- Действующие лица
- Часть первая
- 30 марта 1942 года
- 4 апреля
- 14 апреля
- 21 апреля
- 29 апреля
- 4 мая
- Часть вторая
- 27 марта 1946 года
- 17 апреля
- 2 мая
- 26 мая
- Часть третья
- 10 декабря 1959 года
- 11 декабря
- 31 декабря
Часть третья
10 декабря 1959 года
Все та же комната, но прошло тринадцать лет; за это время отсюда не раз выносили старые вещи. Но нашла ли эта, не слишком богатая мебель свое окончательное место? Пожалуй, нет. Стулья, столы, тахта и книжные полки все еще продолжают свои поиски. В тот вечер на Ленинград падал медленный, тяжелый снег – это было видно в освещенном с улицы окне. Часы пробили одиннадцать. Из коридора отворилась дверь – в комнату вошли Лика и Леонидик. Лика молча помогла Леонидику снять шубу, опустилась на колени, сняла с его ног ботинки, затем ушла за занавеску и переоделась в халатик. Леонидик тем временем надел домашнюю куртку и облачился в тапочки. Лика поглядела в зеркало и, подмигнув своему изображению, включила электрический чайник. Молчание длилось довольно долго. Леонилик подошел к буфету, достал оттуда сыр, попробовал его. Лика увидела это, подкралась к нему, ударила по руке. Леонидик показал ей язык и отступил к своему столу. Лика стала накрывать стол к ужину. Леонидик принялся читать газету.
Леонидик. «Ленэлектросбыт проводит расширенную продажу металлической посуды. К празднику приятно обновить предметы хозяйственного обихода»… (Радостно.) «Продается металлическая дымовая труба, диаметр семьсот миллиметров, длина восемнадцать метров»…
Лика. Наконец-то.
Леонидик. «Торг гастронома организует широкую предпраздничную торговлю гастрономическими товарами»… «Встречайте будущий 1960 году в ресторанах Интуриста»…
Лика. Совершенно черствый хлеб.
Леонидик. «Программа передач на одиннадцатое декабря. Шестнадцать сорок пять – Открыто сердце для друзей. Концерт песни. Семнадцать тридцать – Если тебе комсомолец имя. Восемнадцать двадцать – Беседа. Наступление на ревматизм. Девятнадцать пятнадцать – выступление поэта А. Софронова. Девятнадцать сорок – И запела скрипка над селом…»
Лика (подошла к нему, поцеловала в затылок). Хватит.
Леонидик. Пожалуйста. Но в двадцать пятнадцать – «Эх, хорошо в стране советской жить.»
Вскипел чайник. Лика выключила его, поставила на стол.
Лика. Иди пить чай.
Леонидик. Пожалуйста. (Сел к столу.)
Лика. Сделать тебе бутерброд?
Леонидик. Пожалуйста.
Лика. С сыром?
Леонидик. С колбасой (Помолчал.) А глупая была пьеса.
Лика. Нет, отчего же… Нормальная. (Посмотрела на него.) И кончилась рано… Одиннадцать.
Леонидик. Твой любимый народный отлично сегодня строил рожи. Старался.
Лика. Он был не в ударе.
Леонидик. Отчего же… басил как мог. (Прихлебывая чай.) Моя воля – я бы все театры закрыл.
Лика. Что так?
Леонидик. Видишь ли… Мысль, что все хорошее хорошо, а все плохое плохо, сама по себе недурна. Но от повторений как-то приедается.
Лика. Ты вольнодумец. (Принесла коробку шоколада.)
Леонидик. Ого! А по какому случаю излишества?
Лика. Уже забыл? С первого января я буду получать на 200 рублей больше.
Леонидик. По сему случаю могла бы облагодетельствовать чем-нибудь покрепче.
Лика (стала серьезной). Об этом и не думай.
Леонидик. Все-таки растем… продвигаемся по службе.
Лика. Нет.
Леонидик. Молчу.
Лика. Ты ведь стал совсем молодцом последнее время.
Леонидик. Служу трудовому народу.
Лика (улыбнулась). Не дури.
Леонидик. Есть – не дурить, есть – не пить, есть – есть шоколад. (Съел шоколадку.) А кем ты теперь будешь?
Лика. Неосвобожденной заведующей.
Леонидик. Великолепие. Знал, что делал, когда на тебе женился. А от чего ты не освобождена?
Лика. От практики. Заведую и практикую.
Леонидик. А что лучше – неосвобожденная заведующая или освобожденная?
Лика. Вероятно, освобожденная лучше.
Леонидик. Ура, значит, все впереди. Кстати, беседовал нынче с руководством; квартиру обещают вскорости… Весной переберемся. Ты не рада?
Лика. Рада. (Тихо.) Только я привыкла к этой комнате.
Леонидик. Увы, увы! Но переезжать все же придется. (Вдруг очень резко.) Черт знает, какая на этом фронте преуспела шушера. Въехали и окопались подонки! (Испугался своего тона.) Впрочем, наплевать.
Лика. Еще чаю выпьешь?
Леонидик. Финита. (Встал из-за стола, поцеловал ей руку.) Величайшее мерси.
Лика. Будешь работать?
Леонидик. Да, завтра корректуру сдавать.
Лика. Мог бы и днем…
Леонидик. Ночью мне прекраснее. О ночная лампа, мой друг, мой брат, догорю с тобой и я!
Лика (мягко). Леонидик, милый, помолчи.
Пауза.
Леонидик. К сведенью – кончились чернила.
Лика. Я завтра куплю.
Леонидик. И бумаги хорошей не осталось.
Лика. Я куплю. (Начала убирать со стола.)
Леонидик (перелистал корректуру). Петров подлец!… Как, вероятно, Иванов и Сидоров. Тираж пять тысяч! (Вдруг по-настоящему зло.) Свинья. (Улыбнулся.) А обещал десять. Сборник стихов… Все-таки он у меня не каждый год выходит. (Резко.) Недавно твоему подонку сто тысяч тираж дали.
Лика. Почему – моему?
Леонидик. Зачитываешься.
Лика. Он ведь и тебе нравился.
Леонидик. Да… хорошо начинал. А потом? (Яростно.) К чему этот дешевый успех? Эти тиражи? Дутая фигура! (Замолчал неловко.)
Лика. Не надо, братец. (Помедлила.) Ну, хочешь, я схожу к Петрову, поговорю о тираже. Мне ведь иногда удавалось… Конечно, пять – это мало.
Леонидик (оживился). И верно, черт побери… Почему бы и нет? Будь еще раз ангелом-хранителем, проведи разъяснительную работу среди Петровых и Сидоровых… О моя жена, чистейшая из женщин.
Лика. Хватит, хватит. (Погладила его волосы.) Ступай к столу.
Леонидик. Спи сладко, неосвобожденная заведующая… Мой ангел-хранитель. (Пританцовывая, он несколько раз обошел вокруг стола с корректурой в руках.) «Идем за синей птицей… идем за синей птицей… Мы длинной вереницей…» (Наконец сел в свое кресло, сел тяжело, словно устал от долгой дороги.) Чернила кончились.
Лика. Ты уже говорил.
Леонидик. Пардон.
Лика погасила свет. Только одна лампа за столом Леонидика продолжала гореть.
Лика. Я включу магнитофон… тихонечко?
Леонидик. Давай. Музыка способствует корректуре.
Медленный вальс. Это под него когда-то танцевали Марат и Лика.
(Улыбнулся.) Опять свою любимую поставила?
Лика (тихо). Тебе не нравится?
Леонидик. Отчего же… Неплохой мотивчик.
Комментировать