Спасенный от беды — протоиерей Сергий Толгский

Вместо предисловия

Она лежала и пла­кала неслышно. Эти слезы были для нее — «радост­ными и свет­лыми». Ей «все вдруг осве­ти­лось, как в откро­ве­нии». Ей откры­лось, что — все — живое, все — есть: «будто про­пало время, не стало про­шлого, а все — есть!» Для нее стало явным, что покой­ная мама — с нею, и Шура, мич­ман, утоп­лен­ный в море, в Гель­синг­форсе, един­ствен­ный брат у ней, — жив, и — с нею; а все, что было в ее жизни, и все, что она пом­нила из книг, из про­шлого, дале­кого, — «все род­ное наше», — есть, и — с нею; и Кули­ково Поле, откуда явился крест, — здесь, и — в ней! Не отсвет его в исто­рии, а самая живая его сущ­ность, живая явь. Она стра­ши­лась, что сей­час забу­дет это чудес­ное чув­ство, что это «дано на миг»… боя­лась шевель­нуться, испу­гать мыслями…но «все ста­но­ви­лось ярче… све­ти­лось, жило…»

И. Шме­лев. Кули­ково Поле

От корени свята

(Вос­по­ми­на­ния Алек­сан­дры Рости­ла­вовны Зубковской)

Деви­чья фами­лия моей матери Ната­льи Сер­ге­евны — Толг­ская. Ее отец, про­то­и­е­рей Сер­гей Васи­лье­вич Толг­ский, про­ис­хо­дил из семьи свя­щен­но­слу­жи­те­лей. Доб­рую память о себе оста­вил его отец Васи­лий Гри­го­рье­вич Толг­ский, собор­ный про­то­и­е­рей города Брон­ницы. У отца Васи­лия было чет­веро сыно­вей: Сер­гий, Алек­сандр и Нико­лай удо­сто­и­лись свя­щен­ни­че­ского сана; Васи­лий, обла­дав­ший кра­си­вым голо­сом, стал реген­том хора.

Корен­ные моск­вичи хорошо знали и любили моего дядю — про­то­и­е­рея Алек­сандра Толг­ского, кото­рый был дол­гое время насто­я­те­лем храма Илии Обы­ден­ного на Осто­женке. При отце Алек­сан­дре был вве­ден доб­рый обы­чай петь ака­фист перед ико­ной Божией Матери «Неча­ян­ная Радость», вели­кой мос­ков­ской свя­ты­ней. Эту службу в ста­рин­ном храме очень любил посе­щать покой­ный пат­ри­арх Пимен. Моле­бен этот и по сей день совер­ша­ется каж­дую пят­ницу, уте­шая, радуя, уми­ряя скор­бя­щие души: Пре­свя­тая Бого­ро­дица дает силы всем при­те­ка­ю­щим к ней поне­сти лич­ный крест и крест быть совре­мен­ни­ком мно­гих тра­ги­че­ских собы­тий нашего времени.

Млад­шим сыном о. Васи­лия Толг­ского был отец Нико­лай, родив­шийся в 1886 году, мой дедушка, Сер­гий, о кото­ром я рас­скажу далее, был его вос­при­ем­ни­ком при Таин­стве Кре­ще­ния, тогда ему было 14 лет. Много даров полу­чил от Гос­пода о. Нико­лай, глав­ным из них был дар слова; близ­кие назы­вали его Зла­то­устом. О. Нико­лай окон­чил Духов­ную Ака­де­мию, был пре­красно обра­зо­ван. Слу­же­ние свое начал в Кре­сто­воз­дви­жен­ской церкви в селе Алту­фьево, затем был насто­я­те­лем храма во имя прп. Сер­гия Радо­неж­ского на Сре­тенке, в Коло­коль­ни­ко­вом пере­улке, нес обя­зан­но­сти бла­го­чин­ного Сре­тен­ского Сорока. Его лично знал и ценил Свя­ти­тель и испо­вед­ник Тихон, пат­ри­арх Мос­ков­ский. О. Нико­лаю Гос­подь уго­то­вал муче­ни­че­ский путь: он пере­жил ссылку и лагерь. Про­то­и­е­рей Нико­лай был рас­стре­лян в 1937 году под Чим­кен­том, в местечке «Лисий Яр». Архи­ерей­ским Собо­ром про­то­и­е­рей Нико­лай Толг­ский при­чис­лен к лику ново­му­че­ни­ков Российских.

В храме Илии Обы­ден­ного хра­нится семей­ная свя­тыня о. Нико­лая — частица мощей прп. Сер­гия Радо­неж­ского. Она была пере­дана в храм сыном ново­му­че­ника, Юрием, и вде­лана в образ свя­того. Семей­ное пре­да­ние свято хра­нит память об исце­ле­нии пре­по­доб­ным Сер­гием от тяже­лой болезни Юрия.

Мне самой уже немало лет и я чув­ствую, что должна рас­ска­зать то немно­гое, что запом­ни­лось о дедушке Сер­гии с дет­ства и что освя­тило весь мой жиз­нен­ный путь. Сер­гей Васи­лье­вич Толг­ский (1872–1940гг.) окон­чил Мос­ков­скую духов­ную семи­на­рию, у него было жела­ние посвя­тить себя мис­си­о­нер­ской дея­тель­но­сти, но друг отца Васи­лия, князь Голи­цин-Про­зо­ров­ский напра­вил дедушку по дру­гому пути. Одна­жды, придя в дом, он заго­во­рил с Сере­жей: «Сережа, ты ведь любишь Поленьку? Женись на ней, а я тебе выстрою храм в селе Игум­ново». Село Игум­ново рас­по­ла­га­лось неда­леко от стан­ции Донино Казан­ской желез­ной дороги. Все так и устро­и­лось. Сережа при­нял сан и стал слу­жить в селе Игум­нове. Поленька, Пела­гея Алек­се­евна Шокина (1880–1935), была доч­кой дере­вен­ского сапож­ника. Гос­подь ода­рил ее неза­у­ряд­ными спо­соб­но­стями, тру­до­лю­бием и худо­же­ствен­ным даром. Князь Голи­цин-Про­зо­ров­ский помог полу­чить девушке обра­зо­ва­ние: ей была назна­чена сти­пен­дия, и она бле­стяще окон­чила Мос­ков­скую гим­на­зию. Какое-то время Поленька была гувер­нант­кой дочери князя, Маши. Пела­гея Алек­се­евна обла­дала и тон­ким вку­сом, была уди­ви­тель­ной руко­дель­ни­цей: ее вышивки полу­чили пре­мию на выставке в Париже.

Цер­ковь Покрова Пре­свя­той Бого­ро­дицы в с.Игумново стро­или два года, цер­ковь огром­ная, крас­ного кир­пича, как все стро­е­ния в Рамен­ске, кото­рые воз­во­дил князь Голи­цин-Про­зо­ров­ский. В этом храме не пре­кра­ща­лись бого­слу­же­ния в годы лихо­ле­тья. Дедушка про­слу­жил здесь с 1902 по 1913 год. В 1913 году осво­бо­ди­лось место насто­я­теля церкви Рож­де­ства Бого­ро­дицы на Кулиш­ках (на стрелке улицы Солянка), и дедушка был назна­чен насто­я­те­лем этого храма, где и про­слу­жил до 1935 года. Семья пере­ехала в дом для цер­ков­ного причта в Под­ко­па­ев­ском пере­улке. В это время у отца Сер­гия и матушки Пела­гии было уже чет­веро детей; Ната­лия, Мария, Алек­сандра и сын Владимир.

Нача­лось время испы­та­ний и утрат. В 1920 году умерла дочка Шурочка, а в 1935 году вла­сти закрыли храм Рож­де­ства Бого­ро­дицы и в этот же год умерла жена отца Алек­сандра, Пела­гия Алек­се­евна. Отец Сер­гий успел отпеть ее сам, в род­ном храме, перед самым его закрытием.

В голод­ные годы дедушка при­вел в семью трех детей, бежен­цев с Укра­ины. Бабушка ухит­ря­лась всех накор­мить, что было про­сто чудом Божиим. Все вещи, более или менее цен­ные, ушли в Торг­син. И вот теперь дедушка остался без куска хлеба и без крыши над голо­вой. Он не мог жить со сво­ими детьми, опа­са­ясь гоне­ний на них, как детей священника.

При­ютом для моего дедушки стала цер­ковь Апо­сто­лов Петра и Павла на Яузе: он жил там в под­клети, спал на камен­ном полу среди над­гро­бий. Вскоре дедушка забо­лел тяже­лым вос­па­ле­нием лег­ких. Его дочь Мария, будучи вра­чом, поняла, что жизнь отца в опас­но­сти. Из любви к отцу она совер­шила посту­пок, при­чи­нив­ший отцу Сер­гию скорбь, кото­рая про­шла через всю остав­шу­юся жизнь. Она подала про­ше­ние в Пат­ри­ар­хию о выводе о. Сер­гия за штат, а затем забрала домой и выходила.

Жизнь моей матери, Ната­льи Сер­ге­евны Толг­ской, скла­ды­ва­лась исклю­чи­тельно тяжело. Когда мне было только 2 года, мой отец оста­вил маму. Вто­рой муж матери, мой отчим, рабо­тал в «Дири­жабль­строе»; в одно­ча­сье весь пер­со­нал был аре­сто­ван и выслан на Даль­ний Восток (ныне город Мир­ный). Маме же и мне было пред­пи­сано в 24 часа поки­нуть Москву и про­сле­до­вать в ссылку, в город Коканд Узбек­ской ССР.