Бли­ста­тель­ный Гил­берт Кийт Честер­тон как-то напи­сал сим­па­тич­ное и ост­ро­ум­ное коро­тень­кое эссе “Дра­ко­нова бабушка” — в защиту вол­шеб­ных ска­зок. Не счи­таю себя вправе под­ра­жать клас­сику, тем более что мне пред­стоит задача куда более щекот­ли­вая. Честер­тон защи­щал сказки от гру­бых праг­ма­ти­ков, кото­рые не верят в них только потому, что вообще не верят ни во что, чего не в состо­я­нии постиг­нуть их рас­су­док; моими же оппо­нен­тами явля­ются люди весьма мною ува­жа­е­мые и почи­та­е­мые за бра­тьев по вере, и даже более того — намного более про­дви­ну­тые на поприще цер­ков­ной жизни. Менее всего мне бы хоте­лось, чтобы эта ста­тья была рас­це­нена как камень в ого­род Пра­во­сла­вия: при­чис­ляя себя к числу наи­бо­лее греш­ных и нера­ди­вых его чад, я, тем не менее, с бла­го­го­ве­нием готова под­пи­саться под каж­дым сло­вом Сим­вола Веры.

Взяться за перо меня заста­вила неокон­чен­ная дис­кус­сия с одним зна­ко­мым пра­во­слав­ным жур­на­ли­стом. Глав­ными аргу­мен­тами в пользу того, что вол­шеб­ные сказки не стоит читать, а тем более писать пра­во­слав­ному чело­веку, у моего ува­жа­е­мого собе­сед­ника были сле­ду­ю­щие утвер­жде­ния (речь шла в основ­ном о запад­но­ев­ро­пей­ской лите­ра­тур­ной сказке ХХ века и таких авто­рах, как Дж.Р.Р. Тол­киен, А. Линдгрен, Т. Янссон и дру­гие, а также моих более чем скром­ных лите­ра­тур­ных опы­тах в этом жанре). Во-пер­вых, суще­ства, фигу­ри­ру­ю­щие в этих сказ­ках: эльфы, гномы, хоб­биты, муми-тролли и т.д., — не явля­ются ни людьми, ни анге­лами, ни живот­ными, сле­до­ва­тельно, они могут быть только бесами. А во-вто­рых, в сказ­ках часто повест­ву­ется о вол­шеб­стве и вол­шеб­ни­ках — явная про­по­ведь оккуль­тизма. Дабы изба­виться от сей язы­че­ской пре­ле­сти, мой зна­ко­мый насто­я­тельно сове­то­вал мне немед­ленно сжечь все выше­упо­мя­ну­тые тек­сты и пока­яться, а после нико­гда не воз­вра­щаться к “гре­хов­ному слу­же­нию хоб­би­там и эльфам”.

Если бы мой собе­сед­ник выра­жал пози­цию всей Церкви, и передо мной реб­ром встал бы вопрос выбора между сказ­ками и Пра­во­сла­вием, я, навер­ное, молила бы Гос­пода дать мне силы не только отпра­вить в огонь поло­вину домаш­ней биб­лио­теки, но и навсе­гда забыть о том, как свя­зать два слова на бумаге, отрек­шись тем самым и от своей про­фес­сии — жур­на­ли­стики. Но вот мне­ние лица духов­ного, дирек­тора мос­ков­ской Свято-Вла­ди­мир­ской пра­во­слав­ной гим­на­зии свя­щен­ника Алек­сия Умин­ского, кото­рый пози­цию, подоб­ную выска­зан­ной моим оппо­нен­том, прямо назы­вает “псев­до­пра­во­слав­ной”. В ста­тье “Раз­мыш­ле­ния о школе и детях” он цити­рует письмо в редак­цию “Пра­во­слав­ной беседы” некой чита­тель­ницы, чьей дочери в школе задали сочи­не­ние на тему “Что бы я сде­лал, если бы был волшебником”.

“Вы только поду­майте, какая уди­ви­тель­ная тема! — заме­чает свя­щен­ник. — Какой про­стор для доб­рой дет­ской души, чаю­щей пода­рить что-то миру, поде­литься с дру­гими теп­ло­той. Но что пишет эта рев­ност­ная не по разуму мамаша? Она с вос­тор­гом пере­ска­зы­вает тща­тельно вос­пи­тан­ную в дочери псев­до­ду­хов­ную и абсо­лютно недет­скую реак­цию: “Я не хочу быть вол­шеб­ни­ком! Все вол­шеб­ники — кол­дуны, а кол­дов­ство хри­сти­а­нам запрещено!”

О чём гово­рит в этот момент ребё­нок? Стойко испо­ве­дует свою веру? Да нет, это вовсе не та прин­ци­пи­аль­ная испо­вед­ни­че­ская пози­ция, кото­рую силится отыс­кать мать в сло­вах своей дочери. Это совер­шенно без­от­вет­ствен­ная и даже трус­ли­вая реак­ция, обле­чён­ная во внешне бла­го­че­сти­вую форму. Это при­го­вор матери, ото­брав­шей у ребёнка его невин­ное дет­ство. Пони­ма­ете, если ска­зать детям о том, что все вол­шеб­ники — кол­дуны, а эльфы и гномы — бесы, то при этом нельзя достиг­нуть ничего дру­гого, кроме как подо­рвать их душев­ные силы. От этого их иде­а­ли­сти­че­ское дет­ское виде­ние мира мгно­венно не изме­нится на взрос­лое. Про­сто в созна­нии будут раз­ру­шены их дет­ские кате­го­рии добра и зла, борьбы, пре­одо­ле­ния, улуч­ше­ния мира. Им ста­нет про­сто лень что-либо при­ду­мы­вать, о чём-либо меч­тать. Ну зачем, право, попу­сту тра­тить время, если вол­шеб­ство воз­бра­ня­ется, а реаль­ных воз­мож­но­стей нести радость в мир нет? То есть рас­суж­дать-то они, воз­можно, ста­нут и по-взрос­лому, а внутри души — пустота. Та пустота, кото­рая по мере взрос­ле­ния ско­рее всего запол­нится циниз­мом, отри­ца­нием на этот раз и мами­ных ценностей…”.

Отец Алек­сий Умин­ский гово­рит о вещах, оче­вид­ных, навер­ное, для любого здра­во­мыс­ля­щего чело­века, как свет­ского, так и цер­ков­ного. Но, боюсь, у “рев­ност­ного не по разуму” нео­фита и на это сразу же най­дётся масса контр­ар­гу­мен­тов. “Ну хорошо, — ска­жет мой ува­жа­е­мый оппо­нент. — Но ведь эльфы-то и гномы на самом деле бесы, а вол­шеб­ники — на самом деле кол­дуны! Да и где вы видели чело­века, кото­рый тво­рил бы чудеса, не будучи ни свя­тым, ни кол­ду­ном? А вдруг ребё­нок, оду­ра­чен­ный муль­ти­ками про дядюшку Ау и домо­вёнка Кузю, нач­нёт общаться с “бара­баш­кой”? Или, меч­тая осчаст­ли­вить мир, став вол­шеб­ни­ком, ока­жется лёг­кой добы­чей оккульт­ной секты? И вообще от меч­та­тель­но­сти — пря­мой путь к пре­ле­сти. Пусть лучше уроки учит!..”. Я знаю пра­во­слав­ных людей, кото­рые пере­стали давать детям игрушки, услы­шав о том, что куклы и плю­ше­вые мишки — суть идолы, в кото­рых любят селиться бесы, и стали ярыми нена­вист­ни­ками собак после того, как батюшка ска­зал, что их ни в коем слу­чае нельзя дер­жать в квар­тире. Но от бесов нельзя огра­диться камен­ными сте­нами, враг про­ни­кает к нам такими путями, каких мы себе и не пред­став­ляем, и един­ствен­ный спо­соб защи­титься от соблаз­нов — учиться активно про­ти­во­сто­ять им и молиться.

Слова отца Алек­сия направ­лены в защиту дет­ского виде­ния мира, но сказки сочи­ня­ются взрос­лыми; есть взрос­лые, кото­рые любят читать сказки не меньше детей. Я не ребё­нок, поэтому у меня больше при­чин оправ­ды­ваться — детей защи­щает их духов­ная невин­ность, их мало вол­нует вопрос о том, кто такие “на самом деле” ска­зоч­ные герои, гораздо важ­нее знать, доб­рый или злой перед ними пер­со­наж. Воз­можно, я не сумею убе­дить моего зна­ко­мого, но наде­юсь под­дер­жать тех, кого подоб­ные кате­го­рич­ные выска­зы­ва­ния повергли в уны­ние и, может быть, оттолк­нули от Церкви. Мы ведь знаем — Гос­подь часто попус­кает испы­та­ния на пути к Нему. Зна­ко­мая до боли ситу­а­ция — при­дёт в храм нови­чок с верой ещё роб­кой, несме­лой, а тут какая-нибудь цер­ков­ная бабушка: не так одет, не так сто­ишь, не так кре­стишься… И бабу­шек можно понять, они-то ведь и новичку добра желают, и не знают, кому невольно могут сыг­рать на руку…

Конечно же, сказки (как и любые про­из­ве­де­ния искус­ства) бывают раз­ными. Есть сказки откро­венно недоб­рые, про­слав­ля­ю­щие жесто­кость, воров­ство и обман, есть про­сто ска­брез­ные, есть и те, кото­рые можно назвать оккульт­ными и даже демо­ни­че­скими. Чем ска­зоч­ное вол­шеб­ство отли­ча­ется от оккуль­тизма, почему “Хро­ники Амбера” Род­жера Желязны или “Хро­ники Дерини” Кэтрин Курц в нема­лой сте­пени явля­ются оккульт­ными про­из­ве­де­ни­ями а “Вла­сте­лин Колец” Тол­ки­ена и “Мио, мой Мио!” Аст­рид Линдгрен — нет, хотя вол­шеб­ство и фан­та­сти­че­ские пер­со­нажи при­сут­ствуют и в тех и дру­гих кни­гах? Попы­та­юсь объ­яс­нить это, как смогу.