Оглавление
- Отзыв о книге "Схиархимандрит Христофор"
- Осторожно: псевдоправославная книга "Схиархимандрит Христофор"
- Примечание
Отзыв о книге "Схиархимандрит Христофор"
Осторожно: псевдоправославная книга "Схиархимандрит Христофор"
На днях мне попала в руки свежеизданная брошюрка “Схиархимандрит Христофор” (М., 2007), которая, как явствует из краткой аннотации, “… является сокращенным изданием недавно вышедшего обширного жизнеописания тульского старца схиархимандрита Христофора (Евгения Леонидовича Никольского, 1905–1996)”, впечатлениями от прочтения которой я и хочу с вами поделиться. Книжка содержит всего две главы – “Жизнеописание” и “Штрихи к духовному портрету”, в которые автор, иеродиакон Авель (Семенов), и уместил все то, по его мнению, душеполезное и назидательное, что он желал донести до читателя. В “Жизнеописании” перед нами предстает фигура благочестивого сына заслуженного протоиерея, пострадавшего в годы сталинских репрессий, который, несмотря на все тяжкие обстоятельства жизни верующих людей в советские годы, также избрал для себя стезю церковного служения, принял священство и, впоследствии, монашество и до самой старости самоотверженно трудился на ниве служения Богу и ближним. Вехи жизни отца Христофора позволяют говорить о том, что всю свою жизнь он старался отдать на благо своих прихожан и ставшей для него родной Тульской епархии, однако при чтении “Жизнеописания” не покидает чувство сожаления, что составлено оно весьма неудачно, несвязно, изобилует нелогичностями и написано в духе некоторой экзальтации “старцеискания”. С первых же двух страниц книги, еще прежде изложения собственно жизнеописания, читателя ошарашивают целым потоком фраз и оборотов типа “благодати не может быть меры”, “что нам может помочь увидеть душу великих старцев”, “надмирность, как печать, лежавшая на всей его жизни”, “то, что скрывается за горизонтами этой грешной земли” (с.4–5) и тому подобными, весьма неуклюже, будто с чужих слов, нанизанными друг на друга и в силу неестественности и отсутствия простоты и искренности производящими гнетущее впечатление какой-то нестройной внутренней напряженности и беспокойства.
Уже на четвертой странице “Жизнеописания” встречается первое из длинной череды крайне неудачных выражений, которые не только и не столько режут глаз при чтении, сколько вызывают сомнения в том, что автор серьезно и внимательно относился к тому, что писал и, таким образом, как бы вкладывал в уста почившего отца архимандрита, который уже не сможет открыть их в свою защиту: “Он даже любимого кота приучал к молитве: когда кот вовремя приходил на молитву, батюшка давал ему немного валерианочки, а когда опаздывал — не давал.” (7) Далее по ходу чтения встречаются, например, следующие пассажи: по словам автора, в возрасте менее 35 лет Евгений получил “дар пророчества” (8), но при этом “… прежде, чем найти хоть какие-то свидетельства об отце, батюшка Христофор долго молился и долго его искал, всё время крестя на четыре стороны, призывая на свои поиски силу Божию” (16); “Батюшка не имел духовного образования, да и то, чему учили до революции по Закону Божию в сельской школе и в Лебедяни, подзабыл. Недостаток систематических знаний по различным областям пастырской жизни остро ощущался, и потому духовное образование было необходимо.” (27) и далее через один абзац: “Один раб Божий говорил, что в его библиотеке было до 14 тысяч книг и все с пометками. Так ли это или нет, но книг у Батюшки действительно было много …”; “Чудотворный источник в Колюпаново исцеляет от многих болезней. Батюшка всем говорил, чтобы приезжали к блж. Евфросинии:
— Водичка там будет до последнего дня. Даже когда будет антихрист и вода иссохнет везде, в Колюпаново вода не пропадет” (40).
Видимо, чувствуя всю общую несуразность своей первой главы, автор пишет следующее оригинальное “объяснение”: “Воспоминания чад батюшки во многом уникальны, иногда неправдоподобны, а часто носят и мистический характер. Приводимые во множестве сны, видения и откровения свидетельствуют не о прельщенности человека, ибо они исходят не от одного, а от многих десятков различных людей, а свидетельствуют о божественном дерзновении самого отца Христофора …” (9–10). Не совсем понятна логика этих слов, однако как бы невольно данная самим автором оценка первой части его “творения” не может не обратить на себя внимания по своей – увы – внутренней точности.
Перейдя ко второй главе – “Штрихи к духовному портрету”, читатель пару первых страниц еще внимает в целом тому, что он и ожидал найти в описании духовного пути великого молитвенника и подвижника, образ которого изо всех сил, пусть и весьма неумело и соблазнительно, рисовал на протяжении первых сорока страниц автор. Запростецкий стиль изложения с регулярными довольно бессвязными перескакиваниями с изложения духовных вопросов на бытовые, если не сказать обывательские, рассуждения, характерный для автора, выглядит здесь особенно неуместным, однако уже на третьей странице “Штрихов” автор влагает в уста отца архимандрита ересь царебожничества, по сравнению с чем всё сказанное выше просто бледнеет. Вот цитата: “И батюшка призывал молиться за родителей, каяться за них, за весь свой род, потому что у многих в поколении родные или родственники были против царя или были причастны к его убийству. Кто … разрушал храмы — каяться, ибо все это является также соучастием в цареубийстве … Батюшка говорил, что царь со своими непорочными чадами пострадал за нас, омыл Россию своей кровью, искупил нас … Общая мысль его была та, что искупление России будет через царя.” (49) Не считая посылки о царе – искупителе, одной из главных основ царебожничества, здесь поразительна мысль, что разрушители храмов – не более чем преступники против царя.
Далее, впрочем, повествование на некоторое время возвращается к привычной уже смеси наивно преподносимых азбучных “духовных истин” и бессодержательных в целом отступлений различного характера, производящей впечатление сумбура и непоследовательности, в которой продолжающиеся несуразности смотрятся, увы, уже вполне естественно. Вот, например, что, по словам автора, происходило, когда скоропостижно умерла келейница отца Христофора: ” … батюшка за нее сильно переживал … постоянно своим чадам наказывал ее поминать и на могилку везти сочные фрукты. Покойники, говорил батюшка, любят сочное.” (58) “Сначала, до сорокового дня, она явилась Марии Яковлевне во сне раздетая, без монашеского одеяния, с куском мяса. Батюшка говорит:
— В аду. Давай молиться, Марья Яковлевна.
Они молились, и батюшка целый год ходил после двенадцати ночи вокруг дома с кадилом” (59).
На протяжении этих 20 страниц то и дело встречаются рассуждения на различные политические темы, явно принадлежащие или перу автора книги, или же чадам отца Христофора и изложенные с гораздо большим искусством, чем перемежающие их попытки наставлений о предметах духовных, а к 67–68 страницам весь строй повествования сбивается на “предсказания” и “обличения” типа “Придет к власти молодой, меченый, а на нем цифра “666”, и пойдет все… неразбериха, путаница. Вот с него все и начнется” (69), “… страна рассыпается, ее разворовывают, так что будут править одни масоны и навяжут экуменизм” (72). “… если бы он (Патриарх – В.И.) обличал всех ограбивших Россию стервятников, начиная от президентов и кончая всякими там гайдарами, черномырдинами, березовскими и прочими плутами и шутами российской трагикомедии …” (86) – последнее в качестве завершения фразы “Если бы Патриарх примером своим показал истинное Христово нестяжание, неотмирность, молитвенность”. Впрочем, такой поворот повествования оказывается только переходом к откровениям, которые вызывают уже не просто недоумение. Вот что, например, вещает от лица отца Христофора вперемежку со своими смутными политическими воззрениями автор: “Предстоящий развал Союза батюшка воспринимал с печалью. Наравне с грядущей свободой и возрождением церковной жизни он видел и другие стороны демократии, отрицательные. … Батюшка так и говорил:
— Будет время, настанет свобода, и вы увидите, что это такое. Разбежится стадо, если оно будет свободно.” (70–71) Удивительные заявления той же фантастической логики “СССР был благом, а перестройки и последовавшая за ней свобода Церкви — зло” вкладываются автором и в уста другого отца – схиигумена Иеронима: ” … однажды заходит он в храм (была какая-то праздничная служба, народу очень много). Сопровождавшие его увидели такое огромное количество молящихся и говорят батюшке: “Батюшка, посмотрите, как много народа!”. А отец Иероним окинул взором храм и вздохнул: “Да, и все предадут Господа”. “А кто же не предаст?” — удивились ничего не понимающие чада. “А тот, — отвечает, — кто еще в храм не ходит” (77). Примеры такого хода мысли встречаются в книжке и в других местах (78, 85).
После таких пассажей переход к теме близкого апокалипсиса с подробным изложением всех “страшилок” современных псевдоправославных течений – о трех шестерках, паспортах, ИНН и всех вообще “номерах”, штрих-кодах и т.п. – уже является, увы, полностью предсказуемым. Нет смысла пересказывать однотипное пережевывание автором одних и тех же бессмысленно-панических фраз, построенных вокруг понятий “антихрист”, “глобализация”, “апокалипсис”, “сети” и выражающих, пожалуй, единственную отчаянно-безысходную мысль: “Всё, конец. Все погибло”. Можно лишь обратить внимание на некоторые особенно “оригинальные” мысли: “Он говорил, что антихрист уже не за горами, и даже не за плечами, а на носу, Апокалипсис уже близко, говорил, что сейчас надо думать не о продолжении рода человеческого, а о спасении душ — и за редким исключением не благословлял браки” (71, то же 78); “Предупреждал, чтобы никаких прививок не делали. В последнее время никаким врачам нельзя доверять, так как они будут очень хитро подходить и могут под кожу ввести эти чипы” (73). “Батюшка говорил, что его (антихриста — В.И.) печать будет ставиться только тем, кто не имеет печати Божией, ведь нас, например, когда помазывают, то это крестное помазание проходит внутрь, оно остается там, в глубине головы (в сознании).”(74)
Особенно важно отметить, что такой вектор “духовности” автора имеет свое теоретическое обоснование, изложенное в книге. Вот что пишет иеродиакон Авель: “Батюшка говорил, что в распознавании козней лукаваго сейчас сосредоточено всё существо нашего спасения. Это является особенностью нашего времени. Все наши добрые дела, монашеские обеты, келейные правила, молитва, милостыня, хождение в храм, богослужения, причастие святых Христовых Таин – всё это обезсмыслится, если мы не распознаем действия льсти. Поэтому сохранение трезвенного ума и здравого рассуждения он считал высшей добродетелью.” (73) После этих слов все недоумения относительно того, как в человеке столь чудовищно может исказиться вся система духовных координат, так что его внимание сосредоточено не на Христе, а на антихристе, место страха о своих грехах – страха Божия – занимает страх перед “глобализацией” и антихристом, а место покаяния — пристальнейшее внимание к окружающим, к политике и ненависть “ко всем этим генсекам, президентам и олигархам”, рассеиваются. Ясно, что если с ног на голову перевернуть весь порядок духовной жизни, то результат будет самым плачевным. Как известно, все святые Отцы единогласно сходятся во мнении, что добродетель рассуждения является высшей добродетелью в том смысле, что она представляет собой Божий дар естественной чистоты и вышеестественной божественной облагодатствованности ума тому, кто преуспел в стяжании и хранении всех прочих добродетелей, так что “трезвенный ум и здравое рассуждение” возможны лишь в конце духовного пути и только и единственно как результат делания заповедей, в то время как еще только борющийся со своими страстями имеет поврежденный ум и испорченное рассуждение, к которым он должен относиться с великой опаской, а в идеальном случае (монашеский путь) – и вообще полностью отвергнуть. Нам же предлагается прямо противоположное – поставить наш ум – в его нынешнем плачевном состоянии – на первое, главенствующее место в духовной жизни, и смысл этой жизни заключить не в хранении заповедей, а в работе этого самого ума – в “распознавании действия льсти”, в том, чтобы ” … правильно всё оценивать … ” (73). Нет ничего удивительного в том, что вся глава о духовном облике отца Христофора является малосвязным ворохом самых разнородных умствований автора брошюры – иеродиакона Авеля, изрядная часть которых представляет собой не что иное, как осуждение тех или иных людей – естественное следствие постоянной “оценки всего”. Вот показательнейший пример хода его мысли в этом отношении: “Конечно, с самого начала перестройку надо было бы обличать, не принимая никаких подачек и наград от властей и от врагов Христа. … Надо было бы сразу всех тех, кто безстыдно разворовывает Россию, предать вечному проклятию. … Однако, потекло все по-другому. Церковь заговорила, но об ином. Во главу угла были поставлены внутренние вопросы: возрождение, борьба с модернизмом, духовная жизнь, а на все внешнее было наложено табу” (85). Сосредоточение внимания Церкви на духовных вопросах и отказ от активной политической борьбы за материальное благосостояние страны вменяется ей в вину!
Наибольшее же сожаление вызывает то обстоятельство – впрочем, также вполне естественно вытекающее из всей логики брошюры – что автор скоро приходит к однозначному выводу о безблагодатности Церкви вообще и практически всех иерархов и священников в частности. Нет никакого желания сколько-нибудь подробно цитировать подобного рода кощунственные высказывания иеродиакона Авеля, которыми буквально напичкано всё окончание брошюры (76, 80, 81, 83, 84 и далее). Достаточно привести следующие его заявления: “Церковь … превратилась в “вавилонскую блудницу””(92), “… иерархия и духовенство во главе предательства России” (там же). Завершается же брошюра уже совершенно фантасмагорическими картинами грядущих в самом ближайшем будущем бедствий – “страшного голода”, засухи, наводнения, Третьей мировой войны, наступления Китая, трех эшелонов со “спасающимися”, из которых спасутся только из первого эшелона и т.п., причём здесь в представлениях автора царит такой хаос, что он сам откровенно признается, что “Из всех воспоминаний чад батюшки невозможно определить последовательность будущих событий: гонения, голод, война, пришествие антихриста, или война, голод, гонения, а потом уже антихрист. Одно точно: все это будет и это может повторяться.” (97) Очевидно, за прошедшие две тысячи лет со времени написания святым Иоанном Богословом своего Откровения одного антихриста уже оказывается мало, так что следует готовиться к приходу нескольких. Смущаться же тем, что у апостола Иоанна речь идет только об одном, конечно, не следует, ведь “… в одном из посмертных своих видений отец Христофор показал, что все пророчества упраздняются, и всё, что предсказывали о будущем России и мира святые Серафим Саровский, Лаврентий Черниговский, Кукша Одесский, Матрона Московская и многие другие, не произойдет”.(97) Финал безрадостный, но вполне закономерный и предсказуемый.
В заключение следует отметить, что многие абзацы и отдельные фразы этой последней части брошюры почти дословно повторяют соответствующие места печально известной книжки про “старца Антония”, не так давно имевшей немалую популярность в среде околоцерковного народа. Невооруженным глазом прослеживаются и другие, также почти дословные параллели, например, отрицание компьютеров и техники вообще — “… про электричество и телефон говорил, что они не от Бога …” (55, то же 74) “Много ли из них (архиерев и священников — В.И.) против номеров, паспортов, всего электронного?” (80), городского образа жизни: “Про квартиры батюшка говорил, что это живые гробы, что чуть не заживо гнить будут в них, и еще с 70‑х годов благословлял приобретать домики с земелькой, потому что будет голод и земелька тогда прокормит” (81), наставления о необходимости запасаться всем необходимым, чтобы пережить “страшные времена”: “… батюшка благословлял запасаться свечами, маслом лампадным, крестиками, крещенской водой, просфорами, антидором” (95). Вполне очевидна и цель издания такого рода брошюр – внесение смут и раздоров в среду верующих, отторжение их от Церкви путем внушения мыслей о безблагодатности священства и архиереев, искажение представлений о принципах духовной жизни и жизни в окружающем мире, нагнетание настроений паники и уныния, попытки втянуть верующих в политику в форме участия в оппозиционно-анархических течениях, одним словом – борьба против Церкви изнутри самой Церкви. Горестное само по себе явление, которое тем более неприятно и опасно, что прикрывается оно в данном случае именем уважаемых священников, обряжаясь, таким образом, в овечью шкуру. Будем молить Бога, чтобы подобного рода полуанонимные[1] пропагандистские материалы принесли как можно меньше вреда нашей Церкви, а со своей стороны постараемся предупредить и оградить тех, кого можем, от яда таких лукавых книг и брошюр.
Василий Иванов
Примечание
[1] В книге «Схиархимандрит Христофор» отсутствуют какие-либо данные об издателе и вообще людях, отвечавших за подготовку издания, стоят только данные типографии (г. Смоленска; также обстояло дело и с брошюрками о мифическом «старце Антонии», печатавшимися в Ингушетии). Правда, на обороте титульного листа помещено указание, что книга издана по благословению Преосвященнейшего Диомида, епископа Анадырского и Чукотского. Действительно ли епископ Диомид дал на это издание свое благословение, или же его именем прикрылись анонимные издатели или автор, неизвестно.
Комментировать