Оглавление
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви
По благословению митрополита Симона (Новикова) († 2006)
Зёрнышки. Добрые истории для малых ребят. Выпуск 5
Сорная трава
Одна благочестивая мать вместе со своими маленькими дочерьми занималась в своём небольшом огороде вырыванием сорной травы. Работа шла скоро и весело; дочери поспешно рвали сорную траву, росшую среди овощных растений, и не замечали, как текло время, потому что были заняты рассказами о древних христианских подвижниках. Перед окончанием работы младшая девочка окинула своим взглядом очищенное место, и ей жаль стало той травы, которая так красовалась прежде среди гряд, испещряя весь огород разнообразными цветочками.
— Милая матушка, — сказала она, — я не буду полоть этой гряды. Мне грустно взглянуть теперь на наш огородик: тут так прекрасно расцветали и репейник, и анютины глазки, и клевер, а теперь все как будто мертво, и нечем мне полюбоваться.
Мать согласилась и уважила желание своей еще мало понимавшей дочери: полгряды огурцов остались покрыты сорными травами. Недели через две в огороде стали созревать плоды. Младшая из девочек более всех томилась ожиданием, когда же придет возможность сорвать свеженький огурчик или выдернуть вкусную морковку… Каково же было ее удивление, когда на оставленной ею невыполотой грядке она не нашла ничего, кроме отцветшей, потому и не красивой более травы?! С печальным видом возвратилась она к своей доброй матери.
— Милая мама! — сказала она со слезами на глазах. — Ты знаешь, что я прежде радовалась, смотря на грядку, которую ты мне позволила оставить покрытой сорной травой… Теперь на ней ничего нет, кроме почти засохшей травы, тогда как наш огород и зелен, и свеж, и уже принес плоды!..
На эти кроткие слова раскаяния добрая мать отвечала ласковым словом утешения и участия.
— Слушай же, мое милое дитятко: помни, что огород подобен нашей душе. Как в огороде, так и в нашей душе есть много доброго; но есть в нем (и еще более) и худое. Что добрые растения в огороде, то добрые желания в нашей душе; сорная трава — это наши грехи и злые желания. Как тебе грустно было смотреть на очищенный огород, потому что он сделался пустым, так грустно и тяжело человеку оставить свои худые привычки: без них ему жизнь кажется постылою. Он не оставляет их, не старается истребить — и что же? Они приводят его на край гибели; все доброе в нем умирает; он перестает любить Бога, и ближних, своих родителей… Вот смерть лишает его жизни, он является перед Богом, и нет у него ничего, никаких добрых дел; и самые пороки, как тебе теперь трава, не кажутся ему более приятными; но после смерти нет покаяния. Человек подвергается вечному осуждению.
Откройте, дети, Евангелие от Матфея и прочитайте главу 3, стих 10 (Мф. 3:10).
Одна из девочек прочитала: Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.
— Запомните это место и старайтесь никогда не забыть его, — сказала мать своим детям. — Дерево, не приносящее плодов, — то же, что сорная трава. Оно означает человека, не делающего добрых дел, человека, преданного пороку. Бегайте же греха, этого сорного растения, которое так часто заглушает в людях все доброе.
Великодушная дочь (быль)
В одной стране был обычай отрубать руки всякому, кого уличат в краже. Попался раз в этом знатный вельможа, царский любимец. Не мог царь отступить от старинного обычая и велел наказать преступника.
Но вот накануне казни является во дворец маленькая девочка, дочь этого вельможи, и просит со слезами допустить ее к царю. Царедворцы исполнили ее просьбу. Девочка упала на колени перед грозным владыкой.
— Великий государь, — сказала она в страхе, — отец мой присужден остаться без рук — так вот, отрубите мои руки.
У царя были свои дети, и ему понравилось, что маленькая девочка так любит отца.
— Пусть будет так, как ты просишь, — сказал царь. — Но ты можешь отказаться от казни, хотя бы в в самую последнюю минуту.
На другой день девочку повели на двор казни. Среди двора стояла обрызганная кровью плаха, а возле — палач с мечом. Побледнела девочка, смутилась на минуту… но скоро овладела собой, подошла к плахе и протянула свои ручонки.
Палач крепко привязал ее руки к плахе ремнями. Девочка не проронила ни слова. Палач поднял меч, а она закрыла глаза… Меч сверкнул и опустился, не задев и края пальцев.
— Царь прощает отца твоего за любовь великую твою! — объявил посланный от царя. Отворились двери тюрьмы: бежит к дочери отец, целует у нее руки, слезами их обливает. На другой день царь объявил народу указ об отмене навеки жестокого старого обычая. А на дворе казни по царскому приказу поставили столб с мраморной доской, и на ней золотыми буквами написали, как дочь готова была отдать свою жизнь за жизнь отца; а в конце прибавили такие слова: «Счастливы отцы, у которых такие дети!»
Ведь это моя маленькая сестра!
Кончились уроки; все бегут поиграть, а Митя домой.
Придет и сейчас к своей маленькой сестренке. Вымоет ей ручки, причешет ее, усадит, занимает, гуляет с ней. Встанет поутру — сейчас к ней: поднимет, умоет, оденет, расскажет ей что-нибудь, накормит и бежит в школу.
Кончит заниматься, приготовит уроки — и опять к ней: он ее и уложит, он и убаюкает. Все свободное время она с ним. Соседи даже удивляются: что за мальчик — точно нянька, все с сестрой да с сестрой! Раз приходит он из школы, а она упала, запачкалась, расплакалась. Он утешил ее, умыл, развеселил, успокоил. Девочка часто капризничает, упрямится нарочно, старается рассердить брата, а он все с ней, всегда ласков, всегда добр.
Одежда у него простая и бедная, зато сердце золотое. Все его любят и ценят.
— Митя, да что же ты не пойдешь поиграть с товарищами? Разве тебе не скучно постоянно возиться с этой девочкой? — говорят ему.
Митя радостно улыбнулся и нежно поцеловал ребенка.
— Да ведь это моя маленькая сестренка! — сказал он, прижимая ее к себе и крепко целуя.
Материнская любовь
Кто вас, детки, крепко любит,
Кто вас нежно так голубит,
Не смыкая ночи глаз,
Все заботится о вас?
Мама дорогая!
Колыбель кто вам качает,
Кто вас песней забавляет,
Или сказку говорит?
Кто игрушки вам дарит?
Мама золотая!
Если, детки, вы ленивы,
Непослушны, шаловливы,
Как бывает иногда,
Кто же слезы льет тогда?
Всё она, родная!
Наследство
Родители Лизы были люди бедные, но честные и трудолюбивые. Сама Лиза была очень добрая и ласковая девочка, и все дети в соседстве любили ее за вежливое и милое ее обращение. Всякий охотно играл с нею, несмотря на то, что она была беднее всех и не имела таких хорошеньких платьиц, как Наташа, Настя и прочие подруги. Они же смотрели не на платье, но на сердце, которое, конечно, стоит больше какой-нибудь шелковой или бархатной тряпки. Вдруг с Лизой произошла перемена. Родители ее получили большое наследство и разбогатели. Лиза вообразила, что она важнее своих подруг, и сделалась в высшей степени спесивой; от прежней услужливости и любезности у ней не осталось и следов.
Наташа, Настя и прочие подруги её сначала удивились, а потом стали над ней смеяться, но наконец Настя сказала ей:
— Послушай, Лизочка, ты глупенькая девочка. Если ты не переменишь своего обращения, то останешься одна: мы с тобой играть не будем. Опомнись!
При этих словах Лиза поморщилась, отвернулась от подруг и сказала:
— Теперь я богата — подруги найдутся.
Она, однако же, ошиблась: дети оставили ее, и Лиза, покинутая подругами, вскоре сильно соскучилась; она только теперь увидала, как неприятно быть одной. Сидя у окна, Лиза плакала, поглядывая на веселые игры своих прежних подруг. Наконец мать ее заметила эту перемену и спросила ее:
— Почему ты не играешь со своими подругами?
Сначала Лизе стыдно было сказать причину, но по настоянию матери она созналась в своей глупой выходке, равно как и в том, что уже давно раскаивается в своей заносчивости.
— Ступай сейчас же к своим подругам, извинись перед ними, — сказала мать. — И помни, что не богатство, но ласковое и сердечное обращение делает человека любимым. Какое другим дело до того, богата ли ты или нет? Разве они пользуются твоим богатством? Оставь навсегда глупую спесь и не допускай, чтобы зло вкоренилось в твоем сердце.
Лиза тотчас же последовала совету матери, побежала к подругам, ласково попросила у них извинения за свое надменное обращение с ними и снова была с радостью принята в кружок веселых детей. Это, впрочем, весьма хорошо на нее подействовало: с тех пор она никогда не хвасталась богатством отца.
Жаление (рассказ старухи)
Было мне годов восемь. Жили мы в Смоленской губернии. Батюшка мой оброк барину платил — крепостным был. Француз в ту пору пришел на Русскую землю. Москва горела, а людей много было побито. Тягота по миру пошла. Нас, ребят несмышленых, все французом пугали; и представлялся нам француз страшным, черным, а изо рта огонь пышет. Боялись… Совсем глупые были и ничего не знали.
Вот кончилась война, и французов домой погнали; сказывали, что мимо нашей деревни пленных поведут. Любопытно было всем посмотреть на француза. Пришел раз отец в избу и говорит матушке: «Француз недалече». У меня сердце так и упало, а поглядеть хочется.
Побежала я на двор, да в подворотню и гляжу; а на дворе-то холодно было, дрожу и жду. Смотрю, идет много народу, и видно, что не наши; тело-то в лоскутья какие-то завернуто, у одних башмаки есть, а другие и совсем босые; в лице-то кровинки нет, худые все, белые-белые. Идут, шатаются да все стонут: «Глиба, глиба» — хлеба просили. А сзади солдаты с ружьями. Уж так-то мне жалко их стало, так жалко, что и сказать не знаю. Побежала я в избу, схватила ковригу хлеба, да на улицу. Подбежала к переднему, и страх пропал, хлеба даю.
А он, как увидел меня, по-своему что-то лепетать стал, по голове погладил, и так жалостно гладит и плачет. Угнали их. Думала, что отец бранить меня за хлеб станет; нет, ничего не сказал.
И разумею я теперь, что всякий человек — создание Божеское, всякому тягота не сладка: француз ли будет он или татарин, все равно, ко всякому надо жаление (т. е. сострадание) это иметь.
Молитва дитяти
Молись, дитя: сомненья камень
Твоей груди не тяготит;
Твоей молитвы чистый пламень
Святой любовию горит.
Молись, дитя: тебе внимает
Творец бесчисленных миров,
И капли слез твоих считает,
И отвечать тебе готов.
Быть может, Ангел, твой хранитель,
Все эти слезы соберет
И их в надзвездную обитель
К Престолу Бога отнесет.
Молись, дитя, мужай с летами!
И дай Бог, в пору поздних лет
Такими ж светлыми очами
Тебе глядеть на Божий свет!
Брат и сестра
Серёжа и Аннушка остались дома одни, и брат сказал сестре: «Пойдем поищем, не осталось ли в доме чего-нибудь вкусного, и полакомимся.» — «Если б ты меня повёл в такое место, где нас никто не увидит, то, пожалуй, я пошла бы с тобою», — отвечала Аннушка. «Пойдем в кладовую: там мы найдем что-нибудь хорошенькое, и никто нас не увидит.» — «Нет, Сережа, там может увидеть нас сосед: он колет на дворе дрова.» — «Ну так пойдем в кухню, — уговаривал Сережа сестру, — там стоит целый горшок меду, и мы намажем себе по большому ломтю хлеба».
«В кухне увидит нас соседка: она, верно, теперь сидит у окна и прядет.»
«Ах, какая ж ты трусиха, Анюта, — сказал маленький лакомка, — пойдем, если так, в погреб кушать яблоки; там уж наверное нас никто не увидит.» — «Ах, милый Сережа, неужели ты думаешь, что в погребе уже никто нас не увидит? Разве ты не думаешь о Том, Кто видит через стены и от Которого и в темноте нельзя скрыться?» Сережа испугался. «Правда твоя, сестрица, — сказал он. — Бог видит нас и там, где человеческий глаз ничего не видит; а потому ни наедине, ни в темноте не должны мы делать ничего такого, чего не смогли бы сделать при других и при свете».
Любовь к людям прогоняет скуку (сказка)
Есть старинная немецкая сказка, как высоко-высоко на горе, за облаками, жил великан. У него была дочь, также великанша. Тоскливо было. Соседей-великанов было немного, виделись часто. Лица все примелькались, наскучили; речи давно были все переговорены, опротивели. Не знала, что делать, великанша.
Пробовала было рядиться, музыкой занималась, рисовала — ничто не веселило. не трогало сердце, не занимало. Душа оставалась пуста и холодна. Видела она у себя под ногами, далеко внизу, в долинах, как там копошились люди: случалось, иногда подолгу сверху наблюдала их жизнь, но не понимала смысла их действий и движений, и это притупляло интерес: шевелится муравейник, ползают взад и вперед муравьи, а толку как будто не видится никакого. И это не развлекало: скучно было у себя, наверху; скучно внизу, у людей. Скучно шла вся жизнь. Томилась душа. Но вот заприметила она однажды ясным днем, как у самых ног ее по уступам карабкался куда-то человечек и как с ним стряслась беда. Сорвалась с кручи снеговая лавина и засыпала бедняка. Подошла великанша, разрыла груду снега, достала человека, положила за пазуху и отогрела его на груди у сердца. Ожил человечек. Тогда она поднесла его ближе, наклонилась к нему ухом, и он благодарил великаншу за спасение и рассказал ей, зачем он попал на утесы: у него была дома больная жена и крошки-дети, а хлеба ни куска, и он пошел на охоту за козами в горы.
С интересом слушала великанша человека и просила ей рассказать еще про жизнь внизу, в долине. Человек говорил ей о своих горестях, нуждах и радостях, и великанша боялась проронить слово. Никогда в детстве нянюшки не рассказывали ей таких интересных волшебных сказок, никогда у отца она не читала таких занимательных книг, как теперь ей рассказывал человечек. Жизнь этих мелких людишек оказалась увлекательнее всех сказок и повестей.
Полюбила она человечка, и потеплело у нее на душе. Захотелось ей помочь ему и его братьям. Стала вникать в их скорби и нужды. Явился интерес, тоска миновала. Целые дни собирала великанша травы и варила из них людям лекарства; смотрела, не сползала ли где-нибудь лавина на людские селенья, не грозила ли на них обрушиться скала, отводила их своей сильной рукой.
Люди благодарили великаншу, а она благодарила час, когда судьба тесно сблизила ее с людьми. Сердце ее теперь всегда было полно радости и счастья.
Вечная красота
В одной стране жил юноша, которого все называли прекрасным. Его величественный рост, легкая грациозная поступь, черные глаза, горевшие огнем отваги, румяное, чистое, как майское утро, лицо, длинные волосы, волнистыми кудрями рассыпавшиеся по плечам, — все это вызывало у всех восторг и удивление. Опьяненный чувством собственной красоты и превосходства. юноша полагал в красоте все свое счастье и относился к людям высокомерно. Случилось ему быть в одном склепе. «Здесь покоятся две сестры, — прочел он там надпись на каменной доске. — Одна — дивная красавица, другая — печальное безобразие. Посетитель! Подними камень и убедись в истине этих слов». Юноша порывисто поднял камень — и с ужасом отшатнулся: перед ним белели два истлевших, одинаково безобразных скелета.
«Глупец я! — воскликнул юноша. — Я забыл, что земную красоту ждет тление. Вечна только красота души, вечно только истинное добро в людях».
Христос и дети
Отвсюду толпы матерей
Несли к Спасителю детей,
Чтоб Он коснулся их. И много
Детей бывало тех, а Он
Трудами дня был утомлен.
И вот детей, порою строго,
К нему Его ученики
Не допускали до порога.
Но Он движением руки
Привесть детей им приказал
И, негодуя, им сказал,
Что в Царство Божье в целом свете
Войдут лишь те, кто был, как дети,
Страстей не зная за собой,
Чист кротким сердцем и душой.
И что детям нельзя мешать
К Нему идти, Его искать…
И, так сказав, Источник сил
Детей обняв, благословил.
Тайна
В одном доме жили две маленькие сестры, которых всегда видели весело играющими, потому что они были всегда довольны одна другой. У них были общие книги и игрушки, но никогда не было между ними ссоры, никогда не слышно было сердитого слова, не видно было гневного взгляда. Всегда находились они в хорошем расположении духа, играя ли на траве или в чем-либо помогая матери.
— Мне кажется, что вы никогда не сердитесь, — сказал я им однажды. — Отчего это зависит, что вы всегда довольны одна другой?
Они взглянули на меня, и старшая ответила:
— Это оттого, что во всем мы уступаем одна другой.
Я подумал одну минуту.
— Да, это справедливо: ты уступаешь ей, а она тебе.
Эти маленькие добрые сестры открыли тайну спокойной и веселой жизни. Они постоянно уступают одна другой, стараются делать друг другу все приятное; они добры, уступчивы, простосердечны, не самолюбивы и готовы постоянно помогать одна другой. И, не правда ли, как должны быть они счастливы? И все за это их любят.
Внучка
Мать дочку кормила, растила, ночей над ней не досыпала и дочку, как куколку, нарядно одевала, с подругами гулять пускала.
— Повеселись, моя голубка, повеселись, родная: только и погулять тебе, пока молода, а мне, старухе, много ли надо: теплый угол да хлеба кусок, вот и все.
И выросла дочка на славу: красива, умна и на работу ловка. Вышла она замуж за богатого, и дом свой вела хорошо, и деток чисто водила. Только старую хлеб-соль она позабыла: забыла она, как мать ее с горем растила, как трудилась для нее, как нужду одиноко терпела. Чем бы покоить старушку, она ей велит малых деток качать, а её с собой и за стол не сажает: боится, как бы чего не разбила, как бы на стол не пролила: ведь она плохо уже стала видеть, да и руки и ноги дрожат, а что говорят, не дослышит. И сидит старушка за печкой одна и не смеет к столу подойти. А внучка-малютка в углу на полу огород городит.
— Что это, доченька, делаешь?
— Загородку в углу: когда ты, мама, старушка старая станешь, я тебя туда посажу, там тебе лучше будет; там и кормить тебя буду, а спать уложу на полу возле деток моих. Хорошо?
— Хорошо, мое дитятко, спасибо!.. Веди-ка бабушку к столу.
Турчанка
Сражение с турками кончилось, и два русских офицера ехали с поля битвы обратно в селение, где стояли. По дороге им попадались мертвые тела турецких и русских солдат. Они были рассеяны по всему полю.
Не проехали они и версты, как сначала один из ехавших перед ними казаков, а потом и другой стали указывать на что-то вдали; затем казаки поворотили лошадей в сторону, остановили их и сошли с них на землю.
— Что там? — крикнули офицеры. Но казаки молчали, возясь над чем-то, лежавшим внизу. Офицеры дали шпоры коням и через минуту нагнали казаков.
— Что тут у вас? — спросили они.
Казаки расступились и офицеры увидали, что перед ними в грязи, лицом кверху, лежал убитый турецкий солдат. Кровь запеклась у него на груди и страшно чернела сквозь прорванное пулей сукно его синей куртки, ноги широко раскинулись; поодаль лежало ружье со сломанным штыком. Прислонясь щекой к щеке убитого, сидела, крепко охватив его руками, крошечная девочка, даже не поднявшая глаз, когда подошли к ней. Казалось, она замерла совсем, ища защиты у него, у мертвого.
— Ах ты, сердешная! — заговорил одни из казаков. — Ты-то чем провинилась? Перед кем? Бедняжка, как дрожит. — И казак провел рукой но ее волосам.
Ребенок еще крепче прижался к щеке отца.
Один из казаков нашел у себя в кармане грязный кусок сахара. Он разжал руку девочки и положил ей сахар на ладонь. Она бессознательно, не замечая его даже, сжала ладонь опять.
— Надо ее с собой взять, — заговорил наконец один из офицеров.
Тогда казак, исполняя приказ, подошел было к девочке и хотел взять ее. Но как ни старался он взять ребенка, это ему не удавалось. Девочка еще крепче и крепче прижималась к отцу, и когда ее хотели оторвать от него, она начинала жалобно всхлипывать, так что у всех невольно падало сердце. Казаки должны были оставить эти усилия. Офицеры стояли кругом, соображая, что нельзя же девочку оставить так; наконец один из офицеров сказал:
— Нельзя… нельзя оставить.
— Так как же быть?
— Никак невозможно. Потому что холодно, туман… Возьмем ее отца.
— Убитого? — удивились другие офицеры. — Помилуйте, не хватало рук всех раненых перетащить, а тут возись еще с убитыми, которых все равно не воскресишь.
— Да… Но… Так-то она не пойдет… А за отцом пойдет.
Казаки живо добыли лежавшую невдалеке шинель, видимо, оставленную каким-нибудь раненым, чтобы она не мешала ему идти, развернули ее и, приподняв тело турецкого солдата, положили его на шинель. Уцепившаяся было за труп отца, девочка схватилась за шинель. Казаки пошли, стараясь шагать как можно тише, чтобы девочка могла поспеть за ними. Когда девочка уверилась, что «гяуры» (то есть русские) ничего дурного не делают ее отцу, она позволила положить и себя тоже на шинель, где сейчас же обняла тело отца и по-прежнему прижалась к нему щекой к щеке.
— Ишь ты, как любит! — заметил казак помоложе! Другой старый казак старался отвернуться в сторону. Старому казаку не хотелось, чтобы офицеры заметили, что по его щекам текут слезы. Только потом он проговорил!
— Ишь она какая! И у меня вот трехлеточек остался дома… Поди, тоже вспоминает батьку-то.
Только через час они добрались до деревни.
— Куда же теперь? — спросили казаки.
— Да на перевязочный пункт, разумеется, — отвечал офицер. — Там доктор и сестра милосердия… Напоят ее, накормят.
Маленькая девочка, дичившаяся мужчин, как только увидела сестру милосердия, сразу оправилась и, держась одной рукой за руку отца, другой схватилась за белый передник сестры милосердия, точно прося ее быть своей покровительницей. Добрая женщина расцеловала малютку и так сумела успокоить ее, что эта девочка пошла к ней на руки.
— Ну, а с этим куда? Похоронить, что ли? — спрашивали казаки. — Убитого-то куда?
— Погоди, погоди! — сказал доктор, осматривавший трупы. — Прежде всего, с чего это вы вообразили, что он убитый?
Как же… мы сами его подняли… Ничего это не доказывает. Он только обмер, бедняга. А сердце его работает. Слабо, но работает. Девочка спасла отца.
Когда раздели солдата, то оказалось, что, несмотря на свою неподвижность, он еще не мертв. Жизнь еще теплилась в его раненом теле. А если б не заметили казаки его девочку, и отец и дочка — оба погибли бы на поле сражения.
Дня через три в ближайшем от поля сражения госпитале (больнице) на койке лежал очнувшийся тяжело раненый турецкий солдат, и тут же рядом с ним по-прежнему, щекой к щеке раненого, сидела его маленькая дочка. Пулю у него из груди вынули: благодаря ребенку за турком было более ухода, чем за другими. Она не оставляла отца ни на минуту. Заснет он, она выбежит из лазарета, станет на углу, постоит минут пять, подышит свежим воздухом и снова возвращается к больному.
Зернышки. Добрые истории для малых ребят. Выпуск 7
К. Ушинский. Четыре желания
Митя накатался на саночках с ледяной горы и на коньках по замерзшей реке, прибежал домой, румяный, весёлый, и говорит отцу:
- Уж как весело зимою! Я бы хотел, чтобы всё время зима была!
- Запиши твое желание в мою карманную книжку,- сказал отец. Митя записал.
Пришла весна. Митя вволю набегался за пёстрыми бабочками по зелёному лугу, нарвал цветов, прибежал к отцу и говорит «Что за прелесть эта весна! Я бы желал, чтобы всегда весна была».
Отец опять вынул книжку и приказал Мите записать свое желание.
Настало лето. Митя с отцом отправились на сенокос. Весь длинный день веселился мальчик: ловил рыбу, набрал ягод, кувыркался в душистом сене, а вечером сказал отцу: «Вот уже сегодня я повеселился вволю! Я бы желал, чтобы лету конца не было». И это желание Мити было записано в ту же книжку.
Наступила осень.
В саду собирали плоды — румяные яблоки и желтые груши. Митя был в восторге и говорил отцу: «Осень лучше всех времен года!»
Тогда отец вынул свою записную книжку и показал мальчику, что он то же самое говорил и о весне, и о зиме, и о лете.
Бабочка и пчела
Нарядная бабочка встретила пчелу, нёсшую в улей мёд, и громко закричала:
- Прочь с дороги, замарашка! Ты испачкаешь моё платье!
Пчела смиренно уступила дорогу разодетой бабочке, хотя могла больно её ужалить. Так и человек: тот, кто истинно честен и трудолюбив, всегда скромен и уступчив.
Верный друг
Жил-был один очень богатый человек. Круглый год в его хоромах шли балы да пированья, обеды да столованья! Друзей и приятелей у него было множество. Нельзя сказать, чтобы этот, любивший пожить в своё удовольствие, человек был злым. Возможно, он не отказал бы в милостыне бедняку, да только редко их допускали к нему.
Однажды холодной зимой к дому богача подошла бедная женщина.
Бесчисленными огнями сияли окна; гремела музыка. Был день рождения богача.
- Доложите барину,- сквозь слёзы проговорила женщина,- не будет ли он милостив для радостного дня, не поможет ли несчастной вдове.
Не для себя прошу, для малых детей своих…
- Прочь, прочь!- замахнулся на неё привратник.
Какой-то гость, увидев женщину, рассказал о ней хозяину. Тот принял близко к сердцу положение несчастной вдовы и приказал дать ей пристанище в своём доме. Но недолго пожила в тепле и довольстве бедняжка. Вскоре умерла она от чахотки. Из пятерых её детей только один пережил свою мать.
Вскоре скончался и богач: после пира лег спать и не проснулся,- умер со всеми своими грехами, не покаявшись.
Вот предстал он на Суд Небесною Царя…
Озирается кругом: нет ни друга, ни заступника. Один-одинёшенек стоит богач пред Престолом Божиим, стоит и ждет себе приговора… Трепещет грешная душа его.
Вдруг видит он; из райских обителей приближается к нему бедная вдова. Она — в белой блистающей одежде, окружённая, точно херувимами, своими детьми-малютками.
Упала она к подножию Престола Божия и вымолила прощение своему благодетелю.
Так, за одно доброе дело, по молитвам благодарной светлой души, был оправдан грешник. Добрые дела — наш лучший и верный друг, который не оставит нас и в вечной жизни!
И.И. Дмитриев. Хвастливая муха
Бык с плугом на покой тащился по трудах,
А муха у него сидела на рогах,
И муху же они дорогой повстречали.
— Откуда ты, сестра? — от этой был вопрос.
А та, поднявши нос,
В ответ ей говорит:
— Откуда? Мы пахали!
К. Лукашевич. Как на руке мальчика спорили пальчики
У одного маленького мальчика заспорили на руке пальчики:
- Тише вы! Не кричите! Я самый важный, самый сильный! Я делаю больше, чем вы все четверо! Я ваш царь!- закричал большой палец.
- Не хвастайся, дружок! Ты не умеешь так работать, как я… Я могу делать и самые нежные и самые грубые вещи. Я всех прилежнее и всех важнее,- сказал указательный палец и погрозил.
- Нет, я всех важнее!- воскликнул средний палец.- Посмотрите: я лучше и длиннее вас всех.
- А меня всегда украшают в золото и камни… Значит, я всех красивее и важнее,- перебил споривших четвёртый палец.
Только один мизинчик молчал.
- Ты что же ничего не говоришь, ничтожный?- спросили его пальцы.
- Я думаю, братцы, что все мы равны. Все на своём месте, все красивы и нужны. И если делаем доброе дело, то и хорошо поступаем!
- Правда твоя, малыш!- закричали все пальцы. И с тех пор больше не спорили.
Пётр и солдат-новобранец
На берегу Невы, в глухом месте, стоял в карауле солдат-новобранец. Дело было летом; время стояло жаркое. Очень захотелось молодому солдату выкупаться. Решил он быстро, пока никто не видит, окунуться один раз в Неве.
Только он разделся, вошел в воду, окунулся… выглянул и видит, идёт Государь. Скоро выплыл он из воды, проворно надел исподнее платье, а надеть мундир уже не успевал. Схватил он только шляпу и ружье и стал навытяжку на посту.
Разгневанный Государь подошёл к часовому. Тот отдал ему честь и продолжал стоять в одной исподней одежде, но в шляпе и с ружьём.
Все ожидали, что Пётр велит казнить солдата как преступника, оставившего свой пост.
Но вместо того Государь вдруг рассмеялся:
- Хоть гол, да брав!
Потом обратился к перепуганному солдату:
- Давно ли ты на службе, молодец?
- Недавно, Государь.
- Знаешь ли ты,- продолжал Петр,- что велено делать с теми часовыми, которые оставляют свой пост? Так и быть, прощается тебе как новобранцу, но берегись впредь от чего-либо подобного.
К. Лукашевич. Голодная птичка
Слышишь, мама: у окошка
Кто-то жалобно пищит?
Посмотри, там птичка-крошка
Вся озябшая сидит!
В поле нет теперь уж мошек —
Верно, птичка голодна?
Верно, ждёт, что хлебных крошек
Брошу я ей из окна?
Отвори окно ей, мама!
Пусть она сюда влетит!
Посмотри, с какой мольбою
На меня она глядит!
Птичка милая, лети же
Смело в комнатку мою!
Я тебя здесь отогрею,
Накормлю и напою.
Истинное благочестие
Отец Николай, священник небольшого села, накопил в продолжение долгого времени со всей возможной бережливостью от малых своих доходов сто рублей. Он назначил их для покупки в церковь нового серебряного напрестольного ковчега, взамен старого посеребрённого, который уже весь почернел и в котором, как ему казалось, уже неприлично было хранить Святые Дары.
Отправился отец Николай в ближайший город, где находилась лавка с серебряными вещами. Когда он подходил к лавке, его внимание привлёк шум в одном из дворов. Там чиновник продавал с молотка окружавшей его толпе разные предметы: сковороды, кочергу, ухват и другие вещи какого-то бедняка.
Сам бедняк стоял в углу двора и со слезами на глазах смотрел, как переходили в чужие руки вещи, так долго служившие ему, и без которых он со своей семьёй оставался в совершенной нищете. Отец Николай подошёл к нему и ласковым голосом спросил:
- Добрый человек, зачем ты продаёшь свои вещи?
- Это не я продаю,- отвечал бедняк,- а продаёт полиция в уплату моего долга по жалобе хозяина дома. Уже два года, как я болею и не могу зарабатывать. Я задолжал за квартиру и, Бог знает, в состоянии ли я буду…
Тут священник обратился к чиновнику.
- Какую сумму должен этот человек?
- Сто пять рублей тридцать пять копеек!
Отец Николай вынул из кармана кошелёк, в котором было сто рублей, прибавил к ним пять рублей тридцать пять копеек из денег, взятых им на дорогу, и отдал их все полицейскому чиновнику.
И пот уже обрадованный бедняк собирает неожиданно вернувшееся к нему небогатое хозяйство и со слезами благодарит милосердного батюшку…
Отец Николай без денег и без нового ковчега воротился домой.
Своим прихожанам он объяснил:
- По-прежнему я буду хранить Святые Дары в старом ковчеге.
Наверно. Господу, Который по любви к нам родился в яслях, угоднее наша помощь бедной семье, нежели новый ковчег для Его Тела и Крови.
Прихожане, умилённые поступком батюшки, тут же собрали необходимую сумму денег для покупки нового серебряного ковчега.
Л. Модзалевский. Дети! В школу собирайтесь…
Дети! В школу собирайтесь!
Петушок пропел давно!
Попроворней одевайтесь —
Смотрит солнышко в окно!
Человек, и зверь, и пташка —
Все берутся за дела.
С ношей тащится букашка,
За медком летит пчела.
Ясно поле, весел луг,
Лес проснулся и шумит.
Дятел носом тук да тук!
Звонко иволга кричит!
Рыбаки уж тянут сети,
На лугу коса звенит…
Помолясь, за книгу, дети!
Бог лениться не велит!
Святое место
Император Александр I любил ездить по России. В своих путешествиях он одевался просто. Кто не знал императора, легко мог ошибиться и принять его за отставного офицера. Такие случаи бывали часто.
Однажды в херсонских степях ом на дороге вышел из экипажа и вздумал пройтись пешком. С ним был князь Волконский. Невдалеке виднелась деревенька. Император Александр Павлович свернул с дороги и зашёл в хату напиться воды. Несмотря на бедность, хатка была чистенькой, всё было прибрано, из-за образов выглядывали цветы, глиняный пол блестел, как стекло.
Император сел на лавку и попросил у хозяйки воды. Старушка-вдова подала ему кружку и по обычаю своему, низко поклонившись, пожелала:
- Здоровы пейте!
Когда государь уходил, князь Волконский дал старушке ассигнацию и сказал:
- Помни, матушка, что у тебя сегодня царь был в гостях.
- Сам царь!- только и смогла вымолвить изумлённая старушка.
Она долго смотрела вслед удалявшимся необыкновенным гостям. Потом старушка вошла в избу, очертила мелом то место на лавке, где сидел государь, и, насверлив дырочек, забила туда колышки. С тех пор она никому не позволяла садиться на это место.
- Это место святое,- говорила она родным и знакомым,- тут сам царь Александр Павлович сидел. Так никто там и не садился до самой ее смерти.
Благодарность соловья
Ранней весной, когда только что появились из-за моря певчие пташки и стали вить себе гнёзда, один птицелов поймал соловья.
Запер он певуна в клетку и понёс продавать в город. Навстречу ему попался крестьянин с гармоникой в руках. Молодой парень сам любил петь песни, и каждая певчая пташка была близка его доброму сердцу. Обратился он с просьбой к птицелову:
- Пусти пташку на волю. Видишь, какую Бог нам послал весну.
Всякая тварь радуется и славословит Господа. Пусть и соловей летает на воле и поёт свои песни. Пусти его… Он помолит за тебя Бога.
- Купи, тогда и делай, что хочешь с соловьем; а я тем живу, что ловлю птиц да продаю.
Тут соловей жалобно пискнул… Крестьянин воскликнул:
- Ах, брат ты мой! Сердце горит, так мне хочется выручить пташку.
Потерпи до завтра или вот возьми гармонику в залог.
- Что мне в ней… По мне она ничего не стоит.
- Если не веришь, что отдам, вот тебе залог,- с этими словами крестьянин снял с шеи медный крест и протянул птицелову.
Устыдившись, птицелов без залога уступил соловья.
Обрадовался крестьянин, перекрестился, отворил клетку и выпустил соловья. Почуяв свободу, взвилась и полетела милая птичка.
На другой день он отнёс птицелову обещанные деньги.
Прошло время. В деревне, где жил парень, злые люди убили ночью богатого старика. Заподозренный в преступлении молодой крестьянин был посажен в острог. Напрасно он клялся в своей невинности — ему не верили.
Накануне суда молодой парень сидел в тюремной каморке и думал чёрную думу о своей горемычной доле. Грустно ему стало, и слёзы градом полились у него из глаз. В эту минуту на железную решётку единственного окна камеры сел соловей и запел песню.
Обрадовался бедняга нежданному гостю. Показалось ему, что Ангел-утешитель слетел с Неба напомнить ему, что Бог знает о его невинности. Легче стало на душе у парня, и он крепко уснул.
Настал день суда. Окна зала, где помещался суд, выходили в сад с несколькими старыми берёзами… И вот уже председатель суда обращается к подсудимому с последним вопросом:
- Что вы скажете в свою защиту?
- Я не виноват, меня несправедливо обвинили.
При этих словах обвиняемого на берёзе запел соловей. Окна зала были отворены, и все, присутствовавшие в суде, заслушались соловьиной песней. Сердца у них наполнились чувством милости и сострадания к ближним. А соловей всё громче и громче щёлкал и свистал.
- Слышите соловья, господа судьи? Я на него сошлюсь.
Он мне послан Богом в заступление и защиту.
Крестьянин рассказал о том, как он выкупил соловья и как соловей прилетал к нему в тюрьму. Судьи оценили доброе сердце крестьянина и вынесли ему оправдательный приговор.
Соловей рассыпался оглушительной дробью в благодарность справедливым судьям.
Мужество христианки
В одном городе Римской империи во времена жестоких гонений на христианскую веру языческие власти повелели убивать всех христиан, которые будут собираться для молитвы. Однажды правитель этого города Модест, проходя по улице с поиском, увидел одну бедную женщину с малолетним ребёнком на руках. С поспешностью выбежав из дома и оставив незапертыми двери, она торопливо пробегала ряды воинов. Модест приказал остановить её и спросил:
- Куда ты так поспешно бежишь?
- Спешу поспеть туда,- отвечала женщина,- где собрались христиане.
- Разве ты не знаешь, что я послан предать смерти всех, кого там застану?
- Знаю, для того-то я и спешу туда: чтобы не упустить случая потерпеть мученичество.
- Но зачем ты несёшь с собою малолетнего сына?- изумлённо вопросил Модест.
- Чтобы и он был удостоен того же блаженства,- ответила молодая христианка и побежала вперёд.
Модест, пораженный её мужеством и непоколебимой решимостью перенести все мучения вместе с ребёнком, тотчас поспешил во дворец, чтобы убедить императора отменить свой несправедливый и жестокий приказ.
К. Лукашевич. Бумажный петушок
Из бумаги петушка
Люба смастерила,
Разукрасила бока,
Гребень прицепила,
И, любуясь петушком,
Любочка присела,
И приветным голоском
Песенку запела:
«Знаешь ли, мой петушок
Есть такие дети,
У которых близких нет
Никого на свете.
Мама ласковой рукой
Их не приголубит,
И игрушки никакой
Им никто не купит.
Ты лети, мой петушок,
Сядь к ним на окошко:
Пусть с тобою веселей
Будет им немножко…»
Страшное место
Пойди, Ванюша, вдоль дороги, поищи овец,- сказал дедушка внуку.
Дорога та лежала мимо кладбища. Страшно стало мальчику идти туда, и он робко возразил деду:
- Я, дедушка, кладбища боюсь.
Услыхав это, дедушка сказал:
- Кладбище, Ванюша,- место Божье, его грех бояться. Там, в могилках, тихо и мирно спят косточки наших родных до тех пор, пока в день Страшного Суда их не разбудит труба Архангела. Чего же их бояться? Не бояться их надо, а почаще навещать; тогда и худые мысли на ум не пойдут. Помни смерть, суд, Царство Небесное и вовек не согрешишь,- помолчав немного, дедушка прибавил: — Точно, есть у нас одно страшное место.
- Какое же это место?
- Кабак — вот страшное место в нашем селе. Там живёт нечистая сила и губит тех, кто туда ходит. Где драки, бранные слова, разорение домам, слёзы матерей и детей, гибель здоровью? Там, в кабаке. Сколько на моей памяти людей от пьянства пошло по миру или совсем погибло. Не сосчитать. Бойся всегда, Ванюша, кабака и беги от него, как от места, проклятого Богом. А кладбище — место святое, Божья нива.
Выслушав деда, Ваня без страха побежал искать овец, скоро нашёл их и пригнал домой. С тех пор перестал он бояться кладбища.
Проросли добрыми всходами в душе мальчика наставления дедушки.
Ваня вырос, стал трезвым и трудолюбивым крестьянином. Когда выбрали его волостным старшиной, он склонил общество к закрытию кабака. Все благодарили Ивана за то, что не стало наконец в селе страшного места, от которого люди терпели столько горя и бед.
Николай I за гробом бедняка
Император Николай Павлович как-то морозным утром по дороге в Зимний дворец встретил на одной из улиц Петербурга бедные погребальные дроги. Позади гроба сидели мальчик и девочка, лет шести-семи, завернутые в отцовскую шинель.
Поравнявшись с дрогами, император перекрестился, приказал кучеру остановиться, вышел из саней и пошёл пешком за гробом бедного чиновника.
Проходившие и проезжавшие люди видели Государя идущего за гробом бедняка, и, не смея проехать мимо императора не остановившись, тоже присоединялись к погребальному шествию…
Скоро тысяча народа следовала за гробом одного из малых сих, на службе и долге которого держится всякое государство.
Пройдя за гробом своего подданного некоторое время и отдав ему подобающие почести, Государь сел в сани и продолжил свой путь в Зимний дворец, где его ожидали важные государственные дела.
Внимание царя, как тёплый луч солнца, согрело бедных сирот и послужило для них источником надежды. В тот же день они были взяты благочестивыми и богатыми людьми на воспитание.
За что мальчик был отличён
Купцу нужен был грамотный мальчик в работники. К нему явилось несколько подростков, желавших получить это место. Купец выбрал одного, а всех прочих отпустил. Знакомый спросил у нею:
- Почему ты выбрал именно этого мальчика?
Купец ответил:
- Войдя в комнату, этот мальчик перекрестился и тихо затворил за собою дверь, что показывает его набожность и любовь к порядку. Он встал со стула при виде хромого и предложил ему сесть. Это означает его доброту. На мои вопросы он отвечал почтительно и не торопясь. В этом я увидел его учтивость и рассудительность. Он не лез вперед, не толкался, а ждал своей очереди. Одежда его была хотя и бедна, но опрятна, волосы причёсаны, лицо и руки чисты.
Потому я отличил этого мальчика и взял его в работники.
Сказание о чуде
От создания мира в 6971 году, а от Рождества Христова в 1463 году, при благочестивом князе Киевском Симеоне и при блаженном архимандрите Печерском Николае в Лавре произошло чудо. В те времена в пещерах заведовал хозяйством некто из братии иеромонах Дионисий, по прозванию Щепа. На Велик День — Светлое Христово Воскресение — он вошёл в пещеру преподобного Антония, чтобы покадить святым мощам.
Покадив, Дионисий обратился к почивающим угодникам Божиим:
- Святые отцы и братия! Сегодня Великий День!
Христос Воскресе!
И тотчас, как гром, раздался в ответ голос, прозвучавший от всех мощей:
- Воистину Воскресе!
Зёрнышки. Добрые истории для малых ребят. Выпуск 9
Русское христолюбивое воинство
Наше войско испокон века сражалось против врагов Креста Христова — за Православную веру. Вот почему так идёт к нему название — христолюбивое воинство. Наш солдат умеет побеждать, но не трубит о своих подвигах. Он свято исполняет долг и присягу и мыслит про себя так:
— Что даст Господь, то и будет: жив останусь — честь и слава, царь наградит; убьют — Царство Небесное, Церковь Бога помолит.
Прусский король Фридрих, знаток военного искусства, так отзывался о русском солдате:
— Русского солдата мало убить, его ещё надо повалить!
Суворов называл своих солдат “чудо-богатырями”. Таким чудо-богатырём русский солдат был всегда и везде. Какое другое войско брало приступом такую крепость, как Измаил? Какое другое войско переходило под выстрелами неприятелей через неприступные зимние перевалы в Альпах? Какое другое войско побеждало “двунадесять языков” — почти всю ополчившуюся на нас Европу в 1812 году? Какое другое войско выдерживало осаду, подобную Севастопольской?
Но среди побед наши солдаты всегда являли великодушие к побеждённым, сострадание и милость к падшему врагу. Делились с пленными последним куском хлеба, усыновляли и воспитывали сирот — детей своего недавнего врага. В своём донесении Государю главнокомандующий русскими войсками в Средней Азии писал:
— Каждый, от мала до велика, исполнил свой долг и явил собою пример, свойственный лишь русскому воину; увлекательной храбрости в бою, великодушия и милости к побеждённым врагам и честного поведения с мирными жителями.
Купец Иголкин
Новгородский купец Иголкин во время войны со шведами был задержан в Швеции как пленник и заключён в тюрьму. Однажды он услышал, как два солдата, сторожившие тюрьму, говорили дерзкие речи против русского народа и царя Петра.
Несколько раз обращался Иголкин к солдатам с просьбою прекратить брань, но те продолжали. Иголкин пожаловался офицеру, но тот оставил без внимания его жалобу и ушел. Солдаты, не чувствуя отпора, продолжали дерзко оскорблять царя Петра. Тогда, улучив момент, Иголкин вырвал у солдата ружьё… и не успели те опомниться, как штыком заколол обоих. На шум сбежались караульные, и Иголкин без сопротивления предал себя им в руки.
О поступке русского купца донесли шведскому королю Карлу XII. Он тотчас призвал к себе Иголкина и грозно вопросил его:
— Как ты осмелился убить моих солдат?
Иголкин спокойно и без робости рассказал королю обо всём и заключил своё объяснение такими словами:
— Я исполнил мой долг и бестрепетно иду на смерть за честь моего Государя.
Король, поражённый твёрдостью духа и бесстрашием русского купца, не стал его казнить, а отправил в Россию со словами:
— Возвращаю твоему царю его верного подданного.
Петр встретил Иголкина с почётом, щедро наградил и всю свою жизнь был к нему привязан. В поездках по стране Государь никогда не проезжал Новгорода, не посетив своего верно-подданного.
Суворов на часах
В 1749 году, когда Суворов был молодым солдатом и стоял на часах в Петергофе, мимо него проходила императрица Елизавета. Суворов отдал ей честь. Своим умным лицом и выправкой он обратил на себя внимание Государыни, и она милостиво спросила его:
— Как тебя зовут?
— Александр Суворов, Ваше Императорское Величество, — браво отрапортовал солдат.
— Не родственник ли ты генерала Суворова?
— Я сын его. Ваше Величество.
— Прекрасный у тебя отец. Иди по его стопам: служи так же, как он, верою и правдою. Вот тебе от меня рубль. — С этими словами императрица протянула Суворову серебряную монету.
— Всемилостивейшая Государыня! — произнёс молодой Суворов. — Закон запрещает солдату, стоящему на часах, принимать деньги.
— Молодец, — промолвила с улыбкой императрица, — ты хоть и молод, а службу знаешь. Я положу деньги на землю; возьми их, когда сменишься. Прощай!
Суворов отдал честь вслед удалявшейся Государыни. Сменившись с караула, он поднял рубль и сохранил его навсегда как первый царский подарок.
На следующий день рядовой Суворов был произведён в капралы.
Набожность Суворова
В своём имении Кончанском Суворов выстроил церковь. Он любил православную службу, умилялся до слёз церковным пением, неукоснительно выполнял церковные установления и того же требовал от подчинённых. Мимо церкви Суворов никогда не проезжал, не перекрестившись набожно. Войдя в комнату, он обязательно крестился на образа; перед обедом и после него — молился.
Суворов всегда помогал нуждавшимся офицерам и был особенно милостив к нищим. Перед Светлым Праздником он тайно посылал в остроги по тысяче рублей на выкуп должников.
Посты Суворов соблюдал и в походе и в болезни. Однажды, когда Суворов заболел, император Павел прислал к нему своего лейб-медика Эдуарда Фердинандовича Вейкарта. Лейб-медик никак не мог убедить больного Суворова есть скоромное в постные дни.
— Я — русский солдат, — говорил Суворов.
— Вы — генералиссимус…
— Так-то оно так, да солдаты с меня пример берут. Не нужно мне ваших лекарств — меня вылечат молитва, баня, каша да квас.
Едва почувствовав облегчение, Суворов ходил в церковь, пел там и читал Апостол. Вейкарт сердился на него. Суворов же лекаря, толком не знавшего русского языка, заставлял говорить по-русски, есть постное, ходить в церковь и называл его Иваном Ивановичем.
Слыша о благосклонности к себе императора, Суворов смеясь говорил окружающим:
— Вот это вылечит меня скорее, нежели Иван Иванович Вейкарт.
Перед сражением и по окончании его Суворов торжественно совершал молебен. Раздачу наград он также производил только после молебствия в церкви.
Подвиг Севастополя
На юге России в Крыму, в двух километрах от древней Корсуни, где князь Владимир принял Крещение, находится город Севастополь. Основан он был при императрице Екатерине II. На Севастопольском рейде, широком и глубоком, корабли совершенно защищены от морских бурь и ветров. Севастополь стал нашим главным военным портом на Чёрном море.
Он сделался славою нашей Родины. В течение одиннадцати месяцев с 12 сентября 1854 года по 27 августа 1855 года Севастополь выдержал беспримерную в летописях осаду французов, англичан, итальянцев и турок. Хотя город и пал под напором силы четырёх государств, но измученные осадой неприятели не могли далее продолжать борьбу и вынуждены были заключить мир.
Много тысяч героев, его защитников, сложили свои головы на севастопольских бастионах. Во время осады были убиты трое славных наших адмиралов: Корнилов, Нахимов и Истомин.
Первым, особенно тяжёлым для Севастополя днем было 5 октября, когда неприятели, опасаясь зимовки в чужой стране, решились взять город приступом.
Утро было ясное и безоблачное. В седьмом часу утра с одной из неприятельских батарей раздался выстрел, потом другой, третий… Три часа продолжался огонь, становясь всё сильнее. Наконец, несколько наших бомб попало во вражеские пороховые погреба — те взлетели на воздух, произведя сильное опустошение среди неприятеля.
В этот день впервые выказался в Севастопольском гарнизоне тот геройский дух, которым он отличался в продолжение всех дней обороны. На третьем бастионе артиллеристы были перебиты три раза. Три раза их сменяли новые, которые шли на явную смерть. На другой батарее тоже были перебиты все артиллеристы, понадобились добровольцы, — тогда на батарею пошёл батальон моряков.
Юные защитники Севастополя ни в чём не отставали от своих отцов. Один из них, пятнадцатилетний мальчик, заменил на батарее убитого отца-артиллериста и продолжал управлять пушкой до конца осады. За свой подвиг он был награждён Георгиевским крестом.
Когда вражеская армия высадилась и окружила Севастополь, главнокомандующим было решено потопить наши корабли, загородив таким образом неприятелям вход в бухту. Тяжело было черноморцам расставаться с родными кораблями. Между старыми матросами до сих пор сохранились рассказы об этом горестном событии. Так, о затоплении корабля “Двенадцать Апостолов” они рассказывали: три дня буравили в корабле щели, сделали множество дыр, а он не тонет: из пушек в него стреляли — не тонет: один матрос догадался: полез и снял с него икону — тотчас корабль ко дну пошёл.
Первая сестра милосердия
Невдалеке от места сражения миловидный мальчик лет шестнадцати в матросской куртке и фуражке разложил около себя нехитрую аптеку: бинты, пластыри, лекарства и прочие лазаретные принадлежности. Кругом его толпятся раненые офицеры и солдаты. Молодой матросик-фельдшер проворно и ловко обмывает и перевязывает раны.
— Бог тебе заплатит, — говорят раненые, — спасибо, земляк!
— Да лишь бы вам полегчало, братцы, — отвечает им матросик тонким девичьим голоском.
Фельдшером, которого многие принимали за юного матросика, была круглая сирота Даша — дочь севастопольского матроса. До войны проживала она в Севастополе в унаследованной от родителей лачужке. Когда пришла весть о высадке неприятеля в Крыму, она продала свою избёнку, купила старую лошадку да бочонок спирту; добыла у моряков куртку с панталонами, военную фуражку и сапоги; наготовила из старых рубах перевязок; купила пластырей и примочек. Всю эту аптечку она навьючила на своего конька. И вот уже Дарьюшка плетётся верхом на клячонке за отрядом моряков. Встречные матросы подшучивают над ней:
— Вишь, какая морская кавалерия.
Но когда разгорелась битва, когда загуляли ядра и пули по матросским рукам, ногам и головам, когда поползли, истекая кровью, раненые матросы за линию фронта, то были они рады-радёхоньки, заприметив неподалёку молодого матросика с его клячонкой.
Засучив рукава по локоть, проворная Даша обмывала раны, перебинтовывала головы, нацеживала из бочонка чарку единственного тогда обезболивающего средства и подносила её поочерёдно к запёкшимся устам страдальцев. И они, крестясь, шептали: — Наверное, Ангел-утешитель слетел к нам от Престола Господня!
Всю войну следовала Даша за войсками. Она стала первой русской сестрой милосердия. Впоследствии её замечательному примеру последовали многие русские девушки. Император, узнав о Даше, прислал ей в дар свою царскую милость — золотую медаль, а императрица — золотой крест с надписью “Севастополь”.
Благодарные моряки приобрели в складчину и преподнесли в благословение ей — своей общей любимой сестре Дарье Александровне — драгоценный образ Христа Спасителя.
Матрос Кошка
Матроса Кошку в Севастополе знали все. Много ходило про него рассказов. После одной нашей вылазки у неприятелей остался убитый флотский унтер-офицер. Англичане подняли его тело и прислонили к насыпи. Стоял бедный наш моряк на позорище.
Решил матрос Кошка выкрасть тело убитого моряка у англичан; начальство ему разрешило. Перед рассветом Кошка надел на себя серый грязный мешок и полез. Когда стало светло, он спрятался за стенкой какого-то развалившегося хутора. Просидел там Кошка до вечера. Стемнело. Улучил Кошка минуту, когда англичане сменяли часовых, и добрался до убитого моряка. Закинув его за спину, он, уже не скрываясь, быстро побежал назад на свою батарею.
Англичане опешили и не сразу разобрались в чём дело. Потом стали стрелять, и пять пуль попало в убитого моряка, но сам Кошка остался невредим. За это дело Кошке дали Георгиевский крест.
Однажды выбежала из неприятельского лагеря чудесная кровная лошадь, причём уже оседланная — только садись и поезжай! Остановилась она на середине между их траншеями и нашей батареей. Стоит бедная лошадь меж двух огней и только испуганно мордой поводит то в одну, то в другую сторону.
Кошка побежал к начальству:
— Ваше высокоблагородие, позвольте лошадку достать. Попросил Кошка моряков, чтобы они стреляли ему в спину холостыми зарядами, и побежал. Англичане решили, что это перебежчик к ним бежит: машут ему руками и кричат:
— Беги к нам скорее!
А Кошка добежал до лошади, ловко на неё вспрыгнул и — сразу назад.
Стали англичане стрелять, да поздно. Кошка уже у себя за бруствером коня гладит…
Не давал Кошка покоя англичанам и ночью. Выберет самую тёмную ночь и лезет к траншеям. Лежит там час, два и больше, пока не высмотрит оставленное кем-нибудь из англичан без присмотра ружьё. Как только высмотрит — схватит и бежит на свою батарею.
Поднимется тревога, переполох во всём лагере англичан, а виноватого нет — давно и след простыл. Вот таков был наш русский матрос Кошка.
Георгиевский крест
Святой Георгий Победоносец чествуется в России издавна. Великий князь Ярослав — в Святом Крещении Георгий, имел изображение святого великомученика на своей печати. После победы над печенегами, которую князь приписывал чудесной помощи своего Небесного покровителя, он основал в его честь монастырь в Киеве и заповедал отмечать праздник 26 ноября.
На старинных русских монетах чеканилось изображение святого Георгия, поражающего копьём змея. Юрий (или то же самое — Георгий) Долгорукий — основатель Москвы, сделал изображение своего Небесного покровителя гербом Московского княжества. Во времена правления Ин. 3 русским государственным гербом был признан византийский двуглавый орёл. С тех пор изображение святого Георгия, оставаясь гербом Москвы и Московской губернии, занимает середину государственного герба России. Императорский военный орден святого Георгия Победоносца был установлен 26 ноября 1769 года императрицей Екатериной II. В его уставе записано: “Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются. Удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всём по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя на пользу и славу российского оружия особенным отличием”.
Георгиевский крест с того времени признаётся высшей воинской почестью в России.
Святой Георгий непоколебимо переносил все мучения за Господа Иисуса Христа. Что же давало ему такую крепость духа? — Твёрдая вера и несокрушимое убеждение в своей правоте.
Русские воины всегда отличались, подобно Победоносцу Георгию, стойкостью и мужеством в защите Веры, Царя и Отечества. При именах Суворова, Кутузова, Платова, Ермолова, Нахимова, Корнилова, Истомина, Черняева, Скобелева, Радецкого и многих других храбрецов, чья грудь была украшена Георгиевскими крестами, в памяти восстают великолепные картины незабываемых подвигов нашего воинства. Сердце исполняется надеждой, что православные русские воины, памятуя великие подвиги и пресветлый образ своего Небесного покровителя — Георгия Победоносца, как было из древних лет, не посрамят Земли Русской, но лягут костьми за честь и славу своего отечества.
Михаил Дмитриевич Скобелев
В войну с турками прославился генерал Михаил Дмитриевич Скобелев. Он, как и Суворов, был любимцем солдат. Сколько русские солдаты любили и почитали Скобелева, столько же турки его боялись. Во всех боях Скобелев был впереди своего отряда — верхом на белом коне и одетый в белый китель. Турки прозвали его Белым Генералом.
Взятый в плен под Плевной турецкий офицер рассказал, что больше всего они боятся Белого Генерала, и как только он выезжает на видное место, солдатам приказано направлять все выстрелы на него, — Скобелев же, как заколдованный, сидит да сидит на своём белом коне, цел и невредим!
Действительно, Бог хранил Скобелева! Он ни разу не был ранен, хотя под ним было убито три лошади. Для Скобелева как будто не существовало опасности: так он был смел и отважен.
— Нельзя было видеть Скобелева без восторга во время боя, — рассказывали очевидцы.
— Вот он впереди на коне: глаза искрятся, в каждой черте светит богатырская удаль. Русский витязь — с головы до ног! Как ни велики опасность, потери, неудачи, он не падает духом, а ободряет и вдохновляет всех.
Скобелев отличился ещё во время Хивинского похода в 1873 году. Будучи 30-ти лет от роду, он получил тогда все высшие боевые награды: золотую саблю “За храбрость”, два ордена святого Георгия Победоносца, золотую шпагу с брильянтами и чин генерала.
Во время войны в Болгарии Скобелевым было совершено немало славных дел. Он первым вошёл в укреплённую турками Плевну.
Генерал Скобелев разделял с солдатами все труды и опасности военной жизни. Нигде под Плевною не было таких удобных и тёплых землянок, как в отряде Скобелева. Его солдат был всегда одет, обут, накормлен и вымыт. Чтобы подкрепить после боя усталого солдата горячей пищей, Скобелев приказывал возить за полком ротные котлы.
При осаде Плевны Скобелев жил вместе с солдатами, спал в траншее прямо на голой земле, невзирая на осеннюю грязь.
— Коли мы не позаботимся о нём, он, как дитя малое, сам о себе не подумает, — говорили солдаты, устраивая ему некое подобие землянки. — Всё посуше ему будет, авось и пуля нескоро его достанет.
Офицерам армейским Скобелев помогал, чем мог.
— У них нет заступников и важных тётенек да дяденек, как у гвардейцев, — говорил он.
Михаил Дмитриевич Скобелев за все время военных сражений никогда не был ранен.
— Скобелев такое слово знает, что пуля ему не вредит, — шутили между собой солдаты.
Один солдат Курского полка, раненый под Плевной, серьёзно рассказывал всем в госпитале:
— Пуля прошла сквозь Скобелева: ему — ничего, а меня ранила.
Через три года после турецкой войны Скобелев был послан в Среднюю Азию. За этот поход он получил ещё один орден Георгия Победоносца и чин полного генерала.
27 июня 1882 года в Москве трагически и безвременно в возрасте всего 38-ми лет оборвалась жизнь Белого Русского Генерала Михаила Дмитриевича Скобелева. Он умер, оплаканный всей Россией. В самом центре Москвы ему был поставлен величественный памятник[1].
Два героя-мученика за веру, царя и отечество
Унтер-офицер туркестанского батальона Фома Данилов был захвачен в плен во время войны в Туркестане. Сам хан обещал ему награду, если он согласится отречься от Христа. Фома отвечал, что изменить Христу он не может и как царский подданный исполнит свою обязанность до конца. Мучители после долгих варварских истязаний замучили его до смерти.
Не забудется в народе эта смерть! Этот герой, принявший муки за Христа, и есть великий русский воин. Дело происходило в совершенной безвестности, в глухом углу. Никто не смотрел на него, да и сам Фома не предполагал, что его подвиг огласится по всей Земле Русской. Иной мог бы утешиться тем убеждением, что смерть его послужит примером для робких и еще многих привлечёт ко Христу. Для Фомы и этого утешения не было. Он был один среди мучителей.
Впоследствии сами мучители поведали о последних минутах русского солдата. Его твёрдость и сила духа настолько изумили их, что они назвали его “батырём”, то есть богатырём. Они же передали и последние слова мученика героя:
— Против совести моей не поступлю и мучения приму. Во что верую — то и исповедую.
Самарский губернатор взял под своё покровительство семейство русского героя Фомы Данилова, происходившего из крестьян Самарской губернии.
Бомбардир артиллерийской бригады Агафон Никитин был взят в плен при взятии генералом Скобелевым крепости Геок-Тепе.
Находясь в плену, Никитин был принуждаем неприятелем стрелять по нашим войскам; но ни угрозы, ни насилие не могли его принудить к этому. Тогда мучители привели свои угрозы в исполнение. Они отрубили Никитину пальцы и содрали с его спины кожу. Русский герой скончался в страшных мучениях, не изменив долгу солдата и верноподданного.
Такой самоотверженный подвиг Агафона Никитина не мог не оставаться в памяти народной. Ему был возведён памятник в Темир-Хан-Шуре, а на родине героя-мученика была построена церковь во имя преподобного Агафона.
Государь всемилостивейше соизволил препроводить из собственных сумм три тысячи рублей на украшение церкви во имя святого Агафона, которая сделалась вечным памятником русскому воину, положившему живот свой за Веру, Царя и Отечество.
Подвиг рядового Архипа Осипова на Кавказе
В самый разгар войны на Кавказе отряд горцев в одиннадцать тысяч бойцов появился у стен нашего укрепления Михайловского, гарнизон которого состоял из пятисот человек. Командир принял решение сопротивляться до конца. Он созвал гарнизон и предложил в случае прорыва неприятеля взорвать пороховой склад. Рядовой Тенгинского полка Архип Осипов вызвался совершить этот подвиг.
Утром 22 марта скопища горцев бросились на приступ Михайловского. Закипел на валах ожесточённый бой, среди которого пало большинство русского гарнизона, и сам командир его получил в рукопашном бою тяжёлую рану. И вот уже тысяча горцев с криком ворвалась внутрь нашего укрепления…
Тогда рядовой Архип Осипов, приняв благословение священника, бросился с зажжённым фитилём в пороховой погреб.
Раздался страшный гром. Земля затряслась, и целый дождь из камней, брёвен, и искалеченных тел посыпался на землю. Множество неприятелей погибло при этом. Несколько израненных, но оставшихся в живых русских солдат сообщили впоследствии о подробностях этого геройского дела.
Государь Николай Павлович обеспечил семьи всех погибших и повелел сохранить на вечные времена имя рядового Архипа Осипова в списках Тенгинского полка.
С тех пор в полку на всех перекличках, как только произносилось его имя, следующий за ним рядовой отвечал:
— Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении.
В городе Владикавказе на главной площади был поставлен памятник, увековечивший это славное для русского войска событие.
Многолетие
Многа Лета, Многа Лета,
Православный Русский Царь!
Дружно, громко песня эта
Пелась прадедами встарь.
Дружно, громко песню эту
И теперь вся Русь твердит;
С ней по целому полсвету
Имя русское гремит.
Ей повсюду отвечая,
Мчится русское “Ура”
От Кавказа до Алтая,
От Амура до Днепра.
Прогреми ж до граней света
И по всем сердцам ударь,
Наша песня: Многа, Лета
Православный русский Царь!
Примечание
[1] Похоронен Михаил Дмитриевич Скобелев на родине, в храме села Заборово Новодеревенского района Рязанской области (прим. изд.).
Комментировать