Священномученик Игна́тий (Садковский), Скопинский, епископ

Свя­щен­но­му­че­ник Иг­на­тий ро­дил­ся 21 ок­тяб­ря 1887 го­да в Москве в се­мье свя­щен­ни­ка Сер­гея Мак­си­мо­ви­ча Сад­ков­ско­го, слу­жив­ше­го в Ге­ор­ги­ев­ской на Вспо­лье церк­ви, и в кре­ще­нии на­ре­чен был, как и его отец, Сер­ге­ем. Впо­след­ствии свя­щен­ник Сер­гей Мак­си­мо­вич Сад­ков­ский был пе­ре­ве­ден в Пет­ро­пав­лов­ский храм на Но­вой Бас­ман­ной ули­це, а за­тем, уже бу­дучи в сане про­то­и­е­рея, в Со­фий­скую цер­ковь на Лу­бян­ке.
В 1901 го­ду Сер­гей окон­чил За­и­ко­но­спас­ское ду­хов­ное учи­ли­ще, в 1907-м — Мос­ков­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию и по­сту­пил в Мос­ков­скую Ду­хов­ную ака­де­мию. В ака­де­мии он с усер­ди­ем при­нял­ся за изу­че­ние тво­ре­ний свя­ти­те­ля Иг­на­тия (Брян­ча­ни­но­ва). Изу­че­ние тру­дов бла­го­дат­но­го и опыт­но­го в ду­хов­ной жиз­ни свя­ти­те­ля, ча­стые по­езд­ки в Зо­си­мо­ву пу­стынь, в ко­то­рой в то вре­мя жи­ли ду­хо­нос­ные стар­цы и по­движ­ни­ки, вос­пи­та­ние, по­лу­чен­ное в бла­го­че­сти­вой се­мье, соб­ствен­ное устрем­ле­ние к бла­го­че­стию и по­че­сти выс­ше­го зва­ния Хри­сто­ва при­ве­ли Сер­гия к ре­ше­нию при­нять мо­на­ше­ство.
11 де­каб­ря 1910 го­да он был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Иг­на­тий. Свя­щен­но­и­нок, со­вер­шав­ший об­ряд, по­сле по­стри­га на­пи­сал ему на­став­ле­ние, ко­то­рое но­во­по­стри­жен­ный со­хра­нил в серд­це сво­ем на всю жизнь.
«Воз­люб­лен­ный брат и отец Иг­на­тий!
Прео­свя­щен­ный Фе­о­дор^[a] бла­го­сло­вил мне по­стричь те­бя и дать те­бе это имя. Имя твое — Иг­на­тий — в честь свя­щен­но­му­че­ни­ка Иг­на­тия Бо­го­нос­ца — 20 де­каб­ря и в па­мять свя­ти­те­ля Иг­на­тия (Брян­ча­ни­но­ва), о ко­то­ром ты пи­шешь со­чи­не­ние. Те­перь ска­жу те­бе от се­бя ма­лое сло­во. Меж­ду во­про­са­ми и от­ве­та­ми при по­стри­же­нии ты при­нял за­по­ведь о все­гдаш­ней по­сто­ян­ной мо­лит­ве Иису­со­вой, для че­го те­бе дан меч ду­хов­ный (чет­ки). Это — пер­вое твое де­ла­ние бу­дет от­ныне как мо­на­ха. Об этой мо­лит­ве го­во­рит Сло­во Бо­жие. В Еван­ге­лии Спа­си­тель го­во­рит: “име­нем Мо­им бе­сы ижде­нут” (Мк.16:17). А в каж­дом че­ло­ве­ке мно­го стра­стей и дру­гих непо­доб­ных по­мыс­лов, в Псал­ти­ри ска­за­но: обы­до­ша мя пси мно­зи (Пс.21:17). От­цы тол­ку­ют, что это го­во­рит­ся о по­мыс­лах. Еще ска­за­но: обы­шед­ше обы­до­ша мя, и име­нем Гос­под­ним про­тив­лях­ся им (Пс.117:11). А имя-то Гос­подне и есть Слад­чай­шее имя Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, ко­то­рое мы непре­стан­но долж­ны по­вто­рять, тво­ря мо­лит­ву Иису­со­ву. И еще ска­за­но в 19-й ка­физ­ме: дщи Ва­ви­ло­ня ока­ян­ная... бла­жен иже имет и раз­би­ет мла­ден­цы твоя о ка­мень. Ка­мень — это Хри­стос, а мла­ден­цы — блуд­ные, нечи­стые по­мыс­лы. Как толь­ко что явят­ся по­мыс­лы, тво­ри мо­лит­ву Иису­со­ву: “Гос­по­ди Иису­се Хри­сте Сыне Бо­жий, по­ми­луй мя греш­на­го”. И Гос­подь по­мо­жет те­бе по­бо­роть их. Мо­лит­ва Иису­со­ва очи­ща­ет нас. Как солн­це хо­дит над зем­лею, вы­су­ши­ва­ет бо­ло­ти­стые и ска­ред­ные ме­ста, так и Слад­чай­шее имя Гос­по­да Иису­са Хри­ста, ес­ли ты на­вык­нешь его по­вто­рять непре­стан­но, бу­дет ис­су­шать все твои по­мыс­лы и стра­сти, очи­стит твою ду­шу и те­ло. Это твое пер­вое де­ла­ние от­се­ле, как мо­на­ха.
И еще те­бе необ­хо­ди­мо все­гда пом­нить сми­ре­ние и са­мо­уко­ре­ние. Ты дол­жен на­учить­ся по­сто­ян­но ви­деть свои гре­хи и недо­стат­ки и не пре­воз­но­сить­ся над дру­ги­ми, а все­гда се­бя уко­рять, чтобы по­чи­тать се­бя греш­нее всех, во всем об­ви­нять се­бя и ни­ко­го не осуж­дать, чув­ство­вать, что ты ху­же всех, и не оправ­ды­вать се­бя, что в тво­их гре­хах ви­но­ва­ты дру­гие. И так непре­стан­ным сми­ре­ни­ем, са­мо­уко­ре­ни­ем со­блю­дай се­бя от гор­до­сти. Ты — уче­ный и мо­жешь сво­ею уче­но­стию воз­гор­дить­ся пред про­сте­ца­ми. Ко­гда при­дут те­бе на серд­це та­кие по­мыс­лы, вспом­ни, что мо­на­ху нуж­но иметь са­мо­уко­ре­ние и счи­тать се­бя ху­же всех. “Гос­подь гор­дым про­ти­вит­ся, сми­рен­ным же да­ет бла­го­дать” (Притч.3:34; Иак.4:6). При­шли од­на­жды стар­цы к ав­ве Ан­то­нию, и с ни­ми был ав­ва Иосиф. Ста­рец, же­лая ис­пы­тать их, пред­ло­жил им из­ре­че­ние из Пи­са­ния и на­чал спра­ши­вать каж­до­го, на­чав с млад­ше­го, что зна­чит сие из­ре­че­ние. Каж­дый го­во­рил по сво­им си­лам; но ста­рец каж­до­му от­ве­чал: “Нет, не узнал”. По­сле всех он го­во­рит ав­ве Иоси­фу: “Ты что ска­жешь о сем из­ре­че­нии?” — “Не знаю”, — от­ве­чал ав­ва Иосиф. Ав­ва Ан­то­ний го­во­рит: “Ав­ва Иосиф по­пал на путь, ко­гда ска­зал: не знаю” (“До­сто­па­мят­ные ска­за­ния об ав­ве Ан­то­нии”, 17).
Помни, мо­лит­ва Иису­со­ва и са­мо­уко­ре­ние, сми­ре­ние спа­сут те­бя от мно­гих скор­бей. Где бы ты ни был, за­боть­ся о чи­сто­те сер­деч­ной через са­мо­уко­ре­ние и мо­лит­ву Иису­со­ву, и ты все­гда бу­дешь с Гос­по­дом, как царь и про­рок Да­вид го­во­рит: пред­зрех Гос­по­да пре­до мною вы­ну (Пс.15:8). Ко­гда те­бе бу­дет тя­же­ло, бу­дут скор­би, тот­час на­чи­най мо­лит­ву Иису­со­ву и сми­ряй се­бя, и те­бе ско­ро станет лег­че. Ко­гда все это бу­дешь ис­пол­нять, то “воз­ра­ду­ет­ся” и воз­ве­се­лит­ся “серд­це твое”, ты об­ря­щешь мир и по­кой в ду­ше тво­ей, и “ра­до­сти тво­ей ни­кто не воз­мет от те­бя” (Ин.16:22).
По­том имей по­слу­ша­ние и от­се­че­ние сво­ей во­ли, ко­то­рое нас оправ­ды­ва­ет пред Бо­гом. “Хри­стос был по­слуш­лив да­же до смер­ти, смер­ти же крест­ныя” (Флп.2:8). Мно­го бы­ло зем­ных муд­ре­цов, и уче­ния их бы­ли весь­ма вы­со­ки. Но до той мыс­ли, чтобы сми­рить се­бя, ни­кто не до­шел. Толь­ко Хри­стос явил Сам об­раз сми­ре­ния и на­учил под­ра­жать Ему. По­то­му “Бог и пре­воз­не­се Его и да­ро­ва ему Имя, еже па­че вся­ка­го Имене” (Флп.2:9). Толь­ко по­слуш­ный пре­успе­ет во вся­ком де­ла­нии мо­на­ше­ском. Без по­слу­ша­ния мы не спа­са­ем­ся. Будь по­слу­шен, наи­па­че на­чаль­ни­кам — Прео­свя­щен­но­му, стар­цу. А те­перь по­здрав­ляю те­бя, “Что ти есть имя?”».
23 ян­ва­ря 1911 го­да мо­нах Иг­на­тий был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на^[1]. В том же го­ду он окон­чил Ду­хов­ную ака­де­мию со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия, ко­то­рую он по­лу­чил за ра­бо­ту «В по­ис­ках Жи­во­го Бо­га. (Прео­свя­щен­ный Иг­на­тий (Брян­ча­ни­нов) и его ас­ке­ти­че­ское ми­ро­воз­зре­ние)».
Как че­ло­век ду­хов­но чут­кий, отец Иг­на­тий ост­ро пе­ре­жи­вал про­бле­ма­ти­ку совре­мен­ной ему жиз­ни и со­сто­я­ние бо­го­слов­ской на­у­ки. В пре­ди­сло­вии к ра­бо­те он на­пи­сал: «...Ду­шев­но-те­лес­ная при­ро­да пад­ше­го че­ло­ве­ка, при­няв­шая внутрь се­бя яд гре­ха и бо­го­от­ри­ца­ния, са­ма в се­бе но­ся­щая за­ча­ток раз­ло­же­ния и ду­хов­ной мерт­во­сти, по­ло­жи­ла пе­чать пло­тя­но­сти и хо­лод­ной рас­су­доч­но­сти да­же на са­мое “свя­тое свя­тых” че­ло­ве­че­ско­го ду­ха — на его ре­ли­гию. Выс­шая и со­вер­шен­ней­шая из всех ре­ли­гий ми­ра — ре­ли­гия хри­сти­ан­ская, бла­го­да­ря по­сто­ян­но­му ко­ле­ба­нию совре­мен­но­го об­ще­ства меж­ду при­ро­да­ми вет­хо­го и но­во­го че­ло­ве­ка, меж­ду на­стро­е­ни­я­ми плот­ской и ду­хов­ной жиз­ни, не вос­при­ни­ма­ет­ся этим об­ще­ством как но­вая, при­не­сен­ная Хри­стом жизнь, а рас­смат­ри­ва­ет­ся толь­ко как од­на из тео­рий или фило­со­фем, по­рож­ден­ных че­ло­ве­че­ством и удо­вле­тво­ря­ю­щих его празд­но­му лю­бо­пыт­ству или (в луч­шем слу­чае) его уче­ной гор­до­сти. К со­жа­ле­нию, эта пе­чаль­ная ис­ти­на не толь­ко от­ри­ца­ет­ся, но и не со­зна­ет­ся боль­шин­ством хри­сти­ан­ских (да­же пра­во­слав­ных) бо­го­сло­вов. Эти по­след­ние, по­доб­но еван­гель­ским книж­ни­кам и фа­ри­се­ям, изу­ча­ют раз­лич­ные ти­пы хри­сти­ан­ской фило­со­фии, ис­то­ри­че­ский ге­не­зис и рост дог­ма­ти­че­ской си­сте­мы хри­сти­ан­ства, фа­зи­сы его ми­ро­вой ис­то­рии, ар­хео­ло­ги­че­скую и фило­ло­ги­че­скую струк­ту­ру его па­мят­ни­ков — и толь­ко. Хри­сти­ан­ства, как но­вой жиз­ни, при­не­сен­ной Хри­стом для воз­рож­де­ния и об­нов­ле­ния че­ло­ве­че­ства, жиз­ни, вы­во­дя­щей че­ло­ве­че­ство из цар­ства диа­во­ла в Цар­ство Бо­жие, боль­шин­ство из бо­го­сло­вов со­вер­шен­но не ка­са­ет­ся и не зна­ет. Ду­ха Бо­жия, Жи­ву­ще­го и Гла­го­лю­ще­го в хри­сти­ан­стве, боль­шин­ство из них не ви­дит и не хо­чет ви­деть. При­го­вор Бо­жий, про­из­не­сен­ный над до­по­топ­ным че­ло­ве­че­ством: “не имать Дух Мой пре­бы­ва­ти в че­ло­ве­цех сих, зане суть плоть”, — со всею си­лою об­ру­ши­ва­ет­ся на совре­мен­ное че­ло­ве­че­ство и, в част­но­сти, на совре­мен­ную бо­го­слов­скую на­у­ку. Лишь немно­гие из бо­го­сло­вов (и на­до ска­зать, пра­во­слав­ных) до­воль­но вер­но по­ня­ли и до­воль­но точ­но под­ме­ти­ли ис­тин­ный смысл хри­сти­ан­ства, его ис­тин­ную пси­хо­ло­гию и ос­но­ву, его “ду­шу”. Нераз­рыв­но с этим ука­зан­ные бо­го­сло­вы долж­ны бы­ли по­дой­ти к во­про­су об ас­ке­тиз­ме, как един­ствен­но неиз­беж­ной и един­ствен­но воз­мож­ной фор­ме про­ве­де­ния свя­тей­ших хри­сти­ан­ских иде­а­лов в на­лич­ную, про­пи­тан­ную гре­хом, жизнь, — и по­ста­вить этот во­прос реб­ром. Та­ких бо­го­сло­вов (бо­го­сло­вов по­след­не­го ти­па) срав­ни­тель­но немно­го, да и са­мый ха­рак­тер (ас­ке­ти­че­ский) та­ко­го ро­да бо­го­слов­ство­ва­ния не осо­бен­но дав­ний. Эти бо­го­сло­вы не столь­ко мыс­ли­ли или фило­соф­ство­ва­ли о хри­сти­ан­стве, сколь­ко жи­ли хри­сти­ан­ством. Ес­ли у них ко­гда и бы­ва­ло спе­ку­ля­тив­но-умо­зри­тель­ное или фило­соф­ское изу­че­ние хри­сти­ан­ства, то толь­ко в си­лу необ­хо­ди­мо­сти, на­при­мер в по­ле­ми­ке с ино­сла­ви­ем и ино­ве­ри­ем. Но и оно все­гда вы­рас­та­ло на поч­ве их жи­во­го ре­ли­ги­оз­но­го опы­та и лич­но­го ас­ке­ти­че­ско­го по­дви­га и пи­та­лось кор­ня­ми и со­ка­ми это­го по­след­не­го. К чис­лу та­ких бо­го­сло­вов-пси­хо­ло­гов или, точ­нее, бо­го­сло­вов-ас­ке­тов при­над­ле­жит ис­сле­ду­е­мый на­ми Прео­свя­щен­ный Иг­на­тий (Брян­ча­ни­нов). Это был “бо­го­слов-са­мо­ро­док”, бо­го­слов, вос­пи­тав­ший­ся не на школь­ных спе­ку­ля­ци­ях и фило­соф­ских умо­зре­ни­ях, а на опыт­ном, са­мо­сто­я­тель­ном изу­че­нии сло­ва Бо­жия и свя­тых от­цов, на опыт­ном про­хож­де­нии мо­на­стыр­ско­го ис­ку­са и стро­го­го ре­ли­ги­оз­но­го по­дви­га»^[2].
В от­зы­ве на эту ра­бо­ту рек­тор ака­де­мии епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский) пи­сал: «...Что уда­лось пре­иму­ще­ствен­но хо­ро­шо сде­лать от­цу Иг­на­тию — это вос­со­здать жи­вой ду­хов­ный об­лик свя­ти­те­ля Иг­на­тия. Чрез­вы­чай­но тон­ко и уме­ло ав­тор ис­поль­зо­вал все дан­ные, ка­са­ю­щи­е­ся био­гра­фии свя­ти­те­ля, к то­му, чтобы пред чи­та­те­лем раз­вер­ты­ва­лась не внеш­няя по­весть его жиз­ни, чрез­вы­чай­но раз­но­об­раз­ной по ме­сту слу­же­ния, а тот внут­рен­ний про­цесс и ду­хов­ный рост, ка­кой неиз­мен­но со­вер­шал­ся в лич­но­сти и жиз­ни это­го свя­ти­те­ля, где бы он ни был и ка­кие бы усло­вия жиз­ни ни ис­пы­ты­вал... В той ча­сти со­чи­не­ния от­ца Иг­на­тия, ко­то­рую мож­но на­звать био­гра­фи­ей свя­ти­те­ля, ав­тор за­явил се­бя и ху­дож­ни­ком ду­хов­ным, и по­этом, су­мев­шим в рам­ках обы­ден­ной жиз­ни и в ме­ло­чах ее как бы в мо­за­и­ке изо­бра­зить с необык­но­вен­ной жи­во­стью ду­хов­ный об­лик и жи­вую лич­ность свя­ти­те­ля. Дал, ска­жем, по­чув­ство­вать как бы ду­хов­ный аро­мат жиз­ни этой лич­но­сти...»^[3]
31 июля 1911 го­да иеро­ди­а­кон Иг­на­тий был ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха и через шесть дней по­лу­чил на­прав­ле­ние в Том­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, где дол­жен был пре­по­да­вать го­миле­ти­ку, ли­тур­ги­ку и прак­ти­че­ское ру­ко­вод­ство для пас­ты­рей. Од­на­ко, за­болев, он не смог вы­ехать к ме­сту слу­же­ния^[4]. 31 ав­гу­ста иеро­мо­нах Иг­на­тий по­дал про­ше­ние в со­вет Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии на­зна­чить его по­мощ­ни­ком биб­лио­те­ка­ря, ес­ли та­ко­вая долж­ность бу­дет сво­бод­на^[5]. 2 сен­тяб­ря по­мощ­ник биб­лио­те­ка­ря ака­де­мии Ни­ко­лай Бот­кин по­дал про­ше­ние в со­вет Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии об осво­бож­де­нии его от этой долж­но­сти вви­ду пол­ной невоз­мож­но­сти ис­пол­нять свои обя­зан­но­сти из-за тя­же­лой бо­лез­ни. 28 но­яб­ря иеро­мо­нах Иг­на­тий был утвер­жден в долж­но­сти по­мощ­ни­ка биб­лио­те­ка­ря^[6].
В 1917 го­ду он по­сту­пил на­сель­ни­ком в Смо­лен­скую Зо­си­мо­ву пу­стынь под ру­ко­вод­ство иерос­хи­мо­на­ха Алек­сия (Со­ло­вье­ва). 13 ян­ва­ря 1918 го­да отец Иг­на­тий был за­чис­лен в чис­ло бра­тии Мос­ков­ско­го Да­ни­ло­ва мо­на­сты­ря. На­мест­ник мо­на­сты­ря епи­скоп Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский) на­зна­чил его ду­хов­ни­ком бра­тии с несе­ни­ем од­новре­мен­но по­слу­ша­ния гро­бо­во­го иеро­мо­на­ха у мо­щей свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Да­ни­и­ла Мос­ков­ско­го^[7].
5 ап­ре­ля 1920 го­да отец Иг­на­тий, по воз­ве­де­нии в сан ар­хи­манд­ри­та, был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Белев­ско­го, ви­ка­рия Туль­ской епар­хии.
Об­ра­ща­ясь к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну и ар­хи­пас­ты­рям, участ­во­вав­шим в его хи­ро­то­нии, отец Иг­на­тий ска­зал: «Ва­ше Свя­тей­ше­ство, Бо­го­муд­рые Ар­хи­пас­ты­ри и От­цы Церк­ви Хри­сто­вой!
Со­вер­шен­но неожи­дан­но до­стиг­ла до ме­ня весть о том, что я при­зы­ва­юсь к слу­же­нию свя­ти­тель­ско­му. Моя юность для слу­же­ния ар­хи­ерей­ско­го, моя неопыт­ность в от­но­ше­нии жиз­ни мо­на­ше­ской, ду­хов­ной за­став­ля­ют ме­ня со­дро­гать­ся при мыс­ли о том, что я дол­жен спа­сать не толь­ко се­бя, а и дру­гих, наи­па­че о том, что я дол­жен от­ве­чать пе­ред Бо­гом не толь­ко за свои гре­хи, а и за гре­хи дру­гих. Ска­жу пря­мо: на­зна­че­ние мое в ар­хи­ереи за­стиг­ло ме­ня врас­плох. И сей­час я не мо­гу со­брать сво­е­го ума и серд­ца, чтобы яс­но и от­чет­ли­во по­нять, что мне го­то­вит­ся, что ме­ня ожи­да­ет. Ду­хов­ная немощь, пе­ре­жи­ва­ние этой немо­щи, по­сто­ян­ный плач о гре­хах или по­сто­ян­ное уко­ре­ние се­бя — вот в чем до­се­ле я по­ла­гал, ес­ли не де­лом, то по край­ней ме­ре мыс­лен­но, прин­ци­пи­аль­ную сущ­ность сво­ей мо­на­ше­ской жиз­ни. И этих немо­щей, этих неис­прав­но­стей в от­но­ше­нии мо­на­ше­ском я на­хо­дил у се­бя очень мно­го. Нече­го го­во­рить о ду­хов­ном опы­те, тем бо­лее об опы­те адми­ни­стра­тив­ном, ко­то­рый как раз по­тре­бен епи­ско­пу. Ни пер­во­го, ни вто­ро­го я ни­ко­гда не имел. И вот на та­ком сво­ем ду­хов­ном бес­си­лии я воз­во­жусь на вы­со­кий пост слу­же­ния свя­ти­тель­ско­го. Я опа­са­юсь, что я бу­ду недо­стой­ным по­мощ­ни­ком Ар­хи­пас­ты­ря Туль­ской церк­ви на ни­ве Хри­сто­вой. Усерд­но про­шу вас, Свя­ти­те­ли Бо­жии: воз­ла­гая на ме­ня свои ар­хи­ерей­ские ру­ки для низ­ве­де­ния бла­го­да­ти Свя­та­го Ду­ха, про­ст­ри­те о мне ва­ши мо­лит­вы, чтобы бла­го­дать ар­хи­ерей­ства не по­слу­жи­ла в суд или в осуж­де­ние мо­ей греш­ной ду­ше и не на­влек­ла бы на ме­ня гроз­но­го пре­ще­ния Су­дии: “Не вем тя” (Мф.25:12)».
Го­род Белев, ку­да был на­прав­лен слу­жить епи­скоп Иг­на­тий, имел в то вре­мя 12 ты­сяч жи­те­лей, за­ни­мав­ших­ся по боль­шей ча­сти неболь­ши­ми ку­стар­ны­ми про­мыс­ла­ми. В го­ро­де бы­ло два мо­на­сты­ря: муж­ской Спа­со-Пре­об­ра­жен­ский и Кре­сто­воз­дви­жен­ский жен­ский, че­тыр­на­дцать церк­вей и го­род­ской со­бор. В жен­ском мо­на­сты­ре в это вре­мя воз­ник кон­фликт меж­ду игу­ме­ни­ей и сест­ра­ми, от­че­го ду­хов­ная жизнь при­шла в пол­ное рас­строй­ство. Вла­ды­ка рас­сле­до­вал при­чи­ны кон­флик­та и в кон­це кон­цов устра­нил их, вер­нув оби­те­ли мир. Два го­да епи­скоп за­ни­мал­ся все­це­ло бла­го­устро­е­ни­ем цер­ков­ной жиз­ни в ви­ка­ри­ат­стве.
В 1922 го­ду про­тив Церк­ви, как про­тив кре­по­сти, сто­ро­жив­шей пу­ти спа­се­ния вер­ных, вы­сту­пи­ли ее мно­го­чис­лен­ные и ко­вар­ные вра­ги, неко­то­рые из ко­то­рых хо­тя и вы­шли из Церк­ви, но уже дав­но не бы­ли с Цер­ко­вью. Всту­пив в со­юз с без­бож­ным го­су­дар­ством, они вы­сту­пи­ли как гроз­ная и раз­ру­ши­тель­ная си­ла. Преж­де все­го, это бы­ли об­нов­лен­цы, ко­то­рые, устра­нив на вре­мя от управ­ле­ния Цер­ко­вью Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, ста­ли за­хва­ты­вать епар­хи­аль­ные управ­ле­ния и епи­скоп­ские ка­фед­ры. Не ми­но­ва­ла этих на­си­лий и Туль­ская епар­хия. Здесь был аре­сто­ван епи­скоп Туль­ский Иуве­на­лий (Мас­лов­ский); узнав о его аре­сте, вла­ды­ка Иг­на­тий вы­ехал в Ту­лу.
В июне 1922 го­да ду­хо­вен­ство го­ро­да Ту­лы из­бра­ло на Туль­скую ка­фед­ру епи­ско­па Ви­та­лия (Вве­ден­ско­го), ко­то­рый сра­зу же пе­ре­шел к об­нов­лен­цам. Епи­скоп Ви­та­лий ро­дил­ся в Белев­ском уез­де и всю жизнь про­слу­жил в Туль­ской епар­хии свя­щен­ни­ком. Он был де­ле­га­том от ду­хо­вен­ства Туль­ской епар­хии на По­мест­ном Со­бо­ре и с 1918 го­да пред­се­да­те­лем Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го со­ве­та. В 1919 го­ду он был по­стри­жен в мо­на­ше­ство и воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та, в 1920 го­ду хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Епи­фан­ско­го, ви­ка­рия Туль­ской епар­хии.
По­сле из­бра­ния гла­вой епар­хии епи­ско­па Ви­та­лия и при­ез­да в Ту­лу чле­на об­нов­лен­че­ско­го ВЦУ про­то­и­е­рея Крас­ниц­ко­го епи­скоп Иг­на­тий был вы­нуж­ден уехать в Белев, от­ку­да он стал управ­лять епар­хи­ей, ка­но­ни­че­ски под­чи­ня­ясь Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну.
Туль­ская га­зе­та «Ком­му­нар» так опи­сы­ва­ла де­я­тель­ность Крас­ниц­ко­го в Ту­ле: «...про­то­и­е­рей Крас­ниц­кий пред­ло­жил сле­ду­ю­щую ре­зо­лю­цию: “Со­бра­ние туль­ско­го ду­хо­вен­ства в чис­ле 46 че­ло­век в при­сут­ствии епи­ско­пов Ви­та­лия и Иг­на­тия, за­слу­шав до­клад чле­на ВЦУ про­то­и­е­рея Крас­ниц­ко­го, при­зна­ет учре­жде­ние ВЦУ вы­зван­ным жиз­нен­ны­ми тре­бо­ва­ни­я­ми но­во­го Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го Управ­ле­ния”.
За ре­зо­лю­цию го­ло­со­ва­ли 24 че­ло­ве­ка во гла­ве с груп­пой про­грес­сив­но­го ду­хо­вен­ства, про­тив — 5 че­ло­век... и 17 че­ло­век, вме­сте со сми­рен­ным Иг­на­ти­ем, — воз­дер­жа­лись.
Итак, со­бра­ние по­ка­за­ло, что боль­шая часть пе­ре­до­во­го туль­ско­го ду­хо­вен­ства опре­де­лен­но за­яви­ла о неже­ла­нии ве­сти даль­ше ин­три­ган­скую по­ли­ти­ку про­тив тру­дя­щих­ся, мень­шин­ство эту борь­бу про­тив кре­стьян и ра­бо­чих не пе­ре­ста­ет ве­сти, и зна­чи­тель­ная часть оста­но­ви­лась в раз­ду­мье»^[8].
28 июля 1922 го­да упол­но­мо­чен­ный ГПУ по Беле­ву пи­сал в сек­рет­ный от­дел ГПУ в Ту­лу: «На­стро­е­ние ду­хо­вен­ства го­ро­да Беле­ва и его уез­да по от­но­ше­нию к со­вет­ской вла­сти в це­лом и в част­но­сти к ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии, а так­же к про­ис­хо­дя­ще­му рас­ко­лу Пра­во­слав­ной Церк­ви неудо­вле­тво­ри­тель­но. Свя­щен­ни­ки в це­лом сто­ят на плат­фор­ме ста­рой пат­ри­ар­шей Церк­ви, и про­ис­хо­дя­щий рас­кол в Рус­ской Церк­ви ду­хо­вен­ство счи­та­ет недо­ра­зу­ме­ни­ем и на­зы­ва­ет та­ко­вой про­во­ка­ци­ей ком­му­ни­стов. Сре­ди ве­ру­ю­щих ду­хо­вен­ство ни­ка­ких аги­та­ций как за ста­рую... так и за но­вую цер­ковь не ве­дет. От про­по­ве­дей на ка­кую-ли­бо по­ли­ти­че­скую те­му во­об­ще и на те­му изъ­я­тия цер­ков­ных цен­но­стей в част­но­сти ду­хо­вен­ство воз­дер­жи­ва­ет­ся, так как суд над Иуве­на­ли­ем силь­но по­дей­ство­вал на пси­хо­ло­гию белев­ско­го ду­хо­вен­ства. В на­сто­я­щее вре­мя ду­хо­вен­ством в уезд­ном мас­шта­бе из­бран цер­ков­ный со­вет, в со­став ко­то­ро­го во­шли са­мые отъ­яв­лен­ные за­щит­ни­ки ста­рой ре­ак­ци­он­ной Церк­ви... На­зван­ный со­вет... в силь­ной сте­пе­ни ре­ак­ци­он­ный... а по­это­му ни­ка­ких ме­ро­при­я­тий по про­ве­де­нию идей но­вой церк­ви не сде­ла­но...
На со­сто­яв­шем­ся со­бра­нии ду­хо­вен­ства 27 июля се­го го­да об­суж­дал­ся во­прос о но­вой и ста­рой церк­ви, и... мне­ние ду­хо­вен­ства вы­яви­лось в ни­же­сле­ду­ю­щей фор­ме: пра­во­слав­но-хри­сти­ан­ская ре­ли­гия с про­ве­де­ни­ем в жизнь идей но­вой церк­ви рухнет, и боль­шин­ство ве­ру­ю­щей мас­сы оста­нет­ся без­ре­ли­ги­оз­ной. По­это­му ни­ка­ких мер к про­ве­де­нию но­вой церк­ви не при­ни­мать, а ста­рать­ся про­ти­во­дей­ство­вать та­ко­вой впредь, до по­лу­че­ния рас­по­ря­же­ний от но­во­го Все­рос­сий­ско­го Цер­ков­но­го Со­бо­ра.
По­ми­мо ука­зан­но­го со­бра­ния, ко­то­рое но­си­ло по­лу­офи­ци­аль­ный ха­рак­тер, за­ме­че­но неле­галь­ное со­бра­ние ду­хо­вен­ства, на ко­то­рое из част­ных граж­дан про­ник­нуть не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным, по­че­му и не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным про­ве­сти на со­бра­ние раз­вед­чи­ка или осве­до­ми­те­ля и вы­яс­нить об­суж­да­ю­щи­е­ся там во­про­сы. Для бо­лее успеш­но­го и опре­де­лен­но­го осве­ще­ния во­про­сов, об­суж­да­ю­щих­ся на цер­ков­ных и дру­гих неле­галь­ных со­бра­ни­ях ду­хо­вен­ства, бы­ли при­ня­ты ме­ры к за­вер­бо­ва­нию из сре­ды ду­хо­вен­ства. Но так как ду­хо­вен­ство ре­ак­ци­он­ное, при­шлось по­ло­жить мно­го тру­дов в за­вер­бо­ва­нии, по­сле че­го за­вер­бо­ван один дья­чок, ко­то­рый до се­го вре­ме­ни ра­бо­та­ет удо­вле­тво­ри­тель­но...
В за­клю­че­ние со­об­щаю, что упол­но­мо­чен­ным об­ра­ще­но са­мое се­рьез­ное вни­ма­ние на ра­бо­ту сре­ди ду­хо­вен­ства. Вы­де­ле­ны спе­ци­аль­но пять че­ло­век осве­до­ми­те­лей и стар­ший по груп­пе осве­дом­ле­ния. Даль­ней­шее, как-то: на­стро­е­ние ду­хо­вен­ства, де­я­тель­ность та­ко­во­го и ра­бо­та по та­ко­вом — ор­га­ном упол­но­мо­чен­но­го ГПУ бу­дет со­об­щать­ся еже­ме­сяч­но...»^[9]
Для борь­бы с пра­во­слав­ны­ми в Белев был по­слан упол­но­мо­чен­ный ВЦУ по Туль­ской епар­хии про­то­и­е­рей Ва­си­лий Ни­коль­ский. 16 сен­тяб­ря 1922 го­да в Беле­ве был со­зван съезд свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ми­рян уез­да, на ко­то­ром про­то­и­е­рей Ни­коль­ский пы­тал­ся уго­во­рить свя­щен­но­слу­жи­те­лей и ми­рян под­чи­нить­ся об­нов­лен­че­ско­му епар­хи­аль­но­му управ­ле­нию, уси­лен­но убеж­дая со­брав­ших­ся в право­те по­зи­ции об­нов­лен­цев. Ему воз­ра­жал епи­скоп Иг­на­тий. В кон­це кон­цов об­нов­лен­че­ство бы­ло осуж­де­но на съез­де как яв­ле­ние ере­ти­че­ское. Ре­зо­лю­ция, пред­ло­жен­ная пред­ста­ви­те­лем об­нов­лен­цев, бы­ла от­верг­ну­та, а вме­сто нее был про­чи­тан устав но­во-учре­жден­ной Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской пра­во­слав­но-цер­ков­ной об­щи­ны го­ро­да Беле­ва, в ко­то­ром, в част­но­сти, го­во­ри­лось: «Же­лая со­хра­нить непо­ко­ле­би­мы­ми все дог­ма­ты, уста­вы и пра­ви­ла Свя­той Церк­ви Пра­во­слав­ной, ве­ру­ю­щие и свя­щен­но­слу­жи­те­ли Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской об­щи­ны при­зна­ли необ­хо­ди­мым объ­еди­нить­ся на сле­ду­ю­щем уста­ве, ко­то­рый ос­но­ва­ни­ем сво­им име­ет Свя­щен­ное Пи­са­ние и Свя­щен­ное Пре­да­ние Хри­сто­вой Церк­ви.
Мы, чле­ны на­зван­ной об­щи­ны, как граж­дане Со­вет­ской Рос­сии под­чи­ня­ем­ся всем за­ко­но­по­ло­же­ни­ям Рес­пуб­ли­ки, в де­лах же ве­ры и Церк­ви счи­та­ем се­бя вполне неза­ви­си­мы­ми...
Вви­ду по­яв­ле­ния в Рус­ской Церк­ви но­вых цер­ков­ных те­че­ний, со­шед­ших с ка­но­ни­че­ских усто­ев Пра­во­слав­ной Во­сточ­ной Церк­ви, на­прав­лен­ных к по­тем­не­нию и да­же ис­ка­же­нию веч­ных ис­тин Хри­сти­ан­ства, мы, же­лая огра­дить се­бя от их вме­ша­тель­ства, на­де­ем­ся на спо­кой­ную жизнь на­шей об­щи­ны при усло­вии за­щи­ты со сто­ро­ны со­вет­ской вла­сти, ко­то­рая, со­глас­но сво­им де­кре­там, не до­пус­ка­ет ни­ка­ко­го на­си­лия меж­ду от­дель­ны­ми цер­ков­ны­ми ор­га­ни­за­ци­я­ми...
Цель и за­да­чи об­щи­ны: рас­про­стра­не­ние све­та Еван­гель­ско­го уче­ния меж­ду хри­сти­а­на­ми, ко­то­рые в ос­но­ву всей сво­ей жиз­ни ста­вят спа­се­ние сво­ей ду­ши; нрав­ствен­но-хри­сти­ан­ское вос­пи­та­ние ве­ру­ю­щих на ос­но­ва­нии уче­ния Хри­ста Спа­си­те­ля и Его Церк­ви о люб­ви и сми­ре­нии и со­хра­не­ние цер­ков­но­го Бо­го­слу­же­ния по уста­вам, со­здан­ным свя­ты­ми от­ца­ми и по­движ­ни­ка­ми ве­ры и бла­го­че­стия.
Под­чи­ня­ясь в ду­хов­ном ру­ко­вод­стве Прео­свя­щен­ней­ше­му епи­ско­пу Белев­ско­му Иг­на­тию, об­щи­на и в адми­ни­стра­тив­но-цер­ков­ном от­но­ше­нии под­чи­ня­ет­ся ему же без вся­ко­го сто­рон­не­го сред­ства, как то­го опре­де­лен­но тре­бу­ют пра­ви­ла Свя­той Хри­сто­вой Церк­ви»^[10].
На сле­ду­ю­щий день по­сле съез­да епи­скоп Иг­на­тий об­ра­тил­ся с по­сла­ни­ем к пас­ты­рям и ми­ря­нам Белев­ско­го ви­ка­ри­ат­ства, в ко­то­ром пи­сал: «“Бла­го­дать Вам и мир от Бо­га От­ца и Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста” (Гал.1:3).
Свя­той апо­стол Па­вел в сво­их по­сла­ни­ях ве­ру­ю­щим хри­сти­а­нам за­по­ве­ду­ет им “до­стой­но хо­ди­ти зва­ния, в ко­то­рое при­зва­ны” (Еф.4:1) и “блю­сти еди­не­ние ду­ха в со­ю­зе ми­ра” (Еф.4:3), про­сит их твер­до “сто­ять и дер­жать пре­да­ния”, ко­то­рым они на­учи­лись от свя­тых апо­сто­лов (2Сол.2:15).
С глу­бо­кой скор­бью мы за­ме­ча­ем, что от Еди­ной Хри­сто­вой Церк­ви от­де­ли­лась часть ее чад, ос­но­вав­ших так на­зы­ва­е­мую “Жи­вую цер­ковь”. Эта по­след­няя, как уже бы­ло объ­яс­не­но ныне в на­шем гра­де всей на­шей бо­го­спа­са­е­мой пастве, сво­им непод­чи­не­ни­ем Бо­гом по­став­лен­ной цер­ков­ной вла­сти и са­мо­чин­ным из­ме­не­ни­ем в строе цер­ков­но­го управ­ле­ния укло­ни­лась и от­ко­ло­лась от Еди­но­го Цер­ков­но­го Те­ла.
Туль­ское Епар­хи­аль­ное Управ­ле­ние, став­шее в связь с так на­зы­ва­е­мой “Жи­вой цер­ко­вью”, тем са­мым так­же отъ­еди­ни­ло се­бя от Все­лен­ской Хри­сто­вой Церк­ви. По­се­му все рас­по­ря­же­ния на­сто­я­ще­го управ­ле­ния долж­ны счи­тать­ся недей­стви­тель­ны­ми, и ве­ру­ю­щая Белев­ская паства по всем во­про­сам и недо­уме­ни­ям, так­же по де­лам епар­хи­аль­ным, долж­на об­ра­щать­ся к мо­е­му недо­сто­ин­ству, как к сво­е­му за­кон­но­му пас­ты­рю.
При бо­го­слу­же­нии, где сле­ду­ет, по­сле име­ни Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха долж­но воз­но­сить­ся непо­сред­ствен­но мое имя, как за­кон­но­го Епи­ско­па Белев­ско­го»^[11].
В разъ­яс­не­ние по­сла­ния вла­ды­ка пи­сал бла­го­чин­ным: «...Туль­ское Епар­хи­аль­ное Управ­ле­ние со­шло с рельс цер­ков­ной жиз­ни, ото­шло от хри­сти­ан­ской Церк­ви, ибо ста­ло на плат­фор­му так на­зы­ва­е­мой “Жи­вой церк­ви”. По­се­му все его рас­по­ря­же­ния долж­но ан­ну­ли­ро­вать... Мой на­сто­я­щий ар­хи­пас­тыр­ский го­лос и предо­сте­ре­же­ние со­об­щи­те вто­рич­но вве­рен­но­му вам окру­гу — ду­хо­вен­ству, а через него ми­ря­нам... Разъ­яс­ни­те ду­хо­вен­ству и ми­ря­нам, что нуж­но дер­жать­ся огра­ды Хри­сто­вой Церк­ви и не бо­ять­ся тех пре­ще­ний, ко­и­ми те­перь стра­шат нас»^[12].
29 сен­тяб­ря 1922 го­да со­труд­ник мест­но­го ГПУ пи­сал в Туль­ское ГПУ о со­бы­ти­ях цер­ков­ной жиз­ни в Беле­ве: «Со­об­ща­ем о на­блю­де­нии за съез­дом по­пов Белев­ско­го уез­да на те­му о но­вой церк­ви. Съезд про­хо­дил в Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви. До­клад­чи­ком был из Пет­ро­гра­да про­то­и­е­рей Ни­коль­ский Ва­си­лий, на съез­де при­сут­ство­ва­ли ве­ру­ю­щие от церк­вей. Сле­ду­ю­щий по­сле до­клад­чи­ка вы­сту­пал про­тив но­вой церк­ви... Белев­ский ар­хи­ерей Иг­на­тий... По­сле все­го это­го по­пы оста­лись при ста­рой Церк­ви, но за­мет­но, по­пы ко­леб­лют­ся, осо­бен­но сель­ские, и го­во­рят: дай­те нам по­ду­мать... В те­че­ние все­го съез­да по­до­зри­тель­но­го про­тив со­вет­ской вла­сти ни­че­го не бы­ло»^[13].
По­сле рас­сыл­ки по епар­хии по­сла­ния епи­ско­па Иг­на­тия на­ча­лась бес­по­щад­ная борь­ба об­нов­лен­цев с Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью на тер­ри­то­рии Белев­ско­го ви­ка­ри­ат­ства. 8 ок­тяб­ря упол­но­мо­чен­ный ВЦУ про­то­и­е­рей Ни­коль­ский пи­сал в ГПУ го­ро­да Ту­лы: «Белев­ское ду­хо­вен­ство, ру­ко­во­ди­мое епи­ско­пом Иг­на­ти­ем... об­на­ру­жи­ва­ет все при­зна­ки контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти. По­след­нее яв­ству­ет из сле­ду­ю­ще­го: уезд­ный съезд ду­хо­вен­ства от­ка­зал­ся при­знать но­вое цер­ков­ное те­че­ние, иду­щее в кон­так­те с со­вет­ской вла­стью; на съез­де явоч­ным по­ряд­ком вве­ден устав так на­зы­ва­е­мой об­щи­ны... бы­ли про­из­ве­де­ны вы­бо­ры но­вой игу­ме­нии, хо­тя у нас, в Туль­ском Епар­хи­аль­ном Управ­ле­нии, мо­на­сты­ри белев­ские счи­та­ют­ся офи­ци­аль­но лик­ви­ди­ро­ва­ны.
По­став­ляя о чем в из­вест­ность По­лит­от­дел го­ро­да Ту­лы, я, как Упол­но­мо­чен­ный Выс­ше­го Цер­ков­но­го Управ­ле­ния, то есть ли­цо, от­вет­ствен­ное за вся­кое контр­ре­во­лю­ци­он­ное дви­же­ние по гу­бер­нии сре­ди ду­хо­вен­ства, за­яв­ляю, что за даль­ней­шее те­че­ние по­ли­ти­че­ской жиз­ни в го­ро­де Беле­ве не от­ве­чаю»^[14].
14 ок­тяб­ря об­нов­лен­цы от­пра­ви­ли в ГПУ ра­порт о том, что епи­скоп Белев­ский Иг­на­тий от­кры­то и ре­ши­тель­но за­яв­ля­ет, что един­ствен­ный за­кон­ный ру­ко­во­ди­тель Церк­ви — Пат­ри­арх Ти­хон. Все же дру­гие по­явив­ше­е­ся в на­сто­я­щее вре­мя при под­держ­ке со­вет­ской вла­сти ор­га­ны управ­ле­ния счи­тать неза­кон­ны­ми и ере­ти­че­ски­ми. «До­во­дя до све­де­ния о сем Тул­гу­б­от­дел ГПУ, — пи­сал один из ру­ко­во­ди­те­лей туль­ско­го об­нов­лен­че­ско­го дви­же­ния, — счи­таю дол­гом на­пом­нить, что, бла­го­да­ря та­кой аги­та­ции пра­во­слав­но­го епи­ско­па, се­ет­ся в ши­ро­ких на­род­ных мас­сах недо­ве­рие и нерас­по­ло­же­ние к со­вет­ской вла­сти. Пат­ри­арх Ти­хон — по­след­ний из раз­ру­шен­но­го цер­ков­но-мо­нар­хи­че­ско­го зда­ния, о ко­то­ром ис­то­рия уже про­из­нес­ла свой при­го­вор. По­это­му го­во­рить в дан­ное вре­мя о за­кон­но­сти Ти­хо­но­вой вла­сти — зна­чит в то же са­мое вре­мя и го­во­рить о неза­кон­но­сти су­ще­ству­ю­щей вла­сти, а это на­зы­ва­ет­ся опре­де­лен­но: контр­ре­во­лю­ция»^[15].
31 ок­тяб­ря пре­зи­ди­ум об­нов­лен­че­ско­го ВЦУ под пред­се­да­тель­ством «мит­ро­по­ли­та» Ан­то­ни­на, за­ме­сти­те­ля пред­се­да­те­ля про­то­и­е­рея Крас­ниц­ко­го и ми­ря­ни­на Нев­ско­го по­ста­но­вил уво­лить епи­ско­па Белев­ско­го Иг­на­тия на по­кой с опре­де­ле­ни­ем ему ме­сто­жи­тель­ства в Са­ров­ской пу­сты­ни.
21 но­яб­ря белев­ские мо­на­хи­ни при­гла­си­ли епи­ско­па к се­бе в мо­на­стырь слу­жить. Он пре­ду­пре­дил, что, ес­ли свя­щен­ни­ки мо­на­сты­ря пе­ре­шли к об­нов­лен­цам, он слу­жить с ни­ми не бу­дет. За­тем он вы­звал свя­щен­ни­ков к се­бе и узнал от них, что они дей­стви­тель­но пе­ре­шли к об­нов­лен­цам. Слу­жить с ни­ми епи­скоп Иг­на­тий не стал.
1 де­каб­ря 1922 го­да в Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви бы­ло устро­е­но со­бра­ние об­нов­лен­че­ско­го ду­хо­вен­ства. Пе­ред со­бра­ни­ем один из об­нов­лен­че­ских свя­щен­ни­ков при­шел к епи­ско­пу Иг­на­тию со­об­щить ему, что рас­по­ря­же­ни­ем ВЦУ он уво­лен на по­кой с на­зна­че­ни­ем ме­сто­пре­бы­ва­ния в Са­ров­ской пу­сты­ни. Епи­скоп через по­слан­ца ве­лел пе­ре­дать со­бра­нию, что ви­нов­ным се­бя ни в чем не счи­та­ет, а в Са­ро­ве та же зем­ля, что и здесь, и всем при­дет­ся в зем­лю ид­ти.
На со­бра­нии об­нов­лен­че­ско­го ду­хо­вен­ства бы­ло про­чи­та­но рас­по­ря­же­ние из Ту­лы об­нов­лен­че­ско­го управ­ле­ния о том, что по­ми­но­ве­ние но­вых об­нов­лен­че­ских цер­ков­ных вла­стей долж­но быть вве­де­но со 2 де­каб­ря. По­сле со­бра­ния бы­ла от­прав­ле­на де­ле­га­ция из об­нов­лен­че­ских свя­щен­ни­ков про­сить епи­ско­па Иг­на­тия, чтобы он или по­ми­нал об­нов­лен­че­ское ру­ко­вод­ство, или не слу­жил, по край­ней ме­ре в те­че­ние несколь­ких дней, вклю­чая празд­ник Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Епи­скоп на прось­бу об­нов­лен­цев от­ве­тил, что от служ­бы не от­ка­жет­ся, в край­нем слу­чае бу­дет по­ми­нать все­лен­ских пра­во­слав­ных пат­ри­ар­хов, но ру­ко­во­ди­те­лей об­нов­лен­че­ства ни в ко­ем слу­чае по­ми­нать за бо­го­слу­же­ни­ем не бу­дет.
В де­каб­ре один из осве­до­ми­те­лей до­нес в ГПУ, что позд­нюю обед­ню 4 де­каб­ря на празд­ник Вве­де­ния слу­жил епи­скоп Иг­на­тий, ко­то­рый, как и рань­ше, по­ми­нал Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на. По­сле обед­ни он ска­зал про­по­ведь на те­му празд­ни­ка. Осве­до­ми­тель по­про­бо­вал бы­ло уго­во­рить неко­е­го иеро­ди­а­ко­на Сер­гия, чтобы тот пред­ло­жил епи­ско­пу на­пи­сать по­сла­ние от ли­ца на­се­ле­ния в свою за­щи­ту, но иеро­ди­а­кон воз­ра­зил, что это невоз­мож­но, так как власть со­чтет это за контр­ре­во­лю­ци­он­ную аги­та­цию. Про­дол­жая рас­спра­ши­вать, осве­до­ми­тель вы­яс­нил, что уже есть пра­во­слав­ные, ко­то­рые хо­дят по го­ро­ду с пись­мом в за­щи­ту ар­хи­ерея, под ко­то­рым все, кто же­ла­ет, ста­вят под­пи­си.
12 де­каб­ря сек­рет­ная со­труд­ни­ца ГПУ пи­са­ла в сво­ем ра­пор­те упол­но­мо­чен­но­му Туль­ско­го от­де­ла ГПУ: «11 де­каб­ря я по­се­ти­ла квар­ти­ру епи­ско­па Иг­на­тия; це­лью мо­е­го по­се­ще­ния бы­ло узнать, дей­стви­тель­но ли сре­ди по­клон­ни­ков Иг­на­тия раз­да­ют­ся ка­кие-то воз­зва­ния о при­ня­тии по­чи­та­те­ля­ми мер к остав­ле­нию Иг­на­тия в Беле­ве. Епи­ско­пу Иг­на­тию мною пред­ло­жен был во­прос, как он на­ме­рен по­сту­пить в даль­ней­шем по по­во­ду его уволь­не­ния и на­зна­че­ния ему ме­сто­жи­тель­ства. При­чем я ему на­по­ми­на­ла, что во всех рас­по­ря­же­ни­ях Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го Управ­ле­ния под­чер­ки­ва­ет­ся, что за непод­чи­не­ние бу­де­те вы­се­ле­ны из пре­де­лов гу­бер­нии. Иг­на­тий на это от­ве­тил, что он на­де­ет­ся, что все то, что про­ис­хо­дит в Церк­ви, непре­мен­но в неда­ле­ком бу­ду­щем из­ме­нит­ся. А от­но­си­тель­но вы­се­ле­ния из пре­де­лов гу­бер­нии, это не что иное, как за­пу­ги­ва­ние... Я го­во­ри­ла Иг­на­тию, чтобы в за­щи­ту про­тив неспра­вед­ли­во­го по­ста­нов­ле­ния Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го Управ­ле­ния по от­но­ше­нию к нему пред­при­нять ме­ры и что в этом я охот­но ока­за­ла бы свои услу­ги в ви­де рас­про­стра­не­ния воз­зва­ния. На это Иг­на­тий ска­зал мне: де­лать сей­час ни­че­го не на­до, — бла­го­да­ря вы­ра­бо­тан­но­му у них уста­ву при ор­га­ни­за­ции об­щи­ны, он как пред­се­да­тель бу­ду­щей об­щи­ны оста­нет­ся. Устав этот раз­но­сит­ся для под­пи­сей»^[16].
В кон­це де­каб­ря упол­но­мо­чен­ный ГПУ по Белев­ско­му уез­ду на­пра­вил ра­порт в Туль­ский от­дел ГПУ, в ко­то­ром пи­сал: «Рас­кол меж­ду чер­ным и бе­лым ду­хо­вен­ством за от­чет­ный пе­ри­од на­блю­да­ет­ся в уси­лен­ном со­сто­я­нии. Ко­ми­тет об­щи­ны Иг­на­тия энер­гич­но ве­дет сре­ди ве­ру­ю­щих аги­та­цию, для этой це­ли чле­ны об­щи­ны в чис­ле че­ты­рех че­ло­век вы­де­ле­ны по ча­сти аги­та­ции... Об­щи­на Иг­на­тия ис­клю­чи­тель­но опи­ра­ет­ся на мо­на­ше­ство... 28 де­каб­ря Ко­ми­тет бе­ло­го ду­хо­вен­ства на­зна­чил со­бра­ние с це­лью скло­нить мо­на­ше­ство на сто­ро­ну бе­ло­го ду­хо­вен­ства. Но про­ве­сти по­след­не­му дан­ное ме­ро­при­я­тие не уда­лось, так как мо­на­ше­ство при­сут­ство­вать на дан­ных со­бра­ни­ях Ко­ми­те­та от­ка­за­лось, при­чи­ной это­му — вли­я­ние аги­та­ции епи­ско­па Иг­на­тия...
25 де­каб­ря со­сто­я­лось со­бра­ние бе­ло­го ду­хо­вен­ства... по во­про­су вы­бо­ра Ко­ми­те­та для про­ве­де­ния в жизнь об­нов­ле­ния цер­ков­ной жиз­ни. Ко­ми­тет та­ко­вой вы­бран из чис­ла пя­ти че­ло­век, то есть трех свя­щен­ни­ков, од­но­го диа­ко­на и од­но­го пса­лом­щи­ка. По­сле вы­бо­ра Ко­ми­те­та по­след­ний тут же от­крыл свое за­се­да­ние и по­ста­вил во­прос в бо­е­вом по­ряд­ке по от­но­ше­нию об­щи­ны Иг­на­тия, и прин­ци­пи­аль­но Ко­ми­те­том вы­не­се­но по­ста­нов­ле­ние на­чать в первую оче­редь борь­бу с епи­ско­пом Иг­на­ти­ем и его чер­ной об­щи­ной»^[17].
По­сле то­го, как сре­ди ве­ру­ю­щих ста­ло ши­ро­ко из­вест­но, что об­нов­лен­че­ское ВЦУ вы­пу­сти­ло рас­по­ря­же­ние о сме­ще­нии епи­ско­па Иг­на­тия с Белев­ской ка­фед­ры, они об­ра­ти­лись к вла­ды­ке с пись­мен­ной прось­бой не вы­ез­жать из го­ро­да: «По­кор­ней­ше про­сим Ва­ше Прео­свя­щен­ство не по­ки­дать в на­сто­я­щее смут­ное для Рус­ской Церк­ви вре­мя наш род­ной го­род. Вся на­ша паства те­перь осо­бен­но нуж­да­ет­ся в Ва­ших свя­тых мо­лит­вах и Ва­шем пас­тыр­ском ру­ко­вод­стве. Вы, Ва­ше Прео­свя­щен­ство, из­вест­ны всем нам как стро­го пра­во­слав­ный Епи­скоп, твер­до сто­я­щий на стра­же всех дог­ма­тов, пра­вил и ка­но­нов на­шей Свя­той Хри­сто­вой Церк­ви. Мы бо­им­ся, без Ва­ше­го бди­тель­но­го ока, впасть в ка­кой-ни­будь рас­кол или да­же ересь, по­то­му про­сим или, вер­нее, тре­бу­ем, чтобы наш лю­би­мый ар­хи­пас­тырь раз­де­лил с на­ми все на­ши цер­ков­ные скор­би и вол­не­ния, ве­дя свою паст­ву пря­мым, нелож­ным пу­тем к спа­се­нию ду­ши и к Гос­по­ду Бо­гу, как един­ствен­ной це­ли жиз­ни хри­сти­ан­ской. Мы, Ва­ше Прео­свя­щен­ство, го­то­вы и су­ме­ем по­сто­ять за сво­е­го Епи­ско­па, ограж­дая его от вся­ких по­сто­рон­них на­силь­ствен­ных воз­дей­ствий...»^[18]
То­гда же бы­ло со­зва­но со­бра­ние чле­нов об­щи­ны, на ко­то­ром брат вла­ды­ки, иеро­мо­нах Ге­ор­гий, за­чи­тал при­сут­ству­ю­щим текст это­го про­ше­ния к вла­ды­ке, по­сле че­го на со­бра­ние был при­гла­шен епи­скоп Иг­на­тий и ве­ру­ю­щие про­си­ли его при­нять об­щи­ну под свое ру­ко­вод­ство. Епи­скоп со­гла­сил­ся. По­сле об­щей мо­лит­вы епи­скоп ушел до­мой, а ве­ру­ю­щие под­пи­са­лись под про­ше­ни­ем.
Пра­во­слав­ны­ми ве­ру­ю­щи­ми бы­ло по­сла­но за­яв­ле­ние в Белев­ский уезд­ный ис­пол­ком, под ко­то­рым под­пи­са­лись сот­ни ве­ру­ю­щих Белев­ско­го уез­да. Они пи­са­ли вла­стям: «Мы, ве­ру­ю­щие... лю­бим и ува­жа­ем Прео­свя­щен­но­го Епи­ско­па Белев­ско­го Иг­на­тия, же­ла­ем иметь имен­но его сво­им цер­ков­ным и ду­хов­ным на­став­ни­ком и Ар­хи­пас­ты­рем и ни­ко­го дру­го­го не при­ем­лем, а по­че­му и про­сим Белев­ский уис­пол­ком под­дер­жать на­ше сво­бод­ное ре­ли­ги­оз­ное по­буж­де­ние и за­щи­тить нас и на­ше­го Епи­ско­па Иг­на­тия от вся­ко­го на­силь­ствен­но­го дей­ствия с чьей бы то ни бы­ло сто­ро­ны, и поз­во­лим на­де­ять­ся на по­кро­ви­тель­ство граж­дан­ской вла­сти в сво­ем за­кон­ном тре­бо­ва­нии»^[19].
Вла­сти, од­на­ко, уже при­ня­ли ре­ше­ние об аре­сте епи­ско­па Иг­на­тия, его бра­та — иеро­мо­на­ха Ге­ор­гия, на­мест­ни­ка Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го мо­на­сты­ря, а так­же наи­бо­лее близ­ких к епи­ско­пу лю­дей, что и бы­ло ими осу­ществ­ле­но в ян­ва­ре 1923 го­да. Сра­зу же по­сле аре­стов чле­ны пра­во­слав­ной Спа­со-Пре­об­ра­жен­ской об­щи­ны об­ра­ти­лись к вла­стям с про­ше­ни­ем: «В ночь на 17 ян­ва­ря се­го го­да был аре­сто­ван член озна­чен­ной вы­ше об­щи­ны — Иг­на­тий Сад­ков­ский и пре­про­вож­ден в белев­скую тюрь­му для даль­ней­ше­го за­дер­жа­ния. При­ни­мая во вни­ма­ние, что аре­сто­ван­ный Иг­на­тий Сад­ков­ский в на­сто­я­щее вре­мя стра­да­ет ка­та­ром пра­вой вер­хуш­ки лег­ко­го и пра­во­сто­рон­ним су­хим плев­ри­том на ту­бер­ку­лез­ной поч­ве... и… со­дер­жа­ние Сад­ков­ско­го в тюрь­ме мо­жет крайне вред­но от­ра­зить­ся на его здо­ро­вье, чле­ны об­щи­ны ве­ру­ю­щих... про­сят ГПУ под­верг­нуть Сад­ков­ско­го ме­ди­цин­ско­му осви­де­тель­ство­ва­нию на пред­мет опре­де­ле­ния, воз­мож­но ли по со­сто­я­нию здо­ро­вья Сад­ков­ско­го со­дер­жать его в тюрь­ме, и по за­клю­че­нию вра­чей осво­бо­дить его из-под стра­жи и от­дать на по­ру­ки ве­ру­ю­щих об­щи­ны»^[20].
Епи­скоп Иг­на­тий, од­на­ко, не был осво­бож­ден. Сра­зу же по­сле аре­ста сле­до­ва­тель ГПУ до­про­сил вла­ды­ку. Вы­слу­шав за­дан­ные ему во­про­сы, епи­скоп от­ве­тил: «Об­щи­на Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го мо­на­сты­ря в Беле­ве бы­ла ор­га­ни­зо­ва­на при­бли­зи­тель­но в ок­тяб­ре, точ­но не пом­ню, при­чем ини­ци­а­то­ром этой об­щи­ны бы­ли ве­ру­ю­щие, ка­ко­вые про­си­ли ме­ня ру­ко­во­дить ду­хов­но этой об­щи­ной, на что я, ко­неч­но, со­гла­сил­ся, но про­сил ве­ру­ю­щих пред­ва­ри­тель­но по­ста­вить в из­вест­ность об этом граж­дан­скую власть, на что ве­ру­ю­щие охот­но со­гла­си­лись. По­сле че­го был вы­ра­бо­тан устав об­щи­ны...
Про­ше­ние от ве­ру­ю­щих с прось­бой не остав­лять го­ро­да Беле­ва мною дей­стви­тель­но бы­ло по­лу­че­но, при­чем о том, что та­ко­вое со­би­ра­ют­ся по­дать, я узнал за­ра­нее, но не пом­ню, от ко­го точ­но. По­лу­чив упо­мя­ну­тое про­ше­ние и про­чи­тав его, я ни с кем из ве­ру­ю­щих о нем не го­во­рил.
Ото­бран­ные при обыс­ке у от­ца Ге­ор­гия, сек­ре­та­ря об­щи­ны, за­яв­ле­ния кре­стьян я лич­но не ви­дел, но слы­шал, что кре­стьяне неко­то­рых сел на­ме­ре­ва­ют­ся при­со­еди­нить­ся ко мне и к мо­ей об­щине, но ка­ким пу­тем они это де­ла­ли, я не знаю, а рав­но не знаю, кто имен­но по­дал предъ­яв­ля­е­мые Ва­ми мне за­яв­ле­ния на имя Белев­ско­го уезд­но­го ис­пол­ко­ма...»^[21]
По­сле до­про­сов в Белев­ском от­де­ле­нии ГПУ все аре­сто­ван­ные бы­ли пе­ре­ве­де­ны в тюрь­му в го­род Ту­лу. Раз­мыш­ляя о всем про­ис­хо­дя­щем на во­ле, о тех на­си­ли­ях, ко­то­рые го­то­вы бы­ли со­вер­шить об­нов­лен­цы, и о том, что цер­ков­ные де­ла в Беле­ве без управ­ля­ю­ще­го епар­хи­ей мо­гут прий­ти в боль­шое рас­строй­ство, вла­ды­ка 8 фев­ра­ля на­пи­сал пись­мо сле­до­ва­тель­ни­це, вед­шей де­ло: «Вви­ду про­дол­жа­ю­щей­ся все вре­мя те­лес­ной сла­бо­сти, нездо­ро­вья, упад­ка физи­че­ских сил очень про­шу Вас раз­ре­шить мне встре­чу и бе­се­ду с Ва­ми... Я был из­бран ве­ру­ю­щи­ми и утвер­жден со­вет­ской вла­стью как ру­ко­во­ди­тель цер­ков­ной Пре­об­ра­жен­ской Белев­ской об­щи­ны, но не имел воз­мож­но­сти на вре­мя аре­ста ни­ко­му ни из чле­нов Со­ве­та, ни из свя­щен­но­слу­жи­те­лей пе­ре­дать вме­сто се­бя сво­е­го по­ста и сво­их дел и обя­зан­но­стей. И сей­час пост ду­хов­но­го ру­ко­во­ди­те­ля этой об­щи­ны оста­ет­ся неза­ня­тым, тем бо­лее, что я со­ве­стью и де­лом сви­де­тель­ство­вал Вам, что эта Пре­об­ра­жен­ская цер­ков­ная об­щи­на точ­но по­стро­е­на на за­ко­нах Рес­пуб­ли­ки и не име­ет ни­ка­ких неза­кон­ных за­мыс­лов и сто­рон­них непра­виль­ных це­лей, — как и все ее де­я­те­ли. Бу­ду очень бла­го­да­рен за ис­пол­не­ние мною про­си­мо­го»^[22].
Рас­счи­ты­вая, что епи­скоп пой­дет на уступ­ки след­ствию, сле­до­ва­тель­ни­ца вы­зва­ла 19 фев­ра­ля его на до­прос и спро­си­ла, при­зна­ет ли он ви­нов­ным се­бя в предъ­яв­лен­ном об­ви­не­нии, а так­же как он объ­яс­нит неко­то­рые об­сто­я­тель­ства, свя­зан­ные с его де­я­тель­но­стью. Вла­ды­ка от­ве­тил: «В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю. О со­би­ра­нии под­пи­сей граж­дан к про­ше­нию на мое имя о невы­ез­де из го­ро­да Беле­ва я дей­стви­тель­но знал, то есть слы­шал от ко­го-то из граж­дан. О том, что быв­ший Пат­ри­арх Ти­хон пре­дан су­ду за контр­ре­во­лю­цию, слы­шал, но дей­стви­тель­но ли это так, я не знаю. От­но­си­тель­но сво­е­го воз­зва­ния к ве­ру­ю­щим о по­ми­но­ве­нии Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на ска­жу сле­ду­ю­щее: в сен­тяб­ре 1922 го­да мною дей­стви­тель­но бы­ло по­сла­но ука­зан­ное воз­зва­ние, но я не знал в то вре­мя, что со­вет­ской вла­стью за­пре­ще­но по­ми­но­ве­ние Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на, как контр­ре­во­лю­ци­о­не­ра, и что по­ми­но­ве­ние его яв­ля­ет­ся вы­зо­вом со­вет­ской вла­сти... Я ни­ко­гда ни­ка­кой по­ли­ти­че­ской де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся и счи­таю это не сво­им де­лом, тем бо­лее не за­ни­мал­ся контр­ре­во­лю­ци­ей, де­ло мое бы­ло толь­ко цер­ков­ное...»^[23]
След­ствие по де­лу о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти епи­ско­па Иг­на­тия и близ­ких к нему лю­дей ста­ло за­хо­дить в ту­пик, и сле­до­ва­те­ли, поль­зу­ясь раз­но­го ро­да слу­ха­ми, ре­ши­ли при­сту­пить к раз­ра­бот­ке дру­гой вер­сии. До­пол­ни­тель­ным рас­сле­до­ва­ни­ем вы­яс­ни­лось, что брат епи­ско­па, иеро­мо­нах Ге­ор­гий, быв­ший у него сек­ре­та­рем и те­перь аре­сто­ван­ный вме­сте с вла­ды­кой, в 1916 го­ду при­зы­вал­ся на во­ен­ную служ­бу, окон­чил Алек­сан­дров­ское во­ен­ное учи­ли­ще, а за­тем был по­слан на фронт и в ок­тяб­ре 1917 го­да был про­из­ве­ден в под­по­ру­чи­ки. В де­каб­ре 1917 го­да он при за­ня­тии го­ро­да Яс­сы ру­мын­ски­ми вой­ска­ми был ра­нен, по­пал в гос­пи­таль в Одес­су, а за­тем в Но­во­рос­сийск. В Но­во­рос­сий­ске он за­бо­лел ти­фом, а ко­гда вы­здо­ро­вел, го­род за­ня­ли вой­ска бе­лых, и он был ими мо­би­ли­зо­ван и на­зна­чен в штаб к де­жур­но­му ге­не­ра­лу в Ека­те­ри­но­дар. Он во­е­вал весь 1919 год в ар­мии бе­лых и в кон­це де­каб­ря был взят в плен вме­сте со сво­ей ча­стью в 600 че­ло­век под Ца­ри­цы­ном. В пле­ну он на­хо­дил­ся в те­че­ние трех с по­ло­ви­ной ме­ся­цев под след­стви­ем, а за­тем был за­чис­лен в Крас­ную ар­мию по­мощ­ни­ком ко­ман­ди­ра ро­ты и про­слу­жил здесь до 1921 го­да. По­сле окон­ча­ния граж­дан­ской вой­ны он, как во­е­вав­ший у бе­лых, ни­где не мог устро­ить­ся на ра­бо­ту. При­е­хав в Моск­ву, он на Су­ха­рев­ском рын­ке ку­пил чи­стый бланк, и про­да­вец при нем про­ста­вил его имя, от­че­ство и фа­ми­лию, уве­ли­чив на три го­да воз­раст, и та­ким об­ра­зом, он, при­е­хав к бра­ту в Белев, смог по воз­рас­ту де­мо­би­ли­зо­вать­ся. Имея от юно­сти на­ме­ре­ние при­нять мо­на­ше­ский по­стриг, он при­нял его от ру­ки бра­та, ко­то­рый за­тем ру­ко­по­ло­жил его в сан иеро­мо­на­ха.
Вы­яс­нив все это, сле­до­ва­те­ли воз­бу­ди­ли про­тив аре­сто­ван­ных но­вое де­ло по фак­ту со­кры­тия про­шлой контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти од­но­го из них. Уви­дев, что им из­вест­но по­чти все о его служ­бе в Бе­лой ар­мии, отец Ге­ор­гий дал по это­му по­во­ду ис­чер­пы­ва­ю­щие по­ка­за­ния.
В тот же день был вы­зван на до­прос епи­скоп Иг­на­тий. От­ве­чая на во­про­сы сле­до­ва­те­ля, епи­скоп ска­зал: «О том, что брат мой Ге­ор­гий... был при­бли­зи­тель­но го­да три то­му на­зад аре­сто­ван, я слы­шал, но от ко­го имен­но, не пом­ню; по­сле его при­ез­да ко мне я, ка­жет­ся, слы­шал об этом и от него лич­но, при­чем он мне, ка­жет­ся, го­во­рил, что был аре­сто­ван, но утвер­ди­тель­но ска­зать это­го не мо­гу... Вспо­ми­наю, что по при­ез­де ко мне в Белев брат Ге­ор­гий го­во­рил, что он уже де­мо­би­ли­зо­ван, и про­сил по­стричь его в мо­на­хи, так как у него к мо­на­ше­ству бы­ло стрем­ле­ние с юных лет...»^[24]
26 мар­та 1923 го­да епи­ско­пу бы­ло предъ­яв­ле­но но­вое об­ви­не­ние. На дру­гой день епи­скоп Иг­на­тий по­дал за­яв­ле­ние сле­до­ва­те­лю, в ко­то­ром пи­сал: «В до­пол­не­ние к то­му, что ме­ня спра­ши­ва­ли по на­ше­му де­лу, мне на па­мять при­шло сле­ду­ю­щее, что здесь и из­ла­гаю. Я слы­шал, бу­дучи в Беле­ве, от неко­то­рых ве­ру­ю­щих, что про­ше­ние ко мне от них на­пи­са­но по со­ве­ту двух или трех ком­му­ни­стов, име­ю­щих от­но­ше­ние к мест­ной вла­сти... Вре­мя его по­да­чи — имен­но то­гда, ко­гда жи­во­цер­ков­ни­ки ду­ма­ли ме­ня пе­ре­ве­сти в дру­гую епар­хию. Мне пе­ре­да­ва­ли, что неко­то­рые из ве­ру­ю­щих по се­му по­во­ду со­ве­то­ва­лись со зна­ю­щи­ми по­ло­же­ние де­ла ком­му­ни­ста­ми, чтобы ука­за­ли путь, как луч­ше по­сту­пить, чтобы из­бе­жать на­тис­ка жи­во­цер­ков­ни­ков...
От се­бя же лич­но я по­вто­рю (это я уже Вам го­во­рил), что для се­бя су­ще­ствен­но­го зна­че­ния это­му про­ше­нию я не при­да­вал и не при­даю, так как счи­тал сво­им нрав­ствен­ным ар­хи­пас­тыр­ским дол­гом оста­вать­ся вер­ным сво­ей пастве и ни в ко­ем слу­чае не ис­пол­нять при­хо­тей жи­во­цер­ков­ни­ков, да­же ес­ли бы ко мне и не бы­ло про­ше­ния от ве­ру­ю­щих. Та­ким дол­жен быть ка­но­ни­че­ский цер­ков­ный взгляд пра­во­слав­но­го епи­ско­па, чтобы оста­вать­ся со сво­ей паст­вой и не бе­жать от нее в труд­ные ми­ну­ты, ко­гда в нед­рах Церк­ви по­яв­ля­ют­ся раз­ные непра­во­слав­ные те­че­ния. Так го­во­рят пра­ви­ла и ка­но­ны Пра­во­слав­ной Церк­ви. Я, как епи­скоп, дол­жен ис­пол­нять эти ка­но­ны и уста­нов­ле­ния цер­ков­ные, по­че­му дол­жен был оста­вать­ся со сво­ей паст­вой, ес­ли бы да­же и не бы­ло это­го про­ше­ния ко мне»^[25].
13 июня след­ствие бы­ло за­кон­че­но. Епи­ско­па Иг­на­тия об­ви­ни­ли в том, что он скрыл у се­бя, по под­лож­ным до­ку­мен­там, бра­та, быв­ше­го бе­ло­го офи­це­ра, и ру­ко­по­ло­жил его во иеро­мо­на­ха с це­лью «за­ме­сти сле­ды». След­ствие так­же об­ви­ни­ло его и в том, что он «яв­ля­ет­ся ярым сто­рон­ни­ком быв­ше­го Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на... и во вре­мя при­ез­да в Ту­лу чле­на ВЦУ про­то­и­е­рея Крас­ниц­ко­го, ко­гда боль­шин­ство туль­ско­го ду­хо­вен­ства при­зна­ло ВЦУ, он остал­ся с мень­шин­ством, не при­знав­шим та­ко­вое... Рас­сы­лал воз­зва­ния ду­хо­вен­ству и ми­ря­нам, в ко­то­рых пред­ла­гал счи­тать недей­стви­тель­ны­ми все рас­по­ря­же­ния Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го Управ­ле­ния, а так­же по­ми­нать при бо­го­слу­же­нии Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на и его, Иг­на­тия. Ко­гда по­сле дол­гих ко­ле­ба­ний белев­ское ду­хо­вен­ство по­сте­пен­но при­зна­ло ВЦУ, то епи­скоп Иг­на­тий от­ко­лол­ся и пе­ре­нес свою де­я­тель­ность в Спа­со-Пре­об­ра­жен­скую об­щи­ну при Белев­ском муж­ском мо­на­сты­ре. Вся об­щи­на, до мо­мен­та аре­ста ру­ко­во­ди­мая епи­ско­пом Иг­на­ти­ем, оста­лась сто­рон­ни­цей Ти­хо­на и не под­чи­ня­лась рас­по­ря­же­ни­ям Туль­ско­го Епар­хи­аль­но­го Управ­ле­ния»^[26].
Хо­тя след­ствие бы­ло за­кон­че­но, ОГПУ, од­на­ко, не по­же­ла­ло ни от­пус­кать об­ви­ня­е­мых, ни пре­да­вать их су­ду, тем бо­лее, что по­сле осво­бож­де­ния Пат­ри­ар­ха Ти­хо­на об­ви­не­ние в по­ми­но­ве­нии на цер­ков­ных бо­го­слу­же­ни­ях име­ни пред­сто­я­те­ля Церк­ви вы­гля­де­ло неубе­ди­тель­ным, и со­труд­ни­ки ОГПУ ожи­да­ли воз­мож­но­сти при­го­во­рить осуж­ден­ных вне­су­деб­ным по­ряд­ком. В это вре­мя ста­ла дей­ство­вать Ко­мис­сия НКВД по адми­ни­стра­тив­ным вы­сыл­кам. 24 ав­гу­ста 1923 го­да на­чаль­ник 6-го от­де­ле­ния сек­рет­но­го от­де­ла ОГПУ Туч­ков на за­се­да­нии Ко­мис­сии сде­лал до­клад, ка­са­ю­щий­ся де­ла епи­ско­па Иг­на­тия и иеро­мо­на­ха Ге­ор­гия, пред­ло­жив за­клю­чить свя­щен­но­слу­жи­те­лей на три го­да в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь. Пред­ло­же­ние бы­ло при­ня­то, и епи­скоп Иг­на­тий и иеро­мо­нах Ге­ор­гий бы­ли при­го­во­ре­ны к трем го­дам за­клю­че­ния.
По­сле при­го­во­ра епи­скоп был эта­пи­ро­ван в Та­ган­скую тюрь­му, где вме­сте с дру­ги­ми за­клю­чен­ны­ми стал ожи­дать эта­па на Со­лов­ки. 14 сен­тяб­ря за­клю­чен­ные бы­ли от­прав­ле­ны в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь.
По окон­ча­нии сро­ка за­клю­че­ния, в 1926 го­ду епи­скоп Иг­на­тий был осво­бож­ден и вер­нул­ся на Белев­скую ка­фед­ру. Сра­зу же по­сле его воз­вра­ще­ния к нему при­шли об­нов­лен­цы — вы­яс­нить по­зи­цию епи­ско­па и, ес­ли воз­мож­но, скло­нить к ло­яль­но­му к се­бе от­но­ше­нию, на­де­ясь, что на­хож­де­ние в Со­ло­вец­ком конц­ла­ге­ре по­дей­ство­ва­ло на него в нуж­ную для них сто­ро­ну. Епи­скоп от­ка­зал­ся их при­нять, пе­ре­дав, что не же­ла­ет бе­се­до­вать с непра­во­слав­ны­ми.
По­сле то­го, как по­зи­ция ар­хи­ерея опре­де­ли­лась столь чет­ко, об­нов­лен­цы по­ве­ли с ним бес­по­щад­ную борь­бу, и сно­ва по­сы­па­лись на него до­но­сы в ОГПУ. В кон­це 1926 го­да со­труд­ни­ки ОГПУ аре­сто­ва­ли епи­ско­па. В за­клю­че­нии вла­ды­ка про­был око­ло двух ме­ся­цев и был осво­бож­ден. Уви­дев, что вла­сти осво­бо­ди­ли ар­хи­ерея, об­нов­лен­цы сно­ва при­ня­лись пи­сать на него до­но­сы, и в 1927 го­ду ОГПУ сно­ва аре­сто­ва­ло епи­ско­па. По­сле двух ме­ся­цев за­клю­че­ния он был вновь осво­бож­ден. Так про­дол­жа­лось до 1929 го­да, ко­гда без­бож­ное го­су­дар­ство при­сту­пи­ло к од­но­му из ре­ша­ю­щих эта­пов сво­ей де­я­тель­но­сти по уни­что­же­нию Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.
В 1929 го­ду из про­да­жи ста­ли ис­че­зать ос­нов­ные про­дук­ты пи­та­ния, и преж­де все­го хлеб, и од­новре­мен­но с ис­чез­но­ве­ни­ем про­дук­тов бы­ла вве­де­на кар­точ­ная си­сте­ма. При­чем це­лые ка­те­го­рии на­ро­да бы­ли ли­ше­ны кар­то­чек и за­пи­са­ны в ли­шен­цы, и сре­ди них ду­хо­вен­ство. Один из свя­щен­ни­ков стал про­сить пред­се­да­те­ля Белев­ско­го гор­со­ве­та, чтобы кар­точ­ки все же бы­ли вы­да­ны, хо­тя бы де­тям. Пред­се­да­тель на это от­ве­тил, что он за­кон от­ме­нить не мо­жет и кар­точ­ки вы­да­ны не бу­дут.
На­чи­ная с ап­ре­ля 1929 го­да со­труд­ни­ки ОГПУ ста­ли це­ле­на­прав­лен­но со­би­рать до­но­сы на епи­ско­па Иг­на­тия и вы­зы­вать на до­про­сы лже­сви­де­те­лей. Осо­бен­но ОГПУ за­ин­те­ре­со­ва­лось бо­го­слу­же­ни­ем, со­сто­яв­шим­ся в Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви 4 фев­ра­ля. В этот день со­вер­ша­лась па­мять мест­но­чти­мо­го свя­то­го Туль­ской епар­хии пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Жа­бын­ско­го, и в хра­ме со­бра­лось по­чти все ду­хо­вен­ство го­ро­да, око­ло два­дца­ти свя­щен­ни­ков. Слу­жи­ли вме­сте с епи­ско­пом Иг­на­ти­ем толь­ко несколь­ко че­ло­век, а осталь­ные мо­ли­лись, со­брав­шись в ле­вом при­де­ле. По окон­ча­нии ли­тур­гии свя­щен­ни­ки ста­ли об­суж­дать ухуд­ше­ние сво­е­го по­ло­же­ния и вслух раз­мыш­лять, что пред­при­нять, чтобы, по край­ней ме­ре, не стра­да­ли их де­ти. Один из свя­щен­ни­ков, по­дой­дя к епи­ско­пу за бла­го­сло­ве­ни­ем, спро­сил, что де­лать при та­ких об­сто­я­тель­ствах. Вла­ды­ка пред­ло­жил по­слать пред­ста­ви­те­ля от белев­ско­го ду­хо­вен­ства к за­ме­сти­те­лю Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­ту Сер­гию с прось­бой, чтобы он хо­да­тай­ство­вал пе­ред ВЦИКом об об­лег­че­нии уча­сти се­мей ду­хо­вен­ства.
При­сут­ство­вав­шие в ал­та­ре осве­до­ми­те­ли пред­ста­ви­ли об­сто­я­тель­ства, при ко­то­рых про­хо­ди­ла бе­се­да епи­ско­па и ду­хо­вен­ства, как неле­галь­ное ан­ти­со­вет­ское со­бра­ние, на ко­то­ром об­суж­да­лось, как при­не­сти со­вет­ской вла­сти наи­боль­ший урон.
2 июля 1929 го­да Туч­ков рас­по­ря­дил­ся, чтобы со­труд­ни­ки Туль­ско­го ОГПУ про­из­ве­ли рас­сле­до­ва­ние де­я­тель­но­сти епи­ско­па Иг­на­тия и его бра­та иеро­мо­на­ха Ге­ор­гия.
13 но­яб­ря про­тив епи­ско­па и его бра­та бы­ло на­ча­то де­ло. Вла­ды­ку об­ви­ни­ли в том, что он 4 фев­ра­ля со­брал по­сле служ­бы в Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви неле­галь­ное со­бра­ние ду­хо­вен­ства из 17 свя­щен­ни­ков, где об­суж­да­лись во­про­сы о при­тес­не­нии ду­хо­вен­ства со­вет­ской вла­стью, о невы­да­че ду­хо­вен­ству про­дук­тов, о недо­пу­ще­нии де­тей ду­хо­вен­ства к обу­че­нию в шко­лах, и что на этом со­бра­нии епи­скоп вы­сту­пил с ре­чью, одоб­ря­ю­щей дей­ствия ду­хо­вен­ства.
26 де­каб­ря 1929 го­да вла­ды­ка Иг­на­тий и отец Ге­ор­гий бы­ли аре­сто­ва­ны и за­клю­че­ны в тюрь­му в Ту­ле. Через день сле­до­ва­тель до­про­сил епи­ско­па. От­ве­чая на его во­про­сы, вла­ды­ка ска­зал: «В предъ­яв­лен­ном об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю и по­яс­няю... Мне неиз­вест­но, что 4 фев­ра­ля 1929 го­да в Ге­ор­ги­ев­ской церк­ви го­ро­да Беле­ва про­ис­хо­ди­ло неле­галь­ное со­бра­ние ду­хо­вен­ства, и по­ла­гаю, что та­ко­во­го быть не мог­ло, так как я знаю, что раз­ре­ше­ния на со­бра­ния да­ют­ся граж­дан­ской вла­стью. При­по­ми­наю так­же, что в этот день дей­стви­тель­но, ко­гда я вы­хо­дил из хра­ма, ко мне по­до­шел кто-то из слу­жи­те­лей, фа­ми­лии не пом­ню, и спро­сил ме­ня: “Мы хо­тим про­сить через ду­хов­ную власть, чтобы на­ших де­тей учи­ли в шко­лах”. Я ему от­ве­тил, что это ва­ше де­ло, и, бла­го­слов­ляя на­род, на­пра­вил­ся до­мой»^[27].
Вер­нув­шись по­сле до­про­са в ка­ме­ру, епи­скоп на­пи­сал за­яв­ле­ние, ко­то­рое по­дал на­чаль­ни­ку Туль­ско­го ОГПУ: «Я уже в чет­вер­тый раз об­ви­ня­юсь Туль­ским ОГПУ по од­ной и той же ста­тье Уго­лов­но­го ко­дек­са — 58-й... и все эти че­ты­ре ра­за об­ви­ня­юсь ис­клю­чи­тель­но по лжи­во­му по­ли­ти­че­ско­му до­но­су... В сво­их пись­мен­ных за­яв­ле­ни­ях, а так­же на до­про­сах я про­сил Туль­ское ОГПУ при­влечь этих по­ли­ти­че­ских лже­цов... к от­кры­то­му и глас­но­му су­ду и дать мне с ни­ми на этом су­де или да­же преж­де это­го су­да оч­ную став­ку, чтобы вы­ве­сти этих лже­цов на­ру­жу. В сво­их за­яв­ле­ни­ях я ука­зы­вал, что бы­ли ли­ца (пре­иму­ще­ствен­но сре­ди гла­ва­рей об­нов­лен­че­ско­го рас­ко­ла и по­доб­ных им от­ще­пен­цев цер­ков­ных), ко­то­рые да­же не стес­ня­лись пре­ду­пре­ждать и за­пу­ги­вать аре­ста­ми тех из на­ше­го ду­хо­вен­ства, кои не идут и не шли с ни­ми по од­ной рас­коль­ни­че­ской и пре­да­тель­ской до­ро­ге... В мо­ей без­услов­но спра­вед­ли­вой, прав­ди­вой и за­кон­ной прось­бе мне по­че­му-то бы­ло от­ка­за­но, но от­ка­за­но без объ­яс­не­ния при­чин от­ка­за! Граж­да­нин Руд­нев, в то вре­мя быв­ший за­ме­сти­те­лем на­чаль­ни­ка Туль­ско­го ОГПУ, пред тем как от­пу­стить ме­ня из за­клю­че­ния, лишь толь­ко со­ве­то­вал мне “доб­ро­воль­но”(?) оста­вить го­род Белев, “так как, — го­во­рил он, — эти до­но­сы на вас бу­дут опять по­вто­рять­ся и вас до бес­ко­неч­но­сти при­дет­ся са­жать”. Что и по­вто­ря­ет­ся со мною те­перь. До­воль­но стран­но та­кое за­яв­ле­ние пред­ста­ви­те­ля вла­сти! Раз­ве он, как пред­ста­ви­тель вла­сти, не мог пре­сечь и со­вер­шен­но пре­кра­тить лжи­вых и кле­вет­ни­че­ских до­но­сов вме­сто то­го, чтобы пред­ла­гать мне сда­вать мою пря­мо­ли­ней­ную и от­кры­тую по­зи­цию этим негод­ным кле­вет­ни­кам и лже­цам и тем изо­бра­жать из се­бя тру­са? А упол­но­мо­чен­ная Туль­ско­го ОГПУ Ки­ре­ева раз­ве не ука­зы­ва­ла мне и мо­е­му бра­ту, что по­ли­ти­че­ские на нас до­но­сы шли из про­тив­но­го и лич­но не рас­по­ло­жен­но­го к нам ду­хов­но­го ла­ге­ря — лжи­вых и фаль­ши­вых об­нов­лен­цев?
Бла­го­да­ря то­му, что по мо­ей спине мож­но удоб­но, а в слу­чае же­ла­ния и не один раз в год про­ез­жать­ся, и при­том про­ез­жать­ся со­вер­шен­но без­на­ка­зан­но для са­мих се­бя (для ме­ня же эти “про­ез­жа­ния” сто­ят очень до­ро­го, глав­ным об­ра­зом в от­но­ше­нии мо­е­го и без то­го сла­бо­го здо­ро­вья)... ныне, бла­го­да­ря че­ты­рех­крат­но­му тю­рем­но­му си­де­нью по лжи­во­му на ме­ня по­ли­ти­че­ско­му до­но­су, я по­те­рял и по­след­нее здо­ро­вье... си­жу в сы­ро­сти, в боль­ни­цу за неиме­ни­ем ме­ста я не при­нят...
Я, граж­да­нин на­чаль­ник, те­перь, в че­ты­рех­крат­ное мое тю­рем­ное си­де­нье, в по­след­ний раз взы­ваю к Ва­шей спра­вед­ли­во­сти: про­шу Вас без­от­ла­га­тель­но вы­звать ука­зан­ных по­ли­ти­че­ских лже­цов и кле­вет­ни­ков, — и при­том не толь­ко со­зна­тель­но и за­ве­до­мо кле­ве­тав­ших на ме­ня в этот по­след­ний, чет­вер­тый раз, но и тех, кои так­же со­зна­тель­но и на­ме­рен­но кле­ве­та­ли на ме­ня в 1922, 1926 и 1927 го­дах, — на оч­ную со мной став­ку и пре­дать их, со­глас­но 95-й ста­тье Уго­лов­но­го ко­дек­са, от­кры­то­му и глас­но­му су­ду. Я дол­гом счи­таю за­явить Вам, что не поз­во­лю этим лже­цам и по­ли­ти­че­ским кле­вет­ни­кам иг­рать со мною в тем­ную и бес­чест­ную иг­ру, в ка­кую они не один раз иг­ра­ли со мною до­се­ле, и пря­тать­ся и пре­смы­кать­ся за две­ря­ми Туль­ско­го ОГПУ. Пусть эти лже­цы и кле­вет­ни­ки бу­дут хо­тя бы и сек­рет­ны­ми аген­та­ми Туль­ско­го или Белев­ско­го ОГПУ, а не толь­ко про­сты­ми, ря­до­вы­ми граж­да­на­ми Рес­пуб­ли­ки, я без­раз­лич­но от их от­но­ше­ния к ОГПУ по­тре­бую их к от­кры­то­му и глас­но­му су­ду, ко­то­ро­го они... как ог­ня бо­ят­ся и обыч­но ста­ра­ют­ся из­бе­гать. За­ко­ны Рес­пуб­ли­ки оди­на­ко­вы для всех граж­дан, неза­ви­си­мо от то­го — аген­ты ли они Туль­ско­го или Белев­ско­го ОГПУ или нет. Вся­кий за­ве­до­мо и со­зна­тель­но лжи­вый до­нос (бу­дет ли он по­ли­ти­че­ский или нет) дол­жен ка­рать­ся по всей стро­го­сти за­ко­на, — и при­том для пред­ста­ви­те­лей или со­труд­ни­ков вла­сти го­раз­до стро­же, чем для всех про­чих граж­дан.
Па­рал­лель­но с сим я про­шу Вас, граж­да­нин на­чаль­ник, вы­дать мне под­лин­ный текст лжи­во­го по­ли­ти­че­ско­го на ме­ня до­но­са, имев­ше­го ме­сто в этот по­след­ний, чет­вер­тый раз мо­е­го тю­рем­но­го за­клю­че­ния, для сня­тия мною с него ко­пии. Та­ко­вая ко­пия для ме­ня крайне нуж­на! По­нят­но, что этот текст лжи­во­го на ме­ня по­ли­ти­че­ско­го до­но­са дол­жен быть за­креп­лен под­пи­ся­ми пря­чу­щих­ся за две­ря­ми Туль­ско­го или Белев­ско­го ОГПУ негод­ных лже­цов и кле­вет­ни­ков.
По­вто­ряю Вам, граж­да­нин на­чаль­ник, что на­сто­я­щим за­яв­ле­ни­ем... я ищу и ис­кал от Вас не ми­ло­сти, а лишь толь­ко спра­вед­ли­во­сти и прав­ды, ка­ко­вых со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей Туль­ско­го ОГПУ мне на­ме­рен­но не бы­ло ока­за­но при преж­них мо­их аре­стах.
Ес­ли и в этот по­след­ний раз мо­их аре­стов и си­де­ний мне бу­дет от­ка­за­но в мо­ей вполне за­кон­ной и спра­вед­ли­вой прось­бе, — бу­дет от­ка­за­но толь­ко по­то­му, чтобы эти по­ли­ти­че­ские лже­цы, став­шие для ме­ня мо­и­ми лич­ны­ми вра­га­ми, оста­лись не узнан­ны­ми для об­ще­ствен­но­го мне­ния и тем са­мым без­на­ка­зан­ны­ми, чтобы они по от­но­ше­нию ко мне мог­ли бы и впредь до бес­ко­неч­но­сти за­ни­мать­ся сво­им за­ве­до­мо фаль­ши­вым и под­лым кле­вет­ни­че­ским ре­меслом, дру­ги­ми сло­ва­ми, чтобы и на бу­ду­щее вре­мя “обес­пе­чить ме­ня” си­сте­ма­ти­че­ски­ми и еже­год­ны­ми аре­ста­ми и си­де­нья­ми, — то я про­шу Вас ука­зать мне сле­ду­ю­щую за Ва­ми по­ли­ти­че­скую или су­деб­но-по­ли­ти­че­скую ин­стан­цию, к ко­то­рой я дол­жен бу­ду об­ра­тить­ся за раз­ре­ше­ни­ем мо­ей за­кон­ной и на­сто­я­тель­ной прось­бы, — чтобы раз и на­все­гда мне обез­опа­сить се­бя от негод­ных и фаль­ши­вых по­ли­ти­че­ских лже­цов и кле­вет­ни­ков»^[28].
19 ян­ва­ря 1930 го­да со­труд­ни­ки Туль­ско­го ОГПУ пе­ре­сла­ли ма­те­ри­а­лы де­ла на вла­ды­ку Иг­на­тия и его бра­та, ар­хи­манд­ри­та Ге­ор­гия, в 6-е от­де­ле­ние сек­рет­но­го от­де­ла ОГПУ в Моск­ву. В со­про­во­ди­тель­ном пись­ме они пи­са­ли: «Со сво­ей сто­ро­ны счи­та­ем необ­хо­ди­мым изо­ли­ро­вать Сад­ков­ских из пре­де­лов Туль­ско­го окру­га, как наи­бо­лее ре­ак­ци­он­но на­стро­ен­ных, ко­то­рые в свя­зи с про­ве­де­ни­ем кам­па­нии по за­кры­тию церк­вей сво­им ме­сто­пре­бы­ва­ни­ем в пре­де­лах на­ше­го окру­га име­ют боль­шое вли­я­ние на ве­ру­ю­щих»^[29].
2 июля 1930 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло епи­ско­па Иг­на­тия и ар­хи­манд­ри­та Ге­ор­гия к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь. Вла­ды­ка был за­клю­чен в Усть-Вымь­ский ис­пра­ви­тель­ный ла­герь под Кот­ла­сом.
2 июня 1932 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ по­ста­но­ви­ло осво­бо­дить епи­ско­па с за­пре­ще­ни­ем про­жи­ва­ния в опре­де­лен­ных го­ро­дах. Вла­ды­ка вер­нул­ся в Ту­лу и жил у зна­ко­мых свя­щен­ни­ков. В на­ча­ле 1933 го­да епи­скоп встре­тил­ся с за­ме­сти­те­лем Ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­том Сер­ги­ем, и тот на­зна­чил вла­ды­ку епи­ско­пом Ско­пин­ским, ви­ка­ри­ем Ря­зан­ской епар­хии, где пра­вя­щим ар­хи­ере­ем был в то вре­мя ар­хи­епи­скоп Иуве­на­лий (Мас­лов­ский), ко­то­ро­го вла­ды­ка хо­ро­шо знал в быт­ность то­го пра­вя­щим ар­хи­ере­ем Туль­ской епар­хии; с ним он раз­де­лил и несколь­ко лет за­клю­че­ния в Со­ло­вец­ком конц­ла­ге­ре.
В 1935 го­ду епи­скоп Иг­на­тий был аре­сто­ван и при­го­во­рен к од­но­му го­ду ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вых ра­бот за при­вле­че­ние к уча­стию в бо­го­слу­же­нии мо­ло­до­го че­ло­ве­ка. Вла­ды­ка по­дал жа­ло­бу на неза­кон­ный при­го­вор, и тот был от­ме­нен.
В 1936 го­ду на­ча­лись аре­сты ар­хи­ере­ев. Был аре­сто­ван ар­хи­епи­скоп Ря­зан­ский Иуве­на­лий, а неко­то­рое вре­мя спу­стя, 3 фев­ра­ля 1936 го­да, епи­скоп Иг­на­тий и с ним неко­то­рые свя­щен­но­слу­жи­те­ли и ми­ряне го­ро­да Ско­пи­на. Все они бы­ли за­клю­че­ны в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве. До­про­сы про­дол­жа­лись в те­че­ние ме­ся­ца. Вла­ды­ку об­ви­ни­ли в со­зда­нии контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции из ду­хо­вен­ства и ми­рян Ско­пин­ско­го рай­о­на, а так­же в том, что он опре­де­лял на свя­щен­ни­че­ские ме­ста осво­бо­див­ших­ся из ла­ге­рей.
— В ок­тяб­ре 1935 го­да при встре­че со свя­щен­ни­ком вы го­во­ри­ли о по­ло­же­нии Пра­во­слав­ной Церк­ви в СССР и, в част­но­сти, о цер­ков­ных де­лах в ва­шей Ско­пин­ской епар­хии? — спро­сил его сле­до­ва­тель.
— О по­ло­же­нии Пра­во­слав­ной Церк­ви я ни­че­го не го­во­рил, я го­во­рил толь­ко о сво­ем тя­же­лом ма­те­ри­аль­ном по­ло­же­нии, о пас­сив­ном от­но­ше­нии ко мне ча­сти ду­хо­вен­ства, неусер­дии от­но­ся­щих­ся ко мне, как к епи­ско­пу.
— Ка­кие вы да­ва­ли ука­за­ния ду­хо­вен­ству, об­ра­ща­ю­ще­му­ся к вам в свя­зи с за­кры­ти­ем церк­вей?
— В раз­ное вре­мя ко мне яв­ля­лись свя­щен­ни­ки, ко­то­рые до­кла­ды­ва­ли мне о за­кры­тии их церк­вей. Я им го­во­рил, что хо­да­тай­ства об от­кры­тии церк­вей де­ло не свя­щен­ни­ков, а ис­пол­ни­тель­ных ор­га­нов при церк­вях — цер­ков­ных со­ве­тов.
— При­ве­ди­те фак­ты ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров со сто­ро­ны об­ра­щав­ших­ся к вам, как к епи­ско­пу, под­ве­дом­ствен­ных вам свя­щен­ни­ков и мо­на­хов.
— Со сто­ро­ны при­хо­див­ших ко мне по де­лам свя­щен­ни­ков и мо­на­хов ни­ка­ких ан­ти­со­вет­ских раз­го­во­ров в мо­ем при­сут­ствии не бы­ло.
— Ка­кие ан­ти­со­вет­ские ука­за­ния вы да­ва­ли при­хо­див­шим к вам свя­щен­ни­кам и мо­на­хам?
— Ни­ко­му из ду­хо­вен­ства я ан­ти­со­вет­ских ука­за­ний не да­вал, и ни­кто из ду­хо­вен­ства по это­му по­во­ду ко мне не об­ра­щал­ся.
— Ва­ши по­ли­ти­че­ские взгля­ды и от­но­ше­ние к со­вет­ской вла­сти?
— К со­вет­ской вла­сти я от­но­шусь ло­яль­но, но как ве­ру­ю­щий не мо­гу со­чув­ство­вать ме­ро­при­я­ти­ям со­вет­ской вла­сти в во­про­се от­но­ше­ния ее к Пра­во­слав­ной Церк­ви, в част­но­сти на­силь­ствен­но­му за­кры­тию и лик­ви­да­ции мо­на­сты­рей и раз­ру­ше­нию хра­мов, хо­тя и счи­таю это во­лей Бо­жи­ей за гре­хи ве­ру­ю­щих, ко­то­рые до­стой­ны это­го.
— Ко­го вы устро­и­ли на при­хо­ды сво­ей епар­хии из свя­щен­ни­ков и мо­на­хов, от­быв­ших на­ка­за­ние за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность?
Вла­ды­ка пе­ре­чис­лил свя­щен­но­слу­жи­те­лей, ко­то­рых он на­зна­чил на при­хо­ды, по­яс­нив, что он на­зна­чил на при­хо­ды вер­нув­ших­ся из ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вых ла­ге­рей свя­щен­ни­ков со­глас­но их про­ше­ни­ям.
— Ка­кую цель вы пре­сле­до­ва­ли, объ­еди­няя во­круг се­бя воз­вра­тив­ших­ся из ссыл­ки контр­ре­во­лю­ци­он­но на­стро­ен­ных по­пов и мо­на­хов? — спро­сил сле­до­ва­тель.
— Ни­ка­ко­го объ­еди­не­ния воз­вра­тив­ших­ся из ссы­лок свя­щен­ни­ков и мо­на­хов у ме­ня не бы­ло. От­ка­зы­вать им в на­зна­че­нии, как и всем про­чим свя­щен­но­слу­жи­те­лям, я не имел пра­ва, по­то­му что все они име­ли по­ло­жен­ные, как граж­дан­ские, так и епар­хи­аль­ные, до­ку­мен­ты.
— При­зна­е­те ли се­бя ви­нов­ным в предъ­яв­лен­ном вам об­ви­не­нии? — за­дал сле­до­ва­тель по­след­ний во­прос.
— В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии ви­нов­ным се­бя не при­знаю, — от­ве­тил епи­скоп.
На этом до­про­сы бы­ли за­кон­че­ны. Епи­ско­па Иг­на­тия об­ви­ни­ли в том, что он, «поль­зу­ясь по­ло­же­ни­ем пра­вя­ще­го епи­ско­па, груп­пи­ро­вал во­круг се­бя ве­ру­ю­щих и мо­ло­дежь, сре­ди ко­то­рых про­во­дил ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию и рас­про­стра­нял лож­ные контр­ре­во­лю­ци­он­ные слу­хи о яко­бы про­во­ди­мых со­вет­ской вла­стью го­не­ни­ях на ре­ли­гию и ве­ру­ю­щих, то есть в пре­ступ­ле­нии, преду­смот­рен­ном ста­тьей 58, пунк­ты 10 и 11 УК РСФСР».
16 мар­та 1936 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при НКВД СССР при­го­во­ри­ло епи­ско­па Иг­на­тия к пя­ти го­дам ссыл­ки в Се­вер­ный край, и он был от­прав­лен в Ар­хан­гельск.
В 1937 го­ду еще бо­лее уже­сто­чи­лись го­не­ния на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, и 3 ав­гу­ста 1937 го­да епи­скоп Иг­на­тий в ссыл­ке был вновь аре­сто­ван и за­клю­чен в тюрь­му го­ро­да Ар­хан­гель­ска.
— Вы аре­сто­ва­ны за ак­тив­ную контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. След­ствие пред­ла­га­ет вам дать от­кро­вен­ные по­ка­за­ния о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­те.
— Ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты я не вел и не ве­ду, — от­ве­тил епи­скоп.
Сле­до­ва­тель по­про­сил пе­ре­чис­лить зна­ко­мых, с ко­то­ры­ми вла­ды­ка встре­чал­ся в Ар­хан­гель­ске. Вла­ды­ка пе­ре­чис­лил тех епи­ско­пов и свя­щен­ни­ков, с ко­то­ры­ми он был зна­ком, раз­де­ляя с ни­ми тя­го­ты ссыл­ки в Ар­хан­гель­ске.
— Рас­ска­жи­те о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти участ­ни­ков ва­шей груп­пы.
— У ме­ня ни­ка­ких со­участ­ни­ков не бы­ло, и о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти ко­го-ли­бо я ни­че­го не знаю.
— След­ствие еще раз пред­ла­га­ет пре­кра­тить упор­ное за­пи­ра­тель­ство и дать от­кро­вен­ные по­ка­за­ния о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти.
— Ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­стью я не за­ни­мал­ся и ви­нов­ным се­бя в предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии не при­знаю.
15 ок­тяб­ря 1937 го­да епи­скоп Иг­на­тий был при­го­во­рен к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь. Мно­го­крат­ные ссыл­ки, за­клю­че­ния в тюрь­мы, до­про­сы, ка­торж­ная ра­бо­та в ла­ге­ре окон­ча­тель­но по­до­рва­ли его здо­ро­вье. Епи­скоп Иг­на­тий скон­чал­ся в Ку­лой­ла­ге Ар­хан­гель­ской об­ла­сти 9 фев­ра­ля 1938 го­да и был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле на тер­ри­то­рии ла­ге­ря.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Ян­варь». Тверь. 2005. С. 369–398

При­ме­ча­ния

^[a] Фе­о­дор (Поз­де­ев­ский), епи­скоп Во­ло­ко­лам­ский и рек­тор Мос­ков­ской Ду­хов­ной ака­де­мии.
^[1] Мос­ков­ский цер­ков­ный вест­ник. 1911. № 6. С. 149-151.
^[2] Го­лос Церк­ви. Еже­ме­сяч­ный цер­ков­но-об­ще­ствен­ный жур­нал. М., 1913. № 1. С. 57-58.
^[3] Бо­го­слов­ский вест­ник. 1912. Март. С. 316-317.
^[4] Там же. Июнь. С. 522.
^[5] Там же. С. 521.
^[6] Там же. Ок­тябрь. С. 9.
^[7] ЦИАМ. Ф. 229, оп. 4, д. 3591, л. 1-3; д. 5547, л. 1-11.
^[8] УФСБ Рос­сии по Туль­ской обл. Д. 11295, л. 26.
^[9] Там же. Л. 8.
^[10] Там же. Л. 17.
^[11] Там же. Л. 1.
^[12] Там же. Л. 7.
^[13] Там же. Л. 10.
^[14] Там же. Л. 8.
^[15] Там же. Л. 24.
^[16] Там же. Л. 37.
^[17] Там же. Л. 32.
^[18] Там же. Л. 58.
^[19] Там же. Л. 51.
^[20] Там же. Л. 90.
^[21] Там же. Л. 109.
^[22] Там же. Л. 129.
^[23] Там же. Л. 130.
^[24] Там же. Л. 160.
^[25] Там же. Л. 172.
^[26] Там же. Л. 202.
^[27] Там же. Д. 11514, л. 55.
^[28] Там же. Л. 59-61.
^[29] Там же. Л. 70.

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru