Под храмом Божьим в истории Самуила разумеется, очевидно, скиния: створчатые двери находились собственно в воротах двора, заменяя собой в целях безопасности завесу. Выражением «светильник еще не погас» писатель определяет время, когда раздался голос, призывавший Самуила: это было не утром, когда светильник уже не горел, но ночью. Выражение «Самуил лежал во храме, где ковчег Завета» вовсе не значит, что он спал у ковчега. Храмом называлась вся скиния, включая двор, где мог спать Самуил. Ефод и меил, носимые Самуилом, были не первосвященническими одеждами, приготовляемыми из драгоценной материи, а обыкновенной «льняной» одеждой (Суд. 2:18). Ни откуда не видно, что Самуил не был Левитом. Напротив в 1Цар. 6:1; 20:27–28 Елкана и Самуил названы потомками Левия. Выражение отец его был «с горы Ефремовой» (1Цар. 1:1) не указывает на его принадлежность к колену Ефремову, так как левиты, не имея своего удела, жили по всей стране Израильской (ср. Суд. 17:7, 9).

В первых двух книжках «Странника» обращает на себя внимание своей оригинальностью, хотя и не в лучшем смысле этого слова, статья М.Колечицкого «Христианское значение царства Израилева». Раскрываемые в ней взгляды были отчасти излагаемы автором на страницах того же журнала и ранее.¹ Теперь автор обсуждает свою теорию со стороны ее последствий. Существует ее заключается в следующем.

Перед вознесением Господа апостолы спрашивали Его: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израиля?». Под Израилем апостолы разумели, конечно, не духовного Израиля, как толкуют некоторые, ибо в этом смысле Израиль был восстановлен уже в то время в лице уверовавших во Христа, а плотского Израиля; они говорили о политическом восстановлении потомков Иакова. Вопрос апостолов вовсе не исходил из ложного патриотического увлечения, так как они и до сошествия Духа Святого были уже «не от мира сего», но опирался на обетования Божия о будущем царстве Израильском, непрестанно повторяемых ветхозаветных пророков. Одному из целей пришествия Спасителя было несомненно восстановление политического царства Израильского. Но скажут, Сам Спаситель словами Своими: «Царство Мое не от мира сего». (Иоан. 18:36), охарактеризовал Свое Царство как духовное, а не как национальное или политическое. Однако, такое понимание слов Спасителя неверно. В этих словах Господь лишь противопоставлял Свое Царство «сему миру» как миру, во зле лежащему (1Иоан. 5:19), царству, покоящемуся на принципах язычества. Государство же, зиждущееся на началах истинного христианства, если все действия и учреждения его, насколько это возможно в условиях данной минуты, проникнуты и руководимы Духом Христовым, такое государство есть часть царства Христова; оно есть царство «не от мира сего». Если каждый отдельный человек может стать «сыном царствия Божия», то таковым может стать целый народ во всем объеме своей национальной личности. Против идеи национального царства Христова возражают словами апостола: «несть Еллин и Иудей, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос» (Рим. 10:12; Гал. 3:28; Кол. 3:11). Но в этом случае забывают, что слова апостола были обращены к народам, которые не предназначались идти во главе человечества и двигать историю его. Тогда не было еще таких народов, на которых мог бы указать апостол, как на представителей царства Христова. «В те дни, говорит автор, не исполнилось время для наступления народной стадии в истории спасения искупленного человечества, почему и все взоры Церкви и учителей ее были обращены лишь на отдельные души, на малые общины, а идея новозаветного царства Израилева была еще столь преждевременной, что Сам Спаситель запретил апостолам даже и говорить о ней (Деян. 1:6–7). Наряду с этим и во всех тогдашних размышлениях Откровения Божия вся суть ограничивалась почти отдельной личностью, не касаясь национального вопроса». Апостол Петр говорит: «Бог нелицеприятен, но во всяком народе, боящийся Его и поступающий по правде, приятен Ему» (Деян. 10:34–35). Это значит, что «во всяком народе» каждый отдельный человек может быть угоден Богу, но далеко не всякий народ, ибо для народов существует предопределение. Одни племена наперед избраны, другие отвержены, одни народы призваны для проведения добра в мир, другие, наоборот – для противления добру. От века веков и навеки, неизменно и непрекращаемо – Иаков возлюблен, а Исав возненавиден. Неизменно должно быть и обетование Божие о царстве Израильском. «Уже протекло 19 веков царства Христова, говорит автор, многое выдвинулось вперед, многое выяснилось, а вопрос о царстве Израилевом стоит, так сказать, в первой очереди… Трудно говорить обо всем этом понятно, так как современное человечество значительно утратило верную точку зрения на то, что такое Израиль вообще. В течение 26 веков, не видя перед собой избранного и возлюбленного Богом народа, оно привыкло судить о нем и о всех его прерогативах по тому, ближе всех видимому и уродливому пережитку его, по тем, «которые говорят о себе, что они – иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское» (Апок. 2:9). Но существует ли в настоящее время истинный плотской Израиль, верный заветам Божьим? На этот вопрос автор дает определенный и положительный ответ. «Почти вся христианская группа народов Европы в огромном большинстве, говорит автор, и белое, и даже смешенное с белым христианское население всех колоний ее, есть новозаветный, избранный Богом народ и не только по вере своей во Христа, вполне заступившей для каждого отдельного человека место древнего избрания, но и по крови своей, по происхождению от десяти, затерявшихся в Ассирии, клен израильского, самарийского царства». Как известно из св. книг, данным Киром позволением вернуться в Палестину, воспользовались лишь колена Иудино и Вениаминово, (1Ездр. 1:5), т.е. собственно вавилонские пленники. Десять же колен Самарийского царства, отведенные в ассирийский плен, не возвращались в Палестину и, по-видимому, совершенно затерялись в истории. Но если мы со вниманием и без предубеждения посмотрим на те страны, где израильтяне нашли свою вторую родину, немного спустя, то увидим, что вслед за пропажею одной группы народов последовало открытие другой группы. Перед персами предстала вдруг многочисленная группа народов, обитающая от берегов Тарима и Инда на востоке и до берегов Мургаба на западе. Эта группа, разделенная на несколько колен. Известна была персам под общим собирательным именем – сак. Ученые признают ее за арийцев и за аборигенов тех стран главным образом потому, что во весь период за пять-десять веков до Р.Х. эта местность, по их мнению, не подвергалась никакому наплыву народов с запада. Но они упускают из виду связь двух одновременных замечательных фактов – появление саков и исчезновение Израиля. Саки – ничто иное, как потомки десяти колен Израилевых. А так как наука почти безусловно доказала, происхождение главного племенного ядра народов Европы от сакийских племен, то и все европейские народы суть потомки затерянного Израиля. Что это действительно так, за это с несомненностью говорит, по мнению автора, многочисленные места из Ветхого и Нового Заветов. «По указанию слова Божия, говорит автор², не остается и тени сомнений в принадлежности нашей к избранному и благословенному Богом народу. Все европейские христианские народы, за исключением племен аборигенов и племен, обитавших до 7 в. до Р.Х. суть прямые потомки десяти колен дома Израилева. Всякий верующий в истину Откровения и сознательно исповедующий в Символе Веры то, что Духом Господнем изрекали пророки, с радостью посмотрит на себя, как на сына Авраамова. Всякий стоящий выше предрассудков, с радостью убедится в том, что мы – Израиль – не только по духу, но Израиль воистину». Таким образом восстановленное царство Израилево нельзя представлять себе по ветхозаветным понятиям в виде одного народа и одного целого и объединенного государства. Это уже не единый израильский народ, но племена дома Израилева (Иер. 2:4), «собор мног зело» (Иез. 37:10; Ис. 56:8), т.е. союз многих народов. Все народы этого союза и царства правды и мира могут сохранять свои особенности, но лишь под условием пребывания истинными братьями между собой. Границы государств и правительства народов Европы останутся те же, как и накануне слияния их в великий союз, но Единым общим царем их будет «князь царей земных» (Апок. 1:5) – Господь Иисус Христос. Видимым знаком единения племен Христианского Израиля перед лицом всего остального, неизраильского, мира будет святая земля, разделенная между всеми народами и коленами Израиля и союзными и единоверными с ним племенами. Но так как народы Израиля не вместятся все в Палестине, то только известные части их поселится каждая в палестинском уделе своем (Иез. 47:18–23, 48:1–28), а Иерусалим будет служить общим достоянием и центром единения: «При взгляде на современный нам мир, говорит автор, сколь далеко еще представляется исполнение сказанных слов! Тем не менее, веруя в силу Слова Божия и видя приближение сроков по кругу времен, смею утверждать, что время близко».

Но кто же такие народы «елицы останутся окрест Вас», (как говорит Господь племенам Израилевым (Иез. 36:36))? Кто такие, доселе еще таинственные Гог и Магог, осужденные Богом на полную гибель? Под именем Гога, по мнению автора, указан в Писании мир мусульманский. В Гогову группу входят теперь представители всех племен – семиты, хамиты и иафетиды, но к концу веков преобладающая кровь в ней будет хамитская. Присоединившаяся к Гогу «от концов севера (Иез. 38:6; 39:2) суть никто иные как сибирские и монгольские мусульмане и живущие на Волге татары. Магог – группа племен, объединившихся в учении Будды. Это вся желтая раса, тибет и большая часть Индостана. Вся эта раса – потомки Магога, второго сына Иафета. Слово «Магог» изменилось впоследствии в слово «могол», а потом в слово «Монгол». Народы Гога и Магога осуждены на гибель: это значит, что основная масса их в национальном и государственном значении своем, не войдет в Царствие Божие. Могут сказать, что эта мысль противоречит словам Спасителя о проповеди Евангелия по всей Вселенной, во свидетельство всем народам перед самым концом времен (Мф. 24:14). Но проповедание Евангелия не означает еще его принятия. Указанные народы и после проповеди евангельской останутся верным своим многовековым заблуждениям. Писание говорит о спасении не всех людей, а лишь «многих». Мессия понесет грехи многих (Ис. 53:12), а не всех. Сын человеческий даст душу свою для искупления многих (Мк. 10:45), а не всех Кровь Господа изливается во оставление грехов многих (Мф. 22:28), а не всех. Благодать «единого стада Единого Пастыря» распространяется лишь на израильскую семью народов, и в этом главное и славное предназначение ее.

Такова сущность «народной теории», раскрываемой г. Колечицким. Имеет ли эта теория хоть какую-нибудь степень научной вероятности? По нашему мнению, никакой. Вся она покоится на предположении, что европейские народы почти во всем их объеме – суть прямые потомки десяти колен Израильских. Это предположение автор считает настолько твердо обоснованным на Св. Писании, что не допускает и тени сомнения в нем беспристрастного читателя. Так ли это на самом деле?

Автор подтверждает свою мысль множеством цитат из Библии, но приводит их всегда глухо, т.е. ставит лишь цифры, но самого текста не выписывает. Такой способ аргументирования Св. Писанием явился у автора невольно и потому, что ни одна из приводимых им цитат не подтверждает его мыслей. Оставалось лишь ограничиться обозначением глав и стихов в надежде, что читатель, мало знакомый с Библией, поверит автору на слово. Мы дадим себе труд показать, насколько приводимые г. Колечицким цитаты из Библии отвечают его положениям.

Автор говорит, что десять колен Израилевых, поглотившие собой многие племена и породившие из себя почти все христианские европейские народности – разумели: Спаситель, говоря, что Он послан только к погибшим овцам дома Израилева (Матф. 15:24), Даниил – под образом камня, сломившего могущество всех процветавших до него государств, пророк Ездра под образом льва, голосом человеческим объявившего римскому орлу волю Всевышнего (3Ездр. 11:37–39) и пр. Захария, когда говорил «о чадах Сиона, воздвигнутых на чада еллинска». Но Спаситель, отказывая в просьбе хананеенке, под погибшими овцами дома Израилева, несомненно разумел иудеев, живших в Его время в Палестине, т.е. иудеев, возвратившихся из плена, а не израильтян, нашедших себе пристанище вне Палестины. У пророка Захарии, как и во всей Библии сынами Сиона называются собственно иудеи, т.е.колена Иудино и Венеаминово, а не 10 израилевых колен. Книга Даниила не содержит в данном месте ни малейших намеков на десятиколенное царство Израильское. Автор 3-ей книги Ездры говорит: «Лев – это Помазанник. Он по милосердию избавит остаток народа Моего – тех, которые сохранились в пределах Моих» (3Езд. 12:31–34). Кстати сказать, никто из православных не считает автора 3 книги Ездры, не имеющей канонического достоинства, за пророка Ездру.

Ссылаясь на Рим. 11:11, 15 автор утверждает, что Израиль имел миссию, отличную от Иуды, именно – быть хранителем новозаветных словес для спасения язычников. Но из 1-ого стиха той же главы: «неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо я израильтянин… из колена Вениаминова», ясно. Что апостол, говоря об отвержении и принятии Израиля, разумел не десять колен, но или два, или двенадцать колен.

По словам пророков, говорит автор, затерянный Израиль в противоположность Иуде должен быть многочисленным и могущественным народом (Ос. 1:10–11 и 14:6–10). Насколько это неверно, видно из самого текста указанных стихов: «и соберутся сыны Иудины и сыны Израилевы вместе и поставят себе одну главу и выйдут из земли» (т.е. из плена, 1:11). Погубил ты себя , Израиль, ибо только во мне опора твоя» (14:9). В первом месте речь об Израиле и Иуде вместе, а во втором о происхождении многих народов от Израиля нет ни единого слова. В подтверждение того же автор ссылается на Иер.,2:4. Но в словах пророка: «выслушайте слово Господне, дом Иаковлев и все роды дома Израилева» выражение «роды» как в Исх. 6:14; Чис. 1:2; Втор. 29:17; Нав. 7:14 и мн.др. означает колена Израильские.

Израильтяне, говорит далее автор, должны переселиться в Европу, известную у пророков под именем «островов» (Ис. 43:5; 42:10,12; Зах. 10:19) и будут называться новым именем (Ис. 62:2–4; 65:9–16). В процитированных автором местах нет ни малейшего намека на переселение израильтян в Европу. В 43 главе пророк Исайя говорит о возвращении Израиля в Палестину: «от востока приведу племя твое и от запада соберу тебя». В 42 главе пророк по поводу возвращения из плена народа Божия приглашает всех живущих на островах, плавающих в море, обитающих в пустыне и на скалах, прославить Господа. В словах пророка Захарии «ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима… Возвращайтесь на твердыню вы, пленники надеющиеся… Ибо как лук натяну себе Иуду и наполню лук Ефремом и воздвигну сынов твоих, Сион, против сынов твоих, Иония» речь о возвращении из плена всего народа Божия, причем Израиль нисколько не выделяется от Иуды. Новое имя, по словам пророка Исайи, получит не Израиль, а Иерусалим и Сион: «не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь… увидят народы правду твою…и назовут тебя новым именем». Также и в 65 главе Бог назовет иным именем семя, которое произведет от Иакова и Иуды наследника гор Божиих.

С течением времени, говорит автор, Израиль должен овладеть всем миром, всей вселенной или большей частью ее (Ис. 27:6; 62:4; Дан. 2:4). В 27 главе у пророка Исайи речь действительно о значении Израиля для вселенной: «в грядущие дни укрепится Иаков, даст отпрыск и процветет Израиль, и наполнится плодами вселенная». Но каким образом произойдет это, пророк объясняет в следующих словах: «но будет в тот день…и вы, сыны Израиля, будете собраны один к другому… и приидут затерявшиеся в земле Ассирийской и изгнанные в землю египетскую и поклонятся Господу на горе святой в Иерусалиме». О возвращении Израиля говорится и в 62 главе в словах: «землю твою (т.е. Палестину) не будут более называть пустыней». Даниил, правда, предсказывает наступление великого вечного царства, но что это царство будет Израильским, этого автор ничем не докажет.

В народной миссии своей, продолжает доказывать автор, среди остального человечества народы Израиля должны смешиваться с другими племенами, поглощая их собою и тем приводя их на лоно истинной церкви (Быт. 48:19; Рим. 11:25; Иер. 51:20; 1Кор. 7:14; Еф. 2:13–16, 3:6). Ни в одном из указанных мест нет ни слова о том, что Израиль поглотит собой другие народы, и если говорится о его просветительной миссии среди языческих народов, то всегда наряду и вместе с Иудою. Эти цитаты имеют так мало отношения к сделанному из них выводу, что просто показались бы опечатками, если бы мы не знали приемов автора. В книге Бытия, в 48 главе говорится лишь о происхождении от сына Иосифа – Ефрема – многочисленного народа. В Рим. 11 главе открывается читателям, что ожесточение Израиля временное и будет иметь место, пока не войдет полное число язычников, причем под «Израилем» разумеется, прежде всего колено Вениаминово, следовательно, иудеи. В Иер. 51 главе слова: «ты у меня молот, оружие воинское, тобою я поражал народы и тобою разорял царства», как видно из стихов 1,2,4, 6,8.11, 12,24 и др. относятся к народу, находящемуся в плену вавилонском, следовательно к иудеям, а не к израильтянам. В Ефес. во 2 и 3 главах апостол говорит, что кровь Христа примирила язычников и иудеев, чтобы они составляли одно тело. Ясно, что иудеи и язычники являются одним телом не по плотскому своему происхождению, как думает автор, а как полагают все, православно верующие, по благодатному единению во Христе.

Мы рассмотрели все ссылки автора на библейские свидетельства в пользу мысли о происхождении европейских народов от Израиля и, надеемся, доказали свое право еще раз сказать, что ни одно из них не подтверждает мысли автора. Автор говорит, что по указаниям слова Божия не остается места и тени сомнения в принадлежности нашей (т.е. чьей?) к избранному народу Божию. Но очевидно, правильней было бы сказать: не остается места и тени вероятия в утверждении автора. Произвол автора в пользовании св. текстом доходит до полного пренебрежения к букве, контексту и духу Писания. Что такой прием противен всякому научному исследованию и никогда привести к каким-нибудь полезным результатам для науки не может, служа лишь для личного услаждения авторов, это слишком понятно. Но по-видимому, не столь ясно, насколько кощунственно подобное отношение к Библии. Мы, конечно, не знаем задних мыслей автора. Он не делится ими с читателем. «На вопрос же, говорит он, какая может быть осязательная и практическая польза от разрешения этого вопроса (о происхождении европейцев от израильтян) отвечу любимой фразой Иосифа Флавия, что каждому о сем предоставляется судить по собственному усмотрению и разумению». Но и независимо от качества и от мотивов защищаемой мысли, самая решимость вместо прилежного, тщательного изучения текста Библии до ее мельчайших подробностей, которого естественно требует благоговение к ней как к слову Божию, решимость везде и повсюду читать собственные мысли, свои личные желания – недостойно православного христианина, и поощрять подобное оскорбительное отношение к Библии совсем не к лицу почтенному духовному журналу.

Не основательнее библейской аргументации и исторические сближения автора.

Генетическая связь саков с израильтянами ничем не может быть доказана. Напротив, все, что известно о первых, говорит против нее. Прежде всего, между появлением саков и исчезновением Израиля нет хронологического совпадения. По ясному свидетельству 4 книги Царств (17:23), израильтяне жили в Ассирии еще во время жизни автора этой книги, т.е. не ранее 560года, года освобождения из темницы Иехонии. А между тем, скифские племена, часть которых составляли саки, по несомненному свидетельству Геродота, появляются в Азии, овладевают Мидией еще в царствование Киоксара и Псамметиха египетского (670–616 гг. до н.э.). Далее, по всем древним свидетельствам, приведенным ниже, десять колен жили в Ассирии за Евфратом, саки же занимали сторону к востоку и северо-востоку от массогетов до границы Серики, т.е. нынешние киргизские степи до пустыни Гоби и Тибета. В противоположность израильтянам, которых история всегда знала оседлыми, саки были бродячим племенем, занимавшимся скотоводством. Попыток ставить в генетическую связь израильтян с другими восточными племенами высказывалось не мало, но все они лишены твердых оснований.

Может быть читатель желал бы узнать и что-нибудь положительное о том, что же сталось с потомками отведенных в ассирийский плен десяти колен израильских? Ответить на этот вопрос мы не имеем возможности, так как не владеем никаким достоверным историческим известием о судьбе этой половины избранного народа. История Израиля со времен ассирийского, особенно вавилонского плена, покрыта непроницаемой завесой, которую не удается приподнять ученым, несмотря на все их усилия.

До начала плена вавилонского мы имеем два или более ясных исторических известий о потомках десяти колен, но затем библейские указания на них делаются все темнее и темнее, а вместе с этим растут разного рода догадки как древних, так и новых писателей. В 4 Цар. в 17 главе сообщается следующее известие. Переселенные царем ассирийским в города израильские на место израильтян ассирийцы за незнание закона Божия были наказаны нашествием на них львов. Когда донесли об этом царю ассирийскому, последний послал в землю израильскую одного бывшего в плену священника с приказанием научить переселенца законам той страны. Результатом этого было то, что язычники одновременно чтили Иегову и покланялись своим национальным божествам. Такое смешение верований, по замечанию св.историка, продолжается «до сего дня», т.е. до плена вавилонского. Рассказ этот важен в двух отношениях. Хотя по-видимому и следует из него, что в израильских городах жили только колонисты, а израильтян не оставалось, однако из слов Бога, обращенных к этим чужестранцам, именно: «Господа, который вывел вас из Египта, Его чтите» (4Цар. 17:36), видно, что среди ассирийских колонистов в городах израильских продолжали жить израильтяне. С другой стороны, возвращение из плена священника могло быть не единственным фактом. Что некоторые израильтяне продолжали жить в своих городах до плена вавилонского, это мы знаем из повествования пророка Иеремии, описанного им в 41 главе. По выселении иудеев из Иерусалима в Вавилон, над оставшимися в Иерусалиме и в других городах иудеями Навухудоносор поставил начальником Годолию, сына Ахикама. В 7-ой месяц по переселении иудеев этот Годолия был убит Исмаилом. На другой день после убийства его, рассказывает Иеремия, «пришли из Сихема, Силома и Самарии 80 человек с обритыми бородами и в разодранных одеждах…с дарами и ливаном в руках для перенесения их в дом Господень». Хотя пророк и не называет этих людей, но вероятнее всего это были коренные жители городов израильских, сами израильтяне. Если так, то и здесь мы находим подтверждение тому, что не все потомки десяти колен были отведены в плен, но часть их оставалась на родине и по разрушении Иерусалима. Но важен означенный факт и в другом отношении. Из него мы с правом можем заключить, что оставшиеся на родине израильтяне не прерывали своих сношений с Иерусалимом и, может быть, предпочитали селиться среди братьев своих – иудеев, чем жить с колонистами на родине.

Едва ли можно сомневаться в том, что эдикт Кира разрешал возвратиться в свое отечество не только иудеям, но и израильтянам, так как с падением Ассирийского и Вавилонского царства они стали зависеть от царя персидского. Указ Кира относился ко всему народу еврейскому и опубликован был по всему царству (Ездр. 1:1). Однако святые историки не говорят о том, чтобы потомки десяти колен воспользовались разрешением Кира. В списках фамилий и городов, находящихся в книге Ездры и Неемии, нет упоминания ни об одном из десяти колен, ни об одном из городов в их владениях. Вполне понятно, конечно, что колена Иудино и Вениаминово обнаружили более живое желание возвратиться на родину, чем израильтяне, за 200 лет ранее переселенные из отечества. Самые старые из них едва ли могли слышать что-либо от отцов своих о своей родине. Да и возвращение в отечество было для них, конечно, труднее, чем вавилонским пленникам. В то время как на место израильтян были переселены ассирийские колонисты, Иудея оставалась никем не занятой. Все это объясняет нам, почему указ Кира не нашел у израильтян такого сочувствия, какое вызвал он в иудеях.

Однако глубокое молчание священных историков о возвращении десяти колен еще не уполномочивает нас совершенно отрицать последнее. Если они не говорят о возвращении израильтян из плена, то они не говорят и того, что все израильтяне остались на чужбине. Замечание священного писателя: «и поднялись главы поколений иудиных и вениаминовых, и священники, и левиты и всякий, в ком возбудил Бог дух его, чтобы пойти строить дом Господень, который в Иерусалиме» (Ездр. 1:5), не исключает присутствия среди первых переселенцев хотя и небольшого количества израильтян. Что касается городов, то довольно естественно, что израильтяне сначала селились вместе с иудеями в Иерусалиме и ближайших городах. Следует думать, что возвращение евреев из плена было постепенное. Книги Ездры и Неемии рассказывают о трех караванах под предводительством Зоровавеля, Ездры и Неемии. Но в действительности их могло быть более. Некоторые косвенные свидетельства за то, что среди возвратившихся из плена были и израильтяне, мы находим в Писаниях того времени. В 6 главе книги Ездры говорится о принесении в день освящения храма двенадцати козлов в жертву за грех за всего Израиля по числу колен израилевых. Пророк Захария, принимавший деятельное участие в построении второго храма, от Лица Божия говорит: «Всё это я отдам во владение оставшемуся народу сему. И будет как вы, дом Иудин и дом Израилев были проклятием у народов, так Я спасу вас и будете благословением».

Едва ли пророк стал говорить о спасении и благословении дома Израилева, если бы не видел среди возвратившихся из плена ни одного израильтянина. Точно также и принесение жертв за 12 колен израилевых получило полный смысл лишь от присутствия при освящении храма израильтян. Многие пророки прямо предсказывали возвращение из плена вместе с иудеями 10 колен израильских (Ос. 11:9–11; Ам. 9:14–15. Иез. 37:11–14; 39:25–29). Понятно до некоторой степени и то, что св. историк прошел полным молчанием возвращение израильтян. Все его внимание, как видно из характера его книги, было обращение на восстановление древнего святилища, и потому средоточием всей истории для него был Иерусалим. Что не имело к нему прямого отношения, то мало интересовало его. Предполагая однако возвращение из плена израильтян, мы должны представлять его в весьма ограниченном количестве. Если из иудеев возвратилось в отечество по-видимому совсем небольшая часть, то израильтян вероятно было и вовсе немного. Только при таком условии объяснимо молчание св.историка об их возвращении.

Громадное большинство израильтян осталось несомненно в Ассирии. Какая судьба постигла их там, история почти не знает. Иосиф Флавий в своих «Древностях» (II, 5,2) говорит о них следующее: «многие из них (т.е. израильтян) со все своим имением прибыли в Вавилон, намереваясь возвратиться в Иерусалим. Прочее же множество израильтян не хотели оставить своего жилища, и потому ныне два только колена, живущие в Азии и Европе, находятся под властью римлян; другие же 10 колен обитают и доныне за Евфратом». Во времена Акибы, около конца первого века христианской веры, иудейские ученые на основании Второзак. 29:27 отрицали факт возвращения десяти колен, говоря, что они остались в чужих краях (Sanhedrin, 10,3) В царствование Ксеркса I (485–465гг. до н.э.) мы видим их живущими в большом количестве в городах Персидской империи. Евреи, как видно из книги Эсфири, составляли там столь значительное народонаселение, что в Сузах и провинциальных городах боялись вступить с ними в борьбу. Они истребили не менее 800 врагов в столице и 75000 в остальных городах и селениях (9:6, 15, 16). В 340г. до н.э. Артаксеркс III после египетского похода переводит большое количество евреев в Гирканию и на берега Каспийского моря. Александр Великий утверждает привилегии вавилонских евреев, несмотря на их отказ способствовать восстановлению храма Ваала (Древн. 11: 8, 5). Антиох В. приказывает Зевксиду взять из Месопотамии и Вавилонии две тысячи еврейских семейств со всем их имуществом и перевести в Лидию и Фригию (Древн. XII:3,4). Фраат, царь Парфский. Милостиво обходится с Гирканом II, предпоследним князем асмонейским, и позволяет ему жить на свободе в Вавилоне, где множество евреев принимают его как царя и первосвященника (Древн. XV:2,2). По приглашению Ирода один еврей из Вавилона – Замарис – поселяется в Батании с 500 всадниками и сотней своих друзей, и оттуда защищает дорогу, по которой евреи отправлялись из Вавилона в Иерусалим для жертвоприношений (XVII:2, 1–3). В эпоху Калигулы вавилонский город Неарда, лежавший на Евфрате, служил, по-видимому, главным средоточием могущественной еврейской колонии. (XVIII:9,1–10). Все эти исторические сведения показывают, что и после плена вавилонского по всей империи ассириян, халдеев, персов и парфян существовали могущественные еврейские колонии. В Пятидесятницу между слушателями апостола Петра, как видно из Деян. Ап. (2:9–11), были евреи и прозелиты из парфян, мидян, еламитян, жителей Месопотамии. Они представляли собой часть Израиля, жившего на берегах Евфрата. В 3-ей книге Ездры рассказывается, что десять колен, выселенных Салманассаром за Евфрат, ушли еще дальше. В землю Арсареф, чтобы беспрепятственно исполнять законы свои; «там жили они до последнего времени» (XIII:40–45). Где находится названная страна, неизвестно. В 9в. Элдад, считавший себя потомком Дана, нарочно путешествовал по востоку с намерением отыскать 10 колен, но безуспешно. Многие и христианские ученые, интересуясь судьбой 10 колен, старались в сходных обычаях различных восточных народов найти следы десятиколенного царства. На основании некоторых обычаев и собственных заявлений о происхождении от Израиля, некоторые ученые видели потомков его то в афганцах, то в буддистах, то в племенах Туркестана, то в североамериканских народах. В 1840 г. ученый Грант считал за потомков Израиля несториан. Однако все эти догадки не имеют под собой более или менее твердой почвы и потому наукой не приняты.