Месяц июль

Свв. муч. Космы и Дамиана, безмездных врачей. Пр. Петра, бывшего патрикия. Св. муч. Потита

(Пр. Василия, основателя монастыря Глубокие реки. Пр. Льва пустынника. Муч. Маврикия. Мучч. 25 в Никомидии огнем. Мучч. 2000 усеченных. Пp. Ангелины, деспотиссы сербской).

Мученики Косма и Дамиан, родные братья, ремеслом были врачи. С больных они не брали никакой платы, почему и были названы безмездными врачами. Исцеление, которое они подавали болящим, приписывалось ими не искусству их, а Богу. «Своею силою», говорили они больным, «мы ничего не можем сотворить; все творит вceмогущая сила Христа; веруйте в Него и будете здоровы». При этом они возлагали на приходящих руки. Обыкновенным местопребыванием свв. братьев было одно селение близ Рима, где у них было родовое имение. Слава, которою пользовалось их врачебное искусство, и широкая благотворительность, которою отличались оба брата, привлекли к ним любовь окрестных жителей; но нашлись между последними и такие, которые обвиняли их перед римскими властями в волшебстве. Братьев позвали на суд к императору Карину. Жители селения хотели скрыть их, но они добровольно отдали себя в руки посланных за ними воинов. Косма и Дамиан без всякого страха предстали пред царем и, отрицая обвинение в волшебстве, говорили, что они врачуют болезни силою Того, Кто сказал: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте»; они смело обличали религиозное заблуждение царя и, сотворив знамение, дали ему почувствовать силу истинного Бога. Карин отпустил их, и братья продолжали свою плодотворную деятельность. Знаменитый римский врач, у которого когда-то учились свв. Косма и Дамиан, завидуя их врачебной славе, завел их, под предлогом собирания трав, в глухое место, убил и скрыл тела их. Это случилось во второй половине 3 века (Четьи-Минеи).

Пр. Петр был родом из константинопольских патрициев. Во время войны императора Никифора (802–811) с болгарским князем Крумом, он сражался в рядах греческих воинов. Император Никифор, окруженный болгарами в балканских ущельях, пал в битве, а Петр был захвачен в плен. Освободившись из плена, св. Петр решился покинуть жену и детей и удалиться на Олимпийскую гору для духовных подвигов. Здесь он в течении тридцати четырех лет подвизался вместе с знаменитым Иоанникием, потом возвратился в Константинополь. Он не застал в живых жену и сына. Надев на себя грубую власяницу, он снова ушел в уединенное место и здесь провел остаток дней в подвигах благочестия. (Пролог. Четьи-Минеи).

Св. Потит жил при императоре Антонине (138–161). Родина его с точностью неизвестна. Он рано познакомился с книгами св. писания и принял христианство. Это очень опечалило отца его – Гиласа, и он сначала убеждениями, а потом угрозами пытался возвратить сына к вере отцов; но, пораженный его твердостью и убежденный проповедью, сам уверовал во Христа. Потит занялся распространением христианства в окружающих странах; проповедь его была успешна, так как она сопровождалась чудесами. Слух о святом достиг до Антонина, и он велел представить Потита к себе; но ни проповедь, ни чудеса не убедили язычника императора. Он подверг Потита мукам и потом велел отсечь ему голову (Четьи-Минеи).

Основанный пр. Василием монастырь находился близ Триглии или, правильнее, Агриллия, в Мунтаниях (Никополь). Жил пр. Василий в 10 веке. (Месяц. В. А. Сергия. Т. 2. зам. стр. 185). Пр. Ангелина, деспотисса сербская, скончалась в начале ХVІ в.

Положение Честной Ризы Печистой Девы Богородицы во Влахернской церкви. Св. Ювеналия, Патриарха Иерусалимского. Явление иконы Пресв. Богородицы Ахтырская. Преставление Св. Фотия, Митроп. Киевского.

(Феодоровской иконы Божьей Матери)

В царствование византийского императора Льва Великого (457–474) два брата патриции Гальвин и Кандид, отправились на поклонение иерусалимским святыням. По дороге они решились посетить в Назарете тот дом, в котором, по преданию, было благовещение архангела пресв. Деве Марии. Hе дойдя до Назарета, путники остановились для ночлега в одном селении в доме благочестивой еврейки. В одной из комнат они заметили много больных, увидели большое количество свечей, услышали запах фимиама. Заметно было, что в доме хранится какая-то святыня, от которой собравшиеся больные ждали исцеления. Гости попросили хозяйку объяснить им, какая святыня скрывается в ее доме. После уклончивого ответа на настоятельные просьбы гостей, еврейка наконец сказала, что она хранит в своем доме великую святыню – ризу пресв. Девы Марии, и что эта риза досталась ей по наследству, переходя от поколения к поколению, от одной из девушек их рода, которой риза была отдана по завещанию самой Богородицы. Гальвин и Кандид, выслушав рассказ, попросили хозяйку позволить им провести ночь в молитве около святыни. Войдя в комнату, они увидели ковчег, измерили его и с подробностью запомнили его устройство. На другое утро они продолжали путь. Побывав в Иерусалиме, путники заказали сделать ковчег, который бы и размерами, и устройством, и ветхостью напоминал тот, который они видели в доме еврейки. Скоро они прибыли в селение и по прежнему попросили хозяйку позволить им провести ночь в молитве близ святыни. Ничего не подозревавшая еврейка не отказала. Ночью путешественники вынули из повозки приготовленный ковчег и после горячей молитвы, в которой они просили Бога не вменить им в грех задуманное, поставили его в комнате еврейки; а тот ковчег, в котором хранилась святыня, поместили в свою повозку. На следующее утро они уехали. По прибытии в Константинополь, они сначала поставили ковчег с ризою в своей домашней церкви, но потом перенесли его в церковь Богородицы во Влахерне. Для хранения святыни устроен был особый ковчег, украшенный золотом, серебром и драгоценными камнями. Событие это, как полагают, относится к 474 году (Четьи-Минеи).

Св. Ювеналий был поставлен патриархом при Феодосии Младшем (408–450). Он замечателен был своею борьбою против ереси Нестория, которая в его время волновала церковь. Для ограждения церкви от ложного учения собран был третий вселенский собор в Ефесе (431 г.). На соборе св. Ювеналий вместе с знаменитым Кириллом александрийским защищал православное учение. Ересь была осуждена и еретики отлучены от церкви. В царствование императора Маркиана (450–457) церковь была взволнована новою ересью Евтихия и Диоскора. Силы еретиков были весьма значительны. Сначала св. Ювеналий, уступая насилию, согласился было на некоторые требования еретиков, но потом с новою силою противостал их учению на четвертом вселенском соборе в Халкидоне (451 г.). Св. Ювеналию, вместе с другими епископами, поручено было составить определение веры. По возвращении в Палестину, он на некоторое время лишился патриаршего престола, который был захвачен одним из последователей Евтихия, нашедшим себе могущественных покровителей. Имя этого еретика было Феодосий. Его правление отличалось жестокостью. Православные, среди которых были такие знаменитые подвижники, как пр. Евфимий Великий (20 января), Феодосий Великий (11 января), пр. Герасим (4 марта), молили Бога спасти церковь от еретика патриарха. Те, которые осмеливались возвышать свой голос против ереси, подвергались мукам и смерти. Наконец, сам император решился избавить иерусалимскую церковь от Феодисия, и Ювеналию вновь возвращен был патриарший престол, который он и занимал с честью. Современник св. Ювеналия, еп. селевкийский Василий, так отзывается о нем: «ныне украшает славный и знаменитый престол Иакова епископ Ювеналий; в нем совмещаются: учение, нравы, жизнь, чистота, слава и благочестие Иакова» (Четьи-Минеи).

Ахтырская икона Богоматери найдена была в 1739 г. в г. Ахтырке, Харьковской епархии, священником Покровской церкви Василием Даниловым, во время кошения им травы в огороде. Священник поставил икону в своем доме, но чудесные исцеления болящих, прибегавших к этому образу, заставили священника поставить икону в храм для всенародного поклонения. Молва о чудотворной иконе быстро распространилась, и назначена была особая комиссия для исследования чудес. Слухи оказались справедливыми, и в этом смысле послано было донесение в св. Синод. По приказанию императрицы Елизаветы Петровны, св. Синод назначил новое следствие. Потребованы были все, кто испытал на себе чудесную помощь. Под присягою они подтвердили подлинность чудес. На основании их показаний св. Синод 22 июня 1751 г. издал указ, в котором предписывал: икону считать чудотворною и о новых чудесах от нее доносить в Синод. Набожная императрица, радуясь, что ее царствование ознаменовано таким явным проявлением Божественной милости, решилась соорудить на месте явления иконы храм. Знаменитому архитектору Растрелли поручено было нарисовать план. В 1768 г. храм был окончен. За два года до окончания постройки сделано было распоряжение о праздновании св. иконе в епархии. В 1844 г. установлен был крестный ход с чудотворной Ахтырской иконой.

Св. икона прославилась многочисленными чудесами. В особой книге, которая назначена была для записи их, до 1774 г. значится 324 чуда. Замечателен случай бывший в 1748 г. с баронессою фон Вейдель. Проезжая с детьми в Петербург, она сильно занемогла в Ахтырке и усердно молилась в храме об исцелении. Во сне явилась ей Божия Матерь и сказала, что чрез пять дней она умрет. Больная напомнила Богоматери о детях, но получила ответ, что заботу о детях Она принимает на Себя. Баронесса, проснувшись, объявила о виденном духовнику и чрез 5 дней действительно скончалась. Две ее дочери были воспитаны при Высочайшем дворе (Слава пресв. Богородицы. Дни богосл. Дебольского).

Св. Фотий был родом грек, из Морейского города Монемвасии. Еще в молодых летах поселившись в пустыне, он проводил время в подвигах христианского благочестия под руководством опытного старца Акакия, пользовавшегося большим уважением в среде своих современников. Посвятив себя на служение Богу, Фотий ревностно боролся с искушениями мирской жизни. «С юного возраста», пишет он в своем предсмертном завещании, «желал я жить для добродетели; потому удержался я от приятностей брака, не прельстили меня почести мира, и не желал я временной славы человеческой. Счастие земное представлял я в виде корабля, который, не видя того, что позади его, встречает впереди себя только препятствия и стеснение. Одного желал я, об одном заботился – представить бессмертную душу мою чистою Богу и Владыке моему. Как только расстался я с миром, под покровом благодати Божией устремлял я мысли и душу мою к светлым небесным селениям; меня просветили наставления святого старца Акакия, великого, равного древним великим отцам, которого уважали царь, патриарх и святители. Я еще отроком был, когда поручил себя своему святому наставнику; душа моя еще не знала тогда зла, и я с юных лет, под его руководством и наставлениями, напечатлевал в душе моей образ благочестия. Великий святитель любил меня и всегда беседовал со мною, как с любимым сыном, укреплял меня верою, хранил чистоту тела моего, наполнил ум мой полезными познаниями, наставил, как мне жить, как мне быть мертвым для мира. И я желал жить не в связи с призрачными образами временной жизни, а стремился душою созерцать чистые, святые, светлые предметы той жизни».

Но Господь судил иначе. В 1406 году в России скончался св. митрополит Киприан. Великий князь Василий Дмитриевич послал к патриарху в Константинополь просить нового святителя для Русской церкви. Вместе с этим и Витовт, великий князь литовский, послал к патриарху полоцкого епископа Феодосия с настойчивой просьбой о посвящении этого епископа в митрополита литовского, желая чрез то самое отделиться от Русской церкви. Более двух лет тянулось в Константинополе дело о посвящении митрополита для Русской церкви. Наконец патриарх Матвей решился посвятить для всей России одного митрополита, как это было узаконено древним обычаем. Выбор патриарха пал на известного уже ему своими добродетелями инока Фотия, который, по поручению Акакия, был в это время в Константинополе. Смиренный и чуждый честолюбивых стремлений, Фотий отказывался от предлагаемой ему чести, и только требование императора и убеждения других принудили его принять святительский жезл. «Встретился я, бедный», писал Фотий в своем завещании, «с неожиданным несчастьем. По воле святого старца, великого между святителями, кир Акакия, прибыл я из Мореи в Константинополь, и державный император Мануил возложил на меня тяжесть, чтобы принял я великий степень святительский. Богу известно, что собор долго принуждал меня к тому, и не мог я избавиться».

Действительно Фотию, уже освоившемуся и привыкшему к тихой и безмятежной иноческой жизни в среде дружественно расположенных ему людей, нелегко было расстаться с востоком и отправиться в Россию, страну отдаленную, язык которой он едва ли даже и знал. В утешение душе своей Фотий взял с собою близких к нему: иеромонаха Пахомия, родом болгарина, жившего с ним вместе в пустыне, и священника Патрикия, из греков. В 1409 году св. Фотий прибыл в первопрестольный город России – Киев. Литовский князь Витовт, к княжеству которого в то время принадлежал Киев, сначала не хотел принимать Фотия, но потом принял с условием, чтобы митрополит, как можно чаще, посещал церковь киевскую и заботился о ней.

Новый первосвятитель Русской церкви был строгий ревнитель церковных правил и отличался практическим, хозяйственным духом. В Киеве он сам лично занялся рассмотрением положения дел и лично решал жалобы на нарушителей порядка. Особенно приятное впечатление произвели на святителя печерские подвижники, и он просил их молитв о себе, дабы Господь послал ему Свою помощь для нового служения. Более полугода прожил Фотий в Киеве, и затем в 1410 году отправился в Москву. Прибыв сюда на кануне Пасхи, святитель с почетом был встречен, еще не доезжая города, великим князем, всем московским духовенством и народом. В Москве в то время вследствие бывшего в 1408 году нашествия Едигея и вследствие четырехлетнего отсутствия в ней митрополита, Фотий нашел много беспорядков. Дом митрополичий был опустошен, и Фотий в нем «не нашел ничего». Владения митрополичьи, села и разные угодья были также расхищены, и ими владели то князья, то бояре, то другие лица; некоторыми доходами митрополии пользовалась даже великокняжеская казна. Святитель «начал восстановлять церковные имения и доходы митрополии и стал отыскивать, где что пропало, что взято с обидою князьями и боярами, что похищено другими корыстолюбивыми людьми: села, волости, доходы, пошлины, принадлежащие дому пречистой Богородицы». Для большего успеха в предпринятом дел Фотий обратился с просьбою к великому князю. «Твой родитель», писал он ему, «пребывая всегда в правилах св. отцов, охранял права церкви Христовой, как зеницу ока. После него Христос Бог поставил тебя на престоле отеческом великим князем и предстателем всей Руси великой. Церковь Божия, тебя породившая крещением и воспитавшая, приготовила тебя к тому, чтобы ты мог действовать к ее утверждению и устроению, мог надзирать не только за собою, но и за подчиненными тебе, и чтобы ты, воспламенившись любовью к Богу и ревностью Финееса, всякую неправду и хищение, и лукавство и лихоимство возненавидел и прогнал, и паству Христову охранял и соблюдал от всяких озлоблений, и особенно ныне среди нападений на нее видимых и невидимых врагов. – Хотел бы я пространнее поговорить о твоих святопочивших предках – Ярославе и бывших по нем князьях великих; но для того прямо перешел к твоему родителю, что ты сам был самовидцем его добродетелей и его покорности церкви Христовой. Итак, молю благочестие твое, сын мой, утверди твоею грамотою принесенное в дар церкви Божьей, огради все ее обычные права, укрепи ее пошлины». Несмотря на всю справедливость просьбы святителя, князь не исполнил ее; но это не остановило святителя, и он продолжал дело о собрании расхищенных имуществ митрополии.

Через год после прибытия в Москву св. Фотий отправился осмотреть другой город своей митрополии – Владимир. Соборный храм этого города, недавно перед тем расписанный Даниилом и Андреем Рублевыми – лучшими иконописцами того времени, владел многими богатыми сокровищами. Святитель осмотрел собор, определил в ключари к нему священника Патрикия, которому и поручил охранять собор, а сам отправился в Святоозерскую пустынь. Почти вслед за отъездом св. Фотия, татарский царевич Талыча напал на Владимир. Татары разоряли жилища, опустошали храмы, напали и на соборный храм во Владимире. Священник Патрикий однако успел скрыть драгоценные церковные сосуды и другие сокровища собора и, не смотря на требования татар, не выдавал вверенного ему имущества. Татары начали его пытать: палили на огне, сдирали кожу, влачили по городу, привязав к лошадиному хвосту; но Патрикий все таки остался непоколебим и был замучен татарами до смерти. Талыча намеревался схватить и самого святителя, послав для розысков его своих татар. Узнав об этом, св. Фотий скрылся в глухих лесах при озере Синеге. Уединенная и спокойная жизнь здесь напомнила святителю его прежнюю жизнь на востоке, и была весьма приятна ему. Вспоминая только что испытанные неприятности, он повторял со слезами на глазах: «горе мне грешному! Думал ли я расстаться с любезным мне молчанием, плачем и умилением о грехах моих? И что стало со мною? От такой тишины в какие смуты и тревоги впала душа моя!» Святитель, устроив подле озера церковь в честь Рождества Божией Матери, продолжал жить в своем уединении, хотя опасность со стороны татар давно уже миновала. Прошел целый месяц уединенной жизни св. Фотия, и великий князь прислал к нему с просьбою о возвращении в Москву. Святитель исполнил просьбу князя – возвратился в Москву и снова принялся за дела об имуществах митрополии. Пришлось бороться с людьми сильными и знатными, явились неудовольствия против св. Фотия, и он нажил себе много врагов, которые распускали про него разные клеветы и наговаривали на него великому князю. Да и сам князь враждебно смотрел на действия св. Фотия, так как некоторые доходы с имуществ митрополии были отчислены в княжескую казну. Но святитель не смущался ничем и продолжал с настойчивостью отстаивать права церкви на отнятые у нее имущества. «Меня порицают», писал он князю, «но для меня не важно, хвалят ли меня или хулят. Хула не печалит меня и для похвалы не сделаюсь я хуже. Бранят ли меня, хвалят ли, останусь тем же, чем был; ибо я раб Божий, хотя и грешный. Скажу с апостолом: «аще бых человеком угождал, Христу раб не был бых». Тому, кто во всем предает себя воле Божией и все творит для славы Божией, не на что более смотреть. Тебе же, сын мой, да будет ведомо, что ты человек и царствуешь с Богом над Его избранною паствою; потому должен подвизаться за Его паству и за Его правду против всякого восстания, даже до крови. Знай, сын мой, что ты оскорбляешь церковь Божию, с насилием отнимая у нее не принадлежащее тебе. Говори же, сын мой, к церкви Христовой и ко мне, отцу твоему: «согрешил я, отче, прости меня, отселе найдешь во мне благо покорного сына во всем, что требует закон; нарушенные права церкви восстановлю; данное и утвержденное прародителями моими, но потом в течении многих лет оставленное и обедневшее возвращу». Вот в чем прошение мое к человеку Божию и великому князю всей России».

Настойчивость святителя, с которою он хлопотал о восстановлении владений своей кафедры, увенчалась, наконец, успехом; но недоброжелательство тех, кого он коснулся в своих изысканиях о церковных имуществах, еще более усилилось. Некоторые из числа собственных служителей и приближенных св. Фотия бежали в Чернигов и оттуда в Литву, и везде распространяли о нем самые черные клеветы и жалобы. Правда, помня свое обещание Витовту, Фотий посетил в 1411 году литовские епархии, но недоброжелательство даже и в этом самом посещении нашло новые поводы к разным несправедливым толкам о св. Фотии. Говорили, что Фотий все лучшее и драгоценное из киевского Софийского собора переносит в Москву, что он обременяет духовенство и крестьян тяжкими и невыносимыми поборами. Витовт воспользовался этим для разделения митрополии.

В 1414 году Витовт созвал собор из литовских епископов и настоял на избрании нового митрополита для Литвы. Избран был Григорий Цамблак родом серб, пользовавшийся большою славою за свою ученость и красноречие. В Греции не желали разрыва с митрополитом Фотием и великим князем московским, который был теперь очень нужен для бедствующей Греции и кроме того только что породнился с императором Мануилом, сын которого женился на дочери князя московского; вследствие этих оснований в Греции отказали Витовту. Тогда Витовт созвал собор, говорил на нем о разорении церкви от московского митрополита, жаловался на корыстолюбие греков, которые ставят митрополита по накупу кто больше даст денег, и требовал, чтобы епископы сами поставили себе митрополита. Митрополит Фотий, услышав об этом, поспешил в Литву, чтобы лично объясниться с Витовтом и уладить дело; но не был допущен Витовтом и принужден был воротиться в Смоленск, a по выезде из Смоленска был совершенно ограблен, и ни с чем возвратился в Москву. Витовт же продолжал настаивать перед собором, дабы он поставил митрополита для Литвы. Епископы не соглашались, указывали на 12 правило Халкидонского собора, воспрещающее в одной области быть двум митрополитам, говорили о древнем обычае, по которому в России всегда был один митрополит, хотя он по обстоятельствам и переселился из Киева в Москву. Витовт снова послал в Константинополь прежнюю просьбу, и в Константинополе снова отказали литовскому князю. Тогда литовские епископы, которым Витовт начал угрожать смертью за неповиновение его воле, 15 ноября 1416 года поставили Григория Цамблака митрополитом киевским и литовским. Стараясь оправдать свой поступок, собор выдал окружную грамоту, в которой доказывали законность поставления ими митрополита, обвиняли Фотия, говоря, что заметили в нем действия, противные церковным правилам, а после узнали о поступке, подвергающем его извержению; но они не желают наносить ему бесчестия и только отказываются от повиновения ему. Витовт тоже выдал окружную грамоту, где говорил, что он действовал согласно с волею князей и для чести Русской церкви и оскорбительно отзывался при этом об императоре, патриархе и Фотии. Прискорбно было для Фотия слышать возводимые на него обвинения; но еще тяжелее было для него видеть смуты церковные и для их прекращения он решился разослать окружные послания. Поучительно то обстоятельство, что в этих посланиях Фотий ни слова не говорит в защиту своей личности, хотя упреки, делаемые ему литовскими епископами и Витовтом, были несправедливы. И как бы в защиту Фотия и всей Московской церкви в это время совершилось несколько чудес от мощей первого митрополита Москвы –св. Петра, а Киев ограблен и предан был огню татарами.– Но оставляя в стороне возводимые на него обвинения, Фотий с жаром оправдывал в своих посланиях императора и патриарха и всю вину разделения митрополии слагал на Григория и епископов, которые его поставили. Он осуждал их своеволие в поставлении Григория, укорял их за нарушение клятвы, данной каждым из них при посвящении в епископский сан – не принимать другого митрополита, кроме присылаемого из Константинополя от патриарха; приводя одно за другим до 30 церковных правил, он доказывал, что имеющие общение с отлученным сами подлежат отлучению от церкви, что приемлющий власть не от законного чиноначалия церковного не может быть истинным пастырем, что отделяющиеся от своего главы, без всякого исследования вины его, и самовольно поставляющие себе иного пастыря сами подвергают себя извержению из сана. Обращаясь к мирянам, первосвятитель внушал им прекратить общение с нарушителями древнего порядка церковного, изменившим своему клятвенному обещанию. «Как вы приняли св. крещение от соборной апостольской церкви, так приняли от нее и единого митрополита, и как приняли, тако и сохраните до конца веков. Изначала церковь Константинопольская посылает единого митрополита Киеву и всей Руси». Так писал св. Фотий литовцам. В послании же к псковичам читаем: «блюдите свою истинную православную веру и обычаи, удаляйте и от слуха вашего неправедные писания нарушающих св. правила. Если же кто из той мятежной страны, из Литвы, перейдет к вам жить: принимайте их к себе, как православных христиан, удаляющихся неправды». Отсюда видно, что хотя Фотий и ревностно действовал против нарушителей спокойствия церкви, но строгость суда не заглушала в нем кроткого голоса любви. Однако все старания и усилия Фотия прекратить церковные смуты, происшедшие вследствие разделения митрополии, не привели к желаемой цели: Григорий все таки оставался митрополитом до самой своей смерти, последовавшей в 1419 году. Co смертью Григория окончилось и четырехлетнее разделение русской митрополии. Витовт примирился с московским митрополитом и возвратил ему право на управление литовскими епархиями. В данном случае на Витовта повлияло или недовольство многих подданных отделением литовской митрополии, или внушения некоторых князей и бояр, заботившихся о воссоединении ее с московскою, или освобождение из темницы литовского князя Свидригайло, которого Витовт считал своим соперником и более девяти лет держал в заключении, а православные жители Литвы считали Свидригайло поборником своей веры, всегда готовым на помощь им; может быть и все эти обстоятельства, вместе взятые, заставили Витовта признать за Фотием право на управление литовскими епархиями. Вступив в управление отторгнутыми от него епархиями, Фотий для возобновления связей с прежнею своею паствою решился отправиться сам обозревать свою юго-западную митрополию. В 1420 году 1 июня Фотий выехал из Москвы в Новгород-Литовский, где имел свидание с Витовтом; оттуда отправился в Киев, Слуцк, Галич и через Мозырь снова прибыл к великому князю. Во время этого путешествия святитель разослал окружное послание ко всем православным христианам литовским, в котором, упомянув о своей прежней великой скорби по случаю духовного разлучения с ними, извещает их о совершившемся умирении русской церкви и о своем пришествии к ним, чтобы сеять в сердцах их семя слова Божия. В следующем году Фотий посетил Львов пред праздником Рождества Христова; самый праздник провел он во Владимире-Волынском, а день Крещения Господня в Вильне; затем обозрел города: Борисов, Друцк, Тетерин, Мстиславль, Смоленск, и уже в великий пост возвратился в Москву. В 1423 году святитель снова был в Смоленске и виделся с Витовтом. В 1430 году на съезде королей и князей в городе Троках, для предполагавшегося коронования Витовта королевским венцом, находился там и Фотий вместе с московским князем. Когда же коронование Витовта по некоторым обстоятельствам не исполнилось, и он распустил собравшихся, святитель оставался у него еще одиннадцать дней – почти до самой кончины князя и отпущен был в Москву с великою честью. На возвратном пути Фотий виделся в Новгороде с новым литовским князем Свидригайлом и удостоился от него великой любви и почести.

Горячо ратуя за единство русской митрополии в печальное время ее разделения и ревностно поддерживая связи с литовскою паствою после прекращения разделения митрополии, неутомимый русский первосвятитель вместе с тем не позабывал и о других областях своей обширной митрополии. Особенным вниманием ревностного архипастыря пользовался Псков. Этот город, благодаря соседству с немецкими владениями, перенял некоторые церковные обычаи Римской церкви, как например: крещение через обливание, а не через погружение, и употребление латинского мира при миро-помазании. Фотий узнал об этом, через послание требовал соблюдения православного обычая при крещении и с особенною силою восставал против употребления латинского мира. Для прекращения этих беспорядков святитель сам намеревался посетить псковскую епархию, но, не находя для этого свободного времени, вызвал к себе из Пскова священника, которого и научил церковным правилам и с которым препроводил святое миро для Пскова. С этого времени псковское духовенство не раз обращалось к Фотию за разрешением различных недоумений, и святитель охотно отвечал псковскому духовенству, разъясняя его недоумения на основании церковных постановлений. Обращалась с просьбами к святителю и монашествующая братия Пскова. Так игумен Снетогорского монастыря просил у Фотия «устава иноческого чина» и вместе с тем сообщал святителю, что архиепископ суздальский Дионисий, бывший тридцать лет тому назад во Пскове, опираясь на 6 правило константинопольского Двукратного собора и установление ктитора обители, постановил грамотою, чтобы иноки не имели решительно никакой собственности. В виду такого строгого постановления, сильно стеснявшего братию, митрополит приказал доставить ему список ктиторского устава; но так как такого писанного устава в обители вовсе и не было, то митрополит отменил распоряжение Дионисия, признав это распоряжение произвольно сделанным в чужой епархии. Однако в своем послании к Снетогорским инокам, указывая на высокие примеры иноческой жизни и на уставы древних основателей монашества, святитель внушал инокам стремиться к подражанию высоким образцам как во всех их добродетелях вообще, так в частности подражать и нестяжательности великих угодников Божиих. Он старался раскрыть инокам последнюю цель, к которой должен стремиться подвижник благочестия, не стесняя их частными правилами внешней жизни. А о нестяжательности святитель писал: «делание богомудрое – вот наше богатство, божественное и превыше – естественное, всегда пребывающее и никогда не гибнущее». Как пастырь любвеобильный и снисходительный, Фотий, вопреки строгому правилу Дионисия, запретил заключать провинившихся иноков в темницу или изгонять их из монастыря, но предписывал настоятелю взять заблуждающую овцу на свое рамо и врачевать больного духовными средствами.

Кроме лиц духовных обращались за советом к митрополиту и граждане псковские. У них во время управления Пскова князем Константином Дмитриевичем (1412–1414) введена была уставная грамота и утверждена присягою. Грамота эта была слишком обременительна для Пскова, но отменять ее они не осмеливались, будучи связаны данною ими клятвою. Святитель, упрекая псковитян за неосмотрительность их действий и показывая, какому наказанию по церковным правилам подлежат клятвопреступники, однако не настаивал на соблюдении постановлений, обременительных особенно для бедных жителей, и дозволил им «нарушить ту новину» и благословил держать свою старину.

He так снисходителен был Фотий к тем, которые упорно держались ложного учения, противного православию. Таковыми еретиками во Пскове были стригольники, которые, как известно, отвергали иерархию и священнодействия; некоторые же из этих еретиков доходили до отрицания соборов, даже евангельских и апостольских писаний, а иные отвергали еще и воскресение мертвых. Эти еретики появились еще до Фотия, продолжали существовать и при нем. Святитель, получив в 1416 году известие об еретиках, написал в Псков послание. Он выражал свою глубокую скорбь по случаю этого известия, ободрял православных мыслью, что сколько ни было еретиков и раскольников, как ни нападали они на церковь Божию, но сами они все погибли, а церковь осталась непоколебимою и сияет, как солнце. Он приводил целый ряд правил, строго запрещающих производить раскол в церкви и отделяться от епископа или священника, каковы бы они ни были, пока они по законному суду не будут лишены своего сана. Всех православных во Пскове святитель убеждал, чтобы они сами поучались божественным заповедям, а стригольников старались вразумлять на путь истины. Если же они не обратятся к истинному пути и останутся бесчувственными, то, писал Фотий, «отжените их от своей православной веры, да не будут посреди вас, как плевелы среди пшеницы; а прочее, по лукавству их, да сотворит им Господь, яко же Сам весть». Псковичи внимали голосу святителя, но ересь все-таки продолжала существовать, и митрополит через десять лет снова писал во Псков, как он скорбит, что доселе между псковичами остаются еретики, уничижающие и ни во что полагающие чин великого Божия священства и иночества. «Благословляю вас, детей моих», писал Фотий псковичам, «учить еретиков и восставлять в благоразумие. Если ж они не исправятся, тo вы, священники, не принимайте от них никакого приношения к церквам Божиим и отлучайте их, как гнилых членов, от здравого тела церкви; а вы, миряне, не сообщайтесь с ними ни в пище, ни в питии, да не осквернитесь, пока не покаяться. Если они не обратятся в благоразумие; благословляю вас, своих детей от великого и до малого, не сообщайтесь с ними ни как и ни в чем и отпишите ко мне. A я по божественным и священным правилам сотворю суд на таковых и осуждение». Вскоре псковитяне, действительно, донесли митрополиту, что они сделали розыск еретиков и наказали упорных из них, от чего некоторые из еретиков совсем оставили город и скрылись. Митрополит одобрил ревность псковичей и просил их приводить к обращению заблудших «казнями, только не смертными, но внешними казнями и заточениями». Псковитяне продолжили начатое дело, и ересь стригольников после этого была окончательно искоренена.

Заботясь о благостоянии церкви во Пскове, св. Фотий был истинным пастырем и для всей остальной своей многолюдной паствы. Его послания ясно свидетельствуют о том, как близко к сердцу принимал святитель духовно- нравственную жизнь своих пасомых и какими средствами старался содействовать развитию этой жизни. Эти средства в большинстве случаев отличались суровостью, но такой характер их оправдывается обстоятельствами того времени. «Если, говорит пастырям сам святитель, не буду употреблять, вместе с Златоустом, острое врачевство против болезни, струпы не исцелятся; если же буду прилагать, – вы не стерпите; с обеих сторон мне тесно, но гораздо для меня мучительнее, если вы и вверенное вам стадо Христово не исправитесь. Больно мне возлагать на вас наказание, но еще больнее видеть вас преданными в руки праведного Судии, как служителей лицемерных и непокорных. Вы знаете, коль страшно есть впасти в руце Бога жива!» И вот, чтобы поднять нравственный уровень своих пасомых, святитель нередко прибегал к крутым мерам. В его время народ еще не отрешился вполне от своих языческих воззрений и обычаев. Вера в ворожбу и колдовство, которыми занимались главным образом женщины, вера в заговоры этих женщин, в составленные ими зелья и в другие чародейные средства была господствующею везде. Всех, занимающихся ворожбою и колдовством, св. Фотий предписывал священникам лишать церковного благословения, а простому народу удаляться от них и прогонять их от себя. Еще строже относился святитель к участвующим в поединках. При нем посредством поединков тяжущиеся решали свои распри, что было допускаемо даже и гражданскими законами. Чтобы уничтожить этот возмутительный обычай, Фотий воспретил священникам преподавать св. Тайны готовящимся на поединок и даже целовать им крест, под угрозою лишения священников сана; убившего же на поединке он предписывал считать душегубцем и потому налагал на него восемнадцатилетнюю епитимью, а убитому отказывал в церковном погребении.

На ряду с строгими карательными мерами к искоренению пороков в народе, св. Фотий предпринимал для поднятия нравственного уровня своих пасомых и средства духовного увещания и отеческого внушения. Понимая всю важность нравственного влияния духовенства на пасомых, святитель прежде всего ревностно старался уяснить пастырям высокое достоинство их служения и внушить им преданность тем обязанностям, какие на них возложены. В своем окружном послании ко всему духовенству св. Фотий в особенности указывает на два великие дарования, усвоенные благодатию Христа священству, – на право вязать и решить грехи кающихся и право священнодействовать. «Самого Бога», пишет святитель, «дело есть – прощать грехи человеческие, и сие дело заповедует Он совершать нам, земным и нечистым... Священники ветхозаветные служили сени, а мы самое тело Христово всегда имеем в руках и порождены Духом Святым в сыноположение. Смотрите же дерзающие воспринимать на себя великое духовное начальство – каким надлежит быть нам, посылаемым ходатаям к Царю царствующих о душах человеческих, и как чисты должны быть наши священнические руки, прикасающиеся к божественным Тайнам, к которым не смеют приблизиться и небесные силы». Поэтому св. Фотий внушал священникам благоговение в священнодействии, настаивал также и на том, чтобы они ревностно исполняли служение Богу и неусыпно заботились о вверенном им словесном стаде. «В благолепии», писал святой Фотий к священникам, «держите церковь, как земное небо, и в особенности святой алтарь, и с благоговением входите в него: ибо там не земного царя жилище, но гроб и ложе и место селения Царя царствующих, окружаемого небесными силами. Приготовляясь к священнодействию Христовых Таин, ночь проводите в молитве и предстояние пред Богом, и только разве по преизнеможению вкушайте мало сна до утра и после утрени же никак не предавайтесь сну, а после священнослужения храните святыню в чистоте жизни». Как от лиц, облеченных высоким духовным саном, святитель требовал от священников, чтобы они вели себя во всем чисто и безукоризненно, были «светом миру, солью земли», чтобы поведение пастырей во всем служило прекрасным образцом для пасомых. В виду этого св. Фотий запрещал священникам всякие занятия с корыстолюбивою целью. Для предупреждения соблазнов в народе, он предписывал вдовым священникам и дьяконам вступать в монастырь, в противном же случае воспрещал им священнодействия.Ho такое строгое предписание было впоследствии отменено, когда вследствие губительной болезни, истреблявшей на ряду с другими и священников, открылась нужда в этих последних, и вдовые представлялись более свободными для дел любви и самоотвержения.

В своих посланиях к мирянам святитель обращал внимание на разные беспорядки, господствовавшие в их среде. При св. Фотии некоторые из мирян, пренебрегая святостью браков, произвольно расторгали их и вступали в новые; другие брали себе жен без церковного благословения, а иные после троекратного вдовства вступали в четвертый брак. Угрожая ослушникам церковным отлучением, святитель воспрещал все неправильные брачные союзы и предписывал строго соблюдать церковные правила относительно браков. Предписывал святитель и соблюдение постов. «Они, говорил он, установлены апостолами и после них другими богоносными мужами, для приготовления к духовному празднованию великих церковных праздников и на освящение четырех времен года. Дни поста должны быть посвящены очищению совести от грехов через покаяние перед отцом духовным». «Внушайте своим пасомым, писал Фотий священникам, чтобы они ни в каком случае не стыдились открывать перед вами свои согрешения. Теперь им стыдно открываться перед одним человеком, а там – на страшном суде, дела наши будут открыты перед тьмами тем ангелов и человеков». Предписывал еще святитель священникам, чтобы они учили своих прихожан удерживаться от сквернословия, присовокупляя, что этого зла в такой степени не встречал он ни в каком христианском народе.

Ho встречая мрачные явления в жизни русского народа и заботясь об их искоренении, святитель вместе с тем находил и светлые стороны в этой жизни и весьма сильно радовался им. Как радовали св. Фотия успехи веры и благочестия в Русской церкви, – об этом можно судить по его же собственным словам: «В земле сей великой» (т. е. России), говорит архипастырь, «при помощи Божией многое и неожиданное совершается. Многие племена языческие, оставляя свое прежнее идолослужение, научаются воспевать с нами общего всех Создателя и Владыку. Так, например, народ пермский, строптивый, исполненный мерзостей язычества, бывший жилищем духов злобы, как скоро был послан к нему проповедником человек Божий и великий святитель Стефан, отринул свои давние заблуждения, и ныне страна пермская чисто и православно совершает службу Богу по закону христианскому». – Немало утешало свят. Фотия и общение с тогдашними подвижниками. В то время в разных северных монастырях подвизались впоследствии прославившиеся святостью своей жизни ученики преподобного Сергия Радонежского и другие благочестивые иноки: преп. Дионисий Глушицкий, Сергий и Павел Обнорские, Кирилл и Ферапонт Белоозерские, вблизи Москвы – преп. Никон Радонежский, и в самой Москве пр. Иона, впоследствии митрополит Московский. Между близкими к св. Фотию известен и Савва Тверской, который, кроме строгости жизни, отличался светлым умом, так что Фотий не однократно призывал его для совета в затруднительных обстоятельствах. Как человек, любящий иноческую жизнь, Фотий основал вблизи от себя Новинский монастырь на земле, принадлежавшей митрополии.

Ревностно заботясь о духовном благоустроении своей паствы, св. митрополит Фотий пользовался своею духовною властью и для устроения дел гражданских. Особенно большое влияние на дела гражданские оказал святитель в то время, как умер (1425 г.) Великий князь Василий Дмитриевич, оставив после себя малолетнего сына Василия. Брат покойного – Юрий звенигородский предъявил свои права на великое княжение и не соглашался признать своего племянника великим князем. Он уже начал собирать полки в Галиче, но против него выступили войска великого князя и заставили его просить перемирия. С целью предотвратить междоусобицу на будущее время св. Фотий отправился в Галич, чтобы лично убедить Юрия к полной покорности. Это дело святитель считал настолько важным, что не остался в Ярославле совершить литургию в день св. Предтечи, 24 июня, хотя его и усердно просили об этом. Князь Юрий с честью встретил митрополита за городом; но, не смотря на убеждения митрополита, отказался прекратить притязания на престол великого князя. Видя безуспешность своих убеждений, св. Фотий оставил город, отказавшись преподать ему свое святительское благословение. Тогда губительная болезнь, уже истреблявшая народ в разных местах России, перешла и в Галич. Это вразумило Юрия, но он поспешил в след за святителем, прося его возвратиться в город. Св. Фотий исполнил просьбу князя, и последний дал обещание не добиваться прав великого князя, предоставив решение этого дела хану. Таким образом, благодаря св. Фотию, были предотвращены печальные междоусобия между князьями.

Но будучи в силах своим влиянием предотвратить кровавые усобицы на Руси, св. Фотий к своему величайшему огорчению оказывался бессильным против другого зла, наносящего глубокие раны русскому государству. С самого начала святительской деятельности Фотия, Россия страдала от грозного посещения Божия губительною болезнью. Иногда эта болезнь свирепствовала с ужасною жестокостью. В 1417 году болезнь опустошила Новгород, Ладогу, Русу, Порхов, Псков, Торжек, Дмитров, Тверь и их области. Зараза так много похищала жертв, что не успевали даже хоронить их; многие, почувствовав приближение болезни, постригались в иночество; прибегая к Господу за помощью, тогда нередко устраивали крестные ходы и строили церкви. С 1420 года моровая язва начала действовать с возрастающею силою в страшных видах. Появившись в Пскове, где сначала умирали дети, а потом взрослые, язва быстро распространилась в области Новгородской, в Костроме, Галиче, Ярославе и других местах. К этим грозным явлениям по временам присоединялся голод. С 1420 по 1422 год во всей России не родился хлеб; цены на него возвысились невероятные; бедные ели все, что ни попалось. Такие тяжелые бедствия заставляли глубоко страдать архипастыря, горячо преданного своей пастве. По временам святитель находил утешение и в отрадных явлениях того времени. Так в 1420 году в Пскове, с принесением сюда Чирской иконы Одигитрии, утихла язва, и св. Фотий благословил праздновать в Пскове, 16 июля Чирской иконе. Через два года открыты были мощи пр. Сергия; около того же времени прославился чудесами пр. Никита, переяславский столпник; а впоследствии милосердый Господь явил нетленными и целебные мощи св. Алексия, содруга Сергиева. В этих явных знамениях благоволения Божия к святым угодникам и ко всем прибегающим к их помощи святитель находил для себя облегчения в своей скорбной жизни, и, объясняя бедственное состояние страдавшей Руси Божьим наказанием за грехи, он рассылал послания и поучения, одно за другим, призывая к покаянию и утешая унывающих. «Господь хочет нашего обращения, а не погибели», писал святитель в Псков, когда там несколько поутихла болезнь, «и потому многократно поражает нас, но бережет Он корень, чтобы могли явиться плоды. Было и у нас такое же посещение Божие в Москве и окрестных городах, в Твери и в других местах. Благодарим неисследимые пути человеколюбия Божия за то, что не вдруг, не внезапно похищает смерть, но дает больным христиански умереть, с чистым покаянием, елеосвящением и с причащением святого и животворящего тела Христова и животворящей крови Его. А многие отходят к Богу и в чине великого ангельского образа. Об отходящих с таким приготовлением уповаю я на человеколюбие Божие». To стихая, то снова появляясь, страшная зараза особенно много жертв похищала в 1425–1427 годах. В последнем году болезнь обнаруживалась струпами, которые имели не одинаковый вид: одни были злокачественны, другие еще обещали надежду выздоровления. Кто видел по своей болезни, что ему более не жить, тот каялся во грехах, но были и такие «не чувственные» люди, которые, не боясь гнева Божия и презирая всякий страх человеческий, предавались пьянству; так как в то время имения многих оставались без призрения.

И не только запасы меду, но одежды, скот и все богатство было оставляемо на распутьях. Мало было людей, которые бы могли всем этим пользоваться; но и те брали только золото и серебро, а прочим пренебрегали. Чадолюбивый святитель глубоко сочувствовал тяжелым бедствиям русской земли и в своих посланиях нередко изливал свои горькие чувства скорби и сострадания. «Богу известно», писал он по поводу губительной болезни 1425 года, «как тяжелы были горести мои о разлучении с нами благочестивого великого князя Василия Дмитриевича. Но за тем наступило еще большее бедствие, и мне надобно было плакать и рыдать. А там и еще впал я в более глубокую скорбь. Жалость ела меня, и вместе с пророком исчезали очи мои от слез о пастве Христовой, от необозримой смертности и опустошении жилищ христианских, постигшего за нашу нераскаянность пред Богом. И сии скорби и печали до конца сокрушили и изнурили меня».

Действительно вся жизнь святителя, с самого начала его вступления в управление русской митрополиею, была исполнена разнообразных хлопот и почти непрерывных огорчений. To он хлопотал о возвращении расхищенного имущества митрополии, терпя при этом нередко неудачи и оскорбления; то его сердце скорбело по поводу печального разделения митрополии; то он отдавал все свои силы и время на борьбу с невежеством и пороками русского народа и с псковскими еретиками; то ему приходилось с большими усилиями предотвращать нестроения гражданские; то его сердце до глубины поражалось тяжелым страданием народа от губительной заразы и других общественных бедствий. Но вот наступал уже конец многотрудной и полезной, исполненной скорбей и огорчений, деятельности св. Фотия. В 1430 году на Светлой неделе, в четверг после утрени, когда святитель лег было отдохнуть, его келья внезапно озарилась необыкновенным светом, и святитель увидел пред собою светоносного мужа, с венцем на голове и с посохом в руке. «Кто ты и как явился здесь, когда двери заперты?» с трепетом спросил св. Фотий. Необыкновенный посетитель ответил: «Я не из числа людей, но ангел Божий, и послан к тебе от Господа Вседержителя Саваофа. Господь повелел сказать тебе слово для утверждения твоего. Внимай себе и стаду твоему! Христос Бог дает тебе седмицу на рассмотрение твоей жизни и на распоряжение о пастве». В страхе и трепете святитель после этих слов упал к ногам небесного вестника, но последний вдруг стал невидим. Однако св. Фотий, потрясенный до глубины души видением, продолжал лежать на полу, пока жившие с ним иноки не вошли и не подняли его на постель. Только по прошествии некоторого времени св. Фотий пришел в себя и рассказал о случившемся с ним. Хотя ангел Божий и назвал срок жизни святителя седмицею, но первая неделя прошла, и святитель продолжал жить. Приходилось в будущем ожидать разъяснения назначенного ангелом срока для жизни св. Фотия. Св. Фотий приготовлялся к отшествию в загробный мир, но не переставал выполнять возложенные на него архипастырские обязанности. В седьмую неделю после предсказания наступил для святителя срок, данный на приготовление к будущей жизни: св. Фотий скончался, после двадцатилетней своей архипастырской деятельности. Последним словом архипастыря было его духовное завещание, где он, сказав о своей прежней жизни в Греции и внезапном избрании на престол русской митрополии, потом о своих многоразличных скорбях в России по случаю постигавших ее бедствий, испрашивает себе прощение у всех и сам преподает прощение всем и свое святительское последнее благословение.

Тело св. Фотия было погребено в Москве, в Успенском соборе на правой стороне, подле гроба св. Киприана. В 1471 году были обретены мощи святителя Фотия.

Много посланий и поучений оставил после себя св. Фотий, и некоторые из них впоследствии получили особенную важность. Таково – послание его в Псков, где говорится: «относительно того, что пишете мне об аллилуйи на словах, –так говори: слава Отцу, и Сыну, и Св. Духу и ныне, и присно, и во веки веков. аминь: аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже, и еще 2 раза». Это послание еще в 15 веке приводилось в доказательство того, что аллилуйя должно произносить трижды, а не дважды, как утверждали некоторые.

Еще после св. Фотия остался саккос, присланный ему из Константинополя после бракосочетания дочери великого князя московского с сыном константинопольского императора Палеолога. По краям саккоса вышит золотом по-гречески символ веры, без прибавления в восьмом члене слова: «истинного», что и дало повод патриарху Никону исключить слово: истинного из упомянутого члена символа веры. Саккос митрополита Фотия и до настоящего времени сохраняется в Синодальной ризнице в Москве. (Ист. Русс. церкви преосв. Макария, т. ІV, стр. 85–104. Прибавл. к твор. свв. отцов 1852 г. XI т. стр. 207–271).

В 1487 г. в пределах Рязанского княжества, недалеко от села Феодотьева, явилась икона Божией Матери. На иконе изображена была пресвятая Дева с младенцем Иисусом, Который правою рукою держит свиток, а левою благословляет. По повелению Рязанского князя, икона была перенесена в Рязань в Успенский собор. Здесь она прославилась многими чудесами. (Дни Богослужения Дебольского кн. 1. 150).

Св. муч. Иакинфа. Свв. мучч. Мокия и Марка. Св. Анатолия, патриарха цареградского. Свв. мучч. Диомида, Евлампия, Асклипиодота и Голиндухи. Преп. Александра, обители неусыпающих первоначальника. Перенесение мощей св. отца нашего Филиппа, митрополита московского. Преставление свв. благоверных князей Василия и Константина Всеволодовичей ярославских.

(Преп. Иоанна и Логгина, яренгских чудотворцев. Преставление блаженного Иоанна юродивого московского. Преставление пр. Никодима кожеезерского).

Св. Иакинф был родом из Кесарии Каппадокийской. Он служил при дворе императора Траяна (98–117). Однажды во время торжественного языческого жертвоприношения, в котором участвовал сам император, Иакинф, оставшись дома, молился Богу. Один из его сверстников, узнав об этом, донес императору. Траян, призвав Иакинфа, заставлял его есть идоложертвенное мясо. Юноша отказался и громко исповедал свою веру в истинного Бога. Его подвергли побоям, хотели насильно вложить ему в рот куски мяса, но он, плотно сжавши зубы, противился всем попыткам язычников. Его заключили в темницу и морили голодом для того, чтобы заставить вкусить идоложертвенного мяса. Тридцать девять дней терпел юноша страшный голод; когда на сороковой день тюремный сторож вошел в темницу, св. Иакинф был уже мертв. Тело мученика, по приказанию Траяна, было выброшено на съедение хищным животным, но один священник, по имени Тимофей, взял и похоронил его. Мощи св. Иакинфа были перевезены в Кесарию Каппадокийскую и там прославились чудесами (Четьи-Минеи).

Св. Анатолий сделался патриархом константинопольским в конце царствования императора Феодосия Младшего (449 г.). В его патриаршество был созван четвертый вселенский собор. Он умер в царствование Льва I, в 458 г. Некоторые приписывают ему восточные стихиры, но другие с большею достоверностью считают их произведением другого Анатолия, монаха Студийского монастыря и ученика Феодора Студита. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2. Зам. стр. 189).

Святые мученики: Диомид, Евлампий, Асклипиодот и Голиндуха пострадали при Траяне (98–117 г. г.), в одно время с Иакинфом из дружины Феодота и Феодотии, память которых воспоминается 4 июля.

О св. Филиппе, митр. московском см. 9 января.

Свв. благоверные князья Василий и Константин были сыновьями князя Всеволода Константиновича, женатого на Марине, дочери Олега, князя курского. Воспитываемые своими родителями в правилах христианского благочестия, князья Василий и Константин своим поведением оправдывали надежды родителей. В 1238 году князь Всеволод пал в битве с татарами на р. Сити, и юные князья остались без руководителя. Как старший сын, князь Василий наследовал ярославское княжение. Mного беспокойства и неприятностей предстояло испытать юному правителю.... Его подданные были рассеяны нашествием татар, города и селения были разорены, многие жены посоле смерти своих мужей на поле брани за отечество нуждались в крове и пище. Кроме забот об устройстве разоренного и обнищавшего княжества, нужно было приобрести милость хана, представлявшего собою в то время грозную силу, силу такую, которой невольно должно было подчиняться. И князь Василий вместе с другими князьями в 1242 г. ездил в орду на поклон к Батыю. Эта поездка хотя и окончилась для князя Василия благополучно, и он хотя и был отпущен из орды с честью, однако на следующий год снова должен был отправиться вместе с своим дядею, великим князем Ярославом, к хану для снискания его милости. Вступив после возвращения из орды в брак с княжной Ксенией, князь Василий был вскоре утешен среди скорбных обстоятельств того времени рождением дочери Марии, а потом сына Василия. Однако семейное несчастье вскоре постигло князя: его сын еще в малолетстве скончался. Так суждено было блаж. князю испытывать несчастья в продолжение всей своей жизни! Действительно, еще в молодых летах лишиться родителя, собственными глазами видеть опустошение родной земли, слышать стоны разоренных, на первых порах брачной жизни испытать одну из печальных ее сторон – лишение сына, –жить при таких скорбных обстоятельствах нелегко. А сколько горя, надо думать, доставляло князю бедственное положение его родины! И по мере сил он помогал eй. В страхе Божием управляя своею родовою областью, не вступая в междоусобия князей, Василий врачевал раны, нанесенные татарским погромом, обновлял храмы и облегчал тяжесть зависимости от варваров. Однако жизнь, с молодых лет исполненная скорбями, надорвала силы князя и губительно подействовала на его здоровье. Зимою в 1249 г., отправившись во Владимир для свидания с великим князем Александром, благоверный князь Василий скончался. Так не стало князя, который горячо принимал к сердцу благо своей родины. И сознавая это, почившему устроили торжественные похороны: сам великий князь Александр вместе с ростовскими князьями Борисом и Глебом провожали гроб благоверного Василия от Владимира до Ярославля; при большом стечении плачущего народа ростовский епископ Кирилл совершил погребение над почившим, и его честное тело было положено в ярославском Успенском соборе на северной стороне.

Князь Константин наследовал княжение брата, стараясь заменить его своим подданным и, насколько возможно устроить их покой; но, к великому огорчению Константина, татары то и дело разоряли русских. Шайки варваров скитались по Русской земле и опустошали ее; они являлись то там, то здесь, и повсюду их нашествие сопровождалось грабежами и убийствами. В 1257 г. в июле татары напали на Ярославль. Князь Константин вышел с малочисленною дружиною на другую сторону реки Koторости, на гору, чтобы отразить врагов. Произошла кровавая сеча, в которой много было побито татар. Не мало пало и ярославцев, а вместе с ними сложил свою голову в битве за родину и князь Константин. Лишившись князя, ярославцы должны были испытать и ужасы татарского погрома после несчастной для них битвы. Когда враги удалились, тело благоверного Константина с честью было погребено в соборной церкви, подле брата его св. Василия. Много слез пролили ярославцы, отдавая последнюю честь своему князю. Тяжела была для них эта утрата князя. Гора, где происходило сражение, и до настоящего времени сохраняет данное ей после смерти св. князя Константина название Туговой, как место туги и слез, пролитых осиротевшими ярославцами.

Несколько столетий почивали свв. князья Василий и Константин в соборном храме Ярославля. Народ чтил память их, как святых угодников Божиих. Некоторые по легкомыслию вздумали было недоверчиво относиться к святости князей, но видимо для всех были наказаны. В 1501 году святость мощей святых Василия и Константина вполне подтвердилась. В это время Ярославский кремль сгорел; приступили к его возобновлению; когда стали копать рвы для нового соборного храма, обрели два гроба с нетленными телами; по надписям на каменных плитах оказалось, что это были гробы блаженных князей Василия и Константина. Совершена была панихида, и гробы снова были опущены в землю. Но вот налетели тучи; почернело небо, загудел ветер, загремел гром и разразилась буря. Две недели продолжалась буря, сопровождаемая ливнем и громом. Ярославль задумался.. «не за то ли, – думал каждый, гнев неба, что сокрыты в землю мощи князей, молитвенников за Ярославскую страну». Епископ и духовенство по просьбе народа вынули святые остатки из земли и перенесли в церковь святых князей Бориса и Глеба. Когда об этом узнал великий князь Иоанн Васильевич III, то немедленно прислал из Москвы искусных каменщиков для построения каменного собора, куда и были перенесены мощи свв. князей, Василия и Константина. Сам Иоанн Васильевич впоследствии приходил на поклонение свв. мощам, от которых истекали исцеления. В настоящее время память святых князей празднуется 3 июля; имени их издавна в Ярославле посвящен придел в соборе. (Русск. свв. Филарета, арх. Черниг.; жит. свв. Муравьева; Ярославск. епарх. ведом. I860 г. №14).

Местом подвигов преподобных Иоанна и Логгина был Соловецкий монастырь. Подвизаясь здесь в то время, когда игуменом был св. Филипп, и пользуясь его руководством, преподобные проводили жизнь в строгом посте и зорко следили за своею совестью. Вполне отдавшись воле пр. игумена, Иоанн и Логгин были безответными исполнителями его приказаний и возрастали в жизни духовной. От природы одаренные наблюдательным умом, Иоанн и Логгин и без книжного знания умели читать открытую для всякого книгу природы. Величественно раскинутый небесный свод возносил их умы к миру горнему; мириады звезд обращали их мысль к Виновнику мира, назначившему всему свой порядок; безбрежное, необозримое море возносило преподобных умом к Тому, Кто положил предел и морю; благодетельный свет солнца глубоко затрагивал сердечные струны преподобных и понуждал их в благоговении славить Свет самобытный. Явления природы, возводящая мысль преподобных к Виновнику вселенной, мудрое духовное руководительство св. Филиппа настолько сильно действовали на преподобных, что они, под влиянием всего этого отдавшись всею душою на служение Богу, шли быстрыми и твердыми шагами по пути нравственного совершенства, достигая все более и более высших его степеней.

В 1561 году преподобные Иоанн и Логгин отправились на судах на твердую землю, которой и достигли благополучно. Когда же они возвращались назад, разразилась страшная буря; бушующие волны разбили суда, и преподобные потонули. Однако тела праведных волны скрыли только на время. Свв. тела были обретены нетленными на Корельском берегу, за 120 верст от обители в устье Сосновки, и положены в часовне св. Николая на Яренге.

Вскоре разнообразные чудесные знамения засвидетельствовали святость Иоанна и Логгина. Так, женщина, по имени Мария, три года страдала от беснования, нередко порывалась она броситься в огонь или в воду, чтобы покончить с своею жизнью, и тем вынудила своих родных запирать ее И даже надевать на нее оковы. Однажды муж Марии встретил ее на свободе и, предполагая, что она каким нибудь образом самовольно освободилась, хотел снова ее заключить. Но Мария рассказала мужу, что ей явились два благообразные мужа, сняли с нее оковы и дали возможность выйти из дому, приказывая идти на Яренгу и там поклониться гробам Иоанна и Логгина. Разумная речь больной и действительность ее освобождения из заключения чудесным образом заставили ее мужа поверить ей, и он вместе с нею отправился на Яренгу. Когда там они отпели молебен при гробе преподобных, больная исцелилась. В другой раз исцелен был преподобными один крестьянин, страдавший падучею болезнью, когда он с твердою верою на помощь угодников Божиих помолился им о своем выздоровлении. Известно также исцеление крестьянина Евфимия, страдавшего полгода желудком и вызванного в Яренгу явившимися преподобными Иоанном и Логгином. He одни больные, но и мореплаватели, застигаемые бурею, получали помощь от преподобных, которые появлялись и усмиряли грозные волны. Слава чудес, совершившихся при мощах праведников, привлекла к ним несколько иноков, которые построили себе кельи и положили основание обители.

О всех такого рода чудесах инок Илья Телов донес в 1625 году патриарху Филарету: произведено было точное исследование о чудесах святых Иоанна и Логгина, и это исследование вполне подтвердило достоверность чудес, совершавшихся при гробе преподобных.

В 1634 году был построен новый храм, куда и перенесены были мощи святых Иоанна и Логгина. (Русск. свв. Филарета, арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Описание Соловецк. монастыря, стр. 388–395).

Блаженный Иоанн был уроженец Вологодской страны. Он назывался «водоносцем», так как в молодости на саловаре занимался переноскою соленого раствора. С этими тяжелыми трудами Иоанн соединял строгий пост и молитву, как бы приготовляя себя тем самым на трудный подвиг юродства. Довольно долго потрудясь на заводах, Иоанн затем перешел в Ростов. Здесь блаженный поселился при соборном храме Успения Богоматери и начал новый подвиг, подвиг особого рода: на голове постоянно носил тяжелый железный колпак, за что и получил название «большого колпака». Но не один колпак обременял своею тяжестью Иоанна. На теле, под одеждою, Иоанн носил вериги из толстых железных крестов, тогда как на пальцах его было несколько блестящих колец. Посетив однажды Иринарха затворника, блаженный Иоанн дал ему совет носить на себе железные кресты, и сказал ему такие пророческие слова: «даст тебе Бог – научать людей от востока и запада, наполнять землю учениками, отводить людей от пьянства. За беззаконное же пьянство и разврат Господь Бог нашлет на Русскую землю иноплеменных, и они подивятся и почудятся великому терпению твоему и подвигам; меч их тебе не повредит, и они прославят тебя более верных. А я теперь иду в Москву просить у царя земли; в Москве будет много видимых бесов (литвы), но Святая Троица прогонит их своею Силою».

Поселившись в Москве, блаженный Иоанн ходил по улицам города всегда, даже и в самые жестокие морозы босой и едва прикрытый бедной одеждою, с распущенными волосами. He страшась гнева людского, Иоанн говорил правду всякому, какое бы кто положение ни занимал. Даже самому царю Борису Годунову он без всякой боязни делал укор за его тяжкий грех. «Умная голова, разбирай Божьи дела; Бог долго ждет, да больно бьет», так говорил блаженный вслух Годунову, встречаясь с ним на улицах Москвы. Годунов понимал истинный смысл слов юродивого, видел в них ясный и определенный намек на совершенное им убийство царевича Димитрия и на кару Божью, которую ему неминуемо придется нести за преступление; но боялся тронуть блаженного и, скрепя сердце, слушал от него горькую истину.

В 1589 году 3 июля блаженный Иоанн, предчувствуя свою кончину, пришел в церковь Покрова Богородицы (собор Василия Блаженного), что на рву, и просил у протоиерея место себе, где бы ему можно было лечь. Протоиерей понял, что блаженный просит места для погребения, и обещал исполнить его желание; юродивый сам указал на место могилы. От храма Покрова Богородицы Иоанн отправился на Москву-реку к Живому мосту; здесь встретился ему больной Григорий, который уже два года не владел ногою. Расспросив Григория о болезни, Иоанн как бы нечаянно наступил ему на ногу, и больной исцелился. Блаженный велел сказать об этом протоиерею церкви Покрова Богородицы, без сомнения для того, чтобы случаем исцеления побудить к исполнению обещания похоронить его в указанном месте. Продолжая идти дальше, Иоанн зашел в баню, находящуюся за рекою. В первый раз в жизни снял тогда блаженный свои вериги, трижды облился водою, приготовляя себя тем самым к погребению; за тем Иоанн лег на скамью, положив под голову все свои тяжести, и сказал присутствующим: «простите меня, братия; когда я умру, отнесите меня к церкви Покрова Богородицы, ко гробу блаженного Василия, чтобы протоиерей с братией похоронили мое тело». С этими словами блаженный скончался. Бывшие при кончине праведника немедленно известили Покровского протоиерея, и последний вместе с духовенством, при большом стечении народа, перенес тело Иоанна в храм Покрова Богородицы, где во время панихиды исцелился боярский сын Елеазар Юрьев, 20 лет страдавший глазами. Царь Феодор, много слыша от приближенных о замечательной жизни блаженного Иоанна, повелел, чтобы отпевание почившего было совершено казанским митрополитом, рязанским архиепископом и множеством настоятелей. Во время торжественного погребения вдруг забушевала буря, засверкала молния, раздались сильные раскаты грома, в самом храме был убит до смерти ризничий рязанского архиепископа; покровского диакона Пимена вынесли из церкви едва живым; священника Иоанна ударило об землю так сильно, что он долго лежал без чувств и потом, оправившись и приобщившись Св. Таин, скончался; многие другие были оглушены и опалены. «Един Бог ведает тайную вину сей небесной кары», говорит летописец, повествующий о страшном событии. Буря прекратилась, проглянуло солнце на небе, a вместе с тем потекли благодатные исцеления у гроба праведника. Одних он сам звал к своему гробу, являясь им на пути, как бы был еще живым; другие без зова с верою притекали к его помощи и получали исцеления. В памятной книжке Покровского собора записано до 15 таких исцелений. Благодатная сила блаженного Иоанна простиралась и в дальние страны. На севере, в городе Орешке, воевода Борис Петрович Благов страдал от тяжкой болезни и уже был при смерти; но вот однажды ночью в полудремоте он услышал голос: «молись Господу и пречистой Его Матери, призывай на помощь Иоанна водоносца, называемого большой колпак: молитвами его исцелит тебя Господь». Благов внял совету, призвал в молитве блаженного Иоанна; болезнь прошла, и выздоровевший прославил угодника Божия. В 1672 году 12 июня мощи блаженного Иоанна были обретены нетленными, после чего они почивали под спудом в Москве, в Рождественском приделе Покровского собора близ раки св. Василия блаженного.

В 1876 году по случаю устройства нового иконостаса в нижнем этаже Покровского собора, в приделе Рождества Богородицы, этот придел был переименован в честь св. Иоанна юродивого и св. митрополита Филиппа, память которого совершается тоже 3 июля. (Русск. свв. Филарета, арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Московск. Церк. Вед. 1876 г. №20).

Преподобный Никодим, в мире Никита, родился в селе Ивановке, Ростовского уезда. Родители Никиты занимались хлебопашеством и скотоводством, и Никита в своей молодости, будучи послушным и покорным сыном, помогал своим родителям в сельских трудах. Однажды, пася овец своего отца, юноша услышал в поле голос, громко звавший его именем чуждым: «Никодим, Никодим!» Испуганный зовом Никита прибежал к своим родителям и рассказал им о случившемся. «Верно быть тебе иноком», сказали родители Никите, и это предсказание, действительно, впоследствии исполнилось. Прожив в доме родителей до их смерти, Никита за тем оставил Ивановку и переселился в Ярославль, где обучался кузнечному мастерству. Это ремесло дало Никите возможность зарабатывать себе средства к пропитанию, и он, переселившись из Ярославля в Москву, вместе с одним товарищем из московских кузнецов, занялся в столице приготовлением гвоздей. Как человек благочестивый, Никита вел самую скромную жизнь и довольствовался малым, отдавая весь избыток своего заработка нищим; вместе с этим он в свободное от занятий время усердно посещал храмы и обители иноческие. Товарищ, с которым работал Никита, имел жену весьма худого поведения, которая задумала отравить своего мужа. С этою целью коварная женщина положила яд в приготовленную для мужа пищу. He зная замысла жены, он пригласил к себе на обед Никиту. Отрава так сильно подействовала на мужа преступной женщины, что он вскоре умер; Никита, отличавшийся умеренностью в употреблении пищи, остался жив; но отрава породила в нем постоянную мучительную боль в желудке. Эта болезнь с течением времени все более и более расстраивала здоровье страдальца и истощала его силы. Но вот однажды Никита встретил человека средних лет в виде странника одетого в рубище, который спросил его: «чем ты болен, Никита? что с тобою случилось? Страдалец рассказал причину своей болезни. Странник сказал ему: «приходи ко мне к храму Покрова Пресв. Богородицы, что на рву: там дам я тебе лекарство, которое молитвами Пресв. Владычицы тебе поможет». Никита пошел; незнакомец дал ему выпить из небольшого сосуда. И больной мгновенно почувствовал, что утолились мучительные боли в его желудке, и что он совершенно стал здоров. Исцелитель тотчас же стал невидим: это был блаженный Василий, Христа ради юродивый, явившийся Никите в том виде, в каком обыкновенно изображался на иконе. В другое время, бывши на Кулишках, Никита остановился у землянки жившего там юродивого Илии, которого окружила толпа. Увидев Никиту, Илия воскликнул: «ко мне пришел пустынник Хозь-Югский?» Никита задумался над словами юродивого. Стараясь вникнуть в смысл этих слов, он припомнил странный голос, слышимый им еще в молодых летах, недавнее чудесное исцеление, и все это объяснил, как Божественный призыв к иночеству, почему и решился навсегда оставить суетный мир. Придя в Чудов монастырь, Никита обратился к архимандриту Пафнутию и со слезами просил принять его в число братии. Пафнутий взял Никиту к себе в келью. Под руководством самого настоятеля Никита обучался чтению и пению, неопустительно присутствуя при богослужениях. He мало преподобный потрудился и в различного рода послушаниях; он рубил дрова, носил воду, пек хлебы для братии. Все это он исполнял терпеливо и усердно, с кротостью и в молчании с опущенными вниз очами. После этого искуса Пафнутий постриг Никиту в иноки с именем Никодима. В 1607 году, после семилетнего пребывания Никодима в Чудовом монастыре, Пафнутий возведен был в сан митрополита Крутицкого, и взял с собою любимого ученика своего Никодима из Чудова в Крутицкий архиерейский дом. Многолюдство архиерейского дома было не по душе Никодиму, и он через год стал просить митрополита отпустить его на север, чтобы там проводить жизнь в одиночестве. He желая расставаться с своим любимым учеником, владыка старался удержать его при себе; но, видя непреклонность желания Никодимова, отпустил его с миром, благословив на дорогу иконою Пресв. Богородицы Неопалимая купина. Никодим отправился на север. Находившаяся здесь уединенная Кожеозерская обитель понравилась Никодиму, и он решился в ней остаться. Полтора года прожил здесь Никодим в глубоком смирении, трудясь в хлебне и поварне. Такая жизнь Никодима обратила на него внимание всей братии, и он, избегая славы человеческой, удалился из обители в недалекую от нее пустыню, на берег реки Хозь-Юги. Здесь, среди топей и непроходимых болот, в чаще лесного кустарника, устроил себе Никодим маленькую келью и стал подвизаться в ней в глубоком безмолвии. Время свое проводил отшельник в молитвах, псалмопении и трудах телесных. Около хижины у него был разведен огород, где он сам трудился, копая гряды и насаживая огородные овощи; в другое время он любил ловить удочками рыбу, но сам редко ее вкушал, отсылая ее в Кожеозерскую обитель. Ни днем, ни ночью не давал преподобный себе отдыха: днем он обыкновенно трудился в работах, ночью же молился Господу, и лишь к утру, да и то сидя, дозволял себе не много подремать. «Никодим, Никодим, часто говаривал сам себе преподобный,– нашел ты место безмолвное, по душе, удобное ко спасению; старайся, не ленись, хотя в едино на десятый час потрудись, потому что вечер близок и не замедлит приходом праведный Судья, воздавая каждому по делам». Силою веры отражал от себя пустынножитель страхования ночные, которыми пытался возмущать его покой враг спасения человеческого. Ходя с водоносом за водою к реке, отстоявшей на полверсты от его хижины, во время пути творил отшельник вслух молитву Иисусову. Оглашался воздух пустыни всесильным и всесвятым именем Господа, и трепетали пред ним темные духи области воздушной. Пламенная молитва к Господу и твердое упование на Его помощь и в других случаях не раз спасали Никодима от бед. Так однажды загорелась келья преподобного, и он не оставил ее: взяв на руки свои икону Богоматери, молитвенно взывал он к Богу о сохранении кельи, и внезапно пролившийся дождь угасил объявший кровлю огонь. В другой раз вода в Хозь-Юге так поднялась, что затопила пустыню и самую келью отшельника; только одна кровля кельи не была залита водою. Преподобный снова взял икону Богоматери и, поднявшись с нею на кровлю кельи, молился об избавлении от потопления и стоял на кровле до тех пор, пока вода не отступила от его жилища. Пришли однажды к преподобному и разбойники, но вследствие его крайней бедности им пришлось похитить только запас сухарей и овощи с огорода отшельника. Однако и за это вскоре все они были наказаны: заблудившись в пустыне, они с трудом отыскали дорогу к хижине Никодимовой и возвратили ему похищенное. Зимней порой снежная метель так заметала жилище пустынника, что посланные однажды из обители иноки проведать его и снести ему запас хлеба едва могли отыскать следы его кельи. Лишь малое отверстие вело к ее входу, и, как в пещере, под глыбами снежными пребывал преподобный, терпеливо ожидая, пока весеннее солнце освободит жилье его от снежного савана. Келья Никодимова наконец обветшала и грозила падением. Видя непрочность обветшавшего жилища Никодима, служители Кожеозерской обители просили его позволить им срубить для него новую избу. Долго нe соглашался старец, но наконец уступил их просьбам. Co слезами оставил он старое, им самим устроенное, жилище, в котором уже много лет подвизался. Близ новой своей кельи выкопал он себе глубокую могилу и часто в нее спускался для молитвы. В могиле этой без пищи, питаемый и укрепляемый Божиею благодатью, провел он однажды всю св. четыредесятницу. Суровыми и непрестанными подвигами в пустыне преподобный Никодим достиг столь высокой степени духовного совершенства, что получил от Бога дары прозорливости и чудотворения. Так, один инок обители Кожеозерской, глубоко уважавший отшельника и за свою кротость и смирение пользовавшийся его любовью, послан был однажды по делам монастырским на Онегу. Никодим просил его прислать ему оттуда удочек для рыбной ловли. Инок исполнил просьбу старца, присоединив при этом от усердия своего к удочкам несколько серебряных монет. Посланный с этим даром постучал в двери кельи преподобного, но он приказал развязать ему узел с удочками и вынуть оттуда деньги, ему не нужные. В 1624 г. в Петров пост, Кожеозерский игумен Авраамий, взяв с собою инока Моисея и послушника Иоанна Дятлова, поплыл озером и р. Хозь-Югою на монастырские покосы, бывшие по берегу этой реки. Поровнявшись с пустынею Никодима, он захотел посетить отшельника и, вышедши из лодки с послушником Иоанном, пошел по направлению к хижине преподобного. На половине дороги встретил их сам пустынножитель и с великим смирением – до земли поклонился игумену, прося его благословения. Игумен тоже отвечал поклоном и спросил старца, – кто известил его об их прибытии. «Никто, отвечал старец, но я давно жду вас, ибо знал, что у меня будете». Идя с игуменом к своей кельи, старец нечаянно взглянул на сопровождавшего их послушника и спросил игумена: «давно ли живет в обители Иван Дятлов?» Изумился игумен прозорливости старца, ибо не более двух недель пришел к ним в обитель Дятлов, и совершенно незнаком был пустыннику, которого видел впервые. Иоанн с давних пор страдал глазною болью, почему, бросившись к ногам преп. Никодима, просил его молитвами своими помочь ему. Старец вел душе-полезную беседу с игуменом, и, по-видимому, не обратил внимания на просьбу послушника. Прощаясь с игуменом Авраамием, усердно просил он его не забывать в молитвах своих при бескровном жертво-приношении. Между тем Иоанн почувствовал заметное облегчение глазной своей боли. Впоследствии болезнь эта прошла у него совершенно, и он мог свободно читать книги, но внезапно опять подвергся ей в сильной степени. Во сне предстал ему преподобный и, коснувшись болящих его очей, сказал: «чадо Иоанн! я молил за тебя Бога, и Он дарует тебе исцеление». С тех пор глазная болезнь к Иоанну более не возвращалась. В 1635 г. поморяне Кириак Козлов и Иван Пешков рассказывали о себе в Кожеозерской обители следующее: в весеннее время поплыли они из реки Варгуты в Белое море; их застигла буря и понесла их лодку между льдин. Положение их было отчаянное; они начали призывать на помощь себе свв. угодников Божиих, вспомнили и преподобн. Никодима, о котором прежде слышали. Внезапно явился на корме старец и сказал: «я Никодим Хозь-Югский, которого вы призывали. He бойтесь, упование возложите на Господа и Пресв. Богородицу: Она вас спасет». Под управлением чудного кормчего, льдины, затершие лодку, разделились и открыли для нее свободный проход, которым вскоре достигла она берега, где преподобный стал невидим. Слух о чудесных действиях преподобного Никодима сначала распространился по окрестностям, a затем достиг самой столицы. Патриарх московский Иоасаф, услышав о Хозь-Югском подвижнике послал ему в дар дорогую шубу, прося помолиться за благоверного царя, царство его и св. Церковь. Благоговейно приняв дар первосвятителя, Никодим поцеловал шубу, а потом отослал в Кожеозерский монастырь, говоря: «для моей худости довольно и рубища».

Время жизни преподобного уже близилось к концу. За семь дней до смерти он стоял на молитве и слезно просил Господа соделать его причастником небесного Своего царствия. Внезапно два светлых мужа взошли в его келью: один в одежде святительской, другой в иноческой. Преподобный Никодим испугался, но один из явившихся сказал: «не бойся, житель пустынный и ревнитель преподобных! Бог послал нас к тебе возвестить о скором твоем преставлении, и что восприимешь ты блага Иерусалима небесного, уготованные любящим Его. Я, Алексий митрополит Московский, а со мною Дионисий архимандрит Троице-Сергиевский, возвещаем тебе, что то, о чем ты молился, исполнится, и скоро водворишься ты со святыми в царствии небесного Владыки». После этого явившиеся стали невидимы отшельнику. Пригласив к себе в пустыню Кожеозерского игумена Иону, преподобный Никодим рассказал ему о своем видении; тогда игумен уговорил его идти с ним в обитель, чтобы благословить братию и докончить в ней многолетний свой подвиг. Братия встретила преподобного с великою честью. Поселившись в малой отдаленной кельи, только сорок дней прожил в обители преподобный. Ему прислуживал вышеупомянутый Иоанн Дятлов. Идя однажды из трапезы мимо кельи старца, Иоанн услыхал, что преподобный зовет его сквозь скважину затворенной двери. Поспешив на зов, нашел он старца сидящим в сенях на пороге. «Чадо Иоанн! доведи меня в келью, ибо изнемогаю», – просил его преподобный. Иоанн исполнил его просьбу, и старец благословил его, говоря: «иди с миром, Господь да будет с тобою во все дни жизни твоей!» Иоанн удалился, святой же старец вскоре скончался. Лице почившего было светло: радостная улыбка оживляла старческие его черты, в которых просвечивал отблеск бессмертия. Время кончины преподобного Никодима относится к 3 июля 1640 года. Игумен Иона и братия с великою честью погребли тело св. старца близ соборной церкви Богоявления Господня, с южной стороны, и многие чудотворения потекли от его гроба. Слепцу посещением угодника Божия было даровано прозрение; болящей женщине облегчение ее недуга. He только при гробе преподобного, но и в пустыне его, на месте его кельи, где был водружен потом крест, недужные получали благодатную помощь молитвами пр. Никодима. Самая мантия его иноческая и посох старческий получили силу целебную. Многим являлся он в сонных видениях во благо; являлся и наяву путникам, заблудившимся в тундрах пустынного севера, и пловцам, бедствовавшим на водах Белого моря, направляя их на путь настоящий и избавляя от опасности и смерти. Особенно преподобный Никодим прославился своими пособиями для путников, блуждающих в тундрах севера и для бедствующих на море. Так случилось, что пятидесятник из Архангельска отбился на Белом море от своих товарищей, с которыми занимался ловлей моржей. Долго он блуждал по льдинам, не имея хлеба, и, наконец, выбившись из сил, лег ожидать смерти; было утро. Вдруг он видит пред собой старца и слышит от него следующее: «обещайся помолиться на Кожеозере всемилостивому Спасу и Он спасет тебя от смерти. На вопрос пятидесятника явившийся назвал себя Никодимом. Видение исчезло, и немедленно сильный ветер оторвал льдину, где лежал заблудившийся; льдина понеслась среди громадных льдов ничем не удерживаемая, наконец пристала к берегу, и пятидесятник таким образом спасся. (Русск. свв. Филарета, арх. Черниг. Душ. Чтен. 1869 г. ч. 8. Mоск. В дом. 185–2 г. №33, 34).

Св. Андрея, архиепископа Критского. Св. священномуч. Феодора, еп. Киринейского. Свв. мучч. Феодота и Феодотии. Пр. Марфы, матери св. Симеона Дивногорца. Обретение мощей пр. Евфимия Суздальского.

(Доната, еп. Ливии. Асклипиады чудотворицы. Священномуч. Феофила. Пр. Менигна. Иконы пр. Богородицы Галатские).

Св. Андрей родился в Дамаске. Любовь к иноческой жизни пробудилась в нем очень рано. На 14 году он уже удалился для подвигов в Иерусалимскую обитель св. Саввы, и скоро прославился своею строгою жизнью. Феодор, правитель патриархии (патриарха тогда не было по случаю нападения магометан), принял Андрея к себе в должность секретаря – синкелла. В 679 году он отправился вместе с двумя доверенными Иерусалимского патриарха на 6 Вселенский собор, созванный против монофелитов и затем возвратился в Иерусалим со списком определений собора. Вскоре его снова вызвали в Константинополь; он был поставлен диаконом великой Софийской церкви и исполнял обязанность «питателя сирот». При Императоре Юстиниане II он сделан был епископом Критским. Он скончался во время поездки в Константинополь в 712 г. Стефан Новгородец видел его мощи в Константинополе около 1350 г. От св. Андрея дошли до нас сочинения, в которых он является проповедником и церковным поэтом. Известно до 20 слов его на церковные праздники, которые отличаются глубиною чувства и мысли. Главное произведение св. Андрея – это великий покаянный канон, в котором высокое религиозное одушевление облеклось в самую поэтическую форму. Основная мысль канона – мысль о необходимости покаяния. Перед слушателями канона проходит ряд лиц, из священной истории, которые своими примерами побуждают нас к сокрушению во грехах. «С чего начну я оплакивать, говорится в каноне, деяния моей злосчастной жизни? Какое начало положу, Христе, моему сетованию? Но Ты, милосердый, дай ми оставление прегрешений. Грех лишил меня Боготканной одежды и, как листьями смоковницы, облек меня одеянием стыда, в обличение моих страстных стремлений». Св. Андрей изображает далее последствие грехопадения первых людей, побуждает грешную душу вместе с Авраамом искать небесного отечества, в Исааке показывает жертву послушания, в Измаиле – пример дерзости, порождаемой угождением плоти, в Садомском огне – действие похоти, в жезле Моисеевом, рассекающем море, – Крест Христов, Которым душа христианская творит чудные дела. Затем канон переходит к царям и пророкам. В девятой песни воспеваются божественные слова и дела Христа Спасителя: примером Христа св. Андрей побуждает себя к посту и вопиет вместе с мытарем: «Боже, милостив буди мне грешному!» с хананеянкою и слепцами молит: «помилуй мя, сыне Давидов!» подобно блуднице, он моет слезами ноги Спасителя и с благоразумным разбойником взывает: «помяни мя, Господи, во царствии Твоем». (Четьи-Минеи. Христ. Чт. 1826 г. XXII).

Св. Феодор пострадал в 610 году. Из его дружины нам известны жёны: Лукия, Иароя и Киприлла. (Пролог. Мес. Вост. А. Сергия. Т. 2-й. Заметки).

Эти мученики были поставлены в вере св. мучеником Иакинфом, память которого празднуется 3 июля. По повелению Траяна им отсекли головы. (Пролог).

Св. Марфа, родом антиохиянка отличалась благочестием. Собственные наклонности влекли ее к монашеской жизни, нo родители убеждали ее выйти замуж. Колебания св. Марфы окончились после бывшего ей в церкви видения и она последовала совету родителей. Муж св. Марфы прожил не долго. Плодом их брака был единственный сын Симеон, на которого мать обратила все свои попечения. В своей матери Симеон видел живой образец христианских добродетелей. Она раздавала щедрую милостыню, посещала больных и, по возможности, облегчала их страдания, хоронила на свои средства мертвых; по отношению ко всем она обнаруживала замечательную кротость. Говорила она весьма мало. Впоследствии Симеон стал знаменитым подвижником. Мать иногда посещала его и давала совет не гордиться своими подвигами, нo помнить, что они – дело Господа. Koнчинa Марфы за год была предсказана ей и сыну в двух видениях. За несколько дней до кончины она посетила сына, и ночью ей было следующее видение: она была восхищена на небо и Пресв. Дева показывала ей райские жилища, уготованные праведным. Утром она рассказала о своем видении сыну, приобщилась Божественных Таин, а на другой день отправилась в обратный путь. В селении Теревниф она почувствовала себя больною и ее отвезли в Антиохию. Через два дня она умерла. По требованию сына, она была похоронена близ того столпа, на котором он подвизался. Марфа славилась своим благочестием, и потому ее похороны привлекли много народа и отличались своей торжественностью. Каждый желал коснуться тела праведницы. Один юноша, по имени Сергий, усомнившийся в действии этого прикосновения, впал в тяжкую болезнь и исцелился тогда только, когда помолился на гробе праведницы. Были при ее гробе и другие чудеса. Кончина св. Марфы относится к 551 г. (Четьи-Минеи).

Преподобный Евфимий, основатель и первый архимандрит Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, скончался в начале 1405 года и погребен в своей обители. (Жизнь его см. 1 апр.) В 1507 г., при архимандрите Кирилле, братия монастыря, видя, что устроенная препод. Евфимием церковь слишком тесна и ветха, задумала построить новую. Рабочие, копая канаву, нашли гроб в каменном склепе, покрытом сверху досками. Донесли об этом архимандриту Кириллу, который узнал, что в этом месте погребен был пр. Евфимий, и донес об этом епископу Симеону. Последний, в сопровождении духовенства, явился в монастырь. Открыли гроб и с удивлением увидели, что тело преподобного было нетленно, а ризы казались как бы надетыми накануне. Приложившись к мощам, епископ с духовенством, при пении церковных гимнов, вынули св. останки и перенесли их в храм Преображения Господня, где они почивают и ныне. (Пролог).

Точное изображение этой иконы находится в Москве, в церкви св. Тихона Амафунтского, у Арбатских ворот. (Арх. Иосиф. Пут. по Моск. свят. 161 стр.).

Пр. Афанасия Афонского. Пр. Лампада. Свв. мучч. Анны и Кириллы. Обретение мощей пр. Сергия Радонежского

(6 учеников пр. Афанасия. Муч. Василия и с ним 70 во Скифополи. Обновление св. Иулиана близ торга. Преподобномуч. Киприана. Пр. Афанасия пустынника)

Пр. Афанасий, родом из Трапезунта, еще в детстве лишился своих благочестивых родителей и воспитывался под руководством одной монахини. Такое воспитание положило отпечаток на ребенка, который проявлял несвойственную детскому возрасту серьезность и стремление к воздержанию. Его пытливый ум жаждал знания, и, достигнув юношеского возраста, Афанасий (его мирское имя было Авраамий) решился посетить Константинополь, бывший центром науки. Случай скоро представился ему. Афанасий удивил всех своими быстрыми успехами. В то же время он сблизился с одним знатным константинопольцем, который женился на его родственнице. Афанасий поселился в его богатом доме, но не оставлял своей обычной умеренности в пище и одежде. Однажды вместе с своим родственником Афанасий совершил поездку в Эгейское море. Присматриваясь с любопытством к незнакомым местностям, он был поражен видом Афонской горы: она показалась ему весьма хорошим прибежищем для человека, ищущего уединения. По возвращении в Константинополь, пр. Афанасий встретился с Михаилом Малеином из Кименского монастыря, близ Афона. Они много беседовали о монашеской жизни; пр. Афанасий рассказал Михаилу Малеину всю свою жизнь и изъявил решительное намерение покинуть мир и скрыться в одном из монастырей. Через несколько дней Михаил Малеин уехал, но Афанасий последовал за ним и испросил себе пострижение. Началась для него трудная монашеская жизнь. С редким терпением и усердием нес он все труды и послушания; братия искренно полюбила его. Но общежитие давало мало простора жажде подвигов; по совету св. Михаила Малеина, Афанасий удалился в уединение, жил там в безмолвии, вкушал через два дня сухой хлеб и небольшое количество воды и большую часть времени проводил в молитве. Слава подвигов преподобного вышла за пределы монастыря. Племянник св. Михаила, Никифор, будущий император Византии, проездом через Кименскую обитель, много беседовал с пр. Афанасием и вынес такое глубокое впечатление, что у него самого явилось желание променять свой высокий сан и все мирские блага на созерцательную жизнь в пустыне. Но преподобный сказал ему: «возложи надежду твою на Господа и Он устроит относительно тебя, как хочет».

Между тем св. Михаил, предвидя свою близкую кончину, хотел передать Афанасию свое игуменство, но он, сознавая себя недостойным такого высокого сана бежал. Он переходил из обители в обитель и внимательно присматривался к жизни афонских монахов. Дикие расселины афонских гор давали прекрасное прибежище христианским подвижникам. Афанасию понравилась их суровая жизнь, но он не решился долго прожить здесь, потому что, по смерти св. Михаила, его племянник Никифор употребил все меры, чтобы отыскать бежавшего подвижника. Чтобы не быть узнанным, Афанасий назвался Варнавою и отправился в дальнюю обитель, где и стал жить под руководством одного старца. Принимая Афанасия за простого корабельщика, не умеющего даже читать, старец начал учить его грамоте. Между тем поиски Никифора продолжались. Его посланцы явились к главному игумену афонских монастырей и расспрашивали о беглеце, называя его имя, описывая его наружность и говоря о его учености. «Такого инока, ответил игумен, нет в наших горах, но скоро у нас будет собор всех живущих в этой горе и тогда мы узнаем того, кого вы ищете».

На Афоне существовал обычай три раза в год собирать общее собрание братий в Карейской лавре. В праздники Рождества Христова, Пасхи и Успения Богородицы иноки собирались вместе, совершали общее богослужение, приобщались св. Таин и вкушали общую трапезу. В числе пришедших был и Афанасий. Игумен увидел, что его черты напоминают те признаки, которые указывались посланцами Никифора. Он решился испытать его книжные познания, но Афанасий отказался читать, называя себя полным невеждою. Игумен настаивал и св. Афанасй, не смея противиться его приказанию, стал громко, внятно и с полным выражением читать указанное ему место. Он был узнан и просил игумена не выдавать его Никифору, так как последний увез бы его с Афона. Игумен согласился исполнить такое благочестивое желание и позволил Афанасию жить в одинокой келье. Молитва и переписка книг были постоянными занятиями Афанасия. Здесь его посетил брат Никифора Лев, много беседовал с ним и так умилился его словами, что дал средства на постройку новой церкви в Карейской лавре. Приходили и многие другие к Афанасию, так что он наконец решился идти в более уединенное место на краю Афона, где он прославил себя многими подвигами. Ho и здесь он не нашел желанного спокойствия. Никифор, отправляясь во главе войска против Магометан, просил иноков помолиться о нем и прислать к нему Афанасия. Афанасий отправился и долго беседовал с Никифором. Последний напомнил преподобному о своем желании сделаться иноком и, по окончании войны, действительно прислал ему средства на постройку обители. Афанасий принялся за дело, но Никифору не суждено было успокоиться в монастыре; судьба готовила ему более высокое и более бурное поприще. Одним из дворцовых переворотов, которые были нередки в Константинополе, возвел его на императорский престол. Честолюбие взяло верх над благочестивыми стремлениями. Афанасий весьма опечалился, узнав об этом; он оставил построенную им обитель и уехал на остров Кипр, но потом опять возвратился на Афон. Впоследствии он встретился с Никифором, который принял святого с почетом, богато одарил монастырь, в котором он жил, и обещал быть христианином на престоле.

Деятельная жизнь и подвиги св. Афанасия изнурили его тело. Он стал часто болеть; большое дерево, упавши ему на ногу, заставило его три года пролежать в постели. В самой обители у него возникли недоразумения с монахами. Многие говорили, что он отдает слишком много времени и труда занятиям мирским, воздвигая дорогие постройки, устраивая водопроводы, засевая нивы, насаждая виноградники и делая таким образом монашескую обитель как бы мирским селением. Один из недовольных решился даже убить пр. Афанасия. Ночью он постучался в дверь и произнес обычные слова: «благослови, отче!» Преподобный отворил дверь. Доверчивость Афанасия так поразила инока, что он выпустил из рук меч и со слезами просил прощения. Афанасий обещал предать все это забвению. Он продолжал увеличивать обитель различными постройками. Однажды отправился он вместе с братиею осматривать одну из недоконченных построек. Когда он вместе с шестью монахами взошел на верх здания, оно обрушилось. Пять человек были задавлены камнями, но св. Афанасий оставался жив в течение некоторого времени; по крайней мере иноки начавшие разрывать камни и мусор, слышали голос преподобного, раздававшийся из под развалин. Когда его откапали, он был уже мертв. Bсe тело его было невредимо и только на правой ноге оказалась рана. На погребение Афанасия стеклись все иноки Афона. У его гроба совершались чудеса. (Четьи-Минеи. Афонск. Пат.).

Преподобный Лампад подвизался в Иринополе. От юности он посвятил себя постническому житию, жил богоугодною жизнью и удостоился дара и многих чудес при жизни и по смерти. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметк.).

Св. муч. Анна одно лицо с Агнией, память которой празднуется 21 января. Она многих блудниц обратила ко Христу, творила чудеса и была сожжена, как волшебница. Кирилла – Кигрилла, она скончалась с Феодором. См. 4 июля. (Месяц. всех свят. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Слава. о святости и чудесах преподобного Сергия распространилась еще при его жизни. Посл его кончины многие приходили молиться при его гробе. Один благочестивый муж, во время усердной молитвы, был охвачен дремотою и увидел св. Сергия, который обратился к нему с такими словами: «скажи игумену этой обители, напрасно так долго оставляют меня под землею». Пробудившись, он сказал о своем видении игумену Никону, ученику св. Сергия. Когда духовенство, князья и бояре открыли гроб, воздух наполнился благоуханиями; тело святого оказалось нетленным и даже одежда нимало не поддалась порче. Мощи святого, при пении псалмов и песней, положены были в раку. Это было в 1423 г. Над гробом святого заложена была каменная церковь. (Пролог).

Преподобномуч. Киприан пострадал от турок в Константинополе в 1679 г. (Афонск. Патер. Месяц. Вост. А. Сергия).

Преподобный Афанасий пустынник, называемый иначе «железный посох», был ученик святого Сергия. Еще при жизни преподобного Сергия, многие из его учеников, подражая учителю, отправлялись в пустынные места и способствовали основанию новых монастырей, которые являлись в одно и тоже время и прибежищами для ищущих уединения и могучим средством для населения пустынных стран. Афанасий вместе с преподобным Феодосием основали Череповецкий Воскресенский монастырь, около которого с течением времени возникла слобода. В 1780 г. эта слобода была обращена в уездный город Новгородской губернии, под названием Череповца (Пр. Макарий. Ист. Р. церкви. Т. 5-й).

Пр. Сисоя Великого. Св. муч. Лукии девицы и с нею Рикса, Антония, Лукиана, Исидора, Дюна, Дюдора, Кутония. Ароноса (Ориона), Капика и Сатура. Св. муч. Коинта. Свв. Мучч. Исавра дьякона, Иннокентия, Филикса, Ермия, Василия и Перегрина и с ними Руфа и Руфина. Свв. мучч. Марина и Марфы и чад их: Авдифакса и Аввакума и с ними Кирина, Валентина пресвитера, Астерия и иных многих. Св. Иулиании девицы, княжны Ольшанской.

(Св. муч. Архиппа, Филимона и Онисима. Mуч. Аполлония, Муч. Александриона. Муч. Епимаха. Пострадавших еще с Лукиею Анатолия, Серина, Aпамa, Виктора, Неаса, Аполлония, Паппиана).

С юных лет св. Сисой стал думать об иноческой жизни. Образцом своим он избрал св. Антония Великого и, удалившись в Египетскую пустыню, жил в той самой горе, в которой подвизался св. Антоний. Окрестные жители считали пр. Сисоя великим чудотворцем и, приходя к нему, искали благословения, помощи и совета. Рассказывают, что однажды пришел к нему какой-то мирянин с маленьким сыном. Дорогою мальчик разболелся и умер. Отец нес своего мертвого сына к св. подвижнику с полною уверенностью, что последний возвратит ему жизнь. Положив мертвого мальчика к ногам святого, отец пал на землю, прося благословения Пр. Сисоя. Св. Сисой, не зная, что мальчик мертв, обратился к нему с следующими словами: «встань, дитя мое», и мертвый воскрес и пошел за своим отцом. Пр. Сисой, скромность которого равнялась его святости, просил отца не рассказывать никому об этом чуде.

Строгий к самому себе, св. Сисой был весьма снисходителен к другим. Он глубоко верил в неисчерпаемость божественного милосердия и когда его спросили: «достаточно ли одного года иноку, чтоб загладить грех», он ответил: «это жестоко; если человек покается всею душою, то Бог и в три дня примет его покаяние».

Преподобный прожил в пустыне шестьдесят лет. О его кончине рассказывают следующее. Лежа на смертном одре, преподобный вдруг озарился как бы особенным светом и сказал: «вот явился авва Антоний». Через несколько времени он прибавил: «вот лик пророческий, вот лик апостольский». Лице его становилось все светлее и светлее. Наконец он произнес: «вот явился Христос и говорит: принесите мне пустыни сосуд избранный». С этими словами преподобный скончался. Это было около 429 г. (Четьи-Минеи).

Лукия, посвященная Богу дева в Кампании, взята была в плен варварским царем Авуеем и отведена в его страну. Авуей воспылал преступною страстью к своей пленнице, но, встретив с ее стороны решительный отпор, проникся к ней уважением и дал ей особое помещение, где она проводила время в молитве. Молитвы мученицы даровали царю Авуею несколько побед над врагами. Таким образом Лукия прожила около 20 лет, но потом отправилась с царем Авуеем в Рим, где им и были отрублены головы, по приказанию префекта города Елием. Мученическая смерть ее была началом других казней. Схвачены были еще 21 человек и погибли от меча. Это было в 301 г. в царствование Диоклитиана. (Пролог).

Св. муч. Коинт был родом из Фригии. Придя в Эолиду, он помогал бедным и исцелял народ от болезней. Претор Руф, принуждавший св. Коинта приносить языческие жертвы, был исцелен им от тяжкого недуга и отпустил его с богатыми дарами. Вскоре он был схвачен жителями города Кимы (на морском берегу, на самом севере ефесской митрополии) и предан мукам. После молитвы мученика, город и округ подвергся землетрясению. Язычники, напуганные грозным явлением, оставили мученика в покое, но новый начальник города Клеарх через 40 дней после землетрясения велел перебить ему голени. Выздоровев, святой около десяти лет ходил по разным странам, помогал бедным, исцелял больных и умер в мире. Его страдания падают на царствование Аврелиана (270–275), а кончина случилась около 283 г. (Пролог).

Эти мученики пострадали в македонском городе Аполлонии в конце 3 или в начале 4 века. Из службы им видно, что мощи их источали чудеса. (Четьи-Минеи. Пролог).

В царствование императора Клавдия II прибыл в Рим из Персии благородный и богатый христианин Марин с женою своею Марфою и с двумя сыновьями Авдифаксом и Аввакумом. В это время христиане римские терпели жестокое гонение. На них возлагали самые тяжелые работы и истребляли целыми сотнями, при чем нередко сжигали самые тела их. Благоговея пред твердостью и терпением мучеников, Марин с семьею посещал заключенных в оковы, помогал им деньгами, старался всеми мерами утишить их страдания и облегчить скорби и погребал тела умерших. Клавдий велел схватить Марина, но он заблаговременно скрылся. Когда поиски прекратились, Марин снова явился в Рим. Однажды, возвращаясь после похорон мученика Кирина, он услышал пение. Оказалось, что то были голоса христиан, собравшихся в одном доме для богослужения, Марин постучался в двери; сначала ему не хотели отпереть, опасаясь нападения язычников, но потом сам епископ Каллист впустил в дом св. Марина с его женою и детьми, и они пробыли в этом дом около двух месяцев.

В числе христиан, подвергшихся гонению, был пресвитер Валентин. Речи этого святого, обращенные к мучителям, были исполнены такого глубокого убеждения и чувства, что сам Клавдий, слушая его, стал колебаться в своем языческом упорстве, только слова окружающих укрепили его во враждебных намерениях против христиан; однако он не сразу решился употребить в дело муки, а прежде хотел прибегнуть к увещеваниям. С этою целью Валентина отправили к сановнику Астерию. Астерий, слыша, как Валентин в своей молитве называл Христа светом, предложил ему доказать истинность этих слов, возвратив именем Христа свет очам его слепой дочери. Св. Валентин помолился, возложил свои пальцы на глаза девушки и она прозрела. Астерий крестился со всем своим домом, за что и был схвачен, по приказанию Клавдия. Вместе с семьею его отправили в город Остию для мучений. Разнообразные пытки, придуманные мучителями, не победили веры мучеников; огонь, побои, темница – все это так мало влияло на них, что окружающие язычники невольно говорили: «сам Бог подкрепляет их». Наконец все домашние Астерия, в количестве сорока шести человек, погибли жертвою языческого ослепления: одни из них были убиты мечем, другие побиты камнями.

Между тем в Риме также не прекращались гонения. Св. Валентину отрубили голову. Марина с сыновьями подвергли жестоким побоям. Св. Марфа, взирая на своих детей, укрепляла их среди страданий. Их тело строгали железом, палили огнем, отрубили им руки, и затем велено было убить их. Св. Марфа была утоплена в реке. Это было в 269 году. Мощи Марина, Марфы и детей их находятся теперь в церкви Иоанна Кущника в Риме, а мощи св. Валентина почивают в церкви св. Пракседы. (Четьи-Минеи).

Время жизни св. Иулиании относится к началу 16 века. Св. княжна была дочь князя Юрия Дубровицкого-Ольшанского, который был одним из благотворителей Печерской лавры и в 1503 году сражался с татарами. Кончина св. Иулиании последовала не позже 1540 года. Как протекла жизнь княжны, какими подвигами благочестия украшалась эта жизнь – для нас осталось не известным; но несомненно, что св. Иулиания много потрудилась для спасения своей души, за что Господь и прославил ее после смерти и увековечил ее память среди людей, как память угодницы Божией. Прославление св. Иулиании началось со времени обретения ее мощей. При печерском архимандрите Елисее Плетенецком (умершем в 1627 году) копали могилу близ великой соборной церкви, возле придела св. Иоанна Богослова, и нашли гроб с положенным на нем камнем; на этом камне был высечен герб князей Ольшанских; с тем же гербом была и серебряная дощечка, прибитая на гробе; при чем на ней была еще надпись: «Иулиания, княжна Ольшанская, дочь князя Георгия Дубровицкого-Ольшанского, преставившаяся девою на 16 году от рождения». Гроб открыли и увидели: белое с прекрасным лицом тело девицы было совершенно нетленно, и почившая лежала как-бы живая; на ней было надето шелковое платье, обложенное золотым позументом; на шее богатое ожерелье, на руках – золотые запястья; на пальцах – дорогие перстни; голова девицы была украшена золотым венцом, осыпанным жемчугом; в ушах были золотые с каменьями серьги. Едва прикоснулись к одежде св. княжны, как вся она превратилась в прах; осталось одно тело, к которому как-бы не дерзнула прикоснуться все сокрушающая смерть. Св. княжну облекли в новое шелковое платье, а ее гроб поставили в великой церкви, в углу.

Прошло не много времени и снова случилось событие, засвидетельствовавшее святость Иулиании. В 1617 году один посетитель изъявил желание поклониться гробу св. княжны; его допустили; он, казалось, с большим благоговением приложился к св. мощам. Между тем он воровски снял дорогой перстень с руки Иулиании. Когда похититель вышел из церкви, то закричал странным диким голосом и упал мертвый; при осмотре у него нашли украденный перстень; похититель оказался еретиком социнианином, не верующим в божество Сына Божия и в Св. Троицу; как еретика и как святотатца, его погребли вне церковной ограды.

Чудесное наказание святотатца, конечно, взволновало умы слышавших об этом; но затем с течением времени память о святой как-бы стала позабываться. Тогда блаженная явилась во сне архимандриту Петру Могиле и упрекала его за малое внимание к ее гробу. Блаженный архимандрит велел устроить новую раку, приготовить новое лучшее одеяние для св. мощей, и они с торжеством были поставлены па приличном месте. В это же время на гробнице св. княжны написали: «по воле Творца неба и земли живет во все лета Иулиания, помощница и великая в небе заступница. Здесь кости – врачество против всех страданий... Райские селения собой украшаешь, Иулиания, как цветок прекрасный в букете». Мощи святой в настоящее время почивают в Антониевой пещере. (Четьи-Минеи. Слов. истор. о свв. стр. 126–127. Жит. свв. Муравьева).

Пр. Фомы Малеина. Пр. Акакия. Св преподобномуч. Епиктета пресвитера и Астиона монаха. Св. муч. Евангелла. Св. муч. Кириакии. Св. мучч. Перегрина, Лукиана, Помпея, Исихия, Папия, Саторнина и Германа. Преп. Евфросинии, в миру Евдокии, Великой Княгини Московской.

(Священномучен. Евстафия. Поликарпа нового мучен. Влахернской иконы Божией матери).

Время жизни и место подвигов преподобного Фомы Малеина неизвестны. Можно однако думать, что жил он не позже X в., а на основании названия «Малеин» полагают, что местом его подвигов был пелопонесский мыс Малеа, может быть гора Малеон на восточной стороне Афона, или же наконец мыс Малеа на остров Лесбос. Сначала он был воином и славился своею храбростью и богатством. Но все это мало удовлетворяло его. Уединенная жизнь и подвиги благочестия казались ему более привлекательными. Он оставил мир и поселился в пустыне. Народ много говорил о его чудотворениях и посещал его пустынное жилище. (Четьи-Минеи).

В царствование Диоклитиана св. Епиктет был пресвитером. Он вел строгую подвижническую жизнь и общее убеждение приписывало ему дар чудес и исцелений. Рассказывают, что он исцелил пятнадцатилетнюю дочь одного сановника, которая три года лежала в расслаблении, возвратил зрение слепой и исцелил одного бесноватого. Эти чудеса увеличивали число верующих во Христа.

Однажды в убогое жилище Епиктета из простого любопытства зашел молодой язычник, по имени Астион. Святой принял его весьма ласково, расспросил о родителях и узнал, что отец его богатый и знатный вельможа, правитель города, а мать – дочь сенатора. Речи святого произвели такое глубокое впечатление на Астиона, что на другое утро он тайно от сверстников ушел в его хижину. Епиктет спросил, взошли ли семена, посеянные вчерашнею беседою в сердце юноши, и узнал, что Астион всею душою уверовал в истины христианства, но что любовь к родителям удерживает его явно исповедать Христа. Он просил Епиктета приготовить его к крещению, чтобы потом вместе покинуть родину и идти туда, где ему не пришлось бы видеть слез огорченных родителей. Преподобный одобрил слова Астиона, начал наставлять его в вере и наконец крестил. Потом они вместе отправились в город Алмирис, расположенный у устья Дуная, и, найдя вблизи уединенное место, поселились в кельи. Святая жизнь подвижников и дар исцелений, которым славился Епиктет, привлекли к их убежищу много народа. Рассказывают, что одна знатная женщина привезла своего глухого и расслабленного пятнадцатилетнего сына. Святой обратился к нему с следующим вопросом: «скажи нам, в кого должно веровать: в идолов или в Распятого Христа, Который ныне исцеляет тебя?» Отрок громко воскликнул: «в Распятого Христа». Это чудо обратило ко Христу более тысячи человек. Астион также удостоился дара чудес. Но нашлись у святых и недоброжелатели, которые обвинили их в волшебстве. Праведников схватили, заключили в темницу и затем повели на суд. На вопрос об имени и звании, они отвечали одним словом: христиане. Их подвергли мукам: били, строгали острым железом, опаляли горящими свечами. Сами мучители, видя терпение мучеников, обращались ко Христу и громко исповедовали свою веру в Него. Так сделал Вигилантий. Епиктет и Астион были брошены в темницу, но через пять дней выведены для новых пыток. Старые, еще незажившие, раны были натерты солью, политы уксусом, но и это не поколебало твердости мучеников. Они снова были брошены в темницу, где их в течении тридцати дней морили голодом. Между тем родители Астиона, после долгих поисков, узнали наконец о местопребывании и судьбе своего сына. Они отправились в Алмирид, но им не суждено было видеть сына в живых: вместе с Епиктетом он был убит язычниками до их прибытия (ок. 290 г.). Перед смертью Астион просил Вигилантия принять его родителей, если они прибудут, успокоить их относительно судьбы сына и научить св. вере. Вигилантий исполнил просьбу юноши. Убежденные им, родители Астиона познали истинного Бога и прибывший в Алмирид епископ Евангелл крестил их. Рассказывают, что, когда они, незадолго до крещения, ночью стояли вместе с Вигилантием на молитве, им было следующее видение. В дивном свете, который осиял их дом, они увидели свв. Епиктета и Астиона. Астион обнял свою мать, целовал ее и сказал: «хорошо, что ты пришла сюда, ученица Христова». С подобными же словами обратился Епиктет к отцу Астиона. Возвратившись домой, родители Астиона продали имение, деньги отдали нищим и жили богоугодно до самой кончины. (Четьи-Минеи).

Св. мученица Кириакия пострадала в Никомидии при Максимиане. В службе в честь ее говорится о раке ее чудотворящих мощей. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2).

Свв. мучен. Перегрин, Лукиан, Помпей, Исихий, Папий, Саторнин и Герман были потоплены в Македонском городе Диррахиуме, в царствование Траяна. (Там же).

Благоверная княгиня Евдокия была дочь Суздальского князя Димитрия Константиновича. Отец Евдокии, пользуясь малолетством князя Димитрия Донского, выхлопотал было себе ярлык у Хана-Чанибека на Московское княжество и стал оспаривать права у юного Димитрия. Враждующие князья скоро были примирены при содействии св. Алексия, митрополита Московского. вступив в родственную связь между собою: Димитрий Донской сочетался браком с дочерью князя Димитрия Суздальского – Евдокиею. Посл этого брака борьба князей совершенно прекратилась, и мир водворился на русской земле, почему земля русская, как пишет летописец, и рада была этому браку.

Всеми дарами природы была украшена благоверная княжна Евдокия, но мудрость и благочестие превосходили красоту ее лица. И счастлив был Димитрий, связав на всю жизнь свою судьбу с судьбою Евдокии! Княжна была супругою нежною, кроткою, набожною и вместе с своим мужем заботилась о спасении души, не предаваясь стремлению чувственности. He малую поддержку благочестивого расположения молодых супругов оказывали современные им угодники Божии. Святитель Алексий был мудрым отцом и руководителем для брачной четы. Святой Феодор, племянник преп. Сергия и игумен Симоновский, был духовником князя и княгини; сам преп. Сергий не редко посещал их и был восприемником одного из сынов их. От природы отличаясь любвеобильным сердцем, кротостью и смирением, пользуясь постоянно мудрыми наставлениями праведников, благоверная княгиня Евдокия была во всем примерною супругою, – постоянною и твердою опорою для своего мужа. Во всех его скорбях и неудачах она поддерживала его своею любовью и своими молитвами. Когда князь Димитрий перед выступлением в поход против грозных полчищ Мамая молился в храме архистратига Михаила, теплые и усердные молитвы воссылала вместе с князем и и нежно любящая супруга; помогала Евдокия Димитрию и во время самой войны, щедро раздавая в это время милостыню бедным и постоянно днем и ночью молясь в храме Господу о победе над врагами. И молитва княгини, вместе с молитвою других тогдашних угодников Божих была услышана: князь Димитрий одержал победу над Мамаем. Торжественно встречен был победитель в Москве; в числе встречавших его была и супруга. Конечно, радостно было свидание князя с княгинею после битв, в которых он легко мог пасть под ударами врагов. Но естественная радость супругов не отвлекла их от исполнения христианских обязанностей: отправившись в собор, Димитрий и Евдокия вместе горячо благодарили Господа. Благодарность Господу не ограничилась одной только сердечной молитвой к Нему: в память Куликовской битвы князь Димитрий установил поминальную субботу, известную под названием Димитриевой; княгиня же Евдокия решилась при первой возможности воздвигнуть храм в честь Богоматери за оказанную Ею помощь.

Прошло два года после знаменитой Куликовской битвы, и татары, под предводительством Тохтамыша, неожиданно напали на Москву; Димитрий немедленно уехал в Кострому собирать полки, княгиня тоже отправилась вслед за ним и в Переяславле едва не была захвачена в плен татарами. Москва сильно пострадала от татарского погрома; много слез пролили князь и княгиня по своем возвращении в Москву и всеми силами старались помочь своим подданным: более 20000 человек было похоронено на счет князя; княгиня же щедро помогала в это время бедным и сиротам и утешала словом любви плачущих.

В 1383 г. семейное несчастье сильно поразило Евдокию. В орде был задержан ее старший сын Василий, в этом же году скончался отец благоверной княгини. Тяжелым бременем ложились на душу княгини эти несчастья, она искала утешения в делах благочестия, занявшись основанием Вознесенской женской обители в Москве. Вскоре более тяжкая скорбь поразила сердце Евдокии: в 1389 году князь Димитрий, еще будучи только 39 лет от роду, сильно занемог. Болезнь не предвещала ничего хорошего, и сам князь вполне сознавал ее опасную сторону. Призвав к себе княгиню и детей, он дал им последнее наставление. «Вот, – говорил он, – отхожу я к Богу моему; ты, дорогая моя княгиня, будь отцом и матерью детям, – наставляй и укрепляй их в благочестии, чтобы были послушны по заповедям Божьим, – боялись Господа и чтили тебя во всю жизнь... Вы, дети мои, живите за одно. a матери своей слушайтесь во всем. Если кто из сыновей моих умрет, то княгиня моя наделит его уделом остальных моих сыновей; кому что даст она, то тому и есть; дети мои из воли ее не выйдут. Если у кого из сыновей моих уменьшится отчина против того, чем я благословил его, то княгиня моя наделит из уделов сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь матери. Если Бог возьмет к Себе сына моего, князя Василия, то удел его идет к следующему за ним сыну, а уделом последнего княгиня наделит сыновей моих; а вы, дети мои, слушайтесь своей матери, – что кому даст она, то того и есть... Который сын не станет слушаться матери своей, на том не будет моего благословения».

Из приведенного нами завещания князя Димитрия ясно видно, как он высоко ценил и уважал свою супругу, какие надежды возлагал на ее ум и добродетели. Он представил ей безотчетную власть распределять между сыновьями отчины в известных случаях, он поручал заботам и руководству княгини всех своих сыновей, строго наказав последним во всем слушаться своей матери.

И действительно, князь мог вполне положиться на свою супругу: после его смерти она во всей точности выполнила его волю. Шесть сыновей остались на попечении княгини, из которых, впрочем, предпоследний сын – Иван скоро умер. Посвятив свою жизнь детям, княгиня, оставшись вдовою, вопреки обычаю того времени, не поступила в монастырь, хотя ее сердце и стремилось к служению Господу под кровом мирной обители, однако, живя и в мире, благоверная княгиня вела жизнь строго благочестивую. Наделенная завещанием князя Димитрия богатыми имениями, благоверная княгиня жертвовала ими на пользу храмов и бедных. Прежде всего она выполнила обет, данный ею Богоматери после Куликовской битвы. Обещанный в то время храм во имя Рождества Богородицы был выстроен на дворе княгини, богато украшен, щедро наделен лучшими иконами, книгами, дорогими сосудами и всею нужною утварью и в присутствии всей семьи княжеской освящен святителем Киприаном (11 февраля, 1393 г.). Через два года лучшие живописцы того времени – Феофан грек и Симон Черный – покрыли стены храма прекрасною живописью. И в других местах княгиня украшала и возобновляла храмы на свои средства, особенно там, где храмы Божьи подверглись разрушению и разорению во время нашествия Тохтамыша. В городе Переяславле был построен на средства благочестивой Евдокии Горицкий монастырь. Кроме построения храмов благочестие княгини увековечено еще тем, что по ее просьбе было установлено в Москве торжественное празднество 8 сентября, в благодарность за Куликовскую победу. Благотворя храмам и заботясь о поддержании религиозного чувства в своих соотечественниках, благочестивая княгиня Евдокия была вместе с тем истинною матерью для бедных. Все неимущие получали от нее помощь, всех их она щедро наделяла от своих избытков; не позабывала при этом княгиня и пустынных жителей и, между прочим, благотворила блаженному Кириллу Белозерскому в его северной, дикой пустыни.

Особенным украшением жизни княгини служило ее тайное подвижничество. В глазах людей она являлась пышною княгинею, носила богатые одежды, украшалась жемчугом и везде являлась с веселым лицом; но на самом же деле была строгою постницею, смиряющею свою плоть тяжелыми подвигами. Однако внешняя роскошная жизнь вдовы – княгини породила злую клевету на ее образ поведения. Княгиня знала толки о ней и нисколько не смущалась ими, а даже радовалась, что невинно подвергается бесславию. Но вот злая клевета дошла до слуха сыновей княгини. Один из них – Юрий, решился объясниться по этому поводу с своею матерью. Смущение детей заставило благочестивую княгиню открыть им о своей тайной аскетической жизни. Призвав их всех в свою молельню, она сняла часть своей одежды; сыновья испугались, увидя худобу ее тела, изнуренного постом и отягченного веригами; они ясно увидели теперь, как несправедлива была клевета на их мать, но последняя однако, строго наказала всем детям не открывать другим того, что они видели, и не обращать внимания на людские толки.

Время жизни святой подвижницы – княгини уже близилось к концу, о чем ей и было возвещено явившимся ей ангелом. Видение небесного вестника на столько поразило смиренную княгиню, что она онемела. Когда видение окончилось, святая знаками дала знать, чтобы ей подали иконы ангелов. Сначала ей представлены были два лика ангельские, но она просила других; подан был образ архангела Михаила: княгиня обрадовалась, дар слова возвратился к ней и она сказала: «он – архистратиг точно в таком виде являлся мне». Образ этот, по словам древнего повествователя, стоял в храме и в его время. Решившись, хотя перед концом своей жизни, осуществить свое давнишнее желание, принятие иночества, святая Евдокия местом для этого избрала Вознесенскую обитель. На пути в эту обитель святой встретился слепец-нищий и закричал: «боголюбивая княгиня, кормилица нас нищих! Ты обещала мне во сне: завтра дам тебе зрение; исполни же твое обещание». Как будто нечаянно, не обращая внимания на слепца, княгиня опустила ему длинный рукав своей рубашки; слепец ощутил его в своей руке, отер им глаза и прозрел. Приняв в Вознесенской обители иноческий сан с именем Евфросинии, святая княгиня удвоила свои подвиги и заложила каменный храм в обители. Но еще не успел окончательно отстроиться храм, как святая Евфросиния скончалась; это было 7 июля 1407 года. Господь, прославивший святую при ее жизни, прославил ее и после смерти чудесными знамениями, совершавшимися при гробе святой княгини. Неоднократно над гробом святой Евфросинии сами собой загорались свечи, как бы знаменуя тем тот небесный свет, сиянием которого наслаждается святая в царствии небесном за свои земные подвиги.

В настоящее время мощи святой княгини Евфросинии почивают под спудом в основанном ею храме Вознесенской обители. (Истор. слов. о свв. Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева).

Эта икона, сделанная из воскомастики, находилась в Константинополе, во Влахернах. Император Ираклий, отправляясь в поход против персов, взял ее с собою и нанес поражение варварам. Из Влахернскаго храма икона была перенесена на Афон, а в 1653 г. была принесена Царю Алексею Михайловичу. В настоящее время она находится в Успенском соборе, в приделе апостолов Петра и Павла. (Месяц. Вотс. А. Сергия. Т. 2. Дни богослуж. Дебольского. Слава Богоматери).

Св. великомуч. Прокопия. Явление иконы Пресв. Богородицы во граде Казани. Св. Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого. Воспоминание знамения от иконы Богородицы честного и славного ее Благовещения во граде Устюге.

(Св. Феодосии, матери св. Прокопия. 12 жен синклитик, усеченных мечем. Двух трибунов Aнтиоха и Никострата. Св. муч. Авды. Пp. Феофила мироточивого. Преподобномуч. Анастасия. Прокопия юродивого устьянского. Нижнеломовские Казанские иконы Богоматери. Карповские Казанские иконы Богоматери. Казанские иконы Богоматери в Каташинском Николаевском монастыре. Каплуновские Казанские иконы Богоматери. Казанские иконы Богоматери в Вознесенском Московском женском монастыре. Казанские иконы Богоматери в селе Павловском. Казанские иконы Богоматери в Иркутске. Казанские иконы Богоматери в Каргополе. Казанские иконы Богоматери в Тобольске. Казанские иконы Богоматери в Ярославском женском монастыре).

В Иерусалиме, который со времен императора Адриана носил название Элии Капитолины, жил благочестивый христианин, по имени Христофор, человек знатного рода, с женою-язычницей Феодосией. У них был сын Неаний. Христофор умер, оставив сына малолетним, и Неаний был воспитан под руководством матери. Он получил блестящее языческое образование и сделался лично известен Диоклитиану, который назначил его на важный служебный пост в Египет и дал приказание преследовать христиан. Неаний отправился. Он знал, конечно, что отец его был христианин, много слышал о христианах, сам вглядывался в их жизнь, не мог не заметить резкого различия в их поведении с нравами окружающей среды и, не смотря на свои языческие убеждения, не мог не относиться с некоторым уважением к той твердости, с которою они переносили страдания за веру. Он твердо был убежден в бесполезности гонений и перед отъездом сказал об этом самому императору. По всей вероятности, его уверенность в истинности языческой религии не была очень сильна: в то время редкий из образованных язычников мог назваться верующим человеком. В таком настроении был Неаний, когда он ехал к месту назначения. Дорога была трудная; нестерпимый зной заставлял путешественников днем останавливаться для отдыха и только ночью могли они продолжать путь. Когда они миновали Апамию, поднялась гроза, началось землетрясение. Спутники Неаиния помертвели от страха, а ему послышался голос с неба, который упрекал его за то, что он хочет восстать на самого Христа. «Кто ты, Господи, ибо я не могу познать Тебя», спросил Неаний. – «Я Иисус распятый, Сын Божий». В то же время на небе увидел он знамение креста. Видение и устрашило Неания, и в то же время наполнило его какою-то особенною радостью. Прибыв в Скифополь, он заказал сделать себе крест, по подобию виденного. Когда крест был готов, на нем сами собою явились три изображения: Эммануила и архангелов Михаила и Гавриила, которые художник хотел уничтожить, но не мог. Неаний счел это за дело рук Божьих и хранил у себя крест, как великую святыню. Понятно, что занимая свой служебный пост, он кротко обращался с христианами. Однажды ему случилось быть в Иерусалиме. Жители обратились к Неанию с просьбою отразить набеги соседних кочевников. Неаний отправился против врагов и, не потеряв из своего войска ни одного человека, нанес кочевникам страшное поражение. Мать встретила победителя-сына с большою радостью и громко благодарила языческих богов за победу. Неаний стал говорить ей о ничтожестве идолов, в которых она верует и, чтобы доказать ей истинность своих слов, вошел в комнату, где стояли золотые и серебряные изображения богов, и стал сокрушать их, попирая ногами. Но Феодосия не убедилась этим; она чувствовала себя оскорбленною и поспешила в Антиохию к императору с жалобою на сына. Диоклитиан утешил мать и поручил палестинскому игемону Иусту возвратить язычеству Неания. Иуст был поставлен в затруднительное положение: с одной стороны ему грозил гнев императора, если бы он отнесся слишком снисходительно к Неанию, с другой стороны ему жаль было Неания, с которым его связывала дружба; кроме того язычники, узнав о поступке Неания, громко требовали его казни. Однако, после того, как все увещания оказались бесполезными, Иуст принужден был прибегнуть к пыткам. Многие из язычников, взирая на муки святого, чувствовали сожаление и плакали, но Неаний говорил: «не обо мне плачьте, но о погибели душ ваших». Игемон велел бросить истерзанного Неания в темницу. Темничный сторож Теренций, которому Неаний когда-то оказал благодеяние, постлал ему сена и плащ. Ночью мученику было видение: явился ему Сам Христос, коснулся его ран и, крестив водою, сказал: «с этого времени ты не будешь называться Неанием, но Прокопием. Мужайся и крепись: ты приведешь к Отцу Моему изрядное стадо!»

На другое утро Прокопий, – Неаний не называл себя иначе после чудного видения, – чувствовал себя совершенно здоровым, к великому изумлению народа, видевшего его вчерашние страдания. Многие увидели здесь проявление Божественной силы. Вечером к темнице, в которой находился мученик, явились два отряда воинов, под начальством Никострата и Антиоха и молили св. Прокопия сделать их Христовыми воинами. Мученик попросил Теренция отпустить его на время из темницы и отправился с воинами к епископу Леонтию, который и крестил их. Игемон, узнав об этом, велел отсечь воинам головы. Но благой пример не остался без подражания. Когда Прокопий снова пришел в темницу, к ней подошли двенадцать благородных женщин и сказали: «и мы рабыни Христовы!» Их подвергли пыткам, при которых присутствовала мать св. Прокопия. Она в это время не была прежнею ревностной язычницей: и в ее душу запали уже сомнения в истинности язычества. Видя мучения женщин, она воскликнула: «и я раба Распятого Христа Бога». Она, презирая свое богатство и знатность, решилась пострадать за Христа. Вместе с другими женщинами ее заключили в темницу. Прокопий весьма обрадовался обращению матери, повел ее к епископу Леонтию, который крестил ее; затем они снова возвратились в темницу. Феодосия, вместе с другими женщинами, после разнообразных мук, была убита по приказанию игемона. Но страдания Прокопия не кончились. Преемник Иуста Флавиан пытался путем убеждения заставить его отказаться от христианства, но Прокопий привел ему пророчество Сивиллы и места из различных языческих книг, которые ясно говорили о пришествии в мир Сына Божия. Но игемон не убедился этим. Прокопия подвергли новым мукам. Желая, чтобы мученик, хотя невольно, воскурил фимиам языческим богам, Флавиан велел положить ему в руку фимиам и держать ее над горящими угольями, но Прокопий вытерпел и это. Другие муки также оказались бесполезными; тогда ему отсекли голову мечем. Это было в 303 г. (Четьи-Минеи Христ. Чт. 1830 г. XXXVIII).

В царствование Иоанна Грозного, в 1579 году, девятилетняя девочка, по имени Матрона, жившая с матерью в городе Казани, видела во сне образ Богоматери, причем голос повелевал ей донести градоначальнику и архиерею, чтобы отрыли и взяли из земли св. икону, и указал место, где она была скрыта. По свойственному детям неразумию и страху, Матрона побоялась сначала открыть об этом происшествии, и только спустя неделю рассказала матери о своем необыкновенном сне. Мать не обратила должного внимания на рассказ дочери и отнесла ее сон к обыкновенной детской грезе. Видение повторилось еще два раза, а затем – третий, и уже с угрозою. Тогда мать Матроны сообщила о снах своей дочери казанскому архиерею Иеремии и городским властям. Святитель и начальник города отнеслись недоверчиво к рассказу. Мать Матроны решилась сама проверить сон девочки. 8 июля в полдень, женщина пришла с заступом на указанное дочерью место и начала копать землю. Долго копала она, но св. иконы не находила. Посл этого стали копать другие, собравшиеся из любопытства, вскопали все место, но также ничего не находили. Наконец, вместе с другими, начала копать сама Матрона на том месте, где прежде находилась печь, и только что прорыла землю на пол-аршина, как вдруг показалась икона Пресвятой Богородицы, с предвечным Младенцем на руках обвернутая в ветхое сукно вишневого цвета. Икона сияла чудным светом, как будто она недавно была изображена, и пребывание ее в земле нисколько не повредило ей. С благоговейным страхом и невыразимою радостью девочка взяла на руки святую икону и поставила ее на том же месте. Чудесное событие немедленно сделалось известным всему городу, и к месту обретения иконы стеклось множество народа, как православной, так и магометанской веры. Христиане радовались и благодарили Господа за явное знамение Его милости, магометане же дивились не понятной для них силе Божьей. Святая икона с крестным ходом была перенесена в ближнюю церковь святителя Николая и прославилась многими чудотворениями. Царь Иоанн, узнав о чудном явлении иконы Богоматери, повелел на том месте, где была найдена эта икона, построить храм во имя Пресвятой Богородицы, прислав на это значительную сумму денег из собственных царских доходов; по приказанию же Иоанна вскоре была снята копия с чудотворной иконы и отправлена в Москву. . В 1595 г. царь Феодор Иоаннович повелел на месте явления святой иконы построить женский монастырь, и там же было установлено ежегодное 8 июля празднество в память явления иконы Пречистой Владычицы. В 1798 году в Казанской обители был заложен великолепный соборный храм, который и был освящен в 1808 году; в этом храме и хранится чудотворная икона Богоматери, покрытая золотою ризою со множеством драгоценных камней. (Дни богослуж. Дебольского. Ист. росс. иер. 3 ч. стр. 322–325).

Блаженный Прокопий был иностранный купец и торговал в Новгороде; из какого города он происходил и какого был племени – неизвестно. Великолепие Новгородских храмов, торжественность православного богослужения, стройное пение клира, благолепие обрядов православной церкви и правота ее учения пленили иностранца, и он, отказавшись от папизма, присоединился к православию. При дальнейшем знакомстве с православною верою, Прокопия особенно поразила жизнь православных иноков, и он, раздав свое имение бедным, поселился в Хутынской обители. Этот самоотверженный поступок Прокопия, а также и самое его обращение в православие – что было редким явлением в то время – сделали известным имя Прокопия, и многие стали посещать Хутынскую обитель с целью, посмотреть иностранца-инока. Прокопий стал юродствовать: одевшись в изодранные одежды он старался казаться другим безумным; это еще более сделало его известным. Тяжела была земная слава для Прокопия, и он в плохой, разодранной одежде, без всяких средств покинул Новгород и отправился на восток, где местность в то время была почти еще не населена и покрыта дремучим лесом. Много огорчений и даже побоев пришлось перенести Прокопию на пути от людей, не понимавших истинного смысла его юродства; преподобный не чувствовал не доброжелательства к своим обидчикам и утешал себя молитвою, которую он, обыкновенно, совершал ночью. Дошедши до Великого Устюга, Прокопий остался в нем. Здесь он продолжал свой тяжелый подвиг юродства, расхаживая днем по улицам города и представляя себя в глазах других безумным. Жители Усгюга оскорбляли блаженного, насмехались над ним, ругали, а нередко и били его; над ним издевались и дети, и те, которые имели духовный смысл еще менее развитый, чем у детей, и не могли понимать поступков человека духовного. Прокопий безответно переносил насмешки, брань и побои, и даже молился за своих врагов молитвою Распятого, говоря: «Господи, не постави им греха сего!» Юродствуя днем на улицах города, Прокопий ночью обходил все городские церкви, и со слезами молился в церковных папертях, при чем особенно часто он молился на паперти соборной деревянной и очень высокой церкви. Когда обессиливаемое постом и бодрствованием его тело требовало отдыха, Прокопий ложился, где бы только ни пришлось: на навозе, на камни или на голой земле. И летом, и зимой Прокопий ходил без всякой обуви; одежда его была изорванная, и в ней он переносил северные морозы; пища святого была самая скудная; он принимал ее только от нищих и от людей богобоязненных, а от богачей, обогатившихся неправдою, не брал ничего. Без преувеличения можно сказать про Прокопия, что это был добровольный мученик, обрекший себя на неприятности и лишения всякого рода. Одно только и было утешение у Прокопия – посещение праведной четы – Иоанна и Марии¹. Но праведник хотя и не редко посещал эту чету, однако никогда не пользовался удобствами их жизни; особенным же другом и собеседником Прокопия был блаженный Киприан, основатель Архангельской Устюжской обители, но и у него не искал он покоя для своей плоти.

За свои великие подвиги блаженный Прокопий еще при жизни удостоился дара прозорливости. Так, однажды в праздничный день при большом стечении народа он, увидя трехлетнюю девочку Марию, шедшую с своими родителями в собор к вечерне, поклонился ей в ноги и сказал: «вот идет мать великого Стефана, епископа и учителя Пермского». Эта Мария, впоследствии вышедшая замуж за соборного клирика Симеона, действительно, была матерью Стефана Пермского. Симеон же был ревностным почитателем Прокопия и его другом; некоторые сведения о жизни преподобного известны благодаря рассказам Симеона. Как прозорливец, Прокопий предугадывал явления природы. Обыкновенно, он носил в руке три кочерги, и вот после неоднократных наблюдений было замечено, что когда блаженный бегал по городу и, размахивая своими кочергами, держал их вверх головами, – в те годы бывал хороший урожай хлеба и других плодов; когда же оборачивал их головами вниз бывал недостаток во всем.

Самым главным и важным предсказанием Прокопия было предсказание о каменно-огненной туче, которая по воле Божией должна была разразиться над Устюгом в наказание за грехи его жителей. Это было в 1249 г. За несколько дней до грозного явления, Прокопий после воскресной утрени, когда священнослужители стали петь молебен Богоматери в присутствии множества народа обратился с такою речью к предстоящим: «покайтесь, братия, во грехах ваших; если же вы не отстанете от прежних злых дел, не очиститесь постом и не умолите за грехи Господа и Его Пречистую Матерь, то за беззакония ваши погибнете вместе с городом от огненного града». Народ ужаснулся под первым впечатлением от грозных слов Прокопия, но затем усомнился в них. «Это – юродивый, говорил каждый друг другу, он не в уме и сам не знает, что говорит». По окончании литургии Прокопий вышел на паперть, сел и начал плакать и рыдать, – плакал затем днем, не прекращались слезы праведника и ночью. Проходившие мимо плачущего спрашивали его: «что с тобою, Прокопий? Что за скорбь у тебя? Какая у тебя печаль на сердце?» Блаженный отвечал на это словами Евангелия: «бдите и молитесь, да не внидете в напасть». На третий день Прокопий пошел по городу и говорил со слезами всем встречавшимся: «плачьте, други, плачьте о грехах ваших; молитесь, чтобы Господь избавил вас от гнева Своей правды, чтобы не погубил вас, как Содом и Гоморру, за ваши беззакония». Но и теперь никто не принимал к сердцу проповедь блаженного; все ожесточились во грехах своих, не трогались их сердца словом покаяния и не просветлялся ум сознанием своей виновности перед Господом; над проповедником покаяния насмехались, как над безумцем, и только один он был молитвенником о грехах своих соотечественников. Прошла неделя после первой проповеди Прокопия, и в полдень на небосклоне явилось черное облако; приближаясь к городу, оно росло все более и более; наконец день превратился в темную ночь. Молнии бегали огненными полосами, и страшные грохоты грома раскатывались в воздухе, не прерываясь ни на минуту; от громовых ударов тряслись стены зданий, и от оглушительных звуков не слышно было человеческого голоса. Теперь все увидели, что городу грозит гибель; теперь все вспомнили о проповеди Прокопия и поняли, что не безумие блаженного проповедовало о гневе Божьем за нечестие. Все бросились в храмы, и особенно стеклось много народу в соборном храме Богоматери. Прокопий был уже в соборе и пред иконою Благовещения Богоматери горячо молился Пречистой Владычице, прося Ее быть ходатаицею пред Господом за людей преступных; народ тоже начал усердно, с горькими слезами, молиться о спасении от гнева Божия. Молились мужи и жены, дети и дряхлые старцы, богатые и неимущие. Кто молился словами молебна, совершаемого священнослужителями, кто, подняв взор к небу, читал покаянный псалом Давида, иные же с глубокими вздохами взывали: «Владычица, спаси нас!» Долго продолжалась молитва; но вот от иконы Богоматери потекло ручейком миро и по храму разлилось благоухание. Вместе с этим чудесным событием произошла и перемена в воздухе: не стало удушливого зноя, тучи с громами и молниями скатились вдаль – на пустынные места. А беда грозила Устюгу страшная! Скоро стало известным, что за 20 верст от Устюга падали с градом раскаленные камни, раздробили и уничтожили множество деревьев; но никто из людей не был убит, и даже скот везде остался цель². Так, благодаря молитвам к Пречистой, спасся Устюг от неминуемой гибели! Мира же – этого знамения благоволения Пресвятой Девы – истекло из Ее иконы столько, что им наполнили церковные сосуды, и мазавшиеся миром получали исцеление от разных болезней.

Прокопий после того стал опять юродствовать, скрывая тем самым от людей обильную благодать обитавшую в нем. Но, юродствуя в глазах людей, блаженный наедине при всяком удобном случае не переставал молиться за них. Любимым местом, где часто и долго сиживал Прокопий, был камень на берегу реки Сухоны. И вот, сидя здесь и смотря на плывущие мимо суда, Прокопий молился за тех, которые вверяли судьбу свою неверной стихии.

He переставала посещать преподобного за его подвиги и милость Божия, и раз он был удостоен видения ангела. Это было ночью, в жестокую зимнюю стужу. Сильная вьюга засыпала дома и улицы снегом; мороз и северный ветер были так резки, что птицы падали мертвые на землю, даже скот и люди замерзали. Нечего и говорить, как тяжело было почти нагому Прокопию... Терзаемый морозом, он пытался войти в хижины нищих, живших вблизи храма, чтобы хотя сколько-нибудь отогреться; но одни запирали дверь, другие прогоняли блаженного палками. He найдя приюта у людей, страдалец отыскал сарай, в одном из углов которого лежали собаки; чтобы согреться от собак, Прокопий лег около них, – но и собаки ушли от него. Тяжело и прискорбно не найти защиты от смерти не только у людей, но и у псов; однако Прокопий не оскорбился этим; уповая на помощь Божью и вверяя Ему свою жизнь, он сказал: «буди имя Господне благословенно», и пошел на обычный свой ночлег – на паперть соборного храма. Здесь, дрожа всеми членами от холода и ожидая смерти, Прокопий молился, чтобы Господь принял его душу к Себе. Но вот блаженный почувствовал теплоту; открыв глаза, он увидал пред собою ангела Божия с прекрасною веткой в руке. Небесный вестник, коснувшись веткою лица Прокопия, оживил его, и приятная теплота разлилась по всему уже начинавшему было замерзать телу блаженного. Так чудесно был спасен Прокопий от смерти! Только клирик Симеон, отец св. Стефана Пермского, и знал об этом чудесном событии, так как только этому своему любимцу и рассказал о чуде блаженный, но и то с условием хранить это, как тайну, до смерти блаженного. Смерть блаженного Прокопия последовала в 1285 году 8 июля у ворот обители архистратига Михаила. Согласно с желанием св. Прокопия, его тело похоронили на берегу реки Сухоны, близ соборной Успенской церкви. Над гробом его был положен тот камень, на котором часто сидел блаженный на берегу Сухоны, молясь за плавающих; на месте же кончины Прокопия была построена часовня.

Господь не оставил праведника и после его смерти, а прославил его среди людей многими чудесными знамениями. В 1495 году св. Прокопий спас Устюжскую дружину, бывшую в Нижнем, от повальной болезни, являясь в то время многим из дружины с обещанием своей помощи против страшной болезни, святой Прокопий побуждал тем самым молиться ему; больные призывали его на помощь и освобождались от болезни. В благодарность за это в честь блаженного Прокопия был выстроен храм в Устюге и было положено местно праздновать его память каждый год 8 июля. После этого чаще и чаще стали совершаться исцеления по молитве призываемого на помощь блаженного. Так, Устюжский гражданин Григорий был в сильной горячке; мало было надежды на благоприятный исход болезни, и Григорий просил отнести его к гробнице Прокопия; когда здесь отпели молебен, больной встал здоровым. В другой раз целительную силу св. Прокопия испытал на себе окольничий великого князя – Владимир. Он был так тяжко болен, что тело его покрылось язвами и никакие лекарства не помогали. Один Устюжский гражданин, явившись к больному боярину по своим делам и узнав о его болезни, решился посоветовать ому обратиться за помощью к св. Прокопию. «Не прогневайся на нас, честной боярин, – говорил он: мы хотим назвать тебе верного врача; много лет жил у нас в Устюге юродивый Прокопий: ныне у собора есть церковь во имя его, и от его мощей получаются разные исцеления». Боярин послал нарочного в Устюг отслужить молебен св. Прокопию. Вскоре посланный возвратился и привез с собою икону святого; тогда больной встал с постели, выслушал молебен перед иконою, после чего совершенно сделался здоровым. Достойно еще внимания и следующее чудо: у боярина Семена Борисовича, Устюжского наместника, был любимый служитель; этот любимец боярина много зла причинял жителям Устюга и вел далеко не христианский образ жизни. Когда он умер, боярин велел похоронить его близ собора и построить над его могилою палатку; воля наместника была исполнена, но в туже ночь палатка была разметана. Боярин велел построить новую, но и с этой случилось тоже, что и с первой. Приписывая уничтожение палатки людям недовольным умершим, боярин рассердился. Тогда один устюжанин осмелился сказать разгневанному наместнику: «не гневайся, боярин; слышал я от моих прадедов, что здесь лежит блаженный Прокопий, юродивый ради Христа». Боярин понял, почему палатка была разбрасываема, велел перенести тело служителя в другое место и со слезами молился: «прости, блаженный Прокопий, меня грешного и неразумного за то, что я осмелился положить вблизи твоей святости нечистого слугу».

Всеобщее почитание памяти св. Прокопия утверждено Московским собором 1547 г. В Устюге и его окрестностях перед днем памяти блаженного многие и в настоящее время соблюдают недельный пост. Мощи св. Прокопия почивают под спудом в каменном посвященном его имени соборе, за левым клиросом, близ северной стены. Теперешняя гробница устроена в 1833 году и состоит из 4 мраморных досок с позолоченными надписями; на гробнице находится образ св. Прокопия, украшенный серебряно-вызолоченной ризой. При входе в собор у южных дверей положен на пьедестал камень овальной фигуры, привезенный в 1638 году из Котовальской волости; этот камень – из числа падавших на землю в 1290 году. (Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Историч. сказ. о Вологодск. свят. стр. 62. Пролог и Четьи-Минеи 8 июля. Иот. Росс. Иер. ч. 1. 295 стр. Слов. истор. о свв. стр. 202–203).

Чудотворная Устюжская икона Божией Матери принесена из Устюга в Москву около 1567 г., при царе Иоанне Васильевиче и митрополите Филиппе II, и находится в настоящее время в Успенском соборе; в Устюг же на место чудотворной иконы в 1747 году поставлена копия с нее.

Родители пр. Феофила были македонские славяне из местечка Сичева. Отличаясь благочестием и добротою, они дали сыну прекрасное воспитание. Сын не любил пустых забав, прекрасно учился и большую часть времени посвящал чтению полезных книг. Посвященный в сан пресвитера, он ревностно заботился о своей пастве. В своих благочестивых стремлениях он нашел себе помощника в лице Ранданского епископа Акакия. В это время в константинопольской патриархии разнеслась молва о чудесах, совершенных александрийским патриархом Иоакимом в посрамлении иудеев. Рассказывали, что во время чумы, от которой особенно пострадали Мисир и его окрестности, еврей-врач, отъявленный враг христианства, распустил молву, что христиане, опуская в воду крест, распускают заразу. Султан не поверил слуху, но потом, склонившись на убеждения своего визиря, также еврея родом, потребовал патриарха для объяснений. Долго они разговаривали, наконец султан сказал: «пусть патриарх, в оправдание евангельских слов переставит гору, соседнюю с Мисирем». Патриарх выпросил несколько дней для молитвы, и в назначенный день в присутствии народа, по слову патриарха, гора двинулась с своего места. Это чудо поразило всех, но евреи озлобились еще более. Они потребовали, чтобы патриарх выпил яд, в оправдание евангельских слов: «если что смертоносное выпьют, не повредит им». Патриарх исполнил и это. Когда константинопольский патриарх Нифонт узнал о всех этих чудесах, то послал в Египет Акакия и Феофила с письмом к александрийскому патриарху, выражая свою радость о небесных милостях. Исполнив свое поручение в Александрии, Акакий и Феофил на возвратном пути посетили Синай, Фавор, Иерусалим и Дамаск. Блаж. Акакий умер на дороге, а Феофил с письмами иерусалимского и антиохийского патриархов прибыл в Константинополь, где патриархией управлял уже не Нифонт, а Пахомий. Пахомий полюбил Феофила и сделал его нотарием и экзархом великой церкви. Но Феофил тяготился своим уважением и удалился на Афон. Здесь он попеременно жил в нескольких обителях, занимаясь духовными подвигами. По поручению обители он списывал книги и на Афоне осталось много книг его письма. Ему предлагали кафедру епископскую в городе Солуни, но он отказался. Преподобный предугадал свою кончину и начал готовиться к переходу в другую жизнь. Он написал исповедание веры и завещание. Ученику своему Исааку он заповедал не хоронить его, а стащить его труп и бросить где-нибудь. (Смирение его было так велико, что он не считал себя достойным погребения). Исаак исполнил завет старца и бросил его тело в лесу. Когда по горе разнесся слух о кончине Феофила, многие приходили поклониться могиле преподобного, причем Исаак указывал, как могилу, на одно взрытое место. Иноки, по какому-то предчувствию, не доверяли Исааку. Некоторые из них, найдя мощи преподобного, скрыли их у себя. Когда в сороковой день Исаак пришел в лощину, то, к изумлению, не нашел мощей старца. После долгих розысков он дознался, что тело его учителя находится в обители пантократора. Он обратился с жалобою к Греческому епископу Макарию, который созвал игуменов на совещание. Решено было оставить руку преподобного в обители пантократора, a прочее отдать Исааку в келейную церковь св. Василия. С того времени мощи преподобного источают благовонное миро. Смерть блаженного Феофила относится к 1548 году. (Афонск. Патер.).

В Константинополе почти во всех приходских церквах служат иеромонахи. Они же исполняют и все христианские требы. К числу таких приходских иеромонахов принадлежал и св. Анастасий, который был родом из Янины. Он служил при одной из пригородных церквей Константинополя. Преданный всем сердцем и душою Господу Богу, Анастасий каждый день пламенно молил Господа, да сподобит Он его мученического венца. Господь услышал молитву праведника. Один иеромонах – кипрянин, уже 70 летний слепец, сделался турком. Отступник казался на столько преданным мусульманству, что не редко со ступеней мечети Яниджами начал учить проходивших мусульман религиозным их бредням. Однажды Анастасий шел мимо Яниджами и увидел, что слепой отступник сидит на ступенях мечети и учит турок. Сердце блаженного сжалось от горести и негодования; он останавливается, смотрит на оратора и недоумевает, каким образом этот старец мог ниспасть в такую глубокую пропасть заблуждений и нечестия. Анастасий не выдержал и разразился обличительной речью против заблуждающихся. «О слепые!» говорил Анастасий, обращаясь к мусульманам. «Вы слушаете его? Все, что он ни говорит вам,– чистая ложь. Вы – истые по происхождению турки и решились сделать этого гнусного старика учителем вашей веры?! – Бог отступился от этого нечестивца за его злобу, и вот почему он по старости отрекся от своей веры! Может ли он знать вашу веру, когда не выличился еще от обрезания? Есть ли у вас сколько нибудь рассудка, что вы решаетесь слушать этого старика? Какая же после этого вера ваша?»... Вместо ответа на такую смелую речь, высказанную на турецком языке, турки с яростью бросились на Анастасия, схватили его и повели к судье. Мученик говорил на суде тоже, – и был приговорен к ссылке на Хиос. Когда все уже было готово к отправлению Анастасия, последний под благовидным предлогом изъявил желание снова представиться визирю. Его привели к визирю и он сказал: «светлейший господин, за что ты меня отправляешь в ссылку? Если за правду, которую я высказал, то за нее награждают, а не в ссылку посылают! Впрочем, что тут говорить; у вас есть свои развратные и слепые учители, и вы не захотите слушать истины». Затем Анастасий исповедал Христа и домостроительство его спасения. Речь исповедника принята была всеми как намеренное оскорбление магометанской веры и его обезглавили. Ночью небесный свет осенил мученическое тело и привел в трепет ночных стражей. Мучение св. Анастасия относится к 1743 году. (Христ. мучч. на Вост. Свящ. Соловьева стр. 162–164).

В числе святых угодников Божьих, подвизавшихся в пределах страны Вологодской есть один такой, нетленные мощи которого уже более 200 лет открыто почивают в церкви, источают чудеса и подают исцеления всем, с верою к ним прибегающим, но о месте рождения которого, образ жизни и времени кончины решительно ничего не известно; это праведный Прокопий Усьянский, почивающий в приходской Верюжской Введенской церкви Вельского уезда. «Сего блаженного и приснопамятного Прокопия отечество дольно и племя земнородно, град или весь, в ней же святой родился, манием Божием весьма утаися; да известнее вемы, яко святии Божии не земного, но небесного отечества ищут, не человеческим, но ангельским сродством хвалятся, и не дольнего, но горнего Иерусалима гражданами быти тщатся», так говорит древняя запись о явлении мощей и чудесах прав. Прокопия». Редко можно встретить на севере, пишет о. И. Верюжский, такую прекрасную и очаровательную местность, как «у праведного». «Тут природа постаралась превзойти самую себя и на большом пространстве раскинуло все свои красы, как бы для того, чтобы и самое место вечного покоя праведника соответствовало красоте его души»... До 1682 г. местность эта принадлежала к Новгородской, а с этого года причислена к открывшейся тогда Холмогорской, потом перешла к Велико-устюжской и наконец к Вологодской епархии. В то время, когда она еще была в ведении Новгорода, но в котором именно году не известно, близ приходской церкви Введения во храм Пресв. Девы, на восточной стороне, явились мощи во гробе, сплетенном из лоз, или ивовых прутьев и весьма обветшавшем. В то время мощи были целы, как бы в тот самый день погребены, и издавали из себя приятный запах, только от ветхости гроба несколько засыпаны были землею. Никто не знал, чье это было тело и не помнил такого человека, но чудесное явление его нетленным, происходящее от него благоухание и последовавшие затем исцеления многих, одержимых различными недугами, тот час же убедили всех в святости явившегося. Окрестные жители весьма обрадовались явлению мощей и, воздав хвалу и благодарение Богу за дарование им Своего источника исцелений и врача безмездного, построили над ним часовню. Вскоре после того святой явился одному земледельцу, по имени Савелию Онтропову, и велел сделать себе новый гроб. На вопрос Савелия: кто он? – явившийся назвал себя Прокопием и объяснил, что он, тело которого недавно явилось при церкви. Савелий, исполнивши повеленное, объявил народу о явлении ему праведника, тело которого было переложено в новый гроб, а ветхий гроб по прутьям народ разобрал на память себе и благословение. Много лет св. мощи почивали в часовне, привлекая себе поклонников из окрестных мест, так как слух о происходящих от них исцелениях распространялся все более и более; хотя по простоте времени совершавшиеся тогда чудеса ни кем не были записываемы и с годами приходили в забвение, – не смотря на то вера в св. Прокопия, как несомненного угодника Божия и почитание его мощей постоянно возрастали и дошли до того, что когда вместо обветшавшей Введенской церкви построена была новая деревянная церковь, тогда и мощи перенесены были в нее из часовни и поставлены подле южной стены. С того времени, вероятно, стали совершать прав. Прокопию и церковную службу по особой книжице. По усердию Сольвычегодского купца Иоанна Ермолаева, видевшего чудесные исцеления от гроба праведн. Прокопия, в 1652 году иконописцем Онисимом Карамзиным был написан образ праведника. Мощи прав. Прокопия были свидетельствованы в августе 1696 года по указу Афанасия, архиепископа Холмогорского и вторично 28 октября 1739 года при императрице Анне Иоанновне. С того времени, со второго освидетельствования, стали устраивать и храмы в честь его. Так в 1764 г. был устроен придел при Верюжской Введенской цекрви, где мощи почивают. В 1774 г. среди поля под ключом воды устроена часовня, в которой находился чудотворный образ праведн. Прокопия; сюда 8 июля ежегодно приходит множество богомольцев. В 1818 году Св. Синод приказал Вологодскому епископу вновь освидетельствовать мощи праведн. Прокопия и о последствиях о сем донести. 1 августа 1818 года мощи прав. Прокопия в третий раз были освидетельствованы. По освидетельствовании оных, преосвященный Онисифор писал в Св. Синод: «я и сам убеждаясь совестью и внушением Божественной благодати, признаю мощи сии святыми и что мощи прав. Прокопия Усьянского огласить, за святые не только можно, но и должно». При мощах и до сих пор совершаются чудесные исцеления. (Сказания о Вологодских свв. Верюжск. стр. 547–559).

Нижнеломовская Казанская икона Богоматери явилась в 1643 году близ Нижнего Ломова в 26 верстах от г. Пензы.

Карповская Казанская икона Богоматери в 1725 г. перенесена из Карповской пустыни в Курский Знаменский монастырь.

Казанская икона Богоматери, находящаяся в Каташинском Николаевском монастыре, Черниговской губернии, явилась до 1622 года.

Каплуновская Казанская икона Богоматери явилась в 1689 году в Каплуновке, в 20 вер. от Ахтырки.

Казанская икона Богоматери в Тобольске явилась в 1661 году.

Казанская икона Богоматери, находящаяся в Ярославском женском монастыре, явилась в 1588 году. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2 стр. 180).

Св. священномуч. Панкратия, еп. Тавроменийского. Cв. священномуч. Кирилла, еп. Гортинского. Свв. преподрбномуч. Патермуфия и Коприя и св. муч. Александра воина египтян. Препп. Патермуфия и Коприя. Св. Феодора, еп. Едесского и иных с ним. Явление чудотворного образа Пресв. Богородицы на Колоче.

(Мучч. Андрея и Прова. Освящение храма Богоматери на источнике.

Кипрские иконы Божией Матери).

Св. Панкратий родился в Антиохии и был современником земной жизни Господа нашего Иииуса Христа. Отец его слышал много о чудесах Спасителя и отправился в Иерусалим, чтобы видеть Христа. Он был свидетелем многих чудес, познакомился с некоторыми из апостолов. Панкратий стал известен апостолу Петру. Возвратившись в Антиохию, отец свят. Панкратия, после вознесения Господа, крестился со всем своим домом. По смерти родителей, Панкратий бросил наследство, ушел в Понтийские горы и поселился в пещере, проводя время в посте и молитве. Здесь его нашел апостол Петр и, посоветовавшись с апостолом Павлом, поставил его епископом в Сицилийский город Тавромению. Панкратий отправился в путь и дорогою убедил корабельщиков принять христианство. По прибытии на место служения, он также сделался виновником многих обращений, так как его приезд в город сопровождался чудесами. Рассказывают, что идолы и храм, в котором они заключались, пали и разбились сами собою, когда корабль, везший Панкратия, подошел к гавани и святой вышел на берег. Во время нападения на город врагов, Панкратий отправился им на встречу с клиром, неся в руках крест. Вид епископа так устрашил и поразил врагов, что они стали поражать друг друга, а оставшиеся в живых приняли христианство. Вообще, благодаря усилиям св. Панкратия, христианство распространилось в окрестной стране. Епископ являлся образцом христианской любви, но это не спасло его от злобы язычников; однажды они напали на Панкратия и убили его. Мощи его хранятся в Риме в Загородной церкви муч. Панкратия. (Четьи-Минеи).

Св. Кирилл в течение пятидесяти лет был епископом города Гортины на острове Крите. Он ревностно и успешно проповедовал христианство между язычниками. Когда ему исполнилось восемьдесят четыре года, его схватили по приказанию местного игемона, и принуждали принести языческим богам жертву. Св. Кирилл отказался. Тогда игемон велел сжечь его, но святой, брошенный в огонь, к великому изумлению язычников, остался жив. Игемон отпустил его, но, узнав, что Кирилл продолжает проповедовать слово Божие, велел убить его мечем. Это было около половины 3 века. (Четьи-Минеи).

В царствование Иулиана отступника (361–363) в пустыне египетской жили преподобные Патермуфий и Коприй. Император Иулиан, узнав о существовании подвижников, приказал привести их к себе. Патермуфию в это время было семьдесят пять лет, а Коприю сорок пять. Иулиану особенно хотелось подействовать на Коприя и он начал говорить ему о том, что он и сам когда-то служил Христу, но понял, что спасение только в языческих богах. Коприй прельстился мирскими благами и изменил христианству. На другое утро Иулиану представили Патермуфия. Горько заплакал святой, увидев своего друга в дорогих одеждах, приобретенных ценою измены своим убеждениям, и стал умолять его снова возвратиться к вере во Христа. Слова друга пробудили раскаяние в сердце Коприя; он сбросил с себя дорогую одежду и сказал, что он снова раб Христа. Император Иулиан не принадлежал к числу гонителей христианства, но на этот раз раздосадованный неудачею решился прибегнуть к пыткам. Св. Патермуфий подкреплял своими словами терпение Коприя и – удивительно – самые жестокие пытки он переносил, не испытывая страданий. Один из присутствовавших воинов, по имени Александр, свидетель этой сцены, умилился духом и принял христианство. Коприй научил его св. вере. Он добровольно принял муки за Христа и умер. Свв. Патермуфий и Коприй были убиты мечем. (Четьи-Минеи).

Жизнь препп. Патермуфия и Коприя относится к 4 веку. Преподобный Патермуфий сначала исповедовал языческую религию и был предводителем разбойничьей шайки, но ни вера, ни жизнь не удовлетворяли его. В его душе коренилось стремление к лучшему и он, после одного видения, крестился и изменил образ жизни. Молитва, покаяние и строгое воздержание стали его потребностью. Молва приписывала ему дар чудотворения: он исцелял больных, воскрешал мертвых, ходил по водам; свидетелем чудес свят. Патермуфия был пресвитер Коприй. Он сам имел дар чудо-творения. Рассказывают, что он сделал плодородною бесплодную землю, благословив сосуд, наполненный песком, который был взят с этой земли. В споре с еретиком, он, в доказательство истинности православного учения, без вреда прошел сквозь зажженный костер. Много и других чудес приписывают святому Коприю. (Четьи-Минеи).

Родиною св. Феодора был сирийский город Эдесса. В детстве Феодор не обнаружил больших умственных дарований и учился очень плохо, но за то отличался искренним благочестием; впоследствии и умственные его дарования проявили себя с значительною силою. Благочестивый юноша обратил на себя внимание епископа и последний сделал его чтецом. На 18 году жизни он лишился родителей. Получив следующую ему из имения часть (у Феодора была сестра), он отдал ее нищим и удалился в Иерусалимскую обитель св. Саввы, где двенадцать лет прожил в общежитии и двадцать четыре года в затворе. Когда в Эдессе скончался епископ, Феодор, против своего желания, был возведен на его кафедру. Здесь ему предстояла трудная задача. В это время (842–857) эдесская церковь была во власти еретиков и магометан. Св. Феодор все свои усилия направлял к охранению православия, несмотря на то, что еретики грозили ему смертью. Большую поддержку оказывал ему столпник – Феодосий, подвизавшийся близ монастыря св. Георгия. Однажды Феодосий, по просьбе Феодора, рассказал ему о своей жизни следующее: «Нас было двое братьев. Старшего звали Иоанном. Еще в ранней молодости мы отреклись от мира и стали жить в монастыре. Пробыв в нем около трех лет, мы пожелали пустынного безмолвия; получив на это согласие и благословение нашего духовного отца, мы поселились в пустыне недалеко от Вавилона. Жили мы в двух отдельных пещерах, питались плодами и кореньями, росшими в пустыне, и молились целые дни. По субботам и воскресеньям мы с братом сходились для общей молитвы, а потом снова на остальные дни недели возвращались в свои пещеры. Так прошло несколько лет. Однажды, собирая в пустыне травы, я увидел издали брата моего Иоанна, занимавшегося тем же. Вдруг я заметил, что он остановился, как будто рассматривая что-то с изумлением, постоял немного в раздумье и потом, перекрестясь, перескочил через то место и поспешно побежал к своей пещере. Все это показалось мне странным. Я подошел к тому месту, где только что был брат и с изумлением увидел груду рассыпанного золота. Помолившись, я снял с себя верхнюю одежду и всыпал в нее найденный клад. С трудом дотащил я свою ношу до пещеры и на другой день, не повидавшись с братом, отправился в город. Там я соорудил церковь; устроил монастырь и при нем больницу и странноприимный дом, обеспечив существование их значительным вкладом, а остальные деньги раздал бедным, не оставив ничего себе. Очень довольный всем, сделанным мною, я пошел обратно в пустыню. Дорогою в мой ум стали вкрадываться высокомерные мечты: вот, – думал я, – какое я совершил великое и богоугодное дело, между тем как брат прежде меня увидавший клад, не сумел воспользоваться им. Занятый подобными гордыми мыслями, я уже приближался к пещере, в которой жил брат. Вдруг я увидел пред собою ангела, который обратился ко мне с укоризною: «почему ты тщеславишься и гордым помыслом возносишься над братом твоим? Воистину говорю тебе, что все дела твои не стоят того чувства, которое побудило брата твоего перескочить через золото. He через груду золота перескочил он, но через ту бездну, которая утвердилась между убогим Лазарем и гордым богачом, и лоно Авраамово ждет его. Его подвиг несравненно выше твоего пред Богом. В этой жизни ты его уже не увидишь более, но постарайся раскаянием и молитвою умилостивить Господа». После этих слов ангел сделался невидим. Я дошел до пещеры; она была пуста, – брат оставил ее. Я громко зарыдал. В неутешной скорби, которая не развлекалась ни чьим присутствием, я провел семь дней и вдруг услышал, как бы издалека, знакомый голос ангела, повелевавший мне идти в Эдессу. Я пришел сюда и избрал теперешний образ жизни, надеясь добровольным трудом загладить свое преступление. Сорок девять лет провел я на этом столпе, не зная душевного покоя, нося в сердце своем безутешную скорбь. В пятидесятый год, однажды в субботу вечером, я почувствовал, что какой-то тихий свет засиял в душе моей и разогнал прежний мрак. Целую ночь провел я без сна, молясь усердно и не переставая проливать слезы умиления и радости. Настало воскресное утро, – я все еще молился и пел духовные песни... Вдруг я увидел пред собою ангела. «Мир тебе и спасение», сказал он мне. Я пал к ногам его и сказал ему: «зачем отверг ты меня от лица твоего и разлучил с братом?» Ангел, взяв меня за руку, поднял и ответил: «за гордость твою и за то, что ты в мыслях уничижил брата, я отступил от очей твоих. Но не думай, чтобы я совсем оставил тебя: я был невидимо с тобою и охранял тебя. Ныне же Господь, видя раскаяние и смирение твое, простил тебя и послал меня, чтобы я был с тобою и в сем веке и в будущем. Брат твой жив и непрестанно молится о тебе; но ты увидишь его только в будущей жизни». Таков был рассказ святого подвижника.

Между тем еретики продолжали искать погибели Феодора и всячески противодействовали ему. Чтобы успешнее достигнуть цели, они обратились с жалобою к эмирам и не жалели при этом денег. Тогда св. Феодор отправился в Багдад к халифу Моавии. Исцелив больного халифа, он выхлопотал от него повеление, чтобы эдесской церкви были возвращены все ее достояния и чтобы православие пользовалось надлежащею свободою. Халиф тайно принял крещение, за что и был убит своими вельможами. Тело его, брошенное в поле, было погребено христианами. Св. Феодор снова возвратился в Эдессу, где он был радостно привествуем своею паствою. Перед смертью Феодор снова удалился в свою уединенную келью и здесь скончался. Русский игумен Даниил, совершивший в XII в. путешествие в Палестину, видел его мощи, «аки живого». От св. Феодора остались т. н. 100 глав деятельных, т. е. правил аскетической жизни, написанных им для братий иерусалимской лавры. (Четьи-Минеи. Христианск. Чт. 1825 года XVII).

Пресв. Богородица явилась на источнике в 450 г. Льву Маркеллу, впоследствии императору, который воздвиг на месте того источника храм. Иустиниан Великий (527–565), исцеленный от водяной болезни водою из сего источника, построил близ прежнего другой храм, который возобновлен после Василием Македонянином. Вероятно и разумеется освящение этого храма. В 1833–1835 годах создан новый храм на живоносном источнике, доселе изливающем исцеления. Праздник со службою Богоматери на живоносном источнике совершается во всей православной церкви в пятницу на святой неделе. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

В 1413 г. в княжение Василия Димитриевича, в области его брата Андрея Димитриевича в 15 верстах от города Можайска, в местечке Колоча, жил простой и бедный земледелец, Лука. Однажды, близ своего жилища в лесу, он увидел на дереве икону Божией Матери с двумя затворами; на одном был изображен святитель Николай, а на другом пророк Илия. В доме Луки находился расслабленный, который, увидав икону, молился пред нею об исцелении и выздоровел. Слух о чудесном исцелении распространился по окрестностям и больные со всех сторон шли к жилищу Луки и получали помощь. Лука отправился с иконою сначала в Можайск, а потом в Москву и везде икона была встречена с большим торжеством. В Москве митрополит Фотий со всем духовенством вышел на встречу святыне, которая ознаменовала свой путь многочисленными исцелениями. Лука, обходя с иконою города и села, собрал много денег, соорудил церковь во имя Богородицы, устроил себе роскошный дом, купил рабов и до того возгордился, что оказывал неповиновение самому князю, который терпел это ради чудотворной иконы. Но Бог наказал Луку. Однажды ловчий князя Андрея Димитриевича вез в клетке мимо его дома медведя. Лука, весьма любивший охоту, приказал выпустить медведя на его двор. В схватке медведь так смял Луку, что он едва остался жив. Увидев в этом наказание Божие за свои грехи, Лука постригся в монахи и провел остаток дней в слезах и покаянии. (Пролог. – Сказание о явлении Чудотв. иконы Ковенской Божией Матери. 1858).

О Кипрской иконе Божией Матери см. 20 апреля.

Свв. мучч. 45 в Никополе Арменстем, пострадавших около 319 г. при Ликинии. Из них известны: Леонтий, Маврикий, Даниил, Антоний, Александр, Ионикит, Сисиний, Менея, Вирилад. Свв. мучч. Вианора и Силуана. Св. муч. Аполлония. Память препп. пустынников Египетских от Феофила, патриарха Александрийского огнем и дымом уморенных Исидора ради пресвитера. Пр. Антония Печерского. Перенесение Честной Ризы Господа нашего Иисуса Христа. Празднование Пресв. Богородицы ради Чудотворной ее иконы в Коневской обители.

(Собор Иоанна Богослова в Виатовых в Царь-граде).

Когда Лициний правил в начале IV века востоком, христиане терпели гонение. Когда приказание мучить христиан пришло в Никополь Арменский, некоторые из христиан, числом более 40, решились идти на истязания, не дожидаясь мучителей. В числе этих добровольных мучеников были: Леонтий, Маврикий, Даниил, Антоний и Александр – люди знатного рода и высокого образования. Они явились к игемону и объявили себя христианами. Ни мучения, ни щедрые обещания не поколебали их мужества. Однако св. Леонтий опасался за твердость некоторых мучеников и потому через некоего Филиппа просил знатного вельможу Ирода уговорить игемона скорее казнить мучеников. Ирод согласился. Накануне казни в ночь страдальцам было видение, которое утвердило их в вере. Темничные сторожа Меней и Вилирад, бывшие свидетелями последних дней жизни мучеников, решились пострадать вместе с ними. Казнь была жестокая. Палимые страшным зноем, мучимые жаждою, они должны были лишаться одного члена тела за другим: их отрубали топором. Потом мученики были брошены в огонь. Их кости подавали исцеления. (Четьи-Менеи).

Свв. мучч. Вианор и Силуан, из Писидии, пострадали от исаврийского игемона в начале 4 века (Пролог).

Св. Аполлоний был родом из мало-азиатского города Сард и пострадал в Иконии (вероятно при Декии и Валериане, в половине 9 века): он был распят на кресте иконийским правителем Переннием. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Ненависть пaтpиapxa Феофила к пустынникам Нитрийской горы началась с того, что он возненавидел благочестивого пресвитера, раздавшего большую сумму денег, согласно с волею завещательницы, без ведома Феофила и удалившегося затем к нитрийским инокам. Обвинив последних в ереси Оригеновой и в других преступлениях, Феофил отправился сам из Александрии с 500 воинов в скит, чтобы изгнать из него всех отшельников. Воины, упоенные вином, получив позволение жечь жилища пустынножителей и грабить их имущество, рассеялись по всем обителям и пещерам и уморили огнем и дымом тьму (вообще монашество или, быть может, 10000) пустынников. Это было около 398 г. (Четьи-Минеи в житии св. Иоанна Златоуст., 13 ноября).

Пр. Антоний, в миру Антипа, родился в 983 году в местечке Любиче, недалеко от Чернигова. Еще в отрочестве у Антипы была заметна особенная любовь к святой, подвижнической жизни. Если приходилось юному Антипе слышать, как жили святые люди в далеких монастырях, то сердце у него начинало трепетать, глаза блистали и возгоралось в нем сильное желание подражать великим подвижникам. «Вероятно из этого дитяти выйдет святой человек», думали про себя те, которые замечали в Антипе редкую любовь к монашеской жизни, – и их догадки сбылись. Подвижническая жизнь была начата Антипою в Любиче; здесь юный Антипа выкопал для себя пещеру, в которой думал жить так, как, по рассказам других, жили монахи в далеких странах. Сюда, в эту уединенную пещеру, богомольный Антипа часто уходил, чтобы лучше и побольше помолиться Господу. И в настоящее время показывается эта пещера, в которой юный Антипа испытывал свои силы для великих подвигов иночества. Вскоре юный подвижник оставил Любич. «Бог положил ему на ум, – говорит преп. Нестор, желание странствовать и, странствуя, достиг он Святой (Афонской) горы. Здесь он осмотрел многие чудные обители и, возжелав облещись в чернеческие ризы, молил игумена одной из обителей постричь его; тот возложил на него монашеский образ, назвав его Антонием, и учил его монашескому чину». По примеру большей части тогдашних афонских иноков Антоний посвятил себя подвижническому образу жизни. Близ монастыря Есфигмена, где принял пострижение Антоний, была тесная пещера, высеченная в обрывистой скале, над морскою бездною; в этой пещере и начал свои подвиги первоначальник русских иноков. И до настоящего времени существует эта пещера; и теперь еще ее показывают афонским богомольцам. Ведя подвижнический образ жизни под руководством игумена Феоктиста, Антоний оказал такие быстрые успехи в духовной жизни, что удивлял собою даже старых афонских монахов. Феоктист, когда увидал, что Антоний уже достаточно окреп духом, призвал его к себе и сказал: «Господь укрепил тебя в святых подвигах; пора тебе и других руководить в святой жизни; возвратись же в свою русскую землю, и да будет там благословение святой Афонской горы, от тебя произойдет множество черноризцев». Антоний повиновался и отправился в Киев. Здесь Антоний обошел все монастыри, но ни в одном не нашел строгой жизни, к которой привык на Афоне, и решился жить одиноко. В то время на том месте, где теперь стоит киевская крепость, был дремучий лес; в лесу находилась деревушка, называемая Берестовым, – это было загородное великокняжеское село. Тут стояла и великокняжеская каменная церковь во имя апостолов Петра и Павла, – та самая, которая и теперь стоит налево от Лавры и называется Спасскою церковью; близко от нее был расположен великокняжеский дворец, уже с давних пор не существующий. Ища для себя наиболее удобного места, пр. Антоний ходил и по велико-княжескому селу, и по дремучему Берестовскому лесу, и по крутым берегам Днепра; последние живо напоминали Антонию его прежнее любимое жилище на Афоне, над морем. В одном из холмов преподобный нашел пещеру³; этот холм очень понравился Антонию и он при подошве холма решился выкопать для себя пещеру. Освящая свое решение молитвой, преподобный при этом так взывал ко Господу: «Господи! утверди меня на этом месте; Господи! да будет на этом месте благословение горы Афонской и молитва моего игумена, который меня постриг». Живя в пещере, пр. Антоний проводил время в молитве, постах, трудах и бдении, не давая себе покою ни днем ни ночью; сухой хлеб, да и то через день, а иногда и через неделю, был его пищею; простая вода, и то в меру, была его питьем. К дивному подвижнику стали приходить благочестивые люди: кто за благословением, кто за советом, и все приносили ему, кто что мог, а преподобный раздавал это неимущим. Первоначальными посетителями были киевляне и жители окрестных сел; но затем стали посещать преподобного и из более далеких стран. Некоторые из приходивших решались и навсегда остаться с строгим подвижником. Первый поселился с Антонием пр. Никон, иеромонах; в 1032 году пришел Феодосий, затем стали приходить и другие; всех их Никон постригал в иноки, по поручению преподобного Антония. Явилась необходимость устроить помещения для братии. Иноки соединенными силами вывели под землею общий для всех длинный ход; по сторонам же этого хода каждый из них выкопал для себя небольшую келью, в которой можно было только стать, да сесть; затем была выкопана пещера, в которой устроили небольшую церковь; выкопали и другую такую же пещеру и устроили в ней общую трапезу.

Жизнь в пещерах была строгая. Отшельники питались одним ржаным хлебом; в субботу и в воскресенье они ели сочиво, т. е. вареный горох или бобы. Для добывания хлеба каждый занимался тем рукодельем, какое ему было известно; затем все это продавали, на вырученные деньги покупали рожь и, разделив ее между собою, сами мололи на ручных жерновах. Каждый из печерских подвижников по большей части находился в своей кельи и выходил отсюда только или в церковь или в трапезу, или в огород копать землю, или в лес за дровами, или же к Днепру за водой. И можно без преувеличения сказать, что печерские иноки трудились с утра до ночи с постоянною молитвою на устах. В то время в подземных пещерках при скудном освящении то и дело совершалась слезная сердечная молитва за Русь и за весь православный народ; из подземных обиталищ постоянно слышались на горе глубокие молитвенные вздохи святых пещерников. Современники великих подвижников, проводивших отшельническую жизнь под руководством пр. Антония, глубоко чтили этого последнего и дорожили святым обществом печерских иноков; но к сожалению иногда нарушали по своему легкомыслию покой отшельников. Так, когда постриглись в иноки Варлаам и Ефрем – люди знатного происхождения, князь Изяслав сильно разгневался на Печерскую обитель, и его гнев принудил Антония и его сподвижников перейти в другую область. Князь узнал об этом, но, продолжая гневаться на печерцев, не стал останавливать их. Тогда вступилась за подвижников супруга князя. «За какое-то дело, говорила она мужу, – король Болеслав изгнал черноризцев, и много бед вышло от него в Польской земле». Изяслав, боясь наказания Божия, приказал воротить уходивших подвижников. Всегда покорный и смиренный Антоний повиновался князю, и печерские иноки возвратились назад.

Постепенно увеличиваясь, число иноков в пещерах достигло уже до 15 человек; умножалось и число посетителей, приходивших к Антонию или за благословением, или за советом. Любя безмолвие, Антоний решился удалиться; он собрал к себе всю братию и сказал им: «Бог собрал вас сюда, братия, и над вами почивает благословение святой Афонской горы, данное мне постригшим меня игуменом, а от меня перешедшее на вас. Я назначу вам игумена, а сам пойду в другое место жить наедине, как привык издавна». Игуменом преподобный назначил Варлаама, а сам выкопал себе новую пещеру, которая и до настоящего времени называется Антониевой или ближнею, в расстоянии 100 саженей от прежней пещеры. В новой пещере Антоний стал жить один, продолжая по прежнему свои сильные подвиги.

Печерские иноки, любя и уважая своего мудрого руководителя, часто нарушали его покой, они ходили к преподобному или за наставлениями, или за благословением, а некоторые из них ни за что не хотели расстаться с Антонием, и тут же, подле его новой пещеры, стали копать кельи для себя. Таким образом, как ближний, так и дальний пещерный монастырь был основан преподобным Антонием, и Антоний имел бы полное право быть игуменом печерских иноков, просили его об этом и сами иноки, но преподобный, по своему глубочайшему смирению, всегда отказывался от чести быть настоятелем печерских обителей. Впрочем, как мудрый и опытный руководитель в духовной жизни, Антоний не переставал быть отцом и наставником для всех печерских подвижников; дух его постоянно пребывал с братиею, и пламенные молитвы его низводили на сердца подвижников небесную благодать, укреплявшую их в духовной жизни. Отдавая всегда должную дань мудрости и опытности преподобного, братия во всех важных случаях обращалась к нему за советом и наставлениями. Так, когда число братии умножилось до того, что пещерная церковь едва вмещала всех, иноки только с позволения Антония решились поставить над дальней пещерой небольшую деревянную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Точно также находя нужным построить монастырь, они привели в исполнение свое решение, испросив предварительно благословение у Антония. «Отче! просила братия преподобного: число подвижников более и более умножается, и мы хотели бы поставить монастырь на горе. Благослови нас, отец святой, и на это доброе дело!» Антоний не только одобрил желание братии построить монастырь на горе, но и сам принял участие в этом деле. Он немедленно послал к киевскому князю Изяславу одного из братии с просьбою уступить землю для нового монастыря «князь мой! говорил через посланного преподобный: Бог умножает братию, а место у нас тесное; не подаришь ли ты нам ту гору, что над пещерою?» Уважая преподобного Антония, как мужа святой жизни, Изяслав исполнил его просьбу и подарил в пользу монастыря ту гору, на которой и теперь стоят надпещерные церкви. В то время на подаренной князем горе была построена довольно обширная церковь, монастырь со многими кельями, и все это было огорожено частоколом. Этот монастырь был назван Печерским; так как в нем стали жить те иноки, которые прежде жили в пещерах. Как бы соревнуя печерцам, и великий князь Изяслав основал вблизи их монастыря свой монастырь, Димитриевский, в честь своего ангела, и великолепно украсил его; но не смотря на это княжеский монастырь во многом уступал монастырю Антония. «Много монастырей, – пишет преп. Нестор, поставлено от князей, от бояр и от богатства, но не таковы они, каковы поставленные слезами, пощением и молитвою. Антоний не имел ни золота, ни серебра, все стяжал слезами и постом». И действительно бедный монастырь Антония существует и в наше время, богатый же монастырь Изяслава просуществовал едва несколько десятков лет; в настоящее же время не могут даже указать место, где стоял Димитриевский монастырь.

Так как Изяслав для своего монастыря взял от печерцев игумена Варлаама, то им пришлось позаботиться о новом настоятеле. Поступая во всех важных делах, касавшихся монастыря, согласно с волею преподобного Антония, печерские иноки пришли к нему и просили его поставить им игумена. «Кого же вы хотите?» спросил преподобный. «Кого хочет Бог и ты», был ответ братии. Подумав немного, преподобный сказал: «кто между вами выше, кто больше послушлив, кроток и смирен, как не преподобный Феодосий. Пусть он и будет над вами игуменом».

He оставляя своими наставлениями печерскую братию и уделяя время на устройство тех или других дел, касавшихся монастыря, преподобный Антоний вместе с тем продолжал вести свой строго-подвижнический образ жизни, восходя к более высшим степеням совершенства. Благодать Божия чудными дарами изливалась на преподобного: исцелениями и даром прозрения Антоний врачевал не только раны душевные, давая мудрые советы и утешая прибегающих к его помощи, но и помогал в случаях болезни тела, и многие больные приходили к нему за помощью. По своему глубокому смирению Антоний скрывал чудесность совершаемых им исцелений. Он давал больным зелие, которым сам питался, и поэтому казалось, что лечил их как бы целительным снадобьем, но не это на самом деле возвращало здоровье больным, приходящим к Антонию, а ниспосланный ему Господом дар чудотворений. Вот почему прибегающие к помощи Антония больные и выздоравливали немедленно, прославляя Антония, как целителя.

Славился преподобный и даром прозрения, так как сбывались, обыкновенно, все предсказания праведника. Так, преподобный Антоний предсказал князьям, пришедшим к нему за благословением, поражение от половцев на реке Альте. «Грехов ради ваших, – говорил князьям старец, вы будете побеждены варварами; многие из воинов падут от меча, другие утонут в реке во время бегства, иные же будут уведены в плен». Когда же военачальник Варяг Шимон, устрашенный грозным предсказанием, со слезами на глазах просил у Антония молитв, чтобы ему не погибнуть в битве; преподобный сказал: «ты, сын мой, останешься жив и будешь положен в том храме, который здесь воздвигнется». Согласно с предсказанием Антония, Шимон, действительно, чудесно уцелел в кровопролитной битве, а самая битва имела для русских тот несчастный исход, как было об этом предсказано Антонием.

Недовольные таким плачевным исходом битвы Киевляне заставили своего князя Изяслава бежать в Польшу к тестю и возвели на престол Всеслава, который при Изяславе содержался в темнице. Через семь месяцев изгнанный Изяслав возвратил себе Киев и начал сильно гневаться на преподобного Антония за его общения с Всеславом. Черниговский князь Святослав услыхав о неудовольствии великого князя против Антония, позвал последнего к себе. Преподобный, с сердечною скорбью простившись с братиею, отправился в Черниговскую землю. Здесь, недалеко от самого Чернигова есть Болдина гора, на которой теперь стоит Елецкий монастырь; во время Антония эта гора была покрыта густым лесом и очень понравилась преподобному, почему он и выкопал в ней для себя пещеру.

Вскоре и здесь разнесся слух о преподобном: к нему и сюда стали приходить из близких и далеких мест, – кто за благословением, кто за советом, а кто с просьбою жить вместе с ним. Преподобный не отказывал последним, и скоро вокруг него собрались иноки и устроился монастырь.

Между тем великий князь Изяслав почувствовал, что безвинно обидел человека Божия. Оставивши в стороне великокняжескую гордость, Изяслав однажды отправил посланного к преподобному Антонию с просьбою опять возвратиться в Киев. Антоний уважил просьбу князя и поселился опять в прежней своей пещере близ Киева. Господь не оставил Своею милостью святого подвижника и как бы в награду за его унижение князем прославил Антония вслед за его возвращением в Киев. Сюда к преподобному пришли из Константинополя четверо зодчих, нанятых в чудном видении Самою небесною Царицею во Влахерне для построения Ей церкви в Киеве. Владычица мира повелела зодчим идти к Антонию и Феодосию, которых указала им в видении, сказав: «Этот Антоний только благословит вас на труд, и отойдет на вечный покой; на другой год последует за ним Феодосий». Преподобный Антоний стал молиться Пречистой Деве и испросил чудесное указание места для храма. По молитве Антония в одну ночь на избранном месте было сухо, а все окрестности были покрыты росою; в другую ночь одно оно оросилось, тогда как прочие места были сухи. Благословение места для Великой Печерской церкви было последним земным делом преподобного Антония, и 7 мая 1073 года на 90 году своей жизни он скончался.

Память о преподобном Антонии будет вечно жить в сердцах православных. Они будут помнить об Антонии не только как об основателе монастырской жизни в нашем отечестве, но и как о замечательном образце глубокого христианского смирения. В самом деле, преподобный был в непрестанном молитвенном подвиге, посте и бодрствовании, но все это делал в пещере, в своей кельи, скрывая от братий. Он всегда пользовался глубоким уважением вельмож и князей; но он же всегда беспрекословно повиновался и их требованиям, хотя бы и несправедливым. В своем монастыре Антоний был главным руководителем во всем, но он всегда старался скрывать это от других. Он был чудотворец и провидец, но никогда не хотел, что бы таковым считали его в народе. И очень вероятно, что смирение Антония служит причиною сокрытия его мощей до настоящего времени, быть может угодник Божий еще при жизни испросил себе у Господа – не прославлять его открытием мощей. Существует предание, что многие не раз пытались открыть мощи преподобного, но чудесная сила каждый раз возбраняла это; едва принимались откапывать, как огонь или вода выходили из земли и прогоняли копавших. (Четьи-Минеи. Жит. свв. Муравьева. Ист. Русск. ц. Преосв. Макария, т. 2. стр. 31–41. Воскр. Чт. 1838 г. стр. 125–127. Слов. истор. о свв. 24–26).

Персидский шах Аббас, покорив Грузию, обрел в ризнице митрополита ризу Иисуса Христа, сокрытую в кресте. По предсказанию, существовавшему в греческих странах, грузинский воин, бывший при распятии Господа, получил Ризу Его по жребию и принес на свою родину в Грузию; здесь риза Господа и сохранялась, будучи прославляема благодатными знамениями; впоследствии эта святыня была перенесена в церковь митрополита, и в честь ее в Грузии был установлен праздник 1 августа. Шах Аббас, отобрав в Грузии ризу Господа, решился отправить ее вместе с другими дарами царю Михаилу Феодоровичу с целью поддержать дружественные связи с Россиею. В Москве узнали о намерении шаха, и русским послам, находившимся в Персии, было поручено собрать о Господней ризе, подробные сведения. Послы, не смотря на все свои старания, узнали только то, что шах достал ризу из Грузии и что в Грузии ее чествовали; но подлинно ли она – риза Господа, и какова она, послы не могли разузнать об этом. В 1625 году царь Михаил, между прочими дарами шаха, получил и ризу Господню в драгоценном ковчеге. Патриарх Филарет, в присутствии царя, Нектария, архиепископа вологодского и великопермского келаря Новоспасского монастыря и других почетных лиц духовного звания, подверг подарок осмотру. При осмотре в ковчеге оказалось «часть некая полотняная, как бы красновата, походила на мели, или, будет от давних лет лице изменила, соткана во льну». Патриарх спросил присутствующих: «знают ли они что нибудь о ризе Господней, и что слышано о ней в других странах?» Нектарий, бывший архидиакон константинопольского патриарха, объявил, что он, по поручению патриарха был однажды в Грузии, видел там в церкви, называемой Илета, или Ислета, ризу Господню и слышал от тамошних священников, что риза Господа в давние времена принесена была туда воином, бывшим в Иерусалиме при распятии Спасителя, и что от нее бывают чудеса; прочие, бывшие на совещании старцы, прибывшие в Москву из Иерусалима и Греции, подтвердили слова Нектария. Патриарх Филарет хотя и не сомневался в истинности слов Нектария, но смутился тем обстоятельством, что «под ризою писаны были страсти Спасовы латинским письмом, а латиняне еретики». Присылка ризы Господней была постом, и вот, для узнавания воли Божией и открытия истины, патриарх признал необходимым выполнять с особенным усердием предписанные церковью для этого времени благочестивые обряды и христианские обязанности. «Святыня, что называют Христовой срачицею, –говорил патриарх царю, – прислана от иноверного царя; истинного свидетельства о ней нет, a иноверных слово без испытания во свидетельство не приемлется. Надобно петь молебны, носить ту святыню к болящим, возлагать на них и молить Бога, чтобы Он сам открыл о ней истину». Положено было во всей Москве соблюдать строгий пост, совершать молебствия во всех церквах и монастырях, носить ризу Господню к больным и возлагать на них. Как и тогда женщина, страдавшая двенадцать лет, исцелилась от одного прикосновения к одежде жившего во плоти Господа, так и теперь больные выздоравливали от прикосновения к ним той же одежды Господа, обладание которою, по воле Вышнего, предоставлено Церкви Русской. Царь и патриарх поручили митрополиту Киприану с двумя архимандритами и двумя игуменами произвести надлежащее расследование и, получив удостоверение в действительности чудес, учредили собор; на соборе было положено поставить ковчег с ризою в соборе и учредить в честь ее празднование 27 марта. С большим торжеством и радостью риза Господа была положена в великолепном ковчеге в Московском Успенском соборе, и праздник в честь этого события был назван праздником Положения Ризы Господней. Митрополит Киприан, по поручению патриарха, составил службу на день Положения Ризы Господней. В 1626 году служба была уже написана и напечатана; тогда же ее вместе с подробною росписью чудес, совершившихся от ризы Господней, разослали по государству и приказали прочитать о чудесах всенародно во всех церквах и затем петь благодарственные молебны со звоном, а впредь ежегодно совершать празднование ризы Господней 27 марта. Впоследствии этот праздник был перенесен на 10 число июля. В прежнее время при богослужении в праздник Положения Ризы Господней священно служащий выносил ее, по подобию Креста, на голове на средину храма для поклонения и целования ее верными. Поэтому и в церковных песнях на день Положения Ризы мы слышим одновременное призывание верных к поклонению и лобызанию креста и Ризы Господа. Нередко благочестивые жители Москвы в прежнее время брали ризу Господа к себе на дом для молебствий; но патриарх Иоаким в 1681 году воспретил это; при Иоакиме же воспрещено было отделять частицы от ризы и приказано все частицы, взятые от нее, возвратить в Успенский собор. В настоящее время Риза Господня находится под шатром в юго-западном углу Московского Успенского собора. (Четьи-Минеи. Дни Богослужения Дебольского. Ч. 1 стр. 76; Истор. Русск. Ц. Макария, т. XI, стр. 68. Воскр. Чт. т. IV, стр. 121–123).

Когда преподобный Арсений (см. 12 июня), после своих благочестивых подвигов на Афоне, возвращался в Россию, то пр. Иоанн, игумен одной из афонских обителей, напутствовал русского инока иконою Богоматери. В 1393 году Арсений принес эту икону в Новгород. Создав церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы и обитель на Коневском острове, Арсений поставил принесенную с Афона икону в новосозданном храме. Здесь св. икона прославилась многими благодатными знамениями. В 1610 году, при нашествии шведов на новгородские пределы, Коневская икона Богоматери была перенесена в Новгородский Деревяницкий монастырь. В 1799 году святая икона была возвращена в Коневскую обитель. С крестным ходом и великим торжеством и радостью братия обители встретили и приняли к себе чудотворную икону Владычицы. Эта икона с одной стороны имеет изображение Божией Матери с Предвечным Младенцем на руках, Который держит в левой руке двух голубиных птенцов, a с другой стороны иконы изображен нерукотворный образ Спасителя, древнего греческого письма, по темно-голубому фону. Два молодых голубя, изображенные на Коневской иконе, есть отличительный знак ее, которого нет ни на какой другой иконе Богоматери. Эти два голубя означают, что Предвечный Младенец есть первенец от Девы Марии и что, будучи сам Творец закона, Он исполнил закон о первенцах (Лк.2:22).

В настоящее время Коневская икона находится в нижнем соборном храме Сретения Господня близ левого клироса в великолепном киоте. He смотря на свое 480 летнее существование, св. икона хорошо сохранила свой цвет. Риза на изображении Богоматери – серебряно-вызолоченная и унизана жемчугом и драгоценными камнями; в венцах и на раменах большие бриллиантовые звезды. Точно также и на нерукотворном образе Спасителя риза серебряно-вызолоченная.

К Коневской чудотворной иконе Богоматери и в настоящее время стекается множество богомольцев, и от нее бывают чудесные исцеления. (Слава Богоматери. Четьи-Минеи).

Воспоминание чудесе св. великомуч. Евфимии всехвальные. Св. муч. Киндея пресвитера. Св. Праведной Великой Кн. Российской Ольги, нареченной в св. крещении Еленой. Празднование образу Пресв. Богородицы Ржевские

(Пр. Льва. Муч. Мартирокла. Пр. Никодима Ватопедского. Преподобномуч. Никодима. Шуйские – Смоленские иконы Божией матери.)

Св. великомуч. Евфимия родилась, воспитывалась и страдала в городе Халкедоне. Она пострадала в царствование Диоклитиана. Ее мощи хранились в мраморной гробнице и пользовались славою чудотворных. Во время 4 вселенского собора (в 451 г.) православные и еретики, не придя к соглашению относительно догматов решили отдать дело на суд Евфимии. Решено было написать исповедание веры православное и еретическое, положить их на гроб св. Евфимии и просить Бога, чтобы Он через свою мученицу указал, какое исповедание должно считать правильным. Открыта была крышка гроба, положены на грудь мученицы два списка определений веры и затем гроб снова закрыт и запечатан. Три дня православные и еретики провели в усердной молитве, на четвертый гроб был открыт и присутствующим представилось следующее удивительное зрелище: святая в правой руке держала список православного исповедания, а еретический лежал у ее ног; когда патриарх приблизился к гробу, св. Евфимия, как живая, протянула ему руку и вручила список. Тогда ересь была предана проклятию и многие из еретиков обратились в православие.

Более ста лет спустя, император Маврикий (582–602) усомнился в чудесах, которые истекали от мощей св. Евфимии, но раскаялся, подвергнув их испытанию и убедившись через то в их истинности. В царствование Ираклия (610–641) мощи св. Евфимии, вследствие нападения на Халкедон персов, были перенесены в Константинополь в особо построенную для того церковь.

Император Лев Исаврянин (717–741), бывший гонителем икон, решился поколебать веру народа, в чудесные свойства мощей. Он велел тайно вынуть из гробницы мощи святой Евфимии и вместо них положить туда сгнившие кости. Мощи же были заключены в деревянный ящик и брошены в море. Еретики глумились над православными, показывая им гнилые кости вместо нетленного тела святой Евфимии. Между тем деревянный ящик, в который были заключены мощи, был взят проезжавшим мимо кораблем и корабельщики, после видения и чудес, убедились, что то были мощи св. Евфимии. Их положили на острове Лемносе в церкви, которая по наследству перешла к некоему Анастасию. Императрица Ирина (780–802), восстановив иконопочитание, решилась отыскать мощи св. Евфимии: она слышала, что Лев Исаврянин бросил их в море. Однажды упомянутый Анастасий был по делам в Константинополе; он сказал там, что в его доме при церкви находятся мощи Евфимии. Передали об этом императрице и мощи снова были перевезены в Константинополь. (Четьи-Минеи).

Св. Киндей был памфилийский пресвитер, родом из села Талмении близ Сиды. При Диоклитиане он пострадал за Христа. Его одели в железную обувь и повели для сожжения. Дорогою солдаты насильно отняли дрова для костра у одного дровосека; святой заплатил ему деньги. Когда воины стали отыскивать человека, на которого они могли бы возложить дрова, святой сам донес их до места казни. (Четьи-Минеи).

Св. княгиня Ольга была супругою Русского князя Игоря (912–945). В 945 году, во время похода на Древлян, живших на востоке от Киева, в нынешней Волынской губернии, князь Игорь был убит. Рассказывают, будто Древляне, разбив русское войско, варварски умертвили Игоря: они привязали его к верхушкам двух нагнутых друг к другу деревьев, a потом пустили их, и он был разорван.

После смерти Игоря, за малолетством его сына Святослава, Русскою землею стала править Ольга. Прежде всего она смирила и наказала непокорных Древлян. Главный город этого племени – Коростень был разрушен русским войском. По обычаю того времени, часть населения была обращена в рабство и разделена между князем и дружиною. Провожаемая воинскою дружиною княгиня Ольга вместе с юным Святославом, объехала всю Древлянскую область, уставляя налоги в пользу государственной казны; но жители Коростеня должны были третью часть своей дани посылать к самой Ольге в ее собственный удел – в Вышгород. На следующий год, оставив Святослава в Киеве, мудрая княгиня поехала в северную Россию, в область Новгородскую; учредила по Луге и Мсте государственные дани; разделила землю на погосты и волости; сделала, без сомнения, все нужнейшее для государственного блага по тогдашнему гражданскому состоянию России, и везде оставила знаки своей попечительной мудрости и благодетельных распоряжений, так что возбудила к себе всеобщее уважение, любовь и признательность, и заставила всех благословлять свое имя. Вот почему вельможи Владимира и говорили ему, что бабка его Ольга – умнейшая из людей.

Утвердив внешний и внутренний порядок государства, Ольга возвратилась к юному Святославу, в Киев. Здесь она жила несколько лет в мирном спокойствии, наслаждаясь любовью своего признательного сына и не менее признательного народа. Окруженная всеобщим уважением и почетом, Ольга достигла наконец уже тех лет, когда человек, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит ее близкий конец и, обыкновенно, чувствует суетность земного величия. Тогда истинная вера, более нежели когда-нибудь, служит для человека опорою или утешением в печальных размышлениях о тленности и суетности всего земного. Ольга была язычница, но имя Вседержителя уже славилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов христианства; могла из любопытства беседовать с церковными пастырями и, будучи одарена умом необыкновенным, увериться в святости их учения. Озаренная лучом этого света, Ольга захотела быть христианкою и сама решилась отправиться в столицу империи и веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. Еще за долго до своего отправления в Константинополь Ольга избрала себе в руководители Григория. Беседуя с нею об истинах и судьбах церкви Христовой, добрый наставник, может быть не раз переносил мысли своей питомицы в знаменитый Царьград, где существовало тогда христианство во всем своем величии и блеске; не раз рассказывал ей, как великолепны там храмы Божии, как торжественно в них богослужение особенно в минуты священнодействий Патриарха, какое обилие там святых мощей, чудотворных икон и вообще всякой христианской святыни. Подобные беседы естественно и незаметно могли возбудить в душе набожной Ольги благочестивое желание узреть все это собственными очами. И вот престарелая Ольга – еще язычница, но уже оглашенная христианством и глубоко убежденная в его божественности, – решается отправиться в Царьград, дабы там получить крещение.

В 957 году в сопровождении большой свиты, Ольга совершила на кораблях путешествие в Константинополь. Когда русская княгиня вступила в Золотой Рог, то ее подвергли всем обычным порядкам, существовавшим в Византии для кораблей, приходивших из Руси, т. е. свидетельству княжеских грамот и печатей, переписке людей, груза и т. п., и только по выполнении всех правил позволили ей сойти на берег. Вообще Ольге пришлось долго ждать, прежде чем она была допущена к императорскому двору. Наконец 9 сентября, в среду, княгиня прибыла во дворец; за нею следовали сопровождавшие ее родственницы, знатные русские боярыни, послы русских князей и русские гости. Княгиню остановили на том месте, где логофет (канцлер) обыкновенно вопрошает иностранных послов, допущенных к императорскому приему⁴. Здесь она удостоилась видеть самого императора, восседавшего на троне и окруженного придворными чинами. Затем длинным рядом великолепных покоев провели ее в портик той части дворца, который назывался Августеон, где она могла присесть на несколько минут. После того ее ввели в так называемую Юстинианову палату, чтобы представить императрице. В этой палате находилось возвышение, покрытое пурпуровыми тканями, а на нем трон императора Феофила и золотое седалище. На троне восседала императрица; подле нее на золотом седалище поместилась ее невестка, т. е. супруга молодого императора Романа. По бокам их стояли чины императрицы, а далее ее придворные женщины, разделенные по степеням их знатности. Когда назначенный для того сановник приветствовал Ольгу от имени императрицы, княгиню и ее свиту отвели опять в особый покой, где позволили сесть. А императрица между тем удалилась в свое отделение. Когда сюда пришел император с своими детьми и внуками, то позвали и княгиню, и тут только она получила позволение сесть в его присутствии и говорить с ним сколько угодно. В тот же день происходил торжественный обед в Юстиниановой палате. Обе императрицы опять сидели на том же возвышении. Когда ввели сюда русских боярынь, они сделали низкий поклон; но русская княгиня только слегка наклонила голову. Ее посадили в некотором расстоянии от трона за тем столом, за которым сидело первое отделение византийских дам. В тоже время в Золотой палате был другой стол, за которым обедала мужская часть Ольгиной свиты, т. е. ее племянник, священник Григорий, переводчик, послы Святослава и других русских князей, а также русские купцы. Всем им роздали в подарок золотые и серебряные монеты, смотря по степени их значения. После обеда императорское семейство вместе с Ольгою из Юстиниановой палаты перешло в другой покой, где приготовлены были разные сласти, разложенные на блюдах, украшенных драгоценными камнями. На подобном же блюде поднесли Русской княгине в подарок 500 миллиарезий (40 червонцев), которые она из учтивости приняла,– шести ее боярыням по 20, а восемнадцати остальным по 8 каждой.

18 октября, в воскресенье устроен был другой прием руссов в Золотой палате, при котором присутствовал сам император. А Русскую княгиню угощали в палате св. Павла, где присутствовала императрица с своими детьми и невесткою. На этот раз Ольге поднесли 200 миллиарезий, и несколько сот их опять роздали ее свите.

Таковы торжественные приемы были устроены Византийским императором для княгини Ольги. Между этими приемами протекло более двух месяцев, и уже одно это обстоятельство дает право думать, что Ольга в Константинополе была довольно долго. Во все это время она, конечно, более и боле знакомилась с святынею Царьграда и изучала православную веру. «Ольга», говорит Кедрин, «жена князя русского, того, который приводил флот против греков, по смерти супруга, явилась в Константинополь и, когда доказала великую свою ревность к истинному благочестию, была крещена и, принятая с почестями, приличными ее сану, возвратилась в свой дом». Из этих слов видно, что княгиня, живя в Константинополе, много совершила богоугодных дел, чем и доказала свое великое усердие к исполненному благочестию. Кроме того, судя по вышеприведенному свидетельству греческого историка, крещение Ольги было совершено прежде ее приемов в императорском дворце; но можно думать, что русская княгиня просветилась св. крещением во время, протекшее между первым и вторым приемами.

Самое крещение Ольги было необыкновенно торжественно. Сам Патриарх Полиевкт, славный и по святости жизни и по высокой образованности, совершал над княгинею великое таинство; и сам император Багрянородный воспринимал ее от купели, конечно, в присутствии всего своего блестящего двора и при стечении бесчисленного множества других жителей столицы. Наш летописец повествует, что когда новопросвещенная по выходе из св. купели, радовалась душою и телом, святейший патриарх обратился к ней с словом привета и сказал: «благословенна ты в женах русских за то, что возлюбила свет, и оставила тьму; сыны России не престанут благословлять тебя в роды родов, при самых поздних твоих потомках», – и вслед затем заповедал ей о церковном уставе, молитве, посте, милостыне, чистоте телесной; а блаженная княгиня, названная при крещении Еленою, стояла, преклонив голову, и, подобно губе напаяемой, принимала учение. Вместе с благоверной княгинею крестились и некоторые из ее спутников, особенно из числа родственниц ее и жен боярских, сопровождавших свою княгиню из России, и тем увеличили радость христианского торжества.

После крещения благоверная княгиня оставалась еще некоторое время в Царьграде, проводя жизнь в подвигах благочестия. Перед возвращением в свое отечество новопросвещенная сочла долгом испросить себе благословения у Патриарха.

Напутствуя свою духовную дочь благословением и мудрыми наставлениями, патриарх назначил ей способного священника и вручил ей святой крест⁵ с следующею надписью: «обратись Русская земля к Богу святым крещением, его же прияла Ольга, благоверная княгиня».

Возвратившись в отечество, благоверная княгиня, «аки луна в нощи», воссияла посреди язычников для их духовного просвещения. Как женщина, принявшая св. веру, вследствие глубокого сердечного убеждения в ее святости и спасительности, бл. Ольга до самой своей кончины пробыла верною божественному закону, посвящая все время подвигам христианского благочестия.

Любя своего сына и дорожа его душевным спасением, св. Ольга прежде всего старалась обратить, его в христианство. Она употребляла все усилия, чтобы склонить Святослава к принятию св. крещения, но ее старания остались тщетными. Религия христианская проповедующая мир и любовь, была не по нраву молодого воинственного князя; он мечтал только о битвах и завоеваниях. «Я познала истинного Бога, сын мой, и радуюсь. Познаешь ты и ты будешь радоваться: христианская вера – свет и радость душе. Она животворным действием своим на душу сама говорит о своем неземном происхождении, о своем достоинстве божественном. Прими эту веру и не только не будешь жалеть, но станешь считать себя самым счастливейшим, как я себя считаю счастливейшею». – Так любящая мать убеждала своего сына. Но, к сожалению, Святослав не внимал мудрому совету своей матери и говорил: «как мне одному принять иной закон? моя дружина будет смеяться над тем».

Прискорбна была для св. княгини безуспешность ее стараний склонить к принятию христианства своего сына, но она возложила все свое упование на Господа. «Да будет воля Божия!» повторяла благоверная, «если Бог восхощет помиловать род мой в русской земле, то Он вложит ему в сердце обратиться к истине, как и мне явил Он Свою милость». Говоря таким образом, св. Ольга молилась день и ночь за своего сына, и это утешало ее. Утешало ее еще и то, что Святослав, сам не хотевший и слушать о св. вере, не препятствовал другим принимать ее. И св. Ольга воспользовалась таким отношением своего сына к вере Христовой. В то время, как Святослав занимался только войною в отдалении от Киева, св. княгиня воспитывала своих внуков – Владимира, Олега и Ярополка. Она посеяла первые семена в сердцах этих малолетних князей, хотя и не осмелилась их крестить, опасаясь своего непокорного сына. Но и это насаждение первых семян благочестия в сердце того, кто вскоре просветил христианством всю русскую землю, есть великий подвиг, за который должны благословлять блаженную Ольгу все Русские роды.

Кроме своих внучат св. княгиня, пламенно желая, чтобы ее соотечественники, остающиеся во мраке язычества, обратились к свету Христовой истины, старалась наставить на путь этой истины прежде всего жителей Киева, а затем делилась бесценным сокровищем веры и с прочими обитателями России. С этою целью «обтекала она грады и веси по всей земле русской, проповедуя Евангелие, яко истинная ученица Христова и едино ревнительница Апостолом, и многие, дивясь о глаголах ее, их же николиже прежде слышаша, любезно принимали от уст ее слова Божии и крестились». Вышгород, как место исключительно принадлежащее св. княгине, был при ней, без сомнения, городом христиан. Тоже должно думать и о других поселениях, состоявших в прямой зависимости от нее; а таковыми были места, с которых доход поступал на содержание великой княгини, матери великого князя и ее двора. Известно также еще, что свят. княгиня посещала свою родину Псков и с успехом сеяла здесь семена св. веры.

Будучи ревностною христианкою и имея у себя пресвитера, св. Ольга не могла не иметь и церкви. Действительно, ей приписывается построение в Киеве деревянной церкви св. Софии, для которой иконы она получила от константинопольского патриарха. Существует еще предание, что св. княгиня послала много злата и серебра на создание церкви Св. Живоначальной Троицы во Пскове. На берегу реки Великой, св. Ольга поставила крест⁶, будучи извещена небесным видением о будущем величии и славе города Пскова. Еще святая Ольга поставила крест у «Николы на р. Нарове»; в 16 же веке крест ее видели и в других местах псковской стороны. Очень может быть, что кресты эти имели значение сборных пунктов, где просветившиеся св. крещением слушали христианское Богослужение. Но во всяком случае эти знаки христианства были учителями о новой вере для Псковской области.

Около 12 лет св. Ольга подвизалась в качестве ревностной проповедницы Христовой в русской земле. В это время она много могла познакомить наших предков с истинной верою, и таким образом подготовить и приблизить великую эпоху повсеместного распространения христианства. Поэтому не удивительно, что русская церковь издревле именует св. княгиню равноапостольною. В службе на день св. Ольги последняя восхваляется, как Богомудрая, приснославная, досточудная, целомудренная голубица, гора Ливан, на которую обильно сошла роса небесная, река Фисон, изнесшая для нас камень честный, величие наше и похвала.

Блаженная кончина св. княгини последовала в 969 г. Когда равноапостольная лежала на смертном одре, Святослав собрался было идти в поход. Св. Ольга желала удержать его и говорила: «зачем оставляешь меня и куда идешь? Дети твои малы, а я слаба и больна и ожидаю скорой смерти. Теперь меня только огорчает то, что я много убеждала тебя оставить служение идолам и познать Господа, Которого я познала; но ты не слушал меня, и я знаю, что за твое непослушание тебя ждет на земле не добрый конец. Теперь прошу тебя об одном: не уходи никуда до моей смерти. После же кончины моей пусть пресвитеры и клирики погребут мое грешное тело по христианскому обычаю. He творите после меня тризны и не насыпайте языческого кургана, но ты, сын мой, пошли мои деньги в Царьград к патриарху на поминовение моей души».

Святослав свято выполнил последнюю волю своей матери. Когда она скончалась, ее похоронил христианский священник на месте, ею самой предназначенном, в присутствии бесчисленного множества народа, сопровождавшего гроб ее до самой могилы. Блаженную кончину св. княгини горько оплакивали сын ее, внуки и весь народ – не только христиане, но и язычники.

Св. княгиня Ольга, как пишет летописец Нестор, «предтекла христианству в земле нашей, как зарница пред солнцем, как заря пред светом полным; как луна в нощи; так светила она между людьми неверующими. Она первая из Руси взошла в царство небесное. Ее хвалят сыны русские, как начальницу. Она и по смерти молит Бога за Русь. Ее все славят, видя ее лежащую в теле много лет».

Открытие мощей святой княгини последовало при св. князе Владимире. Построив Десятинную церковь, равноапостольный князь пожелал перенести сюда тело своей святой бабки, так как она была «первою проповедницею непорочной веры в России, первою предтечею русским людям к Богу и основанием благочестию». Эту мысль св. князь сообщил тогдашнему митрополиту Киевскому Леонтию, и оба они по надлежащем совещании и рассуждении, подвизаемые Богом, решились исполнить ее с подобающим благолепием. Избран был день; совершено общественное молебствие во храме,– и тогда-то великий князь и первосвятитель со всем освященным собором, сопутствуемые боярами, старейшинами и множеством народа, с иконами, крестами и свечами, при каждении фимиамом и пении псалмов сотворили торжественное шествие к тому месту, где находилась могила блаженной Ольги. Пришедши, велели раскопать землю, открыли гроб и увидели тело святой совершенно целое, неповрежденное и не мало не изменившееся вместе с одеждою. Пораженные чудом, обливаясь слезами живейшей радости, князь и первосвятитель и многие другие спешили облобызать св. мощи, прославляли Бога, так дивно прославляющего угодников Своих. Мощи переложены были в новую раку и с величайшим торжеством, при пении священных песней перенесены в церковь Пресв. Богородицы, где положены во гроб каменный и поставлены на уготованном месте. И была в тот день радость сугубая во всех людях, сотворили празднество преславное с учреждением светлым, и веселились душевно вместе и телесно (Степ. кн.). Во время нашествия татар на Киев (1240 г.), мощи св. Ольги были сокрыты под спудом в самой церкви, а потом, как гласит предание, вновь открыты митрополитом Петром Могилою (17 в.), при сооружении им на развалинах Десятиинной новой небольшой церкви, где и почивали до начала 18 века, когда вследствие несчастных обстоятельств вновь сокрыты в неизвестном месте. (Четьи-Минеи. Истор. слов. о русск. свв. Русск. свв. Филарета, арх. Черниг. Истор. Русск. церк. Преосв. Макария. Т. 1-й стр. 59–62, 303–326. Душ. Чтен. 1866 года июнь, 98–117. Сент. 41–51. Воскр. Чт. ХV, 143–145).

Эта икона явилась в 1529 году, в Оковицкой волости, в Ржевском уезде. В 1540 г. икона эта была принесена в Москву. В том же году святая икона была возращена назад; в память этого события было установлено празднество (11 июля), с крестным ходом (в Москве) из кремля в церковь, построенную во имя Ржевской иконы Богоматери, у Пречистенских ворот. (Слава Богоматери).

Албанский славянин, пр. Никодим был женат и имел детей. Вращаясь постоянно среди турок и увлекшись чувственною жизнью магометанства, он не только отрекся от Христовой веры, но потурчил всех своих детей, кроме одного сына, который тайно отправлен был на Афон. Узнав, где скрывается сын, Никодим, воспламененный фанатизмом, отправился туда, чтобы вырвать у иноков сына и отомстить за него. Когда Никодим прибыл на Афон, то во время поиска ему невольно приходилось вглядываться в иноческую жизнь; подвиги иноков, безмолвие, кроткое обращение со всеми поразили его до глубины души. Все, что было подавлено его отступничеством, снова выплыло наружу. Он горько заплакал о своем падении. He сходя с горы, он возвратился к христианству и принял иночество. Три года оплакивал он свое падение и изнурял себя подвигами. Услышав от некоторых отцов, что тому, кто отрекся от Христа, нужно исповедать Его открыто пред людьми, он решился на подвиг мученичества. He надеясь на одни свои силы, он отправился за советом и помощью к старцу Акакию, жившему в Кавсокаливском скиту. Старец помолился о нем и вручил ему свой жезл со словами: «иди с Богом! Он поможет тебе. Подвиг совершишь и венец получишь». Никодим отправился на родину, признал себя христианином, а магометанство назвал жалким заблуждением. Паша, которому представили Никодима, был страшно взбешен его словами и велел сбросить его с кровли, но он остался жив. Тогда Паша отдал Никодима на волю толпы. Три дня его мучили и наконец 11 июля 1722 г. обезглавили. Мощи его хранятся на Афоне. (Афонский Патерик).

Шуйская икона Богоматери находится в соборном храме Воскресения Христова, в городе Шуе, Владимирской губернии. Она написана в 1654–1655 гг., по окончании бывшего в то время морового поветрия, от которого Шуя избавилась предстательством Пресвятой Богородицы. О написании этой иконы сохранилось следующее предание. В царствование Михаила Феодоровича в Суздальской области на реке Шархме жил монах Иоаким, проводивший время в молитве и подвигах благочестия. Он был иконописец и его иконы прославлялись чудесами. Шуйская икона принадлежит, по преданию, к числу написанных Иоакимом икон. Чудеса, бывшие от этой иконы, засвидетельствованы были соборами Суздальского духовенства. (Слава Богоматери. Дни богосл. Дебольского).

Свв. мучч. Прокла и Илария. Пр. Михаила Малеина. Св. муч. Голиндухи, в св. крещении Марии. Св. мучч. Феодора варяга и сына его Иоанна

(Андрея Стратилата, Ираклия, Фавста, Мины и дружины их. Память муч. Маманта. Вероники кровоточивой. Преставление блаж. Серапиона, eп. Владимирского. Преставление пр. Арсения Новгородского. Убиение пр. Симона Воломского. Иконы Божией Матери Троеручицы).

Св мученики были жители города Калипты близ Анкиры; пострадали они при Траяне (98–117 г.). Прокл был схвачен и приведен к императору, который поручил игемону Максиму убедить, или принудить силою Прокла отречься от Христа. Убеждения не подействовали и принуждены были прибегнуть к мукам. Обнаженное тело мученика, с привязанным к ногам тяжелым камнем, было повешено и строгаемо железом. Случилось игемону вместе с мучеником переезжать из одного города в другой. Дорогою кони с повозкою остановились и понукания были совершенно напрасны, впрягли новых лошадей, но и это не помогло. Тогда Прокл объявил, что повозка только тогда пойдет вперед, когда игемон напишет исповедание веры во Христа на хартии. Игемон согласился и повозка беспрепятственно продолжала путь. Но чудо не убедило игемона: он приписал его волшебству и, прибыв в Анкиру, сказал мученику, что он испытал его могущество, а теперь покажет ему свою собственную силу и заставит его исповедать языческих богов. Но терпение Прокла оказалось выше мук. Рассерженный игемон велел распять его на дереве и расстрелять.

Свидетелем мук Прокла был его племянник Иларий. Он воодушевился примером дяди и громко заявил о своей принадлежности к числу христиан. После жестоких мук ему отсекли голову. Тела св. мучеников были похоронены верующими. Главу Илария видел в Царьграде в 1200 г. паломник Антоний в Иверской церкви. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Преподобный Михаил жил в 10 веке. Он происходил из знатного рода и был дядею Византийского Императора Никифора. Обучаясь наукам, Михаил, с детства отличавшийся благочестием, особенное внимание обратил на изучение св. писания. Вместе с летами в нем увеличивалась наклонность к монашеской жизни. Наконец он последовал своему влечению и ушел на Афон на гору Малеон, в Кименскую обитель. Подвиги выдвинули его из среды братии и он сделан был игуменом обители. Под его руководством воспитали себя для христианских подвигов такие знаменитые подвижники, как Афанасий Афонский (Четьи-Минеи).

В Персии в царствование Хозроя (в VI в.) жила в замужестве за одним магом молодая и прекрасная женщина, носившая персидское имя Голиндухи. Она отличалась умом и восприимчивостью и любила вдумываться во все явления окружающей жизни. Она была очень религиозна и много размышляла о вопросах веры. Как жена мага, она имела полную возможность увидеть всю нелепость языческих верований и язычество перестало удовлетворять ее. Она много слышала о христианах и их вере и пожелала познакомиться с последнею. Особенно она утвердилась в своем намерении после одного видения. В христианстве она нашла удовлетворение всем своим стремлениям. Она приняла св. крещение и имя Марии. Муж, узнав об этом, напрасно пытался исторгнуть Марию из стада Христова и наконец донес о поступке жены Хозрою. Красота молодой христианки поразила царя. Говорят, что он предлагал ей сан царицы, с условием, чтобы она отреклась от Христа, но Мария ответила, что она уже невеста другого, небесного Царя. Рассерженный Хозрой заключил ее в темницу, где она пробыла восемнадцать лет. Сын Хозроя, вступил на престол, вспомнил о мученице, и снова велел предать ее пыткам.

Чудесное терпение, которое при этом обнаруживала святая, многих обращало ко Христу. Изобретательность магов была посрамлена слабою женщиной, которую подкрепляла божественная благодать. При внуке Хозроя положение Марии стало лучше. Этот царь, обязанный своим престолом византийскому императору Маврикию, из уважения к нему, щадил христиан; св. мученица пользовалась свободою и своею проповедью многих обратила ко Христу. Ее проповедь нередко сопровождалась чудесами. Молва о святой женщине вышла за пределы Персии. Св. Дометиан, еп. Мелитийский, посетил Марию и много беседовал с нею. В свою очередь Мария совершила несколько путешествий с благочестивою целью: она посетила Византию, была в Иерусалиме, беседовала в Иераполе Сирском с епископом Стефаном, который описал ее жизнь, и умерла в церкви св, муч. Сергия, между Низибиею и городом Дара. (Четьи-Минеи).

В 983 году князь Владимир ходил на Ятвягов и завоевал их землю. Возвратившись в Киев, Владимир совершал жертвоприношение идолам, вместе с своими людьми; старцы и бояре предложили князю бросить жребий на отроков и девиц, и на кого падет жребий того принести в жертву богам. Владимир согласился. В Киеве в это время лишь один варяг, который пришел из Греции и держал христианскую веру; двор его стоял там, где ныне стоит церковь св. Богородицы, построенная Владимиром; у варяга был сын, прекрасный душою и лицом; на этого сына, по воле Божией, и пал жребий.

Посланные от народа пришли к старому варягу и сказали ему: «давай своего сына богам: они выбрали его себе, а мы должны принести его им в жертву». Варяг ответил на это: «у вас не боги, а дерево, – нынче есть, а завтра сгниет; ваши боги ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны руками человеческими из дерева. Бог – един, Которому служат и поклоняются Греки; Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека. А ваши боги что сотворили? Они сами сотворены. He дам сына моего бесам!» Посланные передали народу слова варяга. Тогда толпа, взяв оружие, пошла к дому варяга и разломала забор вокруг него; варяг в это время стоял в сенях, вместе с своим сыном; народ требовал сына, крича варягу: «дай сына своего богам!» Но варяг ответил: «если ваши боги – действительно боги, то пусть пошлют одного из своей среды взять моего сына; а вы к чему хлопочите за них?» Яростная толпа ответила криком; затем сени, где стояли христиане, были подсечены, и язычники умертвили варяга вместе с его сыном. Уже во времена преп. летописца Нестора чтилась память мучеников. (Четьи-Минеи. Русск. свв. Филарета, Арх. Черииг. Слов. истор. о свв. стр. 248. Жит. свв. Муравьева).

Вероника, по преданию, была та самая кровоточивая жена, которую исцелил Христос Спаситель. Она двенадцать лет страдала кровотечением; прибегала к врачам, но они ни мало не помогли ей. Когда Христос проходил среди большой толпы народа, опа протеснилась к Нему сзади и прикоснулась к краю его одежды, твердо веря, что это пошлет ей исцеление. Действительно она тот час же выздоровела. Иисус Христос тот час обратился к народу и спросил: «кто прикоснулся к Моей одежде? Все стали отказываться. Тогда апостол Петр сказал: «Учитель, Ты видишь, как народ окружает и теснит Тебя, и говоришь: Кто прикоснулся ко мне?» Но Иисус сказал: «прикоснулся ко Мне некто, потому что Я чувствовал силу, исшедшую из Меня». И стал Он смотреть вокруг Себя. Женщина испугалась. Видя, что ей не утаиться, она пала на колена и объявила пред всем народом, по какой причине прикоснулась к Нему. Иисус сказал ей: «He бойся, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром и будь здорова от болезни твоей!» (Мк.5:21–43; Лк.8:40–56; Мф.9:18–26. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Блаженный Серапион был уроженец южной России и проводил иноческую жизнь в Киево-Печерской обители. За свою благочестивую жизнь и высокие иноческие добродетели Серапион был избран и посвящен в сан архимандрита Киево-Печерского монастыря, а в 1274 году митрополит Кирилл второй, прибыв из Киева на север, посвятил Серапиона в сан епископа Владимиру и Нижнему Новгороду. Летопись называет Серапиона зело учительным и сильным в Божественном писании; но нам пока известно только пять поучений Серапиона, которые были написаны им, вероятно, во время епископства во Владимире.

Время это было самое тяжелое для России: бедствия следовали одно за другим. В 1230 году 3 мая сильное землетрясение привело всех в ужас. Митрополит Кирилл, великий князь, бояре и множество богомольцев стояли за литургией в великой печерской церкви, как вдруг величественный храм треснул в четырех местах, в лаврской трапезе камни падали со свода на столы. Это землетрясение чувствовали и на севере, во Владимире. 14 мая было необыкновенное затмение солнца; осенью в тот же год озимь была уничтожена морозом; затем два года свирепствовали голод и мор; наконец грозный Батый опустошил Россию и наложил на нее тяжкое иго подданства. Самое нашествие татар сопровождалось разорением городов, убийством и грабежами, пожарами и опустошениями всякого рода; за ним следовали: тяжкие налоги, притеснения и порабощение. При таких обстоятельствах жил и проповедовал блаженный Серапион, и, очень естественно, что его проповедь получила печальный тон. С глубоким чувством скорби, во всех своих поучениях, он указывает на бедственное состояние страдавшей Руси, усматривая в нем наказание за грехи. «Сколько раз, говорит он в первом поучении, мы видели солнце затмившимся, луну померкшею, видели перемены во звездах! Земля, от начала утвержденная и неподвижная, ныне движется, по повелению Божию, колеблется от грехов наших, не может носить наших беззаконий. Мы не послушали Евангелия, не послушали апостолов, не послушали пророков, не послушали великих светил т. е. Василия, Григория Богослова, Иоанна Златоустого и других святых святителей... Вот и наказывает нас за сие Бог знамениями, землетрясением, бывшим по Его повелению. He говорит устами, но наказывает на деле ... ныне потрясает и колеблет землю, хочет стрясти с земли беззакония и грехи многие, как листья с дерева... Но что потом было у нас: не глад ли? не мор ли неоднократный? не частые ли войны? Однако ж, мы не покаялись, пока пришел на нас, по Божию попущению, народ не милостивый, опустошил нашу землю, пленил города наши, разорил святые церкви, избил отцов и братий наших, поругался над нашими матерями и сестрами». После этого; Серапион убеждает слушателей обратиться к Богу с покаянием и отстать от грехов своих, между которыми указывает «на скверные и немилостивые суды, на кровавое резоимство (взимание роста с резов, т. е. процентов с денег) и всякое грабление. Много раз я говорил к вам, братия и чада: но вижу, что немногие принимают слова мои и исправляются поучениями нашими».

Второе поучение также проникнуто чувством глубокой скорби о бедствиях и грехах народа. «He так скорбит мать, видя детей своих больными, как скорблю я, грешный отец ваш, видя вас болящих делами беззаконными. Многократно беседовал я с вами, но не вижу в вас никакой перемены... Всегда сею я на ниве сердец ваших семя Божественное, но никогда не вижу, чтобы оно прозябло принесло плод... Чего мы не навлекли на себя? Каких мы не понесли наказаний от Бога? He была ли пленена земля наша? He были ли взяты города наши? He в короткое ли время отцы и братья наши пали мертвы на земле? He отведены ли в плен жены и дети? А мы, оставшиеся, не порабощены ли были горьким рабством от иноплеменников? Вот уже сорок почти лет продолжается томление и мука, и тяжкие налоги не прекращаются, также голод и мор скота нашего. Мы и хлеба не можем есть в сладость. От воздыханий и печали сохнут кости наши, Что же довело нас до этого? Наши беззакония и наши грехи, наше непослушание, наша нераскаянность». И Серапион снова убеждает слушателей к покаянию и исправлению.

В третьем поучении блаженного Серапиона содержится превосходная картина татарского нашествия. «Мы ни в чем, говорит он, не оказывались лучшими. Тогда Господь навел на нас народ немилостивый, народ лютый, народ, не щадящий ни юной красоты, ни немощи старцев, ни молодости детей; ибо мы подвигли на себя ярость Бога нашего. Разрушены Божии церкви, осквернены священные сосуды, попрана святыня, святители сделались добычею меча, тела преподобных иноков брошены в пищу птицам, кровь отцов и братьев наших, как вода, много напоила землю. Исчезла крепость наших князей, военачальников; храбрые наши бежали, исполненные страха; а еще более братьев и чад наших отведено в плен. Поля наши поросли травою, и величие наше смирилось, красота наша погибла, богатство наше досталось в удел другим, труды наши достались неверным. Земля наша стала достоянием иноплеменников, мы сделались предметом поношения для соседей наших, посмешищем для врагов наших. Ибо свели мы на себя гнев Господа, как дождь с небес, подвигли на себя ярость Его, отвратили от себя великую Его милость и довели себя до того, что на нас смотрят с сожалением. Нет наказания, которое бы не постигло нас».

Четвертое поучение было сказано блаж. Серапионом по особенному случаю. Необразованный и суеверный народ вообразил, что голод, несколько лет постигавший его, происходит от наговоров волшебников и волшебниц. Во времена общественных бедствий нет ничего легче, как привести народ в возмущение, указав ему на истинных или мнимых виновников его страданий. Так и в то время злонамеренные люди возбудили простой народ против некоторых людей, которые, вероятно, слыли у него за колдунов и волшебников, и он начал сжигать, или бросать их в воду, чтобы испытать, виновны они, или нет, предположив, что если они станут тонуть, то невинны, a если поплывут, то волшебники. Всею силою своего слова восстал просвещенный пастырь против такого грубого суеверия и своеволия народа. «Я думал, говорит он, вы уже утвердились и с радостью принимаете Божественное писание... Между тем вы еще держитесь языческих обычаев, верите волхвованию и сжигаете невинных людей и делаете виновными в убийстве все общество и весь город... Из каких книг или какого писания узнали вы, что от волхвования бывает голод на земле, и опять – волхвованием умножается хлеб? Если сему верите, то почему сжигаете волхвов? Вы молитесь и почитаете их, приносите им дары, если они благоустрояют мир, пускают дождь, наводят теплую погоду, повелевают земле приносить плоды. Вот ныне, по три года, не родится хлеб, не только на Руси, но и в земле латинской: волхвы ли это сделали? He Бог ли устраивает Свою тварь, как хочет, наказывая нас за грехи? Я знаю из Божественного Писания, что чародеи и чародейцы действуют чрез бесов на людей... но только на тех, которые им веруют: потому что бесы действуют только, по попущению Божию, a Бог попускает им действовать только на тех, которые боятся их. Но кто твердо верует в Бога, над тем чародеи не имеют силы. Скорблю я о вашем безумии. Умоляю вас, оставьте дела языческие... Божественные правила повелевают осуждать человека, по свидетельству многих. А вы поставляете в свидетели воду, и говорите: если станет тонуть, то невинна; a если поплывет, то волшебница. He может ли дьявол, видя ваше маловерие, поддержать человека на воде, чтобы он не потонул, и тем вовлечь вас в душегубство? Потому что вы, оставив свидетельство богоподобного человека, обратились к бездушному веществу – к воде, и, приняв такое свидетельство, прогневляете Бога».

В пятом поучении «о маловерии» Серапион восстает против другого суеверия народа. Народ запрещал погребать удавленников и утопленников, и выгребал их, приписывая им несчастья, постигавшие землю. «Это ли ваше покаяние? говорит Серапион. Тем ли Бога умилостивите, чтобы утопшего, или удавленника выгрести? Тем ли Божию казнь хотите утишить? Лучше, братья, перестанем от зла, отступим от всех злых дел: разбоя, грабительства, пьянства, прелюбодейства, скупости, лихвы, обиды, воровства... лжи, клеветы, резоимания. Я грешный всегда учу вас, дети; велю вам каяться, вы же не перестали от злых дел. А если какая на нас казнь от Бога придет, то мы еще более Его прогневляем, делая изветы: того ради ведро, сего ради дождь, того ради жито не родится, – и бываете строители Божией твари, a о безумии своем не скорбите».

Все поучения блаженного Серапиона отличаются особенною простотою и задушевностью и глубокою любовью к поучаемым; все они дышат искренним благочестием христианского пастыря душ. Бедствиями своего времени обучаясь сокрушению о грехах и страхом Божиим отгоняя от души приражения страстей, блаженный Серапион вместе с тем болел душою о бедствиях своего любимого отечества и, усматривая в них наказание за грехи, жаждал и всеми силами старался обратить свою паству на путь покаяния. При таком горячем, сердечном отношении к благу родины, томившейся и изнывавшей под гнетом бедственного состояния, неудивительно, что св. Серапион не долго управлял Владимирскою паствою. 12 июля 1275 года он скончался и погребен во Владимирском Успенском соборе. Уже по списку ХІV века Серапион называется святым. (Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Истор. русск. церкви Макария. т. IІІ стр. 320. Правосл. Собеседн. июль 1860 г.)

Преп. Арсений, в миру Амвросий, родился в городе Ржеве – Владимировом. Отец Арсения занимался выделкою кож и этому ремеслу обучил и своего сына. Еще живя в доме родителей, Арсений воспитал в себе святую ревность к благочестию и любовь к иноческой жизни. По смерти отца мать Арсения, Пелагия, в последствии инокиня Аполлинария, заставила его вступить в брак; не смотря на нежелание Амвросия, который горел ревностью жить в чистом, непорочном девстве.

Прошло 5 месяцев брачной жизни Амвросия, и он скрылся из дома матери. Поселившись в Новгороде, Амвросий занялся кожевенною работою и испытывал сам себя тайным подвигом, тайно постился и молился. Через пять лет Амвросий известил о себе своих: он написал письмо к матери и жене, где утешал их евангельским обещанием блаженства для тех, которые оставляют для Господа мать, жену, детей, имущества. Между тем жизнь Амвросия сделалась известною благочестивому строителю храмов и обителей Феодору Димитриевичу Сыркову, и он предложил ему свою готовность доставлять средства для построения новой обители.

Амвросий принял иночество с именем Арсения. В 1562 году обитель и храм в честь рождества Богородицы построены были Арсением на Ярославовом дворище, на торговой стороне, на правом берегу Волхова, в соседстве с храмом Св. Мироносиц. Преп. Арсений, основав обитель, продолжал вести жизнь строгую, носил вериги, довольствовался всем малым, одежда на нем до того была бедна и ветха, что, если бы бросить ее на площади, и бедняк не поднял бы ее; когда ходил он в ней по улицам или сидел на мосту, дети смеялись над ним, и все это нe отвлекало его от умной молитвы, которою постоянно был он занят, тихо проливая слезы. В последние года жил он в затворе, почему в святцах и называется затворником. Из очей его постоянно текли слезы. Он плакал по небесной отчизне, тем более, что видел беды, готовые обрушиться на легкомыслие гордых новгородцев. В 1570 году грозный царь, по неистовой жестокости, предав тысячи новгородцев разным смертям, захотел построить себе дворец на Ярославовом дворище, но, узнав об Арсении и его обители явился к нему с дарами и с наружным смирением. Преп. затворник не принял даров его и сказал: «много невинных послал ты в царство небесное». Грозный смолчал. Собираясь потом во Псков, он опять пришел к Арсению и просил благословения на путь свой. «Завтра, государь, готов и я в путь свой», сказал Арсений. Иоанн обрадовался, мечтая, что затворник пойдет за ним во Псков. Но преподобный на следующе утро приобщился св. таин и потом преставился 12 июля 1570 года. Тело его положено было в том же затворе, где он подвизался. После того как были обретены мощи Арсения, над его гробом была построена часовня. По известию 1634 года «от мощей преподобного приходящим с верою исцеления бывают».

В 1785 году мощи св. Арсения перенесены в храм Кириллова монастыря, где и ныне покоятся; здесь устроен и придел в честь пр. Арсения.

Часовня, где покоились мощи пр. Арсения, сохранилась на прежнем месте и посещается богомольцами до настоящего времени. (Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Истор. Росс. иер. ч. 3, 505 стр. Святыни Новгорода, стр. 58).

Отец преп. Симона, в мире Симеона, был крестьянином вотчины Волоколамского монастыря. В 1607 году во время самозванских смут, отец Симеона был совершенно разорен и ушел на север России, Симеон же отправился в Москву, нанялся здесь к портному в мастера и стал учиться шить одежды. В то время в Москве было много изменников отечеству, и Симеон решился оставить ее. Сначала он поселился в Устюге, питаясь трудами своих рук, но за тем, движимый благочестием, отправился в Соловецкий монастырь. Здесь, как искусного швеца, Симеона приняли с радостью. Многолюдность Соловецкой обители смущала Симеона, и он вскоре ее оставил. Пустынный монастырь Грузинской Божией Матери, на Черной горе, при реке Пинеге принял под свой кров Симеона, который, приняв здесь иночество с именем Симона, ревностно выполнял разные монастырские послушания. Чтобы еще более смирить свою плоть, Симон не довольствовался исполнением одних монастырских послушаний и добровольно под одеждой носил жесткую власяницу. Строго подвижническая жизнь Симона внушила к нему уважение братии; но любитель безмолвия смущался славой, распространявшейся о нем все более и более и ушел из обители.

После путешествия по различным местам Симон в 1613 году поселился в 80 верстах к юго-западу от Устюга на р. Кичменге, в лесу Воломском. Здесь он пять лет прожил один, незнаемый людьми, питался овощами, которые сам садил, а иногда выпрашивал хлеба в каком-либо поселении. С течением времени когда понемногу стали являться к Симону ревнители благочестия, тогда преподобный, по грамоте царя Михаила и по благословению ростовского митрополита Варлаама, построил храм в честь креста Господня, и в 1620 году посвящен был в настоятеля своей обители. Как строгий подвижник, Симон служил для других примером трудолюбия, простоты сердечной, поста и молитв. Окрестные поселяне, опасаясь отнятия у них земель в пользу монастыря, сожгли церковь; но Симон, по благословению ростовского архиепископа, построил вторую в честь Воздвижения креста Господня. Тогда некоторые из поселян решились убить старца. Однажды преподобный рубил лес, к нему подошли три крестьянина и стали требовать, чтобы он отдал им царскую грамоту на землю обители; они навалили на него колоду и грозили смертью; преподобный едва упросил отпустить его в обитель за грамотою. Монастырские люди бросились искать злодеев, но те скрылись. Когда приблизился праздник блаженного Прокопия Устюжского, народ пошел на поклонение святому, и большая часть братии Симоновой пустыни отправилась также в Устюг. Злодеи, узнав о том, воспользовались благоприятным для них временем. Ночью, найдя преподобного одного в пустыне, стали терзать его пытками, требуя царской грамоты; потом послали его в церковь искать ее. Преподобный со слезами молился Богоматери, причастился св. таин и затем сказал: «теперь делайте со мною, что хотите». Злодеи осыпали его ругательствами и побоями, потом отсекли ему голову и бросили тело близ кельи. Это злодейство произошло 12 июля 1641 года.

Тело преподобного похоронено было с честью по левую сторону созданного им храма. В 1646 году, после чудес, совершившихся над мощами его, началось почитание его и сочинена служба ему, с описанием жития и чудес. Ныне мощи преподобного почивают под спудом в Крестовоздвиженском храме упраздненной Воломской обители. Над мощами устроена благолепная рака с изображением преподобно-мученика на верхней доске. (Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Истор. Росс. иер. ч. 3, стр. 507–508. Жит. свв. Муравьева).

Об иконе Божией Матери Троеручицы см. 28 июня.

Собор архангела Гавриила. Пр. Стефана Савваита. Св. муч. Серапиона.

(Пр. Сарры)

Праздник этот служит воспоминанием всех чудесных явлений архангела Гавриила, который, по преимуществу, является вестником тайн Божиих. Неизвестно, когда установлен этот праздник, но несомненно, что в десятом веке он уже существовал. Судя по службе этого праздника, он явился во время иконоборческой ереси. Канон праздника составлен Иосифом песнописцем (ум. 883). Сначала праздник был местным, a в XII–XIII вв. он сделался общим. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Пр. Стефан был племянник Иоанна Дамаскина от его родного брата. Родился он в 725 г., в 10 лет поступил в монастырь св. Саввы, где пробыл большую часть жизни; иногда он покидал лавру и удалялся в пустыню. Он совершил много знамений и чудес: узнавал чужие мысли, предсказывал будущее, изгонял бесов, врачевал болезни. Жизнь его подробно описана учеником его Леонтием, который провел под руководством св. Стефана 4 года. Скончался он в 794 г. 69 лет от роду. Его не должно смешивать с другим Стефаном Савваитом, творцом канонов, память которого празднуется 28 октября. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Он пострадал в правление имп. Севера (193–210). Его жестоко секли, строгали по всему телу и потом томили в темнице голодом. Выведенный из темницы совершенно здоровым, он привел всех этим в изумление и был осужден на сожжение. Место его страдания неизвестно. Кончину его относят к 205 г. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, Т. 2. Зам.).

Обращенный в христианство Маркиан, юноша из Иконии Ликаонской, многих других привел ко Христу. Его представили в Каппадокию к правителю Переннию. Сначала юношу хотели совратить с правого пути обещаниями, а потом прибегли к мучениям. Ему строгали щеки, отрезали язык, клали на раскаленную жаровню и наконец отсекли голову мечем. Скончался он около 258 г. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Св. Иулиан был поставлен в епископы апостолом Петром и послан им в Галлию для проповеди. Прибыв в Кеноманию, св. Иулиан поселился в загородной хижине. Его проповедь и сопровождавшие ее чудеса, привлекли к нему много народа. Число членов Христовой церкви увеличивалось с каждым днем. Сам князь города со многими знатными людьми принял св. крещение и построил церковь. Чудеса, которые творил святой и которые многих обращали ко Христу, были многочисленны и разнообразны: он врачевал болезни, возвращал зрение слепым и воскрешал мертвых. Рассказывают, что однажды, выйдя из города с своим клиром, святитель увидел, что несли хоронить умершего юношу, сына вельможи Иовиана. За гробом шла многочисленная толпа. Святитель остановил шествие и убеждал отца умершего поверить во Христа, Который возвращал жизнь мертвым. Иовиан обещал креститься в случае, если юноша оживет. Святитель помолился Богу и юноша воскрес. Предвидя свою кончину, Св. Иулиан завещал избрать после себя епископом пресвитера Туривия. Святитель был похоронен в построенной им церкви и при его гробе совершались чудеса. (Четьи-Минеи).

Преподобная Сарра подвизалась в Ливийском скиту и скончалась в конце 4 в. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Св. ап. Акилы от 70. Пр. Еллия монаха. Св. муч. Иуста. Св. преподобномуч. Онисима. Пр. Стефана, Махрищского чудотворца.

(Мучч. Акилы и Илария. Муч. Петра нового, eп. Критского. Муч. Ираклия).

Св. Акила был родом понтийский еврей. Жил он в Риме и, быть может, был обращен в христианство вместе с женою Прискиллою апостолом Петром. По случаю волнения среди иудеев, император Клавдий издал эдикт (51 г.), изгонявший их из Рима. Акила перебрался в Коринф и здесь добывал себе пропитание, делая палатки из козьей шерсти. Апостол Павел, прибыв в Коринф из Афин, поселился в доме Акилы и занимался тем же ремеслом. Акила с женою помогали апостолу в его проповеднической деятельности и с этою целью отправились вслед за ним в Ефес.

Как высоко ценил апостол Павел деятельность Акилы и Прискиллы, видно из следующих слов его послания к Римлянам: «Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе, которые голову свою полагали за мою душу, которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников». (16:3–4). В 58 г. Акила с женою были снова в Риме, как видно из приведенных слов послания, a затем (между 63 и 67 гг.) они снова явились в Ефесе. Большая часть мощей Акилы и Прискиллы находится в Риме (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.)

Пр. Еллий жил в Египте в 4 в. С детства он был отдан в монастырь на службу Господу. Он отличался глубоким смирением не смотря на то, что еще в юности получил дар чудотворения. Воздержание его удивляло братию и служило для всех примером. Рассказывают, что его слову повиновались даже не прирученные животные. Однажды он нес в пустыню братии пищу и весьма утомился. Увидев, что не далеко от него пасутся дикие ослы, он позвал одного из них именем Господа и возложил на него тяжесть. Много и других чудес сотворил Еллий и умер в глубокой старости. (Четьи-Минеи).

Св. Иуст был римский воин. Так как он не хотел отречься от Христа, то его подвергли мукам и сожгли (Пролог).

Св. Онисим пострадал за Христа при Диоклитиане. Скончался он в Магнезии, в малой Азии. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия).

Преп. Стефан родился в Киеве. Чувствуя склонность к подвижнической жизни, он принял иночество в печерской обители и провел здесь несколько лет в подвигах послушания и молитвы. Благочестивая жизнь Стефана скоро сделалась известна многим, так что когда он при великом князе Иоанне II (1353–1359 г.) перешел в Москву, то удостоился благосклонного приема со стороны самого великого князя. В местечке Махрище, недалеко от гор. Городища, в 35 верстах от Сергиевой пустыни, блаж. Стефан с разрешения святителя и по грамоте князя поставил себе келью. Для удовлетворения своих умеренных нужд он сам рубил лес и обрабатывал землю. Безмолвная жизнь так была приятна Стефану, что он нe принимал желавших с ним жить; но затем уступил усердным просьбам, и к нему собралось несколько ревнителей иноческой жизни. Тогда Стефан в 1358 году построил храм Св. Троицы, братские кельи и общую трапезу, а святитель посвятил его в иеромонаха и игумена. Живший недалеко от Стефановой обители, Григорий отдал Стефану свою землю с прочим имуществом, принял иночество в его обители и был самым любимым учеником его. Но не все так дружелюбно относились к преподобному. Братья Юрковские, жившие недалеко от обители, нагло бранили его и грозили убить, если не уйдет из Махрищских мест. Пр. Стефан со всею кротостью уговаривал их одуматься. «Бог простит вас, друзья, но вас смущает нечистый», говорил он им. Однако Юрковские продолжали злобствовать против преподобного. Причиной такой злости были тревоги корысти; боялись, что земли, которыми владели они, отданы будут Стефану, пользовавшемуся известностью в Москве.

Поручив обитель свою заведованию старца Илии, преподобный вместе с учеником своим Григорием удалился из обители, как будто по какому-то делу, в недальнее место. В Вологодском глухом лесу, на р. Авнеже, он основал пустынную обитель св. Троицы. Великий князь Димитрий Иоаннович прислал книги и другие пожертвования в Авнежскую пустынь, но вызвал преп. Стефана в его Махрищскую обитель. Здесь с восторгом радости встретили доброго наставника ученики его. Когда же Стефан был в Москве, то и великий князь с любовью принял его, долго слушал его назидательную беседу и как-бы в знак особенного расположения к нему назначил для махрищской обители луга, озера и пахотные земли. Стефан ревностно заботился об устройстве Махрищской обители и, сделав распоряжение о чине полного общежития, преподал наставление братии строго следовать сему чину.

Когда преп. Сергий от людских тревог удалился из своей обители, чтобы в уединенном месте найти себе покой, пр. Стефан со всею братиею своею вышел на встречу к нему; поклонясь один другому в ноги, преподобные долго препирались не за первенство, а за меньшее значение; Стефан лежал на земле, прося благословения Сергиева, Сергий не вставал, прося того же у Стефана, наконец Сергий в виде гостя вынужден был уступить. После молитвы и бесед любви, Стефан дал Сергию ученика своего Симона, знающего окрестность, и Сергий на Киржаче основал себе обитель.

Строгий к себе, но снисходительный к другим пр. Стефан не гневался на проступки других и трудился для обители более прочих; он усердно наставлял братию путям спасения, но говорил свои наставления кротко и тихо. Одежда на нем была самая худая, в заплатах и грубая. Обитель его по его молитве и трудам пришла в цветущее состояние. Братия ревновала о благочестии, многие из мирян приходили для молитвы и выслушать совет блаж. игумена. Достигнув глубокой старости, преподобный поручил управлять обителью опытному в иноческой жизни старцу Илье, а сам, приняв схиму, готовился к переходу в загробную жизнь. Наконец, причастившись св. таин, мирно предал дух свой Господу 14 июля 1406 года.

При игумене Сергиевой обители Арсении (1525–1527 г.) махрищский столетний старец и подвижник Герман видел во время ночной молитвы своей следующее: огонь, горевший при гробе св. Стефана, озарял светом своим обитель. Он сказал о том игумену Ионе, и игумен увидел то же самое. Бл. Арсений, приняв это за извещение небесное, по определению собора, приказал поставить раку над могилою преп. Стефана, покрыть ее покровом и завести неугасимую лампаду; совершив соборное служение, советовал неотлагательно совершать поминовение о препод. Стефане. Мощи преподобного обретены нетленными при построении каменного храма св. Троицы в 1550 году; на персях Стефана найден тогда кожаный параман с изображением праздников Господних.

Много чудес совершилось при мощах пр. Стефана; из них наиболее замечательны следующие: у жителя Юрьевского села Кучек сын Даниил еще в младенчестве лишился ума и когда пришел в лета юношеского возраста, то драл на себе одежду, а иногда убегал в лес. He зная, что с ним делать, отец привез его в Махрищскую обитель и оставил его в гостинице. Больному во сне является инок – старец, высокий ростом, с щеками впалыми, с долгою бородою, русою, но с проседью и говорит: «встань, иди в монастырь и оставайся там до смерти». После этого видения проснувшийся Даниил нашел себя совершенно здоровым. В Александровой слободе некто Архип имел правую руку вовсе сухую, так что не мог и поднимать ее. «Что ты спишь? Ступай в Махрищскую обитель и помолись на гробе Стефана», так говорил ему кто-то во сне. Пробудившись, Архип, принял это за бред. В другой раз, уже наяву, днем, в воротах дома, является ему старец, высокий ростом, полуседой, с долгою бородою и говорит: «не сказал ли я тебе, Архип: ступай в Махрищский монастырь и там получишь исцеление». Архип, выслушав в обители молебен, окропился св. водою и внезапно стал владеть рукою, начал креститься ею. Житель села Семеновского Алексей не владел ногой: тело на ней сгнило по колено и жилы скорчились. Во время голода с трудом приполз он в обитель; игумен дозволил ему сидеть у гробницы. Часто призывал бедняк преподобного па помощь. И внезапно спали струпья с ноги его, и нога расправилась, – деревяшка, употреблявшаяся Алексеем в помощь при ходьбе, осталась в обители памятником, да и он сам остался служить обители (Пролог. Истор. Росс. Иер. Ч. 5. стр. 55–59. Энцикл. Слов. Ч. 3 стр. 92. С.-Петерб. 1861 г. Слов. Истор. о свв. стр. 225–226. Жит. свв. Муравьева).

Свв. мучч. Кирика и Иулитты. Св. муч. Авудима. Св. равноапостольного Великого Князя Киевского Владимира, нареченного во св. крещении Василием.

(Муч. Лоллиана. Обретение главы пр. Матроны Хиополитанские).

В Иконии жила молодая и красивая христианка Иулитта с сыном Кириком. Это было при Диоклитиане, когда на христиан обрушилось жестокое гонение. Ликаонский наместник Домитиан, человек очень жестокий, с особенною ревностью исполнял возложенное на него поручение и христиане терпели невыносимые муки. Иулитта решилась покинуть родную страну. С трехлетним сыном и двумя служанками она отправилась в Селевкию, но здесь свирепствовало такое же гонение, которым руководил игемон Александр. Иулитта поехала в Тарс и скрывалась здесь среди бедных людей. Но вскоре в Тарс прибыл игемон Александр. Иулитта была схвачена и представлена к нему вместе с сыном. Служанки покинули свою госпожу и издали следили за происходившим. Иулитта бесстрашно исповедала Христово имя и ее подвергли жестоким побоям. Трехлетний Кирик громко плакал, видя мучения матери. Прекрасное личико мальчика смягчило даже сурового игемона. Он взял на руки маленького Кирика, гладил его по голове, целовал и старался успокоить ласковыми словами; но мальчик не переставал плакать и рваться к матери. Раздраженный игемон, услышав, что он называет себя христианином, бросил его на пол. Невинная кровь обагрила ступени игемонова седалища и Кирик скончался. Увидев мертвого сына, Иулитта подавила свою материнскую скорбь и благодарила Бога, что Он сподобил ее сына быть мучеником за Христа. Но ей и самой предстояло испить такую же чашу. Мученицу повесили, тело ее строгали острым железом, а на раны лили кипящую смолу. Видя, что муки бессильны в сравнении с терпением мученицы, игемон велел отрубить ей голову. Тело ее было брошено на съедение псам, но две служанки, следившие за своею госпожой, похоронили ее. Одна из них дожила до того времени, когда на престол вступил Константин Великий и христианство сделалось господствующею религией. Она объявила о месте погребения своей госпожи и в земле были найдены ее нетленные мощи. В ХII–ХV вв., по свидетельству русских паломников, мощи эти хранились в Софии. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Полагают, что местом рождения и страдания св. Авудима был остров Тенедос. Время его мучений падает на царствование Диоклитиана (284–305). Мощи его в Тенедосе видел русский паломник Даниил в начале XII в. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Первоначально наши предки были язычниками. Главным божеством их был Перун, управляющий вселенною и повелевающий громами и молнией. Это было божество грозное, деятельное и воинственное, от него зависела не только удача вообще, но, главное, он давал победу над врагами. Его имя Русь употребляла в самых торжественных клятвах. Чтобы умилостивить своего верховного бога или возблагодарить его за победу, Русь закалала ему в жертву не только коней, быков или других животных, но даже и людей, последних, конечно, в особенно торжественных случаях. Кроме Перуна наши предки –язычники поклонялись и многим другим божествам: Хорсу и Дажбогу – божествам солнца, Стрибогу – богу ветров, Волосу – богу домашнего скота. Вся природа, по верованиям наших предков, была населена богами то добрыми и благосклонными, то злыми и враждебными. Так, в воде жил водяной, лесах –леший, в домах – домовой. Следы этого языческого верования и до настоящего времени сохраняются у нас в простом народе, почему мы и постараемся их изложить подробнее.

Наши предки – язычники верили, что водяной живет в омутах, водоворотах и особенно у мельницы. Это – нагой старик с большим одутловатым брюхом и опухшим лицом. Волоса на голове и бороде длинные, зеленые. Он является иногда весь в тине, в высокой шапке из водорослей, подпоясан поясом также из травы. Всякая водяная трава – это его одежда, его кожа. Но он является иногда и в образе обыкновенного смертного мужика, тогда его легко узнать: полы его платья всегда мокры; с левой полы всегда каплет вода; где сядет – то место всегда оказывается мокрым. В омутах он живет богато: у него есть каменные палаты, стада лошадей, коров, овец, свиней. Женится он на русалке. Он может загонять в рыболовные сети множество рыб. Днем водяной сидит в глубине омута. С закатом солнца начинается его жизнь; тогда и купаться очень опасно; и даже дома опасно ночью пить воду: можно схватить болезнь водянку. В лунные ночи он хлопает по воде ладонью. Вдруг где завертится, заклубится и запенится вода – это водяной. Он бодрствует только летом, а зимою спит. Он просыпается от зимней спячки на Никитин день, 3 апреля. Ломится и прет по руслу весенний лед, бурлит и волнуется река – значит просыпается водяной. Тогда приносят ему в жертву лошадь, и он успокаивается. Рыбаки возливают ему масло, мясники приносят черную откормленную свинью. На прощанье, когда жизнь реки приходила к концу, водяному приносили в жертву гуся.

Леший был богом леса. Он осенью пропадал и появлялся весною. Волоса у него на голове и бороде длинные, косматые, зеленые. Он остроголовый, мохнатый. Он любит вешаться, качаться на ветвях, как в люльке или в качелях. Он свищет, хохочет, так что на 40 верст кругом слышно; хлопает в ладоши, ржет, как лошадь, мычит, как корова, лает собакой, мяукает кошкой, плачет ребенком, стонет умирающим, шумит речным потоком. Всякий лесной зверь и всякая лесная птица находятся под его покровительством. Леший иногда заводит путника в непроходимые трущобы и болота и потешается над ним, перепутывая его дорожные приметы: станет пред ним тем самым деревом, тем пнем, тою тропою, куда следовало по примете идти, и непременно собьет с дороги, заливаясь сам громким хохотом. Иногда обращается в волка, филина. Иногда в образ старика, такого же путника, в звериной шкуре, или в образ мужика с котомкою, сам выходит навстречу, заводит разговор, просит пирога, просит подвести в деревню, садится, глядь а его уж нет, а путник с возом уже в болоте, в овраге или на крутом обрыве. Обошедши подобным образом путника, он принимается его щекотать и может защекотать на смерть. Но он бывает благодарным, если его задобришь. Пастух должен пожертвовать ему корову, –тогда леший сам с охотою пасет стадо. Охотники приносят ему в дар краюху хлеба с солью и кладут эту жертву на пень. 4 октября леший пропадает. В то время он бесится, ломает деревья, гоняет зверей и проваливается.

Домовой, по понятиям язычников – предков, обыкновенно живет за печкою, куда и кладут ему домашние жертвы, маленькие хлебцы. Его вообще кормят как человека, хлебом, кашею, пирогами, лепешками, оставляют ему на ночь накрытый ужин. Но важнейшая для него жертва – это петух. Эта жертва его вполне умилостивляет, если он чем нибудь раздражен. Тогда в полночь колдун режет петуха, выпускает кровь на голик и голиком выметает все углы в избе и на дворе с приличными заклятьями. Если домовой сердит, то дворовая скотина худеет, поднимается на дворе неведомый треск, неожиданный переполох между скотиной и домашнею птицею; скотина, не понравившаяся ему, гибнет, как ни сохраняй и что ни делай. Но в большинстве случаев домовой очень добрый и самый заботливый хозяин на дворе. Вновь купленная скотина отдавалась ему в руки с приветом: «полюби, пои, корми сыто, гладь гладко, сам не шути и жены не спущай и детей унимай!» Веревку, на которой приводили скотину на двор, вешали у печки. Если жилье придется домовому по душе, то он смотрит за всем домом и двором пуще хозяйского глаза, соблюдает домашние выгоды и радеет о всем имуществе: охраняет лошадей, коров, овец, коз, свиней, смотрит за птицею, особенно любит кур; наблюдает за овином, огородом, конюшнею, хлевами, амбарами.

Поклонение своим богам и жертвоприношения наши предки-язычники совершали большею частью на холмах, на каком-нибудь священном камне, или над водою у рек и колодезей, или в роще под каким-нибудь старым много ветвистым дубом. Храмов у них не было. Жертвоприношения и вообще религиозные праздненства сопровождались хороводами, песнями и т. п. Эти жертвоприношения совершали родоначальники и старейшины. Особого сословия жрецов не было. Выли какие-то посредники между богами и людьми – волхвы, кудесники, ведьмы, колдуньи, которые, по верованию язычников, получали от богов сверхъестественную силу; они производили гадания и заклинания.

Верили наши предки-язычники и в загробную жизнь, но имели о ней такие же земные представления, как и большая часть других языческих народов. Загробное существование, по их понятиям, было как бы продолжением земной жизни. Рай они воображали себе каким-то цветущим, зеленым садом; но он принадлежит собственно людям свободным; а женщины и рабы должны там по прежнему служить своим господам. Поэтому был обычай при погребении покойника убивать одну из его жен, а с знатным человеком погребать еще и несколько рабов. Об аде существовали самые неопределенные представления. Душа человека недостойного должна была мучиться в каком-то преисподнем огне, прежде чем очиститься от грехов. Было верование, что души умерших продолжали оставаться в домах и охраняли своих родственников от разных бед и напастей; души же умерших детей становились русалками, которые жили в глубине рек и озер.

Таковы были религиозные воззрения наших предков. Их вера была верою языческою; сами они были идолопоклонниками. Обыкновенные явления природы они признавали волшебствами. По их понятию боги жили в водах, горах, лесах, полях, жилищах человеческих. Солнце, месяц, звезды, гром, молния и т. п. – все это были не что иное, как боги. Покланяясь водным божествам, они призывали их в своих клятвах, молились им, приносили им жертвы, посвящали особенные дни для совершения в честь их празднования. Берега рек, озер, потоков и ключей были местами, куда собирался народ для совершения своих языческих обрядов. Почитался за божество и огонь. Ему молились на очаге, под овином, у костра; ему приносили жертвы.

Горы, скалы, камни считались обиталищами богов и почитались, как священные места. Леса, рощи и деревья были также почитаемы жилищами богов; к ним питали чувство религиозного почтения и страха. Какое-нибудь самое обыкновенное явление, как например крик филина в лесу, завывание ветра, гром, случайное заплетение волос на гривах лошадей и т. п. считалось действием особых живых существ. И эти-то существа, созданные воображением, признавались богами, их почитали, благоговели пред ними, молились им и приносили им жертвы. Сколько странного, нелепого в такого рода верованиях! И однако эти верования существовали, и наши предки признавали их за истинные. О начале мира, об его творении, о происхождении человека, о том, как должен он себя вести, о его будущей загробной жизни и т. п. – обо всем этом у наших предков не было понятия, а если и существовали у них верования, касающиеся поименованных вопросов, то верования ложные, не согласные с истиною, превратные и суеверные.

Но как посреди ночной мглы внезапный блеск молнии иногда прорезывает тучи и на мгновение озаряет окрестность; так и в древней истории нашей было событие, которое является для нас ярким лучом света на горизонте этой, запечатленной языческим характером, истории. – To было первое крещение Руси, совершившееся при князьях Аскольде и Дире. В 866 году эти князья сделали неожиданное нападение на Царьград. Нападение Руссов поразило жителей цареградских. Вмиг брошены все мелкие заботы и попечения, все забавы и суетные помышления; повсюду распространились ужас и смятение. Наступившая ночь, мрачная и бурная, еще более усилила тревогу и смятение в городе. Наиболее робким умам ежеминутно представлялось, что враги уже перелезли стены, завладели городом, – и настал всему конец. Но вот мрак рассеялся, ветер утих, морские волны улеглись, и тогда жители Византии увидали вереницу судов, которые обступали Константинополь. Варвары, держа в руках обнаженные мечи, грозили ими городу и испускали дикие крики. Высадившись на берег, они начали насыпать вал вдоль стен города. В тоже время часть Руссов рассеялась по беззащитным окрестностям Царьграда и с большою свирепостью опустошала селения, монастыри, истребляя огнем и мечем нивы, жилища, людей и скот, не щадя при этом ни младенцев, ни стариков, не смягчаясь никакими воплями и мольбами. В отчаянии своем жители Византии обратились к тому, о чем они легко забывали в дни мира и веселья, т. е. к молитве, посту и покаянию. Духовенство совершало постоянные молебны и всенощные бдения; отверстые храмы были наполнены молящимся народом; при чем наиболее кающиеся стояли на коленях, били себя в грудь, плакали и стенали. Особенно густая толпа стекалась в соборный храм св. Софии. Патриарх Фотий в эту торжественную минуту явился вполне достойным своего сана и обнаружил замечательную силу слова. С софийской кафедры он яркими красками изображал варварское нашествие как кару, ниспосланную Господом за тяжкие грехи, в которых погрязло население. Он призывал всех к покаянию, но не наружному только, а глубокому и искреннему. «He вопите и не шумите; перестаньте плакать, молитесь спокойно, будьте мужественны» – повторял он, и обещал заступление Божие, если грешники имеют твердое намерение исправиться и поступать согласно с заповедями Господними. «Было что посмотреть тогда!» – говорил тогда Фотий, «гордые смирились; сластолюбцы постились; у весельчаков и игроков слезы ручьями текли по щекам; ростовщики, копившие деньги, раздавали их бедным; жестокосердый стал милостив; преданный пьянству обещал не пить во всю жизнь; преданный чувственности добровольно дал обет целомудрия, и вообще каждый всеми силами давал знать, что он будет служить образцом добродетели и обещался впредь исполнять все обеты чистосердечно и неуклонно».

Между тем осада продолжалась; вал, насыпаемый неприятелями, постепенно возрастал, и близился час, когда они с этого вала могли перелезть на стены и ворваться в город. «Наконец, возлюбленные, проповедовал Фотий, настало время прибегнуть к Матери Слова, к Ней, единой надежде нашей и прибежищу. К Ней возопиим: Досточтимая, спаси град Твой, как ведаешь, Господи! Ее поставим ходатаицей перед Сыном и Богом нашим. Ее сделаем свидетельницею и споручницею обетов наших».

Во Влахернском храме хранились пояс Богоматери и Ее риза. Эта святыня чтилась в особенности, как надежная защита во время опасности, и вообще жители Царьграда почитали Богородицу главною заступницею и покровительницею своего города. Патриарх взял Ее ризу и с молитвенными песнопениями обнес ее вдоль стены вокруг города, затем чудодейственная риза Богоматери была вынесена на берег моря, и едва только она коснулась поверхности воды, – вдруг море, дотоле тихое и спокойное, закипело от величайшей бури; суда безбожных Руссов были рассеяны ветром, опрокинуты или разбиты о берег; весьма небольшое число избежало погибели.

Испытавши таким образом гнев Божий, по молитвам Фотия, Руссы возвратились в отечество. Но чудо так сильно поразило их, что они, немного спустя, прислали послов в Царьград просить себе крещения. Их желание было исполнено: к ним послан был епископ. Когда этот епископ прибыл в столицу Руссов, царь русский поспешил собрать вече. Тут присутствовало великое множество простого народа, а председательствовал сам царь с своими вельможами и сенаторами, которые, по долгой привычке к язычеству, более других были к нему привержены. Начали рассуждать о вере своей и христианской; пригласили архипастыря и спросили его: чему он намерен учить их? Епископ раскрыл Евангелие и стал благовествовать пред ними о Спасителе и Его чудесах, упоминая вместе о многоразличных знамениях, совершенных Богом в ветхом завете. Руссы, слушая благовестника, сказали ему: «если и мы не увидим чего-либо подобного, особенно подобного тому, что, по словам твоим, случилось с тремя отроками в пещи мы не хотим верить». He поколебался служитель Божий, но, вспомнивши слова Христовы: «аще чего просите во имя Мое, Аз сотворю» (Иоан.14:14), – «веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит» (14:12), разумеется в том случае, когда это просится не для тщеславия, а для спасения душ, – смело отвечал язычникам: «хотя и не должно искушать Господа, однако, если вы искренно решились обратиться к Нему, просите, чего желаете, и Он все исполнит по вере вашей как мы ни ничтожны пред Его величием». Они просили, чтобы повергнута была в огонь, нарочно разведенный, самая книга Евангелия, давая обет непременно обратиться к христианскому Богу. Если книга останется в огне невредимою. Тогда епископ, возведши очи и руки свои горе, воззвал громко: «Господи, Иисусе Христе, Боже наш! прослави и ныне святое имя Твое пред очию сего народа»; с этими словами он вверг св. книгу в пылающий костер. Прошло несколько часов; огонь сжег весь материал, а на пепелище оказалось Евангелие совершенно целое и неповрежденное; сохранились даже ленты, которыми оно было завязано. Видя это, варвары, пораженные величием чуда, немедленно начали креститься.

Однако должно признать, что при Аскольде и Дире из всего русского народа только незначительная часть приняла крещение; а большинство хранило обычаи предков и продолжало ревностно приносить кровавые жертвы своим старым богам: Перуну, Волосу, Дажбогу, Стрибогу и проч.

После смерти Аскольда и Дира (879 г.) князем в Киеве стал Олег. Христианство между руссами продолжало не только существовать при этом князе, но и распространялось еще более. В это время греки уже имели в Киеве митрополию. Олег, хотя сам и был язычник, но не намеренно сам знакомил руссов с христианством. Он посылал послов в Грецию для заключения договора, а Греки не упускали удобного случая действовать на воображение язычников красотою храмов и великолепием Богослужения. Они показывали им чудный храм св. Софии, блиставший своими разноцветными мозаиками, и давали им наставления в вере. После заключения договора русские чаще стали ходить в Византию для торговли, жили там по нескольку месяцев при монастыре св. Маммы и знакомились с православием; другие же поступали на службу в императорские войска. Многие из тех и других конечно поддавались обаянию христианства и греческой образованности и принимали крещение, а, воротясь в отечество, убеждали к тому же и своих близких. При приемнике Олега Игоре, когда заключался новый договор с Греками, Русь уже разделялась на крещеную и некрещеную; первая при этом клялась при киевской церкви св. Илии, и эта церковь называется в договоре соборною, что заставляет допустить существование в Киеве других церквей, между которыми церковь св. Илии считалась главною, или соборною. До такой степени успело возрасти число христиан в нашем отечестве!

Еще более увеличилось на Руси число христиан при Святославе после того как приняла крещение св. княгиня Ольга (см. 11 июля), Но не смотря на это церковь Христова все еще оставалась у нас как бы в тени и почти не заметною, язычество, по-видимому покрывало всю Россию и почиталось религией господствующею. И ревнители старой религии, с не удовольствием относясь к распространению христианства, старались действовать во вред новой религии. Есть известие, что Святослав после одного неудачного похода поднял гонение на христиан и разорил храмы их, при чем были мученики, в числе которых погиб и собственный брат Святослава Глеб.

По смерти Святослава (972), при его сыне Ярополке (972–980) участь христиан опять облегчилась. Ярополк был человек кроткий и милостивый ко всем, любил христиан, был расположен к их религии и желающим не запрещал креститься; но сам не крестился, так как боялся народа, который весьма недружелюбно относился к последователям Христа, вследствие своей приверженности к язычеству. Величественным светочем, рассеявшим мрак язычества, царивший на Руси, явился св. князь Владимир.

Владимир был третий сын Святослава, рожденный от Малуши, ключницы Ольгиной, сестры Добрыни. Свое княжество Святослав оставил двум сыновьям: Ярополку и Олегу; при этом старшего сына Ярополка он посадил в Киеве, другого – Олега в земле Древлянской; младшему же сыну Владимиру он не дал сначала никакой волости, а уже после отправил его вместе с Добрыней к Новгородцам, по требованию последних. По смерти Святослава Ярополк остался старшим в роде княжеском. Вскоре между Ярополком и Олегом возгорелась вражда, в этом междоусобии Олег был убит, и его уделом завладел Ярополк. Владимир, услыхав об этом, побоялся той же участи и убежал за море к варягам, а Ярополк послал в Новгород своих посадников и стал владеть один на Руси. По возвращении из-за моря с варяжскими полками, Владимир прогнал из Новгорода посадников Ярополка и объявил ему войну. Желая, вероятно, привлечь на свою сторону владельца Полоцкого, Рогвольда, Владимир послал к нему свататься за дочь его Рогнеду, которая уже была сговорена за Ярополка. Рогвольду предстоял выбор между двумя соперниками. В таких затруднительных обстоятельствах он отдал дело на решение дочери; Рогнеда же отвечала, что она не хочет выйти замуж за сына рабы, т. е. Владимира, но хочет за Ярополка. Когда об этом пересказали Владимиру, то он собрал большое войско и пошел на Полоцк. Во время нападения на Полоцк Рогвольд был убит, а Рогнеда должна была неволею выйти за Владимира. Есть известия, что виновником всех этих предприятий был Добрыня, дядя Владимира, что он посылал сватать Рогнеду за Владимира; он, после гордого отказа Полоцкой княжны, повел племянника и войско против Рогвольда, отмстил Рогнеде за ее презрительный отказ, убил ее отца и братьев. Из Полоцка Владимир двинулся с большим войском на Ярополка; тот не был в состоянии сопротивляться ему и затворился в Киеве. Вытесненный отсюда и осажденный в городе Родне, на устье Роси, Ярополк так был стеснен, особенно наступившим здесь голодом, что склонился на переговоры. Доверяя мирным предложениям Владимира, он отправился в его ставку, но у входа в нее был убит двумя варягами, спрятанными в засаде.

Став единодержавным князем России, Владимир с мечем в руке искал себе славы. Своею воинственностью он привлекал к себе целые толпы дружинников; с ними он пировал и веселился, с ними предпринимал трудные и отдаленные походы. Народные песни величают его красным солнышком и окружают его целым сонмом могучих богатырей. Стремясь расширить пределы России, Владимир покорил славян живших у подошвы Карпат, ходил на ятвягов (литовское племя), живших по рекам Вислы и Бугу, и взял землю их; собирал дань и с жителей Эстонии. На востоке Владимир воевал с камскими болгарами и победил их. После победы над ними дядя Владимира, Добрыня, осмотрел павших в битве болгар и сказал князю: «они все в сапогах; такие не будут платить нам дани; пойдем искать лапотников». Владимир заключил с болгарами мир, при чем последние клялись никогда не воевать с русскими.

Наряду с властолюбием и страстью к битвам Владимир отличался наклонностью к разгулу при необыкновенном женолюбии. Языческие обычаи Руси допускали многоженство и наложничество. Женщина вообще стояла довольно низко в русском обществе: она была рабою. Но Владимир перешел даже все пределы, дозволенные обычаем в этом отношении. Кроме Рогнеды он имел многих жен. Вместе с этим он содержал в разных местах целые сотни наложниц. Так, по известию летописца в селе Берестове у него было их 200, в Вышгороде 300, в Белгороде более 300. Одним словом, летописец называет его вторым Соломоном по женолюбию.

Утопая в чувственных наслаждениях, Владимир заявил себя ревностным приверженцем идолопоклонства. Этою ревностью он ознаменовал начало своего правления, когда поставил кумиры на высотах киевских; а дядя его, Добрыня. поступил точно также в Новгороде. Судя по выражению летописца, никогда в Русской земле не бывало видно такого гнусного идолослужения. «Начал княжить Владимир в Киеве один, говорит летописец, и поставил кумир на холме, вне двора теремного: Перуна деревянного, а голова у него серебряная, ус золотой, Хорса, Дажбога, Стрибога. Приносили им жертвы, называя богами, приводили сыновей и дочерей, и приносили жертвы богам, оскверняли землю требами своими, и осквернялась кровью земля Русская». После своего удачного похода на Ятвягов Владимир хотел принести благодарность идолам и кровью человеческою обагрить алтари. Киевляне бросили жребий на своих детей. Жребий упал на сына варяга (см. подробности 12 июля). «У вас не боги, а дерево», сказал варяг посланным за его сыном язычникам и отказался им выдать его. Яростный крик был ответом толпы, которая бросилась к варягам и убила их.

Но эти кровавые жертвы были последнею вспышкою язычества в Киеве. He смотря на то, что смелый варяг пал жертвою торжествующего, по-видимому, язычества, событие это не могло не произвести сильного впечатления; язычеству, кумирам, сделан был торжественный вызов, над ними торжественно наругались; проповедь была произнесена громко; народ в пылу ярости убил проповедника, но ярость прошла, а страшные слова остались: ваши боги – дерево. Бог един. Которому кланяются Греки. Который сотворил все. И безответны стояли кумиры Владимира пред этими словами.

Языческая религия не могла более удовлетворять киевлян. При старой вере нельзя было оставаться, нужно было решиться на выбор другой. Это вполне ясно сознал Владимир и с энергией взялся за дело крещения Руси. Решимость Владимира крестить себя и Русь не должна казаться особенно странною, хотя нам и известно, что Владимир не задолго перед тем увлекался чувственными удовольствиями и шумом бранных дел, любил пиры и был ревностным идолопоклонником. Дело в том, что он вступил в управление русскою землею в то время, когда языческая партия на Руси была еще довольно сильна. Благодаря этой партии Владимир и достиг единодержавия на Руси. Но известно, что язычники-Руссы сильно негодовали на христианство за то, что оно не допускало многоженства; в ознаменование торжества языческой стороны, князь как бы в благодарность за то, что получил власть при содействии язычников, и предался необузданному наслаждению чувственными удовольствиями. По этим же побуждениям он заявил себя и ревностным идолопоклонником. Таким образом он действовал в пользу язычества не по убеждению, а единственно в угоду стороне, доставившей ему успех. Но так или иначе Владимир до своего крещения был язычник, и его решимость креститься не должно объяснять одними только какими нибудь естественными побуждениями. Несомненно, что в данном случае большое значение имела Божественная благодать. Она главным образом так быстро и сильно поколебала сердце Владимира, она главным образом пробудила в нем голос совести и покорила этому человеку всю преступность его прежней жизни и всю тщету идолослужения; она приуготовила его к слушанию проповедников и предрасположила к верованию в Евангелие: ибо спасительная вера есть дар Божий (Еф.2:8; 4:7), а человеческие средства могут лишь отчасти содействовать к ее утверждению (1Кор.3:7–9). «Когда жил Владимир, говорит один проповедник, и землею своею управлял с правдою, мужеством и смыслом: пришли на него посещение Вышнего, призрело на него всемилостивое око благого Бога, и воссиял в сердце его разум; он уразумел суету идольского заблуждения, и взыскал единого Бога, сотворившего все видимое и невидимое».

Когда благодать Божия коснулась Владимира, ему стало тяжело от страстей алчных и от идолов пустых; душа его почувствовала нужду в душевном мире. Семена христианской веры, насажденные в сердце Владимира его бабкою св. Ольгой, еще не вполне заглохли. Владимир стал припоминать теперь свое детство и наставления, которые слышал от своей св. бабки; эти наставления разливали свет и покой в тревожной душе Владимира; ему теперь хотелось снова послушать их, желание познать истину сильно возгорелось в душе Владимира.

В 986 году, как рассказывает летописец, пришли к Владимиру из Волжской Болгарии послы и предложили ему принять магометанство. «Ты князь», говорили они, и мудр и смышлен, а не знаешь истинной религии; прими нашу веру и поклонись Магомету... Мы веруем в Бога, а Магомет учит нас, что должно совершать обряд обрезания, не употреблять в пищу свинины, не пить вина; но по смерти обещает нам красивых жен, каждому по сердцу его, дозволяя и в здешней жизни многоженство». Многое и другое говорили магометане, чтобы привлечь к себе Владимира. Владимир слушал их, потому что сам имел много жен; но ему не понравилось ни обрезание, ни запрещение есть свиное мясо; что касается до запрещения пить вино, то он выразился так: «Руси есть веселие пити: не можем без того быти». Такой резкий ответ князя сурового севера был вполне сообразен с тогдашними понятиями и обстоятельствами.

Посл болгар-магометан пришли и немецкие проповедники и сказали: «мы папские посланники. Папа говорит тебе, что твоя земля такая же, как и наша, но вера твоя не такая. Наша вера – свет; мы поклоняемся Богу, Творцу неба и земли, звезд, луны и всякого живого создания; ваши-же боги – дерево». Затем немцы начали было подробно излагать свое учение. Но Владимир, как бы не желая их слушать, сказал им; «идите обратно; отцы наши не приняли веры от папы».

Явились потом проповедники хозар, последователей иудейской веры, и сказали: «мы слышали, что приходили к тебе болгаре и христиане, учившие каждый своей вере; но Тот в Кого веруют христиане, распят нами, a мы веруем в Бога истинного, в Бога Авраама, Исаака и Иакова. По нашему закону должно соблюдать обряд обрезания, не употреблять в пищу свинину, праздновать субботу». Слушая это, Владимир внезапно спросил евреев: «а где ваше отечество?» «Во Иерусалиме», отвечали послы, «но Бог разгневался на отцов наших, лишил нас отечества и рассеял нас по всей земле». Тогда Владимир сказал: «как же вы будучи отвержены, и рассеяны сами, учите других? Если бы Бог благоволил к вам и к вере вашей, не рассеял бы вас по чужим землям; не думаете ли вы и нас привести к тому же?»...

Наконец к Владимиру пришел философ из Греции. В Киеве, как известно, было уже много христиан православного греческого исповедания. Подвергшись сначала не расположенности Владимира, они, без сомнения, внимательно наблюдали за всеми его действиями относительно религии; не могли они не заметить, как приходили к нему послы Болгарские и Римские с намерением преклонить его к своему закону. He естественно ли теперь было этим киевским христианам известить Греков о расположении своего князя слушать веропроповедников, – известить по тому, что из среды себя, может быть, они не в состоянии были выставить человека, который бы способен был опровергнуть перед Владимиром все другие веры и показать превосходство веры Греческой? И вот Греки присылают нам с этою целью философа, человека умного и ученого, который, действительно, сам же еще в начале объявляет, что причиною его прибытия к нашему князю была достигшая в Грецию весть о других, приходивших к нему миссионерах. Сказав Владимиру об этом, философ затем указал на нелепости учения Магомета и на заблуждения Римской церкви. Когда Владимир присовокупил с своей стороны, что к нему приходили так же проповедники Иудейские и говорили, что христиане веруют в Того, Кого Иудеи распяли, – философ отвечал: «воистину, мы веруем в Распятого Иудеями, но сей Распятый есть Бог, пришедший на землю и воплотившийся нашего ради спасения, вкусивший смерть, воскресший и вознесшийся на небеса, согласно с предсказаниями пророков. А Иудеи дерзнувшие распять своего Мессию и не раскаявшиеся, испытали на себе всю тяжесть гнева небесного; Бог послал на них Римлян, которые разорили их грады, расточил их по лицу всей земли и поработил народом иноплеменным».

Учение христианское не могло не поразить Владимира-язычника, и он спросил философа: «зачем Сам Бог сходил на землю и потерпел такие страдания?» Тогда философ в кратких, но ярких чертах раскрыл ему все чудное сказание Ветхого завета о создании неба и земли, о сотворении и падении человека, искушению диаволом, изгнание его из рая и о первом братоубийстве. Страшная картина потопа, карающего землю за грехи людей, и огненная казнь Содома и Гоморры, избрание Авраама родоначальником нового племени, из которого должен был произойти Искупитель, рабство Израиля в стране Египетской и чудные знамения, с какими извел их Моисей из плена, переход Чермного моря и потопление фараона; закон данный Богом посреди громов Синайских и завоевание Израилем земли обетованной; царь воитель, Давид, угодивший Богу и сын его Соломон, строитель знаменитого храма, и последующие затем судьбы царства до разорения Иерусалима и первого храма; Вавилонское семидесятилетнее пленение и обновление храма, в котором должен был явиться Сам Господь, предсказанный пророками: все это при чудном свете пророчеств, которые предваряли о каждом событии до последнего величайшего из них сошествия на землю Бога, глубоко потрясло душу князя Владимира.

Но сердце его умилилось, когда, после всех этих ветхозаветных картин, философ рассказал ему смиренную евангельскую повесть о воплотившемся Творце, рожденном ради спасения людей в убогом вертепе от Девы и повитом в яслях между бессловесными, – Который, когда настало время исполнить дивное искупление людей, явился в пустыне, крестился во Иордане, собрал учеников и проповедовал евангелие царствия небесного со многими чудесами, ознаменовавшими в сыне человеческом Сына Божия; преданный учеником, Он был представлен на языческое судилище иудеями, терзаем, поруган, распят на кресте и в третий день воскрес от гроба во исполнение слов пророческих; умертвив смерть, вознесся на небо к Отцу Своему и ниспослал от Него Духа Святого на учеников Своих, которые проповедали веру Христову по вселенной.

Рождение Бога от бедной Девы и распятие Его на древе крестном поразили язычника, который привык искать земного величия в богах своих; но философ объяснил ему недоумение сердца его: «обольщен был древле Адам и, богом пожелав быть, не сделался таковым; сего ради Бог сделался человеком, чтобы обоготворить Адама; лестью женскою пал в раю Адам, вкусив от запрещенного древа, и от Девы воплотившийся Бог распялся на древе, чтобы обновить падшую природу человека». Далее философ объяснил Владимиру, что учение Апостолов приняла вся вселенная, а в числе других народов и Греки, и что настанет наконец день, когда Господь Иисус снова придет на землю судить живых и мертвых и воздать каждому по делам: праведникам определит царство небесное, а грешникам огнь вечный. Говоря последние слова, философ раскрыл пред князем картину страшного суда, и указал одесную Судии праведников, с радостью идущих в вечные обители, а ошуюю грешников, влекомых в вечную муку. Вид этой картины исторг из груди Владимира невольный вздох и породил в нем желание стать на стороне избранных. «Хорошо сим одесную и горе сим ошуюю», сказал он, смотря на картину. «Если и ты желаешь стать с праведниками», заметил ему проповедник, «крестись».

Владимир из речи философа видел все великое превосходство христианской религии. Он понял, что христианство, представляя в едином невидимом Боге создателя и правителя вселенной, нежного Отца людей, снисходительного к их слабостям и награждающего добрых – здесь миром и покоем совести, а там, за тьмою временной смерти – блаженством вечной жизни, – удовлетворяет всем главным потребностям человеческой души. Но князь, имея намерение обстоятельно испытать все веры, ответил на последние слова философа: «подожду еще немного», и, щедро одарив проповедника, отпустил его с великою честью.

He много ждал Владимир. В 987 году он созвал своих бояр вместе с городскими старцами и сказал им: «ко мне приходили проповедники разных вер – Болгаре, Немцы, Евреи и Греки, каждый предлагал мне свой закон, как лучший из всех, и порицал другие; что вы на это присудите?» Предки наши в то время еще не в состоянии были судить о достоинстве разных вер по их учению и отвлеченным догматам, а приходившие к ним послы более этого и не могли сообщить им каждый о своем законе. Что же оставалось делать? Одно: пойти и посмотреть собственными глазами все эти религии в их внешнем проявлении и одежде, в их святилищах, празднествах и богослужении; расспросить о знаменовании их священных обрядов и, таким образом, хотя сколько нибудь понять внутренне достоинство самых вероисповеданий. Так и было присуждено. «Князь!» сказали бояре и старцы Владимиру, «ты знаешь, что никто своего не хулит, а естественно хвалит; если хочешь разузнать дело получше, у тебя есть мужи: пошли их испытать предложенные тебе веры на месте». Эта речь понравилась и князю, и народу. Немедленно избраны были десять «разумнейших мужей» и отправлены испытывать веры.

Посланные первоначально побывали у Волжских болгар. Здесь они видели храмы скудные, моление унылое, лица печальные. Пришедшие затем в землю немецких католиков, они не нашли в их Богослужении и обрядах величия и красоты. Наконец посланные прибыли в Константинополь.

Греческий император, узнавши о цели их прихода, послал к патриарху сказать: «пришла Русь, испытывая о вере нашей, и так позаботься устроить благолепное служение в храме св. Софии; собери священный собор и весь клир, и сам облекись во святительские ризы, да видит Русь славу Бога нашего и, сподобившись благодати крещения, изменит вражду свою на любовь к нам и просветится Божественною верою». Патриарх исполнил волю императора; он устроил церковное Богослужение так, что русские могли видеть это Богослужение во всем его величии и великолепии. Русских послов привели в великолепнейший Софийский храм и поставили на высоком месте, откуда они могли видеть всю красоту церковную и величественное служение патриарха со всем собором епископов, пресвитеров и диаконов. Для объяснения таинственного смысла Божественной Литургии к послам были приставлены диаконы. Величественное, никогда не виданное зрелище совершенно поразило их чувства и сердце. Они не могли отдать себе отчета в том, что они видели и слышали, но только изумлялись и благоговели. Великолепие храма, присутствие всего знаменитого духовенства греческого, богатые служебные одежды, убранство алтарей, красота живописи, благоухание фимиама, сладостное пение клира, безмолвие народа, священная важность и таинственность обрядов произвели сильное впечатление на русских, и им казалось, что Сам Всевышний обитает в сем храме и непосредственно с людьми соединяется.

Когда русские послы возвратились в отечество, Владимир снова созвал бояр и старцев и велел послам рассказать все виденное. Тогда послы сказали: «ходили мы к Болгарам и странным показалось нам служение их; встают они, садятся как бы неистовые, в распущенных одеждах, и дико смотрят по сторонам; все у них мрачно и смрадно, и нет ничего хорошего в законе их. Были мы у Немцев и видели различные Богослужения в церквах их, но в службах их красоты мало, и не обрели мы себе никакой пользы душевной. Но когда пришли мы к Грекам, продолжали послы, нас ввели туда, где служат они своему Богу, и мы не знаем, на небе ли мы находились, или на земле: потому что на земле нет такого вида и красоты, и мы не в состоянии их описать; знаем только, что там с людьми обитает Бог, и что богослужение греческое лучше всех других. Забыть этой красоты мы не можем: ибо всякий человек, вкусив сладкого, отвращается от горького; так и мы «не имамы зде быти», не хотим оставаться в древней языческой вере.

Слова послов произвели глубокое впечатление на князя, бояр и старцев. При этом бояре и старцы заметили князю: «когда бы закон греческий не был лучше других, то бабка твоя Ольга, мудрейшая всех людей, не вздумала бы принять его». Владимир окончательно решился сделаться христианином.

Хотя Владимир мог бы креститься и в собственной столице – Киеве, но он хотел блеска и величия при этом важном деле: одни цари греческие и патриарх казались ему достойными сообщить целому его народу уставы нового Богослужения. И князю естественно было желать, чтобы крещение его совершилось со всею возможною торжественностью и великолепием: того требовала и высота его сана, и важность предприятия, и мудрое желание примером своим сильнее подействовать на подданных. В виду этого Владимир вздумал, так сказать, завоевать веру христианскую и принять ее святыню рукою победителя.

В 988 году, собрав многочисленное войско, великий князь отправился по Днепру на судах к Херсону, развалины которого и до настоящего времени видимы в Тавриде, близ Севастополя. Херсон признавал над собою верховную власть греческих императоров, хотя и не платил им дани, он избирал своих начальников и повиновался собственным республиканским законам. Жители его, торгуя во всех Черноморских пристанях, наслаждались изобилием. Остановясь в гавани залива Херсонского, Владимир высадил на берег войско и со всех сторон окружил город. Херсонцы затворились в городе и мужественно отбивались, не смотря на изнеможение. Владимир объявил им, что если они не сдадутся, то он будет три года стоять под городом. Когда эта угроза не подействовала, Владимир велел делать вал около города; но херсонцы подкопали городскую стену и уносили присыпаемую русскими землю к себе в город; русские сыпали еще больше, и Владимир все стоял. Так угодно было Господу, чтобы осада Херсона была не удачною и продолжительною и чтобы это исторгло у Владимира решительный обет принять св. веру в случае успеха. Это действительно, и случилось. Один крестьянин, по имени Анастас, пустил в русский стан ко Владимиру стрелу, на которой было написано: «за тобой, с восточной стороны, находятся колодцы; от них вода идет по трубе в город; перекопай и перейми ее». Владимир, услыхав об этом, взглянул на небо и сказал: «если это сбудется, я крещусь». Затем он немедленно велел копать против труб и вода была перенята; изнуряемые жаждою херсонцы сдались, и русские вступили победителями в город.

Завоевав славный и богатый город, который в течение многих веков умел отражать приступы варварских народов, великий князь русский через послов объявил греческим императорам, Василию и Константину, что он желает быть супругом сестры их, юной царевны Анны, или, в случае отказа, возьмет Константинополь. Такое требование испугало и огорчило императоров; они согласны были выдать за славного русского князя свою сестру, но под условием, если он крестится. «Не следует», отвечали они Владимиру, «христианам отдавать родственниц своих за язычников; но если крестишься, то и сестру нашу получишь, и вместе царство небесное, и с нами будешь единоверник; если же не хочешь креститься, то не можем выдать сестры своей за тебя». На это Владимир ответил послам греческим: «скажите цярям, что я крещусь; я уже прежде испытал ваш закон; люба мне ваша вера и служение, о котором мне рассказывали посланные наши мужи». Цари обрадовались, умолили сестру свою Анну выйти за Владимира и послали сказать ему: «крестись, и тогда пошлем к тебе сестру». Но Владимир велел отвечать: «пусть те священники, которые придут с вашею сестрою, крестят меня». Цари послушались и послали сестру свою вместе с некоторыми сановниками и пресвитерами. Анне очень не хотелось идти. «Иду точно в полон», говорила она, «лучше бы мне здесь умереть»; братья утешали ее и говорили: «а что, если Бог обратит тобою Русскую землю в покаяние, а Греческую землю избавит от лютой рати; видишь сколько зла наделала Русь грекам? И теперь, если не пойдешь, будет тоже». Анна наконец согласилась, села в корабль, простилась с роднею и поплыла с горем в Херсон, где была торжественно встречена жителями.

Между тем Владимир, на самом деле, еще не на столько был готов к великой перемене, насколько казалось ему самому. Правда прежняя вера уже была поколеблена во Владимире; он ясно сознавал превосходство христианства, видел необходимость принять его; но по естественному чувству медлил, ждал случая, ждал знамения. Он отправился в поход на Херсон с намерением креститься в случае удачного предприятия, повторил это обещание, когда Анастас открыл ему средство к успеху, и потом по своей человеческой слабости опять медлил. Для него еще нужно было особенное посещение Божие. Действительно, прежде чем Анна прибыла в Херсонес с духовенством и священными вещами, Господь поразил Владимира слепотою и тем поверг его в сильное сокрушение. Узнав об этом, прибывшая царевна велела сказать князю: «если хочешь исцелиться от болезни, то крестись поскорее; если же не крестишься, то и не вылечишься». Владимир сказал на это: «если в самом деле так случится, то поистине велик будет Бог христианский», и объявил, что готов к крещению.

Крещение происходило в церкви св. Василия, стоявшей посреди Корсуня, на городской площади. При св. таинстве присутствовали все царские сановники и вся русская дружина. Восприемником князя заочно был старший император Василий, имя которого и принял на себя новокрещаемый. Самое таинство совершал Корсунский святитель. Огласив князя, святитель приступил к крещению его, и когда возложил руку на выходящего из купели князя, то последний вдруг прозрел. Удивляясь такому внезапному исцелению, Владимир сказал: «теперь только я узнал истинного Бога!» Многие из дружины Владимира, видя совершившееся чудо, тут же последовали примеру своего князя. Крестивший Владимира святитель преподал ему подробнейший символ веры, как образ здравых словес, которого бы постоянно держался Владимир, чтобы не быть увлеченным ложными мнениями еретиков и отщепенцев. «Внимай себе», говорил святитель князю, «и последуй апостольскому преданию и учению святых отец, право правящих слово истины. Се ныне новорожден ты благодатью Христа Бога и очищен от всякого греха, сделавшись сыном света и наследником небесного царствия. Блюди, да не прельстит тебя кто-либо из еретиков, но исповедуй всегда православную веру, сохраняя чистый ее символ: веруй во единого Бога Отца Вседержителя. Исповедуй единое крещение водою и духом; приступай с верою ко святым тайнам, приемля с умилением тело и кровь Христову, и все церковные предания храни. Покланяйся благоговейно честному Kpecтy Господню, святым иконам и мощам угодников Божьих, веруй и семи Вселенским Соборам, которые сохранили веру нашу чистою от всех ересей на нее восстававших. Соблюдай чистоту телесную в целомудренном браке, ибо с единою только женою позволяет совокупляться закон христианский; уважай пресвитеров Божьих, могущих научить тебя слову истины; таким образом сохранит тебя Господь от всяких соблазнов и богопротивных дел и сподобит тебя Своего небесного царствия молитвами Пречистой Своей матери и всех святых. Вскоре после крещения совершен был брак Владимира с Анною. Затем, возвративши завоеванный Корсунь Греческим царям, как вено за сестру их, Владимир соорудил в Корсуне церковь и отправился в свою столицу.

Торжественно было возвращение в Киев князя Владимира. Он достиг цели своего похода на Херсон: принял там крещение со всем подобающим величием и славою, приобрел все для просвещения верою своего многочисленного народа и возвращался теперь в свое отечество совершенно новым человеком. Ему сопутствовала супруга – христианка, сестра греческих императоров; сопутствовала победоносная дружина, в которой большая часть воинов, если не все, были также христианами. Сопровождало его множество иереев корсунских и царицыных, т. е. прибывших с царевною Анною из Царьграда; эти иереи несли с собою из Херсона мощи св. Климента и ученика его Фивы, a также разные церковные сосуды, кресты, иконы и всякую утварь.

Нетрудно предугадать образ действия князя Владимира по возвращении в Киев. Как князь, как повелитель народа, Владимир искал лучшей веры не для себя одного: он искал ее и для своего народа. Убедившись же собственным опытом в превосходстве христианской православной веры, Владимир окончательно утвердился в своем намерении обратить в православную христианскую веру своих подданных. И вот, прибывши в Киев, он немедленно приступил к святому делу. Естественно ему было начать, в пример всем прочим, с собственного семейства: так он и поступил. Двенадцать малолетних сыновей его были крещены самим первосвятителем Михаилом в одном источнике, который и до настоящего времени известен в Киеве под именем Крещатика. Вместе с ними крестились и многие бояре, которые давно уже были расположены к православной вере Христовой. Все это, конечно, происходило торжественно, в присутствии многочисленного народа, и производило на него глубокое впечатление.

Вслед за крещением своих сыновей и людей близких, Владимир велел ниспровергнуть идолов. Этим должно было приступить к обращению народа; ниспровержением прежних предметов почитания нужно было показать их ничтожество; это средство считалось самым действительным у всех проповедников и на самом деле было таковым; кроме того, ревность новообращенного не могла позволить Владимиру удержать хотя на некоторое время идолов, стоящих на самых видных местах города, и которым, вероятно, не переставали приносить жертвы; при том, если не все, то большая часть истуканов, напоминали Владимиру его собственный грех, потому что он сам их поставил. Из ниспровергнутых идолов одних рассекали на части, других жгли, а главного – Перуна привязали к хвосту лошади и потащили с горы, при чем двенадцать человек били истукана палками; эго было сделано, прибавляет летописец, не потому, чтобы дерево чувствовало, но на поругание бесу, который этим идолом прельщал людей; так пусть же от людей примет и возмездие. Когда волокли идола в Днепр, то народ плакал, a когда Перун поплыл по реке, то приставлены были люди. которые должны были отталкивать его от берега до тех пор, пока пройдет пороги. Но это самое уничижение и совершенное бесчестие, в каком идол явился перед взорами народа в первый раз, разумеется, крайне поколебало в народе веру в язычество и предрасположило язычников к принятию христианства.

За ниспровержением идолов последовало оглашение народа Евангельскою проповедью. Митрополит, епископы и священники обходили улицы Киева, посещали жилища киевлян и наставляли всех в главнейших истинах Евангелия, показывали язычникам суетность идолопоклонства и убеждали их к принятию спасительной веры; при чем, как утверждают некоторые известия, и сам князь принимал участие в этом деле. Нечего и говорить, какое величественное зрелище представлял Киев в то время. Вот, монах на высоком берегу Днепра, у креста собрав кружок язычников, проповедует им слово Божие. Одна его рука лежит на Евангелии, другая вдохновенно поднята кверху. Кругом стоят слушатели; одни словно не доверяют этому пришельцу – иноземцу, сомневаясь в превосходстве новой веры, вводимой на место старой, в которой жили и отцы и деды, другие уже значительно поколебались, чувствуя новые живительные начала христианской религии, дивным светом озаряющей мрачную ночь идолопоклонства; наконец, третьи все обратились в слух: они поражены были величием учения, основанного на великой заповеди любви к ближнему... И такого рода умилительные сцены происходили по разным местам в Киеве и, надо думать, в продолжение не одного месяца, – до тех пор, пока пастыри не огласили всех жителей столицы проповедью и не приготовили их к великому таинству. Впрочем, не все с радостью готовы были креститься; много было таких, которые не соглашались на это: между ними были двоякого рода люди: одни не хотели креститься не по сильной привязанности к древней религии, но, по новости и важности дела, колебались точно также, как колебался прежде и сам Владимир; другие же не хотели креститься по упорной привязанности к старой вере; они даже не хотели и слушать о проповеди. Видя это, князь употребил средство посильнее: он послал повестить по всему городу, чтобы на другой день все не крещенные шли к реке, кто-же не явится, будет противником князю. Услыхав этот приказ, многие пошли охотно, именно те, которые прежде медлили по нерешительности, колебались, ждали только чего-нибудь решительного чтобы креститься; не понимая еще сами превосходства новой веры пред старою, они естественно должны были основывать превосходство первой на том, что она принята высшими. «Если бы новая вера не была хороша, то князь и бояре не приняли бы ее», говорили они. Некоторые шли к реке по принуждению, некоторые же, ожесточенные приверженцы старой веры, слыша строгий приказ Владимира, бежали в степи и леса.

На другой день после объявления княжеского приказа великий князь Владимир вместе с пастырями явился на берегу реки Почайны, куда сошлось множество народа. Тогда открылось торжественное зрелище, какое редко повторяется на земле: вся эта несчетная масса народа – мужи и жены, старцы, юноши и дети, по данному знаку, благоговейно вступили в реку, одни по шею, другие по грудь, третьи по колена; несовершеннолетние стояли у берега, возрастные держали на руках младенцев, a крещенные уже бродили по реке, вероятно, уча не крещенных; служители же Бога Вышнего, стоя на берегу, совершали величайшее таинство. В эти священнейшие минуты, как говорит благочестивый летописец, поистине, радовались земля и небо толикому множеству спасаемых! Радовались крестившиеся, радовались крестившие, радовались все свидетели величественного зрелища; но более всех других возрадовался духом главнейший виновник торжества, который, по окончании священнодействия, возведши очи свои горе, от глубины души воззвал к Богу – благодетелю своему: «Боже великий, сотворивый небо и землю! призри на новые люди своя и даждь им, Господи, уведети Тебе, истинного Бога, яко же уведеша страны христианские, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози, Господи, на сопротивного врага, да надеяся на Тя и на Твою державу, побеждаю козни его».

После крещения киевлян христианство стало распространяться по всей России. Крестив народ по городам и селам около Киева, митрополит Михаил с шестью епископами и Добрынею ходили в Новгород, где произошло такое же низвержение Перуна в Волхов, как в Киеве, и крещение народа. Из Новгорода проповедники отправились на восток по Волге и крестили много народа в Ростове и Ростовской земле. Самому князю принадлежит распространение христианства на запад от Днепра. Есть известие, что он ходил с епископами на юго-запад, учил, крестил людей, а в земле Червенской построил в свое имя город Владимир и деревянную церковь Богородицы.

Ревность великого князя и усердие пастырей были причиною того, что святая вера распространилась у нас с необыкновенною быстротою. В какие-нибудь два, три года она проникла более или менее во все концы тогдашнего царства Русского, так что в начале четвертого года оказалось возможным – разом основать у нас до шести епархий.

Утверждая христианскую веру в России, благоверный князь Владимир распространял и просвещение. Это было предпринято немедленно после всенародного крещения в Киеве, ибо в просвещении митрополит и князь видели единственное средство утвердить веру. Отцы и матери были мало утверждены; оставить детей при них значило мало подвинуть христианство, ибо они воспитывались бы более в языческих понятиях и обычаях. Чтобы сделать их твердыми христианами, необходимо было на время оторвать их от отцов плотских и отдать духовным; при том, только одним этим средством и можно было приобрести священников из русских. И вот, благоверный князь велел отбирать детей у лучших граждан и отдавать их в книжное учение; матери плакали по ним, как по мертвым, потому что еще не утвердились верою. Детей роздали учиться по церквам к священникам и причту.

Непосредственным следствием принятия христианства Владимиром и распространения его в Русской земле было еще построение церквей; Владимир тот час после крещения велел строить церкви в Киеве и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. Такая мера была в высшей степени благоразумна. Язычники, без сомнения, привыкли считать эти места для себя священными, привыкли собираться на них для поклонения своим истуканам; теперь, приходя на те же места, по прежней привычке, киевляне должны были встречать уже христианские храмы и естественно научались, забывая прежних богов, поклоняться Богу истинному. Вслед за распространением св. веры из Киева по всей России равноапостольный князь спешил устроять храмы Божии и по другим городам и селам.

Первая церковь, построенная св. Владимиром тотчас после крещения киевлян, была церковь св. Василия. Она находилась близ двора великокняжеского к востоку, на том самом холме, где прежде во дни своего язычества Владимир поставил Перуна и других богатых истуканов и куда приходил вместе с своими подданными для совершения идольских треб. Первоначально эта церковь была деревянная, но вскоре была выстроена из камня⁷.

Другую, и уже не деревянную, а каменную и великолепную церковь воздвиг благов. князь во имя Пресвятой Богородицы. Место для этой церкви он избрал также вблизи своего двора теремного к юго западу, и именно место, орошенное кровью первых двух христианских мучеников на Руси, варягов Феодора и Иоанна, замученных во дни Владимирова язычества. Основанная в 989 году, с благословения митрополита Михаила, эта церковь строилась в продолжение семи лет мастерами, нарочно вызванными из Греции, которые, вероятно, тогда же перестроили, по воле великого князя, и церковь св. Василия. В 996 году, когда храм Пресвятой Богородицы был окончен и освящен, царственный храмоздатель торжественно вознес в нем, подобно Соломону, молитву к Богу, сказав: «Господи Боже! призри с небеси и виждь, и посети виноград свой, и утверди то, что насадила десница Твоя, – этих новых людей, которых сердце обратил Ты к познанию Тебя, Бога истинного. Призри и на церковь Твою сию, которую создал я, недостойный раб Твой, во имя родшия Тя Матери, приснодевы Богородицы, – и если кто помолится в церкви сей, услышь молитву его, молитвы ради пречистые Богородицы». Вслед за тем Владимир, в присутствии митрополита Леонтия, епископов греческих и всех русских, в присутствии бояр и бесчисленного народа, сказал: «даю церкви сей св. Богородицы от имения моего и от град моих десятую часть» и, написав клятву, положил свое завещание в самой церкви, которая и начала называться «Десятинною», по десятине, определенной на содержание ее. Для служения в церкви, сделавшейся соборною в Киеве и как бы кафедральною для митрополита, князь приставил знатнейшее тогда духовенство – корсунское; а присмотр за самою церковью и за десятиною поручил Анастасу Корсунянину, подчинив его митрополиту. В тот же достопамятный день, – день освящения Десятинного храма, Владимир сотворил великий праздник для митрополита и епископов, для бояр и старцев людских и роздал много имения убогим. Этот великолепный храм, – красноречивый памятник веры и благочестия св. Владимира, доселе сохранившийся в своих развалинах, далеко превосходил по величине и богатству церковь св. Василия. Его своды и палати, или хоры, по местам, поддерживались толстыми мраморными колоннами. Пол в церкви был выслан красным шифером в виде больших восьмиугольников, в которых помещались квадраты; перед алтарем и в алтаре вокруг престола пол был мозаичный, расположенный четырехугольниками изящной работы из разноцветных мраморов, яшмы и стекол; в боковых притворах алтаря –жертвеннике и диаконнике или ризничей палате – пол состоял из плит муравленых на подобие кафеля. Стены храма, по догадкам некоторых, были расписаны стенною живописью по сырой штукатурке, а в алтаре украшены мозаичными изображениями. Кроме того эту церковь св. Богородицы благов. князь, как сказано в житии его, «удивил», или украсил серебром и золотом. В память светлого торжества, бывшего по случаю освящения Десятинного храма, установлено тогда церковною властью, конечно, по желанию св. Владимира, праздновать этот день ежегодно 11 или 12 мая, подобно тому, как праздновались дни освящения знаменитейших храмов в Греции: и это был, сколько известно, первый праздник собственно в Русской церкви.

Третий храм, построенный равноапостольным князем, замечателен только по случаю самого построения. Вскоре после того, как благов. Владимир отпраздновал освящение Десятинной церкви, он услыхал о внезапном набеге Печенегов на город Василев, находившийся неподалеку от Киева, и поспешил с малою дружиною для защиты города. Но при столкновении с врагами не в силах был устоять против них, и, спасаясь бегством, едва укрылся от преследовавших под мостом. Среди такой опасности, Владимир дал Богу обет, если опасность минует, создать в Василеве церковь. Молитва благочестивого князя была услышана, и он, в чувствах радости и признательности к Господу, тогда же исполнил свой обет, и поставил в Василеве церковь во имя Преображения Господня; так как в тот самый праздник и произошла неудачная сеча с Печенегами и избавление от них. Эта церковь представляет собою первый опыт построения церквей, так называемых «обыденных»; она несомненно была воздвигнута «в один день», или в самое короткое время. Первоначально она была деревянная и весьма небольшая. Потом на месте этой деревянной церкви, воздвигнутой по обстоятельствам наскоро, св. Владимир мог, в память столь близкого для него события, соорудить и каменный храм Преображения Господня.

Кроме указанных церквей св. Владимир построил еще церковь св. Василия в Вышгороде, которая около 1020 г. сгорела; приписывают еще равноапостольному князю построение церкви св. Георгия Победоносца в Киеве, церковь во имя Преображения Господня в селе Берестове – любимом местопребывании князя; – церковь во имя Преображения Господня в Белгороде, другом любимом месте св. Владимира; церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы в городе Суздале.

Нельзя с точностью определить и поименовать все храмы, построенные благоверным князем Владимиром; но несомненно, что их тогда было построено не мало. Так, Иларион говорит о Владимире, что при этом князе «мрак идольский начал от нас удаляться и появилась заря благоверия. Тогда тьма служения бесовского исчезла, и осветило нашу землю солнце Евангелия; капища разрушены, и церкви воздвигаются; идолы низвергаются, и явились иконы святых, бесы убежали, крест освятил города; пастыри словесных овец Христовых, епископы, пресвитеры и диаконы, стали возносить бескровную жертву, и клир украсил и облек в благолепие святые церкви. Труба апостольская и гром евангельский огласили все города; фимиам, возносимый Богу, освежил воздух». Точно также мних Иаков писал о Владимире: «всю землю русскую и грады вся украси святыми церквами».

Заботясь о распространении и утверждении христианства на Руси, Владимир вместе с тем старался упрочить и внутреннее благоденствие своих владений. Он ревностно заботился «об устройстве гражданском, о порядке военных дел и об уставе земли». И чтобы как можно лучше установить внутренний порядок на Руси, Владимир нередко собирал к себе епископов и с великим смирением советовался с ними.

Прежде славолюбивый, воинственный и любитель битв, Владимир, приняв крещение, «со всеми соседними государями жил мирно» и не поднимал без нужды оружие на соседей. С богатыми болгарами он заключил в 1006 г, торговый договор: русские купцы с печатями посадников могли свободно вести торговлю во всех болгарских городах; болгарским купцам предоставлено было тоже в России, но запрещено торговать по селам. Иногда дикие печенеги вынуждали св. Владимира браться за оружие; но он принимал другие меры против них. Он велел строить города по рекам Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне, как сторожевую линию против дикарей; для населения новых военных городов набраны были «лучшие мужи», самые отважные, из новгородцев, кривичей, чуди и вятичей. Эта мера имела и то благодетельное последствие, что мало знакомые или и вовсе незнакомые с свят. верою теперь сблизились с столицею Русского христианства и хорошо узнали его.

В частной своей жизни Владимир тоже переменился и сделался совсем другим человеком. Он глубоко каялся о прежней своей жизни и говорил: «Господи! был я как зверь, много худого делал я в язычестве, – жил совершенно скотски; Ты укротил меня; слава Тебе, Боже!» Действительно Владимир прежде был до крайности предан чувственности и был многоженец; теперь же он отпустил всех жен и наложниц и оставался верным единой жен своей, греческой царевне Анне, с которою сочетался христианским браком. Широкая натура князя, которая вела его прежде к излишествам языческого разгула, теперь проявлялась в необыкновенном благодушии и ласковости. Это был ласковый князь, исполненный кроткой и нежной любви, у которого каждый мог найти радушный прием и привет. Сердце князя-христианина сделалось настолько кротким и мягким, что он боялся наказывать злодеев и преступников, считая это грехом; когда же вследствие такой снисходительности умножились злодейства, епископы, советовали быть строгим и говорили ему: «Бог поставил тебя для наказания злодеев и для милости добрых». Тогда Владимир стал наказывать преступников, но осмотрительно.

Нищие, бедные и слабые находили у благоверного князя защиту и покровительство. Князь нередко выкупал должников и возвращал свободу рабам. Бедняк смело шел на великокняжеский двор и брал там себе все, что только было нужно – кушанье, питье и деньги. Мало того: «дряхлые и больные», говорил св. Владимир, «не могут доходить до моего двора», и велел всякие припасы развозить по городу, спрашивая: «где больные и нищие, которые не могут ходить», и таким раздавать все нужное. Праздники Господни проводил он в веселии любви христианской. Три трапезы тогда устроял св. князь: одну для митрополита с епископами, иноками и священниками; другую – для нищих; третью – для себя с боярами и мужами. Вообще благов. князь под влиянием христианства совершенно переродился.

В 1015 году св. Владимира постигла тяжкая болезнь, и уж приблизился час его кончины. «Господи, Боже мой, молился св. князь перед своей смертью: не знал я Тебя, но Ты меня помиловал и святым крещением просветил и дал мне познать Себя, Творца всяческих, Отца Господа нашего Иисуса Христа. He помяни моей злобы, ибо если не ведал я Тебя в язычестве, то ныне ведаю. Помилуй меня, Господи, и если хочешь мучить за грехи мои, казни меня Сам, но не предавай меня в руки диаволов». 15 июля св. князь скончался. Тело его положено было в Десятинном храме.

«Память равноапостольного князя, просветившего Русь светом Христовой истины, по словам составителя его жития, свято сохраняют русские люди, и прославляют в молитвах Господа, даровавшего им такого князя, который сотворил столько добра Русской земле; ибо если бы не крестил он нас, то долго бы наши предки были в прелести диавольской; но Господь спас их рукою святого князя и самого его сподобил царствия небесного, сопричислив к лику праведных с Авраамом и прочими патриархами».

Во время нашествия Батыя останки равноапостольного князя были погребены под развалинами Десятинного храма и только в 1685 году были обретены. В настоящее время глава св. Владимира находится в Софийском соборе, в Киеве, малые частицы – в разных местах.

На месте, где, по преданию происходило крещение киевлян, в 1802 году был поставлен памятник св. Владимиру; памятник утвержден на четырех толстых столбах, связанных арками и образующих собою свод или сень под колодцем, воде которого приписывается исцеление от глазных болезней; по этой причине как памятник, так и место, на котором он устроен, пользуются большим уважением. (Четьи-Минеи. Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Истор. Русск. ц. Макария, т. I, стр. 66–68. 78–79. Истор. Госуд. Русск. Карамзина, т. 1 стр. 183. Воскр. Чт. т. XIX, стр. 166–168. Душеп. Чт. 1864 г. июль стр. 188–232).

Св. священномуч. Афиногена и 10 учеников его. Свв. мучч. Павла, Алевтины и Хионии. Св. Муч. Антиоха. Св. муч. Иулии девицы. Память св. отцов 630, иже в Халкидоне. Знамение от иконы Пресв. Богородицы в Черсках.

(Св. муч. Фавста. 15000 мучч. в Писидии. Многих жен, усеченных мечем.

Муч. Афиногена).

Во время гонения Диоклитиана на христиан в армянский город Севастию прибыл игемон Филомарх, который требовал, чтобы жители принесли жертву языческим богам. Христиане, которых было не мало в городе, отказались и начались жестокие преследования. Посыпались доносы; между прочим игемону указали на епископа Пидахфои Афиногена, как на одного из усерднейших служителей христианской веры. Посланы были воины взять его. Когда они прибыли в монастырь, в котором проживал святой, последнего не было дома; воины захватили его учеников. Возвратившись в монастырь, Афиноген долго искал их и наконец узнал об их участи. Он отправился в Севастию, где и был схвачен воинами игемона. Святого заключили в ту же темницу, в которой находились его ученики. Афиноген убеждал их мужаться и не бояться угроз врагов. На другое утро мученики были приведены к игемону. Он убеждал их принести жертву языческим богам, но скоро увидел, что его увещания бесполезны. Тогда он прибег к мучениям. Мучеников жестоко били, строгали им тело железными гребнями, но Афиногену слышался с высоты голос, который произносил: «Дерзай, избранник Мой!» Игемон велел отсечь епископу голову. По просьбе мученика, местом исполнения приговора назначен монастырь, из которого он был взят. Об этом сохранилось следующее благочестивое предание. В монастыре была лань, которую св. Афиноген часто кормил из своих рук. Когда мученик, сопровождаемый воинами, приблизился к обители, лань вышла из нее и преклонилась к ногам святого. Он благословил и сказал, что она никогда не попадет в руки охотников и что племя ее всегда будет приводить свой плод на съедение, во славу Божию и в память мучеников. Так и случилось. Когда св. Афиноген был убит, тело его было похоронено верующими. В день кончины его ежегодно справлялся праздник и лань всегда в этот день являлась из пустыни, ведя за собою молодого оленя. Его закалали и ели, а лань снова уходила в пустыню. Ученики св. Афиногена еще раньше были усечены мечем. (Четьи-Минеи).

Свв. мучч. Павел, Алевтина и Хиония, родом из Египта, пострадали в Кесарии Палестинской при Максимине в 308 г. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Св. Антиох, ремеслом врач, был обращен в христианство своим братом, мучеником Павлом. Родиной его была Севастия Каппадокийская. Галатия и Каппадокия были местом его апостольской деятельности. Время его мучений относится к царствованию Диоклитиана. Он был усечен мечем. Уже в 17 веке был установлен в честь его праздник 16 июля. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Св. Иулия происходила из знатного Карфагенского рода. При взятии Карфагена, она была захвачена в плен и продана в рабство одному богатому сирийскому купцу. Кроткий характер пленницы, ее смирение, добросовестное отношение к делу и целомудрие производили большое впечатление на купца: он с уважением смотрел на бледную, истощенную девушку. Однажды случилось ему быть вместе с Иулиею по торговым делам на острове Корсике. В это время там совершался языческий праздник. Купец принял в нем участие, а Иулия, сидя на корабле, горько плакала о заблуждении язычников. Многие видели это и решились отомстить молодой христианке. Они напоили пьяным ее господина и, пока он спал, терзали мученицу: били ее, рвали ей волосы, резали ее тело и наконец распяли на кресте. Проснувшийся купец увидел ее распятою и не мог помочь ей. Иноки соседнего острова Горгоны похоронили тело мученицы. Ее чудотворные мощи были перенесены в 763 г. Лангобардским королем Дезидерием в город Бресчию, в основанный им женский монастырь. Смерть св. Иулии относится к 440 или к 613 г. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Зам.).

Этот праздник был установлен императором Иустином (518–528). Халкидонский четвертый Вселенский собор был созван против ереси монифизитов, которые учили, что в Иисусе Христе было одно естество, что Его божественное естество поглотило человеческое. Представителями ереси были архимандрит Евтихий и епископ Диоскор. По желанию императора Маркиона, собран был в 451 г. собор в Халкидоне для рассмотрения еретических учений. Всех отцов на соборе было до 630. Между ними наиболее замечательны: Домн Антиохийский, Максим, Ювеналий Иерусалимский, Фалассий Кессарие-Каппадокийский, блаженный Феодорит и др. Председателем собора был Анатолий Константинопольский. Осудив еретическое учение, отцы собора составили православное определение веры, которое признавало в Иисусе Христе два естества, божеское и человеческое, существующими «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». (Пролог).

Черская или Псковская икона Богоматери первоначально находилась в церкви села Черски (Псковской губ.). В 1420 г. 16 июля, в княжение Василия I Димитриевича во время бывшего в Пскове морового поветрия, от Черской иконы Богоматери из обоих глаз потекли слезы. Дали знать об этом в Псков, откуда посланы были священнослужители для принесения чудотворной иконы во Псков. В сретение ей из города совершен был крестный ход, при стечении многочисленного народа и при участии Псковского князя Феодора Александровича. Икона была поставлена в соборной церкви Св. Троицы, и 16 июля, в память бывшего от иконы знамения, установлен был праздник. (Пролог).

Св. великомуч. Марины. Перенесение мощей пр. Лазаря.

(Муч. Сперата и Вероники усеченных. Евфрасия, еп. Ионопольского. Преставление пр. Иринарха игумена Соловецкого. Преставление пр. Леонида Устьнедумского. Святогорские иконы Божией Матери).

Св. Марина родилась в Антиохии Писидийской. Отец ее был языческий жрец; он рано овдовел и отдал Марину, которая была еще грудным ребенком, на воспитание кормилице, жившей недалеко от Антиохии. Здесь она выросла и здесь ей впервые пришлось познакомиться с истинами христианской веры. В это время ей было уже двенадцать лет. Отец узнав об обращении дочери, возненавидел ее и равнодушно смотрел, когда она была схвачена епархом Олимбрием. Марине было тогда пятнадцать лет. Молодая красавица понравилась Олимбрию и он убеждал ее отречься от Христа, обещая сделать ее своею женою; но Марина отказалась. Олимбрий прибег к пыткам. Мученицу обнажили, секли прутьями так жестоко, что кровь текла потоками, вбивали в нее гвозди, строгали ее трезубцами. Сам епарх не вынес страшного зрелища и закрыл лице руками, но мученица вытерпела все. Ее бросили в темницу, но вскоре вывели для новых мучений и жгли огнем, бросали в воду, но это только увеличивало число верующих, потому что при этом совершались знамения и чудеса. Многие, воодушевляясь примером мученицы объявляли себя христианами. Раздраженный Олимбрий велел убивать их. Говорят, что при этом погибло до пятнадцати тысяч человек. Св. Марине отсекли мечем голову. Рассказывают, что, когда святая склонила под меч свою голову, разверзлись небеса и Сам Господь призывал мученицу в небесные обители. Это было при императоре Диоклитиане. (Четьи-Минеи).

Преп. Иринарх был пострижен в Соловецкой обители и подвизался здесь ревностно, подражая житию препп. Зосимы и Савватия. За свои высокие добродетели Иринарх прославился и в 1614 году, по смерти игумена Антония, по царской грамоте, получил место игумена Соловецкой обители. Соловецкий игумен тогда имел весьма большое значение для целого северного края России, так как ему представлялась защита севера от шведов и датчан. Царь Михаил предоставил блаж. игумену Иринарху, кроме беспошлинной продажи соли и рыбы, казенную подать с монастырских крестьян и еще казенную 10 долю с рыболовных промыслов на Норвежском берегу моря, но вместе с тем предписывал привести все крепостные строения монастыря в полное оборонительное состояние на случай войны. Таким образом, кроме забот о братии монастыря, Иринарху нужно было посвятить много времени и трудов на устройство обороны от врагов. Под его руководством на восточной стороне монастыря проведена была вторая каменная стена с двумя огромными башнями; внутри самого монастыря были выстроены два корпуса для помещения солдат; на северной и южной стороне обители проведены глубокие рвы, выложенные камнем; в Сумском и Кемском острогах сделаны новые укрепления. В этих острогах, а равно и в обители, число военных людей было увеличено до 1040 человек, причем содержание их должно было идти от монастыря. Устройство обороны под непосредственным наблюдением Иринарха было весьма благодетельно для края. Так, Датчане в 1623 году на четырех военных кораблях являлись у Корельского острова и, хотя ограбили некоторых русских промышленников, но в виду крепкой обороны, воздвигнутой Иринархом, ни на что более не отважились и возвратились.

Заботясь об ограждении обители от внешних врагов, пр. Иринарх вместе с тем старался быть примером духовной жизни и ревностно возбуждал и поддерживал и в подчиненных ему иноках заботу об этой жизни. Во все время правления своего преп. Иринарх отличался снисходительностью, кротостью в отношении к другим и строгостью к себе. Иноки иногда забывали о своих обязанностях и выходили из повиновения своему настоятелю; высоко ценя иноческий дух благочестия и видя недостаточность силы убеждения для поддержания этого духа, Иринарх решился просить царя понудить словом царской власти иноков к исполнению их обязанностей. И царь писал 9 февраля 1621 года: «известно нам стало, что в Соловецком монастыре некоторые из братии дерзают жить не по священному уставу, не по правилам св. апостолов и богоносных отцов, не по преданию преп. Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев, хотят ходить по своим волям. Мы слыша это дивимся, что в такой знаменитой лавре начинают жить так слабо, ни во что считая отеческие предания. Как только придет к вам наша грамота, вы, богомольцы наши, введите строгий надзор и не допускайте исполнять свою волю тем, которые захотят жить слабо, уклоняться к мирским делам или держать (хмельное) питье, выходить из монастыря и творить молвы; строго надзирайте, чтобы братия и послушники жили по правилам св. отцов, а не по своим похотям и усердно ходили бы в церковь. Пусть новоначальные будут в полном послушании у вас, богомольцев наших, игумена и известных старцев, а по самоволию ничего бы не делали, – бесчиния в обитель не вносили бы. Остерегайтесь, чтобы для дел неправедных не хулилось имя Божие между неверующими и чтобы таким слабым житием не навести гнева Божия. Тех, которые из братии не будут слушать, вы смиряйте по монастырскому преданию и не допускайте самовольничать». Царское внушение подействовало на иноков, и преподобному Иринарху уже не приходилось снова обращаться к царской власти. Да и самая необходимость прибегнуть к царской власти была вызвана легкомысленным поведением только некоторых из братии, и на основании этого было бы ошибкой приписывать ослабление духа благочестия во всей обители. Напротив под духовным руководством преп. Иринарха образовалось несколько искренних рабов Божиих, каков пр. Елеазар. Блаж. игумен не только дал благословение блаж. Елеазару завести скитское житие на острове, но доставлял ему средства для устроения скита и писал о нем к патриарху Филарету; по его ходатайству патриарх прислал грамоту на построение храма в скиту, а царь прислал утварь для храма.

За два года до кончины Иринарх оставил начальство над обителью и проводил это время в подвигах безмолвной молитвы, он преставился 17 июля 1628 года. Мощи его почивают под спудом.

Строго подвижническая жизнь преподобного, украшавшая его при жизни, дала ему возможность прославиться и после смерти. Так он не раз являлся с небесною помощью жителям сурового севера в борьбе их с природою. (Русск. Св. Филарета, Арх. Черниг. Жит. Св. Муравьева. Описан. Соловецк. монаст. Стр.129, 244, 317–319).

Блаж. Леонид основатель Устьнедумского монастыря, упраздненного в 1764 г., был поселянином Пошехонского уезда и занимался земледелием. На 50 году своей жизни Леонид увидел во сне Божию Матерь, которая повелела ему идти в Моржевскую Николаевскую пустынь, что на Двине, взять там икону пресв. Богородицы Одигитрии, перенести ее в Усольский (ныне Сольвычегодский) уезд, на р. Лузу и устроить там, близ Туриной горы, храм во имя этой иконы. Леонид почел чудный сон за естественный; потому не решался исполнить повеление и вместо того пошел в Новгородский Кожеозерский монастырь, где постригся в иноки и прожил более года. Стремясь к более уединенной жизни, преподобный из Кожеозерского монастыря перешел в Соловецкий монастырь и здесь трудился в пекарне, носил для братии дрова, воду и проч. Нравилась преподобному жизнь на Соловецком острове; хотел он совсем остаться на нем. Но сновидение повторилось, и Леонид, убежденный им, поспешил в Моржевскую пустынь, где открыл настоятелю свое видение. Настоятель охотно дал Леониду икону Одигитрии, с которою он отправился на назначенное место на реку Лузу. Близ Туриной горы, при реке Якутице, преп. наломал хворосту и из него сплел себе небольшую хижину и тут начал подвизаться, проливая сердечные и сокрушенные молитвы пред принесенною иконою Богоматери. Один добрый поселянин, проходя мимо хворостинной хижины, увидел в ней коленопреклоненного инока, сжалился над убожеством и бедностью его и построил ему деревянную келью, вскоре сооружена была добрыми людьми и часовня. В 1608 г. Леонид отправился в Ростов для испрошения у митрополита Ростовского, Варлаама, антиминса и благословения на устроение церкви. Получив антиминс, он возвратился на свое место, посвященный в иеромонаха; соорудил церковь во имя введения Божией Матери, где и поставил икону Одигитрии. Так создалась обитель. Болота, окружавшие обитель, делали ее почти неудобною для общежития. Для осушения места Леонид прокопал канал от реки Лузы до Черного озера и назвал этот канал недумою рекою по следующему случаю. Преподобный, когда рыл канал, ужален был змеею и начал тревожиться мыслью о последствиях яда; но потом с упованием на Бога положил об опасности не думать и остался здоров. По реке, назвавшейся недумою, и обитель стала называться Усть-недумскою. Канал, проведенный трудами его, значительно осушил болота: но Луза во время разливов затопляла пустынную обитель, потому преподобный вынужден был перенести ее на мыс, возвышающийся над Черным озером. Здесь построенный храм освящен был 25 мая 1652 года, а в 1654 году июля 17 преп. Леонид окончил труженическую жизнь свою на 100 году от рождения и погребен был в основанной им обители. Мощи его под спудом (Ист. Росс. иер. ч. 6, стр. 581 и след. Слов. истор. о св. стр. 145–146).

Эта икона явилась в 1569 г. Она находится в Святогорском мужском монастыре, Опочского уезда, Псковской губернии. Ежегодно в первую пятницу поста свв. апостолов она приносится в Псков и в следующий воскресный день с нею совершается ход около внутренней стены города. (Слава Богоматери).

Св. муч. Емилиана. Св. муч. Иакинфа. Пр. Памвы, Нитрийского пустынника. Пр. Иоанна многострадального.

(Муч. Маркелла. Мучч. Дасия и Марона, усеченных мечем. Стефана, архиеп. Константинопольского и Иоанна, митрополита Халкидонского исповедника. Обновление храма Пресв. Богородицы в Каллистратовых. Преставление Леонтия, основателя бывшего монастыря Карихова).

Император Иулиан, названный за свою измену христианству отступником, не принадлежал к числу гонителей христиан; однако его наместники и правители, зная ревность и почтение императора к языческим богам, простирали свое усердие далее, чем следует, и потому по местам были гонения на христиан. Христиане принуждены были скрывать свои убеждения. В это время в город Доростол назначен был наместником Капитолин. Он разведывал, есть ли в городе христиане и узнал, что все жители подведомственного ему города –язычники. Сведения оказались впрочем не верными, потому что в Доростоле были и христиане. Как бы то ни было, Капитолин с радостью принял это известие и устроил для главнейших жителей города торжественный пир. В то время, как наместник беспечно пировал с своими гостями, один раб христианин, по имени Емилиан, вошел в языческий храм и низвергнул статуи богов. Началось расследование, и впопыхах вместо истинного виновника схватили ни в чем неповинного поселянина, который случайно проходил мимо. Св. Емилиан, узнав об этом, явился к властям и сказал о своем поступке. Поселянина отпустили, а Емилиана подвергли мукам. Его жестоко избили, а на его господина наложили пеню. Св. Емилиан с замечательным спокойствием переносил страдания. Наконец его сожгли. Верующие похоронили его нетленное тело за три стадии от города. Впоследствии его мощи были перенесены в Константинополь. (Четьи-Минеи).

Время жизни и страданий св. Иакинфа с точностью неизвестно; без сомнения, он жил в эпоху гонений на христиан. Местом страданий его был город Амастрида (ныне Амастра в Натолии). Там же хранились и мощи его, источавшие врачевания. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Пр. Памва был нитрийский пустынник. Жил он в конце 4 века. Он от природы обладал способностью глубоко вдумываться в то, что видел и слышал кругом. Когда он начал учиться грамоте, его поразил первый стих тридцать восьмого псалма. «Довольно, подумал Памва, если я выучусь выполнять на деле слова этого стиха». Он стал строго следить за собою и только по прошествии девятнадцати лет решил, что он умеет выполнять слова псалма. Пока не добился этого, он не занимался ничем другим, но потом вознаградил потраченное время и хорошо изучил св. писание. Нестяжательность была одною из главных добродетелей святого: он совершенно не знал цены золоту и серебру. Однажды Мелания Римлянка принесла святому в дар, для употребления по его назначению, триста литр серебра. Вручая ему деньги, она сказала: «Отче, знай, что здесь триста литр!» «Если ты, ответил Памва, даешь серебро Господу, то молчи и не труби пред собою!» Смиренный сам по себе, он требовал, чтобы миряне уважали иноческий сан. Когда он шел в Александрию с несколькими братьями, то заметил мирянам, которые не почтили поклоном мимо шедших иноков: «встаньте и почтите монахов, да благословенны будете от них, ибо они часто беседуют с Господом и уста их святые». Войдя в город и видя богато одетую женщину, которая своими нарядами и красотою прельщала юношей, святой горько заплакал. – «Отче, о чем плачешь», спросила братия. «Я, отвечал он, плачу о погибели души этой женщины и о том, что я не имею такого попечения о душе своей, какое имеет эта женщина о теле своем. Она нарядилась, чтобы угодить людям, и не заботится об украшении души своей, чтобы угодить Богу». Во дни св. Памвы жили в Египте два родных брата, Паисий и Исаия, дети богатых родителей. Они разделили отцовское имение и сделались иноками. Один отдал свою часть нищим, а другой построил на деньги монастырь с странно-приимницей и богадельней. Когда братья умерли, иноки спрашивали: который из братьев более угодил Богу? Памва ответил, что оба они заслужили одинаковое место в раю. Перед своею кончиною Памва сказал братии: «с тех пор, как я поселился в этой пустыне, не прошло ни одного дня, в который бы я не работал что-либо своими руками даже в усталости; не помню, когда бы я ел хлеб, даром полученный от кого нибудь, я питался хлебом, который был плодом моих трудов! Я никогда не произносил такого слова, за которое бы мне должно было в этот час стыдиться и каяться. Но все же я знаю, что в иноческой и богоугодной жизни я не опытный и начинающий человек». (Четьи-Минеи).

Пр. Иоанн подвизался в Киево-печерской лавре. Он назван многострадальным, потому что представляет собою пример тяжкой борьбы с плотскою похотью, окончившейся славною победою, при совокупном действии твердой воли и благодати небесной. К пр. Иоанну затворнику неоднократно приходил один из братии, подавляемый страстными помыслами, и просил его помолиться Господу об утишении его страстных вожделений. «Отче святой, говорил он Иоанну: поверь мне, что если ты мне в этом не поможешь, то мне придется уйти из монастыря и переходить с места на место». Преподобный внял прошению брата, взывал к его мужеству и для большего укрепления его в борьбе с искушениями рассказал о своем подвиге. «Мужайся, брат, говорил многострадальный, надейся на Господа, и Он тебя не оставит. Зачем тебе уходить из монастыря? Ты в таком случае уподобишься человеку, стоящему близ пропасти, в которую враг тотчас же готов будет ввергнуть тебя, и потом тебе будет трудно встать. Если же ты останешься в монастыре, то уподобишься человеку, стоящему вдали от пропасти; сколько бы не трудился враг ввергнуть тебя в эту пропасть, – он не успеет. Господь за твое терпение выведет тебя из рва страстей. Послушай меня, брат, я расскажу тебе, что было со мною. Когда я пришел в св. обитель сию (Печерскую), чтобы трудиться по чину ангельского образа, много страдал я в борьбе с похотью плоти, и не знаю, чего не претерпел я для своего спасения. Два и три дня пребывал я без пищи, часто и по целой неделе не ел ничего, томил себя жаждою, носил на себе тяжелые вериги. В таком страдании провел я три года, никак не обретая себе покоя. Я пошел в пещеру, где положен отец наш Антоний, и пробыл тут не один день, молясь пред его гробом. Тогда услышал я глас: Иоанн! тебе надобно затвориться здесь, чтобы никого не видать и ничего не слышать, и Господь молитвами Своих преподобных поможет тебе в твоей внутренней брани. С того времени поселился я в сей скорбной и тесной пещере, где уже пребываю 30 лет, и только недавно обрел себе покой, все же прежние годы провел в борьбе со страстями. Жестока была моя жизнь: не имея сил выносить борьбу с страстною плотью, я думал бежать отсюда. Но потом одумался и принял на себя такой подвиг: выкопал себе яму до плеч и, при наступлении дней великой четыредесятницы, взошел в сию произвольную могилу и своими руками засыпал себя землею, так что только руки и голова остались у меня свободными. Так, угнетенный землею со всех сторон, провел я весь пост, не имея возможности двинуть ни одним членом тела. Но и тут не вдруг прекратилось вожделение плотское. Ноги мои, засыпанные землею, были как в огне, так что корчились жилы, трещали кости, жар обнимал меня до чресел моих. Но я забывал лютую болезнь и радовался, что она избавит меня от похоти. Я предпочел лучше болеть в своей яме, даже сгореть в ней ради Господа, нежели выйти из нее на поругание бесам. Много искушений от них я перенес. Однажды я увидел страшного змея, который дышал пламенем, осыпал меня искрами и готов был пожрать меня живым. He мало времени продолжалось это действие лукавого. В самую ночь светлого воскресения Христова этот змей так напал на меня, что вся моя голова, казалось, была в его пасти. Тогда воззвал я из глубины сердца: «Боже, спасителю мой! помилуй меня: ущедри меня единый человеколюбец, спаси грешного, Безгрешный, избавь от скверны беззакония, да не увязну в сетях лукавого, ибо вот он как лев рыкает, хотящий меня поглотить; блесни молниею и прогони врага моего». Лишь только произнес я эту молитву, вдруг блеснула молния; змей исчез, и я не видал его с тех пор. Свет Божественный осиял меня, как солнце, и я услышал небесный голос: «Иоанн! вот тебе помощь; отселе внимай себе, чтобы не случилось тебе худшее и не пострадал ты в будущем веке». Я поклонился и сказал: «Господи! зачем же Ты оставлял меня так долго мучиться?» «По силе терпения твоего, сказал в ответ, навел Я на тебя искушение, чтобы ты был очищен как золото; крепким и сильным слугам назначает Господь тяжкую работу, а немощным и слабым – малую и легкую; ты молись о себе погребенному против тебя, он облегчит тебя от нечистой страсти, он выше целомудренного Иосифа». Я не знал имени умершего; уже после узнал, что это был Моисей Угрин. Молись и ты брат, сему преподобному Моисею».

Так рассказывал блаж. Иоанн свою историю брату. Брат выполнил совет Иоанна, и страсти перестали смущать его душу.

После наставления искушаемому брату преподобный жил не долго. Он скончался около 1160 года 18 июля. Пред своею кончиною святой подвижник закопал себя по плечи в землю в месте своих подвигов – Антониевой пещере; в таком положении св. Иоанн покоится и в настоящее время; честная глава и крестообразно сложенные руки на виду, все прочее в земле. (Печерск. Патерик).

Преподобный Леонтий был основателем Карихова монастыря в Новгородском уезде. Скончался он 18 июля 1429 г. Мощи его почивают в бывшей монастырской, а теперь приходской церкви (Истор. Росс. Иер. ч. 4. стр. 355. Месяц. Вост. А. Сергия).

Пр. Макрины. Пр. Диа. Преставление Романа Олеговича, благов. князя Рязанского.

(Четырех подвижников в миру. Преставление блаж. Стефана Лазаревича, деспота Сербского, и память матери его Милицы).

Св. Макрина родилась в Каппадокии в царствование Константина Великого от благочестивых родителей Василия и Емилии. К семейству Василия принадлежали еще Василий Великий и Григорий Нисский; все же семейство состояло из пяти сыновей и пяти дочерей; Макрина была старшею дочерью. При ее рождении родители дали ей имя Феклы, но родственники и ближние называли ее Макриною – по имени бабки новорожденной. Емилия тщательно занималась воспитанием своей дочери и зорко следила за ее развитием. Когда дочь подросла, Емилия занялась ее обучением и приняла за учебные книги священные песни Давида и притчи Соломона. Из этих книг благочестивая мать выбирала для своей дочери все, что только было доступно пониманию ребенка, и заставляла ее выучивать наизусть, заключающиеся в священных книгах, молитвы, славословия и места, содержащие в себе полные уроки житейской мудрости. И Макрина, усердно изучая с малых лет вдохновенные псалмы Давида и мудрые наставления Соломона, во всех случаях своей жизни руководилась ими. Пробуждалась ли она от сна, принималась ли за работу, отдыхала ли или ложилась спать – священные изречения всегда были на ее устах и в сердце. Постоянно сопутствуемая этими изречениями и неусыпно руководимая своею матерью, Макрина чуждалась рассеянности и легкомысленных поступков. Частые посещения храма Божия еще более утвердили в ней благочестивое настроение духа. Религиозное образование Макрины хотя и было в глазах ее матери самым необходимым и важным предметом воспитания, но не единственным. Имея в виду, что физический труд укрепляет здоровье, Емилия приучала свою дочь к женским рукоделиям и домашнему хозяйству, так что Макрина никогда не проводила время в праздности.

Труды и старания Емилии принесли добрый плод: Макрина, пришедши в возраст, резко выделялась из среды своих сверстниц, как девушка благонравная, кроткая, с любящим сердцем и трудолюбивая. Эти прекрасные качества Макрины не остались не замеченными, тем более, что девица отличалась замечательною красотою по своему внешнему виду. Хотя родители в видах охранения душевной чистоты Макрины оберегали ее от нескромных взоров, но некоторым все таки удалось увидеть девицу, и они стали искать ее руки. В среде этих искателей не мало было богатых и знатных; но умные и благочестивые родители не увлекались внешностью, и ценили в будущем муже своей дочери только его душевные преимущества. Достойный жених нашелся, Макрина была обручена; и брак отложен до ее совершеннолетия. По воле Божией жених Макрины вскоре умер, и девица решилась не выходить ни за кого замуж, а сохранить свое девство до конца жизни. Напрасно родители предлагали ей других женихов, напрасно они и другие родственники говорили ей о браке, она не изменила своей решимости. «Жених мой, – говорила Макрина, – не умер, он только в отлучке; зачем же изменять ему?»

Оставшись девицей, Макрина посвятила себя заботам и попечениям о своей многочисленной семье и, насколько возможно, старалась облегчить труды своей матери. Она видела, что ее мать слишком обременена хозяйственными заботами, что малолетние дети требуют беспрестанного надзора и неусыпных попечений, и поэтому усердно разделяла труды и хлопоты матери. Вскоре отец Макрины умер; это еще более увеличило семейные заботы Емилии, которая к тому же родила еще сына Петра. Макрина еще ревностнее стала помогать своей матери. Взяв на себя труд воспитания младшего брата, она ходила за ним во время его детства, выучила затем читать и руководила его развитием до юношеского возраста. Вместе с этим она много занималась домашним хозяйством, трудясь на столько усердно, что несколько служанок не могли выполнить всего того, что делала одна Макрина. Как старшая сестра, Макрина наставляла всех своих братьев и сестер и была для них второю матерью. Так текла жизнь Макрины до возраста всех ее братьев и сестер; когда же все они выросли и могли уже сами заведовать делами и собою, она убедила мать вместе с нею покинуть мир и удалиться в монастырь.

В Понте, недалеко от горы Ивора на берегу реки Ирисы, Емилия и Макрина построили монастырь. Некоторые из служанок Емилии тоже решлись принять иночество и поселились в обители. Прекрасно изображает жизнь этих пустынниц Григорий Нисский: «неравенство состояний, сословий, значение в прежней светской жизни здесь не имело никакого значения. Жизнь, которую они вели, была так свята, добродетель так высока, что не умею описать. Их точность в исполнении обязанностей устава днем и ночью соответствовала рвению, которым они пламенели. Их можно сравнить с теми блаженными душами, которые, выйдя из оков тела, парят к небу; сердца их так были очищены от всего земного, что, можно сказать, жили они как ангелы. Нельзя было уловить в них признака гнева, зависти, подозрения или ненависти. Они отбросили от себя всю светскую суету, – желание отличия, известности, блеска. Наслаждение их заключалось в воздержании, слава – в безвестности, богатство – в неимуществе, сила – в немощи; все мирское стряхнули они с себя, как пыль. Всякую минуту считали потерянною, если бы употреблена она была на что нибудь ненужное и гибнущее. Занятия их состояли в молитве и пении псалмов, не прерывавшемся ни днем, ни ночью».

Проводя все время в трудах и подвигах благочестия, бл. Макрина восходила от совершенства к совершенству, с твердостью побеждая все искушения. При таком образе жизни она воспитала в себе твердую веру в Бога и глубокую преданность Его св. воле. Так, когда у нее на груди образовался чрезвычайный нарост, и признано было необходимым сделать операцию, она, стыдясь обнажить свое тело, возложила все упование на Господа. Co слезами на глазах святая излила пред Ним свою скорбь, а потом с непоколебимою верою приложила к больному месту часть земли, омоченной ее молитвенными слезами, и нарост исчез. В 379 году великая подвижница мирно предала дух свой Господу Богу. Святой Григорий, бывший при последних днях своей сестры, так описывает ее кончину: «за день до прибытия было мне во сне видение. Казалось, что несу я на руках мученические мощи, и от них исходил такой свет, что не мог я смотреть на яркость его. Три раза в одну ночь было это видение. И я не мог понять значения видения, только какая-то грусть была в душе моей. Приближаясь к обители, где сестра проводила ангельскую жизнь, спросил я одного из многих встречавших меня: там ли брат мой, Петр? он отвечал, что брат за четыре дня выехал, а сестра больна. Я поспешил; сердце сжалось во мне. Прибыв в обитель, я пошел к сестре в келью. Она лежала не на кровати, не на матраце, a на земле, на доске, покрытой власяницею; вместо подушки под головою ее была другая доска, наклонно положенная. Сестра была очень больна и, когда увидала меня, то, не имея возможности встать по слабости, приподнялась на нищенском своем одре, чтобы принять меня с честью. Я подбежал к ней, успокоил, уложил ее; тогда, подняв руки к небу, сказала она: «благодарю Тебя, Господи Боже мой! Ты исполнил желание мое, внушил рабу Твоему посетить Твою рабыню». Она старалась скрыть от нас тяжесть дыхания и, чтобы усладить нашу печаль о ней, усиливалась улыбаться, говорила с нами о предметах, приятных для нас. Речь склонилась к покойному Василию Великому (который скончался за несколько месяцев перед тем), я не мог сдержать свою горесть, которая и отобразилась на моем лице. Но она, вдохновенная высокими мыслями, говорила нам с такою возвышенностью о дивном смотрении Божием, простирающемся на все случаи земной жизни, что моя душа, увлекаемая за нею, парила над всеми природными чувствами и улетала на небо. Потом я не мог надивиться, как она, снедаемая лихорадкою, которая лишила ее сил и уже излила по истощенному телу холодный пот, могла сохранить полную свободу мысли, как Иов, покрытый ранами. Она легко, тонко, возвышенно объясняла состояние души, жизнь, проводимую нами на земле, – цель, для которой рождаемся мы, – бессмертие, в которое облечется некогда бренное тело наше, и почему должны мы вступить в новую жизнь. Слова текли из уст ее, как из источника струя, которую ничто не останавливает. Затем она предложила мне отдохнуть и я повиновался. Видение мое о мощах объяснилось, и я рассказал о нем некоторым бывшим со мною. Св. сестра моя, издали проникая в мои мысли, прислала сказать нам, чтобы мы не сокрушались, – болезнь ее – благо; она разумела смерть, о которой воздыхала она, чтобы скорее насладиться зрением Спасителя. Мы тотчас встали и пошли к ней. He желая тратить на бесполезное последних минут жизни, она начала рассказывать о всем случившемся с нею с самого детства так, как будто читала по книге; исчислила все благодеяния, которыми Бог взыскал отца нашего, мать, семейство, и благословляла Его из глубины души за Его милости. Я начал было говорить, сколько терпел я, когда был сослан за веру императором Валентом, и о других бедствиях от смут церковных. «Перестанешь ли ты, сказала она, терять из виду все благодеяния, которыми обязан Богу. Бойся неблагодарности. Он наградил тебя милостями щедрее, чем родителей. Пусть отец мой прославился в молодости в делах общественных, доставивших ему уважение сограждан; но имя его не перешло за границы Понта. А твое имя распространилось так далеко, что церкви приглашают тебя, к тебе обращаются для восстановления между ними порядка и правил. Узнай, с глубокою благодарностью сердца, в этом – милость Божию и действие молитв родителей наших». После слушания молитв всенощной и отдыха ночного, когда настало утро, мне не трудно было убедиться, что это утро – последнее для больной: лихорадка поглотила остаток сил страдалицы. Душа моя волновалась двумя чувствами – горестью, потому что нежность сестры вызывала и во мне нежность к ней – святой; другое чувство – изумление при виде невыразимого спокойствия, с каким ожидала она кончины. Солнце уже было близко к закату, – силы и энергия разума ее ни мало не ослабели. Она перестала говорить с нами, неподвижно устремила глаза к жилищу небесного Жениха, разговаривала с Ним сладко и так тихо, что мы с трудом расслышали иные слова. Но мы понимали, что говорила она Ему: «Господи, Ты избавляешь нас от страха смерти!.. Конец жизни этой – начало жизни истинной... Ты оставляешь нас почивать на время и пробуждаешь звуком трубы при конце веков... Боже вечный, Которому принадлежу я от чрева матери моей, Которого я всегда любила всею силою моего сердца, Которому посвятила тело и душу! Дай мне ангела светлого, который сопутствовал бы мне, привел бы меня к св. отцам, в место покоя и прохлады... Помяни меня в царствии Твоем!.. Ужасающая мгла да не отдалит меня от Твоих избранных; дух завистник да не воспрепятствует мне воспарить к Тебе; да исчезнут пред Тобою грехи мои. Ты прощаешь смертных, прости грехи, сотворенные мною, по немощи природы, словом, мыслью, чтобы, оставляя это тело, почувствовала я себя очищенною от всякой скверны, и Ты принял бы мою душу, как благовоние пред Тобою!» После этой умилительной и полной любви беседы со Спасителем, она осенила крестным знамением свои уста, очи и сердце... когда смеркалось и внесены были свечи, она открыла глаза и сказала, что желает читать всенощную; но голос изменил ей: она только мысленно молилась и читала псалмы; мы молчали. Окончив, она усиливалась поднять руку к лицу, что бы перекреститься – из груди ее вырвался долгий и глубокий вздох, и жизнь ее кончилась вместе с ее молитвою. Отшельницы, прежде заглушавшие в сердцах печаль и стоны, –теперь, когда святой не стало, огласили воздух рыданиями и воплями скорби». Так описывает последние часы жизни Макрины брат ее, Григорий (Нисский). Покойную стали готовить к погребению, нужно бы было одеть ее в приличную ее сану одежду, но оказалось, что почившая никогда не любила красивого одеяния; после нее остались только изношенная мантия и башмаки...Тогда тело ее было покрыто одним из одеяний Св. Григория, а сверху покрыто мантиею покойной матери.

Слух о смерти подвижницы созвал в обитель бесчисленное множество народа. Прибыл местный епископ с своим духовенством. Гроб святой до самой церкви несли епископ и св. Григорий с старшими пресвитерами; этот гроб они поставили близ гроба матери почившей в фамильном склепе.

При своей жизни св. Макрина исцеляла больных, изгоняла бесов, чудесно умножала хлеб, вообще творила много чудес. Но, говорит св. Григорий, люди не охотно верят тому, чего не видят своими глазами, и потому, чтобы не наводить на неверие, он не описывает чудес (Четьи-минеи).

Родиною пр. Дия была сирская Антиохия. В доме своих благочестивых родителей Дий научился добродетельной жизни и проводил время в частых молитвах и строгом воздержании. Прожив много лет в Антиохии, Дий переселился в Константинополь. Здесь недалеко от города, он построил келью и начал подвизаться, день и ночь славословя Господа. К преподобному стали приходить окрестные жители и приносить все лучшее для него. Всех приходящих Дий учил пути спасения, а большую часть из приносимого раздавал нищим и странным. Слава об отшельнике росла все более и более и, наконец, проникла во дворец. Царствовавший в то время Феодосий младший сам решился посетить преподобного и с удовольствием слушал его душеспасительные беседы; убедившись в праведности жизни Дия и в его умении руководить духовною жизнью других, Феодосий на свои средства построил храм и обитель на месте, где жил преподобный; игуменом для этой обители был назначен Дий, который с этого времени начал руководить братиею обители, не оставляя и свои прежние подвиги для своего усовершенствования.

Господь еще при жизни преподобного наградил его даром чудотворений. Так, в обители был недостаток в воде, и братья, с разрешения св. Дия, стали копать колодезь. Хотя было вырыто довольно глубоко, – вода не показывалась, и это обстоятельство привело в недоумение братию. Тогда св. Дий сам взял заступ и велел спустить себя в колодезь. Посреди колодезя преподобный велел удержать себя и, ударив там заступом с призыванием имени св. Троицы, источил воду. Много и других чудес совершил при своей жизни св. Дий. Около 430 года он скончался. В 1200 году русский паломник Антоний видел в монастыре «св. Дия главу его и мощи» (Четьи-Минеи).

Князь Роман (сын Олега Красного) жил в трудное время для России – в первую половину монгольского ига. Бедствия и несчастья, испытываемые в то время всеми на Руси, терзали доброе сердце князя, и он много плакал и молился за родину. По мере сил князь старался облегчить участь разоренных и угнетенных подданных; особенно же заботился о том, чтобы словом и примером внушать детям и подданным любовь к вере и благочестию, как источникам лучших утешений в скорбях и несчастьях.

Беспрекословно повинуясь хану Беркаю, Роман с такою же покорностью относился и к преемнику его хану Менгу-Темиру. Но ни кротость, ни покорность новому хану не могли спасти добродетельного князя от смерти, которую определено ему претерпеть в орде за Христа Спасителя. Татары жестоко обращались с своими подданными – русскими. Князь мужественно защищал подданных от нападений татар и за это не мало терпел обид от последних. В 1270 году рязанский баскак оклеветал князя Романа пред Темиром, будто бы князь хулит и поносит великого хана и смеется над его верой. Поводом к этой клевете были, без сомнения, дерзкие поступки со стороны баскака, которые вынудили князя высказать ему правду, и надменный баскак придумал средство к мести и погибели князя. Хан поверил клевете, вытребовал Романа в Орду и объявил ему: или принять татарскую веру, или идти на мученическую смерть. Благоверный князь отвечал, что христианин не может менять своей веры на другую. Татарские чиновники, которым был передан князь, старались склонить князя к своей вере ласками и угрозами. «Чистая вера – одна, вера данная Богом, вера христианская; она одна, как и один Бог истинный. Жалею о вашей слепоте; покорный воле Божией, я повинуюсь власти хана: но никто не заставит меня изменить святой моей вере». Таков был ответ князя на увещания татар. Татары заскрежетали зубами и стали бить князя. «Я христианин», говорил князь; но уста его заткнули платком и потом бросили его в цепях в темницу. В душной темнице князь молился о ниспослании ему благодатной помощи; он предчувствовал, что ждет его смерть и, предавая себя воле Божией, молил подать ему силы для совершения мученического подвига. Молитва укрепила князя; 19 июля он был выведен по приговору хана на место казни; здесь мученик стал говорить о святости своих убеждений и о не состоятельности веры, к которой принуждают его. Неустрашимому исповеднику отрезали язык. Затем стали мучить его с ужасающим зверством: ему вырезали глаза, отсекли персты рук и ног, обрезали уши и губы, потом отсекли руки, ноги и голову; последнюю воткнули на копье. Древняя летопись, сказав о страдальческой кончине кн. Романа, прибавляет: «возлюбленные князья русские! Не прельщайтесь суетным и мало временным блеском света сего: он пустее паутины, меняется каждый час, как тень, как дым исчезает. Какими вышли мы из чрева матери, такими и отойдем отсюда. He обижайте друг друга, не берите чужого; любите правду, смирение, терпение, любовь и милость. И вы достигнете радости Святых, как сей блаженный князь Роман купил страданиями царство небесное и с сродником своим Михаилом Всеволодовичем, Черниговским князем, принял от Господа венец нетленный как пострадавший за христианскую веру». Отсюда видно, что память кн. Романа чтили в русской церкви во времена его кончины.

Предание повествует, что тело св. Романа было тайно унесено его соотечественниками в Рязань и там предано земле. На иконах князь изображался таким образом: он не старых лет, с волосами русыми, курчавыми, падающими с ушей тонкою волною, в собольей шубе на плечах, в бархатной поддевке, правая рука простерта на молитву, а левая держит город и церковь. В 1812 году, в день памяти св. кн. Романа и, без сомнения, по его молитве, одержана была при Клястицах первая победа над французами. В память сего события написан образ св. кн. Романа на стене храма Спасителя в Москве (Слов. истор. о свв. стр. 204. Жит. свв. Муравьева).

В 1389 году в битве на Косовом поле сокрушены были силы Сербии. Сербский князь Лазарь был замучен на глазах султана Мурата. Сын Лазаря, Стефан, согласился платить дань султану и обязался выставлять для него вспомогательные войска. Князь верно исполнял свое обязательство во время борьбы султана Баязета с Венграми и с Тамерланом. Стефан Лазаревич старался залечить те раны, которые нанесены были Сербии турецким нашествием. Он обустраивал города, созидал храмы и свою казну тратил на помощь нуждающимся, при чем старался скрыть свою благотворительность. Даже латинские священники чувствовали к нему большое уважение и западные рыцари считали за особенную честь получить посвящение в рыцари из рук Стефана. Стефан Лазаревич мирно скончался 19 июля 1427 г. (Свв. южн. слав. Филарета, Арх. Черн.)

Св. прор. Илии Фесвитянина. Пр. Аврамия Галицкого.

(Освящение храма студийского монастыря Иоанна Предтечи. Муч. Афанасия брестского. Абалацкие знаменские иконы Божией Матери. Чухломские Иконы Божией Матери).

Св. пророк Илия был один из великих пророков ветхозаветной церкви. Он был человек с сильным и пламенным характером, с горячим чувством, с твердою волею, и, что особенно важно, с крепкою верою в Бога и сердцем, полным глубокого благочестия. Избранный Богом на пророческое служение, Илия был одним из самых пламенных ревнителей истинной веры и благочестия. По учению Сираха, он был, «как огонь, и слово его горело, как светильник». Вот почему народ израильский всегда помнил своего великого пророка; так что, когда, уже спустя 900 лет после жизни Илии, Иоанн креститель выступил с проповедью о Мессии, то посланные от народа священники и левиты приняли Крестителя ни за кого другого, как за пророка Илию (Ин.1:21). И в нашем народе память св. пророка чтится с особенным благоговением, и день этой памяти празднуется наравне с великими христианскими праздниками⁸. Такое отношение к пр. Илии находит для себя полное объяснение в жизни и делах этого великого праведника Божия.

Пророк Илия был родом из Фесвы, города Нефалимова. Существует предание, что во время рождения пророка отец его видел мужей, которые беседовали с отроком, повивали его огнем и давали ему есть огненный пламень. Устрашенный этим видением, отец Илии отправился в Иерусалим и просил священников объяснить ему виденное. «He бойся того видения о своем дитяти,– сказал один из священников: знай, что отрок будет преисполнен светом благодати Божией, что слово его будет сильно и действительно, как огонь, ревность его о славе Божией и жизнь его будут приятны Богу». Действительно, Илия с малых лет посвятил себя на служение Господу. Сохраняя чистоту душевную и телесную, он поселился в пустыне, проводя жизнь в строгом посте и подвигах благочестия. Чуждый житейского шума и тревог, он нередко пламенно молился Богу, испрашивая Его милости за царя, за народ, за верных и неверных. Подле пророка собрались ученики, пророк любил их, ревностно учил их закону Божию и доброй жизни. Но хотя пророк Божий и жил в пустыне, – в обществе только своих учеников, однако он не упускал из виду образа действий своих соотечественников, был на страже царства израильского; он ждал только откровения Божия, чтобы оставить свое безмятежное уединение, чтобы принять горячее участие в делах своего народа и начать свою деятельность на поприще пророческого служения израилю. И вот, когда в царстве израильском вера в Иегову стала упадать, когда нечестие стало все более и более усиливаться, наступило время служения пр. Илии. Это было в царствование израильского царя Ахава.

Ахав взял в супружество дочь Сидонского царя, Иезавель, и настолько поддался ее влиянию, что ввел в своем царстве финикийское идолослужение. Он построил в Самарии храм Ваалу и выставил статую Астарты. 450 жрецов Вааловых и 400 Астартиных содержалось на царском иждивении (3Цар.18:19); напротив того, пророки истинного Бога были жестоко преследуемы и предаваемы смерти (3Цар.19:4–13). Нечестие, поддерживаемое примером Ахава, до такой степени усилилось, что народ утратил всякое уважение к священным преданиям веры и пренебрегал угрозами проклятья Божия. Против этого нечестия, усилившегося до крайних пределов, нужно было особенно сильное наказание Божие, вестником которого и явился пророк Илия.

Во время жертвоприношения Ахава в честь языческого бога Ваала, Илия в одежде странника, с посохом в руке, неожиданно предстал пред нечестивым царем и решительным, торжественным голосом сказал: «жив Господь Бог израилев, Которому предстою! не будет в следующие годы ни росы, ни дождя разве когда я скажу» (3цар.17:1)

Ахав не поверил, чтобы падение росы и дождя могло зависеть от слова пророка, а потому покаяние, которое одно могло предотвратить гнев Божий, не нашло себе места в сердце нечестивого царя. Напротив, предавшийся идольскому служению, Ахав не прочь был наказать вестника Божественной воли за его смелое и грозное пророчество. Но пророк немедленно после предсказания ушел за Иордан и, по повелению Божию, скрылся при ручье Хорафе. Этот ручей вливался в Иордан с восточной стороны. Обилие тростника, растущего по берегам источника, давало пророку готовое убежище от взоров врагов; ручей давал ему воду для питья; а вороны и утром и вечером приносили сюда хлеб и мясо. Но чрез год жары иссушили ручей, и Господь повелел пророку идти в Сарепту к одной вдове.

Город Сарепта находился на берегу Средиземного моря, между Тиром и Сидоном. Пришедши в этот город, Илия встретил вдовицу у городских ворот, где она собирала для себя дрова. Пророк обратился к ней с просьбой принести для него воды напиться, а вместе с этим просил у женщины кусочек хлеба. «Жив Господ Бог твой! сказала Илии вдовица: у меня нет ничего печеного, а только с горсть муки в посудине, и не много елея в кувшине; и вот, я возьму поленца два, пойду, приготовлю что-нибудь себе с сыном; мы поедим, а потом придется умереть». Но пророк Божий утешил странноприимную женщину. «He бойся! сказал он ей: только сделай прежде из той муки маленькую лепешку для меня и принеси ко мне; a потом уже испеки себе с сыном; потому что так говорит Господь Бог Израилев: мука в посудине не истощится, и елея в кувшине не убавится, доколе Господь не пошлет дождя на землю». Вдовица без колебания поверила словам пророка Божия и поступила согласно с его желанием. И действительно, с того времени, как поселился пророк у вдовицы, несколько муки в посудине и небольшое количество елея в кувшине прокормили и бедное семейство, и его гостя во все время голода. Так Господь наградил бедную вдовицу за ее радушное гостеприимство и за ее твердую искреннюю веру в Него. И вдовица, получив средства пропитания в тяжелое время голода, радовалась своему счастью. Однако вскоре ее радость была отравлена тяжелым горем: ее сын после тяжкой болезни умер. Бедная женщина имела в сыне единственное для себя утешение в своем одиночестве, видела в своем ребенке и опору в своей старости при скудости своих средств к жизни; поэтому тяжела была для нее потеря сына. Однако вдовица не взроптала на Господа и свое несчастье приняла, как наказание Божие. «Что я сделала тебе, человек Божий? сказала она Илии: пришел ты ко мне вспомянуть грехи мои и наказать меня смертью сына». Сжалился пророк над бедной матерью; он взял ее сына, положил его на свою постелю и обратился с такою молитвою к Богу: Господи Боже мой! ужели эту вдову, у которой я живу, Ты огорчишь смертью сына ее?» Затем Илия трижды простерся над отроком и после этого таинственного действия снова воззвал: «Господи Боже мой! пусть душа этого отрока возвратится в него!» Умерший отрок ожил, к невыразимой радости своей матери. Так силою молитвы великого пророка совершилось воскрешение мертвеца, и что особенно важно, это великое событие совершилось не в среде Израиля, и иноземная вдовица была свидетельницею великого чуда! (3цар.17) Но что же делал Израиль в это время? Он продолжал свои нечестивые дела, продолжал свое служение бездушным истуканам. Продолжалась и кара Божия за это нечестие – голод царил во всей земле Израильской согласно с пророчеством Илии. Слово пророческое, по выражению Св. Златоуста, пало огневицей в сердце земли и посушило все. Высохли реки, иссякли источники, поблекли растения. Древа лишились своего плодоносия. Садили виноград, но не собирали гроздьев; окапывали смоковницы, но они засыхали от солнечного жара. Небо не дождило землю, и земля ожестела. Жаждущие нивы напрасно ждали небесной росы, чтобы возрастить пищу людям и животным. Земледельцы бросали семена, но не видели жатвы. Может быть, следующий год будет счастливее прошедшего, думал бедный Израильтянин, и бросал с этою надеждою последние семена; но наступающий год только приносил с собою чрезвычайные жары и засуху, таким же годом был и третий после двух прошедших. Страшный голод распространился по земле израильской; люди умирали ужасною смертью; гибли они по одиночке, гибли целыми семействами. Нечестивый Ахав, в виду всеобщего тяжелого бедствия, понял всю правоту предсказания Илии, ясно сознал, что пророк три года тому назад своею грозною речью возвестил волю Всевышнего. И вот, в надежде на прекращение несчастья, царь заставляет искать пророка, посылает спрашивать о нем по всем окрестным народам и царствам и отовсюду получает ответ, что нет пророка. Но Господь в это время повелевает Илии возвратиться к Ахаву и возвестить о прекращении бездождия.

Покинув Capептy, пророк Божий отправился в Самарию к Ахаву. На пути Илия встретил царедворца Авдия, который искал при ручьях и потоках травы для царского скота. Авдий был человек благочестивый, и, не смотря на всеобщее нечестие, оставался верен Богу Израилеву. Увидев Илию, он с глубоким почтением поклонился ему до земли, хотя, благодаря неожиданности встречи, усомнился в том, что видит пророка, и воскликнул: «ты ли это, господин мой Илия?» «Это я», ответил пророк, и велел ему донести о своем приходе царю. «Чем я согрешил, сказал тогда со скорбью Авдий; что ты предаешь раба твоего на смерть в руки Ахаву? Клянусь Богом, что в окрестностях нет ни народа, ни царства, куда бы государь мой не посылал искать тебя. Неужели не рассказывали господину моему об том, что я сделал, когда Иезавель убивала пророков Господних? Я скрыл сто пророков в двух пещерах по пятидесяти в каждой и доставлял им хлеб и воду. А теперь ты велишь идти сказать государю: Илия здесь. Я пойду и скажу, а Дух Божий, Который хранит тебя, перенесет тебя в какое-нибудь неизвестное место; тогда Ахав, не нашедши тебя, убьет меня». Илия уверил Авдия, что он непременно явится к царю, и Авдий отправился донести об этом Ахаву.

Как же нечестивый царь встретил пророка Божия? Едва он увидал Илию, как стал обвинять его в несчастье, которое терпел израильский народ. «А! говорил он пророку: это от тебя столько бед Израилю?» Но пророк ответил: «не от меня, а от тебя и от дома отца твоего; потому что вы оставили заповеди Господние и пошли в след за Ваалом». А чтобы доказать царю и народу превосходство оставленной ими веры пред идолопоклонством, Илия предложил Ахаву собрать на гору Кармил народ и языческих жрецов и здесь решить: какого Бога считать истинным? Царь согласился на предложение пророка. И вот, Кармильская гора покрывается множеством народа; здесь собрались почти все Израильтяне; сюда же пришли и питающиеся от стола Иезавели языческие пророки, четыреста пятьдесят Вааловых и четыреста Астартиных.

Прискорбно было для пророка – этого ревностного поклонника Иеговы – видеть громадное стечение соотечественников, предавшихся идолопоклонству. Он от всей души желал бы обратить их на путь истинный и готов был предпринять все средства, лишь бы достигнуть своей цели. «Доколе вы, сказал Илия собравшимся, будете хромать на оба колена? Если Иегова есть Бог, следуйте за Ним; а ежели Ваал, то за ним идите!» Никто из народа не нашелся ничего ответить на слова пророка, сознавая всю справедливость этих слов. Но для очерствелых и погрязших в нечестии сердец недостаточно было одной укоризны: нужно было видимым, осязательным образом показать могущество Иеговы и всю ничтожность и пустоту идолов. По этому Илия, движимый Духом Божиим, обратился с таким предложением к израильтянам: «из пророков Иеговы остался я один; а пророков Вааловых четыреста пятьдесят человек. Пусть дадут нам двух тельцов: одного тельца пусть возьмут они, рассекут его и положат на дрова, но огня пусть не кладут; а я приготовлю другого тельца, положу на дрова и огня тоже не положу. Потом, вы призовите имя бога вашего; a я призову имя Иеговы: и Бог, Который, услышав мольбу, пошлет огнь, да будет признан истинным Богом». Это предложение было принято всем народом, Илия передал первенство в жертвоприношении языческим жрецам. Жрецы устроили жертвенник, взяли тельца, закололи его и стали призывать имя Ваала. Начиная с утра и до полудня они взывали: «Ваал, услыши нас!» Но напрасно: не было ответа ни на словах; ни на деле. В полдень Илия, указывая на ничтожество идола и на суетность их почитания, сказал жрецам: «кричите громче, потому, что Ваал – бог; может быть, он размышляет о чем нибудь, или занят чем нибудь, или находится в пути, или спит, – так проснется». Жрецы продолжали кричать, умоляя Ваала сжалиться над ними, бегали вокруг жертвенника с оглушающим воплем; по обычаю своему, наносили себе раны ножами и копьями, так что обливались кровью; но прошел и полдень, наступило время вечернего жертвоприношения; а вопли жрецов не пробудили ложного бога, пролитая кровь не умилостивила его. Тогда пророк повелел жрецам прекратить свои молитвы, и служители идола удалились в молчании. Подозвав к себе народ, Илия устроил жертвенник из 12 камней, по числу колен Израилевых; рассек на части жертвенное животное и положил на жертвенник, под который были подложены дрова; вокруг жертвенника был проведен ров; пророк велел наполнить четыре ведра водою и вылить на жертву; и это, по его приказанию, было исполнено три раза, так что вода полилась со всех сторон жертвенника и наполнила самый ров. Торжественно и благоговейно, с трепетным, но верующим сердцем и дерзновенною в уповании душою, Илия стал пред жертвенником и, обратив взоры к небу, так начал молиться: «Иегова, Боже Авраамов, Исааков и Израилев! покажи ныне, что Ты Бог Израиля, а я раб Твой и по слову Твоему совершаю все сие. Услыши меня, Господи, услыши! пусть народ сей ведает, что Ты Иегова Бог, и что Ты силен обратить сердца их к Тебе!» Молитва Илии была услышана: с неба спал на жертву огонь, сжег дрова, камни и поглотил даже воду, которая наполняла ров. Это чудо поразило весь народ, и он в благоговении пал на землю и воскликнул: «Иегова есть Бог, Иегова есть Бог!» По своей пламенной любви к Богу пророк приказал народу схватить оскорбителей веления Божия – ложных пророков; и они поплатились своею жизнью за развращение Израиля.

Между тем день уже склонялся к вечеру. Остатки жертвы догорали вместе с погасающим днем. Прежде, когда храм Иерусалимский был общим достоянием и святилищем всех двенадцати колен, храмовая музыка и трубы возвещали об окончании вечерней жертвы; священник от лица Иеговы благословлял весь народ израильский в знамение благоволения Божия, и сыны закона, счастливые и довольные, отходили домой, благословляя вечное имя Бога израилева. Но теперь Израиль мог только вспомнить о славе этих счастливых дней и плакать, как он плакал после, вдали от благословенного Сиона, или на развалинах славного храма. Воспоминание это невольно вызывалось бедственным положением, в котором находился израиль. В отечественной земле он был без храма, без священников... Куда склониться с нуждами сердца? Кому открыть скорбь души, которую нельзя обмануть, как обманывают другого? В земле, текущей источниками меда и млека, он был без хлеба насущного: вот уже три года с половиною, как не видит ни капли дождя, ни росы, не получает ни нового плода от дерев, ни нового зерна с своих полей. Всякую скорбь, как бы она ни была тяжка, еще можно перенести, когда страдальца утешает мысль, что Господь видит его скорбь и терпение; но без этой опоры во время несчастий ничто не успокоит. Народ израильский теперь испытывал это. И пророк понимал это душевное состояние народа. Чтобы обратить и утешить его, он возвестил царю, что скоро пойдет дождь. Радостная весть быстро разнеслась в народе, и все с нетерпением ждали исполнения слов пророка. Пророк же в это время взошел на вершину Кармила, припал к земле и приложил лице свое к коленам; а служителю своему приказал смотреть к морю и сказать, если что особенное усмотрит на горизонте. Шесть раз преклонял пророк свои колена, и шесть раз служитель возвращался с известием, что ничего не видно. В седьмой раз св. Илия преклонился пред Господом, и вот в ясный вечер на чистом небе над морем показалось облако. Служитель заметил это и сказал пророку: «вот поднимается с моря маленькое облачко, с ладонь руки». Илия послал служителя возвестить царю, чтобы он поспешил укрыться от дождя. В это время вдруг поднялся вихрь, небо со всех сторон покрылось тучами и полился сильный дождь. Ахав сел на колесницу и отправился в Изреель; Илия же, окончивши дело пророка, чтобы пред всем народом воздать честь царю, побежал перед колесницею Ахава и, подкрепленный рукою Господнею, проводил его до ворот столицы (3цар.18гл.).

Нечестивая Иезавель, узнав о судьбе языческих жрецов, поклялась на другой же день умертвить пророка Иеговы. Чтобы спасти свою жизнь, пророку оставалось одно средство: бежать от злобы Иезавели. И вот св. Илия удаляется в Вирсаву, которая находилась в южных пределах Иудейского царства. Оставив здесь своего служителя, пророк один удаляется на юг, в пустыню. Целый день шел служитель Иеговы и, утомившись, сел под деревом. Глубокая дума лежала на челе пророка, тяжелые чувства подавляли его сердце. Пред взорами ревнителя славы Иеговы пронеслись мрачные картины нечестивой жизни израиля; остановился пророк мыслью на кармильском жертвоприношении; это жертвоприношение наглядно и убедительно показало израилю могущество Иеговы и ничтожность идолов. Но что же было следствием этого чудесного события? Решимость нечестивой Иезавели убить пророка. Пророк должен был бежать. А израиль? Израиль снова остался под влиянием своего нечестивого царя и порочной царицы. Снова явятся жрецы языческие; впечатление, произведенное на народ кармильской жертвою, изгладится; снова израильтяне, под руководством своего безбожного царя, предадутся идольскому служению; снова распространится в земле израильской идолопоклонство. Нечестие соотечественников тяжкою болью отзывалось в сердце пророка Божия. Он видит это нечестие, до глубины души возмущается им, предпринимает все средства к искоренению этого нечестия; но все напрасно: израиль по прежнему служит идолам, а его, пророка Иеговы, изгоняет из пределов отечественных злоба нечестивой язычницы. А между тем слава Иеговы была слишком дорога для пророка: это была цель его жизни и деятельности. Что же оставалось делать пророку? Зачем жить? этот последний вопрос невольно явился в голове пророка. Душа его смутилась от этого вопроса, и человек Божий, несмотря на всю свою святость и благочестие, стал тяготиться жизнью... «Господи! сказал он; пожил я; возьми же теперь душу мою: потому что я не лучше отцов моих». Так слаб и немощен бывает иногда человек! «Всякий раз, говорит св. Григорий Великий, как только я думаю об этом поступке Илии, мне приходит на мысль, что сколько человек может быть великим и сильным по благодати Божией, столько же он всегда, даже на высших степенях духовного совершенства, слаб по своей естественной немощи».

Подавленный мрачными думами и тяжелыми, мучительными чувствами, ослабевший от утомительного долгого пути, св. Илия лег и заснул под деревом. Господь не оставил Своею милостью пламенного ревнителя Его славы и послал Илии утешение в лице Ангела своего. Коснувшись спящего пророка, Ангел сказал: «встань, ешь». Илия проснулся и увидал в головах у себя хлеб и кувшин с водою. Подкрепившись пищею, Илия снова заснул; в другой раз пробудил его Ангел Господень, предлагая пищу, и снова Илия встал, ел и пил. Эта небесная пища так подкрепила пророка, что он затем совершил сорокодневное путешествие до горы Божией, Хорива. Здесь пророк поселился в одной из пещер и проводил жизнь в молитве, посте и размышлении. Обдумывая положение израиля, пророк пришел к мысли, что ни обличения, ни чудесные знамения не могут вразумить заблуждающихся израильтян и прекратить в среде их нечестие, и что остается только поразить их гневом суда Божия, открывающегося или в бурях, или в землетрясении, или в пламени. Но вот пророк услыхал голос Иеговы: «зачем ты здесь, Илия?» «Я, ответил пророк, сильно возревновал по Господе Боге Вседержителе, когда увидел, что сыны израилевы оставили Твой завет, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечем; я один остался, и уже моей души ищут, чтобы отнять ее». Божественный голос повелел пророку на следующий день стать на горе в ожидании откровения.

Еще рано утром начались знамения явления Иеговы. Первоначально разразилась ужасная буря; ужасный ветер дробил скалы и разрушал горы; но Иеговы не было в этом ветре. Буря сменилась землетрясением, но Иеговы не было и в землетрясении. После землетрясения пронесся огонь; но Иегова не был и в огне. За огнем последовало веяние тихого и приятного ветерка, и «там был Иегова». Илия покрыл лице свое милотью. Божественный голос воззвал его, и пророк поведал ему прежние свои жалобы на нечестие Израиля. Тогда Господь сказал: «возвратись и поди к Дамаску; и когда придешь, помажь Азаила царем Сирии, также помажь Ииуя царем над Израилем; а Елисея, сына Сафатова, помажь вместо себя пророком. Тогда, если бы кто избавился от меча Азаилова, такого умертвит Ииуй; а кто спасется от меча Ииуя, такого накажет Елисей. Впрочем, я сберег для себя семь тысяч человек в Израиле: все они не преклоняли колен своих пред Ваалом, и уста их не целовали идола». (3Цар.19:1–18)

Исполняя повеление Иеговы, Илия покинул пустыню Аравийскую и отправился в Израильскую землю. На пути, недалеко от Иордана, под селением Авелмехолою, он встретил Елисея и посвятил его в пророческую должность (3Цар.19:19–21). Между тем Ахав запятнал свою совесть тяжелым преступлением. Подле царского дворца в Изреели был виноградник, который принадлежал Навуфею. Чтобы иметь под рукою зелень и овощи для своего стола, Ахав решился приобрести виноградник Навуфея и обратить этот виноградник в огород. Он предлагал Навуфею за его виноградник или другой, гораздо лучший, или обещал заплатить значительную сумму денег. Но закон Моисеев запрещал Израильтянам продавать наследственные участки, а потому Навуфей не согласился на предложение Ахава. Это весьма сильно огорчило его, так что он, придя домой после объяснения с Навуфеем, лег в постель и отказывался от пищи. Тогда Иезавель от имени царя, но тайно от него, приказала обвинить Навуфея в хуле на Бога и царя и приговорить его к смерти. Это приказание было исполнено, и Ахав сделался владельцем виноградника Навуфея. Но когда Ахав вступил в право владельца и прогуливался по винограднику, пред ним неожиданно явился пророк Илия и сказал: «как? ты совершил убийство и теперь дополняешь его грабительством? Так говорит Господь: на том самом месте, где псы лизали кровь Навуфея, они будут лизать и твою кровь». Ахав на это сказал пророку: «а! отыскал же ты меня, враг мой!» «Отыскал, был ответ Илии, потому что ты продал себя, чтобы совершать дела богопротивные. Так говорит Господь: Я наведу на тебя зло и истреблю у тебя все, что живет и дышит. Иезавель съедят псы. И из домашних Ахава, кто умрет в городе, того съедят псы; а кто на поле, того расклюют птицы. Вот что готовится Ахаву, который, по наущению жены своей, Иезавели, делает зло пред Господом, и совершает служение, как некогда Аморреи гнусным богам».

Грозные слова пророка произвели сильное впечатление на Ахава; нечестивый царь смирился, разорвал на себе одежды и наложил на себя пост. Но так как его раскаяние было временное, то Господь и наказание его отложил только на время. Он сказал Илии: «Я не наведу этого бедствия при жизни его; но при сыне его». (3цар.21 гл.)

После смерти Ахава престол его наследовал сын его Охозия. Своим легкомыслием и нечестием он подражал отцу своему и матери; чтил Ваала и служил тельцам. Случилось, что, прохаживаясь по площадке над своим дворцом, царь упал и сильно заболел. Желая узнать исход болезни, Охозия послал в Филистимский город Аккарон спросить у идола Ваал-зевула (владыки мух), выздоровеет ли он? Путь послов лежал через города колена Ефремова, где в то время находился Илия Фесвитянин. По наставлению Ангела, пророк встретил на дороге посылаемых царем и сказал им: «разве нет Бога в Израиле? что вы идете вопрошать Ваал-зевула, бога Аккаронского? Возвратитесь к царю, который послал вас, и скажите ему: так говорит Господь: ты не поднимешься с постели, на которую лег, но непременно умрешь». Послы возвратились к Охозии и донесли о случившемся. «В чем был этот человек, который встретил вас и говорил вам эти слова?» спросил царь. «В волосяной одежде, и подпоясан кожаным поясом», ответили послы. По этим признакам Охозия узнал Илию и послал отряд воинов из 50 человек схватить пророка и привести его к нему. Воины отыскали пророка на горе. Начальник отряда с дерзостью закричал ему: «человек Божий! тебе приказывает царь: сойди с горы и пойдем с нами». Вместо ответа на вопрос, пророк именем человека Божия, каким его назвали, призывает на них огонь с неба. «Если я человек Божий, сказал он, пусть сойдет огонь с неба и сожжет тебя и кто с тобою». Огонь ниспал с неба и сжег их. Но царь послал другого пятьдесят начальника; этот показал еще более дерзости, чем его предшественник, и также был сожжен по слову пророка. Однако видимая казнь Божия не вразумила нечестивца, потому что он послал еще третьего старейшину, но за то научил послов не оскорблять человека Божия. Пятьдесят начальник до земли поклонился пророку и умолял его пощадить душу его и посланных с ним. Обнадеженный ангелом в безопасности, Илия принял смиренную просьбу и отправился к царю, но явился к нему не как пленный, а как пророк, и снова повторил ему смертный приговор от Бога. Охозия не вставал с одра болезни: он умер на втором году своего царствования (4Цар.1:2–17).

Приближалось время перехода и св. пророка в другой мир. Господь известил пророка об этом. Точно также и ученик св. Илии, Елисей, был предизвещен Богом о скором отшествии своего учителя, и не хотел оставить его. Напрасно Илия просил Елисея удалиться от него: Елисей не отходил. Известно было о предстоящем переходе Илии в другой мир и многим ученикам пророческим; и им хотелось также, как Елисею, до последней минуты остаться с великим пророком и их отцом по духу; они, в количестве пятидесяти человек, издалека наблюдали за Илиею и Елисеем, и увидали, как они оба остановились у Иордана. Илия взял свою милоть, и, поднявши, ударил по водам. Послушные воды тотчас расступились и дали свободный проход двум пророкам Божиим. По переходе на другой берег, Илия сказал Елисею: «проси у меня, чего хочешь, до моего взятия на небо». Елисей просил, чтобы у него было духа Илии вдвое. «Трудного ты просишь, сказал Илия, но если увидишь, как я буду возноситься, то будет тебе дано». Продолжая разговаривать, пророки шли далее. Вдруг явилась огненная колесница с огненными конями и разделила пророков друг от друга. Илия вошел на колесницу и в вихре понесся на небо. «Отче, отче, колесница израилева и кони его!» воскликнул Елисей, и больше уже не видел Илию, который скрылся в небесном пространстве. Ученики пророческие, которые издали видели чудо, просили Елисея, чтобы он позволил поискать тело Илии; так как они думали, что Дух Господень поверг пророка на какой-нибудь горе или в дебри. Елисей сначала отговаривал их, но затем дал согласие. Целых три дня пятьдесят человек ходили по всем окрестностям и ничего не нашли: Илия вместе с телом был вознесен на небо (4цар.2:1–18). Он перенесен был в вечность, не видев смерти. До Илии только один Энох был удостоен такого же перенесения с земли на небо. Так необыкновенной жизни св. пророка Илии соответствовал и необыкновенный образ перехода его в загробную жизнь!..

Кто были родители пр. Аврамия, где жил первоначально преподобный, и как протекла его жизнь в мире, об этом не сохранилось сведений. Известия о преподобном начинаются с того времени, как он был пострижен в иночество преп. Сергием. В обители Сергия Аврамий сперва выполнял послушания в хлебне и поварне, потом носил дрова и воду для братии. Долгий искус укрепил Аврамия в духовной жизни, почему он и был удостоен сана священства. Стремясь к большему совершенству, Аврамий испросил у пр. Сергия позволение провести несколько времени в совершенном безмолвии; а затем, по благословению Сергия, удалился в дикую тогда страну Галичскую и там стал подвизаться.

Однажды во время молитвы Аврамий услышал с горы голос: «Аврамий! взойди на гору, – там икона Богоматери». Ужаснулся преподобный и, в трепете взглянув на гору, увидел яркий свет на ее вершине. Оградив себя крестным знамением, он поднялся на гору, и там увидел икону Владычицы с предвечным Младенцем на руках, стоящую между густыми ветвями высокого дерева. В трепете пал на землю Аврамий и долго лежал, орошая ее слезами.

Чудное событие побудило его поставить здесь келью. Сухой хлеб утолял голод его и чистая вода источника прохлаждала жажду. Один благочестивый муж, по имени Иоанн, имевший надобность проходить тем местом, где подвизался преподобный, увидел на Галичской горе коленопреклоненного инока и изумился этому явлению. Предполагая в неведомом муже угодника Божия, пришлец тихо и робко подошел к нему и просил у него благословения. Благословив прохожего, преподобный сказал ему: «странник я и пришел сюда оплакивать свои грехи. Тебя послал Господь ко мне, убогому грешнику». «По воле Божией пришел я сюда, отвечал Иоанн, прошу твоих молитв о мне грешном, да милостив будет ко мне Господь в день судный. Тебе же буду приносить все нужное из моего дома». Аврамий просил Иоанна приносить ему только по одному хлебцу в неделю, и делать это тайно, чтобы никто не знал о местопребывании Аврамия. Иоанн исполнял просьбу преподобного в точности. Однако не мог укрыться в пустынном месте преподобный. Слух о чудном явлении иконы дошел до благоговейного и боголюбивого Галичского князя Димитрия Феодоровича, который упросил преподобного посетить Галич. Преподобный достиг Галича озером и встречен был духовенством и народом при входе в город – там, где ныне староторжский Николаевский девичий монастырь; князь встретил св. икону в Спасском храме; здесь преподобный отпел молебен Богоматери с водоосвящением, и многие больные получили исцеление. Князь дал преподобному средства основать на месте явления св. иконы храм и обитель в честь Успения Богоматери. Окрестные жители принадлежали к чудскому племени, поэтому как озеро, на берегу которого поселился отшельник Аврамий, называется чухломским или чудским, так и возвышенность, на которой провел он последние свои годы, называется по памятникам «чудским городком». Чудское племя давно уже было просвещено св. верою, но оно коснело еще в невежестве и допускало до себя чародеев. Тяжко было это для сердца угодника Божия. Часто он собирал к себе окрестных жителей и говорил им: «чада мои, если веруете во Христа, Сына Божия, то оставьте свою волшебную прелесть и узрите на себе славу Божию».

Усердно молился о них Аврамий пред иконою Матери Божией, чтобы наставил их Господь к познанию Своей истины и отвратил их от прелести бесовской. He бесплодны были молитвы и наставления Аврамия: окрестные жители искренно убеждались в превосходстве святой христианской веры, оставляли свои грубые обычаи, а также волхвования и чародейства; в то же время совершались многочисленные исцеления от иконы Богоматери, которые вразумляли самых закоренелых суеверов. Когда Успенская обитель достигла цветущего состояния и сделалась многолюдною, преподобный, назначив ей в настоятеля ученика своего Порфирия, сам тайно от всех удалился в пустыню. За 30 верст от Успенской обители, на берегу не большого озера, нашел он красивое место и стал здесь подвизаться отшельнически. Однако спустя немного времени узнала братия о тайном месте его подвигов и пришла умолять, чтобы возвратится в свою обитель; но не согласился на то любитель безмолвия, а только позволил остаться при себе некоторым из учеников, по усиленной их просьбе. Для них построил преподобный храм в честь Богоматери; и общим усердием и помощью окрестных жителей вскоре соорудились здесь и трапеза и кельи. Так образовалась обитель, которая твердо держалась общежительного устава, и называлась великою пустынею Аврамиевою. Во избежание славы, Аврамий удалился на р. Вочу. Ученики нашли его и там и стали ставить около его хижины кельи. Преподобный благословил им построить храм в честь собора Богоматери. Образовалась и здесь обитель, для которой игуменом преподобный избрал своего ученика, священно-инока Пафнутия, а сам снова скрылся для безмолвия и уединения. Он удалился за 70 верст от Галича, на утесистые берега Чухломского озера. Отшельники созданных им пустынь узнали об этом и толпами стеклись к своему прежнему наставнику. Образовалась и здесь обитель с храмом в честь Покрова Богоматери. В этой обители кончил дни свои преподобный в глубокой старости, 20 июля 1375 года. Аврамий причтен к лику святых в царствование Михаила Феодоровича, при патриархе Филарете. Покровская обитель, им построенная, ныне заштатный монастырь Костромской епархии. Мощи Аврамия почивают под спудом в соборной монастырской церкви. (Пролог. Ист. Росс. Иер. Ч. 3. Стр. 748. Русск. свв. Филарета, Архиеп. Черн. Слов. Ист. о свв. Стр. 4. Жит. свв. Муравьева).

Освящение храма Студийского монастыря Иоанна Предтечи. Вероятно, праздник этот установлен в память освящения Студийского храма после его восстановления в 1293 г. Константином Палеологом. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Стр. 190).

Абалацкая икона Божией Матери написана в 1637 году, при благочестивом Тобольском архиепископе Нектарии. Икону писал, славившийся по Сибири в первой половине 17 столетия искусством иконописания, протодиакон Тобольского кафедрального собора Матфий. Обстоятельства к написанию были следующие: при царе Михаиле Феодоровиче и при Тобольском архиепископе Нектарии на Абалацком погосте жила некая благочестивая вдова Мария. В 1686 г. июля 10 дня видит она ночью во сне стоящий на воздухе образ знамения пресв. Богородицы с изображениями на сторонах святителя Николая и преп. Марии Египетской, и слышит от образа глас: «Мария! объяви это видение народу и скажи, чтобы построили на Абалацком погосте, по правую сторону ветхой Преображенской, новую деревянную церковь во имя Знамения Пресв. Богородицы, с приделами по одну сторону святителя Николая, а по другую Марии Египетской». Видение это повторялось несколько раз, так что благочестивая вдовица вполне уверилась, что оно не случайность, а повеление свыше. Так поняли видение и архиепископ и все те, кому рассказано о видении. Архиепископ благословил абалацких поселян строить храм, и многие из граждан Тобольских приняли участие в сем благочестивом деле.– Между тем промысл Божий чудодейственно уготовляет во вновь строимую церковь и храмовой образ: некто крестьянин Евфимий, по прозванию Кока, лежал много лет в расслаблении. К нему приходит один богобоязненный нищий, Павел, и говорит: «по повелению Божию, на абалаке строится церковь во имя Знамения пресв. Богородицы, св. Николая и Марии Египетской. Дай обещание написать храмовой образ в эту церковь; тогда освободишься от своего недуга. Евфимий выслушал Павла, как ангела Божия, и дал твердое обещание написать икону Знамения Божией Матери с предстоящими по сторонам св. Николаем и пр. Мариею Египетской. По удалении нищего, Евфимий тотчас же обращается к архиеп. Нектарию с прошением о позволении написать храмовую икону для новой Абалацкой церкви и, получив благословение, заказывает ее искусному живописцу, протодиакону Матфию; в тоже время совершенно выздоравливает. Глубоко благодарный за дивное исцеление, Евфимий своими руками принес написанный по обещанию образ в Тобольский собор для освящения. Нектарий, обрадованный и удивленный совершившимся над крестьянином чудом, сам окропил икону св. водою и отслужил молебен в соборе; потом с подобающею честью отпустил икону в село Абалацкое (с 1783 г. Абалацкий монастырь, в котором пребывает она и до ныне) для постановления в новопостроенной церкви. На пути к ней совершилось чудо от иконы: крестьянин Василий, живший не далеко от села Абалацкого, имел дочь, которая от долговременной глазной болезни совсем ослепла и уже два года не видела света. Услышав, что несут образ Богоматери в Абалак, Василий вышел с больною дочерью на встречу иконе и припал к ней с слезными молитвами. К великой радости и удивлению отца и всего народа, сопровождавшего икону, больная мгновенно прозрела.

Божия Матерь на Абалацкой иконе изображается точно также как и на Знаменской, т. е. с воздетыми горе руками и с предвечным на персях Младенцем, с тем впрочем отличием, что на Абалацкой по сторонам Приснодевы изображаются предстоящими, на правой стороне св. Николай чудотворец, а на левой пр. Мария Египетская. Абалацкая икона служит предметом особенного благоговения не только в Сибири, но и в губерниях европейской России, преимущественно соседних с Сибирью; поклониться иконе, молебствовать пред нею приходят и приезжают издалека. (Дни Богосл. Дебольского. Слава Богоматери. Странник 1866 года, июнь).

Чухломская икона Богоматери явилась около 1350 г. Аврамию Галицкому. (Дни Богосл. Дебольского).

Пр. Симеона Христа ради юродивого и Иоанна спостника его. Св. пророка Иезекииля.

(Трех мучч. в Мелитине. Мучч. Иуста и Матфея. Муч. Евгения. Мучч. Феодора и Георгия. Собор муч. Акакия. Собор Елевферия. Пр. Онуфрия).

Преподобные Симеон и Иоанн жили в царствование Иустиниана (527–565) в Сирии; отсюда они однажды отправились в Иерусалим на поклонение святым местам. Дорогою юноши сблизились между собою и все время проводили вместе. Посетив святые иерусалимские места, юноши хотели возвратиться домой; но, проходя мимо монастырей, находившихся по берегам Иордана, раздумали. Вид этих монастырей напомнил юношам об иной жизни, посвященной исключительно на служение Богу. И вот, когда им встретились две дороги: одна в Сирию, другая к монастырям, они решились помолиться Господу, дабы Он помог им решить, каким путем они должны были идти. После молитвы был брошен жребий; жребий решил идти в монастыри. Принимая это за волю Божию, юноши оставили мысль о своей родине и прежней жизни и отправились к монастырям. «He унывай, возлюбленный брат», говорил Иоанн своему другу? «надеюсь на Господа, что Он сегодня возродил нас к новой жизни. О чем печалиться и что жалеть? Какая польза может нам быть от суетной жизни? Какую пользу окажет нам богатство в день страшного суда? He повредит ли оно нам? Точно также юность и красота всегда ли будут с нами? He изменятся ли и oни?!» «Я, – ответил Симеон, – не имею ни отца, ни сестер, ни братьев; у меня только одна мать; но я боюсь за тебя, как бы не соблазнила тебя и не поколебала твоих намерений любовь к прекрасной твоей жене, с которой ты еще так недавно сочетался браком?»

Пришедши в монастырь св. Герасима, Симеон и Иоанн постриглись в иноки, а чрез несколько времени покинули обитель, решившись поселиться в пустынном месте. Близ Мертвого моря Симеон и Иоанн нашли пустую келью и в ней остались жить. Нередко юные отшельники испытывали искушения и соблазн, по временам они чувствовали уныние и леность; но укрепляли и ободряли себя молитвою и взаимною беседою.

Оба пустынника прожили в пустыне неразлучно 29 лет; по истечении же этого времени, Симеон расстался со своим сподвижником и отправился в финикийский город Емесу. Здесь Симеон, предаваясь тайно от людей сокровенной молитве и подвигам, перед глазами людей юродствовал, представляя себя лишенным разума. Но юродствуя, св. Симеон спасал других: словом и делом вразумляя грешников, он приводил их к покаянию. Многие не понимали юродства св. Симеона и осыпали его насмешками, бранью и оскорблениями всякого рода, и святой терпеливо и кротко переносил все это. Бог наградил Симеона дарами прозорливости и чудотворений. Известно, напр., что св. Симеон в 588 году предсказал землетрясение, которое действительно и было, разрушив Антиохию и уничтожив многие здания в Емесе. Около 590 г. 21 июля преподобный Симеон скончался, – вскоре умер и его сподвижник Иоанн в своей пустыне (Четьи-Минеи).

Святой Иезекииль, один из четырех великих пророков, происходил из колена Левиина и был сын священника Вузия; после которого и сам исправлял священническую должность при храме Иерусалимском. Иезекииль родился в царствование Иосии, царя Иудейского, и, будучи двадцати пяти лет от роду, был отведен в Вавилон пленником вместе с царем Иехониею. На тридцатом году своей жизни, Иезекииль находился среди пленных соотечественников, на берегах реки Ховар; он удостоился дивного и величественного видения славы Божией: пред ним отверзлись небеса, и пророк тотчас увидел большое облако, в котором мелькал огонь и вокруг которого было большое сияние. В облаке пророк рассмотрел четырех животных; у каждого из них было четыре лица (человека, льва, тельца и орла); они снабжены были крыльями и колесами; последние были усеяны очами; у каждого было по четыре крыла, по две руки и по одному колесу. Над головами животных был хрустальный свод, на котором стоял сапфировый престол. На престоле сидел некто, имеющий вид человека (гл.1). «Сие видение – подобие славы Господни». От видения пророк упал на землю, но услышал повеление встать. Затем Иезекииль увидел простертую к нему руку и в ней книжный свиток, на котором внутри и вне написаны были плач, и стон, и горе, причем Господь сказал ему: съешь сей свиток и иди с проповедью к непокорному народу израильскому. Иезекииль открыл свои уста и съел свиток, который показался для вкуса его сладким, как мед (Иез.2:1–4,9–10, 3:1–3). С этого времени Иезекииль исполнился пророческого духа и стал предлагать наставления вавилонским иудеям, тогда как современник его, Иеремия, проповедовал иудеям иерусалимским. Пророческое служение Иезекииля продолжалось двадцать два года. Неизвестно, какой род смерти завершил его святую жизнь. Древнее предание говорит, что он был умерщвлен одним из иудейских князей, которого сильно обличал за идолослужение и беззаконные дела. Иудеи утверждают, что тело его погребено на поле Маур, в одной пещере с Симом и Арфаксадом, прародителями Авраама; что к его гробу собирались верные поклонники истинного Бога для совершения своих молитв, и что могила его видима на берегах Евфрата. О внешнем виде пророка пролог говорит: «бе же возрастом долг, и светел лицом, браду рассохату имея и долгу».

Главная цель пророчеств Иезекииля состояла в том, чтобы показать народу, что Навуходоносор и Вавилонское царство были орудиями гнева Божия на иудеев, и что они посему должны перенести заслуженное наказание с терпением и покаянием; при чем для ободрения и утешения иудеев пророк предвозвещает, что наказание сие должно прекратиться в определенное время, и для той же цели часто напоминает им о пришествии и благодатном царстве Мессии. Книга Иезекииля состоит из 48 глав и, сообразно с содержанием ее, может быть разделена на четыре части: в первой описывается призвание Иезекииля к пророческому служению (гл.1–3); во второй изображаются видения его, относившиеся собственно к народу иудейскому (гл.4–24); в третьей – описываются видения, касавшиеся разных языческих народов, а частью и народа израильского (гл.25–39); в четвертой – содержатся пророчества о восстановлении царства и народа иудейского чрез Мессию и об основании новозаветной церкви под образом возобновленного храма Иерусалимского (гл.40–48).

После подробного описания этого храма (гл. 40–42), пророк говорит: «и привел (Господь) меня к воротам, к тем воротам, которые обращены лицом к востоку. И вот слава Бога израилева шла от востока, и глас Его, как шум вод многих, и земля осветилась от славы Его... И поднял меня дух, и ввел меня во внутренний двор, и вот слава Господа наполнила весь храм. И я слышал кого-то, говорящего мне из храма, а тот муж стоял подле меня, и сказал мне: сын человеческий! это место престола Моего и место стопам ног Моих, где Я буду жить среди сынов израилевых во веки... и привел Он меня обратно к внешним воротам святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими; ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими и они будут затворены» (43:1–2. 5–7. 44:1–2). В сих словах пророка толкователи видят славу церкви Христовой и тайну воплощения Сына Божия от Пренепорочной Девы, именуемой здесь вратами заключенными и ни для кого, кроме Самого Бога, непроходимыми. Ко временам Мессии и новозаветной Церкви относятся многие места из книги Иезекииля, и между прочим следующее: «так говорит Господь Бог: вот Я буду судить между овцою тучною и овцою тощею: Я спасу овец Моих, и они не будут уже расхищаемы, и рассужу между овцою и овцою. И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем. И Я Господь буду их Богом, и раб Мой Давид будет князем среди их... И заключу с ними завет мира» (34:20,22–25).

Слог книги пр. Иезекииля, хотя не столь высок и чист, как слог Исаии, однако весьма замечателен своею силою, живостью и приятностью. Выразительные сравнения, восточные изображения и фигуры, изобильно пророком употребляемые, хотя не всегда понятны для нас, должны были производить сильное действие на пламенные умы восточных людей, которые привыкли к ним и ясно понимают их значение. Книга Иезекииля отличается также обилием и разнообразием божественных видений, которых насчитывают до двадцати двух. Видения сии поразительны и величественны. Замечательно видение, описанное в 37 главе (ст.1–14): озаренный Духом Божиим, пророк видел однажды духовными очами поле, усеянное человеческими костями, и, обошед его кругом, нашел, что их великое множество, и что они чрезвычайно сухи. «Сыне человеч, оживут ли кости сии?» спросил его Господь. «Господи Боже, Ты знаешь это», отвечал пораженный сим зрелищем пророк. Тогда Господь дал ему повеление и силу воззвать их к жизни. Пророк исполнил, что заповедал ему Господь, и взору его представилось новое зрелище: по слову пророка кости начали присоединяться одна к другой, каждая к своему составу, потом явилась на них кожа и плоть росла; образовались стройные человеческие тела, но в них еще не было духа жизни. Господь повелел Иезекиилю проречь и о духе. Пророк исполнил повеление; тогда вошел в мертвых дух; они ожили, стали на ногах и составили много-численный собор.

В двух явлениях сего видения изображаются два различные состояния иудейского народа: под видом костей сухих представляется состояние плененного народа в Вавилоне, а под видом оживления костей – освобождение иудеев из плена. Таков прямой смысл видения Иезекииля, указанный пророку самим Богом (37:11–14). Но так как в ветхом завете все служило преобразованием нового благодатного царства Мессии, то и видение Иезекииля, содержа в себе утешительное для иудеев предсказание об избавлении их от тяжкого плена, было вместе с тем знамением духовного восстановления всех человеков, имевшего совершиться чрез обетованного Мессию.

Св. равноапост. Марии Магдалины. Перенесение мощей св. священномуч. Фоки.

(Преподобномуч. Маркеллы. Преставление пр. Корнилия Переяславского).

Св. Мария родилась в Сирии, в пределах Магдальских, и жила во время служения Иисуса Христа роду человеческому на земле. Слух о Иисусе Христе и Его чудесах побудил Марию обратиться к Его помощи, так как она была одержима бесами. Когда Господь ходил по Галилеи, Мария приступила к Нему и Он, видя ее веру, изгнал из нее семь бесов (Лук.8:2). С этого времени Мария уверовала вполне в Иисуса Христа, как Сына Божия и, просветившись светом Его Божественного учения, сделалась одною из усерднейших учениц Господа, ходила за Ним и служила Ему (Map.15:40–41). Вместе с другими женами Мария присутствовала при страдании Спасителя на Голгофе и горько плакала о Нем, как при Его проводах на лобное место, так и при Его мучениях на кресте (Лук.23:28–55). При снятии Господа с креста, св. Мария, неутешно рыдая, припадала к божественному телу и своими слезами омывала пречистые раны Господа (Мф.27:61. Мк.15:47). В день Воскресения Иисуса Христа св. Мария, как верная Его ученица, еще до рассвета, раньше всех, пришла ко гробу, чтобы помазать ароматами тело Распятого. Но св. жена, к великому своему удивлению, не нашла Господа во гробе и поспешно отправилась к Петру и Иоанну с известием о виденном ею. После этого увлекаемая неудержимою силою пламенной любви, св. Мария снова пошла ко гробу. Оба святые Апостола, увидя во гробе только одни погребальные одежды, возвратились назад; но Мария в сердечном сокрушении осталась у гроба и плакала. Печаль святой женщины вскоре была утешена. Заглянувши во гроб, Мария увидала там двух ангелов, в белых блестящих одеждах; один из небесных вестников сидел в головах, а другой в ногах, где лежало тело Спасителя. Ангелы сказали св. Марии: «жена, что ты плачешь?» «Взяли Господа моего и не знаю, где положили Его», отвечала Мария (Лк.24:1–6. Ин.20:1–13). После этих слов она оглянулась назад и увидала Самого Господа, но не узнала Его, приняв за садовника. «Жена, – сказал Спаситель, – о чем ты плачешь и кого ищешь?» Мария ответила: «если ты взял Его, то скажи мне, куда ты Его положил». Тогда Господь сказал: «Мария!» Только теперь Мария узнала Спасителя и, воскликнув: «Учитель», бросилась к Его ногам. Но Господь остановил ее. «He прикасайся ко Мне, –сказал Он ей, – но иди к братьям Моим и скажи им, что восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, к Богу Моему и Богу вашему». Таким образом св. Мария, первая услышав от ангелов радостную весть о воскресении Иисуса Христа, первая же и увидела Самого Воскресшего. По вознесении Господа на небо, св. Мария вероятно пребывала в единодушной молитве со св. Апостолами и с Пречистою Матерью Господа (Деян.1:14). Будучи свидетельницею первых успехов распространения христианства в Иерусалиме, Мария и сама много впоследствии потрудилась на поприще проповеднической деятельности и путешествовала с этою целью в Рим. Здесь, явившись к императору Тиверию (14:37), св. жена со словами: «Христос воскрес», поднесла Тиверию красное яйцо; затем она рассказала императору о крестных страданиях Спасителя и обвиняла Пилата за несправедливое осуждение на распятие божественного Учителя. Поднесение яйца было обычно в то время, как знак радости. Co времени св. Марии обмен яйцами в день воскресения Господа между христианами вошел в обычай. Покинув Рим, св. Мария отправилась в Ефес, помогала здесь св. Иоанну богослову в деле проповедания Евангелия и затем в мире окончила свою жизнь.

Виллибальд, епископ Эйхштадский, во время своего путешествия на Восток в 746 году, видел гробницу равноапостольной Марии в Ефесе. При императоре Льве Мудром (886–912) мощи св. Марии Магдалины перенесены в Царьград, в монастырь св. Лазаря (Четьи-Минеи. Синаксарь в неделю Мироносиц. Пролог).

Мощи священномученика Фоки были перенесены в 403 или 404 году из Сиона в Царьград. Св. Иоанн Златоуст в своем слове на день памяти св. Фоки называет его вчера прибывшим из Понта. На другой день прибытия в Царьград мощи привезены по проливу в назначенное для них место (Орта-кий), где и теперь стоит храм его на левом берегу золотого Рога. В 1200 году русский паломник Антоний видел в Царьграде мощи св. Фоки. Жизнь его смотр. 22 сент. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Пр. Корнилий, в миру Конон, был сын рязанского купца. Склонность к иноческой жизни заставила Конона еще в юных летах тайно покинуть дом родителей. Старец Павел, живший в Лукьяновой пустыни, в 25 верстах от Переяславля, приютил у себя юного любителя подвижнической жизни. Через пять лет Конон расстался со старцем и решился поселиться в Переяславской обители св. Бориса и Глеба, что на Песках. Прожив здесь пять лет в примерном послушании и терпении, Конон облечен был в иноческий образ с именем Корнилия. С дозволения своего настоятеля, он заключился в келью и не выходил из нее никуда. По приключившейся ему болезни он принужден был оставить затворничество и последние дни своей жизни провел между братиею в трудах и безусловном послушании. Корнилий скончался в 1693 г. июля 22, приняв не задолго до смерти схиму. В 1701 г., во время пристройки каменной церкви во имя Богоматери к прежней Борисоглебской, найден гроб Корнилия неповрежденным. В 1705 году, при освящении этой пристроенной церкви св. Димитрием, митрополитом Ростовским, гроб Корнилия был свидетельствован и, по повелению святителя, поставлен в новом храме за левым клиросом, под спудом. Борисоглебский монастырь ныне упразднен, а церковь обращена в приходскую (Кратк. свед. о свв. угодн. Божиих во Владимирской епархии, магистра иеромонаха Иоасафа. Владимир. 1860 г. стр. 95–97).

Свв. мучч. Трофима, Феофила. Св. священномуч. Аполлинария, еп. Равенийского.

(Виталия, еп. равениийского. Священномуч. Аполлония, еп. Рима. Замученных Болгарами при царе Никифоре (802–811 гг.) 7 мучч. в Карфагене мечем. Пp. Анны в Левкадии. Собор Предтечи в Олимбии).

Святые мученики Трофим и Феофил вместе с другими 13 христианами пострадали при Диоклитиане (284–305) в Ликии. После многих мучений, все святые исповедники Христа были усечены мечем. Св. Андрей Критский написал канон этим мученикам. (Четьи-Минеи).

Св. Аполлинарий был учеником св. Апостола Петра. При императоре Клавдии Аполлинарий вместе с Апостолом прибыл из Антиохии в Рим. Отсюда Апостол послал Аполлинария в город Равенну для проповедования Христа неверующим и назначил его епископом имеющей образоваться церкви. Прибыв в Равенну, Аполлинарий остановился у одного воина, по имени Иринея, и не скрыл от него, для чего пришел в город, начав с него свое благовествование о Христе. Ириней сказал ему: «сын мой слеп. Если ты проповедуешь правду, исцели его, и я уверую в твоего Бога». По повелению Аполлинария, к нему приведен был слепой юноша; и проповедник Христов, в присутствии домашних Иринея, сотворив крестное знамение на глазах болящего, возгласил громким голосом: «Боже вездесущий! внеси познание Сына Твоего в город сей, да просветятся не плотские только, но и душевные очи людей сих, и уразумеют они Тебя, истинного Бога, и Того, Которого Ты послал для спасения мира, Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа». Сила молитвы и крестного знамения возвратили зрение слепому; в виду такого чуда Ириней крестился со всем своим домом. Потом Аполлинарий исцелил жену одного трибуна, который также со всем семейством уверовал во Христа и принял св. крещение. Чудные и благотворимые знамения сильно повлияли на сердца жителей Равенны, побуждая их к принятию святой истины, и множество людей уверовало. Они приходили тайно к св. проповеднику, слушали поучения его и поручали ему своих детей, чтобы он наставлял их в истинной вере. Дом трибуна сделался церковью, где новообращенные совершали богослужение и причащались тела и крови Христовой. Вскоре языческие власти заметили распространение веры Христовой в Равенне. Начальник города призвал к себе Аполлинария и начал заставлять его поклоняться идолам; святой проповедник Христа отказался от этого, и начальник подверг его мучениям, после которых святого мученика вытащили за город едва живым. Но Господь помог Аполлинарию оправиться, и одна благочестивая женщина скрыла его в своем доме. Прошло около шести месяцев, язычники считали Аполлинария умершим; но вдруг по городу разнесся слух, что он разрешил язык одного немого, и после этого чуда множество народа уверовало. Отыскав святителя, языческие власти предали его новым истязаниям; его били и ставили на горячие уголья. Вероятно исполнители казни пожалели о нем и не захотели умертвить его; завязав ему ноги, они вытащили его за город и там сказали ему: «здесь твори исцеления, но в город не входи, если хочешь остаться жив». Аполлинарий жил после того несколько лет близ города Равенны, принимая с любовью всех приходивших к нему, наставляя их в вере и исцеляя недуги именем Иисуса Христа. Новые гонения заставили Аполлинария оставить место жительства; но это только послужило к распространению слова Божия, потому что он проповедовал в другой соседней области. Возвратившись же через несколько времени в Равенну, Аполлинарий приобрел новых последователей Христу: именем Иисуса Христа он воскресил дочь нового начальника города, после чего начальник уверовал со всем своим домом. Когда в Риме стало известно об успехах христианской веры в Равенне, император прислал одного из своих сановников отнять власть у уверовавшего градоначальника и предать суду христиан. Св. Аполлинарий вытерпел много тяжких истязаний, был заключен в темницу и наконец послан в заточение. Корабль, на котором он плыл, потерпел крушение: спаслось вместе с ним только несколько человек, которых он обратил к истинному Богу. После трехлетнего странствования, во время которого святитель проповедовал слово Божие и совершил много чудес, он возвратился в Равенну, где еще жил много лет, благовествуя и благотворя людям. Язычники, напав на него однажды в пути, нанесли ему множество ран и оставили его на дороге замертво. Христиане, нашедши его, перенесли бережно в дом, но св. Аполлинарий знал, что пришел час его кончины. Несколько дней сряду все христиане собирались ежедневно вокруг смертного одра любимого пастыря, который убеждал их остаться верными Христу, какие бы гонения и скорби не пришлось терпеть за имя Его. Святитель почил мирно, после 28 летнего управления Равенскою церковью, при императоре Веспасиане, около 75 года. Мощи его почивают в Равенне, в церкви его имени, а честная рука находится в Риме, в церкви его же имени. (Четьи-Минеи).

Св. муч. Христины. Свв. страстотерпцев Российскмх Князей Бориса и Глеба, нареченных во св. крещении Романа и Давида.Пр. Поликарпа, архимандрита Печерского.

(Муч. Капитона. Муч. Именея. Муч. Ермогена. Афанасия Икийского.

Муч. Феофила)

Св. Христина была дочерью богатого и знаменитого человека, жившего в городе Тире. Еще будучи одиннадцатилетнею девочкой, Христина отличалась замечательною красотою. Отец ее намеревался определить ее в языческие жрицы. Приготовляя к этому, он поместил Христину в самой верхней комнате своего дома, приставил к ней верных служанок и, расставив в ее помещении золотых и серебряных идолов, строго наказал ей, чтобы она каждый день воздавала идолам поклонение и кадила им. Многие богатые и знатные юноши, слыша о красоте Христины, усердно просили у ее отца руки его дочери; но он остался верен планам относительно своей дочери. Одаренная от природы пытливым умом, Христина в своем одиночестве нередко задумывалась над вопросами существенной важности. Величественное зрелище неба, усеянного звездами и планетами, порождало в девушке вопрос о виновнике всего этого, и к счастью этот и другие подобного рода вопросы решались ею не в пользу язычества. Здравый смысл Христины никак не мог смириться с признанием идолов, как творцов мира. Стоявшие в ее комнате истуканы своею безжизненностью еще более отталкивали девицу от язычества. «Если идолы не боги, то кого же считать виновником всего созданного? Где та религия, которая ясно и вразумительно разрешала бы все вопросы о мире, человеке и виновнике всего этого?» так думала она. Во время жизни Христины такая религия уже была. Девица конечно слышала о христианах, последователях этой религии; не безызвестны были Христине и существенные стороны христианского вероучения; вероятно, через прислужниц дан был христианским учителям доступ к Христине, и последняя всею душою полюбила святую веру и сделалась истинною последовательницею Христа. Теперь идолы уже стали совершенно лишни; их вид только возбуждал в Христине тяжелое чувство сожаления о прежней жизни, когда девица воздавала им почтение; и вот, однажды она разбила их на части и поздно вечером выбросила в окно на улицу. Вскоре отец Христины, при ее посещении, заметил исчезновение идолов. «Где боги?» спросил он свою дочь; Христина молчала. Тогда были спрошены служанки, и причина исчезновения идолов была открыта. Сильный гнев воспламенил сердце язычника. Схвативши меч, отец Христины убил всех служанок, a затем стал мучить свою дочь. Без всякого сожаления он бил ее прутьями и бичами, а потом заключил в темницу. Здесь посетила святую мученицу ее мать и со слезами на глазах умоляла свою дочь поклониться идолам. Христина осталась при своих убеждениях. На другой день мученица была выведена из темницы и представлена к своему отцу. Отец начал ласкать свою дочь, уговаривал ее отречься от Христа; но, видя безуспешность этих мер, повелел обнажить тело своей дочери, повесить ее на столбе и строгать острым железом. Затем святая мученица была протянута на железном колесе, под которым был разведен огонь. Мучитель велел вертеть колесо, а тело св. Христины поливать кипящим маслом. Как ни ужасны были страдания, испытываемые св. мученицею, однако она оставалась непреклонною. Мучения были, наконец, прекращены, и святую исповедницу заключили в темницу. Чтобы умертвить свою дочь, мучитель повелел бросить ее в море. Св. Христину посадили в лодку, и, отъехав далеко от берега, навязали на шею камень и бросили в воду; но Господь ниспослал Своей исповеднице ангела, и она пошла по воде, как бы посуху. Явившись пред своим отцом, св. Христина привела его в ужас, и жестокий мучитель решился погубить ее на следующий день мечем; но это намерение ему не пришлось привести в исполнение, так как ночью он умер.

Место отца Христины вскоре было занято. Когда новому начальнику доложили о святой исповеднице, он тоже предал ее на мучение: св. Христину били, строгали железом, жгли на огне, и, положив ее на раскаленную сковороду, поливали ее тело кипящими маслом и смолою. Благодать Божия подкрепляла силы мученицы, а мучитель вдруг упал мертвым, и много народу, в виду таких чудесных знамений, уверовало во Христа. Когда прибыл в Тир другой новый начальник, то и он начал мучить св. Христину. По повелению этого начальника, св. исповедницу бросили в разожженную печь и затворили ее там. Пять дней пробыла в печи св. девица и, по благодати Божией, осталась невредимою. Мучитель приказал собрать ядовитых змей и бросить их на святую, но и змеи не тронули мученицу; тогда мучитель приказал воинам умертвить св. Христину; воины закололи ее мечами и пиками. Страдание св. Христины было, вероятно, около 300 года в царствование Диоклитиана. В кондаке в честь св. мученицы говорится о раке ее мощей, источающих исцеления, вероятно, в Царьграде, где память ее совершается в двух местах: в храме ее новых палатах и в храме мученика Трифона близ Ирины ветхие и новые (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

О свв. российск. князьях Борисе и Глебе см. 2 мая.

Поликарп принял пострижение в обители препп. отцов Антония и Феодосия, Он отличался между братиею примерно строгою жизнью и духовною рассудительностью; поэтому, когда умер (в 1164 году) игумен Акиндин, братья избрала Поликарпа своим игуменом. Святая жизнь Поликарпа внушала к нему уважение не только монастырской братии, но и людей высокопоставленных; особенную любовь и уважение питал к Поликарпу вел. князь Ростислав. Каждую субботу и воскресенье великого поста князь приглашал его к своей трапезе вместе с 12 старцами, чтобы наслаждаться его мудрою беседою; не редко Ростислав и сам навещал блаженного игумена и всегда с охотою слушал его наставления. Благочестие иноков, их неусыпные заботы о своем спасении пленили собою князя, и он высказал Поликарпу свое желание удалиться от дел мирских и поступить в печерскую обитель. Игумен отвечал ему: «благочестивый князь! Тебе повелел Бог творить правду и оберегать русскую землю». Князь же продолжал: «Отче святой! княжение мира сего не может быть без греха, и меня уже истомило вседневными печалями; хотел бы я, хотя на старости моей, послужить Богу и поревновать таким царям, которые тесным и скорбным путем восприяли небесное царствие». «Христолюбивый князь! сказал ему блаженный, если сего от сердца желаешь, воля Божия да будет». Князь внимал голосу мудрого наставника и, оставаясь в миру, вел жизнь богоугодную. В 1167 году благочестивый князь Ростислав умер. С этого времени Поликарпу пришлось испытать много тяжких скорбей. По воле Поликарпа в Печерской обители разрешался пост в среду и пяток для Господских праздников. Такого же постановления держался черниговский князь и некоторые другие. Но митрополит Константин восстал против этого и для решения споров был созван собор. На соборе сторону митрополита поддерживали черниговский епископ Антоний, родом грек, и переяславский епископ Антоний; другие защищали Поликарпа и настаивали, чтобы в обителях следовали рассуждению настоятелей их. Князь Андрей Боголюбский хотел удалить Константина с кафедры и рассмотреть дело на новом соборе; но Киевский князь не согласился на эту меру. Тогда епископы и князья, не согласные с мнением митрополита, удалились из Киева. Константин воспользовался этим и осудил Поликарпа на заточение. Во время заточения Поликарпа, в 1169 г., князь Мстислав Андреевич взял Киев и предал его на разграбление своим войскам. Киевляне, убежденные в невинности Поликарпа, видели в разорении Киева наказание Божие за неправду митрополита пред игуменом Поликарпом. После удаления Мстислава, Поликарп был освобожден из заточения. В 1174 году вместе с митрополитом встречал он нового великого князя. В смутах времени еще 8 лет управлял он обителью. Будучи уже глубоким старцем, в 1182 г. 24 июля преподобный Поликарп скончался и был погребен в ближней пещере, где и теперь почивают его нетленные мощи, как свидетельство его богоугодной и святой жизни (Печерский патерик).

Св. Афанасий, родом из округа Икиа (в Никейской епархии), богатый семьянин и влиятельный человек в своем околодке, был муж благочестивый и верный хранитель заповедей Божиих. Однажды турки сверх всякого чаяния обложили округ тяжкою данью, которая падала только на одних христиан. Афанасий, как главный представитель общины и ревностный заступник интересов своих единоверцев, предложил местным туркам принять участие в султанской дани на том основании, что и они такие же подданные. Мусульмане, разумеется, отвергли такое предложение; но, зная значение Афанасия в округе и влияние на местных судей, опасались, как бы он не принудил их судебным порядком принять законное участие в султанском налоге. Для предупреждения опасности они составили заговор, схватили правдивого христианина и представили его в Константинополь к визирю, перед которым оклеветали его, будто бы он изъявил желание сделаться турком. Визирь допросил Афанасия и долго уговаривал его принять исламизм; но Афанасий твердо отвечал: «сохрани меня, Царь небесный, чтобы я когда либо отрекся от своей православной веры». Исповедник Христов ввергнут был в темницу, где переносил от турок жестокие пытки в течении шестидесяти дней. После этого Афанасий снова был представлен визирю и опять выслушал те же предложения – сделаться мусульманином. Непоколебимый исповедник и не думал изменить вере своих отцов и желал умереть христианином. За сопротивление визирь осудил его на смертную казнь и для исполнения приговора предал мученика градоначальнику. Палач привел блаж. Афанасия в Пармак-капи и там усек ему голову. Это было в 1670 г. (Христианск. мучч., пострадавшие на востоке, св. П. Соловьева 1862 г. стр. 105–107).

Св. Феофил, родом с острова Закинфа, был моряк и служил на одном купеческом корабле. Во время плавания он, неизвестно почему, поссорился с капитаном корабля, и потому, по прибытии в Хиос – родину капитана, тотчас же оставил своего хозяина. Один турок, встретив Феофила, пригласил его на судно, но Феофил не хотел принять этого предложения, потому что считал грехом даже быть вместе с мусульманином. Видя, что все убеждения остаются бесполезными, турок решился взять Феофила к себе на корабль силою; но встретил с его стороны такое сильное сопротивление, что должен был отказаться от своего намерения. Ожесточенный неудачею, злодей прибег к клевете и обвинил Феофила, что он носит мусульманскую чалму. Бывшие при этом турки бросились на Феофила и с побоями повлекли его к судье, перед которым засвидетельствовали о мнимом преступлении несчастного христианина. Судья предложил ему сделаться турком; но Феофил был истинный христианин. Турки с своей стороны старались всеми средствами склонить его в свою веру; они употребляли то обещания, то угрозы. Но ни в чем не успели; мученик говорил: «никогда не отрекусь от Христа моего; в Него я верую, Его исповедую». Наконец видя, что ничем не могут принудить его к исполнению своих желаний, враги насильно потурчили⁹ Феофила. Новообращенного взял под свое покровительство один султанский чиновник, случивший тогда в Хиосе, и хотел везти его с собою в Константинополь, с намерением женить его там на какой-нибудь богатой турчанке, потому что Феофил был молод и очень красив собою.

Время отъезда приближалось. Блаженный Феофил слезно молил Бога избавить его от рук врагов и указать путь ко спасению. Господь услышал молитву раба Своего и управил его бегство. В последний вечер мусульмане пошли по обычаю на молитву, а его оставили дома одного. Господь положил ему на сердце светлую мысль воспользоваться отсутствием притеснителей. Осенив себя крестным знамением, Феофил бежал из дома и скрылся. Возвратившиеся с молитвы турки не нашли его и с огнями пошли искать беглеца по домам христианским. Но возможно ли было отыскать того, кого прикрывал Сам Бог? Трое суток провел святой в своем убежище, наконец взалкал, и в полночь, пришедши в дом прежнего своего капитана, подкрепил там себя пищею; осенив себя крестным знамением, он снова скрылся в одном храме Божием, откуда, воспользовавшись благоприятным случаем, бежал в Самос. Здесь он прожил несколько времени и потом опять возвратился в Хиос просить того же капитана принять его к себе на судно. Мусульмане тотчас же узнали Феофила и, схватив, повели в суд, где с клятвою утверждали, что он принял исламизм. Напрасно мученик говорил, что он всегда был христианином. Судья без всяких допросов приговорил Феофила на сожжение. Враги хотели было снова поколебать его веру, но услышали тот же ответ твердого, как адамант, мученика: «не откажусь от Христа, я христианин и умру им. He теряйте же времени!» Ожесточенные непреклонностью святого, они зажгли огромный костер, и готовились уже бросить в огонь свою жертву, но Феофил предупредил их. Сотворив молитву и крестное знамение, он сам взошел на костер, и с словами: «Христе мой! в руце Твои предаю дух мой», – кончил свою жизнь с венцом мученическим (в 1603 году). Когда костер погас, христиане за дорогую цену приобрели пощаженные огнем останки мученика и с благоговением положили их в храме св. великомученика и победоносца Георгия, где они и до сего времени совершают многие чудеса и врачуют болезни всех притекающих к ним с верою (Христианск. мучч. на востоке св. П. Соловьева, стр. 74–76).

Св. праведной Анны, матери Пресв. Богородицы. Св. Олимпиады диакониссы. Пр. Евпраксии девицы, Тавеннской подвижницы. Св. Отцов, в пятый Вселенский Собор сошедшихся в Константин-граде. Пр. Макария Желтоводского и Унженского.

(Мучч. Сакта (Санкта), Маттура, Аттала и Бландины. Пp. Христофора).

В честь св. Анны в Константинополе был создан великолепный храм императором Иустинианом 1 в Девтере. Иустиниан 2 возобновил этот храм, по случаю явления праведной Анны его беременной супруге. В это же время тело святой Анны и ее мафорий были принесены в Царь-град (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки. Жит. св. Анны см. 9 сентября).

Олимпиада родилась в Константинополе. Отец ее был богатый сенатор Анисий Секунд, а мать – дочь благочестивого Евлавия, префекта претории при благоверном Константине. Когда одним ударом за другим смерть похитила всех родных Олимпиады, она внезапно увидела себя сиротою и обладательницею несметного богатства, а между тем была еще едва не отроковицею. Редкая красота, приветливый и кроткий нрав, возвышенный ум, душа, расположенная ко всему великому, побуждали многих искать ее руки. Жизнеописатель Олимпиады, Палладий, близко знавший ее, так говорит о ней: «Олимпиада обладала сердцем, по-истине великодушным, и кто узнавал ее и видел соединение такой красоты и прелести с мужественной и твердой смелостью духа, которая презирала мелочи света, всякий страх и опасности, – тот колебался назвать ее женщиною». В возрасте замужества ее выбор пал на одного распутного молодого человека (Небридия), владетельного князя при дворе Феодосия; но это замужество продолжалось только около двух лет; по смерти мужа, Олимпиада решилась остаться вдовою.

Римские императоры, особенно в то время, присвоили себе некоторое право распоряжаться судьбою благородных и богатых девиц и вдов, которые своим состоянием были обязаны милостям государя или служб своих отцов или мужей. Феодосий, видя Олимпиаду вдовой во цвете лет, решил выдать ее за одного своего родственника, по имени Ельпидия. Олимпиада отказала. Но Ельпидий не прекращал своих исканий, потому ли, что действительно увлекся молодой женщиною, или же добивался только ее состояния. Оскорбленный этим отказом, Феодосий хотел употребить власть, но также безуспешно. «Если бы Бог судил мне жить в замужестве, писала ему Олимпиада. Он не взял бы у меня того, кого я любила. Разрешив нас обоих от ярма, под которое мы отдались добровольно. Господь указал мне истинное мое призвание, которое состоит в служении Ему во вдовстве». Император объяснил себе это решение, странное в возрасте Олимпиады и в ее положении внушением священников, жаждавших ее состояния. Отправляясь на войну с Максимом, он приказал Константинопольскому префекту взять в опеку имение Олимпиады до тридцатилетнего возраста ее. Чтобы принудить ее к браку с Ельпидием, префект запретил ей посещать епископов и не пускал даже в храм Божий. Олимпиада безропотно переносила оскорбления префекта и даже была рада ограничению и стеснению своей воли. «Благодарю тебя, августейший монарх, писала она к императору, за то, что с мудростью и благоволением, достойным не только государя, но и епископа, ты соизволил возложить на себя управление моим имением, и тем облегчить мне тяжесть земных забот. Соблаговоли увенчать твое дело, раздав это богатство бедным и церквам, как я намеревалась то сделать. Твои уполномоченные это исполнят с большим знанием дела; а сверх того, ты избавишь меня от уколов преступного тщеславия, которое очень часто сопровождает благотворение». Это письмо устыдило императора. Он отменил распоряжение, возвратил Олимпиаде управление наследственным имением и предоставил ей полную свободу; тогда предалась она вполне подвигам христианского вдовства: она доставляла приношения церквам, монастырям, странноприимным домам, темницам, местам ссылки; милостью и щедростью ее пользовались все те бедные и неимущие, которых она только видела. Сама Олимпиада вела скромную жизнь; хотя она и была воспитана в роскоши и неге, но отказывалась от всех удовольствий света. Большую часть времени она посвящала молитве, даже ночные бдения обратились у нее в привычку. Обхождения ее с другими дышало христианской скромностью. Нектарий, занимавший в то время епископский престол в Константинополе, принял ее в число диаконисс и сделал своею советницею во всех делах церкви. Златоуст, после Нектария, оказывал ей то же доверие и еще большее расположение, потому что имел случай испытать силу преданности этой благородной женщины, в чем не встречал нужды Нектарий. В свою очередь Олимпиада смотрела на Златоуста, как на своего отца. Она вносила сладостное утешение в жизнь этого строгого и сосредоточенного в себе человека, исполненную разных затруднений. Она заботилась о нуждах его домашней жизни и взяла на себя хлопоты по его столу, потому что Златоуст, мало способный к заботам о земном хлебе и доводивший любовь к одиночеству до самой высшей степени, мог бы легко расстроить здоровье, уже и прежде значительно надломленное. Гонение, воздвигнутое на этого великого человека, было для Олимпиады началом целого ряда испытаний, которые обнаружили все сокровища души ее.

Первый враг св. Иоанна Златоуста, Феофил александрийский, был первым врагом Олимпиады; он начал позорить ее гнусными клеветами. Злоба императрицы Евдоксии, преследовавшей Златоуста, обратилась и на Олимпиаду, уважаемую всею Константинопольскою церковью. Особенно после пожара, опустошившего Софийский храм и сенат, злоба врагов Златоуста обрушилась на защитников его: говорили, что пожар – их дело. Префект Оптат (язычник) привел к допросу Олимпиаду, как подозреваемую участницу в этом деле. «Жизнь, какую я вела доселе, говорила она префекту, освобождает меня от подозрения, высказываемого тобою: кто раздал столько денег для построения храмов, тот, конечно, не в состоянии жечь их». Однако префект присудил Олимпиаду ко внесению огромной суммы денег на покрытие ущербов казны. Вскоре Олимпиада впала в болезнь, мучившую ее всю зиму. В своем письме к ней Златоуст писал: «удивительно! ты не бросаешься на средину города; нет, ты сидишь в маленьком домике, сидишь больная на своем ложе; а между тем даешь присутствующим дух, помазуешь их на брань. Море так бешено; волны подымаются так высоко: повсюду выказываются подводные камни, скалы, пропасти, свирепые морские чудовища; а ты, как в полдень и в ясную погоду, при благополучном ветре стоишь на корме корабля; развернувши паруса терпения, плывешь легко и спокойно; жестокая буря современных происшествий не только не погружает тебя в волны, но даже и слегка не брызжет на тебя». В начале весны Олимпиаде приказано было оставить столицу. Долго скиталась она из одного места в другое, не зная, где преклонить голову. В средине осени 405 года, Олимпиаде приказано было возвратиться в столицу. Но тут опять обрушились на нее беды, разные наглые клеветы посыпались на нее. Много раз призывали ее к суду, бесстыдные слуги позорили ее, рвали на ней платье. Одни имения ее продавались с публичного торга, другие разорены были чернью, за третьи таскали ее по судам. Собственные слуги, которым она благотворила, как мать, восставали против своей госпожи, по наущению врагов. Сильно волновалась и страдала душа ее. Св. Златоуст в утешение писал ей: «перестань плакать, перестань мучить себя печалью; не смотри на эти несчастья, которые идут к тебе непрестанно, идут одно за другим без промежутка: помышляй о свободе, которая так тебе близка; помышляй о неизреченных наградах, которые принесут тебе твои несчастья... Что значит быть выброшенным из отечества, быть переводимым с места на место, быть пленником, быть везде гонимым, жить в ссылке, влачиться по судам, получать оскорбления от людей, получавших тысячи благодеяний, подвергаться мучениям и от рабов и от свободных, что все это значит, когда за все это награда целое небо». В последние годы свои блаженная Олимпиада была настоятельницею сестер монахинь. Но злость мира преследовала блаженную и в ее монастырском уединении: при Аттике сама Олимпиада вынуждена была навсегда оставить Константинополь и поселиться в Никомидии. Здесь она устроила свою жизнь так, чтобы умереть заживо в месте своего изгнания, где однако же огорчение, скорби и бури не переставали сокрушать ее. Все принимала она спокойно и равнодушно, как будто уже более не принадлежала миру. Друзья Златоуста посещали ее и оказывали ей великий почет, обращаясь с нею, уже как со святою. Один из них, Палладий, видевший ее в это время, оставил нам трогательное изображение ее личности: «та же простота в одежде, тоже измождение тела, та же благотворительность в пределах состояния, доведенного почти до бедности. В ее доме, как в церкви, слышались только молитвы и слезы». Наконец св. диаконисса угасла в глуши и вдали от взоров мира (около 410 г.). Есть сказание, что в то время, когда никомидийский епископ присутствовал при последних минутах жизни блаженной, она просила его совсем не заботиться о ее погребении, потому что знала из небесного откровения, где лягут ее изгнанные останки. «Вели положить, сказала она, мой прах в гроб и потом бросить его в море; Бог позаботится о том, чтобы я не осталась без погребения». По другому сказанию, святая сама, в сонном видении, заявила об этом епископу, в ту минуту, когда испустила дух. Как бы то ни было, сказание прибавляет, что епископ покорно повиновался этому повелению свыше, и гроб с останками Олимпиады был брошен в море; но волны, казалось, смягчились над драгоценною ношею и тихо носили ее от берега к берегу до самого Босфора. Там течение отдалило гроб от Константинополя, как будто это отвращение к столице, которое владело диакониссою в течение ее жизни, пережило ее. Гроб, поднятый волнами, прибило к берегу в месте, называемом Брохти, у мыса на малоазийском берегу Босфора, довольно близко к Константинополю, но на стороне противоположной. Жители этого места, предуведомленные во сне, сбежались на встречу и, извлекши гроб из воды, положили около алтаря, в церкви св. Фомы, здесь находившейся. Святая оставалась там много лет, совершая много чудес, до тех пор, пока в 618 г. патриарх Константинопольский Сергий, не велел взять ее тело и предать погребению в монастыре, основанном ею за два века с половиною пред тем. Святитель Иоанн Златоуст в то время уже признан церковью святым. Олимпиада могла покоиться мирно.

Это сказание, как и большая часть других, выражает общественные чувства к этой подруге свят. Иоанна Златоуста и к святой и нерасторжимой привязанности обоих. Переписка диакониссы с Златоустом и особенно письма последнего (от св. Златоуста до нас дошло 17 писем к св. Олимпиаде) были благоговейно сохранены среди церковных памятников востока, как образец назидания и красноречия. Преданность диакониссы Златоусту также получила свое признание: имя Олимпиады было внесено в список святых, как имя исповедницы православной веры, и как жены, бывшей образцом христианского совершенства в рядах высшего общества (Четьи-Минеи).

О пр. Евпраксии девице см. 12 января.

Константинопольский пятый вселенский собор был собран императором Юстинианом главным образом для решения вопроса «о трех главах» – Феодоре Мопсуестском, Феодорите Кирском и Иве Едесском. Программа деятельности собора начертана была в указе Юстинианом, с которым он обратился к отцам собора и который был читан при открытии его. В этом указе обозначалось, с каких именно сторон следовало рассмотреть спорный вопрос о трех главах. 1) Относительно Феодора Мопсуестского требовалось следующее: просим вас рассмотреть то, что написано как в других сочинениях так и в его символе; просим также рассмотреть и то, что о нем и его хулениях написали св. отцы и обнародовали наши предшественники, равно и то, что написали о нем писатели церковной истории. Из всего этого вы узнаете, что как сам он, так и его хуления с давнего времени осуждены св. отцами и что за его хулы в предшествующие времена даже имя его было исключено из церковных диптихов церкви, в которой он был епископом. Просим вас порассудить и о мнении тех, которые утверждают, будто не следует анафематствовать еретиков по смерти, и просим держаться в этом случае учения св. отцов, которые и по смерти анафематствовали умерших в своем нечестии. 2) Относительно Феодорита император писал собору: просим вас обратить внимание на то, что нечестиво написано Феодоритом против правой веры и против Ефесского собора, против памяти Кирилла и против 12 его глав, и что тот же Феодорит написал в защиту Феодора и Нестория и их хулений против памяти Кирилла. 3) Относительно Ивы и его послания в указе говорилось: просим также сделать исследование и о нечестивом послании, которое написал Ива к Марию Персу. И так как некоторые дерзают утверждать, что послание это, содержащее нечестие, принято и св. Халкидонским собором, то просим вас сличить то, что сказано этим св. собором в определениях его, изложенных в защиту веры, и то, что содержится в нечестивом послании, чтобы всесторонне доказать справедливое, а нечестивое осудить.

Указ сделался руководящею нитью в деяниях собора. На соборе прежде всего приступили к рассмотрению сочинений Феодора Мопсуестского. Из многочисленных его сочинений извлечено было и прочитано множество мест, которые ясно свидетельствовали, что Феодорово учение в сущности было учением Нестория, которое осуждено было на третьем вселенском соборе. He православные мнения Феодора собор назвал «сокровищами нечестия». Главные заблуждения Феодора касались учения о двух естествах во Христе и образ их соединения. – После рассмотрения сочинений Феодора собор занялся вопросом о Феодорите Кирском. Прочитаны были некоторые его сочинения, написанные против правой веры и в интересах несторианства. Собор признал эти сочинения еретическими. Затем приступлено было к рассмотрению дела третьей главы – Ивы Едесского с его посланием к Марию Персу. В послании найдены мысли несторианские. Собор произнес следующий приговор, относительно трех глав: «осуждаем и анафематствуем вместе со всеми другими еретиками и Феодора, который был епископом в Мопсуесте и его нечестивые сочинения, и то, что написал Феодорит против правой веры, против 12 глав св. Кирилла и против Ефесского собора и что написано им в защиту Нестория. Кроме того анафематствуем и нечестивое послание, которое написал Ива к Марию, отвергающее, что Бог-Слово, воплотившись от св. Богородицы и Приснодевы Марии, сделался человеком, и порицающее св. память Кирилла, учившего православно, как еретика, и как писавшего подобно Аполлинарию, и обвиняющее Ефесский собор в том, что низложен Несторий без суда и следствия, и защищающее Феодора и Нестория и их нечестивые учения и сочинения. И так анафематствуем вышеупомянутые три главы, т. е. нечестивого Феодора с его непотребными сочинениями и то, что нечестиво написал Феодорит, и нечестивое послание, которое приписывается Иве, и их защитников, и тех, которые писали или пишут в защиту их, или дерзают называть их православными, или вообще защищая их, стараются защитить их именем св. отцов и св. Халкидонского собора». Отсюда видно, что собор, осудив лицо и сочинения Феодора, не осудил лица Феодорита и Ивы, пощадил их, а осудил только некоторые сочинения одного и одно письмо другого.

Пр. Макарий был сын благочестивых жителей Нижнего Новгорода. Одаренный от природы хорошими умственными способностями, он еще в детском возрасте обучился книжной мудрости, которую усвоил с усердием и любовью. Чувствуя склонность к иноческой жизни, Макарий, будучи еще 12 лет от роду, тайно ушел из дома родителей. Переменив на дороге свою одежду на одежду нищего, Макарий явился в Печерский монастырь к архим. Дионисию и, выдав себя за безродного сироту, просил у него пострижения. He смотря на юные лета Макария, Дионисий постриг его и взял в свою келью. Юный инок был послушен каждому в обители, особенно же настоятелю, и подвизался со всем пылом молодой своей натуры. Между тем родные Макария сильно скорбели о нем, считая его или растерзанным зверями, или погибшим иным каким-нибудь образом. Но вот через три года отец Макария получил известие о сыне. Пришедши в обитель, он умолял допустить его до свидания с любимым сыном. Макарий не соглашался и говорил, что отец его – Господь, а после него настоятель. Отец слышал голос своего сына за стеною и со слезами говорил: «позволь мне, дорогой мой сын, хоть посмотреть на тебя». Макарий отвечал: «увидишься в будущей жизни». «Протяни мне, покрайней мере, свою руку», продолжал умолять отец. Макарий, чтобы успокоить плачущего родителя, протянул в окошко руку. Отец прижал ее к сердцу, поцеловал и сказал: «чадо мое сладкое, спасайся и молись за родивших тебя, чтобы и мы молитвами твоими получили спасение». С этим утешением отец возвратился в свой дом и объявил своей супруге об обретении своего сына; та утешилась мыслью, что сын ее жив и молится за своих родителей. Между тем Макарий пламенно отдался делу спасения. Строжайший пост и точное исполнение иноческих правил отличали его пред всею братиею. Дивилась она подвигам Макария и восхваляла его. Но слава была тяжела для смиренной души подвижника и заставила его удалиться в пустыню. Покинув тайно печерскую обитель, Макарий отправился на р. Луг, при впадении в нее р. Добрицы, поставил себе хижину и стал подвизаться в одиночестве. Вскоре он был найден окрестными жителями, которые начали к нему стекаться ради душевного спасения. Собралось к нему несколько учеников, по просьбе которых он соорудил церковь в честь Богоявления Господня и устроил общественную обитель. Стремясь к безмолвной и уединенной жизни, преподобный вскоре оставил новосозданную обитель и направился к берегам Волги. На левом берегу этой реки, близ озера, именуемого Желтые воды (в Нижегородской губ.), Макарий выкопал себе пещеру и в ней стал подвизаться по прежнему, проводя время в посте и молитве. Но и здесь он не мог укрыться от взоров людей, привлеченных молвою о высокой жизни, и опять собралось к преподобному много братии. Вел. князь Василий Васильевич, известный в последствии под именем Темного, укрываясь в Нижнем Новгороде от князя Шемяки, посещал Макария и помог ему основать на месте его пребывания монастырь св. Троицы¹⁰. Близ места подвигов Макария жили дикие племена: Мордва, Черемисы и Чуваши. Подвижник нередко посещал этих соседей, ласково с ними обращался, беседовал с ними о Христе и христианском учении, и многих из них обратил к христианской вере. Но вот случилось с преподобным неожиданное несчастье: Казанские татары в 1439 г. внезапно напали на Нижний и его окрестности; опустошая все на пути, они ворвались в обитель Макариеву, разорили ее, иноков избили, самого Макария отвели пленником к хану Улу-Махмету. Представляя Макария к хану, татары говорили о пленнике: «мы оставили его в живых и не мучили его; потому что знаем его, как человека кроткого, смиренного и милосердого». Пораженный величественною осанкою и доблестями св. мужа, хан с честью отпустил его и освободил, по просьбе преподобного, многих пленников. Считая завоеванную землю своею, хан взял слово с Макария не жить более на желтой воде. Макарий только выпросил себе дозволение погрести убитых братий в разоренной обители. «Вот Божий человек: он заботится не только о живых, но и о мертвых», заметил хан на просьбу Макария и позволил ему похоронить братию. Макарий отдал последний долг павшим от татарского меча и затем решился отдалиться с Желтых вод. Равным образом преподобный убедил и вышедших с ним из плена не селиться на прежних местах, чтобы не подвергнуться от татар злой смерти. Тогда все направились в Галичскую страну, за 240 верст от Желтой воды. Путь лежал через леса и болота. По прошествии некоторого времени путевые запасы истощились, путников начал терзать голод. Но вот на пути им попался лось, который завяз в узком месте. Это было постом, за три дня до праздников Петра и Павла. Путники просили у Макария дозволения утолить голод лосем. Преподобный строго запретил им разрешать пост, хотя и истомились на пути. «Надейтесь на Бога, говорил он, лось будет в ваших руках, когда наступит время разрешить пост; потерпите еще три дня! – Господь сохранит жизнь вашу». Лося пустили, надрезав ему ухо; а преп. молил Господа, чтобы Он укрепил голодных путников, и Господь был с ними: не только взрослые, но и дети остались живы, пробыв без пищи до самого праздника. Когда же наступил праздник, и опять скорбел народ о недостатке пищи, преподобный, уединившись в чащу леса, помолился, как некогда вождь Израилев о народе своем, чтобы призрел Господь скорбь его и даровал ему пищу. Господь услышал молитву Своего угодника: как бы в ответ на его молитву вдруг явился тот же самый лось, которого пустили на свободу за три дня пред тем. Его без особенного труда поймали и привели к святому, который охотно благословил его для трапезы. С тех пор у путников не оскудевала пища на всем их пути, пока не достигли они древнего русского города Унжи. Не утаилось пришествие преподобного от унжанских граждан, ибо давно уже предшествовала молва о его подвигах на Желтоводском озере. Унжане вышли к Макарию на встречу с крестами и с пением церковных песней; но смущенный Макарий, от юности возлюбивший пустынное безмолвие, не радовался такому изъявлению народного восторга; он желал себе одной лишь пустыни и спрашивал о ней у горожан. Те указали ему пустынное место в 15 верстах от города, на берегу озера Унжи (в Костромской губ.). Преподобный поспешил на указанное место, водрузил там крест, поставил себе хижину и сказал сам себе: «се покой мой, зде вселюся». Положив здесь основание новой обители, преподобный вскоре почил о Господе (в 1444 г.), имея от роду слишком 90 лет. Св. тело его погребено было в Унженской пустыни. Вскоре по преставлении Макария построена была над мощами его церковь и учреждена обитель, известная ныне под именем Макарьевского Унженского монастыря. При патриархе Филарете мощи преподобного были обретены нетленными. Много от них истекало чудес. Скажем о некоторых: в 1522 г. татарские полчища окружили город Унжу и трое суток его осаждали. Хотя город был плохо укреплен, но татары не могли его взять; их устрашило видение грозного черноризца. Озлобленные неудачею, враги бросили в город огонь и город загорелся. Несчастные унжане призывали на помощь пр. Макария. Неожиданно помрачилось небо, сдвинулись густые тучи, полился сильный дождь, и пожар был залит; татары в ужасе бросились от города. В то же время отдельный отряд татар напал на пустынную Макариеву обитель с целью ограбить ее. Один из татар поднялся на крышу соборной церкви св. Троицы, чтобы сорвать позлащенный крест, который почитал серебряным; но невидимою силою сброшен был с креста. Другие татары проникли в самую церковь и хотели сорвать серебряные листы с гробницы преподобного, но были поражены слепотою. Это чудное событие навело такой ужас на прочих злодеев, что все они тотчас же обратились в бегство, но многие при этом потонули в р. Унже. Десять лет спустя, в 1532 году, несколько тысяч татар напали на город Солигалич, угрожая сжечь его и отвести в плен жителей. Этот город был не многолюдный и не укрепленный; на постороннюю помощь жители не имели никакой надежды; опасность попасть в руки неверных казалась мирным гражданам неминуемою. По совету священника соборной Успенской церкви, где находился чудотворный образ пр. Макария, старшины города и весь народ обратились к нему с пламенною молитвою; это было в поздний зимний вечер; на рассвете некоторые из граждан видели старца на коне, облеченного в иноческую одежду, который выезжал из города во вражий стан; лицо старца было совершенно сходно с ликом блаж. Макария на иконе. Подъехав к стану, грозно повелел он удалиться врагам, и внезапно возникло смятение в стане татарском. Неверные, бросая оружие, обратились в бегство, а после того никогда не тревожили жителей Солигалича. Благодарные граждане устроили в соборном храме придел в честь пр. Макария. Во время погрома польского жители Юрьевца, Нижнего и Суздаля испытали в разных видах дивную защиту угодника Божия от нечестивых ляхов. Сам царь Михаил прибегал к помощи Макария и дал тогда обет идти на поклонение преподобному, если отец его Филарет освободится из плена польского. Молитва Михаила к угоднику Божию была услышана, и царь исполнил свой обет. Мощи св. Макария и совершенные им чудеса были исследованы в 1619 году. По свидетельству сторонних людей, оказалось, что разных больных исцелено преп. Макарием более 50 человек; из них некоторые были одержимы самою тяжкою и опасною болезнью. Такова сила Божия во святых (Четъи-Минеи. Истор. Росс. Иер. ч. 4. стр. 107–109. Слов. истор. освв. стр. 152–153. Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева).

Преподобный Христофор жил в XVI веке. Он был основателем Христофоровой Богородицкой пустыни в 27 верстах от Сольвычегодска, Вологодской губернии (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. стр. 194).

Свв. священномуч. Ермолая, Ермиппа и Ермократа. Преподобномуч. Параскевы. Пр. Моисея Угрина.

(Муч. Ореозилы, Пр. Игнатия стиронита. Муч. Аппиона. Муч. Иерусалемы. Освящение церкви арханг. Гавриила обон пол в Халдах. Обновление церкви арханг. Михаила обон пол в Скаллах. Собор Богородицы в Пагидии близ нового предела. Воспоминание чуда преподобномуч. Параскевы в Хиосе).

Свв. Ермолай, Ермипп и Ермократ были сотоварищи иереи Никомидийской церкви. Когда язычники стали преследовать их, то они скрывались в разных местах, но и в это время, где только представлялся удобный случай, проповедовали Евангелие и обращали неверных к Христу. Наконец святые иереи были схвачены язычниками и за свой отказ принести жертву идолам усечены мечем около 395 года (Четьи-Минен. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Св. Параскева была единственною дочерью благочестивых родителей Агафона и Политии. Так как она родилась в пятницу, то ей и дали имя Параскевы (Параскева по русски значит пятница). Пришедши в возраст, Параскева была схвачена язычниками, и ее принуждали отречься от Христа. Св. исповедница осталась твердою в своей вере, за что и была брошена в котел с маслом и смолою; оставшись невредимою, Параскева бросила жидкости в глаза любопытствовавшему царю Антонину (138–161), которого и ослепила; но потом, по его просьбе, даровала ему зрение и многих своим чудом обратила ко Христу. В 1200 году русский паломник Антоний видел мощи св. Параскевы в Царьграде. Церковь во имя Параскевы и в настоящее время находится в Царьграде, в местности Хас-Киой, на левой стороне Золотого Рога (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки. Душ.Чт. 1882 г. окт. Стр. 218–221)

«Подвиг Моисея – кровавый подвиг за целомудрие, чудное мужество, не уступившее шагу пред нападением самой неистовой похоти женской» (слова Поликарпа, архим. печерского). Подлинно, замечательна и поучительна жизнь этого угодника Божия! Моисей в борьбе с тяжкими искушениями обнаружил непоколебимую твердость и необыкновенное мужество, не уступавшее мужеству мучеников-христиан первых веков; Моисей прославился в подвиге целомудрия и хранения обета своего девства, не смотря на тяжкие соблазны, долгое время преследовавшие его, по действию вражию. Принужденный вести брань не только с внутренним влечением плоти, но и с насильственным прельщением от людей, преподобный вышел победителем из этой брани, злопострадав, как добрый воин, и нам показав пример, достойный подражания. Моисей, родом угрин (венгерец), был брат Георгия и Ефрема и вместе с ними служил у св. князя Бориса (сына вел. кн. Владимира). В 1015 году, когда злодеи, подосланные Святополком (окаянным), умертвили св. Бориса и его свиту, только Моисей успел спастись и скрылся у Предиславы, сестры свв. князей. В 1018 г. тесть Святополка, Болеслав, король польский, овладел Киевом и, преследуемый Ярославом, захватил двух сестер его и множество бояр; в числе других взят был в плен и Моисей, крепкий телом и прекрасный лицом. Он в тяжких оковах отведен был в Польшу и заключен в темницу. В ней томился он целые пять лет. В горе Моисей крепко возлюбил Господа и предался Ему всею душою. Дав себе обет навсегда остаться в безбрачии, Моисей решился поступить в монастырь, если Богу угодно будет возвратить его в Киев. День и ночь была занята душа преподобного этою мыслью. Но тут случилось с ним тяжкое искушение: один из вельмож Болеславовых, сильный богатством, лишился жизни во время похода на Киев и оставил после себя молодую, прекрасную лицом вдову. Как-то случайно пришлось ей видать пленника –Моисея. Полька поражена была красотою юноши; нечистые помыслы гнездились в ее сердце; она хотела обольстить юношу, обещая ему свободу, великие богатства и собственные имения. Но пленник отвечал ей: «Адам первозданный, послушав своей жены, изгнан был из рая, и крепкий Сампсон, всех превозмогавший силою, женою предан был иноплеменникам, и Соломон, постигший всю глубину мудрости, от женолюбия поклонился идолам, и не ради ли жены Ирод поразил Предтечу? Как же буду я свободен, если порабощусь жене? He нужно мне ни богатства, ни почестей, никаких благ мира. Я высоко ценю душевную чистоту и целомудрие». Неудача в обольщении не ослабила страсти в нечестивой жене. Для достижения своей цели она придумала другое средство, – купила себе пленника за 1000 златниц, ввела его в свой покой, облекла в богатые одежды и затем приступила к новым искушениям. Моисей, подобно целомудренному Иосифу, сбросил с себя пышные одежды, отвратил свое лице от искусительницы и просил Господа укрепить его в бесстрастии. Полька, не видя успеха, выходила из себя; но все таки еще не теряла надежды соблазнить пленника и с этою целью приказала запереть его в душной темнице и морить там голодом. Моисей по прежнему оставался тверд в своем обете. Нашлись добрые люди между прислугою польки, которые тайно от своей госпожи кормили страдальца. Иногда они уговаривали Моисея жениться на молодой вдове, указывая при этом на ее богатство, знатность, высокие дарования ума и т. д. «Друзья мои, отвечал Моисей этим советникам, послушаться вашего совета не могу; не соглашусь я на брак ни в каком случае; я дал пред Богом обет вести целомудренную жизнь до гроба и желаю быть черноризцем. Вы знаете, что сказано в евангелии: всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Матф.19:29). Слово евангельское для меня святой закон, заповеди Господни первейшее правило в моей жизни и свет моей души». Нечестивая жена послала своего приближенного слугу в темницу узнать, не желает ли Моисей нарушить данный обет безбрачия. Слуга нашел, что узник, как и прежде, тверд в своем обете. Видя, что темничное заключение не действует на Моисея, полька освободила его из темницы и решилась испытать еще одно средство. Она приказала подать Моисею прекрасного коня и показать ему все обширные ее имения. Крестьянам дано знать, чтобы принимали его, как своего господина и ее супруга, и воздавали ему должную честь. Но напрасно было это средство панны: Моисей не прельщался ни почестями, ни богатством. Лютая страсть повергала жену из крайности в крайность: она начала грозить ему страшными муками. «Живым не выпущу тебя из рук моих», говорила она. «Бог моя защита; ничего не боюсь», отвечал Моисей. В то время в Польшу пришел по своим делам с Афона монах священник. Моисей с ним случайно встретился, раскрыл пред ним всю свою душу и все обстоятельства своей жизни; в заключение просил иеромонаха облечь его в иноческий образ. Афонский инок исполнил желание Моисея. Когда искусительница узнала об этом, то запылала злобою. Немедленно она приказала, во чтобы то ни стало, разыскать афонского монаха; но тот уже успел скрыться. Весь гнев польки обратился на Моисея: она приказала бить его палками, пока не сбросит с себя черной одежды. Его били не милосердно. «Бейте сколько хотите, говорил Моисей, но не требуйте от меня невозможного». Тогда неистовая жена, потеряв не только страх Божий, но и стыд человеческий, обратилась к царю Болеславу с просьбою содействовать ей в ее желании. Болеслав вызвал к себе Моисея, долго уговаривал и упрашивал его исполнить желание панны. Моисей оставался непоколебим. Король возвратил его польке и дозволил ей делать с своим пленником, что ей угодно; вместе с этим Болеслав в ее угоду приказал выгнать всех черноризцев из своих владений. Полька доходила до крайнего бесстыдства в обращении с Моисеем. He довольствуясь разными истязаниями над ним, она велела оскопить его. Едва не истек кровью Моисей. Наглое нечестие страстей не оставлено без мщения Божия. В 1027 году в одну ночь Болеслав внезапно умер; поднялся мятеж в земле ляхов; народ взволнованный перебил епископов и бояр своих. – Во время мятежа погибла и нечестивая полька. Все рабы ее теперь освободились; получил свободу и Моисей. Лишь только он оправился от болезни, то поспешил в пещеру к преп. Антонию. Жизнь преподобного Моисея в пещере текла тихо и спокойно, десять лет провел он здесь в посте, богомыслии и молитвах; но постоянно полубольной. За великую победу над нечистою страстью Господь дал Моисею власть врачевать эту страсть и в других. Один брат, обуреваемый нечистыми помыслами, пришел к преподобному и просил его помощи, обещаясь при этом выполнить все, что прикажет преподобный. Моисей взял с него обет никогда в жизни не говорить ни одного слова с женщинами; затем прикоснулся к телу брата своим посохом, без которого не мог ходить от прежних ран. Нечистая страсть утихла в просителе, и он освободился от ее нападений.

В 1043 году пр. Моисей, предчувствуя свою близкую кончину, причастился св. Таин и мирно почил 26 июля. Мощи преподобного почивают в пещере Антониевой. – «Молись погребенному здесь Моисею», сказал небесный голос страдавшему от нечистой страсти Иоанну (многострадальному). А сам Иоанн нетленною костью пр. Моисея утишил беснование той же страсти в одном печерском иноке (Печерский патерик. Пролог).

Св. великомуч. Пантолеона, переименованного Пантелеимона. Пр. Анфисы игумении и 90 сестер ее. Блаженного Николая Христа ради юродивого, Кочанова

(Мучч. 103 из Фракии, потопленных в море. Пр. Мануила. Новомуч. Христодула из Кассандры. Св. Иоасафа, митрополита московского. Св. Климента, eп. Велицы Македонской и сотрудников его: Ангеляра, Горазда, Наума и Саввы, учеников Константина и Мефодия).

Св. Пантелеимон родился в Никомидии. Мать его была христианка и с детства воспитывала своего сына в христианской вере. Но благочестивая женщина вскоре умерла. Благодаря своему малолетству, Пантелеимон не мог усвоить сущности христианской веры и предаться ей всем сердцем, а потому после смерти матери влияние отца, упорно державшегося заблуждений язычества, изгладило из памяти Пантелеимона уроки его благочестивой матери. Евсторгий, отец Пантелеимона, отдал сына в школу, а потом поручил его знаменитому врачу Евфросину для изучения врачебного искусства. Учитель полюбил своего умного и понятливого ученика, постоянно брал его с собою и не редко, как придворный врач, вместе с Пантелеимоном посещал и дворец. Внешняя красота Пантелеимона и его ум обратили на себя внимание императора Максимиана, и он повелел Евфросину, как можно усерднее, заняться обучением Пантелеимона врачебному искусству, дабы впоследствии он мог быть врачом при дворе. Под руководством славного наставника юноша оказывал быстрые успехи в науках. Посещая ежедневно своего учителя, Пантелеимон ходил к нему мимо одного бедного домика, где жил престарелый христианский священник Ермолай (см. 26 июля). Доброе и умное лицо Пантелеимона весьма понравилось Ермолаю и поселило в нем надежду просветить юношу светом истинной веры. С этою целью святой старец однажды пригласил к себе Пантелеимона, вступил с ним в разговор и сообщил ему об истинном Боге, о благости Иисуса Христа и о чудесах, которые Он совершал, живя на земле. Слыша все это, Пантелеимон стал припоминать наставления своей покойной матери. Уже это одно располагало Пантелеимона в пользу учения, проповедуемого Ермолаем; а чтобы более уяснить себе истины Христовой веры, Пантелеимон стал заходить к Ермолаю каждый день на возвратном пути от своего учителя. Старец продолжал объяснять ему учение и заповеди Христовы, и сердце Пантелеимона все более и более воспламенялось любовью ко Христу Спасителю. Вскоре чудесное событие докончило внутреннее перерождение Пантелеимона. Возвращаясь однажды от своего учителя, он встретил на дороге ребенка, ужаленного ядовитою ехидною, и лежащего мертвым. Подле ребенка лежала ехидна. Пантелеимон испугался, но потом, вспомнив, что ему говорил старец о благости и могуществе Божием, обратился с молитвою к Господу Иисусу Христу, призывая Его святое имя и всесильную помощь. Ребенок вдруг как бы проснулся от глубокого сна, и Пантелеимон уверовал во Христа всею душою, немедленно пришел к Ермолаю и, рассказав ему о случившемся, просил совершить над ним св. крещение. Сделавшись сам христианином, Пантелеимон сильно скорбел о заблуждении своего отца и решился обратить его ко Христу. Красноречивые и убедительные доказательства ложности и бессилия языческих богов, действительно, поколебали Евсторгия, но он все-таки продолжал жить язычником. Между тем Пантелеимон уже прославился как искусный врач, и многие больные обращались к нему за помощью. Однажды к нему привели слепого, которого лечили уже все врачи в городе, но совершенно безуспешно. «Я только растратил на них почти все имение мое», жаловался несчастный, но охотно отдам тебе все, что у меня осталось, если ты вылечишь меня». Пантелеимон сказал слепцу: «исцеление даст тебе Отец света, истинный Бог, мною, недостойным рабом Его. Все же, что ты обещал мне, раздай бедным». Слыша эти слова, Евсторгий сказал сыну: «сын мой! не берись за то, чего ты не можешь сделать. Ты слышал, что никакие врачи не могли вылечить этого слепца: как же ты надеешься успеть в этом?» «Правда, что те врачи не могли вылечить его, отвечал Пантелеимон, но большая разница между их учителями и моим Учителем». Евсторгий, думая, что говоря о своем Учителе, Пантелеимон разумеет Евфросина, сказал ему: «я слышал, сын мой, что и учитель твой Евфросин лечил этого слепца, но без успеха». – «Сей час увидишь силу моего врачевания», сказал Пантелеимон. Подошедши к слепцу, он коснулся глаз его и сказал: «во имя Господа моего Иисуса Христа говорю тебе: прозри». В тоже мгновение глаза слепого отверзлись, и он стал видеть. Это чудесное событие так сильно подействовало на Евсторгия и бывшего слепца, что оба они уверовали в Господа. После обращения в христианство Евсторгий не долго прожил с своим сыном и мирно предал душу Господу, оставив сыну богатое наследство. Пантелеимон даровал свободу своим рабам и щедро раздавал свое имение не имущим, ежедневно посещая заключенных, больных, несчастных и помогая им. Никто не отходил от него без помощи и утешения, особенно больные, которые стекались к нему во множестве. Врачуя их не столько лекарствами, сколько силою Божиею, Пантелеимон прославился, как замечательно искусный и притом безмездный врач. Это возбудило в прочих врачах зависть. Однажды некоторые из этих врачей встретили на улице того слепца, которого никто из них не мог вылечить. Они удивились, видя его зрячим, и спросили у него, кто его вылечил. Он назвал им Пантелеимона. «He удивительно сказали они: он великий ученик великого учителя, славного врача Евфросина». Но, восхваляя Пантелеимона на словах, они втайне возненавидели его и стали искать случая повредить ему. Внимательно следя за его действиями, они узнали, что он часто посещает темницы, в которых содержалось много христиан, – что он помогает им деньгами и сам верует во Христа. Об этом было донесено императору, а в подтверждение доноса был представлен и слепец, исцеленный Пантелеимоном. «Скажи мне, – спросил у него царь, – каким образом Пантелеимон возвратил тебе зрение?» «Он коснулся очей моих, призвав имя Иисуса Христа, и я стал видеть», отвечал бывший слепец. «Как же ты думаешь? спросил царь: – Христос ли тебя исцелил, или боги?» «Многие врачи старались вылечить меня, призывая на помощь эскулапа; но я от них не получил никакой пользы. Но лишь только Пантелеимон призвал имя Христа, я стал видеть. Рассуди же сам, государь, кто исцелил меня». Царь начал убеждать бывшего слепца поклониться богам; но ни увещания, ни угрозы, ни самые мучения не могли принудить его к отречению от Иисуса Христа. Царь осудил его на смертную казнь, по совершении которой, Пантелеимон, выкупив у воинов тело мученика, предал его земле. Очередь дошла до Пантелеимона. Призвав его к себе, царь сказал ему: «что я слышу о тебе, Пантелеимон? говорят, что ты хулишь богов и воздаешь славу какому-то Христу. Я не хочу верить этому и надеюсь, что ты сам обличишь клевету твоих ненавистников, совершив пред всеми жертвоприношение богам нашим». «Совершенная правда то, что сказали тебе обо мне! отвечал бесстрашно Пантелеимон. – Я действительно отрекся от ваших ложных богов и прославил Христа, потому что Он есть истинный Бог». После этого Пантелеимон, в надежде убедить предстоящих в истинности христианства, предложил царю отыскать неизлечимо больного с тем, чтобы жрецы призвали для исцеления своих богов, после чего и он призовет своего Господа; от кого из них исцелится больной – вера того и должна быть истинною. Предложение Пантелеимона было принято: принесли больного. Языческие жрецы напрасно умоляли богов за больного; но Пантелеимон одним призыванием имени Господа Иисуса Христа исцелил больного. Видя такое чудо, многие из присутствовавших уверовали в Господа; напротив того, царь и жрецы еще более ожесточились против Пантелеимона. Максимиан начал принуждать его поклониться богам, грозя ему страшными мучениями за непослушание. Пантелеимон остался не приклонен. Тогда царь велел предать его мучениям: острыми железными орудиями терзали тело его и опаляли потом раны огнем. Затем мучитель приказал бросить Пантелеимона в котел с кипящим оловом; но мученик остался не вредим. Приписывая это волшебству, Максимиан велел привязать ему на шею тяжелый камень и бросить его в море; но святой остался и после этого жив и невредим. Тогда царь приговорил Пантелеимона на съедение зверям. Сам царь и множество народа явились смотреть, как лютые звери будут терзать преступного христианина. Но когда на Пантелеимона выпустили диких зверей, они сделались кроткими и не причинили Пантелеимону никакого вреда; напротив того ласкались к нему и лизали его ноги. Максимиан придумал для мученика новое истязание: он велел привязать его к колесу, усеянному острыми лезвиями. Но хранимый Богом страдалец остался невредим. «Кто научил тебя волшебству?» спрашивал разгневанный Максимиан. «He волшебству, а христианскому благочестию научал меня священник Ермолай», отвечал мученик. Пантелеимон знал, что учитель его Ермолай не побоится умереть за Христа, потому и не считал нужным скрывать его имя. Царь послал самого Пантелеимона за Ермолаем, и святой старец вместе с Ермиппом и Ермократом были преданы казни, как совратители Пантелеимона в христианскую веру. После этого Максимиан, призвавши Пантелеимона и думая обмануть его, сказал ему: «вот ты один не покоряешься моей воле. Учитель твой Ермолай и друзья его поклонились богам и награждены великими почестями. Последуй и ты примеру их». Мученик понял этот грубый обман и сказал царю: «вели призвать их, я бы желал видеть их». «Их нет здесь. – отвечал царь: я послал их в другой город за получением большого богатства». «Ты сказал правду, заметил Пантелеимон. Ты действительно послал их в небесный град, где Господь Бог наградит их несметным богатством». Видя невозможность принудить Пантелеимона к отречению от Христа, Максимиан велел жестоко бить его и потом, казнив мечем, сжечь тело Пантелеимона. Но оно осталось невредимо в огне. Страдания св. мученика происходили в 305 году; христиане похоронили благоговейно тело святого великомученика. Память его издревле особенно чтилась на востоке: церкви, построенные во имя его в Севастии армянской и в Константинополе, относятся к 4 веку. Мощи его принесены были в Царьград; оттуда большая часть их перенесена в Париж в сен-Дени, а глава его будто бы – в Лионе в 802 году. Но паломник Антоний в 1200 году видел главу его в Софии в Царьграде; по свидетельству же Стефана новгородца (1350 г.), в 14 веке мощи его почивали во Влахернской церкви в Царьграде. Часть мощей его находится ныне в Пантелеимоновом афонском монастыре, а часть – в Москве, на Никольской улице, в часовне Паителеимона (Четьи-Минеи. Св. великомуч. Пантелеимон. Изд. Афонского монастыря).

Пр. Анфиса игумения, дочь некоего воина, подвизалась с своими сестрами в странах Мантинейских (в малой Азии), много страдала за иконопочитание (при Копрониме) и скончалась в изгнании в 8 веке (Пролог).

Максим и Иулиания – родители блаж. Николая жили в Новгороде. Они принадлежали к числу почетных и богатых граждан этого города и вели благочестивый образ жизни; при чем Иулиания особенно отличалась благочестием и по кончине своей известна с именем праведницы. Под влиянием такого примера блаж. Николай с юности возлюбил благочестие, усердно ходил в храм Божий, щедро раздавал милостыню бедным и молитву считал особенным утешением для себя. «Из уст его, говорит древнее известие, текла молитва к Богу, как благовонное кадило; он любил чистоту, пост, коленное преклонение. Когда он проводил такую добродетельную жизнь: то люди, в том числе и знатные, стали ублажать и славить его. Блаженный не любил славы человеческой и начал юродствовать: ходил по городу в дырявой одежде, представлялся всем простецом, даже полоумным, а в устах его всегда была молитва к Богу... Господь сказал в евангелии: «кто любит отца или матерь более Мене, тот не достоин Меня; кто не примет креста своего и во след Мене не идет, тот не достоин Меня». Так и сей блаж. Николай Кочанов оставил все для Господа, – села, имение, множество рабов; терпением и мужеством своим перенес много страданий, терпя морозы зимние и нищету. Мученики в одно известное время претерпели страдание, а он во все дни жизни своей терпел муки, переносил насмешки и толчки невежд, молясь за них же».

Еще при своей жизни блаж. Николай прославился даром чудотворений. Один богатый Новгородский посадник пригласил на пир многих именитых новгородских мужей, перед пиром он встретил на улице блаж. Николая и, считая его за угодника Божия, поклонился ему до земли и сказал: «раб Христов! сотвори любовь, приди ко мне вкусить хлеба». Блаженный отвечал: «как Богу угодно, так и будет». Спустя не много времени, блаженный пришел в дом посадника, хозяина тогда не было дома. Слуги начали издеваться над пришельцем, даже осыпали его ударами. Верный раб Христов мужественно переносил обиды, и, изгнанный из боярского дома, стал опять скитаться по улицам. Боярин возвратился домой, собрались и гости. Хозяин приказал слугам подавать вино, мед и всякие напитки, какие были в доме его. Те пошли в погреб зачерпнуть напитки, но с изумлением все бочки нашли пустыми, которые еще недавно были полны. В одно мгновение иссякло все вино, никем не тронутое. Слуги в страхе сказали господину о случившемся. Тот не веря слугам, пошел сам и увидел тоже самое, что говорили слуги. Что делать? Гости созваны, без вина оставаться нельзя. Хозяин поспешил послать на варяжский двор купить вина. Тут он вспомнил о блаж. Николае, спрашивает слуг: «приходил ли сюда юродивый Николай Кочанов? я его звал к себе». Слуги не утаили оскорбления, нанесенного человеку Божию, и рассказали без утайки, как было дело. Обиделся посадник на своих слуг и порешил поправить дело: он тотчас же послал лучших своих слуг искать по всему городу блаж. Николая и смиренно молить прийти к посаднику в дом. «Если где найдете его, зовите его ко мне со всем смирением, чтобы оказал мне грешному свое милосердие», сказал господин слугам. Посланные нашли блаж. Николая и, поклонившись ему до земли, сказали: «раб Христов! слуги нашего господина обидели тебя; прости наше согрешение и сотвори милость нашему господину: посети его дом». Блаженный отвечал: «как Богу угодно, так и будет». Всегда незлобивый, блаженный пошел вместе с слугами к боярину. Тот с радостью встретил Николая на крыльце, поклонился ему до земли, посадил его за стол вместе с вельможами и сказал: «блаженный Николай! прости согрешение слуг моих и благослови внести питие». Блаженный Николай отвечал: «пусть будет так, как хочешь ты». Посадник поклонился блаженному, и пошел с слугами в погреб. Бочки оказались наполненными, как и были прежде. Человек Божий запретил посаднику оглашать о совершившемся чуде и вышел из его дома, чтобы не слышать похвалы от людей.

Одновременно с блаж. Николаем в Новгороде жил еще блаж. Феодор (12 января). Оба юродивые казались всем непримиримыми врагами между собою. Феодор жил на торговой стороне и не дозволял бывать здесь блаж. Николаю, которого обыкновенно прогонял с Волховского моста или по мосту на Софийскую сторону. Равным образом и Николай всегда прогонял Феодора, если последний появлялся на Софийской стороне, где жил блаж. Николай. Но эта вражда двух рабов Божиих была только наглядным уроком для буйной вольницы новгородской, а не вражда двух лиц. Раз вот что было при этой вражде: Николай гнался за Феодором до Волхова, и Феодор, не попав на мост, пошел по воде, как по мосту, а Николай бросил в него попавшийся ему кочан. He однократно и в других случаях Николай прогонял Феодора кочанами, почему и получил наименование Кочанова.

В 1392 году 27 июля блаж. Николай представился и был погребен на избранном им самим еще при жизни месте: в конце кладбища Яковлевского собора, на дороге.

По известию от 1554 года, над гробом блаж. Николая, заложен был каменный храм во имя св. вм. Пантелеимона. Ho по высокому уважению к блаж. Николаю, этот храм скоро стали называть храмом св. Николая чудотворца Кочанова. В 1611 году Шведы при своем нападении на Новгород разрушили, между прочим, и церковь св. Пантелеимона; но в 1617 году она была возобновлена. В 1815 году над мощами блаженного Николая была устроена новая резная позлащенная рака с колоннами и сенью.

Из посмертных чудес блаж. Николая, по древней повести о блаженном, самое замечательное было следующее: живший близ гроба блаж. Николая, посадник Никифор дал в займы своему знакомому Исааку не сколько денег. Никифор хотел взять с него заемное письмо; но ни Исаак, ни сын его не умели писать. Тогда Никифор позвал клирика Иоанна и упросил его написать письмо. Когда пришел срок платежа; Никифор просил Исаака возвратить долг. Но должник в ответ стал браниться. Никифор, взял приставников, отвел Исаака к городским судьям и представил письмо. Исаак, не боясь ни Бога, ни суда Божия, объявил, что он ничего не знает ни о долге, ни о письме. Иоанна тогда не было в городе. Когда он возвратился домой, ему сказали, что он должен отдать долг Никифору по письму, которое написал, и что Исаак не считает себя должником. В скорби о такой беде Иоанн пошел к гробу блаж. Николая и со слезами молился угоднику Божию: «о, блаженный Николай! не дай в обиду уповающего на тебя; ты осенил меня на пути в царствующий град, не лиши и здесь своего покрова». После этой молитвы клирик возвратился в свой дом и лег отдохнуть. В это время явился ему блаж. Николай и сказал: «не скорби, брат, и не бойся, – завтра иди к судьям; Бог оправдает твое рукописание. Исаак сознается пред всеми, что он оболгал тебя». На утро Иоанн отправился к судьям и рассказал, как он писал долговое письмо. Исаак упорно продолжал таить свой грех. Прошло три дня. Люди, узнав о деле, стали укорять Исаака. Наконец Исаак убоялся Бога, пошел на паперть св. ап. Иакова и здесь пред всеми сознался, что он оболгал Иоанна. Так оправдались слова блаж. Николая, и его молитвою защищена невинность! (Пролог. Ист. Карамз. Т. 8. Прим. 587. Слов. ист. о свв. стр. 184–185. Русск. свв. Филарета, Арх. Черн. Жит. свв. Муравьева).

Св. Христодул происходил из селения Балта, Кассандрского округа. Еще в отрочестве он оставил родину и переселился в Фессалоники. Здесь он изучил швейное ремесло и с своими хозяевами не редко ездил на ярмарки в другие города. Однажды, бывши на остров Хиосе, Христодул купил крест величиною около двух пядей, привез домой и отдал живописцу расписать его; а потом снес этот крест в церковь св. Афанасия. Около этого времени принял мусульманство один болгарин. Смотря на отступника, Христодул искренно скорбел сердцем о душевной погибели его и как бы в облегчение его положил в уме своем умереть мученическою смертью. И вот 25 июля, никому не говоря о своем намерении, Христодул написал все свои грехи, потом взял крест и отправился к духовнику; здесь он исповедовал пред духовным отцом все записанные им грехи. На другой день, в праздник св. Пантелеимона, Христодул припомнил еще некоторые грехи и вторично исповедовался у своего духовника. На третий день, рано утром пред заутренею, он пошел в церковь, зажег лампады и остался здесь до окончания литургии.¹¹

После литургии Христодул взял крест и отправился в мастерскую; но в то время, как занимался работою, вдруг услыхал барабанный бой, это была церемония обрезания несчастного отступника болгарина. Христодул тот час оставил работу и с крестом в руках отправился в кофейную, где собрались в большом числе турки, между которыми был и новый мусульманин. Христодул, смело пробиваясь сквозь толпу к болгарину, сказал ему: «брат! что сделалось с тобою? Ведь вот наша вера! Вот и Сам Христос, Который распялся за нас! Зачем ты оставил своего Спасителя и сделался турком?» Но отступник не слушал его. Тогда ревнитель веры подошел ближе к нему и, поднося крест, сказал: «брат! облобызай крест Господа нашего!» Отступник уклонился. Янычары хотели было выгнать Христодула. «Я ничего худого не делаю», сказал он, «я имею дело с братом моим, который намерен отречься от веры своей». И затем без малейшего страха подошел к отступнику и начал убеждать его не принимать исламизма. Озлобленные янычары с яростью бросились на него и осыпали его палочными и сабельными ударами; кровь ручьями полилась с головы и шеи Христодула. Турки связали исповедника и повели с крестом в руках к начальнику янычар, а затем к судье. Свирепые янычары требовали у судьи смерти мученика, иначе угрожали изрубить его самого в самом судилище. Испуганный судья предал Христодула изуверам, чтобы они отвели его к начальнику города. Варвары набросили веревку на шею мученика и привели к начальнику города. Последний упрекал Христодула за его дерзость и требовал от него принятия исламизма; но мученик решительно отказался от предложения. Тогда его повергли на землю и дали 204 жесточайших палочных удара по пятам, так что весь пол покрылся кровью, а потом повели на виселицу. На дороге, встречая христиан, мученик говорил: «простите меня, братия, и Господь простит вас!» Шествие остановилось против ворот церкви св. Мины, где и повесили блаженного страдальца. Турки обнажили тело мученика и на плеча его положили тот крест, с которым он явился пред толпою. Повешенный представлял в продолжение двух дней зрелище крестного восхождения на голгофу Христа Спасителя. Христиане заплатили 600 пиастров убийцам-язычникам за останки мученика и с честью погребли их. Благочестивые очевидцы брали себе частицы веревки и одежды мученика, при болезненных случаях курили ими, и священный дым исцелял верующих от их недугов. Мучение св. Христодула относится к 27 июля 1777 года. (Христ. муч. На Вост. Свящ. Соловьева. Стр. 213–217).

Блаж. Иоасаф происходил из дворянского рода Скрипицыных. Приняв иночество в обители преп. Сергия, Иоасаф с 1529 г. был выбран игуменом этой обители. Великий князь Василий высоко ценил Иоасафа, так что последний в 1530 году принимал от купели наследника престола, Иоанна. Когда вел. князь сделался опасно болен, то пригласил к себе в Москву Иоасафа для прощальной беседы с ним и принял от него иночество. В малолетство Грозного Шуйские заставили митрополита Даниила в 1539 году отречься от московской кафедры, и на его место 6 февраля был избран Иоасаф. Шуйские надеялись найти в новом митрополите верного союзника своим незаконным стремлениям, но ошиблись в расчетах. Иоасаф в своем исповедании веры писал: «твердо держусь истинно христианской веры, переданных нам апостолами и богоносными отцами.... обещаюсь не делать ничего из одного угождения вел. князю или другим князьям, хотя бы грозили мне смертью, принуждая сделать что либо вопреки божественным и священным правилам». Это обещание блаж. Иоасаф выполнил с полною твердостью; он старался всеми разумными мерами положить предел насилиям и грабежам, которые делали Шуйские, но за это не мало терпел обид от них: по наущению их неистовая толпа окружила ночью келью митрополита и стала бросать в нее камни. Митрополит бросился в покои вел. князя, ища там себе защиты: но злодеи ворвались и в княжеские покои. Тогда Иоасаф бежал на Троицкое подворье; враги и здесь не оставили в покое митрополита: они осыпали его бранными словами, разорвали на нем мантию и хотели его умертвить; но Сергие-Троицкий игумен Алексий и князь Димитрий Палицкий, хотя и с большими усилиями, удержали бунтовщиков от убийства. Митрополит был сослан в Кириллов монастырь, а оттуда переведен в Сергиеву-Троицкую Лавру. Живя здесь на покое, Иоасаф занимался исправлением богослужебных книг. Отцы стоглавого собора в 1551 году посылали ему для рассмотрения соборные постановления. В 1555 году 27 июля святитель Иоасаф скончался. Мощи его почивают под спудом в притворе Троицкого Лаврского собора. В Лавре хранится саккос святителя из золотого глазета (Ист. Гос. Росс, Карамз. 7, пр. 312, 328. 331. Описание Сергиевой лавры. Стр. 73, 74. Москва. 1842 г. Месяцеслов Сергиевой Лавры. Москва. 1850 г. стр. 15–16).

Свв. Aпостолов от 70: Прохора, Никанора, Тимона и Пармена диаконов. Св. муч. Евстафия Анкирского. Св. муч. Акакия. Св. муч. Иулиана. Праздненство иконе Смоленской Пресв. Владычицы Одигитрии. Праздненство образу Пресв. Богородицы Гребневские.

(Освящение храма Богородицы в Диакониссовых. Муч. Дросиды. Пр. Павла ксиропотамина. Седмиезерные Смоленские иконы Богоматери, Игрицкие Смоленские иконы Божией Матери. Смоленские иконы Богоматери в Костромском Богоявленском монастыре. Югские иконы Божией Матери. Смоленские иконы Богоматери в Сергиевой Лавре. Шуйские Смоленские иконы Божией Матери. Одигитрии Bopoниной. Смоленские иконы, Богоматери в Выдропуске. Одигитрии Христофоровой).

После сошествия св. Духа на Апостолов в иерусалимской церкви число верующих увеличилось настолько, что сами Апостолы без ущерба своим главным обязанностям, проповедованию слова Божия и богослужению, не могли наблюдать за правильным распределением между ними жизненных потребностей; поэтому установлена была в облегчение апостолам для последнего служения особая должность. Апостолы предложили избрать на эту должность семь человек; община избрала, представила избранных к апостолам, а они, помолясь, возложили на них руки (Деян.6:1–6), т. е. через видимое действие сообщили им благодатную силу и власть для назначенного служения. Эти, избранные общиною и посвященные апостолами, лица получили название диаконов, т. е. служителей, и это название из общего перешло в частное и всегда потом усвоялось лицам, занимающим известную должность в церкви. Из иерусалимской церкви, как матери всех церквей, эта степень перешла в другие церкви. Первоначальною обязанностью диаконов было только заведование церковным имуществом и наблюдение за правильным употреблением его, но затем, мало по малу, в обязанности их вошло наблюдение за порядком в богослужебных собраниях верующих, служение при совершении богослужения, особенно таинств, и даже проповедование слова Божия; диаконы по особым обстоятельствам того времени совершали и крещение, но низведение благодатных даров на новокрещенных им не было предоставлено. Имена первых семи диаконов следующие: Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай. Св. Прохор первоначально был сотрудником апостола Петра в деле проповедования Евангелия, а впоследствии сделался постоянным спутником св. Иоанна Богослова. Вместе с Богословом св. Прохор проповедовал Евангелие в разных странах, и затем разделял заточение на острове Патмосе, где записал боговдохновенные откровения, бывшие Иоанну Богослову; потом Прохор был первым епископом Вифинни, в Никомидии. Наконец, придя в Антиохию для проповедования слова Божия, Прохор скончался мученически, будучи убит язычниками за проповедь Христову. Св. Никанор был убит иудеями вместе с другими 2000 уверовавшими во Христа в тот же самый день, когда был побит камнями и первомученик Стефан. Св. Тимон был епископом в аравийском городе Бостре. Проповедуя учение Христово, он много пострадал от иудеев и еллинов, и, наконец был брошен в раскаленную печь, но вышел из нее невредимым, и вскоре скончался. Св. Пармен ревностно проповедовал слово Божие при апостолах. По одним известиям, кончина св. Пармена была мирная, по другим – он претерпел мученическую смерть.

Св. муч. Евстафий, по службе воин, пострадал около 316 года в Анкире галатийской от игемона Корнелия.– Св. муч. Акакий был мучен в Апамее и Аполлонии, на границах Фригии и Писидии, а около 321 года, при Ликинии, был умерщвлен в Милете Карийском. Мощи св. Акакия положены в Синнаде Фригийской (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки, стр.218).

Св. мученик Иулиан происходил из Далмации и пострадал еще в юных летах при императоре Антонине Пие (138–161). Будучи заключен в темницу за исповедание веры Христовой, Иулиан был томим там голодом и жаждою; через семь дней его вывели из темницы и при громадном стечении народа били по устам и предавали разным истязаниям. Некоторые, видя терпеливое и мужественное перенесение страданий Иулианом, уверовали во Христа. Мученика снова заключили в темницу и убеждали отречься от Христа; но так как св. Иулиан оставался непоколебим, то мучители, повесив его на столбе, били тело мученика, строгали его острым железом и, наконец, отсекли голову секирою. Местом страдания св. Иулиана был город Атин или соседний город Сора, в Италии (Четьи-Минеи).

Смоленская икона Богоматери, называемая Одигитрия (то-есть путеводительница) написана, по преданию, св. евангелистом Лукою. В первый раз предание о написании ее св. Лукою записано у Феодора чтеца (в начале VІ века). Он пишет, что Евдокия прислала из Иерусалима Пульхерии икону Богоматери, написанную апостолом Лукою. Он же приписывает Пульхерии и построение храма Одигитрии. Царица Евдокия была в Иерусалиме в 436–437 году. О написанной евангелистом Лукою иконе Божией Матери говорят в послании к Феофилу иконоборцу (829–842) три восточных патриарха: александрийский, антиохийский и иерусалимский; об этом послании патриархов упоминает император Константин Порфирородный (912–959) в историческом слове о нерукотворном образе Спасителя едесском. Никифор Каллист (кн. ХV гл. 14) пишет, что эта икона, прежде принесения ее в Царьград, находилась в Антиохии. Название Одигитрии – Путеводительницы одни из писателей объясняют тем, что Пресвятая Богородица явилась двум слепым и, когда они были приведены в ее храм, даровала им прозрение. Кодин говорит, что и многие другие слепые, омывая глаза водою от источника ее, получили зрение. Но некоторые думают, что она названа Путеводительницею потому, что сопутствовала императорам в их походах на врагов. И то, и другое мнение могут быть соединены: чудеса со слепыми были причиною благоговения царей к св. иконе. Вошло в обычай износить икону из монастыря, где она находилась, во дворец в великий пост в день великого канона, и здесь она оставалась до светлого понедельника. По взятии Царьграда крестоносцами, венециане перенесли эту икону в монастырь Пантократора. Историки Никифор, Грегорас и Пахимер, говоря о вступлении императора Михаила Палеолога в Константинополь в 1261 году, по изгнании крестоносцев, утверждают, что ему, по его распоряжению, предшествовала икона Богоматери Одигитрии, – та самая, которая написана евангелистом Лукою. Поэтому надо полагать, что икона Одигитрии, которою в 1046 году император Константин Мономах благословил свою дочь, царевну Анну, при выдаче ее за Черниговского князя Всеволода Ярославича, ныне известная под именем Смоленской, есть список с Константинопольского подлинника. Русские путешественники XIV и ХV веков: Стефан Новгородец, дьяк Александр, диаконы Игнатий и Зосима видели икону Одигитрии в монастыре ее в Царьграде, творящую чудеса каждый вторник. По взятии Царьграда турками в 1453 году, этой иконы уже не было в нем. Автор стихов на взятие Царьграда спрашивает: «где святые мощи? Где святые иконы? Где Одигитрия Госпожа и Владычица мира? Говорят, вознеслись на небо». Римляне думают, что эта св. икона находится у них в церкви блаженного Августина в Риме; но как и когда она туда перенесена, этого они не показывают ясно и доказательно.

Сын Всеволода и царевны Анны, Владимир Мономах, перенес благословение своей матери – икону Богоматери Одигитрии в Смоленск и поставил ее в соборном храме Успения Богоматери, заложенном им 3 мая 1101 года. С этого времени эта св. икона называется Смоленскою. В 1237 году, когда полчища Батыя подступили к Смоленску, то граждане, не видя ни откуда помощи, с пламенною мольбою прибегли к Пресвятой Деве, необоримой заступнице беззащитного города. Ночью в кафедральном соборе, где стоит чудотворная Ее икона, пономарь церковный получил от Нее повеление объявить Меркурию, жителю Смоленска: «Меркурий! изыди скоро в броне воинской, ибо тебя зовет Владычица». Меркурий пришел в храм Богоматери, пал пред иконою и услышал голос от иконы: «Угодник мой Меркурий! посылаю тебя оградить дом Мой. Властитель ордынский втайне хочет нынешнею ночь напасть на град Мой со всею своею ратью и с исполином силы своей, чтобы опустошить град; но я умолила Сына и Бога Моего о доме Моем, да не предаст его в работу вражескую. Изыди в сретение врага втайне от народа, святителей и князя, не ведущих о нападении ратных, и силой Христа Бога победишь исполина. Сама Я буду с тобою, помогая рабу Своему. Но там вместе с победою ожидает тебя венец мучений, который прими от Христа».

Co слезами поклонился Меркурий до земли святой иконе Богоматери и, призывая на помощь Божию Матерь, он проник в средину врагов и убил ратного исполина. Мужественно ожидал Меркурий нашествия врагов и отразил их силу, вспомоществуемый свыше молниеносными мужами в присутствии светлой жены, лик Которой объял ужасом врагов. После поражения врагов и Меркурий был поражен в голову и таким образом запечатлел кровью свой подвиг.

В 1395 году Витовт благословил Смоленской иконой Богоматери дочь свою Софию, супругу великого князя Василия Дмитриевича, когда она была в Смоленске для свидания с отцом. Княгиня принесла св. икону из Смоленска в Москву и поставила ее в Благовещенском соборе. Жители столицы с глубоким благоговением относились к святыне.

Но в 1456 году, при Василии Васильевиче Темном жители Смоленска через своего епископа Мисаила упросили великого князя отпустить икону их в Смоленск. Дав согласие возвратить жителям Смоленска св. икону Одигитрии, великий князь приказал снять с нее список для постановления на ее месте. Св. икона была отпущена из Москвы с крестным ходом в сопровождении великого князя, его семейства, бояр, войска и многочисленного народа, проводили св. икону две версты за город. На месте последнего молебствия чудотворной иконе, в 1524 году, построен Новодевичий монастырь, в память возвращения Смоленска под власть русских государей. В этом монастыре в 1525 году поставлена была икона, списанная с Одигитрии, и 28 июля установлено было празднование явлению Смоленской иконы Божией Матери, с крестным ходом, который и доныне совершается в Новодевичий монастырь, в благодарение за возвращение Смоленска от Литвы. В 1812 году икона Одигитрии взята была из Смоленска и препровождена в Ярославль смоленским епископом Фальковским.

В Смоленске находится еще другая Смоленская икона Богоматери, особенно чтимая гражданами. Эта икона написана в 1602 году и первоначально находилась в Днепровской башне городской стены Смоленска. В 1728 г. она была поставлена в деревянной церкви, построенной на башне, а потом в 1800 году в новоустроенной каменной, что над проезжими воротами. Эта Смоленская икона Божией Матери 5 августа 1812 года, при оставлении нашими войсками Смоленска, взята была ими с собою и с тех пор постоянно находилась при русском войске, которое хранило ее в своих рядах, как свою святыню и охрану. Накануне дня достопамятной Бородинской битвы чудотворную икону носили среди воинов для благословения и ободрения их на предстоящий великий подвиг. Каждый раз, после одержания победы над неприятелем, православные воины приносили пред иконою благодарственные молебствия. Когда по благословению и с помощью Всевышнего, земля Русская очищена была от неприятелей, чудотворная Смоленская икона Богоматери, по воле военачальника князя Кутузова, была обратно препровождена в Смоленск. Вместе с иконою препровождены были в Смоленск многие приношения для благоукрашения ее. Святая икона прибыла в Смоленск 5 ноября, и этот день сделался для жителей Смоленска незабвенным праздником, напоминающим собою об изгнании врагов из России помощью и заступлением Божией Матери (Пролог. Дни Богослуж. Дебол. ч, 1. стр. 213–217. Слава Пресв. Владычицы ч. 3. Отд. 1. стр. 85–94).

При возвращении великого князя Димитрия Иоанновича Донского после победы над Мамаем в 1380 году с берегов Дона в Москву, жители города Гребени (теперь этот город не существует) на реке Чири, впадающей в Дон, поднесли славному победителю татар икону Богоматери, прославившуюся у них чудотворениями и получившую наименование Гребневской. Великий князь с верою принял эту икону и, по прибытии в Москву, велел поставить ее в Успенском соборе. В 1471 году великий князь Иоанн Васильевич, во время похода против Новгорода, дал обет построить церковь в честь Успения Богоматери чудотворной иконы ее Гребневской, которую он брал с собою в поход. Поход увенчался успехом, и князь воздвиг в Московском посаде деревянную церковь в честь Успения Богоматери и в этой церкви поставил Гребневский образ Богоматери, украсив его серебром и дорогими каменьями, а на киоте образа велел написать акафист Пресвятой Богородице, в похвалу и благодарность за дарование ему сына Василия. В 1612 году русские дружины, имея у себя Гребневскую икону, отразили поляков на Сретенской улице. Во время пожара в 1687 году церковь Гребневской Богоматери вся объята была пламенем, так что не успели вынести и образа ее; но он чудесно сохранился. В начале ХVІІІ века Гребневская церковь обновлена была из усердия к чудотворному образу Богоматери. Царевна Наталия Алексеевна, сестра Петра Великого, глубоко уважала св. Гребневскую икону и украсила ее на свои средства драгоценными камнями. Церковь Успения Богоматери с чудотворной Гребневской иконою находится в Москве на Лубянке; в эту церковь и в настоящее время не перестают стекаться жители Москвы на поклонение чудотворной иконе (Дни Богослуж. Дебольского. Слава Пресв. Владычицы).

Пр. Павел, в миру Прокопий, был сын миролюбивого и богобоязненного греческого императора Михаила Куропалата (811–813). Прокопий еще был младенцем, как отец его добровольно отказался от царского престола и поступил в один из константинопольских монастырей. Праздный престол Греческой империи был занят Львом армянином. Опасаясь, чтобы Прокопий впоследствии не отнял престола, Лев решился оскопить его. Варварский был поступок со стороны императора! Прокопий перенес мучение терпеливо и безропотно. Однако, как царский сын, Прокопий получил блестящее воспитание и образование. При необыкновенных природных дарованиях, соединенных с прилежанием и трудами, он основательно изучил как духовные, так и светские науки своего времени. Роскошь и изнеженность, какую Прокопий видел при дворе, поселила в нем желание оставить мир и удалиться в пустыню. К этому побуждало его и то обстоятельство, что имя Прокопия было на устах всех: один хвалил его любовь и приветливость, другой – смирение, тот – мудрость, воздержание и целомудрие, а иной – милосердие, презрение мирской славы и пр. Одним словом кроме похвал Прокопий в свете ничего не слышал: дань с одной стороны конечно справедливая, но с другой – опасная. Чтобы не увлечься превозношением, Прокопий переменил богатую одежду на разодранную и старую, принял вид нищего и тайно от всех поспешил на Афонскую гору. Там прежде всего обозрел он обители, всмотрелся в образ подвижнической жизни, и, чувствуя не выразимое спокойствие духа в кругу спасавшихся иноков, поступил в обитель Ксиропотам (ксиропотам по-русски: сухой поток), которая основана была царицею Пульхериею и не задолго пред тем опустошена набегами пиратов. Прокопий сначала построил себе в разоренной обители небольшую келью и поселился в ней для молитвенных подвигов. По соседству с ним жил благочестивый пустынник Косма, с которым Прокопий скоро сблизился и принял от него ангельский образ с именем Павла. С принятием пострижения Павел усилил подвиги, так что постелью для него была земля, а возглавием – камень. Слава о высокой его жизни пронеслась по всей св. горе.

Господу благоугодно было восстановить из развалин ту обитель, в которой подвизался смиренный Его раб, и предоставить Павлу славу и честь ее возобновления: император Роман по чувству родственной любви к Павлу, как скоро вступил на престол, тотчас сделал повсеместное о нем разыскание. Посланные для этой цели нашли преподобного на святой горе и едва упросили его идти в Константинополь для свидания с державным сродником и со всеми близкими его сердцу. Встреча преподобного в Константинополе была достойна подвижнической его славы и царственного происхождения; весь город принял его как ангела, торжественно и с необычайною радостью. He смотря на то, что смиренный Павел явился среди придворного блеска и великолепия как нищий, в разодранной рясе и с крестом, вельможи с почтительным видом и уважением припадали к нему и желали принять его благословение. Так изумительна сила добродетели, не смотря на внешнее ее смирение и простоту! Между тем император Роман находился в тяжкой болезни: Павел, видя это, и тронувшись страдальческим его положением, возложил на него свои руки, и больной выздоровел. Это чудо еще более прославило преподобного. Признательный царь, в продолжение пребывания его в Константинополе, оказывал ему постоянное благоволение и родственную приязнь, давая ему полную свободу вести себя при дворе согласно аскетическим правилам и обетам отшельнической жизни. Чтобы чаще пользоваться сладкими беседами Павла, император поручил ему воспитание и образование собственных своих детей. Таким образом время текло. Роман был во всех отношениях доволен Павлом. Но Павел, с своей стороны, начинал грустить по оставленной им пустыне. Он решился просить у императора увольнения на святую гору Афонскую. Кратко, но трогательно выразил пред ним Павел душевные свои чувства: «Государь, говорил он, как рыба без воды, так и инок без условий келейной жизни и пустынного безмолвия жить не может; он мертв для Бога и безжизнен для того чтоб в точности исполнять свой долг и обязательства в отношении к Богу. Мир – не иноческая стихия! Поэтому позволь мне удалиться в мою пустыню, где беседа с Богом составляет высшее благо моей души». Грустно было императору расстаться с преподобным, к которому питал он самое глубокое уважение и родственную любовь: но Роман не решился удерживать его при себе, против собственной его воли и желания. Император сказал только: «не хотелось бы мне, святой отец, разлучаться с тобою, доколе я жив, потому что ты много доставил мне утешения и был руководителем в путях спасения; но насильно удерживать тебя не смею. Прошу только об одном: возьми, сколько угодно, моих сокровищ, и расточи их бедным, в поминовение души моей». – «Государь, отвечал на это Павел, не нуждаюсь я в твоих сокровищах и не могу раздавать их: есть множество нищих и здесь, – призирай их сам. Впрочем, если желаешь оставить вечную по себе память, возобнови на святой горе монастырь, основанный царицею Пульхериею и ныне пиратами превращенный в развалины». Предложение преподобного было принято с удовольствием и радостью. Император из собственных сокровищ отпустил суммы на возобновление монастыря, поручил это дело своим поверенным, и Ксиропотам с тех пор – в достойной царственного ктиторства красоте и великолепии. He довольствуясь этим, Роман, для освящения храма в новой обители, назначил сына своего Феофила, занимавшего тогда кафедру константинопольской церкви. И этого мало: в изъявление особенного своего благоволения и внимательности к святому Павлу, царь при отбытии его из Константинополя ввел его в свою сокровищницу и предложил ему, в напутствие, бесценный и божественный дар значительного размера, часть животворящего древа Креста Господня. Сам император в своей грамоте, данной на имя святого Павла, говорит об этом так: «с некоторыми из вельмож моих, вошедши в мою царскую сокровищницу, я, между частицами древа животворящего Креста, нашел более других значительную, достойную удивления, особенно тем, что на ней и до ныне виден незабвенный памятник Владычней страсти – отверстие, где была пригвождена божественная плоть Господа моего, в очищение грехов наших, и где струилась пресвятая Его кровь. Длина этой частицы на локоть слишком, толщины же в один перст; весу в ней сто драхм. Это святое сокровище, это страшное знамение небесного Царя, долженствующее явиться на небе пред пришествием Сына человеческого на суд живых и мертвых, это божественное орудие спасения нашего я с любовью пожертвовал преподобнейшему Павлу Ксиропотамскому, в неотъемлемую собственность обители, на мое царское иждивение возобновляющейся, – пожертвовал до того времени, когда придет Господь. Требую, чтоб этот дар отпущен был с церковными и военными почестями; а положат его пусть во святом алтаре, в освящение и утверждение царской нашей обители».

Получив честное древо, блаженный Павел благополучно прибыл на святую гору и, по возобновлении обители и освящении соборного храма, честное древо, согласно царскому повелению, положил в алтаре, на святом престоле. Скоро собрались к Павлу иноки, желавшие под его мудрым и опытным руководством проходить крестный путь жизни. Иноков собралось так много, что преподобный стал тяготиться многолюдством. Поручив правление обители одному из благочестивых братий, он удалился к подножию Афона, где и посвятил себя совершенному безмолвию и строгому уединению. Искренно преданные Павлу, питая чувство детской привязанности к нему и нуждаясь в личном его руководстве на жизненном пути, и там нашли и поселились с ним вместе. Когда собралось около преподобного до 60 человек, он обратился к константинопольскому двору с просьбою пособия на основание новой обители, в чем ему и не было отказано. Эта обитель была посвящена святому великомученику и победоносцу Георгию и, от имени своего основателя, доныне носит название Святопавловской. Первым ее настоятелем был сам преподобный Павел, – впрочем недолго: вскоре, по основании ее, наступил день и час блаженной его кончины, которая заблаговременно была открыта ему от Бога. За два дня до кончины, Павел созвал к себе братию Ксиропотамской и новой своей обители и в слух всех произнес: «дети! еще два дня, – и меня не будет между вами. Вы знаете и видели, как я жил в этом святом месте; как от юности своей хранил заповеди отцов моих: умоляю и вас твердо хранить их, возлюбленные! В юности моей, когда усиливалась ересь иконоборства, я так ратовал противу нее, защищая православие, что из любви ко Христу готов был пролить кровь мою до последней капли. Обличение и уничтожение этой богоненавистной ереси, на основании преданий и свидетельств святых отцов, которые я излагал и письменно и устно, стоили мне многих палочных побоев. Говорю об этом не по тщеславию, а для того, чтоб и вы переносили великодушно всякое искушение и скорбь, в чаянии за то райских венцов от Бога». Горький плач и слезы братии заглушали предсмертные слова Павла. – «Отче, говорили ему братия, не оставляй нас в сиротстве, и не лишай духовных твоих наставлений; видя дивные твои подвиги, мы полагали, что ты еще долго не умрешь, а между тем ты отходишь от нас, – утешение наше, отец наш и наставник!» Тронутый слезами и плачем братии, заплакал и сам умирающий и сквозь слезы продолжал: «перестаньте, братие, плакать! – не смущайте своим плачем моего сердца. Что делать! – настало время, которого постоянно желала душа моя и страшилась плоть моя». При этих словах он встал, надел на себя мантию и, довольно помолившись, приобщился пречистых Таин. Вдруг лицо его просияло каким-то необыкновенным светом, так что окружавшая его братия, быв поражена такою славою своего наставника, приклонилась ниц. Вслед затем он сел и, проговорив всегдашнюю свою молитву: «упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, – Троице Святая, слава Тебе!» – обратился к братии и сказал: «более всего, чада мои и братия, любите друг друга, молитесь, смиряйтесь и имейте послушание: монах, чуждый этих сердечных качеств и свойств ангельского образа, не достоин называться монахом, – он не лучше мирянина». На вопрос одного брата: «как приобрести слезы умиления?» – святой сказал: «имей всегда в уме твоем страшный суд и грехи твои, – тогда нехотя потекут у тебя слезы». Наконец преподобный склонился на смертный одр и, скрестивши на груди руки, возвел молитвенные очи на небо, вздохнул – и душа его тихо и мирно отошла к Богу. Это было июля 28 дня 820 года. (Афонск. патер. ч. 1 стр. 53–61).

Седмиезерная Смоленская икона Богоматери явилась в 17 веке. В настоящее время она находится в Седмиезерной пустыне, в 17 верстах от Казани. Сн. 26 июня.

Недалеко от Костромы, – в селе Савицком, жил боярский сын Емелиан Исаев Севрюг. Лишившись зрения, он более пяти лет безуспешно искал себе помощи у врачей. В 1624 г. крестьяне Емелиана, пася овец и лошадей его в пустыне, называемой Игрица, при реке Песочне, пришли к совсем ветхой, готовой уже разрушиться церкви. Вошедши в церковь, пастухи увидели на престоле образ Богоматери, держащей на руках Предвечнаго Младенца. Икона эта казалась им только что написанною, и удивленные этим пастухи пошли к своему господину и рассказали о виденном. Емелиан вместе с своим духовным отцом, священником Троицкого собора Феодором, и своими родственниками, отправились в ветхий храм и отслужили здесь молебен с водоосвящением пред иконою Божией Матери. Когда священник покропил святою водою слепого Емелиана, последний тотчас прозрел. Это чудо прославило св. икону, и на месте явления ее в 1624 году был основан Песоченский монастырь. Чудотворную Игрицкую икону ежегодно носят в Кострому. Во вторник на 9 неделе после Пасхи, духовенство в сопровождении множества граждан, отправляется в Песоченский монастырь, где служат всенощную. На другой день, отслужив рано литургию, духовенство и народ возвращается в Кострому с чудотворною иконою Богоматери, совершая обратное шествие спешно, чтобы поспеть в город к поздней литургии. Икону несут одни священники. В часовнях двух деревень, лежащих на дороге, поют молебны. Когда шествие приближается к городу, в соборе начинается звон. При переправе через Волгу звонят в прибрежных приходах. Весь почти город выходит встречать св. икону (Дни богосл. Дебольского. Слава Пр. Владычицы).

В 1616 г. живший в обители Богоматери, в пределах Пскова, старец схимонах Дорофей решился оставить обитель и возвратиться на свою родину – в село Никульское, близ города Мологи. Придя однажды к утреннему пению, старец стал молиться пред Печерскою иконою Богоматери, чтобы Она благословила его путь на родину. Вдруг послышался от иконы голос, который повелевал старцу взять с собою образ Богоматери Одигитрии, и указывал место, где находится эта икона. Старец немедленно после утрени пошел на указанное место и действительно увидел образ Богоматери Одигитрии.

О всем случившемся Дорофей сообщил настоятелю. Настоятель усомнился в словах старца и не отпустил его. Но ночью Богоматерь явилась во сне настоятелю и, смотря на него с гневом, сказала: «зачем ты препятствуешь старцу Дорофею идти с Моим образом на родину? Этим упорством ты противишься Моей воле». После этого сна настоятель немедленно благословил старца Дорофея идти на родину. Старец отправился в путь, достиг уже Мологского стана и реки Юги и в семи верстах от села Никульского поставил икону на дерево, а сам лег отдохнуть. После отдыха он снова думал продолжать путь, подошел к дереву, чтобы снять с него икону, но никак не мог сдвинуть ее с места. Это удивило старца, но голос от иконы разрешил его недоумение: «зачем ты, говорил голос, напрасно стараешься снять образ Мой? Я желаю, чтобы здесь, где ты теперь находишься, сооружена была обитель для иноков: в ней и да пребудет образ Мой навсегда и с ним – Моя благодать и сила». Дорофей построил себе на этом месте келью, поставил в ней икону и начал подвизаться. Икона вскоре прославилась чудотворениями, и многие больные получили от нее исцеление. По смерти старца, в 1623 году, священники села Никульскаго решились взять из пустыни икону Богоматери и перенести в свою церковь. Икона была перенесена; но на другой день она найдена в кельи старца на прежнем месте. Священники вторично взяли икону и поставили в церкви; но случилось тоже самое. Тогда священники, уверившись в том, что их намерение не угодно Богоматери, оставили икону в пустыне. Чудеса от иконы умножились.

О всем этом было сообщено митрополиту ростовскому, Варлааму, а через него донесено патриарху. Патриарх Филарет, с согласия царя Михаила Феодоровича, отправил митрополиту грамоту с дозволением построить монастырь и церковь на месте пребывания чудотворного образа Богоматери. Через несколько времени сооружена была деревянная церковь во имя Успения Богоматери и кельи для монашествующих. Таким образом положено было основание обители, получившей свое название от старца Дорофея и реки Юги – Югская Дорофеева пустынь (Дни богосл. Дебольского. Слава Пресв. Владычицы).

Сия икона находится в церкви Божией Матери Одигитрии по левую сторону царских врат (в Сергиевой лавре). О ней в рукописном описании Лавры, составленном в 1771 г., приводится показание старожилов, отобранное в 1746 г., из которого видно, что в 1730 г. образ сей стоял в то время на стене палаты и представился в сонном видении псаломщику, имевшему иссохшие и пригнутые к спине руки. После сего видения псаломщик получил исцеление и по важности события был представлен Императрице Анне Иоанновне, в Измайловском дворце, и свидетельствован врачами. Икона сия иссечена из камня, мерою в четверть, украшена алмазною короною и жемчужною ризою (Истор. опис. Серг. Лавры 1842 г. стр. 26).

О Шуйской Смоленской иконе Богоматери см. 11 июля.

Икона Богоматери Одигитрии Ворониной находится в Воронинской Успенской Богородицкой пустыне, в Череповском уезде. На месте сей пустыни в 1524 г. явилась икона Смоленская, и монах Ворона основал пустынь, которая и наименована Ворониной (Истор. Росс. Иер. ч. 3, стр. 612).

В Новгородской губернии, в селе Выдропуске, есть храм во имя великомуч. Георгия победоносца. У царских врат этого храма стояла икона Одигитрии Богоматери, считавшаяся чудотворною. Когда вел. князь Иоанн Васильевич возвращался с своими войсками из Новгорода после его покорения, один из его воинов, боярский сын, уроженец города Мурома, проходя мимо села Выдропуска, вошел в церковь и взял с собою икону Богоматери, стоявшую у царских врат; принес ее в свою Муромскую отчину и поставил в своем селе, в храме св. Николая. Часто преклонял колена пред этою иконою боярский сын. Однажды он сказал священнику: «отпой молебен полонянке» т. е. плененной иконе Богоматери. Священник охотно согласился на то. Во время молебна, когда священник прочел последние слова евангелия: «пребысть же Мариам с нею яко три месяцы и возвратися в дом свой», вдруг в храме сделалось колебание, послышался сильный гром; верх храма раскрылся; образ Богоматери невидимою силою поднялся с своего места и исшел из церкви через расступившийся верх. Все свидетели этого дивного явления от страха пали на землю и долго лежали, как полумертвые.

Икона эта, дивно скрывшаяся из храма св. Николая, явилась опять в селе Выдропуске в церкви великомуч. Георгия. После разорения при этом храме не было священника и не совершалась служба. Жил только близ храма пономарь, имевший благочестивый обычай кадить иконы, оставшиеся после разорения. Когда пономарь вошел в храм и стал кадить иконы, то увидал на престоле икону Богоматери, которая, как ему известно было, похищена воином – боярином. Пономарь рассказал о дивном явлении иконы жителям села, и все мужи и жены, юные и старцы собрались в церковь видеть чудотворную икону и проливали пред нею теплые слезы умиления. Между тем после чудесного отшествия иконы из храма св. Николая, раскаяние стало мучить боярина – воина. Он всюду ее искал и не нашел; стал плакать и говорил: «увы мне, я тяжко согрешил, когда назвал пленницею свободную и освободившую рождеством своего Сына весь мир от тяжких уз рабства греху». И для покаяния он решился сложить с себя воинский чин, смиренно идти в Выдропуск, где взял икону, и там покаяться в своем грехе. Боярин оделся в убогие одежды и пошел в путь пешком, в сопровождении одного верного своего слуги. В посте, в молитвах и слезах совершил он путешествие до Выдропуска. Вошедши в храм, муромец увидел там образ Богоматери, прежде плененный им, пал на колена и со слезами взывал: «о Пресв. Владычица, Богородице! не отврати лица Твоего от меня, неключимого раба Твоего. По великим грехам своим я не достоин войти в храм сей и воззреть на образ Твой; но, уповая на милость благоутробия Твоего, молю, помилуй меня. Как не попалил меня огнь, как не поглотила меня земля, как не оледенел язык мой, когда я назвал Тебя пленницею, как не иссохли руки, когда я дерзнул похитить образ Твой?» Три дня и три ночи неисходно был муромец в храме и в это время не принимал пищи и только плакал. Трехдневный пост и душевная скорбь совсем обессилили боярина, так что он стал падать без чувств. Бывшие тут повелели отслужить литургию. Она облегчила скорбь боярина; он вкусил просфоры, принял пищи и укрепился. Тогда стали его спрашивать, откуда он, зачем пришел и что за причина его тяжкой скорби. Муромец все рассказал и стал в свою очередь спрашивать, как явилась икона Богоматери в храме великомуч. Георгия. Ему рассказали обстоятельства явления. И он сам и весь народ утешились заступлением Богоматери.

В настоящее время чудотворная икона Богоматери находится в городе Торжке (Тверск. Губ.), а в Выдропуске точный список с нее (Слава Пресв. Владычицы, ч. 3 отд. 1. Стр. 101–106)

У преподобного Христофора, ученика и постриженника преподобного Лонгина, начальника Коряжемского монастыря, была икона Божией Матери Одигитрии. В 1555 году нашедши уединенное место в верховье речки малой Коряжемки, Вологодской епархии, в Сальвычегодском уезде, он построил здесь церковь в честь Одигитрии и основал обитель. От сей иконы происходили многие исцеления молящимся. Вскоре обитель сия прославилась примерным житием подвижников и открывшимся близ оной (в 150 саж.) целебным источником из камня, от воды которого и царица Анастасия, супруга царя Иоанна Васильевича, получила облегчение от болезни. После удаления отсюда в 1572 г. преподобного Христофора, обитель расстроилась и опустела. Храмовая икона Одигитрии перенесена в Коряжемский монастырь, где в Николаевской церкви она и стояла 12 лет. В 1582 г. коряжемским игуменом Иовом на прежнем пустынном месте построена новая деревянная церковь во имя сей иконы, которая через два года и была туда перенесена и поставлена. В 1763 г. вместо деревянной была построена каменная теплая церковь во имя иконы Одигитрии, и в ней поставлена чудотворная икона Христофорова. He смотря на то, что сей монастырь обращен в приходскую церковь, туда доныне ежегодно стекается много богомольцев 28 июля, на праздник Богородичные иконы Одигитрии, и сентября 8 на день Рождества Пресв. Богородицы (Ист. Росс. Иер. Ч. 6. Стр. 606–608).

Св. муч. Каллиника. Св. Муч. Феодотии и трех чад ее. Св. муч. Серафимы девицы. Пр. отца нашего Михаила.

(Муч. Маманта. Муч. Василиска старца. Константина патриарха Константинопольского. Мучч. отца и матери и двоих детей. Мучч. Вениамина и Вирия. Память благоверного царя Феодосия нового. Преставление пр. Романа Киржачского. Преставление пр. Константина Косинского. Св. муч. Eвстафия Мцхетского. Повесть о пренесении образа святителя Николая).

Св. Каллиник родился в Киликии и был воспитан родителями в христианском благочестии. Как истинный ревнитель веры Христовой, он, пришедши в возраст, начал обходить города и селения с проповедью слова Божия и многих обращал к истине. В Галатийском городе Анкире язычники схватили проповедника и представили городскому начальнику, как развратителя народа и проповедника воспрещенного закона. По приказанию градоначальника, святого проповедника били жилами и строгали железными гребнями; наконец, мучитель, видя твердость св. Каллиника, заставил обуть его в железные сапоги с острыми гвоздями и отправил из Анкиры в Ганры. Воины ехали на конях и гнали пред собою св. мученика ударами плетей. На дороге воинов стала мучить жажда, и св. Каллиник молитвою извел из камня воду. Это расположило в пользу мученика воинов, и они, прибывши в Ганры, хотели освободить его, но, страшась наказания, предали начальнику. Св. Каллиник был брошен в разженную печь и там скончался, но тело его не было повреждено пламенем. В котором году претерпел страдания св. Каллиник – неизвестно. Память его совершалась в Константинополе близ Иустиниана Гефира, то есть близ Иустинианова моста, на реке Варвизе и близ Петрия. Один из храмов его восстановлен Василием Македонянином (Четьи-Минеи).

Св. Феодотия пострадала в Вифинии при Диоклитиане (284–305). Первоначально она жила в Никее, но за тем, после смерти мужа, Феодотия с своими тремя малолетними детьми переселилась в Македонию в свое имение. Жизнь св. вдовы проходила в благочестивых подвигах любви христианской: она употребляла имущество на пособие страждущим и на погребение умерших. Язычники схватили св. Феодотию и обвинили в исповедании веры Христовой. Святую заключили в темницу, но так как она была еще молода и красива, то царедворец Левкадий решился сделать ее своею женою. Он освободил Феодотию из темницы и взял к себе. Но св. вдова отказалась от супружества с язычником и была отослана в Никею к проконсулу Вифинскому. Мучитель велел бросить мать вместе с ее детьми в разженную печь, где они и скончались. Император Иустиниан создал храм во имя мученицы Феодотии (Четьи-Минеи в житии св. муч. Анастасии 22 дек.).

Св. Серафима происходила из Антиохии, но жила в Риме, в доме одной знатной женщины, по имени Савины. Во время воздвигнутого на христиан гонения при императоре Адриане (117–138) Серафима была схвачена язычниками и уличена в исповедании христианской веры. Хотя Савина и старалась освободить девушку, но безуспешно. Мучитель сначала предал Серафиму на поругание; но, при приближении нечестивых, сделалось землетрясение, и они упали на землю в расслаблении, как мертвые. Мучитель объяснил это чудесное событие волшебством святой девицы и велел мучить ее. Святую Серафиму опаляли огнем, били палками и наконец усекли мечем (Четьи-Минеи).

Преп. Роман был ученик пр. Сергия Чудотворца и строитель Введенского монастыря, «иже в Киржаче» (в Покровском уезде, Владимирск. губ.). Во время нестроений в своей пустыне пр. Сергий вместе с Романом удалился из обители с целью отыскать другое место для уединенных подвигов. Оба подвижника поселились в ските сельца Киржача и пробыли здесь несколько лет. Когда водворился порядок в обители пр. Сергия, преподобный возвратился в свою обитель и поручил Роману оканчивать устроение новой пустынной обители. Блаженный Роман устроил обитель и был примером подвижнической жизни для собравшихся иноков. После суровых подвигов иноческой жизни он мирно предал душу свою Богу, 29 июля 1392 г. Основанный Романом монастырь – ныне приходской храм заштатного города Киржача. Мощи его в сем храме под спудом (Истор. Росс. Иер. ч. 4, стр. 382–383. Русск. свв. Филарета, Арх. Черн.)

Преподобный Константин с своим сподвижником Косьмою начало иноческой жизни положил у преподобного Варлаама Хутынского и под руководством этого великого угодника Божия достиг высоких подвигов совершенства. После смерти своего наставника, по влечению к безмолвной жизни, Константин с Косьмою удалился из Хутынской обители в пределы города Старой Русы и там, в трех верстах от этого города, по изволению Божию, избрал местом своих духовных подвигов Косинский полуостров, омываемый двумя речками – Полистью и Снежною (Эти две речки образуют косу, отсюда и полуостров называется Косинским).

Здесь они поставили себе первоначально одинокую небольшую келью и подвизались в безмолвии. Жизнь их, исполненная великих христианских подвигов, привлекла к ним взоры людей благочестивых, и многие ревнители, ища душевного спасения, поселились около этих двух подвижников. Так возникла св. обитель, в которой около 1220 года трудами пр. Константина была построена и освящена небольшая каменная церковь во имя святителя и чудотворца Николая, существующая доныне. Преподобный Константин принял игуменство над собравшейся братиею и, как достойный ученик великого учителя, служил примером для ней в исполнении монашеских обетов и христианских обязанностей. После многолетних подвигов, преподобный Константин скончался 29 июля 1240 года. В рукописных святцах сказано: «преподобный Константин, ученик Варлаама Хутынского, игумен монастыря, иже за Русою, преставися июля в 29 день». В этих же святцах преподобный Константин показан чудотворцем. Сподвижник преп. Константина, преподобный Косьма, подражая примеру святого игумена, после кончины его, много потрудившись для спасения своей души и на пользу ближних, мирно скончался в той же Косинской обители (в 13 в.)

Мощи преподобного Константина и сподвижника его Косьмы почивают под спудом, в бывшем Косином, ныне упраздненном Николаевском монастыре. В 1876 году, по благословению преосвященного Никодима, епископа Старорусского, вместо ветхой деревянной гробницы, усердием благотворителей устроена над ними новая металлическая рака. Местная память преподобных Константина и Косьмы совершается 29 июля, в день блаженной кончины преподобного Константина (Истор. Росс. Иер. ч. 4. Стр. 786–787. Русск. свв. Филарета, Арх. Черн.).

Св. Евстафий, называвшийся первоначально Бгробандав, происходил от языческого жреца-мага. Отец старался и Евстафия сделать магом, но Евстафий ни под каким видом не желал этого. Еще в Ганракиле (город, к которому принадлежало село Арбукети, где жил Евстафий) было много христиан, которые имели там епископа и иереев, и Евстафий постепенно убеждался, что вера христианская превосходит во всем нечестие Персов. Имея уже тридцать лет от роду, Бгробандав прибыл из Арбукети в город Мцхет, где и поселился, добывая трудами своих рук себе пропитание. Благочестивая жизнь Мцхетских христиан еще более обратила внимание Бгробандава на христианскую религию. Он начал знакомиться с вероисповеданием христиан и, полюбив христианскую веру, принял святое крещение с именем Евстафия. Как христианин, Евстафий вступил в брак тоже с христианкою, и его семейная жизнь украшалась истинно христианским благочестием.

Жившие в Мцхете персы не знали об обращении Евстафия в христианство и считали его за человека, принадлежащего к их вере, и, однажды собравшись на праздник очищения, прислали к Евстафию спросить: почему он не участвует вместе с ними на празднике, пренебрегая тем самым их закон. Конечно, Евстафий мог бы найти ту или другую благовидную отговорку и чрез это оградить себя от ненависти нечестивых; но не таков был блаженный. Проникнутый чувством глубокой преданности к христианству, вполне убежденный в божественности этой религии, Евстафий неустрашимо сказал посланным к нему персам: «праздник ваш праздник тьмы, и вы, как исполнители этого праздника, так же темны и не понимаете ничего; я принял печать Господа нашего Иисуса Христа и исполняю теперь Его праздник, праздник, установленный Им. Я запечатлен печатью Христовою и избавлен уже от той темноты, в какую ввержены вы». Как ни не приятно было персам слышать такие слова от Евстафия, однако они пока оставили его в покое; но, когда кончился праздник, нечестивые так донесли начальнику Мцхета: «в этом городе живет человек нашей веры, который не почтил с нами нашего праздника и далее осмеливался и осмеливается поносить нашу веру и этим хочет устрашить нас, говоря, что он христианин. Просим тебя, призови его к себе и расспроси его обо всем и суди его по данной тебе одному власти над этим городом». В виду такого заявления начальник немедленно отправил к Евстафию посланного с приказанием явиться к нему. Это приказание первоначально смутило Евстафия, у него мелькнула было мысль скрыться, по вскоре он одумался и сказал: «прежние друзья мои сделались мне врагами. Убоюсь ли людей? дойду, стану пред лицом властелина и исповедую пред ним Христа, ибо знаю слова моего Господа, Который говорит в Евангелии: «всякого, кто исповедует Меня пред человеком, и Я исповедую пред Отцем Моим небесным, а кто отвергнется Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим небесным» (Мф.10:32–33). Сказав это Евстафий бодро отправился к начальнику и неустрашимо объявил себя пред ним христианином.

Из разговора с Евстафием комендант убедился, что никакие пытки не могут отвратить его от Христа, почему и послал Его в город Тифлис к Арванд-Губнабу, сатрапу карталинскому, который один во всей Грузии имел власть миловать и казнить. Вместе с ним он отправил и других христиан, обращенных из персов. Пред лицом сатрапа все христиане мужественно объявили о своем вероисповедании. Нечестивец приказал немилосердно бить их по лицу, затем, выведши на двор, обрить им головы, бить железными прутьями по спине, просверлить ноздри и бросить в темницу, объявивши мученикам, что в случае их отречения от Христа им будет дарована свобода, и они будут награждены; если же станут упорствовать, то горькою смертью погибнут в темнице. Двое христиан устрашились угрозы сатрапа, отреклись от Христа, были освобождены, хотя и не получили обещанных сатрапом наград и почестей. Но св. Евстафий и прочие исповедники Христовы остались непоколебимы. Около шести месяцев томились узники в темнице в цепях. Но вот шах персидский приказал Арванду-Губнабу вернуться в Персию. Вся Грузинская знать явилась проститься с вельможею. Католикос Самуил II (581–587) и другие важные лица воспользовались удобной минутой и стали просить Арванда-Губнаба освободить заключенных Мцхетских христиан. Их просьба умилостивила сатрапа, и, по его приказанию, исповедники Христовы были освобождены.

Прошло три года, и сатрапом Грузии был назначен Бежан Бузмил, человек суровый и жестокого нрава. Тогда Мцхетские персы снова донесли этому новому начальнику об св. Евстафии, а вместе с тем и о другом христианине, Стефане. Сатрап приказал привести их к себе. Св. Евстафий, прощаясь с своей семьей, говорил: «прощаюсь я с вами навсегда, ибо не увидите меня более здесь; не отвергнусь я Христа Бога моего; не отпустят меня более живым, и смерть моя должна последовать в Тифлисе, отсекут мою голову, тело же мое, по Божией воле, будет принесено сюда в Мцхет и предано земле». С плачем и рыданием провожали будущих мучеников их родственники и домашние. Когда перешли реку и стали на площадке против храма Св. Креста Мцхетского, св. Евстафий поднял руки свои к небу и сказал: «Господи, Господи, если удостоишь меня умереть ради святейшего Твоего имени, то не попусти, чтобы тело мое съедено было псами и истерзано птицами небесными, но повели, Владыко мой, чтобы тело мое принесено было сюда – в Мцхет и предано земле, где принял я святое крещение». Простившись окончательно со всеми, св. Евстафий и Стефан продолжали дальнейший путь в Тифлис в сопровождении только воинов. Когда исповедников представили к сатрапу, то Стефан тотчас же был освобожден, так как присутствовавшие здесь Сирийские вельможи и засвидетельствовали пред сатрапом, что он не принадлежал к вере персов, а рожден в христианстве. Остался один Евстафий. «Кто ты такой и в какой вере спасаешься?» спросил сатрап. «Я христианин», мужественно ответил Евстафий. Бузмил, чтобы поколебать решимость Евстафия, указывал ему на сиротство его жены и детей; но затем, видя невозможность подействовать убеждением на святого, приказал отсечь ему голову и тайно бросить за город на съедение зверям и птицам, дабы христиане, узнавши, не воздали его телу почести. Когда наступило время исполнения приговора, то святой с такою молитвою обратился к Богу: «Господи Боже Вседержителю! Ты услышал молитву прежде бывших мучеников, которые ради имени Твоего ввержены были во время страшного холода в озеро и умерли в исповедании Твоем; Ты услышал молитву мучеников, сожженных огнем, растерзанных и съеденных зверями, наследовавших обещанные Тобою вечные блага!.. Удостой и меня, Господи, быть участником их небесной радости, удостоивший меня ради Всесвятейшего Твоего имени в последнее время быть также мучеником и исповедником! Ты знаешь, Владыко Господи Боже мой, Иисусе Христе, что Всесвятейшему Твоему имени не предпочел я ни отца, ни мать, ни братьев, ни семейство, ни родных и близких; Тебя только Одного Господа моего возлюбил всем сердцем и всею душою моею и ради имени Твоего полагаю голову мою. Владыко мой, прошу еще и молю Твою благость, чтобы тело мое не оставалось здесь в Тифлисе, но чтобы предано было оно во святом граде Мцхете, где ты открылся Мне, да источают по Твоей милости кости мои благодатные исцеления всем притекающим к ним, во славу Всесвятейшего Твоего имени!» Кончив молитву, святой обратился к воинам, чтобы они исполнили над ним приговор. Воины было колебались, но страх наказания поборол их робость, и голова святого была отсечена в 589 г. 29 июля. Когда наступила ночь, то тело святого было брошено за город, но христиане тайно взяли св. тело и переправили в Мцхет. Католикос Самуил, узнав об этом, весьма обрадовался и положил тело под престолом патриаршего Мцхетского собора, где оно почивает и до настоящего времени, источая исцеления. (Полное жизнеописание свв. Грузинск. церкви. М. Сабинина. Ч. 2. Стр. 79–91).

Свв. апостол от 70: Силы, Силуана, Крискента, Епенета и Андроника. Священномуч. Валентина епископа и иже с ним: Авундия, Прокула, Ефива, Аполлония. Св. Иоанна воина. Свв. мучч. Полихрония епископа, 3 епископов: Пармения, Елимы и Хрисотеля и двух диаконов: Луки и Муко, и двух мирян: Олимпия и Максима и двух князей: Авдона и Сенниса.

(Обретение мощей пр. Германа соловецкого. Оконские иконы Божией матери).

Св. ап. Сила подвизался в проповеди слова Божия вместе с апостолом Павлом (Деян.15:40–41) и разделял с ним темничное заключение. Впоследствии он был епископом Коринфа и ревностно распространял веру Христову, подкрепляя свое учение знамениями и чудесами (Четьи-Минеи).

Св. Силуан проповедовал слово Божие вместе с св. апостолом Павлом, занимая епископскую кафедру в македонском городе Солуни; Силуан много пострадал за имя Христово. (1Петр.5:12; 2Кор.1:19) Четьи-Минеи).

Св. Крискент трудился в насаждении веры Христовой в Галатии (2Тим.4:10), проповедовал слово Божие в Галлии и потом, возвратясь в Галатию, скончался мученически в царствование императора Траяна. (Четьи-Минеи).

Св. Епенет был епископом в Карфагене (Рим.16:5. Четьи-Минеи).

О св. Андронике см. 17 мая.

Св. Валентин в царствование Аврелиана (270–275) был епископом города Интерамны, в Италии. Он ревностно трудился в насаждении веры Христовой, подкрепляя свое учение чудесными исцелениями. Однажды сын римского градоначальника, Авундий, впал в тяжкую болезнь, и ни один из врачей не мог помочь больному. Св. Валентин в это время был в Риме, и градоначальник обратился с просьбой о помощи к святому епископу. Пришедши к больному, святитель сказал: «если ты будешь веровать в Господа моего Иисуса Христа, то все будет возможно верующему». Больной уверовал и был исцелен; вместе с ним обратились в христианство и его сверстники: Прокул, Ефив и Аполлоний. Язычники узнали об этом, и св. Валентин после тяжелых пыток был усечен мечем. Обращенные святым епископом юноши, взяли тело его и перенесли в Интерамну; посл этого юные христиане сами стали проповедовать учение Христово; но вскоре были заключены в темницу и преданы смерти. (Четьи-Минеи).

Русский народ, особенно малороссы, часто прибегают с молитвами к св. Иоанну, прося об избавлении от ненавидящих и обидящих, от всех врагов видимых и не видимых. Такое отношение народа к св. Иоанну имеет основание в житии этого святого. Св. Иоанн был воином в царствование Иулиана. Иулиан однажды послал в одну область под предводительством Иоанна отряд воинов для преследования и угнетения христиан. Но Иоанн сам был христианин и, вместо преследования христиан, укрывал их и помогал им деньгами, пищею и одеждою; а тех из христиан, которые были заключены уже в темницы, Иоанн посещал и утешал их словом любви, сочувствия и ободрения. Образ действия св. Иоанна стал известен Иулиану, который и потребовал его тотчас в Царьград. Иоанн был закован в тяжелые цепи и заключен в темницу. Император воевал в это время с персами, и темничное заключение Иоанна поэтому продолжалось несколько месяцев. Но царь-отступник умер в походе, и вместе с другими узниками и Иоанн получил свободу. С этого времени св. Иоанн всю жизнь свою посвятил Богу и ближним, помогая бедным, посещая больных и скорбящих и облегчая их страдания. В глубокой старости св. Иоанн мирно скончался.

Пред смертью он просил похоронить его там, где погребались странные, что и было исполнено. Впоследствии, когда многие забыли уже о месте погребения св. Иоанна, он явился одной благочестивой женщине. Тогда св. останки его принесены были в храм св. Иоанна Богослова, близ Софии, где и совершался его праздник. (Четьи-Минеи).

Все эти мученики пострадали при Декии. Около 251 года этот император был в Вавилоне и, узнав о Полихронии и его сподвижниках, приказал привести их к нему, чтобы заставить их принести жертву идолам; но они отказались, и Декий осудил их на истязания. Епископ Полихроний во время истязаний скончался в Вавилоне; остальные же мученики были усечены мечем в Кордуле (или Кордуве), персидском городе. Персидские князья, Авдон и Сеннис, похоронили этих мучеников. Об этом было донесено императору, и князей отправили в Рим, где они были подвергнуты истязаниям и потом усечены мечами. Мощи Авдона и Сенниса с IX века поныне находятся в церкви св. Марка в Риме. (Четьи-Минеи).

Пр. Герман, инок соловецкий, почитается первым в угодниках соловецких. Мысль о заселении одного из островов Белого моря принадлежит ему. Первоначально Герман жил в уединении на реке Выге, подле находившейся там часовни. В 1429 году к этому отшельнику пришел монах Кирилло-Белозерского монастыря Савватий, искавший места для пустынных подвигов. Герман указал ему на Соловецкий остров и сам отправился с ним на это необитаемое, не гостеприимное место. Переплыв благополучно Белое море на утлой ладье, путники вышли на остров, построили там келью под Секирною горою и жили отшельниками 6 лет.

Когда умер Савватий, Герман нашел себе другого сотрудника в преп. Зосиме; оба они подвизались на острове недалеко друг от друга. Зосима положил здесь основание Соловецкой обители; Герман при этом был усерднейшим ему помощником. Он не раз являлся в Новгород по нуждам новосозидаемой обители; при этом он презирал опасности плавания по бурному Белому морю и, не смотря на свои преклонные лета, легко переносил все неудобства морского пути. В Новгороде Герман принимал приношения для обители от благочестивых и боголюбивых граждан и собирал там назидательные книги. Еще цел в Соловецкой библиотеке сборник, по надписи принадлежавший пр. Герману (библиотека Соловецкого монастыря опис. в Правосл. Собеседн. 1859 г. 1, 29–34). 50 лет прожил преподобный на холодном острове, перенося разные лишения и невзгоды. Он скончался на службе обители: в 1479 году, при игумене Арсении, преемнике св. Зосимы, блаженный Герман отправился в Новгород по делам обители; но, прибыв в обитель преподобного Антония римлянина, почувствовал близость своей кончины, исповедался, причастился Святых Таин и мирно предал дух свой Богу (в 1479 г.). Соловецкие иноки хотели было перевезти тело преподобного в свою обитель, но за распутицею принуждены были оставить его на берегу реки Свири, в селении Хавроньиной, при часовне. Спустя 5 лет (в 1484 г.), при игумене Исаии, решено было перенести гроб блаженного в Соловецкую обитель. Когда посланные откопали в земле и открыли гроб его, то нашли мощи его нетленными. Перевезенный гроб с честью был поставлен близ алтаря, по правую сторону церкви святителя Николая, рядом с мощами преподобного Савватия. Ныне мощи преподобного почивают в часовне, во имя его воздвигнутой. (Соловецк. летоп. стр. 1–12 и 34. Истор. Росс. Иер. ч. 2. стр. 383 и 392. Слов. истор. о свв. стр. 65–66. Русск. свв. Филарета, арх. Черн.).

Оконская икона Божией Матери находится в селе Лыскове Нижегородской губернии (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. стр. 200).

Св. праведного Евдокима. Св. муч. Иулитты. Препразднство происхождения Честнаго и Животворящего Креста Господня.

(Освящение храма Богородицы во Влахернах. Иосифа Аримафейского. 12 мучч. римлян, усеченных мечом).

Св. Евдоким родился в Каппадокии от благочестивых родителей Василия и Евдокии. Поступив в военную службу, Евдоким вел жизнь, согласную с заповедями Божиими, пребывая в посте и молитвах, читая свящ. книги и благотворя нищим, вдовам и сиротам. Дав обет целомудрия, св. Евдоким избегал разговоров с женщинами, кроме своей матери. Святая и богоугодная жизнь Евдокима сделалась известна императору Феофилу (829–842), и Евдоким был назначен полководцем и послан в Харсианскую область. Но и в этой должности он по прежнему вел жизнь истинно-христианскую и, будучи только тридцати трех лет от роду, мирно окончил свою жизнь. За свою святость Евдоким после смерти был прославлен чудесами, совершавшимися от его мощей. Слава об этих чудесах достигла и до Константинополя. Тогда мать праведника отправилась в Харсианскую область и хотела взять в Византию св. мощи, но жители не согласились. По прошествии же некоторого времени мощи св. Евдокима были перенесены в Византию, еще при жизни его родителей, которые, «сребром раку сына своего оковаша и положиша в созданной от них Пресвятой Богородицы церкви». Наш паломник Антоний, бывший в 1200 году в Константинополе, говорит: «У столпа, на стороне Богородицына монастыря, лежит новый Евдоким в серебряне гробе, аки жив». (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

Св. Иулитта жила в Кесарии Каппадокийской при Диоклитиане (284–305). Один язычник несправедливо отнял у нее все имение; Иулитта подала жалобу в суд, но язычник уличил ее в исповедании Христа. Тогда судья предложил Иулитте принести жертву идолам, обещаясь за это возвратить ей имение. Св. Иулитта, будучи истинною христианкою, отказалась отречься от Христа и после пыток была брошена в огонь. Св. Василий Великий, будучи в 375 году в Кесарии Каппадокийской, говорил похвальное слово в честь св. мученицы Иулитты (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Заметки).

В Константинополе препразднство это заключалось в изнесении креста из палат царских в Софийский храм. Канон, составленный для этого праздника, приписывается Георгию, епископу амастридскому (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2).

Иосиф был член Синедриона (Map.15:43), человек благочестивый, потаенный ученик Иисусов (Иоан.19:38). Св. ев. Матфей сообщает о нем следующие сведения: когда Господь Иисус предал дух Свой на кресте, «пришел богатый человек (вечером) из Аримафеи, именем Иосиф, который учился у Иисуса. Он, пришедши к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею (полотном). И положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился» (Матф.27:57–60). «Отсюда особенно можно видеть его мужество, говорит об Иосифе св. Златоуст, он отважился теперь на явную смерть; ибо возбуждал всеобщую против себя ненависть, когда обнаруживал свою любовь к Иисусу и дерзнул просить тело Его, и не прежде отступил, пока приял оное, – дерзнул даже не только приять тело и погребсти честно, но и положить в своем новом гробе, чем показал свою любовь и мужество». Иосиф скончался в мире.