Теософия: факты против мифов

В конце XIX века на свет появилось новое оккультное движение, которое получило название теософия. Оно не пользовалось большой популярностью во времена жизни своей основательницы Е.П. Блаватской, в основном из-за сомнительной репутации Елены Петровны, постоянно вспыхивавших вокруг ее имени скандалов и недоказуемости делавшихся ею заявлений. Но вскоре после смерти Блаватской (в 1891г.) в обществе началось увлечение востоком и теософия оказалась востребованной. Теософское движение разделилось на несколько ветвей. В целом, в мире существуют четыре типа организаций, имеющих отношение к теософии: 1) Международное Теософическое Общество с штаб-квартирой в Адьяре (Индия), которое считается самым первым, основанным еще Е.П. Блаватской. Оно имеет представительства во многих странах мира; 2) Теософическое общество со штаб-квартирой в Пасадене (США), которое также является международным и происходит от американской секции, возглавлявшейся одним из основателей Теософического Общества, Уильямом Джаджем, и отделившейся вскоре после смерти Е.П. Блаватской. Отделения этого общества также можно встретить в разных странах мира, однако они не столь распространены; 3) Национальные теософические общества, по разным причинам не входящие ни в одну из этих структур; как правило, они являются ветвями Международного Теософического Общества, утратившими с ним связь, или организациями, созданными энтузиастами на местах; 4) Структуры, созданные в качестве альтернативы Теософическим Обществам и не носящие такого названия, например Объединённая Ложа Теософов, Theosophy International, различные рериховские и антропософские общества.

В России первое общество теософов было основано в 1908 году, хотя отдельные группы последователей теософии существовали и до этого. Широкого распространения в дореволюционной России теософское движение не получило. В 1918 году советское правительство прекратило его деятельность. Снова общество было открыто в 1991 году, зарегистрировавшись как общественная организация, Российское Теософское Общество неоднократно пыталось возобновить свое членство в Международном Теософском Обществе, расположенном в Адьяре, но от него в качестве обязательного условия членства в данной организации потребовалось отречься от агни-йоги Рерихов. Российское Теософское Общество приняло это требование, но тем не менее в Международное Теософское Общество принято не было. Российские теософы, не получив признания в международных теософских кругах, действуют сейчас совместно с рериховцами, поддерживают друг друга и активно распространяют свои учения в России.

В настоящее время в обществе наблюдается очевидная тенденция реабилитировать теософию в глазах подавляющего большинства людей и стремление превратить ее из маргинального псевдорелигиозного учения в некое респектабельное научное движение. В данной работе мы ставим перед собой следующие задачи: дать общее представление о теософском учении; рассмотреть те принципы, которые лежат в его основе, и ту аргументацию, с помощью которой теософия пытается доказать свои притязания; также мы поразмышляем о вопросе совместимости теософии с христианством. Мы надеемся, что работа заинтересует тех, кто готов к беспристрастному и вдумчивому поиску ответов на эти и некоторые другие вопросы.

Слово «теософия» происходит от двух греческих слов – theos (Бог) и sophia – (мудрость) – и значит «божественная мудрость». Последователи этого движения уверены в том, что теософия объединяет в себе сущность и основу всех мировых религий. Девиз теософского движения: «нет религии выше Истины», положенный Е.П. Блаватской в его основу, позаимствован ею у Махараджи Бенареса. При этом теософия отвергает принципиальную возможность познания Абсолютной Истины людьми, не посвященными в эзотерические учения, квинтэссенцией которых она считает себя.

Основательница теософии, Елена Петровна Блаватская (1831–1891), происходила из дворянской семьи, имеющей немецкие корни. Мать, Елена Андреевна Фадеева, была писательницей, отец – офицер, командир батареи конной артиллерии. В семнадцать лет Елена Петровна выходит замуж за пожилого генерала Николая Блаватского, но через три месяца после свадьбы супруги расстаются. Е.П. Блаватская никогда не была официально разведена, долгие годы она выдавала себя за вдову, хотя ее муж пережил ее. Всю свою жизнь она путешествовала как по Востоку, так и по Западу, фактически нигде не задерживаясь.

Теософское общество Е.П. Блаватская основала в 1875 году в Нью-Йорке. Фундаментом теософского учения является ее работа «Тайная Доктрина», в которой изложены основы «истинной» космогонии, сотворения мира (космогенезис), краткая история человечества (антропогенезис) и краткая история религий.

Целями теософского общества, по заявлениям основательницы, являются: 1) братство человечества без различия рас, цвета кожи, религии или социального положения; 2) изучение древних мировых религий для сравнения и формулирования универсальной этики; 3) изучение и развитие скрытых божественных (сверхъестественных) сил в человеке.

В данный момент теософское общество имеет представительства в десятках стран мира. Штаб-квартира находится в Адьяре, Индия.

Учение теософии базируется на трех «фундаментальных истинах», так сказать «догматах», теософии: 1) вездесущий, вечный, беспредельный и непреложный Принцип есть источник и первопричина мироздания; о Принципе ничего не известно, кроме того, что он есть и является первопричиной всего мироздания; 2) вселенная вечна и циклична в своем развитии; 3) всемирная душа тождественна индивидуальной душе каждого человека, также она называется «седьмым принципом», считается, что это «высшее я» человека.

Первая «истина» учит, что человек постигает Абсолют через его проявления, которые безличностны по своей природе и выражаются в законах, управляющих жизнью вселенной. Вторая гласит, что душа эволюционирует в своем развитии от менее совершенных форм жизни к более совершенным, что этот процесс протекает в соответствии с определенными циклами. Вселенная циклично развивается в вечности. Нет момента начала и нет точки конца в этих космических циклах. Третья «истина» провозглашает «божественность» человека, тождественность его души всемирной превысшей душе (эта доктрина аналогична учению адвайта-веданты). Из этого следует идея обожествления человека. Человек по природе есть Бог, сущность Бога и человека идентичны.

Космос, по учению теософии, является самодостаточным. Проявленная (физическая) вселенная представляет собой самый низкий уровень бытия, над которым есть высшие, состоящие из более тонких, по сравнению с физическим миром, слои материи. Эволюция космоса есть результат действия трех творческих волн логоса. Логос – это первое слово, раздающееся в безмолвии. Это первый звук, посредством которого «зачинается» вселенная. Это вибрация «божественной энергии». Он означает также божественную мысль, которая дает начало дальнейшему процессу созидания вселенной.

В творении принимает участие не только логос, но и другие «великие существа» – дхиан-коганы, или ангелы, – те, кто завершил свою человеческую эволюцию в прошлой манвантаре (прошлом цикле расширения и сжатия вселенной) на той или иной планете. Также в теософском учении они называются планетарными духами, созидателями миров.

Всей иерархией сознательных сущностей руководит Логос. Он обладает сознанием и является индивидуальностью. В этой иерархии каждое существо имеет свою определенную задачу в строительстве и управлении космосом на протяжении его существования.

Логос создает внутри себя проект всей системы этой вселенной, все «прообразы» сил и форм и определяет, как и через какие стадии каждый из них должен осуществляться в эволюционной схеме его системы. Таким образом, до возникновения Вселенной вся ее структура заключается во «вселенском разуме логоса», существует в нем как идея – все, что в ходе последующего процесса строительства воплощается в жизнь.

Логос является «творцом» вселенной как «архитектор», создавший ее план, который воплотили в реальность дхиан-коганы (ангелы).

Первичным материалом, или «сырьем» для космической материи, является некая «пракосмическая субстанция» – непроявленная девственная материя. Эта «растворенная» материя является невообразимо тонкой субстанцией. Из нее создаются все виды космической материи – от тончайшего до самого грубого.

Теософия различает семь состояний космической материи – семь степеней ее тонкости. Из них только седьмое – самое низшее, самое грубое состояние, видимо физическим глазом: это материя нашего физического мира. Шесть высших состояний невидимы и нашим физическим чувствам недоступны. Каждое из семи состояний космической материи образует свою особую космическую сферу, свой особый план, или мир.

Устройство человека по принципу подобия отражает устройство мира. Теософия различает в человеке семь принципов (семь видов тонких тел). Приведем описание человеческого устройства в соответствии с тем «откровением», которое было дано Е.П. Блаватской «махатмами».

1. Физическое тело, полностью состоящее из материи в ее наиболее грубой и осязаемой форме.

2. Жизненный принцип (дживатма), форма силы: она неразрушима и, разобщенная с одной совокупностью атомов, немедленно притягивается другими.

3. Астральное тело (лингашарира) состоит из эфирной, бесплотной материи в своем обычно пассивном состоянии – точная, но очень призрачная копия тела; активность, уплотненность и форма астрального тела всецело зависят от кама-рупы.

4. Астральная форма (кама-рупа, тело желаний) – принцип, определяющий конфигурацию эго.

5. Животное сознание человека (физическое сознание, эго) аналогично уму, инстинкту, памяти, воображению и т.д., присущее высшим живым существам, но в пропорционально более высокой степени, чем у животных.

6. Высший (духовный) ум, сознание, духовное эго, в котором главным образом пребывает самосознание совершенного человека, хотя низкое смутное животное сознание сосуществует с ним.

7. Дух – эманация Абсолюта: он нетварен и вечен, скорее, является состоянием, чем существом.

Эта классификация была видоизменена Синнетом в «Эзотерическом буддизме» (1883) следующим образом:

1. Тело – рупа; 2. Жизненность – прана, или джива; 3. Астральное тело – лингашарира; 4. Животная душа – кама-рупа; 5. Человеческая душа – манас; 6: Духовная душа – буддхи; 7. Дух – атма.

Что такое рай и ад в теософии? Авичи (avitchi) – ад, как и дэвачан (deva chan) – рай – это состояние грез, которые испытывает душа, находясь в кама-локе (мир желаний и страстей, астральный мир), это внутренние переживания души, подобные сну. Дэвачан – положительные воспоминания, авичи – отрицательные. Состояния эти длятся до тех пор, пока не закончится карма, определившая их. С христианским пониманием рая и ада теософское учение об авичи и дэвачане ничего общего не имеет, христианскую трактовку данных понятий теософия отвергает.

Теософия признает закон кармы одним из основных законов мироздания так же, как и закон перевоплощения (реинкарнации). Эволюция монады (души), согласно теософии, выглядит следующим образом: сначала монада погружается в минеральное царство и становится камнем. Потом следуют растительное, животное, человеческое, ангельское царства и т.д. Эволюция монады на каждой планете может проходить только в одном царстве, поэтому для дальнейшей эволюции в более высоком царстве монада меняет планету.

Луна сыграла самую большую и самую значительную роль, не только в образовании Земли, но и в наполнении ее человеческими существами. Монады, которые проходили животную стадию эволюции на Луне, закончив там свой цикл, должны были начать новую ступень жизни на Земле – человеческую эволюцию.

Человечество в процессе своей эволюции, согласно теософскому учению, должно пройти семь рас.

Первая, так называемая коренная раса, в которую входили первые люди на Земле, была потомством «лунных предков». «Лунные боги» (бархишады) выделили свои тонкие тела из себя самих и стали творцами «тонких» форм человека. Вокруг этих форм природа строила эфирные тела. Таким образом, прародители человека есть мы сами как первичные личности, мы есть они. Первоначальный человек, произошедший из тел своих прародителей, был существом эфирной формы, лишенным плотности. Монады, воплощавшиеся в эти пустые оболочки, были бессознательными. Первоначальный человек мог стоять, ходить, бегать, летать. Но он был только бессознательной тенью.

Из первой коренной расы путем «почкования и выделения» развилась вторая. Первичный процесс размножения, посредством которого вторая раса образовалась из первой, происходил следующим образом: эфирная форма, облекавшая монаду, была окружена, как и сейчас, яйцеобразной сферой ауры. Этот зародыш рос и питался аурой до тех пор, пока его развитие не закончилось, затем он постепенно отделился от своего родителя, унеся с собою собственную сферу ауры.

Первая раса создала вторую посредством «почкования», вторая раса дала начало третьей расе в результате аналогичного, но более сложного процесса.

В начале периода третьей расы спустились на Землю «сыны мудрости» (ангелы), те, для которых наступила очередь воплотиться в качестве «эго» человеческих монад. Они увидели низкие формы первых людей третьей расы и отвергли их. «Мы можем избрать», – сказали «владыки мудрости»¹. «Воплощающиеся силы» избрали наиболее спелые «плоды» и отвергли остальные.

Приблизительно до середины периода третьей расы как люди, так и животные были эфирообразными и бесполыми организмами. С течением времени тела животных становились все более плотными. Также и формы доисторических животных эволюционировали и умножались. К пресмыкающимся были добавлены «драконы глубин» и «летающие змеи». Те, которые пресмыкались на земле, получили крылья. Обитавшие в водах стали прародителями птиц. Так, птеродактиль и плезиозавр были современниками человека до конца третьей расы.

Все живые существа были сначала гермафродитами: все живущие и пресмыкающиеся, гигантские рыбо-птицы и змеи с панцирными головами. Затем произошло разделение полов.

После того, как животные получили тела и разъединились, началось также разделение человечества. Третья раса при своем первом проявлении была почти бесполой. Затем она постепенно стала двуполой. И лишь спустя долгое время третья раса разделилась на два определенных пола. Третья раса познала смерть. Люди первых двух рас не умирали, но лишь растворялись и исчезали, поглощенные своим потомством.

Третья раса нашего земного человечества находилась под непосредственным водительством «духов», пришедших с планеты Венера. Как мы помним, монады для дальнейшего совершенствования переходят на следующую планету. В середине эволюции третьей расы с Венеры пришли на Землю представители высокоразвитого человечества, «сыны разума» – «светлые существа», о которых упоминается как о «сынах огня», благодаря их сверкающему виду. Они поселились на Земле как «божественные учителя» юного человечества. Через них «луч божественного разума» осветил область до той поры спящего человеческого разума. Таким образом произошла индивидуализация духа, его преобразование в форму, и этот дух, заключенный в физическое тело, есть душа, индивидуум, истинный человек. Это и есть час рождения человека, ибо, хотя сущность его вечна, – он не рождается и не умирает, его рождение во времени как индивидуума вполне определенно. Человеческая душа начала свою эволюцию.

Третья раса жила на материке, называемом Лемурией. Самое раннее человечество было расой гигантов. Первые лемурийцы имели рост 18 метров. Постепенно их рост уменьшался и спустя несколько миллионов лет достиг шести метров. Лемурийцы были очень сильны физически, что давало им возможность защищаться и удерживать на расстоянии чудовищ мезозойского и кайнозойского периодов. Фантастические и ужасные животные сосуществовали с человеком и нападали на него так же, как и человек нападал на них. Будучи окружен в природе такими чудовищными тварями, человек мог выжить только потому, что он сам был гигантом. Лемурия погибла вследствие землетрясений и извержений вулканов. Она погрузилась в волны. Произошло это около 700 тысяч лет тому назад. До начала того, что ныне называется третичным периодом (эоценским).

Четвертая раса – атланты – начала свое существование примерно 4–5 миллионов лет тому назад. В эту эпоху третья раса уже клонилась к своему упадку, но большая часть континента Лемурии еще существовала. Новая великая раса зародилась в центре Атлантического океана. В то время в этой области, по мнению «махатм», находилось большое скопление островов; с течением времени острова поднялись и превратились в великий континент – Атлантиду. Первые атланты были ростом ниже лемурийцев, но все же были великанами – достигали трех с половиной метров. С течением тысячелетий рост их постепенно уменьшался.

Руководившие атлантами «божественные учителя» передали им веру в существование «высшего космического существа», проникающего все сущее. Так был установлен культ Солнца, как символ этого наивысшею понятия. Для его прославления атланты поднимались на вершины гор, там из цельных камней они сооружали подобие кругов, представляющих годовое вращение Солнца. Эти камни были расположены таким образом, что для того, кто становился перед жертвенником в центре круга, Солнце во время летнего солнцестояния появлялось позади одного камня, а во время весеннего равноденствия – позади другого. Эти же круги камней служили и для других астрономических наблюдений, касающихся отдаленных созвездий.

Постепенно атланты духовно деградировали, занялись черной магией, из-за чего их остров затонул. Но часть человечества до этой гибели была вывезена с Атлантиды. Центром следующей цивилизации стал Египет.

Современная раса является пятой, за ней последуют еще две – шестая и седьмая. После чего человечество должно переселиться на другую планету, где начнется новый виток его эволюции.

По мнению теософов, все религии являются искажением данных «учителями человечества» истин, и цель теософии – возродить то «истинное знание», которое было открыто человечеству «великими учителями».

Е.П. Блаватская принадлежала к масонскому ордену. Судя по всему, она была неплохо знакома с каббалой. «Тайная Доктрина» Е.П. Блаватской является достаточно фундаментальным трудом и по обзору тем, и по своему объему.

Теософом, по утверждениям Е.П. Блаватской, может стать любой человек «со средними умственными способностями и склонностью к мистицизму, не эгоист, ведущий чистую жизнь, находящий больше радости в возможности помогать ближнему, чем получать помощь самому, всегда готовый жертвовать своими удовольствиями ради пользы других, любящий Истину, Добро и Мудрость ради них самих, а не ради предоставляемой ими пользы»². Человек, который решил стать теософом, должен придерживаться следующих принципов:

1. Он должен изучать и понимать теософическое учение, делиться полученными знаниями с другими.

2. Вносить дух полученных учений в свою индивидуальную жизнь.

3. Пользоваться каждым случаем, чтобы объяснять, что такое теософия, при этом стараться вызвать у окружающих интерес к ней.

4. Содействовать распространению теософской литературы везде, где возможно.

5. Защищать честь общества личным примером; для общества важно не количество, а «качество» членов.

6. Для члена общества важно исполнять свой долг по отношению ко всем людям, в особенности по отношению к тем, с кем связан общественными или родственными узами.

7. Себя теософ должен рассматривать как частицу коллективного человечества, а не как личное я. Основной теософский принцип – каждый должен жить для всех и все для каждого. Интересы общества – на первом месте, личные – на втором.

8. При обсуждении того, что может считаться мудрым, а что – не мудрым, при исполнении своего долга решение принимает отдельная личность, но каждый должен спросить себя, может ли данный его поступок соответствовать теософским принципам и содействовать росту и успеху общества.

9. Истинный теософ должен повиноваться повелениям голоса своего «высшего я», того божественного начала, которое составляет его истинную суть. Идеальные законы могут быть приняты только интуицией, они выше области аргументов и диалектики.

10. Теософ должен контролировать, побеждать с помощью «высшего я» свое «низшее я» и морально очищать себя .

11. Теософ не должен бояться никого и ничего, кроме суда своей собственной совести.

12. Теософ не должен делать ничего наполовину: если он думает, что его поступок хорош, он должен совершать его открыто и смело, если же он плох – не совершать его.

13. Общественное мнение не должно иметь для теософа никакого значения.

14. Теософ должен жертвовать временем, деньгами и всем, что могло бы доставить личную выгоду во имя посвящения себя исключительно интересам общества.

15. Теософ должен бороться с фанатизмом, в какой бы форме он ни проявлялся, – религиозной, научной или социальной, и в особенности – с ханжеством во всех его видах.

Теософ должен воплощать в жизнь самые возвышенные нравственные идеалы, стремиться осознать свое единство со всем человечеством и непрестанно трудиться для других.

Если оккультист не поступает в соответствии с указанными принципами, он действует эгоистически, для своего собственного благополучия; а если он имеет больше практических способностей, чем обычные люди, он становится гораздо более опасным врагом для всего мира и окружающих, чем простой смертный.

Изучение любого предмета начинается со знакомства с ним. Кем себя считают теософы? На что претендуют? Насколько обоснованы их претензии? Итак, что же такое теософия с точки зрения самих теософов? «Теософия – это Божественное Знание или Наука… . Это «Божественная Мудрость», qeosojia (Теософия) или мудрость богов, как qeogonia (теогония) – родословие богов. Слово qeoV по-гречески означает «бог», одно из божественных существ, но, конечно же, не «Бог» в том смысле, какой ему придают в наши дни. Следовательно, это не «мудрость Бога», как переводят некоторые, а божественная мудрость – такая, какой обладают боги»³.

Согласно утверждениям Блаватской, каждый человек может быть членом ее организации, невзирая на свои религиозные, политические или иные пристрастия: «Теософом сделаться не трудно. Всякий человек со средними умственными способностями и склонностью к мистицизму, не эгоист, ведущий чистую жизнь, находящий больше радости в возможности помогать ближнему, чем получать помощь самому, всегда готовый жертвовать своими удовольствиями ради пользы других, любящий Истину, Добро, и Мудрость ради них самих, а не ради предоставляемой ими пользы, есть теософ»⁴; «…мы не придерживаемся никакой религии, как и философии – мы отбираем то хорошее, что находим в каждой. Но здесь, опять же, нужно констатировать, что подобно всем другим древним системам, теософия подразделяется на экзотерическую и эзотерическую»⁵.

Однако, несмотря на утверждения самих теософов о том, что они не придерживаются никакой религии, это не мешает им считать, что они проповедуют «суть всех религий»: «Но теософия, как вы говорите, не является религией? … Конечно, нет, ибо она – суть всех религий и абсолютной истины, одна капля которой является основой каждого вероучения»⁶. Логика таких утверждений сомнительна. Предположим, художник написал идеальную картину, но перестает ли его произведение быть картиной, несмотря на то, что все остальные картины, возможно, несовершенны? Е.П. Блаватской, основательнице теософии, были свойственны как преувеличения, так и безосновательные утверждения, поэтому вышеприведенная цитата представляет собой заявление, сделанное вполне в ее духе.

По мнению Блаватской, «никто не может быть истинным оккультистом, не будучи настоящим теософом»⁷. «Под оккультизмом я понимаю ту науку, или, скорее, мудрость, которая даёт верное и точное объяснение действию законов природы вместе с их приложением по всей вселенной»⁸; «… что такое оккультизм? Это слово употребляли в самых необычных значениях, зачастую злоупотребляя им. Е.П. Блаватская однажды определила оккультизм как изучение ума в природе, подразумевая здесь под умом вселенский ум или божественный разум, а следовательно – изучение трудов Бога во вселенной и исследование всех энергий, которые, исходя из этого духовного центра, действуют в окружающих нас мирах»⁹. Итак, как полагают сами теософы, оккультизм, который невозможен без теософии, есть «наука» или, выражаясь точнее, «эзотерическая наука», которая изучает «действие вселенского ума». Попытаемся разобраться, насколько основательны претензии теософов на научность. Для начала посмотрим, что в современном обществе принято называть наукой: «Наука – особый вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире… . Наука ставит своей целью выявить законы, в соответствии с которыми объекты могут преобразовываться в человеческой деятельности… . Предметный и объективный способ рассмотрения мира, характерный для науки, отличает ее от других способов познания, в частности от искусства… . Ей нужна особая практика, с помощью которой проверяется истинность ее знаний. Такой практикой становится научный эксперимент…»¹⁰.

Наука отличается как от искусства, так и от религии, главное ее отличие состоит в экспериментальной проверяемости любой выдвигаемой теории. Целью науки является «выработка объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире». Снова вернемся к вопросу о целях теософии. «Каковы цели «Теософического Общества»? … Их три, и такими они были с самого начала. 1. Образовать ядро Всеобщего Братства Человечества без различий расы, цвета кожи или вероисповедания. 2. Способствовать изучению арийских и других писаний, мировых религий и разных наук, отстаивать важность значения древних азиатских источников, а именно, принадлежащих к браманистской, буддийской и зороастрийской философиям. 3. Исследовать скрытые тайны Природы во всевозможных аспектах, и в особенности психические и духовные способности, скрытые в человеке. Вот в общих чертах три основные цели Теософического Общества»¹¹; «Что было целью этой системы?... Во-первых, внушить ученикам и всем «любящим истину» некоторые великие нравственные истины. Отсюда и девиз, принятый Теософическим Обществом – «Нет религии выше истины». Главной целью основателей эклектической теософической школы была одна из трёх целей их современного последователя – Теософического Общества, а именно – примирить все религии, секты и нации общей системой этики, основанной на вечных истинах»¹².

Но первая цель – «образование ядра Всеобщего Братства Человечества» – является не научной, а политической задачей. Вторая – «способствование изучению арийских и других писаний, мировых религий и разных наук», – казалось бы, достойная цель, со значимостью которой никто спорить не будет. Но вот стремление «отстаивать важность значения древних азиатских источников, а именно, принадлежащих к браманистской, буддийской и зороастрийской философиям» представляет собой лоббирование интересов и опять относится к области политики. Третья цель: стремление исследовать «скрытые тайны Природы во всевозможных аспектах, и в особенности психические и духовные способности, скрытые в человеке», не может считаться научной, так как наука не занимается исследованием духовных способностей, это область религии. Что же касается идеи «примирения всех религий, сект и наций», это опять же скорее политическая деятельность, но явно не сфера деятельности науки. Как видим, задачи, которые ставит перед собой теософия, к науке имеют весьма отдаленное отношение. Наука как форма познания окружающего мира базируется на рациональном мышлении, признает законы логики, а «…оккультизм, то есть изучение и развитие духовной природы, должен полностью превзойти интеллектуальное развитие»¹³; «Можно ли достичь «тайной мудрости» просто путём изучения? Энциклопедии определяют теософию почти так же, как и словарь Вебстера, а именно, как «предполагаемое общение с Богом и высшими духами и последующее достижение сверхчеловеческого знания физическими средствами и химическими процессами». Это так? … Думаю, что нет. Да и никакой лексикограф не объяснит, ни себе, ни другим, как это сверхчеловеческое знание может быть достигнуто физическими или химическими процессами. Если бы Вебстер написал «метафизическими и алхимическими процессами», определение было бы приблизительно верным; в приведённом же виде оно абсурдно. Древние теософы утверждали – и это же говорят современные – что бесконечное не может быть познано конечным – то есть воспринято конечным существом – но что божественная суть может быть передана высшему Духовному Я в экстатическом состоянии. Это состояние, в отличие от гипнотического, вряд ли достижимо «физическими и химическими средствами"»¹⁴.

Как видно из вышеприведенных цитат, научный и теософский способы познания значительно отличаются друг от друга. Если наука базируется на рациональном мышлении, логике и эксперименте, то теософия – на том положении, что «божественная суть может быть передана высшему Духовному Я в экстатическом состоянии», т.е. на мистических откровениях, получаемых в экстазе. То, что между академической наукой и теософией есть разница, признают и сами теософы: «Заметная разница между оккультной и современной наукой состоит в том, что первая работает с силами и материалами природы в их естественном состоянии, в то время как последняя использует их в отдельности и в ограниченном состоянии низшего плана их проявления»¹⁵. Данное заявление также невозможно проверить научными методами, по крайней мере, в их классическом понимании. Какова природа тех сил, с которыми теософы сотрудничают? Это вопрос религиозного опыта и его мировоззренческого осмысления в рамках той философской или религиозной системы. Наука познает окружающий нас мир, опираясь на эксперимент и его рациональное осмысление, теософия провозглашает религиозные по своей сути идеи, которые имеют своим источником «экстатическое озарение»: «Целью искателя духовной мудрости является восхождение на более высокий план бытия; он должен стать новым человеком, во всех отношениях более совершенным, нежели в настоящий момент…»¹⁶.

Наука работает с относительными истинами. Любая ее теория истинна, до тех пор пока она не опровергнута, что, кстати, является одной из причин того, что наука никогда не может выступать как антитеза религии. Абсолютные истины – это область религии. «Скажите мне, каким, по-вашему, будет будущее теософии? … Если вы имеете в виду теософию, то я отвечу, что, как она существовала вечно на протяжении бесконечных циклов прошлого, так и будет существовать всегда в беспредельности будущего, поскольку теософия – это синоним ВЕЧНОЙ ИСТИНЫ»¹⁷.

На наш взгляд, «научность» теософии очень хорошо иллюстрирует главный труд Е.П. Блаватской «Тайная Доктрина»: «Архаический манускрипт – коллекция пальмовых листов, приведенных особым неизвестным науке, способом в состояние непроницаемости для воды, огня и воздуха – лежит перед глазами пишущей эти строки (Е.П. Блаватской. – В.П.)… книга эта была написана на Сензарском языке – тайном священном языке – со слов Божественных Существ…часть эзотерических доктрин основана на Станцах, являющихся рекордами народа, неизвестного этнологи»¹⁸. Что интересного об этом «манускрипте», на основании которого, по уверениям Е.П. Блаватской, ею была написана «Тайная Доктрина», может сказать сама Елена Петровна? Этот манускрипт представляет собой некую книгу, называемую Дзиан (или Дзан), неизвестную, по признанию Е.П. Блаватской, современным ей филологам, (и тем более – современным нам). О содержании книги Дзиан Е.П. Блаватская пишет: «Как могут быть проверены утверждения заключенные в них?... главный труд, откуда взяты Станцы, не имеется в европейских библиотеках… совершенно не известна нашим филологам…»¹⁹.

Таким образом, по утверждениям Е.П. Блаватской, существует некая книга, которую никто, кроме Е.П. Блаватской, не видел. Написана эта книга на тайном языке, причем теософы до сих пор не предоставили общественности ни одного документа, который был бы на нем написан. Народ, создавший эти доктрины, так же ученым не известен. По мнению Е.П. Блаватской, отсюда необходимо сделать следующий вывод: ученые с радостью должны принять изложение содержания неведомого манускрипта в «Тайной Доктрине», отречься от всех принципов современной науки и стать теософами.

Какие аргументы приводит Е.П. Блаватская в защиту «Тайной Доктрины»? Она рассуждает о том, почему нужно сохранять от «непосвященных эзотерические знания», доказывает, что ее будут преследовать за публикацию данного труда, клеймит позором «невежд» – востоковедов и т.д. Как видим, Е.П. Блаватская приводит чрезвычайно «весомые» аргументы в подтверждение истинности учения, изложенного ею в «Тайной Доктрине». Впрочем, по словам Е.П. Блаватской, отсутствие возможности познакомиться современным ученым с книгой Дзиан представляет собой «…большой ущерб для них (ученых. – В.П.), кто следует в своих изысканиях предписанным методам официальной науки, но для учеников Оккультизма и для всех истинных оккультистов это не имеет большого значения (выделено нами. – В.П.)»²⁰.

Фактически это откровенное признание, что методы научного познания для учеников Е.П. Блаватской необязательны! Несмотря на все заверения в своей научности, вся теософия построена на вере, вере в «махатм» и в то, что Блаватская была их «апостолом».

Имеет ли теософия хоть какое-то отношение к традиционным религиям? На этот вопрос очень хорошо ответила сама Е.П. Блаватская в «Тайной Доктрине»: «…учения, заключенные в этих томах, хотя бы и отрывочные и неполные, не принадлежат какой-либо одной религии, как-то индусов, Зороастра, халдеев и египтян, ни к Буддизму, Исламу, Иудаизму или Христианству…»²¹.

Мы приходим к следующему выводу: теософия – это мистическое учение, не имеющее никакого отношения ни к науке, ни к религии. Ее можно определить как оккультный мистицизм. Что такое оккультный мистицизм? Это учение о методах проникновения в закрытый от человека «потусторонний» мир с целью познания его тайн, а также скрытых в нем сил как в личных целях, так и исходя из стремления к «общему благу» в теософском его понимании!

Для понимания любой мировоззренческой системы, в том числе и теософской, необходимо понять ее внутреннюю логику. И, прежде всего, ответить на вопрос: что она принимает как истину? «Мы всегда будем придерживаться только фактов и будем стараться провозглашать истину, где бы и когда бы она ни была найдена, не скрывая ее ни под какими трусливыми масками»²². Как видим, теософия, по уверениям ее основательницы, всегда придерживается фактов. Какое определение теософия дает истине? «Истина – многогранный кристалл, и невозможно охватить взглядом сразу все его грани; и … нет на свете даже двух человек, которые рассматривали бы эти грани под одинаковым углом (даже если их желание найти истину одинаково искренне)…»²³; «Что же до абсолютной истины, то большинству из нас так же сложно разглядеть ее, как доехать до Луны на велосипеде. Во-первых, потому, что абсолютная истина так же неподвижна, как гора Магомета, которая отказалась сдвинуться с места даже ради пророка, так что ему самому пришлось идти к ней. И нам приходится следовать его примеру, когда мы хотим стать хоть немного мудрее. Во-вторых, по той причине, что царство абсолютной истины не принадлежит к нашему миру, тогда как мы слишком крепко привязаны к нему. И, в-третьих, …человек… на самом деле …всего лишь злосчастное скопление аномалий и парадоксов, пустая балаболка, раздувшаяся от сознания собственной важности, с противоречивыми и легко меняющимися идеями»²⁴. Интересно, свое мнение о человеке как о всего лишь злосчастном скоплении аномалий и парадоксов, пустой балаболка, раздувшейся от сознания собственной важности Е.П. Блаватская относила ко всем, включая себя, или ко всем, себя исключая? Впрочем, вопрос этот останется без ответа, так как задать его Е.П. Блаватской невозможно. Утверждения о том, что «царство абсолютной истины не принадлежит к нашему миру», Е.П. Блаватская, судя по всему, относила к Божеству, в своем, теософском, понимании, но тогда ее утверждение никакого отношения к теософии не имеет, так как теософия проповедует пантеистический монизм: «Мы не Адвайтисты²⁵, но наше учение, почитая Единую Жизнь²⁶, тождественно с учением Адвайты в отношении к Парабрахману²⁷. И ни один адвайтист, обладающий истинно философским умом, никогда не назовет себя агностиком, ибо он знает, что он есть Парабрахман и тождественен во всех отношениях с Мировой Жизнью и Душой – Макрокосм есть микрокосм, и он знает, что нет Бога вне его, нет творца, нет и существа»²⁸. Если «нет Бога вне его (т.е. адвайтиста. – В.П.)», то как может идти речь о том, что «царство абсолютной истины не принадлежит к нашему миру»? Наоборот, вся логика теософского учения говорит, что царство абсолютной истины принадлежит нашему миру. Впрочем, лишь в случае, если следовать логике преподносимых теософией идей, если же любое слово Е.П. Блаватской воспринимать как непогрешимое откровение, тогда останется только умолкнуть и внимать: «Теософия есть божественное знание, а знание есть истина, и потому каждый достоверный факт, каждое искреннее слово по необходимости должны быть неотъемлемыми составляющими теософического учения»²⁹. Интересное утверждение: любое знание можно назвать истинным или все же нет? «Достоверный факт» и «искреннее слово» – что это такое? Теософия, как мы помним, опирается в своем познании мира на мистические переживания. Можно ли утверждать, что любые мистические переживания являются истинными уже в силу самой своей природы? Быть может, они истинны, если не противоречат теософскому учению? Считает ли возможным теософия в принципе познание абсолютной истины? «Как мы уже говорили, хотя «обобщающая абстрактная истина была бы величайшим из всех благословений» для многих из нас, как и для Руссо, пока что нам приходится довольствоваться относительными истинами»³⁰; «Оставаясь на земле – в стороне от высокодуховного состояния разума, в котором Человек соединяется со Вселенским Разумом, – он вынужден довольствоваться исключительно относительной истиной, или истинами, воспринимая их из какой-либо философской или религиозной системы… . Однако ничто не мешает человеку сидеть у края этого колодца, имя которому – Знание, и всматриваться в его темные воды, надеясь, что ему удастся разглядеть в их глубине отражение прекрасного лица Истины»³¹.

Согласно логике теософского учения, абсолютная истина непознаваема. Познание в индуизме означает растворение познающего в познаваемом. Теософия пересказывает философию адвайта-веданты, а согласно ей, познающая личность растворяется в Божестве в самадхи³², перестает существовать как отдельная личность, как индивидуальность. Поэтому, согласно теософии, можно говорить только об относительности познания истины, иначе пришлось бы признать, что индивидуальность способна сохраниться после постижения абсолютной истины, но согласно учению адвайта-веданты, это в принципе невозможно. Полная реализация смысла жизни человека в адвайта-веданте это растворение в Божестве. Отсюда следует, что постижение полноты Истины невозможно без уничтожения индивидуальности. Подобное отношение к истине, делает относительными знания любых, даже «самых высоких посвященных». Если «махатмы» не перестали существовать как индивидуальности, значит, они не познали абсолютную истину. А если бы познали, то не могли бы просто существовать, а значит, и писать свои письма и создавать теософское общество! «И тот объем абсолютной истины, который мы в состоянии воспринять, определяется исключительно степенью приближенности к ней нашего сознания»³³.

Несмотря на то, что, по мнению самой Е.П. Блаватской, ее знания об истине были относительны, это не мешало ей верить или делать вид, что она верит в исключительность своей проповеди: «…теософский журнал («Lucifer». – В.П.) остается, возможно, единственным изданием, излагающим – хотя и по-прежнему относительные и приблизительные, но, во всяком случае, беспристрастные – истину и факт»³⁴. Хотелось бы узнать, что такое «приблизительная истина»? А насколько теософы «беспристрастны» в изложении «истин и фактов», нам еще неоднократно предоставится возможность убедиться. Впрочем, один образец их «беспристрастности» можно продемонстрировать прямо сейчас: «"Что есть Истина?» – спросил Пилат у того, кто должен был знать ответ на этот вопрос (конечно, если учения христианской церкви хотя бы отчасти верны). Но Он ничего не сказал. И истина осталась нераскрытой для его будущих последователей так же, как и для римского наместника …»³⁵.

Теософы, следуя примеру своей основательницы Е.П. Блаватской, видят в христианстве только то, что хотят. Особенно примечательно выражение: «конечно, если учения христианской церкви хотя бы отчасти верны». Как могут судить об истинности христианства те, кто изначально опровергает саму возможность постижения истины? Если знания Е.П. Блаватской, по ее же словам, были «относительны», а знания «махатм» могут, по логике их философии, тоже быть только относительными, то и судить с этой позиции об абсолютных категориях невозможно! Познайте Абсолют, может быть, несовершенство вашего знания мешает вам в этом? Судить же о том, чего не ведаете, не возможно. «Но Он ничего не сказал», – Е.П. Блаватская лукавит: Иисус Христос ничего не ответил Пилату, потому что вопрос последнего носил риторический характер, что же касается «его будущих последователей», то здесь ситуация выглядит прямо противоположно утверждениям Е.П. Блаватской³⁶: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». (Ин.14:6)

Теософы постоянно говорят о том, что они являются последователями некоего эзотерического учения, что Библию надо толковать эзотерически. Попытаемся разобраться, что же такое эзотеризм? Что значит эзотерическое толкование? И что представляет собой практика эзотеризма? «Эзотерический (esōterikos греч. – сокровенный, букв. внутренний) – тайный, скрытый, сокровенный предназначенный исключительно для посвященных»³⁷. Эзотерическим называется то учение, понимание и приобщение к которому возможно только в результате особых «посвящений», в результате долгой духовной работы над собой под руководством «духовного» учителя, уже «посвященного» в «тайное учение». Посвящение – это пробуждение внутренних сил, потенциальных способностей ученика, в результате которого приходит «прозрение», как бы внутреннее озарение, понимание «истины». В теософии считается, что все религии имеют как открытую для всех – экзотерическую часть, так и закрытую для всех, но открытую для «посвященных» – эзотерическую часть. При углубленном изучении идеи эзотеризма возникает ряд вопросов. Прежде всего, как и при каких условиях человек может стать эзотериком? Что касается самой Блаватской, то, как утверждают сами «махатмы», « ...она была избрана благодаря своему медиумическому дару…»³⁸. Однако при этом говорится о вреде медиумизма для духовного развития человека: «Медиумизм ненормален. Когда при дальнейшем развитии ненормальное заменяется естественным, тогда водители отбрасываются, пассивное повиновение более не требуется, медиум научается применять собственную волю, употреблять собственные силы и становится адептом…»³⁹. Логика «махатм», как минимум, странна: ненормальное в любых количествах не становится нормальным. Патология не может стать нормой!

Рассмотрим, каков путь духовного развития ученика «махатм»: «Учите прежде всего наши законы и воспитывайте ваши чувствования, дорогой Брат. Овладевайте вашими непроизвольными силами и развивайте в правильном направлении вашу волю и вы сделаетесь Учителем из ученика»⁴⁰. Фактически, эзотерик – это тот, кто под руководством «махатм» постигает «эзотерические законы», развивает в себе так называемые «сверхъестественные» способности. Но при всем этом возникает следующий вопрос: как можно проверить утверждения «посвященных»? Ведь согласно их логике, «непосвященные» этого сделать не могут, т.е. им предлагается верить утверждениям эзотериков на слово. Здесь уместно вспомнить: «Теософом сделаться не трудно. Всякий человек со средними умственными способностями и склонностью к мистицизму, не эгоист, ведущий чистую жизнь, находящий больше радости в возможности помогать ближнему, чем получать помощь самому, всегда готовый жертвовать своими удовольствиями ради пользы других, любящий Истину, Добро, и Мудрость ради них самих, а не ради предоставляемой ими пользы, есть теософ»⁴¹, и сделать вывод: теософы принимают истинность всех заявлений «махатм» в изложении Е.П. Блаватской на веру! Ведь теософ не является посвященным. Отсюда также следует, что эзотерическое толкование чего-либо представляет собой такое толкование, истинность которого не подлежит проверке, если вы «непосвященный»: «Мир силы есть мир Оккультизма и единственный, куда высочайшие Адепты погружаются для исследования тайн бытия. Следовательно никто (выделено нами. – В.П.), кроме этих посвященных, не может знать что-либо об этих тайнах»⁴². Кстати, в связи с этим возникает закономерный вопрос: почему христиан постоянно обвиняют в «слепой» вере, в то время как теософы якобы опираются на знания и ничего на веру не принимают? Эти заявления являются откровенной ложью, так как теософы полностью опираются даже не на авторитет «махатм», а на авторитет Е.П. Блаватской, которая поведала миру о «махатмах». Это пример самого примитивного варианта веры, а именно веры некритичной, легковерия, от которого предостерегает Священное Писание: «Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к путям своим» (Прит. 14:15).

При этом, по утверждениям самих «махатм», эзотерик, принявший правила игры оккультизма, теряет возможность управлять последствиями своих деяний: «…мир эзотеризма с его законами, базирующимися на математически точных расчетах будущего, на неизбежных результатах причин, которые мы всегда вольны создавать и формировать, как хотим, но не способны управлять их следствиями, которые, таким образом, становятся нашими властелинами (выделено нами. – В.П.) …»⁴³.

Изучая труды Е.П. Блаватской, не трудно провести параллели с уже существующими религиозными системами. Доктрины теософии далеки от христианства, ничего общего не имеют с подлинным содержанием буддизма и индуизма. Содержание теософии фактически позаимствовано Е.П. Блаватской из каббалы, примесь буддийских и индуистских заимствований в основном чисто терминологическая, с полным или почти полным изменением смыслового наполнения терминов. Поэтому, по мнению автора, эзотерическое толкование – это толкование сквозь призму каббалистического учения: «… те, кто сохраняют свою память, не будут наслаждаться в великий час воспоминаний, и есть только два исключения из общего правила: те, кто знает, что они умерли в своих физических телах, и могут быть только или Адептами, или колдунами. Как те, так и другие, будучи «сотрудниками природы» в ее работе созидания и разрушения, первые во благо, вторые во зло, являются единственными, кого можно назвать бессмертными – в каббалистическом и эзотерическом (выделено нами. – В.П.) смысле, конечно»⁴⁴.

Существует ли эзотеризм в христианстве? Теософы уверяют, что существует. Рассмотрим их аргументы. Прежде всего, как теософы относятся к Священному Писанию? «Что, вообще, мир знает о Петре и Симоне, к примеру? В светской истории нет записей об этих двух, тогда как то, что нам рассказывает о них так называемая священная литература, разбросано и содержится в нескольких фразах “Деяний”. Что касается Апокрифов, то само их название запрещает критикам доверять их информации. Однако оккультисты заявляют, что как бы односторонни и предубежденны они ни были, эти апокрифические “Евангелия” содержат гораздо больше исторически правдивых событий и фактов, нежели “Новый Завет”, в том числе “Деяния”. Первые являются голыми необработанными преданиями, последние же (официальные “Евангелия”) представляют собою тщательно разработанные легенды (выделено нами. – В.П.). Святость “Нового Завета” – личное дело каждого и дело слепой веры, и тогда как каждый обязан уважать личное мнение своего соседа, никто не принуждается его разделять»⁴⁵. Если «Евангелия представляют собой тщательно разработанные легенды», почему сами теософы постоянно на них ссылаются, пытаясь найти их эзотерическое толкование? Какой смысл толковать «легенды»? «Апостолы должны хранить молчание так, чтобы левая рука не знала, что сделала правая (выделено нами. – В.П.), говоря яснее – чтобы опасные знатоки Науки Левой Руки – ужасные враги Адептов Правой Руки, в особенности перед их последним Посвящением – не воспользовались бы этими сведениями с целью навредить как исцелителю, так и пациенту»⁴⁶. Судя по всему, «Адепты Левой Руки» Е.П. Блаватской чудились повсеместно. Любимый способ оправдания собственной несостоятельности почти всех сектантов – поиск внешних врагов, без которых все, несомненно, было бы замечательно! Если открыть Новый Завет, найти соответствующий фрагмент и прочитать, что там написано, то мы не увидим ни малейшего намека на эзотеризм, а есть лишь предостережение от гордыни: «У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф.6:3–4).

Также, по мнению госпожи Е.П. Блаватской, эзотеричность христианства утверждается в следующих стихах Нового Завета: «И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть» (Мк. 5:43). Желание найти подтверждение эзотеричности в Священном Писании приводит к тому, что Е.П. Блаватская просто делает себя посмешищем. Вышеприведенный стих является кульминацией некоего события, описанного в Евангелии; что же ему предшествовало? «…приходят от начальника синагоги и говорят: дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя? Но Иисус, услышав сии слова, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй. И не позволил никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова. Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифа куми», что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати. [Видевшие] пришли в великое изумление» (Мк.5:35–42). И уже в завершение Господь строго приказывает, чтобы об этом чуде не разглашали. Никакой эзотеричности данный стих не утверждает!

«Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф.7:6). При чем же здесь эзотеричность? Полагаю, сами теософы не вербуют в свои ряды воров и алкоголиков, не зазывают в свои ряды всех подряд, почему же христиане должны поступать по-другому? Очень хорошо позицию христианства по этому вопросу объясняет следующая притча: «Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили [их]. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны; итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных» (Мф.22:13). У иудеев существовала традиция, которая предписывала хозяевам предложить пришедшим на пир гостям чистую одежду; отказ считался верхом невежливости, проявлением неуважения к хозяину. Теософы приступают к толкованию Священного Писания, «не в брачных одеждах». Есть прекрасная поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не ходят! Помимо того, что теософские толкования Священного Писания невежественны, они провозглашаются единственно верными и приемлемыми. В сознании теософов христианство ассоциируется с невежеством, мракобесием, отсталостью. И это при том, что теософы в действительности не знают христианство и не стремятся узнать.

Есть еще немало стихов, которые, как считают теософы, подтверждают эзотеричность Священного Писания, но и они не многим отличаются от приведенных. Христос Сам свидетельствовал об открытости для каждого Своего учения:

«Когда же настал день, Он, выйдя [из дома], пошел в пустынное место, и народ искал Его и, придя к Нему, удерживал Его, чтобы не уходил от них. Но Он сказал им: и другим городам благовествовать Я должен Царствие Божие, ибо на то Я послан» (Лк.4:42–43); «И сказал им: для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Если кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мк. 4:21–23); «…Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего (выделено нами. – В.П.)» (Ин.18:20).

Теософия проповедует пантеистический монизм. Есть «Вездесущий, Вечный, Беспредельный и Непреложный Принцип»⁴⁷, о котором, по мнению Е.П. Блаватской, никакие рассуждения невозможны, «ибо он превышает мощь человеческого понимания»⁴⁸. Вместе с тем, этот безличностный Абсолют, по ее мнению, является «Абсолютным Сознанием»: «…несознательное, вместе с тем Абсолютное Сознание»⁴⁹. Как Е.П. Блаватская совмещает безличностность своего Абсолюта с наличием у него сознания – загадка. По логике ее учения, Абсолют должен быть бессознательным, так как сознание подразумевает наличие мыслительного процесса, в котором, однако, «махатмы» Абсолюту отказывают: «Мы отрицаем существование мыслящего, сознательного Бога на том основании, что подобный Бог должен быть обусловленным, ограниченным и подверженным изменениям, следовательно не бесконечным»⁵⁰. Логика Е.П. Блаватской непостижима: ее Бог есть «Абсолютное Сознание», «махатмы» учат, что «… безличное едва ли может творить, планировать и думать, как ему заблагорассудится. Будучи универсальным Законом, непреложным в своих периодических проявлениях, при которых, с началом каждого нового цикла жизни, его сущность периодически излучается и проявляется…»⁵¹, но одновременно с этим заявляют, что отрицают существование сознательного Бога. Абсолют ограничен? Странная мысль, если учесть, что само слово absolutus в переводе с латинского языка означает «безусловный», т.е. ничем не ограниченный. И кстати, если Абсолют является Законом, кто был Законодателем? К тому же, если «изменчивость» Бога – это плохо, то как возможны следующие заявления: «Неизменяемость, говорят теисты и христиане, есть свойство Бога, и потому они награждают этого Бога каждым непостоянным и изменчивым свойством и качеством, познаваемым и непознаваемым, и думают, что они разрешили неразрешимое и превратили круг в квадрат. На это мы отвечаем: если бы то, что теисты называют Богом, а наука Силою и «Потенциальной Энергией», лишь на секунду стало бы неизменяемым (выделено нами. – В.П.) даже во время Махапралайи⁵², период, когда даже Брама⁵³, творящий зодчий мира, погружается в Небытие, тогда не могло бы быть Манвантары, и пространство одно царствовало бы в бессознании и величии вечности времен. Тем не менее теизм, говоря о изменяемости неизменности не более нелеп, нежели материалистическая наука, рассуждающая о «скрытой потенциальной энергии» и о неуничтожаемости материи и силы»⁵⁴. Таким образом, когда теософы проповедуют «изменчивость» в своем учении – это хорошо, но если такое учение они видят у христиан (учитывая, что его у них нет), тогда это плохо. Занятная логика.

Изучая «богословие» Е.П. Блаватской, мы видим, что из Абсолюта проистекают «Дух» (Пуруша), который приравнивается к «Сознанию» (наличие сознания у своего «бога», как мы помним, Е.П. Блаватская отрицает) и «Материя» (Пракрити). По утверждению основательницы теософии, они являются «символами» или «аспектами» Абсолюта. Абсолют несет в себе потенцию творца и материал для творения. «Материя» – материал для творения, «Дух» же – творец. Фактически «Дух» и «Материя» становятся равнозначными, вечными и противостоящими друг другу началами, возникает дуализм. Хотя при этом утверждается: «Представление, что материя и дух совершенно отличны друг от друга и оба вечны, конечно же, никак не могло прийти мне в голову, как бы мало я ни знал о них, ибо одна из элементарных и основополагающих доктрин оккультизма гласит, что оба они суть одно, отличаясь лишь в своих проявлениях, и причем только в ограниченных восприятиях чувственного мира»⁵⁵. Из логики «двое есть одно» следует, что творец в теософии все же один, тот, который творит мир сам из себя.

Итак, Абсолют творит мир сам из себя. Но, несмотря на наличие данного учения, Е.П. Блаватская утверждает: «Абсолют, есть область Абсолютного Сознания…которая вне всякого отношения к условному существованию» ⁵⁶. Под условным существованием она понимает все, что выходит за пределы Абсолюта, т.е. весь мир. Значит, Абсолют творит мир сам из себя, фактически сам является миром и не имеет, при этом, к миру никакого отношения? Е.П. Блаватская утверждает взаимоисключающие идеи. Если Абсолют сам из себя творит Вселенную, то получается, что Вселенная – это он, и никак от нее отделен быть не может. Здесь нужно заметить, что Е.П. Блаватская активно пользуется заимствованиями из индийской философии. Ее представление об Абсолюте заимствовано из философии адвайта-веданты⁵⁷: «Мы не Адвайтисты, но наше учение, почитая Единую Жизнь⁵⁸, тождественно с учением Адвайты в отношении к Парабрахману (Безличный Бог. – В.П.). И ни один адвайтист, обладающий истинно философским умом, никогда не назовет себя агностиком, ибо он знает, что он есть Парабрахман и тождественен во всех отношениях с Мировой Жизнью и Душой – Макрокосм есть микрокосм, и он знает, что нет Бога вне его, нет творца, нет и существа»⁵⁹. Если «макрокосм есть микрокосм», значит утверждение: «Абсолют, есть область Абсолютного Сознания, … которая вне всякого отношения к условному существованию» – является ложным. Как видим, у Е.П. Блаватской, судя по всему, были проблемы с пониманием сути и логически следующих из основных положений ее собственного учения выводов.

«Богословие» Е.П. Блаватской представляет собой компиляцию из учений разных философских школ индуизма, внутренне противоречивую и непоследовательную. Если идею Абсолюта Е.П. Блаватская заимствовала из адвайта-веданты, то представление о пракрити (материи) и пуруше (духе) позаимствовано ею индийской философской школы санкхья⁶⁰. Но в санкхье провозглашается два вечных начала – единая и вечно изменчивая материя-природа (пракрити) и множество вечных неизменных индивидуальных духов (пуруш), что противоречит теософскому учению о Едином Абсолюте. Пытаться соединить несоединимое является обычной практикой теософов, что очень осложняет понимание их доктрин «непосвященным», т.е. тем, кто пытается задуматься над содержанием учения Е.П. Блаватской.

Здесь возникает следующий вопрос: что является источником, заставляющим эволюционировать материю? Откуда появился разум? «…беспредельный разум Дхиан Коганов (Ангелов. – В.П.) знает, что вновь эманированные атомы неспособны на какое-либо сознательное или бессознательное действие, если только они не получают мысленный импульс от них, … ваш Бог ничуть не лучше, чем слепая материя, всегда движимая, по-видимому, столь же слепой вечной силой, или законом, который есть Бог этой материи»⁶¹. Итак, чтобы материя начала действовать, она должна получить «мысленный импульс», но от кого? Ведь, как мы помним, Бог, в понимании Е.П. Блаватской, безличностен, хотя и является «Абсолютным Сознанием». И тогда «философски» настроенный разум Е.П. Блаватской рождает на свет учение о Фохате: «…в Проявленной Вселенной имеется «то», что связывает Дух, с Материей, Субъекта с Объектом. Это нечто, неизвестное пока умозрению Запада, называется оккультистами Фохатом. Это есть «мост», посредством которого Идеи, существующие в Божественной Мысли, запечатлеваются на Космической Субстанции, как Законы Природы. Фохат, таким образом, является динамической энергией Космической Мыслеосновы. Рассматривая же его с другой стороны, он – разумный посредник, руководящая сила всех проявлений. Божественная Мысль, переданная и проявленная Дхиан-Коганами⁶², Строителями видимого Мира. Так от Духа или Космической Мысле-основы происходит наше сознание, от Космической Субстанции те несколько проводников, в которых сознание это индивидуализируется и достигает до самоосознания – или размышляющего – сознания. Между тем, как Фохат, в его различных проявлениях, является таинственным звеном между Разумом и Материей, животворящим принципом, электризующим каждый атом к жизни»⁶³. Интересно, что Фохат – это не индивидуальность, а просто безличностная энергия. Кстати, если Дух и Материя есть аспекты Абсолюта, зачем их связывать, создавая «мост» из Фохата? Ведь они неделимы, по логике учения Блаватской.

Наверное, читателю будет интересно узнать, что в теософии понимают под разумом: «Разум есть наименование, данное совокупности Состояний Сознания, сгруппированных под определительными – Мысль, Воля и Чувства…Иерархия духовных Существ, через которые проявляется Всемирный Разум… каждая имеет свою индивидуальность или особую жизнь, с известной долей свободы в действиях и соответствующей ответственностью; каждая включена в еще более обширную Индивидуальность, которой подчинены ее личные интересы и каждая заключает в себе еще меньшие индивидуальности»⁶⁴. Разум Абсолюта представляет собой совокупность «соединенных сознаний» всех индивидуумов, находящихся в нем. Фактически эта идея ограничивает Абсолют, делая его разум суммой сотворенных им же сознаний. При этом Абсолют, как мы помним, бессознателен, хотя и является, по словам Е.П. Блаватской «Абсолютным Разумом». Но разум, согласно теософскому учению, появляется там, где есть обособленность, ограниченность. Таким образом, совокупность ограниченностей порождает безграничное.

В теософии много говорится о братстве религий. Братство подразумевает, как минимум, уважение к другому человеку и его взглядам. А что мы наблюдаем в теософии? «Верите ли вы в Бога?... Смотря что вы подразумеваете под этим термином… Я имею в виду Бога христиан, Отца Иисуса, Творца, короче говоря, моисеева библейского Бога… В такого Бога мы не верим. Мы отвергаем идею личностного, внекосмического и антропоморфного Бога, который – всего лишь гигантская тень человека, да к тому же, человека не в лучших своих проявлениях. Бог теологии, говорим мы, и доказываем это – совокупность противоречий, и невозможен логически. Потому мы не имеем к нему никакого отношения»⁶⁵.

Судя по всему, Е.П. Блаватская уверена в логичности своей «богословской» системы. Но мы уже имели возможность убедиться в том, что Елена Петровна явно переоценила свои способности.

В главе «Что есть Истина?» мы уже разобрали, почему нельзя говорить о познании Абсолютной Истины методами теософии. Познания «махатм» всегда будут относительны, потому что познание абсолютной истины в их системе означает уничтожение индивидуальности, если же «махатмы» как индивидуальности существуют, значит, вершины своей реализации они не достигли. Отсюда следует, что их познания относительны, и они не могут утверждать, что христианское учение о Боге является ложным! Теософы утверждают: «Что касается Бога, – раз никто и никогда не видел Его, – то если только он или оно не есть сама сущность и природа этой беспредельной и вечной материи, ее энергии и движение, мы не можем считать его ни вечным, ни бесконечным, ни даже самосущим. Мы отказываемся признать существо или бытие, о котором мы абсолютно ничего не знаем»⁶⁶. Напомним: «Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца?» (Ин.14:9), здесь можно порекомендовать теософам дочитать тот новозаветный стих, на который они ссылаются, до конца: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18).

Как мы помним, теософы обвиняют христиан в вере в «изменчивого» Бога?⁶⁷ Видимо, теософы имеют весьма относительное представление о православном вероучении. Бог обладает, в частности, следующими онтологическими свойствами: самобытность (Ис.43:10), вездеприсутствие (Ис.66:1), вечность (Пс.101:26–28), неизменяемость (Мал.3:6) и т.д. Священное Писание учит: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1:17). То же сказано и в Ветхом Завете: «Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет и не сделает? будет говорить и не исполнит?» (Чис.23:19).

«Махатмы» Е.П. Блаватской, рассуждая о христианстве, позволяют себе не слишком уважительные высказывания о христианской вере: «… Более того, читающий наши буддийские писания, предназначенные для суеверных масс, не найдет в них демона, столь же мстительного, несправедливого, жестокого и тупого, как сей небесный тиран, которому христиане с рабским усердием воздают поклонение»⁶⁸. Вероятно, в словах «мстительного, несправедливого, жестокого и тупого»⁶⁹ нужно видеть доказательства высокой духовности «махатм» и их толерантности к инакомыслию. Действительно, с таким отношением к окружающим, несомненно, можно построить «всемирное братство человечества». Что касается их «буддийских писаний», то «в чём же разница между буддизмом, религией, основанной принцем Капилавасту, и будхизмом, «учением мудрости», который, как вы говорите, есть синоним теософии?... В том же, в чём разница между тайными учениями Христа, которые назывались «тайнами царства небесного», и позднейшей обрядностью и догматическим богословием церкви и сект...»⁷⁰.

Как видно, из «махатм»⁷¹ получаются такие же буддисты, как и христиане. Учение же Е.П. Блаватской имеет к буддизму такое же отношение, как «эзотерическое христианство» к историческому, т.е. никакого!

Теософы всегда пытаются разложить все на атомы, всему найти логическое, в их понимании, объяснение. Христианство утверждает, что Иисус Христос есть истинный Бог (Ин.1:1–5). Не «высшее я» человека, а Бог, явленный во плоти (Лк.1:26–38). Как это стало возможным, мы не знаем, но знаем, что для Бога нет ничего невозможного (Мф.19:26). Мы не пытаемся изучать Бога под микроскопом, не раскладываем Его на составляющие «принципы», мы принимаем то, что открывает нам Священное Писание, потому что так учили апостолы, потому что так учил Иисус Христос. Мы верим в это, потому что истинность всего вышесказанного была подтверждена Воскресением Христовым (1Кор.15:13). Без Воскресения Христа нет христианства: «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1Кор.15:14). Смысл Воскресения в том, что Иисус Христос победил смерть. Как через грех Адама все человечество приобщилось к смерти, так Иисус Христос приобщил человека к бессмертию через Свое восстание из мертвых. По выражению апостола Павла: «поглощена смерть победою» (1Кор.15:54).

Критика Е.П. Блаватской и ее «махатм» христианства приводит их к нижеследующему выводу: «…метафорическое падение и такое же метафорическое Искупление и Распятие, повело Западное Человечество путями, по колено в крови. Хуже всего, что они привели их к вере в Злого Духа…»⁷². По крайней мере, здесь честно выражена позиция теософов: Иисус Христос, о Котором нам рассказывает Священное Писание, для Е.П. Блаватской и ее «махатм» – «Злой Дух». Это многое говорит христианам о природе тех духов, с которыми контактировала Е.П. Блаватская, и о духовной участи последователей теософии: «…а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире» (1Ин.4:3); «но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению. [Сие сказал Он], потому что говорили: в Нем нечистый дух» (Мк.3:29–30).

Обычно очень многие «мыслители», создающие собственные «религии» или пытающиеся толковать православные догматы вне Священного Предания Православной Церкви, не понимают православное учение о Пресвятой Троице. Прежде чем мы перейдем к рассмотрению теософского учения о Троице, а лучше сказать, фантазий теософов о Пресвятой Троице, скажем несколько слов о православной триадологии.

Что мы знаем о Пресвятой Троице? Немного. Бог Один и Един, но троичен в Лицах. В Боге одна сущность, но Три Лица (Ипостаси). Сущность Божия непознаваема; определить Кто есть Бог и как Он есть, не может никто. Лица Пресвятой Троицы отличаются ипостасными свойствами: Отец нерожден, Сын предвечно рождается, Дух Святой исходит от Отца. Понять жизнь Пресвятой Троицы невозможно. Троица – это не три отдельных Бога и не один Бог, проявляющий Себя в разных Лицах на разных этапах творения. Это именно Один Единый Бог в Трех Лицах. Теперь рассмотрим теософское понимание христианского учения о Пресвятой Троице: «Эта троица, превращающаяся в Единство, – доктрина такая же древняя, как мир мысли – была заимствована некоторыми ранними христианами, которые слышали о ней в Александрийских школах и превратили ее в Отца или зарождающего духа, Сына или материю – человека, и в Святого Духа, нематериальную сущность или вершину равностороннего треугольника – идея, находимая и по сей день в пирамидах Египта»⁷³. Некое «Единство» (теософское первоначало, дух) погружается в материю, облекается плотью. Получив духовный опыт постижения материи, пройдя эволюционный цикл сквозь нее, опять становится духом. Никакого отношения к христианскому учению о Пресвятой Троице эта трактовка не имеет. Обвинять христиан в заимствовании здесь бесполезно, потому что такого учения о Троице в Церкви никогда не было.

Теософия не имеет единого учения о Троице. Это типичный пример, когда люди, отвергая истину, начинают фантазировать и сочинять. Познакомимся же с некоторыми другими фантазиями теософов о Пресвятой Троице: «В Христианской доктрине Св. Троицы мы находим полное согласие с остальными вероучениями относительно роли трех Божественных Лиц; слово Лицо или Лик происходит от слова Личина, то, что прикрывает, маска Единого Существования, Его Самораскрытие в трех формах. Отец – Начало и Конец всему; Сын – двойствен по Своей природе и есть Слово или Мудрость; Святой Дух – Творческий Разум, который носился над хаосом первозданной материи, организуя ее в материалы, пригодные для построения видимых форм»⁷⁴. Здесь теософы повторяют ересь модализма, которая возникла в середине III века от Рождества Христова. Суть этой ереси в следующем: Бог есть безусловное единство, нераздельная и сама в себе замкнутая Монада. От вечности она находилась в состоянии бездействия, или молчания, но потом Божество открылось, произнесло Свое Слово (Логос) и начало действовать. Эта ересь была осуждена на Александрийском Соборе в 261 году⁷⁵. О понятии «лицо» (греч. prosopon, лат. persona) В.Н. Лосский писал: «Что касается термина «persona» (греч. prosopon), … то он вызывал горячие протесты со стороны восточных отцов. Действительно, это слово, отнюдь не имея современного значения «личности» (например, человеческая личность), обозначало скорее внешний вид индивида, обличие, наружность, маску («личину»), или роль актера. Святой Василий Великий усматривал в применении этого термина к учению о Святой Троице… тенденцию, которая уже однажды выразилась в савеллианстве, делая из Отца, Сына и Духа Святого три модальности единой субстанции. … В конце концов все недоразумения были устранены: … термин «лицо» или prosopon был принят и должным образом истолкован на Востоке»⁷⁶. Термин «лицо» понимается православными богословами в смысле, синонимичном смыслу терминов «ипостась», «личность».

Теософы предлагают также следующий подход к пониманию учения о Пресвятой Троице: «…В Индии философы говорят о проявленном Брахмане как о Сат-Чит-Ананда, что означает Бытие, Разум и Блаженство. В популярном изложении Проявленный Бог есть Троица: Шива – Начало и Конец; Вишну – Хранитель; Брама – Создатель вселенной…»⁷⁷. Что такое Сат-Чит-Ананда⁷⁸? Это атрибут Единого безличностного Божества (Брахмана), его свойство. В философии веданты: «сат» – сущее, «чит» – сознание, «ананда» – блаженство. Сущее божество через познание самого себя достигает вершины реализации ананды. Сат-Чит-Ананда к христианской Троице никакого отношения не имеет. Что же касается Брахмы, Вишну, Шивы – это три отдельных, независимых друг от друга «божества», в то время как Троица это один Бог.

«…Троица появляется снова как три идеи, которые составляют для северных Буддистов их прибежище, это – Будда, Дхарма (Доктрина) и Сангха (Знание)… »⁷⁹. Троица – не три идеи, а три единосущностные Личности: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой. Искать учение о Пресвятой Троице в буддизме неразумно, буддизм отвергает существование Личного Бога. Как видим из всего вышеизложенного, теософы, судя по всему, просто не понимают, что такое Пресвятая Троица, занимаясь фантазированием на эту тему и возрождением старых ересей.

Почему догмат о Пресвятой Троице так важен для христианства? И почему его в течение всей истории Церкви еретики и сектанты упорно пытались исказить или вообще уничтожить? Иисус Христос является истинным Богом и истинным Человеком. Во Христе две природы: Божественная и человеческая, но одна Личность (Ипостась); Он – Богочеловек. Христос спас нас от греха и от смерти. Грехопадение прародителей исказило природу человека, который утратил внутреннее единство с Богом, был разобщен с Ним. Ветхозаветные пророки и праведники общались с Богом, но Он был как бы снаружи, изнутри себя пророки не могли принять Его в себя: «Ветхий Завет не знал внутреннего благодатного освящения»⁸⁰. Лишь через Воплощение Бога–Слова благодать сообщается человеческой природе «непреложно, делается неотъемлемой и постоянно пребывает у людей»⁸¹. К ветхозаветному человеку не могли бы быть обращены слова апостола Павла: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1Кор.3:16). О новозаветном человеке можно сказать: «тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа …» (1Кор.6:19). Иисус Христос по Своей Божественной природе вечен и совершенен. В Себе Он соединил человеческую природу с Божественной, тем самым приобщив человека к бессмертию; искупил его, исцелив человеческое естество от греха и смерти. Но мог бы Он это сделать, если бы не был Богом, Сыном Божиим? Если Христос – не Бог, то Он, в лучшем случае, пророк. Тогда Христос не мог победить смерть, так как победить смерть может только Тот, Кто Сам обладает бессмертием, Тот, Кто Сам есть Жизнь в Себе. Если Бог не троичен в Лицах, если Христос – не воплотившийся Бог-Слово, то Он не мог бы приобщить человека к Божеству, ибо Сам не обладал бы Божественной природой, но тогда нет спасения, и смерть так же властвует над человечеством, как и до прихода Иисуса Христа. Таким образом, без принятия догмата о Пресвятой Троице нет веры в спасение.

Что сложнее всего понять теософам и всем проповедникам пантеизма, в христианском учении о Боге и человеке? Дело в том, что теософы, как и все оккультисты, отрицают существование первородного греха. Если для христианина спасение есть исцеление человеческой природы от греха и смерти в Иисусе Христе, то для теософов спасение – в осознании своей изначальной «божественности». Для теософа вся проблема в человеческом невежестве. Потому и спасение они видят в «эзотерических знаниях». Задача теософа – постичь свою «божественность», которая в принципе существовала всегда и ничем не нарушалась, задача христианина – усвоить плоды Искупления, совершенного Господом Иисусом Христом. Христианство проповедует Единственного Богочеловека – Иисуса Христа, человек же становится богом по благодати Божией, теософы же проповедуют человекобожие, человек является богом по своей природе и лишь должен это осознать: «Доктрина учит, что для того, чтобы стать божественным, вполне сознательным Богом – да! Даже высочайшие – Духовные, Первозданные Разумы должны были пройти через человеческую ступень»⁸².

Согласно христианской вере, природа Бога и природа человека различны, теософия же учит, что они тождественны. Все это необходимо иметь в виду, вступая в диалог как с теософами, так и с представителями других оккультных учений.

Теософы очень любят упрекать христиан в «слепой вере». Сами теософы пребывают в уверенности, что их собственные убеждения основаны на знаниях, в отличие от христиан, которые настолько неразумны, что следуют «слепой вере»: «Вера – это слово, которого не найти в теософических словарях: мы говорим о знании, основанном на наблюдениях и опыте. Однако же здесь есть и отличие – тогда как наблюдение и опыт в физической науке приводят учёных к тому, что количество «рабочих» гипотез у них равняется количеству умов, способных их создавать, наше знание принимает в свою кладовую лишь те факты, которые стали неопровержимыми и получили полное и безоговорочное подтверждение. У нас нет двух различных верований или гипотез по одному и тому же вопросу»⁸³.

В предыдущих главах мы уже говорили о «научности» теософии, напомним здесь лишь некоторые тезисы: основанием для создания «Тайной Доктрины», по уверениям Е.П. Блаватской, послужила некая книга «Дзиан», автор которой, равно как и язык, на котором она была «написана», неизвестны. Тем не менее, «Тайная Доктрина» до сих пор является основной книгой теософии. Что же касается утверждения: «У нас нет двух различных верований или гипотез по одному и тому же вопросу», то достаточно перечитать статью о Пресвятой Троице, чтобы убедиться в неправомерности таких заявлений, как например: «То, что вы называете «верой» и что действительно является слепой верой в догмах христианских религий, у нас становится знанием, логическим следствием того, что мы знаем о фактах Природы. Ваши доктрины основаны на толкованиях, следовательно – лишь на полученных из вторых рук свидетельствах провидцев, наши же – на незыблемых и неизменных свидетельствах самих провидцев…»⁸⁴. Итак, сами «провидцы» свидетельствуют теософам о «законах природы». Кто же это такие? Вероятно, «махатмы», с которыми теософы общались посредством падающих с потолка писем, а Е.П. Блаватская, судя по всему, в видениях! А что касается «вторых рук», то если слова Иисуса Христа и апостолов – «вторые» руки и «толкования», то уж простите, теософам действительно, наверное, лучше изучать «первоисточник» – Е.П. Блаватскую. В конце концов, каждый достоин своих авторитетов!

Е.П. Блаватская писала: «Во снах и видениях, по крайней мере, если они правильно переданы, едва ли может быть «элемент сомнения»»⁸⁵. Естественно, у такой «великой посвященной», как Е.П. Блаватская, никаких ошибочных видений быть не могло.

Она продолжает: «В чём же она (разница между знанием и верой. – В.П.)? … Одна – человеческое легковерие и предрассудок, другая – убеждённость и интуиция.»⁸⁶. Разве веру нельзя назвать убежденностью? Что же касается интуиции, то наука основана на экспериментально проверяемых фактах, ни один ученый не строит свою систему доказательств на интуиции.

Е.П. Блаватская утверждала: «Кто желает готовиться к … высокому достижению в будущем, должен уже теперь, в земной жизни, вступить на путь отречения и подвигаться в Тени Креста. И не допускать сомнения в возможности достигнуть вершины, ибо это означало бы сомневаться, что Бог – внутри человека. «Имейте веру в себя», – вот один из уроков, который дается этим высшим проникновением в природу человека, ибо эта вера есть воистину вера в Бога, который внутри нас….»⁸⁷. В предыдущих главах мы уже говорили о том, что Е.П. Блаватская разделяла понятие «теософ» и «посвященный». Можно быть теософом и при этом не быть «посвященным» в «эзотерические тайны». Но когда мы начинаем изучать теософию глубже, то видим, что теософу нельзя допускать «сомнения», значит ли это, что он должен слепо верить? А как же заявления о научности теософии, об отрицании ею слепой веры? Или «слепа» только вера в Бога, вера в свою божественность «слепой» не является?

Фактически за красивыми словами теософия скрывает подмену: вера в Бога подменяется верой в человека. Но помните беседу Берлиоза с Воландом в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»? «А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, – тут иностранец прищурился на Берлиоза, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет – поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? – и здесь незнакомец рассмеялся странным смешком»⁸⁸. Так и с теософией: только соберешься познавать собственную «божественную» сущность, а глядишь – смерть пришла и всем сказкам конец.

Теософы учат: «…вера есть проявление собственной божественной сути человека, которая стремится соединиться с божественным океаном той же родственной сути, и когда она, подобно подземному роднику, пробивается через слои низшей природы – ее освободившаяся сила начинает действовать на всю природу человека, приводя ее в гармонию с собой…»⁸⁹. Вера есть основа христианской жизни, но не «слепая» вера. Не к ней призывал Иисус Христос и апостолы. Апостолы предлагали верить в воскресшего Иисуса Христа, победившего смерть и даровавшего человечеству бессмертие: «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших» (1Кор.15:17). Вера не есть просто доверие некоей информации и ее «слепое» принятие, это внутренняя связь с Богом, жизнь с Ним. «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. В ней свидетельствованы древние. Верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (Евр.11:1). Господь нигде не отрицает разум! Нигде не утверждается, что христиане должны быть слепы, глухи, и все, что ни услышат, принимать на веру. Напротив, утверждается принцип разумного, трезвого подхода к реалиям духовной жизни: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они (выделено нами. – В.П.), потому что много лжепророков появилось в мире» (1Ин.4:1); «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум (выделено нами. – В.П.), да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная. Дети! храните себя от идолов (выделено нами. – В.П.)» (1Ин.5:20). Что же касается «божественной сути человека», то в истории уже был пример самообожествления, подражать которому не стоит, несмотря на все призывы теософов: «Взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой… взойду на высоты облачныя, буду подобен Всевышнему» (Ис.14:13–14). Это искушение не ново и для человека: «будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.3:5). Желающих стать «как боги» помимо Бога немало. Но не лучше ли сейчас, пока еще есть время, внимательнее прочитать Библию и осознать, чем могут закончиться игры в собственную божественность.

С покаяния начинается христианская жизнь: «Они… проповедывали покаяние…» (Мк.6:12). Иоанн Креститель призывал: «…покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф.3:2). Теософия отрицает человеческую греховность и видит проблему в неосознании человеком своей божественности. Если человек – «Бог», то, конечно, ему каяться не в чем.

Е.П. Блаватская утверждает: «…Ему (христианину. – В.П.) говорят, что он… должен раскаяться, – но ведь нет ничего проще. Одна из милых слабостей человеческой натуры в том и состоит, чтобы сожалеть о своем грехе, когда нас к тому призывают, в особенности если мы сами от него пострадали или, напротив, уже насладились его плодами. Возможно, более пристальный анализ этого чувства покажет нам, что мы сожалеем, как правило, не о самом зле, а о том, что пришлось прибегнуть к нему для достижения своих эгоистических целей»⁹⁰. Теософы имеют нереалистичное представление о христианстве, совершенно не соответствующее действительности, и искренне верят в то, что проповедуют их «махатмы». Познакомиться с православным вероучениям самостоятельно, им, как истинным «ученым», судя по всему, в голову не приходит. В православии покаяние есть изменение всего строя жизни человека, его готовность подчинить себя воле Божией, соблюдать Божии заповеди.

Ученица Е.П. Блаватской Анни Безант пишет: «…Все утверждения относительно прощения грехов, если их рассмотреть по существу, касаются всегда того отношения, которое существует между раскаявшимся грешником и Богом и посмертных наказаний за непрощенные грехи, а вовсе не избежания земных последствий совершенного проступка…»⁹¹. Откуда теософы взяли, что благодаря покаянию христианин избегает «земных последствий совершенного проступка»? Христос прямым текстом говорил: «Царство Мое не от мира сего…» (Ин.18:36). Христианин стремится к жизни вечной, и без покаяния путь к ней закрыт.

Анни Безант утверждает: «…более высокий Дух, чем наш, яснее сознающий свою божественность, может помочь нам выявить нашу собственную божественную энергию; но поднимает нас на высшие планы сознания все же не он, а эта выявленная нами энергия…»⁹². Теософа спасает… он сам. Вероятно, теософы «святы» уже потому, что они теософы, а значит, и грехов у них нет, раскаиваться не в чем. Вспоминается фрагмент из Священного Писания, когда книжники и фарисеи, приведя к Иисусу Христу женщину, совершившую прелюбодеяние, спрашивают, следует ли ее побить камнями. Иисус Христос отвечает им: «…кто из вас без греха, первый брось на нее камень». (Ин.8:7). Как же реагируют на слова Иисуса Христа иудеи? «Они же, услышав [то] и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди» (Ин.8:7).Что было бы, если бы вместо тех книжников и фарисеев были бы теософы? Или наоборот, эта ситуация не возникла бы: ведь у той женщины тоже было ее «высшее я», так в чем она должна была каяться?

Вся жизнь христианина наполнена молитвой. «Бог есть любовь» (1Ин.4:8), а с тем, кого любишь, хочешь быть вместе. Молитва – это беседа с Богом. Но как к молитве относятся теософы? «Верите ли вы в молитву и молитесь ли вы?... Нет. Вместо того, чтобы говорить, мы действуем… Вы не возносите молитв даже Абсолютному Принципу? … Зачем нам это делать? Будучи весьма занятыми людьми, мы вряд ли можем позволить себе тратить время на обращения со словесными молитвами к чистой абстракции (выделено нами. –В.П.)…»⁹³.

Теософия проповедует своеобразный «атеизм»: Бог есть «чистая абстракция», то есть Его нет, а значит, и молиться некому. Но все же в теософии есть особый вид «молитвы»: «А есть какой-то иной вид молитвы?... Несомненно; мы называем её волевой молитвой, и это скорее внутренняя команда, чем прошение… Кому же тогда вы так молитесь?... Нашему «Отцу Небесному» – в эзотерическом его понимании… Это нечто отличное от того, что вкладывается в это понятие в богословии?... Совершенно. Оккультист или теософ обращается к своему Отцу, который втайне (прочтите и попытайтесь понять 6 стих VI главы Евангелия от Матфея), а не внекосмическому и потому конечному Богу; и этот «Отец» – в самом человеке… Тогда вы делаете из каждого человека этакого бога? … Пожалуйста, говорите «Бога», а не «этакого бога». В нашем понимании внутренний человек и есть тот единственный Бог, которого мы можем познать. …И молитва, как только что отмечалось, – не просьба. Это скорее таинство, оккультный процесс, которым конечные и обусловленные мысли и желания, негодные для восприятия абсолютным духом, который необусловлен, переводятся в духовные повеления и волю; и называется этот процесс «духовной трансмутацией». Сила наших пламенных устремлений превращает молитву в «философский камень» или то, что претворяет свинец в золото. Единственная однородная сущность, наша «волевая молитва» становится активной или творящей силой, по нашей воле производящей следствия»⁹⁴. То, что теософы называют молитвой, называется по-другому – самовнушением. Но попытаемся все же, следуя совету Е.П. Блаватской, вникнуть в суть стиха из Евангелия от Матфея (6:6): «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Данному стиху предшествует: «И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (Мф.6:5). Как видим, все сводится к тому, молится человек Богу или стремится создать себе имидж благочестия. Никакой эзотерики здесь нет. Что же касается понимания Е.П. Блаватской молитвы как «творящей силы, по нашей воле производящей следствия», то здесь уместно вспомнить слова молитвы Христа в Гефсимании: «не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22:42).

Чему же еще учит теософия, говоря о молитве? «…У молитвы есть и некоторые другие значения, помимо тех, что придают ей христиане. Она означает не только мольбу или просьбу, но давние времена значила скорее повеление и призыв. Мантра, или ритмически распеваемая молитва индусов, имеет именно такой смысл, поскольку брахманы считали себя выше обычных дэв или «богов». Молитва может быть призывом или вредоносным заклинанием, и даже проклятием…»⁹⁵; «Вы хотите сказать, что молитва – это оккультный процесс, вызывающий физические результаты? … Да. Сила воли становится живой силой…»⁹⁶. Е.П. Блаватская явно путает молитву с заклинаниями и заклятьями. Она пишет: «Преследования Церкви никогда не были направлены против Магии, когда она была ортодоксальная, ибо новая Теургия, учрежденная и регулируемая отцами и теперь известная христианскому миру, как “милость” и “чудеса”, была, и все еще есть, когда она случается, только Магия – сознательная или бессознательная. Такие феномены, которые перешли к потомству под названием “божиих чудес”, были сотворены посредством сил, приобретенных великою чистотою жизни и экстазом. Молитва и созерцание, добавленные к аскетизму, являются лучшими средствами дисциплины, чтобы стать теургом, когда нет регулярных посвящений. Ибо сильная молитва о совершении чего-либо желаемого есть только сильная воля и желание, имеющие своим результатом бессознательную Магию…»⁹⁷. Судя по всему, Е.П. Блаватская была большим «знатоком» учения Церкви. Но если бы она внимательнее читала Священное Писание, то могла бы найти в нем много интересного для себя, например: «Но внезапно, в один день, придет к тебе то и другое, потеря детей и вдовство; в полной мере придут они на тебя, несмотря на множество чародейств твоих и на великую силу волшебств твоих» (Ис.47:9); «Мужчина ли или женщина, если будут они …волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них» (Лев.20:27).

Е.П. Блаватская пишет: «…Иисус – советует: «И если чего попросите во имя мое, то сделаю». Конечно, эта цитата, взятая в буквальном смысле, противоречит нашим утверждениям (выделено нами. – В.П.). Но если понимать её эзотерически, с полным знанием смысла слова «Христос», которое представляет атма-буддхи-манас⁹⁸, Высшее Я, то она сведется к следующему: единственный Бог, которого мы должны признавать и которому мы должны молиться (а точнее, действовать в согласии с ним) – это тот Дух Божий, храмом которого является наше тело, где он и пребывает»⁹⁹. К несчастью для теософов, и к счастью для христиан, все Священное Писание противоречит теософским выдумкам: «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин.14:13–15).

Христос заповедал своим ученикам: «Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день…» (Мф.6:9–11). Теософия же учит: «…человек… обращающийся с такой молитвой принадлежит к числу людей непросвещенных, с представлением о Боге, неизбежным на этой стадии развития: он смотрит на Бога как на подателя всего, в чем нуждается его повседневное существование, и он обращается к Нему за хлебом насущным так же естественно, как дитя обращается к своим родителям. Типичным примером такого обращения служит случай с Георгом Мюллером из Бристоля, когда он еще не был признан миром как выдающийся филантроп, когда он только начинал свое дело милосердия и был без денег и без друзей. Он просил о пище для детей, у которых не было иной помощи, кроме его сострадания, и деньги притекали к нему всегда в необходимом количестве. Что же происходило на самом деле? Его молитва была горячим и сильным желанием, и оно создавало форму, в которую и облекалась живая сила и направляющая энергия этого желания. Это вибрирующее живое создание было воодушевлено единой мыслью: помощь необходима, необходима пища для детей; и эта мысль носилась в невидимом мире мыслей, ища ответа. В это же время сострадательный человек мог пожелать прийти на помощь к нуждающимся и искал случая к тому. Как магнит действует на железо, так и его сострадательное настроение подействовало на созданный мыслеобраз, который и был привлечен к нему»¹⁰⁰.

Если апостол Петр призывает: «…будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах» (1Пет.4:7), то теософия утверждает, что «молитва является облагораживающим деянием, когда она представляет собою сильные чувства, горячее желание, рвущееся из самого сердца ради добра для других людей и когда она совершенно свободна от какой-либо эгоистичной личной цели…»¹⁰¹. В молитве православного человека важны не чувства, а трезвение, внимание. Эмоциональность, экзальтированность в молитве вредны и являются дорогой к прелести, ложной духовности: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (Ин.18:36).

Как современные, так и уже вошедшие в историю основатели «эзотерических учений» ради усиления авторитета своих концепций среди последователей стремятся возвести историю собственных организаций к временам седой древности. При этом они часто находят себе духовных собратий в самых неожиданных местах, там, где их не было и быть не могло. Например, христианство не имеет никакого отношения к «эзотерическим наукам», что понятно любому человеку знакомому с христианским богословием и с оккультными учениями¹⁰². Однако этот факт, как мы увидим ниже, не устраивает эзотерических гуру. Как показывает изучение эзотерических «наук», их основатели не относятся к числу людей, хорошо ориентирующихся в подлинной истории христианства; их нежелание заполнить столь существенный пробел в своем образовании объясняется, в частности тем, что они предпочитают прибегать к фальсификации религиозной истории мира, что позволяет оправдывать удобные им идеи. Одной из жертв подобного рода исторических спекуляций со стороны эзотериков стали ессеи.

Кто такие ессеи с точки зрения теософов? Е.П. Блаватская писала: ««Ессеи. Эллинизированное слово – от еврейского Аса, «целитель». Таинственная секта иудеев, которая, по словам Плиния, жила поблизости Мертвого моря … в течение тысяч веков. … У них было много буддийских идей и обычаев (выделено нами. – В.П.)…»¹⁰³, буддийские идеи и обычаи у ессеев возникли неспроста, оказывается ессеи «… были обращены в буддийское монашество (выделено нами. – В.П.) миссионерами царя Ашоки, и впоследствии слились с ранними христианами»¹⁰⁴. Вот так, оказывается ессеи, будучи иудейской сектой, обратились в буддизм, более того, следуя логике Блаватской, можно сделать вывод, что в силу сходства между обычаями первых христиан и ессеев, буддистами можно назвать и первых христиан: «Большое сходство, найденное некоторыми критиками между ритуалами и обычаями ранних христиан и ессеев может быть объяснено без малейшего затруднения. Ессеи, как мы только что отметили, были новообращенные буддийских миссионеров, которые со времен царя Ашоки, усердного пропагандиста, исходили Египет, Грецию и даже Иудею в одно время…»¹⁰⁵. Помимо того, Блаватская утверждала, что «…гностики, или ранние христиане (то есть гностики и ранние христиане в глазах Блаватской не имеют отличий. – В.П.), были только последователями старых ессеев под новым именем…»¹⁰⁶. Логика подобных рассуждений не может не привести к вопросу: если первые христиане, (они же – гностики) являлись восприемниками ессеев, то кем был Сам Основатель христианства Иисус Христос? Блаватская не заставляет нас долго искать ответ: «… он (Иисус Христос. – В.П.) был ессеем …»¹⁰⁷, но помимо того «…само по себе разумеется, что он (Христос. – В.П.) проповедовал философию Будды Шакьмуни (выделено нами. – В.П.)»¹⁰⁸, «…Он (Иисус Христос. – В.П.) …последователь буддийской доктрины»¹⁰⁹. Итак, суммируем все смысловое содержание приведенных выше утверждений Блаватской: ессеи были «таинственной сектой иудеев» и, вместе с тем, буддистами, Иисус Христос был ессеем и буддистом, первые же христиане были гностиками, ессеями и буддистами одновременно (!!!). Вывод напрашивается сам собой: учения ессеев, гностиков, буддистов и первых христиан тождественны. Так ли это? Кем в действительности были ессеи, был ли ессеем Иисус Христос, и насколько представление Блаватской об отсутствии разницы между учениями ессеев, буддистов, гностиков и первых христиан отвечает исторической действительности?

Ессеи действительно вели скрытый образ жизни, однако не настолько, чтобы судить об этой религиозной группе приходилось только по трудам Блаватской и подобных ей корифеев «эзотерических наук». Но все по порядку. Этимология термина «ессеи» современной науке точно неизвестна, существует около 20 возможных вариантов происхождения этого слова¹¹⁰. Этимология, указанная Блаватской, – в числе прочих, но отнюдь не единственная. Некоторые ученые считают, что понятие «ессеи» происходит от имени царя Иессея¹¹¹, отца Давида, но и это лишь один из существующих вариантов.

Основные сведения о ессеях дошли до нас благодаря работам еврейско-эллинистического философа Филона Александрийского (ок. 25 г. до Р.Х. – до 50 г. от Р.Х.) и ряда других авторов¹¹². Иосиф Флавий посвятил ессеям целую главу в своей книге «Иудейская война»¹¹³. Согласно Иосифу Флавию, ессеи – это иудейская секта, члены которой жили небольшими общинами, имели общее имущество. К характерным чертам секты ессеев относились пацифизм (среди ессеев не было людей, которые изготовляли бы оружие¹¹⁴) и строжайшее соблюдение ветхозаветных предписаний; как пишет Иосиф Флавий: «Строже, нежели все другие иудеи, они избегают дотронуться до какой-либо работы в субботу. Они не только заготовляют пищу с кануна для того, чтобы не разжигать огни в субботу, но не осмеливаются даже трогать посуду с места и даже не отправляют естественных нужд»¹¹⁵. Основным занятием ессеев было изучение древних манускриптов. Подчеркнем, что если непременным атрибутом современных эзотерических учений является вера в реинкарнацию¹¹⁶, то ессеи посмертную участь человека видели как вечное пребывание в одном из двух состояний – вечного блаженства или вечных мук: «Они именно твердо веруют, что, хотя тело тленно и материя невечна, душа же всегда остается бессмертной; что, происходя из тончайшего эфира и вовлеченная какой-то природной пленительной силой в тело, душа находится в нем как бы в заключении, но как только телесные узы спадают, она, как освобожденная от долгого рабства, весело уносится в вышину. Подобно эллинам, они учат, что добродетельным назначена жизнь по ту сторону океана – в местности, где нет ни дождя, ни снега, ни зноя, а вечный, тихо приносящийся с океана нежный и приятный зефир. Злым же, напротив, они отводят мрачную и холодную пещеру, полную беспрестанных мук. Эта самая мысль, как мне кажется, высказывается также эллинами, которые своим богатырям, называемым ими героями и полубогами, предоставляют острова блаженных, а душам злых людей – место в преисподней, жилище людей безбожных, где предание знает даже по имени некоторых таких наказанных, как Сизиф и Тантал, Иксион и Титий, бессмертие души, прежде всего, само по себе составляет у ессеев весьма важное учение, а затем они считают его средством для поощрения к добродетели и предостережения от порока. Они думают, что добрые, в надежде на славную посмертную жизнь, сделаются еще лучшими; злые же будут стараться обуздать себя из страха перед тем, что если даже их грехи останутся скрытыми при жизни, то, по уходе в другой мир, они должны будут терпеть вечные муки (выделено нами. – В.П.). Этим своим учением о душе ессеи неотразимым образом привлекают к себе всех, которые только раз вкусили их мудрость»¹¹⁷.

Одним из главных постулатов буддизма является вера в отсутствие существования Бога¹¹⁸. В буддизме есть интересная концепция об истоках ложной, по мнению буддистов, идеи Личного Бога. Выглядит эта теория примерно так: «Космическое время циклично и безначально, то есть ни один из циклов не может считаться первым. Мир никем не создан, идея божественного творения буддизмом принципиально отвергается по целому ряду соображений … . Причина существования миров – энергия совокупной кармы живых существ предыдущего мирового цикла … . После разрушения одной вселенной существует лишь бесконечное пространство (акаша), в котором в некоторый момент начинают веять некие ветерки, постепенно крепнущие и превращающиеся в мощнейший ураган, постепенно сгущающийся до состояния «алмазной твердости» и приобретающий форму круга. Этот круг затвердевшего ветра образует основание нового мира. И он есть не что иное, как объективировавшаяся энергия совокупной кармы живых существ разрушившейся вселенной … . Дальнейшее формирование мира происходит сверху вниз. Вначале внезапно появляется небесный дворец с богом Брахмой на престоле, после этого вокруг него появляются другие тридцать три бога небес мира желаний. Они видят Брахму и восклицают: «Это Брахма! Он вечен, он был всегда! Он всех нас создал!» – так возникает вера в бога-творца…»¹¹⁹. Однако, если буддизм отвергает Личного Бога, то каждый входящий в ессейскую общину прежде всего должен был поклясться перед другими членами «… в том, что он будет почитать Бога…»¹²⁰. Ессеи не мыслили спасения вне своей общины¹²¹, что нагляднее всего демонстрирует поведение провинившегося ессея, подвергнутого наказанию: «Кто уличается в тяжких грехах, того исключают из ордена; но исключенный часто погибает самым несчастным образом. Связанный присягой и привычкой, такой человек не может принять пищу от несобрата, он принужден поэтому питаться одной зеленью, истощается таким образом и умирает от голода. Вследствие этого они часто принимали обратно таких, которые лежали уже при последнем издыхании, считая мучения, доводившие провинившегося близко к смерти, достаточной карой за его прегрешения»¹²². Столь яркая картина, рисующая отношение ессеев к «несобратьям», обнаруживает чуждость ессеев христианству и близость иудаизму: «…вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником; но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым» (Деян.10:28).

Численность ессеев всегда была сравнительно невелика: Филон Александрийский сообщает, что в Палестине I в. от Р.Х. ессеев насчитывалось не более 4000 человек¹²³. Если Блаватская утверждала, что ессеи живут в районе Мертвого моря «… в течение тысяч веков»¹²⁴, то современная наука установила, что секта ессеев возникла во II в. до Р.Х.¹²⁵, а значит, о тысячелетиях существования ессейских общин не может идти и речи. При этом нужно учитывать, что ессеи – это иудейская ультраортодоксальная секта, известная тем, что ее члены старалась соблюдать мельчайшие предписания Ветхого Завета¹²⁶, соблюдали Закон ревностнее фарисеев¹²⁷, глубоко изучали Священное Писание и носили филактерии, о чем свидетельствуют находки Кумрана.

В самом начале главы было приведено утверждение Блаватской о том, что ессеи были буддистами. Мы не видим смысла подробно анализировать эту идею, несостоятельность которой очевидна для каждого человека, который хотя бы минимально знаком с буддизмом и иудаизмом. Впрочем, если эзотерики предоставят нам счастливую возможность познакомиться с буддистами, которые соблюдают субботу и верят в Личного Бога Ветхого Завета, то в этом случае можно будет рассмотреть и заявления Блаватской. Сейчас же лишь заметим, что находки в районе Мертвого моря ничего не дали современным буддологам, так как буддийских рукописей там обнаружено не было¹²⁸: это должно бы удивить каждого, кто верит утверждениям Блаватской о принадлежности ессеев к буддизму.

Мы уже отмечали выше, что, по мнению Блаватской, «гностики были последователями старых ессеев под новым именем»¹²⁹. Однако это утверждение не более состоятельно, чем утверждение о том, что ессеи были буддистами. Гностицизм представлял собой многообразное течение¹³⁰, в частности, некоторые гностики считали, что Иегова есть «демиург – представитель и орган высшего Бога, специально приставленный Божественным Произволом к иудейскому народу…»¹³¹. Нужно очень плохо знать иудаизм тех времен, чтобы ставить знак равенства между гностиками и уртраортодоксальными иудеями, каковыми были ессеи. Ведь для Ветхого Завета вопрос строгого монотеизма был принципиальнейшим, напоминание Израилю о том, что лишь Господь есть Бог – постоянный рефрен ветхозаветных текстов: «Господи Саваоф, Боже Израилев, седящий на Херувимах! Ты один Бог всех царств земли; Ты сотворил небо и землю» (Ис.37:16), «Я – Господь первый, и в последних – Я тот же» (Ис.41:4), «… [только] Господь есть Бог, [и] нет еще кроме Его (Втор.4:35); «… ты не должен поклоняться богу иному, кроме Господа» (Исх.34:14); «…прежде Меня не было Бога и после Меня не будет» (Ис.43:10). Чистота монотеизма должна была строжайше соблюдаться среди иудеев, нарушителю же грозила казнь (Втор.13:10). Также гностицизм, в отличие от иудаизма и христианства, провозглашал идею вечности мира, тем самым противостоя креационизму Ветхого Завета, т.е. идее о творении мира, имеющего, таким образом, начало своего существования¹³². Помимо того, существовали гностики, считавшие Ветхий Завет чем-то низшим, от чего надо отказаться¹³³. Но предположить наличие такого отношения к Ветхому Завету у ессеев, носивших филактерии, невозможно. Да и в Священном Писании (Втор.30:4–10) нет никаких намеков на его «второсортность». Эта идея чужда и христианству: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф.5:17); «…истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф.5:18). Новый Завет не отменяет Ветхий Завет, а дополняет, образуя с ним единое целое. К тому же, если ессеи – это те же христиане, как утверждала Блаватская¹³⁴, то вопрос об одновременной принадлежности ессеев к гностическому учению можно в принципе снять, так как отношения между христианством и гностицизмом нагляднее всего описывается в восьмой главе книги Деяний апостольских (Деян. 8:13–24). Напомним, что свидетельства древних христианских писателей позволяют видеть в Симоне Волхве древнейшего христианского гностика¹³⁵ и даже основателя гностицизма¹³⁶. Обратившись к тому же отрывку Нового Завета, мы можем оценить корректность работы Блаватской с текстом Священного Писания, а следовательно, ответить для себя на вопрос, стоит ли доверять утверждениям данного автора, сделанным на основе библейских текстов: «…ессеи… считали, что прикасанием к деньгам они оскверняют свои руки. Когда апостолам предлагали деньги, чтобы они за это наделяли духовными силами, Петр, несмотря на то, что в Библии он изображен трусом и трижды отступником, все же с негодованием отвергает это предложение, сказав: «Твои деньги погибнут вместе с тобой, ибо ты думал, что дар Божий можно приобрести за деньги»»¹³⁷. Если мы возьмем в руки первоисточник, из которого мадам Блаватская позаимствовала цитату, то прочитаем: «Симон же, увидев, что через возложение рук Апостольских подается Дух Святый, принес им деньги, говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святаго. Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги» (Деян.8:18–20). Как видим, свои грозные слова Петр произносит не из-за того, что Симон предложил ему прикоснуться к деньгам и тем самым нарушить ритуальную чистоту, а совершенно по иной причине. Так можно ли доверять трудам «учителей», которые в своих работах с легкостью прибегают к столь очевидной смысловой подмене?

Были ли первые христиане ессеями? Вполне можно допустить, что в христианство влилась часть ессеев, но делать из этого вывод, что между христианами и ессеями нет разницы, нельзя. Если мы обратимся к кумранским находкам, то трудно не заметить, что среди них фактически отсутствуют христианские книги¹³⁸, что странно для христиан, но вполне естественно для небольшой иудейской секты, которая к христианству не имеет никакого отношения. Конечно, канон Нового Завета в то время еще не сформировался, но отдельные его книги уже были написаны, например Евангелие от Марка¹³⁹. Учитывая, что кумранская община просуществовала до 68 г. от Р.Х.¹⁴⁰, она вполне могла бы их иметь, если бы сочла для себя это нужным. Также первые христиане часто изображали там, где жили, символы своей веры, например, рыбу. В Кумране ничего подобного обнаружено не было. Иосиф Флавий, который был фарисеем, в своей книге «Иудейская война» пишет о ессеях как о внутрииудейской секте, что странно, если бы они имели хоть какое-нибудь отношение к христианству: учитывая негативное отношение к христианству фарисеев, это вряд ли осталось бы неотмеченным Иосифом Флавием. У того же Иосифа Флавия мы можем найти интересное сообщение о том, что среди руководителей восстания зилотов присутствовали ессеи¹⁴¹, в то время как христиан иудеи убивали и всячески преследовали (Деян. 7:57–60; 8:1; 12:1–4; 21:31) в том числе и за то, что христиане не принимали участия в восстании зилотов¹⁴²: «После первой иудейской войны евреи-ортодоксы прокляли как предателей евреев-христиан (назарян) за их неучастие в войне. Это проклятие вошло в молитвы иудеев и произносилось в синагогах утром, днем и вечером. Евреев-христиан обвиняли в отступничестве и подвергали преследованиям в тех местах где сохранилась власть иудеев-ортодоксов»¹⁴³. Позже святой Иустин писал о преследовании христиан иудеями: «…иудеи почитают нас врагами и противниками и, подобно вам (язычникам) убивают нас и мучают, когда только могут…»¹⁴⁴. Если, в отличие от христиан, ессеи принимали участие в восстании зилотов, то такое близкое сотрудничество ессеев и иудеев в столь ответственный момент было возможно только при одном условии: если ессеи были близки иудеям, а христиане чужды. На наш взгляд, сказанного достаточно, чтобы убедиться в надуманности и несоответствии действительности утверждения о тождественности первых христиан и ессеев.

Как в первые века христианства, так и теперь широкое распространение находят книги, получившие название апокрифов. Оккультисты всех мастей непрерывно пытаются доказать несостоятельность Священного Писания, его историческую недостоверность и считают апокрифы более правдивыми¹⁴⁵. Не представляют исключения из общего правила здесь и теософы, Е.П. Блаватская писала: «Что касается Апокрифов, то само их название запрещает критикам доверять их информации. Однако оккультисты заявляют, что как бы односторонни и предубежденны они ни были, эти апокрифические «Евангелия» содержат гораздо больше исторически правдивых событий и фактов, нежели «Новый Завет» (выделено нами. – В.П.), в том числе «Деяния». Первые являются голыми необработанными преданиями, последние же (официальные «Евангелия») представляют собою тщательно разработанные легенды. Святость «Нового Завета» – личное дело каждого и дело слепой веры, и тогда как каждый обязан уважать личное мнение своего соседа, никто не принуждается его разделять»¹⁴⁶. Однако фактически все книги, входящие в канон Нового Завета, были написаны в течение первого века от Р.Х., их авторами являются или очевидцы описанных событий, т.е. апостолы, или их непосредственные ученики. Так, Евангелие от Иоанна написано любимым учеником Христа, он же написал ряд посланий¹⁴⁷. Евангелие от Матфея написал бывший сборщик податей Матфей, которого Христос сам призвал на служение¹⁴⁸. Евангелие от Луки написал спутник апостола Павла¹⁴⁹, также Лука написал Деяния апостолов. Евангелие от Марка было написано апостолом Марком под руководством апостола Петра¹⁵⁰. Так же обстоит и дело с Посланиями апостолов. Фактически Новый Завет состоит из трудов очевидцев описанных событий – трудно предположить, что все они одновременно решили солгать, тем более, что в то время еще были живы не принявшие христианство свидетели совершившихся событий¹⁵¹. Последним по времени написания считается Евангелие от Иоанна, обычно его датируют 90–100 гг. от Р.Х., хотя, возможно, и оно было написано намного раньше, где-то ок. 60 годов¹⁵². Учитывая, что первым христианам за свою веру часто приходилось расплачиваться жизнью, их невнимание к подлинности текста Священного Писания представляется сомнительным. Может быть, христиане более поздних времен подменили тексты Священного Писания, переписали их? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к библейской археологии. Если говорить о Ветхом Завете, то самые древние кумранские рукописи датируются 250 годом до Р.Х.¹⁵³, никакие христиане не могли их подменить хотя бы потому, что христианство в то время еще не существовало. Нужно заметить, что всего в Кумране было обнаружено более 10 хорошо сохранившихся свитков и около 25000 фрагментарных обрывков Ветхого Завета¹⁵⁴. Сверить принятый ныне ветхозаветный текст с этим сохранившимся книгам не составляет труда. Для современных ученых вопрос о правильности воспроизведения текста Ветхого Завета в современной Библии не стоит, фактически это является доказанным фактом¹⁵⁵. Что касается Нового Завета, то самый древний сохранившийся фрагмент Евангелия от Иоанна датируется 117–138 гг. от Р.Х.¹⁵⁶. Так как эзотерики не скрывают своей сердечной привязанности к апокрифам, то обратим внимание на тот факт, что в мире насчитывется более 19000 древних копий Нового Завета, поэтому сверить современные тексты с древними оригиналами несложно. Согласно научным исследованиям, чистота текста Нового Завета составляет 98,33%¹⁵⁷. Можно сказать, не рискуя погрешить против истины, что Библия является самой сохранной из древних книг. Помимо того, истинность текста Библии можно проверить по цитатам как древних христианских писателей, так и их противников. Новый Завет с самого момента своего появления начал быстрыми темпами распространяться по всему цивилизованому в те времена миру, например, существуют переводы Нового Завета на латинский и сирийский языки¹⁵⁸. Предположение, что многие сотни тысяч людей в разных странах мира одновременно изменили текст Нового Завета, причем этого не заметили даже враги христианства, кажется невероятным и может иметь своим основанием или невежество, или отсуствие совести, или лютую ненависть к христианству, когда для борьбы с ним используются любые методы и откровенная ложь в том числе.

Что мы можем узнать о «ессее» по имени Иисус Христос из апокрифической литературы? В «Послании ессеев» читаем: «…Иисус, говорю я, был членом нашего священного братства и был посвящен в него с юных лет»¹⁵⁹; «Он был зачат ессеем, которого женщина считала посланником неба»¹⁶⁰. В этом «Послании» история жизни Христа представлена следужщим образом: отцом Иисуса был ессей, поэтому ессеи взяли Его под свою опеку, позже Иисус вступил в их орден, был духовным учителем ессеев, Его распяли. После распятия ессеям удается продлить на какое-то время Христу жизнь, но вскоре Он все же умирает от полученных на кресте ран. Если принять этот сюжет на веру, то нам придется полностью отказаться не только от Нового Завета, так как он совершенно иначе описывает жизнь Христа, но и от православной христологии и сотериологии. Но прежде всего бросается в глаза тот факт, что даже самим издателям «Послания ессеев» неизвестна история происхождения этого произведения¹⁶¹, в отличие от текстов Нового Завета, легитимность которых можно легко доказать, о чем выше уже говорилось. Далее, в тексте есть несколько интересных моментов. Например, читатель может узнать, что, оказывается, сыном Елизаветы и Захарии был не Иоанн Креститель, а Иоанн Богослов¹⁶². То есть Новый Завет «ошибся» в этом плане, что ж, допусим, но из того же апокрифа можно узнать, например то, что Назарет находится у подножия горы Фавор¹⁶³. И это при условии, что Фавор расположен «…в 9км. к востоку – юго-востоку от Назарета...»¹⁶⁴. Не может не изумить читателя и описание изъятия Тела Христа из гробницы: автор «Послания ессеев» описывает, как ко гробу был послан молодой ессей в белых одеждах, как стража, испугавшись его, убежала (представьте: ночью у гробницы Христа появляется юноша в белых одеяниях и профессиональные римские солдаты, увидев его, в страхе разбегаются), как этот юноша легким движением руки отвалил гигантский камень, которым был закрыт вход в гробницу Иисуса¹⁶⁵. На наш взгляд, дальше можно не продолжать. Читая подобного рода свидетельства «очевидцев», становится понятно желание Церкви уберечь своих членов от знакомства с ними.

Чтобы ответить на поставленный вопрос, можно сделать сравнительный анализ Никео-Константинопольского Символа Веры¹⁶⁶ с теософским учением. Символ Веры – это краткое изложение всех основных истин христианской веры, составленных на Первом и Втором Вселенских Соборах.

Отвечая на вопрос, вынесенный в название главы, уместно вспомнить слова апостола Павла: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8). Из вышеприведенной таблицы мы видим, что теософское учение и учение Церкви несовместимы.

Отношение теософии к традиционным религиям хорошо видно из приведенной ниже подборки цитат: «Вера в Бога… превращает две трети человечества в рабов горстки тех, кто обманывает их под лживым предлогом спасения их…. Запомните: сумма человеческих бедствий не уменьшится до тех пор, пока лучшая часть человечества не разрушит во имя Истины, нравственности и всеобщего милосердия алтари своих лжебогов»¹⁶⁸; «Ваш «Господь Бог»,… создав все, сказал: «Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему» и т.д., и создает человека – двуполой обезьяной!»¹⁶⁹; «Я (махатма. –В.П.) укажу на величайшую, главную причину почти двух третей бедствий, преследующих человечество – с тех пор, как эта причина сделалась силой. Это – религия, в любом своем виде и у всех народов»¹⁷⁰; «Даже материалисты совершенно безвредны и могут рассматриваться, как друзья Теософии, по сравнению с некоторыми фанатичными каббалистами, встречаемыми на материке (работа написана в Англии. – В.П.), и именующими себя христианами, но которых мы (теософы) называем сектантами»¹⁷¹; «Христианин, утверждающий – «Бог есть Живой Огонь» и говорящий об «Огненный Языках» в День Святого Духа и о «Горящей Купине» Моисея, является таким же огнепоклонником, как и любой язычник»¹⁷²; «Невежество создало Богов, и хитрость извлекла выгоды из представившегося благоприятного случая. Посмотрите на Индию и на Христианство, на Ислам, Иудаизм и фетишизм. Это священнослужительский обман, который представил этих Богов такими устрашающими человеку; это религия, которая создает из него себялюбивого ханжу, фанатика, ненавидящего все человечество вне своей секты, не делая его лучше или более моральным; это вера в Бога и Богов, которая делает две трети человечества рабами горсти тех, которые обманывают их под лживым предлогом спасения их»¹⁷³; «День, когда церковь поймет, что единое спасение ее заключается в оккультном толковании Библии, может быть, не так далек, как это может казаться. Уже многие среди аббатов и церковников сделались ярыми каббалистами»¹⁷⁴; «…Поскольку теософия не соглашается ни с одной сектой и верой, её считают врагом их всех…»¹⁷⁵.

Общий вывод очевиден: ни одна мировая религия не является истинной, в том числе и христианство, поэтому их следует заменить теософией: «Буквальная вера в Библию и вера в воплощенного Христа не продлится еще и четверти века. Церкви должны будут расстаться со своими излюбленными догмами, или двадцатый век станет свидетелем падения и разрушения христианства, и вместе с ним даже самой веры в Христа, как в чистого Духа (выделено нами. – В.П.). Даже само это имя ныне становится неприятным, и теологическое христианство должно отмереть, (выделено нами. – В.П.) и никогда более не воскреснет в своем прежнем виде…»¹⁷⁶. Двадцатый век уже стал достоянием истории, но надежды теософов на конец христианства и его богословия так и не оправдались, – «махатмы» явно дезинформировали Елену Петровну, что неудивительно: приспешники отца лжи могут ли говорить правду? «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи (выделено нами. – В.П.)» (Ин.8:44). Однако теософов отличает весьма специфическое отношение к тому, кого Господь назвал «отцом лжи» и «человекоубийцей от начала». Мы остановимся на этом вопросе в следующей главе.

Священное Писание учит о существовании ангелов, посланников Бога, созданных ещё до сотворения всего вещественного мира. Об их природе известно, что они бесплотны, способны мгновенно перемещаться в пространстве, бессмертны, обладают разумом и волей. Священное Писание повествует, что величайший ангел по имени Денница возгордился своей силой и славой и, сказав «Взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой… взойду на высоты облачныя, буду, подобен Всевышнему» (Ис.14:13–14), восстал против Бога и пал. Денница искусил часть ангелов и увёл их за собой. Так появились демонические легионы, так родился ад.

Сатана – дух, и как дух тоже может быть источником духовности особого рода, демонической по своему характеру. Пытаясь пародировать Бога, он ставит себя на Его место и стремится привести людей к поклонению себе. Священное Писание учит, что дьявол – человекоубийца и лжец, поэтому и его последователей отличают качества, присущие их господину. Везде, где только могут, они сеют раздор и разрушение, при этом не стесняются лгать, фальсифицировать историю, выдавать собственные домыслы за факты. Как теософия относится к демонам и сатане? Надо отметить, что Е.П. Блаватская отвергает существование демонов. Ее в буквальном смысле слова можно назвать «адвокатом дьявола». Суть излагаемой в ее учении идеи состоит в следующем. Есть некие духи, дхиан-коганы (ангелы), которые пожертвовали своим духовным блаженством и отказались от жизни в мире духовном, согласившись воплощаться в материи. Эти духи даровали человеку разум: «…церковь называет их Архангелами, … (их задачей. – В.П.)…было сообщить Первичной Материи эволюционной импульс и направить ее творческие силы к образованию ее произведений… . После того, как Земля была подготовлена более низкими и материальными силами,…высшие Силы, Архангелы,…вынуждены были законом эволюции спуститься на Землю, чтобы построить венец ее эволюции – Человека. Таким образом…(эти ангелы. – В.П.)…выявили свои бледные Отражения, но третья Группа, «Огненные Ангелы», восстала и отказалась присоединиться к своим товарищам…это было самопожертвование во благо человечества. «Восставшие» не захотели создавать безвольных, безответственных людей, как сделали это «послушные» Ангелы…»¹⁷⁷.

Итак, «падшие ангелы» являются, согласно утверждениям Е.П. Блаватской, благодетелями человечества. Но помимо того, она предлагает рассматривать «Сатану, Змия в Книге Бытия, как истинного создателя и благодетеля, Отца Духовного Человечества…кто открыл глаза автомату, «созданному» Иеговою…»¹⁷⁸. И для них есть спасение: «Индусская философия намекает на Истину, уча, что Асуры (демоны. – В.П.), низвергнутые Шивою (Бог разрушения в индуизме. – В.П.), находятся лишь в промежуточном состоянии, в котором они подготовляются к высшим степеням очищения и искупления из их злосчастного положения; но христианская теология – утверждающая свое основание на скале божественной любви, милосердия и справедливости того, к кому она взывает, как к своему Спасителю – желая парадоксально придать силу этому утверждению, изобрела мрачную догму об Аде, этом Архимедовом рычаге римско-католической философии»¹⁷⁹.

Е.П. Блаватская утверждает, что ангелы (дхиан-коганы) из сострадания к человечеству добровольно согласились перевоплощаться среди людей, чтобы даровать им «знание и любовь». Отсюда рождается и ее учение о сатане: «Сатана, когда его перестанут рассматривать в суеверном, догматическом и, лишенном истинной философии, духе церквей, вырастает в величественный образ того, кто создает из земного – божественного Человека; кто дает ему, на протяжении долгого цикла Махакальпы¹⁸⁰, закон Духа Жизни и освобождает его от Греха Неведения, следовательно, от Смерти»¹⁸¹. Сатана, согласно теософии, является спасителем человечества от смерти и источником знания и свободы: получая даруемые сатаной знания, человек становится свободным. «Свобода есть знание», – вот девиз всей оккультной доктрины. Знание для теософов есть синоним истины. Потому сатана, как источник знания, есть источник истины: «Сатана (или Люцифер) представляет собою Активное начало или… «Центробежную» Энергию Вселенной (в космическом смысле). Он есть Огонь…, Прогресс, Цивилизация, Свобода, Независимость. В то же время он – Боль, что является реакцией Радости Действию и Смерть, – что есть Революция Жизни – Сатана, горящий в своем собственном Аду…»¹⁸². Сатана в теософии представлен борцом за истину, своего рода «Прометеем», похитившим огонь у «тирана» – Бога, чтобы с помощью огня вырвать людей из «рабства». Сатана считается синонимом всех созидательных сил (энергий) во Вселенной. Подобный подход переворачивает с ног на голову христианское учение, согласно которому лишь Бог является не только Творцом всего мироздания и человека, но и Источником Жизни, и той Силой, Которая непрерывно поддерживает само наше существование. Тот, кто отрекается от Бога, отрекается от жизни и наследует смерть.

Е.П. Блаватская пишет: «Наименование Сатана, по-еврейски Сатан, означает – «Противник», по праву принадлежит первому и самому жестокому «Противнику» всех других Богов Иегове; но не Змию, который говорил лишь слова симпатии и мудрости и, в худшем случае, даже по догме являющемуся «Противником» лишь людей. Эта догма, будучи основана на третьей главе Книги Бытия, так же нелогична и несправедлива, как и парадоксальна. Ибо кто был первым, кто создал этого первоначального и с того времени всемирного искусителя человека – женщину? Конечно, не Змий, но Сам «Господь Бог», кто, сказав – «Нехорошо человеку быть одному», создал женщину и «привел ее к человеку»…Потому, очевидно, сам Господь Бог явился истинной причиною всего злоключения … (т.е. грехопадения. – В.П.), а Змий – есть лишь прообраз Азазеля, «козла отпущения за прегрешения (Бога) Израиля, бедный Трагос, вынужденный принять на себя кару за ошибку своего Владыки и Создателя (выделено нами – В.П.)»¹⁸³. Сатана – цель и источник всей теософской мудрости. Но не падший ангел видится теософам, а пламенный революционер, вырывающий человечество из рабства Богу, который изображен тираном. Цепь рассуждений теософов такова. Творец создал Адама и Еву. Змий искусил Еву, Ева – Адама. Виноват же, как считают теософы, оказался Бог, потому что, по их мнению, должен был предотвратить искушение. При этом совершенно упускается из виду, что Господь создал не раба, а человека, который свободен выбирать и пожинать последствия своего выбора. Роль змия-искусителя теософы вовсе затушевывают.

Если сравнить мифологию сатанистов с мифологией теософов и оккультистов, то можно проследить один и тот же сценарий. Бог христиан – тиран, который несправедливо клевещет на сатану, являющего собой «идеал» революции и свободы духа. Сатана же – носитель и источник свободы и истины. Христиане утверждают: где Дух Господень, там свобода. Теософы говорят о свободе, христиане пребывают в ней.

Создательница «Тайной Доктрины» присоединяется к словам известного оккультиста Элифаса Леви, который воспевал сатану: «Именно этот Ангел был достаточно горд, чтобы возомнить себя Богом; достаточно отважен, чтобы приобрести свою независимость ценою вечного страдания и мучения; достаточно, прекрасен, чтобы возлюбить, себя, в полном божественном свете; достаточно мощен, чтобы, все же царствовать во тьме среди мучения и сложить себе престол из своего неугасимого костра…»¹⁸⁴.

Теософия учит, что христианство есть просто профанированный вариант язычества, что оно переняло символы язычества, утеряв знание об их значении. При этом все эти заявления не подкрепляются никакими серьёзными аргументами. Цель теософии – наполнить символы «истинным» толкованием, «просветить» людей. Для теософа Бог безличен, Он – слепой закон, познавая который, человек может творить добро и быть белым магом или творить зло и быть черным магом. Но сознательное богообщение в христианском понимании у теософов отсутствует. При этом теософы оправдывают своё звание эзотериков: «истину» об объекте их подлинного почитания они открывают своим новообращенным постепенно. Начинающему теософу говорят, что существует некая безликая сила, разлитая в космосе, которой можно научиться управлять. Далее оказывается, что имя этой силы – сатана, но это не личностный дух, а просто название безличной силы, разлитой в космосе. И, наконец, открывается новая «истина», сатана объявляется создателем и богом теософов, которые должны его почитать и ему одному служить: «…Пребывай в страхе перед ним (Сатаной) и не греши: произноси имя его в трепете.

…Ибо Сатана есть Судья Справедливости Бога (Кармы); он держит весы и меч.

…Именно Сатана является Богом нашей планеты и единым Богом (выделено нами.– В.П.)….

…Свят и почитаем Саббат Бога; благословенно и священно имя Ангела Гадеса (Сатаны)»¹⁸⁵.

Сатана представлен в теософии, особенно для неофитов, которые еще не столкнулись с магическими практиками, как материя, вселенная, как основа жизни, эволюции, как цель эволюционного познания, т.е. сатана есть «истина», к познанию которой стремится теософ и любой оккультист. Как же относится теософия к Богу христиан? «… Читающий наши («махатм». – В.П.) … писания, предназначенные для суеверных масс, не найдет в них демона, столь же мстительного, несправедливого, жестокого и тупого, как сей небесный тиран, которому христиане с рабским усердием воздают поклонение»¹⁸⁶.

Вышеприведённые цитаты, на наш взгляд, позволяют классифицировать теософию как одну из форм почитания сатаны. Последователи Е.П. Блаватской искренне верят её теософским измышлениям, если же быть более точными – тому демоническому духу, который стоял за ней и стремился за ширмой теософии создать очередной культ отца лжи (Ин.8:44).

Как показывает практический опыт знакомства с организациями, исповедующими учения подобные рассматриваемому нами, они чрезвычайно нетерпимо относятся к своим бывшим последователям, теософия не является здесь исключением: «Таких (покинувших теософское общество. – В.П.) у нас было много. Ни один член Общества, каким бы видным или незаметным он ни был, никогда ещё не покидал нас, не став нашим ярым врагом (выделено нами. – В.П.). … И как вы объясняете это? … Очень просто. Будучи в большинстве случаев горячо преданным Обществу вначале и расточая в его адрес самые преувеличенные похвалы, оправдать своё последующее поведение и прошлую близорукость этот отступник сможет, лишь став в позу невинной и обманутой жертвы (выделено нами. – В.П.) и перекладывая, таким образом, вину со своих плеч на плечи Общества в целом, в особенности же на плечи его руководителей (выделено нами. – В.П.). Поведение таких людей напоминает одну старую басню о человеке с кривым лицом, который разбил зеркало, считая, что это оно искажает его внешность. … Но что же заставило этих людей повернуться против Общества? … Почти во всех случаях – уязвленное тщеславие в той или иной форме (выделено нами. – В.П.)…»¹⁸⁷. Следуя логике Е.П. Блаватской, если человек в результате исследования теософского учения, пришел к выводу, что оно не является тем, чем себя объявляет, то он «близорук». Основной принцип всех сект: организация всегда права! Если человек, став членом секты, не получает то, что она обещает, значит, или он недостаточно чист (духовен), или неверно применяет «духовную технологию» организации. Сомнений в собственной ошибочности секты не допускают!

Итак, допустима ли критика теософии? «Но, возвращаясь к клевете, – где же та грань, которая отделяет злословие от справедливой критики? Разве не долг каждого – предостеречь своих друзей и близких от тех людей, общение с которыми опасно? … Если от того, что им позволят действовать беспрепятственно, могут пострадать другие, то, несомненно, наш долг состоит в том, чтобы лично предостеречь их и таким образом избавить от опасности. Но ни одно обвинение против другого человека, правдиво оно или ложно, никогда не следует распространять повсюду (выделено нами. – В.П.). Если оно справедливо, но данный проступок не причиняет вреда никому, кроме самого грешника, – предоставьте его своей собственной карме. Если же оно ложно, то вам следует избегать приумножения несправедливости в мире. Поэтому не говорите о подобных вещах с теми, кого это прямо не касается»¹⁸⁸. Как быть, если человек видит распространение лжи под видом правды? Согласно теософии, он должен промолчать! Таким образом, ложь может распространяться свободно, и теософы, провозглашающие, что «нет религии выше истины», являются сторонниками свободного распространения лжи.

В данной работе много говорилось о теософии, но почти ничего не говорилось о ее основательнице. В последней главе хотелось бы привести небольшую подборку цитат из книги Вс.С.Соловьева «Современная жрица Изиды»¹⁸⁹. Будучи современником Е.П. Блаватской, близко общавшимся с ней, Соловьев в своей работе сумел талантливо передать как атмосферу, в которой жила Е.П. Блаватская, так и многие черты характера этого человека. Обратимся к его воспоминаниям: «…(с) их (феноменов – В.П.) помощью Е. П. Блаватская создала свое теософичес­кое общество, в их всеоружии она явилась в 1884 году в Европу для насаждения своего учения, ими она сделала себе рекламу и собрала вокруг себя людей, желавших их видеть с той или иной целью. Только эти феномены заинтересовали и привели к знакомству с нею таких людей, как Крукс, Фламмарион, Шарль Рише и английс­кие ученые, учредители Лондонского общества для психи­ческих исследований.

Эти феномены, к сожалению, неразрывно связаны как с нею самой, так и с ее теософическим обществом… . В них могла быть ее истинная сила и оказалась ее слабость. Из-за них она погубила нравст­венно и себя, и многих, из-за них терзалась, бесновалась, убивала в себе душу и сердце, превращалась в фурию…¹⁹⁰»¹⁹¹; «А вы сами остались христианкой? – спросил я (Соловьев – В.П.). Нет, я никогда и не была ею, – ответила Блаватская, – до моего перерождения, до тех пор, пока я не стала совсем, совсем новым существом, я и не думала о какой-либо религии... Затем я должна была торжествен­но принять буддизм, перешла в него со всякими их обрядами. Я нисколько не скрываю этого и не придаю этому большого значения – все это внешность... в сущ­ности я такая же буддистка, как и христианка, как и маго­метанка»¹⁹².

Мнение Вс.С.Соловьева о книге Е.П. Блаватской «Разоблаченная Изида»: «Ее «Изида» – это огромный мешок, в который, без разбору и системы, свалены самые разнородные вещи. Есть в ней, бесспорно, интересное и серьезное, добытое как старыми, так и сравнительно новыми авторами, есть несколько остроумных замечаний и выводов и самой Блаватской: но вместе с тем и всякого вздору, ни на что не пригодного, – сколько угодно. Для того чтобы сделать такой вывод об «Изиде», вовсе даже не надо в течение трех лет изучать мистическую и оккультическую литера­туру, ежедневно принимая эту пряную пищу в аллопати­ческих приемах, – для этого достаточно прочесть хотя бы Элифаса Леви, Сент-Ива, Франка, Венсана, Герреса и других, достаточно быть в курсе новейших иссле­дований по гипнотизму и близким к нему предметам. Да, вряд ли мудрецы Тибета принимали участие в ли­тературной деятельности «madam» – по крайней мере, они не могли подсказать ей иной раз самых простых вещей. Вот маленький образчик этого – письмо из Эль-берфельда, в начале осени 1884 года.

«Всеволод Сергеич, милый, найдите мне, Бога ради, по-русски перевод термина generation spontanee (фр. самозарождение) – ну, как это по-русски, «мгновенное зарождение» что ли? Чорт бы побрал ученых, которые выдумывают слова, а в диксионерах (Словарях) их нет. Прошу вас, найдите и сейчас же, немедля, дайте знать, мне нужно для моей Катковской статьи, которая, наконец, кончается. Спасите, род­ной... ваша Е. Блаватская»; Чего было бы проще поднять руку, позвонить сереб­ряным колокольчиком, вызвать из Тибета всезнающего махатму или его челу¹⁹³ – и спросить!...»¹⁹⁴; «…Будучи в высшей степени порывистой, несдержанной и в иные минуты, до крайности наивной, Блаватская могла «до конца» отуманить только людей, еще более наивных чем она, еще более несообразительных. Главная же ее сила и условие ее успехов заключались в необычайном ее цинизме и презрении к людям, которое она скрывала весьма удачно, но которое все же иной раз прорывалось неудержимо. «Чем проще, глупее и грубее феномен, – при­знавалась она мне впоследствии, – тем он вернее удается. Громадное большинство людей, считающих себя и счита­ющихся умными, глупы непроходимо. Если бы знали вы, какие львы и орлы, во всех странах света, под мою свистульку превращались в ослов – стоило мне засви­стеть, послушно хлопали мне в такт огромными ушами!...»¹⁹⁵; «…Но програм­ма моя (Е.П. Блаватской. – В.П.)), если вы (Вс.С. Соловьев. – В.П.) одобрите, такая: пусть люди слышат о нас как можно более таинственного, но и неопределен­ного. Пусть теперь мы, теософы, будем окружены такой таинственностью, что сам чорт ничего через очки даже не увидит. А для этого нам нужно писать, писать и писать. Ну, до свиданья. … Ваша на век Е. Блаватская»¹⁹⁶; ««…Пой­мите, что я схожу с ума, и сжальтесь над бедной вдовой...». Блаватская издавна выдавала себя за вдову, даже печатно. Между тем ее муж, с которым она никогда не разводилась, отставной действительный статский советник Н.В. Блаватский. несмотря на свои весьма преклонные лета, до сих пор здравствует и живет в своем хуторе. Я знаю об этом от его близких родственников»¹⁹⁷; ««…около восьми лет тому назад я натурализовалась и сделалась гражданкой Северо-Американских Соединенных Штатов, вследствие чего потеря­ла все права на ежегодную пенсию в 5000 рублей, которая принадлежит мне, как вдове высшего русского сановника…». Что скажет скромный и почтенный, поныне здравствующий старец Н. В. Блаватский, когда узнает, что он «высший русский санов­ник» и что его вдова, при его жизни, должна была получать целых 5000 рублей ежегодной пенсии!.. Какая ирония судьбы! Елена Петровна, будучи еше почти ребенком, вышла замуж за пожилого чиновника, наперекор своим родным; после бурной, почти невероятной жизни она умерла шестидесяти лет, а он, хоть она и давным-давно выдавала себя за вдову, пережил ее»»¹⁹⁸; «Вторая часть «Отчета» м-ра Годжсона составляет ве­сьма интересное дополнение к первой части и заключает в себе, так сказать, окончательные, несомненные доказа­тельства обманов, производившихся Е. П. Блаватской. На первом месте является подробнейшая и тщательней­шая экспертиза (с приложением факсимиле) писем Бла­ватской и Кут-Хуми, наглядно и неоспоримо устанав­ливающая факт, уже достаточно понятный читателям, а именно, что представленные Куломбами письма, содер­жание которых приводится в первой части «Отчета», суть письма подлинные, написанные весьма характерным по­черком Е. П. Блаватской, со всеми неподражаемыми оттенками ее своеобразного слога, и заключающие в себе указания на действительно бывшие обстоятельства и со­бытия, что, как видели читатели из первой части «От­чета», добросовестно расследовано Годжсоном.

Относительно писем за подписью махатмы Кут-Хуми экспертиза пришла к заключению, что большинство этих писем написано также Е. П. Блаватской. Те же из них, которых она, по обстоятельствам, не могла сама напи­сать, оказываются произведениями ее пособника, индуса Дамодара. Очевидно, Блаватская и Дамодар выработали вместе «условный почерк Кут-Хуми»; но все же этот почерк, однообразный в общем своем характере, являет в некоторых письмах значительную разницу и особен­ности, свойственные почерку Дамодара…¹⁹⁹»²⁰⁰; «В мае 1884 года английское общество занимающееся изучением психических явлений, исследовало так называемые феномены госпожи Е.П. Блаватской, вот к каким выводам эксперт этого общества пришел: «Во второй части «Отчета"…, помещено личное заключение Годжсона относительно вообще всего им исследованного. Он останавливается на следующих четырех утверждениях:

1) Главные свидетели существования махатм – Бла­ватская, Дамодар, Бавани Шанкар, Баваджи – сделали заведомо ложные показания по другим обстоятельствам этого дела, а потому на слова их и уверения никак нельзя полагаться.

2) Экспертиза почерков доказывает, что Кут-Хуми и Мориа – лица вымышленные, не существующие на самом деле.

3) Ни один из феноменов, известных Годжсону, не может почесться серьезным, и свидетели их постоянно путали, а в некоторых случаях, очевидно, намеренно лга­ли в своих показаниях.

4) Не было ровно никаких подтверждений «чудес»; напротив того – известные Годжсону и проверенные им факты только доказывали обманы»»²⁰¹; «Прихожу утром. За громадным письменным столом сидит Елена Петровна в своем кресле, необыкновенном по размерам и присланном ей в подарок Гебгардом из Эльберфельда. У противоположного конца стола стоит крохотный Баваджи с растерянным взглядом потускне­вших глаз. На меня он решительно не в состоянии взгля­нуть – и это, конечно, от меня не ускользает. Перед Баваджи на столе разбросано несколько листов чистой бумаги. Этого прежде никогда не бывало – и я станов­люсь внимательнее. У Баваджи в руке большой толстый карандаш. Я начинаю кое-что соображать.

– Ну, посмотрите на этого несчастного! – сразу обращается ко мне Елена Петровна. – Ведь на нем лица нет... Он доводит меня до последнего! Воображает, что здесь, в Европе, можно вести такой же режим, как в Ин­дии. Он там, кроме молока и меду, ничего не ел – и тут то же делает. Я говорю, что если он так будет продол­жать, то умрет, а он и слушать не хочет. И то уже сегодня ночью был припадок...

Затем она от Баваджи перешла к Лондонскому психи­ческому обществу и снова стала убеждать меня относите­льно «хозяина». Баваджи стоял как истукан – в нашем разговоре он не мог принимать участия, потому что не знал ни одного слова по-русски.

– Однако такая недоверчивость к свидетельству даже своих глаз, такое упорное неверие, какое у вас, – просто непростительно. Это, наконец, грешно! – воскликнула Елена Петровна.

Я в это время ходил по комнате и не спускал глаз с Баваджи. Я видел, что он, как-то подергиваясь всем телом, таращит глаза, а рука его, вооруженная большим карандашом, тщательно выводит на листе бумаги ка­кие-то буквы.

– Посмотрите... что такое с ним делается! – крик­нула Блаватская.

– Ничего особенного, – ответил я, – он пишет по-русски!

Я видел, как все лицо ее побагровело. Она закопоши­лась в кресле с очевидным желанием подняться и взять у него бумагу. Но она, распухшая, с почти недвигавшимися ногами, не могла скоро этого сделать. Я подбе­жал, схватил лист и увидел красиво нарисованную русскую фразу.

Баваджи должен был написать на неизвестном ему русском языке: «Блаженны верующие, как сказал Великий Адепт». Он хорошо выучил свой урок, он запомнил пра­вильно форму всех букв, но... пропустил две в слове «верующие», пропустил е и ю.

– Блаженны врущие! – громко прочел я, не удер­живаясь от разобравшего меня хохота. – Лучше этого быть ничего не может! О Баваджи! Надо было лучше подготовиться к экзамену!

Крохотный индус закрыл лицо руками, бросился из комнаты, и я расслышал вдали его истерические рыдания²⁰²»²⁰³; «Да вот, постойте, вон там, на столике, откройте шкатулку и поищите... там должна быть его карточка вместе со мною, Дамодаром и Баваджи.

Я отпер шкатулку, нашел портрет (Субба-Роу, сподвижника Блаватской. – В.П.) и подал его ей вместе с пачкой хорошо мне знакомых китайских конвер­тиков, в которых обыкновенно получались «избранника­ми» письма махатм Мории и Кут-Хуми. появляющиеся «астральным путем».

– Вот, Елена Петровна, и я советовал бы вам подаль­ше прятать запас этих «хозяйских» конвертиков. Вы так ужасно рассеяны и неосторожны.

Легко себе представить, что сделалось с нею. Взгля­нув на нее, я даже испугался – ее лицо совсем почернело. Она хотела сказать что-то и не могла, только вся бессиль­но дергалась в своем громадном кресле…»²⁰⁴; «…– Да! – вдруг воскликнула она (Е.П. Блаватская. – В.П.). – У вас (Соловьева. – В.П.) очень горячее сердце и очень холодная голова, и недаром мы встретились с вами! Вот в том-то и беда, что кругом слона, ежели я и впрямь слон, только одни «макашки». Один в поле не воин, и теперь, среди всех этих сваливших­ся на меня напастей, старая и больная, я слишком хоро­шо это чувствую. Олькотт полезен на своем месте, но он вообще такой осел, такой болван! Сколько раз он меня подводил, сколько бед мне устроил своей непроходимой глупостью!.. Придите мне на помощь, и мы с вами уди­вим весь мир, все будет у нас в руках...

Меня всего начинало коробить – и от радости, и от отвращения. Я был у цели, но моя роль оказывалась чересчур трудной. Я мог теперь только молчать и слу­шать. По счастью, ей уж не нужно было моих слов. Ее прорвало, и, как это всегда с ней случалось, она не могла остановиться.

Она пришла в экстаз, в ее горячем воображении, очевидно, внезапно рождались и созревали самые неожи­данные и смелые комбинации, она почувствовала себя вышедшей из так измучившего ее одиночества.

Ведь со времени измены Куломбши и за отсутствием Олькотта она не имела сообщника, с которым бы могла отвести душу. Баваджи, как существо подчиненное, как подначальное орудие, по своему положению и развитию не мог удовлетворять ее. А без «личного друга» и сообщ­ника, с которым бы можно было беседовать и совето­ваться нараспашку, теша при этом свою страсть к циниз­му и насмешливости, она долго жить, очевидно, не мог­ла. Она была страшно голодна после невыносимой сдер­жанности и просто насыщалась в полном самозабвении.

– Что ж делать, – говорила она, – когда для того, чтобы владеть людьми, необходимо их обманывать, ког­да для того, чтобы их увлечь и заставить гнаться за чем бы то ни было, нужно им обещать и показывать игрушеч­ки... Ведь будь мои книги и «Теософист» в тысячу раз интереснее и серьезнее, разве я имела бы где бы то ни было и какой бы то ни было успех, если б за всем этим не стояли феномены? Ровно ничего бы не добилась и дав­ным-давно поколела бы с голоду. Раздавили бы меня... и даже никто не стал бы задумываться, что ведь и я тоже существо живое, тоже ведь пить-есть хочу... Но я давно уж, давно поняла этих душек-людей, и глупость их до­ставляет мне громадное иногда удовольствие... Вот вы так «не удовлетворены» моими феноменами, а знаете ли, что почти всегда, чем проще, глупее и грубее феномен, тем он вернее удается. Я могу вам рассказать на этот счет когда-нибудь такие анекдоты, что животики надорвете от смеху, право! Громадное большинство людей, считаю­щих себя и считающихся умными, глупы непроходимо. Если бы знали вы, какие львы и орлы, во всех странах света, под мою свистульку превращались в ослов и. стоило мне засвистеть, послушно хлопали мне в такт огромными ушами!..

– Однако ведь вам случалось же попадаться, – ска­зал я, – и при вашей удивительной неосторожности и рассеянности, я полагаю, что случалось нередко.

– Очень ошибаетесь! – с азартом воскликнула она. – Да, я действительно бываю и неосторожна и рассеян­на, но люди, за очень-очень малыми исключениями, гора­здо рассеяннее меня, это просто какие-то сонные тетери, какие-то слепцы, совсем ничего не замечающие! Поверите ли, что за все это время, и до теософического общества, и после его основания, я может быть, всего двух-трех человек встретила, которые умели наблюдать, и видеть, и помнить то, что вокруг них происходит. Просто диву даешься! По меньшей мере, девять десятых людей совсем лишены способности внимания и точной памяти о проис­ходившем хоть бы за несколько лишь часов перед тем. Сколько раз случалось, что под моим направлением и ре­дакцией составлялись протоколы разных происшествий и феноменов, и вот самые невинные и добросовестные люди, даже скептики, даже прямо подозревавшие меня, подписывались en toutes lettres (фр. «прописью без сокращений») свидетелями под этими протоколами. А ведь я-то знала, что все было вовсе не так, как значилось в протоколах. Да-с, милостивый госу­дарь мой, смею вас заверить, что в истории, даже самой документальной, гораздо больше фантазии, чем правды!

– Может быть, только все же вы попадались, ведь не у одного же меня такая, по вашему выражению, холодная голова.

– Ну и что ж, и попадалась, а когда попадалась, то вывертывалась, и всегда кончалось тем, что поймавшие меня все-таки оставались при пиковом интересе.

– Неужели вы одна – автор философских и иных писем Кут-Хуми?

– Нет, иной раз мне приходили на помощь челы, и Дамодар, и Субба-Роу, и Могини...

– А Синнетт?

– Синнетт пороху не выдумает, но у него прекрасный слог... Он отличный редактор.

– А Олькотт?

– Олькотт тоже может недурно редактировать, когда понимает, о чем такое говорится. Только ему приходится все так разжевывать, что делается тошно. Но он может объясняться с индусами, он как-то умеет на них дей­ствовать, и они охотно идут за ним – в этом надо ему отдать справедливость... Ну и потом, он очень часто, и там и здесь, помогал мне в феноменах... только сам он ничего не выдумает. С ним я всегда так: сядь там, скажи то-то, сделай то-то. Помни те как в Эльберфельде... А «психисты» – то его выгораживают! Вот вам и расследо­вание!.. Ах, батюшка, смеху достойно все это, право!

– Покажите мне, пожалуйста, волшебный колоколь­чик.

Она сделала какое-то движение рукою под своей на­кидкой, потом вытянула руку, и где-то в воздухе раз­дались так изумлявшие всех тихие звуки Эоловой арфы. Потом опять движение под накидкой и в ее руке, с гибкими остроконечными пальцами, очутилась уже зна­комая мне серебряная штучка.

– Да-с, волшебный колокольчик! – в самозабвении хвастала она. Остроумная вещица!.. Это мой оккульт­ный телеграф, посредством его я сообщаюсь с «хозяи­ном»...

Я хотел взять у нее из руки «штучку» и разглядеть ее устройство. Но она встала, поднесла хитрую вещицу к моим глазам и вдруг положила ее в стол и заперла ящик на ключ.

– Много будете знать – скоро состаритесь! – сказа­ла она. – Все в свое время, а теперь главное: спасите меня, помогите мне... подготовьте почву для моей де­ятельности в России... Я думала, что мне нет уж возврата на родину... Но ведь он возможен... Кое-кто сделает там все, что можно, но вы можете больше всех теперь. Пиши­те больше, громче о теософическом обществе, заинтере­суйте им... и «создавайте» русские письма Кут-Хуми... Я вам дам для них все материалы...

Конечно, я должен был ожидать чего-нибудь подо­бного – и ожидал. Но я все же не в силах был больше выдерживать мою роль. Я схватил шляпу и ни слова не говоря, почти выбежал на свежий воздух»²⁰⁵; «…– Помилуйте! – не раз говорил я Елене Петровне. – Вы совершенно компрометируете вашего «хозяина»! Сей величайший мудрец, выпив стакан молока (это его дневная порция пищи), лежит в глубине Тибета, так сказать, у самого порога Нирваны. Его дивный ум реша­ет судьбы мира. И вдруг вы ему отсюда: «дзиннь»! Он тотчас же «делает затрату жизненной силы», вылезает из своего грубоматериального тела, оставляет это тело в Тибете переваривающим стакан молока, облекается в астральную оболочку – и, во мгновение ока, шасть сюда к вам. «Дзиннь! Что прикажете, упазика (мать)?»

– «А ну-ка, любезный, напиши письмо г-же А. и кинь через час его ей на голову!» – «Слушаю-сь!» «А ну-ка любезный, напиши: «Я был там, конечно; но кто может открыть глаза не желающему видеть» и положи эту записку в карман Олькотта!» – «Слушаю-сь!» – «А ну-ка. любезный, покажись Машке Флин!» – «Слушаю-сь!» – Разве же так возможно? Ведь он выходит, не «хозяин» ваш, а лакей, служащий у вас на побегушках!

О, как сердилась она на меня за такие речи, как таращила свои громадные глаза цвета полинявшей бирюзы!

А между тем никто, как есть никто из самых даже, по-видимому, разумных теософов не смущался этой жалкой лакейской ролью великого, таинственного учителя, «хозяина», могущего отнимать у смерти Елену Петровну!»²⁰⁶; «… Представим себе нашу «упазику» дейст­вительной, невинной жертвой миссионеров. Годжсона, Майерса, меня, m-me де Морсье и т. д., всех, кто узнал и объявил ее обманщицей. Представим, что все мы – или заблуждающиеся, или недобросовестные обвинители. Ка­ким же образом Махатмы, эти «святые, безгрешные муд­рецы», допустили свою избранницу страдать безвинно? Ведь от них зависело заблуждающихся вернуть на путь истины, а недобросовестных посрамить. Между тем Кут-Хуми остался доказанным плагиатором, а «хозяин» – кисейной куклой, хоть его и видали ежедневно Машка Флин и гр. Вахтмейстер.

Но избранница виновна, уличена в самых разнородных обманах, доведена до отчаянья, пишет свою «исповедь»²⁰⁷ а потом начинает мстить. «Святые и безгрешные» махатмы стоят в сторонке, как будто им тут и дела нет. Они видят самую гнусную грязь и клевету, которую «упазика» и ее друзья, прикрывась их именем, варят в колдовском котле для врагов. Видят это и теософы – и помогают своей Н. Р. В. (Е.П. Блаватской. – В.П.) варить грязь и клевету, мечтая о Нирване. «Может быть, и есть какие-нибудь святые и мудрые Махатмы в Тибете, только вряд ли они могли иметь что-либо общее с Блаватской, оставаясь святыми и муд­рыми» – это следует сказать искренним членам теософи­ческого общества. А что Н. Р. В. попала в руки тайного религиозно-политического индийского братства, что она приняла в этом братстве буддизм и взяла на себя миссию распространять его в тех странах, где пало христианство и чувствуется стремление к какой бы то ни было вере, – это, быть может, гораздо ближе к истине, чем кажется с первого раза. По крайней мере, мне приходилось видеть мелькание чего-то подобного в прорывавшихся у Е. П. Блаватской намеках. В иные минуты она положительно производила впечатление существа закабаленного, свя­занного чем-то или кем-то.

В такие минуты она была жалка и несчастна. Я никог­да не забуду, как однажды она воскликнула:

– Хотела бы вернуться... хотела бы стать русской, христианкой, православной... тянет меня... и нет возвра­та! я в цепях... я не своя!

А через полчаса начались опять разглагольствования о «хозяине»...»²⁰⁸.

В заключение попытаемся кратко обобщить весь тот материал, с которым Вы познакомились, прочитав данную работу. Теософия не имеет никакого отношения ни к одной религии мира. Претендуя на научность, она отвергает все основные принципы научного подхода. Основное положение эзотерики подразумевает, что утверждения теософии в принципе непроверяемы и недоказуемы. Теософия занимается активными заимствованиями из традиционных религий, полностью извращая смысловое значение заимствованных терминов. Получающаяся компиляция нелогична и внутренне противоречива. Многие учения теософии опровергают друг друга, но это не мешает теософам считать их истинными. Использование терминов, выработанных традиционными религиями, в теософской смысловой интерпретации вводит в заблуждение тех, кто знаком с теософией поверхностно, создавая иллюзию ее истинности.

Чтение книг Е.П. Блаватской – нелегкое занятие. Несмотря на большую начитанность, основательница теософии не имеет никакого академического образования и тексты ее работ ужасают своим стилем. При знакомстве с «Тайной Доктриной» Е.П. Блаватской создается впечатление, что автор занимается сознательной мистификацией читателя. «Тайную Доктрину» отличает обилие высокопарных заявлений, ничем не подтвержденных и часто логически между собой не связанных. Начиная раскрывать тему, автор позволяет себе резко перескакивать с нее на новую, не закончив работу над предыдущей. Построение многих фраз затрудняет понимание их смысла. Метод работы Е.П. Блаватской с первоисточниками некорректен: вырывание цитат из контекста является нормой.

Большинство целей, которые ставит перед собой теософское общество, имеют не религиозный, а политический характер. Любой критический анализ теософского учения с публичной оглаской информации, полученной в результате этого анализа, не допускается.

Теософия много говорит о «братстве религий», но в действительности все традиционные религии считает ущербными, признавая истинность только за собой и полагая, что они нуждаются в реформировании под доблестным руководством теософов.

Теософия оправдывает сатану и падших ангелов. Они становятся «спасителями» человечества, примером для подражания. Именно сатана должен быть, согласно теософскому учению, источником «знания и любви» для непредвзятых исследователей истины.

Несовместимость христианства и теософии очевидна, так как вероучение христиан и теософов являются по своей сути взаимоисключающими. Теософия низводит Христа до уровня «высшего я» человека, заявляя, что Христом может стать любой человек. Фактически теософия проповедует идею человекобожия.

Как видим, существуют свидетельства современников Е.П. Блаватской, из которых можно сделать заключение, что она была мистификатором и, возможно, принадлежала к некоему тайному ордену, явно сатанинской ориентации. К теософии в полной мере можно применить слова апостола: «Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь» (Рим.1:25).