Собрание поучительных слов. Часть 2

Возопив‚ и много пружався, изыде.

Мк.9:26

Ныне чтенное Евангелие.

О коль страшной в нынешнем Евангелии поминаемой бесноватой‚ Слышатели благочестивые! Много по истории Евангельской можно нам видеть таких, из которых Христос духов нечистых изгнал; а ни в одном в них толь лютого и страшного духа усмотреть не можно‚ каков был в сем бесноватом. Не о том я говорю, что он и слух у сего бедного отнял‚ и язык его немотою связал, сверх того похищая разбивал его о камни‚ и пены точить из уст с скрежетом зубным заставлял, а часто и во огнь, либо в воду ввергал его, чтоб погубить. Хотя и то все без меры страшно и ужасно; но сему без меры удивляюсь‚ что ни который дух, когда его из кого-нибудь выгонял Христос‚ столько не противился Ему, сколько сей, который жил в бедном том юноше. Что бо сказывает Евангелист‚ послушайте. Видев же, говорит, Иисус, яко собирается народ к Нему, запретил духу нечистому, глаголя ему: душе немый и глухий! Аз ти повелеваю, изыди из него, и ктому не вниди в него¹. И не подобало ли ему гласа Господа своего немедленно послушать? не подобало ли, как и другие его товарищи делали, тихо и без всякого упрямства выйти ему из своего места? Он же что? Начал на такие слова Христовы кричать, начал пружаться и мучить едва не до смерти бедного того человека; наконец насилу, насилу вышел. Возопив, сказывает Евангелист, и много пружався, изыде, и бысть юноша яко мертв. Здесь убо вопрошаю я: для чего так трудно сей демон с своим жилищем разлучался, как ни один другой? Многие Учители думают, что он не от низшего чина Ангельского, но от Херувимского или Серафимского спадший был аггел; и за тем-то жесточайший других показался. Которое мнение хотя не невероятно, но мне тех более рассуждение нравится, которые сию дают на то, причинуу: что он от самых младых ногтей еще в него вселился, и жил до того в нем времени. Когда бо вопросил Христос отца его: колико лет есть, отнележе сыну твоему бысть сие? Он отвечал: издетска². Сия воистину большая самая была причина, что с таким трудом выходил из него сей демон. Откуду, примет всяк, коль люто зло всякое бывает, которое долгим временем в ком застаревает. Да не только а телесных злых сие разумети надлежит, но и о душевных. Слово-слово так, как здесь из тела‚ и из души грешнои выходить дьяволу трудно, когда отдавна, а наиболее когда еще смолода в ней обитает он. И о сем-то я сего дня намерен краткое мое предложить слово в такую силу, чтоб всякий слышатель, известившись о том, никакому греху не вдал в себе вкореняться, и чрез то дьяволу престол в души своей утверждать не попускал, но еще бы в самом того начале всячески противостоять ему тщился.

Мне кажется, что я излишний бы труд на мене принял, если бы восхотел любви вашей, Слышатели, много чего о том теперь представлять,– что дьявол искони враг человеку и спорник Богу. Кто бо о сем не знает? Но о чем дьяволу с Богом спор, то мне по приличию моей материи надобно во-первых объявить. Нет между ими никакого спора о злате, пли серебре, или драгоценных камнях; нет спору о чести, или славе, или преимуществе: кратко, нет спору ни о небеси, ни о земли, но об единой душе только человеческой непрестанной дьяволу с Богом спор. Бог хочет, чтоб она Его была, и Он бы в ней жил всегда как в истом Своем доме; и за тем посылает к ней Пророков, восставляет Учителей, чтоб ее к тому уговаривали: также и Сам внутрь ея тайно благодатью Своею входя увещевает, чтоб она Ему, как Творцу и истинному своему Любителю, всею соединилась любовью своею, и жила бы с Ним как един дух нераздельно. А дьявол напротив того ж себе хочет: чего ради и как тать ходит около всякого человека, выискивая время, когда возможет вкрастися во внутреннюю сердца его ложницу, а между тем иногда возводит его мысль на горы, и показывает царствия мира³, как иногда и Христу, обещая все то дать ему, ежели на его сторону приклонится: иногда же низводит на низкие места, и показывает, в каких бедностях и несчастьях находятся те, которые прилепляются Богу, а иногда иными разными образы прельстить его к любви своей старается. И ежели послушает которая душа Божия совета, отдастся вся в Его волю, и что Ему угодно, творить начнет; то от того времени Бог непрестанно в ней почивает, по оному Своему обещанию: вселюся в них, и похожду, и буду им Бог: и тии будут Мне людие⁴. И бывает тогда человек едино с Богом, по оному Апостольскому слову: прилепляяйся Господеви, есть един дух с Господем⁵. Ежели ж еще долготою времени сей между Богом и человеком союз затвердеет, то бывает так крепок, что никакая вражия сила разорвать его не может. Каков, например, союз был с Богом Божественнейшей души Павловой, которой имеются оные слова: известихся, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы‚ ни настоящая, ни грядущая‚ ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия⁶. Напротив же, ежели кто и прельщен бедною, греха сладостью к дьяволу пристанет, и день от дне беззаконие к беззаконию прилагая, власть ему и силу распространит в души своей попустит: то правда, и с ним не скоро разлучится. Бывает бо тогда грешник как конь обузданный, которого все обращение состоит в воле всадниковой; что предусмотрев сосуд избранный пишет к Ефесеом: не дадите в себе места дьяволу⁷, подразумевая, что ежели даст кто, то хотя и восхотел бы после, не вдруг уже изженет его из себе. Свидетель истины сея может быть всякому Порфироносный Пророк. Что он сделал, самим вам известно. Я только вопрошаю: по содеянном и не единожды усугубленном грехе своем, в каком он себя увидел состоянии, помните ли? Увидел себя всего слячена узами греховными, из которых высвободиться сил не имел. Увидел в рове, из которого выйти никак собою не мог, как то оны означивают его слова: беззакония яко бремя тяжкое отяготеша на мне. Пострадах и слякохся до конца⁸; и в другом Псалме: привменен бых с нисходящими в ров, бых яко человек без помощи⁹. И за тем уже молит на ином месте Господа, чтоб Он Сам, каким знает способом, отвел его от такова злого обычая: путь, говорит, неправды, отстави от Мене¹⁰.

А для чего так трудно обыкновенному грешнику отстать от греха, и выйти из под державы дьявольской? послушайте: Первое, что привычка в естество пременяется, говорят Философы. И хотя, правда, есть во всяком человеке домашний судья, который не престает его во всяком зле обличать, то есть, совесть: однако ж человек сперва только грызение тоя чувствует; а по времени то ему делается, что домовому, псу, который живучи у некоторого мастерового человека, сперва долго звуком молотов, или других инструментов его обеспокоивается, а после как прислушается к тому гораздо, то уже как-бы ничего и не слышал, спит так, как ему хочется. Другое, что объявленный враг душ человеческих хитростью своею в всяком добром деле запинаяй человеку‚ тогда все грешнику ко обращению и исправлению его служащие отнять тщится средства: не иначе как и оному бесноватому отнял все полезные к спасению иногда средства‚ над которым болезненно воздыхая Златоуст Святый негде вопиет: о смертоносного демонского коварства! обе дороги занял и заградил, которыми мог он уверить во Христа: зрение и слух, да еще и язык, чтоб не исповедал бедности своей пред Ним. И во-первых отъемлет тогда, дьявол у грешника язык, влагая ему некоторый в сердце стыд, чтоб он стыдился исповедать пред Ботом грехи своя. А то того ради: ведает враг сей вселукавый, что когда грешник с верою и упованием приступая к милосердию Божию, чистое грехов приносит ему исповедание: то уже от того времени благодать Божия, вселяясь в него, изгоняет звон лютого сего тирана. Ведает он, говорю, сие, и за тем как волк хищный, похитив одну овцу, первее гортань ей захватить старается, чтоб голос ея не возбудил хозяина, и так бы он желанного не потерял лова своего: так и сей во-первых заградить уста грешникова тщится, чтоб не услышал его Господь, и не избавил из рук его тиранских. О горе! 0 лют, когда немой такой демон в кого вселится! не далек он от ада, не далек от вечной погибели. Второе: отъемлет еще дьявол грешнику слух, то есть, затворяет ему уши, чтоб не слышал он ни от кого спасительной о покаянии проповеди, чтоб не внимал Священному Писанию, и от всяких душеполезных бесед бегал, ведая, что и сим образом может грешник прийти в чувство, и обратиться от злого жития своего. И как же бы уже подлинно такова глухого грешника кто привел на покаяние? Нет лучшего к тому способа, как чтоб предоставить грешнику, сколько Бог милосерд ко грешникам кающимся, напротив же в непокаянии живущим коль есть правосуден и яростен. Но глухому что воспользуют такие песни? Говори ему, что Бог есть: он не слышит. Говори, что Он праведен и по той правде беззаконников всяких тяжко мучит: он не слышит. Говори, что есть ад: он не слышит. Говори наконец ему: побойся Бога; ты умрешь, и на суд к Нему предстанешь: он и сего не чувствует. И как чувствовать, глух? О горе, о люте сугубо и первого большее! Когда демон в кого вселится не только немой, но и глухой еще: трудно, весьма трудно такому быть сыном спасения. Третье: отъемлет наконец дьявол грешнику и зрение, когда далее и далее во обычай греховной какой заведет его. То есть, помрачает разными другими помыслы умные его очи, чтоб не рассуждал он о вечности ничего; чтоб не думал о великом грешникам уготованном мучении, также и чтоб не видел ни начала, ни конца своего; и не мог бы усмотреть прямой стези, ведущей в живот вечный. И бывает сия слепота подобна оной Содомлян, о которых в Священном Писании именно изображено, что поражены были слепотой от мала и до велика такою, что расслабливались ищуще дверей¹¹. Таким же бо образом и обыкновенный грешник за крайнею своею слепотой, дверей, чтоб которыми вышел из обычая греховного, найти не может: разве Сам Бог особенною благодатью Своею выведет его оттуда. Но и еще большая, нежели Содомская сия слепота бывает во грешнике; потому что те слепоту свою видели в себе, сей ни того разумеет. Слеп есть совсем: а думает, что видит все. `Боже мой, какая дивная слепота была в волхве Валааме! Стоит Ангел Божий с обнаженным на пути мечем; и уже осел¹²‚ который под Валаамом, видит его; а Валаам не видит. Как ты так странно ослеп, Валааме? Смотришь во все глаза, а не видишь, что уже и ослу твоему весьма ясно? Но таков же и заобыкновенный грешник бывает, Слышатели! Стоит смерть пред очами его, падают почти пред ним люди мертвые; износятся ко гробу родители его и сродники: а он ничего того не чувствует. Грозит Бог ему мечем правосудия, грозит отвержением от Себе вовсе, грозит мукою бесконечною; он ни того не видит. Падает под ним уже осел, как тогда под Валаамом; отъемлет, то есть, Бог у него здравие, честь‚ или иная какая благая, и говорит чрез то самое: накажись, грешник, познай власть Господа твоего‚ убойся Его: он ни так в чувствие не приходит! Слеп ты по этому, грешник? Нет: я, говорит‚ смотрю ясно; я всё знаю и без толкователей: кто мне в чем указать может? О горе воистину, горе и люте несказанное грешнику, когда демон в него вселился и глухой и немой, да еще и слепой! Какая уже в таком грешнике может быть спасения надежда?

Вопрошают Учители церковные, что-то есть за грех такой, о котором сказал Христос в Евангелии, что не отпустится ни в сей век, ни во будущий¹³? И отвечают иные, что то слова поносительные на величество Божие; иные, что кто духа Святаго, или, Христа не исповедает быть Бога; иные, что такой грех есть симония, или святокупство; иные, что отступление от веры; а большая часть говорит, что грехи против Духу Святому, в которых самые первые имеются, отчаяние и излишнее на милость Божию упование. Здесь Мне есть сомнение, для чего отчаяние или излишнее на Божию милость упование не отпустится ни в сей век, ни в будущий? Слышу ответ от тех же: для того, что в таких грехах будучи человек‚ весьма редко и почти никогда не кается. Кающемуся бо всякой грех есть отпустителен; довольный для меня ответ. Но чаю, иной далее вопросить пожелает: для чего б трудно такие грешники каялись? Для того уже я отвечаю, что как мы сами видели‚ дьявол все у них отнимает средства, которыми бы могли они прийти в познание греха своего. Чего ради один Учитель не только грехи против Духу Святому‚ но и всякий грех‚ в котором грешник без покаяния замедлевает, неотпустительным называет. Правда, не говорит сей Учитель, как Ориген, что всякий грех, по крещении содеянный, есть непростителен‚ но только, что грех заобыкновенный. Понеже быть без греха человеку‚ наипаче попорченному грехом праотеческим, не можно: но замедлевать в нем не надобно. За чем и Пророк во псалмодии своей ублажает не тех, которые не бывали на пути беззаконий‚ но которые хотя не стояли на нем. Блажен, говорит муж, иже на пути грешных не ста¹⁴. И сии-то суть наибольшие причины, которых ради сказал я выше, что трудно заобыкновенному грешнику исправиться, трудно выйти из под державы дьявольской, и освободиться от работы его: но едва ли не жить до конца в нем постояльцу сему! Едва ли когда квартира сия опорожнится Богу до самого падения её!

Впрочем хотя когда особенным благодати Божия действом и пробудится такой грешник, Слышатели, и покаянием изженет из себе сего мучителя: но понеже пристрастие ко греху почти в естество его пременилось; то скоро и опять он, как жена Лотова, к беззаконному, из которого недавно вышел было, возвращается граду: скоро, говорю, опять падает, в те же, о которых наперед того раскаивался, грехи. И так становится по прежнему рабом и пленником дьявольским, что явственно назнаменовал Христос оною Евангельскою притчею: нечистый дух егда изыдет из человека, преходит сквозь безводная места, ища себе покоя, и не обретает¹⁵. Напоследок же говорит в себе: возвращуся в дом мой, из которого вышел; и пришед обретает его празден и пометен: то есть, не имущ опять в себе благодатного пребывания Божия, и дьяволу по прежнему в жилище приуготован. Обретши же таков, идет, и поемлет с собою семь иных духов горших, и вшедше живут там. Смотрите ж убо сами вы теперь, Слышатели! коль есть велико зло, обыкновение греховное, и коль трудно такому грешнику покаяться и наследить спасение вечное.

Но однако ж знать надобно‚ что хотя и все обычаи греховные твердо вкореняются, так что уже почти невозможно делается совсем корень их из души своей человеку вытеребить, а от тех обычаев, которыми издетска человек напоевается, еще труднее и невозможнее отстать ему бывает, какие б они ни были, добрые, или злые. Слово-слово так, как сосуд глиняный, по Горациеву слову, чем снова напоится, такую воню всегда из себя издавать будет. Примеры истины сея в руках наших. О Калигуле Римском Императоре предают Историки, что он, понеже вскормлен был злою некоторою и жестокою женою, так был жесток, что когда кого казнил, не довольствуясь отнятием жизни у него, еще кровь на мече оставшуюся устами своими облизывал. О Дариевой одной дочери также сказывают‚ что ничего так охотно не ела как змей, скорпионов и подобных сим ядовитых животных: а для чего? Для того, что издетска к тому привыкла: да и вскормлена была такою кормилицею, которая ничем более не услаждалась, как ядами. Имеются же и такие примеры, которые со зверьми во младенчестве живучи, зверских гласов и обычаев навыкли. Но нам не о всех обычаях теперь слово, только о греховных. Помните, ли любовь ваша, что я в начале слова моего сказал вам, что великий между Богом и дьяволом спор стоит о душе человеческой. Ведайте ж, что каждый из них из младенчества еще человека своим молоком воспитать хочет; Той в добродетелях, а сей в пороках, да еще сего млеко приятнейшее младенцу кажется, нежели Того, потому что прилежит человеку от юности помышление на злая¹⁶, по Писанию. Рассудите убо, если небрежением родителей сим он млеком воспитается, и возрастет; то не таким ли же образом услаждаться будет во всю жизнь греховными теми сквернами, как помянутый Калигула кровью, или дщерь Дариева змеями? Воистину. И за тем-то, говорю. я, как те не могли, так и сему привычки своей покинуть бывает весьма трудно. Что усмотрев в своем жестоковыйном роде некоторый Израильский Пророк‚ как долго увещевая его, ничего не успел, сказал: аще пременит ефиоплянин кожу свою, и рысь пестроты своя¹⁷. А ежели они не изменят черноты своей, то и вам уже знать, что злых своих нравов не покидать: понеже вы с ними выросли. Да сие точно и привело в тому древних Римлян, чтоб они у себе выдали закон такой: чтоб, если который отец попустит своему сыну дале десяти лет волочиться по улицам праздным, сам с сыном своим вместе казнь поднял. Но увы, что нынешнего века людям преполезного сего закона сила неизвестна! увы! что многие ныне родители не только детей своих от праздности, дающей повод ко грехам, также и от непотребных забав всяких не отвращают; но еще и советуют им то, чтоб цвет юности их от трудов не увядал! А друге хотя и в науки отдают их; да в какие? В такие, что стыдно в семь Святом месте и поминать о них. А к познанию Бога истинного и к достойному Того ж почтению надлежащего искусства завесть в них отнюдь не стараются; и не только не стараются, но еще противное сему вкореняют, когда не Евангелие Христово, не закон Божий, но амурные некие книжицы в руки их с самого младенчества втирают: не правде и благочестию, но ябедам и обманам учат, и всяких пороков в себе самих подают образ! И чего ж из таких ожидать детей, кроме что волков хищных, пардов лютых, месков невоздержных‚ либо других каких скотов и зверей бесчеловечных? Удивляемся мы, когда того ненасытного сребролюбца, того безмерного тщеславца, того плотиугодника великого видим, а не помышляем, что нельзя им таким и не быть: понеже родители их таковы были; да какие сами были, таких и детей учинить старались. Но о сем особливого надобно поговорить времени.

И так к вам я обращаю слово мое, Слышатели благочестивые! видели ли вы, что налог греховный трудно оставляется, а особливо, когда издетска к какому греху человек привыкнет, не может, разве экстраординарною (чрезвычайною), вспомоществован благодатью Божьею, беса того греха выгнать из себе никогда. Смотрите ж, когда так, в самом начале, как только начнет еще нас дьявол склонять к злу какому, отразить его от ног наших стараемся. Хитер бо есть змий сей: если где одну голову просунет, и со всем хоботом тут будет скоро. То есть, ежели одним грехом смертным пленит кого, и жилище уже себе в нем скоро устроит. И сие ведая Петр Святый наказывает нам: трезвитеся и бодрствуйте, зане супостат ваш диавол ходит яко лев рыкая, иский кого поглотити¹⁸: и другой Апостол, облецытеся, говорит, во вся оружия Божия, яко да возможете стати противу кознем диавольским. А в какова оружия облечься надобно, он же там же придает: станите, говорит, препоясани чресла ваша истиною, и оболкшеся в броня правды, и обувше нозе во уготование благовествования мира. Над всеми же восприимше щит веры, и шлем спасения, и меч духовный‚ иже есть глагол Божий¹⁹. Если же кому младому человеку ради объявленной причины наиболее в такой опасности быть надлежит, чтоб иногда не пришло ему сожалеть о том, чего возвратить не можно: и за тем родители, под страхом вечного от Бога наказания, должны чаще им о сем напоминать. А более Ты сам, Творче всех и Господи, всесильною Твоею благодатью предостерегай нас от Такого зла, чтоб не похвалился враг наш о душах наших, и не сказал бы иногда о ком из нас: благоже, благоже²⁰! пожрох его, но чтоб создание рук Твоих Твое одного было и наследие! Аминь.

Учителю! приведох к Тебе сына моего, имуща духа нема²¹, товорил Христу помянутый в нынешнем Евангелии отец: а я говорю вам, Слышатели, что я вывожу теперь пред очи ваши человека имуща духа элобы; и вы увидите, что оба сии лица между собою столь сходны, что сумнительно, злобного ли бесноватому, или бесноватого злобному уподобить пристойнее человеку. Представьте только себе, как оный бесноватый бился о землю, скрежетал зубами, оцепеневал всем телом: а с другой стороны представьте, как часто и человек в злобе не только скрежещет зубами на своего ближнего, но и оцепеневает весь, то есть., в нечувствие некое от ярости и разных размышлений приходит; и еще персты свои кусает и руки ломит, а иногда и о землю бьется от нетерпеливости‚ то есть, как не может злобы своей произвесть в действо. Но то есть разнствие между оным бесноватым и злобным человеком что тот вредил, сколько видеть можно в Евангелии, себе только, а сей вредит и себе и ближнему. К тому же он был бесноватым по неволе, а злобными делаются люди по своей воле: ибо, действительно, бесу быть жилищем никто, а злобу содержать в сердце своем весьма многие изволяют; хотя все то одно, кроме что там на теле, а здесь на душе беснования показываются знаки. И за тем уступить мне должен вышеупомянутый отец, что я вместо сына его о злобных на нынешней моей беседе‚ представить хочу вам людях. Что нам много говорить о том, что не от нашей зависит воли; больше должно о том, что от нашей, особливо когда она на зло употребляется. Злоба убо, повторяю я, злоба нынешней будет моею материей, а именно: я вам покажу теперь, что злобствовать, есть дело самое зловредное, самое богомерзкое, и самое дьявольское; приступите и видите.

Злобных людей, как и самим вам известно, Слышатели, есть род не один. Суть люди такие, которых злоба происходит от желания мщения ближнему своему за некоторое учиненное им зло или в деле, или хотя и в слов только: какова, например, злоба была в Дарии, который как послышал о учиненном от Афинян разорении Сардесу городу его, с того времени не мог никаким образом примириться им, и кой час садился за стол, всякой день приказывал нарочно учрежденному на то одному своему пажу говорить ему в уши: слушай, памятуй Афинян! И сия злоба собственно называется злопомнение. А суть еще люди, которые злобу починают в своем сердце от зависти; какова, например, злоба была в Сауле, которую он имел на зятя своего Давида. Памятуете вы‚ как он на сего человека за столом сидя копьё бросал, и всеми мерами погубить его искал. А что сей человек зла ему сделал? ничего. Но для того злобился Саул, что завидел его славе, ибо все почитай во Израили вменяли Давида за достойнейшего паче его; что и от оной песни девической доказывается: Саул победил тысячи, а Давид тьмы²². Или паки сказать можно, какова, злоба была во иудеях на Христа: смотрите бо у Евангелиста Иоанна, как сбираются их начальники и предводители в некоторое место, и удумывают, каким бы образом Христа погубить. А за что? За то, что народ Его любил и прославлял: что, говорят они, сотворим, яко человек Сей многа знамения творит? Аще оставим Его тако, вси уверуют в Него²³; и паки: видите, яко никаяже польза есть; весь мир по Нем идет²⁴. Вот главная и единственная толикой их злобы на Христа была причина! И кто ж здесь не видит, что сколько ни худое основание имеет первой род злобных, потому что Бог нам обиды свои отмщать точно запрещает, где говорит: Мне отмщение, и Аз воздам²⁵? Но однако ж, другой сей род злобы несравненно мерзостнейший есть паче оного, поскольку несравненно мерзостнейшую имеет паче оного причину. Но что еще? Суть и такие люди, которые без всякой причины злобствуют и ненавидят своих ближних. История показывает нам некоторого Тимона, который столько злобное и отвращенное от всех людей имел сердце, что когда намерен был бывшее в его огороде большое старое дерево срубить, наперед объявил, чтоб шли его сограждане‚ и вешались на том дереве, покамест ещё он его не срубил, сожалея, что не останется у него столь способного к удавлению их дерева. И чему б уже таких людей уподобили мы, разве только дьяволу? Ибо ни зверь который, ни ядовитый гад не вредит, разве побужден, разве раздражен: дьявол только один есть такой, который не думает о причине, но как бы естественную на человека злобу имеет, за чем и называется у Павла святого духом злобы точно. Несть, рече, наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы²⁶; но и но причине, например: за обиду какую злобиться на кого; и в злобе той состареваться, есть не меньше также дело дьявольское. Вопросил иногда великий во отцех Макарий дьявола явившегося ему во образе человеческом: о котором грехе больше они радуются? О идолослужении, он сказал, убийстве, прелюбодеянии, Содомском делании и злопомнении. Сими делами, придать он мог, нам люди наибольше угождают: а последним еще и в нас самих некако претворяются. Чего ради праведно один Учитель говорит, что не поссориться никогда, есть то дело Ангелом приличное: а переговоривши – примириться тотчас, есть дело человеческое; злопомнити же и непримириму быть, есть дело дьявола достойное.

Сколь же есть Богу всякая злоба мерзостна и противна, то можно всякому познать из сего самого, что когда человек в злобе пребывает, то в такое время ни пост его, ни молитва, ни приношение какое может быть Ему приятно. Аще, говорит Он сам, принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем и шед прежде смирися с братом твоим²⁷. Здесь приметьте вы, слышатели, что ежели не велит нам Бог приближаться ко алтарю Своему с дарами и в то время, когда кто другой на нас злобствует за некую от нас учиненную обиду; кольми ж паче, когда мы сами злобствуем на кого, мерзостно бывает Ему наше приношение или молитва, ила что-нибудь сим подобное? И сие ведая Святый Иоанн Милостивый, в самый тот час, как литургисал и готовился причаститися Тайн Христовых, в самый, говорю, той час воспомянув, что один из клириков озлоблен на него, оставил службу, и пришедши сам на клирос, пал ему, о чудного смирения! пал на ноги, прося о примирении.

Но где мы теперь найдем таких примеров? Мы не, только ведая многих на нас озлобленных, но и сами будучи все полны злобы, о дерзновения! приступаем к причащению, Тела и Крови Того, Который вися на кресте, молился о распинающих Его; и в самое то время, как постимся или молимся, о отмщении мыслим, и как бы кого съесть поучаемся. О молитвы богоненавистной! О поста мерзостного! Лучше бы таким постникам не только каким иным, но и самым змеиным или другим некоторым у нас наисквернейшим вменяемым питаться мясом, нежели такою, злобою пресыщаться. Где‚ скажите вы мне сами, о злобопитаемые постники! где сказал Христос, что ежели вы змею или какую гадину другую съедите, в геенну брошены будете? Не Он ли еще некогда и целую плащаницу гладному Петру, такою пищею наполненну, свыше ниспустил, с таким гласом: яже Бог очистил, ты не скверни²⁸? А что за злобу вашу, которую Вы имеете на ближнего, непременно быть вам там, то явственно открывает Он в Евангелии. Ибо ежели, говорит Он там, и кто гневается на брата своего всуе, и тот повинен есть суду; а кто скажет ему еще, юроде, уже повинен он бывает самой геене огненной²⁹: то кольми паче кто не только словом, но и делом, самим погубить кого ищет, оной казни достоин бывает! Но увы коловратного рассуждения сих постников! Рыбы или мяса коснуться скверно им кажется (хотя и подлинно в запрещенное врем так думать о том надобно,) а честь ближнего повредить, а иногда и во гроб его вгонить, есть ничего! Проповедники, что мы о сем молчим? Пастыри, что вы сего заблуждающему вашему стаду не показываете? Воистину, Слышатели, не только пост, но ни иная кая верховнейшая добродетель наша приятия Божия бывает достойна, когда злоба в нас царствует. Сей червь самой лучший плод духовных трудов наших съесть совсем силен: сие молие проклятое и дражайшей самой души нашей не пощадит одежды. Можем ли мы что больше сделать, как быть мучениками за Христа? Но и мученичество в злобе ничто. Слушайте Апостола: аще, рече‚ имам пророчество, и вем тайны вся; и аще тело мое самое предам, во еже сжещи, любве же не имам, (кольми паче когда еще особливая злоба есть во мне,) ничтоже есмь³⁰.

И сей есть главный и самой большой вред человеку от злобы его, что он, как видите‚ чрез то все добрые дела свои‚ каковы б они ни были, погубляет. В подтверждение сего страшную, но подлинную историю скажу: у некоторого церковного Историка нашел, что один священник святого жития, имев великую дружбу с некоторым человеком, после с ним поссорился; и как поссорился, то уже, дьяволу ожесточившу сердце его, не хотел никогда с ним помириться, хотя сколькратно он его о том ни просил. Наконец, пришло до того что изловлен сей священник был за исповедание Христова имени, и представлен пред мучителя; и как мучитель не мог его никак мучением отвратить от Христа, напоследок осудил его на мечное усечение. Ведому убо бывшу ему на место усечения, услышал то помянутый друг его, и побежал с поспешностью чтоб его хотя в такое время он простил, когда Богу готовил душу свою: но о Боже мой какая то злоба, великая была! Священник сей, увидел оного подруга своего, не только чтоб простить его хотел, но еще паче весь гневом возгорел, и клясть, его всеми клятвами начал, а наконец, Богу казнящу, сим образом такую его злобу Христа отвергся; а чрез то и мученической короны лишился, и всю святыню прежнего жития своего в ничто обратил. Вот до чего злоба его довела! Что ж думаем мы о будущем состоянии таких людей по смерти? Думаем ли мы, чтоб они от ада освободились, хотя б были и девственники, и мученики и всех прочих добродетелей преисполненные? Никак. Я вас твердо обнадеживаю, что хотя бы священник оный и действительно тогда усечен был за Христа, демоны бы приняли душу его. Памятуйте вышеобъявленные Павловы слова, что и мученики без любви ничто. О телесном вреде, от злобы происходящем, не поминаю: кто не знает, что человек в злобе больше, нежели в лютом некотором лежа недуге мучится, не имея ни днем, ни ночью покоя? Мы видели уже в начале нашей беседы, что он совсем тогда походит на бесноватого. Но когда б еще помыслили, сколько от одного злобного человека другим вреда делается; то б сказали, что он не уступает и самому в том бесу. Ибо какого зла уже в таком случае он ближнему своему не старается делать? Каких сетей бедной душе его не препинает? Каким образом беспорочного жития его помрачить не ищет? Довольно сказать, и сам сатана большего зла желать человеку не может, как злобный человек тому, на кого имеет злобу.

Позвольте мне в доказательство того один вам пример представить. Некоторый Итальянец, какова я видел у одного автора, за одно то, что один его товарищ, будучи гневен на него, сказал, что он постарается и с света его согнать: а я, ответствовал послышав тот, постараюсь не только сей, но и будущей еще жизни его лишить: и чрез три года целые искал способа, чтоб такое страшное предприятие произвесть в дело: да и произвел. Оле злобы! не мог дух его почить, покамест не нашел случая принудить бедного того человека отрещись Христа, а отвергшагося заколоть, и так за одно слово обоего века жизни лишить.

Много бы и других на сие представить можно примеров, но не достанет времени. Да мне кажется, что и одни представленные примеры и доказательства побудить нас довольны, чтоб мы бегали и гнушались столь мерзостного Богу и человеком зловредного сего порока.

Да сотворит убо сие преблагий Господь, чтоб на нас исполнилось оное Павлово желание‚ коим он желает, чтоб мы отложили всяк гнев, ярость и злобу³¹, и не были бы дети умами, но злобою младенствовали³²! А тогда конечно и пост наш и молитва и все прочие добродетели не будут суетны: тогда, говорю, как не будем мы на братию нашу и по причине злобствовать, кольми ж паче еще напрасно. Ежели ж приложим мы еще и тех любить, которые на нас злобствуют, то уже что сего блаженнее будет? Мы, по слову Христа Спасителя, сынове Вышняго³³ тогда наречемся. Аминь.

Се восходим во Иерусалим, а Сын человеческий предан будет.

Мк.10:33

Ныне чтенное Евангелие.

Грядый на вольную страсть свою Спаситель наш, Слышатели благочестивые, еще за несколько дней, как стал приближаться к Иерусалиму, призвав к Себе в пути дванадесять учеников Своих, предсказал им, что Ему там быть имеет; какую почесть воздадут своему гостю неблагодарные жители Иерусалимовы. Се восходим, сказал, во Иерусалим, и Сын человеческий предан будет Архиереом и книжником. Да на что, вы думаете? На то ли, чтоб Его роду своему в Царя помазали, как то уже народ неоднократно сделать с Ним помышлял, нам самим свидетелям? или хотя, чтоб Архиерейскому, своему присовокупили хору? Нет! на поругание, на язвы, на смерть лютую и поносную. Осудят Его на смерть, и предадят Его языком, и поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его и убиют Его³⁴. О предсказания жестокого! о ушам тяжестной почести! Можно ли кому при таком пророчестве пробыть без слёз! можно ли без воздыхания? Но я на иное сию материю отлагаю время, когда соблаговолит Господь намерение мое произвесть в дело: а теперь только, припадши мыслью моею на перси Христовы с возлюбленным Ему Иоанном, вопросить хочу: кто есть предаяй Его³⁵? и что Он о сем в Священном Евангелии Своем мне откроет, то я любви вашей настоящею беседою моею объявить имею. Придите, ежели предаемой вам Сей любезен, послушайте!

Три суть наибольшие предатели Христовы: неблагодарность Иудейская, зависть Архиерейская, неправда Судейская.

Что до первого касается, Слышатели благочестивые, чаю и сами вы не потребуете толкования: ведаете бо, сколько благодеяний, сколько щедрот, сколько чудес показал Христос неблагодарному роду сему; однако ж разделить надобно неблагодарность сию на общенародную и особливо ученическую. Много благодетельствовал Христос народу Иудейскому, много, когда слепых их просветил, прокаженных очистил, хромых на ноги восставил, сухих здравых сделал, мертвых животом обдарил. А ежели к преданиям обратимся, то Он еще и отцов их из под тяжкой работы Египетской вывел, и водил их в пустыне сильною рукою Своею чрез лет даже четыредесять; между чем и манну им с небес одождевал, и крастели облаком посылал, и воду из камня источал: и чего уже не делал им? а народов сколько погубил ради их, и описать трудно. Но однако ж сколько ни были велики сии Его к роду Иудейскому явленные милости: но учеником Своим которые показал Он, еще были многократно тех большие. Что бо? не милость ли сия до них Христова была несказанная, когда Он от рыбачьих лодок, от мытниц и других таких подлых мест, на толь высокое Божьего посольства достоинство взявши, учинил первейшими во всей церкви Своей? Не милость ли опять сия до них была Христова беспримерная, когда Он от Своего исполнения дал им причаститися такой власти, чтоб изгоняли бесов, и целили всякую болезнь в людях, и тем знатными во всем мире учинились чудотворцами? Не милость ли напоследок сия до них Христова была, всякую милость превосходящая, когда Он телом и кровью Своею на Тайной Вечери напитал и ноги их умыть Своими руками не возгнушался? И кто б от таких лиц надеялся какой быть измене, или предательству, толикого их Благодетеля? но так сделалось. О! ужаснитесь небеса, и вся вселенная подвигнися, слыша сие: сыны родих и возвысих, вопиет к нам точно теперь Христос чрез Пророка; тии же отвергошася Мене³⁶: которых Я от язв уврачевал, те язвы налагают Мне; которых от осуждения избавить пришел, те осуждают Мене; которым живот вечный принес, те возми, возми, распни Его³⁷, кричат о Мне. Но не таких уже сие, как ученическое неблогодарствие, удивления достойно есть. Чрез столько времени они со Христом жили, любви Его наслаждались, трапез одной приобщались и, скажу, на лоне Его почивали: а как только увидели Иудейскую идущу на Него спиру, то того ж часа все то позабыли; бросились от Него прочь, и побежали все: и тем явными предателями незлобивого Сего Агнца ядовитым тем волкам учинились: они же, сказывает Евангелист, оставльше Его, бежаша³⁸. О! что вам это учинилось, преждебывшие горячие сердца? От кого и за чем бежите, объявите? От Того ли, к Которому прежде говорили: к кому идемь? глаголы живота вечного имаши³⁹. От Того ли, за Которого в потребном случае и умереть обещались недавно? Да и чего для? страха ли для Иудейского? Но смотрите‚ что они на одно Христово слово‚ Аз есмь⁴⁰! все падают. И чего ж с таким Сампсоном бояться будете, Который не челюстью уже ослею, но единым словом толикое к земли приклонил множество? Воистину, не избежать вам таким бегом изменнического титла; и если где смерть Христова в предыдущем воспоминаема будет роде, везде вам неблагодарствие приписано быть имеет. Более же ж тебе, Иудо, речь моя; приходишь ты, и лобжешь Христа: за чем? Чтоб тем лобзанием указал спире Того‚ Которого вчера Архиереям и старцам продал. О вещь неслыханная! продал ученик Учителя, сын Отца, раб Господина, подданный Царя своего! Откуда ты такую власть взял, или что тебя к такому необычному привело делу? Оскорбил ли Он тебя чем, или обидел? или другим ученикам умыл ноги, а тебе преминул? или тех таинственной своей вечери сподобил, а тебе лишил? Но ты и первый почти во всех сих действиях Его находился: и так ли любовь платишь? так ли благодетельство возмеряешь? О неблагодарения, от начала солнца невиданного. Но за сколько еще продал Иуда Христа, помыслим, Слышатели‚ за сколько ни мски чаю, тогда продаваемы были во Иерусалиме, за тридесять, то есть, сребреников, что нашей монетой едва учинить, пятнадцать рублей, по некоторых исчислению .О цены! о чести, от твари Творцу воздаваемой, о каковой и подумать есть ужасно! Сколь такое бесчестие было Христу терпеть от раба Своего тяжестно, рассуди всяк сам. Но однако ж, да простит мне Петр Святый, не меньше, и едва ли не больше тяжести страданию придал Христову он, когда начал ротитися и клясться пред одной рабыней Архиерейской, что не знает он Христа. И ты, сыне мой, говорил. иногда Кесарь Бруту, как его увидел с прочими на убиение его пришедшим! и ты, Петре, и ты любезный, говорил здесь также в Себе Христос к Петру: и ты отвергаешься Мене! Ах! како падоша сильнии? Давидский здесь приличествует глас? Как такой прежде твердой мнящийся столп небольшой потряс ветерок? Как такой камень от одной волны сокрушился? От такого ль ученика такие слышатся речи, который прежде говорил: аще и все отвергутся, аз не отвергуся Тебе⁴¹? Да пусть уже, если б принужден был он от кого к тому: пусть уже, если б Архиерей которой, или Пилат, или Ирод с угрозами какими его спрашивал; а то одна подлая женщина говорит ему: кажется, будто он с Иисусом хаживал Галилейским, что и настоящая была правда, тут ему надобно стало с божбою и клятвою превеликою отвергаться сего. Вот как худо хвалиться и уповать на силы свои человеку, Слышатели! Не задолго пред тем хвалился Петр пред Христом, что хотя все Его отвергутся, он однако ж умереть с Ним готов, и во век не оставить Его: и вот же похвала его к чему привела? Вот какое он зло соделал, что не довольно ему было чрез всю жизнь свою оплакивать его! Егда бо только петель возглашал, он всегда разливался в слезы, Климент Папа Римский свидтельствует.

Но уже довольно мы на учеников и народ неблагодарный смотрели: посмотрим еще на Архиереев и старцев. Люд книжной, люд ученой, да еще и духовной, не утишит ли народ возмущенный, и Христа из рук их не высвободит ли? Ах! они-то и первые самые являются возмутители, они сами и молве народной и бегству учеников Христовых виною. Собрашася, объявляет Евангелист Матфей, Архиерее и книжницы и старцы людские во двор Архиерея‚ глаголемаго Каиафы⁴². Мы думали, что собрание сие святое собралося рассуждать о утверждении, расширении или правлении своей церкви, или советоваться, как бы защитить некое лице обидимое, не предать немощного в руки сильного, или иное какое доброе духовное исправить дело; а они собрались думать, как бы лестно изловить где Христа, и убить: совещаша, придает Евангелист, да Иисуса лестию имут, и убиют⁴³. О вещей плачевной перемены! которым- было надлежало других от лести отводить, те сами лести поучаются! На убийство неповинного Человека устремляются. Кто? Архиереи, книжники, старцы, которым совершенно известно, что в законе сказал Бог: не убий! Ваше ли это дело‚ духовные персоны? Но однако ж скажите нам, что Сей Человек зла учинил пред вами? Отвечают: обличает худыя наши поступки, что мы, например, величаем воскрилия риз наших, что налагаем на народ бремена тяжка, а сами ни перстом их не касаемся; что одесятствуем мятву, копр и кимин, а вящшая закона оставляем⁴⁴: наиболее то нам несносно, что весь мир, видя от Него исходящие многие силы, по Нем идет⁴⁵; и мы затем уже несколько в презрении стались. Так сия-то есть причина, которой ради и Божьи и гражданские все нарушаете вы законы? Когда так, теперь я вспамятовал, что ваш же мудрец сказал о вас: Приидите, сказал он пророчески от лица вашего, уловим мы праведнаго, яко непотребен нам есть, противится делом нашим, и поносит нам грехи закона: словом, тяжек нам, и неподобно иным житие его, и отменны стези его⁴⁶. Долго бы подлинно было кому догадываться, о ком пророчество сие; а теперь ясно в вас событие его мир видит, когда не иную какую вину на Христа приносите, токмо самую невинность Его, и ничего боле в довод смерти Его не кладете, только зависть, которую имеете по имени и славе Его. О зависть, зависть, треклятое бесовское семя! чего ты не делаешь? Ты сделала, чтоб Саул, услышав единожды от девического хора поемыя сии слова: Саул победил тысячи, а Давид тьмы⁴⁷, до конца жизни своей его гнал: ты сделала, чтоб на Иосифа братья родные поднялись, н продали его в чужую землю: ты сделала, чтоб Каин однокровного своего брата умыл кровью руки! Но ныне превзошла ты все прежние оные действия свои, когда самых лиц, в служение Богу особенное выбранных‚ на убийство самого Его вооружила.

И так имеем уже мы, Слышатели, двух предателей Христовых: обратимся напоследок к самому судилищу Пилатову; а там увидим скоро и третьего, то есть, неправду.

Ведал сей беззаконный судья совершенно, говорит Евангелие, что зависти ради⁴⁸, предали Христа Иудеи: да и сам довольно слышал, кто и каков Он был. Егда бо прошел слух Его всю Иерусалимскую страну и Галилею, егда и Еллини уже были о дивных от Него бываемых чудесах известны; не уже ли пред ним одним, посреди Иерусалима живущим, было то потаенно? К тому ж и жена его свидетельствуя настояла, чтоб Праведнику такому ни единого зла учинено не было. Но Пилат, ни на что на то не взирая, предал Христа воинам, чтоб били Его. Вот, какой судия праведный! а после, как-бы раскаявшись о своей сентенции неправедной, вывел уязвленного пред собрание Иудейское, и сказал: се извожду Его вон вам, да разумеете, яко ни единыя вины обретаю в Нем⁴⁹! Но сам тебе осуждаешь таковыми речами, Пилат! Если не обретаешь в Нем вины; то почто велел воинам бить Его, почто в багряну ризу на смех облачать, почто терновым венцем на поругание венчать? А ежели винен Он, то почто говоришь, не обретаю в Нем вины? Впрочем если невинен Он, как и подлинно есть; то для чего держишь Его еще связанна? для чего сам, будучи судия, от судимых резолюции требуешь? Наказав, говоришь, отпущу Его⁵⁰?

Ты судья, к тебе Он приведен; ты, когда Он невинен, отпусти Его, а клеветников почто вопрошать о том? Воистину воздремал здесь острозрительный Пилат, позабыл свою должность, отступил не только от правил судейских, но и от своего рассуждения. Но послушайте, что еще далее. Видит он, что показанием всего ураненного Христа ничего не успевает пред Иудеями: видит, что в жалость их видением плачевного того зрелища привесть ни мало не может, но от часу больша в народе молва бывает⁵¹, от часу более умножаются крики: распни, распни Его⁵²! Затем, что делает? Вливает воду во умывальницу, и умывает руки свой пред всеми, засвидетельствуя, что он чист от крове Праведного сего. И как на то иудеи одногласно закричали: кровь Его на нас и на чадах наших⁵³‚ предал им Христа‚ чтоб распяли Его, как им угодно. О суда неправеднейшего, суда мерзостнейшего! где судия сей ум свой тогда подевал? Закалает сам незлобивого Агнца, и говорит, что он чист от крови Его! Распинает сам, и свидетельствует, что невинен он смерти Его! Видел ли кто от начала века такое в ком безумие? Вижу я в книгах Царственных, что одного града старейшины побивают камением Навуфея мужа праведного, а сами постятся‚ как бы соболезновали о его смерти. Нарекоша, написано там о них, пост, и изведоша вон из града Навуфеа, и побиша его камением⁵⁴. Походит сие лицемерие с одной стороны на дело Пилатово, но с другой стороны далеко от него отстоит; потому что те по указу Иезавели убеждены более страхом её, такую неправду сделали, сей же сам главный будучи судья, никого не имея устрашающего его, толь мерзостный суд на всех праведных Праведнейшего изнес! Но что я говорю, будто Пилат никого не имел устрашающего его? А слова оные: ежели Сего отпустишь, не будеши друг Кесарев⁵⁵, не сильны ли были смертным страхом поразить его сердце? Си слова были произнесены тогда к Пилату неправедно; потому что он не только бы не нарушил любви и милости, которую имел у Кесаря, но еще бы разве утвердил ее, ежели б невинного не обвинял человека. Но однако ж он в скорости не мог сего рассудить, и за тем боясь, чтоб не был низложен от Кесаря с своего места, помянутое осуждение на Христа выдал, и тою издачею погрешил сугубо: одно, что так скоро клеветам и обманам поверил; другое, что превознес свое добро приватное паче правды. Если бо и подлинно потерять имел он за правду оную дружбу, однако ж неправды за тем делать бы не был должен. Их же бо философ Платон сказал, что начальнику не только какова добра иного, но и самой жизни за правду лишиться достоит. Когда бо сделался между им и другими философами вопрос‚ за что начальнику умирать надобно: и говорили, иной‚ что за всякую вещь, до чести его надлежащую‚ иной, что за республику. Платон сказал, никак: умирать ему боле надобно за хранение правды. И подлинно, такой же был язычник, как Пилат, сын Иовишев называемый; но за правду так стоял, что ни ради родной своей матери нарушить её не хотел. В одно время долго настояла прося его Олимпиада матерь его, чтоб ради ея некоторого неповинного приказал он убить человека, представляя, что она его чрез девять месяцев во чреве своем носила, которое благодеяние памятствовать ему должно. но что ж Александр на то ей отвечал? Иной награды проси, дражайшая мати! человеческая бо жизнь ни единым благодеянием не возмеряется. Фемистокл Афинской, в подобном случае Симонида пиита, хотя и крайней ему он друг быль, с таким же отказом отпустил от себе: ниже ты бы, сказал, был доброй Пиита, если б неправильно стихи складал, ниже бы я был судья, если бы неправду ради тебе сделать хотел. Но Пилат, вижу, и от своих язычников правдою далеко отстал. Однако не тужи, Пилат! найдутся тебе товарищи, когда не язычники, то Христиане, которые, ревнуя твоему суду, почитать станут свою пользу паче правды, паче уставов, паче закона Божия и паче Христа самого; потому что сам Христос сказал: елика единому из меньших сотвористе, Мне сотвористе⁵⁶: и потому, если которые суть Христиане, которых вся правда неправда, все уставы свои прихоти: то они, как предатели удов Христовых, в твоё же несомненно прийти имеют место. А там, как уже вам угодно будет, последнюю вашу корысть огнь геенский между собою разделять станете!

Но убо между тем, если хотим мы сего избавиться жребия, Слышатели; то что сделаем, памятуйте. Блюдем всячески, чтоб искупивый нас смертью Своею, и призвавый в наследие жизни вечныя Христос‚ никакого никогда к Себе не мог в сердцах наших или делах усмотреть неблагодарствия. И во первых, чтоб не привела нас зависть к тому, чтоб мы Его во удех Его чем-нибудь озлобляли, или и совсем в землю гонили: также, чтоб поверенной нам правды, а под именем тоя, и самого Христа ни за какие подарки, ласкания или угрозы чьи не предавали, ведая, что Он самая правда есть и истина, по Евангелию⁵⁷: но хотя б не только лишитися дружбы, славы или чести, но и умереть ради того пришло нам, отвергаться правды отнюдь не должны мы. И сие-то есть, о чем я сего дня, предусретая беседою моею предсказанные ныне ученикам от Христа спасительные страсти Его, сказать любви вашей намерен был, в славу того ж единого истинного Бога нашего. Аминь.

Не веста, чесо просита.

Мк.10:38

Нынешнее Евангелие.

Две вещи в нынешнем Евангелии великого удивления достойны быть мне видятся, благочестивые Слышатели! Первое, что Апостолы просят у Христа высокой себе чести: даждь нам, говорят, да един одесную Тебе, и един ошуюю сядем во славе Твоей⁵⁸. Второе, что Христос на то им отвечает, аки бы не знают они, о чем просят: не веста, чесо просита. Дивлюсь я просьбе Апостольской, множае ответу дивлюсь Христову. Апостолам дивлюсь, что они люди, на нищету и смирение позванные, захотели величаться пред другими. Кто похвалит такое высокоумие и во светских людях, кольми ж паче в духовных лицах? А Христову ответу дивлюсь, что Он, иногда любимых Себе учеников сих, теперь не только не слушает, но еще и невеждами называет: не веста, говорит, чесо просита. Не ужели то подлинно они столько были неразумны, что не знала их голова, о чем язык говорил? Нет, они конечно знали, о чем просили; знали они, что Ангел в мимошедших летех, пришедши в Назарет с благовестием к Пречистой Деве, говорил о Христе: се зачнеши во чреве, и родиши Сына, и наречеши имя Ему Иисус. Сей будет велий, и Сын Вышняго наречется; и даст Ему Господь Бог престол Давида отца его: и воцарится в дому Иаковли во веки⁵⁹. К тому ж и то гораздо содержали в памяти, что Христос им давно уже обещал сидеть с Собою всем на двунадесяти престолах: сядите, говорил им, и вы на двунадесяти престолах, судяще дванадесяти коленом Израилевым⁶⁰. И того для ныне, как Христос шел во Иерусалим, подумали, что то царство идет Он там воспринять, и с тем мнением приступили Христа просить, чтоб прежнее оное обещание Свое исполнил, только бы с такою отменою, чтоб ближайшего их к Нему никого не было, но самые первейшие по Нем места они б имели во царствии Его. Кто же бы отсюда не приметил, что сии Апостолы довольно известны были о своем прошении? Но и Христово опять слово ложно быть не может, Который сказал им: не веста, чесо просита. Что ж убо? Каких бы ради причин неведение сим Апостолам приписано было? Учители церковные многие и различные находят тому причины. Главная же есть сия, что они надеялись чувствительно Христу царствовать на земли, когда было надлежало им помышлять о духовном Его в верующих сердцах царствовании; и престолы также, во блаженной жизни, которые им Христос обещал дать, здесь получить думали. Да в какое еще время? Когда Христос шел на распятие, когда говорил им явственно: се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет Архиереом и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком, и поругаются Ему, и оплюют Его⁶¹, и прочая. В такое-то печальное время захотели Апостолы у Христа быть большими боярами. О, не веста поистине, Святые Апостолы, чесо просита! когда бы ведали, конечно бы не пожелали таких вы мест. Ибо вы мыслите, что Христос престол, от Ангела при зачатии Его предсказанный Ему, во Иерусалиме принять намерен: Он же на крестный трон, который Ему скоро Иудеи на Голгофе поставят, взойти хочет. Вы мыслите, что Христос в дому Иаковли господствовать идет: Он же даже до смерти пострадать в нем намерен. Вот, увидите сами, какое Его будет царство, какое Ему припишется титло, какую воздадут Ему сынове Иаковли почесть: увидим и мы с вами, и тогда боле о сем поговорим.

Но убо признали ли уже вы, благочестивые Слышатели‚ погрешность нынешних просителей Евангельских? Уразумели ли, в чем их более вина состояла? за что прошение от них не принято? за что моление не услышано? Повторю я то еще благочестию вашему краткими словами: они не имели воли своей согласной с волею Христовою: и просили‚ что им было неполезно‚ и Христу тогда дать непристойно. А то все ко всякой молитве и прошению нашему премного принадлежит; как то в наставление слышащих нынешним показать намерен я словом. Но кто ж меня в сем дел научит? Кто молитвы образ, уму моему откроет? Разве Ты Сам грядый на вольную страсть Твою, и пред тою молящийся в Гефсиманском вертограде к небесному Твоему Отцу, Иисусе Сыне Божий! Ты мне един Светильник и Предводитель в слове моем буди!

Ваше же Священнйшее Императорское Величество молю, да, как прежде, и на нынешнее мое предложение Матеросклонным благоволите призреть оком.

Кто сего не знает, Слышатели, что Бог, как благий и человеколюбивый, всегда уши Свои на прошения наша имеет отверсты, и нужды, нас касающиеся, исполнять готов есть? Его бо есть в Евангелии глас оный: просите, и дастся вам⁶², Его обещание: еже аще что попросите во имя Мое, то сотворю⁶³. Он Сам уподобляет Себе судии неправды⁶⁴, который хотя и Бога не боялся, и человек не срамлялся, но за то едино, что часто ему прошением своим докучала некоторая вдовица, принудился ее защитить от соперника ея. Однако ж все сии и подобные Священного Писания места, все обнадеживания Христовы надобно нам разуметь в такой силе: если прошение наше согласно будет воли Его; а без того конечно все наши молитвы и прошения пред Ним явятся бесплодны, как и помянутых ныне просителей. И сего-то ради Сам тойже Небесный наш Наставник и Предводитель в сочиненном от Него молитвенном образе между прочим приказал нам пред Отцем Небесным говорить: да будет воля Твоя⁶⁵!

Может же такое согласие в человеке произойти наипаче от двух следующих рассуждений: Первое, что Бог дать хочет. Второе: кому хочет. Бог дать ничего не хочет, только доброе. Всякое, сказывает Иаков Святый, даяние благо, и всяк дар совершен, сходяй свыше⁶⁶. Дать также Бог никому не хочет, только добрым и верным Своим рабам; тако бо поет Пророк: волю боящихся Его сотворит, и молитву их услышит⁶⁷. И сам Христос у Иоанна Евангелиста возлюбленным Своим ученикам говорит: аще пребудете во Мне, и глаголы Мои в вас пребудут, еже аще хощете, дастся вам⁶⁸. И так к согласию воли человка, молящегося с волею Божьею, необходимо требуется, чтоб человек тот просил Бога о чем добром, притом и сам бы был добр: о добре же, говорю я, должен человек просить Бога, каком? Не что ему добро видится, но что Богу угодно есть: нам бо часто и самая злая вещь доброю, самая вредная преполезною кажется. Примеры на сие ясные как Священная, так и мирская представляет История. Читаем мы в книгах Бытия, что Рахиль таким великим желанием распалена была родить детей, что от зельной горячести не утерпя, с плачем Иакову говорила: даждь мне чада; аще ли ни, то умру я⁶⁹. Но не знала Рахиль, о какой просила вещи: ей она весьма мила казалась, а тая смерть ея за собою вела: ибо рождением Вениаминовым пресеклась жизнь Рахили. Видим паки у Римских Историков, что матерь невиданного прежде во свете чудовища оного Нерона, с нетерпеливостью сердца хотела видеть сына своего на царстве Римском. Но бедная! она думала, что сын, высочайшее оное на себя приняв достоинство, имеет быть матери своей верхом благополучия и славою вечною: время же последующее явило, что она крайнего зла себе, а не добра желала. Ибо Нерон, будучи Царем, так ожесточился, что не только граждан своих повседневно бил, мучил, терзал, раздроблял на уды, из телес живых, смолою и пенькою облепленных‚ делал фейерверки‚ и всему роду желал единую иметь шею, чтоб за един удар всех Римлян посечь мог: но сверх того и помянутую матерь свою на двое рассекши, смотрел утробу, в которой она ехидну такую чрез девять месяцев носила. Кое лучшее, кажется, и человеку полезнейшее быть могло б желание, как Святого Апостола Павла, который три краты Господа молил, чтоб отступил от него пакостник плоти? Но и то не всегда бывает нам на пользу, как и Павлу Святому полезнейше далеко тогда было бороться со страстьми своими, и за то принять после нетленный от Подвигоположника всех Бога венец, нежели быть без искушений. Чего для и ответ ему на прошение оное сделался таков: довлеет ти благодать Моя⁷⁰. Аки бы сказал ему Бог: Павле! не благу вещь просишь от Меня: Я могу сделать то, что аггел сатанин не будет тебе чинить пакостей, но ты в сем случае лишен будешь венца, которой у Меня на главу твою за подвиг сей сплетается. И кая ж тебе от того польза? Внимайте убо, к вам я опять речь мою обращаю, Слышатели! что мы, не что нам добро, но что Богу угодно, просить от Него должны. А что Ему угодно, объявил Он в Евангелии. Самое главное во очах Его добро‚ есть наше спасене; сего Бог всякому желает; сего всякому подать хочет. Следовательно, ежели кто, например, отпущения грехов у Бога просить намеряет; дерзай, проси, неотменно приимешь. Он бо есть Той, Который чрез Пророка говорит: егда грешник возвратится от беззакония своего, вси грехи его, яже согреши, не помянутся⁷¹. Ежели кто благодати к вспомоществованию, или укреплению в каком добром деле требует; дерзай, также требуй, неотменно получишь. Близ бо, есть Господь всем призывающим Его во истине⁷². Стоит одесную тебе завсегда, простирает руку, и помощь явить во всяком благом деле готов есть, ведая, что мы без Него не только сотворить, но ни помыслить благое что можем. Ежели о наследствовании живота вечного кто молится; дерзай, также молись, несумненно услышит тебя Господь. На сие бо Он пришел и в мир, Вездесущий; на сие воплотился Бесплотный, да нас от земных преведет к небесным. Ни же я един тя в сем обнадеживаю, обнадеживает и премудрый Августин; глаголет бо в толковании⁷³ на Иоанна ко всем нам: «егда что Бог похваляет, что заповедует, или что в будущем обещает веке, от Него просите; просите благонадежны.» Но, о ты премудрый Учителю! в прошении благ вечных, обещанных нам от Бога в Писании, ободряешь нас, и обнадеживаешь, что не суетно оно будет: а о временных благих почто умалчиваешь? еда ли на такие просьбы наши милосердое Божье око не призирает? Вместо Августина нам на сие отвечает негде, премудростью и саном его не нижший, Велики Василий так⁷⁴: «Щедроподательнейший и Державнейший Царь наш не приемлет за благо, когда кто чего от Него малого просит, разумея чрез малое благая временная.» Но может быть не единого от вас, Слышатели‚ во удивление сей небоявленного Учителя ответ привел; чего для воспомяну я вам Александра Великого. Некогда сего Монарха попросил Перикл, друг его, о снабдении одной своей дочери, которую намерялся скоро отдать в супружество, и он немедленно приказал ему из казны своей выдать пятьдесят талантов серебра. Удивившись такой щедрости царской Перикл, сказал: довольно, царю, будет ей десять; а Александр на то ему отвечал: довольно тебе взять, но мне не довольно дать. Здесь рассуди всяк с собою, ежели Александру стыдно и царского имени недостойно показалось, мало пожаловать своему другу: то чему уже дивиться имеем мы, когда слышим, что Бог, яко Отец щедрот и милосердия бездна, дать нам хочет то наипаче, что есть большее, и благости Его пристойнейшее? Однако ж можно и о временных благих иногда нам, свою простирать к Нему мольбу; но с таким разумом, ежели Ему то за благо покажется. И сим образом цело соблюдем мы нашей воли согласие с волею Божьею, которое к молитве необходимо нужно быть, я объявил прежде.

Второе: сказал я выше, что к достойной молитв требуется неотменно, чтоб молитель сам был человек добрый и Богоугодный: а для чего? Причина явственна есть: понеже молитва есть собеседование с Богом, по общему всех Учителей описанию. Бог же есть естеством Своим благ: следовательно, как злой приступить может ко благому? Как грешник праведного росить или собеседовать с Тем, Которого без меры беззаконными делами своими раздражил, посмеет? Сие бо подобно есть, говорит небоявленный Учитель⁷⁵, как бы кто‚ убивши у некоего человека единородного его сына, еще крови каплющей от рук простер их с прошением ко отцу. Почему ж подобно? Потому, что всяким грехом смертным, второе Христа человек распинает. Умый убо всяк кровавые руки, покамест не возденешь их к Богу Отцу твоей молитве!

Прочее, пусть хотя и приступит таковой кто с просьбою своею к Богу, конечно отойдет он без пользы: что бо говорит Бог к ожесточенному роду Израильскому у Исайи? Едва, говорит, умножите моления ваша, не услышу вас. А какой для причины? Слышим, что далее придает: понеже руки ваша суть полны крове⁷⁶.

Ниже удивляйся сему‚ благочестивый слышателю‚ что молитва‚ иногда сильная огнь с неба сводит, как Илиина, уста львом заграждает‚ как Даниилова, и иная велия и чудная содевает, во устах грешничих бывает недействительна. Камень Диоскорид многие и различные имеет силы; а когда во уста мертвого человека вложится‚ всех тех лишается‚ предают натуры описатели. То ж самое и молитве, в другое время пресильной‚ случается‚ когда она от уст человека грешника, который мертв бывает душею‚ по свидетельству самого глаголавшего во Пророцех Духа Святаго, исходит⁷⁷.

И не только молитва, бываемая от грешника‚ обыкновенного действия своего не производи; не только ко исполнению какого-либо прошения приклонить Бога несильна есть; но ещё напротив часто Бога на больший возбуждает гнев. Что, видится мне, не незнали и самые многобожием ослепленные народы: находится бо между историями, что Виант, знатный в древности философ, когда плыл с некоторыми злыми людьми по морю, и во время великой бури начали все те богов своих призывать на помощь, помавая к ним рукою и повелевая от суетного прошения того престать, закричал: молчите, молчите! да не како услышат боги, что вы беззаконники здесь плаваете, и погрузят корабль наш. Которыми словами назнаменовал философ оный, что больше раздражается, нежели умилостивляется Бог молением нечестивых человек. Но языческое ли только сие мнение? Не и Пророк ли о некоем грешнике во псалмах своих поет: молитва его да будет в грех⁷⁸? Дивна воистину вещь, сльшатели! молитва, дело доброе в себе и Богоугодное, грешнику бывает ещё в приумножение греха; ежели ж греха, то и казни: грех бо натурально ведет за собою казнь и отмщение Божие, как Богословы учат. Чего для так? Того ли для, что она от грешника приносится? Но грешные были Ниневитяне; а как возопили к Богу в своей молитве, были услышаны: грешен был и мытарь; а как с сокрушением сердечным умиленный оный испустил глас свой: Боже, милостив мне буди⁷⁹! тогда ж оправдан стался. Какой убо ради причины подлинно молитва грешнику бывает во грех? Вижу я, какой для; понеже не престает он день от дне умножать свои грехи, и так приступает к Богу! Ему было прежде надлежало отврещись своих скверных похотей, престать от злодейств, раздражающих Господню благость, и потом в собеседование с Ним, вступить, как преждереченный мытарь; или Ниневитяне учинили: он же что? Устами Бога призывает, а руками ближнего обдирает: языком молитвы чтет, а умом честь брата своего грызет; из очес его текут слез токи, а внутрь живут всем своим собором пороки: образ, как посмотреть, умиленный, а дух весь тщеславием зараженный.

Но прочь посторонние слова! взглянуть нам надобно на себя; мы в один день десять крат и более иногда Господскую молитву читаем; а что читаем, и десятой того доли не исполняем. Говорим: Отче наш, Иже еси на небесех⁸⁰; а делом, не как Отца должно, Его любим, но как на врага всегда на Него воюем, всегда преступлением заповедей Ему сопротивляемся. Говорим, да святится имя Твое; а делом хулим Его; равно как и те, к которым пишет Апостол: имя Божие вами хулится⁸¹. Говорим: да приидет царствие Твое; а делом греху свое тиранство в сердцах наших день от дне распространять даем, не слушая оного увещания Апостольского: да не царствует грех в мертвенной вашей плоти⁸². Говорим: да будет воля Твоя; а делом вслед своих собственных всегда влечемся похотений. Говорим: хлеб наш насущный даждь нам днесь; а сами падающих крупиц от стола нашего в насыщение нищим Лазарям не хощем попустить. Говорим: остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; а вещию самою до гроба в нас не истлевает злоба, и так лжем, о окаянных молитвенников! на наши души и сами себе осуждение молитвою нашею у Бога ходатайствуем. Говорим: не введи нас во искушение; а вещию охотно сами себе повергаем в них, когда случаев, вводящих во искушения‚ убегать не тщимся, и стаемся виною нашего бедствия. Говорим, наконец: избави нас от лукаваго; а вещию ему дом в душе нашей устрояем, держим с любовию, и никогда содружества его отстать не мыслим. И как же таковая молитва во грех нам не будет? или как на гнев мы ею не подвигнем преблагого Бога? Поистине думать можно, не с новым ли грехом всегда мы по такой молитве остаемся? Следовательно, слышатели мои, когда Бог прошению нашему не внимает, не чудимся сему ни мало, ниже дерзнем какую из того на Бога возводить неправду, аки бы Он неправеден в том был, что иных моления приемлет, а других отвергает. Но знаем, что сие препятствие бывает со стороны нашей; то есть, или мы будучи худы, с прошением нашим к благому приступаем Богу, или худа от Него просим. Кто еще в сем усумневается, то пусть вопросит святого Иакова, для чего Бог многажды молитв наших не слушает, и по желанию сердец наших не творит; и услышит от него ответ: просите, и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете⁸³.

А хотя когда и доброго чего просим мы от Бога, то с таким ли прилежанием и усердием, с каким должно? Поминает в своих книгах Валерий Историк о некоем благородном юноше, что когда во едино время приносящу Александру всесожжение своим богам, держал он кадило, уголь отторгшися, упал в его руку, и жег так жестоко, что смрад от сожигаемого исходящий тела, чувствовать могли окрест стоящие: однако ж юноша тот ни руки не подвигнул, ни кадильницы на землю не бросил, дабы не учинить Александру тем какова помешательства в приношении жертвы; ниже восплакал, или возстенал, чтоб не привесть в смущение тем приносящего. Где ж в нас такое усердие, о Христиане, в приношении духовной нашей пред Богом жертвы видано? Ах, горе нам! чего в том юноше огнь палящ не мог, то легко в нас комар угрызением своим учинить силен. Да и без всякого, препятствия‚ без всякого помешательства внешнего многократно в одной минуте из церкви умом я выйду‚ многократно и опять войду: за одной молитвой устной‚ покамест её совершу‚ не десять в моем сердце перебывает думок. И таково ли усердие к истинной и достойной приятия молитве требуется? Взглянем на Вааловых жрецов‚ в книгах Царств около, жертвенника своего рищущих: с каким они усердием от утра до полудне ложного своего призывают бога? с какою покорностью просят его, и возносят глас свой: послушай нас, Ваале, послушай⁸⁴? Не довольно же того, но и ножами кроят себе, а другие бьют бичьми до пролития крове: мы же там скучливы к самым кратчайшим молитвам, так слабы к небольшим поклонам, так ленивы и к единочасному стоянию! Да пред кем? пред скверным ли Ваалом? Пред Святых Святейшим‚ истинным всех Богом. Так, говорю, ленивы есмы: да хощем, чтоб ещё услышаны были от Него, и сподобились преблагих его даров! Нет‚ никогда того не станется: не прельщай никто себе напрасно! Бог от самого избранного Своего раба, вождя Израильских полков, Моисея, во время воевания на них Амаликова, такой прилежной требовал молитвы, что уже Моисей, воздевая свой руки, в бессилие приходил крайнее; и нужда была, чтоб Аарон и Ор поддерживали их. Ежели ж Бог от Моисея угодника Своего такой прилежной мольбы потребовал‚ то нам, далеко еще в меру его не пришедшим, не паче ли теплейшими надлежит умилостивлять Его молитвами? Сие когда будет, благонадежно уповаем, что исполнение на всякое полезное наше прошение последовать имеет скорое. Если бо Бог, да с Апостолом возглашу‚ Сына Своего не пощадил‚ но за нас всех предал есть Его; како убо не и с Ним вся нам дарствует⁸⁵?

И так я в заключение нынешней моей с вашим благочестием беседы, говорю, слышатели: аще нужду, аще недостаток в приобретении какой-либо, а наипаче духовной нам пользы имеем, мы приступаем к Щедроподательнейшему Царю и Богу нашему со дерзновением, и надеемся неоскудно почерпнуть от пребогатых Его сокровищ всякого добра без сомнения. Только блюдем опасно, чтоб просимые нами вещи не были противны Его Святой воли; а притом и себе самих очистить от всякого порока долженствуем, чтоб не нашлось в душе нашей какова к прятию даров Божьих препятствия.

К чему Ты, наш Владыко! Сам тайным благодати Твоей в сердца наша вдохновением наставь нас. Ибо мы, с Апостолом Твоим говорю, о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы: но Твой Дух да ходатайствует более о нас воздыхании неизглаголанными⁸⁶; Емуже купно с Тобою, и со безначальным Твоим Отцем да будет слава во веки! Аминь.

Даждь нам, да един одесную Тебе и

един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей.

Иисус же рече има: не веста, чесо просита;

можета ли пити чашу, юже Аз пию?

Мк.10:37, 38

Ныне чтенное Евангелие.

Не погневайся Ты на меня, Пресладкий Иисусе! мне ответ Твой, который Ты двум любимым Твоим ученикам в нынешнем Евангелии дал, кажется, будто прошению их непристоин. Что бо? Они желали себе повышения пред другими их товарищами; они просили Тебе, чтоб Ты самыми первыми учинил их во царствии Твоем министрами; посадил бы единого одесную, другого ошуюю Тебе; Ты же, вместо сладости, подносишь им горесть; вместо приятного на прошение решения, вопрошаешь: могут ли еще они пить Твою чашу? Знает мир весь, Пресладкий Иисусе! какая Твоя чаша: чаша Твоя есть, которую приуготовила Тебе беззаконная Синагога жидовская, по силе оного бывшего о Тебе Иезекиилева пророчества: чашу сестры твоея испиеши глубокую и широкую, и будет на смех и подражнение, изобильную к совершению пьянства, и расслабления наполнишися; и испиеши ю, и истощиши.⁸⁷И каких же бы тут сластей найти, или какое удовольствие от такова ответа иметь бы могли лакомые просители? Но ах! ошибся я; поправьте вы меня, слышатели! ошибся я! Ответ сей Христов был Апостолам тем весьма приличен. Апостолы бо те просили себе чести; а где ж большая горесть, где тягчайшее неспокойство, где несноснейшие труды содержатся, как в сем имени? Не напрасно Латинская говорит пословица: честь есть бремя. Знают о том совершенно, которые бремя сие на плечах своих носят. И носему уже не только прилично, но и премудро воистину на любочестивое требование учеников тех ответствуя Христос, напомнил им о горькой Своей чаши: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Аки бы сказал: вы, вижу, хотите быть высокими властями, Мои ученики; желаете вы, вижу, от всех почитаться господами; ищете, чтоб главными по Себе учинил Я вас в людех Моих начальниками: но вам надобно прежде осмотреться, можете ли вы еще понесть иго сие? Вы должны будете в таком случае пить чашу, которую Я пью: подумайте ж заблаговременно, не трудно ли будет вам сие! О когда бы сию предосторожность возымели и нынешнего века властолюбцы, не столько бы конечно были падки на сию добычу, сколько прилежат к ней они ныне! Я вам, чтоб лучше вы словам мим поверили, покажу теперь, коль велики именно труды и тяжести понесть всякому властелину должно, ежели прямым властелином быть он хочет. Приидите, послушайте.

Памятуете ли вы, слышатели, что мало выше у нас было сказано, то есть, что всякому властелину надлежит тем путем идти, которым всех нас глава Христос прошел, по силе состоявшегося Его к помянутым двум ученикам ответа оного: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Рассудите ж теперь со мною, какие то тяжке были труды, которые Христос ради нас рабов Своих поднял. Во-первых возьмите во ум странное оное истощание Его: как Он, Царь всех будучи, ради спасения, нашего зрак рабий на Себе принять, войти в вертеп, возлещи на сене, жить чрез несколько времени в скотском том месте не погнушался. После посмотрите, как Он ради уверения Самаряныни в Сихем путешествует, ради просвещения слепых, исцеления хромых и восставления других недужных, города и веси сподобляет Своего присутствия; ради обращения душ входит в домы и самых известных всем грешников, вечеряет с мытарями, беседует со блудницами, не презирает ни которого бедняка; всех равно как Отец любит‚ всех Милует‚ о всех печется и промышляет. Напоследок вообразите вы в помысле вашем: какая то жестокая брань была‚ которую Он, ради сохранения живота в подданных Своих, против дьявола имел на Голгофе: какое там тяжкое у Него сражение с смертью и адом происходило. Представьте вы себе человека всего умучена, всего язвами исполнена, всего кровью истекша. Сей-то образ есть многотрудной той баталии! Таков-то был вид Христов, когда Он врагов тех наших побеждал! Но долго б было описывать теперь кровавый той подвиг Его. Я прошу, чтоб позволено было оставить сие рассуждение на особенно определенный к тому день великого Пятка: об одном Только воспомянем теперь, чем тот подвиг окончился; окончился смертью Христовою: преклонь главу, предаде Дух Свой⁸⁸. Се, каких трудов начальство в нас Христово доставило ему! Подлинно правду ты сказал, Исайя, что нашего Начальника начальство лежит на раме⁸⁹: мы уже видим, что власть сия Его превеликим была ему бременем. Имеем теперь убо краткое изображение трудов и тяжестей Христовых, которые Он, как верховный Властелин, за пользу Своего народа претерпел, слышатели! Теперь вопросить бы надобно желающих в сем свете какого-нибудь властительства: могут ли они пить сию чашу‚ которую Христос пил?

Я желания их не хулю: Апостол говорит, что кто например‚ Епископства хощет, добра дела желает⁹⁰, что самое и о мирских начальствах разуметь должно. Кто полководцем, кто Государственным Министром‚ кто правителем каким быть желает, желание его доброе: но только хотелось бы слышать, какой вещи они здесь желают; услаждения ли, упокоения ли? Ах, как много таковые люди ошибаются! Разве они не начальниками, но тиранами в подданных своих быть хотят, то не спорю; так будет. Истинному же властелину, как уже сказано неоднократно, надлежит непременно за Христом следовать, и проходить по силе своей все те труды и тяжести, которых краткой экстракт теперь нам был предложен. И какова ж бы тут кто надеяться мог покоя? Не довольны ли и одни те слова Христовы к доказательству многотрудной сей должности, которые Он при конце нынешнего ж Евангелия сказал: аще рече, кто хощет в вас вящший быти, да будет вам слуга; и аще кто хощет в вас старый быти, да будет всем раб⁹¹? Кто здесь не видит, что хотящие начальствовать, должны быть всем слугами? Как, говоришь, начальникам надобно быть всем слугами? Конечно; должны начальники все недостатки подданных своих знать, тяжести чувствовать, чтоб могло им быть на пользу; наперед еще предусматривать, в благополучии их утверждать, в несчастьях утешать‚ от зол, могущих приключиться впредь, предостерегать; кратко, о всяком добре всякого подданного своего должны начальники попечение иметь, ежели не напрасно имя сие носить на себе хотят: и какова ж к тому бдения, какова прилежания, какова труда надобно, рассуди всяк! Одному служить иногда бывает трудно, двум и того труднее; а всем быть слугою, что уже? Не стоя ли в таких обстоятельствах и умереть надобно начальнику? как один Кесарь Римский сказал. Но каким еще всем быть слугою начальнику нужда? Послушаем Григория Назианзина, что он о том предлагает нам. Воистину, говорит, мне кажется, что художество художеств и наук наука есть, править человеком, который между всеми животными и нравами различен, и произволением между собой несходен; и что бедственнее еще всего, всегда раздражен бывает на тех, которые господствуют над ним. До зде Назианзин. Подлинно я теперь, послышав его сии слова, не усомнюсь более, для чего как маслина, так смоковница и лоза виноградная отреклись царствовать над деревами, что представляет нам в книгах Судейских упоминаемый Аполог. Идущи идоша, написано там, древа помазати себе Царя, и реша масличине: буди нам царь. И рече им масличина: зда оставивши тучность мою, юже прослави во мне Бог и человецы, пойду владети древами? Потом рекоша древа смоковнице: прииди‚ царствуй над нами. Но и та отвещала им: зда оставивши мою сладость и плод мой благий, пойду владети древами⁹²? После приступили древа с просьбою своею к лозе виноградной: но она и наипаче не захотела принять такова начальства. На что мне, рекла, лишние труды на себе принимать? не далеко ли лучше при обыкновенном моем остаться веселии? Искусил на себе трудность сию действительно Димитрий Лакедемонский Царь, и затем часто говаривал: когда бы кто знал, как тяжко Диадиму носить, и на земли бы валяющуюся ее не поднял.

Но такое-то есть еще светское начальство: что ж уже сказать надобно о духовном? что о тех пастырях, которым не тела токмо, но самые души человеческие вверены? Какому тут многоочитому Аргосу быть надобно, чтоб знать состояние всего стада своего, не в десяти или сте овец, но во многих тысячах состоящее? Какой бодрости к тому требуется, чтоб не потерять ни одной из толикого множества? Надобно им посещать своих овец непрестанно, быть им всех образцем добродетелей, настоять учением благовременно и безвременно и иных обличать, иных запрещать, иных со слезами молить. Притом еще надобно и немощи немощных, без повреждения их, уметь сносить, чтоб были они вся весм, как Павел был Святый. Свободен рече, сый от всех, всем себе поработих, да множайшия приобрящу: бых Иудеем яко Иудей, да Иудеи приобрящу: подзаконным яко подзаконен, да приобрящу подзаконныя: беззаконным яко беззаконен, да беззаконныя приобрящу: бых немощным яко немощен, да приобрящу немощныя; и наконец придает: бых вся всем, да всяко некия спасу⁹³. И какое ж се, Боже мой! тяжкое бременоношение? Но как же опять многие желают его? удивительно! Трудно утвердить, найдется ли во ста монахов один, чтоб Епископом, или другим каким-нибудь в духовном чину начальником быть не хотел? Что много? и от светских неоднократно слышать мне случалось, что они охотно бы оставили дом, жену и все вотчины свои, ежели б пожалованы были одною Епископскою шапкою. Но коль мы несмысленны, которые таких степеней ищем! Не знаем мы подлинно, как и нынешние Апостолы, чего просим. Ежели б знали и рассуждали‚ то когда б и сами сии чести погнались за нами, сколько сил в нас есть, от них бы бежали. Знал, коль тяжестна сия должность, Аммоний муж праведный и благочестивый, у Никифора Историка видимый: зачем, когда народ его нудил к тому, чтоб был у них пастырем, не только по долгом словесном отговоре ухо себе отрезал, надеясь, что не можно будет затем по правилам ему принять священство, но, и как тот вымысел мало ему поспешил, напоследок сказал: буде ли вам я за язык мой нравлюсь, то сего ж часа отгрызу его зубами, и вам повергну, только б вы меня оставили с покоем; и от того времени народ ему скучать более не посмел о том. Святый Амвросий также каковых способов не употреблял, чтоб отбыть престола Медиоланского? Много и иных подобных сим примеров находится в Церковной Истории. Но не подумал бы кто из вас, слышатели, что я хочу, чтоб все подражали им. Ежели бы все Аммониями показать себя хотели, то откуду бы уже и пастырей с себе Церковь иметь могла? Но только изъявляю я чрез сии примеры‚ как мы глупо всеми силами добиваемся того, от чего разумные люди всеми силами удалялись. Я уже объявил выше от Апостола, и теперь еще сказываю: что дело добро, желать быть Епископом, но надобно прежде рассудить такому желателю‚ какому Епископу быть должно И ежели кто в себе увидит, что он доволен такие понесть труды: не противлюсь, пусть он желает. Но однако пусть, желаючи того, не ищет: но когда сам Бог его желание в действо произвесть соблаговолит‚ ожидает пусть. А ежели ж кто больше удобен к пастве свиней, нежели людей, тому желание свое лучше бы отменить. Что ж уже? каким бы именем того человека назвать долженствовало, который ни своего недостаточества к должности такой превеликого, ни несказанных касающихся до ней трудов не рассуждая, но имея бы на уме богатые поезды, обильные трапезы, светлообразное с осияльниками служение, блистательное алмазных панагий украшение, и подобная сим, проискивал себе высоких в Церкви степеней? Не проклятия ли бы достоин был такой властолюбец? сколько бо в таком бы случае он у Христа потерял овец? Сколько бы соблазнил недостойною своею поступкою душ? Сколько бы нанес невежеством и нерадением своим вреда всей Церкви святой?

Но обратимся мы опять к предложению нашему. Много попечений как мирскои‚ так и духовной власти иметь нужда о врученном себе народе: много же и терпеть еще им надобно, то есть, роптаний и поношений за праведные свой поступки от жестоковыйных и неблагодарных людей: много зависти и ненависти как от чужих, так и от своих; много и других понесть тяжестей, так что ежели б подробно рассудить о том хотели мы, показалось бы нам, что всякой начальник, как крин посреде бодущих отвсюду игл терновых находится. Однако ж все еще сие за мало ставлю я пред тем, что всякому властелину должно готову быть‚ и душу свою положить за всякого подданного своего в праведных обстоятельствах‚ по вышепоказанному примеру Христову. Кто бы рассудя одно сие последнее слово, пожелал начальства? Воистину я не знаю.

Но убо что ж, слышатели, бегать ли мы будем таких достоинств и в правду, когда Церковь нас‚ или отечество на них призывает? Никак. Я не в такую силу всю мою сию беседу клонил, чтоб мы отрицались быть полезными отечеству, или Церкви: но только, чтоб непристойными средствами не проискивали того, А ежели уже на местах таких находимся, от которых народу обильнейшей проистекать должно пользе, то не сидели бы на них как камень на камени. Впрочем я ясно проповедаю‚ что ежели б кто в нужном случае отрекся мирского или духовного звания, которого за то одно, что оно многотрудно, а чувствовал бы в себе к тому достаток, не без греха бы тяжкого учинил он то. Мы должны и всякого порознь ближнего так любить, чтоб и душу свою за него отдать не отрекаться‚ по слову Христа Спасителя нашего: кольми ж паче ради Церкви всей, или отечества всякой труд поднимать с охотою одолжаемся. Наконец скажу я, которое главное сей моей беседы намерение было: то, чтобы по причине ея все, желающие властелинских в нас степеней, наперед с собой подумали, могут ли они пить тую чашу, за которую принимаются, и ежели не могут, чтоб конечно удержались от таковых желаний, которых исполнение не малой как им самим, так и подручным их вред нанесет. Ежели ж могут; с Богом! – Надобно всякому признать, что блаженны те люди, которые толь высоко возвышены; что многим могут оттуду полезные простирать лучи; но при сем ждал бы всяк наперед Всевышнего на то соизволения. Аминь.

Осанна, благословен грядый во имя

Господне, Царь Израилев.

Ин.12:13

Ныне чтенное Евангелие.

Смотрите, благочестивые слышатели дивное позорище! Царь Израилев, или лучше сказать, всего мира Царь, сего дня торжественный имеет вход во Иерусалим. Да как вы думаете? Вы думаете, что с знатною помпою и великою славою? Думаете вы, что Он сидит на позлащенной колеснице, многими предорогими везомой мулами? Правда: и мне бы казалось, что Царскому имени Его такое великолепие пристойно‚ да и колесница приличная торжественному сему входу Его, сказывает Пророк, у Него в готовности находится: колесница, рече, Божия тьмами тем, тысяща гобзующих⁹⁴. Суть же и кони у Него удивительные, у того ж Пророка видимые‚ то есть, облаки и ветры: Полагаяй, рече, облаки на восхождение Свое, и ходяй на крилу ветреню⁹⁵; а можно бы, ежели бы только угодно было, взять Ему на сей случай и живую ту многоочитую колесницу, которую иногда видел под Ним Иезекииль. Внегда, рече, шествовати животным, шествоваху и колеса. И внегда стояти им, стояху (и колеса с ними): яко Дух жизни бяше в колесах⁹⁶, и колеса та бяху исполнена очес. Но ни единой, се видите, из тех колесниц теперь Царь сей не употребляет; а едет, неслыханное дело! Царь царей и Господь господствующих, дая прочим властям смирения образ‚ едет на некоем сухом и едва движущемся осле, как сказывает нынешний Евангелист. Обрете, рече, Иисус осля, вседе на не, якоже есть писано: не бойся дщи Сионя, се Царь твой грядет, седя на жребяти осли⁹⁷. Что ж до знатной и славной встречи Его касается, то подлинно не инакова она, как Царю подобает. Учтивые Иерусалимляне‚ не смотря на толь смиренный вид Христов‚ великое Ему в сем случае оказали почтение. Никогда почти ни которому Царю такой на земли вежливости не бывало оказано, как сему Царю от политичных граждан тех. Вышли они Ему в сретение с весьма отменным прибором, и приветствовали, так сказать, не в пример никому. Держали они в руках, в знак того, что победителя встречают, пальмы; резали от древес ветви, метали их по пути, а иные и одежды свои постилали; притом великим все вопили гласом: осанна, осанна, благословен грядый во имя Господне, Царь Израилевь! Что много описывать показываемое торжество о приходе Царя своего, приветливого сего народа? Довольно сказать, что в день коронации Соломоновой происходило между ими, то и сего дня. Как тогда по свидетельству книг Царственных: изыдоша вси людие в след Соломона, и веселяхуся веселием толь великим, что расседеся земля от гласа их⁹⁸; так и сего дня, сказано: вшедшу во Иерусалим Христу, потрясеся весь град той, говорит Евангелист Матфей⁹⁹.

Но что ж убо вы, слышатели мои, рассуждая такое, показываемое ныне Спасителю нашему, от Иудей приятство, не начинаете ли уже похвалять их в помысле вашем, и говорить: какие люди учтивые! какой народ разумной! знает он, какую почесть надлежит воздавать Царю своему!

Бога ради, удержитесь от таких похвал хотя на время; вот, скоро будет великой Пяток, в которой избранная в Песнях Песней упоминаемая Невеста скажет дщерям Иерусалимским: изыдите и видите Царя вашего в венце, ихже венча матерь Его, то ссть, Синагога Иудейская, в день обручения Его¹⁰⁰: и тогда лучше уразумейте, какими словами ублажить сих людей должно.

Род сей лукавый и прелюбодейныи‚ как Сам его называет Спаситель, никогда истинным сердцем не поступает. Они теперь поют Христу, осанна! а мало спустя времени закричат: возми, возми, распни Его¹⁰¹. Теперь Его благословляют‚ а по четырех днях, проклинать станут. Теперь Царем Израилевым зовут Его; а скоро возопиют пред Пилатом: не имамы царя, токмо Кесаря¹⁰². Да думаете ль, что и в сие самое время так они все мыслят, как говорят языком? Посмотрите в сонмы их‚ и увидите, что уже многие из них советоваться начали, как бы Его уловить, как бы поскорее совсем погубить.

Но дивно мне, что Христос, особливо ведая, как Провидец всяческих, про такое иудеиское намрение, попустил такими словами в сем случае им титуловать Себя. Прежде Он так бегал славы человеческой, что когда хотели Его Иудеи сделать Царем у себя по свидетельству Иоанна Евангелиста в главе 6-й, никаким образом не мог согласиться на то. Разумев, рече, яко хотят приити, да восхитят Его, и сотворят себе Царя, отъиде в гору един¹⁰³. Ныне же хотя и Фарисеи говорят Ему, чтоб запретил людям Царем величать себя; однако ж не только Он их не слушает, но и больше подтверждает мнение народное. Аще, рече, сии умолчат‚ то камение возопиет¹⁰⁴. Что убо сие есть? Откуда такая видимая во Христе нашем измена? Многие и различные сему толкователи Священного Писания находят причины, слышатели! Первое, принял сие титло от народа ныне Христос; понеже пришло время, в которое Его духовное царство утвердиться имело действительно на земли, вшедшу ему на свой в сем городе престол, то есть, крест, и освободившу царство свое от тиранских рук, чрез преславную над дьяволом победу. Второе, хотел чрез сие засвидетельствование народа Христос показать грядущим векам, что Он истинный Бог, владеяй сердцами человеческими, и что волею Своею взошел на крест, а не по нужде какой: понеже в такое время, когда уже все главные Иерусалимские сговорились на убиение Его, столько славиму быть от народа воистину не человеческое, но Божие было дело. Третье, принял Христос намерение с такою ныне церемонией войти во Иерусалим, чтоб не имели извинения после Иудеи, аки бы не ведаючи истинного своего Мессию и Царя распяли, которого сами быть проповедают быть Того, Которого обещал им Бог усты Пророк Своих, Царя и Избавителя. Четвертое‚ сделал сие Христос, хотя нам дать знать, каковым-то трудностям, бедам и печалям подвержена честь Царская и других властей. Ибо Он, как всякому видеть можно во Евангелии, нигде, кроме что, на трех местах титулуется Царем Израилевым. Первое ныне, когда совещаются жидове на Его убийство; второе в преторе Пилатове, когда возложивше на главу, Его венец тернов воины, прегибаючи свои колена, посмеивались Ему‚ и говорили: радуйся‚ Царю Иудейский¹⁰⁵; третье на кресте‚ когда прибить приказал верьху Его судия беззаконный титло сие: сей есть Иисус Назарянин, Царь Иудейский¹⁰⁶.И вот же смотрите все, какое житие Царское? Море‚ бед и скорбей наполненное! Какой венец на главе их? Венец тернов, острыми иглами отовсюду осыпанный! Какая должность их? Не только деннонощно о пользе пещись своих подданных, и не иметь себе от трудов покоя, но и в потребном случае душу свою полагать за них. Все то отчасти нынешний день доказывает, отчасти ж следующий Великий Пяток докажет. Суть и иныя многия, как сказано, причины толь славному и великолепному въезду нынешнему во Иерусалим Христову. Самая же, как мне кажется, главная есть сия, чтоб мы научились отсюда, коль есть непостоянен мир сей, и коль суетна есть вся слава его. Вы видите теперь Царя, который по пяти днях примет на Себя разбойнический крест; вы видите теперь постилаемые ризы Тому, Которого скоро о одежде метать имеют жребия убийцы; вы видите теперь Гостя, сретаема с необычною радостью от граждан, Которого, не прейдет недели, как повлекут теж граждане вон из своего града с неописанным поруганием. Какая скорая перемена! какое непостоянство сего века! Праведно его уподобляют ученые вертящемуся колесу, у которого нет ни одной части, которая была бы тверда и неподвижима. Кто не верит‚ тот пусть приметит истину сию вот в настоящий день. Я не говорю, чтоб приметили мы истину сию, например, на Беллисарии, прежде красотою Римскою называемом бывом, а после не только всего имения, но и зрения лишенном; или на Павле и Варнаве, которых Ликаонские жители сперва, как увидели хрома бывша от чрева матери, ими здрава сотворенна, богами величали, говоря: бози, уподобльшеся человеком, снидоша к нам¹⁰⁷; а по не многих днях побивше, тех же каменьми; как злодеев, вне града вытащили. Но приметьте, говорю‚ на самом Владыке и Творце нашем такое мира сего непостоянство. Ежели ж, слышатели, да самых Христовых слов употреблю, в сурове древе сие бысть; то что уже в сусе будет¹⁰⁸? Ежели, говорю, Христос, всем вожделенный, всем прелюбезный, как казалось, бывый, такую на Себе ощутил перемну; то уже можем ли мы счастию поверить нас? Можем ли на сухую сию и удобьломимую трость опираться с надеждою? Но притом не должны ж мы и сами непостоянному подражать народу тому.

Знаете ли, что я сие сказал? Вот уже‚ благодарение Господу‚ мы оканчиваем Пост Святый, в котором многие из нас приуготовивше себя усердным покаянием, принять удостоились во внутренний град души своей предрагого Сего, встречаемого ныне Иерусалимлянами, Гостя, вкусили Тела Его, напитались Крови, получили мы дар Духа Святого во отпущение грехов своих. И о сем-то я теперь вам напоминаю, то есть, чтоб показавше мы в сии дни усердную любовь Христу, по окончании тех не обратились на Него ненавистью; сподобившеся благодатного Его присутствия, не выгнали бы из души нашей опять Его, и поругались как вышеупомянутые, учинили Иудеи. Ежели бо и от Иудей тяжко сие было Христу терпеть, по оному Евангельскому слову: начать скорбети и тужити, и глаголати, прискорбна есть душа Моя до смерти¹⁰⁹; кольми паче от Христиан, которые за собственные уды Его почитаются у Павла, несносно будет видеть такое неблагодарствие.

Прочее не надлежит опустить нам и нынешнего случая, объявить наше усердие Искупителю нашему: ведаем бо, что как прочая вся действия Его, так и нынешнее во Иерусалим вшествие нашего ради сделалось спасения. Выйдем убо, ничего не медля, выдем умы нашими на место оное, где народ Иерусалимский с толь великою, как сами слышали вы, встречают Его славою; и ставше заодно с ними, хотя не с одним и тем же духом отсекать начнем вместо ветвей, страсти наши, а вместо одежд, постелем Ему под ноги сердца наша. Вознесем притом и в знак веселья нашего торжественный с ними глас сей: осанна, благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев! Только, и еще повторяю я, Которого теперь благословим, не престанем благословлять и во Вся веки. Аминь.

Совершишася!

Ин.19:30

Слово Христа Спасителя нашего, на Кресте Божественными Его Усты произнесенное.

Уже отходит от сего света Свет очей наших, слышатели; уже преселяется от нас Красота и Слава наша; уже Путь и Живот наш от нас взимается; уже не увидим мы боле чувствительно Христа Спасителя нашего, на земли с нами пребывающа, по оному напредь сего еще сказанному слову Его; вмале, и не видите Мене¹¹⁰: уже не услышим более и сладчайшего Его, во ушах наших шумящего, как доселе, гласа, ни во училищах, ни в домах, ни на распутьях! Се уже последнее Он дает нам целование, последнее представляет и поучение, или паче всех Своих поучений заключение, говоря с крестной кафедры ко всем нам: знайте, что уже все совершил Я, что было надобно: совершишася! И то сказав, преклонил главу, и предал Дух Свой, как самовидец того дела Божественный Евангелист Иоанн явственно нам свидетельствует. Что ж убо‚ слышатели, каким мы сердцем конечное Его сие слово выслушаем? Радостным, или печальным? Печалиться не велит нам здесь Сам Христос, где обращься к последующему с плачем за Ним на Голгофу народу говорит: дщери Иерусалимски! не плачитеся о Мне, но себе и чад ваших плачите¹¹¹. Да как же бы могли мы и радоваться, когда Глава наша к земли преклоняется, и нектаровы Ея уста кровью запекаются, очи всем свет дающие, мраком смерти покрываются, одеваяй небо облаки¹¹², весь язвами одевается, оживляяй всю тварь, бездыханен является? Воистину самое естество не терпит, чтоб при таких плачевных действиях кто без слез, или стенания пробыть мог? Чего ради если бы мое желание так сильно было; то бы я конечно желал, чтоб или предложение сегодняшнего не имел вовсе, или бы, когда уже так неизменному угодно стало промыслу Божию, облившися слезами в молчании, весь день сей проводил. Откуду бо, и как начну я слово мое в такое время, когда все твари, взирая на смерть Творца своего, сетуют, витии благоглаголивые, Источнику слов пресекшуся, молчать; любомудрые естествословцы, естества Насадителю преставльшуся, изумленны чудятся, и самые небесные силы, Носимого собой непрестанно, ныне на Крест вознесенного видя, что говорить, недоумевают? Но понеже горящия и истинно, как примечаю, Христианскою к Пострадавшему днесь за нас пламенеющия любовию сердца ваша, слышатели, более и более о такой материи слушать желают, и слушая никогда не насыщаются; а особливо Вашего Императорского Величества Священнейшая, язвы Господа своего духовне изображены на себе носящая Душа, внимая оным Божественнейшего Павла к Коринфянам в 1-м послании написанным словам: не судих ничтоже в вас ведети, токмо Иисуса Христа, и Сего распята¹¹³; так ими, вижу, уязвилась, так всею мыслью и сердцем к Пригвожденному днесь на Кресте прилепилась, что уже, превосходя прочие самих благочестивых душ примеры, в один сей день другой о страстех Его тщательнейше послушать соблаговолила беседы: того ради я всеохотнейше узы медленноязычия моего разрешаю; и хотя крайне недостаточен к тому, красноречивых уст дело, обнадежен толикою благосклонностью слышателей, приемлю. А понеже уже пространно и весьма довольно наперед мене в слушанном от Вас сего же дня слове о материи сей было говорено, и что надлежит до вольного за мир страдания Сына Божия, ясно пред очи Ваши представлено: того для я, чтоб не быть принужденным мне деланное делать, не многия от Евангелия слова, но одно только помянутое оное Христово слово, совершишася, в рассуждение приемлю. И хощу во удовольствие некое толь рачительному по Христе Духу, показать; что такое ныне совершилось? что концом обдарено стало? К чему Ты Сам, распныйся за нас ныне волею, Слове Божий, посли мне от Божественного Креста Твоего помощь! Ты сам влей во уста моя изобильное слово, ко изъяснению последнего Твоего к нам слова, и управь всю настоящую мою беседу к большей славе Святого имени Твоего, слышащим же в пользу душевную!

Совершишася!

Краткая сия речь есть, слышатели, но много в себе заключает разума. И во-первых представляет она нам то, о чем не задолго пред сим днем, восходя во Иерусалим Христос, ученикам Своим предсказывал, говоря: се восходим во Иерусалим, и скончаются вся писанная Пророки о Сыне человеческом¹¹⁴.Представляет, говорю, во-первых нам речь сия, что ныне вся Пророческая о вольном за мир Христовом страдании гадания, также и прообразования Спасительной смерти Его конец приняли. Исайя бо еще издалека, тайнозрительным Спасительныя Христовы страсти предусмотрев оком, возопил: видехом Его, и не имаше вида, ни доброты: но вид Его безчестен, и умален паче всех сынов человеческих¹¹⁵. Иеремия от лица Его ж, Пророчески воскликнул: аз яко Агня незлобивоее ведомое на заколение, не разумех, яко на Мя помыслиша помысл лукавый, глаголюще: приидите, и вложим древо в хлеб Его, и истребим Его от земли живущих¹¹⁶. Данил и еще явственнее о сем пророчествовал: по шестидесяти двух, говорил, седмицах, потребится Мессиа¹¹⁷. Тож и Боговидец Моисей: узришь, сказывал иудейскому народу, живот твой висящ пред очима твоима¹¹⁸. И еще прежде их предсказал о смерти Христовой детям Своим Патриарх Иаков: исперет бо, говорил о Нем, вином ризу свою, и кровию гроздия одеяние свое¹¹⁹. И кто ж не видит, что вся сия и подобная сим пророчествия ныне совершились, когда беззаконная Синагога Иудейская с Пилатом помощником своим во всенародное позорище, на Крест вознесенного Сына Божия, на Голгофе нам представила? Прииди ты сам, Исаия; и смотри; походит ли Сей распатой на человека; руки и ноги у Него железом ископаны, ребра копием отворены, глава острым тернием исколена, лице поплевано, хребет бесчисленных ран исполнен, и все тело как едина язва сделано? Приди, Иеремие; и послушай, как незлобивый сей Агнец не только ведом на заклание не противится, не только, неповинен сый, вовсе Себе не оправдывает, но еще о закалающих Его молится: Отче, говорит‚ остави им! не ведят бо, что творят¹²⁰? Приди, Иакове; и заметь, как, по твоему Пророчеству, носит Христос одежду, плоти своей как вином, омоченну кровию. Поспеши сюда и ты, Боговидче Святый, с тайнозрителем Даниилом, и той убо висящему, сей же убиенному по прошествии уставленных от Бога седмиц, Мессии поклонитесь. Летите на сей позор и прочие все, Пророческого духа наполненные мужи! и будьте нам свидетели, что в сей день все, бывшия вам о страстех Христовых по разным временам откровения от Бога, совершенно исполнилися .

Совершишася!

Совершились Пророчества, совершились и все о сем прообразования. Прообразовал в начале смерть Христову‚ еще в самом первобытном состоянии мира, от родного своего брата убиенный на поле Авель¹²¹: и не ясно ли исполнилось прообразование, когда собственный род Христов, и скажу, братия, просивше у Пилата, осудили Его на смерть, и выведше из града разбойническим образом в сей самый день убили? Прообразовал Ной обнаженный, и от сына посмеянный¹²²: и не ясно ли исполнилось прообразование, когда Христос, наг сего дня повешен на древе пред всем светом, на собственных Своих сынов чрез Пророка жалуется: сыны родих и возвысих, тии же отвергоша Мене¹²³? Прообразовал также смерть Христову змий оный медяный, Моисеем вознесенный в пустыне¹²⁴, на которого смотрящии исцелвали от угрызения змеев натуральных: и не ясно ли и сие исполнилось днесь прообразование, когда, по слову Евангельскому, вознесен стался от земли Сын человеческий, чтоб всяк, веруяй в Него, не погибнул, но имел живот вечный¹²⁵? Но да оставив прочая, приступим к кроткому от собственного своего отца на заклание веденному Исааку¹²⁶: не ясно ли в нем, как многие Учители церковные примчают, образ Христовой преднаписан был смерти? Снесем только гору оную, на которой Исаак заклан быть имел ( ежели еще не тая ж самая она была ) и Голгофу, на которой Христос распялся, и познаем все то совершенно: тамо бо за любовь свою к Богу не щадит Авраам единородного сына своего; здесь за любовь к человеку, Бог Отец тое ж творит. Там Исаак простерт лежит на алтаре; здесь Христос распят на Кресте. Там человек неповинный связан; здесь самая неповинность пригвождена. Сверх сего, как тот, идучи на гору, нес сам дрова, на которых отец сожещи его был намерен: так и Христос несет Сам на Себе Крест, на котором Отец Ему прежде век заклатися, и жертвою быть во очищение всего мира благоизволил‚ по свидетельству Евангелия: изыде же, говорит Евангелист Иоанн, Иисус нося крест Свой на место глаголемое лобное, идеже и пропяша Его¹²⁷. На что взирая, премудрый Иероним, на. одном месте кратко все прообразовани, Спасительной смерти Христовой совокупляя‚ говорит: здесь то, вот смотрите, Исаак, с дровами и Авраам с овном удержанным рогами в чащи древес; здесь Иосиф с пестрою одеждою, всею обагренною кровию; здесь Моисей с жезлом и змием вознесенным на древе; здесь грозд оный, от соглядателей земли Хананейской на древе в полки несенный; и Иона, с корабля на три дни в море и во чрево китово опущенный.

Сие убо есть во-первых, слышатели, что Христос назнаменовал оным последним к нам Своим словом: совершишася.. Второе назнаменовал им Христос то, что все уже болезни, которые поднять Ему за нас в предвечном уставлено было совете, ныне совершились, и страданию конец приближился. Когда бо Христос сие от Божественных уст Своих произнес слово, уже не было у Него тогда ни единого. уда, который бы не особливым мучен был образом; не было места, которое цело от язв сохранилось бы; самыя кости¹²⁸, можно сказать с Пророком‚ в Нем тогда изочтены были. Плещи Его¹²⁹, как я и выше помянул, по предуведнию Исайину, были уранены, Ланиты заушены, Лице поплевано, Глава тернием увенчана, Руки и Ноги гвоздми пронзенны, Ребра обнажены, все тело укрестовано: едины уста и гортань особливого до того времени не познали было еще мучения, а тогда и те новым образом были мучены; когда бо сказал Христос пред тем самым словом воинам: жажду¹³⁰, то какую от них в той Своей последней болезни получил утеху? Стоял близ Креста сосуд оцта с желчию смешенного: сей они напиток поднесли ко устам Христовым. О питие вкусное, питие сладостное, наипаче в такой жажде пребывающему человеку! Если бы вы, нечувственные, жесточайшие самых каменей были; то и тогда бы‚ видя в такой болезни Человека Сего, умягчились, и тогда бы над Его толь лютым случаем умилились‚ вы же, язву к язве прилагая, над полумертвою уже еще посмеваетесь плотью! Воистину нигде так, как здесь, слышатели, пристают Христу оные Пророческие слова: ждах соскорбящаго, и не бе; утешающих‚ и не обретох. егоже ты поразил еси, тии погнаша еще, и к болезни язв Моих приложиша¹³¹. Но хотя бы ты, о Ангеле Божий! который в ров к Даниилу гладному иногда Аввакума с пищею принес‚ умирающу жаждою Господу твоему послужил: или вы, о любезные ученики! за то, что Он вчера вас кровию Своею напоил, прохладили язык Учителя вашего! Ах! нет ни откуду пресладкому нашему Иисусу милости. Ждах соскорбящаго, и не бе; утешающих, и не обретох: самые ближнии мои отдалече мене сташа, и нуждахуся ищущии злая мне¹³². Подлинно убо в сие время все совершились болезни Христовы; и не имела уже лютость Иудеиская чего злейшего учинить со Христом‚ как Кирилл Святый Иерусалимский на сем месте замечает. Но, о ты, Христианине! слыша таковая и толикая за тебе пострадавшего Христа, в каком находишься состоянии? Не стыдишься ли ты, когда Господь твой на древе простерт мучится, а ты на мягких одрах лежа упокоеваешься? Не стыдишься ли, когда Господь твой желчью и оцтом напоявается; а ты всяких сладостей века сего наслаждаешься? Не стыдишься ли, когда Господь твой ради тебе последней ризы Своей обнажается; а ты ради Его и лишним одеянием твоим нагие уды Его не прикрываешь? Или не обличает ли тебе совесть, когда видишь Господа твоего, за тебе всяку болезнь и всякую язву охотно претерпевающего; а ты и слова поносительного ради Его без отмщения слышать не хочешь? За тебе Он вся сия пострадал, хотя был и не должен; ты, должен будучи, для чего страстей Его сообщником и от малейшей части быть отрицаешься? О Боже, вдохни в сердца наша тайно благодать Твою такую, да сия мы лучше уразумеем! Воистину, слышатели, безответны мы останемся, ежели в сем пути Христу последовать не будем. Христос бо пострада по нас, нам оставль образ‚ да последуем стопам Его¹³³. Но уже поступим далее.

Третье напоследок, на какой конец и все оные страсти Его, и бывшие о них Пророчествия клонились, сим последним словом, совершишася, назнаменовал Христос, слышатели, что совершилось ныне спасение наше, наполнилась мера правды Божия, и цена во искупление душ наших от ада сполна заплачена стала. Что да яснее уразумеем, приведем нам на мысль, как злосчастный наш Прародитель простер на древо райское руки, и завещанного с Евою купно коснулся плода его: и за то Бог не только их самих осудил, и блаженства вечного лишил; но и нас всех потомков его, о воспоминания горестного! той же подвергнул казни. И от того времени, хотя многажды человек то жертвами, то слезами, то другими всякими образы умилостивить Бога старался, непримирим однако ж Он ему вовсе быть казался. А для чего? Для того, что не было такова ни одного человека‚ который бы и сам под грехом тем заключен, а следовательно и враг Богу не был. Да и то еще нам в мире по прежнему с Богом войти препятствовало, что не находилось в нас ни одного такового достойного лица, которое заслугою своею, могло бы совершенно, за помянутую вину нашу удовлетворить Божию Величеству. Се убо ныне совершеннейшая о нас принеслась Богу жертва! Се ныне полное Бог за грехи наши получил удовлетворение, когда единородный Сын Его, Который греха не сотворил и не обрелась лесть во устех Его¹³⁴, за нас грешников, сущих по проповеди Павловой, умер¹³⁵. И тою смртью, которого долга никак заплатить не могли мы, со удовольствием правде Божией возмерил‚ как тойже возглашает Апостол. Не ведевшаго, говорит, греха Бог Сына Своего по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о нем¹³⁶. И на другом месте, Христос, пишет, искупил ны есть от клятвы законныя, быв по нас клятва¹³⁷. Но и задолго еще прежде сего Апостола, такую за грехи наши быть имевшую во Христе заплату предусмотрел Исайя; и того ради благодаря о нем, воскликнул: язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем, и язвою Его мы все исцелехом¹³⁸. Согласно с Исайею восклицает Святый Амвросий¹³⁹: восприял, говорит, Сын Божий скорбь мою, да мне радость Свою дарствует; и стезями нашими шествует, да нас Своими стезями возведет к животу. Но учительских здесь восклицаний всех приводить конца не будет; чего ради довольно нам будет теперь в рассуждение взять оную одну речь Павлову: бе Бог во Христе мир примиряя, не вменяя им согрешений¹⁴⁰. Не всяк ли здесь видит, что как Иаков, облечен в ризу Исавлю, благословение получил от Исаака; так и мы сего дня, заслугою прикрыты Христовою, благословения Божия и спасения вечного наследниками сделались? И что ж вы, слышатели, при рассуждении такова, искупления нашего вида, не удивитесь ли толь премудрому о нас Божию смотрению? Воистину есть, чему здесь удивляться; сюда-то пристали оные языков Учителя слова: о глубина богатства, благости и премудрости Божия¹⁴¹! Но мне в толиком чудес множестве более всего сие удивительно есть, что Бог, искупляя от ада род человеческий, соблюл Свою к нему милость, не нарушил же и правды. Милость сие, а милость неизреченная, что Бог, сего дня нас врагов Своих бывших, без всякой нашей к Нему заслуги, простил, и вину нашу в памяти Своей, кровью Сына Своего, так загладил, что и следу ея не оставил. Как то явственно тот же вышепомянутый изображает в послании к Колоссаем Святый Апостол, где пишет к ним так: памятуйте вы, что Бог ни за что вас, мертвых сущих в прегрешениях, оживил есть со Христом, истребив еже на нас рукописание ученьми, еже бе сопротивно нам, и то взят от среды пригвоздив на Кресте¹⁴².

Но с другой стороны, когда Крест во ушах моих обносится, вижу я, что сей милости и правда была сопряжена. Для чего бо не иным каким образом спасение наше соделать благоизволил Бог, но толь жестокою и поносною Сына Своего смертью‚ ежели не для того, чтоб мерило правды Божия‚ с одной стороны тяжестью многих беззаконий наших обремененное, и с другой непраздно явилось? Подлинно, мне кажется, сего дня суд был некоторой у Бога подобен суду Соломонову, которой он производил на двух матерей, об одном между собой стязающихся отрочати. А чтоб яснее вам мое мнение открылось, позвольте мне суд тот описать мало обстоятельнее. В книгах Царств третьих читать всякому можно, что как только взошел Соломон на царство во Израиле, приключился ему случай такой: Две матери жили в одном дому, у которых было по сыну: и как в одну ночь у одной матери сын умер, она о полунощи вставши, мертвого своего сына положила близ другой матери, а её живого к себе взяла и поутру вставши, признает, что не ея то подлинной сын близ ея лежит мертвой; ея на руках у той держится матери. И таким образом долгий между ими учинился спор: напоследок на суд пришли к Соломону. Соломон, видя сей узел нершим инак, велев разрешить его мечем, выдал о них Указ такой: разсецыте отроча живое, и дадите обеим по половине¹⁴³. Услышали такое изречение обе матери, и весьма различными приняли его сердцами. Ложная мать говорила: хорошо, чтоб не доставался ни мне, ни ей, рассеките его. А правдивая, припадши к ногам Царским, облила их слезами, и сказала: во мне, господине, беда сия, ( пусть я неправа ) дадите ей отроча сие, смертию же не уморите его. И велел Царь сей матери отдать отроча, примечая от любви, что она есть истинная матерь его. Такой же, мне кажется, сего дня суд был и у Бога Царя всех, слышатели! Стояли пред престолом Величествия Его как бы две матери, любовь и правда Божия: между ими Сын Божий. Правда убо Божия говорила о Нем: разсецыте Его, яко тако подобает исполнить всяку правду; а любовь, яже к Сыну Бояжия, напротив говорила: пощадите Его. Но превозмогла на сем суд любовь правда Божия, се не пощадил Бог Сына Своего, но по требованию правды Своей, на толь многия и безмрныя раны, на толь тяжкая и несносная поругания, на толь лютую и безчестную смерть предал Его. Но убо приступим мы к самой теперь правд Божьей. Правда Божия! что Сей Человек зла учинил? чем винен пред тобою, что так на Него яришься и гневаешься? Отвечает правда: сия причина есть гнева моего на Него, что Он достойного смерти и вечного во ад мучения Адама со всем его племенем помиловать восхотел, даровав ему вместо того наказания живот вечной; и того ради Сам пусть все оныя казни, Сам все мучения и смерть тому должную претерпит. О наш правосудный Господи! дивны силы своя оказала правда Твоя и на Ахаве, когда он за то, что победивши одного царя Сирского, которого по приказу Твоему убить ему надлежало, жива опустил, сам повинен учинился смерти, по оному бывшему к нему извещению Пророческому: понеже испустил еси мужа пагубнаго из руки твоея, сего ради будет душа твоя вместо души его¹⁴⁴. Но уже здесь не Ахаав раб, но Сын Твой единосущный и потому, ежели Его на что осуждаешь, Сам тому осуждению сопричащаешься: Его бесчестие, Твое бесчестие; Его страдание, Твое страдание; Его смерть, Твоя есть. И не можно ли бы здесь хотя несколько правде Твоей уступить? Не можно. Ах, жалостного купно и ужасного слышания! Убояться и всеми членами содрогнуть нам, слышатели, надобно от толь сильной правды Божией. Если бо Бог так Сына Своего, еще не за Его собственные, но за чужие, Им только по милости на Себе принятые грехи, не пощадил; то нас ли уже пощадит за злая и скверная дела наша, ежели не покаемся, и не измыем их в Крови пречистого Сего Агнца? Хорошо воистину вопиет к нам о сем Захария: да восплачется ель, яко паде кедр¹⁴⁵. Если бо кедр пал под правдою Божиею; то нам пням и тернию, о толиких за нас Сына Божия страданиях нимало не брегущим, что будет? Если Создатель наш, чего не похищал, воздает; то мы преступники заповедей Его что постраждем? Ей, убойся, и опять говорю я, убойся, человек, толикой правды Божей, яко тяжко есть о впасти в руки Его! А не убоишься ли, и не престанешь день от дня раздражать столько милующего и долго терпящего тебя Бога; то верь мне, что как Моав иногда с стены градской неприятелям показывал нож, которым заклал сын своего первенца в жертву и умилостивление богам своим, так тебе покажет Бог на страшном Своем судилище Крест возлюбленного Сына Своего, и скажет: знаешь ли ты, Кто и за кого на сем Кресте распят? и чего ж ты от Меня надеешься? Не был бы я Богом, ежели бы такое противо благости Моей твое не отмстил неблагодарствие и смотри ж в какое зло ты бесстрашием твоим повергнешь тебе, человек! Убоишься ли же напротив, и пожелаешь покаянием сыскать, тебе у Бога милости и отпущения грехам твоим; то будь совершенно благонадежен; сбудется с тобой, как хочешь. Уже бо отселе Бог, не как прежде, непримирим нам пребывает, но когда только грешник умиленною душею воспоминает пред Ним смерть единородного Его Сына, и за заслугу Того отпущения грехам своим просить, то уже немедленно Бог и преклоняется на милость; И хотя б какой великой на кого разжжен гнев Его ни был, едина капля Крови Христовой‚ яко бесконечной дрогости, угасить оный жар бывает довольна. Что рассуждая Лев Папа Римский, в некотором слове своем говорит: излияние за неправедных Крови Христовой так сильно и дорого, что если бы все пленники дьявольские, то есть, грешники во Искупителя своего верили, ни един бы в мучительских не держался узах. А другие объясняя, коль дорога Кровь Христова, за мир излиянная, придают: что хотя бы бесчисленные такие, каков сей нами населяемый, миры во грехе были; Кровь бы Сына Божия, как от бесконечного по Божеству лица истекшая, всех их от того очистить могла удобно.

Сие убо ведая мы, слышатели, буде ли в каком грехе зазирает нам совесть наша, не отчаеваемся спасения нашего ни мало. Се бо имеем, да с Богословом скажу, ходатая ко Отцу‚ Иисуса Христа праведника: Той есть очищение о гресех наших, не о наших же точию, но и всего мира¹⁴⁶. Которая надежда чтоб лучше в сердцах наших могла вкорениться, памятуем, что ныне совершилось; памятуем, говорю‚ что весь долг, которым мы были пред Богом должны, сего дня Ходатай наш заплатил Ему за нас со удовольствием, то есть, когда, бессмертен будучи, за нас умерщвленных грехом умер: Сый благословен во веки, за нас проклятых клятвою сделался един всесовершенно Святый и Непорочный, за нас грешников грехом стался, как выше от Апостола объявлено. Остается убо только, чтоб мы сами к безмездному Врачу сему со упованием не медля в болезни нашей притекали, и любезно духовное подаемое Им ныне нам врачевство к душам нашим прилагали. Змий вознесен есть; остается, чтоб на него смотрели угрызаемые от всяких ядовитых гадов. Христос, говорю, на древе распят: остается, чтоб мы верили, что Он подлинно есть предвечный Сын Божий‚ и нашего ради спасения на толикая страдания и смерть под конец веков сошел с небес на землю; нашего ради обожения Бог сый, человеком сделался; нашего ради от ада искупления всеми владычествуяй, продался; для нашей жизни Живот всех умер. Веруя же тако, снидем теперь мыслию нашею во гроб, где снемши с Креста Иосиф и Никодим, верные ученики последнюю любимому Учителю своему отдаючи честь, обвивают Его чистою лащаницею, и полагают. Снидем, и обвием Его, вместо чистой плащаницы, чистою совстью нашею вместо камня, который те на устье гроба Его привалили, приложим к Нему сердца наша, в силу оного в Писании объявленного требования Его: положи Мя яко печать на сердцы твоем¹⁴⁷: приуготовим же с Богомудрыми женами на помазание живого мертвеца Сего и миро, то есть, излием над Ним теплые от внутренностей наших слезы, говоря с Давидом: востани, вскую спиши, Господи¹⁴⁸? Востани, слава наша! востани, псалтирю и гусли! обещавающу же Ему, востану в третий день рано, благонадежно скажем: аминь.

Се человек!

Слово Пилатово, во время вольных страстей Христовых произнесенное, у Иоанна ж в главе ХIХ, ст. 5 записанное.

Выводит нам пред очи сего дня Пилат, слышатели‚ одного человека, и говорит: се человек! Человек сей, как видите, не имеет уже и вида человеческого. Нет в Нем от главы до ногу целости: весь Он умучен, весь язвами обложен, весь кровью истек. О жалостного купно и ужасного видения! что се за Человека, слез воистину достойного, представляет нам Пилат сей? Думали бы мы, что се Сампсон крпкий от Филистин пойман, и света лишен? Но той только некоторым был в посмех, а другим и плача немалого был причиною. Сему же, кто ни идет мимо Его, посмевается, и хулит Его, покивая главою своею. Думали бы опять, что се Давид, босыми ногами бегущий на гору гоним от Авессалома сына своего? Умилен был подлинно тот позор: но Давид имел одни только ноги тогда обнажены: Сей же по всему телу непокровен, разве одними глубокими ранами. Давида один тогда проклинал Семей: а на Сего весь народ, как только показал Его Пилат, закричал: возми, возми, распни его¹⁴⁹. У Давида были и которые с ним умереть хотели; здесь же ни единого сострадателя не слышится; иной кричит: не сего, но Варавву я щажду¹⁵⁰; иной: не знаю я вовсе Сего Человека¹⁵¹; иные ничего не говоря, бегут от Него прочь, сколько в них мочи. Боже мой! видел ли свет от начала своего жалостнейшого человека, как сей Человек? Но кто ж бы Он был, еще никто не сказывает нам. Позволь Ты нам, о жалостный Человече! вопросить Тебе Самого: кто Ты? и за какую вину столь жестоко умучен? и не было ль у Тебя, когда Ты в благополучии находился, ни одного друга? Не сделал ли Ты во всю жизнь Твою никому какова благодеяния? и для чего ж никого состраждуща Тебе мы теперь не усматриваем? Только было начал сей Человек во ответ нам говорить: когда вы хощете, кто Я, знать; то ведайте, что Аз пастырь добрый, Который полагаю душу Мою за овцы¹⁵²: тут совершенно нас, уведомил Пилат о имени и причине страдания Его. Возложил он верху Его титло, а в титле написано: Иисус Назорянин, Царь Иудейский. Ах! молчи ты, Пилате, с таким твоим объявлением! ты нашу им растерзываешь утробу. Слова сии твои как меч острый сквозь сердце наше проходят‚ и убивают печалью нестерпимою душу. Мы ведаем того Иисуса, что Он муж Пророк силен пред Богом и всеми людьми, и надеемся, что Он есть хотяй избавить Израиля. Слышали бо мы еще в зачатии Его, от Ангела, что даст Ему Бог престол Давида отца Его, и воцарится в дому Иаковли во веки¹⁵³; и утверждаемся всеми Пророками, что Он Сын есть Божий: а ты показываешь нам Человека, между двумя разбойниками на Крест вознесенного, и говоришь, аки бы Он Иисус Назорянин быль. Может ли то статься? Конечно, слышатели, прельщает нас Пилат, либо глаза наши обманываются. Приступим ближе ко Кресту, и прочтем, что в титле написано? Так: Иисус Назорянин, се Той: Иисус Назорянин Царь Иудейский¹⁵⁴. Увы нам, Иисусе наш! в каком мы жалком состоянии Тебе Царя нашего видим теперь? Увы нам! на что мы еще живы, когда Господь наш страждет, Бог распинается, жизнь умирает? Ах, кто нам даст смерть вместо Тебе‚ Иисусе, пресладкий наш Иисусе! О мир, о мир неблагодарный! сия ли от тебя почесть Творцу твоему? Сие ли воздаяние за вся Его явленная тебе благодеяния? О солнце! влиявый в тебе свет, света лишается: стерпишь ли ты язву сию? Земле! повесивый тя на ничесомже, как разбойник повешен на древе: не потрясешься ли ты от страха? Да восколеблются воистину горы, да разсядется камение, да разверзется бездна, да возстонут небеса, да исполнят воздух плачем своим все твари, на толь бесчестное Содетеля своего состояние зря! Но сие я говорю к прочим тварям, а к тебе, о человеческий роде, что произнесу? Ты причиною всего зла, от Тебе и за тебе страждет вся сия Христос. Смотри убо сам, что учинить имеешь сего дня? Я только покажу тебе теперь пред предстоящими здесь сынами твоими, что истинны суть сии глаголы мои. Всяк, любяй Христа и желаяй ведати о тяжести и причине болезней Его, приди и посмотри, что я буду представлять.

Се Человек!

Мы имеем теперь пред очами нашими, слышатели, Человека паче человека, или лучше сказать, мы теперь видим Бога, человека бывша ради человека; но в таком состоянии, что уже не только Божеского в Нем сияния, но и человеческой доброты усмотреть не можно. Вид Его бесчестен, и умален паче сынов человеческих¹⁵⁵, как то, издалека еще предвозвестил Исайя. И кто же бы тому поверил, что человек все сие учинил Ему? Кто бы не усумнелся, когда бы послышал, что сии язвы, которые мы на теле Его видим, наложили Ему; сей терн, которым глава Его увенчана, сплели; сей Крест напоследок, на котором немилосердно весь Он протяжен, приуготовили руки человеческие? Он ради человека простер небо, создал землю, произвел различные животных роды: Он и самого человека человеком сделал; а что чуднейшее, Он ради человека, как выше помянуто, и Сам человеком стался. И как же бы поднял человек руки, на столь его любящего Творца своего? Трудно подлинно таким словам поверить. Но кто ж убо сего Человека Пилату предал? Кто поймал Его в вертограде, и связавши как Агнца вел на заклание? Кто у Анны и Кайафы по ланитам бил Его? Чья поплевания на лице Его видима? или чей сей голос: возми, возми, распни Его¹⁵⁶? Не вся ли се действия человеческая? Так, может быть, подумает здесь кто, человеки то были язычники, не ведущие Бога? Не скажу я на сие ничего. Мне довольно было показать‚ что Человек сей от человека пострадал. Какое неблагодарствие! Впрочем вы сами, слышатели, приклоните уши ваши, и послушайте, что Пилат в преторе о предателях Его говорит Христу? Род, говорит, Твой и архиерее предаша Тя мне: что еси сотворил¹⁵⁷? Се от каких людей предан Христос, слышите. От тех самих, в которых Он родился. А сии люди были Иудеи, в которых ведом был Бог¹⁵⁸, по Псалмопевцу, довольно. Да и нельзя было не знать им Его: Он бо, когда исходили они из под тяжкого Египетского ига, Сам предводительствовал полкам их, предходя в столпе облачне и огненне; Он и устно с ними говаривал, Он им хлеб Ангельский чрез долгое время дождил, и воду сладку источал из каменя, и иные бесчисленные чудеса пред очами их делал Он такия, какия ни пред которым еще другим народом. Не сотвори, говорит Писание, тако всякому языку, и судьбы Своя не яви им¹⁵⁹, как сему народу. От толь убо любимого, от толь облагодетельствованного Собою народа приемлет такое бесчестие Господь! Коль ужасное слышание! коль лютое, не скажу уже неблагодарствие, но бесчеловечие! Людие Мои; что сотворих вам? или чем обидех вас? Слепцы ваши просветих, прокаженные очистих, и еще отец ваших манною питах в пустыне и за сие ли осуждаете вы мене? Познайте, о неблагодарные! ежели не Творца и Царя вашего, то хотя благодетеля познайте вашего: особливо познайте вы, которым Я свет, которым здравие, которым жизнь даровал недавно! Но глухим здесь поется. Жестоковыйной сей народ ничего того и слышать не хочет, но только беспрестанно кричит: пропни Его! Уже и Пилат сколько ни жесток, плачевным Христовым видом умягчевается: и за тем-то выводит им на показ Его, надеясь, что и они от толь жалостного зрелища перемену некую ощутят в сердцах своих. Уже солнце, стыдясь смотреть на поругание Его, скрывает лучи свои; уже луна в кровь пременяется от кровавого вида Его; уже и завеса церковная на двое раздирается; и камение распадают и гробы отверзаются‚ не могуще снести толь бесчестного образа Его: а сии люди, о жестокости! о бесчеловечия! не могут прийти в сожаление, но еще боле и боле бесчеловечное свое повторяют желание оное: пропни Его. Уа, разоряяй церковь, и треми деньми созидаяй! увидим, аще снидет с Креста; он иные спас, себе ли не может спасти¹⁶⁰? Видя сатанинскую злобу людей сих страждущий Христос, ничего уже, слышатели, им не говорит; но только к нам обратившись, зовет нас чрез усты Пророк Своих под Крест Свой, и с жалобою произносит такие слова: видите, аще есть болезнь, яко болезнь Моя¹⁶¹? Сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене. Позна вол стяжавшаго его, и осел ясли господина своего: Израиль же Мене не позна¹⁶². О тяжесть! о несносна язва! аще бы враг поносил мне, претерпел бых убо, и аще бы ненавидяй на мя велеречевал¹⁶³, не удивлялся бы Я тому: сии же люди равнодушные и знаемые Мои, которые, сказать так, одной со Мной причащались трапезы, и с которыми ходил Я единомышлением; и коль же жестоко от таковых людей таковая страдать Мне злая, рассудите, и видите, аще есть болезнь яко болезнь Моя?

Весьма нам чувствительна болезнь Твоя сия, пресладкий наш Иисусе! Возвеличися чаша сокрушения Твоего, говорим и мы с Иеремиею единогласно: возвеличися чаша сокрушения Твоего, и кто Тя исцелит¹⁶⁴? Но молим Тя, всеблагий: или Ты, свободивый иногда Сусанну от напрасныя смерти чудным образом, не мог Тебе Самого от нея спасти? побивый иногда об одну ночь чрез Ангела множество полков Ассирийских, или не мог Ты побить одной спиры Иудейской? Избавивый благочестивые Твои три отроки из середины огня, или Самого Тебе из средины зол сих вывесть не силен был? Воистину, слышатели! не трудно все то мог учинить Христос. Но ежели бы то было, то как бы исполнились пророчества? как бы сбылись прообразования? как бы опять удовлетворилось воли небесного Отца? Или мнится ти, говорит Христос Петру, хотящему оборонить Его от Иудей ножем, яко не могу умолити ныне Отца Моего, и представить Ми вящше, неже дванадесяте легеона Ангел? Но како же убо сбудутся писания, яко тако подобает быти¹⁶⁵? Престань, что ты это делаешь? вонзи нож твой в ножницу¹⁶⁶, и не думай; чтоб Я чашу, которую даст Мне Отец, не стал охотно пить? И обратившись ко Отцу Своему‚ говорит: аще возможно, да мимо идет от Мене чаша сия; обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты¹⁶⁷. Аз снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю Тебе пославшего Мене Отца¹⁶⁸. О Отче, Господи небесе и земли! здесь уже мы вставше возопием к Богу Отцу: что это мы слышим будто Ты так пострадать Христу установил Сам? Не умилосердишься ли Ты над единородным Сыном Твоим? Не умилишься ли, смотря на текущую из язв Его кровь потоками? Понесешь ли терпеливо толь лютую и бесчестную смерть Того, Который с Тобою единой-чести и существа есть? Ах, что сие видим мы во Отце сем? Он не только терпеливо сносит смерть Сына Своего, но еще, с любовью смотрит на заклание Его. Не бывала ни которая толь приятна жертва Ему от века, как сия. Есть ли где пример странному такому делу? Упоминается в книгах Судейских некоторый Израильской вождь, Иеффай именем, которой по обещанию своему охотно заклал дщерь, свою родную¹⁶⁹. Другой се Отец такой, Который не щадит нимало Сына своего, но с любовию предает Его на смерть. Но Иеффай заклал дщерь свою ради Бога, которому обещался по получении над врагами своими победы, что ни попадется первое навстречу ему в дом входящу, принести на жертву и случилось, что дщерь тая прежде вех вышла на сретение его с тимпаны и лики, радуясь о счастливом возвращении своего родителя. Отец же Сей небесный, кого ради ужасное сие на земли восставил позорище? Ответствует Евангелие, что ради человека. Тако, рече, возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть за него¹⁷⁰. О дивное чудо! придите и видите дела Божие, слышатели, яже положил Бог ныне на земли‚ дела, всяк ум превосходящая.

Се Человек в позор нам теперь предложен, Которой не только человека ради человеком стался, но и пострадал за человека! И что ж сие за непостижимое таинство? Мы недавно слышали, что сей человек пострадал от человека: теперь слышим, что Он пострадал, за человека. Итак страдание Его было от человека, да и за того ж самого человека. Кто бы, слыша сие, не почудился? кто б не пришел в восхищение ума? Удивляется Моисей в книге Второзакония тому, что Бог во облаке и громе и молнии сойти на Синайскую гору к человеку, и разговаривать с ним не возгнушался. Вопроси, говорит там в гл. 4-й, ст. 32 и 33, ко Израилю, дней первых бывших прежде тебе, от дне, в оньже сотвори Бог человека на земли, и от края небесе даже до края небесе, аще бысть по словеси великому сему? Аще кий язык, слыша глас Господа Бога живаго, глаголющего от среды огня, имже образом слышал еси ты, и быль жив? Что же бы уже здесь сказал Моисей той, ежели б увидел того ж Господа, ради человека на Кресте распята? В какое бы он восхищен был удивление, когда б вместо облака под ногами Его приметил Крест; вместо светлых лучей блистания, из всех удов текущую кровь; вместо громов, оружейный около Его Римских воинов звук? Мне однако ж больше всего непонятно то кажется, что Человек сей пострадал за человека, а от того ж самого человека, страдать за врага, умирать за убийцу своего, слышано ли от века? Христос, вот кто Его убивает‚ за того самого умирает. Какое чудное и несказанное дело!

Но может быть при таком рассуждении кто вопросить пожелает: какая была нужда умирать Сыну Божию за человека? Ах! сего ли ты не ведаешь? Воспомяни горькое оное падение в раи Адамово, в котором, по слову Апостольскому, мы все согрешили¹⁷¹, и помысли, что с нами от того времени делалось? Помысли, говорю, что все мы от того времени по днесь были чада гнева Божия, были рабы греха, оброчники смерти, пленники диаволи. И кто ж мог нас известь из такой беды, кроме самого Бога? Долг был бесконечный, и заплата должна была быть бесконечная ж; а того ни единой твари, как конец у себе имеющей, учинить было никак не возможно. Восстает убо се, о благоутробия неизреченного! востает на тое дело Сын Божий; приемлет на Себе грехи всего рода человеческого, и всесовершеннейше чрез страдание и смерть Свою, как цену бесконечной драгости, правде Божией удовлетворяет за них, по славному оному Исайи о том бывшему предвозвстию: язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем, и язвою Его мы все исцелехом¹⁷² Что самое и Апостол в своих посланиях часто твердит: врази, рече, бывше, примирихомся Богу смертию Сына Его¹⁷³; и на другом месте: неведевшего греха Бог Сына Своего по нас грех сотвори, да мы будем правда Божия о Нем¹⁷⁴. Образ такой неповинной за чужую только вину воспринятой смерти Христовой был, по толкованию некоторых церковных Учителей, овен оный, в книгах Бытейских при страшном жертвоприношении Авраамовом поминаемый. Воззре, написано там, Авраам очима своима, и се овен един держимый рогама во саде Савек: и иде Авраам, и взя овна, и вознесе его во всесожжение вместо Исаака‚ сына своего¹⁷⁵. Ибо, как овен тот изощренный на Исаака меч в себе ощутил, так вот и Христос Сын Божий‚ разжженный на нас гнев Отца Своего претерпел, и должную нам грешным казнь, да избавить нас от нея вечно, неповинен сый, принял. Чего ради и да никтоже отселе из сынов Адамовых, праотеческим оным заражен недугом, вопиет с расслабленным, при овчей лежавшем купели: человека не имам, да ввержет мя в купель¹⁷⁶. Се Человек, Который не в воду какую повергает тебе, но самою дражайшею Своею Кровью врачует твою душу. Се Человек‚ о котором и не хотя истину прежде немногих дней пред сим исповедал Каиафа, говоря в соборе: уне есть нам, да един человек умрет за люди, а не весь язык погибнет. Сие же сам, записавший его слова, Евангелист примечает: о себе не рече, но архиерей сый лету тому, прорече, яко хотяше Иисус умрети за люди: и не токмо за люди, но да и чада Божия расточенная, соберет во едино¹⁷⁷.

“Но молю я Тебе, Иисусе Сыне Божий! да скажешь наконец мне сие едино: когда Ты принимался за толь многотрудное дело, дело, говорю, искупления нашего; когда шел на вольную страсть Твою, и имел пред очами горестную смерти чашу: приходило ли Тебе во ум, что многие презреть имеют безмерное сие Твое к миру благодеяние, многие поперут Кровь Твою, не будут верить смерти и Воскресению; многие Божества в Тебе признать не восхотят; множайшие, хотя признают и уверуют, что Ты еси Спаситель мира, от века ожиданный, но без покаяния однако ж во грехах своих чрез всю жизнь свою валяяся, ни единой от всего неописанного истощания Твоего не получат пользы? Нельзя было Всеведущему не знать того. Все Ты сие, как Бог‚ совершенно предвидел еще прежде, нежели мир сей стался. И сия-то причина больше всех Тебя в саду Гефсиманийском мучила, когда слышаны были от Богочеловечных уст Твоих такие слова: прискорбна есть душа Моя до смерти¹⁷⁸. Не так Ты скорбел о Том, что любимый Твой ученик продает Тебе; не так о том, что народ, многих чудес Твоих наполненный, восстает на жизнь Твою; не так и о том, что все наижесточайших мучений роды ожидали Тебе, как о сем, что многие всем тем не имеют пользоваться. Но убо ли и за таких людей умер Ты? Говорят некоторые противники православной Твоей церкви, будто нет. Но мы лучше послушаем Павла Твоего, что он нам о сем от Тебе объявит? Христос, говорит Павел, за всех умре, аще же един за всех умре, убо вси умроша.¹⁷⁹(а); и паки: якоже единаго прегрешением во вся человеки вниде осуждение: такожде и Единаго оправданием во вся человеки вниде оправдание¹⁸⁰. И что еще требуем свидетельства? Се Человек, слышатели, Который не только за человека умер, но еще и за человека такого, который толь Его великую заслугу за ничто имеет ставить. Се новый и чудный Пеликан не детям только, умильно к нему взирающим, в насыщение кровь свою точащий, но и тем, которые смотреть на него не хотят, ниже суть от гнезда его. 0 любве! о благости! о дивного Твоего к роду человеческому снисходительства, Владыко наш! Говори ты, Святый Апостоле! что составляет любовь Свою в нас Бог‚ что за грешников Христос умер; а мы еще превосходнейшую находим в том любовь, что Он умер за грешников неблагодарных.

Но что ж убо ты, неблагодарный грешник! пребудешь ли подлинно в таком твоем неблагодарствии до конца твоей жизни? Не придешь ли ты в жалость от плачевного сего позорища?

Се Человек, богат сый, обнищавый твоего, ради обогащения! Се тело раздробленное и сокрушенное все твоея ради души исцеления! Се руки, простертые к заглаждению грехов твоих! Се ноги пригвожденныя, да ты от заклеп адовых разрешишися! Се сердце копием отворенное, да ты, усмотревши в нем любовь Его к тебе, почерпнешь от сокровищ благости Его, что тебе надобно! Се глава, к лобзанию твоему наклоненная! Се и душа во искупление твое от работы вражьей отдана! И не умилишься ли ты здесь? не растопится ли толь горячею Человека сего любовью ожесточенное твое сердце? Можно ли тебе взглянуть сухими, глазами на толь жалостный Его образ?

Ежелиб ты которого твоего друга, и не только друга, но и ежели б врага твоего толь много умучена, толь люте растерзана, толь бесчеловечно прободенна увидел и тогда бы, чаятельно, без слез не пробыл, ежели б только имел что-нибудь в тебе человечества. Се же Человек, Который от необычной Своей к тебе горячести, самого Себе в дар тебе отдал, предлежит теперь в таком печальном виде! И как же бы удержался тут от слез? Давид плакал о смерти Авенира, своего противника; Иаков над окровавленною ризою сына своего рыдал; други Иовлевы, струпы язв его омывали слезами. Человек распинаему и погребаему, а распинаему и погребаему за него самого Творцу его, не показал бы ни единого о том сожаления, как? Разве бы не человек кто, но нечувственный был камень? Но что ж когда бы кто еще такой, сльшатели‚ сыскался в нас, который бы не только не сострадал страждущему за него Творцу его, но ещё б и новые новыми грехами своими налагал Ему язвы: и не только бы вторично‚ как Павел Святый говорит негде‚ но и многократно распинал Его: то уже чему такова надлежало бы уподобить человека‚ вы сами подумайте?

И сего ради в заключение слова моего говорю я ко всякому, как и ко мне самому: о Христианине! блюди, да не когда уподобишься ты Иуде предателю‚ презревшему любовь своего Учителя‚ но памятуй явленное тебе здесь неизреченное благодеяние Сына Божия везде и на всякое время. Изобрази ты в душе твоей плачевный сей Образ; начертай на сердце многоболезненное оное распятие: носи во уме те бесчисленные поругания, тяжчайшие муки и поносную смерть Христову, которую Он за тебе сего дня принял: носи нимало не преставая, да не когда или язык твой изострится, или ноги подвигнутся, или руки ополчатся к новому пролитию крови Его во удесех Его, по силе оных слов Апостольских, к Коринфянам написанных: согрешающе в братию, и биюще немощную их совесть, во Христа Самого согрешаете¹⁸¹. Ежели бо сие дерзнет кто, то какими он очами взглянет на Христа, когда сбудется второе писание оное: воззрят Нань‚ егоже прободоша¹⁸²?

О Христе Всецарю‚ и несказанно милостивый рода человеческого Избавителю! я знаю, что хотя Ты., теперь нечувствителен нам являешься, но совершенно все дела и слова наши чувствуешь. Хотя и мертв и бездыханен, как человек, предлежишь Ты нам теперь; но как Бог оживляешь всю тварь, и действуешь вся по Твоему произволению. Молю убо Твою благость обще со всеми предстоящими здесь зрителями страстей Твоих; молю, да, о чем говорено у нас было сего дня, никогда из мысли нашей не выходить, да ничто же боле приходя всегда видит в нас Павел Твой, токмо, по желанию своему, Тебе Иисуса нашего, за спасение рабов Своих распятого¹⁸³!

О коль нам чувствительна теперь смерть Твоя! но сделай же Ты благодатию Твоею, чтоб мы и впредь не потеряли когда чувство сие, но в незабвенной бы всегда обносили памяти, что Ты от нас и за нас умер!

Прочее мы довольно уверены, что увидим скоро смерть сию пожерту победою, по оному, прежде сказанному чрез Осию Пророка, слову Твоему: буду, о смерть! смерть твоя.¹⁸⁴ И за тем в самой сей горести некую еще чувствуем сладость, благонадежно ожидая, когда воссияет нам вожделенный свет из гроба Твоего, когда облистает воскресением Твоим вся тварь, и услышим с Богомудрыми женами от пресладких уст Твоих вселюбезный глас сей: радуйтеся и дерзайте все Аз победих мир и миродержителя¹⁸⁵!! Аминь.

Вси проходящии путем, обратитеся,

и видите, аще есть болезнь, яко болезнь моя?

Словеса суть Святого Пророка Иеремии, в лице Христа Господа предреченные, в Плаче же его, главе 1, ст. 19 написанные.

Восшедшу на крестную кафедру самому днесь небесному Проповеднику Христу Господу, я бренный на сие восходя место, что или как начну говорить к вам, благочестивые слышатели, не знаю. Куда бо очи мои ни обращаю, везде не словам, но молчанию паче нахожу материю. Смотрю на солнце, и вижу, что померкнуло; на луну, в кровь преложилася; на землю, трясется; на воздух, тьмой покрывается; к вам обращаюся, и вижу от зельной скорби и болезни совсем изнемогших: всяк стенет, всяк рыдает, и рыданию своему меры положить не хочет, кийждо с Иеремиею говоря: кто даст главе моей воду, и очесем моим источник слез, да плачу день и нощь¹⁸⁶? Думал я, что Господь мой, на кафедре крестной стоя, подаст мне какую веселую и к словам обильную материю но здесь и наипаче слово во устах заключается, язык одебелевает, глас отончавается, разум ужасается, и да так скажу, весь вне мене самого похищаюсь. Что бо слышу от кафедры крестной как ко всем, так и ко мне вопиюща Господа: вси, говорит, мимоходящии, обратитеся, и видите, аще есть болезнь, яко болезнь моя? Боже коль Я несчастливый проповедник!

Видите теперь сами, благочестивые слышатели, коль радостных, коль приятных слов от нынешнего проповедника вашего ожидать долженствуете. Вы чаете, скорбящему духу вашему от настоящего слова некое получить утешение; а оно вам приумножить печали должно. Вы желаете, дабы от очес ваших льющиеся уставил я беседою моею слез токи; а я и сам вкупе с вами, видя Живот наш пред очами нашими висящ, в слезные разлиться понуждаюся источники. Но и какое от слов утешение тогда может быть, когда все стихии и вся тварь, видя Творца своего поплевана, поругана, уязвлена так, яко не имети уже Ему ни вида, ни доброты¹⁸⁷, унывает, и умирающу сама никако соумирати видится? Какая красная и радостотворная беседа тогда составиться может, когда радости и утехи нашей Виновник сам скорбит, и соскорбящего не обретает; когда Сам с Голгофы ко всем путь жития проходящим вопиет: видите, аще есть болезнь, яко болезнь моя?

Ежели бо Давиду Авенирова смерть столько тяжестна была ,что не только сам, но и всем вельможам своим плакать, во вретище облекшеся, о нем велел: раздерите, рече, ризы ваша, и препояшитеся вретищи, и рыдайте о Авенире¹⁸⁸: то кто ныне не раздерет сердца своего, видя Создателя, за грехи создания своего, люте убиенна?

Ежели други Иовлевы, внезапу увидевше Иова на гноищи седяща, и язвы своя черепом оскребающа, которого прежде славна, богата и во всем изобильна видели, покрыли главы своя, и сидели при нем семь дней плачуще¹⁸⁹, и удивляющеся пребыша немы, ничто же глаголюще: то Царю славы, нагу посреде беззаконник повешену, кто не возстенет? кто от слез удержаться возможет?

Воспомянем, какие тогда были слезы, какое рыдание Иакова Патриарха ветхосного, когда увидел ризу сына своего, ризу возлюбленного себе Иосифа окровавленную? Сколько он тогда сердцем оцепеневал! колькратно от нестерпимой туги падал на землю! Сына, рече, моего сия риза: зверь лют снеде его, зверь лют восхити Иосифа¹⁹⁰. И с таковыми словами растерзал на себе ризы, и возложил ризы власяные, и сетовал о сыне своем дни многи, как говорит Писание, и утешающим сынам и дщерям его, не хотяше утешитися, но глаголаше: да сниду во ад к сыну моему¹⁹¹. О коль несносна болезнь та Иакову была!

Но есть ли какое сравнение Иосифовой ризе с самою пречистою Плотию Иисусовою, которую днесь зверскими и бесчеловечными руками раздранну всю, всю Кровию, не козлею, но самою Его дражайшею, не окропленную, но омоченную пред лицем нашим имеем? Не слезы убо, но источники изливайте очи человеческие; не воздохнуть, но омертветь конечно тебе на толь плачевный позор смотрящей надобно, всякая душа благочестивая!

И сея для причины конечно долженствовал бы я, слышатели, в сей день бразду на уста моя наложить, и с предреченными друзьями Иовлевыми пребывать нем, и плакать непрестанно. Но егда доброхотное ваше желание, о страданиях бесстрастного Создателя вашего всю нощь прешедшую и нынешний день размышляющее, и сей час еще изволяет о тех же слышать: восприемлю глас, распространяю слово, в котором потщуся слуху и умным очам вашим предложить оныя самые болезни Христовы, и показать, что толикия они суть, что ниже помыслити больших кому возможно, самому Ему засвидетельствующу: видите, аще есть болезнь‚ яко болезнь моя? Покажу же то ясно, егда четыре сия Кто, что, от кого, и за кого страждет, объяснить потщуся. Из которых три первейшия рассуждения, ведайте‚ не только не умалят‚ но еще приумножат печали болезнующим, и самому Христу состраждущим сердцам вашим: от последнего же некое надейтеся со мною принять утешение и прохлаждение.

Помощи же в словах моих у кого попрошу, ежели не у Тебя Самого, нас ради укрестованный‚ Слове Божий? К Тебе прибегаю, и пред Крестом Твоим припадая молюся, да будешь мне просвещение ума, померкнувшу солнцу, слышателем же моим отверзение сердец, отверзающимся гробом и бездушной земле, стенания Твоя чувствующей яко да с должным вниманием послушая настоящей беседы, не бесполезны от храма сего Святого отойдут.

Вси проходящии путем, обратитеся, и видите, аще есть болезнь, и прочая.

Словеса вышепомянутая.

Слыша глас от Голгофы происходящий‚ и во ушах сердец наших чрезвычайно шумящий, и повелевающий обратиться и видеть: обратимся, слышатели, умом нашим, паче же и самою мыслью нашею взыдем на гору оную, и станем под самым Крестом водруженным в верху ея. Вставше же посмотрим, кто Сей укрестованный есть, Который болезни Своей равной в свете быть не чает? Прочтем титло надписанное над Ним‚ и познаем: Иисус Назорянин, се есть в титле написано, Царь Иудейский¹⁹². О, что это? не мечтание ли? не привидение ли? Иисус, Которому прежде зачатия еще Его обещал Ангел царство и престол Давидов¹⁹³, на Кресте висит! Иисус, Которому еще в пеленах повитому Цари поклонились¹⁹⁴, преклонив главу на древе, предает Дух¹⁹⁵! Иисус, Который пришел грешных спасти, со беззаконными вменен¹⁹⁶‚ посреде разбойников распят! Не прельщаешь ли ты нас, титло, с надписавшим тя Пилатом? Мы ведаем, и свидетелей в том имеем Фавор и Ермон‚ что Иисусу, Который от Назарета, Сам Бог Отец свыше свидетельствовал, что Сын Его Он есть возлюбленный¹⁹⁷: ты же нагого мертвеца, паче же и повешенного Иисусом тем называешь. Страждет ли Бесстрастный? Всесильный немоществует ли? На водах землю Повесивый, на лобном сем может ли висеть месте? Протягнувый небо яко Кожу‚ на древе протягается ли? Горстью единою содержай всяческая, руками и ногами пригвождается ли? Возлагаяй на Царские главы диадимы, сам тернием венчается ли? Бессмертный, смерть приемлет ли? О титло! титло златом, а не чернилами достойное изобразиться! Не могли бы мы в таком случае отнюдь тебе поверить, но вся тварь тож нам, что ты, засвидетельствует. Солнце, скрывшее лучи свои, показывает, что влиявый в существо его свет, померкнул: луна, в кровь преложившаяся, дает знать, что украсивший ее, окровавлен есть: земля от основания подвигнувшаяся, свидетельствует, что основавший ее, бесчестие приемлет: завеса церковная, на двое раздравшаяся, гласит, что Жениха церковного ребра копием раздираются; и Сотник, приставленный распеншихся стеречь, признает и исповедует, яко воистину сей Иисус Сын есть Божий¹⁹⁸.

Здесь убо мы и еще ближе мыслью нашею приступим ко Кресту, слышатели, и любезно сердцем нашим Укрестованного на нем объемлюще скажем: так, Ты се, сладчайший Иисусе, Ты безначального Отца предвечный Сыне! Твои се руки протяженны, руки Адама от персти создавшие; Твои се ноги уязвлены, ноги к вечному блаженству нам предходящи! На сие-то Ты пришел в мир, Вездесущий; на сие воплотился, Бесплотный? На такие-то Тебя яблоки вызвала в виноград сей невеста Твоя, душа человеческая, избавления вечного чрез Тебя требующая! Да снидет, рече, брат мой в вертоград свой, и да яст плод овощей своих¹⁹⁹. Когда так, теперь мы уже ведаем, что не напрасно, провидя такое истощание Твое, Пророк воскликнул: услышах слух Твой, и убояхся; разумех дела Твоя, и ужасохся²⁰⁰. Правда, есть чего и бояться, есть чему и ужасаться! Кто бы, Создателя всех страждуща видя, не ужаснулся? кто бы Всякое дыхание Оживотворяющего, на смерть взирая, разделения составов от страха в себе не почувствовал? В древнее время, когда Бог, разгневан беззакониями сынов Илии жреца Израильского, намерился Кивот Свой отдать в руки иноплеменнические, тогда трехкратно возбуждая спящего Самуила, говорил ему: се Аз творю глаголы Моя во Израили, яко всякому слышащему сия, пошумит во обоих ушесех его²⁰¹. Аки бы сказал: всяк, кто услышит сие, подумает, что гром некий слышит, и в недоумение придет от страха великого и удивления: пленен бо будет Кивот от иноплеменников, Кивот, которого узрев побеже море, и Иордан возвратися вспять²⁰²; Кивот, которому обносимому стены Иерихонские пали²⁰³; Кивот, к которому прикоснувшись Оза внезапно мертв пал²⁰⁴: сей Кивот необрезанные поймут, и в свою отнесут землю! Ежели страшно дело было Кивоту у язычников на некоторое пребыть время; ежели ужасно было слышать о пленении Моисеовыми руками сотворенного, Богу только посвященного, ковчежца того то сколь больше нестерпимый трепет и ужас, смотреть мысленный сей Ковчег, в немже всяко исполнение Божества, как Апостол говорит, живет телесне²⁰⁵, в посмеянии и поношении толиком у беззаконных Иудей. Плоть, говорю, Сына Божия, Плоть, Духом Святым свыше истканную, раздранну и повешену на древе крестном видеть: колико больше нестерпимый есть трепет и ужас!

Но да не запомним, чего для в сей час нас под Крест Свой собрал Сын Божий; то есть, дабы мы возмерили болезни Его: видите, рече, аще есть болезнь, яко болезнь моя? Отложивше убо страх всякий, и удивление на иное оставивше время, будем теперь на мериле ума нашего полагать болезни Его. Но и паки сомнение: как мерить, чему меры нет? От единого достоинства болезнующего такового Лица можно усмотреть всякому, что несть примера, ни равенства единого в тварех болезни Христовой. Однако, когда уже так сам Себе Он в рассуждение наше отдает; не противимся, возьмем мысленными руками нашими мерило, и собрав хотя знатнейшие некоторые (всех бо невозможно ) во ум наши болезни и тягости‚ которые такое Лице в прешедшей ночи и в настоящем претерпело дне, будем полагать на Нем.

Начало болезням Христовым, как сказывают нам Святые Евангелисты, было еще в вертограде, при потоке Кедрском стоявшем. В том бо то вертограде нача Христос первое скорбети и тужити²⁰⁶, а по Марку Святому ужасатися и глоголати: прискорбна есть душа Моя²⁰⁷; в том вертограде, пред самым страданием‚ когда молился, был Он в подвиге, и пот Его виден был‚ яко капли крове каплющия на землю²⁰⁸; в том вертограде оружием и дреколием вооруженные Иудеи обретше Его, яко волки гладные начали терзать, вязать, и аки Агнца прямо стригущему Его безгласного на заколение немилосердо влечь. Хотел бо преблагий Господь, чтоб, где началась погибель, там и спасение: где смерть родилась, там бы и жизнь возросла: хот л, говорю, чтоб, как в вертограде райском чрез преслушание Адамово умирать, так в вертограде Гефсиманийском начали мы чрез Его страдание оживотворяться, как о том негде рассуждая, Кирилл Александрийский говорит. Вертоград точно, говорит он, был, рая место образующий: сего ради как в Раю начало всяких зол сотворилось, так в вертограде Христово страдание началось, которым от зол освободившись, древний Рай воспринять сподобились мы. Великие сии болезни и безмерно были тяжестныя. Как бо не велико есть тужити общей всех Радости, бояться сильных Крепости, ужасаться бранноносных Мужеству, прискорбну быти Блаженству нашему? Как не тяжестно Повившему небеса облаки, по руку и ногу связану от суровых и бесчеловечных воинов влачиться? А не без того, чтоб и иных еще каких озлоблений Ему бесчеловечное суровство в самом пути не причинило. Предваряя бо един другого бесчеловечные воины, отовсюду обходя, били Его, за власы терзали, и всякими ругалися образы.

Однако ж, хотя и сии тяжестны Христу болезни были; но тяжчайшия далеко еще по них последовали. Что-бо далее делается? Приводят Христа воины первее ко Анне Архиерею²⁰⁹, (тесть бо был Каиафин, и двор его на пути стоял) и там-то Прошедый небеса Архиерей пред злочестивым Архиереем предстал, имея руки и ноги связанные яко злодей, весь окован, весь узами обложен, весь удручен и умучен от жестокосердных воинов: там заушаем был, там в ланиту Ему ударяему бывшу, исполнилось Пророческое слово оное: покры срамота лице Мое²¹⁰.

Но и тех еще тяжчайшия болезни принял Христос у самого Каиафы, которой Архиерей был лета того. Анна бо послал Его к Каиафе, где уже все книжники²¹¹ и фарисеи собраны были на Господа и на Христа Его²¹²: где уже алчные оные львы давно желанный себе лов скоро получить надеялись: и которой язык исповедает, которые уста изрекут, колико в дом Архиерея того, или паче в мучилище пострадал Христос? Там-то уже подлинно мог Он сказать Пророческое о Себе слово: ищущии злая Мне, глаголаху суетная, и льстивным весь день поучахуся. Аз же яко глух не слышах, и яко нем не отверзаяй уст своих: и бых яко человек не слышай, и не имый во устех своих обличения²¹³. Многие бо в дому том приступили лжесвидетели, различные клеветы износя на Него: а как ничто достойно смерти не явилось, то от великой злости сам беззаконный судья восстает от места, сам заклинает, сам и ризы на себе раздирает: сам судит и свидетельствует, безвинного повинна творя смерти. И едва вышло из богомерзких уст вселукавое слово, повинен есть смерти²¹⁴, абие бесчинные воины похитивше, аки некое изгребие, в смрадное повергли пресладкого Иисуса место: и чрез всю нощь пакости делали Ему; Лице Ангелоговейное скверными били руками; Уши, отверзшие слух глухому‚ укоризненных всяких исполняли слов; Очи, слепому зрение даровавшие, смрадными помрачали слинами, так что ясно сбылись на Нем тогда Пророческие слова оные: плещи Мои вдах на раны, ланиты на заушения, лица же Моего не отвратих от заплевания²¹⁵.

Дивитися же здесь надобно: как утерпели, на сие смотря, Ангельские силы? как не восстали на месть за Господа своего, как иногда восстали на Ассириан и Египтян за возлюбленный род Ему? Или где тогда скрылись медведицы оные, за малое бесчестие Елисея Пророка, малых детей растерзавшие? Как за толикое поругание Создателя своего, беззаконных ругателей не растерзали? Как паки земля расступившись, как Дафана и Авирона, не поглотила их? Или огнь с небесе спадши не пожег, как иногда пятидесятоначальниковь со всеми подчиненными их, хотевших взять с горы Илию Пророка? Были бы вся сия воистину и страшнейшая, разве что Божия на то не было изволения: ибо так в предвечном Своем совете установил Он пострадать за мир Сыну Своему.

Но преддверие и сие еще было болезням Христовым; лишь же только показало солнце лучи свои, то новых еще болезней открылась бездна. Дню бо светающу, усоветовали между собою старцы и книжники людские отвести Христа к Пилату, чтоб распял Его: отчасти для того, что не имели сами такой власти, чтоб кого могли казнить, будучи под властью Римскою: отчасти же и наипаче, чтоб неправду свою загладили, и бесславия убежали тем, это не сами собою убили Его, но Пилат, язычник по власти своей, аки развращающа и возмущающа народ, на то осудил. Пилат же, видя явственную злобу их и неправедные доносы, многажды отпустить Христа хотел: не обретаю, рече, в Нем вины. И отсюду, говорит Евангелие, искаше пустити Его²¹⁶. Не премогла злоба правду, убедили непрестанным беззаконные доносчики кличем своим Пилата к намеренному собою. Поят убо тогда (слова Евангельские) Пилат Христа, и би Его. Как же бил? Собрав воинство свое, и тое от Иудей перекупленное: и коего бы здесь помилования чаять? Они тотчас совлекли с Него ризы Его, и представили Одевающего небеса облаки и землю злаком, нага; беззаконная же Синагога, смотря на то, как оная Мелхола Давиду ругалась, говоря: коль прославися днесь Царь Израилев, иже открыся днесь пред очима рабынь рабов своих²¹⁷? И так стал Краснейший паче сынов человеческих и Господь всех обнажен совсем посреди беззаконных мужей‚ имея во устах своих Псаломническое слово: аз на раны готов²¹⁸. Но не довольно того жестокости мучителей; привязывают еще Его к столпу, Которой столпом облачным во дни и огненным в нощи иногда в пустыне водил Израиля: и привязавше бьют бичами и розгами переменяючись; бьют дотоль, поколь все тело Его сделалась одна язва; поколь от главы до ногу, по предуведению Исайи, не стало в Нем целости²¹⁹. Сверх того тернием венчают, тростию по главе ударяют, колена о Ком всяко колено²²⁰, по Апостолу преклоняется, прегибаючи посмеваются. И коего зла позабыли тогда сделать Ему? Тогда-то сбылось подлинно в очах всех пророчество Иезекиилево: чашу, рече, сестры твоея испиеши глубокую и широкую, и испиеши ю, и истощиши; и будешь на смех и подражнение²²¹.

Но да минув прочая‚ к последнему Пилатову приступим судилищу: бивши так Пилат Христа, предал Его Иудеем‚ да распнется. Которое последнее осуждение как только злобными ушами своими услышали Иудеи, о коль обрадовались! о коль весело воскликнули! Там-то пристойно было Иеремии говорить к лицу Христову, что он в плаче своем говорил: отверзоша на Тя уста своя вси врази Твои, позвиздаша, и поскрежеташа зубы своими, и реша: поглотим Его: се день той, егоже чаяхом, обретохом и видехом²²². Зараз вся смертоносная знамения со всякою скоростью приносят. Крест приготовляют: гвоздие, млаты, верви, свердлы, клещи, лествицы, мотыки, губу, оцет, вино эсмирнисмено прибирают неленостно: и возложив спешно крестное на Христа древо, на Христа, говорю, Кровью истощенна, от бесчисленных ударений совсем изнемогша, от мраза трясущася; на такова Христа толикую возложивше тяжесть, гонят Его, и сами друг друга предваряючи, бегут до Голгофы. Изыде убо Иисус нося Крест Свой²²³: изыде Исаак на заклание, сам на себе и древо нося и уже изнемогают в несении силы Его, и уже падает под крестным игом небесный Атлас, всю тяготу неба и земли треми содержай персты, и уже требует на помощь Симона Киринея²²⁴, всех требования нетрудно исполняяй! Здесь многие могли бы подумать, чего для тяжестен Христу Крест учинился? ежели б не сам Христос таковых мнение чрез Пророка отдалека предварил, и сказал, что грехи всего мира прицеплены были кресту тому, и оттуда безмерно отяготел он: беззакония, рече, (человеческая) превзыдоша‚ главу Мою, яко бремя тяжкое отяготеша на Мне²²⁵. Но о сей тяжести после особенное у нас рассуждение еще будет. И так ово от язв изнемогший, ово от тяжестного крестоношения утрудившись, едва дошел Христос до Голгофы: а как дошел, воины водрузили Крест, и протягши на нем пречистую, но уже от множества язв не имеющую вида ни доброты, Плоть Его, Руки и Ноги железом, по предусмотрению пророческому, ископали. О болезнь нестерпимая! Но уже ли конец злым? уже ли предел то был болезней Христовых? Никак: но и на Крест висящу воины бесчеловечные не престали пакости творить Ему, оцет и желчь придающе ко устом Его²²⁶, и ребра копием прободающе; а другие покивали главами своими, ругаяся и говоря: уа! разоряяй треми деньми и созидаяй церковь, спасися Сам²²⁷! И тогда ясно сбылися на Христе Пророческие слова оныя: егоже Ты (Господи‚ за беззакония людей Твоих) поразил еси, погнаша, и к болезни язв приложиша²²⁸.

Се краткий знатнейших некоторых болезней Христовых экстракт, слышатели! Смотрите ж убо, что на мерил нашем противу таковых и толиких страданий Его положим? Иосифово ли искушение? Но легчайше пера против толикой будет тяжести. Иовле ли терпение? Но также здесь ничего не будет важить оно. Соберем ли все всех мучеников тьмообразные страдания? Но и те все, в сравнении с болзньми Иисусовыми, обретаются столько тяжкие, как хврастие против железа, или как прах мелкий, ветром поднимаемый, против всея тяготы земной. Сии бо страдали, Его же благодатью подкрепляемы и вспомоществуемы; Он же о Себе говорит: ждал соскорбящаго, и не обретох²²⁹; и к Самому предвечному Отцу Своему вопиет: Боже, Боже мой, вскую Мя еси оставил²³⁰? Придадим же и то, что Христос, кроме мучений оных, которые на теле принял, все страдания мученические, которые всякий из них претерпел, мысленно тогда пострадал, как Учители церковные учат. Предвидел бо Он, кто и какие гонения и муки за Него претерпеть имеет: все убо болезни оных тогда в Себе чувствовал; за всех страдал, дабы всем к удобному мук тех терпению и козней вражеских побеждению благодать у Отца Своего исходатайствовал.

Но ежели и отсюда ясно познать можем тяжесть болезни Христовой, слышатели; ежели и здесь видим, что нет болезни, как болезнь Его: яснее однако еще всякому то откроется, когда вопросим Священных Евангелистов, от кого Христос на такое страдание предан был? от кого распялся? Предал, говорят они, Христа Иуда. Кто ж Иуда был? Ученик Его один от двенадцати; был тот, которого Христос от простолюдинства возвел на Апостольство, и еще ковчежца Своего сделал блюстителем; был тот, которому Христос, как и прочим Апостолом, дал было уже власть целити всяк недуг и всяку язю в людех²³¹; был тот, которого Христос Телом Своим напитал и Кровью напоил; был тот, которому с другими учениками вчера Христос ноги омыл. Рассуди ж здесь всяк, сколь люта язва была Христу и отсюда, что от такова ученика предана Себе видел! Жаловался баснословный. орел, когда в стреле, уязвившей его, увидел перья свои; не паче ли мог Христос в таком случае с жалобою Давидовы к предателю Своему употребить слова: аще бы враг поносил Ми, претерпел бых убо не так тяжестно; ты же, равнодушне и знаемый Мой, иже не только наслаждался со Мною брашен гиблющих²³², но и бессмертной Моей трапезы причастником был! Предал же Иуда Христа не просто, но продал; за сколько? Думаем ли, что за многие тысячи? Правда, и всего мира имения сего пренебесного Сокровища недостойны были; но Иуда не скуп в продаже своей явился: за тридесять только продал Христа сребреников. Прежде окаянный, как увидел миро излиянное на ноги Христовы, зело вознегодовал: чего ради, рече, миро сие не продано было на трех стех пенязь, и дано нищим²³³? Здесь же сам бесценное Миро, в которого воню вся течет вселенная, за толь мало злополучный продавец уступил, и аки на землю пролил. Но не смыслил Туда, что тогда делал; познал после Святый Амвросий, на какий-то конец попустил Христос толь дешево продану Себе быть. Толь дешево, говорит, хочет Себе ценитися Христос, дабы от всех купуем был, дабы и нищий последний не убоялся дрогости Его. Хотя таким намерением и мало в нас Христос успел; о коль бо не много в нас Павлов! о коль не много тех, которые говорят: вся яко уметы вменяю, да Христа приобрящу²³⁴! Напротив коль премногие суть, которые Христа во удех Его за тленные продают вещи! коль премногие суть, которые правду и истину, которая, по слову Его ж, сам Он есть, на небольшие променивают подарки!

Но оставим то в настоящем времени, послушаем прочее, кому Иуда продал неоцененный товар свой! Продал Иудеям, которые купивше не как иногда Исмаильтяне Иосифа запродали во Египет: но начали, как выше мы уже видели, зверским терзать обычаем‚ и всякие мучений на Него изобретать виды. Кто же оные Иудеи были? Были те, которых иногда Христос крепкою рукою от области вывел Фараоновой, и несносного освободил ига его. Были те‚ которых чудесною оною всякий желаемый вкус! (как сказывают) в себе имевшею манною чрез четыредесять лет кормил, и водою от неплодного источенною поил камени. Были те, которым Аморрейского и Васанского царей и вся царствия Ханаанска в кратком покоривши времени, текущую медом и млеком землю оную в поселение дал. Кратко сказать: были род Христу возлюбленный, от которого и сам Христос родился по плоти; а что больше, для которых единых и спасение, Христом за землю принесенное быть казалося, по оному: несмь, рече, послан, токмо ко овцам погибшим дому Израилева²³⁵. Сии-то, о неблагодарения проклятого! сии Иудеи таковая воздали своему Благодетелю; и что сего тяжчайше? Какая язва, какая болезнь сея быть может лютейшая?

Иулия Кесаря, когда убийцы посреди ратуши двадесять и тремя ранами бесчеловечным устремлением убивали; он взглянув внезапно, увидел между ими Брута любезного и верного себе, и чрезвычайно ужаснувшись о такой нечаянной перемене его, так к нему промолвил: и ты, Бруте, друже мой; и ты любимый мой, меч твой на меня изостряешь? и ты руку с копием на меня простираешь? Мог поистине, мог подобную жалобу и Христос на своих распинателей принесть, и неотменно так к ним во время страстей своих говорил: людие Мои! что вам сотворил Я? Слепцы ваши просветих, прокаженные очистих, мертвые воскресих, и еще отец ваших в пустыне чрез только лет особливым хранил промыслом: хлеб Ангельский им дождил и воду из камени во время жажды обильну источал; вы же за воду оцет, за манну желчь, за вся благодеяния Крест и смерть воздаете Мне! А как не внимали злобные оные аспиды жалостным речам Христовым‚ Он уже, к небу и земли обратившись, начал говорить: слыши, небо, и внуши, земле; сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене²³⁶, и воздаша Ми лукавая возблагая²³⁷. Тож и к нам теперь от Креста Своего, под которым мыслью нашею стоим, вопиет говоря: видите, аще есть болезнь, яко болезнь моя? Которые слова Христовы, хотя нас давно понуждают с Иеремиею отвечать Ему: возвеличися, о Господи, чаша сокрушения Твоего²³⁸; не может болезнь такова быти; яко болезнь Твоя! однако ж еще праведнейше сей вознести глас Пророческий возможем, когда последнее рассудим, за кого Христос вся предреченная пострадал злая.

Еще бо доселе не у совершенно уразумели мы лютость болезни Его, не у извсили всю тяжесть страданий Его, когда ж едино сие остатнее рассудим, узнаем совершенно, что несть, не была, ниже быти может жесточайшая болезнь паче болезни Христовой. За кого убо так пострадал и умер Христос? Да объявит нам возлюбленный ученик Христов, который и при самой смерти не отлучался от Него, но стоял вкупе пред Крестом с Мариею Матерью Его. Ученик сей, от зельной скорби запекшиеся имея уста, и язык к гортани своему прильпнувший, не многие, но многого умиления исполненные к нам провещавает слова, которые и часто взирая на Распятого со удивлением повторяет в себе: тако, говорит, возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единороднаго дал есть²³⁹.

Ежели бы дал Бог Сына Своего, да судит мирови, да обладает им, не столько бы Богослов Святый удивил нас сими словами; но когда видим, что на раны, Крест и смерть, содрогается сердце, слыша сия. Кто ж еще мир оный, за которого распялся Христос и умер? Не спрашиваю я здесь, какой мир в словах своих Богослов разумеет: ведаю бо, что человека, которой един заслуги Христовой к спасению своему требовал; но человек той кто был? друг ли Его?

Ежели бы друг, не столько бы удивительна нам, а Христу бы не столько тяжестна смерть была. Многие бо и от простых человек, за другов своих смерть поднять готовы показались. Дамон, когда Пифий друг его осужден был на смерть, и хотел, дабы только вещи домашние прежде смерти распорядить, из темницы выпущен был; а никто за него в таком деле не поручался: тогда ж вместо его сел во узилище, давши такое царю слово, что ежели не придет во определенный день Пифий, он сам за него должен будет смерть поднять.

О Пиладе и Оресте тоже сказывают, что как искали Ореста на смерть, Пилад, готов будучи за друга умереть, назывался Орестом, а Орест крепился говоря, что он той есть, которого ищут и было тогда дивной позор видеть, единого Ореста ищут не на пир, но на посечение мечное; а два отзываются. Един другого живот паче своего ценит.

Ежели бы убо, повторяю я, человек был друг Христу, и за него Христос умер; не столько бы нам удивительна, а Христу тяжестна смерть была: за благаго бо негли кто и дерзнет умрети²⁴⁰, говорит Апостол а то враг был главный; за врага же страдать, за врага умирать, дело от века неслыханное.

Что же враг был человек Богу, свидетельствует тот же помянутый теперь Апостол, где вопиет: врази бывше Богу, примирихомся смертию Сына Его²⁴¹, и паки: Бог бе во Христе мир примиряя²⁴². А в чем состояла вражда та? Во грехе, и еще началась от того времени, как Адам простер руку свою в Раи до заповеданного яблока: простер же не просто, но Богу равным учиниться желая, когда и грех в мире первое появился. А понеже во Адаме все мы согрешили, как тот же Апостол говорит убо и враги Богу все учинились; и за таковых то врагов вкусил Христос смерть, как то выше яснейше тот же доказывает Апостол: еще, рече, грешником нам сущим, за ны Христос умре²⁴³. Кто убо здесь не видит жестокость болезни Христовой? И может ли быть такова болезнь, как болезнь Его? Прочтем все по единой Истории, переберем по листу Хронологии; найдем ли какого господина, который бы за раба своего, а что больше еще, и за врага своего пострадал? Во Христе же все то видим; страждет Господь сый всех и Зиждитель за рабов Своих, умирает за врагов Своих.

Но довольно о том; теперь еще воспомянул я обещание мое, что обещался в начале слова моего некое любви вашей вкупе и мне самому напоследок представить утешение. Что ж такое представлю? Разве плоды страданий Христовых: сии поистине несколько уставить слез наших токи могут. Плакать нам окаянным, а плакать неутешно надобно, что грехами своими виновны стали смерти Христовой, но купно и веселие духовное ощущать на сердцах наших долженствуем, егда сладкие и обильные плоды оное истощание Его нам породило. Связался бо Господь наш, дабы наших грехов пленицы разрешил: поруган был, дабы нас вечного поругания свободил: язвен был, дабы мы язвою его исцелели: излил пречистую Кровь Свою, дабы наша ею омыл согрешения: умер, дабы мы умершие во Адаме, жизнь восприняли. Якоже бо о Адаме вси умираем, так о Христе оживаем²⁴⁴, Павловы слова: и Кровию Его избавихомся от суетнаго жития отцы преданнаго²⁴⁵, Петр Святый возглашает. Но да вкратце все плоды страстей Христовых соберу, говорю с помянутым Павлом; Христос бысть грех по нас, Иже греха не сотвори, да мы правда Божия будем о Нем²⁴⁶: бысть клятва по писанному: проклят всяк висяй на древе²⁴⁷‚ да мы благословение вечное Отца Его наследуем. И несть ли се радования нашего вина? Не могут ли отсюда утешиться болезнующие и самому Христу состраждущие сердца наша?

И так, слышатели, остается нам едино, блюстись‚ да не приумножим болезни страждущему днесь за нас Христу Сыну Божию, и сами плодов оных лишимся. Приумножает же конечно болезни Христу той, кто неблагодарен Ему за толикую любовь является‚ и не только вторицею, но и множицею грехами своими распинает Его. Лишается плодов оных той, кто Кровь и смерть Сына Божия, в беззакониях до конца жизни своея без покаяния валяяся, недействительну в себе творит. Но да отвратит сия благодатью Своею от нас человеколюбивый Господь!

Прочее убо, утешившись и некую от воспоминания плодов страдания Христова прохладу в днешней печали нашей получив, станем мыслю нашею под Крестом, а умными очами нашими на Распятого на нем взирая, так к Предвечному Того Отцу скажем: се имеешь, небесный Отец, за грехи наши жертву совершенную, имеешь удовлетворение достойное! призри на сия болезни, на сия язвы, на сию бесчестную смерть возлюбленного Сына Твоего, за нас пострадавшего: и отпусти нам, что мы грехами нашими у тебе заслужили. Принесем же умиленным сердцем и к самому Ходатаю спасения нашего таковые мольбы. Благодарствуем Тебе от всея души нашея, Спасителю наш! что за нас грешных вся сия претерпеть изволил. Нам-то было таковые мучения долженствовали; мы за грехи наши всяким временным и вечным казням подлежали; Ты же, о благосте! изменяя нас оных, столько умучился. Мы простерли на древо Райское руки наши; Ты же на Крест простерл длани Твоя. Мы вкусили заповеданный плод; Ты же оцтом и желчно запиваешь его. Благодарствуем убо вкупе и молим: даждь нам ничто иное мыслить, токмо страсти Твоя, ни о чем больше хвалитися, токмо о Кресте Твоем: даждь нам всегда язвы Твоя на душе нашей носити; даждь нам, да уже не ктому себе живём, но Тебе умершему за Нас, чтоб возмог всяк из нас неложно сказать: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос²⁴⁸! И так страдания Твоя воспримут намеренный конец, егда мы во временной сей жизни страстем Твоим подражающе, возможем заслужить жизнь вечную, и в ней прославляться с Тобою вкупе, и со безначальным Твоим Отцем и Пресвятым Духом в бесконечные веки! Аминь.

Зело заутра во едину от суббот

приидоша на гроб, возсиявшу солнцу.

Мк.16:2

Ныне чтенное Евангелие.

Рассуждая благочестивое о посещении гроба Христова ныне помянутых во Евангелии Боголюбивых жен предприятие, не могу я не удивиться толь великой по Христе их ревности: не знаю, как описать и чудное сих и самых крепчайших мужей силы превосходящее мужество, слышатели благочестивые! Скажи бо мне кто, каковой любви, какова труда и тщания, было дело сие? Чрез целую ночь сладкого сна не наслаждаться, не давать ногам и мыслям покоя, ходить в такой глубокой темноте на торжище, покупать дорогой ценой благовонные ароматы, и искать, кого? маргариты ли некоей драгоценной? сокровища ли пребогатого? или иной какой в свете редкой вещи? Ей, по самой истине всех маргарит несравненно Дражайшего, всех сокровищ бесконечно Богатейшего, и что ни есть в мире сем, без примера превосходящего, но по-видимому, самых бесчестных бесчестнейшего, убогих убожайшего, презренных презреннейшего: бесчестнейшего говорю, ибо на Кресте распятого (которой смерти ничего бесчестнейшего тогда во всецелом свете не было); убожайшего, ибо нагого, одною только; и то чужою плащаницею обвитого; презреннейшего, ибо мертвеца уже гробу преданного. Опиши опять мне кто, и какой смелости, какова великодушия было начинание сие? Идти ко гробу, печатью запечатанному, доставать то, что под страшным караулом содержалось, засвидетельствовать помазанием любовь свою к Тому‚ Которого любителям смертью грозили? О воистину ревности и мужества, примера не имеющего! О сердца неустрашимого! О духа вышша всякого ужаса! Самые крепчайшие столпы уже подломились, камни горам подобные сокрушились, основание Иерусалимово поколебалось; самый, говорю, Петр, камень веры нареченный, уже за страх трижды Христа отвергается; Ученики все бегут; Апостолы в пещерах скрываются: а сии немощные сосуды не только прежней любви своей к Любимому не изменяют, но еще и более прежнего показать ее стараются; жены по естеству будучи, самим мужам ужасное, дерзновение приемлют. Пусть рассыплют, говорят, нам Иудеи по пути острые мечи: пусть окружат гроб стократно еще большею стражею; пусть огонь пред дверьми его, до небес пылающий, разожгут; пусть, ежели могут, самую бездну разверзут пред нами, чтоб не допустить нас последний долг, последнюю почесть отдать ради нас воплощенному Владыке нашему; мы намерения нашего не отстанем, ярости их не устрашимся, прещения в ничто вменим. Но есть мне до вас, о мужественные жены! некоторое слово: не успели ли бы вы такой ревности и любви к Сладчайшему вашему засвидетельствовать еще во грядущий день, или в следующее по нем все время; для чего ж так рано приходите на гроб Его? Едва еще солнце воссияло, а вы уже здесь со ароматами стоите? Но и не приводить ли вас в сумнение, что великого при устье гроба сего положенного камня отвалить вы не в состоянии? Не останавливай нас, отвечают жены сии, напрасно. Рано мы приходим, понеже горячесть наша к Погребенному здесь безмерная ни малого медления не терпит. Мы бы и вчера еще не оставили облобызать Его язвы; да суббота, в которую по закону ничего нам такого делать не было можно, удерживала нас от того; а камень отвалить, и какие ни суть при том препятствия, Бог, на Которого уповая мы сие намерение восприяли, опровергнуть и совсем уничтожить силен. О ответа, как любви, так и веры неописанной исполненного! Здесь-то вам, Пииты, героичные стихи петь, не героям, но женам, геройской дух имеющим, обильная предлежит материя! Здесь, Риторы, к сочинению похвал обрящете пространное поле; здесь-то научись и ты, благочестивый слышател, какова любовь к Богу и вера в Него должна быть наша! А от Мене что при воспоминании ревностных и мужественных сердец сих услышать надеешься? Я как меня самого, так и всех беседы моей послушающих к подражанию их возбудить хотя, представлю на театр настоящей моей проповеди, что подлинно творение всякого доброго дела от времени до времени отлагать, и какие ни находились бы к тому препятствия, устрашаться их отнюдь не должны мы.

Боже, в помощь мою вонми! Господи, помощи ми потщися²⁴⁹! Тебе же, о Священнейшая Глава наша! молю, да Благоутробнейшим на сие предложение призреть оком, и Матернею милостью скудоумие мое прикрыть соблаговолишь!

Зело заутра во едину от суббот приидоша на гроб, возсиявшу солнцу.

Если прилежнее в Священное Писание мы вникнем, слышатели; усмотрим тотчас, что не одне жены сии толь в благочестивых делах тщательны были, что, не дождавшись совершенного дня, еще на самом рассвете, к помазанию живого Мертвеца сего устремились, но и другие многие подобное в подобных вещах прилежание имели. Авраам бо, пишется в книгах Бытия мира, поутру же рано востал из дому, и пошел на гору принести в жертву Богу возлюбленного своего Исаака²⁵⁰. Рано Товия выходил, и погребал, которых на улицах и площадях градских находил непогребенных²⁵¹. От утра самого Исайя бдел к Богу²⁵². А для чего они так делали? Для чего и мы с самого утра Богу служить, и самого, то есть, первого случая к деланию добродетели всякой опускать не должны? Послушайте. Причина тому главная есть сия, что мы не только будущего дня или часа, но ни минуты следующей в воли нашей не имеем.

Чтем у Евангелиста Луки, что некоторый богач скупой построил себе пространны житницы, наполнил их временными благими до верха, и сказал дерзновенно: душе! имаши блага многа, лежаща на лета многа: почивай, яждь, пий и веселися;²⁵³ но едва бедный успел из уст выпустить дерзновенные те глаголы, как глас оный Господень, глас грозный, глас, отъемлющий ему с имением и самую душу, в ушах, его зашумел: безумне! в сию нощь душу твою истяжут от Тебе; а яже собрал еси, кому будут²⁵⁴? Если убо так ни малого известия о будущем времени мы не имеем; то кто уже посмеет обнадежить им себя? Знаю. я, что многие в нас самих такие находятся, которые суетное некое о долготе дней своих вкладывая во ум себе мечтательство, говорят: еще молоды мы; почто цвет юности нашей напрасно воздержанием тратить? Еще жить нам надобно долго; почто имения наша на нищих расточать станем? Еще ответа от нас не спрашивают: почто неправду и лихву отженем от домов наших? Придет старость, тогда пострижемся; приблизится час смертный, тогда о грехах наших поболим; предстанет пред очи наши гроб‚ тогда сокровища наша вдовицам и сирым отверзсти велим; узрим Судию, к нам на облацех небесных грядущего, тогда о отдании ответа Ему помышлять начнем. Но есть ли что таковых речей безумнее? может ли быть что упования таковаго суетнее? Бог говорит: будите готови на всяк день, яко в оньже час не мните, Сын Человеческий приидет²⁵⁵. А мы напротив думаем: ещё не скоро ожидаемый явится Судья, успеем покаяться. Бог говорит в Писании, что благо есть от юности взять человеку яремь Господень на себе²⁵⁶; а мы говорим: будет еще на то время, когда не будет в нас столько склонности ко страстям, когда оскудеют наши силы, когда не имеем годиться в люди: в те дни воздвигнем на нас иго сие. Так ли ослепил очи наши, ослепивший иногда праматерь нашу Еву? Так ли и нам ехидна сия во уши сердечные шепчет тайно, как и той иногда: не умрешь; не умрешь скоро? Сложение тела твоего добро, здравие нерастленно, лета юные. О беда! о горе! пробудись человек, и познай, в какой ты упадёшь ров! Ты говоришь: Бог милостив, пождет твоего покаяния, но кто сие тебе сказал, что Бог милостив? Правда, на многих местах открывает то нам Писание. Что же? пождет Он твоей старости, или иного уставленного от Тебе покаянию времени; кто тебе о сем, разве сатана известил? Достойный веры свидетель! Прельстился ты, воистину прельстился. Разверзи только уши твои, и послушай, что о сем Августин к тебе вопиет²⁵⁷: ты, говорит, не отлагая времени‚ когда призываешься, приди: призываешься ли, например, в шестой час, иди; Милосердый бо домовит, хотя и в единонадесятый час приходящему динарий дать обещал, но доживешь ли ты еще до седьмого часа, не сказал. И на ином месте²⁵⁸: говоришь ты, что Бог покаянию твоему ослабление обещал? Но сего отношению дня завтрашнего не обещал. И кто ж подлинно знает, что он не как Озия, прикоснувшийся Кивоту Господню, мертв падет пред всеми во мгновении ока? Кто от кого обнадежен, что не разверзется, и пожрет его земля как Дафана и Авирона, и низведет жива во ад внезапно? Милость Божия довела нас до сего часа, до сей минуты; доведет ли же до другой, или даст ли хотя сию самую окончить, воистину ни единому от нас не открыто. Чего ради не завтра, но ныне начни всяк Божие служение проходить беспорочно; ныне возлюби Христа всем сердцем; ныне примирись ближнему искренно; ныне оставь всякое злое твое произволение, поя с Пророком: ныне начал (а); ныне, да и в сей самой момент, не исходя из Святого храма сего.

Но может быть здесь кто против моих слов скажет: как мне сие сделать можно, когда толь многие трудности, толь великие препятствия находятся в сем деле? например, врагу обиду без отмщения отпустить, честь мне мою повредить; правду хранить; сильная с противной стороны рука не велить, и прочая. Того ради уже я не продолжая боле первого, к другому предложения моего приступаю пункту, и говорю.

Истина то есть, слышатели, что всякая добродетель, как шипок посреди острых терновых игл, посреди разных неудобств обретается; откуда и Латинская оная произошла пословица: трудна к добродетели дорога. Одно, что от юности прилежит человеку мысль на злая; и потому ежели что доброе делать нам, то как бы против естества поступить надобно. Что конечно несказанные включает в себя трудности, а именно: меч оный, которой пришел Христос воврещи на землю²⁵⁹, то есть, мечь разделяющий нас не только от других любимых нам вещей‚ но и нас от нас самих. Другое‚ что дьявол, который издревле непримирительный враг человеку, различные во всяком добром намрении кладет нам препятствия, различны наводит искушения‚ различные противности. Он-то на Авраама²⁶⁰, приносящего иногда Богу жертву, напустил великое множество птиц, чтоб таким образом отвел его от Богоугодного того намерения. Он Давиду²⁶¹‚ пред сенным ковчегом скачущу и играющу теломь, духом же о Боге верху Кивота того почивающем веселящуся, возбудил Мелхолу, чтоб посмеялась ему, надеясь тем отвратить благочестивого Царя от благочестивого того дела. Он и Христу постящемуся предлагал хлебы‚ хотя теми склонить Его, как и других многих, ко объядению. Он, говорю, и всем нам в добрых делах различными тщится воспрепятствовать образы. Но что ж убо, еда ли сего устрашаться мы‚ и от добродетельного пути удаляться станем? Никак.

Воспомянем, о чем в начала слова нашего говорено было, сколько трудностей предлежало ныне празднуемым женам в помазании Христа, однако ж они за темь с пути своего совратиться не помыслили. Приведем еще на мысль, какое искушение навел было дьявол на целомудренного Иосифа, когда и вопль жены богомерзкой, и осязание студное‚ и ласкание многообразное‚ и прещение смертное принуждало его, конечно измлада хранимое целомудрие свое оставить; но однако ж он лучше избрал на теле своем ризу разодранную иметь, нежели душевного, Божественной чистоты покрывала лишен быть вовсе²⁶². И избранная в Песнях Песней упоминаемая невеста, не слышим ли мы, что в искании любимого себе жениха пострадала? Обретоша мя, говорит, стражие обходящии во граде; биша мя, язвиша мя, и взяша верхнюю ризу от Мене стражие стеннии²⁶³. Да что ж? оставила ли она с толиким своим бедствием искать его? Еще более разохотилась. Рамь, же бо придает: заклях вы, дщери Иерусалимские‚ в силах и крепостех сельных; аще обрящете брата моего, возвестите ему, яко уязвлена есмь любовию аз²⁶⁴. Какие большие быть или помыслиться могут к добру препятствия, как в которых находились три Вавилонские отрока? Можно ли им было, подумай те, сохранить свою веру? можно ли было не оставить Бога отец своих? можно ли не впасть во идолопоклонение в таких обстоятельствах, когда с одной стороны все люди златому образу со гласом музыки поклоняющиеся, то ж их сотворить примером своим увещевали; с другой гнев царев, и пещь разжженная на не поклоняющихся тому идолу, страшным своим четыредесять и девять лакотным, по воздуху простирающимся пламенем сильно нудили к тому? Но что благоразумные на сие отвечают отроки? Прещения твоя, о царю! мы за ничто ставим, ярость попираем, идолу ругаемся, огнь седмерицею разожженный, за помалеванный вменяем²⁶⁵; и что медлишь? прикажи тотчас по рукам и ногам оковать нас, прикажи еще более и более разжечь пещь твою, и нас в средину тоя повергнуть; мы на вся сия пребываем готовы: ведаем бо совершенно, что Бог, нами почитаемый, силен есть нас избавить из огня сего: если же и не восхочет избавить, известно тебе да будет, яко богов твоих не чтем, и образу златому, которого поставил ты, не кланяемся. Если убо, слышатели, ни великий камень со стражею крепкою жен ныне празднуемых, ни угрозы госпожи целомудренного Иосифа, ни лишение риз избранную оную невесту‚ ни пещь горящая сих благочестивых отроков от доброго намерения отвести никак не могли, то мы ли, ради меньших далече предусретающих нас в нем трудностей‚ с добродетельного совратимся пути?

Верим ли мы, что Бог всемогущ есть? Ежели верим‚ почто усумневаемся, аки бы Он не силен был победить все трудности; аки бы не мог от зол спасти Своих любителей? Силен Он был помянутых трех отроковь извести из пещи седьмижды разожженной; не возможет ли нас сохранить от гнева и ярости противничей‚ хотя бы он как этна злобою пылал, хотя бы как тартар зубами скрежетал па нас? Силен Он был Данила извести жива из рова левского, и Иону из чрева китова; не возможет ли нас из напасти или беды какой высвободить? Еи‚ слышатели, не изнеможет у Бога всяк глагол. Призови Мя, говорит Он, в день скорби твоея, и изму тя²⁶⁶: и чего ж еще кто опасаться станет?

Не могу я здесь без воспоминания обойти оных слабых в вере Христиан, которые как Петр иногда на глас одной последнейшей рабыни‚ содрогают и упадают. Грозит им один богатой или сильной человек, повелевая ради его, неотмнно неправду правдою сделать; а правду уязвивши вне самого града выгнать: они то и делают. О бедные! что, когда бы вы жили во времена те, когда оное беззаконное изречение у всех за правило Богоугодное было принято: аще кто Иисуса Христа исповесть, отлучен сонмища да будет²⁶⁷? Что, когда б жили вы в царство Нероново или Диоклитианово, когда Христиане как овцы на заколение ведены были, мужи мечем усекались, жены во огнь ввергались, младенцы о камень разбивались‚ реки кровью человеческою текли, лице земли трупами убиваемых покровенно было? Что‚ когда бы, говорю, вы тогда жили; не уже ли бы и Христа самого за страх отвернулись? Бедные!

Но ничто, чаю, здесь всякому так не удивительно, как те проповедники‚ которые, затвердив на память оную во зле лежащего мира злую пословицу: кто менее правды говорит, милее живет; чтоб не потеряли у кого тем любви, не лишились бы милости, не пришли бы у многих в ненависть, и оттуда в худое некое состояние: уже не только обличать злых нравов людских на проповедях своих боятся, но ещё и снисходить им некако видятся!

О недостойные мы имени нашего слуги слова Божия! Так ли проходили служение сие первые оные, на которых мы теперь кафедре стоим, Евангелия Христова расширители, которым наперед еще от Христа было сказано: пред владыки же и цари ведени будете и будете ненавидими от всех имене Моего ради²⁶⁸? Но и после сих, так ли Златоустый? так ли и другие истинные Учители церковные сие отправляли звание? Не слышим ли мы, что против страшных угроз Евдоксииных гремит Златоуст? Многие, говорит, волны, люто томление, но не боимся погрязновения; на камени бо стоим. Да пенится море, и да возмущается; но камене сокрушить не может: да востают волны; но Иисусова корабля потопить не могут. Что же и Амвросий Святый? не стал ли в дверях церковных, не попуская в них входу, по великом в Солуне учиненном убийстве, идущему чрез Медиолан Феодосию? не стал ли? и неустрашенным сердцем сказал: киими‚ о царю! очами узришь общего всех Господа храм? Киими ногами станешь на земли Святей? Како ли руки твоя возденешь ли к Богу отмщений‚ от которых еще кровь каплет неповинная? Отыди убо, отыди, да не вторым грехом первый размножишь.

Но и чегоб мы, о боязливые! не смели велегласною трубою, взошедше выше всяких начал мыслью нашею, проповедовать волю Божию, когда родились мы не во времена царствующего в мире нечестия, но во дни известного вселенной благочестия, Престол Российский управляющего? Почто правды защищать не будем, когда Правду в Порфире нам предходящу‚ и тоже творить всем повелевающую видим? Почто о вере Святой и непорочной учолчим‚ когда Корона у нас Императорская не так камней драгих блеском украшается, как лучами православия во свете блистает? Я ясно всем говорю‚ почто мы добро делать страшиться станем, когда имеем у нас такую Монархиню, Которой все желание и видеть и слышать в подданных своих добро? А особливо вы, Божия слова слуги, ведаете, что такую у вас имеете Монархиню, Которая не единожды иногда в один день беседам вашим присутствует и в такие ли благополучные дни унываете? Ведаете, что имеете Монархиню, Которая о расширении слова Божия и в самых язычниках, наипаче под державою Ея сущих, Матерински печется; и тут ли чего опасаться вам?

Ведаете наконец, что имеете Монархиню, которая сама в пример, всякой проповедуемой вами добродетели быть может; и здесь ли страх, добродетели насаждать‚ а пороки истреблять?

Дерзайте убо, и ещё я вам в окончание слова моего говорю, дерзайте Священные трубы! дерзайте и вы все, кто б какова звания и чина ни был, благочестивые слышатели! дерзайте на всякое доброе дело без всякого сомнения. Елика суть истинна, елика честна, елика праведна‚ елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще кая добродетель, и аще кая похвала, сия, с Апостолом увещеваю‚ помышляйте²⁶⁹, сия действуйте; в сих непрестанно пребывайте; имеете бо во всем том помогающую вам всесильную руку Божию, имеете и руку Помазанницы Его. Буде ли же и препятствие какое‚ или неудобство в намерении нашем нам приключится‚ намеренного не покидаем, твердо уповая, что Которой ныне празднуемым женам отвалил камень от дверей гроба, отвергнет и от нас все оные, дающие к добродетельному шествию преткновения камни; за терпение же наше в таком случае показанное, явит нам, как и оным женам, первым по воскресении Своем явился, явит, говорю‚ нам во общем всех воскресении всякие сладости сладчайший зрак Свой, и услышан сотворит нам глас Свой, глас призывающий нас на вечное упокоение и причастие Святых радости. А притом не забыть бы нам, что мы, сие учинить должны. без всякого замедления, покамест время имеем способное: делайте, говорит Христос в Евангелии, дела Божия, дондеже день есть, приидет же нощь, и никтоже возможет делати²⁷⁰. О, Христе Господи! начертай нам тайно благодатью Твоею душеспасительные сии Твои слова на сердцах наших, да ни которая древность, или долгота времени загладить их в нас возможет! Сотвори, да, по примеру ныне празднуемых от Церкви жен, от нощи к Тебе утреннюем, и ни ради чего искать Тебе не престанем! Аминь.

Хощеши ли цель быти?

Ин.5:6

Ныне чтенное Евангелие.

Удивляется, мню, не един от вас, благочестивые слышатели, чудному сему вопросу Христову, что Он об известной и несумнительной вещи расслабленного вопрошает. Или бо не знал Христос, что расслабленный сей тридесять и осмь лет уже в своей пребывал расслабе, и чрез толь долгое время присидел купели овчей, желая получить от неё исцеление лютой той болезни? Или не видел, что он ради возобновления первобытного своего здравия, уже все имение, какое ни имел, истощил на лекарства, и оттуду в такое пришел убожество, что не было у него и чего дать, чтоб кто во время возмущения воды в помянутой купели, которое на всякое лето чрез Ангела делалось, ввергнул его туды? Почто ж было его вопрошать: хощеши ли цел быти?

Но не удивляйся сему никто; Христос во всех Своих делах показывал Себе всемогуща, милосерда и премудра: когда убо восхотел исцелить расслабленного без всяких его заслуг, показал Свою милость и человеколюбие; когда вещью самою застарелый той недуг уврачевать возмог, показал Свое всемогущество. Когда ж хотения к тому потребовал самого расслабленного‚ то показал Свою премудрость; открыл, то есть, чрез сие нам, что Бог хотя хочет и может спасти нас, однако ж ни единого без хотения его не спасает; но требует к тому всегда согласия собственной нашей воли. И так, когда Христос сего дни к расслабленному говорит, хощеши ли цел быти? всяк от нас должен помышлять, что и к нему глас сей, и к нему Христос говорит: хочешь ли спасен быть‚ или да погибнешь вечно?

А понеже сие несколько к понятию ума есть притрудно, то я, за помощью Бога, из уст младенец совершающего хвалу Свою, за позволением же Вашего Священнейшего Императорского Величества, в пользу особливо простых людей, следующее теперь слово, как можно проще, иметь хочу в такой силе, что Бог хотящего, а не нехотящего спасти хочет человека.

Прежде же, даже не поступлю к доказательству предложения моего, нужду имею я воспомянуть о предопределении Божии‚ ради противного нашему Калвинского мнения.

Из главных догматов веры нашей, слышатели‚ есть един о предуведении и предопределении Божием; то есть, что все, что мы ни делаем‚ то Бог еще прежде бытия нашего тому быть предуведал; потому что Бог есть всеведущий, а всеведущему следует ведать не только прешедшая или настоящая, но и будущая. И сие-то есть, что Пророк о предуведнии Божьем поет: несоделанное моё видесте очи Твои, и в книзе Твоей вси напишутся²⁷¹. А что Бог предуведал, то конечно не оставил, кажется, неопределенно; потому что иногда бы предуведние Его могло обмануться. И то-то есть, что Апостол о верных сказывает: ихже предуведе, (тех) и предустави, а ихже предустави, тех и призва²⁷².

И есть сей догмат общий как нам правоверным; так и помянутым противникам Церкви нашей; но с таким только разнствием, что мы когда предопределение Божие приемлем, не отмещем и свободы человеческой воли в произвождении какова-либо действия; противники же Церкви не дают уже ни единого места свободной воле, когда Божие воспоминают предопределение. Например, о Адаме говорят они, что хотел ли бы он, или не хотел, неотменно бы пался, потому что был к тому предопределен. Но, о богомерзкого языкоболия! о злохульного умствования! Бог виною хотительною. и производительною греха! Кто видел, или кто слышал когда такое на Бога блядословие до времен Ивана Калвина? Но говорите уже, богохульные уста, явственнее, что будто не Адам согрешил, но Бог; Адам только был в том случае как нечувственный некий в руке у Бога инструмент: говорите явственнее, да и самый препростой народ уразумеет, коль глупо ваше мнение, и коль велика то хула на Бога. Ибо все есть едино сказать, как сие, так и оное. А мы, не вступая в дальний с вами разговор, кратко вашу возражаем ересь так: ежели бы Бог благоволил во грехах человеческих, не говорил бы Пророк пред Ним: возненавидел еси делающия беззаконие²⁷³: не мог бы и Сирах сказать тако: не рцы, яко Господа ради отступих; возненавиде бо всяку мерзость Господь²⁷⁴. Примером вещь яснейшей покажется. Ежели бы Бог благоволил во грехах Ниневитян; почто бы посылал к ним Иону, и грозил им по трех днях разорением града, буде ли не покаются? Ежели бы Фараону ожесточенну пребывать хотел, почто б его толь многими образы умягчить старался? Так ежели бы и во Адамовом падении благоволила душа Его; почто б предостерегая его от того, говорил: берегись, не касайся древа сего, да не умрешь? Или, в чем наипаче Калвины стоят, ежели б Адам не мог не согрешить, но хотя и не хотя неотменно было бы ему яблоко ясть: то почто б Богу ему такую заповедь давать? почто ли за преступление ея наказывать? Кто бы был такой неправедный господин, который бы налагал на раба своего такое звание, о котором, что он снести его не может, был бы сам довольно известен? А наипаче какой бы то жестокой сыскался тиран, которой толь бы свирепо подданного своего со всем родом его казнил за такое дело, которого он, не сделать не мог; а что больше, на которое его еще сам определил?

Но время уже нам свое о предопределении Божием мнение объяснить. Мы не отвергаем, как и выше я помянул, что Бог определяет человеку в чем быть; но только определение Его не без воли бывает нашей, но вкупе с предуведением произволения её к тому; и посему ни единой обиды свободе нашей не наносит. Как бы то яснее показать? Так предуведал Бог, что братья Иосифовы завидеть будут Иосифу в любви отеческой, и по той зависти продадут его во Египет; и хотя сие дело было Ему весьма неприятно и противно; но понеже свободна сотворить благоизволил человека, не восхотел им в беззаконном том деле чинить препятствия, но быть тому так еще прежде бытия их определил. Здесь есть ли какой ущерб свободы человеческой, рассудите сами, слышатели? Никак: разве тогда бы еще несвободны сделались братья Иосифовы, когда бы Бог восхотел им в сем намерении попрепятствовать: ибо тогда не то бы уже они делали, что хотели. Видите убо, яко предуведение и предопределение Божие не нарушает свободы нашей, но паче еще сообразуется хотению нашему, по слову Святого Григория Нисского; якоже, сказал он, зеркало уподобляется зрению нашему, так и предуведение Божие уподобляется произволению нашему.

Сие предсказав, уже беспрепятственно поступаю я теперь до моего предложения,

уже смело говорю; что в нашей положено воли или спасенным или погубленным нам быть. Бог никого не принуждает; Бог хотящего, а не нехотящего спасает человека. Иже, зовет Он во Евангелии, хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет²⁷⁵ ;

а кто не хочет, не имеет силующего, пусть ходит по воли своей: обидяй да обидет еще, и скверный да осквернится еще²⁷⁶, объявляет чрез Апокалипсичника .

Но в иные трудности взойти уму здесь можно. Ежели Бог кого и нехотящего спасти восхочет; для чего не спасет? И хотя б на сие скоро я ответствовал, что истина то есть, ежели бы восхотел; да никогда того не восхочет ради неизменной во век Своей правды и определения, которым Он повольно человеков спасать установил. Но не удовольствовался бы таким ответом любопытный слышатель. Мог бы немедленно противоположить текст оный Священного Писания: Бог всем хощет спастися и в разум истины приити²⁷⁷. Чего для, да яснее истина всякому откроется, ведать надобно, что сугубую волю в простом естестве Божием проницательным умом своим усматривают Богословы, предходящую и последующую. Предходящая воля есть, которая рассуждается в Боге прежде рассмотрения Его от твари происходящих заслуг; а последующая есть, которою хочет нечто Бог, но взираючи на дело твари Своей. И того для называется тая предходящая‚ что предходит знанию наших дел: а сия последующая, как бы оттуду, что знанию дел наших последует. Предходящею убо волею Бог подлинно всем хочет спастись, а последующею разве тем только, которые сообразоваться тщатся воле Его.

Что до первого пункта касается‚ нетрудно доказывается оттуда, что Павел Святый на многих местах в посланиях своих учит что Христос за всех вкусил смерти. Тако бо к Римлянам пишет: Иже Сына Своего не пощаде, но за нас всех предал есть Его²⁷⁸. И к Евреям: видим Иисуса, за приятие смерти, славою и честью венчанна, яко да благодатью Божиею за всех вкусит смерти²⁷⁹. И опять к Коринфянам: аще един за всех умре, убо вси умроша²⁸⁰. Когда же сие тако есть, то уже кто не видит, что Бог хочет всем спастись. Како бо Той не хочет всем спастись, Который за спасение всех Сына Своего не пощадил? Явственнее сие тот же языков Учитель в помянутом выше тексте изобразил, где пишущ к Тимофею сказал: Бог всем человеком хощет спастися, и в разум истины прийти²⁸¹. То же и Петр Святый во втором своем послании внушает: не хочет, говорит, Бог, да кто погибнет, но да все в покаяние приидут²⁸². И сам Христос во Евангелии подтверждает, яко несть воля пред Отцем небесным, да погибнет един от малых²⁸³.

Сия воля небесного Отца не открылась Ивану Калвину и его единомышленникам, которые говорят, что Бог не хочет всем спастися, ниже за всех Христос умер, и думают ложное мнение свое утвердить вышеупомянутого ж Апостола оными к Римлянам написанными словами: еда ли не имать власти скудельник на брении, от тогожде смешения сотворити ов убо сосуд в честь, ов же не в честь? Что же дивно, когда Бог, хотя показати гнев Свой, и явити силу Свою, пренесе во мнозе долготерпении сосуды гнева совершены в погибель; и да скажет богатство славы Своея на сосудех милости, яже предуготова в славу, призва нас не точию от Иудей, но и от язык²⁸⁴? Но за терние они держатся, от которого пользы к защищению своего суемудрия никакой иметь не могут, кроме что собственные же свои разве поколют руки. Понеже предыдущими здесь словами своими Павел Святый, как всякому приметить можно от толкования Златоустого, не вечное избрание назнаменует, но временное; то есть, которое во временных вещах бывает. И намерение его было только заградить уста испытующих судеб глубину Божиих. В последующих же словах хотя показывается снисходить и до вечного: но не о предходящей воле, которою Бог конечно всем наследниками благ Своих быть хочет, но о последующей разуметь их должно, которою Он только сообразующихся хотению Своему, (которых нарицает Павел сосудами милости, ) спасает‚ а противящихся (которые сосудами гнева от него названы) праведным судом Своим прочь от Себе отвергает и ожесточает: о чем далее предлежит нам слово.

Что до второго убо пункта касается, ужасаюсь я без меры, слышатели, когда слышу премудрого церкве Учителя Августина, негде в лице Божии так к человеку глаголюща: Человече! создати Я мог тебе и без тебе, а спасти тебе не могу без тебе. Боже, что сие? Такую превеликую небесную твердь, такой удивительный землеводный круг, толь многие и различные твари, и самого наконец сделать человека было в Тебе силы; а и единой души, без ея к тому произволения, спасти не можешь? Не вдруг бы поистине я сему Учителю согласился; но многие в Священном Писании обретающиеся свидетельства к тому меня приводят. Вижу бо я в начале у Евангелиста Луки, что хотя Бог многими образы Иудеев обратить к Себе тщился; но когда Иудеи сами не восхотели, хотение Божие в них недействительно сделалось. Иерусалиме, Иерусалиме! Сам говорит там Христос, избивый Пророки, и камением побиваяй посланныя к тебе, коль краты восхотех собрати чада твоя, якоже кокош собирает птенцы своя под криле, а не восхотесте? се убо оставляется дом ваш пуст²⁸⁵. Тоже сбылось и на прегордом Фараоне. Сколько бо Бог ожесточенное его сердце умягчить старался, и словом увещевая его чрез Моисея и Аарона посланников Своих, и делом различные посылая на него и все царство Египетское казни? Но все напрасно: пришло наконец до того, что надобно стало Богу вечной оставить его погибели. А для чего ж бы так? не для того ли, что не соответствовал Фараон хотением своим хотению Божию? Бог ему обратиться и спасенным быть хотел, да он себе не захотел. И сея ради причины премилосердый Господь всегда нас тайным благодати Своей вдухновением возбуждает к тому, чтоб сообразовались мы воли Его: обратитеся, говорит, обращением от пути вашего злаго: вскую умираете²⁸⁶? послушайте Мене, и живи будете. Что разуметь надобно и чрез внутреннее отверзение сердечных дверей наших, которого Он прилежно от души нашей в Песнях Песней требует: отверзи Ми, говоря, двери, сестро Моя, отверзи голубице Моя: яко глава Моя наполнися росы, и власы Мои капель нощных²⁸⁷. И ежели отверзет она, то не пропал труд женихов: а когда, или забавляясь с прочими любителями своими, разными, говорю, сладострастиями, или усыплена сном нерадения, с одра греховного встать, и принять во внутреннюю свою палату Его поленится; то Он огорчившись, те же, которые и ко Иудеям, к ней произнесет слова: се оставляется дом твой пуст²⁸⁸: пуст, то есть, лишен благодати и спасения вечного. Благодать бо, аще и благодать, витийствует златый церкви Ритор, хотящих спасает, а не нехотящих и отвращающихся её завсегда, и противляющихся.

Хотим ли сию истину действительно где увидеть, то встанем мыслью нашею на пути лежащем от Иерусалима к Дамаску, и посмотрим, какою силою вооружен, и какою яростию против Христа возжжен, Савл юноша едет там в Дамаск, имея с собою данный от старец и Архиерей Жидовских указ, чтоб которых там ни нашел Христиан, всех бы связанных привел во Иерусалим. Но что случилось? Как стался он близ уже Дамаска, явился с небеси свет велий, и оттуду сделался глас ему от Господа таков: Савле, Савле, что Мя гониши²⁸⁹? О дивный в делах Твоих, Господи! почто толь великого врага Твоего мирной беседы Твоей удостаиваешь? Почто жестокого гонителя сего словом увещевать покушаешься? Или Ты всесильною десницею Твоею его сломить, в прах мелкий стереть, и в ничто по прежнему обратить не можешь? Повели небу, и тотчас поразит его громом; прикажи земли, и того ж момента пожрет его. Либо пошли единого от Ангел Твоих, и со всем его воинством на части раздробит, как иногда с Ассирианами сделалось. Но не приемлет таких советов Бог, разумов Господь: утверждая свободу нашу как в злом, так и во благом, обращается к Савлу, и говорит: что Мя гонишь? что Я тебе зла учинил? что во Мне достойно толикого гнева твоего нашлось? Устыдился Савл сих словес Господних, пришел в жалость и великое о своем намерении раскаяние; отвечал: Господи, что хощеши²⁹⁰, да сотворю? Аки Зы сказал Христе мой! я не знал, что Ты Господь мой; Ты мене создал, от Тебе все имею, что имею: не верил, что Ты подлинно ради мене был на земли во плоти, страдал, и распинался: и за тем, когда против Тебя восставал, думал, что то по Тебе поборствовал; когда Тебя гнал, думал, что Твоих врагов поражал. Теперь же вижу обман мой, признаю мое погрешение, и отдаюсь прочее в волю Твою; готов вся повеленная Тобой исполнять с усердием: что хощеши, да сотворю? Здесь уже мне позвольте, слышатели, ваше благочестие вопросить: ежели бы Савл, не смотря на свет облиставший его, и на увщание Господне, еще поупрямился, еще попротивился воли Его, и в том противлении до конца жизни своей пребыл; то из смрадного во избран сосуд‚ из Савла в Павла, из гонителя в толь великого Апостола претворился ли бы когда? Я уповаю, что все согласно вы отвечаете: что никогда бы. Павла бы церковь не имела; Павел бы между Апостолами не числился, и до небес, еще жив быв, восхищен не был бы. Един Калвин против кричит. Но когда б по его умствованию было, то Вог бы такого способа во обращении Павлове употреблять потребы не имел всеконечно. Счастлив убо воистину Павел, что благую сию часть избрал; блажен сей гонитель, что неправедное свое упрямство и глупую ревность оставив, в след пошел совета Господня. Другие же грешники, понеже не повинуются увещанию Его, то хотя и хочет им Он спастись, спасения во век не наследят.

Но вопиет здесь Калвин со ученики своими: Павел пишет, что ни хотящаго, ни текущаго, но милующаго Бога есть спасать человека; и опять²⁹¹: егоже хощет, Бог милует: и егоже хощет, ожесточает²⁹².Где ж убо место воли человеческой, когда все Вог по воли Своей делает, однако ж

воздух бьет он словами своими: понеже Павлов разум отнюдь не туда клонится. Проповедует бо Павел Святой в приведенных от него местах о избрании языков к принятию благодати Божией и уверованию Евангельской проповеди, которую милость Свою Бог подлинно без всяких их предыдущих заслуг или дел благих явил им; а Иудеев за жестокость сердца и крайнее упрямство отвергнул. Что да яснее познается, ведать первее надлежит; как Бог ожесточает человека?

Ожесточает Он не положительным, как Богословы говорят, образом, но отрицательным: то есть, не творит его жестоким, но попускает быть жестоким, отъемля благодать Свою от души его, которой бы действием умягчиться жестокость его могла. Однако ж то не случается, разве крайне отчаянным грешникам, которые непокаянным обычаем своим многажды зовущему их Господу противятся, и благодать Его вовсе презирают. Как, например, ожесточил помянутых Иудеев, за их превеликое в принятии Евангельской проповеди упрямство, неверие и другие тягчайшие беззакония. А языков помиловал ( помиловал, говорю, егда которые естеством чада гнева были, Бог их учинил сынами и наследниками царствия Своего ). за то, что усердно приняли они Христа. Как то обое ясно пред очи Иудеем представляет в Деяниях Апостольских Павел Святый; вам, говорит, лепо бе первее глаголати слово Божие; но понеже отвергосте е, и недостойных себе сами творите животу вечному: сего ради се обращаемся мы во языки²⁹³, которые с радостью приемлют слово Господне. И сбылось тогда на них пророчество Христово оное: отъимется от вас царстве Божие, и дастся языку творящему плоды его²⁹⁴. А которые и от язык не приняли благовестия Христова; но отметнули туне подаваемую им во Христе благодать, пребыли по прежнему сынами гнева Божия. И кто ж бы здесь не видел, что свободной человеческой воли в словах своих Павел не отмещет; но, только выражает великую Божию в том объявленную милость, что которые природные были ветви, от корня отломились, а другие, дивия маслина суще, прицепились к нему, и причастники учинились масти маслинныя²⁹⁵.

Однако ж противники церкви, не довольствуясь сим, еще расширяют уста своя, еще свое мнение утвердить мыслят отсюда: что тойже Апостол недовольных нас быть признает ко обращению и творению добрых дел: не яко, говорит, что довольни помыслити от себе, яко от себе, но довольство наше все от Бога²⁹⁶. Но и о сей претыкаются они камень. Понеже истинно то есть, что человек, наипаче грехом праотеческим попорченные имя свои силы, без благодати Божией убежать греха (что Пелагиане безумно утверждают) и в добрых делах успеха никакого иметь не может; однако ж сие не отъемлет ему свободы нимало. На пример, престарелый или изнемогший человек без жезла пойти по палате не может; правда: но в его еще воли остается, взять ли жезл, и пойти, или пребывать на одном месте. И понеже так человек во спасении своем свободен, то часто случается, что хотя дает Бог благодать Свою ко обращению, однако ж он во грехах своих замедлевает: зовет Бог, однако ж он не слушает; толчет в двери сердечные, однако ж он их не отверзает. Аще же бы не имел человек притом своей свободы, то конечно бы и не хотя обратиться должен был, ниже бы имел причину когда жаловаться Бог чрез Приточника на грешника, и говорить: звах вас, и не послушасте, простирах словеса, и не внимасте, но отметасте Моя советы, и Моим обличением не внимасте: сего ради и Аз погибели вашей посмеюся²⁹⁷. Но что я с противниками медлю? Пусть они, когда так им кажется, во всяких валяются сквернах, надеясь единою благодатью Божией быть спасены, без их произволения и тщания: придет же день, самим праведникам страшный, день грозного суда Божия, то увидят сами, ежели не скажет им тогда праведный той Судия: отъидите от Мене все делающие беззаконие²⁹⁸.

Мы же слышатели, приклоним ушеса наша, и послушаем внимательно, что премудрый сын Сирахов о сем к нам беседует? Бог, говорит‚ из начала сотворил человека, и оставил его в руце произволения его: предложил ему огнь и воду, к чему хочет, прострет руку свою: пред человеком

живот и смерть, еже аще изволить, дастся ему²⁹⁹. Подобными словами и Моисей народ Израильский увещает во Второзаконии, в лице Господни говоря к ним так: се дах днесь пред лицем твоим, Израилю, жизнь и смерть, благо и зло, избери себе, что хощешь³⁰⁰.

Примечайте ж убо отсюда, слышатели, что хотя Бог и хощет всем спастися, в нашей однако ж еще власти остается, спасенным ли нам или погубленным быть. Захотим ли мы сами, спасемся: не захотим ли, погибнем.

Итак, что мы себе избираем? живот или смерть? Чего хотим? спастись, или погибнуть? Без сомнения, уповаю‚ всякому нравится первое: все мы спасения вечного желаем, и неразумен бы крайне был, кто б толикого добра себе не желал: аще бо в животе сем только уповающе есмы, а о вечности ниже думаем‚ то я смело с Павлом сказать могу: окаяннейшии всех человек мы имеемся³⁰¹. Но что ж из того следует? Уже слышали мы, и еще услышим. Ежели так, то что желаем сердцем, сие покажем самым делом; то есть, все препятствия к получению спасения вечного, как

можно скорее от души нашей отметнем, покорим плоть духу, пленим волю в послушание разума Божия, воюющие во удесех сласти наши мечем воздержания отсечем. Наконец ничего своего не ищем, но яже Божия, по увещанию Апостольскому, помня, что раби есмы того, создани на дела благая³⁰².

И се когда будет в нас, то можно неложно попророчествовать, что никто на нас с нынешним расслабленным жаловаться пред Богом не имеет. Нищий не будет плакаться на богатых: Господи! человека не имам, да егда крайняя нужда обдержит мя, милосердое свое учинить мне вспомоществование. Обиженный от своих неприятелей, не принесет жалобы на Судей: Господи! человека не имам, да заступит мою бедность, и отмстит мене от соперника моего, и отнятое добро возвратит мне цело. Заблуждающиеся во тьме неведения и греховной

нощи, не возопиют на Пастырей и Проповедников: человека не имамы, да обратит нас на всякую истину: а Пастыри и Проповедники не скажут напротив с Исайею: Господи! кто верова слуху нашему³⁰³? Кратко, всё благообразно и по чину в нас происходить имеют ежели спасения вечного искать станем, и в Боге едином все наше утвердим сердце.

Но о сем всеобщими молениями должны мы умолять Его благость, да отнимет от нас сердце каменно, и даст сердце плотяное, и сотворит то, чтоб мы в заповедях Его ходили, и ходя не претыкались никогдаже; зане все наше довольствие от Него есть: мы без благодати Его ниже помыслить благое что можем, как выше уже от Апостола сказано. К тебе убо обращаемся, Тебе умиленно просим, о всех благостей Источниче, Боже наш! посли нам свет Твой и истину, да теми наставляемы внидем мы прямо в гору Святыни Твоея, наследим спасение вечное, и приснотекущих благ во вся лета наслаждатися сподобимся! Аминь.

Се здрав еси: ктому не сорешай,

да не горше ти что будет.

Ин.5:14

Ныне чтенное Евангелие.

Обыкновенно, слышатели, благоразумным лекарям предписывать своим пациентам, когда они выздоравливают от своей болезни, некоторые предписания: от чего им блюстись должно, чтоб не отродилась в них опять тая болезнь. Надлежало по сему обычаю и безмездному оному душ и телес наших Врачу, Христу Сыну Божию помянутого в нынешнем Евангелии расслабленного, по исцелении его, предостеречь от тех причин, которые принесли ему толь лютый недуг, что он никакою хитростью врачевскою чрез тридесять и осмь лет не мог свободиться от него. Сделал сие Христос, написал вот ему в кратких, но весьма в важных состоящий словах рецепт: се, сказал, здрав еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет. А чрез то дал знать ему, первое, откуда толь долговременной оной родился в нем недуг, то есть, что от греха. Второе, научил, что ежели не престанет он и впредь по толиком уже наказании своем согрешать, то непременно еще в жесточайшую некоторую казнь впасть имеет: чего ради смотрел бы, что ему делать. должно в таких обстоятельствах. Рецепт сей без сомнения весьма годится, слышатели, и ради нас и того ради хочу я с вами теперь поговорить пространнее несколько о содержании его. Разделю же мое слово на две части: первее покажу, коликих зол виновны бывают нам в сей жизни грехи наши: а потом доведу, что хотя многажды и другим грешникам жестокие здесь за их грехи налагаются раны, но далеко однако ж уже жесточае казнит Бог как в будущем, так, и в сем веке тех, которые

по наказании, или и без того еще получив себе от человеколюбия Божия милостивое прощение, паки обращаются на своя беззакония. Прошу внимательно послушать.

Я не хочу сказать, чтоб все люди злострадали в мире сем единственно за свой грехи: ибо многи, говорит Пророк, скорби случаются здесь и самым праведникам³⁰⁴. Таким образом Товиа, таким Иов и другие многие, так в Ветхом, как и в Новом Завете искушены были от Бога. Однако ж не думаю я, и чтобы кто спорить в том восхотел, что вся, сколько их ни замыслили бы мы, злая вошли в мир сей грехом.

Начнем рассуждать от меньшей вещи, не от того ли времени, когда уже грех в мир вошел, терния и волчцы вместо изрядных и полезных плодов произращать стала земля? Читайте и смотрите в Писании, буде ли не тогда уже сказано было Адаму: проклята земля в делех твоих, терния и волчцы возрастит тебе³⁰⁵. Не от того ли также времени и змей и прочая ядовитая животная вредить начали человеку? Читайте и смотрите в том же Писании, буде ли не тогда ж змий услышал: вражду положу между тобою и женою, и между семенем твоим, и семенем ея. По согрешении и на труды, печали, и болезни осужден стался бедный человек! По согрешении бо

уже его сказано было Адаму: в поте лица твоего снеси хлеб твой; и Еве: умножая умножу печали и воздыхания твоя; и в болезнех родиши чада, как все можно видеть в Бытейских книгах. Грех и самую смерть в мир ввел, как Апостол говорит: оброцы, рече, греха смерть³⁰⁶. Что больше? Нет несноснее зла, как геенны: но и та откуда начало приняла, буде не от греха? на что бо было бы мучение, ежели б не было преступления? Сам всяк подумай!

Но сия мы по большей части о общем, то есть, на всех нас с самым естеством нашим разливающемся праотеческом грехе помянули: приступим же и к персональным нашим беззакониям, не наводят ли иногда и они на нас великие и ужасные казни? О коль часто, и почти

завсегда! Явственно сие дает знать Израилю во Второзаконии, в главе 28-й, Моисей, где говорит к нему так: аще не послушаеши гласа Господа Бога твоего, хранити и творити вся заеоведи Его; то ведай, что всякое зло не минет тебе. Послет тебе Господь скудость‚ глад, и истребление на вся, на няже возложиши руку твою. Поразит тебе неистовством, и слепотою, и исступлением ума: будешь обидим и расхищаем во вся дни, и не будет помогаяй тебе. Жену поимеши, и иной муж возъимеет ю: дом созиждеши, и не поживеши в нем: виноград насадиши, и не обереши его. Сыны и дщери родиши, и не будут тебе: послужишь и сам врагом твоим. Словом, все язвы великие и дивные и болезни злые удивит на тебе Господь, и на семени твоем. Сия Моисей ко Израилю, аки бы предвидя следующие их бедствия, во Второзаконии сказал: но позабыли Израильтяне после того полезное сие его увещание, и весьма удивлялись, что Бог, Который прежде многие языки и страны для их истреблял, и невероятные почти чудеса для их защищения и прославления делал, наконец предал самих на расхищение, плен и смерть. Что убо Бог опять им говорить чрез Иеремию Пророка, послушаем. Вопрошаете вы, говорит, друг друга: почто сотворил Я вам вся злая сия? Я вам на то точно сказываю, что для того, яко остависте Мя, и послужисте богом чуждим; сия, а не иная какая причина есть толиким вашим бедствиям. Утыли вы, утолстели, и преступили слова Мои, прю вдовицы не судили; и суда сира не управили, как кони женонеистовни сотворились, кийждо к жене искренняго своего ржаше: и как бы сих ради не посетил Я вас, или языку сицевому как бы не отмстила душа Моя³⁰⁷? Приметил гнев сей Господень, разливающея многажды на грешников, и Давид Святый. Знаете сами, что он в одном псалме о сем пред Господем говорит: во обличениих, говорит, о беззаконии наказал еси человека, и истаял еси яко паучину душу его³⁰⁸; и в другом псалме: многи, свидетельствует‚ раны грешному³⁰⁹. То ж самое разумеет он, и где увещевая грешников‚ чтоб престали от злобы своей, возглашает: не беззаконнуйте‚ и не воздвизайте на высоту рога вашего, яко Бог Судия есть, и чаша в руце Его держится вина нерастворена исполнь растворения: и хотя уклонил Он от сия в сию, обаче дрождие его не истощися: а кто его испиет, знаете ль? Испиют вси грешнии земли³¹⁰.. О пития неприятного, пития горестного! Кто желает точнее ведать, о каком именно здесь напитке говорит сей Пророк: тот пусть спросит у Апокалипсичника³¹¹, какая то чаша есть приуготовлена у Бога для грешников? И услышит, что чаша страшного гнева и ярости Его: имать, рече, той, то есть, всякий грешник не кающийся, пити от вина ярости Божия, вина нерастворена в чаши гнева Его³¹². Правда, что сия чаша особливейше после смерти подносима бывает грешником, когда мучит их Бог пред Ангелы Святыми и пред Агнцем, и дым мучения их во веки веков восходит, как там же придает Богослов; но и в сей однако ж жизни чествовать их Бог сим напитком часто не оставляет. Пример сему вышепомянутые Израильтяне, столь кратно за беззакония своя на плен и смерть преданы бывшие и еще доселе не имеющие твердого места, где б главу приклонили, но по лицу всея земли рассеянны скитающиеся; пример Мариам сестра Моисеева³¹³, за роптание проказою пораженная, пример Гиезиа, отрочище Елисссев³¹⁴, за неправедные взятки ту же болезнь наследовавший, пример оный Пророк, за одно преслушание некое львом на пути пораженный по суду Божию; пример Оза, за неподобающее прикосновение Кивоту Божию внезапною смертью наказанный, пример Содомляне, огню преданные; Дафан и Авирон, землею пожертые; Анания и Сапфира, нечаянно пред Апостолы за грех свой мертвы падши³¹⁵. Но что я по далеким странствую примерам? Не чувствуем ли и мы многажды отмстительную лютых грехов наших руку Божию и на нас самих? Жаль, что не чувствуем; а конечно не оттуда ли трусы и пагубы, чрез толикое время продолжающиеся, или растление земли и воздуха столь нас обеспокоивающее, или столь зело умножившиеся в нас скорби, болезни и самые смерти начало свое имеют? Конечно, что Апостол о едином недостойном причащении негде сказал, надобно исповедать нам и о многих тяжких наших грехах: то есть, что сего ради суть в нас мнози немощи³¹⁶; сего ради многие преждевременною и еще внезапною умирают смертью; сего ради беды и печали различные погружают корабль жизни нашей, и иная злая со дня на день предусретают нас. И когда б, о Творец наш! рассуждали мы сие прилежнее, конечно б не первее по лекарей в болезнях наших посылать, как грехи наши, дающие причину тем болезням, истреблять покаянием; не первее бы и защищения от бед в людях искать, как примирить себя разгневанному Богу старались. Я подлинно не дивлюсь, слышатели, что и искусные иногда лекари пособить нам в немощах наших не могут, или и сильные патроны покрыть и защитить от некоего зла. Как можно тому статься, когда вина зол тех в нас еще пребывает? Кто силен от рук Разгневанного Бога избавить нас? Надобно прежде истребить корень, то и отраслей не будет: надобно, говорю, прежде причину зол тех, то есть, грехи свои человеку загладить истинным покаянием, то и казнь сия отменится вскоре. Отнятой бо бывшей вине, говорят Философы, отнимается и действие ея. Прекрасно о сем в беседе 16-й к народу Антиохийскому говорит Златоуст Святый: мы, говорит, оставляя источники зол, хочем ручейки очистить: ибо что телесных зол виною есть душевная скверна, оный тридесять и осмь лет разслаблен бывый‚ и другий оный сквозь покров храма свешенный, и еще прежде сих Каин доказал то, и от иных многих примеров приметить можно. Заградим убо источник, и всякое истечение зла престанет; а инак не сделается того.

Но для чего ж, когда так, скажете, есть много таких грешников, которые состареваясь тучнеют, и в туке своем состаревают; ни едина их казнь не досягает, ни едина болезнь не язвит, но даже до старости и престарения своего пребывают ненаказанны? На сие отвещает в бесед 27-й к тому ж народу тойже помянутый Златоуст Святый так: что, говорит, многие, на пример, после Анании и Сапфиры на то ж, на что и они, дерзнули, а той же казни не подняли; то не думайте:

отсюду вы, аки бы сие прощено им было: но знайте, что для того с ними то сделано, понеже на большее зло они оставлены. Подлинно, придает он же далее, многие Фараоновы учинили беззакония, но Фараоновых не претерпели казней, ниже потоплены суть в море Чермнем, для того, что море вечной бездны ожидает их. Многие люди грехи Израильским подобные делают, но змии их не кусают здесь; понеже ожидает их червь, который никогда не умирает: многие бо зла творящие страшиться и бояться должны паче, зане умножающимся грехом их, умножаются и муки по мере долготерпения Божия. И того ради, он же наносит: не должны мы смотреть, наказывается ли кто теперь, но не согрешаем ли мы? Понеже, ежели согрешая не наказываемся, больше опасаться нам надобно. Сия Златоуст. Видим убо мы здесь явственно, слышатели, что всякой грех натурально за собою ведет казнь, и ежели не здесь, то непременно в будущей жизни не миновать будет грешнику ея.

Следует еще мне доказать теперь то, что повторяющих и учащающих грехи свои, особливо по покаянии или по наказании некотором, еще больше Бог казнит, нежели других, и в сей жизни и в будущей. И доказательства на сие суть готовы; ибо что до временной казни касается, видеть мы можем то на Давиде. Когда Давид сперва в похищении Урииной жены согрешил, то довольствовался Бог одного сына смертию его наказать³¹⁷: а когда уже после того начал он, от высокоумия некоторого возбужден, исчислять свой народ, то не престал уже Ангел от утра до часа обедняго избивать его людей; и избил не одного уже, но седмьдесят тысящей³¹⁸,

хотя по естеству своему и не был, кажется, сей грех тяжестнее первого. Авессалому также Бог как бы смолчал, когда он Амнона брата своего убил³¹⁹: а когда той же Авессалом, беззаконие к беззаконию прилагая ж, восстал носле того на своего отца, то уже весьма жестоким наказал Он

его образом. Но и Ахав, когда обличен будучи от Илии в похищении винограда Навуфеева покаялся, прощен был от Бога³²⁰: а как мало спустя после того возвратился паки к нечестию своему, и Михея Пророка Божия озлобить приложил, то уже не пощадил его Бог; убит бо был он вскоре потом на брани³²¹. Что ж и о Езекии сказывает Писание? В одно время разболелся он к смерти, и уже Исайя его увещевал, чтоб все, что надобно, управил он в доме своем, сказуя, что не будет он боле жив; однако ж умолил он многими слезами Бога, чтоб остался еще в живых на пятьнадесять леть. Но что ж далее? Услышал про то Вавилонский Царь, и послал к нему от себя послов поздравить такою милостью Божиею. Обрадовался видя толикую учтивость к себе Царя сего Езекия‚ и начал послам показывать всякое богатство и сокровище находящееся в дому его. Правда, что сие дело было дело тщеславия; но только ж и преступления было в том случае Езекиина: а как тяжко уже Бог его за то казнил? В тоже бо самое время послал к нему Исайю сказать: показал ли ты послам твое богатство? Послушай же теперь, тщеславный, словесе Господа Саваофа: се дние грядут, и возмут Вавилоняне вся, яже в дому твоем, и елика собраша отцы твои даже до дне сего, в Вавилон прейдут, и от чад твоих, ихже родил еси, поймут, и сотворят каженики в дому царя Вавилонска³²². Хочем ли же мы знать, для чего Бог так жестоко поступил тогда с Езекиею? Для того, говорит Иероним, что не первой был сей грех его: предают

бо Иудеи, что он и прежде за то немоществовал, что по неслыханной почти своей над Ассирианами победе, несколько возгордился было, и не воспел хвалы Господу, которую Ему пел Моисей потопшу Фараону, и также Девора, погибшу Сисаре. Наказан убо сим образом был в то время Езекия за свое высокоумие, и понеже покаялся в болезни, прощен: чего ради и надлежало

было ему гораздо опасаться, сим грехом еще раздражать Бога, как мужу мудрому: но понеже не сделал он того, но и паки поднялся, как слышали вы, мыслию своею, то уже не восхотел ему Бог оставить сего без тягчайшего наказания. И праведно, признал сие сам Езекия: ибо первой раз, как

хотел его казнить Бог смертью; то он, представляя Ему пред очи прежня свои добродетели, молил Бога, чтоб простил его вину. А при сем случае уже ни уст своих на такую молитву отверзть не дерзнул, но сказал: благо есть слово Господне, еже глагола, да будет то³²³: достоин я казни сей. Но хотя б и восхотел тогда Езекия просить о помиловании себе Бога, не знаю, уже послушал ли бы его Господь: человек бо, говорит сын Сирахов, постяйся о гресех своих, и паки ходяй, и таяжде творяй, мольбу его кто услышит? и что успеет он смирением своим³²⁴? Имеете убо вот, слышатели, чувствительные примеры гнева Божия на обращающихся по наказании и покаянии своем на прежние беззакония; имеете и Павла Святого, тож точно свидетельствующа: земля, рече, пившая множицею дождь (милосердия Божия) сходящий на ню, и износящая терния и волчец, непотребна есть и клятвы близ‚ еяже кончина в пожжение³²⁵. Но говоря о временных, не забудем тоже самое заметить и о вечных казнях. Как здесь, так и по смерти, несравненно больше мучатся те‚ которые, принесши свое пред Богом покаяние, и получивше милостивое от Него прощение в грехах своих, паки как пес на блевотины обращаются на них, нежели другие которые. И в сей-то силе Петр Святый о некоторых людех во 2-м своем послании сказал, что лучше было им пути правды не познати³²⁶, нежели, чтоб познавше, вспять пойти от того, еже предано им Заветом Святым. А для чего таковые грешники жесточае казнятся, нежели другие? Причина явственна есть; для того, что они колико больше милости Божией при отпущении грехов своих, или и при самом наказании тех (ибо и то есть дело милости Божией) вкушают, толико больше обращаясь опять на те ж грехи, являются пред Ним неблагодарны. Но аще которые грешники при сем изъявляют свое великое пред Богом неблагодарствие, Христиане еще всех их более. Поверите ль вы, слышатели, что я скажу? Когда Христианин по крещении, кольмиж паче еще по вторичном своем обновлении чрез покаяние, грех какой делает‚ больше бывает неблагодарен, нежели Иудеи распеншие Христа. Ибо те распяли Христа, когда еще Он не умер за них; а мы в таком случае распинаем Того, Который За спасение наше живот Свой положил, и в Которого крови получили уже оставление грехов наших действительно. И они убо единожды распяли‚ а мы колькратно повторяем наши грехи, толькратно повинны бываем смерти Христовой, паки и паки распинающе Его, по слову Апостольскому. Но паки вам не понятно кажется, как бы кто мог распинать Христа, не видя Его? Отвещаю убо: ежели б Кто подал причину ко убийству кого, не был ли бы убийству того виновен самою вещию? Но что ж говорит Исайя о Христе? Кто причиною был страдания и смерти Его? Не грехи ли наши? Язвен, рече, бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша³²⁷. Известно же всем, что нельзя быть причиною тому‚ чего нет в самой вещи, так нельзя бы быть причиною и грехам нашим Христовой смерти, ежелиб мы их не делали. Явственно убо есть, что колькратно грешим мы теперь, толькратно пособствуем распятию Христову, распиная произволением своим, Которого Иудеи распяли делом. Но тем злее Христианин паче Иудей в сем случае делает, что те распяли изведшего их кровью агнчею из Египта‚ а сей изведшего уже его из ада Своею собственною Кровью, и наследие жизни вечной толиким трудом ему ходатайствовавшего. И коликой же бы казни такое неблагодарствие достойно было, судите теперь сами: а ежели хочете, то Павла рассуждающего о сем негде послушайте. Аще, говорит, отверглся кто Моисеева закона‚ без милосердия при двоих или триех свидетелех умирает: колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый, и кровь заветную скверну возмнивый, еюже освятися, и Духа благодати укоривый³²⁸.Чего ради и Августин в толковании на псалом 7-й говорит: что нам видится, что совершенна есть злоба тех, которые распяли Сына Божия‚ но больша есть она в тех, которые теперь уже не хотят добре жить, и ненавидят заповедей истины, за которые оный Сын Божий распят был. И пусть же сие напишут на сердцах своих в нас те, которые, не пройдет дня, как по своей исповеди паки за прежние и еще лютейшие беззакония принимаются, подобясь ехидне, которая, по повествованию Плиниеву³²⁹, надходящей зиме, яд свой изблевывает, из себя, и в земли сокрывается: пришедшей же весне с новым, да еще и с лютейшим ядом обретается. Пусть напишут и рассудят, что они делают. Впрочем я не говорю им сие в такую силу, чтоб они отчаялись спасения своего; ибо несть грех побеждающ человеколюбие Божие хотя б тысячу раз кто согрешил, тысячу раз пусть и да покается, говорит Златоуст³³⁰: но того ради говорю, чтоб они престали впредь протягивать рук своих на пролитие Крови своего Спасителя, и очистили б прежние свои злодеяния совершенным покаянием и истинным сокрушением духа, памятуя: что страшно есть впасть в руки Бога живаго³³¹, когда отмщать им

восхощет Он обиду Свою. А конечно то сделается, по силе вышеприведенных доказательств, ежели не предупредат они зло свое истинным к Богу обращением своим.

Но да возвратимся к предложению, и уже окончим нашу беседу. Мне кажется, что уже довольно вы уверены в том, слышатели, что грехи наши всех зол наших наибольшею бывают причиною и совершенно видите, что сколь больше грешит человек, столь больше собирает себе казней; а особливо кто, по покаянии уже и получении отпущения грехов своих от Бога, паки к ним возвращается, жесточайшему подлежит гневу Божию. Смотрите ж убо; когда Бог посещает нас каким-нибудь злом, не ропщем на Него, но любезно приемлем раны сия, яко от руки Отеческия,

и приписываем вину их не Богу, но нам самим: а отвратить их от нас тщимся не лекарствами, ни иными какими способами, но во-первых истинным, как сказано, покаянием; когда ж уже избавил нас от них Господь‚ когда наказав помиловал, не дерзаем подавать вновь причины разгораться ярости Его, да не будут нам последняя горше первых³³², по слову Евангельскому. Памятуйте, что рецидива и в болезни тяжчае бывает первого припадка, но больше еще она вредительна во грехе: от которого вреда да избавит всякого из нас преблагий Господь всесильною Своею благодатью‚ помолимся обще все теперь‚ и скажем: Аминь!

В которую тогда прилучилось празднество Сретения чудотворныя иконы Пресвятыя Богородицы, нарицаемыя Владимирския.

Всяк пияй от воды сея, вжаждется паки:

а иже пиет от воды, юже Аз дам ему,

не вжаждется во веки.

Ин.4:14

Ныне чтенное Евангелие.

Ничто же так общее есть всем человекам, как желать быть блаженными‚ слышатели благочестивии! На кого ни посмотрим, кого ни спросим; всяк ничего больше не ищет, только единого себе спокойствия или довольствия, что есть не что другое, только жизнь блаженная. Но сколь согласное вижу я во всех людех к снисканию блаженной жизни желание, столь напротив различное усматриваю к тому средствий употребление. Иной ищет спокойствия в пустыне; иной при Дворе быть думает ему; иной говорит, что нет в свете жития довольнейшего и спокойнейшего, как Архиерейское: иной, что дворянин в своей померной вотчине блаженнее жить может, нежели как сам Римской Папа во всем своем пространстве, (поскольку меньшими он, нежели сей обязан попечениями‚ меньшим также подвержен и от зависти опасностям) верит; иной утверждает, что источник всякого благополучия богатство; иной ставит, что быть любимым и почитаемым при животе своем от многих, и по смерти громкую в мире оставить о себе славу, есть всего благороднее. И как кто думает, так и поступает: что ему всего лучше кажется, того и домогается всеми мерами. Однако ж неизвестно еще, чтоб кто которым-нибудь из сих средствием нашел себе желаемое блаженство. И посему ласкает мене надежда, что в немалую вам, слышатели благочестивые, будет приятность, ежели я покажу с основанием, какой может быть прямой способ на то, чтоб жил в сем мире человек спокойно и блаженно. Что мне тем удобнее учинить теперь можно, что сам Христос всякого блаженства нашего Виновник в нынешнем Евангелие, путь нам к тому открывает, так к одной жене самарянской, пришедшей на кладезь почерпсти воды, беседуя: всяк пияй от воды сея, жено! вжаждется паки: а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки: но вода, юже дам ему, будет в нем источник воды текущия в живот вечный³³³. Правда, что то несколько мне затруднения в сем рассуждении наносит, что различно различные Учители сии слова Христовы толкуют. Но я не касаясь прочим‚ пристаю на мнение тех, которые говорят, что источник такой есть сам Бог и исповедую, что ежели кто жить всегда спокойно и блаженно здесь желает, нет лучшего средства ему на то, как ничего в сем мире не желать кроме Бога. В доказательство и утверждение того предложу следующую мою беседу, которую, чтоб лучше всяк уразуметь; и по выходе из Святого храма сего силу ея памятовать мог, расположу я так: во-первых покажу, что вне Бога нет никакого блаженства, но разве едино токмо души беспокойство, глад и жажда. Потом, что Бог есть един, Который совершенно удовольствовать сердце наше, и успокоить мысль может; напоследок – для чего? Прошу всякого со вниманием послушать, что мне даст Господь в общую пользу о сем сказать.

Что вне Бога нет никакого удовольствия духу человеческому и покоя, то, мне кажется, и без дальних доказательств всякому принять можно. Понеже все мы чувствительно видим, что и порфирами одетые без печали не бывают‚ поставленные на самых высочайших степенях часто

воздыхают; знатными изобилующие сокровищами, больше еще, нежели последнейшие нищие, смущениями разными обуреваются. Да пусть бы уже от других каких внешних причин приключалось такое спокойствию их помешательство: а то мы видим, что по большой еще части внутрь самых сих благих рождающийся червяк снедает и иссушает плод радости‚ которого насыщаться по трудах своих тем людям приличествовало. Мы видим, что из получения желания своего у всех таковых новое к тому ж добру произрастает желание; и так никогда в покое их быть не оставляет, но всегда они в алчбе и жажде находятся, как о сем Аггей к ним говорит Пророк. Съясте, рече, много, и взясте мало: ядосте, и не в сытость: писте, и не в пиянство; облекостеся, и не согрестеся: и собираяй мзды, собра во влагалище дираво³³⁴. И какое ж се блаженство? какое удовольствие тут, и спокойствие духа? Вас самих рачители мира сего вопрошаем. Скажите нам кто б из вас, будучи богат, не взалкал еще богатства? Кто ли бы, получив одно высокое достоинство, высшего не пожелал еще? Кратко, кто скажет из всех вас о себе, что он доволен, и больше ничего не желает? Хвалится Соломон в одной, своей книге, что он всех, живших до него во Иерусалиме, превзошел как мудростью, так и богатством и другими всякими мира сего благими. Возвеличих, говорит, творение мое, создах домы, насадих винограды. Притяжах рабы и рабыни, и стяжание скота много ми бысть, паче всех бывших прежде мене во Иерусалиме. Собрах ми злато и сребро, и имения царей и стран; сотворих ми поющих и поющия, и услаждения сынов человеческих, виночерпцы и виночерпицы, и все, егоже просиста очи мои, не отъях от них, и не возбраних сердцу моему от всякого веселия³³⁵.

Приветствуем мы тебя таковым счастьем, Соломоне! Но что ж убо из того произошло тебе, исповедай нам истину? Уже ли ты по всему тому нашелся покоен? уже ли блажен? Какое, говорит, блаженство? Я не чувствую и малейшего во мне оттуда удовольствия духа: и уже теперь-то познал я, что все суета: и несть изобилия никакого под солнцем³³⁶. Вот, слышатели, истинное изображение блаженства мира сего, а пристойная ему надпись: все суета, и несть изобилие под солнцем. Но хорошо сделал Соломон сей, что признал суету прежнего мнения своего, и престал от тщетных тех трудов. Нельзя сказать‚ чтоб и другие подражатели следов его того неспокойствия в душе своей когда не приметили; но не престают от желаний своих. Мыслят они, будто сие неспокойство души их происходит оттуда, что мало ещё они вожделенного им добра достали. Следовательно, и ничем больше угасить свою жажду не надеются, как только приумножением того ж добра. А не рассуждают, что как пещь горящую не можно остудить дровами, так и сердце человеческое удовольствовать благими века сего. Престань же в огнь ввергать дрова, и угаснет скоро; так и не желай ничего в сем свете кроме одного Бога, и престанет беспокоиться дух твой. А для чего человека удовольствовать не могут вся благая века сего, по расположению, объявлено будет позже.

Теперь еще посмотрим, как то человек, когда в Боге едином утвержденно все имеет свое сердце, живет спокойно и блаженно.

Блудный сын, во Евангелии поминаемый, (который явственно изображает на себе лице грешника отлучающегося от Бога и обращающегося ко твари, ) после как отшел от отца своего на страну далекую, и изъядши там все имение свое со блудницами‚ начал истаевати гладом, пришел в себе, и сказал: колико наемником отца моего избывают хлебы, азь же гладом гибну³³⁷!

Правду ты говоришь, сын блудный! Сие как бы естественно последует тому, кто отстает от Бога Отца своего, чтобы он не был никогда доволен, но всегда бы погибал от глада. А которые живут при благодати Его со всяким радением исполняя волю Его, чего им не достает? При них богатство, при них честь и слава, при них мир и радость о духе Святом и всякого благополучия в них кипит неисчерпаемый во век источник, по оному: взыскающии Господа, не лишатся всякого блага³³⁸. Им одним, каковой никто другой свободно приписать себе не может, приличествует похвала сия: Господь пасет меня, и ничто же мя лишит³³⁹. Нечего им желать: понеже Бог всех благ податель в них пребывает, и вся потребная им подает со изобилием. Нечего и бояться, чтоб не потерять понеже давно уже они вся оставили, и как уметы попрали со Павлом, и самой лишение жизни,

не только чего другого, им ничто же. Им еже жити, Христос и еже умрети, приобретение есть³⁴⁰. Всяк из них, как бы вне себя восхищен, говорит: что ми есть на небеси? и от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя: Боже сердца моего, и часть моя, Боже, во век³⁴¹. Нам с Тобою всяка горесть сладостна, всяка скорбь веселие, злоключение радость, узы утеха, смерть живот есть: без Тебе же напротив всяка сладость горестна, всякое веселие уныние, радость как злоключение, златы заплетения и багряные одежды как тяжкие узы, светлые чертоги как мрачная темница, и живот самый смерть быть кажется. О блаженные вы и паки блаженные, которые говорить так непостыдно можете! Блаженные вы, которые благую сию часть избрали!

Блажени людие, имже Господь Бог их³⁴². Вашей внутренней радости никакая печаль, ни скорбь помрачить не сильна, и никоторое зло сердец ваших коснуться не может. Нет в вас болезни и воздыхания; зависти и ненависти от людей вы не опасаетесь; гнева и разжжения лютого не страшитесь; умыслы и нападения вражеская вам ничто же. Словом, вы везде‚ и всегда благополучные‚ вы мирные‚ вы спокойные одне только пребываете по правде. Окаянные же напротив и треокаянные те, о которых говорит Господь у Иеремии: Мене оставиша источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушенныя, иже не возмогут воды содержати³⁴³!

Окаянные, которые возлюбили тьму паче света, оставив, то есть; Бога обратили сердца свои к твари: презрев истинного Источника радости и спокойствия душевного, ищут покоя и довольствия в вещах суетных и непостоянных. Может ли бо покой, или хотя малое некое добро обретись вне Бога? Посмотри кто на Давида некогда оставлена бывша за грех от Бога. Была ли ему тогда люба

порфира самая и царство? веселили ли его музыческие гласы? услаждали ли царские трапезы? Могло ли успокоить изобилие медом и млеком кипящей земли Хананейской? Быша, рече, мне слезы моя хлеб день и нощь, внегда глаголатися мне на всяк день: где есть Господь Бог твой³⁴⁴? Несть убо, несть воистину изобилия под солнцем, как сказал нам выше Соломон, кроме Бога: нет блаженства, ни спокойства какова человеку, кроме того, которое состоит в едином Боге. Всяк пияй от воды мира сего, конечно, вжаждется паки; а иже пиет от сея воды, не вжаждется во веки.

Но как не вжаждется, сказал бы здесь кто, когда сам Бог говорит у Сираха: ядущии Мя еще взалчут, и пиющии возжаждутся³⁴⁵? На что ответствую, что алчба и жажда содержит в себе два: одно тяжкое, другое приятное. Тяжкое, что изнемогает желудок за лишением довольной пищи; приятное, что возбуждается желание к той, откуду и пословица оная произошла: самая лучшая приправа пищи голод. Ядущии убо Мя еще взалчут, и пиющии возжаждутся, говорит Бог; то есть, еще пожелают более и более насыщатися Мене: а не аки бы такая их мучила тогда жажда, каковую имеет человек, когда ни капли воды найти себе не может. Они во всем будут предовольны, и ничего никогда не возжаждут, только того ж Самого, Которого благодатью изобильно упоеваются. И то в сей жизни, или в будущей. В сей жизни возжаждут, понеже здесь еще точию начало блаженства в человеке бывает: возжаждут убо совершенства, насыщаясь благодатного сопребывания Божия; пожелают еще лицезрительного Его насыщения, говоря с Пророком: когда прииду, и явлюся лицу Божию³⁴⁶? и с Апостолом: желаю разрешитися от уз плоти сея, и быти со Христом³⁴⁷. В будущей же жизни жажда в них пребудет такая, что никогда не престанут желать смотреть на лице Божие. И сие есть разнствие благ земных и небесных, что земная благая, когда довольно насытится их человек, скуку и омерзение некое к себе ему наводят, так что иногда совсем мерзко то покажется, что прежде паче нектара услаждало его сердце: благая же небесная никогда не прискучивают, но всегда желание к себе в человеке оставляют непременное.

Но время уже нам приступить к рассмотрению, для чего ни в чем человек удовольствия и спокойствия найти себе не может, кроме единого Бога?

Причины тому, слышатели, имеются многие: но я только две важнейшие за краткость времени вам теперь представлю. Первое, для того не может человек ни в чем найти себе удовольствия и покоя: понеже душа человеческая пространнейшее есть вместилище, нежели как бы весь мир сей наполнить мог его. Создана бо к пожеланию Бога, и посему что ни есть меньшее Бога, удовольствовать ее не может; так как, например, сосуд, который сделан ко вмещению целого ведра воды, единым стаканом наполнить нельзя; но хотя б и влил кто в него стакан, неотменно притом останется в нем праздное место. И сия-то была причина, что Македонянин, не довольствуясь славою своею, которая по всей распространялась вселенной, как услышал от Анаксогора о множестве миров, воздохнувши сказал: какой я бедной человек, что и одного еще

не победил! Второе, и наипаче не может человек быть никоторым временным добром доволен понеже естеству души его непристойная та вовсе есть пища, так как льву сено, или ослу мясо. От естества бо своего душа человеческая склонена к тому, чтоб, как мало выше сказано, насыщалась

самим Богом а не другим чем. Бог иным тварям иная разная, насыщения, например, Хамелеону воздух, Струфиокамилу железо определил, а человеческой душе в себе только самой покой и центр всех ея желаний поставил. И того ради; как магнитная игла дотоль двигаться не престает, покамест острее ея обратится к полунощи; так и душа человеческая ничем не успокаивается, и ни в чем довольствия не находит, покамест не стяжет Бога, как говорит о сем негде Августин³⁴⁸: сотворил, рече, Ты нас. Господи к Тебе, и не имеет покоя сердце наше‚ доколе не почиет в Тебе.

Почто убо всуе‚ о слышатели! имеем стараться мы насытить душу нашу тем, что ее отнюдь не насыщает, паче же еще глад и жажду в ней родит? Почто маслом огонь угашать, или жажду сомью утушать будем? Почто, говорю, блаженства и совершенного души нашей спокойствия искать станем во благих временных, которых снискание еще более и более от дней на дни дух наш обеспокоивает? Ежели хощем быть блаженны, презрим всё мнимое века сего блаженство, ежели хощем быть богаты, не желаем богатства; ежели честны, чести да не ищем; ежели чтоб вся имели, всех отречемся а обратим всё желание наше в след единого Бога: Ему единому все труды и тщания наша посвятим; к Нему всем сердцем нашим прилепимся: яко единому известному насыщению души нашей, да живем в благодати Его, никогда не разлучаясь как и празднуемая: торжественно нами ныне Преблагословенная и Пречистая Дева Мария, которая носящи на себе образ, избранная в Песнях Песней вопиет невеста: возлюбленный Брат мой мне, и аз Ему³⁴⁹.

Но, о Мати Бога нашего! Твоя любовь к Сыну и Творцу Твоему больша была, нежели чтоб язык человеческий исповесть, кольми паче чтоб сравниться любовь наша когда могла с нею. Дал бы Сын Твой, чтоб мы хотя по силе подражали несравненным Твоим добродетелям, когда по всему уподобиться не можем! Ты бо в самых еще пеленах младенческих от уз мирских разрешена явилась; мы и в совершенном возрасте еще не чувствуем нас быть к Нему привязанных. Ты от чрева матери Твоей престол свят Себе Создателю Твоему приуготовила: в нас доселе ещё не имеет Он места. Ты вся добра была от начала и до конца живота твоего, и порока не имелось в тебе³⁵⁰, как Дух Святый о том засвидетельствовал: а мы окаянные, всё гнусны пред Богом и телом и душою. И какое ж тут сравнение? О дал бы убо Господь Бог, и паки говорю я, чтоб мы хотя несколько духа Твоего были наполнены! чтоб мог хотя не с такою ж смелостью, но с такою ж истиною сердца, говорить о сем всяк из нас оные Твои, у Луки Евангелиста записанные слова: величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем³⁵¹; и паки сии Соломоном

предсказанные: обретох, егоже возлюби душа моя, удержах Его, и не оставих Его³⁵². Да кто ж нам и сию исходатайствует благодать у Бога, разве ты же, Надежда и Предстательство наше? Ты молитвами твоими сотвори нам, да как здесь в Боге жизнь нашу ведем всегда блаженну, так и по смерти жити в Нем, и совершеннейше, начатого в сей жизни, блаженства насыщаться сподобимся на небесах. Отнюдуже, верим, что призирая Ты на нас теперь послушаешь сей нашей смиренной мольбы! Аминь.

Равви! сей ли согреши‚ или родители его, яко слёп родися?

Ин.9:2

Нынешнее Евангелие.

Неисследимы человеческим разумом судьбы Божии и советы, которыми Он иных возвышает, а других понижает, иных счастьем богатит, а других в напасти и беды повергает; иных целых и здравых хранит, а других различными болезнями и скорбями посещает, многажды человека приводят в великое недоумение, слышатели благочестивые; наипаче же тогда в такое он

изумление приходит, когда видит, что аки бы без причины всякой и неправедно те возносятся, а сии понижаются: те в здравии благополучии цветут‚ а сии болезнями и напастями посещаются.

Имеем ясный сицевого изумления пример на порфироносном Пророке, который хотя и твердого и непоколебимого в других случаях был духа, возревновал однако ж, как читаем в псалмографии его, когда в мире пребывающих грешников увидел, яко не было восклонения в смерти их, и утверждения в ране их: в трудех человеческих не являлись, и с человеки не принимали ран³⁵³а. праведники напротив во многих находились скорбях.

В подобное недоумение пришли и ныне помянутые Святые Апостолы‚ когда увидели человека слепа от рождения и того для прилежно начали вопрошать Христа о причине болезни его. Равви! говорили, кая тому причина, что человек сей слеп родился³⁵⁴? Мы слышали, что Ты прежде расслабленному при овчей купели сказал, будто за грехи он лютую свою разслабу страдал: сей же уже что? За свои ли, или родительские грехи толь беден на свет вышел? Не можно, кажется сказать, что за свои; понеже во утробе матери как мог он согрешить? ниже паки, что за родительские; понеже от Писания известно нам, что не понесет сын бремя отцовское ниже отец сыновнее? Кая убо причина слепоты его, молим Тя, объяви нам?. На что им ответствовал Христос: не полагайте пределы судьбам Божиим, любезные ученики! ниже исследуйте, что есть неисследимо: но ведайте, что кроме великих грехов есть иная причина слепоты его: то есть, да прославится ея ради Сын Божий. Ни сей согреши, ни родители его, но да явятся дела Божии на нем³⁵⁵.

Не редко, признать надобно, и сами мы, слышатели, взирая в сию судеб Божиих глубину, совершенным бываем объяты недоумением: не редко, видя нас неправедно какую обиду или напасть терпящих, а врагов наших блаженно живущих, унываем, и говорим: Боже! Ты все ведаешь, Ты ведаешь, что я неповинно сие зло стражду: почто ж не измешь мене из него? почто ли врагу и ковнику моему льешь благополучия дары, а не вскоре отмщаешь обиду мою,

да не хвалится он в злобе своей, и не отваживается впредь напрасно озлоблять рабов Твоих? Но увы нам! не имеем мы того счастья, которое имели Апостолы: не ходит уже по земле пришествия сего видимым образом с нами Сын Божий: нет, кто б причины зол наших порознь объявлял нам. Чего ради поищем сами в настоящем слове нашем от Священного Писания, обще о всех говоря: каких ради причин в сей жизни посылаются на человека от Бога злая? Где увидим причину и ныне приключившихся жительству нашему великих и частых пожаров, которые многих из нас в нищету и крайнее разорение привели, многих здравия и жизни лишили, всех же без исключения дух и сердце обеспокоили.

Ваше Священнейшее Императорское Величество, колико о сих наших бедствиях сожалеть изволите, довольным всякому и едино то есть доказательством, что самою Высочайшею Особою Вашею плачевным сим в нас действиям присутствующую, и о угашении толь страшного на нас излиянного фиала ярости Божия тщащуюся Тя собственными очами мы видели. Как убо, Всемилостивейшая Государыня! о злых наших Матерски истаеваете сердцем: так, молю, да и настоящую о причине тех простираемую беседу мою милостивейше послушать соблаговолите.

Когда разверзем Богодухновенныя Священного Писания книги, и опасно перстом Божиим изображенные прочтем там слова, слышатели благочестивые, то увидим, что причина посылаемых на нас от Бога злых есть не едина.

Первое‚ посылает Бог на человека временная злая в наказание грехов. Грехи бо человеческие, поскольку от естества своего отмщения от Бога требуют, подвергают человека (по мнению Богословскому) двоим казням, временной, то есть, и вечной. И часто то случается, что хотя Бог, яко премилосерд, кающимся нам отпускает казнь вечную; но не отпускает временной,

или ради образца прочим, или других ради неведомых нам причин. Ясный на сие нам довод представляют Книги Царственные: видим бо в них, что когда Давид блудодейством осквернил супружеское ложе, и кровью Урииною обагрил свои руки, тотчас пришел к нему Нафан Пророк с объявлением страшного на него гнева Божия и скоро грядущей казни. И хотя Давид устрашен его такими словами, о злодействе своем скоро сожалеть начал, и с сокрушенным сердцем исповедал: согреших ко Господу: и Пророк, пременивши прежние свои слова, в тот же почти самый момент ему прощение от Бога сим гласом засвидетельствовал: Господь отъя согрешение твое, не умреши: однако ж далее придал, яко поощряя изострил еси врагов Господних глаголом сим, сын твой родивыйся тебе смертию умрет³⁵⁶. Се убо отъятой бывшей вине Давидовой и достойной казни‚ не отнялась казнь временная, слышатели! Равным убо образом‚ ведать надобно, и других часто наказует Бог грешников в сем веке, в силу Писания оного: многи раны грешному³⁵⁷.

Ведала сие человеколюбная Есфирь и того для, как злоковарный Аман, любезный Артаксерксов боярин‚ по злобе, которую имел на Мардохея, испросивши позволение у своего Царя обманными некими предложениями, разослал всюду указы, печатью царскою запечатленные, повелевая, да все Иудеи мужеска и женска полу старые и младые, по всем местам убиваемы будут без пощадения, и весь, род их до назначенного времени всякими смертей видами в конец да потребится: тогда видя в такое несчастье впадший свой род Есфирь пала пред Богом едина в ложнице своей, и плача возопила: согрешихом, Господи, пред лицем Твоим, и того для предал еси нас в руки враг наших³⁵⁸. Внушим, слышатели‚ что сия мудрая жена вопиет к Богу? Не приписывает она беду свою злоб Амановой, ни безрассудному повелению Царскому, но своим и всего рода своего согрешениям: не говорит, истреби, Господи, неправедные на нас совещаемые советы Амановы, ни беззаконного накажи повелителя; но по правде, за грехи, то есть, свои наказуемых себе быть исповедая, молится: согрешихом, Господи, и сего ради предал еси нас в руки враг наших.

Знал, что грехи наши всех зол наших бывают причиною, и Товит праведный. Зане, когда Иудеи Салманассаром Ассирийским царём пленены, в Ниневию град связаны и тмочисленными от жестоких воинов озлобляемы видами, ведены были; он, между теми же пленниками будучи, обратил лице свое к Богу и такой же, какой Эсфирь, от сердца умиленный испустил глас: понеже, рече, не послушахом Тебе, дал еси нас в расхищение и пленение и смерть³⁵⁹.

Не утаилось сие и от мудрых Вавилонских начальника, Даниила и сего ради согласно с Товитом, видя уже в семидесятилетнем род свой плене, толь долгое гонение не силе и крепости гонителей; но беззакониям своим и отеческим причитая, негде вопиет пред Господом: согрешихом неправдами нашими, и беззаконием отец наших, Иерусалим и людие Твои во укоризну Быша во всех окрестных нас³⁶⁰.

Что более? И самим язычникам не неизвестно то было, что все злоключения временной сей жизни от грехов наших начало свое приемлют: чтем бо в пророчестве Ионине, что, когда Иона от лица Божия бегая в Фарсис, сел на корабль, и велел Бог восстать на море бури толь великой, что корабль в сильных и необычных волнах виделся иногда возноситься до небес, иногда низводиться до бездн: тогда все корабельщики в крайнем живота своего учинились опасении, а потом стали немедленно испытывать, какой бы то ради причины толикое постигло их бедствие? Придите, молвили между собою, вержем жребия, и уразумеем, кого ради случилось нам зло сие³⁶¹? И когда пал жребий на Иону, того ж часа стали спрашивать его: скажи нам, чего ради на нас бысть зло сие? и что делание твое³⁶²? Узнали они, узнали, хотя и язычники были, что худо нечто Иона сделал, и за то с ним вкупе и сами пали в беду ту. Откуда такую причину зол временных знать язычники научились, не так удобно доказать, разве что естественный, на сердцах их еще в самом создании их изображенный, в том наставлял их закон.

Сие же не единого удивить ум может, что чего язычники не не знали, Христиане, светом благоразумия просвещенные, отнюдь не видятся разуметь. Заболеют ли бо чем, или в напасть какую впадут, то никогда не придут в себе, и не помыслят, что то собственные им грехи учинили; но иные слепой свой случай приписуют Фортуне, иные врагов ухищрению; прочие на Бога, аки бы немилосерд до них был, жалуются, прямо противящеся Богодухновенным оным словам Пророческим: не глаголите на Бога неправду, яко Бог судия есть: сего смиряет, и сего возносит. Яко чаша в руце Господни вина нерастворена, исполнь растворения, и уклони от сея в сию: обаче дрождие его не истощися: а кому то пить? Испиют вси грешнии земли³⁶³. О пития горестного, пития неприятного! и как может быть приятно дрождие? Здесь убо да приникнут все болезнующие, напаствуемые, и иная страждущие злая; здесь да приникнут, и увидят ясно, за что им дрожде такое пить поднесено? За то, что грешные суть, за грехи наипаче сия постигают нас злая: испиют, рече, вси грешнии земли. И что ж мы о сем думаем, слышатели? Еще блаженными назвать нас долженствуем, когда временными наказывает нас Бог казнями. Егоже бо любит отец сына, наказует: биет же же всякаго, егоже приемлет³⁶⁴.

Маврикий Император Римский, когда или скупости ради, или ненависти, не захотел выкупить двадцати тысяч своих воинов из плена у Кагана Аварского царя, которых он ему весьма за малую цену отдавал: и Каган разъярившись таким неблагодарствием Маврикия, всех тех воинов жесточайшей смерти предать приказал. Тогда видел он во сне, будто пред престолом стоит Божиим, и вопрошает его Бог так: где хочешь, да за толикое беззаконие воздам тебе, в сем ли веке, или в будущем? На что Маврикий немедленно отвечал: человеколюбче Господи, и Судие праведнейший! в сем, а не в оном веке. Послушайте ж, что далее. Восстает на Маврикия все воинство, свергают его с престола и избирают на его место Фоку. Той мучитель, войдя во град, Маврикия купно с четырьмя сынами его мечем посечь приказал. О страшного гнева Божия! о ужасной мести! Что нам мнится, слышатели? В какой тогда мысли несчастливый тот находился царь? Окаменел, думаем, сердцем, омертвел всеми чувствами, и бездыханен пал на землю! Но не так было: Маврикий, помня. вышеупомянутое нами слово, егоже отец любит сына, наказует, горькую сию чашу не иначе пил, как бы нектара исполненную. Когда бо дети его в приумножение ему болезни пред очами его немилосердно закалаемы были, он ни слез не испустил, ни сердцем не возстенал, но только непрестанно говорил: праведен еси, Господи, и прави суди Твои³⁶⁵. И что

еще? О великодушие неслыханное! Когда кормилица меньшого его сына сохранить хотела от убийственных рук, и вместо того, своего было подложила младенца под меч, он не утерпел такого обмана, и сказал: возьми, жено, сие безвинное детище, отдай грешное грешного отца исчадие, да

умрет купно со мною. О коль плачевное сие было действие, слышатели! Можно б, кажется оное крайним назвать царя того несчастием: но сам Маврикий за несчастие не признает, и за тем ниже мало тужит. Для чего? Понеже надеется за сие вечной освободиться казни. И воистину праведная

его сия была надежда! глаголет бо Апостол: яко судими от Господа, здесь наказуемся, да не с миром осудимся³⁶⁶.

Ежели же ведаем, нас грешников быть, а ненаказанными всегда пребываем; горе нам! Амвросий Медиоланский ( повествует Павлин в житии его) некогда по случаю совратился с пути обнощевать к единому человеку богатому, который между прочим объявил ему, что он ничего в жизни противного себе не имел, и за тем не знает, что-то есть и несчастье в свете. Се услышавши Святый Амвросий, ни мало не медля, встал, и пошел из дому вон, говоря к своим: идем, да не вкупе с таким счастливцем пропадем мы. Едва же только он от двора отошел, тут во мгновение

ока пал дом той, и всех жителей един объял гроб нечаянно. Опасно, ах! опасно, слышатели, как бы и мы, ежели за грехи наши доселе не наказаны пребываем‚ подобное некое не пострадали зло. Опасно, как бы все вдруг собравшись на нас казни не пришли, когда мы не чаем, и не погрузили бы нас во дно адово. Чего для денно и нощно молить Божию благость долженствуем,

чтоб не по делам нашим воздал нам, но наказал бы отечески здесь, а вечно помиловал. Прочее мне кажется уже довольно о сем.

Второе, посылает часто Бог на человека временная злая в наставление его и исправление. Понеже бо, как первосозданный человек, по слову Давидову‚ в чести сый, не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им³⁶⁷, так и потомки его во время благополучия забывать Бога, благодетеля и Творца своего, обыкли: когда же в злоключения каковые приходят, притекают к Нему со смирением, и просят от зол своих избавления. Видим истину сию на возлюбленном Богу Израиле. Он когда взошел в землю обетованную, землю кипящую медом и млеком, и почувствовал себе покой от всех сторон; то уже Бога так забыл‚ что как бы манны от рук Его в пустыне не принимал, воды из камене не пил, и моря Чермного не преходил никогда, как негде говорит о сем Пророк: забыша, рече‚ благодеяния и чудеса Его³⁶⁸. А когда Бог частые насылал на них брани, когда в плен язычникам неоднократно отводить попускал их: те же Иудеи уже далеко исправнейше в житии своем показывались: егда же, рече, убиваше я, тогда взыскаху Его, и утреневаху к Богу³⁶⁹. Подобным образом и страх оный вселенной, Навуходоносор, как семь лет траву со скотами сеть принужден был, очувствовался и признал, что Вышний владеет царством, и емуже восхощет, даст е³⁷⁰: а до того времени и имени Божия воспомянуть не хотел, но так гордо, так дерзостно к трем отрокам, в печь вверженным, говорил: кто есть Бог, Иже измет вас от руку моею? И того, для премудрый западной церкви Учитель Августин говорит негде: избыточество наше все бывает чрез искушение; ниже познает кто себя, разве искушен³⁷¹. Я хотел бы сие премудрого того Учителя слово подтвердить повседневными между нами самими бываемыми примерами, но не достанет времени: чего для поступаю далее.

Третье‚ посылает иногда на человека Бог временная злая, да теми и здесь большей славы и на небесах, светлейшего венца его достойна сотворит, по оному Святого Апостола Иакова словеси: блажен муж, иже претерпит искушение; зане искушен быв приимет венец жизни‚ егоже обещаша Бог любящим Его³⁷². И не так ли есть воистину? А где видит Святый Стефан небеса отверста и Сына человеческого одесную стояща Бога, ежели не посреди камений, которыми наметан был от Иудей? Где ли больше прославляется Даниил, ежели не между львами, от которых вышел невредим? Когда Иаков видит Бога, когда встречают его полки Божии, ежели не во время гонения его с одной стороны от Исава брата, с другой от Лавана дяди? О славе же вечной таковым на небесах уготованной, и сумнения уже нет ни единого. Видел Святый Богослов народ мног, егоже исчести никтоже мог, стоящ пред престолом Божиим, облечен в ризы белы, и финики держащ в руках своих. А кто они такие? Слышим что един от двадесяти четырех Апокалипсичных старец сказывает Богослову: сии, говорит, суть, иже приидоша от скорби великия, и испраша ризы своя, и убелиша в крови Агнчей. Сего ради суть пред престолом Божиим, и служат Ему день а нощь, и Седяй на престоле вселится в них. Не взалчут ктому, ниже вжаждут, ни падет на них солнце, ниже всяк зной: яко Агнец, Иже посреде престола, упасет я, и наставит на живые источники вод, и отрет Бог от очию их всяку слезу³⁷³. Се убо видим, слышатели, пребывающих здесь в скорби коликое по смерти ожидает утешение! Се видим, каковых благ исполненную терпящие здесь, по Пророку, наследят землю! И сия есть третья причина посылаемых на нас от Бога в сей жизни злых!

Четвертое, напоследок посылает иногда Бог на человека временная злая, да прославит чрез то силу Свою, как, на пример, о нынешнем слепом мы слышали. И о болезни Лазаревой тож сказано: болезнь, рече‚ сия несть к смерти, но к славе Божией, да прославится Сын Божий ея ради³⁷⁴. Кто бо не ведает от истории Евангельской, колико Христос прославил Свое имя, егда нынешнего слепорожденного сотворил видеть, или Лазаря оного, четверодневна уже суща мертвеца, воскресил от гроба? Иные, удивляясь таким необычным Его делам, восклицали: Пророк велий воста в нас! иные: посети Бог людей Своих! друге, что сие, что сие новое и от века невиданное чудо? А ежели бы от древнейшей еще истории потребовали мы свидетельства, тотчас ко утверждению сея истины предстал бы нам целомудренный Иосиф с своими, которые от юности претерпел искушениями: предстал бы Иов праведный, всего обнажен имения, наконец и любезнейших лишен чад своих, сверх того весь гноен, не имущ от главы и до ногу целости; нашлись бы и другие многие такие примеры‚ в которых изъявил Бог силу Свою, и прославил имя по вселенной. Вем я и в новейших временах таковый сбывшийся Божий промысл на одной Монархине; но и ваше благочестие Ее ведает: чего для на солнце указывать не буду.

И так уже видите ли вы, слышатели, каких ради причин на нас всякая от Бога в сей жизни посылаются злая? Смотрите ж убо, когда огнь разливается по домам нашим, когда достояния лишаемся нашего‚ когда здравия или счастья урон какой терпим‚ не малодушствуем‚ ниже возропщем на Виновника сих Бога; но говорим единогласно со Иовом: Господь даде‚ Господь и отъят, яко Господеви изволися, тако и бысть³⁷⁵.

Ведаем бо уже, что сие или в наказание грех наших и исправление жития, или в приумножение нам на небесех за терпение награды излил на нас Бог фиал сей. И аще в наказание грех наших, блаженны есмы: яко вместо, еже бы душам нашим и телам гореть во аде, горят пришельническия кущи наши. Аще ли же в приумножение награды на небесех, и более блаженны есмь; что бо велико, аще временная постраждем, а вечная воспримем? Вместо рукотворенных нерукотворенные наследим храмы, вместо тленого нетленное получим сокровище. Прочее, аще не зазрит нам сердце, говорю я с Святым Богословом, дерзновение имеем к Богу³⁷⁶, молить Его о утолении толикаго на нас гнева Его. Аще ли же зазрит, то не медля ни мало, потщимся изъяти причину зол из средины нас: исправим, то есть, житие наше, и примиримся наказующему нас тако за грехи наши Господу, Которой кающемуся человеку длани всегда имеет простерты, и в милость прияти его готов есть, по оному: се стою при дверех, и толку: аще кто отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним³⁷⁷! Аминь.

Мне подобает делати дела

Пославшаго Мя, дóндеже день есть:

приидет нощь‚ егда никтоже может делати.

Ин.9:4

Ныне чтенное Евангелие.

Надеюсь, уже довольно от толкования Учителей церковных известно вам, слышатели благочестивии, о каком-то дни и нощи здесь Христос помянул. Дню Он уподобил настоящий век, а ночи будущий. О, красная и всем приятная материя! Желал бы я вас, слышатели, при таком Руководителе ввести теперь в преудивительный богатой натуры дом, которой весь основан на времени. Желал бы вам открыть там великое чудес Божественных множество, которые сокровенны во времени. Желал бы показать бесчисленная сокровища, которые снискиваются также посредством времени. И какого б мы тут утешения, какой сладости, какова не могли найти увеселения? Но, увы мне! приближаясь к сему прекрасному месту, внезапно оборотился я, и увидел такое плачевное зрелище‚ что оно прискорбным видом своим и не хотяща принуждает меня из очей точить слезы. Увидел, говорю, я, что великое сие порученное человекам от Бога богатство‚ многие из нас расточают всуе, многие во сластех своих утопляют, многие в земли нерадения загребают‚ другие излишества некие и непотребства тратят, да и утраты еще не чувствуют! И несть ли сие достойно глубоких источников слезных? Воистину и не хотя пременить я веселую материю на печальную должен, и вместо, чтоб похвалы сплетал златому сему веку, начну его оплакивать. А чтоб не без причины казался я любви вашей то делать, припомяну наперед‚ коль велика есть времени драгость: откуду довесть не трудно можно будет и то, коль не оплакана есть, его утрата? Приди‚ слышателю благочестивый‚ и послушай‚ чтоб хотя сей час изнурен напрасно, после нам же, самим, во обличение не был. В чем Ваше Императорское Величество молю‚ да Предводительницею прочим быть соблаговолите.

Рассуждающу мне о драгости времени‚ и помышляющу, откуда бы начал я пред Вашим благочестием ценить его, нечаянно пришел мне на мысль один философ шестидесятилетний. Спрашивают его в некотором собрании‚ сколько он имеет от роду себе лет? Отвечает: ничего.

Ах! пристало ли, говорят те, философу лгать? Не образ ли седой уже совсем показывает нам, что ты шестьдесят или еще более имеешь лет? Седину я имею‚ не спорю, говорит опять философ, а лет ни одного. Как так? удивляясь вопрошают далее те его. Которые‚ говорит он, лета мои прошли‚ те прошли, а которые не прошли‚ те ещё не пришли ко мне, и так праведно и вам сказываю, что не имею теперь их у мене ничего. О Боже мой! какую сей философ сказал диковину! Послушайте только‚ слышатели‚ он не поленится для нас ее и повторить. Шестидесяти

лет будучи он, не иметь у себе лета ни одного. Правда ли? Взглянем только на нас самих‚ и уразумеем. О мне говорят‚ что я около тридесяти лет имею. Но где они? Имею я одежду‚ понеже она при мне: имею врага‚ понеже ненависть и озлобление его на мне чувствую: а лета‚ спроси кто, где у мене? И показать не знаю. Имел я их, правда, а теперь уже не имею‚ не только лета‚ но ни дни его; не только дни, но ни часа прошедшего. Протекли годы, как вода: пролетели дни, как пущенная из крепко напряженного лука стрела: часы и минуты прошли‚ как мгновение ока. Осталось при мне что? Один пункт всего времени‚ в котором сию самую речь говорю: но и тот уже минулся‚ настал другой пункт. Да я чаю, да и вы, слышатели‚ на вас тоеж примечаете. Что ж убо, не дорогой ли сей у нас пункт? Дорого в отечестве нашем золото‚ понеже его, мало: дороги бриллианты, понеже они также весьма редки: а где много того добра, там не в таком оно почтении. Если убо драгость вещам придаёт их редкость, то что дражайше имеем мы времени, которое, поскольку во власти нашей бывает, одним только описывается пунктиком?

Но послушайте ж еще, какой сей пунктик? Такой важности и силы, что мы можем за него купить целую вечность. Невероятно может быть кому сие? Посмотри, когда так, сам на тех, которые в преблаженных вечности странах живут: не единым ли они настоящим времени пунктом достали себе покой такой? Не единым, ты мыслишь, но многими летами? Но которыми летами? Прешедшими ли? Но ими как такими, которых уже нет, заслужить им ничего, не можно было. Будущими ли?. Но как могли они еще и знать, что оное время дастся им? Воистину убо единым настоящим времени пунктом, понеже употребляли его в пользу, купили они себе вечность; как напротив, которые худо старались о нем, потеряли тую. Не вмещаешь, вижу, ты слов сих; ведай убо, скажу яснее, что здравое рассуждение ни прешедшего, ни будущего времени за жизнь не ставит: понеже нельзя того сказать, что кто-нибудь в такое время живет. Но жизнь наша вся один пункт настоящий. И в сей-то силе Иаков Святыи уподобил ее паре‚ вверх лучами солнечными подъемлемой, и внезапу исчезающей³⁷⁸.А ежели бы не в сей, то нельзя бы было усмотреть, чего б ради седмодесятолетной или осмодесятолетной‚ по описанию Давидову, век человеческий³⁷⁹ мог сравниться с такою краткою и скоропогибающею вещию. В сей силе и Иов блаженный о грешниках сказал, что снисходят во ад в одном пункте³⁸⁰. Да и самому тебе не трудно будет помыслить, слышателю! Не в одном ли пункте Озия мертв пал пред всеми? не в одном ли Дафана и Авирона земля пожерла? не в одном ли пункте и все прежде нас бывшие люди от сего света преселились? Не едина ли черта жизнь их пресекла? Не в едином ли мгновении дух их взялся от них? И того ради истинно пребывает слово Иовле, что нечестивые в пункте во ад снисходят, праведные же напротив в пункте во блаженную восходят вечность, в пункте, то есть, в черте последней времени. Которые находятся в сем пункт чисты и покаянием измовенны от греха наследуют небо: которые во грехе еще, бездну. В чем бо застанет Бог, в том и судит человека. А понеже будет ли дан нам другой времени пункт, отнюдь не известно: то уже о всяком настоящем пункт надобно нам думать, что он у нас последний. О златый убо ты пунктик‚ в который еще мы теперь дышим! О дорогое ты сокровище, за которое целую нам достать можно вечность!

Но поступим еще далее в рассмотрении цены дражайшего сего сокровища. Все драгоценные вещи, какие ни имеются в пространной окружности видимого сего мира, потерявши человек, хотя с трудом или великим иждивением возвратить себе может: а время может ли? Предлагает негде Ангел Эздре: иди, извеси мне огня тяжесть, или измери дыхание ветра, или возврати мне день вчерашний³⁸¹: но Эздра от всего, как от невозможного, отрицается. Подумаем после Эздры мы еще о разрешении Ангеловой той задачи, и наипаче последней его части: можем ли как разрешить ее? Сколько у нас есть имения; можем ли за все то, хотя один искупить день вчерашний? Сколько у нас сил; всеми теми можно ли нам сделать, чтоб хотя прошедший недавно полуденный час возвратился к нам? Ах, нет‚ отнюдь нет.

И сие-то рассуждая Сирах наказывает: Сыне, блюди время³⁸²! блюди время, сыне,

так, как никоторую другую вещь. Понеже богатство ли погубишь каким образом? грядущее время принесть опять может тебе его; отца ли или матери или детей своих лишишься? в будущей жизни, хотя их увидишь; честь ли или достоинство потеряешь? и то по, времени возвратиться тебе может, а время потерянное никогдаже.

Знать, что довольно известна была сия неоцененная времени драгость преславному оному Титу Римскому Императору, который потерявши один день без всякого делания добра; плакал; и плачущ к предстоящим говорил другам: день погубили мы. Правда, что (кроме осады Иерусалимской, когда он как милосердный человек о погибели тех граждан соболезновал) ни на едином месте не можно усмотреть, чтоб сей добродетельный Император плакал о чем когда-нибудь: а о времени как о такой утрате, которую ничем наполнить он не мог, пришел в сожаление.

Но Тит плакал о едином дни: коликагож воздыхания, каковых слез и рыданий достойны, у которых все жития время напрасно пропадает? Каковых, говорю, слез и рыданий достойны, которые большую часть суток всегда на игры и забавы свой иждивают, а оставшееся всё время во сне провождают? О ты, нерассудный человек! на то ли Бог тебе оставил на пример, в сей день жива, чтоб ты в таких непотребствах Его дражайшее богатство расточал, и тем Господина того безмерно оскорблял? Но пусть уже я не вспоминаю тебе того; да помысли ты сам что ты таким образом нечувствительна сам убавляешь тебе жизни, сам тебе бываешь тиран и разбойник. Почему? Потому что аки бы не живет тот, кто спит: а кто и не спит, да в ненадлежащих до его должности упражнениях кольмиж паче в противных, находится, в живых также счисляться не должен; учат политические философы. Рассуди убо, если бы ты знал совершенно, что Бог определил тебе лет на свете жить сто‚ и хотел бы один твой неприятель половину из них отнять у тебе; не всеми ли бы ты силами сопротивился ему? Почто ж сам тебе в точном деле не противишься? почто не щадишь твоей жизни? Уменьшает у тебе, как тать некоторой‚ сон лета,

и не чувствуешь; крадется век забавами‚ нерадишь: да какой еще век? Век, за которой бы, мог ты бесконечные купить тебе лета!

Воистину‚ мне кажется, не можно так живому человеку ничем ненаполняемой сей утраты уразуметь как умершие совершенно видят ее. О когда бы нам, слышатели, можно было горькое оное и ужасное стенание осужденных во аде слышать! когда, бы открылся нам плачевный и страшный оный сидящих во тьме вечной образ‚ и могли бы мы о причин лютой их вопросить печали, узнали бы мы, как жестоко тужат они о времени! Не тужат они, например, что имение их разграблено, что труды расхищены; что слава помрачилась: не соболезнуют, и что уды их все содробляются, плоть черви точат, душа горит огнем неугасимым: но вся их болезнь, все главное мучение в том состоит, что потеряли они время, время такое, в которое могли себя от всех тех зол избавить, и вместо того блаженную заслужить себе вечность.

Читаем мы в историях‚ что один храбрый воин‚ когда не достал, правою рукою поразить мечем своего неприятеля, сжег ее огнем. Знать‚ что жаль было сему воину‚ что он в очах имея своего неприятеля‚ так опустил его жива. Что ж уже думать надобно об оных пленниках адских? не терзают ли они себя? не снедаются ли совестью, что, когда могли, не старались победить адского тирана‚ и тою победою удостоиться вечной славы и торжества в небе? О златое, говорят они, время! о время прелюбезное‚ когда, бы нам Господь, хотя один оный пункт твой последний‚ в который живот наш прекратился‚ возвратить изволил! знали бы мы, какое о тебе попечение иметь должны! Но суетное уже их сожаление, печаль бесплодная; воздыхание‚ утехи не заслуживающее! Понеже нет уже во аде исповедания³⁸³‚ поет Пророк. Велика пропасть между нами и вами утвердилась‚ яко да ни хотящии оттуду к нам преходят, ни отсюду к вам³⁸⁴‚ Авраам богачу во Евангелии сказывает.

Пишется в книгах Исхода Израильского‚ что когда первое, начал одождевать Бог Иудеем манну, приказал‚ чтоб они в прочие дни по единой мере, а в день пятничный по две набирали ея на такой конец, чтоб имели чем в следующий субботный день быть пропитаны, в которой никому

не вольно будет сбирать тоя. Не послушали некоторые сего приказа Господня, в пятницу более сбирать манны поленились, а в субботу вышли: вышли, но не нашли уже ничего. Бысть, рече, в день седмый, изыдоша нецыи собирати, и не обретоша³⁸⁵. Вчерась было вам, о ленивцы! вчерась и на сей день набрать; а сего дня уже готовой хлеб есть: когда ж не так, гибните теперь гладом! Но так, слышатели, и всякой человек, что себе добра при животе здесь запасет, то и по смерти иметь будет, проведет ли же сей век в ленивсте и праздности, или в непотребных каких упражняясь делах, о блаженной вечности вознерадит; то после, хотя б с каким желанием и тщанием не искал тоя, не сыщет.

И того ради возглашает негде премудрый Соломон: иди, человече, ко мравию, и поревнуй видев пути его³⁸⁶. Но, о ты премудрейший муж! человека посылаешь ко мравию, словесное животное к бессловесному, да еще такому маленькому? Не стыдишься ли ты так уничижать естество твое? Чего разумом одаренный человек, от неимущей смысла сей твари научится? Иди, говорит Соломон, и научись путем его. Кие же суть пути муравья, которым научиться Человеку

пристоит, помыслим мы сами, слышатели!

Не сии ли, что он хотя и крошечное животное, а смыслит, что не всегда лето будет? настанет зима, в которую ничего ему к пропитанию своему на поле найти не можно будет, и того ради неусыпно в лете днем и ночью‚ едино по единому собирая в житницы свои зерну, приуготовляет себе на зиму пищу. Сим конечно, путем учиться всякому человеку советует Соломон, потому что всякому человеку не всегда такое время будет, какое теперь. Ныне время благоприятно, как Апостол Божественный проповедует, ныне день спасения³⁸⁷; а после настанет ночь, егда никтоже может делати, как Спаситель мира в нынешнем Евангелии воспомянул. И того ради ныне всяк пусть собирает плод в живот вечный‚ а пропустит ли сие благоприятное время, и дождется лютой оной зимы, то хотя б, как я и выше сказал, безмерными желаниями желал, учинить того не возможет. Время есть невозвратимо.

И сие памятуя мы, слышатели благочестивые, ни о чем так не печемся, как о настоящем времени, чтоб оно напрасно не пропало, и тем несчастными во век нас не учинило. В чем, ежели мы какими властьми учинены, на земли, не говорю я, чтоб взяли себе во, образец преславного

оного победителя Александра‚ который, такой бодрой был начальник‚ что, по повествованию историков, когда случались ему важные какие дела, спал держа рукою своею над медным сосудом великой шар, чтоб от падения того происшедшим звоном тотчас пробудившись, смотрел своей должности. Но лучше представить нам в пример, в недавних ещё временах бывшего, и еще многих из нас очами видимого, несравненного оного Императора нашего, который первой Геркулесовыми трудами и неусыпными подвигами своими себе и Наследникам Своим приобрел преславное сие титло. Представим, говорю, нам в пример Великого оного Мужа Петра, который сколько тщалив был в порученном ему от Бога деле, свидетельствуют преславные Его дела: дела, говорю, которым пятисотного лет бодрствование не довлело бы кажется; а Он в пятьдесят лет с такою от всех похвалою, за всесильным благодати Божией руководительством, совершил их! Ежели, воины, мы поревнуем в храбрости и верности к Державнейшей Монархине нашей великодушным оным, в Книгах Царственных поминаемым своинственникам Давидовым, которых постоянным и мужественным поступкам не можно довольно надивиться‚ или оному беспримерному в древности воину, который, как уже не достало ему на брани пуль, выбивши зубы свои дулом, теми в неприятеля стрелял. Ежели Пастырями или Учителями в церкви Его от Бога мы выбраны, последуем стопам оных первых Церкви Христовой основателей, которые, как некие пернатые орлы, обтекали всю вселенную, не давая ногам своим покоя, проходили грады и веси пеши, учили день и ночь народ со слезами, как у Списателя их деяний всякому приметить можно: все же обще, как блюсти время должно, возьмем нам во образец первейшего всех нас Учителя и Предводителя Христа, Который, как от самых положенных в заглавии беседы нашей слов явствуется, так хранил время, что ни часа его, не только дня без пользы тех, к которым послан был, препроводить не хотел, и никакого случая к творению добра не опускал. Мне, рече, подобает делати дела Пославшаго Мя‚ дóндеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати.

Впрочем, о слышатели мои, ежели не понравилось вам сегодняшнее слово мое, или материю его, вышедше из сего святаго Храма забвению, предадите: то верьте мне, что вспомянете хотя в час исхода вашего отсюда, что я теперь самую сущую правду вам говорил, представляя вам по моей должности, что ни который час, ни которая минута и ни который напоследок пункт времени, как златой и неоцененный, без плода у нас проходить не должен! Аминь.

Даждь славу Богу: мы вемы,

яко человек сей грешен есть. Аще грешен есть,

не вем: едино вем, яко слеп бех, ныне же вижу.

Ин.9:24, 25

Ныне чтенное Евангелие.

Трудно, слышатели, такова другого найти порока, к которому бы столь склонны и скоры были люди, как ко осуждению и злохулению своих ближних. Такое, говорит негде Иероним³⁸⁸, похотение к злу сему вошло в мысли человеческие, что и которые далеко от иных убегают пороков; в сие зло, аки в последнюю дьявольскую сеть впадают. И Иппонийский Августин‚ в слове

двести втором о времени: Большая самая, говорит, часть человеческого рода без разбору к осуждению скора и готова быть является, хотя между тем никто не хочет себе так от другого судиму быть, как хочет другого сам судить. Происходит же сей порок наипаче от злобы и ненависти человеческой на ближнего своего и других сюда принадлежащих вин: особливейше же рождается он от зависти. Когда человек обладан бывает завистию, то уже обыкновенно или охуляет чем-нибудь того добродетеля, которому завидит или обличает, и увеличивает всеми мерами являющиеся в нем некоторые греховные припадки: или которые хотя и на ум тому не прихаживали, сам выдумывает и приписывает ему пороки, понося притом за них пред всяким явно или тайно как бы за самые истинные. Можете вы, слышатели, приметить сие в тех людях, которые в нынешнем Евангелии о Христе говорят слепому: даждь славу Богу: мы вемы, яко человек сей грешен есть. Какие бо се люди судят здесь Христа, ведаете. Они суть те завистники великих и преславных дел Христовых, которые между собою в другое время рассуждая о Нем, говорили: что сотворим? яко человек сей многа знамения творит. Аще оставим Его, вси веру имут Ему³⁸⁹. Смотрите ж убо, как хитро рассуждают или паче клевещут они на Христа. Первое говорят, что аки бы нельзя им потаить Его грехов, как весьма тяжких: понеже было бы то великое

нерадение о славе Божией. И сие-то знаменуют оные их слова: даждь славу Богу. Второе, утверждают ложь свою тем, что они, люди ученые ( были бо Фарисеи ) знают, в чем грех, в чем спасение и никогда б не стали о Нем говорить, что Он грешен, ежели б не прежде совершенно сами уведали о том. И сие-то заключается в оных их речах: мы вемы; нам веру ими; ты сам знаешь, что лгать мы не стали бы ни из чего. Но как не ложь сие и явная клевета? Говорят, что грешен Христос, а чем грешен, не изображают именно. И сия-то самая большая была Фарисейская

хитрость, что как не имели они дела, которым бы могли опорочить Христа, вздумали своим только то утверждать авторитетом. Но как же умно слепой сим клеветникам ответствует! как искусно из хитроплетенных их сетей себе выводит! аще грешен есть, говорит, не вем аз; едино вем, яко слеп бех, ныне же вижу. О когда б и мы, слышатели, так не скоры были ко осуждению и злохулению наших ближних, как слепец той в сем случае показался: когда б и мы всегда не знать чужих грехов являлись, но свои б только смотрели! И сего-то ради умыслился нынешнею моею беседою показать вам, коль тяжек и мерзок Богу грех есть осуждение и злохуление на ближнего, а наипаче еще сопряженное с бессовестною клеветою. Придите, послушайте: ради обстоятельств нынешнего века, особливо, чаю, сие предложение будет нам не бесполезно.

По всему, слышатели, примечать можно, что люди нынешнего века за малой и почти за никакой грех ставят осуждать, хулить и поносить ближних своих. Понеже едва ли которое собрание или беседа проходит без того. Где ни соберутся, в церкви ли, в дому ли, иди на пиру у кого, та и первая у них там забава‚ что пересмеивать чьи-нибудь дела, перецеживать слова, хулить житие и обхождение. Но ежели приникнем глубочае в естество сего греха, познаем, что он есть из самых первых, и чуть ли не тягчайший еще всякого греха. Подлинно, тяжчайший он воровства. Понеже вор имение похищает, которое удобно паки нажиться может; а осуждаяй и злословяй ближнего, похищает его славу, которая, первое, что есть из всех временных благих самое дражайшее добро, по оному: лучше есть имя доброе, неже богатство много³⁹⁰; второе, что трудно весьма наживается‚ и потеряна единожды, в другой раз почти никогда не возвращается.

Тягчайший сей грех и скверны блудодейственной. Понеже хотя и там тело и душа сквернится, и здесь, но там естественная плоти человеческой немощь, здесь же противоестественная и самая диавольская злость начальнейшим, как сказано, побуждением бывает. А кто ж того не знает,

что удобнее проститься может грех, которой от немощи, нежели который от злости? Что еще? Сей грех покажется быть тягчайший и убийства самого, ежели в тонкость рассуждать о нем станем. Убийца бо убивает тело, а осуждая и злословя брата своего, убивает печалью, а иногда и последним отчаянием душу его. Большее ли ж убийство убить вещь, смерти натурально подлежащую, или бессмертную? сам всяк подумай. Я только довольно ведаю, что многие лучше бы убийство пострадать на теле хотели, нежели истеряние своей славы. Сам Павел, Павел, говорю, который вся благая мира сего за уметы вменял, негде говорит: добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит³⁹¹. Прочее, убийца вредит себе только и того, кого убивает; злословящий же ближнего своего, первое, себе вредит, понеже как пчела ужаливши человека, сама непременно погибает, так и злословяй во-первых свою погубляет душу; второе, злословимого понеже вводит его в печаль, а иногда и во отчаяние, что не только временную, но без сомнения и вечную жизнь у человека отнимает часто; третье, послушающего злословия его: понеже бо и той, понявши веру его словам, в то е ж осуждение впадает. И так троих вкупе убивает такой человек, подобно как змий ( сказывают естеств описатели ) единожды секнувши жалом, три язвы на теле творит. В которой силе, думать можно и Екклесиаст уподобляет таковых людей змию, где говорит так: аще змий угрызнет не в шепте³⁹², ничто же меньше творит того, кто злословит.

И сие от рассуждения естества сего греха познаем мы. Можем же познать тяжесть его и от установленного на него тяжкого от Бога наказания. Что бо говорит Христос во Евангелии? Аще кто речет брату своему, рака: повинен есть сонмищу; аще ли же речет кто, юроде: повинен есть геенне огненной³⁹³. Да и самою вещию: Хам, осудивший отца своего, проклят стался. Мариам сестра Моисеева за злословие на брата своего проказою лютою поражена была. Фарисей за осуждение мытаря сам осуждение поднял от Бога, не помоществующу притом ничего ему, ни посту его ни милостыни. Не думает ли же кто, что чрезвычайной в сих примерах употреблено строгости? Нет, по самой правде и достоинству дела без всякого излишества разве еще с снисходительством немалым поступлено. Возьмите только вы в рассуждение одно то, что когда осуждает человек кого из своих ближних, похищает на себе суд Божий, по оным Иакова Апостола

словам: осуждаяй брата своего, закон осуждает; аще ли же закон осуждаеши, то неен закона творец, но судия; а понеже един есть законоположник и Судия, могий спасти и погубити, то кто ты сделался осуждаяй друга³⁹⁴? Видишь ли, видишь ли, чье на тебе звание похитил? Видишь ли, в чье дело вступил? Выслушав такие Богобрата Святого слова, скажите мне, молю вас, слышатели, может ли какое большее быть пред Царем злодеяние подданного его, как ежели бы назвался он сам Царем? Но вот видите, что и осуждаяй брата своего такой же есть у Бога злодей. Он в его лице и дело явственно вступает и посему несть воистину никакого помилования достоин,

но достоин всякого наказания и муки: особливо же еще потому, что сам весь во грехах будучи, другого грехи судить принимается. Кто бо из нас от всякого порока чист похвалится быть пред Богом? А что ж Христос сказал во Евангелии, когда привели к Нему фарисеи жену в прелюбодеянии ятую, которую по закону надлежало побить камением? Иже, рече, без греха есть в вас, тот прежде верзи камень на ню³⁹⁵. И как же бы сие Богу не досадно было, когда мы не только камение, но и целые горы ворочаем на ближних наших, сами будучи нечисты пред Ним и мерзки душею и телом? Воистину дерзну я теперь сказать, что приятнейший Богу может быть и грешник без осуждения, нежели и праведник со осуждением. Пишется в церковных историях, что один монах весьма невоздержного был жития, но когда пришла жития его кончина, радуясь он исходил из сего света; а как другие удивляться тому и спрашивать о причине необыкновенной такой радости его стали, он ответствовал: Отцы и братия! я подлинно, как вам известно, худо жил, не таю греха моего, но между тем, от которого времени вшел я в монастырь сей, всегда воздерживал язык мой и помысл от осуждения и прочих. Видех убо пришедших теперь ко мне Ангелов, и принесших хартию, полну бесчисленных грехов моих: как же воспомянул я им оное слово Господне: не судите, да не судими будете³⁹⁶, раздрали они ту хартию. И так иду теперь в жизнь вечную беспрепятственно; и о сем радость моя есть. Что сказав, испустил дух. Сей пример весьма ясно подтверждает вышереченныя мною слова: то есть, что приятнейший Богу и грешник без осуждения, нежели и праведник полон хул и осуждения ближних своих. Ежели ж праведник осуждая других мерзок Богу, то не паче ли грешник творяй то ж? Впрочем я верить приведенной теперь истории никого не принуждаю. Однако ж притом и нельзя вам самим не знать, что Христос несудимым быть в Евангелии обещал тем, которые от осуждения сохраняют свое сердце. Не судите, точно говорит у Матфея в главе седьмой‚ да не судими будете.

Но доселе еще говорили мы больше о осуждающих ближнего своего в деле. Что ж? Каким бы уже именем назвать, или чему уподобить надлежало того, которой бы, никакого не видя за своим ближним худа, вымышлял на него клеветы различные; лгал бы, и поносил его так, как бы целое у него бревно беззаконий в оке было, хотя б и сучка одного видать никогда не случалось? Уподобляет таких людей Пророк аспиду: изостриша, рече, язык свой яко змиин: яд аспидов под устнами их³⁹⁷. То ж подобие и у Златоуста Святого видим мы клеветнику приписано‚ где читаем

так³⁹⁸: Человек еси, да не изблюешь яд аспидов; человек еси, да не пременишься в зверя. Сего бо ради даны тебе уста‚ да врачуешь ими других язвы, а не да уязвляешь. Но однако ж мало мне кажется назвать клеветника и шепотника аспидом или зверем. Самое пристойное ему имя дьявол.

Возглашают от радости во Апокалипсисе Ангелы, что свержен стался дьявол с неба. Для чего ж не поминают в словах своих, что дьявол, но что клеветник? Ныне, говорит, бысть спасение, и сила, и царство Бога нашего, и область Христа его: яко низложен бысть клеветник братии нашея³⁹⁹.

Причина явственна есть: понеже что клеветник, то и дьявол; все одно было им сказать. А когда одно так их достоинство, одно им определено от Бога и место. Свержены будут конечно; как дьявол, со временем и все подражающие ему во оклеветании своей братии; свержены будут и здесь с своих степеней в последнюю бедность: ров бо изрывый и ископавый, падет в яму, юже содела⁴⁰⁰, говорит Пророк. Свержены будут и по смерти в езеро горящее, куда и первоначальный оный клеветник свержен был с неба, как читаем в том же Апокалипсисе: идоложерцем бо, написано там, и всем лживым, часть им в езере горящем огнем и жупелом, еже есть смерть вторая⁴⁰¹. Блажен же притом обрящется, кто не приклонит к ним ушей своих. Блажен, кто не примет поношения на ближния своя, как сказано негде⁴⁰².

Но когда уже начали мы рассуждать о разных родах злохулителей, не минем и тех, которые не только лгут просто на ближних своих; но и самыя еще их преизящные добродетели в превеликие обращать стараются пороки, да тем самым лучше помрачат добрую их славу, подражая злобному сатане оному, который как не мог за Иовом, никакого приметить порока, стал опорочивать его добродетели пред Богом тем, что аки бы он не ради любви Божьей делал их; но только того ради, что Бог благословлял жизнь его всяких благ временных изобилием. Еда, рече, туне чтит Тя Иов? не Ты ли оградил еси внешняя и внутренняя дому его, и дела руку его благословил еси, и скоты многи сотворил еси? Но посли руку Твою, и коснися всех, яже имать: увидишь, аще не в лице Тя благословит он⁴⁰³? Сей род злохулителей, слышатели, есть паче всех других тягчайший и несноснейший Богу. Можно то приметить всякому и отсюда, что Христос

не только, когда Самарянские некоторые жители в село свое Ему и ногой войти не попустили, и другие разные от разных бывшие Ему досады сносил терпеливо: но и когда распинаем был, молчал, по силе оного пророчества Исайина: яко овча на заколение ведеся, и яко агнец прямо стригущего его безгласен, тако не отверзает уст Своих⁴⁰⁴. А когда добрые Его слова или дела напрасно опорочиваемы были, весьма Ему прискорбно было, и за тем жалуючись пред всеми говорил: кому уподоблю род сей? Подобен есть детям, седящим на торжищах, и возглашающим другом своим, и глаголющим: пискахом вам, и не плясасте: плакахом, и не рыдасте. Прииде бо Иоанн ни ядый, ни пия, и глаголют: беса имать. Прииде Сын человеческий ядый, и пияй, и глаголют: се человек ядца и винопийца, друг мытарем и грешником⁴⁰⁵. Но и не только просто жаловался за сие на Иудеев Христос, но и многажды жестоко обличал их о таковой неправде. Так например, когда праведный Его к Каиафе ответ один вменил в досаду и поношение чести архиерейской, и за то ударил Его в ланиту, не утерпел Он, чтоб ему не сказать: аще зле глаголах, свидетельствуй о зле; аще же добре, что Мя биеши⁴⁰⁶? Подобно и когда чудеса Его волхвованием и силою бесовскою называли Фарисеи, сказуя, аки бы Он их делал о Веельзевуле, князе бесовском, также без обличения им того не пропустил. Аще, рече, Аз о Веельзевуле, князе бесовском, изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят⁴⁰⁷?

Да и как бы сатана сатану изгонить мог? Ежели сатана сатану изгонит, разделился есть на ся: како убо станет царство его? Несносно было Христу, и когда субботы нарушением порочили, они чудеса Его, творимые в субботы, говоря: несть сей человек от Бога, яко субботу не хранит⁴⁰⁸. А то явная была ложь; понеже закон запрещал только работнические тяжкие дела, а особливо еще не нужные делать в субботу; не запрещал же отнюдь в субботу благодетельствовать ближнему‚ не запрещал и домашние необходимые исполнять нужды, например, поить скот, лечить болезнь опасную, и прочая: кольми ж паче не запрещал закон в субботу дел таких, которые непосредственно надлежали до славы Божией, каковы дела Христовы были. Сих дел он не только не запрещал, но еще и приказывал; помни бо, написано в нем, день субботный святити его. А чем же святить его должно, ежели не добрыми и святыми делами? Виждь убо, яко и сей укоризны необличенной не оставляет Христос, но в некотором сонмищи ставши вопрошает злохульников Своих: что достоит в субботы, добро творити, или зло творити? душу спасти, или погубити⁴⁰⁹? И на другом месте говорит: лицемеры, кождо вас не отрешает ли вола или осла в субботу, и вед напаяет его⁴¹⁰? Не лучше ли ж скота есть человек, которому Я благодеяние пред очами вашими сделал, и за которого осуждаете вы Меня? Кратко сказать: сие злохуление на Христа Иудейское тяжчайше Ему было самих Содомских и Гоморрских грехов. Что можно особливо познать от оных слов Его: всяк грех и хула отпустится человеком; а яже на Духа хула, не отпустится ни в сей век, ни в будущий⁴¹¹. Где чрез хулу на Духа Святого ничто больше не разумеется, как те слова, которые к поношению чудесных действий Христовых, всякие силы человеческие далеко превосходящих, и одному точию пристойных Богу, производимы были от помянутых злохульников. Доказывается то от самого Евангельского контекста, также и от толкования Златоустого, Амвросия святого и других Учителей видимо есть. А понеже придает негде Великий Василий⁴¹², что таковы ж суть и все те‚ которые плоды и действия Духа Святого в каком-нибудь человеке нечистому приписывают духу, например, прилежного называя тщеславным, ревности по Бозе наполненного гневливым и бешеным; то пусть смотрят ежели суть в нас такие охотники, в какую они бездну самовольно низвергают себя. Я только ради памяти паки и паки подтверждаю вам, слышатели, что все почти Учители церковные называют грехом против Духа Святого, противление явленной истины: то есть, когда и самая совесть, например, мне свидетельствует добро что быть, а я толкую то во зло: также и братоненавидение в духовных благих, то есть, когда ненавижу я кого за то, что он добродетельно живет, и от той ненависти всячески погибели ему проискиваю. Прямо бо таковый противится благости Духа Святого, Которого приосенением всякая в нас растет и умножается добродетель.

И того ради, молю вас, именем самого Господа Иисуса, да удерживаем язык наш от зла, и устне наши да не оклеветают, или озлословствуют когда кого напрасно: но хотя б и делом самим мы приметили в ком худо, всячески бы от осуждения его блюлись. Что нам до его? Своему он Господу стоит, или падает⁴¹³ силен же Господь и восставить его; а мы кто есмы, чтоб судили чужому рабу? Нам есть чего, и кроме других, за нами самими смотреть. Мняйся бо стояти, сказано, да блюдется, да не падет⁴¹⁴. Что ж? как еще и сами мы не совсем исправны пред Богом;

то уже и подавну надобно нам о других молчать, но только говорить со Святым Ефремом: даруй ми, Господи, зрети моя прегрешения; а от чужих пощади раба твоего⁴¹⁵‚ молить Бога с Давидом. Впрочем не только сами мы от осуждения, клевет и поношений на ближних наших да бежим, но и тех‚ которые любят в том упражняться, изощряя язык, свой яко меч на всякого, отженем от нас далеко, по примеру помянутого Давида: оклеветающаго, рече, тай искренняго своего, сего изгонях: гордым оком, с сим не ядях⁴¹⁶. Что когда сделаем, конечно и чужим грехам не примешаемся, и нашим собственным удобее получить прощение у Бога возможем. Аминь.

Конец второй части