Воспоминания священников о своем детстве

Вос­пи­та­ние детей в вере — задача со мно­гими неиз­вест­ными. Сво­ими вос­по­ми­на­ни­ями делятся свя­щен­ники, вырос­шие в глу­боко цер­ков­ных семьях.

Прочти молитву под одеялом

Иерей Кирилл КАЛЕДА, насто­я­тель храма Ново­му­че­ни­ков и Испо­вед­ни­ков Рос­сий­ских в Бутове, сын про­то­и­е­рея Глеба Каледы, внук ново­му­че­ника о. Вла­ди­мира Амбарцумова:

— Какого-то одного настав­ле­ния, спо­соб­ного сохра­нить боль­шую семью в Церкви, не суще­ствует. Это цепочка, состо­я­щая из малень­ких зве­ньев. Для меня зве­нья этой цепи — общая молитва и дет­ские походы в цер­ковь вме­сте с крест­ной, осо­зна­ние того, что папа рабо­тает над кни­гой «Малая Цер­ковь», и сохра­не­ние в семье памяти о дедушке Володе. Ино­гда мне каза­лось, что папа излишне орто­док­са­лен: слиш­ком строго сле­дит за тем, с кем я дружу, во что играю; теперь мой жиз­нен­ный опыт сви­де­тель­ствует о том, что папа был прав, иначе и посту­пать нельзя. При всем суще­ство­ва­нии семей­ной дис­ци­плины и ува­же­нии к стар­шим в моем дет­стве было мно­гое, в чем отка­зы­вают своим детям мно­гие совре­мен­ные при­хо­жане. Нас водили в Тре­тья­ков­скую кар­тин­ную гале­рею и в кон­сер­ва­то­рию, мы ходили с папой на лыжах. Роди­те­лям уда­лось доне­сти до нас, что жизнь — она и есть жизнь, со сво­ими делами, при­выч­ными вещами, но в ней есть нечто глав­ное — Цер­ковь. Папа все­гда гово­рил, что детей надо гото­вить к жизни. Мне запом­ни­лось, как, отправ­ляя меня в сана­то­рий, он настав­лял: «Надо оста­ваться хри­сти­а­ни­ном все­гда. Конечно, ты не смо­жешь там открыто молиться на ночь. Но, ложась спать, про­чти молитву под одеялом».

Должно быть согласие между родителями

Иерей Федор КРЕЧЕТОВ, насто­я­тель храма вмч. Геор­гия Побе­до­носца Пат­ри­ар­шего подво­рья в Гру­зи­нах, сын про­то­и­е­рея Вале­ри­ана Кре­че­това, духов­ника Мос­ков­ской епар­хии, насто­я­теля храма Покрова Божией Матери в селе Аку­лове, внук иерея Кон­стан­тина Апушкина:

— В нашей семье ника­кого при­нуж­де­ния идти в цер­ковь не было. Для меня было даже что-то осо­бен­ное в том, чтобы вста­вать рано утром (пол­седь­мого, в семь) и с бра­тьями, сест­рами и мамой идти в храм. Успе­вали мы обычно к Еван­ге­лию. Часть службы, конечно, про­пус­кали, мама пере­жи­вала, но тер­пела. Дома мама гото­вила что-нибудь вкус­ное, празд­нич­ное, так что вос­крес­ный день запо­ми­нался. Помню, был только один слу­чай, когда мы с бра­том хотели посмот­реть фильм в кино­те­атре, кото­рый шел един­ствен­ный раз и именно утром, сразу после литур­гии, но так как ехать было далеко, то на службу мы не успе­вали. И тогда мама скрепя сердце ска­зала: ну ладно, раз уж вы так хотите, идите в кино. Ей было трудно отпу­стить нас, но я теперь думаю — это было пра­виль­ное реше­ние. Если бы она запре­тила, то запрет­ный плод мог ока­заться сла­док. Инте­ресно, что, когда я вер­нулся домой из кино­те­атра, на душе у меня было неуютно. Я чув­ство­вал пустоту, несмотря на испол­не­ние желания.

Но были вопросы, когда мама про­яв­ляла бес­ком­про­мисс­ную твер­дость. Так, во время поста ника­ких побла­жек нам, стар­шим детям, она не делала. Напри­мер, поло­жено сего­дня кашу без масла есть, зна­чит, каша будет без масла. Малень­ким можно поблажку, а стар­шим — нет. Надо ска­зать, что в школе нам, после раз­го­вора отца с дирек­то­ром, раз­ре­шили не ходить в сто­ло­вую. Мама давала нам с собой яблоки, ино­гда бутер­броды, и у нас не было соблазна нару­шить пост.

В то же время на вечер­нюю службу мы в основ­ном ходили только в кани­кулы. Да и то могли какую-то часть вре­мени про­ве­сти на улице. Но мама все­гда нас звала во время чте­ния Еван­ге­лия и на пома­за­ние (она хорошо знала бого­слу­же­ние и те моменты, на кото­рых детям обя­за­тельно нужно при­сут­ство­вать). Если мы куда-то убе­жим — нам, конечно, дела­лось вну­ше­ние, но ника­кого нака­за­ния и при­нуж­де­ния в стиле «стой рядом со мной» не было. Впер­вые пол­но­стью сто­ять на все­нощ­ной я начал где-то с пят­на­дцати лет.

Дома перед сном мы все обя­за­тельно соби­ра­лись на крат­кое молит­вен­ное пра­вило. От «Царю Небес­ный» до «Отче наш», потом молитва Бого­ро­дице, свя­тым, за живых и усоп­ших. Я не могу вспом­нить момент, когда я, уже под­рост­ком, пере­шел от чте­ния крат­ких молитв к молитве по молит­во­слову, но это было естественно.

Дет­ские Пас­халь­ная и Рож­де­ствен­ская службы, несмотря на то что мы вре­ме­нами засы­пали на них (что не воз­бра­ня­лось), оста­лись в памяти каким-то осо­бен­ным переживанием.

Огля­ды­ва­ясь назад, я думаю, что наи­бо­лее пра­виль­ным в вос­пи­та­нии у нас веры было мамино отно­ше­ние, общая атмо­сфера в семье и согла­сие в этих вопро­сах между роди­те­лями. Веруя глу­боко и искренне, мама не навя­зы­вала нам веру, но ста­ра­лась при­учать к ней мудро и с любо­вью. Может быть, потому, что и ее при­учали к вере с дет­ства, и для нее вера была есте­ствен­ным эле­мен­том жизни.

Из ран­него дет­ства мне запом­нился такой слу­чай. Одна­жды, когда мы воз­вра­ща­лись домой после литур­гии, мама забыла в трол­лей­бусе сумку с клю­чами. Бабушка была дома, поэтому мы смогли зайти в квар­тиру. Мама и брат побе­жали искать этот трол­лей­бус. А я так раз­вол­но­вался, что всеми силами своей дет­ской души стал молить Бога, чтобы сумка нашлась. Молился до тех пор, пока они не вер­ну­лись. Трол­лей­бус дое­хал до конеч­ной, раз­вер­нулся и поехал в обрат­ную сто­рону. Брат по внеш­нему виду перед­ней кабины узнал «наш» трол­лей­бус. Никем не тро­ну­тая, сумка лежала на перед­нем сиде­нье, словно ждала свою хозяйку. Для меня это было пер­вым чудом, я понял, что Бог слы­шит нас.

Вместо кадила у нас был ботинок

Про­то­и­е­рей Нико­лай СОКОЛОВ, декан мис­си­о­нер­ского факуль­тета ПСТГУ, насто­я­тель храма cвт. Нико­лая в Тол­ма­чах при Госу­дар­ствен­ной Тре­тья­ков­ской гале­рее. Пер­вый свя­щен­но­слу­жи­тель в роду отца Нико­лая был руко­по­ло­жен 300 лет назад и с тех пор пре­ем­ствен­ность не прерывалась:

— Я был пер­вым ребен­ком, самым стар­шим в семье. Всего детей было пятеро: я, брат Сера­фим (буду­щий епи­скоп Ново­си­бир­ский и Берд­ский Сер­гий), брат Федор (став­ший впо­след­ствии про­то­и­е­реем) и две сестры Ека­те­рина и Любовь (они руко­во­дят цер­ков­ными хорами). Мы ходили в храм Ильи Обы­ден­ного и в Бого­яв­лен­ский Ело­хов­ский собор. Хорошо помню, что никто меня в храме не одер­ги­вал и не делал заме­ча­ний, хотя я про­дол­жал в храме жить своей дет­ской жиз­нью и, воз­можно, мешал взрос­лым молиться. Очень важно не застав­лять ребенка ходить в храм, не гнать его. Иначе потом он и вовсе не при­дет, когда повзрос­леет! Гос­подь при­зо­вет, когда это будет нужно, и ника­кого наси­лия со сто­роны роди­те­лей быть не должно. Мне «не идти сего­дня в храм» не при­хо­дило в голову. Про­сто я знал, что «в вос­крес­ные дни и в празд­ники я буду в храме», так же как «в обед я буду кушать суп», а «летом поеду на дачу».

Цер­ков­ная жизнь орга­нично впи­сы­ва­лась в наш быт. Дома мы под­ра­жали цер­ков­ным служ­бам. Оде­вали на шею что-то напо­до­бие епи­тра­хили, на голову кастрюлю и махали ботин­ком на шнурке — как бы кади­лом. Мы знали, что «в при­ча­стие» играть нельзя, а во все осталь­ное играли. И роди­тели не были про­тив, наобо­рот, даже под­ска­зы­вали, как и что лучше делать, а папа сма­сте­рил нам дет­ское «кадило» из лам­падки. Мно­гим дей­ствиям, кото­рые я сей­час про­из­вожу как свя­щен­ник, я научился в дет­стве, вот в этих играх дома, а семи­на­рия только допол­нила мое образование.

Обя­за­тель­ной в семье была общая молитва. Хотя «обя­за­тель­ной» она была условно, про­сто нам, детям, даже в голову не при­хо­дило, что можно проснуться и не читать пра­вило. Раз уж открыл глаза утром или садишься за стол кушать — надо помо­литься Богу. Наше дет­ское пра­вило обычно воз­глав­ляла мама или бабушка, так как папа рано ухо­дил в храм. Мы читали молитвы «Отче наш», какую-нибудь одну молитву из утрен­него (или вечер­него пра­вила), молитву Божией Матери, Ангелу Хра­ни­телю, а потом моли­лись за близ­ких. Так и гово­рили сво­ими сло­вами: «Поми­луй, Гос­поди, бабушку, маму, папу, бра­тика Симу» — и так далее. Вспо­ми­нали дру­зей, род­ных, сосе­дей, за кого хотели бы помо­литься сего­дня. Когда мы пошли в школу, к этому пра­вилу доба­ви­лась молитва перед уче­нием. Пер­вые молитвы, кото­рые я осо­знанно читал сам, были бла­го­дар­ствен­ные молитвы после при­ча­стия. Лет в пят­на­дцать я посте­пенно начал пони­мать эти молитвы, а читать пол­ное пра­вило к при­ча­ще­нию с кано­нами я стал только в сту­ден­че­ские годы.