Велик, неизглаголанно велик
Твой суд, Господь!
Он в помешательство ввергает нечестивых.
Святой народ возмнили притеснить
Они, безумцы, связанные тмою,
Опутанные долгой ночью.
Как беглецы под кровлею, они
Таились, мня укрыться
От вечной мудрости; под мрачной пеленою
Забвения они укрыться мнили
С своими темными грехами…
И были вдруг великим трепетаньем
Проникнуты; отвсюду
Их несказанные виденья обступили;
В вертепах их все стало страшно;
Им слышались неведомые шумы;
И дряхлые призраки с грустным ликом
Смотрели им в глаза;
И был огонь бессилен
Давать им свет; и звезды не могли
Рассеять мглу густой их ночи;
И лишь один невыразимый,
Самогорящий, страха полный огнь
Пред ними вдруг воспламенялся;
И, вверженные в трепет
Страшилищем, которое и было
И не было, они за ним
Страшнейшее живое мнили видеть.
И были их волхвы не властны
Подать им помощь; кто ж из них пытался
Болящую их душу исцелить,
Был сам объят болезнью страха,
И трепетал, и слышались ему
Звериный бег, змеиный свист,
И в воздух он, которым тягостно дышал,
Боялся очи устремить…
В своем свидетельстве сама
Свое приемлет осужденье злоба;
И страх двойной рождает совесть,
Томимая виною сокровенной.
Тревожно все тому, кто веру потерял
В спасенье, чье неутешимо сердце;
Ему гроза грядущия беды
Ужаснее самой беды наставшей.
И тем, которые в ту ночь
(Из адовых исшедшую вертепов)
Смятенным сном объяты были,
Мечталися бегущие за ними
Страшилища; и силились напрасно
Они уйти:
На них лежал тяжелый ужас;
И тот, на ком лежал тот ужас,
Как брошенный в темницу узник,
Был скован без желез;
И кто б он ни был, пахарь, иль пастух,
Иль делатель трудов пустынных,
От неизбежного не мог он убежать:
Все были вдруг
Опутаны одною цепью тмы.
Свистал ли ветер, мимо пролетая,
Был слышен ли в густых
Древесных сенях говор птиц,
Шумели ль быстро-лющиеся воды,
Иль гром от падающих камней был,
Или играющих животных
Течение, невидимое оку,
До слуха достигало,
Иль рык зверей пустынных раздавался,
Или из дебрей горных
Отзывный голос говорил ―
Все в трепет их ввергало несказанный.
Небесный свет по всей земле сиял,
И каждый мог повсюду невозбранно
Свой труд дневной обычно совершать:
На них лишь темная лежала ночь,
Преобразитель той великой ночи,
Которой нет конца;
Но сами для себя они
Тяжеле тмы, на них лежавшей, были.
Комментировать