Рассказы о Суворове и русских солдатах - Бобыль

• Глава первая. Всюду известны
• Пакет
• "Бить, а не считать"
• Туртукай
• Суворов стоял в Кинбурне
• Битва Фокшанская
• Великий визирь
• Измаил
• Мишка
• Дерзость
• "Убит под Фокшанами"
• "Где ж это видано..."
• Турецкий штандарт
• Российский солдат
• Первый
• Медаль
• Переход
• Спор
• Палочки
• Суп и каша
• Родительская шинель
• Мосты
• Заманивай
• Впереди и позади
• "Я сам принесу свою голову"
• Говорун
• "Как дела у вас в Париже?"
• Всюду известны
• Слава
• Глава вторая. Привыкай к деятельности неутомимой
• Прошка
• "Пахучка"
• Настоящий солдат
• Сапоги
• Монастырские стены
• По-суворовски
• Госпиталь
• На Сестрорецком заводе
• Ртищев-Умищев
• Враг
• Сторонись!
• Барин
• Невесты
• Коньки
• Бобыль
• Кому как у господ живется
• Школа
• Штык
• Шуба
• Про корм и хвастливых помещиков
• "Пудра — не порох..."
• Суворочка
• Николев
• Глава третья. Последний поход
• Альпийские горы
• Идут солдаты, ведут разговор
• Туча
• Чертов мост
• Генеральский погон
• Рота капитана Смелого
• Новые башмаки
• Сало
• "Вижу!"
• "Разрешите пострадать..."
• Генералам генерал
• Примечания

Бобыль

В селе Моровки-Шушки, что находилось в Пензенских владениях графа Суворова, жил бобыль Григорий Нектов.

Дома не имел, жены не имел, родных тоже. Побирался он по селу — чем кто накормит, а то и вообще пропадал из Шушек, а где он скитался, толком никто не знал.

А тут подошел набор крестьян в армию. Во времена Суворова солдатская служба была долгой-предолгой — двадцать пять лет. Из семьи уходил работник надолго, навечно. Вот и решили шушкинские мужики: чего же думать, пусть-ка Нектов идет в рекруты[11].

Суворов же страшно не любил отдавать своих крепостных в солдаты. Невыгодно. Завел он такой порядок: рекрутов покупать со стороны. Полцены вносил Суворов, вторую половину собирали сами крестьяне. Роптали мужики на денежные поборы, однако мирились. А вот на этот раз решили: зачем же им тратить лишние деньги, раз есть бобыль Гришка.

Стали мужики упрашивать старосту Ивана Агафонова, чтобы тот немедля же написал о Гришке Суворову.

Поначалу Агафонов уперся: а ну как барин начнет ругаться? Потом согласился: пользы же все равно никакой от Нектова. Принялся сочинять письмо. Писал хитро. Начал с того, что в Шушках второй год неурожай, что крестьяне пришли в скудность, денег на рекрута нет. Потом упомянул, что при покойном родителе рекрутов не покупали и что, мол, менять порядок не стоит. А уже в самом конце упомянул о Григории Нектове: мол, бобыль, делом не занят, бродяжничает, мол, его и отдать в солдаты.

Ждут в Шушках ответа от Суворова. Вот и прибыл ответ. Взял староста бумагу — в глазах потемнело.

«Рекрута немедля купить, — грозно писал Суворов. — И впредь покупать, иначе быть вам розгами битыми». Далее в письме наказывалось, чтобы Нектову всем миром «завести дом, ложку, плошку, скотину и все прочее» и чтобы помогать Гришке до тех пор, пока хозяйство его не наладится. А в конце… «Раз Нектов до сей поры бобыль, — писал Суворов, — то главный ответчик староста Иван Агафонов, а посему повелеваю оженить того бобыля на Агафоновой дочке Лукерье и даю на тот случай сроку 15 ден».

— Бог ты мой, — вскричал Агафонов, — бобыля Гришку — да на моей Лукерье!

Прибежали крестьяне.

— Ну что, что там в письме, чего барин в нем пишет?

— Пошли вон! — заревел Агафонов. — Господи милый! За что покарал! За что же Лукерью… — заскулил староста. — Все из-за вас, проклятое семя! набросился он на крестьян. — Сгною!.. Засеку!.. По миру пущу!..

Разбежались крестьяне.

Повздыхал, поохал староста Агафонов, да что же делать.

Знал он крутой нрав барина — оженил на пятнадцатый день Лукерью и Гришку, завел им дом, ложку, плошку, скотину и все прочее.

И не стало с той поры в Шушках бобыля Гришки. А в солдаты ушел рекрут, купленный за общий крестьянский счет, с приложением, как и полагалось, суворовской половины.