Переход

Глава 9

Смерть есть разделение бесплотной части живой личности, души, от ее материальной части – тела.

Душа не подвержена времени… Душа может встречаться и беседовать с духами, с духом хранителем.

На пути от земли к будущей жизни души проходят суд. Высшие существа судят людей.

Платон

Что такое смерть. Отсутствие научного определения смерти. Христианство о смерти. У нас одна жизнь, а не две; жизнь на земле и за гробом – непрерывный процесс. Сразу после перехода. Христианство и наука о начале жизни за гробом. Первый суд.

Что такое смерть? Мы дошли уже до девятой главы и все еще не попытались ответить на этот вопрос.

Наука дает определения всем предметам, явлениям, феноменам и только определения того, что такое смерть, наука не дает. Во всяком случае, ни в научных, ни в популярных публикациях мне не удалось найти ни одного ясного положительного определения этого слова.

Оксфордский академический словарь дает совершенно бессодержательное определение: «Смерть это конец жизни».

Есть еще несколько попыток определения смерти.

Британская энциклопедия 1986 года: «Полное прекращение жизненных процессов».

«Медицинские руководства: «Отсутствие признаков жизни» и «Отсутствие мозговой активности, подтвержденное электроэнцефалограммой».

22-й Всемирный медицинский конгресс 1968 года, специально изучавший проблему смерти: «Необратимая потеря функций всего организма».

Часто встречается и другое, написанное псевдонаучным языком, но тоже пустое определение»,

«Смерть есть окончательное прекращение жизненных функций у животного или растения».

Говоря о смерти, употребляют и другие слова, например: «ничто», «небытие» и другие похожие слова, всегда с негативным смыслом, слова о том, чего нет. И приходит в голову мысль, а может быть, и смерти-то тоже нет?

Такое отсутствие научного определения смерти отмечают ученые, занимающиеся этим феноменом. И неудивительно, что те из них, которые изучали не только анатомию, а всего человека, все чаще советуют вместо слова смерть употреблять слово «переход», потому что под смертью обычно понимают конец человеческой жизни, а теперь известно, что со смертью тела жизнь личности не кончается; личность продолжает существовать, переходя в другие условия, – отсюда и слово «переход», правильно определяющее происходящее событие.

Христианское понимание смерти можно увидеть из письма епископа Феофана Затворника к его умирающей сестре: «Прощай, сестра! Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе. Ведь ты не умрешь. Тело умрет, а ты перейдешь в иной мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая. Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им и наши им передай приветы и попроси попещись о нас… даруй же тебе, Господи, мирный исход! День-другой, и мы с тобою. Потому не тужи об остающихся. Прощай, Господь с тобою».

Хорошее письмо, совсем спокойное и полное уверенности в будущей блаженной жизни. Будто он провожает сестру не в дальнюю дорогу, не в неведомую страну, а в отчий дом, где ждут нас наши близкие, умершие раньше нас.

В Екклезиасте есть такая фраза: «И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его» (12, 7).

Христианство понимает смерть как разделение души и тела и откровение духовного мира. К такому же пониманию приходит и современная наука о смерти. Мы уже отмечали, что ученые, бывшие неверующими, начав изучение процессов, связанных с умиранием, пришли или приходят к вере в Бога и в бессмертие души.

Здесь нужно оговориться. Конечно, наука не говорит о бессмертии души в вечности, этого никакая наука доказать не сможет, но наука подтвердила, что после смерти тела какая-то часть человека выходит из умершего тела и продолжает сознательную жизнь. Смерть тела – не конец существования, а переход личности или души из одного состояния в другое и из мира материального в мир духовный.

Конечно, смерть – самое важное событие нашей жизни, но не потому, что умирает тело, а потому, что все будущее нашей бессмертной души, нашего настоящего «Я» зависит от того, какими мы будем в самый момент перехода, потому что за гробом не начинается новая жизнь, а продолжается прежняя.

МЫ теперь знаем, что самый момент смерти тела – то, чего мы больше всего боимся, – неощутим. После выхода из тела душа переходит в другой мир и начинает там вторую часть своей жизни – жизнь бестелесную.

В течение многих веков о загробной жизни души учило христианство, а в наше время появились и объективные данные, полученные и проверенные наукой. Это дает нам возможность постараться посмотреть, подтверждаются ли религиозные верования этими новыми достижениями медицинской науки?

Допустимо ли это? Один из христианских богословов сказал, что есть в мироздании вещи, о которых «пристойнее убо хранить молчание». Это – хорошее предостережение; конечно, лучше всего просто верить, не пытаясь проверять и не докапываясь ни до чего своим человеческим разумом. Счастлив тот, кто способен на это. Но что делать тем, у кого такой веры нет? Остаться в сомнении и отказаться думать – нехорошо. Разум дан людям Господом, и завеса над тайной смерти тоже приподнята по воле Его. Мне кажется, что посмотреть и подумать следует; нужно только отбросить, если они были, все предвзятые мнения и подойти к вопросу со спокойной объективностью и известной долей скромности.

Ответ на этот вопрос можно найти в Евангелии. Один из апостолов Иисуса Христа, Фома, тоже долго не мог поверить в воскресение своего Учителя. Он сказал: «…если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» [speaker-mute](Ин. 20, 25)[/speaker-mute]. Одной верой Фома не мог принять воскресение Иисуса Христа, ему нужны были и материальные доказательства. Иисус Христос дал Фоме и это: «…потом говорит Фоме: «Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим!» [speaker-mute](Ин. 20, 27)[/speaker-mute]. Потом Иисус Христос сказал Фоме: «…ты поверил потому, что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие» [speaker-mute](Ин. 20, 29)[/speaker-mute].

Иисус Христос упрекнул Фому за малую веру, но не отверг его и дал ему и наглядные доказательства. Не так ли и со многими из нас? Свидетельства о жизни души были даны давно, и не мало, но для многих этого было недостаточно. Нужно было убедиться наглядно. Теперь нам дано и это.

Как только вы начинаете ближе знакомиться с проблемой, вы, к своему удивлению, обнаруживаете, что многие из явлений, описанных врачами-реаниматорами, были давно известны христианским писателям, а не знали мы этого просто потому, что богословскую литературу всерьез не принимали и не читали.

Хотя христианская литература и медицинские изыскания последних лет в основном свидетельствуют об одном и том же, есть некоторые различия в описаниях, а также в понимании и оценке описываемого. Поэтому нужно посмотреть на всю проблему детальнее и внимательнее.

Главное достижение последних лет состоит в том, что труды врачей-реаниматоров полностью подтвердили учение христианства о душе. Первый, самый важный и непреложный факт – по смерти тела жизнь продолжается – утвержден и религией и наукой.

И второе – жизнь в загробном мире течет в свете, а не во тьме; во всяком случае, в той его части, куда мы стремимся. Об этом свидетельствуют и Священное Писание, и рассказы людей, заглянувших за завесу. Мы приводили много примеров и повторять их не будем.

Описания потустороннего света очень интересны. Это не тот свет, к которому мы привыкли на земле. Это не свет солнца.

В священных книгах пишется, что люди воспринимают этот свет тогда, когда они видят или чувствуют присутствие небесных духовных сил. Этот свет сиял при крещении Иисуса Христа, при Его воскресении, при преображении на горе Фавор. Иисус Христос сказал о Себе: «Я свет миру». Свет этот необычен. Вот несколько цитат:

На горе Фавор: «И преобразился пред ними: и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» [speaker-mute](Мф. 17, 2)[/speaker-mute].

«…и преобразился пред ними. Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» [speaker-mute](Мк. 9:3)[/speaker-mute].

При воскресении Иисуса Христа: «…Ангел Господень… отвалил камень от двери гроба и сидел на нем. Вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег» [speaker-mute](Мф. 28:2–3)[/speaker-mute].

Когда фигуры Богоматери, ангелов, святых являются живущим на земле во сне или наяву, они всегда окружены светом, часто ослепительно ярким светом.

Мотовилов писал о Серафиме Саровском, что, когда тот молился, Мотовилов не мог смотреть на него. Свет, исходивший от лица святого Серафима, ослеплял его.

Мой друг был хорошо знаком с одним монахом строгой, аскетической жизни. Он рассказал мне, что наблюдал, как ночами в комнате молившегося монаха появлялся свет.

Пациенты Муди и Сабома тоже видели свет в загробном мире, но с трудом находили слова для его описания. «Солнца не было, а свет всюду». «Свет всюду, а теней нет».

Доктор Сабом на стр. 66 своей книги приводит рассказ своего пациента, старающегося описать этот свет: «Свет был иным, чем тот, который мы знаем здесь. Это был не свет, а отсутствие тьмы, полное и совершенное. Этот свет не создавал теней, было просто отсутствие темноты. Свет не был виден, но он был всюду, вы были в свете».

Свет загробного мира – не наш свет. Для него нашли очень хорошее определение – «нездешний свет».

Души, видевшие в загробном мире свет, иногда слышали голос или видели в свете светлую фигуру, иногда не видели, но чувствовали «присутствие». Сходные описания есть и в церковной литературе.

Чему учил Голос или Фигура в свете и чему учил людей Иисус Христос во время Его жизни на земле?

Когда один из фарисеев-законников спросил Иисуса Христа о наибольшей заповеди в Законе, Иисус Христос сказал ему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь Закон и пророки» [speaker-mute](Мф. 22:37-40)[/speaker-mute].

Иисус Христос учил, что самое главное во время жизни на земле – учиться любить.

С того времени прошло двадцать веков, но сейчас, в наше время, Свет, являясь душам умерших людей, учит тому же. Мы уже писали об этом в предыдущих главах. Вышедшая из тела душа в присутствии Света испытывает Его неописуемую любовь и чувствует, что она в безопасности.

В третьей главе мы писали о докторе Ритчи, которому Иисус Христос показал, что важны не личные успехи и достижения, а важна любовь. Христос показывал душе Ритчи жизнь в потустороннем мире и отвечал на все его вопросы. Ритчи видел что-то похожее на большой научный центр: …громадные залы… люди в полном самозабвении трудятся для какой-то цели выше их самих… сложные машины… диаграммы и чертежи… будто идет какое-то сложное исследование. Ритчи спросил у Христа, что они делают? Однако на этот раз никакое объяснение не осветило сознание Ритчи. Он продолжал воспринимать от Христа, как и прежде, одну любовь.

Христос не ответил на вопрос о неважном и еще раз показал душе Ритчи правильный путь – без любви даже полезные и добрые дела не принесут пользы душе.

Однако люди, встретившиеся со Светом, говорили не только об этом. В наставлениях Света звучал и другой мотив. Душе одной женщины Свет сказал: «Вернись к жизни в теле, ты еще должна учиться любить и накоплять знание». Другая женщина рассказывала: «Свет показывал мне самое главное. Он не обвинял, а как бы наставлял меня, что нужно учиться любви и просто учиться, приобретать знание, потому что это непрерывный процесс, и я буду продолжать его после того, как Он во второй раз придет за мной».

Здесь может возникнуть вопрос – какие знания? Всякие? Ведь известно, что некоторые знания, особенно поверхностные, далеко не всегда идут человеку на пользу. В «Поучении» Фомы Кемпийского есть такое предостережение: «Каждый человек желает получить знание, но что значит это знание без страха Божия… Чем больше и чем лучше твое познание, тем строже ты будешь судим, если с ростом твоего познания не возрастает твое благочестие».

В Новом Завете я не нашел прямых указаний на то, что нужно учиться и приобретать знания, но наибольшая заповедь в Законе учит возлюбить Господа не только сердцем и душою, а «и всем разумением твоим», а апостол Петр пишет во втором своем послании: «Возрастайте в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа» (2 Пет. 3, 18). Отцы Церкви тоже учат познавать Бога в Его творениях.

Выше мы приводили рассказы людей, возвращенных к жизни на земле, о том, что они встретили в загробном мире. Пишется об этом и в христианских книгах – Житиях святых и других.

О загробном мире пишет епископ Феофан Затворник: «Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный – Бог знает… но известно, что в нем живут святые и ангелы… Душа стремится вверх, но только до той степени, какую допускают ее духовные силы… Вокруг души теперь все новое. Она вне привычных пространства и времени. Она может мгновенно переноситься куда захочет, может проходить сквозь стены, двери, сквозь все материальное…»

Повествования священных книг и рассказы наших современников, заглянувших за завесу, почти идентичны. Описываются одни и те же восприятия и феномены: выход души из тела, -короткий период темноты или прохождение через темный туннель, Свет, способность мгновенно преодолевать любое пространство и проходить сквозь все материальное, сжатие времени, безуспешные попытки контакта с живущими на земле, видение своего тела со стороны. Во второй главе мы писали о древнем враче Геннадии, видевшем свое тело отдельно от себя самого. Потусторонняя природа – растения, животные, птицы, небесная музыка, хоровое пение описаны и там и здесь. Наши современники и древние христиане, переступив таинственный порог, встречали одно и то же.

Вернувшиеся «оттуда» рассказывали о встречах с разными духовными существами. Они видели своих прежде умерших родственников и других близких людей, патриархов, святых, ангелов, «гидов». Христианство тоже обещает встречу с умершими любимыми и учит, что душу умершего очень скоро встретят ангел-хранитель и встречный ангел, которому нужно молиться при жизни. Ангелы будут направлять и сопровождать душу при ее первых шагах в новом мире. Однако, в то время как современные нам свидетельства говорят главным образом о радостных встречах и светлых духах, христианские источники пишут и о другом. Очень рано душу встретят уродливые и страшные существа. Они будут преграждать ей дорогу, будут покушаться на нее, грозить и требовать свое. Христианские писатели предупреждают, что злые духи могут принимать любую форму, чтобы, давая лживые советы, направить душу на неверный путь. Мы вернемся к этому вопросу немного позже.

Труды реаниматоров показали, что очень скоро после перехода перед душой «ясно, как на экране», проходят картины ее теперь уже прошедшей земной жизни. Умерший находится не в темноте, а в присутствии яркого света. В свете иногда видят Христа, ангела, светлую фигуру.

«В присутствии Света вы испытываете неописуемую любовь и безопасность. Это трудно передать. Свет – абсолютная любовь. В Его присутствии вы понимаете, чем вы могли бы быть».

Свет задает вопросы, в них нет порицания, но есть любовь. Цель вопросов – помочь душе найти верный путь. При этом Свет показывает умершему главные события его жизни. Это дает душе возможность просмотреть и переоценить свою жизнь в теле. Вернувшиеся помнят все, даже мельчайшие детали, и, по их собственным словам, стараются теперь жить иначе, чем до сих пор.

О таком показе знает и религия Индии. Вот выдержка из книги «Философия йогов» Рамачараки: «В то время как «Я» медленно выходит из физического тела, вся жизнь личности от детства до старости проходит перед его мысленным взором… картина за картиной, быстро сменяя одна другую, проходят перед его сознанием, и многие вещи становятся понятными уходящей душе… выясняется смысл многого происходившего… душа… понимает всю свою только что Законченную жизнь, потому что она видит ее всю целиком. Эти видения имеют характер яркого сна, но оставляют глубокое и незабываемое впечатление; они сыграют свою роль в будущем».

Автор – не индус. Рамачарака – псевдоним. Настоящее имя автора – Уильям Уокер Аткинсон. Он англичанин, родился в 1862 году, изучал философию Индии и был учеником Свами Вивекананды. Он подразумевает будущее перевоплощение души. Христианство тоже знает об этом просмотре прошедшей жизни, но смысл его понимает иначе.

Святой Афанасий Александрийский в своем труде «Жизнь Антония Великого», умершего в 365 году по Рождеству Христову, описывает хождение по мытарствам. Он передает рассказ святой Феодоры, явившейся после смерти своей в сонном видении ученику Василия Нового Григорию. Она сообщила ему, что душа, разлучившись с телом, смотрит на него, как человек смотрит на сброшенную одежду. Потом вся земная жизнь святой Феодоры, со всеми ее поступками, особенно греховными, подверглась просмотру и оценке светлыми и темными духами. По своему смыслу это свидетельство IV века по Р. X. очень близко к тому, что мы знаем теперь о первом суде. Это знание не является новым научным открытием, а только подтверждением того, что давно известно верующим.

Христианство всегда учило, что вскоре после смерти тела душа в загробной жизни приходит на первый суд. Это не тот – второй и окончательный Страшный Суд, который будет в конце веков. Сейчас развитие души еще не закончено. Каждый из нас очень скоро после смерти тела увидит всю свою прошедшую жизнь и сможет переоценить многое. В свете истины мы увидим не только наши дела, но и их последствия. «В окончании человека открытие дел его» [speaker-mute](Сир. 2:27)[/speaker-mute].

Первый суд есть оценка жизни души на земле. Протоиерей Сергий Булгаков пишет о первом суде: «После конца земной жизни – частный суд; это – самоопределение состояния, в котором умерший переходит в загробный мир. Это исходное начало для его продолжающейся жизни, а совсем не только «мздовоздаяние» …это скорее самосознание, самосуд, нежели судебный приговор, это суд совести пред лицом Бога».

С этим умозрительным заключением христианского философа полностью совпадает то, что за последние 15 – 20 лет открыли нам ученые, изучавшие смерть. «Свет не обвинял и не хвалил, а как бы объяснял и учил».

Видимо, просмотр своей земной жизни, о котором рассказывают умершие и возвращенные к жизни люди, это и есть частный суд. По сути, это не суд, а самооценка своей жизни на земле, помощь Господа душе, вступающей во вторую часть своей жизни, в жизнь бестелесную.

Душа получает знание и силу для просмотра всех своих мыслей, чувств и дел в присутствии духовных сил, причем это показ не только дел, но и их последствий для других людей. При виде своих дел, принесших страдание другим людям, могут явиться угрызения совести, огорчение и желание исправиться.

На этом первом суде душа чувствует себя обнаженной. Восприятия теперь духовные. Обман и утаивание невозможны. При жизни мы многое скрываем, а здесь видно все, включая мысли и намерения. Видны и мотивы: если что-либо делалось по любви к другим, душа радуется, если по эгоистическим мотивам, она стыдится.

Видя Свет, душа испытывает радость и блаженство. Свет – это любовь, понимание и сочувствие. В Его присутствии невозможны зависть, гнев, ненависть, невозможны никакие негативные эмоции. Немыслимо быть полностью осужденным в присутствии Света.

У нас не две жизни, а одна. После смерти тела развитие души будет продолжаться. Первый суд подводит итоги, оценивает сделанное за время земной жизни, показывает душе ее ошибки и направляет ее на правильный путь.

Самое большое расхождение между Священным Писанием и трудами некоторых современных нам ученых заключается в оценке того, что известно. Факты и явления в основном одни и те же, но понимание их различно.

Православный богослов иеромонах Серафим Роуз издал в 1980 году книгу на английском языке «Душа после смерти». Он пишет, что свидетельства людей, переживших временную смерть тела, рисуют неверную и опасную картину. В ней слишком много света. Создается впечатление, что страшиться смерти не нужно. Смерть – это, скорее, приятное переживание, а после смерти ничто плохое душе не угрожает. Иисус Христос никого не порицает и всех окружает любовью. Раскаяние и даже мысли о нем излишни.

Это может навести на мысли, что, пока мы на земле, можно наслаждаться жизнью и не думать о последствиях. Один из вернувшихся «оттуда» пришел именно к таким выводам.

Серафим Роуз пишет об опасностях. Темные духовные силы сделают все для них возможное, чтобы завладеть душой, вышедшей из мертвого тела. Серафим Роуз напоминает, что князя темных сил называют отцом лжи и что и его слуги, а не только светлые духи встречают душу у порога загробного мира. Темные силы могут принимать любой облик. Они могут явиться душе как светлые ангелы и могут стараться внушать ей любые мысли.

Последние минуты земной жизни могут быть решающими. Отчаяние, отказ от покаяния, умирание без обращения к Богу могут тяжело отразиться на будущей судьбе души.

Зная это, отцы Церкви учат верить не всякому духу и при жизни, а особенно при близости смерти. Святой Иоанн в первом послании пишет: «Возлюбленные», не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они… дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога. А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога» (1 Ин.4:1–3).

Чрезмерный оптимизм может обмануть. Христианство учит о разной судьбе праведников и нераскаянных грешников. Свидетельства пациентов врачей-реаниматоров тоже не всегда светлые. Есть описания серой тьмы, страданий и даже ада.

Думая о том, что ждет нас после перехода, хочется, конечно, верить тому светлому, что открыла нам наука о смерти. Эти открытия, однако, говорят только о самом начале жизни за гробом. Видимо, Господь сделал так, что сам переход безболезнен и не страшен, но что ждет нас во второй части нашей жизни, в жизни духовной, наука не знает. Известно только, что у каждого из нас будет своя, индивидуальная судьба.

То, что известно о загробной жизни, дано нам Божественным откровением. Об этом знает и учит христианство.

Глава 10

Священное Писание и христианские философы о жизни в загробном мире. Полнота жизненного опыта достигается двумя периодами жизни души – на земле и за гробом.

О загробном мире и об условиях жизни в нем мы знаем очень немного, но то, что нам нужно знать, нам открыто. Об этом пишут священные книги и христианские философы-богословы.

Умирание тела не нарушает непрерывного течения жизни души. Коса смерти проходит между душой и телом, отделяя умершее тело от бессмертной души человека.

Отцы Церкви учат, что основные черты характера личности не меняются; она переходит в загробный мир такой, какой ее застала смерть тела, и продолжает существование, начатое на земле. Перейдя в загробный мир и пройдя частный суд, душа познала, что есть Бог, живой и любящий, и что сама она бессмертна. Она уже начала стремиться быть ближе к Богу, и, увидев теперь еще раз свою земную жизнь, душа многое переоценила и поняла, что было действительно важно, а что неверно и плохо.

Первый суд подвел итоги земной жизни, и сознание, что все земное выполнено, помогает душе покинуть телесный мир без сожаления. Душа теперь готова к тому, чтобы начать вторую часть своей жизни. Вот несколько цитат о потустороннем мире. Епископ Феофан, которого мы уже упоминали, пишет: «Внутри или в глубине мира, нам видимого, скрыт другой мир, столь же реальный, как этот, либо духовный, либо тонко материальный…» Христианский философ монах Серафим Роуз пишет: «Душу по смерти встречают ангелы. Ангелы – не чистые духи, у них есть «воздушное тело»; являясь людям, они сохраняют человеческую форму – юноши в белых одеждах. Ангелы – единицы и, значит, уже где-то в пространстве, а не в духе только. Они могут быть только в одном месте. Только Бог – чистый дух и вездесущ.

Демоны могут являться человеку в любой форме. Их множество… Это тоже единицы.

Души умерших тоже имеют форму тела человека, поэтому умерший может некоторое время думать, что он жив. Царство Небесное не просто состояние ума, а более реально. Простое разделение вселенной на материю и дух не точно «.

Христианские философы считают, что нелепо думать, будто со смертью тела уничтожается и исчезает все, чего достигла личность за время своего развития на земле. Протоиерей Сергий Булгаков пишет: «Весь мир являет великий закон постепенного и бесконечного совершенствования форм, и невозможно допустить, чтобы высшее совершенство, достигнутое в земной природе – духовность человека, не имело дальнейшего развития за пределами земного мира… И если дан людям закон «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный», то, конечно, должна быть дана и возможность осуществления этой заповеди, возможность бесконечного совершенствования духа. А для этого необходимо вечное, бессмертное существование духа».

Апостол Иоанн приводит слова Иисуса Христа: «И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» [speaker-mute](Ин.11:26)[/speaker-mute].

Архиепископ Лука (профессор Войно-Ясенецкий) пишет: «Жизнь человека разделяется смертью на две половины: душевно-телесного и духовно-душевного бытия».

Апостол Иаков учил, что человек есть только первая ступень духовности.

Архиепископ Иоанн Максимович писал: «Если бы жизнь кончалась смертью, она была бы бесцельной. К чему были бы тогда праведность и добрые дела? Но человек был создан для бессмертия. Наша земная жизнь есть подготовка к жизни будущей, и подготовка кончается со смертью. Тело человека разрушается… душа же продолжает жить, ни на секунду не прерывая своего существования.

Когда прекращается телесное зрение, открывается зрение духовное. После смерти душа будет воспринимать яснее, чем раньше».

Земное существование это только первая часть жизни личности – жизнь в теле. Выйдя из тела, личность (душа) не будет оставаться неизменной, она будет и дальше жить и развиваться.

Есть люди, которые представляют себе загробную жизнь в виде какого-то единообразного и неподвижного состояния – вечного блаженства в Царствии Небесном или постоянного и тоже пассивного страдания в аду. Это совсем не так. Христианство учит не этому. Философы давно знают, что все течет, все изменяется. Неподвижного мертвого .покоя не может быть и в смерти. Ко времени смерти тела развитие личности не закончилось. Загробная жизнь есть продолжение развития личности, начатого на земле.

Жизнь на земле полна соблазнов. Безгрешных людей нет, и все мы перейдем во вторую часть нашей жизни, в жизнь бестелесную, неся на себе какую-то большую или меньшую тяжесть греха. Сразу после смерти тела душа еще не может, не способна будет принять блаженство духовной жизни; по словам одного из святых: «…она не вынесет царящего там света». Душе еще предстоит длительный период роста за гробом.

Христианство учит, что дальнейшее развитие души – к свету или от него – будет зависеть от ее направленности ко времени смерти к добру или злу и что после всего опыта загробной жизни человек станет совсем иным в сравнении с тем, каким он был при своем земном умирании. Человек придет на Страшный Суд не таким, каким он умер на земле.

Полнота жизненного опыта достигается двумя периодами жизни души – на земле и за гробом. Живя в теле, человек не может постичь духовного мира, он может это сделать только в жизни духовной.

Отец Сергий Булгаков пишет: «Смерть есть великое посвящение, откровение духовного мира. Смерть открывает человеку врата духовного мира, появляется Реальность, самоочевидность бытия духовного мира, бытия Божия… Уже умирающему становятся зримы существа духовного мира и самое небо с Живущим в нем… Загробное состояние человека – это не смерть и даже не обморок души, но продолжение его жизни, начавшейся на земле. Душа, лишенная тела, не может принимать участие в земной жизни, но она меняется и развивается в жизни духовной. Она получает связь с миром духов – светлых и темных – и с другими душами.

Судьба каждого и там индивидуальна, как и здесь, с тем лишь отличием, что вместо ложного света и полутеней здешнего мира в загробном мире все освещено светом солнца правды, проникающего в глубины душ и сердец».

«Загробная жизнь ущербная, – продолжает отец Сергий, – но познание Бога становится явным и смысл всех поступков яснее. Совесть – свет Божий. Там Бог так же ясно виден, как здесь солнце».

Авва Дорофей (VI век по Р. X.) пишет: «Души умерших помнят, что было здесь… все заботы об этом мире исчезнут, но что мы делали порочного или благого останется. Душа после смерти не дремлет, не теряет сознания, сохраняет страх, радость, горе; она начинает предчувствовать, что получит на общем суде. Покинув тело, душа встречает других духов, хороших или злых, обычно тех, под чьим влиянием она находилась при жизни тела. Эта зависимость останется и теперь. Дальнейшая судьба и приговор Бога будут соответствовать внутренней склонности души».

Богослов И. М. Концевич пишет: «Земная жизнь коротка и исчезает совершенно перед бесконечной вечностью; но последняя всецело зависит от первой. Залог истинной жизни должен получить свое начало здесь, в месте смерти».

Бог вложил в человека стремление и волю к добру, а не ко злу; однако свобода человека не нарушается, и в земной жизни он сам выбирал свой путь и свою судьбу. В загробной жизни душа будет идти по той дороге, на которую она стала при выходе из тела. В Евангелии от Матфея [speaker-mute](Мф.16:26)[/speaker-mute] сказано: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?»

Отцы Церкви пишут, что душе открывается лишь то, чему она сама сродни и достойна. Став на дорогу, ведущую к добру или злу, душа сама в своей загробной жизни изменить этого уже не может.

Переступив порог, тот, кто был плоть, убеждается теперь в существовании духовного мира. Он больше не боится смерти, и если во время своей земной жизни он томился о духовном мире, переход будет для него величайшей радостью.

Праведная душа будет испытывать блаженство. Ее состояние не будет пассивным созерцанием раскрывающихся тайн мироздания. Это будет не покой, а развитие и удовлетворение тех мечтаний и потребностей, к которым она стремилась в земной жизни. Близость к Богу, просветленный ум и близость друг к другу без какой-либо фальши, братская любовь и мир.

Люди, не верившие в Бога и перешедшие в загробный мир без раскаяния, познают наконец, что Бог и духовный мир существуют. Они будут ждать своей окончательной судьбы с тревогой и мучительными сомнениями. У каждого из них, как и у всех умерших людей, будет своя индивидуальная загробная жизнь и своя окончательная судьба.

Архимандрит Серафим Роуз пишет, что предания всех народов – и просвещенных и самых грубых говорят об ужасном состоянии грешников после смерти.

Архимандрит Пантелеймон тоже пишет о них. Перейдя в загробный мир, «все они ясно и в деталях увидят свои грехи на земле. Их будет мучить совесть, которая после смерти станет очень ясной. Их также будут мучить желания, к которым привыкла плоть во время земной жизни, так как удовлетворить их больше нельзя. Они не стремились к духовному, а теперь поздно; и их будет мучить отдаленность от Бога и близость злых духов».

Не у всех грешников одинаковая судьба. Грешные души тоже претерпевают развитие. Нераскаянные грешники и великие грешники станут неисправимо злыми. Их ждет вечное страдание. Другие грешные души получат надежду на милость Бога и жизнь вечную.

Протоиерей Сергий Булгаков пишет: «Сила Святого Духа в загробной жизни действует на всех – верующих и неверующих – кроме тех, кому духовное ожесточение мешает к загробному принятию Святого Духа».

Евангелист Марк приводит слова Самого Иисуса Христа: «Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» [speaker-mute](Мк.3:28–29)[/speaker-mute].

Душа умершего грешника сама изменить свой характер и помочь себе уже не может. Она не может делать добрых дел. Высшая жертва – «положить живот свой за други своя» – тоже для нее невозможна. Но остается надежда на милость Бога и на помощь извне – молитвы Церкви, молитвы за душу умершего его родных и близких.

Христианство учит, что в конце веков будет последний, или Страшный Суд. «Ибо приидет Сын человеческий во славе Отца Своего с ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его» [speaker-mute](Мф.16:27)[/speaker-mute]. Об этом же говорит притча о виноградаре: «…Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода» [speaker-mute](Ин.15:1–2)[/speaker-mute].

Евангелист Матфей приводит слова Иисуса Христа: «Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» [speaker-mute](Мф.13:12)[/speaker-mute].

Иисус Христос не раз, обращаясь к людям, говорил: «Имеющий уши да слышит». Но Господь человеколюбив и милостив. Иисус Христос говорил также: «И Я скажу вам: просите и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает…» [speaker-mute](Лк.11:9–10)[/speaker-mute].

Глава 11

Мы смерти не знаем. Два отношения к смерти. Страх смерти. Современная цивилизация стремится не видеть смерти. Терминальная болезнь. Успокоительные лекарства. Доктор Елизавета Кюблер-Росс и ее метод изучения терминальной болезни. Можно ли разговаривать с больными о смерти. Одиночество смертельно больного. Путь к принятию неизбежного, пять стадий.

Архиепископ Лука писал, что жизнь человека состоит из двух частей – душевно-материальной и духовно-душевной. Смерть тела знаменует собой переход души из первой части ее жизни во вторую.

Думая о конце нашего земного существования, мы часто думаем не о смерти тела, а о смерти вообще, о чем-то страшном и непонятном. Это – ошибка мышления, и она пугает. Приходит желание спрятаться: «Лучше об этом вовсе не думать». В результате мы знаем о смерти очень мало, в то время как самое страшное в ней именно неизвестность – «а что со мной будет?».

Отказываясь думать и узнавать, мы делаем неизвестность еще более темной и страшной. Поэтому для многих людей самым трудным периодом жизни является преддверие смерти – последняя, терминальная болезнь, время от момента, когда человек узнал, что у него неизлечимая смертельная болезнь, и до того, когда он уже совсем близко подошел к последней черте.

Однако боятся не все. Разные люди по-разному встречают смерть. В «Раковом корпусе» Солженицына есть замечательное описание того, как умирал Ефрем Поддуев, у которого был неизлечимый рак (главка «Чем люди живы?»).

«Ему сделали третью операцию, больней и глубже… Итак, что ж было прикидываться? За раком надо было принять и дальше – то, от чего жмурился и отворачивался два года: что пора Ефрему подыхать… Но это можно только выговорить, а ни умом вообразить, ни сердцем представить: как же так может с ним, с Ефремом? Как же это будет? И что надо делать? (…)

И ничего он не мог услышать в помощь от соседей, ни в палатах, ни в коридорах, ни на нижнем этаже. Все было переговорено, а все не то».

Ефрем был не один такой. Он видел, что и другие беспомощны и не могут найти ответа, а «по их желанию врать себе до последнего, что у них не рак, выходило, что все они слабаки и что-то в жизни упустили. Но что же?».

Солженицын продолжает: «…Но вот сейчас, ходя по палате, он (Ефрем) вспоминал, как умирали те старые в их местности на Каме – хоть русские, хоть татары, хоть вотяки. Не пыжились они, не отбивались, не хвастали, что не умрут, – все они принимали смерть спокойно. Не только не оттягивали расчет, а готовились потихоньку и загодя, назначали, кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги. И отходили облегченно, как будто просто перебирались в другую избу. И никого из них нельзя было бы напугать раком. Да рака-то ни у кого не было.

А здесь, в клинике, уж кислородную подушку сосет, уж глазами еле ворочает, а языком все доказывает: не умру! у меня не рак».

Ефрему было трудно, он хотел понять, откуда бралось такое спокойствие у стариков крестьян, как найти путь к нему, что было такое в его жизни, что он пропустил. Он думал, разговаривал с людьми, стал много читать. Читал он разное, и хорошее и плохое – искал. Прочитал и «Чем люди живы» Льва Толстого. Название как-то отвечало его поискам, и в конце концов он принял неизбежное, нашел какой-то ответ и к концу жизни, больной неизлечимым раком, стал спокойнее ждать смерти.

Наверное, Ефрему помогли и хорошие книги, но главное было не в этом, Ефрем перестал обманывать самого себя – у меня не рак, я не умру. Он принял правду, принял, что ему скоро умирать, и с этого момента его мысли приняли другое направление. Вместо того чтобы скрывать от себя правду, он начал осваивать ее. Он начал смотреть в глубь самого себя, начал думать о главном: моя жизнь близится к концу, и что я сделал? И что теперь или потом со мною будет? И что еще нужно сделать? И Ефрему стало легче. А ведь Ефрему было труднее, чем будет нам, когда придет и наше время. Он не знал, что душа бессмертна, или, во всяком случае, мог сомневаться в этом.

В отрывке, который мы привели, описаны два отношения к смерти. И Ефрем и те, что «уже кислородную подушку сосут», видят в смерти врага, который хочет лишить их жизни. Бороться с ним они не могут и стараются не видеть, закрыть глаза, спрятаться. А старику крестьянину ясно, что смерть – явление столь же естественное, как и жизнь, и так он ее и принимает – спокойно.

Конечно, даже поняв это, бояться смерти мы не перестанем. Но все же если почувствовать и умом и сердцем, что смерть не враг наш, а часть жизненного процесса, то искать ответ станет легче.

Полностью избавиться от страха смерти мы никогда не сможем, потому что этот страх нужен. Жизнь дана человеку потому, что он должен что-то сделать, выполнить на земле, и страх смерти заставляет его беречь свою жизнь. Люди, прожившие свой срок в трудах и с пользой для других, часто чувствовали, что они свое дело на земле уже сделали, и, когда приходило их время, страха смерти у них не было.

Жизнь – драгоценный дар, и чтобы его сохранить, нам вместе с жизнью дан и страх смерти. Это естественно. Но плохо, когда этот страх больше и сильнее, чем он того заслуживает.

Большинство современных людей – мужчин и женщин – до тех пор, пока они здоровы и благополучны, о смерти не думают. Нет желания подумать и нет времени, все мысли заняты каждодневными заботами.

Кроме того, вся наша общественная жизнь построена так, чтобы смерти не видеть. Тяжело заболел кто-либо из близких. Раньше лечили дома. Приходил доктор, ухаживали мать, жена или муж. Теперь чуть что посерьезнее – в больницу. Когда он или она умирает, при нем обычно, да и то не всегда, медсестра или санитарка, редко врач, но не муж, жена, дети, которые смерти не знают и боятся. Когда умер, тело умершего в доме не лежит, родные его не видят, с ним не остаются и не прощаются. Затем – короткая церковная служба, а часто и вовсе без нее, несколько хвалебных слов, если нужен особый почет – траурный марш и быстрые похороны или кремация. И на кладбище потом ходят все реже, да и кладбища делаются все более неуютными и голыми.

Наша современная цивилизация направлена на отрицание смерти. Для многих сейчас смысл жизни в погоне за наслаждениями – в той или иной форме получить удовольствие или хотя бы развлечение. А это со смертью совсем не вяжется. В результате мы не видим смерти и привыкаем не думать о ней, и не только о своей смерти, но и о смерти вообще не думаем.

Хорошо это или плохо, не будем сейчас решать. Не думая, жить, конечно, легче. Но зато когда смерть вдруг оказывается близкой и неизбежной заболел человек неизлечимым раком, – то встречать ее особенно трудно. К симптомам болезни – болям и другим – прибавляется очень тяжелое психическое состояние – страх смерти, страх неизвестности. Угроза оказалась неожиданной. Человек не подготовлен, он ничего не знает, и начинается самый трудный период человеческой жизни.

Что же делать? Можно ли хоть чем-нибудь помочь? Как облегчить эту предсмертную тягость, глубокую тоску безнадежно больного человека?

Есть, конечно, разные успокоительные лекарства, но их действие временное, они ничего не меняют, и дают только забвение, после которого на душе еще тяжелее. Иногда нужны и лекарства – об этом несколько позже, – но нельзя ли просто по-человечески? Раньше всегда старались помочь священники. Чем могли, помогали врачи и сестры.

Несколько лет назад нашлись врачи, которые серьезно занялись этим вопросом. Один из пионеров-доктор Елизавета Кюблер-Росс. Она родилась в Вене, но сейчас работает в Чикаго, в Америке. У нее много последователей и сотрудников. Она создала свою школу в той области науки, которая изучает смерть.

Прежде всего нужно было узнать и изучить, что, собственно, так сильно тревожит больного, чего он боится, чего ему не хватает, чего он хотел бы, ведь у каждого человека свои заботы. Узнать это можно только из разговоров с безнадежно больными. Но как к этому подойти? Захотят ли они вообще разговаривать? Если просто сесть рядом и начать расспрашивать, то он или она, скорее всего, повернутся лицом к стене или скажут несколько не очень приветливых слов – отстань, дескать.

Доктор Кюблер-Росс нашла очень простой и честный метод. Она говорила больному, что ведется научная работа на тему о смерти, чтобы помочь тяжелобольным, и что для этого нужна помощь самих больных, нужно, чтобы они рассказали о том, что они чувствуют, думают, чего хотели бы. Она просит помочь в этой работе. Конечно, избирались только больные, уже знавшие о характере своей болезни.

Почти всегда, увидев, что здесь не простое любопытство, а что-то серьезное, больные начинали разговаривать и скоро раскрывались. Они были рады, что в своем плачевном состоянии они все-таки могут быть полезными другим. И оказывалось, что у больных всегда было много на душе такого, о чем хотелось говорить, рассказывать, спросить.

До этого приходившие родственники и знакомые не могли помочь им. Они боялись говорить о смерти, говорили о чем угодно, боясь навести мысли больного на то, что, по их мнению, он старается забыть. Они сами не знали смерти, прятались от нее и замалчивали, считая, что так лучше и им и самому больному. А больному хотелось поговорить о главном, спросить, и он тоже не мог и облегчения не получал. Выразить искреннюю симпатию, горе, даже поплакать родственники не могли, боясь обеспокоить больного. И у родных горе не получало выхода, и больному легче не становилось.

Вот и начало понимания – ответ на первый вопрос. Умирающий находится в состоянии эмоционального одиночества, и ему трудно. Он покинут. Вокруг него создался заговор молчания. Даже самые близкие люди говорят с ним о всяких мелочах, а не о том, что его тревожит. Больному нужны откровенные, прямые разговоры, и ему очень нужно искреннее сочувствие. Не шаблонные слова вроде «ничего, обойдется» или «не унывай», а настоящее.

С таким больным нужно не прятаться, а, если есть искреннее сочувствие и любовь, можно и нужно говорить о главном, не боясь. Конечно же, и подбодрить и укрепить надежду, а не хоронить раньше срока. Все это нелегко, но возможно. Ну а если не приходят слова, то лучше всего молча посидеть рядом. Хорошее молчание тоже рождает сочувствие и близость, и скоро придут и нужные слова.

Доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники пишут, что психическое состояние человека, заболевшего смертельным недугом, не остается постоянным, а проходит через несколько стадий. Многим больным, большинству, в конечном счете удается прийти к более или менее спокойному принятию неизбежного. Верующему христианину это, конечно, легче, но и многие из тех, кто не верил в Бога и бессмертие души, смогли прийти примиренными к концу своей земной жизни.

Об этих стадиях, или этапах, через которые проходит умирающий, нужно поговорить немного подробнее. Доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники различают пять стадий. (Они пишут главным образом о современном неверующем человеке).

Первая стадия – отрицание, неприятие трудного факта. «Нет, не я». «Это не рак». Эта стадия нужна, она смягчает шок. Без нее страх и горе были бы слишком большими. На больного вдруг навалилось что-то угрожающее и страшное. Поймите это и вы и разделите это с ним. Дайте надежду.

Когда стихает первый шок, появляется гнев, возмущение. «Почему я?» Почему другие и, может быть, люди старше меня будут жить, а я должен умереть?» Это вторая стадия – протест. Негодование больного может быть направлено против Бога – Бог несправедлив. Такое отношение к Богу может вас возмутить и оттолкнуть от больного. Это было бы неверно. Часто это – неизбежная стадия; она трудна, но она пройдет.

Скоро вспышка протеста стихает и приходит третья стадия – просьба об отсрочке. Он уже понял, но – «не сейчас, еще немного». Он уже просит Бога, говорит с Ним, хотя, может быть, никогда раньше к Богу не обращался. Он обещает стать лучше, жить лучше, если ему дадут некоторое время. Приходят начатки веры, ему хочется верить, и теперь любящий близкий человек, особенно верующий, может хорошо помочь.

Четвертая стадия – депрессия. Больной слабеет и видит это. «Да, это я умираю». Протеста больше нет, а есть жалость и горе. Ему жаль оставлять близких и все, что он любил при жизни. Он сожалеет и о своих плохих поступках, об огорчениях, причиненных другим; он старается исправить причиненное им зло. Но он уже готовится принять смерть. Он стал спокоен. Он хочет иногда остаться один, не любит посетителей с пустыми разговорами. Он не хочет отвлекаться ни на что постороннее, он кончил с земными заботами и ушел в себя.

Последняя стадия – принятие. «Теперь уже скоро, и пусть будет». Это – спокойствие, принятие. Это не состояние счастья, но несчастья здесь тоже нет. По сути, это его победа.

В этих последних стадиях особенно нужна помощь близких. Он может быть и один, но ему легче, когда близкий человек с ним рядом. Пусть и без слов. Даже когда спит, он чувствует, что кто-то рядом.. А иногда хочет остаться один, подумать, приблизиться к Богу, помолиться.

Конечно, описанные стадии – это только схема. Далеко не всегда они идут по порядку, одна за другой. Иногда их и вовсе нет, как, например, при смерти в момент автомобильной катастрофы.

Люди глубоко верующие обычно не нуждаются в этих предварительных стадиях. Они знают, что после смерти тела они будут жить дальше, и, вероятно, лучше, и с самого начала болезни не боятся смерти; они встречают ее мирно, а иногда и с радостным ожиданием.

Люди, побывавшие «на той стороне», но возвращенные к жизни на земле и, значит, испытавшие на собственном опыте умирание и смерть, больше не боятся смерти. Один из них сказал: «Если это была смерть, то это не плохо».

Глава 12

Терминальная болезнь меняет характер человека. «Смерть – последняя стадия роста». Предсмертные страдания. Смысл страданий. Христианство о страданиях и жизни души.

Предыдущая глава была о последней болезни человека, так называемой терминальной болезни. Однако самое важное, вероятно, не в описанных там стадиях, а в том, как эта болезнь меняет характер человека, понявшего, что его время ограничено. А меняется характер сильно и почти всегда в одном и том же направлении. Люди становятся добрее, отзывчивее, лучше. Они жалеют об упущенных возможностях сделать хорошее, о зле, причиненном другим людям. Красота природы воспринимается острее, чувства чище, любовь сильнее. У неверующих часто начинает просыпаться вера в Бога.

В книгах и статьях о смерти приводится много примеров. Е. Кюблер-Росс издала сборник статей своих сотрудников под общим названием «Смерть последняя стадия роста». В статье, написанной Мусалиму Имара (с. 151), описывается старая женщина, больная неизлечимым раком. Богатая, сухая, требовательная, всем недовольная, она довела больничный персонал до полного изнеможения. Ее не любили, боялись и избегали. Но по мере развитая болезни она становилась мягче, приветливее и добрее. Даже ее голос из визгливого стал глубоким и мягким. Она перестала враждовать, и у нее появились друзья. Незадолго до смерти она сказала, что за последние три месяца она жила больше и лучше, чем за всю свою жизнь; она жалеет, что только сейчас, а не сорок лет назад она узнала, как нужно жить. Другие авторы пишут о том же и отмечают как иронию тот факт, что жизнь к самому ее концу становится богаче и ярче.

Есть ли это ирония? Такое изменение характера у тяжелобольных совершенно понятно. Пока мы живы и здоровы, мы заняты повседневным. Тяжелая болезнь вынуждает пересмотреть свое отношение к близким людям, к планам на будущее, ко всему, что до сих пор заполняло жизнь. Чувство, что смерть не за горами, делает все внешнее неинтересным и неважным. Мысли обращаются внутрь, на себя. Приходит желание осознать смысл жизни и смерти. Приходят мысли о Боге и о душе. Человек становится глубже, добрее, лучше; приближаясь к смерти, многие люди растут.

Врачей, занимавшихся тяжелобольными, этот рост незадолго до смерти сначала удивлял, но он был настолько очевиден, что например, доктор Кюблер-Росс посвятила этому свой вышеупомянутый сборник.

Название может показаться противоречивым — умирание, смерть как стадия роста. Речь идет, конечно, не о физическом росте, а о росте духовном и интеллектуальном. Это тоже выглядит странно, однако Кюблер-Росс в этой статье о духовном росте пишет, что близость смерти освобождает наше истинное «Я» от условностей, когда мы живем чужими мыслями и приказами. Рост в том, что мы перестаем отражать чье-то, а делаемся больше сами собой, что мы отбрасываем цепи принуждения, надетые на нас обществом, и, глубже понимая себя, живем свободнее. Автор добавляет, что понять это нужно раньше, чем к концу жизни, чтобы начать расти раньше.

Это очень верно. Смысл жизни в росте, в развитии, и не только здесь, на земле. Душа человека, перейдя после смерти тела в загробный мир, получает возможность дальнейшего развития и там. А пытаясь отрицать это до конца, мы делаем последнюю часть нашей жизни и бессмысленной и очень трудной.

В последние годы было опубликовано много трудов, посвященных терминальной болезни. Ученые, наблюдавшие таких больных, пишут, что современный образ жизни ради удовольствий к росту личности не ведет и что во время терминальной болезни, когда меняются и образ жизни и интересы, человек иногда живет глубже и полнее, чем когда-либо перед заболеванием. Жить осталось не очень долго, но еще древние философы учили, что важно не количество прожитых на земле дней, а их качество.

У человека, понявшего, что жизнь подходит к концу, есть только две возможности – бездеятельно ждать смерти или использовать полностью еще оставшееся время. Это, конечно, относится не только к больным, но и к здоровым, потому что всех нас каждый день приближает к смерти. Когда смерть уже совсем близко, раскрывается духовная сторона личности и больной может стать ближе к Богу и людям.

Американский сенатор Пауль Цонгас, заболев неизлечимым раком, писал, что болезнь заставила его понять тот факт, что он когда-нибудь умрет.., И в результате этого – тогда, только тогда – он понял, что у человека есть духовные нужды… есть всегда, болен ли он или здоров… Это придало ему силы, и за полученное новое знание он благодарит свою раковую болезнь.

Если смерть не захватит нас врасплох, например во время столкновения автомобилей, или не придет незаметно при остановке сердца во время сна, нужно быть благодарным Господу. За время последней болезни можно узнать и понять больше, чем за всю предыдущую жизнь. Можно лучше понять людей и получить радость ответной симпатии и любви.

Доктор Елизавета Кюблер-Росс, глубоко изучившая проблему умирания, пишет, что хотела бы, чтобы причиной ее смерти был рак; она не хочет лишиться периода роста личности, который приносит с собой терминальная болезнь.

Христианство учит, что смысл жизни в том, чтобы к концу ее стать лучше, чем был. Терминальная болезнь может дать человеку именно это.

Каждый возраст и каждая стадия жизни имеют свои хорошие и плохие стороны. Есть хорошее и в стадии угасания, хотя, на первый взгляд, это может показаться неправдоподобным. Что может быть хорошего в тех страданиях физических и душевных, которые приносит с собой терминальная болезнь? Ученые называют ее стадией роста, но для чего приобретать новое знание и самому становиться лучше, если времени применить это новое больше не будет? И из-за этого, несмотря на все предыдущие соображения, на душе все-таки горько.

С этой проблемой столкнулись и те ученые, о которых мы писали, в том числе и доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники. Они видели, что нужен ответ и, если хотите, утешение. Начиная свои труды, почти все они были людьми, не верившими в жизнь Духа, воспитанными на материалистической философии. Что могли они сказать? Они писали, что хотя мы и умрем, но жили не зря, потому что сделанное нами не пропадет. Нас будут вспоминать с благодарностью, а то хорошее и нужное, что мы сделали за время жизни, пойдет на пользу другим людям. Это и все, что они могли сказать в то время.

Для жизни общества это, может быть, и ответ, но для себя я ответа не получаю. Зачем же мне перед самой смертью страдать и расти? Чувствовали это и сами ученые, изучавшие смерть, и писали даже, что все это похоже на иронию.

Ответ на это недоумение очень простой. Нашли или находят его И сама Кюблер- Росс, и другие ученые. Их последние труды и публичные выступления на собраниях и конгрессах свидетельствуют об их приходе к вере в Бога и в загробную жизнь.

В мироздании бессмыслицы нет, а смысл земной жизни виден только в том случае, если смерть тела не есть конец существования человека. Об этом и о смысле страдания пишет князь Е. Трубецкой в своей книге «Смысл жизни».

«Жизнь в той форме, как она идет на земле, бессмысленна. Вечный круговорот вещества. Суета сует… Цивилизация не возвышает человека, а часто служит войне и озверению духа. Подъема нет. Биологизм переходит в сатанизм. Зло одухотворяется и становится нормой.

Но у каждого человека есть стремление к духовному, вверх. Откуда оно? Здесь оно не удовлетворяется.

В мире бессмыслица, но раз я это осознаю, значит, я имею точку опоры во вне. Мы чувствуем, что высшее есть, не находим его здесь и страдаем. Мировой смысл есть, но он не на земле. Чтобы познать его, нужен опыт жизни в теле и в духе. Познать духовное на земле нельзя; можно только предчувствовать.

В мире страдает высшее и лучшее именно потому, что оно высшее и божественное.

В чем смысл? Страдание сродни блаженству. Когда женщина рожает ребенка, она льет слезы страдания и блаженства. Благополучие огрубляет, создавая иллюзию полноты, а страдание рождает желание полноты».

Страдание в нашей короткой земной жизни в какой-то степени очищает душу и помогает ее подъему в бестелесной вечной жизни.

Иисус Христос тоже говорил о необходимости и благодетельности страдания: «Блаженны плачущие, яко тии утешатся». Это подтверждает апостол Павел, сказавший, что, если Бог хочет почтить человека наиболее полно, Он приготовляет его к мученичеству крови.

Всякое страдание как-то очищает душу. Оно вызывает сочувствие к страдающему, а его приближает к Богу и людям. Один из отцов Церкви объяснял, что страдания необходимы потому, что без них недавно вышедшая из тела душа грешного человека не могла бы вынести яркого света Небесного Царства. Душа перейдет в загробный мир, все еще неся на себе какую-то тяжесть греха, и многие души должны будут претерпеть страдания за гробом; в этом смысл католического учения о чистилище и православного о мытарствах души. Последняя болезнь приносит телесные и душевные страдания и страх смерти потому, что они нужны, помогая душе в какой-то степени очиститься еще в этом мире.

Рост духовности на последнем этапе земной жизни не бессмыслен, и страдания, которые сопровождают терминальную болезнь, не напрасны.

Глава 13

Страх смерти. Его неизбежность. Что нас страшит? Смерть праведников и грешников. Страх смерти и страх Божий.

Терминальная болезнь неразрывно связана с физическими и душевными страданиями, и страх смерти может быть самым трудным из них.

Смерти боятся не только люди, а все живое. Страх смерти – это естественное чувство, нужное в жизни природы. Животные, птицы, рыбы, насекомые прежде всего стараются сохранить свою жизнь. Страх смерти есть желание жизни и помогает сохранять ее; это – чувство неизбежное, и всем нам, как это ни горько, придется испытать его.

Что же делать? Можно ли как-нибудь ослабить этот страх? Или хотя бы объяснить, потому что все, что мы смогли понять и объяснить, делается менее страшным. Люди мистически боялись грома и молнии только до тех пор, пока не узнали их причины.

Или, может быть, лучше не пытаться что-либо объяснять, а просто не думать о том, что когда-то придется умирать? Однако смерть оттого, что о ней не думают, не исчезнет и страх смерти тоже не исчезнет, а уйдет глубже, в подсознание. Там он будет опаснее и вреднее, чем будучи осознан; его скрытый яд будет все время отравлять радость жизни, а к концу ее прорвется наружу тяжкими страданиями.

Закрывая глаза и не думая, избавиться от страха смерти не удастся. Смерть не только естественна, но и неизбежна. Однако помнить и думать, о смерти не значит бояться ее. Память смертная необходима и благодетельна для полноценного и достойного человеческого существования. Еще в Древнем Риме учили – «Memento mori» («Помни о смерти»).

Христианские учители говорят об этом совершенно ясно. Святой Иоанн Дамаскин учил: «Помышление о смерти важнее всех других деланий. Оно рождает чистоту неистлеваемую» и «Память смертная побуждает живущих к трудам, к терпеливому принятию огорчений, к оставлению забот и к молитвам».

Есть мудрый житейский совет – «Каждый день прожить так, как если бы это был последний день вашей жизни». А если вы хотите удержать человека от плохого поступка, то есть в русском языке хороший призыв: «Да побойся ты Бога».

Стараясь не думать о смерти, мы боимся ее больше, чем могли бы.

Материалистическая философия, господствовавшая в прошлом веке, пыталась помочь, утверждая, что страха смерти вообще быть не должно. Она советовала людям: «Не бойся смерти. Не может быть страшно то, что естественно». Сказано это авторитетно, но вряд ли убедит кого-нибудь.

Христианство учит, что страх смерти естествен и нужен. Мы живем на земле не только для того, чтобы получать наслаждение. Конечно, Господь хочет, чтобы люди радовались жизни, и дал им все необходимое для этого, но Он также дал каждому из нас какую-то жизненную задачу – большую или маленькую, сообразно с нашими силами и способностями. За время жизни на земле мы должны сделать что-то входящее в Божий Промысл о мире. Об этом говорит и притча Иисуса Христа о талантах, где господин в конце веков спрашивает у рабов, как они использовали данное им время и таланты (деньги, но и способности) [speaker-mute](Мф.25:14–30)[/speaker-mute]. Жизнь дана нам для того, чтобы сделать что-то нужное и полезное, и ее нужно хранить.

Христианские философы, думавшие о страхе смерти, учат, что здесь нужно различать два неодинаковых состояния, и дают им разные названия. Игумен Синайской горы пишет об этом в «Лествице»:

«Боязнь смерти есть свойство человеческого естества… а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных прегрешений… Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойство двух естеств».

Все мы в той или иной степени смерти боимся. Обычно не анализируем, не стремимся разобраться, а просто боимся. Страшит неизвестное, угрожающее и неотвратимое.

Чего мы, собственно, так сильно боимся? Может быть, физических страданий, связанных с умиранием? В последней стадии-жизни может быть много телесного страдания, но оно присуще болезни, а не смерти. Умирание само по себе безболезненно и вообще неощутимо. Даже больше этого, если были боли, то при умирании они исчезают. Исчезают и все симптомы болезни, и личность человека, переступив пугающий порог, продолжает жить в новых условиях существования.

Боимся ли мы пустоты, небытия, «меня больше не будет», чего-то вроде глубокого сна без сновидений и без пробуждения? Может быть, пугает и мысль о небытии, но еще больше мы боимся чего-то другого. Ничего не сознавать и не чувствовать – это все-таки почти как сон и само по себе не так уж страшно. Кроме того, теперь мы знаем, что при переходе личности в загробный мир сознание чаще всего вообще не теряется, а если теряется, то только на одно мгновение. Умерший продолжает чувствовать и мыслить, как и раньше, без перерыва.

У умирающих может быть чувство горя; ему жаль покидать близких людей, природу, всех и все, что он любил на земле, но сожаление и горе – это не страх смерти, а совсем другое чувство.

Мы теперь знаем, что переход не страшен и что начало жизни «там» тоже не страшно. Одиночества нет, а есть помощь, и первые восприятия благополучны и даже приятны. Но окончательная судьба моей души мне неизвестна. Каким будет определение Господа обо мне, я не знаю и уверенным не могу быть ни в чем. Все мы грешны, и «дела наши идут за нами», и судьбы у всех нас будут разные. Мы не знаем, но подсознательно чувствуем, предчувствуем, что после смерти нас может постигнуть что-то нехорошее и сами мы будем неспособны изменить это. Один из православных святителей писал: «Странно было бы, если бы в это время не было у нас боязни неизвестного будущего, не было бы страха Божия. Страх Божий будет, он благодетелен и нужен. Он помогает очищению души, готовящейся выйти из тела». Но страх Божий – это не панический страх смерти, не трепет смертный, и в наших молитвах мы просим Бога даровать Нам мирную и непостыдную кончину.

Не все боятся смерти. Люди умирают по-разному. Смерть может быть легкой, но может быть и очень трудной. Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, описывая смерть праведников и грешников, подчеркивает это различие. Вот его слова: «Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть грешников люта, говорит слово Божие». Он продолжает: «Те, кто были при кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна».

У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он поражен ужасом, малодушием и отчаянием.

Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает переход легким и радостным или трудным и страшным.

Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое дело на земле сделали и отходили легко.

Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам наслаждений.

Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно.

Отцы Церкви учат, что «совершенное чувство смерти свободно от страха». В «Вестнике Русского христианского движения» (№ 144, 1985) есть статья христианского философа О. Матта эль Мескина. Он пишет: «Первым и определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге, испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге».

В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои переживания в «Автобиографических записках». Мы цитируем их по книге Л. А. Зандера «Бог и Мир» (ИМ КА-Пресс, Париж. 1948)

«После страшной муки адского горения, которое было «как бы хождением по мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души»… прохлада и утешение проникли вдруг в огненную пещь моего сердца… Я вдруг почувствовал, как ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом… Небесная, невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо… И в тот же миг я почувствовал, как… все, связанное любовью и заботой с сердцем моим… все мои любимые… от меня отделились, куда-то отошли, я умер и оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью. Явилось сознание, что живы и близки одинаково все – и живые, и умершие. Я всех духовно чувствовал с собою… вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также свобода от чувства места… Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога, любить только Бога, искать только Царствия Божия…» (с. 35).

Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца Сергия к жизни, «как новорожденного, потому что в моей жизни произошел перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти» (с. 35).

Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное существование.

Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних, бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры, ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец Серафим Роуз), и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс).

Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его. А подумать о том, что ждет его впереди, – страшно.

У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из христианских книг: «Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир, приподнимается уже рукою смерти, и умирающий видит то, что незримо для всех прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое и обретают мир и покой душевный… иногда при умирании праведников бывает свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими… А что увидит нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое всегдашнее общество, в тьму кромешную».

Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: «Я оставлен Богом и людьми» – и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, – «но еще полгода жизни!».

Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: «Я страдаю, о Боже!»

Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный ужас – это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может успокоить измученную душу и облегчить ее участь.

Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус Христос сказал перед смертью: «Теперь князь мира сего приходит, но он ничего не имеет во Мне».

Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим Роуз пишет: «Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки мира сего».

Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все хорошо и раскаяние излишне.

Святой Иоанн Лествичник писал в «Лествице»: «Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния».

Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души писал: «Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх смерти и суда самое сильное средство отрезвлению души, и заботится всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа пуста…»

Архимандрит Серафим Роуз в 1980 году выпустил книгу на английском языке «Душа после смерти». Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям, отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: «Сегодняшний мир избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи. Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего ждем. Однако действительность иная». Он продолжает: «Час смерти – это время дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом, от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры, а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти – страх и неуверенность… однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти не боятся».

Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни, чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни. Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души. Легкий переход – это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни. Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего.

Кроме того, не все вернувшиеся «оттуда» имели светлые восприятия; некоторые выходили не в свет, а в «тусклую тьму», в «серый сумрак», в темноту. Есть рассказы об отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.

Авва Пимен писал: «Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо здесь добровольно, либо там вынужденно».

Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни.

Страх Божий – это не опасение чего-то плохого, что может со мной случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.

Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и молитвой, имея страх Божий – неуверенность и надежду – то, что святой Иоанн Лествичник называет «бесстрашным страхом».

Глава 14

Диагноз рака и диагноз неизлечимого рака. Время кризиса. Депрессия или преодоление? Несколько свидетельств. Терминальная болезнь: страдания, соблазны. Помощь Господа. Феномен «принятия». 0браз жизни терминально больного. Молитва солдата. Молитвы.

В предыдущих главах терминальная болезнь и сопровождающий ее страх смерти рассматривались глазами христианских пастырей и глазами ученых, главным образом медиков, изучавших умирание и смерть человека. Эта глава будет о том, что он чувствует и что ему приходится менять в привычном образе жизни.

Это трудный период жизни, но Господь любит свое творение и поможет и в самое темное время. Если заболевший найдет правильный путь к преодолению трудностей, он почувствует направляющую руку Господа.

Пока человек здоров, он живет день ото дня, как и все. Работает, развлекается. И вдруг – рак. Сразу почувствовал, что все внешнее не так уж важно, мысли ушли вглубь, на себя. И дано было время подумать об этом, с болезнью стало больше свободного времени.

Сначала, конечно, не хотел признать, убеждал себя, что не так уж это плохо и опасно. Но пройдет немного времени, и обманывать себя он больше не сможет.

Диагноз рака это еще полбеды, но диагноз неизлечимого рака много труднее. Теперь человек увидел и понял, что его время ограничено и что, вероятно, уже скоро…

Момент, когда он увидел, что неизбежное касается его самого, лично его, это самый трудный момент во всей жизни. Человека, близкого к вере, это может приблизить к Богу, однако каждый, верующий или неверующий, узнав, что он поражен смертельным недугом, неизбежно и сразу сталкивается с проблемой – что же теперь будет и что мне делать. Это кризис, и он требует разрешения. Уйти от него нельзя.

Хуже всего, если больной поддастся панике: «Теперь все равно», – или в силу душевной слабости ничего не решит, оставив все, как было. Тогда останется одно – наблюдать, как развиваются симптомы болезни и как слабеет и гибнет тело; будут трудные и бесполезные мысли, бессонные ночи и все более глубокая тоска и отчаяние.

Кризис требует разрешения. Нужно принять неизбежное и понять, что теперь придется жить иначе, чем до сих пор. Прежде всего нужно спокойно обдумать и решить, что нужно сделать в еще оставшееся время. А времени осталось совсем не так мало. Современная медицина добилась больших успехов. Даже там, где она не нашла излечения от неоперабельного рака, она обеспечивает много месяцев и даже год, два, а иногда и три года полноценной активной жизни, часто без каких-либо физических страданий. Нужно еще долгое время не умирать, а продолжать жить. Многие больные сумели это понять и сделать последнюю стадию своей жизни не только сносной, а светлой и счастливой.

В «Журнале для клиницистов о раковых заболеваниях» помещена статья Е. А. Вастияна «Духовная сторона ухода за раковыми больными».

Иллюстрируя свои мысли о раковых больных, автор приводит ряд случаев.

Хирург доктор Роберт М. Мак, больной неоперабельным раком легкого, сам описал свои переживания. Вначале, узнав о своей болезни, он был очень испуган, растерян и близок к отчаянию. Но пережив первый шок, он преодолел кризис, и вот что он пишет:

«Я счастливее, чем был когда-либо раньше. Эти дни теперь на самом деле самые хорошие дни моей жизни».

Он пишет, что «в то время» (кризис) он был вынужден сделать выбор; он мог ничего не решить и предоставить болезни и лечению идти своим чередом, или он мог остановиться, посмотреть на свою жизнь и спросить себя, что теперь действительно важно и что еще нужно сделать.

В заключение он говорит: «Глубокая ирония человеческого существования в том, что многие из нас только после тяжелой травмы или даже только при близости смерти узнают истинную цель существования и понимают, как нужно жить».

В 12-й главе приводились очень похожие слова американского сенатора Пауля Цонгаса.

Один протестантский священник, описывая свою терминальную болезнь, называет ее «счастливейшим временем моей жизни».

Это может показаться неправдоподобным, но это не выдумка, не бахвальство, а правда. Многие люди, приближаясь к концу своей земной жизни, говорят о том же. Исчезают все мелкие заботы. Больше нет амбиции, желания славы, положения в обществе, богатства. Больше радости дает то, что еще окружает, ближе люди. Перестает огорчать собственная слабость: «Да, это я умираю, я больше не хозяин моей судьбы, но есть что-то больше всегда этого, есть вечное». Это уже начало религиозного чувства, и воспринимается оно как счастье.

Все стадии терминальной болезни, о которых писалось выше, это постепенное примирение с неизбежным, время роста души. Человек на правильном пути, он чувствует это, и ему становится легче.

Описанное течение терминальной болезни бывает не у всех. Есть люди, которые ни за что не хотят и не смогут принять близость смерти. Они будут стараться жить полнее и активнее, чем раньше, больше заниматься разными делами – нужными или ненужными, больше развлекаться. Они будут заполнять свое время и мысли чем угодно, лишь бы забыть и не думать о трудном и страшном. Однако ни радости, ни облегчения они не достигнут. Забвение иногда достигалось, но было временным и неполным. В самые, казалось бы, веселые минуты вдруг наваливалась гнетущая тоска. Особенно трудны бессонные ночи с чувством безысходности и тяжелыми мыслями снова и снова. Но во время такой трудной ночи может прийти понимание, что выбрана неверная дорога и нужно искать другую.

Среди терминальных больных есть и такие, которые не видят, не способны видеть и понимать того, что с ними происходит. Они не прячутся, не стараются закрыть глаза и не думать или занять свои мысли чем-нибудь посторонним. Они – почти как дети, просто не видят, не замечают. Чаще всего это молодые мужчины или женщины. Иногда до последнего дня они не замечают явных признаков близкой смерти – страшного исхудания, слабости, наличия опухоли. Они полны надежд и почти уверены, что на следующей неделе их выпишут из больницы и они вернутся к привычной работе. Они подходят к смерти без душевных страданий, так до конца и не поняв, что они умирают (Плох тот доктор, который всегда говорит больным всю правду об их болезни.).

Верующие люди во всем течении терминальной болезни могут видеть помощь Господа человеку в трудное время его жизни. Сама последняя болезнь дает время и призывает подумать о своей душе и прийти к вере.

Господь не спасает насильно, против нашей воли, но показывает нам путь к Нему.

В психике тяжелобольного происходят какие-то сдвиги, помогающие ему при переходе. Люди, способные понять, совершают переход спокойно и радостно, неспособные – не видят и, сохранив надежду до конца, тоже получают облегчение.

Сны терминальных больных часто бывают светлыми и радостными, и спят они и видят сны по многу часов.

Красота природы воспринимается сильнее. Иногда появляется чувство общности с природой, с людьми, со всем миром. Люди, прежде бывшие чужими, тоже чувствуют симпатию к тяжелобольному, подходят ближе, появляются новые друзья.

Иногда – и это может случиться в любой стадии болезни – к больному приходит ощущение блаженства; он любим и принят. Врачи, изучавшие феномен умирания, назвали это чувство – «acceptance», то есть «принятие». Умирающему вдруг стало хорошо. Все хорошо. Это состояние может прийти после молитв или обещаний, данных Богу, но может появиться и независимо от них. Это дар Господа, Его милосердие. Человек не стал ни лучше, ни хуже, чем был. От него требуется только одно – принять этот дар. И все сразу становится другим.

О таком именно чувстве рассказывают люди, пережившие временную смерть и возвращенные к жизни на земле. Появление света приносило с собой такую любовь, которую нельзя описать человеческими словами. Страха больше не было, исчезали все опасения. Умершие чувствовали себя в безопасности, все было хорошо.

Они познавали это чувство уже «на той стороне», после того как они перешагнули порог. Но это же чувство радостного освобождения иногда приходит терминальным больным еще в земной жизни, давая покой и умиротворение.

Начиная с того времени, когда больной узнал, что его болезнь неизлечима, ему придется менять многое из того, к чему он привык. Все сразу стало другим. До сих пор он был хозяином своей жизни: поступал, как считал нужным, что-то организовывал, строил планы на будущее. Теперь все это стало неважным и неинтересным. Он чувствует, что люди относятся к нему иначе, чем раньше. Вся обстановка вокруг него в чем-то изменилась, все приобрело иной смысл, и нет больше энергии и желания что-либо делать. Может захотеться спрятаться от людей и молча переносить свои страдания и горе. Но так нельзя. Жизнь продолжается, и умирать еще не завтра и не послезавтра. Так или иначе, кризис будет преодолен, и жизнь придется перестраивать по-новому.

Прежде всего нужно не сдаваться, а продолжать привычную активную деятельность – работу, службу, встречи с людьми, и делать это как можно дольше. Тогда сохранится или вернется и желание что-то делать.

Кое в чем придется перестраиваться. Он теперь в большей степени зависит от других, в первую очередь, от близких ему людей, членов его семьи. Он должен научиться принимать их помощь и услуги. Конечно, следует и дальше участвовать в принятии решений, но нужно иногда уметь принять совет родных и подчиниться, а не упрямствовать. Это не всегда легко, так как именно больному часто хочется доказать другим и себе самому, что он в полном порядке и может во всем обеспечить себя сам. К сожалению, это теперь уже не так. Нужно это признать и вместе с женой, мужем, детьми жить и дальше дружно, но несколько иначе, чем до сих пор.

Через некоторое время придется решать, поместить ли больного в какой-нибудь стационар или ухаживать за ним дома. Этот вопрос, скорее всего, будет обсуждать и решать вместе с семьей и сам больной; он будет разбираться в 18-й главе, посвященной родственникам умершего.

Еще несколько слов о том, что делать больному, где бы он ни находился, в семье или в стационаре.

Важнее всего теперь подумать не о материальном, а о самом себе, направить мысли на духовное и высокое. Это равно относится к верующим и неверующим. Есть много книг – духовных и светских, – прочитать которые до сих пор времени не нашлось. Хорошие книги дадут хорошие и часто новые мысли.

Музыка. Мелодичная музыка может принести много радости и примирения; благодаря современной аппаратуре она доступна каждому, и время для нее тоже есть.

Нужно встречаться с людьми, пойти в театр и даже продолжать собирать марки или открытки, если он это любил.

Когда смерть ближе, человек ярче и сильнее чувствует природу. Прогулки в парк, лес, на холмы, к морю. Звери и птицы. В природе можно лучше почувствовать Господа в Его творениях, можно и свой близкий уход принять с грустью и надеждой.

Если есть средства, подумайте о путешествиях; еще есть время увидеть то, что вы всегда хотели. Сократ, приговоренный к смерти, за день до того, как выпить яд из чаши, учил какое-то стихотворение. На вопрос удивленных учеников он ответил: «А когда же еще я успею выучить его?»

Конечно, эти советы не относятся к тому времени, когда сил осталось уже совсем немного. Но пока можно, следует стараться жить наиболее полно. Тогда не будет угнетения, а мысли о самом главном будут сильнее и глубже.

Нужно, конечно, устроить все свои земные дела. Перед самым переходом и во время его все мысли должны быть отданы главному, внимание не должно отвлекаться ни на что земное и временное. Нужно заранее проверить или составить завещание, чтобы обеспечить, чем возможно, своих остающихся близких. Об этом есть хорошие слова в «Раковом корпусе» Солженицына: «…кому кобыла, кому жеребенок, кому зипун, кому сапоги… и отходили облегченно».

Терминальная болезнь может принести с собой боли и другие трудные симптомы. Но если есть страдание, то дается и мужество перенести его. Рядом есть люди, которые возьмут на себя часть тяжести. Когда разделяется боль, рождается близость.

Даже если болей нет, больной может бояться, что они появятся позже. Этого не должно случиться. При правильном медицинском уходе никаких болей не будет и любые трудные симптомы будут облегчены. Если будет бессонница, помогут снотворные средства. Принимать снотворные можно, но так называемые «успокаивающие» – транквилизаторы – не нужно. Их действие одурманивающее, а последняя стадия жизни не менее важна, чем любая из предыдущих. Голову нужно иметь светлой и мысли ясными. До перехода еще остаются дела, еще есть семья, еще нужно жить с ней и для нее, еще есть друзья, которые вас любят, еще нужно подумать о Боге и о душе… И молиться.

Когда придет время, нужно проститься с мужем, женой, детьми, со всеми близкими и дорогими, и со всеми, кто хочет проститься. Непременно нужно проститься, как вы делаете перед отъездом в далекую страну, испросить прощения и самому простить все несправедливости и обиды, причиненные вам. Подумать о всех, кого вы обидели, и постараться загладить эти обиды. Дать последние наставления детям. Ваши слова, сказанные в это время, они могут сохранить до конца своей жизни. Найдите слова утешения для тех, кто горюет о вашем уходе. И после этого уйдите в себя и отдайте все ваши мысли Господу.

Если вы раньше не молились, то ведь начать никогда не поздно. Многие думают, что если они не верят в Бога, то молитва бесцельна. .Это ошибка. Понять что-либо можно, только испробовав его. Никакая симфония, никакая мелодия не будет полностью понята и оценена после того, как вы ее прослушали в первый раз. Нужно слушать ее еще и еще. А молитва сложнее симфонии, и ощутить ее действие гораздо труднее. Но человек, начав молиться, когда-нибудь испытает внутреннюю радость, будто Кто-то действительно слушает молящегося.

Не следует быть разочарованным, если просьба к Господу не будет исполнена. Мы не всегда просим о том, что нам действительно нужно. Господь может дать не то, о чем мы просим, а нужное нашей душе. Искренняя молитва всегда будет услышана.

Для иллюстрации можно привести известный рассказ о молитве солдата. Вот он.

Во время Отечественной войны в бою был убит красноармеец Александр Зайцев. Его друг нашел в кармане гимнастерки убитого стихотворение, написанное накануне боя:

===================

Послушай, Бог, еще ни разу в жизни

С Тобой не говорил я, но сегодня

Мне хочется приветствовать Тебя.

Ты знаешь, с детских лет всегда мне говорили,

Что нет Тебя, и я дурак поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.

И вот сегодня ночью я смотрел

На небо звездное, что было надо мной.

Я понял вдруг, любуясь их мерцаньем,

Каким жестоким может быть обман.

Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку?

Но я Тебе скажу и Ты меня поймешь.

Не странно ль, что среди ужаснейшего ада

Мне вдруг открылся свет, и я узрел Тебя?

А кроме этого мне нечего сказать.

Еще хочу сказать, что, как Ты знаешь,

Битва будет злая;

Быть может, ночью же к Тебе я постучусь.

И вот, хоть до сих пор я не был Твоим другом,

Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?

Но, кажется, я плачу. Боже мой,

Ты видишь, что со мной случилось,

Что нынче я прозрел?

Прощай, мой Бог! Иду я, вряд ли уж вернусь.

Как странно, что теперь я смерти не боюсь.

===================

Вера в Бога пришла внезапно и просветила его, уничтожив страх перед земной смертью.

Христианство всегда учило, что человек обладает бессмертной душой, что убить можно только тело, а душа продолжает жить вечно.

Вероятно, Александр Зайцев, обратившийся к Богу, почувствовал именно это.

Солдата Зайцева убили. Может прийти мысль, что молитва ему не помогла. Этого мы не знаем, но думаем, что молитва помогла. Да и сам Зайцев просил не о сохранении жизни, а о том, чтобы его пустили к Христу, если…

Молиться нужно потому, что человеку самому трудно стать лучше. Без общения с Богом душа вянет. Особенно важно молиться при конце земной жизни.

О чем молиться? Это подскажет сердце. О близких. Об избавлении от того, что мучает и тревожит, Можно молиться об исцелении от болезни; отцы Церкви советуют добавлять при этом: «Но да будет воля Твоя». Можно молиться о мирной кончине, но важнее всего молиться о собственной душе.

Когда молиться? Молиться можно в любое время, и днем и ночью, особенно если не приходит сон и мучают беспокойные мысли.

Как молиться? Православная Церковь учит перед началом молитвы перекреститься три раза, произнося при этом вслух или про себя: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».

Молиться нужно искренно, каясь в своих грехах и прося Господа послать слезы покаяния.

Вот несколько коротких молитв о прощении грехов и даровании мира и покоя в час смертный:

«Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны и доброго ответа на Страшном Судище Христове, просим». Это из просительной ектеньи.

Прочитайте Отче Наш и молитву Духу Святому. Нужно молиться Пресвятой Богородице, прося ее заступничества.

Следует молиться ангелу-хранителю и встречному ангелу, который встречает душу после ее исхода из тела.

Нужно молиться своему святому. Можно молиться об умерших – наших родных и близких. Они ждут нас и встретят нас.

Всегда хорошо помнить и повторять пасхальное песнопение: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».

Можно, конечно, молиться и своими словами, только бы искренно и с верой.

Отцы Церкви пишут об Иисусовой молитве: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Они советуют читать ее часто и подолгу, произнося ее святые слова, вслух или про себя, до самой смерти, Эта молитва учит любви и приближает нас к Богу.

Конечно, во время молитвы, да и всегда, следует иметь нательный крест, если возможно, освященный в церкви..

Непременно нужно сделать все возможное, чтобы исповедаться и причаститься, где бы вы ни были, дома или в больнице. С вашей стороны главное в исповеди – это искреннее покаяние, не скрывая ничего. Приняв ваше покаяние, священник властью, данной ему от Бога, даст вам отпущение грехов и помолится за вас.

Если найти священника трудно или невозможно, то в таком случае нужно сделать все возможное, чтобы облегчить душу. Отшельник, архимандрит Иов, духовник женского монастыря в Бюсси, пишет о покаянии без священника. Можно принести покаяние Богу через другого верующего – мужчину или женщину – по слову апостола Иакова: «Исповедуйтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться». Попросите выслушать вашу исповедь и, если есть на это надежда, помолиться за вас и передать вашу исповедь священнику. Закончите вашу исповедь короткой молитвой: «Боже, милостив буди мне грешному».

Если придут слезы – стыдиться их не нужно. Слезы облегчают и очищают душу, все предсмертные страдания в какой-то степени очищают ее. Помня это, переносить страдания легче.

Когда смерть уже совсем близко, больному часто становится легче. Проснувшись утром, больной почувствует себя бодрым, почти здоровым. Ум стал ясным, лицо и глаза полны жизни. Исчезли все боли, беспокойство и страх. Иногда и врачи и родственники ошибочно принимают это за какой-то кризис — «больной начал выздоравливать». Это не выздоровление. Наступил момент, когда смерть тела неизбежна и близка, и организм прекратил борьбу за жизнь; не только сознание, но и тело приняло неизбежное, перестало сопротивляться и обрело покой. По сути, это последний подарок Господа умирающему – светлый и радостный день с родными. К вечеру такой больной обычно заснет спокойно, а утром уже не проснется.

Глава 15

Смерть не момент, а процесс, занимающий некоторое, иногда продолжительное время. Признаки смерти тела. Рано констатировать смерть трудно. Иссечение сердца для пересадки. Тибетская Книга Мертвых. Умирание. Постепенность перехода. Восприятия при умирании. Духовное зрение. Душа раньше покидает земную жизнь, чем умирает тело. Всегда ли нужно задерживать переход? Безболезненность перехода. Первые восприятия души в загробном мире. Изменения в эмоциональной сфере. Понимание приходит не сразу. «Я» смотрит на себя. Богословие о жизни души.

Думая о смерти, мы чаще всего представляем себе умирание как какой-то короткий момент, мгновение, может быть, вообще не занимающее никакого времени. До этого момента человек жил, а теперь только мертвое тело.

Конечно, смерть может быть и моментальной, как, например, при взрыве снаряда, разорвавшем тело на части. Однако при естественной смерти, когда больной или старый человек умирает в своей постели, это совсем не так.

Мы привыкли говорить и писать о приходе смерти как о моменте: «В этот момент», «Момент умирания похож на переход из яви в сон», «В этот момент происходит то-то и то-то» и так далее.

Слово «момент» удобно, так как оно четко разграничивает два состояния тела – живое и мертвое, однако такое обиходное понимание смерти неверно. Смерть не конец, а приход ее не момент, прекращающий существование личности, а процесс перехода, занимающий некоторое, иногда продолжительное время. В христианской литературе тоже пишется не о моменте, а о часе смертном.

Тело, как известно, состоит из клеток и тканей, и при умирании человека смерть разных тканей происходит не в одно и то же время. После смерти клеток головного мозга клетки некоторых других тканей, более примитивных, будут еще некоторое время жить и даже размножаться. Это и позволяет хирургам делать все более частые в последнее время пересадки органов от одного человека к другому или от мертвого живому. Поэтому, с точки зрения биолога, нельзя говорить о каком-то определенном, единовременном умирании всего организма. После смерти некоторых его органов или тканей другие, во всяком случае, еще какое-то время продолжают жить.

Нас, однако, здесь интересует не умирание отдельных тканей, а умирание всего человеческого организма. Можно ли как-то установить момент, когда жизнь полностью покинула тело? Этот вопрос имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение. Констатировать смерть несколько часов после ее наступления нетрудно, признаки ее очевидны, и описывать их излишне. Но установить самый момент смерти тела много труднее и возможно не всегда.

У постели умирающего собрались родные. Он не двигается и, кажется, уже несколько минут не дышит. Нужно ли отказаться от последней надежды и начать прощаться? Подносили зеркальце к губам запотеет ли? Но отсутствие дыхания еще не равнозначно смерти. Утопленников, извлеченных из глубины, иногда удавалось оживить. Врач послушает, бьется ли сердце, проверит, есть ли пульс, реагирует ли зрачок на свет, может сделать маленький надрез кожи – потечет ли кровь? Однако и спустя много минут после остановки сердца и прекращения кровообращения удавалось спасать жизнь людей.

В поисках безусловного признака смерти организма было предложено считать человека мертвым с того момента, когда запись электроэнцефалографа превращается из волнистой в прямую линию; это должно было свидетельствовать о безусловной смерти головного мозга. Скоро, однако, были опубликованы клинические наблюдения, показавшие, что и этот метод не абсолютно достоверен.

Раннее констатирование смерти очень важно при пересадках органов от умершего живому человеку. В настоящее время это не такая редкая операция. Сердце, почку или печень нужно вырезать очень скоро желательно сразу же – после смерти донора, пока орган еще жив и способен функционировать.

Мне приходилось присутствовать при таких операциях, и я опишу одну из них.

Столкновение автомобилей произошло менее получаса тому назад. Пострадавший с тяжелой травмой головы был доставлен в больницу «мертвым. Уже раздетое и приготовленное к операции тело молодого мужчины лежало на столе. Хирург, ассистент, сестра на подаче инструментов – все, как при обычной хирургической операции, только наркотизатора не было. Зеленые стерильные простыни. Блестящие инструменты.

При разрезах кожи и других тканей кровь не текла. Молодой хирург спокойно вскрыл грудную клетку и обнажил сердце. Мы смотрели. Сердце не билось и сперва казалось неподвижным. Но вдруг мы увидели, как по сердцу пробежала маленькая волна сокращения. Раз и еще раз. У хирурга рука, державшая инструмент, застыла в воздухе, и сам он на секунду застыл. Потом поднял голову и молча посмотрел на нас.

Позже он, конечно, закончил операцию. Он никого не убил и никому не повредил. У донора была травма головы, полностью исключавшая возможность благополучного исхода. Но все же вырезать еще живущее сердце?…

Медицина не имеет абсолютно точных критериев для определения «момента» умирания.

Христианство всегда учило, что при умирании душа покидает тело, а сейчас это подтверждают труды врачей-реаниматоров. Может быть, выход души из тела и есть момент смерти тела? Конечно, при умирании душа всегда выходит из тела, но выход ее совсем не значит, что тело умерло. Достаточно вспомнить астральные путешествия йогов и свидетельства наших современников, переживших временную смерть.

Все вышесказанное заставляет признать, что умирание человека происходит не сразу, что переход из жизни телесной в жизнь духовную не момент, а процесс, имеющий свою протяженность во времени.

Об этом свидетельствуют и труды врачей-реаниматоров. Умершие, покидая землю, углубляются в загробный мир постепенно; вернуть к земной жизни оказывалось возможным души, достигшие разных стадий перехода, иногда очень отдаленных.

Аллегорически смерть часто изображают в виде скелета с косой. Как косарь срезает траву, так и смерть, взмахнув косой, мгновенно отделяет человека от всего живого. Аллегория не верна, смерть не такая, какой мы ее себе представляем чаще всего.

Переход происходит не моментально, а постепенно; в нем можно различать несколько стадий.

Ученые-медики, изучавшие только материальное, описывали три стадии.

1. Потеря зрения.

2. Потеря чувствительности, включая потерю способности чувствовать боль.

3. Полное расслабление с прекращением дыхания, кровообращения и регистрируемой мозговой деятельности.

Они изучали только то, что было доступно их органам чувств и их аппаратуре. Таким образом, они охватывали только часть проблемы – смерть тела; в результате они видели только темную сторону смерти – разрушение и гибель.

Христианство всегда знало больше, и не только христианство. Людям, находящимся вблизи умирающего, нетрудно было увидеть, что пришла смерть – тело стало неподвижным, дыхание прекратилось. Многие видят только это, но некоторые видят больше. Они замечают, что лицо умершего стало спокойным и как бы сосредоточенным. В первой главе мы упоминали слова Жуковского, смотревшего на умершего Пушкина: «Раньше такого мы не видали на этом лице, ему предстояло как будто виденье».

Не только христианство, но и другие великие религии знают о духовной стороне смерти. Тибетская Книга Мертвых пишет о том, как нужно жить, чтобы иметь хорошую смерть. Эта древняя книга веками передавалась изустно, а была записана в восьмом столетии по Рождестве Христовом. Книга пишет, что смерть – это искусство, к ней нужно готовиться и нужно уметь встретить ее. У книги две цели: подготовить умирающего к тому, что он увидит, и успокоить родных, чтобы они не горевали, а освободили умершего.

Об умирании в этой книге сказано следующее: «От того состояния, в каком умирающий находится перед самым моментом смерти, зависит состояние бытия или небытия, в которое он вступит после смерти». В книге советуется умирающему «закрыть двери всем чувствам и думать сердцем только о Боге, тогда он пойдет самой высокой дорогой».

«Сохраняй ясность ума, не отвлекайся ни на что, будь ясен и спокоен. Думай, что душа скоро выйдет. Наблюдай, как ты умираешь; будь готов, что появляется яркий свет. Погрузись целиком в этот свет».

Ученые нашего времени тоже пишут о том, что в смерти есть много неизвестного нам. Доктора Кюблер-Росс поражало выражение лица ее больных перед самой смертью. Оно становилось спокойным и серьезным. Умирающие в это время чувствовали покой и счастье и могли сказать ей об этом. Лицо выражало покой, даже когда больной умирал в состоянии депрессии и раздражения.

Профессор Сабом в своей книге приводит мнение доктора Люиса Томаса, президента Слоан-Кеттеринского ракового института. Доктор Томас объясняет отсутствие боли и страдания тем, что процесс умирания связан с каким-то другим событием, может быть, фармакологическим, но нам неизвестным. В мозгу выделяется какое-то вещество (Б эндорфин?), которое делает умирание безболезненным; могут быть даже приятные ощущения. Доктор Томас заканчивает такими словами: «Умирание совсем не такое, каким оно нам представляется. Видимо, происходит нечто, чего мы не знаем».

Последующее описание перехода и восприятий непосредственно после него сделано на основании христианских свидетельств и трудов современных нам ученых.

Последние стадии терминальной болезни могут принести тяжкие страдания, но уже недолго – придет смерть, и все сразу станет иным. Обычно в последние часы и даже дни земной жизни страдания нет. Боль исчезает, и все неприятное уходит.

Когда смерть уже очень близка, в сознании умирающего постепенно тускнеют картины земного мира и на их место приходят картины мира загробного. Ощущения не прекращаются, но меняется их источник и меняются органы, их воспринимающие. Он или она все еще в этом мире, но вам ясно, что они уже немного и «там» и видят что-то новое, вам недоступное. Они очень спокойны.

Я помню, как умирала от метастазов рака груди одна милая старая женщина. Она лежала на кровати лицом к стене. Подниматься она уже не могла. Лицо совсем бледное, без кровинки. Дыхание едва заметное, но еще регулярное. Она неподвижна, но будто всматривается во что-то. Сухие губы. На вопрос: «Дать вам воды?» – она не ответила, не шевельнулась. Я повторил мой вопрос немного громче. Она ответила чуть слышно: «Да, пожалуйста». Отпила маленький глоток и снова отвела взгляд и сразу ушла от меня, от этого мира. Она умерла через несколько часов.

Мой друг рассказал мне, как умирала его теща, Вера Васильевна: «Она была в другой комнате. Слышу бормотанье: «о…о…о». Я вошел. Она лежит с широко раскрытыми глазами и мычит. Спросил: «Что с Вами?» Не отвечает, но пошевелилась в кровати. Я приподнял ее. Снова спросил: «Вызвать «скорую помощь»? Соседку?» Держу ее за спину. Она покачала головой и жестом показала: «Не мешай», – а смотрела куда-то. Вдруг стала легко дышать, и лицо ее просветлело. Я опустил ее на подушку и тихонько вышел. Скоро после этого вернулся – она умерла».

Мой друг добавил: «У нее было озарение, она просветлела и чуть ли не улыбнулась. А вот когда была мертвой, снова суровое и даже жесткое лицо».

Медицинские сестры, работающие в детских больницах, рассказывают, что дети перед смертью часто беседуют с уже умершими родными или близкими.

Доктор Кюблер-Росс сообщает, что больничные сиделки часто являются свидетелями разговоров умирающих стариков со своими ранее умершими друзьями.

Американское Общество психических исследований собрало сообщения 1700 медицинских работников о «предсмертных видениях» их пациентов и их переживаниях вне тела. В числе прочих приводится рассказ врача о его 70-летней пациентке, умиравшей от рака. Она вдруг открыла глаза, назвала по имени своего умершего мужа и просто сказала: «Гай, я теперь прихожу».

Тим Ла Хай приводит два случая в своей книге «Жизнь в последующей жизни».

Умирает банкир, уже имевший опыт жизни вне тела. Рассказывает его жена.

«Умирая, он был в двух мирах одновременно. Видел меня и говорил со мной, но и приветствовал по имени 30-40 друзей и родных, умерших и ждавших его там».

В другом случае умиравшая вдруг сказала своей сестре: «О, как их много: там и Фред и Руфъ… что они там делают…» Умиравшая не знала о смерти Руфи, скончавшейся неделю тому назад.

Мы уже упоминали, что кроме своих родных и друзей умершие встречают в загробном мире и других духов, светлых и темных (Интересны слова древнего философа Плотина (в «Эннеадах»): «Но со временем, к концу жизни, являются другие воспоминания из более ранних периодов существования… ибо, освобождаясь от тела, она (душа) вспомнит то, чего здесь не помнила».).

Умирающие часто видят и воспринимают то, что живым и здоровым людям недоступно. В богословской литературе есть много сообщений о том, что называют «духовным зрением».

Лютер писал: «У созданной души человека два глаза – один может созерцать вечное, другой – только временное и сотворенное. Но эти два глаза души могут делать свое дело не оба разом… и только когда человек близок к смерти, когда его физический глаз умер или почти умер, открывается духовное зрение…»

Епископ Игнатий поясняет: «Человек делается способным видеть духов благодаря некоторым изменениям в его органах чувств. Он не замечает того, как происходят эти изменения, и не может объяснить их, он вдруг замечает, что начал видеть то, чего раньше не видел, и слышать то, чего он раньше не слышал».

Трансцендентальная жизнь духа была хорошо известна древним индийским мудрецам и греческим философам. Плотин писал: «По-моему в чувственном теле пребывает постоянно не вся наша душа, а только некоторая ее часть, которая, будучи погружена в этот мир… и засоряясь и омрачаясь, препятствует нам воспринимать то, что воспринимает высшая часть нашей души».

Человек, еще живя на земле, связан с двумя мирами. Апостол Павел писал о «человеке внутреннем» и о «человеке внешнем». При умирании духовное зрение часто открывается еще до смерти. Все ощущения, идущие от земного мира, постепенно слабеют и угасают. Одновременно начинают восприниматься образы духовного мира – сперва как неясные отблески, а потом все реальнее и ярче. Умирающий может видеть умерших, с кем он был близок на земле.

Господь дарует эти видения, чтобы объяснить умирающему, что мир, в который он вступает, не совсем чужой.

Душа покидает тело, когда оно еще живет. Об этом пишут многие, в том числе и православный богослов А. Н. в «Сергиевских листках» 1930 – 1931 годов. Вот его слова:

«Тело еще борется со смертью, а душа уже свободна, она уже вне тела и парит вблизи… Это объясняет те нередкие случаи, когда душа, в форме земного тела, появляется вдали от тела своим любимым людям». Душа умирающего стремится к близким, и тогда муж может ощутить присутствие любимой жены или мать – присутствие сына, умирающих в это время вдали от них. «Это происходит перед наступлением смерти», – пишет А. Н.

Сознание умирающего постепенно отрывается от нашего мира. Слабеет зрение, слабеет слух, все вокруг становится неважным и неинтересным. Внимание все больше обращается к новым образам, он видит и воспринимает что-то нездешнее. Он уже примирился и готов покинуть этот мир и перейти в другой.

Книга Мертвых советует в этой время не бороться, не стараться что-то делать, а спокойно наблюдать, как умираешь, и ждать появления света. Христианство советует молиться. При спокойном ожидании и наблюдении не будет неразумного страха смерти.

В это время чрезмерно шумная печаль родных может помешать ему или ей тихо и спокойно перейти в вечность.

Есть сообщения, что больные, бывшие близко к смерти и несколько раз возвращенные к жизни усилиями врачей, просили больше не делать этого. «Там» хорошо, и они просят отпустить их. Одна из умиравших просила больше не молиться о ее выздоровлении. Несколько раз дыхание ее останавливалось, но ее возвращали назад к жизни. Наконец пришел день, когда она очень спокойно попросила родных перестать молиться: родные перестали молиться о сохранении ее жизни, и она скоро умерла.

Сам переход неощутим и безболезнен. Нам известен только один случай, в котором упоминалась боль. Смерть наступила в результате тяжелой травмы головы. Была мгновенная боль, но затем она исчезла, и появилось чувство парения в темноте, удобства и тепла.

Некоторые люди слышат легкий шум в голове, как бы звон колокольчиков или тихую музыку. Может быть мимолетная потеря сознания, а затем вдруг умерший начинает очень ясно воспринимать окружающее, но уже совсем по-иному.

Самые первые восприятия души после ее выхода из тела не всегда одинаковы. Очень скоро появляется яркий свет.

Иногда первым восприятием бывает выход души из тела. Кюблер-Росс пишет, что все мы, умирая, почувствуем отделение нашего бессмертного «Я от его временного дома – физического тела. Одна из умиравших женщин сказала: «Я выхожу, а тело – пустая оболочка». И эта женщина и все другие никогда не говорили, что из тела вышла их личность или душа. Из тела вышло «Я», и «Я» потом наблюдало со стороны свое тело и все, что с ним делали врачи и сестры.

Однако про выход души из тела говорили далеко не все возвращенные из загробного мира к жизни на земле. Иногда переход настолько незаметен, что умерший может некоторое время не понимать, что происходит. Он все еще продолжает считать себя живым. Некоторые слышат, что врачи объявляют их мертвыми, но в их сознании это не фиксируется. Живя на земле, мы представляем себе смерть либо как небытие, либо как какую-то мгновенную и радикальную перемену, а умерший продолжает видеть и слышать, как и прежде. Его душа, выйдя из тела, оказалась не в «другом мире», а в той самой знакомой обстановке, в которой ее застала смерть тела (операционная, поле сражения, разбитый автомобиль). Неудивительно, что мысль о собственной смерти в голову не придет. Однако скоро он начнет замечать, что происходит что-то странное (Восприятия души после перехода были описаны в первых главах этой книги: аутоскопические, пока душа находится еще в обстановке земного мира, и трансцендентальные, когда душа, покинув землю, познает новое в духовном мире.). Сам он не стоит на земле, а парит в воздухе, видит в стороне, отдельно от себя, свое собственное тело… и постепенно приходит подозрение: «А не умер ли я?»

Он не пугается. Иногда может быть минутный страх или чувство одиночества, но они быстро проходят. Одиночества в смерти нет. Его встретят умершие родные и другие духи. Очень скоро появится его ангел-хранитель, который может сказать: «Я помогал тебе до этой стадии твоей жизни, а теперь я передам тебя другому».

Доктор Кюблер-Росс в одном из своих докладов рассказывала о своих наблюдениях над возвращенными к жизни пациентами. Она пришла к тем же выводам: «Мы не можем быть одни: ангелы-хранители, «помощники», умершие любимые, бывшие с нами при жизни на земле, встретят нас и помогут нам. Все мы пройдем через это. Это должны будут пережить все люди. Эти ощущения появляются тогда, когда уже нет никаких признаков жизни».

Умерший, переступив порог, видит людей, слышит их слова, может попытаться помочь им или что-то сказать, но скоро убеждается, что его не замечают. Войти в контакт с живущими он не может. Скоро он увидит свет, а затем перейдет дальше, в другой мир.

После перехода меняется не только отношение души к окружающему. Какие-то изменения происходят и с ней самой.

В мифах Древней Греции Харон перевозил умершего через реку забвения – Лету, и, вступая в царство теней, умерший забывал все, что случилось с ним за время земной жизни.

Теперь мы знаем, что это не совсем так. Душа теряет не все; все вечное и главное сохраняется. Но мы знаем также, что душа теряет интерес ко всему материальному. Этому есть много свидетельств. Душа, вышедшая из тела во время хирургической операции, смотрит «как незаинтересованный наблюдатель» на то, что делается с ее собственным телом.

Такую незаинтересованность отмечали многие из вернувшихся. Кюблер-Росс тоже говорит об этом угасании эмоций. Не только умерший теряет интерес к окружающему, но и люди, бывшие вблизи него, тоже иногда теряют эмоциональную связь с ним. Кюблер-Росс часто присутствовала при смерти детей. «Я была близка к моим больным, – говорит она, – и через минуту после их смерти я больше не чувствовала к ним ничего, это была только пустая оболочка. И они больше не нуждались во мне. Любимого больного в теле не было».

Когда умерший понял, что он умер, он все еще смущен, он не знает, куда идти и что делать. Некоторое время его душа остается вблизи тела, в знакомых ей местах. Согласно христианскому учению первые два дня душа сравнительно свободна. Потом она перейдет в иной мир, но в эти первые минуты, часы и дни она может посетить дорогие ей места на земле и людей, бывших ей близкими.

Перешедший в загробный мир скоро начнет видеть, что у него все еще есть тело, хотя и совсем иное, чем то, которое он покинул. Рассказы вернувшихся отрывочны и иногда не очень ясны. «Это было, ну как облако». «Выйдя из тела, я будто вошел во что-то другое. Я не думаю, что я был ничем. Я имел другое тело… оно имело форму, и я имел что-то, как руки».

«Мое «Я» имело плотность почти физическую, но не совсем… как что-то волнистое… как облако… веса не имело… Это очень трудно описать…»

Некоторые видели себя в их обычном земном облике, иногда в более молодом возрасте. Некоторые не видели себя вовсе.

Почти все воспринимали вышедшего себя как нечто неосязаемое, нематериальное. «Себя я не чувствовал».

Всем, пытавшимся рассказать свои переживания, было трудно описать себя, будто материи почти или вовсе не было, но было легко говорить о том, что они могли делать.

Протоиерей Сергий Булгаков поясняет, что в загробном мире нет лиц и тел, как это было на земле; есть только души. Но они показывают свои внутренние качества; души как бы одеты ими, и по этим качествам умерший узнает тех, кого он любил при жизни. Душа встретит также существа, похожие на нас, но гораздо более могущественные – светлые и темные.

У души восприятия и мысли яснее, чувства острее, она ближе к божественной природе. Такая ясность восприятия существует с первого момента жизни «там».

В загробной жизни исчезнут все физические недостатки, дефекты ума и все временное и ненужное.

Душа сохранит все то, что достойно сохранения в вечности. Останутся и все ее основные качества: не бывает двух совершенно одинаковых людей, как не бывает и двух одинаковых снежинок. Индивидуальные черты сохраняет и душа.

В загробном мире душа будет развиваться в том направлении, которое она начала на земле – к добру или злу.

Непосредственно после перехода личность имеет тот же уровень знания, как при умирании тела. но рост ее в Божественном Свете будет идти с большой силой.

Об этом пишет архиепископ Лука: «Наш внутренний трансцендентальный человек, освобожденный от уз плоти, может достигнуть высшего познания всего сущего во всей его широте, глубине и долготе. То, что непостижимо земным умом, станет понятно озаренному Христовым Светом трансцендентальному сознанию внутреннего человека».

Глава 16

О скоропостижной смерти. Как умирать легче – скоропостижно или после болезни. Причины смерти. Внутренние причины смерти. Предчувствие или желание? Смысл смерти. Почему и когда? Страх смерти и предчувствие смерти.

Большинство людей умирает после более или менее длительной терминальной болезни. Постепенно угасая, человек имеет время подумать, понять и в какой-то степени подготовиться. Однако смерть может быть и неожиданной – скоропостижной – например при столкновении автомобилей или при острой сердечной недостаточности (то, что раньше называли «разрыв сердца»).

Люди, верящие в Бога и в бессмертие души, боятся скоропостижной смерти или, говоря точнее, боятся не столько самой смерти, сколько последствий ухода души из тела без покаяния, без молитвы, без примирения с Богом. Во все века христианства, кроме самых последних, люди всегда старались дать умершему отойти достойно, по-христиански.

М. Лодыженский пишет в своей книге «Свет Незримый»: «Предсмертное состояние человека и самый момент его смерти являются для него наиважнейшим переживанием из всего… Смерть – это, в своем роде, главнейший экзамен человеку… насколько его мировоззрение осмыслило самый факт смерти… сделало его легким или даже радостным…» Люди, верящие в Бога и в загробную жизнь или хотя бы серьезно думавшие об этом, обычно умирают легко. Иное с человеком совсем неверующим. Автор этой замечательной книги продолжает: «Что может представлять собою смерть человека, в коем внедрено сознание, что смертью он совершенно уничтожается? Такая смерть – это или ощущение ужаса, или ощущение тупого отчаяния». Такие люди часто желают умереть сразу, внезапно. Вот как выразил свое желание один из них: «Если уж нужно умирать, то я хотел бы умереть сразу или во сне, чтобы не мучиться». Они хотят умереть без страдания, без мыслей, ничего не чувствуя – был и нету.

Этого могут хотеть только те, кто ничего о смерти не знает, но панически боится ее. В этом их желании – большая ошибка, такой смерти – без мыслей и каких-либо ощущений – они не получат. Физических мучений в смерти нет, но страх и трудные восприятия останутся, потому что в смерти сознание не теряется и исчезновения личности нет. Даже если он умрет во время сна, ничего не почувствовав, он вдруг увидит себя в странной обстановке, но со всеми мыслями и ощущениями, которых он хотел избежать. Кроме того, при таком понимании смерти и при желании ничего не чувствовать эти беспомощные люди, полные страха, теряют весь период терминального роста души, полного радости и примирения.

Те, кто думали об этом серьезно, в частности многие врачи, изучавшие проблему смерти, хотят другого. Мы уже писали о Елизавете Кюблер-Росс, которая не хотела бы умереть скоропостижно и лишиться периода роста, познания и приближения к Богу. Нужно поблагодарить Бога, если смерть не застала нас врасплох и нам дано время подумать и приготовиться.

Прежде чем писать о причинах смерти человека, нужно оговориться. Душа бессмертна, поэтому говорить можно только о причинах смерти тела и, что не совсем одно и то же, о причинах выхода души из тела.

Нет, конечно, смысла упоминать тяжелую травму или перечислять разные болезни, разрушающие какой-либо жизненно необходимый орган; здесь причина смерти ясна. Но бывают случаи, когда тело выглядит здоровым и жизнеспособным и когда кажется, что умирать нет никакой причины, а человек, тем не менее, умирает.

Многие хирурги смогут припомнить больного или больную, которые перед неопасной операцией вдруг говорят: «Я операции не перенесу». Это не страх. Говорят они это естественно и спокойно, как о неизбежно ожидаемом событии. Больной был перед операцией обследован – сердце, легкие, кровь и все прочее в порядке, – и тем не менее осторожный хирург оперировать не станет, особенно если когда-то в прошлом он встретился с подобным случаем.

Молодой и здоровый австралийский абориген, на которого злоумышленник, умелый в таких делах, «нацелил кость» («Pointing of the bone»), впадает в депрессию, худеет, слабеет и через некоторое время умирает. Русский крестьянин прошлого века, обычно старик, но без какой-либо опасной болезни, решает, что его время пришло, и говорит об этом родным. Он надевает белую рубаху, его укладывают на лавке под образами, дают в руки горящую свечку, и он вскоре умирает.

Что это было? Предчувствие? Только предчувствие? Скорее всего, это было желание и призыв, подсознательный призыв, смысл которого: «Я уже готов, хочу перейти туда, прими».

Можно вспомнить много подобных случаев и ситуаций. Знает это и художественная литература, даже и нашего безбожного века. Есть рассказ Федора Абрамова «Последний старик деревни».

Автор после многих лет приезжает в свою деревню. Встречает знакомого старика. «…Похудел, высох… да ты ли это?» – спрашиваю. «Я, парень, я… на другую фатеру приказано перебираться».

Слов утешения старик не принял. «Нет, нет, не утешай – отгулял свое. На почту это ходил. Деньги на похороны сымал. Было 600 рублей накоплено, все снял. Не хочу, чтобы дети на меня разорялись. И хочу проститься с земляками по-хорошему: чтобы все, кто придет, были угощены».

Старик умер в тот же день, под вечер, когда садилось солнце… Спал он обычно на своей кровати, а тут вдруг запросился на пол. Взрослые дети устроили его на полу. «А теперь Матрена (жена) пущай ляжет рядом со мной». Дети пытались отговорить «нехорошо ведь», но он настаивал.

Матрену, уже три года бывшую не в своем уме, положили рядом с ним. К ней, видимо, каким-то чудом, в эту минуту вернулся рассудок, и она неловко обхватила мужа суковатыми руками.

«Вот и ладно, – прослезился старик. – А теперь оставь меня одного, я помирать буду». И вскоре на глазах у всех умер».

Смерть, когда не видно никакой физической причины, ученые называют «психологической смертью». Причины они не нашли, но название придумали, и все выглядит объясненным.

Хорошо известно, что в критическое время тяжелой болезни исход – жить или умереть – во многом зависит от желания больного. И не только во время опасной болезни. Если человек уверен, что он скоро умрет, и спокойно говорит об этом, как о чем-то очевидном, он, вероятно, скоро умрет.

Достоевский утром 28 января 1881 года спокойно сказал: «Я знаю, я должен сегодня умереть». Вечером он умер.

Желание и готовность перейти в другой мир, сознательные или бессознательные, чаще возникают у старых людей, но бывают и у молодых. «Природа» часто идет навстречу такому желанию. Уныние, депрессия, потеря интересов и энергии, разочарование, бесцельность жизни рождают желание «уйти от всего этого» и приводят к появлению и развитию разных болезней, включая и рак.

Наполеон, еще далеко не старый и недавно бывший полным энергии, в ссылке на острове Св. Елены теряет всякую надежду, скоро заболевает раком и умирает.

Солженицын, имея раковую опухоль, знает, что должен еще много сказать всему миру, хочет сделать это и выздоравливает.

Сильное желание рождает в человеке и в природе какие-то силы, которые способствуют осуществлению его желания.

Другим источником жизненной силы, еще более могущественным, чем желание, может быть вера в Бога и понимание, что наша жизнь и смерть в Божьей воле, а нам нужно просто делать на земле то, к чему мы призваны. Такие люди часто доживают до глубокой старости. У людей без веры часто появляется ощущение бесцельности существования и желание уйти; в результате возникают какие-либо психологические, а потом и физические болезни.

Смерть имеет не только внешние, но и внутренние причины.

У физической смерти часто есть внутренняя психологическая причина. О роли депрессии и чувства бесцельности жизни мы уже писали. Есть, однако, много и других причин. Любое сильное неожиданное переживание может повести к моментальной смерти. «Умер от испуга» – не только оборот речи. На войне солдат может умереть в момент близкого разрыва снаряда, не получив никаких повреждений.

Люди умирали в приступе глубокого горя или даже при неожиданной большой радости. Пишут, что смерть может быть результатом мысленного внушения, посланного врагом, внушения, о котором его жертва ничего не знала. В древности и в средние века верили в действенность заклинаний и проклятий.

Причина смерти может быть совершенно тривиальной и непонятной. Смерть может наступить в момент любого мелкого, но острого ощущения, связанного с опасением ли ожиданием неприятного.

Один из таких очень горьких случаев произошел в моей практике. Мой пациент, крепкий мужчина средних лет, получал раз в неделю внутримышечные инъекции. Их можно делать безболезненно, вкалывая иглу в момент шлепка ладонью по ягодице. Шпепок не сильный, должен быть очень острым и коротким. Боли нет, но от неожиданности больной может вздрогнуть. Мой пациент уже получил две или три такие инъекции, но каждый раз был беспокоен, ожидая этого безобидного укола. При его последнем визите ко мне, получив укол, он .упал ничком на пол без дыхания и без пульса. Я в тревоге бросился поворачивать его на спину, чтобы делать сердечный массаж, но он вдруг вздохнул, и через несколько минут мы мирно и посмеиваясь беседовали о происшедшем. Я не придал всему этому никакого значения – простой обморок.

Через два дня я уехал в месячный отпуск. Следующую инъекцию делал мой заместитель. Произошло то же самое, что и после моей инъекции. Больной упал, но на этот раз жизнь не вернулась. Он умер.

В известной книге «Откровенные рассказы странника» описан следующий случай. Крестьянский обоз. Подъехали к проточному пруду с ледоходом. Молодой крестьянин испытывает желание выкупаться. Начинает раздеваться. Его отговаривают, не пускают. Он вырывается. «Ах так, ну вот тебе!» – а, шутя, обливают его холодной водой из ведра. Он вскрикивает: «Ах, как хорошо», – спокойно ложится на землю и умирает. Было вскрытие – ничего не нашли.

Душа может выходить из тела не только перед смертью. О поднятии на небо в духе пишут христианские подвижники. Астральные полеты йогов широко известны. Современная наука тоже изучает этот феномен. Выход души из тела может достигаться известными приемами или происходить сам по себе, при усталости, стрессе, во сне и так далее. Такие случаи нередки.

Целия Грин, директор психологических исследований в Оксфорде, на свой запрос получила 400 положительных ответов. Восприятия были аналогичны с наблюдавшимися при умирании – чувства сохранялись, слепые видели и память о происшедшем оставалась.

После первого эпизода повторные выходы души из тела происходят легче и быстрее. Доктор Сабом (с. 162) сообщает, что у трех пациентов при состоянии. близком к смерти, бывали повторные выходы души из тела, а у одной женщины – многократно и по ее собственному желанию. Сабом считает, что происходит пробуждение латентной способности: «Я предполагаю, что аутоскопический эпизод зависит от неизвестного нам механизма (trigger), нейрохимического или другого, который включается на какой-то стадии процесса умирания и в других ситуациях».

О существовании «механизма», который служит для отключения души от тела, пишут и другие ученые.

Существование какого-то физиологического фактора кажется несомненным. Как можно иначе объяснить моментальную смерть при испуге, при бурной радости, неожиданную смерть от какой-либо ничтожной причины? Конечно, обычно тело умирает от тех или иных физических причин, от патологических изменений в тканях и органах. Но есть и какой-то психологический механизм, включение которого ведет к выходу души из тела и к остановке жизненных функций.

Этот фактор (слово «механизм», употребляемое некоторыми исследователями, мало подходит к живому организму), существуя в латентном состоянии от рождения, активизируется каким-либо психологическим воздействием. Душа может отделиться от тела под влиянием желания, сильной эмоции, каких-то нейрохимических процессов, иногда связанных с близостью физической смерти, может быть предчувствием («не зови смерть – придет»). Нельзя исключить априори и возможность внешних воздействий на психику человека (внушение, «нацеливание костью»).

Видимо, этот фактор более чувствителен у старых людей. У них он более готов «сработать» в критической ситуации, чем у молодых. Старики хуже переносят болезни и любой стресс, чем молодые.

Психологическая настроенность имеет громадное значение. Были проведены интересные опыты на крысах. Если обрезать крысам усы, их сопротивляемость падает, и в воде они тонут быстрее, чем неоскорбленные крысы.

Смерть, а также и жизнь, какими мы их знаем на земле, могут показаться бессмысленными. Родился ребенок, его воспитывали и учили, а он умирает, не успев ничего сделать в жизни. Беспомощный старик живет, а юноша умирает. Невеста умирает сразу после венца. Солдат идет домой с войны и погибает, попав под автомобиль. Смысл может быть только в том случае, если смерть тела не конец существования личности.

Смерть солдата может показаться бессмысленной и несправедливой. На войне он подвергался опасности и жил безрадостно и трудно. Ночи без сна, иногда в холодном и мокром окопе, приходилось и голодать, усталость, грязь, окрики начальства. Без женщин, без радости. Был ранен и намучился немало.

Было, конечно, и хорошее: тесная дружба с товарищами, о себе не думал, делился иногда последних куском хлеба, рискуя жизнью, вынес раненого товарища из зоны огня. Теперь война кончилась, и он хотел наверстать потерянное – пожить в свое удовольствие – есть, ну и выпить, и хорошо провести время. Думал о еще молодой и любимой жене, но… на селе много одиноких женщин, и они истосковались. Есть много и других соблазнов, а он еще молод и после долгих лет войны хочет наслаждаться жизнью. Что ждет его? Как сложится его жизнь? Каким станет он сам?

Полный радужных надежд идет он со станции домой, и вдруг почти моментальная смерть под автомобилем. Предсмертной болезни не было. А что если бы была? Как перенес бы он крах всех своих надежд? Примирился бы с судьбой? С Богом? За что ему такая жизнь и такая смерть?

Что было бы, знает Господь, и Он посылает человеку такую смерть и в такое время, когда это ему лучше всего.

Прочитайте теперь еще раз в восьмой главе, что пишут архиепископ Лука и святой новомученик Герман о значении земной жизни и смерти для души и тела.

Жизнь человека на земле нужна только для формирования духа, поисков того пути, по которому душа пойдет в жизни вечной. Это дает ответ на все наши недоумения и объясняет раннюю смерть праведников, длинную жизнь плохих людей (которым, значит, Господь дает время понять и изменить свои пути) и все те смерти, которые нам могли казаться бесцельными и ненужными.

Важны не дарования и способности, которыми мы владеем, а то, как мы ими пользуемся. Протоиерей Сергий Булгаков пишет: «Физическая смерть имеет для своего наступления внутренние времена и сроки».

У смерти есть свои внутренние причины; внешние факторы – болезни и несчастные случаи – ведут к смерти человека тогда, когда дальнейшее земное существование уже не имеет смысла для жизни души.

Время нашей жизни и смерти в руках Господа. Час смерти очень часто связан с духовной миссией человека. Праведник иногда хочет умереть и просит об этом, но Бог может оставить его жить дольше. Отец Матта эль Мескин пишет в «Вестнике РХД» (№ 44, 1985) про Антония Великого, который услышал голос Господа: «Ты как благая мать… и Я оставлю тебя добре воспитывать твоих чад».

Некоторые люди недоумевают, почему Господь не дал нам предвидения смерти, если помышление о ней столь благотворно. Святоотеческие писания поясняют, что это нужно для нашего спасения: «Ибо… человек, задолго предузнавший время своей смерти, проводил бы жизнь свою в беззакониях и на самом исходе из сего мира приходил бы к покаянию. Но от долговременного навыка грех делался бы в человеке второю природою, и он оставался бы совершенно без исправления».

Предвидения смерти нам не дано, но предчувствие смерти бывает нередко.

Предчувствие – это не страх смерти, в известной степени они даже противоположны друг другу. Страх смерти чаще всего бывает у нераскаянных людей плохой жизни, отвергающих Бога. Для них смерть означает потерю всего, что они знают и любят. Они ее боятся и не хотят, предчувствие смерти у них бывает очень редко. Может быть предчувствие и боязнь чего-то плохого после смерти, но ее близости они не чувствуют. Даже наоборот, до самого конца они могут не видеть явных признаков ее приближения, как у Солженицына в «Раковом корпусе»: «Уж кислородную подушку сосет… а языком доказывает «не умру».

Человек праведной жизни часто предчувствует свою скорую смерть. Он не боится, просто спокойно ждет, а иногда даже хочет ее прихода. После естественной и неисковерканной жизни он и смерть принимает как что-то естественное и нормальное. Вероятно, это похоже на то, как человеку, уставшему от дневных трудов, хочется заснуть. Его смерть будет мирной и легкой, как засыпание, как успение.

Глава 17

Смерть детей. Дети знают, что они умирают. Эпизоды выхода души из тела. При переходе дети не одиноки. Есть ли смысл в смерти ребенка. Горе родителей. Изживание горя.

Сейчас вышло уже немало богословских и медицинских книг о смерти детей. Описан ряд наблюдений, и ученые стараются оценить их. Много делают доктор Кюблер-Росс и другие.

Елизавета Кюблер-Росс – по специальности детский врач, психиатр. Она пишет, что дети знают, что они умирают, но знают это сердцем, а не головой. Они говорят об этом, не боятся и. умирают очень хорошо. Чем младше ребенок, тем больше он знает.

Дети от двух лет и старше во время тяжелой болезни становятся более духовными и серьезными, как бы сразу повзрослевшими.

Врачи, сестры, санитарки и другие люди, видевшие, как умирают дети, свидетельствуют, что у детей, как и у взрослых, черты лица незадолго до смерти принимают выражение покоя и будто внимания к чему-то.

Кюблер-Росс считает это состояние покоя и отвлеченности роковым признаком, предвещающим близость смерти. Дети в это время могут видеть уже умерших, особенно тех, кого они любили.

Кюблер-Росс была не только врачом, но и другом своих маленьких пациентов. Сидя у постели тяжелобольного ребенка, она разговаривала с ним. На свой вопрос часто получала ответ: «Нет, мне теперь хорошо, папа и Петя ждут меня». Отец и брат больной девочки умерли раньше.

Архиепископ Лука тоже пишет об этом. Маленький брат видел и слышал своего старшего, уже умершего брата, который звал его к себе. Маленькая девочка видела и слышала свою умершую тетю Луизу, много раз являвшуюся ей и звавшую ее в загробный мир.

Есть много и других подобных сообщений. Дети часто видели, что их ждут родные и всегда только те, кто уже умер. В последние часы своей жизни они никогда не видели, чтобы их встречали еще живущие на земле родственники. Но они могли видеть «там» умерших, например во время автомобильной катастрофы, о смерти которых еще не знали. Кроме родных, они могут видеть других умерших детей, с которыми они играли, ангелов-хранителей, «помощников». Детям это помогает ознакомиться с местом, куда они идут. «Мама, все в порядке, папа ждет меня».

У тяжелобольных детей, в возрасте от двух до семи лет, бывают эпизоды выхода души из тела не только при умирании тела, а иногда и раньше, например в полузабытьи и во сне. В одном из медицинских журналов описан следующий случай. Девочка, после нескольких эпизодов выхода из тела, рассказывала, как хорошо было все то, что она видела. Ее маме это не нравилось, «потому что матери не любят, когда их детям другое место нравится больше, чем их дом». Наконец, девочка рассказала отцу, как она встретила брата и какой хорошей была их встреча. Кончив рассказ, она добавила: «Только ведь у меня никогда не было брата». Ее отец начал плакать и сказал ей, что у нее действительно был брат, но он умер за три месяца до ее рождения, и они никогда не говорили ей о нем.

Больные дети обычно очень боятся одиночества. Они просят маму или медсестру не уходить. А потом вдруг ребенок говорит маме с заботливостью взрослого человека: «Мама, пойди домой, отдохни, я теперь не один». Может быть, ребенок видит умершего отца или брата и знает, что они ждут его и помогут ему. Известно, что и больные и здоровые дети, а иногда и взрослые летают во сне, чувствуя себя в это время легко, хорошо и очень реально. Ребенок уже знает, что он может в любое время сам прийти к маме и побыть с ней, где бы она ни была. Он вдруг перестал бояться одиночества.

Если мать или отец больного ребенка уже умерли, скажите ему, что они ждут и встретят его.

Может иногда случиться, что родители старались ни на минуту не оставлять больного ребенка одного, но он умер, когда они отлучились на короткое время, а их известили из больницы по телефону. Родители будут чувствовать себя виноватыми – ребенок был покинут в самое трудное для него время. Вы можете облегчить их горе, объяснив, что он ни на секунду не оставался одиноким, что он все время был окружен заботой и любовью.

Смерть близкого человека всегда приносит горе, но особенно трудно бывает родителям, потерявшим ребенка. «Почему он, а не я?». «Он был так молод, он только начинал жить». Это может повести к кризису веры. Родители могут считать Бога несправедливым и обвинять Его.

Смерть молодого существа была бы не только несправедливой, но и бессмысленной, если бы она была концом его существования. Но бессмыслицы в природе нет, а воля Бога нам часто неизвестна.

Ребенок умирает, не успев нагрешить, и в загробном мире его душа должна быть счастлива. Люди простой естественной жизни чувствуют это. Неверующего интеллигента может удивить спокойное отношение крестьян к смерти ребенка. «Что же ты не плачешь? Не жаль ребенка?» «А о чем плакать? Он был чистый, ведь не успел нагрешить, а мы в нем имеем своего родного молитвенника».

Эта беседа взята из книги А. Н. «Смерти нет» (изд-во «Христианская жизнь», 1975).

Автор описывает еще один случай. В 1919 году, во время гражданской войны, он встретился с вдовой, недавно потерявшей своего единственного 12-летнего сына. Его поразило спокойное отношение матери к ее потере, и она рассказала ему о том, как это произошло.

Сын тяжело заболел, и был момент, когда мать поняла, что ребенок умирает. В отчаянии она вспомнила про великого старца иеромонаха В., жившего в монастыре, на краю города. Она нашла старца в церкви, бросилась к нему и стала умолять его спасти ее ребенка. Старец ответил: «Я могу его вымолить. Но возьмешь ли ты на себя все те грехи, которые совершит твой сын потом? А вдруг он станет разбойником или душегубцем?»

Эти слова поразили ее и открыли ей то, о чем она раньше никогда не думала. Мать мальчика и старец несколько минут молча, как бы испытывая, смотрели друг на друга. Потом старец ушел в алтарь, а она вернулась домой, где застала мальчика уже мертвым. Женщина закончила свой рассказ словами: «Эта смерть дорогого для меня существа раскрыла для меня двери вечности. Вот почему я так спокойна. Я поняла милосердие Бога».

Как и чем можно облегчить неутешное горе родителей? Как это ни трудно, горе нужно принять и изжить. Другого пути нет. В одном из сборников статей Кюблер-Росс приводится рассказ мудрого старого человека.

Двухлетний мальчик, его внук, утонул в бассейне соседа. Тело отвезли в покойницкую ближайшей больницы. Через 24 часа после смерти ребенка старик посетил родителей мальчика. Его сын и невестка сидели за столом, курили и молча смотрели на стоявшие перед ними стаканы остывшего кофе. Они буквально онемели от горя и сидели неподвижные и без мыслей. Пришедший понял, что происходит, и обратился к ним: «Ребенок в морге. Отнесите туда одежду и оденьте его. Сами оденьте, не поручайте другим». Родители послушались, и это было началом изживания их горя.

Может, конечно, облегчить горе сочувствие и хорошая теплая беседа. А если родные смогут понять истинный смысл смерти ребенка, им станет легче.

Глава 18

Уход за неизлечимо больным, не умирать – в больнице или дома. Чем можно помочь ему. О чем говорить. Молитвы.

Эта глава о том, что могут сделать родственники и друзья тяжелобольного человека, чтобы облегчить его страдания и помочь ему, насколько это возможно, примириться с неизбежным.

Предсмертная болезнь длится некоторое, иногда продолжительное время. Это не только процесс слабения и умирания. Мы уже писали, что терминальная болезнь может быть периодом роста личности и развития духовности. Тем не менее она приносит с собой душевные и телесные, страдания. Трудно больному, трудно и его родным. Следует сделать все возможное, чтобы как-то помочь.

В прошлом смерть часто принималась как явление естественное, ее знали и делали все так, как нужно. Сейчас все это изменилось. Смерть стараются не видеть и ее не знают, а когда она все-таки подходит близко, то становится особенно трудно не только больному, но и его родным.

Мы часто считаем, что умирающему нужны только уход и комфорт; это не так. Случается, что, когда заболел немолодой человек – отец, мать, муж или жена, родные, поняв, что болезнь неизлечима, быстро отправляют его или ее в больницу или другое учреждение. Раньше такие убежища называли «дом для неизлечимых» или еще хуже, теперь им дают другие, более гуманные названия. Об ужасных условиях существования в таком доме для престарелых, безнадежно больных, пишет Людмила Медведева в статье «Прииде кротость на ны» в журнале «Знамя» (1988. № 8). Она описывает один из сравнительно хороших домов для престарелых, и все же: «Живут в этаже… без ботинок и верхней одежды… их мир – кровать и тумбочка. Дверь на лестницу заперта. Персонал бедный, тяжело работает злятся, ссорятся… нужно льстить, угождать… одиночество».

Говорить не о чем и не с кем. «Ссоры у телевизора, доходит до драки – полуслепые, глухие, злые».

Старые люди, мужчины и женщины, подходят к самому важному часу своей жизни без любви, не успокоенными и не примиренными, а униженными, несчастными и иногда озлобленными.

Родственники считают, что там ему будет лучше, там знают, что делать. Время от времени жена или муж навестят больного и думают, что сделали все, что нужно и можно. Но видеть больного человека им трудно, и чем дальше заходит болезнь, тем труднее. Визиты делаются короче и реже. Дети тоже заняты своим; думают, конечно, и о больных отце или матери, но в общем, все это воспринимается, главным образом, как осложнение их собственной жизни.

О таких ситуациях мы писать не будем, здесь ничего изменить нельзя. К счастью, такое встречается не часто. Даже в наше время, когда семейные связи слабеют, больной чаще всего не останется одинок. Его или ее горе разделят жена, муж, мать, дети.

Скоро все же придется решать вопрос – где умирать, в больнице или дома. Умирать трудно в любых условиях, но умирать у себя дома, когда около тебя те, кого ты любишь и кто тебя любит, легче. Подумайте каждый и каждая о себе; когда придет ваша очередь – где?

Больница может быть неизбежной и необходимой для обследования и для технических лечебных процедур. Но когда эта стадия уже позади, больному лучше быть в знакомой обстановке, у себя дома, в окружении любящих родных.

Больница обеспечивает порядок, эффективность, стерильность и квалифицированный уход, но есть в ней бюрократизм и связанное с ним безразличие.

Мы молимся в церкви о даровании «кончины непостыдной, мирной». Человек хочет сохранить свое достоинство до самой смерти. В безличной обстановке больницы это особенно трудно.

Вот терминально больную женщину, жену и мать, отправляют в больницу. В приемный покой ее вносят на носилках. Перед этим могла быть спешка в автомобиле «скорой помощи» с воющей сиреной. Суета, шум, яркий свет. Перевоз в больницу часто дает первое серьезное ощущение близости смерти.

Процесс обезличивания начинается с момента прибытия. Ожидание приема, заполнение разных формуляров, раздевание – даже если это не необходимо. А затем больничные правила, которым она должна подчиняться. Ее лишают индивидуальности, свободы, права решать и поступать по-своему; ею командуют, как ребенком, и притом без любви и каких-либо эмоций, выполняя холодную рутину власти над ней. Из жены и матери она превращается в больную на койке номер 4 в палате номер 6. Все время что-то происходит: врачи, сестры, лаборантки, насосы, трубки, рентген и так далее. Она может хотеть покоя, мира, какого-то уважения, а получит: вливания, переливания, аппараты и уколы по графику. Развивается угнетение, подавленность. «Я должна вести себя примерно, иначе за мной не будут хорошо следить».

Больная все время на людях, но чувствует себя одинокой. Обход больных обычно происходит таким образом: впереди профессор или заведующий отделением, за ним – врачи, сестра и группа студентов. Подойдя к кровати больного неизлечимым раком, профессор спросит: «Как себя чувствуете? Аппетит? Действовал ли кишечник?» Пощупает пульс, беглый осмотр и назначения сестре. Профессор тут же объяснит студентам, что могут наступить такие-то осложнения. Неизлечим, но продлить жизнь можно. И пошли дальше. Все нормально, очень по-деловому, но у больного после обхода настроение хуже, чем до него, и чувство одиночества еще острее.

Чем ближе смерть, тем холоднее в больнице. Вокруг чужие и часто безразличные лица и неуютные стены. Последние часы жизни умирающего не освящены любовью, а он хочет быть с близкими, почувствовать их любовь и дать им свою.

Находясь у себя дома, больной сможет дольше сохранить свой обычный образ жизни. Кое-что придется менять, ему нужно научиться принимать опеку без огорчения, а родным суметь так ухаживать за ним, чтобы он не очень сильно заметил перемену и не почувствовал свою беспомощность и зависимость от других. Дайте ему возможность продолжать трудиться, заботиться о семье и участвовать в решениях вопросов, касающихся его самого и его семьи, возможно дольше.

Нужно обеспечить больному максимально возможный физический комфорт. Болей быть не должно. Теперь есть средства, которые могут устранить любую боль. В основном, это, конечно, дело врача, но также и родственников. Врач видит своего пациента не каждый час и даже не каждый день. Он обеспечит нужные обезболивающие средства – не инъекции, а таблетки или микстуры, но умелое пользование этими лекарствами – дело семьи. Не нужно навязывать их больному и давать регулярно, скажем, четыре раза в день. Если боль совсем легкая и больной не хочет лекарства, то и не нужно. Больной часто боится, что, если боль станет сильнее, он будет очень страдать. Он должен быть уверен, что в любой момент, как только он попросит, его боль будет устранена, и притом полностью.

Не нужно слишком бояться привыкания к лекарствам. При внимательном пользовании и смене лекарств можно не допустить серьезной зависимости от них, а если и привыкнет немного, не такая уж беда. А заставлять человека, близкого к смерти, страдать от болей из боязни, что он привыкнет к лекарствам, жестоко и не нужно.

Внимательный доктор может сильно уменьшить опасения больного и его семьи, если он скажет: «Я вас не оставлю, я вам помогу». Выписав рецепт, он уйдет, но вернется через несколько часов, а потом снова вернется, чтобы установить дозу и длительность действия лекарства. Часто первая доза бывает недостаточной, и ее нужно будет увеличить.

Раньше в больницах или на дому за больными иногда ухаживали монахини. Можно было услышать мнение, что, раз боль послана Господом, ее не следует заглушать. Сейчас, конечно, никто так больше не думает. Лекарства тоже даны нам Господом.

Все, что было сказано о болях, относится и к другим неприятным симптомам болезни.

Мы уже писали, что можно применять болеутоляющие средства, но не следует давать никаких успокаивающих (транквилизаторов), голова больного должна оставаться ясной. Снотворные средства допустимы, но не злоупотребляя ими и только в случаях действительной необходимости.

У больных иногда бывает чувство беспокойства и даже вины. «Я затрудняю моих близких». Сделайте так, чтобы это чувство ушло.

Если в другой мир уходит глава семейства, его будет тревожить многое. Что потом будет с его семьей? Сможет ли жена (или муж) хорошо воспитать детей? Как будут вести себя дети? Сохранится ли мир в семье? Дружный уход всех членов семьи облегчит сомнения умирающего. Его душе и мыслям нужен покой. Если нет земных тревог и забот, легче уйти с миром.

О чем говорить с безнадежно больным? Можно ли говорить о болезни? Можно ли говорить о смерти? Конечно, можно но не всегда. Ему самому трудно начать такой разговор, но он часто хочет. Пустые разговоры друзей и посетителей его только тяготят. Если удастся нарушить заговор молчания, и ему и родным станет легче. Но как это сделать? Здесь нужен большой такт и понимание настроения и состояния больного. В сфере эмоций безнадежно больные часто становятся почти как дети; они ищут у других понимания, сочувствия и любви. Дайте им это, если сможете.

Состояние больного хорошо описал Лев Толстой в «Смерти Ивана Ильича»: «Главное мучение Ивана Ильича была ложь, – та, всеми почему-то признанная ложь, что он только болен, а не умирает… он же знал, и его мучила эта ложь… и заставляла его самого принимать участие в этой лжи. Он видел… что никто не хочет даже понимать его положение.

Один только Герасим понимал это положение, и потому Ивану Ильичу было хорошо только с Герасимом… Ивану Ильичу очень хотелось, чтобы его жалели… чтобы его приласкали, поцеловали и поплакали бы над ним. Он знал, что он важный член, что у него седеющая борода… но ему все-таки хотелось этого».

Одна из больных доктора Кюблер-Росс незадолго до смерти написала письмо ухаживавшим за ней больничным сестрам. «Я умираю, и я боюсь. Вы приходите, меряете мое кровяное давление, и я чувствую, что вы, зная, что я скоро умру, боитесь, и это делает мой страх еще сильнее. Вы боитесь и не знаете, что делать. Но просто признайтесь, что вы думаете, и заботьтесь обо мне. Это то, чего мы ищем».

Постарайтесь облегчить страх человека, близкого к смерти. Это может быть трудно, но если есть искреннее желание, поможет ваша интуиция.

Больному раскрыться не так легко. Часто лучше не говорить, а слушать. Ему хочется рассказать о себе, встретить понимание и поделиться своими чувствами. Нередко они любят вспоминать свои молодые годы. Попросите его рассказать о себе, о том, как он раньше жил, о его друзьях и интересах.

Если вы близки ему, напомните о важных событиях его и вашей жизни, вспомните с благодарностью о трудном и счастливом, пережитом вместе. Спросите, как он спит, видит ли сны, и какие.

Иногда легче написать, чем разговаривать. Если так – напишите больному о вашем сочувствии. Это будет оценено, а потом он останется с вашим письмом один на один и получит облегчение. Написанное иногда доходит лучше сказанного.

Иногда, особенно в начале терминальной болезни, узнав о ее неизлечимости, больной находится в состоянии шока. Он отказывается понимать, он еще не способен видеть ужасную для него правду. В это трудное время больной нуждается в помощи и сочувствии больше, чем когда-либо. Здесь говорить о смерти нельзя. Наоборот – согласитесь с ним: «Да, это не то, на рак не похоже».

Всегда нужно стараться сохранить у больного надежду на выздоровление, а если сумеете, даже укрепить ее. Желание выздороветь и вера в это иногда делают чудеса. Известны случаи выздоровления больных с запущенными раковыми заболеваниями. Расскажите об этом больному.

Трудной для больного бывает также стадия протеста и гнева. Больной раздражителен, требователен и может стать неприятным. Если вы поймете его состояние, вы и здесь найдете нужные слова.

В более поздних стадиях, когда больной уже хоть частично принял неизбежное, можно и нужно говорить открыто, он ведь все время думает об этом и многое его тревожит. Можно рассказать ему про то, что сейчас известно науке о жизни после смерти тела, дать ему прочитать книгу об этом или, если возможно, познакомить с человеком, имевшим личный опыт выхода души из тела.

Мы уже писали, что Кюблер-Росс говорила больным, что она пишет научную работу о смерти и просит его или ее рассказать об их переживаниях и ощущениях. Она пишет, что больные не пугались, а, наоборот, охотно соглашались, рассказывали и получали облегчение.

С людьми, знающими, что их болезнь неизлечима, можно говорить не скрываясь. Спросите у них, что они чувствуют, чего они хотели бы? Что еще хотят успеть сделать? Больному могут прийти мысли о других, забота о них, и ему станет легче. Иногда можно спросить и прямо: «Ты боишься?», «Ты молишься?»

Один из больных сказал, что, когда он узнал, что его рак неизлечим, ему стало легче. Неизвестность до этого вызывала колебания, смену надежды и отчаяния, и это было хуже всего.

Американцы, как обычно, не только советуют, а идут дальше. В Соединенных Штатах есть специальная организация, название которой в переводе на русский язык – «Рак – это не конец». Члены этой организации – больные и их семьи – собираются вместе, рассказывают о своих мыслях и переживаниях, дискутируют. Принимают участие и врачи, те из них, которые поняли, что традиционное отношение медиков к смерти (замалчивание) их пациентам не помогает. Цель этой организации помочь неизлечимым больным преодолеть стремление уйти от людей и продолжать жить полноценной жизнью как можно дольше. Теперь такие организации есть и в других странах.

Откровенность может помочь и больному и его родным. Я знаю случай, когда муж и жена страдали отдельно, а начав говорить без утайки, оба получили облегчение.

Когда больные слабеют, их начинает тяготить одиночество. Это еще одна из причин, почему им бывает так трудно в больнице, особенно ночами. Будьте с ними. Здесь уже не нужно много слов. Не призывайте больного стойко переносить несчастье, держаться и быть сильным. Ему не нужно стараться быть сильным; лучше признаться в своих опасениях и страхах. Это рождает взаимное доверие, и он примет ваше сочувствие, которое ему очень нужно.

Хорошо, если больной поплачет. Не мешайте ему в этом, а, наоборот, – помогите. Иногда больному полезно и рассердиться на кого-нибудь, даже на вас. Не обижайтесь.

Не оставляйте его или ее надолго одних. Просто будьте в одной комнате, посидите рядом. Молча. Касайтесь его руки, плеча, волос. Контакт, когда он не только эмоциональный, а и физический – полнее. Если вы его жена – Спите в одной кровати или хотя бы в одной комнате. Когда он спит, он тоже чувствует, что вы близко. Даже если он забылся или без сознания, он все равно чувствует; говорите с ним, даже если он не понимает.

Есть еще одна причина не оставлять умирающего одного. Предугадать время смерти трудно. Больной может умереть, когда вас не будет, и вы потом будете упрекать себя – сделали не все, что могли.

Когда больной начинает чувствовать, что смерть не за горами, его мысли становятся глубже и серьезнее. Теперь ему нужно понять то, о чем он раньше не думал. Помогите ему. Прочитайте ему письмо Феофана Затворника к его умирающей сестре. Мы уже приводили выдержки из него, а сейчас даем его полностью:

«Прощай, сестра! Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе. Ведь ты не умрешь. Тело умрет, а ты перейдешь в иной мир живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая. Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им, и наши им передай приветы и попроси попещись о нас. Тебя окружат твои дети со своими радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь. Так не ужасайся, видя приближающуюся смерть: она для тебя дверь в лучшую жизнь.

Ангел-хранитель твой примет душу твою и поведет ее путями, какими Бог повелит. Грехи будут приходить – кайся во всех и будь крепкой веры, что Господь и Спаситель все грехи кающихся грешников изглаждает. Изглаждены и твои, когда покаялась. Эту веру поживее восставь в себе и пребудь с нею неразлучно. Даруй же тебе, Господи, мирный исход! День-другой, и мы с тобою. Поэтому не тужи об остающихся. Прощай, Господь с тобой!»

Много нужного и утешительного можно найти в христианской и в хорошей светской литературе.

Последнее, но и самое важное. Нужно молиться и, если можно, молиться родственникам и больному вместе.

Вот несколько молитв об исцелении: «Господи Иисусе Христе, на одре болезни лежащего и страждующего раба Твоего (имя) посети и исцели: Ты бо еси недуги и болезни рода нашего несомый и вся могий, яко Многомилостив».

«Пресвятая Богородице, всесильным заступлением Твоим помоги мне умолить Сына Твоего, Бога моего, об исцелении раба Его (имя)».

«Все святые и ангелы Господни, молите Бога о больном рабе Его (имя)».

Бывают обстоятельства, когда нужно молиться не о выздоровлении, а уже о другом. Можно молиться об избавлении больного от страданий, о прощении ему грехов, о мирной и спокойной кончине и о даровании его душе Царствия Небесного. Несколько молитв было приведено в 14-й главе. Можно молиться и своими словами. Постарайтесь обеспечить умирающему исповедь и причастие. Если он достиг мира душевного, попросите его молиться за вас в загробном мире.

Глава 19

Родственники умершего. Горе потери. Опасности сильного горя. Изживание горя.

Горе после смерти любимого человека, если оно очень глубоко и продолжительно, может омрачить всю последующую жизнь остающихся жить. Его последствия могут отразиться на их психическом равновесии и подорвать здоровье.

Нам бывает так трудно еще и потому, что современный общественный уклад старается смерти не видеть, и когда она приходит, мы не готовы и не знаем, что делать.

Теперь родные обычно с телом не остаются. Умершего как можно скорее отправят в морг. Потом – короткая церковная служба, а то и вовсе без нее, быстрые похороны или кремация. Кладбище теперь посещают не так часто, как раньше.

Знакомые иногда советуют родственникам: «Не нужно идти на похороны». Последние соглашаются, тоже думая, что чем меньше видеть, тем легче перенести потерю. Это неверно. Плакать при посторонних почти что неприлично, а горевать открыто и вовсе не принято.

Я видел, как любящую старушку-жену, счастливо прожившую с мужем 50 лет, друзья уговорили не провожать его тело на кладбище, считая, что этим они избавляют ее от излишних переживаний.

Такое отношение к смерти близкого человека неправильно и нехорошо и по отношению к нему и для оставшихся жить. От горя невозможно спрятаться, его нужно пережить. Здесь есть, однако, две возможности – горе может быть коротким или продолжительным.

Горе нужно принять и глубоко пережить; потеря должна быть воспринята не только умом, но и сердцем. не только интеллектуально, но и эмоционально. Без такого полного переживания горе будет очень продолжительным и может повести к хронической депрессии, потере радости жизни и даже всякого желания жить. Могут развиться тяжелые болезни, включая такие, как колит и рак. Известно. что неизжитое горе чаше всего бывает у тех, кто не мог хорошо проститься с умершим: не видел мертвого тела. не был на похоронах; например, у любящей жены солдата или офицера, получившей официальное извещение о геройской смерти мужа и больше никогда ничего не узнавшей. Она не видела мертвого тела. и у нее появляется желание отрицать реальность смерти. Ее неизжитое горе будет тяжелым. продолжительным и опасным. Ей будет очень трудно вернуться в русло нормальной ежедневной жизни.

Медицина обозначает это состояние такими словами: «Неизжитое горе создает психологический дефицит». Эти слова очень сухие, но верные. Изживание горя делает человека способным вспоминать умершего без эмоциональной боли и сохранить живые чувства для других. Люди, испытавшие горе, становятся лучше, они взрослеют. Всякая встреча со смертью, с чужой или близкой своей, делает людей серьезнее и глубже. В горе может быть чувство протеста и всегда есть чувство подавленности и стремление что-то исправить. Если умер близкий вас человек, вы много плачете, вы беспомощны и чувствуете себя виноватыми, вы огорчаетесь, что сделали для него не все, что могли. Вы одиноки, и это может быть самым трудным в вашем горе.

Первая стадия горя – шок, бесчувственность. Осознать потерю еще невозможно. Все, что нужно сделать, делается автоматически. Нет сна, нет аппетита; рассеянность и уныние; все пусто и не нужно. Но подумайте о том, что ведь умерший не хотел бы, чтобы вы все время горевали. Постарайтесь молиться за душу умершего – это нужно и ему и вам. Надейтесь на встречу за гробом. Пройдет некоторое время, и постепенно эмоциональный баланс начнет восстанавливаться.

Первые сутки или двое нужно целиком посвятить умершему, видеть его, даже говорить с ним, а после этого и дальше горевать и молиться, но начинать работать и быть с людьми, а не уединяться.

Иногда может помочь записать пережитое. Записывая, вы еще раз испытываете то, что было, и немного утоляете ваше горе.

Есть мудрость в том, как раньше прощались с умершим близким человеком. Не скрывали своих чувств, плакали и горевали открыто. Тело держали в доме, проводили ночь у тела, читая Псалтирь или молясь, или просто сидя возле. Церковные службы, панихиды, достойные проводы и похороны. Последнее целование, участие в засыпании могилы. Поминки, -даже плакальщицы – все это помогало родственникам в изживании горя. Подумайте и о том, что душа умершего продолжает жить, что она в это время находится вблизи тела и видит вас и все, что происходит.

Сейчас мы далеко ушли от этих старых обычаев. Менее цивилизованные народы, с естественным образом жизни, все еще соблюдают старые разумные обряды, а нам следовало бы вернуться к христианским обычаям, связанным со смертью и похоронами.

После смерти близкого человека родственникам придется позаботиться о многом. Если при умирании вы были с ним, закройте ему глаза, подвяжите челюсть и сложите руки на груди. Тело нужно убрать, но не торопитесь отправлять его в морг или похоронное бюро. В бюро тело покойника оденут, а лицо иногда подкрасят, чтобы смерть выглядела как сон, но хотите ли вы этого?

Если можете, сделайте все сами, в последний раз. Если слишком трудно самим, пусть кто-нибудь из знакомых уберет и оденет умершего. А вы потом пробудьте у тела, вспомните его и себя и вашу жизнь вместе. Подумайте, поплачьте. Попросите его приготовить место и вам.

Церковь учит, чтобы над телом покойного был прочитан Канон на исход души, а затем как можно дольше читалась Псалтирь.

Ушедший от вас не умер, его душа с вами и думает о вас. Она близко, и ей не все равно, видит ли она свое тело замороженным в ящике морга или любимых людей, молящихся около тела. Дети тоже непременно должны видеть умершего и проститься с ним.

Примите активное участие в выполнении всех формальностей: заполнение разных бумаг, организация похорон на кладбище, извещение в газеты и друзьям, просьбы о панихидах и так далее.

В церкви дайте последнее целование. Попросите отслужить панихиду. Гроб должен быть простым. Дорогой гроб иногда служит искуплением вины у родных. Если есть такое чувство, его нужно искупить иначе – участие в погребении, молитвами.

Умершего нужно хоронить в земле, а не сжигать. Огонь – символ ада. Православная церковь порицает сожжение, тело следует возвратить земле. Помогите нести гроб, опускать гроб в могилу. Бросьте горсть земли или поработайте лопатой. Советуют не закрывать цветами сырую землю возле еще открытой могилы. Смерть нужно принять.

Если почему-либо пришлось хоронить близкого человека без священника, возьмите немного земли с могилы и принесите ее в церковь или просто священнику для совершения отпевания, а после этого верните землю на могилу.

Похороны – это последнее прощание, но они должны быть и началом преодоления горя. Они должны сделать смерть реальностью. Смерть близкого человека должна быть принята не только головой. Это трудно, но и обязательно нужно. Запоздалое горе очень трудно и вредно.

Похороны – христианские или гражданские – должны быть достойными проводами с уважением к умершему и его близким. Есть люди, лишенные всякой духовности, которые даже эти последние проводы близкого человека могут превратить в грубую и унизительную процедуру.

В сборнике «Русское возрождение» (№ 35) помещена статья Кирилла Головина о том, как прощались с умершими и как хоронили в 1986 году. Статья называется «Непостыдно и мирно».

Головин с горечью пишет, что на Западе существуют все внешние условия, чтобы достойно умереть и быть погребенным, но часто не хватает внутренних предпосылок. В России же «положение для христиан обратное и трагичное. Для безбожников проблемы нет – хоронят близких хуже, чем язычники или дикари».

В России большинство людей умирает в больницах. Исповедаться и причаститься перед смертью трудно и не всегда возможно.

«К праву достойной кончины относятся с пренебрежением… Умер. Прежде обмывали, обряжали и оплакивали. Сейчас спешат, завернув в простыню, отправить в морг. Мужики, не снимая шапок, волокут, как куль, бросают в грузовик… часто по принципу – отработал и на свалку… В морге вскроют…»

« Если умер дома, тело тоже отправляют в морг. Это легче всего. Там знают, что нужно делать. Не нужно обмывать… думать… не нужны в доме гроб в цветах… чтение Псалтири. В обезбоженной стране все это стало обременительным и ненужным… Хоронить – не печально-горестный обряд, а суетливо-хлопотное дело… не катафалк, а автобус на полном ходу».

Автор, продолжая, пишет, что в России все это есть результат неофициального запрета. Так нужно властям. Там признано, что смерть – это конец.

Батюшка на кладбище не пойдет. «Растерянно стоят близкие у разверстой могилы и не знают, с какой молитвой опускать в нее покойника. Могильщики – задорные хапуги – без смущения поторапливают… курят, лениво переругиваются между собой».

Проще всего, конечно, сжигание, поощряемое властями. Над пеплом молитва не рождается. Могилки, креста – нет… удобно… и не надо над дорогим холмиком проливать слезы, ибо над урной они почему-то не льются «.

«Траура почти не носят – поскорее забыть». После этого горького описания Головин кончает свою статью фразой: «Но есть и христианские семьи еще». А в последнее время таких семей становится больше. Особенно много есть молодых людей, которые хотят более достойно проститься с умершим и принимают участие в церковных проводах и похоронах (В 1988 году в журнале «Новые мир» помещена повесть Сергея Каледина «Смиренное кладбище». Автор рисует картины похорон еще более безотрадными и горькими красками, чем Головин.).

Можно надеяться, что в связи с перестройкой многое изменится к лучшему.

После похорон возвращение в опустевший дом может быть очень горьким. Одиночество. Жизнь кажется пустой. Хочется уйти от всего и зарыться в себя. Может облегчить молитва и мысль о том, что смерть – это только переход и что вы снова встретитесь. Кроме того, у всех есть друзья, и они в этой время помогут разделить горе.

У евреев был хороший обычай. После похорон, время от времени, у родственников умершего собираются друзья и побуждают их вспомнить и рассказать о нем. Много не говорят – слушают, а если родные не хотят рассказывать – не настаивают. Просто посидят молча, так тоже хорошо.

Поминки тоже иногда могут быть уместны. До сих пор горюющий уединялся в горе, теперь он возвращается к жизни общества.

Нехорошо смягчать горе лекарствами, его нужно изжить. Неизжитое горе уходит вглубь.

Не нужно превращать умершего в фетиш, хранить его вещи, одежду и прочее. Ему нужно дать умереть. Это не безразличие и не эгоизм. Не нужно забывать умершего, наоборот, нужно сохранить светлую память о нем до конца своих дней, но жить нужно без депрессии, без постоянного «горького горя», сохранив себя для жизни с другими. Забывать вовсе не нужно. Траур имеет смысл – есть обязанности и по отношению к умершему. Важно это и для себя – горевать лучше открыто.

Посещайте кладбище. У могилы поставьте крест, а не какой-нибудь языческий символ. На кладбище сами собой приходят мысли о бренности жизни, о духовном и о смысле смерти и в какой-то степени успокаивают.

Время от времени просите священника отслужить панихиду, особенно на 3, 9-й и 40-й день, а затем в каждую годовщину смерти.

Если вы молитесь утром или вечером, поминайте ваших умерших родных.

Архиепископ Антоний Женевский пишет: «Душа умершего в ином мире сама не может, хотя бы и хотела, коренным образом измениться и начать новую жизнь, которая совершенно отличалась бы от ее жизни на земле… Для ее изменения необходима помощь извне».

Душа может соучаствовать в наших молитвах за нее и может и должна молиться вместе с нами. Это помогает ей очиститься и ускорит ее развитие. Она может молиться и за нас, живущих.

Отец Сергий Булгаков пишет: «Молитвы действенны, умершие нуждаются в наших молитвах».

Может быть, вы не верите в действенность молитвы за умерших? Но подумайте о том, что она им нужна и они ждут ее, пока вы тут сомневаетесь.

Есть много свидетельств тому, что умершие являются живым в их снах или видениях и просят молиться за них. Есть сообщения и в Житиях святых и в наше время, говорящие о том, что душа умершего после молитв и церковных служб за нее обретала покой.

Феофан Затворник умел послать слова утешения не только умирающим, но и их родственникам. Матери, недавно схоронившей дочь, он написал:

«Милость Божия да будет с вами. Плачьте, плачьте. В этом нет ничего неестественного и укорного. Диво было бы, если бы мать не плакала о смерти дочери. Но при этом надо знать меру: не убиваться и не забывать тех понятий о смерти и умерших, которые даются нам христианством.

«Умерла». Не она умерла, а умерло тело; а она жива, и так же живет, как и мы, только в другом образе бытия. Она и к вам приходит и смотрит на вас. И надо полагать, дивится, что вы плачете и убиваетесь, когда ей лучше. Тот образ бытия выше нашего. Если бы вы могли поговорить с ней лицом к лицу и попросить ее опять войти в тело, она ни за что не согласилась бы… Ну вот и поплачьте. Только все немножко… Благослови вас, Господи, и утеши!»

А мужу своей умиравшей сестры он пишет: «…Что судил Бог, тому надо покориться… Вашей жене нужна помощь. Вот на что надлежит нам устремить все внимание и всю любовь к умершему Я думаю, самый действительный показатель любви вашей к усопшей будет то, если вы с минуты отхода души погрузитесь в молитву о ней в новом ее состоянии и новых неожиданных нуждах. Начав так, непрестанно молитесь Богу о помощи ей, особенно в продолжение шести недель да и далее… не забудьте сделать так – вот и любовь! А слишком горевать и убиваться – мало имеет смысла».

Молясь за умерших, мы говорим: «Упокой, Господи, душу раба Твоего». А веря, что при нашей помощи может молиться душа умершего, мы произносим и другие слова: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего, нами Тебе молящегося». Вот еще две короткие молитвы за умерших: «Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего (рабы Твоея), идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».

«Едина чистая и непорочная Дево, Бога без семени рождшая, моли спастися души его».

Можно молиться и своими словами. Отцы Церкви советуют: «… Старайся молиться глубоко, искренне, своими словами… просто думай об умерших, это поможет и им и тебе… беседуй с ними во имя Божие…»

Особенно действенны молитвы за умерших, творимые в церкви, во время Божественной литургии. Вы подаете просфору за упокоение души и с ней записку с именами тех, за кого вы просите священника помолиться.

Из поданных молящимися просфор священник вырезает частицы и, опустив их в чашу, молится об упокоении усопших. Это самое большое, что вы можете сделать для умерших дорогих вам людей.

Христианство учит: «Души святых и праведных и любящих нас умерших родственников молятся за нас, как и мы им и за них. Общение в молитве между живыми и умершими никогда не прекращается». Просите умершего приготовить место и вам. Сохраняйте любовь к умершему. Как жизнь вечна, так вечна и любовь. «Она никогда не отпадет», – учит апостол Павел. «Любовь, вместе с душой, переходит за гроб, в царство любви, где без любви ничего не может быть».

Протоиерей Путятин пишет: «Связанных союзом любви не разлучит Бог. Бог есть беспредельная любовь. Неужели, научая здесь нас любить друг друга, Бог будет по смерти отлучать нас от этой любви?»

Чтобы помочь душам умерших, Церковь советует не только молиться, но и делать добро во имя их.

Пред. страница К оглавлению След. страница

Переход, последняя болезнь, смерть и после

Переход

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Комментировать

Отменить ответ

Переход

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Рекомендуемые статьи

Комментировать

Отменить ответ