Рождество

В ночь, как родиться Христу, ехала Богородица с Иосифом в город Вифлеем. Вот дорогой словно стало что: стала она смеяться и плакать.

Приостановил Иосиф лошаденку. Думал себе старик: «Не худо ль чего с Mapией — или волков забоялась?»

(— волков по тем местам много! —)

А Богородица и говорит:

«Вижу я, дедушка, двух людей: один человек смеется и я с тем радуюсь — будет у него большая радость: а другой человек плачет и я с тем горюю — будет у него большое горе». Не понял старик слов Богородицы, но запомнились они ему, предвещавшие земле на новую жизнь: великую радость и лютое горе — крест.

* * *

Ехала Богородица с Иосифом в город Вифлеем. Случилась тогда перепись всем жителям: и кто в каком городе прописан, в тот город и должен был явиться. На перепись они и ехали.

Время зимнее — снежная зима — намело снегу целые горы. Трудно приходилось лошаденке — еле тащила по сугробам.

И не поехал бы Иосиф в такую даль, да ослушаться боялся: строго приказано от царя явиться всем в город.

Старый старик Иосиф, смолоду-то плотничал, а нынче и топор не слушает; рассчитывал старик к вечеру в город поспеть, да сбился с дороги.

И в поле застигла ночь.

Ясная ночь. Звездная. Крепкий мороз.

Не вставала с саней Богородица — зябко. Старик за лошаденкой, понукивал Сивку рукавицей.

Так и ехали.

И почувствовала Богородица: пришло время.

(— что тут делать? —)

(— куда ей ночью среди поля? —)

В стороне от дороги, у леса, землянка. Привязал старик лошадь. Вошли в землянку.

А в землянке конь да вол — больше нет ни души.

(— пастухи сторожили овец за тыном! —)

А время приходит — помощь надобна.

Посылает Богородица Иосифа: приведи ей бабку.

(— а где в поле найдешь бабку? —)

Пошел Иосиф по дороге — и сам не знает, где и искать?

* * *

— Когда родился Христос, вдруг осветилась землянка, светло в землянке, ровно солнце взошло.

Взяла Богородица на руки сына, подняла его — и на солому положила в ясли (— в колыбельку! —). Увидели конь и вол младенца, подвинулись: стали дыхать на него, своим греть теплом.

Младенец, играя, тихонько погладил их.

А они все дыхали, грели его своим теплом — конь и вол.

И он благословил их — их трудную жизнь, коня и вола.

* * *

Идет Иосиф по полю, спотыкается — уж глазами старик ничего не видит и ноги не слушают. Принялся кликать.

(— да кто отзовется среди поля! —)

Звезды. Так ярко — звезды поют над землей.

— И видит старик: бежит навстречу старуха, так по сугробам и сигает.

Окликнул.

А старуха едва дух переводит — из города она Вифлеема, Соломонидой зовут; уложила она спать внучонка Петьку-неугомона, стала сама укладываться — день-то деньской за работой, умаешься! — «и только что завела глаза, слышу зовут: «Иди, говорит, бабушка, иди, Соломонида, иди на поле: помощь нужна», И так меня всю страхом забило, выскочила я да бежать».

Обрадовался Иосиф — повел к землянке.

(— бегут старики! —)

А в землянке свет, ровно солнце.

И увидели старики младенца — и уж подойти не смеют.

А младенец им из яслей ручкой так показывает —

И благословил он бабушку Соломониду и старика плотника Иосифа (— приютил Богородицу! —) — благословил их трудную трудовую жизнь.

* * *

Сторожили за тыном пастухи овец от волков.

(— волков по тем местам много! —)

Страшно им ночью и рассказывали они друг другу страшные сказки — (— чтоб не очень бояться! —)

Вот поднялись овцы и к проруби. Только пить—то не пьют — как стали вкруг проруби, голову к небу, да так и остались.

(— никогда еще не бывало такого! что там такое? —)

(— или волки нагнали столбняк? —)

Пошли пастухи посмотреть. Да как взглянут на небо — а с неба им ангел:

— Чего вы, пастухи, стоите: Христос Спаситель родился! Ступайте скорее в землянку: в землянке в яслях лежит Христос.

И собралось ангелов много — так много, как в небе звезд.

Слава в вышних Богу — мир на земле!

Пели ангелы вкруг ангела-вестника, перелетали, как звезды —

— и все небо кружилось —

А овцы стоят у проруби — голову к небу — смотрят.

Взяли пастухи по ягненку, да скорее к землянке.

(— и овчарки за ними! —)

А в землянке свет, ровно солнце.

Увидели пастухи младенца, пустили ягнят, поклонились в землю.

Младенец посмотрел, и ягнят потрогал — посмотрел на пастухов и благословил их — благословил их трудную жизнь пастухов.

И пошли пастухи назад к стаду.

И овчарки за ними.

Пели пастухи за ангелами, как ангелы, — пели ангелы, перелетали, как звезды:

Слава в вышних Богу — на земле мир!

Навстречу волки — не тронули волки овец — ангел пас их овец!

Шли волки к землянке — дали пастухам дорогу.

(— видно и зверь почуял! —)

* * *

Там за огнями, за дымами, за лесами, за реками, за ленивым болотом у Студеного моря — у Студеного моря-океана, там, где ветер вздымает до неба ледяные синие горы, в студеной полунощной стране чародеев, вдруг загремели-застучали в ночи волшебные бубны.

Три лопарских царя-волхва — три нойда — увидели звезду на небе — и узнали звезду: мудрые, всю жизнь ожидая, они гадали о ней. И с дарами, без слуг и оленей, пошли за крылатой звездой — и звезда, крыля, повела лопарских волхвов в Иерусалим.

* * *

Много народа собралось на перепись в Вифлеем. Еще больше в царский город — в Иерусалим. Городские ворота не затворялись всю ночь. И на улице шум, как на ярмарку.

По утро в Рождество два путника показались по дороге из Вифлеема в Иерусалим. Не простые путники — конь и вол.

Шли они без погонщика — шли прямо по дороге в Иерусалим. И, вступив в город, пошли по улицам. Они дыхали, как дыхали ночь, согревая младенца в сырой землянке.

Какой-то голах камнем запустил — но камень скользнул, как перышко: они его не почувствовали, даже не вздрогнули.

Шли конь и вол по улице, дыхали.

Глаза их, как человечьи, ясные. И если бы могли говорить, они сказали бы — они весть о Рождестве несли! Они сказали бы, что ночью родился Христос: «они видели Его и Он благословил их».

Убогие — юродивые, странники, безумные — встречая коня и вола, кланялись.

Пройдя весь город, конь и вол скрылись за заставой.

Они шли дальше по дороге — (как и теперь идут!) — и будут ходить по дорогам, пока земле не придет конец. И в последний час (они заговорят!) — они скажут — благословенные, конь и вол.

* * *

К вечеру того же дня появились в Иерусалиме пастухи из Вифлеема — четыре пастуха.

Они ходили по праздничным улицам. Ничего не видели и не слышали, что творилось вокруг. Они останавливались на площадях и хором запевали странно среди гулянья:

Слава в вышних Богу — мир на земле!

Убогие — юродивые, странники, безумные — устремляясь, как овцы, в небо, окружали пастухов и вдруг с безумным криком, воплем и хохотом принимались петь за пастухами странно:

Слава в вышних Богу — мир на земле!

— и шумная площадь кружилась — тихое звездное небо —

В ночи пастухи пропали за заставой.

Они шли дальше — по следу вола и коня — (как и теперь идут!) — и будут ходить по земле с песней ангелов, пока земле не придет конец. И в последний час — (их услышат!) — их услышат — благословенных вифлеемских пастухов.

* * *

Скрылся конь и вол. Пропали пастухи. Кончилась ночь.

* * *

С рассветом заметили в Иерусалиме старуху.

Ходила старуха по улицам, и не разберешь, о чем она и на кого показывала: она будто дите все качала, качая, баюкала – и вдруг упадет на колени и заплачет — не от отчаяния она плакала, она плакала от радости.

Это бабушка Соломонида о Рождестве рассказывала — представляла, как носит она святого Младенца и качает-баюкает на этих измученных руках, принявших на белый свет за свой век столько младенцев.

Убогие — юродивые, странники, безумные — ходили за старухой, как ребятишки за медведем-мишей. И когда она с плачем падала на колени, они с плачем повторяли странные ее слова…

— и темная улица кружилась — звезды на ясном небе —

Обойдя город, ушла старуха за заставу.

И дальше — по дороге — (как и теперь идет!) — и будет ходить по земле, рассказывать, что ее глаза видели, и плакать от радости, пока земле не придет конец. И в последний час — (ее поймут!) — ее поймут — благословенную старуху бабушку Соломониду.

* * *

А там, от Студеного моря — от Студеного моря-океана, где ветер вздымает до неба ледяные синие горы, через болота, через реки, через леса, сквозь огни и дымы три лопарских царя-волхва шли за крылатой звездой.

И день и ночь, видя только звезду, не замечая дороги, шли волхвы, куда вела их звезда; обтрепалась, обдергалась царская одежда, нищие лохмотья повисли на плечах и одни царские короны, как звезды.

На третий день звезда привела волхвов в Иерусалим: поднялась над царским городом и пропала.

И когда появились на улицах Иерусалима три царя-волхва и расспрашивают, где родился Христос — «они Его звезду видели!» — царский город насторожился.

— Где родился Христос, Спаситель миpa? — останавливали они прохожих, — где родился царь иудейский?»

— Нет у нас царя, кроме Ирода, — отвечали царям-волхвам, — и не знаем мы другого царя, кроме Ирода и сына его.

Не Архелая, сына Ирода, не Ирода — Христа царя, который победит всех царей и возьмет на земле все царства, Христа Спасителя миpa, надо царям-волхвам.

Неотступно, как волхвы за крылатой звездой, ходили за волхвами y6огие — юродивые, странники, безумные. И когда волхвы спрашивали о Христе, они столбенели, ожидая.

Но ответа нет.

С-улицы-на-улицу, из-дома-в-дом, из-уст-в-уста весть о лопарских царях-волхвах и о путеводной крылатой звезде и о рождении Христа — «царь, который победит всех царей!» — облетя площади и перекрестки, к вечеру проникла за неприступные стены дворца.

И царь Ирод смутился.

* * *

Велит Ирод привести царей-волхвов. И привели волхвов во дворец к Ироду. Вышел Ирод к волхвам. И волхвы спрашивают Ирода, как спрашивали весь день у прохожих, о царе Христе:

— Где родился царь?

— Я — царь!

Был Ирод невысок и худощав — малая голова на короткой не по плечам толстой шее; щурился — ежил пугливо глаза; и говорил неожиданно громко, баском. И эта неожиданность поражала: «я — царь!».

Не поразишь лопарских царей!

Лопарские цари имеют власть над ветрами, подымали бурю, могли передвигать морские острова, насылали стрелы, обращали живое в камень.

Лопарские цари проникают в тайные дела и мысли, и им открыто, что творится на земле и на море в далеких странах и у чужих народов.

Лопарские цари не знают страха!

— Где родился царь Христос? — снова спросили они у царя.

Ирод держит в руке чашу: он поднял чашу в честь славных лопарских царей.

А над дворцом восходила звезда — и, став в окне против волхвов, звездами зажгла их царские короны.

И звезды глянули из глаз волхвов.

— Где родился царь Христос? — в третий раз спрашивают волхвы, — он победит всех царей, возьмет все царства, всю землю!

И чаша выпала из рук царя.

— Идите, — сказал Ирод и дрожит весь, — идите, узнайте о младенце и возвращайтесь в Иерусалим: я первый пойду и поклонюсь ему.

Пообещав вернуться в Иерусалим и рассказать о младенце, вышли волхвы от царя. И повела их звезда из царского города Иерусалима в Христов город Вифлеем.

* * *

Шла, крыля, звезда — за звездой волхвы.

Далеко в поле отстали люди, провожая волхвов за заставу. И царские лазни-и-пролазни, уши-и-наушники, не поспевают за ними.

Кружит звезда — волхвы кружили за ней. Сворачивает с дороги в лес — и волхвы в лес.

И идут так лесом, полем , дорогой.

Морозная ночь. Звездная, крепко морозит. Похрустывал снег под ногами.

Звезда, пройдя реку, остановилась у леса за тыном — тихо опустилась над землянкой.

Светло в землянке — играло солнце.

И увидели волхвы младенца. И подают ему дары: золото, костяной жезл, кутью.

Поклонились младенцу.

Младенец долго глядит — «золото!» «костяной жезл!» «кутья!». И, приняв дары, благословил волхвов — благословил их трудную жизнь вещих волхвов, ожидавших Христову звезду.

Звездами загорелась тесная землянка.

Слава в вышних Богу — на земле мир!

Из круга ангелов вышел ангел и, разрешив клятву, не велит волхвам возвращаться в Иерусалим.

— Не ходите, волхвы, к Ироду! Идите другим путем: зло на сердце царя — хочет он убить младенца.

* * *

Богородица держит на руках сына: пора в дорогу! Иосиф хлопотал у саней, разговаривает с Сивкой. И, усадив Богородицу с младенцем, махнул старик рукавицей.

Побежала лошаденка по дороге в цыганскую землю (— так указал Иосифу ангел! —) в Египет.

Звезда низко неслась впереди — светит путь в Египет.

Слава в вышних Богу — мир на земле!

Пели ангелы вкруг ангела-вестника, перелетали, как звезды.

— и все небо кружилось —

А волхвы вихрем неслись сквозь огни и дымы, через леса, через реки, через болота, мимо царского города Иерусалима, мимо Ирода царя к Студеному морю — к Студеному морю-океану, в Лопарскую землю, в студеную полунощную страну чародеев.

И там, в своей пустынной вещей земле, начертав Христу звезду на волшебном бубне, поднялись волхвы синими льдами и плывут по Студеному морю — по Студеному морю-океану, тихо отходя в вечную жизнь.

* * *

Проводив волхвов, Ирод притаился в окне, смотрит на дорогу — по дороге в Вифлеем сквозь вечерний сумрак звездами горят царские короны лопарских царей.

«Волхвы найдут младенца Христа — волхвы вернутся в Иерусалим — волхвы расскажут ему о младенце — и он, царь, первый пойдет к Христу с поклоном!»

Не поворачивая шеи и дрожа, Ирод вдруг начинал хохотать неожиданно громко баском:

«Он первый пойдет к Христу на поклон — — ! Не начнется день, как не будет в живых Христа — царя Христа, который победит всех царей, возьмет все царства, всю землю!»

— Я — царь!

Весь вечер караулит царь волхвов, притаившись у окна.

И ночь. Не возвращаются волхвы. Донесли царю, что волхвы в Вифлееме пропали.

— Пропали?

(— нет, не пропали: обманули! —)

— Обманули!

(— насмеялись! —)

— Насмеялись!

(— некого и нечего больше ждать! —)

«Жив Христос! — Он победит всех царей! — победит Ирода царя! — отнимет все царства! — у Ирода царя отнимет его царство!»

В ярость пришел царь: топал ногами и кричит и плачет — от обиды, от бессилья.

И велит царь: идти в Вифлеем и там истребить всех младенцев до двух лет.

* * *

Барабанный бой, трубы гремят среди ночи в царском городе Иерусалиме.

Площади переполнились народом. По улицам бегут люди: кто-то крикнул «стреляют из пулеметов!»

С музыкой и песней выступил карательный отряд в Вифлеем.

Звездная ночь морозит крепко. Похрустывал снег под ногами.

В полночь, достигнув Вифлеема, солдаты с музыкой и песнями вступили в город.

И началась расправа.

Дети ничего не знали. Они никаких царей не знают. — ни Ирода царя, ни сына его. И никаких клятв, никаких заповедей — Ирод ли обманул волхвов, волхвы ли обманули Ирода? — они говорили по-своему и смотрели по- своему «своими глазами». Они улыбались — так улыбаются дети. Они играют, смеются, плачут.

* * *

(— И не было на земле грознее ночи и нет грознее ночи и не будет, как эта вифлеемская ночь в святые дни Рождества — в первый день новой жизни нового завета! —)

* * *

Солдаты врывались в дома и, отрывая у матерей от груди малюток, свертывали им шею, как цыплятам; других выбрасывали из колыбелек и сонных прихлопывали сапожищем.

Дети просыпались от крика и, ничего не понимая, сами подставляли шею под нож, — и их резали тут же на месте.

Дети, ничего не понимая, хватались ручонками за блестящие сабли — (игрушка!) — и их резали тут же на месте.

Вытаскивали детей, как котят, на улицу и давили лошадьми, и вешали, и кололи пиками, и разрывали, и топили в проруби, и шпарили, и бросали в костер.

Глубокие сугробы тают от горячей крови. И покрывается земля алой ледяной корой.

Звезды, наливаясь кровью, померкли.

(— и уж не разобрать: скольких годов и каких ребят убивать велено! —)

* * *

По случаю переписи кто-то пустил слух среди детей вифлеемской голытьбы, ютившейся в углах и коморках, будто ночью придут из месткома «записывать детей на елку!»

Дети постарше, не спали ночь: дожидались. И когда пришли солдаты, ребятишки бросились к солдатам: «записать их на елку!»

Петька, внучонок Соломониды, стороживший весь вечер, задремал на пустой бабушкиной кровати. Вот сквозь сон слышит — шумят на улице! — проснулся, думает: «зовут!» Да на улицу.

Кричит:

— Меня не забудьте!

Чуть не плачет: никогда он ни на какой елке не был!

Солдат схватил Петьку:

— He позабудем! — да винтовкой его —

И не пикнул: ткнулся Петька носом — и потекла кровь изо рта.

* * *

Барабанный бой, трубы не могли заглушить отчаянного вопля и крика матерей и стона и жалобного горького плача.

(— каменное сердце содрогнется от этого детского плача! —)

До рассвета шла резня в Вифлееме и в пригородах.

* * *

(— Четырнадцать тысяч младенцев замучены в Вифлееме в эту кровавую ночь в святые дни Рождества — в первый день новой жизни нового завета! —)

* * *

На рассвете выступили солдаты из Вифлеема и пошли в Иерусалим, кровавя дорогу, по пути коня и вола, пастухов, старухи Соломониды и вещих лопарских царей.

Гремит музыка.

А крики и вопль несутся вдогонку — и далеко по всем дорогам разносится плачь.

(— каменное сердце содрогнется от этого материнского плача! —)

* * *

Фыркала лошаденка.

Слез с саней Иосиф, стал прислушиваться: чудилось старику — сама земля кричит!

И вспомнил слова Богородицы:

«Вижу я, дедушка, двух людей: один человек смеется и я с тем радуюсь — будет у него большая радость; а другой человек плачет и я с тем горюю — будет у него большое горе». И понял — предвещавшие земле на новую жизнь: великую радость и лютое горе — крест.

Журнал «Путь» №6