Нила, митрополита Родосского, четыре неизданных произведения

В составе рукописного сборника Московской Синодальной Библиотеки (века ХIV и ХV) под № 492 находится собрание некоторых сочинений Нила Родосского, собственноручно им переписанных, как то доказывается многими собственноручными исправлениями текста по им же подчищенному и собственноручными же дополнениями на полях рукописи, а равно и свидетельством позднейшего владельца её, который на последней, оберточной, странице записал: Γεώρ τοῦ ἀςρουλοῦ ἠ βίβλος αὓτι, γραφίσα χηρί τοῦ ἁγιωτάτου μιτρωπολίτου ρώδου νοίλου.. То есть: эта книга, написанная рукою святейшего митрополита Родосского Нила, есть собственность Георгия Аструла. Когда жил и кто был собственник видим из двух других записей на той же странице: κατά τήν σίμερον ἠμέραν, ἣτης ἑςήν μηνί ἱουλίω ἐσῶτι ς τρέχοντας τοῦ χῦ ᾳυμς ἔκρίθην και ἔδωκαν ἀπόφασην. То есть: в нынешний день, который есть шестое число месяца июля текущего 1446 года от Христа меня судили и издали приговор... Остальная приписка такова: παπάς Ἰωάννης τοῦ παπά Γεὤρ πρώτος τῶν τριαντῶν ἐτους ᾳυμς.. То есть: поп Иоанн, сын попа Георгия, прот. (протопоп) в Триантах. 1446 года. Трианты (τά Τριάντα) существуют и по ныне верстах в семи от города Родоса, как красивое село, по отзыву Людвига Росса в его Reisen auf den griechischen Luseln des agaischen Meeres, Dritter Band, seit. 95 (изд. 1845, Stuttgart und Tubingen).

В рукописи заключаются следующие произведения митрополита Нила:

1) Νείλου, μητροπολίτυ Ρόδου, Ἐγκώμιον εἰς τήν ὁσίαν καί θαυματούργον Ματρώνην. Похвала преподобной и чудотворице Матроне. Начало. Οὐ ξένα τά τῆς παρούσης ἡμῖν πανηγίρεως.

2)  Τοῦ αὐτοῦ Λόγος εἱς τήν παραβολήν τοῦ πλουσίου καί Λαζάρου. Его же, слово на притчу о богатом и Лазаре. Начало. Οἷδα τήν παροῦσαν θεολεκτον ἀνά χεἷρας λαμβάνων παραβολήν και τήν ἑμαυτοῦ ςηλιτεύσων σκαιότητα καί πολλοῖς ἐσόμενος ἐπαχθής, ὃσοις μή τό πεφυκός φιλεῖ συμπάσχειν τοῖς πάσχουσιν. Начальное заглавие, Τοῦ αὐτοῦ написано после подчищенного, но заметного: ἁμαρτωλοῦ νείλου. А вверху еще стоит приписка другою рукою: τοῦ ἑν ἁγίοις πατρός ἡμῶν νείλου μητροπολίτοῦ ρόδου..

3)  Оглавление, сделанное рукою Нила, счищено, и другою рукою написано: Νείλου, τοῦ ἁγιοτάτου ἀρχιεπισκόπου Ρόδου, Λόγος εἰς τά τῆς ὑπεράγνου δεσποίνης ἡμων Θεοτόκου εἰσόδια; ὃτε τριετής εἰς τά τῶν ἀγίων ἄγια εἰσηνέχθη.. Нила, святейшего архиeпиcкопa Родосского, Слово на введение пренепорочной Владычицы нашей Богородицы, когда трехлетнею она введена была во Святое Святых. Благослови отче. Начало. Ἐν ταῖς βασιλικαῖς δορυφορίαις καί προελεύσεσει φιλοτιμία πολλή τοῖς ἐν λόγω κομψοῖς λόγοις σχεδίοις τισίν ἤ καί μεμελετημένοις τήν βασιλικήν φαιδρύνειν πανήγυριν. ἡμῖν δέ τῇ μητρρί τοῦ τῶν οὐρανῶν βασιλέως καί κοινῆ μετ΄ ἐκεῖνον βασιλίδι πάσης της κτίσεως πομπευούση τοτήμερον καί ἐκ τῶν μητρώων θαλάμων εἰς τό τοῦ παμβασιλέως προῖούση θεῖον ἀνάκτορον, τίς λόγος προσενεμθείη.

4) Του αὐτοῦ, εἰς τήν αὐτήν ἑορτήν Λόγος β». Его же, на тот же праздник Слово второе. Начало. Ἐν μέν τοῖς φθάσασι τά της παναγίου Θεομήτορος εἰς τόν τοῦ Κυρίου ναόν ἀπαντῆς και δορυφορίας διεληλύθαμεν.

5)  Τοῦ αὐτοῦ, Ομιλία εἰς τήν ἀρχήν τοῦ κατά Ματθαῖον εὐαγγελί. Его же, Беседа на начало Евангелия от Матфея. Начало. Βασιλέως εἰσελεύνειν εἰς τήν ἑαυτοῦ πόλιν μέλλοντος, οἰ ἐκείνου προίασι δορυφόροι.

6)  Ηθοποία ὡς ἐκ προσώπου της Θεομήτορος πρός τόν ἐαυτῆς Υιόν, ὃτε τοῦτον ἑώρα πάσχοντα. Выражение чувств от лица Богоматери к Сыну своему, когда видела Его страждущим. Писано стихами, коих всего сто шестьдесят восемь. Начало.

Αἱπρώην ἐν μητράσι μέ μακαρίζουσαι μόνην.

Και λίαν ἐκθειάζουσαι μασούς και μήτραν,

Νῦν δεῦτε κόραι Ἱερουσαλήμ, ὃσας εὐφραίνει τέκνα,

Τόν θρῆνον συνεργάσασθε, σθνολοφύρασθέ μοι.

7)  Τοῦ αὐτοῦ, Ομιλία εἰς τήν παραβολήν τοῦ δείπνου. Его же, Беседа на притчу о вечери. Начало. Δεῖπνον ημῖν ἤδη πρόκειται μυστικόν, ὅπερ ἡ σεπτή τῶν ευαγγελίων βίβλος.

8)  Τοῦ αὐτοῦ, εἰς τήν παρά τω εὐαγγελιση Λουκᾳ περικοπήν, ἥ περί τῆς ἀναστάσεως τοῦ υἱοῦ τῆς χήρας διαλαμβάνει. Его же, на отдел у Евангелиста Луки, где раcсказывается о воскрешении сына вдовы Наинской. Τοῦ αὐτοῦ написано по подчищенному, а пред сим тою же рукою: ὡραιοτάτη διήγησις, т.е. – превосходное изъяснение. Начало. Τά τῆς ἱερᾶς και θείας τῶν εὐαγγελίων πηκτύος ἡμῖν πάσης ἃλλης ἱερᾶς γραφῆς σωτηριωδέστερα πέφυκε. δύο γάρ ἐστιν ἐντεῦθεν ἀπόνασθαι τά τῇ ψυχῇ καιριώτατα, ἀκρίβειαν δογμάτων και πολιτείαν θεάρεστον.

9)  Τοῦ αὐτοῦ τῇ ἀγίᾳ και μεγάλῃ παρασκευῇ. Πρός τούς ἀντιπίπτοντας τῴ λόγῳ τῆς καθ΄ ἡμᾶς θείας πίστεως και πρός τήν τοῦ Σωτῆρος ἐνανθρώπησιν και τήν κατά τό πάθος οἰκονομίαν δυσχεραίνοντας, ὡς ἀπίθανον τό θεῖον ἐςτοσοῦτον ἐληλυθέναι συγκαταβάσεως, ἑνῆν και ἑτέρως τά κατά τήν ἡμετέραν σωτηρίαν ὠκονομῆσθαι. Ἓτι δέ καί τῶν κατά τήν σάρκωσιν και τόν σταυρόν και τήν ἀνάστασιν ἐπεξεργαστικωτέρα τίς και ἀβροτέρα παρένθεσις. Его же, во святой и великий Пяток. Против нападающих на основательность нашей божественной Веры и сомневающихся в вочеловечении Спасителя и домостроительном Его страдании, так как невероятно, чтобы Бог дошел до такого снисхождения, когда можно было и иначе устроиться нашему спасению. И к тому приложено обстоятельное и обширное рассуждение о воплощении, о кресте и воскресении. Начало. Ὁ λόγος ὁ τοῦ σταυροῦ τοῖς μέν ἀπολλυμένοις μωρία ἐστί, τοῖς δέ σωζομένοις ἡμῖν δύναμις Θεοῦ ἑστίν. Οὖτος γάρ ἔστι τό ἀντιλεγόμενον ἀληθῶς σημεῖον και τοῖς μηδέν τι παρά τά ὁρώμενα δεχομένοις διαπιστοῦμενον. Ἐν τούτῳ πάλαι μέν ἔλληνες, νῦν δέ αὖ Ἱουδαῖοι και Ἀγαρηνοί και Ἱσμαηλίται και Ἀρραβες τήν ἄπασαν ἰστῶσι τῆς φιλονεικίας ἰσχύν.

10)  Του αὐτοῦ, εἰς τά ἃγια και ζωοποιά πάθη λόγος β΄. Его же, на святые и животворящие страдания. Слово второе. Начало. Δεσποτικῶν ἡμῖν παλαισμάτων ἐπαινοί τε και κρότοι ἡ ὐπόθεσις, ῶ παρόντες, τοῦ συλλόγοῦ τοῦτου καθέστηκεν. Слово это занимает тридцать листиков, но продолжение оторвано.

В Московской же Синодальной библиотеке имеется рукописный греческий сборник (века ХIV и после, по Маттеи) под №258, где, между прочим, есть еще одно произведение Нила Родосского. Τοῦ ἀγιωτάτοῦ Νείλου μητροπολῖτου Ρόδου Κανών ἰαμβικός, εἰς τήν ἑορτήν τῆς κοιμήσεως τῆς παναγίας Θεοτόκου, εὐτεχνέστατος και δόκιμος, φέρων ἀκρόστιχον τόδε.

Ἄνθεα δρεψάμενος καθάπερ λειμῶνος αὑλου,

Ἐκ καρδίης πτωχῆς, ἐκ μελέων ἐπέων

Εὐαγές ῆμαρ ἀγνῆς ἀναδῶ Μαρίης, λέχεος

Ἦ τέκε Παῖδα Θεοῦ, τῶν μερόπων μέγ΄ αἴνος.

То есть: Святейшего Нила, митрополита Родосского, Канон, ямбическими стихами написанный, на праздник Успения пресвятой Богородицы, (канон) художественный и изящный, которого краестрочие таково: Как бы сорвавши цветы с духовного луга, я от скудного сердца, пустыми словами приветствую славный праздник непорочной Марии, бессеменно родившей Сына Божия, великую славу земнородных. Начало. Ὠδή α΄, ἦχος β΄. Ἇσμα κροτείσθω τῶ Θεῷ καινόν Λόγῳ. νέκρωσιν οὔτος τῇ νεκρώσει γάρ λύσας, θώκων ἐφ΄ ὔψους ἰδρυθείς τε τῶν ἄνω, ἔσχε ξυνωνόν τήν τεκοῦσαν τοῦ κλέους, ἄνω πρός αὐτόν ἣν μεθίστησι ξένως.

В книге Νέον Λειμωνάριον (Афины, 1873) напечатано Последование (Ἀκολουθία) службы на день памяти пр. Матроны, 20 октября, составленное Нилом, когда он был еще мирянином и назывался Никитою. Тут же сказано, что и похвальное Слово написано им еще до принятия свящ. сана.

О других сочинениях его упоминается в Fabricii Bibliotheca Graeca, ed. Harles. Именно:

а) Филипп Лаббе говорит о его Анакреонтических стихотворениях, (de versibus Anacreonticis) имеющихся между рукописями парижской библиотеки. Может быть, догадывается Фабриций, это – стихотворения, обозначенные в указателе Королевской Ескуриальской библиотеки так: Νείλου μητροπολίτυ Ρόδου, του Διασωρηνοῦ, περί λίθων, περί κατασκευῆς μύρου Μωσαΐκου, περί γεννήσεως τεχνικῆς, περί χρόνου βισέκτου.. То есть: Нила, митрополита Родосского, прозванием Диасорина, о камнях, о приготовлении мира Моисеем, об искусственном зарождении, о високосном годе,

б) Νείλου μητροπολίτου Ρόδου, Διήγησις συνοπτική περί τῶν ἁγίων και οἱκουμενικῶν συνόδων. Нила, митрополита Родосского, краткое повествование о святых и вселенских соборах. Оно напечатано по-гречески с латинским переводом в первый раз как прибавление к «Номоканону Фотия» a Christophōro justello, Parisiis 1615; затем a Guil. Voёllo atque Henrico Iustello filio в библиотеке древнего Канонического права (Bibliotheca Iuris Canonici veteris, tom. 2, pag. 1155. Paris. 1661 fol.); перепечатано и Гардуином в его Conciliorum Acta, tom. V. Parisiis 1713. Имея под руками «Библиотеку древнего Канонического права», изд. 1661 года, считаем не лишним сообщить тут слова Нила о восьмом и девятом соборах (после рассказа о семи прежних). „Святой и вселенский восьмой собор трехсот восьмидесяти святых отцов состоялся в царствование Василия Македонянина. На том соборе утвердился мир между Западною церковью и другими патриаршими, так как западные ясно исповедали: читаем святой символ и веруем, как и вы, без всякого приложения, потому что в таком виде он есть символ истинной Веры; а прилагающих к нему или отъемлющих что либо от него анафематствуем. Тогда были Иоанн, папа Римский, Фотий, патриарх Конст., и местоблюстители Римской церкви, Павел и Евгений епископы и Петр, пресвитер и кардинал, и другие пaтpиapxи чрез своих местоблюстителей. После совещания их об общем единомыслии церквей, местоблюстители старейшего Рима возгласили: справедливо не делать никакого другого определения Веры, но прочитать и подтвердить древнее оное, во всей вселенной содержимое и почитаемое. И по прочтении священного символа без приложения, как он есть, святой собор возгласил: по учению Спасителя и преданию апостольскому, так же и по каноническим правилам святых и вселенских семи соборов, мы принимаем сердцем и языком, и везде громогласно возвещаем определение чистейшей Веры христианской, дошедшее до нас от предков, ничего не отнимая, ничего не прибавляя ни по смыслу ни по букве, ничего не изменяя и не извращая. И после сего местоблюстители Римские и весь собор возгласили: кто дерзнет составлять другой символ и постановлять иное определение, делать прибавку или убавку в прочитанном теперь священном и святом символе, да будет анафема. Это находится и в Римских канонах деяний сего собора, как видно из послания Иоанна, папы Римского, к Φοтию, патриарху Константинопольскому: И братство твое ведает, что когда за несколько пред сим посланный ваш объяснялся с нами касательно святого символа, то нашел, что мы соблюдаем оный неизменным, ничего не прибавляя и не убавляя, так как знаем, какое тяжкое осуждение грозит дерзающим на это. Итак, чтобы успокоить вашу достопочтенность по сему предмету, из-за которого вышел соблазн между церквами Божьими, объявляем снова, что не только мы так не произносим, но и по безумию дерзнувших учинить то в начале считаем нарушителями слова Божья и исказителями учения о Боге Владыки Христа и святых отцов, которые соборно предали святой символ, и ставим их наравне с Иудою, как посягнувших на одинаковое с ними дело, не тело Господне предавая смерти, но раздирая и рассекая друг от друга верных, которые суть члены тела Его». О девятом говорить: „Святой и вселенский этот девятый собор состоялся в царствование покойного и приснопамятного царя государя Андроника палеолога и Иоанна, сына его, против Варлаама и Акиндина. Ибо сии то учили, что нет никакого различия между Божеским естеством, сущностью и действием, но что они тожественны и безразличны, то говорили, что различие есть, только сущность признавая несозданною, а её существенные и естественны действия – другими, но не несозданными, а созданными. И еще, просиявший на Фаворе Божественный оный свет – привидением просто и творением, появляющимся и исчезающим, а не естественным блистанием Божеского естества, которое называется и Божественность и светом неприступным и попаляющим. Против сих-то, так говорящих, состоялся святой этот собор, который обличил их, безумствующих и неправду вводящих, и нечестием превосходящих иных еретиков. На этом соборе присутствовали Исидор Константинопольский, Лазарь Иерусалимский, патриархи Александриский и Антиохиский чрез своих местоблюстителей, Григорий Палама, Филофей Красный (ὀ Κόκκινος) и многие другие монахи добродетельные и разумные, которые и анафематствовали их. Принимаем (сказал собор) преданное отцами, что словом „Бог» означается действующий, а словом „Божество» – действие; но ни одно из Трех Лиц не есть действие. Принимаем, что неимеющее никакой силы или действия вовсе не существует, не есть что-нибудь, и не возможно ему себя ставить или отставлять. А то, что имеет (силу или дествие), несомненно отличается от того, что́ имеется».

Мы привели эти выдержки из сочинения „о соборах» потому, что они служат пока единственным подтверждением того, что Нил писал против Латинян. Но что он действительно был поборником православной веры и уважаемым писателем, видно из показания грекоунита Иоанна Плусиадена (он же впоследствии Иосиф, епископ Мефонский), составившего около 1442 года «Разговор о разногласии между Греками и Латинами, и о святом соборе, происходившем во Флоренции» (издан в Migne Patrologiae Graecае tom. CLIX). Выведенный тут на сцену Ракендит, представитель православия, на запрос: „перечисли мне поименно учителей, которым ты доверился и из-за которых отделился от Латинян», отвечает: „Имеем Фотия, который первым написал книгу против Латинян; и после него многих славных, философа Михаила Пселла, Нила Кавасилу, Николая Мефонского, Нила Родосского, некоего Мосхампара, Фурна философа, Каматира блогородного, некоего Варлаама, монаха Калабрийского, Паламу мудрого, Феофилакта Болгарского, другого Болгарского (архиепископа) Матфея, и иных многих, которых не перечисляю, чтоб не продлить речи».

Наконец, читаем у Фабриция. „О Ниле Родосском, как представителе Паламитян своего времени, открыто заявил Николай (Иосиф, должно быть), Мефонский епископ, в книге на Паламу, и заметил, что даже против желания Филофея, патpиapxa Конст., коего был экзархом около 1366 г., Нил был изгнан из священной страны Родосской. А Николай Комнин, упоминая, что при дворе называли сего Нила дьяволом, и что он был до нелепости почитателем Филофея, говорить, что низложение его, на которое не соглашался Филофей, подтвердил преемник последнего, Макарий (с авг. 1376, † в марте 1379). Синодальное определение о низложены имеется у Христофора Кампана, Хиосца». – Назначение Нила на митрополи Родосскую патриархом Филофеем состоялось в апрл 1357 года (см. ActapatriarchatusConst., tom. I, diploma 105), а в декабре 1369 тот же патриарх поручил митрополию острова Родоса и Кикладских ведению митрополита Сиды, и затем она была поручаема другим во временное заведование, „так как», говорится в синодальном определении 1394 по случаю назначения митрополита Ставропольского заведующим ею, „нельзя было рукополагать на Родос настоящего (γνήσιον) митрополита, но все на время поручалась эта митрополия другому apxиepeю». Почему же нельзя было? Без сомнения потому, что Орден Рыцарский, владевший островом, из ревности о латинстве, не терпел постоянного пребывания православного apxиepeя. Итак Нил был выслан с острова в 1369 году, но еще дожил до патр. Макария, который утвердил его низложение может быть в надежде умилостивить Орден, чего однако не случилось.

Собравши по возможности эти сведения о личности Нила и его письменных трудах, мы сочли не бесполезным для ближайшего ознакомления с греческою церковною литературою XIV столетия издать некоторые из произведений его, хотя и все они заслуживают внимания. Теперь издаются четыре произведения: а) похвальное слово преп. Матроне; б) Беседа на начало Евангелия от Матфея, в) Беседа на притчу о вечери, и г) Беседа о воскрешении сына вдовы. Относительно „Похвального Слова» необходимо заметить следующее. Похвальное Слово по Синодальной рукописи не сохранилось в целости; недостает одного листка, а может быть и больше. От этого может быть зависит умолчание о том, что преподобная, называвшаяся прежде Mapиею, постриглась, с именем Матроны, в монастыре, имевшем всего трех монахинь (мать с двумя дочерьми); что по смерти игуменьи, то есть матери, она упрошена была занять её место. Так говорится в жизнеописании её, составленном в начале нынешнего столетия Никифором, Хиосским иеромонахом, и напечатанном в Новом Лимонаре (Νέον Λειμωνάριον, Афин. издание 1873). Но в остальном это жизнеописание стоить в зависимости от „похвального Слова», и только в двух отношениях отступает от него, с явным ущербом для истины, именно: относительно времени нападения на Хиос народа некоего варварского с Запада, и года кончины преподобной Матроны. Жизнеописание говорит: «в то время, как Генуэзцы владели Хиосом, прибыла великая толпа некоего варварского народа с Запада, люди и по языку и по характеру дикие и бесчеловечные, и производили много грабежей и опустошений на Xиоce; пришли и в монастырь преподобной» и проч. У Нила нет упоминания о Генуэзцах, конечно потому, что в первой половине XIV века остров состоял в подданстве Греческой империя, хотя некоторою частью его, еще со времен Михаила Палеолога, владела одна Генуэзская фамилия на условиях платежа дани; только со второй половины того века весь остров окончательно поступил во власть иноземцев, как видно из „Истории» Кантакузина. Никакого точного обозначения „варваров с Запада» не находим ни у Нила, ни в жизнеописании; но по всему видно, что это была «вольница Каталан и Алмогаваров», принятая (в количестве восьми тысяч душ) императором Андроником на службу в 1304 году. Слово „Алмогавары» и значить с арабского „люди с Запада». Это были, как и Каталаны, выходцы из Испании, служившиe по найму сперва в Сицилии, теперь в Греческой империи. В 1305 году одна их часть зимовала в Кизике, а другая на острове Xиoce, и они всюду ознаменовывали свою стоянку грабежами, насилиями и убийствами (см. Пахимера de Andronico Palaeologo V, 14. 25. Σταματιάδου οἱ Καταλάνοι ἐν τῇ Ἀνατολῇ σελ. 12. 51. 52, ХХХ, 1869). К сему то времени относится и вторжение в монастырь преподобной, упоминаемое у обоих писателей. И так как вслед за сим Нил говорит о кончине её, то и кончину нельзя отодвигать дальше 1310 года, даже можно ставить ее ближе, примерно в 1306 году. Таким образом легко объяснятся слова, что преподобная жила незадолго до составления похвального Слова ей, и что до того еще никто не пришел к мысли записать известия об ней. Между тем „жизнеописание» относит кончину определенно к 1462 году, ссылаясь на то, что этот год кончины обозначен в некоей пергаменной рукописи монастыря τῶν Μουνδῶν, на Xиoce. Но это явная несообразность, запись очевидно неверна и ссылка таким образом не имеет значения.

4 июля 1890 года.

Заиконосп. мон.

Архим. Арсений

Не пришлый предмет настоящего торжества у нас, и не чуждый славного нашего града; восхваляемая произросла у нас, и сама была отпрыском нашего корня. Потому что Матрона святая созвала это собрание, и её богочестный праздник устроил настоящее торжество. Не та Матрона, которую произрастила и воспитала Солунь, а услугами её добродетели пользовалась Палестина, и в полноте подвижнических трудов переселила¹ к Богу: но на которую я уже указал, как на богодарованную ветку сего нашего острова. Он произвел ее на свет и посвятил Богу, как некий священный и честный начаток (Лев.28:10. Иак.1:18), а От Него принял ее воистину в величайшее украшение себе, преславный дар, крепчайшее ограждение, непоколебимую опору, надежнейшую стражу, приятнейшее утешение, священнейшее богатство, одушевленное изображение, безопасную сокровищницу, врачевство неисцельных страстей, прогонительницу болезней, отгнание демонов, отражеше врагов видимых. Ее желаем восхвалить, но не можем по достоинству. Как бы достойно превознес язык человеческий ту, которой жизнь превзошла человеческую природу? Ибо, когда двух вещей нужно к достойному прославлению угодников Божиих, изволения сначала и приемов словесного искусства, и одно есть у нас, а другого нет, то это не было б исполнено достойным образом; тем более, когда и в обоих отношениях равно замечается недостаток, не была б достигнута цель.

Но чтобы и с обеих сторон не уклониться нам от долга под предлогом невозможности сделать достойным образом и откладывания до возможности, так что и по этой и по той причине превосходный предмет оставался бы для нас недоступным и несообщимым, мы, не взирая на скудость своего слова, приступим к нему по силе, то имя в виду, что скудость не произвольна. Потому что кто не согласится, что не во всем присуща ему возможность? И никто не станет обвинять меня из-за этого, потому что никакого бесчестия нет в том, что кто-нибудь невольно имеет недостаток в чем-либо. А отсрочка – наше дело. И невозможно, чтобы с этой стороны мы оказались невиновными. А лучше, если сказать правду, не столько от нашей скудости зависит эта безуспешность восхвалить достойным образом, сколько от превосходства похваляемых за добродетель, которая, по сказанному нами, представляясь вышечеловеческою, требует и похвал, выше исходящих от человеческого языка.

Такова воистину и ныне прославляемая. Если бы мы вздумали восхвалять ее по отчизне и роду, то показалось бы, что судим² о человеке по тени, чтоб не сказать, поступаем в прямое противоречие воле прославляемой. Потому что, если бы ей свойственно было любочестие с этой стороны, имели бы смысл разглагольствие об этом и остановка на таких вещах, и у нас отсюда был бы не бедный материал для похвал, так как отчизна предлагает нам многие удобства к сему. Ибо кто не знает выгод нашего города, как он хорошо расположен и красив, как достаточно велик, каким умеренным растворением воздуха пользуется, так что тела не терпят ни от жара, ни от холода; как превосходна у него гавань и весьма удобна для пристанища входящих в нее отовсюду; какую плодоносную имеет землю по силе производства для потребностей жизни и приспособления для произведений её, красуется роскошными садами, цветущими лугами и рощами, обилующими множеством растительности, и весь орошается потоками, изобильно доставляющими приятную и вкусную для питья воду? А что еще больше служит к похвале, весь остров славится гражданами богобоязненными, добрыми в обращении, понимающими что нужно делать и весьма рассудительными. И род, – и тот не меньше (дает повод) к любочестию. Потому что родители её были знатны и по богатству ни в чем не уступали тем, которые избыточествовали имуществом, а при этом и нравов хороших были, и с внешним благородством соединяли великое благородство душевное, если от плода, по слову Владыки, надлежащим образом познается дерево (Мф.7:16,20).

Поскольку же этим, как и всем миром, преподобная пренебрегла и во всю жизнь заботилась только о внутреннем украшении души, то не явное ли невежество останавливаться на этом и пытаться украшать ее тем, с чем навсегда распрощавшись, она предоставила то миролюбцам?

А еще больше, если нужно сказать истину, не ее следовало бы ублажать по отчизне или роду; на самом деле она была для них и почестью и похвалением. Потому что город, посвя тивший Богу ее, так угодившую, не столько превозвышается и величается другими благами, какими богат, сколько ею; и род, и самый произведший ее городок, доселе знатны и пользуются известностью бессомнения не по иному чему, а как получившие известность, и весьма почетную, от того, что были корнем её, – подобно как и чрез Самуила (прославился) Армафем (1Цар. 1:1. 9, 5), и чрез Илию – Фезва (3Цар. 17), и, от рабов взойду к самому общему Владыке, чрез Христа самого Вифлеем (Мф.2:1. Мих. 5:1). Ибо кто-нибудь, услышав о Волиссосе, тотчас вспоминает ее и ублажает ту местность ради произшедшей оттуда. А с другой стороны, если рассуждать с большим любомудрием и возвышеннее, отечеством для прославляемой был вышний, истинный Иерусалим и собор торжествующих на небесах, а род – все ангельское ликостояние и церковь первородных (Евр.12:22. 23), и прежде того сам Бог, Которого она предпочла отцу и матери и братьям (сн. Мф.19:29), и Который всем этим сделался для неё с преизбытком, не только в смысле промышления, но и отношения, через воистину искреннее стремление её к Нему.

А жила она не в давние времена, ни за много лет до сего, но близко к нашим уже временам, так что еще доселе и письмена не преданы известия о ней. И то относится к великой похвале ей, именно, что произшедши в эпоху оскудения добра и процветания зла, она не была рабою того времени, ни пошла за толпою, чему подвергся бы иной кто-либо, небрегущий о Боге и меньше взирающий на оную светлость. И это – жена, которой по естеству, в следствие немощи (1Петр. 3, 7), свойственна увлекаемость. Но твердостью убеждения и силою ума она возмогла стать выше и времени и природы, и явилась как роза среди терний (Песн. 2:2) или река текущая сквозь соленые воды моря, или животное, скачущее в огне, выразимся по богослову³. Тогда как все тогда, не только из принадлежащих к толпе, но и из тех, кто повидимому отреклись от суеты миpской, не меньше связанных низменными отношениями любят праздность и увлекаются сподручными удовольствиями, ты одна, блаженнейшая из жен, имела силу помышлять о горнем (Кол. 3:2) и крепко держаться невидимого (2Кор. 4:18), презревши низменное и скоропреходящее видимое. И праматерь и первозданного смогла обмануть немощь природы и подчинить злейшему совету змия, от чего последовало быстрое преслушание и вместе с супругом удаление от Бога (ибо потому, думаю, и изобретатель зла решился чрез свое орудие, змия, приступить не к мужу, что знал удопреклонность и поползновенность её сравнительно с твердостью мужа); а ты, чудная жена, оказалась крепче не природы только, но и сатанинского ухищрения, и не попустила обольстителю порадоваться о тебе (Пс. 34:19), ни восторжествовать над тобою и возмечтать нечто великое о мудрости своей. И тогда как многие, чтоб не сказать все, и из воспитанных с детства в божественных словах мужей бывают (о, если бы не было сего!) добычею его лукавства, женщина, воспитанная в простоте и не посвященная в знание Божественных писаний, еще с отроческого возраста, не родителями на то посвященная, не священниками наученная, ни другим кем убежденная девство предпочесть брачному сожитию и небрежное разленение заменить суровостью и много трудностью ангелоподобного жительствования (потому что кто ж бы уверен был, что ты в столь нежном возрасте изберешь это, чтобы и говорить об этом тебе, и не думал бить воздух или пускать стрелу в небо?) так, подобно Ною, Аврааму и Иову, преодолела мудрого на зло (см. Рим. 1:80, 16, 19) и для других совсем почти непобедимого, и что они в зрелом возрасте, ты совершила в столь нежном и возрасте и теле. И не прельстила тебя приманка греха; не тронуло тебя удовольствие плоти; не уловила тебя пристрастная любовь; не одолела тебя роскошь; не увлекла тебя красота; не пленили красивые головные уборы и расшитые золотом накидки, и сверкающие камни, и вся подобная мелочь, которою восхищаются девицы. Но все такое считая приличным мелким подлинно душам и недостойным вышней светлости, ты подобно голубю крылами подвижничества возмогла избавиться от сетей сатанинских (Пс. 128:7) и возлететь ко Христу, ищущему твоей чистоты. Нисколько ты не заботилась о внешней красоте, а прилагала все старание к приобретению внутренней; так что и у тебя, по выражению псаломскому (Пс. 44:14), сияла внутри вся слава добродетели, которою ты привлекла на себя призрение и благоволение Царя Вышнего.

...Ради приятности чистоты уклонившись избегают некоторым образом произвольного тления, не касаясь плода преслушания и становясь выше поражения вкушением, и избегают оного праматернего осуждения, оставаясь свободными от скорби в раждании (см. Быт. 8:16). И тогда как не подражали первой оной Еве, уподобились нашей Еве⁴ а лучше сказать – жизни (см. Быт. 8, 20), и жизни воистину, которая не испытавши брачного удовольствия в самом рождении чудным образом избежала материнских болезней. потому что сему (рождению) не предшествовало удовольствие брачное, которое изображает вкушение плода греховного и есть последствие его. Как можно было последовать болезням (чадорождения), которые произошли в противовес греховному удовольствию? И она стяжала плод собственного своего девства – небесного земледельца, Который воз- растил на земле прекрасное cиe растение непорочности и родившись из нетленной утробы, чрез неповрежденность девства открыл нам начатки⁵ будущего нетления, которого несчастным образом лишились первозданные из-за плода преслушания; а который ныне из подражания ей не приобщаются тлению от супружества, тоже и они не лишаются прекрасного деторождения. Ибо болеют и они духовными муками рождения и раждают мысленно плод добродетелей, воспринимая в душе страх Божий (Ис. 26:18), или сердцем принимая слово Христово, как семя (Кол. 1:5,6), и это производя на свет посредством чревоношения добродетелей. Потому и матерями своими называть таких не гнушается Христос. Ибо говорит: матерь Моя и братья Мои суть слушающе слово Божие и исполняющие его (Лук. 8:21). И они вовсе не нуждаются в плотском чадородстве, как совершенно отринувшие брачное удовольствие и таким образом чрез нерастление как бы предначавшую оную будущую нетленную жизнь, которой не сменяет смерть. Потому что чадотворение сделалось необходимыми из-за преступления, для некоторого уврачевания тела смертного, чтобы чрез него входящие заменяли исходящих. А они, сохраняя девство почти в противоположность преступлению праматери и тем изображая нестесняемую оную жизнь, избавились от рождения в печалях, на что осуждены Ева и её потомство, да не имеют нужды и в преемстве рода, так как неослабным и искренним стремлением к бессмертному Жениху и всецелым настроением к нескончаемой той и вечной жизни они становятся выше греха к смерти (Рим. 6:16), и потому обручают себе нетление тела. А порождения чистого ума и отсюда, по сказанному мною, совершаемые добродетели, как дети их и плод чрева и залог памяти неугасающей, скольких детей, подумай, скольких потомков продолжительнее? И чудная Матрона, возлюбивши это деторождение посредством жизни в девстве не пожелала преемства своего рода чрез брак, так как, по апостолу, всею душою заботилась о Господнем, как угодить Господу, и быть святою и телом и духом (1Кор. 7:34). Посему-то и прибрела славу незабвенную и память, продолжающуюся до скончания века.

Потому что, братья, еще не выйдя из отрочества и не достигши зрелого возраста, она мыслила много лучше и возраста своего и природы, и рассуждала о вещах лучше, чем свойственно не только отроковице, но и женщине. И пренебрегши видимое, как скоропреходящее, устремилась к невидимому, как постоянному и пребывающему (2Кор. 4:18). И оставивши родину, и род, и сверстниц, становится беглянкою и уходит из отечества, подражая в том Аврааму, который, повинуясь Божию велению, предпочел страну чуждую родине; и всему тому предпочитая пламенную любовь ко Христу, она берет на плечи крест и чистосердечно Ему последует (Мф. 16:24). А что означает, крест? Всецелое отвращение от жизни в праздности, неподвижность на грех и совершенное умерщвление страстей. На все это указываете крест, так как и осужденные на крестную казнь это очевидно терпели. Ибо в скорби и горьких муках терзаний, претерпевая на позорном дереве всецелую неподвижность членов, они так в большой тоске и болях не двигаясь умирали.

Но прошу не подосадовать на продолжительность речи, хотя бы она по-видимому шла уклончиво и не к предмету относилась, потому что прилежно вникающим она принесете не малую пользу. И теперь мысленно распинающиеся со Христом (Рим. 6:6) претерпевают какую только можешь представить тоску и скорбь, отказываясь от влечений плоти. И как не претерпевают, когда не только отдаляют ее от излишних удовольствий, но усиливаются сдерживать ее даже и от необходимых, и того, пользование чем неизбежно для существования и жизни? И до сего не щадящие ее относительно дозволенных удовольствий, как, скажи мне, сделают ей уступку в совершенно зазорных и воспрещенных? Посему необходимо за трудным лишением необходимых удовольствий следует и недвижность ко гpеxy, а за нею последует всецелое умерщвление страстей, которое от достигших его называется соответственным именем, бесстрастием. Бесстрастие же конечно сходствует с воскресением, которым совосстают со Христом (2Тим. 2, 14. Рим. 6, 4) сораспявшиеся Ему (Гал.2:19) и умершие с Ним (2Кор.4:10) чрез крест подвижничества и совершенное умерщвление страстей. А воскресение, изображает будущее оное пакибытие (Мф.19:28), куда не будет никакого доступа греху (Ап.21:27), так как зло совершенно истребится (1Кор.15:26. Ап.20:14). Ибо тогда, по учению великого апостола, упразднится всякое начальство и власть и сила (1Кор.15:24), и один Бог будет царствовать (ст. 28), так как не станет никакой действующей противной силы, ни будет тогда какое-либо прекословящее существо и в чем бы то ни было противящееся Божьей воле.

Отсюда можно заключать, что доколе царствуют в нас страсти, Христос не совсем царствует в нас. И прочее, как бесславное, обойду молчанием, только ясно представляю настоящую жизнь, в которую больше (хотя и дерзкое выражение) самого Бога, горе мне, царствует или, говоря истину, тиранствует вражеская лукавая сила. Потому что многие, иногда и твердо держащиеся ученья благочестия, и из тех, у коих по истине есть искра страха Божья. повинуясь больше той силе, чем Богу, умеют больше приспособляться к настоящей жизни, чем к той, уповаемой (1Петр. 1, 8), и усматриваются соглашающимися более с противною насильственною властью, нежели с Богом. Когда же грех не действует в нас, страсти всеконечно умерщвлены, тогда, как умершиe для миpa и гpеxa по святому апостолу (Рим. 6, 2. Гал. 6, 14), истинно имеем в нас самих Христа царствующего и живем жизнью в Нем (потому что, говорит уже не я живу, но живет во мне Христос: Гал. 2, 20), когда уже не действует в нас лукавое хотение, посредством которого царствует, увы, и лучше сказать мучительствует в нас дьявол, но сам Христос действует в нас, движимых только угодным и приятным Ему стремлением, а не иным. И тогда мы живем истинно, когда умерли для греха, и изображает истинную оную жизнь, прежде общего воскресения становясь нетленными, по выраженью одного из святых отцов. И не колеблясь скажу, хотя речь и надолго распространяется, что доколе мы еще бываем младенцами, и по несовершенству возраста и по неиспорченности мысли страсти греховны не имеют в нас места, мы изображаем первого оного Адама, скажем с Григорием Богословом⁶, каким то есть был он до преступленья, когда, по священному писанию, первозданные и будучи нагими не стыдились (Быт. 2:25), так как еще не имелось места для гpеховного движения. Подобно и младенцев видим обнажаемыми без всякого соблазна, так как они еще не испытали греха, с которым вошел стыд. А когда при развитии возраста возобладает наплыв похотей плотских, то после преступления почти настает тогдашнее положение первозданных, когда чрез страсть открылись у них очи и они против воли познали собственное обнажение (Быт. 3:7). Ибо тогда настало расстройство телесное, нетолько по смертности, на которое указывают кожаные одежды (Быт. 3:21), но и по произволению от плотского их союза и смешения. И как у Адама оное бесстрастие до преслушания было не собственным достоинством, а было благодеянием единственно благодати Божьей, почему и никакой ему за то не приписывается заслуги, так и несовершенным по возрасту не станем усвоять заслуги какой-нибудь за тогдашнее их бесстрастие, так как у них это благо зависит не от их воли, а случайно выходит такое затишье пожеланий. И действительно, никто здраво рассуждая не назовет этого ни целомудрием, ни девственностью. Но как преобладания плотских страстей, самого тления телесного и смертности, равно как и произвольного повреждения от взаимного совокупления тел, чему жалким образом покорился Адам после преступления, нельзя никоим другим способом истребить, как только чрез смерть и отсюда разрешение изгаженного теперь сосуда в прах, – почему необходимо и ему, после смерти воскресающему, восстановиться таким каким он был и до преступления, подобно, так сказать, сосуду, после сокрушения опять воссозидаемому от художника таким, каким он был уже по первому устроенно: так и нам, если не умрем для страстей чрез подвижничество, невозможно достигнуть того произвольного бесстрастия, которое приобретается добровольным самоумерщвлением. Оно есть и наше одоление, как приобретенное собственными трудами и многими заботами, и угодно Богу, и приобревшим его соделывает несравнимую славу. И сораспявшиеся со Христом и yмершиe с Ним произвольным умерщвлением последовательно и совосстают с Ним (Кол.2:12, Рим.6:7), живя жизнью бесстрастною (Рим. 6:13), которая изображает ту по смерти, где не имеет власти ни тление, ни смерть, по святому апостолу (1Кор.15:53). Потому что раз умерши для греха, они уже не боятся смерти за грех, нетленными становясь прежде общего воскресения, по светилу небошественной Лествицы (см. Слово 29:7, 30:19).

К такому-то воскресению стремясь и ныне составляющая предмет нашего слова, с Тем, Которого вместо всего возжелала только, и Которого только избрала Защитником красоты своей, разумею Жениха чистых душ, Христа, с Ним сочла долгом и сораспяться воздержанием от плотских удовольствий и умереть (Рим. 6:8) совершенным умерщвлением страстей (Кол. 3:5), чтобы с Ним и восстать, а затем и прославиться (Рим. 8:11,17), когда воскреснет в воскресение (Ин.11:24) в пакибытии (Мф. 19:28, Мар.10:30), для получения награды по трудам своим (1Кор. 3:8). И прежде вкушения смерти (Мф.16:28) за грех (Рим.5:12), еще весьма юная возрастом, еще нося неувянувший цвет девства, прежде чем испытать житейские неприятности, прежде чем ороситься грехами, она замышляет бегство и переселяется из отечественной земли, и оставляет всякую привязанность вместе с родом своим. И примечай смысленность её, и как разумно совершила уход. Ибо прекрасно обсудивши сама с собою, каково есть удаление телесное и каково душевное, и взявши во внимание, сколько превосходнее первого второе, избирает второе, и переселяется из мест родных, но не совсем удаляется из отечественной страны. Оставивши родной городок, она приходит в самый город⁷, и его ставит пределом своего бегства и перехода. И некое местечко, в красивой местности города находящееся, избравши себе в пребывание до смерти, там устрояет жилище. И проводила жизнь как иноязычная между людьми другого языка, не со многими беседуя и пребывая в уединении, самыми делами показывая, что отшельничество отличается не столько удалением телесным, сколько душевным расположением. Ибо, когда кто, и живя в многолюдстве, не сносится с ним, и не мыслит и не поступает по примеру толпы, но и укрывается подолгу, и живет скромно и умеренно, взирая только на себя и помышляя о Боге, и совсем не обращая внимания на любезное многим и вожделенное, такой не выше ли отшельников по телу? Если кто отходит телом и уединяется, а умом обходит города и в душе возвращается к тамошней суетливости, то не сочтем ли такого худшим и живущих среди мира? Разумно имея это в виду, и она считала долгом не телом уединяться, а расположением души. Ибо монашество, как выразился великий богослов Григорий⁸, отмечается больше благонравием, чем телесным удалением от мира. Почему и великий Давид был и деятельнейшим, и самым уединенным человеком, если в подтверждение нашего слова сильно и несомненно сказанное им: я один, пока⁹ не умру (Пс.140:10). A cиe, конечно, свойственно душам великим и возвышенным. И не все вмещают слово сиe (Мф.19:11), как говорит Господь о девственниках; и не всем возможно среди моря волнений мирских сохранять мысль в тишине и не обуреваться по душе попеременными волнами житейскими, когда и уклонившиеся от общих смут с трудом могут представлять Богу ум чистый и несмешанный с обычным кружением и житейским непостоянством. И сия мужественная и неустрашимая душа, и во всем ином, и в этом показала свое превосходство и неодолимость, по примеру весьма немногих других сохранивши невозмутимость среди моря.

Доставшиеся ей из родины наследственные деньги, исключая немногого количества, истощивши на бедных, вдов, сирот и нищих, остальное определила употребить на сооружение священного и божественного храма, и посвятить его Христу, Спасителю нашему, чтобы почтить его великим сим именем, еще прежде сама себя непритворно посвятивши Ему и соделавшись храмом одушевленным и угодною обителью, или лучше сказать добровольною жертвою и приношением, достойным небесного жертвенника. Храм и воздвигнут был, в продолжение не многого времени, её великим усердием и непрерывным попечением, и воздвигнут очень приглядный, привлекательный и изящный как по художественности строения, так и по пожертвованным для храма святым и божественным иконам и по живописи на стенах, представляя и разнообразную красоту своей деревянной кровли.

Но вот что едва не опустил я, увлекшись благоукрашением храма. Святая начала постройку храма, явились и зодчие, которым поручено было совершение этого дела. Когда же приступили к копанию земли для заложения фундамента, случилось и здесь то, что, как знаем, приключилось с божественным и великим отцом Антонием. Ибо, говорится, когда он шел некогда в глубочайшую пустыню, явился ему призрак блюда, сделанного из серебра, лежащего на пути; боговдохновенный муж познал, что это – искушение от лукавого и пренебрег им, а видимый тот призрак обратился в дым и исчез. Еще немного пройдя, видит лежащую на земле кучу, не навождение демонское подобно блюду, а вещь действительную и бывшую тем, чем казалась, то есть золотом¹⁰. Может быть Бог хотел показать совершенное пренебрежете подвижника к таким вещам, и что даже и настоящее золото не служило ему препятствием в прекрасном стремлении. Подобное же нечто, говорят, произошло и с святою Матроною, когда копали уступы для фундамента храму. Потому что там нашелся закопанный клад и золото в монетах в большом количестве. Не по чему иному так случилось, как потому, что Бог всем хотел показать совершенное пренебрежете и беспристрастие преподобной к таким вещам. Ибо мудрая девица, узнавши об этом, не испытала чувства пристрастных к веществу, не пленилась любовно к золоту, не стала думать, размышлять и советоваться о том, как распорядиться найденным, а тотчас прибегает к молитве. И говорите: „Что это, Господи мой, когда я иного желаю и к иному устремляю взоры души и мысль, дела не согласуются с моею целью? Я и из доставшихся мне денег все почти отдала другим по Твоей заповеди, и все ценное у людей и вожделеваемое почитаю за сор, чтобы Тебя только приобресть (Фил. 3, 8); а теперь опять, как можно догадываться, неприязнь какого-то завистливого демона подбросила мне эту большую кучу золота. Молю Тебя, человеколюбивый Владыко, промыслителю и спасителю душ наших, пусть она пропадет и исчезнете всемощным Твоим повелением, чтобы и мне и другим не послужила в погибель! Потому что, если и нужно мне иждиваться на сооружение храма, я желаю соорудить его от себя и на дошедшие ко мне от отца деньги, а не от инуда». Так она сказала, и тотчас сокровища стали, по¹¹ пословице, углями; потому что золото превратилось в холодные угли, и в точности выражение приточное самым делом осуществилось. Случившееся не есть ли явное знамение благоволения к вей Божия в самом начале её подвижничества? И блаженная не чудотворица уже сначала и провозвестница знамений? Потому что претворивши естество золота в естество углей, она, как видится, изменила из начала установленные пределы естеств. И совершившая такое необычное дело, почему бы, думаешь, не обратила в надлежащее время и злака в золото, что, знаем, совершил великий богослов и наперсник (Христос) Иоанн; не обратила и змию в золото, подобно славному чудотворцу¹² Спиридону? Ибо чрез нее совершивший равное в обратном порядке, бессомнения и то чудо соделал бы. При самых первых ступенях совершающая такое чудо, подумай, что могла соделать к средине своих подвижнических трудов, что произвела бы к самому концу, и после сверхъестественных оных борений и усилий.

Но вспомнивши о ее доблестях, превышающих природу, и совершенных ею подвигах вышечеловеческих, я боюсь и страшусь, не оказалось бы мое слово далеко не равняющимся с делами ее. Потому что для этого требовалось бы другого языка и силы речи, которая, чрез обилие добродетели распаляясь огнем Утешителя, могла бы представить это в надлежащем виде. А мне, имеющему нечистую жизнь и язык, и шествующему путем, весьма уклоняющимся от ее подвигов и вышеестественных трудов, боюсь, не сказали бы того: „о человек, не пытайся приблизиться к недостижимому»; или, что превосходнее сего: вовсе непозволительно нечистому касаться чистого»¹³. Но поскольку я уже решился на это, то попытаюсь, сколько то для меня возможно, проникнуть к оным совершенствам, умоляя вас, о други, не порицать и не осмеивать, если наше слово опустить что важное, а принять и довольствоваться внесенным (в речь), как и есть, относя это к силе произносящего, обращая внимание не столько на пропуск нужного, сколько на наше усердие.

Ибо кто выразит ее не пристрастие к веществу, ее совершенную нестяжательность? Не заботилась она о приобретении серебра, не хлопотала нисколько о многоценных одеждах, ни об изысканной трапезе, чем улещается не насытимый зверь – чрево¹⁴; не знала того, что услаждаешь гортань, пристpacтиe к чему обыкновенно приятно подобным мне сластолюбцам и лакомкам. Но хлеб служил ей для необходимого питания, и то вечером и без жадности, притоми же употребляемый гораздо менее надлежащего. Питьем же была для ней вода, в таком количестве, чтобы совершенными сухоядением не в конец истощалась естественная и необходимая для поддержания тела влажность. И сну предавалась столько, сколько и природа уступала (повиновалась) своим необходимым законам; так как пользование сном сохраняет их у ней, а совершенное лишение производить разрушение. Приправою же и услаждением питья и деннонощным успокоением было непрестанное псалмопение, постоянная молитва, потоки слез из очей неудержимо проливающиеся, всенощное стояние, восхищение ума к Богу и высота созерцаний, наслаждение божественными видениями и богоявлениями¹⁵, которое обещано чистым сердцем (Мф.5:8. Ин.14:28), и которое есть залог будущей светлости (Еф.1:14–18). О блаженные души, которые по чистоте обильно наслаждаются сим плодом! свойственна ей была и скромность в рассуждении, и смиренномудрие¹⁶ было лучшим из ее украшений. Ибо знала она, что ничто так не опорочивает и не делает бесполезными подвижнических трудов, как самолюбие.

И как муравей зерно, так превозношение опустошает и уничтожает сокровище добродетели; и никакое другое благо, кроме смиренного о себе мнения, не сохраняет стяжаний добродетели без умаления. И не только без умаления соблюдает, а и помогает пpиумножать их и совершать труды в ней, превышающее естественные силы, и наиболее угодные Богу. Ибо когда смирение может оправдывать (сделать правым пред судом правды Божьей) и освобождать даже уловленных грехами, как знаем из примера мытаря (Лук. 18:14), то как гораздо лучших их, успевающих в добродетели, не приблизит к Богу? Ей (добродетели) весьма помогают и память о смерти, и мысль о страшном исходе отсюда, и естественное отвращение, внушаемое превращением в снедь червям, и весьма неприятный и невыносимый запах. Затем, и страстное то судилище, и всенародное оное обнаружение тайных и явных пороков, и после обличения определение на вечную муку, осуждение с дьяволом и демонами, всеконечное отчуждение от Бога, совершенное отпадение от благ Его, и несомненно, если мы опутаны преступлениями и стали повинными пред судом Божьим. Все это имея всегда в уме и ежечасно представляя, преподобная проникалась глубочайшим смиренномудрием и источала непрестанные слезы из очей, как бы из источников. И хлебом для ней, выражаясь псаломски (Пс. 41:4), днем и ночью были слезы, и питие растворялось плачем (Пс. 101:10). Считала себя землею и пеплом (Быт. 18:27), прахом и пылью (Иов. 80:19), червем, а не человеком (пс. 21, 7). От того горделивость и высокомерие были ей совсем незнакомы, и она, нельзя и выказать как, остерегалась осуждать кого-либо из живущих небрежно. Поводом к слезам ей и умеренности в осуждении служило не только сказанное, но и то, что плачевного пострадала жалкая наша природа. Ибо помышляла, что вместо чего получила: вместо рая и блаженного оного пребывания многоболезненное в мире сем беспокойство, злосчастную эту и многотрудную жизнь, вместо единения с ангелами и участия с ними в светлости пригвождение к веществу и пресмыкательство по земле подобно скотам (Пс. 48:21), вместо собеседования с Богом и наслаждения Его славою порабощение отступнику и губителю демону, вместо богоистканной одежды срамное cиe и безобразное обнажение, вместо жизни в нетлении тление, вместо бессмертия смертность; и какой вход в жизнь осужден иметь сущий по образу Божью, какой и состав природы, и какой конец. ибо начиная тлением¹⁷ оканчивает тлением, и получивши бытие от плотских похотений и нечистого смешения и грязного некоего приключения в природе, и сам подобно скотам имеет жизнь от полноты и истощения. И – как почетнейшее из творений Божьих погибает от малой какой-либо и ничтожной, если сравнивать жизнь с ним, причины, и по отшествии души тело остается бездыханным и недвижным, и при возвращении составных его стихий в сродное себе истлевает и совершенно исчезает славное и видное изваяние. Ах, скольким и каким бедствиям подвергается жалкий род наш! Кроме сего, она держала в уме подвиги святых мучеников, их терпение в муках, противоборство греху до крови и смерти, мужественное и чрезвычайное противление дьяволу, непреодолимую борьбу с демонами, непреоборимое противление мучителям. Помышляла об учениках Христовых и опасностях, каким подвергались за проповедь. Приводила на мысль ревность Петра, Павлово всемирное обхождение для проповеди, самое страдание Владыки, и прежде сего снисхождение даже до нашей нищеты Того, Которого трепещут небо и земля (Пс.75:8,9), Которому, как Богу, со страхом служат все чины ангельские (Дан.7:10), – снисхождение, по коему Он соединился с плотью и воспринял все немощи плоти, кроме греха (Евр.4:16). Потом и что кому оказывал великие благодеяния и коих пришел спасти первыми, тех имел врагами себе и наветниками, тысячи козней строившими против Него; и не против своей воли схваченный ими и предавши себя вопиявшим против Него, каких истязаний не претерпел? Ибо после бесчисленных осмеяний и издевательств, после многих клевет и глумлений, заушений и оплеваний, и после открытого оного бичевания, Ты, о долготерпеливый Христе мой, и сам осуждаешься на казнь, установленную для злодеев и коей подвергались пойманные в крайних преступлениях. И обнаженным вешается ими на крест и присуждается к смерти на нем, Праведник, за неправедных (1Петр.3:18), Неповинный, за осужденных, Царь ангелов, за неблагодарных и непотребных рабов пpиемля наказание.

Об этом думая всегда и беспрестанно размышляя, она воздыхала от глубины и источала непрерывные токи слез, каждодневно восторгалась любовью божественною и нисходила в великую глубину смирения, так что ни во что вменяла свои добродетельные труды и всегда стремилась к большим подвигам. Ибо сравнивая свои дела с благодеяниями Владыки и представляя непостижимо неизмеримое превосходство последних, сколько простиралась вперед, столько забывала прошлое (Фил.3:13), так что таким образом вовсе не замечалось в ней и следа самомнения или тщеславия (Прит.31:31).

Но может быть, хотя сия жена по всему была недоступна этой страсти, она вообще или говорливостью выставлялась или одеждою кичилась, и как бы некими изысканными и прикладными украшениями величалась обычаями своего (монашеского) жительствования? Никоим образом! Но, как говорит великий в знати вещей божественных писатель Лествицы¹⁸, она хранила непритворство и неподдельность в слове и нраве. Потому что как у людей, у коих

от несварения желудка накопляются гной и худые соки внутри тела, случаются отрыжки зловонные и дыхание неприятное, так и в тех, в душу коих внедрилась любовь к суетной славе как бы некое худосочие, страсть обнаруживается внешними особенностями и в словах и в нравах.

Итак была она, как я сказал, непритворного нрава, но вежливость исходила из души, и присущая душе приятность делала ее привлекательною, так что всех и одним видом возбуждала к благорасположенности. Речь у ней была неспесивая, простая и неискусственная, но исполненная благодати божественной, так что никто из отовсюду говоривших с ней не возвращался без пользы. И она более убеждала простотою речи, чем надутая и высокомерная крикливость риторов. И ежедневно можно было видеть, как от её увещаний ссорящиеся укрощались, скорбящие утешались, печальные ободрялись, нахалы уцеломудривались, волнуемые каким-нибудь недобрым пожеланием освобождались от той страсти.

А кого угнетала бедность и нужда в средствах к жизни, одних кормила и одевала, если сама имела что из потребного к сему, других утешала словом и убеждала переносить горечь нищеты, и они возвращались от ней с большим утешением. Что же? так облегчала нужды телесные, а о душевном врачевании небрегла? Нет; но тем больше было у ней заботливости о душе, чем лучше то, что подвергалось опасности, и выше и превосходнее следствие заботливости об этом. Посему не только щедрою рукою помогала нуждавшимся, не только словесно убеждала сносить горести, но еще более старалась помогать душам и питать словом, которым животворится внутренний человек (Еф. 3, 16. Евр. 4, 12), и водою учения утешать (1Сол. 4, 18) опалявшихся зноем страстей, и одеждами добродетели прикрывать тех, коих обнажил от сего невидимый разбойник, отдалившихся от Бога опять возвращать к Нему, болеющим душой доставлять здоровье, и кого излишняя попечительность о теле держала как бы узниками в какой тюрьме через совершенное пригвождение к нему, тех освобождала своими внушениями. Ибо слово у ней имело, как сказали мы, много привлекательности и убедительности, убеждало не ораторскими доводами, а некоторыми гораздо сильнейшими притяжениями, происходящими от дел, по коим и прежде слова тотчас становилась успешною учительницею и была живою надписью и одушевленным изображением того, чему учила. ибо многие увлекают не столько пышностью речей и доказательствами, сколько учительством посредством жизни. И не столько может убеждать слово, сколько отвращает жизнь, противоречащая словам; так что на словах преподающий правила деятельности, а не имеющий образа жизни, согласного с своим учением, подобен, как сказал¹⁹ великий Григорий, человеку, который одною рукою привлекает, а другой отталкивает.

И так угодившей Богу и такими совершенствами просеявшей не надлежало ли и чудесами быть прославленной от Бога? И прославлена! И прославлена с преизбытком, так что чрез нее совершилось и воскресение мертвого. А совершилось таким образом. Потому что к этому теперь надлежит направить речь.

Некогда многочисленный народ вступил на остров; а прибыл он из западных стран; – народ варварский и по языку и по нравам, лютый в обращении и весьма необходительный. и они, окруживши город, делая набеги все, что находилось вне стены, расхищали и силою отнимали. Некоторые из них, ворвавшись в монастырь, где жила преподобная, пытались и его сделать позорищем своего неистовства. А одному вздумалось совершить нечто нахальнейшее и бесстыднейшее; он пытался по распутству изнасильничать одну из дев, подвизавшихся с преподобною. Некоторые же, как говорят, устремились и к домику преподобной, поднявшись на лестницу, ведущую в него. В тесном положении находилась преподобная и не было вовсе надежды на человеческое заступление; но она прибегла к Тому, Кто один может спасать находящихся в беспомощном состоянии. Ибо вспомнила, как часто совершал Он подобные чудеса и избавлял многих, объятых неизбежными опасностями, чем полно все Писание, ветхое и новое. И сказала: „призри на Твою агницу, Пастырю добрый, и избавь от нападающего на меня страшного сего зверя. Ибо вот этот варвар подобно дикому волку задумывает со мною и с телом, Тебе изначала посвященным, поступить как хочет. Но ничто не может помешать Твоему заступничеству. приди же, Владыко, на помощь рабе Твоей, и каким-нибудь обычным Тебе чудотворением останови необузданное стремление его!» Еще не окончилась молитва, и к ней на самом деле, можно бы сказать, только что не произнес Давид: „Всевышнего избрала ты прибежищем своим. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему. ибо ангелам своим заповедает о тебе охранять тебя на всех путях твоих», и что далее сказано (Пс. 90). Потому что избавляется от неизбежной опасности, и избавляется как? Внезапно изверг душу свою варвар, и убит невидимо, без меча и какого-нибудь оружия. Какая рука человеческая и сила, какое оружие и меч может сделать то, что мгновенно совершается молитвою праведника? Ибо, когда Моисей безгласными устами сердца возопил к Богу (Исх. 14:15), Фараон со всем воинством погиб в морской глубине, и опять – крестообразным его воздеянием рук Израиль неожиданно преодолевал Амалика, гораздо сильнейшого себя (Исх. 17:11), по его молитве разверзшаяся земля поглотила Корея со всем сонмом его (Числ. 16), и тогда же сам собою возжегшийся огонь пожрал Дафана и Авирона с сообщниками (ст. 35). и теперь этот варвар внезапно поражается без руки и без меча, сам сделавшись необычным памятником моления преподобной вместо того, что cию подвижницу спешил сделать добычею своей жестокости или распущенности.

Но Бог так устроил о варваре, не только соблюдая Свою голубицу невредимою от напавшего пса, но и имея целью показать её непамятозлобие и вместе желая прославить ее некоторым человеколюбивейшим и гораздо большим другим чудом. Потому что внезапную смерть варвара никто не присвоит преподобной, хотя она и ради неё приключилась, так как и не сего желала она в молитве, испрашивая только спасения; но припишет праведному суду Бога, справедливо покаравшего зверскую оную душу. А в последствии из того происшедшее справедливо отнести и к её человеколюбивому и дерзновенному прошению.

Так, по сказанному, Бог поразил зверонравную оную душу. Человеколюбивая же и кроткая душа оная не могла без сожаления оставить жалкий тот труп, ни (видя внезапно, по праведному суду Божию, умершим зверски напавшего на нее, когда и не находила удовольствия в отмщении свыше, что иной почувствовал бы), по крайней мере равнодушно перенесть его несчастье; но с человеколюбивым расположением и сострадательною душою обращается к лежащему врагу и становится молитвенницею за него, испрашивая, о дерзновение пред Богом! оживления умершего, конечно, не подвившись бы на это, если бы Божественное вдохновение не побуждало и не устремляло преподобную к совершению величайшего из чудес. И говорила: «Владыко всеблагий, не сего, не смерти человека, желала я; потому что ни в желании, ни в мысли у меня нет, чтобы из за меня кто либо подвергся и малой неприятности, хотя бы и страшно обидел; но чтобы при его свободе мне, Твоим призрением, остаться необиженною. И теперь, Владыко, и мою мольбу исполняя и подавая нам свидетельство естественной Твоей благостыни, кого Ты внезапно вседетельною силою поразил на смерть, скоро и оживи, чтобы и он с нами прославил Твою животворящую благостыню. И если Ты, хотя и не по естественному Тебе изволению (Иез.18:28), подвигся на отмщение (Лук.18:7), тем более ускоришь на благодеяние по богатству естественного милосердия своего». Так помолившись, приснопамятная вся исполняется веры, той веры, которая, по слову Господню, может легко одним словом переставлять горы (Мф.17:20. сн. 1Кор.18:2), и приступивши к лежащему телу, разговаривает с мертвым как с живым, и говорит: „Для чего не стыдишься отваживаться на беззакония? Для чего не отступаешь нападать на нисколько, ни в великом ни в малом, тебя не обидевших, за что и постигло тебя наказание свыше? Встань, и отселе во всю жизнь дела твои пусть не примешиваются к преступлениям». Так преподобная сказала лежащему, и слово тотчас перешло в дело, и мертвец вдруг стал живым, двигающимся и дышущим. Такие дела может совершать вера, подающая имеющим ее великое дерзновение к Богу (1Ин.5:13,14)! Столь сильна вера, которая за богатство добродетели и сама дается достойным как дар, достойный Бога (подающего) (Лук. 17:5. Ин.15:2). Петр, первопрестольный из апостолов, Ананию и жену его, покусившихся солгать Духу Святому и утаить из цены проданной земли (Деян. 5 гл.), смертью наказывает через выговор и настаивает на наказании за поступок, совсем не примешавши к строгости и сколько-нибудь снисхождения. Потому что тогда небрежнейших надлежало вразумлять более строгим наказанием зла, так как благочестие находилось еще в начальном своем развитии. А блаженная сия дева, хотя нелицеприятный суд Божий покарал варвара смертно за то, что в неистовстве устремился на её изначала посвященное непорочное тело, всячески ища овладеть им сам и сделать его жертвою своего сладострастия, сама по милосердно оживляет его молитвою к Богу, убившему его. И отсюда она показала свое незлобие и кротость; а вышний Промысл явил Свое благоволение к преподобной и сколько внемлет той, по молитве которой совершилось оживление мертвого тела. Одно это чудо само по себе не довольно ли вместо многих других ясно доказывает, какое она имела дерзновение пред Богом? Потому что оживление одного умершего может быть противопоставлено скольким думаешь исцелениям, скольким выпрямлениям изуродованных членов!

Но столь чудной и прямодушной жене нельзя было избежать приговора, изначала произнесенного на все человечество. Ибо как (могла избежать), если и сам Христос, хотя Бог, по человечеству своему не отрекся отдать этот долг? Как, если и после Него вышеестественно родившая Его не избежала того определения? Впрочем, хоть и покорилась и она (преподобная) обычному закону, но не в томлении и смятении, как многие, и в великом cтеcнении духа, по выражению Соломона (Прем. 5:3). Потому что кто прожил несогласно с совестью, тот томится и трепещет при отход из сей жизни, помышляя о тамошнем суде; или, кто весьма привязан к веществу и восторгается здешним миром, тот горюет и мучается насильно расставаясь с любимыми предметами, и что считал наслаждением, дыханием и жизнью, то самое против воли оставляя другим; а ей, нисколько не привязанной к настоящему и предуготовавшей себе радостную на небесах жатву посеянного со слезами на земле (Пс.125:5–6), приходилось не тосковать, не томиться, а радоваться и веселиться, уверенно представляя тамошнее плодоношение по тому, как потрудилась здесь (Рим. 2:7).

Так расстается с миром избравшая вышемирное состояние; так отходит от земли превзошедшая землю смыслом своим. Так переселяется ко Христу, Которого одного возлюбила и Которым дышала во всю жизнь. Так соединяется с ангелами, с которыми и прежде соединена была помыслами, так что кончина для ней была ничем иным, как только способом переселения к Богу и как бы лестницею некоею, возводящею в тамошние обители. И оставила тело земле и перст персти; впрочем не оставила его вовсе без благодати, присутствовавшей в нем при её жизни, но как доброго совоспитанника, товарища и спутника горнее помышлявшей и равноангельной душе в подвигах добродетели, она и по преселение делает его участником в воздаяниях, конечно по нелицеприятному суду Бога, Который прославляет славящих Его. Это явно из чудес, которые ежедневно источает гроб, заключавший это сокровище. Хотя сокровище исчезло, и привязанность людей к святым мощам похитила и его; но рака (ковчег для мощей) доселе богата благодатью и служит для местных жителей как бы некоею иною Овчей купелью (Иоан. 5 гл.). Только та раз только в году и одному только, кто первый входил в воду, доставляла исцеление; а эта вовсякое время, когда бы и откуда бы кто ни приходил, служить неисчерпаемым источником исцелений и даровым угощением. Потому что от приступающего требуется только вера; и приносящий ее нелицемерною и несомнительною скоро избавляется от печали.

В приложение к себе взяли ее торжествующий собор первенцев на небесах (Евр.12:13), приняли соучастницею ликования и собеседницею ангелы, и, прежде сего, Христос, ради нас не отрекшийся воплотиться и пострадать, с спасенными отсюда означала, имея их наградою, по Исаии (Ис. 62:11), препроводил ее на небеса, великое некое воздаяние (Еф.4:8) даровавши и сей подвижнице. Ее и жить в небесной оной скинии, куда предтечею за нас сам взошел (Евр. 6:20), Он допустил, как избранную невесту; невесту, блистающую не внешними украшениями, но внутренними красотами души (Пс.44:14; 1Петр.3:3,4), и этим привлекающую любовь небесного и чистого Жениха²⁰ чистых душ (Ос. 2, 19. 20). Ибо, говорится, вся слава дщери Даря внутри (Пс. 44, 14), и в ней не было ложной прелести и суетной красоты женской (Прит. 31, 31). И сия (преподобная) стала одною из дев, приведенных (Пс. 44, 15, 16) к Всецарю вслед за приснодевою и Царицею всех. И почему бы ей не быть участницею вступления в оный вышенебесный храм Всецаря (Пс. 17, 7)? Как (иначе) будет твердым и слово Его во время страдания, когда он сказал: Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне прежде основания мира (Ин.17:24)? Ибо, что сказал Он тогда о святых учениках, кто из правомыслящих усомнится перенесть и на всех, у которых апостольский нрав, когда и сам Он немного прежде представил смысл речи яснейшим образом, говоря: не о сих же только молю, но и о верующих в Меня по слову их (ст. 20). Кто же, о всеблаженная, не ублажит тебя за такой высокий жребий? Кто не прославит твою тамошнюю светлость? Кто не восхвалить стремления к добродетели с детства, по коему ты избрала благую часть, которой никогда не лишишься (Лук. 10:42)? Иные, не умея ясно различать добро и зло (Евр. 5:14), и прилепляясь к сподручным мнимым благам, в сущности не таковым, берутся за плод преслушания, в противность долгу увлекаясь удовольствием: и этому подвергаемся мужчины и женщины, кои нравом раболепнее и податливее общему супротивнику. А ты, с весьма немногими (Мф.7:14) разумно предпочтешь невидимую оную красоту и неувядаемую славу и наслаждение небесными радостями, неудовольствие, преходящее вместе с этою жизнью, возлюбила, как люди низшего разряда, но здесь собрала себе залоги радования, и переселившись с благими надеждами неотъемлемо наслаждаешься им и сим отдохновением в век века, и в награду пожизненных трудов на земле получила упокоение на небесах. Сеяла ты со слезами на земле, а теперь с радостью пожинаешь (Пс.125:5,6) на небесах, взимая достойные плоды трудов твоих (Пс.127:2). Плач не прекращался у тебя в ночи жизни сей, где предпочитала ты не удовольствия праздность, а труды и заботы, не забавы, а печаль и слезы. Теперь же, когда ночь прошла, труды заменились радостью и покоем, и печаль нескончаемым веселием и восхищением. И кто из в старину прославившихся благочестием жен не уступит тебе первенства? Кто же из стяжавших у Бога славу после благодати мученическою кровью и подвижничеством не признает тебя обшницею равных воздаяний? Между древними женами приобрела знаменитость Иаиль; прибрела ее и Иудифь; обе отличились мужеством, когда одна поразила Сисару (Суд.4:21), а другая Олоферна (Иудиф. 13, 7. 8): ты же какую из них не превзошла стремлением к добродетели, с великим постоянством души и мужественно подъявши брань не против крови и плоти (Еф. 6:12), и не каким либо искусством и ухищрением, а против самого невидимого врага и наветника, и самым слугам его показавши его мертвым и совершенно бессильным относительно тебя. Те освободили единонравных себе от насилия погибших; и ты ежедневно избавляешь от мучительства невидимых врагов тех, кто подражая тебе не медлит начинать войну против них. Есфирь красотою телесною понравилась царю смертному, и своею смелостью и сообразительностью спасла соплеменников от гнева его (Есф. 8 гл.): ты же, обилием душевной красоты с нетленным Царем (1Тим.1:17) небесным вступивши в союз, коим пречистый соединяется (с людьми: Апок.21:3), как возобладавшая над страстями и удостоенная обитания с Ним в чертогах небесных, во всякое время умилостивляешь Его к согрешающим и исхищаешь их от умысла губителя, делая ухищрения его недействительными, подобно тому, как она разрушила предприятие Аманово. Анна обещала Богу плод чрева своего, и в пылу веры обещала, прежде получения просимого, отдать его в дар Тому, Кто даст (1Цар.1:11): а ты сама себя обрекла в дар Богу. Потому что не имела чем другим больше угодить Ему, ни казалось тебе что иное приличнее для Приемлющего или свойственнее. Принесла же в дар и плод чрева, угодные Богу порожденья души, разумею благие помыслы, а затем и их произведенья, то есть добродетели; их ты породила, зачавши в душе страх Божий (Ис.26:18), по слову Исаии пророка.

Но что мне сравнивать твои подвиги с делами жен подзаконных, когда можно их (подвиги) лучше выставить и из сопоставления с женами нашего исповедания, после благодати? По сему взглянем на твои подвиги и по сравненью с ними. Фекла пленилась проповедью Павла и обручилась небесному Жениху, отказавшись от обручника плотского, и мужественно встретила зверей и огонь²¹ и ты, чудная жена, в чем из всего этого не соревновала ей? Не проявила ли и сама деятельность, соответственную словам Павла о чистоте, и, что чудно, в еще юном теле? Не возненавидела ли всякое плотское сладострастье, уязвившись любовью к небесному Жениху? Не противостала ли мужественно мысленным зверям, губителям и невидимым врагам душ? Не подвизалась ли против огня страстей? Не сохранилась ли невредимою теми и другими по твердости своего рассуждения? – Может быть, против нашего слова выставят ангельский и почти бесплотный образ жизни, который показали не немногие из женского пола? Может быть – превышающее природу терпенье, которое соблюли подвизавшиеся посредством крови до смерти? Но первых, осмелился бы я сказать, ты превзошла; а вторых если и не превзошла, то и не отстала от них. Потому что, разве не претерпела и ты мученичества сознательного в жизни? Помысел не был ли тебе в подвижнических трудах вместо темницы и уз? Ум своею твердостью не держал ли тело в трудах, как раба (см. 1Кор. 9:27)? Не был ли он насильственнее всякого мучителя и палача, нещадя тела чуть не до смерти? Ибо тут разум, без умаления соблюдая свое достоинство, сохраняет в целости свою свободу и самодержавие, и совсем не поддается ни тому, чего хочет плоть и что ее веселит. Ни тому, что ее огорчает и наводит печаль. А если кто сравнит и многолетность твоих подвигов с умеренностью времени тогдашнего (то есть – мучений), то может быть сие не покажутся меньшими тех, так как здесь продолжительностью) вознаграждается (наверстывается) тяжесть и лютость мук.

И с другой стороны имею я возможность сплести тебе, всеблаженная госпожа моя, мучнический венец, подобающий тебе. Всегубительный и жестокий мучитель, невидимый князь тьмы и века сего престающего и мироправитель (Еф.6:12), первый бесстыдно восставший против Бога и к своей погибели увлекший род наш, захотел и тебя сделать жертвою своего коварства, и тебя, подобно мне, чрез чувственных... мучителей..., и принуждал к мысленному идолослужению, вместо идолов предлагая тебе самые страсти души: вместо Афродиты богини, производительницы распутства и происшедшей из пены по баснословию Еллинов, предлагая тебе страсть невоздержания; вместо Диониса, которого считали уродом, служение чреву и заботливость о насыщении его и услаждении гортани, с чем конечно сопряжено и излишество в употреблены вина; вместо Ареева (Марсова) когда то неистовства и ярости пред несмысленными богами гневливость и недоброжелательство к братьям, а вместо Гермеса (Меркурия), вороватейшего из богов, жадность к деньгам и чрезмерное к ним пристрастие; или угрожая тебе весьма страшною смертью в злострадании, или, как бы иной Навуходоносор, в пещи и пламени искушены, если не преклонишь колена пред каким-нибудь из тех золотым изображением. Но ты целую жизнь побораешь злостраданием и противостоянием самому невидимому врагу и естественным позывам плоти, которыми, как нашими музыкальными орудиями, мысленный Навуходоносор обыкновенно увлекает кланяться своему изображению тех, кои поддаются на такие приманки.

Но, о украшение жен и неусыпный страж нашего города, о недоступная храмина Божья, одушевленный образ и утварь священная! О верный началообраз девства и одушевленное очертание жительствования по добродетели, отпечатление ангельского и бесплотного жития, доступного людям! О искренняя невеста Христова и достойная небесных чертогов, наследнице вышнего града (Евр. 12, 22) и скинии истинной, которую водрузил Господь, а не человек (Евр. 8, 2)! Прими теперь мой дар, который принес тебе из того, что имею наилучшего, так как из дарованного нам Богом отличнейшее есть слово²². Если же произносится и из нечистых уст и от сердца не незапятнанного, то любовь к тебе, о всеблаженная, и благочестивое намерение да возместят несовершенство жития; и твоими благодерзновенными молитвами, к коим преклоняется и обращается Бог, преклони Его на милосердие ко мне; и какими грехами прогневал Его, соделай милостивым, невидимыми своими заступлениями и возбуждениями к лучшему устрояя мне дальнейшую жизнь и направляя к угождению Богу. И хотя нравы мои нынешние не угодны Богу, и не в сообразность с Его волею совершается течение моей жизни, напротив поведение мое далеко от цели боголюбезной и весьма противно заповедям божественным, почему и ожидаю там (в будущей жизни) не радостей, а напротив, увы, тяжких огорчений и всяких мук; но, о достойная своего имени²³ святая госпоже моя, по твоему верному дерзновению к Богу да сподоблюсь я быть причастником благости Божьей, и избавившись от угрожающих подобным мне грешникам мук и наказаний стану, хотя не по достоинству, участником обетованного блаженства. Потому что твоему ходатайству и дерзновению пред Богом не невозможно и это, как я убежден, имея ручательство в непрестанно теперь источаемых притекающим к тебе исцелениям в Христе Иисусе Господе нашем, Которому со Отцом и св. Духом подобает всякая слава во веки веков, аминь.

Когда царь имеет прибыть с свой город, то ему предшествуют телохранители, приготовляющие дорогу для входа ему; и когда небесный Царь чрез Свое по плоти рождение является к своим (Ин. 1:11), лик отцов, как некие телохранители, предшествует и предваряет, означая в близком будущем пришествие Его. И в старину предшествовали Его вступлению в настоящую жизнь каждый в свое время и указывали Его к нам пришествие, одни – делами, а другие – словами. И теперь своею памятью предваряют светлый праздник рождества Его, становясь как бы предвестниками и громкими проповедниками сего торжества.

А посему и мы предуготовим себя к принятию Его, не золотом блистая и жемчугом и камнями блестящими и драгоценными, кои нисколько не приносят пользы имеющим их, а аще и весьма вредят пристрастившимся к одному настоящему; но всякую скверну души и непотребство нравов отринувши, как некое грязное и гнусное рубище, облечем себя, как в некие светлые одежды, в дела, которые будут Ему угодны (Рим. 13:12). Потому что, Ему, как благому, и угодны добрые нравы и дела (Евр. 13:16); и будучи свят, Он благоволит к святолепному расположению и образу жизни (1Петр.1:15, 16).

А во что надлежит каждому облечь свою душу, пусть научит нас мудрый Павел, когда говорит так: облекитесь как избранные Божьи, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу; как и Христос простил вам, так и вы. Более же всего (облекитесь) в любовь, которая есть совокупность совершенства (Кол. 3:12–14). Потому что так себя украсивши, мы покажемся небесному Царю так сказать приятными и угодными, и станем участниками пира на духовном Его пире, и сами возлежа (Мф. 8, 11) с праведниками, от начала века Ему угодившими добродетельной жизнью. Разумею ж, не тогда только, когда уготован будет для пирующих нетленный оный чертог царства небесного, но и ныне, когда смена года представляет нам напоминание о соединении Царя небесного с естеством нашим. Потому что это воистину есть духовный и вышеестественный брак, действительно изумляющий всякий слух и мысль. Этот брак отворил нам истинный оный чертог, открыл врата небесные, преклонил милосердие Божье к некогда отверженным и ненавистным, опять возвратил Его естественное благоволение, по правде заключенное для нас, совокупил прежде несоединимое, далеко разделенное привел в союз, непримиримое вышеестественным образом примирил. Потому что не только с ангелами вступают люди в общение, и не только устраняется ныне стоявшая посреди преграда вражды (Еф. 2, 14. 15), но и Бог, о чудо, соединяется ипостасно с плотью, и Непричастный вовсе веществу и страсти соединяется с сущностью страстною и с ограниченною, и бессмертная неслитно соединяется с смертною, и Тот, Которого не вмещают ни широта неба ни пространство земли, становится объемлемым мною, и неописанный по Божеству описуется по плоти, и наяву исполняется ныне таинственное значение купины, когда огонь Божества соединился с кустарною природою (Исх. 3 гл.). О, как хотелось бы восхвалить настоящую тайну, если бы не мешало орудие слова! Ликуют о ней ангелы; потому что ликуют о спасении нашем и они, подражая общему Владыке, и сами весьма благоволительно относясь к нам веселятся духи праведных, празднует сонм отцов, пророки торжествуют, потому что и они радуются исполнению своих предречений.

А теперь обратим взор и на собор святых отцов, разумно внимая Матфею, боговдохновенному витии, с перечисления их полагающему начало своего Евангельского повествования.

Книга родства. Древний у пророков вид предисловия, потому что и Моисей боговдохновенный, говоря о небе и земле, выражается: сия книга происхождения неба и земли (Быт. 2, 4); – вид предисловия, подходящий к предметам чувственно²⁴ происходившим, не к воображаемым или сновидениям, или умственным каким в пророках представлениям и божественным откровениям. Когда же намеревались говорить об откровениях не чувственных или в бодрственном состоянии, а в сновидении или каким иным образом по божественному вдохновению, то надписывали (наприм.): видение, которое видел Исаия, и: слово, бывшее к тому то или тому то (Ис.1:1.2, 1. Иер.1:1. и др.).

А намеревающийся изложить и самое все домостроительство Христово, сим заглавием одному только происхождению Его по плоти посвящает писание свое, называя его книгою родства Иucyca Христа, и все наименовывая по началу. Ибо в смысле чуда большим и для всякой мысли и слуха изумительным было принятие плоти и подобное нашему рождение Бога слова; а все остальное сопровождало cиe домостроительство. Потому и все свое произведение наименовал по большему чуду. Ибо как если кому, повествуя о человеколюбии царя, который для освобождения подданных не погнушался принять рабский вид и подвергнуться неприятностям, сопряженным с рабством, достаточно сказать о рабском виде, чтоб этим означить и последующее, так и Матфей, назвавши всю книгу по существенному во всем домостроительстве, разумею по вочеловечению, этим означил и все последующее. Потому что кто назовет голову, тот означит и находящееся в ней способности чувствования; и сказавший, что Бог воплотился, этим выразил без исключения и весь Его человеческий образ жизни. А лучше сказать, уверовавший в вочеловечение Иисуса Христа легко представит и поношение, и бичевание, и крест, и смерть, и что следует за сим.

У древних бывало иногда, что имя новорожденного дитяти, по божественному без сомнения внушению, соответствовало его последующему нраву, или было и неким предвестием будущих с рожденным событий. Так Каин назван Каином, что значит зависть²⁵: Авель – Авелем, то есть – плачем; Аврам – Аврамом, что значит переселенец²⁶, и его внук – Иаковом, или запинателем. И тем, кои не совсем пренебрегают божественными Писаниями, конечно известно, что указанные названия по своему значению оправдались на перечисленных лицах, одни – образом жизни, другие – из случившегося с ними в последствии. Поскольку же великая тайна вочеловечения и ипостасное с Ним соединение плоти совершилось ради спасения всего мира, то в совершенных соединившихся неслитно и нераздельно природах созерцаемый один и тот же Бог и человек справедливо наименован Иисусом, то есть Спасителем, Он же – Христом, в означение конечно двух естеств в нем, потому что Божество Его было помазанием человечеству²⁷ и так соединились друг с другом помазавшее и помазанное, что каждое естество передает свои свойства другому взаимно: Божественное – превосходства, человеческое умаления; и Помазавшему – быть человеком, по общению с низшим, а помазуемому – быть Богом, по общению с лучшим, между тем как и таким образом сохраняются неизменными свойственные (существенные) каждому особенности.

Сына Давидова, сына Авраамова. Для чего ж на столько родов позднейшего от Авраама, разумею Давида, поставил тут прежде Авраама? Потому что следовало бы сказать: «сына Авраамова, сына Давидова». А Матфей наоборот поставил потомка прежде предка, не без намерения это делая, но выставивши его наперед как знаменитейшего по царскому достоинству и ближайшего²⁸ по времени, почему и у самих иудеев был он известнее и славнее. И все от потомства Давидова ожидали Христа, подателя свободы, и между всеми иудеями ходило убеждение, что Христос будет не просто из потомства Авраамова, но произойдет из потомства его чрез Давида (Ин.7:42). потому что этот и яснее пророчествовал о Христе. Даже и сыном Давидовым многие из самых иудеев иногда называли Христа (Мф. 9:27. 20, 30). Ибо слышали, что Бог сказал ему: от плода чрева твоего посажу на престоле твоем (Пс.131:11), и чрез Исаию опять: произойдет отрасль – от корня lecceeva, и ветвь произойдет от корня его (Ис.11:1). Итак, что больше занимало их, то самое и представляет прямо на первом месте, с самого начала умиляя слушателя и легче увлекая его к слушанию дальнейшего повествования, чтобы и больше убедился. А может быть, по елику имя «Иисус» часто встречалось у иудеев (так как Иисусом назывался и вождь народа иудейского после Моисея, и, опять, сын Сирахов, и многие другие, которые все линию рода своего возводили к Богом возвеличенному Аврааму и его имели общим корнем), то отвращая слушателя от ошибки по причине одноименности, тотчас привел имя праотца Давида, который весьма далек был от времени Авраамова, потому что те, от Авраама или праотца Христова после него, Иуды, ведя линию рода своего, не принадлежали и к потомкам Давида, который по времени жил гораздо позже обоих, то есть Авраама и Иуды.

Авраам родил Исаака. Так как для евреев было написано его Евангелие, а они, ежедневно читая пророческие писания, научались, что Христос произойдет от Давида, то Евангелист и начинает с родословия, начиная с Авраама, который был корнем Еврейского рода, и который первым получил от Бога обетования о происхождении Христа от его линии, принявши предсказание, что в семени его благословятся все народы (Быт. 22:18); а от него чрез всех посредствующих идя к Давиду, и от Давида чрез последующие лица доходя до самого Христа, и таким образом оканчивая родословие, успокаивает этим иудея и не попускает ему сомневаться, соблюдая же древний обычай, представляет родословную не матери, а Иосифа, хотя этот никакого не имеет отношения к бессеменному оному и сверхестественному рождению. А сделал так потому, что не установлено было вести родословия женщин. Итак, пиша для Евреев, чтобы с самого предисловия не показаться для них неудобоприемлемым, как нарушающий их обычаи, умолчавши об истинной матери, пред метом родословия делает мнимого отца, тем не менее все-таки и её родословие представляя таким образом, потому что, так как весь род иудейский разделялся на двенадцать начал и корней, то, чтобы роды не сливались чрез смешение друг с другом, но каждый знал свое начало происхождения от родителя по нисходящей линии, узаконено было, чтобы мужчины брали и жену не из другого корня или племени, а из того, из коего каждый сам происходили, и поскольку тут Матфей ясно представляет Иосифа происходящим от Давида, то не менее ясно без сомнения утверждает, что и обрученная ему Дева происходит от него же, ибо Иосиф, будучи праведен, как говорит о нем божественное слово (Мф.1:19), и предпочитая делать угодное Богу, не обручился бы с неподобающею для обручения, так как это было бы делом беззаконным и ни мало не приличным мужу боголюбивому и добродетельному.

Но подробнее об этом скажем впоследствии, где ясно откроется нам, что отношение пренепорочной Девы к Давиду доказывается не обручением только её с Иосифом (так что в общем оставался бы для нечестивых иудеев какой либо повод к противоречию; потому что они и доселе нападают на это), но и самым списком родов (поколений), который бесспорно представляет, что и её род восходит к Давиду, праотцу Иосифа. А теперь нужно заметить, что не ради обычая только Евангелист умолчал о матери, но и чтобы спасти ее от неистовства неверных Иудеев, которые с самого начала не могли поверить сверхестественному рожденно, почему вдались бы в нелепые подозрения относительно пречистой Девы, и приписали б непорочной порок, так что и на наказание решились бы и на все, что строго по закону присуждалось потерявшим девическую честь. Итак, чтобы Дева не сделалась жертвою их безрассудной вспышки, и неповинная, как виновная, не подверглась строгости закона, он счел нужным пока умолчать о сверхестественности сей тайны, чтобы из родословия Иосифова наведя на кажущуюся им незазорною человеческую мысль и этим успокоив их теперь, в приличное время продолжения речи открыть тайну, когда и последовавшее за этим событие могло подтвердить сказанное, ибо услышавши, что Мapия зачала от Духа святого, а Иосиф колебался сначала и хотел тайно отпустить ее, потом вдруг не только решился принять ее, но и нисколько не сомневаясь оказывал ей во всем приличную заботливость, как бы не согласились, что он от Бога был уверен в её чистоте? И начальное его внутреннее смущение и намерение отпустить свидетельствует о недоверии сего мужа к неизреченному оному зачатию; потому что, если б не так настроен был, почему бы он волновался? А принятие после сего свидетельствует о вразумлении ночью от ангела и совершенном его согласии, потому что и не поверил бы чудесному сему зачатию, если бы ясно не был уверен Богом, ни, опять, если бы не был точно убежден в таинстве, согласился бы, как муж праведный, жить противозаконно в одном доме с тою, которую закон требовал вести к отчёту и подвергать определенным наказаниям, а не то что услуживать ей и самому способствовать к оправданию ею. Для сего то прикрывши сверхъестественность события и... открыл ее в дальнейшей речи.

Исаак же родил Иακοвα. Почему с Иаковом не упомянул об Исаве? Не по причине злонравия его, как представляют некоторые; потому что дальше упомянул же о других подобных; а потому, что род его не имел ничего общего с родом Еврейским. От него происходили Идумеи и Аравляне, племена враждебные Иудеям и весьма противные. Посему и вовсе умолчал о предке их, считая излишним упоминать о нем.

Иаков же родил Иуду и братьев его. Для чего упомянувши тут об одном Иуде с поименованием его, о прочих братьях не упомянул по имени, но и не опустил их вовсе, как и Исава? Потому что из двенадцати детей (Иакова) Иуда имел потомком Давида, и чрез Давида, опять, впоследствии самого Христа; и предсказанное о нем Иаковом по божественному внушению ясно пред изображало происхождение Христа от него, что и сказано было ему одному. Посему и по имени упомянувши об нем одном, об остальных ни совсем умолчал, как об Исаве, так как и они были праотцами народа иудейского, ни, опять, совсем упомянул, так как они не имели никакого отношения к великой тайне домостроительного воплощения Христова, нисколько не состоя в связи с линией Давида, от которой по плоти ожидался Христос.

Иуда же родил Фареса и Зару от Фамари. Для чего, ни прежде ни дальше не упомянувши ни о какой из славных и святых жен, упомянул о женщинах, из коих одни известны были порочною жизнью, а другие были отпрысками чуждого корня и не принадлежали к благородному поколению Израиля? Если уже позволительно было внести женщин, то надлежало лучше вспомнить о святых. А если не так, то гораздо лучше бы промолчать и об этой, при незнатности рода (Быт. 38:2) оскорбляющей и слух извращенностью и нелепостью поведения, потому что Фамарь и Вирсавия oбе осуждаются за преступное брачное сожитие. Одна, перехитривши свекра, сделала его любовником вместо свекра; а к другой увлекшись преступною любовью величайший между пророками, ах! и царственнейший Давид, попадает в сети блуда и вместе убийства. Рахав же и Руфь принадлежали к языческому темному племени, как дальше скажем подробнее. Для чего ж упомянул о них? Чтоб ты изумлялся чрезвычайному Владычнему снисхождению, по которому Он благоволил не только вочеловечиться, но и произойти от худых и порочных предков; чтоб и ты не подымал бровь пред низшими и худородными, сам принадлежа к благородным, надмеваясь и тщеславясь знатностью грязи тела твоего, но умел и снисходить к униженным, подражая Владыке, который таковых не отринул от сродства Своего и не погнушался причислить их к праотцам Своим, несмотря на то, что при худородности телесной они не имели и благородства по поступкам, как и сейчас указанные женщины, научая и тебя не желать величаться доблестями предков, а стараться благородством собственных своих поступков покрывать невежество их, потому что если ты, происходя не от превосходных каких, сам окажешься благонравным, никакого бесславия не пристанет к тебе от того; напротив, еще большую пpиобретешь славу за честную жизнь, не поревновавши худым поступкам родивших тебя. А если, произойдя от добрых, выйдешь худым, то ничего из того не возьмешь для внушения уважения, а только еще большую вину непотребства своей жизни и осуждение понесешь, как пренебрегший домашними поощрениями к добродетели. Ибо, скажи мне, что пользы было иудеям иметь Авраама корнем рода своего? Не по причине ли несоответствия своего его вере и добродетели, они, как бесплодные ветви, отломились (Рим.11:17–20), по выражению апостола от святого того корня? Что вреда принесло и Иову иметь предком нечестивого Исава, когда он шел противоположною стезею жизни? Какой ущерб от свойства с нечестивыми отцами и сродниками понесли и те, что впоследствии приложились к проповеди Христовой? Не от дикой ли маслины корня, по апостолу, привились к доброй маслине (Рим.11:17) и стали ветвями святого корня, Авраама то есть, чрез подражание вере её? Не исключительно женщин, имевших худую славу не беспорочной жизни, но и язычниц удостоил причислить к предкам своим по плоти, чтоб мы знали, что не ради иудеев только совершена им великая тайна домостроительства нашего, но чтобы, как говорит выспреннейший между Евангелистами богослов, и рассеянных чад Божьих, то есть язычников, собрать воедино (Ин.11:52). Ибо, что и на язычников распространится благодать, и они чрез Христа привьются к Израилю, Бог давно предуказал Аврааму, говоря: в семени твоем благословятся все народы (Быт. 22:18). А что они будут предпочтены и иудеям от Бога за веру во Христа, и это давно предвозвещено святыми пророками. Так Малахия явственно предозначает неблаговоление Божье к тем, и яснейшим образом – благоволение к этим, разумею сущим из язычников, потому что говорит: приму ли милостиво лица ваши, глаголет Господь Вседержитель (Мал.1:9)? Ибо от востока солнца до запада возвеличится имя Мое, а вы уничижаете его (ст. 11–12). Не ясно ли этим предуказано и отвержение Иудеев и принятие язычников? Посему не несогласно с святыми пророками сказал Господь, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в царстве небесном, а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю (Мф. 8:11,12).

Но оставивши это, так как незаметно слово наше уклонилось от предмета, погоним коня к цели²⁹, и к Фамари, так как некоторые кажется не знают её истории, обратим возжи слова, повторивши священное изречение.

Иуда же родил Фареса и Зару от Фамари. Кто эта Фамарь, и для чего, и как напавши на свекра, бесславно уловила его в свои любовные сети? У Иуды было три сына законнорожденных: Ир, Авнан и Силом. Посему взял для первого жену, Фамарь; и так как прежде чем иметь от него дитя Фамарь потеряла его по причине преждевременной смерти, то сочетал ее со вторым, а этот, будучи нрава нецеломудренного и злобного, уничижая великую красоту жены и требование³⁰ закона божественного относительно продолжения братнего рода, даже немного заботясь и о своем собственном потомстве, чтобы ему позднее доставить красоту и миловидность, не знаю как прилично выразить дело бесчестное, предавался удовольствию, но не орошал естественною влагою материнского лона для зачатия подобноестественного существа. Посему Бог, ненавидящий зло, разгневавшись на него за злобу его, и его преждевременно исторг из жизни. И опять становится вдовою Фамарь; а с вдовством опять соединялось бесплодие, что еще больше сокрушало ее. Впрочем грусть ей облегчал Силом, третий из братьев, и его она считала как бы некоею священною опорою дальнейших упований, потому что желала иметь сына из рода Авраамова, а чрез это и сама привиться к благородству благочестивого корня. Иуда же, супружество с нею считая причиною гибели двух сынов, не хотел исполнить желания её, а пустился на проволочки и выставлял предлогом несовершеннолетие сына. А так как Фамарь видела, что Силом достиг уже цветущего возраста, свекор же все еще откладывал брак, следовательно не не знала о притворстве: то вздумала и сама обойти притворщика равною хитростью и за обман отплатить обманом. И так как супруга у Иуды умерла, то она совсем снявши с себя печальную одежду вдовства своего и к природной красоте вида примешавши несколько поддельной и искусственной, и всю себя прибравши обольстительнее, чтобы для будущего встречного показаться приманкою удовольствия и сетью непреодолимою, так сумела преодолеть свекра. Ибо повстречавшись с нею, ради его высматривавшею дорогу в местности для блудниц, так как знала она, что отсюда он пройдет для стрижки своих овец, весь объят был страстно к ней и обратился к ней с речами срамными; она же, как умела, поймавши дичь в сети, начала говорить и о любви намекая и вызывая на условия о плате. И он условился прислать ей козла. Когда же она потребовала залога, то он тотчас вручает ей свой пояс, жезл свой и кольцо свое. Искусно же делала cиe Фамарь, то нарочно открывая лице свое для обольщения его, то снова прикрывая, чтоб не быть узнанною, и таким образом совершилось дело, достойное ночи и мрака. Так восторжествовавши над свекром и в награду хитрости своей получивши его семя, Фамарь на рассвете тотчас уходит. И спустя немного времени чрево у ней оказалось непраздным, и бремя обличило то происшествие. Узнавши об этом, Иуда, так как не мог признать себя самого виновником поступка, тотчас присуждает ее к смерти. Она же, стоя на краю гибели, отменяет приговор показанием залогов, и судию своего соделывает нелицеприятным решителем дела., ибо говорит он: «Фамарь правее меня, который виновен пред нею откладыванием брака её с Силомом». Когда же настало время родить ей, то двое детей мужеского пола выходят из утробы её. Один из них. протянувший руку, с намерением выйти уже первым, и повязанный по ней от бабки красною нитью, сам не вышел, но возвративши руку свою внутрь, уступил выход другому, а потом и сам вышел. Наречено ж ему Фарес, то есть «перерыв»; потому что прервал естественный порядок, первым направившись к выходу из материнского чертога, но уступивши брату прежде себя. А этот другой есть Зара.

Не должно же упустить и изъяснения этого святыми отцами³¹ в таинственном смысле, потому что справедливо уличены будем в вине небрежности, если не обратим внимания на сказанное ими. Фамарь была образом церкви из язычников, которая сопрягшись прежде с многобожием и безбожием, как с двумя братьями, поскольку никакой пользы не достигла от союза с ними, прилепилась к Иуде, то есть к Господу, происшедшему по плоти от Иуды (Евр. 7:14), прилепилась же конечно посредством веры. И скрывши слово Его в бороздах ума, она рождает там двух чад: благочестиe к Богу и угодное Ему направление жизни. Что же означал жезл? Что – пояс и перстень, данные Иудою Фамари в залог? Жезлом означался крест, который и есть и называется жезл силы (Пс.109:2), и потому, что им направляет нас истинный Пастырь, и потому, что изображения его наиболее трепещут мысленные и душепагубные звери и бегут неудержимо. А пояс служит символом целомудрия, которое стягивает похотливость, как пояс одежду, и не попускает предаваться нехорошим удовольствиям, сдерживая кичливость тела и обуздывая неподобающие стремления. А когда Давид говорит, что он препоясан от Бога и силою, по которой ему можно было идти путем жизни непорочно (Пс. 17:33), то не следует ли тут под препоясанием разуметь дарованную нам силу к исполнению всякой Евангельской заповеди и расположение к ним, чрез что и возможною нам становится жизнь беспорочная и незазорная? Потому что если непрепоясание чресл свойственно людям ленивым, находящим удовольствие в роскоши и неге, то пояс служит признаком людей, приготовленных ко всякому доброму делу (2Тим.3:17). Что же означает перстень? Восстановление искаженного образа; потому что на это указывает резьба в чашечке перстня. Посему силою креста или распятою на кресте жизнью (Гал.5:24), то есть строгим и терпеливым воздержанием (потому что это часто дает разуметь крест), как неким жезлом сдерживая приражение лукавых помыслов и неразумные силы души приводя в порядок подобно как бессловесных животных, возмогаем в целомудренном состоянии, а лучше сказать – и ко всякой добродетели становимся препоясанными, то есть снаряженными и приготовленными³². Когда же по мере возможности совершим поприще добродетелей, тогда и божественный образ, загрязненный нами прежде в грехах, очищается и мы избавляемся от духовной смерти, вновь получая бессмертие по душе (потому что это есть восстановление образа). Или еще. Так как перстень часто принимается в значении залога, то и здесь под перстнем нужно разуметь залог Духа (2Кор.5:5), или подаваемую праведным в настоящей жизни благодать Духа, которая служит порукою за совершенство будущего оного состояния (Рим. 8:23), потому что чрез сообщение здесь меньших дарований получают удостоверение в совершеннейшем участии там в дарованиях Духа Божья (1Кор.12:9); и так они будут всецело боговидцами и всецело соединятся с Богом, по выражению великого богослова Григория³³.

Но и случившееся при рождении братьев близнецов, разумею что Фарес первый протянул руку свою, но Зара вышел прежде его, так как тот возвратил руку свою, было так же образом будущих вещей, потому что эти дети были знамением Евангельского жительствования и подзаконного; а каким образом, внимайте тому, что теперь скажу. Совершенствование в добродетели, заповедуемое нам Господом (Мф. 5, 48. Лук. 6, 36), началось во времена дозаконные и жизнь во Христе просияла у многих; таковы были Авель, Енох, Ной, Авраам, Мелхиседек, Иов, и другие подобные им. Ибо они одною верою заслужили благоволение Божье, когда еще не было ни обрезания, ни жертв, ни суббот, ни чего либо другого, предписанного Законом (см. Рим.4:10,11); верою же, как я сказал, непорочностью нравов и чистотою души они привлекали благоволение Божье, потому что их добросовестность гораздо превосходила всякое соблюдете предписаний Закона. И вот например святой Авраам прежде Евангельских заповедей стал совершенным исполнителем Евангелия, потому что предпочел лучше вместо родины странствовать в стране чужой и оставаться в неизвестности между незнакомыми, нежели пребывать с родителем и братьями, уживавшимися с нечестием (Нав.24:2). А так как Закон дан по причине уже всестороннего устремления людей на зло (потому что невозможно было как-нибудь без прещений Закона удерживать от зла), то признано пока угодным и ослабление по добродетели (Мф.19:8) и недостаточное (Евр.10:1–4), что предписывал закон Моисеев, доколе бы руководимые им, как несовершенного возраста дети (Гал.3:24), не достигли жизни, сиявшей в начальные времена в праведниках до Закона; разумею жизнь по Христу, которой Он сам научил в Евангелиях. Итак простертие руки Зарою означало указание на Евангельский образ жизни до Закона; а после вовлечения её выход Фареса – господство жизни по Закону, которое представило той жизни некий перерыв и препятствие, как бы некое преграждение, до пришествия Христова, с которым опять возвещена прежняя жизнь, запечатленная драгоценною кровью Христовою. Ибо на это указывала червленая нить, которою повивальная бабка обвязала руку Зары. И во многих местах писания Закон наименован ограждением, ибо говорит Давид: для чего Ты разрушил ограду её (виноградной лозы), и обрывают ее все, проходящие по пути (Пс.79:13)? И Исаия: и обнес его оградою (Ис.5:2), и Господь опять так назвал закон в притче о винограднике (Мф.21:88). Но довольно уже об иносказательном смысле в сих событиях; продолжим слово дальше, имея показателем его небоявленного Матфея.

Фарес родил Есрома. Есром родил Арама. Арам родил Аминадава. Аминадав родил Наассона. Наассон родил Салмона. Салмон же родил Вооза от Рахавы. Внимательные исследователи божественных писаний думают, что Рахава есть³⁴ упоминаемая в Ветхом писании Раав, язычница бывшая и блудница, по свидетельству священных изречений (Нав.2:1. Евр.11:31), имевшая отечеством Иерихон и тут же нечестно проживавшая. Когда же Евреи под предводительством сына Навинова Иисуса шли к Палестине, то Иисус, посоветовавшись с старейшинами, послал соглядатаев в Иерихон, потому что к этому городу приближались. И соглядатаи, войдя в Иерихон, пристали у этой женщины. Она же приняла их гостеприимно, и когда их разыскивали горожане, уже сведавшие о них, она, как могла, доставила им безопасность, искусно обманувши сыщиков. И при отпуске тех мужей ночью из дому, просила их, когда возьмут город, вспомнить о её доброхотстве к ним, а они, пообещавши ей великую милость за сделанное для них и велевши привязать червленную веревку у окна, как признак её дома, ушли. По взятии же Иерихона, она одна со сродниками спасается, вывесивши указанный ей признак своего жилища. Да и Иисус, расспросив о ней, удостаивает ее почетного принятия и щедро награждает ее. Не без намерения ж и о ней упомянул боговдохновенный Евангелист, но потому что в её истории видел соотношение с тайною церкви, потому что и она (церковь) была иноплеменною и чуждою близости к Богу, как уклонившаяся вдаль от разума благочестия, к тому ж и блудницею, по причине непотребного рода жизни. А когда истинный³⁵ Иисус и спаситель наш выслал Своих учеников на разорение твердынь (2Кор. 10, 4) злобы, которые они и разрушили пронзительными трубами своих слов (в коих, и тут нисколько усматривая высший смысл, при троичности богословия сокрывается и четверица добродетелей, чтобы у нас с словом согласовался и нрав, потому что это, думаю, означается там седмеричным числом обхождений и труб): то новая сия Раав, принявши их у себя, не только избавилась от гибели душевной, но и присвоена (Еф. 2, 19) Иисусом, Который завещал нам гражданство небесное (Лук. 22, 29), и обогащается от Него дарами светлыми, то есть благодатными дарованиями Духа Всесвятого (1Кор. 12, 4 – 11). И не ими только, а и обетованными там благами, кои ожидаются искренно возлюбившими Его (2Тим. 4, 8). Таков смысл истории Рахавы; исследуем же и повествование о Руфи.

Вооз родил Овида от Руфи. Божественное Писание передает, что она была Моавитянка, и говорит, что была невесткою Елимелеха, уроженца Вифлеемского, по сыну его Малону, потому что он вместе с женою и сыновьями еще прежде оставил родную страну и переселился в Моавитскую. Когда она лишилась мужа, сраженного косою смерти прежде чем оставил преемство рода своего, то свекровь её, Ноемминь, у коей тоже скончался муж, намереваясь возвратиться в Вифлеем, увлекает и ее идти вместе. Итак пришедши в Вифлеем, они пристают близь Вооза, который приходился родственником Елимелеху, свекру Руфи. А так как была пора жатвы, то Ноемминь выслала невестку свою на нивы Вооза подбирать колосья. И когда она ходила там, то Вооз по причине родства оказал ей особенное благорасположение, и не только позволил ей брать сверх собранного ею самою колоса, но и доставил ей всякое необходимое обеспечение. Сообразивши поэтому, насколько Вооз расположен к молодой женщине, Ноемминь намеревается и браком соединить ее с ним по сродству. потому что у ней лежала на сердце мысль о потомстве умершего сына её по родству (Вт. 25, 5). Итак предлагает ей ночью подойти к тому мужу во время его сна и лечь у ног его. Когда же она исполнила заповеданное ей, то проснувшийся и сверх чаяния увидевший ее Вооз признал долгом передать права родства. Посему отсылает ее к родственнику, ближайшему относительно её мужа, чем сам он, так как, говорил, тому больше приходится вступить с нею в брак, чем ему. И затем пригласивши его, Вооз при многих свидетелях спрашивал его касательно брака с родственницею, согласен ли на это? Потому что, говорил, ему, как ближайшему родственнику мужа её, больше приличествует долг сохранения рода его. А тот, признавая свое близкое родство, не хотел однако жениться на вдове. Итак, после отказа его пред собранными свидетелями, Руфь, как повелевал закон, снявши сапог его и плюнувши³⁶ ему в лице, вышла за Вооза и родила от него Овида. А от сего родился Иессей, от которого и Давид. И она прообразовала тайну Церкви, которая, оставивши прежнее родство, то есть дружбу с дьяволом, и отринувши прежние нравы, мысленно обручилась с сыном Божьим (2Кор.11:2) и соделалась матерью царей, как та – Давида; разумею воцарившихся над страстями, что им предуготовило и царство на небесах (Ап. 21:7.22, 5).

Давид же царь родил Соломона от бывшей за Уриею. Смотри, как не стыдится припомнить о виновности вноскою имени Урии, научая и нас не смущаться, когда сродники наши худы, так как и Христос не гнушается вести от таковых род свой; а лучше, стараться и их обелять своею добродетелью.

Заметить же следует (так как теперь прилично уплатить словесный долг и досказать обещанное выше о родословии), что отсюда начинают разделяться ветви рода, то есть – Богородицы и Иосифа. Ибо хотя и от Давида вели оба род свой, и он был корнем обоих, но, при существовании разных сынов у Давида, не от одного и того же сына оба происходили. Но та, то есть Богородица, от Нафама, сына Давидова, а Иосиф от Соломона. И если бы Евангелист предполагал писать родословие Богородицы, то делал бы перечисление не с Соломона, а с Нафана, и затем, поступая от отца к сыну, дошел бы до Иоакима, отца Богородицы, и непосредственно от него прямо до нее, и на том остановил бы перепись. А теперь, направляя речь к Иосифу и его поставивши целью перечисления, начал с Соломона, чтобы, идя дальше, кончить на нем, как на потомке Соломона. Но чтобы говоримое было для нас тверже и яснее, блоговременным считаю посвидетельствоваться святым Иоанном Дамаскиным, который весьма ясно учит о сем. Ибо он говорит в 88 главе священной книги своей. «Надлежит же и сие знать, что закон повелевал, когда муж умирал бесчадным, брату его жениться на вдове умершего и восставлять семя брату своему. И рождаемое от такого брака по естеству было второго брата, то есть родившего, а по закону – умершего. Итак от племени Нафана, сына Давидова, Левий родил Мелхию и Панфира. Панфир родил Варпанфира, так названного. Сей Варпанфир родил Иоакима. Иоаким родил святую Богородицу». Это – родословие Богоматери, а смотри и родословие Иосифово. «От племени Соломона, сына Давидова, Матфан имел жену, от которой родил Иакова. По смерти же Матфана, Мелхия из племени Нафанова, поскольку был сын Левии и брат Панфира, поял жену Матфанову, которая была матерь Иакову, и от ней родил Илия. Посему Иаков происходит из племени Соломонова, а Илий – из племени Нафанова. Умер же Илий, что из племени Нафанова, бездетным, и взял Иаков, брат его, что из племени Соломонова, жену его, и восставил семя брату своему, родив Иосифа. Итак Иосиф по естеству был сын Иакова, из нисходящей линии Соломона, а по закону – сын Илия, из колена Нафанова». Таким образом отсюда показывается не только принадлежность пренепорочной Девы к роду Давидову, но и связь Иосифа с родом её, разумею сына Давидова Нафана, так как по закону Иосиф считался сыном Илия, потомка Нафанова. И не это только, но оба оказываются сродниками и в ближайшем поколении, потому что Мелхия, по закону дед Иосифа, происходящий от колена Нафанова, был так же и братом Панфира, прадеда Богородицы. Ибо сам Панфир, как упомянуто выше, был отцем Варпанфира, а Варпанфир – отцом Иоакима, который родил святую Богородицу. Итак из двух братьев, Мелхиии и Панфира, один, именно Мелхия, приходится дедом Иосифу, а Панфир прадедом Богородице. Но об этом довольно.

Для чего Евангелист в конце разделил на трое все роды, которые перечислил? Чтобы показать неисправимость Иудеев и потребность для них³⁷ истинного Пастыря и Царя, так как ни при аристократии, которою управлялись до Давида, ни при царях, господствовавших над ними до переселения, ни при первосвященниках, руководивших ими до явления Христова, вовсе не получили пользы, а еще и нрав у них испортился и весьма понизился, и дела у правящих ими шли неправильно и весьма сомнительно. Так же показать, что по прекращении уже у них князей и царей, как предрек Иаков (Быт.49:10), надлежало явиться имеющему заступить их место, то есть Христу, не ими только ожидаемому, а и язычниками, хотя сами они по причине неверия нисколько не воспользовались Его пришествием.

Но считаю достаточным на сегодня изъясненного отдела Божественных Евангелий, а сами еще немного пребудем в слове. Если только истинно дорожим своим спасением, ради коего установлены священнодействия и таинства, то надлежит всем нам, слугам Слова, не бессловесно ни воспоминать о сверхъестественных тайнах спасения нашего, ни совершать священные торжества в честь угодников Божьих; но ведая, что Церковь все cиe изначала приняла³⁸ совершать ради душевного нашего спасения, надлежит и провождающим Владычный праздник провождать его свято и спасительно, и почитающим святых стремиться по возможности к подражанию им. И так как мы теперь препровождаем священное торжество в честь праотцев Христа по плоти и ради сего состоялось у нас настоящее собрание, то да не ослабнем и в подражании им по возможности, чтобы не отвратиться от удела их и, увы, от самого Христа (Евр.12:25), потому что, если будем следовать по стезям их, то несомненно приняты будем ими и в родство их, чему нисколько не помешает инородность крови; нелицеприятный суд Божий признает родственную связь не по крови, а и по подражанию жизни (Рим.4:12). Так Авраам назван от Бога отцом всех народов не по кровному родству, потому что по нему он был отцом только Еврейского народа, а по родству духовному, которое происходит от нравственного сходства (Лук.19:9). Так и Иудеи отбились от родства с ним, потому что плотское свойство не могло соединять тех коих разделила жизнь. И послушай, что говорит к ним Христос: если б вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы (Ин.8:39). Не ясно ли поэтому отлучает их от свойства с Авраамом? Потому что как злоба отделяете от общения со святыми, так несомненно и с дьяволом связывает и сынами его делаете, хотя по природе они весьма далеки друг от друга. И смотри, что говорит далее: вы делаете дела отца вашего (ст. 41). И немного далее утверждает это яснее, говоря: ваш отец дьявол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего (ст. 44). Смотри, как превозмогает свойство по образу жизни, когда и между весьма разделенными природою вводит ближайшее родство. Убоимся ж при мысли, к кому прилепляемся и кому сынами становимся чрез жизнь греховную? Зложелателю, отступнику, мерзкому, существу враждебнейшему, возмутителю против Бога и наветнику, непотребнейшему и злодею, и тому, коему преимущественно уготован оный геенский огонь (Мф.25:41). Скажи мне, если бы кто назвал тебя сыном дьявола, стерпел ли бы оскорбление? Не счел ли бы такое наименование горшим смерти? Смотри же, как бы самими делами незаметно не подвергся тому, о чем даже слышать не хочешь, и от простого наименования не приключится тебе никакого вреда; а когда прозвище подходит к тебе по самому образу жизни, хотя бы ты и не назывался так, подумай, сколь великий и тяжкий последует вред! Прежде всего, совершенное отчуждение от Бога и неимение никакого общения с Первым Благом (Мф. 19:17). Иначе, скажи, для чего считаем дьявола таким нечистым, гнусным и отвратительным? Не потому ли, что совсем отрекся и отпал от Бога, и ничего общего с Ним не имеете? Этому же подвергаются и согласующиеся с нравом его. иначе, скажи, почему и сынами дьявола называет их Христос? Потом, что подвергнутся тому же с ним осуждению, и как уподобились ему нравами своими, так и одинаковое с ним понесут наказание. И слушай, что Праведный Судья говорите к находящимся по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его (Мф. 25:41). Понимаешь, как осуждает их наравне с тем, с коим и общий нрав имели. Итак, будем внимательны! Не станем притворно иметь к нему отвращение, а на самом деле оказываться друзьями его, чтоб не сказать более подходящего имени; не будем слыть ненавидящими это имя и отплевываться от него, думать, что оно срамит самый язык, произнесший его, оскверняет слух наш и самый воздух, а в сердцах скрывать его самого, здесь дружа с ним, а там становясь повинными тому же с ним осуждению. А что делающий ему угодное и здесь носите его в себе, ясно отсюда. Если угождающий Богу имеет Его в себе, так как Он говорит: вселюсь в них и буду ходить в них (2Кор.6:16); то несомненно и делающий приятное ненавистнейшему демону бываете его жилищем. И сам Господь наш представляет cие в Своих речах, когда показывает, что если выгнанный из нас чрез святое крещенье демон, возвращаясь после изгнания, встретится с живущими небрежно, то снова входит с большею свитою, и бывает с того для нас последнее хуже первого (Мф.12:45).

А что, скажи, и не изъявлено у нас, действующих по влечению к нему?

Не оскверняемся ли каждый день блудами, прелюбодеяниями, убийствами, любостяжательностью, злословьем, обманами, лжами и клятвопреступленьями? Но опущу явное и то, для чего дьявол, с нашего конечно соизволения, пользуется нашим телом, как орудьем; а памятозлобие, а зависть, а высокомеpиe, а сребролюбие, корень всех зол по божественному апостолу (1Тим.6:10), а тщеславие, а гордость, самая сатанинская болезнь (1Тим.3:6), – не достаточно ли всего этого для усвоения дьяволу и подведения под тот же суд? И одно из того, если бы только в нас было, само по себе достаточно было б для погибели души, а когда уловляемся в сети многих страстей или даже всех, какая нам, скажи, надежда спасения? А что и за одно зло само по себе мы будем повинны пред тамошним судилищем, указал апостол, сказавши: не обманывайтесь; ни блудники, ни прелюбодеи, ни лихоимцы, ни хищники, ни мужеложники, ни пьяницы, ни идолослужители, ни злоречивые, не наследуют царства Божия (1Кор.6:9–10), потому что неудостоенные сего царства конечно будут преданы мукам. Яснее же представляете это сам Господь, то угрожая геенною за одно злоречие на брата; ибо, говорите, кто скажет брату своему безумный, подлежит геенне огненной (Мф. 5, 22); то стоящих по левую сторону отсылая в огонь не за что другое, а только за немилосердие к брату, и немилосердие ставя наравне с обидою брату. Ибо говорит: идите в огонь вечный, не за то, что похищали чужое, не за то, что отнимали необходимое, а потому, что алчущего не призирали и не питали, жаждущего не напоили, нагого не одевали. И справедливо. Потому что, кто обременен богатством и в продолженье своей жизни может сам помогать тысячам бедных, а между тем не обращаете вниманья на них, терпящих холод, голод, жажду и всякую нужду, не явно ли обижаете? Если ты в самом деле признаешь богатство даром вышнего Промысла и не считаешь благоволения Божья непричастным сему, и к иным своим непотребствам не присоединяешь и мысли о непромыслительности Божьей, то откуда у тебя обилие, а у тех бедность? Не можешь же ставить тому причиною свою хорошую жизнь и богоугодное поведете, а их жизнь охуждать, потому что не всегда воздает Бог за дела наши богатством и бедностью; весьма часто и противное видим, – и праведные угнетаются бедностью и бесчисленными напастями, а неправедные безмерно наслаждаются богатством и иным благополучием житейским. Воздаяние за прожитое и этим и тем судья уготовал там (в будущей жизни). Да и бессердечное такое расположение твое к ближнему явно обличаете непотребство нрава, потому что, если б действительно ревновал о добродетели, не так относился бы к нему. От чего ж тебе пришлось богатеть, а тому бедствовать? Ибо не неправеден Бог (Евр.6:10), чтобы ненамеренно и всуе воздать тебе, тогда как ты ничего не сделал достойного даров Его, а того придавить бедностью. Итак, внемли, все устрояющий на пользу (Прем.8:1) не готовит ли ему там награду за терпение и благодарение (1Сол. 1:3.6), а тебе спасение через богатство? А богатство посодействует твоему спасению, если ты с признательностью будешь благодарить Даровавшего; признательно же будешь благодарить Даровавшего, когда не на излишние и бесполезные прихоти истратишь его, а облегчишь им нужду бедняка. Это и Богу приятно, и сострадательностью к тем, кто одного с нами естества, Он и сам преклоняется на милость, потому что милующие и сами помилованы будут (Мф.5:7), по божественному обетованию. Это же и при повиновении Богу достаточно заявите твою благодарность Ему за дарованное им, так как указали тебе не потребность благодушно страдать (2Тим.2:3), а возможность благотворить, и благоволил спасти тебя не посредством бедственной участи, а при счастливом жребии, и других, которые можете быть и достойнее даров Его, нежели ты, оставил удручаться недостатком необходимых вещей, чтобы их бедствием тебе собирать полезное для спасенья. Посему и благодетелями и спасителями надлежало бы тебе считать их, и думать, что ты больше от них получаешь благотворений, когда оказываешь им таковые, чем сам благотворишь им. А ты, когда как бы по некоему счастливому жребию выпало тебе богатеть, а тем нуждаться, так вот присваиваешь данное тебе Богом для общего употребления, не обращая вниманья на того, кто одной с тобою природы, и ни сколько не помня о том, и никакой заботливости не прилагая к нему. Как же не будешь наказан, как обидчик? Если наказываются не поделяющиеся своим, подумай, чему подвергнутся те, что и обижают ближнего чрез присвоение принадлежащего ему, расставляют тысячи сетей коварства, чтобы себе присвоить добро братьев, не дают иногда пощады и самому телу; но чтобы из того извлечь себе прибыль, безжалостным порабощением измождают их, и не что другое, а самую, остающуюся еще, плоть пожирают, что горше и убийства. Опускаю это, но сколько совершается явно других несправедливостей относительно ближнего, при содействии развращенного суда князей века сего! Тяжкие проценты, в торговле вымогательство высших цен за продаваемое, сбереженье необходимого для жизни на голодную пору, чтобы, когда голодают другие, самому обогатиться, и их затруднительное положение и стесненье, ах, до самой смерти, считать для себя подспорьем благополучия, – не явная ли подлинно петля? И подкоп дома кем либо и похищенье небольшого количества серебра ты считаешь заслуживающими наказанья не от Бога только, а и от внешнего начальства, и сам бываешь неумолимыми судьею жалкого преступника, без всякой пощады к подобострастному; а искусно и хитро совершая злодеяния и сокровенно подкапывая чужие дома, хотя отличаясь способами от тех, о коих немного пред сим упомянул я, как и себя не осуждаешь за злодейскую западню? Посему, кажется, ты не столько по отвращенью к злу, сколько по сребролюбию нападаешь на уличенного в краже, доводишь себя до явного человеконенавистничества, и стараешься, скорее готовиться устранить его, чтобы самому затем не бояться из за своих денег, которыя ставишь гораздо дороже брата. Но смотри, не потерпеть бы тебе хуже тех, подпавши необманчивому судилищу Божью. Внешние судьи и деньгами подкупаются, и дружбою трогаются, и убедительностью ораторов увлекаются, и незнанием правды обманываются, и злоухищрением свидетелей опутываются; а там, поскольку судья – Бог, суд беспристрастный, решитель дела строгий, разбирательство нелицеприятное, приговор безошибочный, исполнение постановленья точное. Потому что воссядет, как судья, сам испытующий сердца и утробы (Пс. 7,10), не нуждающийся в других доносителях, но имеющий свидетеля дел наших безошибочного, проникающее до самых глубочайших извилин сердца и несоделанное в нас видящее, по выраженью Давида (Пс. 138:16), око Свое. Ибо, говорится, слово Божье живо и действенно, и проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судить помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него; но все обнажено и открыто пред очами Его (Евр. 4:12, 13). Итак, чтоб этого не приключилось, отселе будем, братья, умилостивлять себе Судью покаянием и исповеданием грехов, и возможным исправлением дальнейшей жизни – чтобы в тот день не карающую Его силу испытать, а познать благодетельную и великодаровитую силу Его, и благого и человеколюбивого встретить для себя не строгим, но, как есть по естеству, сострадательным и кротким, и по великой Его милости удостоиться благ, уготованных искренно возлюбившим Его (2Тим.4:8). Ему подобает всякая слава и хвала во веки, аминь.

Лук. 14, 16 и д.

Предлежит нам теперь вечеря таинственная, которую предлагает священная книга Евангелие, или, лучше сказать, сам говорящий в них Богочеловек Слово. Посему должно нам всеохотно идти на этот духовный пир и ничего не предпочитать наслаждению мысленными сими яствами. Итак, отринувши всякое собственное мудрование, стряхнувши всякое пристрастие к веществу и отказавшись от всякого сластолюбия, без отговорок и без всякого промедления последуем зо́ву Человеколюбца и не променяем собственных благ на другие, чтобы пренебрежение к священному сему приглашению не прогневало на нас доброго Пригласителя на вечерю и не показало нас, увы! недостойными насладиться Его благ. Но, оставивши предварительным замечания, выставим на средину самые Евангельские выражения, которыми излагается притча о вечери.

Сказал Господь притчу сию. Некоторый человек устроил большой ужин, и звал многих. и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званным: идите, потому что все уже готово.

Приходит мне на мысль вспомянуть тут слова Соломона, где премудрость, уготовляя трапезу, закалает свою жертву, растворяет в чаше своей вино и чрез рабов своих посредством провозглашения с высоких мест приглашает имеющих быть участниками сего таинственного пира (Прит. 9:1–3). Ибо подобно тому и сия божественная притча уготовляет пир и трапезу, и делаете призыв будущим участникам пира. Только там представляется угостителем сама ипостасная и живая Премудрость, то есть сын, и различные слуги посылаются для созыва гостей; а тут угощающим показывается сам Бог Отец, и для призыва будущих гостей посылается один, то есть безначально от Него рожденный Сын, называемый рабом (Зах. 3:8) по причине восприятия нашей природы (Фил. 2:7). Но нисколько не изменяете дела, Отец ли, или Сын приготовил вечерю. Ибо этим показывается, что тайна домостроительства совершена Обоими, благоволящим Отцом, и совершающим Сыном; и сперва посылается сын для исполнения домостроительства, как говорит тут притча, а потом и сам Он послал рабов своих, по выражению Соломонову, то есть учеников, звать будущих участников благ. Видишь, как сходятся речения Ветхого Завета с речениями нового! Не ясно ли отсюда показывается их взаимное coглacиe? Не ясно ли предсказание

о том, что ныне предлагает притча Владыки?

И открытие тайны спасения нашего она уподобила кушанью, потому что участие в познании Бога есть и пища для души, устрояющая ее и содержащая, дающая ей хорошее мысленное состояние, укрепляющая к деланию добра и способствующая возрастанию в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф.4:13). Называет же cиe угощение вечерею (ужином), потому что снисхождение к нам Бога произошло к концу века (Евр. 9:26. Гал.4:4), ибо когда зло дошло до крайней степени, и несмотря на многие бывшие по временам наказания никакой остановки не имело, но всегда с течением времени неудержимо усиливалось, то Зиждитель природы благоволил сам сойти для уврачевания Своего создания. Ибо одному только Ему возможно было исцеление великого сего сокрушения и восстановление от прежнего падения и обновления поврежденного образа в первоначальную красоту. И велика, беспрекословно велика, по выражению божественного апостола (1Тим.3:16), тайна спасения нашего. Поскольку же речь излагается приточно, то посему и названия предметов отинуду заимствуются, так что речь выходит таким образом прикровенною и загадочною, и не вдруг постигаемою, – и человеком угощающим называет самого безначального Отца. Ибо чем наконец непогнушался истинно быть сам этот сын, хотя во всех существенных свойствах сохраняя неизменное равенство с ним, что удивительного, если и Его называет заимствованным от того именем? И как Отца называет человеком, хотя Он нисколько не входит в общение с людьми по природе, но называет так по причине Его сострадательности и милосердия к людям, и потому что Он не отвергает обращения их и привлекает их к участию в свойственных благах (Ин.6:44): так и Сам, будучи Господом и Творцом по первому естеству (по Божеству), не отказывается, о беспредельное снисхождение! называть Себя рабом, конечно потому, что принял образ раба (Фил.2:7), и, выражаясь апостольски, не стыдится называть нас братьями Своими (Евр.2:11), не потому только, что принял образ раба, но и потому, что и сам в воспринятом образе исполнил (Мф.5:17) данный Им прежде закон, как один из подчиненных закону (Гал.4:4). И исполнил один только Он несравненно превосходнее всякого праведника и пророка (Пс.44:8. Ис. 61:1–3), ибо только Он один жительствовал безгрешно на земле (1Ин.3:5) и не было лжи в устах Его, как выражается Исаия пророк (53, 9). И что удивительного, если себя называете рабом единосущного и безначального Родителя, когда не стыдится называться и рабом человеков? Еще носимый плотью в матерней утробе Он чрез матерь был вписан в число подданных кесаря, и в последствии чрез Петра уплатил дидрахму (Mф.17:27). Да и Исаия задолго так называл Его, говоря: прославьте³⁹ Святого Израилева, прославьте уничижающего душу свою, поносимого народами, раба властелинов (Ис. 49, 7).

Сроком же вечери называет самое время домостроительства, то есть – или свыше определенное, или удобное и приличное, в которое, так как зло достигло высшей меры и никакой отинуду остановки не принимало, для уничтожения его по всему настояла нужда в пришествии Его только. Также, поскольку зло есть болезнь души, и болезнь, сколько зависит от человеческой силы, неисцельная, то надлежало ему, по примеру трудно излечимых болезнований, обнаружить все свое упорство и злокачественность и не оставить ни одного из своих припадков без обнаружения, потом уже прийти Врачу, который бы приложил спасительные врачевства; надлежало лукавому и пагубному корню произрастить всякий вид греха, как бы некие отпрыски, и тогда прийти доброму земледельцу для всеконечного их и совершенного отсечения и искоренения.⁴⁰

Почему же называет званными еще не позванных? Потому что и прежде Евангельского призывания и прежде домостроительства⁴¹ все люди, от самой природы получившие существование по образу и подобию Божью, хотя ниспадение в грех и помрачило это, всячески (Евр.1:1) были призываемы на служение Богу и благоугождение Ему: но так как погубивши подобие⁴² они сами по себе не в силах были восстать, и даже призываемые пророками, как иудеи, и законом не хотели повиноваться, то сам единородный Сын Божий, приняв образ раба, как бы отправился к ним послом, чтобы привести их к Богу и Отцу, а Его примирить с падшими посредством принятого от них тела (Кол.1:22), и уплатил долг их, за всех неповинно претерпев смерть. По этому то самому, не меньше как по образу раба, Он называется рабом. Ибо хотя и владычественно Сам и со властью своею явился⁴³, но поскольку пришел по благоволению Отца, которое и посольством называется в Писании, чтобы представить отношение соестественного Сына к Началу, то Сын, о снисхождение! совершает дело почти рабское, потому что исполнять посольство свойственно подвластному. Да и то нужно знать, что святая плоть Господня, обоженная с самого восприятия и произведения в бытие, по простому умственному только представлению отделяемая от принявшего ее слова, может допускать наименование раба; потому что по совершенному соединению с нею Слова и сама имея превосходство над всем и принимая поклонение от всякой природы, хотя нисколько не теряя своих природных свойств, она вовсе не допускает в себе ни уничижения рабства, ни слабости неведения⁴⁴.

Что же посланный говорил званным? Идите, потому что уже все готово. Потому что все домостроительство совершилось, все уготовано вам во спасение. Посредством домостроительства Моего обессилен исконный враг рода вашего, умерщвлена смерть, разрушена стоявшая посреди преграда вражды, примирился с вами Отец, отверсты врата небесные, углажен вам путь, ведущий к тамошнему наследию, пламенное оружие допускает вам вход в рай. Итак не пренебрегите столькими вам предлежащими благами, и пристрастие к чему-нибудь земному да не побудить вас пренебречь сокровищами небесными! Но они, вовсе никакого внимания не обративши на возвещаемое, предпочли земное небесному, преходящее пребывающему навсегда, и каждый как бы по общему уговору тотчас сделали решительный и бесповоротный отказ, так что и просили не делать вторичного приглашения. Ибо сказали: прошу тебя, извини меня.

Какие же причины отказа? Первый говорить: я купил землю, и мне нужно пойти и посмотреть ее. Второй: я купил пять пар волов, и иду испытать их. А третий: я женился, и посему ив могу прийти. Не для каждого ли и из нас это причины нерадения о добродетели? Не поля ли и сады для одного, стада овец и быков для другого, жена и пропитание детей для третьего служат прикрытиями лености? А если шире рассматривать это и следить за смыслом сокровеннейшим (потому что приточно сказанного не должно понимать поверхностно и не думать, что там сокрыто нечто глубже и таинственнее), то есть три второстепенные причины всякого зла, которые суть корни и начала других страстей: тщеславие, сребролюбие и сластолюбие.

В сих трех дьявол владеет силою против нас, и ими делает опыт над всеми, чтобы тремя сими, если окажется возможным, покорить (о, да не будет!) каждого из нас, или двумя, или одним. Так что чем бы из трех ни был охвачен кто либо, становится неизбежною добычею обольстителя. Посредством этих трех вещей тот бесстыдник и наглец дерзнул напасть и на спасителя нашего и Владыку Христа после крещения, после свидетельствовавшего с неба гласа от Отца, после сошествия Духа. Посредством сластолюбия, когда приступивши к Нему алчущему предлагали, претворить камни в хлебы. Посредством сребролюбия, когда показавши Ему всю славу и призрачность мipa, обещал Ему это взамен одного поклона. И посредством суетной славы, когда внушали самовольно броситься с высоты храма, чтобы спасшись содействием ангелов показать, что Он есть сын Божий (Лук.4:1–12, Mф.4:1–10). А с тщеславием во всяком случае соединяется и дьявольская страсть гордыни. Ибо никто, победивши одну из сих страстей, не преодолевается другою, и никто, плененный одною, не становится неподвластным и другой. Или будучи хвалим кто-нибудь, станет думать о себе нечто великое; или сам, еще прежде похвал совне возмечтавши о себе много и больше чем представляются ему многие другие, считает величайшею для себя обидою, если и другие не свидетельствуют ему уважения, и от того не получает почитания от многих; даже любить и явно показывать, в чём, думает, превосходить других. А кто считает себя перстию и прахом (Быт.18:27), хотя бы каким духовным или природным дарованием и превосходил других, такой не станет никогда презирать единоестественных себе, ни будет надмеваться суетною славою.

Сиe-то трехголовое чудовище запинающих страстей, кажется мне, и этим было теперь причиною отказа от таинственной вечери. И первый, сославшийся на покупку поля, изображает, думаю, людей, которые по высокомерно мудрования и по суетной славе мудростью сделались непокорными проповеди Божественной. Ибо поскольку часто священное Писание чрез поле указывает на мир (так невеста Песни Песней называет его, говоря к девицам: заклинаю вас,дщери Иерусалимския, силами и крепостями поля (Песн. 2, 7); и сам Господь в притче о плевелах назвал полем мир – Мф. 13:38): то под купившими поле и спешащими на осмотр его разумеем людей, занятых внешнею мудростью и всю свою познавательную способность и силу истощающих на созерцание видимой твари, которые, допуская только происходящее но естественной некоей последовательности, считают невозможным все, что ни окажется выше пределов естества. Возбуждает их против веры в чудо не столько понижение природы, сколько хвастовство многоученостью и надмение пустою славою, по которой не переносят, что другие знают нечто разумнейшее, им неизвестное, и не помышляют, что иногда хорошо и уступить над собою победу⁴⁵, но предпочитают хорошему поражению достижение победы чрез ухищрение. Посему настоящая речь поставляет на вид не Еллинских только мудрецов, каковыми были и Афинские, осмеивавшие воскресение, проповедуемое Павлом (Деян. 17, 32), но начальных между иудеями, которым по обилию знания, как думали о себе (Иоан. 7, 48. 49), была недоступна тайна Христова, так как надмение суетною славою пред толпою и пустая гордость (Иоан. 12, 43) не попускали им принимать сверхъестественных и необычайных тайн божественного домостроительства Спасителя, и это – людям, которые представлялись чтителями Бога и могли к Божьей силе отнести то, что превосходит пределы природы, разумею – девственное и бессеменное рождение, ипостасное единение Бога слова с естеством человеческим, предвечное Его бесстрастное и бестелесное рождение от Отца. Даже и бывши самовидцами Его сверхъестественных чудес, не только не старались согласоваться с истиною, но и всячески наглым языком своим клеветали, и что важнее, даже тогда, как каждая черта, усматриваемая ими во Христе, предсказана была ихними пророками, коих писаниями занимались днем и ночью. Не что иное ослепляло их до такого явного и наглого противления истине, а только явное зложелательство, которого причиною было не иное что, а привязанность и крайнее пристрастие к сему полю, то есть мipy. Ибо иначе не считали возможным наслаждаться им вполне (а наслаждение им, то есть пустая слава, есть самая губительная вещь), если не только не желать хорошей молвы, а и совсем отказаться от ней. Ибо, говорите Писание, возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божью (Ин.12:43). Это и есть люди, купившие поле.

Купивший пять пар волов означаете людей, привязанных к веществу и ищущих только того, что подлежит чувствам, не могущих нисколько обратить своего стремления к чему небесному или превышающему видимое, ибо чрез пять пар волов обозначил пять сочетаний чувств, то есть душевных и телесных, кои сопрягая друг с другом люди веществолюбивые, а лучше сказать всю власть предоставляя чувствам телесным и не будучи в состоянии представить что либо выше их, всею душою прилепляются к предметам чувственным. Не хуже ж, мне кажется, под удвоением сих пяти разуметь и вещество и вид, из коих составляется все, подлежащее пяти чувствам. Покоряясь им, люди по своему нраву миролюбцы, npиобретение и наслаждение такими вещами считающие утешением, приятностью, удовольствием и жизнью, как захотят приложиться ко Христу, Которого основное учение есть отречение от имений и отчуждение от всего земного, всецелое пренебрежение ко всему вещественному, будут ли то стяжания, или деньги, или братья, или родители, или жена, или дочь (Мк.10:28–30, Лук.14:26)? И что говорить о сыне или дочери? – Хотя бы и душу надлежало положить за него, и ее не должно щадить; иначе окажется недостойным благ Его и повинным наказанию тот, кто предпочтет что-либо такое Его любви и союзу (Мф.10:37,39). Ибо кто самых дражайших, самую жизнь готов ни во что вменять ради тамошнего (в будущем веке) упования (Тит.2:13, Рим.8:18), подумай, сколько совершает отречения от вещей, кои привлекательны для людей! Посему-то не только тогдашние, слышавшие это, Иудеи, которые то есть имели привязанный к веществу нрав, но и между Еллинами, кои во время апостольской проповеди любили золото и серебро, не принимали Евангельской проповеди. посему то и Господь сказал, что трудно богатому войти в царство Божье, и даже труднее, нежели верблюду пройти сквозь игольные уши (Мф.19:23,24). И у нас, именующихся христианами, найдешь, что многие, чтоб не сказать все, чрез привязанность к веществу и страстное желание богатства и внешней представительности не могут совсем или сколько-нибудь помыслить или поговорить о чем либо небесном или божественном, но всегда подобно скотам наклоняются к земле. Да подаст им Бог подняться хотя поздно и с трудом, и обратиться к оным небесным благам, и быстро стать на ведущем туда пути, а с ними и мне бедному, чтобы и сами, хотя считаемся верными, из-за привязанности к низменным вещам и земных забот не лишились, увы! небесной вечери.

А под женою следует разуметь плотскую и сладострастную жизнь и стремление к безумно женонеистовства; и эта жизнь не попускает прилагаться к жизни и проповеди христианской тем, которые предпочитают ее. и эта страсть больше, чем прежде упомянутая, так как там не природное некое насилие толкает, а дело зависит просто от развращения воли и некоей душевной слепоты относительно полезного, для уврачевания которой не будет препятствия, если только исправится нрав; тогда как прилепившийся к телесным похотям, поскольку имеете руководительницею себе природу, так сказать насильно действующую во многом, нуждается в напряженном старании собственном и великой помощи и содействии свыше, чтобы мог стать выше страсти. Поэтому то из тех никто не говорил „не могу прийти», а говорили „прошу тебя, извини меня»; сей же сказал „не могу». И справедливо. Ибо как это человек сластолюбивый и изнеженный, любящий забавы и увеселения, женоподобный и женонеистовый, разленившийся и нерадивый, преданный невоздержанно и пьянству, придет к Тому, Который обличает стремление к похоти даже простым смотрением, и это смотрение считаете виною (Мф.5:28), заповедует путь тесный и прискорбный (Мф.7:13,14), сожалеет о богатящихся, оплакиваете предающихся насыщению (Лук.6:24,25)? Поэтому такие люди, оказывается, не извинения просят, а выставляют невозможность прибыть, по причине неразрывности с плотскими страстями и об этом довольно.

А чтобы еще полнее постигнуть содержание притчи, (представим что) по своему положенно мы делимся на три разряда. Ибо одни – плотяны, другие душевны, а третьи духовны. И плотскими называем людей, которые живут противоестественно, душевными же – тоже плотолюбивых, но не нарушающих границ природы, а духовными – живущих возвышаясь над природою. Жить противоестественно означает с естественными страстями не отвергать и скверн противоестественных, но и ими обнаруживать свое сладострастие и бесстыдство, не любить ущерба в чем-нибудь, но желать присвоить чужое, и чего тот еще не растерял, отнять как только может, то тайно, то явно. По естеству же, угождая плоти во всех пожеланиях естественных, остерегаться от противоестественных, не опускать ничего из должного себе, отступаться от недолжного, так чтобы ни обижать, ни терпеть обиду. А жить выше природы значит отвращаться не только противоестественных, но и естественных удовольствий, которые то есть не необходимы для жизни; когда же усиливается пламень ревности, то не медлить отказом и от самых необходимых; обиду переносить (1Петр. 2:20), злословящего умолять (1Кор.4:13), ненавидящего любить (Мф.5:44), ударяющему по щеке подставлять и другую (Лук.6:29), и прочее подобное. И это относится не к желательной только части души, от коей происходит деятельность, а и к познавательной, от которой – созерцание. Итак из отказавшихся от вечери двух нужно считать душевными, а третьего плотским. И из тех двух одного – погрешившим в созерцании (во взгляде на предмете), а другого в деятельности; или одного – по познавательной способности души, другого – по желательной, потому что ограничивающиеся созерцанием миpa и все относящие к природе обнаруживают незнание силы Божьей. От того выходит, что они ничего сверхъестественного не допускают. А люди, проникнутые любовью к вещам земным и успокаивающиеся на том, что подлежит чувствам, не хотят отстать от них из-за упования на будущее, потому что когда желательная способность души их вся уклонилась к вещественному и видимому, подобно как и у первых – познавательная, то как тех познавательная способность сделала неспособными к созерцанию предметов вышеестественных, так и этих желательная сделала неспособными стремиться к тому, что выше чувства. Посему те и другие отпадают от веры во Христа: одни – по причине сверхъестественности Божественного домостроительства, другие – по причине богоугодного жительствования. Ибо душевный человек, говорится, не принимаете того, что от Духа (1Кор.2:14), то есть – ни ошибающийся по познавательной способности души, ни погрешающий по желательной. Одному кажется безумием признавать то, что превосходит видимое, а другой по пристрастию к видимому не может, или лучше сказать не хочет, полюбить непреходящее. Если же так сбывается над людьми душевными, то что сказать о плотских, для которых жизнь не в чём ином состоит, ни в чём ином – радость, как в ежечасном распутстве и сплошном обращении в сквернах не по естеству только, но и в противоестественных, как видим ныне безбожных Измаильтян и Агарян? Из-за этих то скверн, видим, и многие из наших, что стоит многих слез, пристают к ним, и от непорочной веры во Христа и священного по ней жительствования изменнически переходят к мерзкому Магомету, его бесовской прелести и гнусным постановлениям, но об этом довольно с нас, теперь же коснемся продолжения притчи.

И возвратившись раб тот донес о сем господину своему. Тогда разгневавшись хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города, и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. Нужно заметить, что эта притча сказана Спасителем при возлежании на вечери, обращена была конечно к самому угощавшему и наглядно уясняла, кого нужно сзывать на пир? Не славных и знаменитых, но незнаемых по причине бедности и никакого внимания неудостоиваемых, а может быть и недопускаемых к людям изнеженным, но нетерпимых по причине болезней или увечья. Ибо те, почти так говорят, кроме того что не могут извлечь пользы для души, может быть и не удостоят пойти по приглашению, но под предлогом полей или волов или новобрачной супруги отвергнуть приглашение, а эти, вместе с благодарностью от себя, до ставят тебе и великую славу у Бога. Подобно и до притчи самому позвавшему Его сказал Спаситель, по написанному: когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых и блажен будешь, что они не могу те воздать тебе; ибо воздастся тебе ее воскресение праведных.

Ηο поскольку не в явном только смысле нужно принимать слова божественные, а надлежит примечать и более глубокий, чтобы выискать сокровенное в них сокровище Духа, как выше каждая черта отказавшихся от вечери понята нами иносказательно, так сделаем и дальше, чтоб соблюсти последовательность в речи и соответственность. Итак, поскольку, согласно вышеуказанному смыслу, из позванных теперь одни по обилию якобы мудрости (Рим. 1,22), другие из любви к богатству, а третьи из влечения к плотским удовольствиям, отказались от таинственного пира, то, говорится, разгневался устроитель пира. и как, скажи, не заслуживает гнева, и не гнева только, а и наказания, пренебрежете к небесным благам и к призывающему нас к ним, из-за наслаждения вещами скоропреходящими? И тотчас приглашение, когда отвергли его избранные между Иудеями и Еллинами, обращается к толпе, презираемой за грубость и бедность, но свободной от всякого двуличия, злонравия и самомнения; из таковых действительно взят и лик апостольский. Они, говорится (Лук.13:17. 4:22), и когда учил Христос, радовались словам, исходившим из уст Его. Они, и слепыми по причине невежества считаясь у законников (Ин.7:49), и хромыми и увечными по причине невнимания к заповедям божественным, конечно и относясь так же⁴⁶ к истинам, с большою легкостью прозревали, ставя истину выше тени и от буквы переходя к духу (сн. 2Кор.3:6), так что больше оказались слепыми наяву видящие, которые предпочли тень истине и букву духу, – и укрепивши руки, разумею деятельность души, которая прежде была ослаблена у них (Евр.12:12), научились в войне одолевать губителя, а мысленные ноги направили на путь благовествования (Еф.6:15). Посему то, когда раз возвратились с радостью семь – десять учеников к своему Владыке и Учителю (а из них некоторые происхождением и из Еллинского рода и воспитания, как именно и боговдохновенный Лука, включены были в священный сей лик) и говорили о страхе и бегстве лукавых демонов пред именем Его, Сам Он в тот час, как говорить богоглаголивый Евангелист, возрадовался духом и сказал к Отцу небесному: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил cиe от мудрых и разумных, и открыл то младенцам (Лук. 10,21). Мудрыми и разумными называя начальных между Иудеями, разумею архиереев и книжников, которые когда по указанным причинам отвергли тайну Христову, то эти, по незнанию Писаний и простоватости рассуждения уподобившиеся младенцам, даже считаемые у тех слепыми и хромыми и увечными по неведению закона и неисполнению заповедей, между тем гораздо превзошли их, сделавшись учителями и проповедниками небесных тайн, совершителями знамений и сил чрезвычайных. И это весьма ясна поставивши на вид Иудеям, Христос говорит: на суд пришел Я в мир сей, что бы невидящие видели, и видящие стали слепы (Ин.9:39). Хотя несмысленные те и самоослепленные, в заблуждении хвастаясь неверием во Христа и богоборною ненавистью к Нему, говорили⁴⁷ Никодиму: уверовал ли в Него кто из начальников или архиереев? Но этот народ, невежда в законе, проклят он (Ин.7:49).

И тщательно вникая, найдешь, что Христос (повторим сказанное выше) с самого вступления в жизнь человеческую поступал так. Ибо когда при рождении Его надлежало быть некоему разглашению дел Его, чтоб они не совсем оставались безвестными и незасвидетельствованными, то не кого-нибудь из славных богатством и образованностью удостоил посвятить в тайну их, а неизвестных людям и простецов, воспитанных в деревенщине и простоте, незнавших ничего более стад овечьих или козьих. Да и рождение Его и вся по плоти жизнь (чтоб не излагать частностей) одинаково прошли в бедности и скудости и всякой простоте, и этим Он заграждает уста надмевающимся мудростью и богатством и славящимся мирским блеском, и показывает, что никто не окажется достигшим истинной и первой мудрости и сокровищ небесных, если не вменить этого в ничто и с величайшим благодушием не будет готов отказаться от того (Фил.3:8), ибо, говорится, Бог избрал немудрое мира, чтоб посрамить сильное, и незнатное и уничиженное и ничего незначащее, чтоб упразднить значащее, для того, чтоб никакая плоть не хвалилась пред Богом (1Кор.1:27,29).И сказал раб: господин, исполнено, как приказал ты, и еще есть место. Господин же сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям, и убеди прийти, чтобы наполнился дом мой. Голос, ясно представляющий Божественное человеколюбие, как бы голос говорящего: еще человеколюбие Твое не положило конца спасанию людей, еще великих и обширных чертогов Твоей благостыни не могло наполнить множество спасенных, но и другим надлежит быть внутри Евангельской сети и соделаться участниками благ Твоих; ибо так благоволит милость Твоя (Лук.10:21). А Он определяет, чтобы проповедь простерлась и к язычникам, и к отчужденным от общества Израильского и чуждыми заветов обетования (Еф.2:12), чтобы и им быть внутри сетей проповеди, чтоб бывшие далекими стали близкими (ст. 13), и рассеянные чада Божьи собрались воедино (Ин.11:25), и всякая плоть, по выражению пророка (Ис.40:5), узрела спасение Божье, чтобы все наполнилось славою Его.

Какие ж это дороги и какие изгороди (распутия), с которых собрала этих проповедь Божественная? Под путями нужно разуметь различные у Еллинов мнения и заблуждения о богах, о душах, о веществе, о стихиях в коих не найдешь их согласными друг с другом, но разногласящими, и противоречащими не только друг другу, а и самим себе, и не в иных только предметах, но и в которых нелепо учат о Боге. Под изгородями же, бесчисленные и многовидные состояния зла, кои для нас служат как бы привалами и перегородками, отделяющими нас от Бога (Ис. 59:2). А поставляя на вид Божественное намерение ввести Еллинов в ограду Веры, называет это дело убеждением (понуждением). Ибо, так как заблуждение сильно сроднилось с ними и подобно какой неистребимой краске угнездилось в душах их, то, если бы не Божественная некая сила содействовала тому, чтобы их почти против воли их привлечь, они не захотели бы покориться проповеди Божественной. Да и самая сила знамений, убедившая, пренебрегши надменную мудрость и мнения и обычаи, в коих издавна воспитаны были, принять неискусное слово, не может ли справедливо назваться убеждением? А кто глубже вникнет в содержание притчи и рассудит про себя, тот найдет, что она имеет и у нас значение доныне. Потому что всех нас слово Божье и ныне призывает к духовной и таинственной вечери, разумею приобщение Божественных Тайн, призывает быть почти собеседниками Христу за трапезою Его (Лук. 22:30), а лучше сказать – причастниками святого Тела Его и Крови. Но многие отсрочивают следовать зову. Одни, потому что всегда с любовью заняты житейскими делами и не хотят приступить к покаянно, молитвами и пощениями и слезами уготовить свой сосуд (1Сол. 4:4) к принятию Таин. Любостяжание не попускает им и на малое время истрезвиться от житейских хлопот, как поступили упоминаемые в настоящей притче купивший поле и другой, купивший упряжных быков. Потому что не несогласно с истиною под обоими сими разуметь любостяжание и многозаботливость о вещах житейских. Другие же, чрез неудержимое стремление к нечистотам распущенности, коих уклоняться вовсе не хотят, а любят валяться в них по скотски, так же проходят мимо (чего не должны бы делать) небесной и божественной снеди, и, увы! гибнут, смрадный запах распутства предпочитая благовонию мира небесного. К таковым и справедливо отнести оное „не могу“, по причине трудности освобождения от плотских страстей тем, для коих зло стало состоянием и качеством. А люди бедные и несклонные к миpскому тщеславию, иногда увечные и потемненные в зрении, небольшого или и никакого внимания неудостоиваемые от гордящихся славою и богатством, меньше заботы прилагая к вещам житейским и легче побеждая плотские стремления, имея великою пособницею и бедность, безотлагательно приступаюсь и к делам, приличным покаянию, и к священным и божественным Тайнам. И хотя таковые людям величающимся богатством и могуществом кажутся маловажными и нестоящими внимания, но Кто обращает внимание на сокровенного в сердце человека (1Петр.3:4), Тот не соглашается с их приговором (1Цар.16:7). Но как ты найдя большой речной кругляк камень и самую малую жемчужину, из-за величины не предпочтешь камня жемчужине, так, представляй, и у Бога превозмогающие богатством и славою мирскою считаются как бы некими речными камнями, неимеющими достоинства по доброте, предметом, не стоящим никакого внимания, а люди незаметные и незнатные, если живут добродетельно, о сколько превосходнее заметных и весьма громких, у Видящего сокровенное считаясь не иным чем, а только жемчужинами, не смотря на то, что имеют такой смиренный вид.

Под вечерею можно разуметь также высокие и божественные мысли священного писания и непреложные боговдохновенные догматы благочестия. Вечеря есть и житие добродетельное, в молитвах радостное пребывание, озарение Святого Духа в очистивших своего внутреннего человека, воздаяния за добродетель, не в будущем только веке (Mф.16:27), но и в настоящем, дарованиями пророчеств и знамений, которые служат залогами будущих наград святым, но люди, купившие поле, то есть привязанные к внешней и наружной мудрости, презирают это, как нечто неосновательное и бессмысленное, и посему стремящихся к тому без внешних наук порицают, как людей, трудящихся попусту и напрасно. Таковы все сборище зломысленных Акиндинитов и весь их богопротивный сонм. Они, считая должным все присвоить мудрости объюродевшей и упраздняемой (1Кор.1:28), кричать много против священного и ангельского жительствования подвижников, и постоянное трезвение ума, внимание, устремление к Богу и продолжительное безмолвие эти безумные осмеивают и порицают. А купившие пять пар волов, то есть привязанные к вещам видимым и чувственным, и отдавшиеся заботам о суетном богатстве, им посвятившие все стремление и намечание души, тоже не пожелают добродетели; ибо как пожелают добродетели которой главное свойство – непристрастие к веществу и пренебрежение к вещам чувственным? и не обратят внимания на священные догматы или вообще на божественные вещания Духа, потому что омрачающая погоня за богатством, многоразличные и многооборотливые сети житейских попечений никак не попускают им выбраться из мирского омута и укрепиться на мысленном Камне, Христе (Мф. 21:42, 1Петр.2:6), посредством добродетельного жительствования и душевного исправления. Если же для упомянутых нашлись поводы к отказу от священной сей вечери, то тем более для имеющего в виду плотолюбивую и сладострастную жизнь, которому нет иной заботы, как ежедневно роскошествовать и угождать плоти и неудержимо пресыщаться тем, что услаждает гортань и льстит похотям чрева. Между тем другие, иногда и незнающие внешних наук, что надмевающиеся сими и слепотою считают, и совсем невкусившие мирской болтовни и пустой шумливости, как свободные от пристрастия к веществу и предметам чувственным, что кажется неким увечьем и неким скудоумием для людей, кои из-за любостяжания и склонности к суетной славе, стремления к распутству и разнузданности, совсем не хотят этого, – те с усердием и без всякой проволочки и к добродетели устремятся, и охотно понесут труды, сопряженные с добродетелью, и получат сопутствующие ей благодатные дарования Духа Божья, если конечно окажутся искренними её приверженцами. Хотя же и довольно быстро они прилагаются к словам (проповеди), но речения священного писания не кое-как понимаются ими, но им доступен смысл точный и даже сокровеннейший, так как Дух Божий невидимо внушает им знаменование предметов сокровенных. А можно и иначе сказать. Бог, видя небрежение людей, гордящихся богатством и привязанных к телесным удовольствиям, о добродетели, посредством которой им можно бы достигнуть благ небесных, благоволительно убеждает их, вразумляя неудачами житейскими и скорбями, поражая разными болезнями и слепотою очей, по причине увечья членов тела и расслабления, делая непригодными и совсем бесполезными в мирской жизни, – кротко понуждает их к наслаждению Своею вечерию, то есть благами небесными, если только по благонравию своему они свое состояние сделают поводом к благодарности Ему. И многие посредством несчастий неких и неприятностей, коим подверглись по непостижимым, судьбам Божьим, пробудились к возвращению на путь добродетели и к попечению о душе.

Так мы по малым силам нашим рассмотрели указанное в притче. Посмотрим и дальнейшее, и каково решение владыки относительно отказавшихся от вечери.

Ибо сказываю вам, говорит, что никто из тех званных не вкусит моей вечери. Страшный голос; ужасный приговор, урон незаменимый, потому что отказавшиеся от вечери Божественной проповеди здесь, конечно не удостоятся оной ожидаемой вечери, разумею – на небесах (Ин.6:53). Где же тут Ориген, прельщающий участников огня суетными надеждами чрез мерзкое учение о восстановлении?

Ибо много званных, но мало избранных. Это еще страшнее. Потому что сказано не о тех только, которые отвергли Евангельскую проповедь, но и о вошедшем в чертог, по притче о брачном пире (Мф. 22), и облокотившемся вместе с возлежащими, но худо одетом и вовсе не в брачную одежду. Он не только изгнан был из священного чертога, но и связанный, горе мне! по рукам и ногам брошен в тьму внешнюю.

Посему будем внимать и мы, чтобы не оказаться недостойными призвания, и после призвания и возлежания за священною трапезою не потерпеть одинаково с одетым неряшливо. Ибо недостаточно только быть позванным, но надлежит и присоединиться, и не присоединиться только, а и вести себя прилично по присоединении. И к кому прилепился, тому и служить старайся, исполняя угодное ему и заповеданное им. и присоединившись к одному, не служи другому, и сделавши обязательство с одним, не повинуйся другому, чтобы не понести наказания не только за грехи, но и за обман в обещаниях, чтобы не оказаться тебе на словах рабом Христовым, а по делам рабом врага и отступника, завидующего твоему спасенью, издревле и поныне и навсегда врага тебе и ненавистника, который для того обольщает тебя приманками удовольствий, чтобы как бедное дитя вырвать тебя из матерьних объятий и увлечь в плен. Для того приманивает тебя здешними приятностями, чтоб ты как рыба дрожал на уде греха и был ему готовою снедью. Для того тебе строит и измышляет многоразличные западни, чтобы ты был ему жалкою добычею. Так и Адама, прельстивши прежде удовольствием дерева, взял в рабство и подверг смерти и тлению. Ему нет другого удовольствия и стремления, как наша гибель, если б это ему было возможно, гибель по душе и телу вместе. Кто изначала подвел под тление и смерть? Не он ли? Итак вся война у него направляется против души, так что и тело берется им часто в пособники к её погибели, и ласкает его удовольствиями, не из заботливости о нем, но коварно так подготовляя душе гибель, и удовольствие тела поставив как западню, чтоб поймать больше дичи и ни к чему другому не склонный, как только всегда вредить и делать зло, он притворяется и благодетельствующим чтоб кажущимся благотворением незримо нанести вред, действительную гибель душевную, подобно тому как и рыбаки мелкими рыбками приманывая уловляют больших, чтобы ты, оставивши благого Владыку, Спасителя и Творца, прилепился к обольстителю и врагу и что отсюда выйдет? То, что будешь на его стороне и будешь осужден вместе с тем, которого похоти совершал, которому повиноваться захотел, которого предпочел Богу. Ибо что, если и называешь себя рабом Христовым? Дело гораздо лучше слова, как истина лучше тени и первообраз изображения. Итак смотри, не на словах только угождай Христу, а лучшую и подлинную сторону повиновения отдавай противнику. Ибо кому подчиняешься на деле, тому конечно уступаешь и господство над собою, так что и против Христа, по обилию благости готового оставить своих праведников (Мф.18:12), чтобы тебя спасти, и против твоего спасения он сверх чаяния много может по тем причинам, по коим ты сам дал ему совершенный перевесь. Потому что ты приложился к нему не по принуждению и не по неизбежности, а по собственному произволу.

Не станем так поступать, возлюбленные! и врагу нашего спасения не дадим такого пособия против себя самих, чтобы по праву, о горе мне, скверный этот захватил нас к себе в сонаследники геенны.

Но Кому дали обещание, Тому и будем повиноваться не на словах только, а и на деле; и Его во всю жизнь свою у себя упокоим, всегда имея Его в нас обитающего и ходящего (2Кор.6:16), величая Его добрыми делами, богоугодным и святым жительствованием, чтобы и Он нас возвеличил на небесах сподобляя бессмертной оной и непреходящей (Евр. 10:34) вечери, удостаивая вечной светлости и вечных благ, которые уготованы нелицемерно возлюбившим Его (2Тим.4:8). Той светлости да сподобимся все мы достигнуть благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобаете всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцем и всесвятым и благим и животворяшим Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь.

Лук.7:12 и дал.

Содержание священного и божественного свитка Евангелий для нас спасительнее всякого иного священного писания. Оттуда заимствуются две вещи, самые важные для души: точность догматов и жительствование богоугодное. Ибо когда вижу, какие чудеса творит мой Христос и властью Своею совершает непостижимые дела словом одним и прикосновением руки, то это убеждает меня не поверхностно судить о нем и не считать Его простым человеком, но и Богом, Который все произвел силою вседетельною, хотя по домостроительству и благоволил облечься в мою нищету. А тем, что в учении предлагает нам относительно добродетели, Он устрояет и образует мне жизнь и наставляет меня от всей души держаться путей, ведущих ко спасению или лучше, если нужно высказать правду, человеку добронравному и чрез то и другое дается возможность направляться и к здравому учению и к жизни богоугодной. Слова Его наилучше приводят в точности догматов; потому что из них можно уразуметь различие и единение в нем двух естеств, когда свои слова прекрасно и разнообразит и приспособляет, и ясно представляет себя и Богом и человеком, вместе и в тоже время нераздельно, сохраняя неслитным различное по естеству. А дела не способствуют ли улучшению нравственному, – не только дела иного Его по человечеству образа жизни, которая и прежде слов была учительницею всего доброго, но и те, в которых Он является чудотворцем? Ибо когда видим, что Он творил это не по гордости какой и превозношению и не из тщеславия, а по милосердию и участливости к страждущим, и так в чудодействиях стоял выше всякого честолюбия, что часто делал это и сокровенно и неторжественно (Мф.9:20–22. 8:4), даже и самим облагодетельствованным внушал держать чудо при себе, не разглашая (Мф.9:30, 8:4), то не превосходнейшее ли это для нас наставление быть кроткими, нравом, избегать тщеславия и отвращаться от честолюбия?

Теперь же предлежит нам сказать об одном из чудес Его, которое и в других отношениях заключая весьма много необычайного и изумительного, не меньше и в этом убеждаете, потому что не от болезни человек избавляется, не расслабленный выпрямляет члены свои, не слепой получает способность видеть, но мертвец (о чудо!) оживляется, умерший снова идете жить, бездыханный становится дышущим, и совсем недвижимый в узах смерти теперь оказывается живым и двигающимся. Ибо снова, по повеленью Разлучившего, принявши душу, которую испустил, он сбрасывает цепи мертвенности, и совсем бездейственный способности чувств, а также и телесные органы, о чудо странное! при одном воззвании возвращает себе деятельными, живыми и подвижными.

Но как, о человече, спросит кто либо, как произошло это великое и необычайное событие, для чего, где, и когда? Это, о друже, покажут нам самые речения Евангельские, и если хочешь, я предложу тебе самый отдел, из коего можно тебе узнать подробности.

Во время оно пошел Иисус в город, называемый Наин, и с ним шли ученики Его и множество народа.

Как в начале домостроительства о нас восхотевши воссоздать наше поврежденное естество не выжидал нашего обращения к нему, но сам по своему изволению обратился к нам смиренным, и приклонивши небеса сошел (2Цар.22:10) на землю всюду Сущий: так и после вочеловечения не гнушался делать это Человеколюбец. Но везде присутствуя Божеством, терпеливо переходил телом с места на место, и как голод и жажду терпел насыщающий все живущее по своему благоволению (Пс.144:16), так и труды путешествия сносил неутомляемый (Ис. 40, 28). И подобно доброму врачу не Сам к Себе звал болезнующих, но Сам, таково человеколюбие! самоизволительно приходил к ним, и ищущим внешнего врачевания Сам подавал цельбу душевную прежде телесной; а лучше сказать, и причиною прибытия каждый раз была без сомненья нарочито цельба души, чрез которую соделывалось и врачеванию тела, потому что, оздоровляя душу учением, чудесами укреплял тела болящим; не меньше ж укреплял и души, не только исцеляемых, а и видящих, какие были не суетны и не грубы нравом, и не болезновали самовольною слепотою душевною, каковые, по выраженью Исаии, и видя не видели, и слыша не разумели (Ис. 6, 10). и из того, что видели и слышали, не могли своими затемненными очами усмотреть в видимом теле (обитающее) Божество. Так и ныне, после исцеления в Капернауме раба сотникова, уже находившегося при последнем издыхании, Он шествует и в этот город, потому что не оставался надолго в знатных городах. И это, частью избегая порыва суетной славы, так как и избрал Он, по апостолу, немудрое миpa и немощное и уничиженное, чтобы посрамить мудрых и сильное, и незнатное и ничего незначущее (1Кор.1:27,88), чтобы легко упразднить всякое превозношение самомнения. А частно и по причине неверия их, так как люди, уживающиеся с бедностью и непритязательные, склонные к вере и добродетели, чем надмевающиеся мудростью и богатством и иным роскошеством житейским, потому что любовь к суетности не попускает таковым поучаться полезному, ни уступать другому преимуществ в славе мудрости или иной значимости в миpe. Иначе, что побудило архиереев, фарисеев и книжников поднять на него пяту (Ин.13:18), так что довели Его и до крестной смерти, как не гордость и стремление к суетной славе, кои плененного ими заставляют упрямиться, совсем отвергать полезное, страдать совершено произвольным и непринужденным отвращением к хорошему, чтоб не оказаться ниже превосходящего славою? – Итак, уклоняясь ненависти сих людей до наступления времени своего страдания и посещая незначительные города, Спаситель направлялся и в город Наин, намереваясь и здесь сеять семена слова своего, возделать ниву веры там, если в нем найдется земля тучная и плодородная в лице кого-нибудь, и если кто имеет борозды души глубокие и хорошо вспаханные, сорвать оттуда многоплодный (Мф.13:8) колос добродетели. И прибывши мимоходом возвращает жизнь умершему, не нарочно для того именно решивши придти, прежде чем, подобно хорошему детскому воспитанию, приобучит видящих от меньших чудес, как бы каких предварительных наук, к восприятию больших; а все таковые превосходит воскрешение умерших.

Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери; а она была вдова.

Многие и великие горести тут приключились женщине в одно и тоже время, потому что умерший был не сыном только, а и единственным, и не это только, но и вдовою была родительница его. А это само по себе удваивало чашу несчастья, потому что не было надежды на рожденье другого сына вместо умершего, так как муж у ней давно умер, и имевший восполнять для ней лишение его и поддерживать старость, и он теперь отошел вместе с надеждами на утешенье в старости, что было для ней и третьими горем к тем двум, сделавши несбыточными и пустыми надежды на преемство рода, для которого изначала установлен брак. Итак, рассказ этот не есть ли действительно плачевная повесть? В каком состоянии, думаешь, была у ней душа, и как переносила столь многовидное и разнообразное, постигшее ее, страданье? Не отказывалась ли от самой жизни, не вынося столь быстрого приражения горя? Ибо знаете конечно вы, люди искушенные, как невыносима потеря детей для отцов, и особенно для женщин, которым по нежности природы (1Петр. 3:7), выпадает на долю, особенно в таких случаях, очень много скорби и много слез. Из внешних знаков сетования можно уразуметь неутолимую горесть души их и пожирающий их внутри огонь, потому что распускают волосы и терзают нещадно, царапают щеки, ударяют в грудь, обнажают голову, несчастные, до самой кожи, а ланиты у бедных и груди источают токи крови ручьями. Ни стыда в них, ни приличной женщинам застенчивости, ни понижения голоса, ни соблюдения благовидности членов: но подобно исступленному и неистовому не обращают внимания на неприличную выставку пред народом, и воплями и рыданиями, как львицы, приводят присутствующих в оцепененье. Так их настраивает невыносимость страдания, и до таких злоключений вынуждает доводить себя. Ибо, как думаешь, если бы терпели это от другого, не сочли ли бы сего величайшим наказанием? Но внутренняя сердечная боль делает их бесчувственными к страданиям внешним. А эта вдова вероятно и с преизбытком страдала, так как и несчастье подступило к ней с большими запасом, потому что, если бы даже она была многочадною, и ее окружала толпа детей, но одного из них потеряла бы, притом почти отрока или даже младенца, то не скорбела ли бы и тогда сильно? Не желала ли бы и сама умереть с сыном? И как имела его одного и притом уже юношу и готового к брачной жизни, когда сыновья милы и любезны родителям, и потеряла в нем надежду не только на преемство рода, но и на помощь в старости, давно уже лишившись супруга, то тем более приходилось ей плакать и терзаться, но человеколюбивое слово предупреждает невыносимость страданья, не только останавливая плачь у женщины, но и облегчая скорбь и пособиями упованья врачуя ей безмерную печаль.

Потому что, говорит Евангелие, увидев ее, Господь сжалился над нею.

Не правду ли я выше сказал, что не слава суетная, не выставка на показ силы чудотворения, но врожденное милосердье побуждало Его действовать? Ибо, говорит, сжалился над нею. Но почему, скажет кто либо, не потребовал и здесь веры так же, как от многих других прежде исцеления? Или потому, что женщина совершенно поглощена была унынием и как бы обезумела от скорби, а таких обыкновенно нисколько не выспрашивали о вере, а тотчас приступали к цельбе, или по причине необычайности и новости чуда, потому что может быть ни жена, ни другой кто не ожидали, чтобы это могло совершиться, а обещание показалось бы пустым самохвальством. А может быть и Спаситель, теперь впервые пришедший в этот город, еще не был знаем тамошним жителям, и не своевременно было спрашивать о вере прежде, чем показал им свидетельство силы Своей. Посему то, оставивши спрашивать, соболезнуете страданью. Что же, соболезнованием ограничивает благодеяние? Нет, но к состраданию присоединяете и избавление от несчастья, и не выжидает просьбы от женщины, а по собственному побуждению совершаете чудо, потому что его сама собою не просила бы сия женщина от Того, от которого прежде не видела никакого чуда, но, как начиная чудодействовать, Он по собственному побуждению творил чудеса, не выжидая прошения болящих и не требуя от них веры (Мф.4:23,24. Мар.1:23–28); ибо как требовал бы от них, пока они еще не познали силы Его? Так и здесь, намереваясь совершить чудо, которого дотоле не совершали, притом в городе и между людьми, которые может быть никакого понятия о нем не имели, по собственному побуждению приступает к возвращению жизни умершему. И прежде оживления юноши сострадательнейшим голосом врачует скорбь материнского сердца, сказавши: не плачь! Потому что если бы слово не имело впечатлительности и силы, и не послужило тотчас для женщины целительным средством против скорби, то не свободно было бы от укоризны, не избежало бы насмешек и подшучиваний, как выходящее за пределы приличия. И женщина сказала бы: что ты говоришь, о человече! Я потеряла сына, притом же единственного, без всякой надежды на приобретение такого же, как лишившаяся мужа; потеряла сына, который один оставался для меня опорою старости, утешением вдовства, возбуждением памяти, искрою рода, надеждою на продолжение его; и ты запрещаешь мне плакать? Думаю, ты вовсе не испытывал человеческих страданий, и не знаешь, сколько горя причиняет потеря самых дорогих лиц. Иначе ты, так сильно повелевающий, взвесивши мое страданье, даже за чудо счел бы, что я не испускаю и самого дыханья, потому что теряю теперь не одного сына, а многих, так как его одного имея, считала его за многих. и не сына только потеряла, а и супруга; потому что в действительности и он сегодня погиб для меня, когда умер имевший защищать меня вместо него. Сегодня совсем исчез для меня род, когда угасла искра его, вдруг на меня бедную обрушилась такая тягота бед, и ты велишь мне не плакать? Так сказала бы женщина та, если бы сказанное Спасителем было простым словом но ничего такого не сказала. Ясно, что сказанное было ей действительным утешением, по всесильному изволению Сказавшего, и совершенно остановило скорбь. Как скорченной женщине сказал Он: ты освобождаешься от недуга своего (Лук. 18, 12), и слово стало делом, так и этой сказал: не плачь! и тотчас угасла печаль и некая роса утешения оживила её сердце и как бы какой приятный ветерок прошел по её внутренностям, потому что слово не плачь! не иное что означало тут, как: о жено, перестань горевать и тосковать, стань бодрее и веселее!

И подойдя, прикоснулся к одру; несущие же остановились.

Прикасается к одру, желая указать на двойственное действие естеств в нем и на то, что по ипостасному соединению с Богом Словом святая оная плоть, став общницею божеских совершенств, имела и божественную силу, сопровождающую её действия. Посему и прикосновение непорочных оных рук и исшедший из уст божественных голос подали лежащему жизнь, потому что не простому человеку принадлежали и рука и язык с остальными орудиями тела, которыми производятся прикосновение и речь, а были это конечно члены воплотившегося Бога. Да и женщина оная, страдавшая кровотечением (Мф.9:20, Мар.5:25, Лук.8:43), прикоснувшаяся не к какому либо пречистому Его члену, а к краю одежды, исцелилась от кровотечения, по благодатной силе, исшедшей не от одежд, а от всесвятой оной плоти, которой оне служили покровом, почему и оне иногда бывали участницами святыни, – и той женщине достаточно было одной веры и одного прикосновения к одежде, чтобы от того получить благодатный дар исцеления. Другие между тем, прикасавшиеся не только к одеждам, а иногда и к самой святой плоти, никакой пользы от того не получили, потому что не по вере, а как к обыкновенной плоти прикасались. И огонь имеет свойство освещать, но здравый глаз, а если у кого повреждено зрение, то и солнечные лучи, и оне, даже в самый полдень, нисколько не приносят ему пользы. Так у и нас, тогда как одни по чистосердечной вере получают просимое и от священных икон и от простого иногда призывания святых, другие, не имея веры, даже и приходя к священным гробницам их, нисколько от того не получают помощи. Ясное же доказательство Его силы и власти в том, что Он воскресил умершего не молитвою и призыванием Бога, а собственным Своим повелением, потому что и Илия воскресил мертвого (3Цар.17:21), воскресил и Елисей (4Цар. 4, 33), но после того, как оба принесли Богу продолжительную и усердную мольбу о том. Христос же мой, выставляя Себя тем самым, Который чрез них тогда оживил умерших, единым повелением по власти Своей и другие чудеса совершает и возвращает жизнь умершему, – и не сему только, но и дочери Иаира (Мар.5:41); и что еще больше, и самому Лазарю, который четыре дня лежал по смерти во гробе, начал разлагаться и смердеть (Ин.11:89); а вместе и показывая, что Он сам Своею силою и властью изначала и от века усопших воскресит в пакибытии (Мф.19:28).

Итак, прикосновение животворной руки и Божественное то повеление тотчас подали жизнь лежащему; а он, поднявшись, стал говорить. Хотя в припадках великих болезней и видим, что речь прекращается и самое владычественное (ум) повреждается, так что едва течением времени и некоторыми приемами и искусством окружающих больному возвращаются чувствительность и способность говорить, но этот силою Повелевавшего оттрясши не только мертвенность, а и всякое иное повреждение природы, оказался вместе и живым, и чувствующим, и говорящим, что было действительными признаками возвращения к жизни.

Но, братья, нам теперь надлежит и с другой стороны смотреть на великое cиe чудо, и оставивши букву взойти в дух, и от вещей чувственных возвести ум к мысленным и сверх чувственным.

Итак, в иносказательном смысле под юношею умершим нужно разуметь человека, который проводил блаженную оную жизнь в раю, и подобно юноше процветал в пользовании дарованными благами, да и по возрасту уподоблялся юношам, потому что не было у него нежных и бессильных членов, так как от самого сотворения получил совершенство по возрасту; и к старости он не был склонен, как одарованный бессмертием и поставленный выше таких изменчивостей телесных. Итак он пребывал в таком блаженном состоянии, доколе чтил заповедь Божью и не вкушал плода тлетворного. А когда, сбросивши иго довеpиa и подчинения, устремился на покатости преслушания, то подпал тленно и смерти. И смерть, ежедневно пожирая род наш, предала бы его погибели и всеконечному исчезновению, если бы человеколюбивый Владыка, умилосердившись, не пришел для того, чтоб оживить нас (Ин. 11:25, Еф.2:5). А отцом в предположенном нами смысле человек имел сотворившего его Бога, матерью же – творение, от Бога получивши душу чрез Божье вдуновение (Быт.2:7), как бы некое семя, а из твари тело, которое составилось из смешения стихий. Отцом же себя нашим Бог, хотя Творец и Владыка, не гнушается называть, не только в благодатное время и после вочеловечения, но и в ветхом Завете, когда еще род наш был отвержен и мы еще не примирились с Отцом небесным чрез воплощение сына и страдания Его (Кол.1:22). И не отцом только Своих творений и рабов именует Себя, по безмерному снисхождению, но, что выразительнее, и родителем. Ибо говорит чрез Исаию: Я родил и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня (Ис.1:2). То есть по некоторому обороту снисхождения полагая рождение вместо сотворения не только потому, что человек есть творение преимущественное и лучшее других тварей, но и по причине разумной души, которая есть произведение Божественного вдуновения и по которой он имеет создание по образу Сотворившего (Быт. 1:26,27. 9:6. Иак.3:9). А матерь наша, тварь, можно сказать вдовствует по причине естественного отчуждения видимого и чувственного сего мира. Ибо хотя один Творец его, но велико различие между чувственным и сверхчувственным, и оба несравненно превосходит Творец их, от естественного союза с Которым эта чувственная тварь весьма уклонилась. Но она как мать рыдала над нашею участью, стеная некоторым образом и почти с естественною некоею любовью и привязанностью оплакивая гибель детей своих, как и великий Павел представляет ее воздыхающею и соболезнующею с нами, с коими и она приобщилась тленно, и ожидающею восстановления в начальное состояние (Рим. 8, 19 – 22). Но все Устрояющий на пользу нам, благоволивши призреть на природу нашу (Пс. 102, 14), сперва облегчал ей печаль пророческими вещаниями, которые предрекали о Его пришествии и нашем спасении (1Петр.1:10); потом и Сам снисходительно приспособляясь сошел к нам и коснулся нашей растленной и погибшей природы. Какое ж это прикосновение? Bocприятие сей природы, по которому Божество ипостасно соединилось со всем человечеством, чтобы принятием худшего⁴⁸ сообщить мне лучшее и за общение в моих немощах воздать мне Своими совершенствами. А довели нас до пагубы смертной грех и демоны, его изобретатели и пособники, каковой грех, по божественному апостолу, царствовал от Адама и до Христа (Рим.5:17, 6:12,13), но остановивши его и воздвигнувши нас от поражения им, Он даровал нам жизнь опять и даровал ее Своим прикосновением и голосом, то есть воплощением и Своими животворными и спасительными словами. Ибо это воздвигло нас от язвы греха, которого плод – смерть (Рим.6:21). И восставши от греха, освобождаемся от пагубного плода его, разумею смерти, теперь – духовной, а немного после – и телесной, посредством будущего пакибытия, которого твердое непоколебимое ручательство даровал нам человеколюбивый нам владыка Христос в собственном воскресении, соделавшись начатком умерших, по святому Павлу, и первенцем из мертвых (1Кор.15:20, Кол.1:18).

Поскольку же некоторые из святых отцов говорят, что чрез Божье вдуновение не душа просто вложена человеку, а вместе с душою подана и благодать Божественного и животворящего Духа⁴⁹, то сию благодать надлежит представлять не иным чем, как почти душою для души, чрез которую сия могла бы жить истинно, потому что истинная жизнь для души есть общение Духа Божья, сохраняемое богоугодным в нас жительствованием и отринувши его посредством греха, человек тотчас умер духовною смертью, за которою последовала и телесная. Но Господь наш по неизменному богатству милосердия благоизволивши восстановить нас в прежнее блаженное состояние и возвратить к жизни, от которой мы бедственно ниспали, когда Своею смертно разрушил царства адовы и сокрушил жало смерти, то есть грех (1Кор. 15:56), и Своим воскресением проложил и нам путь к воскресению из мертвых, Сам первый разрешивши узы смерти и бывши первенцем из мертвых, и примиривши нас с Отцом своим и упразднив стоявшую посреди преграду вражды (Ев. 2, 14): тогда, по воскресении дунувши опять на учеников (Ин.20:22), даровал и благодать святого Духа, которой прежде лишил нас грех, почти вновь оживляя душу чрез вдуновение и восстановляя ее в жизнь по Богу вначале и прежде греха. Так можно разуметь это чудо в применении ко всей нашей природе и вообще к благам, кои получил весь род человеческий от благости Божественной.

А чтобы и в собственную каждого пользу обратить обстоятельства сего чуда, возьмем во внимание, братья, что каждый из нас несомненно есть сын общей всем матери, то есть человеческой природы, которой мы все порождения, которая изначала обручена была Богу и удостаивалась от него любви жениха (св. Ис.62:5), пока исполняла угодное Ему. А с того времени, как не покорившись заповеди Его ниспала в бездну греха, лишилась любви Его. и потеря благоволения Божья к ней и расположения есть подлинно вдовство для ней (Ис.50:1). Каждый из нас, умирая для жизни добродетельной и отступая от Бога, Который есть и жизнь истинная и действительное существование и виновник всякой жизни и существования, сродняется с смертоносным злом, которое и изначала навлекло на нас смерть, и теперь плененных им предает, прежде телесной, смерти душевной. И она, становясь несуществующею⁵⁰ и ничем по причине небытия. И делая их ничтожными чрез удаление от самосущей жизни и усвоение себе, и самым грехом и демонами, которые поошряют нас к нему, влечется в гроб отчаяния, но прежде чем предать нас ему, можно ей, здравым чувством уразумевши гибель природы, предупредить гибель слезами, которые тоже зависят от самой природы, когда душа сокрушается, тронуть Христа и подвинуть Его на жалость к происходящим от ней. И Христос невидимыми присещениями, как бы некими прикосновениями и всесильными воздействиями устранивши ожесточение (Еф.4:18) в нас, как бы некое омертвение, и остановивши непрестанное стремление к злу, которое ввергает нас в гроб отчаяния, и оживит нас обращением к Нему и сделает способными говорить, воздавая благодарение Его благости.

Надлежит и нам стараться об этом, и не доводя себя до гроба отчаяния и прежде чем положены будем в гроб чувственный, которого во всяком случае избежать невозможно, слезами умилостивим Человеколюбца и побудим прикоснуться к нашему уму, как некоему мертвецу, и оживить его, устранивши ожесточение, как некую омертвелость, и научить идти высшими путем чрез делание добра, и всецелым стремлением души ускорять к царству небесному, которого все мы да достигнем благодатно и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая честь и поклонение со без начальным Его Отцом и животворящим Духом во веки, аминь.