Исповедания православной веры

1. Хотя во многих пространных сочинениях рассеяны опровержения, которыми унижается гордость старающихся содержать истину в неправде (Рим. 1:18); но так как ты по своему достопочтенному и боголюбезнейшему усердию, желал иметь некоторое обозрение и собрание этих опровержений, то при благодатной помощи Промысла Божия не бесполезно будет удовлетворить твоему священному расположению и желанию.

2. Есть против них острое и неизбежное оружие и важнейшее всех других – Господне изречение, оглушающее и истребляющее всякого дикого зверя и всякую лисицу. Какое это? То, которое гласит, что Дух от Отца исходит (Ин. 15:26). Сын учит, что Дух исходит от Отца; а ты ищешь другого руководителя, через которого бы ввести, или, лучше, подтвердить нечестие, и баснословишь, что Дух исходит от Сына? Если ты не побоялся принять намерение бороться своим безумием против учения общего Спасителя, Создателя и Законодателя, то что другое может кто-либо найти такое, чем бы совершенно опровергнуть твое нечестивое усилие? Если ты презираешь заповеди Господни, то кто из благочестивых не отвратится от твоего мнения? И что другое восстановит тебя, падшего? Какое врачебное искусство исцелит рану, заразившую все тело, – не ту, которую наносит слово Спасителя, но ту, которую глубоко внедрил добровольный недуг, старающийся по неверию обратить врачевство Господнего учения в неисцелимую заразу, особенно у такого человека, который коварно преклоняет победоносный и данный против врагов меч на их защиту? Посему, хотя ты уже и поражен обоюдоострым мечом Духа, однако и мы, побуждаемые любовью и усердием к общему Владыке, постараемся, чтобы ты не избег и тех ран, которые наносят рассуждения священного нашего, вооружающего нас к борьбе, воинства.

3. Если от одного виновника, Отца, происходят и Сын, и Дух, один – рождением, а другой – исхождением, и если Сын также есть изводитель Духа, как говорит богохульство, то последовательно ли будет не баснословить вместе с тем, что и Дух есть изводитель Сына? Ибо, если они оба равночестно происходят от Виновника, и если один из них для другого восполняет нужду в виновнике; то соблюдение неизменного порядка не требует ли, чтобы и другой был Ему виновником, воздавая Ему такую же благодать?

4. С другой стороны, если Сын не чужд отеческой неизреченной простоты (ἁπλότης), а Дух относится к двум виновникам и происходит через двоякое исхождение: то не следует ли отсюда сложность (τὸ σύνθετον)? Не будет ли также богохульно утверждаемо, что равночестный Сыну Дух имеет меньше Его? Не потерпит ли простота Троицы – о, дерзкий на нечестие язык! – искажения собственного достоинства?

5. Кто из святых и славных Отцов наших говорил, что Дух исходит от Сына? Какой Собор, утверждающийся и украшающийся вселенскими исповеданиями? Или, лучше, какой богоизбранный Собор иереев и архиереев не осудил, по внушению Всесвятого Духа, эту мысль, прежде нежели она появилась? Ибо и они, руководимые учением Господа, ясно и громогласно возвещали, что Дух Отца исходит от Отца, и рассуждающих иначе подвергли анафеме как противников кафолической и апостольской Церкви; а нововводное нечестие предвидя с древних времен пророческими очами, они с предварительным многообразным опровержением осудили и писанием, и словом, и мыслию. Так, из Вселенских и святых семи Соборов второй постановил догмат, что Дух Святой исходит от Отца, третий принял за ним это, четвертый подтвердил, пятый выразил согласие, шестой также провозгласил, седьмой запечатлел это с блистательными подвигами; на каждом из них ясно можно видеть открыто действующее благочестие и богословское учение о том, что Дух исходит от Отца, а не от Сына. А тебя какая нечестивая тьма переучила, кто из законодательствующих вопреки Господу расположил впасть в неправые мнения?

6. Нечестие их и богоборство можно обличить и следующим образом: если все, что есть общего (у трех лиц Божества) по безразличному, нераздельному, простому и единичному общению их, если все такое, принадлежа Духу и Отцу, принадлежит и Сыну; равным образом все, что приписывается Духу и Сыну, нельзя не полагать принадлежащим и Отцу, – то и из всего, принадлежащего Сыну и Отцу, ничто не может быть чуждо Духу, как-то: царство, благость, превосходство естества, непостижимая сила, вечность, бестелесность и бесчисленные подобные выражения, которыми у благочестивых издревле изображается в богословии высочайшее Божество. Посему, если это так признается и нет никого из христиан, кто бы увлекался в противоположное суждение, и если, при этом, как дерзает учить еретическое мнение, исхождение Духа обще Отцу и Сыну, то выходит, что и сам Дух участвует в исхождении Духа, – какое нечестие может быть дерзновеннее этого? – и таким образом Он есть и изводящий, и изводимый, и виновник и происходящий от виновника, и много других (следует отсюда) попыток богоборства.

7. Дух (говорят) исходит от Сына. Что же Он получает отсюда такое, чего бы не имел, исходя от Отца? Если Он получил что-нибудь и можно сказать, чту получил, то не был ли Он существом несовершенным прежде получения, или даже не есть ли таков – и после получения? Если же Он ничего не получил, – иначе отсюда следует другое, и двойство и сложность, противоположные простому и несложному естеству; – то какая надобность в исхождении (от Сына), не могущем доставить ничего?

8. Притом прими во внимание и следующее: если Сын рождается от Отца, а Дух исходит от Сына, то не следует ли измыслить какое-либо другое отношение, по которому и Дух имел бы в себе свойство – изводить из себя другого, чтобы не унизилось Его достоинство единосущия (с Ними)?

9. Обрати внимание и на следующее: если Дух, исходя от Отца, исходит и от Сына, то каким образом избежим, чтобы по необходимости не нарушилась раздельность их личных свойств, – о, разум, упивающийся вином нечестия! – и не останется ли Отец, – да помилует Он нас и да обратится это богохульство на головы виновников! – только пустым именем, как скоро отличительное Его свойство уже сообщилось другому и две богоначальные ипостаси слились в одно лицо? И явится у нас опять Савеллий, или лучше, какое-то новое чудовище – полу-Савеллий.

10. Хотя для устранения указанной нелепости (слияния ипостасей) представляют рождение Сына от Отца, однако это нисколько не может уменьшить унижения Отческого личного свойства, то есть состоящего в том, что Он есть вина исхождения. Когда это (исхождение) по басням нечестивых, относится и к Сыну и сливается с Его личным свойством: то опять делается рассечение, разделение и разъединение нераздельного. Ибо если одно из своих свойств (извождение Святого Духа) Отец сообщает Сыну и в этом отношении теряет отличительное свое свойство, а другое (рождение Сына) сохраняет неприкосновенным: то как они (латиняне) устранят несообразность, что одну часть свойства приходится признавать во Отце – нераздельно, а другую часть свойства делить между Ним и Сыном, если допустим латинское нововведение? Впрочем, нужно трепетать, что мы довели богохульство их до таких выводов.

11. Кроме того, если в Богоначальной и Всевышней Троице будут представляемы два начала (αἴτια); то где будет многопрославляемая и богоприличная держава единоначалия? Не явится ли и теперь безбожие многобожия? Не выступит ли, вместе с дерзающими говорить это, под видом христианства, суеверие языческого заблуждения?

12. Еще: если допустим два начала в единоначальной Троице: то не следует ли поэтому допустить и третье начало? Ибо как скоро безначальное и всевышнее Начало низложено нечестивыми со Своего престола и разделено на двое, то разделение начала легко дойдет и до утроения, так как троичность более, нежели двоичность, представляется свойственною всевышнему, нераздельному и единичному естеству Божества, равно как и сообразною с личными Их свойствами.

13. Выносимо ли это для слуха христиан? Не возбуждают ли против себя дерзающие так нечествовать в одно время и гнев и плач, – эти совершенно несовместные страсти, – гнев на то, что они оказали такое высокомерие, а плач о том, что они стремятся к неизбежной погибели? Ибо благочестие, и гневаясь, не оставляет сострадания к однородным.

14. Величие этого нечестия нетрудно усмотреть и из следующего: если вместе с безначальным и Отеческим началом и виною Единосущного есть еще начало и вина – Сын, то как избегнуть, чтобы не допустить в Троице различные начала, – одно безначальное и основывающееся на самом себе, а другое подначальное и вместе служащее началом, – и колеблющееся по такому различию отношений?

15. Если Отец есть виновник происходящих от Него не по отношению к естеству (единому у Трех лиц), но по своей ипостаси, а свойство Отеческой ипостаси доныне еще никто не нечествовал относить к свойству ипостаси Сына, – ибо и Савеллий, выдумавший сыноотчество, не произносил такой хулы, – то Сын никаким образом не может быть виновником никого из лиц Троицы.

16. Не нужно оставлять без внимания и того, что это нечестие расторгает и самую ипостась Отца; оно явно утверждает, что лицо Сына принято как часть в состав Отчей ипостаси; ибо если, как сказано, Отец есть виновник происходящих от Него не со стороны естества, но со стороны ипостаси, а Сын есть также виновник Духа, как говорит богоборное учение, то окажется, что или Сын входит в состав Отеческой ипостаси, от которой он получил и способность – быть виной, или Сын дополняет лицо Отца, которое вместе с тем дерзновенно признается недостаточным прежде этого дополнения; и таким образом Сын получает часть Отеческую, и страшное таинство Троицы разделяется на двоицу.

17. И многое множество других плевел может произрасти от брошенного вначале, злого семени, которое, кажется, не тогда, когда безумные спали, но, когда они бодрствовали в душевной смерти своей и старались, как бы повредить вышнее, благородное и спасительное семя, враг рода (человеческого), пришедши, посеял в их несчастные души. Так, все собственно принадлежащее кому-нибудь, быв действительно отнесено от него к двоим другим, но – к одному в истинном смысле, а к другому не в истинном, доказывает, что означенные лица – различного естества; например, если способность смеяться, собственно принадлежащая человеку, принадлежит Иисусу, вождю Израиля, а представшему пред ним Архистратигу силы Господни (Нав. 5:14) вовсе не принадлежит: то очевидно, что нельзя считать вождя одноестественным или единосущным с Архангелом. Так и во всем прочем, шествующий тем же путем, ясно и несомненно встретит тоже самое заключение. Если же это везде имеет силу и сохраняет тот же самый смысл, и если исхождение Духа от Отца, выражающее собственную принадлежность Отца, относится пустословием ереси к Сыну, а к Духу нет, – ибо еще никто не измыслил такой хулы, – то следующее отсюда изобретатели таких нелепостей пусть примут сами на свою голову. Если же они скажут, что исхождение не есть собственная принадлежность Отца, а, следовательно, и не Сына, равно и не Духа, то пусть дерзающие говорить все скажут, каким образом то, что не составляет ни собственную принадлежность никого из троих, ни общую, вообще может быть созерцаемо в какой-либо одной из богоначальных ипостасей?

18. Близко к вышесказанному и следующее: если собственная принадлежность Отца обращается в принадлежность Сына, то и собственная принадлежность Сына может быть обращена в принадлежность Отца. Ибо как скоро проложило себе путь нечестивое суесловие, которое хочет изменить и перемешать отличительные свойства ипостасей, то и Отец у них – о, глубина нечестия! – получит рождение, – потому что Сын рожден; дерзающим на все следует, кажется, не оставлять неиспытанным и этого способа богоборства.

19. Вообще, когда какая-нибудь из всех собственных принадлежностей какой-либо ипостаси действительно может быть относима от первой, владеющей ею, к другим, и достоинство ее от этого не терпит извращения, то эту принадлежность, в которой может участвовать другой, мы созерцаем относящейся к естеству. Таким образом, если то, что от начала признается собственною принадлежностью Отца, дерзость приписывает и Сыну, то пусть же она невольно усмотрит, к какому заключению приводит ее противление Богу. Следствие у любителей лжи, однажды восставших против собственных принадлежностей (лиц Божества), выходит то, что они и самую ипостась Отца совершенно разрешают в естество и вовсе уничтожают вину богоначальных ипостасей.

20. Так, говорят, но Спаситель, наставляя учеников, сказал: Дух от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16:14). – Но от кого может скрыться, что ты прибегаешь к изречению Спасителя не для того, чтобы найти в нем подтверждение, а, чтобы и самого Господа, вечный источник истины, оскорбить разногласием? Так твой язык дерзок на все и склонен составлять и изобретать козни и касательно предметов непостижимых! Если один и тот же Создатель и Промыслитель рода (нашего) иногда учит, что Дух исходит от Отца (Ин. 15:26), не прибавляя, что – и от Него, но внушает богословствовать, что Отец есть единый виновник как Его рождения, так и исхождения Духа; а иногда, как ты говоришь, Он изрекает: от Моего возьмет, но при этом проходит совершенным молчанием первое учение, хотя, приступая ко второму наставлению, Ему надлежало бы упомянуть и о первом и согласить предметы столь различные один от другого по смыслу; однако Он не делает этого, хотя и следовало бы сделать, но вместо того, чтобы сказать об исхождении Духа от Отца, относит и исхождение Духа к Себе Самому, – то как ты не перестанешь продолжать свое преступное противоречие ипостасной и неизменной Истине, подлежа за это осуждению?

21. Так дерзость – посягать на невозможное – лишила тебя способности знать и доступное детям; но, по крайней мере, теперь, если не прежде, тебе нужно узнать, что ничто так ясно не противоречит твоему мнению, как это Господнее и спасительное изречение. Если бы Он сказал: от Меня возьмет, то и тогда усилие твое не достигло бы цели, хотя заблуждение твое имело бы некоторый предлог. Ибо принимать от кого-нибудь, ради иной какой-либо нужды, – и исходить по существу от кого-нибудь – по смыслу не одно и тоже, и далеко не тоже. Но так как Спаситель, предвидя величие такого римского нечестия, не употребил и этого выражения, чтобы злоба лукавого через тебя не овладела многими; то почему ты, вместо того, чтобы клеветать на Господа, не прибегаешь с раскаянием к человеколюбию Господа и не отверзаешь ушей сердца для Его учения?

22. Спаситель сказал не: от Меня (ἐο ἐμοῦ) приимет; но: от Моего (ἐκ τοῦ ἐμοῦ) возьмет; ибо пришедший научить всех истине умел быть согласным, тем более соблюдать безукоризненное согласие с Самим Собой. От Моего возьмет. Это выражение – от Моего – имеет великое и важное отличие от выражения «от Меня», хотя и различается краткой частицей; ибо «от Меня» указывает на Самого произнесшего изречение; а от Моего – непременно на другое лицо, кроме произнесшего; а этим, кто может быть, от которого Дух получает (исхождение), кроме Отца? Ибо и сами богоборцы ничего иного не выдумывают, – не говорят, что от другого Сына, или от Самого Духа, получающего (исхождение). Видишь, как и доступное детям недоступно для тебя; ибо и дети, сколько-нибудь научившиеся грамматике, знают, что выражение «от Меня» указывает на Самого произносящего изречение, а выражение «от Моего» указывает на другое лицо, соединенное с произнесшим узами общения, но непременно отличное от него по ипостаси, к которому неуклонно и устремляет оно мысли слушателей; так что это прибежище твое, если бы ты вполне решился вместо нечестия предаться благочестию, сделалось бы для тебя прибежищем к покаянию, а отнюдь не поводом к богоборству.

23. Что же? Не следовало ли тебе, прежде нежели богохульствовать, постараться узнать, – если не что другое, – хотя то, что знают и дети? Как же не устрашился ты, хотя и искусный в сокрытии лукавства, столь бесстыдно лгать и клеветать на слова Господни? Чего не допускают ни связь речи, ни прямой смысл изречения, ты не стыдишься говорить, будто это утверждает Господь? Известно, что Он не говорил: от Меня; а ты, если не словом, то хитростью лукавства изменив выражение «от Моего» в «от Меня» и клевеща, будто Спаситель учил тому, что ты разумеешь под этим искаженным выражением, в одно и тоже время открыто произносишь три клеветы: будто Он сказал то, чего не говорил; будто Он не сказал того, что сказал; и будто Он придал этому такой смысл, которого Он не только не выразил словом, но который ясно оказывается противоречащим Его учению; и в-четвертых, ты представляешь Его законополагающим вопреки Самому Себе. Как и каким образом? Он сказал: от Моего возьмет, а не «от Меня»; а ты усиливаешься доказать, будто Он учит тому, что кажется тебе выраженным в слове «от Меня»; таким образом то, что он Он сказал, ты отвергаешь; а чего Он не сказал, то составляешь, как бы сказанное Им. Ты говоришь, будто Он внушал ученикам такой смысл этого выражения, какого Он не внушал, и представляешь, будто этим выражением Он учил тому, чего совершенно не было произносимо пречистыми устами. Ипостасная Премудрость Божия учит, что Дух исходит от Отца; а ты, как бы решившись всячески обличить Его в противоречии Самому Себе, утверждаешь, будто Он учит, что Дух исходит от Него, и будто Он отступает от прежнего учения о Боге, делает его неправильным посредством этого второго и не оставляет за ним истинности; ибо, как скоро богословствование касательно благодати отступит от благодати, то убеждение никогда не может иметь твердости.

24. Впрочем, уже время выслушать изречения Господа, сказанные выше, и рассмотреть, с какою целью мысль Его выражена в тех словах. Ибо через это не меньше, но гораздо больше обличается бесстыдство нечестия. Сказав: иду к Отцу (Ин. 14:28), Он затем прибавляет к словам Своим: но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам (Ин. 16:5–7). И спустя немного: Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16:12–15). Эти священные и богоприличные слова не дают ли ясно разуметь и таинство благочестия, не объясняют ли и причину, по которой Он благоволил сказать это, не сохраняют ли неприкосновенным и первоначальное учение (о Духе), не постыжают ли всякую клевету и не устраняют ли всякий повод к нечестию? Так как Он знал, что ученики впали в уныние, потому что Он, находясь с ними, предсказал о разлуке с ними по телу и о том, что Он идет к Отцу: то, увидев их предавшимися печальным помыслам и желая ободрить и поистине воодушевить их, Он, во-первых, учит, что для них полезно, чтобы Он отошел (к Отцу); потом объясняя, как полезно, говорит: если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам. Такие слова очевидно побуждали их возвыситься к мысли о величии Духа; равно как и слова: не можете вместить теперь, но когда? – когда приидет Дух истины; Он наставит вас на всякую истину, – также внушали и открывали ученикам иное дивное величие Духа и возвышали мысли их на неизреченную высоту, на которой чрезвычайно светло являлось им достоинство Духа.

25. Что же они, таким образом предваренные, должны были подумать о Духе? – «Ты, о, Учитель, находясь с нами, не мог сделать, чтобы мы понесли тяжесть неизреченных тайн; а Утешитель, пришедши, сделает нас лучшими и способными – без обременения сносить их ведение; Ты открыл нам истину отчасти, а Он наставит нас на всякую истину; при Твоем наставлении мы еще нуждаемся и в премудрости, и в силе, и в истине; а Он, пришедши, доставит нам обильное наслаждение всем. Итак, если Ты, ипостасная Премудрость и Истина, учишь этому, то нам не должно сомневаться, что Дух достоин и превосходнейшей чести, и славы от нас (нежели Ты)».

26. Посему, так как Спаситель преподал ученикам высокие мысли о Духе, прогоняя их уныние и вместе богословствуя истину о Духе, а уму учеников по-человечески свойственно было погрузиться в неправые помыслы; – ибо душа, одержимая скорбью и затмившая способность суждения мглою перемены обстоятельств, могла обратить спасительное во вредное; – то, дабы они не стали считать Духа как преподающего большее – выше Сына, и дабы ум их не устремился к оскорблению единосущия (Сына и Духа) и к расторжению равночестности на неравно- честность, Он как превосходный врач тел и душ предуготовляет спасительное врачевство.

27. Если же учеников не занимали, не колебали и не смущали такие помыслы; – ибо благочестивее, быть может, признавать этот священный сонм выше такого колебания и смущения; – то изобретатель зла, искусный обращать лучшее на худшее, мог бы сделать многих жертвами своей хитрости и посеять еретическое мнение в душах людей; истребляя оное в самом начале и пристыжая вашего изобретателя, Спаситель прозорливо и богоприлично присовокупляет: не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, подобно как и о Себе Он говорит: потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15:15), то есть: обоим Нам от Отца дано учить и просвещать души ваши. Посему, как прежде Он говорил об Отце: Я прославил Тебя на земле (Ин. 17:4), и Отец прославляет Сына: и прославил и еще прославлю (Ин. 12:28); так теперь и Духа прославляет Сын вышесказанными высокими и богоприличными словами. Посему, спустя немного, Он прибавляет: Он прославит Меня, – везде соблюдая единосущие, одноестественность и достоинство равночестности; так что можно сказать: общее дело пресущественной и препрославленной Троицы – прославляться друг от друга неизреченным образом. Сын прославляет Отца, и Отец прославляет Сына, также и Духа; ибо отсюда проистекает у Него обилие дарований; равным образом и Дух (прославляет) Отца тем, что испытует, или, лучше, проницает и глубины Божии (1Кор. 2:10) и открывает их, сколько доступно человеческой природе – тем, которые сделали себя способными принимать озарение боговедения. Ныне прославляет, как сказано, Сын Духа и Дух Сына, и у них общие как царство и сила и держава, так и слава, не только воздаваемая нами, но и та, которую Они принимают сами от себя.

28. Он прославит Меня. Это значит: как тем, что Я воздал славу Утешителю, Я не объявил Его высшим Меня, так и тем, что Он, как Я сказал, прославит Меня, Я не ставлю Себя по чести выше Его. Прославит Меня, то есть сколько ты постигаешь величие Его, столько и возможно тебе созерцать Мою славу через Него; ибо как Я сказал вам все, что слышал от Отца, так и Он от Моего возьмет и возвестит вам; равно течет Наш вечный Источник дарований, равно происхождение от Отца, равно единосущие и одноестественность; все свидетельствует о равночестности; во всех отношениях не допускается большее и меньшее.

29. Потом, сказав: «возьмет», Он возвещает и то, для чего возьмет. Не для того – говорит, – чтобы исходить, или чтобы существовать: – обрати, человек, внимание на слова Господа; – но для чего возьмет? Для чего? Для того, чтобы будущее возвестить вам. Это сказав предварительно, Он опять подтверждает словами: от Моего возьмет и возвестит вам; и яснее раскрывая, что значит сказанное Им «от Моего возьмет», Он сокращенно прибавляет: все, что имеет Отец, есть Мое, так что приемлющий Мое принимает от Отца Моего. И этим Он не ограничивает раскрытия той же мысли, но еще совершеннее объясняя и подтверждая ее, говорит: потому Я сказал, что от Моего возьмет, потому что Мое – во Отце; Дух же принимает от Отца; а Отеческое есть Мое. Следовательно, Он как бы так возвещает: когда Я говорю: от Моего, то вам должно устремлять мысли свои к Отцу Моему, а не обращаться к другому; Я не оставил вам никакого предлога, которого бы не устранил, – уклоняться мыслями к чему-либо другому, особенно когда Я предварительно внушил вам, что все, что имеет Отец, есть Мое.

30. Что яснее этих пречистых слов? Чем можно лучше убедить, что выражение «от Моего возьмет» – указывает на лицо Отца, и что от Отца как от виновника Дух получает действие дарований – тех дарований, которыми Он укрепит учеников как к перенесению ведения будущего, с твердым и неизменным убеждением, так и к тому, чтобы оставаться без всякого колебания зрителями вещей невиданных и совершителями дел непостижимых? Итак, не опровергнуто ли со всех сторон твое (латинянин) нечестивое изобретение? Неужели ты еще осмелишься придумывать клеветы и лжи против истины или строить козни против собственного спасения?

31. Впрочем, и после этого я не оставлю тебя без попечения, чтобы, если ты неизлечимо болен, обличать и укорять и еще больше поражать лежащего долу; если же ты желаешь исцеления, то доставить тебе из той же чаши истины врачевство, утоляющее и истребляющее болезнь. Подлинно, если, – а этого кто не скажет тебе? – исхождение Духа от Отца совершенно, а оно совершенно потому, что Бог совершенный – от Бога совершенного: то что прибавило (Ему) исхождение от Сына? Если оно прибавило что-нибудь, то надобно будет сказать, чту именно оно прибавило; а если кроме Божеской ипостаси Духа, нечего другого нельзя ни найти, ни сказать, то для чего ты сознательно оскорбляешь и Сына, и Духа, и вместе с ними и еще прежде них – Отца?

32. Еще: если собственная принадлежность (личное свойство) Духа состоит в том, что Он исходит от Отца, равно как и собственная принадлежность Сына – в том, что Он рождается; а они (римляне) суесловят, что Дух происходит и от Сына: то Дух отличается от Отца большими особенностями, нежели Сын. Происхождение от Отца, хотя одного – рождением, а другого – исхождением, однако равно отличает того и другого из них от Отеческой ипостаси; но Дух отличается еще и вторым отличием, которое доставляет Ему двоякое исхождение. Если же Дух отличается от Отца большими особенностями, нежели Сын; то Сын будет ближе к Отческому существу, и, так как две особенности отличают Духа (от Отца), то одною из них равночестный Дух будет богохульно считаться уступающим Сыну в единосущном сродстве с Отцом; и таким образом опять возникнет против Духа вражда Македония, сама собой навлекающая на себя поражение его нечестия.

33. Кроме того, если одному Духу свойственно относиться к различным началам; то не следует ли после этого говорить, что одному Духу свойственно относиться к многоначальному началу (εἰς πολύαρχον ἀρχην)?

34. Еще: если от того, в чем дерзкие на все выдумали общность у Отца с Сыном, они устраняют Духа; Отец же обобщается с Сыном по существу, а не по какой-либо из собственных принадлежностей, то следует, что они отделяют единосущного Духа от сродства с Отцом по существу.

35. Дух исходит от Сына тем же самым исхождением, или противоположным исхождению от Отца? Если тем же самым, то как же не обобщаются личные свойства, по которым – и единственно по которым – Троица признается и поклоняется, как Троица? А если – противоположным тому, то при этом богохульном выражении опять не возликуют ли у нас Манесы и Маркионы, распространяя опять богоборное злословие против Отца и Сына?

36. Притом, если все, что не есть общее у вседержительной, единосущной и преестественной Троицы, есть принадлежность только одного из троих; извождение же Духа не есть общее у них троих; то следует, что оно есть принадлежность одного и только одного из троих. Итак, скажут ли они, что Дух исходит от Отца, тогда не должны ли будут отречься от своего любимого и ново-измышленного учения? А если – от Сына, то для чего они не дерзнули тотчас же в самом начале извергнуть весь свой яд, а извергают Его по частям? Ибо если они убеждены в своем нечестии, следовало бы им в самом начале исповедать, что они не только признают Сына изводителем Духа, но и Отца устраняют от этого изведения. Затем следовало бы – и рождение (в Сыне) отменять и заменять извождением и суесловить, что не Сын от Отца, но Отец от Сына имеет рождение, дабы им не только превзойти нечествовавших издавна, но и оказаться безумнейшими сумасшедших.

37. Еще: если Сын рожден от Отца, а Дух исходит от Отца и Сына, то следует новое учение касательно Духа, что и от Него исходит нечто другое, так что собирается по такому богопротивному мнению не три, а четыре ипостаси, или лучше, бесконечное их множество, так как четвертая у них опять будет производить другую, а эта – иную, до тех пор, пока они превзойдут и эллинское многобожие.

38. Можно привести против них и следующее: что именно? Если все, что принадлежит Сыну, Он получает от Отца, то от Него же Он получил и способность быть виной исхождения Духа; – от чего же так пристрастна эта щедродательность, что Сын оказывается виновником исхождения Духа, а Дух, хотя равночестный и одинаково и равночестно происшедший от того же существа, лишен подобной чести?

39. Еще: Отец – виновник, и Сын – виновник; кого же из Них распорядители недоступного признают вправе быть виною более? Если Отца, то не будет ли у них чем-то пришлым, поддельным и оскорбительным эта придуманная честь Сына, особенно когда Он уже получил господство и преимущество пред Отцом? Если же Сына, то – тягчайшая дерзость! Ибо они не сочли достаточным для меры своего нечестия – рассекать и уделять Сыну Отческую вину, если еще не отнимут у ней преимущество и вместо Отца не дадут Духу виновником Сына!

40. Что говоришь ты? Сын, происшедши от Отца посредством рождения, получил от Него и способность производить другого одноестественного; почему же и сам Сын, производя одноестественного Духа, не сообщил Ему, как Сам принял, подобную силу и честь, дабы и этот также мог отличаться произвождением одноестественной ипостаси? Между тем, следовало бы Сыну, если не по чему иному, то по крайней мере из подражания Отцу, соблюсти подобие в подобных действиях.

41. Не должен я проходить молчанием и следующую несообразность: называть родившего большим рожденного, хотя не по естеству, – ибо Троица единосущна, – но по ипостаси, научает изречение Господа (Ин. 14:28), научает и наставленный Им сонм святых Отцов наших: а что Сын больше Духа по ипостаси, этого невозможно слышать ни из Божественных изречений, и никакой доныне не нашелся благочестивый ум, так думающий; богоборный же язык не только называет Сына большим Духа по ипостаси, но и отдаляет (Духа) от близости к Отцу.

42. Еще: если есть виновник Духа, то не окажется ли при верховном и преестественом начале Троицы еще вторая подчиненная вина? Она, как происшедшая от виновника, придумана к оскорблению не только первого начала, но и самого того, для чести которого изобретена. Ибо не доставлять никакой пользы ни Ему (Духу) и никому, и даже ни в чем не находить повода к ее доставлению, – это скорее не нанесет ли оскорбления Сыну и под именем чести не причинит ли обиды? Подлинно, если Дух от вечности получил от Отца вполне достаточное исхождение, то какого иного извождения или осуществления подателем может быть признано выдуманное ими начало?

43. И не разделится ли у них Дух надвое? Одна часть происходит от Отца, как истинного и первого виновника, – ибо Он не имеет себе виновника; – а другая – от второго и происшедшего от вины; – ибо этот – не без виновника; и таким образом не только одним порядком и отношением, и причинностью ересь изображает, особенность и отличие Духа (от Отца и Сына), но и дерзает побуждать нас к почитанию четверицы, вместо Троицы, или, лучше, не оставляет ничего неоскорбленным в преблагой Троице и не оказывает никакого уважения к Создателю всего.

44. Притом, если Сын есть виновник Духа, а обоих виновник – Отец, то в совершенной и доставляющей совершенство Троице окажется некоторая вина, лишенная совершенства господственной и первой вины, несовершенная, половинчатая или составная, получившая сложение из несовершенного и совершенного. Так, можно заметить, мифология некогда забавляясь составляла между предметами рожденными и тленными иппоцентавров; а богоборство не страшится нарочито составлять между предметами вечными и неизменными вину или половинчатую, или сложенную из вины и происходящего от вины (ἐξ αἰτίου καὶ αἰτιατοῦ); и ни одна из этих частей не может избегнуть несовершенства; ибо обе они, хотя представляются противоположными одна другой, – таковы плоды нечестивого семени, – но обе служат к одинаковому унижению несовершенного.

45. Кроме того, если Дух есть одно (лицо), преестественно и подлинно одно, равно как и Отец и Сын есть истинно и неизреченно – одно, то присвоение Ему двойства виновников как может быть допускаемо и не есть ли нечто невозможное?

46. Итак, по этим и подобным причинам, вам надлежит, хотя поздно, восчувствовать свое нечестие и вместо многолживого суеверия принять мысль кафолической и апостольской Церкви, в чистоте усвоить себе благочестие и научиться веровать всем умом и несомневающейся душой, что каждое из лиц единосущной и богоначальной Троицы неизреченным образом соединяются по естеству в нераздельную общность, а по отношению к ипостаси сохраняют несообщимое друг другу свойство особенностей: ибо это различие не допускает у них произойти слиянию. Нет; но как общность по естеству не принимает никакого разделения или различения, так и те свойства, которыми отличается каждая из трех (ипостасей), отнюдь не смешиваются никаким смешением. Как Сын рождается от Отца и пребывает неизменным, сохраняя в себе достоинство Сыновства; так и Всесвятой Дух исходит от Отца и пребывает неизменным, сохраняя в себе исхождение; и как Дух, происходя от безвиновного [то есть беспричинного] Отца, не совершает рождения или извождения другого и не видоизменяет своего исхождения какой-либо переменой; так точно и Сын, рождаясь от безвиновного Отца, не может производить кого-либо одноестественного – ни посредством рождения, ни посредством извождения – и привнесением другого отношения искажать преимущество Сыновства.

47. Справедливо я могу обвинять тебя в произвольном ослеплении, когда ты не обращаешь внимания на следующее: если Отец производит Духа со стороны естества (Своего); – а Троица – одного и того же естества; – то по какому бы поводу ты ни решился баснословить это нечестие, между многими другими сродными нелепостями у тебя не только Сын изменится в изводителя Духа, но и сам Дух разделится и рассечется на родителя – Сына и – собственного Изводителя; умолчим о прочем, потому что это – лучше, и нелепости, непроизносимые словами, ясно понимаются исследующими разумно и с благочестием. Но именно так (будет), если кто станет суесловить, что по естеству, а не по собственной ипостаси Отец изводит Духа. Если же Отец признается изводящим Духа как Отец, в чем и не сомневаются благочестивые; то и Сын, поскольку признается Сыном, не изменит достоинства Сыновства извождением Духа, не отнимет у Отца и не присвоит себе вины извождения, равно как не отнимает у Него и нетленного рождения: ибо это свойства – не естества, по которым прославляется общность (лиц Божества), но свойства ипостаси, по которым мы богословствуем о различии в Троице.

48. Пусть так; но, – возражают некоторые, – еретики говорят: не окажетесь ли вы обвинителями проповедника Церкви, учителя Вселенной, Павла, этого небесного человека, который произнес великое и поистине небесное изречение: Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» (Гал. 4:6)? Если Павел, знавший правые догматы, говорит, что Дух исходит от Сына, то вы, не принимая этого, не обвиняете ли учителя небесных истин? – Но кто всячески обвиняет созерцателя тайн, Павла: тот ли, кто старается выставить его противоречащим Учителю его и общему Владыке, или тот, кто с благоговением признает и прославляет его согласие с Ним? Когда Господь говорит, что Дух исходит от Отца, а ересь утверждает, будто Павел учит, что – от Сына: то кто обвиняет его? Или, лучше: кто обвиняет его в противоречии Господу, – тот и подлежит неизбежному наказанию за дерзость. Видишь, как ты, не имея возможности лишить учителя Вселенной учительского достоинства, злонамеренно злословишь руководителя к благочестию, вместо того чтобы обращаться к нему с уважением и почтением. Впрочем, ересь не делает ничего чуждого ее обычаю; ибо, произнесши клевету на Самого Сына и Слово Божие, будто Он впал в противоречие с Собою, не последовательно ли с собой она поступает, обвиняя и истинного служителя, и ученика Его в противоречии и стараясь выставить его исправителем Учителя?

49. Где же Павел говорит, что Дух исходит от Сына? Что (Дух) есть (Дух) Сына, – ибо не чужд Ему, – да не будет, это и он сказал и Церковь Божия исповедует и признает; а что (Дух) исходит от Сына, этого не произносил и его благоглаголивый язык, и никто из благочестивых не обвинял его, – слишком далеко до этой клеветы, – и не потерпел бы слышать о таком злословии.

50. Павел, для которого обширность Вселенной оказалась теснейшей его ревности к распространению Божественной проповеди, сказал, что (Дух) есть Дух Сына; почему же и ты не говоришь этого, но злословишь, извращаешь и искажаешь слова проповедника, и, что еще тяжелее, свое искажение и злословие приписываешь голосу учителя?

51. Он сказал: Духа Сына – прекрасно и богомудро; а ты почему искажаешь это изречение, и того, что он сказал, не говоришь; а то, чего он и не думал, ты не стыдишься провозглашать, как будто он говорит это? Духа Сыт Своего: невозможно лучше и сказать иначе; ибо (Дух) одноестествен с Сыном, единосущен, имеет одну и ту же славу, честь и господство. Итак, кто говорит: Духа Сына Своего, тот указывает на одинаковость естества, а отнюдь не упоминает о причине исхождения, признает единство по существу, но вовсе не возвещает – одноестественно произведшего ипостась (Духа) и не указывает на виновника.

52. Что? Не говорится ли у всех и об Отце: Отец Сына? Неужели же поэтому ты будешь приписывать Ему рождение (от Сына)? Если же Он называется Отцом Сына, не потому, что родился, а потому что единосущен; – разве ты хочешь, чтобы и Он родился? – то как же Дух, названный Духом Сына, – вместо того чтобы признать Его виновником и производителем, (на основании указанного примера) наоборот ставится в разряд производимого и происходящего от вины? Если уже объяла тебя страсть нечествовать из-за сходства выражений, то ты равно мог бы нечествовать, называя как Духа изводителем Сына, так и Сына (изводителем) Духа; впрочем, то заблуждение, по-видимому, происходило бы по некоторому поводу и примеру; а теперь у тебя безумие с богоборством и богоборство с безумием спорят и состязаются о преимуществе.

53. Итак, Церковь священно говорит, что и Сын – Отчий и Отец – Сыновний; ибо они единосущны; но по тому поводу, что Сын исповедуется рожденным от Отца и Отец называется Отцом Сына, мы не станем богохульствовать наоборот; так точно и тогда, когда мы говорим: Дух Отца и Сына, мы конечно выражаем этими словами единосущие Его с Ними обоими; но при этом знаем, что Он единосущен Отцу, потому что от Него исходит, а Сыну единосущен не потому, что от Него исходит, – нет, равно как и Сын единосущен Ему не вследствие рождения от Него, – но потому, что им обоим от веков и равночинно принадлежит происхождение от одного и нераздельного Виновника.

54. Духа Сына Своего. Вникни ты, – и богомудрого и спасительного изречения проповедника истины не делай для себя поводом к гибельному заблуждению; нетрудно разумение, и не нужно здесь ума острого и сильно способного – углубляться в таинственное; иное значит: Духа Сына Своего, и иное выражает: Дух от Отца исходит; сходство падежей да не подвергает тебя неисцельному падению; ибо многие слова, произносимые сходным образом, выражают несходный смысл, и даже не близкий; и я представил бы тебе большое собрание таких слов, если бы твое неверие не останавливало моего усердия.

55. Но ты, решившись говорить таким образом, должен будешь, может быть, повинуясь своим законам, по необходимости не отступать от нелепости. Сын называется не только сиянием Отца и светом от света (Евр. 1:3), но и – светом мира, как Сам говорит: Я свет миру (Ин. 8:12); но свет света означает единосущие Сына с Отцом (что же значить будет выражение свет мира?). Итак, сплетенную из твоей мудрости, умствования и языка, для тебя же петлю ты должен, хотя поздно, – не говорю, наложить на себя, – но отстранить и искать, как бы тебе избегнуть погибели от задушения ей.

56. Божественный Павел, для которого обширность Вселенной была теснее его евангельской проповеди, сказал: Бог послал Духа Сына Своего. Когда ты будешь говорить то, что он сказал, мы не подвергнем тебя никакому осуждению; но когда ты учишь, будто он проповедует то, чего он не говорил; тогда мы осуждаем тебя, как виновного в нечестии и подлежащего наказанию. Этот небесный человек сказал: Духа Сына Своего; а ты, как бы восшедший выше третьего неба и бывший сам слушателем неизреченных глаголов, изречение его, как бы несовершенное, изменяешь и лишаешь своего доверия, и, как бы усовершая его несовершенство, вместо того, чтобы говорить: Духа Сына Своего, учишь, – о крайняя дерзость! – что Дух исходит от Сына; и притом, посмеваясь и злословя, нисколько не стыдишься выдавать хулимого учителя за своего единомышленника. Подлинно ты показал, какой дух наполнял и руководил тебя изрыгнуть такой яд нечестия!

57. Если хочешь, я представлю тебе и другие священные изречения, которыми осуждается злонамеренность твоей гордости и глупости. Святой Дух называется Духом премудрости, Духом разума, Духом ведения, Духом любви, Духом целомудрия, Духом сыноположения (Ис. 11:2; 2Тим. 1:7). Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе – говорит тот, который распространил невечерний свет истины, подобно течению солнца, и лучами его озарил всю землю, – но приняли Духа усыновления (Рим. 8:15); и еще: ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви, и целомудрия (2Тим. 1:7); Дух Святой называется также Духом веры и обетования, силы и откровения, совета и крепости, благочестия и кротости (Ис. 11:2; Еф. 1:13,17). Если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости – говорит Павел, огненный язык Духа (Гал. 6:1); также – Духом ведения; ибо так сказано: смотри, Я назначаю именно Веселеила… и Я исполнил его Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением (Исх. 31:2–3); и не только так, но называется и Духом смирения, как воспевают отроки, в огне орошаемые: но с сокрушенным сердцем и смиренным духом да будем приняты (Дан. 3:39); называется и Духом суда и зноя, чем выражается карательная и очистительная сила Духа; ибо Исаия говорит: очистит их Господь духом суда и духом зноя (Ис. 4:4); также – Духом исполнения; так сострадательнейший из пророков Иеремия говорит: путь дщере людей моих не ко очищению, ниже во святое, Дух исполнения; иначе: не исполнен чистаго и святаго Духа (Иер. 4:11–12). Что же ты превозносишься? Неужели ты станешь утверждать, что от тех дарований, которые Всесвятой Дух производит и сообщает, сам Он исходит, и от них получает бытие и происхождение? Это обличение в нечестии, став одесную тебя, не позволит тебе придумать что-нибудь для твоего спасения. Ибо, что Сын в наших Священных Письменах называется и Словом Божиим, и Премудростию, и Силою, и Истиною, – это всем известно; а Всесвятой Дух называется Духом не только Сына, но и дарований, которые раздавать Он имеет власть: это также знает удостоившийся иметь ум Христов.

58. Итак, твой закон внушит тебе, или, лучше, заставит говорить, что Дух исходит не только от Сына, – так как Он называется Духом Сына, – но и от ведения, и от разделения дарований и от бесчисленных других богоприличных действий и сил, которых источником и подателем прославляется и признается Всесвятой Дух, в особенности – от веры и откровения и ведения; ибо, хотя бы ты очень хотел, невозможно тебе доказать, что такими именами называется и Сын.

59. Если же кто станет представлять, что под этими именами разумеется не сам всесвятой и единосущный Отцу и Сыну Дух, но проистекающие от Него дарования; усвояется же им название Духа потому, что они имеют отношение к Нему и Он разделяет их, то хотя я и могу на это сказать многое, однако теперь не буду говорить. Почему? Потому что если и допустить это, и тогда нисколько не меньше обличается беззаконное их усилие; ибо если здесь говорится о дарованиях Духа, а новый закон их повелевает учить, что Дух происходит от того, чего Духом Он называется: то они уже не могут говорить, что Дух производит то, чего Духом Он называется, но наоборот должны сказать, что дарование исходит и происходит от ведения и премудрости и всего прочего вышесказанного; так что не дарование, или Дух через духовное дарование, подает ведение, и премудрость, и силу, и усыновление, и откровение, и веру, и благочестие, а скорее напротив – ведение, и откровение, и благочестие, и вера и целомудрие производят дарования, которые тебе угодно называть духами, также и каждое из прочих. Или, лучше, если, по твоему мнению, каждое из дарований называется духом, и числу дарований соответствует множество духов, а чего духом называется дарование, от того твое законодательство повелевает ему и происходить и производиться, то не разделяешь ли ты каждое из дарований, или духов, надвое, вместо одного делая многих, так что выходит одно и то же – и подающее и подаваемое, и производящее и производимое: вера производит веру, ведение – ведение, смышление – смышленые, и так далее, сколько бы кто ни тратил времени, излагая твое пустословие.

60. Впрочем, ересь влечет за собой и еще следующее (нечестие). Всесвятой Дух разделяет дарования достойным; а она, кажется, не довольствуясь ничем, и даже Его разделением, сама рассекает, раздробляет и разделяет их на многие части, дабы иметь возможность больше и обильнее наделить дарами последователей своих; и происходит у них смятение ума и смущение, обращающее свойства и порядок вещей в беспорядок и смешение, и первая попытка нечестия рождает множество ересей. Но хотя сказанного и довольно для убеждения не совсем впадших в нечестие, для обличения решившихся бесстыдствовать и для исправления уклонившихся в суеверие; однако мы не опустим и еще остающегося; ибо один из больных – одним врачеством, а другой – другим, или избавляется от болезни, или, добровольно и по злобному намерению оставаясь неизлечимым, обличается.

61. Посему не надобно оставлять без внимания и следующее: если Сын родился от Отца, а Дух исходит от Сына, то нечестие, по такому своему мнению, не сделает ли Духа внуком (Отцу) и страшное (таинство) нашего богословия не обратит ли в длинное пустословие?

62. Чрезмерность этого нечестия можешь видеть и из следующего: если Отец есть ближайшая вина [то есть причина] Духа, равно как и Сына; ибо от Него непосредственно – как рождение, так и исхождение; потому что не через посредство кого-нибудь Сын рождается, также и Дух непосредственно исходит; а пустословие нечестивых говорит, что Дух исходит и от Сына, то одно и тоже начало, Отец, должно быть признано и отдаленным и ближайшим началом, чего нельзя представить даже и касательно скоропреходящей и изменяемой природы.

63. Видишь ли безумие нечестия? Усмотри его и из следующего: принимая во внимание законы бестелесного и преестественного Существа, надлежит богословствовать, что от Отца и Сын рождается и Дух исходит одновременно. Если же также одновременно Дух исходит от Отца и исходит от Сына; – ибо понятия прежде и после чужды вечной Троице; – то как может различие Богодейственных Виновников не производить различных ипостасей и не подвергать рассечению нерассекаемой простой и единичной ипостаси Духа? Ибо происхождение различных действий и сил от одной и той же ипостаси, особенно от преестественных и превышающих ум, удобнее представить и множество можно привести тому примеров; но никак нельзя представить, чтобы ипостась, относясь к различным винам, и сама по различию этих вин не различалась в себе и не разделялась.

64. Притом, если все, что есть в Боге, но не относится к единству и единосущию вседержительной Троицы, непременно принадлажит одному из Трех; а исхождение Духа не принадлежит преестественной Единице, в Троице созерцаемой, следовательно, принадлежит одному и только одному из Трех, – то нужно обратить внимание и на следующее соображение: если Дух исходит от Сына, но не после и не прежде, нежели Сам Он рождается от Отца; – ибо такие временные понятия чужды превечному Божеству, – следовательно, когда рождается Сын от Отца, тогда же и Дух исходит от Сына; если таким образом, когда Сын происходит через рождение, тогда же Дух происходит через исхождение: то Он соприсущ прозводящему и производимому, – таковы плоды нечестивого учения! – и следовательно, когда рождается Сын, тогда же и Дух рождается вместе с Сыном и исходит от Него; так что Дух есть и рожденное и исходящее (существо), – рожденное, потому что Он соприсущ рождаемому Сыну, а исходящее, потому что Он получает двоякое исхождение. Что может быть придумано хуже этого для нечестия или для безумия?

65. Видишь, в какую бездну заблуждения и погибели ввергли тебя твои умствования и злоупотребление доказательствами, и как слова: от Моего возьмет и Бог послал Духа Сына Своего не только не доставляют никакого подтверждения богохульному языку твоему, но и больше всего обличают твою дерзость и навлекают (на тебя) неизбежное наказание. Впрочем, доколе нам заниматься тем, что уже обстоятельно и разнообразно доказано? Надобно рассеять и другое, что у них приводится в защиту неправого мнения.

66. Они вооружают против догмата Церкви и Амвросия, и Августина, и Иеронима, и некоторых других; «ибо – говорят, – и они учили, что Дух исходит от Сына; а нельзя обвинять святых Отцов в нечестии; но если они благочестиво учили, то следует тем, которые считают их Отцами, согласоваться с их мнением; а если они были преподавателями нечестивого учения, то – отвергать вместе с мнением и их как нечестивых». Это говорят некоторые, напыщенные гордостью и боящиеся, чтобы что-нибудь из неприкосновенного, избегши их дерзости, не осталось не употребленным в пользу их мнения и усилия. Ибо для них недостаточно ни искажение Господнего изречения, ни оклеветание в нечестии проповедника благочестия; но они считают усилие свое неконченным, если не отыщут, чем бы оскорбить тех, которых прославляют Отцами. Но и здесь ясно слово истины, пристыжающее их, – оно говорит: «уразумейте, куда вы стремитесь, до чего внедряете гибель в самую внутренность души вашей».

67. Кто воистину считает святыми Отцами тех мужей, которых ваша чрезмерная страсть к отступничеству побудила вас представлять защитниками нечестия? Кто более сохраняет за ними отеческое право: те ли, которые допускают, что они совершенно ничего не говорили вопреки общему Владыке, или – те, которые стараются представить их свидетелями против Господнего изречения и извратить своими хитросплетениями то дивное учение, по которому мы богословствуем, что Дух исходит от Отца? Не очевидно ли, что ересь на словах называет упомянутых мужей отцами, – ибо не отказывает приписывать им прямо это имя, достойное всякого почтения, – а на деле и по коварству, устрояющему собственное их хотение, они низводят их в разряд людей богоборных и злотворных, если еще не думают эти дерзкие на все отличать своих отцов такими названиями?

68. «Амвросий, или Августин, или кто-либо другой сказал противное изречению Господню». Кто говорит это? Если – я, то я – оскорбитель твоих Отцов; если же ты говоришь, а я не позволяю, то ты оскорбляешь, а я называю тебя оскорбителем Отцов. Но, скажешь, они писали так, и в их словах содержится, что Дух исходит от Сына. Что же это? Если они, быв вразумляемы, не одумались, если они от справедливых обличений не исправились, то ты говоришь свои речи, свое безрассудное мнение вносишь в их учение, – и опять клевещешь на своих же Отцов. Если же они, придумав что-нибудь человеческое и несогласное с лучшими (мужами), пали по неведению, или были увлечены в заблуждение по недосмотру, но не противоречили, получая вразумление, и не противились внушению; то что тебе до этого? Как ты можешь найти прибежище у тех, у которых нет ничего общего с тобою, чтобы избежать неизбежного наказания? Если у них, которые не пользовались тем, чем ты пользуешься, но у которых есть много других достойных удивления качеств, какими блестит их добродетель и благочестие, высказано твое неправое мнение по неведению, или недосмотру, то для чего ты принимаешь их человеческое падение за закон, чтобы нечествовать, и на основании своего закона выставляешь беззаконниками тех, которые не оказались законополагающими ничего такого, и под видом любви и уважения обвиняешь их в крайнем нечестии? Нехороши попытки твоих стараний. Посмотри же на чрезмерность нечестия и на безрассудство злохудожного ума: приводят во свидетельство Владыку, – и оказываются клеветниками; призывают во свидетели учеников Его, – и оказывается, что также и их осыпают клеветами; прибегают еще к Отцам, – и вместо чести произносят великую на них хулу.

69. Называют их Отцами, – ибо действительно называют, – но не для того, чтобы воздать им честь Отцов, но, чтобы найти, чем бы сделаться для них отцеубийцами. Не страшатся и изречения божественного Павла, которое сами с великой злобой направляют против отцов своих. Он, получивший власть связывать и разрешать, связывать узами страшными и крепкими, – ибо они достигают до самого Царствия Небесного, – он великим и громким голосом провозгласил: если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал. 1:8); Павел, неумолчная труба Церкви, такой и столь великий муж, предает анафеме тех, которые дерзают принимать и вводить какое-либо мудрование, несогласное с Евангелием; и не только других, которые бы осмелились на это, подвергает величайшим проклятиям, но и себя самого, если бы он оказался виновным, подвергает подобному же осуждению. И этим он не ограничивает страшного приговора, но и проникает в само небо, и, если найдется Ангел, приставленный оттуда над областями земными, проповедующим какое-либо учение, несогласное с Евангелием, то и его ввергает в те же узы и предает диаволу. А ты, призывая Отцов к оскорблению догматов Господа, к оскорблению проповеди, которой провозвестниками были ученики Его, к оскорблению всех Вселенских Соборов, к оскорблению проповедуемого по всей Вселенной благочестия, не трепещешь, не содрогаешься и не страшишься угрозы, и даже, если не сделаешь своих Отцов подлежащими ей вместе с тобою, считаешь для себя жизнь не в жизнь? Он (Павел) не обращает внимания ни на бестелесную природу (Ангелов), ни тем, что они, как чистые умы, чисто и непосредственно предстоят общему Владыке, нисколько не стесняется, но наравне с земными угрожает им анафемой; а ты, Амвросия и Августина и других называя Отцами, – о, пагубная честь! – и вооружая против учения Владыки, считаешь маловажным навлечь это осуждение – или на себя самого, или на них? Недоброе воздаяние воздаешь ты Отцам своим; недобрые трофеи приносишь родителям; ибо хотя в отношении к этим блаженным мужам, как не было у них ничего общего с твоими умствованиями, твоим неверием и нечестием, так и твоя анафема не найдет доступа простираться на них; однако ты тем самым, что думаешь подтвердить ими нечестие, против которого они вопияли светлыми делами своими громче всякого голоса, готовишь анафему (самому себе).

70. Я не говорю, что они совершенно ясно учат тому, в чем ты ссылаешься на них; но если бы случилось им сказать что-нибудь подобное, – ибо они были люди, а состоящему из брения и тленного вещества невозможно всегда быть выше человеческой слабости; случается, что и лучшие мужи носят на себе некоторые следы нечистоты, – но если бы ниспали они до какой-нибудь неблагопристойности, то я стал бы подражать благонамеренным сыновьям Ноя и вместо одежд молчанием и благоразумием прикрыл бы отеческую неблагопристойность, а не поступил бы так, как ты, подобно Хаму; или, лучше сказать, ты еще хуже и бесстыднее его выставляешь на позор тех, которых называешь отцами; ибо он не за то, что открыл, но за то, что не прикрыл, подвергся проклятию; а ты и открываешь и хвалишься такою дерзостью; он пересказал тайну братьям; а ты не братьям и не одному или двоим, но сколько зависит от твоего усердия и бесстыдства, всю Вселенную делая зрительницею, громко трубишь, как неблагопристойны отцы твои; услаждаешься их неблагопристойностью и утешаешься их бесчестием, и ищешь сообщников ликования, через которых бы еще больше разгласить их унижение и неблагопристойность.

71. Августин и Иероним (говоришь ты) сказали, что Дух исходит от Сына. Но откуда можно получить или дать удостоверение, что в течение столь долгого времени сочинения их не искажены? Ибо не думай, что только ты один пламенно ревностен к нечестию и дерзок против неприкосновенных предметов; но от своего настроения скорее заключай, что и тогда ничто не препятствовало злокозненному врагу рода нашего находить подобные орудия.

72. Так сказали те, о которых говоришь ты; но если им по какому-нибудь обстоятельству, или при опровержении безумия эллинов, или при состязании с другим еретическим мнением, или по снисхождению к немощи слушателей, или по подобным причинам, которых столько представляет ежедневно человеческая жизнь, если им по какой-либо из этих или еще больших причин, случилось произнести подобное изречение, то для чего ты, сказанное ими не в догматическом смысле делая догматом и законом, навлекаешь на себя невозвратную погибель и их стараешься привлечь к своему безумию?

73. Сказал проповедник Вселенной, созерцатель неизреченных тайн, облагородивший человеческую природу своими нравами – сказал, опровергая эллинов, отличавшихся красноречием, и низлагая долу их высокомерие, возносившееся горе, или, лучше, – снисходя к их немощи, – что же сказал он? Проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17:23). Что же? То, чем учитель Церкви уловил мудрецов эллинских, обратил и руководил их от нечестия к благочестию, ты сделаешь догматом и осмелишься говорить, что низложитель идолов проповедовал того, кого эллины почитали и называли неведомым Богом? Ибо неудивительно, что деятельность твоей мудрости сплетает зловредные умствования. Жертвенник был воздвигнут в честь Пана; афиняне же, не зная дотоле имени почитаемого, начертали на жертвеннике: неведомому Богу; а этот многоискусный и небесный человек, видя, что эллины не убеждаются пророческими предсказаниями и Господними изречениями, через самые богопротивные предметы почитания обращает их к почитанию Создателя, через самые изобретения диавола ниспровергает его господство, через его укрепления низлагает державу его власти, из заблуждения возделывает благочестие, из погибели производит нам плоды спасения, из сети диавола воздвигает на подвиг Евангелия, верх отступничества делает оплотом пути, которым они могли войти в чертог Христа и в пречистую ограду Его, в Церковь. Так этот возвышенный ум умел оружием врага ранить и пленить самого врага и приобрести себе высшую силу. Что же? Если Павел оружием врага низложил врага; то ты поэтому будешь уважать оружие врага, называть его оружием божественным и обращать его на собственную погибель? И сколько можно найти подобных примеров в жизни этого (мужа), премудро устроявшего все силой Духа!

74. Но для чего примеры? Сам он громким голосом говорит: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона (1Кор. 9:20–21). Неужели же поэтому ты станешь восстановлять иудейство, или вводить в жизнь беззаконие, вместо Божеских и человеческих законов, и провозглашать бесстыдно, или, лучше, весьма безбожно, что это – Павловы заповеди и проповедь?

75. У сколь многих и других из блаженных святых Отцов наших можно находить подобное! Вспомни о первосвященнике римском Клименте и о называемых по его имени «Климентовых» (постановлениях), будто бы написанных, как говорит древнее предание, по повелению верховного Петра; о Дионисии Александрийском, который, восставая против Савеллия, едва не протянул руку Арию; о славном между священномучениками, великом Мефодии Патарском, который не отвергал мнения, будто бестелесные и бесстрастные существа, Ангелы, пали вследствие любви к смертным и совокупления с телами их. Не стану распространяться о Пантене, и Клименте, и Пиерии, и Памфиле, и Феогносте, мужах священых и учителях священных наук, которых не все положения мы принимаем, но, воздавая им честь за добрую жизнь и другие священные суждения, относимся к ним с великим почтением и уважением, в особенности к Памфилу и Пиерию как отличившимся и мученическими подвигами; вместе с ними не пройдем молчанием и об Отцах западных: Иринее, первосвященнике Божием, управлявшем Церковью Лионскою, и Ипполите, ученике его и мученике между первосвященниками, мужах дивных во многих отношениях, но иногда не препятствовавших некоторым словам лишиться тщательной точности.

76. Неужели же ты будешь и против них всех представлять свою дилемму и, поднимая брови, говорить: «должно или, почитая этих мужей, не осуждать и того, что написано ими, – или, осуждая некоторые из их выражений, осуждать вместе и их самих?» Не скорее ли и справедливее они обратят твою хитрость против тебя и скажут: «человек! для чего ты соединяешь несоединимое? Если ты поистине называешь нас Отцами, то как не страшишься вооружаться против Отцов и, что еще тяжелее, – против общего Владыки и Создателя всех? Если же у тебя есть охота бесстыдствовать против нас, то не явно ли ты безумствуешь, называя нас отцами и вместе простирая на нас отцеубийственные руки?» И сколь многими другими способами можно было бы обратить твое умствование против тебя самого! Но как упомянутых Отцов, так и это – теперь мы оставим.

77. Кто не знает, что царское украшение, великий Василий, сохраняя в недрах души благочестие невредимым, удерживался говорить ясно о Божестве Духа? О, душа, пламеневшая Божественною любовью, но не раздувавшая этого пламени слишком ярко, чтобы оно скорее не погасло от самого излишества и чрезмерной яркости! Он рассудительно употреблял слова свои и более старался проповедовать благочестие постепенно; ибо когда оно внедряется в души людей мало-помалу, то пламень учения бывает сильнейшим; а от скорого и внезапного блеска пламени часто помрачается умственное око, особенно простых людей, подобно тому как молния ослепляет глаза, особенно слабые. Посему он умалчивал о том, о чем больше всего прочего пламенел проповедовать, но соблюдал молчание для того, чтобы, когда придет время, громогласнее возвещать умолчанное. Пространную книгу составил бы тот, кто захотел бы предать письму имена подобных мужей и причины, по которым они часто не выставляли цвета истины, чтобы самый цвет достиг зрелости и растение более возросло, и чтобы им собрать обильнейший плод; мы восхищаемся их неизреченным воодушевлением и мудрою бережливостью; но кто станет усиливаться ввести это в Церковь, как законы и догматы, того мы признаем врагом святых, врагом истины и губителем благочестия, и осуждаем на наказания, которым он сам себя сделал повинным.

78. Ты представляешь Отцов западных, или, лучше, стараешься распространить этот глубокий мрак по всей Вселенной; а я воспламеню тебе с самого Запада невечерний и духовный свет благочестия, которого блеск не в состоянии будет помрачить твоя тьма. Амвросий сказал, что Дух исходит от Сына? Эта мгла происходит от твоего языка; но противное говорит сияющий благочестием, преблаженный Дамас, – и тотчас исчезает мрак твой. Он, утверждая второй Собор, которого догматы уважают (все) концы Вселенной, открыто исповедал, что Дух исходит от Отца. Сказал ли Амвросий или Августин, – это опять другая мгла, происходящая из твоих уст; а Целестин не говорил, не слыхал, не принимал этого, но, сияя светом Православия, рассеивает мрак слов твоих.

79. Но для чего мне распространяться о других? Лев Великий, исполнявший священные обязанности к Риму священнейшим образом, столп четвертого Собора, – и он богодухновенными и догматическими своими посланиями, также (посланиями) подтверждавшими достоинство этого (Собора), и согласием, которым он украсил этот великий и богоизбранный Собор, проливая тот же свет Православия не только на Запад, но и на пределы Востока, ясно учит, что Всесвятой Дух исходит от Отца; и не только это (говорит), но и тех, которые дерзают учить чему-нибудь несогласному с мнением Собора, если они имеют степень священства, объявляет лишенными священства, а если принадлежат к числу мирян, то – проводят ли они монашескую жизнь, или занимаются общественными делами народа, – предает отлучению. Ибо то, что богодухновенный Собор определяет, достоуважаемый Лев через священных мужей Пасхазина, Люцентия и Бонифатия открыто утверждает, как можно бесчисленное множество раз слышать от них самих, и не только от них, но и от пославшего их; ибо, отправляя соборные послания, он свидетельствует и подтверждает, что и слова, и мнение, и приговоры наместников его суть не их, но больше – его; впрочем, если бы и не было ничего подобного, довольно и того, что он послал вместо себя заседавших на Соборе, и, когда Собор этот окончился, исповедал, что он остается при этих определениях.

80. Но нет ничего лучше, как выслушать самые священные слова его. Так, по изложении веры, которую первый и второй Соборы, утвердив, передали, он говорит: «достаточно (изложенного по внушению) Божественной благодати для совершенного уразумения и утверждения благочестия»; он называет этот символ совершенным, вполне достаточным, не имеющим нужды в прибавлении или убавлении; а почему совершенным, об этом послушай в следующих словах: «потому что – говорит, – он в совершенстве учит об Отце и Сыне и Святом Духе». Как же он учит в совершенстве? Он провозглашает, что Сын родился от Отца, а Дух исходит от Отца. И спустя немного: «то учение, которое впоследствии времени, собравшиеся в царствующем граде против восстающих на Духа Святого, сто пятьдесят Отцов передали о существе Духа, – утверждаем». А как они утвердили (учение) о существе Духа? Именно сказав, что Дух исходит от Отца; так что учащий иначе дерзновенно колеблет господство, сливает и разрывает самую сущность Духа. Далее: «против восстающих на Духа Святого». Кто же восставал? В древности те, которые признавали своим учителем Македония, вместо пречистых изречений (Господа); а теперь – восстающие на Христа и Его учение, – но назвать я не могу никого: так безглавно их нечестие! – впрочем, стремящиеся вместо Спасителя к погибели. Это говорит Собор многогласным и от Духа движимым языком, а премудрый Лев вместе с ним возглашает и подтверждает всеми своими приговорами. Ты же обрати внимание на следующее. К концу всего отдела изложения веры он говорит: «итак, по обсуждении этого нами с всякою во всех отношениях точностью и обстоятельностью, определил святой и Вселенский Собор», то есть во главе которого был Лев, имевший царственные и ум, и слова, – что определил? «Иной веры да не будет позволено никому произносить, или писать, или слагать, или мыслить, или преподавать другим; а которые дерзнут слагать иную веру, или представлять, или преподавать, или предлагать иной символ желающим обратиться к познанию истины или от язычества, или от иудейства, или от какой бы то ни было ереси, таковые, если они епископы или принадлежат к клиру, да будут чужды, епископы – епископства и клирики – клира; если же монашествующие, или миряне, да будут преданы анафеме»⁸.

81. Посмотрите вы, слепые, и послушайте вы, глухие, сидящие и объемлемые мраком еретического Запада; обратите взоры к присноблистательному свету Церкви и посмотрите на доблестного Льва, или, лучше, внемлите трубе Духа, которая через него трубит против вас, и трепещите, стыдясь не другого кого-либо, но вашего Отца, или лучше, через него – и других, которые последуя предшествовавшим Соборам, включены в сонм избранных Отцов. Ты называешь отцами Августина, Иеронима и других подобных, – и хорошо делаешь: не потому, что называешь, но потому, что не впадаешь в тщеславие – отвергать отеческое их название; и если бы только до этого простиралось твое ухищрение касательно отцов, то насколько несовершенно было бы злодеяние, настолько и умереннейшего оно требовало бы наказания; ибо полагать начало нечестивому мнению, но не доводить его до конца, значит уменьшать важность преступления, а это смягчает и облегчает неизбежное наказание. Ты вздумал пугать нас Отцами, против которых бесстыдствуешь; но сонм Отцов, которых представляет благочестие против твоего злоухищрения, суть Отцы Отцов; ибо вы не отвергнете, что эти суть (Отцы) и тех самых, которых вы называете Отцами; если же вы (отвергнете), то не (отвергнут) они сами (ваши Отцы).

82. Вспомните восседавшего на одном с ними престоле и равно прославившегося, знаменитого Вигилия; он присутствовал на пятом Соборе, который также блистает вселенскими и святыми определениями. И он, как безукоризненное правило, соображаясь с правыми его догматами, как о прочих предметах произносил согласные с ним изречения, так с равною бывшим прежде него и вместе с ним Отцам и одинаковою ревностью возвещал, что всесвятой и единосущный Дух исходит от Отца, а тех, которые решились бы произносить что-нибудь другое касательно этого догмата, вопреки единогласной и общей вере благочестивых, ввергает в те же узы анафемы.

83. Посмотри и на доброго и благого Агафона, прославившегося такими же доблестями; и он на шестом Соборе, который блистает также вселенским достоинством, присутствуя если не телом, то мыслью и всецелою ревностью, составлял и украшал его через своих наместников; посему он и сохранил символ истинной и чистой веры нашей неизменным и неповрежденным, согласно с предшествовавшими Соборами, а тех, которые дерзают изменять что-нибудь из того, что он постановил догматом, или, лучше, что от начала постановлено догматом, запечатлевая, подвергает подобным же проклятиям.

84. Могу ли пройти молчанием первосвященников римских Григория и Захарию, мужей отличавшихся добродетелью, возращавших паству богомудрыми наставлениями и даже блиставших чудесными дарованиями? Хотя ни один из них и не присутствовал на Соборе, собранном с вселенским достоинством; но они, следуя тем (Соборам), ясно и открыто богословствовали, что Всесвятой Дух исходит от Отца. Божественный Григорий процветал спустя немного времени после шестого (Собора); а достоуважаемый Захария – спустя сто шестьдесят пять лет; они, сохраняя в душе, как в непорочном и чистом чертоге, Господнее и отеческое учение и проповедание неповрежденным, один на латинском языке, а другой на греческом наречии, приводили паству к Христу, истинному Богу и Жениху душ наших, благочестивым своим служением; этот же мудрый Захария, как я сказал, греческою трубою передал Вселенной, как другие из священных писаний святого Григория, так и полезные произведения, написанные в виде разговора. Эта богоносная двойца к концу второго разговора, на недоумение архидиакона Петра, – он был муж боголюбивый, – почему чудотворные силы присущи более малой части святых мощей, нежели им целым, предлагает такое разрешение: что и те и другие исполнены Божественной благодати, но более обнаруживается действие ее в малой части потому, что касательно целых ни у кого не рождается сомнение, принадлежит ли оно тем святым, о которых говорится, и могут ли они источать чудеса предстательством (ἐπιστάσια) победоносных душ, которые вместе с телами совершали подвиги и труды; а малая часть их от некоторых немощных в этом отношении оскорбляется сомнением, будто это (действие) не принадлежит святым, о которых говорится, и будто оно не удостаивается такой же благодати и наития (Святого Духа); посему особенно там, где сомнение думает господствовать, сверх всякого чаяния, во множестве и величии ипостасный и неистощимый Источник благ источает чудотворения обильные. Таким образом разрешив сказанное недоумение, один на латинском языке, как я сказал, а другой в греческом переводе, между многими другими предшествовавшими суждениями, спустя немного прибавляют следующее: «Утешитель Дух от Отца исходит и в Сыне пребывает».

85. Это священное учение Предтеча провозгласил первый из находящихся под благодатью, а множество верующих от него научились, и таким образом благочестие является блистающим постоянно; ибо этот, – едва я удерживаюсь, чтобы не сказать, – вышечеловеческий человек, крещая в потоках иорданских Источника жизни и бессмертия, Владыку и Создателя всего, очищение мира, и созерцая отверстые небеса, чудо свидетельствуемое чудесами, видел Всесвятого Духа нисходящим в виде голубя, и, увидев (до того никем) невиданное, этот поистине глас Слова произнес слова: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем (Ин. 1:32; Мф. 3:16). И так Дух, нисходя от Отца, пребывает над Сыном (ἐπὶυ τὸν Ὑιὸν), или, если хочешь, на Сыне (ἐν τῳ̃ Ὑιῳ̃); ибо различие падежей здесь не производит никакой разности. И пророк Исаия, издревле предвозвещая подобное и относя пророчество к лицу Христову, говорит: Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня (Ис. 61:1). Ты прежде слышал знаменитых Григория или Захарию; они, может быть, скорее обратят твое бесстыдство в стыд; ты слышал слова их: «Дух в Сыне пребывает». Как же ты от них тотчас не обратился к изречению Павла, в котором он говорит: Духа Сына Своего (Гал.4:6), и, вместо того чтобы выдумывать исхождение, не дошел до той мысли, что так как Дух пребывает на Сыне, то справедливо Он и может быть назван Духом Сына? Пребывание Духа на Сыне было бы не неясной и не натянутой причиной к убеждению в том, почему Он называется Духом Сына; ибо какую ближе подает мысль апостольское изречение: ту ли, что Дух пребывает на Сыне, или ту, что Он исходит от Сына? Или, лучше, и самое это сравнение неуместно. Ибо первое и Креститель общего Владыки провозглашает, и Пророк в древности предвозвещает, и сам Спаситель, читая это изречение, запечатлевает (Лк. 4:18); и это учение, приняв от Них, благочестие преподает всем верным; а ты, исшедши из мрачных врат нечестия, вместо того чтобы славословить, что Дух пребывает на Сыне или над Сыном, богоборствуешь, говоря, что Он исходит от Сына. Он пребывает на Сыне; поэтому Он и есть (Дух) Сына – и потому, как я выше сказал, что имеет одно с Ним естество и Божество и славу, и царство, и силу; а если хочешь, то и потому, что Он помазует Христа: Дух Господа Бога на Мне – говорится, – ибо Господь помазал Меня; и потому, что от Его наития на Деву совершилось непостижимое зачатие и произошло неизреченное и бессемейное рождение; и потому еще, что посылает Его: благовествовать нищим, – говорится, – послал Меня (Лк. 4:18). Итак, не гораздо ли лучше и последовательнее тебе было думать и говорить, что по какому-либо одному из этих соображений, или по многим, Он называется Духом Сына и Духом Христовым, а не усиливаться, – тогда как столько, соображений и они имеют такую силу и последовательность, – без всякого основания искажать догматы Церкви собственными сочинениями и несостоятельными вымыслами? Впрочем, пусть опять предстанут знаменитые Захария и Григорий; они содействуют мне к обличению твоего мнения; ибо обличение от своих бывает разительнее и для самых бесстыдных.

86. Итак, если Захария и Григорий, отстоящие друг от друга на столько лет, имели не различные мнения об исхождении Всесвятого Духа; то очевидно, что и бывший между ними священный сонм преемственно предстоявших в святительском служении римском, почитали и соблюдали не нововводно ту же веру; ибо среднее от крайних удобнее как составляется и довершается, так и поддерживается и укрепляется. А если бы кто-нибудь из предшествовавших и последовавших святых мужей оказался уклоняющимся к чуждому образу мыслей, то очевидно, что в какой мере он отторг бы себя от веры их, в той самой отделил бы себя и от сонма их, и от престола, и от первосвященства. Таким образом, сонм упомянутых святых мужей соблюдал всю жизнь свою в благочестии.

87. Но ты не знаешь древнего и ленишься вникать в образ мыслей Отцов твоих, – и Отцов истинных? Недавно, и еще второе поколение не прошло, как жил тот знаменитый Лев (четвертый), который и чудотворениями может славиться, и который пресек всякий еретический предлог для всех. Так как латинский язык, передавая священное учение наших Отцов, часто по причине недостаточности наречия и неспособности сравняться с обширностью языка греческого, нечисто и не всецело и не точно приспособлял слова к мыслям, и ограниченность выражений, недостаточная для изъяснения мысли в точности, подавала многим повод иноверно мыслить о вере: то посему этот богомудрый муж принял намерение, – а побуждением к этому намерению было вместе с вышесказанною причиною и то, что нынешняя бесстыдно дерзновенная ересь высказывалась тогда пред приходившими в Рим, – намерение – дать повеление, чтобы и римляне произносили священное учение (Символ) веры на греческом языке, ибо через такую боговдохновенную мысль и недостаток языка восполняется и благоустрояется, и иноверное мнение отгоняется от благочестивых, и недавно возникшее зло скорее вырвется с корнем из римского общества. Посему не только в самом городе римлян были выставлены предписания и указы, чтобы священный Символ нашей веры, согласно с таинственными священными изречениями, так, как он в начале произнесен соборными словами и определениями, на греческом языке был возвещаем и теми, которые говорят на латинском языке; но и по всем епархиям, которые уважают римское первосвященство и власть, он предписал мыслить и делать то же, охранив неизменность догмата и проклятиями, и убеждениями, и соборными грамотами.

88. Это распоряжение не только тогда, когда он первосвященствовал, имело силу; но и кроткий, и смиренный, и отличавшийся аскетическими подвигами, знаменитый Бенедикт, преемник его на первосвященническом престоле, (считал не второстепенным делом – соблюдать и поддерживать то же, хотя по времени и занимал второе после него место. А кто после них языком коварным и изобретательным на все, – ибо, не смея с обнаженной головой восставать на предметы высокие и боголюбезнейшие, равно и потому, что у всех на устах было это страшное (таинство) веры, он прикрыл свое намерение, – отменил и исказил в церквах упомянутое благочестивейшее и полезнейшее дело, – не мне объяснять поименно преступные деяния, – тот пусть сам сознает, или, лучше, уже горько и жалко сознает это, испытывая от того наказание за скрытное дерзновение; впрочем, пусть он будет удален в сторону молчания, ибо и сам он умолкает (хотя и против своей воли). Лев же достоуважаемый не ограничил вышесказанным своего прекрасного и от Бога движимого усердия и деяния; но в сокровищехранилищах верховных Петра и Павла от древнейших времен, когда еще процветало благочестие, были хранимы с священною утварью две скрижали, на которых начертано было, греческими письменами и словами, часто произносимое священное изложение (символ) нашей веры; их (греческий символ веры, на них написанный) и приказал он читать пред римским народом и выставить пред взоры всех, – и многие из видевших и читавших это еще находятся в живых.

89. Так они сияли благочестием и богословствовали, что Дух исходит от Отца; а мой Иоанн, – ибо он мой как по другим обстоятельствам, так и потому, что больше других принял участия в наших делах, – этот наш Иоанн (VIII), мужественный умом, мужественный по благочестию, мужественный и на то, чтобы ненавидеть и низлагать всякую неправду и нечестие, и не только знавший священные законы, но умевший действовать и в политических делах и приводить беспорядочное в порядок, этот благодатный первосвященник римский, через своих благоговейнейших и знаменитых наместников Павла, Евгения и Петра, архиереев и иереев Божиих, бывших на нашем Соборе, приняв Символ веры так, как кафолическая Церковь Божия и бывшие прежде него первосвященники римские (принимали), мыслью и языком и священными руками упомянутых знаменитейших и дивных мужей, подписал его и запечатлел. Потом и преемствовавший ему священный Адриан, прислав нам, по древнему обычаю, соборное послание, возвещал в нем тоже благочестие и богословствовал, что Дух исходит от Отца. Если же эти священные и блаженные первосвященники римские так мыслили и учили при жизни и в том же исповедании переселились из тленной в нетленную жизнь, то страждущие еретическою болезнью, от кого бы они ни напитались ядовитым зелием этого нечестия, на кого бы ни ссылались, – все таковые тотчас оказались бы противниками названных выше мужей, просвещавших западные страны Православием.

90. Но вы еще не хотите оставить этого заблуждения? Посему я приведу вам и другие изречения из вещаний Духа, хотя вы вместо раскаяния стараетесь подражать аспиду, затыкающему уши свои ко гласу обаяющих (Пс. 57:5,8). Всесвятой Дух называется Духом Божиим; так Спаситель говорит: если же Я Духом Божиим изгоняю бесов (Мф. 12:28); Духом Отца: ибо не вы будете говорить – говорит опять тот же Источник истины, – но Дух Отца вашего будет говорить в вас (Мф. 10:20); и Духом Бога; так Исаия взывает: и почиет на Нем Дух Господень (Ис. 11:2); и Духом от Бога; так, Павел, громогласный проповедник правых догматов, говорит: но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога (1Кор. 2:12); и: вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас (Рим. 8:9,14). Исаия называет Его Духом Господним: Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня (Ис. 61:1). Называется Он также Духом Сына, Духом Христовым, Духом Воскресившего Иисуса Христа; так опять Павел говорит: Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» (Гал. 4:6); и: Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас (Рим. 8:11); и: вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас и: если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (Рим. 8:9). Обрати же внимание, как Дух называется и Божиим, и от Бога и Отца, и Господним, и Воскресившего Христа из мертвых, и Духом Отца. Неужели же когда говорится: Дух Бога или Отца, или Господа, или Воскресившего Иисуса Христа, или Дух иже от Бога, эти выражения означают то же самое, что значит изречение: исходит от Отца? Никто так не бессмыслен и не дошел до крайнего незнания самых простых слов, чтобы скорее не видеть того, что из упомянутых выражений, хотя они и относятся к одним и тем же лицам, иной смысл представляет выражение: Дух от Отца исходит, и иной Дух Бога, или Господа, или какое-либо другое из вышесказанных; ибо первое самым словом выражает исхождение, а последние – нет; но хотя бы даже эти были сказаны потому, что (Дух) исходит от Него, однако ни одно из упомянутых изречений самыми словами своими не выражает исхождения; ибо, очевидно, иное значит сказать, что Дух исходит от Отца, и иное означают словами своими изречения: Дух Бога, Господа, и тому подобные.

91. Впрочем, если бы даже каждое из этих изречений означало исхождение, однако и то, что исхождение от Отца выражено самыми словами Божественными, служило бы в нашу пользу; ибо, тогда как и по этому предположению бесчисленное множество раз Дух разумелся бы исходящим от Отца, почему ни однажды не сказано, что Он исходит от Сына? Ибо нельзя сказать, что это выражено теми изречениями, которые отнюдь не выражают этого самым словом, когда ни Божественными, ни человеческими и духоносными словами буквально нигде не сказано, что Дух исходит от Сына; и если выражение Дух Бога и подобные имеют первою и главнейшею своею причиною исхождение, – ибо Он единосущен (Отцу) потому, что исходит (от Него), но не потому исходит, что единосущен; а выражение: Дух Сына или Христа и подобные происходят от разнообразных причин, – именно от того, что Он единосущен (Сыну) и помазует Его и пребывает над Ним и на Нем, – и так, если исхождение, служа главнейшею причиною, по которой Дух называется Божиим и Господним и тому подобными выражениями, однако не дает им того, чтобы Они возвещали исхождение, то как можно там, где представляется множество причин, по которым Он славословится Духом Сына и Христа, искать непременно исхождение, которое и не значится в числе таких причин?

92. А ты, устремив уши и ум к нечестию, когда слышишь: Дух Христа, или Сына, то, оставляя все, через что тебе можно было бы не отпадать от богомыслия, на свою голову прибегаешь к тому, чего никто не думал говорить. Сказано, что Дух исходит от Отца, сказано, что Он есть Дух Отца и Бога, и прочее, объяснение чему часто предлагалось в нашем слове, и, однако, никоторое из этих выражений, кроме первого, не означает исхождения; сказано, что Он есть Дух Сына и Христа и тому подобное, но нигде (не сказано), что Дух исходит от Сына. Посему если нигде не высказано такое исхождение, не совершенно ли безумно и нелепо натягивать изречения на то, чего нигде отнюдь не сказано? Ибо дерзкие на все, конечно, не посмеют сказать, что в самых словах Божественных вещаний можно найти, что Дух исходит от Сына.

93. Обрати внимание и на следующее: Он называется Духом Христа и почему называется, это не трудно узнать от Исаии, или лучше из самого чтения и гласа Господнего: Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня (Ис. 61:1; Лк. 4:18). Таким образом, по иной причине Он называется Духом Господа и по иной – Сына; первым как единосущный (Господу), а Духом Сына если и называется, как единосущный, то теперь – по причине помазания; Он есть Дух Христа потому, что помазует Его: Дух на Мне, говорит Сама Истина, ибо Господь помазал Меня. Дух помазует Христа; как ты, человек, понимаешь это: потому ли, что Он (Сын Божий) принял плоть и кровь (Евр. 2:14) и стал человеком, – или потому, что от вечности пребывает Богом? Но второго ты, я думаю, не осмелишься сказать, хотя ты и дерзок на все; ибо Сын не помазуется как Бог, нет; следовательно, Христос помазуется Духом как человек, и поскольку Дух помазует Христа, Он и называется Духом Христовым; а ты говоришь: так как Он называется Духом Христа, то, конечно, и исходит от Него; таким образом, Дух Христа будет исходить от Него не как Бог, но как человек, и не от начала, не от веков и не вместе с Отцом получил свою сущность, но тогда, когда Сын принял на себя состав человеческий.

94. Возбуди ум (свой) и восстань от заблуждения, человек, и не делай своей раны и язвы неизлечимою никаким врачевством. Дух славословится (Духом) Христа, потому что помазует Его; а твой гибельный закон повелевает говорить: потому что исходит от Него; а исходит Он от Христа, как доказал вывод из твоего мнения, не поскольку Христос есть Бог, но поскольку Он принял на себя наш состав; посему если Дух исходит от Христа, поскольку Он стал причастным нашего состава, а с другой стороны, Он исходит и от Сына как Бог, – ибо таковы повеления твоего законодательства, – то человеческое естество должно считаться единосущным Божеству, если Дух единосущен Сыну и Отцу; ты представляешь Его исходящим и прежде воплощения и после воплощения, но и единосущия не отнимаешь; если же Дух единосущен Сыну; равно единосущен и принятому Им естеству, – ибо из этого последнего ты повелеваешь Ему исходить, – то, по запутанным словам твоих доказательств, и Божество во Христе было бы единосущно Его человечеству. Не стану теперь доказывать, что твой догмат, по тем же соображениям, полагает плоть единосущной и с Отцом; что может быть безбожнее этого нечестия и жальче этого заблуждения?

95. Но ты еще не хочешь сознать, в какие стремнины и пропасти душевной погибели повергает и погружает тебя нежелание повиноваться ни Христу, ни ученикам Его, следовать Вселенским Соборам, обращать ум к разумным доводам, и притом вытекающим из священных вещаний; а обвиняешь общего Владыку, лжешь на доблестного Павла, восстаешь против вселенских и святых Соборов, клевещешь на отцов, а своих первосвященников и отцов, лишая достоинства истинных отцов, осуждаешь на погибель, и к разумным соображениям остаешься глухим; так все спасительное у тебя поглощено страстью гибельного предрассудка. Пусть же вместо нас скажет тебе песнопевец и богоотец Давид; образумьтесь, бессмысленные люди! когда вы будете умны, невежды? (Пс. 93:8), да не исторгнет общий враг рода нашего, окружающий нас такими сетями, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, души ваши, и не будет спасающего (Пс. 7:3; 21:4; 1Пет. 5:8).

96. Итак, ты имеешь тот сборник доводов, о котором просил ты, мой почтеннейший и любознательнейший из мужей; если же когда-нибудь Господь возвратит нам плененные книги и записки наши; то, может быть, при вразумлении и помощи нам от Всесвятого Духа, получишь и те доводы, которые представляют новые духоборцы, или лучше – беснующиеся против всего преблагого и триипостасного Божества, – ибо у них ничего в Нем не оставлено, чего бы они не оскорбляли своим безумием, – равно (получишь) и опровержения, выводимые из доводов, которые они сами представляют; увидишь и обнаруживающиеся в этом их злобу и коварство; покажу и непреложные свидетельства блаженных и богомудрых Отцов наших, которыми пристыжается и совершенно отчуждается от благочестия отступническое мнение.

В коем речь идет об отрешении некоторых глав и о том, что не следует говорить об исхождении Святого Духа «от Отца и Сына», но только «от Отца».

Как видно, воистину не бывало злодею пресыщения от зол, а равно и какого-либо предела ухищрениям и козням его, которые искони старался он учинить против рода человеческого; и как до пришествия Господа во плоти обольщал он человека столькими тысячами уловок, выманивая его на дела чуждые и беззаконные – благодаря которым и навязал силою тиранию над ним, – так и после этого не перестал он тысячами обманов и приманок ставить препоны и западни доверившимся ему. Отсюда множились Симоны и Маркионы, Монтаны и Мани, пестрое и многообразное богоборчество ересей; отсюда и Арий, и Македоний, и Несторий, и Евтих с Диоскором, и прочая нечестивая рать, против коих были созваны семь святых и Вселенских Соборов и собраны со всех краев отряды священных и богоносных мужей, лезвием духа (ср. Еф. 6:17) отсекшие самосейные дурные сорняки и уготовившие в чистоте возрастать ниве церковной.

Но после того, как они были извергнуты и преданы умолчанию и забвению, благочестивые стали питать добрую и глубокую надежду, что не явится более изобретателей новых нечестий, ибо помыслы всех, кого бы ни искушал злодей, обернулись бы против него; и что конечно уж не объявится никаких покровителей и заступников у уже получивших соборное осуждение, от чего удержат крах и участь зачинщиков и тех, кто старался им подражать. В подобных надеждах и пребывал благочестивый рассудок, особенно же что касается царствующего града, в коем при содействии Божием свершается многое из того, на что нельзя было и надеяться, и многие языки, презрев прежнюю мерзость, научены были воспевать вместе с нами общего для всех Творца и Создателя, когда царица, испуская будто с некоего места высокого и вознесенного источники Православия и изливая во все концы Вселенной (см. Пс. 18:5; Рим. 10:18) чистые потоки благочестия, наполняет, словно моря, догматами тамошние души, которые, иссушенные за долгое время воспалениями нечестия или самовольного служения (ср. Кол. 2:23) и ставшие пустыней и бесплодной землей, словно снискав дождь учения, процветая, плодоносят пашней Христовой.

Ибо и жители Армении, закосневшие в нечестии яковитов и дерзко относящиеся к истинной проповеди благочестия – а именно той, ради которой собрался многолюдный и святой Собор Отцов наших в Халкидоне, – при содействии нам молитв Ваших обрели силы оставить столь великое заблуждение; и сегодня в чистоте и Православии исполняет удел армян христианское служение, гнушаясь Евтиха, и Севира, и Диоскора, и «камнеметов» благочестия Петров, и Юлиана Галикарнасского, и всего их многосейного рассеяния, предавая их, как и кафолическая Церковь, несокрушимым оковам анафемы.

Но даже и варварский и христоненавистный народ болгар склонился к такому смирению и богопознанию, что, отойдя от бесовских отеческих оргий и отстав от заблуждений языческого суеверия, паче чаяния перепривит был к христианской вере.

Но ох уж этот злой умысел и проделки клеветника и безбожника! Ибо таковое повествование, будучи темой евангельской, превращается в повод к печали, поскольку веселье и радость обернулись скорбью и слезами. Ибо еще и двух лет не чтил этот народ истинную христианскую веру, как мужи нечестивые и мерзкие – ведь как только ни назвал бы их всякий благочестивый! – мужи, из мрака вынырнувшие, – ибо были они порождением края западного – о, как поведаю о прочем?! – они, напав на народ новоутвержденный в благочестии и новоустроенный словно молния или землетрясение, или обильный град, а точнее сказать – как дикий вепрь, подрывая и копытами, и клыками (см. Пс. 79:9–14), то есть путем гнусной политики и извращения догматов – до чего дошли в дерзости своей! – разорили, истребив, лозу Господа возлюбленную и новонасаженную.

Ибо замыслили они отвратить их и отвлечь от истинных чистых догматов и безупречной христианской веры. И сперва переучили их неблагочестиво на субботний пост: ведь и малое из допущенных отступлений способно довести до полного пренебрежения догматом. А затем, оторвав от Великого Поста первую постную седмицу, совлекли к молочному питию и сырной пище и тому подобному объедению, распростерши отсюда для них путь преступлений и совратив со стези прямой и царской. Более того, пресвитеров, украшенных законным браком, – это те, кто сами являют многих дев без мужей женами, и женами, растящими детей, отцов которых нельзя узреть! – они, как «истинно Божии иереи», настроили их гнушаться и сторониться, рассеивая среди них семена манихейского земледелия и посевом плевелов (см. Мф. 13:25) вредя душам, только-только начавшим прозябать зерном благочестия.

Но даже и тех, кто миропомазан пресвитерами, не содрогаются они помазывать заново, именуя себя епископами и мороча головы, будто помазание пресвитеров бесполезно и совершается всуе!

Разве есть кто-нибудь, кто слыхал бы о таком безумии, на которое не смогли бы осмелиться эти сумасброды, перепомазывающие уже однажды помазанных и выставляющие чудесные и Божественные Таинства христиан предметом долгой пустой болтовни и всеобщего посмешища? Вот уж мудрость поистине непосвященных! Нельзя, говорят, иереям святить миром посвящаемых, ибо принято делать это лишь архиереям. Откуда этот закон? Кто же законоположник? Который из Апостолов? Или из Отцов? А из Соборов – где и когда состоявшийся? Чьими голосами утвержденный? Нельзя иерею миром запечатлевать окрещаемых? Значит, и вообще крестить; нельзя, выходит, и священнодействовать – чтоб уж не наполовину, а целиком был у тебя иерей изгнан в непосвященную часть! Священнодействовать над Телом Господним и Кровью Христовой и освящать ими некогда посвященных в таинства – и при этом не святить миропомазанием ныне посвящаемых? Иерей крестит, воздействуя очистительным Даром на окрещаемого; как же ты лишишь то очищение, коему начало полагает сей священнослужитель, его охраны и печати? Но ты лишаешь печати? Так не допускай ни служить над Даром, ни воздействовать Им на кого-либо – чтобы этот твой иерей, красуясь пустыми званиями, показал бы тебя епископом и верховодителем этого с ним хоростояния.

Но ведь не только в этом проявили они свое безумие, но, если есть какой-либо предел злу – устремились к нему. Ибо, в самом деле, вдобавок к упомянутым нелепостям сам священный и святой Символ веры, несокрушимо утвержденный всеми соборными и вселенскими постановлениями, покусились они – ох уж эти происки злодея! – подделывать фальшивыми умствованиями и приписанными словами, измыслив в чрезмерной наглости своей новшество, будто Дух Святой исходит не только от Отца, но и от Сына.

Кто слыхал когда-либо, чтобы подобные речи произносил хоть кто-то из нечестивых? Какая коварная змея (ср. Ис. 27:1) изрыгнула такое в сердца их? Кто вообще вынес бы, когда у христиан на деле вводят две причины в Святой Троице: с одной стороны Отца – для Сына и Духа, с другой, опять же для Духа, – Сына, и разрушают единоначалие в двоебожие, и растерзывают христианское богословие в нечто, ничуть не лучшее эллинской мифологии, и высокомерно обращаются с достоинством Сверхсущей и Живоначальной Троицы?

Почему же это Дух исходит и от Сына? Ведь если исхождение от Отца совершенно (а оно совершенно, ибо Бог совершенный от Бога совершенного), что это за «исхождение от Сына», и для чего? Ведь оно было бы излишним и бесполезным.

К тому же если Дух исходит от Сына, как от Отца, почему же и Сын не рождается еще и от Духа – чтоб уж было у нечестивых нечестиво все, и мысли, и слова, и ничто не осталось бы у них не затронуто дерзостью!

Обрати внимание и на другое: ведь если в тот момент, когда Дух исходит от Отца, возникает Его особенность, точно так же как в момент рождения Сына – особенность Сына, а Дух, согласно их болтовне, исходит и от Сына, то оказывается, что большими особенностями отличается от Отца Дух, чем Сын. Ибо для Отца и Сына общим является исхождение от Них Духа, а у Духа – особое порождение от Отца и особое же – от Сына. Если же Дух отличается большими особенностями, чем Сын, то Сын был бы ближе сущности Отца, чем Дух: и так вновь проглянет дерзновение Македония против Святого Духа, вкравшееся в их деяния и обиталище.

А иначе, если все общее для Отца и Сына и Духа является общим совершенно (как то: Бог, Царь, Господь, Творец, Вседержитель, Сверхсущее, Простое, Бесформенное, Бестелесное, Беспредельное, и вообще все прочее), а для Отца и Сына обще происхождение от Них Духа – значит, Дух исходит и от Самого Себя, и будет Он началом Самому Себе, равно и причиной, и следствием. Подобного не измышляли даже эллинские мифы!

Но и если одному лишь Духу свойственно возводиться к различным началам – неужто свойственно одному Духу иметь началом многоначалие?

К тому же, если в чем-то новом ввели они общность Отца и Сына, то отделяют от этого Духа; Отец же связан с Сыном общностью по сущности, а не по какому-либо из свойств – следовательно, ограничивают они Дух от сродства по сущности.

Видишь, сколь безосновательно – скорее для более удобного уловления всех – присвоили они себе имя христиан? «Дух исходит от Сына». Откуда ты услышал это? Из каких Евангелистов такие слова? Какому Собору принадлежит это богохульное выражение? Господь и Бог наш говорит; Дух, иже исходит от Отца (см. Ин. 15:26), а отцы этого нового нечестия: «Дух – говорят, – иже исходит от Сына». Кто не заткнет уши свои от чрезмерности такого богохульства? Оно восстает против Евангелий, противится святым Соборам, противоречит блаженным и святым Отцам – великому Афанасию, знаменитому в богословии Григорию, «царскому убору» Церкви великому Василию, златым устам Вселенной, бездне мудрости, истинному Златоусту. Но что я говорю – тому и другому? Вообще каждому из святых пророков, Апостолов, иерархов, мучеников, да и самих изречений Господних прекословит это богохульное и богоборческое выражение.

Дух исходит от Сына? То же ли это исхождение или противоположное Отеческому? Если то же – почему не обобщаются особенности, из-за которых только и говорится, что Троица является и почитается Троицей? Если же противоположное ему – разве не окажутся они для нас Мани и Маркионами, снова посягающими своим богоборческим языком на Отца и Сына?

Ко всему сказанному, если Сын рожден от Отца, а Дух исходит от Отца и Сына, то, как восходящий к двум началам, Он неизбежно был бы составным.

Кроме того, если Сын рожден от Отца, а Дух исходит от Отца и Сына, что это за нововведение Духа? Уж не исходит ли нечто отличное от Него? Так что вышло бы по их безбожному мнению не три, но четыре ипостаси, а точнее – бесконечное множество, ибо четвертая прибавит к ним другую, та – снова иную, пока не впадут они в эллинское многообилие.

К сказанному же мог бы кто-либо заметить и другое: если происхождения Духа от Отца совершенно достаточно для бытия, что добавляет Духу исхождение еще и от Сына, раз для бытия достаточно Отцовского? Ведь ничто другое из сущего не дерзнул бы никто назвать совершенно достаточным, поскольку эта блаженная и Божественная природа наиболее далека от всякой двойственной и составной.

Помимо же сказанного, если все, что не является общим для Вседержительной и Единосущной и Сверхприродной Троицы, принадлежит только одному из трех лиц, а исхождение Духа не является общим для трех – значит, оно свойственно лишь одному из трех. Скажут ли, что Дух исходит от Отца? Почему же тогда не откажутся клятвенно от любезного им и новоявленного «тайноводительства»? Или – что от Сына? Что ж тогда сразу не осмелились они обнажить все свое богоборчество, поскольку не только назначили Сына для исхождения Духа, но и лишили этого Отца! Соответственно, должно полагать, поставив рождение на место исхождения, будут они рассказывать сказки о том, что не Сын рожден от Отца, но Отец от Сына – чтобы стояли они во главе не только безбожников, но и безумцев!

Посмотри же и вот откуда – как оказывается изобличенным их безбожное и безумное намерение. Ведь поскольку все, что усматривается и говорится о Всесвятой и Единоприродной и Сверхсущей Троице, есть либо общее вообще, либо – одного и единственного из лиц Троицы, а исхождение Духа не есть общее, но и не есть, как они утверждают, принадлежащее какому-то одному и единственному лицу, выходит – да будет милостива Она к нам и обратит это богохульство на их голову! – и вообще нет исхождения Духа в Живоначальной и Всесовершенной Троице.

И еще тысячи обличений мог бы добавить кто-либо к сказанному против их безбожного мнения, чего мне закон послания не позволяет ни помещать, ни излагать. Поэтому и то, что сказано, выражено кратко и в общих чертах, в то время как обстоятельное опровержение и полное наставление приберегается, даст Бог, для всеобщего собрания.

Такое вот нечестие эти епископы тьмы – ибо сами объявили они себя помраченными – насадили среди прочих беззаконий в этом юном и новоустроенном народе болгар. Молва о них дошла до слуха нашего, и мы поражены были в самое сердце смертельным ударом, как если кто увидел бы порождения чрева своего терзаемыми и раздираемыми (ср. Втор. 28:53) у него на глазах птицами и зверьми. Ибо изнурительные труды и реки пота принесены были для их возрождения и посвящения, и такой же невыносимой вышла печаль и беда, как при гибели порожденных.

Ибо столь же сильно зарыдали мы от испытанного страдания, сколь сильно наполнялись радостью, видя их избавившимися от старого заблуждения.

Но если этих мы оплакивали и оплакиваем, и не дадим сна очам своим и веждам дремания (см. Пс. 131:4), покуда не исправлено несчастье, пока не водворим их в меру сил наших в Господне обиталище, – то новых предтеч отступничества, прислужников супостата, виновников тысяч смертей, всеобщих губителей, растерзавших столькими муками сей юный и недавно утвержденный в благочестии народ, этих обманщиков и богоборцев осудили мы соборным и Божественным решением: не теперь определяя их отвержение, но из уже принятых соборных и апостольских постановлений выявляя и делая всем известным предопределенный им приговор. Ибо человеческой природе свойственно не столько укрепляться прошлыми возмездиями, сколько вразумляться зримыми, а подтверждением наступившего является согласие с уже установленным. Почему и объявили мы тех, кто придерживается их извращенного заблуждения, изгнанными из всякого христианского стада.

Ибо и шестьдесят четвертое Правило святых Апостолов, словно бичуя предающихся посту по субботам, гласит так: «Если какой-либо клирик окажется постящимся в воскресенье или субботу, кроме одной только [Великой Субботы], да будет извержен; если же мирянин, да будет отлучен». Более того, и пятьдесят пятое правило Шестого святого и Вселенского Собора постановляет следующим образом: «Поскольку мы узнали, что во граде Риме во святой пост Четыредесятницы постятся по субботам вопреки преданному церковному последованию, святой Собор решает, чтобы и в римской церкви неколебимо соблюдалось правило, говорящее: Если какой-либо клирик окажется постящимся в воскресенье или субботу, кроме одной только [Великой Субботы], да будет извержен; если же мирянин, да будет отлучен».

Да и кроме этого правило Гангрского Собора гласит следующее о гнушающихся брака: «Если кто о вступившем в брак пресвитере рассуждает, что не следует принимать причастие, когда он совершает Литургию, да будет анафема». Точно так же подобное решение выносит о них и Шестой Собор, начертавший следующим образом: «Поскольку в римской церкви, как мы узнали, предано в виде правила, чтобы имеющие удостоиться рукоположения во диакона или пресвитера соглашались не сообщаться более со своими супругами, мы, последуя древнему правилу апостольской строгости и порядка, желаем, чтобы законные сожития священников и отныне оставались нерушимыми, никоим образом не разрывая их союза с женами и не лишая их взаимного в подобающее время общения. Так что если кто окажется достойным рукоположения во диакона или иподиакона, тому никоим образом да не будет препятствием к возведению в эту степень сожительство с законной супругой; и да не требуется от него во время рукоположения обещания, что будет воздерживаться от законного общения со своей супругой, дабы из-за этого не были бы мы вынуждены оскорбить Богом узаконенный и благословенный Его присутствием брак, ибо евангельское изречение гласит: Кого Бог сочетал, человек да не разлучает (Мф. 19:6; Мк. 10:9), и Апостол учит, что почтен браку всех и ложе непорочно (Евр. 13:4), и: Соединен с женою? Не ищи развода (1Кор. 7:27). Если же кто дерзнет, идя против Апостольских Правил, лишать кого-либо из священников, то есть пресвитера, или диакона, или иподиакона, связи и союза с законной женою, да будет извержен; точно также и, если какой пресвитер или диакон отвергнет свою жену под предлогом богобоязненности, да будет отлучен, а упорствующий – да будет извержен».

Отмена же первой седмицы и перепомазание уже окрещенных и помазанных, думаю, не будет нуждаться в приведении правил, ибо из одного только повествования видно превосходящее всякую чрезмерность нечестие этого.

Но и не осмелься они ни на что другое из перечисленного, одного богохульства в отношении Святого Духа – а точнее, всей Святой Троицы, – которое не оставляет уже места большему, хватило бы, чтобы подвергнуть их тысячам анафем!

Их мысли и представления мы, по древнему обычаю Церкви, сочли справедливым довести до Вашего во Господе Братства; и просим и призываем стать с готовностью соратниками в деле ниспровержения этих нечестивых и безбожных «глав», и не отступать от отеческого порядка, блюсти который завещали нам предки свершениями своими, и со всем усердием и готовностью избрать и послать от Вас каких-нибудь местоблюстителей, мужей, представляющих Ваше лицо, украшенных благочестием и святостью мыслей и жизни, дабы исторгли мы новоявленную вкрадшуюся гангрену этого нечестия из среды Церкви, а безумствующих вносить подобное семя порока в новоустроенный и недавно утвержденный в благочестии народ – вырвать с корнями и через общее отвержение предать огню, коему подвергнутся они, сойдя во ад, как прорицают Господни речения (ср. Мф. 13:30; 25:41). Ибо так, изгнав нечестие и утвердив благочестие, питаем мы добрые надежды возвратить новооглашенный во Христа и недавно просвещенный сонм болгар к переданной им вере.

Ибо не только этот народ переменил прежнее нечестие на веру во Христа, но и даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью, поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере (вновь восклицает Павел: Благословен Бог во веки! (ср. 2Кор. 1:3; 11:31; Еф. 1:3)), что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды.

Таким вот образом по милости человеколюбивого Бога, желающего, чтобы все люди были спасены и достигли познания истины (см. 1Тим. 2:4), переменяются у них старые верования и принимают они веру христианскую; и, если бы, Ваше Братство, и Вы сподвиглись бы усердно сослужить вместе с нами и совершать искоренение и выжигание сорной поросли, уверены мы во Господе Иисусе Христе, истинном Боге нашем, что еще более приумножится стадо Его и исполнится сказанное: Узнают Меня все, от малого их до великого их (Иер. 31:34), и по всей земле прошло слово апостольских учений, и до пределов Вселенной – речи их (см. Пс. 18:5; Рим. 10:18).

Итак, следует, чтобы посланные от Вас заместители, представляющие Ваше священное и святейшее лицо, облечены были полномочиями Вашей власти, коей удостоились Вы во Святом Духе, дабы беспрепятственно могли они говорить и действовать от имени апостольского престола по поводу этих «глав» и тому подобного. Ибо, кроме того, получено нами из италийских краев некое «соборное послание», полное несказанных обвинений, которые жители Италии с великим осуждением и тысячами клятв выдвинули против собственного их епископа, дабы не были оставлены без внимания ни они, столь прискорбно губимые и притесняемые такой тяжкой тиранией, ни те, кто презирает законы священства и ниспровергает все церковные установления, – о чем давно уже доходили до всех слухи через спешно прибывших оттуда монахов и пресвитеров (были же это Василий, Зосима, Митрофан, а с ними и другие, сетовавшие на эту самую тиранию и со слезами призывавшие Церкви к отмщению), а теперь, как я уже сказал, пришли оттуда и разные письма от разных людей, исполненные всей этой великой трагедии и великих скорбей. С коих копии мы по их ходатайству и просьбе – ибо со страшными клятвами и призывами увещевали они передать об этом и всем архиерейским и апостольским престолам, предоставив все это им для прочтения – включили в это наше послание, дабы, когда соберется святой и Вселенский во Господе Собор, решенное Богом и соборными правилами, было бы подтверждено всеобщим голосованием, и Церковь Христову объял бы глубокий мир.

Ибо мы обращаемся с этим не только к Вашему Святейшеству, но и от других архиерейских и апостольских престолов иные представители уже прибыли, иные ожидаются в скором времени. Пусть же Ваше во Господе Братство из-за какой-либо отсрочки или затягивания времени не заставит сверх должного задерживать Ваших собратьев, сознавая, что, если из-за опоздания совершено будет какое-нибудь неподобающее упущение, не кто иной как само оно навлечет на себя упрек.

И еще сочли мы необходимым добавить к написанному, дабы предоставлено было всей полноте Церкви Вашей присовокупить и причислить к шести святым и Вселенским Соборам святой и Вселенский Седьмой Собор. Ибо дошел до нас слух, будто некоторые подчиненные Вашему апостольскому престолу церкви считают до шести Вселенских Соборов и не знают Седьмого; и, хотя утвержденное на нем проводят с усердием и благочестием как ничто другое, но провозглашать его в церквах наряду с прочими не вошло в обычай – несмотря на то, что повсюду сохраняет он равное прочим достоинство. Ведь этот Собор покончил с величайшим нечестием, имея заседавшими и голосовавшими на нем прибывших от четырех архиерейских престолов, ибо от Вашего апостольского престола, то есть Александрии, присутствовал, как известно, пресвитер монах Фома и его спутники, от Иерусалима и Антиохии – Иоанн с его спутниками, ну а от старшего Рима – богобоязненнейший протопресвитер Петр и другой Петр, пресвитер, монах и игумен пречистой обители святого Савы близ Рима. И все они, собравшись вместе с нашим во Бозе отцом, святейшим и трижды блаженнейшим мужем Тарасием, архиепископом Константинопольским, составили великий и Вселенский Седьмой Собор, торжественно покончивший с нечестием иконоборцев – или христоборцев. Однако деяния его, поскольку варварский и иноплеменный народ арабов овладел землями, оказалось нелегко доставить Вам; по каковой причине большинство здешних жителей хотя и чтит, и уважает его порядки, не ведает, как говорит, что они установлены им.

Итак, должно, как мы сказали, и сей великий святой и Вселенский Собор провозглашать вместе с предыдущими шестью. Ибо не совершать и не делать этого – значит, во-первых, бесчестить Церковь Христову, пренебрегая столь важным Собором и в такой мере разрывая и разрушая ее связь и общение, а во-вторых, разверзать пасть (ср. 1Цар. 2:1; Пс. 34:21) иконоборствующих (которых, хорошо знаю, гнушаетесь вы ничуть не менее, чем прочих еретиков), уничтожив их нечестие не Вселенским Собором, но осуждением одного престола, и предоставляя законный предлог стремящимся морочить умы. По всем этим причинам мы и требуем, и как братья братьев увещеваем, советуя приличное, причислять и приписывать его как в соборных документах, так и во всех прочих церковных историях и исследованиях к шести святым и Вселенским Соборам, помещая после них Седьмым.

Христос же, истинный Бог наш, первый и великий Архиерей (см. Евр. 4:14), добровольно принесший Себя в жертву за нас и отдавший кровь Свою за нас во искупление, да предоставит Вашей архиерейской и почтенной главе оказаться сильнее наступающих отовсюду варварских племен; и да позволит завершить жизненный путь в мире и спокойствии; и да удостоит снискать и вышний жребий в невыразимом ликовании и веселье (Пс. 86:7) там, где жилище всех наслаждающихся, откуда бежала всякая боль, и стенание, и скорбь (см. Ис. 35:10; 51:11): в Самом Христе, истинном Боге нашем, Коему слава и сила во веки веков. Аминь!

Усердно молимся за Вас по долгу отеческого благочестия; не премините и Вы помянуть нашу мерность.

Установления, едва лишь услышанные и уже всеми совместно признанные и открыто возвещаемые, были таинствами Моисеева закона, и только пророки духовно прозревали в них. Обетованные же святым блага будущего века суть таинства жительства по Евангелию, и прозревать в них дано тем, кто удостоился иметь духовное зрение, и видят они их в малой мере, как бы некую часть залога. И подобно тому, как древний иудей, неблагосклонно слушая пророков, говорящих о Слове и о Духе Бога совечных и предвечных, заградил бы уши, думая, что благочестие не дозволяет внимать этим словам, что они противоречат голосу, признанному у благочестивых, то есть изрекшему Господь Бог твой есть Господь единый (Втор. 6:4), так и теперь то же самое может испытать тот, кто без благоговения слушает о таинствах духовных, которые познаны лишь теми, кто очищен добродетелью.

И опять подобно тому, как те предсказания осуществились, что было тогда тайной, пришло в согласие с вещами явными, и мы теперь веруем в Отца, Сына и Святого Духа, в Божество Триипостасное, в единую природу, простую, несложную, несозданную, невидимую, непостижимую умом, так и тогда, когда неизреченным явлением Бога, единого в трех совершенных ипостасях, откроется в свои сроки будущий век, для всех станет ясным, что таинственные вещи согласны с явными. Достойно внимания и следующее: подобно тому, как непротиворечивость Триипостасности Божества и того, что сказано о единоначалии, стала явной повсюду до пределов земли в позднейшее время, пророки же и до осуществления событий знали это и могли передавать свое знание тем, кто им тогда верил, равным образом и ныне мы принимаем слова исповедования и те, которые открыто возвещаются, и те, которые таинственно, духовно делаются ясными для достойных. Одни посвящены в таинства собственным опытом, – это те, кто ради евангельской жизни отвергли стяжание денег, человеческую славу и непристойные наслаждения плоти и еще закрепили свое отречение тем, что вошли в послушание к преуспевшим в возрасте Христовом; беспопечительно в молчании внимая себе и Богу, в чистой молитве став выше самих себя и пребывая в Боге, при помощи таинственного, превышающего ум единения с Ним, они стали причастны таинствам, которые недоступны уму. Другие же – за почтение, веру и любовь к таким людям. Вот так и мы, внимая словам великого Дионисия во втором письме к Гаю о Божественности, богоначалии и благоначалии как о боготворящем даре Бога, верим, что Бог, дающий эту благодать достойным, есть превысший этой Божественности, ведь Бог не терпит многообразия и тут никто не говорит о двух божественностях. А святой Максим, когда пишет о Мелхиседеке, называет эту благодать Божию нетварной и вечно сущей из вечно сущего Бога, в другом же месте – нерожденным, ипостасным светом, который достойным, когда они становятся достойны, являет себя, но вовсе не тогда возникает; этот свет он называет светом неизреченной славы и чистотой ангелов. Великий же Макарий называет его пищей бестелесных, славой Божественной природы и красотой будущего века, огнем Божественным и небесным, светом неизреченным и умственным, залогом Святого Духа, освящающим елеем радования.

Посему, кто причисляет к массалианам людей, именующих эту боготворящую благодать Божию несозданной, нерожденной к ипостасной, и называет их двоебожниками, тот, кто бы он ни был, да ведает, что он противится Божиим святым и если не раскается, извергнет сам себя из удела спасаемых, отпадая сам от Единого и Единственного по природе Бога святых. А тот, кто, имея веру и послушание, согласен со святыми и не измышляет оправдания грехам, по неведению не отклоняет того, о чем говорится явно, но не ведает того способа, каким совершается таинство, таковой пусть не небрежет со тщанием учиться у знающих. Он узнает, что ни догмат, охраняющий нас, ни таинство всецело боголепное ни в чем не отступают от Божественных слов и действий, в вещах самых важных, без которых ничто вообще не могло бы существовать.

Тот, кто заявляет, что без боготворящей благодати Духа совершается полное единение с Богом посредством одного только подражания и сношения, как у людей единоправных и любящих друг друга, и что боготворящая благодать Бога – это состояние разумной природы, возникающее при простом подражании, а не сверхъестественное неизреченное озарение и не Божественная энергия, незримо зримая достойными и немыслимо мыслимая, пусть знает он, что, не ведая того, подпал обману массалиан. Ведь если обожение будет осуществляться в силу естественной способности и охватывается пределами, какие ставит природа, то Бог тогда будет делать людей обоженными естественно, по неизбежной необходимости. Таковой да не тщится навязывать свое шатание тем, кто стоит твердо, да не порочит тех, у кого вера непорочна, отложив высокоумие, да учится у опытных или у тех, кто научен ими тому, что благодать обожения совершенно необъемлема ничем, ибо не имеет свойства, способного вмещаться в природе, иначе это уже не благодать, а проявление действия естественной силы. И происходящее перестанет быть чем-то необыкновенным, если обожение могло бы совершаться в силу способности вмещать обожение. Естественным делом природы, а не Божиим даром было бы тогда обожение. Тогда человек и по природе мог бы стать Богом и прозываться таковым по праву. Ведь свойство, присущее от природы каждому существу, есть не что иное, как постоянное движение природы к деятельности. Каким же образом обожение ставит обоженного человека вне его самого, если и само оно ограничено пределами природы, – вот этого я понять не могу. Значит, благодать обожения стоит выше природы, добродетели и знания и, по свидетельству святого Максима, все подобное бесконечно ниже ее. Всякая добродетель и посильное нам подражание Богу делают стяжавшего их пригодным для Божественного единения, само же неизреченное единение совершается благодатью. Благодаря ей всецелый Бог пребывает близ тех, кто всецело достоин, а вблизи всецелого Бога всецело пребывают всецелые святые, взамен самих себя получающие всецелого Бога, как бы в награду за восхождение к Нему приобретшие Его Одного, Бога, и Он по образу души, сросшейся с телом, удостоил их, как Своих членов, быть в Нем.

Объявляющий массалианами тех, по чьим словам ум имеет седалище в сердце или в мозге, да ведает, что не изучал он прилежно святых, ибо великий Афанасий помещает разумную часть души в мозге, а Макарий, ничем не уступающий ему в величии, деятельность ума помещает в сердце, и с ними согласны почти все святые. И святым этим не противоречит божественный Григорий Нисский, когда говорит, что ум как бестелесный и не внутри тела пребывает и не вне его. Об уме внутри тела они говорят, как о соприкасающемся с телом и, высказывая это иным образом, они нимало не разнствуют с ним. Так и тому, кто говорит, что Божество как бестелесное не пребывает ни в каком месте, не противоречит тот, кто говорит, что Слово Божие пребывало внутри девственной и непорочной утробы, разумея, что там Оно по неизреченному человеколюбию, непостижимо для разума, соприкасалось с нашим смешением.

Кто говорит, что свет, озаривший учеников на Фаворе, – это явление и знамение, наподобие тех, что возникают и исчезают, а не обладает полнотой бытия и не превосходит всякое умозрение, но ниже умозрения по своему действию, тот явно не согласен с мнением святых, ибо они называют его в своих песнопениях и писаниях светом неизреченным, нетварным, вечным, вневременным, неприступным, неизмеримым, беспредельным, безграничным, невидимым для ангелов и человеков, первообразной и неизменной красотой, славой Бога, славой Христа, славой Духа, лучом Божества и тому подобными именами. Плоть, говорят они, прославляется вместе с тем, что она восприняла, и слава Божества становится славой тела, но в видимом теле слава была невидима для не могущих вместить то, что даже взору ангелов недоступно. Преображается не то, чего Он не принимал на Себя, и не то, во что Он не изменялся, а то, что Он делал явным для Своих учеников, отверзая их очи, из слепых делая зрячими. Оставаясь тождественным Самому Себе, Он теперь являлся взору учеников таким, каким был до того, ибо Он есть свет истинный, красота славы и воссиял, как солнце; тускло это подобие, но невозможно в тварном дать безупречное подобие нетварному.

Кто признает нетварной одну только сущность Божию, но не все те вечные энергии Его, над которыми Он как производящее над производимыми возвышается, тот пусть выслушает святого Максима, говорящего: «Все бессмертные и само бессмертие, все живущие и сама жизнь, все святые и сама святость, все добродетельные и сама добродетель, все благие и сама благость, все сущие и само существование – все они, несомненно, суть творения Божии. Однако одни начали быть во времени, ибо Бог был тогда, когда их не было; другие же не начинали быть во времени, ибо никогда не был Он без добродетели, благости, святости и бессмертия». И еще: «благость и все то, что входит в это понятие, а также просто всякая жизнь, бессмертие, простота, неизменность, беспредельность и то, что сущностным образом созерцается окрест Бога, – они суть творения Божии, и не начинали быть во времени. Ведь никогда добродетели или чему-либо из вышеназванного не предшествовало небытие, хотя и сопричаствующие им сущие сами по себе начинали быть во времени. Ибо всякая добродетель безначальна и время не предшествует ей, поскольку она имеет от вечности своим Родителем единственнейшего Бога, Бог бесконечно и беспредельно отличается от всех сущих – как сопричаствующих, так и допускающих сопричастие». Пусть научится отсюда, что не все происшедшее от Бога подчинено также времени, ибо некоторые из них не имеют начала, и этим вовсе не искажается утверждение о единой безначальной по своей природе Троической Единице и свойственной Ей вышеестественной простоте. Так и ум, по слабому подобию с той высочайшей неделимостью, нисколько не бывает сложным из-за присущих ему мыслей.

Кто не приемлет духовных состояний, запечатленных в теле, от благодатных даров Духа, свойственных тем, кто в душе преуспел по Боге, кто бесстрастием называет состояние омертвения страстной части души, а не состояние ее деятельности, направленной к лучшему, – когда страстная часть целиком отвратилась от злых дел и обратилась к добрым, утратив дурные свойства и обогатившись благими, – тот, следуя подобному мнению, отвергает и пребывание тела в нетленном веке бытия; ведь если тогда тело будет соучаствовать с душой в неизреченных благах, то и теперь оно непременно, насколько способно вместить, будет соучаствовать в благодати, какую Бог таинственно и неизреченно дает очищенному уму, и тело само в себе будет испытывать вещи Божественные, если страстная часть души изменилась, освятилась, но не умертвилась как состояние и при общности тела и души освящает расположения и действия тела. Ведь когда оставлены блага жизни ради надежды будущих благ, ум, по слову святого Диадоха, имея по причине беспопечительности здравое течение, сам ощущает Божественную неизреченную благостыню и по мере своего преуспеяния допускает и тело к участию в своей благостыне. И радость, рождающаяся тогда в душе и в теле, есть несомненное напоминание о нетленном жительстве.

Уму свойственно воспринимать свет не такой, как чувству. Чувство воспринимает чувственный свет, показывающий чувственные предметы именно как чувственные, а свет ума – это знание, покоящееся в мыслях. Значит, зрению и уму свойственно воспринимать не один и тот же свет, но тот и другой действует в пределах, сообразных собственной природе, и в том, что сообразно природе. А те, кто бывает осчастливлен духовной и вышеестественной благодатью и силой, те, кто удостоен этого, – те видят чувством и умом то, что выше всякого чувства и всякого ума. Скажем вместе с великим богословом Григорием, что ведомо это одному Богу и делателям таких вещей. Этому обучили нас Писания, это восприняли мы от наших Отцов, это познали на своем малом опыте. И об этом писал в защиту священнобезмолвствующих честнейший во иеромонахах и брат наш Григорий. Удостоверяя его точное следование Преданиям святых, мы для полной уверенности читающих поставили свои подписи:

Протос священных монастырей на Святой Горе иеромонах Исаак.

Игумен священной царской и святой Лавры Феодосий иеромонах.

Игумен Иверского Монастыря поставил подпись на своем наречии.

Игумен священного и царского Монастыря Ватопеда иеромонах Иоанникий.

Игумен сербского Монастыря поставил подпись на своем наречии.

Малейший иеромонах Филофей, имея те же мысли, поставил подпись.

Малейший во иеромонахах и духовник священного Монастыря Есфигмен Амфилохий.

Малейший во иеромонахах и духовник Ватопеда Феодосий.

Игумен святого Монастыря Котломус Феостерикт иеромонах.

Грешный Героний Марулис, старец священной Лавры, имея те же мысли, поставил подпись.

Малейший в монахах Каллист Музалон.

Ничтожный во иеромонахах Герасим видел, читал написанное правдиво, принял и поставил подпись. Ничтожный старец и в монахах малейший Моисей, имея те же мысли, поставил подпись.

Малейший и ничтожный в монахах Григорий Страволанкодит, он же и безмолвник, имея те же мысли и разумение, поставил подпись.

Старец из скита Магул и малейший во иеромонахах Исайя, имея те же мысли, поставил подпись.

Малейший в монахах Марк Синаит.

Из скита Магул малейший во иеромонахах Каллист.

Поставил подпись на своем наречии сирский старец безмолвник.

Малейший в монахах Софроний.

Малейший в монахах Иосаф.

Смиренный епископ Иерисса и Святой Горы Иаков, воспитанный в святогорских и святоотеческих Преданиях, свидетельствует, что в лице поставивших здесь свои подписи подписалась в согласии с ними вся Святая Гора и сам он, соглашаясь, подписал, ставя печать. И после всего приписал следующее:

«Если кто не согласен со святыми, как согласны мы и бывшие незадолго до нас Отцы наши, то не будем входить с ним в общение».

Единый Бог есть прежде всего и у всех, и во всех и выше всего, нами веруемый и поклоняемый во Отце и Сыне и Святом Духе, Еди́ница в Троице и Троица в Еди́нице, соединяемая без слияния и различаемая без разделения: та же самая Еди́ница есть тождественно Троица Всемогущая.

Отец безначальный, не только как безвременный, но тоже как совершенно без причины; Сам единственная причина и корень и источник в Сыне и Святом Духе созерцаемого Божества; Сам единственная первоначальная причина всего сущего; не единственный Творец, но единственный единого Сына Отец и присносущий единственный Отец и Изводитель; более великий Сына и Духа, но это только как причина, во всем остальном Тот же Самый, как Они, и равночестен.

Которого Сын один, безначальный как безвременный, не безначальный же как имеющий началом и корнем и источником Отца; от Которого единого Он исходил прежде всех век, бестелесно, не истекая, бесстрастно, через рождение, но без разделения, Бог сущий от Бога, не другой же как Бог, а другой как Сын; присно Сущий и присно сущий Сын, и единственный Сын, присно сущий у Бога без слияния; не причина и начало Божества в Троице мыслимого, ибо причина и начало Его существования Отец, но причина и начало всех созданных, как сущих всех через Него.

Во образе Божием сущий, не почитал хищением быть равным Богу, но при полноте веков принял образ, нам свойственный, и, истощая Себя, благоволением Отца и содействием Святого Духа, по закону естества зачался и родился от Приснодевы Марии, вместе Бог и Человек, и, как воистину вочеловечившийся, став нам во всем подобен, кроме греха, пребывающий тем, что Он был, Бог истинный, соединяющий без смешения и изменения две природы и воли и действия и пребывающий один Сын в одной ипостаси, и после вочеловечения действующий все Божественные действия как Бог и все человеческое как человек, и был подчинен беспорочным человеческим нуждам и немощам. Бесстрастен же и бессмертен сущий и пребывая яко Бог, Он вольно пострадал во плоти, яко человек; и быв распятым и умершим и погребенным, и воскресшим в третий день, Он и явился Своим ученикам после воскресения, и свыше силу возвещая, и повелевая наставлять все народы, и крестить во имя Отца и Сына и Святого Духа, и соблюсти и учить, как Он повелел, он вознесся Сам на небо и воссел одесную отца, делая равночестной и сопрестольной как равнобожественной нашу телесную одежду, с которой и вернется со славою судить живых и мертвых и дать каждому по делам его.

Вознесшийся к Отцу, Он послал на Своих святых учеников и Апостолов Духа Святого, Который исходит от Отца, Он собезначальный Отцу и Сыну как безвременный, но не безначальный же, как и имеющий и Он корнем и источником, и причиной Отца, не как рожденный, но как исшедший; ибо и Он исходил прежде всех век от Отца, не истекая и бесстрастен, не через рождение, но через исхождение. Неразделен сущий от отца и от Сына как от Отца происшедший и в Сыне почивающий, имеющий вкупе соединение неслиянное и различение нераздельное, Бог сущий и Он от Бога, не другой как Бог, но другой как Утешитель; Дух Самоипостасный, от Отца исходящий и Сыном от Отца посылаемый, то есть являемый, причина и Он всего созданного, как в нем совершаемого, Тот же Самый, как Отец и Сын, и равночестен, кроме нерожденности и рожденности. Он был послан от Сына к Своим ученикам, значит, был являем; ибо каким другим образом был бы послан Тот, Который вездесущий? Итак, не только от Сына, но тоже от Отца и через Сына посылается, и придет являемый от Себя Самого, потому что послание, то есть явление Духа, есть общее дело. Является же не по сущности, ибо никто никогда не видел или же объяснил Божию Сущность, но по благодати и силе и энергии, которые общие Отцу и Сыну, и Святому Духу. Свойственна каждому из Них Его собственная ипостась и все, что стремится к ней.

Общее есть не только присущая Сущность, которая абсолютно безымянна, неявляема и непричащаема, ибо превыше всякого имени и явления и причастия, Его тоже благодать и сила и энергия, и блеск, и царствие, и нетленность и, одним словом, все, чем Бог причащается и соединяется по благодати со святыми ангелами и человеками, без лишения своей простоты, ни частностью и разнообразием сил и энергий.

Итак, есть у нас один всемогущий Бог во едином Божестве. Ибо от совершенных ипостасей никогда не зарождается составление, ни может могущественное, потому что имеет силу или силы, когда-то из-за этого быть искренно названно составленным.

К тому мы почитаем святую икону Сына Божия, Который стал описанным как нас ради вочеловечившийся, вознося наше почитание от образа к Первообразу; и честное древо Креста, и все символы Его страдания, как сущие Божественные Трофеи против общего противника нашего рода; мы почитаем еще спасительное знамение честного Креста и Божественные церкви и места и священные сосуды и богоданные слова из-за в них обитающего Бога. Мы почитаем тоже иконы всех святых из-за любви к ним и к Богу, которого они искренне любили и служили, вознося наш ум в их почитании к лицам, на иконах представленным. Мы почитаем тоже самые мощи святых, потому что освящающая благодать не оставила их святых костей, подобно как Божество не разлучилось от Владычнего тела в Его тридневной смерти.

Мы не знаем никакого зла по существу, ни что существовало бы другого начала зла, чем развращение умных существ, которые плохо пользовались богоданной им свободой.

Мы держим все церковные Предания, письменные и неписьменные, и прежде всего тайное и всесвятое служение и причастие и общение и собрание, от которого другие служения получают свое совершенство и где в воспоминании Того, Который истощил Себя неистощимо и воплотился и страдал нас ради, священнодействуются и богодействуются, по Того Божественному повелению и по Его собственному действию, самые Божественные предметы, Хлеб и Чаша, и делаются жизнодательным Телом и Кровью, и даруются в несказанное Причастие и общение тем, которые благочестиво приступают.

Всех не исповедующих и не верующих в то, как Святой Дух провещал через пророков, как повелел Господь, когда Он явился нам во плоти, как свидетельствовали Им посланные Апостолы, и как Отцы наши и их преемники нас учили, но выдумывающих их личные ереси или следовавших до конца за теми, которые их плохо научили, мы отвергаем и предаем анафеме.

Мы принимаем все святые и Вселенские Соборы: Собор трехсот восемнадцати богоносных отцов в Никее против иконоборца Ария, злочестиво обнищающего Сына Божия в творение и рассекающего в Отце и Сыне и Святом Духе поклоняемое Божество в тварное и нетварное; Собор ста пятидесяти святых Отцов, собравшихся в Константинополе против Македония Константинополитянина, злочестиво обнищающего Духа Святого, рассекающего этим не меньше, чем первый, в созданное и несозданное, Божество единое; после этого Собор двухсот Отцов в Ефесе против Нестория, Патриарха Константинопольского, который разделил во Христе единство Его Божества и никогда не хотел называть Богородицею Пресвятую Деву, истинно Бога рождшую; и четвертый Собор шестисот тридцати Отцов в Халкидоне против Евтихия и Диоскора, злобно учивших, что у Христа была одна природа; и после этого, Собор ста шестидесяти пяти Отцов в Константинополе против Феодора и Диоскора, которые думали то же самое, как и Несторий, и его учение поддерживали своими трудами, и против Оригена и Дидима и некоего Евагрия, которые из древних, и старались ввести некоторые мифы в Божию Церковь; и после этого Собор ста семидесяти Отцов в этом городе против Сергия, Пирра, Павла от управлявших в Константинополе, которые отнимали от Христа две Его энергии и два хотения, соответствующие Его двум природам; и Собор ста семидесяти Отцов, который опять был в Никее против иконоборцев.

Мы принимаем тоже все святые Соборы, проведенные Божией благодатью в свое время и место для утверждения благочестия в евангельской жизни; к ним принадлежат те, которые проведены в этом великом городе в славной церкви святой Божественной Премудрости (Святой Софии) против Варлаама Калабрийского и против Акиндина, который был за него и думал, как он, и спешил, чтобы его с хитростью оправдать; которые учили, что общая благодать Отца и Сына и Святого Духа, и свет будущего века, в который праведные будут сиять яко солнце, как это Христос предъявил, когда Он сиял на Горе, и просто всякая сила и энергия Триипостасного Божества, и все, что неким образом различается от Божественной природы – что все это создано, рассекая этим злочестиво единое Божество в созданное и не созданное, а тех, которые благочестиво исповедуют, что этот Пребожественный свет несозданный и всякая сила и энергия Божественная – ибо ничего от всего принадлежащего по природе к Богу не возникло недавно – они называют двубожниками и многобожниками, точно как нас называют иудеи, савеллиане и ариане. Но мы изгоняем и первых, и последних как настоящих безбожников и многобожников, и мы их окончательно отсекаем от полноты благочестивых – как это и сделала святая соборная апостольская Христова Церковь Синодиком и Томосом Святогорским, верующие во единое, триипостасное и всемогущее Божество, никогда не отпадающее от единства и простоты из-за сил или ипостасей.

Мы соединяем все это с нашим чаянием воскресения мертвых и бесконечной жизни будущего века. Аминь.

1. По благодати Божией, наставленный благочестивыми догматами и во всем последуя святой и кафолической Церкви, я верую и исповедую, что Бог Отец – единый безначальный и безвиновный [то есть беспричинный], и – Источник и Вина Сына и Духа: ибо от Него рождается Сын и от Него исходит Дух; как ни Сын не участвует в исхождении (Святого Духа от Отца), так и Дух – не участвует в рождении (Сына от Отца); или иными словами, – Оба являются «Происхождениями» и то – совместными Друг с Другом, как учат богословы Отцы. Поэтому-то и говорится, что Дух Святой исходит «через Сына» – то есть «с Сыном», и как Сын (происходит от Отца), хотя и не образом рождения (γεννητώς), как Тот; о Сыне же не говорится, что Он рожден «через Духа», по причине того, что (уже само) имя Сына указывает на родственность определенного характера, дабы не подумали, что Он есть Сын Духа. О Духе говорится, что Он – «Дух Сына», по той причине, что Он свойственен Ему по естеству и через Него является и даруется людям; но Сын и не есть и не именуется «Сыном Духа», как говорит Григорий Нисский. Если же изречение «через Сына исходит» являет вину (бытия Святого Духа), как это говорят новые богословы, а не – то, что Он через Него просвещает и является и вообще вместе с Ним происходит и сопровождает Его, как говорит божественный Дамаскин, то все богословы по очереди не отнимали бы, столь подчеркнуто, от Сына Вину (бытия Святого Духа); один из них говорит: «Единый Источник (то есть единственная Вина) преестественного Божества – Отец, и этим Он различается от Сына и Духа»¹⁰; другой так говорит: «Единый нерожденный и единый Источник Божества – Отец»¹¹ – то есть единая Вина, как и единый безвиновный; иной же говорит следующее: «Все, что имеет Отец, имеет и Сын, кроме свойства быть Виновником»¹²; иной же так говорит: «И римляне не делают Сына Виною Духа»¹³; а иной так богословствует: «Единый Виновник – Отец»¹⁴; а в другом месте так говорит: «Сына же не именуем ни Виновником, ни Отцом»¹⁵; в ином же месте он говорит следующее: «То, что соответствует Источнику, Вине, Родителю – только к Отцу должно относиться»¹⁶; и ставя «через» в отношении Сына, этот тончайший богослов – Дамаскин – не исключил бы «от, из», если бы это было уместно; ибо в восьмой главе Богословских Суждений он так говорит: «Мы не говорим, что Дух происходит от Сына, но именуем – «Духом Сына» и исповедуем, что Он через Сына является и подается нам»¹⁷; он же в тринадцатой главе говорит еще так: «(говорится) «Дух Сына» не в том смысле, что Дух происходит от Сына, но что через Него Дух исходит от Отца: ибо только Отец – Виновник»¹⁸; в конце послания к Иордану он пишет следующее: «Дух воипостасный – Результат Исхождения и Изведения от Отца через Сына, но не – от Сына, ибо Дух, возвещающий Слово, есть Дух «уст Божиих»»¹⁹; в слове же на погребение Божественной Плоти Господней он говорит так: «Дух Святой Бога и Отца, как от Него исходящий, Который, говорится, и – от Сына, как через Него являемый и подаемый твари, но не от Него имеющий бытие»²⁰. Очевидно, что предлог «через», там, где он означает посредничество в отношении вины (μεοηείαν αιτιώδη) и ближайшую вину, как желают латиняне, имеет то же значение, что и предлоги «от, из», и может один заменять место другого в тождественном значении, как напр. – «приобрела я человека от Господа» (δια τον θεοί) (Быт. 4:1), то есть: – «от Бога» (έκ του θεού); или «муж через жену» (δια γυναικός) (Гал. 4:4), то есть – «от жены» (εκ γυναικός). Поэтому, когда исключается предлог «от, из» (έκ, το) – ясно, что вместе с этим исключается и понятие виновника. Итак, остается, что согласно понятию тонкого Богословия, в том смысле говорится, что «Дух Святой исходит от Отца через Сына», что, исходя от Отца через Сына, Он проявляется или познается, или просвещает или познается, как являющий (Христа). «Ибо Он имеет сей отличительный знак личного ипостасного свойства – говорит Василий Великий, – познаваться после Сына и вместе с Сыном, и от Отца иметь бытие»²¹. Этим он желает дать понять, что «через Сына» обозначает «с Сыном»; ибо и не иное какое личное свойство Духа Святого здесь приписывается по отношению к Сыну, как только то, что Он с Ним познается; и не иное какое – в отношении к Отцу, как только то, что Он от Него имеет бытие. Итак, если личное свойство, несомненно, должно отражать то, чего является личным свойством, то, следовательно, Дух Святой не иное какое отношение имеет к Сыну, как только то, что Он с Ним познается; как по отношению к Отцу – что Он от Него имеет бытие. Итак, Дух Святой не от Сына исходит и не от Него имеет бытие: ибо что препятствовало бы тому, чтобы говорилось, что Дух Святой исходит через Сына, как это говорится: «вся» через Сына «быша»? – Но то, действительно, говорится и там предлог «через» стоит вместо предлога «от, из», но это отнюдь не говорится, и никто не найдет, чтобы где-нибудь говорилось, что Дух исходит через Сына, без того, чтобы упоминался Отец, но говорится: «от Отца через Сына». Это же, отнюдь, не заключает необходимости, чтобы Сыну приписывалась Вина (Духа); посему-то выражение «от Сына» совершенно нигде не встречается, и ясно, что – недопустимо.

2. Что касается изречений западных Отцов и Учителей, которыми приписывается Сыну Вина Духа, то я их и не знаю (ибо они и не были когда-либо переведены и не были одобрены Вселенскими Соборами, и не приемлю, замечая, что они – испорчены и имеют много вставок, как повсюду во многих иных книгах, так и в той, которая была представлена латинянами вчера и третьего дня – в книге Деяний Седьмого Вселенского Собора, в которой Символ веры, находящийся в соборном определении, имел в себе прибавление (Filioque), которое когда читалось, какой стыд объял тех, знают присутствовавшие тогда. Но те (западные Отцы) не писали ничего противного Вселенским Соборам и общим их догматам и отнюдь ничего несозвучного Восточным Учителям, и ничего несоответствующего, о чем свидетельствуют многие изречения их. Поэтому подобного рода опасные изречения об исхождении Святого Духа я отвергаю и, согласуясь со святым Дамаскиным, не говорю, что Дух происходит от Сына, хотя бы кто-нибудь иной и говорил это; и не говорю, что Сын – Виновник и Изводитель Духа, чтобы этим не ввести в Троицу Иного Виновника, и от этого разумелось бы наличие двух Виновников и двух Начал. Ибо здесь быть Виной не является свойством существа, так чтобы оно было общим и одним для Трех Лиц; и посему никак и никоим образом латиняне не избегнут двух начал до тех пор, пока будут утверждать, что Сын – Начало Духа; Начало – это личное свойство и им различаются Лица (между Собой).

3. Итак, во всем последуя святым и Вселенским семи Соборам и просиявшим на них богомудрым Отцам, я «Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век: Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Им же вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятого же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца, и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину святую, соборную и апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых. И жизни будущего века. Аминь».

4. Это священное учение и Символ веры, возвещенный Первым и Вторым (Вселенскими) Соборами и санкционированный и подтвержденный прочими Соборами, – всей душой приемля и храня, я приемлю и целую с реченными Семью Соборами и тот Собор, который был собран после них во время царствования Благочестивого Царя Василия Ромейского и Святейшего Патриарха Фотия, и который был называем «Восьмым Вселенским», который в присутствии легатов Иоанна, блаженного папы Ветхого Рима, – Павла и Евгения епископов и Петра пресвитера и кардинала, санкционировал и подтвердил Седьмой Вселенский Собор и постановил сопричислить его к бывшим прежде него Соборам, восстановил Святейшего Фотия на его престоле, а также осудил и анафематствовал, как это делали и прежде него Вселенские Соборы, тех, которые дерзают делать какое-нибудь новшеское прибавление или изъятие или вообще вносить какое-либо изменение в преждереченном Символе. «Если кто – говорит он, – помимо этого Священного Символ дерзнет иной писать или прибавлять или убавлять и дерзко отзываться об этом постановлении, да будет осужден и извержен из всего христианского общества»²². Это же самое касательно оного прибавления в Символе говорит еще более широко и очевидно и папа Иоанн в послании к Святейшему Фотию. Этот Собор издал также каноны, которые находятся во всех сборниках канонов.

5. Итак, согласно постановлению, как сего, так и до него бывших Соборов, полагая необходимым сохранить Священный Символ веры ненарушенным – так, как он был издан – и приемля то, что они приняли, и отвергая то, что они отвергают, я никогда не прииму в общение дерзнувших прибавлять в Символ новшество относительно исхождения Святого Духа, до тех пор, пока они пребудут в таковом новшестве. «Ибо бывающий в общении с отлученными от общения – говорится, – и сам да будет отлучен»²³. И божественный Златоуст, толкуя слова Апостола: кто благовествует вам не то, что вы приняли, добудет анафема (Гал. 1:9) – говорит так: «Он не сказал: если бы они возвестили вам нечто противное или совершенно извратили бы, но если и нечто малое благовестили бы помимо того, что вы приняли, или, быть может, что-нибудь изменили, – анафема да будет». И там же он говорит: «Необходима умеренность, дабы не оказалось преступить закон»²⁴. И Василий Великий в «Подвижнических Наставлениях» так говорит: «Отвергать нечто из написанного или вводить нечто из ненаписанного – явное отпадение от веры и знак дерзости; ибо Господь наш Иисус Христос говорит: Овцы Мои слушаются голоса Моего (Ин. 10:27); а перед этим Он говорит: За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса (Ин. 10:5) »²⁵. И в «Послании к монашествующим» он так говорит: «Если некоторые претендуют, что исповедуют здравую веру, имеют же, тем не менее, общение с инакомыслящими, если и после увещания не перестанут так поступать, то надлежит иметь и их самих не только отлученными, но даже и братией не называть». И прежде него, Игнатий Богоносец в послании к божественному Поликарпу Смирнскому так говорит: «Всякий говорящий более, нежели установлено, хотя бы и был достойным по вере, хотя бы и постился, хотя бы и девство соблюдал, хотя бы и знамения творил, хотя бы и пророчествовал, пусть будет для тебя как волк в овечьей шкуре, действующий на погибель овец». Да и какая нужда много говорить?! – Все Учители Церкви, все Соборы и все Божественные Писания увещевают нас бежать от инакомыслящих и отступить от общения с ними. Итак, неужели же, всех их презрев, я последую за теми, которые под личиной ложного примирения призывают заключить Унию с теми, которые нарушили священный и Божественный Символ и вводят Сына, как второго Виновника Святого Духа? Ибо прочие из нелепостей, из которых и одной только было бы достаточно для того, чтобы разойтись с ними, я оставляю в настоящее время не упомянутыми. Да не приключится мне когда сего, – о, Утешителю Благий! – да не отступлю до такой степени от себя самого и от здравых суждений, но имея от Твоего учения и Тобою одухотворенных мужей, да приложусь к Отцам моим, вынося отсюда, если не иное что, так – Православие!

1. Восприняв изложение Таинства Литургии от священных Апостолов и от наследовавших их Учителей Церкви, ни у кого из них мы не нашли, чтобы словами Господними, и только ими, освящался и совершался Дар Евхаристии и пресуществлялся в самые Тело и Кровь Владыки; но у всех согласно эти слова (Спасителя) приводятся описательно и являются как бы предисловием, ради памяти о совершавшемся тогда событии, и они как бы «влагают» силу предлежащим Дарам для пресуществления и последующих за сим молитвы и благословения священника, чтобы тем действием уже пресуществить Дары в самый Первообраз – Тело и Кровь Владыки. И сами эти чинопоследования свидетельствуют, что они созвучны тому, чего мы держимся, и содержат в себе самый принцип.

2. Ибо, вот, в записанной Климентом Литургии священных Апостолов, после того, как приводятся чудеса и дела Господни) еще же и говорится о Страсти и Воскресении и Восшествии на небо, так положено читать: «Поминающе, убо, яже (Христос) о нас претерпе, благодарим Тя, Боже Вседержителю, не яко есми должны, но яко есть мощно нам, и заповедь Его исполняем. В нощь бо в нюже предаяше Себе, прияв хлеб во святые Своя и непорочные руки и воззрев к Тебе, Богу Своему и Отцу, и преломив, даде учеником Своим, глаголя: – Приимите от него, ядите: сие есть Тело Мое за, многи раздробляемое во оставление грехов. – Подобие и чашу, растворив от вина и воды, и освятив, даде им, глаголя: – Пийте от нее еси. Сия есть Кровь Моя за многи изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание. – Поминающе, убо, Страсть Его и (Смерть и Воскресение и на небеса Восшествие и будущее Его второе Пришествие, в оньже приидет судити живыя и мертвым и воздати коемуждо по делом его, приносим Ти, Царю и Богу, по заповеди Его, хлеб сей и чашу сию, благодаряще Тя о сем, яко удостоил еси нас предстати пред Тобою и священнодействовати Ти; и молим Тя, да милостивно призриши на предлежащие Дары сия пред Тобою, Ты – не имущий ни в чесом потребу, – и да благоволиши о сих, в честь Христа Твоего, и ниспослеши Святаго Твоего Духа на Жертву сию, Свидетеля Страстей Господа Иисуса, яко да явит хлеб сей – Телом Христа Твоего; и чашу сию – Кровию Христа Твоего»²⁶.

3. Итак, это, через запись блаженного Климента, 787 божественные Апостолы передали Церкви. Но и божественный Иаков, первый Епископ Иерусалимлян и Первого и Великого Архиерея и брат, и преемник, и сам изложивший таинство Литургии, в том же месте, после того, как привел слова Владыки, пишет так: «Поминающе убо и мы, грешный, животворящие Его страдания, спасительный Крест, и смерть, и погребение, и тридневное из мертвых Воскресение, и еже на небеса восхождение и одесную Тебе Бога и Отца седение, и еже второе славное, страшное Его Пришествие, егда приидет со славою судити живыя и мертвыя, егда хощет коемуждо воздати по делом его: приносим Ти, Владыко, страшную сию и безкровную Жертву». И немного далее: «Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей и ниспосли на ны и на предлежащие Святыя Дары сия Духа Твоего Всесвятаго, Господа и Животворящаго, сопрестольнаго, единосущнаго же и совечнаго, глаголавшаго Законом и Пророки и новым Твоим Заветом, сошедшаго в виде голубине на Господа нашего Иисуса Христа во Иордане реце и пребывающего на Нем, сошедшаго на святые Твоя Апостолы в виде огненных язык в горнице святаго и славнаго Сиона в день Святыя Пятидесятницы, Сего Духа Твоего Всесвятаго ниспосли, Владыко, на ны и на предлежащая Святыя Дары сия, да посетив святым и благим и славным наитием, освятит и сотворит хлеб убо сей – Тело Святое Христово, и чашу сию – Кровь честную Христову»²⁷.

4. Последуют сему и те, которые после сего сократили эту Литургию, как Василий Великий, так после него и Иоанн Златоуст. Первый, в том же месте (Литургии) и сам описывая то первое священнодействие, переданное Владыкой, так говорит: «Остави нам воспоминания спасительнаго Своего страдания сия, яже предложихом по Его заповедем: хотя бо изыти на вольную и приснопамятную, и животворящую смерть, в нощь, в нюже предаяше Себе за живот мира, прием хлеб на святыя Своя и пречистыя руки, показав Тебе Богу и Отцу, благодарив, благословив, освятив, преломив, даде святым Своим Учеником и Апостолом, рек: – Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов. – Подобие и чашу от плода лозного прием, растворив, благодарив, освятив, даде святым Своим Учеником и Апостолом, рек: – Пиите от нее еси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая, во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание». И немного далее: «Сего ради, Владыко Пресвятый, и мы грешнии и недостойнии раби Твои, сподобльшиися служити святому Твоему жертвеннику, не ради правд наших, не бо сотворихом что благо на земли: но ради милости Твоея и щедрот Твоих, яже излиял еси богато на ны, дерзающе приближаемся святому Твоему жертвеннику: и предложше вместообразная святаго Тела и Крове Христа Твоего, Тебе молимся, и Тебе призываем: Святе Святых, благоволением Твоея благости, приити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащий Дары сия, и благословити я, и освятити, и показати – хлеб убо сей – Самое честное Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Чашу же сию – самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, излиянную за мирский живот». Божественный же Златоуст, еще более кратко излагая это, говорит: «Господь пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь, в нюже предаяшеся, паче же Сам Себе предаяше за мирский живот, прием хлеб во святыя Своя и пречистыя, и непорочныя руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим Учеником и Апостолом, рек: – Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. – Подобие и чашу по вечери глаголя: – Пиите от нее еси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая во оставление грехов». И немного далее так присовокупляет: «Приносим Ти словесную сию и безкровную службу, и просим, и молим, и мили ся деем, низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащая Дары сия, – и сотвори убо хлеб сей – честное Тело Христа Твоего. А еже в чаши сей – честную Кровь Христа Твоего. Преложив Духом Твоим Святым».

5. Итак, все они согласно сначала цитируют слова Господа и через них приводят к памяти тогдашних событий и влагают освящающую силу в совершаемое, но затем молятся и призывают благодать Святого Духа, чтобы она, пришедши, тогда реченное ныне делом соответствующим образом соделала и предложенные Дары совершила и претворила в Господни Тело и Кровь. Ибо она и во чреве Девы составила ту богоносную Плоть, согласно сказанному Ей от Ангела: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя (Лк. 1:35). Посему и Василий Великий, после того как привел Господни слова описательно, как бы от себя говоря, предложенные Дары называет еще «вместообразными» святого Тела и Крови, из чего ясно, что они еще приносятся как образ некий или изображение; и немедленно за тем он молится, чтобы пришел Дух Святой и явил хлеб сей честным Телом, а чашу сию – честной Кровию. И это – весьма естественно. Ибо как в первом том творении, хотя земля получила, по Божией заповеди, силу произрастать то, что происходит из нее, и эта заповедь, как говорит тот же Учитель²⁸, оставшаяся на веки в земле, придала ей силу непрестанно произрастать, однако, для совершения возрастаемого необходима также и наша забота и руки земледельцев, таким образом и здесь единожды сказанное Спасителем, как и говорит божественный Златоуст, всегда совершает действие²⁹, но, подобно же, и содействует для совершения (освящения) предлежащих Святых Даров и сила Божественного священства, действующая через молитву и благословение. Ибо и та вода крещения, которая по виду просто – вода, соделывает отпущение всех грехов – через невидимое содействие Божественного Духа; и то миропомазание, и сами священники, и все иные Таинства Церкви совершаются благодатью Всесвятого Духа. Итак, не в том смысле, что мы исключительно придаем веру нашей молитве или считаем те (евхаристические) слова (Спасителя) бессильными, мы молимся о предлежащих Дарах, и таким образом совершаем (освящаем) их, но – и тем словам мы сохраняем свойственную им силу, и являем значение Божественного священства, которое совершает все Таинства через призывание действующего через него Святого Духа. Ибо и божественный Златоуст говорит так о сем в третьей книге «О Священстве»: «Предстоит священник, низводя не огнь, но Духа Святого, и долго творится моление не для того, чтобы некий ниспосланный свыше пламень поглотил Предложение, но для того, чтобы благодать, нисшедшая на Жертву, через нее воспламенила души всех и явила светлее серебра, очищенного огнем»³⁰. Но наши молитвы не должны вызывать никакого сомнения или неуверенности, ибо принесенный в жертву и приемлемый Владыка заповедал нам: Сие, – говорит Он, – творите в Мое воспоминание (Лк. 22:19), и обещал дать Духа Святого всем молящимся Ему, не говоря уж о священниках (которым – тем более), и весьма желавший, чтобы это совершалось нами каждый день, дабы затем во все времена оно возвещалось. Или ты уже, может быть, из-за этого сомневаешься и в Крещении, которое также совершается через молитвы и призывание (Святого Духа); и относительно отпущения грехов, даваемого благодаря священнической благодати, имеешь ли некое сомнение в том, действительно ли ты его воспринял? И все прочие также церковные Таинства вычеркнешь? Но это не так, не так, ибо верен Обещавший быть с нами во все дни до скончания века (Мф. 28:20).

6. Итак, восприняв это от святых Апостолов и от их преемников, мы неизменно держимся того разумения, которое отвечает действительности, и отдаем ему должное. Что же касается того, что слова Господни, относящиеся к Тайнам (Евхаристии), произносимые в повелительной форме, довлеют для освящения Даров, – сего не являет ни один из Апостолов, ни Учителей, говоря о сем предмете; но то, что единожды сказанное Им, тем самым, что оно было Им сказано, как слово Творца, всегда действует, – это говорит Златоязычный Иоанн³¹. Что же касается того, что эти слова, ныне произносимые священником, тем самым, что произносятся им, могут совершить сие (то есть освятить Святые Дары) – этого отнюдь не должно учить, поскольку слово Творца не само по себе действует тем, что произносится тем или иным человеком, но в том его значение (сила), что оно раз и навсегда было сказано Богом. И, действительно, и сами латиняне говорят, что слова Владыки не оказывают действия, когда говорятся просто первым встречным и вне алтаря. Итак, если есть нужда в священнике и алтаре и в прочем, что принадлежит к сему, то почему же не иметь нужды и в молитве, и в благословении, и через них – в наитии Святого Духа, которое совершает все Таинства? К тому же, пусть приступит священный Дионисий, подтверждая своим свидетельством правоту того, что мы совершаем. Ибо в «Размышлении о Таинстве Вечери Господней» он так говорит: «Воспев священные, Божественные дела, иерарх приступает к священнодействию (то есть к самому освящению Святых Даров) и сначала просит прощение о сем, и восклицает; Ты сказал – Сие творите в Мое воспоминание. – Затем он молится, чтобы быть достойным того подражательного Богу священнодействия и в подобии с Христом всесвятейше совершить Божественные Тайны и раздать и священно соделать причастников участниками их. Таким образом, затем он священнодействует (то есть освящает) Божественнейшие Тайны и представляет взору воспеваемое в виде священного предложения. Ибо, раскрыв и разделив на много частей прикровенный и неделимый Хлеб, и всем разделив единство Чаши, он символическим образом умножает и разделяет единство». И немного далее: «Причастив других, иерарх завершает священную Евхаристию».

7. Всякому желающему возможно видеть – соответствует ли все вышеприведенное тому, что мы совершаем, или же – тому, что совершают латиняне. Ибо мы, последуя священным Апостолам и Учителям, в отношении переданных ими изложений (Литургии) и оному разъяснителю священнодействий (святому Дионисию Ареопагиту), воспеваем священные Божественные дела, то есть, как он говорит: вочеловечение ради нас Бога, смерть Его за нас, рождение в Боге крещаемых, Божественное усыновление, обожение за соблюдение заповедей: затем, приступая таким образом к священнодействию, мы сначала испрашиваем прощения о сем и возглашаем самые слова Владыки, которые Он тогда рек, и затем присовокупляем, что это Он Сам заповедал: «Сие творите в Мое воспоминание», затем, помолившись, чтобы быть достойными сего богоподражательного священнодействия, как это охватывают изложения (Божественной Литургии), мы священнодействуем (освящаем) Божественные Тайны через молитву и благословение и наитие Божественного Духа, и прикровенный до тех пор и неразделенный Хлеб открыв, рассекаем на много частей, и всем разделяем единство Чаши. А латинский священник также описательно говоря, поминает слова Владыки, которые Он заповедал: «Пришлите, ядите» и «Пийте вси» и «Сие творите в Мое воспоминание» – и больше ничего не священнодействует, но считает, что самое произношение этих слов довлеет для освящения и священнодействия; затем, тот бесквасный хлеб, не покровенный до тех пор, но так, как он был, взяв и подняв, отламывает от него часть и влагает в чашу, а остальное влагает в уста, и подобно сему, испив всю чашу, увещевает сослужащих ему диаконов дать ему целование, никому ничего не дав, тот, кто до такой степени хвалится (словами Господа): «Пришлите, ядите вси» и «Пийте от нея вси». Не очевидно ли, что это является противоположным и в отношении полученного по Преданию изложения (Божественной Литургии), и толкования (святого Дионисия, и слов Владыки, и самих иных возгласов? И поступая так, им ли дерзать обвинять нас и вмешиваться в совершаемое нами и делать дальнейшие толкования тому, что является следованием святым. Но Златоуст говорит: «Слово Владычнее, единожды реченное, соделывает Жертву совершенной»³²; «единожды реченное» – он говорит; – не ныне произносимое, но «единожды реченное» Спасителем, всегда влагает освящающую силу в предложенные Дары, но не уже и делом освящает их (чрез одно только произношение их); ибо это, через молитву священника, соделывает наитие Святого Духа; и ясно это – из того, что тот же Златоуст, как это мы выше изложили, после того, как были произнесены слова Владыки, говорит: – «Ниспосли Духа Твоего Святого и сотвори убо хлеб сей – честное Тело Христа Твоего; а еже в чаши сей – честную Кровь Христа Твоего; преложив Духом Твоим Святым». Если и это не убедит любителей словопрений, – да будут они достойны сожаления как одержимые двойным неведением и до глубины окаменелостью.

1. Пленившие нас злым пленением и пожелавшие отвести в Вавилон латинских обрядов и догматов, конечно, не смогли привести это в конечное исполнение, сразу же увидев, что на это мало шансов, да и просто – невозможно, но где-то остановившись на середине, как сами, так и те, которые последовали за ними, они – ни тем, чем были, уже не остались, ни иными не стали, ибо, покинув Иерусалим – который, воистину, был как бы «Видением мира» (Ис. 28:16; 1Пет. 2:6) и Гору Сион утвержденную и непоколебимую веру, но (с другой стороны) не в состоянии и не желая стать и наименоваться Вавилонянами, они назвали себя посему, как будто бы и справедливо, «греко-латинянами», а в народе называются «латинствующими». Итак, эти половинчатые люди, подобные мифическим центаврам, вместе с латинянами исповедуют, что Дух Святой исходит от Сына, и имеют Сына Виновником Его бытия [ибо эти слова заключаются в их Соборном определении (Акте) Унии], а вместе с нами исповедуют, что Он исходит от Отца; и вместе с ними говорят, что прибавление в Символе было сделано законно и благословенно, а вместе с нами – не допускают, чтобы оно произносилось (в Символе) (между тем, кто бы стал уклоняться от того, что – законно и благословенно?!); и вместе с ними говорят, что бесквасный хлеб – Тело Христово, а вместе с нами – не дерзают его принимать. Разве не достаточно – сего, чтобы явить их дух, и что не в поисках Истины, которую, имея в руках, они предали, они сошлись с латинянами, но из желания обогатиться и заключить не истинную, но ложную Унию.

2. Но надлежит рассмотреть, каким образом они объединились с ними: ибо все то, что объединяется с чем-то иным, конечно, объединяется посредством чего-то среднего между ними. Итак, они задумали объединиться с ними посредством суждения относительно Святого Духа, вместе с ними выражая мнение, что Он и от Сына имеет бытие; но все остальное у них – различно, и ничего у них нет ни среднего ни общего, и по прежнему произносятся два различных друг от друга Символа, как это и было до того; совершаются также различные и несогласующиеся друг с другом Литургии: одна через квасной хлеб, другая – через бесквасный хлеб; различны – и крещения: одно совершается через троекратное погружение, другое – через поливание сверху на голову, и одно – нуждается в мире, другое – совершенно не имеет в нем нужды; и все обряды во всем – различны и не согласуются друг с другом, то же – и посты и церковные последования и иное что подобное. Какое же это единство, когда нет очевидного и ясного знака его?! И каким образом они, объединившись с ними – желая и свое сохранить (ибо в этом-то они были единодушны) и в то же время не последуя Преданиям Отцов?

3. Но каково «мудрое» суждение их? – «Никогда – говорят они, – Греческая Церковь не говорила, что Дух Святой исходит только от Отца, но говорила просто – от Отца исходит, так что она не исключает участие Сына в исхождении Святого Духа. Поэтому (говорят они) и раньше и теперь – мы представляем единство». Увы, какое безумие! Увы, какое ослепление! Если Греческая Церковь, прияв от Самого Христа и священных Апостолов и от святых Отцов на Соборах, говорила, что Дух исходит от Отца, но никогда не говорила (ибо ни от кого сего не прияла), что Дух Святой исходит от Сына, то что иное это уже означает, как не то, что она утверждала, что Дух Святой исходит только от Отца. Ибо если не от Сына, очевидно, что только от Отца. Знаешь же, что говорится и относительно Рождения? «От Отца, – говорится – рожденнаго прежде всех век». Разве кто-нибудь прибавляет здесь «только от Отца»? Но не иное что, как именно это мы и разумеем и, если бывает нужда, выражаем: ибо мы научены, что не от иного кого, как только от Отца рождается Сын. Поэтому и Иоанн Дамаскин от лица всей Церкви и всех христиан говорит: «Мы не говорим, что Дух Святой – от Сына»³³. Если же мы не говорим, что Дух – также и от Сына, то очевидно, что этим говорим, что Дух – только от Отца; поэтому и немного выше он говорит: «Сына не именуем Виновником»³⁴, а в следующей главе: – «Единый Виновник – Отец»³⁵.

4. Что еще? – «Никогда – говорят они, – мы не считали латинян еретиками, но только схизматиками». – Но это-то они взяли от тех самих (то есть латинян), ибо те, не имея в чем обвинить нас за наше догматическое учение (ή δόξα), называют нас схизматиками за то, что мы уклонились от покорности им, которую должны иметь, как тем думается. Но пусть будет рассмотрено: будет ли справедливым и нам оказать тем любезность и ничего не ставить им в вину относительно веры. – Причину для раскола они дали, открыто сделав прибавление (Filioque), которое до того говорили в тайне; мы же откололись от них первые, лучше же сказать, отделили их и отсекли от общего Тела Церкви. Почему? – скажи мне. – Потому ли, что они имеют правую веру или православно сделали прибавление (в Символе)? – Но кто бы так стал говорить, разве уж весьма поврежденный в голове. – Но потому (мы откололись от них), что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно? – Ведь благочестивые законы говорят так: «Является еретиком и подлежит законам против еретиков тот, кто хотя бы и немногим отклоняется от православной веры»³⁶. Если же латиняне ничем не отклоняются от правой веры, то, по-видимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого – величайшая из всех опасностей, то ясно – что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? – Не ясно ли – как еретиков? Ибо 7-й канон Второго Вселенского Собора говорит; «Присоединяющихся к Православию, и к части спасаемых из еретиков приемлем по следующему чиноположению и обычаю. Ариан, македонян, савватиан, новациан, именующих себя чистыми и лучшими, четыредесятодневников, или тетрадитов, и аполлинаристов, когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская Церковь, приемлем, запечатлевая, то есть помазуя святым миром, во-первых, чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их, глаголем: печать дара Духа Святого». Видишь ли, к кому причисляем мы тех, которые приходят от латинян? Если же все те (помянутые в каноне) являются еретиками, то ясно, что и эти (то есть латиняне). Что же и мудрейший Патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон в ответах Марку, Святейшему Патриарху Александрийскому, пишет о сем? – «Пленные латиняне и иные, приходя в кафолические наши церкви, просят причастия Божественных Святынь. Мы желаем знать: допустимо ли это? – (Ответ Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12:30; Лк. 11:23). Поскольку много лет тому назад знаменитый удел Западной Церкви, именно – Римский, был отделен от общения с прочими четырьмя Святейшими Патриархами, отступив в обычаи и догматы чуждые кафолической Церкви и православным (по этой-то причине Папа не был удостоен общего возношения имен Патриархов в Божественных священнодействиях), то не должно латинский род освящать через Божественные и пречистые Дары (подаваемые) из руки священнической, если сначала он (латинянин) не положит отступить от латинских догматов и обычаев, и будет оглашен и причислен к православным»³⁷. Слышал ли, что они уклонились не только в обычаи, но и в догматы, чуждые православным (а то, что чуждо православным, конечно, – еретическое учение), и что, по канонам, они должны быть оглашены и присоединены к Православию? Если же надлежит огласить, то, ясно, что – и миром помазать. Откуда же они внезапно представились нам православными, те, которые в течение столького времени и по суждению таковых великих Отцов и Учителей считались еретиками? Кто их так легко «сделал» православными? – Золото, если пожелаешь признать правду, и твоя жажда наживы; лучше же сказать – не их сделала православными, а тебя сделала подобным им и отвела в удел еретиков.

5. «Но если бы мы измыслили – говорят они, – некую середину (компромисс) между догматами, то благодаря сему и с ними (латинянами) соединились бы и наше дело прекрасно сделали бы, отнюдь не принуждаемые говорить нечто помимо того, что соответствует обычаю и передано (Отцами)». – Это-то как раз то, что многих издавна обмануло и убедило следовать за теми, которые отвели их к крутому наклону нечестия; ибо поверив, что есть некая середина между двумя учениями, которая может примирить известные противоречия, они подверглись опасности. Но хотя, быть может, и возможно найти известное среднее суждение между двумя мнениями, которое бы в равной мере выражало и то, и другое; однако для противоположных мнений об одном и том же предмете – невозможно найти среднее суждение. Если же это не так, то есть некая середина между правдой и кривдой, утверждением и отрицанием. Но это, конечно, не так: ибо в данном случае может быть только или подтверждение, или отрицание. Итак, если истинен латинский догмат, что Дух Святой исходит и от Сына, то тогда ложен наш, говорящий, что Дух Святой исходит только от Отца (а ведь это-то и было причиной того, что мы отделились от них); если же истинен – наш, то, несомненно, тогда ложен – их. Какая же может быть середина между тем и другим суждением?! – Никакой не может быть, разве лишь какое-нибудь суждение, подходящее и к тому и к другому, как сапог, годный и на ту, и на другую ногу. Итак, оно ли объединит нас? И что нам останется делать, когда будем друг друга подвергать строгому исследованию ради сравнения мышлений и суждений (каждой из сторон)? Или же, быть может, и тех, и других, противоположно друг другу мыслящих, вместе назвать нам православными? Мне, конечно, это не представляется так, это – дело твоего ума, который смешивает и легко все переименовывает. Желаешь ли научиться от Григория Богослова, что он сам пишет о середине: «Образ, видимый на все стороны для всех мимо проходящих, сапог на обе ноги, веяние при всяком ветре (Сир. 5:11), основывающий свои права на новописанном злоухищрении и на клевете против истины – ибо слова «подобен, по Писаниям», – по внешности православные, служили приманкой, покрывающей уду нечестия»³⁸. Итак, это тогда (писал он) об измышлении «середины» (компромисса). О самом же соборе, измыслившем ее, еще так он говорит: «То ли Халанский столб, благовременно разделивший языки (о, если бы разделил и их языки; потому что согласие у них на зло – то ли Каиафино сборище, на котором осуждается Христос, – или как иначе назвать сей собор, все извративший и приведший в замешательство. Он разрушил древнее и благочестивое исповедание Троицы, подкопав и как бы стенобитными орудиями потрясши единосущие, а вместе отверз дверь нечестью через середину написанного и говоренного. Они мудры на зло, но добра делать не умеют (Иер. 4:22)»³⁹. Этого нам достаточно о середине, ибо он в достаточной мере показал, что середине совершенно нет места, и что искать нечто подобное нечестиво и чуждо Церкви.

6. Но как нам относиться, скажет кто, к тем умеренным греко-латинянам, которые, держась середины, нечто из латинских обрядов и догматов открыто одобряют, иное же, хотя и одобряют, но сами не приняли бы, а иное – вовсе не одобряют? – Надо бежать от них, как бегут от змеи, как от тех самых (то есть латинян), или, быть может, и гораздо худших, чем они, – как от христопродавцев и христокупцов. Ибо они, как говорит Апостол, которые думают, будто благочестие служит для прибытка, о которых он присовокупляет, говоря: Отступай от таковых (1Тим. 6:5); ибо они перебегают к тем (то есть к латинянам) не для того, чтобы научиться (чему-нибудь от них), но – чтобы получить. Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? (2Кор. 6:14–15). Мы, вот, вместе с Дамаскиным и всеми Отцами, не говорим, что Дух происходит от Сына⁴⁰; а они – вместе с латинянами говорят, что Дух происходит от Сына. И мы, вот, вместе с божественным Дионисием говорим, что Отец – единый Источник преестественного Божества⁴¹; а они вместе с латинянами говорят, что и Сын – Источник Святого Духа, очевидно, что этим исключая Духа из Божества. И мы, вот, вместе с Григорием Богословом, различаем Отца от Сына понятием свойства быть Виновником⁴²; а они вместе с латинянами, соединяют Их в одно понятием свойства быть Виновником. И мы, вот, вместе с преподобным Максимом и римлянами того времени и западными Отцами, «не делаем Сына Виною Духа»⁴³; а они, в Соборном Определении (Акте Унии) возвещают Сына – «по-гречески – Виною, по-латински же – Началом» – Духа. И мы, вот, вместе с философом и мучеником Иустином утверждаем – «Как Сын – от Отца, так и Дух – от Отца»⁴⁴; а они, вместе с латинянами, говорят, что Сын происходит от Отца непосредственно, а Дух посредственно от Отца. И мы, вот вместе с Дамаскиным и всеми Отцами исповедуем, что нам – неизвестно, в чем заключается различие между рождением и исхождением⁴⁵; а они вместе с Фомой (Аквинатом) и латинянами говорят, что различие заключается в том, что рождение происходит непосредственно, а исхождение – посредственно. И мы, вот, утверждаем, согласно Отцам, что воля и энергия несотворенного и Божественного естества – несотворенны; а они, вместе с латинянами и Фомой, говорят, что воля – тождественна с естеством, а Божественная энергия – тварна, и то будет ли она названа Божеством, или Божественным и невещественным светом, или – Духом Святым, или – чем-нибудь иным такого рода; и таким-то образом эти низкие твари «чтут» сотворенное Божество и сотворенный Божественный свет и сотворенного Духа Святого. И мы, вот, говорим, что ни святые не воспринимают еще уготованное им Царство и неизреченные блага, ни грешники еще не посланы в геенну, но и те и другие каждые ожидают свой удел, который будет воспринят в будущем веке после воскресения и суда; а они, вместе с латинянами, желают, чтобы они сразу же после смерти восприняли согласно заслугам, а промежуточным, то есть тем, которые сковались в покаянии, создавая, они даруют очистительный огонь (который не тождествен с геенским), дабы, как они говорят, очистив им души после смерти, и они вместе с праведниками наслаждались в Царстве (Небесном); это же заключается и в их Соборном Определении (Акте Унии). И мы, вот, послушествуя заповедующих Апостолов, отвращаемся от иудейского бесквасного хлеба; а они, в том же Акте Унии, возвещают, что то, что священнодействуется латинянами, является Телом Христовым. И мы, вот, говорим, что прибавление в Символе возникло беззаконно и противозаконно и противно Отцам; а они утверждают, что оно – законно и благословенно; до такой степени они мало знают согласоваться с Истиной и с самими собой! Для нас Папа представляется как один из Патриархов, и то – если бы он был православным, а они с большою важностью объявляют его – Викарием Христа, отцом и учителем всех христиан. Да будут они счастливее отца, впрочем же, подобны ему, ибо и он не очень благоденствует, имея антипапу, причиняющего достаточно неприятностей; и они не рады подражать отцу и учителю.

7. Итак, братие, бегите от них и от общения с ними; ибо они – лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их (2Кор. 11:13–15). И еще в ином месте о них этот же Апостол говорит: такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных. Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию (Рим. 16:18 и 2Тим. 2:19). И в другом месте: Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания (Флп. 3:2). И затем, в ином месте: если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал. 1:8). Видите ли сказанное пророчески, что – «если и Ангел с небес» – дабы кто не приводил в свое оправдание особо высокое положение. И возлюбленный Ученик говорит так: Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его (2Ин. 10:11). Итак, поскольку это – то, что было заповедано вам святыми Апостолами, – стойте, крепко держитесь Преданий, которые приняли, как писанных, так и устных, дабы не лишиться вам своей крепости, если станете отведенными заблуждением беззаконных. Бог же всемогущий да сотворит и их познать свое заблуждение, и нас, освободив от них, как от злых плевелов, да соберет в Свои житницы, как чистую и годную пшеницу, во Христе Иисусе Господе нашем, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение со Безначальным Его Отцом и Всесвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

1. Если Божественная сущность и энергия есть одно и то же, то [происходящее] из сущности будет и из энергии, а [происходящее] из энергии будет и из сущности. И таким образом Сын и Дух будут из энергии; и уже не будут они только порождением и исхождением, но и результатом энергий и произведением. С другой же стороны, тварь [будет происходить] из [самой] сущности и [окажется] не только результатом энергии, но и порождением [сущности]. Однако то и другое нечестиво и чуждо истины.

2. Кроме того, если сущность и энергия – одно и то же, то необходимо, чтобы Бог вместе с бытием везде и совершенно действовал. Следовательно, тварь [окажется] совечной Богу, который действует от вечности, как учат эллины.

3. Если приемлющее тождественный смысл есть также взаимно с ним тождественное, то Петр и Павел, приемлющие на себя один и тот же смысл человека, будут также тождественны между собой. Однако они не тождественны. Следовательно, сущность и энергия, приемлющие один и тот же смысл простоты, нетварности и бестелесности, не суть уже по этому самому тождественны между собой.

Тождественное [может быть] или по роду, или по виду, или по числу. Но по роду или виду мы не сказали бы, что энергия тождественна с сущностью. Остается, следовательно, быть [ей] тождественной по числу, как [это бывает] с предметами, имеющими много названий, подобно тому, как мы говорим в отношении Бога, что сущность, форма и природа – одно и то же. Однако об одном – речь, о другом – молчание и, больше того, запрещение говорить, ибо природа и энергия, по божественному Кириллу, не одно и то же.

4. Если только Сын есть энергия Отца, по мнению трех еретиков, и Он же есть и ипостась, энергия же и сущность, по ним, одно и то же, то одним и тем же окажутся ипостась и сущность, и, таким образом, будет введено некое савеллианское слияние. Если только Сын есть энергия Отца, и никакая энергия не ипостасна, то есть, по Василию Великому, не субстанциальна сама по себе, то Сын окажется неипостасной энергией. Однако это – вздор еретиков Маркелла и Фотина.

5. Если Христос, имея две природы [как некое] единство, имел и две энергии, согласно постановлению Шестого Вселенского Собора, то [всего] тут четыре [начала], природа – Божественная и человеческая и энергия Божественная и человеческая. И как человеческая энергия – иная в отношении природы, будучи, однако, тварной [энергией] тварной [природы], так и Божественная энергия – иная в отношении природы, будучи, однако, нетварной [энергией] нетварной [природы]. Отцы, споря с еретиками, устраняющими человеческую природу во Христе, не устраняли сами, вместо нее, Божественную, удовлетворяясь только одной природой ввиду [ее] крайней простоты, как это угодно акиндинствующим, но сохраняли, стало быть, со всей точностью две энергии, как и [две] природы. Значит, они знали, что и Божественная энергия – иная в отношении Божественной природы, как и, конечно, человеческая – в отношении человеческой.

6. Если состав телесных песней не существует в Боге, – то, следовательно, все, что говорится и воспевается о Нем в Писании в качестве песней, показательно [лишь] для энергий, которые сходят к нам, в то время как сущность пребывает неприступной, как говорят богословы.

7. Если говорится, что энергия вечно выступает и истекает из сущности, и если сказать этого никто не осмелился бы ни о чем из тварей, то, значит, энергия не есть тварь, но, конечно, и не сама сущность.

8. Если мы скажем, как то угодно еретикам, что Бог совершенно недвижим и неэнергиен, то Сам Он будет приводить мир в движение только как цель и предмет стремления, не имея никакого промышления о нем и не распространяя никакой силы [в нем], мир же окажется способным к преднамеренному выбору живым существом, которое вечно само собою управляет и движется одним стремлением к Божественному. Однако все это – эллинское и мифообразное и для благочестивых презренное.

9. Если говорят, что Бог то, что Он есть, то и имеет, а именно, Он есть жизнь и жизнь имеет, есть мудрость и мудрость имеет, и таким же образом остальное, то, поскольку Бог есть [все] это, оно никак от Него не отличается, ибо оно – сущностно и природно [для] Бога; поскольку же Он [только еще] имеет это, оно отличается [от Него Самого] и сходит к нам. И энергии эти восполнены и раздельны с единой сущностью – объединенно и нераздельно.

10. Если невидимое в Боге, помышляемое творениями от создания мира, видится, и присносущая сила Его и Божество, и если мы, на основании творений, возрастаем в мудрости относительно не сущности, но энергии, согласно богословским высказываниям, то, значит, одно – Божественная сущность, и другое – видимая и помышляемая творениями Его сила и Божество, сами, однако оказывающиеся присносущными.

11. Если смыслы сущего, существуя в Боге безначально и присносущно, как говорят все богословы, сами не есть Божественная сущность (ибо как они были бы схватываемы и [как] являлись бы нам тем или иным способом, если та пребывает не воспринимаемой?) и, [кроме того], не находятся они и вне Бога (ибо все после Бога есть тварь, и мы поместим [их] на основании этого вместе с платоническими идеями), – то, следовательно, не есть нетварно только одно, [то есть] Божественная сущность, о чем шумят больные акиндинством.

12. Мыслящие по Акиндину говорят, что к Сыну и Духу Бог относится в смысле природы, к творению же – в смысле воли и энергии. Конечно, размышляют они об этом для того, чтобы устранить различение [сущности и энергии в Боге]. Но [различение] это обнаруживается и само собой, даже если они не поймут того, о чем говорят. В самом деле, то, в отношении чего оно есть воля, не есть оно – природа. Да и откуда они взяли для своего использования такие речи, что Сам Отец есть природа или воля? Ведь на таком основании они будут принуждены говорить, что Он есть и рождение. Однако одно называется рождающим и другое – рождением, одно – желающим и другое – желанием, одно – говорящим и другое – словом, если они не хотят прослыть за пьяных. Иначе же, если называют природу как субстрат, а волю [как нечто] присозерцаемое [при нем], то [в этом] они приходят к тому же, к чему и мы. Если же, по их мнению, то и другое – только слова, как [примерно] семя и плод относятся к одному и тому же хлебу, то пусть сами скажут, что такое субстрат, отличный от природы и сущности.

13. Если Божественная сущность не высказывается о многих предметах (ибо [существует] одна Его сущность), энергия же высказывается о многих и различных предметах (ибо энергии Его многочисленны), то, следовательно, одно – Его сущность и другое – энергия.

14. Если всякая сила высказывается относительно иного (ибо относится к тому, что сильно, и это ясно показывает Фома, учитель латинский), то, следовательно, одно есть Божественная сущность, и другое – сила, разве что кто-нибудь и о сущности не скажет, что она – понятие относительное.

15. Хотя и неразумным покажется утверждаемое [нами] и в особенности еретичествующим акиндинистам, но все же наиболее истинно то, что в более близких к Богу умных и осмысленных природах и в самом Боге отличается от сущности больше, чем в более далеких [от Него] и совсем чуждых и инородных. Так как все сущее определяется, как учат богословы, этими тремя [началами], – сущностью, потенцией (силой) и энергией (ибо, по их мнению, не имеющее никакой потенции и энергии не существует и не есть нечто), то в предметах неодушевленных и лишенных чувствительности энергетическая потенция как бы сворачивается до [состояния] природы, будучи для них энергией охранительной и доставляющей им бытие только в качестве того, что они [уже] есть, и пребывание [в этом]. И даже если она и отличается в некоторых вещах [от сущности], как тепловая [энергия] от [самого] огня, то [все же она здесь] – одночастна, неразумна и лишена воли. На живых же существах неразумных и еще больше того, конечно, на разумных, дело [результат] потенции уже гораздо разительнее и более явно, ибо они проявляют потенцию и энергию не только в отношении себя, но и вовне, и не только для одного и того же, но и для противоположного, и вместе для многого и великого, пользуясь собственными телами в качестве органов и создавая при их помощи многие другие органы для собственных энергий. Так восходят одна к другой умные природы и, осененные одним умом, будут обретены как гораздо более мощные, чем находящиеся на большом расстоянии позади них. И насколько близки они к Богу простотой своей сущности, настолько [близки они] и пестрым разнообразием своей энергии. По крайней мере о них говорят благодатнейшие из латинских учителей, утверждая, что тела у них складываются из всякой материи и идеи сообразно их желанию, когда они взирают на соответственные явления [в мире внешнем]. Бог же всяческих, блаженная природа, насколько изъемлется из всего, настолько прост и вместе пресуществен и не только много-могущ или велико-могущ, как предержащий и вышедержащий в себе всякую силу, по изречению славного Дионисия, и так как сила и энергия Его проникает во все. Бог имеет ее как вечно следующую за [Его] сущностью и сопутствующую [ей], так что то и другое [потенция и энергия], несомненно, созерцается в [самой] сущности [Бога]. Таким образом, отличие энергии [от сущности] нисколько не наносит ущерба простоте сущности.

16. На основании отрицательных суждений богословы утверждают, что Бог, по сущности [своей], не есть ничто из сущего, превосходя все сущее. На основании же положительных суждений о Боге учат как о Том, Кто по сущности [своей] есть все, будучи причиной всего. Значит, надо исследовать, каким образом это утверждается, при том, что домостроитель наш, будучи причиной дома, никак не мог бы быть назван домом, и что врач, будучи причиной здоровья, не мог бы быть назван здоровьем. Как совпадает в одном и том же [существе] и бытие ничем из сущего и бытие опять всем [сущим]? Ведь никогда не может быть ничего среднего между сущностью Бога и сущими, соответственно чему Бог именовался бы сущим как причина (а не по самой [своей] сущности). Чем оно может быть иным, кроме как энергией, которую мы не станем отличать [от сущности], даже если кто захочет назвать ее смыслом или идеей сущего, кроме как тем, что художник наш именуется не от [тварных] идей, [но как] имеющий собственное имя и смысл [своей] сущности и [содержащий в себе] самую идею искусства, выходящую и усовершаемую извне. Бог же, будучи и безымянен по сущности [своей] и, по природе и от вечности предержа в себе самом идеи сущего, естественно их превосходя и [сам] именуется от них.

17. Достойно удивления безумие акиндинистов, которые [слыша] о способностях души, приразившихся к ней после греха от неразумной жизни через страстное сплетение с телом (как говорят наши истинные философы, учители и богословы), слыша об этих способностях, говорю, и о так называемых у некоторого частях души, – в то время как они вплоть до сегодняшнего дня не услыхали, чтобы кто-нибудь называл ее сложной из них [этих частей], (тогда ведь поистине души неразумных живых существ и уж, конечно, еще больше души растительных животных и растений были бы более простыми, раз они наделены и меньшими способностями), – [в это самое время] полагают, что если о Боге говорится, что Он имеет много энергий, то Он становится сложным, – споря против самой силы вещей. Ведь сложения возможны в отношении тех предметов и высказываются относительно тех предметов, которые не нематериальны и нетелесны, но относительно материи и идеи или двух природ, могущих быть субстанциями и сами по себе.

18. Если ум не сложен в результате рассуждения, хотя и делающего его некоторым выходом его к чувственным вещам и иногда [прямо так и] называющего его, то, следовательно, гораздо больше того не сложен Бог в результате энергии, даже если она и называется сама Божеством.

19. Если рассуждение не чуждо ума, будучи его природной энергией, через которую он крепко держится словесного изъявления, то, следовательно, и энергия не чужда Бога, оказываясь некоторой его природной силой.

20. И это [учение] акиндинистов есть от безумия Эвномия, как и мнение о том, что слово «божество» восходит только к сущности, а именно, что, усвоивши различие сущности и энергии по примышлению, они полагают примышление (emvoux) совершенно недействительным, как если бы оно состояло только из произнесения слова и мысли нашей. Но пусть выслушают от нас богоносного Василия, уличающего того [Евномия] и пристыжающего этих. Он говорит: «Сошедшиеся во Христе природы созерцаемы только одним примышлением. Но нисколько не меньше [от этого] оказывается та и другая из них [подлинным] свойством. Поэтому, следовательно, высказываемое о Боге и все энергии [Его], хотя и говорится о них, что они различаются примышлением, не оказываются вследствие этого лишенными действительного существования, исключая то, что там [в примышлении] – соединение, так как каждая природа может существовать и как субстанция собственных свойств, здесь же [в реальности], никоим образом [нет этого соединения]».

21. Если смыслы сущего, предвечно существуя в Боге, не оформляют Божественного ума и не составляют его, то, следовательно, и исходящие из него энергии не явят его сложным.

22. Если ум наш, имеющий или воспринимающий знание, не сложен от того, то гораздо более [того], следовательно, и Бог не сложен от природно присущих Ему свойств.

23. Так же и в отношении глаза одно есть зрение как вид и предмет обладания, другое же – зрительная способность и зрение как энергия; и одно создает сложность, другое же – нисколько, ибо глаз сложен не от энергии, но от предмета обладания. Бог же всяческих, как не содержащий никакого вида и обладания, через что Он был бы сложен, но будучи мудростью и благостью и тем, что по простоте соприсуще Ему из такового, и как содержащий [все] это опять в различении в виде энергий, нисколько от этого не терпит ущерба в отношении простоты [Своей] по сущности. Об этом, конечно, с очевидностью учат и богословы. Еретики же, не усваивая того, что они сохраняют на словах или в доказательствах своих [единство и простота Божества], согласуются с нами; утверждая [же], по видимости простоту [Божественного существа], благодаря которой они отрицают различие [в нем], на деле упорно сражаются и со всеми богословами, и с нами, неумело пользуясь тем же способом, что и иудеи. Именно, и эти последние приходят к тому же, что и мы, говоря, что Бог – един; но, не приемля различия Лиц, идут опять в гибель, взяв с собой акиндинистов.

24. Если Бог, то что Он есть по сущности, то дарует и нам по благодати, то это не есть сама Божественная сущность, ибо Он ничему не дает участия в своей сущности.

25. Если Бог то, что Он есть по существу, то дарует и нам по благодати, то, следовательно, не чуждо Ему то, что Он нам дарует, как сущностно созерцаемое относительно Него, по словам святых.

26. Если никто из людей не благ, кроме как Бог един, то, следовательно, по природе никому не свойственна добродетель и бытие в качестве благого, если не происходит от Бога. Поэтому и сказал божественный Максим: «Безначальна всякая добродетель, как не имеющая по времени [ничего] старшего себя самой, ибо она вечно имеет единственно только одного Бога рождателем бытия».

27. Если мы уничтожим природные свойства в Боге, через которые познается общность [Его природы], то, очевидно, отринем одновременно и свойства ипостасийные, через которые разделяются ипостаси: и, таким образом, получит место савеллианское слияние.

28. Если высказываемое о Боге различно только словесно, как хотят новые догматисты, то почему же оно не есть сущее? Ведь бытие свойственно всему, что содержится в собственно присущем ему слове.

29. Если Божественная мудрость и называется, и есть как многообразная, а сущность Его не многообразна, то, значит, одно – Его сущность, и другое – мудрость, и не из мудрости сущность, говорит Златоуст, но мудрость из сущности. Так же, очевидно, и благость и все подобное. Поэтому и говорит Филипп, что он старался изучить не мудрость и не благость, но саму сущность, то именно, что [и] есть Бог.

30. Если Бог по сущности не имеет образа и не разнообразится, то всякие богоявления, следовательно, – по Божественной энергии, распределяя видение [Божества] многообразно.

31. Если свет, явившийся ученикам на Фаворе, был самим Божеством Сына, а затем, стало быть, и просиявающим [божеством] Отца и Духа в единородном Сыне, то, следовательно, свет этот не создан, но не есть он, разумеется, и Божественная сущность, ибо последняя совершенно невидима.

32. Если сам Бог окажется в будущем веке всем [сущим] для достойных, а свет никогда не чуждым для праведных, то, следовательно, это – Божественный свет, который будет наследием для праведных, называемый Царствием Божиим.

33. Если еретики требуют основания для видимости нематериального плотскими очами, то пусть приведут основания для вмещения плотскою природою Богородицы воплощаемой ипостаси Единородного. Если это совершенно выше разума, то пусть признают это и за тем, ибо это возвещено как сверхприродное. И не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе – говорит [Христос] (Мк. 9:1), показывая, что то, что будет для достойных после смерти, – этим насладятся они и при жизни. Через это они были избраны по достоинству из прочих.

34. Если только видение способно воспринимать фигуры, цвета и самый свет, что есть, собственно говоря, бестелесно, то что же удивительного в том, что, при помощи Божественной силы сможет когда-нибудь быть воспринятым и Божественный бестелесный свет?

35. Если до грехопадения Адам видел существенные черты живых существ, при помощи которых он наложил на них именования, и раньше них [видел] самого Бога, своей же собственной наготы не видел, то, значит, смотрел он тогда другими глазами, по закрытии которых, после греха, отверзлись глаза плоти. Но отверзая их вновь в учениках, Господь преобразился перед ними, соделывая из слепых зрячими, как говорит Иоанн Дамаскин.

36. Если Бог есть свет и, как говорится, во свете живет неприступном, то, следовательно, с одной стороны, [свет] существует как сущностный для Него и природно-неотделимый [от Него], с другой же, как различный [с Ним] по энергии.

37. Если душа переделывается наитием благодати в направлении к Божественнейшему, то что же удивительного в том, если она производит через свое тело и Божественнейшие энергии, могущие воспринимать и Божественное и вышечувственное?

38. Если в отношении твари телесная природа, вспомоществуемая Божественной силой, действовала сверх природы (я разумею Петра, сухопутствовавшего по волнам), то почему же в отношении нетварного она не может подобным образом расположиться сверх природы к Божественному свету, [вспомоществуемая] той же самой силой (я говорю как раз об его очах)? Где Бог, там нет ничего невозможного.

39. Если мы знаем, что противоположная способность производить нечто в отношении актов человеческого видения, переделывая их и располагая их, вопреки природе, к несущему, как это показывают чудотворцы и воспевавшиеся некогда волшебства, то почему же нам не согласиться с тем, что Божественная сила может сверх природы и менять и переделывать очи (и это, к тому же, в отношении сущего Божественного света)?

40. Если первомученик Стефан, узревши в Свете-Духе Света-Сына, так просиял лицом, то, следовательно, от одного и того же света он и созерцал видение и просиял лицом, и как же, говоря словами богоглаголивого Григория Нисского, этот Дух Святой мог быть тварным? Если свет, явившийся божественному Антонию, был сам Господь (ибо он спросил: «Господи, где Ты был раньше?» а Господь ему ответил: «Антоний, Я был здесь»), то, следовательно, свет, являющийся святым, не отчужден от Бога и не есть тварь. Так же обстоит дело и относительно [обращения] Павла, если не считать, что здесь он страшен от ужаса, там же он ласков от утешения.

41. Если сам Бог предводительствовал над сынами Израильскими в столбе огня и облака над всеми, то, значит, богоявления водительствуют не для одних только достойных и очищенных, но и просто для всех. От Божественной силы [зависит] все, а не от состояния видящих, кроме тех людей, у которых осияние проходит в душу и ум, как и переходит от души на тело (по образу Моисея и первомученика) и, с другой, у тех, которых она обращает только к внешнему зрению, как бы перед неким образом, не будучи в состоянии совлечь материю.

42. Если подобно Господнему лику, сияющему как солнце (Мф. 17:2), сияют также и праведные как солнце в Царствии Небесном (Мф. 13:43), то, следовательно, праведные сияют тем же самым светом, каковым просиял и Господь. Он есть луч Божества, безначальный и несотворенный, как говорят богословы; да и как же может быть тварным свет, видимый святыми и участвуемый ими?

43. Если бы наше обращение к Богу нуждалось бы только в просвещении, и не нуждалось бы еще сверх того и в обращении Бога к нам, то мы не имели бы нужды в словах: не скрой от меня лица Твоего (Пс. 26:9) и да воссияет лице Твое, и спасемся! (Пс. 79:4) каковыми показывается, что назирательная Его энергия обращается к нам по благоволению.

44. Если зрительная способность не отчуждена от нематериальной души (ибо зависит от душевного духа, как говорят искусные в этом) то что же удивительного в том, если она получит от Божественной силы укрепление в отношении вещей нематериальных, сродных с душою, даже прежде чем [божественная сила] известит ее [об этом]. Ведь на этом основании и ангелы были видимы многими, и также Господне тело, по воскресении, было созерцаемо, хотя и стало уже нетленным.

45. Если этот Божественный свет участвует сверх природы и созерцается, и это – другой свет в сравнении с чувственным, то таким же образом и Божественная мудрость, и знание от Него, и энергемы [Его] потенций, и, просто сказать, все благодатные дары находят на достойных сверх природы, и они – иные в сравнении с находящимися в нас природными дарами и образующимися в результате нашего усилия. И также всякая жизнь живущих по Богу – иная в сравнении с жизнью природной, будучи духовной и боговидной. Эту жизнь установил и Павел, уже не живя больше плотью, но при жизни имея в себе самом Христа, который есть податель благодатных даров.

46. Если говорится, что даров благодати много, множественной же ипостаси Духа не образуется, то, значит, одно – Его ипостась, и другое – благодатные дары.

47. Если изначала врожденное от Бога человеку дыхание жизни, от которого возник человек для живой души, не есть ни сама человеческая душа, ибо таким образом она была бы именно частью Божественной сущности, ни, конечно, ипостась Божественного Духа, ибо [так] Дух Святой был бы [по естеству своему] плотью, следовательно, одно – ипостась Духа, и другое – врождаемая благодать.

48. Если то, что было дано Апостолам от Господа по воскресении через вдохновение (ср. Ин. 7:39), не было самой ипостасью Духа, ибо Утешитель еще не нашел, и Господь еще не отправился к Отцу, то, следовательно, одно – ипостась Духа, и другое – даваемая через вдохновение общая благодать Троицы.

49. Если до Господнего страдания еще не было Святого Духа, ибо Иисус еще не прославился, то, следовательно, вечно сущий Дух Святой отличен от Его благодати, имеющей быть в человеках после страдания, хотя также и она называется Духом Святым.

50. Если что приемлет некто, это и дается от дающего, приемлющие же приемлют не ипостась Духа, но благодать, то, следовательно, одно – ипостась Духа, и другое – даваемая Сыном энергия и благодать Духа.

51. Если везде присутствующий Бог не меняется от места к месту, возникая то здесь, то там, следовательно, Божественная ипостась Духа ни появляется, ни дается, ни изливается, ни истощается, но – являемая Его благодать и энергия. Ибо все это [бывает] когда-нибудь, для кого-нибудь и по [какой-нибудь] причине.

52. Если даже отъявши от Моисея Духа, Бог передал его другим и если Дух Святой подавался через наложение апостольских рук, – больше того, если и доныне Он передается верующим в Церкви по преемству, то, следовательно, не было ипостасью Духа данное от Господа Апостолам через телесное дуновение, но – благодатью, наполнившей ту храмину. И от полноты Его – говорит Иоанн, – все мы приняли [и благодать на благодать] (Ин. 1:16).

53. Если верные приемлют дар Духа в меру и по частям, по сущности же Бог не измеряется и не делится, то, следовательно, одно – неделимая сущность, и другое – делимая и измеряемая благодать.

54. Если нашедший на Деву [Марию] Дух Святой не стал плотью сам, но [стала плотью] ипостась Слова, то, следовательно, одно – ипостась Духа, и другое – нашедшая на Деву благодать и энергия, ради чистоты плоти ее, как говорят богословы, и ради способности понести зародыш спасения, ибо через это сообщена была Духом и сила Вышнего (Лк. 1:35).

55. Если исходящая от Господа и исцеляющая всех сила была бы Божественным Духом (Духом Божиим – сказал, – изгоняю демонов [у нас: перстом Божиим] (Лк. 11:20), но не была бы самой ипостасью Духа (иначе Он не сказал бы о ней: почувствовав Сам в Себе, что вышла из Него сила [от Меня] (Мк. 5:30)), то, следовательно, одно – ипостась Духа и другое – от Сына подаваемая сила и благодать.

56. Если Апостолы и прочие приняли, по обетованию, от Божественного Духа, изливаемого на всякую плоть, то, следовательно, не тварь, возникший в них Дух, по которому они стали действовать как духоносные.

57. Если бы для Павла Дух был тварен, то и ум Христов, который он имел, был бы тварным, как и сам Христос, глаголющий в нем. Однако все это указывает на Божественную благодать и энергию нетварную и вечную.

58. Если Богородице и Апостолам был возвещен Дух Святой и сила Вышнего, и на Богородицу нашла не ипостась Духа и не воплотилась для нее, то, следовательно, и нашедшее на Апостолов не было ипостасью Духа, но – благодатью и энергией, которая и наполнила их, явившись и разделившись в виде огненных языков; и не говорится, что Дух нашел [здесь] сущностью, так что не какая-нибудь часть энергии излилась, как раньше, но всецелая энергия, которая находится в соединении с сущностью и неотделима от нее и обща трем [Лицам], как и сущность.

59. Если сила Божественного Духа, находящая на таинства, переделывает их на обоженное тело и кровь, то как же может быть она тварью, сверхприродно могущая [соделывать] столь многое.

60. Если почившие на Христе, согласно пророчеству, семь духов (Откр. 1:4) были бы самим Духом Божиим, находившим своими энергиями, ибо в таком значении они и вводятся, то [тем более] они не были бы тварью, – но, по-моему, конечно, духовными дарами благодати.

61. Если в сяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов (Иак. 1:17), то, следовательно, нет ничего совершенного в нас из природного или из приобретенного старанием и даже не есть что-нибудь и [само] обожение, которое установлено, очевидно, только Богом.

62. Если мы, участвуя в боготворном даре, делаемся причастниками Божеского естества, как говорил божественный Петр (2Петр. 1:4), то не может быть тварным этот дар, называемый богоначалием и обожением и еще также – Божеством.

63. Если мы обожаемся через тварь и твари, надо полагать, служим, то это есть эллинское [дело] и полно безбожества.

64. Если бы обожение было посеваемым естественным семенем, то нам не нужно было бы ни возрождение [во святом Крещении], ни прочие Таинства, от которых находит Божественная благодать и на чистых по жизни.

Святейший нового Рима Константинополя и Вселенский Патриарх Иеремия, Блаженнейший Патриарх града Божия Антиохии Афанасий, Блаженнейший Патриарх святого града Иерусалима Хрисанф, и обретающиеся при Нас преосвященные архиереи, то есть митрополиты, архиепископы и епископы, и весь христианский восточный православный клир, сущим в Великобритании, достославным и возлюбленным во Христе архиепископам и епископам, и всему почтеннейшему их клиру желаем всякого блага и спасения от Бога.

Писание ваше, в виде небольшой книжки, которым вы со своей стороны отвечаете на прежде посланные к вам наши ответы, мы получили. Узнав из него о добром вашем здравии, о вашей ревности и уважении к нашей Восточной святой Христовой Церкви, мы весьма порадовались, приняв, как должно, ваше благочестивое и благое намерение, ваше попечение и усердие о соединении Церквей: такое единение есть утверждение верных; им благоугождается Господь и Бог наш Иисус Христос, Который и признаком общения с Собою поставил для священных Своих Учеников и Апостолов взаимную любовь, согласие и единомыслие.

Итак, по требованию вашему, мы теперь кратко ответствуем вам, что, прочитав внимательно ваше последнее послание, мы поняли смысл написанного и ничего более не имеем сказать на оное, кроме того, что мы уже сказали прежде, изложив свое мнение и учение нашей Восточной Церкви; и теперь на все присланные вами к нам предложения мы говорим то же самое, то есть что наши догматы и учение нашей Восточной Церкви еще древле исследованы, правильно и благочестиво определены и утверждены святыми и Вселенскими Соборами; прибавлять к ним или отнимать от них что-либо не позволительно. Посему желающие согласоваться с нами в Божественных догматах православной веры должны с простотой, послушанием, без всякого исследования и любопытства последовать и покориться всему, что определено и постановлено древним Преданием Отцов и утверждено святыми и Вселенскими Соборами со времени Апостолов и их преемников, богоносных Отцов нашей Церкви.

Хотя достаточно и сих ответов на то, о чем вы пишете; впрочем, для более полного и непререкаемого удостоверения, вот, мы посылаем вам в пространнейшем виде Изложение православной веры Восточной Церкви нашей, принятое по тщательном исследовании на Соборе, давно бывшем (1672 г. по Р.Х.), именуемом Иерусалимским; каковое изложение и напечатано было впоследствии на греческом и латинском языках в Париже в 1675 г., и, может быть, в то же время дошло и к вам, и у вас находится. Из него можете познать и несомненно уразуметь благочестивый и православный образ мыслей Восточной Церкви; и, если согласитесь с нами, удовлетворившись тем учением, которое изложили мы теперь, то будете во всем едино с нами, и никакого не будет между нами разделения. Что же касается до прочих обычаев и чиноположений церковных, до совершения священных обрядов Литургии, то и сие, при совершившемся с Божией помощью единении можно будет легко и удобно исправить. Ибо из церковных исторических книг известно, что некоторые обычаи и чиноположения в различных местах и церквах были и бывают изменяемы; но единство веры и единомыслие в догматах остаются неизменными.

Да даст же Владыка и Промыслитель всех Бог, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1Тим. 2:4), чтобы суждение и исследование о сем происходило сообразно с Божественною Его волею, к душеполезному и спасительному утверждению в вере.

Вот чему веруем и как мыслим мы – восточные православные христиане.

Веруем во единого Бога истинного, Вседержителя и Бесконечного – Отца, Сына и Святого Духа: Отца нерожденного, Сына, рожденного от Отца прежде век, Духа Святого, от Отца исходящего, Отцу и Сыну единосущного. Сии три Лица (Ипостаси) во едином существе мы называем Всесвятой Троицей, всегда достоблагословляемой, прославляемой и поклоняемой от всей твари.

Веруем, что Божественное и Священное Писание внушено Богом; посему мы должны верить ему беспрекословно, и притом не как-нибудь по-своему, но именно так, как изъяснила и передала кафолическая Церковь. Ибо и суемудрие еретиков принимает Божественное Писание, только превратно изъясняет его, пользуясь иносказательными и подобно значащими выражениями и ухищрениями мудрости человеческой, сливая то, чего нельзя сливать, и играя младенчески такими предметами, кои не подлежат шуткам. Иначе, если бы всякий ежедневно стал изъяснять Писание по-своему, то кафолическая Церковь не пребыла бы по благодати Христовой доныне такой Церковью, которая, будучи единомысленна в вере, верует всегда одинаково и непоколебимо, но разделилась бы на бесчисленные части, подверглась бы ересям, а вместе с тем перестала бы быть Церковью святою, столпом и утверждением истины, но соделалась бы церковью лукавящих, то есть, как должно полагать без сомнения, церковью еретиков, кои не стыдятся учиться у Церкви, а после беззаконно отвергают ее. Посему мы веруем, что свидетельство кафолической Церкви не меньшую имеет силу, как и Божественное Писание. Поскольку Виновник того и другого есть один и тот же Святой Дух, то все равно – от Писания ли научаться, или от вселенской Церкви. Человеку, который говорит сам от себя, можно погрешать, обманывать и обманываться; но вселенская Церковь, так как она никогда не говорила и не говорит от себя, но от Духа Божия (Которого она непрестанно имеет и будет иметь своим Учителем до века), никак не может погрешать, ни обманывать, ни обманываться; но, подобно Божественному Писанию, непогрешительна и имеет всегдашнюю важность.

Веруем, что всеблагий Бог предопределил к славе тех, которых избрал от вечности; а которых отверг, тех предал осуждению, не потому, впрочем, чтобы Он восхотел таким образом одних оправдать, а других оставить и осудить без причины; ибо это несвойственно Богу, общему всех и нелицеприятному Отцу, Который хочет всем людям спастись и достичь познания истины (1Тим. 2:4), но поскольку Он предвидел, что одни будут хорошо пользоваться своею свободной волею, а другие худо; то посему одних предопределил к славе, а других осудил. Об употреблении же свободы мы рассуждаем следующим образом: поскольку благость Божия даровала Божественную и просвещающую благодать, называемую нами также предваряющею, которая, подобно свету, просвещающему ходящих во тьме, путеводит всех; то желающие свободно покоряться ей (ибо она споспешествует ищущим ее, а не противящимся ей), и исполнять ее повеления, необходимо нужные для спасения, получают посему и особенную благодать, которая, содействуя, укрепляя и постоянно совершенствуя их в любви Божией, то есть в тех благих делах, которые требует от нас Бог (и которых требовала также предваряющая благодать), оправдывает их и делает предопределенными; те, напротив, которые не хотят повиноваться и следовать благодати и потому не соблюдают заповедей Божиих, но, следуя внушениям сатаны, злоупотребляют своей свободой, данной им от Бога с тем, чтобы они произвольно делали добро – предаются вечному осуждению.

Но что говорят богохульные еретики, будто Бог предопределяет или осуждает, нисколько не взирая на дела предопределяемых или осуждаемых, – это мы почитаем безумием и нечестием; ибо в таком случае Писание противоречило бы само себе. Оно учит, что всякий верующий спасается верою и делами своими, и вместе с тем представляет Бога единственным виновником нашего спасения, поскольку то есть Он предварительно подает просвещающую благодать, которая доставляет человеку познание Божественной истины и учит его сообразоваться с нею (если он не противится) и делать добро, угодное Богу, дабы получить спасение, не уничтожая свободной воли человека, но предоставляя ей повиноваться или не повиноваться ее действию. Не безумно ли после сего без всякого основания утверждать, что Божественное хотение есть вина несчастия осужденных? Не значит ли это произносить страшную клевету на Бога? Не значит ли это изрекать ужасную несправедливость и хулу на небо?

Бог непричастен никакому злу, равно желает спасения всем, у Него нет места лицеприятию; почему мы исповедуем, что Он справедливо предает осуждению тех, которые остаются в нечестии по развращенной своей воле и нераскаянному сердцу. Но никогда, никогда не называли и не назовем виновником вечного наказания и мучений, как бы человеконенавистным, Бога, Который Сам изрек, что радость бывает на небе о едином грешнике кающемся. Верить таким образом или мыслить мы не дерзнем никогда, доколе имеем сознание; и тех, которые так говорят и думают, мы предаем вечной анафеме и признаем худшими всех неверных.

Веруем, что Триипостасный Бог, Отец, Сын и Святой Дух есть Творец всего видимого и невидимого. Под именем невидимого мы разумеем Ангельские Силы, разумные души и демонов (хотя Бог и не такими сотворил демонов, какими они стали впоследствии по собственному произволу); а видимым называем мы небо и все поднебесное. Поскольку Творец по существу Своему благ, посему все, что только Он сотворил, сотворил прекрасным, и никогда не желает быть Творцом зла. Если же есть в человеке или в демоне (ибо просто в природе мы не знаем зла) какое-нибудь зло, то есть грех, противный воле Божией, то это зло происходит или от человека, или от диавола. Ибо то совершенно истинно и не подлежит никакому сомнению, что Бог не может быть виновником зла, и что посему совершенная справедливость требует не приписывать его Богу.

Веруем, что все существующее, видимое и невидимое, управляется Божественным Промыслом; впрочем, зло как зло Бог только предвидит и попускает, но не промышляет о нем, так как Он и не сотворил его. А происшедшее уже зло направляется к чему-либо полезному верховною благостью, которая сама не творит зла, а только направляет оное к лучшему, насколько это возможно. Не испытывать, а благоговеть должны мы пред Божественным Промыслом и Его сокровенными и неиспытанными судьбами. Впрочем, то, что открыто нам о сем в Священном Писании, как относящееся к вечной жизни, нам должно с благоразумием исследовать и наравне с первыми понятиями о Боге принимать за несомненное.

Веруем, что первый человек, сотворенный Богом, пал в раю в то время, когда ослушался заповеди Божией, последовав коварному совету змия, и что отсюда распространился прародительский грех преемственно на все потомство так, что нет ни одного из рожденных по плоти, кто бы свободен был от того бремени и не ощущал следствия падения в настоящей жизни. А бременем и следствием падения мы называем не самый грех, как то: нечестие, богохульство, убийство, ненависть и все прочее, что происходит от злого человеческого сердца, в противность воле Божией, а не от природы; (ибо многие праотцы, пророки и другие бесчисленные, как в Ветхом, так и в Новом Завете, мужи, также божественный Предтеча и преимущественно Матерь Бога Слова и Приснодева Мария, были непричастны как сим, так и другим подобным грехам), но удобопреклонность ко греху и те бедствия, которыми Божественное правосудие наказало человека за его ослушание, как то: изнурительные труды, скорби, телесные немощи, болезни рождения, тяжкая до некоторого времени жизнь на земле странствования, и напоследок телесная смерть.

Веруем, что Господь наш Иисус Христос есть единственный Ходатай наш, Который предал Себя для искупления всех, собственною кровью сделался примирением человека с Богом и пребывает попечительным Защитником Своих последователей и умилостивлением за грехи наши. Исповедуем также, что святые ходатайствуют о нас в молитвах и прошениях к Нему, а более всех непорочная Матерь Божественного Слова, также святые Ангелы Хранители наши, Апостолы, Пророки, Мученики, Праведные и все, которых Он прославил как верных Своих служителей, к коим причисляем архиереев, иереев, как предстоящих святому жертвеннику, и праведных мужей, известных своей добродетелью. Ибо мы знаем из Священного Писания, что должно молиться друг за друга, что много может молитва праведного, и что Бог более внемлет святым, нежели тем, которые остаются во грехах. Исповедуем также, что святые суть посредники и ходатаи о нас перед Богом не только здесь, во время пребывания их с нами, но еще более по смерти, когда они по разрушении зерцала (о коем упоминает Апостол) во всей ясности созерцают Святую Троицу и беспредельный свет Ее. Ибо как мы не сомневаемся в том, что Пророки, будучи еще в смертном теле, видели предметы небесные, почему и предсказывали будущее, так точно не только не сомневаемся, но и непоколебимо веруем и исповедуем, что Ангелы, и святые, которые сделались как бы Ангелами, при беспредельном свете Божием видят наши нужды.

Веруем, что Сын Божий, Господь наш Иисус Христос истощил себя Самого, то есть воспринял на Себя в собственной ипостаси плоть человеческую, зачатую в утробе Девы Марии от Святого Духа, и вочеловечился; что Он рожден без скорби и болезни Матери Его по плоти и без нарушения Ее девства, – страдал, погребен, воскрес в славе в третий день по Писаниям, восшел на небеса и сидит одесную Бога Отца, и паки придет, как мы ожидаем, судить живых и мертвых.

Веруем, что никто не может спастись без веры. Верой же называем правое понятие наше о Боге и предметах Божественных. Будучи споспешествуема любовью, или, что все равно, исполнением Божественных заповедей, она оправдывает нас через Христа, и без нее невозможно угодить Богу.

Веруем, как и научены верить, в так именуемую и в самой вещи таковую, то есть, святую, вселенскую, апостольскую Церковь, которая объемлет всех и повсюду, кто бы они ни были, правоверующих во Христа, которые ныне, находясь в земном странствовании, не водворились еще в отечестве небесном. Но отнюдь не смешиваем Церкви странствующей с Церковью, достигшей отечества, потому только, как думают некоторые из еретиков, что и та, и другая существует. Такое смешение их неуместно и невозможно, поскольку одна воинствует и находится в пути, а другая торжествует уже победу, достигла отечества и получила награду, что и последует со всею Вселенскою Церковью. Так как человек подвержен смерти и не может быть постоянной главой Церкви, то Господь наш Иисус Христос Сам, как Глава, держа кормило правления Церкви, управляет ею посредством святых Отцов. Для сего Дух Святой частным Церквам, законно основанным и законно состоящим из членов, поставил епископов как правителей, пастырей, глав и начальников, которые суть таковы отнюдь не по злоупотреблению, а законно, указуя в сих пастырях образ Начальника и Совершителя нашего спасения, дабы общества верующих под сим управлением восходили в силу Его.

Поскольку между прочими нечестивыми мнениями еретики утверждали и то, что простой священник и архиерей равны между собой, что можно быть и без архиерея, что несколько священников могут управлять Церковью, что рукополагать во священника может не один архиерей, но и священник, и несколько священников могут хиротонисать и архиерея, и разглашают, что Восточная Церковь разделяет с ними сие заблуждение; то мы, сообразно с мнением, издревле господствующим в Восточной Церкви, подтверждаем, что звание епископа так необходимо в Церкви, что без него ни Церковь Церковью, ни христианин христианином не только быть, но и называться не может. Ибо епископ как преемник апостольский, возложением рук и призыванием Святого Духа получив преемственно данную ему от Бога власть решить и вязать, есть живой образ Бога на земле и, по священнодействующей силе Духа Святого, обильный источник всех Таинств Вселенской Церкви, которыми приобретается спасение. Мы полагаем, что епископ столь же необходим для Церкви, сколько дыхание для человека и солнце для мира. Посему некоторые в похвалу архиерейского сана хорошо говорят: «Что Бог в Церкви первородных на небесах и солнце в мире – то каждый архиерей в своей частной Церкви; так что им паства освещается, согревается и соделывается храмом Божиим». Что великое таинство и звание епископства перешло к нам преемственно, сие очевидно. Ибо Господь, обещавший быть с нами до века, хотя находится с нами и под другими образами благодати и Божественных благодеяний, но через священнодействие епископское сообщается с нами особенным образом, пребывает и соединяется с нами посредством священных Таинств, которых первым совершителем и священнодействователем, по силе Духа, есть епископ, и не допускает нас впасть в ересь.

Посему святой Иоанн Дамаскин в четвертом письме своем к Африканцам говорит, что Церковь Вселенская вообще была вверена епископам; что преемниками Петра признаются: в Риме – Климент, первый епископ, в Антиохии – Еводий, в Александрии – Марк; что святой Андрей поставил на престоле Константинопольском Стахия; в великом же святом граде Иерусалиме Господь поставил епископом Иакова, после которого был другой епископ, а после него еще другой, и так даже до нас. Посему-то и Тертуллиан в письме к Папиану всех епископов называет преемниками Апостолов. О преемстве их, апостольском достоинстве и власти, свидетельствует также Евсевий Памфил и многие из Отцов, перечислять было бы излишне, равно общее и древнее обыкновение вселенской Церкви. Очевидно также, что епископский сан отличается от сана простого священника. Ибо священник рукополагается епископом, а епископ рукополагается не священниками, но, по правилу апостольскому, двумя или тремя архиереями. Притом священник избирается епископом, а архиерея избирают не священники или пресвитеры, или светская власть, но Собор высшей Церкви того края, где находится город, для которого назначается рукополагаемый, или, по крайней мере, Собор той области, где должно быть епископу.

Иногда, впрочем, избирает и целый город; но не просто, а избрание свое предъявляет Собору; и если окажется сообразным с правилами, то избранного производят посредством епископского рукоположения через призывание Святого Духа.

Кроме сего, священник власть и благодать священства приемлет только для себя, епископ же передает оную и другим. Первый, приняв от епископа священство, совершает только святое Крещение с молитвами, священнодействует бескровную жертву, раздает народу святое Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа, помазывает крещаемых святым миром, венчает благочестиво и законно вступающих в брак, молится о болящих, о спасении и приведении в познание истины всех людей, а преимущественно о прощении и оставлении грехов православным, живым и умершим, и, наконец, так как он отличается знанием и добродетелью, то, по власти, данной ему епископом, учит тех из православных, которые приходят к нему, указывая им пути к получению Царства Небесного и поставляется проповедником святого Евангелия. Но архиерей, кроме того, что совершает всё это (ибо он, как сказано, есть источник Божественных Таинств и дарований по силе Святого Духа), один исключительно совершает святое миро, ему только одному усвоено посвящение во все степени и должности церковные; он особенно и преимущественно имеет власть вязать и решить и творить, по заповеди Господа, суд, приятный Богу; он проповедует святое Евангелие и православных утверждает в вере, а непокорных, как язычников и мытарей, отлучает от Церкви, еретиков же предает извержению и анафеме, и душу свою полагает за овцы. Отсюда открывается неоспоримое различие епископа от простого священника, а вместе и то, что, кроме его все в мире священники не могут пасти Церковь Божию и совершенно управлять ею. Но справедливо замечено одним из Отцов, что не легко найти между еретиками человека рассудительного; поскольку, оставляя Церковь, они бывают оставлены Святым Духом, и не остается в них ни знания, ни света, но тьма и ослепление. Ибо, если бы сего не было с ними, то они не отвергали бы самого очевидного, каково, например, великое поистине Таинство епископства, о котором говорит Писание, упоминают церковная история и писания святых, и которое всегда было признаваемо и исповедуемо всею вселенскою Церковью.

Веруем, что члены кафолической Церкви суть все верные, то есть несомненно все исповедующие чистую веру Спасителя Христа (которую прияли мы от Самого Христа, от Апостолов и святых Вселенских Соборов), хотя бы некоторые из них и были подвержены различным грехам. Ибо если бы верные, но согрешившие, не были членами Церкви, то не подлежали бы ее суду. Но она судит их, призывает к покаянию и ведет на путь спасительных заповедей; а потому, несмотря на то, что подвергаются грехам, они остаются и признаются членами кафолической Церкви, только бы не сделались отступниками и держались кафолической и православной веры.

Веруем, что Святой Дух учит кафолическую Церковь, ибо Он есть тот истинный Утешитель, которого Христос посылает от Отца для того, чтобы учить истине и прогонять мрак от ума верных. Учит Дух Святой Церковь через святых Отцов и учителей кафолической Церкви. Ибо как все Писание, по общему признанию, есть Слово Духа Святого не потому, что Он непосредственно изрек его, но говорил в нем через Апостолов и Пророков; так и Церковь научается от Живоначального Духа, но не иначе, как через посредство святых Отцов и Учителей (которых правила признаны святыми Вселенскими Соборами, чего мы не престанем повторять); почему мы не только убеждены, но и, несомненно, исповедуем, как твердую истину, что кафолическая Церковь не может погрешать или заблуждаться и изрекать ложь вместо истины; ибо Дух Святой, всегда действующий через верно служащих Отцов и Учителей Церкви, предохраняет ее от всякого заблуждения.

Веруем, что человек оправдывается не просто одной верой, но верой, споспешествуемой любовью, то есть через веру и дела. Признаем совершенно нечестивой мысль, будто вера, заменяя дела, приобретает оправдание о Христе; ибо вера в таком смысле могла бы приличествовать каждому и не было бы ни одного неспасающегося, что, очевидно, ложно. Напротив, мы веруем, что не призрак только веры, а сущая в нас вера через дела оправдывает нас во Христе. Дела же почитаем не свидетельством только, подтверждающим наше призвание, но и плодами, которые соделывают веру нашу деятельной и могут, по Божественному обетованию, доставить каждому заслуженную мзду, добрую или худую, смотря по тому, что он соделал с телом своим.

Веруем, что человек, падший через преступление, уподобился бессловесным скотам, то есть помрачился и лишился совершенства и бесстрастия, но не лишился той природы и силы, которую получил от преблагого Бога. Ибо в противном случае он сделался, быв неразумным, и, следственно, не человеком; но он имел бы ту природу, с которою сотворен, и природную силу, свободную, живую, деятельную, так, что он по природе может избирать и делать добро, убегать и отвращаться зла. А что человек по природе может делать добро, на это указывает и Господь, когда говорит, что язычники любят любящих их, и весьма ясно учит Апостол Павел (Рим. 1:19), и в других местах, где говорит, что язычники, не имеющие закона, по природе законное делают. Отсюда очевидно, что сделанное человеком добро не может быть грехом; ибо добро не может быть злом. Будучи естественным, оно делает человека только душевным, а не духовным, и одно без веры не содействует ко спасению, однако же не служит и к осуждению; ибо добро, как добро, не может быть причиной зла. В возрожденных же благодатно оно, будучи усиливаемо благодатью, делается совершенным и соделывает человека достойным спасения. Хотя человек прежде возрождения может по природе быть склонным к добру, избирать и делать нравственное добро, но чтобы, возродившись, он мог делать добро духовное (ибо дела веры, будучи причиной спасения и совершаемы сверхъестественной благодатью, обыкновенно называются духовными), – для сего нужно, чтобы благодать предваряла и предводила, как сказано о предопределенных; так что он не может сам по себе творить совершенных дел, достойных жизни во Христе, однако всегда может желать или не желать действовать согласно с благодатью.

Веруем, что в Церкви есть евангельские Таинства, числом семь. Ни менее, ни более сего числа Таинств в Церкви не имеем. Число Таинств сверх семи выдумано неразумными еретиками. Семеричное же число Таинств утверждается на Священном Писании, равно, как и прочие догматы православной веры. И, во-первых: святое Крещение предал нам Господь в сих словах: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа (Мф. 28:19); Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16:16). Таинство святого Мира, или святого Миропомазания также основывается на словах Спасителя: Вы же оставайтесь во граде Иерусалиме, доколе облечетесь силою свыше (Лк. 24:49), каковой силой Апостолы и облеклись по сошествии на них Святого Духа. Сила сия сообщается посредством таинства Миропомазания, о котором рассуждает и Апостол Павел (2Кор. 1:21–22), а яснее Дионисий Ареопагит. Священство основывается на следующих словах: Сие творите в Мое воспоминание (1Кор. 11:24); также еще: Что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, будет разрешено на небесах (Мф. 16:19). Бескровная Жертва – на следующих: Примите, ядите, сие есть Тело Мое… пийте от нея еси, сия есть Кровь Моя Нового Завета (1Кор. 11:24–25); Если не будете есть Плоти Сына Человеческого, и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6:53). Таинство Брака имеет основание в словах самого Бога, сказанных о нем в Ветхом Завете (Быт. 2:4); каковые слова подтвердил и Иисус Христос, говоря: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мк. 10:9). Апостол Павел брак называет великой тайной (Еф. 5:32). Покаяние, с которым соединяется таинственная исповедь, утверждается на сих словах Писания: Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин. 20:23); также: Если не покаетесь, все так же погибнете (Лк. 13:3). О Таинстве святого Елея, или молитвенном Елее, упоминает Евангелист Марк, яснее свидетельствует брат Божий (Иак. 5:14–15).

Таинства слагаются из естественного (видимого) и сверхъестественного (невидимого), и не суть только знаки обетований Божиих. Мы признаем их орудиями, которые необходимо действуют благодатью на приступающих к ним. Но отвергаем как чуждое христианского учения то мнение, что совершение Таинства имеет место только во время действительного употребления (напр., съедения и т.п.) земной вещи (то есть, освящаемой в Таинстве; будто вне употребления освящаемая в Таинстве вещь и по освящении остается простой вещью). Сие противно Таинству Причащения, которое, будучи установлено пресущественным Словом и освящено призыванием Святого Духа, совершается присутствием означаемого, то есть Тела и Крови Христовой. И совершение сего Таинства по необходимости предшествует его употреблению посредством приобщения. Ибо если бы оно не совершалось прежде приобщения его: то приобщающийся недостойно не ел бы и не пил бы в суд себе (1Кор. 11:29); потому что он приобщался бы простого хлеба и вина. А теперь, приобщаясь недостойно, он суд себе ест и пиет. Следовательно, Таинство Евхаристии совершается не во время самого приобщения оного, но прежде сего. Таким же образом мы почитаем крайне ложным и нечистым то учение, будто бы несовершенством веры нарушается целость и совершенство Таинства. Ибо еретики, которых принимает Церковь, когда они отрекаются от своей ереси и присоединяются ко вселенской Церкви, получили Крещение совершенное, хотя имели веру несовершенную. И когда они напоследок приобретают веру совершенную, то их не перекрещивают.

Веруем, что святое Крещение, заповеданное Господом и совершаемое во имя Святой Троицы, необходимо. Ибо без него никто не может спастись, как говорит Господь: Если кто не родится от воды и духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3:5). Посему оно нужно и младенцам, ибо и они подлежат первородному греху и без крещения не могут получить отпущения сего греха. И Господь, показывая сие, сказал без всякого исключения, просто: «Кто не родится…», то есть по пришествии Спасителя Христа все, имеющие войти в Царство Небесное, должны возродиться. Если же младенцы имеют нужду в спасении, то имеют нужду и в крещении. А не возродившиеся и посему не получившие отпущения в прародительском грехе необходимо подлежат вечному наказанию за сей грех, и, следовательно, не спасаются. Итак, младенцам необходимо нужно Крещение. Притом младенцы спасаются, как говорится у Евангелиста Матфея, а не крестившиеся лишаются благодати. Следственно, младенцы необходимо должны креститься. И в Деяниях говорится, что крестились все домашние (16:33), следственно, и младенцы. О сем ясно свидетельствуют и древние Отцы Церкви, именно: Дионисий в книге о Церковной Иерархии и Иустин в 57-м вопросе говорит: «Младенцы удостаиваются благ, даруемых через Крещение по вере тех, которые приносят их ко Крещению». Августин также свидетельствует: «Есть Предание апостольское, что младенцы спасаются крещением». И в другом месте: «Церковь дает младенцам ноги других, дабы они ходили, сердца, дабы веровали, язык, дабы исповедовали». И еще: «Матерь Церковь дает им материнское сердце». Что касается до вещества Таинства Крещения, то им не может быть никакая другая жидкость, кроме чистой воды. Совершается оно священником; по нужде же может быть совершено и простым человеком, но только православным и притом понимающим важность Божественного Крещения. Действия Крещения вкратце суть следующие: во-первых, через него даруется отпущение в прародительском грехе и во всех других грехах, соделанных крещаемым. Во-вторых, крещаемый освобождается от вечного наказания, которому подлежит каждый как за прирожденный грех, так и за собственные смертные грехи. В-третьих, крещение дарует блаженное бессмертие, ибо, освобождая людей от прежде бывших грехов, соделывает их храмами Божиими. Нельзя говорить, что Крещение не разрешает от всех прежних грехов, но что они хотя и остаются, однако же не имеют уже силы. Учить таким образом есть крайнее нечестие, есть опровержение веры, а не исповедание ее. Напротив, всякий грех, существующий или существовавший прежде крещения, уничтожается и считается как бы не существующим или никогда не существовавшим. Ибо все образы, под которыми представляется крещение, показывают его очистительную силу, и изречения Священного Писания касательно Крещения дают разуметь, что через него подается совершенное очищение; видно из самих названий Крещения. Если оно есть Крещение Духом и огнем, то явно, что оно доставляет очищение совершенное; ибо Дух очищает совершенно. Если оно есть свет, то всякая тьма прогоняется им. Если оно есть возрождение, то все ветхое мимоходит; а это ветхое есть ни что иное, как грехи. Если крещаемый совлекается ветхого человека, то совлекается и греха. Если он облекается во Христа, то на самом деле становится безгрешным посредством Крещения; ибо Бог далеко отстоит от грешников, и Апостол Павел ясно говорит о сем: Как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием Одного сделались праведными многие (Рим. 5:19). Если же праведны, то и свободны от греха; ибо не может в одном и том же человеке пребывать жизнь и смерть. Если Христос воистину умер, следственно, истинно и отпущение грехов через Святого Духа.

Отсюда видно, что все младенцы, умершие после Крещения, несомненно получат спасение по силе смерти Иисуса Христа. Ибо если они чисты от греха, как от общего, потому что очищаются Божественным Крещением, так и от своего собственного, ибо, как дети, не имеют еще своего произвола и потому не грешат; то, без всякого сомнения, они спасаются. Ибо невозможно перекрещиваться правильно однажды окрестившемуся, хотя бы он после сего наделал тысячу грехов или даже отвергся самой веры. Желающий обратиться ко Господу воспринимает потерянное усыновление посредством Таинства Покаяния.

Веруем, что всесвятое Таинство святой Евхаристии, которое выше мы поставили четвертым в числе Таинств, есть таинственно заповеданное Господом в ту ночь, в которую Он предал себя за жизнь мира. Ибо, взяв хлеб и благословив, Он дал Своим Ученикам и Апостолам, сказав: Приимите, ядите, сие есть тело Мое. И, взяв чашу, воздав хвалу, сказал: Пийте от нея еси: сия есть кровь Моя, яже за вы изливаемая во оставление грехов.

Веруем, что в сем священнодействии присутствует Господь наш Иисус Христос не символически, не образно, не преизбытком благодати, как в прочих Таинствах, не одним наитием, как это некоторые Отцы говорили о крещении, и не через проницание хлеба, так, чтобы Божество Слова входило в предложенный для Евхаристии хлеб, существенно, как последователи Лютера довольно неискусно и недостойно изъясняют; но истинно и действительно, так что по освящении хлеба и вина хлеб прелагается, пресуществляется, претворяется, преобразуется в самое истинное Тело Господа, которое родилось в Вифлееме от Приснодевы, крестилось во Иордане, пострадало, погребено, воскресло, вознеслось, сидит одесную Бога Отца, имеет явиться на облаках небесных; а вино претворяется и пресуществляется в самую истинную Кровь Господа, которая во время страдания Его на кресте излилась за жизнь мира.

Еще веруем, что по освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое Тело и Кровь Господня под видом и образом хлеба и вина.

Еще веруем, что сие пречистое Тело и Кровь Господня раздаются и входят в уста и утробы причащающихся, как благочестивых, так и нечестивых. Только благочестивым и достойно принимающим доставляют отпущение грехов и жизнь вечную, а нечестивым и недостойно принимающим уготовляют осуждение и вечные муки.

Еще веруем, что Тело и Кровь Господа хотя разделяются и раздробляются, но сие бывает в Таинстве Причащения только с видами хлеба и вина, в которых они и видимы, и осязаемы быть могут, а сами в себе суть совершенно целы и нераздельны. Почему и вселенская Церковь говорит: «Раздробляется и разделяется раздробляемый, но неразделяемый, всегда ядомый и николи же иждиваемый, но причащающияся (разумеется, достойно) освящая».

Еще веруем, что в каждой части, до малейшей частицы преложенного хлеба и вина, находится не какая-либо отдельная часть Тела и Крови Господней, но тело Христово, всегда целое и во всех частях единое, и Господь Иисус Христос присутствует по существу Своему, то есть с душой и Божеством, или совершенный Бог и совершенный человек. Потому хотя в одно и то же время много бывает священнодействий во Вселенной, но не много тел Христовых, а один и тот же Христос присутствует истинно и действительно, одно Тело Его и одна Кровь во всех отдельных церквах верных. И это не потому, что Тело Господа, находящееся на небесах, нисходит на жертвенники, но потому, что хлеб предложения, приготовляемый порознь во всех церквах и по освящении претворяемый и преосуществляемый, делается одно и то же с Телом, сущим на небесах. Ибо всегда у Господа одно Тело, а не многие во многих местах. Посему-то Таинство сие, по общему мнению, есть самое чудесное, постигаемое одной верой, а не умствованиями человеческой мудрости, коей суету и безумную изыскательность касательно вещей Божественных отвергает сия святая и свыше определенная за нас Жертва.

Еще веруем, что сему Телу и Крови Господней в Таинстве Евхаристии, должно воздавать особенную честь и боголепное поклонение; ибо каким мы обязаны поклонением Самому Господу нашему Иисусу Христу, таким же Телу и Крови Господней.

Еще веруем, что Жертва сия, как до употребления, немедленно по освящении, так и после употребления, хранимая в освященных сосудах для напутствования умирающих, есть истинное Тело Господа, нисколько неразличное от Его Тела, так что и до употребления по освящении, и в самом употреблении, и после оного всегда остается истинным Телом Господним.

Еще веруем, что словом «пресуществление» не объясняется образ, которым хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Господню; ибо сего нельзя постичь никому, кроме самого Бога, и усилия желающих постичь сие могут быть следствием только безумия и нечестия; но показывается только то, что хлеб и вино по освящении прелагаются в Тело и Кровь Господню не образно, не символически, не преизбытком благодати, не сообщением или наитием единой Божественности Единородного, и не случайная какая-либо принадлежность хлеба и вина прелагается в случайную принадлежность Тела и Крови Христовой каким-либо изменением или смешением, но, как выше сказано, истинно, действительно и существенно хлеб бывает самым истинным Телом Господним, а вино самой Кровью Господней.

Еще веруем, что сие Таинство святой Евхаристии совершается не всяким, а одним только благочестивым законным иереем, получившим священство от благочестивого и законного епископа, как учит Восточная Церковь. Вот сокращенное учение Вселенской Церкви о Таинстве Евхаристии; вот истинное исповедание и древнейшее Предание, которое желающие спастись и отвергающие новые и скверные лжемудрствования еретиков никоим образом не должны изменять; напротив, обязаны блюсти в целости и неповрежденности сие законное Предание. Ибо тех, которые искажают оное, соборная Церковь Христова отвергает и проклинает.

Веруем, что души умерших блаженствуют или мучатся, смотря по делам своим. Разлучившись с телами, они тотчас переходят или к радости, или к печали и скорби; впрочем, не чувствуют ни совершенного блаженства, ни совершенного мучения; ибо совершенное блаженство, как и совершенное мучение, каждый получит по общем воскресении, когда душа соединится с телом, в котором жила добродетельно или порочно.

Души людей, впадших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но еще раз до разлучения с настоящею жизнью покаявшихся, только не успевших принести никаких плодов покаяния (каковы: молитвы, слезы, сокрушения, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним, что все кафолическая Церковь с самого начала признает богоугодным и благопотребным), души таких людей нисходят в ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, облегчения от них.

Облегчение же получают они по бесконечной благости через молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших; а особенно силой бескровной Жертвы, которую в частности приносит священнослужитель для каждого христианина о его присных, вообще же за всех повседневно приносит кафолическая и апостольская Церковь.

– Всем ли читающим христианам понятно Писание?

– Если бы всем читающим христианам понятно было Священное Писание, то Господь не повелел бы испытывать оное желающим получить спасение. Святой Павел напрасно сказал бы, что дар учения дан Церкви от Бога; не сказал бы и Петр, что в посланиях Павловых есть нечто неудоборазумеваемое. Итак, поскольку ясно, что в Писании содержится высота и глубина мыслей, то посему требуются люди опытные и богопросвещенные для испытания его, для истинного уразумения, для познания правильного, согласного со всем Писанием и Творцом его Святым Духом. И хотя возрожденным известно учение веры о Творце, о воплощении Сына Божия, о Его страданиях, воскресении и вознесении на небо, о возрождении и суде, за каковое учение многие охотно претерпели и смерть; но нет необходимости, или, лучше, невозможно всем постигнуть то, что Дух Святой открывает только совершенным в мудрости и святости.

– Как должно думать о святых иконах и о поклонении святым?

– Поскольку есть святые, и кафолическая Церковь признает их предстателями, то посему мы и чтим их, как друзей Божиих, молящихся за нас пред Богом всяческих. Но наше почитание святых двоякого рода: одно относится к Матери Бога Слова, которую чтим более, нежели рабу Божию, поскольку Богородица хотя есть воистину раба Единого Бога, но она есть и Матерь, родившая плотски Единого от Троицы. Посему и величаем Ее высшей без сравнения всех Ангелов и святых, и воздаем поклонение большее, нежели какое прилично рабе Божией. Другого рода поклонение, приличное рабам Божиим, относится к святым Ангелам, Апостолам, пророкам, мученикам и вообще ко всем святым. Сверх сего мы чествует поклонением древо честного и животворящего Креста, на коем Спаситель наш пострадал за спасение мира, изображение животворящего Креста, Вифлеемские ясли, через кои мы избавлены от бессловесия, голгофское место, живоносный Гроб и прочие святые места, также святое Евангелие, священные сосуды, в коих совершается бескровная Жертва, чествуем и славим святых ежегодными воспоминаниями о них, всенародными празднествами, созиданием святых Храмов и приношениями. Еще поклоняемся иконам Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и всех святых; чтим сии иконы и лобызаем, а также изображения святых Ангелов, как они являлись некоторым Патриархам и Пророкам; изображаем и Пресвятого Духа так, как Он явился в виде голубине.

Если же некоторые за поклонение святым иконам упрекают нас в идолопоклонстве, то мы такой упрек считаем пустым и нелепым; ибо мы никому другому не служим, а только единому в Троице Богу. Святых же мы почитаем двояко. Во-первых, по отношению к Богу, ибо ради Него ублажаем святых; во-вторых, по отношению к самим святым, поскольку они суть живые образы Божии. Притом, чествуя святых, как рабов Божиих, мы чествуем святые иконы относительно, – чествование икон относится к первообразам; ибо кто поклоняется иконе, тот через икону поклоняется первообразу; так что никаким образом нельзя отделять чествования иконы от чествования того, что на ней изображается; но то и другое пребывает в единстве, подобно как честь, воздаваемая царскому посланнику, нераздельна с честью, воздаваемой самому царю.

Те места, кои берут противники из Писания, к подтверждению своей нелепости, не так много благоприятствуют им, как они думают; напротив, они совершенно согласуются с нашим мнением. Ибо, читая Божественное Писание, мы испытываем время, лицо, примеры и причины. Посему, если находим, что один и тот же Бог в одном месте говорит: не делай себе кумира и никакого изображения…; не поклоняйся им и не служи им, а в другом повелевает сделать Херувимов; и, если притом видим во храме сделанные изображения волов и львов, все это мы не принимаем суеверно (ибо суеверие не есть вера); но, как сказали, соображаясь со временем и другими обстоятельствами, доходим до правильного разумения. Слова не сотвори себе кумира или подобия, по нашему разумению, то же означают, что слова: не поклонися богам чуждым, не идолопоклонствуй. – Таким образом, и содержимый Церковью от времен апостольских обычай поклоняться святым иконам, и служение, подобающее единому Богу, останутся неприкосновенными, и Бог не будет противоречить словам Своим. А что противники наши ссылаются на святых Отцов, кои будто бы говорят, что неприлично поклоняться иконам, то сии святые мужи более защищают нас; поскольку они в состязаниях своих более восстают на тех, которые святым иконам воздают поклонение Божеское, или вносят в храмы изображения родственников своих умерших: таковых поклонников они поражают анафемою, но не порицают правильного поклонения святым и святым иконам, честному Кресту и всем вышесказанным. А что от апостольских времен святые иконы употреблялись в храмах, и верующие поклонялись им, о том повествуют весьма многие, вместе с коими и святой Вселенский Седьмой Собор постыжает всякое еретическое кощунство.

Поскольку сей Собор яснейшим образом дает разуметь, как должно поклоняться святым иконам, когда предает проклятию и отлучению тех, которые воздают иконам поклонение Божеское или называют православных, поклоняющихся иконам, идолослужителями, то вместе с ним и мы предаем анафеме тех, которые или святому, или Ангелу, или иконе, или Кресту, или мощам святым, или священным сосудам, или Евангелию, или другому чему, елика на небеси горе и елика на земли и в море, воздают такую честь, какая прилична единому в Троице Богу. Равно анафематствуем и тех, которые поклонение иконам называют идолослужением, и потому не поклоняются им, не чтут Креста и святых, как заповедала Церковь.

Святым и святым иконам мы поклоняемся так, как сказали, и начертываем их для украшения храмов, дабы они служили для неученых вместо книг и побуждали бы к подражанию добродетелям святых и воспоминанию о них, споспешествовали бы к умножению любви, к бодрствованию и всегдашнему призыванию Господа как Владыки и Отца, а святых – как рабов Его, помощников и посредников наших.

Но еретики охуждают и самую молитву благочестивых к Богу, и мы не понимаем, почему они преимущественно порицают молитву иноков. Мы, напротив, уверены, что молитва есть собеседование с Богом, прошение приличных благ у Бога, от Коего надеемся получить их; она есть восхождение к Богу, благочестивое, устремленное к Богу расположение; мысленное искание горнего; врачевство души святой, служение приятное Богу, признак покаяния и твердого упования. Она бывает или в одном уме, или и в уме, и на устах. Во время молитвы мы созерцаем благость и милость Божию, чувствуем свое недостоинство, исполняемся чувством благодарения, даем обет впредь покоряться Богу. Молитва укрепляет веру и надежду, учит терпению, соблюдению заповедей и особенно испрошению благ небесных; она произращает многие плоды, исчисление коих было бы излишне; совершается во всякое время, или в прямом положении тела, или с коленопреклонением. Столь велика польза от молитвы, что она составляет пищу и жизнь души. Все сказанное основывается на Священном Писании, и тот, кто требует доказательства сему, подобен безумному или слепому, во время ясного полудня сомневающемся в свете солнечном.

Однако же еретики, желая опровергать все, что заповедал Христос, коснулись и молитвы. Впрочем, стыдясь столь явно обнаруживать свое нечестие, они не отвергают молитвы вообще; но зато восстают против молитв монашеских, и делают сие с той целью, чтобы в простодушных возбудить ненависть к монахам, представить их людьми несносными, даже неугодными и нововводителями, дабы никто не восхотел поучаться от них догматам благочестивой и православной веры. Ибо супостат хитер на зло и искусен на дела суеты; потому и последователи его (каковы действительно сии еретики) не имеют охоты столь же ревностно заниматься делами благочестия, сколь ревностно они стремятся к бездне зол и низвергаются в такие места, на кои не призирает Господь.

После сего должно спросить еретиков, что они скажут о молитвах монахов? Если еретики докажут, что монахи представляют собой нечто несообразное с православным благочестием христианским, то и мы согласимся с ними, и монахов не только не будем называть монахами, но и христианами. Если же монахи с совершенным забвением о себе возвещают славу и чудеса Божии, непрестанно и во всякое время, сколько сие возможно, прославляют величие Божие в песнях и славословиях, воспевая слова Писания или составляя свои, согласные с Писанием, то монахи, по нашему мнению, исполняют дело апостольское, пророческое, или, лучше, дело Божие.

Почему и мы, когда поем утешительные песни из Триоди и Минеи, не делаем ничего такого, что было бы неприлично христианам; потому что все сии книги содержат здравое и истинное богословие и состоят из песней, или выбранных из Священного Писания, или составленных по внушению Духа, так что в наших песнопениях только слова другие, нежели в Писании, а собственно мы поем то же, что в Писании, только другими словами. Для совершенного же удостоверения в том, что наши гимны составляются из слов Писания, мы в каждом так называемом тропаре помещаем стих Писания. Если же мы еще после и читаем молитвы, составленные древними Отцами, то пусть еретики скажут нам, что они заметили богохульного и нечестивого у сих Отцов? Тогда вместе с еретиками и мы восстанем против них. Если же еретики укажут еще на всегдашнюю и непрестанную молитву, то какое зло от такой молитвы для них и для нас? Пусть они противятся (как и действительно противятся) Христу, Который сказал притчу о несправедливом суде именно для того, чтобы удостоверить нас в необходимости непрестанной молитвы; Который учил бодрствовать и молиться, дабы избежать напастей и стать перед Сыном человеческим; пусть противятся словам Апостола Павла в Послании Солунянам (гл. 5) и многим другим местам Писания. Не считаем за нужное обращаться к свидетельствам других Божественных Учителей кафолической Церкви, какие только были от времен Христовых до нас; ибо к посрамлению еретиков достаточно и того, чтобы указать на усиленную молитву патриархов, Апостолов и пророков.

Итак, если иноки подражают Апостолам, пророкам, святым Отцам и праотцам Самого Христа, то, очевидно, что молитвы иноческие суть плоды Духа Святого. Что же касается до еретиков, которые вымышляют хулы на Бога и, все Божественное перетолковывают, искажают и оскорбляют Священное Писание, то их вымыслы суть ухищрения и изобретения диавола. Ничтожно и то возражение, будто бы невозможно предписать Церкви воздержание от яств без принуждения и насилия. Ибо Церковь весьма хорошо поступила, установив со всяким тщанием для умерщвления плоти и страстей молитву и пост, коих блюстителями и образцами явили себя все святые и посредством коих супостат наш диавол при помощи высшей благодати низлагается со всеми своими воинствами и силами, и предлежащий благочестивым путь удобно совершается. Таким образом, вселенская Церковь, вникая во все сие, не принуждает, не делает насилия, но призывает, увещевает, научает тому, что есть в Писании, и убеждает силой Духа.

Всем и всюду, во Святом Духе возлюбленным и дражайшим братиям, преосвященным архиереям с их благоговейными причтами и всем православным верным чадам единой, святой, соборной и апостольской Церкви братское во Святом Духе приветствие и (желание) всякого блага и спасения от Бога!

§ 1. Надлежало бы священному и Божественному евангельскому учению о нашем искуплении быть всеми проповедуемому в той же неповрежденности, и принимаемому верой вечно в той же чистоте, в какой Спаситель наш, добровольно умаливший Себя, зрак раба приим и низмед из недр Бога и Отца, открыл оное Божественным и святым Ученикам Своим, – и в какой они, свидетели-очевидцы и самовидцы, как громогласные трубы, возвестили сие учение всей подсолнечной (ибо во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их), – наконец, в той неизменности, в какой, прияв то же самое благовестие, столь многие и столь великие Отцы кафолической Церкви со всех пределов земли передали нам оное всенародно – на Соборах и в своих частных писаниях. Но злой дух, исконный враг человеческого спасения, как древле в Эдеме, приняв на себя лице доброжелательного советника, сделал человека преступником ясной Божественной заповеди, так и в сем духовном Эдеме, в Церкви Божией, продолжая обольщать многих, внушая им лукавые и богопротивные помыслы, и пользуясь ими, как орудиями, растворяет яд ереси в чистых потоках православного учения и из чаш, позлащенных якобы евангельским благовестием, напояет многих; напояет тех, которые по простоте своей живут неосмотрительно, не особенно внимают слышанному (Евр. 2:1) и от Отцов их возвещенному им (Втор. 32:7), согласно с Евангелием и со всеми древними Учителями, и не считают для душевного спасения своего достаточным устного и писанного слова Господня и свидетельства непрерывно продолжающейся Церкви, но, гоняясь за нечестивыми новизнами, как бы за новым убранством, принимают евангельское учение в виде совершенно искаженном.

§ 2. Отсюда (произошли) разнообразные и чудовищные ереси, которые соборная Церковь от самой колыбели своей, облекшись во все оружия Божии и восприняв меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6:17), принуждена была преодолевать, все преодолевала до ныне, и будет со славою преодолевать во все веки, являясь сама всякий раз после борьбы более светлою и более сильной.

§ 3. Но из сих ересей одни уже совершенно исчезли, другие исчезают, иные ослабели, другие же более или менее процветают, держась до времени своего ниспровержения, а некоторые еще внове возникают для того, чтобы пройти свой путь от появления до уничтожения. Ибо они – сии жалкие умствования и вымыслы людей жалких, – будучи поражены вместе со своими изобретателями громом анафемы Семи Вселенских Соборов, падут неизбежно, хотя бы существовали тысячу лет. Потому что одно только Православие соборной и апостольской Церкви, одушевляемой живым словом Божиим, пребудет во веки, по неложному обетованию Господа: врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18), то есть (как изъясняют святые Отцы), уста нечестивых и еретиков, что бы ни источали – ужас или прещения, или сладкоречив и убеждения, не одолеют мирного и кроткого православного учения. Но для чего, однако, путь нечестивых благоуспешен (Иер. 12:1), и нечестивые превозносятся и высятся, яко кедры Ливанские (Пс. 36:35), искушая мирно служащих Богу? Причина тому недоведома; и святая Церковь, хотя молит ежедневно, да отступит от нее сей пакостник, сей ангел сатанин, но постоянно слышит от Господа: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя в немощи совершается. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова (2Кор. 12:9), дабы открылись между вами искусные (1Кор. 11:19).

§ 4. Из ересей, распространившихся, какими Бог весть судьбами, в большей части Вселенной, был некогда арианизм, а теперь – папизм. Но и сей последний (подобно первому, который уже совершенно исчез), хотя до ныне еще в силе, не превозможет до конца, а прейдет и низложится и великий глас небесный возгласит о нем: низвержен (Откр. 12:10)!

§ 5. Новоявившееся учение, будто «Дух Святой исходит от Отца и Сына», измышлено вопреки ясному и нарочитому о сем предмете изречению Господа нашего: Который от Отца исходит (Ин. 15:26), и вопреки исповеданию всей соборной Церкви, засвидетельствованному Семью Вселенскими Соборами в словах «иже от Отца исходящего» (Символ веры).

1. Оно нарушает хотя единичное от одного начала, но иновидное происхождение Божеских Лиц блаженной Троицы, подтверждаемое свидетельством Евангелия;

2. Приписывает равносильным и споклоняемым Лицам (Божества) разнородные и неравные отношения, сливает их или смешивает;

3. Представляет как бы несовершенным, темным и неудачным состоявшееся прежде него исповедание единой, соборной и апостольской Церкви;

4. Унижает святых Отцов Первого Вселенского Собора и Второго Константинопольского, как будто они о Сыне и Духе Святом богословствовали несовершенно, будто, то есть умолчали о столь важной особенности двух Лиц Божества, между тем как необходимо было изложить все Божественные свойства против ариан и македониан;

5. Оскорбляет Отцов Третьего, Четвертого, Пятого, Шестого и Седьмого Вселенских Соборов, которые в слух всей Вселенной провозгласили Божественный Символ во всех отношениях совершенным и полным, и страшными прещениями и неразрешимыми заклятиями воспретили как себе, так и всем другим, всякое прибавление к нему и убавление, или изменение, или переставление в нем хотя бы одной йоты, – между тем как нужно было исправить его и дополнить, и таким образом изменить все богословское учение вселенских Отцов, как будто открылось новое отличительное свойство в самих трех лицах блаженной Троицы;

6. Прокрадывалось в Церквах западных сначала как волк в коже овчей, то есть под наименованием не исхождения (τισ ἐκπορεύσεοσ), по греческому выражению, употребленному в Евангелии и Символе, но под именем «послания», как оправдывался папа Мартин пред Максимом Исповедником и как изъяснял это Анастасий Библиотекарь при Иоанне VIII;

7. С грубой и неслыханной дерзостью коснулось самого Символа и изменило сей всеобщий залог христианства;

8. Произвело столько смятений в мирной Церкви Божией и разделило народы;

9. При первом своем появлении всенародно отвергнуто двумя приснопамятными папами Львом III и Иоанном VIII, который в послании к блаженному Фотию назвал даже сообщниками Иуды тех, кто первые внесли его в Символ;

10. Осуждено многими святыми Соборами четырех восточных Патриархов;

11. Подвергнуто анафеме, как нововведение и увеличивание Символа, на (так называемом) Восьмом Вселенском Соборе, созванном в Константинополе для умирения Церквей восточных и западных;

12. Едва только успело явиться в западных церквах, как или само породило гнуснейшие исчадия, или ввело с собою мало-помалу другие новизны – большей частью противоречащие ясно изображенным в Евангелии заповедям Спасителя нашего, тщательно соблюдавшимися, до его появления, и в тех церквах, где оно введено, как то: кропление вместо погружения, отнятие у мирян Божественной Чаши и причащение только под одним видом хлеба, употребление облаток и опресноков вместо хлеба квасного, исключение из Литургии благословения, то есть Божественного призывания Всесвятого и Всесовершающего Духа, – также нарушающие древние апостольские обряды соборной Церкви, как то: устранение крещаемых младенцев от Миропомазания и принятия пречистых Таин, брачных – от Священства, признание папы за лицо непогрешимое и за местоблюстителя Христова и проч. Таким образом извратило весь древний апостольский чин совершения почти всех Таинств и всех церковных учреждений, – чин, который содержала древняя, святая и православная Церковь Римская, бывшая тогда честнейшим членом святой, соборной и апостольской Церкви;

13. Побудило своих защитников, богословов Запада, за неимением для себя опоры ни в Писании, ни у Отцов, прибегнуть к бесчисленным лжемудрованиям, не только к превратным толкованиям Писания, каких мы не находим ни у кого из Отцов святой, соборной Церкви, но и к искажению священных и неприкосновенных текстов Божественных Отцов восточных и западных;

14. Оказалось странным, неслыханным и богохульным еще и у прочих христианских обществ, которые, прежде его появления, по другим справедливым причинам, в течение веков отлучены от соборной Церкви;

15. Несмотря на все труды и усилия своих защитников, ни против одного из приведенных нами доказательств доселе еще не могло в защиту свою привести хотя сколько-нибудь убедительное и основательное доказательство из Священного Писания или из Отцов. Таковое учение носит в самом существе своем и свойствах все признаки учения неправославного; а всякое неправое учение, касающееся догмата соборной Церкви о блаженной Троице, о происхождении Божеских Лиц, равно как и об исхождении Святого Духа, есть и именуется ересью, а умствующие так – еретиками, по определению святейшего Дамаса, папы римского (который говорит так): «кто об Отце и Сыне мыслит право, а о Духе Святом неправо, тот еретик» (Испов. Соб. Вер., посланное папой Дамасом к епископу фессалоникийскому Павлину). Посему единая, святая, соборная и апостольская Церковь следуя святым Отцам восточным и западным, как древле при Отцах наших возвещала, так и ныне вновь возвещает соборно, что сие нововведенное мнение, будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, есть сущая ересь, и последователи его, кто бы они ни были, еретики, по упомянутому соборному определению святейшего папы Дамаса; составляющиеся из них общества, суть общества еретические, и всякое духовное богослужебное общение с ними православных чад соборной Церкви – беззаконно, по силе особенно седьмого правила Третьего Вселенского Собора.

§ 6. Ересь эта, со многими соединенными с нею нововведениями, как выше сказано, появившаяся около половины 7 ст., сначала неизвестная и безыменная, и под разными видами в продолжении четырех или пяти веков тайно распространявшаяся по епархиям европейского Запада, потом, преодолев Православие тех стран, по нерадению тогда бывших там пастырей и покровительству властей, мало-помалу ввела в заблуждение не только испанские, дотоле еще не православные Церкви, но и германские, и галликанские, и даже италийские, которых Православие возвещалось некогда во всем мире, и с которыми часто сносились святейшие Отцы наши, как то: Афанасий Великий и небоявленный Василий, и которых единение и общение с нами послужили к сохранению чистоты учения соборной и апостольской Церкви до Седьмого Вселенского Собора. Когда же, завистью ненавистника добра, новизны касательно здравого и православного учения о Всесвятом Духе (на которого хула, по изречению Господа, не отпустится человеком ни в сей век, ни в будущий (Мф. 12:31–32), – следовавшие одно за другим нововведения касательно Божественных Таинств, особенно же Таинства спасительного Крещения, святости Причащения и Священства, когда сии несообразности, следуя непосредственно одни за другими, овладели самим старейшим Римом, тогда, она, приобретши знаменитость в Церкви, облеклась отличительным именем «папизма». Ибо из епископов Рима, именуемых папами, хотя некоторые в начале восстали против нововведения соборно, как то: Лев III и Иоанн VIII (о коих упомянуто выше), и отвергли его пред лицом всей Вселенной, – один посредством известных серебряных плит; другой в послании к блаженному Фотию во время (так называемого) Восьмого Вселенского Собора и в послании к Сфендопулхру – касательно Мефодия, епископа моравского, но большая часть их преемников, обольстившись представляемыми им сею ересью, противными правилам Соборов, правами на преобладание над Церквами Божиими, и нашедши в том для себя много мирских выгод и много прибыли, измыслив единодержавие в соборной Церкви и единовластие в раздаянии даров Святого Духа, не только изменили бывшее у них древнее богослужение, отсекши себя такими нововведениями от прочего древнего и истинно христианского общества, но еще старались, не без постыдных ухищрений, как передает нам неложная история, увлечь за собою в отступничество от Православия и остальные четыре патриархии и поработить таким образом соборную Церковь хотениям и велениям человеческим.

§ 7. Приснопамятные предшественники и Отцы наши, видя, как праотеческое евангельское учение попирается ногами, как свыше истканный хитон Спасителя нашего раздирается руками нечестивыми, движимые любовью отеческою и братскою, оплакивали гибель такого множества христиан, за них же Христос умер, но вместе и употребляли много ревности и усилий, соборно и частно, чтобы, спасая православное учение святой, соборной Церкви, соединить опять, сколько возможно, разделенное, и подобно искусным врачам, общими силами старались исцелить член страждущий, перенося сами много и скорбей, и поруганий, и преследований, только бы Тело Христово не раздробилось на части, только бы не были попраны уставы Божественных и святых Соборов. Но Запад, по свидетельству неложной истории, остался упорен в заблуждении. И присноублажаемые мужи на деле испытали истину слов иже во святых Отца нашего Василия Великого, который по собственному опыту говорил о епископах Запада, и в частности о бывшем при нем папе: «истины они не знают и знать не желают: с теми, кто возвещает им истину, они спорят, а сами утверждают ересь» (Посл. к Евсевию Самосатскому); и таким образом, по первом и втором братском внушении, узнав их нераскаянность, они оттрясли (прах ног) и отрекшись от них, «предали» их «в неискусен ум» их (ибо «брань лучше мира, отделяющего от Бога», как сказал иже во святых Отец наш Григорий, когда писал об арианах). С тех пор нет никакого духовного общения между ними и нами, потому что собственными руками изрыли они глубокую пропасть между собою и Православием.

§ 8. Впрочем, на сем не остановился папизм в своем посягательстве на мир Церкви Божией, но рассылая всюду так называемых миссионеров, людей коварных, он «переходит сушу и море, чтобы обратить хотя одного», прельстить кого-либо из православных, извратить учение Господа нашего, исказить прибавлением Божественный Символ святой нашей веры, представить излишним богопреданное погружение в Крещении и бесполезным общение Чаши Завета, и бесчисленное множество другого, что дух новизны внушал готовым на все схоластикам Средних веков и тогдашним, по любоначалию позволявшим себе все, епископам древнего Рима. Ублажаемые за благочестие предшественники и Отцы наши, хотя и были многократно и многообразно оскорбляемы и теснимы папизмом изнутри и отвне, непосредственно и посредственно, но, укрепляясь упованием на Господа, сохранили и нам передали неповрежденным неоцененное наследие Отцов своих, которое и мы, при помощи Божией, передадим, как многоценное сокровище, будущим поколениям, даже до скончания веков. Не смотря на то, паписты не успокаиваются доныне, и не успокоятся, по своей обычной вражде против Православия, которое они, как отступившие от веры своих предков, имеют пред глазами живой, ежедневной уликой. О, если бы они устремили свои усилия против ереси, распространившейся и господствующей на Западе! Нет сомнения, что, если бы их усердие ко вреду Православия было обращено к истреблению ереси и нововведений, согласно с благочестивыми намерениями Льва III и Иоанна VIII, сих последних присноблаженных православных пап, – давно бы не осталось и следа ее во Вселенной и мы бы ныне все тоже мудрствовали, по заповеди апостольской. Но ревность преемников их не была направлена к сохранению православной веры, как приснопамятная ревность блаженного Льва III!

§ 9. Впрочем, с некоторого времени нападения собственно от лица предшествовавших пап прекратились, а были только со стороны миссионеров, но теперь, восшедший в 1847 г. на епископскую кафедру Рима, под именем Пия IX, издал 6 января 1848 г. окружное послание, надписанное к Восточным, состоящее в греческом переводе из 12 страниц, которое посланец его распространил, как некую наносную заразу, внутри нашей православной паствы. В сем послании он прежде ведет речь с отступавшими в разные времена от различных христианских обществ и самовольно переходившими к папизму, и следовательно, «ему своими»; потом обращает речь и к православным, хотя, не называя по имени кого-либо из них в частности, но указывая по имени (стр. З, ст. 14–18; стр. 4, ст. 19 и стр. 9, ст. 17 и 23) на Божественных и святых Отцов наших, явно говоря неправду о них и о нас, их преемниках и потомках; представляя их принимающими постановления и определения пап, как бы правителей соборной Церкви, нас же неверными их примерам, и следовательно выставляя нас пред вверенною нам от Бога паствою отступниками от собственных Отцов наших и небрегущими о священных для нас обязанностях и о душевном спасении духовных чад наших. Далее, присвояя себе, уже как собственное достояние, соборную Церковь Христову, ради того, что занимает, как он хвалится, епископский престол святого Петра, он хочет таким образом прельщением склонить более простых людей к отступлению от Православия, прибавляя следующие слова, странные для всякого, знакомого с богословским учением: «нет никакой причины, по которой бы вы могли отказаться от возвращения в истинную Церковь и от общения с сим святым престолом» (стр. 10, ст. 29).

§ 10. Каждый из наших братий и чад во Христе, воспитанных и наученных в благочестии, читая сие с разумением и при свете данной ему от Бога мудрости, без сомнения поймет, что слова и нынешнего епископа римского, также, как и его предшественников со времени отделения, не суть слова мира, как он говорит (стр. 7, ст. 8), и любви, но слова лести и обмана, направленные к собственному его возвышению, по обычаю действовавших вопреки Соборам его предместников. Посему и уверены мы, что как до настоящего времени, так и впредь православные не будут прельщены; ибо верно слово Господа нашего: За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса (Ин. 10:5).

§ 11. При всем том, мы сочли отеческим и братским долгом нашим и священною обязанностью, через предлагаемое теперь благожелательное послание, и вас утвердить в Православии, которое вы получили от предков, и вместе показать мимоходом слабость умствований римского епископа, которую и сам он, очевидно, понимает. Ибо он не апостольским исповеданием своим украшает свой престол, но апостольским престолом старается подтвердить свое достоинство; достоинством же (подтвердить) свое исповедание. А на самом деле это иначе. Ибо не только престол римский, который по одному только преданию почитается получившим преимущество от святого Петра, но и представляемый в Священном Писании главным престол святого Петра – то есть Антиохия, которой Церковь, по свидетельству святого Василия (Посл. 48 к Афанасию Великому), есть «главнейшая из всех Церквей во Вселенной», и, что всего важнее, о которой Второй Вселенский Собор в послании к Собору западных (честнейшим и боголюбивейшим братиям и сослужителям Дамасу, Амвросию, Вритону, Валериану и проч.) свидетельствуют так: «Старейшей и, по истине, апостольской Церкви, сущей в Антиохии сирийской, где впервые принято было досточтимое имя христиан», – и сия, говорим, апостольская Церковь Антиохийская никогда не имела преимущества – не быть судимою по Божественному Писанию и соборным определениям, из уважения к ней, как истинному престолу святого Петра. Но что мы говорим? Сам святой Петр лично был судим перед всеми по истине благовествования (Гал. 2:11–18) и, по свидетельству Писания, оказался зазорен и неправоходящ. Что после сего надобно подумать о тех, которые величаются и надмеваются обладанием только предполагаемого мнимого престола его? И точно, сам небоявленный Василий Великий, сей вселенский учитель Православия в соборной Церкви, на которого даже и епископы Рима вынуждаются указывать нам (стр. 8, ст. 31), определенно и ясно высказывал нам выше (§ 7), какое мнение мы должны иметь о суждениях неприступного Ватикана: «они истины не знают и знать не желают: с теми, кто возвещает им истину, они спорят, а сами утверждают ересь»: следовательно, те же самые святые Отцы наши, которых, как светильников и учителей самого Запада, с подобающим уважением перечисляет нам Его Блаженство, и которым увещевает нас следовать (там же), научают нас, чтобы мы не по престолу судили о Православии, но о самом престоле и сидящем на престоле – по Божественным Писаниям, по Соборным уставам и определениям, и по вере, всем проповеданной, то есть по Православию непрерывного учения (Церкви). Так судили и осудили Собором Отцы наши и Гонория, папу римского, и Диоскора, папу александрийского, и Македония, и Нестория, патриархов константинопольских, и Петра Кнафея, патриарха антиохийского, и проч. Ибо, по свидетельству Писания, даже мерзость запустения была на месте святом (Дан. 9:27 и Мф. 24:15), то почему новизны и ересь не могут быть на престоле святом? Отсюда ясно открывается слабость и непрочность и других доказательств (стр. 8, ст. 9,11 и 14) в пользу верховного владычества римского епископа. Ибо, если бы Церковь Христова не была основана на незыблемом камне исповедания Петрова: Ты – Христос Сын Бога Живаго (которое было общим ответом со стороны Апостолов на предложенный им вопрос: вы за кого почитаете Меня [Мф. 16:15–16], как объясняют нам Божественные Отцы восточные и западные), то и сам Кифа был бы для нее слабым основанием, тем более папа, который, присвоив себе ключи Царствия Небесного, как распорядился ими, известно из истории. И о значении троекратного: Паси Моих овец, общие наши Божественные Отцы единогласно учат, что это не было каким-либо предпочтением святого Петра перед прочими Апостолами, тем менее его преемников, а просто восстановлением его в сан апостольский, из которого он ниспал через троекратное отречение. И сам святой Петр, как видно, точно также понял смысл троекратного вопроса Господа: Любишь ли Меня?, и слов: больше нежели они (Ин. 21:15). Ибо, вспомнив слова свои: Если и все соблазнятся о тебе, я никогда не соблазнюсь (§ 12); опечалился, что третий раз сказал ему: любишь ли Меня? Но преемники его, для своих целей, принимают это изречение в смысле, слишком для них благоприятном.

§ 12. Еще Его Блаженство говорит (стр. 8, ст. 12), что Господь наш сказал Петру (Лк. 22:32): Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих. Молитва Господа нашего была не по тому случаю, что сатана просил (там же, ст. 31), да попущено будет ему подвергнуть искушению веру всех учеников, Господь же позволил ему сделать сие только с Петром, потому особенно, что он высказал слова самолюбия и почитал себя выше других: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь (Мф. 26:33), но это искушение было временное, когда Петр начал божиться и клясться, что не знает сего человека (Мф. 26:74) – так слаба природа человеческая, оставленная самой себе! дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26:41); временное, говорим, для того, чтобы потом, прейдя в себя и очистившись слезами покаяния, он мол, еще более утвердить братьев своих в исповедании Того, Которому они не изменяли и не отрекались. О премудрые судьбы Господни! Как Божественна и таинственна была на земле последняя ночь Спасителя нашего! Священная та вечеря, она самая, веруем мы, и ныне совершается ежедневно по слову Господа: сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22:19), и: когда вы едите хлеб сей и чашу сию пьете, смерть Господню возвещаете, доколе Он приидет (1Кор. 11:26). Братская любовь, с такою попечительностию заповеданная нам общим Учителем: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собой (Ин. 13:35); любовь, которой рукописание и заветы первые разодрали папы, защищая и принимая еретические нововведения, вопреки тому, что нам благовествовано и что утверждено уставами общих учителей и Отцов наших; та самая, говорим, любовь действует и ныне в душах христианских народов и особенно в руководствующих ими. Ибо мы дерзновенно исповедуем пред Богом и людьми, что молитва Спасителя нашего (стр. 7, ст. 33) к Богу и Отцу Своему об общей любви христиан и совокупления во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь, в которую и веруем мы, да будут едино, как Мы едино (Ин. 17:22) действует в нас, как и в Его Блаженстве, и здесь-то наше братское стремление и ревность встречается со стремлением и ревностью Его Блаженства, с тем только различием, что в нас эта ревность направлена к тому, чтобы соблюсти чистым и неприкосновенным Божественный, безукоризненный и всесовершенный Символ христианской веры, сообразно с Евангелием и определениями семи святых Вселенских Соборов, и с учением непрерывно продолжающейся соборной Церкви; а в Его Блаженстве к тому, чтобы укрепить и утвердить над всеми власть и господство восседающих на апостольском престоле и их нового учения. Вот сущность, кратко сказать, всего разноречия и несогласия между нами и ими; вот средостение ограды, которое, по Божественному предречению (там же, 10:16) есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой (истину: «иже от Отца исходит»), при помощи прославляемой мудрости Его Блаженства, надеемся, разрушится во дни его. Скажем еще в-третьих: если допустим, согласно со словами Его Блаженства, что молитва Господа нашего о Петре, которому предстояло отречение и клятвопреступление, тесно соединена и связана с престолом Петра, и что она простирает силу свою и на восседающих на нем в разное время, хотя, как выше сказано (§11), ничто не подтверждает сего мнения (как удостоверяет нас Писание примером самого святого Петра, и притом, после сошествия Святого Духа); то уверяем на основании слов Господа, что придет время, когда сия Божественная, по случаю отречения Петра, молитва, да не оскудеет в конец вера его, воздействует и в ком-либо из преемников его, который и восплачет, подобно ему, горько, и обратившись, еще более утвердит нас, братий его, в православном исповедании, которое получили мы от предков. О, если бы Его Блаженство был таковым истинным преемником блаженного Петра! Но к сей смиренной молитве нашей, что мешает присоединить такой же и совет, искренний и от чистого сердца, во имя святой, соборной Церкви? Мы не дерзаем сказать: «без всякого отлагательства», как сказал (стр. 10, ст. 22) Его Блаженство, но говорим; без поспешности, по зрелом рассуждении, и притом, если будет нужно, по совещании с мудрейшими, благочестивейшими епископами, богословами и учителями, которые, и в настоящее время, по Божественному домостроительству, находятся у каждого из народов западных.

§ 13. Его Блаженство говорит, что епископ лионский, святитель Ириней пишет в похвалу Римской Церкви: «необходимо, чтобы вся Церковь, то есть все повсюду находящиеся верующие, согласовались (с нею) ради главенства сей Церкви, в которой сохранилось апостольское Предание в рассуждении всего, что известно между повсюду находящимися верующими». Хотя сей святой Отец (Ириней) говорит совсем не то, что разумеют ватиканские (епископы); но, предоставив им разуметь и толковать как угодно, скажем только: кто же отвергает, что древняя римская Церковь была апостольской и православной? Никто из нас не усомнится назвать ее даже образцом Православия, и для большей ее похвалы мы приведем слова историка Созомена (Истор. Созом., кн. 2, гл. 12) о том, каким образом до известного времени могло сохраниться в ней похваляемое нами Православие, о чем Его Блаженство умолчал: «западная Церковь (говорит Созомен), сохраняя в чистоте отеческие догматы, свободна от распрей и суесловия». Кто из Отцов, или из нас самих отвергает, предоставленное ей церковными правилами старейшинство в порядке иерархическом, доколе она «сохраняла в чистоте отеческие догматы», руководствуясь непогрешительным учительным учением священных святых Соборов? Но теперь мы видим, что у нее не сохранились догматы о Святой Троице святых Отцов, собравшихся в первый раз в Никее, и в Константинополе, по Символу, который и прочие пять Вселенских Соборов определили неизменно хранить. Отцы установили и образ совершения святого Крещения, и призывания всесовершающего Духа на святые Дары. Напротив, видим в Римской Церкви и Евхаристию без причащения от святой Чаши, которая, о ужас! почитается излишней, и очень многое другое, что не было известно не только нашим восточным святым Отцам, кои всегда именовались вселенским непогрешительным правилом и образцом Православия, как говорит из уважения к истине и Его Блаженство (стр. 2), но – и древним святым Отцам Запада; видим в ней и главенство, о котором всеми силами ревнует ныне и Его Блаженство, также как и его предшественники, и которое превращено ими из братского отношения и преимущества иерархического – в господственное. Что же надобно заключить о неписанных преданиях ее, когда и писанные представляют такое извращение и изменение к худшему? И кто так смел и так доверчив к достоинству апостольского престола (папского), что дерзнет сказать, что, если бы ныне возвратился к жизни святой Отец наш Ириней, то, видя римскую Церковь в столь существенных и вселенских членах христианской веры отступившею от древнего и первоначального апостольского учения, – он первый не восстал бы против нововведений и самовольных учреждений этой Церкви, о которой тогда он справедливо отзывался с похвалою, как о соблюдавшей в чистоте отеческие догматы? Например, если бы святой Отец увидел, что римская Церковь не только из своего чина Литургии, по внушению схоластиков, исключила древнейшее и апостольское призывание тайнодейственного Духа, и жалко исказила священнодействие в существенной его части, но и всячески старается изгнать оное из Литургии и прочих христианских обществ, клевеща, – (так недостойно апостольского престола, который величается!) – будто «это вкралось после разделения (Церквей)» (стр. 11, ст. 11); что сказал бы он об этой новизне, он, который уверяет нас, что «земной хлеб, когда над ним совершится призывание (ἐπίκλησις) Бога, не есть уже простой хлеб» и пр. (Ирин., кн. 4, гл. 34, изд. Massuet 18), разумея здесь под словом, именно то призывание, посредством которого совершается таинство Литургии? А что святой Ириней так веровал, об этом заметил даже один из папских монахов ордена Миноритов, Франциск Фев-Ардентий, издавший в 1639 г. с толкованиями сочинения упомянутого святого Отца (см. 18-я гл. 1-й книги, отд. 114): Panem et calycem commixtum per invocationis verba corpus et sangvis Christi vere fieri, то есть: (святой Ириней учит, что) «хлеб Евхаристии и растворенное вино, через слова призывания, истинно становятся Телом и Кровью Христовыми». Далее, что сказал бы он, услышав о наместничестве и главенстве папы, он, который по поводу небольшого и почти безразличного разногласия о времени празднования Пасхи (Евсев. «Церк. Ист.» 5, 26), столь сильным и торжественным увещанием, противостал неуместному в свободной Церкви Христовой, повелительному тону папы Виктора? Так-то сам Отец, приводимый Его Блаженством во свидетеля главенства Римской Церкви, подтверждает, что достоинство ее состоит не в господстве, и не в главенстве, которых и сам Петр никогда не получал, но в братском старейшинстве во вселенской Церкви и преимуществе, предоставленном папам ради знаменитости и древности их города. Так и Четвертый Вселенский Собор, сохраняя узаконенную Третьим Вселенским Собором независимость Церквей, следуя Второму Вселенскому Собору (прав. 3), а через него и Первому (прав. 6), назвавшему правительственную власть папы над западными Церквами не более как обычаем, объявили, что «Отцы прилично дали преимущества (престолу древнего Рима); поскольку то был царствующий град» (прав. 28), не сказав ничего о присвоенном ими (папами) преемстве от Апостола Петра и особенно о наместничестве римских епископов и их вселенском пастыреначальстве. Столь глубокое молчание о важных преимуществах и, притом, объяснение первенства римских епископов не из слов: паси Моих овец и на сем камне создам Я Церковь Мою, но просто из обычая и ради царствующего града, и притом первенства, данного не Господом, а Отцами, мы уверены, покажется Его Блаженству, иначе объясняющему свои преимущества (стр. 8, ст. 16), тем более странным, чем более (как видно из § 15) находит он решительным свидетельство упомянутого 4 Вселенского Собора в пользу своего престола; да и Григорий Двоеслов, именуемый Великим, обыкновенно называет эти четыре Вселенских Собора (кн. 1, поел. 25) как бы четырьмя Евангелиями и четырехугольным камнем, на котором создана соборная Церковь.

§ 14. Его Блаженство говорит (стр. 10, ст. 12), что Коринфяне, по случаю возникшего у них несогласия, отнеслись к Клименту, папе римскому, который обсудив дело, отправил к ним послание и они читали оное в церквах. Но это событие есть очень слабое доказательство папской власти в Доме Божием: так как Рим был тогда средоточием управления и столицей императоров, то всякое дело, сколь-нибудь важное, как в споре Коринфян, должно было там разбираться, особенно, если одна из спорящих сторон прибегала к постороннему посредничеству. Так бывает и доныне. Патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима, в случае дел необыкновенных и запутанных, пишут к патриарху Константинополя потому, что сей город есть столица самодержцев и притом имеет преимущество, предоставленное Соборами. Если братским содействием исправится нуждающееся в исправлении, то и хорошо; если же нет, то дело передается правительству по надлежащему. Но сие братское содействие в христианской вере, не бывает на счет свободы Церквей Божиих. То же надобно сказать и касательно приводимых Его Блаженством (стр. 9, ст. 5, 17) примеров из жизни святых Афанасия Великого и Иоанна Златоустого, то есть что это – примеры предстательства братского и подобающего преимуществам епископов римских Юлия и Иннокентия: между тем преемники их ныне требуют от нас покорности в искажении Божественного Символа, тогда как сам Юлий изъявил тогда негодование на некоторых за то, что «они возмущают Церкви отступлением от никейских догматов» (Созом. «Церк. Ист.», кн. 3, гл. 7), и угрожал им, «что не будет более терпеть, если они не перестанут вводить новизны». В деле Коринфян надобно еще заметить и то, что из тогдашних трех только патриарших престолов ближайший и важнейший для Коринфян был престол римский, к которому, по правилам они и должны были отнестись. Итак, здесь мы не видим ничего особенного и доказывающего право папы на господство в свободной Церкви Божией.

§ 15. Наконец, Его Блаженство (стр. та же, ст. 20) говорит, что Четвертый Вселенский Собор (который, конечно, по ошибке, он переносит из Халкидона в Кархидон), по прочтении послания папы Льва I, воскликнул: «Петр сказал это устами Льва!» Дело точно так и было. Но Его Блаженству не надобно было бы оставлять без внимания и того, как и после какого тщательного исследования Отцы сказали упомянутые слова в похвалу Льва. Так как он (папа), может быть, заботясь о краткости, опустил одно обстоятельство весьма нужное и ясно показывающее, что важность Вселенского Собора гораздо выше достоинства не только папы, но и Собора, его окружающего, то мы вкратце представим дело, как оно действительно было. Из шестисот с лишком Отцов, присутствовавших на Халкидонском Соборе, почти 200 – мудрейшие из них – назначены были Собором рассмотреть и по букве, и по мыслям означенное послание Льва, и не только рассмотреть, но и представить письменно и за своею подписью мнение свое о том, православно ли оно или нет. Почти 200 отдельных мнений и суждений о том послании находятся в описании четвертого заседания святого Собора, и они такого содержания, например, § 600:

«Максим, епископ Антиохии Сирийской сказал: послание Льва, святого архиепископа царствующего Рима, согласно с учением веры, изложенной 318 святыми Отцами никейскими и 150 собравшимися в Константинополе, новом Риме, и святым епископом Кириллом в Ефесе, в чем и подписываюсь».

И еще: «Феодорит, боголюбивейший епископ Кирский, (сказал): послание святейшего архиепископа Льва согласно с вероучением, изложенным в Никее святыми и блаженными Отцами, и с Символом веры, изданным в Константинополе 150 Отцами, и с посланиями блаженного Кирилла, и одобрив вышеозначенное послание, я подписался».

И так по порядку все объявляют: «согласуется послание», «согласно послание», «не противоречит послание, по мыслям своим и проч.» и уже после тщательного сличения его с прежними святыми Соборами и по причине совершенного Православия содержащихся в нем мыслей, а не потому только, что то было послание папы, они произнесли, не щадя никаких похвал, те замечательные слова, которыми ныне хвалится Его Блаженство. Но если бы и Его Блаженство прислал нам (изложение веры), согласное с древними святыми семью Вселенскими Соборами, вместо того, чтобы хвалиться благочестием своих предшественников, засвидетельствованным нашими предместниками и Отцами на Вселенском Соборе, то и он справедливо мог бы хвалиться своим Православием, вместо доблестей предков являя собственную доблесть. Если Его Блаженству и теперь будет угодно прислать что-либо такое, что 200 Отцов по исследовании и обсуждении найдут согласным с прежними Соборами, то и теперь, говорим мы, он может услышать и от нас грешных не только слова: «Петр сказал это», или что другое уважительное, но и такие слова: «да облобызается святая рука, отершая слезы соборной Церкви»!

§ 16. Да, от мудрости Его Блаженства можно было ожидать такого предприятия, которое было бы достойно истинного преемника святого Петра, Льва I и Льва III, начертавшего, для ограждения православной веры, Божественный Символ неповрежденным на несокрушимых дщицах, предприятии, которое соединило бы церкви западные со святой соборной Церковью, в которой остаются праздными и незанятыми – и каноническая первенствующая кафедра Его Блаженства и кафедры всех епископов Запада; ибо соборная Церковь, ожидая, конечно, обращения отпадших пастырей с их паствами, не определяет на них новых святителей, посредством праздного наречения, когда они на самом деле заняты другими, дабы не унижать священства. И мы точно ожидали «слова утешения» и надеялись, что оно «обновит древние следы Отцов», как писал святой Василий к святому Амвросию, епископу Медиоланскому (Письм. 55); но, к великому нашему удивлению, прочли упомянутое окружное послание к Восточным, из которого к крайнему душевному прискорбию увидели, что и прославляемый в мудрости Его Блаженство, подобно предшественникам своим со времени разделения (Церквей), изрекает те же слова развращения, то есть неправильное прибавление к совершеннейшему священному нашему Символу, утвержденному Вселенскими Соборами, искажение священных Литургий, которых один небесный состав, и имена составителей, и одна почтенная древность и важность, признанная Седьмым Вселенским Собором (Деян. 6), заставили бы оценить и отклониться назад даже ту святотатственную руку, которая заушила Господа Славы. Из всего этого мы заключили, в какой неисходный лабиринт заблуждения и в какой неисправимый порок лжеумствования вверг папизм даже благоразумнейших и благонамереннейших епископов Римской Церкви, когда они для сохранения «непогрешительной и следовательно обязательной наместнической власти и правительственного главенства между своими подчиненными», принуждены касаться Божественного и неприкосновенного и посягать на все, показывая, правда, на словах, уважение к «достопочтенной древности» (стр. 11, ст. 16), но на самом деле, питая неукротимую страсть к новизне по отношению к предметам священным, что видно из слов (папы): «нужно отделить от них то, что вкралось в них после разделения и пр.» (там же, стр. 11), где он примешивает яд новизны к самой вечери Господней. Из сих слов можно подумать, что Его Блаженство подозревает, будто и в православной соборной Церкви произошло то же, что произошло, как он знает, в Церкви Римской по утверждению папизма, то есть изменение всех вообще Таинств, и искажение их на основании схоластических мудрований, которыми он старается доказать такие же недостатки и в наших священных Литургиях, Таинствах и догматах, отзываясь впрочем, с уважением о их достопочтенной древности, и вовсе не думая, конечно по снисхождению чисто апостольскому, как выражается он, «опечалить нас строгим отвержением (Литургий, обрядов и пр.)» (стр. 11, ст. 5). От такого же незнания апостольских и соборных обычаев наших произошло, без сомнения, и другое его изречение: «но даже между вами не могло сохраниться единство учения и священного управления» (стр. 7, ст. 22), в котором (изречении) он странным образом приписывает нам собственный недостаток, подобно тому, как некогда папа Лев IX в письме к блаженной памяти Михаилу Керулларию, обвинял греков в искажении Символа соборной Церкви, не стыдясь ни своего сана, ни истории. Но мы уверены, что если Его Блаженство припомнит церковную археологию и историю, учение Божественных Отцов и древние Литургии Галлии и Испании и служебник древней римской Церкви, то он с ужасом увидит, сколько и других несообразностей, существующих еще и ныне, произвел на Западе папизм, между тем как у нас Православие сохранило соборную Церковь непорочною невестою Жениху ее, хотя мы и не имеем никакого светского надзирательства или, как говорит Его Блаженство, «священного управления» (стр. 7, ст. 23), а только соединены союзом любви и усердия к общей Матери, в единстве веры, запечатленной семью печатями Духа (Откр. 5:1), то есть семью Вселенскими Соборами, и в послушании истине, увидит, сколько, напротив, «нужно отделить от нынешних папских догматов и таинств», как «заповедей человеческих», для того, чтобы все изменившая западная церковь могла приблизиться к неизменной, соборной, православной вере общих Отцов наших, по отношению к которой (как он, по словам его, знает, стр. 8, ст. 30) мы все стараемся сохранять то учение, какого держались наши предки (там же, ст. 31); почему и он сам хорошо делает, научая (там же, ст. 31) нас «следовать древним иерархам и верным восточных епархий». А как разумели они (древние иерархи) учительскую власть архиепископов древнего Рима, и какое понятие должны иметь о них мы, чада православной Церкви, и каким образом должно принимать учение их, пример этого они показали нам соборно (§ 15) и небоявленный Василий внятно прояснил это (§7). Что же касается до верховной власти их (римских архиепископов), то поскольку здесь мы не намерены предлагать об этом подробного исследования, приведем краткие слова того же Василия Великого: «хотел я писать к главному их».

§ 17. Из всего этого всякий, воспитанный в здравом кафолическом учении, а тем более Его Блаженство, может заключить, как неблагочестно и несогласно с правилами Соборов покушаться на изменение наших догматов, Литургий и прочих священнодействий, которых древность, современная самому христианскому учению, засвидетельствована всегдашним к ним уважением и верою в их неприкосновенность даже со стороны древних православных пап, у которых некогда все то было обще с нами; сколько с другой стороны благопотребно и благочестно исправить новизны, время вторжения коих в Церковь римскую мы определенно знаем, и против которых приснопамятные Отцы наши благовременно возвышали голос свой. Есть и другие причины, почему Его Блаженство легко может произвести такое преобразование. Во-первых: наше все (догматы, постановления и проч.) было некогда в уважении у западных, имевших те же священнодействия и исповедавших один и тот же Символ; между тем как те нововведения не были известны нашим Отцам, не могут быть подтверждены писаниями, хотя только западных православных Отцов, и не могут быть доказаны ни по отношению к древности, ни к повсеместности. Далее: у нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, то есть самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою Отцов его, как то испытали многие из пап и латинствующих патриархов, со времени разделения нисколько не успевшие в своих против нее покушениях; между тем в западной церкви, как прежние папы по временам и без труда, и с насилием, канонизировали в ней (вере) многие новизны ради благоустроения, как говорили они в защиту свою Отцам нашим, хотя на самом деле производили нестроение в теле Христовом; так папа же опять, уже действительно ради святого и праведнейшего благоустроения, мог бы исправить «не мрежи», но самый раздранный хитон Спасителя, восстановить почтенные и древние священнодействия, которые «способны сохранить благочестие», как выражается сам Его Блаженство (стр. 11, ст. 16), и которые почитает он, по словам его (там же, ст. 14), и предшественники его уважали, повторив достопамятное изречение одного из блаженной памяти своих предшественников (то есть Целестина на 3 Вселенском Соборе). Пусть хотя бы в одном этом послужит ко благу соборной Церкви доселе исповедуемая непогрешимость папских определений! Правда, в таком предприятии даже и такой папа, как Пий IX, при всей своей мудрости, благочестии и ревности о христианском единении вселенской Церкви, как сам он выражается, может встретить отвне и извнутрь препятствия и затруднения; но здесь-то в особенности мы должны обратить внимание Его Блаженства (да не покажется это дерзостью с нашей стороны) на следующее положение в его послании (стр. 8, ст. 32) «в делах, касающихся исповедания Божественной веры, нет ничего столь тяжкого, что бы не должно было претерпеть для славы Христовой и ради воздаяния в вечной жизни». Посему долг Его Блаженства – показать пред Богом и людьми, что он, будучи началовождем богоугодного предприятия, есть вместе и ревностный защитник гонимой истины Евангелия и святых Соборов, жертвующий даже и собственными выгодами, чтобы быть, по словам Пророка Исаии, начальником в мире и епископом в правде. Да будет же! Но доколе состоится сие вожделенное обращение отпадших церквей к телу единой, святой, соборной и апостольской Церкви, которой глава Христос (Еф. 4:15), мы же все уды отчасти, дотоле всякое их покушение и всякое их самозваное увещание, клонящееся к искажению нашей, от Отцов нам преподанной, неукоризненной веры, не только как подозрительное и опасное, но и как нечестивое и душепагубное – достойно соборного осуждения. Такому же осуждению подлежит в особенности и окружное послание «К восточным» епископам древнего Рима папы Пия IX; таким мы и объявляем его в соборной Церкви!

§ 18. Посему, возлюбленные братие, и сослужители нашего смирения как всегда, так в особенности в настоящее время, по случаю издания упомянутого окружного послания, мы считаем своей непременной обязанностью, вследствие нашего патриаршеского и соборного решения, да не погибнет кто-либо из священной ограды соборной православной Церкви, святейшей нашей общей Матери; не только себе самим напоминать ежедневно, но и вас просить, чтобы напоминали друг другу слова и увещания блаженного Павла (сказанные им) к святым предшественникам нашим, которых он собирал в Ефесе: внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе кровью Своею. Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собой. Посему бодрствуйте… (Деян. 20:28–31). Предшественники и Отцы наши, выслушав сии Божественные наставления, пролили обильные слезы, и, повергаясь на выю его (Павла) целовали его. Так и мы, братие, слушая его, поучающего нас со слезами, повергнемся мысленно со слезами на выю его и, целуя, утешим его твердым обещанием нашим, что никто не отлучит нас от любви Христовой; никто не отклонит нас от евангельского учения, никто не совратит нас от надежного руководительства Отцов наших, также как и их никто не мог прельстить при всем старании, с каким по временам домогались этого люди, побуждаемые к тому искусителем; дабы, достигнув цели веры, то есть спасения душ наших и словесного стада, над которым Дух Святой поставил нас пастырями, услышать нам от Господа: добрый, раб, благой и верный!

§ 19. Сие апостольское увещание и убеждение через вас мы посылаем ко всему православному обществу верующих, где бы они ни находились: к священникам и иеромонахам, иеродиаконам и монахам: одним словом, ко всему причту и боголюбивому народу: к начальникам и подчиненным, богатым и бедным, родителям и детям, учителям и ученикам, образованным и необразованным, господам и рабам, дабы все укреплялись и укрепляя советами друг друга, возмогли стать против козней диавольских. Ибо так заповедует всем нам и блаженный Апостол Петр: трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол, как лев, рыкающий ходит, ища кого поглотить. Противостойте ему твердою верою (1Пет. 5:8–9).

§ 20. Вера наша, братие, (получила начало) не от человек и не через человека, но через откровение Иисуса Христа, которое проповедовали Божественные Апостолы, утвердили святые Вселенские Соборы, предали по преемству великие мудрые Учители Вселенной, и запечатлели своею кровью святые мученики! Будем же держаться исповедания, которое мы приняли чистым от столиких мужей, отвергая всякую новизну, как внушение диавола: принимающий новое (учение) признает, как бы несовершенной преподанную ему православную веру. Но она, будучи уже вполне раскрыта и запечатлена, не допускает ни убавления, ни прибавления, ни другого какого-либо изменения, и дерзающий или сделать, или советовать, или замышлять сие, уже отвергся веры Христовой, уже подвергся добровольно вечной анафеме за хулу на Духа Святого, как будто Он (Дух Святой) глоголал несовершенно в Писаниях и на Вселенских Соборах. Сию страшную анафему, братия и возлюбленные чада во Христе, не мы изрекаем ныне, но изрек прежде всех Спаситель наш: если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему, ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:32); изрек Божественный Павел: удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое, впрочем, не есть иное: а только есть люди, смущающие вас, и желающие превратить благовествование Христово. Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовестить вам не то, что мы благовествовали вам, анафема да будет (Гал. 1:6–8). Тоже изрекли и семь Вселенских Соборов, и целый лик богоносных Отцов. Итак, все замышляющие новизну – ересь или раскол – добровольно облеклись, по словам псалмопевца, проклятием, как ризой (Пс. 108:18), хотя бы то были папы, или патриархи, или клирики, или миряне: пусть даже будет это Ангел с неба, и он анафема да будет, если благовестит вам иначе, чем приняли. Так рассуждали Отцы наши, внимая душеспасительным словам Павла, и пребыли твердыми и непреклонными в вере, по преемству им преданной, сохранили ее неизменною и чистою среди стольких ересей, и предали ее нам всецелою и неповрежденною, как истекла она из уст первых служителей Слова. Так рассуждая, и мы предадим ее в грядущие поколения совершенно такой же, какой сами приняли, без всякого изменения, дабы и они, подобно нам, непостыдно и без упрека могли говорить о вере своих предков.

§ 21. Посему, братие и возлюбленные чада о Господе, очистив души наши, по Апостолу, в послушании истины (1Пет. 1:22), будем внимательны к слышанному, чтобы не отпасть (Евр. 2:1). Вера, исповедуемая нами, непостыдна! Она преподана в Евангелии устами Господа нашего, засвидетельствована святыми Апостолами и священными семью Вселенскими Соборами, проповедана во всей Вселенной, засвидетельствована самими врагами ее, которые прежде уклонения своего от Православия в ереси исповедовали ту же веру – или сами, или отцы, или праотцы их; она, по свидетельству истории, торжествовала над всеми ересями, которые нападали и нападают на нее, как видите, до настоящего времени. Наши святые и Божественные Отцы и предшественники, непрерывно преемствующие друг другу, начиная от Апостолов и от поставленных (Апостолами) преемников их даже до настоящего времени, составляя одну неразрывную цепь и соединяясь рука в руку, образуют священную ограду, которой дверь – Христос, где пасется вся православная паства на плодородных нивах таинственного Эдема, а не «на стезях кривых и стропотных», как говорит Его Блаженство (стр. 7, ст. 12). Церковь наша содержит безошибочные и неповрежденные тексты Священного Писания, Ветхий Завет в точном и верном переводе, а Новый – в самом подлиннике; священнодействия Таинств, и в особенности Божественной Литургии, в ней суть те же самые, светлые и трогательные, как преданы Апостолами. Никакой другой народ, никакое другое христианское общество не может похвалиться святым Иаковом, Василием, Златоустом: семь Вселенских Соборов, сии семь столпов дома Премудрости, были созваны у нас: наша Церковь хранит подлинники священных определении их. Пастыри ее, ее честное пресвитерство и лик монашеский сохраняют древнюю неукоризненную степенность первых веков христианства – в своем чинопочитании, в образе жизни и даже в самой простоте одежды своей. Да, поистине, в сию святую ограду (Церкви) беспрерывно вторгались и вторгаются, как видим, волки лютые, по предсказанию Апостола, что и доказывает, что в ней заключаются истинные агнцы Пастыреначальника; но она всегда воспевала и воспевает: обступили мет, окружили меня, но именем Господним я низложил их (Пс. 117:11). Припомним еще одно обстоятельство, хотя и прискорбное, но которое может пояснить и доказать истину слов наших. Все христианские народы, какие только веруют ныне во имя Христово, не исключая даже самого Запада, ни самого Рима, как это нам известно из списка первых пап, научены истинной вере Христовой нашими святыми предшественниками и Отцами. Но уже впоследствии люди коварные, из коих многие были пастырями и архипастырями упомянутых народов, – увы! – дерзнули своими жалкими мудрованиями и еретическими мнениями исказить Православие тех народов, как свидетельствует неложная история и как предсказывал Апостол Повел.

§ 22. Познаем же из сего, братия и духовные чада наши, сколь великую благодать явил Бог в православной вере нашей и единой, святой, соборной и апостольской Его Церкви, которая, как мать, верная своему супругу, учит нас безукоризненно свидетельствовать о нашей вере: Будьте всегда готовы… дать ответ с кротостью и благоговением о вашем уповании (1Пет. 3:15). Чем же воздадим мы, грешные, Господу о всех, яже воздаде нам? Неоскудевающий благами Господь и Бог наш, стяжавший нас собственною кровью, ничего не требует от нас, как только приверженности нашей, ото всей души и от всего сердца, к безукоризненной святой вере Отцов наших; преданности и любви к православной Церкви, возродившей нас не новоизмышленным окроплением, но Божественною банею апостольского Крещения, питающей нас, по вечному завету Спасителя нашего, собственным честным Телом Его; щедро, как истинная Мать, напояющая нас честною Кровию Его, пролитою нашего ради спасения и всего мира. Итак, обымем ее мысленно, как птенцы Мать свою, где бы мы ни находились – на Севере, или Юге, Востоке или Западе; устремим свои взоры и мысли к Божественному и пресветлому виду и доброте ее; емлемся обеими руками за пресветлый хитон ее, которым облек ее своими пречистыми руками красный добротою Жених ее, когда избавил ее от рабства греха и соделал Своею вечною Невестою. Восчувствуем в душах наших скорбное чувство Матери, любящей детей своих, и детей, любящих Мать свою, когда дерзкие и злонамеренные хищники всячески стараются ее отвести в рабство, или их вырвать из матерних объятий. Будем питать в себе это чувство, клирики и миряне, в особенности тогда, когда духовный враг нашего спасения, представляя обольстительные удобства (стр. 11, ст. 2–25), употребляет все средства и ходит всюду, по словам блаженного Петра, ища, кого поглотить, и когда на том пути, по которому мы проходим мирно и незлобиво, расставляет свои коварные сети.

§ 23. Бог же мира, воздвигший из мертвых Пастыря овец великого (Евр. 13:20), иже не воздремлет ниже уснет храняй Израиля, да оградит сердца и помышления ваши, и направит стопы ваши на всякое дело благое. Пребывайте здравыми, радуясь о Господе!

Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их. Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь (Евр. 13:7–9)

1. Глубокой скорбью и великой печалью объемлется сердце каждого благочестивого православного человека, искренно ревнующего о славе Божией, когда он видит, как ненавистник добра, человекоубийца искони, завидуя нашему спасению, не перестает сеять на ниве Господней разные плевелы, чтобы заглушить пшеницу. От него и прежде произрастали в Церкви Божией еретические плевелы, которые многоразлично вредили и продолжают вредить спасению во Христе человеческого рода и которые, как худые ростки и гнилые члены, справедливо отсекаются от здорового тела православной кафолической Церкви Христовой. В последующие же времена враг отторг от православной Христовой Церкви и целые народы Запада, внушив епископам Рима дух чрезмерного тщеславия, породившего разные незаконные и противные Евангелию новшества. Но этого мало: римские папы всячески стараются при удобном случае вовлечь в свои заблуждения и кафолическую, непоколебимо на Востоке пребывающую в отцепреданной православной вере Христову Церковь, просто и без проверки преследуя измышленное ими единение.

2. Так, нынешний папа римский Его блаженство Лев XIII, по случаю своего епископского юбилея, издал в июле месяце прошлого года окружное послание к государям и народам всего мира, в котором, между прочим, призывает и нашу православную соборную и апостольскую Христову Церковь к единению с папским престолом, понимая это единение так, что оно может осуществиться только через признание папы высшим архиереем, высочайшим духовным и светским главою всей Церкви, единым наместником Христа на земле и раздаятелем всякой благодати.

3. Конечно, каждый христианин должен быть преисполнен желания объединения церквей; особливо же весь православный мир, одушевляемый духом истинного благочестия, согласно Божественной цели учреждения Богочеловеком Христом Спасителем святой Церкви, пламенно желает единения церквей в едином правиле веры, на основании апостольского и отеческого учения, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем (Еф. 2:20). Посему и молится Церковь наша постоянно на общих ко Господу молениях: «рассеянных собери, заблуждших на путь правый обрати», на тот путь, который один ведет к Животу всяческих, Единородному Сыну и Слову Божию, Господу нашему Иисусу Христу (Ин. 14:6). Согласно священному сему желанию наша православная Христова Церковь всегда охотно готова отозваться на всякое предложение о соединении, если бы только римский епископ раз навсегда отверг все допущенные в его церкви многочисленные и разнообразные, противные Евангелию, новшества, вызвавшие печальное разделение церквей Востока и Запада, возвратился бы к основоположениям святых семи Вселенских Соборов, которые, как собиравшиеся под водительством Святого Духа из представителей всех святых Божиих Церквей для разъяснения правильного учения веры против еретиков, имеют всеобщее и вечное значение в Христовой Церкви. На это постоянно и в сочинениях, и в окружных посланиях указывалось папской церкви и ясно и решительно объявлялось, что до тех пор, пока она остается при своих новшествах, – православная же Церковь следует Божественным и апостольским Преданиям и установлениям девяти первых веков христианства, в течение которых и Церкви Запада еще исповедовали одну общую веру и пребывали в единении с Церквами Востока, – всякая речь о соединении будет пустой и тщетной. Посему и молчали мы доселе и не обращали внимания на упомянутую папскую энциклику, не желая обращаться к тем, которые не хотят нас слушать. Однако, с некоторого времени папская церковь, совершенно оставив путь убеждения и обсуждений, начала к общему изумлению и недоумению смущать совесть более простых православных христиан через посредство лукавых делателей, вид Апостолов Христовых на себя принимающих (2Кор. 11:13), посылает на Восток своих духовных лиц, носящих одежду православных священнослужителей, а также замышляет и многие другие коварные меры для достижения своих прозелитических целей. Вследствие сего мы сочли священным своим долгом издать это патриаршее и синодальное окружное послание, чтобы оградить от опасности православную веру и благочестие, зная, что «охранение истинных канонов составляет долг всякого ревностного христианина, в особенности же тех, кто поставлен Провидением управлять другими» (Посл. Св. Фотия. 3, §10).

4. Священное и искреннейшее желание святой соборной и православной апостольской Церкви Христовой – чтобы, как выше было сказано, отделившиеся от Нее церкви опять соединились с Ней в едином правиле веры; без такового единения в вере не может быть и вожделенного единения церквей. Если же это так, то мы поистине недоумеваем, как блаженнейший папа Лев XIII, признающий и сам означенную истину, впадает в явное самому себе противоречие, с одной стороны, заявляя, что истинное единение заключается в единстве веры, с другой, – что каждая церковь и после соединения может сохранять свои догматические и канонические определения, хотя бы эти последние и отличались от определений папской церкви, как высказывается Его блаженство в позднейшей своей энциклике от 30 ноября 1894 г. Но какое это будет единение, когда в одной и той же церкви один станет веровать, что Дух Святой исходит от Отца, другой, – что Дух Святой исходит от Отца «и Сына», один будет крестить в три погружения, другой – обливать, один – употреблять квасной хлеб в Таинстве Божественной Евхаристии, другой – опресноки, один будет преподавать народу и чашу, другой – только святой хлеб и т. п. А что именно означает такое противоречие, уважение ли к евангельским истинам святой Церкви Христовой и косвенная с его стороны уступка и признание этих истин, или что другое мы сказать не можем.

5. Как бы, однако, ни было, для осуществления благочестивого желания единения церквей, первее всего необходимо определить, что общим началом и основанием может быть не что иное, как учение Евангелия и семи святых Вселенских Соборов. Итак, обращаясь затем к этому учению, общему восточным и западным Церквам до их разделения, мы должны с искренним желанием исследовать, чтобы познать истину, во что веровала тогда и на Востоке, и на Западе вся единая святая соборная и апостольская Христова Церковь, и это держать во всей целости и неизменности. Все же, что в позднейшие времена прибавлено или убавлено, священный и всенепременный долг каждого – если только он искренно ищет славы Божией больше, чем славы собственной – исправлять таковое в духе благочестия, памятуя, что тяжкую ответственность приимет пред судилищем нелицеприятного Судии Христа тот, кто по тщеславии упорно пребывает в извращении истины. Говоря это, мы отнюдь не имеем в виду разностей, касающихся устава священных чинопоследований и песнопений или священных одежд и т. п., каковые разности, имевшие место и в древности, нисколько не вредят существу и единству веры; но мы имеем в виду те существенные разности, которые касаются богопреданных догматов веры и богоустановленного канонического строя церковного управления. «Если отступления не касаются веры – говорит святитель Фотий, – или какого-нибудь общего соборного определения; например, когда одни держатся таких порядков и обычаев, другие – иных, то, правильно рассуждая, должно признать, что и те, которые хранят известный обычай, не делают ничего несправедливого, и те, которые не имеют его, не погрешают» (Посл. Св. Фотия 3, §6).

6. Ради священной цели единения восточная православная кафолическая Христова Церковь готова единодушно принять, если бы что оказалось ей поврежденным или оставленным из того, что до 9 в. согласно исповедовалось Церквами Востока и Запада; и если, на основании учения Божественных Отцов и богособранных Вселенских Соборов, западные докажут нам, что до 9 в. Римская Церковь, – тогда еще православная, – читала Символ веры с прибавкой, или употребляла обливание вместо погружения, учила о непорочном зачатии Приснодевы, о светской власти, непогрешимости и главенстве римского епископа, мы ничего тогда сказать не имеем. Если же, наоборот, с ясностью доказывается, как и сами любящие истину из латинян признают, что восточная и православная кафолическая Христова Церковь содержит те самые древле преданные догматы, которые тогда исповедывались одинаково и на Востоке, и на Западе, и что западная церковь извратила эти догматы разными нововведениями, тогда и для младенцев станет ясным, что самый естественный путь к единению есть возвращение римской церкви к древним догматам и древнему устройству церковного управления. Ибо вера отнюдь не изменяется временем или обстоятельствами, но остается всегда и везде одною и тою же: Одно тело и один дух, как вы и призваны в одной надежде звания вашего; Один Господь, одна вера, одно крещение, Один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас (Еф. 4:4–6).

7. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов веровала и признавала за догмат согласно со словами Евангелия, что Дух Святой исходит от Отца. Но на Западе с 9 уже века стал мало-помалу подвергаться порче священный Символ веры, составленный и утвержденный Вселенскими Соборами, и самочинно стало распространяться учение, что Дух Святой исходит и от Сына. Без сомнения, папа Лев XIII хорошо знает, что православный его предшественник и соименный ему защитник истинной веры, Лев III, на Соборе 809 г. отверг и осудил эту незаконную и противную Евангелию прибавку «и от Сына» (Filioque), при чем велел начертать на двух серебряных досках – по-гречески и по-латыни – подлинный, без всяких прибавлений, священный символ веры Первого и Второго Вселенских Соборов, с такою надписью: «Наес Leo posui amore et cautela fidei orthodoxae» («Я, Лев, поставил сие из любви и для сохранения православной веры»)⁴⁶. Без сомнения, знает он также, что и в Риме незаконная эта и противная Евангелию прибавка к священному Символу веры признана была законной только в 10 или в начале 11 в., и, следовательно, Римская Церковь, упорствующая в своих новоизмышлениях и не хотящая обратиться к учению Вселенских Соборов, подлежит всецело суду пред единой святой соборной и апостольской Христовой Церковью, которая твердо держится отеческого учения и верно хранит во всем преданный ей залог веры, повинуясь апостольской заповеди: храни добрый залог Духом Святым, живущим в нас (2Тим. 1:14), отвращаясь негодных пустословии и прекословии лжеименного знания, которому предавшись, некоторые уклонились от веры (1Тим. 6:20).

8. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов совершала Крещение через три погружения в воду; папа Пелагий называет троекратное погружение установлением Господним, и еще в 13 в. совершалось на Западе Крещение через три погружения: об этом ясно свидетельствуют сохранившиеся в древних храмах Италии священные крещальни. Но в позднейшие времена введено было в папской церкви кропление и обливание, и это нововведение она содержит доселе, еще более расширяя вырытую ею пропасть разделения. Мы же, православные, пребывая верными апостольскому Преданию и церковной практике семи Вселенских Соборов, «неуклонно подвизаемся за общее достояние, за отеческое сокровище здравой веры» (Василия Великого Посл. 243 к италийским и гэльским епископам).

9. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов, по примеру Спасителя нашего, более тысячи лет на Востоке и Западе совершала Божественную Евхаристию на квасном хлебе, как признают это и уважающие истину западные богословы. Но папская церковь с 11 в. ввела у себя новшество – употребление в Таинстве Божественной Евхаристии «опресноков».

10. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов приняла, что честные Дары освящаются после молитвы призывания Святого Духа через благословение иерейское, как свидетельствуют и древнеримские, и галльские чинопоследования. Но впоследствии папская церковь ввела новшество и здесь, самочинно усвоив мнение об освящении честных Даров при возглашении слов Господа: Приимите, ядите: сие есть тело Мое, и пиите от нея еси: сия есть кровь Моя (Мф. 26:26–28).

11. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов, следуя заповеди Господа: пиите от нея еси, преподавала причастие всем из святой Чаши. Но папская церковь с 9 в. и впоследствии ввела новшество и здесь, лишив мирян святой Чаши, вопреки установлению Господа, всеобщей практике древней Церкви и ясным запрещениям многих древних православных епископов Рима.

12. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов, следуя богодухновенному учению Священного Писания и идущему издревле апостольскому Преданию, призывает милость Божию и молится об отпущении согрешений и упокоении усопших о Господе (Мф. 26:31; Евр. 11:39; 2Тим. 4:8; 2Мак. 12:48). Папская же церковь, начиная с 12 в. и позднее измыслила, и сосредоточила в лице папы как бы единственного и исключительными правами облеченного законодателя, множество новых учений.

13. Единая, святая, соборная и апостольская Церковь семи Вселенских Соборов учит об одном только чистом и непорочном, от Святого Духа и Марии Девы, сверхъестественном зачатии Единородного Сына и Слова Божия. Папская же церковь, лишь сорок лет тому назад, ввела новый догмат о непорочном зачатии Богородицы и Приснодевы Марии, догмат неизвестный древней Церкви, вызывавший не раз сильное опровержение даже со стороны выдающихся латинских богословов.

14. Оставляя без внимания эти образовавшиеся на Западе важные и существенные относительно веры разности между двумя церквами, Его блаженство выставляет в своей энциклике важнейшею и будто бы единственной причиной разделения вопрос о главенстве римского епископа, при чем отсылает нас к источникам, чтобы мы исследовали, как думали наши предки и что завещали нам первые времена христианства. Но обращаясь к Отцам Церкви и Вселенским Соборам первых девяти веков, мы вполне удостоверяемся, что на епископа римского никогда не смотрели в Церкви как на высшую власть и непогрешимую главу и что каждый епископ есть глава и предстоятель своей частной церкви, подчиняющейся только соборным определениям и решениям Церкви вселенской, как единственно непогрешимым, и, как показывает история церковная, епископ римский нисколько не составлял из этого правила исключения. Единый же вечный Начальник и бессмертный Глава Церкви есть Господь наш Иисус Христос, ибо Он есть Глава тела Церкви (Кол. 1:18). Он сказал божественным Своим Ученикам и Апостолам при вознесении своем на небеса: се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:20). А Апостол Петр, которого паписты произвольно выставляют основателем Римской Церкви и первым ее епископом, опираясь на «Псевдоклиментинах», апокрифическом произведении 2 в., в Священном Писании изображается участвующим в рассуждениях на Апостольском Соборе в Иерусалиме как равный с равными; в другой раз он резко обличается Апостолом Павлом, как это видно из Послания к Галатам (2:11–15). И то самое евангельское место, на которое ссылается римский папа: Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою (Мф. 16:18), как известно и самим папистам, святые Отцы изъяснили совершенно иначе и в православном духе, толкуя оное в переносном смысле, что положенный в основу непоколебимый камень, на коем Господь основал Свою Церковь, который и врата адовы не одолеют, есть правое Петрово исповедание Господа: Ты Христос, Сын Бога живаго (Мф. 16:6). На этом исповедании и вере зиждется спасительная евангельская проповедь всех Апостолов и их преемников. Вот почему восхищенный на небеса Апостол Павел, как бы изъясняя это изречение Господа, богодухновенно говорит: По данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, основание положил, а другой строит... никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1Кор. 3:10–11). В другом же смысле основанием наученных во Христе верующих, которые суть члены Тела Христова, или Церкви (Кол. 1:24), он называет всех вообще Апостолов и пророков: Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем (Еф. 2:19–22, Ср. 1Пет. 2:4; Откр. 21:14). Но если таково богодухновенное апостольское учение об основании и Главе Церкви Божией, то вполне естественно, что и святые Отцы, твердо державшиеся Преданий апостольских, не могли иметь или допустить мысли о высшем главенстве Апостола Петра и епископов римских или давать какое-либо иное, совершенно неизвестное в Церкви, противное истине и Православию толкование вышеприведенному евангельскому месту, равно не могли сами собою измыслить странного догмата о высших преимуществах римского епископа как преемника будто бы Апостола Петра, тем более, что Апостол Петр вовсе не был основателем Римской Церкви: история ничего не знает об апостольской деятельности его в Риме. Скорее, Римская Церковь основана была Апостолом языков Павлом, через его учеников; по крайней мере апостольское служение его в Риме определенно известно (Деян. 28:15; Рим. 1:9; 15:15–16; Флп. 1:13).

15. Божественные Отцы, уважая епископа Рима, только как епископа главного в империи города, оказали ему почетное преимущество председательства пред всеми прочими епископами, но при этом смотрели на него просто как на первого по степени епископа, то есть первого между равными. Эти преимущества впоследствии усвоены были и епископу Константинополя, когда этот город сделался столицей римского государства, как свидетельствует о том правило Четвертого Вселенского Халкидонского Собора, где между прочим говорится: «то же самое постановляем и определяем о преимуществах святейшей Церкви того же Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима Отцы прилично дали преимущества, поскольку то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейших епископов предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима». Из этого правила ясно, что епископ Рима равен с епископом Константинопольской Церкви и с епископами прочих Церквей, но ни в одном правил и ни у кого из Отцов нет даже ни малейшего намека, что римский папа есть единый глава всей Церкви, непогрешимый судия епископов других независимых и автокефальных Церквей, или же преемник Апостола Петра и наместник Христа на земле.

16. Каждая в отдельности автокефальная Церковь на Востоке и Западе была совершенно независима и самостоятельна во времена семи Вселенских Соборов. Как епископы автокефальных Церквей Востока, так и епископы Африки, Испании, Галлии, Германии и Британии управляли своими Церквами через собственные Поместные Соборы; никакого права вмешательства римский епископ, который и сам обязан был подчиняться соборным решениям, не имел. А когда возникали важные вопросы, требовавшие решения всей Церкви, созывался Собор Вселенский, который один всегда был и остается высшей в Церкви властью. Таково древнее церковное устройство. По отношению друг к другу епископы были независимы и, каждый в своей области, совершенно самостоятельны, подчиняясь только соборным постановлениям; на Соборах они присутствовали как равные между собою. Никто из них никогда не добивался единоличной власти над всей Церковью. Если же иногда некоторые честолюбивые епископы римские заявляли чрезмерные притязания на неизвестное в Церкви главенство, таковые встречали надлежащее обличение и осуждение. Неверно, следовательно и обличается как явное заблуждение, утверждение Льва XIII, который говорит в своей энциклике, будто до времени великого Фотия имя римского престола было свято для всех народов христианского мира, и Восток подобно Западу единодушно и беспрекословно подчинялся римскому епископу, как законному будто бы преемнику Апостола Петра, а, следовательно, и наместнику Иисуса Христа на земле.

17. В течение девяти веков Вселенских Соборов восточная православная Церковь никогда не признавала надменных притязаний римских епископов на главенство, следовательно, и не подчинялась ему, как это ясно показывает церковная истории. Независимость Востока от Запада ясно и решительно открывается из следующих немногих, но знаменательных слов Василия Великого, которые написал он в послании к святому Евсевию, епископу Самосатскому: «Люди надменного нрава, когда им уступают, делаются еще большими презирателями. Если умилосердится над нами Господь, то чего еще нам желать сверх того? А если пребудет на нас гнев Божий, какая будет нам помощь от западной гордости? Они и не знают дела, как оно есть, и не хотят его узнать: но, предубежденные ложными подозрениями, то же теперь делают, что прежде делали касательно Маркелла» (Посл. 239). Вышеупомянутый Фотий, святой иерарх Константинопольский и светило, защищая во второй половине 9 в. независимость Константинопольской церкви и провидя предстоящее извращение церковного строя на Западе и отпадение Запада от православного Востока, пытался сначала мирным путем предотвратить опасность. Но епископ римский Николай I, вопреки священным канонам, своим чрезмерным вмешательством в дела Востока и решительной попыткой подчинить себе Константинопольскую Церковь впервые довел дело до печального разрыва между церквами. Первые семена таких безмерно властолюбивых притязаний папства были посеяны в «Псевдоклиментинах», ко времени же упомянутого Николая I совершенно были возделаны в так называемых «Лжеисидоровых декреталиях», которые содержат в себе собрание частью подложных, частью вымышленных царских указов и посланий древних римских епископов, и в которых, вопреки исторической истине и установившемуся церковному строю, надменно проводилась мысль, будто христианская древность признавала за римскими епископами верховную власть над всей Церковью.

18. С душевной скорбью вспоминаем все это, поскольку папская церковь, хотя и признает уже порчу и подложность тех декреталий, на которых основываются неограниченные ее притязания, однако не только упорствует [в нежелании] возвратиться к канонам и определениям Вселенских Соборов, но и в исходе вот уже 19 ст., продолжая расширять существующую пропасть разделения, открыто провозгласила, к удивлению всего христианского мира, непогрешимость римского епископа. Православная, восточная и кафолическая Христова Церковь, кроме неизреченно воплотившегося Сына и Слова Божия, никого другого не знает, кто бы пребывал на земле непогрешимым. Сам Апостол Петр, преемником которого мнит себя папа, трижды отрекся от Господа; он же был обличаем Апостолом Павлом, как неправо поступивший в отношении к истине евангельской (Гал. 2:11). Затем, папа Либерий в 4 в. подписал арианский символ, также Зосима в 5 в. одобрил еретическое исповедание веры, отвергавшее первородный грех; Виталий в 6 в. был осужден за неправославие на Пятом Вселенском Соборе; Гонорий, впавший в монофелитство, осужден был в 7 в. на Шестом Вселенском Соборе как еретик, и последующие папы приняли и подтвердили его осуждение.

19. Имея все это и подобное пред глазами, народы Запада, постепенно начавшие развиваться благодаря распространению наук, стали открыто свидетельствовать против папских нововведений и требовать – как это было в 15 в., на соборах Констанцком и Базельском, – возвращения к церковному устройству первых веков, в каковом устройстве благодатью Божьею пребывают и всегда будут пребывать православные Церкви на Востоке и Севере, которые уже одни составляют теперь единую, святую, соборную и апостольскую Христову Церковь, этот столп и утверждение истины. То же самое сделали в 17 в. ученые галликанские богословы и в 18 в. епископы в Германии. В нынешнем же веке науки и критики все христианское сознание, в лице знаменитых духовных лиц и богословов Германии, возмутилось против папства в 1870 г., по поводу Ватиканского собора, провозгласившего новый догмат о папской непогрешимости. Следствием этого движения является образование особых религиозных обществ «старокатоликов», отвергших папство и совершенно порвавших с ним связи.

20. Напрасно, поэтому, отсылает нас римский епископ к историческим свидетельствам, чтобы исследовать, как веровали наши предки и что завещали нам первые времена христианства. В памятниках истории мы, православные, находим указания на все те древние и богопреданные установления, которых мы и доселе заботливо держимся, но отнюдь не на те новшества, какие породили позднейшие времена суемудрия на Западе, и какие усвоила и содержит доныне папская церковь. Итак, православная восточная Церковь справедливо хвалится о Христе, что она есть Церковь семи Вселенских Соборов и девяти первых веков христианства, следовательно, единая святая соборная и апостольская Церковь, столп и утверждение истины (1Тим. 3:15). Нынешняя же римская церковь есть церковь новшеств, подложных отеческих творений и извращенного толкования Священного Писания и определений святых Соборов. Посему она достойно и праведно объявлена и объявляется отделенной на все то время, пока пребудет в своем заблуждении. «Лучше война похвальная – говорит святой Григорий Назианин, – нежели мир, отделяющий от Бога».

21. Говоря вкратце, таковы важные и произвольные нововведения папской церкви относительно веры и устройства церковного управления, о которых, очевидно, с намерением умалчивает папская энциклика. Но эти нововведения, касающиеся существенных положений вероучения и управления церковного и явно стоящие в противоречии со всем строем девяти первых веков, делают невозможным желанное единение между церквами. Невыразимою скорбью наполняется сердце каждого благочестивого православного человека, когда он видит, что папская церковь продолжает по-прежнему надменно отстаивать свои новшества и нисколько не хочет содействовать священной цели единения отвержением этих еретических новшеств и возвращением к древнему устройству единой, святой, соборной и апостольской Христовой Церкви, часть которой она некогда составляла.

22. Но что сказать о том, что пишет римский первосвященник, обращаясь к славным славянским народам? Никто, конечно, никогда не отрицал, что большинство славянских народов удостоилось благодати спасения благодаря апостольским трудам и добродетелям святых Кирилла и Мефодия. Но история свидетельствует, что эти Апостолы славянства – греки, вышедшие из Фессалоники во время великого Фотия и близкие друзья этого Божественного Отца, – были посланы для обращения в христианство славянских племен не из Рима, а из Константинополя, где они и образование получили, подвизаясь в иночестве в священной обители святого Полихрония. Поэтому совершенно неосновательными являются громкие заявления в энциклике римского папы, будто между иерархами Римской Церкви и славянскими народами существовала прежде какая-то близкая связь и взаимоотношение. Потому что, если Его блаженство и умалчивает об этом, история все-таки ясно свидетельствует, что святые Апостолы славян гораздо больше зла претерпели в своей деятельности от всяких ограничений и противодействия со стороны римских епископов, больше жестокости испытали от преследований со стороны франкских католических епископов чем от самих язычников славянских стран. Его блаженству хорошо известно, что, когда святой Мефодий отошел ко Господу, двести наиболее достойных его учеников, после продолжительной и тяжкой борьбы с противодействием римских пап, изгнаны были из Моравии с помощью военной силы выведены за ее пределы, откуда потом разошлись по Болгарии и по другим местам. С изгнанием же более образованного славянского клира был вытеснен из употребления устав восточной Церкви, а также и славянский язык (употреблявшийся в богослужении), так что с течением времени изгладился в тех странах всякий след Православия, и все это – при открытом содействии римских епископов, средствами и способами, совсем неприличными священному епископскому сану. Но благодатью Божией невредимо сохраненные от всех этих озлоблений православные славянские Церкви, возлюбленные дщери православного Востока, и особенно великая и славная церковь богоспасаемой России, соблюли и до конца веков будут блюсти православную веру, являя собой светлый пример свободы во Христе. Напрасно, поэтому, папская энциклика обещает славянским Церквам благоденствие и величие. По милости Божией они обладают сими благами, твердо пребывая в отеческом Православии и хвалясь им о Христе.

23. При таком положении дела, в виду неоспоримых свидетельств церковной истории, долгом считаем обратиться со своим словом к народам Запада, которые в неведении истины и верного свидетельства истории о церковных событиях прошлого легко поддаются обману и следуют незаконным, противоевангельским нововведениям папства, отторгнутые и пребывающие вне единой, святой, соборной и апостольской Церкви Христовой, которая есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины (1Тим. 3:15), в которой некогда блистали благочестием и правою верою славные их предки, в течение девяти веков оставаясь верными и достойными членами ее, послушно следовавшими и подчинявшимися постановлениям богособранных Вселенских Соборов.

24. Христолюбивые народы славных стран Запада! Мы радуемся, видя вашу ревность о Христе, проистекающую из правильного убеждения, что без веры во Христа невозможно угодить Богу (Евр. 11:6). Но всякому благоразумному человеку известно, что спасительная во Христа вера, прежде всего, должна быть вполне правою и согласною со Священным Писанием и апостольским Преданием, на которых зиждется учение Божественных Отцов и семи богособранных Вселенских Соборов. Известно, далее, что и единая Христова Церковь, хранящая в своих недрах, как бы некое Божественное завещание, эту спасительную, единую, правую и чистую веру в том виде, как она с самого начала преподана и богоносными Отцами в течение девяти первых веков богодухновенно раскрыта и изложена, – она именно есть единая и навсегда одна и та же, а не та, которая подвергается изменениям в зависимости от текущего времени. Ибо евангельские истины отнюдь не допускают изменения или постепенного совершенствования, как это бывает с различными философскими учениями: Иисус Христос вчера, и сегодня, и во веки Тот же (Евр. 13:8). Поэтому живший в половине 5 в. святой Викентий, вскормленный молоком отеческого благочестия в Галлии, в монастыре Лиринском, мудро и в духе Православия определяет истинную кафоличность веры и Церкви в следующих словах: «В кафолической Церкви в особенности следует нам заботливо содержать то, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все. Ибо это именно и есть в истинном и в собственном смысле кафолическое (на каковой смысл указывает и самое значение слова), которое обнимает все почти всецело. Но это будет в том случае, если мы последуем всеобщности, древности и общему согласию». Но, как было сказано, западная церковь, с 9 в. и после, ввела у себя через папство разные еретические учения и новшества, и таким образом отделилась и удалилась от истинной православной Христовой Церкви. Посему необходимо вам обратиться и прийти опять к древнему и неповрежденному церковному учению, чтобы достигнуть вечного спасения во Христе. Вы хорошо это поймете, если внимательно размыслите о том, что заповедует восхищенный на небеса Апостол Павел в послании к Фессалоникийцам, говоря: итак, братие, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим (2Фес. 2:15); еще и в послании к Галатам пишет тот же Божественный Апостол: удивляюсь, что вы от призвавшаго вас благодатию Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое, впрочем, не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово (Гал. 1:6–7). Но удаляйтесь от этих превратителей истины евангельской: такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву, и ласкательством и красноречием обольщают сердца простодушных (Рим. 16:18). И возвратитесь, наконец, в недра единой, святой и апостольской Церкви Божией, которая состоит из совокупности отдельных, по всему православному миру богонасажденных, как виноград благопроизрастающих, неразрывно между собой единством общей спасительной веры во Христа, союзом мира и духом соединенных святых Божиих Церквей, чтобы и вам достигнуть вожделенного во Христе спасения. И прославится тогда в нас преславное и пресвятое имя пострадавшего за спасение мира Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.

25. Мы же, благодатью и благоволением всеблагого Бога сподобившиеся пребыть членами Тела Христова, то есть единой, святой, соборной и апостольской Церкви Его, будем твердо держаться Апостолами и святыми Отцами преданного благочестия. Будем все бодрствовать и беречься тех лжеапостолов, которые приходят к нам в одеждах овчих, чтобы прельщать простых и неопытных наших братий разными коварными обещаниями! Они все для себя считают позволенным и допускают единение церквей, под условием признания римского папы верховным и непогрешимым главой и неограниченным повелителем всей Церкви, единственным на земле наместником Христа и источником всякой благодати. Особенно же мы, благодатью и милостью Божьего поставленные епископами, пастырями и учителями святых Божиих Церквей, будем внимать себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил нас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею (Деян. 20:28), ибо мы дадим ответ. Посему будем увещевать друг друга и назидать один другого (1Фес. 5:11). Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную Свою славу во Христе Иисусе… да совершит нас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми (1Пет. 5:10) и даст просвещение светом благодати Его и познания истины всем, которые далеко вне единой святой соборной и православной паствы словесных Его овец. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

Мы пришли к полному и согласному пониманию, что в настоящий период времени на Православную Церковь направлено влияние инославия, по меньшей мере, с двух сторон.

С одной стороны, возглавление Римско-Католической Церкви в лице папства, как бы потеряв чувство спасительной веры в неодолимость Церкви Христовой вратами адовыми и в заботах о сохранении своего земного авторитета идя по пути использования политических связей с сильными мира сего, пытается соблазнить Православную Церковь на соглашение с ним. К этой последней цели папство стремится посредством создания разного рода униональных по направлению организаций.

С другой стороны, протестантство, во всем его многообразии и раздробленности на секты и толки, изуверившись в вечности и незыблемости христианских идеалов, в своем горделивом презрении апостольских и древнеотеческих установлений, стремится выйти на путь противостояния римскому папизму. Протестантство ищет союзника для этой борьбы в лице Православной Церкви, чтобы приобрести для себя значение влиятельной международной силы.

И здесь Православию предстоит еще больший соблазн – уклониться от искания Царства Божия и вступить на чуждое его целям политическое поприще. Такова практическая задача экуменического движения на сегодня.

Вместе с собственно Православием тому же влиянию подвергаются и Армяно-Грегорианская, Сиро-Яковитская, Абиссинская, Коптская и Сиро-Халдейская не римско-католические церкви, а также и старокатолическая церковь, столь родственные Православию.

Принимая во внимание, что

а) целеустремления экуменического движения, выразившиеся в образовании «Всемирного Совета Церквей» с последующей задачей организации «Экуменической церкви» в современном нам плане не соответствуют идеалу христианства и задачам Церкви Христовой как их понимает Православная Церковь;

б) направление своих усилий в русло социальной и политической жизни и к созданию «Экуменической церкви» как международной влиятельной силы есть как бы падение пред искушением, отвергнутым Христом в пустыне, и уклонение Церкви на путь уловления душ человеческих во мрежи Христовы и нехристианскими средствами;

в) экуменическое движение, в современном плане работы «Всемирного Совета Церквей», не в пользу Церкви Христовой и слишком преждевременно отвергло уверенность в возможности воссоединения единой, святой, соборной и апостольской Церкви; преобладающий протестантский состав Эдинбургской конференции 1937 г., потерпев ли неудачу или только в предвидении ее, поспешил покончить с попытками к благодатному воссоединению церквей; в целях самосохранения протестантизм пошел по пути меньшего сопротивления, по пути отвлеченного унионизма на социально-экономической и даже политической почве. Это движение и дальнейший план своей работы построило на теории создания нового внешнего аппарата «Экуменической церкви» как учреждения в государстве, так или иначе с ним связанного и обладающего мирским влиянием;

г) в течение всех истекших десяти лет (с 1937 по 1948 г.) идея воссоединения церквей на догматической и вероучительной почве документально больше уже не обсуждается – ей дано второстепенное педагогическое значение для будущего поколения. Таким образом, современное нам экуменическое движение не обеспечивает дела воссоединения Церквей благодатными путями и средствами;

д) снижение требований к условию единения до одного лишь признания Иисуса Христа нашим Господом умаляет христианское вероучение до той лишь веры, которая по слову Апостола, доступна и бесам (Иак. 2:19; Мф. 8:29; Мк. 5:7), и констатируя такое современное положение, наше Совещание Предстоятелей и Представителей Православных автокефальных Церквей, молитвенно призвав содействие Святого Духа, определило:

Сообщить «Всемирному Совету Церквей», в ответ на полученное всеми нами приглашение к участию в Амстердамской Ассамблее в качестве членов ее, что все Православные Поместные Церкви, участники настоящего Совещания, принуждены отказаться от участия в экуменическом движении, в современном его плане.

1. Отрицающим бытие Божие и утверждающим, будто мир сей существует сам по себе и все в нем без Промысла Божьего и случайно бывает, – анафема.

2. Говорящим, что Бог – не дух, но плоть; или что Он не праведен, не милосерден, не премудр, не всеведущ, и подобные хуления произносящим, – анафема.

3. Тем, кто смеет говорить, будто Сын Божий не единосущен и не равночестен Отцу, то же говорящим о Духе Святом, и исповедующим, будто Отец, Сын и Святой Дух – не единый Бог – анафема.

4. Безумно говорящим, будто для нашего спасения и для очищения грехов не нужно пришествия в мир Сына Божия во плоти и Его свободного страдания, смерти и воскресения, – анафема.

5. Не принимающим благодати искупления, проповеданного Евангелием как единственного нашего средства к оправданию перед Богом, – анафема.

6. Тем, кто смеет говорить, будто Пречистая Дева Мария не была прежде рождества, в рождестве и после рождества Девой, – анафема.

7. Неверующим, что Дух Святой умудрил пророков и Апостолов и через них возвестил нам истинный путь к вечному спасению, и утвердил это чудесами, и ныне в сердцах верных и истинных христиан обитает и наставляет их на всякую истину, – анафема.

8. Отвергающим бессмертие души, кончину века, суд будущий и воздаяние вечное за добродетели на небесах, а за грехи осуждение, – анафема.

9. Отвергающим все Таинства святые, которых придерживается Церковь Христова, – анафема.

10. Отвергающим Соборы святых Отцов и их предания, с Божественным Откровением согласные и православно-кафолической Церковью благочестиво хранимые, – анафема.

11. Думающим, будто православные государи возводятся на престолы не по-особенному о них Божьему благоволению и будто при помазании на царство на них не изливаются дарования Духа Святого к прохождению великого сего звания, и, таким образом, дерзающим против них на бунт и измену, – анафема.

12. Ругающим и хулящим святые иконы, которые святая Церковь ради воспоминания дел Божиих и угодников Его, ради побуждения взирающих на них к благочестию и к подражанию им принимает, и говорящим, что это идолы, – анафема.

Отступившия от православныя веры и погибельными ересьми ослепленныя, светом Твоего познания просвети и святей Твоей апостольстей соборней Церкви причти. Аминь.