Игры, хулиганство, первые открытия, ободранные коленки и ссадины на лице – все эти символы сопровождают детство каждого человека. Отличались ли в этом возрасте святые от своих сверстников?
Каким был маленький подвижник веры? Чувствовал ли он в себе нечто особенное? Журнал «Фома» попробовал ответить на эти вопросы в рубрике «Как жили святые».
Обычный подросток
Его детство было вполне обычным. Можно даже сказать, среднестатистическим. В нем не было особенных знаков или указаний от Бога. И чудесных примеров ранних аскетических и молитвенных подвигов тоже не было.
Великий христианский святой и богослов Августин в детстве – ленивый ученик, любитель спортивных игр, иногда даже хулиган.
Свою жизнь, в том числе и ее ранний, детский этап, знаменитый святой неразделенной Церкви блаженный Августин (354–430) описал в книге «Исповедь».
Родившись в Северной Африке (город Тагаст), он вырос в семье скромного римского чиновника. Отец был язычником, а мать, Моника, – христианкой.
Детство будущего великого богослова, философа было вполне обычным, ничем не примечательным. Школа мальчику приносила скорби и разочарования: знание здесь в прямом смысле слова «вбивали» в детей линейками и подзатыльниками.
Сам юный Августин, судя по «Исповеди», особенного смысла в учебе не видел, а греческий язык (язык тогдашних интеллектуалов, язык научного мира) просто ненавидел. Ему, как и любому обычному мальчику его возраста, нравились состязательные игры: активные, спортивные.
Удивительно пристальное внимание Августин в своей книге уделил одному достаточно безобидному, на первый взгляд, случаю. Как-то раз будущий святой прогуливался по родному городу в шумной компании своих сверстников.
Подростки затеяли маленькое хулиганство – они решили забраться ночью в чужой сад, чтобы украсть груши. Сказано – сделано, и шалость, что называется, удалась. А украденные плоды подростки даже есть не стали.
Впоследствии, с болью оглядываясь на себя тогдашнего, Августин скрупулезно и всесторонне рассматривал случившееся через нравственную призму. Святой епископ обнажает природу этого подросткового хулиганства, пытаясь определить сущность греха, который, как он резюмирует, «был тем приятен, что был запретен».
В 16-летнем возрасте юноша оставил мальчишеские забавы и начал осваивать важнейшую науку тогдашнего мира – риторику. Подросток уступил место вырастающему ученому.
Играя в святого
С раннего возраста он жил мечтой о монашестве. С детской чистотой будущий святой вдохновлялся христианскими идеалами и заражал ими окружающих. И даже свои детские игры он наполнял духовным смыслом.
Святитель Иоанн Шанхайский (1896–1966), до монашеского пострига Михаил, родился в Харьковской губернии в благочестивой и глубоко религиозной семье.
У Миши было слабое здоровье – он часто болел. Тихий и кроткий мальчик всегда благодушно общался с окружающими людьми, но близких друзей у него никогда не было. Шумных игр он избегал.
Дома Миша любил играть «в монастырь». Он наряжал игрушечных солдат в бутафорские иноческие облачения и организовывал для них «обитель» из игрушечных крепостей, со своим уставом и порядками.
Задумчивый ребенок с раннего детства интересовался религиозными вопросами. Он много читал об этом и даже собрал у себя в комнате небольшую библиотеку из любимых книг.
Из рассказов начитанного мальчика его старшие брат и сестра многое узнали о жизни святых и об истории России.
Серьезное и взрослое отношение юного Миши к вере произвело настолько глубокое впечатление на французскую гувернантку – католичку, которая работала в их доме, что она решила стать православной. И Миша, которому тогда уже было 15 лет, помог ей подготовиться к этому шагу.
Шумный ребенок
Он совершенно не соответствовал классическому образу святого отрока, избегающего детских развлечений и шалостей. Преподобный Амвросий Оптинский (1812–1891) рос «веселым и резвым мальчиком», как пишет в жизнеописании святого схиархимандрит Иоанн (Маслов). Он был неусидчив, подвижен до крайности и думать не думал ни о каком монашестве.
Родившись в благочестивой и религиозной многодетной семье, пропитанной патриархальным духом русского православия, Саша (так звали святого в миру), фактически все детство был «белой вороной».
Его озорство, шумный темперамент, неустанное желание веселиться и играть нарушало степенный уклад скромной семьи. Потому к мальчику отношение было сдержанное, иногда даже холодное.
Отец преподобного умер рано, и мальчик рос в доме своего деда-священника, который недолюбливал своего резвого внука. Даже мать святого относилась к нему отстраненно, уделяя больше внимания и заботы его более прилежным братьям.
«Однажды, – вспоминал впоследствии старец Амвросий, – очень раздосадованный этим, я решил отомстить брату, которого особенно любили родители.
Зная, что дед мой не любит шума и что если мы, дети, бывало, расшумимся, то он всех нас без разбора – и правого, и виноватого – отдерет за чуб, я, чтобы подвести своего братишку под тяжелую руку деда, раздразнил его. Тот закричал, и выведенный из терпения дед отодрал и меня, и его. А последнее-то мне и нужно было.
Впрочем, мне и помимо деда доставалось за это порядком и от матери, и от бабки».
В 12 лет мальчик поступил в семинарию. Учеба давалась ему легко, а его открытость и всегда веселое настроение быстро сделали будущего святого душой компании. Тогда он и не подозревал о том, что предстоит ему в будущем – в Оптинской обители. «В монастырь я не думал никогда идти», – вспоминал впоследствии преподобный.
Маленький ученый
С раннего детства он готовился стать богословом. Крупнейший апологет и духовный писатель XX века, священномученик Иларион (Троицкий), уже в пятилетнем возрасте читал Псалтирь на клиросе и всеми силами стремился к научному знанию.
Владимир Троицкий (1886–1929) родился в семье сельского священника в Московской губернии. Он рано остался без матери и за его воспитание взялась ее незамужняя сестра. Она работала в приходской школе и часто брала с собой маленького мальчика. Уже к пяти годам будущий святой мог читать не только на русском, но и на церковнославянском языке.
Володя рос в тишине сельской местности, в мире и спокойствии благочестивой семьи. Много лет спустя, уже будучи епископом, он с теплом и умилением будет вспоминать мгновения своего детства: «Оживает природа, и смиренный народ справляет праздник Воскресения.
Слышишь, бывало, как несется над рекой пасхальный звон, – будто волны новой жизни вливаются в душу, слезы навертываются на глазах. Долго и молча стоишь зачарованный».
Более всего мальчик хотел учиться. Он жаждал новых знаний и с нетерпением ждал, когда же настанет великий день и он, наконец, станет школьником.
Однажды терпение пятилетнего ребенка кончилось. Он решил самостоятельно, пешком, отправиться в Москву – учиться, прихватив с собой букварь и младшего трехлетнего братика. Вскоре в доме обнаружили, что дети пропали. Бросились искать.
Через несколько часов отец на телеге нагнал важных путников. На гневные упреки родителя маленький ученый воскликнул: «Папа, не расстраивайся! А как же Ломоносов? Ведь он пешком пошел в Москву – и я тоже решил идти учиться!»
И, когда настало время, будущий святой с блеском окончил школу, семинарию, а затем и академию, став кандидатом богословия.
Избранные от рождения
Недетская серьезность, неотмирность, необычное поведение среди сверстников – все это указывало на их особенное будущее.
Церковное предание хранит чудесные сюжеты из жизни святых людей, на чье предназначение Бог пожелал указать с самого их рождения.
Так святитель Николай, Мирликийский чудотворец (ок. 270–345), будучи еще младенцем, на протяжении всего таинства Крещения, простоял на ногах в купели – его никто не поддерживал.
Преподобный Сергий Радонежский (1314–1392), находясь еще в утробе матери, троекратно воскликнул во время Божественной литургии: первый раз перед чтением Евангелия, затем во время Херувимской песни, и после возгласа священника «Святая святым».
С самого младенчества в постные дни преподобный не принимал молока матери.
Иногда святым являлись ангелы. Такой встречи, например, сподобился шестилетний Иоанн Кронштадтский (1829–1909).
Прохора Мошнина, будущего преподобного Серафима Саровского (1754–1833), ангел спас, когда мальчик сорвался с высокой колокольни. Святой остался невредим. Преподобный Сергий Радонежский после встречи и беседы с таинственным безымянным старцем быстро преодолел трудности в освоении грамоты.
Случалось, что такие маленькие дети предрекали родителям свое будущее. Так преподобный Иринарх Затворник (1547–1616), еще будучи шестилетним мальчиком, со взрослой серьезностью говорил своей матери: «Вырасту – буду монахом, обложу себя железом, и люди станут ходить ко мне».
Комментировать