<span class=bg_bpub_book_author>Ирина Рогалева</span> <br>Теплый дом (Святочные рассказы)

Ирина Рогалева
Теплый дом (Святочные рассказы)

(18 голосов4.7 из 5)

Подарок для бабушки

Соседи по двору звали Леночку сиротой, но она себя сиротой не считала. Потому что жила с бабушкой Аней.

Девочка бабушку очень любила, старалась ей во всем помогать и главное не огорчать. У бабушки Ани было больное сердце. Училась Леночка в гимназии, рядом с домом, на одни пятерки. Кто-то скажет – подумаешь, в третьем классе учиться легко; но Леночке эти пятерки с трудом давались. Она не очень способная была к учебе. Зато трудолюбивая и пол подметала, и пыль вытирала, и посуду мыла и мусор выносила.

Жили старушка с внучкой в маленькой квартирке на первом этаже. Жили бедно, на бабушкину пенсию, зато в центре города. Все деньги тратили на еду, лекарства для сердца, и плату за квартиру; Одежду им знакомые отдавали, иногда совсем плохенькую; Но дареному коню в зубы не смотрят, — бабушка радовалась любой помощи.

Бабушка Аня была верующая и часто ходила в церковь. Дома у нее были три старинных иконы — Спаситель, Богородица и святитель Спиридон Тримифунтский, которому бабушка молилась о житейских нуждах, хотя и стеснялась тревожить великого святого своими просьбами.

Как-то бабушка рассказала Леночке житие святителя Спиридона. Особенно девочку поразила история, как святитель Спиридон обратил змею в кучу золота.

Леночка давно заметила – попросит бабушка Аня святого Спиридона помочь с теплой одеждой для внучки — на следующий день кто-нибудь принесет пуховичок Леночкиного размера. И так во всем.

Бабушка Аня всегда за все благодарила Бога, а вместе с ней и внучка. «Молитва – это разговор с Богом», — говорила бабушка. Леночка любила разговаривать с Богом. Рассказывала Ему горести и радости, как родному любимому Отцу.

В этом году город начал готовиться к празднованию Нового года и Христова Рождества неожиданно рано. Уже в ноябре на улицах установили елки и развесили поздравительные гирлянды. Ярко украшенные витрины магазинов навязчиво зазывали горожанам за подарками.

Идя из школы домой, Леночка в одной из витрин, заметила пуховый белый платок – именно о таком платке давно мечтала бабушка. Стоил он сто пятьдесят рублей. С одной стороны недорого, а с другой – у девочки и таких денег не было.

Раз у меня появилась житейская нужда, значит, я могу попросить святителя Спиридона помочь мне купить подарок для бабушки, решила девочка. Вечером, она встала на коленки и шепотом, что бы бабушка не услышала, рассказала святому о платке.

У Леночки была игрушечная змейка, и девочка была уверена, что именно ее святой Спиридон превратит в деньги.

Она спрятала игрушку под подушку, что бы бабушка не нашла деньги раньше; Но время шло, а змея так и оставалась змеею. «Наверное, святитель Спиридон меня не услышал. Не смогу я порадовать бабушку платком», расстроилась девочка, как вдруг услышала разговор одноклассниц:

— Я сегодня шла мимо дворца, где люди женятся, и видела целую кучу монет, лежащих на асфальте, — сказала одна девочка.

— Да кому нужны эти монеты. Там одни копейки. Их только нищие собирают, — ответила другая.

«Мне! Мне нужны эти монеты!», сердце Леночки от радости забилось сильнее. «И как я раньше не догадалась собирать там деньги?! Я же видела, как их бросают под ноги жениху и невесте!».

После школы Леночка помчалась собирать монетки. Их было множество, но в основном это была мелочь. За один раз девочка собрала несколько рублей. Каждый раз, нагибаясь, Леночка говорила про себя – «Спасибо, Господи». Она собирала деньги долго, но совсем не устала.

За три дня до Христова Рождества Леночка собрала нужную сумму.

Вечером, она ненадолго отпросилась у бабушки, и побежала к заветному магазину, крепко сжимая в руке тяжелый мешочек, набитый мелочью. Пуховый кружевной платок по-прежнему красовался в витрине, а рядом с ним появилась голубая вязаная шапочка с вышитыми серебряными снежинками. Леночке очень захотелось ее купить и тут же надеть. Стоила шапочка, как и платок сто пятьдесят рублей.

На девочку вдруг накинулись мысли о том, что бабушке на платок можно насобирать монеток в другой раз, в конце-концов, жила же бабушка без платка и еще поживет, а шапочка так подойдет к Леночкиным голубым глазам. «Купи себе шапочку, купи», вкрадчиво уговаривал девочку внутренний голос. «Господи, помоги мне. Что мне делать?!», подумала Леночка, и голос тут же исчез вместе с мыслями о шапочке. Девочка уверенно зашла в магазин и весело сказала продавщице:

— Я хочу купить белый пуховый платок с витрины!

— С тебя тысяча пятьсот рублей, — равнодушно сказала продавщица.

Леночка не поверила своим ушам.

— Там же написано сто пятьдесят рублей. Вот. У меня ровно столько. Она протянула продавщице свой мешочек.

— Учиться надо лучше, девочка. Ты что нули считать не умеешь? Да и как такой платок может стоить сто пятьдесят рублей! Ты что с луны свалилась. Не знаешь сегодняшних цен? Или ты из деревни приехала?

Продавщица разошлась не на шутку, но Леночка ее не слышала. Сдерживая слезы, она вышла на улицу и горько разрыдалась. Прохожие не обращали внимания на плачущую, бедно одетую девочку. Неожиданно рядом с Леночкой появился старик в длинном парчовом платье. На голове у него переливалась драгоценными камнями необычная шапка. Люди, видевшие его не удивлялись – по улицам ходило много дедов Морозов в разных костюмах.

— Леночка, не плачь. Слезами горю не поможешь, — ласково сказал старик и погладил девочку по голове. От его ласки Леночкины слезы мгновенно высохли, а горе исчезло.

— Давай мне твой мешочек с поклончиками.

Леночка протянула старику мешочек. И он на глазах у девочки превратился в большой, расшитый звездами и крестами, бархатный мешок.

— Это тебе и бабушке. Старик вручил его Леночке, благословил ее и исчез.

Прижимая к груди подарок, девочка мчалась домой, пытаясь вспомнить, где она видела доброго старичка — волшебника.

Бабушка Аня спала. Леночка достала из мешка белый пуховый платок и голубую шапочку с серебряными снежинками. «Слава Богу за все», сказала она, как учила бабушка, и подошла к иконам. С одной из икон на девочку с улыбкой смотрел добрый старик – волшебник святитель Спиридон Тримифунтский.

Баба Катя и Батон

Баба Катя нашла спаниеля, по кличке Батон, в собачьем приюте. Ей сразу приглянулся рыжий упитанный пес — большой любитель булки.

Батон полюбил хозяйку с первого взгляда. То, что он должен ей во всем помогать, он сразу понял. Три раза в день Батон выводил бабу Катю на прогулку в Таврический сад. Громким лаем напоминал об опустевшей миске – старушка была забывчива и плохо видела. Ну, а о таких мелочах, как принести тапочки, сумочку или найти очки и говорить не стоило.

Больше всего Батон любил водить бабу Катю в пекарню рядом с домом. Продавщицы любили симпатичного веселого пса и потихоньку бросали ему кусочки свежего хлеба, которые Батон ловил на лету. В благодарность за угощение он всем давал лапу. Баба Катя не замечала баловства продавщиц и не понимала, отчего Батон толстеет на глазах.

Батон толстел, а старушка худела. Пес чувствовал, что хозяйка стала слабеть. Они стали гулять два раза в день, затем один. Когда Баба Катя перестала запирать дверь, Батон понял – может случиться что-то очень плохое. Он сам выходил из квартиры, и быстро справив свои собачьи нужды, стремглав летел обратно.

За две недели до Рождества, баба Катя не смогла встать с постели. Батон притащил ей телефон, она вызвала «Скорую помощь» и потеряла сознание.

Врач осмотрел старушку и сказал псу неподвижно сидевшему у ног хозяйки — «Бабушку мы заберем с собой, а тебя, брат не сможем. Ты погуляй пару недель неподалеку от дома, а там, глядишь, хозяйка подлечится и возьмет тебя обратно».

Батон бежал за мигающей «Скорой помощью», пока не упал без сил.

Машины, ругаясь сигналами, с трудом объезжали его на скользкой дороге. Наконец, он смог подняться и побрел, сам не зная куда.

Город готовился к встрече Рождественских праздников. Люди сновали из магазина в магазин. Витрины переливались огнями, заманивая покупателей красиво упакованными товарами. В предпраздничной суете, прохожие не замечали уставшего голодного спаниеля.

Пёс не понял слов врача. Только почувствовал, что любимая хозяйка исчезла, и он снова бездомный. Путь к дому он не помнил – машины мгновенно стерли с дороги его следы.

Батон выбрал среди прохожих старушку, похожую на бабу Катю и увязался за ней. Но та нырнула в подъезд дома и больше не появилась. И вдруг пес среди суетливой толпы увидел неподвижного человека. Это был нищий одетый в рванье, но с новым красным колпаком на голове. Он стоял у входа в магазин. Около его ног лежала пахнущая помойкой шапка-ушанка. Батон, косясь на нищего, сел рядом с ушанкой. В нее тут же упало несколько монет.

— Пес, да ты молодец! – обрадовался нищий, — сейчас мы быстро деньжат соберем на ужин.

Услышав знакомое слово «ужин», Батон гавкнул. Монет тут же прибавилось.

Через некоторое время нищий выгреб из ушанки денежки, и побежал к ларьку, крикнув на ходу:

— Ты сиди здесь, а я сейчас вернусь.

— Гав, — сказал Батон, — я есть хочу.

В это время двери магазина раскрылись, и около него остановилась дама с девочкой лет двенадцати. Увидев Батона, просящего милостыню, дама сморщила нос:

— Нет, Таня, ты только посмотри, что делается! Безобразие! Уже собаки милостыню просят.

Девочка погладила Батона:

— Мамочка, он очень хороший, и сразу видно, что породистый. На нем и ошейник есть. Давай возьмем его к себе. Ты же обещала мне собаку, если я хорошо полугодие закончу.

— Во-первых, Таня, не трогай его. Мало ли чем он болеет. А во-вторых, я уже присмотрела нам йоркширского терьера. Они сейчас в моде.

— Мамочка, ты терьера купи себе, а мне нужна эта собака. Тем более что скоро Рождество Христово, а в Рождественские дни надо делать добрые поступки. Помнишь, об этом батюшка вчера говорил на проповеди.

Услышав про батюшку, дама вдруг преобразилась в милую женщину.

— Хорошо, Танюша, мы возьмем эту собаку. Она открыла багажник большого джипа, стоявшего рядом:

— Иди сюда, песик.

Убедившись, что ласковая девочка села в машину, Батон запрыгнул в багажник.

Перед тем, как впустить в дом «свой добрый рождественский поступок», дама отвезла собаку к ветеринару. Батону впервые в жизни почистили зубы и уши, подстригли когти и сделали какой-то укол. Затем настала очередь модной стрижки. Потом поехали покупать поводки и собачью одежду. Только к вечеру измученного голодного спаниеля накормили вкусным и полезным собачьим кормом.

— Мамочка, представляешь, его зовут Батон, — прочитала Таня имя собаки на старом ошейнике. – Какое смешное имя.

— Вот с этим я смириться не могу. Батон – это хлебобулочное изделие. Ты только представь, придут гости, я захочу показать им собаку. И что я скажу? Батон, иди ко мне? Да меня за сумасшедшую примут. Назови его, пожалуйста, по-другому.

— Мамочка, мы будем звать его Бонтон. На французском языке это значит хороший тон.

Таня и Батон подружились. На Рождество Танины родители устроили для детей и взрослых настоящий карнавал. Батон в красном бархатном комбинезоне вертелся вокруг гостей, принюхиваясь – вдруг придет и баба Катя, но чудо не случилось.

В конце святок Таня гуляла с Батоном в Таврическом саду.

Вдруг пес громко залаял и начал рваться с поводка.

— Бонтон, что случилось? — Девочка отстегнула поводок, и пес помчался навстречу старушке, с трудом бредущей по соседней аллее. Он подбежал к ней и с наскока начал лизать ее в лицо.

— Батон! Дорогой мой! Живой! Слава Богу! — Старушка заплакала от радости. Пес, счастливо повизгивая, бросился обратно к девочке, приглашая разделить свою радость, и вновь вернулся к старушке.

Таня подошла к ней и растерянно спросила:

— Бабушка, это ваша собака?

— Моя, деточка, моя! — И баба Катя рассказала ей историю с больницей. – Я ведь думала, что не увижу его больше, — закончила она, — а как он к тебе-то попал?

В ответ Таня рассказала, как встретила Батона у магазина.

— Я вижу, что он хочет с вами жить, — девочка, еле сдерживая слезы, отдала поводок.

— Спасибо, деточка.

Старушка обняла Таню, и девочка почувствовала, что та совсем слаба.

— А можно я вас провожу до дома?

— Конечно. И вообще, мы с Батоном приглашаем тебя в гости.

Из сада счастливый Батон уходил вместе с Таней и бабой Катей.

Продавец газет

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Пушкинская», — голос в динамике замолчал, и поезд, мгновенно набрав скорость, нырнул в темный туннель. Паренек с тяжелой кипой газет в руках запрыгнул в вагон в последний момент. Он отдышался и пошел вдоль вагона, монотонно повторяя «газеты, покупайте газеты, городские новости».

Мишка часто встречал этого парня на своей ветке метро.

Мишка метрополитен терпеть не мог. Он бы предпочел ездить в школу с водителем на отцовском «мерсе», но отец считал это баловством. Вот и приходилось таскаться с одного конца города на другой в душной подземке.

С духотой Мишка еще мог мириться, но торговцы всякой дребеденью выводили его из себя. Он их терпеть не мог, считал неудачниками, лузерами и тунеядцами.

Особенно его раздражали попрошайки. Мишка никогда никому милостыню не подавал: ни старушке, ни мамаше с примотанным к ней младенцем, ни инвалидам, шустро прыгающим на костылях из вагона в вагон.

Когда Мишке было лет пять, на улице он увидел сидящего прямо на асфальте безногого старика с кепкой около пустой штанины. От жалости к нему Мишка чуть не заплакал и тут же высыпал в кепку все свои монетки. Дома отец, видевший эту сцену, объяснил, что нищие и попрошайки – это люди, работающие на мафию. Мишка урок усвоил.

«Вот и этот продавец газет – абсолютный лузер», — думал Мишка, без стеснения рассматривая паренька. «На вид ему лет тринадцать, как и мне. Мы даже чем-то похожи — рост, цвет волос. Только вот причесочка у него – полный отстой! Его бы причесать, помыть, переодеть – стал бы нормальным пацаном».

Пока Мишка думал, паренек дошел до него. «Купите газету, городские новости», произнес он, глядя в пол.

— Пацан, ты зачем газеты продаешь? Иди, учись, так ведь неучем и останешься, – неожиданно для себя сказал Мишка.

— Мне семью кормить надо, – спокойно ответил паренек и пошел дальше.

Весь день Мишка злился на себя. «И зачем я полез к нему с дурацким вопросом? Знал ведь, что наврет! Главное, с каким спокойствием врет! Наверняка, репетировал перед зеркалом. Знаю я, какую семью он кормит- папаше на бутылку собирает!» К вечеру он успокоился, но твердо решил, что при следующей встрече не по детски объяснит этому лузеру, что врать не хорошо.

Время шло, но продавец с газетами больше не встречался. «Наверное, перешел на другую ветку», — решил Мишка и благополучно о нем забыл.

Город принарядился к Новому году и Христову Рождеству. Улицы светились поздравлениями из разноцветных лампочек. Снегурочки и Деды Морозы зазывали в магазины горожан.

До Нового года оставался один день, и Мишка, наконец, отправился за подарками. Пересчитав свои сбережения, он решил, что десять процентов от них потратит на родителей, а остальные – на себя любимого. Рассматривая красочные витрины, он, не торопясь, шел по улице Пестеля в сторону «Кея», раздумывая, какой ноутбук купить. От приятных мыслей его отвлек звонкий, немного картавый детский голосок:

— Леша, посмотри, какой красивый зайчик! Вот бы мне такого! Девочка лет пяти, замотанная, как старушка, в большой серый платок, тянула к витрине легко, не по погоде, одетого паренька. За его другую руку держалась девочка постарше. «Этого пацана я точно где-то видел. Но где?» — пытался вспомнить Мишка, наблюдая за ними.

— Лизонька, сейчас мы не можем купить зайку. Маме нужны лекарства, а они очень дорогие.

Лицо малышки сразу сделалось серьезным. Брат и сестры пошли в сторону Преображенского собора.

Мишка шел за ними, прислушиваясь к их разговору.

— Я поставлю свою свечку святому дяде Николаю, чтобы он помог мамочке поправиться. Он всегда мне помогает, — сказала младшая девочка.

— А я свою свечку поставлю Пресвятой Богородице. Она исцелит мамочку, и тогда ты сможешь учиться дальше, и перестанешь продавать эти противные газеты, — сказала старшая.

«Так этот парень – тот самый продавец газет из метро!» мгновенно понял Мишка. «Значит, он говорил правду! Он не врал! А я-то! Я-то. Я считал его лузером, а у него больная мать и две маленьких сестренки!!» Волна стыда накрыла Мишку. Он застыл посреди улицы, пытаясь сообразить, что делать. Тем временем троица зашла в собор. Мишка бросился за ними.

Он быстро обошел храм, не обращая внимания на иконы. Наконец, в правом приделе Мишка увидел Алексея с сестрами. Они стояли перед ступеньками, ведущими к небольшой иконе.

Мишка встал за ними.

Лиза, привстав на цыпочки, поставила перед иконой тоненькую свечку и сказала:

— Святой дядя Николай, помоги нашей мамочке поправиться!

Дети перекрестились и низко поклонились.

— Эй, пацан! – Мишка шагнул вперед и встал рядом с ними. Девочки смотрели на него с удивлением, но Леша был спокоен.

— Ты меня узнал? – Мишка хрипел от волнения.

Леша улыбнулся:

— Нет, не узнал. Ты кто?

— Это не важно. Держи! Мишка сунул в руку Алексея все подарочные деньги, резко развернулся и быстрым шагом пошел к выходу.

«Спаси тебя Господи!», — только и успел крикнуть ему вслед Алексей.

Отойдя от иконы, он пересчитал деньги.

— Слава Тебе, Господи! – воскликнул он, поклонился до земли и вытер слезы с глаз. Столько денег он никогда в руках не держал.

— Слава Тебе, Господи! — девочки поклонились вслед за ним.

— А сколько там денег? – шепотом спросила Лиза.

— Хватит маме на лечение, тебе на зайчика, Дашке на зимнее пальто, и еще столько же останется.

Мишка вышел их храма. Он был весь наполнен какой-то неземной радостью. Неожиданно повалил снег, белоснежным покровом укутывая город к Рождеству. «Оказывается счастье – это помогать другим людям. И почему я раньше этого не понимал? Теперь я знаю, в какую сторону мне идти!» — подумал Мишка и пошел в сторону метро, ловя на ходу снежинки.

«Теплый дом»

Восьмилетний Сашка и его пятилетняя сестренка Ксюша жили в приюте «Теплый дом» больше года. За это время их не усыновили, не взяли под опеку, и вскоре они должны были переехать в один из детских домов.

Сашка из приюта уезжать не хотел. Наслушался он страшных рассказов о детских домах: и бьют там, и еду отнимают и еще чего похуже. И еще он очень боялся, что сестренку будут обижать. Видел, что Ксюша отставала от сверстниц. Мамка, когда ее носила, сильно пила. Но, слава Богу, родилась нормальная девочка, а то, что она ревела днями и ночами напролет, так любой будет реветь, если мать кормить забывает.

В общем-то, Сашка сестренку сам вынянчил. Сначала кормил из бутылочки, потом из ложечки. Хорошо, что патронажная сестра добрая оказалась. Каждый день их навещала, пока Ксюша не подросла. А потом мать ненадолго пить бросила – влюбилась в дядю Юру-дальнобойщика. Он Сашку как-то раз прокатил на своей огромной фуре. Мальчик сразу решил, что станет дальнобойщиком.

«Вот вырастешь, Санек, я тебя за руль посажу, научу водить эту красавицу», — пообещал дядя Юра и ушел в рейс, а когда вернулся — мать снова была в запое. Ксюшке к тому времени только четыре года исполнилось.

Вошел дядя Юра к ним в дом, увидел, как мать с чужими мужиками тискается и вышел. Только кулаки сжал так, что вены вздулись. Мать ни его прихода, ни ухода не заметила. А вскоре сама куда-то ушла и не вернулась. Детей сначала соседи подкармливали, потом милицию вызвали. Из милиции их в приют отправили. Долго везли в милицейской машине. Сначала по городу, а потом неизвестно куда по трясучей дороге. Ксюшка радовалась переезду, а Сашка затосковал – неизвестно, как все сложится в незнакомом месте.

Вопреки ожиданиям, в приюте их встретили хорошо. Воспитатели относились к детям, как к родным. Директор — Елена Николаевна была строгая, но добрая. Она вырастила трех дочерей, поэтому обращаться с детишками умела. Зря не ругала, но за проступки наказывала. Дети ее любили, звали мамой Леной и старались не огорчать. Тепло и уютно было в этом приюте, поэтому и назвали его «Теплый дом».

Однажды к Елене Николаевне зашел местный священник, отец Андрей. Поговорил с ней в кабинете, прошелся по спальням, зашел в игровую, заглянул в столовую. В библиотеке батюшка задержался подольше, и, ласково попрощавшись с детьми, ходившими за ним по пятам, ушел.

В ближайшее воскресенье «Теплый дом» во главе с мамой Леной отправился в церковь, к отцу Андрею. На свой страх и риск Елена Николаевна повела детишек креститься.

Батюшка крестил ребятишек только по согласию. Отказалась одна Гуля, — ее мама когда-то водила в мечеть. После крещения довольная ребятня, с крестиками на груди, уплетала в трапезной вкусный праздничный обед, приготовленный заботливыми руками матушки. Отец Андрей, пока дети ели, рассказывал им о святом благоверном князе Александре Невском, покровителе Петербурга.

На прощание батюшка подарил каждому по иконке, а маме Лене отдал большую коробку. «Здесь иконы в каждую комнату, жития святых, православные рассказы и детские молитвословы. Вы уж почитайте их вместе с детишками», — попросил он, смущаясь.

— А на моей иконе кто? — Сашка подбежал к батюшке.

— Это твой небесный покровитель, благоверный князь Александр Невский. Великий защитник земли Русской. Ты ему молись. Он наш народ спас от беды бедовой. Был воин, а закончил жизнь монахом.

Сашке Александр Невский очень понравился. Он даже житие князя наизусть выучил. «Вот бы нам такого батю, как князь Александр, он бы меня всему научил – и верхом скакать и на мечах биться. И Ксюху бы замуж выдал за воеводу», — мечтал Сашка.

Еще он мечтал, как и все приютские дети, о своем родном гнезде. Мать так и не объявлялась. То ли пропала, то ли забыла про сына с дочкой. Родительских прав ее лишили заочно. Ксюша часто мать вспоминала, скучала по ней, плакала. Фотографию ее хранила под подушкой, а когда показывала воспитателям, то всегда спрашивала: «Правда, наша мама красавица?». «Правда, правда», соглашались они, потихоньку утирая слезы, – женщина на фотографии выглядела ужасно. Сашка виду не показывал, что тоскует по матери. Еще чего! Больно надо скучать по этой предательнице. Променяла нас на мужиков! Наверное, и папка ее за измену бросил. Ни один настоящий мужик измену не простит. Сашка был в этом уверен.

Детское сердце должно кого-то любить. Мать, отца, бабушку, дедушку, а если нет никого, то их можно придумать. И Сашка придумал себе и Ксюшке отца. Тем более что сестренка его никогда не видела. Не просто отца, а богатого и сильного олигарха.

— Папка наш – олигарх, банкир, и чемпион России по кулачному бою, — рассказывал Сашка сестренке наедине, — он с мамкой в одном классе учился. Она в школе была первая красавица, а он был самый крутой ученик по математике. Они с мамкой очень любили друг друга, и после школы поженились. Но его родители были против нашей мамки, потому что она была из бедной семьи, а они богатеи. Вот и заставили папку с мамкой развестись. А она ему из гордости не сказала, что ждет ребенка. Он и не знает про нас до сих пор.

Ксюша верила каждому слову брата.

Выслушав в очередной раз историю про отца чемпиона-олигарха, она сказала:

— А мама Лена говорила, что олигархи – это люди, которые поделили и разворовали нашу страну.

Сашка на мгновенье опешил, но тут же нашелся:

— Это другие — воры, а наш папка – честный. Вот найдем его, и тогда ты сама в этом убедишься.

Дети часто верят в то, что придумали. И Сашка собрался на поиски отца. Попросил о помощи святого князя Александра Невского и начал пропитание собирать в дорогу на случай, если поиски затянутся. Город-то большой. Ксюшка брату помогала — то пряник принесет, то сушку, то горсть леденцов. Когда накопилось около килограмма сладостей, Сашка решил, что пора отправляться в город. И тут пришла первая помощь от Александра Невского — на Рождество шефы прислали билеты в кукольный театр.

Сашка и Ксюша, сложив в рюкзачок сладости, вместе со всеми поехали в город на приютском автобусе. Недалеко от театра Сашка вдруг увидел красивое здание с зеркальными стеклами. Огромными буквами на нем было написано «Банк».

— Ксюша, смотри, это банк, где наш папка директор, — Сашка ткнул локтем сестренку в бок.

– В этом красивом доме! Он точно очень богатый, наш папка. Давай вместо театра пойдем к нему.

— Я тоже так думаю. План побега уже созрел в Сашкиной голове.

В гардеробе, в суматохе, воспитательница не сразу заметила исчезновения двух детей, а когда обнаружила их отсутствие, брат с сестрой уже были у входа в банк.

Охранник с интересом наблюдал на экране монитора за двумя детьми, крутившимися у входа в «объект».

Бывший спецназовец, Алексей работал в охране банка несколько лет. Он был холостяком. Инвалид первой группы с небольшой зарплатой — жених не завидный. Да и времени на ухаживания за девушками не было. Все свободное время Алексей плотничал в ските Александро-Невской лавры.

«И что эта малышня застыла, как вкопанная на морозе. Замерзнут ведь воробышки. Одеты они не бедно, а вид неказистый, испуганный. Словно из гнезда выпали. Мальчишке на вид лет семь, а девочка совсем малышка. Наверное, брат с сестрой. Пойду, спрошу, что им в воскресенье в банке надо?»

— Эй, малышня, чего стоим – мерзнем? Банк закрыт. Перед Сашкой и Ксюшой появился огромный дядька в пятнистой форме.

— Мы к папе пришли, – пропищала Ксюшка и спряталась за спину брата.

— К папе – это хорошо. А кто ваш папа?

— Олигарх, — пискнула Ксюха из-за спины.

Сашке почему-то стало вдруг стыдно перед дядькой за то, что их папа – олигарх.

— Отец наш – чемпион России по кулачным боям, а работает директором банка. Он про нас не знает. Мы сами решили его найти.

Алексей сразу сообразил, что воробышки-сироты удрали из детдома или из приюта.

— Есть хотите? – спросил он, дружелюбно улыбаясь.

— Нет, — баском ответил Сашка.

— Да, — пискнула Ксюша.

Вопреки инструкции, Алексей повел ребят в свою комнату.

Пока он разливал чай, Сашка развязал мешок с запасами.

— Угощайтесь, дядя, — он засунул в рот пряник.

Алексей нарезал хлеб, открыл банку шпрот, помолился и сел за стол.

— Теперь можно и поесть.

Дети накинулись на немудреное угощение.

— Это у вас икона Александра Невского? – Сашка увидел над столом маленькую икону и полез в карман. – Вот! У меня такая же! Меня Сашка зовут, а это моя сестра Ксюха.

Алексей по-мужски пожал мальчику ладонь.

— Дядя Леша Попов. А твоего банкира как зовут?

— Как вашего директора, — уверенно сказал Сашка, — мы к нему завтра пойдем. Он как нас увидит, сразу узнает и к себе заберет. Родная кровь это не шутки.

— Согласен. Не шутки. Может, вы прикорнете, а там решим, как вам до директора добраться. Алексей уложил размякших после чая детей на диван и сел напротив монитора.

В воскресный день улица была пустынной. Вдруг в сторону кукольного театра с визгом промчались несколько милицейских уазиков. «Носятся, как оглашенные. Хорошо, что народу на улице нет» — Алексей развернулся к детям.

«Хорошие ребятки, особенно парнишка мне приглянулся. Как он иконе благоверного князя Александра обрадовался, недаром сам Александр. Сестренка его, Ксения, такая худенькая, бледная. Ей бы на свежем воздухе пожить у нас на Агафоном лугу. Надо отца Серафима спросить, может он меня благословит детей привезти. Он бы им и камень Андрея Первозванного показал, и легенду про подкову рассказал. И что это за история с отцом банкиром? Не иначе, как мальчишка ее придумал». Долго думал-размышлял Алексей о свалившихся к нему под Рождество детях, потом на молитву встал. Всю ночь молился, благо банк напичкан электроникой так, что муха незамеченной не пролетит.

Сашка проснулся в шесть утра и исподтишка разглядывал дядю Лешу, который, стараясь не шуметь, готовил им завтрак. Охранник Сашке понравился еще вчера – сильный и большой, как князь Александр. Молится, как отец Андрей, а то, что он добрый и заботливый – сразу видно.

«Скорее всего, я чего-то перепутал. Наверное, наш папка не директор банка, а охранник банка. Надо на всякий случай спросить дядю Лешу, был ли он с нашей мамой знаком».

После завтрака Сашка посмотрел Алексею в глаза и, собравшись с духом, задал свой вопрос:

— Дядя Леша, а ты нашу маму случайно не знал?

В Сашкиных глазах плескались отчаяние, надежда, страх и зарождающаяся любовь. Ответ пришел к Алексею мгновенно:

— Думаю, что знал. На всякий случай мне бы фото посмотреть.

— Так у меня есть, — Ксюша достала из рюкзачка затертую фотографию матери. – Это наша мама. Правда, она красавица?

— Конечно, — Алексей сгреб ребят в охапку и прижал к себе. Они зарылись носами в колючую щетину и притихли. Было слышно, как в унисон стучат три сердца.

Посадив детей напротив, Алексей незаметно вытер слезу, и сказал нарочито суровым голосом:

— А теперь, сынок, рассказывай, где вы жили все это время?

Весной дети и воспитатели «Теплого дома» вместе с отцом Андреем навестили Сашку и Ксюшу Поповых на Агафоновом лугу.

Юлька, Краля и часы

Юльку в шестом «Б» считали немного сумасшедшей. Да что там в шестом «Б»! Вся школа за ее спиной крутила пальцем у виска – мол, девчонка-то с приветом! А все потому, что она подбирала остатки еды. Не для себя — для бездомных животных.

В школьной столовой девочка, не обращая внимания на насмешки ребят, молча счищала в пакеты с тарелок недоеденные макароны, собирала надкусанные котлеты, сосиски и куски булки.

Мама и бабушка Юльки были педантичными чистюлями, поэтому у них в доме животных не было.

— От кошки повсюду будет шерсть, — говорила мама в ответ на просьбу дочки взять бездомного котенка. – И у тебя в тарелке, и на одежде.

— Мама правильно говорит, — вторила бабушка, — кроме того, кошки обои и диваны дерут. В нашем доме никаких животных не будет! И не проси!

Однажды осенью, когда Юльке было семь лет, гуляя во дворе, она услышала жалобный писк, доносящийся с помойки. Отодвинув мешки с мусором, девочка увидела рыжего котенка с голубыми глазами. Сердце защемило от жалости – пищащий кроха был в колтунах, его глазки слезились. Не раздумывая, Юлька подняла бедолагу с земли. Очутившись в ласковых руках, котенок замолчал и доверчиво прижался к груди девочки. «Буду звать его Рыжик! Мама увидит, какой он несчастный и не сможет выбросить его обратно». Юлька решительными шагами направилась к дому.

Бабушка дремала, и девочка беспрепятственно пронесла сокровище в свою комнату. Напоив Рыжика молоком, и кое-как промыв ему глаза, счастливая Юлька села за уроки. Котенок, свернувшись клубочком, тут же засопел у нее на коленях.

Вечером, когда вся семья собралась ужинать, она вынесла Рыжика на кухню. Чтобы он лучше выглядел, Юлька повязала ему на шею бабушкин шелковый платочек.

Увидев дочку с заморышем на руках, все замерли.

— Это что такое? – первой отмерла мама.

— Это Рыжик, — Юлька с мольбой посмотрела ей в глаза. – Мамочка, давай оставим его у нас. Я все-все по дому буду делать: мыть полы, посуду, стирать. Только согласись!

— Почему бы и нет, — дрогнул папа, увидев полные надежды глаза дочери, — если Юля будет за ним ухаживать, пусть котенок живет с нами. Помоем его, к ветеринару свозим, прививки сделаем. Летом на дачу отвезем. Будет там мышей ловить.

Услышав про мышей, мама вздрогнула. Она их очень боялась.

— Лиза, давай выйдем на минутку, — предложила бабушка маме многозначительным тоном.

О чем-то пошушукавшись, они быстро вернулись.

— Мы с бабушкой решили так, — начала мама очень серьезно.

Когда она так говорила – спорить с ней было невозможно.

— Конечно, котенка выбросить на улицу мы не можем, но и в доме его оставить я не могу. Ты знаешь, почему.

Юлька грустно кивнула и посмотрела на папу, но тот лишь развел руками.

— Поэтому найденыш будет жить на лестничной площадке, если, конечно, соседи не будут возражать. Ты можешь его кормить и с ним гулять.

— И сними, пожалуйста, с него мой платок, — не выдержала бабушка.

Соседи против присутствия Рыжика не возражали, и он остался жить около Юлькиной квартиры. Теперь все свободное время она проводила на лестничной площадке, в глубине души надеясь, что когда-нибудь мама изменит свое решение и пустит найденыша в дом. Тем более, что помытый и расчесанный котенок стал очень симпатичным.

Но Юлькино счастье длилось недолго. Через десять дней Рыжик пропал. «Вероятно, он прошмыгнул на улицу с кем-нибудь из соседей», — предположила мама, которая рассчитывала именно на такой конец истории. Юлька с папой ходили искать Рыжика по окрестным дворам, но тот как сквозь землю провалился. «Наверное, кто-нибудь взял его к себе», — решил папа и прекратил поиски.

Юлька проплакала всю ночь. «Хорошо, если у Рыжика появились хозяева, а если нет? – переживала она, — если он заблудился? Или попал под машину? Хоть бы он вернулся!» Но наступила зима, а Рыжик так и не появился.

С тех пор Юлька и начала собирать еду для бездомных животных. Она кормила не только собак, которые, зная о доброй девочке, постоянно забегали к ней во двор, но и всех потеряшек и брошенок, встречавшихся ей на пути.

Родителям Юли не нравилось, что все карманные деньги дочь тратит на корм и витамины для животных, но ничего поделать с этим они не могли.

— Все дети как дети, — ворчала бабушка, вытряхивая из внучкиных карманов шелуху от птичьего корма, — ходят в кино, на выставки. – Только тебе ничего не интересно, кроме этой бездомной животины. И какой от нее прок?

— Разве от всего должен быть прок? – улыбалась девочка. – Животные приносят людям радость.

— Радость! А скажи мне, какую радость приносит крыса из нашего подвала? – не унималась старушка. – Мне соседка сказала, что видела, как к тебе крыса выходит обедать. Это правда?

— Правда, — смеялась Юлька. – Я ее Чучундрой зову.

— И какая, скажи на милость, от этой Чучундры радость?

— Она, когда ест, смешно морщит нос и усами смешно шевелит, и мне от этого радостно!

С Чучундрой Юля познакомилась случайно. Однажды она заметила, что кто-то во дворе таскает кошачий корм. Оказалось, что воришка – подвальная крыса. Ее засекла любимица девочки – ворона Краля.

Год назад Краля, тогда еще птенец, выпала из гнезда и сломала крыло. Тогда Юлька с огромным трудом уговорила родителей взять вороненка в дом на время, пока крыло не заживет.

Краля оказалась очень умной. Освоившись, она стала всеобщей любимицей, и только бабушка по-прежнему была ею не довольна. «Слишком от этой Крали много шума и беспорядка. К тому же эта горлопанка таскает у меня вещи», — ворчала старушка. Действительно, ворона частенько наведывалась к бабушкиному трюмо, где всегда можно было разжиться чем-нибудь блестящим. Стащив булавку или заколку, Краля тут же прятала их в угол дивана, откуда Юлька их благополучно извлекала и возвращала на место.

Пытаясь защитить свое добро, бабушка стала тщательно следить, чтобы дверь в ее комнату всегда была плотно прикрыта. Но любительницу блестящих безделушек это не останавливало. Краля научилась открывать дверь, и, выждав, когда старушка уйдет из дома, забиралась на трюмо в поисках сокровищ.

По утрам Краля будила всех домочадцев, причем каждого в нужное время. В шесть тридцать она стучала клювом в бабушкину комнату, в семь часов, громко каркая, запрыгивала на кровать к родителям, а в восемь стаскивала одеяло с Юльки. Когда девочка приходила домой, Краля тут же появлялась в прихожей и, радостно каркая, тащила ей тапочки.

Ворона так привязалась к девочке, что когда ее выпустили на волю, не улетела, а построила гнездо на дереве прямо напротив Юлькиного окна. Краля считала себя полновластной хозяйкой во дворе, поэтому, увидев, что крыса утащила сосиску, подняла такой шум, что все соседи приникли к окнам. Громко каркая, возмущенная ворона махала крыльями перед воровкой и даже пыталась клюнуть ее в голову, но крыса, несмотря на опасность, добычу не бросила и скрылась-таки с ней в подвале.

После этого случая Чучундра выбегала за пропитанием, когда становилось совсем темно.

Юлька не побоялась залезть в подвал и обнаружила там не только Чучундру, но и кучу маленьких чучундрят, для которых мать и таскала еду. Про свою находку девочка никому не сказала – соседи сразу же уничтожили бы опасное семейство, а Юльке их было жалко. Разве Чучундра виновата, что она не пушистая как ангорские крысы?

Дворник, следивший за порядком в доме, не любил ни Юльку, ни бездомных животных, от которых только грязь и шум. Зимой он нашел Чучундру по следам на снегу и отравил ее вместе с детенышами. Напрасно девочка раскладывала около подвального окошка кусочки сала, крыса больше не появилась.

— Я и кошек твоих потравлю и собак, — сказал дворник, проходя мимо Юльки, мерзнувшей у подвального окна.

— Тогда и меня отравите, — крикнула в сердцах девочка. – Что Чучундра Вам сделала плохого? Она же не виновата, что родилась простой крысой, а не ангорской.

— А я и ангорских терпеть не могу, — буркнул дворник, сметая на совок замерзшее угощение.

Юлька любила не только кошек, собак и птиц. Как-то раз одноклассники встретили ее в зоомагазине за странным занятием — девочка чесала спинки у золотых окуней, плавающих в маленьком бассейне. И рыбкам, судя по всему, это нравилось! Они собрались около девочки и застыли в ожидании ласки. «Чего еще ожидать от сумасшедшей Юльки?» — переглянулись ребята, давясь от смеха.

В декабре в городе неожиданно начались лютые морозы. Все собаки и кошки, приходившие на кормежку в Юлькин двор, куда-то исчезли. Зато птиц на деревьях стало больше. Кроме синиц, во дворе появились круглые красногрудые снегири, напоминавшие красные новогодние шары, за ними прилетели зяблики с задорно торчащими хохолками. Ворон тоже прибавилось.

— Такое впечатление, что ты привела к нам во двор своих друзей, — говорила Юлька Крале, которая смешно топталась на снегу в ожидании угощения.

Выхватив кусок булки прямо из рук, ворона взлетела на дерево, чтобы шустрые воробьи не перехватили еду.

— Для вас, малыши, семечки и пшено, — Юля рассыпала корм на снегу и отошла в сторонку.

Сверху с чириканьем посыпались воробышки и синички.

— Ешьте на здоровье, завтра я вас опять покормлю, — потерев замерзший нос, девочка побежала домой.

На Рождество Юлины родители уехали в Финляндию кататься на лыжах.

— Ну вот, еще пост не закончился, а они в путешествие пустились. Рождество Христово в чужой стране будут отмечать, — огорчалась бабушка.

— Зато мы с тобой его дома отметим, — утешала ее Юлька. – На службу сходим. Огоньки на окнах зажжем, и нам радость, и Краля порадуется, она любит все блестящее.

— Рождество Христово для людей, а не для ворон.

— Ты сама говорила, что всякое дыхание славит Господа.

— Говорила, но ворону твою все равно не люблю!

В честь праздника бабушка решила подарить внучке семейную реликвию — старинные серебряные часики. Но, достав их из комода, она выяснила, что часы не заводятся. Хорошо, что мастерская была неподалеку.

Мастер быстро заменил какую-то пружинку, и застоявшиеся стрелки сделали первый шажок. Обрадованная бабушка надела часики на руку и поспешила домой. Она так торопилась, что чуть не упала на скользкой дорожке во дворе, но, взмахнув руками, удержалась. Дома оказалось, что часов на руке нет. Искать их вечером было бесполезно. «Не буду расстраиваться в праздник, — решила бабушка. – Потом куплю другие часы и подарю их Юленьке».

Но все-таки семейную реликвию было очень жаль.

С рождественской ночной службы бабушка с внучкой вернулись ранним утром.

— Сейчас праздник будем отмечать, — старушка разрезала пирог, налила чай и прислушалась.

— Юленька, мне кажется или в окно действительно кто-то стучит?

— Наверное, это ветер, — девочка потянулась за ароматным кусочком.

— Нет, я точно слышу стук.

Бабушка подошла к окну и вскрикнула от удивления. На подоконнике сидела Краля, крепко зажав в клюве семейную реликвию. Старушка открыла форточку. Ворона взлетела на нее и, выронив часы прямо в ее ладони, громко каркнув, улетела.

— Что случилось? – Юлька выскочила из-за стола.

— Это Господь нам чудо явил, и мне на мои ошибки указал. С Рождеством тебя, внученька! – старушка отдала Юле часы.

— И тебя, бабуля, с Рождеством! – девочка достала свой подарок — фигурку из пластилина.

Это была ворона Краля.

Неразлучники

Пашка впервые увидел Дашу первого сентября, когда мама привела его «первый раз в первый класс». Девчонок вокруг было много, но от одной — с огромными белыми бантами на рыжих косичках, он не мог отвести глаз. К тому же на ней были гольфы в разноцветную широкую полоску, как у Пеппи Длинный Чулок из его любимой сказки.

— Как тебя зовут? – спросил Пашка смешную девчонку.

— Дарья Петрова, — ответила та и улыбнулась какой-то необыкновенной солнечной улыбкой. – А тебя как зовут, мальчик?

— Павел Семенович Сидоркин.

— Давай дружить, Сидоркин!

— Давай! – обрадовался Пашка и подумал, что зря он не хотел идти в школу.

Директор сказал поздравительную речь, призывно зазвенел колокольчик, и первоклашки, выстроившись парами, разошлись по классам.

К радости новоиспеченных друзей, учительница посадила их вместе. Даша и Паша не только сидели за одной партой, но и на переменах не расставались. Поэтому их прозвали «неразлучниками».

У неразлучников оказалось много общего. Они часто начинали говорить одновременно, чем очень веселили одноклассников. Им нравились одни и те же сказки и мультики. У обоих были мягкие и добрые характеры, но постоять за себя и друг за друга ребята могли и словом и делом.

Однажды на перемене одноклассники окружили неразлучников плотным кольцом. «Тили-тили тесто, жених и невеста!», — кричали они. Пашка уже хотел броситься в драку, но Даша, взяв его за руку, спокойно сказала:

— Пойдем. Они просто маленькие и ничего не понимают в настоящей дружбе.

Ребята, опешив, расступились, и неразлучники спокойно вышли из класса. С тех пор их никто не дразнил.

Жили неразлучники в спальном районе неподалеку друг от друга. Отец Паши работал в маленькой фирме, мама была домохозяйкой. Семья жила очень скромно. Дашу мама, медсестра из их школы растила одна.

После первого полугодия Пашка уговорил маму, чтобы та не провожала его на занятия. «Пусть парень ходит сам, школу из окна видно», — поддержал его отец.

Теперь каждое утро мальчик поджидал Дашу у подъезда. « Мы, как взрослые», — радовались друзья.

Вскоре выяснилось, что и способности у неразлучников одинаковые — оба любили математику. Поэтому после начальной школы родители перевели их в математическую гимназию в центре города. Дашина мама перешла туда же работать медсестрой.

Гимназия отличалась от прежней школы. Располагалась она в старинном здании и имела свою историю. Многие из ее учеников стали профессорами и академиками. Их фотографиями были украшены стены длинных коридоров.

— Когда-нибудь здесь будет висеть и мой портрет, — Паша, внимательно разглядывал лица знаменитых математиков после первого учебного дня. – Я буду вот таким важным. – Он надул щеки и, заложив руки за спину, медленно прошелся взад-вперед.

— А я буду вот такая, — Даша сделала серьезное лицо.

Глядя друг на друга, они покатились со смеху.

— Марина, что это за веселые колобки? – около них остановился одноклассник в тщательно отглаженном костюме-тройке. За ним, небрежно помахивая сумкой, шла высокая красивая девочка с идеально ровной челкой над синими глазами.

— Это, Никитка, наши новенькие вундеркинды. Я слышала, что они везде ходят вместе и никогда не расстаются.

— Как сиамские близнецы? – мальчик громко захохотал над своей шуткой. Было заметно, что Марина ему очень нравилась.

— Нет, как попугаи. Я слышала, что эту парочку называют именно так. Моя троюродная сестра училась вместе с ними.

— Попугайчики! – зашелся в хохоте Никита.

— Не смешно, — Марина развернулась и ушла.

Паша и Даша переглянулись, одновременно пожав плечами.

В новом классе все было иначе. Родители одноклассников были людьми обеспеченными и старались ни в чем не отказывать своим детям. Каждый день кто-нибудь из ребят хвастался дорогой обновкой, игрушкой или компьютерной игрой, а то и новым мобильником. В общем, обстановка в классе напоминала соревнование – у кого вещи круче.

Ни Пашин отец, ни тем более Дашина мама не могли позволить себе так баловать детей.

— А новенькие-то у нас нищие, — как-то объявил не весь класс все тот же Никита.

Его отец занимал какую-то высокую должность в мэрии, и мальчик считал, что ему дозволено все.

— Просто лузеры! – откликнулась Марина.

За ней, признанной красавицей класса, бегали все мальчики, и только новенький не отходил от своей попугайки, что очень ее задевало.

Паша сделал вид, что не слышит обидных слов, но Даша, забежав на переменке к маме в кабинет, разрыдалась.

— Доченька, не плачь, — сказала та, выслушав сбивчивый рассказ девочки, – давай разберемся, кто такие лузеры и нищие.

— Лузер – это неудачник, — всхлипнула Даша.

— Я думаю, что неудачник – это тот, кто сел на окрашенную скамейку, — пошутила мама. – А если говорить серьезно, то разве ты неудачница? Я тебя люблю, бабушка с дедушкой в тебе души не чают, подруга Лиза тебя любит. Разве может быть неудачником человек, когда его любит столько людей? У нас уютный дом, тебя там ждут любимые игрушки. И даже это не главное.

— А что главное?

— Как тебе объяснить? – задумалась та. – У каждого человека свое представление об удаче. Для одного удача – это богатство. Другой радуется возможности приносить пользу людям, совершать добрые дела.

— Как ты, мамочка? – Даша с любовью посмотрела на маму.

— И как я, и как множество других. Теперь разберемся с нищими. Как ты думаешь, почему люди просят милостыню?

— Они не хотят трудиться. Так все в нашем классе считают, — не задумываясь, ответила девочка.

— А я тебе скажу, что нищие в основном – это больные или старые люди, которые уже не могут работать. Да и, вообще, сейчас сложно найти работу. Поэтому люди вынуждены стоять с протянутой рукой. Хотя среди, просящих милостыню, встречаются и жулики. Но ведь мы не знаем, кто нас обманывает, а кто нет. И самое главное – мы не знаем, что с нами может случиться завтра. Не придется ли и нам, рассчитывая на людскую доброту, стоять с протянутой рукой. Так что нищим быть не стыдно.

После разговора с мамой Даша нашла Пашку.

Увидев, улыбку на лице подруги, он обрадовался.

— Мы не будем больше обращать внимания на злые слова, — сказал Пашка, выслушав подругу. – Знаешь что, пошли в кино. Я всю неделю на обедах экономил, на билеты копил.

— А у меня бутерброды есть! Будем их лопать с лимонадом!

— На лимонад уже не хватит, — смущенно улыбнулся Пашка.

— А нам и без лимонада хорошо! – Даша тряхнула рыжими кудряшками. – Главное, что мы вместе!

Вскоре неразлучники выиграли школьную, а затем и городскую олимпиаду по математике. После этого одноклассники изменили к ним отношение, а Никита даже начал заискивать перед Пашей, в надежде на помощь в учебе. Тот, не помня зла, помогал ему с радостью.

Даша нашла общий язык с одноклассницами. Только Марина по-прежнему ее не любила, и не упускала случая подколоть.

«Эх, Дашка, если бы ты знала, как мне хочется сменить старый комп на плоский бук и мобильник поменять. Я такой айфон недавно видел, — как-то признался Паша подруге, — жаль, что денег у отца нет».

— Не переживай. Вот вырастешь, пойдешь работать и купишь все, что пожелаешь. Я тебя понимаю. Мне тоже много чего хочется.

— Чего, например?

— Нарядов всяких. а больше всего – огромного мягкого медведя с пятном вокруг глаза. Я его еще в прошлом году в витрине магазина игрушек увидела. Так он там и сидит одинокий. Никто его не покупает.

— Знаешь, Дашка, как только я заработаю первые деньги, то куплю тебе этого одинокого медведя, а уже потом все остальное!

Прошло два года. Однажды, когда в городских дворах весело барабанила по подоконникам мартовская капель, Пашин отец ворвался в квартиру.

— Я получил новую работу! – радостно кричал он на весь дом.

Мама и Пашка выскочили ему навстречу.

Отец схватил их и закружил вокруг себя.

— Что случилось? – смеялась мама. Она давно не видела мужа таким веселым.

— Новая работа! В банке!!!

— Папа, ты будешь банкиром?! – поразился мальчик.

— Нет, сынок. До банкира мне пока далеко. Но я буду работать в большой банке, — оговорился отец, и все рассмеялись.

Пашка, представив отца, сидящего в огромной стеклянной банке, захохотал громче всех.

— А зарплата у меня будет в десять раз больше прежней! Плюс куча бонусов, премий и других материальных благ. По этому случаю у нас сегодня праздник.

Отец начал доставать из потрепанного портфеля всякие вкусности.

Паша нарочито небрежно показал одноклассникам последнюю модель мобильника известной фирмы, а отец пошел учиться водить машину. В конце лета он взял кредит, и семья переехала в новый дом в Парадном квартале неподалеку от гимназии сына.

— Просто чудо какое-то, — мама расхаживала по огромной светлой квартире с окнами на Таврический сад. – Еще год назад мы ютились в одной комнатушке, а теперь живем в трех огромных комнатах. Можно друзей принимать! Кстати, а как дела у Даши? Вы по-прежнему дружите?

— Мам, она все лето у бабушки на даче жила. Я ей звонил пару раз. Сама-то она мне не звонит, деньги экономит, — усмехнулся мальчик. – Первого сентября увидимся.

— Ты раньше и дня без разговора с ней прожить не мог, — удивилась мама. – Пригласи Дашу к нам или сам к ней съезди, проведай, как она.

— Не, мам, — мотнул сын головой. – Я к Дашке в ее тмутаракань не поеду. И к нам не позову. Еще расстроится, увидев нашу квартиру.

— Даша – девочка не завистливая, да и сам ты еще недавно в спальном районе жил, — огорчилась мама, слушая рассуждения сына.

Но настаивать не стала. Пусть сам разбирается.

В седьмой класс Паша пришел гоголем: в новом костюме, с огромным букетом в руках, с дорогой сумкой на плече. В ней лежал плоский ноутбук.

— Пашка, привет! Какой же ты стал высокий! – бросилась к нему Даша, размахивая садовыми ромашками из бабушкиного сада. – А какой красивый, модный какой! Ты, почему мне не звонил? Я вся извелась. Думала, что с тобой что-то случилось.

Она внимательно посмотрела на друга, но тот отвел взгляд в сторону.

— А ведь, правда, случилось. Ты почему глаза отводишь? Не хочешь со мной разговаривать?

— Конечно, не хочет! – ответила за мальчика Марина, слышавшая их разговор.

— Ты разве не знаешь, что у него отец теперь в банке работает. Теперь у него новый статус – сын состоятельного отца. Они в новую квартиру переехали, напротив Таврика живут. Ты ему теперь в подруги не годишься. Теперь я с ним буду дружить. Правда, Пашенька? – подмигнула девочка растерявшемуся мальчику.

Чтобы заносчивая и гордая Марина сама предложила дружбу – такого еще не бывало. Для Пашки ее предложение было очень лестно.

«Что же делать? – мелькнуло у него в голове. – Ведь я Дашкой столько лет дружу. Но ведь Марина права, статус у меня теперь другой, значит и друзья мне нужны другие. А Дашка – сильная. Найдет себе друга, который ей больше меня подойдет. Решено. Буду дружить с Мариной!»

— Пойдем на построение. Скоро звонок. Кстати, это тебе. – Паша вручил красавице букет.

Обойдя застывшую Дашу, ребята поспешили в актовый зал.

С этого дня ходить в школу стало для Даши мукой. По просьбе Марины Паши пересадили за ее парту. Даша теперь сидела одна. Она старалась быть не заметной для одноклассников. Последней заходила в класс и первой выбегала, чтобы никто ей ничего не сказал. Рана, нанесенная предательством друга, не заживала. Многие девочки в классе жалели Дашу, но были и другие.

— Вчера в кино я встретила Марину с Пашкой! – демонстративно говорила одна.

— А я их видела в кафе! – громко, чтоб услышала Даша, отвечала другая.

— Пашка подарил Маринке новый дорогущий мобильник! – на весь класс кричал Никита, поглядывая на рыжую девчонку. А у той было ощущение, что ее колют иглами прямо в сердце.

— Надо держаться, — сказала Дашина мама узнав о случившемся. — Мне кажется, что у Пашки закружилась голова от жизненных перемен. Пройдет время и он поймет, что к чему.

– Как, как мне держаться?! У меня нет сил на них смотреть! Я брошу эту школу! Переведи меня оттуда! – разрыдалась девочка.

Однажды после школы она зашла в Таврический сад. «Как жаль, что Пашки нет рядом», — девочка бродила по аллеям, любуясь красотой осенних деревьев. Она подошла к решетке сада. «Вот его дом. Кто-то из ребят говорил, что окна его квартиры выходят на эту сторону. Может Паша сейчас меня видит? Как ему дружится с Мариной? Мне кажется, что он ей не нравится, что она дружит с ним, чтобы насолить мне. За что она меня не любит? Что я сделала ей плохого?»

Марина сама себе не признавалась, что банально завидует рыжей однокласснице. Скромница, отличница, любимица учителей, та была полная противоположность уверенной в себе, но еле тянувшей учебу на тройки Марине. Когда Паша пришел в их класс, Марина не сомневалась, что новенький тут же примкнет к армии ее обожателей. Но этого не случилось.

И так и сяк уговаривала себя красавица не обращать внимания на бедно одетого паренька, но у нее не получалось. А уж когда выяснилось, что он самый талантливый и перспективный ученик в их классе, Марина потеряла покой. Она и заигрывала с ним, и дразнила его – ничего не помогало. Тогда девочка решила ждать удобного случая. И вот он представился.

— Смотри, Паш, там не твоя бывшая подружка бродит? – Марина отошла от окна. – Ее красный берет даже издалека можно заметить.

Девочка подошла к сидящему за компьютером другу.

— Правда, Дашка – глупая гусыня!

— Правда, — не слыша ее, ответил мальчик.

И тут Марине в голову пришла идея. Она тихонько взяла его мобильник и, включив диктофон, повторила вопрос.

— Правда, — снова ответил Пашка, по-прежнему не вслушиваясь в слова.

«Я тебе устрою милую прогулку!» — Марина тут же отправила запись Даше.

«Сообщение от Пашки! Неужели он увидел меня в окно!» — Даша от радости помахала рукой в сторону окон мальчика.

— Смотри, смотри, — захохотала Марина, вернувшись к окну, — вот дура-то! Руками тебе машет.

— Кто дура? – Пашка наконец оторвался от игры.

— Дашка твоя!

— Она не дура! – неожиданно резко ответил он. – Даша – очень хорошая девочка! Не смей ее обзывать.

— Ах, так! — Марина разозлилась не на шутку. – Тогда я с тобой больше общаться не буду!

Схватив сумку, она вышла из квартиры, хлопнув дверью изо всех сил.

«Ушла, ну и ладно», мальчик подошел к окну. – Что она там говорила про красный берет? Неужели и правда Дашку в Таврике разглядела?»

— Сынок, а почему Марина не прощаясь убежала? – в комнату зашла мама. – Ты ее чем-то обидел?

— Мам, она сама любого обидит. Она Дашку дурой назвала, а я заступился.

— Жаль, что ты с Дашей раздружился, — вздохнула мама. – Хорошая девочка, редкая.

— Мам, так она мне по статусу не подходит!

— Что? – поразилась мама. – А какой у тебя статус?

— Ну, отец в банке работает, квартира у нас теперь в центре, машина… — замялся мальчик. – Мы теперь не эконом класс, как раньше. Ближе к бизнесу.

— Кто это мы? — мама присела диван. – Давай-ка, разберемся. Садись.

Пашка отошел от окна, так и не найдя глазами красный берет.

Тем временем Даша, прослушав сообщение, еле сдерживая слезы, брела к метро.

— Так что статус у тебя прежний – ученик гимназии, — закончила мама. – И еще, сынок, запомни – надо жить так, чтобы не было стыдно никому в глаза смотреть.

Выслушав мать, Паша долго думал над ее словами, и понял, что она во всем права. Теперь больше всего ему хотелось помириться с Дашей, но как это сделать, он не знал. Ему было очень стыдно за предательство. Мальчик по-прежнему избегал Дашу, но и с Мариной дружить перестал. Точнее, она с ним перестала.

Время шло. Даша ждала, что Пашка попросит у нее прощения, и они снова сядут за одну парту, будут вместе гулять после уроков, наперегонки кататься по скользким дорожкам, играть в снежки около школы. Но ничего не происходило.

Новый год прошел для девочки очень грустно. Валера не позвонил, не написал смс. После праздника он тоже не объявился, хотя Даша знала, что с Мариной мальчик не общается.

На зимних каникулах Даша снова гуляла в Таврическом саду. Раньше, в зимние месяцы они кормили птиц вместе с Валерой, теперь девочка сыпала корм на дорожки в одиночестве. Окна его квартиры были нарядно украшены светящимися гирляндами.

«Как там Пашка? Чем занимается? Вспоминает ли про меня?», Даша присела на краешек пустой скамейки и вдруг заметила забытую кем-то тонкую книжку «Житие блаженной Ксении Петербуржской» было написано на обложке.

«Интересно, о ком это?» Даша раскрыла книгу и… прочитала ее на одном дыхании.

Девочка узнала, что святая Ксения жила в Петербурге около четырехсот лет назад. Только тогда она была не святой, а просто молодой женщиной, которая очень любила своего мужа Андрея. Жили они в собственном доме, не бедствовали. Случилось так, что Андрей внезапно скончался и умер, не успев покаяться в грехах. Смерть без покаяния для верующего в Бога человека означает, что душа после смерти может попасть в ад, и Ксения решила спасти своего мужа. Она раздала все имущество нищим, подарила дом нуждающейся соседке, переоделась в одежду мужа и, взяв его имя, начала новую жизнь – жизнь блаженной нищенки. Ее родственники решили, что молодая женщина сошла с ума от горя, но врачи провели экспертизу и выяснили, что Ксения совершенно здорова. Тогда родня от нее отстала.

Зимой блаженная Ксения ходила босиком, но ей не было холодно, Господь согревал ее Своею любовью. Женщина уходила в поле и по ночам молилась не только за себя и за мужа, но и за всех людей. Со временем горожане убедились, что Ксения действительно находится под Божьим покровом. Ее пророчества сбывались, и по ее молитвам люди получали просимое.

Ксения прожила тяжелую жизнь. Ее обзывали, гнали, унижали, и даже били. Но она не переставала любить людей и продолжала за всех молиться. Когда строили Смоленскую церковь, Ксения по ночам поднимала наверх кирпичи, помогая рабочим. Те, найдя их утром, удивлялись.

Многие горожане любили блаженную Ксению и старались как-то облегчить ей жизнь: отдавали одежду, давали еду, но она брала лишь самое необходимое, остальное раздавала.

Похоронили блаженную Ксению на Смоленском кладбище. Теперь люди шли за помощью к ней на ее могилку. Продолжались исцеления и многие получали помощь. Над захоронением блаженной воздвигли часовню. Церковь признала Ксению Петербуржскую святой.

«С каждым днем все больше людей приезжают к часовне помолиться святой блаженной Ксении, просят ее о помощи. Святая слышит всех и всем помогает», — закончила читать Даша.

И вдруг все обиды показались ей не значительными в сравнении с жизнью блаженной Ксении. «Она как бы превратилась в мужа, — размышляла девочка, — отказалась от благополучия, и прожила за Андрея такую жизнь, чтобы Бог простил ему все грехи! Меня гусыней назвали и я реву! А в Ксению и камнями кидали, и гнали ее, и ругали почем зря, а она все равно всех прощала, любила и молилась за всех! А может, мне попросить о помощи ее?»

Даша открыла страницу с иконой святой Ксении и, глядя на нее, сказала:

— Святая Ксения, помоги мне, пожалуйста, простить Марину. Верни нашу дружбу с Пашей. Очень тебя прошу, помоги!»

Даша поехала на Смоленское кладбище шестого февраля, в день празднования памяти блаженной Ксении. Девочка решила, что в такой великий праздник святая обязательно выполнит ее просьбу.

На кладбище Даша приехала, когда народ выходил из храма под праздничный колокольный перезвон. Девочка дошла по хорошо утоптанной тропе до часовенки и встала в длинную очередь. С удивлением она увидела, в очереди стоит много молодежи. Девушки и парни, молодые мужчины и женщины. У некоторых в руках были букеты цветов. Вообще, вся часовня и снаружи и внутри утопала в цветах, которые принесли святой Ксении благодарные за ее помощь люди.

Стоя в очереди, Даша наслушалась множество историй о чудесной помощи блаженной Ксении людям.

— И в учебе Ксенюшка помогает, и семью обрести, и деток по ее молитве Господь дает, — громко рассказывала стоящая впереди женщина. – Перед экзаменами в институтах и школах здесь не протолкнуться – студенты и абитуриенты вдоль стен шеренгой стоят, молятся.

«И почему же нам в школе об этом не рассказывают, — думала Даша, — мы бы тоже за помощью сюда ездили. Обязательно расскажу Паше обо всем после того, как мы помиримся!» Увидев сотни людей у часовни, послушав их рассказы, она ни капли не сомневалась в том, что святая Ксения им поможет.

Поклонившись у мощей, девочка быстро прошептала Ксении свою просьбу. На улице она зажгла свечку и долго стояла около часовни мысленно рассказывая святой о своей жизни.

С Васильевского острова Даша вернулась совершенно счастливая. Вечером она положила под подушку маленькую иконку Ксении. «Все будет хорошо», — пела ее душа.

Но на следующий день у девочки поднялась температура и заболело горло.

— Простыла ты все-таки на кладбище. Столько часов на морозе отстояла! — мама, вздохнув, стряхнула градусник. – Тридцать восемь и шесть! Пойду молоко греть, потом за медом поеду.

— Мамочка, не переживай! Я быстро поправлюсь. – Даша улыбнулась и провалилась в сон.

Когда она проснулась — мамы дома не было, а у кровати лежала записка «Я уехала за медом. Звонил Паша. Просил передать, что завтра приедет».

«Я знала, что так будет, — улыбнулась Даша. – Спасибо тебе, святая Ксения».

— Дайте мне, пожалуйста, самого большого медведя, — обратился к продавщице симпатичный паренек.

Та с трудом сняла с полки мохнатого гиганта и улыбнулась:

— Этот медведь у нас почти год живет. Все на него смотрят, но никто не покупает. Больно огромный. Интересно, кому он достанется?

— Моему лучшему другу! – Пашка обхватил подарок и еле дотащил его до отцовской машины.

Неразлучники — Заходите, гости дорогие! – услышала Даша веселый мамин голос.

«Гости, — удивилась девочка, — какие гости? Я жду только Пашку».

Дверь ее комнаты приоткрылась и в ней появилась огромная медвежья голова.

— Даша, прости меня за все, — сказала она Пашкиным голосом. – Я знаю, что поступил как предатель и прошу прощения.

Даша чуть не заплакала от волнения.

Медведь занял половину Дашиной комнаты.

— Ты о таком мечтала? – смущенно спросил мальчик, глядя на светящееся от счастья лицо подруги.

Та кивнула.

— Даш, прости меня, — повторил Пашка, робко касаясь руки девочки.

— Да я тебя давно простила, — прошептала Даша. Ей было больно говорить.

— Дашка, давай дружить всю жизнь!

Девочка радостно закивала головой. Подушка съехала набок, и Пашка увидел иконку.

— Ты что, молилась? – поразился он.

Даша в ответ лишь улыбнулась.

Между небом и землей

Никита взлетал в небо. Взлетал не как обычно, размахивая руками, а как птица – на больших крыльях. «И крылья у меня и руки!» – радовался он. Увидев внизу младшую сестру Соню, он сделал над нею круг и закричал:

— Полетели со мной!

— Не могу, — подняла к нему лицо девочка. – У меня крыльев нет.

— А ты руками маши! Разгоняйся и маши изо всех сил!

Сестра побежала, замахала руками словно мельница, но у нее ничего не получилось. Устав, она остановилась и, заслонив лицо ладошкой от солнца, посмотрела вверх, где под облаками парил Никита.

— Ты лети один, а я тебя здесь подожду, — закричала Соня, — у меня не получается взлететь. Меня земля не отпускает.

— Я вернусь и тебе все расскажу! – пообещал ей Никита и, увидев впереди поле золотистой пшеницы, устремился к нему.

Вдруг крылья за его спиной исчезли и он начал падать. «Сейчас я разобьюсь», — ужаснулся мальчик и в этот момент увидел отца. Тот стоял около поля, широко раскинув руки. Скорость падения резко снизилась и Никита, медленно кружась словно снежинка, упал в отцовские объятья.

— Сынок, вставай! – услышал Никита ласковый мамин голос и открыл глаза.

Умывшись холодной водой, мальчик взбодрился и, быстро одевшись, пошел на кухню на манящий сладкий аромат сдобных ватрушек. Схватив с противня ватрушку, он откусил кусок.

– Ай, горячо! – Никита широко открыл рот и мама, смеясь, подула в него, как делала, когда он был маленький.

Никите было одиннадцать лет, жил он с мамой и младшей сестрой Соней в небольшом городке под Москвой. Его отец, капитан Денисов три года назад уехал воевать в Северную Осетию и не вернулся. Соне тогда было пять лет. Куда только мать не писала, чтобы узнать — жив ли муж. Даже министру обороны писала, но и он ей ничем не помог.

Однажды Никита вынул из почтового ящика письмо. Оно оказалось от товарища отца. Тот писал, что видел, как отец подорвался на гранате. «Ваш муж был настоящим офицером и погиб смертью храбрых», — заканчивалось письмо.

— Погиб! – вскрикнула Катерина, легла на кровать, отвернулась к стенке, закрыла глаза и замолчала. Что-то у нее замкнуло от горя. Никита перестал ходить в школу и взял все заботы по дому на себя: варил себе и сестренке кашу, бегал в аптеку за лекарствами для матери, мыл посуду и скреб полы. Забегали подруги матери, помогали купать Соньку, приносили продукты, тормошили мать. Но та не отзывалась. «Ой, помрет Катерина, — шептались соседки. – Детей сиротами оставит». «Вместо того, чтобы пустословить, лучше бы помолились за Катю с детьми», — говорила им тетя Света, живущая наверху. Наверное, ее молитвами Катерина через две недели пришла в себя, и все стало на свои места: Никита снова пошел в школу, Сонька в детский сад, мать на работу в ателье. Только улыбаться стала реже, а в храм заходить чаще. Сначала свечи ставила за погибшего мужа, записки подвала, потом начала на службу оставаться. Катерина и детей с собой брала по воскресеньям.

Два года Никита ходил в церковь ради матери, но когда ему исполнилось десять лет, он наотрез отказался тратить воскресное утро на молитву. Катерина его и уговаривала, и просила, и даже сестру в пример ставила, но сын своего решения не изменил. «Ладно, мы с Соней будем вдвоем за отца молиться», — вздохнула мать. Никите стало стыдно, но он перетерпел.

Соне, в отличие от брата, в церкви все нравилось. И красивое пение, и запах ладана и высокий, с окладистой бородой отец Михаил. После причастия он всегда поил детишек чаем и рассказывал им что-нибудь из жизни Господа или святых. К жене и детям пропавшего на войне капитана священник относился с особой теплотой и вниманием.

Заметив, что Никита перестал ходить на службы, отец Михаил как-то зашел к нему домой. Увидев на пороге батюшку, мальчик сначала растерялся, но быстро взял себя в руки. «Наверное, мать его попросила со мной поговорить, — подумал он. – Чтобы он уговорил меня вернуться в храм. А я не вернусь! Ни за что! Я в воскресенье выспаться хочу, как все нормальные люди». Никита лукавил – в воскресное утро он просыпался в восемь утра, и как ни пытался, как ни уговаривал себя, уснуть больше не мог. Тогда он вставал и шатался без дела по пустой квартире, ожидая прихода матери и сестры.

— Я на минутку, — ласково глядя в глаза мальчика, сказал отец Михаил. – Я тебе диск принес. На нем запись, как капитан, ровесник твоего отца рассказывает о чудесах, случившихся с ним и его товарищами во время чеченской войны. Знаешь, Никита, ведь на войне неверующих не бывает. На войне все неверующие и без явленных чудес в Бога верить начинают.

— Это почему?

— Потому что защитить человека и спасти от смерти может только Господь. Ты диск послушай и сам все поймешь. Так что я думаю, что отец твой тоже в Бога верил. Да, и еще, — отец Михаил огладил ладонью бороду. Никита знал, что батюшка так делал всегда, когда волновался. — Мама твоя молится, чтобы Господь открыл ей правду о муже: погиб он, в плен попал или еще куда. И ты можешь ей помочь своей молитвой: попроси помощи у Матери Божьей, у святителя Николая. Не хочешь в церкви, дома молись. Впрочем, это дело твое.

Отец Михаил ушел. Никита засунул диск с церковной пропагандой подальше и пошел играть в футбол.

— Мам, ты что так поздно? Сонька тебя не дождалась, уснула, – спросил он мать в тот же вечер. – Я даже все уроки успел сам сделать.

О визите батюшки Никита решил ничего не говорить.

— Ты молодец, а я в церкви была, на вечерней службе, — ответила Катерина, погладив сына по мягким льняным волосам.

— Да что ты ходишь туда все время? Столько времени зря тратишь. Лучше бы в кино с подругой пошла, — увернулся мальчик от ее ласки.

— Схожу, схожу я и в кино, — улыбнулась Катерина, не желая спорить с сыном.

«А мама-то у меня еще ого-го, какая красавица, — заметил Никита. — А вдруг ее какой-нибудь мужчина замуж позовет?» — испугался он.

— Мама, а ты еще за кого-нибудь замуж пойдешь? – спросил он, опустив голову.

— Нет, сынок. Не пойду. Я жена своего мужа навсегда, — не удивясь вопросу, спокойно ответила Катерина. – Ты иди, умойся, причешись, ужинать будем.

— Зачем мне мыться? Чистый я! – замотал мальчик головой. Ему очень хотелось быстрее сесть за стол.

— А ты посмотри на себя!

В ванной Никита обнаружил, что уголки его рта синие от шариковой ручки; он имел привычку ее грызть. «Похож я на отца?» – задумался Никита, рассматривая внимательно свое лицо. Из зеркала на него смотрел курносый мальчишка с широко расставленными синими глазами, высокими скулами и с выдающимся вперед подбородком. Отец когда-то говорил, что такой подбородок достался им от деда, и что он указывает на волевой характер. Никита стал боком и скосил глаза в зеркало, чтобы увидеть себя в профиль. «Да-а, подбородок у меня точно волевой, — подумал он. – Шея тонковата, но ничего. У отца на детских снимках тоже тонкая шея. А потом вон, какая могучая выросла. Эх, папа, как же мне тебя не хватает, — вздохнул он всей грудью. — А вдруг ты живой? Вот и мама не верит в твою смерть. Знаешь, она в церковь стала ходить. Сама ходит и Соню водит. Мама очень красивая, но замуж ни за кого больше не пойдет. Будет тебе хранить верность. Я тоже на такой девушке женюсь, когда вырасту. На верной, преданной и красивой. У меня в классе есть одна такая на примете. Светка Симакова. Только я ей не нравлюсь. Пока не нравлюсь. Просто у меня шея тонкая. Потом я вырасту, стану сильным, высоким как ты, и Светка сразу в меня влюбится. Тут я на ней и женюсь. Только надо, чтобы она нашей маме понравилась. Но я думаю, что она ей понравится. Светка добрая и заботливая и животных любит. Я недавно видел, как она бездомным собакам свои бутерброды отдала. Еще, папа, нашей Соньке явно не хватает твоей отцовской руки. Это не только мое мнение, мама тоже так считает. Вот, недавно она съела все шоколадные конфеты. Мне ни одной не оставила. Еще она все время у меня карандаши и фломастеры без спросу берет. И, вообще, надоела она мне, хуже горькой редьки. Мама ей все прощает, говорит: «Она маленькая, ей можно». А я, может, тоже маленьким хочу быть. Нет. Хочу быть большим. Чтобы я сам решал, что есть на обед, а что на ужин. Чтобы сам деньги зарабатывал, сам себе одежду покупал. Вырасту, заработаю и куплю себе мотоцикл. Японский…»

— Никита, ужин остынет! Ты где застрял? – раздался за дверью мамин голос.

— Папа, я тебе потом все дорасскажу, — прошептал Никита.

В ту ночь ему впервые приснился отец. Молодой, счастливый, с сияющими глазами он шел по тропе, вьющейся тонкой лентой сквозь поле спелой ржи к пригорку, где стоял Никита. Длинные светлые волосы отца развевались от быстрой ходьбы, тяжелые колосья то и дело касались его рук; он ласково отводил их в сторону, что-то шепча. Наконец поле закончилось, и отец вышел на ровную широкую дорогу.

— Папа, — бросился к нему Никита и уткнулся в отцовскую куртку, впитывая каждой клеточкой знакомый запах. – А почему ты с колосьями разговаривал? Я видел! – Он с трудом оторвался от отца.

— Это не колосья, сынок, а молитвы.

— Как это молитвы? – поразился Никита. – Вот же они — колосья. – Махнул он рукой на золотистое поле.

— Это молитвы людей за всех русских воинов. Здесь есть и мамины, и Сонины, и отца Михаила.

— А зачем они вам?

— Мы из молитвенных зерен муку делаем, хлеб печем и всем голодным раздаем.

— Каким голодным?

— Тем, за кого некому молиться. Им очень трудно приходится.

— А что ты шептал этим колосьям?

— Я не колосьям шептал. Я Бога славил и благодарил его за всех живых.

— Папа, а ты где сейчас живешь?

— Между небом и землей, — ответил отец и исчез.

Никита машинально сорвал колос, чтобы достать из него зерно, но колосяные мешочки оказались пустыми. «Это же плевелы», — вспомнил мальчик рассказы отца Михаила. Он взял в руки другой колосок – тот тоже был пуст. Никита принялся срывать колосья – все они были плевелами. «Чем же отец будет кормить голодных?» — испугался он и воскликнул:

– Как сюда попали плевелы?

— Твоими молитвами и попали! – услышал он чей-то хриплый голос.

Никита поднял голову и увидел черного ворона, кружившего над его головой.

— Кыш, кыш, пошла прочь, противная птица! – замахал он руками и проснулся, мгновенно забыв обо всем, что видел во сне.

С тех пор прошло два года. Соня пошла в первый класс, чем очень гордилась. Отношения с подросшей сестрой у Никиты становились все хуже и хуже.

— Сонька все время лезет ко мне с дурацкими вопросами, -однажды пожаловался он матери. – Почему это, да отчего то? – передразнил Никита сестру тонким голоском.

— А ты не злись, а ответь на вопрос. Ты старший брат, знаешь больше, — сказала Катерина, раскладывая на столе выкройку. Последнее время она стала брать работу еще и на дом.

— Да не знаю я, что ей отвечать!

— Ходил бы ты в воскресную школу к отцу Михаилу, знал бы, что ответить сестре, — вздохнула мать.

«Ага, так я и разбежался по воскресеньям учиться, — подумал Никита. – Я лучше в футбол погоняю или в стрелялки поиграю. Быстрее бы вырасти и уехать подальше отсюда».

Половина учебного года пролетела стремительно. Не успели школьники оглянуться, как в городок важной поступью вошла матушка-зима. Затянула льдом вчерашние лужи, усыпала бриллиантовой пылью деревья и кусты, накрыла белыми шапками крыши домов. Каникулы! Рождество! Новый Год! — радовалась детвора, катаясь с горок и лепя снежных баб.

— Ух, подморозило! – Катерина, отряхиваясь, вошла в дом. – Никита! Соня! Вы где? Я елку купила! Не забыли, что завтра Новый Год?

Дети выскочили в коридор.

— Елка! У нас будет елка! Чур, я ее буду наряжать! – кричала девочка, помогая брату заносить в комнату пушистую красавицу.

— Да, на здоровье! – отозвался Никита, — Я уже вырос из этих забав.

Катерина поставила чайник и села за стол. – Мне надо вам что-то сказать, — сказала она серьезным голосом.

— Мам, говори быстрее, — попросил Никита. — У меня игра висит на самом интересном моменте.

— А я никуда не спешу, — показала брату язык Соня. – Говори, мамочка.

— Не знаю, как и начать, — Катерина налила чаю и сделала глоток. – В общем, с нашей тетей Лизой случилось несчастье. Она заболела, ее положили в больницу, неизвестно, на какой срок. Паша, ее сын, ваш троюродный брат, остался без присмотра. Помните его? Лиза приезжала с ним лет пять назад. Я хочу взять его к нам пожить на зимние каникулы. Паша всего на год старше Никиты. Вы не возражаете?

— Я — нет! – крикнула Соня и убежала. Она все время кричала, чем бесила Никиту.

— Помню я его, пусть живет, — буркнул тот. – Только кто за него платить будет?

— В каком смысле? – поперхнулась чаем Катерина.

— Ну, он же будет есть. А продукты дорогие. Ты сама говорила.

— Ты что говоришь, сынок? Человек попал в беду, надо ему помочь. Не узнаю я тебя. Ты же всегда был добрым, хорошим мальчиком. Что с тобой случилось?

— Да ничего не случилось, — отмахнулся сын. – Я просто не понимаю, почему этот Паша должен на твоей шее сидеть? Тетя Лиза, между прочим, не бедная. На «Рено» тогда приехала. Ладно, делай, как хочешь. – Он вышел с кухни, хлопнув дверью.

После этого разговора Никите не спалось. «Мать ничего в жизни не понимает. Сейчас все денег стоит: еда, вода, свет – за все плати, — хмурился он. — Я у нее на Новый Год попросил новый мобильник, так она сказала: «Прости, сынок, денег нет», а кормить племянника, значит, деньги нашлись. Хорошо, что он хоть Новый Год с нами не справляет».

Так Никита с хмурым лицом и уснул.

С тех пор, как Катерина стала верующей, она перестала считать Новый Год большим праздником. Другое дело Рождество Христово. Но чтобы порадовать детей она приготовила салат «Оливье», купила любимый Никитин шоколадный торт, нарезала копченой колбасы. Сама не ела – постилась рождественским постом. Подарки, ради которых она и брала работу на дом, Катерина поставила под наряженную дочкой елку.

В одиннадцать часов вечера все сели за стол: Катерина в праздничном платье, Соня тоже, а Никита в старом спортивном костюме. «Чего наряжаться-то? Мобильник мать не купила, значит, и праздновать нечего», — решил он. Проводили старый год; встретили под бой курантов новый.

— Сонюшка, Никитушка, а что же вы подарки не смотрите? Вам дед Мороз подарки принес, — веселым голосом сказала Катерина.

— Подарки! – Соня бросилась под елку и вынырнула с новой куклой в руках. – Мамочка, любимая, спасибо! Я о такой кукле как раз мечтала. Ой, — вдруг вспомнила она, — я тебе тоже подарок приготовила, и Никите! Она снова бросилась к елке, пошуровала под ней и достала две пластилиновых фигурки. Вот! Тебе собачка, а Никите – котик!

— Спасибо! – Никита небрежно сунул кота в карман.

— Сынок, а что же ты мой подарок не открываешь? – спросила Катерина. – Ты же так о нем мечтал.

— Телефон! Мама, неужели ты купила мне телефон?! – Никита схватил пакет и, точно, в нем лежала коробка с мобильником. – Спасибо! – он чмокнул мать в щеку, оделся и убежал на улицу, похвастаться друзьям подарком.

Катерина подошла к окну. Во дворе слышался смех, громкие голоса, то и дело взрывались петарды, рассыпаясь в небе гроздьями цветных огней. «Сын мне даже открытки не написал, — вздохнула она. – Раньше на все праздники он нам рисунки рисовал, поделки мастерил. – Эх, был бы рядом муж, все было бы по-другому».

— Мамочка, не расстраивайся, — Соня прижалась к матери, обхватив ее руками. – Хочешь, я тебе еще и рисунок нарисую?

— Ты мой телетяп! – грустно рассмеялась Катерина. – Иди-ка лучше спать!

Паша приехал к ним на следующий день. Мать просила Никиту встретить брата, но тот просьбу Катерины проигнорировал, подумал: «Не маленький, адрес есть — сам доедет – от вокзала всего три остановки на автобусе».

Соне троюродный брат понравился сразу. Никита же, увидев на пороге своей комнаты худосочного очкарика, процедил сквозь зубы:

— Вещи сложи на эту полку, спать будешь здесь, уроки делай, где хочешь — лишнего стола у нас нет. С разговорами ко мне не лезь. А чего у тебя чемодан-то размером с дом? Ты что, шмоточник?

— Я не шмоточник, — спокойно ответил Паша и начал разбирать вещи.

Никита исподтишка за ним подглядывал. «Джинсы, свитер, три рубашки. Вроде, не шмоточник. Так… Книги, книги, снова книги. Что за книги такие?» Он вытянул шею: «Ага, «Математические загадки и головоломки» «Занимательная физика». Математик, значит. И с наружи ботаник и внутри. А это что? Никак, Библия. Так, еще один верующий на мою голову. О, иконку достал. Ищет, куда поставить. Правильно, некуда в моей комнате иконы ставить. Нашел-таки место. Ладно, пусть стоит. А это что? Айпад?! Ничего себе бедный родственник!» Подаренный матерью телефон мгновенно померк в его глазах.

— Откуда айпад-то? – спросил он брата охрипшим от зависти голосом.

— Я в храм хожу рядом с домом. У нас приход очень дружный. Наш алтарник Павел Николаевич – человек богатый и очень добрый. Он и храм строить помогал, и богадельню содержит, — начал говорить Паша.

— Мне эти подробности ни к чему, — перебил его Никита. – Ты на вопрос отвечай!

— Я и отвечаю. Айпад мне подарил Павел Николаевич, когда я городскую олимпиаду по математике выиграл.

«Он еще и отличник» — снова уколола зависть Никиту.

— А чего это он айпадами разбрасывается? Небось, хочет в царствие небесное попасть. Так богатым туда вход воспрещен!

— Это не так. В царствие небесное и богатый может войти, только ему труднее это сделать, чем другим людям. Деньги – большое испытание для человека. Кстати, как и бедность. Бедному трудно не завидовать богатому, а богатый человек боится бедности. Можно убить за кошелек, а можно убить, чтобы его не лишиться.

«Ишь, какой умный, — подумал Никита. – Все правильно говорит».

— А ты чем увлекаешься? – Паша закончил разбирать вещи и сел на стул.

— Зимой в хоккей с ребятами гоняем, летом в футбол. В комп играю. С Сонькой воюю.

— А зачем ты с сестрой воюешь? – удивился Паша.

— У нее характер скверный. Она только о себе думает. Эгоистка. А ты встань со стула. Это мое место. Себе поищи другое.

Паша послушно поднялся, взял планшет и пошел на кухню, а Никита отправился во двор, где Соня с малышней лепила снеговика.

Брат просидел на кухне до вечера. Услышав, что хлопнула входная дверь, он вышел встречать Катерину, которая вошла в квартиру вместе с красной от мороза Соней, и с тяжелым пакетом в руках.

— Уф, устала! – она тяжело опустилась на стул в прихожей. Сейчас встану и приготовлю вам что-нибудь на ужин. Ты маме звонил? Как она?

— Мама держится. Ее обследуют. Вам привет передавала. Тетя Катя, вы не беспокойтесь, я сам все приготовлю, — Паша принялся ловко расстегивать обледеневшую Сонину шубку. Все. Иди, мойся, — он ласково подтолкнул девочку к ванной. – Потом приходи помогать.

— Приду, приду! – радостно крикнула сестра. Внимание старшего брата ей было очень приятно.

— Помощи от Соньки немного. Больше шума, — устало улыбнулась Катерина. – Я полежу пять минут и тоже приду.

Пока Паша и Соня колдовали над ужином, вернулся домой и Никита.

— Готовьте быстрее. Есть охота! – сказал он, заглянув на кухню, и ушел к себе.

Вскоре по квартире разнесся запах жареной картошки с луком.

— Пир на весь мир, — радовалась Катерина, садясь за стол. – Как все вкусно и красиво.

— Насчет вкусно мы еще посмотрим, — буркнул Никита, наваливая себе тарелку картошки. – И вправду вкусно, — сказал он с набитым ртом.

Проголодавшийся за день Паша тоже уплетал ужин за обе щеки. «Ишь, уже второй бутерброд с селедкой умял, — приглядывал за ним Никита. – Худой, а ест, как толстый».

— Смотри, не лопни! – не выдержал он, когда брат потянулся к сковороде за добавкой.

Тот, обжегшись его словами, отдернул руку и положил ложку на стол.

— Паша, ты ешь. Никита пошутил, — покраснела от стыда за сына Катерина.

— Спасибо, я наелся. Я пойду.

— Я с тобой, — вскочила Соня. – Ты мне обещал о Рождестве перед сном рассказать. Забыл? Пошли к нам в комнату. Я с мамой живу. Ее кроватка у окошка, а моя — у стенки. У нас в квартире есть мужская половина, а есть женская.

— Понял, — улыбнулся Паша. – Ты ложись, а я приду через десять минут.

— Ты посуду забыл вымыть, — крикнул ему в след Никита.

— Помыть? – обернулся Паша к Катерине.

— Нет, я сама все сделаю.

Услышав, что племянник закрыл дверь в комнату, она посмотрела в глаза сыну:

— Никита, ну что с тобой происходит?

— Ничего! – буркнул тот, и включил телевизор.

По квартире разнеслись вопли хоккейных болельщиков.

«Был бы муж рядом, все было бы по-другому», — привычно подумала Катерина, промокнула слезы и взялась за посуду.

Никита направился в свою комнату, но услышав в приоткрытую дверь спальни, что Паша рассказывает сестренке о Рождестве, почему-то остановился и прислушался.

— На небе взошла новая звезда. «Она укажет нам путь к месту рождения Царя всего мира», — поняли волхвы, — говорил брат таинственным голосом. — Они снарядили большой караван, нагрузили на него подарки и пошли за звездой. Представляешь, среди подарков была даже золотая детская посуда. Она сохранилась до наших времен и находится в одном из монастырей на святой горе Афон.

— Кто такие волхвы? Я забыла, — спросила Соня.

— Ученые, астрономы. Они вычислили время рождения Богомладенца и отправились в дальний путь, чтобы поклониться ему.

— А отец Михаил рассказывал, что Иисус родился в каменных яслях. В пещере. И первыми его увидели овечки.

— В пещере кроме Богородицы, ее мужа старца Иосифа были Ангелы, которые славили своим пением рождение Сына Божия. Потом поклониться Младенцу пришли пастухи с соседнего поля. Их тоже привели ангелы. Соня, ты только представь: Сын Бога родился в каменных яслях, из которых кормили скот. Ведь Иисус был Царем всего мира. Он мог родиться в самом роскошном дворце, а родился в пещере. Как ты думаешь, почему?

— Наверное, все дворцы были заняты, — подумав, ответила Соня.

Никита, услышав ее слова, улыбнулся.

— Нет. Бог мог создать для любимого Сына любой дворец. Дело в том, что родившись в таком месте, Господь показал, что пришел к простым людям, показал всем нам пример смирения. Показал, что для человека самое ценное в этом мире.

— Для меня самое ценное в мире – мама, папа, Никита, а теперь и ты.

«Ишь ты, оказывается я для Соньки ценность», — по-доброму усмехнулся Никита

— Конечно наши близкие и родные – самые дорогие для нас люди, но я говорю о человеческих качествах. Это Любовь, из которой вытекают и смирение, и терпение, и прощение, и все добро на земле. Вообще, мы живет только благодаря Любви Бога к нам.

— Ой, мне это не очень понятно, — протянула Соня. – Давай, ты мне завтра еще расскажешь про Рождество. А сейчас я спать хочу.

— Ну, спи. Спокойной ночи, — пока Паша гасил свет, Никита успел вбежать в свою комнату и сесть за стол.

Монстр в рогатом шлеме призывно играл мускулами на мониторе, но Никита его не замечал, думал над услышанными словами:«Христос мог родиться и жить в любом дворце. Эта мысль раньше мне в голову не приходила. Стоило Ему захотеть и все царства мира поклонились бы ему, а Он отказался от власти и богатства. Предпочел позорную смерть на кресте. Смерть за грехи всех людей. – Так отец Михаил говорил однажды на проповеди. — Смог бы я отдать свою жизнь за чужих людей? А с какой стати я должен это делать? Но ведь отец поступил именно так! – вдруг пронзила Никиту мысль. – Он пошел воевать за посторонних людей. Хотя мог отказаться, взять справку, что у него больное сердце, а он, наоборот, уговорил врача скрыть этот факт. Мама тогда очень переживала, просила его не ехать в Осетию, а он ей сказал: «Катюша. Я должен выполнить свой долг. Если я не поеду, туда пошлют неопытного желторотика и он погибнет в первом бою. Долг… А в чем состоит мой долг?»

Паша давно спал, а Никита все сидел перед погасшим экраном монитора, глядя в него невидящими глазами.

На следующее утро Никита проснулся в пустой квартире. Соню мать отвела в садик, а брат куда-то ушел. «Куда его понесло? У него же здесь кроме нас знакомых нет. Может, в магазин вышел. Совесть проснулась, и он решил продуктов купить?» Нахлынувшие вчера вечером мысли испарились, грусть прошла. С аппетитом позавтракав, Никита сел за компьютер. На этот раз призыв монстра не остался без внимания и через несколько минут по квартире понеслись звуки автоматных очередей, сопровождавшиеся воем и победным рычанием рогатого победителя.

Брат вернулся домой к обеду. «С пустыми руками. Даже хлеба не принес, дармоед», — возмутился про себя Никита.

— Ты где был? – не поздоровавшись, спросил он.

— В церкви на службе. Вчера вечером с мамой поговорил, у нее голос был такой слабый, что я испугался. Буду каждый день ходить на службу, молиться за мать. Ты в чудеса веришь? – неожиданно спросил Паша.

— Не знаю, со мной никогда чудес не случалось. В чудеса только девчонки верят, — скривился Никита презрительно, но Паша не обратил на его гримасу внимания.

— А я верю! – воскликнул он с детской наивностью. – Знаешь, в Рождество может случиться любое чудо. Только надо Богу помолиться от всего сердца. Вот, ты чего больше всего хочешь?

«Айпад», — хотел ответить Никита, но вспомнил об отце.

— Чтобы отец нашелся. Или хотя бы узнать, что с ним? Куда он пропал?

— А я хочу, чтобы мать выздоровела. А знаешь, давай вместе молиться и за твоего отца и за мою маму. Господь же сказал: «Где двое соберутся во имя мое, я буду посреди них».

— Ага, разбежался. Что я сумасшедший, каждый день в церковь ходить? У меня каникулы. Я отсыпаться должен!

— Ну, как хочешь. А у меня мама одна. Если не я, то кто ей поможет? А я, кроме молитвы, ничем ей помочь не могу. Да и нет большей помощи, чем молитва.

— Да, что ты заладил – молитва, молитва! Хочешь я тебе дам в комп поиграть. Я такую онлайн игру нашел – супер! А ты мне дай айпад посмотреть. У тебя там куча игр должна быть.

— Держи. – Паша, не задумываясь, протянул брату планшет. – А я в игры не играю. Времени жалко. Я чаю попью и почитаю лучше.

— А тебе мать что, денег совсем на жизнь не оставила? – не выдержал Никита. – На что ты жить собираешься?

— Денег? – растерялся Паша. – Все, что было, ушло на больницу, на анализы. В храме обещали что-нибудь собрать. Ты, наверное, меня нахлебником считаешь? – он посмотрел Никите прямо в глаза.

— Наверное, — усмехнулся тот, удивляясь про себя Пашиной интуиции.

— Я чувствую. Мне самому неудобно перед тетей Катей. Не знаю, что делать? А хочешь, я тебе свой айпад подарю? Я же вижу, как он тебе нравится.

У Никиты от волнения пересохло в горле.

— А сам ты как? – спросил он для приличия.

— Я только на флэшку скачаю свои папки. Я обойдусь.

«Вот это мне повезло, — ликовал про себя Никита. – Вот это я понимаю Рождественское чудо! Не успел подумать о планшете, а он тут как тут. И без всяких молитв!».

Вечером Катерина заметила, что у сына на удивление хорошее настроение. Он не придирался к сестре, не ворчал по поводу брата, и даже сам вымыл полы. Паша остаток дня провел с книгой в руке, а перед сном снова рассказывал Соне о Рождестве:

— Звезда вела караван волхвов в сторону Вифлеема. Они проделали большую часть пути, когда Ирод, царь Иудеи пригласил их в свой дворец. Волхвы рассказали ему о том, что в его царстве ожидается рождение Царя всего мира. Ирод испугался, что новый Царь лишит его власти, и попросил волхвов указать ему место рождения Богомладенца, когда те Его найдут. Волхвы обещали, но поклонившись Иисусу, и вручив Ему подарки, направились в обратный путь. Ирод так и не узнал, Кто из детей Богомладенец и, на всякий случай, велел убить всех малышей до двух лет. Его приказ был исполнен.

— Почему Волхвы не рассказали Ироду о Младенце? – шепотом спросила девочка?

— Им явился Ангел и велел к Ироду не заходить.

— Уф, — с облегчением выдохнула Соня и закрыла глаза.

Так они и жили до Рождества. Паша по утрам ходил на службу, потом гулял или читал, а вечером рассказывал сестренке очередную историю. Соня чуть ли не бегом неслась домой из садика, чтобы быстрее его услышать. Паша никому не говорил, что молится и за свою мать и за мужа Катерины, судьбу которого принял близко к сердцу.

Никита больше не слушал за дверью рассказы брата. Он был весь поглощен айпадом, который с гордостью показал всем друзьям. Но от матери он скрыл, что брат отдал ему планшет. Чувствовал, что Катерина будет недовольна тем, что он принял такой дорогой подарок.

В рождественскую ночь во всей природе чувствовалось ожидание грядущего великого события.

Катерина собиралась на ночную службу. Она надела праздничное платье и повязала на голову самый красивый платок.

— Паша, ты готов? – она заглянула в комнату мальчиков.

— А что это ты только Пашку спрашиваешь? Я тоже с вами на службу пойду, — неожиданно сказал Никита.

— Вот молодец, сынок! Вот это подарок! – обрадовалась Катерина. – Тогда идемте быстрее, а то на крестный ход не успеем.

— И я с вами хочу! – на пороге комнаты появилась заспанная Соня. – Я не хочу пропустить рождение Иисуса!

— Тетя Катя, разрешите Сонечке пойти! Я сам за ней присмотрю, — попросил Паша.

— Что с вами поделаешь?! – улыбнулась Катерина. – Собирайтесь быстрее.

Они подошли к храму, когда народ с хоругвиями, иконами и зажженными свечами выходил на крестный ход. Впереди всех шел отец Михаил со светящимся от радости лицом. «Рождество твое Христе Боже наш — запел церковный хор, — воссиял в мире свет разума», — подхватили люди, мерцающей лентой вытекая на улицу. Паша дал Соне зажженную свечу. «Если свечка не погаснет, то значит – папа живой», — загадала девочка, бережно закрывая ладошкой огонек от ветра.

Катерина посмотрела на усыпанное звездами небо. «Где ты, капитан Денисов? — вздохнула она. – На небе или на земле? Где бы ты ни был, с Рождеством тебя!»

Началась праздничная служба. Соня вскоре уснула у Паши на руках, крепко зажав в ладошке обгоревшую свечку. Положив девочку на кучу верхней одежды, Паша встал рядом с Никитой. Катерина оказалась у самой солеи. Мальчиков оттеснили в конец храма. Никита то и дело поглядывал на брата. Тот сосредоточенно клал поклоны, беззвучно шевелил губами, повторяя за священником и за хором слова молитв и тропарей. «Ишь ты. Все-то он знает», — кольнуло Никиту. Вдруг он вспомнил Пашины слова: «Знаешь, в Рождество может случиться любое чудо. Только надо Богу помолиться от всего сердца». «Может, и вправду, попросить Бога за отца! – пришла ему мысль. – Ведь миллионы людей верят в Него, просят помощи. И мать верит, и брат, и даже Сонька». «Господи, помоги нам узнать, что с отцом!» — взмолился Никита мысленно.

Служба закончилась. Народ из храма вышел на улицу.

— С Рождеством! С Рождеством Христовым! – неслось со всех сторон.

Люди расходились по домам со счастливыми омытыми радостью, лицами.

Дома все выпили чаю с пирогами, испеченными Катериной накануне, и легли спать.

Катерину разбудил длинный звонок. Не глядя в глазок, открыла дверь. Перед ней стоял незнакомый мужчина.

— Екатерина Денисова? – спросил он.

— Да, это я.

— Меня зовут Андрей. Я врач Вашего мужа, капитана Петра Денисова. Можно зайти?

– Петр долго в коме лежал, — начал говорить Андрей, — а когда вышел из нее, то память к нему не вернулась. После взрыва его волной отбросило к подбитому танку. Петра не сразу обнаружили. Документы его потерялись. Поэтому мы и не могли вас сразу найти. А вчера, вдруг, память к нему вернулась. Просто настоящее чудо случилось. Честно говоря, надежды на это было мало. Капитан не только свое имя, но еще и адрес вспомнил. Тут как раз мои знакомые летчики из МЧС на задание направлялись в ваш район и меня с собой захватили.

— А обратно они когда летят? — Катерина умоляюще посмотрела на врача. Тот — на часы:

— Через шесть часов. Собирайтесь!

— Я только сына разбужу!

— Мама, можно я первый зайду?! – Никита тихонько открыл дверь палаты.

На кровати спал исхудавший, бородатый, с отросшими до плеч волосами, отец. В его изголовье висела бумажная иконка Рождества.

В день отъезда племянника Катерина работала, поэтому брата на вокзал провожали Никита и Соня.

— Возвращайся быстрее, — девочка звонко чмокнула Пашу в щеку. – Ты мне еще не про все рассказал.

— Я на Пасху приеду, — пообещал Паша. – Если деньги будут.

— Брат, ты прости меня за все, — сказал Никита. – Дурак я был. Что с меня взять? Если бы не ты, отец до сих пор был бы между небом и землей.

— Я тут ни при чем, — улыбнулся Паша. – Бога благодари.

— Вот, возьми, это тебе, — Никита отдал ему пакет. – Здесь пирожки, сок, и еще кое-что. Ну, бывай, брат!

— Бывай, брат, — забавно повторила за ним Соня, и они ушли.

Проголодавшись, Паша открыл пакет. Там, под пирожками и соком лежал айпад.

В середине февраля Катерина привезла капитана Денисова из больницы. Пашину мать, совершенно здоровую, выписали в один день с ним.

Комментировать

1 Комментарий

  • Дарья, 30.04.2017

    Спасибо! Замечательные истории! Прочитала на одном дыхании. В них столько любви, что сердце наполняется надеждой.

     

    Ответить »