Архимандрит Савва (Мажуко) беседует с культурологом Оксаной Куропаткиной на сверх-актуальную тему: почему родители не стремятся говорить с молодежью на одном языке, изучать её культуру? Можем ли мы войти в одно духовное и культурное пространство?
Беседа состоялась в программе «Омут богословия» на интернет-канале, который ведёт о. Савва.
– Здравствуйте, друзья мои! Оксана Владимировна Куропаткина – кандидат культурологии и многих-многих других известных и неизвестных наук. Но нам сегодня интересен этот человек тем, что она умеет разговаривать с молодежью. Редкий талант, которому многие из нас позавидовали бы.
Оксана Владимировна, я ведь тоже пытаюсь разговаривать с молодёжью, но у меня иногда возникают трудности перевода. Я не совсем понимаю, чего они хотят, чем они живут, как с ними говорить, что для них главное, что второстепенное.
Есть какие-то секреты, или же просто формы общения, которые можно было бы изучить, чтобы понять это поколение?
– Мне кажется, и мой, и Ваш, более солидный опыт, явно показывает, что не существует волшебных кнопок, на которые можно было бы нажать. Человек – это не стиральная машина, и его сердце не откроется от хитрых манипуляций, оно открывается доброжелательным отношением – да и то не всегда, – человек может отказаться от Божьей любви, не то что от нашей.
Но есть определённый язык, который подойдёт не всем, а, применительно к молодому поколению, тем, кому от 12 до 20 лет. Есть языки более универсальные; есть менее универсальные, но набирающие силу.
Под языком имеем в виду книги, фильмы, музыку, которые молодые люди потребляют, и с помощью которых общаются. То есть, если ты в контексте этой культуры, то ты всё понимаешь.
Главная проблема – не в том, что языки молодёжи стали какими-то сложными. На мой взгляд, они такие же, как и были. Скорее, проблема в том, что взрослые не готовы в это вникать. Они уверены, что всё знают и понимают, что могут научить молодых людей правильно жить. Но кто и кого может чему-то научить – большой вопрос.
По моим наблюдениям, у молодых людей есть проблема с действием, с умением реализовать то, что они думают. Но в том, что касается идеи и глубины философского размышления – для желающих, конечно, не для всех – то этот уровень может быть очень высокий, и даже выше уровня взрослых людей.
Я работаю с двумя молодёжными языками, хотя их, конечно, больше. Первый язык – это язык фэнтези: книжки, фильмы. Второй язык, к которому начинают приобщаться дети начиная с 10-11-летнего возраста – это язык японской мультипликации, в просторечии аниме. Как сказала одна моя подруга: ты что, про японских демонов рассказываешь?!
Эти два языка объединяет одна установка, которая делает их очень привлекательными для молодых людей. Это установка на то, что мир полон какой-то мистической составляющей, и что этой мистической составляющей невозможно управлять.
Если мы возьмём старшее поколение, тех, кому от 35 и выше, даже от 30, и даже моё поколение – то именно на нас и тех, кто постарше, рассчитаны курсы по самопознанию, центры самопознания – вся эта муть, которая так раздражает и нас, и православных священников. Человек приходит, а в голове у него – полнейшая каша, и он начинает с тобой разговаривать психологическим языком, который вычитал в женских журналах.
Тошнотворно, честно говоря. Как это можно терпеть – я не знаю, батюшки очень смиренные. И этот язык предполагает механистическое отношение к миру. Бог ли, боги, или какая-то безликая сила – это то, чем можно управлять. Примеры таковы. 10 волшебных фраз, которые вы можете сказать своему ребёнку, чтобы от него чего-то там получить. 7 способов провести медитацию, или тому подобное.
То есть, нажми на кнопку, и будет тебе, как ты думаешь.
Молодым людям сейчас, слава Богу, это не интересно – ну, по большей части. Они понимают, что это какая-то ерунда. Что жизнь, которую они ведут, когда нужно работать для того, чтобы поступить в институт – это бессмысленная беготня. И они ощущают эту бессмысленность острее, чем взрослые люди.
Чем привлекает язык фэнтези и язык аниме? Тем, что в разных оболочках, в разных жанрах рассказывается одна и та же история: в мире есть нечто, чего «не выпить и не съесть», как пел Борис Гребенщиков. Есть что-то, кто-то – может быть. И по отношению к этой силе ты находишь своё место в мире, своё личное место.
Нынешних молодых людей не слишком-то возьмёшь рассуждениями о смыслах – именно поэтому для них зачастую непривлекательны церковные институты. Именно потому, что они слышат там ровно то же, что могут услышать на курсах самопознания родителей.
Молодые люди слышат: чтобы тебе добиться чего-то, стать хорошим православным, надо сделать вот так и так. И задаются вопросом: а зачем мне это надо, это не отвечает моей глубокой потребности, я хочу понять, зачем я живу здесь! Не Вася, не Петя, не Маша – я. Где моя миссия в этом мире?
А если речь идёт о месте – то это место существует по отношению к кому, по отношению к чему? Соответственно, вот эти языки говорят молодому человеку: ты своё место находишь в результате испытаний, которые наваливаются вдруг, неожиданно. В результате какого-то вызова, когда ты перестаёшь быть просто рядовым учеником, просто человеком, на которого никто не обращает внимания, и которого ты же сам считаешь никчёмным.
Ты проходишь через определённое испытание, начинаешь служить другим людям – и, так или иначе, ты находишь своё место. Возникает вопрос: а кто вообще создал такую систему, при которой найти своё место в мире и построить отношения можно вот так, а не иначе? Намеренно этот вопрос оказывается как бы подвешенным.
Это намеренная – как мне кажется, то ли намеренная, то ли сознательная – лакуна. То есть это вопрос для размышления. Да, мир устроен вот так. Ты проходи свой путь, мы сейчас тебе не даём готовых ответов, мы тебе не объясняем, как быть хорошим христианином или хорошем атеистом – пройди путь с нами, попробуй.
Как Филипп Нафанаил сказал: иди и посмотри сам, какой смысл спорить с тобой о теоретических вещах. Собственно говоря, все эти фэнтезийные истории, как правило, о нашем мире. Часто понимается так, что там показывают или рассказывают какие-то сказки. На самом деле это не так. То есть ты узнаешь них реальный мир.
Другое дело, что для многих молодых людей это про идеальный мир – они хотели бы, чтобы мир был таким.
Как классические романтики они видят, что есть некий мир, мистически им открытый; а есть мир повседневный, с родителями, которые от тебя вечно чего-то хотят, с какими-то пустыми и бессодержательными разговорами, с которыми ты не знаешь что делать.
Ты прогибаешься под это, ты плывёшь по течению, и внешне незаметно, что у тебя на душе скребёт. А покопаешься – узнаешь, что молодой человек смотрит какое-нибудь хорошее аниме – качественное, философское, от которого я, взрослый, бывает, несколько дней отхожу. И при этом думаю: ну, ничего себе, вот если бы я в их возрасте такое смотрел, не лопнули бы у меня мозги?
– А что если взрослые начнут смотреть и аниме, и фэнтези – не станут ли подростки ревновать их к собственному миру?
– Подростки жаждут, чтобы нашёлся кто-то, кто вошёл бы с ними в общее пространство. Как-то ребята в ответ на вопрос, а почему нынешняя молодёжь предпочитает сериальные формы чего бы то ни было – того же аниме, и не любит полнометражки, даже хорошие, – мне ответили, что это как длинная история.
Как длинная история, которую у камина, у печки раньше рассказывали бабушки-сказительницы, и эти истории могли быть бесконечными, как были бесконечными рыцарские романы в Европе, например.
То есть эта история с главным героем, с которым постоянно что-то происходит. И это история, которая дозируется, ты сопереживаешь герою, у тебя есть время что-то осмыслить, и ты встречаешься с ним снова и снова. А как только роман или сериал заканчивается, ты начинаешь писать продолжение.
Отсюда, кстати, культура фанфиков, огромные фэндом-сообщества, которые продолжают историю, потому что хочется, чтобы она была бесконечной. В самой этой форме, конечно, нет ничего нового. Бесконечные истории любимы человечеством. Особенность нынешнего времени только лишь в том, что взрослые зачастую выпадают из этой системы.
Раньше взрослые либо рассказывали это детям сами, либо вместе с ними погружались в этот мир. Я прекрасно помню, как моя матушка в детстве читала мне Толкиена, вот такую длинную историю. Читала по главам, мы могли с ней что-то обсудить.
Мы с мамой были в общем пространстве, и я думаю, что это не только мой опыт. А сейчас получается, что младший подросток или совсем взрослый молодой человек оказывается в ситуации, когда то, что ему интересно, то, о чем у него болит душа, интересно только ему.
А взрослые просто от этого отмахиваются. То есть не то что говорят: нет-нет-нет, не смотри, а просто считают, что это неинтересно. Смотришь фэнтези – получается, тебя заранее осудят, от тебя отмахнутся.
– Но ведь очень часто бывает, что дети в этот мир, в этот язык фэнтези и аниме, прячутся от взрослых?
– Конечно.
– Они же сбегают туда, чтобы взрослых там не было ни в коем случае. А взрослые туда сейчас на танке приедут, и будут тоже изучать этот язык и вводить ребёнка в это общее пространство.
Я немало знаю таких ребят, которые просто ревнуют свой мир к взрослым, и как только туда попадает взрослый, они ищут что-то другое, чтобы там его не было.
– Вопрос, почему ребята так подходят к этому. Да Вы и сами ответили! Ключевое слово – «на танке».
Всё рушится, как только мы к кому-то начинаем относиться как к объекту нашей миссии, воздействия. Когда мы искренне уверены, что мы всё знаем, а этот недоумок, который смотрит непонятно что – его надо привести в чувство, и я сейчас разберусь!
Это случится, если мои рекомендации как инструкцию прочитать: так, что ты там смотришь – ага, я в книжке прочитал, что мне нужно войти с тобой в общее пространство, а ну-ка, давай, сейчас открывайся!..
– Ты и тут постель не застилаешь, оказывается…
– Именно. То есть нам не хватает вот этой позиции – мы не «на танке». Можно не знать, допустим, язык фэнтези (хотя хорошо бы его знать), можно не смотреть вместе с ребятами аниме, но если ты доброжелательно к ним настроен, если ты хочешь их слушать, они тебе откроются.
Проблема в том, что родители не хотят слушать; и проблема в том, что если начнёшь всерьёз разговаривать с ребятами, то обнаруживаешь, что они какие-то вещи понимают глубже, чем ты, и что перед ними остро стоят какие-то вопросы, которые ты на такой глубине даже не задавал.
Ты чувствуешь себя банальным и мелким по отношению к ним. А для взрослых людей – не для подростков, это большой удар по их самолюбию. А кому это надо?
Поэтому позиция взрослого обычно такова: сделаю вид, что я все знаю, я сейчас ваш мир схвачу, изучу и приспособлю под себя.
Эта позиция страшна по отношению к выросшим детям – да и по отношению к кому угодно она страшна, если мы хотим прийти с каким-то добрым посылом.
– То есть начинать нужно, видимо, с какого-то смирения?
– Да. А как только у нас появляется ощущение, что мы сами можем не всё знать и не всё понимать, как только у нас есть искреннее желание понять человека, находящегося рядом с нами – в частности, человека молодого, – тогда мы лучше сможем его слышать и понимать.
И тогда, и только тогда имеет смысл вникать в то, что ему важно и интересно. И тогда он нас не будет ревновать. Он, наоборот, будет звать нас в своё пространство, если будет знать, что мы приехали не на танке.
– Хорошо. Но нам, взрослым людям, все же как-то понятен мир фэнтези, потому что мы сами читаем и классика фэнтези Толкиена, и Ле Гуин, и других авторов.
То есть это мир литературы. Здесь как-то правила игры ясны. А вот аниме – ведь это какой-то совершенно новый мир для нас.
– Для взрослых людей точно. Для меня он частично новый, хотя эти японские мультики начали впервые выходить ещё в 90-е годы. До сих пор помню, видела их краем глаза. С 2000 годов – бешеная популярность Миядзаки – «Унесённые призраками», «Принцесса Мононоке».
Есть и другие ленты, которые смотрят даже те, кому этот жанр вообще не близок – по той причине, что этот «король анимации», как его называют, учился у советских мультипликаторов. Поэтому стилистика не режет наш, так сказать, взыскательный глаз. Ну, а что касается аниме, то это действительно очень интересный жанр. Я бы сказала, что это нечто среднее между плакатом и иконой.
Чем он привлекает – так это тем, что персонаж обязательно проговаривает, почему и зачем он это делает. Он излагает свои мотивы, что называется, прямым текстом. И довольно часто бывает так, что кадр замирает, и какая-нибудь физиономия, которая переживает те или иные эмоции, вот так вот застревает.
Это, конечно, плакат. Плакат, который ярко и чётко объясняет, какая эмоция, какое переживание, что есть что. И понятно, зачем это нужно современным молодым людям. А откуда, где им ещё научиться чувствам? Для них, для совсем молодых, для подростков 11-12 лет – это, прежде всего, культура чувств и переживаний и умение их объяснять.
– Воспитание чувств, в каком-то смысле.
– Да, конечно. Как раньше этим занимались романы, так сейчас аниме-сериалы. То есть ты понимаешь, что с тобой происходит, потому что смотришь на персонажа, который тебе говорит это прямым текстом: я чувствую это, и потому…
Наконец, другая сторона аниме – это икона. Икона в переносном смысле этого слова, как символическое отражение реальности и окно в другой мир. Это, конечно, для ребят постарше, и это касается философских лент, которые ставят уже не проблемы отношений, а более глубокие проблемы.
Собственно, чем ещё привлекательно аниме – тем, что там очень тонко прописаны нюансы отношений всех и со всеми. Но и философская постановка вопроса важна: место человека в мире, кто этим миром управляет. Даже бывает иногда и такая постановка вопроса: что нам делать, когда мы живём, например, в виртуальной реальности, и виртуальная реальность пересекается с реальной реальностью.
Иногда аниме воздействует как икона, то есть очень ёмко, красиво, наглядно, с отрывом от реально действующих актёров показывает исключительно идею и смысл. Вот что невозможно сыграть художественными средствами, средствами актёрской игры, и что может изобразить мультипликация – и в этом её сила.
И, собственно, вот это пространство между таким бьющим в лоб плакатом и между тонкой иконой – светской, конечно, иконой, – это пространство и занимает ребят, оно создаёт им пространство смыслов.
Смыслов, что называется, для тех, кто уже об этом задумывается, и плакатов, которые разъясняют особенности отношения между людьми. Именно поэтому это пространство привлекает очень многих и объемлет разные возраста.
– Но ведь взрослого человека способна напугать это нарочито пост-апокалиптичная тематика: киберпанк, который встречается даже в ранних картинах Хаяо Миядзаки.
Эта техничность, какая-то смесь робота с биотехнологиями, странная жестокость и так далее. То есть стоит ли взрослому переступить через это или попытаться это понять, или это действительно какие-то травмирующие психику вещи?
– Может быть, взрослым не нужно быть столь трепетными по отношению к своей психике, если их дети гораздо меньше этим травмируются. В обязательном порядке ничего смотреть не нужно.
«Гарри Поттера» вполне можно и посмотреть – в том смысле, что это, наверное, менее травмирующие для взрослого человека кадры, чем какие-нибудь «Голодные игры» или тем более «Игра престолов». Непросто воспринимать и японскую мультипликацию, которая стилистически подходит не для всех.
Это не может быть обязательным. И это бывает нужно человеку, который хотел бы понять этот язык. То есть примерно так же, как в ситуации, если ты идёшь учиться английскому или японскому языку. Никто не заставляет, но ты приходишь, если есть необходимость.
– Я имею в виду другое. Родители и взрослые люди озабочены тем, не травмирует ли детей эта, скажем так, «иконографичность»? Может, лучше всё это запрещать?
– Запрещать, во-первых, бессмысленно. Даже если бы в этом и было что-то сильно плохое, во всяком случае, без объяснения это делать глупо. И второе: что можно предложить взамен?
И фэнтези, и аниме с его иконографичностью восполняют то, что взрослый не может дать молодому человеку. То и другое даёт особое видение реальности – образное, символическое, и оно подводит к какому-то философскому, я бы даже сказала, богословскому осмыслению того, что происходит в мире.
Что касается взрослых людей, я бы посоветовала познакомиться с «Гарри Поттером» – совершенно точно, и дело не только в том, что Джоанн Роулинг христианка. У нас выросло целое поколение на Гарри Поттере. То есть без этого совершенно невозможно.
Я бы посоветовала посмотреть, прочитать «Голодные игры» – это, так сказать, для ребят постарше. Для особо отважных – тех, кто хотел бы вообще понять, как мыслители, творцы осмысливают наш мир и то, что там происходит – конечно, это «Игра престолов», один из самых талантливых сериалов.
При всех издержках производства, связанных с насилием, очевидно, что это произведение на самом деле философское и цепляет совсем не то, что происходит на экране в плане низменных инстинктов, и даже не сам захватывающий сюжет – хотя и это отдельная тема, конечно же. А цепляет то, что ты смотришь и понимаешь: это про наш мир.
Именно это и притягивает миллионы людей.
В «Игре престолов» есть закамуфлированный образ Христа Спасителя, и это очень интересно. В светском произведении Мартин – автор книг и соавтор сценария – агностик, хотя и из католической семьи. Казалось бы, сериал – далёкая от Церкви вещь – но и здесь без Христа невозможно.
Что касается японской мультипликации, то я бы посоветовала всем взрослым начинать с Миядзаки. Его можно смотреть совершенно спокойно, и он абсолютно прекрасен. А что касается сериалов, то я бы посоветовала, конечно, «Тетрадь смерти» – в плане рисовки, чисто стилистически, и в плане, так сказать, философской постановки вопроса очень глубокое и точное произведение.
Миядзаки – это как раз про то, как человек пытается использовать полученную им мистическую силу в своих интересах, и что получается, когда человек пытается стать богом. Можно сказать, что это пересказ истории Раскольникова на японском материале.
Для тех, кто очень озабочен тем, что дети ушли в виртуальную реальность, играют в компьютерные игры, будет важна постановка вопроса: как соотносится виртуальная реальность и наша реальность. Им бы я посоветовала посмотреть «Мастера меча онлайн» – потрясающая вещь, на мой взгляд.
И, наконец, по упомянутой Вами пост-апокалиптике я бы посоветовала самую глубокую вещь из тех, что смотрела – японский аниме-сериал «Эрго прокси». Вот там у взрослого человека «взрывается мозг».
И это – та пост-апокалиптика, которая не раздражает, там нет страшных роботов или ещё чего-то подобного, но есть искусственный интеллект – что, вообще говоря, уже не наше будущее, а наше настоящее. Есть, так сказать, самоидентичность человека: кто я и зачем я, и происходящее развивается в таком апокалиптичном мире. Мне кажется, это душеспасительно.
– Душеспасительно?
– Думаю, что да.
Верующему человеку неплохо бы уметь задавать себе вопросы и уметь отвечать на те вопросы, которые ставит перед ним мир. Мир во весь голос кричит о том, в чём смысл. Если произведение его ищет – то это наше, христианское. Везде, где есть запрос на смысл – есть жаждущая Бога душа.
Один из участников дискуссии о современной культуре сказал, что фэнтези и аниме – это разговор о Боге в современном массовом сознании. Думаю, что это так.
– Это прекрасное завершение нашего разговора. Друзья мои, вот такой он, мир наших подростков, молодых людей…
Видеопрограмма «Омут богословия» на интернет-канале Свято-Никольского монастыря в Гомеле
Соб. инф.
Комментировать