О святом Вселенском Пято-Шестом или, лучше сказать, Шестом Соборе

Этот Собор называется и является Вселенским по многим причинам.

Во-первых, потому, что в приветственном слове Собора к Юстиниану, а также и в 3-м правиле этого Собора написано «Вселенский».

Во-вторых, потому, что VII Вселенский собор в 8-м деянии и 1-м правиле называет его Вселенским. Кроме того, и Адриан I, папа Римский, в послании к Тарасию, находящемся во 2-м деянии VII Всел. (Синодикон. С. 748), причисляет его к Вселенским.

В-третьих, потому, что этот Собор в своих правилах устанавливает законы и выносит определения для всей вселенной, а не одной ее части: и для Восточных Церквей, и для Западных, и для поименно названных Церквей Рима, Африки, Армении, а также митрополичьих областей в Берберии, что выясняется из правил 12, 13, 18, 29, 55, 56. Было бы, конечно, смешно, если бы этот Собор, не будучи Вселенским и не имея авторитета Вселенского собора, устанавливал законы для такого огромного количества митрополичьих областей, и тем более исправлял правила многих Поместных соборов, о чем смотри примеч. к VI Всел. 2.

В-четвертых, потому, что четыре вселенских патриарха присутствовали на этом Соборе лично, а Римский папа – в лице своих местоблюстителей, и Собор принят всеми Церквами, что есть существенный и основополагающий признак Вселенских соборов.

В-пятых и в-последних, потому, что правила этого Собора согласуются с Божественными Писаниями, апостольскими и соборными преданиями и постановлениями, что, как мы сказали в предисловии к I Вселенскому собору, само по себе есть признак и отличительная черта Вселенских соборов, хотя и не самая важная.

Я сказал, что в собственном смысле вернее называть этот Собор Шестым по следующей причине: хотя поздние толкователи правил и др. иногда называют его Пято-Шестым, как Собор, восполнивший упущение V и VI Вселенских соборов, т. е. принявший правила, которые совершенствуют церковное устройство и которых те Соборы не издали, однако этот Собор в прямом смысле слова и поистине есть Шестой и должен так называться. Во-первых, потому, что, по словам римского писателя в предисловии к деяниям настоящего Собора, архиереи, составившие VI Вселенский собор при Погонате, составили и этот Собор при его сыне Юстиниане. Согласно словам этого писателя, 43 архиерея из присутствовавших на VI Вселенском соборе были и на этом Соборе. Впрочем, из слов св. Тарасия, обращенных к VII Вселенскому собору, кажется, что их было больше.

Во-вторых, потому, что VII Вселенский собор и в 4-м, и в 8-м деянии, а также в 1-м правиле называет его VI Вселенским собором. И Адриан I в послании к Тарасию принимает правила этого Собора как принадлежащие собственно Шестому собору (Синодикон. С. 748) и в письме Карлу, королю Франции, называет его святым VI Собором. Легаты папы, когда присутствовали на VII Вселенском соборе, также подтвердили, что этот Собор был Шестым, и Иннокентий III о 32-м правиле этого Собора говорит: «Установлено на VI Вселенском соборе», и Грациан упоминает об этом Соборе под именем собственно Шестого.

Наконец, в-третьих, еще и потому, что этот Собор отождествляется более с Шестым, нежели с Пятым, поскольку более близок к нему по времени и проводился в той же Трулльской палате, где был собран и VI Вселенский собор.

К этому году относится время его проведения. Прошедший перед ним VI Вселенский собор состоялся в 680 г. в 9-м индикте, а закончился в 681 г., в 1-м месяце 10-го индикта, как свидетельствуют деяния VI Собора. А настоящий Собор, как свидетельствуют его 3-е и 17-е правила, был собран в 6199 г. от Адама, а от Рождества Христова в 691 г., т. е. в 5-м индикте после только что прошедшего периода 15 индиктов, в 10-м индикте которого закончился предыдущий VI Собор. Таким образом, от VI Собора до настоящего прошло 10 или 11 лет, а не 27, как говорят латиняне.

Собор состоялся при Павле Константинопольском, по свидетельству «Синодикона» (с. 698), а не при Каллинике, как пустословят Биний и Бароний.

He только Вальсамон, как он говорит, нашел в древних кодексах «Номоканонов» свидетельства о том, что эти епископы были представителями папы на данном Соборе и что были также другие легаты папы: предстоятели Сардинии, Фессалоник и Коринфа, – но и правило VI Всел. 3 ясно свидетельствует, что на Соборе присутствовали легаты и представители папы (о них см. там же в «Синодиконе»). А предстоятели Гортины, Фессалоник и Коринфа замещали папу на этом Соборе не из-за того, что подчинялись папе, как рукоположенные им, но, как говорит Властарь, из-за дальности пути (имеется в виду от Рима до Константинополя).

Ioan. Damasc. Adv. Const. Cabalin. 5 // PG 95, 320D.

Greg. Nazianz. Or. 2. 1 // PG 35, 408A.

В других источниках – «под которой (ὑφ’ ᾗ)» (тогда перевод был бы такой: «под которой как основание – Христос»).

Cм. Пс. 91:13.

Cm. Лк. 1:2.

См. Пс. 72:8.

Заметь, что Богослов позаимствовал это изречение из первого письма Демосфена, в котором тот говорит: «Приступающему ко всякому важному слову и делу, я полагаю, подобает начинать прежде всего с богов» (Demosth. Ер. 1. 1 // TLG 0014/063. 1. 1. 1–2).

Некоторые утверждают, что апостолы, когда намеревались разлучиться и отправиться на проповедь, в 44 г. (как мы сказали прежде) устроили величайшее и достопамятное собрание, на котором и составили Символ веры. Придерживающиеся этого мнения приводят свидетельства многих западных отцов в пользу того, что Символ этот есть апостольский. (Так и некоторые из современных нам новых богословов приводят свидетельства из него по тем или иным поводам в своих богословских рассуждениях.) На него, вероятно, указывает и «переданная апостолами вера», о которой упоминает здесь правило. Но поскольку святейший и мудрейший Марк Эфесский об этом Символе дал вполне удовлетворительный ответ латинянам во Флоренции, сказав: «Мы даже и не знаем Символа апостольского», как пишет великий экклисиарх Сильвестр в разд. 6, гл. 6, постольку под этой «переданной апостолами верой» здесь подразумевается или неписанное, через живую речь апостолов переданное изложение догматов веры, или та вера, которая в совокупности представлена в святых Евангелиях и апостольских Посланиях, а может быть, и «Постановлениях», – т. е. догматы веры. Впрочем, как кажется, Символ этот включен в «Апостольские постановления» (кн. 7, гл. 42) (Const. Ар. VII, 41 // PG 1, 1041C–1044A).

Ариево инобожие заключалось в том, что он говорил, будто иной есть Бог Отец и иной – Сын. О первом Арий говорил, что Он не создан, a о втором, Сыне, что Он создание и, следовательно, Отец больше, а Сын меньше. Таково лжеучение о неравных степенях, которое, как говорит здесь правило, уничтожил I Собор.

Заметь, что под отцами III Собора правило имеет в виду тех, которые собрались в Эфесе в первый раз. Когда злосчастный Евтихий, якобы противясь Несториеву разделению, сам впал в новую ересь: мыслил и учил об одной природе во Христе после вочеловечения, тогда ввиду смятения, произошедшего из-за этого в Церкви, тот же император Феодосий Младший собрал в том же Эфесе и второй Собор. Председателем этого Собора он поставил Диоскора Александрийского в надежде на то, что тот окажется вторым Кириллом, непосредственным преемником которого он и стал. Но Диоскор, скорее, оказался его противоположностью: он был монофизитом, единомышленником и защитником Евтихия, поэтому и утвердил его ложное учение и низложил божественного Флавиана Константинопольского. Тысячи зол случились на этом Соборе, довершением которых было убийство (см. сноску к предисловию правил IV Вселенского собора в настоящем издании: т. 2, с. 127) блж. Флавиана, отчего Собор и получил название Разбойничьего.

К этой части правила в некоторых кодексах есть примечание: отцы настоящего Собора, признавая поклонение иконам, обличали нечестивых иконоборцев, а те обвиняли отцов в монофелитстве, и потому это правило пригвождает клевету иконоборцев к позорному столбу. В настоящем правиле отцы вместе с VI Собором открыто предают анафеме ересь монофелитов и исповедают две природные воли и два природных действия в Едином Господе нашем Иисусе Христе. Таким образом, иконоборцы уподобились евтихианам и последователям Диоскора, которые отцов IV Собора называли несторианами за то, что те ниспровергли ересь их, или даже иудеям, или, лучше сказать, демонам, подстрекавшим иудеев называть Господа бесноватым, поскольку Он изгонял демонов из людей Своей Божественной властью и силой.

Исключаются некоторые правила отдельных Поместных соборов, которые были не столько одобрены, сколько исправлены или, точнее сказать, улучшены настоящим Собором. Например, правила Карфаг. 4 и 33 были улучшены 13-м правилом настоящего Собора, правило Неокесар. 15 улучшено 16-м правилом, Карфаг. 48 – 29-м правилом этого Собора, и другие правила были подобным образом улучшены другими правилами.

Отметь, что правила Постника, хотя и не упоминаются в этом правиле (не знаю, по какой причине, – вероятно, из-за того что они снисходительны), тем не менее приняты всей Церковью. Смотри также предисловие к правилам Постника. Подобным образом принимаются Церковью и составленные позже правила св. Никифора, а также канонические вопросоответы Николая.

Что это за вновь собранный при Нектарии Собор в Константинополе, о котором говорит настоящее правило? О нем смотри после правил Собора в Сардике.

Кроме того, отметь, что это правило называет правила Тимофея I, отличая их от правил Тимофея Александрийского, называемого Элуром, который жил во времена IV Собора, т. е. позже Тимофея I.

И еще обрати внимание: поскольку латиняне обвиняют настоящий Собор за то, что он не упомянул состоявшиеся на Западе Поместные соборы и их правила (которые собрал Бартоломей де Карранца и многие другие до него), то на это мы отвечаем так. Собор перечислил те правила Соборов и отцов, которые употреблялись в Церкви, и вместе с тем принял те правила западных Поместных соборов, которые согласуются с правилами Вселенских соборов. И вообще, как V Вселенский собор принял мнения западных отцов Августина и Амвросия, но, разумеется, не все, а только соответствующие правой вере и служащие обличением еретиков, так и мы принимаем в западных Соборах правое, а не все, потому что Римский папа предписывает на этих Соборах много нелепого. Потому и большинство западных Поместных соборов допустили ошибки, и к тому же на них принято добавление к Символу веры – первое и последнее из зол и непосредственнейшая причина раскола.

В других источниках слово «противозаконный» пропущено.

Апост. 17.

Апост. 18.

По этой причине 2-е постановление 1-го тит. «Новелл» (Фотий. Тит. 9, гл. 29) предписывает рукополагающему неженатого спрашивать его, может ли тот жить в целомудрии и девстве, а также предписывает лишать сана того епископа, который позволил иподиакону или диакону жениться после хиротонии. К этому 6-я новелла Льва прибавляет, что если кандидат на вопрос архиерея ответит согласием, его рукополагают. А того, кто дал позволение диакону жениться после хиротонии, должно извергать. Постановление 44 тит. 3 определяет: «Дети, которые родятся от иереев, диаконов и иподиаконов, женившихся после рукоположения, не считаются ни их внебрачными детьми, ни незаконнорожденными, и они не могут получить что-либо от таких своих отцов ни в качестве наследства, ни в качестве дара, ни через вымышленную ссуду, ни по другому обязательству – ни они, ни их матери. Но все имущество этих священнослужителей получает церковь, к которой они относятся. Такие беззаконники, после того как будут лишены священства, не могут быть ни поставлены на мирскую должность, ни возведены в военный чин, но проводят всю свою жизнь как частные лица и простые люди» (Фотий. Там же).

Почему же нельзя жениться после хиротонии? Причину называет 3-я новелла Льва Мудрого, которая определяет следующее: «Недостойное и неподобающее дело – после возвышения от плотской униженности брака на духовную ступень священства вновь возвращаться к этой униженности, но скорее следует быть обратному. А именно: после плотской униженности брака (т. е. после вступления в брак) восходить на высокую ступень божественного священства. А поступающие иначе будут извергнуты» (36-й ответ Вальсамона; см.: Греко-римское право. С. 381).

Обрати внимание и на еще бо́льшую строгость: 7-я и 8-я новеллы Льва предписывают даже насильно заставлять тех клириков и монахов, которые сбросили свое одеяние и стали мирянами, носить одеяние клириков и монахов.

Экзокатакилы – высшие должностные лица при Константинопольском патриархе.

Поэтому и Вальсамон (Греко-римское право. Ответ 61. С. 392), приводя это правило как свидетельство, говорит, что чтец, который получил от игумена право управлять имуществом монастыря, не должен сидеть выше иереев или поминаться на службах после игумена, за исключением только того случая, если он куда-либо отправится как заместитель игумена.

Отметь, что Арменопул (Краткое изложение правил. Разд. 3, тит. 2), a также Вальсамон говорят, что патриарх Лука своим определением запретил клирикам служить в мироварных лавках (т. е. в таких, где изготовляют и продают благовония) и банях, поскольку это занятие становится поводом к обману и получению постыдной прибыли; он запрещает диаконам заниматься врачебным искусством и отлучает клириков, которые занимаются мирскими и общественными делами.

Поэтому и Златоуст согласно с этим правилом говорит, что никто не должен ходить лечиться к врачам-евреям (т. 6, с. 360) (см., например: Ioan. Chrysost. Adv. Jud. 8. 5 // PG 48, 935).

1Кор. 10:31–33; 11:1.

Заметь, что этот Собор вселенским правилом запретил архиереям иметь жен по трем весьма важным причинам:

1. Архиереи принадлежат к чину совершеннейшему и высочайшему из всех прочих чинов Церкви: им подобает быть также совершенными в добродетелях, а наиболее в девстве и чистоте, почему они и должны жить строго целомудренно.

2. Архиереи, имевшие жен и детей, после смерти оставляли своим детям епископский сан как наследство, и многие из церковных вещей нещадно расхищались, как говорит об этом Апост. 6.

3. Попечение о жене, детях и всем доме мешало им заботиться о своей пастве, ведь, по словам Павла, женатый заботится о мирском, как угодить жене (1Кор. 7: 33).

Итак, чтобы избежать всех этих несообразностей, Вселенский собор настоящим правилом запретил архиереям вступать в брак.

Я сказал «вселенским правилом» потому, что и до этого Собора брак архиереям был запрещен, однако не вселенским, а частным правилом. Откуда же это явствует?

Во-первых, из того, как божественный Златоуст толкует изречение ап. Павла о епископе Если кто непорочен, муж одной жены (Тит. 1:5–6) говоря: «Поэтому он сказал: Муж одной жены. Сказал не потому, что сейчас в Церкви это соблюдается, – ведь архиерей должен быть облечен в совершенную святость и чистоту – но потому, что тогда для пребывавших в блуде эллинов считалось делом великим иметь только одну жену» (Слово 2 об Иове) (Ioan. Chrysost. In Job 2. 2 // PG 56, 569).

А во-вторых, из 4-го и 33-го правил Поместного собора в Карфагене, которые были распространены в определенных местах Африки и предписывали епископам, пресвитерам и диаконам налагать на себя ограничения, т. е. давать обещание воздерживаться от своих жен, разумеется при обоюдном согласии.

Данный же Собор настоящим правилом установил, чтобы обычай, согласно которому архиереи не только воздерживались бы от своих жен, но и вообще не жили с ними, господствовал повсеместно. 30-м правилом данного Собора также позволено воздерживаться от своих жен пресвитерам и диаконам, но не повсеместно, а только в некоторых варварских местах, из-за дикого нрава варваров и слабости их веры. To, что архиереи и после данного ими обещания жили, как говорит Собор, вместе со своими женами, ясно из Карфаг. 33.

Правило настоящего Собора не противоречит правилу Апост. 5 или повелению ап. Павла, не отменяет и не упраздняет их.

Во-первых, потому, что божественные апостолы, разрешая архиереям иметь жен, не сделали этого законом, но снизошли к немощи живших тогда людей и к обычаям иудеев и языческих народов, поскольку и иудейские, и языческие первосвященники имели жен. Поэтому божественный Златоуст (в том же слове) говорит: «...Ставь епископов, если кто непорочен, муж одной жены – не потому, что возводил это в закон, но потому, что снисходил к заблуждению» (Ibid). Данный Собор, видя, что Церковь процветает и христианское жительство преуспевает в добродетелях, положил за правило, чтобы и жительство архиереев украшалось цветом безбрачия и целомудрия. Поэтому божественный Златоуст, толкуя приведенное выше изречение aп. Павла, говорит, что тогда ап. Павел только допустил брак, поскольку «знал, что со временем, когда благочестие достигнет расцвета, эта природа (имеется в виду природа человеческая) сама по себе, по своей воле предпочтет благо безбрачия и девства, и выбор падет на лучших, т. е. неженатых, архиереев, сохранивших девство» (Ioan. Chrysost. In Job 2. 2 // PG 56, 569).

Во-вторых, апостольское правило запрещает епископу изгонять свою жену, т. е. удалять ее насильно, без ее согласия и желания, но не запрещает расставаться с женой с ее согласия. И этот Собор, признавая допустимым в 48-м правиле, чтобы жена с обоюдного согласия предварительно расставалась с мужем, который готовится стать архиереем, и после его хиротонии вступала в женский монастырь, не допускает одновременно и того, чтобы жена оставляла мужа по принуждению и против своего желания. Ведь если бы Собор утверждал это, то явно противоречил бы апостолам, равно как и словам Самого Господа, повелевающего, чтобы брак пребывал нерасторжимым (Мф. 19:6; Мк. 10:9). Поскольку же Собор не говорит этого, то он не противоречит апостольскому правилу, но скорее согласуется с ним. И кратко сказать, этот Собор, благодаря преуспеянию Церкви к лучшему, располагая, как неким богатством, множеством безбрачных, т. е. иеромонахов, не желает иметь в архиерейском чине тех, кто состоит в браке, не потому, что порицает и осуждает брак, но потому, что предпочитает более прекрасное – безбрачие. Поэтому данный Собор в архиерейский чин принимает и состоявших в браке при условии, что они разлучились с женой или по причине ее смерти, или по согласию, как говорит апостол (см. 1Kop. 7:5).

К тому же этот Собор не расторгает брак, но рукополагает в архиерея того, кого находит свободным и разрешенным от брачных уз добровольно и при согласии жены, и извергает того архиерея, который живет со своей женой после хиротонии. Во-первых, потому, что из-за такого сожительства с ней он может разжечься и впасть с ней в плотское совокупление, которое более не является законным совокуплением, как прежде, но считается блудом и прелюбодеянием, поскольку он нарушил соглашение и данное им обещание воздерживаться от нее.

Во-вторых, потому, что такое сожительство становится соблазном для народа, как прямо говорит об этом данное правило.

Тит. 1:5–6.

Ioan. Chiysost. Hom. in Ep. ad Tit. 2. 1 // PG 62, 671.

Об этом прп. Никодим говорит в примеч. 2 к Апост. 2.

Тит. 1:7.

См. 1Кор. 10:31–32.

1Кор 10:33; 11:1.

См. Еккл. 3:1.

См. Карфаг. 3, 4, 33.

Отметь, что когда патриарха господина Луку спросили, сколько дней подобает воздерживаться намеревающемуся причаститься, он соборно объявил, чтобы не только священнослужители, но и женатые миряне не прикасались к женам три дня. Если Господь приказал евреям три дня не приближаться к женам ради того, чтобы принять ветхий закон: Будьте готовы, три дня не входите к женам (Исх. 19:15), то насколько же более подобает соблюдать эти слова тем, которым предстоит через Божественную евхаристию не закон принять, а принять в себя Самого Законодателя Бога. Если даже архиерей Авимелех (или Авиафар), намереваясь дать хлебы предложения Давиду и его людям, спросил их, чисты ли они от жен, и те ответили, что три дня воздерживались от совокупления с женами (И отвечал Давид священнику и сказал ему: и мы от жен воздержались вчера и в третий день (1Цар. 21:5)), то как же не подобает три дня быть чистыми от жен тем, кто намеревается причаститься Господня Тела? А тем, которые собираются жениться, подобает вместе со своими невестами исповедаться, поститься, заранее готовиться и перед началом Божественной литургии венчаться. После же того как они обвенчаются, пусть начнется Божественная литургия, по завершении которой пусть приступят к причастию Божественных Таин. И в ночь после причащения они должны удерживаться от соития, как этот святейший обычай и порядок соблюдался и доныне соблюдается истинными и желающими спастись христианами. Потому, согласно Вальсамону, упомянутый выше господин Лука и подверг епитимии тех новобрачных, которые совокупились в тот же день, после святого причащения. На основании этого выводим из большего меньшее и говорим: если для подготовки к причащению достаточно трехдневное воздержание от плотского соития, то тем более достаточен трехдневный пост. И хотя ни одно из божественных правил не устанавливает пост перед причащением, однако способные поститься перед ним и целую неделю поступают хорошо.

Смотри также примеч. 3 к Апост. 69 и примеч. к Неокесар. 7.

В выражение «по своим определениям» Карфагенский собор вкладывает такой смысл: воздерживаться соответственно своим обещаниям, которые дали эти посвященные, т. е. вести целомудренную жизнь по согласию с женами. А этот Вселенский собор, усовершенствовав постановления Поместного, вкладывает в выражение «по своим определениям», как толкуют Зонара и Вальсамон, следующий смысл: воздерживаться во время священнодействия и своей чреды совершения богослужения. Таким образом, выражение Карфагенского собора «быть воздержанным во всем» (см. Карфаг. 3) настоящий Собор понял в смысле воздержания от жен во время своей чреды, а не всегда, заключив мысль того Собора в более осторожное выражение, чтобы из-за обещания постоянно воздерживаться от своих жен многие из священнослужителей не стали предаваться блуду и разврату. А Церкви, которые находились в Ливии и Берберии, были варварскими, почему 12-е правило настоящего Собора и упоминает поименно Ливию и Африку, где господствовал такой обычай.

Богохульствуют латиняне, говоря, что этот Собор ошибся, установив в Римской Церкви брак для священников, и открыто противятся Святому Духу, вещавшему через этот Собор. Настоящий Собор, будучи Вселенским, со властью издает законы для всей вселенной без исключения, ибо и папы, подобно любому архиерею, повинуются Соборам, как говорит папа Пелагий II. Этот Собор не ошибся, установив брак для иереев, поскольку он следует как Писанию, которое требует, чтобы брак пребывал нерасторжимым, так и I Вселенскому собору, который отказался принудительно расторгать браки иереев. Поскольку в Римской Церкви этот непререкаемый обычай, а скорее, правило, заставлял многих насильно разлученных с женами в конце концов предаваться блуду, разврату и иметь сожительниц (как и сейчас латиняне открыто и даже по закону имеют их), постольку, продолжаю, настоящий Собор и запретил этот обычай. Я говорю «насильно» потому, что многие, желая священнического достоинства, но будучи не в состоянии получить его из-за того, что имели жен, были вынуждены ради славы этого звания разлучиться с женами против своей воли. Запретить брак архиереям было необходимо по причинам, о которых мы сказали в 12-м правиле, а более всего ради того, чтобы они не дарили своим детям церковное имущество. Но в случае с иереями такой нужды нет, поскольку назначение иерея состоит в том, чтобы постоянно заботиться о небольшом приходе, селении и местах, находящихся по соседству. А кроме того, если кто-то из иереев с согласия своей супруги разлучается с ней или воздерживается от нее в течение какого-то времени, то это допустимо. Принудительно же разводиться, что предлагает римское правило иерейского исповедания, – противозаконно и есть ниспровержение закона, восстающее против Святого Духа. Если латиняне осуждают этот Собор, то почему же они исполняют его предписание? Ведь они позволяют иметь жен священникам латиномудрствующего народа маронитов, населяющего окрестности горы Ливан и Финикию. Пусть же эти несчастные обвиняют самих себя: поскольку они позволяют священникам маронитов, вопреки повелению ап. Павла и правилам (настоящему, правилам Дионисия Александр. 3, Тимофея Александр. 5 и 13, которые это запрещают), совокупляться с женами в самый день священнодействия; а также – поскольку позволяют второбрачным православным в Ляхии иметь священный сан, если только они примут папизм, что противоречит правилам и всем [обычаям] древности. И в чине церковных должностей сказано, что второбрачный не может быть клириком.

Посмотри, что говорит Григорий Богослов в слове на святые Светы: «Христос очищается, будучи 30 лет, а ты, еще не имея бороды, учишь старцев? Или думаешь, что можно учить, не заслужив уважения ни возрастом, ни, быть может, нравом? Тут уж, конечно, на языке и Даниил, и такой-то один, и такой-то другой, и юные судьи и готовые примеры... Ведь у всякого, кто поступает не по правде, готово оправдание. Но для Церкви редкость – не закон, так как одна ласточка весны не делает» (Greg. Nazianz. Or. 39. 14 // PG 36, 352AB).

Отметь: Зонара в толковании правила Карфаг. 33 говорит, что иподиакон не прикасается к Тайнам, и в подтверждение своих слов ссылается на Лаодикийский собор, который запрещает это служителю (ὑπηρέτην).

А судя по этому свидетельству, служитель и иподиакон должны быть одним и тем же лицом. Однако по многим причинам это не одно и то же лицо.

Во-первых, потому, что иподиакон прикасается к Священным Тайнам, согласно упомянутому правилу Карфаг. 33 и согласно VI Всел. 13, а также к служебным сосудам, как сказано в 21-й гл. 8-й кн. «Апостольских постановлений» (PG 1, 1117В), в то время как служитель не притрагивается к священным сосудам и не имеет места в диаконнике, по Лаодик. 21.

Во-вторых, потому, что служитель постоянно следит за дверями церкви, по Лаодик. 22 и 43, будучи придверником, а иподиакон – это не придверник: он отличается от него, по 4-му правилу настоящего VI Собора, которое говорит о них по отдельности, и по 3-й новелле Юстиниана, содержащейся в 3-й кн. «Василик», тит. 2, гл. 1 (Фотий. Тит. 1, гл. 30), и поставляющей в Великой церкви отдельно иподиаконов и отдельно придверников (последних было 100). Отсюда ясно, что блаженной памяти Евстратий Аргентис допустил ошибку на с. 273 книги «О таинствах», где он говорит, что гл. 57 кн. 2 «Постановлений» повелевает иподиаконам стоять при дверях для женщин. Мы же, внимательно посмотрев это место «Постановлений», обнаружили, что при дверях для женщин стояли, как и подобает, диакониссы, а не иподиаконы (PG 1, 732А); ничего подобного не содержит и упоминаемая им 11-я гл. 8-й кн. «Постановлений» (можно предположить, что прп. Никодим допустил ошибку или пользовался иным источником. На самом деле в «Апостольских постановлениях» говорится как раз об иподиаконах. Cм.: PG 1, 1089D.).

И в-третьих, потому, что, по утверждению некоторых, служители (λειτουργοί) Божественного священнодействия, о которых упоминает Златоуст в слове на притчу о блудном сыне, – это диаконы и иподиаконы (Ioan. Chrysost. De filio prodigo 3 // PG 59, 520) (ибо иподиаконы, по толкованию Зонары на Лаодик. 22, тоже возглашали: «Оглашеннии, изыдите», о чем именно сообщает там относительно этих служителей святой), легкий же плат ткани, который они носили на левом плече, – это нынешний так называемый орарь, а орарь правило Лаодик. 22 запрещает носить служителю (ὑπηρέτης). (Впрочем, что касается ораря, то это неверно, ведь его носили только диаконы, поскольку он им необходим (см. примеч. к Лаодик. 22, а также к VI Всел. 23), но не иподиаконы, поскольку им он не нужен.)

Итак, по различию действий служителей и иподиаконов кажется, что они отличаются друг от друга. С другой стороны, представляется, что и иподиаконы, и чтецы, и певцы, и заклинатели, и придверники, и остиарии, и вообще все клирики, поставляемые вне алтаря, носят общее название служителей лишь по имени, а не по закону, согласно правилам Василия Велик. 12, 89, Лаодик. 24, а также Лаодик. 20, как мы сказали и в примеч. 3 к Апост. 17, а особенно согласно Сардик. 14. Впрочем, последующие толкователи приписывают эти служения иподиаконам. Так, Гавриил Филадельфийский (в «Таинстве священства») говорит, что им поручено готовить и приводить в порядок святые сосуды и священные облачения, а также следить за ними. To же самое говорит Симеон Фессалоникийский (гл. 164), прибавляя, что они наблюдали за священными вратами, чтобы никто не входил в алтарь, и выводили из храма оглашенных, когда диакон возглашал: «Оглашеннии, изыдите». (Потому-то и ныне иподиаконы произносят: «Елицы вернии».) На великом входе они берут лишние святые сосуды и отдают их на хранение служителям, на литиях идут впереди с крестом. Еще они приготовляют светильники в алтаре, лампаду и трикирий, причащаются из рук архиерея или иерея перед вратами алтаря после диаконов (Sym. Thessal. De sacr. ordin. 164 // PG 155, 369AB).

Смотри также правило Василия Велик. 69, из которого ясно, что служитель есть иное лицо, чем иподиакон.

Ioan. Chrysost. Hom. in Acta apost. 14. 3 // PG 60, 116.

Это побуждает некоторых говорить, что этих семерых диаконов не следует изображать как служителей таинств, в стихаре с орарем и кадилом и с непокрытой головой. Но, с одной стороны, Игнатий Богоносец пишет в послании к траллийцам, что архидиакон Стефан служил для Иакова, брата Господня, службу чистую и непорочную (Іgn. Ep. ad Тrаl. 7 // PG 5, 788А), а с другой стороны, в гл. 4 и 46 кн. 8 «Апостольских постановлений» семь диаконов, одним из которых был и Стефан, перечисляются после епископов и пресвитеров и сопричисляются к ним (PG 1, 1069C, 1153C). Имея все это в виду, я полагаю, что они же были и служителями таинств, а потому нет ничего неуместного в том, чтобы и изображать их как служителей таинств.

Действительно, и Созомен говорит (кн. 7, гл. 19), что в остальных городах число диаконов было разным, а в Риме до его времени, говорит он, было семь диаконов, подобно тому, как семерых избрали апостолы (PG 67, 1476AB). Об этом свидетельствует и божественный Максим в толковании на 3-ю гл. «Церковной иерархии» божественного Дионисия (PG 4, 136C). Сам Дионисий называет этих диаконов избранными (Dion. Areop. De eccl. hierarch. III, 2 // PG 3, 425C).

К настоящему правилу есть примечание, в котором сказано: обрати внимание на это правило и подивись, как им сегодня пренебрегают. Преподобнейший патриарх, господин Иоанн Халкидонский, который был при Алексее Комнине, учил каждое воскресенье, почему и имеются его поучения в отдельной книге; существует еще «Кириакодромион» Иоанна или Георгия Ксифилина, патриарха Константинопольского, а также других патриархов и епископов.

Согласно с этим правилом говорит и св. Иустин во 2-й апологии христиан. Он сообщает, что в воскресенье христиане со всех мест собирались в церковь и после того, как на литургии прочитывались чтения из Нового и Ветхого Заветов, архиерей произносил поучение. «Затем, когда чтец закончит чтение, предстоятель говорит наставление, призывая подражать этим добрым примерам» (Just. Martyr. Apol. 1. 67 // PG 6, 429В). A тο, что и пресвитеры суть предстоятели церквей, видно из 15-го слова Григория Богослова (с. 226), в котором он называет пресвитеров пастырями, а епископов архипастырями (Greg. Nazianz. Or. 16. 4 // PG 35, 937C). Кроме того, Зонара называет их сидящими вместе с епископами в алтаре, а Златоуст – учителями и предстоятелями народа (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Tim. 11. 1 // PG 62, 553), если же это так, то ясно, что они и «сопредстоятели» церквей.

Смотри свидетельство Златоуста в примеч. к 58 Апост., а также Лаодик. 19.

Папалитра, которая еще называется гаррарой, как говорит Петр Антиохийский в письме к Керулларию (Petr. Antioch. Dissertatio 4. 6 // PG 120, 800В), – это выстриженные в кружок наподобие венка волосы на темени, причем обычай этот принадлежит не латинянам, но всей Церкви – Восточной и Западной, что подтверждается и настоящим правилом, и святыми отцами. Так, Иероним в письме к Августину говорит: «Прошу венец твой». Подобным образом и Августин писал к еп. Прокулиану: «Во имя нашего венца». Папалитру стали носить не в честь ап. Петра, как говорят западные. Изначально она служила собственно внешним признаком клириков, по которому они, согласно настоящему правилу, отличались от тех, кто к клирикам не относился. А кроме того, в ней заключен и аллегорический смысл: она есть образ тернового венца Господа, как толкует св. Герман в сочинении о «Мистическом созерцании» (German Const. Contemp. rerum eccl. // PG 98, 392D).

Теперь клирики наших восточных Церквей выстригают эту папалитру безыскусно и без прикрас, просто постригая волосы сверху и чуть ниже, т. е. крестообразно, а середину оставляя неподстриженной и совершенно нетронутой, в то время как западные клирики носят папалитру для украшения. Они сбривают волосы снизу и сверху, а середину постоянно подстригают, делая папалитру непохожей на венец святых, почему Максим Маргуний в 35-м примеч. к правилам Антиохийского собора назвал папалитру латинян блудным венком (см.: Досифей. Двенадцатикнижие. С. 778).

Пусть же узнают из этого правила и наши клирики, что нужно выстригать на темени такой венец, ибо неправедно переносить пределы вечные, которые положили отцы наши (см. Притч. 22:28).

В настоящем правиле нужно обратить внимание на две вещи. Во-первых, священнослужители, которые извержены за канонические преступления, сначала лишались права иметь внешний вид клириков и таким образом изгонялись в чин мирян (неуместно было бы, имея внешность принадлежащего к клиру, стоять с мирянами), почему Вальсамон в толковании правила Василия Велик. 44 и говорит, что изверженные меняют внешний вид. С этим согласуются Апост. 25, Василия Велик. 3 и все прочие правила: в них говорится, что изверженных должно изгонять в чин мирян. Согласуются и другие правила, которые говорят, что если сами изверженные позже добровольно возненавидят грех, совершенно его отвергнут и покаются, такие пусть вновь принимают облик принадлежащего к клиру – тот облик, которого были лишены. А если так, то ясно, что они и возводились в чин священнослужителей, и пользовались честью сидения и стояния с клириками. И с этим, в свою очередь, согласуются правила Анкир. 1, 2, Неокесар. 9, 10, VI Всел. 3, 26 и Василия Велик. 27, в которых говорится, что извергаемые из священства могут пользоваться почетным правом сидеть и стоять с клириками, т. е. одной только внешней честью, приличествующей священнослужителям (об этой чести см. примеч. к VI Всел. 26).

Как из настоящего правила, так и из правила VI Всел. 58 следует вывод о том, что и диаконы преподавали мирянам Божественные Тайны. Поэтому и «Апостольские постановления» (кн. 8, гл. 28) согласно с этими правилами говорят, что во время служения литургии архиереем или иереем диакон получает от них Тайны и преподает народу – не как иерей, но как служащий иереям (PG 1, 1125A). Это служение диакона состояло главным образом в том, что он преподавал чашу, согласно тем же «Постановлениям» (кн. 8, гл. 13): «Диакон пусть держит чашу и, подавая, говорит: «Кровь Христова. Чаша жизни"» (PG 1, 1109A). Об этом же свидетельствует и Киприан в слове 5 об отпавших, и Амвросий Медиоланский в т. 1 «Об обязанностях», и Иоанн Златоуст в беседе 83 на Евангелие от Матфея (Ioan. Chrysost. Hom. in Matth. 82 (83). 6 // PG 58, 744.) (см. также Евстратия Аргентиса, с. 306). Причащающиеся же из потира вытирали свои уста орарем диакона, ради чего он и носил его, о чем мы скажем в толковании Лаодик. 22.

Я сказал «главным образом» потому, что св. Иустин во 2-й апологии говорит, что диакон причащал прочих и Святым Хлебом. «Называемые у нас диаконами дают каждому из присутствующих причаститься благословенного Хлеба, Вина и воды, относят и тем, кто отсутствует» (Just. Martyr. Apol. 1. 65 // PG 6, 428B). Вероятно, это же имеет в виду и правило Анкир. 2.

Из этого правила становится ясно, что непременно должны быть извержены те духовники, которые, считая, будто благочестие служит для прибытка, по словам Павла (см. 1Тим 6:5), и будучи христопродавцами, от исповедующих им грехи христиан требуют денег как некоего долга и за это дают разрешение причащаться Божественных Таин даже недостойным. Нечестие величайшее! Его обличает и осуждает в одном из своих слов ученейший и искуснейший среди богословов Иосиф Вриенний, говоря, что в этом и заключается та причина, по которой наш православный род пленен и предан в руки нечестивых и безбожных агарян.

«Что ты мне дашь, и я разрешу тебе причащаться?» – что это, как не слова Иуды, с которыми тот, предавая Господа, обратился к иудеям: Что вы дадите мне, и я вам предам Его? (Мф. 26:15).

Преосвященнейшие святые архиереи! Позаботьтесь ради любви к Богу искоренить в ваших епископских областях это величайшее зло, из-за которого каждый день продается единожды проданный за род наш сладчайший Иисус Христос.

Если Вальсамон и говорит в толковании этого правила, что подобные зрелища и представления запрещаются только по воскресеньям и великим праздникам, но не в другие дни (а такой вывод он делает из правила Карфаг. 70, которое говорит, что эти зрелища следует переносить на другие дни), то мы возражаем; во-первых, 51-е правило настоящего Вселенского собора, как мы сказали, не в одни только дни запрещает их, а в другие разрешает, но запрещает вообще и безоговорочно. А во-вторых, тот же Карфагенский собор в 17-м правиле говорит, что всех христиан всегда призывают не приближаться к тем местам, где вокруг подобных представлений бывает сквернословие и прочие непристойности.

Приводим также слова Василия Великого (см. правило 20 из пространно изложенных) о том, что никакое само по себе предосудительное дело никогда не может стать добрым ради времени, в которое совершается. «Никакое из предосудительных дел ни в какое время не может быть для нас приемлемым» (Basil. Маgn. Ascet. (fus.) 20. 1 // PG 31, 972А). А поскольку эти зрелища и представления предосудительны, значит, и в том случае, когда они устраиваются в непраздничные дни, они непохвальны и недобры, ибо все это дела сатанинские. Говорит также и Златоуст (Беседа 12 на Первое послание к коринфянам. Т. 3. С. 318): «И не говори мне про обычай. Если это порочно, то хоть бы его и ни разу не было, если же добро – пусть будет» (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Cor. 12. 5 // PG 61, 103). Иными словами, если дело плохое, пусть не совершается ни одного раза, а если доброе, пусть совершается всегда. Тот же Златоуст называет театры и скачки триумфом сатаны (Слово 20 о статуях. Т. 6. C. 610) (изложенное прп. Никодимом мнение свт. Иоанн высказывает в толковании на книгу Бытия. Cм.: loan. Chrysost. Hom. in Gen. 6. 1 // PG 53, 54), и он же говорит, что пребывание в театрах породило прелюбодеяние, невоздержанность и всякое бесстыдство, а посещение конных состязаний приводит к спорам, поношениям, побоям, оскорблениям и постоянной вражде (Слово 15 о статуях. Т. 6. С. 564) (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 15. 4 // PG 49, 159). Смотри также слово, в котором он запрещает приближаться к театрам, потому что они превращают людей в законченных прелюбодеев (Т. 5. С. 89) (Idem. Contra theatra // PG 56, 541–554).

Из настоящего правила выясняется, что все иереи, которые или извержены из священного сана за свои явные преступления, или запрещены в служении по совету духовного отца за тайные грехи, заслуживающие извержения из сана, или сами, обличаемые совестью, отказываются от священства, – все они, продолжаю, не могут ни благословлять, ни освящать, ни совершать любое другое священнодействие ни тайно, ни явно. А если так, значит, они не могут ни причащать кого-либо, ни совершать освящений, молебнов, крещения, елеосвящения или чего-то подобного, потому что во всех этих священнодействиях преподается благословение и освящение, а они этого освящения не имеют, по смыслу настоящего правила. Они также не могут принимать исповедь и становиться духовниками, потому что, по словам Симеона Фессалоникийского (ответ 11), принимающий исповедь помыслов должен и благословлять, и читать разрешительную молитву, и литургисать, и причащать исповедующихся, и предстательствовать за кающихся (Sym. Thessal. Respons. 10–13 // PG 155, 864C). Говоря кратко, духовник должен иметь право священнодействовать, по словам Иоанна Китрского (см. также примеч. к Апост. 39). A тο, что упомянутые иереи не могут все это совершать, выясняется из многого.

Во-первых, если иерей, по неведению вступивший в противозаконный брак, иначе сказать, согрешивший невольно (по Немезию, «невольное» есть то, что произошло или в результате насилия, или по неведению) (Nemes. Emes. De natura homin. 30 // PG 40, 720B), согласно этому правилу, не может ни благословлять, ни освящать, ни совершать какое-либо другое священнодействие, то сколь более не может этого делать изверженный или отрекшийся от сана из-за произвольного греха, наказываемого извержением?

Во-вторых, если 3-е правило настоящего Собора, упоминающее то же правило Василия Велик. 27, определяет, чтобы не благословляли и не освящали запрещенные в служении на время, то сколь более не могут благословлять или освящать изверженные или снявшие с себя сан, наказанные извержением раз и навсегда, по правилу Василия Велик. 3, и уже не имеющие возможности вернуть себе священство, от которого отпали?

В-третьих, правило Николая 8 воспрещает добровольно отрекшемуся от священного сана произносить начальный возглас «Благословен Бог...», отпуст «Христос, истинный...», причащаться в алтаре и кадить кадилом, а предписывает ему стоять вместе с мирянами. И если оно запрещает таким даже кадить, то сколь более – благословлять, и освящать, и совершать высшие священнодействия, о которых мы сказали?

Если же правило Неокесар. 9 и говорит, что иерей, который совершит плотской грех прежде рукоположения и скажет о нем на исповеди, не должен совершать приношение, т. е. священнодействовать, однако сохраняет прочие преимущества, если, повторяю, это правило и говорит так (и только на этом правиле основываются те, которые считают, будто сложившие с себя священство из-за своих грехов могут и благословлять, и освящать, и совершать высшие священнодействия), то мы со своей стороны толкуем это правило в истинном его смысле, согласно с прочими правилами. Итак, правило, говоря о том, чтобы такой иерей не священнодействовал, подразумевает, что вместе с высшим и более общим священнодействием ему запрещены и низшие и более частные действия священника. А прочие преимущества, которые, как говорит правило, должны у него оставаться, заключаются в том, что такой иерей, во-первых, имеет внешний вид клирика и не становится на место мирян (чего лишаются изверженные за канонические преступления, пo VI Всел. 21). Во-вторых, сидит с иереями, по настоящему правилу этого Вселенского собора, а также Анкир. 1 и Василия Велик. 27. В-третьих, стоит с иереями, согласно VI Всел. 3. В-четвертых, пользуется внешней честью, по Антиох. 1, т. е. честью в собраниях вне церкви, или почетным правом совершать действия в церкви вне алтаря, по Вальсамону, или, вернее сказать, честью, воздаваемой ради внешнего вида, какой имеют пресвитеры. В-пятых, носит имя иерея, по Вальсамону (а Зонара и Вальсамон говорят еще, толкуя то же правило Неокесар. 9, что такому разрешается и причащаться в святом алтаре. Впрочем, и правило Василия позволяет причащаться с пресвитерами и диаконами тем, которые совершили неполный грех и запрещены в служении на время (имеется в виду правило Василия Велик. 70)).

Эти преимущества и эти почести и есть те прочие преимущества, которые, как говорит правило, могут оставаться у исповедующих свой грех пресвитеров – но не действие, или благословение, или какое-либо священнодействие. Ведь низведенным со степени священства нигде в вышеуказанных правилах не дается права совершать какое-либо из священнодействий, но предоставляется только право занимать седалище, стоять с пресвитерами, а проще говоря, пользоваться внешней честью, и ничего более. А потому каким образом это одно единственное правило Неокесарийского собора может противоречить шести другим правилам: двум Вселенским – VI Всел. 3, 26 – правилам Анкир. 1, 2, Антиох. 1 и Василия Велик. 27? В любом случае противоречия и несогласия в речениях Духа нет, поскольку это было бы нелепо. Итак, и это одно правило подобает понимать так же, как и шесть остальных. A тο, что слова правила Неокесар. 9 «да не совершает приношения» предполагают и всякое священнодействие, и что «прочие преимущества» в том же 9-м правиле означают сидение и честь, – таково понимание Вальсамона, изложенное в толковании на данное правило VI Вселенского собора. Кроме того, под «священным правилом», которое упоминается в настоящем правиле, и имеется в виду, как он понял, правило Неокесар. 9, а настоящее правило VI Собора следует за правилом Неокесарийского.

После всего сказанного я удивляюсь, каким образом утвердился современный обычай низведенным со степени священства иереям благословлять и освящать, в то время как об этом не говорят ни правила, ни сами толкователи. Хотя 79-я новелла Льва и говорит, что женившиеся и изверженные за это пресвитеры, диаконы и иподиаконы не должны носить мирское одеяние и подвергаться осуждению до того, чтобы быть отстраненными от другого служения в Церкви, исполнение которого не является для них недозволенным (т. е. беззаконным и противоречащим правилам), однако же она говорит и то, что это – другое служение, а именно приличествующее церковнослужителям (см. также примеч. к VI Всел. 15), но не благословение, освящение и свойственные священству священнодействия, касаться чего таким людям правилами не дозволено.

Я знаю, что все сказанное кажется суровым и огорчительным для иереев, изверженных или снявших с себя сан за свой грех. Но мы, однажды взявшись за толкование правил, говорим то, что сообразуется с правилами и признается ими справедливым, так что имеющие страх Божий и благую совесть пусть узнают это и исправятся. To же самое, но не налагая епитимию, а только предлагая совет, должны говорить и духовные отцы не уличенным в грехе священнослужителям, оставляя на их совести все остальное: захотят ли они сами сложить с себя сан или нет.

Basil. Маgn. De hominis struct. 2. 12 // PG 30, 56BC.

Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Tim. 11. 3 // PG 62, 557.

Ин. 19:23.

Isid. Pel. Ep. I, 74 // PG 78, 233BC.

Следовательно, и иереям, и архиереям во время чумы следует употреблять для причащения больных такой способ, какой не противоречит этому правилу. Они должны класть Святой Хлеб не в виноград, а в какой-нибудь священный сосуд, из которого могильщики и больные могут брать его лжицей. Сосуд и лжицу следует затем погружать в уксус, а уксус выливать в алтарный колодец (алтарный колодец – непопираемое место, куда обычно выливают воду после мытья полов в алтаре, стирки облачений, мытья священных сосудов). Или же они могут причащать каким угодно другим, более надежным способом, не нарушающим правило.

Преподавать святое причастие следует не только отдельно от винограда, но и отдельно от частиц, вынимаемых на проскомидии. Поэтому и Симеон Фессалоникийский (гл. 94) говорит, что иереи должны внимательно следить, чтобы причащать христиан не частицами, а Самим Телом Господа (Sym. Thessal. De sacra liturg. 94 // PG 155, 284D). Если же намеревающихся причаститься много (что бывает особенно в Великий четверг, праздники Рождества Христова, святых апостолов и Богородицы), то пусть иереи не опускают частицы в святой потир, чтобы случайно не ошибиться и не причастить кого-либо частицей, но оставляют их на святом дискосе и, после того как причастят христиан, пусть влагают их в потир и заканчивают таинство, как это принято делать и в монастырях Святой Горы. Хотя частицы соединяются с Кровью Господа и Его Телом, однако же они не становятся Самим Телом Господа.

Отсюда мы делаем вывод о том, что такое разрешение поста в Великий четверг вошло в обычай в Африке, а может быть, и в других областях еще до II Вселенского собора, потому что Лаодикийский собор, проходивший раньше II Вселенского, обличает этот обычай в упомянутом 50-м правиле.

Может вызвать удивление, почему же правило VI Всел. 89 говорит, чтобы мы проводили Великую седмицу в посте. И правило Дионисия Александр. 1 говорит, что иные христиане проводят совершенно без пищи шесть из этих дней, иные – четыре, иные – три дня, а иные – два. Кроме того, «Апостольские постановления» говорят (кн. 5, гл. 18) (PG 1, 889A), что шесть этих Страстных дней никто не должен есть ничего другого, кроме хлеба, воды, соли и овощей, не вкушая ни вина, ни мяса. Это подтверждает и Лаодик. 50, а также VI Всел. 29, как мы сказали. Почему же, повторяю, все они говорят так, а уставы дают разрешение в Великий четверг на масло и вино? (Впрочем, самые точные рукописные уставы царских и великих монастырей Святой Горы в Великий четверг дают разрешение только на вино, но не на масло, им-то мы и должны следовать. А написано в них так: «Вкушаем вино и варево без масла».) Мне кажется, что это произошло из-за того, что насчет Великого четверга утвердились два противоположных мнения. С одной стороны, отцы Карфагенского собора отменяют в этот день сухоядение, а с другой – все упомянутые правила, как мы сказали, в этот день его предписывают. Поэтому богоносные отцы, составившие уставы, как бы пройдя средним путем между двумя этими мнениями, определили, чтобы в этот день было разрешение только на вино; тем самым они оказали снисхождение в честь Господней вечери, которая состоялась в этот день. Однако лучше поступает тот, кто и в Великий четверг воздерживается как от вина, так и от масла. Напротив, те, которые после литургии Великой субботы разрешают пост на масло и вино, поступают явно противозаконно. Божественные апостолы в «Постановлениях» (кн. 5, гл. 18 и 19) предписывают христианам поститься всю Великую пятницу и Великую субботу, как и сами они постились в эти дни, поскольку пост этих двух дней узаконен Самим Господом, Который сказал: Придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься (Мф. 9:16~(Мф. 9:15)) (PG 1, 889АВ–892А). Именно в Великую пятницу и Великую субботу Господь был схвачен иудеями, распят и погребен ради нашего спасения.

Если же кто ссылается на слова Типикона о том, что вечером в Великую субботу входит келарь и дает по одному укруху хлеба и по одной мерной чаше вина (см.: Типикон, сиесть Устав. M.: Издательский Совет РПЦ, 2002. С. 952), то мы отвечаем, что эта мерная чаша вина и ломоть хлеба – не обычное вино и не обычный хлеб, но хлеб и вино, благословленные иереем. Во-первых, выше Типикон говорит, что должно совершаться благословение хлебов, и далее упоминает об этом. Во-вторых, в большинстве уставов написано об одном куске не вообще хлеба, но хлеба определенного и уже упомянутого, т. е. хлеба, ранее благословленного. И в-третьих, эта мерная чаша была с благословленным вином, которое смешивали с водой и давали братии для освящения, а прежде всего, предлагали причастникам, для того чтобы они «запили», т. е. ополоснули рот, как принято делать после Божественного причащения.

Многие постятся (т. е. совершенно воздерживаются от пищи) по три дня в святую Четыредесятницу, так почему бы им не поститься и в эти два дня, в Великую пятницу и Великую субботу, что более необходимо? Если же они не могут выдержать оба этих поста, то пусть лучше постятся эти два дня, чем держат пост те три дня. Божественный Златоуст говорит в беседе на Великую седмицу, что как Великая седмица выше всех прочих седмиц года и есть их глава, так и Великая суббота – глава Великой седмицы (Ioan. Chrysost. Hom. in Magn. Hebdom. 1 // PG 55, 519). A тο, что вышеупомянутое благословение хлеба, – это обычное уставное благословение пяти хлебов, более ясно и подробно показывает рукописный устав монастыря Пантократора. Кроме того, в нем говорится, что от благословленных хлебов должна даваться достаточная часть каждому брату, равно как и от благословленного вина. Отсюда следует, что и хлебы должны быть большими по размеру, и вина достаточно много по количеству, чтобы их хватило.

Ioan. Chrysost. Ep. 112 // PG 52, 683.

Фотий отмечает (тит. 3, гл. 14), что если кто совершит священную литургию в частном месте (т. е. обычном, а не предназначенном для молитвы, как толкуют некоторые), в предместье или селении или позволит совершить литургию другим клирикам, не входящим в число назначенных на это архиереем, тогда место, в котором была отслужена литургия с ведома владельца дома, посвящается церкви этого селения через епископа, эконома и правителя. Если же владелец не знал, то сам он не подлежит наказанию, а тех, которые об этом знали, отправляют в ссылку, причем их имущество отдают местной церкви.

Вальсамон говорит, что антиминсы освящаются архиереем с той целью, чтобы возлагать их на святые трапезы молитвенных домов и считать их, в соответствии с названием, заменяющими освященную святую трапезу (латинское mensa означает «трапеза», почему и пелены, полагаемые на святые трапезы, называются менсалиями) (слово «антиминс» образовано от латинского слова mensa (стол) при помощи греческой приставки ἀντι- (вместо)). А иереи, получающие их от архиереев, тем самым безмолвно получают от них, как видно, и позволение литургисать на этих антиминсах в молитвенных домах. Иоанн Китрский также говорит в 13-м ответе, что не согрешил иерей, совершивший литургию или крещение с антиминсом в особом месте дома или корабля, где есть иконы, как не согрешают и иереи императоров, которые священнодействуют в бамбуковых палатках на пустынных равнинах. Точно так же говорит и Вальсамон (ответ 14): «А совершающего литургию в подобных местах без антиминса извергают».

В эти антиминсы должны быть вшиты частицы мощей мучеников, чтобы антиминсы действительно заменяли собой освященную трапезу, – как и предписывает чин их освящения, находящийся в Евхологионе. Поэтому в Московии антиминсы без святых мощей никогда и не используются. Смотри также примеч. к VII Всел. 7.

Я сказал «без великой нужды» потому, что, по словам Василия Великого (правило 310 из кратко изложенных), не следует ни обычную вечерю вкушать в церкви, ни Господню вечерю в обычном доме, разве только во время затруднительных обстоятельств кто-нибудь выберет наиболее чистое место и дом (PG 31, 1304C). Поэтому апостолы и предписывают епископу во время гонений совершать собрания в домах, чтобы ни один благочестивый не посещал церковь и сборище нечестивых. И в церковной истории мы видим множество произошедших под давлением обстоятельств случаев, достойных упоминания. Так, мы читаем, что сщмч. Лукиан, антиохийский пресвитер, находясь в темнице, совершил литургию на своей груди, поставив вокруг себя бывших там клириков и верных в том же порядке, как в храме. Феодориту, еп. Кирскому, когда он находился в пустыне под открытым небом, святую трапезу заменили руки иеродиакона, и он совершил на них Божественное тайноводство. Ведь грудь и руки иерея, по слову Златоуста, дороже и священнее каменной трапезы и бездушных сосудов, на ней стоящих. Однако такие случаи чрезвычайно редки. А для молитвенных домов или для любого другого места, где необходимость заставляет совершать литургию, так называемые антиминсы совершенно обязательны.

Если же кто-нибудь недоумевает, что происходит с тем домом, в котором было совершено таинство, в случае если его захватывают враги: остается ли он священным или становится обычным, то пусть посмотрит примеч. к IV Всел. 24. Кроме того, Синесий говорит, что если в доме или каком-то месте люди, собравшись во время нашествия язычников, вознесли по обыкновению молитвы, то дом не становится от этого священным, потому что и те дома, где во времена арианства совершались молитвы и таинства, остались обычными частными домами, какими были и прежде.

Хотя настоящий Собор в данном 31-м правиле и позволяет совершать крещение в молельне с разрешения архиерея, однако явно, что в 59-м правиле он совершенно запрещает это делать, о чем говорит и Зонара. Собор при этом не противоречит самому себе, но, вероятно, постановляет так с той целью, чтобы свидетелями крещения во всякое время оказывались многочисленные христиане, собирающиеся в православных церквях, и чтобы в метрических книгах Кафолической Церкви записывались имена крестившихся и дата крещения. А благодаря этому не допускалось бы такое беззаконие, чтобы крестившийся крестился второй раз, если нет свидетелей того, что он когда-то был крещен (согласно Карфаг. 80 и VI Всел. 84). Установил это Собор также для того, чтобы всем был известен восприемник крестившегося и вследствие этого не имело места духовное родство, когда крестившемуся придет время вступить в брак. Оба этих случая могли бы легко произойти, если бы крещение совершилось в молитвенном доме, ведь там не собирается столь много христиан. Но, возможно, Собор запрещает совершать крещение в молитвенных домах в тех случаях, когда это происходит без согласия архиерея, т. е. точно так же, как и литургию запрещается совершать в молитвенном доме без согласия архиерея.

Есть и третья причина, по которой крещение следует совершать в церквах, а не в молитвенных домах: иерей должен сначала совершить проскомидию, затем, будучи облачен в полное священническое облачение, выйти и крестить ребенка, а после крещения начинать Божественную литургию и в конце ее причастить крещенного младенца. Как природа сразу по телесном рождении младенца уготовила ему молоко в качестве телесной пищи, так и благодать сразу по духовном рождении младенца готовит ему Божественное причащение для питания духовного. Однако если жизнь ребенка находится в опасности, то его крестят в любое время и в любом месте.

Ioan. Chrysost. Hom. In Matth. 82 (83). 2 // PG 58, 740.

Главой ереси гидропарастатов, т. е. тех, кто приносил воду вместо вина, был Татиан, прежний ученик св. Иустина (Феодорит. Свод еретических басней. Кн. 1, гл. 20) (PG 83, 369CD).

Ин. 19:34.

Чудо пречистого ребра Господня оказалось двояким, и не только оттого, что излились кровь и вода (кровь, так как Господь – человек, а вода, так как Он превыше человека, по объяснению Григория Богослова) (Greg. Nazianz. Or. 45. 29 // PG 36, 661D), но и оттого, что они излились теплыми и живыми, потому что это ребро было живым и животворящим ради ипостасного соединения с животворящим Божеством, по словам Симеона Фессалоникийского (Sym. Thessal. Exp. de Divino templo 94 // PG 155, 741D). Поэтому, чтобы изобразить первое чудо, законоположено вливать в святой потир Кровь и воду, а чтобы изобразить второе чудо, с самого начала постановлено, как говорят Вальсамон и Герман Константинопольский, вливать эту воду во время причастного стиха горячей и кипящей, а не холодной или чуть теплой, чтобы и сам иерей, и прочие причащающиеся именно горячей Крови и воды чувствовали, что они причащаются того самого, что некогда изошло из животворящего ребра Спасителя.

Итак, погрешают, много погрешают те иереи, которые пренебрегают этим и не подогревают хорошо святую теплоту, но вливают ее в божественный потир чуть теплой. Вода должна кипеть и бурлить, когда ее вливают (так чтобы от нее нагревался и святой потир), на что указывает и само ее название: греческое слово ζέον (теплота) означает «кипящая вода». Поэтому и божественный Никифор в 13-м правиле говорит, что без горячей и кипящей воды пресвитер не должен совершать литургию. А латиняне, которые совершают литургию не с кипящей водой, тем самым представляют мертвым живое Божество и оживотворяемое Им Божественное ребро Спасителя. Иереям же следует быть внимательнее и при первом вливании воды в потир во время проскомидии вливать воды меньше, а после вливать горячей воды больше, с двоякой целью: чтобы согреть первое соединение в потире и чтобы смешение вина и воды было умеренным и мы тем самым не дали повода латинянам обвинять нас в том, что мы портим смешение в потире излишним количеством воды.

Уместным в примечании к настоящему правилу и весьма полезным для священников будет следующее наше дополнение. Что следует делать, если случится, что Божественные Тайны прольются или их съедят грызуны? Симеон Фессалоникийский (вопрос 81) говорит: «Если они прольются после совершения великого входа (иначе сказать, прежде освящения и пресуществления) или мыши съедят хлеб на жертвеннике и об этом узнают после великого входа, то иерей должен сделать второе соединение в потире и совершить проскомидию на другом хлебе с чтением пророческих слов и повторением молитвы предложения. Затем он должен начинать молитвы, положенные после великого входа, потому что они совершительные (а те молитвы, что произносятся до входа, нет нужды повторять, потому что они не совершительные). Пролитые же Дары иерей должен тщательно собрать в святой сосуд вместе с землей и прочим материалом и затем поместить в алтарный колодец или другое священное место, надежное и непопираемое, чтобы по ним не ходили и не сделали с ними ничего другого неподобающего. Если там, где пролиты Святые Дары, пол устлан небольшими и легко сдвигаемыми мраморными плитами, то иерею следует совсем их вынуть и убрать в отдельное место; если же большими и неподвижными, то пусть их не вынимает, но глубоко выдолбит долотом пол на всем пространстве, где были пролиты Святые Дары, и все эти выдолбленные куски положит в алтарный колодец, а само выдолбленное место вымоет как можно более тщательно. Если Святые Дары пролиты не полностью, но осталась какая-то часть, то следует добавить в потир столько, сколько необходимо для священнодействия.

Если Святые Дары пролились на священное облачение иерея, роскошное и дорогостоящее, прежде совершения таинства и освящения, то его следует хорошо выстирать в особом сосуде, так чтобы на облачении ничего не осталось, a тο, что смыто с одежды, вместе с водой вылить в алтарный колодец. А если Дары пролились на облачение после совершения таинства и пресуществления, то необходимо непременно вырезать ту часть одеяния, на которую они пролились, и использовать ее как священный покров, выстирав там же, где моют и святые потиры.

Священник, проливший Дары, прежде всего должен исповедать свой грех архиерею, и если это случилось по небрежности и невнимательности, его подвергают соответствующему наказанию и на время запрещают в служении, если только в том месте нет острой необходимости в иерее: тогда его не запрещают в служении, но налагают на него епитимию, заключающуюся в посте, молитвах и поклонах» (Sym. Thessal. Respons. 81 // PG 155, 946D–949А).

По Вальсамону (по рукописям ответ 20, в его изданных ответах этого нет), если Дары разлиты прежде освящения, то проступок следует уврачевать умеренной епитимией. Но когда Дары разлиты после пресуществления, то, если это произошло по небрежности иерея, на него налагают более строгую епитимию и запрещают в священнослужении, а если по действию демонов, то его грех, совершенный против воли, подвергается более легкой канонической епитимии, чтобы диавол такой уловкой и действием не добился того, что иерей не священнодействует беспрерывно, т. е. чтобы диавол не нашел повода препятствовать иерею в постоянном служении литургии. To же самое говорит и Иоанн Китрский в 11-м ответе, сохранившемся в рукописях. А Мануил Харитопул, патриарх Константинопольский, соборным решением определил, что если преждеосвященные Хлеба съедят кошки или мыши, то иереи подвергаются епитимии за то, что не хранили их в безопасности (Греко-римское право. С. 239).

Священники, которые совершают литургию в часовнях, должны быть чрезвычайно внимательны, чтобы мышь не унесла со святого дискоса хлеб, на котором уже была совершена проскомидия. Поэтому они должны тщательно укрывать дискос покровом и иметь служителя, который следил бы за святым предложением, или должны следить за ним сами, чтобы из-за их невнимательности Божественный Хлеб не пропал и из-за этого они не понесли епитимию. Если же случится, что Святые Дары покроются плесенью (т. е. в соответствии с одними лишь акциденциями хлеба и присущей этим акциденциям влаги, согласно Корессию), то священнику не следует их сжигать или опускать в алтарный колодец. Пусть он сначала осторожно высушит их на горячих угольях, как об этом говорит Нектарий Иерусалимский, а затем смешает со сладким вином и потребит, как мудро советуют опытные в подобных делах и рассудительные люди. Однако для того, чтобы Дары не заплесневели, священники должны оставлять их на воздухе на достаточное время, пока не испарится присущая акциденциям влага. Или лучше, как говорят другие, более рассудительные, чтобы священники более надежным и легким способом сушили Святой Хлеб на горячих угольях, весьма осторожно разжигаемых, и таким образом сохраняли его.

Симеон Фессалоникийский (ответ 83) говорит, что если иерей забудет совершить соединение и покроет пустой потир, а на великом входе это заметит, то он тут же на святой трапезе должен совершить соединение и прочесть молитву предложения и затем продолжать литургию. Если же он заметит это во время причащения, то должен совершить соединение, прочесть молитву предложения и повторить молитвы, начиная от великого входа, запечатлеть потир крестным знамением во время призывания Святого Духа и совершить все прочее по порядку, и тогда он может причаститься (Sym. Thessal. Respons. 83 // PG 155, 952A).

Обрати внимание на то, что настоящее правило признаёт литургию брата Божия, которая в древности совершалась в Палестине и которую сейчас не служат, разве только в некоторых местах и изредка. Вальсамон же хотя и видел, что даже Вселенский собор принимает ее, тем не менее в 1-м ответе Марку Александрийскому говорит, что ее принимать не следует, вероятно потому, что она кажется поврежденной в некоторых местах. Так, песнопение «О Тебе радуется», которое она предписывает воспевать после «Изрядно о Пресвятей Пречистей», было не древним, но появилось позже. Смотри также катехизис. Кроме того, Мануил Малакс в 220-й гл. «Номоканона» говорит, что литургия Иакова служилась в Церкви до времен Василия Великого.

Отметь, что, согласно «Апостольским постановлениям» (кн. 2, гл. 57) все прочие слова Божественных Писаний читал народу чтец, стоя в центре на возвышении, а Евангелия читал диакон или пресвитер (PG 1, 728А–729А). Согласно Григорию Богослову, как утверждают некоторые, чтец читал и Евангелия. Тот, кажется, и сам говорит в «Первом обличительном слове на царя Юлиана»: «Как же Юлиан не знал их (т. е. евангельских заповедей. – Прп. Н.) в точности, он, бывший некогда чтецом Божественных словес и удостоенный чести служения великому алтарю?» (Greg. Nazianz. Or. 4. 97 // PG 35, 632В). Но, вероятно, Божественные словеса, которые он читал, представляли собой другие Писания, а совсем не Евангелия, которые, как говорит святой, Юлиан «знал», а не «читал», хотя общий смысл предложения и позволяет понимать иначе. Или же Богослов говорит так еще и по той причине, что чтения, которые читают чтецы в Церкви, испещрены евангельскими изречениями.

Привилегии Константинополя – повод для зависти, и в силу этого их многие то и дело упраздняли. Но они соответствуют правилам и в силу этого их многие то и дело восстанавливали. Так, например, Диоскор поставил Константинопольского предстоятеля пятым и нарушил правило II Всел. 3, но это правило восстановил IV Вселенский собор. А когда узурпатор Василиск отменил эти привилегии своим хрисовулом (хотя сам же и восстановил их посланиями, отменявшими его хрисовул), их возобновил Юстиниан. После этого, когда тиран Фока отдал первенство Римскому престолу (хотя Ираклий это отменил), настоящий Трулльский собор, имевший достоинство Вселенского, возобновил привилегии Константинопольского престола. Следовательно, в этом Собор не погрешил, как из зависти пустословят паписты, потому что сделал это не от себя, но последовав предшествовавшим Соборам.

Смотри о привилегиях Константинопольского престола в «Томосе примирения» (гл. 19, с. 29), где вместо Юстиниана назван Зинон.

Кафедрой (θρόνος) называется не просто поселение (παροικία), но такое поселение, в котором живут христиане и клирики. Следовательно, те, которых рукополагают к церквам в городах, где нет христиан и клириков (наподобие тех фиктивных восточных патриархов, что у папистов), рукоположены без назначения, поскольку не стоят во главе полноты верных и клириков; а это противоречит канону, согласно IV Всел. 6. Поэтому такие архиереи не должны пользоваться честью епископской кафедры: ведь их цель не предстательство за народ, но честолюбие и корыстолюбие (см. также примеч. 123 (1 к посланию III Вселенского собора). И если Вальсамон говорит, что вышло постановление императора Алексея избирать архиереев в Церкви Востока даже в том случае, когда они не могут отправиться туда по причине нашествий язычников, то он, нужно сказать, имеет в виду, что следует рукополагать их не в те места, где нет христиан и клириков, как мы сказали, но в те, где есть и христиане и клирики, однако эти места захвачены варварами и язычниками, – как определяет и правило настоящего Собора. Ибо не следует пастырю быть без паствы, а епископу – без своей епископской области.

Отметь, что хотя такие архиереи плененных варварами кафедр и не могут отправиться на свои места, чтобы не подвергнуть себя очевидным опасностям – ведь это значило бы искушать Бога, по словам Златоуста (26-я беседа на Послание к евреям) (Ioan. Chrysost. Hom. in Hebr. 26. 11 // PG 63, 182), – все же им следует, и находясь вдали, посланиями или другими способами поддерживать свою паству, пока варвары не удалятся.

Поскольку сам Юстиниан II Ринотмит и собрал настоящий VI Вселенский собор, и освободил Кипр от рабства, и назвал его по своему имени новым Юстинианополем, то отцы Собора, чтобы почтить императора и воздать ему благодарность, подчинили Геллеспонтскую митрополичью область Кипрскому предстоятелю. Впрочем, Зонара говорит, что он не знает, подчинялся ли когда-либо митрополит Кизика Кипрскому предстоятелю, а о том, что ныне не подчиняется, он знает хорошо. Анонимный же толкователь говорит, что, после того как Кипр был освобожден от язычников и Кипрский предстоятель вернулся на свою кафедру, епископские области Геллеспонта также вернулись к Константинопольскому предстоятелю.

Пусть никто не удивляется, видя, что, с одной стороны, Великий Василий говорит в 18-м правиле, что зрелость ума и рассудительность появляется у девиц старше 16 или 17 лет, а с другой стороны, настоящий Собор говорит в находящемся перед нами правиле, что это происходит в 10-летнем возрасте. Зрелость ума у одних появляется раньше, a у других – позже. Так, одни, будучи по природе более восприимчивыми и утонченными, скорее приобретают и способность различения добра и зла, по Вальсамону. Поэтому и священный Тимофей в 18-м правиле говорит, что грехи одних судятся Богом с 10 лет, а других – с более старшего возраста. А если Бог судит грехи человека, совершенные с 10-летнего возраста, то ясно, что они совершаются при зрелости ума. Действительно, божественный Василий говорит (15-е правило из пространно изложенных): «Праведный Судия по достоинству дел воздает почести преуспевающим и наказывает согрешающих после того, как они достигнут зрелости ума» (Basil. Magn. Ascet. (fus.) 15. 4 // PG 31, 956B). Кроме того, и божественный Златоуст утверждает (в «Слове к верующему отцу»), что юные с 10 лет должны бороться со страстями и злом и получать наказание за грехи, которые совершают (Ioan. Chrysost. Adv. oppugnat. vitae monast. III, 17 // PG 47, 378). Потому и Иоанн Китрский в 4-м правиле говорит, что дети мужского пола должны исповедовать грехи духовникам с 14 лет, а женского – с 12 (не говоря о том, что, по мнению некоторых современных учителей, в настоящем лукавом роде девочки должны исповедоваться с 6 лет, а мальчики с 8, пo причине умножения беззакония (Мф. 24:12) и потому, что помысл у человека, как написано, устремлен ко злу от юности (Быт. 8:21)).

Другие же, напротив, будучи по природе более дебелыми и вялыми, получают способность различения добра и зла позже и в более старшем возрасте. Поэтому Бог говорит, что израильтяне начинали различать добро и зло после 20-летнего возраста: И вознегодовал во гневе Господь в день тот и поклялся, говоря: эти люди, вышедшие из Египта, от двадцати лет и выше, знающие добро и зло, не увидят земли, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову (Числ. 32:10–11). Правило Карфаг. 135 говорит, что девы принимают монашеский образ в возрасте 25 лет, за исключением случая, если какое-либо обстоятельство – вероятность похищения или опасность смерти – вынуждает преподать им его раньше. В общем, о зрелости ума и, следовательно, о различении добра и зла судят по мере естественного «познания и рассуждения каждого», как сказано в упомянутом правиле Тимофея Александр. 18. И откровенно говоря, чем дальше идет наш век, тем лукавее становятся дети, и следовательно, некоторые из них различают добро, а в особенности зло, уже и ранее 10-летнего возраста.

Итак, исходя из всего этого настоящий Собор не только из-за преуспеяния Церкви и христиан, о чем он говорит, но и из-за природной способности людей к более тонкому различению добра и зла (о чем он не говорит) желает, чтобы монахами становились с 10-летнего возраста. Он внимает словам Соломона о том, что рассудительность для людей становится сединой и старостью: Мудрость есть седина для людей (Прем. 4:9), и словам Елиуя из книги Иова: Не многолетние мудры, и не старцы (только) разумеют (правый) суд, но есть дух в людях: дыхание Вседержителя научает (их) (Иов. 32:9~и 8).

Кроме того, поскольку настоящий Собор не остановился на возрасте 10 лет, но дал власть архиерею увеличивать срок, а Двукратный собор 5-м правилом предписывает три года испытывать желающих стать монахами, то именно таким образом эти годы снова сводятся почти к 16 годам, указанным Василием, когда обет намеревающегося стать монахом признается надежным и имеющим силу как обет человека возмужалого и, следовательно, способного рассудить, может ли он сохранить девство или нет.

Следует отметить и то, что поистине было бы прекрасно, если бы, согласно с этим правилом, монахами становились «юные и безбородые» в возрасте 10 или хотя бы 13 лет (т. е. после трехлетнего искуса) и с такого нежного возраста боролись со страстями и миродержителем и если бы «ко всякому упражнению в добрых делах их побуждали с самого начала», по словам Василия Великого (15-е правило из пространно изложенных) (Basil. Magn. Ascet. (fus.) 15. 4 // PG 31, 956B), ибо благо, – говорит Иеремия, – мужу, когда он в юности своей несет иго (см. Плач Иер. 3:27). Но поскольку современное нам поколение стало склонно к страстям, архиерей, как и предписывает настоящее правило, должен увеличивать срок для намеревающихся стать монахами, пока у них не отрастет борода, потому что для самих этих монашествующих полезнее, чтобы рассудительность их ума и, следовательно, опыт стали совершеннее, и потому что таким образом их безбородые и женоподобные лица не будут для живущих с ними монахов соблазном и причиной погибели.

Смотри также примеч. 12 (1 к I Всел. 3) и Гангр. 16.

Имеется в виду правило, входящее в канонические сборники.

Basil. Маgn. Ascet. (fus.) 15. 4 // PG 31, 956В.

Пример вдов и диаконисс, который приводит это правило, не является неуместным, каким сочли его некоторые на том основании, что якобы одно дело вдовы, другое – диакониссы. Впрочем, правило приводит их в пример, вовсе не имея в виду воздержание от брака (в чем могут упражняться как диакониссы в 40 лет, так и вдовы в 60). Да и не то здесь, о чем говорит Зонара, – мол, если диаконисса, будучи девственницей и не вкусив наслаждения, воздерживалась до 40-летнего возраста, то можно быть уверенным, что, конечно, она будет хранить свое девство и впредь; а вдове, как вкусившей наслаждения с мужем, нужно достичь 60 лет для большего испытания, и т. д. Все это не соответствует смыслу настоящего правила. Но мы, по мере возможности разъясняя этот пример, утверждаем: вдова, о которой упоминает Павел, должна была причисляться к чину вдов без хиротесии, согласно 1-й и 2-й гл. 3-й кн. «Апостольских постановлений» (PG 1, 760А–764А), чтобы получать помощь от Церкви, по Василия Велик. 24, и иметь достаточно средств на пропитание. Так и сам Павел добавляет: Если какой верный или верная имеет вдов, то должны их довольствовать и не обременять Церкви, чтобы она могла довольствовать истинных вдовиц (1Тим. 5:16). Но хотя, продолжу я, такая вдова и причислялась к чину вдов, а не к чину диаконисс, все же из числа этих вдов, имевших одного мужа, рукополагались и диакониссы, откуда ясно, что и они рукополагались в 60 лет. И тому есть причина: если причисление к более низкому чину вдов совершалось только в таком возрасте, чтобы они не впали в роскошь в противность Христу (см. 1Тим. 5:11), то не тем ли более вдовы, которые после хиротесии становились диакониссами, не должны были принимать рукоположение в ином возрасте? Притом их брак после хиротесии несравненно более противоречил законам, чем брак вдов и, следовательно, опасаться за них следовало больше.

Это можно доказать не только рассуждением, но и самым делом. Созомен (кн. 7, гл. 16) свидетельствует, что император Феодосий издал закон (до настоящего VI и даже до IV Вселенского собора), по которому ни одна женщина не должна была принимать служения диакониссы, если у нее нет детей и она не старше 60 лет. «По этой же причине, – предполагает Созомен, – и император Феодосий, заботясь о добром имени и святости Церквей, законоположил, чтобы женщинам, если они не имеют детей и не достигли 60 лет, не вверялось служение Богу, согласно с указанным повелением ап. Павла» (Sozom. Hist. eccl. VII, 14 // PG 67, 1461C). Но эти 60 лет для диаконисс IV Вселенский собор уменьшил до 40, определив в общем и без пояснений, что диаконисса не должна принимать рукоположения прежде достижения 40 лет, причем неважно, будет ли она из девственниц или вдов, бывших замужем один раз.

Итак, по этим соображениям пример вдов и диаконисс, который приведен в этом правиле, подходит и прекрасно согласуется со смыслом правила. Диакониссы сравниваются с теми диакониссами, которых поставляли из вдов. A тο, что диакониссы поставлялись из вдов, имевших одного мужа, свидетельствуют, во-первых, «Апостольские постановления» (кн. 6, гл. 17): «Диакониссой да будет непорочная дева, а если не так, то по крайней мере вдова, имевшая одного мужа, верующая и почтенная» (PG 1, 957А). Во-вторых, 48-е правило настоящего VI Вселенского собора, которое говорит, что жена того, кто станет архиереем, если достойна, должна становиться диакониссой; и в-третьих, пример знаменитой Олимпиады: будучи вдовой, она была диакониссой. A тο, что брак диаконисс беззаконнее брака вдов, ясно из IV Всел. 15 и Василия Велик. 24: 15-е правило вышедшую замуж диакониссу вместе с соединившимся с ней предает анафеме, а правило Василия вышедшую замуж вдову только отлучает от причастия, пока она не отстранится от нечистоты, ибо и вдовы обещали не вступать во второй брак, как, например, Анна, дочь Фануилова. Ясно это также из 1-й гл. 3-й кн. «Апостольских постановлений» (PG 1, 760B–761A) и слов Павла: Они подлежат осуждению, потому что отвергли прежнюю веру (1Тим. 5:12).

Смотри также примеч. 63 3 к I Всел. 19.

Заметь, что, согласно настоящему правилу, монахи, живущие в киновиях и монастырях, должны соответствующим образом постригать свои волосы, потому что монахи соответствующим образом стриглись, что ясно и из настоящего правила, и из слова «О девстве» Афанасия Великого (Athanas. Alex. De virgin. 11 // PG 28, 264B), и из 1-го слова «О мире» Григория Богослова (Greg. Nazianz. Or. 6. 2 // PG 35, 724A), и из многих историй Лавсаика. Для монахов настоящее время есть время печали, по словам божественного Златоуста (Беседа 56 на Матфея) (Ioan. Chrysost. Hom. in Matth. 55 (56). 5 // PG 58, 545) и Иоанна Лествичника. Бог же говорит через прор. Исаию, что знаком печали, плача и рыдания служит острижение волос на голове (см. Ис. 22:12). И если, согласно Павлу, вообще любой муж, отращивающий волосы, бесчестит себя (см. 1Кop 11:14) (см. также примеч. 357 1 к VI Всел. 96), то сколь более бесчестят себя монахи, отращивающие волосы? Если же все вообще монахи должны соответствующим образом постригать свои волосы, то сколь более должны постригать их монахи и диаконы молодые, живущие в монастырях или кельях? Ибо такие соблазняют других как своим безбородым лицом, так и длинными причесанными волосами. Но монахам, живущим в городах, и особенно в царствующем граде, следует этого остерегаться.

Постригом здесь правило называет великий ангельский образ, поскольку, по Вальсамону (толкование на 2-е правило Собора в Святой Софии), в собственном смысле слова постригом является облачение в великую ангельскую схиму. Должно нам знать, что изначально монашеская схима была только одна, великая, как пишет об этом св. Феодор Студит в своем завещании: «Не преподавай кому-либо так называемую малую схиму, а после – великую, потому что монашеский образ один, как и крещение, и потому что так поступали святые отцы» (т. е. преподавали один монашеский образ. Theod. Studit. Testament. 12 // PG 99, 1820C). И божественный Григорий Палама в письме иеромонаху Павлу говорит: «Это есть великая монашеская схима. Малой же монашеской схимы отцы не знают, и хотя некоторые из позднейших отцов по видимости разделили схиму на две, однако тем, что они предлагают одни и те же вопросы и ответы, те же обеты как в малой, так и в великой схиме, они вновь устанавливают одну схиму» (Greg. Pal. Ep. ad Paul. Asen. 4 // Συγγράμματα. T. 5. Σ. 248). И Симеон Фессалоникийский (гл. 20) говорит, что как крещение только одно, так и монашеский образ один, ибо малая схима – это обручение и начало великой схимы и придумана некоторыми позднейшими отцами по причине немощи (или же и нерадения) людей (Sym. Thessal. Dial, contr. haer. 20 // PG 155, 104C). И в Евхологии, как и у Вальсамона (в толковании 2-го правила Собора в Святой Софии), малая схима названа обручением великой. А Иов Амартол в слове «О таинствах» (см.: Хрисанф Иерусалимский. Синтагматион) говорит еще и о третьей схиме: «Монашеская схима восходит от меньшего к совершеннейшему, от так называемой малой схимы, или рясофора, к святой схиме пострига, а от нее уже к так называемой великой ангельской схиме». Подобным образом и в Евхологии три отдельных последования схимы: последование рясофора, малой схимы и великой схимы. И малосхимником в нем называется не рясофорный, как у Иова, но тот, кого у нас обыкновенно именуют ставрофорным, – его Иов выше назвал имеющим схиму пострига.

Из всего сказанного следует, что рясофорные уже не могут сбросить рясу и вступить в брак – да не будет! Как они дерзнут на это, в то время как и власы на голове их пострижены, а это означает, что они отверглись всякого мирского мудрования и посвятили свою жизнь Богу? Как они дерзнут на это, когда с благословения носили монашескую рясу и камилавку (подразумевается так называемый камилавхий, который пo традиции в Греческой Церкви носят рясофорные иноки. – Ред), поменяли имя и над ними были прочитаны иереем две молитвы, в которых иерей благодарит Бога за то, что Он «избавил их от суетнаго мирскаго жития и призвал на честное обещание монашеское», и просит Его принять их «во иго Его спасительное»? И если тот, кто только дал обещание стать монахом, пусть и не приняв рясофора, не должен нарушать обещание, но должен исполнять его (см. также примеч. 1 к Василия Велик. 28), по изречению обеты мои Господу исполню (см. Пс. 115:9) – то сколь более тот, кто носил рясу? Поэтому и Вальсамон говорит (в толковании на Двукрат. 5), что рясофорный более не имеет права стать мирянином, но следует его принудить исполнить свое первое намерение, т. е. принять совершенную схиму, a если не желает, то подвергнуть наказанию, как предписывает закон в 1-м тит. 4-й кн. «Василик». Смотри также примеч. 2 к Василия Велик. 18, там приведены слова Вальсамона о том же. А ставрофорным малосхимникам и вовсе нет пути назад, т. е. они должны быть столь же строги к себе, как великосхимники, по двум причинам: во-первых, потому, что дали Богу те же и столь же непреложные обещания и обеты, что и великосхимники; во-вторых, потому, что сподобились украситься от Бога теми же одеждами (за исключением трех), что и великосхимники. Притом пусть не измышляют извинения во грехах (см. Пс. 140:4), что они не великосхимники и потому не обязаны хранить строго монашеский образ жизни, и пусть не будут нерадивы в стремлении получить и совершенную великую схиму.

Как обручение в сравнении с браком несовершенно, так и малая схима несовершенна, поскольку представляет собой обручение великой схимы, как мы сказали, а следовательно, те, кто ее имеют, несовершенны. Пусть обратят внимание и на слова Симеона Фессалоникийского, который говорит (гл. 360): «Те, которые несовершенны в схиме, должны усовершенствоваться, чтобы не умереть несовершенными, без совершеннейшего таинства (τελετής) схимы... и как тот, кто не крещен, не христианин, так и тот, кто не принял совершенной схимы, не монах (имеется в виду – не совершенный монах. – Прп. Н.)» (Sym. Thessal. De ordine sepult. 360 // PG 155, 673AB).

Отметь также и следующее. Хотя и Афанасий Афонский, и преподобноисповедник Дунале, упоминаемый в «Синаксаристе» (17 декабря), и некоторые другие приняли вначале малую схиму, а затем великую в разные времена, однако лучше и правильнее поступают те, которые сразу становятся великосхимниками, не принимая малой схимы, потому что этим единственным принятием схимы они показывают, что монашеская схима действительно только одна, как и требует предание святых. А молитва, напечатанная в книге оглашений Студита, который говорит, что ее составитель принял вначале малую схиму, а затем великую, хотя и умилительна, и душеполезна, однако принадлежит не Феодору Студиту, а некоему Феодосию, как видно из ее содержания, и составлена на основе разных источников.

Отметь еще, что хотя любое время подходит для того, чтобы стать монахом, однако более подходит для этого время Четыредесятницы, как время покаяния, по 25-му ответу Симеона Фессалоникийского (Sym. Thessal. Respons. 25 // PG 155, 876D). A Иов говорит, что за одной литургией не принимают постриг от руки одного старца много монахов или монахинь, но только один или одна.

Ангельской же монашеская схима называется по разным причинам, но главным образом по следующим двум: во-первых, потому, что монах, хотя и облечен плотью, должен подражать бесплотной жизни и девству ангелов, во-вторых, потому, что монах должен всегда славить Бога, как ангелы на небесах, по словам Симеона Фессалоникийского (Idem. De poenit. 265 // PG 155, 489B). А Дионисий Ареопагит говорит в главе «О монашеском совершении», что «отречение от делимого, не только существующего в жизни, но и воображаемого, являет совершеннейшее монашеское любомудрие, выражающееся в знании единотворящих заповедей» (Dion. Areop. De eccl. hierarch. VI, 3. 2 // PG 3, 533D).

Вальсамон, видя, что настоящее правило вступившего в брак монаха наказывает только как мирянина, впавшего в блуд, говорит, что это снисхождение может быть оказано тем монахам, которые сами добровольно расторгнут свой беззаконный брак и прибегнут к исповеди и покаянию, а не тем, которые приносят покаяние недобровольно.

Как мы можем заключить из слов правила, она забыла об этом благодаря тому, что уже пробыла в монастыре какое-то время и прошла испытание. А следовательно, и тогда монахи и монахини, проходя испытание, носили мирские одежды и не были облечены в рясу. Правило говорит, что черные одежды они надевали после того, как поступали в монастырь, а яснее это видно из Карфаг. 135 (см. об этом также 1-й ответ Николая Константинопольского). И отметь, что, по парафразу Пахимера на св. Дионисия, черная одежда монахов означает, что они живут уединенно (μοναχικῶς), сосредотачиваясь на самих себе, подобно тому как черный цвет сосредотачивает на себе взор: «Монашеский чин... жительствует уединенно, ибо на это и указывает черное одеяние» (PG 3, 548А). Потому и божественный Афанасий в слове «О девстве» говорит: «Одеяние твое да будет черным, но не выкрашенным краской, a естественного цвета» (Athanas. Alex. De virgin, 11 // PG 28, 264В).

He только черные одежды приличны монахам, но и серые, не совсем черные и не совсем белые, соединяющие в себе черное и белое. Поэтому и Златоуст в сочинении «О девстве» говорит: «Не в серых одеждах и тонах девство» (Ioan. Chrysost. De virgin. 7 // PG 48, 537). О таких одеждах монахов свидетельствует также историк Зосима. Черный цвет означает еще скорбь и печаль, которые подобает иметь монаху, ибо опечаленные и скорбящие об умерших сродниках носят обычно черные одежды.

Поскольку мы упомянули о монашеских одеждах, уместно здесь разъяснить и то, что каждая из них означает.

Итак, хитон (который представлял собой нечто вроде рубашки, что теперь называется нижней рясой, или подрясником) означает ризу веселия и Божественную правду, в которую облекается монах вместо кожаных риз и наготы Адама, согласно Евхологию и писаниям Симеона Фессалоникийского (Sym. Thessal. De poenit. 273 // PG 155, 497B). Затем – паллий, особое одеяние, подобное по виду современной так называемой верхней рясе, или рясе-мантии. Симеон Фессалоникийский тоже называет его одеянием. И авва Исаак, говоря «завернись в свой паллий», имеет в виду род одежд (Ἰσαὰκ τοῦ Σύρου. Λόγοι ἀσκετικοὶ 57. 3 // ΕΠΕ. Τ. 8 (Β). Σ. 364), но современные монахи, отказавшись от паллия, вместо него используют так называемый параман, в то время как название «параман» означает одежду наподобие второй мантии (кажется, поэтому и в Евхологии малая схима называется мантией), а не тот квадрат, величиной в пядь, который теперь носят на спине монахи-малосхимники. Паллий, продолжаю, означает одежду нетления и чистоты и Божественный покров и осенение, согласно Евхологию и словам Симеона Фессалоникийского (Sym. Thessal. De poenit. 273 // PG 155, 497B). Кожаный пояс, стягивающий поясницу, где находятся почки и вожделевательная сила души, означает умерщвление плотских вожделений и целомудрие, а также то, что монах должен быть готов на служение, согласно Евхологию и писаниям Симеона, Кирилла Иерусалимского, Дорофея и Созомена (кн. 3, гл. 13) (Πο PG гл. 14. PG 67, 1072). Сандалии или иная обувь означают, что монах должен быть готов бежать дорогой благовествования мира, не претыкаясь, но попирая мысленных змиев. И как ноги находятся внизу всего тела, так и тело должно быть в низшем положении и подчинении душе, как сказано в Евхологии, у Симеона и Кирилла Иерусалимского.

Таковы одеяния монаха, имеющего малую схиму, или ставрофорного, а великосхимник сверх того имеет еще три одежды: кукуль, аналав и мантию. Кукуль, по Евхологию, означает шлем спасения (Еф. 6:17) и осенение Божественной благодатью, отгоняющее помышления о мире сем, a пo словам Симеона и Кирилла Иерусалимского – беззлобие и смирение, потому что и незлобивые младенцы носят такие кукули, согласно Созомену и Дорофею. А аналав (Созомен называет его еще анаболевом и говорит, что делается он из кожи, – сейчас мы называем это полиставрием) означает, что монах восприемлет крест Господень и следует за Господом, как говорится в Евхологии и писаниях Симеона и Дорофея. A тο, что на нем спереди и сзади изображены кресты, означает, согласно Кириллу Иерусалимскому, что и мир должен быть распят монаху через удаление от него, и монах – миру через беспристрастие к нему, как сказано, для меня мир распят, и я для мира (Гал. 6:14). По словам Созомена, то, что аналав обхватывает лопатки, означает, что монах должен быть готов на служение. Мантия же (которую Созомен называет хитоном без рукавов, а Дорофей коловием), поскольку покрывает все остальные одежды, означает, что монах, завернутый в свою мантию, пребывает как бы в гробу, по объяснению Симеона. А Созомен и Дорофей говорят, что она, поскольку не имеет манжет и рукавов, означает, что монах не должен ни на кого поднимать руки и совершать дел ветхого человека. Просторность же мантии означает крылья ангелов, по словам Кирилла Иерусалимского, потому что монашеская схима называется ангельской; а четыре угла мантии означают четыре основных добродетели: рассуждение, целомудрие, правду и мужество. На мантии был также и багряный знак, по которому, согласно авве Дорофею, узнают монахов и который означает, что они воины Царя Небесного. A о том, что мантия – принадлежность только великосхимника, говорит Симеон Фессалоникийский. Вот его слова (гл. 273): «И в конце облекается в мантию, поскольку она покрывает все одежды. В это время иерей говорит громче: «Брат наш (имярек) прият великий и ангельский образ"». В Евхологии, впрочем, совсем не упоминается о мантии великосхимника. А для камилавки и наметки не полагается отдельного благословения, хотя некоторые произносят благословение кукуля и над камилавкой ставрофорного монаха.

Из всего сказанного следует, что иерею нужно благословлять верхнюю рясу вместо упомянутого парамана, величиной с пядь, и давать ее для ношения монаху, которого он постригает. Иначе в момент, когда он будет давать верхнюю рясу, он окажется в смешном положении, из-за того что для нее недостает молитвы и благословения. А если кто-то хочет носить и этот маленький параман поверх подрясника вместо креста, то в этом, как мне кажется, нет ничего неуместного.

PG 31, 1164В.

Basil. Magn. Poenae 12 // PG 31, 1308C.

Idem. Ascet. (fus.) 32. 1 // PG 31, 996A.

1Kop. 7:35.

Потому и Иоанн Глика, хотя он был логофетом дрома и имел жену и детей, однако сразу, как только стал патриархом, его жена стала монахиней, по свидетельству Никифора Григоры (книга «Римская история») (PG 148, 444). Отметь, что подобно жене готовящегося стать архиереем следует поступать и жене намеревающегося стать монахом. Так, она должна, во-первых, разлучаться с ним по общему согласию, во-вторых, оставаться впредь незамужней и, в-третьих, после его пострига тоже становиться монахиней, как и ее муж. Разлучаться они должны по общему согласию, а не насильно, потому что апостол говорит супругам: Не уклоняйтесь друг от друга, разве no согласию (1Кор. 7:5) и Соединен ли ты с женой? не ищи развода (1Кор. 7:27). И еще: Жена не властна над своим телом, но муж, и муж не властен над своим телом, но жена (1Кор. 7:4). Если же они не имеют власти над самими собой, но подчинены один другому и несвободны, то, следовательно, без общего согласия не могут и разлучиться. И Господь говорит: Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6).

Согласен с апостолом и Василий Великий, ибо на вопрос, как следует принимать в монашеское жительство состоящих в браке, он отвечает (см. 12-е правило из пространно изложенных), что сначала их нужно спрашивать, по общему ли согласию они это делают, как говорит Павел, и тогда принимать при многих свидетелях (PG 31, 948С–949А). Если же одна сторона супружеской пары, т. е. муж или жена, не соглашается на это, но восстает против такого разлучения, потому что менее другой стороны заботится о благоугождении Богу, которое достигается в монашеской жизни, тогда, помня слова ап. Павла: К миру призвал нас Бог (1Кор. 7:15), пусть их не принимают и самих себя не ввергают в смятение. И Господь сказал: Кто не возненавидит отца и матери, и жены и детей, не может быть Моим учеником (см. Лк. 14:26). Если такие супруги не исполняют и этого, они не могут стать учениками Христа в монашеском звании, потому что ничто нельзя предпочитать послушанию Богу, т. е. Его заповедям, среди которых есть и повеление принимать таковых при условии их взаимного согласия на монашество и не принимать, если они не возненавидели друг друга. Потому Василий Великий и повторил дважды, в разных местах, одно и то же слово: ничто нельзя предпочитать послушанию Богу. Толкуется же это еще и так: если одна сторона противится другой, то пусть намеревающийся принять их говорит им, что они должны оставаться в мирном супружестве, к которому призвал их Бог, и что они не могут стать учениками Христа, если не возненавидят друг друга. Святой еще добавляет, что та сторона, которой другая не позволяет монашествовать, может и находясь в супружестве достичь своей цели, монашеской чистоты, через горячую молитву и пост.

Кроме того, божественный Августин в письме 45 к Армедарию говорит, что одна сторона супружеской пары не может уйти в монахи против воли и желания другой. Если же она станет монашествовать против воли другой, то необходимо принуждать ее вновь соединиться со второй половиной. И божественный Иероним (письмо 14) сильно обличал Галатию за то, что она захотела стать монахиней против воли своего мужа.

Итак, мы сказали о том, что жена намеревающегося стать монахом должна разлучаться со своим мужем по общему согласию. Ясно и то, что ей следует впредь оставаться безбрачной. Ведь если она вступит во второй брак, то это будет прелюбодеянием – и по слову Господа, сказавшего: Всякий, кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать (Мф. 5:32) и по слову Павла: Жена, если при живом муже (т. е. если он телом действительно жив, как жив и монах) выйдет за другого, называется прелюбодейцею (Рим 7:3). И Златоуст говорит (Беседа 19 на Первое послание к коринфянам, гл. 7): «Так как бывало, что супруги разлучались или ради воздержания, или под другими предлогами, или из-за неудовольствий, то лучше, чтобы этого с самого начала не было, но если это уже случилось, то пусть жена остается с мужем, – если и не для совокупления, то для того, чтобы не приводить другого мужа» (PG 61, 154), иначе говоря, пусть остается безбрачной.

Итак, ясно и следующее: по двум названным причинам жена собирающегося стать монахом должна и сама стать монахиней. Ибо согласие, которое она дала своему мужу на то, чтобы он стал монахом, принуждает ее впредь не вступать в брак, но оставаться безбрачной. В свою очередь, для того чтобы сохранить это безбрачие прочным, безопасным и не вызывающим подозрений, она принуждена удалиться из мира, поступить в монастырь и принять монашеский постриг. Поэтому и Лев Мудрый достойно своей мудрости определил относительно супругов в 20-й новелле так: «Поскольку брак расторгался и по согласию, ради целомудрия, то и предписываем расторгать его не иначе как при условии, что обе стороны тут же после разлучения становятся монашествующими, забирая каждый свое имущество» (Арменопул. Кн. 4, тит. 12). Из всего сказанного следует, что неверно говорит Вальсамон, будто женщина может стать монахиней и против воли своего мужа. Иные высказывают мнение, что одна сторона супружеской пары, после того как другая примет монашество, может второй раз вступить в брак, поскольку считается, что другая сторона умерла, так как избрала иную жизнь. Таким заграждает уста настоящий Собор: несмотря на то что собирающийся принять хиротонию во епископа также избрал иную жизнь, Собор не позволяет его жене второй раз выйти замуж, потому что это прелюбодеяние. И хотя в 4-й гл. 22-й новеллы Юстиниана (Василики. Тит. 7, кн. 28) говорится, что муж и жена могут, переходя к лучшей, монашеской, жизни, разлучаться и оставлять мир, однако это их разлучение предполагает, конечно, взаимопонимание и взаимное согласие. Смотри также с. 745 «Истории Иерусалимских патриархов» блаженной памяти патриарха Досифея, который говорит, что мнение, будто одна из сторон супружеской пары может вступить в брак после того, как другая примет монашество, есть заблуждение и что подлежат анафеме те, кто не повинуется святым отцам, но позволяет одному из супругов уходить в монашество против воли другого. Еще обрати внимание: то, что не должны иметь силы обеты и обещания жены, подвластной мужу (как и самого мужа, без согласия жены), подтверждается 30-й гл. книги Чисел. Там говорится, что если жена даст какое-то обещание Богу и услышит это муж ее и промолчит, то она должна исполнить свое обещание. А если муж не промолчит, но возразит, то не должно исполнять на деле обещание, и Господь за это не осудит ее (см. Чис. 30:8–9).

Смотри также примеч. 1 к Апост. 22.

Остается сказать о том, что не просто по взаимному согласию следует монашествовать супругам, но, более того, следует спрашивать жену, согласна ли она сама монашествовать и согласен ли на это ее муж, и если после трех месяцев она не изменит своего благого намерения, тогда можно ее постригать, если, конечно, жене исполнилось 40 лет и у нее твердые убеждения, согласно толкованию Вальсамона на 2-ю гл. 1-го тит. «Номоканона» Фотия.

Смотри также Иова Амартола, который требует, чтобы супруги становились монахами по общему согласию (Хрисанф. Синтагматион. С. 133).

Отметь, что патриарх Сисиний, а также Иоанн Антиохийский издали согласный с этим вселенским правилом томос, определяющий, чтобы монастыри не передавались мирянам. А патриарх Сергий, напротив, издал другой томос, который определял отдавать монастыри мирянам; впрочем, не для того, чтобы они превращали их в мирские жилища – настоящим правилом это запрещено, – а для восстановления и усовершенствования их. Ну а если хорошо поразмыслить, то становится ясно, что не по правому суду вынес Сергий такое определение. В самом деле, если бы целью отцов было не отдавать монастыри мирянам только с тем, чтобы они не делали из них мирских жилищ (в то время как правило IV Всел. 24 говорит об этом вполне определенно), то зачем настоящее правило стало бы прибавлять, чтобы никто вообще не отдавал монастыри мирским людям? Это прибавление было бы излишним и напрасным пустословием. Далее, правило IV Всел. 8 предписывает монастырским клирикам и предстоятелям подчиняться власти архиерея. И если согласно томосу Сергия монастыри отдаются мирянам, следовательно, монастырские предстоятели должны подчиняться и архиерею, и мирянам, а значит, служить двум господам. Но служить двум господам невозможно, как сказал Господь (см. Мф. 6:24), и оттого, что архиерей приказывает одно, а миряне – другое, возникают разногласия и соблазны. Поэтому монастыри не следует отдавать мирянам даже ради восстановления и усовершенствования, но следует отдавать их клирикам и монашествующим. Священное нужно отдавать священникам, а не мирянам. Поступать иначе – это бесчинство и полнейшая несообразность. Я уж не говорю о том, что это и причиняет вред душам, и губит дома мирян, принимающих монастыри.

Из этого правила следует вывод о том, что всем клирикам и священнослужителям, а также монахам не подобает охотиться на зайцев и других животных или птиц. Если это правило запрещает клирикам одно только наблюдение за боями животных и диких зверей, то тем более оно запрещает им самим охотиться. Следовательно, если священнослужители, которые до посвящения были охотниками, не перестанут охотиться, то они подлежат извержению, а монахи – отлучению, согласно этому правилу.

Λύγισμα (лигизма) – музыкальный термин, означающий один из жанров народной греческой музыки. Лигизма олицетворяла страстное пение, потому что сопровождалась особенными танцевальными движениями и отличалась извилистой, «закрученной» мелодической линией. Само слово λύγισμα происходит от глагола λυγίζω, что означает «изгибаю», «закручиваю».

Отметь, что последование Литургии Преждеосвященных Даров не принадлежит Григорию Двоеслову, поскольку он не знал греческого языка, согласно 29-му письму его 6-й кн., и поскольку среди его сочинений ее нет. Оно существует со времен апостольских преемников, по 56-му ответу Симеона Фессалоникийского (PG 155, 904–909), и с более раннего времени, чем времена Двоеслова, что видно из Лаодик. 49 и особенно из обычая христиан по средам и пятницам причащаться преждеосвященного хлеба. Этот обычай был распространен и на Востоке, как говорит Василий Великий в письме к Кесарии, жене патриция (Basil. Маgn. Ер. 93 // PG 32, 484В), и на Западе, как говорит Иероним в письме к Паммахию. Очевидно, что и прежде причастия, и после него причащающиеся произносили какие-то молитвы, которые, можно сказать, и составляли тогда Литургию Преждеосвященных Даров, – об этом говорит Аргентис. Смотри также примеч. 1 к Лаодик. 14.

А поминаем мы Григория Двоеслова на отпусте Литургии Преждеосвященных Даров или потому, что он, преподав такую литургию римлянам для постных дней Четыредесятницы (по словам Маврикия, иеродиакона великой Церкви, написавшего Синаксарь, и его переводчика, Максима Маргуния, и Михаила Константинопольского), дал совет и восточным совершать ее в Четыредесятницу ежедневно, как утверждают некоторые (см.: Досифей. История Иерусалимских патриархов. С. 526); или же потому, что хотя эта литургия и существовала прежде, но позже Двоеслов сделал ее более красивой и расположил ее молитвы и песнопения в той последовательности, в какой их можно видеть сейчас.

Установили же отцы Литургию Преждеосвященных Даров ради того, чтобы и в постные дни быть причастниками небесной жизни и благодати, которые подаются через Святые Тайны. Потому и Властарь (буква «Т», гл. 5) говорит: «Как воины на поле брани, после того как прекратят сражение, под вечер вкушают заранее приготовленную пищу, чтобы подкрепиться ею и на следующий день снова сразиться с врагами, так и мы, христиане, сражаясь против страстей и диавола в дни Четыредесятницы, причащаемся вечером (конечно, будучи достойными и подготовившимися) Тела и Крови Господних, освященных заранее в субботу и воскресенье, чтобы укрепиться ими и снова, более мужественно, сражаться с мысленными врагами». (Властарь говорит это не от себя, а переводит другую, древнюю схолию, которую мы нашли.) To же самое говорится и в молитвах этой самой Литургии Преждеосвященных Даров.

Отметь, что, согласно уставам и постановлениям западного Шалонского собора, Литургия Преждеосвященных Даров должна совершаться вечером, следовательно, совершающие ее сразу по наступлении утра погрешают и должны исправиться. Ибо как они могут говорить на этой литургии: «Исполним вечернюю молитву нашу Господеви», когда эта молитва даже не полуденная?

Согласно этому правилу не только в среду и пятницу, но также и в понедельник, и во вторник, и в четверг желающие могут невозбранно совершать Литургию Преждеосвященных Даров.

Те, которые не напаяют Святой Хлеб Пречистой Кровью, как предписано в Евхологиях, и ненапоенным сохраняют Его для совершения Литургии Преждеосвященных Даров, явно латиномудрствуют. Ибо нечестие латинян состоит и в том, что они преподают евхаристические Тайны мирянам под одним видом, т. е. только под видом Хлеба, как незаконно установил западный Собор, собиравшийся в Констанции германской в 1414 г. (a о том, по каким причинам сохранялся Преждеосвященный Хлеб, см. у Евстратия Аргентиса, с. 284, и примеч. 1 к Лаодик. 14). Сохранялось в церквах и Преждеосвященное Вино, как свидетельствуют об этом Златоуст (1-е письмо Иннокентию) (Ioan. Chrysost. Ep. ad Innoc. 1. 3 // PG 52, 533), Иероним (4-е письмо Руфину), Григорий Богослов (надгробное слово Горгонии) (Greg. Nazianz. Or. 8. 18 // PG 35, 809C), отцы Поместного собора в Толедо и др.

Смотри также примеч. 1 к Лаодик. 49.

Поскольку здесь речь зашла о поминовениях, отметим, что третины, которые совершаются в память усопших братьев, означают, согласно священному Симеону Фессалоникийскому, что усопший брат изначально получил бытие от Троицы. Девятины по усопшим означают, что разрешившийся в то, из чего был составлен, должен сопричислиться к девяти невещественным ангельским чинам, будучи и сам невещественным (Sym. Thessal. De ordine sepult. 372 // PG 155, 692B). А сорочины означают, что в грядущее воскресение, вновь получив телесный состав по высшему образу, и он должен быть вознесен, как Господь, и восхищенным на облаках предстать Судии (см. 1Фес. 4:17).

Поминовения в третий, шестой и девятый месяцы означают те же три состояния человека, и, проще сказать, они совершаются ради очищения умершего, особенно сорочины, как это ясно из примера Господа нашего, Который и в трех Своих рождениях соблюл три полных четыредесятницы (Христос пo Своей человеческой природе имел три рождения: от Приснодевы Марии, в крещении и в воскресении. По прошествии 40 дней после каждого из этих рождений следовало важное событие: на 40-й день после рождения Христос был принесен в иерусалимский храм, через 40 дней после крещения в реке Иордан победил диавола в трех искушениях, a по прошествии 40 дней после воскресения вознесся на небеса), в Самом Себе прообразовывая нашу жизнь. Ведь и смерть каждого именуется днем рождения, согласно Лаодик. 51. В «Апостольских постановлениях» (кн. 8, гл. 42) говорится, что третины совершаются ради тридневно воскресшего Христа, девятины – в воспоминание живых и усопших, а сорочины – по древнему обычаю, потому что так и Моисея оплакивал народ (PG 1, 1145–1148). Некоторые же говорят, что третины совершаются во очищение трех частей души, девятины – во очищение пяти чувств тела, естественной силы плодотворения (τοῦ γονίμου καί φυσικού) и движущей силы души (μεταβατικοῦ), a сорочины – во очищение четырех телесных начал, каждое из которых послужило преступлению десяти заповедей; а четырежды десять будет сорок (Автор толкования не указан, но смысл его восходит к схоластической византийской традиции (ср. Maximus. Conf. Quaest. ad Thallass. 55.171–177. Laga&Steel 1980). Естественная сила плодотворения отличает живое от неживого и как таковая присуща душе; а то, что приводит в действие тело, – это не физические действия, но силы души, движущие тело (μεταβατικαὶ ἐνέργειαι – (cp. Simplic. In Arist. phys. CAG vol. 9.421.13SS). Можно предполагать, что μεταβατικόν здесь – это общее название для действий разумной (λογιστικόν), желательной (ἐπιθυμητικόν) и яростной (θυμικόν) сил души (см. Maximus. Conf. Op. cit.). Наконец, четыре телесных начала (στοιχεῖα) – это четыре первоэлемента, составляющие тело. – Ред.).

См. Еф. 5:3.

Поскольку настоящее правило как обоюдоострый меч вонзается в сердца папистов, то они с превеликой дерзостью обвиняют этот Вселенский собор в том, будто бы он вынес неверное определение на этот счет. Однако их обвинение затрагивает самих апостолов, потому что Собор вынес свое определение, следуя апостольскому правилу.

Отметь, что Православная Церковь по субботам и воскресеньям Четыредесятницы разрешает на вино, масло и ракообразных, о чем свидетельствует и Мелетий Исповедник: «Как для всех вообще непорочных, так и для каждого в отдельности в субботу и воскресенье разрешаем пост» (степень 36). И этим умеренным разрешением Церковь мудро достигает двух целей: воздает честь посту Четыредесятницы через запрещение мяса, сыра, яиц и рыбы, и соблюдает правило Апост. 64, определяющее, что не следует в субботу и воскресенье совершенно воздерживаться от всякой пищи, но в то же время следует хранить в эти дни воздержание.

Кто-нибудь, пожалуй, скажет: «Божественный глас, изрекший Петру: Встань, Петр, заколи и ешь (Деян. 10:13) что приказал заколоть? Четвероногих, зверей, пресмыкающихся (Деян. 10:12). А пресмыкающимися называются и рыбы, по изречению Писания: Да изведут воды пресмыкающихся с душами живыми (Быт. 1:20)». Итак, если закалаемым называются и рыбы, следовательно, нам следует воздерживаться во время Четыредесятницы и от рыбьих яиц, т. е. от икры. Если же рыбы не называются закалаемым, а называются так только животные, обитающие на суше, и птицы, значит, мы не поступаем предосудительно, вкушая икру по субботам и воскресеньям Четыредесятницы. Однако те, кто не вкушают, поступают лучше.

Монахи в пустыне по необходимости (из-за того, что там нет иереев) имеют позволение архиерея, как говорит Симеон Фессалоникийский (вопрос 41), сохранять Преждеосвященные Дары в дароносице и причащаться ими с великим благоговением таким образом: расстелить на чистом месте какой-либо священный плат и поверх него положить святой покров, поверх покрова – лжицу с частицей Пречистого Тела и, сначала пропев псалмы, или молитвы, или Трисвятое, воскурив фимиам и совершив три поклона, причаститься из лжицы, но не рукой, а устами, и затем, взяв чашу с вином и водой, ополоснуть рот (Sym. Thessal. Respons. 41 // PG 155, 889BC).

To же самое, что говорит Симеон Фессалоникийский, написано и в житии Луки, подвизавшегося на горе Стирий. Вопросив занимавшего тогда Коринфскую кафедру митрополита, подобает ли находящемуся в пустыне причащаться самому за отсутствием иерея, он получил от него разрешение приобщаться почти тем же самым способом (см. также примеч. 1 к Лаодик. 14). Чтец и мирянин приобщают того, кто находится в опасности умереть конечно, если нет иерея или диакона, согласно тому же Симеону (вопрос 41) (Sym. Thessal. Respons. 41 // PG 155, 889C) (см. также примеч. 48 2 к I Всел. 13).

Здесь по праву может вызвать удивление то, почему настоящий Собор в 31-м правиле позволил совершать крещение в молельне с разрешения архиерея, а в настоящем правиле запрещает это совершенно? Согласно Зонаре, совершать крещение в молитвенном доме не вполне дозволено и не вполне запрещено, но следует, говорит он, чтобы были известные, а не сторонние иереи и чтобы они священнодействовали с разрешения архиерея во избежание тайных собраний.

Прорицателями называются посвятившие себя демонам и, как считается, предвидящие будущие события по ладони, или чаше, или через жертвоприношения и другие лживые изобретения и знаки. Потому 13-е постановление закона предписывает наказывать как убийцу того, кто приносит запрещенные жертвы, т. е. прорицает с их помощью, а того, кто побуждает его это сделать или платит ему, повелевает ссылать с конфискацией имущества, согласно 23-й гл. 9-й кн. «Кодекса».

Стоначальниками назывались более мудрые и старые из прорицателей и более почитаемые по сравнению со всеми остальными.

Те, кто водил с собой медведиц, подвешивали на голове и по всему телу этих животных какие-то крашеные веревки и, состригая шерсть медведиц, давали ее вместе с этими веревками людям, чтобы они пользовались ими как оберегами, защищающими от болезней и сглаза. A другие носили за пазухой маленьких змей и с их помощью колдовали.

Облакогонителями называются наблюдающие за формой облаков, особенно при заходе солнца, и по их форме предсказывающие будущее. Например, если они увидят, что облака становятся похожи на людей с мечами в руках, то предсказывают, будто должна быть война, и пустословят о чем-нибудь подобном. Облакогонителями могут быть названы также и те, которые при содействии демонов разгоняют облака, чтобы дождь или град шел не в одном, а в другом месте.

Колдуны – это те, которые, призывая бесов, одновременно произносят псалмы Давида, имена святых и Самой Госпожи Богородицы и о которых божественный Златоуст говорит, что хотя они называют имя Святой Троицы и имена святых, изображают знамение креста, христианам следует избегать их и отвращаться от них. Он говорит в беседе «О статуях»: «Ты не стыдишься, христианин, приводить в свой дом пьяных и выживших из ума старух, но говоришь, что эти старухи ничего другого не произносят, как только имя Божие? Но потому-то особенно и следует тебе отвращаться от них, что эти старухи, хотя они и христианки, злоупотребляют именем Христа и поступают по-язычески. Ведь и демоны произносили имя Христа, но они оставались демонами и были злы, поэтому Христос и запретил им и прогнал их» (Ioan. Chrysost. Ad illumin. 2. 5 // PG 49, 240).

Филактерами называются как те, которые делают обереги, обматывая их шелковой нитью и начертывая на них обращения к демонам, так и те, которые берут эти обереги и вешают на шею, чтобы они ограждали от всякого зла.

Поэтому следует извергать и тех иереев, которые читают над больными так называемую хартию Ялы, и тех, которые берут смоляные свечи и, отправляясь в горы и лощины, зажигают их там и читают Соломонову, а лучше сказать – диаволову, книгу или иначе призывают демонов, произносят их имена и таким образом отлучают от Церкви своих врагов и делают так, чтобы или те сами умерли, или околели их домашние животные, или они потерпели какой-то другой ущерб. Поэтому подобные книги – я имею в виду Соломонову книгу, хартию Ялы, а также сочинения по вронтологии, астрапологии, имерологии и вообще все магические и подозрительные книги – местный судья должен изымать, как постановляет 18-я кн. закона, 1-й тит., 35-е постановление (Фотий. Тит. 9, гл. 25), и сжигать, как и в Эфесе верующие сожгли колдовские книги, стоившие 50 000 драхм (см. Деян. 19:19).

Епитимиям, налагаемым этим правилом, должны подвергаться и те злые старухи, которые прорицают по ячменю или бобам, или, гадая, рассыпают уголь, или зевают, или душат младенцев, те, которых демоны восхищают на воздух, так что они переходят с одного места на другое, как маг Илиодор, Кинопс Патмосский и Симон. Подобным образом подвергаются епитимиям и те пастухи, которые кладут некую косточку под ноги овец или козлов, чтобы животные росли и их стадо умножалось, равно как и те, которые проводят своих детей через круги. И говоря в общем, все колдуны и колдуньи, а также мужчины и женщины, обращающиеся к колдунам и колдуньям, – все они, если покаются, получают епитимию, определенную настоящим правилом, а если остаются в этом диавольском заблуждении – совершенно извергаются из христианской Церкви как часть сатаны, а не Христа. Отметь, что божественный Златоуст (Беседа 3 на Первое послание к фессалоникийцам) говорит: «Те, которые заболели и не согласились на то, чтобы над ними колдовали или облегчали болезнь заговорами и амулетами, но остались мужественными и терпели, получают мученический венец как мученики» (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Thessal. 3. 5 // PG 62, 412). И в 5-й беседе против иудеев он так говорит: «И ты, если отвергнешь заговоры, чары и ворожбу и умрешь от болезни, будешь настоящим мучеником, потому что когда другие обещали тебе выздоровление в обмен на нечестие, ты предпочел умереть в благочестии» (Idem. Adv. Jud. 8. 8 // PG 48, 940). И 65-я новелла Льва Мудрого говорит, что «тот, о ком совершенно точно узнают, что он колдует или ради исцеления от телесной болезни, или ради того, чтобы защитить плоды от повреждения, должен подвергнуться высшему наказанию и понести ту кару, какую несут бунтовщики против царя».

Волшебники – это те, которые призывают бесов для каких-либо благодеяний, несмотря на то, что те губители и злоумышленники.

Чародеями называются те, которые привлекают бесов какими-либо заговорами и призываниями к участию в тех делах, которые они намечают, а также те, которые заговаривают диких зверей, например волков и др., чтобы они не пожрали их скот, когда он находится ночью вне загонов, или берут змей в руки и делают так, чтобы они их не кусали.

Чародеями называются и заговаривающие супружеские пары диавольским искусством и магией. О треклятые! О негодяи! О прогневляющие Бога! Увы и горе тем, кто занимается таким сатанинским делом! Ах, и не знают эти несчастные, какое страшное наказание постигнет их потому, что по их вине подвергается бесчестию честной брак, возникает ненависть между супругами и навсегда разлучаются те, кого Бог сочетал (Мф. 19:6). Некоторые люди советуют будущим супругам, для того чтобы не получить вреда от таких заговоров, прежде исповедаться, поститься и причаститься Божественных Таин, а потом венчаться, как мы сказали. Некоторые предлагают жениху держать над собой священное Четвероевангелие во время венчания, и опыт показал многим действие веры. Ибо, по божественному Златоусту, туда, где лежит Евангелие, не смеет приблизиться диавол. И есть древний обычай, чтобы женщины и маленькие дети носили на шее Евангелие для великого охранения себя (Беседа 32 на Евангелие от Иоанна. Т. 2. С. 686, строка 5 (Ioan. Chrysost. Hom. in loan. 32. 3 // PG 59, 187); Беседа 19 о статуях. Т. 6. С. 594, строка 35 (Idem. Ad popul. Antioch. 19. 4 // PG 49, 196)). Чародеев и чревовещателей Бог повелевает побивать камнями: Мужчина или женщина, если кто-либо из них будет чревовещателем или чародеем, смертью да умрут оба, камнями побейте их, они повинны (Лев. 20:27).

Видимо, числогадатели – это то же самое, что астрологи, о чем можно сделать вывод из слов как Зонары, так и Властаря. Это не те, кто хорошо владеет четырьмя главными математическими дисциплинами: арифметикой, геометрией, музыкой и астрономией – и исследует природные явления при помощи этих наук, но те, кто сочиняют, будто совершаемыми по свободной воле поступками людей управляет и руководит движение небесных тел; те, кто связывает со звездами все без исключения человеческие страсти и побуждения, a в различном расположении светил и звезд находит первопричину событий в жизни людей. Они прорицают по звездам при содействии демонов, внимая звездам, как богам, и проще сказать, прибегают к математическим наукам из суеверия.

Отравителями называются те, которые с помощью колдовского искусства приготавливают ядовитые напитки, для того чтобы или умертвить кого-либо, или помрачить его разум, или заставить полюбить их, чем особенно пользуются женщины, чтобы вызвать в мужчинах любовное влечение. За это они подвергаются наказанию по канонам как убийцы, т. е. несут епитимию в течение 20 лет, по Василия Велик. 8. А в 47-й кн., тит. 10, говорится, что те люди, которые с помощью яда свели кого-либо с ума, подлежат закону о насилии. В кн. 48, тит. 8, постановлением 2 предписано наказывать как убийцу того, кто делает яд для убийства, или продает его, или держит у себя. А тех мужчин или женщин, которые приготавливают настойки для того, чтобы вызвать в ком-либо любовное влечение, должно ссылать, а их имущество конфисковать (см. также: Фотий. Номоканон. Тит. 9, гл. 25).

Как Вальсамон, так и другие говорят, что Календ, Нон и Ид были богатыми братьями, которые во время войны и голода кормили Рим: Календ – 12 дней, Нон – 10, а Ид – 8, трое вместе – один полный месяц. И ради того, чтобы благодеяние этих людей никогда не было забыто и чтобы всегда воздавался им долг благодарности, римляне назвали первые 12 дней месяца календами, по имени Календа, вторые 10 дней – нонами, по имени Нона, а третьи 8 дней – идами, по имени Ида, и в эти дни устраивали праздник, совершая много непристойных дел. Им подражают и те христиане, которые устраивают 1 января так называемые календы: играют в игры, пляшут перед дверями домов, гуляют, распевают множество пустых песен, рассказывают смешные истории, читают какие-то стихи, будто бы посвященные Василию Великому. Архиереи и духовники должны запрещать это делать, а нарушителей наказывать, чтобы те не предавались подобным языческим занятиям, как говорит настоящее правило.

Этимология, которую предлагает прп. Никодим, – всецело народная и имеет позднейший характер. Votae – в переводе с лат. жертвоприношения, обеты. Так назывались новогодние празднества с 23 декабря по 1 января. Brumalia происходят от bruma (зимнее солнцестояние) и праздновались в честь Диониса с 24 ноября до 17 декабря. – Ред.

И сегодня христиане, причем часто посвященные и клирики, делают то же самое в седмицу Мясопустную и Сырную, как в самых разных местах, так и, в особенности, на островах, где живут латиняне. Я имею в виду, что они носят маски и парики, мужчины носят женскую одежду, a иногда и женщины носят мужскую и принародно пляшут. О них говорит Бог: Пусть не будет платья мужского на женщине и не облачится мужчина в одеяние женское, потому что мерзость для Господа Бога твоего всякий делающий это (Втор. 22:5). И действительно, все это мерзости для Бога и поистине языческие занятия, чуждые христианам. Святые архиереи должны приложить все усилия к тому, чтобы запретить такие занятия под угрозой отлучения, потому что это служит к порицанию христианства.

Вот почему мы, восточные христиане, должны быть глубоко благодарны (подобно тому, как благодарны, по моим сведениям, и западные) св. Симеону Метафрасту, который проделал огромный труд: написал жития святых мучеников и преподобных, очистив первоначальные жития от всякой лжи и вымысла. Он сам прошел по разным местам и в одних житиях описал то, что сам видел, а другие составил на основании достоверных свидетельств.

В слове «О соблюдении доброго порядка в собеседовании».

Greg. Nazianz. Or. 32. 12 // PG 36, 188BC.

Idem. Or. 32. 13 // PG 36, 188D.

См. Притч. 29:20.

Greg. Nazianz. Or. 32. 21 // PG 36, 197D–200A.

PG 1, 1132В.

Ин. 6:45.

Иер. 44:17.

Ворожба (κληδών), от κλῶ, καλῶ (звать), в собственном смысле – это угадывание будущих событий по словам и выкрикам, как говорит некий мудрец, а прежде всего Феодорит (Цепь толковников на Восьмикнижие. Т. 2. C. 193) (Theod. Cyr. Quaest. in IV Reg. 53 // PG 80, 793A). До сегодняшнего дня этот языческий обычай ворожить соблюдается во многих местах, и особенно на островах, где мужчины и женщины наливают воду в сосуд и кладут в него всякого рода плоды, накрывают их, а затем собираются вместе и, вынимая их, каждый раз припевают некую диавольскую песню, таким образом якобы предрекая участь и судьбу каждого из собравшихся. Эта ворожба, как и разведение костров перед дверями каждого дома, устраивается на Рождество Предтечи, чему архиереи и духовники, наказывая отлучением, должны воспрепятствовать, равно как и обычаю устраивать майские праздники, а именно развешивать 1 мая на дверях цветы, потому что и этот обычай языческий, чуждый христианам. Так и блаженной памяти патриарх Михаил, ипат философов, с великим усердием позаботился о том, чтобы упразднить все таковые сатанинские и языческие занятия. Христиане, вместо того чтобы отмечать майские праздники, ворожить и разводить костры, в 1-е число месяца приглашают в свои дома священника, совершают освящение воды, окропляются ею и тем самым отгоняют от себя всякое зло и злую судьбу и обретают всякое благополучие, по словам Властаря (буква «Е», гл. 3). Так и в древности освящали воду Честным Древом Креста, а также совершали молебное пение 1 августа для отвращения болезней, которые по большей части распространялись в то время из-за жаркой погоды, – об этом упоминается y св. Григория Фессалоникийского (Беседа на первое августа) (Greg. Pal. Hom. 35 // PG 151, 397D–400A) и в рукописном синаксаре. Здесь я имею в виду так называемое малое, а не великое освящение воды, потому что именно малое освящение может совершаться не только в 1-й день месяца, но и в любое время при тяжких болезнях. А великое освящение принято совершать только два раза в год. Один раз вечером в канун праздника Светов, когда освящение бывает во образ Иоаннова крещения (по Паисию Газскому, разрешающему некоторые вопросы), поэтому оно и совершается скромно. И второй раз собственно в день Светов, когда освящение бывает во образ Крещения Господня, согласно тому же Паисию, поэтому оно и совершается при стечении народа и с торжественным крестным ходом.

Волхвование, по Феодориту, заключается в том, что кто-либо предсказывает будущее по полету или звукам птиц (Theod. Cyr. Quaest. in IV Reg. 53 // PG 80, 793A), особенно ворόн, отчего оно называется также птицегаданием. К волхвованию причисляется и верование некоторых в то, что есть хорошие и дурные встречи, или хорошие и дурные вопросы, или хорошие и дурные предзнаменования и т. п.: всему этому не должно быть места среди христиан, потому что это раздражает против них Бога.

Чревовещателями называются те, кто издает звуки из чрева, рассказывает сатанинские басни и произносит прорицания. Ведунами же называются прорицающие при помощи рассечения внутренностей животных. От них получило свое название и гадание по печени. И всех чревовещателей вместе греки называют гадателями по внутренностям, согласно Фотию и Феодориту (Idem. Quaest. in Lev. 29 // PG 80, 337C).

Cyr. Alex. In Is. IV, 3 (cap. 48, vers. 1–5) // PG 70, 1013C.

Еф. 5:19.

Пусть нынешние христиане узнают из настоящего правила, какую святую жизнь проводили в святые дни Воскресения христиане тех времен и какую, напротив, беспорядочную жизнь ведут они сами сегодня, и пусть исправятся, прекратив увеселения, танцы, игры, песни и другие неуместные занятия, которым они предаются в эти дни. Говорят, что в Московии христиане каждый день Светлой седмицы ходят с крестными ходами из одной церкви в другую, так что у них не остается времени на какие-нибудь нелепости. Так подобало бы поступать и нашим христианам, чтобы не уклоняться в бесчинства и неуместные дела. Многим известен и другой святейший обычай, распространенный в Московии. Он состоит в том, что самые благочестивые мужья не разделяют ложа со своими женами во всю Светлую седмицу, а соответственно, и свадьбы тогда не совершаются. Действительно, поистине святейший обычай, которому и нашим христианам подобает подражать, поскольку, как мы сказали ранее, вся эта неделя рассматривается как оный Светлый день, названный Господним.

Смотри и правило св. Никифора 42 в приложении.

Отсюда становится ясно, сколь достойны порицания те, кто разрезает пергаментные священные книги, чтобы сделать из них рыболовные наживки или завернуть в них табак или что-то иное, и те, кто вырезает из книг изображения святых или другие рисунки, и те, кто бросает книги в горящую печь, или пишет на полях какие-нибудь грубости и непристойности. В священных книгах вообще не подобает писать, даже с целью их исправления или толкования (кроме того случая, когда книга принадлежит пишущему или он делает это с разрешения ее владельца). Ибо от всего этого книги портятся и становятся непригодными, за что настоящее правило и подвергает отлучению.

Однако и тогда не подобает такие священные и святые книги использовать на фонтанели (речь идет о методе лечения, который ныне не применяется: на тело человека наносили раны, которым искусственно не давали закрыться при помощи вставленных тонких полос из ткани или бумаги. Эти полосы и назывались фонтанелями) и в других бесчестных и позорных целях, а также отдавать их другим, которые будут использовать их в подобных целях, но подобает или сжигать их, или оставлять, а лучше закапывать в непопираемом месте, чтобы содержащиеся в них святые и священные словеса не были осквернены. Ибо и к этому предмету подходит изречение Исаии: И покой Его будет (т. е. Христа и Бога) слава (Ис. 11:10). Говорю же я это потому, что во времена этого Собора книги в большинстве своем были из пергамента и буквы в них могли совершенно стереться. А в современных книгах, поскольку они из бумаги, буквы всегда остаются, какими бы старыми ни были эти книги, почему и не подобает бесчестить их.

Заметь, что, по Феодориту (Церковная история. Кн. 5, гл. 17), хотя св. Амвросий разрешил верного царя Феодосия от уз, наложенных на него за кровопролитие, виновником которого он был, однако, когда Феодосий принес в святой алтарь дары Богу и ожидал там причастия, то Амвросий не допустил его, сказав: «Внутреннее, царь, доступно только иереям», и повелел ему оставаться вне алтаря. С тех пор царь и по возвращении в Константинополь хотя приносил дары Богу в святой алтарь, но тут же выходил – и внутрь, чтобы причаститься по обычаю, не заходил. «Принеся дары ко святой трапезе, – говорит Феодорит, – он тотчас вышел» (PG 82, 1236D–1237B). Глубоко верующий император своим примером показал, что царям, совершившим несправедливые кровопролития, не подобает причащаться в алтаре (см. и Никифора Каллиста кн. 12, гл. 41 (Niceph. Callist. Hist. eccl. XII, 41 // PG 146, 889D–900A)).

Пусть это побудит иереев и духовников пресечь противозаконный обычай, который распространен во многих местах, а именно обычай заходить мирянам в святой алтарь. Этот обычай, не делающий различия между иереями и мирянами, приводит к тому, что миряне подпадают под одно наказание с царем Ахазом, который, будучи мирянином, дерзнул приняться за дела посвященных. Ведь и миряне, заходя в место, предназначенное для иереев, некоторым образом присваивают себе принадлежащее иереям. Если же противозаконно и одно то, что миряне заходят в алтарь, стало быть, сколь более противозаконно то, что делают некоторые невежественные иереи: поручают мирянам или чтецам в Великий четверг потреблять Святые Дары внутри алтаря на святом предложении. Пусть они прекратят это ради любви Божией, чтобы не подвергнуться извержению из священного сана. А Симеон Фессалоникийский говорит (гл. 143), что император причащается в алтаре после диаконов только во время помазания на царство, и не на святой трапезе, но в стороне на каком-нибудь столике, на котором полагается антиминс (Sym. Thessal. De sacro templo 143 // PG 155, 352C).

PG 1, 769А.

Soph. Ajax // TLG 0011. 003. 293.

Потому и божественный Златоуст рассуждает так: «Однажды жена научила (Адама в раю. – Прп. Н.) и все ниспровергла, поэтому апостол говорит: да не учит». И еще: «Ибо ей должно быть столь молчаливой, чтобы не разговаривать в церкви не только о житейских, но даже и o духовных предметах. Это красота, это стыдливость, это может украсить ее более, нежели наряды» (Слово 9 на Первое послание к Тимофею, т. 4, с. 283) (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Tim. 9. l // PG 62, 544–545).

Greg. Nazianz. Or. 43. 15 // PG 36, 513D–516A.

Килистра, согласно Вальсамону, по всей вероятности, была неким приспособлением, которое использовали обучающие законам, когда спорили, кто какого ученика возьмет. Если то, что они вращали на этом приспособлении, случайно падало на определенную сторону, это было знаком того, что такой-то учитель берет такого-то ученика. Вообще говоря, килистра была чем-то вроде приспособления для метания жребия.

Да убоятся епитимии, наложенной настоящим Собором, архиереи, епископские области которых находятся на островах и во всех тех местах, где живут латиняне, и пусть никоим образом не позволяют латинянину брать в жены православную женщину или латинянке выходить замуж за православного мужчину. Ибо какое может быть общение между православной стороной и еретической? Даже если каким-нибудь образом без их ведома такие противозаконные браки будут заключены, пусть они их тотчас расторгают, согласно этому правилу, – за исключением, если латиномудрствующий крестится по православному обряду. Если же обе стороны сначала находились в ереси латинян, а потом одна сторона приняла православие, то все их дети должны быть православными, согласно гражданским законам. Смотри также примеч. к IV Всел. 14.

Добавим к сказанному ранее слова божественного Златоуста о кресте: «Чтобы он [крест] был нам вместо меча, повесим его возле своего ложа. Чтобы он был вместо засова, начертаем его на дверях. Чтобы он был вместо стены, оградим им дом» (Т. 5. C. 881) (Ioan. Chrysost. De adorat. crucis 4 // PG 52, 840). Поэтому и все нынешние христиане: дети и взрослые, мужчины и женщины, молодые и старые – вместо всякого другого средства защиты должны носить на шее крест или деревянный, или золотой, или серебряный, или медный, как было принято и у древних христиан. Св. Орест, один из пяти мучеников, носил на шее золотой крест, отчего язычники узнали, что он христианин, а Панкратий Тавроменийский каждому, кого крестил, давал по кресту из кедрового дерева, чтобы тот носил его на себе.

Св. Мелетий Исповедник в «Слове об италийских обычаях» говорит, что у латинян было обыкновение начертывать на земле крест и прикладываться к нему, а потом затаптывать его. Нам, однако, совсем не должно это делать, более того, крест, изображенный на книгах или даже на письмах и грамотах, должно почитать, равно как и божественные имена Христа и Пресвятой Богородицы или святых, написанные в письмах, и не использовать эти письма и грамоты в постыдных целях, но или сжигать их, или складывать в каком-нибудь недоступном месте, вырезав из них эти святые имена, чтобы не осквернять их и не согрешать тяжко. Смотри также примеч. к Василия Велик. 91 и примеч. 292 и 293 (1 и 2 к VI Всел. 68).

Пусть двурогий римский папа (папа сравнивается со зверем, который имеет два рога, подобные агнчим (Откр. 13:11–12). Такое истолкование апокалиптического образа было свойственно для антилатинской полемики. Другим любимым сравнением с католической Церковью была упомянутая в Апокалипсисе блудница. – Ред.) узнает из определения настоящего правила, как антихристиански он поступает, изображая животворящий Крест у себя на туфлях и давая приходящим целовать их: ведь таким образом он попирает победное знамение нашего спасения. А знамение это не одни лишь православные императоры носили над своей головой и гордились им больше, чем царскими диадемами, но даже кальвинисты, отвергающие всякое поклонение святым, тем не менее устанавливают его в своих храмах на возвышенном месте и с благоговением поклоняются ему. Да что я говорю – императоры и кальвинисты? Даже у турок, взятых в плен при Маврикии, на лбу был начертан крест, как рассказывают об этом Феофан (PG 108, 569С) и Симокатта (кн. 5, гл. 10) (TLG 3130/003. 5. 10. 14. 2). Когда их спросили, почему на них крест, они ответили, что однажды в их стране случился мор и христиане посоветовали им начертать на себе крест. Сделав это, они выздоровели, и с тех пор у них вошло в обычай напечатлевать на себе крест.

О кресте говорит Григорий Богослов в слове против Юлиана: «Он прибегает ко кресту, испытанному средству, и знаменуется им против ужасов, призывает на помощь Гонимого. Последовавшее за этим было еще страшнее. Знамение подействовало, демоны побеждены, страхи рассеялись» (Greg. Nazianz. Or. 4. 55–56 // PG 35, 580A). Он говорит это о Юлиане Отступнике, который в то время, когда находился с чародеями и начали собираться демоны, перекрестился, – и демоны тотчас рассеялись и он освободился от страха. А Златоуст в 54-й беседе на Евангелие от Матфея говорит: «Мы носим крест Христов как венец, ибо через него совершаются все наши дела. Напитаться ли оной таинственной пищей, принять ли рукоположение, или другое что сделать – везде пред нами этот знак победы» (Ioan. Chrysost. Hom. in Matth. 54 (55). 4 // PG 58, 537).

Обычай устраивать агапы в церкви возник у христиан в апостольские времена. Когда они намеревались причащаться, особенно по воскресеньям, более богатые из них приносили в церковь хлеб и вино и после причастия Святых Таин, как говорят Зонара и Златоуст (Беседа 27 на Первое послание к коринфянам), приглашали более бедных, и все возлежали и ели (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Cor. 27. 1 // PG 61, 224). Однако коринфяне нарушили этот порядок и каждый из богатых вкушал свою пищу сам и не давал бедным, так что из-за этого получалось, что иной, т. е. бедный, бывал голоден, а иной, т. е. богатый, упивался. Поэтому божественный Павел в 11-й гл. Первого послания к коринфянам укоряет их как в том, что они своим поведением выражают пренебрежение к Церкви Божией, так и в том, что они некоторым образом унижают и позорят бедных, которым нечего есть на таких общих трапезах. Василий Великий, приведя в правилах, кратко изложенных, эти слова апостола, делает из них вывод о том, что не следует никому вкушать общую трапезу в церкви (Basil. Magn. Ascet. (brev.) 310 // PG 31, 1304BC), и это согласно с Лаодик. 28 и настоящим 74-м правилом VI Собора. Обрати внимание, что под вечерей Господней, о которой говорит Павел, упоминая такие общие трапезы коринфян, Василий Великий (там же) понимает Божественную вечерю как таинство (Basil. Маgn. Ascet. (brev.) 310 // PG 31, 1304BC), в том же смысле о ней сказано и в правиле Карфаг. 48. А Златоуст понимает под ней общую для всех трапезу, совершаемую в подражание Господу, Который преподал Тайны всем Своим ученикам без исключения (Ioan. Chrysost. Hom. in Ep. I ad Cor. 27. 3 // PG 61, 227). О вечери Господней смотри также у Евстратия Аргентиса (с. 308).

Дома Господни, которые упоминает настоящее правило, назывались так потому, что Божественная литургия чаще всего совершалась в них в дни Господни (День Господень (Κυριακή) – греческое название воскресного дня). Евсевий же в «Похвалах Константину» говорит, что дома Господни были названы от имени Господа, Которому они посвящались: «Священные места посвящены одному Богу, Царю всех и Владыке всяческих, отчего и удостоились имени Владыки, получив название не от людей, а от Самого Господа всех. Вот почему они и удостоились наименования Господних» (Euseb. De laud. Const. 17 // PG 20, 1432AB). Еще обрати внимание, что одни агапы или общие трапезы, которые устраивались в память мучеников, назывались γενεθλιακά (посвященные дню рождения), другие, которые совершались на свадьбах, – γαμικά (свадебные), а третьи, которые устраивались в день погребения умерших, – ἐπικήδεια (похоронные) (О веротерпимости. С. 8).

Теретизматы, а также ненанизматы – это разновидности так называемых кратим, характерных для калофонического стиля византийского церковного пения (καλοφωνικός – «прекраснозвучный»). Этот стиль сложился к XII в. и отличался развернутыми распевами с длительными мелодическими линиями. Кратимы – особые музыкальные построения, основанные на серии однотипных слогов, которые в зависимости от содержания произведения выражали жалобу, страх, радость, печаль. Если кратима распевалась на слоги «а-не-на», она называлась ненанизмата, а если на «те-ре-ре» – теретизмата.

Поэтому и божественный Златоуст (Беседа на слова Видел я Господа, сидящего на престоле. Т. 5. С. 120) строго запрещает театральные песни, пляски актеров, разыгрывающих пантомимы, пронзительные вопли и нестройные звуки. Толкуя известный псаломский стих служите Господу со страхом (Пс. 2:11) он беспощадно обличает тех, кто к духовным песнопениям примешивает внешние театральные жесты, позы и непонятные звуки (каковы сейчас теретизматы, ненанизматы и другие непонятные слова), и говорит, что это свойственно не прославляющим Бога, а пляшущим и смешивающим диавольские забавы с ангельским славословием (Ioan. Chrysost. In Is. sermo 1. 2 // PG 56, 99–100). Златоуст также преподает множество наставлений о том, что славословия Богу, чтобы они были Ему приятны, как благоуханный фимиам, мы должны возносить со страхом и сокрушенным сердцем.

Поистине похвально и достойно всякого упоминания также и высказывание ученейшего Мелетия Пигаса из 3-й гл. книги «О христианстве»: «Тогда как простая и стройная музыка легко воспринимается, благодаря тому что делает сердца более бодрыми, как бы возвышая душу над телом (ведь музыкальная гармония очень близка духу, потому что имеет природу среднюю между телесной дебелостью и духовной невещественностью), напротив, музыка вычурная и сверх меры усладительная не услаждает, а расслабляет... поэтому божественные отцы, допуская в Церкви только человеческие голоса как естественные и безыскусственные, отвергают звуки струнных и духовых инструментов как искусственные». Некоторые же из нынешних музыкантов своим пением на инструментальный манер изо всех сил стараются снова ввести эти звуки в Церковь.

Исполнение теретизмат и ненанизмат является, по всей видимости, не древней традицией, а более поздней, поскольку в произведениях, приписываемых Иоанну Дамаскину и другим древним музыкантам, нет этих непонятных слов и кратим. По всей вероятности, они возникли во времена Иоанна Кукузеля. Однако кратимы, которые поют нынешние певчие на бдениях, из-за того что бывают удвоенными, а часто и утроенными, становятся на самом деле неприятными для благоговейных слушателей и докучают им. Поэтому мы просим певчих петь их коротко, чтобы одновременно и исполнение их было более приятным, и для чтения оставалось время, а каноны петь медленнее, потому что для души весь плод от бдения приносят каноны и чтение. Некоторые же говорят, что эти непонятные теретизматы были приняты в Церкви для того, чтобы их приятностью привлекать простой народ.

Пс. 46:8.

PG 31, 1280A.

PG 31, 1280В.

PG 31, 1301В.

Так сейчас обычно и бывает на бдениях, особенно на Святой Горе, и так было прежде, по рассказу Василия Великого (послание клиру Неокесарийской Церкви): «Утвердившиеся ныне обычаи во всех Церквах Божиих единообразны и согласны. Народ у нас с ночи бодрствует... наконец, поднявшись после молитв, становится на псалмопение. Сначала, разделившись на две части, поют поочередно одни за другими. Потом, поручив одному начинать пение, остальные подпевают, и таким образом проводят ночь в разнообразном псалмопении, а в промежутках молятся...» (Basil. Magn. Ep. 207. 3 // PG 32, 764A). Обрати внимание, что псалмопение отличается от молитвы, поскольку псалмопение совершается с пением, а молитва – без пения, и что у древних псалмопение совершалось по Псалтири Давида. Поэтому и существуют древние Псалтири, целиком положенные на музыкальные гласы. Сегодня же происходит обратное: нашу молитву составляет Псалтирь, которую мы читаем, а не поем (за исключением трех первых псалмов и полиелея), а наше псалмопение составляют тропари, посвященные новой благодати. Однако богоносные отцы, именуемые пребывающими в трезвении (νηπτικοί), псалмопением называют устную и словесную молитву, а собственно молитвой – молитву, совершаемую умом.

В других источниках стоит βρωμάτων – «снедей», что и соответствует толкованию Зонары.

Кроме того, и Василий Великий (правило 40 из пространно изложенных) порицает торговлю, устраиваемую в церквах мучеников и святых в дни празднования их памяти: «Христиане не для чего иного собираются в храмах и окрестностях храмов, как для того, чтобы помолиться и вспомнить, как святые боролись и подвизались за благочестие до смерти, и чтобы самих себя побудить к подобной ревности. He для того они собираются, чтобы устроить празднество и сделать храм рынком и торжищем». Он добавляет еще и следующее: «Бог так гневается на продающих и покупающих в храмах или во дворах храмов, что Иисус Христос, Который всегда и везде был кроток и смирен сердцем, только на продающих и покупающих возле святилища поднял бич, чтобы ударить их, поскольку такие торжища превращают дом молитвы в вертеп разбойников и воров» (PG 31, 1020BC). Еще обрати внимание, что разбойниками и ворами Господь назвал продавцов и вообще торговцев за ту несправедливость и обман, которые они допускают в своих торговых делах.

Еп. Филон говорит (Цепь толковников на Восьмикнижие. Т. 1. С. 163): «Даже иудеи не моются со своими отцами, чтобы не увидеть наготы отца, как Хам увидел наготу Ноя. Потому, следовательно, и детям христиан не подобает мыться со своими отцами». А св. Диадох, еп. Фотикийский (гл. 52. См.: Добротолюбие. С. 216), учит: «Удаляться от бань есть дело мужественное и целомудреннейшее, особенно для тех, которые предпочитают стать едиными с красотой целомудрия, иными словами, для священнослужителей и монахов, давших обет девства, потому что приятная влажность бани расслабляет и изнеживает тело, а нагота в бане приводит на память ту бесславную наготу, которую ощутил Адам после преслушания» (PG 65, 1183BC). И сказать вообще, бани не доставляют никакого блага, но только услаждают плоть и вызывают непристойные фантазии. Исключение делается лишь для того, кто моется вынужденно, по болезни.

PG 1, 585А–588А.

Epiph. Adv. haer. 30. 7 // PG 41, 416D.

PG 8, 600A–604A.

Т. е. в четверг.

Обрати внимание, что под четвергом, о котором говорит здесь правило, некоторые поняли один только Великий четверг: в этот день оглашенные, намеревавшиеся креститься вечером в Великую субботу, по обычаю рассказывали на память своим наставникам о догматах веры, которые они изучили. Толкователи пришли к такому пониманию исходя из предыдущего 45-го правила того же Лаодикийского собора, – в нем говорится о принимающих крещение в Великую субботу. Однако мне представляется более удачным изложенное выше понимание правила, потому что оглашенные после включения их в список просвещаемых должны были не только в Великий четверг, но и вообще в каждый четверг рассказывать то, что изучили в остальные дни недели, чтобы не забывать этого. A тο, что между записью просвещаемых и крещением проходила не одна неделя, но много, явствует из ектении просвещаемых, которую начинают произносить со среды средопостной (так называется в церковном Уставе средняя (четвертая) седмица Великого поста, следующая за Крестопоклонной Неделей) седмицы Четыредесятницы.

Ἀλόχευτος точнее было бы перевести как «лишенный того, что свойственно родам». На таком понимании этого слова и основывается толкование Зонары, которое ниже приводит прп. Никодим Святогорец.

Поэтому не должно живописцам изображать Богородицу на иконе праздника Рождества Христова лежащей на ложе и как бы изнуренной от боли, а также отнюдь не должно в Минеях, в последовании на второй день после Рождества Христова, писать это выражение – «Роды Богородицы», но можно писать только «Собор Богородицы», ибо, по мнению Григория Нисского, согласного с определением настоящего Собора, единственным рождением без того, что свойственно родам, было рождение Христа и невозможно по отношению к Нерастленной и Неискусобрачной употребить слово «роды» в собственном смысле (Greg. Nyss. In Cant. 13 // PG 44, 1053AB). А изображать, что видно на многих иконах Рождества Христова, неких женщин, моющих Христа в купели, – это совершенно несообразная выдумка плотских людей, и потому всячески должно от нее избавляться. Однако поскольку божественные поэты и песнописцы часто называют рождение Христа от Богородицы родами, пусть в несобственном смысле это название применяется и к безболезненному рождению, с тем условием, что эти роды понимаются как роды без родовых мук и принимаются за простое рождение.

Epiph. Adv. haer. 79. 1 // PG 42, 741A.

Церковь приняла Трисвятую песнь свыше. Феофан рассказывает, что, когда в Константинополе не прекращались землетрясения, жители наконец в страхе вышли на поле и совершали молебствия (с ними совершали молебствия и император Феодосий Младший, и Прокл Константинопольский, причем босые, по словам Глики (Michael Glyca. Annales 4 // PG 158, 488C)). Итак, однажды случилось, что некий отрок был восхищен на воздух и услышал Божественный голос, который повелевал ему сказать епископу и народу, чтобы моление совершалось с такими словами: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас» (PG 108, 244C–245A). А Никифор говорит, что место, с которого был вознесен ребенок, получило название «божественное возвышение» (ὕψωμα θεῖον), а сейчас оно называется Ψωμαθειά (Niceph. Callist. Hist. eccl. XIV, 46 // PG 146, 1217D).

Итак, с тех пор император повелел, чтобы эта песнь пелась повсюду на греческом языке. Поэтому в древности Савва Великий хотя и разрешил армянским христианам петь свою службу на армянском, однако Трисвятое не позволил произносить на армянском, но велел петь на греческом. И латиняне до сих пор на своей погребальной службе поют Трисвятое на греческом, а не на латинском, ради почтения к языку, на котором песнь была произнесена по Божию велению. И обрати внимание, что это чудо произошло еще до Гнафевса, согласно Досифею (Двенадцатикнижие. С. 312). Гнафевс жил позже, при Зиноне, и теопасхизм выделился не прежде IV Вселенского собора.

Эта Трисвятая песнь состоит из трех частей. Слова «Святый, Святый, Святый» взяты из песни Серафимов, как ее услышал Исаия (см. Ис. 6:3). А слова «Боже, Крепкий, Безсмертный» взяты из Давидова стиха: Возжаждала душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41:3), ибо живой и бессмертный – это одно и то же. Слова же «помилуй нас» заимствованы из 33-й гл. книги Исаии (см. Ис. 33:2) и 122-го псалма (см. Пс. 122:3) и являются просьбой и мольбой. Обращена эта песнь к Святой Троице. «Святый Боже» указывает на Отца, Который есть Божественный источник Божества Сына и Святого Духа. «Святый Крепкий» – на Сына, Который есть и крепость, и сила, и рука Отца и чрез Которого все начало быть (см. Ин. 1:3). А слова «Святый Безсмертный» – на Святого Духа, Который называется Подателем жизни. Слова «помилуй нас», c глаголом в единственном числе, обозначают одно господство и Божество трех Лиц. Безумный же Гнафевс, прибавив слова «распныйся за ны», не только распинает вместе с Сыном Отца и Святого Духа, как говорит Дамаскин (кн. 3, гл. 54) (Ioan. Damasc. De fide orth. III, 10 (54) // PG 94, 1020A), но и, по мнению Вальсамона, незаметно привносит в Троицу четвертое лицо и отдельно рассматривает Сына Божия и отдельно распятого Христа.

Смотри также богословское толкование Трисвятой песни у Досифея (там же) и у Дамаскина в «Слове о Трисвятой песни» (Idem. De Trisag. // PG 95, 21A–61A) и в «Точном изложении» (кн. 3, гл. 10) (Idem. De fide orth. III, 10 (54) // PG 94, 1017B–1021C).

Это правило упоминает Георгий Кедрин, почему паписты, клевещущие на правила настоящего Собора и говорящие, что о них не упомянул ни один историк, вынуждены и тут замолчать. Признает его и папа Адриан в письме к Тарасию (Синодикон. Т. 2. С. 747–749).

Заметь, что, по этому правилу, художникам не подобает изображать как на Кресте Христовом, так и на других иконах отдельно четырех животных, прообразовавших в ветхом законе четырех евангелистов, но, отдавая предпочтение истине, писать евангелистов в человеческом облике. Я сказал «четырех животных отдельно», потому что если евангелисты изображены в человеческом облике, а вместе с ними изображены и прообразовавшие их животные, то, мне кажется, это не грешно.

Это правило VI Собора упоминает и VII Собор в 6-м и 4-м деянии, и Адриан в первом послании Тарасию. Прочитав это правило, Илия, пресвитер Влахернской церкви, который до того был иконоборцем, исправился (Синодикон. Т. 2. С. 780). Смотри также предисловие к правилам этого Собора. Поэтому и VII Собор в послании в Александрию (Синодикон. Т. 2. С. 905) говорит, что Владычицу Богородицу лучше изображать как деву, а не как кивот, жезл, светильник и любой другой Ее прообраз. Однако если прообразы Богородицы пишут вокруг Нее, то я считаю, что это не грешно.

Зонара говорит, что хотя слово τελευτώντων (досл. «умирающих») в строгом смысле означает не скончавшихся, но находящихся при смерти и еще не умерших, тем не менее последующие слова правила разъясняют, что это подобает понимать в смысле «скончавшиеся» и «мертвые». Поэтому в других кодексах вместо τελευτώντων написано τελευτησάντων («умерших»). Ведь если кто-то находится даже при последнем издыхании, подобает преподавать ему Божественные Тайны, согласно I Всел. 13 и рассказу св. Дионисия, приведенному в своем месте (см. примеч. 48 (2 к I Всел. 13).

Отметь, что не подобает погребать мертвых внутри церкви, а делающие это тяжко согрешают. Св. Григорий Двоеслов рассказывает (Евергетин. С. 10 и 49), что некогда одна монахиня, которая была целомудренна и воздерживалась от постыдных наслаждений, однако не могла воздержаться от несвоевременных разговоров, была похоронена внутри церкви. И о ужас! В ту ночь человек, стороживший церковь, видит в откровении, как некие привели эту монахиню к святому алтарю и распилили ее посередине. Одну половину они бросили в огонь и сожгли, а другая осталась так. Утром он рассказал об этом необычайном видении присутствовавшим там христианам.

Кроме того, тот же святой рассказывает, что, когда в городе, называемом Бриксией, умер живший в его времена патриций Валериан, епископ того города взял деньги у его родственников и предоставил им место в церкви для погребения останков Валериана, который до самой старости жил дурно. И вот на следующую ночь св. мч. Фаустин, во имя которого была основана церковь, является просмонарю и сторожу этой церкви и говорит ему: «Иди и скажи епископу, чтобы он выбросил вон из моей церкви это нечистое тело, которое он погреб здесь, а если он не сделает этого, то через тридцать дней умрет». Просмонарь же убоялся возвестить о видении епископу, и святой явился вновь и сказал ему то же самое, но он, вновь убоявшись, не открыл этого епископу. Поэтому, когда наступил тридцатый день, епископ, будучи здоров, лег вечером спать и – о ужас! – более не поднялся, но скончался внезапной смертью.

Услышьте, архиереи, услышьте, иереи, услышьте, все вообще христиане, позволяющие погребать тела умерших в святых церквах, а особенно жители островов, где распространен этот богоненавистный и предосудительный обычай, и узнайте, какому осуждению и наказанию от Бога подвергаются (как прибавляет тот же Григорий) и души умерших, из-за того что их погребают в церкви, и те архиереи и иереи, которые позволяют это, и родственники умерших, которые этого желают. Вы полагаете, что доставляете мертвым пользу, когда погребаете их в церкви, и не знаете, что этим вы, несомненно, навлекаете на них мучение и наказание. Ведь если та монахиня, которая побеждалась лишь несвоевременными и праздными разговорами, была распилена и сожжена в огне, из-за того что ее похоронили в церкви, то что, стало быть, претерпят согрешившие многими словами и делами, после того как умрут и будут похоронены в церквах? Ради любви Божией, святые архиереи, запретите вашим христианам столь великое зло и повелите им могилы для умерших выкапывать вне церкви. О, что за великое зло! С одной стороны, христиане приносят фимиам и благовония, чтобы умилостивить ими Бога, чтобы церковь благоухала и на собирающихся в ней христиан изливался фимиам, а с другой стороны, те же самые хоронят зловонные тела умерших, от смрада которых и Бог отвращается, и церковь наполняется зловонием, и христиане затыкают носы и бегут от церкви как от огня и многократно проклинают похороненных. Можно ли отыскать большую нелепость и глупость, чем эта?

Если правило VI Всел. 97 повелевает, чтобы никто из живых людей не пребывал даже в тех местах церкви, которые предназначены для оглашенных, то сколь более не подобает пребывать в самой церкви мертвым телам, исполненным смрада и зловония? Поэтому и Иоанн Китрский решительно запрещает погребать тела мертвых внутри обновленной церкви. To же самое говорит и Вальсамон (Греко-римское право. Ответ 38. С. 382). И св. Ефрем в своем завещании заклинает не погребать его в церкви, говоря: «Заклинаю вас: не позвольте положить меня в доме Божием, под алтарем или в другом месте храма Божия, потому что не подобает гнилого и зловонного червя хоронить в храме и святилище Господа. А кто дерзнет это сделать, да не увидит небесного алтаря и да не удостоится храма в Царствии Небесном!» (TLG 4138/156. 401. 1–6). Содрогнемся, братия, и устрашимся. Ведь если богоносный Ефрем не считал себя достойным погребения в церкви, то сколь более недостойны быть погребенными в церкви грешники?

Увы и горе делающим таковое! Равным образом подобает наказывать и тех, которые не ходят в ту церковь, где похоронен какой-то их родственник. Что ты делаешь, безрассудный человек? Разве ты не знаешь, что тем самым, что ты делаешь, а именно не ходишь в церковь, ты вступаешь во вражду с Богом и его святыми и борешься с ними из-за того, что твой родственник умер? И кто ты такой, что сражаешься с Богом, Который все: и жизнь, и смерть – устраивает на пользу? Кроме того, духовники должны наказывать тех женщин или мужчин, которые ходят на могилы своих родственников и плачут, словно не имея надежды на то, что они воскреснут, и запрещать им это делать. Они, несмысленные, не понимают, что смерть православных христиан – не смерть, но некий сон, от которого те должны пробудиться в день воскресения. Этот тысячекратно варварский, дурной обычай до сего дня распространен и в Молдо-Влахии, причем в ее митрополичьих областях часто встречаются ученые и рассудительные правители, начальники и архиереи, хорошо знающие об этом бесстыдном, вредном и дурном обычае.

Ioan. Chrysost. Ноm. in Hebr. 4. 5–6 // PG 63, 44–45.

Так говорится в деяниях Карфагенского собора. Или еще в тех случаях, когда детей нашли брошенными на дороге или у дверей церкви, как это случается с незаконнорожденными детьми, и неизвестно, крещены ли они.

См. Втор. 17:6; 19:15; Мф. 18:16.

Потому и 60-я кн. «Василик», тит. 38, гл. 1, повелевает освобождать дочь от подчинения отцу, а рабу от подчинения хозяину, если отец и хозяин стремятся сделать их блудницами. Если же они сами не хотят освободиться от такого подчинения, должно их ссылать, а их имущество конфисковать. Кроме того, 2-я гл. наказывает содержателей публичных домов и сводников подобным же образом, т. е. ссылкой, если они простые люди, а если военные – лишением имущества. Фотий же (тит. 13, гл. 21) говорит, что сводником называется и тот, кто знает, что его жена блудодействует, и молчит (Василики. Кн. 24, тит. 2, гл. 14).

Мк. 10:11.

Я сказал «по снисхождению», потому что, согласно Василия Велик. 59, семь лет – это епитимия блудников, а не прелюбодеев и, следовательно, в настоящем правиле прелюбодеи наказываются только как блудники. Однако, согласно Анкир. 20, семь лет – это епитимия прелюбодеев, и потому наказание в настоящем правиле налагается уже не по снисхождению: прелюбодеи несут епитимию прелюбодеев, а не блудников.

Смотри примеч. к Василия Велик. 22.

Я сказал, что муж той жены, которая отказалась от своего мужа, хотя он не был повинен в прелюбодеянии, и вышла за другого, может жениться во второй раз. Однако если жена только откажется от своего мужа, не виновного в прелюбодеянии, но за другого не выйдет, а останется так, то ее мужу не позволяется брать другую жену: обе стороны должны либо оставаться безбрачными, либо примириться и вновь соединиться, согласно Карфаг. 113.

Мф. 28:1.

Лк. 24:1.

Поэтому и божественный Епифаний говорит так же, как сказано в данном правиле: «Шесть дней до Пасхи все люди проводят в сухоядении, а именно употребляют в это время хлеб, соль и воду под вечер» (Epiph. De fide 22 // PG 42, 828BC).

Прекращение поста, которое, как сказано в этом правиле, должно наступать после полуночи, в те времена у древних христиан, по словам Вальсамона, обыкновенно происходило иным образом, но этот способ в нынешние времена совершенно неупотребителен. Другие же говорят, что слово ἀπονηστίζεσθαι, т. е. «оканчивать пост», означает вкушение сыра, яиц и вообще пасхальной пищи, – такое заключение они делают из 19-й гл. 5-й кн. «Апостольских постановлений» (PG 1, 893C). Однако, так или иначе, христианам после полуночи подобает сначала выслушать всю воскресную утреню, дождаться окончания Божественной литургии и после этого прекращать пост и вкушать пасхальную пищу в веселии и радости. В самом деле, «Апостольские постановления» (там же) говорят: «Поэтому и вы, поскольку Господь воскрес, принесите свою жертву, о которой Он заповедал вам через нас, говоря: Cue творите в Мое воспоминание (Лк. 22:19) и затем оставляйте пост в веселии» (PG 1, 893С). Видишь, что «Постановления» говорят, чтобы сначала совершалась литургия, а потом мы разговлялись? Поэтому достойны осуждения, в высшей степени порабощены чреву и ненасытны те, кто держат за пазухой яйца или сыр и, лишь только заслышат «Христос Воскресе!», начинают всем этим набивать себе рот. Пусть они прекратят это безобразие раз и навсегда. Впрочем, и родителям не подобает позволять своим детям подобное бесчинство.

Мы говорим, что Господь воскрес в воскресенье, именно потому, что, по Властарю (буква «Н», гл. 3) и Хрисанфу Иерусалимскому (в «Географии»), день у церковных людей начинается с седьмого часа ночи и заканчивается к шести часам следующей ночи, и то дело, которое совершено за двадцать четыре часа этих дня и ночи, является и признается совершённым за один день.

Отметим здесь, что в день Воскресения лобызание совершалось два раза. Первый – утром в царском дворце и особенно в церквах при пении в конце утрени «Воскресения день». Второй – вечером в Великой церкви Святой Софии, когда все архонты лобызались с императором, как повествует Куропалат (Куропалат константинопольского дворца Георгий Кодин – греческий писатель XV в., автор книги «О церемониях Константинопольского дворца» (De officialibus palatii Constantinopolitani etc.). Издана в Лионе в 1588 г.), говоря: «Император сидит на престоле, в то время как великий доместик несет меч... и все архонты, даже до последнего, входя, сначала лобызают правую ногу императора (ради самодержавия царской власти. – Прп. H.), затем его правую руку (потому что император есть помазанник Христов и защитник Церкви, как толкует Симеон Фессалоникийский. – Прп. H.), а после этого его правую щеку» (Codin. Curopal. De offic. 14 // PG 157, 89D) (потому что «царь и воин, богатый и бедный во Христе равны»). Это второе лобызание многие по невежеству называют вторым Воскресением.

A об обычае употреблять красные яйца в день Воскресения многие рассказывают множество недостоверного, но Паисий Газский, муж ученый, разрешая некоторые вопросы для русского царя, говорит, что когда евреи произнесли: Кровь Его на нас и на чадех наших (Мф. 27:25), тотчас же все предметы в их домах, а следовательно, и яйца, окрасились в красный цвет. Поэтому в воспоминание чуда и мы в день Воскресения красим яйца в красный цвет. А это чудо, по его словам, известно нам из древнего предания.

PG 1, 892А.

Имеются в виду правила: I Всел. 20, Петра Александр. 15, Василия Велик. 91.

Но когда и кем был отменен этот евангельский, апостольский и отеческий обычай коленопреклонения в нашей Восточной Церкви? Мы не знаем, что сказать в точности, но предполагаем, что его должны были отменить после раскола, когда, вероятно, некоторые чрезмерно ревностные из наших стали враждовать против обычаев Западной Церкви, а следовательно, и против этого канонического обычая. A чтобы убедиться в истинности этого нашего предположения, смотри в конце 3-й кн. о христианстве нашего Мелетия Пигаса то место, где он говорит о коленопреклонениях (с. 240 Бухарестского издания). Поэтому и так называемая у западных «папалитра», т. е. тонзура на голове у клириков, хотя она и каноническая, нашими была отменена, – смотри 21-е правило настоящего Собора. Частое причащение Таин, принятое у латинян, хотя и соответствует правилам, также отменено нами, – смотри предисловие к «Томосу любви» – и т. п. А под коленопреклонением я подразумеваю не так называемые земные поклоны, но молитву, которую мы совершаем стоя на коленях.

Императоры Лев и Константин в «Эклоге законов» (тит. 28) говорят, что женщину, зачавшую от блуда, если она покусится на свое чрево, с тем чтобы произвести выкидыш, должно подвергать телесному наказанию и отправлять в ссылку.

Поэтому и царь Давид взял обратно свою жену Мелхолу, вышедшую во второй раз замуж за Фалтия, простив их, потому что, по объяснению Феодорита, Саул насильно заставил их вступить в супружество и Мелхола вышла второй раз замуж принудительно (2Цар. 3:14) (Theod. Cyr. Quaest. In. II Reg. 11 // PG 80, 604C–605A). Отметь и то, что если жена вернувшегося мужа не желает его, то ей никоим образом непозволительно иметь второго мужа, потому что и она, и ее второй муж – прелюбодеи и прелюбодеями называются.

Потому и Никита Ираклийский говорит, что если муж у женщины уйдет в другую страну и там приобретет наложницу, а жена будет ждать его три года, но он не придет, то ее муж должен разлучиться с наложницей, a не c женой; жена же его не может выйти за другого мужчину, но должна оставаться так, потому что она свободна выйти замуж во второй раз только после смерти своего мужа, по слову апостола (1Кор 7:39) (Греко-римское право. С. 310), а не при его жизни. Кроме того, новелла Льва определяет, что если один из супругов попадет в плен, то оставшийся на свободе не может вступить в брак. Если же вступит, тот из супругов, который находится в плену, имеет право взять его (ее) обратно, когда окажется на свободе, и расторгнуть второй брак.

Согласно с настоящим правилом определяет и 117-я новелла Юстиниана, находящаяся в 7-м тит. 28-й кн. «Василик» (Фотий. Номоканон. Тит. 13, гл. 3): если солдат, или схоларий (схоларий – солдат императорской гвардии), или федерат (федераты – варвары-поселенцы, размещавшиеся согласно договору (foedus) на пограничных территориях империи с обязательством нести военную службу за деньги или продовольствие), или какой-то другой вооруженный воин сколько-то лет находится в военном походе и на войне, жена должна его ждать, даже если не получает от него писем. Если же она услышит, что он умер, пусть не выходит замуж, пока или сама, или ее родители не обратятся с запросом к приорам, хартулариям и трибуну (приор, хартуларий, трибун – названия военных должностей) того отряда, в котором находился ее муж, и они перед Евангелием письменно не подтвердят, что ее муж действительно умер. Однако она, даже получив от них письма, пусть не выходит замуж еще в течение одного года после этого. Если же она выйдет замуж без соблюдения перечисленных условий, то и она, и мужчина, взявший ее, должны понести наказание как прелюбодеи и дать 10 литр золота солдату, ее настоящему мужу, когда он вернется с войны. Он же имеет право, если хочет, взять свою жену обратно.

Властарь говорит, что отцы настоящего Собора определили, чтобы прощение за второй брак получали те женщины, которые готовы отказаться от второго мужа и не упорствуют в этом совершенном по неведению грехе второго супружества. Однако не должно прощать тех, которые сопротивляются и не хотят разлучиться со своими вторыми мужьями (буква «Г», гл. 5).

Поэтому и божественный Златоуст, возражая тем, которые защищают клятвы, говорит (Беседа 8 о статуях): «Но что же делать, – говоришь ты мне, – если поклясться нужно? Где преступление закона, там нет места никакой необходимости. И можно ли, скажешь, совсем не клясться? Что ты говоришь? Бог повелел, а ты спрашиваешь, возможно ли соблюсти Его повеление? Еще невозможней не соблюсти Его повеление, чем соблюсти его» (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 8. 4 // PG 49, 102). И в другом месте говорит (Первое огласительное слово к готовящимся к просвещению): «Хочу искоренить некое застарелое зло, которое вошло в обычай. Хочу, повторяю, уничтожить не только дурные и ложные клятвы, но и хорошие и истинные. Но, возражаешь мне, такой-то человек, добродетельный, имеющий священный сан, целомудренный и благоговейный, поклялся – он дал клятву. Однако отвечу тебе и на это: не говори мне, что поклялся человек добродетельный, имеющий священный сан, целомудренный и благоговейный. Если угодно, с тем же успехом ты мог бы сказать мне, что тот, кто дал клятву, – это Петр, или Павел, или ангел с неба: даже если предположить, что поклялись столь великие, я не отступлю перед их величием. Ведь и закон, который запрещает вообще всякую клятву и который я вам читаю, – это закон не Петра, или Павла, или ангелов, или вообще подобных нам рабов, но Самого Царя всех Бога. Когда же читаются царские грамоты, рабам подобает молчать, какими бы сановитыми людьми они ни были. Поэтому, если можешь утверждать, что Христос повелел нам клясться или что Христос не наказывает тех, кто клянется, покажи, где Он говорит это, и я покорюсь. Если же Христос с такой ревностью запрещает нам клясться и так заботится о том, чтобы вовсе не было клятв, что клянущегося ставит наравне с лукавым (т. е. с диаволом), ибо говорит: Что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5:37) – зачем ты указываешь на того-то и того-то? Ведь Бог будет судить клянущегося не за то, что по легкомыслию другой его сораб поклялся раньше, но за то, что тот сам нарушил предписание Его закона. «Я повелел, – скажет Он ему в день суда, – тебе подобало повиноваться Моему повелению, а не ссылаться на того и другого и заниматься чужими преступлениями"» (Ioan. Chrysost. Ad illumin. 1. 5 // PG 49, 229–230). И ниже говорит: «Если даже тот, кто нарушает закон о клятве, бесконечно удивителен и велик, Бог непременно воздаст ему наказанием, полагающимся за это преступление, потому что Бог нелицеприятен» (Ibid. 1. 5 // PG 49, 230).

Поэтому и Василий Великий в своих «Епитимиях» мужчин, если они поклянутся какой-либо клятвой, помимо слов «да» и «нет», отлучает на одну неделю (Basil. Magn. Poenae 6 // PG 31, 1308A), а женщин, давших какую угодно клятву, отлучает на две недели (Idem. Epitimia in canonicas 1 // PG 31, 1313C).

Кроме того, сам Златоуст (Беседа 5 о статуях; Беседа 17 на Евангелие от Матфея) поклявшегося пустыми общепринятыми клятвами наказывает тем, что он должен лечь спать без ужина, голодным, при условии что он исправится (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 5. 7 // PG 49, 79). Если же он не исправляется, то его отлучают от святого причастия и от Церкви, как отлучают блудников, прелюбодеев и убийц (Idem. Hom. in Matth. 17. 7 // PG 57, 264). Тот же Златоуст (Беседы 5, 14 и 15 о статуях; Выборки из разных слов: Слово 28 о клятвах) наказывает одинаковыми епитимиями и тех, которые нарушат клятву, и тех, которые заставят нарушить или дать клятву (см. соответственно: Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 5. 7 // PG 49, 79; Ibid. 14. 3. // PG 49, 148; Ibid. 15. 5 // PG 49, 161; Eclogae ex diversis homiliis 28 // PG 63, 773).

После всего сказанного пусть устыдятся и заградят свои уста как Вальсамон (когда толкует 29-е правило Василия), так и его последователи, утверждающие, что давать хорошие и истинные клятвы – дело законное, во-первых, потому, что и царские законы позволяют клятвы, во-вторых, потому, что вообще не клясться свойственно совершенным, а клясться – несовершенным и, следовательно, невозможно, чтобы заповеди соблюдались всеми. Итак, на первый довод мы отвечаем то, что уже сказали в разных местах, а именно: цари зачастую издают законы не на пользу, согласно Златоусту (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 16. 2 // PG 49, 164), и, по мнению самих же царей, должны быть отменены все те законы, которые противоречат божественным канонам, и особенно Божественным Писаниям и Евангелиям. А на второй довод мы отвечаем, что все заповеди, следовательно, и заповедь о клятвах, подобает соблюдать всем христианам. Поэтому, с одной стороны, Господь повелел апостолам учить верных соблюдать все, что Он им заповедал, без всякого исключения, и не разрешил одно соблюдать, а другое нет, и сказал, что тот, кто нарушит одну из малейших заповедей, будет назван малейшим в Царствии Небесном (Мф. 5:19). С другой стороны, Василий Великий (предисловие к пространно изложенным правилам) говорит: то, что мы становимся судьями Законоположника Бога и одни Его законы избираем как хорошие, а другими пренебрегаем, в то время как Он повелел всем нам соблюдать все Его заповеди, служит признаком высокомерия (PG 31, 900В). Если бы не все заповеди были необходимы для нашего спасения, то они не были бы написаны и не было бы повелено соблюдать их все.

Мы знаем, что в ветхозаветном Писании разрешались истинные и законные клятвы (Втор. 6:13; Пс. 62:12; Иер. 4:2~и в других местах), – да, разрешались, но не предписывались законом. Одно дело – дозволение, а другое – законоположение. Клятвы дозволялись из-за несовершенства и духовного младенчества иудеев и с той целью, чтобы избежать идолослужения. Божественное Евангелие решительно запрещает кому-либо клясться не только именем Божиим, но и собственной головой, говоря, что, если наша праведность не превзойдет праведности книжников и фарисеев и вообще праведности закона, мы не сможем войти в Царствие Небесное (см. Мф. 5:20). He подобает клясться даже и творениями, потому что такая клятва все равно относится к Творцу, по Златоусту. А слова свидетельствуюсь похвалою вашею (1Kop. 15:31) или заклинаю вас Господом (1Фес. 5:27) и др., в которых Павел для подтверждения призывает имя Божие, – это видимость клятвы, но не клятва, как говорит Златоуст. Возможно, Павел говорит так, во-первых, по великой нужде, поневоле и, во-вторых, не ради какого-нибудь дела, человеческого или вообще относящегося к этому миру, но говорит так из-за угрозы для веры и просто ради Бога и божественных вещей, и к тому же по икономии, а не по акривии и законоположению. Если же кто-то поклянется Богом, предположим, ради целых десятков тысяч золота, такой противится и погрешает против третьей заповеди Десятословия, которая повелевает не произносить имени Бога всуе (см. Исх. 20:7), поскольку весь мир и то, что в мире, суетно, как ничего не стоящее и тленное. Зная об этом благодаря врожденному и общему для всех закону совести, Клиний, известный ученик Пифагора, хотя и был язычником, однако не поклялся, но заплатил штраф в три таланта, которого мог бы избежать, если бы дал истинную клятву, как свидетельствует об этом Василий Великий (Basil. Маgn. Hom. 22. 5 // PG 31, 577В).

Отметь, что гражданские законы наказывают клятвопреступников после того, как их клятва будет отменена, т. е. после того, как она будет исследована и окажется ложной; священные же правила тех клятвопреступников, клятва которых была отменена, определяют на места кающихся, а тех, чья клятва не была отменена, отлучают только от причастия, но не от Церкви и молитвы с верными. Смотри 18-ю гл. 13-го тит. «Номоканона» Фотия и схолию Вальсамона на нее, а в особенности Арменопула, кн. 1, тит. 7.

Должно знать, что клятва на святом Евангелии относится к Самому Богу, Который присутствует в Евангелии и говорит через него. Добавлю и слова Афанасия Великого о третьей заповеди Десятословия: «Если кто достоин вообще именовать Бога, то он, конечно, заслуживает доверия и без клятвы: способный к большему гораздо более способен к меньшему. Но если он не заслуживает доверия без клятвы, следовательно, он недостоин и назвать имя Божие» (Athanas. Alex. De pass. et cruc. 4 // PG 28, 189C). Смотри, как этот великий отец двумя фразами доказывает, что давать клятву вообще излишне, почему и сами гражданские законы не требуют, чтобы достойные доверия свидетели клялись. VII Собор также говорит в 6-м деянии: «Да не приучим уста к клятве, но да услышим глас Господень, говорящий: А Я говорю вам: не клянись вовсе (Мф. 5:34)». Смотри и примеч. 1 к Апост. 75.

К сказанному добавим и такое краткое, но достойное упоминания замечание Златоуста: «Если ты веришь, что человек искренен, не убеждай его в необходимости клятвы, а если знаешь, что он лжет, то не принуждай к клятвопреступлению» (Слово 15 о статуях. Т. 6. С. 566) (Ioan. Chrysost. Ad popul. Antioch. 15. 5 // PG 49, 161). Смотри и в 14-м слове о статуях, как строго он запрещает клятвы (Ibid. 14 // PG 49, 143–152). Смотри также новеллу Василия Македонянина, Льва и Константина (Греко-римское право. Кн. 2. С. 135), в которой они ясно запрещают клясться и говорят, что клятва запрещена Божественным Евангелием и Писаниями и что поскольку изменения и начинания этого мира – суета, по Соломону (см. Еккл. 1:2–9), то, когда кто-то клянется ради них именем Божиим, он клянется им всуе, о чем мы уже сказали.

PG 31, 1173A.

В других источниках: «называющих себя чистыми и чистейшими» (καθαρούς καί καθαρωτέρους).

В других источниках: «лучшими» (ἀρίστους).

В других источниках: καὶ ἐρχόμεναι (тогда это слово согласуется со словом «ереси», и перевод будет таким: «поскольку здесь их много, особенно происходящих из Галатийской страны»).

Манес Перс, будучи долгое время рабом, был прозван Скификом, по словам Феодорита (Еретические басни. Кн. 1, гл. 26) (Theod. Cyr. Наеr. fab. I, 26 // PG 83, 377А). Его также называли Кубриком, по словам Епифания (гл. о ереси 66) (Epiph. Adv. haer. 66. 1 // PG 42, 29B). В Манихея же его переименовали его приверженцы позднее. Он распространял зловерие Василида и Маркиона в III в., по Августину (О ересях. Гл. 46). Кроме всего прочего, согласно Феодориту (там же), он говорил, что души после смерти входят в птиц, животных и пресмыкающихся (Theod. Cyr. Haer. fab. I, 26 // PG 83, 380C).

Валентин, живший во II в., говорил, что Христос, восприняв эфирное тело, прошел через Деву, как через трубу, ничего не восприняв от Нее (Тертуллиан. Книга против валентиниан. Гл. 15). Валентиниане отрицали воскресение тел, отвергали Ветхий Завет. Читая и толкуя пророков, они, согласно анонимному толкователю правил, измышляли какие-то басни и пустословили о других нечестивых вещах.

Маркион был последователем некоего Кердона, учившегося у Василида и Саторнина, последователей Симона Волхва, по Тертуллиану (Книга о плоти Христа). Когда однажды этот Маркион спросил у св. Поликарпа, знает ли тот, кто он такой, святой ответил, что знает его очень хорошо: он есть первородный сын диавола (Ириней. Кн. 3, гл. 3) (Iren. Contra haer. III, 3 // PG 7, 853В). Маркион говорил, что есть три начала. Первое – невидимый Бог, второе – видимый Бог и Творец мира и третье – диавол. Он крестил не один лишь раз, но три раза, позволяя крестить и женщинам. По правилу Василия Велик. 47, он гнушался браком и вином, говорил, что творение нечисто и что Бог – творец зла. Жил Маркион во II в.

О них мы сказали в предисловии к III Всел.

О них смотри в предисловии к IV Всел.

Энкратиты назывались так потому, что были воздержны (ἐγκρατεύονται): не ели животной пищи, отвергали брак, как Маркион, и не пили вина, по словам Вальсамона. Вождем их ереси был Татиан, ученик св. Иустина, по Феодориту (Theod. Cyr. Haer. fab. I. 20 // PG 83, 369CD). Они употребляли в Тайнах одну воду, как гидропарастаты, по Епифанию (гл. о ереси 47) (Epiph. Adv. haer. 47. 1 // PG 41, 852B).

Смотри также Василия Велик. 86.

Саккофоры назывались так потому, что носили рубища (σάκκους), тем самым показывая, что они будто бы имеют крайнее воздержание и ведут суровую жизнь.

Апотактики назывались так потому, что отрекались от мира (ἀποτάσσονται) и не ели ту же пищу, какую не употребляли и энкратиты.

Отметь, что это самое правило Вальсамон приводит и в своем 29-м ответе в таком виде: «Так же и манихеев, валентиниан, маркионитов и подобных еретиков (принимаем как язычников, т. е. как нечестивых). Несториане же должны давать расписки и анафематствовать свою ересь, а также Нестория» – и т. д. Если же кто-то недоумевает, почему этот Собор привел здесь это правило II Вселенского собора, которое было издано против ариан и македониан, существовавших в то время, но почти исчезнувших во времена VI Собора, отвечаем: у VI Собора появилась необходимость возобновить правило II Собора, возможно, и ради еще остававшихся вышеупомянутых еретиков, но главным образом ради монофелитов, которых было множество во время VI Собора. На них указывают, хотя и не прямо, содержащиеся в правиле слова «их единомышленников», ибо ересь монофелитов была ответвлением и отраслью ереси монофизитов. Ведь ясно, что те, которые думали, будто во Христе одна воля, думали, следовательно, что в Нем и одна природа; а если, по мнению монофизитов, Христос имел одну природу, то непременно Он имел и одну волю. Поэтому, для того чтобы VI Собору вынести определение о том, как следует крестить этих современных ему еретиков, было необходимо из уважения ко II Вселенскому собору возобновить его правило, а не издавать другое, собственное.

Ты же, возлюбленный, если желаешь, узнай, что крещение вообще всех еретиков нечестиво и богохульно и не имеет ничего общего с крещением православных. Прочти 9-ю гл. 7-й кн. Евсевия, и оттуда узнаешь, что один человек, крещенный еретиками, увидев позднее, как крестятся православные, заплакал и не мог утешиться, но пал к ногам св. Дионисия Александрийского, упрашивая крестить его православным крещением и говоря, что крещение, которое он принял, было исполнено богохульства и не имеет вообще ничего общего с крещением православным (PG 20, 653A–656A). А еще уразумей из этого, что и еретики, и латиняне, когда приходят в Православную Восточную Церковь, должны сами просить, чтобы их крестили, а не православные должны склонять их к этому.

Под отлучение этого правила подпадают, по Зонаре, и те, которые совершенно не касаются бритвой своей головы и не подстригают волосы на голове, но специалыно позволяют им отрасти до пояса, как у женщин; и те, которые красят волосы, чтобы те стали светлыми или золотистыми, или наматывают их на катушки, чтобы те стали кудрявыми, или надевают на голову парики и используют накладные волосы. Этому отлучению подлежат и люди, бреющие бороды ради того, чтобы после бритья волосы росли у них гладко и красиво, а не курчавились, или чтобы всегда выглядеть как безбородые юноши; а также те, которые раскаленным черепком выжигают из бороды волосы, более длинные или неровные по сравнению с остальными, или выщипывают волосы на лице маленькими щипчиками, чтобы лицо стало нежным и они выглядели красивыми, или красят бороду, желая скрыть, что они состарились. Под это отлучение подпадают и те женщины, которые наносят на лицо белила и румяна, чтобы казаться красивыми и таким образом возбуждать в смотрящих на них мужчинах сатанинскую страсть. Да как же эти несчастные гнусными украшениями дерзают бесчестить образ, данный им Богом?! И как же Бог узнает в них Свое творение и образ, если они носят другое, диавольское, лицо и другой, сатанинский, образ?! Поэтому Григорий Богослов говорит в своих стихах: «Женщины, не стройте у себя на головах башен из накладных волос, ломая этими скалами тонкие шеи. He покрывайте отвратительными красками образ Божий, вместо лиц нося личины... Да не ответит тебе оскорбленный Бог так: «Кто? Откуда этот творец? Ответь, чуждая Мне! Я тебя не псом живописал, но сотворил собственный Мой образ. Откуда же у Меня идол вместо любезного образа?"» (Greg. Nazianz. Carm. Moral. 29 // PG 37, 884A, 887A).

He знают они, несчастные, что своими поступками уподобляются известной чародейке и блуднице Иезавели и сами становятся новыми, очередными Иезавелями, потому что и она пользовалась красками для лица, чтобы понравиться мужчинам, как написано: И пришел Ииуй во Изреель, и Иезавель услышала, и насурьмила глаза свои, и украсила голову свою, и высунулась из окна (4Цар. 9:30).

Всех мужчин и женщин, поступающих так, настоящий Вселенский собор отлучает. А если это запрещено простым мирянам, то насколько более – клирикам и священнослужителям, которые должны и словом и делом (а именно тем, чтобы иметь скромную внешность, не украшать одежду, волосы и бороду) учить мирян не быть плотолюбцами и щеголями, но любить душу и добродетели? Заметь, что настоящее правило обличает священников-латинян, бреющих усы и бороды и выглядящих как юные женихи, миловидно и женоподобно. Ведь Бог вообще запрещает брить бороды, даже мирянам, говоря в книге Левит: He портите края бороды вашей (Лев. 19:27). А особо запрещает брить бороды священнослужителям, повелевая Моисею сказать сынам Аарона, т. е. священникам, чтобы не брили края бороды своей (Лев. 21:5). Бог не только запретил это на словах, но и явился Даниилу с бородой, в образе Ветхого денми (Дан. 7:9). И Сын Божий во время Своего пришествия во плоти носил бороду. Равным образом и праотцы, и патриархи, и пророки, и апостолы имели бороды, как это видно на самых древних иконах, на которых они изображаются с бородами. Между прочим, и святые Италии, такие как Амвросий, Венедикт – отец монахов, Григорий Двоеслов и др., носили бороды, что видно на их изображениях в церкви св. Марка в Венеции. Да и само рассуждение здравого разума признает, что стричь бороду нелепо. Ведь борода – это тот видимый признак, по которому мужчину отличают от женщины. Поэтому один философ, когда его спросили, зачем он отращивает бороду, ответил: «Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до своей бороды, я чувствую, что я мужчина, а не женщина». У тех, кто бреет бороду, лицо не мужское, а женское. Поэтому Епифаний порицает мессалиан за то, что они стригут бороду, которая придает мужчинам свойственный им облик (Epiph. Adv. haer. 80. 7 // PG 42, 765D). Апостолы в «Постановлениях» (кн. 1, гл. 3) повелевают, чтобы никто не брил бороды и не изменял естественный облик мужчины на противоестественный. Они говорят: «То, что Творец Бог признал благопристойным для женщины, Он счел несообразным для мужчины» (PG 1, 568A).

Это нововведение – стричь бороды – появилось в Римской Церкви незадолго до Льва IX, а Григорий VII принуждал к этому епископов и клириков даже силой. О, что за позорнейшее и отвратительнейшее зрелище – видеть преемника Петра остриженным, как говорят греки, накоротко (ἐν χρῷ), что твой жених, с той лишь разницей, что он носит епитрахиль и омофор, восседает во главе собора множества подобных ему и называется папой. Однако и после безумного Григория не исчезли бородатые папы, о чем свидетельствует то, что Геласий II, как написано в его житии, отращивал бороду (см.: Досифей. Двенадцатикнижие. С. 776–778). И Мелетий Исповедник (вопрос 7 об опресноках) рассказывает, что король задержал некоего папу Петра за его бесчестные дела и остриг ему полбороды, чтобы его обесчестить.

Дополнение (Следующий далее фрагмент не принадлежит прп. Никодиму, но был добавлен при первом издании Феодоритом Эсфигменским, о чем свидетельствует помета в греческом тексте «Пидалиона» – Ἑτέρου. Две подобные пометы встречаются также в примеч. 4 предисловия к правилам Собора в Святой Софии и в конце толкования на правило Карфагенского собора при сщмч. Киприане. Подробнее об этом см.: Бондач А. Г. История и содержание Пидалиона // БВ 11–12. 2010. С. 127–128.): в некоторых храмах также были изображены правители с бородами, причем среди них были и священнослужители; в Лейпциге в храме во имя Павла и в храме Фомы таких можно увидеть изображенными рядом с Мартином Лютером. To же самое я видел и в Братиславе.

PG 1, 564С.

1Кор. 11:14.

Св. Никифор говорит в своем 3-м правиле, что если кто-то останется в притворе церкви по необходимости и ненадолго, например, на одни сутки, то он не осуждается; но если останется на долгое время, пусть его изгонят оттуда, наложив епитимии, а преимущества храма да будут восстановлены, т. е. он не станет обыкновенным домом, не отличающимся от прочих. Царские же законы еще повелевают того, кто, воспользовавшись своим могуществом и властью, задержит искавшего убежища в церкви, подвергать телесному наказанию, постригать в монашество и потом ссылать. Однако епископы и экдики церквей должны записывать имена ищущих прибежища и причины, по которым они прибегли к церкви, и объявлять их архонтам, чтобы те не производили положенного суда.

Согласно с настоящим правилом определяет и 2-я гл. 58-го тит. 60-й кн. «Василик» и 3-е положение 12-й гл. 37-го тит. той же 60-й кн.: тот, кто возьмет в жены женщину, обрученную с другим, осуждается как прелюбодей (см.: Учение о браках. Гл. 11).

Поэтому архиереям подобает под угрозой строжайших епитимий запрещать христианам то, что по-турецки называется «курбаньи» (κουρμπάνι – агнец, закалаемый в праздник Курбан-байрам), которые они совершают в настоящее время и которые представляют собой некое возобновление языческих и иудейских жертв. Ведь как язычники и иудеи верили, что умилостивляют Бога кровью и закланием овец и других животных, так и эти заблуждающиеся и безумные христиане полагают, что умилостивляют Бога закланием и жертвоприношением агнцев. И поэтому можно видеть, что эти курбанисты не покупают каких-нибудь закланных другими и приготовленных овец, но хотят сами закалывать их, зажигать на их рогах свечи, окуривать их фимиамом, зажаривать целиком, полагать пред святыми иконами только что зажаренными и еще дымящимися и посвящать их кожу храму или монастырю. А возвращаясь с такого торжества, они приносят некоторые части жертв своим родственникам и друзьям, чтобы и те получили от них освящение. О языческое заблуждение и иудейское суеверие! He знают эти заблудшие, что Бог хочет милости, а не жертвы, и что жертва, принимаемая Им и благоприятная Ему, – это не мясо овец и тельцов, но сокрушенный дух и смиренное сердце, как поет божественный Давид. Прочти об этом книгу епископа Кампанийского (гл. 57) (Θεόφιλος, ἐπίσκοπος Κομπανίας. Ταμεῖον ὀρθοδοξίας περιέχον συνοπιικῶς καὶ διαλαμβάνον περὶ Θεοῦ, περὶ πίστεως, περὶ ἐξηγήσεως καὶ χρήσεως τῶν ἑπτὰ Μυστηρίων, δέκα 'Εντολῶν, καὶ τῶν ἀναγκαιοτέρων τῆς Ίερᾶς Εκκλησίας ἐθίμων. Βενετία, 1780). Хотя Никита, хартофилакс и епископ Фессалоникийский (Греко-римское право. С. 350), говорит, что нет ничего предосудительного в том, чтобы христиане вне церкви приносили священникам грудь и кожу животных или приносили голубей в память об умерших, тем не менее он добавляет, что это непредосудительно только в том случае, если такие приношения предназначены священникам в пищу, но не в том случае, если все это приносится в качестве жертвы и вызывает столь многочисленные грубые суеверия, о которых мы сказали выше. Из-за этих суеверий подобает совершенно прекратить такие жертвоприношения.

Способ, которым миряне того времени принимали в руки Святой Хлеб, яснее описан у Кирилла Иерусалимского (Поучение тайноводственное 5): «Когда приближаешься к Таинствам, не распрямляй ладони рук твоих и не раздвигай пальцы, но, положив сверху на левую руку правую, потому что ей предстоит принять Царя, и сделав в ладони углубление, так прими Тело Христа, произнося «аминь». После же того как примешь его, освяти свои глаза, с осторожностью приблизив его к ним, и затем причащайся его, внимательно следя за тем, чтобы ни одна жемчужина от него не пропала», – и пр. (Cyr. Hieros. Mystag. 5. 21 // PG 33, 1124B–1125A).

Отметь, что настоящее правило обличает тех, которые говорят, что лжицу для причастия изобрел божественный Златоуст. В самом деле, обычай христиан принимать Святой Хлеб в руки был распространен после Златоуста по меньшей мере 400 лет, как это становится ясно и из слов настоящего Собора, и из слов Иоанна Дамаскина, который рассказывает об этом обычае в «Точном изложении православной веры» (кн. 4, гл. 14) (Ioan. Damasc. De fide orth. IV, 13 (86) // PG 94, 1149A). Да и сам Златоуст повествует об этом обычае во многих словах: в толковании на 49-й псалом (Ioan. Chrysost. Hom. in Ps. 49. 8 // PG 55, 253), слове 6 о серафимах (Idem. In illud: vidi Dom. 6. 3 // PG 56, 139), слове 21 о статуях (Idem. Ad popul. Antioch. 20. 7 // PG 49, 208); смотри и его житие, написанное Метафрастом (Sym. Metaph. Vita s. Ioan. Chrysost. // PG 114, 1045–1209). Но должно знать, что в Западной Церкви женщины принимали Святой Хлеб не голыми руками, но покрыв руки некими белыми платочками (ὀράρια), как определяет это в 36-м правиле Поместный собор в городе Антиссиодоре и как говорит Августин в 252-м слове. Этот платочек назывался Dominicale, что в переводе с латинского означает «Господень», потому что его приносили в церковь для принятия Тела Христова в день Господень.

Причиной же изобретения лжицы для причастия послужило то, что некоторые люди – притворявшиеся христианами, или еретики, или суеверы, – взяв в руки Святой Хлеб, или бросали его, или прятали, или использовали для колдовства и других лукавых дел. Поэтому, когда благодаря изобретению лжицы святое причастие стали преподавать в уста, то всякий повод для такого пренебрежительного отношения к таинству был устранен (см. также книгу Евстратия «О таинствах», с. 301–303).

Но некоторые предполагают, что была и другая, более основательная причина, а именно удобство преподания Таин. В древние времена почти в каждой церкви был свой диакон, и поэтому, согласно апостольскому преданию, священник преподавал Божественное Тело, a диакон, стоя рядом со святой чашей, причащал Божественной Кровью. Но поскольку позднее диаконов в большинстве церквей не стало (что мы знаем и по собственному опыту), особенно в деревнях и бедных церквах, и по этой причине священнику стало затруднительно одному преподавать Дары раздельно, то для удобства из соображений икономии была придумана лжица, чтобы после соединения Даров священнику было легко преподавать их, и особенно младенцам.

В других источниках: σταίη.

В других источниках: ἐπιδοῦναι.

Обычай – это различные епитимии на то или иное количество лет: такими епитимиями правила имеют обыкновение в большинстве случаев вразумлять согрешающих, будь то миряне или клирики. Акривия же состоит в том, что грешники прибавляют к этим многолетним епитимиям еще и ненависть ко греху, утруждение сердца, слезы, телесные утеснения и другие добрые дела, потому что от одной продолжительности наказания исправление бывает малым. О двух этих средствах, акривии и обычае, учат сами же отеческие правила, а особенно I Всел. 12, которое и прочти.

О том, что всякий духовник должен иметь право священнодействовать и не должен быть ни изверженным за явные преступления, ни снявшим с себя сан за тайные, свидетельствует Симеон Фессалоникийский (ответ 11): «Принимающий исповедь помыслов должен и благословлять, и читать разрешительную молитву, и литургисать, и причащать исповедующихся, и быть ходатаем за кающихся» (Sym. Thessal. Respons. 10–13 // PG 155, 864C). И Иоанн Китрский ясно говорит в одном ответе (сохранившемся в рукописях): «Добровольно или против своей воли сложивший с себя священный сан не может принимать исповедь». А священники, которые принимают помыслы и исповедают без разрешения архиерея, согласно вышеупомянутому Симеону (тот же ответ), так же грешат, как и тот, кто совершает священнодействия, будучи непосвященным (Ibid. // PG 155, 864A).

По словам Вальсамона (толкование на Карфаг. 7), патриарх Михаил сказал, что таких подобает извергать как нарушителей правил, поскольку правила извергают тех, которые совершили что-либо за пределами своей области. Непосвященные монахи, а равно и монахини, не должны исповедовать, ибо это против правил. Поэтому и Вальсамон (ответ 34) говорит, что если непосвященный настоятель монастыря не может принимать исповедь помыслов, даже получив разрешение от епископа, то тем более не может этого делать игумения и монахиня, хотя бы ее добродетель блистала ярче солнца (Очевидно, что здесь под «принятием помыслов» подразумевается исповедь перед священником, имеющая целью отпущение грехов (она может быть краткой и может не носить характер духовного наставления). Об этом свидетельствует и тема данного канона: речь идет о епитимиях и отпущении грехов, а не о духовном руководстве, которое называется сегодня монашеским исповеданием помыслов и которым всегда занимались наставники монашествующих. Такая практика нашла отражение в существовании двойной «исповеди» у монашествующих – тщательное, подробное духовное руководство у своего старца и краткая исповедь без подробностей у духовника). И Никифор Хартофилакс говорит, что монахи, не являющиеся иереями и принимающие исповедь, должны знать, что делают это вопреки канонам (Греко-римское право. С. 342).

Смотри также примеч. к Апост. 39. Упомянутый уже Симеон добавляет (ответ 11), что если будет крайняя необходимость и не окажется ни архиерея, ни духовника, то и простой монах может принять помыслы, но после должен объявить их либо архиерею, либо тому, кто имеет право на служение духовного отца.