Иконописный образ аскетичного святителя Николая в митре и комичную пухлую фигуру пластикового надувного Санты в ядовито-красном колпаке странно представить рядом. Между тем, некоторая связь между ними есть. Любимого русского святого, чей зимний день памяти отмечается в декабре, считают прототипом «рождественского деда», а их «родство» продолжает обрастать мифами и суевериями.
Зимний Николушка
Разговор о почитаемом во всем христианском мире святом четвертого века и Санте – сказочной ироничной пародии на него – мы поведём перед зимним днем памяти Николы Угодника, который ежегодно празднуется Церковью 19 декабря, и, конечно, в преддверии Рождества Христова, которое уже совсем скоро.
Почитаемый в народе Никола Зимний (по-церковному в декабре празднуется день его перехода в мир иной) по иконографии отличается от Николы Летнего немногим. Летний святой пишется на иконах с непокрытой головой, а вот зимний святитель Николай – в шапочке (в архиепископской митре), что и понятно, особенно в русский тридцатиградусный мороз. Да и исконно-русское «гражданство» святого в нашей стране ни у кого не вызывает удивления, ведь святитель Николай был одним из первых святых, пришедших на Русь вслед за её Крещением. А принесен к нам он был трудами первых проповедников-греков и просветителей словенских.
Наши русские предки верили, что в Николин день сам святой приходит на наши необозримые снежные просторы с неба. Что он помогает людям, борется с язычниками и изгоняет бесов, а еще приносит с собой никольские морозы. Наверное, поэтому в дни, близкие ко дню его памяти, пушкинские строки про бесовщину зимней бури теряют свою остроту – и по всей Центральной России устанавливается мягкая и умеренно морозная погода со снежком.
Не сказочное житие
Церковное житие святого Николая Мирликийского отличается простотой и строгостью. Никакой сказочной или фантастической подоплеки с полетами на оленях и путешествиями по каминной трубе в нём не найти.
Его чудеса вписаны в повседневность, в быт, в историю городов и семейств. Каждое его чудо своими мотивами (любовью и состраданию к ближнему) и сегодня нам кажется по-человечески понятным. Любил ближних, действенно сострадал и посильно помогал всем, почитал Бога – вот лейтмотив его земной жизни.
Горожане Мир Ликийских избавились его стараниями от голодной смерти. Моряки, плывшие в Святую Землю, по его молитвам счастливо выжили в страшную бурю, и корабль благополучно добрался до берега. Святой Никола спас от служебного разбирательства трех военных и обличил тех, кто их оговорил. Защитил от бесчестия бедных молодых сестричек – горожанок из Патар, просто-напросто одарив их приданым (отсюда, кстати, а не только от эпизода даров волхвов, и повелась традиция европейских рождественских дарений).
Связанный с именем святителя Николая обычай дарить детям подарки установился еще в средневековой Германии. При монастырях существовали школы, где в дни памяти святого устраивали соревнования в честь епископа. Нарядившись им, кто-то из учеников от его имени раздавал дары. В XVI – XVII века традиция подарков на Николаев день не исчезла. Сладости и игрушки детям наряженный святым взрослый раздавал не всегда, а только за знание церковных молитв и если получал верные ответы на вопросы о вере.
Кстати, детские молитвы святому накануне его дня усиливались. Малыши даже делали зарубки на дереве по числу молитвословий или записывали свои «результаты» на листках. Тогда же появились и первые башмаки для подарков – это были простые детские ботинки, которые малышня с надеждой и трепетом выставляла на ночь за дверь. И на утро обязательно что-то в них находила.
Правда, практичные немцы и не заметили метаморфозу некогда горячо любимого ими святого в «просто волшебника» – смешного, нелепого, не брезгующего залезать в каминную трубу. Доброта, самопожертвование и забота о ближних из жития святого улетучились и трансформировались в детское озорство толстяка Клауса и подбрасывание в обувь вещиц и конфет. А взрослые перешли от чтения жития святого детям к рассказыванию незамысловатых сказок о Санте у камелька. Как и когда произошла эта подмена, вопрос к истории.
Корни мифа
Святого Николая испокон века чтили не только в России.
На протяжении веков дорог и близок он был жителям Голландии – страны моряков, рыбаков и кораблей, а к ним, как известно из жития, этот угодник Божий особенно благоволит. Дети мореплавателей от души любили святого и его праздник, ведь он всегда связывался в их представлениях с подарками, которые, как и в Германии, также рассовывали по башмакам.
И однажды эти традиции (доброе почитание святого Николая и щедрый обычай одаривать своих чад) вместе с голландскими моряками приплыли в Новый Амстердам, который впоследствии получил привычное нам имя Нью-Йорка. Вот здесь и зазвучало впервые на американский манер голландское словосочетание «Sinterklaas» – как «Santa Claus». Первое рождение «рождественского деда» состоялось.
Но как Клаус, тогда еще почти что «прямой потомок» святого Николая, стал достоянием всего мира и превратился в совсем другого, далекого от святого, Санту?
Православный журналист, психолог Александр Ткаченко в одной из статей на сайте журнала «Фома» так рассказывает историю второго рождения сказочного героя:
«В 1822 году, накануне Рождества, преподаватель восточной и греческой литературы в Колумбийском университете (позже — преподаватель в Нью-Йоркской семинарии) Клемент Кларк Мур придумал для своих шести детей стихотворную сказку, главную роль в которой играл Санта Клаус (никогда и нигде до этого не выступавший в качестве сказочного персонажа).
В этом небольшом стихотворении Санта Клаус появляется в ночь перед Рождеством и спускается с огромным мешком за плечами по каминной трубе в дом, чтобы раздать подарки ребятишкам. Изображен он был в виде эдакого веселого жизнерадостного старичка-эльфа с круглым тугим брюшком и с трубкой, которую курит, не переставая. Дети пастора сразу же узнали в этом герое своего любимца – слугу и помощника Мура, упитанного и веселого голландца. Но в стихотворении отца их взрослый приятель предстал перед ними в шубе, с белой бородой и красным носом.
Санта Клаус у Мура разъезжает на упряжке из восьми оленей, а о его приближении свидетельствует скрип полозьев и мелодичный звон колокольчиков, привязанных к оленьим шеям».
Автор статьи приводит отрывки из перевода стихов Ольги Литвиновой, из которых мы процитируем две строфы:
«Я так и застыл у окна в изумленье,
Чудесные санки и восемь оленей.
За кучера – бойкий лихой старичок.
Да-да, это Санта – ну кто же ещё?
… Сияют глаза, будто звёзды в мороз,
Два яблока – щёки и вишенка-нос.
Улыбка – забавней не видел вовек!
Бела борода, словно утренний снег».
Оказывается, автор стихотворения не хотел обнародовать свой творческий опыт, и рукопись так бы и пролежала в столе, если бы под Рождество один его друг не отдал её в редакцию захолустной газеты. Полным сюрпризом для Мура стало то, что его вирши перепечатали многие ведущие СМИ, и деже нашлись те, кто пожелал издавать эти строчки отдельно.
Так стихи стали своего рода американским бестселлером, а Санта – одним из национальных символов в США.
Образ Санта-Клауса по отношению к святому, конечно, карикатурен. Стоит посмотреть несколько западных мультиков или фильмов, чтобы понять – этот искусственно созданный облик полон иронии над самим собой – комического глумления, пародии, шаржа.
Очень характерно, что первую картинку с Сантой нарисовал как раз художник-карикатурист, которого звали Томас Наст. А было это… в 1862 году. С тех пор образ добродушного и глуповатого рождественского старика прочно вошел в культуру Запада.
И сейчас в западных странах Санта-Клаус прочно вписан в философию хьюгге – уюта и безмятежного наслаждения домашней мирной жизнью, где есть место маленьким подаркам, сувенирам и семейному общению.
Ничего, вроде бы, предосудительного. Но разрыв между героем и прототипом увеличился. Между «минимишными» открытками красноносого разнеженного Санты с трубкой во рту и образом святого Николая – непреодолимая дистанция.
Окончательно оторвался от образа святителя Николы еще один искусственно созданный Санта – опошленный герой распродаж, агрессивных маркетинговых акций, рекламных компаний, благодаря которому дельцы со всего мира собирают под Рождество и Новый год многомиллионную прибыль.
Узнаваемый красно-белый бренд все больше теряет индивидуальное лицо и превращается в некий условный лейбл. А предприниматели зарабатывают на известности персонажа, который дорог людям всего мира… любовью к ним. Потребитель ловится на крючок – закон рекламщика – якобы приобретая не товар, а вечные ценности – любовь, дружеские чувства, теплоту семейных отношений. Увы, воплощаемая Сантой любовь работает на наживу. Тем более горько, что она берет начало в житии древнего святого.
Тезки или одно лицо?
Несколько лет подряд в сети одна за другой появлялись трехмерные реконструкции облика святого Николая Мирлиийского. Общественность пришла в восторг – наконец-то, вот он, тот самый Дед Мороз и Санта-Клаус, похож, очень похож: добрые по-детски распахнутые глаза, кустистые брови и курносый нос сказочного белобородого дедушки!
Одну из реконструкций облика святого Николы с использованием новейших технологий выполнили итальянские ученые на основе исследования святых мощей (костей черепа).
Затем восстановлением облика озадачились католики-англичане – исследователи лаборатории лицевой анатомии при Ливерпульском университете имени Мура, которые предложили свой ответ на вопрос, как выглядел святой Николай.
Результат их трудов и по сей день считается самым правдивым портретом святого архиепископа. Они изучили все части мощей, а подспорьем в работе стали исторические свидетельства, интерактивные технологии и новейший научный инструментарий. Кроме портретных черт, ученые запечатлели сломанный нос святого, придавший его добродушному лицу некоторую суровость и чуть заметную ассиметрию.
Все научные попытки разобраться, как выглядел святой, одинаково интересны и заслуживают внимания, а лица воссозданных людей на удивление чем-то похожи.
Перед нами предстает по-детски доброе широкоскулое лицо с квадратным подбородком и лучистыми глазами, словно бы знакомое – чем-то напоминающее деда Мороза, в которого мы свято верили в советском детстве, когда о Боге с нами не говорили.
А ведь, если обратиться к житию святителя и сопоставить их с данными современной науки, получается на удивление цельный образ. Возможно, именно таким он и был, настоящий святой Николай – безгранично добрым, милостивым и, как сказочный дедушка, отзывчивым и безотказным к каждому.
Детям всех возрастов и родителям на Западе и в Штатах «воссозданный» святой Никола напомнил Санта-Клауса. Несомненно, сходство со сказочным персонажем есть. Но – не будем спешить с выводами и поддаваться иллюзии. Внешняя похожесть, если вдуматься, обозначает не только сходство прототипа и персонажа, но и огромную внутреннюю разницу между ними.
Попробуем не вполне серьезно сопоставить святого и Санту – а так, чтобы и детям было легко разобраться, что их роднит и что разделяет, устранив в головах давно возникшую путаницу.
Санта Клаус:
- Карикатура на святого, но не святой
- Вымышленный герой детских сказок и фильмов (эльф, волшебник)
- Узнаваемый литературный персонаж и киногерой во взрослой культуре
- Раскрученный рекламой бренд крупной компании
- Не имеет родственных связей с Дедом Морозом
- Чудеса Санты эффектны и больше похожи на фокусы
- С комфортом ездит в санях и на оленях по земле и по небу
- Толстый, нелепый, слишком нарядный, навеселе и курит трубку
Святой Николай
- Святой
- Реальное историческое лицо (архиепископ)
- Персонаж фольклора, художественной литературы
- Без всякой рекламы горячо любимый и известный во многих странах мира
- Самый русский святой, которому молятся
- К Деду Морозу ближе, чем к Санта-Клаусу
- Известен как чудотворец. Чудеса творил скромно, именем Божиим, помогая нуждающимся — без спецэффектов
- Ходил пешком, в чудесных перемещениях в небе и в пространстве при своих явлениях верующим не нуждался в транспорте
- В повседневной жизни отличался простотой и аскетизмом
Так что же их роднит, таких непохожих? Возможно, тоска взрослого человека по чуду и доброте в мире. А ещё – увы, в корне языческий, практический взгляд на чудесную помощь.
О чем просить святого?
Слепленный из кусочков правды и выдумки собирательный образ святого Николы-Клауса противоречив.
Если это персонаж сказки – то писать письма с верой в исполнение желания и тем более молиться ему кощунственно. Если это святой – то стоит задуматься, что мы хотим ему сказать или о чём попросить, потому что не к фокуснику обращаемся, а к Божиему угоднику.
Зачастую мы видим в нём только волшебную палочку, от которой ждем несметных даров, хотя мы, взрослые и дети, не вели себя очень-то хорошо весь год, почти не молились святителю и даже «не читали ему стихи со стула».
В законной правоте наших желаний и ожиданий небесных подарков нас убеждают новейшие суеверия. Это выдумки, подогреваемые СМИ и рекламой – что, написав волшебные записки или помолившись Санте (или Николе Угоднику) особым образом, можно легко достичь желаемого. Прочитал несколько так называемых «сильных» молитв – и новый айфон у тебя в кармане. Затвердил наизусть акафист святому за сорок дней – и любая мечта исполнится с точностью.
Несмотря на «продвинутость» желаний, такой подход отсылает в каменный век к языческому (магическому) сознанию, что неподвластными нам силами и энергиями можно манипулировать с помощью задабривания – «я – тебе, а ты – мне».
И речь тут не о «спасительности» или «не спасительности» желанного айфона и не о щедрости «рождественского деда», и даже не о формальном подходе к молитве. А, скорее, о том, что молитва святому не всегда предметна. В идеале это просьба близкого к Богу человека о помощи и содействии, о личном участии в нашей повседневности и будущей вечности, о заступлении.
Молитвы святому Николаю из церковного молитвослова можно сочетать с личной простой молитвой, обращенной к святому прямо из сердца, может быть, по-детски наивной, но непременно искренней. С верой, что вы будете услышаны. Слово, сказанное простым языком любимому молитвенному заступнику о своих сокровенных бедах и потребностях, не оставит его равнодушным – об этом уверенно говорят предание и многие моменты из его жития.
Молясь святому Николаю Угоднику, то есть тому, кто угодил Богу своей жизнью, мы надеемся, что Господь не сможет ему отказать. И просим о важном – о благе и спасении души, о мирном житии и спасении. Хотя и каждая, самая малая наша просьба святым бывает услышана. А вот какой отклик мы получим на неё?
Это уже глубокий вопрос веры. Но без ответа мы не останемся.
А нашим лучшим ответом святому будет, конечно, благодарность. Неслучайно благодарное и ликующее Давидово пение так угодно Богу. Ведь, как небезосновательно считает архимандрит Савва (Мажуко), благодарность и восхищение Творцом и Спасителем, святыми и друг другом в будни и в праздники – вот истинное и глубоко христианское выражение чувств.
Святой отче Николае, мы ликуем и восхищаемся тобой. Протяни нам свою добрую руку помощи. И пусть на ней не будет волшебной красной рукавицы с белой опушкой, а за плечами – мешка с изобильными подарками. Вера в чудо твоей любви к нам и твоего молитвенного присутствия в нашей жизни не станет от этого меньше.
Мария Солунь
Комментировать