архимандрит Кирилл (Гундяев)
К вопросу происхождения диаконата

Про­блема про­ис­хож­де­ния цер­ков­ной иерар­хии явля­лась, как известно, пред­ме­том тща­тель­ного изу­че­ния наших оте­че­ствен­ных бого­сло­вов. Такие выда­ю­щи­еся рус­ские иссле­до­ва­тели, как проф. А. Лебе­дев, проф. В. Мышцин, проф. П. Писа­рев, внесли в эту область нема­лый вклад. Однако в насто­я­щее время пред­став­ля­ются весьма важ­ными как обоб­ще­ние резуль­та­тов про­во­див­шихся ранее работ, так и новые иссле­до­ва­ния в данной обла­сти. Необ­хо­ди­мость серьез­ной раз­ра­ботки ука­зан­ной про­блемы во многом опре­де­ля­ется ее зна­че­нием для совре­мен­ного пра­во­слав­ного бого­сло­вия. Сле­дует также отме­тить, что изу­че­ние вопроса о цер­ков­ной иерар­хии пред­став­ля­ется к тому же эку­ме­ни­че­ски акту­аль­ным. Именно поэтому данная про­блема нашла свое место среди других про­блем, изу­ча­е­мых Комис­сией «Вера и цер­ков­ное устрой­ство», при­зван­ной в рамках Все­мир­ного Совета Церк­вей зани­маться вопро­сами веро­уче­ния.

Пред­ла­га­е­мая статья посвя­щена одному из част­ных аспек­тов общей про­блемы воз­ник­но­ве­ния цер­ков­ной иерар­хии, а именно: про­ис­хож­де­нию диа­кон­ского слу­же­ния и каса­ется харак­тера связи слу­же­ния «семи» в Иеру­са­лиме с позд­ней­шим диа­ко­на­том.

Как сви­де­тель­ствует книга Деяний, в началь­ный период суще­ство­ва­ния иеру­са­лим­ской общины в ней отсут­ство­вала иерар­хи­че­ская струк­тура. Из этого не сле­дует, что здесь все члены зани­мали оди­на­ко­вое поло­же­ние и не отли­ча­лись друг от друга нали­чием опре­де­лен­ных прав и обя­зан­но­стей. Раз­ли­чия в иеру­са­лим­ской общине суще­ство­вали, и при­чи­ной тому было при­сут­ствие в ней бли­жай­ших уче­ни­ков Спа­си­теля, кото­рые по дан­ному им праву зани­мали руко­во­дя­щее поло­же­ние. За исклю­че­нием апо­сто­лов, все другие члены в пра­во­вом отно­ше­нии были равны. Вооду­шев­лен­ные единой верой, объ­еди­нен­ные вза­им­ной любо­вью, они жили одной боль­шой семьей, имея в лице «две­на­дцати» авто­ри­тет­ных руко­во­ди­те­лей и настав­ни­ков. Однако уве­ли­че­ние числа членов общины и ее несколько раз­но­род­ный состав вызвали неко­то­рые труд­но­сти в цер­ков­ной жизни иеру­са­лим­ских хри­стиан, и это, как можно судить из книги Деяний, яви­лось при­чи­ной вве­де­ния иерар­хи­че­ской орга­ни­за­ции.

Насколько известно, в состав иеру­са­лим­ской общины вхо­дили не только мест­ные иудеи, но и иудеи, жившие в рас­се­я­нии, т. н. элли­ни­сты. Послед­ние, живя в стра­нах, лежав­ших вне Пале­стины, гово­рили обычно по-гре­че­ски, имели свои сина­гоги и под вли­я­нием окру­жав­шей их язы­че­ской среды не так скру­пу­лезно испол­няли пред­пи­са­ния закона. Элли­ни­сти­че­ские вли­я­ния про­яв­ля­лись еще и в том, что иудеи рас­се­я­ния пыта­лись при­ми­рить тра­ди­ци­он­ные биб­лей­ские пред­став­ле­ния своих пред­ков с гос­под­ство­вав­шей греко-рим­ской обра­зо­ван­но­стью, для чего широко исполь­зо­вали не очень-то поощ­ряв­шийся пра­во­вер­ными иуде­ями алле­го­ри­че­ский метод тол­ко­ва­ния Библии, спо­соб­ство­вав­ший при­вне­се­нию идей язы­че­ских мыс­ли­те­лей. Мест­ные иудеи, гово­рив­шие по-ара­мей­ски и строго соблю­дав­шие оте­че­ские законы, испы­ты­вали непри­язнь к элли­ни­стам. Эта напря­жен­ность во вза­и­мо­от­но­ше­ниях в неко­то­рой мере про­яви­лась и в жизни хри­сти­ан­ской иеру­са­лим­ской общины. По словам дее­пи­са­теля, про­изо­шло это тогда, «когда умно­жи­лись уче­ники» (Деян. 6:1). Элли­ни­сты стали роп­тать на евреев за то, что те пре­не­бре­гали их вдо­ви­цами при раз­да­я­нии еже­днев­ных потреб­но­стей.

Тогда апо­столы, созна­вая, сколь затруд­ни­тельно им самим без ущерба для дела про­по­веди «пещись о столах», пред­ло­жили собрав­ше­муся «мно­же­ству уче­ни­ков» избрать из своей среды семь чело­век «изве­дан­ных, испол­нен­ных Свя­таго Духа и муд­ро­сти» (Деян. 6:2–3), дабы те были ответ­ствен­ными раз­да­я­те­лями «потреб­но­стей» и слу­жи­те­лями общих трапез. И община избрала семе­рых, судя по именам, по-види­мому, элли­ни­стов1, кото­рые через молитву и воз­ло­же­ние апо­столь­ских рук были постав­лены на это слу­же­ние.

Несмотря на ясность изло­же­ния, исто­рия «семи» воз­буж­дает целый ряд вопро­сов: во-первых, почему именно семе­рым было пору­чено слу­же­ние тра­пе­зам, взято ли это число про­из­вольно, или оно упо­треб­лено с опре­де­лен­ным смыс­лом, напо­до­бие «две­на­дцати»; во-вторых, было ли раз­да­я­ние «потреб­но­стей» един­ствен­ным содер­жа­нием этого слу­же­ния, каково здесь зна­че­ние апо­столь­ского руко­по­ло­же­ния и, нако­нец, в‑третьих, суще­ствует ли, а если суще­ствует, то в чем выра­жа­ется связь между слу­же­нием «семи» и диа­кон­ским слу­же­нием в Церкви?

Что каса­ется числа «семь», то можно пред­по­ло­жить, что оно было есте­ственно заим­ство­вано из тогдаш­ней иудей­ской орга­ни­за­ции. Так, Иосиф Флавий в своих «Древ­но­стях» сви­де­тель­ствует об обычае, по его мнению, учре­жден­ном Мои­сеем, постав­лять руко­во­ди­те­лей малых город­ских и дере­вен­ских общин в коли­че­стве семи чело­век2. Есте­ственно, что, вводя новое слу­же­ние, вызван­ное нуж­дами общими, апо­столы могли вос­поль­зо­ваться именно этой при­выч­ной для евреев струк­ту­рой, но из этого совсем не сле­дует заклю­чать, как спра­вед­ливо счи­тает В. Мышцин, что вместе с именем и числом была заим­ство­вана и сама сущ­ность учре­жде­ния3. Прин­ци­пи­аль­ное отли­чие хри­сти­ан­ского слу­же­ния «семи» – в отсут­ствии у послед­них управ­лен­че­ских и судеб­ных функ­ций, испол­няв­шихся еврей­скими пра­ви­те­лями.

Как повест­вует дее­пи­са­тель, спе­ци­аль­ным назна­че­нием «семи» было слу­же­ние при столах и раз­да­я­ние «потреб­но­стей». Вместе с тем можно пред­по­ло­жить, что устра­и­ва­е­мые в Иеру­са­лим­ской Церкви общие тра­пезы, по всей веро­ят­но­сти, соеди­ня­лись с евха­ри­сти­че­ским пре­лом­ле­нием хлеба (Деян. 2:46) и тем самым при­об­ре­тали сакра­мен­таль­ный харак­тер. Извест­ный рус­ский иссле­до­ва­тель, зани­мав­шийся исто­рией хри­сти­ан­ских агап, П. Соко­лов пишет по поводу иеру­са­лим­ских трапез сле­ду­ю­щее: «…Бла­го­даря своей связи с молит­вой и при­ча­ще­нием эти тра­пезы имели спе­ци­фи­че­ски бого­слу­жеб­ный харак­тер, и доб­ро­воль­ные при­но­ше­ния, поскольку состав­ляли собой… при­но­ше­ния тре­бу­е­мых при­па­сов, носили также бого­слу­жеб­ный харак­тер»4. Именно это обсто­я­тель­ство побу­дило проф. В. Мыш­цина отне­сти обя­зан­но­сти «семи» не только к тра­пе­зам, но и к Евха­ри­стии5. А отсюда сле­дует, что они, воз­можно, раз­да­вали или раз­но­сили веру­ю­щим Св. Дары и даже, может быть, ока­зы­вали помощь апо­сто­лам при совер­ше­нии Евха­ри­стии Тре­бо­ва­ние от кан­ди­да­тов в диа­коны особой духов­ной ода­рен­но­сти и муд­ро­сти лишний раз сви­де­тель­ствует в пользу ука­зан­ного пред­по­ло­же­ния. Но обя­зан­но­сти избран­ных мужей не огра­ни­чи­ва­лись только сакра­мен­таль­ным слу­же­нием при общих тра­пе­зах; неко­то­рые из «семи» при­ни­мали актив­ное уча­стие в про­по­ве­да­нии Еван­ге­лия. Доста­точно вспом­нить пла­мен­ную про­по­ведь испол­нен­ного верою пер­во­му­че­ника Сте­фана (Деян. 7:2–53) и мис­си­о­нер­скую дея­тель­ность бла­го­вест­ника (Деян. 21:8) Филиппа (Деян. 8:5–13, 26–40). Но если бы даже слу­же­ние «семи» не имело столь ярко выра­жен­ного духов­ного харак­тера, его нельзя было бы назвать только адми­ни­стра­тив­ным, мир­ским. Осно­ва­ния к тому поко­ятся на древ­не­хри­сти­ан­ском пред­став­ле­нии о цер­ков­ном иму­ще­стве, кото­рое рас­смат­ри­ва­лось как жертва любви, при­не­сен­ная Самому Гос­поду. Именно поэтому кто ута­и­вал из пожерт­во­ван­ного общине, лгал не апо­сто­лам, но Духу Свя­тому (Деян. 5:3).

Совер­шенно особый харак­тер всей исто­рии «семи» при­дает одно весьма важное обсто­я­тель­ство – подроб­ное повест­во­ва­ние о спо­собе их избра­ния и постав­ле­ния. Ничего подоб­ного не встре­ча­ется не только в ново­за­вет­ной, но и во всей бли­жай­шей к апо­столь­скому веку лите­ра­туре. В постав­ле­нии «семи» ясно выри­со­вы­ва­ется, с одной сто­роны, роль общины, с другой – святых апо­сто­лов. Послед­ние, как известно, были ини­ци­а­то­рами созда­ния нового слу­же­ния и совер­ши­те­лями сакра­мен­таль­ного акта посвя­ще­ния. До постав­ле­ния «семи» все слу­жеб­ные функ­ции в общине при­над­ле­жали апо­сто­лам. Не исклю­чено, правда, что неко­то­рые члены Иеру­са­лим­ской Церкви доб­ро­вольно несли те или иные незна­чи­тель­ные службы (Деян 5:10; 6:1), но как фор­маль­ное учре­жде­ние «семь» не имели пре­це­дента. Поэтому ини­ци­а­тиву апо­сто­лов сле­дует рас­смат­ри­вать как нечто совер­шенно новое, как созда­ние прин­ципа, опре­де­лив­шего бытие раз­лич­ных по своему назна­че­нию цер­ковно-иерар­хи­че­ских слу­же­ний. Другой не менее важной апо­столь­ской акцией было посвя­ще­ние, кото­рое совер­ша­лось через руко­по­ло­же­ние. Само по себе это дей­ствие не было новым для еврей­ской общины. Известно, что изра­иль­тяне широко упо­треб­ляли воз­ло­же­ние рук как символ пере­дачи пол­но­мо­чий6.

Однако в хри­сти­ан­стве с самого начала руко­по­ло­же­нию усва­и­вался особый свя­щен­ный смысл: оно озна­чало низ­ве­де­ние бла­го­дати Свя­того Духа (Деян. 8:14–19). Тот факт, что совер­ши­те­лями руко­по­ло­же­ния «семи» были именно апо­столы, не явля­ется слу­чай­ным. Он ука­зы­вает на чрез­вы­чай­ное зна­че­ние этого дей­ствия, кото­рое несо­мненно в перво-хри­сти­ан­ской иеру­са­лим­ской общине по праву при­над­ле­жало только апо­сто­лам. С другой сто­роны, в Дея­ниях ясно ска­зано о роли общины, выра­зив­шейся в послу­ша­нии апо­сто­лам и в избра­нии кан­ди­да­тов (Деян. 6:3, 5). Если срав­нить это постав­ле­ние с после­ду­ю­щим воз­ве­де­нием в иерар­хи­че­ское досто­ин­ство, то, несмотря на харак­тер слу­же­ния «семи», т. е. вне зави­си­мо­сти от того, было ли оно одним из видов суще­ству­ю­щих в насто­я­щее время слу­же­ний, или было чем-то иным, нужно отме­тить неко­то­рое сход­ство в прин­ци­пи­ально важных момен­тах.

«Семь» были избраны по воле общины; постав­ле­ние совре­мен­ных кли­ри­ков также сопро­вож­да­ется сви­де­тель­ством общин­ного воле­изъ­яв­ле­ния (воз­гла­ше­ние слова «Пове­лите», пение «Аксиос»). В Дея­ниях акт посвя­ще­ния совер­шали апо­столы, т. е. лица, имев­шие особые, не свя­зан­ные авто­ри­те­том общины пол­но­мо­чия; теперь – епи­скопы, кото­рые, как верит Цер­ковь, явля­ются наслед­ни­ками апо­столь­ского слу­же­ния. Посвя­ще­ние «семи» сопро­вож­да­лось молит­вой с воз­ло­же­нием рук, то же видим мы во время совре­мен­ной хиро­то­нии. Как совре­мен­ные кли­рики не явля­ются про­стыми доб­ро­воль­ными испол­ни­те­лями цер­ков­ных слу­же­ний, так и на избран­ных в Иеру­са­лиме были воз­ло­жены опре­де­лен­ные пол­но­мо­чия, при­да­вав­шие их поло­же­нию фор­маль­ный слу­жеб­ный, т. е. пра­во­вой харак­тер. Выше, ссы­ла­ясь на проф. В. Мыш­цина, мы отме­тили, что, по всей веро­ят­но­сти, «семь», судя по их именам, были элли­ни­стами. Об этом трудно гово­рить очень опре­де­ленно, но, видимо, пре­об­ла­да­ю­щими здесь дей­стви­тельно были иудеи рас­се­я­ния, среди кото­рых, как отме­чает дее­пи­са­тель, один, по имени Нико­лай, про­ис­хо­дил из антио­хий­ских языч­ни­ков.

Вскоре, как известно, в Иеру­са­лиме со сто­роны мест­ных иудеев было под­нято гоне­ние, жерт­вами кото­рого стали хри­сти­ане-элли­ни­сты. О при­чи­нах можно лишь дога­ды­ваться, но скорее всего глав­ной дви­жу­щей силой было извеч­ное недоб­ро­же­ла­тель­ство к ино­зем­ным иудеям, уси­лен­ное недо­воль­ством актив­ной хри­сти­ан­ской дея­тель­но­стью послед­них. Это гоне­ние дало Церкви пер­вого муче­ника – Сте­фана, одного из «семи», обви­нен­ного в бого­хуль­стве и кощун­ствен­ном отно­ше­нии к закону Моисея (Деян. 6:11).

По всей веро­ят­но­сти, в резуль­тате гоне­ния элли­ни­сты поки­нули город; на этом же кон­ча­ется и исто­рия слу­же­ния «семи». Видимо, они тоже ушли из Иеру­са­лима, так как несколько позже дее­пи­са­тель упо­ми­нает одного из них – Филиппа, живу­щего со своей семьей в Кеса­рии (Деян. 21:8).

Из всего этого сле­дует, что первое долж­ност­ное слу­же­ние хри­сти­ан­ской Церкви, обя­зан­ное своим про­ис­хож­де­нием при­сут­ствию элли­ни­стов, не было дол­го­веч­ным. И с уходом послед­них из Иеру­са­лима оно пре­кра­щает свое суще­ство­ва­ние7.

Послед­ним и наи­бо­лее важным вопро­сом, каса­ю­щимся ука­зан­ного слу­же­ния, явля­ется, по всей веро­ят­но­сти, вопрос связи «семи» с после­ду­ю­щими цер­ковно-иерар­хи­че­скими слу­же­ни­ями и, в част­но­сти, с диа­ко­на­том. Известно, что пре­да­ние назы­вает избран­ных в Иеру­са­лиме диа­ко­нами8. Но суще­ствуют аргу­менты, и, надо ска­зать, весьма веские, против отож­деств­ле­ния «семи» с позд­ней­шими диа­ко­нами. Мы поз­во­лим себе при­ве­сти те мнения «за» и «против», кото­рые суще­ствуют на этот счет.

Если срав­нить функ­ции «семи» с диа­кон­скими обя­зан­но­стями в после­ду­ю­щее время, то невольно обра­щает на себя вни­ма­ние их сход­ство. Как известно, избран­ники иеру­са­лим­ской общины были постав­лены в первую оче­редь для раз­дачи евха­ри­сти­че­ских Даров (как эго было пока­зано выше) и, воз­можно, также для заботы о неиму­щих страж­ду­щих членах общины, напри­мер, вдовах (Деян. 6:1)9.

Согласно древ­ней­шим источ­ни­кам, в обя­зан­но­сти диа­ко­нов входит также раз­дача евха­ри­сти­че­ских Даров веру­ю­щим и забота о сиро­тах и вдовах. Иустин Фило­соф пишет, что «диа­коны дают каж­дому из при­сут­ству­ю­щих при­об­щаться хлеба, над кото­рым совер­шено бла­го­да­ре­ние, и вина, и воды и отно­сят к тем, кото­рые отсут­ствуют»10.

В книге Ерма нахо­дим упо­ми­на­ние о диа­ко­нах, кото­рые плохо про­хо­дили вве­рен­ное им слу­же­ние: рас­хи­щали при­над­ле­жа­щее вдовам и сиро­там и, таким обра­зом, нажи­ва­лись от своей службы11. На связь «семи» с позд­ней­шим диа­ко­на­том ука­зы­вает еще одно нема­ло­важ­ное обсто­я­тель­ство, с кото­рым осо­бенно при­хо­дится счи­таться пра­во­слав­ному иссле­до­ва­телю. Это – цер­ков­ное пре­да­ние. К при­ве­ден­ным выше сви­де­тель­ствам можно доба­вить утвер­жде­ние св. Кипри­ана отно­си­тельно тож­де­ствен­но­сти слу­же­ния «семи» и после­ду­ю­щего диа­ко­ната12 и ука­за­ние св. Иринея на Нико­лая как на «одного из семи диа­ко­нов (!), постав­лен­ных апо­сто­лами», как на осно­во­по­лож­ника гно­сти­че­ской ереси нико­ла­и­тов13.

Неоке­са­рий­ский Собор своим 15‑м пра­ви­лом пред­пи­сы­вает: «Диа­ко­нов, по пра­вилу, должно быть семь, хотя бы и очень велик был город. В этом ты удо­сто­ве­ришься из книги Деяний»14. По сви­де­тель­ству цер­ков­ного исто­рика Созо­мена, Рим­ская Цер­ковь, следуя при­ве­ден­ному выше пони­ма­нию книги Деяний, не допус­кала у себя постав­ле­ния больше семи диа­ко­нов15, и этот обычай удер­жи­вался здесь довольно долго16.

Из ее исто­рии мы имеем еще одно нема­ло­важ­ное сви­де­тель­ство. Так, св. Иппо­лит при­во­дит в своих кано­нах молитву на постав­ле­ние диа­кона, в кото­рой под­чер­ки­ва­ется тож­де­ствен­ность насто­я­щего слу­же­ния со слу­же­нием «семи». Текст молитвы диа­кон­ской хиро­то­нии Пра­во­слав­ной Церкви, как известно, отра­жает ту же мысль. Дру­гими сло­вами, сле­дует при­знать, что тол­ко­ва­ние «семи» в смысле диа­ко­нов надежно уко­ре­ни­лось в цер­ков­ном пре­да­нии, и не счи­таться с этим фактом невоз­можно.

Пере­ходя к изло­же­нию про­ти­во­по­лож­ных аргу­мен­тов, обра­тим вни­ма­ние на деталь, кото­рая могла явиться пово­дом к наиме­но­ва­нию в позд­ней­шее время избран­ни­ков иеру­са­лим­ской общины диа­ко­нами. Дело в том, что, опи­сы­вая функ­ции «семи», дее­пи­са­тель упо­тре­бил слово διακονία – слу­же­ние (в данном случае при столах). Но сле­дует заме­тить, что обсто­я­тель­ство это больше гово­рит против диа­кон­ского слу­же­ния «семи», чем «за», так как слово διακονία имеет в ново­за­вет­ной лите­ра­туре весьма широ­кое упо­треб­ле­ние. Апо­стол Павел назы­вает именем διάκονος Самого Иисуса Христа (Рим. 15:8), все хри­сти­ане – διάκονοι (2Кор. 6:4), есть также διάκονοι сатаны (2Кор. 11:15). Сам Апо­стол назы­вает себя διάκονος (Кол. 1:25; Еф. 3:7) бла­го­вест­во­ва­ния и Церкви и дает это же наиме­но­ва­ние Тихику (Еф. 6:21; Кол. 4:7), Тимо­фею (1Фес. 3:2) и Апол­лосу (1Кор. 3:5). Оче­видно, διάκονος имеет у Апо­стола зна­че­ние слу­жи­теля, т. е. чело­века, посвя­тив­шего себя опре­де­лен­ному слу­же­нию. Ныне это поня­тие, имев­шее ранее столь широ­кое зна­че­ние, упо­треб­ля­ется более кон­кретно – как обо­зна­че­ние того осо­бого слу­же­ния, кото­рое Гос­подь воз­ло­жил на пас­ты­рей Его народа17, а также парал­лельно в узком, спе­ци­аль­ном смысле как обо­зна­че­ние одной из сте­пе­ней цер­ков­ной иерар­хии. Таким обра­зом, упо­треб­ле­ние дее­пи­са­те­лем слова διάκονος не может быть аргу­мен­том в пользу отож­деств­ле­ния «семи» с после­ду­ю­щими диа­ко­нами.

Запе­чат­лен­ные же в пре­да­нии сви­де­тель­ства, также отож­деств­ля­ю­щие слу­же­ние избран­ных в Иеру­са­лиме с позд­ней­шим диа­ко­на­том, далеко не всеми при­ни­ма­ются без­ого­во­рочно. Более того, те же выра­зи­тели пре­да­ния (святые отцы и цер­ков­ные соборы) иногда открыто не раз­де­ляют это мнение. Так, упо­ми­нав­ше­еся выше 15‑е пра­вило Неоке­са­рий­ского Собора было отме­нено 16‑м пра­ви­лом Трулль­ского Собора, отцы кото­рого аргу­мен­ти­ро­вали свое реше­ние сле­ду­ю­щим обра­зом: «Мы, снесши с апо­столь­ским изре­че­нием мысль отцов, нахо­дим, что у них было слово не о мужах, слу­жа­щих таин­ствам, но о слу­же­нии в потреб­но­стях трапез»18.

В беседе на книгу Деяний Иоанн Зла­то­уст гово­рит: «А какой именно сан имели они и какое полу­чили руко­по­ло­же­ние, это необ­хо­димо рас­смот­реть. Не диа­кон­ское ли? Но эти рас­по­ря­же­ния в церк­вах предо­став­ля­ются не диа­ко­нам, а пре­сви­те­рам; притом, тогда не было еще ни одного епи­скопа, а только апо­столы…»19. И далее, говоря о пер­во­му­че­нике Сте­фане, глав­ном и первом в числе семи20, добав­ляет: «В самом деле, скажи мне, чего у него недо­ста­вало в срав­не­нии с апо­сто­лами?»21.

Таким обра­зом, цер­ков­ное пре­да­ние не дает ясного ответа на постав­лен­ный вопрос, так как его выра­зи­тели с оди­на­ко­вой сте­пе­нью убе­ди­тель­но­сти сви­де­тель­ствуют о раз­лич­ных мне­ниях. Отсюда сле­дует, что из пред­став­лен­ных аргу­мен­тов «за» наи­бо­лее суще­ствен­ным нужно при­знать тот, кото­рый осно­вы­ва­ется на сход­стве обя­зан­но­стей «семи» с после­ду­ю­щим диа­ко­на­том.

Что каса­ется про­ти­во­по­лож­ных воз­ра­же­ний, то, помимо при­ве­ден­ных выше, они в основ­ном сво­дятся к сле­ду­ю­щему: слу­же­ние «семи» имело вре­мен­ный харак­тер, оно было опре­де­лено целым рядом причин и потому пре­кра­тило свое суще­ство­ва­ние, как только отпала в нем нужда. Проф. А. Лебе­дев, напри­мер, свя­зы­вает это слу­же­ние с обоб­ществ­ле­нием иму­ще­ства и утвер­ждает, что пре­кра­ще­ние дея­тель­но­сти «семи» было вызвано исчез­но­ве­нием прак­тики обще­ния имений22.

Трудно пол­но­стью раз­де­лить эту точку зрения по той при­чине, что слу­же­ние «семи», помимо воз­мож­ных хозяй­ствен­ных, заклю­чало в себе сакра­мен­таль­ные функ­ции, но тем не менее вре­мен­ный бес­пре­ем­ствен­ный, а потому, можно ска­зать, чрез­вы­чай­ный его харак­тер оче­ви­ден.

Проф. А. Лебе­дев прямо пред­ла­гает отне­сти этих семь мужей к раз­ряду хариз­ма­ти­че­ских лиц23; более того, именно в хариз­ма­тич­но­сти их слу­же­ния усмат­ри­вает он одно из пре­пят­ствий к сме­ше­нию «семи» с диа­ко­на­том. Отме­чая особую про­по­вед­ни­че­скую дея­тель­ность Филиппа и воз­вы­шен­ное, испол­нен­ное внут­рен­ней силы испо­ве­да­ние Сте­фана, он заклю­чает, что это уже не диа­коны, а лица «апо­столь­ского» досто­ин­ства24. Другой пра­во­слав­ный бого­слов вообще глав­ным попри­щем пер­во­му­че­ника считал не слу­же­ние в общине, а бла­го­ве­стие. Даже само постав­ле­ние «семи» в плане Деяний, по его мнению, имело зна­че­ние вве­де­ния к повест­во­ва­нию о бла­го­вест­ни­че­стве Сте­фана25. Он же, хотя и не решает окон­ча­тельно вопроса о харак­тере слу­же­ния «семи», но тем не менее опре­де­ленно отдает пред­по­чте­ние мнению, отри­ца­ю­щему его тож­де­ство с диа­ко­на­том26. Как особо ода­рен­ных, «испол­нен­ных Свя­таго Духа и муд­ро­сти» пони­мал «семе­рых» немец­кий ученый Зом. Однако в оценке их хариз­ма­тич­но­сти явно ска­за­лись его про­те­стант­ские убеж­де­ния. Для Зома «семь» – это не только особо ода­рен­ные слу­жи­тели общины, но и неза­ви­си­мые от апо­сто­лов, постав­лен­ные Самим Богом руко­во­ди­тели Церкви27.

Проф. В. Мышцин, не отри­цая хорошо обос­но­ван­ного пред­по­ло­же­ния Зома отно­си­тельно хариз­ма­тич­но­сти «семи», довольно успешно и аргу­мен­ти­ро­ванно воз­ра­жает против допу­щен­ных про­те­стант­ским ученым край­но­стей28. Иссле­до­ва­тели, не при­зна­ю­щие диа­кон­ского слу­же­ния в иеру­са­лим­ской общине, усмат­ри­вают зарож­де­ние диа­ко­ната в более позд­нее время в Церк­вах, осно­ван­ных апо­сто­лом Павлом. Отме­чая бли­зость диа­кона к епи­скопу, проф. А. Лебе­дев усмат­ри­вает в этом при­чину про­ис­хож­де­ния диа­ко­ната как слу­жеб­ной долж­но­сти при епи­скопе; при этом он пол­но­стью игно­ри­рует какое-либо вли­я­ние инсти­тута «семи»29.

Эту же точку зрения раз­де­ляет прот. Н. Мали­нов­ский, кото­рый в своем «Очерке пра­во­слав­ного дог­ма­ти­че­ского бого­сло­вия» пишет, что «бого­учре­жден­ность в Церкви чина диа­кон­ского пред­по­ла­га­ется в посла­ниях апо­стола Павла»30. Дей­стви­тельно, как известно, в Пав­ло­вых общи­нах были лица, кото­рые имели спе­ци­аль­ное, уже полу­чив­шее весьма кон­крет­ный смысл назва­ние диа­ко­нов (Флп. 1:1). Но здесь воз­ни­кает вопрос: если эти люди несли опре­де­лен­ное долж­ност­ное слу­же­ние, то было ли оно вновь создано в Церкви, или только воз­рож­дено, дру­гими сло­вами, суще­ство­вала ли связь этого инсти­тута с иеру­са­лим­ским инсти­ту­том «семи». Можно счи­тать дока­зан­ным, что «семь» не имели пре­ем­ства в Иеру­са­лим­ской Церкви; то же сле­дует ска­зать и о других Церк­вах, по край­ней мере, нет фак­ти­че­ского мате­ри­ала для соот­вет­ству­ю­щих поло­жи­тель­ных выво­дов. Из того, что мы знаем о даль­ней­шей судьбе «семи», можно заклю­чить об особом, кор­по­ра­тив­ном харак­тере их слу­же­ния. Нельзя гово­рить о каких-то вре­мен­ных пол­но­мо­чиях, исчер­пы­ва­ю­щихся лишь только в Иеру­са­лим­ской общине; скорее всего, тот факт, что никто из «семи» в отдель­но­сти не испол­няет в даль­ней­шем в других общи­нах воз­ло­жен­ных на них в Иеру­са­лиме обя­зан­но­стей, гово­рит в пользу зави­си­мо­сти их слу­же­ния от нали­чия всей кор­по­ра­ции. В этой связи «семь» пред­став­ля­ются явле­нием совер­шенно особым, не имев­шим про­дол­же­ния в после­ду­ю­щей исто­рии Церкви.

Но вместе с тем нельзя отри­цать несо­мнен­ного сход­ства неко­то­рых обя­зан­но­стей «семи» с обя­зан­но­стями позд­ней­ших диа­ко­нов. Данное обсто­я­тель­ство дает повод гово­рить о дей­стви­тельно суще­ству­ю­щем един­стве между этими слу­же­ни­ями, о том един­стве, созна­ние кото­рого до сих пор живо в Церкви. После­ду­ю­щие диа­коны испол­няли в общине обя­зан­но­сти, состав­ляв­шие лишь часть обя­зан­но­стей «семи». Они не были наслед­ни­ками этого глу­боко духов­ного, чрез­вы­чайно ода­рен­ного долж­ност­ного слу­же­ния пер­вен­ству­ю­щей Иеру­са­лим­ской Церкви. Они несли прин­ци­пи­ально новое иерар­хи­че­ское слу­же­ние, насле­до­вав­шее, однако, неко­то­рые функ­ции посвя­щен­ных апо­сто­лами мужей. Таким обра­зом, говоря о связи «семи» с диа­ко­на­том, сле­дует под­ра­зу­ме­вать не одно­род­ность слу­жеб­ного досто­ин­ства, а неко­то­рое сход­ство обя­зан­но­стей, кото­рое дает воз­мож­ность при всем име­ю­щемся раз­ли­чии видеть в «испол­нен­ных Свя­таго Духа и муд­ро­сти» про­то­тип буду­щих диа­ко­нов.

---

При­ме­ча­ния:

1. П. Соко­лов. Агапы, или вечери любви в древ­не­хри­сти­ан­ском мире. Сер­гиев Посад, 1902, с. 36.
2. Иосиф Флавий. Иудей­ские древ­но­сти. Т. 1. СПб., 1900, с. 218.
3. В. Мышцин. Цит. соч., с. 26.
4. П. Соко­лов. Агапы, или вечери любви в древ­не­хри­сти­ан­ском мире. Сер­гиев Посад, 1902, с. 11.
5. В. Мышцин. Цит. соч,. с. 27
6. В. Мышцин. Цит. соч,. с. 32
7. Правда, проф. Кони­да­рис счи­тает, что слу­же­ние «семи» не исче­зает в Иеру­са­лим­ской Церкви, о нем, якобы просто не упо­ми­на­ется больше в Дея­ниях по той при­чине, что «слу­жи­тели трапез» («семь или их пре­ем­ники) не при­ни­мают уча­стия в управ­ле­нии общины. В каче­стве под­твер­жде­ния про­фес­сор при­во­дит Деян. 20:17. 21:19. Однако пред­по­ло­же­ние уче­ного, осно­ван­ное на Дея­ниях, пред­став­ля­ется весьма гипо­те­тич­ным.
8. Апо­столь­ские Поста­нов­ле­ния, кн. 8, гл. 46. Казань, 1864, с. 305.
9. Г. Дикс утвер­ждает, что забота о бедных была также обя­зан­но­стью и «семи» слу­жи­те­лей в иудей­ских общи­нах.
10. Св. Иустин. I Апо­ло­гия. М., 1892, с. 97.
11. Ерм. Подоб. IX, 26. Писа­ния мужей апо­столь­ских. СПб., 1895, с. 240.
12. Св. Киприан. Тво­ре­ния, 4‑е письмо. Киев, 1891, с. 110.
13. Св. Ириней. Против ересей. ?, 26, 3. Спб., 1900, с. 95.
14. Деяния девяти Помест­ных собо­ров. Казань, 1901, с. 15.
15. Ермий Созо­мен. Цер­ков­ная исто­рия, кн. VII, гл. 19. СПб., 1815.
16. По мнению Гар­нака, этот обычай имел место в Риме уже к концу II века и удер­жи­вался еще неко­то­рое время по исте­че­нии III сто­ле­тия. (Р Зом. Цер­ков­ный строй в первые века хри­сти­ан­ства. М., 1906, с. 198). Вслед за Гар­на­ком Зом усмат­ри­вает в этом же при­чину обра­зо­ва­ния ипо­ди­а­кон­ского инсти­тута и, раз­ви­вая ука­зан­ный прин­цип дальше, заклю­чает об ана­ло­гич­ном про­ис­хож­де­нии сте­пени ако­лу­фов. (там же, с. 212).
17. II Вати­кан­ский Собор. Дог­ма­ти­че­ское поста­нов­ле­ние о Церкви, 1966, с. 29.
18. Деяния Все­лен­ских Собо­ров. Т. 6. Изд. 3. Казань. 1908, с. 279.
19. Св. Иоанн Зла­то­уст. Беседа 14-ая на Деяния. Тво­ре­ния, т. 9. СПб., 1903, с. 138.
20. Там же, с. 143.
21. Там же, с. 144.
22. Проф. А. Лебе­дев. По вопросу про­ис­хож­де­ния пер­во­хри­сти­ан­ский иерар­хии. Сер­гиев Посад, 1907, с. 10–11.
23. Там же, с. 11.
24. Там же.
25. Еп. Кас­сиан. Хри­стос и первое хри­сти­ан­ское поко­ле­ние. Париж, 1950, с. 137.
26. Там же, с. 138.
27. Р. Зом. Цит. соч., с. 121–122, 197.
28. В. Мышцин. Цит. соч., с. 29.
29. Проф. А. Лебе­дев. Цит. соч. с. 11–12.
30. Прот. Н. Мали­нов­ский. Очерк пра­во­слав­ного дог­ма­ти­че­ского бого­сло­вия. Ч. II. Сер­гиев Посад, 1912, с. 231.

Бого­слов­ские труды, №13 (1973)