Добавить в Избранное
Религиозно-философские воззрения Ф. И Тютчева
(Набросок к 100-летию его рождения)
Много писали о Ф. И. Тютчеве, как поэте, мыслителе и патриоте, по поводу 100-летия его рождения. Все согласны в оценке его произведений (поэтических и прозаических) со стороны их важности для разработки основных задач нашей художественной литературы, для уяснения нашего национального самосознания, для углубления в высший смысл нашей народной жизни и идеалов. Но мало, почти ничего не было сказано о нем, как о религиозном мыслителе, как об убежденном христианине, как о поборнике родного православия.
Ф. И. Тютчев неоспоримо был религиозный человек, искренно-верующий, чистосердечный. Почти каждая страница его главнейших поэтических творений обвеяна глубоким религиозным духом, одушевлена жизненной верой, во все лучшее, прекрасное, истинное, вечное. Пафос жизни, художественная правда в его заветных листах углублены, растворены религиозным просветлением, освящены религиозными идеями и идеалами.
В отношении этой религиозности граф Л. Н. Толстой, ставит Ф. И. Тютчева даже выше А. С. Пушкина. Но, если освободиться от этого преувеличения и если под религиозностью Тютчева разуметь не альтруистическую только мораль и не «языческий панпсихизм», как во взгляде Толстого на религию Тютчева, а подлинно христианскую веру, религиозную веру во Христа, как Бога истинного1, как Бога во плоти, пришедшего в мир и даровавшего этому миру нетление и вечную жизнь, то религиозность Тютчева станет для нас не только основным мотивом его поэзии, но и несомненной характеристической чертой его душевных дарований.
Огромные крупицы чистого, блестящего золота, драгоценные жемчужины искренней, самососредоточенной религиозности рассыпаны светлой душой Ф. И. Тютчева в его нежно-мистических задушевных стихах, особенно на скорбных изгибах его сладостной поэзии. Здесь религия и поэзия у Тютчева до того сливаются, до того духовно соприкасаются, что трудно угадать грань их, почти невозможно провести отделяющую их межу.
Религиозная философия Тютчева начинается в мучительных вопросах космогонии. Религиозной верой в Бога Тютчев объясняет «неразрешимую тайну»2 мироздания. Жизнь мира благословенна, потому что вся горит и переливается в лучах света Божия. Бог не где-то в недоведомых высотах обитает, недостижимых даже для высоких мистических восприятий (деизм), и не то, что безличная природа (языческий пантеизм), а живая, невидимая и непостижимая Сила, «благое Провиденье»3. «Логика Промысла — словно солнце» в судьбах мира; это — «внутренний закон, управляющий событиями мира»4.
«Великий Бог —
Жизнь миров и душ светило»5.
«Мы ждем и верим Провиденью:
Ему известны день и час»6.
«День пережит — и слава Богу»7.
Только в Боге, знающем все8, явленная и Богом озаренная и согретая — природа есть не загадочный «сфинкс»9, а «благовест всемирный»10.
«Не то, что́ мните вы, природа —
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык»11.
Язык этот ясен и понятен, как гармония сил и законов Божиих, и кто познал их, тот ощутил и Бога в природе, для того и мир «книга Божия», «небо — престол Божий, а земля — подножие ног Его» (см. Евангелие от Матвея). Мир не заслоняет Бога, а открывает; но для этого нужна религиозная вера в «Милосердного Бога»12. А без этой веры и уверенности в ней, в просторах жизни и природы одна тусклая печаль, хилое бессилие, «все — призрак тревожно пустой»13, «элизиум теней»14.
«Когда пламенной струею
Сверкают гордо небеса ,
Над озаренною землею —
Не Бога ли блестит краса?..
Без веры в Бога — мимо, мимо
Промчится радость бытия!..
Пошлет ли Он огонь без дыма?
И дым пошлет ли без огня?»15
Как создание Божие, все в мире дорого Провидению, и потому все должно быть в дружбе с Ним. На «призывный Божий голос» все должно откликнуться родственным сочувствием «духу жизни и свободы, духу света и любви»16 . Здесь весь смысл человеческой жизни, как «оправдания пред Богом»17, Отцом небесным. Нужно прислушиваться к этому гласу Божию в природе, чувствовать в сердце, угадывать в совести Божественность и видимого и невидимого в ней, «где смертной жизни места нет»18. Есть это святое созвучие, ясен этот отклик, и жизнь природы сияет, «как откровение неземное»19, и люди живут в заветах великой радости, „лучшего мира, мира духовного“20, а «нет Божьего согласья» и в страданиях самоотверженной любви «не выстрадать счастья»21 жизни.
Но мир Божий не то, что «великий Пан»22, как у эллинов, а только одна книга, только первая ступень и особый путь к познанию Бога из Его откровения. Тютчев далек был от обоготворения природы. Природа не совершенство жизни. Только «в полном чувстве Бытия — пиршество Природы»23; а в мире есть зло и смерть, и не в мечтах только, а в грозных страданиях и в безумии горя. Это «гнев Божий»24, «правда Божия»25, «Божья кара» за грехопаденье26, за зло жизни. Нужна борьба с этим злом, и «борьба отчаянная»27; нужно терпение , любовь на свете, «жизнь отреченья, жизнь страданья»28), чтобы не застыть, не обомлеть от страха смерти при «вечном отбое и прибое»29) слепых страстей и ожесточенных болей. И борьба эта, хотя и «слезами орошена»30, радостна, потому что успешна, победоносна. Конец ее, — «прощальный свет любви последней, зари вечерней»31) мира, — вечное откровение «лика Божия», жизни Божественной.
Когда пробьет последний час природы,
Разрушится состав частей земных;
Все зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них32.
Освящающие силы для борьбы, для труда и работы человеческого духа в этом мире льются к нам из другого «лучшего мира, духовного мира», «мира дневного»33, где —
«Другую видим мы природу,
И без заката, без восхода,
Другое солнце светит там…
Все лучшее там, светила шире —
Так от земного далеко…
Так разно с тем, что в нашем мире —
И в чистом пламенном эфире
Душе так радостно легко»34.
«Божий пламень»35 все очищает, все претворяет в жизнь вечную, всемирную радость, в гармонию бытия. В его огне, в свете его текут святые откровения Божии людям, открывается «отрада Господня»36 всем, особенно несчастным. Без «неба нетленно-чистого», без Божиих озарений все на земле «удушливо-земное»37 грустно, томительно.
«И не дано ничтожной пыли
Дышать Божественным огнём»38
Только в откровениях Божественных по земле «проходит незаметно небесных ангелов нога»39
В этих чистых и высоких источниках вся жизнь и вся душа христианской религии, религии святых молитв, Божественных таинств, всеочищающих сил Божиих . «Евангельское слово»40 и «Чаша»41 крови Христовой — полнота откровения Божия. В «Новом Завете» Христовом — вся религиозная сила христианского благовестия, вся радость и светлость трудов и забот человеческих, вечная святыня, обвеянная «надеждой, верой и любовью»42. В упованиях веры и в духе любви все цветет в христианстве, в путях вечной жизни, вечной красоты и блаженства.
Оставить комментарий