От Гефсимании до Голгофы. Часть 2. На Голгофе

Часть 1 →

Предисловие

Смерть Христа всегда потрясала и будет потрясать умы и сердца людей. Это беспримерное в истории явление легло в основу жизни человечества. И тайна смерти остается неразгаданною загадкою, пред которою, с благоговейным трепетом, преклоняется и мир ангельский (1Пет. 1:12; Еф. 3:10).

Смерть Христа, по своей жестокости, несправедливости, мировому и вечному влиянию на судьбы человечества, невольно вызывает каждого на размышления. Нельзя вычеркнуть из истории этого явления, нельзя обойти его в жизни – настолько оно захватывает все существо человека и самую задачу его бытия! В смерти Христа открывается нам что такое человек, для чего существует он, чрез что и как выполнит он свое назначение.

Смерть Христа устанавливает отношение Бога к человеку и человека к Богу, раскрывает бесконечное величие человека, по благости Божией, и поразительное ничтожество его, благодаря своевольному восстанию его против Бога. Та и другая сторона выступает пред нашим сознанием в крестной смерти Христа. Мы видим здесь, что человек бесконечно велик и дорог в очах Божиих, если за него умирает самою страшною, позорною и мучительною смертию Богочеловек; но, вместе с тем, мы неотразимо-глубоко чувствуем и сознаем, как низко пал человек, если он оказался способным убить на кресте своего Искупителя и Спасителя, Самого Сына Божия во плоти человеческой. Дальше спускаться некуда! Но из такой низины, из такой глубины падения, он возносится на такую высоту, что делается «причастником Божеского естества» (2Пет. 1:4), выше чего немыслимо подняться.

Отсюда само собою вытекает, что и существо Бога, Его нравственная природа нигде в такой полноте не раскрывается, как в крестной смерти Христа. Мы видим здесь бесконечную благость, бесконечную любовь, бесконечное милосердие, бесконечную премудрость и бесконечную правду Божию, которая могла так гармонически сочетать все Божественные совершенства в акте искупления крестною смертию Христа, не нарушая ни свободы человеческой, ни правосудия Божественного.

В крестной смерти Христа открылась «правда Божия», оправдывающая человека, т. е. делающая грешника праведным без всякого нарушения Божественного правосудия. Правда Божия оправдывает человека праведно, т. е. справедливо, так что Бог, оправдывая человека, Сам является «праведным и оправдывающим» человека (Рим. 3:21–26). Простить виновного, без желания последнего получить таковое, значит нарушить правду, попрать справедливость. Навязать милость, без стремления к ней самого человека, значит поступить несправедливо, лишить его свободы и подвергнуть самую милость поруганию и попранию со стороны человека (Мф. 7:6).

Все эти вопросы – неисчерпаемые вопросы Евангельского понимания крестной смерти Христа – и составляют самое зерно христианства, самую суть Евангельского миросозерцания. Мы решились, насколько доступно нашему разумению, коснуться всех этих вопросов и, по мере своих сил, уяснить решение их или, по крайней мере, подготовить своих читателей к решению их.

В настоящем своем выпуске «На Голгофе» в первых двух главах мы раскрыли момент распятия Христа и Его первое слово со креста, нарисовав детально картину, со всеми душевными переживаниями всех участников страшного акта. Сфотографировать картину всех переживаний, в связи с внешними деталями факта – дело трудное. Но мы дерзнули сделать попытку представить реальную действительность факта в его конкретной форме.

Уяснение вопросов, нами поставленых, приведет к решению всех споров и недоумений разных христианских вероисповеданий и различных толков наших сектантов. Все эти споры и деления на вероисповедные группы вытекают из неправильного понимания искупительной смерти Христа и действия ее на нравственную свободу человека, на его духовное самосознание и самодеятельность. И все эти деления сами собою отпадут, когда спорящие между собой проникнутся одинаковым самосознанием в понимании смерти Христа и ее значения.

В последующих главах мы старались выяснить значение молитвы со креста и самой смерти Христа в борьбе Его со «грехом мира», в акте искупления от него всего человечества. Мы поставили здесь вопросы для посильного разрешения: для чего Христос умер, зачем нужна была Его смерть для спасения человека, каким образом смерть Христа могла искупить от смерти человека, чем и как она может гарантировать действительность нашего искупления, в каком отношении находится Его смерть к воскресению и каким образом смерть и воскресение Христа становятся залогом нашей смерти во Христе и нашего воскресения со Христом и т. д.? Разъяснением этих вопросов мы думали раскрыть самую суть акта искупления, т. е. показать, каким образом дело Христа становится нашим достоянием, т.е. вменяется нам, верующим во Христа, в наше оправдание пред Богом.

В приложении на крестохулительство сектантов мы ответили раскрытием вечной славы Креста Господня. Но эта вечная слава креста является и теперь уже в том почитании, какое воздается ему верующими. Мы выяснили, в чем состоит это почитание и на каком основании мы чтим Крест Христов. Мы показали, какое значение имеет крест в жизни верующего христианина, какова его сила, в чем и как она проявляется. Мы представили учение отцов Церкви о кресте, взгляд Православной Церкви на значение креста, выражаемый в ее песнопениях, и отметили благоговейное преклонение пред святостию креста светских писателей – поэтов в их вдохновленных стихотворениях. Одним словом, мы собрали в одно целое все боговдохновенные мысли и чувства церковных и светских писателей о славе Креста Господня.

Другие приложения, которыми мы думаем снабжать и следующие свои выпуски, не лишены также интереса для христианской любознательности, хотя существенного значения в вопросе об искуплении они не имеют. О значении их говорит самое оглавление их. А потому, мы предоставляем судить об этом самим читателям. Нас же лично интересует все, что имеет соприкосновение с личностью Христа и Его искупительною смертию.

Мы издаем третий выпуск о Страждущем Христе, с пропусками многих фактов, многих моментов из обстоятельств крестной смерти Христа. Но мы надеемся, при помощи Божией, восполнить этот недостаток и закончить свой труд изданием еще четырех выпусков.

Автор

24 февр. 1915 года.

НА ГОЛГОФЕ

Вознесение Христа на крест

«Как Моисей вознес змию в пустыне,

так должно вознесену быть Сыну

человеческому, дабы всякий, верующий

в Него, не погиб, но имел жизнь вечную»

(Ин. 3:14, 15)

«И когда Я вознесен буду от земли;

всех привлеку к Себе. Сие говорил

Он, давая разуметь, какою смертию

Он умрет» (Ин. 12:32, 33)

Скорбный путь кончился. Печальная процессия достигла вершины Голгофы. Христос стоит среди двух злодеев, окруженный римскою когортою вооруженных воинов. Вокруг каждого из осужденных на смертную казнь хлопочут и действуют по четыре воина – исполнители казни. Кресты положены на землю, и палачи приступили к исполнению казни: сбивают кресты, роют ямы для крестов, распределяют между собой орудия казни – гвозди, молотки, веревки и т. д. Христос поставлен на самом высоком пункте горы, дабы весь народ мог видеть Невинную Жертву своей ненависти и наслаждаться невыразимыми страданиями предсмертной агонии. Вся гора покрыта народом и превратилась в живое море волнующейся толпы. Ближе всех ко Христу, за конвоем римской стражи, стоят самодовольные и торжествующие первосвященники и все члены Синедриона – фарисеи, саддукеи, книжники и старейшины – князья народа. Окружив сомкнутым кольцом центр ужасной картины, они как бы дополняли собою римский конвой воинов, чтобы осужденный «Преступник» не мог прорваться чрез охранную цепь и искать Себе спасения в защите преданных друзей, каких в данный момент не оказалось. Но слишком велика их злоба против Христа и невыразима жажда Его крови, что они еще опасались за окончательных успех своего дела: они составляют собою вторую цепь, которая отделает народ от Христа, и не допустит, чтобы кто-нибудь из среды его мог прорваться ко Христу. От чрезмерной ненависти ко Христу и непреодолимой жажды его смерти, они как бы не доверяют вооруженной силе закаленных в бою воинов. За этим вторым сомкнутым кольцом охранной стражи вокруг Христа теснился народ, собравшийся из всех стран земного шара, населенных Израилем, на это кровавое «позорище». Как дикий зверь, он жаждет крови своего Мессии-Царя и свой напряженный взор сосредоточил на Невинной Жертве своего вероломного богоотступничества. Все смотрят в одну точку и с нетерпением ждут, как будут распинать Христа, как застучит молот, вбивающий зелезный гвоздь в живое тело Невинного Страдальца, как брызнет «невинная кровь» их Мессии, нетерпеливо и давно ими ожидаемого, как поднимут крест с прибитым к нему живым человеком. Их дикие звериные инстинкты ненасытимой кровожадности достигли самой высшей степени своей напряженности, до какой еще не доходили они никогда чрез всю историю человеческого рода.

С вершини Голгофы смотрит и Христос на Свой народ. Вот он весь собрался в Иерусалим по заповеди Бога, чтобы праздновать свое избавление от Египетского рабства. «Три раза в году, по заповеди Иеговы, должен являться весь мужеский пол пред лице Владыки Господа», чтобы праздновать ежегодным воспоминанием чудо своего спасения от врагов (Исх. 23:14,17, 34:23; Втор.16:16). В данный момент весь он налицо в Иерусалиме и вокруг Голгофы. Но он собрался теперь не для того, чтобы прославлять и благодарить Бога за свое спасение, но для того, чтобы убить позорною и мучительною смертию своего Спасителя, который избавил их от руки Фараона, провел чрез Чермное море, 40 лет странствовал по пустыне, по которой и зверь не пробегал, питал их манною с неба, источал воду из камня, и ввел их «в землю кипящую молоком и медом» (Исх. 3:17). "Пришел их Избавитель – Мессия к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11) и теперь распинают Его! Смотрит Христос на свой народ и видит среди него тех, кого Он чудесно питал в пустыне (Ин. 6:5–15), исцелял от болезней, утешал в скорбях, учил тайнам Царства Божия, раскрывал полную любовь к ним Бога и указывал им вечное счастие и блаженство на небесах в лоне Отца Небесного. Он видит тех, котторые восторгались Его учением, дивились о словесех благодати, исходивших из уст Его (Лк. 4:22), говорили, что Он учит не так, как книжники и фарисеи, но как имеющий власть (Мф.7:29), что никогда еще не слыхали, чтобы кто учил так, как Он учит (Ин. 7:46), и прославляли Бога, что Он послал им великого Пророка (Лк. 7:16), о котором говорил им Моисей (Втор. 18:15). Но все это забыто, попрано ногами и отблагодарено такою неблагодарностию. «Столько чудес сотворил Иисус пред ними, и они не веровали в Него» (Ин. 12:37) и в благодарность за все возвели Его на Голгофу, чтобы распять! Что чувствовал Иисус в это время, когда Он смотрел на свой народ с высоты Голгофы, мы не можем ни понять своим умом, ни обнять своим сердцем, ни передать пером! Но мы можем сказать только каждому: остановись своею мыслию на положении Христа в данный момент, проникни своими чувствами в сердце Иисуса, войди в настроение Его духа и определи, как глубока была Его скорбь за свой отверженный народ!

Когда воины-распинатели подготовляли все необходимое для совершения смертной казни, Осужденному на смерть «дали пить уксуса, смешанного с желчью» (Мф. 27:34). Напиток этот приготовляли сердобольные женщины, с целью притупить острую чувствительность боли у распинаемых. Но Христос, добровольно решившийся умереть за грешный мир и в самой смерти Своей победить врага рода человеческого, «отведав, не хотел пить». Он не желал в эти страшные минуты, которые должны были решить вечную судьбу человечества победою над диаволом, – не желал терять Свое сознание. Он должен умереть с полным сознанием, с усиленным напряжением всех своих духовных сил в решительной борьбе со врагом и выпить до самого дна, до последней капли, чашу гнева Божия за грех человеческий, чтобы победить этот грех мира.

Воины, окончив подготовительные работы, приступают к совершению смертной казни. Они снимают одежды с Иисуса и обнажают Его пред глазами всего народа, напряженно устремившего свой взгляд на Иисуса, обнажают Его пред лицом Неба и земли, пред лицом мира ангельского и всего человечества на все последующие времена до кончины мира. Что почувствовал бы каждый из нас, если бы на обширной площади, наполненной тысячами народа, обнажили бы на возвышенном месте, напоказ всему народу, который с ожесточенною злобою и невыразимым злорадством впивается своими злыми глазами в обнаженное наше тело?.. На этот позор пред лицом самой смерти в страшных мучениях, имеющей наступить затем, есть первая ступень уничижения самой смерти, есть первый момент нравственного потрясения наступающей агонии смерти!.. Обнажают распинаемого на кресте, чтобы хищные птицы клевали Его обнаженное тело, когда Он испустит дух, а шакалы и гиены грызли бы Его ноги, пока он не истлеет на кресте¹.

Иисус стоит обнаженным на высоте горы, среди своего народа. При виде обнаженного Его тела, весь народ должен был содрогнуться от ужаса и стыда своего бесчеловечно-жестокого дела. Все тело Иисуса представляло сплошную рану изрубленного бичами тела. Вся спина, плечи и грудь покрыты были глубокими ранами, из которых сочилась кровь, а местами висели клочья разорванного тела и виднелись кости. Лицо был в синяках и кровоподтеках от сильных ударов тростью и кулаками. С чела сочилась кровь от тернового венца, по которому били также тростью. И кровь эта смешивалась с плевками неистовых мучителей. Волосы в беспорядке и целыми клочьями были вырваны руками неистовых безумцев. Не осталось ни одного места на теле, которое не носило бы на себе отпечаток безумной ярости потешавшихся жестокостями над Невинной Жертвой своей дикой оргии. При виде такого тела Иисуса, невольно вспоминаются слова пр.Исаии, устами которого еще за 712 лет сказал о Себе истерзанный теперь Сын человеческий – Христос: «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего на закрывал от поруганий и оплевания» (Ис. 50:6). И если каменное сердце сурового римлянина Пилата, привыкшего ко всяким кровавым сценам, дрогнуло при виде Иисуса после бичевания, в терновом венце, с каплями крови и плевков на лице, и он невольно воскликнул: «се, Человек!» (Ин. 19:5), думая, что устыдится народ своего жестокого зверства и не будет требовать смерти Иисуса, то теперь, когда Иисус стоял обнаженным пред народом, нельзя было смотреть на истерзанное тело живого человека: невольно, инстинктивно должны были закрывать свои глаза и отвращать свой взор от такого ужасного вида, который представлял Собою Христос в данный момент. Сын человеческий, красный добротою паче всех сынов человеческих (Пс. 44:3), представлялся теперь в таком виде, который отталкивал всех – одних ужасом страданий, а других неистовством злобы и ненависти. «Нет в Нем ни вида, ни величия, – говорил пр. Исаия, – и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис. 53:2, 3).

Мы остановимся здесь на словах пророка: «и мы отвращали от Него лице свое». Кто это – «мы» и почему «отвращали»? Мы – все без исключения: и сохранившие в себе остатки человеческого чувства, и утратившие в себе все человеческое и озверевшие до последней степени безумия. Все без исключения отвращали от Него свое лице в данный момент: первые от ужаса зияющих ран на истерзанном теле, а вторые от ненависти и презрения к Страдальцу. Ненависть их настолько была велика, что они не могли даже смотреть на жертву своей жестокости и с презрением отвращали свой взор от нее. Самые раны истерзанного тела разжигали в них ненависть и презрение к Нему, подобно тому, как вид и запах крови возбуждает жажду крови в хищных зверях.

«Он изъязвлен был за грехи наши, – говорит пр.Исаия, – и мучим за беззакония наши... и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:5). Обилие и тяжесть ран говорит о количестве и тяжести наших грехов, за которые Он страдал и которыми наказывали, терзали Его. И чем грешнее был народ, тем тяжелее были Его страдания, Его раны. И как весь народ, по изображению пророка, был покрыт ранами от побоев за грехи, так, соответственно этим грехам, все наказание за них перенесено было на Христа. И вот получается общая картина наказаний за грехи народа, теперь претерпеваемых Иисусом от самого же виновного и преступного народа. «Увы, народ грешный, – говорит Господь, обращаясь к Евреям, – народ, обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Господа, презрели Святаго Израилева, – повернулись назад». За все эти грехи и беззакония Господь наказывал их жестокими побоями, мучительными ранами, но они не вразумлялись и не исправлялись. И теперь Сам Господь удивляется такому упорству в грехах и спрашивает их: «Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него (народа) здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем» (Ис.1:4–6). Эта ужасная картина реализовалась теперь в страданиях Христа за грехи народа и представилась теперь с буквальною точностию, во всей своей поразительной рельефности, в истерзанном теле Иисуса, обнаженном пред лицом всего народа на высоте Голгофы. То, что видит теперь народ своими глазами, есть наказание за его вину, которому он должен был подвергнуться, – но за него страдает Невинный Иисус, и страдает от самого же виновного народа, за спасение которого Он сейчас будет пригвожден ко кресту.

Все готово: глубокая яма вырыта, перекладины креста скреплены; веревки, гвозди и молоты расположены на своих местах. Крест положен на землю так, что нижний конец висел над самой ямой, в которую он должен быть опущен с пригвожденным телом, когда будут его водружать. И обнаженного Иисуса берут грубыми руками и ведут к кресту, чтобы возложить Его на этот жертвенник и, вместо веревок, которым обыкновенно связывали всякую жертву, пригвоздить Его железными острыми гвоздями. «Он, как овца, веден был на заклание, – по слову пророка, – и как агнец пред стригущим его был безгласен, так что не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7). Добровольно и покорно ложится на крест, простирает Свои руки, раскрывает Свои длани, к которым приставлены острые длинные гвозди... и раздаются резкие звуки от железного молота по железным гвоздям! В живое тело живого человека вбиваются железным молотом железные гвозди!.. Господи помилуй! Господи помилуй! Господи помилуй!.. Все мускулы и нервы разрываются, заструилась ручьями теплая кровь из глубоких ран. Земля обагрилась кровию Богочеловека, Спасителя мира! Господи помилуй! – невольно шепчут уста тех, у кого сердце осталось еще человеческим сердцем. В этот момент, по выражению церковной песни, вся тварь содрогнулась и от ужаса вострепетала. «Распинаему тебе, Христе, вся тварь видящи трепеташе, основания земли колебахуся, страхом державы Твоея, светила скрывахуся, и церковная раздрася завеса, горы вострепеташа, и камение разседеся и разбойник верный зовет с нами: Спасе, помяни во царствии Твоем» (Служба во Св. и вел. пят. утра, «блаженны» 6 ст.).

Жертва пригвождена, и распинатели начинают водружать крест с телом в землю. Медленно поднимают его веревками и сразу опускают в глубокую яму. Страшное сотрясение во всем теле распятого Страдальца! Раны от гвоздей расширились и кровь хлынула ручьями из ран. Все язвы спины от прикосновения к дереву и страшного сотрясения тела по грубому дереву креста раскрылись и дали новые жгучие ссадины. Сердце, легкие и все внутренности от сильного удара страшно содрогнулись и местами порвались, дав кровоизлияние во многих местах. Самые основы органической жизни вышли из своего нормального положения. Все избито, изранено, изорвано внутри и снаружи, так что не оставалось ни одного органа, ни одного мускула, ни одного нерва в нормальном положении. Все горело огнем страшного воспаления от страшной боли, неестественного напряжения и ненормального положения всех частей живого еще организма. Жертва горела в огне более страшном, более лютом и жгучем, чем обыкновеннный вещественный огонь, разрушающий организм постепенно с внешних покровов...

Христос висит на кресте. И весь народ дикими глазами пожирает свою Жертву огнем своей ненависти и злорадства. А распятый Христос смотрит на этот народ с высоты креста очами божественной любви и человеческой жалости к погибшим. Без слов, но красноречивее всяких слов. Он, самым положением Своим в данный момент, говорит жестокому и отверженному народу, по выражению церковной песни, так: «Сия глаголет Господь Иудеом: людие Мои, что сотворих вам? или чим вам служих? слепцы ваша просветих, прокаженныя очистих, мужа суща на одре возставих; людие Мои, что сотворих вам? и что Ми воздаете? за манну – желчь: за воду – оцет: за еже любити Мя, ко кресту Мя пригвоздисте. Ктому не терплю прочее, призову Моя языки, и тии Мя прославят со Отцем и Духом, и Аз им дарую живот вечный» (Сл. во Св. и вел. пят. утра, антифон 12-й).

В этой церковной песни мы слышим безмолвный укор Распятого, обращенный к сознанию народа, вызывая в нем человеческое сострадание к жестоким мукам Невинного Страдальца. Но народ этот оказался, по изображению пророков, с каменным сердцем, медным лбом и железным затылком, народом жестоковыйным, который всегда противился Господу.

Нельзя ожидать какого-либо сострадания от такого народа, который Сам Христос назвал «порождением ехидны» (Мф. 23:33). «Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами!» – обличал их первомученик Стефан. «Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы. Кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, Которого предателями и убийцами сделались ныне вы» (Деян. 7:51, 52).

Такими они остались и по распятии Иисуса, как характеризует их ап. Павел. «Они убили и Господа Иисуса и Его пророков, и нас изгнали, и Богу не угождают, и всем человекам противятся, они препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись, и через это всегда наполняют меру грехов своих» (1Фес. 2:15, 16).

Такой народ не мог снести святости Христа среди себя, а при виде Его невыразимых страданий еще более ожесточался в своей ненависти и презрении к Нему, и к физическим страданиям Висящего на кресте он с адскою злобою готовится присоединить еще нравственные страдания своим богохульным глумлением над Распятым!

Молитва со креста (Лк. 23:34)

Первое слово, которое мы слышим из уст Иисуса, когда вознесли Его на крест, это молитва Его за своих распинателей:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Христос молится за своих врагов потому, что в них сконцентрировались все убийства на земле праведников, вся кровь, невинно пролитая на земле, начиная с крови Авеля (Мф. 23:35). В их убийстве Христа завершилась вся злоба, ненависть и жестокость людей всего мира, всех людей (Мф. 23:32). Убив Богочеловека, они достигли своего апогея в злодеяниях, так что дальше идти некуда. Неправда и злоба человеческая достигли полноты своей зрелости. То был крайний предел в развитии зла (Мф. 21:33–41), когда оно должно было выступить на решительную борьбу с добром в лице распятого Христа. Исход борьбы определяет вечную судьбу человечества. А потому момент молитвы со креста есть предрешение вечной судьбы всего мира.

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

С высоты креста умирающий Спаситель видит пред Собой всю гнусность человеческого греха, всю жестокость человеческой неправды, всю дикую и безумную вакханалию человеческой ненависти. Все, что мир накопил в течение всей истории прошлого, – жестокого, несправедливого и богохульного, – все сосредоточилось теперь вокруг креста и с дикою злобою изливает всю желчь, весь яд свой на Распятого. Вокруг креста объединились теперь все силы ада, и удар за ударом наносят умирающему за всех Страдальцу. Христос слышит и видит одну только злобу и ненависть, гнусное издевательство и страшное богохульство за все то, что Он давал людям. Ни одного слова утешения, ни одного взгляда сострадания. Самые близкие и верные Ему оттеснены от креста, а другие в страхе разбежались. Он видит теперь со креста ужасную плату за Свое добро; видит – что такое человек, каков человек и стоит ли за него умирать! А впереди выступает пред Ним весь позор человечества в будущем, все злоупотребления Его именем, все клеветы и богохульные ругательства развращенных безбожников. И все это ставит теперь вопрос пред Ним: стоит ли умирать за такое негодное человечество?.. И все это рассчитано в данный момент на то, чтобы вызвать в Нем отчаяние и ропот, грев и проклятие! Но Умирающий на кресте отразил все удары адских сил, сатанинской злобы: Он молится не о Себе, но за своих врагов. Он не просит себе защиты и облегчения, но просит помилования своим распинателям. Все скорби и страдания Его любящего сердца сосредоточены не на тяжести Его личных страданий, но на тяжести греха распинателей, на их погибели за такой грех. Пред тяжестью вечных мучений грешников Он забыл о Себе и помнит только о врагах. А потому Он и молится за них:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Здесь, под крестом, на глазах умирающего, воины, совершив свое кровавое дело, рвут на части Его одежду и бросают жребий о Его хитоне. Какое им дело до страданий невинно Умирающего в страшной агонии невыразимых мук! Их алчность спешит воспользоваться клоками Его одежды... И этот клок разорванной одежды для них важнее, чем страдания Оклеветанного и Опозоренного на кресте. Все внимание их поглощено правильным и безобидным для себя разделом своей добычи. О, как ничтожен и мелочен человек в лице этих воинов, за которых умирает Христос!

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

А пред лицом Умирающего на кресте упитанные «тельцы мнози, юнцы тучнии», по пророческому выражению Псалмопевца (Пс. 21:13), члены синедриона, с Анной и Каиафой во главе, злорадостно торжествуют свою победу над Христом. Они купили вероломство Иуды, сломили упрямство гордого Пилата, склонили на свою сторону неблагодарный народ, – и вот, они пригвоздили ко кресту Того, Кто стоял на дороге их к земной славе, господству, богатству и порочной жизни среди изысканной роскоши. Он, разрушитель их счастия и власти над покорными и забитыми людьми, висит на кресте, пригвожден к нему железными гвоздьми. Он не сойдет теперь со креста и не будет более обличать их пред народом, раскрывать пред ним их гнусную жизнь, позорную ложь и отвратительное лицемерие. Он не будет теперь мешать им, не верующим ни в загробную жизнь, ни в какие-либо нравственные принципы, свободно продолжать постыдную торговлю в храме жертвенными животными, торговлю религией и совестию, которых они не признавали. Не скрывая своей ехидной радости, они торжествующе кричали теперь, обращаясь ко Христу: «Эй, в три дня разрушающий и созидающий церковь, сойди со креста, и мы признаем, что Ты прав; мы поверим, что Ты – Сын Божий!» Такою ядовитою насмешкою они издевались над Христом и бесстыдно богохульствовали, выставляя свое гнусное и позорное дело, как величайший подвиг какого-либо бессмертного дела, совершенного ими для блага человечества!.. И в ответ на эти богохульные издевательства слышится еще голос Умирающего:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Христос не сошел с креста, на который Он, во исполнение воли Отца небесного, добровольно восшел по Своей беспредельной любви к падшему человечеству, для спасения его от вечной погибели. И миллионная толпа народная, покрывавшая всю гору, вероломная, как Иуда, чувственная, как Каиафа, угнетенная религиозным деспотизмом синедриона, слепо послушная ему во всех его требованиях, – эта стихийная толпа повторяла теперь безумные слова, безумный вызов первосвященников, видя в них оправдание их гнусного дела. В данный момент забыла она все те чудеса и милости, которые щедрою рукою расточал ей Иисус. Забыла она и свой восторг Его учением и «благодатию, исходившею из уст Его» (Лк. 4:22), забыла и свое торжественное и радостное «осанна» (Мф. 21:9), с которым она пять дней тому назад встречала Висящего на кресте, как Царя своего. Вожди народа признали Его обманщиком и богохульником, – и толпа неистово требовала от Пилата Его смерти, и вот она видит теперь, что права в своем требовании: Он не сходит с креста, Он умирает позорною и ужасною смертию среди злодеев! С яростным озлоблением повторяет она злую насмешку своих вождей: «сойди с креста!..» А в воздухе не смолк еще голос умирающего Иисуса:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Клокотавшая злоба вокруг креста заразила или, лучше сказать, увлекла своим бурным потоком и разбойников, распятых вместе со Христом. Их жизнь представляла полную противоположность жизни Иисуса: они причиняли зло людям, обижали, грабили, убивали людей, попирая их человеческие права, а Христос только благодетельствовал, нес им счастие, мир и свет, облегчал их скорби, утирал слезы несчастных и давал жизнь, полную светлой радости и невыразимого блаженства. Каждое слово Его, всякое прикосновение руки давало окружающим утешение, исцеление и мир. Еще не было на земле такого Благодетеля, которые принес бы людям столько добра, столько светлой надежды на близость к Богу, столько глубокого сознания человеком своего безграничного значения в очах Божиих и, в то же время, своего ничтожества пред Ним по своим делам, – никто из людей не мог так глубоко осветить сознание человека и властно ему сказать: «Ты – человек», как сказал Христос; никто во всемирной истории не мог дать людям столько благ, сколько дал Христос! И вот, Он среди разбойников на кресте, вместе с ними умирает, только более страшною и мучительною смертию, чем они. Естественно ожидать Ему сочувствия к себе со стороны тех, кто вместе с Ним, невинным, висели, как виновные, на крестах... Однако, и здесь не встретил Он сострадания к Себе: «Тойжде же и разбойника, – замечает Евангелист, – распятая с Ним поношаста Ему» (Мф. 27:44). И только под конец один из них, сознав всю неправоту своей хулы, обратился с покаянием ко Христу, исповедуя Его Господом: «помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем» (Лк. 23:42). И этот вопль покаяния был первым лучом светлой отрады и утешения для умирающего Христа среди бешеной злобы людей... «Истинно говорю тебе, – отвечал ему Христос, – ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43)! И мы веруем, что покаяние разбойника есть первый плод молитвы Христа за всех своих хулителей:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

А там, вдали над пропастью, висит бездыханное тело злосчастного Иуды, этого прототипа всех вероломных изменников, лобзанием продающих, ради гнусной корысти, неповинных друзей. Суд над ним давно уже произнесен: лучше бы не родиться ему (Мф. 26:24). И этот страшный суд не предостерег его от злодейства: Иуда совершил свое гнусное, позорное дело, и это дело оказалось настолько тяжким для него, что он не мог пережить его... «и шед удавися» (Мф. 27:5). С него началось кровавое дело. Он первый открыл этот кровавый путь, и за ним уже выступают Каиафа с синедрионом, Пилат с воинами, народ, слуги и разбойники на крестах. Таков, именно, этот позорный путь Иуды, такова судьба и всех последующих «Иуд», проливающих своим предтельством неповинную кровь человеческую!.. И за них несется к небесам молитва со креста:

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Христос молился со креста...

«За род людской, за род лукавый,

Христос моленья воссылал;

Огонь святого вдохновенья

Сверкал в чертах Его лица,

И Он, с улыбкой сожаленья,

Сносил последние мученья

И боль тернового венца.

Вокруг креста толпа стояла,

И грубый смех звучал порой...

Слепая чернь не понимала,

Кого насмешливо пятнала

Своей бессильною враждой.

Что сделал Он? За что на муку

Он осужден, как раб, как тать,

И кто дерзнул безумно руку

На Бога своего поднять?

Он в мир вошел с святой любовью,

Учил, молился и страдал –

И мир Его невинной кровью

Себя на веки запятнал?

Свершилось!» (С. Я. Надсон)

Мы раскрыли первую половину молитвы со креста. Здесь умирающий Христос, как сожигаемая на кресте жертва за грех мира, ходатайствует о прощении грехов всего мира. Но вторая половина молитвы выставляет основания к произнесению ее: неведение не дает еще права на прощение, а служит только основанием к ходатайству о прощении. Раскрытие глубокого смысла и значения второй половины молитвы со креста составит содержание следующей главы.

Глубокий смысл и значение молитвы со креста (Лк. 23:34)

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Основание для молитвы со креса выражено в самой молитве: «не ведят бо, что творят». Отсюда открывается глубокий смысл и значение ее.

Иисус Христос, умирая на кресте, как «агнец Божий, вземляй грех мира» (Ин. 1:29), ходатайствует о прощении грехов всего мира, которые объединились и воплотились в грехе распинателей. Полнота и зрелость грехов всего мира – это грех распинателей. И Христос, ходатайствуя о прощении этого греха, выставляет основание к тому: не ведят бо, что творят. Неведение не дает права на прощение, а служит только основанием к ходатайству о прощении. Прощение зависит от бесконечной благости Божией, излившейся на мир в крестной смерти Христа-Спасителя, а ходатайство вытекает из самого факта воплощения Сына Божия, благоволившего принять на Себя ответственность за грех мира. Прощение грехов, исходя исключительно от Бога, обусловливается со стороны человека его покаянием; а ходатайство Христа открывает кающемуся двери милосердия Божия. Воплотившийся Сын Божий ходатайствует со креста о прощении грехов всего мира ввиду возможности покаяния, которая вытекает из того положения, что грех мира есть не самобытный грех людей, а привнесенный в мир диаволом (1Ин. 3:8). Ввиду такой возможности покаяния со стороны людей, Христос ходатайствует о прощении грехов их, потому что таким путем, путем покаяния и самоисправления, Он возвращает их к Богу от власти диавола и тем разрушает дела диавола (1Ин. 3:8). И грех распинателей есть действие диавола против Христа, как об этом заявил Сам Христос (Лк. 22:53; Ин. 8:44). «Князь мира сего» (Еф. 2:2), ослепив умы и сердца распинателей (2Кор. 4:4), возбудив в них греховные страсти до самой высокой степени (Ин. 8:44) и вложив в сердца их самую мысль и желание убить Христа (Ин. 13:2), сделал их слепым орудием своей злой и богоненавистной воли (2Тим. 2:26). Отсюда грех распинателей является грехом неведения. На нем мы и остановим теперь свое внимание.

Ап. Павел, раскрывая тайну искупления, тайну крестной смерти Христа, так говорит о распинателях Его: «никто из властей века сего не познал... премудрости Божией, тайной и сокровенной... ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы» (1Кор. 2:7, 8). Они распяли Христа потому, что не признали Христа за Господа славы. Как же это случилось? Исторически и психологически это понятно, а именно: ослепленные страстями, привязанные чувственностию к земле и земному, они не видели славы Божией во Христе и потому не понимали, как велик и тяжек грех, которые они совершают, распиная Христа. Все, что было в Нем высокого, святого, Божественного, только озлобляло их и сильнее вооружало их против Него: потому что Его святость изобличала их греховность, Его Божественные действия указывали в них исполнителей воли сатаны (Ин. 8:44). Его добро обнаруживало в них злое сердце (Мф. 12:34, 15:19). И потому всякое действие Христа они извращали в глазах народа и своими клеветами возбуждали против Него ярость народа и римских властей. В Его влиянии на толпы они усматривали в Нем политического деятеля, который своим учением разрушал политический строй государственной жизни, призывал народ к перевороту: «мы нашли, – обвиняли Его перед Пилатом, – что Он развращает народ наш и запрещает давать подать Кесарю, называя Себя Христом Царем... что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи и до сего места (Иерусалима)» (Лк. 23:2, 5). И все эти клеветы вытекали из того, что Христос обличал Своих обвинителей пред народом во всех их пороках, неправде и лицемерии и тем подрывал их авторитет в глазах народа, а вместе с тем и личные их материальные интересы.

Чтобы отстоять свое положение, защитить свои интересы, чтобы удержать за собой власть и богатство века сего, они обвиняют Невинного, произносят над Ним смертный приговор, лицемерно прикрываясь политическим мотивом и в самом прикрытии выдавая себя с головой, потому что где страсти управляют, там здравой логике нет места. Пусть все считают Его невинным, рассуждают они, но «Этот Человек много творил чудес». А потому, «Если оставим Его так, то все уверуют в Него», объявят Его Мессией-царем и тем вызовут против себя римлян. Результат очевиден: «придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом». Поэтому, «лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11:47–50).

Таким образом, Божественная слава Христа Спасителя была закрыта для них их страстями. Под влиянием своего личного эгоизма они, распиная Христа, не ведали, что творили; не ведали, как они извратили правду Божию во вред себе и на погибель народу; они не разумели, что, не признав Христа за истинного Мессию, который отрекся быть земным царем и служить их чувственным страстям, они распинают «Господа славы... Сына Божия» (1Кор. 2:8; Евр. 6:6). А распиная и «попирая Сына Божия», они не ведают, как велик и необъятен грех, который совершают, они не чувствуют, как «страшно впасть в руки Бога живаго» (Евр. 10:29, 31). Их грех – грех неведения. И ходатайство о прощении такого греха является самою первою и существеннейшею обязанностию Мессии – Христа: Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят.

Когда и как эта молитва воздействует на них, мы не знаем. Но Слово Божие проливает светлый луч надежды и здесь. Мы веруем, что всемогущее Божественное действие молитвы Искупителя откроет духовные очи распинателей, снимет с их сердца слепоту неведения, и они узрят Славу Божию в распятом ими Христе. Об этом предсказал еще пр. Захария, это подтвердил ап. Иоанн Богослов и, наконец, ясно объявил Сам Христос.

Так, Господь устами пророка говорит: «на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах. 12:10).

Исполнение этого пророчества в первой половине подтверждает очевидец Иоанн Богослов, давая тем ясно понять, что в Евангельском факте дается полная гарантия исполнения и второй половины пророчества. Стоя при кресте и видя своими глазами, как «один из воинов копьем пронзил Ему (Иисусу) ребра», он говорит, что «сие произошло, да сбудется Писание: воззрят на Того, которого пронзили» (Ин. 19:34, 36, 37). Здесь, как видим, два факта: один уже совершился («пронзили»), согласно пророчеству Захарии, а другой совершится в будущем («воззрят»), и они будут омывать свой грех слезами раскаяния.

А достоверность всего запечатлевает Сам Христос. Раскрывая признаки кончины века и своего пришествия, Он говорит: «тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земныя (а не только одни распинатели) и увидят Сына Человеческаго, грядущаго на облаках небесных с силою и славою великою» (Мф. 24:30).

Указанные нами пророческие слова влагают в нас дерзновение веры, что молитва со креста откроет очи духовного ведения и вызовет глубокие слезы покаяния, которыми омоется грех неведения, подобно покаявшемуся разбойнику на кресте, и изменится духовная природа распинателей настолько, что они будут способны воспринять милость вечного спасения, дарованного нам во Христе и чрез Христа. Мы верим, что молитва со креста решает судьбу вечности для всего человечества. В этой молитве не человек, а Сын Божий во плоти человека взывает к Отцу Небесному: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!»

Иуда-предатель также не ведал Христа и, предавая Его на смерть, руководился в своих действиях, подобно первосвященникам, земными, лично корыстными и политическими соображениями. Он глубоко верил в мессианскую идею Евреев и ожидал в лице Мессии земного царя, победителя народов и отмстителя врагам. И таким Мессией он признал Христа. И свою веру во Христа он основывал на несокрушимих фактах. Он видел силу и могущество Христа, видел то обаяние, которое производил Христос на толпы, и глубоко верил, что Тот, Кто одним словом воскрешает мертвых, разрушает власть смерти, – Тот сокрушит силу и могущество Синедриона и Рима. Пред Ним не устоит ни лукавое коварство фарисеев и саддукеев, ни несокрушимое могущество римских когорт. Одним мановением Своей руки Он разрушит все их ковы, как паутину, и рассеет их злые замыслы, как дым. Признавая за Иисусом такую силу и могущество, он, Иуда, вызовет Его своим предательством на решительный бой с врагами и, в благодарность за такой вызов, получит от Него, после несомненной победы, высокую награду, он займет первое место при торжествующем Победителей царе.

Таким образом, Иуда, весь проникнутый мессианской идеей в духе древних евреев, являет собою воплощение честолюбия, властолюбия и сребролюбия. Золото – его кумир, а власть над всеми народами земли, о чем мечтали и мечтают все Евреи, – его идеал, смысл и задача жизни, к осуществлению которых стремится весь еврейский народ. Затаенная злоба мщения врагам горит в его груди, а обаяние власти и блеск золота зачаровывают его сердце. Он не видит всей несообразности своих планов, он не слышит отеческих предостережений Иисуса, не вникает в их смысл и значение. Его мысли поглощены были одним желанием – отмстить врагам и, обладая несметными сокровищами мира, властвовать над миром. Христос для него – орудие, а он, Иуда, будет главным реформатором человечества и обновителем мира. Пользуясь силою и могуществом Христа, которого, тем не менее, считал Иуда не способным к решительным кровавым действиям, ввиду Его кротости и смирения, ввиду Его крепко сложившегося характера творить одно только добро людям, он, Иуда, будет управлять миром, но не в духе Христа, мягкого, доброго, снисходительного, а в духе грозного и беспощадного карателя всех противников. От смелых и решительных действий его, Иуды, содрогнется земля, затрепещут все народы, как трепетали когда-то пред Фараонами, Навуходоносорами, Сеннахиримами. Ему, Иуде, нужна только крепкая опора, т. е. несокрушимая сила и могущество Иисуса над природою и человеком, а распорядиться этою силою, утилизировать ее в пользу евреев, сумеет он, Иуда... И тогда исполнит он слова пророка, что богатство моря обратится к нему, достояние народов придет к нему, что множество верблюдов доставят ему все сокровища мира. Драмодеры из Мадиама и Ефы; все они из Савы придут, принесут золото и ладан и возвестят славу Господа... Тогда сыновья иноземцев будут строить стены Иерусалима, и цари их – служить ему. И будут всегда отверсты врата Иерусалима, не будут затворяться ни днем ни ночью, чтобы приносимо было достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить ему, погибут; и такие народы совершенно истребятся. И придут к нему с покорностию сыновья угнетавших народ еврейский, и падут к стопам ног его все презиравшие его... Он будет насыщаться молоком народов и груди царския сосать будет (Ис. гл. 60). Тогда все эти обещания Иеговы, данные чрез пророка, он, Иуда, выполнит с буквальною точностию, при помощи Иисуса, доброго и нерешительного на такие перевороты, предначертанные Самим Богом!

Но он, Иуда, ошибся в своих расчетах, не узнал Христа, не понял и слов пророка, он обманулся в своих диких мечтах, и результатом всего этого явилось полное отчаяние его, разочарование во всем и ненависть ко всему и самой даже жизни: кумир его пал, идеал разрушен, мечты разлетелись! Все для него погибло, и в мире нет ничего такого, из-за чего стоило бы жить. Такой исход неизбежен по самой логике фактов: если Христос, имеющий в своих руках ключи жизни и смерти, не устоял в борьбе с Синедрионом и пал от руки Пилата, то никто другой тем более не устоит! А потому напрасны все светлые мечты о каком-то мессианском царстве, которыми живет и поныне каждый еврей – все погибло для Иуды, не стоит жить! А тут и совесть заговорила, что он продал Неповинного... И этот Предатель, совершив свое гнусное дело, «предав кровь неповинную», погибает!.. Он он не исключен со всеми своими преемниками из молитвы Христа: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!» Пробудившаяся в нем совесть довершит дело покаяния, и молитва Христа откроет ему дверь спасения, дверь милосердия Божия.

Двухмиллионная толпа народная², собравшаяся на праздник в Иерусалим, со всех концов мира, с твердым намерением провозгласить Иисуса царем, вдруг, увидав Его приговоренным к смерти, неистово кричит пред Пилатом: «распни, распни Его!» Она забыла все благодеяния Христа, все чудеса и милости Его, и вот безумно требует смерти, предпочитая Ему даже разбойника Варавву. Она также не узнала Его, и теперь с яростию мстит Ему за свою ошибку. Ожидая от Него земного счастия для себя, грубо-чувственного устроения своей судьбы на земле, она увидела теперь свою ошибку, обманулась в своих ожиданиях, разочаровалась в Нем, и горячая фанатическая преданность Ему превратилась в невыразимую ненависть к Нему: вчера Он – предмет поклонения, а сегодня – проклятия и истребления. Поддавшаяся наущению первосвященников, эта стихийная, разрушительная сила яростно ревет, подобно свирепым волнам разъяренного моря: Он – обманщик, Он – злодей. Он – не нужен, смерть Ему, распни Его!.. И эта бурная волна народная, неукротимая в своей ярости, готовая разнести все на своем пути, упивается теперь кровию невинного Иисуса... Нет, не то было бы, если бы эта толпа узнала в Иисусе Спасителя мира, «Господа славы», – она не допустила бы Его до Пилата и Голгофы! В своем самоослеплении распяли Христа эти безумцы. И мы слышим молитву за них со креста: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят!»

Игемон Пилат, представитель Римской власти, знал, что первосвященники предали Иисуса «зависти ради», и, рассматривая все обвинения их против Христа, находит Его невиновным. Он слышал и приговор Христа над собой: «предавый Мя тебе болий грех имать» (Ин. 19:11). Мало того, «Пилат искал отпустить Его» (Ин. 19:12). Но он услышал угрозу себе от народа: «аще сего пустиши, неси друг кесарев; всякий, делающий себя царем, противник кесаря», и, руководясь политическими соображениями, не желая лишиться благоволения Кесаря из-за невиновного Иисуса, он, «прием воду, умы руце пред народом» в крови Праведника и, позорно заявив, что он «неповинен в крови Сего Праведника», предал Его на распятие (Мф. 27:24).

Позорное оправдание пред народом и историей: торжественно объявить на суде Подсудимого невинным и приговорить Его к смерти! Какое ему дело, что Невинный умирает по его приговору: он думает об одном – как бы не лишиться ему благоволения Кесаря. И этот Пилат, умывая свои руки в «крови Праведника», сам произносит над собой страшный приговор вечного осуждения. Сознательно попрать правду и убить Невинного Праведника – это исключительный грех человеческой жестокости. Нет смягчающих обстоятельств к оправданию его. И Пилат стал во главе всех, сознательно попирающих правду на суде из-за боязни лишиться благоволения Кесаря и вместе с тем потерять земное свое счастие. А потому и за них, как Христоубийц, несется молитва со креста: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!»

Слуги архиерейские, издеваясь над Невинной Жертвой, соперничают друг перед другом в злой изобретательности оскорблений, ядовитых насмешек, жестоких побоев. Они не думают о том, Кто эта Невиная Жертва, для чего Его осудили на смерть, что выйдет из такого осуждения; они видят и знают только одно, что их начальники ненавидят Христа, и эту ненависть они стараются воплотить в бесчеловечных своих действиях. Жестокость в издевательствах над Христом снискивает им благоволение их начальников – и этого им довольно! Они думают только об одном – чем и как угодить своим господам, какою жестокостию привлечь на себя их внимание. И свои издевательства над Христом они превращают в дикую потеху соревнования в жестокости, в безумную оргию какой-то вакханалии. Это – тип служебной челяди низшего ранга, которая без нужды употребляет насилие и жестокость над жертвами их издевательств, чтобы выслужиться тем в глазах старших. Какой позор, какой стыд для человеческого достоинства такое соревнование в злых насмешках и жестоких издевательствах! Из каких низких побуждений вытекают все поругания их над Христом! И в какой постыдной для человека форме проявляется их мерзкое и отвратительное человекоугодничество! И кому же? Злым богоубийцам, недостойным носить звание «человек»! Не зная Христа, они издеваются над Христом – и потому причастны смерти Христа. Понятно, что и за них возносится молитва со креста: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят!»

Римский воин, завоевавший своим мечом весь мир и обагривший человеческою кровию всю землю, представляет собою и доселе идеал военной дисциплины. Но эта дисциплина убила в нем «человека» и вытравила в его сердце всякое чувство сострадания. С тупым равнодушием он проливает кровь человеческую, как воду, и с большим интересом разрывает он одежду Распятого, чем проникает в страдания Умирающего на кресте. Занимаясь таким пустым делом здесь же, под крестом, он не содрогается при виде страшных мучений Христа. Его не смущают потоки крови со креста. Он туп, чтобы чувствовать всю невыразимую тяжесть этих страшных минут, – он занят своим делом, и он далек от того, чтобы чувствовать близость предсмертной агонии Умирающего на кресте. Он выполнил свое служебное дело и спокойно созерцает картину, от которой солнце скрыло свои лучи, а земля поколебалась в своих основаниях. Такое извращение в нем человеческой природы делает и его преступным участником страданий умирающего Христа. Он сам не знает, что творит, – иначе он не был бы так туп и бессердечен к страданиям Христа. А потому, и за него возносится молитва со креста: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят!»

«И разбойника распятая с Ним поношаста Ему» (Мф. 27:44). Странным и непонятным казалось бы, каким образом даже осужденные по вине и умирающие на своих крестах восстают своею хулою против невинно осужденного Христа. Однако это факт, и этот факт повторяется и поныне: бессердечие и строгость более всего проявляются в людях преступных. Наблюдение и опыт показывают: чем виновнее преступник, тем строже он относится к согрешившему. Жестокость своейственна жестоким. Зачерствелое сердце не чувствует сострадания к невинному. И если невинный осужден, то он становится сугубо виновным в их глазах, и они, сами виновные, с большим злорадством нападают на невинность осужденного. Такова уж вся земля, и над этой-то землей носится божественное определение по грехопадении прародителей: «проклята земля в делах твоих» со всеми обитателями ее (Быт. 3:17). И разбойники, распятые со Иисусом, если бы знали и ценили «невинность» в человеке, не поносили бы неповинного Христа! И если бы понимали, почему и для чего умирает безгрешный Христос, то с благоговением преклонились бы пред Его невинностью! И если бы чувствовали сердцем, Кто среди них умирает с такою молитвою на устах за Своих распинателей, то в слезах покаяния поспешили бы омыть и исповедать свою виновность пред Ним. Они не знали, что Христос обагрил проклятую Своею пречистою кровию, чтобы смыть с нее грех человека, проклятие осуждения за грех. А потому и за них несется молитва со креста: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят!»

Вникая, таким образом, глубже во все обстоятельства человеческой жизни, мы видим, что молитва со креста обнимает собою весь мир, потому что «весь мир во зле лежит» (1Ин. 5:19) и весь он повинен в смерти Христа. Все указанные нами лица вокруг креста были и будут на земле, и каждый из нас, в такой или иной мере, принадлежит к какой-либо категории из них. Но чтобы точнее определить, к какой именно, необходимо стать каждому пред Распятым и поглубже заглянуть в свое сердце.

Христос молился со креста. Молится и теперь за врагов Своих, распинающих Его доселе в лице Его последователей.

Христос с Голгофы не сошел,

Христос, как прежде, там страдает,

Как прежде, мир наш оглашает

Его страдальческий глагол...

Он молит вновь: «Отец Небесный!

Прости мучителям Моим!

До этих пор мой подвиг крестный

Остался чужд сердцам людским

До этих пор венок кровавый

Остался здесь, в краю людском,

Моим единственным венком,

А для мучителей – забавой.

До этих пор, главой кивая,

Проходит мимо фарисей,

Любовь и правду попирая

В сожженной совести своей...

Но Мне теперь из грешных рук

Не прежний оцет преподносят,

Теперь вкусить иное просят

Для утоленья смертных мук...

Грозя темницей и мечами,

Крича опять «уа, Христос!»

Лукавый мир Мне преподнес

Фиал, наполненный слезами...

Слезами вдов и нищеты,

Слезами тех, кому объятья

Я Сам простер, как меньшим братьям,

Благословляя их кресты...

Но Ты прости им, Отче правый!

Они не знают, что творят:

Пока тельца боготворят,

Они не кончат пир кровавый...

Я выпью, Отче, весь до дна

Фиал, наполненный слезами:

За ним настанут времена

Моей победы над врагами...» (К. Образцов)

«Бог судил быть нам как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (1Кор. 4:9). «За Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание» (Рим. 8:36). «Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (2Кор. 4:11).

Распинатели Христа действуют и теперь. И то, что было на Голгофе, повторяется среди нас. Виновников и сообщников Голгофской катастрофы мы видим своими глазами. Мы слышим их, – они открыто говорят:

«Ты думаешь, Голгофа миновала,

При Понтии Пилате пробил час,

И жизнь уже с тех пор не повторяла

Того, что быть могло – единый раз?

Иль ты забыл? Недавно мы с тобою

По площади бежали второпях

К судилищу, где двое пред толпою

Стояли на высоких ступенях.

И спрашивал один, и сомневался,

Другой молчал, – как и в былые дни.

Ты все вперед, к ступеням порывался...

Кричали мы: Распни его, распни!

Шел в гору Он – ты помнишь? – без сандалий...

И ждал Его народ из ближних мест.

С Молчавшего мы там одежды сняли

И на веревках подняли на крест.

Ты, помню, был на лестнице, направо...

К ладони узкой я приставил гвоздь.

Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, –

И вникло острие, не тронув кость.

Мы о хитоне спорили с тобою,

В сторонке сидя, у костра, вдвоем...

Не на тебя ль попала кровь с водою,

Когда ударил я Его копьем?

И не с тобою ли у двери гроба

Мы тело сторожили по ночам?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вчера, и завтра, и до века – оба

Мы повторяем казнь. – Ему и нам». (З. Гиппиус)

И эти заплечные мастера Голгофской казни натворили много дел и впереди не предвидится конца.

«Сколько в лесе листов, столько в поле крестов,

Сосчитай пригвожденных Христов!

И Христос твой – сором: вот идут на погром –

И несут Его стяг с топором». (Вячеслав Иванов)

И эта молитва со креста не остается без своего воздействия и теперь на сердца многих, не внимавших прежде призыву Христа.

«Столько чудес сотворил Иисус пред ними; и они не веровали в Него... потому что ослепили глаза свои, и окаменили сердце свое, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ин. 12:37–40; Ис. 6:10).

Но это неверие в век неверия пробуждается в сознании к покаянию.

Христос! Христос! Я не из тех,

Кто входит робкими стопами

В Твой храм безмолвный, – и утех

Для скорби сердца ищет в Храме.

Я не из тех, кого влечет

Твоя Голгофа, кто, лобзая

Твой крест, в раскаянии льет

Моленья слезы... Нет, когда я

Стою под портиком святым,

Где сонм молящихся колени

Склоняют пред лицом Твоим

Под звуки тихих песнопений,

Как клонится порой тростник

Под лаской ветерка морского, –

Христос! Мне чуждо в этот миг

Твоих молитв святое слово!

Увы, я поздно родился,

Я встретил жизни увяданье,

И не являют небеса

Мне ничего для упованья.

Сменился век надежд святых

На век бесстрашного сомненья,

И ангелов, Христос, Твоих

Низверг он в бездну разрушенья!

И славы блеск Твоей погас:

Ты на кресте висишь пред нами,

Еще удержанный гвоздями.

Да! Но пускай мои уста

Прильнут к подножию креста,

И пусть моя слеза прольется

На этот прах! Христос, внемли!

Я, раб безверья и сомненья,

Я возношу к Тебе моленья

О возрождении земли!

Своею смертию когда-то

Ты дал ей жизнь; теперь она

Вновь тлению обречена.

О, Иисус, уже ль возврата

Ей к прежнему, спасенья нет,

Уже ль одряхшим поколеньям

Вновь не заблещет жизни свет? (А. Мюссе)

Пробуждение сознания переходит в слезное покаяние пред Распятым под воздействием молитвы со Креста.

Пред ликом страждущим Христа

Стою я, угнетен тоскою,

И думаю – как жизнь пуста,

Бесцельно прожитая мною.

Полжизни шумных кутежей,

Полжизни пошлого разврата,

Да фраз истрепанных, речей

О горе страждущего брата.

И речи лили мы волной,

За пьяной чашей круговой,

В часы разгула и досуга...

Хотели что-то совершить,

Да и отделались словами...

Нам не пришлось как надо жить

За шумом пира, кутежами

Вся жизнь бесцельно протекла...

Нам чужды чистые восторги,

В глазах темно, туман и мгла,

Да чад в мозгах от диких оргий.

Полунемой, едва живой,

Я на Тебя гляжу, Учитель,

И мысль одна в душе больной,

Спасать не стоит нас, Спаситель! (Вл. Гиляровский)

«Невозможно – однажды просвещенных, и вкусивших дара небеснаго, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благаго глагола Божия и сил будущаго века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (Евр. 6:4–6). «Если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готоваго пожрать противников. Если отвергающийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертию, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?» (Евр.10:26–29).

Нравственно-догматическая основа молитвы Спасителя со креста о прощении распинателей (Лк. 23:34)

«Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..»

Христос невинно осужден на смерть³: осужден как Царь-Мессия, каким признал Его народ своим «осанна» и каким Он Сам заявил Себя на суде пред Пилатом (Ин. 18:33–38).

По закону Моисея и по уголовным законам других народов убийцы невинного подлежали смертной казни. Закон Моисея говорил: «Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей» (Чис. 35:30, 31, 35:16; Исх. 21:12; Лев. 24:17; Втор. 19:11, 12, 17:6). «Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то... судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему» (Втор. 19:16–19). Основной закон Моисея: «око за око, зуб за зуб» (Исх. 21:24).

По этому закону убийцы Христа подлежали смертной казни. И никто из посторонних не имел права ходатайствовать о прощении виновных.

Но Христос отменил этот закон возмездия и заменил его Своим законом, законом всепрощающей любви. По этому закону оскорбленный должен прощать своего оскорбителя. Ему, следовательно, и предоставлено право ходатайствовать о прощении виновного. «Вы слышали, – говорит Христос в Своей Нагорной проповеди, – что сказано: око за око, зуб за зуб. А Я говорю вам: не противиться злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. Вы слышали, что сказано: люби ближняго твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас... и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небеснаго» (Мф. 5:38, 39, 43–45).

И этот закон вечной правды и милосердия он оправдал Своим примером и запечатлел вечность его Своею молитвою на кресте: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!» Только Он один мог простить Своих распинателей по закону вечной правды и любви.

Но, прощая Своих врагов за Себя, Он в то же время ходатайствует о прощении их и пред Отцем Своим Небесным: потому что грех против Него есть грех и против Отца: «верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшаго Меня» (Ин. 12:44). «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9). «Кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшаго Меня» (Мк. 9:37). «Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего» (Ин. 15:23). «Я и Отец – одно» (Ин. 10:30).

Ввиду такого единства Христа, как Сына Божия, с Отцем Небесным, грех распинателей есть грех и против Отца. А потому, никто, кроме Сына, не может ходатайствовать пред Отцем о прощении греха распинателей. Только Христос, как «пострадавший» и как безгрешный имеет право умолять Отца Небеснаго о прощении Своих врагов. Только оскорбленный имеет право прощать своих оскорбителей. Только безгрешный может ходатайствовать о помиловании виновных. А грешный сам нуждается в помиловании. И этот закон вечной правды Христос осуществляет в Своей молитве со креста: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!»

Пример Христа и Его молитва со креста есть вечный и непреложный закон и для всех нас не только прощать своих врагов, но и молиться за врагов во имя Христа (Ин. 16:23–27, 15:7). «Когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши» (Мк. 11:25). Ясно, что сила и действие молитвы обусловливается прощением. Там, где нет прощения, – не приемлется и молитва. И если бы Христос не простил Своих распинателей, то Он не мог бы и ходатайствовать о прощении греха их. А грех распинателей есть грех всего мира, грех, в котором сливаются грехи всего человечества. А потому, молитва Его со креста есть молитва Искупителя и Спасителя всего мира.

Прощение врагов, сопровождаемое молитвою за врагов, есть проявление всеобъемлющей любви Божией. Спасение мира, совершенное крестною смертию Христа, вытекает из вечной любви Божией к падшему человечеству. «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единороднаго, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Отсюда основа христианской жизни есть любовь и само христианство есть воплощение, реализация, осуществление вечной Божественной любви Божией, проявленной в крестной смерти Христа. Там, где всепрощающая любовь, там и Христос; а где нет любви, нет и Христа, а без Христа нет и христианства. Только воплощающие в себе любовь Христову могут так говорить о себе: Любовь Христа объемлет нас всех (2Кор. 5:14). А не имеющие в своем сердце любви к ближнему лишаются и любви Христовой, любви Божией. Смерть Христа показала нам, что «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8). Но этой смерти мы не понимали бы, если бы не было молитвы со креста: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят!» Такую молитву может возносить к Отцу Небесному только чистая, святая и безграничная любовь Божия. И эта-то молитва со креста говорит нам, что царство Христа есть царство любви (Ин. 15:13, 13:35; 1Ин. 3:1,16, 4:12,16). А следовательно, членом этого царства может быть только тот, кто, по примеру Христа, возносит эту молитву за своих врагов: «Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят».

Молитва Христа прроизнесена была со креста. А крест был центром мировой истории человечества. Вокруг креста сосредоточены были все силы ада, все страсти и пороки человечества, все умы и сердца людей, весь благоговейный трепет небожителей пред величием тайны искупления. Здесь, на кресте, в страданиях и смерти Христа, разрешалась вечная судьба человечества, проблема добра и зла, роковая борьба и вечная победа истины над ложью, добра над злом, любви и благости Бога над враждою и ненавистью противников Бога. Крест – это такой пункт, куда устремлены были взоры всех ветхозаветных пророков, праведников и поборников истины и добра во всемирной истории человечества. Голгофская молитва и смерть на кресте определют: быть или не быть человеку на своем месте по плану Божественного мироздания, быть или не быть ему выразителем бесконечных совершенств Бога, осуществить ему или не осуществить вечный идеал Творца, положенный в основу всего мира, венцом которого назначен человек, открыть или оставить закрытым для человека путь на небо, т. е. к бесконечному совершенству, безграничному проявлению свойств бога, вечному блаженству человека чрез постепенное гармоническое единение с Божеством путем усвоения божественных совершенств и свойств Его природы. Смерть Богочеловека на кресте открывает всем людям свободный путь к богочеловечеству.

Такова тайна креста и молитвы со креста. И эту тайну открывает нам Сам Христос.

Прощаясь с учениками пред Своим выступлением на крестную смерть, Христос ясно и определенно указывает им и виновника Своей смерти. «Идет князь мира сего», с которым Он вступит в решительную борьбу, и успех Своей победы гарантирует пред учениками тем, что «князь мира во Мне не имеет ничего» (Ин. 14:30). Торжество Своей победы над князем мира Христос уже раньше возвестил: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31), потому что он, «князь мира сего», уже «осужден» (Ин. 16:11).

Самое воплощение Сына Божия имело своею целию «разрушить дела диавола» (1Ин. 3:8) и Своею «смертию лишить силы имеющаго державу смерти, то есть диавола» (Евр. 2:14) и таким образом «избавить нас от власти тьмы» (Кол. 1:13). И действительно, Своею смертию на кресте Он, «отняв силу у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собой» (Кол. 2:15).

Итак, клавным виновником смерти Христа был сатана. Распятие Христа есть дело сатаны в своем историческом проявлении. А распинатели? Их роль – роль исполнителей воли сатаны. Погрязшие в своих страстях, они впали в сети диавола (1Тим. 3:7; 2Тим. 2:26) и действовали «по воле князя, господствующаго в воздухе, духа, действующаго в сынах противления» (Еф. 2:2). Как рабы диавола, они исполняли похоти отца своего диавола (Ин. 8:44). И действительно, когда «первосвященники, и начальники храма и старейшины» явились в сад Гефсиманский, чтобы взять Иисуса, то Он сказал им: «Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы» (Лк. 22:52, 53). И эта власть тьмы проявилась в том, что первосвященники и старейшины распяли Христа.

Таким образом, распятие Христа есть дело сатаны. Об этом положительно говорят Евангелисты и подтверждает Сам Христос. Так Иоанн говорит, что «диавол вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Иисуса» (Ин. 13:2). Ев. Лука дополняет, что «сатана вошел в Иуду» и руководил его действиями (Лк. 22:3), а Иоанн точнее отмечает этот факт: «Христос, обмакнув кусок хлеба, подал Иуде. И после сего куска вошел в него сатана», и Иуда тотчас оставил вечерю и отправился к первосвященникам за стражей (Ин. 13:26, 27, 30). Верность всего этого подтверждает Сам Христос тем, что еще в Капернаумской синагоге Он назвал Иуду диаволом (Ин. 6:70), а всех иудеев обличил в том, что они хотят исполнить похоти отца своего диавола, который «был человекоубийца от начала» (Ин. 8:44).

Указанные обстоятельства крестной смерти Христа с определнною точностию устанавливают отношение распинателей Христа к факту распятия и тем самым выясняют смысл и значение молитвы со креста о прощении их греха. Диавол, этот «бог века сего ослепил их умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимаго» (2Кор. 4:4). И «неверующие» распинатели, исполняя «волю князя мира сего» (Еф. 2:2), под влиянием своих страстей, воплотили в себе все зло мира сего (1Ин. 5:19) и направили его против Христа, убив Его на кресте. Их грех, как исходящий от диавола и направленный против Христа и Бога, есть грех всего мира, который является участником убиения Христа. Отсюда и молитва за распинателей со креста есть молитва за весь мир, «лежащий во зле» (1Ин. 5:19) и потому повинный в смерти Христа. Каждый человек своим грехом и неверием распинает Христа (Евр. 6:6), так как он исполняет злую волю диавола, направленную против Бога. Ввиду этого молитва со креста обнимает собою весь мир. Насколько является он распинателем Христа. А смысл и значение этой молитвы пояснил нам Сам Христос. Посылая ап. Павла с проповедью Евангелия к язычникам, Он указывает и конечную цель такого посольства: «открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными» (Деян. 26:18). Но чтобы верою в Иисуса люди могли получить прощение своих грехов, для этого и необходима была молитва Искупителя со креста: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!» Без этой молитвы ни один человек не может получить прощения грехов от Бога.

Спасение мира совершилось на кресте. Прощение даровано по молитве Христа, и людям остается принять и усвоить милость Христа и ждать суда за пренебрежение Его дара.

«И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другаго по левую сторону» (Лк. 23:33).

И – пройден крестный путь... Голгофа... Совершилось...

И распят был Христос, страданием Своим

Исполнивший завет... И в мире искупилось

Все зло; вся тьма греха развеялась как дым...

С тех пор прошли века... Но мы увидим снова

Среди сынов вражды грядущаго Христа:

Пройдет Он посреди смятения земного, –

Но не под бременем сионскаго креста...

Нет, трепещи земля, поправшая так много

Заветов Истины великой и благой!..

Придет к тебе Христос, но в грозной славе Бога,

Не всепрощающим Страдальцем, а – Судьей...

(Аполлон Коринфский)

И этот суд неизбежен, если мы продложаем распинать Христа и кричать, – подобно древним иудеям:

«Распни Его! Распни! Варавве дай свободу!

Вопила яростно толпа, и ей в угоду

Позорно пролита была святая Кровь

Того, Кто возвестил прощенье и любовь».

(В. Лихачев)

«Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он (Иисус) был распят; и превозмог крик их и первосвященников. И Пилат решил быть по прошению их, и отпустил им посаженнаго за возмущение и убийство в темницу, котораго они просили; а Иисуса предал в их волю» (Лк. 23:23–25).

Христос был распят и убит, Варавва пущен на свободу. Но крик «распни!» не прекращен, – мы слышим ясно и теперь.

...Голгофский Искупитель,

Лукаво выданный своим учеником, –

Он был жестокому подвергнут поруганью:

Увенчан тернием и предан бичеванью,

И осужден на смерть неправедным судом.

И был Он на кресте позорно пригвожден,

Обагрена земля божественною кровью;

Но с высоты креста изрек прощенье Он,

Учивший воздавать за зло любовью.

(Круглов)

С тех пор прошли века. Свершилось искупленье –

И озарило мир великое ученье:

Приявшему от нас и муки и хулы

Возносим мы теперь молитвы и хвалы;

Но втайне, внутренно, мы те же фарисеи!

Во мгле житейских дрязг заря живой идеи

Порою чуть блеснет – уж в трепетных сердцах

Испытываем мы смятение и страх;

А если прозвучит нежданно и сурово

Отважнаго ума бичующее слово –

О, в те мгновения ретивы и дружны,

Безумно-яростной враждой ослеплены, –

Мы полчищу Варавв предать себя готовы,

Чтобы наложить на мысль безмолвия оковы:

Вараввы нас тогда не устрашают – нет,

Мы перед истиной дрожим: нам страшен свет.

(В. Лихачев)

С тех пор столетия над миром протекли...

Во храме гимны мы Распятому возносим, –

И гоним истину, ея сынов поносим,

И распинаем тех, кто свет и соль земли!

(Круглов)

Возражения против молитвы со креста «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят (Лк. 23:34)

Против молитвы Спасителя со креста ставят следующие вопросы:

1) Не противоречит ли эта молитва приговору Христа на последнем суде: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диалову и ангелам его» (Мф. 25:41–46)?

2) Своим ходатайством о прощении распинателей, которые так попирают волю Божию, закон Божий и всякую правду, не отрицает ли она правду в Боге?

3) Парализуя все нравственные законы, карающие преступников за их беззакония, не поощряет ли она безнаказанностию их развитие зла на земле?

4) Если Бог прощает христоубийц и награждает их Своим благоволением, то не утрачивает ли он тем все свои нравственные совершенства?

Все эти вопросы, при непонимании искупительного акта крестной смерти Христа-Спасителя, могут смущать многих. Так, по первому вопросу, Христос на суде представляется совершенно другим, чем на кресте. Это – два лица, взаимно исключающие друг друга. На кресте Он молится о прощении грехов не только Своих злейших врагов, беспримерно-жестоких и несправедливых, но и страшных богохульников: а в день Суда Он карает вечным наказанием вместе с диаволом тех, которые не накормили голодных, не посетили больных, не утешили заключенных. Если сопоставить дела тех и других, то получится такое расстояние их между собою, как неба от земли. Здесь злоба, ненавить и жестокость, а там выставляется только неоказанные милости голодному, холодному, больному, страннику и заключенному, в страданиях которых они невиновны. Здесь страдает и умирает лютою смертию от распинателей Сам Христос, а там претерпевают нужду только меньшие из братий Его. Здесь испрашивается полное прощение и милости, неразрывные с прощением, а там посылаются на мучения в вечный огонь с диаволом. И если здесь представляется возражателям Христос несправедливо милостивым, то там незаслуженно жестоким.

Все это может смущать, но только тех, кто поверхностно смотрит на дело Христа, не углубляется в искупительный акт Его смерти и не понимает, в чем состоит самое искупление. На кресте в день смерти и на престоле славы в день Суда – два положения, два момента совершенно различные, но тесно связанные между собою внутренним единством: на кресте Христос – Искупитель мира, а на престоле Он – Судия всего мира. Искупленный Им мир подлежит Его суду, и наказание, определяемое в день Суда, вытекает из пренебрежения тем, что дал им Искупитель со креста. Все люди получили помилование на кресте, и это помилование каждый должен был с благодарностию принять, усвоить, воплотить в себе и преобразить себя по образу Христа. Искупление не есть внешний акт изменения положения человека, перевода из одного места в другое, по наглядному представлению – из ада в рай, а это есть внутреннее возрождение человека, изменение его природы, всего существа не только духовного, но и физического. И раз искупленные не преобразились по образу Христа, не восприняли Его духа, не усвоили Его природы, а остались такими же чувственными, жестокими и непокорными Богу, то нет им места со Христом, они идут в вечный огонь к диаволу, которому служили, отвергнув милость Искупителя. О таковых ап. Павел говорит: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас: но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1Кор. 6:9–11). Ясно, что кто из искупленных «омылся», «освятился» и «оправдался», тот и будет с своим Искупителем в Его царстве вечной славы. А кто отверг своего Искупителя, тот остается под властию диавола и идет к диаволу. Христос раз навсегда умер за всех людей. И если кто отверг Его дар спасения, то он не примет и отвергнет его и в том случае, если бы Христос умер за него второй и третий раз. А потому, нет нужды Христу повторять Свою жертву на кресте. Ап. Павел о таком психическом состоянии пренебрегших даром Божиим говорит так: «невозможно – однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благаго глагола Божия и сил будущаго века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (Евр. 6:4–6).

Отсюда молитва со креста есть не только ходатайство о прощении распинателей, но и вечный приговор на отвергающих даруемое им спасение.

Второе возражение – не отрицается ли правда Божия ходатайством о прощении распинателей, разрушающих всякую правду – устраняется тем, что молитва эта несется со креста из уст Умирающего на нем за грех всего мира. Тот, Кто добровольно принял на Себя ответственность за грехи всех людей, имеет право, не нарушая правды, ходатайствовать о прощении всех. Прощение это дается, также без нарушения правды Божией, ввиду того, что виновные, в лице ходатая за них, являются уже наказанными за свои грехи. Наказание Невинного вменяется виновным, по бесконечной благости Божией, в силу нравственного воздействия его на последних и под условием духовного их возрождения при усвоении искупительной жертвы Христа. Получают прощение по молитве Христа только те, кто, при взгляде на распятого Христа, горько, горько оплакивает пред Ним свой грех, свое участие в распятии Его. А если так, то кто же может ограничить милость прощения при таких обстоятельствах? Прощение оскорбленным своего оскорбителя не может быть нарушением юридической правды: потому что прощение есть неотъемлемое право каждого и проявление высшей правды, а не нарушение ее. Прощение может еще быть некоторым нарушением правды только в том случае, когда оно является актом насилия и ведет к разрушению, а не укреплению добра.

Третье возражение – прощение и безнаказанность распинателей не поощряет ли развитие зла на земле – вытекает не из существа самого прощения, а из злоупотребления прощением. А там, где злоупотребляют даром, не дается и дара. Относительно этого Христос дал положительную заповедь апостолам: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). Ясно, что только достойные, т. е. глубоко сознающие свой грех и горько оплакивающие его, получают с невыразимою радостию дар прощения своих грехов и с твердою решимостию уже более не грешить. А в подобных случаях прощение не развивает зло, а укрепляет добро. Злоупотребляющие же даром прощения, которые, после такой милости, продолжают с большею дерзостию грешить, рассчитывая на безмерный дар всепрощения, лишаются милости Божией. И для них молитва со креста остается недейственною.

Четвертое возражение – не утрачивает ли Бог своих нравственных совершенств, если Он прощает христоубийц – разрешается уже разъяснением предыдущих возражений. Господь Бог, создав человека, дал ему высший дар – свободу. И акт спасения человека есть акт проявления высшей свободы как со стороны Бога спасающего, так и со стороны человека спасаемого. Без свободы нет спасения. Без свободы есть только насилие. А там, где насилие, нет и нравственного добра. И если бы молитва Христа о прощении лишала человека свободы и спасала грешника против его воли, то она ограничивала бы нравственные совершенства Бога. Но в действительности она вызывает в грешнике слезы покаяния и кающемуся открывает дверь спасения, в которую он с радостию входит, по своему доброму искреннему желанию. И в таком состоянии покаявшийся грешник перестает уже грешить, потому что он возненавидел уже своей грех, о чем говорит самое покаяние его. Ведь покаяние есть акт отречения от греха, проявление ненависти ко греху. Что молитва со креста не лишает свободы человека и оправдывает все сказанное выше, это подтверждает нам Евангельский факт: из двух разбойников, распятых со Христом, только один откликнулся на молитву Христа и своим покаянием получил свободный вход в рай, открытый для всех молитвою Христа (Лк. 23:42, 43).

Таким образом, молитва со креста есть самое ядро в акте спасения людей. Эта молитва есть ходатайство единого «Ходатая пред Отцем, праведника», который «есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1Ин. 2:1,2). «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеком, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (1Тим. 2:5, 6). И это ходатайство было принято Отцем Небесным, как говорит апостол Павел: «Он, во дни плоти своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления могущему спасти Его от смерти; и услышан... за свое благоговение (как об этом свидетельствует славное воскресение Его); хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию, и, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечнаго» (Евр. 5:7–9).

И эта молитва со креста есть выражение всего христианства: потому что она говорит о вечной любви Бога ко всем людям и заповедует такую же любовь всем людям: любовь всепрощения и молитвы за врагов. Но она обнимает собою только «послушных Ему».

Действительно, только «послушные Ему» являются наследниками вечного спасения. Непокорные же и противящиеся Ему подлежат вечному осуждению. Вот что говорит об этом апостол Павел.

«Если мы, получив познание истины, произвольно грешим, то не остается более жертвы за грехи, но некое страшное ожидание суда и ярость огня, готового пожрать противников. Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертию, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия, и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет?» (Евр. 10:26–29).

Таким образом, с разъяснением внутреннего характера молитвы со креста и всех обстоятельств ее действия на людей, все возражения против нее падают сами собою. Только прверхностное отношение к смерти Христа и легкомысленное непонимание слов Христа может вызывать и ставить столь неосновательные вопросы против молитвы со креста!

С психологической точки зрения, смерть Христа и молитва со креста вызывает не беспечность о спасении и нравственное отупение, а горячие слезы покаяния и пламенную молитву о помиловании. Верующий христианин, вникнув в проявление безграничной любви Божией в крестной смерти Христа, стоя пред Распятым, льет слезы рекою и трепетно шепчет молитву сию:

«На древе Распятый! Распни мои страсти,

Пречистою Кровью мне скверну омой:

Терпевый обиды! Избавь от напасти,

От тяжких соблазнов меня Ты укрой.

Главу обагренну на грудь преклонивый!

Житейскую гордость во мне Ты смири,

И нрав мой мятежный и дух мой строптивый

В покорность и кротость овцы претвори.

В стопы прободенный, страдавший от муки!

Стопы моя к правде и свету направь,

Изъязвленной дланью храни мои руки

От дел нечестивых, ко благу наставь.

Желчь с оцтом устами своими вкусивый,

От жажды томяся на древе честном!

Очисти язык мой и студный, и лживый,

И даруй храненье нечистым устам.

Копьем прободенное сердце имеяй!

В моем сердце двери открой для любви,

Чтобы к Богу и ближним душой пламенея,

Я мог исполнить веленья Твои;

Чтоб чистой любовью, как светом сияя,

Мне славе Господней всю жизнь послужить;

Чтоб братьев заблудших, на путь наставляя,

Во двор их церковный из тьмы приводить.

Прославив с любовью Христово терпенье,

К Тебе я, Сын Божий, взываю с мольбой:

Заблудшим собратьям подай вразумленье,

Да чтут они крест Твой предивный – святой...»

И эта молитва пред Распятым на кресте, очищая сердце и укрепляя волю, воспламеняет дух горячим и чистым порывом к новой молитве. Чистые уста, с благоговейным трепетом радостного сердца, изливают настроение духа в следующих словах:

Пред Тобою, мой Бог,

Я затеплю свечу –

О прощеньи грехов

Я молиться хочу.

Боже, помилуй мя!

Твой Божественный Лик

На иконе святой

Всем прощенье сулит

И любовь, и покой.

Боже, помилуй мя!

Ты страдал на Кресте,

Пролил кровь за людей;

Нас с Отцом примирил

Крестной смертью Своей.

Боже, слава Тебе!

На поносном Кресте

И в терновом венце

Ты Отца умолял

За врагов при конце.

Боже, слава Тебе!

Ты и нам завещал

Не роптать на людей,

Повелел забывать

Об обиде своей.

Боже, слава Тебе!

Пред Тобою, мой Бог,

Ныне я предстою

И с поникшей главой

О прощеньи молю.

Боже, помилуй мя!

Из нужды, нищеты

Мне исход укажи.

И в несчастьи-беде

Ты меня поддержи.

Боже, помилуй мя!

От соблазнов, грехов

Отклони, сохрани,

Духа злобы, вражды

От меня отжени.

Боже, помилуй мя!

И людям послужить

Дай мне силу, Творец!

Чтоб с спокойной душой

Встретить жизни конец.

Боже, услыши мя!

Крестная смерть Иисуса Христа>

В исступлении диком терзают...

А страдалец взывает к Отцу:

«Отче! Милостив буди к неправдам, –

Ведь не знают они, что творят!»

А в ответ на молитву Христа

Дикий хохот несется кругом,

Он взывает к Отцу, беспомощный;

А народ? – «Пусть сойдет со креста!»

«Боже Мой, Боже! Зачем Ты оставил

Страдать так люто от врагов?!»

«Ты – безгрешен... но Ты должен

Смыть грех мира на кресте!» Ответ Отца на молитву

Злая брань, дикий рев и насмешка

Отвечают Страдальцу на зов!

Стонет мир, стонет все проклятьем ада:

Чаша гнева за грех пролита!

Как отверженец неба, Он, одинокий,

Умирая, висит на кресте.

Он один – без греха, Милосердый,

Так не место Ему на земле!

Мы погрязли в грехах бесконечно,

Нам мучительна святость Его:

Стонет ад, а народ повторяет,

Изрыгая проклятья Ему! (Кр-н-в П.)

Крестная смерть Иисуса Христа – источник и залог нашего спасения, неопровержимая печать истины Его учения и всего служения – поднимает пред нами завесу, которая до времени прикрывала предвечный Совет о спасении человека, и обнажает тайные пружины человеческих действий вокруг креста. То, что совершилось на Голгофе, повторяется во все время исторической жизни человечества. Те страсти, скрытые мотивы, то лицемерие и ненасытимая жадность к золоту, власти и земной славе, та чувственная испорченность, низкая продажность и вероломная измена, та дикая жестокость и поразительная несправедливость, которая клокотала адским пламенем вокруг креста, – все эти страсти остаются действующими пружинами в мире и доныне, хотя, без сомнения, в меньших размерах. В Голгофской смерти, как в фокусе, сосредоточено все, что переживалось и переживается человечеством. А потому Голгофа – не историческое только событие, но всегда и всеми переживаемое мировое и вечное явление.

Ввиду этого крестная смерть Христа является фактическим отражением мировой жизни всего человечества, верным зеркалом души каждого человека, со всеми ее темными и светлыми сторонами, со всеми ее тайными изгибами греховных наклонностей и сокровенными мотивами всех ее действий и состояний. Те страсти, которые волновали вождей еврейского народа и под влиянием которых они вознесли Сына человеческого на крест, – все эти страсти навеки осуждены крестною смертию Христа.

Смерть Христа есть вечная победа над грехом, смертию и адом. Она уничтожила силу греха, сокрушила державу смерти и разрушила царство сатаны. А с победою этих врагов рода человеческого изменяется и весь строй греховной жизни людей на проклятой земле. И после Голгофской Жертвы нет уже извинения для тех, кто требует повторения ее своими грехами (Евр. 6:4–6; ср. Евр. 10:26–29).

Смерть Христа – мировой вечный вопрос во всемирной истории человечества. В нем скрещиваются все эти религиозно-нравственные мнения, суждения, взгляды и убеждения, какие только может вызвать доброе сердце и злая воля человека. Бесконечное разнообразие человеческих суждений по данному вопросу простирается от благоговейного преклонения и умиления пред необъятным актом проявления здесь божественной любви в Умирающем до сатанинского богохульства, нечеловеческого глумления и озлобления. Смерть Христа – мировая загадка для человечества:

Разум думает напрасно

Оправдать себя в крови:

Мучить совесть не напрасно

Обагренного в крови!

Вот загадка мировая:

Крест все тянет нас к себе!

Сколько лет прошло с поры той,

А Голгофа – как вчера!..

Род за родом идут в вечность,

Но Голгофы не забыли.

Все проходят чрез Голгофу,

А другого нет пути!

Там ведь суд наш, там спасенье:

Кто поверит в смерть Его,

Он слезою горько-сладкой

Свято место оросит!

О, спеши же, друг, туда,

Где Он умер за тебя!

Пусть умолкнут твои страсти

У подножия креста!

Ороси святое место

Излияньем слез твоих:

Ты – убийца, ты – предатель,

Ты ответишь за Него!

Ты отверг любовь Христа,

Излив ярость без конца.

Он погиб, – никто не внял

Страшным мукам нежных чувств!

Его кровь теперь на нас

И на детях будет вечно...

Что ж? Пойдем мы все к Нему

С воплем, стоном и любовью!

Он, безгрешный, милосерд,

И молился на кресте.

За нас грешных, как врагов:

«Отпусти им всем, Отец!»

Вера – путь прямой к кресту,

Слезы жизнь дают душе!

Добродетель – наша крепость,

А любовь – цемент единства.

Слезы радость нам несут,

Очищая наше сердце:

Почву добрую дают

Для посева жизни вечной!

О, Спаситель наш! Умерший

В страшных муках на кресте!

Ты спаси от смерти вечной

Прибегающих к Тебе!.. (Кр-н-в П.)

В смерти Христа повинны все как рабы греха

Голгофское событие представляется в таком виде: «грех мира», тот самый грех, в котором повинны все, который обнимает всех людей, проходит чрез всю историю, действует во всех и в каждом, проникает все существо человека, все его силы и способности, все его мысли и желания, чувства и стремления, намерения и действия, – «грех мира», эта испорченность всего человечества, в момент смерти Христа достиг в своем развитии полноты зрелости. Он созревал в течение 5508 лет и теперь он является во всеоружении своей силы на Голгофе.

По тому, как он проявляется здесь, мы видим и понимаем, что такое грех, каков он по своей природе и в своем проявлении, какова его сила и каковы действия.

Здесь, на Голгофе, он сконцентрировался против Христа во всем своем могуществе. Христос стал мишенью, в которую он, «грех мира», вонзает все свои ядовитые стрелы. Нет ни одной страсти, ни одного порока, который не проявил бы здесь себя в той или другой форме. Здесь, на Голгофе, мы видим, что такое грешные люди, каковы они в себе, к чему направлены их действия и какой характер таковых. Крест на Голгофе – это центр, средоточие всего «греха мира», который вступает теперь в решительную борьбу с Безгрешным и Святейшим Искупителем мира. Он напрягает теперь все свои силы, чтобы восторжествовать над Праведником и, с победою над Ним, удержать господство над всем миром.

В чем же суть этой борьбы и где причина ее?

Ответ на этот вопрос дает нам разъяснение и другого положения: почему и как Безгрешный очутился в положении «грешника», на которого все человечество, в лице распинателей, изливает всю ярость своей злобы, ненависти, мщения, жестокости, несправедливости и презрения? Христос «ни единаго зла сотвори» (Лк. 23:41), и никто не мог обличить Его в неправде (Ин. 8:46), а напротив, Он умел творить одно только добро людям, облегчать скорби, утирать слезы, исцелять больных, воскрешать мертвых, – умел только любить всех и Своею любовию согревать и спасать всех: и вдруг, такая ненависть к Нему всех, такая злоба и жестокость, как будто Он – общий враг всех и личный – каждого, как будто Он только зло делал на земле?!

Разъяснение этой загадки вытекает из свойств самого греха.

С момента крещения Безгрешный и Святой, этот «Агнец Божий, вземляй грех мира» (Ин. 1:29; 1Ин. 2:2), становится лицом к лицу с этим «грехом мира», созревшим в людях к тому времени. И чем более проявлялась святость Его, тем сильнее вооружался против Него «грех мира» в людях, тем ярче и настойчивее выступала против Него злоба и ненависть грешных людей. Святость и грех – две непримиримые, взаимно друг друга исключающие противоположности, которые не могут совместно существовать, как свет со тьмою (2Кор. 6:14). Христос сказал о Себе: «Аз есмь свет миру» (Ин. 9:5, 8:12, 12:46). И этот «свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий худыя дела, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» (Ин. 3:19–21).

На Голгофе, когда Сын человеческий вознесен был на крест, этот «грех мира», эта злоба и ненависть грешных людей к Безгрешному и Святому, Непорочному Агнцу Божию достигла своего апогея, своей вершины, и изливаются теперь во всем своем гнусном безобразии и неестественной жестокости. Грех мира принимает теперь чудовищную форму. Ненависть преследует Невинного, уже умирающего, до самой последней минуты Его жизни. И мы не могли бы понять этой тайны действия «греха мира», если бы не объяснил ее нам Сам Христос. В диком преследовании умирающего Христа проявляется вся сила «темной власти», действующей теперь на Голгофе (Лк. 23:35). Это – последнее напряжение своих сил «князя мира сего», господствующего в воздухе и действующего в сынах противления – распинателях Христа (Ин. 14:30, 12:31, 16:11; Еф. 2:2). А потому, во всех их действиях на Голгофе мы видим теперь действия области темной, «князя мира сего», проявляющего свою власть и силу через «грех мира». И этот «грех мира» есть страшная и невыразимая сила ненависти, направленная к разрушению и уничтожению того, что «не-грех», к истреблению всего святого, истинного, божественного. И если этот «грех мира» овладел всем миром, то нет уже места Праведному и Святому среди грешников. Он не должен жить на грешной земле. Смерть Ему! Распни Его! Долой Его с земли!

Во грехах мы все родились, –

Нам ненужна благодать!

Узы крепкие сомкнулись, –

Кто посмеет разорвать?

Земля наша, наша власть, –

Он не нужен сроеди нас:

Что захочем, то творим, –

Он бессилен против нас!

Его смерть есть наша жизнь, –

Жизнь постыдная в грехах!

А живи Он среди нас, –

Мы б не смели быть в грехах! (Кр-н-в П.)

Таков лозунг действия греха. Ненависть и нетерпимость ко всему святому – это природа греха. Иначе и не может быть. Безгрешный, при столкновении с грешными людьми, Своею святостию осветил всю их греховность, как в зеркале показал им их самих – что такое они и каковы они, и тем вызвал в них ненависть к Себе. Они не могли снести Его света, потому что дела их злы. А отречься от своих дел они не в силах, потому что они возлюбили зло и возненавидели добро. Отсюда их ненависть ко Христу, который стал мишенью для нападения их со всех сторон, чтобы стереть Его с лица земли!

Христос! Где Ты, Христос, сияющий лучами

Бессмертной истины, свободы и любви!..

Взгляни, – Твой храм опять поруган торгашами,

И меч, что Ты принес, запятнан весь руками,

Повинными в страдальческой крови!..

Взгляни, кто учит мир тому, чему когда-то

И Ты учил его под тяжестью креста!

Как ярко их клеймо порока и разврата,

Как лживые за страждущего брата,

Как гнойные открытые уста!..

О, если б только зло!.. Но рваться всей душою

Рассеять это зло, трудиться для людей, –

И горько сознавать, что об руку с тобою

Кричит об истине, ломаясь пред толпою,

Прикрытый маскою, продажный фарисей!..

(С. Я. Надсон)

«Сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликните: благословен Грядый во имя Господне» (Мф. 23:39)... "Сказав сие, Иисус отошел и скрылся от них» (Ин. 12:36).

К чему направлены все силы ада в крестной смерти Христа?

Когда Христос висел на кресте, то все силы ада вооружились против Него. «Грех мира» во всех своих разветвлениях пускал свои стрелы в Умирающего на кресте. Здесь все было планомерно, и каждая стрела вражды и ненависти, хулы и издевательства, клеветы и богохульства, жестокости и мщения направлена была в определенную цель, и с таким расчетом, чтобы не дать времени Страдальцу укрепиться духом против них. Стрела за стрелой, удар за ударом, сыплются со всех сторон и касаются всех духовных сил Страдальца, всех высших сторон Его души, самых святых и заветных чувств Его сердца. Ни одна добродетель, ни один высокий и святой порыв Его сердца не оставлены в покое. Все осмеяно, все поругано, все оскорблено в самой недоступной глубине Его духа. Он видит одно только зло вокруг Себя; Он слышит одни только клеветы и богохульство; Он окутан непроницаемым мраком зла, – то было полное и безграничное царство греха и власть сатаны. Он не видит ни одной искры добра, ни одного луча божественной святой любви и человеческого сострадания и правды. Все здесь – ненависть, клевета и богохульство. Вся гора содрогается и весь воздух потрясается диким хохотом злорадства.

Такая страшная и невыразимая атака греха вокруг креста сосредоточила все свои силы на том, чтобы поколебать святость в Безгрешном, ослабить несокрушимую веру Его в Бога-Отца, расшатать твердую надежду на Его покровительство, вызвать в Нем жалобу на тяжесть Своего положения, ропот на жестокую несправедливость, желание мстить неблагодарным, погасить в Его сердце любовь к людям, недостойным того, чтобы за них страдать и умирать, разрушить уверенность в успехе и целесообразности своего искупительного дела, поселить в Нем отчаяние, ввиду неспособности людей понять Его и принять тот дар, за который Он умирает, вызвать даже ропот на Бога, оставившего Его страдать и умирать среди врагов. С каких, каких сторон не было нападений на Христа, чтобы хоть на одну минуту затмить и подавить в Нем сознание того, за что Он умирает, порвать в Нем тесную связь и единение с Отцем Небесным! Достаточно было одного только мгновения Его слабости пред силою напора греха, малейшей тени колебания в чем-либо из указанных сторон, как Он погубил бы Свое дело и, вместо Искупителя мира, Сам стал бы рабом греха и во власти сатаны! Допусти Он хоть на одну секунду малейшую тень чего-либо подобного в своем сердце, и Он, безгрешный, стал бы под власть греха, был бы виновен пред Богом и достоин вечного осуждения и проклятия вместе с другими!..

Борьбу эту Он должен был выдержать, – и действительно выдержал до послледнего вздоха. Только смерть, прекратившая такую атаку греха (диавола), чтобы покорить Его под свою власть, могла быть и действительно была гарантиею Его победы над грехом. Только смерть могла прекратить и действительно прекратила эту борьбу греха с Безгрешным. И Он устоял против такого напора греха, против такой атаки духовного врага. А потому, смерть Христа есть вечная победа над грехом!

Иначе и не могло быть. Раз «грех мира» довел Безгрешного до смерти и, с другой стороны, Безгрешный остался безгрешным в этой борьбе до последнего Своего вздоха, то эта смерть дала Ему вечную победу над грехом и диаволом, а следовательно, и над самою смертию, которая есть следствие греха. Следовательно, в смерти Христа – начало Его воскресения. А Его воскресение есть воскресение и всех нас, органически соединенных с Ним через Его плоть. Без смерти нет победы над смертию, нет и нашего воскресения!

Чтобы ярче осветить Голгофское событие с внутренней стороны, мы должны отметить еще несколько психических моментов данного факта.

Прежде мы указали, что Святейший не имеет места среди грешников, Безгрешный не может быть терпим грешниками, Он ненавидим и гоним ими: Его стирают с лица земли. Теперь взглянем на этот момент с другой стороны, а именно:

Безгрешный и Святейший Христос в крещении добровольно принимает на Себя «грех мира». Не сделав греха, Он ставит Себя в ответственное положение «грешника всего мира», т. е. такого грешника, который как бы воплотил в Себе «грех всего мира». Но грех, как грех, есть оскорбление Бога, причинение зла ближнему. Грех всего мира есть такой грех, который оскорбил весь мир, причинил зло всему миру, всем людям. И вот, по закону Синайской правды – «око за око», – Он получает теперь как бы возмездие за этот «грех мира». Он, Безгрешный, висит теперь на кресте, как самый страшный грешник из всех людей, нанесший оскорбление всему миру. Добровольно приняв на Себя «грех всего мира», Он получает теперь возмездие за него от людей всего мира. Они мстят Ему, как будто Он «своим» грехом, добровольно принятым на Себя, оскорбил всех людей, причинил всем зло. На Него клевещут, как будто бы Он Сам клеветал на других; над Ним издеваются, как будто бы Он Сам издевался над другими; Его подвергают жестоким истязаниям, мучениям, как будто бы Он Сам мучил и истязал других; Его человеческие права попирают так, что Он стал «червь, а не человек, поношение человеком», по выражению Псалмопевца (Пс. 21:7), как будто бы Он Сам попирал все человеческие права других; Его убивают, как будто бы Он Сам убивал других. Над Ним как бы исполняется приговор Его собственной заповеди: «в нюже меру мерите, возмерится вам» (Мф. 7:2).

По смыслу этой заповеди, грех сам в себе носит и свое возмездие, и мера возмездия равняется силе греха. И судя по возмездию, какое воздают теперь Христу, мы можем заключить о силе и степени греха, какой Он воспринял на Себя добровольно. Без Своего личного греха Он получает теперь возмездие за «грех всего мира». И этим возмездием увлекаются теперь все люди, сами повинные греху. Виновные за свой грех, они мстят за него Невинному. Чтобы видеть психический процесс этого мщения, взойдем на Голгофу и заглянем в душу толпы.

Поспешим, друг, на Голгофу, –

Распинают там Христа:

Ведь и мы – дети Адама, –

Наше место у креста!

Вот слышится голос предостережения, ввиду угрожающей там опасности увлечения бурным потоком народной лавы:

Там бушует страстей ураган,

Увлекая потоком своим:

Но нечужды и мы ведь страстей, –

Так не лучше ль бежать от беды?..

Против такого предостережения протестует голос греховной природы, жадной до крови:

Но природа влечет нас туда, –

Раз идет там кровавое дело:

Страсти вспыхнули мигом в крови,

Любопытство сжигает все тело.

На пути к Голгофе они встречают предостережение в лице бегущего Иуды:

Вот встречается с нами Предатель,

Вид страданий Христа не по нем:

Он спешит от креста на погибель,

Чтоб скорее покончить с собой!

Но это предостережение не спасло любопытных, в которых пробуждается дикий инстинкт их греховности.

То – Предатель, а не мы!

Его дело – не для нас.

Пусть погибнет, – что же нам?

Мы не следуем за ним!..

Опять слышится голос предостережения:

Воротиться бы нам хоть теперь:

Испытанье опасное дело.

Ведь погибнем мы в море страстей, –

Нет спасенья в момент роковой!..

Но этот голос благоразумия парализуется страстью любопытства.

Любопытство влечет нас туда,

Где опасностей – целое море:

Где безумство ревет без стыда,

Совершая позорное дело.

Остановимся здесь отдохнуть, –

Ведь минута спасет от беды.

Может «шквал» пронесется до нас, –

Мы спасемся от страшной вины.

Но нас гонит туда злой рок –

Власть, неведомая людям святым:

Как? Без нас там решают вопрос

О судьбе на земле человека?!..

Вот и мы у позорной горы:

Что же видим на ней мы теперь?

Цепенеет язык передать!..

Уж не можем понять... и обнять!..

Вот, мы стоим на Голгофе пред Распятым. Мы видим здесь оргию греха и слышим рев безумия вокруг. Но что же мы чувствуем в себе? Устояли ли крепко в своем искушении? Увлекаемые общим потоком греха, мы, наконец, сливаем свой голос с общим ревом безумной толпы. Такова гипнотизация толпы на почве греховной склонности души. Падение всегда начинается простым любопытством, но возбужденные им греховные инстинкты доводят до падения.

Мы прислушались к буйной толпе...

Что же слышим в душе-то своей? –

Из груди нашей смело идет

Страшный ропот всей жизни плотской!..

То – не голос любви, состраданья,

А скорее – того же проклятья.

Ведь и мы – также дети Адама, –

Так зачем отставать от других?..

«Распинайте!» как буря ревем,

Чтобы страсти остались при нас:

Мы сроднились всю жизнь – с колыбели,

И нам страшен теперь уж Христос!

Гвозди в руки Его мы вбиваем,

Чтоб свободу на зло дать рукам!

И терновым венцом мы венчаем...

Чтоб позором покрыть нам себя.

В страшной жажде, – сгорает огнем,

И мы капли воды не даем:

Пусть умрет Он в страданьях жестоких, –

Нам свободней грешить без Него!

Жжет любовью Своей нашу совесть, –

Так пронзите ж скорей Ему грудь:

Пусть не мучит Он нас, бессердечных, –

Ведь жестокость – удел на земле!

Ну, снимайте ж живей со креста,

Дабы совесть спокойна была...

И печатайте камень над Ним,

Чтоб Умерший не встал никогда!

Он не нужен для мира людей,

Когда мир весь во зле так лежит:

Он добро лишь одно всем творил,

А мы – злы и на зло рождены!.. (Кр-н-в П.)

Так грех мира глубоко овладел природой человека и жестоко мстит за себя Безгрешному, отстаивая свои права над человеком. И это отстаивание своих прав проявляется в его усилии победить Спасителя мира на кресте. Все стрелы мирового греха направлены в самое сердце Христа!

Чтоб избавиться от такого владычества греха, мы должны обращаться с пламенной молитвой к Распятому на кресте и из глубины своей души, с сокрушенным сердцем, постоянно к Нему взывать:

«Научи меня, Боже, скорбеть

О моих пред Тобой согрешеньях,

И в молитвах святых, песнопеньях,

О несчастных душою болеть.

Научи меня, Сильный, идти

Лишь стезею святого ученья;

Одного лишь искать мне спасенья,

Правды вечной законы блюсти.

Научи Ты меня соблюдать

Лишь Твою милосердную волю,

Научи никогда не роптать

На свою многотрудную долю.

Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И всю жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи меня верить, Святой,

Что возможно души обновленье,

Что доступно грехов искупленье,

И что милостив гнев правый Твой.

Научи меня, Отче, обнять

Всех лишшь чистою братской любовью,

А за Церковь – родную мне Мать –

Научи пострадать даже кровью.

Научи меня, Щедрый, отдать

Свои силы добру на служенье,

Чтоб страдальцам нести утешенье,

С ними славить Твою благодать.

Подкрепи, научи врачевать

Моих братьев душевные муки,

Чтобы горя замолкнули звуки

И чтоб некому было стонать!..

Для чего Христос добровольно поставил Себя в положение ответственного грешника, не будучи таковым?

Во-первых, для того, чтобы показать и Самому испытать, с одной стороны, все величие бесконечной любви и милосердия Божия и, с другой стороны, раскрыть всю гнусность и мерзость греха и тем вызвать в человеке: а) стремление и любовь к Богу и б) отвращение к греху и ненависть к виновнику греха.

В-вторых, для того, чтобы самому лично вступить в борьбу со грехом и виновником его и, одержав победу, сделать участниками ее и всех людей.

В-третьих, для того, чтобы, совершив акт спасения людей, раскрыть все величие и богатство премудрости и благости Божией и сделать людей «причастниками Божеского естества» (2Пет. 1:4).

В общем, чрез крестную смерть Христа раскрывается вечная правда Божия, в которой мы познаем Бога и, познав Его, стремимся к Нему.

Остановимся пока на первом пункте.

В жизни встречаются такие примеры, хотя и редкие, когда врач, движимый любовию к страждущему человечеству, без всякой болезни принимает иногда яд или прививает себе болезнь, чтобы личным опытом узнать действие яда и проверить открытое им лекарство. И своим опытом, с большим риском для себя, он служит самым делом на пользу больным.

Христос Сам называет Себя врачом (Мф. 9:12; Мк. 2:17; Лк. 5:31, 32) и, как врач, «Он Сам претерпел, быв искушен»; а потому, «может и искушаемым помочь» (Евр. 2:18). А так как искушаемые «причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оныя, дабы смертию лишить силы имеющаго державу смерти, то есть диавола... Посему Он должен был во всем упободиться братиям», чтобы знать из все немощи и оказать в них действительную помощь (Евр. 2:14, 17). Безгрешный, Он опытом узнал всю силу и всю мерзость греха, не будучи Сам повинен греху. И это сознание Христа будет сознанием всего человечества: как Христос Своим опытом в борьбе со грехом узнал всю гнустность и мерзость греха, так и последователи Христа имеют проникнуться таким же знанием Христа. Но это дальнейший вопрос в развитии данного предмета. А теперь продолжим раскрытие внутренней стороны Голгофской борьбы со грехом и победы над грехом. Продолжим психологию этой борьбы и победы.

Христос принял на Себя «грех мира», но Сам не сделался чрез то грешником. Он допустил действие на Себя жала греха, но Сам не заразился этим ядом греха. Он стал мишенью для всех стрел «греха», но ни одна из них не ранила Его, не проникла в самое существо Его природы. Эти стрелы наружно Его уязвляли, но вреда Ему не причиняли. Судя по ранам, Он весь был как бы покрыт «грехом», но Сам был свободен от всякого греха. И чем чище и безгрешнее Он в Себе, тем сильнее и грознее была атака на Него. А чем сильнее и настойчивее проявлял «грех» атаку на Него, тем полнее и рельефнее раскрывалась вся гнусность греха перед Ним, тем глубже развивалось отвращение к нему в сознании Его, тем, следовательно, мужественннее становилась борьба Его с грехом, тем победоноснее Он шел в подвиге искупления всего человечества. Кто из людей мог с такою силою возненавидеть грех, как возненавидел его безгрешный Христос, испытавший всю мерзость его? Кто из людей мог с такою несокрушимою устойчивостию выступить на борьбу со грехом, как не безгрешный Христос, проникший во всю гнусность его? Все люди, как зараженные грехом, легко могут мириться с ним. Но безгрешный Христос – никогда! Мало того, грех нам кажется даже приятным, когда мы во власти его. Но этот обман зависит от того, что грех проник в нашу природу и льстит нашей чувственности. Грех приятен, потому что он – в нас. Но всякий грех представляется и нам отвратительным и мерзким, когда он не коснулся нас, когда он – вне нас.

Таким образом, безгрешный Христос добровольно принял на Себя «грех мира», чтобы обнажить пред человечеством всю гнусность его, чтобы вызвать в людях отвращение и омерзение к нему, чтобы побудить в сердце человека всю ненависть к нему!

Действительно, во всемирной истории всего человечества грех никогда и нигде так не обнажался во всей своей гнусной и отвратительной наготе, как в крестной смерти Христа. И эта-то обнаженная мерзость греха была исходным пунктом победы Христа над ним. А победа над грехом есть освобождение от греха. И эта победа над грехом логически вытекает из природы самого греха. Этот факт психологически понятен: праведник не может поддаться греху по отвратительной гнусности греха, вызывающей ненависть к нему. Понятно, что и Христос не мог проявить всего того, что вызывал в Нем грех самою лютостию нападок на Него. Христос под ударами стрел «греха мира» не мог на кресте ни роптать на Бога, ни жаловаться на жестокость и несправедливость врагов, ни мстить им за Себя и ненавидеть за их дела: потому что все это – грех. А грех слишком мерзом и ненавистен в очах Его, как это видит и испытывает на Себе Он Сам. Зачем Он будет мстить и ненавидеть, когда Он знает теперь по опыту, как гнусна и отвратительна эта ненависть в людях, проявляемая к Нему!..

Отвратительная гнусность греха в себе самом заставляет теперь Христа забыть Свои личные страдания, которые кажутся Ему ничтожными пред необъятною мерзостью «греха». И этим грехом заражены не один, не два человека, а все люди поголовно, все человечество в своем целом. По распинателям Своим Он судит о всех людях: потому что все до одного заражены одною и тою же закваскою греха, все до одного находятся во власти сатаны, все они искалечены грехом и утратили всякое подобие образа Божия в себе. Как жалки все эти люди вокруг креста, изощряющиеся в жестокости и богохульстве против Бога и Христа! Сердце Спасителя проникается превышающею наше разумение жалостью и состраданием к ним, и Его глубоко потрясенное чувство изливается в недоступной для нас молитве к Отцу: «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят!..» Нет, они не сделали бы того, что делают теперь, если бы могли взглянуть на свое дело «отвне», как на постороннее для них дело, если бы они могли понять и сознать всю гнусность и мерзость своего дела! И потому не О Себе Он молит Отца Небесного, но о врагах Своих, которых даже не считает и врагами, – так жалки и несчастны они в глазах Его! Не просит Себе облегчения или избавления от них, но просит полного прощения Своим распинателям и хулителям Бога!..

Таким образом, Безгрешный, принимая на Себя «грех мира», показал все отталкивающее безобразие его, вызывающее ненависть к нему. А вступив в борьбу со грехом, Христос показал и все бессилие его и Свое торжество над ним. Зло, делая атаку на Христа, истощилось в своей изобретательности, жестокости и несправедливости против Христа и не могло сокрушить в Нем ни Его веры и упования на Бога, ни Его любви к людям, ни Его терпения в муках на кресте, следовательно, ни Его господства над Собой, над Своею плотию. Молитва со креста ясно говорит о победе Христа. Он не только Сам прощает Своих врагов, но Он ходатайствует за них и пред Отцем Небесным, чтобы Он отпустил им грех их.

И все это Христос мог показать и совершить только под условием принятия на Себя «греха мира». Не прими Он на Себя этого греха, Он не имел бы возможности вступить в борьбу с ним; а без борьбы со грехом невозможна и победа над грехом; без победы же над грехом немыслимо и самое спасение людей. Ведь только Победитель греха мог дать свободу от греха людям и ходатайствовать о спасении их пред Отцем Небесным. Только безгрешный Христос, как Сын Отца Небесного, победив «грех мира» на кресте, мог явить Себя «Единым Ходатаем Бога и человеков» (1Тим. 2:5; Евр. 9:15, 8:6). Никто из людей, ни даже ангел с неба не могли и не имели права так ходатайствовать; только Он один, безгрешный победитель греха и диавола, мог вознести такую молитву к Отцу Своему. И притом, не в другое какое-либо время своей жизни, а только тогда, когда Он, сделавшись действительною жертвою человеческой злобы, человеческого греха, фактически пролил кровь Свою на кресте «в отпущение грехов».

Все это ясно говорит о том, почему безгрешный Христос принял на Себя грех мира. Ответ понятен: никто, кроме Христа, не мог снять его с человека. Сам человек бессилен загладить его и не имеет средств очистить его: потому что он – раб греха и исполняет волю виновника греха, т. е. диавола. Сам по себе человек никаким покаянием, никакими подвигами и жертвами, никакими добрыми делами не может снять вину с себя пред Богом и загладить свой грех: потому что все указанное есть долг человека, а не заслуга, и, с другой стороны, разрушенное грехом он бессилен воссоздать. Только всемогущая божественная сила творческая в состоянии исправить разрушенное грехом человека.

Христос принял на Себя грех мира и вознес его на крест. Но в распятии Христа выражается отвержение Самого Бога. Об этом Христос ясно говорил: «верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшаго Меня. И видящий Меня видит Пославшаго Меня» (Ин. 12:44, 45, 14:9); «принимающий Меня, принимает Пославшаго Меня» (Ин. 13:20; Мф. 10:40; Мк. 9:37; Лк. 9:48), «а отвергающий Меня отвергается Пославшаго Меня» (Лк. 10:16). Ясно, что грех против Христа есть грех против Бога. И этот грех против Бога может быть прощен только Богом. Кто может исходатайствовать это прощение у Бога? Только безгрешный Христос, равный Богу по Своему Божеству!

Но если спасение от греха возможно только чрез крестную смерть Христа, иначе сказать, чрез восприятие на Себя «греха мира» безгрешным Христом, то отсюда открывается в самой смерти Христа беспредельная любовь Бога к падшему человечеству. «Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единороднаго, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Он не пощадил Сына Своего, но предал Его на смерть «для искупления многих» (Мф. 20:28; Мк. 10:45). Безгрешный Христос принял на Себя грех мира, и, по бесконечной любви Своей (Ин. 13:1), предал Себя на смерть «для искупления всех» (1Тим. 2:6).

Отсюда акт смерти Христа есть акт проявления бесконечной божественной любви к падшему человечеству. И эта смерть Христа раскрывает нам – насколько ненавистен грех в очах Божиих, насколько беспредельна любовь Божия к грешному человеку. Бок, по Своей бесконечной любви, не может допустить, чтобы люди находились под владычеством греха, столь ненавистного для Него, и спасая людей от греха, проявляет тем свою вечную беспредельную любовь к человеку. Чем ужаснее грех, тем выше и безграничнее любовь Божия, спасающая от греха. С другой стороны, чем выше жертва, спасающая от греха, тем ценнее и дар спасения, раскрывающий беспредельность любви Божией.

Отсюда крестная смерть Христа, раскрывающая пред нами, с одной стороны, всю мерзость греха, а с другой – всю беспредельность любви Божией к человеку, невольно вызывает в последнем как отвращение ко греху, так и любовь к Богу. И чем больше человек под влиянием смерти Христа ненавидит грех, тем больше он любит Бога; чем сильнее отвращается от греха, тем пламеннее стремится к Богу, и чем дальше он от греха, тем ближе к Богу.

Но такое состояние человека и отношение его к греху и Богу могло выясниться только чрез крестную смерть Христа, иначе сказать, чрез принятие на Себя безгрешным Христом «греха мира». Не поставь Себя безгрешный Христос в ответственное положение грешника, иначе сказать, не умри Он на кресте за «грех мира», люди не знали бы ни глубины и мерзости самого греха, ни беспредельной любви и благости Бога к падшему человеку.

«И, неся крест свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по еврейски Голгофа; там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса» (Ин. 19:17, 18).

Христос висит на кресте, и весь мир смотрит на Него в страшном смущении и диком недоумении. Одни плачут, а другие злорадствуют и богохульствуют. На кресте Он – знамение пререканий. Все стоят и смотрят на Него и говорят:

«Вот Он, Христос, за грешный мир распятый,

Униженный, осмеянный толпой,

Избитый в кровь и пыткою измятый

С опущеннной главой!

Вот Он, Христос, великий светоч мира,

Пришедший в мир, как бедный сын земли,

Где не виссон, не царская порфира

Стан стройный облекли!»

Вот Он, любви и истины глашатай,

Творец и Бог и мира Властелин,

Среди толпы, неверием объятой.

Лишь веривший Один.

Вот Он, пророк, чья мысль, как луч, горела

Средь косной тьмы безжиненного дня,

Кому бы снять ничья рука не смела

Сандалии ремня, –

Кто в дни тревог, сомнений и печали

Учил людей смиренью и добру;

Тот, чьи персты недужных исцеляли,

Касаясь к их одру.

Пред Кем, смирясь, склонялись властелины,

И мудрецы, и гении земли,

И плакал грех, и слезы Магдалины

В раскаянии текли».

(Леонид Афанасьев)

Вот Он, истерзанный мученьем

Апостол истины святой,

Измятый пыткой и презреньем,

Распятый буйною толпой;

Бог, осужденный приговором

Слепых, подкупленных судей!

Вот Он!.. Горит немым укором

Небесный взор Его очей.

Венец любви, венец терновый

Чело Спасителя язвит...

Вот Тот, Кого народ толпою

Недавно как царя встречал.

Вот Тот, Кто свет зажег над миром,

Кто не кадил земным кумирам

И зло открыто обличал!

Погиб, забросанный презреньем,

Измятый пыткой и мученьем!

(С. Я. Надсон)

Идите все, кто плачет и смеется,

Идите все – к Нему.

(З. Гиппиус)

Падите ниц пред этим бледным ликом!

Падите ниц, склоняяся во прах,

Сознав грехи в смятении великом,

В молитве и слезах.

Падите ниц, как, каясь, Магдалина

Склонилась в прах в смиренной простоте!

К ногам Христа – Божественного Сына –

В страданьях на кресте!..

(Леонид Афанасьев)

Смерть Христа – победа над грехом

Вся земная жизнь Иисуса Христа представляет собою непрерывную борьбу Его с виновником греха, диаволом. Не было ни одного момента в Его искупительной деятельности, когда враг вечного нашего спасения не расставлял бы Ему своих сетей, чтобы уловить Его в грех. После искушения Его в пустыне «диавол отошел от Него до времени» (Лк. 4:13), но не оставил Его без своего воздействия через людей. Он постоянно вызывал в книжниках и фарисеях вражду и ненависть ко Христу, осыпал Его страшными клеветами (Мф. 11:18; Ин. 7:20, 8:59), обвинял Его устами законников в нарушении закона (Ин. 5:16; Мф. 15:2, 12:1, 2), богохульстве и возмущении народа (Мф. 9:3; Ин. 7:12), ставил Его в такое положение, где легко можно было уклоняться от истины (Мф. гл.22), самое добро, совершенное Христом, Его чудеса и милости, оказанные народу, он превращал в оружие против Христа (Мф. 9:34), вызывая в народе ложный фанатический энтузиазм (Ин. 6:14, 15), разрушивший все дело Христа (Ин. гл. 9). И чем больше творил добра людям, тем больше разжигалась злоба и ненависть ко Христу, так что последнее чудо, самое поразительное из всех чудес Его, вызвало решительный смертный приговор против Него (Ин. 11:46–53).

Из всех этих столкновений Христос всегда выходил победителем, так что незадолго до Своей смерти Он сделал вызов – «Кто... обличит Меня в неправде?» (Ин. 8:46). А когда висел на кресте, то даже разбойник, с Ним распятый, исповедал, что «Сей ни единаго зла сотвори» (Лк. 23:41).

Последнее решительное столкновение и личное, и чрез народ, с вождями его во главе, было в Гефсиманском саду и последующих затем истязаниях на суде и в крестной смерти. В этой последней борьбе все силы ада вооружились против Христа (Лк. 22:53; Ин. 12:31, 14:30, 16:11) и напрягли свои силы ддо последней степени, как это мы уже раскрыли. Молитва Христа со креста говорит о Его торжестве над врагом: Он остается незапятнанным, чистым от греха. Но пока жизнь Его таилась в Его сердце, пока сердце Его билось в груди, нельзя еще сказать об окончании борьбы, а следовательно, и о полном торжестве победы Его над грехом. В самый последний момент Его жизни враг надеялся Его победить. Только момент смерти прекращает борьбу, и этот-то момент представляет собою торжество победы Христа над врагом. В этот-то самый последний момент жизни Христос, провозглашая Свою победу, восклицает: «совершилось» (Ин. 19:30) дело спасения! Враг побежден. И чтобы запечатлеть торжество Своей победы и акта спасения, «Иисус, возгласив громким голосом, (чтобы слышали и на небе и в аду) сказал (на всю вечность): Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух» (Лк. 23:46).

Итак, последний момент жизни Христа решает Его победу над врагом: Он предает дух Свой в руки Отца Своего Небеснаго, – и, следовательно, связь единения Его с Богом Отцом не порвана у Него: Он чист, Он безгрешен, Он восторжествовал над грехом и виновником его диаволом. Не умри Христос на кресте, грех продолжал бы свою атаку на Него, и борьба представлялась бы еще не законченною, а победа – нерешенною. Но теперь мы видим, что грех, напрягая в своей атаке последние силы, сам довел до смерти Христа и, убив Христа, он тем самым убил и себя, уступив Ему окончательную победу над собой. И такою «смертию» на кресте Христос «лишил силы имеющаго державу смерти, то есть диавола» (Евр. 2:14). «Отняв силу у начальств и властей, властно подверг Он их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2:15).

Вот почему мы и обращаемся к Нему, как Победителю греха и диавола, с покаянием и пламенною молитвою о помощи:

«Господи, помилуй,

Господи, прости!

Помоги мне, Боже,

Крест свой донести.

Ты прошел с любовью

Свой тернистый путь;

Ты нес крест безмолвно,

Надрывая грудь.

И за нас распятый,

Много ты терпел,

За врагов молился,

За врагов скорбел.

Я же слаб душою,

Телом также слаб,

И страстей греховных

Я преступный раб.

Я великий грешник

На земном пути,

Я ропщу, я плачусь.

Господи, прости!

Помоги мне, Боже!

Дай мне крепость сил,

Чтоб свои я страсти

В сердце погасил...

Помоги мне, Боже!

Щедрою рукой

Ниспошли терпенье,

Радость и покой.

Грешник я великий

На земном пути...

Господи, помилуй,

Господи, прости!...»

В смерти Христа заключается Его воскресение

Если смерть Христа есть торжество Его победы над грехом и диаволом, то результатом ее является славное воскресение Его. Один факт неотделим от другого. Один факт немыслим без другого. Раз Христос победил грех и диавола, то тем самым Он восторжествовал и над смертию: потому что «грех рождает смерть» (Иак. 1:15), «возмездие за грех – смерть» (Рим. 6:23), грехом вошла в мир смерть (Рим. 5:12). И Христос, победив грех, разрушил тем и смерть (2Тим. 1:10). Царство греха – царство смерти (Рим. 5:21). Одно заключается в другом. А потому разрушение одного является разрушением и другого. Отношение их между собою – отношение причины и следствия.

С другой стороны, и по плану строительства Божия одно невозможно без другого: смерть Христа без Его воскресения не имеет смысла и значения, нецелесообразна, а воскресение без смерти, т. е. без победы в смерти над грехом, немыслимо. Два факта собственно представляют две стороны одного акта. Не умри Христос, не было бы и Его воскресения. А раз Он умер победителем греха, то не мог не воскреснуть. Одно заключается в другом.

В день воскресный наш Спаситель

Всеобъемлющий воскрес

И весь мир, грехом убитый,

В рай торжественно вознес.

В день воскресный тайной силой

Всемогущий Дух Святой

С благоденственностью мира

На апостолов снисшел...

Бог в воскресный день родился

И в воскресный день воскрес,

Враг спасенья сокрушился,

Человек достиг небес.

О, почтим же день воскресный

Со всей верою души;

Он есть день благословенный

Радость небу и земли!

Пустыня и Голгофа – начало и конец

Пустыня сорокодневного искушения и Голгофа крестной смерти Христа представляют два предельные пункта искупительной деятельности Христа и находятся в самом тесном взаимоотношении между собою. Сопоставляя их друг с другом, мы видим, что в том и другом случае действующая рука одна и та же, – только там, в пустыне, непосредственно, а здесь, на Голгофе, посредственно через народ.

Затем, в том и другом случае выступают три пункта, три искушения, обнимающие собою всю тройственную сумму грехов человеческого рода, подразделяемых Иоанном Богословом на три похоти в мире: «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1Ин. 2:16). С этих трех сторон были искушаемы наши прародители в раю (Быт. 3:6), Христос в пустыне от диавола, во время общественного служения от книжников, фарисеев и народа, и, наконец, на кресте от распинателей и хулителей. И там, и здесь – полная победа Христа, которая началась в пустыне, а закончилась на Голгофе.

Взаимное соотношение трех пунктов искушений в пустыне и на Голгофе таково: там сатана лукаво предлагает Христу три плана, три проекта утвердить Свою власть над миром. И Христос отверг. А здесь народ глумится над Христом за отвержение Им трех пунктов сатаны и своим издевательством как бы вызывает на осуществление того, что предлагал Ему сатана. Смысл всех ругательств таков: если Ты хочешь управлять народом, т. е. быть Мессией, то выполни то, что предлагал Тебе сатана. И так как ты отказался от исполнения его предложений, то страдай и умирай теперь позорною смертию на кресте. Получаешь достойное за Свое ослушание. Сатана мстит!

Для большего уяснения внутреннего смысла того и другого факта сопоставим их взаимное соотношение между собой.

После сорокодневного поста Иисус взалкал. «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами». Если Ты хочешь управлять народом, то покажи, что Ты можешь накормить голодных. И докажи это прежде всего самым делом, по отношению к Себе Самому. Уничтожь противоречие: Сын Божий – и голоден, других хочет спасать от страданий голода, а Сам страдает!

На Голгофе мы слышим отголосок этого искушения, но уже в укоризненно-насмешливом духе: «других спасал, а Себя Самого не может спасти». Какой же Он Мессия? «Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет со креста, и уверуем в Него» (Мф. 4:2–3, 27:42).

Ясно, что Он – не Мессия, коль скоро Он не может удовлетворить всех наших плотских желаний, но даже и Себя не в силах спасти от физических страданий на кресте!

«Если Ты Сын Божий, – говорит диавол Христу, когда поставил Его на крыле храма, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею» (Мф. 4:6). Ты – Мессия, реформатор религии, посланный от Бога, – докажи это самым делом, что Ангелы Тебе служат.

На Голгофе мы слышим издевательство над Его претензиями на какую-то роль религиозного реформатора и перестроителя храма: «Э! Разрушающий храм и в три дня созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий (а не царь Израилев), сойди с креста» (Мф. 27:40).

Там и здесь выдвигается на сцену храм. Там и здесь отмечается близость отношения искушаемого к Богу. Там отмечается особенное благоволение и покровительство Бога своему Избраннику, а здесь выставляется любовь Бога как Отца к Своему Сыну.

В третьем искушении «диавол показывает Иисусу все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне» (Мф. 4:8, 9). Сатана уступает свою власть над миром, если только Он отречется от Бога и признает его, диавола, за бога. Но Христос остался верен Богу и прогнал искусителя.

Теперь над этою верностию Единому Истинному Богу издевается сатана устами распинателей богохульников. «Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын». А когда Христос, в страшном томлении духа, воскликнул: «Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?», то окружавшие, издеваясь, будто не понимая слов Его, говорили: «Илию зовет Он... посмотрим, придет ли Илия спасти Его» (Мф. 27:43, 46, 47, 49).

Общий смысл этих издевательств при кресте такой же, как и в искушениях в пустыне и во все время общественного служения Его. Как сатана предлагал, так и народ требовал от Христа одного, а именно:

Сойти со креста и сокруши одним словом всех врагов; покажи Свою силу, несокрушимое могущество и обаяние царской власти; докажи на Самом себе, что Ты можешь осчастливить весь народ свой на земле, устроить его благополучие и полное счастие, дать ему во всем довольство и власть над всеми народами, собрать к его ногам все сокровища мира в полное распоряжение и собственность, – и тогда весь народ преклонится пред Тобой, признает Тебя своим царем и смело пойдет за Тобой, сытый и довольный, чтобы истребить всех врагов своих.

Но Христос остался верен Себе, как и в пустыне, и добровольно умер на кресте, чтобы разрушить все эти безумные мечты сатанинского царства!

Он остался верен Богу и пошел на крест.

Под тяжестью креста, за темный мир страдая,

Он шел в последний путь – Учитель Назорей;

Пред Ним лежал Сион, в сияньи дня блистая

Священной красотой и роскошью своей...

И шла за Ним толпа – безмолвием объята,

В неведеньи своем преступная толпа,

Предавшая Христа на суд земной Пилата,

К ученью Истины негаснущей слепа...

Мессия, Царь и Бог – Он был толпе неведом

В хитоне красоты и кротости святой:

Зачем не вел народ ко славе и победам,

Зачем не свергнул Рим всевластною рукой?

Для гордых книжников, для взора фарисея

Он – проповедуя, прощая и любя –

Был сыном плотника из дальней Галилеи,

Лишь имя Божие принявшим на Себя...

«Распни, распни Его, – Варавве дай свободу!»

Им вторит весь народ... И внял ему судья,

И предал он Христа, сказав в ответ народу:

«Он вами осужден, виновны вы – не я!»

(Аполлон Коринфский)

И вот,

«В венке терновом, крест тяжелый на плечах,

Не слыша злобный криков и проклятий,

Взирая на толпу лишь с жалостью в очах,

Терпя, любя, прощая, шел Он на распятье.

И все бросали камнями в Него,

В печальника Святого своего.

Меж тем, Варавву громко чествуя, за ним

Ликуя шел народ, в преступном ослепленьи,

Его приветствуя избранником своим.

В тупом бессмыслии, с безумном исступленье

Пороку наглому воздвигнув храм,

Толпа ему кадила фимиам»

(М. Ватсон)

Значение крестной смерти Христа

а) Крестная смерть Христа есть центральный пункт всего Откровения, зерно нашего спасения

От первого обетования, данного в раю нашим прародителям, до Вифлеемских яслей человечество подготовляемо было к факту воплощения Сына Божия, к явлению и принятию Мессии, а с Вифлеемских яслей открывается прямой путь к кресту на Голгофе. Отсюда, смерть христа есть душа всего Откровения, центр домостроительства нашего спасения. Воскресение, как мы уже сказали, есть неизбежное следствие смерти, божественная печать божественного характера и значения смерти Христа. А потому, если факт воплодения Сына Божия есть величайшее чудо, то смерть Богочеловека есть чудо из чудес божественной премудрости, благости и всемогущества. В смерти Христа оправдывается и акт воплощения Сына Божия. В смерти Христа открылась вся «божественная правда», проявились все божественные совершенства Его природы. Раскрыть эту «правду Божию» в смерти Христа – это значит раскрыть и выяснить сущность, дух и задачу всего христианства. Это значит дать ответ на все те возражения, которые со всех сторон раздаются и теперь против данного факта, подобно тому, как они изрыгались и на Голгофе в момент смерти Христа. А возражения эти говорят о том, что для неверующих грех остается тем же, чем он был и тогда.

б) В крестной смерти Христа оправдывается все учение Его

В крестной смерти Христа фактически, самым делом осуществляется во всей полноте и со всею точностию все учение Его. Мы видим здесь, что Он поступил именно так, как и учил. Ни на один волос, ни на одну йоту Он не отступил от Своего учения, не изменил Своему закону, не перетолковал Своей заповеди. Он показал здесь самую полную, совершенную, идеальнейшую любовь к людям, Свою кротость и смирение, терпение и всепрощение в перенесении жесточайших мучений, оскорблений, обид и клевет, безусловную преданность Богу в самой смерти. Слово с делом не разошлось и смерть Его есть Божественная печать истинности божественного учения Его! А это несет безграничное утешение нам, вливает неизмеримую радость в душу верующего христианина. Знать, что все учение Христа есть абсолютная божественная истина – это значит всегда иметь под ногами твердую несокрушимую скалу, а впереди пред собой положительную реальную цель своих стремлений и своего бытия. Вся жизнь осведена ярким небесным светом и спокойно течет по прямой и гладкой дороге к вечному идеалу вечной жизни.

в) В смерти Христа раскрываются все совершенства Бога

В страданиях и крестной смерти Христа полнее раскрываются свойства и совершенства божественной природы, чем в грозных наказаниях за грех. Мы видим здесь милующего, любящего Отца, спасающего греховный мир от вечного проклятия такою необъятною Жертвою, как смерть Христа. Среди проклятий, язвительных издевательств и кощунственного богохульства разъяренной до безумия толпы слышится успокоительное веяние божественной любви Отца Небесного! Слышится молитва со креста – «Отче, отпусти им: не ведят бо, что творят», – молитва – это чудо из чудес, каких мир еще не знал! Умирающий за грешный мир на кресте Своею чудною молитвою к Отцу, испрашивая прощение виновным, примиряет Бога с грешным человеком! Т эта молитва к Отцу, и это примирение Бога с человеком ясно и неопровержимо говорит, что «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8), а не грозный каратель преступников. «Не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир был спасен чрез Него» (Ин. 3:17). И эту любовь Божию запечатлел Христос Своею смертию: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). «Но Бог Свою любовь к нам доказал тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). «Любовь Божия к нам открылась в том... что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши, чтобы мы получили жизнь чрез Него» (1Ин. 4:9, 10).

г) Смерть Христа – не возмездие за грех, а средство спасения грешника

В крестной смерти Христа Спасителя не возмездие за грех воздается, а средство к исправлению грешника подается. Если бы это было возмездием за грех, то должны были бы подвергнуться ему все виновные, т. е. сами грешники, а не Христос, безгрешный и ни в чем неповинный. Если же Христос и страдал за «грех мира», то это говорит не о мщении каком-либо со стороны Бога, а о естественных следствиях самого греха, который Он добровольно принял на Себя. Такова уж природа греха, что он сам в себе носит и свое наказание. «Вот, Я предлагаю вам путь жизни и путь смерти», сказал Господь народу устами пр. Иеремии (Иер. 21:8). И от самих же людей зависит выбор того или другого пути. И этим выбором сам человек определяет свою судьбу. Такой принцип своего мироправления установил Господь еще чрез Моисея. Важность этого принципа Он утверждает клятвою. «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю, – говорил Господь народу еврейскому, – жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих» (Втор. 30:19, 20). Значит, сам человек избирает себе путь греха, путь смерти и тем налагает на себя и наказание за свой выбор. Что же касается Бога, то Он с клятвою объявил: «живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам, дом Израилев?» (Иез. 33:11, 18:23, 32). И если когда, то именно после смерти Христа человек становится ответственным за свой грех, за свою погибель! И это понятно почему. Смерть Христа, раскрывая всю гнусность греха и безграничную любовь Божию, отвращает человека от греха и привязывает к Богу, вызывая в нем любовь к Богу и стремление к самоисправлению и борьбе со грехом. И кто любит Бога, тот не может грешить: «всякий, любящий Родившаго, любит и Рожденнаго от Него» (1Ин. 5:1). «И всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1Ин. 4:7). А «всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в Нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога» (1Ин. 3:9).

д) Смерть Христа есть показатель природы и силы греха

Вникая глубже во все обстоятельства крестной смерти Христа, мы видим, что на Голгофе обнажается грех во всей своей наготе. Смерть Христа показывает нам, до какой степени люди злы, возненавидели истину и возлюбили тьму. Главными мотивами к убиению Христа послужили любовь к угождению своей плоти, к миру и ненависть к Богу. Во всей этой мрачной истории выступают пред нами три виновника смерти в убийцах Христа: плоть, мир и диавол. Эти три стимула реализовались вокруг креста в эгоизме, корыстолюбии и упорном противлении Богу. Убийцы Христа слишком были чувственны в угождении своей плоти, корыстолюбивы, честолюбивы и властолюбивы и, наконец, верные слуги сатаны, исполняющие все похоти его в озлоблении против Бога. У них (по выражению апостола) «чрево их бог» (Флп. 3:19), «любостяжание» – их культ, «идолослужение» (Кол. 3:5; Еф. 5:5), «сребролюбие» – их идеал, «корень всех зол их» (1Тим. 6:10; ср. Лк. 16:14). Они были «самолюбивы» и «сребролюбивы» (2Тим. 3:2) и «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (Ин. 12:43) и потому «бог века сего ослепил их умы" (2Кор. 4:4). Они «более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы» (Ин. 3:19). Они «не имели в себе любви к Богу» (Ин. 5:42) и по своей духовной природе были детьми диавола, дела которого они творили (Ин. 8:41). Они искали убить Христа, сказавшаго им истину, потому что их отец – диавол, и они хотели исполнять похоти его. А «он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:40, 44).

Такими являются распинатели Христа по своему духовно-нравственному облику. В них и чрез них открывается нам природа греха, сила его разрушительного действия на человека, обнимающего все духовные и физические силы каждого грешника, а также ярко определяется и степень развития его в момент смерти Христа. На последнее обстоятельство нельзя не обратить своего внимания, так как момент смерти Христа есть момент зрелости греха. Мы отметим это.

«Каин убил брата своего» по зависти, что дела его были праведны (1Ин. 3:12); евреи избивали пророков Божиих за их обличения (Мф. 23:37; Деян. 7:52; Мф. 5:12; Лк. 4:24–26); а современники Христа убивают Богочеловека, Самого Сына Божия, принявшего плоть человеческую (Мф. 21:33–41, 45, 46). Здесь, как видим, святость в лице Христа и греховность в лице Его врагов стоят друг против друга и оттеняют друг друга во всей поразительной ясности. Чрез сопоставление рядом этих двух противоположных полюсов является пред нами во всей божественной чистоте святость Христа и во всей омерзительной гнусности греховность Его распинателей и хулителей Бога. Без крестной смерти Христа мы не знали бы, что такое святость и что такое грех по своей внутренней природе, могуществу и внешнему проявлению. Здесь-то именно и начинается тяготение человека к Богу и отвращение от греха.

е) Смерть Христа есть суд миру, по слову Самого Христа

Идя на Свои вольные страдания, Христос сказал: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31). Своею смертию Он показал людям: каковы они и на что способны, как велика их злоба и ненависть к истине и добру, какова их несправедливость и жестокость к ближнему, каково противление их Самому Богу в отвержении Его Сына чрез распятие на Голгофе. Все эти исторические примеры – живые и вечные примеры для всего человечества. А потому смерть Христа ставит каждого на суд: кто он, каков он и что он сделал. Смерть Христа есть зеркало для каждого человека, в котором отражается все его нравственное безобразие, уклонение от своего идеала, извращение его природы, неестественность его состояния, умственное и нравственное его уродство.

Отсюда Голгофа есть место суда и для нас, и для каждого человека, где бы и когда бы он ни жил и кто бы он ни был. Раз мы грешны, то чрез свои грехи мы и участники в смерти Христа. Если мы заметим в себе хоть один из тех грехов, которые вызвали в свое время убийство Христа, то мы уже являемся соучастниками в Его смерти. «Грех мира», а следовательно и наши грехи в частности – причина смерти Христа. Будь люди безгрешны, и Христу незачем было бы воплощаться и умирать. И по самому существу дела мы каждым грехом своим ставим себя в такое же отношение ко Христу, в каком находились распинатели и хулители Его. Всякий грех наш говорит: «Долой Христа, смерть Христу, распни, распни Его!»

ж) В смерти Христа – «правда Божия»

В смерти Христа не в том проявилась «правда Божия», что Жертва (Сын Божий) принесена была за «грех мира», а в том, что эта жертва сделала людей способными принять дар прощения грехов, милость Божию. Правда Божия была бы нарушена, если бы Бог, по своей бесконечной любви, простил грехи людей, а люди не поняли бы этого, не оценили бы такой милости – не изменились бы к лучшему, а остались бы такими же упорными грешниками, какими и были они. Это было бы насильственное спасение в нарушение «правды Божией».

з) Смерть Христа дает нам такой завет:

«Когда тропой тернистой

Господь ведет, – ступай.

И лишь молитвой чистой

Дорогу расчищай.

Когда кругом лишенья,

Потери и беды,

В коленопреклоненьи

Отраду находи.

Когда позор, проклятья

На голову спадут,

Молись ты у распятья, –

Замолкнут, побегут.

Пусть мир в ожесточеньи

Отнимет все, – отдай.

И что сказал в лишеньи

Муж Иов – вспоминай.

Страдалец! Верь в спасенье,

На Бога уповай...

За горе, за терпенье

Господь дарует рай.

Пусть жребий твой весьма печален, –

Судьбу свою не проклинай.

И под бичем невзгод суровых

На Бога только уповай!

Пусть болен ты душой и телом,

Но смерть к себе не призывай,

Молись Творцу и терпеливо

На исцеленье уповай!

Пусть беден ты, но будь доволен –

Обогащенья не желай,

И, лишь трудясь для пропитанья,

На помощь Бога уповай!..

И пусть ты ближними обижен,

Терпи обиды и прощай...

И вот весь смысл, вся мудрость жизни:

На Бога только уповай!»

В чем состоит искупление и как оно проявляется в крестной смерти Христа?

Грех есть реальная сила в человечестве. Чтобы уничтожить ее, требуется другая, противоположная, такая же реальная, но высшая сила, которая может исходить только от Бога, а не от человека, потому что простить грех и освободить от следствий его свойственно одному только Всемогущему Богу. Следовательно, вопрос теперь состоит в том, как смерть Христа могла сообщить человеку реальную божественную силу для уничтожения в нем реальной силы греха.

Искупление человека не есть только прощение грехов его, но внутреннее перерождение всего существа его, изменение всей природы его, обновление человека, новое рождение его в новую жизнь. Возрождение это совершается под влиянием крестной смерти Христа Спасителя, всемогущим действием благодати Святого Духа. Крестная смерть Христа возжигает в сердце человека новую жизнь, которая совершенно угасала в нем под воздействием греха, короче сказать: искупление человека есть полное освобождение его от греха. В этом и состоит его спасение.

Процесс духовного обновления или возрождения совершается так.

Крестная смерть Христа раскрывает пред человеком безграничную любовь Бога и, обнажая во всей наготе всю гнусность греха, вызывает в нем ненависть и отвращение к греху. Смотря на распятого Христа и вникая глубже во все обстоятельства Его смерти, нельзя не полюбить от всего сердца Христа, нельзя не привязаться всем существом к Богу, а вместе с этим нельзя не возненавидеть всеми силами «греха», который так мерзок в очах Божиих и так гнусен и отвратителен, каким он явился во всех обстоятельствах крестной смерти Христа.

Спасение человека от греха, вытекающее из бесконечной любви Бога к человеку и абсолютной ненависти Его ко греху, становится теперь, по тем же мотивам, задачею жизни и для человека, который на любовь Бога отвечает своею любовью и Богу и абсолютною ненавистью к греху. Тот, кто любит Бога, тот ненавидит грех, тот осуждает грех. А осудить грех во плоти – зто значит ввести в сознание человека ясное представление о гнусности греха, полное и совершенное отвращение ко греху, так чтобы грех более уже не царствовал в смертном его теле (Рим. 6:12), не распоряжался в нем, как полновластный хозяин и владыка (Деян. 26:18; Кол. 1:13). Воля Бога, направленная к добру и ненавидящая зло, становится теперь волею человека, вполне и абсолютно гармонирующею с волею божественною. А потому человек не может теперь допустить господства греха в своей области, во всем своем существе. В нем пробуждается такая же ненависть к греху, какая существует в самом Боге: идеал добра в Боге становится идеалом и человека. Он может любить только добро, стремиться к добру и жить добром. Добро и правда – это основа бытия человека, атмосфера, в которой проявляется и развивается его жизнь и осуществляется цель бытия, для которой он и создан.

Понятно теперь, что спасти человека от греха – это не значит только юридически освободить его от ответственности за грех, от наказания за грех, снять вину греха, но изменить самую природу человека, возродить все существо его, сделать его новым творением, пересоздать его на навых началах, вложить в него новый дух, новую закваску жизни, новую цель и новые стремления во всем существе его. Прежде он жил для греха, а теперь для Бога; прежде он считал свое «Я» центром и целью своего бытия, а теперь этот центр он переносит на Бога и себя всецело отдает на служение ближнему; прежде он стремился господствовать над другими, а теперь он ищет послужить другим; прежде он требовал себе жертв от других, а теперь он себя приносит в жертву другим; прежде он во всем исполнял волю диавола, а теперь воля Бога – закон для него, – короче сказать: прежде другие, не исключая и Самого Бога, существовали для него, а теперь он существует для других. Центр всего его бытия изменился.

Таким образом, вся сила крестной смерти Христа заключается в том, что она воспламеняет в сердце человека любовь к Богу, вызывает в нем глубокое чувство виновности пред Богом и сознание бесконечного милосердия Божия к падшему человечеству.

Общий завет крестной смерти можно осветить примером страдальцес при кресте.

У креста стоят в молчаньи

Друзья распятого Христа.

Тяжел их жребий – в ожиданьи

Грядущей смерти без конца.

Среди клевет, среди проклятий

Он должен верно умереть:

И меч пронзает сердце жалом, –

Им легче б было умереть!

Сердце их бьется любовью к Страдальцу, –

На любовь отвечает Любовь:

«Вот – твой Сын, а Ты будь Мать», –

Залог спасенья всем любовь!..

А где любовь, там и молитва сильна пред Богом, под воздействием которой верующий постоянно обновляется и укрепляется духом. Труден подвиг борьбы со грехом, но силен Бог на защиту от натиска врага. Близость Бога дает ему силу и живую уверенность в победе. Этот грех уже побежден Христом; но Христос – мой брат по плоти, глава тела, членом которого я состою. В лице Христа и я, как единый с Ним по своей природе, как член Его тела, становлюсь участником в Его торжестве над грехом. Его сила – моя сила; Его победа – моя победа. Мне остается только поддержать единство с Ним, своим стремлением к Нему и молитвой о помощи Его. Постоянная молитва поддерживает и укрепляет такое духовное объединение со Христом; а где Христос, так нет греха, так враг побежден. А потому,

«Молись в день радужного счастья,

Пред трудным подвигом молись!

Молись, когда грозит ненастье,

Когда смущаешься, молись!

Молись, когда за милых просишь,

Когда в опасности, молись!

Молись, когда слабеют силы,

Когда возносишься, молись!

Молись у дорогой могилы,

За жизнь рожденного молись!

Молись в минуту искушенья,

Коль победил себя, молись!

Молись в предсмертное мгновенье,

Чтоб Бог простил тебя, молись!»

Каким образом смерть Христа становится фактическим достоянием человека?

Христос, как победитель греха, объединившись со всем человечеством Своею плотию, стал источником жизни для всех людей, прививком новой жизни, чистой закваской святой жизни, новым принципом духовного возрождения. Христос, как победитель греха, неизбежно становится победителем и смерти как следствия греха, а также и диавола как виновника греха и смерти в людях. Смерть не царствует над Безгрешным и диавол утратил то оружие, которым он держал у себя в рабстве все человечество от Адама до Христа.

Отсюда все во Христе, объединенные с Ним в Его воплощении, становятся, в Его лице, участниками и победы Его над грехом, смертию и диаволом, причастниками Его славного воскресения и вечной духовной жизни, как приобщившиеся к Его божественно природе. Они умерли и воскресли со Христом и вечно живут во Христе, потому что они – едино с Христом, одно тело Христа. Они во Христе и Христос в них. Он глава их. И как глава не может быть отделена от тела, так и тело от главы. Жизнь всего организма – в целом.

А потому, победа и святость Христа становятся и их победою во Христе и святостию со Христом. Без Него они, как оторванные от источника жизни, как отложившиеся от лозы ветки, опять возвращаются под власть греха и умирают.

Отсюда царство Христа – царство победы над грехом, смертию и диаволом, царство святости и вечной жизни, в противоположность царству греха, смерти и диавола. И как диавол «действует в сынах противления» (Еф. 2:2) и царствует над ними посредством греха, так и Христос, объединившись чрез плоть с верующими, господствует над ними, укрепляя в них Свой Дух (Рим. 8:9). Это царство вечного мира и блаженства открыто смертию Христа для всех, и желающие имеют туда свободный доступ, свободный вход и при этом получают все необходимое для осуществления такого желания.

Бесконечная любовь Божия, открывшая смертию Христа свободный вход в вечное царство Его, действительно сообщила человеку и необходимые к тому средства и полную физическую возможность. Для этого она установила Церковь, где каждый может проявлять свою свободу стремления к Христу, преодолевать все препятствия на этом пути, развивать и укреплять свои силы в борьбе с этими препятствиями и тем закашять свою волю в достижении добрых целей и совершенствовать свою любовь к источнику истины и добра – Богу. Такою борьбою со грехом верующий очищается от греха и, пользуясь всеми благодатными средствами, сам становится победителем греха и диавола чрез Христа. Он отрекся от греха, он ненавидит грех, который вознес Сына Божия на крест, он живет для Христа, во Христе и со Христом. Христос для него – жизнь, а физическая смерть – приобретение (Флп. 1:21). Вся временная жизнь его на земле – ничто в его глазах. Его духовные взоры, его мысли и чувства устремлены на небо – его истинное отечество, откуда и ждет он себе избавление от суетного мира (Флп. 3:20; Еф. 3:15; 2Кор. 5:1). Живой пример этого мы видим в апостоле Павле. Он говорит о себе и за всех истинно верующих: «что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа» (Флп. 3:7, 8). А когда он приобрел Христа, то чувствовал, что никто не мог разлучить его с Ним.

«Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?.. я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:35, 38, 39).

А среди гонений за Христа он победоносно заявлял: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4:13). В своем стремлении ко Христу он преодолевал все препятствия на пути и торжественно говорил: «все... преодолеваем силою Возлюбившаго нас» (Рим. 8:37).

Пример апостола Павла положительно говорит, на основании личного опыта жизни, что смерть Христа привлекает к себе человека любовию, которая и связывает их вечными неразнываными узами между собою. А там, где любовь, там и победа. Таково уж свойство любви. «Великое дело любовь, – говорит Фома Кемпийский, – воистину и благо она великое: она одна из тяжкого творит легкое и всякую неровность ровно переносит; ибо тягость носит она без тягости, и все горькое превращает в сладкое и приятное. Чистая любовь а Иисусу подвигает к великим делам и возбуждает в душе желания одного другого совершеннее. Любовь всегда вверх стремится, и ни от каких нижних дел не терпит задержания. Любовь хочет быть свободна и чужда всякой мирской привязанности, чтоб ничем не смущалось в ней внутреннее зрение, чтоб не связывало ее никакое временное благо, чтобы временная потеря ее не обессилила. Нет ничего слаще любви, ничего крепче, ничего выше, ничего шире, ничего приятнее, ничего – полнее, ничего нет лучше ея ни на земли, ни на небе. Ибо любовь рождена от Бога, и в одном только Боге может успокоиться превыше всякаго творения». – «Любовь не чувствует бремени, о трудах не помышляет; на что нет силы, и того стремится достигнуть. Не рассуждает она о невозможности, потому что не все дерзает. И так есть у нея сила на все, и многое она наполнняет и приводит в действие там, где неимущий любви отпадает и низлагается».⁴

И такое свойство и действие любви объясняется природою любви. А природу ее определяет Слово Божие так: «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8). А потому, «любовь никогда не перестает» (1Кор. 13:8), – любовь вечна, как вечен Бог!

И эту любовь заповедал нам Христос Своею смертию на кресте. Страдалец мира всему миру говорит:

«Пойди к томящимся в больнице,

Их упокой, им послужи.

Иль с заключенными в темнице

Поплачь, посетуй, потужи.

Убогих, сирых и бездомных

Под кров свой ласково введи,

Изнемогающих, голодных

За стол с собою посади.

Пойди во храм, проникнись духом

Всего свершаемого в нем.

Приникни сердца жадным ухом

К глаголам, дышащим огнем.

Прильни с любовию к подножью

Креста Христова, позабыв

Весь мир с его грехом и ложью...

Прими Христа с живой надеждой,

Любовью, верою, – держись

За край святой Его одежды,

Им укрепляйся, Им борись.

Взывай к Нему ты неустанно

Своею жаждущей душой, –

И будешь видеть непрестанно

Его в себе и пред собой».

Последние минуты на кресте

«Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху до низу; и земля потряслась; и камни разселись; и гробы отверзлись; и многия тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов по воскресии Его, вошли во святый град, и явились многим» (Мф. 27:50–53).

Распятый на кресте нечистыми руками,

Меж двух разбойников Сын Божий умирал.

Кругом мучители нестройными толпами.

У ног рыдала Мать. Девятый час настал:

Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю,

И гром гремел, и, гласу гнева внемля,

Евреи в страхе пали ниц...

И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,

И мертвые, восстав, явилися живыми...

А между тем, в далеком Риме

Надменный временщик безумно пировал,

Стяжанием неправедным богатый,

И у ворот его палаты

Голодный нищий умирал.

А между тем софист, на догматы ученья

Все доводы ума напрасно истощив,

Под бременем неправд, под игом заблужденья,

Являлся в сонмищах уныл и молчалив.

Народ блуждал во тьме порока,

Неслись стенания с земли, –

Все ждало истины...

И скоро от Востока

Пришельцы новое ученье принесли...

И, старцы разумом и юные душою,

С молитвой пламенной, с крестом на раменах,

Они пришли – и пали в прах

Слепые мудрецы, пред речию святою,

И нищий жизнь благословил,

И в запустении богатого обитель.

И в прахе идолы, а в храмах Бога сил

Сияет на кресте Голгофский Искупитель!

(Апухтин)

И напрасно весь мир

На Тебя восставал,

И напрасно на смерть

Он Тебя осуждал;

На кресте, под венцом,

И спокоен, и тих,

До конца Ты молил

За злодеев своих!

(А. В. Кольцов)

Снятие со креста и почитание креста

«Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именет Иосиф» (Мф. 27:57). «Он просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим... и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями» (Ин. 19:38–40) «и положили Его во гроб, который был высечен в скале, и привалили камень к двери гроба» (Мк. 15:46).

Пречистое тело Господа сняли со креста и погребли в новом гробе, а крест оставлии для видимого благоговейного почитания умершего на нем Искупителя и Спасителя мира. И верующие, видимо почитая крест, невидимо почитают Распятого на нем. Крест становится теперь видимым орудием невидимого спасения нашего. А потому, с крестом соединяется сила и действие Распятого и Умершего на кресте. Вот почему верующий, почитая крест, благоговейно молится так:

«О вечный знак небесной силы,

Рукотворенный крест святой!

Ты украшение могилы,

Утеха в горести земной.

С безумной злобой презирали

Тебя всегда враги Христа...

А я не в силах без печали

Припасть к подножию Креста.

Тебя как щит и огражденье

Я на груди ношу своей...

Ты всех страстей успокоенье,

Ты – радость страждущих людей.

О знак любви и всепрощенья,

Я песнь хвалы тебе пою...

Ты – дивный образ искупленья,

С тобой я кончу жизнь свою.

Податель мира, утешенья!

Когда засну могильным сном,

Ты дай мне с верой в воскресенье

Лежать спокойно под крестом.

О крест, святой символ спасенья,

Как мне отрадно пред тобой,

Ты силу, крепость, утешенье

Даешь душе моей больной.

Перед тобой я забываю

Все горе жизни, всю печаль;

Весь мир я будто покидаю,

Гляжу спокойно, твердо вдаль.

Окончив труд дневной, я часто

К тебе за отдыхом спешу,

И у тебя покой и счастье

И силу снова нахожу.

И у подножия святого

Мне так отрадно и легко;

И мысль летит к Престолу Бога,

И на душе светло, светло.

И в это чудное мгновенье

Желал бы я навек заснуть...

О дай, святое Провиденье,

Мне у креста свой кончить путь».

Искание Христа

«Иисус... сказал им (Иудеям): еще не долго быть Мне с вами, и пойду к пославшему Меня; будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете прийти» (Ин. 7:33, 34). «Опять сказал им Иисус: Я отхожу, и будете искать меня, и умрете во грехе своем. Куда Я иду, туда вы не можете прийти» (Ин. 8:21). «Пока свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света. Сказав сие, Иисус отошел, и скрылся от них» (Ин 12:36). «Дети! недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я иудеям, что, куда Я иду, вы не можете прийти, так и вам говорю теперь» (Ин. 13:33).

И раньше народ часто искал Иисуса, когда Он временно скрывался от него в пустыню для молитвы. Евангелисты передают нам такие случаи из жизни Христа. Так, в Евангелии Луки мы читаем: «Когда... настал день, Он (Иисус), вышедши из дома, пошел в пустынное место, и народ искал Его, и пришедши к Нему, удерживал Его, чтобы не уходил от них» (Лк. 4:42). В другой раз «иудеи искали Его на празднике, и говорили: где Он?» (Ин. 7:11). Искали Его и после чудесного насыщения пятью хлебами пяти пысяч в пустыне (Ин. 6:22–26). Искали Его и в Иерусалиме, «и, стоя в храме, говорили друг другу: как вы думаете? не придет ли Он на праздник?» (Ин. 11:56). Искали, и находили; а теперь будут искать и не найдут: потому что Он идет туда, куда не могут они прийти.

Такое настойчивое искание Христа говорит о том, что люди не могут жить без Христа. И это пояснил нам Сам Христос: будете искать Меня и не найдете, и (потому) умрете во грехе своем без Меня.

Это искание продолжается и теперь. И кто нашел Христа, тот живет, а без Христа он умирает.

Мы не жили – и умираем

Среди тьмы.

Ты вернешься... Но как узнаем

Тебя – мы?

Все дрожим, (и) себя стыдимся,

Тяжел мрак.

Мы молчаний Твоих боимся,

О, дай знак!

Если нет у нас надежды,

То все прах.

Ты во дни, когда был с нами,

Сам сказал:

«Не оставлю вас Я сиры:

Приду к вам».

Нет Тебя. Мы не готовы,

Не бил час.

Но мы верим, – Ты будешь снова

Среди нас.

(З. Н. Гиппиус)

Христос умер и погребен, но Он воскрес и пребывает с нами вечно

«Не оставлю вас сиры; прииду к вам» (Ин. 14:18). «И се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20).

Смерть Христа чрез воскресение зи мертвых объединила Его со всем человечеством до скончания века. До смерти Он находился в общении только с ближайшими к Нему современниками из еврейского народа, а теперь Он пребывает в духовном единении со всеми верующими во всем мире. Он – здесь, среди нас и в нас, и мы в Нем Духом Святым.

«Не говори, что дни былые

Светлей и чиде оттого,

Что там Христос дела святые

Творил – и видели впервые

Там Жизнодавца своего.

Не сожалей, что опоздали

Мы к дням гонений и чудес,

Что мук Христа не облегчали

И что в непонятой печали

Учитель распят и воскрес.

Он – здесь – Христос! Он между нами,

Он – в добром сердце и в очах,

Когда правдивыми устами

Ты убеждаешь со слезами

О вечной правде в небесах.

Он здесь – в толпе, к Нему готовой

Прийти и вымолить любовь.

Он только снял венец терновый

И обещает жизни новой

Святую веру вновь и вновь.

И, осенен кадильным дымом,

Сияньем радуг и денниц,

Пришел Он к падшим и гонимым

И встал хранителем незримым

У обесславленных темниц».

(К. Фофанов)

И если хочешь видеть Иисуса, то

«Пойди к томящимся в больнице,

Их успокой, им послужи.

Иль с заключенными в темнице

Поплачь, посетуй, потужи.

Убогих, сирых и бездомных

Под кров свой ласково введи,

Изнемогающих, голодных

За стол с собою посади.

Пойди во храм, проникнись духом

Всего свершаемого в нем.

Приникни сердца жадным ухом

К глаголам, дышащим огнем.

Прильни с любовию к подножью

Креста Христова, позабыв

Весь мир с его грехом и ложью...

Прими Христа с живой надеждой,

Любовью, верою, – держись

За край святой Его одежды,

Им укрепляйся, Им борись.

Взывай к Нему ты неустанно

Своею жаждущей душой, –

И будешь видеть непрестанно

Его в себе и пред собой».

С крестом в сердце и молитвою на устах не страшна нам буря жизни, – и мы смело идем в бой

Животворящий крест есть знамение Сына человеческого и непобедимое оружие для христианина. С верою в силу животворящего креста Господня не страшна ему жизнь со всеми невзгодами непрерывной борьбы. Он чувствует себя непобедимым среди напора вражьих сил. Он со Христом, под сенью Его креста, – несокрушимая скала, о которую разбиваются все бушующие волны разъяренного моря. Пусть весь мир восстанет против него, пусть все силы ада ополчатся на него, – он геройски выступает на бой. О своем героизме он (сам) говорит:

«Надо мною буря выла,

Гром по небу грохотал,

Слабый ум судьба страшила,

Холод в душу проникал.

Но не пал я от страданья,

Гордо выдержал удар,

Сохранил в душе желанья,

В теле – силу, в сердце – жар.

Что погибель! Что спасенье!

Будь что будет – все равно!

На святое Провиденье

Положился я давно!

В этой вере нет сомненья,

Ею жизнь моя полна;

Бесконечно в ней стремленье,

В ней покой и тишина...

Не грози ж ты мне бедою,

Не зови, судьба, на бой:

Готов биться я с тобою,

Но не сладишь ты со мной!

У меня в душе есть сила,

У меня есть в сердце кровь,

Под крестом – моя могила,

На кресте – моя любовь!»

(А. В. Кольцов)

Приложение

Крестохулительство сектантов и вечная слава Креста Господня

«Многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова» (Флп. 3:18)

«Их конец – погибель, из бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном» (Флп. 3:19)

«Слово о кресте для погибающих есть безумие, а для нас, спасаемых, – сила Божия» (1Кор. 1:18)

«А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6:14)

«Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятаго» (1Кор. 2:2)

«И когда Я вознесен буду от земли, – сказал Господь наш Иисус Христос, – всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертию Он умрет» (Ин. 12:32, 33)

И сказал Иисус: «пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин. 12:23)

«Отче! прославь имя Твое. Тогда пришел с неба глас: и прославил и еще праславлю» (Ин. 12:28)

Сектанты – враги Христа и ненавистники креста Господня. На их взгляд почтительное поклонение кресту есть то же идолопоклонство, запрещенное первою и второю заповедями (Исх. 20:4, 5) и осуждаемое Богом чрез пророка Иеремию: «уставы народа – пустота: вырубают дерево в лесу, обделывают его руками плотника при помощи топора, покрывают серебром и золотом, прикрепляют гвоздями и молотом, чтобы не шаталось» (Иер. 10:3, 4)⁵.

В своем ослеплении и ожесточении против Церкви Христовой, сектанты прилагают к Кресту Господню то, что пророки говорили об идолах, которых язычники считали за самых богов своих. Но «идол в мире ничто», по слову апостола Павла (1Кор. 8:4), и он изображает собою то, чего нет, что не существует; потому что «нет иного Бога, кроме Единаго». А потому, «язычники, принося жертвы (идолам), приносят бесам, а не Богу» (1Кор. 10:20). Крест же Господень есть изображение того, что было в действительности, есть орудие искупительной смерти Христа и символ нашего спасения. В кресте мы почитаем Распятого за нас на кресте, пред Которым мы благоговейно и преклоняемся. И видимый крест мы не может мысленно представить без распятого Христа. И сектанты, так относясь ко Кресту Господню, «поступают как враги Креста Христова», о которых апостол Павел «со слезами говорил» (Флп. 3:18).

Но еще более вражды сектанты проявляют, когда начинают хулить самый Крест Господень. И хулят они за то, за что мы его почитаем и благоговейно лобызаем Изображенного на Кресте. Хулы свои они изрыгают так: «Крест нельзя почитать, ибо он осквернен грехами: Он (Христос) грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившивь от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1Пет. 2:24). – «Истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас... Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол. 2:14)"⁶.

Богохульное учение о кресте, что «он осквернен грехами». Оскверняется тот, кто грешит, чего нельзя сказать о кресте. И крест не оскверняется грехами, но очищает наши грехи. А оскверненное может ли очищать? И говорить так о кресте, как говорят сектанты, – это значит совершенно не понимать искупительной смерти Христа на кресте и отрицать значение и действие ее для спасения верующих.

Раз сектанты вступили на путь крестоненавистничества, то чем дальше говорят они о кресте, тем больше слышим от них богохульства. «Всякий крест, – говорят они, – есть виселица, следовательно, и крест, на котором повешен был Христос, (Толстовским языком говорят), проклят». И основание на то следующее: «Если в ком найдется преступление, достойное смерти, – говорит Моисей, – и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве» (Втор. 21:22, 23). Другое основание: «Христос искупил нас от клятвы... сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всяк, висящий на древе)» (Гал. 3:13). «А это рукотворенное проклято и само, и сделавший его – за то, что сделал; а это тленное названо богом» (Прем. 14:8)⁷.

Какая смесь нелепостей и самопротиворечий! Для преступников, осужденных на смерть за свои личные злодеяния, крест мог быть назван виселицей, но для Безгрешного Праведника Христа он не мог быть виселицей, а был орудием вечного спасения людей. Для преступников виселица есть действительно проклятое дерево, но для Христа крест не мог быть проклятым, потому что им снималось проклятие со всего мира смертию Христа. Закон Моисея называет проклятым всякого висящего на древе, разумея действительного злодея. Но Христос, распятый на кресте по вине других и за других, не мог быть проклятым, потому что лично Сам в Себе был безгрешен. Проклятие других на Нем отразилось только в Его страданиях и смерти, но Самого Его лично оно не коснулось и не могло коснуться, потому что Он не сделал греха. Речь Премудрого об идолах странно и дико прилагать к кресту. Так может говорить только тот, кто потерял здравый разум или совершенно утратил свою совесть. Читатель в этом убедится, если мы продолжим ему речь Премудрого в контексте: «Благословенно дерево, чрез которое бывает правда», которому «люди вверяют свою жизнь и спасаются, проходя по волнам на ладье». Но этому «благословенному дереву» противополагается идол, сделанный из дерева, которого плавающие берут с собою, в надежде получить спасение от него. Об этом-то идоле, подлежащем «наказанию», и говорит здесь Премудрый. «А это рукотворенное (идол) проклято и само, и сделавший его – за то, что сделал; а это тленное (деревянный идол) названо богом. Ибо равно ненавистны Богу и нечестивец и нечестие его; и сделанное вместе со сделавшим будет наказано. Посему и на идолов языческих (открыто и ясно говорит Премудрый) будет суд, так как они среди создания Божия сделались мерзостию, соблазном душ человеческих и сетью ногам неразумных. Ибо вымысл идолов – начало блуда, и изобретение их – растление жизни» (Прем. 14:7, 5, 8–12). И эти-то слова Премудрого сектанты прилагают к кресту Господню! Поистине, полное помрачение здравого разума или окончательное сожжение ими своей совести!

«Крест, – говорят сектанты, – это тот же эшафот, «виселица», «шыбеница»: можно ли чествовать ту, на которой умер дорогой мне человек, могу ли я почитать, например, кусок дерева, которым убит мой брат или отец?»⁸

Об этом мы уже сказали выше. И теперь достаточно сказать, что не орудием казни возвышается или понижается геройство казненного, а геройством смерти возвышается почет орудия казни. Мы почитаем крест, потому что на нем добровольно умер не злодей за свои преступления, а Безгрешный Богочеловек, и умер не за временные ничтожные и тленные блага, а за вечное спасение всего рода человеческого. Такой безграничный подвиг за спасение мира заставляет преклониться не только пред самим Христом, но и пред орудием Его славной смерти!

До какой степени сектанты извратили истинное понятие о кресте, об этом можно судить уже по тому, что они говорят: «кто крестится рукою, тот снова распинает Христа» (в основание приводят слова апостола Павла из послания к Евреям, 6:4–6). «Крестное знамя это то же, что печать антихриста, о которой говорится в Откровении (Откр. 14:9–11)»⁹. Превратить крестное знамя в печать антихриста – это то же, что и фарисеи говорили о Христе, что Он силою веельзевула изгоняет бесов и творит чудеса (Мф. 9:34, 12:24, 27), что Он – Сам Самарянин и в Нем бес (Ин. 7:20, 8:52). Дальше идти некуда в богохульстве Христа и Его Креста!

Против крестохулительства сектантов говорит нам в прославление Креста Господня история фактами жизни. Историк Евсевий передает дивное явление знамения Креста Господня Константину, в достоверности которого с клятвою уверял историка сам царь. Евсевий со слов победоносного царя Константина записал следующее.

«Однажды в полуденные часы дня, когда солнце уже начало склоняться к западу, говорил царь, я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста с надписью «сим победиши». Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско, которое, само не зная куда, следовало за ним и продолжало созерцать явившееся чудо. Константин находился однако ж в недоумении и говорил сам в себе: что бы значило такое явление? Но между тем, как он думал и долго размышлял о нем, – наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобно этому виденному на небе, употреблять его для защиты от врагов. Встав вместе с наступление дня, Константин рассказал друзьям своим тайну и потом, позвав мастеров, умевших обращаться с золотом и драгоценными камнями, сел между ними и, описав им образ знамени, приказал, по подражанию ему, сделать такое же из золота и драгоценных камней. Это знамя случилось видеть и нам (т. е. Евсевию) собственными очами. Этим спасительным знамением, как оборонительным оружием, всегда пользовался царь для преодоления противной и враждебной силы и приказал во всех войсках носить подобные ему».¹⁰

Через четырнадцать лет после явления св. Константину на небе креста Христова, благочестивая его мать, св. Елена, отправилась в Иерусалим, и там, по указанию в особом видении, обрела крест Господень зарытым в землю вместе с другими двумя крестами разбойников, распятых со Христом. По свидетельству историка Созомена (5 век), крест Господень узнали посредством чудес, совершенных чрез него над одной уже умиравшей женщиной в Иерусалиме и над умершим. Иерусалимский еп. Макарий, явившись к больной женщине в сопровождении матери царя и своих приближенных, по совершении молитвы возложил на больную первые два креста, и она ничего не почувствовала. Но когда коснулись ее третьим крестом, то она тотчас же почувствовала себя совершенно здоровою. Таким же образом был воскрешен и мертвый.¹¹

После победы над Максентием в 312 году Константин Великий прославил крест Господень, чрез который он получил благодатную помощь в борьбе со врагом. Он приказал изобразить себя держащим в руке знамение спасительного страдания. И когда Римляне на самом людном месте города воздвигнули ему статую со спасительным знамением креста в правой руке,а то он повелел начертать под ней на латинском языке надпись такими словами «Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город (Рим) от ига тиранна и, по освобождении его, возвратил римскому сенату и народу прежний блеск и знаменитость».¹²

История представляет нам много фактов явления знамения креста Христова на небе. Мы укажем на некоторые из них.

«Неаний, впоследствии св. великомученик Прокопий, состоял на службе у римского императора Диоклетиана, известного жестокого гонителя христиан. Диоклетиан, сделав его воеводою, послал с отрядом войска в Александрию, приказав ему преследовать, мучить и убивать там христиан, а имения их отбирать в царскую казну.¹³ На пути близ Агамии сирской, в третьем часу ночи, сделалось вдруг землетрясение, блистание молний и страшный гром, так что от страха сделались все как бы мертвыми. А сам воевода услышал голос, говорящий ему: «Неаний, куда ты идешь и на кого восстаешь?» он же в страхе отвечал: «Послан я царем в Александрию убивать всех верующих в Распятого». И снова сказал ему голос: «О Неаний, и ты ли идешь на Меня?» Неаний сказал: «Кто Ты, Господи, ибо я не могу узнать Тебя?» Когда он произнес это, явился на воздухе пресветлый крест, как бы кристальный, и от этого креста был слышан голос: «Я – Иисус, Распятый Сын Божий». Неаний в трепете сказал: «Если Ты воистину Сын Божий, то как могли жиды надругаться над Тобою, распять и умертвить Тебя?» И сказал ему голос от креста: «Ради рода человеческого Я подъял сие добровольно, дабы избавить грешников от власти диавола, взыскать погибших и оживотворить мертвых, и если бы Я не был Сын Божий, то как бы мог быть живым по смерти и говорить с тобою?» С сими словами крест взошел не небо, и тотчас был голос с высоты: «Сим знамением, которое видели, побеждай врагов, и мир мой будет с тобою». Таким образом, Неаний, как некогда Савл, на пути из гонителей христиан соделан был орудием прославления имени Христова».¹⁴

В обличение заблуждающихся и неверных и ради утверждения верующих, в 351 году, 7 мая, было чудное явление креста Господня в Иерусалиме, при архиепископе Иерусалимском Кирилле. В письме к императору Констанцию (337 – 361) св. Кирилл, как очевидец, изображает это явление креста так. «Седьмого мая, около третьего часа дня (т. е. в девятом часу утра), явился на небе весьма большой крест, составившийся из света и протяженный над св. Голгофою до святой горы Елеонской (на протяжении около двух верст). Не один или только двое видели его, но сесьма явственно виден был он всему населению города. И не скоро, как подумал бы иной, миновалось сие видение, но в продолжение многих часов. Крест очевидным образом зрим был над землею, молниеносным сиянием превосходящий лучи солнечные. Все народонаселение города, объятое страхом и, вместе, радостию от сего боговидения, тотчас собралось в святую церковь – и юные и старцы, мужи и жены, люди всякого возраста, даже самые девы, начавшие уже таиться внутри домов, жители города и пришельцы христиане, и из других мест прибывшие язычники. – Все единодушно, как бы едиными устами, прославляли чудодействующего Христа Иисуса Господа нашего, Сына Божия единородного, на самом деле и опытно уразумев, что благочестивейшее христианское учение состоит «не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1Кор. 2:4); не человеками только возвещается, но Самим Богом свидетельствуется с небес».¹⁵

История сохранила нам еще один факт явления на небе креста Господня, в память чего установлен у нас праздник первого августа, с крестным ходом на воды и освящением повсеместно вод, чрез троекратное погружение в них честнаго и животворящего креста Господня.

Все эти чудесные явления креста Господня на небе служат предвестниками исполнения слов Христа Спасителя о явлении небесной славы креста пред кончиною века. «И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесныя поколеблются; тогда явится знамение Сына человеческаго на небе; и тогда восплачутся все племена земныя и увидят Сына Человеческаго, грядущаго на облаках небесных с силою и славою великою» (Мф. 24:29, 30). При первом пришествии на землю Сына Человеческого крест был уничижением Его, а при втором Его славою, в силу того, что тогда только завершится искупление и спасение всего мира, что тогда только "тленное (тело) облечется в нетление, и смертное облечется в бессмертие, и смерть будет поглощена победою» крестной смерти Христа; тогда только «последний враг истребится смерть, и Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем» (1Кор. 15:54–57,26, 28).

Широкое и постоянное употребление знамения креста Христова всеми верующими говорит о высоком значении самого креста в жизни их и вечной славе его для всех. Св. Кирилл Иерусалимский в своих «Огласительных поучениях» верующим, готовящимся принять св. крещение, говорит:

«Не устыдимся креста Христова. Но если иной и скрывается, то явно напечатлевай на челе, чтобы демоны, видя царское знамение, в трепете бежали далеко прочь. Твори же знамение сие, когда ешь, пьешь, садишься, ложишься, встаешь, говоришь, ходишь, одним словом, – при всяком деле. Ибо Кто распят здесь, Тот – горе на небесах. Если бы распятый и погребенный остался в гробе, – то имели бы причину стыдиться. Но теперь Распятый на этой Голгофе восстал на небо с Елеонской горы, которая на востоке».

В 13-ом слове от поясняет, почему верующие должны всегда и на всем полагать крестное знамение. «Не стыдимся, – говорит он,– исповедывать Распятого, с дерзновением да будет налагаемы перстами печать, т. е. крест, на челе и на всем, на вкушаемом хлебе, на чашах с питием, на входах и исходах, перед сном, когда ложимся и когда встаем, бываем в пути и покоимся. Это великое предохранение, доставляемое бедным даром (т. е. бесплатно), немощным без труда, потому что от Бога благодать сия, знамение верных, страх демонам. Итак, прими сперва несокрушимое основание – крест, и созидай все прочее на вере. Свидетелями креста имеешь двенадцать Апостолов и вселенную и мир верующих в Распятого за человеков. Спасительный победный памятник Иисусов – крест – собрал всех. Он до сего дня врачует болезни, он до сего дня отгоняет бесов, низлагает чародеяния и обаяния волшебства. Он паки явится с Иисусом с небес».¹⁶

Крест есть непобедимое оружие против всех наших врагов и страстей. «Удались, – говорит св. Григорий Богослов диаволу, – или низложу тебя крестом, пред которым все трепещет. Я крест ношу в своих членах, крест в моем шествии; крест в моем сердце; крест моя слава. Чтобы не воспламенялся в тебе гнев, прежде всего немедленно прибегни к Богу и моли Его, чтобы Он уничтожил в тебе свирепую бурю. А потом тотчас положи на себя знамение креста, котораго все ужасается и трепещет, и ограждением котораго пользуюсь я во всяком случае и против всякаго».¹⁷

«Если почувствуешь, – беседует св. Иоанн Златоуст, – что сердце твое раздражается, огради грудь свою крестным знамением».¹⁸

Крест Христов имеет такое широкое и глубокое значение в жизни верующих, что без него не совершается ни одного таинства, ни одного священнодействия, что без креста не мыслим христианин. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Будем носить и почитать крест Христов, что нам нужно, (без чего мы не можем обойтись). Нужно ли родиться, (по крещении) предлагается нам крест; хотим ли напитаться таинственною пищею, нужно ли принять рукоположенное, или другое что сделать (получить прощение грехов, благодать исцеления, или сочетаться браком и т. д.), везде предстоит нам этот знак победы. Потому-то мы со всяким тщанием начертываем его и на домах, и на стенах, и на дверях, и на челе, и на сердце. Крест есть знамение нашего спасения, общей свободы и милосердия нашего Владыки, который «яко овча на заколение ведеся» (Ис. 53:7). Потому, когда знаменуешься крестом, то представляй все значение креста».¹⁹

Крест является залогом успеха самой молитвы нашей к Богу. Св. Амвросий Медиоланский говорит: «Скорее выслушивается наша молитва, когда и тело наше подражает Христу Распятому, с которым беседует душа».²⁰

Крест побеждает все, и нет такой страсти, нет такой похоти, которая могла бы противиться всепобеждающей силе креста. Св. Иоанн Златоуст говорит: «Когда ты делаешь крестное знамение, вспомни всю силу креста, все крестное дело, – и потушишь ярость и все прочия страсти»²¹, – потушишь весь этот, по выражению св. Григория Богослова, «охлаждающий огонь», который снедает твою плоть, томит твое сердце: св. крест сотворит это «великое чудо»²². «Когда ощутишь в себе побуждение к гневу (то же должно сказать и других страстях), – прежде всего обратись к Богу и моли Его, чтобы Он уничтожил в тебе свирепую бурю», поучает св. Григорий Назианзин... «Потом, не зубудь тотчас ознаменовать себя святым крестом, котораго все боится и трепещет».²³

Вот почему св. Ефрем Сирин убеждает верующих «всегда и повсюду носить с собою это победоносное оружие и никогда не отлагать его от себя, приступаем ли ко сну или пробуждаемся от него, занимаемся ли нашим делом, вкушаем ли пищу и питие, находимся ли в пути – или что другое творим, – да ограждаем себя повсюду спасительным и животворящим знамением креста Господня; тогда и мы не убоимся от страха нощнаго, ни от стрелы летящия во дни, не приидет к нам зло, и рана не приблизится телеси нашему».²⁴

«Виждь, – говорит св. Иоанн Златоуст, – как вооружил небесный Царь последующаго Ему воина! Не щит дал Он, ни шлем, ни лук, ни броню, ни другое что-либо подобное, но, – что всего этого крепче, – силу креста, знамение сущей над демонами победы...» «Если ты вообразишь на себе крест с великою верою, то близ тебя не возможет стать ни один из нечистых духов, зря меч, которым получил жестокую рану».²⁵

Почитание креста Господня установлено и Вселенскими Соборами. Так, 73е правило Шестого Вселенского Собора повелевает: «Поскольку животворящий крест явил нам спасение, то подобает нам всякое тщание употребляти, да будет воздаваема подобающая честь тому, через что мы спасены от древняго грехопадения. Посему и мыслию, и словом, и чувством поклонение ему принося, повелеваем: изображения креста, начертываемыя некоторыми на земле, совсем изглаждати, дабы знамение победы нашея не было оскорбляемо попиранием ходящих. И так, отныне начертывающих на земли изображение креста повелеваем отлучати».

А Седьмой Вселенский Собор разъясняет, почему мы должны почитать крест и, поклоняясь кресту, Кого мы прославляем. Соборное определение так говорит:

«Пока два куска дерева, составляющие крест, сложены крестообразно, до тех пор я поклоняюсь этому образу ради Распятаго на нем Христа, а когда они отделены друг от друга, я бросаю и сожигаю их. Как получающий царский указ и целующий печать чтит не пыль и бумагу, или свинец, но относит почтение и поклонение к императору, так и мы, дети христиан, поклоняясь изображению креста, не древесную природу, почитаем, но, взирая на крест, как на печать и образ страдания Христова, возносим чрез него целование и почитание к Распятому на нем. Потому, когда видишь, что христиане поклоняются кресту, то знай, что они относят поклонение к распятому Христу, а не к дереву. Если бы они почитали естество дерева, то они поклонялись бы всем деревьям и рощам, как и ты Израиль, когда поклонялся им, говорил дереву и чурбану: ты мой бог, ты родил меня. Но мы не говорим ни кресту, ни изображению святых: «вы боги наши», потому что они не боги наши, но иконы Христа и святых Его, которые употребляются для воспоминания и почитания святых»²⁶.

Мы почитаем крест, потому что на нем пострадал Христос за наши грехи. А потому крест является нашим обличителем во всех наших грехах и беззакониях, что признают и сектанты, когда они поют свои стихи:

«Когда я поднимаю взор

На крест, где Божий Сын Страдал,

Я сознаю греха позор,

Стыжусь того, что почитал». («Гусли» 427; нов. – 259)

Обличая нас в пороках, крест указывает прямой путь нашей жизни и цель самого бытия:

«И в радости и в горе жизни...»

Мудрец, тебя томит тревожное сомненье!

Безвестен путь и цели нет?

Взгляни с любовию на крест:

В нем всякой тайны разрушенье.

Страдалец, ты отверг надежду на спасенье?

На крест с надеждою взгляни

И взор останови, душою отдохни:

В кресте твое успокоенье.

Богач! Томишься ты тоскою пресыщень?

Чтоб утоленною душою отдохнуть,

Взгляни на крест, и твой бесцельный путь

В нем цель найдет и утешенье». («Гусли» 41)

Крест ободряет и подкрепляет в борьбе с врагом.

«Твердо стой, народ Христа,

Не страшись врагов креста

Ни нападок мира!..

Облекись, народ, в Христа,

Идя в бой за честь креста». («Гусли» 554, нов. – 369)

Верующие с благоговением почитают крест Господень, духовно преклоняясь пред Распятым на нем. И такое почитание оправдывается фактически обилием чудес и милостей, изливаемых чрез него на всех прибегающих к нему с верою и молитвою о Божественной помощи. Чрез посредство Честнаго и Животворящего Креста Господня буквально исполняется заповедь Христа, данная апостолам, когда Он посылал их на проповедь Евангелия. «Идите... и проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное. А явные признаки того следующие: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром и давайте» (Мф. 10:6–8). А по воскресении Своем, границы действия этой заповеди Христос расширил, уполномочив всех без исключения верующих совершать это Божественною силою креста. Возносяся на небо, Он сказал апостолам: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет... Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16:15–18).

И все это исполняется с буквальною точностию. Силою Честнаго и Животворящего Креста, по вере в Распятаго на нем, верующие спасают себя от всех болезней и членовредительства, от огня и лютых зверей, от смертоносного яда и врагов на войне, от нападения бесов и всяких искушений своих страстей. История и ежедневный опыт представляют нам бесчисленные примеры того, но мы ограничимся, в подтверждение своих слов, немногими из них.

Прохор, ученик св. Иоанна Богослова, говорит, что св. Апостол знамением креста исцелил одного больного, лежавшего при пути. Благочестивый Ир, по наставлению св. ап. Филиппа, начертал рукою своею образ креста Христова на поврежденных членах недужного Аристарха, и тотчас иссохшая рука исцелела, око прозрело, слух открылся, и больной стал здоров. Св. Епифаний, в детстве своем, будучи еще некрещеным, свержен был однажды рассвирепевшим ослом и сильно повредил себе бедро, но один христианин трижды знаменал его крестом и исцелил отрока. Преп. Макрина, сестра св. Василия Великого, страдая «от вреда некоего лютаго на персях ея», просила свою мать осенить больное место, и мгновенно получила исцеление. Нонна, мать св. Григория Богослова, в тяжкой болезни испытывала «многия страдания», и самое тяжкое – отвращение от пищи. Но осенение ее крестным знамением в ночном видении исцелило ее от болезни.

Сила крестного знамения спасала верующих от огня и лютых зверей. Фекла осенила крестом «множество дров и хврастия, собранного под нею на сожжение ея», и огонь не коснулся ее тела. Св. мученица Василисса Никомидийская оградила себя знамением креста, – и посреди пламени, в разженной пещи, «стояла на мног час в огни горящем», без всякого вреда. Св. мученики Авдон и Сеннис, обреченные на растерзание зверей, напечатлели на себе Св. крест, и лютые звери, подобно кротким агнцам, лобызали ноги св. угодников Божиих.

Пред осенением крестного знамени и смертоносные яды не оказывали своего действия. Св. еп. Юлиан, начертав на поднесенной ему злоумышленниками чаше св. крест, выпил смертоносный яд, и не почувствовал никакого вреда. Преп. Венедикт осенил крестом сткляницу, – и ядоносный сосуд расселся, «как бы от каменного удара». Св. мученик Ермий, когда дали ему выпить яд, помолившись Богу, осенил чашу крестом, выпил и остался жив. «И что дивнаго, – говорит св. Златоуст, – в том, что крест побеждает вредительныя отравы, когда он отверз адския врата, распростер небесные круги».

Спасались крестом и на войне от врагов. Св. преподобномученик Никон, воспитанный отцом в язычестве, долго упорствовал принять христианство, не смортя на все старания матери. Однажды, отпуская его на войну, мать сказала ему: «Сын мой! Если на войне случится тебе быть в опасности, то оградись крестным знамением, – тогда не поразит тебя ни копье, ни меч». Вспомнил Никон слово матери, когда он был окружен неприятелем, совершил крестное знамение, и остался победителем.

Сила креста прогоняет бесов. Однажды диавол напал на св. Киприана. Не могши ничем избавиться от своего мучителя, Киприан воскликнул: «Боже, помоги мне!» и при этом перекрестился. Диавол тотчас, как стрела, отскочил от него и исчез. Св. Пахомий во время молитвы услышал голос: «Радуйся, старец, столько мне угодивший! Аз есть Христос и вышел к тебе, как к другу своему». Св. Пахомий изумился и рассуждал сам с собою: «Христово пришествие приносит человеку радость, сердце тогда не чувствует никакого страха, а я теперь боюсь, страшусь... Нет, это не Христос!» И оградившись крестом, сказал: «Отойди от меня, дух злобы! Будь проклято лукавство всех твоих начинаний!» Мгновенно призрак исчез, оставив по себе весьма смрадный запах. Пробиан, врач императора Константина Вел., принимал все догматы веры, но не признавал креста, не почитал креста Господня. И вот, однажды явился ангел Господень в храме и, указывая на изображение креста Господня, сказал: «Со времени распятия Христа из всех дел и случаев, направленных к общей пользе рода человеческого и к частной некоторых людей, ничего не сделано без креста ни св. ангелами, ни благочестивыми людьми»²⁷.

Св. Церковь, призывая верных своих чад к прославлению животворящего Креста Господня, прославляет его в своих песнях так: он есть «дверь райская (т. е. чрез него входим в рай), верных утверждение, Церкве ограждение, оружие непобедимое, бесов сопротивоборче; слава мучеников, преподобных удобрение, пристанище спасения... царей державо, крепость праведных, священников благолепие... жезл силы, оружие мира, его же со страхом обстоят ангелы; Христа божественная слава, подающаго миру велию милость» (стих. на Воздвижение Креста Господня).

Св. Церковь, прославляя в своих песнопениях Крест Господень, берет черты для изображения славы его из опыта жизни. Исходною точкою прославления Креста выставляется в церковных песнях следующее противоположение: «Древо преслушания миру смерть прозябе: древо же креста живот и нетление; темже Ти поклоняемся распеншемуся Господу: да знаменается на нас свет лица Твоего» (служба Честному Кресту). Отсюда и все остальные похвалы Креста Господня, а именно:

«Всесильный Крест Христов – апостолов похвала и благолепие, преподобных утверждение и верных знамение, мучеников крепость, иерархов и мучеников слава, победа и утверждение всех хвалящих его, немощных здравие, болящим исцеление и заступление, мертвым воскресение, падающим воздвижение. Крест – основание благочестия, бесом – губитель, Церквам благолепие, нечестивым погибель, врагом посрамление в день судный. Живоносный Крест – бесом отгнание, и помыслом погашение и ума сохранение. Крест – великое оружие Христово и непобедимое победительство всесильное. Крест – небесная лествице, Христова высота и слава. Крест – освящение водам, очищение воздуху, освящение и просвещение всякому, знамение мужества и Христов скипетр непреложный; противныя в землю попирая. Крест – всех воскресение, падших исправление, страстей умерщвление, и плоти пригвождение, крест душам слава, и свет вечный. Крест – врагов губитель, злочестивых язва и пленение, верных держава, благочестивый хранитель и бесов отгонитель. Крест – страстей пагуба, помыслов отгнание и духовом ловительство. Крест – древо жизни и спасения, древо бессмертия, древо разума, древо трилюбезно, нетленно и неизнуряемо».

Вот какими чертами характеризуется слава Креста Господня! И мы видим, что слава Креста соответствует уничижению на нем Христа: крест есть крайняя ступень уничижения Христа и самая высокая лестница к славе, достигающая одесную Престола Божия на небе!

В настоящей жизни крест, который мы несем по заповеди Христа (Мф. 16:24; Мк. 8:34; Лк. 9:23), есть выражение наших бедствий, скорбей и страданий за Христа. Неся свой крест, мы сраспинаемся Христу (Гал. 2:19), мы умираем со Христом, чтобы жить нам с Ним (Рим. 6:8; Кол. 2:20). Отсюда, крест, как выразитель всех скорбей и страданий, символизирует собою наше уничижение: «будьте ненавидимы всеми за имя Мое... Изгонят вас из синагог; даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу... претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10:22; Ин. 16:2). Но вы «блаженны, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша неграда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мф. 5:11, 12).

Но за этим уничижением креста и несущих его в настоящей жизни откроется вечная слава его и всех крестоносцев в будущей жизни, со вторым пришествием Христа на землю. «Тогда явится знамение Сына Человечскаго на небе; и тогда восплачутся все племена земныя и увидят Сына Человеческаго, грядущаго на облаках небесных с силою и славою многою» (Мф. 24:30). И «праведники тогда воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13:43), когда Распятый на кресте и Воскресший из гроба, Царь Славы – Христос скажет им: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34).

Такова судьба Креста Христова; таково его значение на земле и будущая слава на небе! Ввиду этого все верующие должны спешить ко кресту и под сению его искать себе успокоение. Там для всех найдется место и покой.

Есть для плачущих земли

Место у креста;

Брат мой страждущий, займи

Место у креста;

Сердце все Христу открой,

Отгони проч страх людской.

Дал тебе Спаситель твой

Место у креста.

Не опаздывай в пути:

Отдых у креста;

Поспеши скорей найти

Место у креста.

Если скорбь в твоей груди,

То к Спасителю приди

И покой души найди

У Его креста.

Беззаботные! Скорей

Станьте у креста;

Бог вам дал в любви Своей

Место у креста.

И взгляните, как струей

Льется так поток живой

Крови чистой и святой,

Крови со креста.

Вечная любовь зовет

Всех под сень креста

И для каждого найдет

Место у креста.

Там свершились чудеса,

Нам открылись небеса

И умолкнула гроза:

Тихо у креста! («Гусли» 224, нов. – 58)

Зовет к кресту и Св. Церковь. В своих песнопениях она обращается к верующим чадам своим с такими словами:

«Приидите людие, преславное чудо видяще, креста силе поклонимся: яко древо в рай смерть прозябе, сие же жизнь процвете, безгрешнаго имуще пригвожденна Господа. От Него же все язы́цы нетление вземлюще зовем: иже крестом смерть упразднивый, и нас свободивый, слава Тебе».

(Стих. 5 на поклон. Честн. и Жив. Кресту Господню)

21 февр. 1915 г.

Приложение к стр. 5 – 6

Лик Христа Спасителя, по изображению Слова Божия, народных сказаний и поэтического творчества

Внешний вид Христа Спасителя производит неотразимое впечатление на всех Его современников. Как Богочеловек, Он представлял Собою идеал совершенства не только по душе, но и по телу. Он – Сын человеческий, прототип «человека», воплощение и отражение того идеала совершенства, который говорил о совершенстве Творца, наложившего эту печать на своем творении – первом человеке, представлявшем собою венец творения Божия. Из рук Творца исходило совершеннейшее творение во всех отношениях, а уродство и безобразие – это результат греха, дело самого человека, подчинившегося внушению диавола.

Идеальное совершенство внешнего вида Христа вытекало из совершенства Его души, всецело проникнутой Божеством и объединенной в одну личность с Божеством Сына Божия. Между телом и душой была совершеннейшая (абсолютная) гармония, и Божественные совершенства души отражались в совершенстве тела. Безгрешность, святость, безграничная любовь, всецелая покорность Богу, кротость и смирение и непрерывное ощущение веяния Духа Божия, постоянное пребывание в Боге Отце и сознание Своего нераздельного единства с Ним, – все это отражалось и во всем Его теле, в Его взглядах и речах, в Его голосе и интонациях, во всех Его движениях и жестах, во всем Его проникновении в души окружавших Его. Своим взором Он проникал в души людей, читал сокровенные тайны их сердца и озярал сознание их Божественным светом, который выставлял пред каждым все его прошлое, настоящее и даже будущее, обнаруживал пред ним все сокровенное, гнусное и порочное, что каждый старался скрыть даже от себя, вливал новый источник жизни, светлую радость и внутреннее успокоение, вселял твердую надежду на покровительство Бога, Его близость и промышление о людях и открывал светлый горизонт будущего. Всею совокупностию Своих действий Христос производил чарующее обаяние на чистые души, стремящиеся к свету, и одним словом Своим привлекал к Себе, заставляя их оставить все и следовать за Ним. Но в нравственно-ожесточенных сердцах, совершенно утративших в себе искру Божию, Христос самым присутствием Своим вызывал озлобление и ненавить к Себе, так как Он Своею личностию озарял их мрачные души и срывал с них маску лицемерия, которою охраняли и защищали они спокойствие своей совести.

Такую совершенную красоту Сына человеческого ясно созерцали ветхозаветные пророки и в своих вдохновенных псалмах и речах изобразили ее идеальными чертами. Так, певец-пророк 44 псалма, обращаясь своим духовным взором к Мессии – Царю, говорит:

«Ты прекраснее сынов человеческих»; а в чем и откуда эта красота? «Благодать излилась из уст Твоих», отвечает пророк; а посему «благословил Тебя Бог на веки. Препояшь Себя по бедру мечем Твоим, Сильный, славою Твоею и красотою Твоею». Но в чем эта сила и красота, – об этом пророк далее говорит: «и в сем украшении Твоем поспеши, воссядь на колесницу ради истины и кротости и правды, и десница Твоя научит Тебя дивным делам». Вся сила духовного «меча» и вся красота этой силы состоит в «истине», «кротости» и «правде», и все величие Его управления заключается в Его «правоте», чем и утверждается престол Его вовек. «Престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты – жезл царства Твоего. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие, посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих». Вот откуда исходит и внешняя идеальная красота Царя – Мессии! Из Его Божественной природы. Пророк обращается к Нему, как к Богу. А отсюда является и вся внешняя идеальная красота Его, что пророк символически изображает так: «Все одежды Твои, как смирна и алой и касия», издающие благоухание и чарущие взор красотою (Пс. 44:3–9).

Пророк Исаия дополняет красоту образа Христа новыми чертами, чарующими всех вокруг Него. Подобно пророку-певцу, он также всю красоту Мессии выводит из внутренних качеств Его души, отражающихся и вне – в лице и во всем теле. «Он будет судить бедних по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестиваго. И будет препоясанием чресл Его правда, и препоясанием бедр Его – истина». А все это исходит из того, что «на Нем почиет Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится» (Ис. 11:2–5).

К этим идеальным чертам нравственной красоты, отражающейся и во всем внешнем виде, пророк присоединяет новые черты, характеризующие Его симпатичный образ во всех Его действиях. Господь устами пророка говорит: «Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд». И далее описывает характер Его действий: «Он не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах». Это – Его кротость и смирение и удивительное Его спокойствие. «Трости надломленной не переломит», так нежно будет обращаться с теми, у кого надломлена жизнь и надежда, «и льна курящагося не угасит», не смотря на чрезвычайную слабость едва мерцающей веры, подобно слабому огню горящего льна; «Он будет производить суд по истине», в чем и заключается вся Его сила, побеждающая гордых и непокорных. Но, несмотря на кротость и смирение, несмотря на кажущуюся внешнюю слабость, Он будет устойчив во всех Своих словах и делах: «не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать» населяющие самые отдаленные «острова» (Ис. 42:1–4).

Эта дивная красота нравственной устойчивости проявилась в невыразимой силе Его борьбы со грехом мира, когда Он доведен был до такого ужасного положения, до какого не доходил никто из людей. Вся видимая красота Его превращена была в страшное безобразие невыносимого ужаса. Пророк, созерцая этот момент, говорит: «нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его» (Ис. 53:2, 3).

Но эта крайняя степень Его уничижения, даровавшая Ему победу над врагом, превращает Его внешнее насильственное безобразие в величественную красоту и славу. Пророк созерцает Его возвращающегося с поля победы и, пораженный Его «величием» и «красотою», в недоумении спрашивает: «Кто это идет от Едома²⁸, в червленых ризах от Восора, столько величественный в Своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? «Я – изрекающий правду, сильный, чтобы спасать», отвечает Мессия-Победитель. «Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топтавшего в точиле? «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моем и попирал их в ярости Моей; кровь их бразгала на ризы Мои, и Я запятнал все одеяние Свое... Я смотрел, и не было помощника; дивился, что не было поддерживающаго; но помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя – она поддержала Меня» (Ис. 63:1–3, 5).

Образ страждущего Мессии, покрытого ранами и обагренного Своею кровию, взят от топтавшего в точиле виноград. Своими ранами и Своею кровию Он поражал Своих врагов, как это мы уже показали выше. И чем больше враги наносили Ему ран, чем больше обагрялся Своею кровию, тем сильнее и решительнее Он поражал их. И в этом поражении врагов никто Ему не помогал. Отсюда гнев и ярость Его в этом поражении врагов означает и выражает Его ненависть к врагам – диаволу, греху, смерти, поборниками и выразителями которых были распинатели Евреи.

В Евангелии мы видим, что и Сам Христос, и Евангелисты часто изображат нам высокими и характерными чертами идеальный вид Спасителя. Призывая к Себе «всех труждающихся и обремененных», Христос обещает дать им "покой», с тем, чтобы они научились от Него «кротости и смирению», воплотили в себе Его образ совершеннейшей духовной красоты: «возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:28, 29).

Он, кроткий и смиренный, покорный воле Отца Небесного (Ин. 4:34, 6:38; Мф. 26:42; Лк. 22:42), «как овца, веден был на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих», в защиту Себя от врагов (Ис. 53:7; Ин. 1:29, 36), и Своею кротостию и смирением, Своею покорностию определению Отца Небесного, Он отпечатлевал Свой совершеннейший образ и на всех приходивших к Нему поучиться.

В Назаретской синагоге Он Сам приложил к Себе слова пророка, который за 698 лет до Его рождения яркими чертами изобразил дивный характер Его деятельности, в которой отразилась вся небесная красота Его души и доброго сердца. «Дух Господень на Мне, – сказал Он словами пр. Исаии, – ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное» (Лк. 4:18, 19; Ис. 61:1, 2). Своим благовестием, Своими действиями Он нес всем радость и нравственное успокоение; Он раздавал всем узникам греха свободу, несчастным больным – выздоровление, слепым прозрение, а всем нищим радостное благовестие о наступлении благоприятного лета Господня. И это не на словах обещал, но давал самым делом. А потому, какая благость, какая любовь, какая радость сияла на Его лице, когда Он являлся раздаятелем этих благ небесных всем страждущим и скорбящим в жизни, всем несчастным мира! А эта радость благодеяний придавала лицу Его неизреченную красоту небесную.

«Не плачь», сказал Он несчастной вдове, которая провожала своего единстенного сына на место вечного покоя. Он «сжалился над ней» и поспешил ее утешить: Он тотчас же утирает горькие слезы, возвращая ей единстенного сына живым (Лк. 7:12–16).

«Дерзай, чадо», говорит Он с любовию всепрощения трепещущему пред Ним расслабленному от сознания своих грехов пред лицом Божественной правды, озарившей весь мрак его греховной жизни. И прежде чем даровать ему исцеление от физической болезни, Он исцеляет его душу от грехов, вызвавших самую болезнь его: «прощаются тебе грехи твои», сказал ему, и это слово внесло в душу несчастного грешника неизъяснимую радость внутреннего примирения и успокоения его совести и чувство неземного блаженства (Мф. 9:1–7).

«Господи! Ты можешь меня очистить, если хочешь», обратился к Нему с смиренною просьбою прокаженный, считая себя недостойным получить от Него милость исцеления от страшной болезни. Он верил в чудодейственную силу Христа, но имеет ли он право рассчитывать на такую милость по свойству самой болезни своей? Он считал себя отверженным Небом и землей, – отнесется ли Христос к нему с состраданием? »Хочу«, слышит он утешение из уст Христа, »очистись", и одним прикосновением Своей руки снимает с него «проклятую» болезнь полного отвержения (Мф. 8:2, 3,).

«Наставниче, наставниче, погибаем», кричат Ему ученики во время страшной бури на море, когда волны готовы были поглотить их в пучину. И Христос, укорив их в трусости и маловерии, «запретил ветру, и сказал морю: умолкни, перестань. И ветер утих, и сделалась великая тишина» (Лк. 8:22–25; Мф. 8:24–27; Мк. 4:36–41).

Какая красота Его души проявлялась во всех таковых действиях, где мы видим Его любовь и милосердие, Его Божественное могущество и власть раздавать без меры все блага, кому что нужно и сколько нужно! Евангелисты часто говорят о Нем: «сжалился над толпами народа, что они были изнурены» (Мф. 9:36, 14:14; Мк. 6:34; Лк. 7:13), «скорбел об ожесточении сердец их» (Мк. 3:5; Ин. 11:38; Мф. 26:37), «жалел народ» (Мф. 15:32; Мк. 8:2), «плакал» о судьбе Иерусалима, плакал громко, навзрыд (Лк. 19:41), плакал горько, тихими жгучими слезами (Ин. 11:35), «возскорбел духом, и возмутился, скорбел внутренно» (Ин. 11:33, 38). Часто Евангелисты изображают Его плачущим и радующимся небесною радостию (Лк. 10:21), но никогда не видели Его смеющимся.

В таких-то Его действиях и переживаниях, гармонически сочетавших все Божественные совершенства Его нравственной природы, отражалась небесная красота Его Богочеловеческой души. И народ чем больше всматривался в Его лицо, в Его действия и слова, тем более поражался этою небесною красотою Его вида.

Слушавшие Иисуса «дивились учению Его, ибо слово Его было со властию», могущественно и действенно (Лк. 4:32). «Он учил... как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7:29). Его слово становилось делом и вносило в сердца слушателей усладу, успокоение, мир. «И дивились словам благодати, исходившим из уст Его» (Лк. 4:22; Мк. 1:22) и говорили, что «никогда человек не говорил так, как Этот Человек» (Ин. 7:46). «Дивился народ учению Его» (Мф. 7:28, 22:33; Мк. 11:18) и говорил «Он точно пророк» (Ин. 7:40). Прислушиваясь к каждому слову Его и видя, как оно тотчас же и осуществлялось, становилось делом, все чрезвычайно дивились и говорили: «все хорошо делает, – и глухих делает слышащими, и немых – говорящими» (Мк. 7:37, 5:20). Все «славили Бога и говорили: великий пророк возстал между нами, и Бог посетил народ Свой» (Лк. 7:16); «это истинно тот пророк, которому должно прийти в мир» (Ин. 6:14; Втор. 18:15). Внимавшие учению Христа и видевшие Его дела говорили, что «Он – пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом» (Лк. 24:19). Его слово было творческим словом, о котором Моисей говорит: «рече и быша, повел и создашася» (Быт. 1:3; Пс. 32:9). Его слово было словом Бога! А потому, оно являло во Христе Божественные совершенства, которые отражались во всей Его человеческой природе и своею стройною гармониею придавали ей небесную красоту.

Небесная красота Божественного совершенства действительно просвечивала чрез человеческую плоть Христа. Во время преображения Его на горе, когда Он молился о предстоявшем Ему деле искупления, Он преобразился пред своими учениками: Божество Его ярко просвечивалось чрез Его тело: «лицо Его просияло как солнце, а одежды Его сделались весьма белыми, как свет», «блистающими, как снег» от обилия света, исходившего из всего Его тела (Мф. 17:2; Мк. 9:3; Лк. 9:29).

Об идеальном совершенстве Своего внешнего вида засвидетельствовал и Сам Христос. Он Сам сказал о Себе, что Он есть образ Бога Отца, отражение Его вечной славы и всех Божественных совершенств, которые в своей совокупности представляют неизреченную Божественную красоту. На просьбу Филиппа – «Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас», – Иисус кротко, с нежным укором, сказал ему: «столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? Разве ты не веришь, что Я в Отце, и Отец во Мне?» (Ин. 14:8–10).

И если Сам Христос сказал о Себе – «видевший Меня видел Отца», то этим ясно указал, что совершенства Бога Отца отражались чрез плоть Христа во всем Его внешнем виде в идеальной Его красоте.

Слова Христа поясняет нам и ап. Павел. Об Иисусе он говорит так: «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, возсел одесную (престола) величия на высоте» (Евр. 1:3). И в другом месте он говорит тоже о Христе: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу» (Флп. 2:6). Значит, Он был не фиктивным, но реальным отражением славы Бога Отца, Он был «Бог во плоти» (1Тим. 3:16), а потому Он представлял Собою и по телу идеальное совершенство.

И эта-то идеальнейшая Божественная красота Его внешнего вида была так ужасно попрана людьми и превращена в страшное безображие, так что все от ужаса отвращали лицо своего от Него, когда Он, обнаженный, стоял на Голгофе пред лицом всего Еврейского народа и человеческого рода!

Божественная красота лика Христа Спасителя неизобразима человеческим искусством и неописуема творческим пером художника-поэта. Есть предание, которое ясно и определенно говорит об этом. Едесский царь Авгарь V был болен страшною болезнию синей проказы, ломотою в костях и расслаблением всех членов. Он слышал о необыкновенной доброте Христа и Его дивных делах милосердия. Он узнал, что Христос никому не отказывает из несчастных в их просьбе, – всем помогает, всех исцеляет. Веря в такую доброту и чудодейственную силу Христа, он желал видеть этого Великого Чудотворца и получить от Него исцеление. Но так как ему самому нельзя было отправиться в Иудею и, с другой стороны, он не надеялся, чтобы Иисус пришел к нему, то он послал искусного живописца Ананию и приказал ему снять портрет с Иисуса, чтобы видеть ему, по крайней мере, изображение лица Спасителя и облегчать свои страдания, взирая на него. Анания, исполняя приказание царя, уловил удобный момент, чтобы снять на полотно подобие лица Иисуса. «Он встал на камень и, смортя пристально на лицо Спасителя, старался изобразить Его на полотне. Но задача оказалась невыполнимою. Лишь только Анания переносил на полотно подобие Спасителя и снова взглядывал на Него Самого, то лицо Спасителя изменялось, и Анания должен был начинать снова; но снова происходило то же изменение Божественного лица, так что Анания, долго трудившись, не мог изобразить Его лица»²⁹.

Вероятность такого факта подтверждается самым делом: идеал Божественного совершенства неизобразим по самому существу своему: к идеалу Божественного совершенства мы может только приближаться и будем приближаться целую вечность, но исчерпать его мы не в состоянии. И лик Христа Спасителя, отражавший всю полноту Божественной духовной жизни, Божественных совершенств, неуловим для кисти художника, желавшего снять с него копию. Лицо Его и должно было постоянно меняться до бесконечности: потому что на нем отражались каждая мысль Христа, каждое чувство Его сердца, каждое движение Его духа. И необъятная полнота этих мыслей, чувств и переживаний делала невозможным для художника уловить какие-либо установившиеся черты Его лица вследствие быстрой смены от полноты переживаний.

Действительно, портрет Его неизобразим. Никакая кисть художника не может передать все неисчерпаемое богатство Его мыслей, чувств, желаний, все безграничное и необъятное содержание Его души, в каждый момент отвечающей на новые запросы к Нему человечества и переживающей новые положения. «Он сияет, как ясное солнце, среди этого грешного мира; все в Нем совершенно, нет и тени несовершенства, тем более греховности. Во всей Его жизни мы напрасно стали бы усиливаться отыскать хоть единственное пятно, или даже едва заметную тень, омрачающую Его нравственный характер. Никогда на земле не жил так свято, спокойно ни один человек, как Иисус Христос, никому не оказавший несправедливости, и ни одному человеку не причинивший вреда. Всегда Он являлся владыкой над делами и мнениями, радостями и страданиями в мире, и в то же время беспристрастно относился к славе, богатству и земным, человеческим удовольствиям».³⁰ «Ни один известный пророк не может быть представлен в самом отдаленнейшем соглашении с мыслью Иисуса Христа. Самая утонченная злоба напрасно будет искать самых слабых следов эгоизма и Его побуждениях; пред Его небесной чистотой чувственность с трепетом отступает пристыженная; ложь должна оставить незапятнанным того, Кто Сам воплощенная истина; неправда должна потерять свою силу, встретившись с Его справедливостью; самая обыкновенная мысль честолюбия исчезает в Его Божественной мудрости и самоотвержении».³¹

И такая нравственная чистота и святость сияла на лице Его, как яркое солнце, озарявшее всю неуловимую красоту Его души. Все эти нравственные совершенства духовной чистоты и святости радужными лучами отражались и играли на Его чудном лице, которое невольно приковывало всех, не утративших в себе человеческих свойств богоподобной души. Хотелось бы смотреть на эту чудную красоту Божественного лика Христа и смотреть целую вечность и услаждать себя лицезрением небесной красоты.

Сам Христос называл Себя Сыном человеческим. А это значит, что Он воспринял на Себя все человечество, воплотил в Себе все человечество, со всеми немощами, скорбями и болезнями, кроме греха. Как Искупитель и Спаситель всего мира, Он с каждым человеком входит в соприкосновение, без чего немыслим и самый акт искупления. Но каждый человек представляет собою самостоятельную единицу в целом составе человечества. Отсюда такое широкое разнообразие точек соприкосновения Его с душою каждого человека. Отсюда такая полнота и разносторонность Его нравственного характера. Отсюда такая несчерпаемая глубина Его духовного опыта. И все это кладет свой отпечаток на Его внешнем виде. Он – всечеловек! Все народы, племена и языки, живущие по всей земле и во все время существования самой земли, все люди, различные по своему воспитанию, образованию, социальному положению, возрасту и духовным способностям, возрасту и полу, – одним словом все без исключения люди – Его братья по плоти и входят в состав Его единого, неделимого тела, главою которого является Он Сам. И все соприкасаются с Ним и обновляются в Нем. «Бедные видят в Нем друга, грешники – Утешителя, фарисеи – строгого обличителя, ученые – непреодолимого противника суемудрия, народ слушает слово Его, как слово со властию, а правители в самом смирении Его признают вышечеловеческое величие».³² И такое-то всечеловеческое разнообразие Его нравственного характера отражается в дивной гармонии Его внешней красоты. Такая гармоническая полнота нравственных черт есть идеальная красота по внешней форме.

Сохранилось донесение в римский сенат Лентула, римского проконсула, жившего в Иудее во времена Христа. В своем донесении сенату он говорит об Иисусе как человеке «отменной добродетели» и, что для нас интересно, описывает Его внешний вид. Мы представляем его буквально.

«В наши времена проявился, и ныне есть еще у нас человек отменной добродетели, называемый И. Христос; народ почитает Его пророком истины; Его ученики удостоивают Его быть Сыном Божиим. Он воскрешает мертвых; Он исцеляет всякого рода болезни словом одним. Сей человек большого величественного вида; Он есть таков, что кто лишь только Его увидит, то ощутит в себе вдруг к Нему почтение, смешанное со страхом. Он отменно строен, волосы Его цвету ореха созрелого, гладки до ушей, а от оных до низу кудрявы; они крепки и блистающи, простираются до плеч, посреди головы разделяются на (две части) обе стороны, по обычаю Назореев; лоб у Него ровный, не имеющий морщин, так как и все лицо Его чисто, и на оном никаких пятен нет; нос и рот хорошо расположены, бороду имеет такого же цвета, как и волосы на голове, густую, но не долгую, на конце раздвоившуюся. Его взгляд тих, заключающий в себе важность совершенного человека; глаза Его небесного цвета, проницательные, острые; Он тих и приятен в учении, однако ж с соразмерною строгостию; Он весел без нарушения своего величества; никто Его не видел смеющимся, но часто видят плачущего; Его руки приятного вида; говорит Он не много, но разговоры Его дышат особенною мудростию. Одним словом, сей человек отменнее всех сынов человеческих, и в нем видна истина, в которой никакой лести не обретается».³³

Другой апокриф, выражающий народный взгляд на внешний вид Христа, заслуживает нашего внимания, чтобы представить его здесь. Народное благочестивое творчество не могло пройти мимо такого вопроса как внешний вид Христа, который произвел глубокое неотразимое впечатление на толпы народа. Документ этот – письмо жены Пилата Клавдии Прокулы к своей подруге Фульвии Герсилии. Описывая кончину «Праведника», она передает и то неотразимо глубокое впечатление, какое Он произвел на нее Своим видом и Своими действиями. В качестве очевидца она описывает факт воскрешения дочери Иаира. Мы передадим сцену буквально словами апокрифа.

«С некоторого времени Семида (дочь Иаира) была нездорова; в одно утро, при моем пробуждении, мне сказали, что она скончалась без предсмертного томления, в объятиях матери (Соломии). Сраженная горестию при этой ужасной вести, обняв моего сына, я поспешиал к ним, чтобы плакать с несчастною Соломиею. Дойдя до улицы, в которой они жили, люди мои с трудом могли проложить дорогу моим носилкам: ибо флейтщики, певчие и толпы народа теснились вокруг дома. Остановясь у подъезда, я заметила, что толпа расступилась пред группою идущих, на которую она глядела с удивлением и почтительным любопытством. В первом из этой группы я узнала отца Семиды (Иаира), но вмето горести, которую я ожидала прочесть на его почтенном лице, оно выражало глубокое убеждение, странную надежду, для меня непонятную; подле его шли три человека, бедно одетые, простой и грубой наружности; за ними, завернувшись в мантию, шел Муж, еще во цвете лет... Я подняла на Него глаза и вдруг опустила их, как бы пред ярким сиянием солнца; мне казалось, что венцеобразные лучи окружат Его локоны, ниспадавшие по плечам, как у жителей Назарета. Невозможно выразить, что я почувствовала при взгляде на Него; это было вместе могущественнейшее влечение, ибо неизъяснимая сладость разливалась во всех чертах Его и тайный ужас: потому что глаза Его издавали блеск, который как бы обращал меня в прах. Я последовала за Ним сама, не зная, куда иду. Дверь отворилась, я увидела Семиду; она лежала на одре, окруженная светильниками и ароматами; она была еще прекрасна, прекрасна небесным спокойствием; но чело ее было бледнее лилий, рассыпанных у ног ее, и синеватый перст смерти оставил селды на ее впалых ланитах и поблекших уже устах. Соломия сидела подле нее безмолвная, почти лишенная чувств; она, казалось, даже не видала нас. Иаир, отец молодой девицы, бросился к ногам Незнакомца, остановившегося у постели, и, указывая Ему красноречивым жестом на усопшую, вскричал: «Господи, дочь моя в руках смерти! Но если Ты пожелаешь, она оживет!»

Я затрепетала при этих словах; сердце мое как бы приковалось к каждому движению Незнакомца. Он взял руку Семиды, устремил на нее Свои могучие взоры и произнес: «Встань, дитя мое!»

Фульвия! Она повиновалась! Семида приподнялась на своем ложе, поддерживаемая невидимою рукою, глаза ее открылись, нежный цвет жизни расцвел на ее устах, она протянула руки и сказала: «Маменька!» Этот крик воскресил Соломию, мать и дочь судорожно прижались друг к другу, а Иаир, простершись на земле и осыпая поцелуями края одежды Того, Кого называл Учителем, повторял: «Что должно делать, чтобы служить Тебе? Чтобы получить жизнь вечную?»

Изучать и исполнять два правила закона: любить Бога и человеков!

Сказав это, Он скрылся от нас, как эфирная и светлая тень. Я была на коленях, сама того не зная; встав, как бы под влиянием сна, я возвратилась домой, оставя блаженное семейство на вершине наслаждений, для изображения коих не создано ни кисти, ни пера».³⁴

Мы позволим еще себе представить самый сон жены Пилата, который побудил ее обратиться к мужу с такою просьбою: «не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27:19). Сон этот дополняет картину того, что изобразила она в доме Иаира. Но характеристика Иисуса рисуется здесь среди неистовых зверей Иудеев.

«Я видела Иисуса, – пишет Клавдия Прокула, – я видела Его таким, каки Соломия описывала мне своего Бога: лик Его блистал как солнце. Он парил на крыльях херувимов, пламенных исполнителей повелений Его; остановясь в облаках, Он казался готовым судить поколения народов, собранные у Его подножия. Мановением Своей десницы Он отделил добрых от злых; первые возносились к Нему, сияющие вечною юностию и Божественною красотою; а вторые низвергались в бездну огня, пред коим ничто огнь Ерева и Флегетона. И когда Судия указывал им на раны, покрывавшие Его тело, говорил им громовым голосом: «Воздайте кровь, которую Я пролил за вас!» Тогда эти несчастные просили у гор покрыть их и земли поглотить их... Тщетно они чувствовали себя бессмертными для мук, бессмертными для отчаяния... О, какой сон! Или вернее сказать, какое откровение! Лишь только заря зарумянила вершины храмов, я встала с сердцем еще сжатым от ужаса, я села у окна, чтобы подышать свежим утренним воздухом. Мало помалу мне показалось, что смертоносный рев выходит из центра города: крики, проклятия, более ужасные, нежели гул взволнованного океана, доходили до меня; я прислушалась, сердце страшно билось, чело обливалось ледяным потом; вдруг я заметила, чтоа это гул приближается более и более, что под гнетом бесчисленной толпы стонет мраморная лестница, ведущая в претор. Терзаемая неизвестностию, я беру на руки сына, который играл подле меня, укутываю его в складках покрывала и бегу к моему мужу. Дойдя до внутренней двери судилища и слыша за нею голоса, я не смела войти, но приподняла пурпуровый занавес. Какое зрелище, Фульвия! Понтий сидел на своем троне из слоновой кости, во всем великолепии, каким Рим окружает своих представителей; но под бесстрашным выражением, которым он старается облечь свое лицо, я угадала страшное волнение: пред ним с связанными руками в изодранной насилием одежде, с окровавленным челом стоял Иисус Назарянин, спокойный, неподвижный; в Его чертах не было ни гордости, ни страха. Он был тих, как невинность, покорен, как агнец, но Его кротость наполняла меня ужасом: потому что мне слышались еще слова моей грезы: «Воздайте кровь, которую Я пролил за вас!» Вокруг Его бесновалась презренная толпа, привлекшая Его на судилище; к ней присоединилось несколько полицейских служителей, часть духовенства и фарисеев с дерзкими взглядами; их легко было узнать по пергаментным табличкам, с начертанием различных текстов закона, которые они носили на лбу; все эти страшные лица дышали ненавистью; казалось, что адское пламя отсвечивалось на этих глазах и что духи Тенара смешивали свои голоса с дикими криками неистового бешенства; наконец, по знаку Понтия, водворилось молчание...»³⁵

«Иисус был еще пред судом предметом насмешек, оскорблений черни и воинов; порывы их ярости равнялись Его неодолимому терпению...» «Вопли возобновились пронзительнее прежнего, как рыкания голодных тигров...» «Волнение увеличивалось ежеминутно; никогда бурный шум цирка, никогда прения форума не имели такого влияния на слух мой: нигде не было спокойствия; оно обитало только на величественном челе Жертвы; оскорбления, пытки, приближение позорной и мучительной смерти, ничто не могло отуманить этого небесно-ясного взгляда; эти очи, возвратившие жизнь дочери Иаира, обращались на своих палачей с неоцененным выражением мира и любви: Он страдал без сомнения, и страдал с радостию; и душа Его, казалось, улетала к невидымым престолам, как чистое пламя святого всесожжения. Претория была наводнена народом; он стремился, этот бурный поток, от вершин Сиона, где воздвигнут храм, до подошвы судилища, и каждую минуту новые голоса присоединялись к этому адскому хору. Мой муж, утомленный, испуганный, уступил наконец. О вечно пагубный час! Понтий встал, сомнение и мертвенный ужас изобразились на его лице; символическим жестом он омочил руки в урну, полную воды, и воскликнул: «Я невинен в крови этого Праведника!»

«Да падет она на нас и детей наших!», завопил безумный народ. И, столпясь вокруг Иисуса, палачи повлекли Его в бешенстве; я следовала за Жертвой, уже ведомой на заклание... Вдруг туман омрачил мое зрение, колени подогнулись; по судорогам моего сердца мне казалось, что жизнь моя коснулась своей грани... Я опомнилась на руках моих женщин, подле окна, выходившего на двор судилища; я взглянула и увидала следы свежие пролитой крови. «Здесь бичевали Назарянина», сказала одна из невольниц, «а там венчали Его тернием», сказала другая; «солдаты насмехались над Ним, называя Его царем Иудейским, и били Его по ланитам; теперь он испускает дух», сказала третья...»³⁶

В художественном творчестве поэзии лик Христа Спасителя не менее величественными чертами изображается. В стихотворении А. Толстого «Грешница» образ Иисуса нарисован в таком виде:

«Любовью к ближним пламенея,

Народ смиренью Он учил.

Он все законы Моисея

Любви закону подчинил.

Не терпит гнева Он, ни мщенья,

Он проповедует прощенье.

Велит за зло платить добром,

Есть неземная сила в Нем:

Слепым Он возвращает зренье,

Дарит и крепость и движенье

Тому, кто был и слаб и хром.

Ему признания не надо:

Сердец мышленье отперто:

Его пытующего взгляда

Еще не выдержал никто.

Целя недуг, врачуя муку,

Везде спасителем Он был.

И всем простер благую руку

И никого не осудил.

То, видно, Богом муж избранный

Он там, по онпол Иордана

Ходил, как посланный с небес,

Он много там свершил чудес.

Теперь пришел Он, благодатный,

На эту сторону реки,

Толпой прилежной и послушной

За Ним идут ученики».

Так рассуждали гости о Галилейском Пророке. Но «грешница» среди них вызывающе заявила:

«Я власти не страшусь ничьей!

Заклад со мной держать хотите ль?

Пускай предстанет ваш Учитель,

Он не смутит моих очей!»

Является ученик Иисуса Иоанн. Грешница принимает его за Учителя.

«И смело выступив вперед,

Пришельцу с дерзкою улыбкой

Фиал кипящий подает».

Но она ошиблась, и смущенный Иоанн внимал небрежно обидам девы молодой. Но вот явился и Учитель, образ которого рисуется величественными чертами:

«И вслед за ним (Иоанном), с спокойным видом,

Подходит к храмине другой.

В Его смиренном выраженьи

Восторга нет, ни вдохновенья,

Но мысль глубокая легла

На очерк дивного чела,

То не пророка взгляд орлиный,

Не прелесть ангельской красы –

Делятся на две половины

Его волнистые власы;

Поверх хитона упадая,

Одета риза шерстяная

Простою тканью стройный рост,

В движеньях скромен Он и прост;

Ложась вкруг уст Его прекрасных,

Слегка раздвоена брада –

Таких очей благих и ясных

Никто не видел никогда.

И пронеслося над народом,

Как дуновенье тишины,

И чудно благостным приходом

Сердца гостей потрясены.

Замолкнул говор. В ожиданьи

Сидит недвижное собранье,

Тревожно дух переводя, –

И Он в молчании глубоком

Обвел сидящих тихим оком,

И в дом веселья не входя,

На дерзкой деве самохвальной

Остановил Свой взор печальный.

И был тот взор, как луч денницы,

И все открылося Ему.

И в сердце сумрачном блудницы

Он разогнал ночную тьму.

И все, что было там таимо,

В грехе что было свершено,

В ее глазах неумолимо

До глубины озарено.

Внежапно стала ей понятна

Неправда жизни святотатной,

Вся ложь ее порочных дел –

И ужас ею овладел.

Уже на грани сокрушенья

Она постигла в изумленьи,

Как много благ, как много сил

Господь ей щедро подарил,

И как она восход свой ясный

Грехом мрачила ежечасно.

И в первый раз гнушаясь зла,

Она в том взоре благодатном

И кару дням своим развратным

И милосердие прочла;

И чуя новое начало,

Еще страшась земных препон,

Она колебляся стояла...

И вдруг в тиши раздался звон

Из рук упавшего фиала,

Стесненной груди слышен стон,

Бледнеет грешница младая,

Дрожат открытыя уста –

И пала ниц она, рыдая,

Перед святынею Христа».

(А. Толстой)

Нет нужды пояснять своими словами этот величественный образ Христа, который одним своим взглядом отъявленную и дерзкую грешницу привел к новой жизни.

Другой поэт также изображает пир, на котором зашла речь о Пророке. И здесь оказалась самоуверенная грешница, хвалившаяся успехами своих побед. С надменной улыбкой и гордым презреньем к Пророку она говорила:

«Не верю я, она сказала, –

Чтоб ваш прославленный Пророк

Прельститься женщиной не мог!

Поверьте мне: я испытала

С измлада силу женских чар,

Когда и царственный кидар

Склонялся к этому подножью,

Как будто к жертвеннику божью, –

Не верю я!.. И знайте: Он –

Ко мне склонится... Как повеса,

Призывом первым охмелен!»

Но случилось совершенно наоборот: победа за Ним, а не за ней. И в этой победе все невыразимое величие Победителя. Вот как это случилось:

«Но вот расторглася завеса –

И входит Он: и прост, и свят...

И все замолкли... ждут, глядят –

И встала гордая блудница,

Соблазна женского полна,

В величьи царственном она

К Нему подходит. Как орлица,

Взглянула в очи, – миг, – и вдруг

В ее чертах немой испуг...

Она стоит: мертвы ланиты,

Уста и взор полураскрыты...

Вздрогнула с ужасом в очах,

Срывая с персей покрывала –

И вдруг поверглася во прах,

И в исступленьи зарыдала...

И перед Ним склонясь у ног,

Она дрожит – и сквозь рыданье

У ней вдруг вырвалось признанье.

– Ты победил меня, Пророк!

Прости же дерзкому неверью,

Простри целительную длань –

И в жизнь войду я узкой дверью.

И он сказал ей кротко: – Встань!»