Сборник поучений на местные праздники Соловецкого ставропигиального первоклассного монастыря

Предлагаемый вниманию любителей церковной проповеди «Сборник поучений на местные праздники Соловецкого монастыря» является первою попыткою предложить их вниманию, чем в Соловецком Монастыре на местные праздники его во время Богослужения, кроме него самого, духовно питаются иноки и «истиннии Богочетцы и Христовы поклонницы» (Житие Зосимы и Савватия Солов. Сб. Солов. Библиот. № 175), как эта обитель, окрыляясь благочестием и духом подвижничества, поддерживаемая молитвами своих первооснователей и оживотворяемая благодатию Св. Духа, стремится и в деле проповеди идти от силы в силу, и для cегo в этом направлении свято блюдет заповеди истинного древнего русского монашества. Очевидно, помнят там, например, требования скитского устава преп. Нила Сорского: «Мы, новоначальные, неразумнии, един от другого вразумляемся и подтверждаемся, якоже писано есть: брат братом помогаем, яко град тверд (Притч.18:19), и имеем учителя непреметна –богодухновенные писания... и аще кому Бог подает разумети вяшще, брат брата да назидает, и друг другу помогает» (Ист. росс. иер. ч. 5, стр. 334).

Как бы в исполнение сего завета настоятелем Соловецкой обители образована из братии обители группа, которая обязана вести дело проповеди в храме, и этим не столько поучать случайных богомольцев, но главным образом «вразумлять и поддерживать» своих собратий монашествующих, послушников, новоначальных и трудников, особенно когда они почти в течение ⅔ года бывают совершенно отрезаны от всего мира. Составителями Сборника и были руководители этой группы.

В их работе им, несомненно, предносились образы древних монастырских подвижников – проповедников, и поэтому, подобно им, они, «просвещая свою душу и помысл, и кормив словом Божиим, яко делолюбивая пчела вся цветы облетающи и сладкую себе пищу приносящи и готовящи, и также вся от всех избирая и списая, ово своею рукою, ово многими писцы... или себе утешая и всем проповедуя» (Сбор. Солов. Библиот. Житие Авраамия Смолен.), – заимствовали свои слова и поучения из разных источников. Тут были: кроме Пролога и житий святых, сочинения святителя Феофана Затворника, Епископа Игнатия Брянчанинова, книги прот. Григория Дьяченко, проповеди Еп. Макария, бывшего Орловского и Архангельского, бывшего Соловецкого архимандрита Порфирия, иеромонаха Паисия Мегорского, прот. Нордова и мн. других. Как это сделано составителями? Об этом говорит отзыв Московской Синодальной Конторы, куда Сборник этот первоначально был представлен.

Там мы читаем: «Составитель, очевидно, относился с любовию к делу, a главное, – видна неподдельная любовь ко всему тому, о чем он считает нужным говорить в поучениях. Они – эти поучения – представляют собою рассуждения, заметки, исторические справки о достойных подражания людях, о событиях, о случаях из жизни как отдельных подвижников – иноков, так и целых обителей. Все полно смысла и значения настолько, что невольно должно приковывать внимание слушателей или читателей к тем безценным святыням, которыми так богата Соловецкая обитель с ее скитами, и к тем явлениям милости Божией, которые обезсмертили обитель и делают ее неиссякаемым источником благочестия для всех ищущих спасения, посещающих Соловки».

Дай Бог, чтобы сбылось чаяние Синодальной Конторы, отзыв которой оканчивается так: «Сборник... явится незаменимой духовной пищей для всех желающих знать, как строилась и возрастала великая Соловецкая обитель, a вместе с нею – и та духовная мощь, что побуждает всех всецело полагаться на Святое Провидение. Во многих поучениях раскрываются вопросы о цели, значении монастырей, о смысле иночества, a все это читателям и слушателям поучений поможет дать ответы многим вопрошающим и соблазняющимся относительно иноческих упований».

Maй 1912 г.

Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох (2Тим.4:7).

Жизнь есть борьба. Грустный такой взгляд на жизнь нашу, но верный! He искушение ли житие человеку на земли? (Иов.7:1), восклицал еще праведный Иов.

Представьте себе, братие, высокое назначение наше в мире и неразлучные с ним обязанности, все обстоятельства, среди которых приходится нам жить, те неисчислимые препятствия, кои необходимо преодолеть для достижения цели, – и вы невольно согласитесь, что жизнь, действительно, есть борьба, подвиг, ратование. Представьте еще, что ничто для нас нужное, насущное не достается нам даром; пища, одежда, жилище достаются нам не иначе, как посредством труда усиленного. Представьте к тому угнетающую человека нищету, удручающие болезни, нередко преследующие его клевету, ненависть, злобу, гонение от людей и другие тягостные преогорчения, – и вы окончательно убедитесь, что жизнь наша есть борьба непрерывная, борьба неизбежная.

Тяжела эта борьба и нет такого счастливца, который бы избежал ее. Счастливым надо назвать того из людей, кто никогда не падает под тяжестью этой борьбы, кто безо всякого ропота на судьбу свою, a напротив, с твердою верою и покорностью Промыслу Божию переносит свою горькую участь: беды, болезни, лишения, угнетения и озлобления от людей. Счастлив такой человек: его борьба благословенна свыше, совершается под защитою ангелов Божиих, под знаменем сонма святых, прошедших такою стезею жизни, и Самого Подвигоположника веры Господа нашего Иисуса Христа. И не таков ли был ублажаемый ныне Святитель Христов Филипп? Он вел борьбу и здесь, в тесных стенах монастыря, в любимом уединении, и тяжко боролся там, на широком пространстве враждебного ему мира, – боролся, гонимый злобою людей, преследуемый клеветою, ненавистью тех, благу которых посвящена была его жизнь. Двоякую выдержал он жизненную борьбу: сперва внутреннюю невидимую, потом внешнюю в виду всех. И при конце своего многотрудного земного поприща он, как подвижник и мученик, справедливо мог сказать о себе с Первоверховным Апостолом: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох.

Но иноческое звание наше, братие, побуждает преимущественно сказать о той жизненной борьбе, которая составляет доблесть иноков и предлежит каждому из нас на поприще иночествования. Разумею борьбу внутреннюю, духовную. Ради этой борьбы мы оставили мир, приятности семейной жизни, удовольствия людского общества, и обрекли себя на лишения и бескорыстный труд в пустынном одиночестве. Это – та борьба, которую ведет человек с самим собою, с своими порочными влечениями, греховными наклонностями, с своими страстями, – ведет один, в тайне души своей, при свидетельстве только своей совести. Эта борьба упорная. О ней сказал апостол: He еже бо хощу доброе, творю: но еже не хощу злое, сие содеваю. Аще ли еже не хощу аз, сие творю, уже нe аз сие творю, но живый во мне грех (Рим.7:19–20). Если присмотримся внимательно к подвигам святых мужей, живших в минувшие времена, исчислим эти десятки лет, которые проводили они в пустынях и отшельнических обителях, измерим тяжесть этих подвигов постничества, самоумерщвления, слезного покаяния, которые совершали они в продолжение целой жизни, борясь с грехом: то для нас откроется в полном свете все высокое значение, вся важность этой борьбы. Мы увидим, что борьба эта есть признак внутреннего благородства души, торжество духа над плотию, указанное нам законом христианским. Чрез эту только борьбу узнается нравственное достоинство человека, величие его характера, крепость его духа. Чрез эту борьбу человек усовершается в добре, научается распознавать истинное добро от зла, прикрытого личиною добра, и отвращается последнего, т. е. зла. В этом вспомоществует ему благодать Божия, которая и призывает его тайными внушениями к этому внутреннему подвигу. Напоследок, борьба эта расширяет внутренний кругозор души подвижника, делает его способным созерцать духовный мир, входить в общение с ним, понимать его таинственные глаголы. Так высоко ценили эту борьбу святые подвижники, что пренебрегали всеми удобствами жизни, изнуряли тело свое постом и трудами, лежали на голой земле, лишь бы только выйти победителями из этой борьбы.

Если обратим наши взоры на виновника настоящего празднества Святителя Филиппа, то – что увидим? Сын богатого и знатного сановника при царском дворе тайно ночью покидает родительский дом и обрекает себя на все нужды бедного странника; отлагает дорогую боярскую одежду и заменяет ее рубищем поселянина; изнуряет себя непривычною работою в доме простого крестьянина, и с великим терпением переносит здесь, в обители, тяжелые труды, томит себя алчбою и жаждою и спит на голой доске, имея возглавием камень; на целые недели удаляется в чащу леса… Для чего все это? Не для того ли, чтобы успешнее вести борьбу с собою, доставить духу торжество над плотию, привлечь благодать и с помощью ее изгнать из себя грех?

Борьба с живущим в нас грехом, или внутренняя брань, есть брань преимущественно мысленная, потому что, если ум не согласится тайно на грех, то не может родиться ни слово, ни дело греховное. В этой мысленной брани ратует против человека исконный враг его диавол. Дух злобы орудует злыми помыслами и мечтаниями греха, и посредством их склоняет человека творить богопротивные дела. Человеку приходится на этом мысленном бранном поле или одержать победу и избавиться от власти лютого миродержца, приобретя свободу бесстрастия, или же потерпеть поражение и подчиниться владычеству диавола, сделавшись его рабом. Вот значение этой борьбы! Вот в чем вся важность ее! Св. ап. Павел, призывая христиан к этой великой невидимой брани, заповедует им облечься во все оружия Божии, чтобы возмочь противостать козням диавольским: яко несть наша брань к крови и плоти, – говорит апостол, – нo к началом и ко властем, и к миродержителям тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Ефес.6:11–12). Кто же отваживается на такую брань – «Только воистину отрекшийся от мира,– говорит Св. Макарий Beликий,– подвизающийся, свергнувший с себя земное бремя, удалившийся от суетных желаний, плотских страстей и человеческих почестей и весь предавшийся Господу. Только такой находит в себе сопротивление, тайные страсти, невидимые сети, сокровенную войну, внутреннюю брань. Находясь посреди этой брани и непрестанно молясь Богу, он приемлет с неба духовные оружия, которые описал апостол: броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный. Препоясавшись ими, он может противостать тайным козням вражеским, на него устремленным, и победив сопротивные власти помощию Духа и собственными добродетелями, соделаться достойным вечной жизни!»¹

Живущие среди мира и озабоченные житейскими делами не знают этой мысленной брани и не подозревают действий лукавых духов. Некоторые из мирян даже отрицают бытие их. Но это неведение служит верным признаком того, что такие люди вступили в решительное подчинение демонам и действуют под их гибельным влиянием. Падшие духи усиленно стараются о том, чтобы действовать скрытно и всегда оставаться незамеченными; тогда они вернее погубляют душу человека. Благочестивые же иноки уединенною жизнию своею и благим намерением своим поставляются в трудное положение вести беспрерывную войну с духами злобы; a потому нуждаются знать своих врагов в возможной подробности, чтобы сопротивляться им и охраняться от их козней во всех случаях. Трезвитеся, бодрствуйте, наставляет апостол, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити. Емуже противитеся тверди верою, ведуще, яко теже страсти случаются вашему братству, еже в мире (1Петр.5:8–9). Не зная коварства демонов, очень легко подчиниться их влиянию и совратиться с правого пути. Этому подверглись весьма многие; и еще счастливы те из них, которые горьким опытом познали свое бедственное состояние и обратились. «Пойди, изучи козни демонов», – сказал однажды Антоний Великий одному иноку, отпуская его на жительство в пустыню, чтобы там он мог сделаться искусным борцом с врагами спасения.

Злохитрый диавол, опытный в борьбе с человеками, не всегда прибегает к сильным средствам для погубления душ человеческих. Сильные средства возбуждают и усиленное сопротивление со стороны боримых и скорее доставляют им славную победу, как это доказано многими опытами прежних веков. Ныне враг употребляет более слабые средства, которые действуют вернее в его видах. Эти средства, большею частью, не примечаются, a и примеченные пренебрегаются, по наружной ничтожности их и мнимой безгрешности. В современной брани лукавый губит монахов увлекая их в незаметные сети свои – земные занятия. В наших житейских потребностях большею частью, нам трудно бывает разграничить предметы нужды и удобства от предметов излишества и роскоши. Этим и пользуется враг, и старается отвлечь ум монаха от Бога и вечности и обратить все внимание его к вещественным занятиям. Вовлекая монаха в неумеренное и пристрастное занятие земными делами, хитрый змей выкрадывает y него все духовное: и внутреннюю молитву, и богомыслие, и воспоминание о смерти, и назидательное чтение, и умиление сердечное, и слезы покаяния; a взамен этого расширяет y него круг вещественных потребностей, чтобы окончательно он погрузился душою и телом в земную деятельность, оставаясь при одном наружном благочестии. И часто такой монах еще начинает получать отовсюду похвалы и одобрения себе, чем еще больше запутывается в сетях вражиих. Так дерево, которого сердцевина заразится тлением, еще долго сохраняет свою внешность в природной красоте и свежести.

Не уловил враг сетью многопопечительности такого подвижника, каков был Св. Филипп на игуменстве Соловецком. Многообразными трудами по управлению монастырскому, которое в то время осложнялось заведыванием приписными к монастырю вотчинами крестьян, он привел обитель в цветущее состояние. Но не этим восхищался он, не к тому прилеплена была душа его: он стремился духом к безмолвию пустынному, молитвы жаждала святая душа его. И часто удалялся он в избранную свою пустыньку, где под сенью зеленеющего леса легко забывались житейские заботы. Там чистая душа его наполнялась благоговейными мыслями и чувствованиями и в сосредоточенной, пламенной молитве изливалась она пред Богом. За то Бог благословлял всякое начинание святого игумена и благодатью Своею споспешествовал ему в делах монастырского строения; потому все они запечатлелись вековою памятью, как дела истинно полезные.

Братие! Чтобы успешно бороться с невидимым телесными очами врагом нашим, надо видеть его козни очами душевными, просветленными благодатию. Молитвами славного ратоборца и мученика, Святителя Филиппа, просвети очи мои, Христе Боже, да не когда усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него! Аминь.

Блажени изгнани правды ради: яко тех есть Царство Небесное. Блажени есте, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. (Мф. 5:10–12).

В сегодняшний день мы, возлюбленные о Христе отцы и братие, празднуем память великого иерарха Русской церкви, иже во святых отца нашего Филиппа, митрополита Московского и всея России чудотворца. Великий благовестник языков св. ап. Павел дает нам всем, верующим в Господа Иисуса Христа, следующее наставление относительно достойного почитания пастырей церкви Христовой, подвизавшихся добрым подвигом и добре окончивших течение своей земной жизни. Поминайте, пишет он в одном из своих посланий, наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие, их же взирающе на скончание жительства, подражайте вере их (Евр.13:7). Почему это св. апостол Павел заповедует обращать особенное внимание на конец жизни наставников в слове Божием, а не на начало или средину, или какой-либо иной период ее? Конец, говорят, – делу венец. Конец жизни обнаруживает внутреннего человека, при конце жизни познается то, чем жил известный человек в течение своей жизни, во что и как верил. Образ кончины его обнаруживает чистоту и твердость его веры и – какова была вся его предшествующая жизнь. И конец жизни служит ясным показателем того, достойна ли жизнь умершего быть образцом для подражания. Скончавшуся мужу праведну, не погибнет надежда (Притч.11:7); память праведных с похвалами; имя же нечестивых угасает.... и в погибели нечестивых радование (Притч.10:7, 11:10).

Следуя наставлению св. апостола Павла, мы, чтобы достойно почтить св. Филиппа, обратим наше внимание на конец его жизни и станем подражать вере его.

23-го декабря 1569 года в г. Твери, в монастыре, который называется «Отрочь», в смрадной келье – темнице, совершено было в высшей степени жестокое и несправедливое лишение жизни; совершено было тяжкое преступление, которое должно до глубины души возмущать нравственное чувство всякого христианина. – Великий иерарх Русской церкви, яркий и пламенный светильник ее – Святитель Филипп был задушен подушкой руками Малюты Скуратова, по тайному приказу Грозного царя. При слухе об этом событии невольно возникает ряд вопросов, требующих ответа. По какой причине православный христианский русский царь, призванный милостию Божией охранять справедливость, водворять мир и безопасность вверенной его управлению страны, – сам совершил такую ужасную, вопиющую к небу несправедливость, приказав лишить жизни ни в чем неповинного святителя? Каким образом произошло то, что Иван Васильевич,–этот великий знаток Св. Писания, горячий поклонник русской православной Церкви, ревностный поборник ее уставов, – дерзнул посягнуть на жизнь старейшего в ней иерарха, великого ее светила, лично горячо им любимого и уважаемого, совершил ужаснейшее преступление?

История народной жизни и история душевной жизни каждого человека, эти неподкупные свидетели прошлого, поставленные Самим Господом Богом, дают нам ответ на поставленные вопросы. Co избранными избран будеши, говорит Премудрый, и с нечестивыми развратишися (Пс.17:27). Два особенно приближенных лица были y Иоанна Грозного, оказавших на него не одинаковое влияние. Один был истинный друг его, искренно желал ему истинного блага, человек самой чистой, высокой добродетели; исполненный глубокой веры во Христа, горячей любви к нему и ближним – до самопожертвования своею жизнью. Это был святитель Филипп. Иоанн нарочно призвал его в Москву в митрополиты, чтобы иметь в нем себе духовного руководителя. Когда Иоанн внимал голосу святителя Филиппа, то являл не малое благочестие в своей жизни, глубоко и искренне раскаивался в своих поступках и несправедливости, являл себя послушным сыном св. православной Церкви.

Другим особенно приближенным к царю и влиятельным лицом был Малюта Скуратов, – личность в нравственном отношении совершенно противоположная святителю Филиппу. Эго был, по выражению жизнеописателя святителя Филиппа, «идол каменосердечный», страшный злодей, самый пошлый развратник, целью жизни которого было дикое веселье: кутежи, необузданное удовлетворение плотской страсти и проявление дикой удали. Когда Иоанн подчинялся влиянию Скуратова, то предавался диким страстям, становился жестоким и допускал много несправедливости; из кроткого милостивого царя он превращался в дикого зверя. Страсти овладевали им, помрачали его духовное око и ослепляли его разум. Под влиянием страсти к необузданному властолюбию и под влиянием крайне развратной жизни в душе Иоанна развились подозрительность, мстительность и жестокость. Везде и во всем он стал видеть измену, заговор против себя и посягательство на его власть и старался самыми жестокими пытками и казнями искоренить предполагаемую крамолу. Maлюта Скуратов в это время ликовал, поддерживал Иоанна в его злом деле и был правою рукою его и выполнял все самые жестокие приказания Грозного. – Болезненно сжималось сердце Святителя и наполнялось глубокою скорбью, при виде жестокости и разврата Грозного. Как истинный пастырь стада словесных овец, долженствующий отдать отчет за каждую вверенную его попечению душу, он с любовью и кротостью выступал для обличения Грозного, умолял его возвратиться на путь добродетели и справедливости. Понятно, что Малюта Скуратов и его приспешники всеми силами старались оградить Иоанна от влияния Святителя и выставили его изменником и волшебником. «В злохудожну душу не внидет премудрость», говорит Св. Писание (Прем.1:4), потому и на огрубевшее от страстей и загрязненное сердце Грозного слова Святителя не произвели того действия, которое было желательно и которое они производили раньше: они не размягчили сердце его и не просветили разума его. Обличение еще больше ожесточило Грозного, и он подверг Святителя разного рода издевательствам над ним, заключил в смрадной келье-темнице и, наконец, приказал умертвить.

Отцы и братия! На волю каждого из нас оказывают влияние два совершенно противоположные друг другу начала и каждое из них стремится к тому, чтобы всецело подчинить себе нашу волю. Эти начала дух и плоть. Плоть похотствует на духа, дух же на плоть; сия же друг другу противятся; плотские похоти воюют на душу (Гал.5:17; 1Пет.2:11). В зависимости от того, чему мы отдадим предпочтение: духу или плоти и чьим последуем внушениям, мы или послушаемся пастырского голоса Святителя Филиппа, будем ревностными подражателями его жизни, или же, наоборот, поддадимся внушениям Малюты Скуратова и будем подобны по жизни ему. Душевная борьба между плотию и духом происходила и в душе Святителя Филиппа; но он не допустил в существе своем совершиться несправедливости, не дозволил плоти восторжествовать над духом, а, наоборот, при помощи силы Божией предоставил духу торжество и господство над плотию. Желая быть совершенным учеником Господа Иисуса Христа, он оставил свой богатый боярский родительский дом; отказался в душе своей от шумной светской жизни; распростился с г. Москвой с центром этой жизни, и удалился на далекий север и поселился в богоспасаемой Соловецкой обители. Здесь, вдали и в совершенной отрешенности от суеты мирской, на месте иноческих подвигов преподобных Зосимы и Савватия, он проводил долгое время суровую аскетическую жизнь, порабощая тело свое и укрощая страсти. Путем неусыпного бдения, постоянного строгого поста и суровых, тяжелых физических трудов инок Филипп поработил и обуздал тело свое. Посредством постоянной молитвы, великого послушания и смирения, посредством слезного покаяния очистил свой ум и свое сердце, возвысил их к Богу и постоянно удерживал их на этой высоте, все время мудрствуя о горнем. Здесь, в стенах этой святой обители, он, как сталь, закалил свою волю в христианских евангельских добродетелях; совершенно распялся миру и мир распялся ему. Он умертвил плотские и земные привязанности. Все страшное в мире для него стало презренным. He страшна ему стала бедность, не желательно стало для него ни богатство, ни слава, ни почесть, не страшна стала для него и самая смерть, ибо смерть для мужа покой. Вследствие аскетических навыков для него стало нечего терять и взамен этого он получил способность смело и безбоязненно сказать все до конца всем и каждому; он, победив в себе ветхого человека, оделся в нового, получил чистую адамантовую душу. Только имеющий такую адамантовую душу и мог без страха и смущения выступить на обличение Грозного и жестокого царя. Уподобившись в своей жизни и деятельности великим проповедникам евангельской правды: св. пророку Илие, возревновавшему о Навуфеевой крови, Предтече Иоанну, обличителю развратной Иродиады, св. Амвросию, смирившему царя Феодосия, и Св. Златословесному Иоанну, обличившему Евдокию, царицу сребролюбивую, Святитель Филипп сподобился наравне с ними и мученической кончины и величайшего прославления по смерти. – Жизнь печальная, трудная, исполненная безчисленных бедствий, и мученическая кончина здесь на земле и прославление и блаженство по смерти вот удел всех истинных последователей Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Иже хощет no Мне ити, да отвержется ceбe, и возмет крест свой, и no Мне грядет (Мф.8:34), вещает нам учитель наш Господь Иисус Христос. Подвизайтеся внити сквозь тесная врата (Лк.13:24), потому что узкая врата и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф.7:14). Многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян.14:22). Bсе же хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2Тим.3:12).

Итак, кто хочет внити в живот вечный, иметь постоянное, вечное общение с Богом, пребывать в лоне Авраама и в сонме святых, тот пусть поработит плоть свою духу и, как ученик и истинный последователь Распятого на кресте, пусть распнет свою плоть с ее страстьми и похотьми; пусть возненавидит похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую, и тогда получит мзду по своему труду. Что посеет человек, то и пожнет. Яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление; a сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный (Гал.6:8). «Настоящая жизнь есть место борьбы, a на месте борьбы и среди подвигов не может наслаждаться покоем тот, кто хочет быть увенчанным; ему необходимо презирать настоящую жизнь, ни во что вменять видимое, любить будущее, взирать на небо и не смущаться никакими бедствиями» (Злат.11:2–639). «Если нас и не постигнет искушение отвне, говорит Св. Иоанн Златоуст, то мы каждый день сами должны упражнять себя постом, суровою жизнию, скудною пищею, простою трапезою, избегая роскоши во всем» (Злат.11, 2:815 стр.). Ведь воинов обучают военному искусству в мирное время, до войны, с тою целию, чтобы они, когда случится война, могли на деле доказать свое уменье, свою храбрость и выйти из поля брани победителями легким искусным образом. И христианин есть воин, который все время воинствует с началами и со властями и с миродержителями тьмы века сего, с духами злобы поднебесными (Еф.6:11–12). С коварным и хитрым врагом приходится христианину вести войну. Много ему нужно духовной бодрости, мужества, опытности, бдительности и осмотрительности, чтобы не оказаться побежденным. Поэтому, нужно все время приучать и упражнять себя в искусстве духовной брани. Сей род, говорит Господь наш Иисус Христос, ничим же может изыти, токмо молитвою и постом (Мк.9:29). Молитва и пост – вот орудия для прогнания духовного, невидимого врага, для ограждения себя от его нападений. A так как враг наш постоянно бодрствует и готов напасть на нас во всякое время, то потому пост и молитва должны быть постоянными, чтобы не войти, по слову Спасителя, в напасть. Враг рода человеческого, человекоубийца искони, видя стойкость и бдительность подвижников в борьбе с внутренними и внешними искушениями, нередко старается и ухищряется сбить их с пути добродетели, отвлечь их от правды евангельской разного рода внешними бедствиями. Он сеет зависть, вражду и злобу среди людей и направляет их против подвизающихся. Вот где кроется причина того, что в здешней, земной жизни добродетельные страдают и терпят унижение, a злые и порочные благоденствуют, издеваются над праведниками и причиняют им всякого рода насилия. Над ними смеются и издеваются; их преследуют, бьют, заключают в темницы и избивают. Господь Бог попускает страдания добродетельных для того, чтобы еще больше окрепла их вера и сильнее утвердилась воля в добре, и чтобы сподобить их за это большей славы. В мученической кончине христианина открывается все величие его веры и любви ко Христу и Его правде, – даже до смерти. Разве не славен стал Святитель Филипп после всех унизительных страданий и мученической кончины? He увенчан ли он неувядаемым венцом славы и здесь, на земле, и там, на небе, – за свои труды, подвиги, страдания в здешней кратковременной суетной жизни? He заклеймены ли вечным позором, отвращением и безчестием имена Малюты Скуратова и подобных ему лиц? Брат христианин! Когда тебя постигнут искушения, подобные искушениям постигшим Святителя Филиппа, – ты не смущайся, не падай духом, не отступай от правды Христовой ни на шуе, ни на десно, но мужественно и твердо переноси постигшее тебя искушение. Твердо верь и всегда помни, что конец наш сокровен во Христе Боге, a потому будь осторожен и не попадайся в сети, разставленные всюду антихристом, отцом всякой лжи и злобы, но будь твердым и мужественным проповедником и поборником правды и истины Христовой и среди самых искушений, прося в молитвах помощи и подкрепления y Св. Филиппа и вдохновляясь примером его жизни. Твердо и без всякого сомнения верь в несокрушимую силу добра, в бессилие зла, в победу добра над злом и в справедливое возмездие и здесь, на земле, и там, – в загробной жизни. Обидяй да обидит еще, говорит Господь Иисус Христос, праведный Судия и мздовоздаятель, и скверный да осквернится еще: и праведный правду да творит еще, и святый да святится еще. И ce гряду скоро, и мзда Моя со Мною, воздати коемуждо no делом его, (Откр.22:11–12).

Блажен, иже претерпит искушение. Побеждающему дам сести со Мною на престоле Моем, якоже и Аз, победих, и седох со Отцем Моим на престоле Его (Откр.3:21). Гряду скоро!

Eй, гряди, Господи Иисусе! (Откр.22:20). Аминь.

Нe мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем (Иак.3:1), т. е. учитель большему осуждению подвергнется за неисполнение того, чему учит, нежели наставляемые его учением. Это апостольское слово, однако, не устраняет вовсе учительства, без которого нельзя обойтись и которое везде необходимо. Сам Господь сказал в евангелии: иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем (Мф.5:19). Нужна только, по внушению приведенного слова апостола Иакова, большая осторожность при желании учить других, – чтобы самовольно не стремиться к учительству, но и не скрывать своего дарования, и при книжном и опытном знании не лишать назидательного слова требующих его. Так поступали все духовные наставники, прославленные во святых. И еще строже держались этого правила наставники монашества, о которых теперь y нас будет слово.

Основатель скитского жительства в России, преп. Нил Сорский, в этом явил собою назидательный пример. Он изучил Священное Писание и писания свв. отцов о монашеской жизни, изучил не только по букве, но и собственными опытами, и это изучение свое пополнил наблюдениями над жизнью подвижников Афона, путешествуя туда из России. Достигнув глубокого и всестороннего знания о духовном подвижничестве, он не считал себя достойным учительства и не искал быть наставником ближних; только упрошенный ими, чтобы не отказывал в назидательном слове, и, повинуясь общему желанию братии, принял звание настоятеля обители и наставника новоначальных. Такою же чертою скромности касательно учительства других отличался преп. отец наш Елеазар, основатель Анзерского скита.

Сперва он избегал начальствования над собранною им братией, так как с этим неминуемо соединяется обязанность всех учить и наставлять; a довольствовался духовным руководством нуждающихся в нем в качестве советника. Потом уже он принял на себя бремя правления, «вероятно, по воле царя или патриарха», как сказано в житии его, и тогда стал открыто руководить других в подвигах иноческой жизни. Для этого он написал свое «Наставление новоначальным инокам», в котором изложил правила и обычаи иноческой жизни, бывшие в его время.

Учительство в иноческой жизни принадлежит старцам в тесном смысле этого слова, или инокам, преуспевшим в течение более или менее долговременной иноческой жизни в добродетелях, свойственных иноку. Таким старцам поручается в монастыре назидание прочей новоначальной братии. Само собой разумеется, что это наставничество монастырских старцев вполне основывается и зиждется на послушании наставляемых или новоначальных. Послушание есть основная добродетель иноческой жизни и один из обетов иноческих. Оно обыкновенно проявляется в весьма различных мерах, начиная с самого принужденного исполнения повеленного старцем и до совершенного отсечения перед ним своей воли. Этого же последнего вида послушание необходимо обусловливается духовными способностями старцев: оно требует таких наставников, которые бы руководили новоначальных благодатию Св. Духа, a не своими только опытными знаниями. Такие духоносные наставники были не редки в древнее время, когда возникало и процветало монашество в странах Востока. Оно приносило тогда изумительные духовные плоды. По словам преп. Кассиана Римлянина, древние египетские отцы совершенное послушание новоначальных иноков и мудрое наставление старцев считали величайшим даром Св. Духа; они говорили, что хорошо управлять и быть управляемым свойственно мудрым, т. е. умудренным благодатию Св. Духа. И совершенная правда. Только волею Божией может быть умерщвлена падшая и страстная воля человека; а эту Божию волю способен возвещать вполне подчинившемуся послушнику и старец бесстрастный; иначе, как он может сделать свободною от страстей волю своего духовного питомца, когда сам порабощен страстям? – «Если ты хочешь отречься от мира, – говорил Св. Симеон, Новый Богослов, современным ему инокам, – и научиться евангельскому житию, то не предай себя неискусному и страстному учителю, чтобы не научиться вместо евангельского диавольскому житию; потому что благих учителей и учительство благое, а злых – злое; от худых семян непременно произрастут и худые плоды. И всякий невидящий и обещающийся наставлять других есть обманщик и последующих ему ввергает в ров погибели, по слову Господа: слепец слепца аще водит, оба в яму впадут (Мф.15:14)». Этот же св. отец советует иноку действовать согласно указаниям своего старца только тогда, когда он знает верно, что старец его есть причастник Св. Духа, что он не будет говорить ему противного воле Божией, a всегда скажет угодное Богу и истинно полезное душе, чтобы иначе ему, послушнику, не оказаться повинующимся человеку, a не Богу. Послушание образует всякого по образу того, кому он повинуется; иначе сказать, всякий послушник невольно и незаметно для себя воспринимает нравственные качества своего старца. A потому, те старцы, которые принимают на себя личину древних святых наставников, не имея их духовных дарований, сами обольщаются и обольщают повинующихся им новоначальных. Их неправильное и недостаточное учительство только в течение некоторого времени может быть незаметным для руководимых ими неопытных учеников; под конец оно должно непременно раскрыться и послужить поводом к неприятному разрыву между старцем и учеником, к душевному расстройству того и другого. Пpeп. Пимен Великий велит немедленно разлучаться со старцем, жительство с которым оказывается душевредным. Иное дело – когда нет душевного вреда, напротив – видна польза общения ученика со старцем, a только являются смущающие помыслы: тогда, очевидно, эти помыслы бесовские и им не надо верить; они являются по злохитрости врага, который хочет воспрепятствовать пользе наставляемого.

Иноческое послушание в том виде, как оно проходилось в среде древнего монашества, есть высокое духовное таинство. Полное подражание ему для нас сделалось невозможным; потому что и старчество, подобное древнему, не дано нашему времени. Читая опыты послушания древних, равно дивного и в руководителях и в руководимых, нам остается только благоговеть пред ним и стараться усваивать дух его; вполне же последовать древним примерам мы неспособны по причине упадка духовной деятельности в современном обществе. Были в древности всякие случаи: y неискусных старцев были благоразумные послушники и, наоборот, y мудрых старцев – непослушные ученики. Всем известна жизнь Акакия, как он спасся, живя в послушании y одного грубого и жестокого старца, наносившего ему побои каждый день. Также известна повесть из древнего патерика о благоразумном поведении послушника, которого старец, завидовавший одному подвижнику, посылал с приказом выгнать того из кельи, принадлежащей старцу, a ученик вместо того высказывал подвижнику привет от старца; и такое действие его, при помощи благодати Божией, увенчалось примирением раздраженного старца с приютившимся y него подвижником. Но такие исключительные примеры, и имеющие сами по себе глубокий духовный смысл, не могут служить правилом жизни для прочих или образцами для подражания. Приведем один случай, о котором мы наметили, – неисполненного учеником приказания мудрого старца. Однажды в монастырь к авве Иосифу Понефосскому, что в нижнем Египте, пришел некоторый брат. В монастыре том было большое дерево –смоковница. Авва сказал пришедшему: «поди покушай плодов смоковницы». Было тогда утро пятницы; брат не исполнил сказанного старцем, чтобы не нарушить поста. Потом в недоумении спросил его: «с какою мыслию ты дал мне, старец, приказание вкусить пищи в неуказанное время?» Авва отвечал: «отцы сначала говорят братиям слово в видах испытания, когда же увидят, что те исполняют и неправильные приказания, то, убедившись в их послушании, не испытывают их более, a наставляют прямо». – Такой свободный образ действования древних иноков, замечает современный нам сказатель этой повести, не должен быть допущен в наше время, как по скудости духовного преуспеяния в наставниках, так и по недостаточеству благого произволения во вступающих в монастырь.²

Духовное жительство, предоставленное промыслом Божиим нашему времени, основывается на руководстве в деле спасения Священным Писанием и писаниями святых отцов, при совете и назидании сожительствующих отцов и братий, преуспевших в духовной деятельности, с поверкою этих советов священным и отеческим писаниями. Еще св. Симеон Новый Богослов, живший в X веке, учил этому, говоря: «изучай божественное Писание и писания свв. отцов, особливо деятельные, чтобы, с учением их сличив учение и поведение твоего учителя и старца, ты мог их видеть, как в зеркале, и понимать; согласное с писанием усваивать себе и содержать в мысли, ложное же и худое познавать и отвергать, чтоб не быть обманутым». Это учение св. Симеона повторяет преп. Нил Сорский, в XV веке написавший устав для своего скита. Вместо безусловного послушания преп. Нил предлагает в руководство иноку Священное Писание и писания святоотеческие, при совете преуспевших братий, с осторожною и благоразумною поверкою этого совета писанием. Вот когда начал раздаваться голос свв. писателей о монашеской жизни, о недостатке истинных наставников и размножении лжеучителей. С течением времени более и более оскудевали и удовлетворительные наставники монашества, и теперь их едва ли где можно найти. Древним послушникам их духоносные наставники возвещали немедленно и прямо волю Божию; a потому преуспеяние их было быстрое, что мы видим из жизни преп. Досифея. Ныне иноки должны сами отыскивать волю Божию в Писании и подвергаться частым недоумениям и погрешностям; а потому и преуспеяние наше косно. Отношение советника к наставляемому совсем другое, нежели старца к безусловному послушнику. Совет может быть и не исполнен, и на советнике не лежит ответственности за совет, особенно когда он дан по спросу и понуждению, как и следует давать советы (самовольное преподание совета есть признак самомнения; – этого не одобряют свв. отцы). Очевидно, что жительство по писанию и совету, приспособленное к нашему слабому времени, далеко не может сравниться с образом жизни древнего монашества; но и то для нас великая милость Божия, что мы можем питаться крупицами, упавшими с духовной трапезы отцов наших, и ими утолять свой душевный голод.

Итак, братия, тогда мы достойно будем носить звание монахов, когда в жизненной деятельности нашей будем руководиться Священным Писанием и отеческими писаниями. «Монах тот, говорит Св. Иоанн Лествичник, кто держится единственно Божиих уставов и Божия Слова во всякое время, на всяком месте, во всяком деле». Аминь.

Вглядитесь, братие, в мир. Сколько в нем лихорадочной, поспешной деятельности! Сколько в нем труда и забот, – забот о «завтрашнем дне»! Почти каждый все свои силы полагает на то, чтобы обеспечить себе «завтрашний день». Всюду заботы о материальном, о земном. Все заботятся о том, чтобы лучше сделать свое существование здесь, на земле. И на эту заботу тратят все свои силы и все свое время. «Завтрашний день» и земное благополучие сделались целью жизни весьма многих людей. Весь прогресс человечества стремится к тому, чтобы доставить человеку довольство на земле.

Но что же?… Вот уже прошли тысячелетия, a доволен ли человек своею жизнью, и увеличилось ли вообще довольство на земле?

Нет, тщетны усилия человека достигнуть довольства здесь, на земле. Недоволен своею жизнью каждый в отдельности человек, не увеличилось и всеобщее довольство. Мчится год за годом, проходят столетия за столетьями, наступают тысячелетия, а люди все так же далеки от довольства, как и прежде. Довольство, словно неуловимый призрак, обманчивый мираж, отходит все дальше и дальше по мере того, как человек к нему приближается. И теперь, по-видимому, довольства на земле меньше, чем в старые, добрые времена. Просмотрите газеты и вы увидите, до чего дошло всеобщее недовольство жизнью. В каждой газете вы увидите десятки [примеров – прим. ред.] насильственного лишения себя жизни. Не от довольства, конечно, лишают себя жизни!…

Недовольство всеобщее. Бедняк недоволен тем, что он беден. Рабочий и чиновник проклинают свой изнурительный труд. Богач недоволен или тем, что y него богатства не столько, сколько бы хотелось иметь, или тем, что чувствует в себе какую-то неудовлетворенность, которую не могут заглушить и удовольствия и развлечения. Ученый недоволен тем, что, во всю жизнь стремясь найти своим умом истину, он ее не находит.

Но вот – смотрите – совершенно другая картина. Вдали от суеты мирской, на пустынном острове, среди студеного моря, где только разгуливает ветер да зверь или птица своим голосом нарушают иногда тишину, – в убогой келье, покрытый бедным рубищем, спасается подвижник. Этот подвижник – чтимый основатель скитского жития препод. Елеазар Анзерский. Трудно ему здесь одинокому спасаться. Холодный ветер выдул все тепло из кельи. Стужа сковывает все члены. Черный хлеб, овощи да иногда немного рыбы – вот его пища. Но и тут приходится добывать ему с трудом и случайно. С большим терпением и огромными усилиями он выдалбливает, не имея инструмента, чаши, и ждет, когда за его тяжелый труд промышленники привезут немного хлеба. Да, тяжела и полна лишений его жизнь. Но вглядитесь в его лицо. Есть ли в нем хоть тень недовольства? – Вот он коленопреклоненный молится пред образами. Благодатные слезы наполняют его глаза. Они льются по его изможденному лицу. Но, не смотря на эти признаки печали, лицо его остается спокойным, a взор полон твердой веры и надежды. Временами его лицо озаряется неземною радостью и блаженством: то посещают его видения. Вот он видит голубя, который прикоснулся к его лицу и сказал: «Богу принесу слезы твоя»,– и стал невидим. И радостью исполнилась душа подвижника. Вот он слышит голос: «Не бойся, Господь с тобою». Вот он видит среди неизреченного света образ Господа Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы, Иоанна Предтечи и двух апостолов. To вот внезапно является пред ним Пресвятая Богородица в сиянии небесной славы, и имея три звезды – одну на главе и две на раменах, и он из уст Ее слышит: «Елеазар, не переставай призывать Меня в своих молитвах, и Я буду помогать тебе до исхода души твоей». И забывает святой подвижник все страхи свои, труды и лишения; не чувствует он холода; a душа его полна сладостного трепета и неизъяснимого блаженства. И ничего уж он не хочет. И ищет он только уединения. Не прельщают его ни слава мирская, ни довольство земное. И когда царь, которому преп. Елеазар предсказал о рождении наследника, призвав его, предлагает ему почести и чины духовные, то смиренный подвижник отказывается от них.

Но отчего же это, – один не ищет довольства, изнуряет себя трудом и постом, ходит в ветхой одежде, мерзнет от стужи и все же доволен. И не соглашается променять свое положение ни на какие сокровища мира, a другие всю жизнь ищут только довольства и не находят его, так и умирают неудовлетворенные? – От того, что ныне чтимый преп. Елеазар искал довольства и удовлетворения там, где его можно действительно получить; a другие ищут его не там, где нужно, стоят на ложном пути и гоняются за призраками, и потому-то никогда не получают удовлетворения. В самом деле, откуда проистекает это наше недовольство в жизни и где искать его удовлетворения?

Вглядитесь в себя и вы увидите, что источник недовольства – наша душа. Это она беспокойно ноет; это она чего-то ищет, к чему-то стремится; это она возмущается всем в жизни; это она и делает нас недовольными. A мы никак не можем удовлетворить ее.

Чего же это душа так беспокойно ищет? Отчего же это она так недовольна жизнью и почему мы не можем удовлетворить ее?

– Да потому, что даем ей не то, чего она ищет. Наша душа есть образ и подобие Божества. От дыхания Божия она получила свое бытие. К Богу она стремится и к Нему должна возвратиться. Свой Первообраз она все время так беспокойно и ищет, к Нему-то она так неудержимо и тяготеет, и ненавидит земное плотское, которое мешает ей приблизиться к своему Первообразу. A мы, ослепленные грехом и привязанностью к миру, не видим этого и думаем, что она страдает о земном, и вместо истинного хлеба даем ей камень.

Что это именно так, что это правда, – всмотритесь в мир, проследите внимательно жизнь людей и вы легко убедитесь в этом. Вы увидите, что сколько ни давай человеку земных благ он все будет ощущать недовольство. Удовлетворишь одни его прихоти и желания, y него скоро возникнут другие, удовлетворишь другие, возникнут третьи и т. д. И сколько ни удовлетворяй, с каждым разом он будет ощущать все новые и новые желания и прихоти до тех пор, пока смерть не прекратит его существования. – Возьмем, например, богатство. Вот бедняк, да и очень многие из людей, ищут его, думая, что тогда они получат довольство и удовлетворение. Но пусть ищущий богатства внимательнее поглядит на жизнь окружающих его богачей. Вот они уже обладают тем, к чему так жадно стремится он. Ну, a разве они, богачи, счастливы? Те безумные оргии, которые они устраивают для самозабвения, разве не свидетельствуют о том, что и они не чувствуют себя спокойно? Пусть они имеют довольство и много денег для удовлетворения своих желаний. Но зато чем больше богачи удовлетворяют свои прихоти, тем эти прихоти больше растут. И богач опять делается несчастным. Многих из них мучит и совесть за то, что они ведут бесцельную и бессмысленную жизнь, что отдались земному. A другие страдают, опасаясь за свое богатство, или когда сознают, что им все же наконец придется расстаться с деньгами, к которым они так сильно привязались. И так люди страдают всегда и во всем, коль скоро привязываются к земному. И, замечательно, чем больше хотят привязать душу к земле, чем больше стремятся к земному довольству, тем сильнее душа страдает. Вот почему часто, среди роскоши и довольства, богач лишает себя жизни. Да и как не страдать душе при ее пригвождении к земному, когда этим лишают ее истинной пищи? Она, как происшедшая от Вечного Добра, ищет добродетели, a ей предлагают порочные удовольствия. Она, получившая бытие от Всеобъемлющей Любви, ищет любви, a ей предлагают неприязнь к братьям, какие-то научные теории, деньги и хлеб. Она ищет правды, a ей предлагают тщеславие и власть. Она жаждет небесного, a ее хотят пригвоздить к земле.

Но, если ты, брат христианин, не чувствуешь этих движений души к Первообразу; если ты успел заглушить их, с детства привязавшись к земному, и не испытываешь от этого страданий, a получаешь даже удовольствия, то вспомни: смерть царит на земле. Она удел всех земнородных. Жестокая, безжалостная, ходит она по земле и могучей холодной рукою вырывает из жизни свои жертвы. И никто не минует ее. И ничто не спасет человека от ее холодных объятий: ни власть, ни богатство, ни слава, ни мудрость, ни привязанность близких и знаемых. Вспомни и то, что тлению и разрушению подвержено и все существующее на земле, что все земное непрочно. Вспомни и постарайся избавиться от этой обманчивой привязанности к земному. Тленностью, изменчивостью и скоротечностью всего земного Господь прямо указывает нам, братия, что мы назначены не для земли, что земная жизнь наша не есть жизнь истинная. Она имеет значение временное, – она лишь приготовление к жизни другой – вечной. Здесь мы лишь «странники и пришельцы» (1Пет.2:11), по выражению св. апостола Петра. И ясно отсюда, что никакие земные средства, никакие удобства, никакие богатства не могут сделать нас счастливыми. И вот почему Всеведущий Господь Иисус Христос, когда Диавол, искушая, предлагал Ему осчастливить людей, претворив камни в хлеб или помогая человеку чудесным образом, или управляя Самому царствами, – словом, всякими средствами сделать довольными людей здесь, на земле, – Всеведущий Христос отверг его, сказав «отойди от Meня сатана, ты Мне соблазн» (ср. Мф.16:23). Он видел, что не единым хлебом жив будет человек (Мф.4:4), что человеческий дух не удовлетворится одной сытостью и внешним благосостоянием, что он все время будет чувствовать тяготение к своему Творцу, и что его неудовлетворенность вытекает не из недостатка материального, а из беспокойных исканий души. Но то, чего не мог сделать диавол с Иисусом Христом, то сделал он с человеком. В чем не мог соблазнить Христа, в том соблазнил он человека и повел его по ложному пути, уклоняя его все более и более в сторону, и не давая в тоже время удовлетворения.

Братие, очнемся от этого заблуждения и диавольского наваждения. Оставим привязанность к земному, забудем о земном. Оно все равно, кроме огорчений, ничего не доставит нам. И если диавол и плоть наша будут побуждать нас искать удовлетворения в земных благах, то будем бороться с этим, помня, что блага земные не больше, как призрак, и все равно покоя не дадут. Будем лучше давать душе больше простора в ее порывах к небесному, не связывать ее своими привязанностями к миру. Будем всеми силами стараться удовлетворять то, чего ищет душа. A она, как происшедшая от Бога, Вечного Добра, и ищет прежде всего добродетели. Будем и мы стремиться к добродетели, бороться с грехом и нечистыми мыслями. И мы увидим, как мир, довольство и спокойствие сойдут на нашу душу. Далее, душа, получившая бытие от Всеобъемлющей Любви, и стремится любить. Не будем же препятствовать ей своею привязанностью к земному осуществлять любовь, ибо вражда между нами чаще всего проистекает от зависти и желания иметь у себя то же или больше, чем у ближнего. Будем всеми мерами любить ближних и оказывать им добро и помощь, – будем жить так, чтобы другим около нас жилось легко; не будем ни на кого питать ни злобы, ни неприязни; будем уступать брату; и тогда отрадно и легко будет y нас на душе. A когда простим врага и простим искренно, то почувствуем почти неземное наслаждение. Будем любить и правду, и сами поступать согласно ей и других побуждать жить по ней. И если мы начнем жить для души и забудем о земном, то мы получим совершенное довольство, и приобретем в себе нового человека. Ибо «если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (2Кор.4:16). Ручательством и непреложным удостоверением этому служит жизнь воспоминаемого ныне прп. Елеазара Анзерского, который достиг здесь, на земле, спокойствия духа и довольства, и по слову Спасителя, Который сказал, что «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:21), т. е. всякое довольство, всякое блаженство и даже блаженство вечное – в нашей душе. Аминь.

Вечными памятниками чудесной помощи, являемой Царицей Небесной роду христианскому, служат чудотворные иконы Ее, составляющие главную святыню многих храмов святой православной Церкви. Эти многочисленные памятники, повсюду распространенные в нашем отечестве, вместе с тем служат и знаками древнего благочестия наших предков, которые в скорбных обстоятельствах жизни, не имея никакой человеческой помощи, чаяли единственно помощи небесной и с верою взывали о ней к Предстательнице христиан Пресвятой Богородице. Чрез эти святые иконы Божия Матерь благоволит изливать Свои щедроты на страждущее человечество и милостиво слышит молитвы, приносимые пред ними, от всех требующих Ея помощи и заступления.

Из чудотворных икон Богородичных первыми почитаются y нас в России следующие иконы: Владимирская, по преданию, писанная святым евангелистом Лукою и привезенная в Россию из Константинополя в XII веке; Смоленская – Одигитрия или Путеводительница, так названная потому, что икона эта сопутствовала одной греческой царевне, выданной в замужество за русского князя; предание говорит, что и эта икона писана евангелистом Лукою и привезена в Россию в том же XII веке; Новгородская – Знамения, прославившаяся известным чудом при осаде Новгорода многочисленною ратью союзных русских князей, и многие другие св. иконы. С этими общеизвестными чудотворными иконами славятся иконы явленные, так называемые потому, что происхождение их было чудесное. К числу таких принадлежат иконы: Тихвинская, Казанская, Толгская и пр. Слава икон Тихвинской и Казанской распространена по всей России, и им везде совершается празднование. Точные снимки их, также прославленные чудесами, сделались местночтимыми святынями во многих других городах и селениях. Едва ли найдется место на всем пространстве земли русской, где бы не имелись такие иконы. Впрочем, это происходит и от того, что в нашей православной церкви вообще принято писать иконы в точных подобиях известных чудотворных икон, а не какие-либо произвольно вымышленные. Обычай этот существует с глубокой древности; но, как видно, не вдруг установился: мы имеем много Богородичных икон, явленных и чудотворных, которые совершенно отступают от своего первообраза, представляемого иконами Владимирской и Смоленской, т.е. поясного изображения Богоматери с Богомладенцем, держимым одною рукою. Таковы иконы: Ахтырская, Страстная, Умиления и многие другие. Все такие своеобразные иконы большею частью – местночтимые.

В православной церкви с незапамятных времен установился еще благочестивый обычай – переносить прославленные чудесными знамениями и благодатными исцелениями иконы из мест их нахождения в другие окрестные места, города и селения, для общего поклонения им, чтобы каждый верующий христианин имел возможность помолиться пред этими святынями и получить по вере своей просимое. Так y нас в России из многих иноческих обителей, которые имеют главными святынями своими явленные или чудотворные иконы, эти иконы износятся в окрестные села и города, где благочестивые жители усердствуют принимать их в свои дома для освящения своих жилищ. Встречи и проводы таких святынь, совершаемые обыкновенно крестными ходами, привлекают многочисленные толпы народа, вообще любящего церковную торжественность, и служат к подъему религиозного чувства и прославлению русской веры пред иноверцами. Эти торжественные шествия с почитаемыми святынями почти везде составляют народный праздник, наполняющий духовного веселия сердца верных.

Сколь часто крестные ходы с святыми иконами во время моровых поветрий, губительных воздушных перемен и разных народных бедствий избавляли города и целые области от постигшей или угрожавшей смертной опасности! И такое избавление, по всей справедливости, приписывалось силе Божией, действующей чрез святые чудотворные иконы. Такими сказаниями полны летописи церковные почти во всякой населенной местности. A сколько было случаев в течение долгих веков, когда святые местночтимые иконы, обнимаемые пламенем пожаров, сохранялись неповрежденными от огня! У всех нас на памяти, как десять лет назад повсеместно разнесся слух о страшном событии в г. Курске, – пожарище в Знаменском монастыре, происшедшем от взрыва горючего вещества, подложенного под икону Знамения Божией Матери злонамеренными людьми, хотевшими лишить город Курск его древней Святыни. Но святая икона совершенно уцелела среди объявшего ее пламени, которое изломало и разметало камни и железо. Но что указывать далеко! Вот перед нами Тихвинская икона Богоматери. Есть запись, что три раза эта икона сохранилась невредимою от огня во время пожаров, бывших в нашем монастыре в 1734, 1819 и 1852 годах. В память этих чудесных событий постановлено было монастырским начальством светить неугасимую лампаду пред этим образом, и совершать пред ним молебен с акафистом в 25-й день января, в который случился первый пожар. Так как в этот день положено празднество иконе Божией Матери «Утоли моя печали», которое таким образом y нас ежегодно воспоминалось; то при мысли об устройств сего больничного храма явилось желание освятить его в честь сей названной иконы. Такое назначение вполне соответствует врачебнице, потому что этой иконе Утоли моя печали присуща благодатная сила, как поется в тропаре, «отгонять болезни от человеков».

Подлинная чудотворная икона Божией Матери «Утоли моя печали» находится в Москве, в церкви Святителя Николая, что на Пупышах. В Москву принесена эта икона казаками в царствование царя Алексея Михайловича. Предание сохранило память о первом чуде, бывшем от этой иконы во второй половине ХVIII века, после которого началось прославление этой чудотворной иконы. Одна госпожа знатного рода, жившая далеко от Москвы, долгое время страдала расслаблением всего тела; помощь врачей оказывалась бессильною, больная томилась от крайнего, почти предсмертного изнеможения, и в этом беспомощном состоянии она лежала без сознания. Однажды явился ей в видении образ Божией Матери, от которого она услышала голос: «Вели везти себя в Москву; там, на Пупышеве, в церкви Святителя Николая, есть образ Божией Матери «Утоли моя печали»; молись пред ним и получишь исцеление». Видение кончилось. Больная, все время бывшая без сознания, очнулась и почувствовала в себе новую жизнь, рассказала домашним о своем видении и велела везти себя в Москву. Когда больную внесли в церковь Николая Чудотворца, она осмотрела все иконы, но не нашла той, которая являлась ей в видении. Между тем сопровождавшие больную рассказали священнику о всем случившемся с нею. Тогда священник приказал причетникам принести с колокольни все там находившиеся иконы Пресвятой Богородицы. Когда внесли икону «Утоли моя печали», то она оказалась до того покрытою пылью, что с трудом можно было разглядеть Лик Богоматери; но больная, давно уже от слабости не говорившая и не владевшая ни руками, ни ногами, вдруг воскликнула: «Она, она!» и – перекрестилась; a когда после молебна приложилась к иконе, то почувствовала в себе столько силы, что встала на ноги и без всякой помощи вышла из церкви, и вернулась домой совершенно здоровою. Это чудо совершилось 25 января, и с этого времени совершается празднество иконы Божией Матери «Утоли моя печали».

Да будет для вас, имеющие здесь приют болящие братия, святая икона утоления печалей предметом постоянного поклонения, и не только для вас, но и для всех нас, обитающих в обители сей. Кто из нас в сей жизни печали не причастен? Кто свободен бывает от слез, скорбей и огорчений? Слезы и плач встречают человека при первом его появлении на свет. С летами горести жизни увеличиваются. С юношеского возраста страсти, как волны, обуревают нас и совсем готовы потопить; a в старости немощи душевные и телесные, приближая нас ко гробу, не миром и радостью, но часто страхом и смущением наполняют наше сердце. Кто же утолит все наши печали, сопровождающие нас в жизни с колыбели до гроба, как не Матерь Божия? От Нее получали помощь, избавление и спасение в бедах и напастях многие. От Нее получим и мы утоление всех печалей наших, если усердно будем прибегать к Ея заступлению и ходатайству. Аминь.

Яко светильницы явистеся всесветлии во отоце окиана моря, Преподобнии Отцы наши Зосимо и Савватие (Тропарь).

Каким же всесветлым светильникам, существующим в мире, уподобим мы Преподобных отцов наших Зосиму и Савватия, по смыслу сих начальных слов поемого им тропаря? Без сомнения, не иным, как тем двум великим светилам, которых светлее нет во вселенной и которые утверждены на тверди небесной, чтобы светить на землю, разделяя дни и ночи. И это уподобление в действительности окажется точным, если мы сравним образ действий наших духовных светильников, просветивших всю северную страну нашего православного отечества, с мировыми светилами солнцем и луной, изливающими свой свет на всю вещественную природу. В книге Бытия, в описании мироздания, говорится, что светозарному утру каждого дня творения предшествовал вечерний сумрак: „и был вечер и было утро – день один», и т. д. до седьмого. И этот первобытный закон постепенности освещения сохраняется в природе неизменно. Тому же закону следовало просвещение духовным светом и нашей, погруженной некогда в тьму язычества, северной страны: просвещение ее началось не вдруг, a мало-помалу, и, постепенно возрастая, достигло своей полноты. Это мы видим, когда читаем первые страницы истории нашего Беломорского края. Озарение его светом христианской веры началось с водворением на островах Соловецких Преподобного Савватия. Он первый стал простирать лучи духовного света в мраке глубокой ночи неведения, покрывавшей всю страну сию, когда поселился здесь и жил безвестно, как тихая луна в ночном безмолвии, сияя доблестию жизни своей весьма немногим; наконец, подобно полной луне, воcсиял он всему Поморью благодатию исцелений и чудес, когда нетленные мощи его были перенесены в новоустроенную обитель Соловецкую. Преподобному Зосиме суждено было основанием обители иноческой озарить духовно-дневным светом страну полуночную.

Сам Господь сказал в Евангелии, что в будущем веке праведницы просветятся, яко солнце, в царствии Отца их (Мф.13:43). И это слово Господне предначинает исполняться еще в сем веке: и ныне святые, подобно лучезарному солнцу, сияют светлостью своих добродетелей, знамениями и чудесами, и изливают теплотворные лучи милости на всех почитающих и призывающих их с верою. Таков Преподобный Отец наш Зосима, память которого мы торжественно празднуем ныне. Еще при жизни Господь прославил угодника Своего пред всем братством обители, он в сане игумена совершал первую божественную службу.

Бог прославляет тех рабов Своих, которые ищут славы от Него одного и бегают славы человеческой, не любят почета, не ищут возвышения и первенства над братиями. Преподобный Сергий Радонежский, наставляя ученика и впоследствии преемника своего препод. Никона, говорил ему, что начальство над братиею надо принимать лишь по нужде и ради пользы братии, и сам едва был уговорен принять игуменство своего монастыря. Таким же духом смирения отличался и препод. отец наш Зосима. Когда же он был выбран на игуменство, то Божие благоволение явно выразилось к сему избранию и благословение Божие почило на управляемой им обители: она быстро возросла, украсилась церквами и умножилась многочисленным братством. Вот один из светлых лучей этого светильника, поставленного на свещнике церковном! Он освещает для нас ту истину, что смирение есть самый верный путь к возвышению.

Но чтобы подробно рассмотреть нам эту истину, ее следует обозреть в четырех различных случаях.

Первый случай уже указан частью в том, что ищущий славы от единого Бога и удаляющийся высоты санов и почестей, судьбами Божиими возводится на эту высоту и получает даже большее возвышение или славу. Пример этому мы видим в упомянутом нами Преподобном Сергии; он склонился на многократное и усиленное предложение ему игуменства, но решительно отказался от предлагаемого ему первосвятительского сана митрополита, и отказался не по другой какой-либо причине, глубокого чувства смирения, говоря: «от юности я не был златоносцем, на старости ли сделаюсь таковым?». И что-же? Оставаясь при своем скромном сане, он сделался родоначальником духовного племени святых основателей многочисленных обителей иноческих, и приобрел славу, большую первостепенных святителей земли Русской. И не редки такие примеры, когда, по смирению отказываясь от меньшего, служители Божии получали большее возвышение. Так, Св. Евтихий, патриарх Константинопольский, память коего совершается в 6-й день сего месяца (апреля), будучи пресвитером, отказался от предложенного ему сана епископа, удалился в монастырь и жил уединенно; впоследствии судьбами Божиими он возведен был на патриаршество Константинопольское, и в этом высочайшем сане с честью кончил свое земное поприще.

Рассмотрим теперь второй случай, когда смиряющийся и бегающий славы человеческой всю жизнь проводит в низком и скромном положении. Здесь может быть речь не только о тех, которые при своем достоинстве и способностях к занятию высоких мест не желают повышений, но и о всех вообще подвизающихся в безвестности тружениках. Неужели для первых непременным условием добродетельной жизни должно быть возведение в высокое звание, или начальнический сан, чтобы они могли развивать свою полезную деятельность в виду всех? Многочисленные примеры показывают, что этого не бывает.

Преподобный Максим Грек, Афонский подвижник и ученый муж, вызванный к нам в Россию для исправления богослужебных книг и написавший жития наших Соловецких Чудотворцев, мог бы украсить собою любую кафедру святительскую, как его соотечественники Феогност и Фотий, митрополиты Московские; но вместо того терпит горькую участь в заточениях, лишаемый и того утешения, какого сподобляется последний христианин – приобщения Св. Таин Христовых, и кончает жизнь простым монахом. Не земное величие и почитание составляют существенную награду добродетели: награда эта на небесах, и не временная, a вечная; к ней должны все стремиться. Соединение с Богом, сожительство с ангелами, содружество со всеми святыми – вот что должно быть предметом искания для всякого благочестивого труженика в земной жизни, хотя бы пришлось оставаться в ней в полной безвестности, и по смерти самое имя изгладилось бы из памяти знавших. Впрочем, последнего не бывает. Мы видим многих святых, прославленных нетлением и чудесами, которые в жизни своей едва были знаемы немногими; далее есть такие святые, которых не только жизнь, но и имена не были известны, и они сами, являясь, извещали свои имена, как например Св. Иаков Боровицкий, Блаж. Прокопий Устянский. A сколько, с другой стороны, было таких подвижников благочестия, которые добровольно меняли свое родовое княжеское достоинство на низкую долю простолюдина, или епископскую кафедру на простую монашескую келью! Не есть ли это самое высшее выражение смиренного чувства, ведущего к истинной вечной славе?

Что сказать о третьем случае, когда иные желают и домогаются высоких санов и почестей и происками своими достигают желаемого? «Прилежно внимай себе, сказал один из древних наставников монашества³, – чтоб тебе удаляться желания власти, чести, славы и похвалы, как язвы, смерти и погибели душевной"». Нельзя не убедиться в правдивости совета, преподанного святым аввою; в самом деле, стремление к человеческой славе и почитанию, коими бывает обставлено начальническое положение в обществе, сводит инока с тесного спасительного пути и поставляет в опасность неприметно вступить на широкий путь, часто незнаемый ему опытно и в прежней мирской жизни. Самое желание такое есть скрытное увлечение духом миролюбия, противное стремлениям монашеской жизни, каковые если и бывают сперва в честолюбивом искателе, то с достижением высокого сана одно за другим совершенно истребляются. Те из святых мужей, которым Бог, сообразно их естественным способностям и духовному преуспеянию, предоставил высокое служение в Церкви, подвергались особенным гонениям, бесчестию, озлоблениям, страданиям; в этом удостоверяют жизнеописания – Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого и других светильников Церкви. Напасти, которым они подвергались, предохраняли их от душевного повреждения, которое легко могло бы появиться от величия сана и почитания человеческого⁴. Св. Симон, Епископ Владимирский, постриженец Киево-Печерского монастыря, увещевая своего собрата, жившего в том монастыре, не желая игуменства, к которому тот стремился, представлял ему в пример себя, говоря, что он с высоты святительского сана своего, в который возведен чуть не насильно, мысленно повергает себя всегда к порогу храма Печерского, под ноги проходящей братии. Вот какими смиренными чувствованиями ограждал себя Святитель Божий от вреда любоначалия! Могли ли бы родиться такие чувствования в помянутом искателе игуменства, когда бы ему удалось достигнуть желаемого?

Для многих, одержимых страстию любоначалия неудачное искательство сана или почета служит к душевной пользе; потому что, по словам св. Исаака Сирского, почти нет такого человека, на которого бы честь не имела вредного влияния.

В житии преп. Пахомия повествуется, что он однажды молил Господа показать ему духовное состояние иноков его монастырей, какое будет в последующее время после него. И вот он увидел великий и глубокий ров, наполненный монахами: все они плакали и стонали; одни из них старались выбраться наверх, но встречали непреодолимые преграды; другие, сталкиваясь между собою, ударялись лбами друг о друга, так как все это место было покрыто непроницаемою тьмою; третьи, выбившись из сил, падали в изнеможении; весьма редким удавалось выйти на свет Божий, чему они очень радовались. Видение было изъяснено Пахомию, что такое бедственное состояние иноков после него будет происходить, главным образом, от честолюбцев, которые, не умея управить самих себя, как должно, в монашеской жизни, будут добиваться начальства над братиею и, сделавшись настоятелями, станут руководить других; а если слепец слепца водит, то oбa в яму впадут (Мф.15:14).

Итак, братие, когда мы воспеваем устами хвалебную песнь преп. отцу нашему Зосиму, именуя его светильником всесветлым, то будем вместе с тем взирать и умными очами на духовный свет этого светильника, которым он светит нам. Пусть хотя один луч этого света проникнет в мрачные храмины душ наших и откроет таящиеся в них помыслы и желания чести, славы, похвал и возвышений всякого рода, какие каждому из нас предлежат в проходимом нами служении: высоком или низком, трудном или легком, презираемом или почетном. И когда увидим в себе что-либо подобное, постараемся извергнуть, как тлю, как заразу, могущую развиться в лютую болезнь. Под влиянием благодатной теплоты этих светлых лучей пусть возрастают, в нас, вместо плевел честолюбия и любоначалия, семена истинного благочестия, смиренномудрие и любовь, никому не завидящие и ничего себе не ищущие. Аминь.

Если бы можно было найти человека, который бы не видел превращений в природе, производимых переменами времен года, и привести его в сад, покрытый во время зимы снежным покровом и как бы покоящийся мертвым сном, и поведать этому человеку, что придет время – эти обнаженные сухие деревья проявят признаки жизни, сделаются сочными, покроются листьями, заблагоухают, украсятся цветами и принесут плоды: то эта речь наша показалась бы ему несбыточною, и он не поверил бы нам, пока сам не увидел бы этого весною. И не удивительно: чего человек не привык видеть всегда, то кажется ему делом несбыточным, чудом невероятным.

Но мы не удивляемся ежегодному оживлению природы весною вследствие привычки видеть его постоянно. Касательно же истины всеобщего воскресения мертвых, которое есть тоже действие всемогущества Божия, остаемся подобными тому предполагаемому человеку, который никогда не бывал очевидцем всех годовых превращений природы.

Хотя апостолы проповедали всему миру, что царство смерти разрушено воскресением Христовым, что смерть побеждена; но и после воскресения Христова смерть так же властвует над всем созданием, люди так же умирают, как и прежде, и бренные тела их превращаются в прах, развеваемый ветром, и весь человек как бы исчезает. Не дивно, что и самые утешительные обетования евангельские покрываются для нас мраком забвения, и свет воскресения Христова, осветивший дотоле непроницаемую тьму могилы, нередко тускнеет пред очами нашими, смотрящими на окружающее нас всюду тление смерти. Для разорения сего мрака, для оживления в нас веры в обетование вечной жизни Господь благоволил явить в Церкви Своей постоянное чудо нетления и новое доказательство бессмертия среди всеобщего тления и смерти. Это чудо есть нетление тел святых угодников Божиих. Теперь уже не может быть места сомнению, и излишни вопросы: возможно ли воскресение мертвых и может ли бренное тело сделаться бессмертным? По глаголу Божию тела святых, подобострастные нашим, пребывают целые века нетленными и источают жизнь; стало быть, и наше тленное тело облечется в нетление и мертвенное сие облечется в бессмертие (1Кор.15:53) тем же всемогущим глаголом Божиим. Но кто-нибудь может спросить: почему же одних только святых тела являются нетленными, прочих же подобных нам грешных людей остаются истлевшими, между тем как воскресение будет всеобщее, т. е. всех мертвецов без изъятия? – Если бы тела всех умерших оставались нетленными, то эта всеобщность нетления не казалась бы для нас чудом, a казалась бы естественным явлением, и потому не имела бы тогда такой силы доказательности для веры в будущее воскресение, какую имеет теперь нетление св. мощей в среде всеобщего истления. Благодать нетления даруется только телам святых потому, что святые по отношению к нам, грешным, суть старшие братья одного семейства в доме Отца Небесного, в коем мы грешные составляем меньших братий; а по закону премудрого и всеблагого Создателя нашего старшие должны помогать и служить младшим. По сему закону ангелы Божие суть служебные духи, в служение посылаемые за хотящих наследовать спасение (Евр.1:14). В свою очередь и святые Божии, подобно ангелам, делаются нашими помощниками в деле спасения. Они примерами своей святой жизни наставляют нас жизни благочестивой, служат для нас образцами всякой добродетели, без чего получение вечного блаженства невозможно, хотя бы мы и веровали в вечную жизнь. Господь, благоволивший искупить нас от вечной смерти, даровал нам Свой закон, коим указал прямой и верный путь к достижению блаженной вечности; но хитрый враг спасения человеческого устроил множество распутий порока, гладких и привлекательных на вид, на которые все мы легко уклоняемся. Блаженство небесное не видно нам, а блага земные и наслаждение ими всегда перед глазами нашими. Сколько потребно мужества для того, чтобы противостоять всем соблазнам! Какая нужна сила веры, чтобы, презрев видимое, всею силою духа стремиться к невидимому! И вот милосердый Господь, для укрепления нашей немощи, благоволит являть нам в нетлении тел угодников Своих видимое доказательство тех наград, которые ожидают по смерти всех творящих волю Его. Теперь всякий из нас не только верует, но и видит, что не один конец праведному и грешному, что упование праведных, которые здесь терпят лишения и скорби, «безсмертия исполнено», a пути грешных, которые здесь наслаждаются всяким довольством, «зрят во дно адово». Потому теперь уже нельзя колебаться в выборе между путем добродетели и спасения, и путем порока и погибели.

Кроме этой поучительности в вере в загробную жизнь, нетление свв. мощей утешительно для нас тем, что оно служит источником исцелений наших недугов душевных и телесных, и указывает нам, что этим избранникам Божиим, кои почивают в нетлении, дана от Бога благодать молиться за нас и ходатайствовать нам у Бога все потребное и полезное для вечной и временной жизни нашей. Такие нетленные чудодейственные мощи привлекают и в нашу обитель множество богомольцев которые, по усердию к свв. угодникам Зосиме и Савватию, со всех концов православного отечества нашего стекаются сюда, чтобы пред священными раками сих цельбоносных мощей излить в молитве свою душу и получить от Бога всякую благодать и милость ходатайством святых Его. Эти странники доставляют обители средство к безбедномѵ существованию. Таким образом сбываются слова преп. Зосимы, который, умирая, сказал братии: «если я обрету благодать пред Богом, то вы узнаете это, когда по моем отшествии обитель распространится, умножится братством, процветет духовно и в телесных потребностях не будет иметь скудости». Все это радует и восхищает нас, как духовных чад сего преп. Отца нашего.

Но, братие, совершая торжественно память преподобного Зосимы и усердно преклоняясь пред его священною ракой, что – если мы возуповаем на эту видимую близость к нам преподобного и, довольствуясь одними внешними знаками почитания, вознерадим о душе своей? Не порвется ли тогда наш таинственный духовный союз с ним? И как угодник Божий будет ходатайствовать о нас пред Богом, когда мы отдалимся от него нравами и жизнью своею и не будем уподобляться ему по мере сил своих, в ревности и подвигах духовных для спасения души своей? A если бы он при нашей беспечности о собственном спасении и продолжал молиться за нас, то Сам Всевышний не отвратит ли лице Свое от него, как от недостойных Его милости? Древний Израиль уповал на молитвы и предстательство пред Богом святых праотцев своих, и при всех слабостях и недостатках своих пользовался милостью Божией ради их ходатайства. Когда же, в ложной надежде на заступление святых, оставил веру отцов и жизнь по вере и предался нечестию; тогда не замедлило открыться грозное прещение Божие на весь дом Иудин. «Аще станут Mouceй и Самуил пред лицем Моим несть душа моя к людем сим» изрек Господь устами прор. Иеремии (Иер.15:1). Господь однажды сказал Самуилу, когда тот печалился о Сауле: «что ты плачешь о Сауле, которого я отверг чтобы не царствовать ему более над Израилем?» Так Господь отвращается и от помазанных Своих за нечестие их, и не внемлет молитвам Своих святых за отверженных грешников.

Итак, братие, главным условием неразрывности союза нашего с преподобными отцами нашими должно быть попечение каждого из нас о спасении души своей. Признаком беспечности нашей о спасении души служит нечувствие ее по отношению к духовным предметам, или, иначе, мертвенность духа, умерщвление духовных ощущений при полном развитии жизни в кругу вещественных предметов. С особенною явственностью это можно примечать у мирских людей. Иной мирянин с увлечением и одушевлением разговаривает о житейских пpeдмeтax, но заведите с ним речь о чем-нибудь духовном – и он сейчас сделается и глух и нем, и все, как что-то чуждое ему, не доходит до его сердца, не вызывает в нем никакого сочувствия. Это и есть мертвость духа или, по выражению святых отцов, нечувствие; этот тяжелый камень лежит на сердце всякого человека, занятого одними вещественными предметами, вполне преданного житейской суетности и не помышляющего ни о чем духовном. Он лежит и на сердце монаха, который не брежет о своем внутреннем душевном состоянии, хотя бы этот монах исправно выполнял внешнее церковное служение и всегда присутствовал в храме по обязанности или обычаю. Объятый недугом нечувствия слышит ли, или сам поет и читает в церкви – о муках ада, о блаженстве рая, о греховности человека, о неминуемой смерти, о cyде Божием, – ко всему этому он относится без сердечного сочувствия, как бы ад и рай, смерть и суд Божий не существуют для него. Если даже изредка в минуты уединения ему и придет мысль о таких предметах, то омертвелое от невнимательной жизни сердце не отзывается чувствительностью на эти помышления ума. Оно спит глубоким сном и не хочет пробудиться, пораженное как бы смертельною язвою от предшествовавшей нерадивой жизни. А другой даже и поплачет при таких размышлениях, но потом, еще не осушивши слез своих, предается обычным делам и забывает, о чем думал.⁵

Недугующие нечувствием, по большей части, не сознают своего бедственного состояния: сознание своего нечувствия есть уже шаг к освобождению от него. Сознающий пагубу нечувствия боится подвергнуться этой страсти и предпринимает средства к уничтожению ее. По наставлению свв. Отцов, средства уничтожающие нечувствие, суть постоянные благочестивые упражнения, отвержение всякого суетного занятия и развлечения, вообще внимательная и благочестивая жизнь. Но и при всем старании со стороны нашей противодействовать нечувствию, оно не уничтожается собственными усилиями нашими, a нужно для этого действие божественной благодати. Когда благодать Божия посетит душу, тогда сердце исполняется умиления; это есть первый признак оживления сердца. Оно чаще даруется при исполнении молитвенного правила и сопровождается обильными слезами молящегося. Сухое же и спешное вычитывание молитв есть признак нечувствия.

Чтобы отвалить камень нечувствия от гроба сердца нашего, потребно служение ангела; потому что камень этот привален врагами спасения нашего, только не без нашего произволения и содействия. Для отваления его с нашей стороны требуется лишь усилие не попускать более греху умерщвлять душу, употребляя к тому все зависящие от нас средства, тогда благодать Божия, молитвами преп. Отца нашего Зосимы совершит это дело спасения нашего и мы оживем во Христе духом. В этом таинственном воскресении и заключается наше спасение. Аминь.

В сегодняшний день мы, возлюбленные во Христе отцы и братия, сошедшеся любовию, творим память преподобного и богоносного отца нашего Зосимы. У нас сегодня велие торжество, многолюдное собрание, для прославления почившего игумена, начальника общежительного жития иноческого в сей святой обители, скончавшегося 17 апреля 1478 года.

В селе Толвуе, на берегу Онежского озера, жила в конце XIV и в начале ХV вв. благочестивая чета: Гавриил и Варвара. Господь Бог благословил их рождением сына, который в святом крещении был назван Зосимою. Сами люди небогатые, Гавриил и Варвара, позаботились о том, чтобы своего сына с ранних лет приучить к благочестию и научить церковной грамоте. Благодаря такой родительской заботливости отрок Зосима рос тихим и кротким, и полюбил чтение св. Писания и душeспасительных книг. Когда он достиг совершеннолетия, то родители хотели его женить. Но Зосима, горя желанием служить одному Господу Богу, не захотел связывать себя с миром никакими связями; a потому оставил родительский дом, облекся в иноческое одеяние, удалился в пустынное место, недалеко от родного села и родительского дома, и стал жить отшельником, проводя время в посте, молитве и богомыслии. В то время было обычным такое явление, что давшие монашеские обеты оставались жить среди мирян. Зосима, видя, как много возникает соблазнов для монахов, проводивших жизнь среди мирян, и то, как часто жизнь среди мирян отвлекает ум подвижника от богомыслия, воспылал желанием видеть иноков собранными в общежитии и вдали от людей. Ревнуя о спасении своей души и недовольствуясь наставлениями книг о пути спасения, он искал опытного наставника, чтобы тот самым делом, живым примером своей подвижнической жизни показал ему путь ко спасению. Ради сих вин он решился совершенно порвать связи с миром, уйти как можно дальше от родных и знакомых, чтобы получить возможность проводить жизнь в совершенном уединении и безмолвии. Благий Промысл Божий не оставлял его, указал ему путь жизни и мудро все устроил к его спасению. В это время умерли родители Зосимы и для него стало легче и свободнее оставить совершенно родное место и родительский дом. Раздав свое небогатое родительское наследство бедным, Зосима отправился на берега Белого моря, с намерением найти себе в этой местности удобное убежище для безмолвия. На устье реки Сумы он встретился с преп. Германом, который жил раньше с преп. Савватием на Соловецком острове. Герман рассказал Зосиме о жизни преп. Савватия и о том, что пустынный остров Соловецкий весьма удобен для безмолвной иноческой жизни. Зосима весьма возрадовался, услышав, что на Соловецком острове можно удобно поселиться и проводить жизнь в подвигах уединения, молитвы и поста, и он стал просить преп. Германа проводить его на Соловки, на что и получил согласие. В 1436 г. летом Зосима и Герман отправились в лодке по Белому морю и благополучно переплыли его, и прибыли на Соловецкий остров; пристали к острову близ пресноводного озера. Здесь они поставили шалаш из древесных ветвей и провели целую ночь в молитве. Здесь первое время немало ходили они по острову, ища удобного места для построения обители, и были весьма обрадованы, когда Господь Бог чудесно указал это место. Раз, после ночной молитвы, утром Зосима вышел из шалаша и увидел необыкновенный свет, осиявающий всю окрестность, и на востоке, на воздухе прекрасную великую церковь. Еще незнакомый с видениями Зосима в страхе и недоумении поспешил к Герману в шалаш. «Что случилось с тобою, брат мой? He увидел ли ты что-либо необыкновенное?» – спрашивал Герман, увидя бледное и изменившееся лицо Зосимы. Зосима рассказал ему все, что видел. Тогда Герман припомнил и рассказал, как еще при преп. Савватии однажды чудесно были прогнаны миряне с этого места, и тогда же было указано, что остров назначен для пребывания иноков. «Думаю, возлюбленный во Христе брат, – сказал Герман Зосиме, – хочет Бог чрез тебя собрать здесь множество иноков». После этого оба пустынника, помолившись Богу, начали рубить лес для построек. Днем они трудились телесно, a ночь проводили в молитве. Так трудясь, они поставили ограду и кельи. Но им нужно было еще долго ждать и понести немало трудов и лишений, прежде нежели устроилась там обитель и населилась. В конце лета преп. Герман отправился на приморский берег, чтобы запастись хлебом на зиму. Осенью он думал было возвратиться, но сильные бури того года и зимний холод, преградивший путь льдами, принудили преп. Германа провести зиму на материке. Зосима, поэтому, остался на зиму совершенно один на острове, среди зимних бурь и непогод, без запаса пищи. Злые духи постоянно искушали его, силясь принудить его оставить избранное место. Только одному Богу, ведущему сокровенные тайны, точно известны труды и подвиги, понесшие преп. Зосимою в эту зиму. Его укрепляла непоколебимая надежда на Бога, к Которому он был привержен «от ложесн, от чрева матере своея» (Пс.21:11).

Поскорбел Зосима сначала о Германе и своем одиночестве, но потом возложил печаль свою на Господа и усилил подвиг молитвы. Тяжела была его борьба с лишениями тела, но еще тяжелее с духами злобы. To тяжелое уныние они внушали ему, то тревожили его странными призраками. В образе множества зверей и чудовищ они яростно бросались на него, готовые как бы растерзать и пожрать его. Но ограждаясь крестным знамением, Зосима говорил им: «Немощная сила вражия! Если дана вам от Бога на меня власть, то делайте, что хотите; если же нет, то напрасно трудитесь». И призраки исчезали как дым, как прах от ветра, гонимые молитвой и крестным знамением преподобного. Такова, братия, сила молитвы и крестного знамения на бесов. Отсюда научаемся и мы как можно чаще обращаться к этим духовным оружиям против диавола и с успехом для брани употреблять их.

«Огради мя, Господи, силою Твоею честнаго и животворящего креста и спаси мя, грешного». Вот краткая молитва, которую произноси, ограждая себя крестным знамением против вражеских искушений.

Для преп. Зосимы настало новое искушение: истощился скудный запас хлеба и грозила голодная cмерть. Но твердая надежда его на Бога оправдала его. Господь дивно спас его от угрожавшей ему голодной смерти. Какие-то два незнакомца принесли ему полную корзину муки, масла и хлеба и подали ему со словами: «возьми это, отец, и положи у себя, если будешь иметь нужду, употребляй в пищу; а мы, когда Господь повелит, придем к тебе». От изумления ли своего, или от поспешности ушедших незнакомцев Зосима не спросил, кто они и как попали на остров. Он ожидал их, думая, что они опять придут, но ожидания были напрасны: неизвестные скрылись и больше не приходили. То были ангелы, как видно из многих житий святых, не раз так помогавшие избранникам Божиим. Зосима, пождав возвращения их не малое время, понял, что это была ему небесная помощь и возблагодарил Господа. Ясно, что Промысл Божий хранит Своего избранника. Здесь мы видим ясное, наглядное, жизненным опытом оправданное доказательство истинности наставления Спасителя: не заботьтесь о том, что вам есть, что пить, чем одеться; ищите прежде царствия Божия и правды его, а сия вся приложатся вам; ибо Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду в этом, прежде чем вы обратитесь к Нему с просьбою. Пусть услышат cиe все ненавидящие Господа и смеющиеся над Его словами, и посрамятся зело. Велий Господь наш и велия крепость Его, и разума и могущества Его несть числа.

По окончании зимы Герман приплыл с рыбаком Марком, пожелавшим разделить с преподобными уединение, a также привез достаточное количество пищи и сетей для рыбной ловли. Вскоре Марк принял монашеское пострижение и был первым учеником преподобных. Примеру его последовали многие прибрежные жители, которые, приплывая на остров, строили себе кельи подле келий преподобных Зосимы и Германа, и снискивали пропитание трудами рук своих. Для своего содержания братия рубила дрова, ловила рыбу, добывала из моря соль и меняла ее на хлеб y сторонних людей, которые стали посещать остров, и копала под огород гряды. Преп. Зосима, видя умножение учеников, построил небольшую деревянную церковь в честь Преображения Господня на том месте, где было ему пророчественное видение храма в воздухе; к церкви пристроил небольшую трапезу и открыл общежитие. По устроении храма и монастыря преп. Зосима послал одного инока в Новгород, к архиепископу Ионе, с просьбою о выдаче антиминса, об освящении храма и назначении игумена. Святитель Иона выдал антиминс и послал его с иеромонахом Павлом, назначив его игуменом для обители. Таким образом основалась наша Соловецкая обитель, доныне сохраняемая милостию Божиею, несмотря на все пережитые ею испытания. Игумен Павел освятил церковь Преображения Господня и, поживя немного, скоро возвратился в Новгород, не вынося трудностей пустынной жизни. После его были присланы из Новгорода еще два игумена Феодосий и Иона, но они еще менее жили в обители и также возвратились в Новгород. Тогда братия после общего совещания решили просить архиепископа о назначении им игумена из среды Соловецкой же братии. Зосима предложил избрать в игумены своего брата Игнатия, но выбор братии пал на него самого. Смиренный подвижник по глубокому смирению своему и слышать об этом не хотел. Братия, приводя в исполнение свое pешение, тайно отправила к Новгородскому архиепископу посла с просьбою, чтобы он призвал отца их Зосиму и рукоположил его в священство и игуменство, хотя бы и не без сопротивления со стороны смиренного старца. Владыка Новгородский, вызвав к себе преп. Зосиму, убедил его принять игуменство и священство и вскоре же посвятил. В Новгороде многие уже слышали о святой жизни Соловецкого подвижника и желали принять от него благословение в своих домах. Приглашая его к себе, они жертвовали для обители церковную утварь и облачения, хлеб и деньги; а некоторые обещали и впредь помогать обители в ее нуждах. Много было нужд у обители, но тяжело было отшельнику безмолвной пустыни долго пребывать в молитве и попечениях града, а потому он поспешил в свою пустыню, поручив хлопотать о нуждах обители своему бывшему игумену Ионе. С честию отпустили его из Новгорода архипастырь и граждане, с честью и радостью приняла любимого и уважаемого настоятеля Соловецкая братия. Особенное почтение стали питать к нему иноки, когда увидели знамение благодати Божией на нем при первой службе его в храме. Когдa он служил первую литургию, лицо его светилось, как лицо ангела, и храм наполнился благовонием. Пocле литургии Зосима благословил просфорою некоторых купцов, которые, выйдя из церкви, по неосторожности обронили ее. Проходя мимо того места, инок Макарий заметил пса, который старался схватить что-то, но не мог по причине поднимавшегося пламени. Приблизившись Макарий увидел, что то была просфора, потерянная купцами. Подняв ее, инок отнес ее к игумену и рассказал о том, что видел. И все дивились.

Преп. Зосима ревностно занялся устройством иноческого жития, он открыл общежитие и для него установил правила, чтобы все иноки исполняли их неизменно. Устав иноческой жизни, какой ввел в своей обители преп. 3осима, был устав самого строгого общежития, как заповедали великие отцы, законоположники общежития: общая молитва, общая трапеза, труд каждого для всех и ничего для себя одного, – таков был устав, который дал преп. Зосима Соловецкой обители. Он заповедал хранить его и на будущие времена. Братия умножилась. Co всех сторон приходили желавшие жить с преподобным и пользоваться его наставлениями. Преп. Зосима всех принимал с любовью. С умножением братии прежняя деревянная церковь оказалась тесною, трапеза мала и стал ощущаться недостаток келий. Тогда построили новый, обширный храм в честь Преображения Господня с приделом св. Николая, потом братскую трапезу и при ней храм в честь Успения Богоматери, затем келии и службы. Все строения были деревянные. В благословение увеличивающейся обители своей преп. Зосима решился перенести мощи преп. Савватия, скончавшегося на реке Выге и погребенного при тамошней часовне. В этом намерении преподобный окончательно утвердился посланием иноков Кирилло-Белозерского монастыря. Приготовив корабль, Соловецкие иноки отправились с попутным ветром на Сумский берег. Достигнув реки Выги и откопав гроб преп. Савватия, они нашли нетленными мощи, невредимою и самую одежду, – в воздухе разлилось необычайное благоухание. С пением священных песнопений иноки перенесли св. раку на карбас и с попутным ветром благополучно достигли своей обители. Св. мощи преп. Савватия положили в раку и предали земле в особой усыпальнице. Недужные, с верою притекавшие к гробнице святого, исцелялись его молитвами. A преп. Зосима целые ночи проводил около гробницы преп. Савватия в молитвенных коленопреклонениях.

С расширением обители и с увеличением братии умножались и пожертвования на нее, которые обеспечивали ее содержание. Ей дарили земли и имения. А Новгород Великий дал грамоту вечно владеть Соловецким островом со всеми его угодьями, заливами, озерами и ближними островами. Но нашлись завистливые люди, которые много беспокоили иноков, намереваясь отнять y них средства к жизни – владения, так что преп. Зосима вынужден был искать защиты и ехать в Новгород, откуда он возвратился с успехом. Будучи маститым старцем и предчувствуя свою кончину, он еще при жизни приготовил для себя гроб и вырыл могилу, дабы вид ее всегда напоминал ему о смерти и суде Божием. Когда постигла его болезнь, он, призвав братию, говорил им: «Вот я отхожу из этой временной жизни и вас предаю всемилостивому Богу и пречистой Богородице; скажите, кого желаете иметь игуменом вместо меня?». Когда братия выразила свое желание иметь игуменом того, кого Господь укажет чрез преп. Зосиму, тогда он назначил себе преемником Арсения и дал ему следующее завещание относительно управления монастырем: «Вот, я поставляю тебя строителем и управителем св. обители этой и всей братии, собранной любовию к Богу. Берегись, чтобы не утратилось что-либо из монастырских законоположений, как то: относительно соборной церковной службы, ястия и пития в трапезе и других монастырских обычаев, установленных мною; пусть все это будет целым и нерушимым. Господь да направит стопы ваши к деланию заповедей Своих, молитвами Пречистой Госпожи Владычицы нашей Девы Богородицы и всех святых, a также и угодника Своего преп. Савватия. Господь наш Иисус Христос да защитит вас от всех вражеских наветов и утвердит в божественной любви. И хотя я отлучаюсь от вас телом, отдавая долг природе, но духом пребуду с вами неотступно. Вы узнаете, что я обрел благодать пред Богом, когда, по моем отшествии, обитель распространится, соберется множество братии, это место процветет духовно и в телесных потребностях не будет иметь скудости». Сказав все это братии, он целовал их в последний раз, всякого благословил с воздеянием рук, молился о монастыре, своей духовной пастве и о себе, наконец, перекрестился и произнес: «Мир вам!» После этого, подняв глаза кверху, проговорил: «Владыко человеколюбче, сподоби меня стать одесную Тебя, когда Ты придешь во славе судить живых и мертвых и воздать каждому по делам», после чего предал душу свою Господу, для Которого трудился в течение всей своей жизни. Это было 17-го апреля 1478 года. Иноки похоронили его за Преображенским собором, в гробе и могиле, им приготовленных; после устроили часовню над могилою, поставили иконы. С верою приходящие люди стали получать исцеления. 8 Августа 1566 года мощи его вместе с мощами преп. Савватия перенесены в придел в честь их, где и почивают доселе.

Такова жизнь, таков труд и подвиги преп. Зосимы. Такова его и блаженная кончина. Воодушевимся примером преп. отца нашего, братия, и обратимся к нему с следующими молитвенными словами: «Преп. отче Зосимо! Руководствуй нас ко Христу Богу, наставляя соблюдать заповеди Господни, носить крест свой и последовать нашему Владыке. Имея дерзновение ко Христу и Пречистой Богоматери, будь молитвенником и ходатаем о нас недостойных жительствующих в этой обители, которою ты начальствуешь; будь помощником и заступником пред Богом нашему братству, чтобы мы, по твоим молитвам, пребыли невредимыми от злых духов и людей, прославляя Святую Троицу – Отца и Сына и Св. Духа». Аминь.

Пастырь добрый душу свою полагает за овцы (Ин.10:11).

Установлением праздника всех святых в первый после Пятидесятницы воскресный день Христова церковь, братие, выражает ту мысль, что все божественное дело спасения человеческого, совершенное Господом нашим Иисусом Христом, начиная с воплощения Его до живоносного воскресения и славного вознесения на небо, и запечатленное сошествием Св. Духа на избранных Его учеников и апостолов, не осталось безплодным, но принесло обильный плод; явился многочисленный сонм святых, которые, последуя учению Христову, благодатию Св. Духа претворились из подобострастных нам человеков в земных ангелов и небожителей. Этому сонму всех святых ныне празднуя, мы в особых песнопениях воспоминаем подвиги одного из них, бывшего постриженника нашей обители и игумена, a потом первосвятителя Московского, св. Филиппа, по случаю совершившегося в этот празднуемый церковью день перенесения чудотворных мощей сего угодника Божия из Соловецкой обители в царствующий град Москву.

Святитель Филипп особенно прославился между пастырями нашей отечественной церкви высоким подвигом своего пастырского служения, который, по слову евангельскому, состоит в положении души своей за овцы своя. Не всем избранникам Божиим, которым было вверено пастырское служение, приходилось совершать в жизни своей этот высокий подвиг и исполнить делом евангельское слово в точном его смысле – «пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин.10:11), – хотя все они в тайне души своей были готовы на это. Чтобы впечатлительней представить величие этого подвига и по возможности обширнее обозреть его, рассмотрим его не в одном лице, а в нескольких представителях, как древних, так и новых, что будет соответствовать и настоящему празднику церковному – всех святых.

Первого такого подвижника Российская церковь имеет в лице св. Леонтия, епископа Ростовского. По прибытии в Ростов, город многолюдный, населенный диким племенем Чуди, народом свирепым, зараженным грубым идолопоклонством, Святитель Лeoнтий нашел там лишь малые следы христианства, оставленные предшественниками его, двумя епископами. Ростов в то время перешел по завещанию его владетеля, великого князя Ярослава, жившего в Киеве, во владение сыну eгo Всеволоду, жившему в южном Переяславле. Таким образом, отсутствие в городе владетельного князя-христианина давало полный простор язычникам насиловать и притеснять христиан. Выгнав с бесчестием двух первых епископов, идолопоклонники неприязненно встретили и епископа Леонтия. Но святитель Бoжий возложил упование свое на Господа и Пречистую Богородицу, и, укрепляемый усердными молитвами, поселился при соборном храме и начал апостольски подвизаться в евангельской проповеди.

Он небоязненно входил в сонмища идолослужителей, с лаской и любовью увещевал их послушать учения евангельского, оставить языческую тьму и обратиться к свету Христову. Ростовцы не xoтели его сперва слушать, прогоняли его от себя с безчестием и бранью, наносили ему побои, наконец изгнали его вовсе из города. Святитель поколебался было духом, хотел последовать своим предшественникам и навсегда оставить буйный город. Но, вспомнив доброго Пастыря – Христа, Который оставил небо и сошел на землю, чтобы взыскать и спасти погибшее человечество, и заповедал последователям Своим – пастырям словесного Его стада – полагать даже душу свою за овцы, им порученные, и отнюдь не оставлять их на расхищение волкам, – удержался от такого своего намерения и решился не покидать Ростова, а терпеливо трудиться в обращении его жителей ко Христу. Уступая место гневу раздраженных язычников, святитель поселился за городом, в уединенной местности. 3десь он построил небольшую деревянную церковь во имя Св. архистратига Михаила и стал при ней жить тихо и безмолвно, подвизаясь в посте, молитве и проповеди евангельской. Оставя взрослых, загрубелых в язычестве жителей города, св. Леонтий стал зазывать к себе отроков, которые выходили за город для прогулок; он кормил их пшеницею, сваренною с медом, ласкал и поучал вере Христовой. Святое семя, падая на добрую землю невинных детских сердец, вкоренялось и приносило благие плоды. Дети полюбили доброго наставника и во множестве стали к нему собираться в церковь; через детей и родители их стали располагаться к проповеднику слова истины и познавали Христа. Святитель всех крестил во имя Отца и Сына и Св. Духа, и утверждал в правилах христианского благочестия. Таким мудрым ведением дела проповеди святитель Леонтий имел возможность снова поселиться в городе. Успех его проповеди приводил в ярость язычников. Однажды они, вооруженные дубинами, собрались во множестве к соборному храму, где Святитель совершал божественную службу, и требовали, чтобы он вышел к ним. Небоязненно, с крестом в руках, вышел св. епископ со всем освященным собором и, как ангел Божий, с лицом, сияющим небесным светом, предстал пред врагами своими, готовый принять смерть за Христа. Язычники упали на землю и лежали, как мертвые. Потом все уверовали.

Другой пример пастырского самоотвержения представляет наш святитель Филипп, митрополит Московский. Когда он был Соловецким игуменом и слух о его достоинствах дошел до царя Иоанна Васильевича Грозного, царь вызвал друга своей юности в Москву, чтобы сделать его митрополитом. В это время произошла большая перемена в образе жизни царя: он сделался подозрительным к своим подданным, окружил себя избранными телохранителями, которых назвал опричниками, и через них производил всякие насилия и убийства в народе. Филипп видел, как опасно и трудно положение митрополита при таком царе, но по убеждению епископов и бояр решился принять на себя этот высокий сан для пользы народа. Напрасно старался митрополит убедить царя. «Государь, говорил он, тебя окружают люди, которые обманывают тебя. Удали от себя клеветников и льстецов». Недовольный вмешательством митрополита, царь гневался, угрожал ему лишением сана. «Я не просил тебя возложить на меня этот сан; зачем ты вызвал меня из пустыни?», – кротко отвечал Филипп. «Теперь я буду говорить тебе правду, если бы даже пришлось за это положить жизнь», – сказал он царю. Между тем гонимые Иоанном искали утешения и защиты y Филиппа, и он принимал самое горячее участие в их судьбе. Это обстоятельство еще более раздражало Иоанна. В один воскресный день, когда митрополит совершал литургию в Успенском соборе, царь вошел в храм с толпою опричников. Когда он подошел к святителю на благословение, святитель, как бы не замечая его, устремил взор свой на икону Спасителя. Тогда один из опричников сказал: «Владыко! государь пред тобою, благослови его!» Святитель, обратясь к царю, сказал: «О государь! не узнаю в тебе царя православного; здесь мы приносим Богу безкровную жертву, a за алтарем льется невинная кровь христианская. Везде слышны убийства и все они творятся твоим именем. Ты высок на престоле, но, как человек, должен будешь дать Богу ответ в делах своих». Иоанн пришел в сильный гнев и со страшными угрозами вышел из храма. Он созвал епископов и заставил их признать Филиппа недостойным священного сана. В праздник архангела Михаила митрополит готовился служить в Успенском соборе; вдруг являются в храм опричники и объявляют народу, что Филипп собором духовенства лишен священного сана. Тотчас они сняли с него святительское облачение, надели на него худую одежду и с позором вывели из храма. Закованный в цепи, святитель отвезен был в Богоявленский монастырь, где семь дней томился в заключении, моримый голодом. Оттуда он был переведен в Тверской Отроч монастырь, где и скончался мученически, задушенный самым суровым из опричников. Taкова участь провозвестников истины, проповедников правды и обличителей беззаконий человеческих.

Возьмем пример такой же доблести пастырской из позднейшего времени – из жизни Святителя Митрофана, первого епископа Воронежского. Святитель Христов Митрофан, при всем уважении своем к великому государю Петру 1-му, для великих предприятий которого жертвовал всем своим достоянием, не боялся говорить ему правду, когда дело касалось личных убеждений и совести, а особенно спасения пасомых. Однажды во время пребывания в Воронеже Петр Великий послал пригласить к себе во дворец святителя. Старец немедленно отправился пеший на зов царский. Подходя к царскому дому, он увидел перед воротами и на дворе статуи, изображавшие языческих богов. Святитель до того оскорбился этим зрелищем, что, не заходя во дворец и не видавшись с государем, возвратился к себе домой. Государь вторично послал за ним. Тогда святитель сказал посланному: «пока Государь не прикажет убрать идолов, соблазняющих народ, не могу войти во дворец его». Царю по какому-то делу нужно было лично объясниться с архиереем, и он, считая такой решительный ответ за ослушание, пришел в сильное негодование, и в третий раз послал сказать Митрофану, что если он не исполнит воли его, то, как ослушник царского повеления, подвергнется смертной казни. – «В жизни моей царь властен, отвечал святитель посланному, но неприлично православному Государю ставить языческие идолы на соблазн простым сердцам, потому я охотнее приму смерть, нежели соглашусь присутствием своим почтить эти кумиры». Сколько ни был разгневан царь таким смелым ответом св. Митрофана однако, сознавая справедливость отказа, смягчился и терпеливо принял обличение. Между тем, архипастырь, готовясь к смертной казни, захотел отправить всенощное бдение, чтобы напутствовать себя в вечность общею молитвою, и велел благовестить на соборной колокольне в большой колокол. Услышав такой звон, Государь спросил окружающих его: «Какой завтра праздник?» Когда ему сказали, что нет никакого, то он велел узнать от самого архиерея о причине такого благовеста. Узнав причину, Государь подивился великодушию святителя, и немедленно приказал снять соблазнительные статуи. После этого случая Петр Великий стал еще более любить и почитать святителя Митрофана, как доблестного пастыря церкви, готового положить жизнь свою за спасение своей паствы.

Упомянутые святители, как видите, братие, в точности осуществили на себе качества доброго пастыря. Немногим, конечно, таким избранникам Божиим дается в удел мученический венец; но можно по справедливости сказать, что истинное пастырство всегда было и есть в своем роде тоже мученичество. В самом деле, что такое значит это постоянное наставление и вразумление на все доброе и святое ревностным пастырем своих словесных овец, –наставление, почти всегда сопровождаемое борьбой с предрассудками, суевериями, превратными понятиями мира и века, a иногда с упорными противоречиями, недоверием и сомнением, могущими поколебать самое усердное желание, самое чистое намерение учителя церкви, – как не мученичество своего рода? Что такое деятельность пастыря церкви, обязанного и словом, и собственным примером, забыв телесный покой и слабость сил, назидать души христиан и вести их по пути добродетели в царство небесное, под опасением строгой ответственности за погибшую душу, как не постоянный подвиг самоотвержения? Что такое всегдашняя и искренняя молитва пастыря о своих пасомых, возносимая им от сердца, принимающего самое близкое участие в их бедствиях, болезнующего об их немощах и грехопадениях, при всем иногда равнодушии с их стороны и непризнательности, как не своего рода положение им души своей за овцы своя? Так, братие, трудность и многоответственность служения пастыря церкви, как посредника между Богом и людьми, требует от него всегда положения души своей за овцы пасомые, и, конечно, самое посильное исполнение им сего святого долга не лишит его небесного мздовоздаяния.

Святая церковь, чествуя ныне память всех святых, в числе их воспоминает не только таких великих пастырей, каковы святители Леонтий, Филипп и Митрофан, прославленные нетлением мощей и чудесами, и все прочие равные им славою, которым учреждены отдельные празднества в определенные дни года, – но и таких добрых тружеников на поприще пастырского служения, которые за пастырские подвиги свои удостоены на небесах венцов святости, а имена их совсем неизвестны. Для того и установлен настоящий праздник, чтобы всем таким неведомым святым воздана была должная почесть. Аминь.

Поминайте наставники ваша... подражайте вере их (Евр.13:7)

Святая церковь сегодня чествует память всех святых, угодивших Богу своею жизнью. В продолжении целого года, в каждый день она чтит одного или несколько святых, совершая им службы и располагая нас к подражанию их жизни и делам. Ныне же она совокупляет всех святых в один собор творя им общую память, и представляет собою как бы небо, украшенное бесчисленными светилами. Каждый из нас может выбирать по своему состоянию, полу и возрасту, для каждого здесь найдутся образцы, примеры и уроки – как надобно жить, чтобы угодить Богу. Не облегчает ли этим для нас св. Церковь путь к небу? И в обыкновенной жизни легче бывает идти по той дороге, по которой уже ходили многие; легче исполнять те трудные обязанности, которые были многими исполнены, нежели те, которые приходится исполнять, не имея в виду примера. Потому все мы, братия, должны смотреть на святых, которые прежде нас стремились к святости и достигли ее, и брать для себя уроки с их жизни, подражая их делам. «Вот смотрите, – как бы так говорят нам ныне все святые, – и мы были подобно вам плотяны и немощны, но при помощи Божией сделались святыми и теперь наслаждаемся неизреченным блаженством, подражайте нам, – и вы будете так же блаженны». Рассмотрим подробнее смысл этих слов, чтобы вернее приложить их к самим себе.

Святые были такие же люди, как и мы, – подобострастны нам, по слову священного писания (Иак.5:17). Все они имели одинаковую с нами природу с свойственными ей влечениями и слабостями, все были обставлены такими же условиями земной жизни, при каких живем и мы. Многим из них приходилось вращаться среди мира и его соблазнов. Они чувствовали те же потребности и влечения к удовольствиям мира, свойственные полу, возрасту, званию и состоянию, какие испытываем и мы. Не мало таких святых, которые до обращения своего на путь спасения были преданы общим человеческим слабостям, даже превосходили других в порочной жизни. Но все они до такой степени возвысились праведностью и покаянием, что св. Церковь поставляет их образцами для нас. Как же они достигли святости? Конечно, не вдруг. Не вдруг и они могли исправить жизнь свою и приучить себя к добродетели. Многим из них досталось это долгим временем и усиленным трудом. И они все боролись со страстями, и им тяжело было отставать от своих любимых привычек и пристрастий, и однакож ни немощи природы, ни земные привязанности, ни трудность исправления не устрашили их; положив твердое намерение вести жизнь благочестивую, они неуклонно шли преднамеченным путем своим и достигли спасения. Таков был путь святых. Taков должен быть и наш путь: мы хотя слабы и немощны, но можем достигнуть святости, если только примем решимость исправить свою жизнь. Конечно, вдруг нельзя совершенно перемениться, но сперва положим твердое намерение и понемногу будем идти вперед. Сначала оставим одну какую-либо худую привычку, потом другую, третью; a вместо того полюбим одну добродетель, потом другую и так далее, тогда исправление покажется нам нетрудным, даже сделается любезным, порочная же жизнь ненавистною. И мы незаметно перейдем из худого состояния в лучшее.

Как скоро святые решались исправлять жизнь свою, к ним являлась на помощь благодать Божия, которая вразумляла их, просвещала, укрепляла в добродетели и ободряла надеждою на воздаяние. Успешно и охотно трудились они с такою высшею помощью, и с нею преодолевали все трудности и препятствия. Мало-помалу преткновения уменьшались, добродетель возрастала, подвижничество делалось приятным и иго Христово легким; вся жизнь под конец получала совершенное изменение. Во всю землю изыде вещание исправлений твоих, воспевает церковь святому, тем жe и обрел ecu мзду трудов твоих. Ободримся и мы, братие, вступая на путь добродетели. Благодать Божия будет вспомоществовать и нам. При помощи ее никакие страсти, никакие злые навыки, укоренившиеся долгим временем и обладающие нами, не будут для нас неодолимыми. С нашей стороны нужна только решимость на добрую жизнь. Но здесь нам следует поучаться y святых. Чтобы привлечь к себе благодать Божию, надлежит сознавать свою немощь, свое бессилие к деланию добрых дел и быть уверенным, что невозможная y человек возможна суть y Бога (Лк.18:27), с таким душевным устроением необходимо искать вспомоществующей благодати, употребляя к тому зависящие от нас средства. Исправлений своих отнюдь не следует приписывать самим себе, a благодати Божией. В этом – смирение, и чем будет смиреннее наш образ мыслей, тем доступнее будет для нас благодать. Величайший из святых апостол Павел так говорит о себе: аз есмь мний апостолов, иже несмь достоин нарещися апостол, зане гоних церковь Божию; благодатию же Божиею есмь, еже есмь, и благодать его, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся: не аз же, нo благодать Божия, яже со мною (IКор.15:9–11).

Святые наслаждаются теперь блаженством на небе, и таким блаженством, которое непостижимо уму человеческому, о котором сказано: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдoшa, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9). Там каждый из них имеет общение со всем собором святых, живших от начала веков до последнего времени, видит праотцев, патриархов, пророков и апостолов. Каждый из святых беседует с ангелами. Но, что всего вожделеннее, – это созерцание Самого Господа Иисуса Христа в пречистой Его плоти, зрение неизреченной доброты лица Божия, наполняющее чистые сердца святых бесконечною сладостью. Надежда на это небесное блаженство возбуждала святых в земной их жизни ко всяким подвигам, растворяла для них сладостью всякую горечь житейскую, окрыляла их дух во всех трудностях и испытаниях земных. Будем же и мы поощрять себя этою надеждою к добродетельной жизни, и, уподобляясь здесь святым без сомнения будем наслаждаться вместе с ними и блаженством на небесах.

Господь прославляет святых своих и делает их жизнь и подвиги известными всей церкви верующих для того, чтобы они служили образцами и примерами для подражания нам грешным; дабы мы, взирая на их благочестивую жизнь и подвиги, следовали по их стопам и таким образом достигли своего спасения. Сами святые, живя на земле, сознавали необходимость и пользу такого подражания. «Подражатели мне бывайте, яко же и аз Христу» (1Кор.11:1), учит святой ап. Павел.

Подражание есть самое действительное средство для развития нашей жизни и деятельности. Сила подражания всаждена в самой природе человека и действует в нем с первых дней его существования. Младенец начинает произносить различные звуки и выговаривать отдельные слова, подражая речи родителей. И все мы живем подражанием. Никто не предписывает обществу законов суеты, роскоши, моды, но суета, роскошь, мода, и особенно эта последняя, распространяются в обществе всего более посредством подражания. Нас так устроила природа, что мы более следуем тому, что видим, нежели тому, что слышим или знаем. A потому великое дело – пример, и весьма важно для жизни то, чему человек подражает. Подражание худым примерам, естественно, будет иметь и худые последствия. Но и хорошим образцам худое подражание также не полезно; a оно будет таким тогда, когда будет нерассудительно, неблагоразумно. Многие, увлекаясь возвышенными образцами подвижничества святых, захотели подражать им; но вместо пользы причинили себе вред, потому что имели ревность не no разуму, начинали прямо с высоких и трудных подвигов, до которых сами святые доходили постепенно, приучая себя с первой и низшей степени этих подвигов. Подражание святым должно быть благоразумное, с рассуждением, a не по увлечению. Надо замечать и усваивать то из жизни святых, что ближе подходит к состоянию нашей души, соразмерно с нашими способностями и удобоприменимо к нашему положению в жизни – частной и общественной.

Но, быть может, подумают иные: как мы, люди грешные, можем подражать святым, которые имели великую силу духа и крепость тела, и жизнь вели особенную, исполненную трудных и недоступных для нас подвигов и высоких добродетелей? – Напрасно так думать. Бог не требует от нас непосильных подвигов. И подражание не состоит в том, чтобы равняться с подражаемым предметом. Подражание наше можно уподобить малому снимку с великой и художественной картины, изображающему в уменьшенном размере даже не всю картину, а некоторую часть ее; при этом, если изображение сделано точно, то снимок будет иметь свое достоинство и даже совершенство. Всякое подражание вообще бывает в мере подражателя, a не его первообраза. Вот, например, как можно подражать святителю Филиппу, которому совершаем сегодня празднество отдельно от общего праздника всех святых. Всем известно, что святитель Филипп пострадал за правду, которую смело высказывал в лицо царю, обличая его в злых делах, и не боялся угроз царя, но готов был принять от него мученическую смерть. Теперь, если какой благочестивый христианин, находясь среди людей, оскорбительно говорящих о предметах веры и осмеивающих все святое, явится твердым и смелым защитником благочестия перед этими неверами, то он будет достойным подражателем святителя Филиппа и тем более будет подобиться своему первообразу, когда потерпит за это всякие неприятности. Напротив, если этот христианин в подобном случае останется молчаливым слушателем и сделает это в угоду порицателям веры, если те будут для него лица влиятельные, могущие нанести ему чувствительную обиду за сопротивление им, то он будет не с св. Филиппом, а с теми, которые были гонителями угодника Божия. Вот какая великая разница может быть между подражанием святому угоднику Божию и неподражанием: в первом случае подражатель получает оправдание от Бога, в противном – подлежит осуждению. Приведем еще пример. Вот пред нами набожная христианка, усердно посещающая храм Божий и вместе с тем свято исполняющая свои семейные обязанности. Если она за свою любовь к церкви Божией терпеливо переносит от своих домашних укоризны, насмешки, брань и даже побои, то не подобна ли она святой Матроне Солунской (память 27 марта), которая, живя рабынею y одной госпожи еврейки, терпела от нее всякие обиды и истязания за то, что ходила на молитву в церковь христианскую, a не в синагогу иудейскую, чего требовала от нее госпожа ее? Неисчислимы примеры святых, разнообразно назидательные и спасительные, и мы удобно им можем следовать во всяких положениях житейских, обстоятельствах и случаях, которые разнятся до бесконечности.

Подражать святым есть долг каждого из нас, потому что все мы христиане призываемся к святости. Бог Отец, учит апостол, избра нас во Иисусе Христе прежде сложения мира быти нам святым и непорочным пред Ним в любви (Еф.1:4). Сия бо есть воля Божия, святость ваша (1Фес.4:3). Другой апостол пишет: no звавшему вы Святому и сами святи во всем житии будите; яко Аз свят есмь (1Пет.1:15–16). A если мы, по воле Божией, призываемся к святости, то как нам не учиться святости у святых, которые добрым подвигом подвизались в настоящей жизни и за подвиги уже получили на небе венец от подвигоположника Господа Иисуса? Никто не может отрицаться от подражания святым, извиняясь тем, что живет среди мира, развлекается житейскими заботами о доме и детях, обременен делами общественной службы и связан родственными отношениями. Древние патриархи – Авраам, Исаак, Иаков, праведный Иов, пророки – Моисей, Давид и другие служат тому примерами. Наши отечественные святые – князь Владимир, Александр Невский, Феодор Ярославский с сыновьями своими и многие другие не были свободны от семейных и общественных обязанностей, но среди этих забот верно служили Богу и шли путем спасения. В лике святых, прославляемых ныне церковью, есть угодники Божии из всех сословий: тут есть граждане и поселяне, князья и воины, рабы и вельможи. Укажем для примера на св. Иулианию Лaзаревскую (память 2 января). Она была боярская жена, имела десять человек детей и правила своим домом; при всем этом вела жизнь праведную, за что и прославлена от Бога по кончине своей нетлением и чудесами.

Жили в пустыне два отшельника. Они молили Бога, чтобы Он явил им, насколько угодны Ему их подвиги. Молитва была услышана: обоим старцам было извещено от Бога, что они не сравнялись подвигами с одним поселянином, по имени Евхаристом, и его женою Марией, которые живут в Египте. Пустынники немедленно поспешили в Египет и, отыскавши дом Евхариста, пришли туда. Хозяина в это время не было дома, он пас стада овец, которыми содержался с женою своею. Придя домой, Евхарист принял старцев радушно, как странников, и, по усиленной просьбе их, должен был рассказать им жизнь свою. «Я, сказал он, получил в наследство от родителей моих это стадо, которое пасу. Все, что приобретаю трудом своим, делю на три части: одну отдаю нищим, другую издерживаю на принятие странных, a третью употребляю на свои домашние нужды. Живя вдвоем, мы с той поры, как соединились брачным союзом, каждую ночь одеваемся во власяницы, чтобы сдерживать похотливость плоти, и доселе жена моя осталась девою. Об этом никто из соседей наших не знает». Выслушав это, пустынники удалились в свою пустыню с назиданием для себя.⁶ Очевидно, не для подражания показаны были пустынным отцам добродетели этой блаженной четы мирян, a для того, без сомнения, чтобы предохранить их от возношения, которое губит подвижников и делает труды их тщетными. Избравшие девственную и уединенную жизнь должны и подражать такого же рода подвижникам, т. е. преп. отцам, подвизавшимся в пустынях и монашеских общежитиях. Все такие подвижники почитаются наставниками монахов. Апостол заповедует нам поминать наставников своих, подражать вере их. И мы сегодня творим память наставника нашего, бывшего Соловецкого игумена, потом Митрополита Московского, св. Филиппа, по случаю перенесения нетленных мощей сего угодника Божия из нашей обители в Москву. Это священное событие совершилось 258 лет тому назад (1652), в неделю всех святых. Аминь.

Не может град укрытися вверху горы стоя. Ниже вжигают светильника и поставляют под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть (Мф.5:14–15).

Такими божественными словами св. Церковь ублажает, в избранном чтении из Евангелия, память каждого из святителей Божиих, которые в земной жизни своей «сотворили заповеди Господни и также научили человеков», за что и нареклись великими в царствии (Мф. 5:19). Нетленные мощи их, подающие исцеления верующим, служат нам, странникам и пришельцам на земле, свидетельством их прославления и величия на небесах.

Святитель Божий Филипп, память которого ныне празднуем, присный ходатай пред Всевышним за возлюбленную им еще при жизни Соловецкую обитель, есть именно предызбранный Самим Господом евангельский светильник (Мф.5:14–15). От рождения и до блаженной и мученической кончины своей светил он всем. Светит он и до сего дня не только тем, иже в храмине суть (Мф.5:15), но и тем, которые, находясь вне освещенной храмины, стремятся, желают и молят, дабы и их озарил благодатный луч света святителя Божия и чрез двери и окна сей храмины проник в сердца их к истинному богопознанию и к хождению по стезям спасительных заповедей.

Каждому из нас, особенно живущим здесь инокам, более или менее известно житие святителя Филиппа, но для нашего общего назидания и пользы душевной припомним некоторые черты из жизни святителя, в которых особенно ясно и последовательно раскрывается и оправдывается выше приведенное евангельское изречение: «не может град укрытися верху горы стоя, ниже вжигают светильника и поставляют под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть».

О св. Филиппе повествуется, что он происходил из богатого, знатного, древнего боярского рода Koлычевых. Еще в отрочестве своем, среди суетного мира, он «отвращался, по сказанию пролога, пустошних детских игр, но всегда книги прочиташе и досточудных мужей жительства разсмотряше и от сего наставляшеся к лучшим»⁷. Эти достопримечательные слова пролога мое немощное слово обращают к вам, юные слушатели и отроки, пришедшие в сию обитель потрудиться ради Господа и св. угодников Соловецких. Подражайте достохвальному примеру св. Филиппа, запечатлейте его в сердце своем. Старайтесь также, как и он, блаженный отрок, поучаться чрез чтение душеполезных книг, рассказов и житий святых. Твердо веруйте, что доброе семя, воспринятое вами в отроческих годах, в зрелом возрасте даст вам плод мног и приведет вас, по окончании дней ваших на земле, в царство небесное. Святитель же Филипп, зря ваше усердие и радуясь ему, всегда будет ниспосылать вам свою благодатную помощь и сам невидимо будет наставлять и умудрять вас на всякое благое и доброе дело.

Обращаясь, далее к житию св. Филиппа, мы видим, что он поступает на службу к царскому двору. Положение его по человеческому суждению, блестяще и завидно. Но избранник Божий и тогда не изменил свое благонравие, и тогда украшался смиренномудрием, за что особенно был любим царем. Однако мирские почести не прельстили царедворца Феодора. (Таково было имя св. Филиппа, данное ему при рождении). По особому благодатному воздействию, от слышания евангельских слов за Литургией, он решается оставить мир и соблазны его и устремляется в далекую Соловецкую обитель, расположенную на островах Белого моря. Его влечет сюда непреодолимое желание подражать равноангельскому житию преподобных Зосимы, Савватия и Германа – Соловецких чудотворцев. Оставив Москву и дом родителей, благочестивый юноша, тщательно скрывая свое знатное и богатое происхождение, облекается в одежду простолюдина и, блуждая по неведомым ему пустынным местам, достигает Онежского озера. Здесь, в одной из прибрежных деревень, он остается на отдых у приютившего его добродетельного крестьянина, а чтобы не быть ему в тягость, исполняет все возлагаемые им на него работы. Хозяин, по некотором времени, видя его добронравие, вручает ему пасти своих овец, «Господу предрекшу о нем», как замечает составитель жития святителя Филиппа, «да прежде словесных бессловесные добре упасет». Эти слова оправдались вполне. Co временем юноша сделался пастырем не одной только словесной паствы иноческой обители, но и паствы всего Российского государства.

Но вот поступает св. Филипп на испытание в св. обитель. Что же творит бывший приближенный и любимец царя, a теперь неизвестный странник и новоначальный послушник? «Дрова убо секий и землю копая в огороде», говорится в том же прологе, «и камение перенося, овогда же и гной на плещу своею носяше и иныя тягчайшия дела творяше. Многащи же уничтожаем и бием от неразумных, не гневашеся, но с радостию терпяше вся и со смиренномудрием, никим видом, кто и откуда есть»⁸. Какой высокий пример послушания и смирения! При всей высоте своего мирского положения, он не только не считает унизительным для себя какой-либо труд для св. обители, самый даже последний и весьма нечистый, но, как уже сказано, «с радостию вся терпяше и со смиренномудрием», да еще при таком терпении и смирении «никим видом, кто и откуда есть». О высота твоего терпения, глубина твоего смирения, святителю отче наш Филиппе! Поистине, отцы и бpaтиe, при одной только мысли о таковых высоких подвигах и добродетелях угодника Божия невольно приходит в умиление сердце, и хотелось бы, хотя на один миг, прикоснуться к сим перлам и драгоценнейшим украшениям истинного иноческого жития. Как мало мы стараемся подражать святителю Филиппу в его терпении и труде. К крайнему сожалению, в наше слабое время многие совсем не хотят уразуметь того, что в монастыре всякое послушание свято. А если оно свято, то и душеспасительно. Поэтому, каждый должен безропотно, с постоянною молитвою на устах, проходить тот подвиг, какой будет указан ему старшими. Трудясь, пусть каждый живо помнит труды и подвиги святителя Филиппа, и здесь он почерпнет обильные силы для мужественного перенесения даже самого трудного послушания.

Подобные самоотверженные труды и подвиги инока Филиппа, соединенные и подкрепляемые многими молитвенными воздыханиями, бдениями, постом и особенно глубиною смирения, были причиною того, что трудолюбивый, уклонявшийся от всякого отличия, смиренный слуга Господень избирается советом братии в игумены еще при жизни своего предместника и постригшего его игумена Алексия. Исполнилось слово Божие: «всяк смиряяй себе вознесется» (Лк.18:14). Но игуменство и настоятельство не умалило телесных и духовных подвигов Филиппа; напротив, «большими подвиги подвизався, на совершенныя добродетели восходит», говорится в его житии. Памятников многоплодных трудов и забот св. Филиппа об обители Соловецкой осталось и до наших дней так много, что перечислять все их подробно нет нужды. Каждый из нас сам хорошо их знает, укажет их постороннему пришельцу и расскажет подробно историю их. Поэтому обратим внимание хотя только на некоторые из них.

Воззрим, прежде всего, на величественный Преображенский собор, главную красу нашей обители, на храм Успения Божией Матери, с обширной трапезой и хлебопекарней, в коей Сама Царица Небесная Своею иконою явилась св. хлебопекарю – иноку Филиппу. Воззрим на братскую больницу, впервые устроенную святителем для престарелых и недужных иноков и свидетельствующую о любви св. игумена к братии. Посмотрим на Святое озеро с проведенною в него водою из 52-х озер, на сеть каналов, водяную мельницу, каменную пристань, кожевенный завод и т. д. Все это не служит ли вековечным, вещественным и неизгладимым памятником неусыпных трудов, забот и попечений св. Филиппа на пользу Соловецкой обители? Есть в нашей обители и памятники духовных и молитвенных подвигов святителя Филиппа. Вот Филиппова или Иисусова пустынь. В ней, как известно, Господь наш Иисус Христос явился св. игумену в терновом венце, в оковах, израненный, униженный, обагренный кровию. Это было предзнаменованием уготованного свыше св. Филиппу мученического венца. На месте явления Иисуса Христа св. Филиппу брызнули из земли струи чистой ключевой воды, которая и до днесь не изсякает и точит исцеления всем с верою черплющим и емлющим ее. В храме той же Иисусовой пустыни хранится и камень, служивший св. Филиппу возглавием во время отдыха его после молитвенных подвигов.

Слава о благочестивых подвигах и добродетелях смиренного игумена Филиппа распространилась по всей России. «И дойде слово о нем, говорит пролог, благоверному Царю и Великому Князю Иоанну Васильевичу всея России». Благоверный Царь, еще с юных лет любивший бывшего своего приближенного Феодора и ценивший его высокие нравственные достоинства, теперь, узнав о его досточудных иноческих подвигах, еще более высоко стал чтить св. Филиппа. Он пожелал приблизить к себе великого светильника, уже ярко светившего на крайнем севере. Царь пожелал поставить его на «свещнице» первопрестольного града своего Москвы и вручить ему жезл и правление первосвятителя Российской церкви. На избрании и назначении смиренномудрого игумена Филиппа на Всероссийский митрополичий престол, которого он не искал, исполнилось слово Божие: не может град укрытися верху горы стоя, ниже вжигают светильника и поставляют его под спудом, но на свещнице (Мф.5:14).

Дивны были труды, подвиги и добродетели св. Филиппа, игумена Соловецкого, но еще более дивным показался избранник Божий, как первый кормчий Российской церкви, в своем святительском и исповедническом подвиге за веру православную, основанную на «камне веры», на истинах евангельского слова, за защиту невинных и обидимых, за искоренение зла и удаление от власти злых людей, окружавших царский престол и угрожавших пагубному разделению царства Российского, за твердое, но вместе с тем и кроткое, водимое Духом Божиим, вразумление царя. Святитель Филипп сам о себе свидетельствует, что св. пророк Давид вооружил его своею боговдохновенною песнию: глаголах о свидениях Твоих пред цари и не стыдяхся⁹. И, действительно, св. Филипп, оставленный даже своими помощниками и сослужителями – епископами, не устрашился принять на себя единолично гнев Грозного Царя и безбоязненно вступить на исповеднический подвиг, немедленно прославивший еще более его имя по всей Русской земле. Восприимше меч духовный, иже есть глагол Божий (Ефес.6:17), св. Филипп молит и увещевает царя, сначала наедине, дабы пресек он своею властию, данною ему от Бога, те беззакония, которые совершали опричники, приближенные царские телохранители. Когда увещание наедине не подействовало, блаженный Филипп стал обличать царя явно, при свидетелях, и даже в соборном храме Успения Пресвятой Бoгородицы с своего святительского места. «Того ради, повествует пролог, царь гневашеся на святого и муками и изгнанием претяше. Он же, яко адамант непоколебим пребываше и царево прещение ни во что же вменяше, о истине же глаголати не престаяше»¹⁰. Наконец, после ложных обличений, возведенных на непорочного, «яко агнца», святителя Божия непобедимый страстотерпец Христов Филипп позорно изгоняется из церкви, подвергается многочисленным руганиям и, измученный, ссылается на заточение и изгнание в Тверской Отроч монастырь.

Тяжко было для страждущего святителя это заточение, оно было как бы предвещанием, что скоро наступит конец его страданиям, и он имать быти со Христом. Св. Филипп по откровению свыше знал о приближении часа смертного. За три дня до наступления своей блаженной кончины, он сказал бывшим при нем: «се уже совершение моего подвига приспе», и причастился Св. и Животворящих Таин Христа Бога нашего. 23 декабря 1569 года исполнилось его предсказание: он принял мученическую кончину, и нарекся, по непреложному евангельскому слову, велиим в царствии небесном (Мф.5:19). Угас великий светильник Российской церкви в своем земном бытии, но его духовный свет не только не угас, напротив, еще боле воспламенился и распространяет свои лучи до днесь, озаряя ими путь каждому ко Престолу Всевышнего. Научает св. Филипп и днесь всех и каждого – терпению, смирению, непоколебимой веpе и покорности воли Божией, безропотному несению креста своего, научает непреложному упованию, что каждый ходящий достойно звания своего и исполняющий заповеди Господни, подобно ему, святителю и исповеднику, удостоится внити в брачный Чертог Небесного Жениха.

Нетленные останки св. Филиппа были перенесены из Твери в нашу Соловецкую обитель в 1591 г. и покоились здесь 55 лет в могиле, приготовленной самим Святителем, пока последовало торжественное открытие мощей святителя Филиппа в 1645 году. Через 8 лет, в 1652 году, определено перенести мощи св. Филиппа в Московский Успенcкий собор. Для торжества перенесения был отправлен в Соловецкий монастырь Новгородский митрополит Никон (впоследствии Bcepoccийский патриарх). Предварив самое перенесение мощей достойным приготовлением и божественными службами, митрополит Никон помимо молебна вложил в руку святителя и чудотворца царскую грамоту, в которой царь Алексей Михайлович, испрашивая прощения предку своему царю Иоанну Грозному, молил угодника Божия не презреть моления его и придти с миром в стольный град Москву.

В Москве мощи св. Филиппа были торжественно встречены самим царем, с крестным ходом, и по внесении их в Успенский собор, были поставлены на том святительском месте, с которого святитель обличал Грозного и был им позорно низведен.

Невыразимою скорбию поразило сердца Соловецкой братии разлучение их с драгоценнейшим сокровищем, мощами святителя, уже прославленного в сонме святых, верного ходатая и теплого молитвенника у Престола Всевышнего за обитель и за братию. Скорбь эта выразилась в трогательной стихире, поемой и ныне, на день памяти отшествия св. мощей из Соловецкого монастыря, в неделю всех святых: «не подобаше тебе, о святителю Филиппе, оставляти твое отечество, но к нам возвратитися, где ты духовно породился», и т. д. Понятна эта скорбь, и даже теперь, когда мы удалены от сего знаменательного события более, чем на 250 лет, невольно снедает каждого сердечная жалость, что не здесь, не в нашей св. обители, не на наших глазах почивают мощи святителя страстотерпца и чудотворца Филиппа. Но следует ли предаваться таковой скорби? Нет, такая скорбь ни самому святителю не может быть приятна, ни для нас полезна.

Куда перенесены чудотворные мощи св. Филиппа? В царствующий град Москву, дорогую для каждого русского первопрестольную столицу, в которой наши цари и помазанники принимают венчание на царство.

Где св. мощи благолепно водворены? – В соборе Успения Пресвятой Богородицы, в том храме, который по предсказанию святителя и чудотворца Петра, также митрополита Московского, должен был по своем построении послужить и, действительно, послужил краеугольным камнем величия Московского царства, – в храме, где и сам св. Филипп был преемником великих святителей Русской земли Петра, Алексия и Ионы.

С какою целию перенесены мощи святителя в Москву? – С тем, чтобы царь Алексей Михайлович, как сказано в царской грамоте, мог испросить прощение предку своему Иоанну Грозному. В этом заключается признание и вера царя с собором иерархов в многомощное предстательство св. Филиппа пред Престолом Всевышнего. Имел святитель Филипп свой первосвятительский престол в царствующем граде Москве. Там же, по определению Божию, подобало ему, по кончине своей, и вновь воссиять в главном храме Русского государства.

Да будет же св. Филипп, вместе с прославленными Московскими святителями и чудотворцами, теплым ходатаем и молитвенником y Небесного Царя Славы за возлюбленного нашего Царя и Помазанника, за дорогое наше Отечество и за весь Православный Русский народ.

Соловецкая же обитель, духовная родина св. Филиппа, да радуется, как друг женихов, неизглаголанною радостию за глас женихов (Иоан.3:29) радуется, что порожденное в ее северной и дикой пустыне духовное чадо, яко финикс процвете, яко кедр, иже в Ливан, умножися (Пс.91:13), и венчася славою великою на небесах, на земле же прославися нетлением мощей своих и током чудес, исходящим от них.

Прославился св. Филипп житием своим, верою, кротостию и любовию, a вместе с собою прославил воспитавшую его и приснолюбимую им Соловецкую обитель. Духом же своим св. Филипп невидимо всегда с нами и, по-прежнему, как и во дни своего игуменства, печалуется о любезной своей духовной родине, Соловецкой обители, ограждает ее от всех зол и напастей, и молит Господа об ее процветании не только совне, но наипаче духовно, да не оскудеют в ней во вся дни, до скончания века, светочи истинного благочестия и истинного иноческого жития. He престает св. Филипп предстательствовать и молиться ко Господу и за нас, чад своих духовных. Он близок к нам, как и Сам Господь близок всем призывающим Его, призывающим Его во истине (Пс.144:18).

Не будем же, братие, сами удаляться ни от Coздателя и Бoгa нашего, ни от друга и верного служителя Его, присного наставника, мудрого руководителя ко спасению, святителя и чудотворца Филиппа. Греховные дела и беззакония удаляют нас от Господа, Его Пречистой Матери и святых Его; их же человеколюбные объятия всегда простерты к нам, всегда ждут нас, лишь бы сами мы имели неленостное стремление бодренно шествовать к ним и не отходить от них, пока живем здесь, в земной нашей юдоли.

Будем же, братие, творить благоугодное пред Господом и последуем за св. Филиппом, как послушные чада за отцом по пути в Царство Небесное. Этот путь освещен для нас его светлыми подвигами и ангелоподобным житием. Будем стараться чтобы и нам его благодатною помощию и всемощными молитвами нарещися «слугами Божиими» и дабы каждый из нас в страшный день суда удостоился услышать божественный глас нелицеприятного Судии и Мздовоздаятеля: благий и верный paбe, вниди в радость Господа твоего (Мф. 25:23). Аминь.

В настоящий знаменательный день, братие, воспоминаем мы о скорбном событии, постигшем обитель нашу 56 лет тому назад, когда просвещенные и победоносные мореплаватели враждебно напали на нее и хотели сжечь ее и сравнять с землею. Не забыты еще молитвенные вопли и стенания в обители сей от угрожавших ей врагов, не изгладились и следы причиненных ими поражений. Трудно и невозможно было бы устоять беззащитной обители против 120 орудий, метавших в нее бомбами, гранатами, картечью и калеными ядрами. В то время сотрясались стены и загорались самые здания и храмы в обители сей так, что каждую минуту вековым строением обители грозила опасность разрушения. Между тем гроза сия миновала и не причинила ожидаемого вреда ни обители, ни укрывавшимся в ней. Кто же разрушил советы и злоумышления врагов, ослаблял силу орудий охлаждал в них огнь и уклонял направления ударов их? Кто сохранил обитель сию от разрушения, на которое обрекли ее озлобленные враги? Это – Ты Господь Бог наш, дивный во святых Своих (Пс.67:36) и творящий чудеса по всей земли!

Над спасенною обителью нашею исполнились слова милосердого Господа: призови Мя в день скорби твоея и изму тя (Пс.49:15). Этому спасительному слову внимали не во времена только Давида, обращавшегося к молитве во всех нуждах своих, но и в обители сей, осаждаемой врагами. И духовное оружие иноков оказалось сильнее всех грозных орудий. Матерь Божия явилась защитницею погибавших. Она, всесильная Взбранная Воевода, с почивающими здесь небесными охранителями Зосимою и Савватием сделалась необоримою Стеною и заступлением за молящихся иноков, и Сама восприяла поранение на иконе Своей, в знамение Своего благосердия к молящимся во дни облегавшей их скорби. Пред этим дивным отражением неприятельского нашествия кто не сознавал тогда божественного покрова над обителью? Кто из верующих не сознает его и теперь после пяти десятилетий? Видена быша шествия Твоя, Боже, в охранении людей и зданий с их святынею и самыми птицами, обитающими тут в немалом количестве. Удивлялись могуществу Божию самые враги, истощившие силу и искусство над сокрушением твердости сей. Прославили Бога и Его Пречистую Матерь со святыми угодниками и те, кои видели над собою избавление от бед и напастей. Прославим Его и мы, воспоминающие о дивном событии сем, смиримся умом и сердцем под крепкую Десницу заступающего за нас Господа.

Дивное избавление обители от вражеского нашествия поучительно для всех православных христиан во многих отношениях. Мы живем в веке усиливающихся сомнений о предметах веры и благочестия. Под влиянием этих сомнений перестают верить не только чудесам, но и самому промышлению Божию. Начинают сомневаться и даже отрицать то, что признано было и утверждено целыми веками. Для вразумления таковых людей Господь Бог явил значение Свое над сею обителью. В других вооруженных и укрепленных местах победа и одоление могли быть приписаны оружию или воинству. Но обитель иноков не была вооружена и не готовилась на борьбу с подобными врагами: ее вооружение – одна молитва, ее борьба – борьба с невидимыми врагами нашего спасения. Вся надежда ее в настоящем случае оставалась на помощь Божию, на ходатайство и заступление Божией Матери с почивающими тут угодниками. И надежда не посрамила уповающих пред целым светом и оказалась сильнее самых сильных орудий. Пред этою небесною защитою должно умолкнуть всякое земное возношение и покориться под крепкую Десницу Божию, вразумляющую нас.

Поучительно и утешительно настоящее воспоминание и для живущих в обители. Нынешнее время нельзя назвать благоприятным для иноков и их убежищ. Многих, воспитанных по духу века сего, занимает мысль о закрытии монастырей и обращении их в месте различных благотворений. Безотрадная мысль эта основана, между прочим, на том, что обители будто бы бесполезны для общества и государства. Теперь пусть всякий с подобными воззрениями остановится на одном нынешнем воспоминании и размыслит о последствиях его. Полезно ли было для отечества чудесное отражение нападавших врагов? Если бы обители были не нужны и даже бесполезны, то мог ли защищать Господь святое место сие от разрушения? Не явная ли улика восстающим на обители, что их помыслы противны намерениям Божиим? Господь Вседержитель охраняет только то, что угодно Ему, a неугодное предает разорению и запустению. Тем более Он, Премудрый, не расточает туне даров и чудес Своих если же Он, Всемогущий, явил особенное знамение Свое над местом сим и над живущими в нем, то этим знамением утвердил Он волю Свою и хотение Свое о продолжении обителей. Подобных знамений дерзаем ожидать здесь и на будущее время по предстательству святых Божиих угодников обители сея.

Около пяти веков прошло после того, как поселились в Соловецкой обители преподобные отцы наши Зосима и Савватий. Кто же призвал их в такую отдаленную, бесплодную и приморскую страну, указал им сюда путь по бурным волнам студеного моря и оставил их здесь навсегда, собирал отовсюду братию на иноческие труды и подвиги? Это – Ты Господь вездесущий и вся исполняющий! Ты хранишь полевую траву, ныне посекаемую, a заутра в пещь вметаемую! Ты бережешь и каждую малую птицу, не стоящую, кажется, особенного внимания! Без твоей всемогущей воли ничего не может совершиться в мире, нами населяемом, не может упасть и один волос с головы нашей! Что же сказать о людях, исполняющих волю Создателя, удаляющихся от Мира, чтобы обрести спасение? Господь по своему правосудию не оставляет их в жизни земной, не оставляет их по смерти, тем более не оставит их в царстве вечной Своей славы.

Настоящая жизнь наша бывает подвержена различным бедам и напастям. Ни один путник земной не проходит ее без скорбей и испытаний. Все наше странствование на земле уподобляется морскому плаванию, в котором обуревают нас различные волны. Но нигде не встречается столько скорбей, сколько встречается их на пути благочестия и добродетели. Люди благочестивые более других терпят нападения от духа злобы. Самое уединение и удаление от мира не избавляет их от искушений и от многих скорбей. Между тем Господь Бог не оставляет без помощи верных сынов Своих. Он воодушевляет их терпением, с которым они переносят все несчастия и огорчения, и вместе с скорбями подает им утешение. По Его дивному устроению, люди благочестивые преуспевают во многих начинаниях. Добрая и благонамеренная жизнь их невольно располагает к себе всякого и даже врагов. Кто же избавляет праведников от всех скорбей и напастей, и привлекает к ним других? Не искусство и сила человеческая, а сила Божия устрояющая все во спасение. Господь сохраняет отшельников от огня и меча, от врагов видимых и невидимых, указует им путь среди непроходимых дебрей, и спасает их от бурь и наводнений. По Его указанию устрояются обители и привлекаются в них пришельцы из близких и отдаленных мест. Мы удивляемся тому, как образовались вообще нынешние лавры и другие многолюдные обители от одного или двух пришельцев. Но не менее должны удивляться и тому, как здесь, на пустынном каменистом острове, могла образоваться и распространиться обитель сия. По указанию свыше, сюда приходят пустынножители, искавшие здесь не славы мирской или богатства, a уединенного жительства и безпрепятственного богомыслия. Премилосердный Господь располагает к ним благотворителей, дарует им средства к устройству самой обители, a потом дивно охраняет и обитель, и наше отечество от нашествий немцев или шведов с норвежцами, и просвещенных англичан. Как над древним Израилем, так и над новым, – над христианами, прибегающими под защиту Его, всесильный Господь являл чудеса. На Него надеялись и отцы наши, и Он помогал им, и избавлял их от всяких бед и напастей.

Но милость Божия к преподобным не ограничивается земною их жизнию, а простирается и на их загробную жизнь. Здесь, на земле, повсюду растут вместе с пшеницею и плевелы; a потому часто бывает невозможно отделить добрых от злых, праведных от нечестивых. Но за гробом очевидно пшеница начинает отделяться от плевел, следы же этого отделения явленными остаются и на земле. Отделение сие особенно открывается в нетлении святых мощей и в чудесах, являемых почившими угодниками. Отчего же происходит нетление святых мощей? Очевидно, что не от причин естественных, известных или неизвестных нам, ибо, если нетление приписать действию естественных причин, то необъяснимо, почему в одном и том же месте при одинаковых условиях, одни тела остаются целыми после погребения, а другие, обыкновенно, истлевают, одних не может коснуться ни время, ни земля, ни вода, ни воздух, а другие и вместе и после, погребенные, давно уже истлели в той же самой земле. Тайна нетления очевидно заключается не в природе сотворенной, а в едином Боге, нарицающем не сущая яко сущая (Рим.4:17). Он же по Своему всемогуществу и правосудию, хранит вся кости праведных, ни едина от них сокрушится (Пс.33:21). Вот и пред нами почивают преподобные основатели обители ceй. Скоро пять веков исполнится со времени преставления их, но тела их остаются в целости. Закон тления не коснулся их, при всех неблагоприятных морских ветрах и переменах. Особенное же благоволение Божие к праведникам проявляется в том, что нетленные останки их подают другим жизнь и иcцeлениe. Пред этими чудесами, свидетельствующими о всемогуществе Божием, должно умолкнуть всякое прекословие лжеименного разума. Можно ли объяснить какими-нибудь силами и законами чудеса от святых мощей, кроме силы Божией, создавшей целый мир из ничего? Вместо всяких объяснений, остается прибегать за помощию к многоцелебным мощам угодников Божиих, почивающих в сей обители.

Земная жизнь – время одного сеяния, одних трудов и забот; здесь нет полного воздаяния за подвиги веры и благочестия. Со вторым пришествием Христовым на землю наступит лишь полная и окончательная жатва. Там не укроется ни один грех, но не останется без воздаяния и ни одна добродетель; там приготовлены для преподобных такие блага, которых мы не можем и представить в настоящее время; там поймут они, что не напрасно трудились здесь, на земле, не напрасно постились, молились и угождали Богу. Там будут находить они вечное блаженство в союзе, с Самим Богом, с Его Пречистою Материю и всеми святыми, от века Ему благоугодившими. Ктo же из нас не пожелает такой блаженной участи вместе с праведниками, и не пожертвует за получение сего небесного блаженства всеми мирскими радостями?

Спасительные мысли сии должны быть начертаны у всех христиан, как наследников царствия небесного, на скрижалях их сердца, особенно же в сердцах живущей здесь братии. Все иноки для того и удаляются от мира, чтобы в уединении жить с Богом и угождать Ему безпрепятственно, для того и терпят здесь лишения, труды и уничижения, чтобы по окончании сей жизни достигнуть покоя и вечного блаженства.

Прибегнем же и мы с надеждою к Спасителю нашему с Его Пречистою Материю и всеми святыми в наших нуждах, как частных, так и общественных , – и Он услышит наши молитвы и дарует нам вся потребная к животу и благочестию. Пользуясь благодеяниями, не забудем нашего небесного Благодетеля, избавляющего нас от напастей. Его прославили Израильтяне по переходе чрез Чермное море, Его со всеми святыми прославляют ныне здесь в память чудесного избавления обители от нападавших врагов. Его должны прославлять и мы все во всякое время и на всяком месте. Аминь.

Пойте Господеви преподобнии Его, и исповедайте память святыни Его. Яко гнев в ярости Его и живот в воли Его: вечер водворится плач и заутра радость (Пс.29:5:6).

Сии хвалебные слова благодарственной песни Псалмопевца, излившиеся из глубины его сердца по избавлении от угрожавшей ему опасности, прилично и нам, инокам Соловецкой обители, воспевать в настоящий день. В этих немногих словах изображается воспоминаемое нами ныне событие так живо и разительно, что Псалмопевец как бы сам быль очевидцем его. Более полвека прошло с того времени, как совершилось это событие; между тем оно и теперь столь же живо в нашей памяти, как и в первое время. Отчего это? Оттого, что в нем мы ясно усматриваем благость Божию, по которой для избранных Божиих за вечером скорби и плача непосредственно настает утро радости и веселия.

За 56 лет перед сим вчерашний день для Соловецкой обители казался как бы днем гнева Божия, днем ярости Его. Гордые искусством своим во бранях, враги, подобно древним врагам Израильского народа, составили против беззащитной обители коварный умысел, говоря: приидите, да наследим себе святилище Божие, а насельников-иноков потребим, и не помянется имя их ктому (Пс.82:5–13). И вот с таким злым намерением они расположились невдалеке от обители и стали требовать, чтобы иноки отдали им без всякого прекословия обитель со всем ее достоянием; в противном случае угрожали им лютою смертью и превращением в развалины обители их. Такое дерзновенное требование – повергло иноков в глубокую печаль; отдать добровольно обитель в руки врагов они не имели никакого права, а отказать врагам в их требовании – значило подвигнуть их на большую ярость. Осталось последнее средство – самим инокам вступить в борьбу с врагами. Но могли ли мирные жители иноческой обители, коих брань не к плоти и крови, ратовать против воинов, закаленных в битвах? Правда, обитель была ограждена крепкими стенами; но эти стены ничего не значили пред силою неприятельских орудий, от которых не могли устоять никакие твердыни. Несмотря на крайнюю затруднительность своего положения, иноки не исполнили требования врагов и, возложив все упование на помощь Божию, решились с самыми ничтожными средствами защищаться, и если на то будет воля Божия, положить жизнь свою за обитель. Не получив удовлетворения своему требованию, враги, как и следовало ожидать, воспылали гневом и объявили инокам, что через три часа от благолепной обители останется одна груда камней. И вот, началась пальба с неприятельских пароходов, продолжавшаяся непрерывно десять часов. От грома выстрелов сотрясался воздух, колебалось море, стонала земля, тряслись все здания, и все приходило в страх и трепет: и люди, и бессловесные животные. Казалось, сам князь злобы со всеми адскими силами ополчился на св. обитель, чтобы все в ней ниспровергнуть, все разрушить и привести в прах и пепел. Да, поистине, этот день можно назвать днем гнева и ярости Божией для Соловецкой обители, по слову Псалмопевца.

Но всемогущий и всеблагий Бог, без воли Которого ничто не совершается в этом миpе, по Своим премудрым и непостижимым судьбам, во вчерашний день попустивший обители мира и молитвы подвергнуться ужасам войны, в этом самом бедствии явил великую Свою милость. Там, где, судя по соображениям человеческим, нельзя было рассчитывать на спасение, где предстояла неизбежная погибель, по мановению всемогущей воли Божией совершилось чудо, которое поразило врагов своею необычайностью. Враги хвалились в течение трех часов превратить обитель в развалины, но обманулись в своих рассчетах. Пальба продолжалась десять часов; но здания обители, по видимому неспособные выдержать такой пальбы, оказались упорнее и крепче гранитных скал: здания колебались, но не падали, ядра со свистом и искрами отскакивали от них. И дивились враги и недоумевали: откуда взялась такая крепость зданий монастырских? Они хотели произвести в монастыре пожар, и с этою целью стреляли из пушек раскаленными ядрами и разрывными бомбами; но и это им не удалось. Каленые ядра не производили своих естественных действий: они или падали в воду, или в пустые места, а начиненные бомбы или не разрывались, или же разрываясь, не причиняли зданиям вреда. А что еще удивительнее, – деревянные строения, легко подвергающиеся запалению, при всем множестве пущенных в них ядер не загорались. Так Бог покровительствовал сей святой обители. Ни продолжительность страшной пальбы, ни усилия и искусство врагов не могли не только разорить ее, но даже не причинили ей никакого вреда. Правда, остались на ней от пальбы многочисленные язвины, но эти язвины служат для нее не к уничижению, а к прославлению, как знаки чудесного ее спасения и особенного к ней благоволения Божия; напротив, они служат к посрамлению врагов, во всем своем вооружении дерзко нападавших на безоружную обитель.

Вечер водворится плачь и заутра радость. Что сказал в этих словах св. Псалмопевец, то буквально исполнилось над Соловецкою обителью. Вчерашний день для иноков был действительно днем великой скорби и плача. Лишенные всякой надежды на земную помощь, они при первом пушечном выстреле собрались во храм, где почивают мощи преп. Зосимы и Савватия, здесь провели все время осады в посте и молитве со слезами умоляя Бога, Пресвятую Богородицу и свв. угодников Соловецких явить им свою милость и не предать обитель в руки врагов. И сколько тогда вырывалось тяжелых воздыханий, сколько было пролито горьких слез! Были такие минуты, что сильные удары вражии в этом самом храме прервали псалмопение и слышны были одни вздохи, плачь, рыдание стоны молящихся; и если бы попущением Божиим продолжились такие ужасные минуты, то во всей обители не осталось бы камня на камне. Но вот за вечером страдальческого подвига настает для осажденных отрадное утро. Когда кончилась пальба утомленные иноки не помышляли о покое. Хотя смертельный страх прошел, но опасность не миновала; враги были перед глазами. Естественно было думать, что они после своей неудачи злоумышляют еще что-нибудь против обители, или намереваются высадиться на остров, или что-нибудь другое предпринять. Между тем наступал праздник в честь явления Казанской иконы Богоматери, который совершается повсеместно во всей России, и иноки опять собрались в храме на всенощное бдение. Всю ночь провели они там, воссылая Господу благодарение за спасение обители и умоляя Его продлить к ним Свою милость и заступление. Милосердый Господь призрел на молитвы рабов Своих. В наступившее утро враги стали удаляться от монастыря, и наконец оба парохода их скоро исчезли из виду. Невозможно выразить, какой восторг радости объял тогда всех, которые, можно сказать, выхвачены были из челюстей смерти. Оправдалось тогда над обителью обетование Господа: «призови Мя в день скорби твоея, и изму тя и прославиши Мя» (Пс.49:15). И видела обитель Соловецкая cиe величие Божие, и уразумела Его заступление, и прославила и непрестанно будет прославлять Бога, сотворшего ей сие.

Воспоминаемое ныне событие принадлежат к числу тех, которые внушают нам, что всеобщая молитва во время брани великую имеет силу и много содействует воинам к одолению врагов. Многократно испытала это наша православная Россия, и повсеместно усердно молится о вышней помощи во всякое военное время. С самого начала православного государства Русского много побед одержали русские воины; не мало полководцев приобрели себе славу на бранном поле, чем обессмертили свое имя, и им воздвигнуты памятники. И мы признаем их заслуги, восхваляем их военные подвиги. Но это не мешает нам предложить такой вопрос: чему больше отечество наше обязано своими славными победами – искусству ли военачальников и храбрости воинов, или тем теплым молитвам, которые неслись к Богу браней от всех мирных сынов отечества, как только начиналось военное время? Мнится, что все эти победы столько же, если не больше, зависели от молитвенного гласа всех мирных сынов России, сколько от храбрости войск и мудрости воевод. Значит, отечество защищает не только тот, кто выходит на поле брани и сражается с врагом, но и тот, кто, оставаясь дома, усердно и постоянно молится Богу о даровании победы ратующим на врагов. Не внемлет ли Бог, кроме общественной молитвы пастырей церкви о всем воинстве, и молитвам тех, которые молятся Ему о своих близких родных, жертвующих жизнью за спасениe отечества? Без сомнения, слышит Он молитвенные вопли матери о сыне, жены о муже, детей об отце: слышит, и – одному судит пасть на поле брани, благоволя промышлять о сиротах его, другому сохранить жизнь в утешение и опору старости матери: на все Его святая воля! Правда, наше отечество ныне обладает достаточными средствами для своей обороны; найдется у него много опытных военачальников, под знамена его соберется огромное количество храбрых воинов, готовых жертвовать жизнью за веру, царя и отечество; но надежда на силу телесную и рассчеты на искусство человеческое не всегда оказываются верны в таком трудном деле как война, где счастье зависит от многих причин, где оно весьма изменчиво и быстро переходит с одной стороны на другую. Успех воинского оружия будет гораздо вернее, когда оно будет укрепляемо силою всеобщей молитвы к Богу, благословляющему оружие брани. Тогда сила Божия будет с нашими воинами, и ополчатся ангелы Господни на защиту их; тогда жизнь воевод будет чудно хранима среди окружающей их смерти и, воодушевленные вышнею помощью, войска преодолеют всякие трудности, сохранятся от болезней и многих опасностей; многочисленность врагов не подавит их, малыми силами они совершат великие дела.

Для примера приведем один весьма замечательный рассказ из Турецкой войны 1838–29 г.г., пленными турками переданный русским. Когда сражение под Александрополем сильно разгоралось и весь русский отряд был введен в дело, турки увидели чудное явление: с неба сходила светлая Жена, державшая знамя в руке и сопровождаемая двумя воинами. Свет от Нее был столь ярок, что подобен был солнечному сиянию, и никакой глаз не мог выдержать его. Это явление навело ужас в рядах сражающихся, и было причиною того, что турки, видя явное заступление Бога за Россию, обратились все в бегство и проиграли сражение. Русские этого явления не видели; Промыслом Божиим о нем свидетельствовали иноверные враги наши. Турки уверяли что в армии их все это видели с ужасом и все о том знали; но начальство турецкое, под опасением смертной казни, запретило о том говорить, стараясь привести в забвение это чудесное событие. Русские военачальники, поздравляя с победою главного начальника русской армии, воздавали славу Богу, даровавшему такую победу над врагом, которого сила много превосходила, так что по человеческим соображениям трудно было ожидать столь блистательного успеха. После того многие турки громогласно исповедали Христа, просили крещения и мученическою кровию запечатлели свое исповедание (Церк. Вед. изд. при Св. Синоде, 1892 г. № 46).

Древняя история избранного народа Божия представляет множество примеров чудодейственной силы Божией, явленной в многочисленных войнах израильтян с разными языческими народами и племенами. Вот один из них, наглядно показывающий, что победа над врагами зависела не от множества и храбрости войска израильского, а единственно от Бога, поборовшего за людей Своих. Однажды, в пустыне, на израильтян напали амаликитяне, самое сильное племя, обитавшее в то время на Синайском полуострове. Местность была тесная, окруженная гранитными скалами и затруднявшая правильное военное действие, и жар палил невыносимый. Моисей выбрал из колен израильских самых способных к бою воинов, и это войско поручил начальству Иисуса Навина, бывшего тогда еще молодым воином, а сам от вершины холма наблюдал за ходом сражения. Стоя на холме, Моисей держал руки свои поднятыми в образе креста, и это поднятие рук произвело такое чудесно-ободряющее действо на воинов, что они легко поражали врагов; когда же руки Моисея опускались от ослабления, тогда израильтян одолевали амаликитяне. Заметив это, Аарон и Ор с обеих сторон поддерживали руки Моисея до заката солнца, когда битва кончилась совершенным поражением Амалика (Исх.17:8–13).

И мы, братие, подобно древнему Израилю, сражавшемуся с амаликом в пустыне под водительством Богоизбранного вождя своего Моисея, который поднятием рук своих поразил врагов, – имели свою небесную Предстательницу, молебно воздевавшую руки Свои к Сыну Своему и Богу о даровании нам совершенного избавления от нападавших на нас в сей Соловецкой пустыне врагов из современного сильного народа, воевавшего тогда против нашего отечества. Она, непобедимая Воительница наша, в знак воинствования Своего за нас, благоволила принять иконою Своею Знамения, две великие язвы от неприятельских орудий, что видят все входящие в сию св. обитель. Как Аарон и Ор способствовали Моисею в побеждении амалика, так и преподобные отцы наши Зосима и Савватий вместе с Богоматерию своими молитвами содействовали спасению обители, ими основанной.

Возблагодарим же Бога за то, что Он по ходатайству и заступлению Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы, и по молитвам угодников Своих Зосимы и Савватия спас обитель нашу от разрушения, а живущих в ней иноков от явной смерти, и в день страха и смятения скоро обратил для них плач в радость. Аминь.

Честна пред Господем смерть преподобных Его (Пс.115:6).

Чем заслуживают память себе великие мира, – это известно каждому. Один из них распространяет пределы государства покорением стран и народов; и вот благодарное потомство воздвигает ему памятник в честь его побед. Другой пишет законы для отечества и производит в них новый порядок; и его имя записывается на скрижалях истории и передается отдаленному потомству. Иной содействует просвещению государства науками и искусствами; и его память переходит из рода в род с похвалами. Чем же заслуживают по себе память праведники живущие часто в удалении от мира и нередко восстающие против его понятий и обычаев? Чем заслуживают еe преподобные иноки?

Действительно, иноки не одерживают побед над врагами отечества, не издают законов, не изобретают наук и художеств; между тем имена святых иноков остаются незабвенными в роды родов. Скорее изгладится память о каком-либо из великих мира, нежели память о преподобном. Так, память о преподобном отце нашем Игумене Иринархе не только в течение 280 лет сохранилась в нашей обители, но в последние два года еще более почтилась сооружением над его мощами серебряной раки и составлением ему особой службы.

Такую память по себе преподобный отец наш Иринарх, подобно другим праведникам, заслужил не иным чем, как своею жизнию.

Прошло около 300 лет после преставления угодника Божия, между тем святая жизнь его навсегда остается для нас поучительною. В настоящее время мы все привыкли думать, что не все то нужно для нас, что похвально было y наших предков, что добродетели древних христиан неудобоисполнимы и необязательны для нас. Такие ложные мысли обличаются делами и жизнию почивающего пред нами угодника Божия. Он жил хотя и в другое, отдаленное от нас время, но под кровом единого с нами Господа, на той же самой земле, с такою жe душою и плотию, с какими созданы и мы.

И как Иисус Христос всегда один и тот же, так и закон евангельский неизменен. Истинное добро всегда останется добром, a зло всегда будет злом, несмотря на различные обстоятельства места и времени. Поэтому вся жизнь преподобного Иринарха должна служить нам примером для подражания.

Что же в сей жизни высокого и поучительного для нас? К подвигам и добродетелям преподобного Иринарха, очевидно, относятся: нестяжание, благотворительность, любовь к удалению от мира и суеты его. Добродетели сии, по-видимому, обыкновенные, но соединены между тем с немалыми пожертвованиями и самоотвержением. Не всякий решается раздать нищим свое имущество и употребить оное не для себя, а для славы Божией. Истина эта известна нам из постоянного опыта и из евангельской истории. Для богатого юноши легче было исполнить все заповеди Закона Божия, нежели раздать свое имение и быть нестяжательным. Что же сказать о любви к удалению от мира и суеты его? И этот подвиг труден также для всех и каждого. Трудность его сознавали многие, повторяя давно известную истину, что одержать победу над другими гораздо легче, нежели над собою, над своими страстями. Действительно, сколько было победителей, торжествовавших победу над различными врагами, но и они не могли восторжествовать над влечением своей плоти. Сколько было людей, которые приобретали себе славу своим богатством и могуществом, но и они сознавали свое бессилие и ничтожество своих трудов, – признавали величие и превосходство над собою праведников. Не удивительно после сего, если праведники, удалившиеся от мира и его сует, заслуживали память в отдаленном потомстве. Не удивительно, что и память преподобного Иринарха, праведного всю жизнь в пустыне и в попечении о спасении души своей, пребывает навсегда с похвалами. Причина этому заключается не только в подвигах праведника, но и в нас самих, в духовной природе нашей: мы сами хотя и не делаем добра, но в других любим добродетель и невольно уважаем людей, преданных благочестию. Не находя в себе сил к выполнению закона, мы преклоняемся и благоговеем пред теми, кои исполняют требования закона. Если удивляют иногда нас познания в людях просвещенных, то удивление это не бывает долговременным: изменяется понятие о предметах и – удивление проходит. Но не проходит слава людей благочестивых, – она переживает роды и века; потому что основанием ее служит вечная и неизменная любовь к Богу и людям.

По суду человеческому, смерть, общий удел наш, не заключает в себе ничего утешительного и вожделенного, a представляется даже грозною и ужасною в очах наших. Но суд Божий и о жизни и о смерти не походит на суд человеческий. Пред очами Господа, обладающего живыми и мертвыми, самая смерть является дорогою, многоценною; но чья смерть? – смерть людей святых и преподобных, угодивших Богу своими подвигами. Честна пред Господем смерть преподобных Его (Пс.115:6).

Благоволение Божие к смерти преподобных мужей является в том, что они оканчивают жизнь свою в мире и тишине. Земная жизнь как для грешников, так и для праведников, служит местом испытания и приготовления. Ни один путник земной не проходит ее без скорбей и лишений. Нас возмущают здесь то потеря имущества и здоровья, то лишение чести и уважения, то смерть близких сердцу, то приближение нашей собственной смерти. И скорби эти постигают еще более тех, кои идут путем благочестия. Часто случается, что грешники живут в богатстве, в чести и среди земных удовольствий, a люди благочестивые и праведные терпят нужду и бедствие. Но не смотря на видимые преимущества грешников пред праведниками, последние наслаждаются большим миром и спокойствием совести.

Это спокойствие особенно явно бывает пред их кончиною. В минуту смерти грешник воспоминает о всей своей жизни, о всех своих неправдах и беззакониях; и такое воспоминание производит в нем беспокойство и угрызения совести. Не такова кончина мужей праведных. Грехи не возмущают их совести, a надежда окрыляет их ожиданием будущих благ за временные лишения. Праведники охотно расстаются с миром, к которому не были привязаны, и с радостию переходят в другую – загробную жизнь, желая соединиться со Христом.

Отличительным признаком богоугодного жития и блаженной кончины является то, что праведники, большею частию, предузнают свою кончину и предсказывают о ней своим ближним. Так и преподобный Иринарх, за два года до своей кончины, совершив Литургию в Анзерском скиту, в придельном храме во имя Преподобного Михаила Maлеина, в самый день памяти сего святого, сказал утвердительно начальнику скита преподобному Елеазару, своему духовному другу и сотаиннику, что он уже последнюю совершил Литургию в его скиту. По возвращении из скита в монастырь игумен Иринарх предпринял путешествие в царствующий град Москву, где y Царя и Патриарха испросил себе увольнение от игуменства, и два года до кончины своей провел в монастыре на покое, в совершенном уединении. Час блаженной кончины его провидел духом преподобный Елеазар и возвестил скитской братии о преставлении преподобного.

Посмертные явления преподобного Иринарха свидетельствовали, что он обрел благодать y Господа и стал помощником бедствующим в море и молитвенником за обитель.

В первые годы по своем преставлении он многократно являлся плавающим в море промышленникам, избавляя их от угрожавшей им погибели, и на вопросы их, кто он явившийся, объявлял себя Соловецким Игуменом Иринархом.

Чрез пятнадцать лет по кончине своей, он явился во сне одному Соловецкому труднику и повелевал ему объявить всей братии монастыря, что за нерадивую жизнь постигнет всех живущих в обители наказание Божие: со дня Пятидесятницы будет буря снежная и мороз, и невозможно будет плавание в ладьях до Ильина дня; – чтобы игумен и братия молились Богу и вокруг монастыря совершали крестное хождение. Но никто не верил рассказанному сновидению. Когда же настала эта буря и выпало много снега, который от мороза держался несколько дней, тогда все увидели исполнение сказанного святым Иринархом в сновидении труднику, и игумен с братиею стали совершать молебные пения с крестным ходом кругом монастыря. При пении же панихиды над гробом преподобного Иринарха, внезапно стужа сменилась теплотою и пролился обильный дождь.

На основании таких чудесных знамений, свидетельствующих о святости Игумена Иринарха, Соловецкая обитель совершает ныне память его купно с прочими Соловецкими Чудотворцами.

К тебе обращаемся, отче наш Иринарше!

Там в горних селениях, y престола Всевышнего предстоя с первоначальниками обители твоей, преподобными отцами Зосимою, Савватием и Германом, молися прилежно о нас, чтущих святую память твою, и о всех с верою и благоговением притекающих в святую обитель сию; невидимо сопутствуй преплывающим морскую пучину, да беспечально совершив путь свой, в радости духовной возвратятся в жилища свои и прославят Бога, творящего чудеса святыми Своими. Аминь.

Ублажаем вас, пpеподобнии отцы наши, и чтим святую память вашу.

Истинное почитание свв., угодников Божиих состоит, бpaтие, не в одном наружном воздаянии им церковной почести и воспевании хвалебных песней, но и в подражании их богоугодной жизни, исполненной возвышенных добродетелей. И Господь прославляет святых Своих на земле не для них самих, а для нас грешных, чтобы мы уподоблялись им нравами своими и душевными стремлениями. Потому ныне, в день памяти преподобных отец наших Соловецких чудотворцев, побеседуем о том, что спасение души должно быть самым главным предметом всех наших стремлений в жизни.

В самом деле, для чего мы сотворены, для чего живем на свете? Вот важный вопрос, который нам полезно задавать себе как можно чаще! Ужели мы для того родимся на свет, чтобы только пожить несколько и потом умереть, подобно прочим животным? Ужели для того мы сотворены, чтобы только заботиться, хлопотать, искать, страдать, томиться всю жизнь, домогаясь возможного счастья или благополучия? Нет сомнения, что желание счастливой или благополучной жизни присуще всякому человеку, оно коренится в духовной природе нашей и есть прямое следствие природной способности чувствовать удовольствие или неудовольствие в выборе того и другого предмета. Мы видим, что всякий человек – умный и глупый, дикий и образованный, старый и молодой, – все хотят себе добра, хотят жить лучше, все ищут благополучия.

Но в чем состоит истинное благополучие наше? В чем заключается вечное и прочное счастье? – в богатстве ли? По-видимому, мы ни в чем более не нуждаемся так, как в материальных благах, дающих нам возможность жить при всех удобствах и удовольствиях, и кажется, вся деятельность наша направлена к тому, чтобы приобретением достаточных материальных средств обеспечить себе благополучную жизнь. И если не все выражают явно, что от этого достатка и зависит все благополучие наше, то весьма многие тайно держатся таких мыслей и действуют так, как будто в этом материальном благосостоянии и заключалось истинное и полное счастие. Но основательны ли эти мысли? Верно ли такое направление жизненной деятельности? Посмотрим на царя израильского Соломона, послушаем, что он говорит о себе. Известно, что Соломон был столько богат, что вся домашняя посуда во дворце его была из чистого золота; столь был умен и сведущ во всех знаниях, что не было ни одного человека подобного ему; так был могуществен, что все, что бы ни захотел, исполнялось по его воле и желанию. При всем том, он наслаждался здоровьем, спокойствием, миром и благоденствием своего царства, любовью своих подданных и уважением соседних царей. Он столь был славен, что одна иностранная царица, посетившая его, завидовала уже не ему самому, а тем, которые служили ему. Но был ли Соломон доволен всем этим? – Нет! – Испытав все удовольствия мира, он под старость признался, что нет в мире истинного и прочного счастия: все на свете суета суетствий и всяческая суета.

Нельзя сказать того, чтобы на сем свете не было для нас никакого счастья и благополучия: всякий из нас испытывал на своем веку, конечно, не одни невзгоды, бедствия и печали, но по временам и удовольствия, радости и различные приятности жизни. Мысль о вечном блаженстве на небе, в будущей жизни, должна побуждать нас только к тому, чтобы не искать и не ожидать полного счастья здесь на земле, а не к тому, чтобы вовсе не думать о земном счастии и отказаться от всякого желания благополучной жизни. В сей земной юдоли мы путники или странники, а в пути не может быть полного удовлетворения всех потребностей путешественников. Самая природа души нашей направляет нас за пределы сей временной жизни, – к тому вечному жилищу, где живут и не умирают, где мы найдем совершенное довольство и непременяемое блаженство: а потому полагать всю полноту человеческого счастья только в избытке благ земных – значит стеснять свою духовную природу, заключая ее в узкие пределы материальной жизни. И слово Божие не возбраняет нам искать земного счастья, но только так, чтобы такие искания наши были умеренны, а не безграничны, чтобы царство небесное было первым нашим делом и желанием. Ищите прежде всего царствия Божия, а все прочее приложится вам, (Мф.6:33), сказал Господь. Само собою приложится все то, что необходимо для удовлетворения телесных потребностей наших, которые Апостол Павел учить нас ограничивать, говоря: имеюще пищу и одеяние, сими довольни будем (1Тим.6:8). Итак, стремление наше к возможному благополучию земному, в определенных границах, и по требованию телесной природы нашей, и по учению слова Божия вполне законно и позволительно. В истории Ветхого завета мы находим даже многие примеры божественного награждения добродетельных людей внешним благополучием, или земным счастьем. Так, праведный Иов, за лишение своих чад, всего имущества и собственного здоровья, и терпеливое перенесение сих бедствий был награжден от Бога новым семейством, вдвое большим богатством и долголетним здравием. Бог благословил, далее, Иакова за труды его в чужой земле чадородием и богатством скота: даже Лаван, родственник его, примечал на себе благословенье Божие в умножении стад своих, пасомых Иаковом. Бог благословил дом Пентефриев в Египте ради Иосифа всяким довольствием. Наконец, мы видим, Господь прямо обещает народу израильскому за верность Ему и послушание заповедям Его всякого рода земные блага; и, напротив, за измену Ему, за уклонение в идолопоклонство и нечестиe угрожает разного рода бедствиями, земным несчастьем. Мы сами обыкновенно молимся Богу о даровании нам средств к существованию, и плодоносиe земли и успешный труд в снискании себе пропитания почитаем Божиим благословением; наоборот, все противное нашему материальному благосостоянию считаем наказанием Божиим. Итак, одна страсть к наживе, закрывающая от человека высшее и истинное его благо на небо, и упование на свое богатство, уничтожающее в нем веру в Промысл Божий, грешны, противны слову Божию.

Посмотрим теперь, как решали для себя этот житейский вопрос святые, которым настояла такая же нужда удовлетворять свои телесные потребности, как и нам грешным. Ныне празднуемый в числе всех Соловецких чудотворцев, первый из них, преподобный Савватий, представляет нам в этом неподражаемый пример. Будучи старцем, убеленным сединами, он покидает многолюдную обитель, могущую понести его старческую немощь, и ночью бежит с Валаама, направляя путь к безвестным пустынным местам. Достигнув Белого моря, он расспрашивает береговых жителей о Соловецком острове; они рассказывают ему, что остров велик, с озерами и лесами, но необитаем, потому что сообщение с ним очень трудно. Этот рассказ еще более воспламеняет в пустыннолюбивом старце желание поселиться в нем. Удивительное влечение к суровому пустынножитию! Чудная ревность к безмолвию! «Чем же ты будешь питаться и одеваться там, старец, когда ты дряхл и так беден, что ничего с собою не имеешь?» спрашивали его люди, с которыми он беседовал. Подвижник отвечал им: «у меня такой Владыка, Который и дряхлости дает силы свежей юности, и голодных питает до сытости». Такую веру в Промысл Божий, питающий птиц небесных и одевающий цветы полевые, могут проявлять только достигшие высокого подвижничества и совершенства добродетели, что недоступно для нас немощных. Затем искатель безмолвия удалился на пустынный остров, обрекши себя на подвижничество, более трудное, чем в жарких странах Востока: на крайнем севере нельзя было круглый год находить себе растительную пишу, нельзя было обойтись в зимнюю пору без теплого жилища: все необходимое для этого нужно было доставать с великим трудом. Но старец Божий терпеливо переносил все перемены холодного климата, живя в убогой хижине, и согреваясь более теплотою молитвы и любовью к Господу. – В жизни другого избранника Божия преп. Зосимы вопрос о главных жизненных условиях разрешился однажды особенными чудесным образом. В первый год жительства преп. Зосимы с преп. Германом на Соловецком острове, в исходе лета, представилась нужда Герману отлучиться на Сумской берег для запаса хлеба на зиму. Когда он хотел возвратиться на остров, настала осень и на море начались страшные бури. Герман, должен был остаться на берегу до весны, и преп. Зосиме пришлось зимовать на острове одному. Долго тянулась суровая северная зима; пища, собранная летом, истощилась; мысль о голодной смерти устрашала преподобного. Но он молитвою укреплял свой дух и не терял надежды на помощь Божию. Однажды он увидел: два неведомые человека привезли корзину полную хлебов, муки и масла и стали невидимы; преподобный понял, что это была помощь Божия, явленная ему чрез ангелов Божиих, и возблагодарил Господа.

Такие примеры из жизни святых указывают нам, бpaтие, на высшее, блаженное состояние, даруемое Господом верующим в Него, – состояние христианского совершенства. Этого состояния могут достигать только те христиане, которые, отрешившись от всяких связей с миром, последуют Христу путем крестоношения, с готовностью претерпевать усердно все лишения и бедствия, какие встретятся им на этом пути. Не все способны на такое самоотвержение. Есть другое блаженное состояние, доступное для всех христиан, – состояние спасения. К этому состоянию призываются все христиане, без исключения. В чем же состоит спасение? Спасение состоит в усвоении и исполнении заповедей Господа Иисуса Христа, изложенных в Евангелии, в течении всей земной жизни, а по смерти в наследовании вечной блаженной жизни, уготованной Спасителем в царствии небесном всем, любящими Его. Истину эту, братие, мы познаем из ответов Господа, данных одному богатому юноше, который вопрошал Господа, говоря: Учителю благий, что сотворив, живот вечный наследствую? – то есть, что мне делать, чтобы спастись? – Иисус Христос сказал ему: «соблюди заповеди», и перечислил эти заповеди. Когда же юноша ответил, что он сохранил все эти заповеди, и опять спросил: что есмь еще не докончал, – чего еще не достает мне? – тогда Господь сказал: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди в след Мене, взем крест (Мф. 19:21; Мк.10:21; Лк.18:22). Услышав это, юноша отошел со скорбию, потому что был очень богат, и жалко было ему расстаться со своим богатством. Господь же, обращаясь к ученикам Своим, сказал, что неудобно богатому войти в царство небесное.

Рассматривая жизнь богатых людей, весьма часто располагающую их идти широким путем, ведущим к погибели, мы действительно должны сказать, что трудно богатому спасать душу свою, по причине множества искушений ко греху, по причине возможности исполнять всякие желания свои, имея к тому все средства, а каждое, часто исполняемое желание, растет и усиливается до того, что становится, наконец, непреодолимою страстью, которая насильно увлекает сердце богача в бездну порока. Потому многие из святых, обладавшие большими богатствами, услышав евангельскую проповедь о трудности спастись богатому, сразу раздавали все имения свои нищим и в бедности и уничижении служили Господу.

Но, с другой стороны, и бедность, доводящую до нищеты, мы не можем назвать всегда и для всех благоприятствующею спасению души, так как весьма редкие могут благодушно сносить ее; у многих же она порождает зависть, ропот на Бога и другие пороки, и часто ввергает в тяжкие грехи, свойственные этому состоянию. Вообще надо сказать, что премудро устроил Господь пути жизни человеческой: все они – и богатство, и бедность, и высота, и унижение, при помощи благодати Божией, могут приводить ко спасению; только по развращенной воле человеческой приводят к погибели.

Благословенны избранники Божии, призванные Богом к совершенству и «вся красная миpa сего в уметы вменившие»! Но поистине счастливы и те, которым Милосердый Господь дарует спасение за добродетельную жизнь и при обилии благ земных. К этому счастию призваны все мы, братие! – Путь к спасению указан нам Господом со всею ясностью. Если он затмевается мраком страстей наших, то его освещают нам духовные светильники, горящие на свещниках церковных. Так, сегодня особенно светят нам светом своих добродетелей преп. Зосима, Савватий, Герман, Иринарх и прочие Соловецкие чудотворцы. Если теперь их пустыня, подобно граду, обилует всеми земными благами, и нам не настоит нужда подражать им в злострадании пустынном; то будем, по крайней мере, пользоваться этими благами так, чтобы они не препятствовали главному делу, для которого мы пришли сюда, – спасению души. А чтобы спасение души было первым нашим делом, для этого не должно прилепляться к земным благам сердцем своим: богатство аще течет, не прилагайте сердца (Пс.61:11). Аминь.

В священных песнопениях, воспетых вчера на всенощном бдении в честь угодника Божия, преподобного Германа Соловецкого чудотворца, память которого ныне празднуется обителью, слышали вы, благочестивые поклонники святых мощей его, что он был сожитель и сподвижник преподобного Савватия, первого из иноков насельника сего пустынного острова, и сотрудник преподобного Зосимы в созидании основанной им здесь иноческой обители. Более 50 лет преподобный Герман прожил на этом острове в духовных подвигах и трудах на пользу общежития. Сперва он уединенно подвизался на поморском берегу, при устье реки Выга, y часовни. Здесь нашел его блаженный Савватий, искавший безмолвного места для молитвенных подвигов. Герман указал Савватию на Соловецкий остров, как на место самое безмолвное и удобное для иноческого пребывания. Оба вместе переплыли на малой ладье бурное море, построили келью под Секирной горою и прожили тут отшельниками шесть лет. По кончине преподобного Савватия, блаженный Герман скоро нашел другого такого же ревнителя безмолвной жизни, блаженного Зосиму, и вместе с ним опять поселился на том же острове. В двух верстах от нынешнего монастыря они поставили себе две кельи, – одну в полуверст от другой, – и жили в ненарушимом ничем безмолвии. Когда к ним стали приходить желающие жительствовать с ними и преподобный Зосима задумал основать обитель для собравшейся братии, то блаженный Герман был ревностным помощником его в этом богоугодном деле. Он много потрудился для новосозданной обители и, не взирая на свои старческие годы и долговременное пребывание на острове в сожительстве и духовном содружестве с великими подвижниками Зосимою и Савватием, исполнял по своему смирению самые низшие послушания. Не раз путешествовал авва Герман и на материк из-за нужд обители, стараясь, как можно более, быть полезным для нее. Скончался он в Новгородском монастыре преподобного Антония Римлянина, куда был послан при игумене Арсении, по нуждам обители. Почувствовав близость своей кончины, преподобный исповедался, приобщился Св. Таин и мирно предал дух свой Богу. Через пять лет после его блаженной кончины мощи его были найдены нетленными, привезены в Соловецкую обитель и с честью погребены на этом месте.

Ныне в день памяти сего первоначальника иноческой жизни на нашем удаленном от людей морском острове, преподобного отца нашего Германа, уместно побеседовать нам, братия, об удалении от мира и его соблазнов, и водворении в пустынях для служения Богу и спасения души.

Удаление от мира и странническое пребывание в пустынях, при перенесении различных недостатков и лишений избирали для себя еще ветхозаветные праведники. О них сказал св. Апостол: проидоша в милотех и в козиях кожах, лишени, скорбяще, озлоблени: ихже не бе достоин весь мир, в пустынех скитающеся и в горах, и в вертепах, и в пропастех земных (Евр.11:37–38). Кто были такие скитальцы, которых, по слову апостола, был недостоин весь мир? Без сомнения, под таковыми должно разуметь, во-первых, св. пророка Божия Илию. Он пребывал часто в пустыне и являлся между людьми нередко для обличения их нечестия и наставления в вере. Во время бездождия, которое было пo его слову, он жил уединенно y ручья, питаемый воронами. Когда ручей этот высох от продолжительной засухи, он вынужден был на время голода поселиться в мирском селении y жены-вдовицы. Затем пророк Божий опять удалился в пустыньку, гонимый злобною женою нечестивого Израильского царя Ахава, которая постоянно преследовала Илию и искала его смерти.

Святый Иоанн Предтеча Господень с детства водворился в пустыне и из нее вышел в страну Иорданскую возвещать людям пришествие Искупителя и приготовлять их к принятию Его, проповедуя народу о покаянии.

Сам Господь наш Иисус Христос начал великое служение Свое с удаления в пустыню, где Он постился и победил искусителя-диавола, показывая нам, что удобнейшее место для подвижнической жизни и для приготовления себя к служению Богу есть пустыня. И во время проповеди Своей Господь часто удалялся в пустыню для молитвы, показывая нам, немощным людям, что удобнейшее место для сосредоточенной и усиленной молитвы есть уединенная пустыня.

И среди первенствующих христиан мы замечаем стремление удалиться от шумной городской жизни и селиться в предместьях и окрестностях городов. Впоследствии, когда соблазны среди мира умножились эти благочестивые христиане, еще далее углубились в пустыни и положили начало различным видам монашеской жизни: отшельничеству, или одинокому пребыванию в уединенном месте, и общежитию монашескому. Последнее было учреждено в Египте в IV веке преподобным Пахомием Великим, по наставлению ангела, который преподал ему и правила монастырской жизни. Этот род иночества принят и y нас в России с самого начала просвещения ее христианскою верою. Но виды монашеской жизни, разнообразные по своей внешней стороне, имеют одну общую цель – устранить немощь нашу от обольщений и суетных впечатлений мира, дать возможность душе человека сосредоточиться в себе самой, имея пред взорами ума вечность, для которой временная жизнь служит только приготовлением.

Большая часть наших монастырей, особенно монастыри обширные и многолюдные, стоят уединенно, вдали от городов и прочих селений мирских.

Огражденные высокими стенами, они представляют как бы особый мир, куда не доносится шум мирской суетливой жизни. Таковы Соловки, Валаам и др. Немало монастырей, находящихся теперь внутри городов, некогда стояли или одиноко или за чертой города. Только с течением времени, с расширением города, вокруг них устраивались городские здания. Чтобы преградить путь мирским соблазнам для таких монастырей ограждение стенами еще более прилично и нужно. Вступающий в ограду монастырскую не замечает тут той суетливости, какая видится на улицах городских, не оглушает его шумный грохот езды. Тишиною безмолвия веет на него здесь, и сладость спокойствия этого жилья человеческого сразу проникает в его душу. Вместо роскошных палат, указывающих на привязанность обитателей их к земле и ко всему земному, он видит скромные жилища иноков. Их одинокие кельи кажутся шатрами и кущами путников, совершающих земное странствование и занятых мыслью не о земном… А величественный вид храмов монастырских, внутри и снаружи украшенных священными изображениями, величественный звон колоколов, часто призывающий на молитву, особенное одеяние иноков, уподобляющее их как бы птицам небесным, их смиренная наружность, взаимные поклонения, – все это внушает пришельцу, что он вступил как бы в иной мир, – мир подвигов, молитвы и богомыслия. Продолжительное служение монастырское, с строгим выполнением церковного устава, совершаемое чинно и благоговейно, особенно возбуждает в молящихся внимание и умиление. И мирские люди, пришедшие сюда на богомолье, становятся более скромными, сосредоточенными, невольно располагаются к молитве, делаются более набожными. «Иди и учись у иноков, – говорил св. Иоанн Златоуст в одной из своих церковных бесед, – это светильники, сияющие по всей земле, это стены, коими ограждаются и поддерживаются сами города. Они для того удалились в пустыню, чтобы научить и тебя презирать суету мирскую. Они, как мужи крепкие, могут наслаждаться тишиною и среди бури, a тебе, обуреваемому со всех сторон, нужно успокоиться и хотя мало отдохнуть от непрестанного прилива волн. И так ходи к ним чаще, дабы, очистившись их молитвами и наставлениями от непрестанно приражающихся к тебе скверн, ты мог настоящую жизнь провести, сколько можно лучше, и сподобиться будущих благ».¹¹ Хотя эти слова Златоуста, по всей справедливости и во всей полноте могут быть приложены только к таким святым инокам – подвижникам, каким был ныне ублажаемый нами преподобный Герман, но они сказаны были вселенским учителем об иноках вообще и безразлично. A потому непогрешительно будет относить их и ко всем современным инокам. Многие из нынешних иноков и не сияют так делами своими, как древние, но не мало и в современных монастырях есть таких незаметных для мира благочестивых подвижников, жизнь которых может служить для мирян глубоко назидательным и живым примером христианского благоугождения Богу.

Приведем на память слово о нынешних российских монастырях, написанное одним современным нам наставником иночества, на основании многолетних наблюдений. «Ослабела жизнь иноческая, – пишет он, – как и вообще христианская, ослабела иноческая жизнь потому, что она находится в нераздельной связи с христианским миром, который, отделяя в иночество слабых христиан, не может требовать от монастырей сильных иноков, подобных древнейшим, когда и христианство, жительствовавшее посреди мира, преизобиловало добродетелями и духовною силою. Но еще монастыри, как учреждения Святаго Духа, испускают лучи света на христианство, еще есть там пища для благочестивых, еще есть там хранение евангельских заповедей, еще там строгое догматическое и нравственное православие; там хотя редко, крайне редко, a обретаются живые скрижали Святаго Духа».¹²

Оставление мирской жизни и удаление в места уединенные не есть, конечно, непременное условие для всех, желающих спастись. Это предоставлено свободной воле человека и собственно есть путь к высшему призванию – к христианскому совершенству. И из иноков достигают христианского совершенства весьма немногие; это удел особых избранников Божиих, способных на великие подвиги. Такие совершенные иноки именуются и прославляются наставниками монахов. Все же монашеское множество избирает этот путь, как благонадежный, ради спасения души.

Наставником для нас – иноков является и почитаемый благоговейно угодник Божий, преподобный Герман. «Монахов множества наставника тя почитаем», воспевали мы вчера, «отче наш Германе!». «Ублажаем тя, преподобне отче Германе ... наставниче монахов и собеседниче Ангелов». Аминь.

Преподобный отец наш Герман, возлюбив с детства благочестивую жизнь и посвятив себя иноческим подвигам, сделал ближним своим много добра, за что и прославляется св. церковью. И не один он среди иноков делатель добра. На протяжении многих веков было немало иноков, ревнителей 6лaгoчecтия и спасения, своего собственного и – ближних. Между тем в наше время слышатся разные возражения против монашества, которые износит дух времени, действующий под влиянием тайного врага нашего спасения.

Монашество, говорят, не современно, оно отжило свой век. Несостоятельность такого возражения совершенно не трудно доказать. Источник его – неведение той истины, что монашество есть установление Божественное, a не человеческое. Обеты монашеские прямо вытекают из духа евангелия и основываются на учении Самого Спасителя, Который, кроме заповедей общих для всех христиан без различия, дал еще советы желающим подражать Его земному житию, чтобы достигнуть совершенства во всех добродетелях, какие требуются общими заповедями. Эти советы состоят в соблюдении девства, нестяжательности и в послушании воле Божией, которое выполняется отсечением своей воли. A это и составляет сущность монашеских обетов. И так как стремление к осуществлению евангельских советов, ведущих человека к нравственному совершенству, никогда не должно умирать в человечестве, то всегда должны быть и люди, добровольно налагающие на себя обеты высших христианских подвигов девства, самоотречения и др., и отделяющиеся от мира для уединенной жизни. Можно ли говорить, что монашество явление отжившее?

Монашество, говорят, не естественно. Но, если жить по естеству, или по требованиям природы, поврежденной грехом, то христиане ничем не будут отличаться от язычников. Апостол сказал, что мы все по естеству чада гнева Божия (Еф.2:3). И не можем спастись без благодати: благодатию есте спасени (ст. 8). К тому и служит вера христианская, чтобы мы спасались ее благодатными средствами. По естеству мы так слабы и злы стали через грех, что не можем совершить ни одной добродетели с чистыми побуждениями, без примеси зла. Благодать Божия обновляет природу нашу и дает ей силы, способные переносить такие подвиги, которые немыслимы для человека в его естественном состоянии. При ее помощи иночество вовсе не будет неестественным и невозможным: сила Божия в немощи совершается (2Кор.12:9). Инок сам по себе слаб, склонен к грехопадениям, но всегда может быть силен и тверд благодатию Божией. Горе тому иноку, который будет надеяться на свои естественные силы: он неизбежно сделается жертвою своей самонадеянности.

Монахов клеймят названием празднолюбцев. Но разве можно назвать празднолюбием молитвенный подвиг и труды с ним сопряженные? Молиться и безпрестанно бодрствовать над собою, борясь с злыми похотениями своей плоти, есть труд самый тяжелый. Пусть осуждающие попытаются ежедневно три раза присутствовать при богослужениях церковных и исполнять положенное правило келейное, и они увидят, что гораздо легче заниматься другими делами, чем тем, которое взяли на себя иноки. Кроме того, иноки не избегают и тяжелых физических трудов. Так, ублажаемый ныне преподобный Герман не гнушался и самыми низкими работами, наравне с новоначальными братьями; будучи уже в возрасте зрелости духовной и старческих летах, он был послан по монастырской нужде в область Новгородскую, где и скончался. Правда, встречаются и невнимательные иноки, ведущие жизнь, несоответствующую своему призванию. Но, братие, будьте осторожны в суждениях о жизни иноков только по некоторым отдельным случаям. Если нельзя порицать христианской веры за то, что многие из живущих в мире недостойно носят звание христианина, то также несправедливо уничижать иночество, если в нем являются немощные члены. Как о христианстве, так и о монашестве должно судить по истинным христианам и монахам.

Наконец, многие находят монашество излишним, ненужным. Справедливо ли это? Читая историю нaшeгo православного отечества, мы видим, что монастыри наши всегда были оплотом благочестия, действовали всегда на пользу отечества, особенно в бедственные времена, и служили двигателями просвещения, когда оно не было еще распространено, как ныне. И монастыри наши оказали великую услугу в этом отношении. Они всегда были рассадниками пастырей и блюстителей православия. В них возсиял многочисленный лик угодников Божиих, подающих чудодейственную помощь всем прибегающим к молитвенному ходатайству их пред Богом. Там живо и действенно сохраняются святые уроки богоносных отец, благоугодивших Богу преданный ими чин богослужения и порядок жизни, сообразный с духом христианской веры. Сотни тысяч православных богомольцев ежегодно стремятся в иноческие обители, даже самые отдаленные, как наша Соловецкая. И кто может исчислить, сколько в этих благочестивых путешествиях получается сердечной отрады, духовного назидания и благодатной силы к благодушному терпению скорбей жизни! сколько снимается тяготы греховной, накопившейся в душе от суеты мирской! Одна эта заслуга, неизмеримо великая, дает полное право на существование монашества среди христианских обществ. Можно ли после этого порицать монашество и считать его излишним? Чем более иноков добрых является из среды того или другого общества, тем яснее обнаруживается благое нравственное направление этого общества. И, наоборот, чем меньше, тем виднее всеобщий упадок благочестия и самоотвержения духовного в народе. Божие благословение и дивная помощь, являемые иноческим обителям православного отечества нашего, должны приводить нас, братие, к той мысли что иночество составляет существенную потребность христианского общества, служит славою и украшением Святой Церкви. Ему многим обязана наша Православная Русь; оно есть душа нашей народной жизни. Без него вполне сбывается псаломское слово «оскуде, преподобный» (Пс.11:2). Но, спросят другие: где ныне преподобные? Отвечаем: один Бог весть сущия Своя. Есть или нет ныне истинные подвижники, – это покажет последующее время потомкам нашим. Благочестие и добродетель всегда скрываются под покровом неизвестности. Часто высокая жизнь монаха открывается только при кончине его или после кончины. Часто монаха, причастника благодати Божией, осыпает мир злоречием и клеветами. Дух подвижничества не всегда проявляется в одних и тех же формах. Всякому времени свойственны свои особенности. В прежние века во множестве основывались иноческие обители, требовавшие предварительного пустынного жития. И сонмы строгих подвижников-пустынножителей были и в нашем отечестве. В настоящее время остается только населять эти обители и жительствовать в них, имея в виду образцы свято-подвижнической жизни их основателей. Положим, что ныне и в монастырях нет таких подвижников, как встарину, не говоря уже о пустынножитии, которого почти не встречается в наше время. Что же из этого? Ужели монастыри в том виноваты? He оттого ли, напротив, это оскудение происходит, что ныне в миру живущие до того извратились нравственно, что не в состоянии выделять из среды своей в монастыри людей неиспорченных мирскою жизнию? Почти все воспитывают детей своих так, что они смотрят на монашескую жизнь, как на что-то противоестественное. He то было прежде. Тогда не редкостию были в числе иноков и князья, и бояре. A ныне наполняет наши монастыри почти исключительно простое сословие. Ныне вступление девственника в монастырь – редкость. Наиболее вступают слабые, поврежденные по телу и душе, вступают с закоренелыми порочными навыками, получившие вкус ко всем соблазнам, которыми ныне преисполнен мир. Для таких личностей борьба с собою очень затруднительна. Затруднительно и наставлять их, исправлять, требовать от них исполнения положенных правил. Вступили они в монастырь, сняли мирские одежды, облеклись в черные одежды иноческие; но навыки и страсти, полученные в мирской жизни, остались y них те же, сохраняя над ними всю свою прежнюю силу. При всяком удобном случае страсть, измученная долгим неудовлетворением, с жадностью устремляется на свой предмет. Многие монастыри, эти пристани для страждущих нравственными недугами, бывшие прежде благонадежными пристанями, с течением времени изменились, утратили свое достоинство. Многие монастыри, устроенные основателями своими в глубокой или удаленной от мира пустыне, ныне, при умножении народонаселения, уже стоят среди мира, среди безчисленных соблазнов. Так что недужный, неспособный противостоять соблазну, встречается здесь с ним по необходимости, едва выйдет за монастырские ворота. Вместе с этим и сам соблазн насильно и неистово вторгается в монастырь, производит в нем нравственные опустошения. При современном упадке нравственности и ложном направлении мирского общества монастырям, более нежели прежде, нужно стоять вдали от мира.

Вместо возражений против монашества, вместо толков об исправлении и улучшении монастырей, вспомним притчу Спасителя о поле, засеянном добрым семенем. По всходе этого семени, когда появились во множестве плевелы и рабы господина выразили желание вырвать плевелы на ниве, то Господь сказал им: Hu, дa не когда восторгающе плевелы, восторгнете купно с ними и пшеницу. Оставите расти обое купно до жатвы (Мф.13:29–30). По отношению к монашеству едва ли это не будет самое лучшее рассуждение.

Молитвами преподобного отца нашего Германа да избавит нас Господь от греха осуждения иноческой жизни, которая для всех труждающихся и обремененных на этом бурном море житейского плавания есть самая надежная пристань, подающая истинную отраду и покой. Аминь

В память вечную будет праведник (Пс.111:6).

Итак, праведникам принадлежит вечная память. Мы видим, братие, исполнение этого слова псалмопевца Давида на преподобном отце нашем Германе, память которого совершаем ныне. С лишком 400 лет истекло со дня кончины сего угодника Божия, много поколений сменилось за это время, много славных людей – мудрых и ученых, знатных и именитых появлялось на земле, a между тем имена их ныне или совсем забыты, или остаются мало кому ведомы. Но не осталось забытым имя смиренного подвижника, потрудившегося при основании пустынной иноческой обители; оно по прежнему славится и благословляется, и не только в Соловецкой обители, но вместе с именами великих сподвижников его и во всей земле Русской, и пребудет оно славно дотоле, пока стоит эта обитель, пока русский народ будет крепко держаться своей веры православной.

Правда, много было замечательных людей, давно отживших, которых имена помнятся доселе, и всегда будут помниться, пока существует история человеческая, a имена всех царей и правителей народных из века в век непреложно передаются этой историей, так как, по выражению одного нашего историографа, жизнь царей есть история народов. Но это не та вечная память, о которой говорит псалмопевец. Память праведных, говорит Премудрый с похвалами (Притч.10:7); имена же славных земли сохраняются в народе безразлично как добрых, так и злых; история одинаково передает как о доблестных подвигах героев, так и о злодеяниях тиранов; нередко одному лицу приписывается и то, и другое. И все эти славные люди и властители земные, хотя живут в памяти народа, но как давно умершие, остаются забытыми для живого чувства народного. He такова память праведных, – праведники во веки живут, поучает Премудрый (Прем.5:15). Они как бы никогда не умирают для живущих на земле; смерть их есть только преставление с земли на небо, откуда они призирают на нас грешных, молясь за нас, благодетельствуя нам тайно и явно. Память их священна и всегда жива для истинных чад церкви.

Всякий раз, поминая своих умерших и молясь о упокоении их с праведными, мы вместе с тем молимся и о даровании им вечной памяти, и эта последняя служит для нас видимым признаком праведности усопшего. Не вдруг по кончине своей прославляются праведники, проходят продолжительные периоды времени, нередко целые века, в течение коих творится о них церковная молитва: потом они уже объявляются молитвенниками за творящих их память, что бывает при посредстве чудесных знамений, свидетельствующих об их святости. Иные праведники остаются навсегда сокровенными и поминаются наравне со всеми усопшими, в течении многих веков, признаваемые угодившими Богу. Отсюда явствует, что вечная память есть достояние праведников.

Как бы ни было велико земное почитание исторических личностей, все же оно не может сравниться с святочтимою памятью праведника. Если сравним великолепный памятник какому-либо герою, воздвигнутый на площади многолюдного города, с священною гробницею угодника Божия, находящеюся в храме Божием, то найдем между ними великую разницу: последней т. е. гробнице, все воздают благоговейное поклонение, обращаясь к почивающему в ней угоднику, как к живому; a y первого (памятника) возбуждается в проходящих только одно воспоминание о жившем некогда герое.

Прославление исторических личностей – дело человеческое; прославление праведников – дело воли Божией и милости Всевышнего к людям. Память о некоторых праведниках, по человеческим соображениям, должна была бы исчезнуть, a между тем чудесные действия и особые откровения служат побуждением вечно чтить священную память этих праведников. Примером сего могут служить обстоятельства кончины наших Соловецких иноков преподобных Вассиана и Ионы Пертоминских чудотворцев. Известно, что оба эти иноки, плывши однажды по морю из устья реки Двины, были застигнуты сильною бурею. Ладью их, в которой с ними находилось пять человек бельцов, залило волнами и они все потонули. Божиим Промыслом тела двух святых иноков были принесены морскими волнами в Унскую губу и извержены на сушу в пустом месте. Здесь их нашли жители ближнего селения и предали земле. При этом, преподобные Вассиан и Иона явились в ночном видении этим поселянам и указали им место для погребения. После этого стали совершаться чудеса от нетленных мощей угодников Божиих, a впоследствии создалась на этом месте обитель Пертоминская. Вот еще пример. Замученное тело страдальца Василия Мангазейского было безчестно погребено и 50 лет пребывало в совершенном забвении. Наконец, Промыслом Божиим нетленные мощи были открыты при посредстве явлений из загробного мира самого праведника, и по указанию его перенесены из города Мангазеи в Туруханский монастырь, где и поныне почивают. Эти и подобные им примеры очевидно являют истину псаломского слова: «в память вечную будет праведник».

Из посмертных явлений святых угодников Божиих явствует, что небесная слава их требует в соответствие себе и земного прославления. Иначе и не должно быть. Человеку уготовано блаженство в вечности как по душе, так и по телу, которое для этого и воскреснет, соединясь с душою. Посему прославленным ныне на небесах подобает быть прославленными и на земле. Эта истина несомненна. В житии преподобного Сергия Радонежского мы читаем, что когда исполнилось 30 лет по преставлении этого праведника, то он явился одному благочестивому мужу, жившему близь его обители, и повелел ему возвестить игумену и братии: «вскую мя остависте толико время в гробе, землею покровена, воде, утесняющей тело мое?». Тогда ученик преподобного игумен Никон изнес из земли мощи отца своего и с честью положил в новоустроенном храме Живоначальной Троицы. И таких примеров в жизнеописаниях святых не мало. После блаженной кончины преподобного Саввы Звенигородского прошло уже не мало лет. Однажды игумену его обители, который был хорошим иконописцем, является благолепный старец и говорит: «напиши лик мой на иконе». – Кто ты и как твое имя? спросил игумен. «Я – Савва, начальник сего места». Пораженный видением, игумен призвал одного старца, который в юности своей видал преподобного Савву, и расспросил у него: каков был видом Савва? Старец рассказал, что помнил. Точно таким явился мне ныне, сказал игумен, и немедля исполнил волю преподобного. Тогда же начались при гробе угодника Божия разные исцеления. Наш Соловецкий чудотворец преподобный Герман также явился одному благоговейному иерею, жившему на его родине, и велел написать его образ, и песнь ему составить. Иерей со тщанием исполнил это, и написанная икона, на которой преподобный Герман изображен вместе с преподобными отцами Зосимой и Савватием, сделалась чудотворною.

Удивительным кажется с первого взгляда, что святые Божии, живя на земле, всячески удалялись человеческой славы, а по кончине своей как будто ищут ее, когда настоятельно требуют и властно повелевают почитать их память, как показывают приведенные примеры. Но ничего удивительного в этом не найдем, если примем во внимание то, что в деле прославления угодников Божиих отнюдь не имеет места произвол человеческий. Святые не принимают от человеков той славы, какую бы те сами захотели воздавать им. Так, братия Печерского монастыря покушались открыть в земле мощи начальника их преподобного Антония, чтобы положить их открытыми, как и прочие угодники почивают в пещерах. Но сколько ни трудились, не могли достигнуть желаемого: каждый раз то пламя исходило из того места, где были мощи, то вода заливала открываемую могилу. О мощах блаженной Иулиании, княгини Вяземской, мученически скончавшейся за целомудрие в г. Торжок, известно, что они чудесно приплыли по реке вверх по течению в этот город и погребены там в соборной церкви. Диакон этой соборной церкви, видя чудеса от святых мощей, из ревности к славе угодницы Божией, вознамерился откопать гроб с нетленным телом и поставить поверх земли. Сорок дней он постился и молился пред началом этого предприятия, о котором никому не открывал; но когда приступил к делу, то вдруг ослабел всем телом и упал в изнеможении. Затем он услышал голос, исходящий от гроба: «не трудись напрасно, отче, не подобает тебе видеть грешное мое тело, доколе не благоизволит Бог». Так сказала святая, запрещая диакону его самопроизвольное начинание.

Видите, братие, как святые угодники Божии и по смерти своей не от людей ищут себе славы, a от единого Бога. Если и мы станем в этом подражать им, то и нам по смерти нашей Господь устроит вечную память, которая будет отрадна бессмертной нашей душе. Но, к сожалению, есть многие общественные деятели, которые, пленясь земною славою, всю деятельность свою направляют к тому, чтобы прославиться от людей, и по смерти увековечить имя свое в летописях человеческих. Они услаждаются такою мечтою, которая со смертью их исчезнет, и самая слава эта не принесет им никакой пользы за пределами гроба. Одна только творимая церковию память полезна бессмертной душе человека, окончившего свое временное бытие. A какая польза в том, если делами нашими будут исписаны страницы той или другой истории, и о нас будут знать отдаленные потомки, но мы не будем написаны в книге жизни и ввержены будем в озеро огненное (Откр.20:15)!

Молитвами преподобного отца нашего Германа дай всем нам, Господи, обрестись написанными в книге жизни вечной. Аминь.

Православная Церковь между разными истинами веры, которыми она существенно отличается от прочих христианских общин, имеет и хранит одну весьма важную и непреложную истину, – это учение о почитании святых мощей. Сегодня мы празднуем перенесение нетленных мощей угодников Божиих преподобных отец наших Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, из их усыпальницы, где нетленные останки их почивали, одни около 100, другие более 100 лет, – в храме, созданном во имя сих преподобных отец. Потому в настоящий час церковного торжества нашего побеседуем, братие, о почитании святых мощей.

Чествование мощей или смертных останков тех людей, о которых память свято сохраняется в род или потомстве, имеет начало в глубокой древности. Оно было еще в Ветхом Завете. Во второй книге Царств рассказано одно событие, имеющее прямое отношение к нашему предмету. В земле Израильской во дни царя Давида был голод, продолжавшийся три года сряду. Давид вопросил Господа о причине такого бедствия, и Господь сказал: это –ради Саула и кровожадного дома его за то, что умертвил Гаваонитян. Тогда царь призвал Гаваонитян и сказал им: что мне сделать для вас, и чем примирить вас, чтобы вы благословили наследие Господне? Гаваонитяне сказали царю: того человека, который губил нас и хотел истребить нас, чтобы не было нас ни в одном из пределов израильских, – из его потомков выдай нам семь человек и мы повесим их (на солнце) пред Господом. И взял царь сыновей Рицпы, жены Саула, и пять сыновей Мелхолы, дочери Сауловой, и отдал их в руки Гаваонитян и они повесили их (на солнце) на горе пред Господом. И погибли все семь вместе, быв умерщвлены в первые дни жатвы ячменя. Тогда Рицпа сделала себе шатер на той горе и сидела от начала жатвы до того времени, когда полились дожди, и не допускала касаться тел повешенных ни птицам небесным днем, ни зверям полевым ночью. Когда донесли Давиду о таком поступке Рицпы, тогда он пошел к жителям Иависа Галаадского и взял y них кости Саула и кости Ионафана, сына его, тайно взятые ими с того места, где были повешены Филистимлянами, когда Филистимляне убили Саула в Гелвуе. И перенес Давид оттуда кости Саула и кости Ионафана, сына его, а также были собраны и кости повешенных (на солнце), и погребены все в земле Вениаминовой во гробе Киса, отца Саулова. После того Бог умилостивился над страною (2Цар.21).

Такой пример женщины, вразумившей царя Давида почтить смертные останки близких ему людей, доказывает ту истину, что такое почитание коренится в духовной природе человека и есть дело общечеловеческое. Оно есть выражение любви к памяти близких сердцу умерших родственников и друзей, и изъявление благодарности и уважения к отжившим благодетелям – предкам, достойным вечной памяти потомства. Оно существовало и существует почти y всех народов, только выражается y каждого народа своеобразно. К этим естественным причинам присоединяются еще религиозные верования как y христиан, так и y язычников, и, наконец сверхъестественные действия благодати Божией, сообщающей тленному человеческому естеству нетленность, и дарующей нетленным мощам силу подавать исцеления тем, кто с глубокою верою прикасается к ним. Такие нетленные останки святых, – мощи, – обыкновенно признаются святыми и служат предметом всеобщего поклонения.

Мы не будем распространяться о естественных побуждениях к почитанию человеческих останков, что всякому довольно известно из собственного опыта, умолчим и о верованиях язычества, как о предмете излишнем для церковного собеседования; скажем несколько слов о нашем христианском вероучении, на основании которого воздается нами должная почесть телам усопших отцов и братий наших.

По учению нашей веры тело человеческое имеет великое назначение. Оно было взято от земли, но сотворено не для земли; оно ниспало в тление, но сотворено было для нетления. Оно было сотворено Богом для Вечности – вечным, по сотворении было оживлено бессмертною душою, и с нею восхищено с земли в светлый рай. Не свойственны были этому телу недуги; не имело оно нужды ограждаться от влияния стихий. Оно не было бременем и узами для души, оно было для нее чудною, вечно живою одеждою. Впоследствии, по грехопадении прародителей в раю, оно подверглось расстройству, болезням и смерти. Но хотя мертвое тело опускается в мрачную могилу и покрывается землею, по сказанному: земля ecu u в землю отыдеши (Быт.3:19); все же оно не пребудет всегда в земле. Наше тело воскреснет, как воскресло из мертвых тело нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа. Посеянное в могилу тело в тление, восстанет в нетлении, восстанет в силе, тело земное соделается телом небесным, тело душевное – телом духовным (1Кор.15:40–46) Вот каково назначение тела человеческого. Соответственно этому великому назначению, высоко и значение его. Чрез Св. Таинства церкви Христовой, тело наше соделывается храмом Св. Духа: телеса ваша храм живущего в вас Cв. Духа суть (1Кор.6:19). Посредством чудного таинства Евхаристии наше тело соединяется с телом Самого Христа, наша кровь – с Божественною Его Кровью. Созерцая это величие христиан, апостол взывает к ним телеса ваша удове Христовы суть (1Кор.6:15). На основании столь высокого значения телу умершего христианина воздается должная почесть: оно вносится в церковь, обставляется свечами, на него кадят фимиамом, поют над ним умилительные песни, поклоняются, лобызают, с пением и звоном провожают до могилы. По временам посещают и могилу, украшая ее цветами, венками; ставят кресты, воздвигают великолепные памятники с священными изображениями. Тела высоких правительственных и священных лиц погребаются в церквах, прочие же около церквей.

Но что теперь остается от всех этих покойников ежели раскроем могилы, то тотчас отвратим взор свой от страшного зрелища, потому что увидим истлевающие или уже истлевшие трупы, исчезнувшие или обезображенные лица, съедаемое червями тело, голые кости, лоскутья сгнивающего платья, остатки разрушающихся гробов. Верно слово, сказанное апостолом о теле, погребенном в могилу: сеется не в честь (1Кор.15:43). A какое зловоние исходит от разлагающегося тела! Истинно сеется в немощь (1Кор.15:44). Итак, причина, по которой человек стал смертен и тело его тленно, есть грех. Яд греха, принятый человеком первоначально душе, в дальнейшем действии своем отравил и тело, а потому, если бы человек перестал отравлять себя грехом, то мог бы возвратить себе и нетление, с которым был создан. Но этого он уже не в силах сделать: грех так проник все его существо и так распространился во всем мире, что всякий человек в беззакониях зачинается и во грехах рождается, и сам себя не может освободить из этого состояния. Для исцеления зараженного ядом недостаточно только прекратить употребление яда; нужно приложить врачество, противодействующее заразе. Чтобы исцелить поврежденное грехом естество человеческое, обновить его по душе и по телу, растленное снова сделать нетленным, подвергшееся смерти восстановить к жизни, для этого нужна высшая, творческая сила, сила Божия. И вот, Сам Бог снизошел для восстановления падшего чeловека, и воплощением Своим совершил это восстановление, вложив в падшую природу человеческую божественное врачество Свое, очищающее и исцеляющее, и совершенно истребляющее в ней смертоносный яд греха. И такое животворное действие благодати, так же, как некогда смертоносное действие гpеxa простирается на все существо человеческое – душу и тело. Таким образом, чрез обновление духа, caмoй плоти человеческой открывается путь восхождения к нетлению. Объясним это нагляднее. Иисус Христос чрез воплощение Свое стал воскрешением нашим. Так Он сказал о Себе Mapфе, сестре Лaзapeвoй, пред воскрешением ее четверодневно умершего брата: Аз есмь воскрешение и живот (Ин.11:25). Когда Он Божеством Своим вселяется в верных избранных Своих, тогда не только в душах их, но и в самых телах проявляется Его воскрешающая сила, животворящая и чудодейственная. Разительные примеры этому видим в Церкви Христовой с самого начала ее существования, в век апостольский. Тень апостола Петра исцеляла больных, полотенца и платки, бывшие на теле апостола Павла, возлагаемые на болящих, также иcцеляли и изгоняли нечистых духов из мучимых ими людей. Ехидна, ужалившая апостола Павла, не причинила ему никакого вреда своим ядом. И во все времена христианства, особенно во времена мученичества, такие примеры можно встретить во множестве. Читая историю страданий св. мучеников, мы видим, что тела их выдерживали самые жестокие истязания, выносили самые смертельные раны. Их не жег огонь, не топила вода, им не вредили сильнейшие яды, их не трогали дикие и кровожадные звери. Дaльнейшие века процветания монашества представляют собой многочисленные образцы дивного подвижничества, описанные в житиях пустынножителей, столпников, затворников, основателей монашеских общин и разного рода подвижников. Тела этих святых от постоянных и продолжительных пощений и непрестанных молитвенных подвигов до того утончались, что казались одухотворенными, так что в иных возбуждали сомнение в действительности плоти. Они имели способность ходить по водам, при молитве возвышались от земли, протекали, как крылатые, значительные пространства в самое короткое время; делались невидимыми от посторонних взоров, уживались со зверями и змеями, воздерживались от пищи в течение сорока и даже семидесяти дней, претерпевали всякие воздушные перемены в течение десятков лет. Все эти вышеестественные силы, действовавшие разнообразно в телах истинных служителей Божиих, суть отпечатки и следы внутренних благодатных движений в душах их, и за пределами земного бытия они не перестают действовать в этих телax. Источая исцеления, мощи, очевидно, являют присутствующую в них эту животворную силу, которая, сохраняя их в нетлении, чрез прикосновение сообщается всем, с веpoю приходящим.

Какое, братие, дивное воздаяние получают святые Божии за свое благочестие! Не только души их возводятся в благодатное общение со Христом, но и самые тела их, которыми они совершали подвиги пощения, молитвенного предстояния и братского служения в этой кратковременной жизни, соделываются причастными благодатной веры Христовой. Долгие годы, десятки, даже сотни лет скрываются нетленные мощи в недрах земли; когда же, по смотрению Божию, особыми случаями открываются они, то обретаются в благолепии и вместо зловония издают благоухание. Какая резкая противоположность с теми телами, которые мы сейчас мысленно обозревали во внутренности наших кладбищ! Отчего же тела наши, по большей части, чужды духовного освящения? Оттого, что не внимаем предостережению Господа нашего, Который сказал: внемлите себе да не когда отягчают сердца ваши объядением и пьянством, и печальми житейскими (Лк.21:34). А наши сердца отяготели, к земле прилепились души наши и не ведают чувствований духовных, дебелыя тела наши склонны лишь к телесным ощущениям. Внимали этому евангельскому слову преподобные Зосима и Савватий, и всю жизнь проводили в пощении и во всяком воздержании; и за это Господь благословил нетлением смертные останки их.

Но не для всех праведников существует такое дивное прославление здесь на земле: тела многих святых не удостоены нетления, a других – сожжены в пепел, иных – скрыты в неизвестных местах.

Вседержитель Господь! Ты благословил нетлением смертные останки угодников Твоих преподобных Зосимы и Савватия, – посети Своею благостию и наши смертные останки, да почиют в недрах земли на обетовании Твоего всесильного гласа, имеющего возбудить от смертного сна всех земнородных! Аминь.

Благодать чудесных исцелений от нетленных мощей угодников Божиих служит причиною того, что св. мощи эти бывают почитаемы всеми. Чрез них Господь благоволит ниспосылать Свои великие и богатые милости всем, кто с верою и любовью к ним притекает в своих нуждах, в бедах и болезнях душевных и телесных: больным дарует выздоровление, слепым – зрение, глухим – слух, немым подает дар слова. У св. мощей верующий может находить для себя и защиту от искушений, и утешение в скорбях, и помощь в борьбе со грехом, и укрепление в добродетели, и вообще все, что необходимо для душевного спасения. Примеры чудодейственной силы св. мощей мы встречаем еще в ветхозаветной церкви. Когда умер пророк Елисей и был погребен в пещере, случилось, что на другой год мимо того места несли одного мертвеца для погребен его. Вдруг навстречу несущим появилась толпа враждебных иноплеменников-моавитян, которые производили набеги на израильскую землю. Несшие мертвеца испугались и бросили его в ту самую пещеру, в которой похоронен был пророк Божий. Но как только этот мертвец коснулся костей пророка, то тотчас ожил и встал на ноги (4Цар.13:20–21).

В первые века христианства, когда язычники гнали и мучили христиан, мощи мучеников являлись обильными источниками благодатных исцелений и чудесных знамений, потому они были тайно похищаемы христианами и хранимы в потаенных местах, где устраивались над ними алтари и совершались богослужения. По прекращении времени мученичества св. мощи почитались христианами открыто, полагались в серебряные раки, вносились в новые, воздвигнутые для них, храмы и обставлялись благолепием. Самое открытие мощей, а также перенесение их из одного места в другое совершалось с особенною торжественностью, и в память этих событий установлялись особые праздники. Так, Церковь православная празднует обретение главы св. Иоанна Предтечи, перенесение мощей Святителя Николая из Мир в Бар-град, и много таких праздников совершается в нашей отечественной русской церкви. Между прочими наша Соловецкая обитель совершает сегодня свой местный праздник – перенесение св. мощей преподобных Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцев, из их усыпальницы, где они первоначально почивали, в новосозданную во имя их церковь.

В честь преподобных Отец наших Зосимы и Савватия, купно ныне празднуемых, побеседуем о веровании св. Церкви в молитвенное ходатайство за нас святых пред Богом, на основании коего и совершается почитание св. мощей.

Те, которые не веруют в ходатайство за нас св. Угодников Божиих, рассуждают так: чтобы святые могли ходатайствовать за нас пред Богом и подавать нам потребную помощь, для сего они должны иметь общение с нами и знать все наши нужды; но какое может быть общение между ними и нами? Как они могут слышать наши молитвы и знать наши нужды, будучи жителями того мира и не быв всеведущи и вездесущи? – Бесспорно, что праведники, окончившие земное бытие, обитают ныне в другом мире, который мы, в отличие от нашего, называем небесным и духовным. Но между этим и нашим миром, как между разными областями единого царства, необходимо должно быть общение. Глядя телесными очами на весь вещественный наш мир, – на землю, наполненную различными тварями, на небо, усеянное бесчисленными светилами, – мы замечаем, а сведущие в естественных науках еще больше, – что все земные творения, во всем своем разнообразии составляющие особенные, отдельные царства природы, и небесные светила, удаленные от нас на безмерные расстояния, образующие как бы особые, отдельные миры, – все находятся в тесной и неразрывной связи между собою, и взаимно действуют друг на друга. Не должно ли допустить, что и духовный мир находится в общении с нашим, и жители его, т. е. ангелы и души святых, могут иметь влияние на нас. Эту мысль, признаваемую здравым рассуждением, внушает и Св. Писание под символическим изображением лестницы, утвержденной от земли на небо, которую видел праотец Иаков, с восходящими и нисходящими по ней ангелами Божиими; ее подтверждает все св. бытописание, повествуя о многократных явлениях людям св. ангелов и усопших праведников; жизнеописания святых также наполнены сказаниями о таких явлениях. Поэтому всякий здравомыслящий должен согласиться, что св. небожители имеют духовное общение с нами и могут оказывать нам помощь в необходимых случаях своим ходатайством за нас пред Богом и действием дарованной им благодатной силы. Правда, они не всеведущи и не вездесущи. Но и без этих свойств, которые принадлежат одному Богу, как Существу неограниченному и всесовершенному, духи и души праведных могут знать наши потребности, будучи одарены высшим разумением, которое многие из святых проявляли еще живя здесь, на земле. Многие из святых во время земной жизни провидели нередко духовным оком своим сокровенные мысли людей, ведали тайны, видели отдаленнейшее, как близко совершающееся, и предсказывали будущее. Если в этом мире они были одарены дивною прозорливостью, то не больше ли еще они могут знать о земном, отрешившись от тела и вознесшись на небо? И нам, обыкновенным людям, не нужно быть вездесущими, чтобы знать все, что делается в отдаленных местах обитаемой нами земли. Для этого мы имеем свои земные средства. Точно так надобно судить и о бытии духов, имеющих свои способности и силы, которые не могут быть понятными для нас земнородных.

Часто внутреннее состояние души верно отражается во внешнем виде человека. По выражению лица, взорам и прочим движениям тела мы можем уразумевать душевное расположение другого, даже догадываться о его мыслях и намерениях. Обыкновенно, если в душе таятся святые, невинные мысли и чувства, то и зрак лица весел, ясен, спокоен, как вода прозрачная в тихую погоду, все движения свободны. Напротив, если мысли и чувства злы, порочны, преступны, то и вид лица мрачен, уныл, смущен, взоры злобны, все движения порывисты, неспокойны; ясно для всех: человек находится в страстном возбужденном состоянии. Итак, если мы, облеченные грубою плотию, можем иногда, хотя отчасти, познавать душевное состояние других подобных нам людей, то с несравненно большею ясностью и точностью видят наши души, не имеющие тела, духи и души святых, возвысившиеся над плотию.

Истину о духовном видении святых подтвердим отеческими сказаниями. Преподобный Павел Препростый, ученик Великого Антония, пришел в один монастырь для посещения братии. После обычных взаимных приветствий все пошли в церковь к молитвенному правилу. Блаженный Павел остановился у входа и смотрел на каждого входящего в церковь, внимая тому душевному расположению, с каким каждый брат входил. По особенному дару благодати Божией, он видел состояние души каждого подобно тому, как мы друг у друга видим лица. Все входили с светлыми и веселыми лицами, и с каждым шел ангел, радуясь о нем. Но одного из братий увидел Павел с лицом черным, все тело его было темно; с обеих сторон держали его демоны и влекли к себе, вдевая узду в его ноздри. Св. ангел печальный и плачущий следовал за ним издалека. Павел, проливая слезы, сидел у дверей церковных и горько рыдал о том, кого он увидел в таком душевном состоянии. Некоторые из братии, заметив слезы и рыдание старца, стали упрашивать его сказать им о причине плача, и предлагали ему войти в церковь. Но Павел не принял предложения и продолжал сидеть у дверей. По окончании молитвословия он опять внимательно смотрел на выходящих, чтобы видеть, в каком душевном состоянии каждый выйдет из церкви. И вот, видит он, что муж, у которого прежде лицо было черным и все тело темным, выходит из церкви с лицом светлым, тело его было чисто. Демоны, которые прежде держали его, шли вдали. Возле же него шел ангел в веселии и радости. Павел пришел в восторг и, благословляя Бога, взывал: о, неизреченное милосердие Божие! Поспешно взошел он на возвышенное место и громким голосом сказал: придите, видите дела Господа, Который хочет всем человекам спастись и в познание истины придти! На голос Павла стеклось все братство монастыря, желая услышать, что он скажет. Когда все сошлись, Павел поведал виденное им при входе в церковь братии и выходе ее из церкви, и просил того мужа объявить причину, по которой Бог даровал ему такое внезапное изменение. Обличенный Павлом брат открыто поведал всем причину случившегося с ним. Я, сказал он, грешник, и доселе предавался любодеянию, и ныне, войдя в церковь Божию, услышал я глас читаемого пророка Исаии: «Измыйтеся, и чисти будите, отымите лукавство от душ ваших пред очима Моими, научитеся добро творити. И аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю, и аще хощете и послушаете Мене, благая земли снесте» (Ис.1:16–19). Я, продолжал он, приведен был этими словами в необыкновенное умиление, и, воздохнув от глубокого сознания греховности моей, возопил мысленно к Богу: Боже! соверши со мною грешным то, что Ты обетовал ныне чрез пророка Твоего. Ныне же даю Тебе обещание, что уже не буду более делать этого греха, отрицаюсь от всякого беззакония и отселе послужу Тебе чистою совестью. Дав эти обеты, я вышел из церкви. Вся братия, услышав это, славословили Бога.¹³

Неверующие говорят еще: не для чего прибегать к ходатайству святых, когда Преблагий Бог Сам знает и делает все, что нужно для нас. Действительно, по благости Своей Бог готов даровать нам все нужное и многое дарует прежде прошения нашего. Но по правде Своей Он благоволит являть помощь Свою тем, которые, нуждаясь в ней, усердно просят у Него, как дети у Отца, выражая пред Ним чрез это и бедность свою, заслуживающую Его милости, и зависимость свою от Его воли, и надежду свою на Его благость. Притом, Господу угодно являть Свою помощь просящим у Него не непосредственно, а чрез служителей Своих . Чрез ангелов Своих Он наставляет нас на все доброе, чрез них охраняет нас от всего вредного и злого, от действия на нас злых духов. Ангелам Своим заповедает о тебе охранять тебя на всех путях твоих, да не приткнешься о камень ногою твоею (Пс.90:11), учит Псалмопевец. Как от земных владык мы получаем исполнение прошений своих не непосредственно, а чрез многих подчиненных им служителей, и чрез последних имеем доступ к первым, так чрез св. ангелов, которых апостол называет служебными духами в служение посылаемыми (Евр.1:14), мы получаем от Бога всякую благодать, а будучи поставлены в такое близкое отношение ее к нам, они и предстательствуют за нас у Бога. Равным образом таких же ходатаев мы имеем в лице святых Божиих, которые, быв подобострастными нам человеками, сделались ангелоподобными и составляют ныне с св. ангелами один сонм небожителей. Живя на земле, они были служителями Божиими и творили волю Божию относительно ближних своих, т. е. современных им людей. Они всячески благодетельствовали им, молитвами своими ходатайствовали за них пред Богом и служили для них образцами богоугодной жизни. По смерти оставили по себе святую память последующим родам на все времена. Почему же теперь им, сопричисленным к сонму св. ангелов Господних, не быть такими же служителями по отношению к нам грешным, как и ангелы? Тем более это служение свойственно им ныне, что оно будет для них лишь продолжением служения, начатого ими на земле, только в большем размере и в высшем роде, что совершенно справедливо: кто в малом был верен, тому поручается большее. Поэтому несомненно, что св. угодники Божии принимают такое же участие в деле нашего спасения, как и ангелы Господни. Они вспомоществуют нам в нуждах наших, ходатайствуют за нас пред Богом и спасают от всяких бед и злоключений. И бесчисленные примеры чудодейственной помощи святых мы видим во все времена. Совершаются и в наше время многие чудотворения от прославленных и вновь прославляемых святых.

Итак, будем, братие, прибегать к св. угодникам Божиим с молением нашим, прося их молитвенного содействия недостойной молитве нашей пред Господом, ибо молитвы праведных послушает Господь (Притч.15:29) и Очи Господни на праведныя, и уши Его в молитву их (Пс.33:16), и много может молитва праведного (Иак.5:16). Аминь.

Однажды св. апостол Петр, как повествуется в ныне чтенном евангелии, увидев Господа Иисуса Христа, идущего по волнующемуся морю, испросил у Него позволения придти к Нему по воде. Сперва он безбоязненно шел по морю, как по суше, но при усилившемся ветре он ощутил по немощи человеческой страх, и начал утопать. Господи спаси мя! возопил тогда ап. Петр. Господь простер к нему руку и сказал: маловере, почто усумнился еси? (Мф.14:30–31).

Все мы, братие, ходим по зыбким волнам житейского моря, возмущаемого различными превратностями. Как море обуревается ветрами, дующими попеременно с разных сторон, так и жизнь наша постоянно подвергается многообразным напастям, скорбям, искушениям, смущающим душу. Нельзя предвидеть, что послужит поводом к той или другой напасти, откуда возникнет искушение. Часто мы находимся под влиянием помыслов, возникающих в нас от разных столкновений с людьми и навеваемых духами злобы, этими врагами рода человеческого. Такой напор помыслов, подобно ветру, бывает часто столь силен, что мы не находим возможности противостоять ему, теряемся, приходим в уныние, в безнадежие, и утопаем в этой пучине житейского моря.

Что же нам остается делать, как должно поступать, когда восстанет в нас душевная буря, нарушится спокойствие нашего сердца греховными помыслами? Нам должно веровать, что все такие треволнения нашего житейского моря, по которому мы шествуем от колыбели до гроба, случаются с нами по мановению всемогущей и всесвятой воли Божией. Руководимые этою мыслью, мы будем безбоязненно и уверенно шествовать по избранному нами жизненному пути. В назидание нам попущено было св. Петру подвергнуться опасности утонуть, когда он убоялся волнения, которого ему не следовало бояться, так как идти и по тихой воде, и по волнам одинаково чудесно. Так бывает и с нами: когда мы, находясь в затруднительных обстоятельствах, теряемся и, не обращаясь к Божией помощи, стараемся выпутаться из них собственными усилиями, тогда мы бедствуем в волнах житейского моря и бываем близки к потоплению. Если же, подобно Петру, обратимся к Богу с усердною молитвою о помощи, то непременно получим ее и легко выйдем из затруднительного положения.

Как в видимой природе все устроено Творцом премудро и целесообразно, и одни явления сменяются постоянно другими, так и в жизни людей по той же премудрой воле Провидения, все направляющей к благим целям, часто происходят перемены то к лучшему, по человеческим соображениям, то к худшему. Что было бы с обширными знойными степями, если бы к ним воздушным течением не приносилась влага из далеких приморских стран? Те засохли бы от палящих лучей летнего солнца, да и этим излишняя влажность воздуха была бы вредна. Так и в нашей жизни все случающиеся с нами беды, напасти и искушения полезны для нас и необходимы. Они попускаются Промыслом Божиим, чтобы мы чаще прибегали к Богу, и, опытно познавая над собою Его божественную силу, прославляли Его. Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославшии Мя (Пс.49:15). Бедствия временной жизни вразумляют нас, располагают к исправлению, поощряют к деятельности, усовершают в добродетели. Они являют отеческую благость Божию к нам: его же любит Господь, наказует, биет же всякого сына, его же преемлет, говорить Апостол. Аще наказание терпите, якоже сыновом обретается вам Бог (Евр.12:6–7).

Многообразны скорби и страдания в жизни нашей. Но между действительными скорбями, к несчастью, у многих из нас бывают скорби мнимые, пустые, которые причиняют мнительным и малодушным людям такую же тревогу, как и настоящие скорби.

Это может показаться вам удивительным: кому охота выдумывать для себя скорби? – скажете вы. На самом же деле бывает так. На иного не ласково взглянул один человек, которого благосклонностью тот дорожит, и бедный дни и ночи проводить без сна, теряясь в мучительных догадках, отчего такая немилость, и чем бы ее отвратить. Иного оскорбил кто-нибудь обидным словом, сказанным неосторожно или умышленно, и он досадует и сердится, лишает себя покоя, придумывая средства к отмщению, и терзается, не находя этих средств. Об ином сделали невыгодный отзыв, или даже просто не похвалили его, а другого одобрили, и вот он негодует, снедается завистью и страдает душою так, как будто жизнь его в опасности. У иного не исполнилось какое-нибудь желание, часто прихотливое, а иногда даже беззаконное; и он раздражается, жалуется на все, во всеуслышание говорит о том, не разбирая места и времени, и своею раздражительностью вредит собственному здоровью. Такие люди сами бывают причиною своего душевного расстройства. Все такие скорби исчезнуть сами собой, если самовольно подвергающиеся им не будут излишне мнительны, неумеренно раздражительны, слишком самолюбивы. Многие, по малодушию, так преувеличивают свое горе, что считают себя самыми несчастными созданиями в мире и всем жалуются на свою злую судьбу. Действительные скорби таковы, что ими не могут не поражаться люди и с самою возвышенною и твердою душою. Потеря близких сердцу, продолжительная и тяжкая болезнь, безвинное гонение, мгновенное лишение того, что приобреталось с большим трудом и долгим временем, – всякого могут опечалить: вот истинные наказания и попущения Божии!

Из подвижнической жизни воспоминаемых ныне преп. Зосимы и Савватия поучимся, братие, как удобнее преплывать всякому из нас непостоянное житейское море, чтобы достигнуть общей для всех спасительной пристани за пределами земной жизни. Вчера на всенощном бдении слышали мы следующие назидательные слова в читаемом сим преподобным акафисте: «бурю жития сего многомятежного безбедно преминусте, Отцы преподобнии, и свирепыя волны страстей же и искушений, от мира и плоти, и от духов злобы воздвизаемыя, не погрузиша и не поколебаша корабля душ ваших, ветрилы молитвы непрестанный окрыляемого, и нестяжанием облегчеваемого, благодатию же Божиею управляемого; темже и достигосте к безмятежному пристанищу живота вечнаго».¹⁴

Отсюда видим, что три средства обеспечивали преподобным безбедное и верное плавание по житейскому морю: непрестанная молитва, нестяжание и благодать Божия.

Молитва – верное средство от погибели. Спаси ны, Господи, погибаем! вопияли Спасителю ученики Его в другое время плавания по морю, разбудив Его, когда Он покоился сном во время сильной бури, которая внезапно поднялась на море и грозила залить их корабль волнами. По слову всемогущего и всеблагого Господа на море сделалась великая тишина. При этом Спаситель упрекнул учеников в маловерии сказав: что страшливи есте, маловери (Мф.8:26)? Подобно ученикам Христовым и мы, братие, должны вопиять молитвенно к Отцу небесному: Спаси, ны, Господи, погибаем! Молитва вселяет надежду на помощь Божию и тем избавляет нас от страха и отчаяния, и доставляет душевное спокойствие в постигающих нас бедствиях. И сколько известно примеров чудесного спасения от разного рода несчастий в водах благодатною силою молитвы. Наши преп. отцы Зосима и Савватий много раз являли благодатную помощь погибавшим в море, как свидетельствует об этом целая книга чудес их. Если Бог спасает человека от потопления бури водные, которое лишает его временной жизни, то тем более Он готов избавить Его от потопления греховного, лишающего его вечной жизни; и избавляет, попуская человеку временные несчастия. Греховная жизнь – вот настоящая смертоносная глубина, а в глубине морской, как видим, тонут и праведники, и тем не менее бывают наследниками жизни вечной. Что греховная жизнь, подлинно, есть смертоносная глубина, это поется и в песни церковной: плавающаго в молве житейских попечений, с кораблем потопляема грехи и душетленному зверю приметаема, яко Иона, Христе, вопию Ти: из смертоносные глубины возведи мя.¹⁵

Часто корабль души погружается у нас в волнах житейских попечений от излишнего груза собираемых земных сокровищ. Чтобы спастись от такого кораблекрушения, надо облегчить нам корабль свой, извергнув все ненужное, излишнее. Так поступили корабельщики, бывшие в корабле с ап. Павлом, когда корабль их, в котором апостол находился узником, на пути следования в Рим, четырнадцать дней носился по Адриатической пучине, обуреваемый волнами: после продолжительного неядения, по примеру самого апостола, все находившееся в корабле вкусили пищу, и затем, чтобы облегчить корабль свой, выбросили пшеницу в море (Деян.27:38). Поэтому нестяжательность, является другим важным средством для удобного плавания по житейскому морю. Хотящии богатитися, говорит апостол, впадают в напасти, и сеть, и в похоти многи несмысленны и вреждающие, яже погружают человеки во всегубительство и погибель (1Тим.6:9).

Наконец, все мы должны направлять свой душевный корабль к одной пристани – к жизни вечной. Но как случается с мореплавателями, что они часто не находят пристанища за неточным знанием пути или по причине каких-либо препятствий, и возвращаются назад, напрасно совершив плавание; так и мы всегда будем блуждать в своем плавании по житейскому морю, если благодать Божия не будет управлять нашим душевным кораблем и вести его к предназначенной цели, устраняя все препятствия. В древнем Египетском ските в одно время славились святою жизнью два инока: авва Арсений Великий и авва Моисей. Первый был строгий безмолвник, ни с кем не беседовал, а второй отличался гостеприимством, принимал странников и назидал их душеспасительными беседами. Вот один из таких странников посетил однажды того и другого. Когда его спросили: который из двух ему понравился более? он отвечал, что авва Моисей ему пришелся более по сердцу. А Моисей, по обыкновению, угостил этого странника и побеседовал с ним на пользу души; Арсений же сидел с ним в молчании, чем и вынудил его уйти, не сказав ни слова. Один из отцов, услышав ответ странника, помолился Богу, говоря: Господи! открой мне тайну дела: один убегает всех ради Тебя, а другой ради Тебя принимает всех. И вот, в видении явились ему два великие корабля на обширных водах. В одном он видел авву Арсения, безмолвно плывущего, и Духа Божия, управляющего его кораблем; в другом же был авва Моисей, плывущий с ангелами, которые питали его медом и направляли его корабль.

Виденные св. отцом таинственные корабли двух великих подвижников, плывшие по широкому водному пространству, под водительством благодати Божией, конечно, шли неуклонно прямым путем. Так преп. отцы наши, руководимые благодатию Св. Духа в земном течении своем, достигли безмятежного пристанища живота вечного. Но и для них не все было тихое плавание по жизненному морю, а, как читается в акафисте, также поднимались волны страстей, восставал дух бурный – помыслы и нападения бесов, и дули ветры противные – напасти и искушения от людей; но они взывали ко Господу, и Он изводил их из нужды, повелевал буре и становилась тишина и умолкали волны житейского моря, и так наставил их в пристанище хотения своего. Наши же душевные корабли, братие, пущенные на произвол судьбы, в какие греховные смуты не попадают ? На каких мелях житейской суеты не вязнут? Они о всякие подводные камни искушений разбиваются. Бездна последняя грехов обыде мя, и исчезает дух мой, но простри, Владыко, высокую твою мышцу, и яко Петра мя, Управителю, спаси!¹⁶ Аминь.

Чудесный лов рыбы, о котором слышали мы, братие, в ныне чтенном евангелии, привел в ужас рыбарей, трудившихся всю ночь и ничего не поймавших. Один из них, наиболее впечатлительный, Симон-Петр, пораженный величием чуда воскликнул: «отойди от меня, Господи! я человек грешный» (Лк.5:8). Но Господь не для того сотворил это чудо, чтобы удивить и устрашить Своим могуществом рыбарей и всех слушавших тогда Его учение, a для того, чтобы посредством этого чуда призвать на проповедь самих этих рыбарей и чрез них привлекать к слушанию слова спасения и прочих людей. Потому Он сказал Симону: «не бойся, с сего времени будешь ловить человеков» (Лк.5:10). После этого Симон-Петр и товарищи его Иаков и Иоанн, сыны Зеведеевы оставили все и последовали за Христом. Они видели могущество Избравшего их для уловления душ человеческих, и потому без всякого колебания с твердою решимостью предали себя служению евангельского благовестия.

Таково значение описанного ныне в евангелии чуда, послужившего поводом к призванию Иисусом Христом простых рыбарей на благовестнические труды. Множество пойманной рыбы было предзнаменованием успехов проповеди апостольской во всем мире. Во исполнение пророческого слова: «се Аз noслю рыбари многи, – рече Господь – и уловят их: и посем послю многи ловцы, и уловят их на всякой горе и на всяком холме и от пещер каменных (Иер.16:16). Но под «многими ловцами», о которых говорит пророк Иеремия, разумеются не одни только апостолы, а и пастыри и учители Церкви всех времен. Преподавая и объясняя учение евангельское, они являются соучастниками апостолов в уловлении душ человеческих в мрежи евангельского учения. К ловцам, уловляющим человеческие души проповедью слова Божия должно причислить и тех, которые не устным словом, a добрым примером и святою жизнью привлекают многих к евангельскому учению и к богоугодной жизни. Такими ловцами надлежит считать первоначальников и учредителей монашеских обществ. Они осуществили в себе самих высокие истины евангельского учения, и послужили для многочисленных последователей своих наставниками и руководителями в христианской жизни. Они в точном смысле слова суть ловцы, уловляющие людей от пещер каменных. Таковым ловцом, уловляющим наши души во спасение, является и Преподобный Отец наш Савватий, память которого ныне празднуется и в честь которого предлагается вашему вниманию настоящее слово.

Нет ничего, по-видимому, общего между апостольской проповедью в многонаселенной стране и отшельничеством в совершенно безлюдной пустыне, a между тем тому и другому роду деятелей присваивается одно наименование – ловцов людей. В этом ничего нет удивительного. При всем видимом различии оба рода деятельности приводят к одинаковому концу, достигают одной и той же цели. Апостольская проповедь, привлекая слушателей, стремилась соединить в одно общество верующих. Отшельническая жизнь, служа предметом подражания для других, с течением времени также привлекает к себе многочисленных последователей. Как к апостольскому служению рыбари были призваны Господом, так и пустынное отшельничество устраивается не по случаю, не по произволу человеческому, а по особенному смотрению и благоволению Божию. В жизнеописаниях св. пустынножителей есть немало указаний на это. Преподобному Макарию Великому явился ангел Господень и показав на безплодную дикую равнину велел ему поселиться в ней и предсказал, что эта пустынная равнина со временем населится множеством отшельников. Преподобный Арсений Великий услышал глас, повелевающий ему бегать от людей, чтобы спастись. Преподобная Мария Египетская призвана к отшельничеству в Заиорданской пустыне повелением Божиим. В житии преподобного Отца нашего Савватия повествуется, что он всюду, в общежитиях преследуемый человеческой славою с великим желанием искал пустынного места жительства. Когда он поселился на Соловецком острове, то ангелы явились и изгнали рыбачье семейство с острова, сказав, что Бог предназначил сие место для иноков.

Бог призывает к безмолвию и отшельничеству тех избранных Своих, которых провидит способными к такому возвышенному роду жительства, и доставляет им такие пособия и средства, каких человек сам по себе иметь не может. Непризванные же Богом, а самопроизвольно искавшие подвига безмолвия, подвергались величайшим душевным бедствиям. Такие подвижники, хотя, из ревности к подвигам, и стремятся к безмолвию, но делают это или преждевременно, не усовершившись нравственно в среде общежития, или предпринимают вовсе себе не свойственное, увлекаясь одним телесным подвигом. От преждевременного безмолвия возникает самообольщение, состоящее в том, что мнимый безмолвник составляет ложные понятия о духовных предметах и о себе самом, считая их истинными. Ложным понятиям и созерцаниям сопутствуют обольстительные, сладостные сердечные ощущения. Дальнейшим последствием такого душевного состояния бывает явная бесовская прелесть, принимаемая самообольщенным безмолвником за чрезвычайную божественную благодать. И все это основывается главным образом на высокоумии подвижника, которому дает повод бeзмолвие. Ввиду этого, замечает св. Иоанн Лествичник, наклонные к высокоумию и другим душевным страстям отнюдь не должны избирать уединенного жительства. Особенно подвергаются такому искушению юные, неопытные иноки, которых увлекает только внешняя сторона подвижничества, а не внутренняя. Если бы они знали ее, то не отважились бы на то, что выше их меры. «Безмолвие губит неопытных» и «горе единому», говорит Иоанн Лествичник. Тяжкому искушению подверглись по причине рановременного вступления в затвор наши соотечественники, преподобные Исаакий и Никита Печерские. Преподобный Отец наш Савватий уже в старческом возрасте вступил в безмолвие пустынное, прожив многие годы в общежитиях, где превосходил всех в обычных иноческих трудах, и достаточно испытал свои силы к понесению высшего подвига отшельничества.

Признаками истинного призвания к безмолвию служат успехи безмолвника к духовной деятельности или, по выражению аскетическому духовное преуспеяние его. Под конец это преуспеяние настолько становится плодотворным, что уже не сможет более оставаться неизвестным. Оно обнаруживается во внешней деятельности подвижника на пользу других рaзличными духовными дарованиями, как то словом утешения, тонким пониманием душевного состояния каждого человека, верной рассудительностью открываемых ему помыслов и чувствований сердечных и т.п. Сюда принадлежат и особенные дары благодати Божией, какими были богаты древние подвижники: прозорливость, пророчества и чудотворения. Не всем святым подвижникам суждено при жизни проявлять открыто плоды своего безмолвия. Многие не обнаруживали ничем своего духовного преуспеяния до самой кончины, при которой свидетельствовалась святость их подвига особыми признаками и обстоятельствами, устроенными Промыслом Божиим. Хотя это может зависеть и от условий жизни, и от потребности времени, но вернее объяснять это смотрением Божиим.

Одних святых Бог предназначает к прославлению, другим доставляется подвиг святости лишь для собственного их спасения и совершенства. Преподобный Савватий только шесть лет безмолвствовал на Соловецком острове и ни с кем не имел сношения, кроме сожителя своего преподобного Германа. Но по усмотрению промысла Божия святость его жизни открылась при кончине на поморском берегу проходящему игумену и странствующемy купцу. Она открылась и в предвидении преподобным смертного часа, в следствие чего он и не хотел отлагать Св. Причастия до другого дня, как предлагал игумен. Она открылась и в предсмертной назидательной беседе св. подвижника с купцом, в увещании последнего остаться на время, чтобы погребсти по кончине его тело.

Немногие из людей были способны к безмолвию и отшельничеству даже в те времена, когда процветало монашество; тем реже они ныне, когда наша жизнь и нравы так далеко уклонились от жизни и нравов наших предков. Мы стали невосприимчивы к примерам совершенного безмолвия подвижников прежних лет. Нам остается только удивляться подвигам древних отшельников, a не подражать. И действительно, как многому можно здесь удивляться! Сколько, напр., иному пустыннику приходилось томиться голодом и жаждою в дикой и знойной пустыне, доколе испытанный в терпении и вере, он не получал от Бога чудесного пособия для поддержания жизни! В каком дивном разнообразии подавались эти пособия! To вырастет плодовое дерево на безплодной почве, и в каменистой опаленной солнцем местности потечет ключ студеной воды; то горькая и негодная для питания трава превращается в сладкую и питательную. В одном месте птицы ломают древесные ветви с плодами и уносят далеко к пещере пустынной; в другом – птица принесла свежий хлеб на обед пустыннику. A какова внутренняя жизнь пустынника? Помыслы борют его, как лютые звери. Они представляют ему пустоту его отшельничества, опасность положения и угрожают конечною гибелью; они представляют ему жизнь в общежительных монастырях лучшею и превозносят подвиг послушания, и таким образом принуждают его бежать из пустыни. Последнее случилось с одним нашим Соловецким пустынником, жившим в начале XVII века. Он не раз раскаивался, что ушел в пустыню и неоднократно оставлял свою пещеру, чтобы идти в мир, но внезапно раздавался гром небесный и проливался дождь, и беглец принужден бывал возвращаться назад.

Когда же этот побег он предпринимал зимою, то страшный мороз сокрушал его кости и не давал возможности отойти на пять шагов от пещеры. В пещере же после таких случаев пустынник всегда находил успокоение.¹⁷ Такова сила помыслов, навеваемых демонами, с каковыми боролся и преподобный отец наш Савватий. В акафисте обоим преподобным мы читаем: злокозненные духи тьмы, видя богоугодное житие ваше, отцы преблаженнии, многообразные воздвигали на вас искушения и страхования, то всевая в мысли и сердце боязнь и смущение, то преобразуясь в различные привидения диких зверей и гадов, с яростию устремлялись на вас, чтобы отвратить от подвига богоугодного и изгнать от пребывания пустынного.¹⁸

Но и наш век еще не лишен живых образцов совершенного безмолвия иноческого, еще являются представители высокого подвижничества, достойные сравнения с древними подвижниками. Всем известен великий старец преп. Серафим, пустынник и затворник Саровской пустыни. Многие знают и о блаженном Георгии, затворнике Задонского монастыря. Но чтобы видеть, с какими трудностями сопряжено вступление в затвор в наше время, следует помянуть о затворнике Святогорской пустыни иеросхимонахе Иоанне, подвизавшемся во второй половине истекшего ХІХ-го столетия. Когда о. Иоанн заявил настоятелю монастыря о своем желании затвориться, то настоятель, чтобы узнать, не от высокоумия ли возникало в нем такое желание, подверг его самым унизительным испытаниям, несмотря на иеромонашеский сан его. О. Иоанн вынес все испытания со смирением, покорностию и твердостью. Когда же настоятель разрешил ему затвориться, тогда поднялся ропот во всей братии. Иные видели в затворнике одно лишь праздное бездействие и уклонение от трудов по послушанию монастырскому; другие приписывали ему горделивое желание превзойти всех своим подвигом и тщеславное искание похвал человеческих. Некоторые же опасались, чтобы по простоте своей затворник не впал в состояние прелести, чтобы не случилось с ним какого-нибудь несчастия. Затвором для о. Иоанна служила тесная келлия, высеченная в меловой скале, сырая и холодная. Мрачная и наполненная мириадами насекомых, она скорее походила на могилу, чем на жилую келлию. Несмотря на это, затворник прожил в ней 17 лет неисходно, до блаженной кончины своей, которая засвидетельствовала святость его подвига и истинное призвание к безмолвию. Лет 20 тому назад в Устьмедведицком женском монастыре Донской области подвизалась схимонахиня Пафнутия. Она жила отшельницей в уединенной келлии, устроенной вне монастыря. И в течении шестилетнего безмолвия в этом своем уединении вытерпела от духов злобы многие и великие искушения. Сперва враги человеческого спасения, обыкшие сильно ратовать на тех, которые вступают с ними в единоборство, наводили на подвижницу каждую ночь страх во сне так что всякий сон ее делался мучительным от страшных привидений бесовских и не доставлял желанного покоя. Когда же подвижница стала бороться со сном и проводила целые ночи в бодрственном состоянии, тогда демоны начали нападать явно. Они поднимали по ночам шумную тревогу, потрясая келью оглушая громкими криками и наполняя ее огненным пламенем. Но и это искушение преодолела отшельница не оставляя места своего подвига, подавляя в себе боязнь. Тогда злые и гордые духи, чтобы заставить ее бежать из уединения, как с поля брани, начинают опалять ее огнем. Тут отшельница обмерла от ужаса. Когда на утро пришла к ней игумения, то нашла ее почти без языка и без дыхания. Игумения привела ее в свою келию. Тогда страдалица оправилась и опять бодро пошла в свою пустынную келию, готовая на дальнейший подвиг. Но уже более таких искушений не было. Только ослабленная телесными силами от усиленных подвигов, Порфирия была переведена из пустынной кельи в другую внутри монастыря, где и скончалась свято.

Были отшельники, коих имена остались ведомы одному Богу. Нa нашем Соловецком острове в расщелине одной горы был найден пустынник. Он не открыл своего имени нашедшему его, a сказал только, что живет на этом месте более десяти лет. И в первые годы пребывания много и тяжко страдал от нападений бесовских. Бесы, говорил он, являясь в виде разбойников устрашали меня, били нещадно, тащили вон из ущелия требовали, чтобы я удалился с острова, или ушел в обитель. Наконец, измученного они оставляли меня едва живым. Тогда приходили ко мне, продолжал отшельник, два святолепные мужа, имея в руках просфору. Они возставляли меня, утешали и давали вкусить просфоры. Лишь только я вкушал, тотчас чувствовал себя здоровым и радостным. Эти старцы часто посещали меня, и поныне посещают, и приносят просфору и хлеб. Этим кончил беседу свою неведомый пустынник.

Нe исполнилось ли здесь чрез сих двух святолепных мужей старцев над этим жителем пустыни пророческое слово, относящееся к подражателям Апостолов: послю многи ловцы и уловят их (человеков) от пещер каменных (Иер.16:16). Аминь.

Святые места, прославленные мощами угодников Божиих и служащие памятниками их подвигов и чудес, всегда были предметом благоговейного поклонения верующих, стекавшихся для этого иногда издалека. Обычай путешествовать на поклонение святым местам становится известным в нашем отечестве вскоре по утверждении в нем христианской веры. Еще при жизни основателей Киево-Печерской обители, Антония и Феодосия, их пещеры были посещаемы многими благочестивыми жителями Киева, даже великими князьями, для принятия благословений и наставлений от сих преподобных отцов, a по смерти их и по прославлении многие стали приходить в их обитель для того, чтобы поклониться их гробницам и молитвою к самим чудотворцам испросить y Бога благодать и милость. Впоследствии множество поклонников стала привлекать к себе обитель преп. Сергия, которую ежегодно, и нередко пешком, посещали великие князья и цари русские. За нею наша Соловецкая обитель прославилась своими чудотворцами, и еще в начале своего существования приняла в недра свои нетленные и подающие исцеления мощи преп. Савватия, первым поклонником которых был сам преп. Игумен Зосима, перенесший их из первоначального места их погребения, – с пустынного берега реки Выга, – в новоустроенную свою обитель. И в наше время не оскудела благодать Божия, вновь открывающая и прославляющая святые места. Так, Господу Богу угодно было указать для благочестивых путешествий обитель Задонскую, хранящую нетленные останки святителя Тихона, и древний соборный храм Чернигова с новоявленными мощами святителя Феодосия. Саровская пустынь Тамбовской епархии прославилась преподобным Серафимом; в Белгороде, Курской епархии, под соборною церковью Троицкого монастыря открытые в 1911 году почивают нетленные мощи Святителя Иоасафа Горленко, епископа Белгородского, повествованиями и описаниями чудес которого исписана целая книга. И сколько еще таких мест в обширной земле русской, которые ждут воли Божией, чтобы в недалеком будущем открыто явить новые источники божественной благодати.

Всем известно, что святые места посещаются для богомолья, почему и все посетители их именуются богомольцами. Но не все ли равно – где им молиться? – спросят другие. – Бог не везде ли одинаково действует? не на всяком ли месте Он слышит наши молитвы? Равно и духи праведных не везде ли могут являть свою помощь призывающим их? не напрасный ли труд переходить море и сушу, чтобы поклониться той или другой святыне, и на месте ее помолиться Богу и святым Его? – Без сомнения, святые Божии и во всяком другом месте могут внимать нашим молитвам и исполнять их. Но опыты всех времен Церкви христианской свидетельствуют, что души святых ближе к тем местам, где покоятся блаженные телеса их, – что есть некоторая непостижимая, особенная связь между мощами святых и их духами. Многие святые, особенно в начале прославления их, являлись призывающим их молитвенно недужным и посылали их для исцеления в те места, где находились их мощи, от которых те и получали исцеление.

Истинные поклонники, с верою приходящие к святым местам, всегда испытывают на себе действие благодати Божией, и возвращаются от святых мест с миром душевным, исцеленные от душевных недугов, a другие получают исцеление от недугов и телесных. Только не требующие никакой особенной помощи не ощущают в себе благодатного действия. Скажем несколько слов об истинных и ложных богомольцах. В древнем Египте в монастырях, основанных преп. Антонием Великим, существовал обычай –различать поклонников, прибывающих в эти монастыри, давая им разные наименования: одних, отличавшихся благочестием, простотою нрава и истинным намерением своего путешествия, называли иерусалимлянами, к какому бы народу эти богомольцы не принадлежали; других, обнаруживавших противные качества и имевших неистинное расположение духа, называли египтянами, хотя бы они происходили из разных стран. Когда авва Антоний посещал свои монастыри, то всегда спрашивал y заведовавшего приемом странников эконома, кто пришедшие – египтяне или иерусалимляне. Тот отвечал ему так, как случалось: то иерусалимляне, то египтяне, то говорил, смесь, т е. иерусалимляне и египтяне вместе. Если прибывшие странники были египтяне, по разумению монастырского эконома, то Великий Антоний приказывал ему таких накормить и отпустить, если же пришельцы были иерусалимляне, то преподобный авва назидал их лично своею духовною беседою, и, как муж благодатный, разрешив своею прозорливой речью и мудрым наставлением все их душевные вопросы и недоумения, отпускал с миром. Здесь надо заметить, что такие духовные беседы святых мужей и были целью путешествия поклонников в древности. Первоначальные монастыри Египта и Палестины привлекали к себе посторонних пришельцев не теми источниками благодати, коими в наше время монастыри привлекают к себе своих многочисленных поклонников: святых мощей угодников Божиих, или явленных и чудотворных икон в те времена еще не было в таком обилии, как ныне. В древние монастыри стекались во множестве пришельцы из далеких мест за тем, чтобы назидать себя и поучаться от живых источников благодати, обитавших в тех монастырях – святых мужей, славившихся духовною жизнью, прозорливостью и чудотворениями. Поэтому не удостоить личной беседы, или даже лишить очного свидания кого-либо из пришельцев такому лицу, ради которого предпринято путешествие, значило сделать это путешествие напрасным и труд путника не вознагражденным.

Нынешние монастыри наши не могут подражать такому мудрому обычаю древних Антониевых монастырей, потому что они поставлены совсем в другие условия: наши святыни монастырские открыты для всех и ни для кого не могут быть укрываемы; они доступны не только для благонамеренных поклонников, но и для лжепоклонников всякого рода. Поэтому таких отличий, подобных древним, и не существует в наших монастырях. Между тем необходимость различать истинных богомольцев от ложных в настоящее время более и более становится ощутительною. Ныне, с развитием путей сообщения, число поклонников в святых обителях увеличивается ежегодно, и это особенно приметно на такой удаленной и пустынной обители, как наша Соловецкая, которая еще недавно стала сообщаться такими усовершенствованными путями с остальным миром. К несчастию, это приращение богомольцев, за немногими исключениями, падает на таких посетителей обители, которых, по всей справедливости, надо назвать египтянами Соловецкого монастыря.

К названному разряду богомольцев, или, вернее, лжебогомольцев, будут принадлежать все те, которые смотрят на путешествие к святым местам, как на прогулку и простое развлечение, или как на полезное для здоровья движение, – богомолье же служит для них одним предлогом. Египтянами следует назвать и празднолюбивых странников, которые, рассчитывая на легковерие простых людей, оставляют свойственные своему званию труды и все время проводят в бродяжничестве от одной святыни к другой; таковы и монастырские послушники, не уживающиеся на одном месте, а переходящие из монастыря в монастырь. К сожалению, таких странников-лицемеров на Руси всегда было и теперь бывает много.

Истинный богомолец предпринимает путешествие с единственною целью получить благодать и милость Божию, испросив ее y мощей святых угодников Божиих, которым он хочет поклониться. Такой странник –богомолец начинает молитвенный подвиг свой еще дома, продолжает его вою дорогу, усиливает в святом месте, довершает на обратном пути и заканчивает, прибывши домой. Благочестивый странник с молитвою соединяет пост и соблюдает его во все время путешествия; желая приготовить душу свою к принятию благодати на св. месте, он занимается в продолжении пути своего богомыслием, духовным чтением, воздерживается от пустых разговоров. Истинный богомолец-странник произвольно обрекает себя на всякие лишения и неудобства, пешеход выносит всякую непогоду, чувство усталости, ломоту в ногах, терпит оскорбления и обиды и отказы в самом необходимом. Особенно благоугоден Богу и спасителен для души подвиг тех, которые добровольно подвергают себя подобным лишениям, имея возможность обставить себя всеми удобствами для приятного путешествия. Такие поклонники способны ли выразить жалобу или неудовольствие на что-либо? Они всем довольны, за все благодарны, даже за самое ничтожное удовлетворение их потребностей. Таковы внутренние качества и внешнее поведение этих истых иерусалимлян древних Антониевых монастырей.

Кто же отправляется к той или другой святыне не за тем собственно, чтобы помолиться Богу на месте, ознаменованном особою Его благодатию, а за тем, главным образом, чтобы приятно прогуляться, подышать чистым воздухом пoлей и лесов, посмотреть людей, поискать приключений, – тот не святое дело, а только грех творит. И чeгo не потребует такой eгиптянин, на пути следования своего в св. обитель, чтобы ему было и приятно, и нескучно, и удобно во всех отношениях, как дома? Исполнять прихотливые желания таких лжепоклонников со стороны монастыря значило бы потворствовать нечестию, извращать святое дело паломничества. Эти мнимые богомольцы не только не получают никакого душевного утешения от святых мест, напротив, приходят в большее смущение от вceгo виденного и встреченного ими в св. месте. Они всем соблазняются, вместо спокойствия духа, какое находят все у святыни; не мирные мысли тревожат их, и они говорят, что то и то препятствует их молитве, о которой они вовсе не думали. Такое состояние духа есть прямое возмездие за то ложное расположение, с каким предпринято путешествие к святыне.

Путешествие к святым местам отнюдь не дело праздности, как несправедливо думают иные, но религиозная потребность общества, из которого выделяются члены, способные к такому предприятию и становятся носителями духа народного благочестия, обходя разные места, ознаменованные явлениями благодати Божией в чудотворных иконах и святых мощах угодников Божиих. Эти странники – богомольцы, в древнее время, когда еще письменность не была так развита, как ныне, служили живыми ходячими книгами, из коих все могли почерпать сведения о святынях, близких сердцу каждого, о жизни и подвигах угодников Божиих, о чудесных явлениях из мира духовного. Их устные рассказы о всем виденном и слышанном с мельчайшими подробностями, как очевидцев, действуют сильнее всякого описания, особенно на простых людей. Поэтому в отечестве нашем всегда было много странников, руководимых живою верою и искренней любовью к святым местам. Если в наше время, с ослаблением народной нравственности, и являются примеры злоупотребления общим доверием к странничеству, тo пo этим примерам не надо судить превратно об этом великом и трудном подвиге и пренебрегать человеколюбивым делом призрения странных, которое заповедано нам Самим Спасителем и его учениками: страннолюбия не забывайте (Евр.13:1), будьте страннолюбцы друг ко другу (1Пет.4:9).

Преп. отец наш Савватий сам испытал трудность страннической стези, во время пути своего из Валаамской обители в пределы Беломорские. В то время такие путешествия были весьма трудны от неустройства дорог, от малонаселенности тех местностей, по которым надлежало идти, от опасности со стороны разбойников в пустынных местах, от страха диких зверей в дремучих лесах. Нужду в ночлежном крове, в куске насущного хлеба, в чаше воды студеной, без сомнения, много раз пришлось испытать преподобному. А кто подаст прохожему страннику чашу студеной воды, не погубит мзды своей. И на страшном суде Господь скажет страннолюбцам, «странен бех и введосте мене». И еще: «понеже сотвористе единому сих братий Moиx меньших, Мне сотвористе» (Мф.25:35; 40). Кто же окажется тогда в числе сих меньших для некоторых страннолюбцев, живших во век преподобного Савватия? Быть может, он сам, преподобный отец наш! Будем же, братие, подражать этим блаженным страннолюбцам. Аминь.

Празднуя ныне преставление преподобного отца нашего Савватия, воспомянем, братие, обстоятельства блаженной кончины сего угодника Божия, чтобы живее напечатлеть нам в сердцах наших час своей смерти, предстоящей каждому из нас в близком или далеком будущем, и часто нами забываемой.

Прожив шесть лет в уединении Соловецкого острова вместе с блаженным Германом, преподобный отец наш Савватий достиг глубокой старости и приблизился к концу своей жизни. В это время преп. Герману встретилась нужда отлучиться с острова на материк, к реке Онеге, для приобретения жизненных потребностей на зиму, и преп. Савватий остался на пустынном острове один. Перенося лишения пустынной одинокой жизни и желая скорее отрешиться от уз плоти, чтобы соединиться со Христом, преподобный получил от Бога тайное извещение о близкой кончине своей и пожелал причаститься Святых Христовых Таин. Помолясь Господу, он в утлой ладье пустился в море, обыкновенно волнующееся и бурное в осеннее время; но хранимый Богом, которого непрестанно призывал молитвою, старец-подвижник благополучно достиг берега в том самом месте, где за шесть лет пред сим в первый раз встретился с преп. Германом, – y часовни в селении Сорока, при устье реки Выга. Божиим устроением случилось так, что в это время находился в тех местах игумен Нафанаил, пришедший туда для причащения мирян Святыми Тайнами. Преп. Савватий весьма обрадовался такому случаю и просил игумена исповедать и причастить его. Нафанаил исполнил желание святого отшельника, о подвижничестве которого был наслышан, немедля исповедал и причастил его Святых Даров. Напутствованный этою духовною пищей, преп. Савватий стал спокойно ожидать своей кончины. В это время проезжал мимо того места один новгородский купец, по имени Иоанн; он зашел в часовню помолиться и пожелал благословиться y святого пустынника. Преподобный долго беседовал с купцом и так растрогал его душу своею духовною беседою, что тот стал предлагать часть своего имения. Преподобный не принял подаяния, как вовсе не нужного ему, a советовал купцу самому раздать бедным. Когда Иоанн хотел уезжать, то св. Савватий стал уговаривать его остаться на эту ночь, с тою мыслию, конечно, чтобы этот благочестивый человек был свидетелем его уединенной кончины и послужил его погребению. Когда же тот не согласился остаться и пустился в море, то внезапно поднялась буря и путник принужден был возвратиться назад и провести ночь на берегу близ кельи преподобного. На утро Иоанн постучался в дверь кельи, чтобы принять благословение благодатного старца, но, не получив ответа ни на первый, ни на второй, ни на третий стук, сам отворил дверь и вошел в келью. Тогда он увидел: старец сидит в мантии и куколе и не дает ответа на приветствие; подле него стоит потухающая кадильница и келья полна благоухания фимиама. Иоанн понял, что святая душа старца отошла ко Господу. Вскоре возвратился игумен Нафанаил, и оба вместе они положили в гроб тело святого и с рыданием и надгробным пением предали земле.

Внешние обстоятельства не имели бы такой важности в рассуждении святой кончины, если бы не обращать внимания на внутреннюю их сторону. С внешней стороны эти обстоятельства не представляют ничего необыкновенного: все они вызваны известными причинами, необходимостью, случайностью, удобством достижения цели; но внутренняя сторона их показывает, что при всем том они совершались как бы по предначертанному свыше плану, в них действовал Промысл Бoжий таинственно и чудесно. 3нал ли преп. Савватий, когда отправлялся с острова на поморский берег, что он там встретит игумена со Святыми Дарами, который не имел там постоянного пребывания, а странствовал издалека, по обычаю того времени? Но так уверенно он поступал, конечно, по тайному внушению благодати, открывшей ему час eго кончины, и такое благоприятное стечение обстоятельств было не простою случайностью, а делом провидения.

Истинно христианская святая кончина зависит не от внешних обстоятельств, сопровождающих смерть человека, а от внутреннего состояния духа умирающего. Христианская, мирная и непостыдная кончина есть плод истинно христианской, благочестивой и богобоязненной жизни. Когда умирающий отходит от настоящей жизни к будущей в мире с Богом и людьми, с которыми жил, когда никакая неправда и тайное беззаконие не смущают его души, тогда и кончина его бывает мирная. Мирная кончина сопряжена с искренним покаянием, с живою верою, с упованием на милосердие Божие, с надеждою спасения. Она служит предвестницею блаженного упокоения души ycoпшего в вечности. Чтобы по-христиански благочестно умереть, для этого нужно заранее приучать себя отвыкать от того, с чем должны будем расстаться навсегда, и часто возноситься мыслию и сердцем туда, где будем жить вечно, иначе, разлука с миром, для души нашей, насильно отторгаемой смертию от всего, что она любила здесь, чем наслаждалась и утешалась, к чему применилась, будет тяжелою и мучительною.

Но что пользы из того, скажут другие, что мы будем мыслями возлетать на небо, когда все прочее существо наше остается на земле? Поможет ли бедняку то, что он мыслями будет жить в чертогах царских? – Бедняку это не поможет, потому что чертоги царя не предоставлены бедным; a мысль о небе поможет нам, потому что небо предназначено для всех нас. У человека все начинается с мыслей. Если кто начнет часто думать о каком-либо предмете, то этот предмет будет все ближе и ближе к сердцу, и потом так возобладает душою, что сделается главным предметом ее помышлений и желаний, вытеснит все прочие предметы. Так и человек, часто размышляющий о небесном и вечном, исполняется чувством презрения к миру, возвышается духом над всем земным и тленным, становится как бы небесным человеком и земным ангелом. Таковы были все святые. Все это, хотя не в одинаковой степени, надо совершить и нам во время сей земной жизни, которая служит приготовлением к небесной и вечной. Само собой разумеется, чтобы подняться на высоту, надобно облегчить тяжесть, влекущую вниз; чтобы быть ближе к небу, надобно ослабить узы, прикрепляющие к земле; a для чувственного человека эта тяжесть привычна и нелегко с ней расставаться, эти узы приятны и жалко их порывать. Таким образом, первый шаг на пути к христианской блаженной кончине жизни уже требует подвига и самоотвержения.

Удаление от мира и его соблазнов и водворение в пустыне служат действительным средством для развития в нас духовной жизни. Пустынным непрестанное божественное желание бывает¹⁹. Но это удаление есть немалое самоотвержение и пустынная жизнь в дальнейшем своем течении есть безпрерывный подвиг. «Удалився мира и водворився в пустыни, – поем мы в тропаре преп. Савватию, – добрым подвигом подвизался ecи, злостраданием и вниманием и молитвами».²⁰ Злостраданиями ты плоть свою изнурил,²¹ – сказано в Кондаке преподобному.

Но указывая на высокие примеры христианского подвижничества и необыкновенной по чудесным событиям кончины святых, что скажем о себе мы, удалившиеся, подобно им, от мира в уединение монастырское? Наша монастырская жизнь обставлена всеми предметами, удовлетворяющими и питающими страсти и похоти плоти; наш общинный быт во многом требует таких же трудов, хлопот и обязанностей, какие встречаются и в мире. С большим вниманием и усилием приходится нам удерживать себя в пределах умеренности, чтобы не дать своим страстям и похотениям возрасти настолько, когда они уже не повинуются здравому рассуждению и неограниченно властвуют душой и телом. И многие из среды нашей подвергаются такому злополучию, так что, впоследствии, когда захотят в себе истребить излишние прихоти, препятствующие духовному началу, то достигают этого с великим трудом; другие с тем и умирают. Но не будем отчаиваться в своем спасении. Приведем слово одного св. отца, сказанное в утешение инокам одного древнего общежития, находившимся в таком же положении, как мы теперь. «Не думай, – говорит он, – возвеличить больше инока какого-нибудь мирянина, имеющего жену и детей, и радующегося о своей общественной благотворительности и подающего обильную милостыню, почитая себя меньшим в благоугождении Богу. He окаевай себя как бы погибающего, хотя ты, – не говорю – непорочно живешь в иночестве, но и очень грешен. Скорбь души твоей и страдание, твоя глубокая печаль и жаление, воздыхания, сетование, слезы, тайный плач сердца, самоукорение, сокрушение духа, смущение ума, окаевание себя и унылость, – все это и прочее тому подобное, часто приключающееся ввергающим себя в железную печь искушений, честнее и благоприятнее пред Богом, нежели хваленые добродетели и благоугождения мирянина».²²

Одна инокиня, недавно постриженная, рассказывала о себе, что она весьма утешалась мыслию, когда готовилась к постригу, – что сделавшись монахиней, она будет иметь возможность больше пользоваться келейным уединением и вычитывать молитвенное правило, чего не могла исполнять по причине разных послушаний, возлагаемых на нее, как на послушницу. Но только что она облеклась в мантию, с ней произошла внезапная и резкая перемена: она стала страдать душою от хульных помыслов, которые нападают на нее с такою силою, что не дают покоя ни днем, ни ночью. Она стала слышать, как внутри себя, посторонний голос, разговаривающий с нею и произносящий хулу на все святое. Прежде она никогда не испытывала этого, и причины, возбудившей в ней такое бедственное душевное состояние не знает. Захочет ли помолиться или почитать что, слова молитвы и чтения перемешиваются с словами этой неотвязной внутренней речи, и ни молитва, ни чтение не производят действия на сердце: оно остается нечувствительным и жестоким. Внимание и умиление стали чужды душе. При таком томительном состоянии для бедной инокини и светлый день праздника Господня не отличается от будничного. Все окружающие сестры с жалостью смотрят на страдалицу, игумения скорбит о ней. Вот один из современных образцов иночествования! Следует ли из этого, что оно не полезно? – Нет. Тот же помянутый святой отец уподобляет иноков, всегда молящихся и поющих, рабам, живущим при доме господина своего, которые иногда принимают и биения, и заушения, и укоризны, и брань; a всех прочих немолящихся – рабам, живущим вдали, которые ничего подобного не терпят и живут благополучно. Но что говорит Псалмопевец – «изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих» (Пс.83:11). И великий Моисей не захотел жить по-царски в дворцах фараона, где был воспитан, а ушел в хижины своих собратий страдать с народом Божиим.

Итак, братия, возлюбим паче приметатися в дому Божии, принадлежа к чину работающих Христу, неже жити в селениих грешничих, обращаясь с мирянами, хотя бы они творили и много дел правды. Соизволим скорее претерпевать искушения и скорби первых, возникающие в душе от сознания своего недостоинства во всем, и наносимые духами злобы чрез восстание в уме непотребных помыслов, нежели проводить безпечальную жизнь последних, свободных от всяких бесовских искушений. «Души, неискушенные скорбями, наносимыми от духов злобы, – говорит Макарий Великий, – пребывают еще в отрочестве, и так скажу, неспособны к царству небесному».²³ Как отроки неспособны к отправлению служений в мире, – ни к управлению домом, ни к возделыванию земли, ни к прочим житейским занятиям, – так и души, неискушенные скорбями, наносимыми от злых духов, еще младенчественны, и, так сказать, неспособны к царству небесному. «Чадо, – говорит Писание, – аще приступаеши paбoтaти Господеви Богу, уготови душу твою во искушение» (Сир.2:1).

Таковы, братия, пути к христианской мирной кончине, которой мы ежедневно испрашиваем y Господа в церковной молитве. Аминь.

Воспоминаемый сегодня церковью преп. Иоанникий Великий родился в скромной доле сельского пастуха, и даже не имел возможности научиться грамоте в детском возрасте. Но, живя среди прекрасной природы, отрок предавался созерцанию ее дивных красот и возносился мыслию к Творцу всего мира. Часто молодой пастух, осенив крестным знамением вверенных ему животных, погружался в тихую молитву и пребывал в ней дни и ночи; a его стадо, как бы охраняемое молитвою, мирно и безопасно паслось на лугах, и звери не трогали его.

Достигнув совершенного возраста, Иоанникий был взят в военную службу. Здесь неустрашимостью и силою своею он обратил на себя внимание всех, и ему предстояли всякие награды и возвышения; но не к тому стремилась душа его, с детства проникнутая божественною любовью и молитвенным возношением к Богу. Блаженный Иоанникий искал случая освободиться от службы царю земному, и всецело посвятить себя на служение Царю небесному где-либо в пустынном уединении. Среди своих товарищей, между которыми распространилось тогда иконоборное лжеучение, увлекся и он в это заблуждение и не стал почитать св. икон. Но Промысл Божий не оставил без вразумления богоугодного человека. Однажды Иоанникий проходил с войском чрез Олимпийские горы, и тут встретился ему неизвестный инок, который, назвав его по имени, с укором сказал ему: как можешь ты, будучи христианином, не почитать изображения Спасителя своего! Слова прозорливого старца, или вернее, благодать Божия привели Иоанникия в сознание своего заблуждения. С той поры он решился оставить мир. Первоначально Иоанникий обратился за наставлением к одному святому подвижнику, прося его руководства на новом избранном им пути жизни; тот посоветовал ему сначала пожить в монастыре, чтобы подвигом послушания и трудами в иноческом общежитии приготовить себя к безмолвию пустынному. Иоанникий так и поступил: два года провел он в изучении обычаев разных обителей иноческих, и затем удалился в пустынную гopy на одинокое жительство.

Такова была жизнь преподобного Иоанникия до поступления в пустынножитие, которым он прославился, как великий и досточудный подвижник.

Подвижничество, братие, необходимо в жизни христианина. Если мы внимательно рассмотрим христианство, его высокое нравоучение, то увидим, что оно всех нас призывает к великим подвигам. Чего требует Христос от своих последователей? – Он требует от нас полного самоотвержения. Кто хочет идти за Мною, говорит Он, отвергнися ceбя, и возьми крест свой и следуй за Мною (Мк.8:34). A отвергнуться себя, или отказаться от всех пристрастий, привязанностей, плотских и душевных страстей, и взять крест свой – крест трудов, скорбей, лишений, – разве это не великий подвиг? Опять не великого ли подвижничества требует от христиан св. Апостол Павел, обязывая их совлекаться ветхого человека с делами его и облекаться в нового, умерщвлять земные члены свои, распинать плоть со страстями и похотями? Очевидно, для всех христиан обязательно подвижничество строгое; и тот не христианин в действительности, кто не распинает плоти своей со страстями и похотями. Но кроме этого общего подвижничества, обязательного для всех христиан, есть подвижничество особенное, усиленное, не для всех возможное; представителями которого являются преподобные иноки. И из них ныне святолепно почитаемый преп. Иоанникий Великий.

Как в обыкновенной жизни встречаются люди, которые по особенностям своей природы, по своим способностям и стремлениям, не могут довольствоваться такою жизнью, какою живет масса народная; общая колея жизни для них слишком узка, – и они ищут большего простора для своей деятельности, избирают новые пути жизни, на которых с успехом могут развивать свои способности, – так бывает и в области христианской духовной жизни: являются личности исключительные, необыкновенно сильные, наделенные возвышенными стремлениями. Естественно, такие личности не могут удовлетворяться тою средою жизни, в которой поставлены, они ищут новых путей, и на них проявляют всю силу своей духовной природы, и, сами идя к совершенству, ведут за собою и других, или служат живым, назидательным примером. Эти люди ищут себе особых трудов, предпринимают новые духовные подвиги, вступают в усиленную борьбу с грехом и врагом спасения человеческого. Таков был воспоминаемый ныне преп. Иоанникий Великий. Он не удовольствовался жизнью в обществе иноков, устремился в пустыню, где и совершал неимоверные подвиги, возможные только при содействии явной благодати Божией, как превышающие ограниченную природу человеческую.

Но этот последний, высший род подвижничества немыслим без первого, обязательного для всех. Первый, общий для всех подвиг состоит в борьбе со страстями, в ограничении их, в посильном истреблении. Чтобы показать это нагляднее, приведем один случай из жизни преп. Иоанникия, который служит примером, до какого ожесточения может довести человека зависть – эта самая богопротивная страсть.

Удалившись на пустынную Олимпийскую гopу, преп. Иоанникий поселился на вершине ее, в землянке где, питаясь скудною пищею, которую приносил ему один пастух, целые дни и ночи проводил в молитве. Наконец, подвижник достиг такой меры святости, что прославлен был от Бога даром прозорливости и чудотворений. Много народа приходило к святому для назидания и испрошения молитв, и он всем оказывал свои щедрые благодеяния. На той же Олимпийской горе пребывал в иноческих подвигах другой подвижник, по имени Епифаний. Слыша о возрастающей славе преп. Иоанникия, Епифаний позавидовал ему и умыслил погубить его. Однажды, во время бездождия, когда вся растительность на горе высохла, а вокруг кельи Иоанникия было много деревьев, которые также высохли, Епифаний поджег сухую траву внизу горы, и вся гора быстро воспламенилась. Один Бог чудесным образом спас своего угодника: не только он сам не сгорел и не задохся от дыма, но и келья его уцелела среди огня. Тогда кроткий и незлобивый Иоанникий, желая узнать причину такого злого поступка Епифаниева, и чтобы испросить y него прощения, если в чем его прогневал, отправился к нему. Но злой завистник лишь только увидел своего невинного собрата, нисколько не тронулся его смирением, a бросился на него и ударил своим жезлом, имевшим острый наконечник, чтобы убить. Жизнь преподобного и в этот раз была чудесно сохранена Богом, спасающим праведников от злобы грешников. Вот какова сила злобы, порождаемой завистью.

Приведем еще один назидательный рассказ о гибельности этой страсти.

Три путешественника нашли, однажды, на дороге драгоценную находку. Надлежало ее разделить поровну между всеми троими; находка была не малая, и часть каждого была бы весьма значительна. Но диавол тотчас явился к разделу с духом зависти. Порадовавшись своей находке, товарищи сели отдохнуть и подкрепить себя пищею, которую надо было купить в ближайшем городе; a потому одному из них надлежало туда сходить. Между тем y каждого на уме стала не пища, a дума о том, как бы всем сокровищем одному завладеть (при зависти трудно разделить что-либо поровну: ей всегда кажется часть другого больше). Один отправился в город. Двое, оставшиеся на месте, согласились убить третьего, когда возвратится с пищею, a сокровище все разделить пополам. A этот – третий задумал вместе с пищею достать яду и отравить обоих товарищей, тогда все сокровище будет его. Только что он возвратился к своим спутникам, немедленно был ими убит. Совершив убийство, оба приятеля принялись за пищу, но после их обеда драгоценная находка осталась на месте нетронутою – ждать других счастливцев.

Подобным образом диавол мучит чрез зависть даже таких людей, которые не допускали и мысли о покушении на убийство, или о причинении какого-либо вреда ближнему; между тем потом все это они совершили, и притом говорили: враг попутал! Думал ли упомянутый монах Епифаний сделаться злодеем и убийцею, когда удалялся в пустынную Олимпийскую гopy на иноческие подвиги, а оказался таковым потому, что не подвизался против страсти, когда она возникла в нем по представившемуся поводу. He удивительно то, что после долговременного подвижничества в нем внезапно появилась страсть; достойно сожаления то, что он не боролся с нею мужественно, не старался обуздать и искоренить, a малодушно поддался побеждению. He так поступал мнимый враг его доблестный подвижник Иоанникий Великий: находясь некогда под влиянием сильной страсти, он не поддался ей, a решился скорее быть съеденным змеею, чтобы вырваться из пасти духовного змея-искусителя. Вот пример самоотвержения, доходящего до готовности принять смерть в борьбе со страстью, чем уступить ее требованию! Соразмерно труду и лютости попущенной брани подаются подвижнику и благодатные дары. Так преп. Иоанникий, выдержав необыкновенно лютую борьбу, сподобился и необыкновенных даров Божиих, за которые прославляет его Св. Церковь, взывая к нему: «звезда явился еси всесветлая, в мире просвещаяй, и сущия во мраце страстей облиставаяй, врач же крепчайший явился еси; но яко приял еси благодать исцелений, просящим тя подаждь исцеление, да зовем: радуйся, отче Иоанникие!»

Многие из вас, братие, быть может, не читали жития преп. Иоанникия, или не помнят того случая, как он боролся с плотскою страстью и с помощью Божиею победил ее; потому нелишне будет теперь рассказать об этом. Однажды преп. Иоанникий пришел в женский монастырь. В монастыре том жила старица – инокиня с дочерью, также инокинею. Дочь томилась плотскою похотью, и борьба эта была столь сильна, что несчастная хотела оставить монастырь и уйти в мир. Мать сколько ни уговаривала дочь свою, не могла ничем помочь ей. В скорби своей старица обратилась с мольбою к преп. Иоанникию, прося его, чтобы он помолился Богу о страждущей дочери ее. Святой велел привести к себе девицу. Когда та пришла, он велел ей положить руку на шею его, и со слезами помолился Богу, чтобы брань перешла с девицы на него. Господь сотворил по молитве угодника Своего: девица освободилась от мучившей ее похоти и стала здорова. Когда преподобный вышел из монастыря, внезапно ощутил он в изможденном подвигами теле своем страстные юношеские движения, кровь волновалась в нем, буря страстных помыслов смущала ум, соблазнительные мечты и сладострастные ощущения наполняли душу; ни днем, ни ночью подвижник не имел покоя. Он усугубил пост, томил тело усиленным трудом, – ничто не помогало. Однажды увидел он в ущелье одной горы огромную змею и умыслил лишить себя жизни, чтобы не быть подавленным плотскою похотью: он вложил голову свою в пасть змеи, но змея не тронула святого, и он отошел от нее невредимым. После этого страсть, по мановению Божию, оставила преподобного и он вышел из борьбы победителем.²⁴

Бог попустил столь великое искушение избраннику Своему, без сомнения, для того, чтобы возвести его наверх совершенства в борьбе за добродетель и сделать примером для всего христианского мира. Имея в виду такой пример, братие, мы не можем извиняться трудностью борьбы, или невозможностью подвигов, предлежащих каждому из нас на проходимом поприще жизни. И хотя далеко не можем уподобляться великому Иоанникию в духовном подвижничестве, но всякий по мере своих сил должен подражать самоотвержению этого угодника Божия. Аминь.

He только древние благочестивые предки наши были зрителями чудесных знамений, являемых от икон Пресвятой Богородицы, но и мы, отдаленные потомки их, сподобляемся видеть дивные чудеса, творимые Царицею небесною чрез Ее святые иконы. Кто не знал о совершившемся в 1898 году в г. Курске преславном чуде сохранения иконы Знамения Божией Матери от дерзкого злоумышления уничтожить эту святыню? От взрыва горючего вещества, подложенного под икону, чугунная сень, бывшая над иконою, вся разрушилась, чугунные и каменные ступени были далеко откинуты, железная решетка изломана и вырвана, множество вблизи находившихся предметов разбито и разбросано на далекое расстояние. Весь обширный храм был покрыт обломками. Громадная главная дверь храма разбита вдребезги, побиты стекла в оконных рамах. Густой дым наполнял внутренность храма и воздух был пропитан запахом пороха, так что не давал дышать вошедшим тотчас после взрыва. И среди этого ужасного разрушения, о, чудо! – св. икона Богоматери осталась цела и невредима!

Узревшие новое чудо над чудотворным образом пришли в неописанный восторг. Радость и чувство благодарения Богу и Пресвятой Богородице охватили всех горожан, которые толпами спешили в Знаменский монастырь, чтобы взглянуть на уцелевшее чудесно сокровище в развалинах пожара. Большинство богомольцев видели заступничество чудотворной иконы и в том, что взрыв не причинил сравнительно большого вреда монастырю. Весть о новом чуде с быстротою молнии разнеслась из края в край по всему обширному отечеству нашему, и, как гром, была поразительна для всех слышащих. И в действительности, самое событие было молнией, сверкнувшей огненным пламенем внутри храма монастырского, и громом, внезапно оглушившим спящих ночною порою жителей города. В духовном смысле это знаменательное чудо в наши дни истинно явилось, как читается в акафисте Божией Матери, молниею, души верных просвещающею, и громом, врагов веры устрашающим.

Вы, братие, слыша рассказ об этом событии, которое в свое время производило на всех потрясающее впечатление, вероятно, пожелаете знать о чудотворной Курской иконе Знамения: давно ли и как эта икона стала известна. Предлагаю вашему вниманию краткое сказание о явлении этой чудотворной иконы. Она явилась шестьсот лет тому назад, близ города Рыльска в Курской области. Один из жителей этого города, ходя в лесу по берегу реки Тускари, для охоты, увидел при корне одного дерева лежащий на земле образ, ликом обращенный к земле; он поднял его и увидел, что это образ Знамения Богоматери. На том месте, где лежала икона, тотчас открылся источник воды. Когда все узнали о явленной иконе, она была принесена в город и встречена всем множеством народа. Скоро создана была церковь во имя Рождества Богородицы, где и поставлена была явленная икона; но она не осталась тут, a чудесно возвратилась на то место, где была найдена. Поэтому там была построена для нее часовня, при которой жил священник, назначенный из Рыльска. Спустя многие годы, в царствование Феодора Иоанновича по усердию его, на месте явления чудотворной иконы основан был монастырь, который по явлению иконы при корне дерева получил название Коренной пустыни. Впоследствии эта икона перенесена в Курск, где и ныне находится; лишь ежегодно на определенное время переносится с крестным ходом на место явления–в Коренную пустынь.

После Новгородской и Курской икон Знамения Пресвятой Богородицы славится Тобольская икона Знамения, иначе называемая Абалацкой, по селу Абалак, при котором ныне находится монастырь Абалацкий, в 25 верстах от Тобольска. Икона эта достопримечательна особенными обстоятельствами своего появления, показывающими явно, что Божия Матерь посетила Своею благодатью страну Сибирскую. При царе Михаиле Феодоровиче на Абалацком погосте жила уединенно одна благочестивая вдова, по имени Мария. Чья она была жена и какого рода, неизвестно. Однажды она увидела в тонком сне стоящий на воздухе образ Знамения Пресвятой Богородицы с изображениями по сторонам Святителя Николая Чудотворца и преп. Марии Египетской, и слышала от образа глас: «Мария! объяви это видение народу и скажи, чтобы построили на Абалацком погосте, по правую сторону ветхой Преображенской церкви, новую деревянную церковь во имя Знамения Пресвятой Богородицы, что в древнем Новгороде, с приделами по одну сторону Святителя Николая, a пo другую – преп. Марии Египетской!» Видение кончилось, но Мария по робости не посмела сказать никому. Тогда видение повторилось еще три раза, и последнее – четвертое, самое замечательное, было с угрозою за неблагоразумное молчание. Мария пошла из Абалака в Тобольск. Приближаясь к городу, она вдруг стала как бы в тумане или мраке; пред нею был столп облачный, простирающийся к небу, и на столпе образ Знамения Божией Матери и преп. Марии Египетской, a Святитель Николай стоял как бы живой на земле. Он гневно сказал ей: «для чего медлишь объявить о видениях и повелении народу? Если еще замедлишь, то всем телом будешь расслаблена; если же объявишь, a тебя не послушают, то не ты, a они потерпят». После сего вдова Мария всем рассказывала о своих видениях в Тобольске и объявила тогдашнему Архиепископу Тобольскому Нектарию при всем священном соборе. Все поверили рассказам Марии и Архиепископ благословил строить храм в селе Абалацком. Между тем Промысл Божий дивно приготовил в новую церковь и храмовой образ. Некто крестьянин Евфимий лежал несколько лет в расслаблении; к нему раз приходит знакомый нищий и говорить: «Евфим! на Абалаке строится церковь, по повелению Божию, во имя Знамения Богородицы. Дай обещание написать храмовой образ в эту церковь, может быть, Господь даст тебе за то здоровье». Тотчас же болящий дал обещание написать икону Знамения Божией Матери с предстоящими Св. Николаем и преп. Марией, и когда писалась, по заказу его, эта икона, он получил совершенное выздоровление, так что своими руками принес написанный образ в соборный храм для освящения. Сам Епископ, удивленный совершившимся чудом, освятил икону и с подобающею честью отпустил в село Абалацкое для поставления в новопостроенной церкви.

Абалацкая икона служит предметом благоговейного почитания не только в Сибири, но и в соседних с Сибирью губерниях; на поклонение ей стекаются богомольцы издалека. Она каждый год приносится из Абалака в Тобольск с крестным ходом.

И не только Новгород, Курск и Тобольск славятся иконою Знамения Богородицы, ею славны и многие другие места православного отечества нашего. В особом акафисте, составленном в честь иконы Знамения, мы читаем: «Хотя явити, Владычице, не только Великому Новгороду, но и всему православному Российскому жительству преславные чудеса Твои от иконы Знамения Твоего, сию во многих градех, обителех и весех от лет древних до дней наших дивными чудесами прославила».²⁵ Чтится и прославляется икона Знамения Божией Матери и в Соловецкой обители. Всякий пришелец, входящий во врата нашей обители, видит пред собою сию знаменательную икону, которая знаками язвин своих напоминает ему годину нападения Англичан на обитель она внушает, что не каменные стены спасли тогда обитель, a она, св. икона, была необоримою стеною для безоружной обители, и под защитою ее смиренные иноки низложили все ополчение сопротивных.

Осадное положение Соловецкой обители было в то время такое же, в каком некогда находился древний Новгород. Неоткуда было ждать помощи новгородцам, когда они были осаждены многочисленными войсками союзных князей; «мало не вся земля русская совокупися», говорит летопись, «единых бо князей тогда бяше 72». В крайней беде осажденные обратились с молитвою к Господу и Его Пречистой Матери о спасении града. И когда повелением Божиим, была принесена на городскую стену икона Богоматери, взятая из Спасопреображенской церкви, тогда совершилось дивное чудо: устреленная неприятельской стрелою св. икона сама обратилась от стрел вражиих ликом к городу и источала из очей слезы. Это чудо было принято за знамение милосердия Владычицы к бедствующим, и, воодушевленные им Новгородцы устремились на полки неприятельские и с помощию вышнею победоносно отразили их. Так же беззащитна была обитель Соловецкая против своих неприятелей, которые силою своих орудий не только могли разрушить одну обитель иноческую, но даже несколько больших городов. Между тем все их убийственные орудия не причинили никакого вреда уцелевшей обители; лишь одна икона Богоматери, находящаяся на стене Преображенского храма, носит две язвины от орудий неприятельских, как знаки милосердного заступления Ее, Царицы Небесной, за обитель. Этой нашей Соловецкой иконе в том же точном смысле принадлежит наименование Знамения, в каком оно было дано в первый раз Новгородской иконе. Что было в Великом Новгороде, то почти через семьсот лет повторилось и у нас в обители в наше время, и как те предки наши вопияли, так и мы, потомки их, взываем к Небесной Воительнице нашей: радуйся, Владычице, Знамение милости Твоея нам являющая!

Не окружают и не утесняют нас теперь, братие, враги видимые, общественные, не угрожают нам разорением, убийством, или пленом; но постоянно воюют на нас враги невидимые, с их искушениями, для нас часто незаметными, с их стрелами, разжигаемыми против нас во дни и нощи. Нападает на нас непрестанно наш злейший враг – диавол. Сетями невидимыми он опутывает нашу душу, заражает сердце страстями, разжигает плоть похотениями: и кто не чувствовал неотразимой силы его нападений! Страшен и крайне опасен этот враг: не временное пленение готовит он нам, не временною смертью погубить нас хочет; нет, он хочет сковать нас узами вечного мрака, разжигает в нас страстями нашими огонь неугасимый во веки. Диавол усиливается ввергнуть нас в темницу адскую на вечную смерть, и чрез свои полчища бесовские ратует на каждого из нас.

Как же победить нам этих врагов лютых? Собственных средств y нас для этого мало, и они слабы и ненадежны. Можно вооружиться рассудком против восстания страстей, но очень часто рассудок изменяет нам среди самой борьбы, и мы до самозабвения увлекаемся порывами страсти. Можно вооружиться против соблазнов твердостью воли, благодушным терпением; но похоти плоти и гордость житейская легко преодолевают нашу волю и почти без сопротивления увлекают в плен свой. Moлитва и пост, кажется, надежные орудия, но и те подбиваются злохитростью тех же врагов, и бывают недействительны. Остается одно: прибегнуть с молитвою к общей нашей Предстательнице и Скорой Помощнице, Матери Божией. Она – невидимых врагов мучение и лукавых духов прогонительница. К Ней каждый из нас да взывает из глубины души: «Пресвятая Владычице! приими моление раба Твоего, скорбь бо обдержит мя, терпети не могу демонского стреляния... всегда побеждаем». И будем надеяться, что и нам недостойным Матерь Божия когда-либо явит знамение Своего милосердия. Аминь.

Хотя мы везде имеем икону Знамения Божией Матери и всегда ее видим, но редко всматриваемся в самое изображение Пресвятой Девы на этой иконе. В настоящий день размыслим, братие, о значении этого изображения. Божия Матерь изображена на иконе с воздетыми молебно руками к Сыну Своему и Богу, Который изображен в лоне Ея, как Эммануил или вочеловечившийся нас ради Бог. Это видимое изображение наглядно показывает незримую нами неусыпную молитву Богоматери на небесах и всегдашнее предстательство Ея за нас грешных пред Богом, День и нощь молишися о нас, взывает к ней Церковь на полночном богослужении, и скиптры царствия Твоими молитвами утверждаются. Будучи Материю Бога-Слова и потому находясь ближе всех к престолу Божества, Она, естественно, «много может» ко благосердию или к умилостивлению Владыки. Молитвенным предстательством Своим Она часто отводит от нас громы небесного правосудия, готовые разразиться над главами нашими за бесчисленные грехи, и является для нас стеною несокрушимою во всех напастях. Трудно перечислить, сколько раз в течение слишком тысячелетнего существования царства Русского сия небесная Заступница спасала города и селения наши от губительного нападения бесчисленных иноплеменных супостатов, и от внутренних междоусобных браней соотечественников. Примером последнего служит ныне воспоминаемое нашею отечественною Церковью событие, о котором расскажем теперь подробнее в честь праздника.

Событие это совершилось 700 лет тому назад. Ha Новгород напали союзные дружины – Суздальская, Владимирская, Ростовская и другие, предводимые удельными князьями. «Мало не вся земля Русская совокупилась, по словам летописи, одних князей тогда было 72». Разоривши область Новгородскую, они стали осаждать самый город. Новгородцы были в большом страхе, и, не надеясь на свои силы, все упование свое возложили на Господа и Пречистую Матерь Его и на молитвы своего Архипастыря Иоанна, мужа святого. Днем и ночью отворены были храмы Божии, куда во множестве сходился народ, слезно молящийся о спасении града; целые ночи простаивал на молитве Архиепископ Иоанн пред иконою Всемилостивого Спаса. И вот в третью ночь слышит он от этой иконы голос: «Пойди в Церковь Преображения Господня, что на Ильинской улице, возьми там икону Владычицы, вознеси ее на городские стены, и тотчас увидишь спасение городу». На утро святитель с великою радостью объявил об этом духовенству и народу. Все ободрились, Святитель пришел в Соборный храм, послал оттуда за иконою в названную церковь священников; а сам, оставшись в храм, начал совершать собором молебное пение. К удивлению всех, посланные возвратились без иконы: при всех усилиях они никак не могли двигнуть ее с места. Тогда сам Святитель пошел со всем собором и, пришедши в Церковь, пал пред иконою Владычицы и долго молился Ей о спасении града. Поднявшись от земли, он начал совершать молебное пение; и когда клир возгласил: предстательство христиан непостыдное, – внезапно сама собою подвиглась икона Богоматери. Народ, видя чудо, единодушно воскликнул: Господи помилуй! Архиепископ, приняв на руки святую икону и облобызав ее, понес в сопровождении всего народа, на стену городскую и там поставил против осаждавших город воинов. Bpаги пустили множество стрел и одна из них попала в самую икону. Святая икона вдруг отворотила свой лик от нападавших и обратила его к городу. Святитель, всматриваясь в уязвленный вражией стрелою лик, увидел слезы, истекавшие из очей Богоматери; он принял на свою фелонь эти чудесные капли и воскликнул: «О, чудо славное! из сухого дерева источает слезы Царица Небесная, являя нам знамение своей слезной молитвы к Сыну Своему и Богу нашему о избавлении града». В это время внезапный ужас напал на осаждавших и тьма покрыла их, и они, смятенные гневом Божиим, стали поражать друг друга. Новгородцы, увидев это, ободрились, отворили ворота и устремились на врагов своих. С помощию Пресвятой Богородицы они прогнали полки сопротивных. В память этого события св. Архиепископ Новгородский Иоанн установил праздник Знамения Божией Матери, впоследствии принятый всею Россией.

Новгородское событие было еще до нашествия татар на русскую землю. Приведем на память некоторые чудеса покрова и заступления Божией Матери, явленные Ею народу русскому во времена татарского владычества или «ига монгольского», когда земля русская тяжко страдала от этих свирепых выходцев Азии, угнетавших ее с лишком 200 лет. Через полтора века после порабощения нашего отечества татарами, или за 500 лет до нашего времени, грозный монгольский завоеватель Тамерлан вступил в пределы России, привел всех в смятение и везде распространил ужас. Великий князь Василий Дмитриевич, сын Донского, повел войска свои для отражения неприятеля, который стоял на берегах Дона. Жители Москвы, устрашенные слухом о несметных полчищах Тамерлана, усердно молились пред алтарями, проливая слезы и постясь. Сам великий князь, не надеясь на свои далеко несоразмерные силы, прибег со всем народом ко всесильной помощи Богоматери. И в тот самый день, когда русские пламенно молились Царице Небесной, Тамерлан, вместо того, чтобы идти к Москве, неожиданно пошел назад. Такую внезапную перемену произвел страшный сон хана, который он видел, когда дремал в своем шатре. Ему представилась во сне великая гора, с вершины ее шли многие святители с золотыми жезлами в руках; над ними в лучезарном сиянии явилась чудная, неописанной красоты жена, окруженная тьмами молниевидных воинов. Она грозно повелевала Тамерлану оставить пределы России, a молниеносные воины все устремились на него: спящий хан затрепетал и в испуге проснулся. Он рассказал свое видение вельможам своим, и те объяснили его так: эта величественная жена должна быть Мать Бога христианского, и Она теперь заступается за своих. Итак, мы не одолеем их, сказал монгольский хан, и велел войскам своим идти обратно из пределов России. С неописанною радостью приняла Москва известие об удалении Тамерлана. А великий князь, падши пред иконою Божией Матери, со слезами радости благодарил Ее и говорил: «о, непостыдная Заступница христиан! Ты явила нам великое свое милосердие, паче надежды избавила нам град и всю Россию от безбожных врагов». В другое время Ахмет, хан орды татарской, двинулся на Россию, грозя разорить ее всю. Но совершилось великое дело: Ахмет ушел в свои улусы, не причинив России зла. По сказанию летописи, это было делом заступления Богоматери.

Еще таким же делом заступления Пресвятой Богородицы было спасение России от нашествия татарского хана Махмета, который вторгнулся в пределы русские, подвергал все ужасному разрушению: предавал все села наши огню, брал в плен жителей и толпами продавал в неволю, слабых и престарелых морил голодом, и повсюду осквернял святыню храмов. В такую страшную годину и Сама Пресвятая Богородица хотела оставить народ русский за беззакония его на волю врагов, но святые угодники земли русской преклонили Ее на милость.

Один из жителей Москвы, юродивый старец Василий, ночью молился со слезами y дверей соборной церкви Успения, и вдруг слышит внутри храма сильный шум и видит, что двери отворились и бывшая в храме чудотворная Владимирская икона Богоматери поднялась со своего места; от иконы послышался глас: «выйду из города с российскими Святителями». Вслед за этим Святители Петр, Алексий и Иона стали выносить икону из храма и из города; но при выходе их из ворот кремля им подоспели на встречу преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский, один на белом коне, другой на вороном и умоляли Святителей, чтобы они умилостивили правосудие Божие и преклонили на милость Пресвятую Богородицу: начали петь общий молебен и, по окончании его, осенив крестообразно город, Святители возвратились с чудотворною иконою. Тогда же Махмет отступил от Москвы и опасность миновала.

Вот поразительные примеры того, как Матерь Божия чудесно спасала в древние роды землю русскую! A теперь не тоже ли чудесное заступление Ея мы видим над собою, братие? Не такая же ли година постигла и нашу Соловецкую обитель полвека тому назад, какую испытала некогда Россия при нашествии Махмета, сейчас нами упомянутого. Также с огнем и мечем подступили к мирной обители нашей страшные враги, воевавшие тогда против России, угрожая беззащитным инокам конечным разорением и смертию. Такими же ревностными защитниками и ходатаями вышней помощи явились для своей обители наши преподобные Зосима и Савватий, какими были для Москвы и всей России преподобные Сергий и Варлаам во время Махметова нашествия. Заступление Пресвятой Богородицы, подвигнутой на милость к обители молитвами преподобных отцов наших, соделало то, что враги наши, после неудачного своего приступа, вместо того, чтобы высадиться на острове или предпринять что-либо другое против безоружной обители, побежали от нее, как некогда Ахметово войско, никем не гонимые. И как Новгородская икона, поставленная на забрала города против сопротивной рати, приняла уязвление стрелою и источила слезы; так и Соловецкая носит язвины бранных орудий. Только, вместо источения слез она явила иное чудо: слезами осажденных иноков она угасила пламень неприятельского огня, направленного на обитель.

Как видите, ничем не меньше против древних времен и ныне Божия Матерь готова заступать верных рабов своих, и будет заступать так будущие роды. Какая утешительная истина: как отрадно верить, братие, что на небе есть такая всегдашняя и усердная Предстательница о нас пред Богом, для Которой нет ничего невозможного! Какие бы ни были бедствия наши, напасти, скорби, – во всем Она может помочь, везде спасти, все исходатайствовать нам y Бога. Но при этом надо иметь в виду то, что Она – Пресвятая благоволит помогать только тем из христиан, которые сами живут свято, исполняют Христовы заповеди и приносят покаяние в грехах своих; нечестиво же живущим и нераскаянным грешникам, хотя бы они взывали к Ней, – Она не расточает даров благодати Божией, чтобы они не злоупотребили ими и не усугубили чрез то своей греховности. Велико было бедствие осажденных Новгородцев и Божия Матерь так чудесно явила им помощь Свою; но они, прибегая к Ней с горячею молитвою о избавлении, без сомнения, приносили Богу искреннее покаяние в грехах своих, в чувстве смирения признавая себя виновными в постигшем их бедствии. И слезная молитва Сoловецких иноков, их вопли и рыдания износились из сердца, сокрушенного чувствами покаяния. Все они, видя летающую смерть над головами, исповедались и причастились Св. Таин.

Будем же и мы, братие, в постигающих нас нуждах и печалях прибегать к небесной Заступнице нашей, Владычице Богородице, всегда с чувствами искреннего раскаяния в грехах своих, как вразумляет нас и песнь церковная: „К Богородице прилежно ныне притецем грешнии и смиреннии, и припадем, в покаянии зовуще из глубины души: Владычице! помози, на ны милосердовавши; потщися, погибаем от множества прегрешений». Аминь.

Всякий из вас, братие, легко отличает икону Знамения Божией Матери от прочих икон Богородичных, на которых Богоматерь изображается с Предвечным Младенцем, держимым Ею руками своими, правою или левою; на иконе же Знамения обе руки Богоматери воздеты вверх и Богомладенец сидит на лоне Ея без поддержки. Название Знамения такая икона получила y нас в России в конце XII века. В первый раз дано было это название в Новгороде, по случаю бывшего чуда от этой иконы, избавления Новгорода от нашествия многочисленной рати многих союзных князей русских, хотевших покорить своей власти область Новгородскую.

Сам собою рождается вопрос: как же называлась такая икона до этого события Новгородского, или до конца XII в.? В древние времена, особенно на востоке, в таком виде изображаемо было Рождество Христово. Богоматерь с распростертыми руками как бы приносит и посвящает Господу Вседержителю благословенный плод пренепорочного чрева своего и молит Создателя, да приимет Он плод сей, изображенный на лоне Ея, как жертву за спасение всего мира. Такую мысль древние христиане соединяли с этим изображением Пречистой девы Богоматери и Предвечного Младенца Ея. Таким образом в глубокой древности эта икона служила символическим изображением Рождества Христова.

С течением времени живописное искусство развилось, появилась картинная живопись, такая, которая представляет не отдельные лица или фигуры, a все какое-нибудь историческое событие в образах и лицах. Таким картинным изображением заменилось древнейшее символическое изображение Рождества Христова. Теперь мы видим на наших иконах весь евангельский рассказ о Рождестве Христовом со всеми подробностями, даже такими, о которых не упомянуто в Евангелии, которые известны лишь по преданию.

Среди множества чудотворных икон Знамения Божией Матери, прославленных в православном отечестве нашем, в последнее 50-летие приобрела большую известность Царскосельская икона Знамения; a потому я в честь настоящего праздника намерен предложить вашему вниманию сказание об этой чудотворной иконе.

Икона сия находится в Царском Селе, в малой придворной церкви, и замечательна, как памятник древнего иконописного искусства, и как источник многих благодатных чудес и исцелений. Святыня сия сделалась известною в России со времен царя Алексия Михайловича: она принесена была в дар ему одним из восточных патриархов, по всей вероятности, Константинопольским патриархом Св. Афанасием. С того времени св. икона сия стала особенно почитаемою в Царствующем роде. Император Петр I питал к ней особенное благоговение и, перенося столицу из Москвы в Санкт-Петербург, перенес туда и эту икону. По кончине его она перешла в собственность его дочери цесаревны Елисаветы Петровны. Цесаревна с глубокою верою чтила ее и всегда молилась ей. Во время одной такой молитвы она призвана была на всероссийский престол и 27 ноября, в праздник иконы Знамения, вся Россия торжествовала вступление Елисаветы Петровны на родительский престол. Императрица Елисавета воцарение свое приписывала чудотворной силе иконы Знамения.

По повелению Императрицы в Царском селе была построена каменная церковь в честь иконы Знамения Божией Матери и туда из Петербурга была перенесена торжественно св. икона крестным ходом. Елисавета Петровна часто посещала Знаменскую церковь. Императрица Екатерина II также глубоко чтила эту святую икону.

При императорах Александре І и Александре II царский дворец был спасен этой иконою от пожаров. Во время холеры 1831 и 1848 г. Царское Село дважды было спасено от угрожавшего бедствия молебствием пред иконою Знамения и это двукратное избавление приписывалось чудотворной силе св. иконы Знамения.

Замечательно чудо избавления от потопления одного флотского офицера, сына одной Смоленской помещицы, которая молилась пред Царскосельскою иконою Знамения о спасении своего сына. Этому офицеру по службе следовало отправиться в Черное море. Пред отправлением сына мать его, проживавшая в Петербурге, нарочно приезжала в Царское Село, чтобы отслужить о его здравии и благополучии молебен пред иконою Знамения Божией Матери. По окончании молебна она, став на колена пред иконою, воскликнула в слезах: «Царица Небесная! Тебе поручаю сына моего и на Тебя вся моя надежда!» Во время плавания корабль, на котором находился этот офицер, был застигнут страшною бурею и подвергся крушению, так что весь экипаж его был поглощен волнами. В числе погибших и сын названной госпожи был выброшен за борт. Сознавая неизбежную гибель, он под водою вдруг вспомнил о св. Царскосельской иконе и из глубины души воззвал: «Царица Небесная! Мать моя просила Тебя обо мне, спаси меня для нее». Вдруг волна морская так сильно ударила его, что он лишился чувств; когда же пришел в сознание, то увидел себя на берегу морском и благоговейно возблагодарил Милосердую Владычицу за чудесное спасение. Мать и сын с верою призывали на помощь милосердие Матери Божией и не посрамилась их надежда.

Итак, братие, Пресвятая Богородица Своею иконою Знамения спасает наши грады, как древний Новгород, и всякие места обитания нашего, например, нашу Соловецкую обитель, от нападений внешних врагов. И не только помогает нам в общественных бедствиях, но благодетельствует и в жизни частной, как вы слышали сейчас в рассказе об избавлении от неминуемой смерти утонувшего человека. Много совершается и доныне знамений чудотворной силы от этой благодатной святыни, которых исчислить невозможно. Так, лет десять тому назад, Курская икона Знамения сохранилась целою и невредимою в ужасном пожарище, произведенном злодейскою рукою для истребления этой святыни города Курска, о чем было тогда известно по всей России. Потому в тропаре который поется ныне празднуемой иконе, Пресвятая Богородица именуется необоримою стеною и источником чудес.

«Яко необоримую стену и источник чудес, стяжавше Тя раби твои Богородице Пречистая, сопротивных ополчения низлагаем: темже молим Тя, мир обители Твоей даруй и душам нашим велию милость». Аминь.

Двадцать лет минуло, как мы, братие, торжественно праздновали 900-летие просвещения отечества нашего христианскою верою. В течение этих девяти веков много y нас явилось прославленных Церковью св. угодников Божиих – святителей, благоверных князей и преподобных отцов – начальников российского иночества. Многие из сих святителей и князей ревностно содействовали распространению Христовой веры между разными племенами, населявшими русскую землю и блуждавшими во тьме язычества, и несли им свет евангельского учения с самоотвержением пастырской ревности и братской любви, заповеданной Христом. Некоторые из подвижников благочестия посвящали себя проповеди евангельской и обрекали себя на апостольские труды среди племен закоренелых в невежестве, претерпевая от них разного рода невзгоды, с готовностью положить жизнь свою за истину Христову. Таких подвижников благочестия, прославившихся равноапостольными подвигами не трудно всех перечесть. В XII веке преп. Кукша, инок Печерский, проповедовал Евангелие в стране Вятичей, которых и обратил в христианство, запечатлев свою апостольскую деятельность мученической смертью. В XIV веке св. Стефан, уроженец г. Устюга, явился просветителем Перми, погруженной дотоле во тьму язычества, и был первым епископом Пермским. В XVI веке прославился апостольским благовестием воспоминаемый ныне нами пр. Трифон, просветитель лопарей, – народа дикого, жившего по берегам реки Печенги, впадающей в Студеное море.

Уроженец Новгородской области, сын священника, Трифон с юных лет имел влечение к уединенной жизни; но волею Божией был призван на проповедь св. веры язычникам. Однажды, молясь в уединенном месте, он услышал голос: «Не здесь твое место, тебя ждет земля необитаемая и жаждущая». Повинуясь небесному званию, Митрофан (такое было имя преподобного до пострижения в монашество) отправился в страну дальнего севера, на реку Печенгу, к диким лопарям. Вся местность реки Печенги была занята этими дикими детьми природы, которые проводили более кочующую, чем оседлую жизнь. Для деятельности проповедника слова Божия открывалось обширное поле. Лопари обожали духов добрых и злых, гадов и ночных нетопырей, и поклонялись камням; о едином Боге, Творце неба и земли, они не слыхивали. Митрофан начал им возвещать эту истину.

Он говорил им, что один есть истинный Бог, один Творец земли и неба, один Спаситель всех потомков первозданного человека. Проповедник доказывал диким чадам пустыни, что Отец небесный близок к ним, промышляет о них, посылая им пищу, одежду и все потребное, и что безумно покланяться бесчувственным идолам и обожать духов, которые суть создания Божии, одни покорные, другие мятежные. Не легко было отупелые умы загрубевших в невежестве язычников сделать восприимчивыми к духовным истинам, еще труднее было заставить их расстаться с застарелыми пороками. A тут против проповедника истины восстали друзья лжи, вожаки народа, представители его векового заблуждения, для которых держать народ в слепоте ума – выгодное ремесло. Они восстали на Митрофана сперва с гордою надеждою оспорить его, потом с злобною яростью – прогнать или убить. Много раз они осыпали его бранью, били жестоко и таскали за волосы. «Ступай прочь отсюда, – говорили ему, – иначе ждет тебя злая смерть», и не раз собирались убить его, но Господь хранил раба Своего и всегда избавлял от убийственных рук.

Ревностный проповедник небесной истины с кротостью переносил брань и побои, и когда свирепая злоба доходила до крайней раздражительности, удалялся в горы, а потом опять выходил на проповедь. Наконец между лопарями нашлись такие, которые стали проникаться проповедью о вечной жизни и истинном покое души. Когда Митрофан оставлял на время упорных язычников, тогда они, обличаемые своею совестью, начинали видеть свою виновность пред христианским проповедником, его любовь к ним, его терпение и незлобие, его самоотвержение из желания блага им. Их сердца стали постепенно смягчаться и чувствовать правоту нового учения, приносящего душевный мир, которого они не находили в своей вере. Когда проповедник снова являлся к дикарям, тогда некоторые из них удерживали своих товарищей от нападений на него, говоря: «Он ни в чем не виноват перед нами, не сделал нам никакого зла, напротив, желает нам добра; за что же убивать его?». И сперва не много находилось таких мягкосердых слушателей, потом число их мало-помалу возрастало.

После многих трудов и скорбей, понесенных неутомимым тружеником, значительное число лопарей, живущих y p. Печенги, уверовали в Господа Иисуса Христа. He имея священного сана, Митрофан не крестил их; но он отправился в Новгород испросить y Архиепископа грамоту на построение церкви. При постройке ее блаженный за три версты носил на плечах своих бревна и лес. Построенный храм долго оставался не освященным за неприбытием священника из Новгорода. Тогда Митрофан отправился в Колу, в то время еще малолюдное местечко, и нашел там иеромонаха Илию, который освятил храм, крестил обученных вере лопарей и постриг в монашество самого проповедника, дав ему имя Трифона.

Блаженный Трифон, воспользовавшись услугами Кольского иеромонаха для крещения Печенгских лопарей, стал устроять на устье реки Печенги обитель во имя Св. Троицы. Таким образом, он предпринял на себя двойной труд – распространение христианства между необращенными язычниками и устроение иноческой обители. Чтобы продолжать дело евангельской проповеди, надлежало постоянно путешествовать. A что значило такое путешествие в этой стране? Жилища лопарей разбросаны по местам болотистым, пересеченным горами и оврагами: ни сел, ни деревень нет, a только уединенные шалаши семейных обитателей. Каково же было, не встретив радушного приема в одном жилье, идти по тундрам и горам в другое, где, быть может, ожидает еще худшая встреча! Но подвижник Божий терпеливо трудился и не унывал. Из тех, которые обращены были в христианство, нашлись готовые разделять с проповедником веры его труды.

Лопари, наученные Трифоном христианскому благочестию, с живым одушевлением передавали другим семена этого благочестия, и при их участии проповеднические труды св. Трифона становились более успешными; под конец целый дикий край получил совсем новый вид. Вот что писал современник блаженного Трифона пр. Максим Грек. «Благодатию Божиею многие иноверные обратились в православную и благочестивую веру христианскую. Прежде того они жили как звери в пустынях непроходимых, в пещерах и расселинах, не имея ни храма, ни нужного для жизни, питались животными, зверями, птицами, морскими рыбами, и что кто ловил, тем торговал… И здесь ныне благоволением Отца, изволением Сына и действием Св. Духа устроен честный монастырь и собралось большое братство иноков».

Обитель пр. Трифона была средоточием и рассадником христианства для всей Лапландии. Крещенные лопари до того полюбили святую веру, что одни приносили в пользу обители деньги, другие отдавали земли, озера и приморские угодья, щедро она была наделена всякими угодьями и со стороны верховной власти, и в существовании своем была вполне обеспечена. Так, после долгих лет борьбы и надежды, терпения и труда, Господь милостиво ущедрил Своего избранника и увенчал дело его полным успехом.

Из этого описания проповеднических подвигов избранника Божия Трифона, просветителя дикого племени лопарей, вы, братие, можете иметь понятие о великой трудности проповедания слова Божия неведущим истинного Бoгa. Многим опасностям приходится подвергаться проповедникам веры. Много умения, силы, терпения и самоотвержения нужно им, чтобы достойно проходить свое великое служение роду человеческому. И наконец, при всех усилиях, при всем умении, при всей горячей ревности к делу благовествования, обращение людей суеверных, грубых и непросвещенных не может совершиться иначе, как пo особенному действию Божией благодати. Никто не может прийти ко Мне, если нe привлечет его Отец Moй, сказал Господь Иисус Христос (Ин.6:44).

Немногие из нас способны к подвигам проповедования веры отдаленным братиям нашим, коснеющим в языческом суеверии; но все мы можем принимать участие в этом святом деле посильными пожертвованиями своими. В первенствующей христианской церкви усердные христиане помогали апостолам своими приношениями. И Св. Апостолы с радостью принимали такие приношения, потому что видели в них выражение любви христиан и усердия их к делу Божию. В наше время, при проповедании христианства в отдаленных пределах нашего отечества, вещественные пособия являются необходимыми для дела проповеднического. За недостатком вещественных средств в иных случаях останавливается или идет неуспешно это дело. Нужны средства, чтобы построить небольшой храм для новопросвещенных христиан. Нередко оказывается необходимым делать разные пособия новопросвещенным, потому что многие из них с принятием крещения, вынуждены бывают разорвать все связи с своею семьей, с своим родом и лишиться всех прежних средств к жизни: им нужно дать приют, их надо приучить к каким-нибудь новым занятиям, которые бы давали им средства к жизни. На все это нужны пособия, собираемые с доброхотных дателей. A оказывающий пособие апостольскому делу благовествования веры получает участие в награде, уготованной самим благовестникам.

Итак, братие, с усердием подавайте свои лепты на дело проповеди слова Божия иноверцам, видя безмерную трудность и неизмеримую пользу сего святого дела. Таким сочувствием и благожеланием вы сделаетесь сами участниками в проповеди апостольской и почтите память угодника Божия пр. Трифона, который в продолжительное голодное время для всего северного края сам ходил по Новгородской области из одного селения в другое и собирал подаяния на своих питомцев, бедствовавших от голода в «прегорчайшей пустыне». Аминь.

Едва ли не каждый из нас, братие, творя память пр. Трифона, или читая сказание о его жизни, или просто вспоминая о бывшей Печенгской обители, им основанной, – приходит в недоумение пред неисповедимыми путями Промысла Божия, попустившего разорение этой обители. По нашему разумению, существование ее в такой удаленной и пустынной стране, только что озаренной светом христианской веры, было бы крайне необходимо и процветание ее имело бы самое благотворное влияние на целое племя новокрещенных лопарей. С такою целью эта обитель Живоначальной Троицы и была создана преп. Трифоном. Поистине, изумительны пути Провидения, допустившего избиение невинных иноков от руки злодеев, и мы не можем исследовать этих путей своим слабым умом; но при всем противоречии их с нашими понятиями должны веровать, что они всегда премудры и благи.

История христианской Церкви представляет немало примеров такого разорения древних св. обителей и неправедного избиения подвизавшихся в них пр. иноков. Однажды преп. Нил постник, бывший сподвижником св. отцов, в Синае и Раифе избиенных, память которых совершает Церковь в 14 день января, видя избиение и страдания их, и сам едва спасшийся от убийц, в недоумении спрашивал: за что они страдают? «Где, говорил он, блаженные отцы, труды постничества вашего? Где награды за многотрудные подвиги? Это ли воздаяние вашему иночествованию? He всуе ли вы текли на предлежавший вам подвиг? Справедливо ли за добродетель принимать скорбь, и чтобы злоба врагов возимела силу на святые тела ваши, когда убиваемых вас оставил без помощи Промысл Божий?» – Так в глубокой печали задавал себе вопросы Нил преподобный; но к утешению своему и прочих, бывших с ним иноков, спасшихся от меча злодеев он получил разрешение на эти вопросы. «Чего ради сказал один израненный и едва дышавший старец смущает вас пришедшая на нас напасть? Ужели вы не знаете, для чего Господь предает подвижников своих сопротивным? He ради ли того, чтобы величайшими воздаяниями вознаградить претерпевших до конца там, на небе, где уготованы такия блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша». Лучшего ответа и на наши братие, вопросы о причинах избиения пр. иноков Печенгских не может быть.

Другой такой же пример избиения св. отцов мы видим в лавре Св. Саввы в Палестине, о чем воспоминается в церковных месяцесловах 20 марта. С VII века окрестности Иерусалима безпрестанно подвергались нападениям хищных сарацин, которые не щадили даже бедных отшельнических обителей. Однажды в лавру св. Саввы дошел слух, что варвары собираются напасть на обитель в большом числе. Иноки решились не удаляться никуда, но вверив себя воле Божией, готовиться встретить смерть, чтобы перейти в лучшую вечную жизнь. В Четверток страстной седмицы Сарацины напали. Одних иноков они изрубили мечами, других же свели в пещеру и пред входом ее, собрав много хворосту, зажгли большой огонь. У задыхавшихся от смрада и дыма страдальцев они выведывали о монастырских сокровищах, и, не получив ничего отправились в свою сторону, и все погибли в пути. Такая же участь постигла и разорителей Трифоновой обители: на обратном пути из монастыря они сбились с дороги и все погибли от голода и стужи. Так Бог наказывает проливающих неповинно кровь человеческую. Я взыщу, – сказал Он, – вашу кровь, взыщу ее от всякого зверя; взыщу душу человека от руки человека, брата его (Быт.9:5).

Разорение Трифоно-Печенгской обители и мученическая смерть братии ея совершилась, по смотрению Промысла Божия, предвозвещенному самим пр. Трифоном, конечно, не для того, чтобы разрушить этот рассадник веры и благочестия в новопросвещенном крае, но для того, чтобы скорее он принес плод в небесную житницу, как начатки Насадителю веры, богоносных мучеников.

«Будет тяжкое искушение на сию обитель», умирая, предсказывал пр. Трифон. «и многие примут мучение от острия меча, но не ослабевайте, братие, упованием на Бога, не оставит Он жезла грешных на жребии Своем, ибо силен и паки обновить Свою обитель». Это пророчество преподобного показывает, что волею Божией определено было приобщить иноков Печенгской обители блаженной участи первых христиан, засвидетельствовавших свою веру терпением бедствий, гонений и самою смертию от людей нечестивых, на них исполнилось слово Апостола, написанное к Филиппийским христианам: вам даровася еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже no Нем страдати – (Флп.1:20). Эти то страдания невинных иноков, надо думать, ценнее пред очами Божиими той пользы, какую бы могло принести существование обители целому краю в течение многих лет. К ним вполне можно отнести слова св. Апостола Павла, сказанные о древних святых: инии избиении быша, не приемше избавления, да лучшее воскресение улучат (Евр.11:35). Если теперь души этих мучеников почивают в обителях небесных на обетовании лучшего воскресения, по Апостолу; то не более ли молитвами своими они могут принести пользы своим братьям земным, чем при дальнейшей своей жизни на земле и всех последующих за ними иноков. «Не скорби, говорит Святитель Димитрий Ростовский, когда что не по воле сердца твоего делается в мире: ина воля Божия, ина же твоя, и судьбы Его различны, которых ты не ведаешь и не можешь всего разуметь». Так скорбел некогда пр. Никон, ученик пр. Сергия, пред нашествием на обитель Троицкую одного хана татарского, разорившего Москву; но в сонном видении явился ему преподобный Сергий, сопровождаемый двумя Святителями Петром и Алексием, и сказал: «по Божией воле обитель подвергается нашествию варваров; ты же, чадо, об этом не скорби, но знай, что после обитель эта еще больше распространится». Предсказание сбылось: на обитель напали татары и всю ее разорили и сожгли огнем; a пр. Никон с братиею удалился на это время в пустые места. По возвращении он же и восстановил разоренную обитель. Здесь совершенно необъяснимы судьбы Божии: созданная прп. Сергием обитель разоряется до основания и вновь созидается.

Несколько иная судьба постигла обитель Трифонову. Она разорена в конец Шведами и оставалась в запустении 300 лет; братия вся избита мучительскою рукою опустошителей. Чрез семь лет по кончине пр. Трифона Шведы напали на его обитель, сперва сожгли церковь Успения, где почивали мощи Угодника Божия. Затем случилось, что, по устроению Промысла Божия, они замедлили нападением на самый монастырь, давая тем возможность приготовиться братии постом и молитвою к мученической кончине! В самый праздник Рождества Христова при конце литургии злодеи проникли в ограду монастыря и умертвили тех, которые находились вне церкви в службах монастырских; потом, как лютые звери, ворвались в самый храм и всех предали смерти терзая различными муками и выпытывая о монастырской казне. Всей братии избито было 116 человек; спаслись только те, которые были в отсутствии; они собрали рассеченные и обгоревшие останки мучеников и погребли в одной могиле.

Как сбылось предсказание пр. Трифона о разорении его обители и избиении иноков, так ныне через 300 лет сбывается на наших глазах другое его предсказание о возобновлении св. обители. Господь не оставил жезла грешных на жребии своем, и являет Свою силу, в немощи совершающуюся: обитель Печенгская возобновляется.

С 15 декабря 1883 года, когда во всей Архангельской губернии праздновалось 300-летие со дня кончины пр. Трифона, явилось всеобщее желание восстановить Печенгский монастырь. Св. Синод возложил это дело на нашу Соловецкую обитель, и в настоящее время оно производится к благому исполнению. Вам же, братие, остается только сочувствовать этому святому делу и душевно радоваться будущему процветанию Печенгской обители во славу Божию и в память пр. Трифона, и на пользу православного русского народа. Аминь.