Месяц август

Происхождение Честного и Животворящего Креста Господня. Празднество Всемилостивому Спасу Христу Богу Нашему и Пресвятой Богородице Марии, Матери Его. Св. ветхозаветных мучч. Елеазара священника и семи по плоти братий, нарицаемых Маккавеи, и матери их Соломонии и иных многих. Св. 9 мучч. в Пергии: Леонтия, Аттия, Александра, Киндея, Минсифея, Кириака, Минеона, Катуна и Евклея.

(Муч. Папы нового. Муч. Елеазара. Муч. Кирика. Муч. Феодора. Муч. Полиевкта. Мучч. Мины, Минея и прочих. Св. Тимофея, еп. проконесского, чудотворца. Силуамские иконы Божией Матери).

Празднество это установлено в Константинополе, по причине болезней, весьма часто бывавших там в августе месяце. В отвращение этих болезней, в Константинополе издревле утвердился обычай выносить честное древо креста на дороги и улицы для освящения мест. Накануне, т. е. 31 июля, крест выносили из царской сокровищницы и полагали на св. трапезе великой Софийской церкви. С этого и до самого дня празднования Успения Богородицы, творя литии по всему городу, предлагали его потом народу для поклонения. Это и есть происхождение честного креста. Августа 14 крест опять возвращался в царские палаты. Этот обычай, соединенный с другим обычаем Константинополя –освящать в придворной константинопольской церкви воду первого числа каждого месяца (исключая январь, когда освящение совершается 6 числа, и сентябрь, когда совершалось 14) и послужил основанием праздника в честь св. и животворящего Креста и торжественного освящения воды на источниках, которое совершается 1 августа. Обычай изнесения древа Креста Господня из царских палат в Софию перед 1 августа существовал уже в 9 веке; в обрядник Константина порфирородного изложены подробно правила, когда выносить крест из палаты пред 1 августа: иногда выносили за 8 дней, иногда за 7, 6, 5, 4, 3 и два дня. В России до конца 14 и начала 15 века, т. е. до введения иерусалимского устава, в употреблявшихся у нас с 11 века студийских минеях ни 31 июля, ни 1 августа не было никакой службы кресту (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2 зам т. стр. 222–223. Христ. чт. 1852 г. ч. 1, стр. 506.).

Празднество это установлено в царствование греческого царя Мануила и Российского великого князя Андрея Боголюбского, при патриархе цареградском Луке и митрополите киевском Константине и епископе ростовском Несторе. В 1164 году случилось и греческому царю, и русскому князю в один и тот же день выступить на брань: одному из Константинополя против сарацын, а другому из Ростова против болгар (закамских). Господь даровал обоим победу: царь греческий победил сарацын, а князь русский – болгар и сделал их своими данниками. Выступая в поход, Боголюбский взял с собою животворящий Крест Господень и икону Богоматери, каковую святыню несли пред его полками священники в ризах, служа молебны, окропляя святою водою воинство и приобщая св. Таин готовящихся вступить в битву. Господь видимо помог рабу Своему: не только в битве одолел он врагов, но и взял приступом столицу Болгарского царства – город Бряхимов, расположенный на берегу Камы. Когда Андрей Боголюбский возвращался с поля битвы, он увидел следующее чудесное явление: от княжеского знамени (стяга), на котором была изображена икона Спасителя, проливался как-бы луч света на все воинство русское. Князь с благоговением пал пред иконою, вознося благодарение Господу и Его Матери. Одержав после этого еще несколько побед над болгарами, князь Андрей со славою возвратился во Владимир. Ясных указаний на праздник Всемилостивому Спасу и пречистой Богоматери по случаю победы над сарацынами императора Мануила нет ни у греческих историков, ни в богослужебных греческих книгах. Впрочем в истории императора Мануила, который вел не мало войн с разными народами, можно найти случаи, возбуждавшие царя к особенному благодарению Бога за успешное окончание войны и за счастливое избавление от великих опасностей во время войны. Особенно обращают на себя внимание два случая в его жизни: это во-первых, победа над пеонийцами или паннонцами в Европе за Дунаем. Царь поручил начальство над войском Андронику Консто-Стефану, а сам, по совету окружавших его, остался в Сардике и молил Бога Спасителя, чтобы Он был вождем его войск. 8 июня произошло весьма упорное сражение: паннонцы потерпели сильное поражение. Царь, услышав об этой блистательной победе, в радости и восторге приносит благодарение Богу, а через несколько дней, и сам торжественно вступает в столицу... Впереди его ехала серебряная вызолоченная колесница, запряженная белыми конями, а на ней стояла икона Богоматери, непобедимой Защитницы и Соратницы царя. После того у императора Мануила другая была жестокая война – с турецким султаном или с сарацынами. Царь сам начальствовал над войском и подвергался лично многократным и чрезвычайным опасностям и хотя победа досталась врагу, но самое спасение царя по-истине можно считать чудом милости Божией и не могло не возбудить в царе особенных чувств благодарения Богу. Это было в сентябре, но поход, конечно, начался ранее, в августе. После этой битвы были две удачные стычки у греков с сарацынами, и одна из них под предводительством царя против сарацын лакерийских и панасийских. Эти события и суть те, которые подали повод и предрасположили императора Мануила установить праздник Всемилостивому Спасу и Его Матери. Время победы Боголюбского над болгарами назначается нашими летописцами в 1104 году и сказания о войнах Мануила с туркали, хотя не означены годами, но расположены так, что ближе к концу, чем к началу его царствования, т. е. тоже к 1164 году. Известия же из России о чрезвычайной помощи Божией в войне против болгар естественно еще более располагали Мануила к воспоминанию избавления от опасностей и установлению Спасу общего христианского праздника, которому начало положено было уже в Царьграде освящением воды в Софии 1 августа. Из Константинополя по этому поводу, была прислана грамота к русскому митрополиту или князю, в конце которой говорится: «аз же написах сие малое писание повелением царя Мануила и всего причта церковного, да празднуем вси обще праздник сей месяца августа в 1 день в славу Всемилостивого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Пречистые Его Матери». Князь, посоветовавшись с своими архиереями, установил празднество 1 августа, в воспоминание силы крестной, даровавшей победу. В Русской церкви праздник Спасу и Богоматери 1 августа существовал несомненно с 12 века, хотя служба в этот день Кресту и Всемилостивому Спасу встречается не ранее 15 века, со времени введения иерусалимского устава; до того же времени празднование, вероятно, совершалось молебным пением (Пролог. Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 223–224).

После плена Вавилонского, находясь под властью то египетских Птоломеев, то сирийских Селевкидов, иудеи невольно знакомились с греческим языком и греческою образованностью. С течением времени среди иудеев, особенно среди их высшего класса – старейшин и первосвященников, такое знакомство превратилось в увлечение; оставляя отечественный язык, пренебрегая отеческими законами и обычаями, они старались подражать и в языке, и в образе жизни грекам. Особенно сильно такое увлечение было в то время, когда Иудея находилась под властью сирийского царя Антиоха Епифана. В это время Иасон, брат праведного первосвященника Онии, сильный поклонник и подражатель греческой образованности и греческого общественного быта, купил себе у Антиоха за дорогую цену сан первосвященника и власть над Иерусалимом. Желая угодить царю и в тоже время удовлетворяя своей склонности, он, изгнав своего брата, первосвященника Онию, и сделавшись архиереем, начал разорять отеческие гражданские порядки и обычаи и стал вводить новые языческие. На краю Сионской горы он устроил зрелища на греческий лад, основал греческое училище место для гимнастических упражнений юношества, словом, вопреки закону и отеческим обычаям, стал вводить нечестивые языческие обычаи. Вследствие этого многие из иудеев – не только люди простые, но и многие из священников стали посещать зрелища, ходили в греческое училище, упражнялись в гимнастике и т. п. Юноши и люди молодые, увлекаясь невиданными языческими обычаями и удовольствиями, оставляли еврейские обычаи, религию, пренебрегали обрезанием и т. п. и переходили в язычество. Люди рассудительные и истинные ревнители отеческого благочестия, взирая на творимые беззакония, с сожалением говорили о разрушении закона Божия, об осквернении святого храма и плакали о погибели многих своих соотечественников, неразумно увлекавшихся нововведениями Иасона. После свержения с первосвященничества Иасона языческие нечестивые обычаи не прекратились: преемник Иасона, Менелай, еще ревностнее своего предшественника распространял языческое нечестие. Пробыв недолго первосвященником, Менелай был свергнут своим братом Лизимахом, который тоже недолго был первосвященником: за похищение церковных сосудов и золота из храма он был убит народом. Сделавшись опять первосвященником после смерти брата, Менелай, мстя за смерть брата, умертвил многих неповинных из иудеев. Когда в Иерусалиме происходили такие нестроения и беспорядки и когда со дня на день умножалось языческое нечестие, явилось дивное знамение, предвозвещавшее Иерусалиму наступавшие бедствия: в продолжение 40 дней в воздухе были видимы сражающиеся между собою войска. Все находились в сильном страхе и недоумении: чтобы могло означать это видение? В это время разнеслась ложная весть, – будто бы Антиох Епифан, отправившийся в поход на Египет, умер. Иудеи, возбужденные явлением в воздухе сражающихся войск и ложными слухами о мнимой смерти своего отсутствующего повелителя, восстали на защиту своей свободы и с оружием в руках устремились к своей столице. Но слух оказался ложным, и видение предвещало гибель иудеям. Антиох, раздраженный их восстанием, быстро подступил к Иерусалиму: жители Иерусалима затворили пред ним город, но не могли сопротивляться силе, так как между гражданами произошли несогласия. Царь Антиох взял город и велел воинам убивать всех, встречавшихся на городских улицах жителей, и кроме того врываться в дома и убивать мужчин и женщин, престарелых и юных и даже младенцев. В три дня было убито до 80 тысяч человек, – сорок тысяч было заковано в цепи и посажено в темницу и столько же взято в плен. Не довольствуясь этою жестокою местью, Антиох дерзнул войти в храм Господень и взял золотой алтарь, золотые светильник и кадильницы и все драгоценные сосуды; он похитил также и все спрятанные сокровища, все золото и серебро. Опустошив и осквернив храм, Антиох возвратился въ Антиохию, оставя в Иерусалиме и во всей Иудее мучителей. Чрез несколько времени царь объявил всему царству своему, чтобы все покланялись языческим богам и держались греческих языческих обычаев и законов. Все подвластные Антиоху народы повиновались повелению царскому, и даже многие из иудеев принесли жертвы идолам, изменив закону Господню. Через несколько дней царь послал из Антиохии в Иерусалим одного из своих советников, родом грека, чтобы принудить всех евреев отречься от законов отеческих, поклониться идолам и вкусить идоложертвенного мяса, в особенности же запрещенного Моисеевым законом свиного мяса. Антиох повелел также обратить Иерусалимский храм в идольское капище Зевса Олимпийского и поставить в храме статую Зевса. Посланник царский, прибыв с войском в Иерусалим, начал приносить в Иерусалимском храме идольские жертвы и стал убеждать евреев к идолопоклонству; многие евреи из малодушия спешили принести жертвы идолам, другие же, боясь мук, бежали в горы и пустыни. Иных же насильно приводили в день рождения царя и в прочие языческие праздники к идольским жертвенникам и заставляли приносить жертвы; непокорных воле гонителя подвергали мучениям и смерти. Народ еврейский был в страхе; никто не смел открыто называться иудеем, ни праздновать день субботний, ни обрезывать своих детей, или делать чего-либо другого по закону Моисееву: все видели пред собою муки и смерть. В то время две женщины еврейки были оклеветаны пред царским посланником в том, что они обрезали своих детей по закону Моисееву: мучитель повелел взять их и, повесивши младенцев за шеи к сосцам матерей, водить их с поруганием по городу, а потом сбросить их с городской стены в ров. Так матери с своими детьми приняли мученическую кончину. Другие из иудеев собрались в ближние к городу пещеры, чтобы тайно отпраздновать субботний день; мучитель, узнав об этом, приказал их сжечь. Наконец, был взят один из главных книжников, престарелый 90 летний священник Елеазар, известный всем в Иерусалиме, как первейший законоучитель, который был одним из семидесяти двух толковников, переведших на греческий язык еврейские книги. Св. Елеазар был приведен к мучителю; его принуждали есть свиное мясо, но он, предпочитая славную смерть опозоренной жизни, добровольно пошел на мучение, но не согласился нарушить данный Богом закон и прогневать Господа. Те, которые были приставлены к беззаконному жертвоприношению, зная Елеазара с давнего времени, убеждали его показать притворное отступление от закона: они тайно принесли ему мяса, не запрещенного законом и говорили ему на ухо: «прими его вместо свиного мяса и ешь его лицемерно, как-бы свиное, – чрез это ты избежишь мук и смерти!» Но старец, украшенный сединами и благочестием, отвечал: «недостойно моего возраста лицемерить, –иные, увидя это, скажут, что я оставил древний отеческий закон и присоединился к язычникам; они из-за моего лицемерия отступят от истинного Бога и, смотря на меня, станут презирать закон Божий. Если в настоящее время я и избавлюсь мучения от людей, то не избегну десницы Всемогущего ни в сей жизни, ни по смерти; лучше умру ныне и мужественным терпением украшу свою старость и другим оставлю добрый пример». Сказав это, он тотчас пошел на мучение; готовясь уже умереть под ударами, он произнес: «все знающий и на всех призирающий Господи, Ты знаешь, как я, имея возможность избавиться от смерти, волею принимаю жестокие мучения и терплю тяжкие болезни. Но я принимаю это с радостью и любовью, потому что страдаю ради славы свят. Твоего имени». Сказав это, Елеазар скончался, оставив в смерти своей для всех пример мужества.

Святой пример Елеазара действительно нашел достойных подражателей в лице семи братьев Маккавеев. После страдальческой кончины Елеазара были взяты семь родных братьев из честного рода вместе с их матерью и посланы в Антиохию, к самому царю. Царь принуждал их есть свиные мяса; но св. братья, помня наставления своего учителя, св. Елеазара, и нe желая отступить от истинного Бога и изменить еврейству, великодушно стояли в своем благоверии, не повиновались велению царскому и не хотели преступить закона. Их стали бить бичами и жилами и жестоко мучить. В это время первый из святых братьев сказал царю: «о чем хочешь вопрошать и чему научиться от нас? Мы готовы лучше умереть, нежели нарушить отеческие законы». Тогда царь, разгневавшись, приказал разжечь сковороды и котлы, потом велел отрезать у дерзновенного юноши язык и, содрав с него кожу, отсечь края телесных удов. Когда св. мученик едва уже дышал, царь велел предать его огню и печь на сковороде. Все это делалось в виду прочих братьев и матери, взаимно поощрявших друг друга к предстоящим страданиям. Подобно первому брату мучили и второго, содрав кожу с головы его; будучи при последнем издыхании, он сказал царю: «ты, мучитель, лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной». Третий обнаружил еще более ревности и готовности к перенесению страданий, так что изумил своим мужеством самого царя и всех, бывших с ним. Выставив язык, и протянув руки на отсечение, он сказал: «от Бога я получил их и за законы Его не жалею их, и от Него надеюсь опять получить их!» Таким же образом мучили и терзали четвертого брата, который, умирая, говорил: «умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит». Пятый, будучи мучим, обличал царя, говоря: «имея власть над людьми, ты сам, подверженный тлению, делаешь, что хочешь; но не думай, чтобы род наш был оставлен Богом: подожди – и ты увидишь великую силу Его, как Он накажет тебя и твое потомство». Шестой брат, готовясь на смерть, сказал: «не заблуждайся напрасно, ибо мы терпим это за себя, согрешив пред Богом нашим. Но не думай остаться безнаказанным, ты, дерзнувший противоборствовать Богу». Св. матерь всех шестерых сыновей своих увещала отеческим голосом мужественно терпеть за Господа. Остался в живых седьмой, самый младший из братьев; Антиох с клятвою уверял его, что обогатит и осчастливит его, если он отступит от отеческих законов. Но так как юноша не внимал этим убеждениям, то царь, призвав мать, убеждал ее посоветовать сыну сберечь себя. Наклонившись к последнему, оставшемуся в живых, сыну, доблестная мать, говорила ему так: «сын! сжалься надо мною, которая девять месяцев носила тебя во чреве, три года питала тебя молоком, вскормила и вырастила и воспитала тебя. Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворено Богом из ничего и что так произошел и род человеческий. He страшись этого убийцы, но будь достойным братьев твоих и прими смерть, чтобы я, по милости Божией опять приобрела тебя с братьями твоими». Юноша сказал мучителям: «чего вы ожидаете? Я не слушаю повеления царя, а повинуюсь повелениям закона, данного через Моисея. Братья наши, претерпев ныне краткое мучение, по завету Божию, получили вечную жизнь. Я, как и братья мои, предаю и душу и тело за отеческие законы». Разгневанный царь поступил с этим последним исповедником еще жестче, чем с прочими братьями. Достойная удивления и славной памяти мать, будучи свидетельницей страданий и мученической кончины своих сыновей, благодушно перенесла это в надежде на Господа: укрепляя женское рассуждение и материнские чувства мужеским духом, она поощряла каждого из своих сыновей к твердости, говоря им: «я не знаю, как вы явились во чреве моем; не я дала вам дыхание и жизнь; не мною образовался состав каждого. Итак Творец мира, Который образовал природу человека и устроил происхождение всех, опять даст вам дыхание и жизнь с милостью, так как вы теперь не щадите самих себя за Его законы». После смерти семи сыновей своих, св. матерь их исполнилась радости и, став над св. телами их, простерла к небу руки и с радостными слезами, помолившись Господу, скончалась. Милосердый Бог воздвиг из среды евреев храброго мужа Иуду Маккавея; он воспротивился с войском царю Антиоху и победив, прогнал воевод его и очистил Иерусалимский храм от идольских скверн.

Праздник в честь мучеников Маккавеев принадлежит к древнейшим праздникам в церкви христианской. Этим мученикам говорили похвальные слова древние отцы: Киприан, Амвросий, Григорий Богослов, Златоуст и др. Где прежде началось празднование им – на востоке или на западе, неизвестно. Причина преимущественной древности этого праздника заключается в гонениях, воздвигнутых в первые века на христиан, которых пастыри церквей воодушевляли к мученическим подвигам примером ветхозаветных мучеников. Мощи св. Соломонии находятся в патриархии константинопольской. Главы и мощи Маккавеев наш паломник Антоний видел в Царьграде у св. Воскресения на Мавриановом емволе. В Риме ныне находятся тела семи братьев Маккавеев в церкви апостола Петра в Эсквилийском (Четьи-минеи. 1 и 2 Маккавейские книги. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 225).

Все эти мученики происходили из Пергии Памфилийской, жили и пострадали в царствование Диоклитиана. Минеон был древоделатель, а прочие – земледельцы. Одушевленные христианскою ревностью, они разорили ночью капище Артемиды и находившиеся там предметы поклонения. Быв схвачены за это и приведены к правителю Флавиану, они дерзновенно исповедали Христа, за что сначала были биты нещадно, палимы огнем, строгаемы железными ногтями, потом были брошены в темницу, откуда были выведены на растерзание диким зверям, но, укротив их, спаслись. Видя твердость мучеников, правитель приказал отсечь им головы. Храм этим мученикам создал император Иустиниан (Пролог).

Муч. Папа новый был потоплен в море.– Муч. Елеазар был сожжен.– Муч. Кирик был усечен мечем. – Муч. Полиевкт был завален навозом. Св. Тимофей чудотворец, еп. проконесский, жил при императоре Иустиниане великом (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 стр. 202).

Празднество чудотворному образу Пресвятой Богородицы Силуамские установлено греческим царем Мануилом в воспоминание дарованной ему победы над сарацынами помощью Божией Матери. (Там же).

Перенесение мощей св. первомученика и архидьякона Стефана. Священномуч. Стефана, папы Римского, и иже с ним. Блаженного Василия юродивого Московского.

(Память муч. Фоки. Освящение храма Иоанна Богослова близ Великой церкви).

О перенесении мощей св. первомученика и архидиакона Стефана см. в жизни его, 27 декабря.

Св. папа Стефан был родом римлянин; первоначально был архидиаконом римским, а с 253 по 257 год папою. Правление его особенно известно спором Римской церкви с Африканскою и некоторыми восточными церквами о принятии еретиков в церковь. Соборы африканские, бывшие под председательством св. Киприана, решили так, что всех еретиков должно принимать в церковь, перекрещивая. С Киприаном были согласны и Дионисий алексаидрийский, а также и eп. Фирмилиан каппадокийский с Азийскими церквами. По духу общения церквей, св. Киприан известил об этих соборных определениях и римского папу Стефана. Но этот последний счел себя оскорбленным этими решениями. Уже давно епископы Рима, опираясь на то, что они были епископами столицы империи, а также и на то, что они суть непосредственные преемники верховных апостолов Петря и Павла, основателей Римской церкви, стали высказывать мысль о преимуществе и первенстве римского епископа между всеми другими епископами. Но всех решительнее высказал это стремление к первенству папа Стефан. Считая себя первым епископом христианской церкви, он требовал, чтобы его мнение было догматом: «если кто обращается к нам от какой либо ереси, писал он, то следует без нововведения держаться предания и для покаяния возлагать на него руки»; т. е. Римская церковь принимала еретиков только через возложение рук с покаянием. Это свое определение папа Стефан послал африканским епископам, грозно обличал их и отлучал их вместе с Киприаном от церкви, если они не откажутся от своего определения. Но это требование встретило себе решительный отпор со стороны африканских епископов: св. Киприан, созвав многочисленный собор епископов и утвердив на нем прежнее определение, положил, чтобы никто из епископов не называл себя главою епископов и чтобы Карфагенская церковь не искала суда у Римской. Это определение Карфагенский собор сообщил и Фирмилиану, еп. каппадокийскому, которого папа Стефан также отлучил за согласие с Киприаном. Каждое из мнений – и св. Стефана, и св. Киприана в известном отношении было совершенно правильно, как в последствии показали постановления об этом вселенских соборов. Последующие вселенские соборы решили этот вопрос тем, что еретиков, которые не крещены во имя Пресвятой Троицы через троекратное погружение, как Евномиане, или которые сливают лица Пресвятой Троицы, как наприм. Павлиане и Савелиане, перекрещевать, а прочих принимать или через миропомазание, или через одно покаяние и отречение от ересей. Св. папа Стефан успешно боролся с ересью Новата. Скрываясь во время гонения Валериана и Галлиена, св. Стефан крестил многих из язычников, в числе их трибуна Немезия, который обратился ко Христу после того, как Стефан исцелил дочь его Люциллу. Немезий, сделанный диаконом, и дочь его Люцилла усечены мечем. Симфроний, эконом их, отданный на истязание трибуну Олимпию, растопив одним словом золотого идола Марса, обратил его с женою и сыном ко Христу. Олимпий, жена его Екзуперия и сын их Теодол сожжены вместе с Симфронием, но останки их погребены св. Стефаном. За тем обезглавлены 9 клириков св. Стефана: Бон, Фавст, Мавр, Примитив, Калюмниоз, Иоанн, Экзуперанций, Кирилл и Гонорат. Тертуллин, обращенный в христианство св. Стефаном, исцеленный пресвитером, после многих мук также обезглавлен. Наконец сам Стефан был представлен импер. Валериану, который приказал обезглавить его в храме Марса, но по молитвам святого большая часть храма разрушилась, и воины разбежались. После этого св. Стефан ушел в усыпальницу св. Люцины (после названа Каллистовою, на 2 версте от города), по Аппиевой дороге, где и был убит вновь посланными воинами на своем престоле, когда поучал христиан, 2 августа 257 года. Мощи его ныне в церкви св. папы Сильвестра в Риме (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2. замет. стр. 229–230).

Св. Василий блаженный родился въ1464 году, в начале княжения Иоанна III, в московском подгородном селе Елохове, где тогда находилась уже церковь Сретения Владимирской иконы Богоматери, что ныне св. великомученика Никиты, в Басманной. Родители Василия были крестьяне: отец – Иаков, а мать – Анна, люди бедные и богобоязненные. Сын этот у них был моленный и прошенный. При первоначальном воспитании, благочестие родителей заменило для отрока книжное учение. Когда же он подрос, отец повел его тем же путем честного труда, каким и сам шел в жизни. Находя выгодным сапожное мастерство, он отдал Василия в ученье к одному мастеру, жившему в ближайшем посаде Москвы, между Покровским собором и церковью св. Николая Москворецкого¹². Покорный воле родителей, сын и послушный мастеру ученик был понятлив и прилежен к работе. Наследовав от отца и матери благочестие, а от Духа Божия удостоясь призвания к духовной подвижнической жизни, Василий соединял труд с умною молитвою, которая озаряла и возносила его душу в горняя. Плодом вышнего озарения был дар прозрения, который в первый раз открылся в блаженном отроке случайно. К хозяину Василия пришел однажды посадский человек заказать себе сапоги и просил сшить ему такие, которые хватили бы на несколько лет. При этих словах Василий улыбнулся. Эта таинственная улыбка не скрылась от хозяина, который после спросил его: чему он улыбнулся? Сколько юноша ни отговаривался, но хозяин своею неотступностью довел его до того, что он сказал: «если откроет настоящую причину, то не может более оставаться у него». Подстрекаемый любопытством, хозяин согласился и на это. «Мне показалось странным, отвечал Василий, что посадский заказывал себе сапоги на несколько лет, тогда как он завтра умрет». Это предсказание сбылось в точности. После этого Василий оставил своего хозяина и родительский дом и наложил на себя вериги; тогда ему минуло 16 лет от рождения. Какой же путь указало ему внутреннее призвание? На что он променял свое ремесло, брачную и семейную жизнь, какую готовили ему родители? Благочестивая и просветленная душа его, чуждая прелестей мира, презиравшая внешние его блага, избрала из путей спасения такой, в котором духовная и святая жизнь скрывается под внешним не благоприличием – юродства Христа ради. На этом трудном и скользком пути ожидали подвижника: унижение всякого рода, бесславие, вольная нищета, страдания и тайные соблазны самообольщения и самодовольствия, которые могли породить в нем духовную гордость. Совершая свой подвиг не в пустынях и лесах, а на площадях и улицах многолюдного города, не под скромностью набожности и отчуждения от сует мира, но под видом буйства и самоунижения, он искал не уважения и похвалы людской, но предавал себя на осуждение, поругание и даже на оскорбления. Одни люди с высшими стремлениями не могли ничего видеть в нем, кроме внешнего юродства и соблазна, другие же, по преимуществу простой народ, питали к Василию какое-то сочувствие и доверие, так как юродивые, вышедши из среды народа, нередко бывали наставниками заблуждавшихся, обличителями нечестивых, утешителями и защитниками несчастных и невинно страдавших. He взирая на лице, смело говорили правду, – то прямо, то в намеках, иносказаниях и мановениях предвещали грядущую напасть, как наказание за грехи, или благополучие, как награду за благочестие и добродетель. Невольное уважение и страх, внушаемый такими подвижниками, отрекшимися от мира и самих себя, открывали им невозбранный доступ в боярские хоромы и в царские палаты. Внезапное их появление что-нибудь предвещало.

Оставив в юности родительский дом, Василий не имел себе верного приюта до могилы, жил на улицах и площадях; ежедневно бывал в церквах при богослужениях, осенние и зимние ночи проводил на папертях в неусыпной молитве. Летом и зимою ходил без одежды и обуви, как первый человек в раю до падения, от чего и прозван нагоходцем, дeнег не принимал и даже не имел для них карманов. На себе носил он тяжелые вериги, которых часть до ныне лежит на его гробнице¹³. Василия заставали часто в толпе нищих и калек, которые собирались на мосту у Фроловских, ныне Спасских, ворот; он бегал людей, но народ любил и искал его, чтобы слушать его наставления, замечать в его словах, поступках и мановениях особые для себя знаменования. 1812 года еще между зданиями Воспитательного дома, в южной его части была пещерка, устроенная Василием, куда он иногда уединялся, и там, как гласит предание, блаженный имел борьбу с бесами, которых победил оружием молитвы. В память пребывания его это место прежде называлось Васильевским лужком и Васильевским садом; долго и нищие, пристававшие у Фроловскаго моста и Покровскаго собора, назывались Васильевскими. На этом лужке были и некогда Васильевские народные бани, в которых Василий блаженный, по преданию, служил водоносцем, и бражные тюрьмы для исправления пьяниц, которых преследовал закон, дозволявший свободно веселиться в кабаках или кружалах только о Святках и о Святой неделе. Блаженный Василий посещал иногда и корчмы, где тогда продавали крепкий мед, хлебное пиво, где играли зернью, или костями, – он посещал такие зазорные места нe с иною целью, как для спасения погибавших от пьянства. Однажды он встречает там несчастного пропойцу, который приставал к целовальнику с докукою, чтобы тот дал ему скорее похмелиться; целовальник с досадою сказал ему: «убирайся ты к сатане!» Взявши в руки чарку, пропойца перекрестился, а блаженный Василий, как-бы юродствуя, громко засмеялся и рукоплескал ему, говоря: «хорошо сделал ты, человек, так и всегда делай, чтобы спастись от невидимого врага». Когда стали спрашивать блаженного о значении и причине смеха, он отвечал, что радовался, видя выходящим из чарки беса в то время, когда перекрестился пропойца; услышав это, пьяница отрезвился.

Кончилось княжение Иоанна III, освободителя России от ига Монгольского, настало царствование сына его Василия. В 1521 году хан Махмет-Гирей угрожал московскому князю опустошительным нашествием. Москва трепетала при угрожавшей ей опасности, великий князь с своим семейством покинул осажденную татарскими полчищами столицу. В это время молился со слезами перед северными дверьми Успенского собора юродивый Василий, окруженный некоторыми благочестивыми молитвенниками. В храме слышан был шум, виднелся летавший там пламень, от чудотворной иконы раздался голос, обличавший москвитян в беззакониях; но теплая, слезная молитва юродивого усиливалась. Вскоре умолк шум, угас пламень. Это было предвестием спасения Москвы и России. Так молитва праведного спасла его земное отечество от угрожавшей опасности.

Сколько ни старался утаить своим юродством высоту своей добродетели блаженный Василий, сколько не бегал от мирской славы юродивый нагоходец, однако не мог утаиться от нее. В царствование Иоанна Грозного блаженный Василий настолько прославился своими подвигами, что стал известен даже при царском дворе. В то время первосвятителем Русской церкви был митрополит Макарий, за свои труды прозванный от современников чудным. В беседе своей с царем он сообщил ему о Василии, который измождал плоть свою наготою и постом, зимним хладом и солнечным зноем, к денным молитвам прилагал ночные. «Кто не весть сего блаженного, земные славы и красоты мира, аки студа, бежавша!» – отвечал царь митрополиту. Оба они восхваляли Бога, даровавшего в их время столь святого мужа. Господь прославил его пред царем многими знамениями, чтобы, следуя примеру царя, все люди воздавали ему достойную честь. В 1547 году, накануне страшного пожара, испепелившего Москву. Василий блаженный пришел в Воздвиженский монастырь на острове, что ныне Воздвиженка, и стал перед церковью, со слезами долго молился в безмолвии. Прохожие с удивлением смотрели на него и не знали, что подумать, – но все были уверены, что Василий без причины ничего не делал и не говорил. Это таинственное моление было предвестием страшного пожара, начавшегося в церкви Воздвижения честного креста. После этого бедствия, пробудившего в Иоанне Грозном раскаяние, собеседник Фроловских нищих, без сомнения, был свидетелем и торжественного сознания юного царя, который с лобного места открыл народу свою душу и молился о благоденствии царства. Наслышась о труженической жизни и прозорливости Василия, царь Иоанн пригласил его однажды в день своего тезоименитства к себе во дворец и велел поднести ему чарку вина. Юродивый, приняв ее, выплеснул за окно; тоже сделал он с другою и третьею чаркой. Царь, думая, что блаженный пренебрегает им, гневно спросил Василия: «зачем он так нечестно поступает с государевым жалованьем?» Но Василий смело отвечал ему: «не гневайся, царь, и знай, что, вылив это питье, я угасил пламя, которым объят был весь Новгород». Царь, хотя и почитал Василия за святого мужа, однако усомнился в том, что он возвещал о пожаре Новгорода и, заметив день и час, послал туда гонца. Тогда лишь обнаружилась истина: граждане рассказали посланному, что во время всеобщего пожара города явился внезапно нагой человек с водоносом и стал заливать пламя, которое потухло. Это был тот самый день и час, когда блаженный вылил за окно три чарки царского питья. Тогда царь проникся еще большим уважением к блаженному Василию. – Во время строения дворца на Воробьевых горах, в красном селе Воробьеве Иоанн стоял у обедни в церкви, где случился и Василий. После обедни вместе с царем взошел в его палаты и Василий. Царь стал спрашивать его: «где был во время литургии?» – «Там-же, где и ты», – отвечал блаженный; когда-же царь сказал, что он не видал там блаженного, – то этот последний отвечал: «а я видел тебя, и даже там, где ты истинно был в храме или в ином месте». – «Нигде я не был, как только в храме», сказал царь. Но блаженный обличил его тайную мысль: «нет я видел тебя мысленно ходящим по Воробьевым горам и строящим свой дворец; и так ты не был в храме Господнем, а Василий там был, так как после пения: всякое ныне житейское отложим попечение, со святыми херувимами он поклонялся Богу, не помышляя ни о чем земном, – стоять же в храме и помышлять житейское значит не быть в нем». Умилился царь и сказал: «так истинно было со мною», и еще более стал бояться блаженного, как провидца и обличителя тайных его мыслей. Один богатый купец в Москве, на Покровке, строил каменную церковь; и сколько раз выводили ее до сводов, и всякий раз она падала. Опечаленный храмоздатель пришел к Василию блаженному и спрашивал его о причине падения церкви. Юродивый велел ехать ему в Киев и найти там убогого Иоанна, который даст ему совет, как достроить начатую церковь. Купец, послушный приказанию юродивого, отыскал Иоанна в бедной хижине, где он руками плел лапти, а ногами качал люльку. Купец спросил его: кого это он качает в люльке? «Родимую матушку и плачу ей неоплатный долг за свое рождение и воспитание». Тогда только купец понял, что, сооружая церковь, он согнал со двора свою мать. Возвратившись в Москву, купец взял в себе в дом и приютил свою родительницу, и церковь достроилась.

В жизни народной в московском миру имя Василия блаженного увековечилось многими знамениями и чудесами. Часто встречали блаженного на Ильинской площади, где ныне Лобное место; в его время там замужние женщины и девицы продавали калачи, баранки и хлебы. Однажды, когда мимо их проходил блаженный, они смеялись наготе Василия, но были наказаны за это слепотою. Когда же раскаялись и стали умолять блаженного о прощении, он дуновением уст своих возвратил им зрение. Был у Василия в Москве один, любимый им и любивший его боярин; к нему в трескучий мороз является нагоходец. Соболезнуя о нем, боярин упросил его принять от него лисью шубу, крытую красным сукном. Василий надел ее на себя и пошел по улицам. Воры подметили это, и один из них, притворясь мертвым, лег на том месте, где надобно было проходить юродивому. Когда юродивый подошел, товарищи мнимо-умершего стали просить у него подаяния на погребение. Проникнув их лукавство, он спросил: «давно ли умер их товарищ?» «He более, как с час», отвечали они. Сняв с себя шубу¹⁴ и покрыв ею лежавшего, Василий сказал: «буди же ты отныне мертв за лукавство твое; ибо писано: лукавии да потребятся». Едва он отошел несколько шагов, как воры стали будить товарища, думая, что он уснул; но тот действительно был уже мертв. – Поступки Василия не могли не казаться странными народу, хотя они имели особое значение. Проходя мимо одного дома, он кидал в углы его камнями, a у другого целовал их; оказывалось, что в первом доме упражнялись в благочестии: совершали молебное пение, читали Божественное писание и тем прогоняли от себя бесов, которые, не находя места внутри дома, прицеплялись к наружным углам его, – их-то и отгонял блаженный, бросая камнями. В другом же доме напротив проводили время в пьянстве и бесчинствах, чем оскорбляли ангелов, которые удалялись из такового дома и сидели снаружи на углах его, – их-то и целовал блаженный Василий. Блаженный возвышался до чудных состояний духовных. «Его видели ходящим по морю, как по суху, видели люди неверные и дивились; придя в Россию, они говорили: мы видели такого человека ходящим по морю. Свидетельство верное: оно дано врачами». Это были персидские купцы, спасенные Василием на море во время бури. Они впоследствии, прибыв в Москву, встретили блаженного и узнали его, – но он от их благодарности перескочил через болото и скрылся в своей пещерке на Васильевский лужок. Это было у Варварских ворот, там прежде были Васильевские ворота, давно уже заложенные; над ними и теперь стоит образ Василия блаженного.

He за долго до кончины своей, Василий впал в тяжкую болезнь. Царь, узнав об этом, сам посетил его с царицею Анастасиею и детьми –Иоанном и Феодором. Блаженный, уже при последнем воздыхании, пророчески сказал царевичу Феодору: «Все достояние прародителей твоих будет твоим, ты наследник». Вслед за этим он скончался. Этот святой труженик не дожил до ужасной эпохи казней и, 72 года юродствовав в московском миру, перешел в блаженную вечность, 88 лет от рождения, 1552 года августа 2 дня. Как скоро разнеслась из края в край города весть о преставлении Василия юродивого, то народ толпами сбежался на его погребение. Сам царь с боярами несли его святое тело на плечах своих с духовенством в церковь. Всероссийский митрополит Макарий отпевал усопшего. Тогда плачущий народ, по свидетельству рукописного жития, восклицал: «о преблаженне Василие, молись о нас прилежно Христу Богу нашему, буди граду нашему Москве и всем градом и всем забрало и щит и крестоносному царю нашему и его благочестивой царице и царевичам похвала, утверждение и радости податель!»

По присоединении царства Казанского к Московскому царь Иоанн Васильевич воздвиг близ могилы Василия блаженного храм в честь Покрова Богородицы, в праздник которой была взята Казань. В 31 год после преставления Василия, уже в царствование Феодора Иоановича, при святейшем патриархе всероссийском Иове, Господь прославил святость Своего угодника многими знамениями: в самый день памяти его при великом стечении народа более ста двадцати болящих внезапно получили исцеление. Царь и патриарх воздали хвалу Богу, благоволившему в их время проявить Своего угодника, и повелели ко вновь сооруженному храму Покрова Богоматери пристроить придел во имя этого блаженного, где доныне почивают его святые мощи. Этот храм в народе называется Василием блаженным.

По преставлении Василия блаженного над его ракою совершились бесчисленные чудеса; не только жители Москвы, приходившие с верою к месту его погребения, получали исцеление от своих недугов, но и в отдаленных пределах царства Русского сделалось известным имя блаженного. Многие больные, для которых бессильна была помощь человеческая, были вразумляемы в сновидениях прибегнуть к молитвам блаженного Василия и из дальних стран предприняли трудный путь в Москву, где получали по своей вере исцеление. Боярский сын из города Вологды, Василий Копятов страдал ногами, так что не мог двинуться с места в течении года. Он собрался на костылях идти в Москву к гробу Василия блаженного, чтобы испросить себе исцеление. Довольно пути прошел он: но наконец совсем обессилил. He зная, что ему делать, он мысленно обратился к Угоднику Божию и воскликнул в глубине сердца: «помоги мне, блаженный», – вслед за тем услышал ответный голос: «если хочешь получить исцеление, иди к моему гробу». Больной в ту же минуту почувствовал исцеление. Уже не для исцеления, a по чувству благодарности продолжал он путь свой и, пришед, со слезами облобызал раку блаженного. – Псковитянка Евдокия, шесть лет ничего не видавшая и не владевшая правою рукою, решилась идти ко гробу Василия блаженного для исцеления. Близ города Ржева, изнемогая от болезни, она призвала на помощь блаженного Василия, и он, встретив ее на пути, исцелил своим явлением, – и она исполнила обет свой при гробе его. Убогий черноризец Герасим, живший в Спасских вратах, ползал на коленах двенадцать лет. Однажды явился ему блаженный Василий и спросил: «сколько лет, старец, ползаешь на коленах?» «Двенадцать лет, отвечал старец, и все, что имел, раздал врачам, но без всякой пользы». Блаженный возразил ему: «для чего, старец, не веруешь ты святым, от которых можно принимать исцеление за даром; веруешь ли, что Бог может исцелить тебя?» – «Верую, Господи, сказал старец, – и твоими молитвами помилует меня Бог». Явившийся велел идти ему на гроб Василия блаженного, чтобы там получить исцеление; когда старец исполнил обет, в тоже время получил исцеление от болезни. Патриарший повар – Феодор два года страдал головною болезнью. Он пошел к раке Василия и со слезами просил себе исцеления. В ту же ночь он увидел себя во сне, как бы у гроба Васильева– и самого блаженного, сидящего в раке с двумя святолепными мужами по сторонам ее. «Что скорбишь о сей болезни сказал ему святой, проси дерзновенно, чтобы за тебя молились все предстоящие и будешь исцелен». При этих словах сделался невидимым, и в туже минуту болящий проснулся и почувствовал себя исцеленным... (Пролог. Русс. свв. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева. Слов. истор. о свв. стр. 51).

Освящение храма Иоанна Богослова близ Великие церкви. Храм этот создал Иустиниан (527–565). В нем праздновались памяти: муч. Трифона 1 февраля, Евстратия и дружины 13 декабря, св. муч. Антипа 11 апреля, Иоанна воина 30 июля (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 стр. 203).

Препп. Исаакия, Далмата и Фавста. Преп. Космы скопца-отшельника. Пр. Антония Римлянина.

(Преп. Иоанна исповедника, игумена Паталареи. Саломии мироносицы. Св. Раждена перса).

О преп. Исаакии смотри 30 мая. Далмат был воин во 2 гвардейском полку (они тогда назывались схолариями); отправив свою жену с дочерьми на восток, по убеждению св. Исаакия, поселился с своим сыном Фавстом в обители его (между 381–383 годами). Будучи пострижен преп. Исаакием в иноческий чин, он отличался великим воздержанием, так что однажды в великий пост сорок дней пробыл без пищи и за тем, по принятии пищи, 43 дня – до праздника Вознесения Христова пробыл в восхищении (экстазе), при чем удостоился божественных видений, и рассказал, в каких местах стояли трое из братий их обители, находившиеся на празднике в церкви Маккавеев, чем приобрел всеобщую славу. По кончине св. Исаакия в 383 году, он, по избранию братии, поставлен был в настоятели обители патриархом Нектарием (381–397 г.). Св. Далмат оказал важную услугу православию. Когда ему угрожало насилие на Ефесском вселенском соборе, он, став во главе игуменов, монахов и верных православию христиан, пошел к царскому дворцу и дерзновенно говорил перед императором за истину, тогда как до этого 48 лет не выходил из своего монастыря, не смотря на просьбы самого царя, желавшего во время землетрясений, чтобы он участвовал в общих молитвах. Время кончины его с точностью неизвестно; известно только, что он жил еще при св. патриархе Прокле (434–446 г.). Св. Прокл еще при жизни Далмата весьма хвалит его в письме к Иоанну антиохийскому, которое патриарх писал, как полагают, в 437 году. Сын Далмата, Фавст, также славен иноческими добродетелями, хотя подробности его жизни неизвестны. (Четьи-Минеи. Мес. Вост. А. Сергия, т. 2 замет. стр. 230–231).

Преп. Антоний родился и воспитался в Риме в то время, когда Западная церковь отделилась от Восточной церкви. Родители Антония в тайне хранили православие и обряды Восточной церкви. Отроком преп. Антоний был отдан для обучения грамоте и выучился читать и понимать св. Писание не только во-римски, но и по-гречески. Приходя в возраст, он научился от добрых родителей благочестию, а внимая преданиям св. отцов, утвердивших православную веру на семи вселенских соборах, он утвердился в истинном православии. Когда скончались родители пр. Аитония, юноша стал раздавать оставшееся имение нищим и, желая оставить мир и служить Богу, хотел уйти из Рима,так как видел в Риме в то время одни раздоры и несогласия. Спеша уйти из Рима, св. Антоний, положив в бочку золото и серебро, церковные сосуды и другие драгоценные вещи из родительского имения, сковав ее железными обручами, пустил в море, поручая ее промыслу Божию, а сам ушел в пустыню. Найдя пустынножительных иноков, а с ними и пресвитера, преп. Антоний упросил их принять его к себе на жительство и постричь в иноки. Иноки с трудом приняли св. юношу, так как ему было только восемнадцать лет. Поселясь в пустыне, св. Антоний постригся в иноки и прожил там во всяком послушании и постнических подвигах двадцать лет. Но когда гонение на хранителей истинного православия достигло и до пустыни, и иноки разбежались в разные места, тогда и св. Антоний оставил свое место и ушел в пустыню. Найдя у моря камень, он стал жить на нем, не имея никакого крова и дни и ночи проводя в теплой молитве. Пищею ему служил тот небольшой запас, который он принес из своей пустынной обители, и то, что он находил в приморской пустыне, но и этой пищи он вкушал очень мало, постясь по целым неделям. Так он прожил на камне год и два месяца. Но вот однажды поднялся сильный ветер, море заволновалось и волны доходили до камня, на котором был преп. Антоний; вдруг одна волна подняла камень с преподобным и понесла его на камне по морю. Волны несли камень силою Божиею, а праведник молился Господу; предавшись воле Божией, он не думал об опасности. Так чудесно проплыл он на камне из Италии по океану и морям, по реке Неве, по Ладожскому озеру и по реке Волхову – до самого Новгорода Великого. Ночью камень пристал к берегу; Антонию слышится дальний утренний благовест, – он приходит в страхе, думая, что снова находится в соседстве ненавистного ему Рима. Но когда настало утро, к нему подошли люди неведомой страны и удивлялись, увидя камень, которого прежде там не было, и на нем стоящего иностранного человека. Они спрашивали св. Антония: откуда он? Но он не отвечал им, не зная неведомого ему славянского языка, и только кланялся им. Он три дня пробыл на камне в молитве, никуда не сходя с него. После трех дней, он сошел с камня и пошел в город, желая найти такого человека, с которым бы мог говорить и узнать: где он находится, и что за люди живут в этой стране? По промыслу Божию, он встретил человека, в котором по его одежде узнал грека. Св. Антоний заговорил с ним по-гречески и узнал, что он умеет говорить не только по-гречески, но и по-римски, и по-русски, так как он был купец, бывавший во многих странах и знавший разные языки. Св. Антоний спросил его: какой это город, какой народ и какая их вера? Купец сказал преподобному, что этот город называется Великим Новгородом, народ в нем живет русский, а вера их христианская православная, в городе есть соборная церковь во имя Софии, где святительствует еп. Никита, а городом владеет князь Мстислав Владимирович, сын Мономаха. Преп. Антоний возрадовался и благодарил Бога за то, что принес его к православным христианам. За тем он снова спросил купца: «еще скажи мне, друг, какое расстояние от Рима до этого города?» – «Нужен далекий путь по суше и морю, который едва проходят в полгода!» отвечал купец преподобному. Преподобный удивился всемогущей силе Божией, так как ему трехдневным казалось его таинственное плавание по морским пучинам.

Поблагодарив купца, преп. Антоний пошел помолиться в храме св. Софии и видеть святителя; увидев благолепие церковное, преп. Антоний обрадовался в душе своей; обойдя и прочие церкви, он возвратился на свой камень, не показавшись святителю, так как еще не знал русского языка. Он молился Господу дать ему познание этого языка; к св. Антонию стали приходить жившие вблизи берега жители и приносить ему пищу; от них он стал учиться понимать русскую речь и вскоре, при помощи Божией, понял ее. Жители спрашивали праведника о его отечестве и роде, но он не открылся им и только называл себя грешником. Спустя немного времени, святитель Никита, узнав о праведнике, послал за ним и спросил его: откуда он и как прибыл? Св. Антоний только кланялся святителю и говорил: «Владыка святой, прости меня, грешного и странного человека!» Он не хотел славы человеческой. Но святитель заклинал св. Антония рассказать все о себе. Тогда праведник стал подробно рассказывать о своем рождении и воспитании в Риме, о гонении на православных, о бегстве своем в пустыню и о чудесном прибытии к Новгороду на камне. Говоря это, св. Антоний со слезами пал к ногам святителя и просил не открывать о нем никому его тайны. Они упали друг пред другом на землю и со слезами просили друг у друга благословения. Святитель благословил праведника и много беседовал с ним; он желал, чтобы св. Антоний пребывал вместе с ним. Но праведник отвечал: «не принуждай меня, ради Бога, но оставь меня жить на том месте, где повелел мне Господь!» Святитель согласился на это и вскоре построил преподобному малую деревянную церковь во имя Рождества Богородицы, так как на кануне этого праздника Господь привел праведника в их город; святитель устроил при церкви келью, которая служила бы пристанищем инокам.

Спустя год, рыбаки ловили рыбу в реке Волхов близ камня св. Антония, всю ночь они трудились, но ничего не поймали; усталые и грустные после напрасных трудов, они, вытащив сети, сидели на берегу. В это время к ним подошел св. Антоний и, нанимая их ловить рыбу, сказал им: «бросьте свои сети и что поймаете, то пойдет в дом Пречистой Богородицы!» «Мы всю ночь трудились и ничего не поймали», отвечали рыбаки. Они не хотели ловить, но потом, взяв плату, бросили в реку сети; когда они вытащили из реки сети, то нашли вместе с множеством рыбы и бочку, обитую железными обручами. Св. Антоний узнал свою бочку, которую он бросил в море в Риме, и сказал рыбакам: «друзья! видите милость Божию, как Он промышляет о рабах Своих! Возьмите себе рыбу, а бочку дал мне Господь, и все, что в ней, пусть пойдет на создание моего монастыря». Но рыбаки отвечали: «мы нанялись тебе ловить рыбу, а не бочки; рыба будет твоя, а бочка наша, так как мы сами бросили ее в море на сохранение». «Я с вами не стану долго спорить, сказал преподобный, но пойдем к судьям». Он пошел с ними в город; рыбаки взяли с собою и бочку; перед судьями рыбаки стали спорить о бочке, но преподобный сказал судьям: «господа, спросите их, если бочка их, – пусть скажут, что в ней положено». Но рыбаки не знали, что сказать. Тогда преп. Антоний сказал: «эта бочка моя; я своими грешными руками бросил ее в море в Риме; в ней лежат церковные золотые и серебряные сосуды, потиры и блюда и многие другие священные вещи; еще там находится много золота и серебра из имения моих родителей. Я бросил бочку в море на волю Божию, по случаю смятения и гонения на православных». Судьи велели разбить бочку, и в ней оказалось все, что перечислил Антоний. Дивясь чуду, они повелели ему взять свое. Преподобный показал сокровища святителю и на золото и серебро устроил каменную церковь и небольшой монастырь. Собрав братию, он купил землю вокруг монастыря и рыбную ловлю на пропитание иноков.

По кончине еп. Никиты, святителем новгородским был Иоанн, а после него св. Нифонт, который с любовью и уважением относился к преп. Антонию. Уже четырнадцать лет подвизался Антоний в распространявшейся обители, когда иноки стали умолять его, чтобы он, приняв сан священства и звание игумена, сделался их начальником и руководителем. He смотря на свое смирение, преподобный не мог отказать усердной просьбе иноков, и св. еп. Нифонт с радостью рукоположил его во пресвитера; еще 16 лет игуменствовал блаженный пришлец римский в созданной им обители. Предчувствуя свою кончину, препод. Антоний призвал одного из иноков своей обители – Андрея и открыл ему чудную повесть своей жизни; за тем, поучив и утешив плачущих иноков и назначив после себя игуменом Андрея, он скончался 80 лет, в 1147 году. Мощи его обретены в 1597 году нетленными и положены в окованную серебром раку; с того времени учрежден в память его крестный ход из Софийского собора в первую пятницу после Петрова дня. При раке находится ветвь осоки, с которою Антоний приплыл из Рима, держа оную в руке; так он изображается и на иконах. Мощи препод. Антония почивают в соборной монастырской церкви Рождества Богородицы, в приделе, сооруженном во имя преподобного. Латинские надписи на некоторых из вещей преп. Антония, доселе целых, подтверждают собою сказание о прибытии преп. Антония с Запада. В обители Антония сохраняются шесть икон, из которых на трех изображен Господь Вседержитель, на других трех – распятый Спаситель с латинскими надписями. Опытом того, как преп. Антоний заботился о духовном просвещении своих учеников, служат труды ученика его Кирика, который при жизни Антония в 1136 году написал статью о счислении лет и потом предлагал вопросы епископам новгородским о разных предметах благочиния и богослужения. В особенности же в этом отношении замечателен «Завет молодым монахам», Антония, сохранившийся в одной рукописи Антониева монастыря. Вот что пишет преп. Антоний инокам: «Ум всегда держи на небе. He привыкай ходить из кельи в келью, – выходи только на молитву в церковь, или на служение братии. Все делай с благословением старца. He живи для себя, живи для Бога, заботясь о вечности. Келья твоя да будет гробом, прежде обычного гроба. He имей собственности, не живи для мира, от чего ты отказался. Когда увидишь игумена, поклонись до земли, проси благословения. Встретившись с братом, поклонись и говори молитву: молитвами св. отец наших, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. После вечерни не говори ни с кем. Придет брат со стороны из другого монастыря, встречая его, говори молитву: Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, аминь. Войдя с ним в келью, говори туже молитву; потом, утешившись духовно, угости его. Никогда не смейся до оскала зуб и не смотри дерзко. Одежда твоя – простая свита, суконная, обтягивающая тело; пояс – кожаный. Походка ни борзая, ни ленивая; идя, имей руки согбенные на груди. С мирскими не разговаривай, особенно с молодыми и детьми, не сиди и не стой с ними; не берись и учить детей грамоте. Беги оттуда, где игры, кощунство и смех. He обнимайся руками с братом и не касайся его; не дозволяй и к тебе касаться или смотреть тебе в лице, – уклонись и отойди. Остерегайся шуток и забав. Чернец потому и называется иноком, что он один внимает Богу день и ночь. Берегитесь, не сидите молодые один с другим в праздности. Каждый остерегайся нечистой любви, бегай ее пуще яда. Сон принимай при нужде великой; перед сном долго молись, читай книги, занимайся рукоделием. Ложась, будь опоясанным по свите, с клобуком на голове, с согбенными на груди руками. He ложись с другим на постели и не садись с другими на лошади, берегись не чистой связи, не погуби себя. И вставая, и ложась, и сидя за трапезою, и ходя, и сидя– всегда говори молитву: молитвами св. отец наших Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, аминь. Если монах молится только во время молитвы общей – это – не молитвенник. Он должен молиться каждый час; коротка эта молитва, по приносит великую пользу молящемуся с верою»... (Четьи-Минеи. Пролог. Русс. св. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева. Описан. новгородского Антониева монастыря 1810 г.).

Преп. Косма был иноком из лавры Фаранской; он был истинный монах, православный, ревностный и довольно сведущий в Божественном писании. Особенно ревностно он занимался чтением святоотеческих творений, к которым питал сильную любовь. Так однажды, когда Косма говорил одному иноку о спасении души, и ему встретилось свидетельство св. Афанасия александрийского, то преп. Косма сказал иноку: «если когда встретится слово св. Афанасия и не будешь иметь бумаги при себе, запиши его на своей одежде». Этот благочестивый подвижник всегда по ночам на воскресные дни стоял на молитве с вечера до самого утра, поя псалмы и читая то в своей кельи, то в церкви и никогда в это время не присаживался. Когда восходило солнце, он оканчивал свое правило и садился читать св. Евангелие до собрания. Св. Косма, пришедши однажды в город Антиохию и проживши там несколько дней, скончался. Патриарх Григорий, почитая старца Косму, приказал похоронить его тело в усыпальнице, где погребен был один епископ. Спустя два дня один инок пошел оплакать гроб преподобного. На гробе лежал бедный расслабленный, просивший милостыню у приходивших в храм. Когда он увидел инока, то, сделавши три поклона и произнесши молитву, сказал ему (иноку): «великий был тот старец, которого вы похоронили здесь за два дня пред этим». Инок спросил расслабленного: «как ты это знаешь?» Расслабленный отвечал: «я, будучи двенадцать лет расслабленным, чрез него получил от Господа исцеление; когда я бываю в унынии, он приходит утешать меня и доставляет облегчение. Но этого мало, продолжал расслабленный иноку,– выслушай о нем еще славное и чудное дело: с того времени, как вы его похоронили, я слышу, он часто говорит епископу: «не прикасайся ко мне, отойди отсюда, не приближайся ко мне, еретик и враг истины и святой Божией соборной церкви!» Выслушав исцелившегося расслабленного, инок пришел и рассказал все патриарху и просил его взять тело старца и положить в другой гроб. Но патриарх отвечал: «поверь мне, чадо, что авва Косма не терпит никакого вреда от еретика, но все это случилось для того, чтобы показать нам добродетель старца по его отшествии и ревность, какую он имел; вместе с тем, это дает нам видеть, что не должно почитать епископа православным». Таков был преп. Косма; он умер в 6 в. (Луг Духовный по-русск. перев. §39. Четьи-Минеи).

Св. мученик Ражден¹⁵ был родом перс, происходил из богатой и знатной фамилии, получил хорошее образование и был наставником одной персидской принцессы Балендухты, первой жены благочестивого грузинского царя Вахтанга Гургаслана Великого (446–499), a потом и детей его. Вместе с своею принцессою Ражден отправился в Грузию к царскому двору и поселился в царском дворце. Из уважения к его высокому происхождению, царь осыпал его разными почестями и милостями, дал в его собственность несколько городов и сел и сделал его своим советником. А за простоту и добродушие Раждена его вскоре полюбили и все придворные и народ. Беседуя весьма часто с архиепископом Михаилом, посещая христианские храмы, слушая с удовольствием спасительные евангельские поучения, Ражден заинтересовался этим; в душе его возбудилась невыразимая любовь и влечение ко Христу, Спасителю всего мира. Пораженный высокими христианскими истинами, Ражден старался теперь постичь премудрость Божию, а для этого целые дни проводил в беседах с пастырями церкви, с особенным наслаждением слушал их поучения и наставления, с интересом внимал их рассказам о подвигах и страданиях христианских мучеников и, увлекаемый их подвигами, сам желал быть мучеником за веру. Вскоре Ражден принял святое крещение и удостоился быть мучеником за Христа, чего так искренно желал. Происшедшая война в это время между греками и персами отразилась и на единоверной Греции – Грузии. Новый царь персидский – Фируз для более верного успеха против греков потребовал от царя Вахтанга – Гургаслана разорвать союз его с греками. Но Вахтанг отверг такое предложение. Тогда Фируз решился сначала покорить Грузию, соединить ее войска с своими и тогда двинуться на греков. Вахтанг, мужественно стал ожидать врага: он укрепил города и крепости, снабдив их сильным гарнизоном, а сам остался в укрепленной столице Мцхете. Война началась, и война самая жестокая. В завоевании Грузии Фируз руководствовался не одними только политическими целями. Победив Грузию, он думал уничтожить в ней христианство, не за долго пред тем насажденное св. равноапостольной Ниной. Фируз с огромным войском вторгся в пределы Грузинского царства, предал страшному опустошению некоторые важные провинции, вошел в среднюю Карталинию и стал лагерем под самою столицею. Столица была отрезана от всяких сообщений: все дороги и проходы к ней были заняты персами; Фируз думал, что заставит Вахтанга сдаться. Войско персидское не ограничилось только осадою столицы, отряды его посылались в ближайшие местности и беспощадно истребляли все; женщины предаваемы были бесстыдному поруганию, мужчины – страшным пыткам и мучениям. He смотря на это, христиане оставались твердыми в своей вере; не падая духом и надеясь на помощь Божию, они давали страшный отпор персам. В это время ново-крещенный Ражден, ревнуя о вере Христовой более самих грузин, дал весьма скоро почувствовать себя персам. Он принял начальство над войском в столице и в близ лежащих крепостях и четыре месяца вел упорную войну с врагами. Вскоре после этого пределы Грузинского царства были очищены от врагов, но за то жертвою спасения Грузии сделался вождь грузинского войска, доблестный Ражден. Персы всеми силами старались захватить живым Раждена, врага их религии и мужественного защитника христиан. Случай скоро представился: однажды Ражден сделал вылазку из крепости Армаза и не счел нужным пригласить царя; во время схватки некоторые из его недоброжелателей вероломно предали его в руки персов. Ражден был связан и представлен Фирузу, как важный пленник; царь спросил Раждена о его происхождении, о прнчине отступления от прежней веры и народности. Ражден отвечал на это: «действительно, царь, я некогда оставил свое отечество и его богов; но теперь я служу единому истинному и живому Богу, Который сотворил небо и землю и все сущее, Который Один имеет бессмертие и пребывает в свете неприступном, Которого никто никогда не видал и не увидит». Такие слова возбудили негодование в Фирузе, и он решился погубить Раждена. Но не желая прямо погубить грузинского вельможу, Фируз употребляет ласки и притворство. Он обещает Раждену богатство и почести, чтобы только он отрекся от Христа и поклонился солнцу и огню. Но исповедник, слыша от царя подобные льстивые речи и обещания, усмехнулся и с твердостью сказал царю: «да будет тебе известно, царь, что я не отрекусь от Иисуса Христа и не поклонюсь твоим богам. Обещанные мне сокровища и слава мне не нужны, и я из-за них не оставлю моего Бога и не променяю вечную, обещанную нам Христом, жизнь на жизнь временную. Поэтому, сколько ни обещай и ни советуй мне, ты не вынудишь у меня отречения от Христа, Бога моего; предлагаемые тобою сокровища и честь я отвергаю и не послушаю тебя более, чем Господа моего». Этими словами Ражден привел Фируза в страшную ярость и негодование, – он приказал палачам пытать святого. Палачи безжалостно начали исполнять приказание своего царя и били мученика по лицу до тех пор, пока не вывалились все зубы и не сокрушились все кости лица его. За тем они начали влачить мученика нагого по земле, нанося ему удары палками и влачили до тех пор, пока все тело страдальца не было обезображено, и он не пришел в совершенное изнеможение. Тогда Раждена заковали в оковы, надели на его шею тяжелые цепи и в таком положении бросили его в темницу, где бесчеловечно морили его голодом и жаждою. В это время некоторые из грузинских вельмож, из угождения царю оставившие христианство, явились к Фирузу и сказали ему, что для совращения Раждена лучше будет на время отпустить его на волю повидаться с своими родными и тогда он, повидавшись с ними, сжалится над ними и из жалости к ним отвергнется Христа и возвратится к персидской религии. В темницу к Раждену приходили некоторые персидские вельможи, высказывали ему свое сочувствие и советовали для своего благополучия и для счастья своего семейства оставить Христа; в таком случае они обещали ему от имени царя большие почести и награды. Но мученик с негодованием отверг их заманчивые предложения. Тогда Фируз, по совету грузинских вельмож, отправил Раждена в Мцхет, где в то время проживало его семейство, взяв наперед с Раждена слово опять вернуться в персидский стан. Когда мученик прибыл в Мцхет – к своему семейству, то семейство просило его пощадить себя и своих близких и не оставлять их сиротами ради исповедания Христа. Но мужественный иcпoведник, хотя и было ему тяжело отказать в просьбе своему семейству, остался непоколебим в своих убеждениях. «Никто не отвратит меня, сказал Ражден своему семейству, от любви к Господу моему Иисусу Христу». Для него не было теперь никакого удовольствия остаться в кругу родных; он желал теперь только скорейшей смерти за Христа и потому не внимал воплям своей жены и своего семейства и не слушал их суетных прошений.

По прошествии того времени, на которое был отпущен Ражден, он, оставаясь верным своему слову, снова возвратился в персидский лагерь. Раздраженные твердостью исповедника, персы связали его веревками и представили царю. Царь снова предлагал ему все блага мира, представлял ему всю тяжесть и жестокость мучений, ожидающих непокорных христиан; но на все требования царя мученик не отвечал и хранил глубокое молчание, оставаясь непреклонным в своих убеждениях. He добившись от него ничего, царь счел за лучшее отослать мученика к какому-либо сатрапу (губернатору), думая, что тот как-нибудь может отвратить его от Христа. С этою целью Раждена отправили к правителю верхней Карталинии с приказанием – приложить все старание к отвращению Раждена от христианства; в случае же не успеха повелевал предать его жестоким мучениям и за тем распять его на кресте. Получив приказание царя и желая угодить ему, правитель решился отвратить Раждена от Христа. Он делал мученику различные предложения, но этот последний на все предложения правителя решительно отвечал: «ничто в мире не отвратит меня от любви к Господу моему, Иисусу Христу, и я не разлучусь с Ним, хотя бы и пришлось мне ради Его в один день претерпеть тысячу страданий». Видя твердость и непоколебимость мученика, правитель от лести перешел к жестокости и приказал палачам бить его по лицу, потом после жестоких истязаний изувеченного Раждена связали и бросили в темницу, где святой мученик удостоился видения Господа, Иисуса Христа, за Которого страдал, терпел жестокие мучения и от Которого теперь получил исцеление от своих ран. На другой день, когда персы увидели в мученике такую перемену, сильно удивились и не знали, чему приписать такое явление. Последовали новые убеждения отречься от христианства, – новые обещания, но страдалец не прельщался их обещаниями и хранил глубокое молчание. Не добившись, таким образом, ничего, раздраженные персы решились положить конец св. Раждену – распять его на кресте, как приказал царь. Приготовили крест и привели к нему мученика. Увидев пред собою крест, мученик исполнился радости и, перекрестившись, воскликнул: «радуйся животворящее древо, которым умерщвлен был древний змий и к которому были пригвождены и мои грехи, и я через тебя взойду ко Господу моему..., и подобно Ему буду пригвожден на тебе». После этого, святого мученика раздели и пригвоздили ко кресту среди четырех преступников, которые здесь же были распяты с ним. Желая увеличить страдания мученика, мучители выпросили у правителя стрелков, которые вонзили в тело страдальца множество ядовитых стрел, и св. мученик висел на кресте, весь пронзенный стрелами. Смерть св. муч. Раждена последовала в 454 году.

Персы, опасаясь, чтобы тело мученика не было украдено христианами, и не погребено по их обычаю, приставили ко кресту стражу; через несколько же дней приказано было снять святое тело мученика и бросить его на съедение зверям и на расхищение птицам. Но в первую же ночь сделалась страшная буря, сопровождаемая сильным вихрем; неизъяснимый ужас напал на воинов, которые, позабыв воинскую дисциплину, оставили свой пост, и в страхе разбежались по своим палаткам. Христиане, наблюдавшие издали за телом мученика и желавшие как-нибудь овладеть им, воспользовались робостью воинов, пришли ко кресту, сиявшему небесным светом, торопливо сняли тело со креста и погребли вблизи того места, где он был распят. Между тем благочестивый царь иверский Вахтанг Гургуслан, глубоко скорбя о смерти Раждена и сожалея о великой потере, которую испытало его государство в смерти храброго Раждена, старался всеми мерами найти тело мученика; но, к великому прискорбию царя, старания его долго не увенчивались успехом, так как место погребения мученика оставалось долго неизвестным. Наконец сам мученик открыл царю, где лежали его св. мощи. Св. Ражден явился одному священнику, бывшему при его погребении, и приказал ему открыть царю то место, где покоится его тело. Повинуясь святому, священник исполнил его волю. Обрадованный этою вестью, царь немедленно пришел к могиле мученика, с честью вынул из земли его святые мощи и с великим торжеством, в сопровождении католикоса и других многих епископов, вельмож и множества народа, перенес их в город Никози¹⁶, и с честью положил их в Никозском епископском храме, где эти мощи почивают и до сего дня. Вахтанг Гургуслан Великий, вскоре по перенесении мощей св. мученика в город Никози, выстроил церковь в честь святого в Кахетинском городе Уджарме и другую церковь в Самгоро. Празднество в честь св. Раждена установлено при Вахтанге Гургуслане католикосом Самуилом 1 и положено праздновать день его кончины 3 августа. (Груз. свв. Сабинина, ч.3).

Свв. семи отроков иже в Ефесе: Максимилиана, Ексакустодиана, Иамавлиха, Мартиниана, Дионисия, Иоанна и Антонина. Свят. муч. Елевферия. Свят. преподобномуч. Евдокии.

(Муч. Фафуила. Освящение монастыря Пантократора (Вседержителя). Священномуч. равноапостольного Космы).

В царствование римского императора Декия было сильное гонение на христиан. Прибыв в Ефес, царь приказал поставить среди города идолов и повелел городским начальникам приносить вместе с ним жертвы идолам. Два дня продолжалось празднество в честь идолов: земля была обагряема кровью жертвенных животных, дым и смрад от жертвенников наполнял воздух. Наконец, на третий день, царь велел брать всех христиан и принуждал их приносить жертву идолам. Христиан отыскивали везде; их влекли и из домов, и из пещер, с бесчестием приводили на площадь и пред лицом многочисленного народа заставляли кланяться идолам. Малодушные из христиан, боясь мук, приносили жертвы и поклонялись идолам; крепкие же в вере и более мужественные без боязни шли на муки и терпели страдания и смерть. Замученных и умерщвленных было так много, что кровь, как вода, пропитывала землю, тела свв. мучеников бросались иные при дорогах, иные вешались на городских стенах; головы же, будучи вонзены на колья, ставились при городских воротах. Плотоядные птицы летали над стенами города и клевали тела свв. мучеников. Скрывавшиеся христиане молились Господу избавить Свою церковь от такого гонения. В то время в городе Ефесе жили семь юношей, сыновья городских начальников, служившие в военной службе. Они, хотя были дети разных родителей, но имели единодушие в вере и любви Христовой и вместе пребывали в посте и молитвах, сохраняя свою душевную чистоту и непорочность. В то время, когда идолопоклонники и многие отступники христиане пировали с нечестивым Декием и поклонялись идолам, эти семь святых юношей удалялись в храм и в печали молились Господу. Надзиратели и сыщики, проведав о таких делах юношей, донесли на них царю, что они не слушают указа царского и держатся христианской веры. Декий разгневался на юношей, велел взять их и в железных оковах привести к себе. Когда их привели, царь стал принуждать их принести жертву идолам; но святые юноши отвечали, что они не осквернят себя и не принесут жертв идолам, и безбоязненно исповедали Христа. Царь велел отнять у них воинские пояса, бывшие знаком их благородного сана; но красота и юность святых отроков поразили царя, и он дал им время на размышление, велел снять с них цепи и освободить до времени.

Св. юноши продолжали жить праведно и творить милостыню из денег своих родителей. Потом они согласились до времени возвращения царя уйти из города и поселиться в большой пещере, в горе. «Там, говорили они, мы помолимся в безмолвии Господу, да укрепит нас в исповедании Пресвятого имени Его, чтобы нам без боязни стоять пред мучителем и пострадать за Христа Господа». Они взяли с собою денег, которых бы им достало на покупку пищи на несколько дней, и, пришедши к восточной горе, называемой Охлон, вошли в горную пещеру и, живя в ней, молились Господу. Младший из св. отроков – Иамвлих ходил в город, одевшись в рубище, чтобы не быть узнанным, и покупал пищу. Ходя в город, он узнавал, скоро ли возвратится царь, и когда через несколько дней пришел в город, то узнал, что царь возвратился и велел всем градоначальникам быть готовыми на следующее утро к приношению жертв идолам. Услышал также Иамвлих и о том, что царь велел искать и свв. семь отроков и принуждать их принести жертву идолам. С такими вестями он поспешил возвратиться в пещеру к сотоварищам, принес немного хлеба и рассказал им все, что видел и слышал в Ефесе. Все семь юношей стали молиться Господу, прося Его помощи и милосердия. Был уже вечер и заходило солнце. Иамвлих приготовил трапезу, и все семеро вкусили принесенного хлеба. После трапезы свв. отроки сидели и беседовали между собою, утешая друг друга и возбуждая к мужественному страданию за Христа Господа. Во время беседы, свв. отроки воздремали, и Господь повелел им уснуть чудесным и дивным сном; они уснули сном смертным, но тела их как спящие лежали в пещере нетленными и неизменными.

Утром царь велел искать семь отроков, но когда посланные не нашли их, сказал вельможам: «я жалею об этих юношах; они испугались моего гнева и убежали, но я готов помиловать их, если они возвратятся к нашим богам». «He жалей о них, отвечали вельможи, мы слышали, что они не переставали хулить наших богов и, раздавши по городским улицам много денег нищим, скрылись. Призови родителей их и заставь их сказать, где их сыновья?» Царь приказал призвать родителей и сказал им: «где ваши сыновья, укорители моего царства? Говорите мне правду, иначе вместо них погибнете сами! Вы дали им денег и отослали их куда-нибудь?» «Царь, выслушай нас без гнева, отвечали родители. Мы царству твоему не противны и не перестаем приносить жертвы богам, а если сыновья наши развратились, то мы не учили их тому и денег не дарили им; они сами брали у нас деньги, давали их бедным и скрылись, как мы слышали, в горе Охлон. Мы не знаем, живы они, или нет». Царь отпустил родителей и велел загородить камнями вход в пещеру, желая погубить свв. отроков голодом и жаждою; царь и граждане не знали, что они уже уснули сном смерти. Когда закладывали пещеру, двое царских постельничих, Феодор и Руфин – тайные христиане написали страдание и имена семи свв. отроков на двух оловянных дощечках и, положив их в медном ящике между камнями в пещерном входе, сказали: «когда Господь восхощет посетить рабов Своих прежде Своего пришествия, и откроется пещера с телами свв. отроков, тогда из этих писаний узнают об их страданиях, так как они подобно мученикам умерли за Христа, заключенные в пещере». Пещера была заложена и запечатана печатями.

По смерти императора Декия, было много других царей римских, которые преследовали христианство и гнали исповедников имени Христа. Так было до императора Константина Великого, который по принятии христианства, сделал христианство религиею господствующею; после него цари были христианские. При одном из них – Феодосии Младшем (408–450) в церкви Православной явились еретики, которые говорили, что не будет воскресения мертвых. He только простые миряне, но и многие из клира церковного и даже епископы склонились на сторону такого умствования. Некоторые из царских сановников и даже епископы во главе с Феодором, епископом Егинийским, воздвигли гонение на православных. «Как, говорили одни из еретиков, по смерти будет воскресение, когда не будет ни души, ни тела, ничего не будет, так как все уничтожается?» Другие напротив говорили, что «только подвергаются тлению тела, а души будут иметь свое воздаяние; так как невозможно телам ожить и восстать после тысяч лет, когда уже от тел не останется праха». Так рассуждали заблуждавшиеся, забывая слова Господа в Евангелии: «мертвые услышат глас Сына Божия и услышав оживут» (Ин.5:25). Император Феодосий, видя церковное смущение, был в печали и молился Господу о помощи и уврачевании недуга церковного. Господь внял молитве православных и открыл всем тайну ожидаемого воскресения мертвых и вечной жизни. Владетель горы Охлон, где была пещера со спящими свв. отроками, Адолий вздумал сделать ограду для своих овец. Рабы его брали для постройки камни, которыми в древности была загорожена пещера, не зная о пещере, но думая, что эти камни в горе. Откалывая от горы камни, работники сделали отверстие во входе пещеры. В это время Господь наш Иисус Христос оживотворил семь свв. отроков, спавших множество лет; они воскресли, как бы пробудившись от сна и, вставши, прославили Бога в утренней молитве. Помолившись, они по обычаю, целовали друг друга, так как думали, что проснулись после вчерашнего сна: одежды их были целы, тела их не изменились, они были теми же юношами, какими были с вечера. Они стали беседовать, печалясь о гонении на христиан и все думая, что Декий ищет мучить их. Свв. отроки просили св. Иамвлиха повторить им все, что он слышал вчера в городе. Иамвлих отвечал, братьям, что царь велел к нынешнему дню всем гражданам быть готовыми к принесению жертв идолам и к празднеству в честь их; велел также искать их – свв. отроков, чтобы они вместе со всеми поклонились идолам, а если они не сделают этого, то хотел мучить их. Свв. отроки решились выйти из пещеры, желая стать перед царем и положить за Господа свою душу. Потом они послали Иамвлиха в город за пищей к обычному времени; св. отрок взял серебряную монету и вышел из пещеры. Выходя из нее, св. отрок удивился, когда увидел при входе камни. «Когда они положены, думал он, вчера вечером их не было».

Сойдя с горы, он шел со страхом и боялся войти в город, чтобы его не узнали и не привели к царю. Подойдя к городским воротам, он увидел на стене св. крест и изумился; глядя по сторонам, св. отрок увидел другие здания, другие дома и стены и все больше удивлялся. Он пошел к другим воротам города и там увидел изображение креста, поставленное на стене. Обойдя все городские ворота и видя везде св. крест, св. Иамвлих был в недоумении. Возвратясь к первым воротам, он подумал: «что это? вчера нигде не было видно крестного знамения; оно только где-нибудь втайне хранилось верующими, а ныне явно поставлено на воротах и стенах. He сон ли это?» – Он вошел в город и, проходя по нем, слышал многих, клявшихся именем Христовым; это еще более изумило св. отрока. Он подумал: «вчера никто не смел открыто назвать имя Христово, а ныне Он прославляется многими устами. Мне кажется, что это не город Ефес, но другой какой-то. Ибо и здания другие, и люди одеты в другие одежды». Пройдя далее, он спросил одного человека: «как называется этот город?» Ему отвечали, что это – Ефес. He поверив этому, Иамвлих решился скорее купить хлеба и выйти из города, чтобы не заблудиться. Подойдя к хлебному торговцу, он подал ему за хлеб серебряную монету и стал ожидать сдачи медных монет. Серебряная монета была большая и имела на себе изображение и надпись древних царей. Хлебник, взявши монету, показал ее другому человеку, а тот подал третьему, собралась толпа народа; все, глядя на серебряную монету удивлялись ее древности и, смотря на св. отрока, шептали друг другу: «этот юноша нашел какое-нибудь древнее сокровище». Св. Иамвлих испугался; он думал, что он узнан этими людьми и что они хотят взять его и предать царю Декию. Он сказал им: «возьмите себе монету, а я ничего не хочу». Но народ удержал св. отрока и спрашивал: откуда и как он нашел сокровище древних царей? толпа народная просила его разделить найденное сокровище с ними, а иначе хотела предать св. отрока судье. Иамвлих не знал, что отвечать им. Толпа держала св. отрока посреди площади и слух про него прошел в народе. Все сходились посмотреть на юношу. «Он иностранец, говорил народ, мы никогда не видали его. Св. отрок смотрел на народ, желая увидеть кого-либо из знакомых или из своих домашних, но никого не нашел и не узнал. Он удивлялся, что вчера был знаем всеми, как сын знаменитого родителя, а ныне не узнают его, и он никого не узнает. Слух о святом отроке прошел по всему городу и дошел до городского наместника и епископа Стефана; они велели привести к себе чудного юношу вместе с серебряною монетою. Когда привели к ним св. отрока, они, взяв монету, удивлялись, так как она была древних царей. Наместник спросил св. Иамвлиха: «где сокровище, которое ты нашел? Этот сребренник из того сокровища». «Я не знаю никакого сокровища; эта монета из имения моих родителей», отвечал св. отрок. «Откуда ты?» спрашивали св. отрока. «Думаю, что из этого города», отвечал он. «Чей ты сын и знает ли кто тебя?» спросили св. отрока. Св. отрок назвал по имени своих родителей и родственников, но никто не знал их. Все недоумевали, удивлялся и сам св. Иамвлих. «Как мы можем поверить тебе, говорил ему наместник, что эта монета из имения твоих родителей, когда на ней изображение и надпись древнего царя Декия, и когда после смерти его прошло много лет, и ныне уже нет таких монет?» Св. Иамвлиху стали грозить темницею, если он не откроет истины. Тогда он, слыша, что Декий царствовал тому назад много лет, удивился и сказал: «скажите мне, господа мои, жив ли еще царь Декий, или нет?» – «Нет, отвечал ему епископ, – царь Декий царствовал в древние времена, ныне же царствует благочестивый царь Феодосий». Тогда св. отрок сказал: «умоляю вас, господа мои, пойдемте со мною, и я покажу вам в пещере, в горе Охлон, друзей моих, вы узнаете от них, что я говорю вам правду. За несколько дней до сегодня мы бежали отсюда, боясь преследования Декиева, и скрылись в оной пещере. Самого Декия я видел вчера, когда он возвращался в Ефес, ныне же не знаю, Ефес ли этот город, или другой». Епископ, видя здесь тайну Божию, сказал наместнику: «пойдем с юношею, что-то чудесное хочет явиться». Co св. отроком пошли епископ, наместник, все начальники города и много народа. Дойдя до пещеры, св. Иамвлих вошел в пещеру, а епископ с прочими, идя за ним, нашел в пещерном входе между каменьями медный запечатанный ящик. В этом ящике нашли две оловянные дощечки, на которых было написано, что семь свв. отроков бежали от мучителя Декия, скрылись в этой пещере и загражденные, по повелению Декия, скончались в ней мученически за Христа Господа. Прочитавши это, все удивились и прославили Господа.

Войдя в пещеру, нашли семь отроков, цветущих красотою и сидящих с радостными лицами, сияющими благодатью Божиею. Все поклонились им в ноги. Свв. юноши рассказали все о себе и о гонении Декия на христиан. Тогда епископ и наместник послали к царю Феодосию письмо, в котором писали: «повели, государь, прислать честных мужей видеть чудо, которое явил Господь во дни твоего правления: в наши дни показался образ будущего воскресения мертвых». Получив такое известие, царь сам с боярами и множеством народа из Константинополя прибыл в Ефес. Пришед в пещеру и увидев семь отроков, он поклонился им. В радости царь обнимал их, целовал и плакал, потом сел против них и, смотря на них, славил Бога. Он говорил им: «господа мои, в вашем образе я думаю, что вижу Самого Господа Христа, Который некогда воскресил из мертвых Лазаря, а ныне всесильным словом Своим воскресил вас, дабы показать нам образ будущего воскресения, что сущии во гробах, услышав голос Сына Божия, оживут и выйдут из гробов нетленными». На это старший из отроков – Максимилиан сказал царю: «отныне царство твое за твою твердую веру будет крепко, и Господь сохранит его во имя Свое невредимым». После этого, много беседовав с царем и с епископом, свв. отроки при всех снова преклонили головы и, по повелению Господа, уснули сном смерти. Царь и бывшие с ним плакали над ними. По повелению царя было сделано семь ковчегов из золота и серебра; в них положили свв. тела отроков, но святые не восхотели почить в них: явившись ночью во сне царю, они повелели ему оставить их почивать на земле, как они почивали прежде. Святые мощи их прославлены многими чудесами. Пещера отроков доныне показывается близ Ефеса в ребрах горы Приона. Судьба мощей их неизвестна с 12 века, в начале которого игумен Даниил видел их еще в пещере. Как ни чудесное событие восстания семи отроков, но оно имеет весьма сильные доказательства своей достоверности. Писатель св. Иоанн Колов, современник этого события, говорит о нем в житии Паисия Великого (19 июня). Марониты сирийцы, в 7 веке отделившиеся от православной церкви, чтут в своей службе свв. отроков. История их была известна самому Магомету и многим арабским писателям. Григорий турский говорит, что эти мужи даже до сего дня почивают в том самом месте, одетые в шелковые и тонкие полотняные одежды. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, замет. стр. 231).

Св. муч. Елевферий был постельничим у императора Максимиана. Он был родом из Византии. В своем имении близ города Тарсии, недалеко от Никомидии в (Вифинии), на реке Сангаре, он построил церковь, принял святое крещение и прожил там довольно долгое время. Когда после построения церкви и своего крещения, он явился к императору и выставил причиною долговременного отсутствия болезнь, которая требовала чистого воздуха. то император сам пожелал быть в его имении. Тогда один из слуг Елевферия открыл царю о его обращении в христианство и об устроении церкви, которую сам царь и нашел лично в его доме, хотя она была устроена внизу и в нее вело почти неприметное отверстие. Тогда св. Елевферий, по принуждению императора, не хотел принести жертвы языческим богам и отречься от христианства, то царь велел тут же отсечь ему голову; после кончины он был погребен в своем имении. Тело его из Константинополя было перенесено на запад в Тиате при Неаполитанской царице Иоанне, вновь открыто в 1580 году (Пролог. Месяц. Восточ. А. Сергия т. 2, замет. стр. 232–233).

Св. мученица Евдокия есть одно лице с Иею, только Ия имя не христианское, а халдейское, а Евдокия – христианское имя святой. Св. Евдокия была взята в плен персидским царем Сапором в Визаде с 9000 христиан; эта весьма знатная римлянка, знакомая с св. писанием, укрепляла пленных и обратила ко Христу не мало персидских женщин. За это она была предана на мучение начальнику волхвов: ее били воловьими жилами, потом посадили в темницу, где она пробыла два месяца; выведенная из темницы, она была жестоко бита суковатыми палками, так что палачи обливались кровью, затем на 6 месяцев опять была заперта в темницу. После того мучители, обложив ее во весь рост сделанными из тростника лучинами, стянули ее веревками, так что эти лучины взошли в ее тело; потом их стали вытаскивать из тела; наконец, сокрушивши ей кости, обезглавили. Она пострадала в 362 году или в 364 по Р. X. В Константинополе весьма рано построена была церковь во имя ее. Во времена Иустиниана она уже обветшала и великолепно им восстановлена. Вероятно, мощи ее перенесены были скоро после страдания ее в Царьград – в 4 или в начале 5 века. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 зам. 233–234).

Муч. Фафуил был повешен на яблоне.

Св. Косма происходил из небольшого селения Мегадендрон, в греческой провинции Этолии; он был сын благородных родителей. Достигши совершеннолетия, Константин – так звали его в миру – начал обучаться грамматике под руководством архидиакона Анании Дервишана. Но так как в то время было в великой славе афонское ватопедское училище, то Константин вместе с другими своими товарищами перешел в Ватопед. Здесь он докончил изучение грамматики под руководством учителя Панагиона Паламы, здесь же он выслушал и курс логики от учителя Николая Царцулия из Мецовы, который с ученым Евгением Бургарисом¹⁷ управлял тамошним училищем. Ho по удалении из училища этих славных учителей, стала мало-по-малу меркнуть и слава ватопедского училища, и оно скоро опустело. Тогда Константин, удалившись оттуда, пришел в обитель Филофееву. Здесь через несколько времени он был пострижен в монахи с именем Космы и со всем усердием преуспевал в трудах монашеской жизни, а потом, когда для обители понадобился священник, по сильному убеждению иноков обители, был рукоположен в иеромонаха.

Еще будучи мирянином, Косма издавна имел сильное желание послужить на пользу христиан всем тем, чему учился, и часто говаривал: «какую великую нужду имеют в слове Божием христиане! Ученые должны стремиться не в господские дома, не ко двору вельмож, не для богатства и знаменитости расточать свою ученость, нет, – они более всего обязаны учить простой народ, живущий в великом невежестве и грубости». Но при всем таком желании, при всей пламенной ревности о пользе других, Косма с другой стороны представлял и всю трудность дела апостольской проповеди, и сам собою не отваживался на это предприятие, наперед не уразумев изволения Божия. Поэтому, желая узнать, угодно ли Богу его намерение, Косма открывает книгу писания и тотчас встречает апостольское изречение: никто же своего си да ищет, но еже ближнего кийждо (1Кор.10:24), т. е. пусть каждый ищет не того, что полезно для него самого, но что принесло бы пользу ближнему. На основании этих слов, он решил привести в исполнение свое намерение. Открыв старцам свое намерение и получив от них позволение, Косма пошел в Константинополь для свидания с своим братом, учителем Хрисанфом, который обучил его искусству правильного собеседования. В Константинополе он объявил о своем намерении архиереям и учителям; все единогласно побуждали его приступить к избранному им делу Божию, а патриарх Серафим дал даже Косме письменное дозволение. Укрепленный и ободренный этим, Косма начал проповедь слова Божия. Первые места, которые огласились словом проповеди Космы, были церкви и селения, лежащие вблизи Константинополя. Идя далее от Константинополя, проповедник был в Навпакте, в Врохори, в Мисолонги и в других местах, а оттуда снова пришел в Константинополь. Испросив совета у тогдашнего патриарха Софрония и получив от него дозволение и благословение, Косма начал еще с большею горячностью и ревностью проповедовать слово Божие. Он обошел почти все княжества в пределах Турецкой империи и, научив христиан приносить покаяние и творить дела, достойные покаяния, в 1775 году возвратился на Афонскую гору. Посещая тамошние монастыри и скиты, он говорил поучения инокам и провел несколько времени в чтении божественных книг.

Прожив недолго на святой горе, Косма удалился оттуда и, начав с селений в ее окрестностях, продолжал проповедовать в Фессалонике, в Веррии и во всей Македонии; он прошел области: Химору, Акарнанию, Этолию до Арты и Превезы, а оттуда отплыл на острова: Мавру и Кефалонию. Везде, где проходил блаженный Косма, к нему стекалось множество народа, который с умилением и благоговением внимал его проповеди. Проповедь его, подобно проповеди апостолов, была весьма проста, спокойна и кротка, вследствие чего она весьма сильно действовала на умы и сердца слушателей и сопровождалась духовною пользою и исправлением нравов. Проповедь Космы подобно тому, как и когда проповедь апостолов, сопровождалась различными знамениями и чудесами. Так на острове Кефалонии был один портной, у которого с давнего времени правая рука была суха и не действовала. Пришедши к блаженному Косме, он просил исцелить его сухую руку. Блаженный посоветовал ему с благоговением слушать проповедь, и тогда Бог умилосердится над ним. Сухорукий послушался его совета и едва выслушал проповедь святого, на другой же день совершенно исцелился. Другой расслабленный, услышав о таком чуде, велел приносить его на место проповеди блаж. Космы и через несколько дней стал совершенно здоров. Проходя в летнее время через селение Курули, святой ощущал жажду и попросил воды из находившегося там безводного колодезя. Ему сказали, что в колодезе воды нет, но, по слову святого, достали со дна несколько грязи с водою, которую и принесли. Косма выпил немного воды, и с того времени тот колодезь стал источать чистую воду и был зимою и летом всегда полон воды, даже сделался целебным от многих недугов. Местом проповеди Космы было по большей части открытое поле вне селения или города, так как ни один храм, ни одно здание не могли вместить того множества народа, которое слушало святого. Косма обыкновенно наперед объявлял, где хотел остановиться и говорить проповедь, – на этом месте ставили большой деревянный крест; святой, установив около креста свою кафедру, всходил на нее и учил; по окончании проповеди, кафедру он брал с собою, a крест оставался на месте в воспоминание его проповеди. Впоследствии, где были поставлены такие кресты, Бог являл многие чудеса. Так на о. Кефалонии, среди аргостольской площади, у одного из таких крестов открылся чудесный источник, никогда не оскудевающий водою.

С о. Кефалонии Косма переправился на о. Закинф, в сопровождении более десяти судов, наполненных кефалонянами. Но проповедь Космы не имела здесь успеха, а потому он проповедовал здесь недолго. Возвратившись назад в Кефалонию, Косма пошел в Корифы, где был с честью принят всеми жителями, особенно же тамошним правителем. Но так как сюда собралось много народа и из других селений послушать проповедь святого, то начальники города, опасаясь возмущения и смятения в народе, просили Косму удалиться из Кориф. Он перешел оттуда в область Отереи или Арваиитии, где и стал учить христиан; он посещал преимущественно те места, где было более грубого невежества, где благочестие подвергалось опасности совершенно утратиться, где люди предавались множеству пороков: убийствам, воровству и т. п. В таких-то одичавших и огрубевших сердцах христианских св. Косма посевал семя слова Божия, так что многих закосневших во грехах привел к искреннему покаянию и исправлению. Благодаря ему, везде в больших и малых селениях заводимы были училища, в которых дети бесплатно обучались читать и писать. По убеждению же св. Космы, богатые купили более четырех тысяч больших медных купелей и роздали их по церквам для крещения в них христианских детей. Всех, кто имел средства, Косма убеждал покупать священные книги, христианские поучения, четки, маленькие крестики, головные покрывала, гребни. Книги он раздавал в подарок тем, которые умели читать или обещались учиться; покрывалами наделял женщин, чтобы они ходили с покрытыми головами; гребни давал тем, которые обещались не брить волос на голове, как делают турки; четками и крестиками оделял простой народ. Блаженного Косму сопровождали до сорока или пятидесяти священников. Когда он намеревался перейти из одной области в другую, то приказывал всем христианам поститься, исповедоваться и совершать бдение при множестве зажженных свеч. Для этого у Космы были устроены деревянные подсвечники, из которых на каждом можно было поставить до ста свеч; свечи всем раздавались даром; священники совершали освящение елея, все христиане были помазуемы, в заключение Косма говорил проповедь. Для сопровождавшего его народа Косма приказывал с вечера приготовлять по нескольку мешков с хлебом и несколько котлов с вареною пшеницею там, где надлежало собраться народу. В Албании, как и в других местах, Косма совершил много чудес. Один чиновный турок, сильно возненавидев святого, однажды пустился на коне в погоню за ним, но конь на бегу сбросил турка на землю, и он расшиб себе правую ногу, a воротившись домой, нашел умершим своего сына. Видя в этом наказание Божие, он раскаялся и послал к святому письмо, прося у него прощения. Другой чиновный турок страдал каменною болезнью. Услышав о чудесах, совершаемых Космою, он послал своего раба пригласить святого, так как надеялся, что Бог, по молитвам святого, исцелит его. Косма не соглашался идти, отзываясь, что он человек грешный. Турок снова прислал раба с сосудом воды, прося святого благословить воду. Тогда Косма, видя благоговение турка, дал ему две заповеди: не пить вина и раздать бедным десятую часть своего имущества; турок обещал исполнить это. Косма благословил воду, больной стал пить ее и в сорок дней совершенно исцелился. Одна богатая женщина в Кориде имела у себя сына и убирала ему голову множеством серебряных монет и другими излишними нарядами. Косма много раз советовал ей разделить все эти уборы бедным детям, если хочет, чтобы сын ее был жив, но женщина не слушалась. Наконец святой говорит ей: «если не снимешь с ребенка нарядов, то вскоре лишишься его». Когда же она и на этот раз не повиновалась святому, то на следующий день нашла сына своего в постели мертвым; тогда только поняла она, что Бог наказал ее за непослушание. Везде, куда ни являлся Косма с своею проповедью, он учил христиан свято проводить воскресные и праздничные дни: не заниматься торговлею, не работать, но ходить в церковь и слушать там службу и предлагаемые народу поучения; те же, которые не слушались в этом святого, наказывались по его молитвам, различным образом. Так в местечке Хахкияда один купец осмелился торговать в воскресный день, но был наказан за это: у него отнялась рука. Сознав свою вину, он пришел к Косме и испросил у него прощение в своем грехе и через несколько дней исцелился. Подобным же образом был наказан лишением употребления руки один рабочий в Парге, захотевший в воскресный день продать свою работу. Но, исповедав свой грех святому и выслушав от него наставление, он вместе с прощением получил и исцеление руки.

Св. Косма окончил свою апостольскую жизнь мученическою кончиною. Это случилось при следующих обстоятельствах. Косма ни в Фессалии, ни в Кастореи, ни в Янине, ни в других местах, где были евреи, никогда не обличал их и не обращался к ним с проповедью, но учил только христиан, повелевая им хранить правду и покорность тем властям, какие дал Бог. Сами албанцы слышали это из уст его и называли его человеком Божиим. Когда такая молва дошла до Курт-паши, то он потребовал Косму к себе; беседа проповедника настолько понравилась паше, что он приказал обить бархатом ту кафедру, с которой Косма имел обыкновение учить народ. Но янинские евреи, злобствуя на Косму и не терпя, что проповедуется вера и евангелие Иисуса Христа, обвинили Косму пред пашей в сношениях с Россиею. Однако на этот раз Бог спас Косму от гибели, и христиане принуждены были только заплатить за него значительный выкуп, самого же Косму выслали из Янины. Когда же было доказано, что обвинения евреев есть не более, как выдумка и явная клевета, то он снова пришел в Янину. Здесь он начал обличать лукавство и непримиримую ненависть евреев к христианам и убедил христиан, во-первых, перенести день общего торга с Воскресенья на Субботу, что причиняло евреям значительный убыток; во вторых –называл евреев явными врагами христианства, готовыми делать зло христианам во всякое время, и в третьих – запрещал христианам носить на своих головах длинные кисти и все, что покупали они у евреев, внушая, что у богоубийц – евреев ничего не должно покупать. Евреи, раздраженные этим, пошли к Курт-паше, дали ему значительную сумму денег и просили лишить жизни св. Косму. Паша, посоветовавшись с своим домашним учителем веры (хотзою), решил умертвить Косму при посредстве хотзы. Св. Косма имел обыкновение, как скоро приходил куда с проповедью, брать сперва дозволение у местного архиерея или его наместников, а также кого-либо из христиан посылал за дозволением к гражданским начальникам, после чего уже беспрепятственно проповедовал. Так теперь, пришедши в одно албанское селение – Коликонтаси, он взял дозволение у архиерея; разведав же о местопребывании гражданских начальников и узнав, что главный местный правитель Курт-паша, находится в селении Берати, отстоящем на двенадцать часов пути, а хотза его живет близко, послал к последнему испросить дозволение. Однако-же, не довольствуясь этим, он искал случая самому увидать хотзу и лично удостовериться в его расположении. Христиане долго удерживали от этого Косму, но не могли удержать. Святой, взяв с собою четырех иноков и одного священника вместо переводчика, отправился к хотзе; по прибытии к нему проповедников, хотза притворно говорит, что у него есть письмо от Курт-паши, по которому приказано Косму послать к паше для собеседования; между тем дает приказ своим слугам держать святого под стражею и, пока не будет отослан к паше, не дозволять ему сходить со двора, Косма понял, что его намереваются умертвить; всю ночь он молился Богу вместе с своими спутниками – иноками, не показывая даже признака скорби о том, что должен лишиться жизни. Как скоро наступил день, сем человек турок посадили св. Косму на коня под предлогом доставить Курт-паше. Но чрез два часа пути, подъехав к болотной реке, объявляют ему приказ Курт-паши предать его смерти. Святой выслушал такое определение и, совершив молитву, встал, крестовидно благословил все четыре страны мира, молясь о всех христианах, чтобы они хранили его наставления. После этого мучители, посадив его около дерева, хотели связать ему руки, но святой сказав, что он не станет противиться, сам сложил руки крест-на-крест, как-бы связанные, потом приложил голову свою к дереву; мучители обвязали шею веревкою и удавили. Св. Косма скончался мученически в 1779 году, на 65 году своей жизни. Раздев святого, турки бросили его тело с большим камнем на шее в реку. Узнав об этом, христиане пришли искать его тело, опускали в реку сети, употребляли и другие способы, но тела найти не могли. Лишь через три дня один благочестивый священник – Марк из Ардевузского Введенского монастыря, отправившись в однопарусной лодке на поиски, увидал тело святого плавающим поверх воды. Он приблизился к телу, вынул его из воды и, прикрыв своею рясою, принес тело в Введенский монастырь, где и предал тело мученика погребению позади алтаря. Между тем Курт-паша, раскаявшись в напрасном умерщвлении святого человека, велел отпустить монахов – спутников св. Космы в упомянутый Введенский монастырь, где и назначил им пребывание. Монахи, пришедши туда, нашли тело святого уже погребенным; чтобы удостовериться в страдальческой его кончине, они вместе с другими священниками и христианами откопали гроб и нашли, что тело не имело никаких признаков тления, но благоухало, так что святой казался как бы спящим, не смотря на то, что оно три дня находилось в земле. В это время случилось быть в монастыре одной бесноватой женщине. Как скоро она увидела, что гроб святого отрыт, бес сильно потряс ее, a вскоре потом она и совершенно исцелилась. В селении Коликоитаси, сказав последнюю проповедь, святой оставил там по обычаю водруженный в землю крест. По кончине его, христиане каждую ночь видели сиявший над этим крестом небесный свет, поэтому в день Воздвижения честного креста священник и народ пришли туда и, взяв там крест, поставили его позади алтаря, близ гроба святого, во всегдашнее напоминание о чуде (Аф. Патер. т. 2 стр. 136–147. Приб. к твор. свв. отцов 1852 г. стр. 471–487).

Св. муч. Евсигния. Свв. мучч. Кандидия и Кантидиана. Св. муч. Сивела. Св. Нонны, матери Св. Григория Богослова. Св. священномуч. Фавия, папы Римского, и св. Анфира, предместника его. Св. муч. Понтия римлянина. Препразнство Преображения.

Св. мученик Евсигний был родом из Антиохии: будучи воином, он служил при императорах римских: Диоклитиане, Максимиане, Консте, Константине Великом и его сыновьях. Он был другом св. муч. Василиска и писателем его страданий. В царствование Константина Великого, служа в его войсках, Евсигний удостоился видеть на небе св. крест, изображенный звездами, и храбро сражался с врагами, вооруженный крестною силою. Прослужив шестьдесят лет в войсках, он по старости оставил военную службу в царствование Констанция, сына Константина Великого. Возвратясь в Антиохию, он проводил время в молитве и посте и дожил до царствования Юлиана отступника. Однажды, когда Юлиан прибыл в Антиохию, св. мученик отправился в церковь; дорогою ему пришлось наткнуться на ссору двух язычников, споривших между собою о какой-то вещи. Они удержали св. Евсигния и просили его рассудить их: «умоляем тебя, выслушай нашу распрю и рассуди нас, так как мы знаем, что ты, как человек, служивший в войсках, сведущ в делах правосудия». Святой рассудил спор их по правде; оставшийся виноватым пошел к царю и донес на св. Евсигния, что он христианин. Царь велел привести св. праведника; этот, явившись к царю, обличил его в отступничестве от Христа и прославил христианство и царя Константина не только за принятие им самим христианства, но и за просвещение светом Христовой истины тогдашней всемирной Римской империи. Раздраженный такими словами праведника, Юлиан приказал отсечь ему голову. Св. Евсигний скончался за Христа в 362 году, имея от роду сто десять лет (Четьи-Минеи).

Свв. мученики Кандидий и Кантидиан скончались мученически в Египте, быв побиты камнями. Св. муч. Сивел умерщвлен в Египте стрелами. О месте и времени кончины всех троих неизвестно. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, стр. 205).

Мать Григория Богослова. блаженная Нонна, была дочь добрых христиан, Фильтата и Горгонии, тетки св. Амфилохия, епископа иконийского. Воспитав Нонну в правилах христианского благочестия, родители выдали ее за муж за Григория, человека богатого, владельца земель и рабов в округах арианском и назианском (в Малой Азии). Выгодный, по расчетам родителей, брак этот был тяжел для благочестивой души Нонны: муж ее был язычник, последователь секты верховников (ипсистариев), чтил Верховного Бога и соблюдал некоторые иудейские обряды, но вместе с тем поклонялся огню и светилам. Благочестивая супруга пролила много слез и молитв об обращении супруга к святой истине. По словам сына св. Нонны, св. Григория Богослова, «она не потерпела того, чтобы быть в союзе с иноверным, и хотя была самая терпеливая и мужественнейшая из жен, но не могла спокойно переносить того, чтобы одною половиною быть в соединении с Богом, а другою – оставаться в отчуждении от Бога. Напротив того она желала, чтобы к союзу плотскому присоединился и духовный союз. А потому она день и ночь молилась Богу; в посте со многими слезами просила Его даровать спасение главе ее, неутомимо действовала на мужа, стараясь приобрести его различными способами: упреками, убеждениями, услугами, отлучениями, а более всего своею жизнью и пламенною ревностью о благочестии... Ей приходилось, подобно воде, пробивать камень беспрерывным паданием капли, от времени ожидать успеха в том, о чем она старалась. Об этом просила она, этого ожидала не столько с жаром юных лет, сколько с твердостью веры. И на осязаемое никто не полагался так смело, как она полагалась на ожидаемое, зная по опыту щедролюбие Божие. Притом, делу спасения помогал рассудок, мало-по-малу исцелявшийся, а равно и сонные видения, каковые Бог нередко посылает в дар душе, достойной спасения. Какое же это видение? Отцу моему представилось, будто-бы он поет следующий стих Давида: возвеселихся о рекших мне в дом Господень пойдем (Псал.121:1). Когда услышала об этом та, желание которой исполнялось, то, пользуясь временем, объясняет видение в самую добрую сторону, в чем была совершенно права; самою радостью обнаруживает величие благодеяния и ускоряет дело спасения, чтобы не помешало что-нибудь призванию и не расстроило того, о чем она столько старалась. В то время в Никею собралось множество архиереев протестовать бешенству Ария недавней ереси, раздробившей Божество. Родитель предает себя Богу и проповедникам истины, открывает им свое желание и ищет у них помощи для спасения. Между ними был и знаменитый Леонтий, правивший тогда нашею митрополиею». (Творен. св. Григория Богослова т. 2 стр. 110–112). Итак с 325 года супруг св. Нонны стал христианином. Так как при крещении Григория на него осязаемо низошла благодать Божия, то он вскоре был удостоен сана священства. Теперь он весь предается делам нового звания, а заботы об имениях и доме предоставил своей супруге, и для благочестивой Нонны начались теперь новые подвиги, особенно по воспитанию детей. У нее было два сына, Григорий и Кесарий и дочь Горгония. Первый испрошен был у Бога молитвами матери, которая при самом рождении посвятила его Богу. Как ревностно она заботилась об обращении мужа к св. вере, с такою же ревностью воспитывала она своих детей в христианском благочестии. «Она не только сама обладает благочестием, но передает его и детям. Приняв от предков веру, угодную Богу, она связала этою золотою цепью и рожденных ею». Сын Григорий и в поздние годы своей жизни вспоминал, как его мать рассказывала ему некогда историю принесения Исаака в жертву, стараясь возбудить в душе его пламенное желание исполнить обет, данный прежде его рождения, как в то-же время она вручила ему дорогое сокровище, Священное Писание, чтобы он, поучаясь в нем с самой юности, исполнился его духа. Когда супруг-священник посвящен был в епископа, благочестивая Нонна также посвятила себя более ревностному служению Господу. По общему обыкновению, существовавшему, как на востоке, так и на западе, бывшая жена епископа, Нонна посвящена была в диакониссы. В звании диакониссы она много помогала своему епископу в управлении, так что успехи его в трудных случаях приписывали преимущественно умным советам диакониссы. Прекрасно изображает жизнь св. Нонны, ее сын, св. Григорий: «Она знала одно истинное благородство – быть благочестивою и знать, откуда мы произошли и куда пойдем; одно надежное и неотъемлемое богатство – тратить свое имущество для Бога и для нищих. Если одни из жен отличаются бережливостью, а другие благочестием, то она превосходила всех и тем и другим, достигнув в каждом верха совершенства и сумев соединить оба в одной себе. Попечительностью и неусыпностью она так умножила все в доме, как будто вовсе не знала благочестия. Но с другой стороны была так усердна к Богу и ко всему божественному, как будто нимало не занималась домашними делами. Одно не терпело у нее ущерба от другого, но одно взаимно поддерживалось другим. Укрылось ли от нее какое время и место молитвы? Об этом у нее ежедневно была самая первая мысль. Лучше же сказать, кто, приступая к молитве, имел столько упования получить просимое? Кто оказывал такое уважение к руке и лицу священников? Кто так высоко ценил всякий род любомудрой жизни? Кто больше, чем она, изнурял плоть постом и бдением? Кто благоговейнее ее стоял во время всенощных и дневных псалмопений? Кто чаще ее восхвалял девство, хотя сама она несла брачные узы? Кто был лучшею заступницею вдов и сирот? Кто в такой мере облегчал бедственное состояние плачущих? Подлинно жена щедролюбивая! Если бы ей позволили черпать из Атлантического или другого обширнейшего моря, и этого бы не достало ей: так велико было в ней желание подавать милостыню. Если бы можно было, то она в пользу нищих отдала бы себя и детей». В последние годы жизни св. Нонна испытала немало горестей вследствие чувствительных утрат. В 368 г. умер младший сын ее Кесарий, молодой человек, подававший блистательные надежды; в следующем году умерла дочь. По известию, сообщаемому св. Григорием, мужественная старица перенесла все эти потери с покорностью воле Божией. В 370 году старец епископ Григорий участвовал в посвящении Василия Великого в епископа кесарийского. Древний старец держался на земле только чудом. Блаженная Нонна, бывшая не многим моложе его, также готова была перейти в другую жизнь, но была удержана на земле молитвами любящего сына. «Мать моя, говорить св. Григорий, всегда была крепка и мужественна, во всю жизнь не чувствовала недугов, но и ее достигает болезнь. Из многих страданий назову самое тяжкое, отвращение от пищи, продолжавшееся многие дни. Но как же питает ее Бог? He манну ниспосылает, как древле Израилю; не камень разверзает, чтобы источить воду жаждущим людям; не чрез вранов питает, как Илию; не чрез восхищаемого пророка насыщает, как некогда Даниила, томившегося голодом во рве. Но каким же образом? Ей представилось, будто бы я, особенно ею любимый (она и во сне не предпочитала мне никого другого), являюсь к ней вдруг ночью с корзиною и самыми белыми хлебами; потом, произнеся над ними молитву и запечатлев их крестным знамением, по введенному у нас обыкновению, подаю ей вкусить и тем восстанавливаю и укрепляю ее силы. И это ночное видение было для нее чем-то действительно существенным, потому что с этого времени она пришла в себя и стала не безнадежна. А случившееся с нею обнаружилось ясным и очевидным образом. Когда, при наступлении дня, я взошел к ней рано утром, то с первого взгляда увидел ее в лучшем против прежнего положении; потом стал по обыкновению спрашивать: как она провела ночь и что ей нужно? Она, нимало не медля, речисто сказала: «сам ты, любезный сын, напитал меня, а теперь спрашиваешь о моем здоровье. Ты весьма добр и сострадателен!» В то же время служанки показывали мне знаками, чтобы я не противоречил, но принял слова ее равнодушно и открытием истины не приводил ее в уныние. В 374 году скончался столетний старец, епископ арианский Григорий. Блаженная Нонна, почти не выходившая после того из храма молитвы, скончалась на молитве в храме 5 августа 374 года. (Четьи-Минеи в житии Григория Богослова 25 янв. Твор. св. Григория, т. 2. стр. 107–108. 119–120. Воскр. чт. т. 17 стр. 171–173).

Св. Фавий был родом римлянин, саном пресвитер. Живя сначала недалеко от Рима в одном местечке, он переселился потом в Рим и заботился о погребении тел мучеников, так как в то время было гонение, и замученные христиане бросались на съедение зверям и птицам за городом. Когда в царствование Максимина был убит за исповедание Христа папа Анфир (235–286), то гонимые христиане собрались в потаенной церкви вместе с своими епископами и пресвитерами для избрания нового епископа римского; как римский пресвитер, на этом соборе участвовал и Фавий. При рассуждении, кого бы достойного избрать на это место, одни предлагали одних лиц, другие других достойных занять епископский престол Рима, но никто не вспомнил о Фавии пресвитере, так как он был еще не знаем многими, как недавно поселившийся в городе. В то время, когда участники избрания еще не пришли ни к какому решению, вдруг явился в высоте церкви белый голубь, который, спустившись с высоты, сел на голову пресвитера Фавия; потом, взлетев к верху, стал невидим. Тогда все присутствующие поняли, что Сам Бог Духом Своим Святым избрал Фавия первосвятителем Римской церкви. Вскоре по вступлении Фавия на епископскую кафедру Рима, умер Максимин, будучи убит своими солдатами. Преемник его, Гордиан, хотя был и язычник, однако как человек кроткий и мягкий, не велел стеснять христиан. В это время св. Фавий создал над гробами мучеников молитвенные храмы, также и над пещерами, где скрывались христиане во время гонений, устраивал молитвенные места. Церковь Божия росла, приобретая в свои недра все большее и большее число последователей. В особенности же, когда преемник Гордиана, Филипп аравитянин с своим сыном тоже Филиппом принял христианство, к которому расположил их сенатор Понтий, a папа Фавий крестил, число верующих умножилось еще более, так как весьма многие следовали примеру царей, принимали крещение и делались христианами. При помощи сенатора Понтия св. Фавий стал разорять идольские капища и строить на их месте храмы Божии. Но такая свобода и радость церкви Христовой продолжалась только четыре года. Цари Филиппы были убиты Декием за то, что они веровали во Христа. Сделавшись римским императором, Декий воздвиг жесточайшее гонение на христиан; язычники с яростью стали преследовать христиан. Много было пролито тогда в Риме христианской крови; одною из первых жертв языческой ярости сделался св. папа Фавий: ему как ревностному пастырю церкви и как усердному распространителю христианства, по повелению Декия, отсекли голову. Мощи Фавия почивают в церкви Пракседы, а мощи Анфира в церкви папы Сильвестра в Риме. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2 стр. 205).

В Риме жил сенатор именем Марк с женою своею Юлиею; не смотря на то, что они были давно уже соединены брачными узами, не имели детей. Наконец, по прошествии двадцати двух лет супружеской жизни, Юлия зачала во чрев своем и сильно радовалась. Прошло уже пять месяцев; Юлия с мужем отправились с дароношениями по языческим храмам (оба они были язычники) и пришли в храм Юпитера Капитолийского. Когда они молились, вдруг жрец, сорвав с своей головы венец, начал его разламывать на части и, указывая на Юлию, кричал: «эта женщина носит во чреве того, кто разорит этот храм до основания и сокрушит в нем богов». Когда беснующийся жрец повторял эти слова, все пришли в ужас, в особенности же Марк и Юлия; в страхе они выбежали из храма и пришли в близ находящийся дом. Здесь Юлия, схвативши камень, начала бить им по животу, говоря: «лучше бы не зачинать такого, который разорит храм и сокрушит богов! лучше бы мне самой умереть, нежели родить такого!» Когда же пришло время родить, и все думали, что ребенок родится мертвым. Юлия родила младенца живого и нисколько не поврежденного. Она уже собиралась его умертвить, когда Марк сказал ей: «не будем убийцами своего ребенка: если Юпитер захочет, сам отомстит своему врагу». Новорожденному дали имя Понтий. Родители воспитали его и отдали в обучение наукам; умный мальчик был любознателен и обладал хорошею памятью, так что познаниями превосходил своих сотоварищей. Однажды Понтий, идя рано к своему учителю, проходил мимо одного христианского дома, в котором собрались верующие с папою Понтианом для совершения утреннего богослужения. Он услыхал пение: христиане пели псалом: Бог наш на небеси и на земли вся, елика восхоте, сотвори (Псал.113:11). Слыша пение и славословие Божие, Понтий остановился и, вздохнув из глубины сердечной, подумал: «каковы эти слова!» Он умилился сердцем, стал плакать и, подняв руки к небу, сказал: «Боже, Которому я слышу воспеваемую хвалу, яви мне Твое познание!» С этими словами он, подойдя к дверям дома, начал стучаться: верующие, взглянув в окно, сказали папе, что стучится какой-то отрок. Папа велел впустить его, говоря: «пусть взойдет, ибо таковых есть царство Божие! Тогда св. Понтий, оставив на улице рабов и приставников своих, с одним только товарищем по учению, Валерием вошел в дом христианский и в ту горницу, где собрались верующие. Видя совершаемое таинство, он отошел в угол и ждал окончания богослужения, со вниманием и умилением слушая чтение и пение. По окончании службы, он подошел к папе и падши к его ногам, со слезами просил святителя объяснить смысл слышанных им слов: Бог наш на небеси и на земли, вся, елика восхоте, сотвори. Св. папа внял голосу души, ищущей Христовой истины, и кратко и убедительно стал доказывать, что языческие боги не боги: они дела рук человеческих, сделаны или из золота или серебра, или из камня и дерева, они прах и в прах обратятся. Бог же, Которому мы веруем, заключил св. епископ, есть на небе; Его не возможно видеть телесными глазами, но сердечными, так как Он познается только верою». На это св. Понтий сказал: «все это правда. св. отец», и начал говорить папе о ничтожестве и тленности своих богов и заключил: «кто не знает того, что часто золотых и серебряных идолов крадут люди и воры; как же такие боги могут сохранять людей от зла и пороков, когда сами бывают крадомы людьми и бывают охраняемы ими?» Св. Понтиан дивился такому разуму отрока и спросил его: имеет ли он отца и мать? «Мать моя уже другой год, как умерла, отвечал Понтий, отец же жив еще доселе». Когда же папа услышал, что отец отрока язычник, то сказал: «Бог, просветивший очи твои светом истины, силен просветить и отца твоего». Так беседовал папа в продолжении трех часов, поучая отрока Понтия; святитель огласил его и пришедшего с ним товарища Валерия ко крещению, и отпустил их с миром. После этого отроки каждый день приходили к святителю и поучались от него слову Божию.

Сделавшись христианином, св. Понтий старался и отца своего обратить в христианство. Однажды он сказал отцу своему: «отец, я слышу от многих, что наши боги не имеют ничего Божественного, как это и сами мы можем видеть отчасти, имеют подобие членов человеческих, но не действуют ими. Умоляю тебя, отец, скажи: слышал ли ты, или видел когда-нибудь, чтобы боги, находящиеся у нас в доме, сотворили что-нибудь с тех пор, как они сделаны и поставлены здесь?» «Никогда они ничего не сделали», отвечал отец. «Так за чем же и почитать их жертвами, курением и поклонением?» – сказал Понтий. Отец было рассердился на сына и хотел в гневе ударить его мечом, но потом тотчас же смягчился и сказал: «сын мой! одни ли мы, чтобы не почитать богов и приносить жертв?» «В нашем городе есть много таких, которые приносят истинную жертву истинному Богу, отвечал Понтий, и если велишь, я сей час-же приведу к тебе человека, который откроет тебе истину». По повелению отца он привел к нему папу Понтиана, который много беседовал с Марком и открыл ему таинства св. веры. Тогда Марк уверовал в Господа Иисуса Христа и крестился с сыном и со всем своим домом. После крещения, он не долго оставался в живых, умерши в глубокой старости. Двадцатилетний Понтий, спустя шесть месяцев после смерти отца, был взят императором Александром Севером к царскому двору и против своей воли назначен от царя сенатором на место отца. Во дворце царском все любили и уважали Понтия. Когда воцарился Максимин, то его повелением были убиты за исповедание Христа свв. папы Понтиан и Анфир. На папский престол был избран св. Фавий, который сильно полюбил св. Понтия. Св. Понтий платил ему тем же и имел такое доверие и расположение к св. папе, что поручил ему свое имение на раздачу бедным, в особенности же христианам.

Преемником Максимину сделался Гордиан, которому в свою очередь сделался преемником Филипп (аравитянин) с сыном Филиппом, которого отец сделал своим соправителем. Оба эти цари очень любили св. Понтия, как мудрого и полезного советника. В третий год их царствования свершилась тысяча лет от основания Рима. Цари, желая воздать по этому случаю благодарность богам, решили почтить их богатыми жертвоприношениями; они приглашали с собою принести жертвы и св. Понтия, но святой Понтий всячески старался уклониться от этого предложения. Цари же не отставали с просьбами от друга своего; тогда св. Понтий, видя, что настало удобное время для напоминания им об истинном Боге, сказал: «добрые правители! почему поклоняетесь не Тому, Который вручил вам власть и Ему единому не приносите жертв?» Старший Филипп сказал ему на это: «поэтому то я и желаю принести жертву великому Зевсу, что он дал мне власть эту». «He прельщайся, царь, Зевсом, есть Бог на небеси, Который единым словом Своим все сотворил», – отвечал Понтий, и после этого рассказал историю мироздания, историю падения человечества, историю искупления падшего человечества при посредстве воплотившегося Иисуса Христа, изложил и историю земной жизни Его, Его дела и учение, сказал о воскресении Его из мертвых и наконец о втором Его пришествии, всеобщем суде и всеобщем воскресении. Так св. Понтий просветил царей светом истины; они умилились своими сердцами и уверовали в Иисуса Христа; в заключение они просили Понтия посетить их на другой день и яснее истолковать тайну спасения. Вследствие этого, цари не пошли в этот день к жертвоприношению идолам, а повелели праздновать тысячелетие Рима народными зрелищами. Между тем св. Понтий пошел к св. папе Фавию и сообщил ему о случившемся. На другой день папа и Понтий, оба вместе отправились к царям и, после долгой беседы о путях спасения папа огласил обоих императоров к крещению, а спустя несколько дней и крестил их. Благодаря такому случаю христианство сильно стало распространяться в Риме: на месте языческих капищ стали строиться христианские храмы, народ целыми массами переходил из язычества в христианство. Но эта свобода и торжество церкви Христовой продолжались только четыре года. Декий с язычниками убил царей за их веру во Христа и стал нещадно убивать верующих, в числе коих был убит и св. папа Фавий. Настало жестокое гонение на христиан, много было в это время мучеников, много было и падших, убоявшихся гонения. Язычники искали и св. Понтия, в особенности же старались найти его жрецы, сердившиеся на него за разорение языческих капищ; но он скрылся из Рима в город Кимеллу, в пределах Галлии, при Альпйских горах, близ нынешней Ниццы.

После Декия царствовал Галл с Волусианом, но вскоре они погибли; после них воцарился Валериан с сыном Галлиеном. Эти цари не только истребляли христиан в Риме, но и посылали повсюду своих наместников для мучения христиан. В Галлию были посланы два правителя – Клавдий и Анавий. Прибыв в город Кимеллу, они приказали приводить к себе христиан. В числе других был взят и св. Понтий; когда его привели к наместникам-мучителям, то Клавдий спросил его с гневом: «ты ли Понтий, произведший смятение в Риме и отвративший от богов царей Филиппов?» «Я, отвечал св. Понтий – не смутил никого, но кого мог, обратил к истинному Господу!» «Цари наши, сказал наместник –слыша, что ты знатного рода, велели тебе принести жертвы богам». На это св. Понтий ответил: «царь и утешитель мой – Христос; за Него, если я и лишусь земного отечества, то буду наследником отечества вечного». «Зачем хочешь избавиться непонятными словами, – сказал ему Клавдий, – одно следует сделать тебе: принести жертву богам». «Я уже тебе сказал, ответил св. Понтий, что я христианин и никогда не принесу жертвы идолам». Наместник велел заключить св. мученика в темницу, а сам написал о нем к царям в Рим, прося у них совета, как поступить с Понтием, который происходил из знатного рода и был сенатором. Цари отвечали своим наместникам: «если Понтий не принесет богам жертвы, то погубите его, какими хотите муками». Тогда наместники Клавдий и Анавий велели привести св. узника; они грозили ему муками, если он не исполнит повеления царского, но св. Понтий исповедал Господа, обличил нечестие римлян, укорил самих наместников и отказался принести жертву идолам. Раздраженный такими словами, наместник сказал слугам: «приготовьте гребни, железные колья, огонь и все другие орудия пытки!» Когда ему сказали, что все уже готово, то он приказал обнажить св. мученика и протянуть на мучилище. Св. мученик сказал правителю: «я верую, что Господь мой Иисус Христос Своею силою уничтожит муки, которые ты хочешь наложить на меня, и они не сделают болезни моему телу». И вдруг мучилище с громом упало, упали от страха и слуги, a святой радостно сказал: «о неверный! видишь, как Господь мой силен избавить благочестивых от напасти!» Игемон с гневом велел привести двух больших медведей, недавно приведенных из Далматских гор, и отдать им св. мученика на съедение. Но когда вожаки выпустили зверей на св. мученика, то звери, бросившись на самих вожаков, растерзали их, а к святому не дерзнули даже сделать и шага. «Велик Бог христианский», воскликнул народ, пораженный таким чудом. Тогда наместник приказал собрать как можно больше дров и хвороста, чтобы сжечь мученика. На это св. Понтий сказал: «за что хочешь сжечь меня огнем? Тебя самого погубит огонь неугасаемый: меня же мой Бог силен сохранить невредимым и от огня». Действительно, когда хворост и дрова сгорели, все увидели св. мученика живым и невредимым, даже и одежды его не коснулся огонь. Народ опять закричал: «Велик Бог христианский!» Видя, что не подействуешь на святого мучениями, наместник решился склонить его к язычеству лестью; он стал говорить святому мученику: «Ты должен быть нашим судьею, а не мы твоим, так как ты принадлежишь к числу первейших сенаторов. Мы не знаем, зачем ты хочешь лишиться чести и богатства!» «Честь мира сего и богатство, отвечал ему св. мученик, подобны утренней мгле, которая покрывает землю, горы и моря; когда повеет ветер, мгла исчезает, как будто ничего не было; но честь, богатство и слава, которых я желаю пребывают вечно». Множество евреев, бывших в народе, стали кричать наместнику: «убей, убей скорее этого обольстителя!» Услышав это, св. Понтий сказал: «Благодарю Тебя, Боже мой, так как и иудеи кричат против меня, подобно отцам своим, кричавшим Пилату на Христа: «распни, распни Его!» Тогда наместник велел вести св. мученика Христова за город и там убить его на камне, близ потока, а тело его бросить в дебрь. Св. мученик Понтий был усечен мечем в голову около 257 года. Честное тело его товарищ его Валерий похоронил на том месте, где оно лежало после усечения. Написав житие и страдание св. Понтия, Валерий, боясь гонения, сел на корабль и переправился в Ливию. В V веке еп. кимельский (ок. 460) Валериан в речах своих возбуждает слушателей к подражанию мученику и говорит о мощах мученика, украшенных усердием христиан; после же они перенесены в Ниццу, без сомнения в то время, когда Кимелла опустошена была лонгобардами и жители ее переселились в Ниццу (Четьи-Минеи. Месяц. Bост. А. Сергия т. 2; замет. cтр. 235).

Св. Преображение Господа Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа.

(Преставление св. Феоктиста, еп. Черниговского).

После того, как в пределах Кесарии Филипповой ученики Иисуса Христа исповедали в Нем устами ап. Петра Сына Бога живого, Он захотел доказать им действительную Свою славу, как Сына Божия. «Есть некоторые из находящихся здесь, говорил Господь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына человеческого, грядущего в царствии Своем». Через шесть дней после этих слов Господь, идя из стран Кесарии в пределы Галилейские, пришел к горе Фавору. За ним следовали ученики Его и множество народа. День начал склоняться к ночи. Господь по обычаю, удаляясь на ночную молитву Богу, Отцу Своему, взял с собою трех довереннейших учеников Своих: Петра, Иакова и Иоанна, и пошел с ними на гору Фавор. Здесь, немного отойдя от них на высший холм горы, стал молиться при видимом отрешении от всего земного и при не возмущаемом ничем безмолвии. Настала ночь; трое учеников Христовых, утомившись от дневного пути и от продолжения молитвы, заснули. Когда они спали, а ночь кончалась и приближалось утро, Господь преобразился, блистая славою Своего Божества: лице Его просветилось, как солнце, и одежды Его сделались белыми, как снег; Ему предстали два пророка – Моисей и Илия и беседовали с Ним о предстоящих Ему в Иерусалиме вольных страданиях. От их беседы и от нашедшей Божественной славы апостолы пробудились и увидели неизреченную славу Господа и беседующих с Ним – Моисея и Илию. Апостолы были в ужасе: они слышали беседу пророков о вольном страдании Христа и стояли с трепетом, наслаждаясь зрением Божественной славы, которую видели на столько, сколько могло вместить зрение телесных их очей. Наконец беседа Иисуса Христа с пророками кончилась; они уже хотят отойти. Св. ап. Петр, сожалея, что он перестанет наслаждаться зрением Христовой славы, осмелился сказать Господу: «Господи, хорошо нам здесь быть!» Небесная слава Богочеловека так восхитила апостолов, что они желали бы всегда созерцать ее, пребывая на горе. В восторге от велелепной славы Христа тот же апостол предлагает Господу: если хочешь, сделаем здесь три палатки – одну Тебе, одну Моисею и одну Илии!» Когда еще ап. Петр говорил это, явилось светлое облако и осенило апостолов, окружая вершину горы, и тотчас же из облака они услышали глас Бога Отца, глаголющий: «сей есть Сын мой возлюбленный: Его слушайте!» Устрашенные ученики, будучи не в состоянии взирать на сияние лица Господа, упали ниц на землю. Но преобразившийся Господь приступил к ним, коснулся лежащих на земле учеников Своих и сказал им: «встаньте, не бойтесь!» Поднявши глаза, апостолы увидели только одного Господа. Начиналось утро; дорогою, сходя с горы, Господь заповедал апостолам,чтобы они никому не говорили о виденном ими, пока Он не воскреснет в третий день из гроба. Апостолы исполнили то, что им повелел Христос. (Матф.17:1–9. Марк.9:2–9. Лук.9:27–36. 2Петр.1:17–18).

В Память славного Преображения Господа на Фаворе Церковью установлен праздник Преображения Господня. В IV веке св. равноапостольная Елена соорудила на горе Фавор храм в честь Преображения Господня (разрушенный в ХIII веке Саладином). До нас дошли слова на этот праздник Прокла, патриарха константинопольского (446) и Василия, епископа селевкийского (ок. 459 г.). Все богослуженные памятники восточные, дошедшие до нас от начала VIII века, именно: праздничное Евангелие 715 года, стихиры и каноны Космы и Иоанна Дамаскина и многие другие говорят о всеобщем праздновании Преображения Господня в VIII веке и последующих веках. На Западе он встречается в некоторых древних мартирологах и издревле совершался в некоторых церквах, напр., во Франции в Туре, в Испании при св. Ильденфонсе в VII веке. Однако еще в XII веке праздник Преображения не был на Западе всеобщим. Пофон, пресвитер трирский, живший в этом веке, говорил о нем, как о нововведении в некоторых западных монастырях. В XV веке (в 1457 году) папа Каллист III сделал праздник Преображения всеобщим в Западной Церкви и установил на этот день самый чин богослужения. Поводом к этому послужило следующее обстоятельство. Султан Магомет II по взятии Константинополя в 1453 году, решившись продолжать свои завоевания, осадил Белград, в котором укрепился Гуниад, полководец Владислава V, короля венгерского. Молитвы благочестивых воодушевляли осажденных. Совершенное поражение неверных и победа, одержанная христианами, при весьма слабых силах, 6 августа 1456 года, в день Преображения, была всеми признана за чудесную помощь Божию (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 235. Дебольского – Дни богослуж. ст. 70).

К особенностям праздника Преображения Господня относится освящение гроздья (винограда) и прочих плодов, а в России (в тех местах, где не растет виноград) освящают яблоки. Из садов и огородов на праздник Преображения Господня наш простой народ приносит в церковь к освящению садовые плоды и огородные овощи, которых до этого праздника наши простолюдины не употребляют в пищу, исключая огурцов, считая это грехом, и только со дня Преображения Господня у них на столе являются все огородные и садовые произведения. У нас праздник Преображения избран одним из дней освящения произведений садовых, огородных и полевых, очевидно потому, что к этому времени обыкновенно большею частью поспевают все эти плоды: около этого времени поспевают многие огородные овощи и садовые плоды, оканчивается жатва на полях, производится подрезывание сотов и т. п. Heдаром на этот раз есть народная пословица: «пришел Спас, всему – час!» (Народно-русск. месяц. Каменского).

Блаженный Феоктист до вступления на черниговскую кафедру проводил подвижническую жизнь в обители препп. Антония и Феодосия печерских, в Киеве. Его подвижническая, иноческая жизнь была настолько велика и угодна пред Богом, что он был в числе тех великих старцев, по молитве которых был исцелен прельщенный Никита. Когда в 1103 году умер настоятель лавры, Киево-Печерский игумен Иоанн, то общим голосом братии на его место был избран и посвящен в игумена св. Феоктист. В сане игумена он в 1108 году построил в лавре каменную трапезницу на средства, пожертвованные князем Глебом. В том же году, по его просьбе, великий князь Святополк обратился с ходатайством к митрополиту Никифору о внесении имени преп. Феодосия в синодики святых всей России; ходатайство было уважено, и преп. Феодосий был внесен в число святых. При св. Феоктисте в Печерской лавре видимо было особенное явление в воздушном пространстве, сильно поразившее современников этого чуда. В январе 1113 года св. игумен Феоктист был рукоположен в епископа черниговского. В Чернигове все были рады этому, так как давно уже не слыхали архиерейского служения, по причине болезни предшественника Феоктистова, еп. Иоанна; в особенности же радовалась княгиня, потому что пр. Феоктист был ее духовником. Когда в мае 1115 года был отстроен черниговским князем Олегом каменный храм, то еп. Феоктист был при перенесении мощей свв. князей Бориса и Глеба. В том же году он погребал князя Олега в черниговском Спасском соборе, а в следующем году княжну инокиню Предславу, сестру черниговского князя Давида. Из всех черниговских князей самым любимым князем св. Феоктиста был кроткий, благочестивый и добрый князь Давид. Лишившись сына, Ростислава, благочестивый князь и по любви к сыну и по благоговению к свв. князьям Борису и Глебу, построил близ собора каменный храм в честь свв. князей Бориса и Глеба. Епископ Феоктист с радостью освятил его. В этом новом храме князь Давид готовил себе усыпальницу. 1 августа он действительно лежал на смертном одре; любивший его святитель, заметив близость его смерти, велел петь канон кресту Господню, хранителю от злых духов. В это время влетел в горницу белый голубь и сел на грудь умирающего; когда князь скончался, голубь отлетел. Почившего князя отпели в Спасском соборе и положили в новом Борисо-Глебском храме. Любившие друг друга князь и святитель не долго были в разлуке: 6 августа скончался и еп. Феоктист в начале XII века. (Русск. свв. Филарета арх. черн. Ист. гос. Росс. Карамз. 2. прим. 225–228).

Св. преподобномуч. Дометия, персянина, и двух учеников его. Пр. Ора. Свв. мучч. Марина воина и Астерия синклитика. Пр. Потапия чудотворца. Пр. Пимена многоболезненного.

(Тем (или 10000) подвижников Фиваидских. Наркисса патриарха Иерусалимского. Св. Созонта из Никомидии. Пр. Иперихия. Пp. Феодосия нового врача. Пp. Никанора чудотворца. Пр. Дометия).

Св. Дометий жил в царствование Константина; он был родом из Персии. Наученный христианской вере одним христианином Уаром, он оставил отечество, ушел в Грецию и, прибыв в город Низибию (в Месопотамии), в одном монастыре принял святое крещение и постригся в иноки. Избегая зависти со стороны других иноков, он перешел из Низибии в Феодосиополь или Ризину, на восточном берегу Евфрата, и поселился в монастыре свв. мучеников Сергия и Вакха, подражая в жизни и подвигах иночества архимандриту Нурвелу. Здесь в монастыре он сделан был диаконом; но когда узнал, что архимандрит хочет принудить его принять священство, удалился в горы за Евфрат в пределы Кирра (в Сирии), где и жил на одной пустынной горе, терпя зной и холод; потом он перешел в пещеру и жил в ней, совершая многие чудеса именем Господа, подавая исцеления приходящим и приводя язычников ко Христу. В 368 году Юлиан отступник, отправляясь на войну с Персами и проходя через Киррестику, увидел перед пещерою множество народа, ожидающего исцелений от св. Дометия; царь велел заложить святого вместе с двумя его учениками в пещере. Это была последняя жертва отступника, убитого на войне с Персами. Мощи преподобно мучеников лежали в пещере, заваленные камнями, близ города Курестеня в продолжении двух лет. Однажды у одного путешествующего купца верблюд сломал около того места передние ноги, но, попав ногою в пещеру, был исцелен. Благодаря этому случаю, припомнили о месте кончины святых и изнесли мощи их из пещеры с честью. В Константинополе во имя Дометия существовал монастырь при патриархе Мине. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 235–286).

Св. Ор жил в Фиваиде, в Египте. Он был начальником многих монастырей и под его властью было до тысячи человек иноков. Сначала он жил в отдаленной пустыне один, проводя жизнь в иноческих подвигах, в воздержании и непрестанной молитве; пищею ему служили: трава пустынная и коренья, воду же он пил только тогда, когда находил ее в источниках пустынных. Когда он приближался к старости, то ему было возвещено в сонном видении через ангела, что он будет руководителем и наставником многих. После такого видения пр. Ор вышел из пустыни и поселился близ города; он первоначально устроил себе небольшую келью и, насадив овощей для употребления их в пищу, стал жить. Потом, когда к нему собрались любители безмолвия и иноческой жизни, он устроил монастырь и своими руками насадил деревьев, чтобы инокам не было нужды далеко ходить за дровами. He умея прежде читать книг, он сподобился от Господа дара разуметь писания и однажды, когда иноки принесли ему книгу, он раскрыл ее и стал читать, как будто давно был знаком с грамотой. Господь сподобил его дара исцелять недуги и изгонять бесов. Преподобный Ор был любим иноками, так как ко всем относился с ласкою и был милостив. Когда приходил к нему инок, желавший подвизаться под его руководством, то ему в один день устраивали келью, так как в устроении ее принимали участие все, начиная с самого пр. Ора: кто носил кирпичи, кто деревья, кто глину и т. д., так что к вечеру новопоступающий имел уже свою келью и все необходимое. О том, как он сам подвизался и других руководил и поучал, рассказывается следующее: Когда он был еще с одним только учеником и настал праздник пресветлого воскресения Христова, то ученик сказал ему: «Знаешь ли, что ныне Пасха, и нам должно праздновать Пасху, как и все празднуют?» «Я забыл, что ныне Пасха», отвечал св. праведник. И выйдя из кельи, он стал под открытым небом и, простерши руки свои к небу, стоял так три дня неподвижно, устремив весь ум к Господу. Через три дня он пришел к ученику своему и сказал: «Вот, чадо, я по силе своей праздновал Пасху! Праздник Пасхи монаха состоит в том, чтобы ум его бегал суеты мира сего». Однажды, один странник инок, идя к пр. Ору, скрыл свою одежду и, придя полунагим, просил у преподобного одежды. Но праведник обличил пред всеми инока и принес скрытые им одежды. Такая прозорливость пp. Ора поразила иноков, так что никто не дерзал ни в чем солгать ему. Он скончался схимником 90 лет от рождения, около 390 года. Некоторые несправедливо считают пр. Ора оригенистом, смешивая его с другим Ором (Четьи-Минеи).

В Кесарии палестинской был один воин-христианин, по имени Марин, уважаемый всеми, даже язычниками, за свою доблесть и добродетели. Он должен был получить в своем полку должность сотника, при чем требовалось дать языческую присягу; Марин, как христианин, отказался от этого. Хотя император Галлиен (260–268) запретил преследовать христиан за веру, однако указ об этом не успел еще дойти в Кесарию. Начальник Марина стал принуждать его к совершению языческого обряда; когда же Марин отказался во второй раз, он грозил ему смертью. Воин Христов оставался непоколебим. «Даю тебе три часа на размышление, сказал ему начальник, или согласись совершить обряд, или иди на смертную казнь». В это время подошел к Марину епископ Феотекн и, взяв его за руку, ввел в церковь. Вынесши из алтаря св. Евангелие и указывая на него и на воинский меч Марина, епископ сказал: «Выбирай одно из двух: хочешь ли ты носить этот меч и служить царю земному, a по смерти погибнуть, или служить Царю небесному и положить свою душу за Его имя, проповеданное в этой книге, и по смерти получить жизнь вечную!» Св. Марин, протянув руку к св. Евангелию, с любовью поцеловал его, изъявляя готовность пострадать за Христа; епископ, благословив его, отпустил и сказал: «иди с миром!» Явившись к начальнику, он еще дерзновеннее и неустрашимее, чем прежде, повторил свое исповедание христианской веры. Начальник осудил его на усечение мечем. По совершении казни, присутствовавший тут сенатор Астерий, бывший также христианином, снял с себя богатое одеяние, завернул в него окровавленное тело и голову мученика, поднял их на плеча и отнес для честного предания их земле. Язычники взяли и св. Астерия и мечем отсекли ему голову. Время страдальческой кончины обоих этих мучеников относится к 260 году (Четьи-Минеи).

Пр. Потапий чудотворец скончался в мире (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 стр. 206).

Пр. Пимен родился больным, больным он и рос. Много раз юноша просил своих родителей, чтобы они позволили ему уйти в монастырь; но родители по любви к единственному своему сыну и желая иметь его своим наследником, не позволяли этого. Тогда Сам Господь устроил участь его. Однажды Пимен заболел так сильно, что уже отчаялись в его жизни; родители вынуждены были принести его в Печерский монастырь и просить молитв у преподобных отцов об исцелении сына. Но молитва иноков не приносила пользы болящему, так как ее преодолевала молитва самого болящего, который просил у Господа продолжения болезни, так как ему не хотелось удаляться из обители. Видя несогласие родителей на его пострижение в монашество, он стал молить Господа, чтобы Он удостоил его ангельского чина, какими ведает судьбами.

Однажды ночью, когда спали в комнате Пимена и родители и слуги, взошли к нему светлые ангелы, одни в образе прекрасных юношей, другие же в образе игумена и братии, неся в руках свечи, Евангелие, власяницу, мантию, кукуль и все, что нужно для пострижения. Подошедши к Пимену, они сказали: «хочешь ли, пострижем тебя?» «Хочу, отцы мои, – отвечал болящий, Господь послал вас исполнить давнишнее желание мое». Мнимые иноки стали делать ему вопросы по чину, как следует в уставе иноческого пострижения, и, постригши его в ангельский образ, облекли в мантию и кукуль и нарекли его Пименом. Они дали ему по обычаю в руки горящую свечу, говоря: «сорок дней и ночей свеча эта должна гореть неугасимо»; кроме того они сказали ему, что он будет болен неизлечимо всю жизнь и лишь только перед смертью выздоровеет, каковое выздоровление он должен считать знамением смерти. Исполнив все это, ангелы отошли, взяв с собою в убрус остриженные волосы Пимена, которые и положили в церкви на гробе преподобного Феодосия. Иноки, находившиеся в соседних комнатах, слышали пение и думали, что игумен постригает болящего Пимена, или же полагали, что он умер. Они пришли в келью Пимена, но к чрезвычайному изумлению нашли там всех спящими, хотя келья была наполнена благоуханием; самого же болящего они увидели с радостным лицом и одетого в иноческую одежду. Пришедшие спросили его: «кем ты пострижен, и что за пение было слышно в твоей кельи?» «Игумен с братиею приходили постричь меня и нарекли Пименом, отвечал болящий; их пение вы и слышали, они дали мне эту свечу, которая должна постоянно гореть сорок дней, волосы же мои собрав в убрус, удалились с ними в церковь». Иноки пошли в церковь, но она была заперта; когда же взошли в нее, то на гробе преподобного Феодосия действительно нашли волосы, собранные в убрусе. Об этом чудесном событии сообщили игумену, который сначала старался отыскать того, кто постриг Пимена; наконец, когда поиски оказались тщетными, уразумели, что это совершилось волею Божиею, чрез святых ангелов, и это чудесное пострижение было признано действительным. Тогда игумен сказал: «носи образ, дарованный тебе от Бога, но скажи мне, каковы были постригавшие тебя, и не оставили ли они какой-либо записи в «книге пострижения?» «За чем искушаешь меня, отче, возразил Пимен, не ты ли сам с братиею, пришедши ко мне в келью, совершил надо мною все, что написано в «книге пострижения»; не ты ли еще предсказал мне, что я буду страдать от болезни всю мою жизнь и тогда только, когда приблизится мой смертный час, возвратится мне здравие, так что я буду в состоянии своими руками снести свой гроб, но моли о мне, отче, да подаст мне Господь терпение!» Много лет пролежал Пимен в тяжкой болезни, так что и прислуживавшие ему гнушались им и часто оставляли его голодным и жаждущим дня по два и по три. Пр. Пимен все это терпел с радостью и за все благодарил Бога. Однажды был принесен в Печерский монастырь другой подобный ему страдалец и там пострижен. Иноки, приставленные для служения больным, внесли его в келью пр. Пимена, чтобы одновременно прислуживать им обоим; но по нерадению своему часто забывали о них, так что больные часто изнемогали от жажды. Тогда Пимен сказал болящему: «брат мой! служащие гнушаются нами; если Бог исцелит тебя, станешь ли ты исполнять эту службу?» Больной обещался служить больным до смерти своей с усердием. «И так Господь исцеляет тебя, отныне будь здоров; но исполни обещание твое, служа мне и подобным мне!» В ту же минуту болящий инок стал совершенно здоровым и начал служить Пимену. Но не долго преподобному служил и этот облагодетельствованный им инок: не будучи в состоянии переносить запаха от болящего, он оставил его, забыв данный обет. Он перешел на жительство в другую келью, но там через несколько времени с ним случилась сильная горячка: три дня он не мог встать с своей постели, чтобы утолить жажду; наконец начал взывать о помощи. Когда Пимену сказали, что служивший ему брат умирает, то преподобный отвечал: «что сеет человек, то и пожнет; как он оставил меня жаждущим, так и сам испытал это, солгав Богу и презрев мою худость; но так как не следует воздавать злом за зло, то скажи ему: зовет тебя Пимен, встань и иди к нему! Как только иноки передали эти слова болящему, то он встал совершенно здоровым пришел к Пимену. «Маловерный! сказал ему тогда Пимен, разве ты не знаешь, что равную награду получают и больной и тот, кто служит ему? Терпение болящих не пропадает даром: здесь скорбь и нужда, там радость и веселие. Потому-то терплю я все. Бог, Который исцелил тебя от болезни, может и мне возвратить здоровье, но я не желаю этого: только претерпевший до конца спасется. Пусть весь я сгнию в этой жизни, только бы там плоть моя осталась без истления; пусть здесь будет смрадный запах, только бы там наслаждаться благоуханием неизреченным». После такого увещания служивший ему брат уже не удалялся от преподобного. Доблестный же страдалец и подражатель Иова еще двадцать лет провел в своем страдании. Когда настало время смерти Пимена, в тот же день он внезапно исцелился и всех известил о скорой своей кончине: он обошел все кельи и просил у иноков прощения, болящим же инокам говорил: «братие! Встаньте, проводите меня!» и по его слову они выздоравливали. Вошедши в церковь, причастился св. Тайн, потом взял свой гроб и сам отнес его в пещеру, где находился гроб преподобного Антония, и указал место для своего погребения. Тут же открыл он чудную тайну. Указывая на гроб двух погребенных друг против друга братий, он сказал: «в нынешнем году вы положили здесь двух братий одного в схиме, а другого без схимы. Теперь же положенного без схимы вы найдете в схиме, так как при жизни он много раз хотел облечься в нее; но вы пренебрегали его желанием, хотя он и проявлял дела, достойные этого ангельского образа. Другого же брата, которого вы положили в схиме, найдете без нее, так как во время своей жизни не хотел принять ее и не был ее достоин, а только и говорил вам: когда буду отходить от сей жизни, тогда постригите меня умирающего в схиму; поэтому от него была отнята благодать схимническая и дана показавшему дела достойные ее». Открыв эту тайну, преп. Пимен сказал братии: «вот пришли постригавшие меня, чтобы взять меня с собою»; при этих словах он лег и предал дух свой Господу. Братия с великою честью положили его на указанном месте в пещере. После его погребения, откопали гробы, о которых возвестил чудесное пр. Пимен, и нашли тела черноризцев в том виде, как было открыто о них много болезненному Пимену. В день преставления пр. Пимена было знамение в Печерской обители: во мрак ночи явились три огненных столба над трапезою и отсюда перешли на верх церкви. Блаженную кончину пр. Пимена относят к 1110 году. Мощи пр. Пимена почивают в Антониевой пещере (Четьи-Минеи. Русс. свв. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева).

Св. Наркисс, патриарх иерусалимский, умер около 212 года. Св. Созонт был родом из Никомидии; будучи брошен в огонь, он вышел из него невредимым и умер в мире. Пр. Иперихий жил в IV веке и скончался в мире. Пр. Феодосий, новый врач, жил около 862 года. Пр. Никанор чудотворец жил в горе каллистратовой. Житие и глава его в монастыре Заворда в гребневской епархии (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, стр. 206–207).

Преподобный Дометий проводил иноческую жизнь и подвизался в горах Филофеевской обители, на Афоне. В сообществе с ним три года безмолвствовал и преподобномуч. Домиан Филофеевский (память его 23 февраля). Время жизни преп. Дометия относится к XVI веку (Афон. Патер. ч. 2 стр. 70).

Св. Емилиана исповедника, еп. Кизического. Св. Мирона, еп. Критского. Свв. мучч. Елевферия и Леонида. Преп. Григория Синаита. Празднество Пречистой Деве Богородице, явления ради Пречестные Ее чудотворные иконы, нарицаемые Толгские.

(Преп. Феодора, игумена оровского. Пp. Кассиана. Десяти подвижников египетских. Двух мучеников тирских. Иоанна Богослова в храме Богоматери в Марнакиевых. Обновление Петра и Павла в средостении. Муч. Стиракия. Затмение солнца при импер. Льве армянине, и брате его Александре. Муч. Триандафила из Загоры. Пр. Григория, иконописца печерского).

Св. Емилиан жил в царствование императора иконоборца Льва армянина (813–820); он в сане епископа кизического, много раз принуждаемый вместе с другими епископами оставить поклонение святым иконам, отказывался и твердо стоял за авторитет церковный. На убеждения императора иконоборца он отвечал: «император! если этот вопрос церковный, как ты сам сказал, то пусть исследуется в церкви по обычаю. Из древности с самого начала церковные вопросы исследуются в церквах, а не в царских палатах». За такую твердость св. Емилиан вместе с другими епископами в 815 году был заточен, где и скончался. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 237).

Св. Мирон родился и получил воспитание на острове Крите, в городе Равкии или Равции, близ знаменитого города Кноса, в царствование императора Декия. В начале своей жизни он был женат и занимался земледелием, приобретая хлеб трудами и даже имея возможность помогать бедным. Однажды он встретил на своем гумне воров, которые не могли поднять с земли мешков, наполненных житом, украденным у св. Мирона. Праведник вместо того, чтобы удержать их и наказать, помогал им поднимать мешки и своими руками клал на их плеча похищенное ими у него добро; он даже запретил им рассказывать о том. За добродетельную жизнь и милосердие к бедным он был поставлен в пресвитера и учил людей благочестию и твердости в вере, укрепляя их на страдания, так как тогда было жестокое гонение на христиан, воздвигнутое Декием. Когда кончилось гонение, то св. Мирон был поставлен епископом своего отечественного города. Он почтил память свв. мучеников, пострадавших во время гонения, и сотворил много чудес. Так он остановил во время наводнения реку Тритон¹⁸ и, перешедши через нее посуху, послал свой жезл с повелением реке продолжать свое течение. Прославленный от Бога и другими многими чудесами, он скончался 100 лет от рождения, около 350 года (Четьи-Минеи. Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. Стр. 231).

Святые мученики Елевферий и Леонид во многих памятниках называются младенцами; они скончались за Христа огнем. Собор их в доме св. Ирины в Иустиниановых (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. т. 2 стр. 207).

Пр. Григорий синаит жил в царствование Михаила XVIII Палеолога и Андроника II Палеолога, и был одним из представителей созерцательной жизни иа Афонской горе; в XIV веке пр. Григорий синаит и преп. Максим ковсокаливский были два великие столпа так называемого «умного делания», сподобившиеся в равной мере вкусить плодов этого делания. He скрывая данного им от Бога таланта, они прилежно обучали этой науке из наук и художеству из художеств всех желающих взойти по лестнице духовного восхождения. В особенности же ревновал об этом преп. Григорий синаит: он побуждал упражняться в умной молитве и хранении ума и пустынников, и киновиатов, и вообще всех. Но такою ревностью к распространению своего учения преподобный возбудил против себя противников; против него восстали прежде всего мнимо-ученые монахи. Движимые завистью к нему, они предприняли решительное намерение прогнать его со святой горы. С ними согласились по неведению и некоторые простецы и неопытные в тайнах духовных. Завистники и духовные невежды вопияли божественному Григорию: «не учи нас пути, коего мы не знаем», разумея под этим умную молитву и блюдение ума. Преподобный, видя разгар зависти, умолк на время. Потом, взяв с собою одного своего ученика и некоего подвижника Исаию, явился для рассуждения о своем учении в Протат (главный монастырь на Афоне). Прот (начальник всех афонских монахов) был не из числа завистников и духовных невежд, а если что-либо и имел против преподобного, то разве одно то, зачем он учил без его позволения; но, зная чрезвычайные подвиги св. Григория и истинную высоту его Божественного учения, оставил все и искренно с ним подружился. Беседуя с Григорием и Исаиею, он говорил: «сегодня я беседую с главами апостолов, Петром и Павлом!» Не доброжелательствующие св. Григорию отцы, видя ласковый прием, сделанный ему протом св. горы и слыша похвалы со стороны главы иноческой своей семьи божественному Григорию, убедились в истине его учения, и с того времени все вообще и пустынники и не пустынники с великою радостью признали и имели общим своим учителем преп. Григория.

Памятники древней славянской письменности XV и XVI столетий называют преп. Григория кроме греков еще учителем умного делания или божественного трезвения для болгар и сербов. В каком смысле надобно понимать это, открывается из обстоятельств его жизни: турки, громившие уже тогда Византийскую империю, грозили и святой горе истреблением и порабощением. Св. Григорий, не имея возможности безмолвствовать вне Лавры св. Афанасия, где он поселился до возвращения из своего путешествия, вошел внутрь ее. Но многолюдная, совокупная жизнь была не по нем: он жаждал уединения для своего созерцания. Поэтому, взяв с собою несколько приближенных учеников, тайно удалился из Лавры и отправился сперва в Адрианополь, а оттуда в Македонию. В горах этой области, найдя удобное для безмолвия место, он основал обитель, именуемую Скрытная (Парарийская). Жизнеописатель пр. синаита не означает в точности места этой обители, но из жития одного из последующих ее настоятелей, пр. Ромила, видно, что она находилась не в дальнем расстоянии от г. Скопии, в четырехугольнике, образуемом городами: Скопиею, Истибом (древн. Бречальница), Софиею и Платиною – Рыло¹⁹. Но и в Скрытной горе св. Григорий не нашел сначала желаемого покоя, так как гора эта в тоже время служила убежищем многим разбойникам (гайдукам). Они, возбуждаемые завистливым диаволом, боящимся, чтобы святой не обратил пустыню в жилище земных ангелов, много его беспокоили. Но св. Григорий не отчаивался; он знал, что для нагого хищники тленных вещей не опасны. Услышав же о благочестии тогдашнего болгарского царя Александра (1343–1363 г.), человек Божий, возложив свое упование на Бога, всегда поспешествующего благим намерениям своих служителей, посылает к царю своего ученика из болгар, пр. Феодосия Терновского, и через него извещает державного о себе и о своем пустынном пребывании, прося себе от него во имя Божие помощи и защиты от разбойников. Слух о благочестии этого царя не обманул св. Григория. Дивный этот царь, почитая добродетель и добродетельных, принял с радостью извещение святого и сделал более, чем просил преподобный. Царь, любитель благочестия, воздвиг целую обитель со всеми хозяйственными к ней принадлежностями, все устроил в ней по-царски; послал святому и довольное количество денег на содержание его дружины; пожертвовал для будущего пропитания братии обители несколько деревень и одно озеро для рыбной ловли, прислал множество волов, овец и большее количество рабочего скота. Здесь святой мирно оканчивал остаток земного своего странствия, продолжая заботиться о благе души всех и каждого. Он горел желанием всю вселенную обогатить знанием восхождения на высоту деяния и созерцания и желал во всех возжечь пламенное стремление к этому восхождению. Пр. Григорий синаит является таким наставником не только в изустной беседе и наставлениях, но и в письменных своих произведениях; вот что он пишет: «собирай свой ум, имей всегда умную молитву; Бог есть вечный ум; имей деятельную, умную и сердечную молитву. Безмолвие и молитва много помогают усовершенствованию человека; человек может ощутить благодатные признаки и духовную прелесть; человеку для того чтобы постигнуть «желаний край» т. е. Бога и соединиться с вечным умом –триединым Богом, для этого потребны ему теплота и действо. Земля обетования есть бесстрастие, исполненная как бы медом и млеком, духовным веселием». Этой-то высокой науке и учил пр. Григорий синаит своих учеников. Но необходимо заметить, что основанием и фундаментом этого высокого учения во внешней деятельности учеников пр. Григория синаита служило высокотворное смирение. Сам преподобный был образцом этой добродетели, уча ей словом и делом: «я ниже всех людей, во незнанию души моей, земля и пепел ног их. Как не считать мне себя нечестивейшим всей твари, которая остается в своем естественном состоянии по прежнему, тогда как я нахожусь вне естества моего безмерными беззакониями моими? Истинно, звери и скоты чище меня грешного; я ниже всего и прежде смерти лежу в аду низверженный. Кто не сознается искренно, что грешник хуже бесов, как послушливый раб их, и потому вместе с ними затворен в бездне? Истинно хуже бесов тот, кем владеют они. Ты с ними наследовала бездну, несчастная душа моя. Живя же прежде смерти в земле и аде, как сметь могу считать себя праведником? Нет, я соделал себя нечистым грешником, подобным бесу». Так учил Григорий синаит и словом и делом всех желающих быть его слушателями и учениками. Вообще, как говорит его жизнеописатель св, патриарх Каллист, о нем в некотором отношении можно сказать эти божественные слова: «во всю землю изыде вещание его, и в концы вселенные сила глаголов его» (Пс.18:5), так как не только у греков, но и у болгар и сербов, если не сам своим лицом, то по крайней мере через своих учеников (славянского происхождения) рассеял свое божественное учение. И силе его слова редко не уступала всякая лютость. Даже свирепых и диких разбойников и убийц он превратил в кротких разумных овец и, делая их здесь на земле пастырями бессловесных овец, вводил их непорочными агнцами в ограду Превечного Пастыря душ наших.

Жизнеописатель пр. Григория синаита, говоря о его блаженной кончине, не означает года; однако кончину преподобного приблизительно полагают около 1310 года. Погребен он в основанной им «Скрытной пустыни», как это видно из жития ученика его пр. Феодосия Терновского. «Скрытная пустыня» продолжала свое существование и в течении второй половины XIV века, как это видно из жития тогдашнего настоятеля ее пр. Ромила (Четьи-Минеи. Душеп. Чтен. 1871 г. т. І стр. 351–363. Христ. Чт. 1824 г.).

Явление Толгской чудотворной иконы последовало в 1314 году, в Ярославле, в княжение благоверного князя Давида Феодоровича, во время управления Русскою церковью св. митрополита Петра. В этом году епископ ростовский и ярославский Прохор (в схиме Трифон), обозревая свою епархию, посетил монастырь преп. Кирилла Белозерского, а оттуда поехал водою вниз по реке Шексне в Волгу к Ярославлю. За 7 верст от города, при наступлении ночи, он остановился на правом населенном берегу Волги; взошедши на гору, он велел раскинуть там над берегом палатку для ночлега, против того места, где, на другой стороне Волги, в нее впадает речка Толга и где в то время был дремучий лес. В полночь, когда все спали, епископ проснулся и с удивлением увидел яркий свет, озарявший окрестные места. Вышедши из своей палатки, он увидел на противоположной стороне Волги огненный столб, необыкновенно светлый, и мост, проведенный к нему от берега через Волгу. В недоумении и страхе, сотворив молитву, епископ взял свой жезл и, не разбудив никого из спящих, вступил на виденный им мост, который на самом деле был не обыкновенный мост, а сгущенная сверхъестественною силою вода, по которой он шел, как по твердому дереву. Перешедши таким образом на другую сторону реки и приблизившись к огненному столбу, епископ увидел образ Божией Матери с младенцем Иисусом Христом, стоявший на воздухе более, нежели на 5 аршин в вышину, так что человеку нельзя было достать его с земли руками. Святитель долго и усердно молился перед этим образом со слезами и коленопреклонением и, помолившись, пошел в обратный путь, забыв свой жезл на том месте, где молился. Перешедши опять через реку по тому же чудесному мосту и возвратившись в свою палатку, он нашел там всех спящими и до следующего дня никому не объявлял о своем видении и хождении за Волгу. На другой день, по окончании утрени, когда епископ хотел идти к берегу, где стояла его лодка, слуги стали искать его жезл, поставленный ими накануне в палатке, но не могли найти. Тогда святитель вспомнил, что забыл свой жезл на той стороне реки и, видя, что Бог хочет сделать известным виденное им чудо, от слез не мог ничего выговорить, а только показал рукою в ту сторону, где забыл жезл; потом тихим голосом пересказал о своем видении за Волгою и послал туда своих слуг взять его жезл на указанном месте. Переехав через реку, слуги увидели в лесу икону Пресвятой Богородицы уже не на воздухе, а на земле между деревьями и около нее епископский жезл. Помолившись честному образу и взяв жезл, они возвратились к архиерею и рассказали ему виденное. Тогда святитель переправился за Волгу со всеми бывшими при нем людьми; увидев икону Богоматери, он признал в ней ту самую, которая была видима им на воздухе ночью, при свете огненного столба. Он возрадовался, повергся пред святой иконой и долго молился со слезами, равно как и все сопутствовавшие ему. Потом вместе с ними он начал собственноручно рубить лес, приготовлять деревья, очищать место для построения церкви, которая тогда же и была заложена в малом размере. Жители Ярславля, узнав о чудесном событии, немедленно устремились многочисленными толпами к тому месту, где чудо совершилось, и, поклонившись новоявленной иконе, усердно содействовали сооружению церкви, так что она докончена была к полудню. Епископ освятил ее вечером того же дня во имя Пресвятой Богородицы, в честь Ее Введения, перенес в нее чудотворную икону и установил празднование ее явления в 8 день августа. За тем при этой церкви основалась обитель сперва небольшая, но со временем увеличившаяся, существующая доныне под именем Толгской. С самого дня явления образа Пресвятой Богородицы начали совершаться чудеса; вот некоторые из них. При игумене Германе, однажды во время утрени, когда пред 9 песнею возглашали: «Богородицу и Матерь света песньми возвеличим», внезапно из иконы Пресвятой Богородицы, из правой руки ее, истекло миро. Церковь наполнилась благоуханием, и все, с благоговейным удивлением смотря на это чудо, прославляли Бога и Пречистую Богородицу. Когда же после утрени, во время молебна пели: «Владычица! прими молитву рабов Своих», то из другого места св. иконы появилось св. миро из левой ноги младенца Иисуса Христа, находящегося на руках Богородицы; миро это целебное: мажущиеся им, какими бы болезнями не были одержимы, делаются здоровыми. В другой раз случился пожар в монастыре. Пламя охватило храм так сильно, что иноки не могли войти туда и вынести что-либо; когда церковь сгорела, думали, что и чудотворная икона Богоматери стала жертвою пламени; но к удивлению и радости иноков, вскоре после пожара чудотворную икону нашли за монастырем в лесу, совершенно неповрежденную огнем, изнесенную из пламени не человеческими руками, но ангельскою силою. (Четьи-Минеи. Дни богослуж. Дебольского, ч. 1, стр. 222–224).

Десять подвижников египетских скончались в мире. Два мученика тирских были влекомы по земле. Муч. Стиракий был усечен мечем. (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2 стр. 208).

Муч. Триандафил был родом из Загоры, по занятиям моряк; он пострадал в Константинополе, будучи 18 лет, в 1680 году. О нем упоминает в своей летописи Иоанн Кариофилл. (Христ. мучч. Свящ. П. Соловьева).

Название иконописца, с каким пр. Григорий упоминается в рукописных святцах и известен в пещере, показывает, что он благоговейно занимался писанием свв. икон. По сказанию об иконописцах, «пp. oтец Григорий печерский, иконописец киевский, спостник бе преподобному Алипию (1114 г.) и много свв. икон написал чудотворных». Мощи его почивают открыто в Антониевой пещере; а часть их есть в Софийском соборе (Печ. Пат. Ист. слов. о свят. Стр. 80).

Св. ап. Матфия. Cв. муч. Антония. Свв. мучч. Иулиана, Маркиана, Иоанна, Иакова, Алексия, Димитрия, Фотия (Фоки), Петра, Леонтия, Марии патрикии и иже с ними. Пр. Псоя.

(Обретение нерукотворенного образа Спасителя камулианского. Пр. Макария).

Св. ап. Матфий происходил из племени Иудова из города Вифлеема. Учитель его, св. Симеон Богоприимец, с ранних лет расположил его к строгому исполнению закона и научил его вести жизнь добродетельную. Когда Господь наш Иисус Христос выступил на дело Своего служения роду человеческому, то Матфий воспылал к Нему любовью, оставил все и последовал вместе с народом и учениками за Божественным Учителем, внимая его проповеди и учению и дивясь Его чудесам. Господь видел любовь к Себе св. Матфия, видел и его чистую совесть и избрал его не только в Свои ученики, но и в апостолы: в числе 70 учеников, посланных Иисусом Христом на проповедь, находился и св. Матфий (Лук.10:1). Когда, по вознесении Господа на небо, явилась необходимость избрать 12 апостола, то в числе избранных находился и Матфий, как постоянный спутник и непосредственный ученик Христов и свидетель Его чудес и знамений. Жребий избрания пал на св. Матфия, и он был сопричислен к одиннадцати апостолам. Это избрание Господь вскоре утвердил ниспосланием Св. Духа. нисшедшего и на св. Матфия, находившегося вместе с другими одиннадцатью апостолами.

По принятии Св. Духа. когда апостолы бросили жребий, кому идти в какую сторону с проповедью Евангелия, св. ап. Матфию выпал жребий проповедовать в Иудее. Обходя города и селения иудейские, он благовествовал всем явившееся спасение миру. Проповедь ап. Матфия не ограничилась одною Иудеею: по преданию, он проповедовал Евангелие и во внешней Ефиопии, где претерпел многие муки: его влачили по земле, били, вешали, строгали ребра острым железом, но все эти муки еще более укрепляли его в вере Христовой. Св. ап. Матфий проповедовал Христа и в Македонии. Греки, желая испытать силу проповедуемой им веры, дали выпить ему отравы, от которой человек тот час же делается слепым. Но св. Матфий выпил отраву и остался невредим, и не только сам спасся от слепоты, но исцелил от нее и других числом до двухсот пятидесяти человек, ослепленных тою-же отравою, возлагая на них свои руки и призывая имя Христа Спасителя. Когда после этого ап. Матфий стал обличать идолопоклонство греков, то они хотели схватить его и посадить в темницу; но силою Божию апостол стал для них, невидим, хотя и находился между ними. Наконец через три дня он сам добровольно отдался в их руки. Они связали его и посадили в темницу, но ночью явился апостолу Сам Господь и, ободрив его, освободил от цепей и отворил двери темницы. С наступлением дня, св. апостол явился посреди народа и смело проповедал Христа. Когда некоторые язычники хотели убить за это апостола, то внезапно разверзлась земля и поглотила их; оставшиеся убоялись, обратились ко Христу и крестились.

Из Македонии ап. Матфий возвратился снова в Иудею. Из Македонии ап. Матфий возвратился снова в Иудею. Проповедуя здесь слово Божие, он обращал ко Христу многих иудеев, уверяя их знамениями и чудесами; он исцелял слепых и хромых, очищал прокаженных, изгонял злых духов и возвращал к жизни умирающих. Ап. Матфий учил веровать во Христа, прообразованного знамениями от самого Моисея и предвозвещенного пророками того Христа, Которого Бог Отец послал воплощенного от Девы Марии на спасение мира. Св. апостол толковал иудеям все, что предвозвещено о Христе пророками, и что уже сбылось на пришедшем Мессии. В то время в Иудее правителем-архиереем был Анан, сильный гонитель христиан. Когда св. Матфий проходил Галилею и проповедовал Христа Сына Божия в собраниях и синагогах иудейских, тогда озлобленные и неверующие иудеи взяли его и привели в Иерусалим к архиерею Анану. Архиерей собрал совет из иудейских старшин и представил им апостола для допроса. Он сказал собранию речь, в которой Иисуса Христа и Его учеников называл развратителями народа, возмутителями его, изменниками отечеству, людьми, желающими его гибели, и заключил речь следующими словами: «поэтому предстоящий перед нами ученик Христов достоин смерти; но пусть он прежде размыслит об этом; даем ему на это время, желая не гибели его, но исправления; пусть выберет он что-либо одно: или последует закону, данному Богом через Моисея, и тогда останется жив, или пребудет христианином и умрет». На это св. апостол сказал: «о той вине, которую вы, братие, налагаете на меня, не надобно много говорить: что я христианин, то это не вина, а слава. Сам Господь говорит в пророчестве Исайи: в последние дни работающим Мне, наречется имя новое!» Архиерей слушал св. Матфия. Тогда св. апостол стал говорить собранию о прообразованиях и предвозвещаниях о Христе из ветхозаветных книг; он изъяснял им пространно и убедительно. Архиерей Анан не вытерпел этого: он сильно разгневался на апостола. Но св. Матфий, не обращая на это внимания, продолжал: «я не отступаю от истины, которую обрел однажды. Сердцем верую и устами исповедую, что Иисус Назорянин, Которого вы предали на смерть, есть истинный Сын Божий, равный Отцу, с Ним соестествен и предвечен, и смело говорю, я раб Христов!» Тогда архиерей, затыкая свои уши и скрежеща зубами, воскликнул: «богохульствует, богохульствует! пускай он услышит закон!» Была открыта книга закона и прочтено то место, где написано: «человек, который проклянет Бога Своего, грех примет, нарицаяй же имя Господне, смертью да умрет: камением да побиют его весь сонм израильский!» Когда прочли это место, архиерей сказал апостолу: «ты сам свидетельствовал на себя, кровь твоя будет на твоей главе». Архиерей осудил св. апостола на смерть, на побиение камнями.

Мучители повели св. апостола Матфия на место, называемое «домом побитых камнями». Когда пришли на это место, св. апостол, обращаясь к ведшим его иудеям, сказал: «лицемеры, как хорошо предрек о вас Давид: уловят на душу праведную и кровь неповинную осудят», и Иезекииль говорит: «умерщвляете души, которым не должно умереть». B это время два свидетеля, по закону, положили свои руки на голову св. апостола и свидетельствовали, что он хулит Бога, Моисея и закон; они первые бросили в него камни. Св. Матфий просил их, чтобы они похоронили с ним эти первые два брошенные ими камня, во свидетельство страдания за Христа. После этого весь присутствующий народ начал бросать каменья в св. апостола; он, воздев руки к небу, предал дух свой Господу. Когда св. Матфй был уже мертв, мучители, в угоду римлянам, отсекли ему голову за то, что будто бы апостол Христов был противен Кесарю. Верующие похоронили тело апостола. По свидетельству русского паломника Антония, глава св. ап. Матфия в 1200 году была в Константинополе в храме апостолов. На день преставления св. апостола Матфия митрополит Феофан в IX веке написал канон (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 288).

Св. муч. Антоний по происхождению был александриец. Схваченный и приведенный к правителю, он твердо и мужественно исповедал себя христианином: за это его привязали к столбу и строгали его тело. Когда же, не смотря на сильные мучения, он не отрекся от Христа, то его осудили на сожжение огнем. Брошенный в огонь, он так учил предстоящий народ: «возлюбленные братья! не работайте телу, но гораздо более душе, помня, что она дана нам от Бога и сродна Ему, поэтому ее нужно принести Богу чистою». Тело св. мученика после сожжения было найдено нисколько не пострадавшим от огня (Пролог).

В царствование Льва Исаврянина было воздвигнуто сильное гонение на иконы и иконопочитателей: св. иконы были выносимы из домов и из храмов и предаваемы огню, а почитатели икон ссылаемы в ссылку или же подвергаемы мучениям и смерти. И в то время, когда много было гонителей иконопочитания, не мало было и ревностных защитников его, полагавших свою жизнь за иконы; к числу таких защитников относятся и мученики, пострадавшие с Мариею патрикиею по следующему случаю. В Константинополе в это время были так называемые медные ворота, над которыми с древних лет стоял медный образ Спасителя. Когда еретики-иконоборцы по повелению царя хотели сбросить этот образ, и один из воинов, приставив лестницу, взошел по ней, тогда многие православные мужчины и женщины, ревнуя о благочестии, столкнули эту лестницу вместе с воином, который разбился и умер. Царь, узнав об этом, вывел против православных войско с обнаженными мечами; в это время было убито множество народа. Но так как начальствовавшие из православных: свв. мучч. Иулиан, Маркиан, Иоанн, Иаков, Алексий, Димитрий, Фотий, Петр и Леонтий были живы, то их схватили, били жестоко палками и бросили в темницу; здесь они были содержимы до восьмидесяти дней. Каждый день налагали на свв. мучеников по пятисот ударов, но святые мученики терпели все. Мучитель, видя их терпение и мужество, велел жечь лица их разожженным железом, а потом вывести на площадь и отсечь им головы. Вместе с святыми мучениками была усечена мечем зa почитание икон и одна из знатных жен, Мария. Свв. тела мучеников были брошены в море, но православные вынули их оттуда и похоронили в Пелагиевых, близ храма св. муч. Феодора. Свв. мощи их найдены нетленными, пролежав в земле 139 лет при патриархе Игнатии вследствие троекратного откровения, бывшего ему в ночном сновидении. В числе святых были найдены в земле нетленными два юноши, неизвестные по имени (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2 замет. стр. 238).

Пр. Псой был ученик Пахомия Великого, подвизающегося в Египте в IV веке, о нем см. 15 мая. (Mесяц. Вост. А. Сергия т, 2 стр. 209).

Преп. Макарий был ученик Александра Свирского; он основал пустынь во имя Успения Пресвятой Богородицы на р. Оредже, за Ладожским озером. Когда преставился преп. Макарий, неизвестно; мощи его находятся под спудом упраздненного монастыря (Слов. ист. о свв. стр. 155. Ист. Росс. иер. ч. 5. стр. 370).

Свв. мучч. Лаврентия архидиакона. Сикста папы и прочих с ними (Феликиссима, Агапита, Романа).

(Ирона философа. Шести мучч. в Визии. Преставление блаженного Лаврентия юродивого калужского).

Св. Сикст по происхождению грек, родился в Афинах. Получив философское образование, он в зрелых летах принял христианство и, как человек o6paзованный и благочестивый, был скоро возведен на священные степени. Когда же мученически скончался св. Стефан, папа римский, то св. Сикст был избран и возведен на его место. Вскоре царь Декий после войны с персами возвращался победителем в Рим, где ему готовилась торжественная встреча. В это время Валериан, соправитель Декия, схватил св. Сикста с его клиром и посадил их в народную темницу. Когда они сидели в темнице, на площади римской были мучимы за Христа двое пленных персидских князей, Авдон и Сеннис. По убиении их, ночью Декий и Валериан велели привести в один из языческих храмов св. Сикста. Святитель, уходя из темницы, сказал прочим узникам-христианам: «братья! не бойтесь временных мук; вы знаете, какие мучения терпели святые прежде нас, чтобы получить венец вечной жизни. He бойтесь пострадать за Христа, потому что с Ним воцаритесь!» Вместе с папою повели и двух диаконов Феликиссима и Агапита и представили царю. «Знаешь ли, зa что ты взят и представлен нам?» спросил св. Сикста Декий. «Знаю хорошо», отвечал папа. «Принеси жертву нашим богам, сказал царь, и будь начальником над всеми жрецами!» «Я, отвечал папа, Богу Отцу и Сыну Его, Господу нашему Иисусу Христу, и Св. Духу приношу всегда чистую и непорочную жертву». Тогда император приказал воинам отвести святителя к Марсову храму, чтобы там он принес жертву идолам; если же не принесет, то приказал заключить папу и диаконов в Мамертинскую темницу. Святитель был приведен с обоими диаконами к Марсову храму, но, вопреки воле царя, не поклонился идолам и даже хулил их; тогда воины, исполняя приказание царя, повели папу и диаконов в темницу.

В это время св. архидиакон Лаврентий, увидев, что Сикста ведут в темницу, воскликнул: «куда, отец, идешь без сына? куда, архиерей Божий, спешишь без служителя своего? Разве ты когда-нибудь, без меня приносил жертву Богу?! Возьми меня с собою! Учитель, возьми ученика своего!» «Я не оставлю тебя, сын мой, отвечал св. Сикст. Я старец иду на легкую смерть, тебе же предстоят более тяжкие страдания. Через три дня и ты последуешь за мною; теперь же иди и раздай бедным церковные сокровища!» Святителя заключили в темницу, а св. Лаврентий поспешил исполнить последнее завещание своего пастыря: он взял все церковные сокровища и искал по всему городу скрывшихся клириков и бедных христиан; находя их, он помогал им в нуждах. Придя на гору Хилион, он у одной вдовы, именем Кириакии, которая скрывала у себя гонимых христиан, нашел многих христиан с пресвитерами и клириками; ночью св. Лаврентий принес им и денег, и одежду, и вообще все необходимое, и умывал ноги служителям Божиим и прочим христианам. Между тем Кириакия сильно страдала головною болью; подойдя к св. Лаврентию, она просила его положить свои руки ей на голову, чтобы избавиться от болезни. Святой, положив ей на руки полотенце, которым отирал ноги, сложил крестообразно свои руки и с молитвою к Иисусу Христу возложил их на голову больной; болезнь тот час же утихла. В ту же ночь св. Лаврентий пошел в Канарийскую улицу; там в доме одного христианина, именем Наркиса, он нашел многих христиан, умыл им ноги и помог им из церковного имущества; здесь же он исцелил слепца Крискентиана. Узнав, что в Непотиановых пещерах находятся скрывшиеся христиане, св. Лаврентий пошел туда и нашел семьдесят два человека христиан обоего пола, в том числе и пресвитера Иустина; он принес им хлеба и отдал им последние деньги из церковного имения.

Между тем св. папа Сикст с двумя диаконами были приведены на суд в храм Теллюды. Св. Лаврентий, узнав об этом, пошел туда, чтобы видеть происходящее. Царь и Валериан стали убеждать папу принести жертву идолам, но святитель сказал им на это: «не хулите небесного Бога, а лучше покайтесь в напрасном пролитии крови святых, чтобы вам не погибнуть». Раздраженный этими словами, Декий приказал было казнить Сикста; но Валериан велел отвести его с диаконами в храм Марсов для принесения жертвы идолам, в случае же отказа приказал отсечь им головы на том же месте. Когда мучеников привели к храму Марса, находившемуся за городом, перед Аппиевым воротам, то св. Сикст сказал храму: «да сокрушит тебя Христос, Сын Бога живого!» С этими словами вдруг сделалось землетрясение: часть храма упала, и идол обрушился. Тогда находящийся здесь Лаврентий сказал папе: «не оставь меня, отче, я уже истратил все врученное тобою имущество». Воины, услышав о сокровище, схватили Лаврентия, а папе и двум диаконам, Феликиссиму и Агапиту, отсекли головы, тела же оставили не погребенными. Ночью пришли пресвитеры и диаконы со множеством христиан и, взяв честные тела мучеников, похоронили их в честном месте.

По убиении св. папы Сикста, воины взяли св. Лаврентия и, приведя его к Валериану, сказали: «мы взяли архидиакона папы, который после него взял сокровища и драгоценности и где-то скрыл их!» Валериан спросил Лаврентия: «где церковные сокровища, которые ты скрыл?» Лаврентий не отвечал на это ни слова. Тогда Валериан приказал выспросить, его о церковных сокровищах и принудить к поклонению идолам; в случае же неуспеха в том и другом предать его мучениям. С этою целью Лаврентий был отдан для испытания военачальнику Ипполиту; этот заключил св. архидиакона в темницу вместе с другими узниками, в числе которых находился потерявший зрение некий грек Лукиллий. Лаврентий сказал ему: «веруй в Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа, и крестись, и Он даст тебе зрение», «Я давно желаю креститься во имя Христово», отвечал Лукиллий и с плачем воскликнул: «верую в Господа Иисуса Христа, а идолов суетных отвергаюсь!» Св. Лаврентий крестил Лукиллия, который после крещения прозрел и прославил Бога. Узнав об исцелении слепца, многие другие слепцы приходили к святому узнику; и он, призывая имя Иисуса Христа и возлагая руку на глаза больных, исцелял их. Проповедь и чудеса Лаврентия подействовали и на Ипполита; он однажды сказал Лаврентию: «покажи мне сокровища церковные?» «Если будешь веровать в Иисуса Христа, Бога истинного, тебе будет показано сокровище, и дастся тебе жизнь вечная», отвечал св. Лаврентий и стал убеждать Ипполита оставить язычество и креститься христианским крещением. Ипполит согласился и привел св. Лаврентия из темницы в свой дом; здесь св. архидиакон, огласив Ипполита, крестил его и всех находившихся в его доме, числом до девятнадцати человек обоего пола. Между тем от Валериана пришло повеление Ипполиту привести св. Лаврентия на допрос. «Пойдем, сказал святой, получив известие, так как и мне и тебе готовится мученический венец». По приходе к Валериану, этот последний сказал Лаврентию: «перестань сопротивляться и покажи скрытые тобою сокровища», – «Дай мне сроку на два или на три дня, отвечал св. Лаврентий, и я покажу тебе сокровища!» Валериан согласился на это и отпустил Лаврентия под надзор Ипполита, а царю донес, что архидиакон через три дня обещался показать сокровища. В продолжении трех дней св. Лаврентий собрал в доме Ипполита множество нищих, вдов, сирот, слепых, хромых, больных и, через три дня приведя их к Декию и Валериану, находящимся тогда в Саллюстиевой палате, дерзновенно и безбоязненно сказал: «вот сокровища христианской церкви, и кто влагает свои имения в эти сосуды, тот получает их с избытком в небесном царствии!»

Царь и Валериан пришли в гнев и, перестав спрашивать о сокровищах, начали принуждать св. Лаврентия к принятию язычества. Но святой отвечал: «зачем вы слушаетесь диавола и убеждаете христиан кланяться бесам; рассудите сами, справедливо ли поклоняться созданию рук человеческих вместо Создателя всего мира и человека –Бога живого, находящегося на небесах!» Разгневанный такими словами, царь приказал обнажить св. Лаврентия и бить тонкою железною цепью с острыми зубцами по голому телу мученика. Кровь мученика обагрила землю, а жестокий Декий кричал: «не хули богов, не хули!» На это святой мученик, страдая, говорил: «я благодарю Бога моего, что Он сподобил меня части рабов Своих, св. мучеников». После этого, приказав прекратить побои, Декий велел принести самые страшные орудия мучений и, указывая на них св. исповеднику, сказал: «всеми этими орудиями я буду мучить тебя, если ты не принесешь жертвы богам». «Я давно желаю всего этого, как пиршества, отвечал св. Лаврентий, ведь для вас это кажется мучением, для нас же это – слава!» «Если так, сказал мучитель, то скажи нам, где скрываются прочие христиане? Пусть приведут их сюда, и они вместе с тобою примут участие в этом пиршестве!» На это исповедник отвечал: «ваши очи недостойны видеть тех, чьи имена написаны на небесах!» Царь собрался идти в Тивериеву палату, туда же он велел привести и св. Лаврентия. В палате царь снова сказал исповеднику: «укажи нам всех нечестивых христиан, и мы очистим от них город, сам же поклонись нашим богам и перестань надеяться на сокровища, которые ты скрываешь: они не спасут тебя». «Рабов Христовых я тебе не назову, а на сокровища действительно надеюсь», отвечал Лаврентий. «Неужели серебром ты надеешься искупить себя от мучений?» спросил царь. «Я раб Христа, отвечал мученик, и уповаю на Него: я знаю, что Он уготовал сокровища небесные Своим служителям». Царь приказал мучить Лаврентия; его били жестоко палками, жгли раскаленными железными досками бока его: он все переносил спокойно, благодаря и славословя Господа. Не довольствуясь этим, мучитель приказал бить св. мученика оловянными прутьями; во время побоев св. мученик воскликнул: «Господи, Иисусе Христе, прими дух мой!» На это небесный голос отвечал святому мученику: «ты должен будешь страдать еще более!» Царь, услышав этот голос, разгневался еще более и велел продолжать мучения; святой же в мучениях продолжал молиться Богу. Тогда один молодой воин, Роман, видя необыкновенную твердость мученика. уверовал во Христа и воскликнул: «св. Лаврентий! я вижу пpеcветлогo юношу, стоящего при тебе; он полотенцем утирает твои раны и все твое тело: умоляю тебя Христом Господом, не оставь меня». Когда, после истязаний, привели св. Лаврентия в темницу, Роман пришел к нему и, приготовив воды, пал к ногам мученика и просил, чтобы он крестил его. После крещения другие воины, узнав об этом, схватили Романа и привели eгo к царю; прежде допросов св. Роман воскликнул: «я христианин!» Царь велел отсечь ему голову: его вывели за город и отсекли голову; святое тело его пресвитер Иустин ночью честно похоронил. В тот же день вечером св. Лаврентия опять привели к Декию и Валериану в Олимпиадские бани для последнего допроса. Ипполит, узнав об этом, начал плакать, но св. Лаврентий сказал ему: «не плачь о мне, но лучше веселись, так как я иду к славному мученическому венцу». «Отчего я не могу сказать теперь, что я христианин, чтобы умереть с тобою?!» сказал Ипполит. Святой исповедник отвечал: «утаи ныне Христово исповедание в своем сердце; вскоре я призову тебя, и ты придешь ко мне!» Когда св. Лаврентия привели к царю, этот последний сказал ему: «оставь волшебство свое и скажи, кто ты по происхождению?» «Я родом из Испании, воспитан в Риме и христианин с младенчества», отвечал св. Лаврентий. Царь начал убеждать мученика принести жертву идолам, но убеждения остались безуспешны. «Принеси жертву богам, наконец воскликнул в гневе мучитель, иначе всю ночь будешь мучен!» На это мученик отвечал: «ночь моя не имеет темноты, но вся сияет светом». Царь велел бить св. мученика камнями по лицу, потом сказал служителям: «принесите железный одр: пусть почивает на нем в эту ночь гордый Лаврентий». Принесли железную решетку и на нее положили нагого св. Лаврентия, а под нею разложили горящие уголья. Слуги железными вилами придерживали тело мученика, которое пеклось, как мясо. «Поклонись богам нашим!» сказал царь. «Я принес самого себя в жертву Богу моему», отвечал св. мученик. Между тем слуги все больше подкладывали огня и сильнее разжигали решетку. Лаврентий с твердостью переносил ужасное страдание и говорил мучителю: «знай, нечестивец, что эти горящие уголья готовят мне прохладу и покой». Все предстоящие удивлялись жестокости царской, как он велел испечь живого человека. Но св. мученик с светлым лицом говорил: «благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты укрепил меня!» Потом, обратясь к Декию и Валериану, сказал: «вы уже испекли одну сторону моего тела, оборотите на другую и ешьте мое испеченное мясо!» Во все время страдания мученика на лице его сияла радость. Он громко славословил Господа, благодарил Его и молился об обращении неверующих. С этою молитвою он предал Богу душу в 258 году. Царь и соправитель его Валериан со стыдом удалились с места мучения. Ночью военачальник Ипполит взял останки мученика, обвил их плащаницею с ароматами и с помощью св. пресвитера Иустина, похоронил на земле вдовы Кириакии в пещере, в присутствии многих христиан. Св. пресвитер совершил Божественную литургию; и все присутствующие причастились св. Таин. Самое древнейшее свидетельство о мученической кончине св. папы Сикста, бывшего епископом Римским 11 слишком месяцев, и о почитании его, как мученика, находится у св. Киприана в письме к Сукцессу. Память св. Лаврентия, по величию его страданий, распространена более, чем память папы Сикста. Место погребения св. Лаврентия было на восточной стороне Рима в версте от города, по Тибуртинской дороге. На этом месте по свидетельству Анастасия библиотекаря, был построен святому великолепный храм Константином Великим. Мощи, или вернее, часть мощей его положена была в церкви во имя его в Константинополе при Феодосии Младшем 27 сентября. В настоящее время мощи св. Лаврентия находятся в Риме в загородной церкви во имя его, по Тибуртинской дороге, а глава в домовой церкви его имени ризничего квиринального дворца. Мощи мучеников Феликиссима и Агапита, в Риме же, в церкви Богоматери Милостивой, а мощи св. папы Сикста II в церкви его имени в Риме (Четьи-Минеи. Месяц. Bост. А. Сергия, замет. стр.239–240).

Ирон философ скончался в мире. Шесть мучеников в Визии пострадали от строгания плоти и сокрушения костей. (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2. стр. 210).

Кто был св. Лаврентий родом и откуда, сказать трудно; об отце, и матери его, как говорит старинная записка, ничего неизвестно. Впрочем в книге синодика рода Хитровых, находящейся в Лютиковском Троицком Перемышльском монастыре, возобновленном боярами Хитровыми, во главе всех имен в поколении Григория Самсоновича Хитрова упомянут Лаврентий чудотворец, юродивый инок; поэтому можно заключить, что святой Лаврентий калужский принадлежал к роду бояр Хитровых. Этот подвижник зимою и летом ходил босой, в рубашке и овчинном кожухе; так изображается он на старинных иконах. В его время Калужским уделом правил князь Симеон Иоаннович, получивший в 1505 году от своего отца в свое заведование Калужский удел. Это был добрый князь, от того в его доме живал блаженный Лаврентий: впрочем у князя в доме он живал по временам, более же всего проводил время там, где ныне монастырь его имени. Здесь, в полуверсте от тогдашнего города Калуги, на вершине горы, покрытой густым лесом, стоял уединенный храм Рождества Христова. Вблизи этого-то храма стояла хижина блаженного Лаврентия, из которой он по ночам выходил на паперть храма и совершал молитвы; днем же блаженный слушал службу церковную из подземного хода, прокопанного из хижины. Святость его жизни была настолько велика, что еще при жизни он прославился чудом. Когда в 1512 году напали на город Калугу татары и против них выступил князь Симеон с гражданами, то св. Лаврентий, бывший в это время в доме князя, внезапно говорит громким голосом: «дайте мне вострый топор: псы напали на князя Симеона, надобно оборонить его от псов», и, схватив топор, он ушел. В то время князь Симеон сражался с судна на Оке с татарами, которые во множеств обступили князя; внезапно на судне явился св. Лаврентий и укреплял князя и все войско словами: «не бойтесь». Одушевленные появлением святого, воины победили татар; а праведный Лаврентий опять явился в княжеском дворце и шумел: «оборонил князя Симеона от псов». Князь, возвратясь с поля битвы, рассказал, как явился праведник и как его помощью побеждены были враги, напавшие на город Калугу. С топором, насаженным на длинное топорище, изображается пр. Лаврентий и на древних иконах. Этот факт избавления Калуги от нашествия татар отмечен и в летописях: по ним, это было неожиданное нападение крымских татар в мае 1512 года; сыновья крымского хана Менгли-Гирея вследствие интриг литовского короля и подкупленные литовским золотом, нарушили мир, заключенный их отцом с великим князем московским, ворвались с толпами хищников в пределы России и разбойнически грабили одоевские поместья, находившиеся вблизи Калуги. После Калуги хищники бросились на Рязань, но воеводы великого князя встретили их и, разбив их, заставили поспешно уйти в улусы. Таким образом Калуга была обязана своим спасением от разорения, а князь и сохранением своей жизни праведному Лаврентию. Блаженный преставился в 1515 году. Мощи праведника почивают в монастыре, прозванном по его имени Лаврентиевским. Этот монастырь находится в двух верстах от г. Калуги; он основан около половины XVI века, но кем неизвестно; впрочем, вероятно, князь Симеон, обязанный праведнику спасением жизни, в память его устроил иноческую обитель.

В рукописном житии праведного Лаврентия записано несколько посмертных чудес его. Первое было в 1621 году; это было исцеление параличного боярина Кологривова, который не владел ни руками, ни ногами, ни языком. Его принесли и положили близ гробницы св. Лаврентия; во время пения молебна, когда читали евангелие, расслабленный проговорил, поднял правую руку и стал изображать ею на себе крестное знамение, потом встал, подошел к раке и приложился к ней. По окончании молебна, он уже свободно говорил и стал здоров. В 1641 году принесен был к раке праведника сын калужского гражданина, больной ногами, так что он сам не мог ходить. Добрый отец принес его на себе. Здесь у раки он совершенно выздоровел. Кроме того исцелены бесноватый посадский и две слепые девицы. (Русск. свв. Филарета, арх. чер. Слов. истор. О свв. стр. 142–143. Ист. Росс. иер. ч. 6, стр. 1019).

Св. муч. Евпла диакона. Св. муч. Сосанны и с нею Гаия, папы римского, Гавиния пресвитера, отца ее, Максима комита, Клавдия брата его, жены его Препедигны и двух сынов Александра и Куфия. Препп. Феодора и Василия печерских.

(Мучч. Неофита, Зинона, Гаия, Марка, Макария и Гаиана. Пр. Пассариона. Обновление храма Богоматери Милостивые. Сказание о нерукотворенной иконе Спасителя, явившейся при импер. Тиверии. Пp. Нифонта, патриарха константинопольского).

В жестокое гонение на христиан, воздвигнутое Диоклитианом в Сицилии, в городе Катане жил диакон Евпл. Городским начальником в этом городе был некто Калвисиан. Исполняя царский указ, он приказал преторианцам (царская гвардия) всюду отыскивать христиан и приводить к нему. Христианам запрещено было иметь у себя священные книги: языческие власти тщательно отыскивали их и предавали огню. Между тем св. Евпл, не обращая внимания на это запрещение, носил с собою св. Евангелие и, обходя с ним улицы и дома, учил народ слову Божию и проповедовал христианского Бога. Вследствие этого на него донесли Калвисиану; он велел привести к себе св. диакона. Св. Евпл в это время читал в одной бедной хижине св. Евангелие и объяснял его собравшимся слушателям. Его схватили, связали ему руки и привели к начальнику города с книгою в руках. На вопрос Калвисиана: «он ли хулитель богов их и преслушник царского указа?» св. Евпл исповедал Христа Господа и назвал языческих богов идолами. Разгневанный Калвисиан приказал его за это обнажить, повесить на дереве и строгать его тело железными гребнями. Когда во время мучения св. Евпл молился Господу о своем укреплении, то услышал с неба глас, укреплявший его: «мужайся, Евпл и крепись, тебе приготовлено место в царстве славы!..» С своей стороны и Калвисиан убеждал св. мученика оставить свое упорство, a лучше поклониться идолам, обещая за это и царские милости и почести, и свою дружбу и расположение. Но ревностный исповедник ничем не соблазнился: он все отверг и, укоряя мучителя, просил лишь одного – еще больших и сильнейших мучений. Калвисиан приказал снять его с древа, надеть ему на шею св. Евангелие и отвести в темницу; в тоже время он велел приставить к ее дверям крепкую стражу и не давать мученику ни пищи, ни питья, желая уморить св. Евпла голодом и жаждою. В таком положении мученик диакон пробыл семь дней; наконец его стала мучить жажда; тогда он обратился к Богу с молитвою, прося Его послать источник воды в темнице. По молитве мученика, вдруг в темнице заструилась вода, и святой узник утолил ею свою жажду и прославил Господа. Когда, по прошествии семи дней, воины пришли, чтобы вести св. Евпла к начальнику города, то испугались, увидев воду в темнице. Но св. Евпл повелением своим сделал воду невидимую для воинов. В страхе они говорили друг другу: «воистину велик Бог, которому служит этот человек!» Когда воины привели св. мученика к Калвисиану, этот последний удивился, видя св. Евпла здоровым на вид и с радостным и веселым выражением лица, так как он думал увидеть святого по меньшей мере истомленным, если уже не мертвым. «Поклонись хотя теперь богам нашим», сказал мученику начальник города. Но св. Евпл отвечал: «разве кто захочет оставить свет и ходить во тьме?!» Тогда, разгневанный такою твердостью мученика, Калвисиан приказал отрезать ему уши и наконец осудил его на усечение мечем. Услышав о своей участи. св. Евпл просил Калвисиана дать ему краткий срок для предсмертной молитвы; Калвисиан согласился. Св. мученика повели на казнь, повесив ему на шею Евангелие; множество народа сопровождало его; в числе народа было не мало и тайных исповедников имени Христова. Придя на место казни, св. Евпл раскрыл Евангелие и стал читать о чудесах Христовых и учить народ познанию истинного Бога. Потом, помолясь Господу, он радостно склонил свою голову под меч палача. Христиане взяли св. тело его и главу и похоронили в нарочито приготовленном месте. Это было в 304 году. В каноне, составленном в честь св. диакона Евпла песнописцем Иосифом по происхождению сицилианином (†883 г.), говорится в 8 песни, что св. мощи его исцеляют недуги и изгоняют бесов. Мощи его находятся в пределах неаполитанских, в Тривико; когда он сюда перенесены из Катаны, неизвестно. В 1656 году перенесена отсюда одна кость его обратно в Катану (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 240).

В царствование Диоклитиана и соправителя его Максимиана Геркула, жил в Риме пресвитер, именем Гавиний, родной брат тогдашнему римскому епископу Гаию. Гавиний был человек научно образованный и ревностный христианин, написавший, по совету брата-епископа, много сочинений против язычества. Оба они: и папа и пресвитер были родственниками императору Диоклитиану, но не пользовались его расположением и были удалены от двора за то, что были христианами, которых император не любил. Гавиний имел единственную дочь, Сосанну; воспитав ее в духе веры христианской и в правилах христианского благочестия, Гавиний дал возможность своей дочери познакомиться и с различными светскими науками, так что Сосанна при внешней своей красоте, была умная и образованная девица, но целомудренная и верно и усердно любившая Христа Господа. Наслышавшись о красоте и уме Сосанны, император Диоклитиан захотел женить на ней приемного сына своего, Максимиана Галерия. С этою целью он послал родственника своего Клавдия поговорить об этом с отцом Сосанны. Клавдий, пришедший к Гавинию, начал убеждать его вступить в родство с царем, выставляя на вид все выгоды предстоящего брака. На это Гавиний просил дать ему время, под предлогом узнать на этот счет мысли своей дочери. По уходе Клавдия, Гавиний пригласил к себе своего брата, епископа Гаия, и сообщил ему о предложении царя; оба они, призвавши Сосанну, предлагали ей замужество с царским сыном, но на все их доводы и убеждения св. Сосанна отвечала отказом от чести быть женой наследника царского престола. «Где мудрость ваша, говорила им девица, во истине, не вижу ее в вас; если бы я не была христианкою, тогда можно бы говорить о том, что вы предлагаете мне теперь. He вы ли оба очень часто внушали мне хранить мое девство из любви к Господу Иисусу, и теперь я настолько утвердилась в любви моей к жениху Xpистy, что даже не могу и помыслить о плотском супружестве, но хочу работать одному Богу!» После таких слов св. Сосанны оба служители Божии не стали более уговаривать ее к замужеству. Через три дня Клавдий снова пришел, по повелению царскому, к Гавинию; у него он застал и св. папу Гаия. После обычного приветствия посланец царский снова повел речь о желании царя сделать Сосанну своею невесткой. Но Гавиний, отклонив от себя ответ, просил сообщить о таком желании царя и Гаию. Когда же на слова Клавдия Гаий ничего не отвечал, тo Гавиний предложил позвать Сосанну, чтобы от нее узнать: согласна она на брак с царским сыном или нет? Когда явилась Сосанна, то Клавдий по родственному хотел поцеловать ее, но она отвернулась и сказала: «не оскверняй уст моих, так как я никогда не целовалась с мужчинами: это знает Господь мой!» «Я хотел поцеловать тебя по родственной любви, сказал Клавдий, так как ты внучка мне». «Я гнушаюсь твоим поцелуем, отвечала Сосанна, только потому, что уста твои осквернены идольскими жертвами!» Сильно поразили Клавдия такие слова девицы; он умилился сердцем и спросил Сосанну: «что же сделать, чтобы очистить уста мои от скверны?» «Покайся и крестись во имя Отца и Сына и Св. Духа!» сказала девица. Тогда Клавдий, обратясь к епископу Гаию, сказал: «очисти меня!» Святитель, видя в Клавдии дивную перемену, произведенную словами девицы, вразумлял его обратиться к истинному Богу. «Уверуй в Бога, сказал в заключение Гаий, покайся в пролитии невинной крови святых Божиих и не медли принять крещение». «А когда я приму крещение, простятся ли мои грехи?» сказал Клавдий. «Простятся, ответил святитель, только веруй искренно, от всего сердца». Сосанна просила святителя, чтобы он немедленно крестил Клавдия; но папа, желая испытать искренность веры его, только огласил его и отпустил домой. Вскоре Клавдий с женою Препедигною и двумя своими сыновьями, Александром и Куфием ночью пришли к папе Гаию и просили его сподобить их крещения. Папа немедленно крестил их и, совершив литургию, приобщил их св. Тайн. С этого времени Клавдий стал продавать свое имение и помогать нищим, узникам, a также и скрывавшимся от гонения христианам.

Спустя несколько времени, Диоклитиан, желая знать о последствиях посылки Клавдия к Гавинию, услыхал, что Клавдий болен. Он послал к нему младшего брата его Максима комита посетить болящего и спросить о Сосанне. Максим, пришедши в дом Клавдия, увидел его одетым в власяницу и молящимся Богу; потом, взглянув на изменившееся от поста и внутренней борьбы лицо брата своего, он спросил о причине такой перемены. Тогда Клавдий рассказал ему все по порядку о своем обращении в христианство при посредстве Сосанны и убедил самого Максима оставить язычество и принять христианское крещение. Максим, убежденный красноречивыми доводами брата и видя происшедшую в нем перемену к лучшему, последовал совету брата. Тогда оба они отправились в дом Гавиния, куда был призван не далеко живший папа Гаий. Простая и увлекательная беседа папы о путях спасения, о прощении грехов, о будущих благах и наград на небесах, исполненная христианского смирения, сильно подействовала на Максима и еще более, чем речь Клавдия, расположила его сделаться христианином. Он просил скорее ввести его в новую жизнь с новыми радостями, с новыми обязанностями, но св. папа, огласив его и наложив на него пост, отпустил его домой. Максим сначала хранил в тайне свое намерение сделаться христианином, но потом, горя сильною любовью к Иисусу Христу, стал открыто исповедовать имя Христово и называть себя христианином. Тогда папа Гаий и пресвитер Гавиний посоветовали ему в продолжении пяти дней не разглашать об этом, пока он не продаст своего имения и не раздаст бедным и христианам. По прошествии пяти дней, он пришел к папе, и папа немедленно крестил его, приобщив потом св. Тайн. После этого он продал не проданное и не розданное в продолжении пяти дней имение и начал раздавать деньги бедным христианам, при посредстве друга своего Фарсона, который был тайным христианином и после описал страдания этих свв. мучеников.

По прошествии пятнадцати дней, Диоклитиан, узнав о переходе Клавдия с семейством и его брата Максима комита в христианство, сильно опечалился; потом сказал своей жене-царице Сирене, как он хотел женить своего сына на Сосанне. Царица Сирена была тайною христианкою; поэтому, услышав о поступке Сосанны и Гавиния, в душе благодарила Бога, царю же отвечала: «делай, как велит тебе Бог». Царь не обратил внимания на ее слова и, призвав к себе военачальника Юлия, закоренелого язычника и жестокого по характеру, рассказал ему об обращении своих родственников в христианство. Юлий отвечал так как внушила ему жестокая его душа и долг солдата: «все, презирающие царские повеления, хотя бы он были и несправедливы, подвергаются смертной казни; это же твое повеление было правильно, а так как они нарушили его, то достойны смерти». Согласный с его мнением, император велел дослать воинов и взять всех, кроме епископа Гаия. Св. пресвитер Гавиний и дочь его Сосанна были взяты под стражу, а св. Максим и Клавдий с семейством были сосланы в изгнание, а потом сожжены в городе Остии, и тела их брошены в море. Через пятьдесят пять дней Диоклитиан приказал своей жене-царице, взять Сосанну во дворец и уговорить ее вступить в брак. Сосанна, находясь в темнице, когда увидела, что за нею идут, вздохнула и сказала: «Господи, не оставь рабы Твоей!» Когда ее привели во дворец, то царица Сирена, увидев Сосанну, поклонилась ей, так как почитала в ней благодать Христову и ее целомудренное девство. В свою очередь и св. Сосанна упала пред царицею на землю; но царица, поднимая ее, сказала: «радуется о тебе Христос Спаситель наш!» Услышав из уст царицы имя Христово, Сосанна с радостью благодарила Господа. С этой минуты царица и Сосанна находились постоянно вместе и усердно молились Господу. Между тем Диоклитиан со дня на день ждал согласия девицы на брак; наконец, наскучив ожиданием, послал к царице спросить: успела-ли она убедить Сосанну ко вступлению в брак с Максимианом? Но царица отвечала: «напрасен труд там, где дело невозможно; я не вижу в ней никакого намерения вступить в брак с твоим сыном, и не думаю, чтобы кто-либо каким-нибудь способом мог принудить ее к этому!» Диоклитиан сильно разгневался и дал позволение своему сыну Максимиану обесчестить Сосанну, но только не во дворце царском, а в доме отца ее, Гавиния. Сосанну из царских комнат отвели в дом ее родителя; царица утешала ее надеждою на спасение, и плача рассталась с ней. В ту же ночь царский сын пришел в дом Гавиния и поспешно вошел в ложницу Сосанны; там св. дева молилась Богу. Исполненный скверного похотения, он хотел-было уже подойти к ней, но вдруг увидел над св. Сосанною ангела Божия в большом сиянии. Страх объял сластолюбца, и он убежал поспешно во дворец и рассказал о том Диоклитиану. Царь послал одного из своих приближенных, некоего Куртия, посмотреть, что делается в доме Сосанны, но и этот в страхе бежал к царю. В то время царь с царицею спорили о пришествии Христовом; побежденный в споре царицею, он вспомнил о Сосанне и сказал: «почему ты не убедила эту прекрасную и умную девушку на брак с сыном моим?» «Она, сказала царица, избрала себе лучшее, и сам сын твой говорит, что видел над нею неприступный свет». Царь пришел в гнев и повелел некоему Македонию, закоснелому язычнику и жестокому до бесчеловечности, идти к Сосанне и угрозами и муками принудить ее к идолопоклонству, но сделать это в тайне, чтобы не было царю укора, он не жалеет своей родственной крови. Македоний принес к Сосанне небольшого золотого идола и повелевал ей поклониться ему, но св. дева дунула на идола и сказала: «Господи, Иисусе Христе! пусть глаза мои не видят диавольского орудия»; с этими словами идол исчез из рук Македония. Он дивился этому и, думая, что Сосанна как-нибудь украла его, сказал ей: «вижу, что ты любишь золото, так как украла моего идола; но я за это не сержусь, а напротив хвалю, так как вижу в этом твою любовь к идолу». «Нет, напротив, отвечала Сосанна, Господь послал ангела Своего, который удалил идола от моих глаз и выбросил из моего дома!» В это время взошел слуга Македония и сказал, что он видел идола брошенным на дворе. В гневе Македоний своими руками разодрал одежду на св. Сосанне и бил ее без пощады палками; святая же мученица говорила: «слава Тебе, Господи!» «Принеси жертву нашим богам!» говорил в гневе мучитель. «Я, отвечала Сосанна смиренно, сама себя приношу в жертву Господу Богу моему!» Когда Македоний донес царю о твердости св. Сосанны в исповедании Христа, то царь велел убить ее мечем в ее доме: св. Сосанне, в силу этого повеления, была отсечена голова. Узнав о убиении св. Сосанны, царица Сирена ночью пришла и взяла честное тело мученицы; обвив его плащаницею с ароматами, положила там, где погребены были телеса многих мучеников. Святейший же папа Гаий, пришед в дом брата своего Гавиния, ту комнату, где была усечена мечем св. Сосанна, обратил в церковь, освятил ее и совершал в ней Божественную литургию. Вскоре пострадали и святые мученики Гавиний и Гаий. Мученическая кончина всех этих мучеников последовала в 295–296 годах. Мощи св. Сосанны с мощами отца ее Гавиния находятся в Риме, в церкви ее имени. Мощи папы Гаия также в Риме, в церкви его имени (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 241).

Блаженный Феодор владел большим имением, но потом, раздав все свое богатство нищим, поступил в монахи в Печерский монастырь и по воле игумена поселился в дальней пещере, называемой Варяжской. Но там во мраке пещеры его постигло искушение: диавол возбудил в его сердце печаль о розданном имении. Ему представилась мысль, что он долго проживет, изнеможет телом и не в состоянии будет довольствоваться монастырскою пищею. Занятый этими мыслями, оставив надежду на Бога, он предавался своей печали более и более, так что впал даже в уныние. Уныние привело его к отчаянию о мнимой нищете, и он не скрывал своей скорби от других иноков. В той же обители был черноризец Василий; он принял участие в Феодоре, желая извлечь его из пропасти отчаяния. «Брат Феодор, сказал ему Василий, не теряй своей награды. Если раскаиваешься в розданном тобою имении, я постараюсь все воздать тебе, только дай слово пред Богом, что все розданное тобою будет моим подаянием, и ты перестанешь печалиться, получив обратно свое имение. Только остерегись, потерпит ли это Господь, так как вот что однажды случилось в Царьграде. Некто тоже жалел о розданном им имении в милостыню и вменил оное пред Богом другому, позабыв, что от Бога принял то, что раздавал. Лишь только он сказал: не я, Господи, сотворил милостыню, но да причтется она сему! внезапно пал он среди церкви и умер». Услышав это, Феодор раскаялся в своем согрешении и благодарил Василия; с тех пор они сильно полюбили друг друга, и Феодор опять стал подвизаться в иноческой жизни. Но страсть сребролюбия еще не совсем погасла в душе Феодора. Однажды инок Василий по делам службы был послан игуменом из монастыря и пробыл в отсутствии три месяца. Диавол, пользуясь его отсутствием, принял на себя его вид и пришел к Феодору, как бы для полезного собеседования. «Как успеваешь ныне? спросил он Феодора, перестала ли мучить тебя мысль о розданном тобою имении?» He проникнув демонского коварства, Феодор отвечал мнимому брату: «успеваю при помощи твоих молитв и уже более не слушаю демонских внушений; ныне что повелишь, то исполню, так как твои советы приносят моей душе большую пользу». Диавол, в образе инока Василия сделавшись дерзновеннее, так как Феодор в беседе не помянул имени Божия, сказал обольщенному: «ныне я тебе даю другой совет, в исполнении которого найдешь себе успокоение и награду за розданное тобою имение. Проси себе у Бога много золота и серебра и не позволяй никому входить к себе в пещеру, и сам из нее не выходи». Феодор обещался исполнить его волю и, следуя лукавому внушению, стал просить себе у Господа сокровища, обещая все раздать на милостыню. Ночью во сне явился ему как бы светлый ангел и указал ему в одном месте пещеры сокровище; это видение повторялось несколько ночей к ряду. Феодор стал копать на указанном месте и действительно нашел сокровище. Явившись опять в образе Василия, диавол спрашивал Феодора: «где найденное сокровище?», о котором будто бы и ему было открыто в видении. Но Феодор, страдая уже корыстолюбием, не хотел сказать о найденном сокровище. Тогда диавол стал внушать ему, чтобы он никому не рассказывал о своем богатстве и не раздавал егo нищим, иначе снова впадет в уныние; советовал ему лучше выйти из монастыря, купить имение и жить в миру спокойно. Феодор колебался и стыдился оставить монастырь и пещеру, в которых обещался прожить до своей смерти. Видя это колебание, диавол продолжал внушать обольщенному иноку, что он иначе не может сохранить дарованного ему сокровища. Слово это произвело решительное действие на сребролюбивого пещерника: он решился-было оставить монастырь; но Господь не допустил обольщенного до конечного падения. Возвратившись из своего отсутствия, инок Василий пришел к Феодору и начал спрашивать: «как спасался во время долгого его отсутствия?» Изумился Феодор такому вопросу и возразил: «не вчера ли и третьего дня был ты со мною и не по твоему ли совету я удаляюсь из монастыря?» Василий в свою очередь не понял речи Феодора и, подозревая какое нибудь диавольское искушение, просил своего друга ничего не утаивать от него; с гневом отвечал ему Феодор: «вчера ты говорил мне одно, а сего дня другое, так что уж не знаю, чему и верить!» и в порыве негодования выгнал Василия из пещеры. Между тем Василий, собрав несколько опытных старцев, пришел с ними в пещеру и стал говорить Феодору: «старцы эти мне свидетели, что я три месяца был в отсутствии по монастырским делам и не более трех дней, как возвратился в монастырь. Ты же уверяешь меня, будто вчера видел меня. Думаю, что в моем образе было тебе некое бесовское явление; если хочешь узнать истину, не позволяй никому беседовать с тобою прежде, нежели произнесет молитву Иисусову». После этого Василий прочел над обольщенным молитву запрещения, призывая на помощь ему свв. угодников. Диавол не смел более являться Феодору, который уразумел его прелесть и уже никому из приходивших к нему не позволял вступать в беседу без молитвы Иисусовой. Он закопал глубоко в землю найденное сокровище, чтобы погибла о нем совершенно память, и молил Бога даровать ему забвение этого места и искоренения всякой страсти сребролюбия. Однако, опасаясь новых искушений вследствие праздности, блаженный Феодор поставил у себя в пещере жернов и, принося из монастыря жито, собственными руками молол его для братии, проводя таким образом в ручном деле и молитве без сна целые ночи; днем же относил муку в монастырь и приносил новое жито, не давая себе ни малейшего отдыха. Так Феодор провел многие годы; умилился келарь Лавры, видя пещерника постоянно в столь тяжкой работе и, когда однажды в Лавру был привезен новый запас жита, он послал к Феодору пять возов, чтобы сам подвижник не трудился ходить за житом в лавру. Феодор ссыпал жито в жернова и начал молоть, воспевая псалмы. Но диавол и здесь хотел искусить его, заставив, во время отдыха преподобного молоть жернова сами собою; уразумев в этом бесовское наваждение, пр. Феодор силою молитвы победил искушение. Сила молитвы его была столь велика, что не только в одну ночь чудным образом смололось все жито, но даже и увеличилось вдвое, так что к пяти возам прибавилось еще пять.

Оба блаженные, Феодор и Василий положили между собою совет ничего не таить друг от друга, но все делать по взаимному рассуждению. Василий остался жить в пещере на месте Феодора, а этот по старости удалился в монастырь, где своими руками выстроил себе келью, вскоре после сожжения монастыря половцами. Своими подвигами и непрестанною молитвою пр. Феодор настолько возвысился духовно, что несколько раз побеждал бесовское наваждение.

До Мстислава, сына Святополкова, дошел слух, что пр. Феодор нашел много сокровища в пещере. Призвав Феодора, князь спросил его: «точно ли нашел он сокровище?» «Правда, князь, я видел сокровище в пещере», отвечал преподобный. «И много золота, серебра, сосудов? Кем, слышно, все это положено?» поспешно спросил князь. Старец отвечал: «в житии св. Антония рассказывается, что здесь была поклажа варягов, да и сосуды латинские, почему и пещера поныне называется Варяжскою пещерою. Золота и серебра там многое множество». «Почему не откроешь мне этого сокровища, сказал князь, я поделюсь с тобою, и ты будешь, другом мне и отцу моему Святополку». На это Феодор отвечал: «добрый князь, свободен я от страсти сребролюбия и все бы отдал тебе, но Господь у меня отнял самую память того места, и теперь я не знаю, где зарыто то сокровище». Князь сильно разгневался на преподобного и велел своим слугам связав инока по рукам и по ногам, три дня не давать ему ни хлеба, ни воды. Чрез три дня, не получив опять удовлетворительного ответа от преподобного, князь приказал сильно бить его, так что вся власяница обагрилась кровью; потом велел повесить его в густом дыме и жечь малым огнем. Все это с терпением переносил пр. Феодор, но огонь не прикоснулся к его власянице. Один из присутствующих сказал об этом князю Мстиславу; ужаснулся князь и спросил старца: «для чего губишь себя, не отдавая сокровища, нам принадлежащего?» Феодор отвечал: «истинно говорю тебе, молитвами брата моего Василия я был спасен тогда от сребролюбия, когда нашел сокровище, и теперь как сказал, я забыл место, где зарыл золото!» Князь немедленно послал за блаженным Василием, которого насильно привели из пещеры. «Не ты ли рассказал мне, сказал князь Мстислав, о сокровище, найденном Феодором, которое он не хочет теперь показать мне, не смотря на все муки». – «Познай, князь, козни лукавого беса, прельстившего тебя, сказал Василий, и нас обоих оболгавшего: вот уже 15 лет никто не видел меня выходящим из пещеры». За такой ответ князь Мстислав велел его мучить так же, как и Феодора и, разгоряченный вином, он взял стрелу и пустил ее в Василия. Блаженный вынул стрелу из своего тела и, бросив ее к князю, сказал: «чрез несколько времени этою стрелою ты будешь, убит сам!» Едва живых велел он посадить обоих преподобных в темницу, чтобы на другой день подвергнуть их еще более лютым мучениям. Но в наступившую ночь оба друга скончались. Кончину преподобных надобно отнести к 1098 году. Спустя не много времени после блаженной их кончины и сам Мстислав застрелен был на городской стене г. Владимира по пророчеству Василия, когда бился с князем Давидом Игоревичем. Он узнал свою стрелу, которою пронзил Василия и воскликнул: «ныне умираю за преподобных Феодора и Василия!»

Мощи св. Феодора и Василия похоронены были в Варяжской пещере, в которой они подвизались, а потом перенесены были в Антониеву пещеру, где покоятся и ныне. Заложенный вход в Варяжскую пещеру ныне видят близ затвора пр. Лаврентия. Недавний и неоднократный осмотр этой пещеры показал, что в ней было довольно затворнических келий с седалищами. Составленные из разноцветных песков кельи и седалища представляются как бы покрытыми полосатою материею. (Четьи-Минеи. Русс. свв. Филарета арх. черн. Жит. свв. Муравьева).

Мучч. Неофит, Зинон, Гаий, Марк, Макарий и Гаиан пострадали от сожжения огнем; собор их у Космы и Дамиана в Дариевых, в Царьграде.

Пр. Пассарион жил в первой половине пятого века; он был основателем одной из иерусалимских обителей, а также хорепископом в Палестине и наставником пр. Евфимия. (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 стр. 210).

Обновление храма Богоматери Милостивые (см. 12 ноября).

Пр. Нифонт родился в Греции от знатных и благородных родителей: отца Мануила и матери Марии. При крещении он наименован был Николаем. Быв отдан в отроческом возрасте в училище, он отличался скромностью поведения и удалялся различных детских игр, столь свойственных отроческому возрасту. Вместо занятия детскими увеселениями он любил больше слушать рассуждения о жизни добродетельной и богоугодной и, по возможности, старался быть подражателем хороших и добродетельных поступков. При таких прекрасных свойствах души, имея при том хорошие дарования, Николай в короткое время опередил в учении всех своих сотоварищей. Любимым занятием его в свободное время было чтение жизнеописаний святых, а обыкновенною его пищею были хлеб и вода. К поддержанию Николая и к утверждению его в начатках благочестивой и добродетельной жизни много способствовал уважаемый в то время всеми за свою добродетельную жизнь иеромонах Иосиф. При частых беседах с ним Николая об отшельнической жизни и пустынном безмолвии, юноша упросил добродетельного старца, чтобы этот тайно увел его в какой-нибудь монастырь, так как явное удаление наделало бы много хлопот и могло иметь много неприятных последствий. Старец с удовольствием выслушал юного Николая и скрылся с ним из училища. Они пришли в Епидаврион, где в то время славился святостью своей жизни отшельник Антоний. Странники явились к нему, и он с радостью принял их; его умные и назидательные речи так увлекли юного Николая, что он, падши к ногам Антония, залился слезами и просил старца позволить ему остаться при нем. Напрасно выставлял Антоний труды подвижничества и иноческого жития, напрасно он указывал Николаю на юный его возраст, ничто не могло убедить юношу: чем более старец устрашал Николая не для всех выносимыми трудами пустынной жизни, желая отклонить от себя юношу, тем сильнее этот последний стоял в своем намерении, изъявляя готовность на все, чего требуют долг и обязанности иночества. Удивился старец такой неприклонности желаний Николая и принял его, дав ему келью и наставление, как вести себя и бороться с своими страстями и кознями диавола. Но недолго оставался Николай под старческим искусом. Он с любовью нес послушание и исполнял все наставления старца, стараясь во всем подражать ему, так что спустя немного времени просил себе ангельского образа. «Если так, сказал ему на это блаженный Антоний, то знай, что, по принятии этого образа, ты должен будешь совершать большие подвиги и труды, чтобы диавол, как завистник иноческого смирения, не мог искусить тебя. К тому же, кроме крестного и скорбного пути нет иного к небу». После таких и подобных этим наставлений старец Антоний постриг Николая и нарек его Нифонтом.

Сделавшись иноком, Нифонт совершенно посвятил себя Богу, восходя через подвиги по степеням духовного совершенства. Но не дремал и враг-диавол: то мыслью об оставленном богатстве, то воспоминанием о родителях не переставал он возмущать спокойствие и мир души молодого инока, желая отвлечь его от подвигов иночества. В таких случаях Нифонт являлся к старцу и, припадая со слезами к его ногам, открывался ему в помыслах, которыми искушал его сатана, и молитвы, и утешения старческие были для него тогда оплотом и исцелением. Ведя уединенную жизнь Нифонт занимался рукоделием: он был прекрасный иконописец и от этого занятия приобретал себе пропитание. Любимым же занятием молодого инока было чтение священного писания, которое до того трогало его, что, при чтении божественных истин, он плакал. В то же время он отличался молчаливостью, так что в обыкновенных трудах беседовал не иначе, как по благословению старца. Вследствие этого Нифонт был во всех отношениях иноческой жизни светлым образцом подражания. Недолго, впрочем, пользовался он опытным руководством и наставлениями своего старца Антония: этот последний, достигши глубокой старости и преисполненный подвижнической славы, мирно отошел ко Господу. Горько и неутешно оплакивал Нифонт незаменимую для себя потерю и, пробыв еще долгое время, по кончине старца, в Епидаврионе, удалился оттуда в крепость Нардас, где тогда славился добродетельною жизнью старец Захария, выходец с Афонской горы. Чтобы изучить правила и чин иночества афонского, Нифонт остался при Захарии. В это время восточная церковь находилась в волнении: на Флорентийском соборе император Иоанн Палеолог из политических расчетов, предательски уклонился на сторону римской церкви. Вследствие этого восточная церковь находилась в волнении. В эту тяжелую годину блаженный Захария вместе с Нифонтом, желая оказать содействие и помощь волнующейся церкви, удалился в Аскалон, где силою слова убеждали и умоляли христиан оставаться верными православию, постановлениям свят. апостолов и вселенских соборов. Наконец Иоанн Палеолог умер; его приемник Константин, родной брат умершего Иоанна, торжественно объявил Флорентийский собор недействительным, предательским для восточной церкви, уничтожил все его постановления, и через это прекратил все волнения в церкви.

Между тем наступила страшная година. Турки в 1453 году покорили своему владычеству Восточную греческую империю и столицу ее, Константинополь. Смутам и неистовству, кровопролитию и насилиям со стороны турок не было пределов и границ. Несчастные христиане переходили с места на место в надежде скрыться от неприятеля, пока водворится спокойствие. Вместе с другими и блаженный Захария с Нифонтом удалились на одну из пустынных гор, откуда потом перешли в Ахриду, в монастырь Пресвятой Богородицы: и поступили в число братии монастырской. В это время скончался митрополит ахридский Николай. Епископы, клир и народ убедительно просили Захарию, как достойного по своей добродетельной жизни, занять святительскую кафедру ахридской церкви. Долго смиренный старец отрекался от святительской кафедры, выставляя на вид собственные немощи и тяжесть апостольского служения церкви. Но общие мольбы клира и народа превозмогли: Захария был рукоположен во епископа. Тогда блаженный Нифонт, чувствуя стеснительным для себя оставаться при Захарии, смиренно просил у него благословения удалиться на Афонскую гору для безмолвия. Но Захария отвечал ему на это: «когда я более всего требую твоего присутствия и нуждаюсь в тебе при возложенном на меня многосложном звании, ты хочешь оставить меня; в нуждах познаются истинные друзья: зачем же отрекаешься от меня, дитя мое?» Сказав это, святитель Захария заплакал. Слезы старца поразили и тронули блаж. Нифонта, и он, не имея силы противиться воле своего владыки, тоже заплакал. Наступившую ночь они провели в молитве и бдении; но когда к рассвету, архиерей заснул, то увидел во сне ангела Божия, который приказал Захарии дать свободу Нифонту и не удерживать его от выбранного им пути. Вследствие этого Захария и блаженный Нифонт расстались. Нифонт, исполняя свое намерение, пошел на Афонскую гору. По прибытии туда, он остановился в обители Ватопедской, посвященной имени Богоматери, где нашел он много опытных подвижников, которым и старался подражать. Отсюда Нифонт перешел в Карею, где настоятелем тогда был Даниил, старец строгой жизни, славившийся даром рассудительности. Обрадованный прибытием Нифонта, Даниил ласково принял его и сказал: «давно и от многих слышал я о тебе, а потому и просил Бога, чтобы Он удостоил меня видеться с тобою в настоящей жизни, и вот исполняется мое смиренное моление, так как ты необходим для здешней братии, требующей и образца для подражания, и мудрых назиданий». «Здоровые не требуют врача, отвечал Нифонт; не для того я пришел сюда, чтобы пользовать, а пользоваться от других». «He для тебя, возразил Даниил, дана тебе от Бога благодать и дар слова, но более для пользы других; значит, когда просят у тебя слова утешения и советов, грех отказывать». С этого времени блаж. Нифонт остался на святой горе, ходя по пустынным обителям и скитам сколько для собственной пользы, столько же и для пользы других. Келейным же его занятием было, как и ранее, иконописание, дававшее ему средства к жизни. Сильно нравилось блаженному Нифонту безмятежие как всей горы, так и каждой ее обители порознь; но обитель Предтечи, так называемая Дионисиат, казалась для него единственною во всех отношениях. Вследствие этого, посетив Пантократорскую обитель и лавру св. Афанасия, он избрал себе постоянным жилищем Дионисиат. Игумен и братия радовались о водворении у них св. Нифонта и просили его принять на себя сан священства; но Нифонт, сознавая себя недостойным такого высокого звания, отказывался; но когда просьбы усилились, не мог устоять против убеждений братской любви и был возведен на степень священства. Такое отличие нисколько не расположило блаженного Нифонта к гордости и высокому мнению о себе, но гораздо более располагало к смирению, к строгим подвигам и терпению. По свидетельству современного великого старца Петрония, Нифонт был светилом не только для своей обители, но и для всей святой горы Афонской. Однажды этот Петроний, по надобности, остался с божественным Нифонтом в обители; когда наступила полночь, и Петроний начал молится, то увидел, что дивный свет окружал молящегося Нифонта, и этот свет, озаряя Афонскую гору, достигал до небес. Испугавшись такого видения, Петроний без чувств упал на землю... Напрасно смиренный Нифонт умолял старца никому не открывать видения. Петроний, возвратившись в обитель, тайно передал о том игумену, который строго запретил до времени никому не объявлять о случившемся, так как из-за этого боялся удаления от них Нифонта, составлявшего красоту обители.

В то время скончался солунский митрополит Парфений. Слава о добродетельной жизни Нифонта, об его образовании и назидательных беседах, которыми он увлекал и трогал слушателей, были уже давно известны в Солуни. Поэтому общий голос клира и народа при избрании нового митрополита на осиротевшую солунскую кафедру, вызывал на нее блаж. Нифонта. Двум из епископов дано было поручение от клира и народа пойти и вызвать из Афонской пустыни на святительскую кафедру желаемого Нифонта. Зная его смирение и любовь к пустынной жизни, епископы, по прибытии в обитель Предтечи, не вдруг объявили ему желание и просьбу солунской паствы, прежде всего они сообщили об этом тайно игумену и некоторым из старших братий. Тяжело было слышать им о вызове смиренного Нифонта; еще тяжелее было им помыслить о всегдашней разлуке с ним. После многих возражений со стороны игумена на убеждения епископов отпустить с ними Нифонта, епископы и бывшие с ними клирики обратились с теплою молитвою к Богу и Предтече, испрашивая свыше содействия к успешному окончанию возложенного на них поручения солунской паствы. Между тем блаж. Нифонт, заметив прибывших епископов, спросил игумена о цели их прибытия. Ни слова не отвечал на это старец. «Не печалься, сказал тогда Нифонт игумену, я знаю, зачем прибыли епископы, и надеюсь, что никто не разлучит меня с вами и с обителью; я здесь кончу жизнь мою, по обещанию Предтечи Господня». «Буди тебе, возлюбленный, по слову твоему. Но видишь ли ты епископов, о которых меня спрашивал? это посланные от всей паствы солунской, пришедшие взять тебя и возвести на святительскую кафедру солунской митрополии. Хотя ты и надеешься еще возвратиться сюда, продолжал игумен, заливаясь слезами, но я уже не увижу тебя». Горько заплакал смиренный Нифонт при словах игумена, пал на пол храма и воскликнул: «значу ли я что нибудь? мне ли грешному принять на слабые плеча свои бремя апостольского служения?» Услышав горький плач Нифонта, иноки стеклись в церковь на его плач, но никто не знал причины его печали и слез. Когда же игумен сообщил собравшемуся братству о цели прибытия к ним епископов и о причине печали блаж. Нифонта, то печаль и слезы сделались общими. Нифонта все окружили, обнимали его и плакали, прощаясь с ним. Воспользовавшись таким состоянием иноков обители, епископы солунские и их клирики явились в храм и пред лицом Бога и братии вручили Нифонту пригласительные грамоты солунской паствы. Напрасно смиренный Нифонт отрекался, ссылаясь на свое не достоинство и желание кончить жизнь свою в пустыне. Сам игумен, дотоле не хотевший разлуки с ним принял сторону епископов и вместе с ними убеждал его не противиться воле Божией. «В эту ночь мне повелено от Бога не удерживать тебя, сказал игумен, и так, иди, куда зовет тебя Бог, и не забывай нас. Для нас ты был и всегда будешь, где бы ты ни был, чадом нашей обители». Сказав это, игумен и братия обняли блаж. Нифонта и простились с ним. «Да будет, отцы мои и братия, воля Господня и ваша, сказал Нифонт, иду в путь, назначенный мне Богом, но и великая беда идет за мною: молитесь о мне!» По прибытии в Солунь, Нифонт был возведен на степень святительского достоинства, к неописанной радости православных и к сильной досаде западных миссионеров, рассеивавших всюду нововведения Флорентийского лже-собора. Чтобы уничтожить их козни и нанести им решительный удар, Нифонт тотчас, по вступлении на кафедру, стал почти ежедневно произносить проповеди, в которых убеждал православных не увлекаться ложными мнениями Запада, но твердо и нерушимо хранить православие отцов; вместе с тем он побуждал соотечественников терпеливо и безропотно переносить иноверное иго магометанской власти. Как истинный отец и пастырь, Нифонт не забывал также бедных и нищих, умоляя и прося богатых делиться с ближними всем, чем только возможно с их стороны. Он сам подавал в этом отношении другим трогательный пример сострадания: много раз его видали среди ночи отправляющимся к бедным и больным, которых он утешал и доставлял им успокоение. Неверные также испытали на себе благодеяния Нифонта: многих из них он отвратил от их заблуждений и привел ко Христу. Вследствие этого слава о нем и святости его жизни носилась всюду; своими подвигами и ревностью к православию он сделался, наконец, известным и великой Константинопольской церкви.

Через два года по рукоположении Нифонта в святительский сан, по нуждам своей церкви, ему пришлось отправиться в Константинополь. Здесь он был принят с уважением со стороны патриарха и его синода, равно также и клир и народ оказали ему то же. Здесь же Господь утешил его свиданием с бывшим его наставником, святителем Захариею. При такой нечаянной встрече радость для обоих была конечно невыразима, но в тоже время и непродолжительна: через несколько дней Захария заболел и умер. Почти вслед за этою смертью последовала другая, сразившая самого патриарха константинопольского. Жребий общего избрания на кафедру вселенской церкви пал на смиренного Нифонта. Он в духе апостольской ревности и в смиренном сознании своего высокого звания, оправдал надежды православных, смущаемых западным фанатизмом. He менее благотворно действовал он и на соотечественников, страдавших под тяжелым владычеством турок; равным образом и самих турок-магометан силою слова и святостью своей жизни привлекал к христианству, отвращая от магометанства. Но такая полезная деятельность пастыря константинопольского продолжалась не долго. Из числа клириков константинопольских нашлись такие, которым блаженный Нифонт казался несносным. Они оклеветали патриарха перед султаном, и Нифонт был низложен и выгнан из патриаршего дома. Поручая себя воле Божией, он радостно сложил с себя патриаршее достоинство и удалился в Сизополь, в монастырь честного Предтечи, надеясь найти там тишину безмолвия. Но и здесь слава дивной жизни Нифонта не дала ему желаемого покоя: много народа стекалось в монастырь, чтобы слышать или, по крайней мере, видеть святейшего изгнанника. Прошли два года жизни в изгнании, и блаж. Нифонт снова был призван занять патриарший престол, но и опять не надолго. Однажды после литургии, возвращаясь из приходской церкви домой, в патриархию, он встретил нечаянно на пути султана. По приличию он отдал ему честь. Но гордый повелитель, усвояя себе богоподобное владычество, остался недоволен почтительностью патриарха и в виду всего народа укорил и обесчестил его, упрекая в невежестве против царской власти. По прибытии во дворец, султан тотчас отдал приказ сослать патриарха в заточение в Адрианополь, под строгим надзором янычар. В Адрианополе святому заточнику назначено было жить при церкви первомученика Стефана, где патриарх свободно служил Богу, не имея в виду никакой человеческой помощи и утешения.

Между тем слава добродетельной и святой жизни Нифонта достигла до Валахии (нынешней Румынии), и тогдашний господарь Валашский Радул сильно желал видеть его; это ему удалось. Однажды по обязанности господарь должен был лично явиться в Константинополь; так как путь лежал через Адрианополь, то он исходатайствовал перед турецкими властями Адрианополя дозволение видеть блаж. Нифонта. Это ему было дозволено. Свидание патриарха с господарем утешило обоих до такой степени, что господарь, тронутый сладкою беседою патриарха, его увлекательным смиреномудрием и безусловною преданностью воле Божией, убедительно просил Нифонта сделаться архипастырем Валахии. Ходатайство пред Портою об увольнении Нифонта из Адрианополя на архиерейскую кафедру Валахии господарь принимал на себя. Блаж. Нифонт изъявил готовность вступить на поприще новых подвигов апостольского служения, и Радул, по окончании своих дел в Константинополе, имел желаемый успех в ходатайстве перед Портою относительно Нифонта. Радул и блаж. Нифонт прибыли в Валахию и всем народом были приняты с восторгом и искреннею радостью. «Отныне ты наш пастырь и наставник, говорил Радул св. Нифонту пред лицом народа, твои слова для нас – закон!» «Благословенно твое желание, отвечал на это св. Нифонт, дай Бог, чтобы ты сдержал свое слово и обещание до конца твоей жизни! Впрочем, прошу тебя, господарь, если погрешишь в чем либо, как человек, не уклоняйся от моего духовного назидания, тек как ты образец для всего народа как в отношении к добродетели и благочестию, так и в уклонении от путей Господних». «Ты наш отец, возразил господарь, что полезно для душ наших, твори, не сомневаясь: мы с радостью и безусловным повиновением готовы слушать и исполнять твои наставления и советы!». Первым делом св. Нифонта, по занятии им Валашской кафедры, было созвание поместного собора, под председательством самого господаря и верховных сановников страны. На этом соборе он изложил догматы Церкви и правила христианской нравственности, как основание общественного мира и залог благословения свыше, убеждая строго содержать их и следовать им неуклонно. Чтобы удовлетворительнее достичь исполнения изложенного на соборе и для исправления народной нравственности, он открыл две новых епархии, рукоположил в них епископов и дал ново поставленным в руководство правило, как достойно править вверенною им паствою. В заключение, обратившись к господарю, просил его, как властителя, наказывать бесчинных, не обращать при суде внимания на общественное положение судимого, а творить праведный суд. Точно также и священникам, и монахам блаж. Нифонт внушал не укоризненно проходить свое звание, убеждая их к этому духом кротости и любви и грозя им судом Божиим. Народ, видя такие распоряжения своего нового владыки и слыша при частых его священнодействиях поучения и беседы, полные убеждения к любви, увлекательные силою слова, назвал блаж. Нифонта Златоустом своего времени и с усердием приходил в церковь, чтобы видеть, а тем более услышать от него назидательное слово. Так старался Нифонт отвлечь свою паству от безнравственности, которая тогда усилилась особенно от пьянства. Но не долго пришлось св. Нифонту действовать с апостольскою ревностью в новом месте своего служения; случилось одно обстоятельство, которое заставило peвностногo святителя оставить Валашскую кафедру. Некто Богдан, человек безнравственной жизни и дурного характера, за свои преступления подпал в своем отечестве под суд высшей власти. Чтобы избежать заслуженной казни, он, оставив на родине жену и детей, пришел в Валахию. Здесь он обратил на себя внимание господаря Радула и так расположил его в свою пользу, что тот, сделав его близким к себе сановником, решился выдать за него свою сестру, вопреки канонам церковным и законам гражданским, так как господарь знал, что Богдан женат и имеет семейство. Действительная жена Богдана, узнав о его втором браке, написала письмо блаж. Нифонту, жалуясь и доказывая, что Богдан женат и имеет детей. Огорченный таким известием, Нифонт пригласил к себе Богдана и передал ему жалобу его жены, убеждая c своей стороны не расторгать уз законного брака. Безнравственный царедворец взбесился, наговорил святителю грубостей и, удаляясь от него, грозил святителю отомстить за свою поруганную честь. Чтобы достигнуть своей цели, он обратился к Радулу с жалобою на владыку Нифонта. Но и этот последний явился к господарю и, предъявляя письмо первой жены Богдана, брошенной им, просил не нарушать правил церковных. Но Радул, не принимая в уважение законных слов святителя, возражал, что люди мирские не могут безусловно следовать требованиям церковным. «Мое дело, отвечал Нифонт, строго следить за нравственностью паствы, и я свято исполняю мою обязанность. Для чего же иначе твоя светлость и вызывал меня сюда, если не для того, чтобы нелицемерно обличать неправду и беззаконие. He свои собственные законы я проповедаю вам, а законы божественные, за которые готов положить мою душу. Если же вы не хотите слушать меня, я чист пред Богом!» После этого он оставил дворец и, пришедши в церковь, приказал созвать народ, преподал ему назидательное слово; потом, облачившись в архиерейские одежды, торжественно отлучил от церкви Богдана с новою его женою и всех участников незаконного брака. Наконец в пророческом духе изложил грядущие на Валахию смуты, предсказал Радулу и Богдану несчастную смерть за их беззаконие и, сложив с себя знаки архиерейского достоинства на св. престол, приложился к святым иконам, и удалился из храма. Радул, узнав об этом, вместо раскаяния в своей виновности, предписал всюду не иметь никакого сношения с Нифонтом, грозя в противном случае чтителям святителя смертной казнью и отнятием имущества в пользу государства. Нифонт тайно поселился в доме одного дворянина, своего духовного сына, именем Неанка. Радул же, хотя и гневался на Нифонта, однако, размышляя о своем отлучении от церкви, невольно трепетал гнева Божия, так как знал, что патриарх истинно праведен и благочестив. Поэтому он почтительно пригласил к себе святителя и ласково начал просить извинения, оправдывая брак Богдана соизволением на то великой Константинопольской церкви; в тоже время просил, чтобы и он, Нифонт, с своей стороны благословил Богдана и его новую супругу. «Радул, Радул! отвечал на это с тяжелым вздохом блаж. Нифонт, что бы ты ни обещал мне, как бы ты ни умолял меня о соизволении на преступный брак Богдана, все напрасно. Вспомни, не ты ли вызвал меня сюда; за что же гонишь меня? Если я сделал какую неправду, свидетельствуй о ней. Мой долг – обличать беззаконие, чтобы устранить соблазн, и я исполняю это. Ты вызвал меня сюда, ты же и гонишь меня отсюда. Я удалюсь, куда Господь укажет мне путь; но знай, что великое зло и бесчисленные скорби постигнут твою область; сам ты умрешь ужасным и несчастным образом. Будет время, поищете меня и не найдете!» Сказав это, Нифонт удалился. При прощании с Неанком, он сказал этому вельможе: «сын мой! великое бедствие постигнет здешнее место; впрочем Бог сохранит тебя, если исполнишь мой отеческий завет, даже ты будешь возвеличен. И я с своей стороны не перестану ходатайствовать о тебе пред Богом» Они расстались.

В сопутствии учеников своих, Макария и Иоасафа, блаж. Нифонт прибыл в Македонию, откуда через несколько времени удалился на св. гору и поселился в Ватопедской обители. С искреннею радостью и уважением приняли его святогорцы: из самых дальних скитов и келий приходили к нему подвижники, как для принятия от него благословения, так и для назидательных его бесед. Через несколько времени, взяв с coбою ученика своего Иоасафа, Нифонт тайно удалился из Ватопедской обители и в виде поселянина пришел в любимый им монастырь св. Дионисия. В этом монастыре существовал такой устав, переданный ктитором обители: приходящего в монастырь для монашества прежде всего определять в черные труды, ходить за рабочим скотом, возить дрова и исполнять все низшие послушания на неопределенное время; когда оканчивался такой искус, послушника, по усмотрению настоятеля, принимали в монастырь и причисляли к братии. Вследствие этого и св. Нифонт, как неведомый человек, был назначен ухаживать за рабочим скотом. Пока он так трудился, скрывая от всех свое звание, по распоряжению Константинопольской церкви его искали всюду для возведения снова на вселенскую кафедру. Посланные были и на Афонской горе, но Нифонт остался никому неведом. Но настало время, когда звание Нифонта было открыто чудесным образом. Однажды он назначен был караульным на холме, по причине нечаянных нападений морских разбойников. Когда наступила ночь, блаж. Нифонт стал на молитву; вдруг над молившимся поднялся огненный столб от земли до самого неба, сам Нифонт сделался как-бы светлым. Это видение заметили все, находившиеся в окрестности на страже, иноки, а также и инок, находившийся вместе с Нифонтом. Он в страхе от виденного чуда явился в монастырь и рассказал всем о случившемся, его рассказ подтвердили и другие монахи. Старцы и все иноки ужаснулись, услышав рассказ. С общими молитвами обратились они к Богу за разрешением: кто такой угодник, так прославляемый свыше? Бог открыл им тайну: игумену монастыря представилось в видении, что он находится в храме; там является ему Иоанн Предтеча и говорит: «собери иноков и выйди на встречу патриарху Нифонту, высота его смирения пусть будет образцом для вас: он – патриарх, а снизошел до состояния одного из ваших рабочих». Пробудившись, игумен приказал ударить в доску и, когда собрались иноки, он рассказал им о видении и словах Предтечи Господня. Тогда все узнали в своем караульщике патриарха Нифонта. В это время святейший работник находился в лесу, отправившись за дровами. Когда он возвращался с своего послушания, все вышли на встречу ему и, как патриарху, почтительно поклонились. «Кончился искус терпения твоего светильниче вселенной, сказал ему игумен, целуя его святительскую десницу; довольно смирения твоего для смирения нашей немощи». Плакал блаж. Нифонт, глубоко потрясенный событием; плакали и иноки, а в особенности те, которые огорчали его. «Для того, отцы и братия, скрыл меня Господь от вашей любви, сказал Нифонт, что я сам просил его о том, чтобы в смирении моем помянул меня Господь». Потом он торжественно вошел в монастырь, окружаемый братиею. Оставшись в монастыре, Нифонт посвятил себя всей строгости иноческой жизни, не переставая с братиею разделять всякого рода труды, хотя от старости, бедствий и изгнаний был слаб телом. Он то копал в огороде, то помогал на мельнице, то разгружал и нагружал суда, неутомимо трудясь таким образом, чтобы другие не роптали на него. Кроме таких занятий он посещал немощных, утешал печальных. He смотря на такие труды и искреннюю любовь к ближним, находились люди, которые все труды и подвиги смиренного Нифонта приписывали лицемерию, а его беседы называли пустословием. Но Нифонт прощал врагов своих, молясь об их спасении²¹.

Наконец наступило время кончины блаж. Нифонта. Узнав, по откровению свыше, что время это близко, он призвал к себе иноков и объявил о наступающей своей кончине. При этом он отечески убеждал всех строго хранить обеты монашеской жизни и всеми силами достигать царства небесного. «Теперь, продолжал св. Нифонт, скажите, братия мои, что вам необходимо, чего бы я испросил вам у Бога прежде чем предам Ему дух мой». «Святейший владыка, отвечали рыдающие иноки, оставь нам разрешительные молитвы, которые бы читались над каждым из умирающих братий, с полною уверенностью ради твоих святых молитв получить на страшном суде помилование и прощение». Тронутый таким прошением окружающей братии, Нифонт заплакал, помолился Богу, чтобы Он исполнил желание отцов и сказал ученику своему Иоасафу: «пиши, что я буду говорить, и это будет последний дар обители». Потом, обращаясь к Иоасафу, сказал: «я отхожу ко Господу, а ты, сын мой, ступай в Константинополь; там ожидает тебя страдальческий подвиг и венец райской славы». После этого, простившись с братиею, он приобщился св. Тайн и тихо предал дух свой Господу 11 августа, будучи 90 лет. Быстро разнеслась по Афонской горе весть о кончине св. Нифонта: множество иноков пришло, чтобы отдать последний долг почившему патриарху. Таким образом при многочисленном стечении святогорских отцов торжественно схоронили священные останки Нифонта.

По скончании блаж. Нифонта; ученик его Иоасаф отправился в Константинополь, исповедал там перед турками имя Христово, проклиная ложного их пророка Магомета, за что и был обезглавлен, исполнив предсмертный завет своего учителя.

Еще при жизни св. Нифонта, вскоре после того, как он удалился из Валахии, в церкви Валахийской произошли многие смуты и нестроения по вине собственногo клира ее; за тем открылась сильная засуха, наступил голод, и тогда все сознались, что все это произошло в наказание за невинное изгнание св. Нифонта. Сознавая свою виновность, господарь Радул старался узнать, где находится изгнанник, но его искали и не нашли, как он прорек, оставляя Радула. Вслед за кончиною блаж. Нифонта, Радула постигла неизлечимая болезнь: тело его покрылось ранами, и заразительный запах от них до того был невыносим, что никто не мог близко подойти к несчастному cтpaдальцу. В этом мучительном положении он скончался и был погребен в обители святителя Николая, построенной самим Радулом. Но и по смерти гнев Божий не перестал поражать жестокого гонителя Нифонта: могила Радула в течении трех дней тряслась к ужасу народа. Между тем терпел несчастья и Неанк, любимец блаж. Нифонта, заступивший место господаря Радула: Михна, а за ним Владул жестоко теснили Неанка. Ho, по предсказанию блаж. Нифонта, он не погиб, а был возвеличен: избранием всего народа он был возведен в достоинство господаря всей Угро-Валахии. Видя, как предсказания блаж. Нифонта исполнились верно и точно, Неанк задумал перенести святые мощи его в Валахию. С этою целью благочестивый Неанк отправил двух игуменов и двух знатных сановников на Афонскую гору, в обитель Дионисия, с грамотами и многими дарами, прося отпустить к нему в Валахию святые мощи блаж. Нифонта. Такое желание Неанка поразило скорбью обитель св. Дионисия; впрочем, не смея противиться воле господаря и не дерзая с своей стороны коснуться святых мощей Нифонта, старцы и иноки монастыря предоставили самим посланным раскопать могилу и взять оттуда святые мощи. Тогда один из сановников, взяв заступ, перекрестился и сказал: «по вере господаря моего принимаю на себя это дело, уповая что усердием и любовью нашею не огорчится наш архипастырь, отец и учитель». Едва только сановник разрыл могилу, и открылись мощи св. Ннфонта, неизъяснимое благоухание распространилось в воздухе. Мощи были вынуты из могилы, вложены в драгоценный ковчег и внесены в церковь, На открытие мощей св. Нифонта из келий, из скитов, из монастырей стеклось множество иноков, и когда совершалось бдение, Бог прославил святого даром чудотворения. Один немой монах пришел поклониться и облобызать мощи св. Нифонта; в то самое время, когда лобызал их, развязался у него язык и исчезла его немота. Точно также и слепец, будучи приведен к мощам, лишь только коснулся их, прозрел. Много и других чудес совершилось от мощей святого. Через три дня посланные Неанка и некоторые из братии обители отправились в Валахию. Переправившись через Дунай, они послали известие господарю о своем приближении. Тогда на встречу святым мощам Нифонта отправился крестный ход, сопровождаемый множеством архиереев, священников, диаконов и монахов; а как скоро мощи приблизились к Бухаресту, сам господарь с множеством народа встретил Нифонта, а потом, подняв гробницу на свои плеча, при помощи священников, внес мощи в монастырь св. Николая и поставил на могилу Радула. Целую ночь совершалось бдение: Неанк и народ умоляли св. Нифонта о прощении Радула. Наконец, утомленный бдением, господарь заснул, и ему видится во сне: могила Радула раскрылась, тело его казалось черно, как уголь, и от него исходил невыносимый запах, Неанк стал усердно ходатайствовать пред св. Нифонтом за несчастного; вдруг представляется далее Неанку: св. Нифонт встал из своей гробницы, приблизился к Радулову трупу и омыл его святою водою; тогда зловоние исчезло, тело Радула сделалось чистым и свет заиграл в лице его. Могила Радулова закрылась, а св. Нифонт, приблизившись к Неанку, сказал: «видишь, сын мой, как я исполняю твою молитву; исполни же и ты мой завет: мирно управляй вверенным тебе народом и отправь в мой монастырь часть мощей моих, в утешение подвизающихся там братий». Видение кончилось; пробудившийся Неанк пришел в себя и рассказал всем виденное, за тем вместе с народом прославил Бога. На следующий день к литургии со всех стран Валахии стеклось множество народа. Много больных всякого рода, прикасавшихся со слезами и верою к св. мощам Нифонта, от одного прикосновения получали исцеление.

Господарь, видя, что чудодейственная сила святого умножается с каждым днем, собрал поместный собор, на котором было положено праздновать св. Нифонту 11 августа, в день его кончины. В это же время была составлена ему служба. Благочестивый Heанк устроил золотую раку в виде много-главой церкви, украшенную драгоценными камнями и эмалью. На крышке ее с внутренней стороны был изображен блаж. Нифонт, а пред ним коленопреклоненный Неанк. В эту раку Неанк вложил св. мощи Нифонта и отправил их в афонскую Дионисиеву обитель, отделив из них для себя главу и руку. Эту святыню Неанк до самой своей смерти имел при себе, а умирая, завещал эту святыню построенному им монастырю Арцез, где она находится и доселе (Афон. Пат. ч. 2. стр. 3–25).

Свв. мучч. Аникиты и Фотия и многих с ними. Свв. мучч. Памфила и Капитона. Св. священномуч. Александра, еп. Команского.

(Препп. Сергия и Стефана. Пр. Паламона. Мучч. 12 воинов из Крита. Пр. Кастора. Мучч. 33 в Палестине).

Император Диоклитиан, возбудив жестокое гонение на христиан, приказал поставить в городе Никомидии на площади орудия казней для мучения исповедников веры Христовой. В это время в Никомидии был один благородный и знатный муж, именем Аникита; пришедши к царю, он смело исповедал Господа Иисуса Христа и, называя языческих идолов бездушной тварью, укорял самих идолопоклонников, говоря: «царь, все мучения и казни, приготовленные тобою для христиан, нам не страшны: мы ни во что вменяем как эти муки, так и ваших идолов!» Разгневанный царь приказал предать его мучениям: его били воловьими жилами до тех пор, пока не показались наружу кости. He довольствуясь этим, Диоклитиан приказал отдать св. Аникиту на съедение диким зверям; но выпущенный на него страшный лев, приблизившись к святому, ласкался к нему и сделался до того кротким, что своею лапою без вреда для мученика отирал пот с его лба. Видя такое промышление о нем Бога, св. мученик благодарил Его и просил силы превозмочь гнев мучителя. Как бы в ответ на это и в доказательство благоволения Божия к мученику вдруг сделалось землетрясение, и упало капище Геркулеса и часть городской стены, погубив весьма многих из язычников. За это царь велел отсечь мечем голову св. мученику; но лишь только палач занес меч, чтобы отсечь голову, его поразило расслабление, и он без чувств упал на землю. Тогда царь приказал колесовать св. мученика и палить его тело огнем, чтобы он испытывал двойное мучение. Но когда св. Аникита помолился Богу, чтобы Он разрешил его от уз мучилища, вдруг узы его разрешились, колесо стало и огонь погас. Наконец, озлобленный Диоклитиан приказал бросить св. мученика в котел с кипящим оловом; но лишь только бросили св. Аникиту в котел, предстал ему ангел, и олово остыло: мученик остался невредим.

Сродник св. Аникиты, Фотий, видя силу Христову, сохраняющую раба своего, нисколько не боясь, вышел из среды народа на площадь, подошел к св. Аниките, приветствовал его и изъявил готовность пострадать за Христа. Потом, обратившись к царю, сказал: «идолопоклонник, твои боги – ничто!» «Отсеките ему голову за это!» сказал царь. Но когда один из служителей казни поднял меч над головою святого, то поразил себя мечем по коленам и пал мертвым. Царь велел оковать обоих мучеников цепью и посадить в темницу. Через три дня, призвав их опять к себе, царь начал действовать на них лестью: «если послушаете меня и поклонитесь богам, то прославлю вас и обогащу!» На это свв. мученики отвечали: «погибни ты с своею честью и богатством!» Гневом воскипел царь и приказал обнажить свв. мучеников, повесить их на столбе и строгать железными ногтями их тела, опалять огнем и бить камнями. Но свв. мученики с твердостью переносили все эти мучения и благодарили Господа, и Господь хранил их. Потом свв. мученики были привязаны за ноги к диким коням, но влачимые ими оставались невредимы, несясь, как бы на колеснице; наконец дикие кони остановились, и ноги мучеников отвязались сами собою. Диоклитиан снова приказал бить их и, растворивши оцет с солью, растирать этим составом их раны; наконец заключил их в темницу, где святые мученики пробыли три года. Через три года они снова были выведены на мучение: Диоклитиан приказал разжечь народную каменную баню и запереть в ней святых мучеников. Ho, по молитве святых, баня развалилась, брызнула струя холодной воды, и мученики остались невредимы. После этого царь велел держать мучеников в узах до тех пор, пока не измыслит какого-либо иного средства для их гибели. Через несколько времени он приказал сделать большую печь, которая могла бы вместить в себе множество людей, и разжечь ее. Он хотел сжечь в этой печи всех христиан с женами и детьми. Христиане, не дожидаясь насильственного влечения и ввержения со стороны мучителей, сами шли добровольно к этой печи, восклицая: «мы христиане, почитаем одного Бога!» Первыми вошли в разженную печь мученики Аникита и Фотий; за ними вошло множество христиан. Все они, посреди пламени подняв руки к небу, благодарили Господа и с молитвою на устах скончались. Свв. мучч. Аникита и Фотий тремя часами пережили других своих собратий по мучению. Когда после их смерти слуги вынули тела их из печи, то эти тела оказались на столько не поврежденными, что даже волосы были не опалены. Страдание этих мучеников относится к 305 или 306 году (Четьи-Минеи).

Свв. мучч. Памфил и Капитон были усечены мечем. В славянской редакции Месяцеслова Василия читаем: Памфила и Капитона в Оливрии. Оливрия, по всей вероятности, цареградская местность, где совершалась память их (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, замет. стр. 241).

В городе Комане²² в третьем веке жил благочестивый человек, по имени Александр. Получив высокое образование, он по великому смирению старался казаться перед всеми человеком простым и необразованным и жил в бедности трудами рук своих, продавая на площади уголья. Многие легкомысленные люди относились с презрением к бедному угольщику Александру, истинное достоинство которого было известно одному Богу. И Бог превознес смиренного служителя Своего для пользы многих. В Комане умер епископ, и надобно было избрать достойного преемника ему. В древней Церкви избрание епископов совершалось не одним клиром, но с участием мирян; кроме того избрание местной Церкви утверждалось согласием одного или нескольких соседних епископов. На этом основании жители Коман пригласили к себе св. Григория Чудотворца, епископа неокесарийского, прося его содействия в избрании для них нового пастыря. Начали провозглашать имена кандидатов на святительский престол; одни хотели избрать святителя из людей знатных, другие из людей ученых и красноречивых, третьи из богатых жителей. Но святитель Григорий не изъявлял своего согласия, как бы ожидая указания свыше; беседуя с собранием, он напомнил народу, что не внешние достоинства и отличия, но чистота сердца и святость жизни должны отличать избранника и служителя Божия. «Человек смотрит на лице, сказал он избирателям, Господь же смотрит на сердце: Он судит не по внешним достоинствам человека, но по тому, что сокрыто у него в сердце». Эти слова св. Григория были неприятны некоторым; они, недовольные этими словами, стали смеяться. «Если так, сказали они, то уже не избрать ли нам в епископы Александра угольщика?» Многие рассмеялись при этой шутке; но св. Григорий спросил у предстоящих: «кто этот Александр? Я желаю видеть его». Александр, стоявший между народом, был отыскан и приведен к святителю. Он был, по обыкновению, в бедном и изодранном рубище, покрытый с ног до головы угольною пылью. Все стали смеяться над ним, но св. Александр стоял пред св. Григорием честно и не смущаясь и не обращал внимания на смех. Святитель прозрел Духом Божиим в этом смиренном человеке избранника Божия. Отведя его в особое место, просил его сказать о себе всю истину; св. Александр сказал святителю, что он был прежде философом, но Бога ради принял добровольную нищету и смирение. Св. Григорий нашел его опытным в Божественном писании, велел вести его в свое жилище, омыть и одеть в хорошие одежды и привести в собрание. Когда св. Александр предстал собранию в светлой одежде, то все едва узнали его. Св. Григорий стал делать ему вопросы из св. Писания, он отвечал благоразумно; тогда все увидели его мудрость и удивлялись, что такой человек, утаив в себе мудрость, жил посреди их, как простой и неученый. Все с радостью и единогласно избрали его епископом. Св. Григорий посвятил его в епископы и повелел ему сказать поучительное слово народу. Проповедь св. Александра умилила всех; все рады были такому пастырю. В царствование Диоклитиана во время гонения на христиан, св. Александр был принуждаем язычниками к идолопоклонству, но не отрекся от Христа; за это язычники мучили его и бросили в огонь (Четьи-Минеи).

Препп. Сергий и Стефан скончались в мире. Пр. Паламон жил в Египте в начале IV века, он был наставником пр. Пахомия. Двенадцать мучеников воинов из Крита были усечены мечем. (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, стр. 211).

Пр. Максима исповедника. Св. муч. Ипполита и с ним мучч. Конкордии, Иринея и Авундия. Обретение честных мощей блаженного Максима, московского юродивого. Пренесение в Москву чудотворной иконы Пресв. Богородицы Страсные. Иже во Святых отца нашего Тихона, епископа Воронежского, Задонского и всея России чудотворца. Отдание Преображения.

(Память царицы Ирины, в иночестве Ксении. Царицы Евдокии, супруги Феодосия малого. Пр. Серида, игумена газского).

В настоящий день празднуется преложение или перенесение мощей пр. Максима исповедника; память же его см. 21 января.

Ипполит, смотритель темниц в Риме, получивший повеление от императора Декия мучить св. архидиакона Лаврентия, услышав проповедь этого мученика, уверовал во Христа. После кончины св. мученика Лаврентия св. Ипполит, похоронив св. тело мученика, возвратился в свой дом. Все домашние его, числом девятнадцать человек, были уже христианами: с ними св. Ипполит молился и причастился Св. Таин. После духовной пищи, все они хотели сесть за трапезу; но вдруг пришли воины и взяли св. Ипполита и привели к царю Декию. На вопрос царя о вере, св. Ипполит назвал себя христианином; царь велел камнями бить его в уста и снять с него одежду. «Пожри богам!» сказал царь. Но св. мученик отказался и желал умереть за Христа. Тогда царь велел растянуть св. мученика и бить палками; страдая, св. мученик говорил: «я христианин!» Мучитель велел одеть св. страдальца в воинскую одежду и сказал: «вспомни свой сан и будь нашим другом, принося с нами жертвы, как прежде!» Но св. мученик отвечал: «я воин Христа Спасителя моего и желаю умереть за Него». После этого царь приказал отнять у св. мученика его имения и мучить его: имение св. мученика было разграблено, a домашние его все приведены к царю. В числе домашних св. мученика была его кормилица, Конкордия. «Пощадите жизнь свою, да не погибнете с господином своим», сказал царь. «Мы, сказала Конкордия, желаем лучше умереть в вере Христовой с господином своим, нежели бесчестно жить с вами!» Декий велел насечь ее оловянными прутьями, а св. Ипполита с его домашними вести за город, за Тибуртинские ворота на смерть. Св. мученик укреплял своих домашних и говорил им: «не бойтесь, я и вы имеем одного Владыку!» На месте казни все домашние св. мученика обоего пола и всякого возраста, числом восемнадцать человек, были обезглавлены. А св. Ипполита привязали к диким коням; он был влачим ими дотоле, пока скончался. Св. Иустин пресвитер с прочими христианами похоронил тела мучеников; лишь не мог похоронить тела св. Конкордии: оно было брошено, по повелению царя, в нечистое место. Двое христиан: Ириней и Авундий, отыскали тело св. мученицы и похоронили его с участием св. пресвитера Иустина. Декий, узнав об этих двух христианах, велел потопить их в нечистотах. Мощи Ипполита и Конкордии находятся в Риме (Четьи Минеи).

Об обретении честных мощей блаженного Максима московского юродивого смотри в памяти его 11 ноября.

В селе Палицах, Нижегородской губернии, одна женщина, по имени Екатерина, была одержима беснованием с самого вступления своего в супружество. В таком печальном состоянии она находилась семь лет. Наконец несчастная совершенно помешалась в уме и стала удаляться от людей, скитаясь по лесам и не обитаемым местам. Нередко она покушалась лишить себя жизни, бросаясь в воду или надевая на себя петлю; но, к счастью, всякий раз была благовременно удерживаема от этого. Однажды больная пришла в сознание. Сознавая и чувствуя свое бедственное положение, она обратилась с молитвою к Богоматери, слезно прося избавить ее от бесовского мучения; при чем дала обет, в случае выздоровления, вступить в монастырь. Вскоре после этого она получила исцеление, но обет свой забыла и начала жить с мужем и, прижив детей, занялась их воспитанием. Спустя впрочем некоторое время, она вспомнила свое обещание и почувствовала страх за нарушение данного обета: душевное волнение ее было так сильно и мучительно, что она слегла в постель. И вот она слышит, что кто-то подходит к дверям ее комнаты и читает молитву; дверь отворилась, и к болящей вошла Дева, одетая в багряное одеяние, все истканное золотом неизреченного света, в сопровождении другой светоносной девы. Пресвятая Дева сказала: «Екатерина! зачем ты не исполнила данного обета – служить Сыну Моему и Богу в иноческом чине? Иди теперь и возвести всем о Моем явлении тебе и скажи, чтобы живущие в мире воздерживались от злобы, зависти, пьянства и всякой нечистоты». Два раза являлась Богоматерь Екатерине. Но так как последняя все еще не исполняла повеления Богоматери, то при третьем явлении она была наказана: она была поражена полною немощью. Наказав непослушную за ослушание, Богоматерь сказала ей: «иди немедленно в Нижний Новгород к иконописцу Григорию. У него находится написанный им образ во имя Мое, именуемый Одигитрия. Скажи ему о Моих явлениях тебе и, собрав именем Моим семь серебряных монет, отдай их иконописцу на украшение этого образа. Когда ты помолишься пред ним с верою, то получишь исцеление ты и многие другие». Екатерина исполнила повеление, нашла у указанного ей иконописца образ Богоматери и, после усердной молитвы пред ним, получила исцеление. С этого времени от этой иконы начали совершаться чудеса. Она перенесена была в село Палицы, отчину князя Лыкова, и поставлена в церкви свв. безсеребренников Космы и Дамиана. Отсюда в 1641 году, по воле царя Алексея Михайловича, эта чудотворная икона перенесена в Москву. На месте сретения ее у Тверских ворот построена церковь, а в 1654 году девичий монастырь, называемый Страстным. Празднование этой чудотворной иконе совершается в шестое воскресенье после Пасхи, в память чудес Богоматери, бывших в этот день. Название Страстной эта икона получила от того, что около лика Богоматери изображены два ангела с орудиями страстей Господних (Дни богослужения Дебольского ч. 1, стр. 222–225).

Св. Тихон родился в 1724 году, Новгородской губернии, Валдайского уезда, в селе Корецке, от бывшего в том же селе дьячка Саввы Кириллова, и при крещении был назван Тимофеем. Вскоре после рождения этого ребенка Савва умер, оставив семью в самом бедственном и плачевном состоянии. He весело потекла жизнь Тимофея после смерти отца. «Как я начал себя помнить, говорил в последствии св. Тихон своему келейнику, в доме при матери нашей было нас четыре брата и две сестры. Старший брат был дьячком, средний взят в военную службу, а мы все еще были малы и жили в великой бедности, так что нуждались в дневной пище. Мать наша сильно скорбела, как пропитать нас. В нашем приходе жил бездетный богатый ямщик; он хаживал к нам в дом и полюбил меня. He раз он просил меня у матушки на воспитание, обещая отдать мне все свое имение. Матушка отказывала ему: жаль ей было отдать меня; но крайний недостаток в пропитании заставил ее наконец согласиться. Однажды, взяв меня за руку, она повела меня к ямщику. Старшего брата в то время не было дома; когда он возвратился, то спросил сестру: где матушка? Повела Тиму к ямщику, отвечала та. Брат, догнав матушку и став пред нею на колени, сказал: «куда вы ведете брата? Ведь ямщику отдадите, ямщиком он и будет; не хочу я, чтобы он был ямщиком; я лучше с сумою по миру пойду, а брата не отдам в ямщики. Постараемся обучить его грамоте, тогда он может определиться в дьячка или пономаря. Матушка воротилась домой». Любовь братская спасла Тихона; но, оставшись в родительском доме, он продолжал томиться под гнетом тяжкой нищеты, о которой вспоминал и в последние годы своей жизни. «Когда бывало дома есть нечего, говорил он, я ходил на целый день боронить землю у какого-либо богатого мужика, чтобы он только накормил меня хлебом». Так шло воспитание Тимофея до четырнадцатилетнего возраста.

Указ императрицы Анны Иоанновны, предписывавший записывать не учившихся детей духовного звания в военную службу, имел большое влияние на участь Тихона. Желая избавить своего сына от военной службы, мать повезла его в Новгород в славянскую школу при архиерейском доме. Туда на последние свои деньги старались пристроить детей своих убогие церковно-служители; но мать Тимофея, по чрезвычайной скудости от бывшего неурожая, не нашла у себя средств, чтобы содержать своего сына в училище. Она надеялась, что ее сына примут на казенное содержание, но надежды ее едва не остались тщетными. Тимофей уже был назначен к исключению из духовного звания для определения в военное училище, когда опять над ним сжалился старший брат, служивший причетником при одной из новгородских церквей. He смотря на скудость своих средств, он решился взять брата на свое содержание и упросил начальство определить его в духовное училище. Но обучаясь там, мальчик занимался и дома, под надзором брата, чтением полезных книг; в свободные же часы сам добывал себе пропитание, нанимаясь у огородников копать гряды. До 1000 учеников, сбежавшихся от страха попасть в военную службу, при двух только учителях с несколькими помощниками, препятствовали успеху занятий. Но когда в 1740 году переведен был из Вологды епископ Амвросий Юшкевич, то новгородское училище получило лучшее устройство. Ревностный пастырь преобразовал училище в семинарию, поместил ее в Антониевом монастыре и вызвал из Киева ученого иеромонаха Иннокентия, которому и поручил семинарию. Из 1000 человек учеников прежнего училища было выбрано лишь 200 самых лучших, которые и помещены в семинарию на казенный счет. В числе этих избранных попал и Тимофей, прозванный Соколовым. Он мог наконец с успехом продолжать свое образование, но и тут одолевала его нищета. «Бывало, говорил он сам, получу казенный хлеб; половину оставлю себе на пропитание, а другую продам и куплю свечу, чтобы можно было читать. Товарищи мои – дети богатых отцов, случалось, иногда найдут отопки лаптей и, смеясь надо мною, начнут ими махать на меня, приговаривая: «величаем тя». От природы умный и прилежный, Тимофей в течении шести лет переходил успешно в высшие классы и с таким усердием занимался изучением греческого языка, что, будучи еще учеником богословского класса, определен был учителем этого языка. Должность эта доставила ему жалованья 50 рублей, 9 четв. мукою, пособие, очень значительное для сироты-ученика. Когда, по смерти архиепископа Амвросия, на его место был сделан новгородским святителем псковский архиепископ Стефан Калиновский, то Тимофей, благодаря своим отличным способностям, приобрел любовь этого нового архипастыря и, по окончании курса в семинарии в 1754 году, был определен учителем риторики. Как только позволили ему средства, по должности учительской, он взял на свое содержание старшую сестру, которая в сильной бедности жила в Валдае. Другие родственники, видевшие в нем единственную опору, старались всячески склонить молодого учителя вступить в брак, чтобы он получил где-либо место приходского священника. Но не того желал и искал Тимофей. Он любил родных и делал для них все, что мог; но прежде всего любил он Господа и внимательно изучал пути Его: давнишнее его желание и стремление было постричься в монахи. «Когда был я учителем, рассказывал он, архимандрит Александровского (Свирского) монастыря во время вакации пригласил нас, учителей к себе в гости. Мы отправились. По приезде в монастырь, я один из любопытства пошел на колокольню осмотреть окрестности монастыря. Не опробовав перил, я оперся на них, а они вдруг упали на землю, меня же как будто кто толкнул назад, и я упал к колоколам полумертвым. Едва опомнясь, с трудом мог я сойти с колокольни и дойти до архимандричьей кельи. «Что ты изменился в лице Тимофей Савельич, спрашивали товарищи. Посмотрись в зеркало, братец, ты похож на мертвеца». Я отвечал им: «пожалуйте чашку чаю, после того скажу». Напившись чаю, повел их к колокольне, там перила лежали разбитыми в дребезги. «Так и мне бы быть разбиту, сказал я». Понятно, это заставило думать Тимофея, как близка к нам смерть и как надобно быть готовым к вечности. Еще более расположило Тимофея к иночеству следующее событие, как рассказывал он сам. «Когда я был учителем, я любил проводить ночное время без сна и заниматься то чтением душеполезных книг, то душеполезными размышлениями. Однажды в мае месяце ночь была приятная, тихая и светлая; я вышел из комнаты на крыльцо, обращенное к северу и стоя размышлял о вечности. Вдруг разверзлись небеса, и я увидел такой свет, что бренным языком и умом объять нельзя. Это было на короткое время, и небеса снова закрылись. От этого чудного видения я возымел более горячее желание уединенной жизни. Долго и после того чудного явления я чувствовал и восхищался умом; и теперь лишь вспомню, ощущаю в сердце веселие и радость».

Но желание сделаться монахом и проводить уединенную жизнь не могло скоро прийти в исполнение; после умершего в 1753 году архиепископа Стефана, Новгородская паства четыре года оставалась без архиерея, а в это время Тимофей не мог ни на что решиться. Но лишь только переведен был из Рязани в 1757 году в Новгород архиепископ Дмитрий Сеченов, то Тимофей немедленно подал ему просьбу о своем пострижении. Вместе с товарищем своим, учителем философии, Стефаном Лаговским, Тимофей Савельич в Лазареву Субботу был пострижен в иноки ректором Новгородской семинарии, архимандритом Парфением, и изменил мирское имя Тимофея на иноческое, Тихона, которым ему суждено было прославиться в церкви Русской. Тот-час после своего пострижения, Тихон был вызван в Петербург, где архиепископ Дмитрий на Фоминой неделе посвятил нового инока в иеродиакона, а летом, во время вакации, архиепископ опять вызвал Тихона в столицу и рукоположил в иеромонаха. В том же году он преподавал философию и был префектом семинарии, но не долго оставался в этой должности. Епископ Тверской Афанасий, хорошо знавший дарования и жизнь Тихона, выпросил его себе в епархию у архиепископа Дмитрия. В Твери он немедленно был поставлен в архимандрита Желтикова монастыря, а вскоре определен был в ректора Тверской семинарии и настоятеля Отроча монастыря. Быстро подвигался Тихон на поприще духовном; многим уже давно было известно внутренне его достоинство, и его ожидала высшая степень епископства, но не мечтал о себе Тихон, а смиренно трудился на предоставленном ему поприще. Он, по своему глубокому смирению, никогда не думал, что он может когда либо достигнуть степени епископской; он трудился всего более над своею душою и искал мыслями пустыни. «Я никогда и не мыслил о важном сане, рассказывал он в последствии. У меня были мысли непременно удалиться в пустынный монастырь, быть монахом и проводить уединенную жизнь. Близ города Твери была монастырская вотчина и при ней роща; положение места прекрасное и уединенное, я имел намерение в этой роще выстроить себе келью для уединения». Но промысл Божий судил иначе. Однажды в день Пасхи на божественной литургии, во время пения херувимской песни, Тихон подошел вместе с другими пресвитерами к архиерею, который вынимал части из просфор у жертвенника. «Помяни мя, владыко святый», сказал по обычаю архимандрит Тихон. Афанасий, забывшись, отвечал: «епископство твое да помянет Господь Бог во царствии Своем». Смутился смиренный Тихон, но архипастырь, улыбаясь, сказал: «дай Бог вам быть епископом!» Как открылось позже, в этот самый день первенствующий член Синода, митрополит Димитрий Сеченов, вместе с смоленским епископом Епифанием избирали викария для Новгородский епархии. Уже написаны были имена семи кандидатов, выбор которых должен был решиться по жребию, когда смоленский епископ просил приписать к ним еще имя ректора Тверской семинарии, Тихона. «Он еще молод, время не ушло», ответил митрополит Сеченов, однако велел записать. Три раза кидали жребий, и три раза выпадал жребий Тихона. «Ну, знать, так Богу угодно, быть ему епископом; я не туда назначал его», сказал митрополит. После митр. Димитрий сам говорил Тихону: «я имел намерение перевести тебя в Троицкую лавру архимандритом». В то время, когда пришел указ о назначении Тихона епископом, сам он находился в поле и наблюдал за сельскими работами, но, услышав благовест, пошел в церковь. Едва лишь он стал на своем месте, как явился посланный с зовом от епископа Афанасия, и вслед за ним другой. Смутился Тихон, опасаясь какого-либо доноса; но, при входе в архиерейские покои, был встречен самим владыкою, который поздравил его епископом и велел ему немедленно ехать в Петербург, a сам заплакал, говоря: «жаль мне расстаться с вами!»

1761 года 13 мая, по именному указу Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, на 37 году своей жизни св. Тихон был рукоположен в Петербургском Петро-Павловском соборе в епископа городов Кексгольма и Ладоги, викария Новгородской епархии. Для пребывания его назначен был Хутынский монастырь, туда немедленно и отправился новый епископ. С любовью встретили новгородцы нового пастыря своего, воспитанного в их кругу, которого издавна привыкли уважать по его монашеской жизни. Многие из его сотоварищей, которые смеялись над ним, были тогда уже священниками и диаконами в Новгороде. С большим смущением предстали они к своему владыке, ожидая от него укоров, но Тихон встретил их кротко; улыбаясь, он напомнил им детские годы: «вы тогда махали на меня отопками, а теперь будете махать кадилами». «Простите, владыко святой!» сказали они в смущении. Но святитель прибавил: «я это шутя говорю вам!» В числе встречавших Тихона была и родная его сестра, но она не смела явиться к нему. На другой день он из Хутыня монастыря послал за ней коляску. «А она бедная, говорил святитель, приехавши, не смеет и войти ко мне в келью. Я, отворяя двери, сказал ей: пожалуй, сестрица!» Она, залившись слезами, вошла ко мне. «О чем ты плачешь, сестрица? спросил я. Я плачу, сказала она, от радости великой, братец! Вы помните, в какой мы бедности воспитывались при матушке; бывало, не имели и дневной пищи, а теперь вижу вас в каком высоком сане!» Я просил ее чаще посещать меня. «Сестрица, говорил я, теперь есть на чем приехать вам; у меня есть прислуга, лошади и коляска для вас». «Благодарю, братец, сказала она, но могу наскучить вам частым приездом. Нет, родная, сказал я ей, никогда не соскучусь я твоим посещением, я сердечно люблю и почитаю тебя!» «По приезде в Новгород сестра моя жила только месяц и скончалась. Я сам отпевал ее тело. По чину архиерейской службы приложился я к св. иконе, пошел к гробу, открыл крышку и осенил ее тело, а она будто мне улыбнулась. Один Бог знает, вообразилось ли это моим глазам: но я стал как бы вне себя от радости, тогда и дорогою плакал и всю обедню и погребение едва мог служить от горьких слез. Она была жизни хорошей».

В августе 1762 года святейший Синод отправился в Москву для священного коронования Императрицы Екатерины II; на это время еп. Тихону повелено было прибыть в Петербург и председательствовать в Cинодальной конторе. Между тем в январе 1763 года скончался епископ воронежский, Иоаникий Павлуцкий. По представлению св. Синода, именным указом Императрицы Екатерины II, на воронежскую кафедру февраля 3 был назначен преосвященный Тихон, викарий Новгородский. Но не ранее однако весны, уже по возвращении Синода из Москвы, отправился Тихон к своей новой пастве, и 14 мая 1763 года прибыл в загородный дом воронежских архиереев. Десятым после первоначального святителя Митрофана вступал на его кафедру смиренный Тихон. В той же обители Троицкой, где некогда готовился к смерти великий его предместник за слово обличения царю против нелепых идольских изображений, нашел себе приют и достойный его преемник, который не уступал ему в ревности по церкви.

Положение Тихона по управлению епархиею было весьма затруднительно. Ко времени управления Тихона Воронежская епархия сильно разрослась к югу по течению Дона и Донца, так что до 800 церквей и более восьми сот тысяч жителей составляли обширную паству святителя Тихона. Но она была лишена всех вещественных средств, потому что в это самое время были отобраны церковные имущества, а положенные по новым штатам оклады еще не производились. Напрасно писал о том Тихон к властям светским и духовным, представляя всю затруднительность положения, упадок духовного образования, разрушение самых церковных зданий. Жалобы его остались без внимания, и он должен был искать себе помощи в силе своего духа и благодатном обилии пастырской своей ревности. Святитель весьма хорошо понимал, что для нравственного усовершенствования своей паствы прежде всего необходимо обратить внимание на ближайших пастырей, непосредственно ею руководящих. Узнав, что некоторые из духовных не умеют совершать службу Божию, вследствие чего не бывает служения даже в праздники, святитель предписал надзиравшим за духовенством лично удостовериться, как совершаются службы церковные и незнающих присылать к нему. Такого рода известие было вполне справедливо. «Являются ко мне, писал Тихон не много позже первого предписания, многие священники и диаконы, которые крайне не знают евангелия и апостола чести. He читаючи Нового Завета, не можно знать воли Отца небесного, a не знаючи, не возможно исполнять, а от неисполнения воли Его святой следует явная погибель. Поэтому приказывается всем, начиная с монаха до священника, иметь каждому у себя Новые Заветы и читать их с благоговением и прилежанием». В 1764 году разослано было составленное св. Тихоном наставление священнослужителям об их главных обязанностях с тем, чтобы оно было прибито в каждом алтаре. В том же году разосланы были наставление о браках и наставление об исповеди, для руководства не опытным священникам при исповеди: как им беседовать с людьми, хотящими раскрыть пред ними (священниками) свою душу. He довольствуясь этим, св. Тихон написал окружное послание духовенству своей паствы, внушая священникам проводить скромную и трезвенную жизнь, взаимное братолюбие и любовь к прихожанам и напоминая словами Евангелия высокий долг их звания. Узнав, что некоторые из священников уезжают в воскресные и праздничные дни на ярмарку, верст за сто, святитель строго предписал не отлучаться от прихода без разрешения начальства. Святитель много заботился о том, чтобы храмы Божии содержались в чистоте; где есть диаконы, там он велел поручить им ризницу и попечение о ее чистоте. Особенно подвергал он строгому наказанию священников за небрежное хранение св. Тайн: у одного велел отобрать ставленную грамоту, другого отослал на год в монастырь. «Таким небрежением, писал святитель, Самому Христу Спасителю, в тайнах под видом хлеба и вина присутствующему, не малое непочтение, паче же и бесчестие наносят». Он употреблял все зависящие от него меры для того, чтобы вино для св. Евхаристии употреблялось свежее и лучшее; в местах, удаленных от торговли, благочинные обязаны были покупать боченками вино для всего благочиния; относительно же городов сносился с гражданским начальством, чтобы при посредстве его доставлялось самое чистое и не скисшее вино.

Для того, чтобы приготовить лучших служителей алтаря Божия, святитель принимал деятельные меры относительно духовных училищ. Вместо Семинарии, по прибытии в Воронеж, св. Тихон нашел в архиерейском доме одно только убогое училище славянского языка; св. Тихон старался, сколько мог, поддерживать своими средствами эту школу, завел и другие по городам, но они оказались мало полезными. Поэтому открыты были латинские училища в Острогожске и Ельце. Но лишь только был получен первый незначительный оклад на содержание училищ, Тихон немедленно собрал в Воронеже полную Семинарию. Для нее были выписаны учителя из Киева и Харькова, начертан порядок преподавания наук, так что в короткое время она достигла цветущего состояния. Сам святитель постоянно заботился о ней: часто посещал он классы и знакомился с характером учеников, указывал учителям, какого порядка им лучше держаться при образовании юношества; отмечал назидательные места из духовных писателей и сам поучал словесно учеников; отличившихся между ними ободрял подарками книг или платья, иногда и денежным жалованьем, или принимал их на полное казенное содержание. Сверх того учредил для семинаристов по воскресным дням открытое преподавание Закона Божия в соборном храме. Ежедневно, при выходе из школы, один из учеников должен был читать вслух своим товарищам составленное Тихоном наставление о том благонравии, какое прилично людям, готовящимся на служение церкви; и правила эти вследствие частого повторения их глубоко вкоренялись в сердца юных питомцев.

Святитель наблюдал, чтобы в Консистории не притесняли духовных. Однажды за несправедливое решение дела он наложил тяжелый штраф на члена Консистории и на секретаря и только ради св. Пасхи простил их. Строго запретил он чиновникам Конснстории грубо и дерзко обращаться со священниками. В тоже время и для духовных правлений он начертал руководство, с увещанием соблюдать правосудие и присягу. В судебных определениях св. Тихона видели не столько судью, карающего грех, сколько пастыря, заботливого об исправлении виновного. Тогда было в обычае подвергать духовных лиц телесному наказанию в Консистории; но св. Тихон писал о священниках: «не чинить на теле никакого наказания».

Св. Тихон не оставлял без внимания и своих пасомых; он постоянно то тем, то другим старался возбуждать христианское благочестие в народе. Он нашел в своей епархии более простоты в нравах, но гораздо менее образованности, чем на севере России; потому, соображаясь с духовными нуждами народа, добрый пастырь предписал: «по заамвонной молитве на литургии в каждый воскресный и праздничный день читать или толкование Евангелия, или из другой книги, принятой церковью, или хотя полезное слово из Пролога». В продолжение всего своего служения пастве, он строго наблюдал за исполнением этого предписания и подвергал не исполнявших денежным штрафам. В разное время он составил маленькие книжки, под заглавием: а) краткое увещание для всегдашней памяти о смерти, б) заметки из священного Писания для возбуждения грешника от сна греховного, в) наставление о взаимных обязанностях родителей и детей и наконец г) плоть и дух или взаимная их борьба. Святитель велел священникам прочитывать эти книжки народу вместо церковных поучений, а некоторые листы с краткими наставлениями приказал даже развешивать на стенах, чтобы они всегда были на глазах. Святитель Тихон был близок к народу, как по своему происхождению, так и по первоначальному воспитанию, а потому особенно любил простой народ и умел с ним сближаться искренним словом, которое было доступно сердцу каждого. Наставление в истинах веры было главною его целью; для этого он выписал из Московской Академии просвещенного студента, которого посвятил в диакона кафедрального собора, и этому диакону поручил катехизическую проповедь по воскресным дням. Но когда узнал, что народ мало внимает этим катехизическим поучениям, то сам произнес обличительное увещание, которое велел прочесть во всех церквах. «Когда шут шутит перед тобою, говорил святитель, или ласкатель лжет, ты с охотою и удовольствием слушаешь их; а когда проповедник среди церкви проповедует истину, говорит глаголы жизни вечной, отвращаешь уши... Думаю, что если бы здесь преподавали учение о том, как наживать деньги, как доставать чины и отличия, сюда приходили бы и родители и дети». Святитель Тихон предписывал духовенству строго наблюдать за тем, чтобы прихожане приходили в храм в воскресные и праздничные дни и, приходя, стояли бы благоговейно, не разговаривали бы и не шумели. Особенно возмущало его душу не христианское препровождение церковных праздников, которые более ознаменовывались гульбищами и нескромными пирами, нежели молитвою; он внушал священникам удерживать прихожан от таких безобразий. Общественные гулянья, нескромные игры, нетрезвые веселости праздничных дней выставлял он пожаром, опустошающим души; сильно восставал он против таких бесчинств. Достоин внимания в этом отношении один случай, который свидетельствует о ревности св. Тихона, не уступавшей ревности великих святителей: Иоанна Златоустого и Амвросия Медиоланского.

В Воронеже с давнего времени существовал языческий обычай праздновать пред началом Петрова поста целую неделю некоему Яриле. Окрестные жители собирались, как бы на ярмарку, на городскую площадь, куда выводили молодого человека, опутанного лентами и цветами, с позвонками в руках, который плясал пред народом и представлял собою того языческого идола Ярилу, в честь которого совершалось нелепое торжество, заканчивавшееся пьянством, кулачными боями, а иногда и человекоубийством. Когда в 1765 году началось такое же бесчинное празднество, то сердце ревностного Тихона не могло вынести такого бесчиния; он не потерпел идольского требища среди христианского города, тем более, что это бесчестие и буйство год от года возрастали. В первый день Петрова поста он решился сам выехать к народу из своего загородного уединения, и как горько были поражены взоры его неистовым зрелищем! Вот как он сам описывает увиденную им картину: «Я увидел, что множество мужчин и женщин, старых, молодых и детей со всего города собралось на то место (на площади). Среди этого множества я увидел иных почти бесчувственно пьяных, между ними ссоры, между иными драки; иных раненых, других окровавленных; приметил и пляску пьяных женщин с скверными песнями...» Исполненный негодования, св. Тихон въехал в самую средину бесчинствующих и сказал сильное обличительное слово к народу, которое возбудило стыд и раскаяние. Одушевляемый пастырскою ревностью, он обличал, умолял, советовал и наконец с угрозою отлучения от церкви повелевал прекратить это нечестивое игрище. Многие сейчас же разбежались, другие еще остались на площади, но уже не для игрищ, а чтобы со смирением слушать увещания своего пастыря. В своем присутствии он немедленно заставил разорить все шалаши, устроенные для праздника, и тогда уже возвратился домой. На другой день преосв. Тихон созвал к себе в загородную обитель всех городских священников и лучших граждан и в обличительном слове объяснил им все безобразие бывшего торжества, умоляя навсегда оставить его. В ближайшее воскресенье он назначил всенародное собрание в Воронежском кафедральном соборе и там опять произнес сильное слово против праздника Яриле. Описав сначала в этом слове простым, но выразительным образом бесчинства этого праздника, святитель Тихон продолжал: «вот какой праздник, слушатели, усмотрел я в христианах, в тех людях, которые троекратным отречением отверглись сатаны и всех дел его, троекратно присягнули служить Христу и записались в Его воинство; в тех людях усмотрел я этот праздник, которые исповедают Бога, сотворившего небо и землю, которые устами прославляют имя Св. Троицы, украшаются христианским именем, исповедают веру, принимают св. таинства, чают воскресения мертвых и жизни будущего века. А когда? в такое время, в которое, по указанию церкви Христовой, истинные христиане начали пост, в такое время, в которое св. Церковь не успела отпраздновать праздник св. Пятидесятницы... И кто же празднует так? Так празднуют христиане, люди славного рода, рода Христова люди, род избран, царское священие, язык свят, люди обновления; они-то совершают этот праздник и с таким усердием и горячностью, как в начале слова моего слышали вы, слушатели. Но увы ослепления! Христиане забылись, что они христиане; устами исповедуют Христа, а делом отрицаются Его; словом прославляют Бога, а бесчинными делами хулят Его пресвятое имя. Я вам самим предлагаю рассудить, слушатели: сами рассудите, что это за праздник – собираться во множеств на пустое место, упиваться до безумия, производить пляски, игры бесчинные, друг с другом сквернословить, браниться, ссориться, друг с другом драться, друг друга ранить, друг друга окровлять и прочая сим подобная делать, которых слух целомудренной души не может стерпеть». После этого Тихон доказывает, что праздник этот есть идоло-поклоннический, бесовский и неприличный христианам, и с отеческим увещанием присовокупляет: «в сей горести и болезни сердца обращаю мое слово ко всем живущим в этом городе и с плачем умоляю, истребите это зло. Священники! пастыри словесных овец Христовых! стражи дола Господня! по своей должности настойте, умолите, запретите, пощадите души, порученные вам от Пастыреначальника Иисуса Христа, за которые вы в день судный имеете отдать ответ страшному Судии! Господа командующие, которым от Благочестивейшей Монархини поручен меч на устрашение злодеев и нечествующих! устрашайте мечем этим и пресекайте бесчиние и соблазны людей, противящихся слову истины. Честные отцы и матери! удерживайте от того своих детей всяким образом, а наипаче воспитывайте их в страхе Божии и во всяком наказании, чтобы не быть наказанными за них в день судный. Господа, воспрещайте продерзость рабам своим! Честною сединою и житием непорочным красящиеся граждане! советуйте благообразным советом. Всех вообще молю! не допускайте этого и других подобных этому праздников... Напоследок и я, недостойный пастырь ваш, увещеваю и молю удаляться этих злых и душевредных обычаев и предать забвению этот бесовский праздник. Ибо чем более, как не этим беззаконным и неистовым празднеством хулится имя Христово и благочестивая наша вера порочится? Противники наши, видя такое неистовство, правильно поносят и говорят: вот-де какие у них праздники! знать такая и вера у них, такое и благочестие! этим праздником бесчестится и этот город; жители других русских городов, смотря на таковые праздники, справедливо говорят: вот что у них делается! В Воронеже существует такой праздник, какого нигде нет!! От этого беззаконного торжества терпит укоризну и пастырь ваш: чего-де он смотрит такое? ведь-де он на то поставлен, чтобы отсекать такие возрастающие нечестия. Знать, он или не знает своего звания, или позабыл, или не радит о том. Да, справедливо скажут это!... Разрушите, молю и прошу, разрушите сонмище сие! не позволяйте впредь совершаться этому беззаконному собранию! изгладьте из вашей памяти варварское и мерзкое имя ЯрилаІ Предайте забвению эти праздники! а празднуйте единому Триипостасному Богу Отцу и Сыну и Св. Духу, и на всяком месте прославляйте величество Его!» Это одушевленное слово св. Тихона имело удивительный успех; в церкви весь народ рыдал, и частые стоны слушателей иногда заглушали слово пастыря. Все с чистым сокрушением сердца раскаялись, и к славе св. Тихона, действительно, навсегда был оставлен в Воронеже этот бесчинный праздник и с тех пор, уже не существует. Увещание святителя повторено было во всех приходских церквах для большего впечатления на народ. Многие из простых людей, увлеченных давностью обычая, в котором не давали себе отчета, приходили в уединенную обитель своего пастыря и там со слезами просили у него прощение за нанесенное ему огорчение. Св. Тихон смиренно благодарил Бога за дарованный ему успех. Он воспользовался этим случаем, чтобы прекратить и другие бесчинные увеселения на сырной неделе, объяснив доступно для каждого, как мало они соответствовали духовному значению этих пред уготовительных дней, служащих преддверием великому посту, которые ознаменованы евангельским чтением о страшном суде. Слово это также имело желанный успех, и во все остальное время управления Тихона не повторились более прежние бесчиния на масленице.

Святитель Тихон входил, сколько мог, и в частную жизнь членов своей паствы; особенно он старался тушить ссоры. Так во второй год управления своего писал он одному мстившему за обиду: «как будете молиться Богу: остави нам долги наша, яко же и мы оставляем? Брат наш такой же, как и мы, а мы черви, земля, грязь смрадная, сколько раз прогневляем Бога, Создателя своего... Оставьте памятозлобие». Случалось однако кроткому пастырю терпеть и осуждение за свою ревность; немощным людям не нравилось иногда что святитель во время общих бедствий налагал особые посты на граждан. Но страх оскорбить его заставлял повиноваться, так как еще заживо видели в нем угодника Божия, и говорили между собою: «нельзя не послушаться, Богу пожалуется». Действительно, бывали случаи, когда Господь видимо наказывал ослушников. Ехал святитель однажды осенью московским трактом на погребение помещика и остановился в селе Хлебном для перемены лошадей. Крестьяне не давали ему лошадей и дерзко говорили: «ты ведь не губернатор наш, чтобы скоро собрали мы лошадей». Когда св. Тихон сказал, что надобно почитать и архипастыря, они оскорбили его новою грубостью: «ты, говорили они, пастырь над попами да над дьячками». Пастырь говорил: «побойтесь Бога, не мучьте меня», и едва послушали его. В последствии, уже в Задонске, виновные приходили просить прощения у святителя. «Он, говорили, проклял, и у нас падают все хорошие лошади». Святитель был в это время болен и через келейника отвечал, что он не проклинал, а Сам Бог наказывает их за оскорбление архиерея; он же с любовью разрешает их. Между тем здоровье Тихона видимо ослабевало от пастырских забот и подвигов, так как он был чрезвычайно деятелен и все принимал к сердцу. Ни одного праздника не оставлял он без церковной службы и без назидания своей пастве; он целые ночи проводил иногда без сна, чтобы только кончить дела, которые накопились в его канцелярии. Bсe yтpo он посвящал рассматриванию епархиальных дел и безотлагательно принимал просителей, выслушивая каждого с большим участием: враждующих увещевал к взаимному примирению, а иногда и строго обращался с виновными. После обеда, когда краткий сон освежал его силы, св. Тихон занимался до самой полночи нравственными сочинениями для своей паствы и отказывал себе в отдыхе, предпочитая ему чтение сочинений св. отцов. Если отвлекало его от занятий посещение проезжих, которые искали назидания доброго пастыря, он старался, чтобы беседа с ними, по возможности, была краткою и душеспасительною. Людям же бедным, в особенности нищим, всегда был к нему доступ; ни о чем он так не заботился, как о вспоможении убогим и утешении скорбящих. На Пасху и Рождество и накануне всех постов имел он обыкновение посылать подаяние в богодельни и остроги. Иногда он одевался простым монахом и по вечерам сам посещал жилища убогих, вместе с милостынею подавая и слово утешения. Темнота ночи не позволяла сначала узнавать доброго пастыря, но в последствии некоторые стали догадываться, и св. Тихон принужден был оставить этот христолюбивый обычай, а только посылал от себя монахов с подаянием, почитая нищих Христовою и своею братиею.

Постоянные труды и частые затруднения, при исполнении благих намерений, способствовали к развитию у святителя Тихона нервных болезней, к которым он склонен был с самого детства. Частая бессонница и волнение крови, лишая его покоя, наводили на него мрачное расположение духа и даже иногда припадки ипохондрии. Тихон начал чувствовать себя неспособным исполнять более пастырские обязанности, а между тем его тревожила совесть, что от его душевного расстройства может пострадать его паства, и сам он подвергнется страшной ответственности пред судом Божиим. Еще в первый год своего правления он просил св. Синод уволить его от епархии, потому что чувствовал себя больным и не мог иногда служить. Тихон просил себе келью в Троицкой лавре, но св. Синод не согласился его уволить, в надежде на выздоровление. Три года спустя, он повторил свою просьбу, прося себе временного пребывания до излечения болезни в Задонском монастыре; но и на это не последовало разрешения. Наконец год спустя, Тихон обратился прямо к Императрице с просьбою о своем увольнении; на этот раз она была уважена. Ему дозволили избрать для жительства какой-либо монастырь своей епархии и назначено 500 рублей на содержание. В первых числах января 1768 года святитель Тихон получил давно желаемый указ и немедленно простился со своею паствою, которая только четыре года с половиною пользовалась его отеческим правлением. Еще прежде, нежели получить увольнение, св. Тихон удалился для успокоения в Толщевский монастырь, за 40 верст от Воронежа. Расположенный посреди дремучих лесов, этот монастырь привлек к себе внимание святителя своею глубокою тишиною. Святитель надеялся, что свежий воздух и спокойствие при сельских работах восстановят его силы, но болотистая местность оказалась неблагоприятною для его здоровья. Самая густота лесов, от которой обитель получила название Толщей, сыростью своею усилила его болезненные припадки. Осенью он почувствовал, до какой степени вредно для него пребывание в дремучих лесах Толщи. Притом же настоятель монастыря был заражен расколом и с неудовольствием смотрел на водворение у себя бывшего своего епископа, противника раскольников. Более года колебался святитель и наконец на следующий год, во время великого поста, решился переменить место, избрав для своего мирного убежища благоприятную по климату обитель Задонскую, лежащую на веселом месте, над берегом Дона. Там поселился св. Тихон навсегда, в небольшом каменном доме, пристроенном к колокольне у св. ворот. Впрочем святитель Тихон не забывал и обители Толщевской: он иногда летом и зимою приезжал туда на несколько дней для молитвенного уединения. «Здесь, говаривал он, походит на монастырь и самая монашеская уединенная жизнь, и если бы не гнилая вода, я никогда бы не подумал оставить это место». В Толщевском монастыре Тихон чувствовал себя спокойнее духом, пел и читал на клиросе, бывал на трапезе с братией, по ночам обходил соборную церковь и становился на колени пред ее дверьми, воспевая псалмы. Климат Задонский, вследствие открытой местности и обилия источников, был действительно гораздо полезнее для здоровья уединившегося святителя, но тут им овладела душевная болезнь: деятельная душа его начинала тяготиться покоем. По мере укрепления своих сил, св. Тихон стал испытывать сердечную скорбь о своей мнимой праздности; обилие времени тяготило его душу: ему казалось, что он совершенно бесполезен для общества, а между тем получает пенсию за прежнюю службу. Св. Тихон укорял себя даже в том, что принял, хотя и на короткое время, епископский сан, которого не почитал себя достойным, не исполнив того, что бы мог сделать к благу своей паствы. Все эти мрачные думы волновали его сердце, и он часто признавался в этом окружающим его и приезжим; писал даже к первенствовавшему тогда в св. Синод архиепископу Гавриилу, который знал его лично и уважал. Желая успокоить Тихона, Гавриил предложил ему в управление Валдайский Иверский монастырь, но Тихон не решился еще раз переменить место покоя; наконец мысли его успокоились. Сильно он боролся с ними, иногда на целые сутки запирался он в келью и никого не пускал к себе; келейники слышали только голос его молитвы. Келейник его пишет: «не раз собирался он выехать из Задонского монастыря в Новгородскую епархию, куда приглашал его митрополит Гавриил. Однажды он решился на выезд и написал уже прошение, куда следует». Когда келейник объявил о том при встрече уважавшему св. Тихона, одному старцу Аарону, этот сказал: «что ты беснуешься? Матерь Божия не велит ему выезжать отсюда». Келейник передал эти слова святителю, который смиренно отвечал: «да я и не поеду отсюда». и разорвал приготовленную уже просьбу. Такие свои мрачные мысли и борьбу с ними св. Тихон прекрасно описал в одной стать своей книге «Сокровище духовное», под заглавием: «вода мимо текущая».

Решившись никуда не выезжать из Задонска, св. Тихон с одной стороны предался строгим подвигам иноческой жизни, а с другой нашел средства и в уединении быть полезным Церкви и обществу. Каждый день почти он ходил в храм на литургию и вечерню и сам пел на клиросе. После церковной службы он занимался большею частью писанием назидательных сочинений, а вечер посвящал чтению святоотеческих творений; во время обеда келейник читал ему книги пророческие, и с таким умилением внимал чтению святой труженик, что иногда забывал о пище, а сидел и плакал. Если ему казалось, что келейник не понимал того, что читал, святитель останавливал его среди чтения, и сам начинал объяснять ему трудные места; особенно любил он книгу пророка Исайи; псалтирь же всегда носил с собою за пазухою и, зная его наизусть, постоянно читал про себя псалмы, сидя в кельи или во время прогулки. Трапеза его была самая скудная, но и тут он говаривал, как бы упрекая себя в роскоши: «слава Богу, вот какая у меня хорошая пища, а братия моя: иной бедный в темнице сидит, иной без соли ест; горе мне окаянному». Одежда Тихона была самая простая, потому что он хотел быть иноком и подвижником в полном смысле слова и, при самом начале своего уединения, продал все, что казалось ему излишним, даже карманные часы, довольствуясь одними стенными с кукушкою. Спал он на ковре, набитом соломою, а вместо одеяла служил ему овчинный тулуп, крытый китайкою. Дома любил ходить в лаптях и, только выходя в церковь, обувался в шерстяные чулки и коты; ряса у него была лишь одна и то камлотовая; когда же еп. Тихон, второй преемник св. Тихона, подарил ему штофную рясу, то отшельник Задонский долго от нее отказывался; приняв же, позволял себе надевать ее только в церковь, a по возвращении тотчас снимал ее и даже не позволял келейнику бережно ее складывать. В кельи его не было никакого убранства, кроме икон; в баню святитель никогда не ходил и не любил, чтобы ему прислуживали, разве только когда бывал болен. Ночи св. Тихон проводил без сна; упражнением его в ночное время были молитвы с поклонами, притом же не холодные, но самые горячие; иногда на несколько минут он приходил как бы в исступление от воспоминания смерти и страшного суда, и после того вырывались из уст его стон и восклицания: «Господи, помилуй! Господи, пощади, не погуби нас с беззакониями нашими, услышь, Господи!» Сам же главою ударял об пол. В полночь выходил в переднюю комнату, певал тихо и умилительно святые псалмы. Когда бывал в мрачном настроении духа, певал: благо мне, яко смирил мя еси; когда же на душе святителя было легко, пел: хвалите Господа с небес; певал св. Тихон и другие утешительные псалмы, но всегда со слезами и сердечным воздыханием. Только на рассвете давал себе часа четыре покоя и еще около часа после обеда. Потом выходил на прогулку в монастырский сад, но и тут любил погружаться в богомыслие и, удаляясь куда-нибудь в чащу дерев, приказывал келейнику не тревожить его, а если нужно, то предупреждать каким-либо знаком. Случилось однажды, что келейник, хотя и много раз кашлял, не был однако услышан Тихоном, и застал его на коленах, с поднятыми к небу руками. Вздрогнул подвижник, холодный пот выступил по его лицу, и скорбно было ему, что обнаружен его тайный подвиг. Иногда он занимался в саду копанием гряд, или рубил дрова, чтобы разбить кровь; вообще не любил праздности и очень огорчался, когда заставал своих келейников без дела. Иногда после обеда, по своей любви к уединению, выезжал он в одноколке на поле, или в соседний лес, в сопровождении одного келейника. Любимая прогулка его была вдоль реки Дона к селу Патриаршему. В полуторе верст от Задонска, на поляне среди густого леса, он останавливался у родника свежей воды, который он обделал своими руками в колодезь. «Место это святое и утешает мою душу, словно рай земной!» говаривал он келейнику. Если бывал один, то, чтобы не оставаться праздным, косил траву для своей лошади, а иногда приглашал туда своих знакомых и близких и назидал их духовною беседою. Был и другой колодезь, за три верcты от Задонска, который также любил навещать святитель, чтобы там освежиться чистою водою. Св. Тихон любил также посещать, за 15 верст от Задонска, село Липовку, где был уединенный господский дом, но господа Вахтеевы не жили в нем. По временам живал он там месяца по два и более; сам отправлял в доме вечерню, утреню и часы; он советовал одному из своих приятелей, любителю безмолвия, поселиться там для спасения своей души. Душа святителя жаждала все большего уединения: «если бы можно, говорил он, я бы сложил с себя не только этот сан, но и самую рясу, и, как простой мужик, пошел бы куда-нибудь в пустынный монастырь, но та беда, что у нас этого нельзя сделать». Часто своею мыслью он странствовал по священным высотам Афона и воображал себе подвиги своей братии: епископов и самых патриархов, которые спасались там, как простые иноки. Если иногда на св. Тихона нападал дух уныния, то лекарством для его смущенной души служил рясофорный монах Феофан, живший при его кельи, старец самый простой из однодворцев, безграмотный, но добрый. Когда Тихон впадал в мрачное расположение духа: «Феофан! – скажет – пора, пора на родину, мне уже наскучила жизнь, рад бы умереть, лишь бы не лишиться вечного блаженства?» то Феофан прорывал духовные слова святителя и начинал говорить свое. «Бачка! так звал он преосвященного, слушай!» и преосвященный слушал немудрого Феофана и успокаивался. «Феофан утеха моя, говорил он, люблю его за простосердечие, и за то, что никогда не бывает празден, а всегда в труде». Феофан плел лапти и портняжил, и св. Тихон так любил его, что без него редко садился за стол. Но истинным другом и советником святителя в Задонском монастыре был схимонах Митрофан, старец хотя и неученый, но весьма благочестивый и строгий по жизни. Тихон знал его еще, когда управлял епархиею и поручал ему некоторые человеколюбивые дела, когда хотел, чтобы они сохранились в тайне. Его руководству поручал он и юных подвижников, которые приходили к нему за духовными советами и до самой кончины сохранил к нему постоянную привязанность. Большим утешением для уединившегося святителя служило также дружеское расположение к нему второго его преемника Тихона. Он нередко посещал пустынную келью своего предшественника в Задонске, чтобы научиться от него духовной мудрости и получать опытные наставления по управлению епархиею. Святитель Тихон платил ему с своей стороны также расположением и, хотя не любил далеко отлучаться из своего уединения, однако дважды ездил к нему в Воронеж. Чем более совершенствовался св. Тихон в подвижнической жизни, тем более становился строгим к самому себе и снисходительным к ближним. По природной живости характера ему случалось иногда оскорблять других, в таком случае он приходил к обиженному, признавал себя виновным и просил прощения. Тех, которые оскорбляли его, он прощал без просьбы с их стороны о прощении. He только нерассудительный настоятель обители делал святителю разные оскорбления, даже от монастырских служителей он терпел много. Иногда прохаживался он по монастырю, когда они работали, и случалось, что они смеялись в след ему. Но он как будто ничего не слышит, а после скажет: «так Богу угодно, что и служители смеются надо мною, я и достоин того за грехи мои». В таких случаях он часто говорил: «прощение лучше мщения». Раз сидел он на крыльце своей кельи и боролся с помыслами самомнения, которые упорно нападали на его душу. Вдруг подбежал к нему юродивый, окруженный мальчиками, и ударил его по щеке, сказав ему на ухо: «не высокоумь!» «В ту же минуту, говорит святитель, я почувствовал, что бес высокоумия отступил от меня». За такое врачевство св. Тихон положил выдавать юродивому каждый день по 3 копейки и выдавал до самой своей смерти.

Совершенно успокоившись в своих мыслях и освободившись от мучивших его сомнений и страстей, св. Тихон решился посвятить всего себя служению на пользу Церкви и общества. Все свободное от молитвы и подвигов время он посвящал делам милосердия и сострадания к ближним. Бывая почти на каждой службе в церкви, св. Тихон, по выходе из оной, останавливался на дворе и на крыльце кельи, вступал в разговоры с монастырскою братиею, с послушниками и бывавшими простыми богомольцами, допускал всех к благословению, а между разговорами увещевал их чаще приходить в церковь. В особенности святитель ласкал детей, стараясь приучать их к церкви; и в будни, и в праздник, при выходе святителя из храма, его окружали дети и вместе с ним входили в его келью; войдут, положат три поклона и громко скажут, по его наставлению: «слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!» После этого, он учил их молиться Богу: возрастных заставлял твердить молитву Господню, а малолетних приучал произносить хотя краткие прошения: «Господи помилуй; слава Тебе Господи; Иисусе, Сыне Божий, помилуй нас; Пресвятая Богородица, спаси нас!» «Вот хорошо дети!» скажет он, погладит их по голове, даст им по копейке, а в летнее время по яблоку. Нищих, которых также всегда стекалось к нему множество, святитель Тихон иногда сам, иногда же через келейников, оделял милостынею или на дворе, или на крыльце своей кельи. В это же время т. е. перед обедом, а иногда и после вечерни, он принимал приезжих к нему знакомых и подолгу беседовал с ними. Когда он был здоров, разговор его был живой и быстрый. Он приспособлял его к состоянию, званию и обстоятельствам посетителей; с молодыми, например, разговаривал об опасности страстей и светских обхождений; с старыми о совершенном отречении от мира, о богобоязненном воспитании детей; с детьми о почитании родителей. Но преимущественно св. Тихон любил беседовать с простым народом и в особенности, когда эти люди не узнавали его под простым одеянием инока. Встречая их на дворе или у крыльца, он заводил с ними простодушный разговор, сажал около себя, расспрашивал каждого сперва об их работах и делах, а старых о прежних происшествиях, потом о хозяйственных выгодах и невыгодах, o нуждах, об общественных повинностях. Для каждого у него было назидательное слово: унылых он ободрял, печальных утешал, беспомощным помогал. Пришлые собеседники, простолюдины, считая его за простого инока, в свободном разговоре часто открывали ему то, чего бы подробно не осмелились и сказать, если бы знали его сан. Вследствие этого св. Тихон имел возможность оказывать помощь истинно бедным, и на самом деле нуждающимся, а не притворщикам. Всю почти свою ежегодную пенсию он употреблял на вспомоществование бедным, оставляя для себя лишь самую незначительную часть. Бедные, слыша о его милосердии, стекались к нему со всех сторон, высказывали ему свои нужды и просили помощи, которую непременно от него и получали. Когда, случалось, что кто-либо из соседних крестьян пострадал от неурожая или от пожара, добрый пастырь давал ему, по возможности, пособие деньгами; разоренным от худого управления крестьянам он покупал скит, земледельческие орудия и хлеба на посев. Если же кто из богомольцев дорогою заболевал, то св. Тихон принимал его в свои кельи и держал до выздоровления, а иным посылал на дом пищу и лекарства; никто из больных монахов монастыря не оставался без его призрения. He только людям простым он оказывал помощь, но призирал сирот и из дворянского звания и не отказывал в деньгах для воспитания благородных девиц. Пользуясь общим уважением, св. Тихон ходатайствовал иногда в судах за притесняемых и давал от себя просительные письма, которые в большинстве случаев имели благоприятное влияние. В этом отношении особенно достоин внимания пример его ходатайства за двух родных братьев, служивших причетниками в приходской церкви Задонска. Они отданы были понапрасну в солдаты; после них остались в крайней нищете мать старуха, жены и девять малолетних детей. Святитель Тихон, прогуливаясь однажды в монастырской роще, нашел все это семейство в горьких слезах и, не удовольствовавшись одним денежным пособием, решился за них ходатайствовать. Он собрал о них верные сведения и написал от лица малолетних просьбу в св. Синод; то же время нарочно отправил в столицу одного из своих келейников с письмом к митрополиту Гавриилу. По его ходатайству дело было вытребовано опять, и, при новом обсуждении, отменен строгий приговор: оба причетника были возвращены к своим семействам.

He один Задонск, но и соседний город Елец был предметом отеческих забот св. Тихона: Елец он любил и за благочестие жителей называл его Сионом. Когда в 1769 году Елец погорел, то св. Тихон сам ездил в Воронеж и Острогожск для сбора подаяний пострадавшим от пожара. Часто посылал он в Елец своего келейника с тайною милостынею в богодельни и тюрьмы. Иногда в торговые дни посланный его вступал в разговор на городской площади с приезжавшими на торг крестьянами, разведывал об их нуждах, закупал у нуждающихся хлеб и, выдав им часть денег как бы в задаток, сам скрывался. Если не доставало у доброго пастыря денег на подаяние, то он выпрашивал их у благодетелей, или же продавал те из своих вещей, которые ему казались не нужными. Постоянным предметом его сострадания были заключенные в тюрьмах; так как Задонск еще не был тогда уездным городом, то святитель посещал с этою целью соседний Елец. Обыкновенно вечером он подъезжал к городу и, оставив свою повозку за рекою Сосною, пешком поднимался на высокую Елецкую гору прямо к тюрьмам. Заключенные встречали его, как отца, и он радушно садился между ними будто в кругу семьи, расспрашивал каждого о его вине и старался пробудить в нем раскаяние, или внушить терпение для перенесения своей участи. Когда же Задонск был сделан в 1779 году уездным городом, то св. Тихон мог доставлять утешение узникам, не выходя из своей обители: по недостатку городских строений, больница и тюрьма первоначально были помещены в монастырских зданиях. Там вполне могла удовлетвориться человеколюбивая душа его заботами о несчастных, и он по целым часам просиживал или у постели больного, или в затворе узника. Благотворительность св. Тихона простиралась и на другие места и губернии, кроме Воронежской. В городе Ливнах, Орловской губернии, святитель устроил богадельню при Георгиевской церкви, существующую и доныне под ведением соборного протоиерея. He забывал святитель и своей родины: он посылал в Валдайский уезд своего келейника для раздачи милостыни по убогим, посылал он вспомоществование с келейником и своим братьям, и тот отдал «брату Ефиму 5 рублей, а другому брату Петру, который жил в Новгороде, 10 рублей».

Изредка он оставлял обитель для посещения соседних помещиков и купцов, между которыми он имел много близких и друзей, у которых он гостил по суткам и более. Случалось большею частью так, что присутствие его было необходимо для того семейства или дома, куда он приезжал, так что без этого они сами хотели бы призвать его; это случалось большею частью при раздорах семейств, при разделе имения, при разладах детей с родителями. Поэтому каждый приезд его считался семейным праздником и, если бывали какие-либо неудовольствия, то все они умиротворялись кротким его словом; его встречали, как ангела, и; он оставлял в доме мир и любовь. Вообще для многих из окрестных помещиков и купцов св. Тихон был усердным учителем. «Компаний развращенных берегись, как моровой язвы, писал он одному молодому дворянину, не скоро узнаешь от них язву на себе, но почувствуешь несравненно вреднейшую, нежели моровая язва делает». Строго обличал святитель жен за богатые наряды и богачей за усиливавшуюся роскошь. После увещаний святителя многие из людей рассеянных расставались с худыми привычками, когда же иные вновь впадали в грех, то вразумляемы были казнями Божиими. Один помещик, по убеждению святителя, расстался со страстью к псовой охоте, но потом пристрастился к картежной игре, и за это был наказан: у него утонул сын. Это так поразило его, что он бросил карты и роскошь и остальную жизнь провел, как добрый христианин. Случалось, впрочем, что св. Тихон бывал и недоволен своими посещениями друзей и горько после раскаивался; это бывало после таких посещений, когда святителя вовлекали в неприятные разговоры и суждения, в особенности же, когда его благочестивый слух оскорблялся различными дозволенными в обществе двусмысленными разговорами, рассказами о худых делах других, пересудами ближних и превратными понятиями о вещах. Опровергая и обличая различных лиц, святитель нередко затрагивал самолюбие других и доводил их до гнева. Однажды св. Тихон вступил в словопрение с одним богатым помещиком, воспитанным в безнравственности и неверии минувшего столетия; святитель желал обратить его на путь истинный. Помещик разгорячился и выходил из себя, а св. Тихон напротив кротко представлял ему неопровержимые истины, и чем более горячился помещик, тем кротче рассуждал святитель. Но самая кротость святителя еще более раздражала помещика, и в порыве ярости он ударил св. Тихона по щеке. Что же святой? Он упал в ноги своему оскорбителю и сказал: «простите меня, Бога ради, что я ввел вас в искушение!» Тогда только пришел в себя запальчивый помещик: в свою очередь он бросился в ноги святителю, просил прощения и с того времени совершенно изменил свой образ мыслей. Посещения святителя и его благочестивые и душеспасительные беседы способствовали тому, что некоторые оставляли светскую жизнь и ее удовольствия и поступали в монастырь; святитель с особенной любовью заботился о таких лицах. Сын богатого помещика, Бехтеева, Никандр Алексеевич, с юности полюбивший Тихона, напутствуемый благословением этого святителя, поступил было в военную службу, но вскоре оставил ее и решился поступить в монастырь. Но отец не хотел и слышать о том; он запер сына в верхнем этаже дома и прервал его сношения со св. Тихоном. Так прошло два года; наконец, будучи не в силах переносить такого тягостного положения, Никандр Алексеевич однажды ночью ушел из родительского дома. Святитель, встретив его на берегу Дона, сказал: «я чувствовал, что нынешнюю ночь вы оставите родителей, зашел за Митрофаном, чтобы встретить вас, не бойтесь; хотя и будут вас искать, но вы останетесь в ограде Христовой». Придя в келью о. Митрофана, Тихон приказал напоить чаем Никандра Алексеевича и за тем скрыть его, где знает; о. Митрофан отвел его в пещеру, бывшую под келью. Отец с гневом приезжал в монастырь; он жаловался губернатору и архиерею, который едва уговорил его успокоиться. «Опасно, говорил он отцу, оскорблять праведника; у вас есть еще два сына, поэтому пусть этот служит Царю небесному». Так Никандр Алексеевич остался в обители Задонской, где прожил в подвигах сорок лет и умер 1813 года.

С особенною ревностью и успехом действовал святитель Тихон на раскольников и старался примирить их с церковью. Он говаривал, что желает всем спасения не только раскольникам, но и не верующим в Иисуса Христа туркам, евреям: пусть все получат вечное блаженство. Еще при самом начале жительства Тихона в Задонске раскольники, долго искавшие себе архиерея на Востоке, наслышавшись о святой жизни Тихона, а может быть и о том, что он скорбит о прежней своей пастырской деятельности, предлагали ему быть у них епископом. Но ревнитель православия с презрением отверг предложение и сказал: «какие пустые темные люди!» He смотря на это, и впоследствии святитель продолжал пользоваться уважением раскольников, которые часто приходили к нему за вразумлением. Один ревностный священник привез к св. Тихону для увещания нескольких донских раскольников. Святитель вразумил их и убедил для большего утверждения в истине ехать в Петербург к митрополиту Гавриилу; убежденные этим последним, они возвратились чадами св. Церкви. Тихон пришел в восторг, обнял их и говорил: «да возрадуется душа моя о Господе, яко обретох овцы погибшие; слава Богу, слава Богу за Его благость к нам!» Он благословил их иконами и дал им в назидание несколько тетрадей своих сочинений.

Св. Тихон питал сердца людей и успокаивал их души не только своим изустным словом, но и своими письменными наставлениями и сочинениями. Это между прочим успокаивало и его собственную душу, по временам смущавшуюся мыслью о раннем покое. Все лучшие его творения писаны им на покое; на другой год своего уединения святитель предпринял написать пространное сочинение «о истинном христианстве», в шести книгах, которое и написал в течении двух лет. Это есть полная система нравственного богословия, которую св. Тихон извлек большею частью из записок, какие он составлял еще в бытность свою ректором Тверской семинарии. После книги «о истинном христианстве» св. Тихон занялся другим обширным сочинением, в четырех частях, под названием: «сокровище духовное, от мира собираемое», в котором записал многие назидательные случаи из собственной жизни, относя их по смирению к другим лицам. В промежутке между двумя этими сочинениями, св. Тихон написал еще так называемые «письма келейные», в которых заключается много мыслей догматического и нравственного характера. Кроме того, он вел переписку с помещиками и купцами о душевном спасении. Хотя сам Тихон нe позволял себе открыто проповедовать в храме, как уже оставивший епархию, однако желал, чтобы народ пользовался его наставлением; с этою целью он сочинял краткие поучения, которые приказывал читать в монастырской церкви. Он наблюдал также, чтобы непременно были читаемы в праздники поучения, изданные от св. Синода для народа, и побуждал к тому настоятеля Задонской обители.

По мере умножения лет жизни святитель Тихон более и более увеличивал свои подвиги, приготовляя себя к блаженной вечности, так что вследствие таких подвигов самоотречения и любви к ближним душа святителя возвысилась до созерцаний небесного и до прозрения будущего. В 1778 году в тонком сне ему было такое видение: Богоматерь стояла на облаках и около нее апп. Петр и Павел; сам Тихон на коленах просил Богоматерь о продолжении милости к миру. На это ап. Петр громко сказал: «егда рекут мир и утверждение, тогда нападет на них внезапно всегубительство». Святитель проснулся в трепете и слезах. В следующем году он опять видел Богоматерь на воздухе и около нее несколько лиц; он упал на колени, и около него пали на колени четверо одетых в белые одежды; он просил Пречистую за кого-то, чтобы тот не удалялся от него. Богородица отвечала: «будет по твоей просьбе». Когда был получен манифест о рождении вел. князя Александра Павловича, св. Тихон, в разговоре с другом своим Бехтеевым, предсказал многое, что совершилось при Александре I. В 1812 году, когда Наполеон только-что вступил в Россию, Никандр Алексеевич со слов св. Тихона говорил, что Голиаф погибнет, а Россия восторжествует. Раз св. Тихон ходил по саду и вдруг остановился, стал на колени, прижал руки к сердцу, устремил глаза к небу, как-бы кого видел там, лице его изменилось и просветлело. Все это видел звонарь с колокольни, в страхе прибежав, рассказал монахам о виденном; те поспешили на колокольню, но Тихон уже покойно ходил по саду. Подобные явления бывали и в кельи, но святитель запрещал келейникам говорить о том. За три года до кончины каждый день он молился: «скажи мне, Господи, кончину мою». И тихий голос на утренней заре сказал: «в день недельный». В том же году он видел во сне прекрасный луг и на нем чудные палаты, хотел войти в двери, но ему сказали: «через три года можешь войти, а теперь потрудись». После этого видения св. Тихон без исходно заключился в своей кельи, совершенно устранившись от мира, и принимал к себе только редких друзей. Многолюдство города около обители начинало тяготить святителя, тем более, что кельи его находились у самих ворот, и на пути в церковь беспрестанно встречался народ. Сначала он перестал выходить только в праздничные дни, а потом уже и в будние дни перестал ходить. Здоровье его от старости и подвигов заметно расстроилось, нервные припадки умножились и причиняли ему бессонницу и даже обмороки. В 1779 г., в праздник Рождества Христова, св. Тихон последний раз был в церкви. По прочтении евангелия, Тихон сказал келейнику: «поди вперед и очисти мне дорогу»; постояв немного на северной стороне храма, он опять возвратился в церковь, чтобы дослушать литургию. При выходе, народ теснился к нему за благословением, что еще более утомило его; он едва мог дойти до своей кельи и велел запереть двери. С этого дня святитель уже никуда не выходил, разве только на заднее крыльцо, чтобы несколько подышать свежим воздухом. Кроме самых близких знакомых и духовных лиц, никого не допускал к себе, а если кого и принимал, то лишь на короткое время, даже с келейниками говорил только необходимое. Но бедные и нуждающиеся по прежнему приходили к нему за милостынею и по прежнему получали ее, хотя и заочно. Избегая однако посетителей, св. Тихон не отказывал никому в совете и, если кто прибегал к нему за назидательным словом, никогда не ленился отвечать письменно; такая почти постоянная переписка продолжалась до конца его жизни. Особенно он скорбел, если слышал, что кто-либо из его друзей без его руководительства начинал ослабевать в добродетельной жизни; с болезненного одра он старался вразумить таких, напоминая о страшном суде.

Более, нежели за год до кончины, святителю представилось однажды во сне, что он стоит в придельной церкви Задонского монастыря; знакомый священник вынес из алтаря в царские двери младенца под покрывалом. Тихон подошел и поцеловал младенца в правую щеку, а младенец ударил его в левую. Проснувшись, святитель почувствовал онемение левой щеки, левой ноги и трясение левой руки; эту болезнь он принял с радостью, как посланное ему свыше напутствие к вечной жизни. В другой раз, не задолго до своей кончины, святитель видел во сне высокую и крутую лестницу и услышал повеление всходить по ней. «Я, рассказывал Тихон своему другу Косме, сначала боялся своей слабости; но, когда стал всходить, народ, стоявший около лестницы, казалось, подсаживал меня все выше и выше к самым облакам». Косма объяснил ему, что это означает его таинственное восхождение в царство небесное. Святой со слезами сказал: «я и сам тоже думаю, чувствую близость кончины». Завещание его было уже написано за полтора года до смерти, все оно было исполнено выражением живейшей благодарности Господу. Свои сочинения, над которыми трудился в уединении, в шестнадцати частях, он поручал своему келейнику Иоанну отвезти в св. Синод. Краткою запискою он отказывал убогие свои вещи бедным; распорядился также о своем погребении, чтобы его похоронили в крашенинной рясе и архиерейской мантии, с малым омофором и панагиею, в клобуке, а не в митре. Ho по слабости своей он уже не в силах был подписать этой записки перед своею кончиною, а только приложил в удостоверение свою печать. Редкую неделю святитель пропускал без приобщения святых Тайн, а в последнюю неделю своей жизни приобщался дважды и за три дня сам предсказал о своей кончине. В тот же день он позволил приходить к себе всем, желавшим его видеть, и со всеми прощался, благословляя их вести христианскую жизнь. Некоторые из его друзей день и ночь сидели у болезненного одра его, взывая к нему: «на кого ты нас покидаешь и к кому прибегнем за назиданием? Он безмолвно указывал им на икону распятого Спасителя. За день до кончины, чувствуя онемение языка, святитель Тихон не велел уже никого пускать к себе. Вечером, накануне его смерти, игумен Самуил пришел спросить умирающего: «не будет ли от него какого приказания?» Святитель отвечал отрицательно и тихо сказал келейнику, чтобы его уже более не тревожили, так как ему хочется последние минуты посвятить молитве. В полночь святителю сделалось очень трудно, и он послал просить чередного иеромонаха пораньше отслужить литургию: ему хотелось еще раз приобщиться св. Тайн, но просьба его не была исполнена, а между тем он стал видимо изнемогать и лежал спокойно с закрытыми глазами. В исходе шестого часа, когда кончилась утреня, умирающий святитель открыл на минуту глаза, чтобы уже на веки их закрыть. Это было на рассвете 13 августа 1783 года. Только четверо келейников присутствовали при кончине св. Тихона. Монастырская братия была еще в церкви; даже друг его, схимонах Митрофан, не был при нем в смертный час, не ожидая столь скорой кончины; а игумен Самуил, накануне просивший предупредить его о приближении кончины святителя, так крепко заснул, что его не могли добудиться. Таким образом праведному мужу суждено было скончаться на руках своих близких друзей в том глубоком уединении, какого он желал. Св. Тихон окончил свою многотрудную жизнь на 59 году с рождения.

Лишь только весть о кончине святителя разнеслась по городу и окрестным селениям, обитель наполнилась народом, и громкий плач по усопшем святителе слышен был всюду; особенно же сильно плакали нищие и убогие, потерявшие в святителе Тихоне своего питателя. До самого дня погребения множество поселян и городских жителей из Ельца и Воронежа приезжали в обитель и требовали панихид над усопшим, так что не доставало иеромонахов для службы. Лучшим свидетельством благодеяний усопшего святителя служило то, что после него осталось только 14 рублей, которых не достало-бы для расходов при погребении. Хотя гроб был куплен св. Тихоном еще при жизни, но он оказался слишком мал; поэтому елецкие купцы сделали новый, обитый черным плисом. Само облачение, в котором св. Тихон завещал похоронить себя, на четвертый день после его кончины было заменено другим, которое прислал епископ воронежский, Тихон 3: он хотел положить своего предшественника в полном облачении, как подобало apxиерею. В тот же день тело св. Тихона было перенесено в соборную монастырскую церковь, где оно простояло до отпевания еще трое суток. 20 августа преосвященный Тихон 3, еп. воронежский, совершил отпевание тела святителя Тихона и сказал по усопшем надгробное слово, в котором красноречиво изобразил все пастырские добродетели своего предместника. Он призывал к соучастию и пользовавшихся его вещественною милостынею, и назидавшихся его поучительным словом, призывал вдов и сирот, узников и больных всех призывал к плачу о том, кто был оком для слепых, одеждою для нагих, утехою скорбящих и врачом недугов душевных и телесных. Последнее слово, которым он заключил надгробную речь, было уже как бы предчувствие будущей славы усопшего: «о муж праведный! предстоя ныне пред престолом всеблагого Бога, помяни и нас, любящих и почитающих тебя!» Пред последним целованием было прочтено в слух всего народа духовное завещание святителя Тихона, которое начиналось словами: «слава Богу о всем» и, по исчислении всех благодеяний Божиих к святителю, оканчивалось теми же словами. В этом завещании Тихон, приглашая всех молиться о себе, смиренно просил себе и прощения у тех, кого он обидел. «Простите, возлюбленные, и поминайте Тихона», так оканчивалось завещание, и эти простые слова возбудили еще больший плач. He к церковному порогу, там, где св. Тихон смиренно избрал себе могилу, но под алтарь соборной церкви перенесено было священниками тело Тихона в нарочито приготовленный склеп. Этот склеп в последствии был украшен игуменом Задонского монастыря Тимофеем, и на нем была положена скромная надпись, составленная еп. Тихоном 3 воронежским: «здесь скончался 1783 года, августа 13 дня, преосвященный Тихон епископ, прежде бывший Кегсгольмский, а потом Воронежский, рожденный 1724 года, епископствовавший с 13 мая 1761 года, пребывший на обещании с 1767 года по смерть, показавший образ добродетели: словом, житием, любовью, духом, верою, чистотою. 1783 года августа 20 погребен здесь».

В 1842 году, по случаю сооружения в Задонском монастыре нового храма в честь Владимирской иконы Божией Матери, встретилась надобность разобрать ветхий каменный храм и алтарь, под которым в склепе был погребен св. Тихон, и перенести гроб его для удобства в другое место. При этом случае оказалось, что склеп, под которым почивал святитель, от давности времени обвалился, гробовая крышка раздавлена кирпичами, и самый гроб близок к разрушению; между тем архиерейское облачение, в котором был погребен св. Тихон, не смотря на 63 летнее пребывание в сыром месте, найдено целым и даже мало изменившимся в своем цвете, а тело святителя обретено нетленным и пребывающим в том положении и виде, в каком почивают угодники Божии в Киево-Печерской лавре. Вследствие этого тело святителя положено в новую гробницу и поставлено в теплой монастырской церкви. Об этом тогда же покойный архиепископ воронежский Антоний два раза доносил св. Синоду, доводя вместе с тем до его сведения о многих чудесных исцелениях, совершавшихся над разными лицами при молитвенном призывании святителя Тихона. Вместе со вторым донесением св. Синоду преосвященный Антоний за шесть часов до своей кончины, последовавшей 20 декабря 1846 года, подписал письмо на Высочайшее имя императора Николая Павловича, в каковом письме свидетельствовал архиерейскою совестью, что, по особому внушению, вменяет себе в священный долг довести до Высочайшего сведения о чудесах, совершающихся при гробе святителя Тихона, а также о всеобщем «сладостном и претрепетном желании» стекающихся из отдаленных мест в Задонск многочисленных богомольцах, «да явлен будет пред глазами всех этот великий светильник веры и добрых дел, лежащий теперь под спудом». В последующее зa тем время, хотя и не поступало от епархиального начальства никаких формальных донесений по этому предмету, но из частных сведений было известно, что благодатные знамения и чудеса продолжались и что в православном народе все более и более возрастала и утверждалась уверенность в святости блаженно почивающего святителя Тихона. В начале же 1860 года преосвященный воронежский Иосиф подтвердил все прежние донесения своего предместника; вместе с тем засвидетельствовал, что еще в самое недавнее время совершались чудесные исцеления при гробе святителя Тихона, и что многие лица неоднократно выражали ему, преосвященному Иосифу, всеобщее желание об открытии мощей этого блаженного святителя. При этом преосвященном Иосифом доставлены были собственноручные показания иноков, находящихся в Задонском монастыре с 1846 года, и засвидетельствованные копии с записки подробного сказания о чудесах святителя Тихона. Все эти документы, вместе с отзывом воронежского преосвященного, повергнуты были на Высочайшее воззрение Государя Императора. Вследствие чего ближайшее обследование дела было возложено на преосвященного митрополита киевского (ныне новгородского и санкт-петербургского) Исидора, местного преосвященного архиепископа Иосифа и московского Покровского монастыря архимандрита Паисия, которые, присоединив к себе двух лиц из задонского духовенства, пользующихся по своей безукоризненной жизни общим доверием, и двух иеромонахов Задонского монастыря, известных по своему благочестию, вскрыли гробницу святителя Тихона. По освидетельствовании оной найдено было, что тело святителя Тихона, по благодати Божией, сохранилось нетленным, и архиерейское облачение, в котором был положен святитель, также осталось в целости, не смотря на сырость могилы. Независимо от этого освидетельствования, преосвященные Исидор и Иосиф вместе с другими означенными духовными лицами, получили показания разных лиц, засвидетельствовавших под присягою, что из них одни на себе, а другие на своих сродниках испытали чудесные исцеления заступлением святителя, при молитвенном призывании благодатной его помощи. Таких событий, с 1820 года до января 1861 года, обследовано ими 48, из числа которых 19 были в свое время внесены в особо веденные при Задонском монастыре книги. Св. Синод, рассмотрев во всей подробности и со всевозможным тщанием все вышеизложенные обстоятельства, пришел к полному убеждению в истине нетления тела святителя Тихона и в достоверности чудес, совершающихся через него; вследствие этого и подносил Его Императорскому Величеству всеподданнейший доклад, в котором изъяснялось следующее: «1) Во благоухании святыни почившего Тихона, епископа воронежского, признать в лике святых, благодатью Божиею прославленных, а нетленное тело его – св. мощами. 2) Изнеся оные с подобающею честью из Богородице-Рождественской церкви, где ныне покоятся, в главный Богородицкий собор, положить в приличном и открытом месте для общего поклонения. 3) Службу святителю Тихону составить особую²³, а до времени составления таковой отправлять ему общую службу святителям; память же святителя праздновать как в день преставления его, 13 августа, так и в день, который Его Императорскому Величеству благо угодно будет назначить для открытия мощей святителя. 4) Объявить об этом во всенародное известие указами Синода». При этом докладе были представлены на Монаршее усмотрение подлинный акт свидетельствования мощей святителя Тихона и описание случаев чудодейственной помощи прибегавшим в болезнях и несчастьях к его заступлению. На означенном докладе Синода Государь Император собственноручно соизволил написать: «согласен с мнением Святейшего Синода». Весть об открытии святых мощей святителя Тихона привлекла к этому времени в Задонск из разных мест обширной России до 300000 богомольцев. Накануне дня открытия мощей в субботу 12 августа преосвященный Феофан, епископ тамбовский, совершил божественную литургию в Богородице-Рождественской церкви, в которой почивали под спудом мощи святителя Тихона, со времени обретения их в 1846 году, и молебствие с водоосвящением пред находящейся в той церкви чудотворною Владимирскою иконою Богоматери. В час по полудни начался в монастыре и городском соборе благовест с перезвоном. Монашествующие собрались в соборную Богородичную церковь и облачились для встречи градского крестного хода; белое духовенство было собрано в градском Успенском соборе. В два часа крестный ход прибыл в монастырь и был встречен, по установленному чину, у святых монастырских ворот архимандритом и настоятелем монастыря с братией. Духовенство установилось в том порядке, в каком надлежало ему быть в общем крестном ходу. По выходе из алтаря, архиереи стали посреди церкви и раздали духовенству и народу свечи; по пред начинательном молитвословии, первенствующим архиереем –митрополитом Исидором с коленопреклонением была прочтена молитва к Господу Иисусу Христу о благословении к не осужденному совершению открытия святых мощей угодника Его, святителя Тихона. После этого, при умилительном пении 50 псалма, начался общий крестный ход Богородичного собора в Богородице-Рождественскую церковь. По вшествии в эту церковь, при пении псалма: Благословлю Господа на всякое время, все архиереи и священнослужители, назначенные к несению св. мощей, стали вокруг раки. Митрополит Исидор, окропив св. водою лентионы и покровы для св. мощей, прочитал с коленопреклонением молитву к святителю и чудотворцу Тихону о милости ко всем с верою к нему прибегающим. За тем архиереи и архимандриты подняли металлическое надгробие, под которым находилась деревянная гробница. Митрополит Исидор снял печать и шнур, опоясывавший гробницу, архиереи подложили лентионы под деревянную гробницу, в которой заключался гроб с нетленными мощами святителя, и вместе с сослужащими подняли и перенесли на средину церкви, при громогласном возглашении духовенства: «Господи помилуй!» Все благоговейно простерлись пред мощами, взывая в умилении: «святителю отче Тихоне, моли Бога о нас!» Началось первое молебное пение новоявленному угоднику Божию, и возглашен был вновь сложенный в честь его тропарь. По совершении молебного пения новоявленному святителю Тихону, нетленные останки его были перенесены из Богородице-Рождественской церкви в Богородичный собор. В 6 часов по полудни начался благовест ко всенощному бдению, которое совершали митрополит и три архиерея с священнослужителями, назначенными к служению литургии на 13 августа. Когда певчие пропели: Хвалите имя Господне, митрополит и архиереи воздали троекратное поклонение святителю Тихону. В это время первенствующему архиерею, митрополиту Исидору, был подан ключ от гробницы, хранившийся за печатью, и он, осенив себя крестным знамением, отпер гробницу; за тем архиереи на лентионах подняли гроб из деревянной гробницы, которая поставлена в левой стороне храма под балдахином, а св. мощи положены на катафалке, покрыты покровом, а сверх него уцелевшею мантиею св. Тихона; после этого всем священным собором было воспето величание новоявленному чудотворцу. Служба продолжалась медленно и кончилась в первом часу по полуночи, а помазание елеем продолжалось до 2 часов ночи. Августа 13 торжественную литургию совершали митрополит Исидор и три архиерея в сослужении архимандритов и прочих священнослужителей, всего до 40 человек. На малом выходе св. мощи были внесены в алтарь и поставлены на горнем месте, лицом к св. престолу; архиереи стали по сторонам их, как сослужащие. По окончании литургии, св. мощи были вынесены из алтаря и поставлены на приготовленном для них месте посреди собора. Началось торжественное молебное пение, по окончании которого открылся крестный ход вокруг монастыря. На это торжество были приглашены все причты Воронежского уезда и причты Елецкого уезда (Орловской губернии), принадлежавшего во время жизни Тихона к Воронежской епархии. Когда св. мощи были вынесены на паперть собора, весь народ, окружавший паперть, пал на колени, с выражением глубокого чувства умиления и благоговейной радости. По мере того, как крестный ход подвигался вокруг монастыря, предстоящие падали на колени. Все окружные здания, стены, ограды, малейшие возвышения, даже и отдаленные возвышенные места в городе за широким рвом были покрыты толпами парода. По пути, где несены были мощи, были бросаемы деньги. Дорога, в особенности к концу крестного хода, местами была устлана накиданными платками, кушаками, кусками холста, полотенцами, так что из них образовался целый сплошной вал. Большая часть народа встретила св. мощи и сопровождала крестный ход с возженными свечами. С таким торжеством св. мощи были принесены обратно в собор и поставлены на уготованное для них место на левой стороне собора, в средине арки, под сенью. Первенствующий архиерей, митрополит Исидор, прочел молитву святителю Тихону с коленопреклонением, a по отпуске и многолетии прикладывались к св. мощам, как духовенство, так и народ. (Сочинен. св. Тихона, чч. 1, 3, 4. Московитянин 1843 г. №4. Воскр. чтен. 1838 г. №37. Жит. свв. Муравьева).

Царица Ирина, в иночестве Ксения, создала монастырь Вседержителя в Царьграде; она скончалась в 1124 году. Царица Евдокия, супруга Феодосия Младшего, умерла в 460 году в Палестине; она была писательница. Пр. Серид, игумен Газский, жил в VI веке (Месяц. Вост. А. Сергия, т, 2, стр. 212).

Св. пророка Михея. Священномуч. Маркелла. Перенесение честных мощей пр. Феодосия Печерского. Препразднство Успения Богоматери.

(Внесение честного креста в царские палаты из Софии. Муч. Урсикия. Муч. Лукия воина. Муч. Симеона трапезунтского).

Св. пророк Михей принадлежит к числу 12 так называемых меньших пророков. Он происходил из колена Иудина и родился в Морасфи, небольшом городе, лежавшем близ Елевферополя, на юге от Иерусалима. Пророк Михей проходил свое пророческое служение при иудейских царях: Иоафаме, Ахазе и Езекии (около 778–716 г. до Рож. Хр.), в продолжении почти пятидесяти лет; он был современником пророков: Исайи, Амоса и Осии, поэтому в своих пророчествах св. Михей имеет некоторое сходство с этими пророками, особенно с Исайею. Свои обличения и предсказания св. Михей направляет и по отношению к царству иудейскому, и по отношению к царству израильскому. Живыми красками изображая те бедствия и опустошения, каким подвергнется столица израильского царства – Самария, пророк в тоже время обращает свое слово и к иудейскому царству, самым ясным образом предсказывает пришествие на Иудею Сеннахирима и изображает все ужасы и опустошения этого нашествия. Но вдруг, оставив этот предмет, он опять возвращается к царству израильскому, грозно обличает в нем господствующие беспорядки, предсказывает близкую его гибель и плен его жителей, и заключает обещанием возвращения. Указывая причину такого несчастья в беззаконных делах и преступлениях лиц начальствующих, пророк Михей обращает свое слово к начальникам народа, судиям, городским властям, князьям, лжепророкам и обличает их дела без пощады. Иеремия показывает, что пророчество это было произнесено в царствование Езекии и что в царствование Иоакима оно спасло пророка Михея от смерти, которою ему грозили за то, что он предсказывал такую же судьбу Иерусалиму. После печальных предсказаний Иудее, пр. Михей возвещает ей лучшие времена, которые очень легко отличить от времен, последовавших за пленом и возвращением из Вавилона. Эти времена наступят со времени явления Спасителя, о скором пришествии Которого пророк и предсказывает; с этого же времени, по предсказанию пророка, наступят и времена всеобщего мира. Говоря о благоденствии со времени явления Спасителя, пророк Михей означает место рождения Мессии: «и ты, Вифлеем, земля Иудина, хотя и мал среди воеводств Иудиных, но из твоей среды произойдет князь израильский, имеющий свое бытие прежде начала мира» (Мих.5:2). Но это время наступит после того, как на Иудею нападут ассирияне и после того, как Бог возбудит семь пастырей или восемь князей, которые разрушат царство Ассиро-Вавилонское. Эго пророчество толкователи относят к Дарию Гистаспу и семи сатрапам, которые истребили магов вавилонских. После этого пророк предсказывает цветущее состояние иудеев в их отечестве после царствования Дария и после маккавеев, и все это в таких выражениях, которые весьма приличны церкви Христовой. Последняя проповедь пророка содержит длинное обличение беспорядков Самарии; здесь же пророк предсказывает разрушение Вавилона и восстановление городов иудейских, распространение Иудеи, благоденствие ее жителей и милости, которыми осыплет их Бог. В этой последней проповеди есть так же много мест, которые вполне идут к церкви Иисуса Христа и Его священству (Мих.6:7).

Что касается до подробностей жизни Михея, то они почти совсем неизвестны, равно как не известно ни время, ни обстоятельства его смерти. Мощи пророка Михея в четвертом веке, в царствование Феодосия Великого, обретены были в Вирафсатии, по откровению самого пророка, явившегося в ночном видении Севенну, еп. елевферопольскому (Четьи-Минеи. Дни богослуж. Дебольского ч. 1, стр. 266).

Сын богатых и знатных родителей острова Кипра, получив хорошее образование, Маркелл еще на гражданских должностях удивлял всех чистотою жизни, кротостью, милосердием и красноречием. От брачного союза он имел детей, но, оставив все, предался пустынной монашеской жизни (около 375 года) в Сирии. Жители Апамеи, приведши его в город, как бы для другого какого-то полезного дела, избрали в епископа. Св. Маркелл, сделавшись епископом, отличался особой ревностью к распространению св. веры в своей пастве, в которой еще много было язычников. Феодорит кирский, близкий к нему по месту и времени, называет его из всех отличным архиереем, божественным Маркеллом и рассказывает об нем следующее: когда Маркелл недоумевал о том, как бы разрушить весьма твердо складенный храм Юпитера в Апамее, на что имел дозволение от императора Феодосия Великого, к нему явился простой человек, привыкший носить на плечах только камни и деревья, и обещался разрушить храм прося платы только на двух работников. По изъявлении на это епископом своего согласия, работник подрыл три огромные колонны, подперев их оливковыми деревьями, потом начал поджигать деревья; но какой-то по виду черный демон препятствовал действию огня. Когда об этом было донесено Маркеллу, он тот час побежал в св. храм и, приказав принести в сосуде воду, поставил ее под божественный жертвенник, после молитвы осенил ее крестным знамением и велел диакону Экитию с верою окропить деревья. После этого они быстро сгорели, и колонны упали, увлекши за собою прочие колонны и одну стену. Распространившийся по всему городу треск был так силен, что собрал всех на зрелище. Св. Маркелл скончался в огне, в который был брошен язычниками, около 389 года. По Созомену, это было близ Авлона, в области Апамейской; когда воины разрушали храм в Авлоне, он (Маркелл) стоял в отдалении от места борьбы язычников с разрушителями храма и брошен в огонь язычниками и умерщвлен. Когда были открыты убийцы, сыновья Маркелла хотели мстить им, но поместный собор воспрепятствовал этому, признав несправедливым мстить за такую кончину, за которую должно благодарить Бога. Собор св. Маркелла был совершаем в Царьграде в храм Иоанна Предтечи в Сфоракиевых (Пролог. Месяц. Bост. А. Сергия, т. 2, замет. стр 241–242).

Перенесение честных мощей пр. Феодосия печерского было в 1091 из пещеры в притвор Великой церкви. Жит. пр. Феодосия печерского см. 3 мая. О внесении честного Kpecтa в царские палаты из Софии см. 1 августа.

Муч. Урсикий, пострадав в Никомидии при Максимиане, скончался 10 августа. – Муч. Лукий воин скончался в огне (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2 стр. 213).

Трое константинопольских христиан однажды вечером возвращались из Безестени домой, в Галату и, проходя еврейским кварталом, встретили необыкновенно высокого ростом еврея. Один из христиан, бывший ниже всех ростом, остановился и начал с удивлением смотреть на великана. Еврею не понравилось такое насмешливое любопытство; в гневе он схватил христианина за пояс и, взбросив его на свои плеча, понес по улице. Христианину показалось весьма неудобным такое неестественное положение; он вынул нож и вонзил его в спину великана, Пьяный еврей сначала не почувствовал удара; сделав несколько шагов, он сбросил христианина, который и не замедлил уйти. Между тем из раны еврея потекла кровь, и он почувствовал боль в спине. Случившиеся тут единоверцы бросились было ловить христианина, но не нашли виновного. Между тем мимо шумящей толпы евреев проходили другие христиане и останавливались, любопытствуя узнать причину такого смятения евреев. В числе проходивших был некто Симеон. Узнав, в чем дело, он сказал: «важное дело, что умрет какой-нибудь еврей» Едва только он успел произнести эти слова, как евреи тотчас же схватили Симеона и стали кричать, что это тот самый, который нанес рану их собрату. Они передали его блюстителям порядка, а те представили его визирю; с Симеоном явились к визирю и некоторые жиды с ложными показаниями, что будто бы они своими глазами видели, как Симеон ранил ножом еврея. По приговору судьи, невинный Симеон был заключен на сорок дней в темницу с тем, что, если еврей умрет раньше этого срока, то он должен быть казнен; если же выздоровеет, то, заплатив за лекарство, получит свободу. Еврей жил более сорока дней, в это время было издержано на лекарства двести восемьдесят грошей. Наконец около 50 дня еврей умер; евреи деньгами склонили судей приговорить Симеона к смертной казни. Продажные судьи предложили Симеону для спасения своей жизни принять магометанство, в противном случае угрожали ему неизбежною смертью. Мученик отвечал: «если бы осудили меня и на тысячу смертей, все же не поколеблет меня в вере и любви к Иисусу Христу». Над Симеоном произнесли смертный приговор и передали палачу для исполнения. Палач вывел мученика за город в Бакче-Капу и там повесил на дереве. Это было в 1653 году, августа 14. Тело его погребено на кладбище Беги-Оглу (Христ. мучен. на востоке, свящ. П. Соловьева).

Успение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.

(Овиновские иконы Божией Матери. Семигородные иконы Богоматери. Владимирские – Ростовские иконы Богоматери. Крымские иконы Богоматери. Псково-печерские иконы Божией Матери. Чухломские иконы Богоматери. Влахернские иконы Божией Матери. Цилканские иконы Божией Матери. Ацкурские иконы Богоматери. Гаенатгские иконы Божией Матери. Вифлеемские иконы Божией Матери).

После вознесения Спасителя на небо, свв. апостолы, возвратившись с горы Елеонской, пребывали в Иерусалиме, ожидая обещанного им Утешителя Св. Духа. Все верующие пребывали в единодушии, любви и непрестанной молитве. С ними была также и Матерь Иисуса Христа и некоторые другие жены, служившие Спасителю при Его жизни. Присутствие Богоматери служило великою отрадою и утешением для учеников, скорбевших о разлучении с своим Божественным Учителем. Беседуя с ними, Она передавала им те слова, которые, по сообщению св. евангелиста Луки, Она «сохраняла, слагая в сердце своем» (Лк.2:19, 51), слова, относившиеся к чудесным событиям благовещения, бессеменного зачатия и нетленного рождения от Нее Господа, Его младенчества и всей земной жизни. Пресвятая Дева жила на горе Сионе, в доме св. Иоанна Богослова, которого Сам Господь со креста, в последние минуты Своей жизни, усыновил вместо Себя Своей Пречистой Матери: Иоанн с тех пор взял Ее к себе в дом (Ин.19:26–27) и служил Ей, как матери. После сошествия Св. Духа в день Пятидесятницы, апостолы пребывали в Иерусалиме около 10 лет. Во время гонения, воздвигнутого на юную церковь Христову царем Иродом (Деян.12:1–3), Пр. Дева Мария удалилась вместе с Иоанном Богословом в Ефес, где проповедовать выпал жребий этому апостолу. Впрочем, по сказанию предания, Она была не только в Ефесе, но посетила также Афонскую гору и остров Кипр, где был епископом праведный Лазарь, воскрешенный Господом. Об этом церковное предание рассказывает следующее. Когда апостолы бросили жребий, кому куда идти для проповеди Евангелия, то Богоматерь пожелала разделить их труды и велела им бросить жребий и для Нее. Ей выпали на долю земля Иверская (Грузия) и Афонская гора; но ангел Божий, явившись Ей, сказал, чтобы Она до времени не отлучалась из Иерусалима. Спустя несколько лет после этого, Она пожелала посетить св. Лазаря и отправилась на корабле на остров Кипр. Во время плавания поднялась страшная буря, и корабль, уклонившись от своего назначения, прибыл к горе Афонской. Здесь стоял идольский храм, полный кумиров; но как только Пр. Дева сошла на берег, кумиры пали, и Богоматерь стала проповедовать испуганным жителям о Сыне Своем Иисусе Христе. Многие уверовали, и Матepь Божия сказала: «сие место будет Мне в жребий, данный Мне Сыном и Богом Моим. He оскудеет милость Божия на сем месте, и Я буду ему заступницею и ходатаицею». Когда утихло гонение, воздвигнутое на церковь Иерусалимскую. Пр. Дева возвратилась в Иерусалим и жила здесь, окруженная благоговейною любовью верных. По мере распространения христианской веры, возрастала и слава Богоматери, и многие приходили из далеких стран, чтобы видеть Ее. Язычники и иудеи, ненавидевшие христиан, негодовали на Матерь Божию за оказываемое Ей уважение. Зная, что Она часто посещает места страданий Господа, они имели покушение убить Ее, но Господь охранял Пречистую матерь и готовил Ей тихое, славное успение. Как некогда предвозвещено было Ей о воплощении от Нее Сына Божия, точно также Господь открыл Ей и о блаженном Ее успении. Однажды, во время Ее молитвы на горе Елеонской, Она увидела пред Собою архангела Гавриила, держащего в руках финиковую ветвь; он возвестил Ей, что Она преставится через три дня. «Сын Твой и Бог наш возьмет Тебя в горнее царство Свое, чтобы Тебе жить и царствовать с Ним во веки», сказал архангел и, подав Ей райскую финиковую ветвь, удалился. Богоматерь с живейшею радостью приняла весть о близкой Своей кончине, давно горя желанием переселиться в вечные обители. Она преклонилась до земли, долго молилась и благодарила Господа.

Возвратясь в дом, сияя божественною славою, Пресв. Владычица стала приготовлять все к Своему успению. Она возвестила усыновленному Ей св. Иоанну Богослову о скором успении Своем и показала врученную архангелом райскую ветвь, завещая Иоанну несть ее пред Ее гробом. Потом Владычица повелела украсить покои и гроб, облагоухать их кадилами, зажечь свечи и приготовить все к погребению. Св. Иоанн известил св. Иакова, еп. Иерусалимского, о близкой кончине Богоматери, дал знать о том же всем Ее сродникам и верующим не только в Иерусалиме, но и в окрестных городах и селениях. Co св. Иаковом собрались все сродники и множество верующих обоего пола. Владычица говорила всем о скором Своем исходе; слыша слова Богоматери о Ее успении, все плакали и рыдали, умоляя Богоматерь не оставлять их в сиротстве. Она просила не плакать, но радоваться о Ее исходе и обещала не оставлять весь мир по Своем успении. Пр. Богородица завещала отдать две Свои ризы двум бедным вдовам, которые служили Ей с усердием, и просила похоронить пречистое Свое тело в Гефсиманском селении, где покоились тела родителей Ее и обручника Ее, св. Иосифа. Одно желание оставалось еще у Богоматери пред оставлением этого мира: Ей хотелось еще раз увидеть тех, которых Господь называл некогда Своими чадами и друзьями и которые теперь были рассеяны по всей земле для евангельской проповеди, и святое желание Ее исполнилось. Свв. ангелы восхитили свв. апостолов с разных концов вселенной и на облаках принесли их в Иерусалим и поставили на Сионе, пред дверьми дома Богоматери. Увидевши друг друга, они изумились. Св. Иоанн Богослов вышел к ним и возвестил им о скором успении Владычицы. Войдя в дом, свв. апостолы увидели Богородицу, сидящую на одре и сиявшую духовною радостью; они приветствовали Владычицу и говорили: «благословенна Ты от Господа, сотворившего небо и землю!» Когда же Пресв. Дева возвестила им о Своей близкой кончине, тo сердца их исполнились скорби. Но Богоматерь утешила их и долго беседовала с ними: «не плачьте, други и ученики Христовы, говорила Она, не растворяйте своими слезами Моей радости, но лучше радуйтесь со Мною, ибо Я отхожу к Сыну и Богу Моему! Вы же несите Мое тело в Гефсиманию, предайте его погребению и снова возвратитесь к своей службе и проповеди! Меня же вы можете увидеть и по Моем от вас отшествии, если угодно Господу!» В это время прибыл и св. ап. Павел; припав к ногам Владычице, он говорил: «радуйся, Матерь Жизни и моей проповеди изложение; если я и не насладился лицезрением Христа Господа моего во плоти на земле, то ныне, видя Тебя, все равно, что вижу Его!» С ап. Павлом прибыли и его последователи и многие из семидесяти апостолов. Матерь Божия призывала к себе, каждого по имени, благословляла и желала вечного блаженства.

Наступил день преставления «Матери Живота». С утра в Ее доме горели светильники в знак радости и торжества. Апостолы молились и славословили Господа. Богоматерь возлежала на украшенном одре в радостном ожидании смерти. Вдруг, в третьем часу, необыкновенный небесный свет озарил комнату, крыша дома как будто раскрылась, и очам присутствующих предстало чудное явление: Сам Господь Иисус в небесной славе, окруженный ликами ангелов и святых, сходил с неба принять душу Богоматери. Увидя пришествие Сына и Господа, Она радостно воскликнула: «величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой о Боге Спасителе Моем, что призрел Он на смирение рабы Своей!» Господь, приблизясь, с любовью взирал на Свою Пречистую Матерь и говорил Ей: «приди, ближняя Моя, приди, голубица Моя, приди, дражайшая Моя, и войди в хранилище вечной жизни!» Пр. Владычица, поклонившись, сказала: «благословенно имя славы Твоей, Господи. Боже мой, изволивший избрать Меня, смиренную рабу Твою, в служение Твоему таинству; помяни Меня, Царь славы, в бесконечном царстве Твоем!» Господь с любовью призывал Свою Матерь от земли на небо. Она радостно отвечала: «готово сердце Мое, Боже, готово сердце Мое! Буди мне ныне по глаголу Твоему!» Сказав это, Матерь Божия возлегла на одр и в неизреченной духовной радости предала Свою душу в руки Сына Своего, не имея ни одной телесной болезни, но как бы уснувши сладким сном. Послышалось сладкое ангельское пение: «радуйся, благодатная! Господь с Тобою, благословенна ты в женах!» Свв. апостолы обступили одр со слезами и с благоговением, взирали на это преславное видение; а когда потом подошли к одру, на котором возлежало Пречистое тело Богоматери, то увидели, что лице Ее сияет необыкновенным светом. Все целовали Пречистое тело Владычицы со страхом и благоговением. Одним прикосновением к одру Пресвятой Богородицы исцелялись всякие болезни.

Когда настало время погребения пречистого тела Матери Господа, то апостолы подняли одр на свои плеча и с псалмопением понесли его через город в Гефсиманское селение. Множество народа со свечами и кадилами шли вокруг одра. Впереди шел Иоанн Богослов, держа в руке райскую ветвь. Над всем шествием неслось сияющее кругообразное облако, и ангельское пение сливалось с голосами верующих. Множество жителей города, услышав дивное пение и увидя преславное провожание Богородицы, вышли из домов и присоединились к шествию. Первосвященники и начальники иудейские, узнав, что такая необыкновенная честь оказывается почившей Матери распятого ими некогда Христа, послали вооруженных воинов разогнать собравшуюся толпу и отнять у христиан тело Богоматери, намереваясь предать его огню. Но, при приближении воинов, сияющий облачный круг вдруг опустился и как бы каменною стеною оградил шествие. Гонители слышали только пение, но не видели шедших за облаком. Святые ангелы, невидимо парившие над пресвятым телом Заступницы и над собором верующих, поразили слепотою гонителей; не зная куда идти, они осязали стены и искали проводников. В то время один из ветхозаветных священников, Афоний, увидев шествие, с яростью устремился к св. одру, собираясь опрокинуть на землю тело Пресвятой Богородицы, но когда руки его коснулись одра, то кисти их, как отсеченные мечом, повисли, прикрепленные к гробу, а сам Афоний упал на землю и кричал. Познав грех свой, он говорил свв. апостолам: «помилуйте меня, рабы Христовы!» Тогда св. ап. Петр советовал священнику для получения исцеления уверовать в Иисуса Христа, как в истинного Мессию. Священник уверовал, и св. ап. Петр повелел ему приложить свои руки к отсеченным и висевшим у одра кистям рук и призвать с верою имя Богоматери. Священник исполнил это, и руки его исцелились: они прилепились к своим суставам. Ослепленные воины, сознав свое прегрешение, также получали исцеление, с покаянием прикасаясь к одру Пресвятой Богородицы. Апостолы похоронили тело Богородицы в Гефсимании в пещере и завалили вход в нее камнем. Они жили в Гефсимании три дня, пребывая при гробе Пресвятой Девы и совершая псалмопение. Случилось, что св. ап. Фома не был на преславном погребении тела Пресвятой Богородицы; он прибыл в Гефсиманию только на третий день и сильно огорчился тем, что не застал в живых Пресвятой Богоматери и не удостоился от Нее последнего благословения и целования. Свв. апостолы, желая утешить его, решились открыть гроб, чтобы он, вошедши в пещеру, мог воздать поклонение пречистому телу. Но когда отвалили камень и открыли гроб, то все ужаснулись: гроб был пуст; в нем уже не было тела Матери Жизни, лежали только погребальные пелены, и ощутимо было дивное благоухание. Апостолы в недоумении молили Бога открыть им тайну этого дивного события и в тот же день получили разрешение ее. Вечером, собравшись за общую трапезу, они беседовали об успении Богоматери. За трапезою они имели обыкновение оставлять одно место пустым и полагать при нем хлеб, в честь воскресшего Господа Иисуса; по окончании трапезы, они возносили этот хлеб, называвшийся частью Христовою, и, прославляя Пресвятую Троицу, восклицали: «Господи Иисусе Христе, помогай нам!» Потом вкушали этот хлеб, как благословение Иисуса Христа. На этот раз, в то самое время, как они встали после трапезы, чтобы вознести Христову часть, они вдруг услышали ангельское пение и, подняв глаза к небу, увидели на облаках Пречистую Матерь Божию, сияющую и окруженную ликами ангелов. «Радуйтесь! сказала Она, ибо Я с вами во все дни». Полные невыразимой радости, они, вместо обычной молитвы своей, воскликнули: «Пресвятая Богородица, помогай нам!» С тех пор свв. апостолы уверились и уверили всю церковь, что Пречистая Матерь Божия воскрешена Господом в третий день и взята с телом на небо²⁴. Евсевий кесарийский говорит, что успение Богоматери было в 15 году по вознесении Господа, т. е. в 48 году по Р. Хр. (Четьи-Минеи).

Праздник Успения Пресвятой Богородицы принадлежит к числу двунадесятых праздников. К достойному празднованию этого праздника верующие приготовляются двухнедельным постом, который называется «успенским», или по простонародному, «госпожинками». Пост начинается 1 августа и оканчивается 14 августа; впрочем, если праздник Успения случится в среду или пятницу, то на мясо, сыр и яйца не разрешается. Празднование успению Богоматери установлено с давнего времени. Этот праздник находится в IV и не позднее V века в одном римском календаре под 15 августа; на востоке в начале VII века на этот праздник говорил слово Модест, патриарх иерусалимский. В этом же веке или в начале VIII века св. Андрей критский очень ясно говорит о торжественном праздновании этого дня в трех словах на этот праздник. Этот праздник находится в самом древнем, дошедшем до нас, праздничном евангелии 715 года и во всех других календарных памятниках VIII и последующих веков. Без сомнения, вера христиан в восшествие Богоматери на небо в прославленной плоти истинна. Если Енох из мира допотопного и пророк Илия из мира подзаконного восхищены на небо с плотью, то ужели пречистая плоть честнейшей херувимов и славнейшей серафимов предана тлению? Сонмы мучеников и подвижников прославлены нетлением благоухающих мощей, изливающих токи исцелений; телеса многих из них, бывшие безызвестными, после немало временного пребывания в земле, открыты для почитания через видения и чудеса, а пречистое тело Богоматери, хотя бы и нетленное, разве где-либо скрывается в земле в безызвестности? Нет ни в одном углу христианского мира части мощей Богоматери; это потому, что вера в восшествие на небеса с пречистою плотью весьма древня, coвpeмeннa апостолам и мученикам. Пояс Богоматери и свв. одежды Ее открыты для чествования христианскому миру. Хранимые с благоговением, разделяемые по лицу земли на части, они творили и творят чудеса. Многочисленные иконы Ее повсюду изливают токи исцелений и знамений, а св. тело Ее неизвестно где в земле? Свв. мощи прославленных угодников Божиих с течением времени иногда подвергаются, по грехам живущих на земле, общей участи земного: действию огня, наводнений, землетрясений, поруганию от варваров. Это не допущено в отношении к Пречистому телу Богоматери, не оставлено случайным переменам преходящего мира, но и не унижено пред телами святых безвестным сокрытием в земле; оно несравненно более возвышено над нами преславным вознесением на небеса (Месяц. Вост. А. Сергия. т. 2, замет. стр. 245–246).

Икона Богоматери Овиновской получила свое название по следующим обстоятельствам. В княжение Дмитрия Иоанновича Донского, некто боярин Овинов, живший вблизи Николаевской обители (Костромской губернии), захотел построить в ней новую церковь, вместо прежней обветшавшей. Однажды в воскресный день боярин Иоанн (так звали Овинова) вышел посмотреть место строения храма и, приблизившись к монастырским воротам, увидел внезапно явившихся двух прекрасных юношей, несущих ему на встречу икону Пречистой Богоматери. Они кротко сказали ему: «радуйся Иоанн, родители твоей супруги посылают тебе эту икону Богоматери и заповедали соорудить церковь во имя ее и святителя Николая». Иоанн поклонился в землю пред иконою и, приняв ее, внес в монастырскую ограду и рассказал о чудном видении игумену и братии. Овинов действительно построил храм в честь Успения Богоматери и постановил в нем полученную от двух юношей икону Богоматери, назвав самый монастырь Успенским. С этих пор икона эта стала известна под именем Овиновской. Когда великий князь московский, Василий Васильевич (в 1433 г.), вел войну против Георгия Димитриевича галичского, он взял эту икону в Москву и, поставив ее в соборной церкви, повелел хранить ее за стражею; но в ту же ночь икона невидимою силою перенесена была в прежний монастырь. После, когда Василий Васильевич в другой раз воевал под Галичем с Дмитрием Шемякою, из благоговения к иконе не сделал никакого вреда монастырю. Около 1449 года игумен обители, преп. Паисий, ездил в Москву с копиею Овиновской иконы Богоматери просить великого князя о покровительстве обители Успенской. Торжественно встреченный князем, митрополитом и народом в крестном ходе, он получил грамоту о защите монастыря от всяких нападений (Слава Богомат. ч. 8, отд. 2, стр. 88–89. Дебольского дни богослуж. ч. l, стр. 280).

Икона Успения Богоматери, именуемая Семигородная, писана преп. Дионисием Глушицким в XV веке; отшельниками из его обители принесена была в непроходимые леса, на расстояние 20 верст от его обители, за реку Двинцу. Там была построена приходская церковь для Семиградской волости. В страшную чуму, опустошившую вологодские волости в XV веке, все жители этой волости вымерли. Около полутораста лет церковь стояла в запустении. В 1598 году одной старице Юлиании, из рода Белозерских дворян, долго болевшей и уже три года лежавшей в расслаблении в московском Новодевичьем монастыре, было видение. Ей явилась Богоматерь и обещала исцеление, если она пойдет в Семигородную пустынь и возобновит ее. Дав обет исполнить изволение, старица получила исцеление. Пришедши на место обители, она нашла здесь одну только церковь, и в ней чудотворную икону Богоматери. Она построила здесь келью, а около 1602 года – обитель, и до самой кончины жила тут в общежитии с несколькими сестрами. В конце XVII века эта обитель обращена была в мужскую; в 1810 году на 13½ верст лесом прочищена широкая дорога для проезжающих к чудотворной Сеимигородной иконе Богоматери, от которой совершившиеся многие чудеса и исцеления записаны в особенной монастырской книге. В настоящее время икона эта находится в Тупичевском монастыре Могилевской губернии (Слава Богомат. ч. 3, отд. I, стр. 31–32. Дебольского ч. 1, стр. 225–226).

О происхождении этой иконы в житии преп. Алипия Печерского пишется следующее: Один благочестивый человек, живший в Киеве, соорудив на киевском Подоле церковь, желал для украшения ее иметь семь больших икон. Пришедши в Печерский монастырь к двум знакомым ему монахам и давши им значительную сумму денег и изготовленные доски, просил договориться с преп. Алипием иконописцем. Монахи взяли деньги, но ничего не сказали Алипию; через несколько времени заказчик прислал узнать о судьбе икон, но монахи сказали, что Алипий требует еще денег; деньги были даны и еще, но опять были удержаны монахами. Через несколько времени монахи опять просили денег, и еще раз деньги были посланы. Наконец на вопрос об иконах монахи сказали, что Алипий, взяв деньги, отказывается писать иконы. На Алипия была принесена жалоба игумену; напрасно Алипий доказывал, что он ничего не знает об иконах; для изобличения его игумен приказал принести доски, приготовленные для икон и еще в прошедший день бывшие не написанными. Доски были принесены, и с удивлением все увидели на них священные изображения. Чудесное событие доказало невиновность пр. Алипия и обличило злобу клеветников. На одной из чудных икон был изображен Спаситель, на другой Богоматерь с Предвечным Младенцем, на прочих лики святых. Монахи, взявшие деньги, были удалены из монастыря, но, по выходе из монастыря, в злобе стали клеветать на самые иконы, говоря, что они сами написали их. Этот слух останавливал порыв ревностных христиан, хотевших видеть и лобызать чудные иконы. Но Господь сам показал, что эти иконы чудесные. Они поставлены были в той церкви, для которой предназначались. Через несколько времени сильный пожар истребил эту церковь. В пепле сгоревшей церкви чудные иконы были найдены без малейшего повреждения. Великий князь Владимир Мономах, узнав об этом чудном событии, пришел сам посмотреть на иконы и, услышав об их чудесном происхождении, взял одну из этих икон, а именно икону Богоматери, и послал ее в Ростов, с повелением поставить ее в числе местных в каменной церкви Успения Богоматери. Своды этой церкви рушились, но икона осталась цела; была выстроена новая церковь, в которую поставили икону Богоматери; в 1160 году в большой пожар эта церковь сгорела, но огонь не коснулся иконы. Выстроен был каменный храм Успения; но в 1408 году был опять ужасный пожар в Ростове; тогда растопилась крыша соборной церкви, своды и глава пали внутрь, пламень пожирал иконы и утварь церковную, но чудная икона не пострадала от огня. В настоящее время эта икона находится в Ростовском Успенском Соборе (Слава Богоматери, ч. 3, отд. 1, стр. 47–49).

Крымская икона Богоматери изображена на скале «в горе чудотворне»; водою из-под образа многие и до днесь исцеляются (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, стр. 214).

Псково-печерская икона Успения Богоматери явилась в 1472 году исцелением слепой женщины и находится в Псковско-печерском мужском монастыре, основанном при заштатном городе Печерах (в 56 верстах от Пскова), по случаю явления иконы над древнею пещерою, от которой получили свое имя – город, монастырь и икона. Явленная икона прославилась многими чудесами, в память которых установлен праздник 15 августа. В 1521 году псковскими купцами Василием и Феодором пожертвована в Печерский монастырь новая икона Успения Богородицы – Умиление, прославившаяся с 1528 года чудесами. Но обе иконы прославились особенно во время нашествия на Псков и на Печерский монастырь Стефана Батория, короля польского, в 1581 году. 27 августа этого года одному благочестивому мужу Дорофею было явление Божией Матери, отрывшей ему об имеющем быть нападении на город со стороны угла крепости при Псковском монастыре. Поэтому игумен Печерского монастыря, Тихон, еще до осады вызванный в город с чудотворными иконами Печорскою и Умиления Богородицы, начал, по повелению царя и епископа, совершать крестные хождения с этими иконами на упомянутое место. 6 сентября игумен Тихон и протоиерей Лука по утру созвали благовестом горожан в собор, откуда совершили крестный ход к Покровскому углу с чудотворною Печерскою иконою Богородицы, с мощами св. благоверного князя Псковского Гавриила и с древнею Печерскою хоругвию. Народ сопровождал их с плачем, не ожидая себе ни откуда более помощи кроме Бога. 7 и 8 сентября происходили усиленные и непрерывные приступы Батория к стенам Пскова. Наконец до народа, собравшегося в соборе на молитву, дошла горестная весть о проломе в стенах и о занятии врагами стен Пскова. Страх овладел сердцами всех... Когда все устремились на защиту пролома в стене и храбро отражали нападения неприятеля, защитникам города пришло на мысль отвезти большое псковское орудие к церкви Похвалы Богородицы, чтобы поражать им отсюда врагов. Это удачное распоряжение поколебало ряды осаждавших и заставило их отступить. Но король, увидев бегство своих воинов, немедленно выслал на помощь им свежие, лучшие войска свои с решительным приказанием не отступать от стен до окончательного взятия города. Возобновилась упорная битва, и защитники города начали опять ослабевать от сильного напора неприятелей. Тогда воеводы послали в собор к духовенству сказать, чтобы из собора были принесены мощи св. благоверного князя Гавриила и чудотворные иконы Богоматери. Немедленно были подняты эти святыни, а наперед их прибыли к пролому три инока Печерского монастыря и громко возгласили к воеводам и воинам: «не бойтесь братия! станем крепко, устремимся вкупе на литовскую силу! Богородица к нам грядет с милостью и заступлением и с помощью всех святых!» Этот неожиданный утешительный и ободрительный голос оживил и воодушевил ослабевавших. С мужеством все повторяли: «Богородица к нам грядет, умрем вкупе за веру Христову и за православного царя и не предадим града!» Вслед за этим появилось духовенство, неся мощи благоверного князя Гавриила и чудотворные иконы. Началось молебствие перед самым проломом в виду защитников и осаждающих и продолжилось шествием к Покровской церкви. Это благоговейное зрелище так воодушевило защитников города, что все они единодушно устремились в пролом на неприятелей. Борьба с обеих сторон была жаркая, долговременная и упорная. Уже при наступлении ночи неприятели были вытеснены назад в пролом, сбиты со стен и прогнаны в беспорядке в поле, где они были избиты, a некоторые взяты в плен. Чтобы хотя чем либо загладить свою неудачу, Баторий решился взять Печерский монастырь, где кроме иноков для защиты было только 200–300 воинов, но защитники монастыря мужественно отразили два приступа и взяли в плен трех знатных сановников. Царь Иоанн Васильевич IV облажил чудотворную Псковско-печерскую икону золотом и устроил для нее серебряный киот. Псковско-печерские иноки, в воспоминание своего избавления от Батория, дали обещание ежегодно ходить в Псков с чудотворною иконою в седьмую неделю по пасхе. Геннадий, еп. псковский, в 1601 году утвердил и устав этого хождения с расписанием всего порядка церковных служб. (Слава Богомат. ч. 3, отд. 1, стр. 21–29).

О Чухломской иконе Богоматери смотри 20 июля.

Эта икона находится в Квабтахевском монастыре, в средней Карталинии. Обитель Квабтахевская или Кватахевская основана учениками св. Шио еще при его жизни в исходе V века и означает ущелье пещер. До времени блаженного грузинского царя Давида III она была обителью иноков; когда же этот благочестивый царь в 1119 году возобновил эту обитель, построив здания для келий и соорудив великолепный храм в честь Успения Богоматери, то населил эту обитель инокинями, которые мирно проживали тут до нашествия Тамерлана; он сжег и разорил эту прекрасную, богатую и знаменитую обитель, поступив весьма жестоко с ее обитательницами. Разграбив обитель, один из военачальников Тамерлана собрал перед собою инокинь монастыря и заставил их петь. Инокини, уступая силе жестокого победителя, исполнили его волю; но татарин не удовольствовался этим: он заставил инокинь плясать перед собою и для большего поругания приказал надеть на них позвонки. Когда подобное приказание было исполнено, и воины силою принуждали инокинь плясать, то эти последние, видя такое унижение, с горькими слезами произносили: «горе нам инокиням! что это звучит на нас?» Когда военачальник удовлетворился этою насмешкою, то приказал отвести всех инокинь в соборный храм Пресвятой Богородицы, наполненный пленными христианами; за тем приказал завалить все входы и выходы, обложить храм дровами и хворостом и все это поджечь. Зрелище было ужасное: отчаянные стоны и рыдания умиравших в храме христиан потрясали воздух. После этого погрома обитель снова была восстановлена усердием и старанием грузинских царей, цариц и народа и опять населена иноками. Храм в честь Успения Богородицы существует и доныне; он весь построен из тесаного желтого камня, с великолепными и разнообразными украшениями вокруг окон, дверей и купола. Наружные стены храма украшены резными каменными изображениями крестов в большом размере (Груз. свв. Сабинина ч. 3).

Эта икона находится в Цилканском храме Пресвятой Богородицы, существующем до наших дней. Этот храм был построен в городе Цилкани²⁵ царем Бакаром І (342–364), сыном святого царя Мириана; в этом-то храме и находится весьма дорогое сокровище из первых веков христианства – икона Цилканской Божией Матери, писанная на доске из Вифлеемских яслей. Как передает древнее предание, она относится ко времени принятия грузинами христианства, т. е. современна св. равноапостольной Нине и настолько ветха, что золотая окладка ее с разноцветною эмалью уже вся износилась. Самая живопись иконы показывает, что икона эта написана в весьма раннюю пору, когда церковная живопись была еще, можно сказать, в самом зародыше. (Груз. Свв. – Сабинина ч. 3).

Эта икона находится в Гаенатском кафедральном соборе, близ г. Кутаиса, на правой стороне иконостаса. История этой иконы весьма замечательна и достойна внимания. Когда, по вознесении Господа, апостолы бросали жребий, кому из них идти в какую страну для проповеди Евангелия, – Преблагословенная Богоматерь сказала апостолам: «не хочу и Я оставаться без части, желаю приять вместе с вами жребий, чтобы имела страну, которую изволит дать мне Сам Бог». Апостолы бросили жребий, и Пресвятой деве досталось в удел Иверия. Владычица с радостью приняла удел свой и собралась уже идти туда для проповедования Евангелия, как пред самым выступлением Ее явился Ей Господь Иисус Христос и сказал: «о Матерь Моя, не отвергу жребия Твоего и не оставлю народа Твоего без участия в небесном благе, – пошли вместо Себя первозванного апостола Андрея в Твой удел и пошли с ним образ Твой, который изобразится приложением к Твоему лицу приготовленной на то доски; этот образ будет заменять Тебя и послужит хранителем людей Твоих во веки». Матерь Божия призвала к Себе ап. Андрея и сказала ему: «чадо Мое, Андрее! когда намеревалась Я идти в Свой удел для просвещения его учением Сына Моего и Бога, то в это самое время явился Мне Сам благий Сын Мой и велел Мне, чтобы Я вместо Себя отправила туда с Моим образом тебя; Я буду Хранительницею жизни обитателей той страны». Апостол Андрей ответил на это: «воля благого Сына Твоего и Твоя да будет во веки». Тогда Матерь Божия потребовала доску, умывши лице Свое, приложила ее. Отсюда эта икона перенесена была в Гаенатский собор палестинским воителем царем Иверским, Багратом Великим (Там же ч. 1).

Гаенатская икона Божией Матери, бывшая у св. княгини Тамары, находится в Гаенатском соборе близ Кутаиса.

Вифлеемская икона Божией Матери находится в Кашоэтском соборе в городе Тифлисе (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 стр. 214).

Пренесение нерукотворенного образа Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Хрста от Едеса в Царь-град. Св. муч. Диомида врача. Пр. Херимона. Память человеколюбия Божия, егда возврати со студом безбожные агаряне при Льве Исавре.

(Нерукотворенного образа на Керамии. Истощание и снова наполнение св. воды в храме живоносного источника. Муч. Алкивиада. Память страшного труса. Св. преподобномуч. Никодима метеорского. Св. муч. Стаматия. Пp. Иоакима осоговского. Св. муч. Мемсамбия).

В то время, когда Господь жил и проповедовал земле Иудейской, в сирийском городе Едесе жил князь и правитель Авгарь. Он впал в тяжкую болезнь: все тело его покрылось проказою, и врачи не могли найти средства для исцеления его. Потеряв всякую надежду на облегчение своей болезни, Авгарь услышал об Иисусе Христе, что Он одним словом Своим врачует всякие болезни. Князь возгорелся желанием видеть Господа, надеясь получить от Него себе исцеление. Но болезнь мешала ему предпринять путешествие в Иудею; поэтому он послал к Господу письмо, в котором просил Его прийти к нему в Едес. Однако сомневаясь, восхощет ли Господь прийти к нему, Авгарь послал искусного живописца Ананию, чтобы он на иконе изобразил лице Господа, надеясь видеть изображение Спасителя и иметь через это отраду в своей болезни. Посланные с этим поручением нашли Иисуса Христа в Иерусалиме, во время беседы Его с народом, о чем свидетельствует евангелист Иоанн: «из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Еллины. Они подошли к Филиппу и просили его, говоря: господин! нам хочется видеть Иисуса. Филипп идет и говорит о том Андрею, а потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им: пришел час прославиться Сыну человеческому» (Ин.12:20–28). Послы вручили Иисусу письмо своего царя, который писал: «Авгарь, князь Едесский, Иисусу, Спасителю и Благотворителю, явившемуся в Иерусалимской земле, посылаю приветствие! Я слышал о Тебе и о славных чудесах Твоих, что Ты без лекарства исцеляешь болезни: слепым даешь зрение, хромым хождение, очищаешь прокаженных, одним словом исцеляешь расслабленных и воскрешаешь мертвых. Услышав все это о Тебе, я теперь думаю одно из двух: или Ты – Бог, сшедший с небес, или Сын Божий, потому что творишь такие удивительные чудеса. Я посылаю Тебе это мое смиренное письмо; потрудись прийти ко мне, чтобы исцелить меня от неисцелимых болезней, от которых я страдаю много лет. Слышал я также, что евреи ропщут на Тебя и хотят предать Тебя мучениям: у меня есть небольшой, но красивый город, приходи ко мне и будешь жить со мною в моем городе, – его достаточно было бы для нас обоих». В то время, когда Господь читал это письмо, живописец Анания старался приблизиться к Господу, но никак не мог по причине народной тесноты. Дожидаясь времени, когда разойдется народ, он стал на камень и, смотря прилежно на лице Спасителя, старался изобразить Его, но ни как не мог: Божественное лице Господа чудесно изменялось и делалось совершенно не изобразимым, Анания трудился долго, но ничего не успел. Усердное старание живописца изобразить Божественный лик Спасителя обратило наконец на него внимание Самого всеведущего Сына Божия. Прочитав письмо, Господь велел св. апостолу Фоме привести стоящего на камне живописца. Когда он был приведен к Спасителю, то Господь назвал его по имени и по занятию – живописцем. Анания пришел в удивление и ужас от прозорливости Господа.

Спаситель, милостиво приняв послов Авгаря, не принял однако его приглашения, а удостоил его ответом, написанным апостолом Фомою, следующего содержания: «Счастлив ты, Авгарь, что, не видев Меня, уверовал в Меня, так как написано о Мне: видящие Меня не будут веровать, а не видящие Меня уверуют в Меня и наследуют жизнь вечную. Ты пишешь ко Мне, чтобы Я пришел к тебе, но Мне подобает исполнить то, за чем Я послан и, сотворив это, возвратиться к пославшему Меня Отцу. Когда я буду вознесен к Нему, тогда пошлю к тебе одного из Своих учеников, который совершенно исцелит тебя от болезней и даст тебе и другим, находящихся с тобою, жизнь вечную». Написав такое письмо Авгарю, Господь запечатал его печатью, на которой было написано по-еврейски: «Божие видение, Божественное чудо». Потом, исполняя желание Авгаря и его живописца, Спаситель велел принести воды, умыл пресвятое лице Свое и отер его поданным Ему четырехугольным полотенцем (убрусом), и тотчас на полотне изобразилось пресвятое подобие Божественного лица Господа. Господь, подавая его с письмом живописцу Анании, сказал: «неси и отдай пославшему тебя!» Это было в последние дни земной жизни Господа, не задолго до Его страданий. Ананий с своими товарищами, приняв от Иисуса Христа Его изображение и послание, с радостью оставили Иерусалим и отправились в Едес обрадовать и утешить царя. Получив послание Господа и Его изображение, Авгарь с великою радостью лобызал как то, так и другое и, поклонившись с благоговением и верою образу Христову, тотчас почувствовал большее облегчение в своем недуге и с нетерпением начал ожидать того дня, когда Бог удостоит его принять обещанного апостола. По вознесении Господа, в Едес пришел св. Фаддей, один из семидесяти апостолов. Он крестил Авгаря, весь дом его и всех жителей Едеса. На главных воротах города с давнего времени стоял идол, которому должен был поклоняться всякий, входивший в город. Авгарь велел сбросить идола и поставить на его месте нерукотворенный образ Спасителя с тем, чтобы каждый, проходящий чрез ворота, поклонялся уже не суетному и ничтожному идолу, но святой иконе Христа Спасителя. По воле Авгаря, нерукотворенный образ был украшен золотым окладом, внизу которого были начертаны следующие слова: «Христе Боже! всякий, надеющийся на Тебя, никогда не постыдится». Однако достопамятные распоряжения Авгаря сохранялись не долго. В царствование одного из правнуков Авгаря в Едесе возобновилось древнее нечестие; князь открыл капища и принял языческое богослужение, а чтобы скорее распространить его, вознамерился снять с главных ворот города нерукотворенный образ Спасителя и заменить его идолом. Однако это нечестивое его намерение не имело успеха: оно было открыто Богом в явлении епископу едесскому Аддею. Вследствие этого видения епископ ночью, в сопровождении нескольких человек, пошел к воротам, на которых находился нерукотворенный образ, зажег пред ним лампаду, заложил углубление и, сделав это место совершенно незаметным. удалился. Князь, не видя нерукотворенного образа Христа, позабыл о своем намерении уничтожить его. После того прошло много времени –около пяти столетий, так что из памяти жителей города Едеса изгладилось воспоминание о том, что у них сохраняется нерукотворенный образ Христа Спасителя, и он, может быть, навсегда остался бы неизвестным, если бы не помог следующий особенный случай. Между жителями Едеса хранилось предание, что город их никогда не будет покорен врагами. Но, к ужасу их, в 545 году персидский царь Хозрой осадил Едес с многочисленным войском. Он приказал своим воинам наносить как можно более деревьев, чтобы между ними и городом насыпать всякого рода вещество для насыпи. Когда наношены были деревья, Хозрой, построив из них стену около городской стены и насыпая в средину земли, шел прямо к городу. Таким образом надстраивая мало-по-малу стену, возвышая насыпь и подвигаясь к городу, он поднялся на такую высоту, что наконец стоял выше городской стены и сверху мог бросать стрелы в защитников города. Осажденные, видя, что насыпь приближается к городу – будто гора и что неприятели намерены сойти в город, решились ранним утром провести к насыпи подземный ход (подкоп) и там развести огонь, чтобы пламенем его истребить деревья, а насыпь обрушить на землю. Дело было сделано. Но, разведши огонь, они не достигли цели, потому что огонь не имел выхода, чтобы, вырвавшись на воздух, охватить деревья. Увидя эту неудачу, едесяне снова пришли в отчаяние и, поручив себя Богу, с горестным сердцем и со слезами начали призывать Его на помощь. Молитва их была услышана: в эту же ночь явилась в видении епископу города Едеса, Евлавию, Невеста в небесном величии и сказала ему: «иди достань нерукотворенный образ нашего Спасителя, находящийся на больших воротах вашего города, в круглом заделанном углублении, и обретете себе и городу спасение». Ободренный видением, епископ на другой же день пошел к указанным воротам, отыскал указанное место, снял камень и увидел Божественный образ во всем его величии совершенно целый, – и лампаду, засвеченную 500 лет тому назад епископом Аддеем, и продолжавшую гореть до сих пор. Но удивление его увеличилось, когда он увидел, что на камне, который был поставлен между образом и лампадою для безопасности, изобразился лик Спасителя совершенно такой же, какой был на нерукотворенном образе. С священным страхом и благоговением снял он икону и, держа ее в руках, пошел к тому месту, где был выкопан ров, бросил несколько капель из лампады, горевшей пред св. убрусом, в огонь и на дрова – и божественная сила тот-час же явилась на помощь верующим: пламень вдруг охватил деревья и уничтожил все неприятельские сооружения. После этого Хозрой, отказавшись от всякой надежды на овладение городом, удалился бесславно домой.

Нерукотворенный образ, явившись таким чудесным образом, сохранялся в продолжение еще нескольких веков в Едесе, куда со всех стран стекались для поклонения люди всякого звания; и слава о чудесах от этой иконы распространилась по всему востоку, так что в VIII веке христиане, по примеру Едесской церкви, во многих местах уже праздновали нерукотворенному образу Спасителя. Когда Едес и вся окрестная страна подпали власти магометан, христиане весьма скорбели о том, что великая и дорогая для них святыня находится в руках неверных. В Х веке греческие императоры Константин Богрянородный и Роман Лакапен предлагали за нее богатый выкуп владельцам Едеса. Последние долго не соглашались, но наконец отдали императорам нерукотворенный образ, выговорив у них взамен этого освобождение 200 сарацинских пленников, 12000 сребренников и обещание никогда не покушаться на овладение Едесом. В 944 году, 16 августа, нерукотворенный образ был принесен в Константинополь с великим торжеством. Подробное описание торжества перенесения нерукотворенного образа из Едеса в Константинополь так изображается Георгием Кедриным: «Для принятия божественного образа император Лакапен послал в Едес епископа самосатского, пребывавшего в то время в Византии. Шествие святой иконы сопровождалось славою многих чудес. В день Успения Богоматери, 15 августа, который императоры, по древнему обычаю, торжествуют во всечестном Ее храме Влахернском, рано утром собрались туда священнослужители и на горнем месте Влахернского храма поставили киот, вмещавший в себе образ и письмо Спасителя к Авгарю. Вскоре в храм прибыли императоры и с умилением, слезами и глубоким благоговнием поклонились до земли святыни и лобызали ее. Из Влахернского храма святая икона с торжеством была перенесена в Фаросскую церковь. На другой день, 16 августа, после молитвенно-благоговейных лобызаний и земных поклонов, весь освященный собор и императоры подняли киот со святынею при умилительно-торжественных песнопениях и тысячах возженных свечей и обратно поплыли в столицу. Достигнув берега, императоры и весь царский двор пешком и с открытыми головами, а также патриарх, епископы и все духовенство с изумительным великолепием, по особо-установленному для этого случая чину, сопровождали ковчег, заключавший в себе святейшие для христиан залоги. Когда подошли к золотым воротам и вступили в город, то псалмы и песнопения духовные увеличились, ослепительный блеск светильников еще более умножился, тысячи народа собирались со всех сторон, чтобы удостоиться счастья видеть и сопровождать священное шествие. В продолжение несения св. нерукотворенного образа Спасителя столько было пролито христианами радостных слез, столько вознесено к Господу горячих молитв, умилительных благодарений и заповедных обетов, что словами этого изобразить нельзя! По принесении иконы в знаменитый храм Премудрости Божией, ее поставили пред царскими вратами. Отсюда, после молебных песнопений с коленопреклонением, святую икону снова подняли всем церковным собором и отправились к царским чертогам. Во дворце святую икону Спасителя вознесли на царский трон, пред которым обыкновенно производились важнейшие государственные дела, весьма разумно и справедливо полагая, что непременно надобно освятить царственное седалище и через то сообщить восседающим на нем правду, истину и милосердие. По совершении молебна во дворце, св. образ был поднят и отнесен обратно в Фаросскую церковь. Там святая икона была поставлена на правой стороне к востоку, во славу верных, в соблюдение царей, в безопасность всего царства и заступление христиан». (Четьи-Минеи. Христ. Чтен. 1874 года. Декабрь).

Нерукотворенного образа давно уже нет в Константинополе. По одному сказанию, он около 1362 года был отдан императором Иоанном Палеологом генуэзскому генералу Леонардо-де-Монтальто за избавление Греческой империи от нападений сарацин; а Монтальто отдал его в монастырь св. Варфоломея в Генуе, где он находится и доныне. По другому, более вероятному, сказанию, он во время владычества крестоносцев в Царь-град (в 1204–1261) похищен венецианским дожем Дандоло; но корабль, на котором он находился вместе с другими священными предметами, потонул в Пропонтиде (Мраморном море). Греческие судовщики доселе с благоговением указывают место, где погиб корабль с нерукотворенною иконою Спасителя. (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2 замет. стр. 246).

Св. Диомид был родом из Киликийского города Тарса, верою христианин; изучив врачебное искусство, он старался обращать его в средство к душевному спасению ближних: подавая пособие в болезни, он в тоже время убеждал болящих обратиться к Христовой вере, врачующей души. Он успел многих отвратить от идолопоклонства и просветить евангельским учением. С этою благою целью он странствовал по разным городам и пришел наконец в город Никею; здесь, по обычаю, врачуя народ, исцелял именем и крестом Христовым больных и обращал неверных. Диоклитиан, узнав о том, приказал взять его и везти из Никеи в Никомидию. Дорогою святой сошел с телеги, помолился и умер; воины рассудили представить царю одну голову мученика и отсекли ее. Но вдруг они сделались слепыми и, уже ведомые другими, принесли царю голову мученика. Увидя голову и слепых воинов, царь велел им отнести св. голову назад и приложить ее к телу. Когда воины исполнили это, то снова прозрели и уверовали в Христа, истинного Бога. Память св. муч. Диомида была издревле весьма славна в Царьграде. Сам Константин Великий построил во имя его храм, находившийся близ Златых ворот (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 246).

Преподобный Херимон подвизался в Египте, в Скитской пустыне. Пещера его отстояла от церкви на 40 поприщ, а от воды на 12. Кассиан, посещавший этого святого в своей молодости (около 390–397 г.), говорит, что ему было тогда более 100 лет. Палладий свидетельствует, что св. Херимон скончался с работою в руках во время пребывания его (Палладия) у египетских пустынников. Пр. Херимон скончался или в самом конце IV века, или в первых годах V века, так как путешествия Палладия продолжались от 388 до 404 года (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. т. 2, зам, стр. 246).

В царствование императора Льва исаврянина в 716 году сарацины обступили Константинополь, намереваясь взять его и, уничтожив христианство, заменить его магометанством. В страхе царь обещался платить им дань. Сарацины хотели поставить стражу у ворот города, но это им не удалось. Тогда один из военачальников сарацинских, Селим, испросил позволение войти в город и посмотреть, что там делается; но когда он подъехал на коне к городским воротам и намеревался пройти на Воловью площадь, то конь его не хотел идти в ворота, не смотря на то, что кони передовых всадников прошли беспрепятственно. Взглянув к верху, Селим увидел над воротами икону Богоматери и понял, что она запрещает ему въезд в город за его злословия на нее. Он пошел в город пешком, укоряя себя за свои грехи. Вскоре после этого Бог поразил сухопутные сарацинские войска мором и голодом, а флот их и морские силы погубил огненным градом, и как враги 15 августа осадили Царьград, так 15 же августа, ровно через год, и отступили от него (Пролог).

Император Никифор Фока в 965 году принес в Царьград нерукотворенный образ Спасителя, отпечатавшийся на черепице в Иераполе, когда Анания, несший образ Авгарю, скрыл его вне Иераполя в черепицах (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2. стр. 215).

Муч. Алкивиад скончался в огне. – Св. преподобномуч. Никодим метеорский пострадал в 1551 году (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, стр. 215).

Св. Стаматий родился в волынском округе, в селении св. Георгия. В их округ прибыл в 1680 году новый сборщик податей. Чиновник позволял себе вопиющие несправедливости в отношении христиан и сильно разорял их. Обиженные отправлялись искать суда и правды в Константинополь. Они явились в высшее присутственное место и принесли жалобу на притеснения сборщика самому визирю. Визирь, давний друг и покровитель корыстолюбивого чиновника, приказал выгнать челобитчиков. Слуги вытолкали с побоями и бесчестием христиан. В числе челобитчиков был и Стаматий. Друзья сборщика, заметив, что этот христианин настойчивее других, схватили его и представили визирю с ложным доносом, что он когда-то принял магометанство, а теперь опять стал христианином; Стаматий решительно отказался от гнусного отступничества. Визирь отослал обвиняемого к судье для исследования дела. Судья также допрашивал христианина, на что тот отвечал, что «все это – одна клевета, мне и на ум даже никогда не приходил такой поступок». «Если ты, прервал его судья, никогда не делался магометанином, то сделайся им теперь и прими наш закон». «Боже сохрани меня от такого безумия, воскликнул Стаматий, я никогда не отрекусь от Христа. Я лучше соглашусь умереть, чтобы жить со Христом, нежели благоденствовать в этом суетном мире». Судья не знал, что делать с обвиняемым, и отправил его к визирю с донесением, что подсудимый при всех его стараниях не соглашается оставить христианство. Визирь сам принялся убеждать исповедника к отступничеству, обещал сделать его первым человеком в своем доме, предлагал огромное жалованье и проч. «Bсe мое богатство, отвечал восторженный Стаматий, вся слава моя в Иисусе Христе, Который уготовал мне жилище на небесах, нетленную славу и жизнь вечную. Ваша же слава и почести суетны, – они гибнут вместе с ищущими их». Визирь отослал Стаматия в тюрьму, где ожидали его наказания. Через несколько дней его вывели из тюрьмы и снова представили визирю для выслушивания тех же убеждений и предложений. Сановник, видя безуспешность своих кротких убеждений, стал угрожать Стаматию жестокими мучениями, если он не исполнит его воли. Эти угрозы не устрашили твердого исповеднике. «Мучьте меня, отвечал он, убейте, если это необходимо, я готов все вытерпеть, но знайте, что я, доколе буду жив, не отрекусь от моего Господа!» Такое мужество христианина сильно раздражило визиря; в пылу гнева визирь передал его палачу, который привел мученика на площадь пред царским дворцом и мечетью св. Софии и там мечем отсек Стаматию голову (Христ. муч. на вост. свящ. П. Соловьева).

Преподобный Иоаким был один из четырех великих отшельников болгарских, возбудивший своими подвигами сотни и тысячи болгар к христианскому подвижничеству. Этот преподобный жил и подвизался в последней половине XI века. Желая вести уединенную жизнь, Иоаким молил Господа указать ему уединенное место. После молитвы в малом храме с. Нового-Градца, он сел на церковной паперти. Добрый и богатый владелец того места вступил в разговор с ним. В разговоре Иоаким сказал, что желал бы вести уединенную подвижническую жизнь, но не знает удобного места для этого. Вникнув в желание молодого подвижника, владелец указал ему место, удобное для уединенной жизни. «С одного бока Осоговской горы, говорил владелец, при реке Скупище, в местности Бабин-дол, есть глубокая пещера, защищенная скалами: вот тебе место, спасайся там о Господе». Преподобный, возблагодарив Бога за открытие места, сообразного с его желаниями, просил владельца по временам вспоминать о его нищете своею милостью. Поселясь в пещере, пр. Иоаким подвизался здесь не мало времени в посте и молитве, незнаемый никем. Только уже перед кончиною его, по воле Божией, открыли место его уединения два зверолова. «Вы что-то печальны, сказал им старец при встрече». «На этой горе, отвечали они, мы всегда имели счастливый лов, но на этот раз ходили несколько дней и ничего не поймали». «Так как, дети мои, день близится уже к вечеру, то отдохните у меня эту ночь, а завтра утром ступайте вот в ту сторону и с вершины горы идите в дом свой». Охотники на утро встретили на вершине горы самый счастливый лов. Один из них пришел к старцу благодарить его за совет. «Божие благословение да будет с вами», сказал старец. С того времени в доме охотников появилось довольство. Через несколько времени охотники пришли посетить старца, но не нашли его в живых: он почил смертью праведника. Кончина его последовала в начале XII века. Благодарные охотники до самой своей смерти приносили свечи на могилу преподобного.

При императоре Мануиле (1143–1179) Бог благоволил прославить раба Своего. Священник Феодор села Осмидола, страны Овчепольской, овдовев, пожелал оставить мир и, услышав о месте подвигов препод. Иоакима, отправился к Осоговской горе с решимостью отшельнически подвизаться там. Когда он пришел туда, то ему в сонном видении является препод. Иоаким и спрашивает: «куда идешь ты?» Феодор сказал ему о своем желании. Преподобный благословил его и, вынув сосуд, отер водою ему голову, лице и руки и сказал: «иди, чадо, с миром!» Проснувшись, Феодор от радости прослезился. Приняв иночество с именем Феофана, он построил храм на месте подвигов преподобного. Через несколько времени, обретши гроб преподобного, по неоднократному явлению его, открыл мощи его в общее назидание (Свв. южн. славян Филирета, арх. Черн.).

Св. муч. Мирона пресвитера. Свв. мучч. Стратона, Филиппа, Евтихиана и Киприана. Свв. мучч. Фирса, Левкия, Короната и дружины их. Мучч. Павла и Иулиании сестры его. Муч. Патрокла. Собор Пресв. Богородицы в Арматиевых. Пр. Алипия, иконописца печерского. Иконы Пресв. Богородицы Свенские.

(Пр. Филиппа янковского).

Св. муч. Мирон родился в Ахайи от богатых и благочестивых родителей. Отличаясь кротким нравом, любовью к Богу и богоугодною жизнью, он, в царствование императора Декия и в правление Ахаиею Антипатра, был сделан пресвитером. Однажды в праздник Рождества Христова Антипатр вошел в храм христианский, чтобы захватить собравшихся в нем христиан. Находившийся в храме пресвитер Мирон укорил правителя за такой его поступок и безбоязненно обличил его в идолопоклонстве. За это он был схвачен и предан мучениям: его повесили на дереве, строгали железными гребнями и жгли огнем. Когда же растопили печь и бросили туда мученика, то огонь выпахнул из печи, сжег стоящих вокруг слуг, святой же остался невредим. После этого правитель принуждал св. мученика поклониться идолам, но святой отказался; за это Антипатр приказал резать из его тела ремни. В это время мученик, оторвавши один ремень, бросил его в лице мучителя; разгневанный таким поступком, мучитель велел снова строгать по ободранному телу мученика и потом отдать на съедение зверям; но звери не тронули мученика. Видя такую твердость св. Мирона, Антипатр в ярости убил самого себя. Святой же мученик был отведен в город Кизику и усечен там мечем (Четьи-Минеи).

Эти святые, живя в Никомидии, ходили на народные зрелища и учили там народ христианской вере. Действуя так, они многих успели отвратить от язычества и сделать христианами, вследствие чего народные зрелища мало-по-малу пустели. Однажды правитель, явившись на зрелища, был сильно удивлен малочисленностью зрителей; ему объяснили, что это сделали святые: Стратон, Филипп. Евтихиан и Киприан, которые учат народ пренебрегать отеческими обычаями, не посещать зрелищ, а вести жизнь совсем иную. Правитель приказал привести святых, которые, явившись к нему, твердо исповедали себя христианами. За это их отдали на съедение зверям, но когда звери не тронули святых исповедников, то их бросили в огонь, где святые и скончались (Пролог).

О свв. мучч. Фирсе, Левкии. Коронате и дружине их смотр. 14 декабря.

О свв. мучч. Павле и Иулиании, сестре его, см. 4 марта.

В царствование Аврелиана было гонение на христиан. В то время в Галлии, в городе Трикассине²⁶ жил в своем доме один богатый гражданин, по имени Патрокл. Он жил благочестиво, любил заниматься чтением священного писания и прилежно молился Богу; при этом он строго соблюдал воздержание, так что вкушал пищу только однажды в день, а имея достаточные средства, помогал бедным и нуждающимся, в особенности же христианам. За такую благочестивую и богоугодную жизнь Господь сподобил его дара исцелений, и он многих исцелял от различных недугов и болезней. Аврелиан, прибыв в Трикассину и слыша о св. Патрокле, приказал привести его к себе. Когда святого привели, то император спрашивал его о его имени и о вере и принуждал его отречься от христианства и поклониться идолам, обещая за это различные почести и богатство. Но святой отвечал, что он не знает ни какого другого Бога, кроме Того, Который сотворил небо и землю. Император принуждал его, но праведник отказывался. «Огню тебя предам, наконец в гневе сказал Аврелиан, – если не принесешь жертвы нашим богам!». На это святой Патрокл ответил: «я жертву хвалы и самого себя приношу Богу моему, Который благоволил призвать меня к мученичеству за имя Свое!» Тогда царь приказал сковать ноги праведника раскаленным железом, а руки связать сзади раскаленною цепью и заключить его в темницу. Через три дня Аврелиан снова приказал привести к себе св. Патрокла и снова перед народом принуждал его принести жертву идолам. Но святой и теперь отказался и обличил царя в нечестии, предложив ему, если он желает, свои сокровища, «так как вижу тебя – прибавил святой – нищим». «Как ты называешь меня, царя, нищим?» спросил Аврелиан. – «Действительно – отвечал святой – ты имеешь большое земное богатство, но не имеешь сокровища вечного, небесного; потому что не веруешь в Господа Иисуса, за что и будешь осужден на вечные мучения!» – «Ты уже слишком много досаждаешь мне – отвечал царь, не могу быть милосерд к тебе!» и осудил святого на усечение мечем. При этом Аврелиан приказал воинам убить св. мученика не на сухой земле, но в болоте, чтобы не удостоить его погребения, но чтобы его съели птицы, гады и звери. Воины повели св. мученика к берегу реки Секвана (Сены), чтобы в прибрежном болоте совершить казнь. Во время пути св. мученик молился Господу, чтобы Он не попустил его телу остаться в болоте, но повелел идти ему через реку и там на сухой земле излить кровь свою. Вдруг очи воинов помрачились, так что они не могли видеть мученика; он же в это время перешел через глубокую реку на сухой берег, взошел на гору и благодарил Господа. Воины же, не видя св. мученика, удивились и пришли в ужас. Боясь царского гнева. Они стояли в недоумении и рассуждали между собою о праведнике: «велик Бог того человека, Который невидимо избавил его от нас» – говорили одни; «нет, это был не человек, а привидение» – говорили другие. В это время одна женщина, переплывшая реку, услышав разговор воинов и их печаль, указала им место, где был св. мученик. Воины переплыли на лодке реку и стали принуждать св. мученика к идольским жертвам; но святой ответил им: «я не поклоняюсь бесам, а только единому истинному Богу, и не боюсь смерти, потому что мы – христиане ожидаем получить вечную жизнь от Христа, Бога нашего, и с любовью и усердием умираем за Него». Воины обнажили мечи; св. мученик помолился Господу и был усечен. Воины далеко бросили голову св. мученика от его тела и удалились. В то время на той горе жили два престарелых нищих христиан; они, увидя кончину св. мученика, скрыли св. тело и главу мученика, потом вечером сказали пресвитеру Евсевию, который, пришедши с диаконом Ливерием, взял тело мученика и похоронил его по христианскому обычаю. Мощи св. Патрокла находятся в Соесте, в Вестфалии (Четьи-Минеи).

В княжение благоверного князя киевского Всеволода Ярославича, при игумене Никоне, в Киев прибыли греческие иконописцы, чтобы украсить печерскую церковь. Родители Алипия отдали его учиться иконописанию этим константинопольским художникам; св. Алипий учился иконописанию и помогал мастерам. Когда окончена была настенная живопись в печерской церкви, Алипий был пострижен Никоном в иночество. Он трудился и писал свв. иконы игумену и братии, ничего не принимая за свой труд. Алипий сам просил извещать его, если где-либо в церкви видели обветшавшие иконы; он брал их к себе и поправлял, не требуя за это платы. Пр. Алипий никогда не оставался праздным, так что по трудолюбию уподоблялся древним отцам: днем он занимался иконописанием, а большую часть ночи проводил в молитве и пении псалмов; только божественная служба, которой он не оставлял ни для какого дела, отвлекала его от обычных занятий. Если случалось ему получать плату за свой труд, то одну часть он употреблял на покупку материалов для иконописания, другую на милостыню нищим, а третью на свои нужды. Так трудился пр. Алипий в течение многих лет. Игумен лавры, уважая его великие добродетели и чистую жизнь, возвел его в сан священства; с этого времени пр. Алипий просиял еще большею краcoтой добродетелей, как иноческих, так и иерейских, так что благодать Божия видимо почила на нем, обнаружившись даром чудотворений.

Один киевлянин страдал такою сильною проказою, что ему не могли помочь никакие лекарства. По совету своих друзей, но без собственной веры в возможность выздоровления, он пришел в печерский монастырь просить себе молитвы преподобных отцов. Игумен приказал напоить его водою из колодезя пр. Феодосия и тою же водою намочить голову. Но лишь только больной напился воды, как внезапно же за свое неверие покрылся смрадными струпьями, так что люди стали бегать его. С горестью он возвратился домой, не смея никому показаться и ожидая себе смерти. Но вот однажды пришло ему на мысль идти снова в обитель и покаяться в своих прегрешениях. Он пришел в монастырь и искренно исповедал пред Алипием свои грехи, как и свою скорбь. Алипий покрыл все его струпья красками, приготовленными для святых икон; за тем привел в церковь, приобщил св. Тайн, обмыл струпья его водою, принесенною для литургии, – и он весь стал здоровым.

Набожный киевлянин, построив храм, захотел для его украшения приобрести икону деисус²⁷ и еще несколько других. Он поручил двум печерским инокам заказать Алипию иконы, какой бы цены тот ни потребовал, и дал доски и часть денег. Иноки два раза брали у него деньги и после того, но Алипию не говорили ни слова. Долго ждав икон, киевлянин настойчиво потребовал их у иноков, и те отвечали, что Алипий, взяв деньги, не хочет писать икон. Тот явился с жалобою к игумену. Призванный Алипий отвечал, что ни слова не слыхал о поручении и не видал денег. Послали за иноками и досками. Доски оказались с превосходными ликами святых. Игумен Никон выгнал корыстолюбивых и лживых иноков из монастыря. В пожар церковь, в которую были поставлены иконы, сгорела, а те иконы найдены целыми. Великий князь Владимир Мономах, узнав обо всем этом, прибыл на место, благоговейно взял себе одну икону – Богоматери и отослал ее в Ростов для построенного им храма. В Ростове она еще два раза чудесным образом была сохраняема от пожара. – Другой благочестивый человек заказал Алипию написать икону Богоматери к празднику Успения Богоматери. Алипий захворал и не мог взяться за кисть. Заказчик не раз приходил за иконою; Алипий отвечал: «положись на Бога, Он все выполнит». Заказавший пришел накануне праздника, а икона еще не была готова. «Зачем ты не сказал мне о твоей болезни?» говорил с досадою заказавший икону, «я поручил бы написать икону другому иконописцу. А теперь ее не будет к празднику Успения». Преподобный отвечал: «не гневайся брат! Господь утешит тебя». По удалении этого человека, взошел к Алипию в келью юноша и начал писать заказанную икону. Алипий сперва думал, что заказчик, прогневавшийся на него, прислал своего иконописца для довершения работы, но скорость и простота дела показывали, что пришелец – не простой иконописец, так как, по прошествии трех часов, он написал весьма благолепную икону. Окончив живопись, он спросил: «доволен ли ты, отче? не допущено ли ошибки в иконе?» Алипий отвечал: «хорошо написано, Бог помог тебе». К вечеру исчез из его кельи дивный иконописец. Между тем заказчик всю ночь не спал от слез, горюя о том, что к празднику не готова праздничная икона. Встав с постели, он первый пришел в храм и в изумлении едва не упал: он увидел дорогую для него икону, стоящую на приготовленном для нее месте. Благочестивый человек поспешил известить о случившемся игумена, который со всею братиею пошел в келью к преподобному и застали его уже при последних минутах жизни. Однако игумен успел еще спросить его: «кто и как написал чудную икону?» – «Был у меня, отвечал Алипий, юноша, но думаю, что это – ангел: так скоро написал и исчез; вот он теперь предстоит предо мною». С этими словами преподобный скончался. Полагают, что преподобный дожил до 1114 года; мощи его открыто почивают в Антониевых пещерах. У правой руки его три первые перста сложены совершенно ровно, а два последние пригнуты к ладони. Одна икона, писанная преп. Алипием и известная под именем: «предста царица одесную тебе», ныне находится в иконостасе Московского Успенского собора, – одеяние Царицы небесной отделано роскошно, раскраска похожа на мозаику. Икона Божией Матери, перенесенная Владимиром Мономахом в Ростов, ныне стоит в иконостасе каменного Ростовского собора (Четьи-Минеи. Русс. свв. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева)

Празднование в честь Свенской иконы Богоматери 17 августа установлено в память избавления г. Брянска от нашествия французов в 1812 году. Когда войска французские стремились к Брянску, жители его и окрестных селений устроили крестный ход вокруг города с чудотворною Свенскою иконою Богоматери, прося Ее о заступлении города. Вскоре они были утешены вестью, что войска, шедшие на Брянск, поворотили назад. В 1815 году жители Брянска устроили на Свенскую икону Богоматери золотую ризу с венцами, и установлен ежегодный крестный ход вокруг города со св. иконою 17 августа. (Слава Богоматери, ч. 3, отд. 2 стр. 98. Дебольского Дни богослуж. ч. 1, стр. 186)

Пр. Филипп несколько лет подвизался отшельнически на Янковой горе, в 2 верстах от Устюга. Набожные устюжане, уважая его жизнь и желая видеть вблизи города обитель иноков, выпросили дозволение построить на месте его пребывания обитель. В 1654 году был построен храм в честь иконы Знамения Богоматери с приделом во имя вновь прославленного святителя Филиппа, митрополита московского. Под руководством опытного в духовной жизни отшельника собрались ревнители благочестия, но преподобный не принял сана игумена и скончался иноком около 1662 года (Русс. свв. Филарета, арх. черн. Ист. Росс. Иер. ч. 6, стр. 593. Слов. ист. о свв. стр. 268).

Свв. мучч. Флора и Лавра. Cвв. мучч. Eрма, Серапиона и Полиена. Свв. отец наших патриархов Константинопольских Иоанна и Георгия. Св. священномуч. Емилиана епископа и иже с ним. Пр. Макария.

(Муч. Иулиании близ Стровила. Муч. Льва. Четырех подвижников в пустыне. Множества бедных. Пp. Варнавы и Софрония, племянника его. Пр. Христофора. Иконы Божией матери Одигитрии).

Святые Флор и Лавр были родные братья, родом из Иллирии, по вере христиане, по ремеслу каменосечцы. Случилось, что в соседней с Иллирией стране нужно было построить великолепный языческий храм. Правитель этой страны просил Иллирийского правителя Ликиона прислать ему искусных мастеров. Ликион, зная Флора и Лавра за искусных мастеров, послал их к соседнему князю. Братья отправились и начали усердно работать; а деньги, получаемые ими за работу. отдавали бедным, сами довольствуясь самым необходимым. Но, оказывая ближним вещественную помощь, они вместе с тем старались и о просвещении их светом истины, проповедуя язычникам об истинном Боге и о Христе Спасителе. Благодаря этому многие из слушавших их проповедь обратились ко Христу. Однажды святые братья тесали камень; в это время к ним подошел сын языческого жреца Мамертина – молодой юноша и смотрел на их работу; вдруг от камня отскочил осколок и выбил глаз юноше. На его крик прибежал отец и, видя окровавленного сына, в ужасе разорвал на себе одежду и начал бранить святых каменосечцев, порываясь их ударить. Но другие работники не позволяли ему сделать это, доказывая невинность работников и обвиняя самого юношу, который стоял очень близко к камню. Свв. Флор и Лавр с своей стороны утешали скорбящего отца, обещая исцелить глаз его сына. С этою целью они взяли на ночь юношу к себе в дом и стали учить его познанию истинного Бога. «Если будешь, говорили святые братья юноше, веровать в проповедуемого нами Бога, то глаз твой вскоре будет здоров». Юноша обещал веровать. Тогда свв. Флор и Лавр начали молиться Богу, прося Его исцелить глаз юноши; помолившись, они осенили больной глаз крестным знамением, и глаз стал здоров, как и прежде. После такого чуда не только сам исцелившийся уверовал во Христа, но и отец его, прежде бывший языческим жрецом. Число верующих ежедневно умножалось, и когда храм был уже готов, то уверовавшие в этой стране, числом около 300 человек, решились посвятить его истинному Богу. Они поставили в нем к востоку святой крест и сотворили всенощное бдение; как бы в ознаменование присутствия Божия в новом храме, свет небесной славы осветил этот храм. Потом святые братья вместе с верующими истребили идолов, предназначавшихся для нового храма: верующие обвязали их своими поясами и до тех пор влачили по земле, пока идолы не разбились на мелкие части. Правитель страны, узнав об этом, взял свв. братьев и всех участвовавших с ними в разорении языческой святыни; участников князь осудил на сожжение, а свв. Флора и Лавра жестоко наказал, а потом отослал в оковах в Иллирию, к тамошнему правителю Ликиону. Правитель старался сперва склонить их к отречению от Христа; но, видя их твердыми в христианской вере, велел бросить их в безводный колодезь и засыпать землею. После многих лет св. мощи мучеников Флора и Лавра были обретены при Константине Великом и перенесены в Константинополь. По прологу праздник и храм их был близ церкви св. апостола Филиппа: это был монастырь с их мощами. Паломник Антоний в 1200 году видел их мощи: «Флор и Лавр в теле лежат», а Стефан новгородец около 1350 года видел их главы в монастыре Вседержителя (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 248).

Прим. Русский народ в святых угодниках Флоре и Лавре видит покровителей лошадей. На каком именно основании это верование приурочено к имени и дню свв. Флора и Лавра, на это не возможно найти никакого объяснения в житии этих угодников. Св. Димитрий Ростовский, лучший исследователь в этом отношении, прямо замечает, что в повествовании об этих угодниках решительно нет никаких положительных данных для вышеуказанного народного верования. Не находя прямого указания для объяснения этого верования в житии свв. Флора и Лавра, Карамзин делает догадку, что обыкновение приводить лошадей в день Флора и Лавра, вероятно, происходит от древнего язычества. (Душепол. Чтение 1871 г. Август. 109–130)

Святые мученики: Ерм, Серапион и Полиен, жители Рима, были оговорены язычниками в исповедании Христа. За это их схватили и представили к римскому правителю, пред которым святые дерзновенно исповедали свою веру во Христа. Правитель сначала велел заключить их в смрадную темницу; а потом, когда они вторично отказались поклониться идолам, он приказал их влачить по камням и стремнинам. Мучимые так, они предали дух свой Господу (Пролог).

Свят. Иоанн и Георгий, патриархи константинопольские, жили в VII веке: Иоанн V был патриархом от 669 до 674 года, а Георгий I от 678 до 683 года, – оба в царствование императора Константина Погоната (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 248).

Св. Емилиан родился в Армении от богатых и благородных родителей, которые отдали его учиться книжному искусству священно-иноку Илариону. Придя в возраст, св. Емилиан жил целомудренно и богоугодно, проводя время в посте, молитвах и чтении душеспасительных книг. В гонение на христиан Диоклитиана и Максимиана, он возгорелся сильною любовью ко Христу и желал положить за Него свою душу, для этого решился идти и пострадать за исповедание Христа. Уговорив к этому учителя своего священно-инока Илариона и двух братьев своих Дионисия и Ермиппа, св. Емилиан прибыл в Италию, в город Сполетион (Сполетту). Там они нашли много христиан и поселились с ними. Спустя несколько времени, в городе Требии умер епископ; жители – христиане, наслышавшись о святой жизни и мудрости св. Емилиана, избрали его в свой город епископом и просили папу Маркеллина посвятить его. По рукоположении во епископа Емилиан прибыл в Требию (Лукку) с своим учителем и братьями своими и управлял паствою, обращая язычников в христианство и совершая исцеления. В то время в этой стране правитель Максимиан гнал христиан. Услышав о том, что еп. Емилиан обращает в христианство и разоряет языческие капища, он прибыл в Требию, потребовал к себе Емилиана и стал принуждать его к поклонению идолам. Емилиан отказался поклониться идолам; правитель велел бить его за это и говорил, что Бог христианский не имеет никакой силы. На это святитель сказал: «испытай, если хочешь узнать, чья больше сила – Христова или ваших богов? Прикажи принести кого-либо из больных, пусть твои жрецы помолятся своим богам о его исцелении; потом помолюсь и я своему Богу, и чьею силою больной встанет, тот и будет истинный Бог!» Предложение понравилось правителю и, по его приказанию, был принесен больной, имеющий расслабление во всем теле. Жрецы начали молиться своим богам, чтобы они исцелили больного, – долго молились они, но ничего не вышло от их молитвы. После них стал молиться св. Емилиан, прося Господа для вразумления окружавших язычников и для прославления Своего имени исцелить больного; потом, подошедши к расслабленному и взяв его за руку, сказал: «во имя Господа нашего Иисуса Христа, встань и будь здоров!» больной исцелился и стал здоров. Многие, видя это чудо, уверовали в Господа, даже сам правитель начал было склоняться к христианству; но жрецы убедили его не веровать и просили погубить святителя, говоря, что святой сотворил чудо не божественною силою, но при помощи волшебства.

Правитель, доверившись более словам своих жрецов, нежели видимой силе Божией, стал снова принуждать святителя к поклонению идолам. Но Емилиан отказался, изъявив скорее готовность пострадать, нежели поклониться идолам. Правитель велел обнажить его, повесить на дерево и опалить его тело свечами; мученик великодушно терпел это мучение, так как Господь укреплял его в страданиях; между тем огонь вокруг погас и руки мучителей скорчились. Видя это, правитель спросил мученика: «какою хитростью ты погасил огонь и искалечил руки слуг?» «Хитрость моя, отвечал святой, есть Христос мой, и если ты предашь меня еще большим мучениям, то Он подаст мне еще большую силу и терпение для перенесения страданий». Правитель велел растопить в котле олово и бросить в него св. епископа; но силою Божиею огонь угас, котел лопнул и олово разлилось, а праведник остался невредим. Удивился правитель этому и велел повесить камень на шею св. мученику, с камнем бросить его в реку и потопить, но Господь явился св. мученику и, взяв его за руку, вывел на берег. Воины взяли святого и снова привели к правителю; этот тиран велел бросить его на съедение зверям, но звери, львы и леопарды сделались, как кроткие агнцы, и лизали ноги и руки у угодника Божия. Народ, видя такие чудеса, кричал: «велик Бог христианский!» и уверовало во Христа в тот день около тысячи человек. Раздраженный таким поступком народа, правитель приказал воинам убить уверовавших во Христа, велел далее избить зверей, не сделавших вреда св. мученику. He зная, что более сделать с св. мучеником, правитель приказал до времени посадить его в темницу. Потом велел сделать колесо с железными острыми зубьями, привязать к нему св. мученика и скатить с горы. Но силою Господа св. мученик был отрешен и снят с колеса, которое, скатившись с горы, убило многих язычников. Св. Емилиан снова был брошен в темницу. Между тем правитель, узнав о существовании двух братьев св. Емилиана и учителя его Илариона, приказал отыскать их и привести к себе. Их отыскали и заключили в темницу вместе с Емилианом, к радости этого святого; потом, когда они отказались поклоняться идолам, правитель велел усекнуть их мечем. На утро правитель, призвав св. Емилиана, сказал ему: «вот братья твои и учитель отреклись Христа и посланы мною в другой город, чтобы принять там почести». Но святой, узнав по откровению от Бога о смерти своих братьев, сказал правителю: «лжешь, мучитель, они не отверглись Христа, но свои души положили за Него и отправились в небесный город». Рассерженный этим последним ответом святого, правитель осудил его на усечение мечем. Св. Емилиан был выведен за город на казнь; много народа шло за святым мучеником; когда палач ударил мечем в шею св. мученика, меч согнулся. Воины припали к ногам страдальца и просили его помолиться за них Христу Господу. Емилиан молился не только о воинах, но и о всех христианах, и в тоже время просил Господа сподобить его мученической кончины. Тогда другой палач отсек голову св. мученика, вместо крови из шеи истекло молоко. Многие из язычников, видя предсмертные чудеса мученика Емилиана, уверовали в Господа. Тело св. мученика было погребено христианами на месте казни, а по окончании гонения было перенесено в город (Четьи-Минеи).

О преподобном Макарии см. 1 апреля. – Муч. Лев скончался в море, близ Мир Ликийских. – Множество бедных скончались в огне за сокрушение идолов. – Преп. Варнава и Софроний, племянник его († 412), происходили из Афин, спасались на горе Мела близ Трапезунта, в Малой Азии. – Пр. Христофор – настоятель вышеозначенной горы Мела, был родом из трапезунтского местечка Газари и жил при Константине III (641–668), скончался 19 августа. – Икона Богоматери Одигитрии находится в том же монастыре Мела или Сумела, она написана евангелистом Лукою (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, стр. 217).

Св. муч. Андрея стратилата и иже с ним. Свв. мучч. Тимофея, Агапия и Феклы. Празднество Пресв. Богородицы бывшего ради милосердия от иконы Ее святые, нарицаемые Донские, в избавлении Москвы от татар.

(Мучч. Евтихиана и Стратигия. Пр. Феофана, нового чудотворца).

В царствование Максимиана, в Сирии был воевода Антиох. Под властью этого воеводы между прочими тысяченачальниками был св. Андрей. Он тайно веровал во Христа и не был еще крещен. За свою удивительную храбрость и силу он пользовался всеобщим уважением и любовью. В то время была война с персами. Правитель Сирии решился дать Андрею начальство над войском и отправил его в поход против неприятеля, вручив начальство над всеми военачальниками и назвав его стратилатом. Подавая своим воинам пример мужества и неустрашимости и обращаясь со всеми кротко и любовно, Андрей заслужил доверие и любовь своих подчиненных. Возлагая сам во всем надежду на милосердого и всемогущего Бога, он научил и своих воинов веровать в Господа Бога и уповать на Него. Одушевляемые своим вождем, воины св. Андрея разбили персидское войско и, преследуя его, многих убили. Одержав блистательную победу над врагами, Андрей с войском возвратился в отечество. Правителю Сирии не было известно, что Андрей исповедует христианство. После победы св. Андрея, его сотоварищи, завидуя его славе, донесли на него Антиоху, что он исповедует Христа. Андрей бесстрашно подтвердил сделанное против него показание. Тогда он был предан суду: правитель приказал воинам привести его связанным к себе, пред всем народом стал допрашивать его и убеждал его отказаться от св. веры. Но и на суде св. Андрей пред всеми исповедал себя христианином. За это правитель приказал подвергнуть его истязаниям: св. мученика жгли на раскаленном одре, но огонь не вредил ему. Антиох приказал взять также и воинов из дружины Андрея, веровавших во Христа, и пригвоздить их к деревянным крестам: все они мужественно переносили это мучение. Тогда правитель велел их вместе с св. Андреем заключить до времени в темницу. А сам, между прочим, обратился письменно за разрешением императора – казнить св. Андрея, так как без царского дозволения не мог сделать этого. Максимиан, зная, что Андрей пользуется уважением народа, побоялся предать его смерти за веру. Поэтому он приказал освободить его и воинов; но в то же время приказал правителю постараться найти против него вину, за которую бы можно было законно предать его смерти, если он останется с своими воинами верен христианству. Получив свободу от уз, св. Андрей ушел со всеми своими воинами, веровавшими во Христа, в киликийский город Тарс, чтобы там принять святое крещение, так как ни один еще из них не был крещен. Христианская дружина св. Андрея состояла из 2593 человек. Между тем правитель Сирии Антиох, узнав об уходе св. Андрея с дружиною в Киликию, дал знать в Тарс, что Андрей тайно бежал с воинами, возмутившись против царя, и потому просил правителя Киликийской области взять его живого или мертвого. Получив такое известие, Селевк – правитель Киликии, стал разузнавать о месте пребывания Андрея с дружиною и, узнав, что они находятся в Тарсе, пошел туда, чтобы захватить их. Между тем в это время св. Андрей просил тарсийского епископа Петра и епископа города Верии, Нона, окрестить его и его дружину. Приняв св. крещение, св. Андрей с своею дружиною ушел из Тарса в местечко Таксаниты. He найдя св. Андрея в Тарсе, Селевк с войском погнался вслед за святою дружиною, которая держала путь свой в армянские пределы, к горе Таврос. Селевк настиг св. дружину в ущельях Тавра. Видя свою неминуемую гибель, св. Андрей обратился к своей дружине с следующими словами: «друзья и дети мои! станем в любви Божией единодушно и мужественно! Помолимся Господу, чтобы Он принял наши души в Свои руки!» После этого св. Андрей стал посреди своей дружины и, подняв руки к небу, стал молиться: «Господи, услышь молитву раба Твоего и всех стоящих со мною: прими в мире души наши и сподоби их райских селений; также молим Твою благость, Владыко, и о тех, которые будут почитать нашу память. Будь им помощником во всех трудах; а на сем месте, на котором прольется наша смиренная кровь за Тебя, да будет источник исцелений и приходящим сюда подавай здравие душевное и телесное!» В то время, как св. дружина молилась с св. Андреем Господу, Селевк с войском настиг их: воины обнажили мечи и бросились на святую дружину; дружинники смиренно склонили свои головы под мечи и радостно приняли смерть. На том месте, где пролилась кровь свв. мучеников, истек источник воды. Кончину мучеников видели епископы Петр и Нон; они с своими клириками с холма смотрели на побиение св. дружины и, по уходе Селевка с войском, плакали над телами свв. мучеников и погребли их на том месте. В это же время обнаружила свою чудодейственную силу вода вновь явившегося источника. Один клирик долгое время страдал от нечистого духа, но лишь только напился воды из того источника, нечистый дух оставил его (Четьи-Минеи).

Во второй год гонения Диоклитианова, простиравшегося не только на предстоятелей церквей, но и на мирян, при Палестинском префекте Урбане, в Газе был схвачен св. Тимофей и бит жителями города; потом, по приказанию префекта, был терзаем бичами и острыми гребнями и наконец сожжен медленным огнем. В это же время были схвачены и мученики Агапий и Фекла, которых осудили на съедение зверями. Это было 19 августа 304 года (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, зам. стр. 250. Христ. чт. 1830 г.).

Донская икона Божией Матери принесена была донскими казаками великому князю Дмитрию Иоанновичу Донскому во время войны его с Мамаем и оставалась в продолжение всей войны при русском войске. В день славной Куликовской битвы, 8 сентября 1380 года, эта икона была носима среди православных русских воинов для ободрения их и для вспомоществования против врагов. После блистательного поражения неприятелей, икона принесена была казаками в дар великому князю, который с берегов Дона перенес ее в свою столицу – Москву и поставил сначала в Успенском соборе, a по основании Благовещенского собора перенес сюда. В память победы, одержанной заступлением Богоматери над татарами на берегах Дона, икона эта наименована Донскою. Ее же помощью совершилось чудесное избавление Москвы от крымских татар в 1591 году, в царствование Феодора Иоанновича. В этом году крымский царевич Нурадын с братом своим Муром-Гереем и с многочисленным войском вторгнулся в пределы России, подступил к Москве и расположился близ нее, при речке Котлах на Воробьевых горах. Царь Феодор Иоаннович был приведен в сильное смущение этим внезапным нападением врагов и тем сильнее, что большая часть его войска была отправлена против шведов. He надеясь отразить татар воинскою силою, царь обратился с молитвою о помощи к Заступнице христиан. Он повелел совершить вокруг города крестный ход с Донскою иконою Богоматери и с другими святыми иконами, и потом поставить Донскую икону в своей походной церкви среди воинских рядов. Всю ночь благочестивый царь Феодор провел в усердной молитве к Богоматери и тут же получил от Нее извещение, что силою Христа и Ее предстательством он одержит над врагами славную победу. Наступил день: татары с ожесточением бросились на русских и целые сутки бились с ними; но вдруг, устрашенные невидимою силою, они обратились в бегство, оставив на поле сражения множество убитых и раненых и весь свой стан. В благодарность небесной Заступнице за чудесную помощь в том же году на том месте, где стоял образ Донской Богоматери среди русского войска, царь основал Донской монастырь. В нем была поставлена св. икона и установлен ежегодный праздник 19 августа в честь Донские иконы Богоматери. С того же времени был установлен и крестный ход в эту обитель из Успенского собора, совершавшийся впрочем в разные времена до 1641 года, когда татары сделали нападение на курские пределы и счастливо были отражены. Царь Алексей Михайлович, питавший особенную веру к Донской иконе Богоматери, учредил постоянный крестный ход в Донской монастырь 19 августа. Донская икона Божией Матери теперь находится в Благовещенском соборе, на левой стороне от царских врат; на задней стороне ее изображено благовещение Богоматери (Пролог. Дебольского Дни богослужения, ч. 1; стр. 235–237).

Свв. мучч. Евтихиан и Стратигий скончались в огне (Месяц. Вост. А. Сергия,т. 2, стр. 218).

Пр. Феофан происходил из города Янины. С молодых лет он отличался любовью к Богу и преданностью Его воле; поэтому, пришедши в возраст, он оставил родину, семью, друзей – словом все мирское и удалился на Афонскую гору, где поступил в братство обители Дахиар (ныне Диоритм); здесь он скоро был пострижен в иноки и стал проводить подвижническую жизнь; его пост, молитва, пренебрежение земными благами, умерщвление плоти, попечение о чистоте души, о соблюдении ума от нечистых помыслов, противодействие бесовским наваждениям – все эти подвиги и добродетели были истинно дивны. Все невольно обращали внимание на такую истинно подвижническую жизнь Феофана и старались подражать ему. За такое совершенство в добродетели он, по смерти игумена, единодушно и единогласно был избран братиею в настоятеля обители. Сделавшись вождем словесного стада, он еще более увеличил свои подвиги, так что проводил жизнь на земле как бы неземную, во плоти – как бы бесплотную, вообще жил как будто бы в чужом теле. He смотря на мудрое управление вверенным блажен. Феофану обществом иноков и на святую подвижническую жизнь, он должен был однако подвергнуться испытанию. Его родной племянник попал в плен к туркам, был отведен в Константинополь и там обращен в магометанство. Горько было душе Феофана переносить это бедствие; поэтому он немедленно отправился в Константинополь и, успел выручить из беды несчастную жертву изуверства турок. Возвратившись в монастырь вместе с юным племянником своим, блаж. Феофан вскоре удостоил его иноческого образа и сопричислил к братству обители. Но отцы монастыря, боясь, чтобы через огласку не потерпеть им каких-либо бедствий от турок за обращение людей из их веры в христианскую, стали выражать неудовольствие на своего игумена, выказывая неприязнь как ему, так и его племяннику. Феофан, видя происходящее из-за него в обители нестроение, счел за лучшее оставить монастырь и удалился вместе с своим племянником не только из обители Дахиарской, но даже и с Афона и пришел в Веррию. Здесь в ските Предтечи он создал храм во имя Богоматери; потом собрал значительное число иноков и дал им правила жизни иноческой. Через несколько времени, оставив здесь настоятелем своего племянника, сам удалился один в Наусу. В Наусе, нашедши удобное место, он воздвиг превосходный храм в честь архангелов и, построив монастырь, собрал значительное число иноков, сделался их игуменом и мудро руководил их на пути подвижничества. Прожив здесь довольно времени, блаж. Феофан возвратился в созданную им в Веррии первую обитель. Наконец, достигши глубокой старости и узнав, по откровению свыше, о времени скорой своей кончины, он созвал всех своих иноков, объявил им об этом и вместе утешал плачущих, обещая им никогда не разлучаться с ними духом; затем мирно отошел в вечность. Мощи преп. Феофана доныне находятся в Наусе.

За святую и добродетельную жизнь Бог прославил пр. Феофана многими знамениями и чудесами как при его жизни, так особенно по смерти. Когда пр. Феофан возвращался из Константинополя на Афонскую гору, случилось всем находящимся с ним на корабле терпеть жажду, за недостатком пресной воды. Тогда св. Феофан, помолившись Богу, превратил соленую морскую воду в пресную и, сделав ее через это годною для питья, спас всех от неминуемой смерти. Во время этого же плавания он своею молитвою укротил бурю, угрожавшую кораблю потоплением. – По смерти пр. Феофана силою его молитв совершались и теперь совершаются бесчисленные чудеса для всех приходящих с верою к мощам его. Один мучимый бесом, находясь при погребении святого, от одного только благоговейного лобзания честных его ног избавился от мучений бесовских. Святой Феофан благоволит оказывать благодатную свою помощь не только христианам, но и туркам-магометанам. Один турок страдал проказою на голове. Много он истратил денег на лечение в надежде исцеления, но помощи никакой не получил. Наконец, оставив лечение, пришел в монастырь, где почивали мощи Феофана, и попросил воды с мощей святого, и лишь только вымыл голову этою водою, проказа, как чешуя, спала с его головы. Несколько раз Науса спасалась от моровой язвы, и однажды от бездожия, вследствие благоговейного призывания на помощь св. Феофана. И не одна Науса, но и другие селения получали избавление от язвы, когда были приносимы туда мощи святого. Один иеромонах, видя великое множество притекающих с молитвою к мощам св. Феофана и досадуя на это, хотел скрыть мощи где-нибудь в тайном месте, но за такое намерение тотчас же у него расслабли и лишились употребления руки и ноги. Видя не благоволение святого быть мощам его скрытыми от людей, иеромонах раскаялся в своем замысле и тотчас же получил исцеление. В 1451 году в крепости Веррийской один христианин, приняв магометанство и быв сделан за это одним из начальствующих лиц округа, стал сильно притеснять и преследовать христиан. Христиане и особенно монастыри христианские потерпели от него много бед. Распространяя всюду страх и ужас и нигде не встречая препятствий своим злодеяниям, преступный отверженник грозил напасть и на Наусу, преимущественно же грозил разрушить монастырь Феофана, а монахов в нем погубить. Действительно, однажды он напал на монастырь, разграбил его и многое в нем разрушил; но тогда же настал и конец его зверству: по молитвам оскорбленного святого, жестокий мучитель умер мгновенно (Афон. Патер. ч. 2, стр. 267–271).

Св. пророка Самуила. Свв. мучч. Севира и Мемнона сотника и с ними 37.

(Муч. Фотины. Муч. Лукия сенатора. Мучч. Илиодора и Досы).

В период судей израильских, в городе Раме (впоследствии Аримафея) жил человек, по имени Елкана. По ветхозаветному закону, дозволявшему иметь евреям по несколько жен, Елкана имел двух жен: Анну и Фенанну. Фенанна рождала детей, между тем как Анна, которую в особенности любил Елкана, была неплодна. В установленные праздники Елкана имел обыкновение ходить в Силом, где в то время находился кивот Завета, на поклонение Господу. Однажды, придя с своими женами в Силом, Елкана принес жертву Богу; после жертвоприношения он отделил от жертвенного мяса несколько частей и дал Фенанне несколько частей, так как она имела детей. Анне же дал только одну часть. Бездетная Анна, сильно скорбя о своем неплодстве, ничего не ела, но сидела и плакала. Как ни утешал ее Елкана, она не хотела утешиться. По окончании же трапезы, она пошла к скинии Божией и, плача, молила Господа даровать ей дитя, обещаясь посвятить его Богу. Первосвященник Илий, сидя около скинии и видя молящуюся Анну, думал, что она молится в пьяном состоянии. Он сказал ей: «зачем ты, пьяная, не уходишь отсюда? Ступай прочь от святого места и отрезвись!» «Я, господин, сказала она, не пьяна и ничего никогда не пила, но плачу и молюсь, по причине множества скорбей». Тогда Илий отвечал: «иди с миром, Бог израилев исполнит всякое твое прошение». Господь, действительно, услышал молитву Анны: она вскоре зачала и родила сына, которого назвала Самуилом, что значит испрошенный у Бога.

Анна дала обет до тех пор не ходить в Силом на поклонение Богу, пока не выкормит свое дитя; a так как у евреев был обычай кормить детей молоком матерним в продолжение трех лет, то Анна три года не ходила на поклонение Богу, доколе Самуил не возрос и не окреп. Через три года она вместе с своим сыном и мужем отправилась в Силом, взяв в дар Господу три тельца и три меры пшеничной муки. Пришедши к первосвященнику Илию, она сказала: «я та женщина, которую ты три года тому назад видел молящуюся пред храмом о разрешении неплодства. Господь услышал мою молитву и даровал мне сына; его, по обещанию моему, я отдаю на служение Богу». Отдав отрока первосвященнику Илию, Анна и Елкана принесли жертву Господу и возвратились домой. Между тем отрок воспитывался при храме Господнем, учился грамоте и служил святыне Божией. Мать часто приходила с дарами к Господу, приносила одежды своему сыну и радовалась о нем, видя, как он растет и в жреческой льняной ризе служит в храме Господнем. Первосвященник Илий любил отрока за его усердие к службе. Так Самуил, возрастая телом и развиваясь душою и разумом, делался более и более угодным Богу. Когда ему исполнилось двенадцать лет, Господу угодно было открыть через него ожидающее первосвященника Илия и весь его дом наказание за грехи сыновей первосвященника. Однажды ночью, когда отрок Самуил спал внутри скинии, а первосвященник Илий сидел в дремотном состоянии в преддверии скинии, где имел обыкновение проводить время, вдруг из Святого Святых послышался глас: «Самуил, Самуил!» Самуил встал и, думая, что его зовет Илий, пошел к первосвященнику; но Илий сказал: «иди, спи, я тебя не звал». Самуил лег, но через несколько времени опять услышал голос, призывающий его; он опять отправился к первосвященнику, но этот и на сей раз отвечал, что он его не звал. Голос был слышен Самуилом и еще раз. Уразумел тогда первосвященник, что Господь призывает отрока, и велел ему на будущий призыв отвечать: «говори, Господи, слышит раб Твой». Когда в четвертый раз Самуил услышал голос, призывающий его, то поступил так, как сказал ему Илий: «говори, Господи, – раб Твой слышит», отвечал он на призыв Господа. Тогда Господь открыл отроку, что Он погубит дом Илия за беззакония сыновей его; с трепетом слушал Самуил глагол Божий. На утро же боялся рассказать Илию откровение Божие, но Илий заклинал его ничего не утаивать. Когда св. Самуил рассказал все, Илий со смирением сказал: «как угодно Господу моему, так пусть и сотворит!» Но Илий уже не мог исправлять сыновей своих, по старости своей, и сыновья не боялись его. Между тем Самуил возрастал и благодать Божия умножалась в нем; он говорил пророческие слова; и евреи уразумели, что Самуил – пророк Господень.

Наконец наступило время отмщения Божия дому Илиеву и всему народу еврейскому, так как евреи оставили Бога истинного и стали поклоняться идолам и творить другие пороки и преступления. Господь предал их в руки филистимлян; они напали на евреев, которые выступили против врагов. Но битва была неудачна для евреев: их погибло до четырех тысяч, в неудаче они вспомнили Бога и решились принести на поле сражения кивот Завета. При кивоте находились и нечестивые сыновья первосвященника Илия. Но и присутствие кивота не помогло евреям: Бог окончательно прогневался на них. Сыновья Илия были убиты, около тридцати тысяч евреев погибло в битве и в заключение кивот Завета был взят в плен. Так Господь наказал евреев за их беззакония; евреи были разбиты и разбежались, и только один воин из племени Вениаминова решился возвестить о случившихся печальных событиях своему первосвященнику-судии. Илий, выслушав печальную весть о поражении евреев и о пленении кивота Завета, упал с своего седалища и скончался. По смерти Илия, евреи двенадцать лет переносили тяжелое рабство филистимлян. Наконец Господь умилосердился над народом Своим и послал им проповедника покаяния, св. пророка Самуила. Господь не иначе хотел помиловать народ Свой, как через покаяние евреев; и св. Самуил проповедовал покаяние всем племенам израильским, увещевая их оставить поклонение идолам и обратиться к Богу истинному. Народ слушал Самуила и верил его словам, так как привык с самого его детства слышать из его уст одну правду. Евреи оставили поклонение чужим богам и стали служить единому Господу и избрали Самуила своим судиею и правителем. Он велел всем евреям собраться в город Массифаф на высокую гору, чтобы там с покаянием помолиться Богу. Они собрались, и св. Самуил принес Господу жертву о оставлении грехов израильтян. Филистимляне, услышав, что собрались евреи и думая, что они приготовляются напасть на них, решили предупредить евреев и напали на них сами. Евреи испугались и обратились к Самуилу, который ободрял их и просил молиться Богу. Лишь только он стал молиться Господу о евреях и еще не успел принести жертвы, как враги приблизились к евреям. Вдруг Господь послал на филистимлян гром и молнию, они смутились от страха и побежали; евреи погнались за ними и поразили их. После такого поражения филистимляне не осмеливались более приступать к пределам еврейским во всю жизнь Самуила и возвратили евреям все их города, взятые прежде. В правление Самуила еврейский народ пользовался миром и благоденствием, потому что св. Самуил приложил к этому все свое старание: он сам обходил все города и местечки и везде производил суд и расправу, исправлял все, что нужно было исправить, справедливо и нелицемерно. Управляя еврейским народом в продолжении многих лет и состарившись, св. Самуил оставил наконец дела правления и поставил судиями народу двух своих сыновей. Но дети в делах правления народом не подражали отцу: стали судить народ несправедливо, брали взятки и т. п. Тогда евреи пришли к Самуилу и просили его поставить им царя, по примеру прочих народов, управляемых царями. Самуилу была не угодна такая просьба народа; он молился Господу, и Господь велел исполнить просьбу народа, наперед объяснивши ему, в чем будут состоять права и власть царская. Самуил объяснил евреям, как тяжело на народном благосостоянии отзовется содержание царя и его двора, но народ не обращал на это никакого внимания и требовал себе царя. Тогда Самуил, по откровению Божию, помазал на царство Саула, сына Кисова, из колена Вениаминова. Новый царь был представлен народу; его красивая и величественная наружность, его молодость и здоровье произвели хорошее впечатление на народ: он полюбил царя. Святой Самуил предложил евреям царские законы и написал книгу законов. Вскоре после этого, когда народ праздновал торжество помазания Саула на царство, Самуил обратился к народу с речью, в которой спрашивал евреев, не обидел ли он кого-либо в продолжение своего правления, и если кого чем обидел, то он готов сейчас вознаградить обиженного. Народ единодушно отвечал, что никто не обижен святым пророком, и просил только Самуила молиться за весь народ и царя. Самуил обещался исполнить эту просьбу, если народ и царь не будут грешить. После этого он сложил с себя власть судьи еврейского, оставшись только первосвященником.

Но через несколько времени царь Саул стал развращаться и гневить Господа, так как оказался явным нарушителем и преступником повелений Божиих. Тогда Господь сказал Самуилу: «Я раскаялся что помазал Саула на царство; он отвратился от Меня и не соблюдает слов Моих!» Св. Самуил плакал о Сауле и молился о нем. Но Господь не внял молитве праведника, ибо Саул все более и более погрязал в нечестии и преступлении заповедей Божиих. Вследствие этого Самуил не хотел видеть Саула до своей смерти. Через несколько же времени Господь велел ему избрать другого царя, для чего приказал ему идти в Вифлеем к некоему Иессею. Там, в Вифлееме, Господь избрал царем одного из сыновей Иессея – Давида, св. Самуил помазал его на царство. Возвратившись после этого в город Армафем, св. Самуил вскоре умер. Все евреи сильно плакали о нем и погребли его в его отечественном городе Армафеме. По свидетельству Иеронима, мощи святого пророка Самуила из Иудеи были перенесены в Царьград при императоре Аркадии; по свидетельству пасхальной хроники, это было в 406 году. Феодор чтец пишет: «в его (Аркадия) царствование при патриархе Аттике (406–425) принесены были в Константинополь останки св. Самуила и за 10 дней до июльских календ (22 июня) положены в его храме близ Евдома». Августа 20, вероятно, было освящение храма (1 кн. Царств, гл. 1–25; Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 250).

Св. мученик Севир был родом из Фракии; за исповедание Христа он был предан мучениям: его сначала строгали железными гребнями, потом надели на его пальцы раскаленные перстни, опоясали раскаленным железным поясом и наконец отсекли ему голову. Обращенный св. Севиром, сотник Мемнон был растянут между двумя столбами, затем из его тела с головы до ног были выкроены три ремня; наконец растопили большую печь и бросили в нее Мемнона и других 37 мучеников, отрубивши им предварительно руки и ноги. Все эти мученики пострадали во Фракии в 304 году (Пролог).

Муч. Фотина, вероятно, самарянка, пострадала вне врат влахернских. Муч. Лукий сенатор усечен мечем на о. Кипре вскоре после 310 года. Мучч. Илиодор и Доса пострадали при Сапоре II в Персии, в 380 году (Месяц. Bост. А. Сергия, т. 2, стр. 218).

Св. ап. Фаддея от 70. Св. муч. Вассы и чад ее: Феогния, Агапия и Писта. Пр. Аврамия смоленского.

(Пр. Феоклиты чудотворицы. Пр. Ефрема смоленского, ученика пр. Аврамия. Пр. Аврамия. Пр. Корнилия и ученика его Аврамия палеостровских. Муч. Сармеана).

Св. апостол Фаддей был родом еврей и происходил из города Едеса. Придя в Иерусалим на поклонение, он услышал проповедь св. Иоанна Крестителя, был поражен его ангельскою жизнью и крестился от него. Потом, увидав Господа Иисуса Христа и чудеса Его и услышав Его учение, он последовал за Ним и причтен был Им к лику семидесяти меньших апостолов. После вознесения Господа на небо и сошествия Св. Духа, Фаддей был послан проповедовать Евангелие в Едес. Здесь он остановился у некоего Товии и начал силою Божиею исцелять всякую болезнь и всякое расслабление. Владетельный князь Едеса – Авгарь или Абгарь, услышав о св. апостоле Фаддее и о совершаемых им силою Иисуса Христа чудесах, понял, что он – тот самый, о котором писал ему Христос: «когда вознесусь, то пошлю к тебе одного из Моих учеников, который исцелит тебя от болезни». Призвав к себе Товию, князь сказал: «я слышал, что некий муж, пришедший из Иерусалима, живет в твоем доме и совершает много исцелений во имя Иисуса. Приведи его ко мне». Товия, пришедши домой, передал ап. Фаддею волю князя. «Пойду, отвечал Фаддей, ибо к нему-то собственно я и послан». На другой день утром Товия взял с собою Фаддея и пришел к Авгарю, который в это время был окружен вельможами. С первой минуты вступления Фаддея во дворец на лице его показалось великое сияние, увидев которое, князь поклонился апостолу. Все бывшие при этом изумились, не замечая в Фаддее ничего особенного. Между тем Авгарь спросил Фаддея: «ты ли ученик Иисуса, Сына Божия, Который письмом обещал прислать ко мне одного из Своих учеников, чтобы исцелить меня и даровать мне жизнь вечную?» – «Так как ты показал веру в пославшего меня Господа Иисуса, отвечал апостол, то я и отправлен к тебе. Если еще более уверуешь в Него, то исполнятся все желания твоего сердца». Авгарь сказал: «я так уверовал в Него, что хотел-было идти с войском и истребить распявших Его иудеев, если бы от этого предприятия не отклонило меня опасение со стороны Римской империи». Апостол отвечал: «Господь наш Иисус Христос во время Своего страдания от иудеев не требовал помощи человеческой, – Он мог представить себе легионы ангелов; но, исполняя волю Отца Своего, пострадал за весь мир, а потом вознесся со славою на небеса». После этого ап. Фаддей возложил руку на Авгаря во имя Иисуса Христа, и Авгарь тотчас же исцелился от болезни. Исцелил также от злой болезни Абдиу, сына Абда– вельможи и человека, известного при царском дворе. На другой день князь велел собраться всем гражданам, которым св. апостол благовествовал об Иисусе Христе. Многие уверовали и приняли от него св. крещение. Устроив клир и вообще едесскую церковь, ап. Фаддей взял учеников и отправился в Армению.

Он прибыл в армянскую землю к царю Санатруку, бывшему в то время в области Шавартане; здесь было летнее местопребывание армянских царей. Здесь апостол Фаддей проповедовал Евангелие, совершал знамения как при царском дворе, так и в домах вельмож. Многие из придворных приходили слушать от него сладкоречивую проповедь евангельскую и видеть чудеса, так как Фаддей исцелял прокаженных, хромых восставлял ходить, изгонял бесов и исцелял от всех злых недугов. При виде всех этих чудес, многие уверовали во Христа. Однажды дочь царя, по имени Сандухт²⁸, юная по возрасту, прекрасная лицом, приходит ночью к св. апостолу, чтобы послушать от него проповедь евангельского слова. Пораженная проповедью апостола, она падает к его ногам и просит просветить ее светом евангельской истины; он в продолжении нескольких дней наставляет ее в истинах веры. Наконец, видя пламенную ее любовь ко Христу, ап. Фаддей крестил ее; в это время сошел свет на святую деву и из среды света был слышан глас ангелов. Многие в это время уверовали во Христа. Об этом жрецы рассказали жестокому царю своему. Разгневанный царь приказал предать смерти всех уверовавших во Христа. Но явившееся небесное знамение привело в страх беззаконных, так что многие из них пропали бесследно, приведенные в ужас лучами света. Никто не дерзнул взять св. апостола. Тогда Спаситель, явившись, сказал: «мужайся, Фаддей, Я пришел спасти тебя». Св. Фаддей пал на землю и со слезами говорил: «Господь мой и Бог! не покидай меня. Вот я пришел, по Твоему повелению, к царскому двору этого варварского народа и стал проповедовать слова св. Евангелия, но никто не внимает, потому что уверовавших в Тебя – одних предали мечу; других, подвергнув палочным ударам, бросили в темницу». Но Господь сказал: «встань, явись им и вооружись терпением, так как много бедствий ожидает тебя» и, благословив Фаддея, вознесся на небо. Радости исполнился апостол от явления Спасителя; ночью он пошел в темницу, где содержали царскую дочь – Сандухт и других верующих. Двери сами собою растворились пред ним; св. апостол, вступив в темницу, сказал: «мир вам, возлюбленные Христа!» При виде его заключенные обрадовались, он же, подошедши к Сандухт, облобызал ее узы, говоря: «блаженна ты дочь Царя небесного!» Потом, сделав знак верующим, чтобы они молчали и молились, сам, воздев руки к небу, сказал: «благодарю Тебя, Господи Боже мой, пришедший в мир для спасения рода человеческого! Воззри теперь с небес на этих рабов Твоих, заключенных здесь, осияй их светом Твоего Божества и яви знамение Твоего могущества на сих телесно-пораженных». Лишь только он кончил эту молитву, сделалось сильное землетрясение, крыша темницы поднялась, и небесный свет, гораздо сильнейший солнечного, осветил находящихся в темнице. Из среды света раздался голос небесного привета: «мужайтесь, будьте тверды, ибо Я приду и возьму вас к Себе». Едва они услышали небесный голос, как разрешились их узы и исцелились члены их тела, они встали и начали единогласно прославлять Христа Бога. По окончании молитвы, когда прекратилось сияние лучей, апостол встал, благословил их и дал им целование любви небесной. Темничные стражи, видевшие знамения, только теперь заметили, что двери темницы растворены настежь и что посреди заключенных находится ап. Фаддей. Они бросились внутрь темницы, пали пред св. апостолом и в трепете сказали: «и мы веруем в Бога Твоего, Которого ты возвещаешь! Прими и нас и включи в число уверовавших; прости нас, мы не по своей воле, но по принуждению, из страха беззаконного царя, сторожили сонм верующих». Святой апостол узнал что это призвание было от Господа Бога, вследствие чего они и увидели свет, осиявший с неба, и слышали голос, так сильно испугавший их. Он сказал: «братия мои! вы посвятили себя Богу, уверовали в Сына Его и в Святого Духа, поэтому я обращусь за вас с мольбою ко Христу о даровании вам прощения». После этого св. апостол, сказав им «молитесь», поднял очи к небу и начал молиться о ниспослании небесной благодати на вновь присоединяющихся. Совершив молитву, он в ту же ночь окрестил темничных стражей. Уверовавших в это время и крестившихся было до трех тысяч человек, мужчин и женщин, большею частью из числа темничной стражи.

Когда настало утро, царь созвал совет для рассуждения о том, что ему делать с своею дочерью Сандухт. Приказать убить ее он не мог, так как горячо и безмерно любил ее; при одной мысли об этом горькие слезы катились у него из глаз. Он послал в темницу одного из своих вельмож за Сандухт, приказав в тоже время всюду искать св. апостола Фаддея и представить его к нему. Когда вельможа увидел растворенными настежь двери темницы, он сильно удивился, но удивление его еще более возросло, когда он заметил сильное сияние света, окружающее находившихся в темнице, и св. апостола, стоящего среди заключенных и поучающего их. При виде всего этого, в особенности же небесного света, становившегося все ярче и ярче, вельможа пришел в трепет и упал на землю, постигнутый невидимыми муками. Апостол Фаддей вышел из темницы, возложил руку на вельможу и исцелил его; благодарный вельможа уверовал во Христа, с ним уверовали пятьдесят человек. Этот вельможа был лицо весьма значительное: это был главный армянский жрец, правитель всего царского дворца, вообще – второе лицо после царя в армянском царстве. Царь, узнав об этом происшествии, приказал казнить всех уверовавших, и погибло в этот день до двух сот человек. Когда наступила ночь, небесное сияние со всех сторон окружило тела мучеников. Сандухт послала к себе в дом принести тонкого полотна и вместе с другими верующими обвила полотном тела мучеников, затем схоронила их недалеко от царских покоев, строго наказав, чтобы никто не говорил об этом кому-либо из дворцовых людей. Возвратившись в темницу, она увидела ап. Фаддея молящегося и осененного великим светом, в слезах она пала к ногам его и целовала их. Апостол, видя ее слезы, ободрял ее и прочих верующих словами св. Евангелия, говоря: «будьте тверды, так как вы ныне примете светлые венцы». После этого подали хлеб, апостол взял хлеб, благословил его и предложил Сандухт и ее товарищам, вкусив немного и сам; потом, встав, они возблагодарили Бога и заснули. Между тем св. апостол стал молиться; во время молитвы ему явился Спаситель и укреплял его в предстоящем ему подвиге мученичества, обещая за это прославление после смерти его и всех находящихся с ним и имеющих принять мученический венец. Когда Спаситель отошел, апостол разбудил всех верующих, и они начали все вместе молиться, воспевая псалом: «благословлю Господа на всякое время» и другие псалмы. По совершении молитвы, апостол сказал верующим: «будьте тверды и терпеливы, вы скоро примете венец мученичества». Взглянув на Сандухт и видя лице ее, облитое слезами, он подумал, что она боится и сказал: «не бойся и не унывай!» Но она ответила: «я не унываю, господин мой, но радуюсь и ликую, ибо вскоре увижу свою надежду Христа». Было утро, когда апостол прекратил свою речь. В это время к дверям темницы прибыли воины. Они вывели из темницы Сандухт и прочих христиан и привели их в царский дворец всех в оковах, кроме царской дочери. Царь потребовал ее к себе и сказал: «ты отреклась меня и полюбила совратителя. Если ты не откажешься от своего упорства, клянусь всеми богами, что предам и тебя и его смерти». На это Сандухт отвечала: «тот, кого ты называешь совратителем, извлек меня из мрака к свету и дал мне возможность познать истинного Бога, Творца неба и земли». «Кто тот, кого ты называешь Богом и Отцом?» –спросил царь. – «Бог тот, кто создал все из ничего и словами уст Своих утвердил все творения. Вы же поклоняетесь изображениям бездушных идолов, которые не видят и не слышат и в которых живут бесы». Царь разгневался и приказал сковать свою дочь, потом терзать и жечь огнем; палач надел оковы на Сандухт и повел пытать. Один из верующих пошел и рассказал ап. Фаддею, что Сандухт заключили в оковы и готовятся предать ее пыткам; апостол прослезился и стал молиться Богу о ее укреплении в страданиях. В это время и Сандухт, готовясь принять пытку, обратилась к небу и громко произнесла: «Господи Иисусе Христе! поспеши мне на помощь!» Вдруг задрожало все место, явился с неба свет, и послышался голос: «мужайся, дочь моя, ибо Я с тобою». Оковы ее распались; палач и многие другие разбежались. Ужас объял царя и всех окружавших его. Между тем Сандухт поспешила к апостолу Фаддею. Она пала к его ногам и обняла их, говоря: «господин мой, вот –я; Христос освободил меня от оков и покрыл стыдом сатану и его служителей». Они встали и возблагодарили Господа. В это время, по повелению царя, явился один князь, упал на землю пред св. апостолом и сказал: «царь послал меня к тебе сказать – согрешил он пред тобою и пред Богом твоим, прости нас и молись, чтобы миновал нас страшный гнев Его, мы совсем погибаем; мы исполним все твои желания. Он приказал и вас освободить от оков». Услышав такую просьбу царя, апостол Фаддей прослезился и стал молиться: «Отец Господа нашего Иисуса Христа! воззри на народ Свой и не поступай с ними по грехам их; прости их, ибо они не знают, что творят». После этой молитвы со всех верующих спали оковы и прекратилось страшное колебание. При виде этого князь пришел в ужас; но апостол сказал: «не бойся, но поди и расскажи царю, что видел». Тот пришел и сказал царю: «я увидел в апостоле не человека, но нечто выше человека: он был окружен светом он помолился, и гнев Бога его оставил нашу страну». Царь сказал: «нет, не он отвел гнев, но великие наши боги-покровители нашей страны и слава царей наших». Этот князь, приходивший к ап. Фаддею, уверовал во Христа со всем домом своим, принял крещение и получил имя Самуил. Царь, узнав об этом, приказал вбить ему в плеча раскаленные гвозди, от чего он и умер, такою же смертью окончили жизнь и многие другие из учеников св. апостола: в числе их было семеро армян: одним из них продевали раскаленное железо по щиколоткам, другим отсекали головы мечем. С наступлением ночи, ап. Фаддей, в сопровождении верующих, пришел на место казни мучеников, поднял их тела, помазал маслом и предал их земле в небольшой долине.

Между тем Сандухт проводила истинно-христианскую жизнь: она утешала страждущих, снабжала нуждающихся пищею и одеждою, проповедовала евангельское слово и многих обращала ко Христу, совершая знамения и чудеса. Благодаря ей, уверовала одна женщина знатного происхождения Зармандухт со всем своим домом; вместе с нею уверовали и были крещены апостолом еще до двух сот человек. Царь, узнав об этом, приказал отсечь голову одной только Зармандухт; в день ее кончины также уверовало много народа. Царь в гневе рычал подобно льву, более всех обвиняя свою дочь Сандухт: «больше всех она вводит народ в заблуждение», сказал он, и приказал убить ее мечем. Св. апостол, узнав о повелении беззаконного царя, всю ночь не переставал молиться Богу за Сандухт. С рассветом пришла сама Сандухт к св. Фаддею и, приветствуя его, говорила: «ныне ночью, когда я спала, меня осенил свет, и посреди света явился какой-то муж, одетый в лучезарную одежду; он назвал меня по имени, говоря: «Сандухт! встань и облекись Моим светом!» Я же отвечала со слезами: «Господи! я недостойна!» He смотря на это, он облек меня светом, как бы плащом, наложил мне на голову светлый венец и между тем, как я стояла в восхищении, сказал: «радуйся Сандухт! Я тебя не оставлю». После этого вдруг сделалось страшное колебание, и я проснулась, встала и начала молиться Богу». Слушая этот рассказ, ап. Фаддей понял, что Сандухт ныне же переселится из этого мира и примет на свою голову светлый венец мученичества, и со слезами сказал: «блаженна ты, Сандухт, явившийся тебе Муж есть Христос. Слова же: радуйся! Я не оставлю тебя, означают, что Он не разлучен с Своими возлюбленными и радует всех живущих Его божественною любовью». Сандухт, услышав объяснение дивного своего видения, благодарила апостола; он сказал ей: «скоро ты придешь к живому Свету, Которого жаждала». Сандухт просила его не покидать ее до самой последней минуты своей жизни. Потом они стали молиться, после чего ап. Фаддей благословил ее, говоря: «мужайся, Христос укрепит тебя!» В это время у дверей явились начальники в сопровождении воинов; апостол незаметно стал среди них. Сандухт взяли и повели на место казни. Она обратилась к ведшим ее и сказала: «потерпите немного, дайте мне помолиться Господу и Богу моему». Подняв к небу глаза, полные слез, она начала молиться Богу, чтобы Он принял ее в Свое царство и удостоил вечного блаженства; потом, приняв благословение от ап. Фаддея и простясь с ним, она сказала палачам: «придите и исполните приказание», и добровольно положила голову на плаху. Палач поднял меч, чтобы отсечь голову Сандухт, но удар его пал на старшего палача, который тут же пал мертвым. При виде этого окружающие пришли в ярость и, взявшись за оружие, бросились на деву-мученицу, но вместо ее стали поражать и убивать друг друга. Тогда какой-то юноша ударил ее мечем в грудь, кровь потекла из раны, и она отдала душу Богу. С неба явился светлый столб, все задрожало. Этот светлый столб три дня и три ночи стоял над ее святым телом. В день кончины Сандухт уверовали до двух тысяч человек. Св. апостол пришел ночью и, окрестив их, похоронил тело Сандухт на том же месте, где она мученически скончалась.

На четвертый день по смерти Сандухт, к рассвету было откровение св. ап. Фаддею, что он скоро примет мученический венец. Фаддей благодарил Господа за это и просил Его не оставлять верующих Своею милостью. На утро апостол сказал верующим: «дети мои! вот я переселяюсь к Господу моему Христу; я буду молить Его послать ангела, который бы сохранил вас от языческого заблуждения, из которого вы извлечены». Когда верующие услыхали, что апостол скоро скончается, все начали плакать и, припав к ногам его, целовали их, говоря: «господин наш! молись за нас, проси Христа, что бы Он не оставлял нас Своею помощью». Апостол молился и, простившись с ними, отпустил их по домам. Когда верующие ушли, явились два сановника в сопровождении многочисленных воинов с приказанием взять ап. Фаддея. Они искали его, но апостол сам предстал пред ними и сказал: «вот я, кого вы ищете». Его привели к царю, который спросил: «ты ли Фаддей?» «Я сам», отвечал тот. Царь взглянул на него и, увидев лицо его сияющим и внушающим страх, хотя и ужаснулся, однако спросил: «как же это ты соблазнил прелестную деву – мою дочь, овладел ею и отвлек ее от ее отеческого престола, от порфиры, и златотканных одежд, сделал ее ненавистною в глазах наших богов, обратил ее в нищую, довел ее до того, что она под мечем сделалась жертвою моего гнева?» На это св. Фаддей сказал: «ты говоришь правду; я действительно украл св. деву, извлекши ее из водоворота мертвящей, холодной бездны вашей веры и служения вашим богам, обратил ее мысли ко Христу, Который ныне облек ее лучами небесной славы. Ты думал убить ее, но она перешла от смерти к жизни; окрыленная, она вступила в сонм ангелов, приняла неувядаемый венец, любовью соединилась с Божеством и посреди серафимов стала славить святую Троицу». Разгневанный этими словами, царь сказал: «не следует жить этому человеку!» Св. ап. Фаддея взяли и, сковав его цепями, заперли в городской башне, где находились хищные звери. На него выпустили двух львов, но они легли у его ног и стали лизать сандалии апостола, рыча и ласкаясь. Святой помолился, и распались его оковы, а львы по мановению его руки пошли по своим местам. Тогда нечестивый царь приказал разжечь печь, и, когда она раскалилась, бросили в нее святого апостола, связанного цепями. Но он помолился, и вдруг поднялся сильный влажный ветер, который, вырывая из печи пламя, выбрасывал его на нечестивых варваров. В то же время с неба раздались голоса, от которых в ужасе все разбежались; царь же скрылся в свой дворец, где, изнемогая от страха, оставался в недоумении. Между тем св. апостол стоял с сияющим лицом и поучал до четырех сот человек, уверовавших во Христа и взывавших: «велик Бог христианский!» их апостол тотчас же и крестил. Наконец царь приказал отрубить ему голову мечем. Воины взяли св. Фаддея и вывели из малой долины на небольшую возвышенность между скал. Дорогою св. апостол молился; после молитвы, обратился к палачам и сказал: «делайте, что хотите». Палач поднял было меч на св. мужа, но ударом убил брата своего Земента, приближенного к царскому двору и начальника над всеми дорогами в государстве. Смерть этого человека огорчила св. апостола, так как умерший был покровитель христианам. Подошедши к умершему, апостол мысленно помолился Господу и, взяв за руку мертвеца, сказал: «встань во имя Иисуса Христа, Сына Божия!» Тот ожил и встал и, припав к ногам ап. Фаддея, сказал: «верую в Бога твоего, ибо Он один Бог и нет другого бога!» Вместе с Зементом уверовали до семи сот человек; апостол окрестил их и, благословив, сказал: «идите с миром! Господь с вами!» Потом присовокупил: «Господи мой Иисусе! прими меня грешного». Едва он кончил молитву, как царь приказал немедленно же убить апостола. В ту же минуту св. Фаддей пал мертвым под ударом меча. Но в ту же минуту раздался с неба страшный голос; небесный свет осветил тело мученика-апостола, земля задрожала, расселся камень и принял тело апостола, по повелению Божию; язычники обратились в бегство. Так окончил подвиг своего апостольского служения св. апостол Фаддей! (Четьи-Минеи. Сказание о св. ап. Фаддее в Прав. Обозр. 1877 г. т. 2).

Св. Васса жила в городе Едесе (в Македонии) и была женою языческого жреца Валерия. Будучи сама христианкою, она и детей своих Феогния, Агапия и Писта воспитывала в христианской вере и благочестии. Во время гонения Максимиана она была оклеветана своим мужем и предана суду гонителей. Она исповедала себя христианкою и была посажена с своими детьми в темницу. После этого сыновья ее были жестоко мучены и страдальчески кончили свою жизнь в глазах матери, которая их укрепляла. Св. Васса снова была заключена в темницу, где ее морили голодом; потом, по повелению мучителя, она была отведена в другой город Македонии, где ее принуждали поклониться идолам и принести им жертву, но она отказалась. За это ее жестоко били камнями, бросали в огонь и воду, отдавали на съедение зверям, святая осталась невредимою после всех этих мучений; тогда ее бросили в море. Но явились три светоносных юноши (полагают, что это были три ее сына, замученные ранее) и, извлекши ее из воды, посадили на корабль; через восемь дней она явилась воинам на остров Алоне не далеко от Кизика в Пропонтиде, или Мраморном море. Ее привели к правителю Кизика, который принуждал ее принести жертву идолам; Васса отказалась, за что ей связали назад руки, жестоко били и наконец отсекли мечем голову. В Халкидоне около 450 года существовала церковь во имя муч. Вассы, по свидетельству Феодора чтеца. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 252).

Пр. Аврамий родился в Смоленске от богатых и благочестивых родителей. Они имели двенадцать дочерей, но у них не было ни одного сына; усердно молили они Бога, чтобы Он даровал наследника их роду и всему имению. Наконец молитва их была услышана: у них родился сын, при рождении которого было чудное видение матери: ей в сонном видении предстала светлая жена в белой одежде и вручила ей детище. Уже в самом отроческом возрасте видно было духовное направление отрока, который чуждался детских игр и любил более проводить время в молитве, часто посещая храм Божий. Когда Аврамий достиг возмужалости, родители хотели сочетать его браком, как единственного своего наследника, но юноша уклонился от брачных уз, чувствуя в себе влечение к иноческой жизни. Вскоре умерли родители Аврамия, он, раздав все оставшееся после них имущество по монастырям, церквам и бедным, ходил в рубище, моля Бога указать ему путь спасения. Наконец оставил свой родной город Смоленск и за пять верст от него постригся в обители Богоматери, на месте, называемом Селище. Здесь молодой инок проходил разные подвиги послушания и трудился от всей души. В 1177 году в Смоленске совершилось чудо, которое имело сильное влияние на душу Аврамия. Ослепленные владимирцами князья – Мстислав и Ярополк Ростиславичи, братья владетельного князя смоленского, на пути в Южную Россию, усердно молились свв. мученикам Борису и Глебу в их Смядынском монастыре и в день убиения св. Глеба прозрели. Пораженный этим чудом, св. Аврамий стал еще более благоугождать Богу. Мысленно он обходил все святые места, на которых пострадал за нас Господь, и те дальние пустыни Египта и Палестины, где спасались великие подвижники: Антоний и Савва, Иларион и Евфимий. Любя чтение, Аврамий ревностно читал отеческие сочинения, особенно Златоустого и Ефрема Сирина, также жития святых: Феодосия великого, Феодосия печерского и других. «Жизнь земная, говорил он, – война, а для войны нужны оружия, нужны познания опытные: так для брани духовной нужно учиться многому у опытных свв. мужей; нужно от них узнать, какое духовное оружие полезно в каком случае; от них же можем хорошо узнать и врагов наших». Аврамий усердно трудился и в кельи по своему доброму изволению, трудился и по монастырю, с точностью исполняя поручаемые ему дела. Видя добродетельную жизнь Авраамия, игумен убедил его принять сан священства. С принятием нового сана еще более воспламенилась ревность Аврамия, так что со дня своего посвящения до самой кончины он добровольно не пропускал ни одного дня без совершения божественной службы. Игумен поручил ему должность духовника и дозволил принимать к себе желающих слушать его наставления. Уже более 30 лет пр. Аврамий прожил в обители, и ничто не возмущало его покоя. Наконец и для него настало время огорчений и испытаний: зависть людская не оставила в покое даже и этого великого подвижника. Его познания внутренней, духовной жизни человека, его наставления и назидания привлекали к нему многих, как из духовных, так и из мирян, так что почти все жители города приходили слушать его поучения. Это обстоятельство возбудило против преподобного некоторых из священников города Смоленска, и даже из числа монастырской братии нашлись у него некоторые завистники. He зная, чем укорить его, они вымышляли на преподобного разные клеветы и наносили ему разные огорчения. Завистники возбудили против него даже самого игумена: «я за тебя отвечаю пред Богом, говорил он подвижнику, ты же для чего принимаешь на себя неподобающее тебе звание учительства и привлекаешь к себе такое множество народа?» Целых пять лет терпел пр. Аврамий неприятности, наконец должен был удалиться в Смоленск. Здесь он поселился в бедном «монастыре св. креста»; но и туда к нему приходило много народа, так как граждане хотели насладиться его богомудрым учением. Много приносили пожертвований преподобному, который употреблял их в пользу монастыря и храма, или же раздавал нищим. Будучи искусным иконописцем, он написал две большие иконы: на одной изобразил страшный суд, на другой мытарства; на этих картинах он часто останавливал взор своих слушателей, напоминая им о страшных испытаниях, встречающих душу по смерти, и о будущем всеобщем суде Христовом.

Пр. Аврамий проводил весьма строгую подвижническую жизнь, умерщвляя плоть свою чрезвычайным постом: сухота его тела и бледное его лице выражали труженический его подвиг. Вина он совсем не пил и даже воду употреблял в меру; он не любил также дорогих одежд, а одевался в худые одежды. Много испытал пр. Аврамий искушений демонских как видимых, так и невидимых: думая устрашить преподобного, диавол являлся несколько раз ему в страшных образах, но молитвою преподобного всегда был побеждаем. Наконец диавол, не будучи в силах действовать лично на святого, возбудил против него людей. Многие из мирян и из духовных стали распускать молву, будто Аврамий проповедует еретическое учение и совращает в свое лжеучение молодых людей, читает «голубиные книги», живет нечисто, прикрывая темные дела наружною святостью. Такие разнообразные толки дошли до самого смоленского епископа Игнатия и восстановили его также против святого; весь народ пришел в волнение и движение: бояре, духовные и многие из простого народа восстали против святого мужа, совещаясь, что бы сделать праведному мужу. Некоторые советовали сослать его в заточение, другие сжечь на костре, иные настаивали, чтобы Аврамия водить по городу с побоями и потом бросить в воду, наконец согласились все в одном: пошли просить у епископа Игнатия суда над Аврамием. Городское духовенство собралось для суда на владычний двор; послали слуг привести на суд Аврамия. Когда слуги явились в обитель, Аврамий в это время молился; они схватили его и двух учеников его и с бесчестием и бранью повели к епископу. Но смиренный инок безмолствовал; ни слова не отвечая на все укоризны, он только молился во время пути и так с спокойным духом предстал он на суд во владычний двор, где ожидали его враги. В это время один благочестивый инок, Лука Прусин, совершавший девятый час молитвы в монастыре св. архангела Михаила, слышал с неба глас: «вот ведут угодника Моего Аврамия с его учениками на суд, но ты не соблазняйся этим». Лука поспешил на суд и стал обличать неправедных судей. «Невинен тот, говорил он, кого хулите вы. О! когда грехи его были бы на мне!» Но его не слушали. На суде епископа все обвинения, какие выставляли против Аврамия, оказались клеветою. Напрасно князь и вельможи искали вины на праведного мужа! они ни в чем не могли обличить его; однако не приняли мер к обузданию людей беспокойных. Епископ для общего покоя велел Аврамию удалиться в Богородичный монастырь, запретив ему совершать богослужение и даже говорить с людьми. Но из запрещения, возложенного на Аврамия, вышло много вредных последствий. Люди слабые, которых он удерживал от пороков своими наставлениями, стали жить теперь порочно; многие из учеников его разошлись вследствие неприятностей из монастыря и стали заниматься прежними мирскими делами. Тогда благочестивый смоленский священник Лазарь тот самый, который после Игнатия был епископом, пришел к епископу Игнатию и сказал: «город строго будет наказан, если не раскается в своей несправедливости против Аврамия». Епископ, призвав всех игуменов и священников города, строго запретил им оскорблять Аврамия, так как весь город за осуждение праведника навлек уже на себя наказание: тяжкие бедствия посещали виновный город, иногда засухи и бездождие, иногда же болезни смиряли врагов пр. Аврамия; поражены были смертью некоторые из священников, несправедливо клеветавшие на него; но он не осуждал их, в душе своей говоря: «Бог им судья». Наконец наступила страшная засуха в Смоленской стране. Напрасно совершались молебствия о дожде, его не было. Игнатий чувствовал, что он допустил слабость, сделав уступку проискам злобы. Он послал сказать врагам Аврамия, чтобы пришли в себя и перестали поносить Аврамия. Но те мало думали о себе. Тогда один благочестивый священник, пришед к епископу, сказал: «мы молились Богу и не были услышаны; не от того-ли это, что невинному Аврамию запрещено священнодействовать?» Тронулся этим благовременным напоминанием Игнатий и, призвав к себе Аврамия, разрешил ему священнодействие; просил у него прощения себе и городу и молитв его о дожде. «Кто я, грешный, смиренно отвечал Аврамий, что возлагаешь на меня такое повеление, которое свыше моих сил. Воля Божия да будет о всех нас; ты же, как пастырь, помолись о вверенном тебе стаде, да послушает тебя Господь». Преподобный удалился в келью и, там затворясь, усердно помолился Господу, чтобы Он услышал молитву епископа и народа и послал бы дождь на землю. Едва он произнес эту молитву, как пошел обильный дождь и оросил сухую землю. Все увидели в этом силу молитв праведника, и стали высоко уважать его.

Святитель Игнатий построил близ города новый «монастырь в честь положения ризы Богоматери», почтительно пригласил к себе пр. Аврамия и поручил ему настоятельство в новой обители. С любовью принял смиренный Аврамий предложение святителя и возблагодарил Господа, даровавшего ему служение Божией Матери. Он благолепно украсил новый храм богатыми завесами, иконами и лампадами. Уже не боялись приходить к нему желавшие послушать его сладких душеспасительных бесед, отовсюду толпами стекались к преподобному бояре и простолюдины, богатые и бедные, чтобы послушать его наставления. Много было желавших поступить в Аврамиеву обитель, но преподобный не всех принимал, и лишь после строгих испытаний, так что у него было только 17 братий. Радовался епископ, что нашел такого игумена своей обители, радовался и Аврамий, что снискал себе любовь святителя. Но непродолжительна была их общая радость. Вскоре в глубокой старости преставился епископ Игнатий; пр. Аврамий пережил духовного друга своего, еп. Игнатия. После его смерти, он еще более стал готовиться к исходу из сей жизни, молился день и ночь о том, чтобы непостыдно предстать ему пред страшное судилище Христово. Тоже напоминал и своим духовным чадам, прося не забывать его в своих молитвах. Пятьдесят лет подвизался пр. Аврамий в иноческой жизни и после краткой болезни предал Богу чистую свою душу, не позже 1220 года. Рукописная служба «на память отца нашего Аврамия, смоленского чудотворца, и ученика его Ефрема» молит преподобных: «молитеся Христови даровати православным избавление от поганских пленений... Молите милостиво, да нас избавит от агарянских обстояний». Очевидно, эта служба составлена была под гнетом татарского ига. В каменном храме обители один придел посвящен пр. Аврамию. Но мощи его; во время польского разгрома 1609 года, не известно где сокрыты (Четьи-Минеи. Русс. свв. Филарета, ар. черн. Жит. свв. Муравьева. Ист. Росс. иер. ч. 3, стр. 65).

Родиною св. Феоклиты была провинция оптиматов, в малой Азии. Родители ее, Константин и Анастасия, были искренние христиане и воспитывали дочь свою с раннего возраста в благочестии. Вышедши замуж за Захарию, она уговорила его жить с нею, как с сестрою, вследствие чего никогда не узнала удовольствий брачного ложа и осталась навсегда девственницею. Феоклита усердно занималась чтением душеполезных книг; все свои средства, свои труды и силы она посвящала преимущественно на пользу ближних. Родина ее доставляла ей много случаев к тому: провинция оптиматов (вельможей) называлась так в насмешку. Эта была самая бедная страна; жители ее, по словам императора Константина Порфирородного, денщики офицеров и высших придворных чиновников; они же погонщики при походах войск; при бедности они грубы. В такой-то стране совершала подвиги милосердия св. Феоклита. Оптиматы с их разнородными нуждами находили в ней неисчерпаемый родник утешений. Св. Феоклита не утомлялась трудами служения другим, не оскорблялась не признательностью людскою; каждому помогала с любовью и радостью. Подвигами самоотверженной любви она настолько возвысилась в духовной жизни, что, когда приблизилось время ее кончины, объявила знакомым о дне своей смерти и частных будущих ее обстоятельствах. По смерти ее, мощи ее прославились множеством чудес. Подвиги догробного ее милосердия совершались при пмператоре Феофиле, а потому кончину ее относят к 1 пол. IX века. (Подв. вост. церк. Филарета, арх. чер. стр. 249–252)

Пр. Ефрем был самым любимым учеником пр. Аврамия; он в особенности из всех учеников его прославился святостью жизни и описал жизнь своего учителя. Достойный ученик достойного учителя был усердным подражателем добродетелей его: любви к ближним, его кротости, его смирения. Какое смирение воспитал в себе пр. Ефрем под руководством своего учителя, лучше всего показывают собственные слова Ефрема. В заключение жития Аврамиева Ефрем пишет: «я, грешный и недостойный Ефрем, пребываю в великом нерадении и не совершил ничего доброго. Называюсь черноризцем, а по делам вовсе не таков... И при жизни пр. Аврамия я был последним из учеников, потому что вовсе не следовал его жизни: терпению, смирению, любви, молитве и другим добродетелям. Он в умилении плакал, а я веселился; он ревностно спешил на молитвы, на чтение священных книг и славословие в церкви Божией, а я предавался дремоте и глубокому сну... Он не празднословил и не осуждал, а я осуждал и говорил не нужное. Он любил памятовать о страшном суде, а я помышлял о трапезе и пирах. Он старался подражать житию святых, а я подражал суетным обычаям худых людей. Он смирял и унижал себя, а я увлекался веселием и гордостью. Он любил нищих и раздавал все нуждающимся, а я только собирал и никому не давал, побеждаемый скупостью и не милосердием... Господи Иисусе Христе! много согрешил я пред Тобою, прогневал Тебя более, чем кто-нибудь, но не знаю я иного Бога кроме Тебя, создавшего все. Наставь и научи меня, Господи, творить волю Твою... Подай и всему граду и рабу Твоему руку помощи. He допусти, Владыко, чтобы взята была душа моя из тела без покаяния, прими сие малое покаяние, воскреси и оживи меня грешного, молитвами Пречистой Богородицы и всех небесных сил». Таков был пр. Ефрем! (Четьи-Минеи в житии пр. Аврамия Смоленского).

На старинной иконе печерских чудотворцев Антониевой пещеры пр. Аврамий назван игуменом; точно с тем же самом он известен и в рукописных святцах. Скончался он в исходе XIV века. Пр. Аврамий «трудолюбивый» открыто почивает в пещерах Антония. Последнее время своей жизни он подвизался в пещере и здесь после молитвы трудился над приготовлением всего нужного для пещерной братии, чем и заслужил название трудолюбивого (Жит; слов. о свв. стр. 4. Печер. Патер.).

Пр. Корнилий палеостровский родился в городе Пскове, принял в зрелом возрасте иноческий сан, странствовал по многим монастырям и наконец, ища уединения, избрал себе на Онежском озере остров Палий, иначе Вспалье, и поставил там хижину. По причине пожаров и опустошений, производимых раскольниками в Палеостровской обители, не сохранилось достоверных сведений о времени пришествия пр. Корнилия на остров Палий. Принимая во внимание то, что до преп. Лазаря, как говорит его завещание, не было на Онежском озере ни монастырей, ни церквей, приходим к убеждению, что подвиги основателя палеостровской пустыни относились к концу XIV и к началу XV века. Красота местоположения острова Палия весьма сильно понравилась пр. Корнилию. Действительно трудно найти уединение более полное и более красивое, как Палий остров; остров не велик, доступ к нему возможен только в одном месте; с вершины отвесной скалы его открывается панорама всего Онежского озера, во всей дикой красоте. Только в начале весны караван соловецких богомольцев заходит к мощам пр. Корнилия, затем круглый год не бывает в пустыни ни богомольцев, ни посетителей. Так бывает в настоящее время; можно поэтому судить, что было тут в конце XIV века! Вот на таком-то острове жил пр. Корнилий для подвигов поста и молитвы. Красота местоположения и благочестивая жизнь отшельника привлекали к нему ревнителей отшельнической жизни, которые поселились на острове. Преподобный устроил для них кельи и построил храм Богоматери; это было началом Палеостровского Рождественского монастыря. Пр. Корнилий построил и другой храм – теплый во имя пророка Илии и учредил общежитие. Бедна Онежская страна хлебом, но остров Палий мог питать без затруднения своих пустынников рыбою: заливы в берегах острова и теперь еще изобилуют особенным родом рыбы, сообщающим острову свое имя – палий-рыба. Пр. Корнилий, управляя обителью, часто отходил для уединенного моления в устроенную самою природою пещеру, у подошвы горы на том же острове. В последнее же время своей жизни он пребывал в ней постоянно, посвящая время молитве и подвигам поста. Нося тяжелые железные вериги, в молитве и посте кончил он дни свои в пещере около 1420 года. После пр. Корнилия начальником обители был ученик его пр. Аврамий, который перенес из пещеры мощи своего учителя пр. Корнилия. Аврамий также проводил подвижническую жизнь; о нем в рукописных святцах сказано: «преп. Аврамий, игумен рождества Богородицы Палеостровский, новгородский чудотворец». Мощи обоих начальников обители Палеостровской почивают под спудом в храме Рождества Богородицы (Ист. слов. о свв. стр. 140. – Ист. Росс. иер. ч. 4, стр. 451).

Свв. мучч. Агафоника, Зотика, Феопрепия (Боголепа), Акиндина, Севириана и иже с ними. Св. муч. Анфусы и Афанасия, епископа, крестившего ее, и двоих слуг ее Харисима и Неофита. Св. муч. Евлалии девицы. Празднество Пречистой Деве Богородице, ради чудес от иконы Ее честные Грузинские.

(Мучч. Иринея, Ора и Оропса. Муч. Зинона. Собор Богородицы в Пирсе елладском).

В царствование Максимиана, когда было воздвигнуто гонение на христиан, комит Евтолмий, посланный для преследования христиан по всей южной стране Черного моря даже до Неокесарии, пришедши в местечко Карпен, схватил здесь св. Зотика с его учениками и умертвил их. В Никомидии Евтолмий схватил некоего начальника сената (принкипса), которого обратил в христианство Агафоник, происходивший из знатного рода Гиппазиева и сын правителя Асклипиада. Схвативши здесь же Зинона, Феопрепия, Акиндина и Севириана, комит Евтолмий связал всех этих мучеников и отправился с ними во Фракию; на пути во Фракию в местечке Потамон Зенон, Феопрепий и Акиндин были убиты за то, что не могли далее идти вследствие прежних мучений. При дальнейшем следовании, был убит св. Севириан; прочие же никомидийские христиане вместе с Агафоником были приведены в Византию и здесь замучены, положив душу свою за Христа. Св. Агафонику был построен храм еще Константином Великим в Царь-граде, этот храм при Иустиниане был возобновлен, а при Маврикии сделался частью новопостроенных царских палат. В продолжении 57 лет храм св. Агафоника был кафедральным храмом патриархов, и в нем коронованы четыре императора. Мощи Агафоника в церкви его видел паломник Антоний в 1200 году (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 253).

Св. Анфуса жила в царствование императора Аврелиана; она происходила от богатых и знатных родителей: Антонина и Марии, жителей Селевкии. Родители Анфусы были язычники. Св. Анфуса, желая принять христианское крещение от Афанасия, епископа Тарса киликийского, выпросила у своей матери двух ослиц в сопровождении двух рабов Харисима и Неофита под тем предлогом, что она хочет посетить свою кормилицу. По внушению Божию, еп. Афанасий сам вышел к Анфусе на встречу; увидев епископа, она поклонилась ему и просила его немедленно сподобить ее св. крещения. В этом месте не нашлось воды; св. Афанасий помолился Богу и внезапно явился источник воды, явились также два ангела и подали новокрещенной белую одежду; с нею крестились и оба ее служителя. После крещения, облекшись в бедную одежду, она отдала епископу свою драгоценную одежду с тем, чтобы он отдал ее бедным. Анфуса пришла к кормилице, но эта не узнала питомицу, видя ее в бедной одежде. Рассердилась и мать, узнавши о переходе дочери в христианство. Тогда св. Анфуса, совсем оставивши родителей своих и дом, ушла к еп. Афанасию, приняла от него монашеское пострижение и, удалившись в пустыню, в власянице 23 года прожила со зверями и питалась с ними. Между тем еп. Афанасий, вскоре после крещения св. Анфусы и ее удаления в пустыню, был схвачен и приведен к императору Аврелиану, который после многих истязаний приказал отсечь ему голову. Равным образом и слуги св. Анфусы – Харисим и Неофит, по удалении своей госпожи и по смерти еп. Афанасия, были приведены к Аврелиану и исповедали себя христианами. Он отдал их для истязания правителю Апеллиану, который повесил их на дереве и в продолжении трех часов строгал их тела и бил палками, наконец отсек им головы. Св. Анфуса пережила своих сподвижников на 20 лет и преставилась в мире. Тело ее, найденное спустя несколько лет пустынницею Полихрониею, по указанию пантеры зверя, погребено монахом Аврамием с братиею, и близ пещеры основался монастырь (Пролог. Месяц. Восг. А. Сергия, т. 2. замет. стр. 258).

Св. Евлалия была родом из Испании и происходила от христианских родителей, которые жили в одном селении близ города Баркинона (ныне город Барселон). Кротость, смирение и разум не по летам были отличительными качествами юной девы; в родительском доме она жила в отдельном помещении с несколькими своими сверстницами, где они занимались рукоделием, чтением божественных книг, молитвою и славословием Господа. Когда Евлалии было уже более четырнадцати лет, случилось гонение на христиан, воздвигнутое Диоклитианом. В Баркинон был прислан для обращения христиан в язычество правитель Дакиан. Он начал приносить жертвы языческим богам и велел искать христиан, чтобы принуждать их к языческим жертвам. Все пришло в движение, и слух о гонении достиг и до комнат Евлалии. При этой весте св. дева исполнилась радости, лице ее просияло, и она возблагодарила Бога, что Он исполнил ее желание. Родители ее и подруги удивлялись, видя в ней такое восторженное настроение; они спрашивали ее о причине радости; но она, всегда откровенная и за это всеми любимая, теперь упорно молчала; она боялась, как бы не встретить препятствия своему намерению. И вот тайно, ночью, св. Евлалия, помолившись Богу и не сказавшись родителям, вышла из дому и пошла к городу, ничего не боясь, воодушевляемая одною мыслью – пострадать за Христа, своего Жениха. Когда она пришла в город, уже наступил день. Входя в городские ворота, она услышала голос вестников, сзывавших народ на площадь; здесь, на высоком месте, сидел правитель Дакиан. Пробираясь сквозь народ, св. Евлалия подошла к правителю и сказала: «судия неправедный, ты сидишь на высоком месте и не боишься Господа, Который выше всех! Неужели ты за тем сидишь, чтобы судить невинных людей?» Изумился Дакиан такой смелости девицы и спросил: «кто ты, дерзнувшая прийти незваною пред судилище и говорить укоризненные слова?» – «Я Евлалия христианка», отвечала дева, и начала обличать правителя в идолопоклонстве и жестокости. Разгневался правитель и велел обнажить ее и бить по хребту палками; во время побоев он убеждал св. мученицу пощадить себя: советовал ей признать свой поступок делом неразумия, необдуманности, говорил, что он и сам жалеет ее, такую молодую и прекрасную. На это святая отвечала: «зачем ты принуждаешь меня лгать, будто я по неведению сказала тебе справедливое слово? He могу я солгать, так как я боюсь моего Владыки Господа, Который жестоко наказывает говорящих ложь. Для меня же терпеть муки лучше всего, так как от страданий моя девическая юность больше украшается и лучше прославляется мое благородство!» Правитель приказал повесить св. мученицу на крестообразном дереве и строгать железными гребнями чистое ее тело. Во время этих страданий святая молилась Господу, чтобы Он простил ее грехи и укрепил в страданиях; правитель в это же время убеждал ее поклониться идолам и отречься истинного Бога. Евлалия постоянно отказывалась. Тогда правитель велел опалять и жечь ее свечами до тех пор, пока не умрет. Радости исполнилась мученица, предвидя скорый свой конец, и продолжала молиться Господу; в это время пламень обратился на служителей и сжег их. Св. Евлалия воскликнула Господу: «Господи Иисусе Христе! услышь молитву мою, возьми меня к избранным Своим в покой, в жизнь вечную!» Так помолившись, она скончалась; белая голубица вылетела из ее уст и взлетела к небу. Христиане, находившиеся среди народа, радовались, что будут иметь за себя ходатаицу на небесах.

Узнав, что св. Евлалия скончалась, правитель ушел домой, приказав оставить тело мученицы на съедение птицам и поставить около него стражу. Ночью пошел снег и покрыл тело мученицы на подобие белой одежды; стражи, видя это, перепугались, отошли и издали наблюдали за телом. Между тем родители ее, не найдя в доме своей любезной дочери, искали ее всюду. Узнав же, что она в городе предана мучениям, они пошли в Баркинон со слезами; увидя ее висящую на дереве и уже мертвую, покрытую снегом, они и рыдали и радовались, что она получила мученический венец. Они хотели-было взять ее тело, но стражи не позволили им сделать этого. Но через три дня благочестивые люди ночью украли св. тело мученицы и обвили его плащаницею при плаче ее родителей и всех верующих. Св. Филипп, пострадавший за Господа после, взирая на лице умершей мученицы, со слезами сказал: «Евлалия! ты прежде нас сподобилась мученического венца!» Тогда лицо св. умершей девы улыбнулось говорившему, как живое, и все бывшие там стали петь псалом: «воззваша праведные, и Господь услыша их»... (Четьи-Минеи).

Когда персидский шах Аббас в 1622 году, в царствование Михаила Феодоровича, покорил Грузию и взял там ризу Господню, тогда персами взяты были и многие другие святыни и честные иконы не для почитания, a для продажи бывшим в Персии русским купцам. В 1625 году одному из русских торговцев, именем Стефану, приказчику ярославского купца Георгия Лыткина, один персиянин принес для продажи взятую в Грузии икону Божией Матери. Стефан с радостью купил св. икону и хранил ее у себя. В это время хозяину Стефана, Георгию, находившемуся в Ярославле, было во сне откровение от Бога о драгоценности, приобретенной Стефаном, и приказание отослать ее в Красногорский монастырь в Двинской области (теперь Архангельская губерния), основанный в 1603 году. Когда Стефан в 1629 году возвратился с иконою на родину и показал ее Георгию, последний, вспомнив о бывшем ему видении, отправился со св. иконою в Двинские пределы в обитель Черногорскую, названную так от того, что она построена на гористом месте, представлявшем, по причине густых лесов, мрачный вид и называвшемся поэтому издавна Черною горою (впоследствии этот монастырь, находящийся в 16 верстах от Холмогор, переименован Красногорским). Вместе с иконою Георгий принес от себя не мало пожертвований для ее украшения. Грузинская икона Божией Матери, поставленная в Красногорском монастыре 22 августа 1629 года, прославилась здесь многими чудотворениями. В то время, когда Георгий прибыл в монастырь с иконою, в монастырском храме шло всенощное бдение; в числе молящихся в церкви присутствовал один монах, много лет ничего не видевший и ничего не слышавший. Во время молитвы внезапно осветил его свет, – он испугался, думая, что это бесовское наваждение, потому что много лет ничего не видел. Он перекрестился, поднял глаза к верху и увидел там как бы светящийся луч солнца; сотворив молитву, монах стал все видеть и слышать. После утрени он рассказал игумену и братии о случившемся; все прославили Бога, а находившийся здесь же купец Георгий обещался выстроить в монастыре храм во имя Божией Матери. Многие, страдавшие различными болезнями и недугами, обращаясь с молитвою к иконе Богоматери Грузинские, в разное время получили исцеления. Празднество в честь чудотворной Грузинской иконы Богоматери 22 августа установлено патриархом Никоном в 1650 году. В 1698 году, по желанию архиепископа холмогорского и важского Афанасия, смотритель московской типографии, Федор Поликарпов, составил канон в честь Грузинской иконы Божией Матери. В этом же году постановлено ежегодно приносить чудотворную Грузинскую икону в Архангельск «ради освящения града и христолюбивых народов, требующих Божией и Ее Богоматери милости». После 22 августа Грузинская икона отправляется из Красногорского монастыря в Архангельск, где остается до 8 сентября. В этот день она приносится из Архангельского монастыря в Рождественскую приходскую церковь, в двух верстах от города, а оттуда после литургии и молебна с крестным ходом препровождается в соборную кафедральную церковь. Во вторую неделю великого поста после литургии она возвращается в Красногорский монастырь, в котором, по прибытии ее в субботу похвалы Богородицы, совершается великое празднество, при большом стечении народа. Списки с чудотворной Грузинской иконы Божией Матери находятся: в Москве, в церкви Троицы, близ Варварских ворот, и в Раифской обители, в Казанской епархии. В московском Алексеевском монастыре есть Грузинская икона, принесенная также из Грузии (Пролог. Дебольского Дни богослуж. ч. 1, месяц. Вост. А.Сергия, т. 2, стр. 220).

Мучч. Ириней, Ор и Оропс усечены мечем (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, стр. 220).

Св. муч. Луппа. Препп. Евтихия и Флорентия. Св. священномуч. Иринея, еп. Лугдунского (Люнского). Св. Каллиника, патриарха Цареградского. Отдание праздника Успения Богородицы.

Точных сведений ни о месте, ни о времени мучения этого мученика нет. Впрочем некоторые не безосновательно полагают, что этот Лупп был слуга великомученика Димитрия. Он, находясь при своем господине во время его кончины, омочил его кровью одежды и перстень и после в Солуне творил ими многие чудеса, за что Максимиан велел отсечь ему голову. Иосиф песнописец написал ему канон (Четьи-Минеи. Месяц. Bост. А. Сергия. т. 2, замет. стр. 254).

Эти иноки подвизались в Италии, в пределах Нурсии (Норции). Евтихий, ревнуя о спасении ближних, обращал их к Богу своим душеполезным учением и увещаниями. За 6000 шагов от места их отшельнической жизни находился монастырь; случилось, что в этом монастыре умер игумен, иноки, пришедши к Евтихию, упросили его быть у них игуменом. Согласившись принять начальство над монастырем, он не захотел оставить без призрения и надзора прежнее место подвигов и построенную там церковь: он оставил там сподвижника своего св. Флорентия. Св. Флорентий сподобился от Бога еще при жизни дара чудотворений. Так, он силою почивающей на нем благодати приручил медведя, который прислуживал ему: пас овец, подавал пищу, носил воду и т. п. Случилось однажды, что четыре инока из монастыря св. Евтихия позавидовав славе Флорентия, убили этого медведя. Узнав, кто были убийцы медведя, он в беседе с св. Евтихием сказал: «уповаю, что Бог в сей жизни пред глазами всех накажет злодеев, убивших медведя». С того времени иноки покрылись гнилыми струпьями и в этом положении оставались до своей смерти. В другой раз пришел к св. Флоренитию один диакон, чтобы принять благословение от святого. Но, подошед к кельи, он увидел вокруг нее множество змей и различных гадов; испугавшись, он воскликнул: «раб Божий, помолись!» Св. Флорентий, вышед из кельи, возвел очи свои к небу и начал молиться. Вдруг раздался гром, засверкали молнии и побили гадов, а налетевшие после этого птицы очистили место от гадов, разнесши их по разным местам. Достигнув старости и мудро управив вверенное ему стадо иноков, св. Евтихий скончался 28 мая около 540 года. Св. Флорентий после кончины своего сподвижника, удалился в Фульшниум (Фолиньо) к св. епископу Викентию и скончался 1 июня 547 года. Если св. Евтихий при жизни не творил чудес, то сподобился от Бога дара чудотворений по смерти: от оставшихся после него одежд подавались исцеления от различных недугов. А когда бывала долгая засуха, то брали одежды святого и проходили с ними по селам и нивам, и обильный дождь орошал после того землю. Житие святых описано св. Григорием Двоесловом, папою римским, получившим сведения о них от Санктула, почтенного пресвитера той обители. Впрочем и сам папа был близок ко времени их жизни (Четьи-Минеи. Месяц. Bост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 254).

Св. Ириней, еп. лионский, родился около 130 года по Рождестве Христове. Греческое имя Иринея, его знакомство с греческою литературою и его близкие и ранние отношения к св. Поликарпу, еп. Смирнскому, все это показывает, что Ириней по происхождению был грек, родился в Малой Азии, в Смирне или, по крайней мере, в ее окрестностях, где жил и действовал Поликарп. Еще в отроческом возрасте он был отдан своими родителями к св. Поликарпу для наставления в христианской вере. О последнем обстоятельстве Ириней в позднейшие годы своей жизни передает свое воспоминание в живых и трогательных словах. В письме к Флорину, бывшему также учеником св. Поликарпа, он пишет: «Я был еще отроком, когда видел тебя в Малой Азии у Поликарпа; тогда ты был знаменит при царском дворе и старался снискать благоволение его (Поликарпа). Что было в то время, я помню живее, чем недавно случившееся... Так я мог бы теперь изобразить место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, изобразить его походку, его образ жизни и внешний вид, его беседы к народу, как он рассказывал о своем обращении с Иоанном и с прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, Его учении и чудесах. Так как он слышал все от самовидцев жизни Слова, то рассказывал согласно с писанием. По милости Божией ко мне, я и тогда еще внимательно слушал Поликарпа, и записывал его слова не на бумаге, но в моем сердце, и по милости Божией всегда сохраняю их в свежей памяти». Кроме св. Поликарпа Ириней знал и других мужей, обращавшихся с апостолами: он слышал их слова и видел их дела. Он не передал их имен, но Иероним по своей ли догадке, или на основании предания, упоминает о Папии иерапольском, также ученик ап. Иоанна. Обращение с свидетелями апостольского времени внушило Иринею глубокую любовь и ревность к делу Христа Спасителя и Его церкви и приготовило пламенного поборника истины против гностических умозрений. Живя в Смирне, славившейся тогда просвещением, Ириней с ранних пор познакомился с произведениями греческих поэтов и хорошо изучил философские учения греков, в особенности учение Платона.

Достигши зрелых лет, Ириней отправился с востока на запад в Галлию (нынешнюю Францию). Он был послан туда св. Поликарпом, вероятно, для вспомоществования Пофину, еп. лионскому, в проповедовании христианства. Поставленный Пофином в пресвитера, Ириней ревностно и с успехом для дела христианства подвизался в пределах Лионской церкви и деятельно помогал своему престарелому епископу в исправлении его трудного служения. Об его плодотворной деятельности засвидетельствовала сама Лионская церковь. Время императора Марка Аврелия было весьма сурово и тяжело для христианства: гонение, свирепствовавшее по всем местам тогдашнего мира, охватило и церковь Лионскую вместе с Вьенскою (около 177 г.). Об этом страшном событии оставили нам память самые эти церкви в своих посланиях к малоазиатским церквам, в коих с потрясающею силою изображены все ужасы гонений. Множество христиан, по приказанию римского наместника, после разных пыток были заключены в темницу. Мужественные исповедники имени Христова, в ожидании предстоящих страданий и мученической кончины, не опускали из виду общих дел церкви и из темничного заключения простирали свою заботливость о мире церковном за пределы Галлии. Около того времени в Малой Азии явился Монтан, родом фригиец, который выдавал себя за орган обещанного Христом Утешителя, возвещал близость второго пришествия Христова и Его тысячелетнего царства и проповедовал чрезмерно строгие требования относительно нравственной жизни христиан (пост, безбрачную жизнь и др). Такое учение нашло себе не малое сочувствие в христианах среди тогдашних гонений, доколе оно не приняло по местам противо иерархического направления. Когда последователи его появились и в Риме, епископ Елевферий после некоторого колебания разорвал всякие связи с приверженцами монтанизма. В виду внешних опасностей христианства, живо чувствуя всю необходимость крепкого единения и мира внутри церкви, лионские исповедники написали по этому делу послание к римскому епископу. Лионские исповедники, изложив православный и благоразумный суд о последователях монтанизма, увещевали римского епископа к более мирному отношению к ним. Доставить в Рим это послание возложено было на пресвитера Иринея. В этом поручении уже видно высокое доверие галльской церкви к Иринею, как мужу, способному быть миротворцем; но лионские христиане в самом послании выразили высокое мнение о посланном ими пресвитере. «Доставить тебе это письмо, – говорят они, – мы убедили сообщника и брата нашего Иринея. Просим тебя иметь к нему расположение, как к ревнителю завета Христова. Если бы мы знали, что место кому либо придаст в твоих глазах достоинство, то особенно представили бы тебе Иринея, как пресвитера церкви». Посольство Иринея увенчалось успехом: Елевферий даровал мир последователям Монтана, хотя не надолго.

По смерти 90 летнего Пофина, скончавшегося мученически в 177 году, Ириней был избран на его место в епископа лионского. В сане епископа первою заботою Иринея было залечить раны, нанесенные лионской церкви страшным гонением, облегчить участь пострадавших от него, утешить тех, кто оплакивал смерть близких людей. Стараясь о распространении веры Христовой между язычниками, он «в короткое время почти весь город сделал христианским. По преданию, сохранившемуся в мученических актах, он посылал для проповеди Евангелия некоторых из своих пресвитеров и диаконов и в отдаленнейшие части Галлии: в Безансон и Валенсию. Распространяя христианство, св. Ириней в тоже время защищал Церковь и веру христианскую от еретиков. Издавна существовавшие близкие и легкие отношения между Малой Азией и Галлией привели немало последователей Валентина и на берега Роны. Видя опасность, какой подвергались люди простодушные и тщеславные, Ириней принял деятельные меры против распространявшегося лжеучения: устно и письменно он старался обличать его нелепости и обращать заблудившихся к здравой вере и истинно-христианской жизни. Плодом его многолетней пастырской деятельности остались «пять книг против ересей». Простирая свою заботливость за пределы своей паствы, он писал послания к римским пресвитерам, Власту и Флорину для обращения их от заблуждений. Но особенно благотворное влияние оказал Ириней в споре о праздновании Пасхи между римским епископом Виктором и азийскими церквами. Различие в праздновании Пасхи впервые сделалось предметом рассуждения во время пребывания епископа смирнского св. Поликарпа в Риме при еп. Аниките (около 160 г.). Оно состояло в том, что малоазийские христиане, сообразуясь с иудейским время счислением и опираясь на авторитет евангелиста Иоанна и апостола Филиппа, праздновали Пасху в 14 день Нисана, оканчивая в этот день пост и совершая к вечеру Евхаристию с вечерею любви, в воспоминание искупительной смерти Христа за людей. Между тем церковь западная, по своему обычаю, всегда праздновала Пасху, приурочивая ее к дням седмицы; она совершала годовой праздник Воскресения Христова именно в воскресный день после весеннего полнолуния. Дело шло о том, чем определить христианский праздник Пасхи: днем ли иудейской пасхи, на какой бы день недели он ни падал, или христианским днем воскресным. Разность в этом не имела особенной догматической важности, а потому, хотя представитель восточных церквей, св. Поликарп и представитель западных, римский епископ Аникита не могли согласиться друг с другом по этому делу, желая каждый удержать обычай своей страны, они расстались в мире между собою. Мир церковный не прерывался и в последующее время, не смотря на то, что в самом Риме приходившие сюда малоазийские христиане соблюдали свой обычай в праздновании Пасхи, и что пресвитер Власт даже пытался произвести там из-за этого раскол. Но чуждый христианской терпимости, римский епископ Виктор решился властительно положить конец такой разности. Он потребовал безусловного согласия малоазийских церквей с обычаем римской, и когда восстал против этого в защиту малоазийского обычая ефесский епископ Поликарп, он грозил отлучить не соглашавшихся от церковного общения. Такой поступок Виктора вызвал осуждение со стороны многих епископов, как восточных, так и западных, хотя они держались мнения и обычая, защищаемого Виктором. В числе других и Ириней от лица галльских христиан написал послание к Виктору по поводу времени празднования Пасхи. «За этот обычай (празднования Пасхи) никто и никогда не был отвергаем: напротив те самые, не соблюдавшие его предшествовавшие тебе пресвитеры, братиям, приходившим из других соблюдавших его епархий, посылали Евхаристию. Когда блаженный Поликарп при Аниките приходил в Рим, то оба они и касательно других предметов не много спорили между собою, но тотчас согласились, а об этом вопросе и спорить не хотели, потому что ни Аникита не мог убедить Поликарпа не соблюдать того, что он всегда соблюдал, живя с Иоанном, учеником Господа Нашего, и обращаясь с другими апостолами, ни Поликарп не убедил Аникиту соблюдать, ибо Аникита говорил, что он обязан сохранять обычай предшествовавших себе пресвитеров. He смотря на такое состояние дела, они однако же находились во взаимном общении... и оба расстались в мире, равно как в мире со всею церковью находились и соблюдавшие тот обычай и не соблюдавшие». Подобным образом Ириней писал не только к Виктору, но и к другим епископам, и мир церковный восстановился. Так Ириней, миротворец по имени, был миротворцем и по нраву, – как заметил Евсевий. Ириней жил недолго после восстановления мира. Во время гонения Септимия Севера (около 202 г.) церковь лионская лишилась своего доброго пастыря: св. Ириней кончил свою жизнь славною смертью мученика.

Ириней оставил после себя весьма важное по своему содержанию сочинение: «Обличение и опровержение лжеименного знания» или «пять книг против ересей». Написание этого сочинения было вызвано сильным распространением учения валентиниан, которые во время Иринея проникли в Галлию и привлекали к своему таинственному учению много людей необразованных и легковерных, особенно между женщинами. Это обстоятельство внушило Иринею мысль для блага христианства разоблачить темные лжеучения гностиков, показать ложность и вред их мыслей и предотвратить их гибельное влияние. Сочинение против ересей разделяется на пять книг. В первой книге Ириней представляет все виды ересей, начиная с ереси Валентина, и разнообразным, взаимно себе противоречащим, мнениям еретиков противопоставляет единую во всем мире хранимую и от апостолов преданную веру церкви. Во второй книге Ириней обличает самых еретиков, показывая нелепость гностических мыслей: о Боге, об эонах, о происхождении мира, о душе человеческой и пр. В остальных трех книгах содержится опровержение ересей на основании Священного писания ветхого и нового завета: в третьей книге Ириней указывает сначала для оправдания авторитета Св. писания на апостольское предание, потом в опровержение еретиков защищает учение о Боге, Творце мира, об Иисусе Христе, Сыне Божием, воплотившемся для спасения людей. В четвертой книге он, в защиту единства и связи между ветхим и новым Заветом, раскрывает мысль о различных степенях единого откровения Единого Бога и единого строительства спасения нашего. Пятая книга посвящена учению о последней судьбе мира и о будущей жизни: в ней с особенною обстоятельностью доказывается воскресение тела, и излагается учение о явлении антихриста, будущем суде и т. п. Здесь же Ириней высказывает свои мнения о тысячелетнем Царстве Христа. Вообще Ириней сообщает в этом своем сочинении весьма важные сведения для изучения гностических философско-религиозных систем. Стоя по времени в первом ряду после апостолов, через учителя своего Поликарпа смирнского близко примыкая ко времени и духу Иоанна Богослова, по рождению и образованию принадлежа востоку, a по месту деятельности своей западу и служа посредствующим звеном между восточною и западною церковью, св. Ириней занимает первостепенное место в ряду богословов и отцов церкви. Он, опровергая ложные мнения еретиков, вместе с тем положил первые камни для систематического изложения христианского учения и выразил в полноте и единстве основные начала вселенского православия не только для своего века, но и для последующих времен. В его сочинении искали свидетельств истины позднейшие отцы и учители церкви: свв. Ипполит, Епифаний, Василий Великий, Кирилл Иерусалимский, Ефрем Сирин, Августин и Феодорит. К его авторитету в новейшее время обращались римско-католические и протестантские богословы для решения вероисповедных споров, для уяснения вопросов о каноне свящ. книг, по истории обрядов и догматов церкви (Четьи-Минеи. Учение об отц. церк. Филарета, арх. черн. т. 1 §48. Прибавл. к твор. св. отц. 1848 год. ч. 1 стр. 385–413; Прав-Обозр. 1868 . ч. 2).

Св. Каллиник до постановления своего в патриаршество был священником и сосудохранителем при церкви Влахернской Богоматери. Когда же скончался патриарх Павел, то св. Каллиник был возведен на его место; это было в царствование императора Иустиниана II (685–711), человека жестокого и злонравного. Ревностный пастырь почти с самого же начала своего правления церковью стал во враждебные отношения к императору. Император задумал построить для себя великолепный дворец; недалеко от места постройки находилась церковь Богоматери, называемая митрополичья; по плану постройки дворца эту церковь нужно было разрушить. Он просил благословения патриарха на разрушение церкви, но патриарх отвечал, что построенных церквей разрушать нельзя. Царь не унимался и грозно приказывал патриарху разрушить церковь; тогда святой патриарх со слезами сказал: «слава Тебе, Господи, терпящему все», и церковь разрушилась сама собою. Но за такой поступок сам царь вскоре поплатился весьма жестоко. He любимый народом, царь боялся, как бы не взбунтовался против него народ; с этою целью он приказал некоему царедворцу Стефану, родом персу, человеку жестокому, в одну ночь убить всех знатных и влиятельных граждан. Но некто Леонтий, уважаемый всеми за свою храбрость военачальник, проведав об этом злом замысле, сообщил многим из своих друзей и, согласившись с ними, пошел во дворец и схватил там спящего царя. Потом выпустили из темниц заключенных с приказанием ходить по улицам города и сзывать народ. Наутро вывели па площадь связанного царя и отрезали ему нос, потом отослали в Херсон в заточение, а Леонтия провозгласили царем, которого и венчал на царство патриарх Каллиник. Но Леонтий, царствовав три года, был свергнут воеводою Апсимаром, воцарившимся под именем Тиверия III, который послал Леонтия в заточение в Далматский монастырь. Апсимар царствовал только семь лет. В это время Иустиниан бежал из Херсона и, наняв хозарские и болгарские войска, подступил к Константинополю. Апсимар бежал в Аполлониаду, а Иустиниан послал к патриарху и синклиту сказать, что он никакого вреда никому не сделает и давал в этом клятву. Патриарх, посоветовавшись с влиятельными лицами, предложил Иустиниану для скрепления клятвы целовать крест и Евангелие и приобщиться Св. Тайн. Он согласился, но, вступив в столицу, преступил клятву: начал избивать многих из правительственных лиц и влиятельных граждан. Потом приказал и Леонтия и Апсимара связанных провести по городу, после чего он наступил на их преклоненные пред ним головы и приказал обезглавить. Святого же патриарха Каллиника, выколов ему глаза и отрезав нос и язык, отослал в Рим в заточение и приказал заложить его в каменную стену. Но когда, по прошествии 40 дней, разгородили стену, то нашли патриарха еще живого, но едва дышащего; через 4 дня он скончался. В сонном видении римскому папе Иоанну VI было повелено свв. апостолами Петром и Павлом, чтобы он похоронил честное тело п. Каллиника в апостольской церкви. Папа исполнил повеление. (Пролог. Четьи-Минеи).

Св. священномуч. Евтихия. Муч. Татиона. Пр. Георгия лимнеота исповедника. Св. муч. Сиры девицы. Пренесение честных мощей св. Петра, митрополита Киевского и всея России. Пр. Арсения, игумена Комельского.

(Петровские иконы Божией Матери).

Св. Евтихий происходил из города Севастополя или Севастии в Палестине. Слыша проповедь о Христе, он оставил родителей и сродников и сделался учеником возлюбленного апостола Христова Иоанна Богослова, внимал его учению и следовал его жизни и делам. С апостольскою ревностью он проповедовал Евангелие и искоренял язычество. Во время своих проповеднических трудов он встретился с ап. Павлом и вместе с ним проходил разные страны, мужественно перенося всякие лишения. За свои труды на поприще евангельской проповеди он назван одним из меньших апостолов, хотя и не упоминается в числе 70 апостолов. Одним из начальнейших апостолов, только неизвестно Иоанном Богословом или Павлом, он был рукоположен в сан епископский. Во время своей проповеди св. Евтихий претерпел много различных мучений: однажды он долго был томим голодом в темнице, но ангел Господень принес ему хлеба и подкрепил его силы; в другой раз, когда его повесили на дерево и начали строгать железными когтями, из его тела вместе с кровью истекло благовонное миро; когда же его бросили в огонь, пошедший дождь и снег угасили его. Наконец, когда его бросили на съедение диким зверям, он укротил их и сделал подобным овцам; но всего удивительнее было то, что выпущенный на него лев заговорил человеческим голосом. Так велика была благодать Божия, почивающая на св. Евтихии! Он окончил жизнь свою в своем родном городе Севастополе, куда был приведен из Ефеса: он был усечен мечем (Пролог. Служба, находящ. в Минее месяч.).

Св. Татион родился в Гонориадской области в Вифинии, в Мантинее, принадлежавшем к Клавдиопольской митрополии. Обличенный в исповедании Христа, он был приведен в Клавдиополь к правителю Урбану, перед которым безбоязненно исдоведал себя христианином, за что и был посажен в темницу. Через несколько времени, принуждаемый к отречению от христианства и к принятию идолопоклонства, святой в другой раз отказался. Его сильно били палками, строгали железом; наконец, влачимый по городу на место казни, у городских ворот предал дух свой Господу. Так как мучителем св. Татиона был Урбан, то мучение его относится ко временам Диоклитиана, и именно к 305 году. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 255).

Пр. Георгий с юношеского возраста подвизался в Олимпийских горах, достигнув в суровых подвигах глубокой старости. Когда Лев Исаврянин воздвиг гонение на иконы и стал жечь и топить св. мощи; св. Георгий, движимый христианскою ревностью, стал обличать нечестивого гонителя за его безбожие. Посл перенесенных за это различных мучений, ему наконец отрезали нос и опалили волосы; в таких истязаниях, благодаря Бога, он предал дух свой Господу, будучи девяноста пяти лет от роду (Пролог).

Св. Сира родилась в двадцать восьмой год царствования персидского царя Хозроя старшего, в городе Хирхаселевкосе. Отец ее был язычник, языческий жрец, знаменитый маг и волхв, долгое время занимавший председательское место в среде персидских жрецов. Как языческий жрец, он не желал, чтобы его дочь имела какое-либо общение с христианами, которых в то время было уже много в Персии. С этою целью, по смерти матери, он отправил дочь свою еще в младенческом возрасте на воспитание к одной волшебнице, в город Фарс. Девица выросла и была прекрасна; наученная волшебницей, она хорошо знала всю персидскую волшебную науку и была уже жрицею при языческом храме. Кажется, все обещало Сире завидную будущность, ее ждали и слава, и почести, но Промысл Божий судил иначе.

Однажды она встретилась с христианскими женщинами – нищими и, услышав от них об Иисусе Христе, стала расспрашивать о христианской вере, о ее истинах и жизни христианской. Слышанное глубоко запало в ее душу: оставшись наедине, она начала сравнивать персидскую религию и христианскую между собою и убедилась, что христианство есть религия истинная и чистая, между тем как персидская – есть ложная, это привело Сиру к решимости оставить язычество и сделаться христианкою. Чтобы ближе ознакомиться с христианством, она стала посещать тайно христианские храмы и слушать церковные службы. Христианство ей полюбилось, и она стала подражать христианской жизни: поститься, умерщвлять плоть свою и т. п. Сире исполнилось уже семнадцать лет, и она одного боялась, как-бы не отдали ее замуж, так как тогда расстроилось бы ее желание – сделаться христианкою. Вследствие этого она сторонилась от знатных персидских женщин и девушек, бегала бесед и дружбы с ними; напротив любила сходиться с христианскими девицами и женщинами и беседовать с ними об Иисусе Христе и вообще о христианстве. Обращение с христианами и беседа с ними сильно действовали на молодую душу Сиры: часто она запиралась в своей комнате, читала там христианские книги, учила христианские молитвы и псалмы и молилась христианскому Богу, так что, не быв просвещена христианским крещением, она уже была христианкою по жизни. Но особенно сильно подействовал на Сиру и еще более привлек ее к христианству следующий случай. Однажды она сильно заболела; не найдя себе помощи от волшебства, она пришла в христианский храм и просила у священника немного церковной земли, думая получить от нее исцеление, но священник отказал ей, как язычнице. He обиделась Сира на это, сознавая свое недостоинство, но с верою прикоснулась к ризе священника и получила исцеление. Возвратясь домой совершенно здоровою, она рассуждала: «если уже служители Христа имеют такую силу, то сколько более силен Сам Христос?!» С этого времени она стала размышлять, как бы ей принять христианское крещение; но без колебаний и сомнений не могла обойтись даже и такая истинно убежденная душа, как душа Сиры: и ей иногда приходила в голову мысль об отступничестве; но Бог избавил ее от этого: в сонном видении Он открыл ей ее будущую судьбу, посл видения она успокоилась и начала проводить еще более строгую жизнь.

Сродники Сиры, смотря на изменившееся от поста и воздержания лицо ее, видя, что она стала задумчива и молчалива, что она уклоняется от жертвоприношений и молитв богам, догадывались, не хочет ли уже она быть христианкою. Они просили ее мачеху – убедить девицу отказаться от своего желания, чтобы не обесчестить их род и не навлечь гнева царя на их дом. Хитрая мачеха стала убеждать Сиру, предлагая ей втайне исповедовать христианство, наяву же приносить жертвы идолам. Совет ее едва было не подействовал на святую деву, но Бог не допустил совершиться этому: Он подкрепил ее новым откровением. Наступившую четыредесятницу Сира задумала провести в тайном посте и подвигах, и, когда начала поститься, однажды в сонном видении увидела на одной стороне всех своих родственников и отца лежащими в смрадном месте, а на другой увидела светлый чертог, в котором находилось множество светлых лиц, призывавших ее к себе. После этого видения Сира пошла к епископу Иоанну и просила себе крещения. Но епископ, боясь с одной стороны, как бы не навлечь гнева жрецов, а вследствие этого и гонения царя на христиан, a с другой, сомневаясь, как бы Сира вследствие гнева и побоев отцовских не отступила от Христа, отказал ей в крещении, посоветовав прежде исповедать Господа перед своими родными. Однажды мачеха велела ей совершить устроенную жертву богам; Сира, показывая вид, что она слушается мачехи, взяла все употребляемые при идолослужении орудия, подошла к жертвеннику и в глазах всех сокрушила их (орудия), потом плюнула на жертвенный огонь, почитаемый персами за божество, разметала его и, опрокинув алтарь, громко воскликнула: «я христианка! Отрицаюсь идолов, плюю на этих ложных богов и на нечестивые алтари их, а верую только в одного христианского истинного Бога!» Родные, мачеха и все домашние схватили ее и затворили в отдельной комнате; но Сира просила призвать отца, чтобы и перед ним исповедать себя христианкою. Родственники со слезами убеждали девицу не печалить родителя и не бесчестить своего рода: Сира ничего не хотела слушать. Между тем пришел отец ее и, увидев опрокинутый алтарь, разметанные жертвенные орудия и услышав, как его дочь прославляет имя Христово, сильно разгневался, стал без пощады своими руками бить ее и бил до тех пор, пока не изнемог от побоев. Потом со слезами стал убеждать ее, ласкать и упрашивать но, ничего не успев, затворил ее в темном месте, морил ее голодом, и жестоко бил; иногда же опять и сам, и при помощи родственников ласками старался склонить ее в язычество. Но св. Сира была непоколебима.

Видя, что Сиру ничем не возможно отвратить от христианства, отец ее донес о ней князю волхвов. Князь велел привести девицу к храму и, в присутствии жрецов, волхвов и многочисленного народа, стал спрашивать о причине ее отречения от отечественной религии. Сира отвечала, что она убедилась в истинности христианства и потому принимает его. Князь жрецов стал грозить ей муками, если она не отречется от христианства, на что святая изъявила полную готовность, – и сколько после этого князь ни говорил ей, сколько ни убеждал ее, она молчала, читая псалмы Давидовы. Когда князь узнал, что она читает христианские молитвы, он приказал бить ее по устам, потом начал ночью склонять ее на брак, наконец отдал ее на увещание родителю. Св. мученица, возвращаясь в дом, радовалась, что сподобилась перед князем и народом страдать за имя Христово. Находясь в отцовском доме, святая дева была утешаема и укрепляема Господом; ей являлись иногда ангелы, иногда Моисей, Илия, ап. Петр, иногда же другие святые. Отец сильно старался отвлечь дочь от христианства, но усилия были тщетны. В это время прибыл в город один из царских сенаторов. Родитель св. Сиры жаловался ему на свою дочь. Сенатор также послал убеждать ее и обещал ей царские награды, в случае же отказа грозил предать ее мукам. Но св. мученица отвечала, что она сама хотела идти к сенатору и сказать, что она христианка, что она не отречется от Христа и готова умереть за Господа своего. Сенатор приказал взять ее из отцовского дома и посадить в городскую темницу, связав оковами и лишив ее пищи и питья. Когда через три дня она снова отказалась сделаться язычницею, ее сковали так, что голова ее была преклонена к ногам и в таком положении бросили в темный смрадный ров. Но Господь послал ей свет, оковы распались и спали с нее, а смрад претворился в благоухание. Между тем христиане, собравшись с своим епископом в церковь, молились Богу, чтобы Он укрепил рабу Свою в страданиях. Св. мученица пробыла во рву пятнадцать дней, и все уже отчаялись видеть ее живою. В это время случилась засуха и бездождие, и в народе говорили, что это случилось в наказание за невинно-гонимую Сиру. Узнав, по прошествии пятнадцати дней, что Сира жива, сенатор приказал вывести ее и заключить опять в городскую темницу. Когда св. мученицу вывели из рва, то пошел сильный дождь; народ говорил, что Господь послал дождь ради св. мученицы. – Господь даровал св. Сире дар чудотворений и исцелений: многие приходили к ней в темницу и получали исцеления. Во время праздника в церкви свв. мучеников, пострадавших прежде в Персии, св. мученица пожелала быть на всенощной службе. Один христианин дал стражам денег и поручился за св. мученицу, что он к утру приведет ее в темницу. Мученица переменила одежды и была в церкви, где исцелила одну бесноватую женщину. В другую ночь св. мученица была за порукою и за деньги отпущена стражами из темницы и приняла крещение от епископа.

Через несколько времени сенатор и жрецы решились послать св. Сиру к царю; но, чтобы вместо нее не была представлена другая, они положили на шею мученице печать. Воины привели ее в город Алиак, где в то время был царь, и представили ее к городскому начальнику с указанием ее вины, ее рода и мучений, вынесенных ею. Начальник попытался-было подействовать на нее ласкою, но, не убедив ее, велел одеть ее в рубище и отдать на увещание иудеям. Иудеи заключили св. мученицу в железные оковы, бросили в темницу и давали ей мало хлеба. Они досаждали св. узнице, бранили ее и хулили Господа, насмешливо говоря: «посмотрим, избавит ли тебя твой Господь от оков!» Когда однажды они так поносили ее, она помолилась Господу, и оковы спали с шеи, с рук и ног ее; иудеи удивились. Через одиннадцать дней начальник снова потребовал к себе св. мученицу и послал ее к начальнику волхвов. Но этот, сколько ни убеждал, не мог убедить ее и отослал ее опять к иудеям, которые бесчеловечно мучили ее и томили разными способами. Один сановник – главный начальник над темницами, узнав о св. мученице, перевел ее от иудеев в свою темницу. Он знал, что христиане имеют обыкновение давать деньги за вход в темницу. Через несколько времени царь отправлялся в другой город; за ним отправлялись все персидские вельможи и начальники волхвов. Вслед за ними повели и св. Сиру с прочими узниками. Во время пути св. мученица пела псалмы; воины, сопровождавшие узников, запрещали ей это и даже сковывали ее тяжелыми оковами, но она не умолкала. Когда путники были в местечке Карса, начальник волхвов велел привести св. мученицу на истязание: Сира снова исповедала себя христианкою. «Я христианка, говорила она, Христова раба, Его я люблю, Ему служу и за Него желаю умереть!» Начальник волхвов заставлял ее произносить различные волшебные выражения, которым она училась прежде, но св. мученица в ответ на это говорила изречения из Псалтири. Тогда начальник волхвов велел разорвать на ней одежды и поставить ее нагою. «He стыдно ли тебе?» спросил он. «Чего же стыдиться? спросила в свою очередь мученица. Я не хищница, не блудница; если вы и обнажили меня, то я имею одежду пресветлую, нетленную, вечную на небесах, которую приготовил мне мой Господь, за Которого я обнажена!» Народ кричал: «повинна смерти, так как хулит богов, унижает царя и смеется над князьями!» Св. Сира была осуждена на смерть, но некоторые из советников отложили смерть ее до другого времени, чтобы она была убита не в этом городе, где было много христиан. Св. мученица была связана с прочими узниками. Царь отправился в город Вефармис; туда была приведена и св. Сира и брошена в темницу. Там она разболелась, но помолилась Господу, чтобы Он не лишил ее возможности скончаться мученически, – и Господь, исцелил ее. Один из темничных стражей хотел обесчестить св. деву, но был поражен за это проказою и, падши на землю, неистово кричал. He смотря на это, начальник темничный задумал сделать, тоже, но и он тоже пал замертво, будучи наказан Господом; во гневе он задумал удавить мученицу веревкою и призвал кузнеца, чтобы снять с св. мученицы железные оковы. Но святая, обратясь к начальнику, сказала: «не нужно здесь кузнеца!» и, сказав это, сбросила с себя оковы. Начальник велел связать ей руки, чтобы она не противилась, но святая сказала: «оставь, я свою шею добровольно отдам на смерть за Господа моего!» Посл этого св. Сира была удавлена за Христа Господа. Честное тело ее было отдано на съедение псам, но псы не прикоснулись к нему. Когда тело было выброшено за ограду, христиане взяли его и честно похоронили. Св. Сира скончалась в 558 году (Четьи-Минеи).

Честное тело святителя Пeтpa, по преставлении его (21 декабря 1326 года), было положено в Московском соборном храме Успения Пресвятой Богородицы близ св. жертвенника – на месте, приготовленном самим святителем. Гроб святителя со дня преставления его сделался прибежищем для верующих: к раке его православные христиане притекали для молитвы и получали благодатную помощь. Великие князья и первосвятители русские в своих грамотах называли св. Петра великим чудотворцем. Честные и многоцелебные его мощи были обретены нетленными в XV веке, по случаю построения в Москве нового обширнейшего Успенского храма. В 1472 году, по воле великого князя Иоанна III Васильевича и по благословению московского митропслита Филиппа І, с благоговением открыли гробницу св. Петра, и мощи его, по словам летописи, «как свет сияли». По устроении для них в ново созидаемом храме раки, совершен был и установлен праздник «перенесения честных мощей иже во святых отца нашего Петра митрополита и чудотворца всея России». По случаю же падения ново созидаемого храма, в который были перенесены мощи святителя, они отсюда были препровождены в 1475 году на время в церковь Иоанна Лествичника; когда же Успенский собор был совсем окончен строением, они вторично были перенесены сюда и положены под спудом. После вторичного перенесения мощей св. Петра, праздник перенесения их установлен в 24 день августа. В том же веке Пахомий сербянин, инок Троицкого Сергиева монастыря, написал два канона на перенесение мощей святителя Петра. В 1535 году мощи Петра митрополита переложены в золотую раку, устроенную великим князем Василием Иоанновичем, по случаю рождения у него царевича Иоанна. В 1812 году, по удалении из Москвы французов, мощи св. Петра были торжественно, по благословению святейшего Синода, открыты преосвященным Августином московским.

Пр. Арсений происходил из боярского рода Сухорусовых и родился в Москве. Еще в юных летах он постригся в иноки в обители пр. Сергия Радонежского, где в продолжении многих лет преуспевал в подвигах иночества и занимался с усердием переписыванием священных книг. Здесь в 1506 г. он и «написал евангелие», которое и доныне находится в Арсеньевой комельской обители. Это евангелие драгоценно для нашего времени как потому, что писано великим подвижником, так и потому, что писанное без расстановки слов, с точкою и двоеточием, оно представляет собою список с весьма древнего подлинника. Живя в Троицкой лавре, пр. Арсений своими подвигами, своею благочестивою жизнью и послушанием приобрел себе общую любовь, так что был избран в настоятели великой лавры; это было в 1525 году. Добрый пример его жизни был гораздо назидательнее его поучительных слов для многочисленной его братии. Как велико было смирение пр. Арсения и любовь его к нищете, показывает следующий случай. Однажды пришел на богомолье в Троицкий монастырь великий князь Василий Иоаннович; увидя игумена богатой обители в разодранной и ушитой заплатами одежде, он изумился и спросил о причине такого странного одеяния игумена. «Игумен наш, отвечали иноки, истинный раб Божий, живет по Боге и только о том и думает, как бы удалиться ему в пустыню, так как он более всего возлюбил уединение и безмолвие». Великий князь огорчился, услышав это: ему жаль было расстаться с игуменом Арсением; иноки также не желали расставаться с своим наставником. Они умоляли великого князя упросить пр. Арсения остаться еще на несколько времени настоятелем обители для их душевного спасения. Князь исполнил их просьбу и убедил преподобного Арсения остаться на некоторое время в обители: подвижник не дерзнул отказать такому просителю. Но наконец решился последовать давнему влечению своего сердца; в 1527 году он тайно оставил монастырь и удалился в непроходимые дебри вологодских лесов, отыскивая себе место, где бы он мог окончательно уединиться от мирской суеты. Он пламенно молил Господа указать ему удобное место, и Господь услышал его молитву. Арсений пришел на берега речек Кохтыжа и Лежи. Болотно и непроходимо было тогда то место. Преп. Арсений, неся на себе для смирения тяжелый деревянный крест, споткнулся, и крест упал с плеч труженика; в ту же минуту луч небесного света озарил перед ним темную дебрь. Преподобный принял это за указание Божие, остановился на этом месте и водрузил здесь свой крест. Вблизи креста он поставил себе хижину и стал подвизаться. Крестьяне, ходившие сюда для звериной ловли, сочли помехою для себя келью Арсения и убили его келейного старца. Смиренный отшельник оставил на время дикий комельский лес и пришел в шилегонский, на речку Ингорь (или Маслянку), где стал опять подвизаться в посте и молитве. Он поставил здесь келью, и к нему начали стекаться ревнители благочестия ради душевной своей пользы. Арсений всех принимал с любовью, поучая их всем сердцем любить Господа.

Довольно времени прожил пр. Арсений в шилегонском лесу, проводя время в подвигах и молитве. Вдруг на вологодскую страну сделали нападение татары, все предавая огню и мечу. Толпами бежали жители из селений в шилегонский лес, куда вслед за ними хотели проникнуть и татары, но были удержаны молитвою человека Божия. Все, искавшие себе убежище под его кровом, спаслись от меча татарского, но в дикой пустыне составилось целое поселение, и уже не возможно было там безмолвствовать. Любитель безмолвия, поручив не безмолвную «Арсеньеву пустынь» одному из своих учеников, решился поселиться опять в комельском лесу. Уже не люди, но звери стали там тревожить его дикое уединение, но преподобный молитвою смирил суровость медведей, и они уступили ему свои берлоги. Когда собралось к нему довольно братии, он испросил благословение у вологодского святителя Алексия – поставить церковь в пустыне, в честь положения ризы Богоматери во Влахерне и составить общежительную обитель. Бывший игумен великой Троицкой лавры благолепно украсил и эту малую свою обитель, снабдив ее святыми иконами и книгами. В 1543 году великий князь Иоанн Васильевич пожаловал игумена Арсения грамотою, в силу которой обитель его с ее имениями освобождалась, как от подсудности мирским властям, так и от постоев. Пр. Арсений не оставлял однако и Шилегонской своей пустыни, отстоявшей за 30 верст от нового монастыря: он посещал и ее. На пути из одной пустыни в другую он имел обыкновение беседовать со всеми, кто ему встречался, наставляя каждого душевному спасению; иногда заходил в селения, останавливаясь там даже на несколько дней, чтобы назидать своим словом крестьян. Останавливаясь в крестьянских избах, преподобный не дозволял готовить для него особой пищи, довольствуясь тем, что находил в доме; когда однажды ученик его, думая угодить ему, сам изготовил для него пищу в чужом доме, как бы от лица хозяина, то преподобный укорил его, обличив его неправду и человекоугодливость. После долгих лет подвижнической жизни, проведенных в посте, молитве и непрестанных трудах, преп. Арсений почувствовал изнеможение телесных сил своих и близкую кончину. Он собрал братию, завещал им взаимную любовь и хранение церковных и монастырских уставов и, с теплою молитвою приобщившись св. Тайн, предал душу свою Богу 24 августа 1550 года. Иноки с плачем похоронили своего любимого наставника близ алтаря построенной им церкви Богоматери. Впоследствии мощи его источали многие исцеления. Спустя сто лет после кончины пр. Арсения, игуменом Иоасафом была сооружена каменная церковь, с приделами во имя пр. Сергия и самого пр. Арсения, где под спудом почивают его мощи. (Пролог. Ист. Росс. иер. т. 3, стр. 279–297. Ист. слов. о свв. стр. 43. Русс. свв. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева).

Петровскою называется икона Богоматери, написанная св. Петром, митрополитом всероссийским. Хотя св. Петром, по древним сказаниям, написаны две иконы Богоматери – Владимирская, находящаяся в Владимирском соборе, и Успения, находящаяся в Московском Успенском соборе, однако под именем Петровской преимущественно разумеется последняя, написанная св. Петром в то время, когда он был игуменом Ратского монастыря на Волыни. Об этой иконе известно следующее: митрополиту Максиму, занимавшему в то время престол первосвятителя всей России, случилось проходить из Владимира Русскую землю. На пути к нему пришел игумен Петр с своею братиею принять от него благословение и принес образ Божией Матери, который сам написал. Благословив его, митрополит с радостью принял образ Пречистой Богородицы, украсил его золотом и дорогими каменьями и до конца жизни благоговейно хранил у себя в кельи, молясь пред ним днем и ночью о соблюдении вверенной ему паствы. Когда митрополит Максим скончался во Владимире, один игумен – Геронтий дерзнул самовольно восхитить сан первосвятительства. Взяв всю святительскую утварь, пастырский жезл и икону, написанную св. Петром, он отправился с своими приверженцами в Константинополь, как бы уже имея в своих руках желаемое. Вся земля русская с неудовольствием услышала о бесчинном поступке Геронтия. Галичский князь Юрий, негодуя на высокомерие Геронтия, упросил св. Петра отправиться в Константинополь. Петр склонился на его просьбы и предпринял дальний путь, не зная и не ожидая того, что ему дано будет епископство. Между тем путешествие Геронтия было неудачно: во время его плавания поднялась страшная буря, и противный ветер задержал ход корабля, на котором он плыл. Напротив, кораблю, на котором плыл св. Петр по другой полосе Черного моря, благоприятствовал тихий попутный ветер, так что он как будто во сне перешел пучину и достиг цареградской пристани. Геронтию же ночью посреди бури явилась Божия Матерь в том виде, как она была написана на иконе Петра, с строгою укоризною: «напраспо трудишься, предприняв такой долгий путь; на тебя не возложится великий святительский сан, который ты хотел восхитить: тот, кто написал Меня, Петр – игумен Ратский, служитель Сына Моего и Бога, будет возведен на верховный престол Русской митрополии и украсит его и упасет своих людей». Геронтий в ужасе встал от сна и страшного видения, о котором сообщил всем бывшим на корабле, прибавив: «напрасно трудиться, братия, мы не получим желаемого!» После многих бедствий, перенесенных от бури, он едва мог достигнуть Константинополя, где его уже предупредил св. Петр. Патриарх Афанасий с радостью принял Петра и поставил его митрополитом всей земли Русской. Несколько дней спустя, приплыл в Константинополь и Геронтий. Представившись патриарху, он, хотя и против желания, принужден был рассказать видение, бывшее ему на море. Патриарх взял у него святительские ризы и пастырский жезл с честною иконою Петра и, передав все это законному святителю, сказал: прими святой Богородичный образ, который ты написал своими руками, так как сама Владычица воздала тебе за это, предсказав о тебе». В 1825 году, при перемещении митрополии из Владимира в Москву, Петровская икона перенесена сюда митрополитом Петром и находится теперь в Успенском соборе. Образ этот почитается чудотворным и всегда был особенно чтим. Когда патриарх Иов хотел убедить Бориса Годунова принять венец Мономаха, то вместе с иконою Богоматери Владимирской и Донской взял и икону Богоматери Петровской. Когда, по избрании на престол Русский Михаила Феодоровича, инокиня Марфа – его мать не соглашалась отпустить юного сына на престол, то, прибывший во главе посольства, архиепископ рязанский Феодорит взял в руки икону Богоматери Петровской, а Аврамий Палицын образ святителей Московских и, поднеся их к матери Михаила, они сказали: «зачем же совершили с нами такой долгий путь, пречистая и чудотворная икона Богоматери и великие святители Христовы? Ради этого чудотворного образа Царицы всех и Богоматери и ради великих святителей не отриньте просьбы нашей». Такое убеждение преклонило инокиню Марфу, и она согласилась отпустить Михаила на престол Русский. Икона Богоматери Петровской поднимается только в большие крестные ходы вместе с Владимирскою (Ист. Росс. иер. ч. 2, стр. 648–604. Дебольского. Дни богослуж. ч. 1, стр. 289–240).

Пренесение честных мощей св. ап. Варфоломея из Дары на о. Липару. Ап. Тита от 70, еп. Критского. Св. Мины, патриарха Константинопольского. Свв. исповедников Христовых, в Едесе от ариан гонение претерпевших.

(Св. Иоанна, патриарха Константинопольского. Св. Епифания, патриарха Константинопольского).

Феодор чтец, живший в VI веке, говорит об императоре Анастасии (496–515): «царь Анастасий построил город Дары (Дару или иначе Анастасиополь) и, построив его, видел во сне ап. Варфоломея, который говорил ему, что он сам будет хранить этот город. По этой причине Анастасий перенес туда и положил там его останки». Это было около 508 года, и мощи, вероятно, перенесены из Албани армянской (т. е. из Баку). О перенесении мощей в Дару согласно с Феодором говорит и церковный историк Никифор. В конце сего века Григорий турский (†594) говорит, что язычники бросили свинцовый гроб св. ап. Варфоломея в море, и он приплыл в Липару. Таким образомъ чудесное перенесение совершилось в конце VI века и засвидетельствовано современным писателем. Ho каким образом св. тело апостола, будучи в Даре, в Месопотамии, было брошено в отдаленное от нее Черное море? Известно, что персы под начальством царя Хозроя взяли Дару при императоре Иустине II и простерли свое опустошение до берегов Черного моря. Некоторые из дарских христиан, взяв св. мощи, удалились к берегам Черного моря, но были застигнуты врагами, которые и бросили мощи св. апостола Варфоломея с мощами других четырех мучеников в Черное море. Отсюда св. мощи, проплыв Геллеспонт, а также Эгейское и Ионийское моря, пристали к берегу острова Липары. О прибытии св. мощей было открыто в сонном видении епископу липарскому Агафону, который, в сопровождении клира и народа, перенес св. мощи в церковь, где от них истекло целебное миро и стали совершаться чудеса. Мощи св. ап. Варфоломея находились на о. Липаре до 839 года, когда на этот остров напали мусульмане. Правитель Беневента, питая глубокое уважение к мощам св. апостола, не желая оставлять на поругание врагам этого драгоценного сокровища, перенес мощи св. ап. Варфоломея в Беневент. В середине VIII века часть мощей ап. Варфоломея перенесена из Липары в Константинополь. В настоящее время идет спор о мощах этого апостола: находятся ли они в Беневенте, или перенесены в Рим в X веке императором Оттоном. (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 256).

Св. апостол Тит был родом из Крита (нынешней Кандии); родители его принадлежали к царскому роду и были язычники. Получив, как язычник, языческое образование, он с молодости полюбил чтение греческих философов и поэтов, стараясь найти у них истину, которой жаждала его душа. Еще будучи язычником, Тит проводил жизнь добродетельную, незлобивую и целомудренную, даже девственную, как свидетельствует об этом св. Игнатий Богоносец (в посл. к Филадельфийцам). Когда Титу исполнилось 20 лет, он однажды во сне услышал слова: «Тит! тебе надобно идти отсюда и спасти свою душу, а греческое образование и языческая мудрость не приведут тебя ко спасению». Пораженный этим голосом, Тит и еще раз желал услышать его; и вот в другой раз он услышал тот же голос, повелевавший ему читать еврейские книги. Тит внял этому голосу и, выучившись еврейскому языку, стал читать пророческие книги. Особенно подействовала на него книга пророка Исайи, именно те места, где говорится о суетности и ложности языческих идолов и об истинности Бога еврейского. В этих книгах Тит нашел ключ к познанию истинного Бога: он уразумел суетность язычества и уверовал в единого Бога, Творца мира. Между тем на острове Крит стал распространяться слух об Иисусе Христе, появившемся в Иудее, о чудесах, творимых Им, и о новом учении, которое Он возвещает людям. Для удостоверения в истинности этих слухов, правитель острова послал в Иерусалим Тита, который был ему племянником. Св. Тит пришел в Иерусалим и, увидев Господа, последовал за Ним и Его учениками, видел чудеса Господа, Его страдание и уверовал в Его воскресение. В день пятидесятницы Тит услышал апостолов, на которых сошел Дух Святой, проповедующими на различных наречиях великие дела Божии. Уверовав во Христа, св. Тит с этих пор постоянно находился при апостолах и впоследствии принял крещение от св. ап. Павла. Великий апостол языков искренно любил Тита, и называл его чадом своим; Тит часто сопутствовал ап. Павлу по разным странам и делил вместе с ним труды благовестничества. Апостол Павел посылал его проповедовать христианство в Далмацию, поручил ему отнести свое послание к коринфянам и часто упоминает о нем, как о любезном брате, ревностно исполнявшем свое служение. Когда ап. Павел, посетив Крит, обратил там многих ко Христу, то поставил св. Тита епископом новооснованной церкви. Из Никополя, города в Македонии, ап. Павел написал к нему послание, в котором преподает ему наставления, как пастырю Церкви. Когда ап. Павел прибыл вторично в Рим, Тит посетил его, и видел мученическую кончину своего учителя; после этого события Тит возвратился в Крит и трудился неутомимо в проповеди евангельской. Когда, по повелению царскому, на острове строился большой идольский храм, св. апостол Тит, идя мимо, помолился Господу и храм внезапно упал; вследствие этого чуда множество язычников обратилось ко Христу, а на месте языческого храма была создана церковь во имя Господа. Он обратил ко Христу великое множество людей и скончался 25 августа в глубокой старости, на 94 году жизни. Сказание о нем, или житие его составлено преемником его св. Андреем критским. Св. тело его почивало в кафедральной церкви в Гартите. После опустошения острова Крита сарацинами в 823 году, от мощей его осталась одна голова, которая и перенесена в Венецию, в храм св. Марка; но по другим известиям глава его хранится в самом острове Крите, в его храме (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, замет. стр. 257).

Св. Мина из пресвитера и надзирателя над странно-приимным домом св. Сампсона (27 июня) был рукоположен после низверженного за ересь патриарха Анфима в патриарха константинопольского папою Агапитом, бывшим тогда в Константинополе, в 536 году. Но Мина не мало вынес скорбей от преемника Агапита, папы Василия, который, достигнув происками папского престола, по случаю монофизитских споров, подверг св. Мину отлучению. Во время его патриаршества в Константинополе случилось следующее чудо: один еврейский мальчик, зашедши с христианскими детьми в храм во время причащения Божественными тайнами, причастился с прочими детьми. Родитель, узнав об этом, бросил отрока в раскаленную печь, в которой делал стекло: мать со слезами искала отрока, и через три дня, подойдя к печи и услышав его голос, вынула отрока из огня живым. Когда она его спросила, каким образом он остался жив, отрок сказал матери, что одна пресветлая жена часто приходила к нему и остужала огонь, принося воду и пищу. Вскоре об этом чуде стало известно по всему городу, дошел слух и до императора Иустиниана и патриарха Мины. По их убеждению, мать и отрок приняли св. крещение, а упорный отец был казнен позорною смертью, как человекоубийца. При патриархе Мине был освящен знаменитый храм святой Софии, созданный императором Иустннианом. Св. Мина скончался в августе 552 года, правив церковью 16 лет, от 536 до 552 года. (Четьи-Минеи. Месяц. Bост. A. Сергия, т. 2, замет. стр. 257).

В царствование императора Валента православные терпели много бедствий от ариан; епископов и пресвитеров христианских отрешали от кафедр и храмов и на их места назначали лиц, держащихся арианского образа мыслей. В это время в городе Едесе был епископом Варсис, человек по образу мыслей православный, по жизни – святой; он имел от Бога дар исцелять всякие недуги. Император Валент, не терпя его, как человека православного, лишил его кафедры и отослал в заточение: сначала на остров Аранд, но когда к Варсису сюда стало приходить много народа и слушать его православное учение, заточил его в город Оксиринх, в Египте; когда же и здесь его чудеса привлекали к нему много народа, император отослал его в самый отдаленный город – Фенон, где св. Варсис и скончался. Василий Великий писал Варсису (или Варсу) в заточение письма и посылал пищу. Сохранились два его письма к Варсу: первое относится к 377 году, второе к 378, в котором Варс и скончался. Он поставлен был из города Харрана в епископа Едеса, по воле императора Канстанция, в 361 году, a изгнан около 373 года Валентом. После св. Варсиса был сделан едесским епископом некто Лупус по своим религиозным убеждениям арианин, но с ним никто ни из клириков, ни из мирян православных, не хотел иметь общения, как с еретиком. Тогда император Валент, в это время прибывший в Едес, созвал к себе всех пресвитеров и клириков, не повиновавшихся арианствующему епископу, и убеждал их войти в общение с Лупусом и оказать этим повиновение ему – царю. Когда же на это все молчали, царь обратился к главному и старейшему из всех пресвитеров – Евлогию с словами: «почему же ты не отвечаешь мне?» – «Потому что ты говоришь ко всем, а если меня о чем спросишь, отвечу тебе», – сказал на это Евлогий. Царь стал спрашивать его, почему он не хочет вместе с ним – царем иметь общение с арианами и их епископами. Тогда вместе с св. Евлогием все находившиеся во дворце пресвитеры единодушно отказались иметь общение с еретиками и повиноваться их епископу. За это их около восьмидесяти человек велено было схватить, заковать в железо и отослать в заточение во Фракию. По пути, народ выходил к ним на встречу, оказывал им большую честь и доставлял все нужное. Когда императору донесли, что обвиненным вместо бесчестия оказывается почесть, он приказал разлучить их и разослать по разным странам: одних во Фракию, других в Арию, иных в Египет. Тогда блаженного Евлогия и с ним другого пресвитера Протогена отослали в Фиваидский город Антиною, где было очень мало христиан и бесчисленное множество язычников; ревностные пастыри Христовы своим учением и чудесами обратили многих ко Христу. После Валента на престол Римской империи вступил Феодосий Великий, ересь арианская стала прекращаться и гонители превратились в гонимых. Все епископы и пресвитеры, сосланные арианами в ссылку и заточение, были возвращены на свои кафедры и места. Тогда и Евлогий с Протогеном возвратились в Едес, где св. Евлогий был поставлен в епископа этого города, а Протоген был рукоположен в епископа города Карии, в Месопотамии (Четьи-Минеи).

Свв. мучч. Адриана и Наталии и иже с ними. Празднование Сретенью иконы Пресв. Богородицы Владимирские.

(Свв. мучч. Аттика, Сисиния и преп. Ивистиона. Муч. Адриана, сына царя Проба. Пр. Тифоя фиваидского. Пр. Адриана ондрусовского).

Император Максимиан, всюду преследуя христиан, прибыл однажды в Никомидию Вифинскую и приказал отыскивать христиан. Были обещаны награды и почести тем, которые будут доносить и указывать скрывающихся христиан или сами станут приводить их. Все находились в страхе, так как были взаимные доносы: друг доносил на друга, брат на брата, одни из-за наград, другие из-за боязни царского гнева. В это время донесли, что в одной пещере близ Никомидии скрываются христиане и по ночам поют и молятся своему Богу. Были посланы воины, которые, схватив 23 христианина и сковав цепями, отвели к царю по городским улицам. Отправясь в храм для жертвоприношения идолам, император на пути встретил этих узников и, узнав, что они христиане, советовал им отречься от христианства, но они отказались. Царь велел растянуть их и бить палками, суровыми жилами, камнями по лицу. Во время таких мучений Максимиан убеждал их отречься от христианства, иначе обещался отрезать мученикам языки; но святые были непреклонны и сами грозили мучителю вечными муками в будущей жизни. За это царь приказал сковать их цепями и заключить в темницу. Когда мученики были приведены в судебную палату, где должно было записать их имена и ответы, то начальник палаты – Адриан, видя страдания свв. мучеников, спросил их: «скажите мне без утайки, какой награды вы ожидаете от своего Бога за свои муки?» «Уста наши, отвечали свв. Мученики, – не могут рассказать тебе, уши твои не могут слышать, и ум твой не может постигнуть тех радостей и почестей, которые мы ожидаем получить от нашего Владыки!» Тогда Адриан сказал писцам, записывавшим имена мучеников: «запишите и мое имя с этими святыми, так как и я христианин и с радостью умру с ними за Христа Бога». Писцы донесли об этом царю, который призвал св. Адриана и сказал: «неужели и ты обезумел и хочешь погибнуть?» «He обезумел, отвечал Адриан, но от безумия обратился к здравому разуму». «He рассуждай много, сказал царь, но проси прощения и покайся пред воинами, что ты согрешил!» На это св. Адриан отвечал: «с этого времени я начну молить истинного Бога, чтобы Он простил мне мои грехи, которые я сотворил в языческом заблуждении!» Царь велел сковать его цепями и бросить вместе с мучениками в темницу. Один из слуг св. Адриана поспешил домой и сказал супруге его, Наталии, что господин их закован в цепи и его повели в темницу. С ужасом услышала об этом Наталия, заплакала, разорвала на себе одежды и сказала рабу: «за какую же вину взят в темницу муж мой?» «Он, отвечал раб, просил вписать свое имя в число осужденных на смерть за Христа и хочет умереть вместе с ними!» Наталия, будучи тайною христианкою, при такой вести возрадовалась и перестала плакать; она оделась в хорошую одежду и пошла в темницу с тем, чтобы и себя объявить христианкою. Войдя в темницу, св. Наталия припала к ногам своего супруга и сказала: «блажен ты, господин мой! Ты, уверовав во Христа, приобрел в своей молодости такое сокровище, какое не оставили тебе родители твои и какого ты бы и в старости своей не мог приобрести, оставаясь в языческом заблуждении!» Многими и другими словами она утешала и укрепляла своего мужа на мученический подвиг. Наступил уже вечер, и св. Адриан сказал ей: «иди домой и спи спокойно, а я, когда узнаю время, в которое поведут нас на мучение, извещу тебя, чтобы ты могла видеть кончину нашу». Св. Наталия обошла всех узников, целовала их вериги и просила их внушать ее супругу терпение в перенесении мучений. Потом, подошедши опять к супругу, сказала: «не щади своей молодости и красоты, бренное тело наше есть пища червям; не думай также и об имении, о золоте и серебре: они не принесут пользы в день страшного суда! Одни лишь добрые дела и вера принимаются Богом, как дары!» Через несколько дней св. Адриан, узнав о скором намерении царя предать его суду и мучению вместе с другими узниками, сказал свв. мученикам: «господа мои, можно ли мне пойти домой и сказать Наталии о времени наших мучений, так как я обещался призвать ее в час страданий?» Святые узники поручились за него, а темничные стражи, подкупленные деньгами, свободно выпустили его. Во время пути один из граждан увидел св. Адриана и предуведомил св. Наталию, что муж ее освобожден из темницы. Думая, что он отрекся от Христа, св. Наталия опечалилась и, увидя в окно своего супруга, бросила бывшую в руках ее работу, затворила пред ним двери и сказала: «уйди от меня, отступник Божий!» Св. Адриан удивился, слыша такие слова из уст своей юной супруги (со дня их брака прошло только лишь тринадцать месяцев). Видя ее печаль, он стучал в двери и говорил: «отвори мне, Наталия; я не бежал от мучения, как ты думаешь, но пришел звать тебя – посмотреть нашу кончину! За меня поручались св. мученики, и если я в назначенное время не возвращусь, то они вместе с своими муками примут муки и за меня!» Св. Наталия с радостью отворила двери, и супруги припали друг к другу. «Блаженна ты между женами, говорил св. Адриан Наталии, – ты познала Господа, чтобы спасти своего мужа; воистину ты любящая жена, блажен венец твой, так как ты общница мученикам, хотя и не терпишь мук!» Дорогою св. Адриан говорил Наталии: «как мы распорядимся с нашим имением?» «Оставь помыслы о земном, ответила ему на это Наталия, заботься лучше о том, как тебе совершить подвиг, чтобы получить вечныя блага на небесах!» Войдя в темницу, св. Наталия целовала узы свв. мучеников и, видя их раны, послала служанок домой за полотном и перевязками, потом своими руками перевязывала раны свв. узников и служила им в темнице семь дней. Наконец настал день суда: царь велел привести мучеников на мучение. Слуги пришли в темницу и, увидев свв. узников, изнемогших от ран и не могших идти, повели их всех – двадцать три человека связанных одною цепью; св. же Адриана вели позади всех, связав ему руки назад. Царь велел представить всех узников нагими, готовыми к мучениям. Но ему донесли, что только один Адриан здоров и свеж телом, другие же узники слабы, сквозь их раны видны кости, так что, если их начнут мучить, они не перенесут мучений и вскоре умрут. «Между тем мы не хотим, – говорили царю язычники, чтобы узники умерли от кратких мучений, как бы мало виновные; ты, царь, дай им время выздороветь и укрепиться, и пусть они потом потерпят многие муки за свои беззакония!» Царь велел ввести только св. Адриана; слуги обнажили его и дали ему в руки орудия мучений, чтобы он нес их сам. Другие святые – сподвижники Адриана, сказали ему: «блажен ты, что сподобился понести крест свой и последовать Христу. He бойся видимых мучений, надеясь получить лучшую награду от Господа!» Так же и св. Наталия говорила супругу: «ни о чем другом не думай, кроме одного Господа, и пусть ничем не устрашается твое сердце; труд небольшой, но покой бесконечный, страдание коротко, но слава мученическая вечна. Если ты, служа царю земному, не щадил здоровья и шел на смерть во время войны, то теперь тем мужественнее ты должен нести муки и умереть за Царя небесного!» Увидев св. Адриана, царь Максимиан сказал ему: «неужели ты еще пребываешь в своем безумии и хочешь лишиться жизни?» – «Я уже прежде сказал тебе – отвечал св. Адриан, что я не обезумел, но вразумился и готов умереть». – «Принеси жертвы и поклонись богам!» сказал царь. На это св. мученик отвечал: «ты заблуждаешься сам и других вводишь в тоже заблуждение, заставляя поклоняться вместо истинного Бога бездушным, ничего не стоящим истуканам». Такой ответ показался царю дерзким, и он велел бить св. мученика палками. Св. Наталия, услышав, что стали бить ее супруга, передала об этом другим его сподвижникам – мученикам и сказала: «господин мой уже начал страдать!» Тогда свв. мученики стали молиться Господу, чтобы Он укрепил св. Адриана в муках. Максимиан во время мучения укорял Адриана и других его сподвижников, называя их льстецами и хулителями богов; на что св. Адриан отвечал, что он – царь сам хулит истинного Бога и понесет за это наказание в будущем. За это Максимиан приказал четверым сильным слугам бить св. мученика толстыми кольями, а сам в это время говорил ему: «поклонись нашим богам, и ты займешь прежнее положение в обществе; тебе не должно сравниваться с теми, с которыми ты сидел в темнице; ведь ты сын благородных родителей и, хотя молод, но удостоен больших почестей». – «Вижу, отвечал св. Адриан, что ты знаешь род мой и происхождение; но, если бы ты знал род тех святых и богатое наследство, которого они ожидают, ты бы первый пал к их ногам, просил бы их помолиться о себе и своими руками сокрушил бы своих идолов!» Еще сильнее разгневался царь и велел палачам бить св. мученика по чреву.

У св. Адриана было юное и нежное тело: он был лишь двадцати восьми лет от роду, – но мужественно терпел муки. Когда чрево святого мученика было все истерзано, мучитель велел прекратить пытку и сказал ему: «видишь, как я щажу тебя! Ты хотя словом призови богов, и они будут милостивы к тебе, а я призову врачей, чтобы они исцелили твои раны, и ты нынче же будешь в моем дворце!» «Пусть – отвечал св. мученик – боги твои сами своими устами скажут мне, какое благодеяние обещают мне; когда я услышу их слова, то принесу им жертву и поклонюсь». «Они не могут говорить» – сказал царь. «А если не могут говорить, то зачем и кланяться им, немым и бездушным?» отвечал св. Адриан. После этого царь велел связать св. мученика с прочими узниками и заключить их снова в темницу.

Св. Наталия укрепляла и утешала своего супруга и, положив свою руку на шею его, говорила: «блажен ты, господин мой, что сподобился участи свв. мучеников; блажен ты, свет очей моих, что страдаешь за Пострадавшего за тебя!» Говоря это, св. Наталия отирала его кровь. Свв. мученики радовались мужественному терпению св. Адриана и целовали его; св. Адриан отвечал им, что своим терпением он обязан их молитвам, и на будущее время просил их молиться за него. Вместе с св. Наталиею были и другие благочестивые женщины, которые служили узникам и перевязывали их раны. Когда слух об этом дошел до царя, он запретил пускать женщин в темницу. Но самоотверженная Наталия и тут нашла способ проникнуть в темницу: она остригла свои волосы и одевалась в мужскую одежду; под видом мужчины, она посещала темницу и служила своему мужу и другим узникам – мученикам. Окончив уход за страдальцами, она садилась у ног св. Адриана и говорила: «умоляю тебя, господин мой, помни наш союз и это мое сочувствие к твоим страданиям, и помолись Господу нашему Иисусу Христу, чтобы Он и меня взял с тобою; как мы были вместе в этой исполненной грехов жизни, так чтобы нам быть неразлучными и в той блаженной жизни. Молю тебя, когда предстанешь Христу Господу, принеси Ему эту первую обо мне молитву, так как я знаю, что все, что ты попросишь у Него, даст тебе Господь! Ты знаешь нечестие граждан и царское безбожие, и я боюсь, что-бы меня не принудили выйти за другого мужа – язычника, и тогда расторгнется святой союз наш! Молю тебя, соблюди свою супругу, как учит апостол!» Благочестивые женщины, узнав, что св. Наталия в мужском одеянии служит святым, также остриглись и оделись в мужские одежды. Вследствие этого они по проежнему входили в темницу и служили святым. Царь, узнав о благочестии женщин и о том, что узники изнемогли от ран и едва живы, велел принести к ним в темницу наковальню и железный молот, чтобы отбить свв. узникам голени и руки: царь хотел, чтобы узники умерли насильственною смертью. Св. Наталия, увидев железные – наковальню и молот и узнав причину прихода царских слуг, встретила их с мольбою, чтобы они начали с Адриана. Мучители послушали св. Наталию и приступили к св. Адриану. Св. Наталия подняла ноги мужа и положила их на наковальню; мучители сильно ударили молотом по ногам мученика и отбили ноги. «Умоляю тебя – сказала после этого Наталия своему мужу – пока ты еще дышешь, протяни свою руку, чтобы отбили ее, и ты тогда сравняешься с прочими мучениками, которые более пострадали, нежели ты. Св. Адриан протянул свою руку, а св. Наталия положила ее на наковальню. Мучитель ударил по руке молотом и отсек ее: св. мученик скончался от великой боли. Мучители пошли с наковальнею и молотом к прочим мученикам, – свв. мученики сами клали на наковальню свои ноги и руки и говорили: «Господи, прими души наши!» Царь велел сжечь тела мучеников, чтобы христиане не взяли их. Св. Наталия, слыша это, похитила руку своего мужа и скрыла ее. Когда слуги разожгли печь и выносили тела мучеников к печи, св. Наталия и прочие благочестивые женщины пошли за ними и собирали мученическую кровь; они купили за деньги даже одежды слуг, омоченные кровью мучеников. Когда свв. тела были брошены в печь, – женщины со слезами воскликнули: «помяните нас, господа наши, в покое вашем!» А св. Наталия бросилась к печи, желая умереть вместе с своим мужем, но ей не дозволили этого. Вдруг загремел гром, заблистала молния, и пошел сильный дождь, который угасил печь и наполнил водою все городские улицы. Слуги разбежались, и многие из них погибли, будучи поражены молниею. В это время христиане взяли тела мучеников, неповрежденные огнем. Один благочестивый человек с своею женою просил св. Наталию и других женщин отдать им тела мучеников. «Мы – говорил он – отправляемся в Византию; мы отвезем свв. тела отсюда на корабле и сохраним их у себя до смерти нечестивого Максимиана; потом привезем их сюда снова. Если же они ныне останутся здесь, то царь опять велит сжечь их!» Все согласились с этим, и тела мучеников были перенесены на корабль и отправлены в Византию.

Между тем св. Наталия жила в Никомидии, в своем доме, имея у себя руку любезного своего супруга – Адриана; она помазала ее драгоценным миром и, обвивши ее, положила в изголовье своей постели. Спустя несколько времени, тысяченачальник императорской армии пожелал жениться на Наталии: она была молода, прекрасна собой и богата. Царь согласился на этот брак; жених послал женщин к св. Наталии с предложением своей руки; но св. Наталия сказала женщинам: «я рада этой вести, но прошу вас, подождите моего ответа до трех дней!» Между тем сама помышляла о побеге. Когда женщины ушли, она вошла в свою спальню, где была рука св. Адриана, и стала молится Господу о помощи. От изнурения и печали она уснула тонким сном: в это время ей явился один из свв. мучеников и велел немедленно идти к кораблю. «Господь – сказал св. мученик – приведет тебя к нам!» Проснувшись, св. Наталия оставила все; взяла с собою только лишь одну руку своего супруга, с нею вышла из дома и направилась к морскому берегу, там нашла корабль, собирающийся отплыть в Византию. Корабль вскоре отправился в путь; большая часть плывущих на нем были христиане. Трибун, узнав о побеге св. Наталии, выпросил у царя воинов и на другом корабле погнался за нею. Но когда корабль уже отплыл на значительное расстояние от берега, вдруг поднялась буря, и волнами прибило корабль обратно к берегу. Между тем корабль, на котором плыла св. Наталия, с помощью Божиею достиг Византи. Св. Наталия вышла на берег, близ которого был храм, где покоились тела свв. мучеников. Святая вошла в этот храм и с радостью и слезами припала к св. мощам. Она приложила руку своего супруга к св. телу его и долго молилась; потом приветствовала христиан, бывших там в то время. Они просили ее отдохнуть после пути. Во сне св. Наталии явился св. Адриан и сказал ей: «хорошо, что ты пришла сюда, раба Христова и дочь мученическая: приди в покой свой, готовый тебе от Господа!» Встав от сна, св. Наталия рассказала свой сон находившимся при ней христианам и просила их помолиться о ней. После этого она уснула снова: верующие пришли через несколько времени разбудить ее, и нашли ее уже скончавшейся. Так св. Наталия совершила свой мученический подвиг, хотя и без пролития крови; так как она много спострадала свв. мученикам, служила им в темнице и смотрела на их страдания, а также покинула ради целомудрия и дом свой и отечество. Мощи св. Адриана в последствии были перенесены в Рим и находятся в церкви его имени на римском форуме (Четьи-Минеи).

В настоящий день Церковь Русская совершает празднество в честь чудотворной Владимирской иконы Божией Матери по следующему поводу. В 1395 году страшный завоеватель востока – Темир-Аксак (железный хромец) или Тамерлан, вступив в пределы России, привел в ужас русский народ. С своими полчищами он приблизился к Рязанским пределам, взял город Елец, пленил елецкого князя и губил множество русских. Он уже приближался к берегам Дона, намереваясь идти к Москве. Великий князь Василий Димитриевич, сын Димитрия Донского, выступил с войском к Коломне и остановился на берегу Оки. He полагаясь однако на силу оружия, великий князь русский молился с своим христолюбивым воинством Богу и Пресвятой Богородице об избавлении своего отечества, призывал на помощь великих угодников Божиих: Петра, Алексия и Сергия, писал к митрополиту Киприану в Москву, чтобы наступивший пост пред праздником Успения был посвящен во всем московском княжестве самым усердным молитвам и подвигам покаяния. В храмах Божиих с утра до ночи толпился народ для молитвы: священники беспрерывно совершали молебствия о князе и воинстве; митрополит почти не выходил из храма, то утешая оставшихся в столице, то молясь за идущих на битву за веру и отечество. Не довольствуясь этим, великий князь решился послать во Владимир –поднять оттуда чудотворную икону Божией Матери, с которою Андрей Боголюбский победил некогда болгар, и принести ее в Москву для защиты столицы русского княжества. Митрополит, возблагодарив Бога, вложившего такую добрую мысль в сердце великого князя, немедленно послал во Владимир за св. иконою почетное духовенство Успенского собора. Отправленное во Владимир духовенство, после литургии и молебна в день Успения, приняло на свои руки чудотворную икону Богоматери при многолюдном стечении опечаленного народа, со слезами взывавшего: «куда ты отходишь от нас, Владычице? для чего оставляешь нас сиротами, отвращаешь от нас лице Свое?» Через 10 дней священное шествие с иконою приблизилось к стенам Москвы. Бесчисленное множество народа, по обеим сторонам дороги преклоняя колена, с душевным сокрушением и слезами взывало: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!» Московское духовенство с крестным ходом, лица великокняжеского семейства, бояре и граждане торжественно встретили святыню за городом и проводили икону до Успенского собора. Усердная вера и горячие молитвы русского народа были не напрасны: в тот самый день и час, когда жители Москвы встречали икону Богоматери, Тамерлан дремал в своем шатре и увидел перед собою во сне великую гору, с вершины которой шли многие святители с золотыми жезлами в руках, а над ними он видел жену в лучезарном сиянии, окруженную тьмами молниеобразных воинов. Грозно обратив свой взор на Тамерлана, Она повелела ему оставить пределы России; в то же время, по Ее мановению, устремились на Тамерлана молниеобразные воины, окружавшие Ее. Тамерлан в испуге проснулся. Созвав вельмож, он спрашивал их о значении этого видения. «Эта величественная Жена, –отвечали мудрейшие из них, есть Богоматерь, Заступница русских». – «Итак мы не одолеем их», – сказал Тамерлан и велел своим полчищам идти обратно, к изумлению русских и самих татар. «Так ради добродетельного жития великого князя Василия Димитриевича, говорится в одной древней грамоте, Бог прославил его, а Русскую православную землю помиловал от нашествия безбожного Темир-Аксака, пришествием чудотворного образа Пречистые Своей Матери, его же богословный Лука написа». (Грамота 1598 года 1 августа об избрании Годунова царем). В память этого славного освобождения Москвы и земли Русской от страшного завоевателя, благодатиею Божиею и молитвами Пресвятой Богородицы, на Кучковом поле, где встречен был жителями столицы образ Богоматери, при перенесении его из Владимира в 1395 году, основан Сретенский мужской монастырь, и в день сретения, 26 августа, положено праздновать во всей России Сретение Владимирской иконы Божией Матери. В самой Москве в этот день установлен крестный ход из Успенского и других соборов в Сретенский монастырь, для более живого воспоминания первоначального сретения чудотворной иконы, принесенной в Москву из Владимира. Во Владимирском соборе вместо иконы, принесенной в Москву, поставлена другая в меру и подобие подлинной, написанная, по проданию, св. Петром митрополитом. Чудотворные списки Владимирской иконы Богоматери находятся: в Красногорском монастыре, Архангельской губернии, во Флорщевой пустыни, Владимирской губернии и в Сыркове монастыре, Новгородской губернии (Пролог. Слава Богоматери. ч. 3, отд. 1, стр. 37–39).

Муч. Адриан, сын царя Проба, пострадал при Ликинии в 320 году. – Пр. Тифой фиваидский был учеником Пахомия Великого, умер в IV или V веке (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2, стр. 224).

Пр. Пимена Великого. Пр. Пимена Палестинского. Св. Ливерия, папы Римского. Св. Осии исповедника, еп. Кордувийского. Пр. Кукши священномуч. и Пимена постника. Пр. Саввы в Венефалех. Муч. Анфисы.

(Память и обретение образа муч. Фанурия, в Крите и Родосе славного).

Св. Пимен был родом египтянин. Взяв двух младших своих братьев, он ушел с ними в один из пустынных египетских монастырей, где они и постриглись в иноки. Через несколько лет мать их, движимая любовью к детям, пошла к ним, желая увидеть их. Долго она дожидалась у церкви, надеясь увидеть своих детей в то время, когда они пойдут в церковь, –наконец она увидела их, но лишь только мать показалась детям, как они убежали от нее и, войдя в келью, затворили перед нею двери. Подошедши к дверям, мать стала стучаться и со слезами звать сыновей, но они не отпирали дверей и не отвечали. Долго мать стояла у дверей кельи и плакала; слыша это, авва Анувий другими дверями вошел к инокам и сказал св. Пимену: «как же мы поступим с этой старушкой? она не отходит отсюда и плачет!» Тогда св. Пимен подошел к дверям и сказал: «что плачешь старушка?» Услышав голос сына, но не видя его, так как двери были затворены, мать отвечала: «хочу видеть вас, дети мои: не я ли мать ваша? He я ли родила и воспитала вас? Я уже при смерти и смутилась еще более, слыша голос твой и не видя тебя, ныне я желаю видеть вас, дети мои, прежде чем скончаюсь!» На это св. Пимен сказал матери: «здесь ли хочешь видеть нас или в той будущей жизни?» «Если здесь не увижу вас – отвечала мать – буду ли там видеть вас, дети мои?» «Если ты великодушно стерпишь, чтобы не видеть нас здесь, отвечал св. Пимен, то будешь там видеть нас, так как мы в этом надеемся на Бога». Успокоенная этим обещанием, мать сказала: «если истинно я там увижу вас, то не хочу видеть вас здесь!» и ушла с надеждою и радостью, желая лучше в будущей жизни видеть детей своих, нежели во временной жизни.

Св. Пимен проводил жизнь свою в постнических подвигах, в непрестанных молитвах и иноческих добродетелях; он был велик и славен между пустынножителями, как по своим подвигам, так и по добродетелям. В одно время начальник страны пожелал видеть св. Пимена и послал к нему вестника с просьбою, чтобы он позволил князю прийти к себе. Св. Пимен опечалился и говорил сам себе: «если вельможи станут приходить ко мне и почитать меня, тогда и многие из народа будут мешать моему безмолвию, и я лишусь благодати смирения, которую от юности с большим трудом приобрел при помощи Божией». Поэтому он просил вестника, чтобы князь не приходил к нему. Князь опечалился и, желая во что-бы то ни стало видеть праведника, придумал хитрость. Он взял племянника св. Пимена, как будто за некоторую вину, и посадил в темницу, надеясь, что праведник придет к нему просить о своем племяннике. Князь сказал своим слугам: «если придет св. Пимен, то освобожу юношу, если же нет, не оставлю его без наказания». Слыша это, сестра св. Пимена – мать юноши – пошла в пустыню к брату и, стуча в двери его кельи, умоляла его со слезами, чтобы он шел к князю и просил отпустить ее сына. Но св. праведник не отвечал сестре; сестра стала укорять и ругать его; праведник послал к ней своего ученика сказать ей, чтобы она уходила от него. Князь, узнав об этом, сказал своим друзьям: «попросите старца, чтобы он хотя написал ко мне просительное письмо, и я отпущу его племянника». Уступая просьбе многих, св. Пимен написал князю письмо следующего содержания: «повели испытать вину юноши, и если найдется в нем что-либо достойное смерти, – пусть умрет; если же он не окажется повинным смерти, то накажи его по закону и отпусти!» Князь, прочитав такое письмо, удивился добродетельному великодушию праведника и из уважения к нему отпустил юношу. Через несколько времени св. Пимен, бегая славы человеческой, скитался по разным местам, потом снова пришел в египетскую пустыню.

Наставляя учеников своих смиренномудрию, праведник говорил им: «недавно монах египтянин жил близ Константинополя на одном безмолвном месте, имея небольшую келью. Однажды случилось проходить там благочестивому царю Феодосию Младшему. Узнав о местопребывании инока, царь оставил свиту, и, как простой воин, пришел к кельи инока и постучался в двери. Инок отпер двери, и, не узнав царя, принял его, как простого воина. После молитвы они сели. Царь стал расспрашивать о жизни и подвигах египетских пустынников и отшельников. Инок отвечал: «все молят о спасении воинов!» Царь рассматривал келью и, не увидев ничего кроме корзины, висевшей на стене, и в ней немного сухого хлеба, сказал ему: «благослови меня, отче, вкусить немного пищи!» Инок налил в блюдо воды, всыпал соли и положил туда сухих кусков хлеба. Они оба стали есть. Потом инок принес сосуд с водою и дал царю пить. Тогда царь сказал иноку: «знаешь ли, кто я?» «He знаю, отвечал инок, Бог тебя знает!» «Я, сказал гость – царь Феодосий!» Тогда инок поклонился ему, а царь сказал: «блаженны вы, иноки, свободные от попечений мира сего, живя безмолвно и заботясь только о спасении души своей, как получить жизнь вечную! Истинно говорю тебе, что я рожден в царстве и ныне царь, a никогда не вкушал с такою сладостью хлеба и воды, как ныне!» «Так как мы, иноки, отвечал царю инок, вкушаем всегда с молитвою и благословением, поэтому и худая эта пища бывает сладкою; а в ваших домах трапеза бывает без молитвы, но с празднословием, поэтому и кушанья ваши не получают услаждающего благословения. Царь простился с иноком и с того времени начал почитать его».

Св. Пимен поучал учеников своих и другим добродетелям, и учение его не пропадало даром, так как оно многим показало путь ко спасению. Поэтому к нему приходили не только новоначальные, неопытные в подвижнической жизни, но и опытные и состарившиеся в подвигах иноки; они, вопрошая о пользе душевной, получали богодухновенные ответы и записывали их в отеческие книги. Вот два из его изречений и наставлений: «брат, живущий с ближними, должен быть, как каменный истукан, досаждаемый – не сердиться, прославляемый – не превозноситься». «Злоба никогда не уничтожит злобы, – говорил он еще, но если кто сделает тебе зло, ты сделай ему добро, и это твое добро победит его злобу». Св. Пимен и молчанием своим, подобно как и изустными наставлениями, поучал многих и наставлял на путь истины. Однажды пришли посетить св. Пимена пресвитеры окрестных церквей; авва Анувий хотел угостить их, чем Бог послал, и пошел сказать об этом Пимену; но преподобный не давал ответа, и авва Анувий с печалью вышел от Пимена. Когда, по уходе Анувия, находившиеся при Пимене иноки спросили о причине его молчания, он отвечал: «я уже мертв, а мертвые не говорят, и вы не считайте меня живым». Это он сказал с тою целью, чтобы его не звали на трапезу, потому что боялся много вкушать пищи. В другой раз, один инок пришел к Пимену издалека, чтобы послушать его наставлений. Преподобный принял инока любезно; когда же пришедший инок начал говорить старцу от божественного писания о вопросах возвышенных и недоведомых для человеческого разума, то Пимен отворотился от говорящего и молчал. Долго говорил инок и, не получив от Пимена в ответ ни одного слова, вышел от него с печальным и недовольным лицом. Обратясь к ученику преподобного, он сказал: «напрасно я предпринимал такое длинное путешествие в надежде поучиться от святого, он ни одного слова не сказал мне!» Ученик передал об этом Пимену, который сказал: «он из умных и ученых, поэтому и говорит о вещах возвышенных, а я простой человек и помышляю о земном; если бы пришедший брат стал беседовать со мною о душевных страстях и о телесных немощах, я бы стал отвечать ему». Ученик рассказал об этом пришедшему иноку. Умилился инок и, войдя к св. Пимену, сказал: «что же делать, отче, одержимому страстьми?» На это старец с радостным лицом отвечал: «вот теперь хорошо сказал, теперь я стану отвечать!» После этого долго он говорил о том, как нужно побеждать страсти и бороться с ними; инок со вниманием и умилением слушал св. Пимена и, поблагодарив его, возвратился домой с радостью. Препод. Пимен скончался при императоре Феодосии Младшем, около 450 года (Четьи-Минеи).

Преподобный Пимен был родом из Галатии, подвизался в Палестине, в пустыне Руве, в царствование императора Маврикия. В пустыне он жил в пещере, питался кореньями и ходил нагим зиму и лето. Об этом подвижник авва Агафоник, игумен лавры Саввы освященного, рассказывает следующее. «Однажды я пришел к пр. Пимену; я поговорил с ним, исповедал перед ним грехи свои, и так как был уже вечер; то он оставил ночевать меня в своей пещере, а сам пошел в другую. В эту ночь был сильный мороз, и я жестоко страдал от стужи. На утро пр. Пимен спросил меня: «как, чадо, проводил эту ночь?» «Прости меня, отче, всю ночь сильно страдал от холода», ответил я. «А я так ничего!» сказал Пимен. Удивляясь этому, так как преподобный был наг, я спросил его, почему он, не смотря на свою наготу, не пострадал от холода. Старец отвечал мне: «лев, пришедши, лег около меня и согрел меня». При этом он сообщил, что он будет заеден зверями. Когда я спросил его о причине такой его кончины, он сказал: «до своего пострижения в иноки я пас овец на своей родине; однажды мимо меня проходил какой-то человек, собаки мои бросились на него и разорвали его, я же, имея возможность избавить его от смерти, не избавил. Через несколько времени мне было открыто Богом, что и я умру такою же смертью». Вот что рассказывает о пр. Пимене авва Агафоник! Предсказание св. Пимена о своей смерти сбылось в точности: он был съеден зверями; время его жизни относится к VI веку (Четьи-Минеи. Луг духовн. по русск. переводу, §166).

Св. Ливерий вступил на престол после Иулия I, в 352 году 22 мая, при императоре Констанции, и с самого начала своего правления был постоянным защитником св. Афанасия. Император Констанций ни угрозами, ни ласкательствами, ни через своих приближенных, ни сам лично не мог принудить его к осуждению св. Афанасия, а следовательно и православия, наконец послал его в ссылку в Берию во Фракии. Но когда Констанций въ 357 году был в Риме, народ и просьбами и угрозами испросил у императора возвращение папы в Рим. Однако прежде возвращения в Рим св. Ливерий был вызван на 3 Сирмийский собор, полуарианский по своему направлению, где был принужден подписаться под определение веры этого собора. Только после этого, получив позволение возвратиться в Рим, он возвратился туда в 358 году из двухлетней ссылки. Свое насильственное отступничество на Сирмийском соборе он загладил в Риме ревностною деятельностью в пользу православия. Он умер в 366 году 23 или 24 сентября (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, замет. стр. 259).

Св. Осия родился около 260 года в Испании, в городе Кордове; в конце III века он вступил на кордувийский епископский престол, который занимал более 60 лет. Он был весьма близок к Константину Великому и был одним из приближеннейших его советников. Посланный в Александрию для подавления распространившегося там арианства и не успевши в этом деле, он склонил императора к созванию первого вселенского собора в Никее. Хотя на этом соборе он и не был председателем и, может быть, папским наместником, однако подписался первым под определениями этого собора по особенному благоволению к нему императора. Затем он председательствовал на соборе Сардикийском в 347 году. Посл того он мирно жил в своей епархии. Когда же узнал о вторичном осуждении Афанасия при Констанции, то сделался одним из горячих его защитников. Император потребовал шестпдесятилетнего епископа и столетнего старца к себе на лице в Милан; но, пораженный впечатлением, произведенным на него епископом, отпустил домой. Когда же вследствие письма к нему императора об Афанасии он послал ему письменный ответ в пользу Афанасия, то император заточил его в Сирмию в 355 году. Здесь он угрозами, темницею и насилиями был принужден подписать арианское исповедание второго Сирмийского собора 357 года. По возвращении после того в Кордову, он скончался в 359 году, перед смертью снова предав арианство анафеме (Пролог. Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, замет. стр. 259–260).

Священномученик Кукша был один из иноков Печерской обители, всеми знаемый и уважаемый за свою ревность к православной церкви. Он был просветителем и проповедником Евангелия среди вятичей, помраченных тьмою неверия, и многих из них сподобил таинства крещения. Во время своей проповеди он творил многие знамения и чудеса, которые привлекали к нему грубых язычников, изумлявшихся чудной его силе: св. Кукша испросил дождь с неба во время засухи, иссушил воды озера, затоплявшего нивы и, сокрушая идолов, изгонял бесов, сотворил он и многие другие чудеса. Наконец, много потерпев истязаний от неверных, преподобный Кукша был убит с учеником своим Никоном. В конце XI и в начале XII века поселения вятичей – Мценск, Брянск, Козельск держались еще язычества; здесь-то и проповедовал пр. Кукша с своим учеником, здесь же он и окончил мученически свою жизнь в 1113 году. Языческое имя Кукши и самое звание проповедника вятичей дают право заключать, что пр. Кукша сам был уроженец страны вятичей.

В один день с преподобным Кукшею и Никоном скончался и пр. Пимен постник, прозванный так потому, что вел весьма суровую постническую жизнь. Он был сподоблен от Бога благодатного дара исцелений и чудной прозорливости: он многих исцелял, многим пророчествовал. Даже свою собственную кончину он предузнал за два года, а также прозрел и мученическую кончину блаженного Кукши на далеком расстоянии от обители Печерской. Став однажды среди церкви, Пимен громко сказал: «брат наш Кукша убит ныне на рассвете от неверных». Сказав это, он и сам скончался; это было в один и тот же день и час с смертью пр. Кукши. Мощи препп. Кукши и Пимена почивают в Антониевой пещере (Печер. Патерик).

Время жизни пр. Саввы неизвестно, неизвестно также и место жизни его– Венефалы. Муч. Анфиса за исповедание Христа была брошена в колодезь; время и место кончины ее неизвестны; в отличие от других она называется новою. (Месяц. Вост. А. Сергия, т. 2. стр. 225).

Икона мучен. Фанурия. славного в Крите и Родосе, обретена около 1500 года (Месяц. Вост. А. Сергия т. 2, стр. 225).

Пр. Моисея Мурина. Св. Анны, дщери Фануиловы. Пр. Саввы Псковского или Крыпецкого.

(Мучч. Диомида и Лаврентия. Праведного царя Езекии. Тридцати трех мучч. из Ираклии. Память свв. печерских угодников, почивающих в дальней пещере (преп. Феодосия): Моисея чудотворца, Лаврентия затворника, Илариона схимника, Пафнутия затворника, Мартирия диакона, Феодора князя Острожского, Афанасия затворника, Дионисия затворника, Феофила, eп. новгородского, Зинона постника, Григория чудотворца, Ипатия врача и целебника, Лукиана священномученика, Иосифа многоболезненного, Павла послушливого, Сисоя схимника, Нестора некнижного, Памвы затворника, Феодора молчаливого, Софрония затворника, Панкратия иеромонаха затворника, Анатолия затворника, Аммона затворника, Мардария затворника, Пиора затворника, Мартирия затворника, Руфа затворника; в церкви Благовещения в тех же пещерах: пр. Вениамина, пр. Евфросинии игумении полоцкие, пр. Кассиана затворника, Арсения трудолюбивого, Евфимия схимника, Тита воина, Ахилы диакона, Паисия, Меркурия постника; в церкви пp. Феодосия: Макария диакона, Пимена постника, Леонтия канонарха печерского, Геронтия канонарха печерского, Захарии постника, Силуана схимника, Агафона чудотворца, Игнатия архимандрита печерского; в церкви Рождества Христова: пр. Лонгина, вратаря печерского. Всех же преподобных, в пещере пр. Феодосия почивающих, 45, из них видимо почивающих 32 и в затворе 13. Кроме того в рукописных святцах и памятниках упоминаются памяти почивших или невидимо почивающих в Феодосиевой пещере: Илариона, митрополита киевского, Амфилохия, еп. Владимира волынского, Симеона, еп. переславского, Тимофея, игумена лавры, Досифея (в схиме Феодосия) игумена, Акиндина, преемника его, старцев – Евлогия и Даниила. Муч. Шушаники).

В четвертом веке в Египте жил разбойник Моисей, своими злодеяниями наводивший ужас на всю страну. Родом эфиоплянин (мурин), он жил в ранней молодости рабом у одного знатного человека, который выгнал его из своего дома за его дурное поведение. Моисей не захотел добывать себе пропитание честным трудом, а вступил в шайку разбойников. Высокий рост, необыкновенная телесная сила, смелость и неустрашимость доставили ему вскоре уважение разбойников, и он сделался их начальником. He зная ни страха, ни жалости, он готов был на все, чтобы отомстить врагу или исполнить задуманное злодеяние. Рассказывают, что однажды он захотел отмстить одному бедному пастуху за то, что собаки последнего помешали ему в одном деле. Узнав, что пастух пасет свое стадо на другой стороне реки Нила, Моисей решился убить его. Но Нил был в то время в полном разливе и имел в ширину около 6000 шагов. Явная опасность не удержала неукротимо-мстительного Моисея: он разделся, привязал свою одежду к голове, взял меч в зубы и переплыл реку. Пастуха он не нашел, потому что тот, увидев его, скрылся; за то он убил лучших его баранов и, связав четверых из них, переплыл с ними реку обратно. Долго он злодействовал и наводил ужас на всю окрестную страну. Но Господь, не желающий погибели грешника, послал ему светлую минуту раскаяния. Сознав и почувствовав, как он грешен пред Богом и людьми, Моисей, в чувстве глубокого раскаяния, бросил своих товарищей по ужасному ремеслу, со слезами сокрушения явился в иноческую обитель и здесь, громко исповедуя свои гр хи, молил братию принять его в число иноков. Зная его ужасное прошлое, они долго не сдавались на его просьбы. Но Моисей не отходил от монастырских ворот и не переставал молиться, просить и плакать. Наконец, поверив его искреннему раскаянию, настоятель принял его в обитель и наложил на него строгое послушание. Моисею было тогда около 30 лет. Он вполне покорился воле настоятеля. Питаясь только хлебом и водою, проводя целые ночи в молитве, Моисей безропотно и со смирением исполнял все, что ему приказывали и беспрестанно проливал слезы о прежней своей жизни. Спустя некоторое время, настоятель обители дозволил ему жить отдельно в отшельнической кельи, в пустыне «Скит». Тут однажды на него напали четыре разбойника. Моисей связал их, привел к игумену и сказал: «вот эти четыре разбойника напали на меня; я связал их, но не мне их наказывать. Что прикажешь с ними делать?» «Отпусти их, отвечал игумен. Нам не следует убивать никого». Разбойники были сильно удивлены таким незнакомым для них милосердием; а когда узнали, что связавший их есть знаменитый Моисей, то сами умилились сердцем и раскаялись: они бросили разбой и вступили в монастырь. Трудны были первые годы пустынной жизни для Моисея. Ему приходилось выдерживать сильную внутреннюю борьбу. Часто в нем возникало почти непреодолимое желание оставить пустыню и возвратиться к прежней свободе и разгулу, к прежним делам. Тогда он со слезами повергался на колена, моля Господа не оставить его без благодатной помощи. «He унывай – говорил ему один из подвижников –это еще следы твоей греховной жизни». И Моисей усиливал свои подвиги, стоял целый день на молитве, но иногда и во сне его мучили воспоминания прежней жизни. Тогда он побеждал сон постоянными трудами и молитвою: он по целым ночам молился или обходил кельи старцев – подвижников и носил для них воду из отдаленного места. После многих тяжких годов испытания и борьбы Господь ниспослал подвижнику более спокойное и светлое состояние духа. Святая жизнь бывшего разбойника прославила его имя. Однажды правитель области прибыл в скит нарочито для того, чтобы увидеть обращенного разбойника. Узнав об этом, Моисей оставил свою келью, чтобы скрыться, и встретил правителя, который спросил его: «где келья старца Моисея?» «На что тебе его? ответил Моисей; он человек недостойный и глупый». Правитель удивился и, пришедши в церковь, сообщил инокам, какой отзыв он слышал о Моисее. Те огорчились, потому что все глубоко уважали подвижника. «Каков был инок, встретившийся тебе?» – спросили они у правителя. «Высокого роста, лицом черный, в ветхой одежде» – отвечал правитель. «Да это был сам Моисей, сказали иноки – он избегает славы человеческой и не желает, чтобы его хвалили и превозносили». Между тем как иноки скитские удивлялись строгой и святой жизни Моисея, он сам продолжал хранить глубокое смирение, скорбя о своих грехах и считая себя недостойным милости Божией. Когда, при рукоположении его в первую степень священства, его облекли в белую одежду, то архиепископ сказал: «вот, Моисей, ты теперь весь сделался бел». «Владыко – отвечал смиренный подвижник – снаружи я таков, дай Бог, чтобы был таким и внутри». Горячая любовь к ближним была главною добродетелью Моисея: он ласково и приветливо принимал приходивших к нему и охотно беседовал с ними о предметах душеспасительных. Сам храня строжайший пост, он радушно угощал посещавших его. Однажды в Скиту положено было поститься целую неделю, т. е. вкушать только сухой хлеб. В это время к Моисею пришли братия из Египта. Чтобы угостить их, он приготовил варево, которое и вкусил вместе с ними, считая это делом братской любви христианской. Некоторые иноки, видя, что из его кельи выходил дым, донесли настоятелю, что Моисей нарушил заповедь. «Когда он в субботу придет в собрание братьев, то обличу его» – сказал настоятель. Когда же Моисей вошел в церковь, то настоятель сказал ему: «авва Моисей! ты нарушил заповедь человеческую, но исполнил заповедь Божию». Дожив до семидесяти пяти лет, Моисей предузнал время и образ своей кончины. Однажды он сказал своим ученикам: «бегите отсюда и скройтесь, потому что нынче варвары нападут на скит». «А ты, авва, – сказали ученики, разве не скроешься с нами?» «Нет! отвечал Моисей, я слишком стар; притом на мне должны исполниться слова: взявший меч мечем погибнет (Матф.26:52). «И мы не убежим, но умрем с тобою» отвечали ученики. Однако Моисей убедил их наконец скрыться. Только семеро учеников осталось с ним, желая разделить его участь. Когда же варвары действительно сделали нападение, то один из оставшихся убежал и скрылся в окрестностях. Варвары умертвили преподобного Моисея и шестерых его учеников. Это было около 400 года (Четьи-Минеи).

О св. Анне пророчице, дщери Фануиловой, сретившей Господа в Иерусалимском храме см. 3 февраля.

В чужих странах родился и воспитался Савва, так что неизвестно, кто были его родители и где он пострижен в иноки. Некоторые полагают, что он пришел в Псков из Сербии, другие же, что с Афонской горы. Сперва преподобный поселился в обители Рождества Богородицы, называемой Снятая гора, за три версты от Пскова, где был с любовью принят игуменом и братиею. Но спустя немного времени, он перешел в более уединенное место – на реку Толву, в лавру пр. Евфросина, который с радостью принял Савву, потому что провидел в нем избранный сосуд Господа. Здесь Савва тщательно исполнял все поручаемые ему монастырские службы и никогда не отступал ни от правила церковного, ни от заповедей своего наставника. Когда у него явилось желание послужить Богу в безмолвии пустынном, он, припавши к стопам преп. Евфросина, открыл ему это свое тайное желание. Настоятель, зная духовную крепость св. Саввы, благословил его вести отшельническую жизнь и сказал: «иди с миром, чадо – избранник Христов; Бог да будет с тобою и Пречистая Богородица да сохранит тебя от всех сетей диавольских. Следуй жизни святых великих отцов, иди их путем и всегда имей на своих устах молитву, а также в бдении, посте и само-вольной нищете поучайся следовать стопам нашего Спасителя!»

Недалеко однако отошел пр. Савва от монастыря пр. Евфросина: он поселился за 15 верст от Толвы, в Крыпецкой пустыне, бывшей тогда почти непроходимою. Здесь он жил один на большем холме, при небольшом озере; вокруг были лес и мхи, где жили только медведи и другие дикие звери. Пищею для отшельника были только хлеб и вода, но и этого он вкушал по немногу и то к вечеру, в среду же и пятницу вовсе ничего не вкушал. В течении дня преподобный не оставался праздным: он возделывал землю, чтобы питаться трудами рук своих. Он терпел много нападений от нечистых духов, которые старались изгнать его страшными привидениями, но преподобный силою молитвы и крестного знамения побеждал их. Спустя несколько лет отшельнической жизни пр. Саввы, слава о нем распространилась по окрестностям: одни восхваляли его высокое смирение, кроткий нрав и трудолюбивый подвиг, других поражала сладость его учения. Привлекаемые такою молвою о святой жизни пр. Саввы, к нему стали собираться из Пскова и окрестных мест ревнители пустынной жизни; всех с любовью принимал преподобный, как достойный ученик учителя своего Христа. Ученики упросили его устроить обитель; он построил храм в честь св. Иоанна Богослова, и этим было положено начало Крыпецкой обители, но настоятельства над обителью пр. Савва не принял, а поручил управлять ею Кассиану. По высокой жизни основателя обитель скоро получила известность, и ее стали многие посещать. Князья, посадники, бояре и благочестивые люди города Пскова стали приходить к Савве за духовным советом, и он всех отпускал с назиданием, поучая их воздерживаться от лености и неправды, от зависти и клеветы. Посещавшим его мирянам он свободно предлагал врачества против немощей того времени. Он учил их соблюдать чистоту телесную, напоминая о суде апостольском против сквернителей тела. Вельможам и судьям он внушал производить справедливый суд и не обижать бедных. Богатых увещевал подавать милостыню, напоминая сказанное в писании, что дом милостивых не оскудеет. Вообще всем он напоминал уклоняться от ссор и вражды, вредных и для земного счастья, – а лучше сохранять любовь и мир и покрывать ошибки других снисхождением, чтобы и нас прощали. Так пр. Савва устроял спасение многих душ, и некоторые из приходивших к нему не хотели более возвращаться в мир, но принимали от него пострижение и оставались в монастыре иноками. Управлявший Псковом князь Ярослав Васильевич Оболенский особенно часто посещал обитель пр. Саввы и благотворил ей: он еженедельно приезжал в монастырь ко всенощному бдению, чтобы потом насладиться духовною беседою старца. Однажды он приближался к обители вместе с больною супругою. Савва послал сказать ему: «старец, грешный Савва, говорит тебе, князь, не вступай в обитель с княгинею; у нас здесь такое правило – женщины не должны входить в обитель. Если нарушишь отеческую заповедь, княгиня твоя не получит от Бога исцеления в своей болезни». Смиренно повиновался князь и один пришел в монастырь просить прощения у старца в своей вине. Савва, разрешив князя от невольного греха, вышел с братиею за ворота обители; там был совершен молебен, после которого княгиня у ног преподобного просила его молитв. Осеняя ее крестным знамением, он сказал: «во имя Отца и Сына и св. Духа, молитвами св. Иоанна Богослова, будь здрава и к тому не согрешай»; княгиня получила исцеление от своей болезни. В благодарность за исцеление своей супруги, князь приказал построить длинный мост на 1400 саженей длины через мхи и болота к обители Саввы. Этот мост и доныне называется ярославовым. Сверх того, по убеждению доброго князя, Псков выдал в 1487 году грамоту на землю для обители. Преп. Савва устроил в своей обители общежитие, не дозволяя никому ничего называть своим. Сам преподобный ничего не имел даже и тогда, когда в обитель Саввы собралось довольно братии и довольно средств; в кельи его не было ничего, кроме двух икон, мантии и рогожки, на которой он ложился для отдыха. Той же нищете он обучал и братию. «Кто любит мир сей, в том нет любви Отчей», говорил он словами писания. Он завещевал своим инокам возделывать землю своими руками, что сохранялось прежде и сохраняется доныне в его обители. В другое время он говорил братии: «к чему называем мы древних подвижников отцами своими, когда не живем их жизнью, как следует детям. Они – бездомные, нищие проводили время в вертепах, в пустынях и для Господа со всею твердостью покоряли свою плоть духу, не знали покоя ни днем, ни ночью». «Возлюбим, дети, благого Господа – говорил он еще; – не звуками только и одеждою будем показывать нашу любовь к Нему, a делами: любовью друг к другу, слезами, постом, всяким воздержанием, как совершали это древние отцы». Проведя многие годы в строгом житии, пр. Савва достиг маститой старости и наконец впал в тяжкую болезнь. Чувствуя скорую свою кончину, он призвал всю братию и в последний раз заповедал свято соблюдать иноческие обеты. Свою обитель он поручил игумену Кассиану, старцу Евфимию и диакону Герасиму, с которыми долго подвизался. Приобщившись 28 августа 1495 года св. Тайн, он в мире скончался. С великим плачем погребли его ученики по правую сторону созданной им церкви Иоанна Богослова.

Прошло уже 60 лет после преставления пр. Саввы, когда игумену Феоктисту пришло на мысль соорудить каменную церковь во имя св. Иоанна Богослова на месте деревянной, над гробницею же преподобного поставить придел во имя святителя сербского Саввы, имя которого носил основатель обители. Игумен сообщил свое намерение братии, и с общего согласия все усердно приступили к делу; разобрали церковь и ветхую гробницу преподобного и начали копать рвы для основания каменной церкви, в которых нашли много человеческих костей, но ничего не нашли в самой гробнице, и много скорбели об этом. Это было в 1557 году, на самый праздник великомученика Георгия. В тот день постриженник обители, пресвитер Исаия, после трапезы лег отдохнуть в своей кельи, во сне ему представилось следующее: три черноризца Патермуфий, Даниил и Власий ходят с заступами по монастырю и, раскапывая гробы, всюду ищут мощей начальника обители. He далеко от того места, где была старая гробница, они нашли ближе к церкви дубовый гроб и в нем мощи; но, не узнав в них мощей преподобного, опять закрыли гроб. Тогда сам собою гроб открылся, и из него раскапывавшие услыхали голос: «братия, кого ищете?» Иноки испугались и от ужаса едва могли ответить: «ищем отца Савву, строителя этой обители». Тогда, восстав из гроба, сел на нем старец высокого роста, с брадою седою как снег, круглою, густою и не очень долгою, и сказал: «я есмь многогрешный старец Савва, начальник этой обители, который претерпел много напастей на этом месте от бесов и злых людей; ныне же пришло время, так угодно Господу, быть известными моим мощам». Спящему иноку продолжалось видение, будто сам игумен Феоктист с братиею пришли принять благословение святого, и Савва, благословляя их, дал им три ягоды, говоря: «возьмите плоды моих духовных трудов на посещение этому месту. Отныне да будет вам известно, братия, что не оскудеет обитель эта, но исполнена будет духовных и телесных благ, потому что я постоянно молю о ней Господа, Пречистую Его Матерь и св. евангелиста Иоаниа». Сказав это, преп. Савва опять благословил всю братию и возлег в гроб. Видение кончилось; инок Исаия проснулся от такого чудного видения и поспешил рассказать о нем игумену, который пришел на место, указанное во сне пресвитеру Исаии. Раскопав землю, нашли большой дубовый гроб; доски его полуистлели, кроме нижней, на которой покоились мощи пр. Саввы в совершенном нетлении. Священные останки переложили в новую раку, обломки же старой раздавали благоговейным поклонникам для исцеления от болезней.

Из загробных чудес пр. Саввы известны многие замечательные случаи. Пришли однажды ночью разбойники к обители с намерением ее ограбить. Начальник их, оставив не вдалеке свою дружину, приблизился к воротам и увидел множество неведомых ему людей, ходивших по монастырю с фонарями. Co страхом он поспешил объявить о том дружине, которая бросилась бежать; разбойникам казалось, что за ними гонится много народа и впереди всех старец, украшенный сединами с жезлом в руках, который грозил разбойникам, как дерзнули они напасть на монастырь. На другой день некоторые из числа разбойников пришли в обитель и спрашивали: «кто были вооруженные люди, ходившие ночью с фонарями по монастырю?» Они изумились, услышав, что никого не было, и пришли покаяться в своей вине игумену, начальник же их постригся в иночество и остался жить в обители. Старец Патермуфий, просфорник обители, страдал долгое время лихорадкою и совершенно изнемог от болезни. Усердно он молил преподобного о помощи, выставляя то, что уже 25 лет трудился в обители. Во сне является ему преподобный и говорит: «зачем ты тревожишь меня?» Потом, взяв его за голову, говорит: «во имя Отца и Сына и св. Духа будь здоров и спасай свою душу». Больной исцелился. Служитель монастырский, Иван Дойня, сильно страдал от горячки. Однажды он услышал голос, внушавший ему идти к гробу преподобного Саввы; когда он пришел и, припавши к священной раке, призвал имя святого, предстал на яву высокий ростом старец, с широкою седою бородой и, взяв больного за голову, крестообразно потряс ее и сказал: «Иоанн! будь здоров; служи же в моей обители верно и не греши более, чтобы не случилось с тобой большей беды». Больному казалось от жестокой боли, что вся кожа сошла с него от головы до ног, но это последняя боль была знамением исцеления: он выздоровел. Когда, в царствование царя Иоанна Васильевича, польский король подступил с сильным войском к Пскову, из Крыпецкой обители все иноки бежали в укрепленный город. В обители остался только один из братии, по имени Иоанн; он рассказывал, что литовцы много раз подходили к обители и хотели зажечь кельи и церковь, но, по молитве чудотворца, не могли. Пришли однажды три ротмистра с полками, чтобы окончательно разорить монастырь, но им было страшное видение: они увидели вооруженного воина, идущего с востока прямо к церкви Иоанна Богослова, из которой вышел ему на встречу другой воин, тоже вооруженный, – оба эти воина пошли к гробнице преп. Саввы, откуда явился третий ратник с оружием. Потом стали отовсюду выходить из келий, из гробниц вооруженные воины, так что ими наполнился весь монастырский двор. С ужасом смотрели литовцы сквозь святые ворота на это чудное явление и в страхе рассеялись по окрестным лесам и болотам. Только на третий день могли они разными путями собраться в свой стан и поведали королю, что большое войско московское стоит в обители Крыпецкой. Напрасно однако допытывали пленных о войске; все единодушно свидетельствовали, что в обители нет ни одного ратника. Король, пораженный чудом, запретил своим воинам приближаться к обители и наносить ей малейший вред; так как понял, что кто-либо из угодников Божиих ограждает монастырь своим присутствием. Отпущенные на свободу пленники пришли в Псков и рассказали о чудном событии. Тогда игумен с братиею возвратились в обитель и, увидев ее совершенно целою, воспели благодарственный молебен Господу, Богоматери, св. Иоанну Богослову и пр. Савве, чудно сохранившему свое жительство. (Пролог. Ист. слов, о свв. стр. 237. Русс. свв. Филарета, арх. черн. Жит. свв. Муравьева).

Мучч. Диомид и Лаврентий были умерщвлены стрелами (Месяц. Вост. А. Сергия. т. 2, стр. 226).

В 28 день августа Киево-печерская Лавра совершает память всех подвижников, нетленно почивающих в пещере Феодосиевой. Всех преподобных, почивающих здесь, 45: из них видимо почивают 32 и в затворе 13. Собор их празднуется 28 августа, и кроме того во вторую неделю великого поста, вместе с собором преподобных отец Антониевой, или ближней пещеры. Преподобным, почивающим в Феодосиевой пещере, положена служба всем вообще вместе 28 августа, тогда как почивающие в Антониевой пещере имеют особые дни службы им. Здесь будут излагаться жития или черты из жизни только тех святых, сведения о которых сохранились.

Преп. Моисей чудотворец, желая представить Богу свое тело чистым, старался умерщвлять его разными способами; напр. носил на голом теле железный пояс и железный крест, который устроил себе сам; за такие подвиги и труды удостоился дара чудотворений. Кальнофойский пишет: «преподобные двое, во св. Дух братия, Мартирий и Моисей, положены в одном гробе, целые в святых телах своих». Ныне они покоятся отдельно.

Преп. Пафнутий затворник, по древнему известию, «сделавшись иноком, постоянно плакал, вспоминая о смертном часе, когда будет разлучаться душа с телом. Где станут ангелы? кому достанется душа? какое решение учинит Христос? где будет находиться душа: в раю ли, или в аду? Так в плаче он провел всю жизнь, а умирая видел лики ангелов, которые, пришедши, взяли его душу и отнесли на небо».

Преп. Мартирий диакон, по древнему известию, за великую чистоту и постнические подвиги удостоен был диаконства и дара чудес. Многие обращались к нему за помощью в своих нуждах еще при жизни, и все, за кого он молился пред Богом, стоя на амвоне, получали просимое: или здоровье, или благую мысль. Он был страшен бесам и издали прогонял их молитвою; после долгих подвигов и трудов переселился к Богу.

Преп. Феодор князь Острожский, отдаленный потомок Владимира святого, усердно строил и украшал православные храмы на Волыни в то время, когда папизм старался разрушать их. Ревностный сын православной церкви, князь Феодор был мужественным защитником православных против насилий папизма. Когда Ягелло, отступник от православия, для жены своей Ядвиги стал теснить св. веру и права русских, князь Феодор, по словам современного польского историка, «самый храбрый из всех князей Литвы и России и самый опытный в военном деле», приняв сторону низверженного защитника православных Свидригайлы, в 1432 году несколько раз разбивал поляков, взял Смотрич и едва не уничтожил польскую армию. Победа его вынудила Ягелла оградить законом свободу православия, сравнять русское дворянство с польским и оставить без исполнения замыслы, неприязненные православию. Когда же Ягелло переменился в отношениях своих к православию, князь Феодор примирился с Польшей и в 1435 году, освободясь из рук жестокого Свидригайлы, возымевшего к нему недоверие, осыпан был милостынями Польши. В последний раз мы встречаем в истории имя князя Феодора в 1438 году, когда он участвовал в жаркой битве с татарами, в которой, по словам современника, «пал цвет русского дворянства». Вероятно, вскоре после этого он вступил в Киево-печерский монастырь и с принятием иноческого чина принял вместо мирского имени новое имя – Феодосия и сменил княжескую мантию на иноческое вретище. По древнему печерскому известию, он, «оставивши прелесть мира сего и княжескую славу, взял на себя святое иночество, крепко подвизался для своего спасения до самой смерти». Неизвестно положительно, был ли преп. Феодор посвящен в сан иеромонаха или же скончался в сане простого инока. На обыкновенных лаврских иконах, известных под именем «собора святых угодников печерских», преп. Феодор изображается в одежде простого монаха: в мантии и подряснике, опоясанном кушаком, с княжескою короною у ног. Подлинник изображает его так: «преп. Феодор, князь Острожский, надсед; брада на конец космами, власы с ушей; на плечах клобук черный; риза преподобническая; руки на крест держит у сердца». Точно также без всяких признаков священства изображается преп. Феодор и на иконе, стоящей над его мощами. Между тем в Пятницкой церкви в городе Остроге есть старинный образ преп. Феодора в рост, находившийся и когда, как говорит предание, в бывшей острожской семинарской Преображенской церкви. На этой иконе преп. Феодор изображен в мантии, с книгою в руке и в епитрахили. В таком же виде изображается он и в церкви Кирилло-Мефодиевского Острожского братства. Значит, на Волыни издревле было предание о посвящении пред. Феодора в сан священства. Преп. Феодор скончался, вероятно, 11 августа, потому что в этот день издревле особо совершается его память в Киево-печерской лавре.

Прев. Дионисий затворник, по прозванию Щепа, иеромонах и блюститель пещер. При нем в 1463 году, в княжение благочестивого киевского князя Сампсона Александровича, при митрополите Ионе и архимандрите печерском Николае, было следующее событие в пещере Антониевой. В день святой Пасхи, во время пасхальной утрени, когда преп. Дионисий со крестом обходил пещеры, чтобы покадить святые мощи усопших подвижников и, придя в пещеру, в избытке духовной радости и любви к ним, воскликнул: «святые отцы и братия! сегодня есть великий день: Христос Воскресе!» – в тоже мгновение ему отвечал от всех святых голос, как гром: «Воистину Воскресе!» После этого события преподобный Дионисий заключился в затвор, где и скончался.

Св. Феофил, епископ новгородский, последний владыка вольного Новгорода. Начало своей иноческой жизни он проводил в Отенской обители и при святителе Ионе был протодиаконом и ризничим архиерейской кафедры. По смерти святителя Ионы Феофил жребием был избран в архиепископа новгородского. Но монах Пимен, бывший ключником и умевший обогатиться на счет архиепископской казны, сильно домогался той же власти. Он пристал к партии недовольных великим князем и объявил своим друзьям: «пошлите меня в Киев, я согласен принять рукоположение от Григория». Но его происки не удались: он был уличен в расхищении архиепископской казны, его обобрали и выгнали из города. После этого послали в Москву к митрополиту просьбу о дозволении явиться Феофилу для посвящения во епископа. Между тем в это же время начались сильные волнения в Новгороде против великого князя; некоторые из мятежников хотели отдать Новгород под покровительство Польши и, изменив государю Московскому, готовы были поколебать веру своих праотцев. Напрасно преподобный Феофил уговаривал беспокойных искателей суеты опомниться: Новгород, по требованию людей своекорыстных, вступил в договор с королем польским; Феофил останавливал буйных и говорил им: «или не изменяйте православию, или я не буду пастырем отступников, – иду назад въ смиренную келью, откуда вы извлекли меня на позорище мятежа». Но его удержали в доме епископа и заставили принять участие в договоре. Свою насильственную измену Феофил загладил по крайней мере тем, что настоял в договоре, чтобы православная вера оставалась неприкосновенною в новгородских владениях и отнюдь не было бы здесь костелов; о самом посвящении архиепископа было сказано, что он будет посвящаться там, где угодно Новгороду. Митрополит московский Филипп, благодаря связям с Феофилом, не раз посылал письменные увещания Новгороду – разорвать связь с королем польским. Но ослепленный народ не внимал словам пастыря: Новгород решплся на войну с великим князем. Война началась к несчастью не удачная для Новгорода, потому что новгородцы несколько раз были разбиваемы; наконец Шелонская битва (14 июля 1471 г.), в которой полк архиепископа, по его наставлению, не принимал участия, решила участь новгородцев: князь разбил их окончательно. Феофил заставил новгородцев просить милости у православного Государя и при его посредстве был заключен договор с великим князем Московским. Все это делал Феофил, не будучи еще посвящен в сан архиепископа; наконец в декабре его посвятили в архиепископа в Москве, и он выпросил у великого князя свободу 30 знаменитым гражданам, захваченным в плен. После посвящения архипастырь мирно занимался церковными делами и посещал Псков для обыкновенных судных дел. В 1475 году Иоанну донесли на неправосудие новгородских сановников; обвинение, к несчастью Новгорода, было справедливо; архиепископ два раза являлся к великому князю с ходатайством о милосердии к виновным. Иоанн III оказал некоторое снисхождение. Но в 1477 году снова вспыхнули смуты; Иоанн при таких смутах потребовал от Новгорода, чтобы он отказался от всех древних своих прав. Блаженный Феофил много употребил трудов на то, чтобы, как великий князь смягчил свои суровые требования, так и Новгород не был слишком настойчив на свои отжившие права; не раз архиепископ являлся к великому князю с просьбами за Новгород. Иоанн сделал кое-какие уступки, но неважные. После этого Новгород снова отважился вступить в сношения с польским королем, и Феофил по званию архиепископа новгородского вовлечен был в это дело. Тогда Иоанн III вошел в Новгород с войском, и вече навсегда умолкло. Новгородская кафедра лишена была многих сел и имуществ, собранных веками; затем Феофила заставили отказаться грамотою от управления епархиею, отправили в Москву, где он около трех лет жил в Чудовом монастыре, сперва в тесном заключении, а потом больной. На пещерной доске, закрывавшей мощи блаженного святителя, было написано следующее: «когда Феофил лежал больной в Чудовом монастыре, – явился ему новгородский епископ Нифонт, почивающий в ближних пещерах, и напомнил ему обещание его поклониться печерским преподобным. Феофил отправился в Киев и уже приближался к Днепру, как болезнь его усилилась, и он получил откровение, что хотя он не достигнет живым до пещер, но тело его упокоится в них, и это исполнилось».

Преп. Зинон, постник и трудолюбец, благоугодил Богу многими подвигами добродетельного иноческого жития, – постом, молитвами, смирением, послушанием. Кальнофойский писал: «почил после трудов своих благословенный инок Зинон; в теле целом лежит».

Преп. Григорий чудотворец отличался подвигом воздержания и поста. Пищею ему во всю жизнь служила невареная трава, a питьем – вода; ночь он проводил в молитве. За такие подвиги он сподобился от Бога дара чудотворения: все недужные, вкушая с водою траву, которою он питался, получали исцеление.

Преп. Ипатий, врач и целебник, весь день непреcтанно трудился на послушании монастырском, а ночь стоял на молитве, очень редко ложась для малого успокоения; вкушал только хлеб и воду – и то в малом количестве. Служа святым отцам во время их болезни, он сам получил от Бога такой дар, что прикосновением руки исцелял больных; и ныне, кто в болезни притекает к мощам его, получает исцеление.

Св. Лукиан пресвитер, благочестиво пожив в священстве и иночестве, потерпел мученическую смерть, при нашествии Батыя в 1239 году.

Преп. Иосиф многоболезненный, находясь много лет в болезни, обещался до смерти служить в печерском монастыре, если Господь дарует ему здравие. Господь услышал его молитву: он выздоровел; поступив в монастырь, он до смерти усердно подвизался, угождая Господу Богу постом и молитвою и служа братии с смиренным послушанием. Правая рука почившего преп. Иосифа остается в положении молящейся: три первые перста соединены вместе, два последние – безымянный и малый пригнуты к ладони.

Преп. Павел послушливый, приняв на себя иноческий образ в печерском монастыре, безропотно выполнял всякое послушание, какое ни назначал ему настоятель, и никогда не был праздным.

Преп. Сисой схимник проводил свою жизнь в великих постнических трудах, коими удивлялись все его знавшие. Бог даровал ему победу над страстями и злыми духами и осенял его Своею благодатью. Задолго до смерти он предузнал и предсказал свою кончину. По рукописным святцам, он был канонархистом, – конечно до принятия схимы.

Преп. Нестор, по древнему известию, «не книжный, не тот, что написал летопись о России, а другой». Этот был неученый и рода простого. Оставив свет и мирские хлопоты, он так горячо служил Господу, что, слушая благочестивые поучения, никогда не дремал; молясь, не думал ни о чем другом, как о Боге, и о том, что говорил языком. Он видал при молитвах ангелов и Самого Христа и узнал день своей смерти.

Преп. Памво, по древнему известию, «пойманный на послушании монастырском от поган, много от них пострада, не хотячи Христа отврещися». Нужно полагать, что он терпел страдания за веру от татар-язычников. По всей вероятности, это было в 1240 году, когда иноки, затворившись в пещерах от врагов, вынуждены были послать Памву за пищею. Как ни велика была опасность, Памво принял на себя дело послушания, но был схвачен татарами, которые подвергли его мукам. Освобожденный чудесно от смерти, он почил в затворе.

Преп. Феодор молчаливый, избрав молчание путем ко всегдашнему богомыслию и средством удержать себя от согрешения даже и в слове, угодил через это Господу и получил от Него дар чудотворения.

Преп. Софроний затворник каждый день прочитывал псалтирь, всегда носил власяницу и еще носил на теле железный пояс.

Преп. Аммон затворник много странствовал в свою жизнь. По благословению игумена, путешествовал на святую Афонскую гору и в Иерусалим, ревнуя жизни великих святых отцов; вернувшись, он жил так свято, что для многих служил образцом иноческого жития.

Преп. Мардарий затворник, по рукописным святцам, «нестяжательный», по древней надписи «бескелейный». С тех пор, как стал иноком, он старался хранить пост, молитву и послушание, и приучил себя к полному бескорыстию, так что ничего не хотел держать в своей кельи, кроме одежды, которую носил на себе.

Преа. Пиор затворник отличался особенно постом и трудолюбием. Преп. Руф затворник, выполняя послушания, постоянно заботился быть лучшим.

Преп. Вениамин из богатых купцов обратился к иноческим подвигам размышлением о словах Писания: «яко неудобь богатии внидут в царствие небесное»; раздав все свое богатство, он принял добровольную нищету и постригся в монахи. Святые мощи почивают нетленно.

Преп. Арсений трудолюбивый никогда не был праздным, а всегда – то молился, то выполнял монастырское послушание; пищи никогда не принимал прежде захождения солнца.

Преп. Евфимий схимник жил чисто и безмолвно, подражая добродетелям великих святых. Кальнофойский пишет, что ременным крестом преп. Евфимия благословляются приходящие к нему, и некоторые больные получают исцеление. По древнему известию, он с тех пор, как облекся в схиму, ни с кем не говорил ни слова: пищи вареной никогда не вкушал, а только одно суровое зелье.

Преп. Тит воин, будучи на войне, смертельно был ранен в голову, вследствие чего оставил военную службу. Немного оправившись от болезни, он пришел в печерский монастырь и был принят в число иноков; постригшись, он усердно подвизался в посте и молитве, воюя с невидимым врагом – диаволом; усердными молитвенными слезами он снискал у Бога такую благодать, что ему еще при жизни было возвещено об отпущении его грехов.

Преп. Ахила диакон не только никогда не вкушал вкусной пищи, приправленной или вареной, но и суровой ел мало; пищею ему служила просфора, вкушаемая раз в неделю. При таком посте «он был тверд в молитвенных бдениях».

Препп. Паисий и Меркурий живя между собою в неразлучной братской любви и единомыслии, непрестанно просили Бога о том, чтобы Он не разлучил их друг с другом ни в сей жизни, ни в будущей. И Господь дал им по молитве и вере их: на земле они жили всегда в одной кельи и по смерти были положены в одном гробе. Ныне, неизвестно с какого времени, они почивают в особых раках друг против друга, по обоим сторонам пещерного коридора.

Преп. Макарий диакон, будучи больным ребенком, обещан был Богу, если выздоровеет, и, по выздоровлении, отдан был печерским отцам; обученный в монастыре всему доброму удостоился монашества и диаконства, в каковом сане еще усерднее служил Богу в посте и молитве, так что сподобился дара чудес.

Преп. Пимен постник был игуменом печерского монастыря с 1132 года до 1141 года; при нем подвизались св. князь Николай Святоша, преп. Спиридон и Никодим.Он имел от Господа ту благодать, что вкушал еду только один раз в неделю и то весьма мало и никогда не ослабевал от поста и труда в монастырских послушаниях: днем он молол в жерновах, носил дрова для братии, а ночью подвизался в молитвах.

Препп. Леонтий и Геронтий канонархи печерские, исполнявшие важную должность канонаршескую в великой церкви печерской обители, оба еще в отрочестве постриглись в иночество и угождали Господу молитвами, воздержанием и ревностным прохождением своего служения, уподобляясь в этих подвигах совершенным в духовном возрасте святым отцам.

Преп. Захария постник в иночестве не вкушал ни печеного, ни вареного, а питался только зернами ярового хлеба, употребляя эту пищу в самом малом количестве, и то по захождении солнца; он был страшен бесам, так что одно призывание его имени отгоняло их.

Преп. Силуан схимник, по канону, «ревнитель чистоты и охранитель садов» однажды связал воров, пришедших воровать плоды. Древнее известие вот что рассказывает об этом: однажды воры пришли красть, –преп. Силуан связал их молитвою, так что они не могли двинуться с места три дня, а потом, доведши их до раскаяния, отпустил.

Преп. Агафон чудотворец за постническую жизнь сподобился такого дара, что на какого больного возлагал руку, тот получал исцеление; он имел также и дар пророчества и знал о времени своей смерти.

Преп. Игнатий, архимадрит печерский (с 1435 года), за свою святую жизнь получил от Бога дар чудес: своею молитвою он исцелял многих больных; кому давал просфору, освященную во время его служения, тот получал исцеление.

Преп. Лонгин вратарь печерский имел, по древнему известию, такой дар от Господа, что знал мысли людей, с какими кто входил в монастырь и с какими выходил; кого видел с дурными мыслями, тому напоминал, чтобы он оставил свою злую мысль, грозя ему гневом от Господа.

Св. Иларион, митрополит Киевский, по известиям преп. Нестора, до своего посвящения в епископство выполнял священническую службу при храм княжеского села Берестова, где был дворец великого князя и где, по примеру своего отца, любил жить благоверный Ярослав. В то время Иларион был известен как «муж благий и книжный, еще же и постник». Пострижение в иночество он принял от преп. Антония, вероятно, не задолго до своего святительства. Когда (в 1049 году) умер митрополит Феопемпт, тo великий князь Ярослав решил возвести благочестивого и просвещенного Илариона на кафедру митрополита всей Руси. Блаженный Иларион был поставлен в митрополита в Киеве собором русских архипастырей. Посвященный по древнему правилу, Иларион, по установившемуся обычаю, испрашивал и получил утверждение себе в звании митрополита от патриарха. Ко времени управления Илариона русскою церковью относятся блистательные церковные события. В его время начало процветать духовное просвещение – умножены церковные училища; в его же время расцветало искреннее благочестие; к его же времени относилось устройство церковного богослужения. Достоверно неизвестно, когда последовала блаженная кончина святителя, но, вероятно, не прежде 1066 года.

По своим писаниям митрополит Иларион остается навсегда незабвенным учителем веры и благочестия. Его «поучение о законе и благодати», «похвала Кагану Владимиру», «исповедание веры» и «наставление о жизни» – памятники его живого благочестия и глубокого знания веры, живого красноречия и сильного чувства. Самое замечательное из этих сочинений «поучение о законе и благодати». Учение о ветхом и новом законе показывает собою, что тогда имели нужду говорить против иудейства. Иларион в своем поучении показывает превосходство благодати Христовой пред законом прежде всего историею Агари и Сарры, потом раскрывает всемирное значение христианства и местное, временное – Закона Моисеева. «Закон существовал прежде, но не надолго возвысился и прешел. Вера христианская, хотя и явилась после, стала более закона и распространилась на множество языков. Благодать Христова наполнила всю землю, покрыла ее как морская вода. Все, оставив ветхое, испортившееся по худобе иудеев, держатся нового... Прежде в одном Иерусалиме было место для поклонения Богу, ныне же св. Троица славится по всей земле и принимает поклонение от всей твари; малые и великие славят Бога». За тем излагается основная мысль христианства– соединение божества с человечеством и обличается слепота иудеев, не понявших божественного величия в Иисусе Христе и учения пророков о Мессии. Наконец мысль о всемирном значении христианства излагается в приложении к русскому народу, при чем показывается, какие высокие благодеяния принесло с собою христианство в Россию. «Уже не без надежд мы, но уповаем на жизнь вечную, уже не капища строим, но созидаем церкви Христовы, закалаем друг друга в жертву бесам, но Христос за нас закалается и раздробляется в жертву Богу и Отцу, уже не кровь жертв вкушаем и погибаем, но вкушаем пречистую кровь Христову и спасаемся... Слепыми были, не зная света истинного и блуждая во тьме идолопоклонства, – глухи мы были, не слыша спасительного учения, но помиловал нас Бог и пролил на нас свет видения. Мы были прежде подобны зверям и скотам, не умели различать правой руки от левой, привязаны были к земному и ни мало не заботились о небесном, но и к нам Господь послал заповеди, которые ведут к вечной жизни».

О св. Амфилохии, еп. Владимира волынского, летописи говорят нам только то, что он хиротонисан в 1105 году и скончался в 1122 году. В одном списке святцев сказано, что «святой Амфилохий в пещере преставися».

Игумен Тимофей с 1127 года был предшественником Пимена и преемником Прохора. В 1130 году он обложил раку преп. Феодосия серебром и золотом, на что суздальским тысяцким Юрием Симоновичем было прислано 500 гривен серебра и 50 гривен золота.

Преи. Досифей, архимандрит печерский, первый принес в Россию с св. горы афонской чин пения дванадесяти псалмов и написал ответ на предложенные ему вопросы о жизни афонских иноков. Неизвестно, когда принято им имя Феодосия – в малой ли схиме, или в великой, только в назидательном повествовании его о жизни афонцев по спискам он называется то Досифеем, то Феодосием.

Преп. Акиндин, игумен печерский, с 1219 г. был преемником преп. Досифея – Феодосия. По летописи Акиндин в 1231 году был на посвящении ростовского епиископа Кирилла. Блаженный Симон епископ называет его «мужем святым». О ревности его к духовной жизни свидетельствует то, что он приказал благочестивому и наблюдательному Поликарпу описать жизнь печерских подвижников, в память и назидание черноризцам. Поликарп, как сам он говорит, исполнил эту волю блаженного игумена в «15 год его игуменства», т. е. в 1234 году.

В Феодосиевых пещерах, в церкви Рождества Христова находятся еще тридцать мироточивых глав неизвестных по имени святых. Вот что рассказывает о них одно уважаемое cветскoe лицо: «в той части пещер, которая доступна для всех богомольцев, мироточивые главы лежат на блюдах, прикрытые особого устройства колпаками; из глав сочится на эти блюда по каплям миро, что-то в роде безцветного и безвкусного масла на вид жиже обыкновенного деревянного, нежно приятного запаха. Однажды при мне был такой случай: мой знакомый, доктор Савенко, не верил, чтобы из глав могло истекать миро, и притом беспрерывно, он думал, что это – проделка монахов. Поэтому, как только ему случилось быть в Киеве, он не преминул сделать относительно этого опыт, разумеется, с разрешения монастырских властей. Опыт состоял в том, что Савенко взял одну из мироточивых глав, вытер ее насухо сукном внутри и снаружи, точно также вытер и сосуд, обвязал все это проточной бумагой и запечатал. Дверь комнаты, где была оставлена глава, тоже запечатали. На другой день Савенко пришел, сам распечатал главу, – и в сосуде оказалось миро. (Рассказ профессора О. Г. Солнцева в «Русской Старине» 1876 г. июиь).

Благочестивая Шушаника²⁹ дочь грузинского царя, не поименованного в истории, вступила в брак с нечестивым Васкеном Питахши, вассальным князем царя грузинского. Видя нечестие своего мужа, Шушаника скорбела о погибели души его, однако терпеливо переносила свое несчастье и имела от брка своего трех сыновей и одну дочь. Наконец Васкен дошел до того, что без всякой достаточной причины отрекся Христа: он отправился к Персидскому шаху – Фирузу (в то время Грузия находилась в зависимости от Персии) и, явившись к нему, объявил, что он, из преданности его величеству, отрекается Христа и принимает религию Персов. Изъявление такой преданности шах принял весьма благосклонно, наградил Васкена и отпустил его обратно в Грузию. Приближаясь к пределам своих владений, Васкен послал одного из рабов своих предупредить своих подданных о своем приближении, что бы они могли устроить ему почетную встречу.

Посланец прибыл в Цортаг и, вошед к царице Шушанике, приветствовал ее и объявил ей о благополучном возвращении царя Васкена. Царица отвечала: «если жива душа его, то да будьте здравы телом, как он, так и ты, – если же нет, то я не желала бы ни видеть его, ни слышать о нем, и пусть тогда приветствие твое возвратится к тебе назад». Она уже предчувствовала нечто недоброе. Затем Шушаника убедительно просила раба открыть ей всю истину. Когда посол сказал, что Васкен отрекся отъ Хрпсга, царпца со слезами бросилась на землю говоря: «достоин сожаления несчастный Васкен за то, что отрекся от истинного Бога и соединился с беззаконными». Потом встала и ушла в Храм Божий, взявши с собою своих детей, – поставив их пред алтарем, она молилась так: «Господи Боже мой, Тобою даны мне дети; Ты же и сохрани их во святой вере и не лиши их благодати св. Духа, да не будут они исхищены из стада доброго пастыря, Господа нашего Иисуса Христа». Отославши своих детей из храма во дворец, Шушаника вошла в один небольшой домик близ церкви, где предалась глубокой скорби.

В это время придворный епископ Васкена Фотий с духовником царицы священником Иаковом были по делу у одного человека. Вдруг кто-то вбегает к ним в комнату с вестью, что едет Васкен и что царица Шушаника оставила дворец. Оставив епископа, духовник Иаков пошел в тот дом, где была царица. Увидевши ее весьма печальною, он со слезами сказал ей: «тебе, царица, предстоит великий подвиг; потому будь мужественна, терпелива и великодушна». Шушаника отвечала: «я готова на все, я знаю, что меня ожидают великие скорби и мучения». Духовник сказал: «ужасные мучения ожидают тебя». «Но я предпочту смерть от руки Васкена сожительству с ним, – отвечала царица, –потому что боюсь осквернить мою душу, если буду жить с богоотступником». В это время вошел к Шушанике один персиянин и с притворными слезами начал говорить, что дом ее мужа исполнен теперь печали и радость в нем заменена скорбью. Этот персиянин был подослан Васкеном с злым намерением вынудить у нее какое-либо неосторожное слово, которое бы могло послужить к ее обвинению, так как Васкен, узнав об удалении своей жены из дворца, сильно разгневался и решился погубить ее. Но Шушаника, уразумев лукавство мужа, не произнесла ни одного слова при персиянине. Из этого персиянин заключил, что царица совершенно отказывается от своего мужа и сообщил это предположение Васкену, уговаривая однако его не поступать с ней жестоко. На другой день, по прибытии своем в Цортаг, Васкен потребовал к себе священников, ласково их принял и сказал: «не бойтесь и не презирайте меня». Священники отвечали: «ты посрамил свою голову и нас». Он продолжал: «зачем жена моя оставила меня? Подите, скажите ей, что она обесчестила меня, оставив свой дом и уйдя в чужой и засыпала ложе мое пеплом». Когда передали слова Васкена св. Шушанике, она сказала: «не я его обесчестила, напротив он посрамил дом своего отца, отец его был в общении со святыми, а он окружил себя демонами; отец его веровал в Бога, а он отверг истинного Бога, и как он презрел Бога, так и я презираю его и, если он станет даже мучить меня, я не соглашусь возвратиться к нeмy». Взбешенный ответом царицы, Васкен послал к ней своего брата Джоджика с женою и придворного епископа Фотия сказать ей, чтобы она непременно возвратилась во дворец, иначе будет приведена силою. Но Шушаника на все убеждения отвечала: «не думайте, что бы я опять когда-нибудь стала его женою; я полагала, что вы обратите его на путь спасения, что убедите его исповедовать истинного Бога, а между тем вы ничего не сделали... Джоджик, ты уже не деверь мне и я не жена брата твоего; жена твоя не сестра мне: вы причастны нечестию». Джоджик сказал: «Васкен пришлет рабов и насильно повлекут тебя». – «Пусть насильно свяжут, – это будет знак того, что я раба, а не царица», отвечала Шушаника. Все присутствующие рыдали, – заплакал и сам Джоджик и сказал св, Шушанике: «сестра моя! не срами царский дом!» но царица отвечала: «не пойду я к такому мужу, если бы это стоило мне даже и жизни!» Наконец уступая просьбам и увещаниям, Шушаника решилась идти во дворец. Взяв св. евангелие и мощи св. мучеников, которые она всегда имела при себе, царица со слезами пошла во дворец. Во дворце она однако не захотела занять прежнего своего помещения, и удалилась в особую небольшую комнату.

Спустя два дня, Васкен пригласил к себе обедать брата своего Джоджика с его женою; когда стол был готов, Джоджик с женою отправились за Шушаникой просить ее к столу. Царица, уже несколько дней не принимавшая никакой пищи, отказалась; ее привели насильно, но за столом она ни до чего не коснулась. Жена Джоджика подала царице вина в чаше. Шушаника же, сказав ей, что не прилично пить вино женщинам с мужчинами, взяла чашу и бросила. Васкен пришел в ярость от такого поступка Шушаники; он стал бранить ее, за тем топтать ногами, таскать за волосы и бить по голове кулаками, – как бешеный он кричал и ругался и побоями повредил Шушанике один глаз. Джоджик, видя неистовство брата, который сорвал даже покрывало с головы царицы –что считалось поступком бесчестным – освободил Шушанику из рук рассвирепевшего брата. Она упала без чувств, Васкен же не переставал ругать ее, называя разорительницею царского дома; наконец приказал связать ее и набить на ее ноги кандалы. Когда бешенство Васкена немного поутихло, то, по просьбе одного персиянина, он велел снять с царицы оковы и поместить ее в одну из комнат дворца, приказав строго смотреть за нею и никого не допускать к ней. Утром Васкен спросил приставленного к ней служителя, в каком положении находится царица от нанесенных ей побоев; узнав, что раны от нанесенных побоев неисцелимы, он вошел к Шушанике и действительно нашел ее в плачевном положении; подтвердив приказание – никого не пускать к царице. Васкен отправился на охоту. В это время пришел к Шушанике ее духовник священник Иаков и просил служителя позволить войти к больной; служитель, боясь нарушить приказание, сначала было отказал священнику, но потом, убежденный Иаковом, впустил его к царице. Священник, нашедши Шушанику крайне изможденною, с лицом опухшим от побоев, заплакал. Но святая страдалица сказала: «не плачь, отче, это есть начало моего торжества». Священник просил ее позволить ему смыть кровь с ее лица и положить пластырь на раны. Но Шушаника отвечала: «не проси меня об этом, эта кровь смоет грехи мои; я с трудом вкусила пищи, присланной мне католикосом Самуилом и еп. Иоанном, так как у меня повреждены зубы и челюсти». Иаков подал цариц кусок хлеба, омоченный в вине, она приняла это. Перед уходом священника Иакова, она сказала ему: «отче, не послать ли к вам мои украшения, они теперь для меня бесполезны». Ho Иаков посоветовал ей оставить их при себе. Вскоре посл этого Васкен потребовал к себе Иакова и сказал: «я иду войною против греков и не хочу, чтобы царские украшения оставались у Шушаники, так как она уже не жена мне, – иди и принеси их мне». Шушаника вручила ему все свои драгоценности; Васкен, нашедши все в целости, сказал: «пусть украшается ими другая».

Между тем наступил великий пост. Шушаника снова оставила дворец и поселилась в том же домике близ церкви, в котором жила прежде, и проводила время в посте и молитве. Васкену советовал не трогать царицу в продолжении поста, – он согласился на это. Но потом на страстной неделе он пришел в церковь и обратился к еп. Фотию с словами: «отдай мне жену мою, зачем ты разлучил нас?» Потом начал ужасно ругать и поносить священников; когда же один из священников осмелился заметить ему, что он напрасно поносит епископа и царицу, то Васкен ударил его палкою и заставил молчать. Затем, увидев бывшую в то время в церкви св. Шушанику, вытащил ее из храма и велел тащить по земле до самого дворца. Дорога была усеяна колючими растениями, поэтому вся одежда ее была разодрана, и тело ее бесчеловечно истерзано. Перед дворцом Васкен приказал дать мученице 300 ударов, при чем приговаривал: «какую пользу получила от церкви, от христиан и от всего принадлежащего им?» Страдалица во время побоев не стонала, не жаловалась, но, когда перестали бить ее, сказала своему мужу –мучителю: «окаянный, если ты не жалеешь меня, то пожалей хоть самого себя и обратись ко Христу, от Которого ты отрекся». He смотря на множество ран на теле мученицы и нестерпимых ее мучений, Васкен велел связать ее, наложить на ее шею цепь и отвести в крепость, строго наказав, чтобы ей не подавали никакой помощи. Св. мученицу повели в крепость босою, с растрепанными волосами, – никто не смел покрыть голову ее, потому что сам Васкен следовал за нею и не переставал осыпать ее ругательствами. Великое множество народа сопровождало Шушанику, – все плакали, рыдали и изъявляли сожаление о св. мученице, которая говорила к народу: «братья, матери, сестры и дети не плачьте, но молитесь о мне, чтобы я не вышла из темницы, но умерла в страданиях за веру Христову». Разъяренный Васкен бросился на народ с угрозами и разогнал толпу. Когда приблизились к месту заключения, Васкен сказал св. Шушанике: «довольно ты пожила на свободе, теперь из крепости ты не выйдешь уже живою, разве тебя вынесут оттуда четверо». В крепости поместили страдалицу в темной и тесной комнате. Васкен собственною печатью запечатал цепь, которая была на шее святой. Приставив к темнице сторожей, он приказал морить святую голодом и никого не пускать к ней, за нарушение же приказания угрожал стражам смертною казнью. Через две недели Васкен призвал к себе одного из стражей и спросил его, жива ли еще Шушаника? Страж отвечал, что близка к смерти, потому что ничего не ест. Во время этих событий брат Васкена Джоджик был в отсутствии. Возвратясь домой и узнав о бедственном положении Шушаники, он упросил Васкена снять с нее узы. Получив удовлетворение своей просьбы, он снял цепь с шеи, но на снятие цепей с ног святая не согласилась. В таком положении она провела в крепости шесть лет.

Живя в крепости, св. Шушаника постом, бдением и молитвами постепенно совершенствовалась в духовной жизни. Своею святостью она стала известна во всей Грузии, – к ней отовсюду прибегали за помощью: молитвами ее бездетные делались моногочадными, слепые прозирали, больные исцелялись. Одна персиянка волшебница была одержима неизлечимою болезнью. Придя к св. Шушанике, она просила у святой помощи, мученица предложила ей оставить волшебство и сделаться христианкою, a, по принятии св. крещения, отправиться в Иерусалим на поклонение св. гробу Спасителя. Персиянка, исполнив наставление святой, получила исцеление от своей болезни. Здесь же в темнице, св. Шушаника денно и нощно воспевая славу Всевышнего, изучила все псалмы. К телесной боли и сердечной скорби присоединилось еще огорчение: Шушаника получила известие, что дети ее отвращены от христианства. Известие это сильно огорчило святую; она начала плакать и терзать себя и молилась Богу: «Господи Боже мой, Ты дал мне детей моих, но теперь они не мои, буди воля Твоя святая». С тех пор, как дети отреклись от Христа, Шушаника гнушалась ими, не хотела даже слышать о них. Однажды они пришли к ней: их прислал Васкен сказать, чтобы она возвратилась во дворец, иначе отдана будет на поругание. Святая отвечала Васкену через детей: «пусть делает, что хочет, может быть меня ожидает лучшая участь». Васкен посылал к ней и еще раз своего воспитанника, чтобы он убедил ее возвратиться во дворец. Выслушав этого нового посланника Шушаника сказала: «иди и объяви тому безбожнику, что он лишил уже Меня жизни; ведь он сам же сказал, что я не выйду живая из крепости. Если он может воскрешать мертвых, то пусть прежде воскресит свою мать, которая похоронена в Урде, если он этого не сделает, то не может и меня отсюда вывести, разве только употребить насилие».

Под конец шестилетнего заключения в крепости св. Шушаника сделалась очень больна и слаба, она постепенно таяла, как воск. В продолжении шести лет она каждый великий пост ни днем, ни ночью не садилась, не спала и не принимала пищи кроме воскресных дней, в которые приобщалась св. Тайн. Питьем ей служил травный сок и то в малом количестве. Когда же она отдыхала, то клала старую изношенную постель, а под голову камень. В крепости, где содержалась св. Шушаника, летом была страшная жара, особенно когда дули удушливые ветры; вода была чрезвычайно вредна для питья, от чего жители той местности были всегда пухлые, бледные и недолговечные; старости здесь никто не достигал. В таком положении и при таких условиях провела св. Шушаника в крепости шесть лет; с наступлением седьмого года на ее теле открылись раны от постоянной молитвы и стояния, ноги ее опухли и местами тек гной; с течением времени раны умножились и в них завелись черви. Священник Иаков – духовник Шушаники, видя ее несчастное и ужасное положение, скорбел и плакал. Заметив это, Шушаника сказала ему с упреком: «отче! что тревожишься? Пусть лучше пожирают меня здесь смертные черви, нежели там червь не умирающий». Иаков возразил: «разве мало того, что ты носишь власяницу, как кающаяся? что тебя так радуют эти черви?» Сверх власяницы, о которой никто не знал, кроме священника Иакова, св. Шушаника носила антиохийскую монастырскую мантию. Джоджик, услышав о слабости Шушаники и о приближении ее к смерти, пришел к ней со всем своим семейством. Войдя в комнату, он сперва поклонился честному кресту св. Нины, который имела при себе страдалица, потом приветствовал ее ласковыми словами. Она отвечала: «теперь я с радостью, если Богу будет угодно, могу идти по неизбежному для всех пути».

Джоджик со слезами раскаяния просил Шушанику простить его и его семейство во всем, чем они обидели ее или оскорбили. «Бог простит тебе прегрешения твои и умножит дни твоей жизни» – сказала ему св. Шушаника. Она благословила Джоджика и все его семейство и дала им наставление. Джоджик ушел от святой. По уходе его, пришел католикос Самуил и епископ Иоанн – ее родственники; они всегда сострадали ее несчастному положению, утешали ее в скорбях и укрепляли в вере; теперь же пришли напутствовать ее к тихому пристанищу. Навестили ее и многие из простого народа и многие именитые лица. Все просили ее быть ходатаицею о них пред Богом, все умоляли страдалицу дозволить снять с ее ног цепи и взять их себе на память. Святая мученица отвечала им, что она не считает себя достойной этой почести, но наконец согласилась, и один из священников исполнил желание просящих. Так народ простился с свят. мученицею царицею, между тем приспел и желанный св. Шушаникой час. Она пригласила к себе своего епископа Фотия, приобщившись св. Тайн, благодарила его, как отца и покровителя, просила молиться за нее и заповедала похоронить себя в церкви, потом сказала: «Благословен Господь Бог наш, что успокоиваюсь в Нем», и с миром уснула на веки. Еп. Иоанн тотчас же омыл ее тело, обвил их саваном и с помощью других с пением и возженными свечами перенес тело мученицы из темницы в назначенную святою церковь, где св. тело и было с честью предано земле. Кончина св. благоверной царицы Шушаники последовала около 466 года.

Царь Иверский благочестивый Вахтанг Гургуслан, начавши войну с Васкеном, победил его, взял в плен и повесил. Тело же св. мученицы с великим торжеством перевез в Цартаг и предал земле в храме, нарочито выстроенном для св. мощей мученицы. По отделении армян от единения с православною церковью, по переходе цартагскаго храма в руки армянского епископа, через 120 лет после смерти святой, именно в 586 году, католикос Симеон или Кирион из боязни, чтобы армяне не завладели сокровищем Иверской церкви, перенес мощи мученицы в г. Тифлис и положил их в приделе Метехской церкви, что ныне в замке Метехском, где они почивают и доныне. (Груз. свв, Сабинина ч. 1).

Усекновение честные главы св. славного пророка, Претечи и Крестителя Иоанна.

(Св. муч. Анастасия).

Об усекновении честной главы св. Иоанна Крестителя см. в житии его 7 января. – Празднование дня усекновения честной главы Предтечи Христова Иоанна в православной церкви весьма древнее. Свидетельства о нем восходят к V веку. В сакраментарии папы Геласия (492–496) он значится в числе праздничных дней; есть свидетельства о нем у Петра Хрисолога, еп. равенского, у Хризиппа, пресвитера иерусалимского (V века), и у Василия селевкийского. 29 августа, как день празднования кончины Иоанна Предтечи, церковь избрала по своему праву, произвольно, за неимением исторических известий о дне его кончины. По евангельской же истории усекновение было перед праздником пасхи, следовательно в конце февраля или в марте: в евангелии Матфея (14:10–12) говорится, что оно было перед насыщением 5000 народа пятью хлебами и двумя рыбами, а по евангелию Иоанна (6:4–5) насыщение эго было перед пасхою... Праздник усекновения главы Иоанна Предтечи есть великий праздник; он имеет один день попразднества, а также в этот праздник положен пост, в который не дозволяется вкушать рыбу. В нашем отечестве, по указу 1769 года, в день усекновения главы св. Иоанна Предтечи совершается поминовение православных воинов, за веру и отечество на брани убиенных. В «чине поминовения» на этот день сказано: «сей день в рассуждении пострадавшего за истину Предтечи Господня есть приличный, дабы в оный день принести Богу всеобщую молитву и о подобно страдающих, и положивших живот свой за веру и отечество» (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Замет. стр. 261).

В старинных сказаниях о святых св. Иоанн Креститель почитается целителем головной болезни, ему даже с этою целью полагается особенная молитва. (Народно-русс. месяцеслов Каменского Душ. Чтен. 1871 г. 2 т.)

Св. Анастасий, родом из болгар, родился в Струмницкой епархии, в селе Родовичах. Добрые родители научили его св. вере, а, чтобы он мог добывать себе хлеб честным трудом, отдали его учиться оружейному мастерству, которое он и изучил. На 20 году жизни ему случилось быть у своего учителя в Солуни. У мастера было несколько турецких одежд, которые ему захотелось сбыть с рук без платежа таможенной пошлины. Оружейник уговорил бывшего ученика надеть на себя одно платье и выйти в нем за город: «в этом платье ты – чистый турок», – говорил ему мастер. Ученик сначала отговаривался, сознавая опасность, которую мог бы повлечь за собою такой поступок, но потом, по добродушию, согласился. И вот сборщики пошлины останавливают eго и спрашивают письменный вид об уплате пошлины. Анастасий отвечал, что он турок. Сборщики потребовали, что бы он прочитал магометанскую молитву. Это неожиданное требование смутило неопытного юношу: он молчал. Сборщики привели его к своему начальнику, который, допросив Анастасия, предлагает ему принять магометанство. Молодой человек был слишком далеко от того, чтобы согласиться на это. Выслушав его ответы, чиновник отвел его к главному сборщику. Этот последний сперва старался обольстить его обещанием наград за согласие принять магометанство, потом обратился к угрозам. Но юноша оставался непреклонен. Сборщик известил о случившемся муфтия (высшее духовное лицо магометан) и просил его совета. Тот отвечал: «у тебя в одной руке меч, а в другой – закон: употребляй, что хочешь». Получив такой ответ, начальник сбора податей препроводил Анастасия к местному мулле, отправив вместе с ним пятерых турок, которые должны были свидетельствовать, что христианин поносил веру Магометову. Мулла пытался своим красноречием склонить юношу к магометанству, но не успел в этом. После жестоких побоев, он приказал заковать Анастасия в кандалы и бросить в темницу. Второй и третий допрос имели тоже самое следствие. Тогда мулла отослал Анастасия к Мусселиму, который употреблял все средства склонить его к магометанству. Раздраженный безуспешностью своих убеждений, он прибег к насилиям: Анастасий был жестоко избит, потом его заперли в тюрьму, на руки и на ноги набили колодку, а на шею надели цепь. Целый день бесчеловечно мучили страдальца, вбивая ему за ногти тростниковые иглы. Не один раз Мусселим призывал его к себе и заставлял принять магометанство: Анастасий был непоколебим. Градоначальник приговорил повесить Анастасия за городом, тайно поручив уговаривать его дорогою. Смерть, бывшая на виду, не изменила мыслей страдальца. Идя на казнь, истерзанный и измученный, он упал на дороге и предал дух свой Богу 29 августа 1794 года. (Христ. мучч., пострадавшие на востоке. Свящ. П. Соловьева стр. 240–244).

Свв. отец Александра, Иоанна и Павла, патриархов Константинопольских. Преп. Фантина. Преп. Христофора. Преп. Александа Свирского. Обретение мощей благоверного князя Даниила Московского в 1659 году. Пренесение мощей св. благоверного князя Александра Невского из Владимира в царствующий град Петра. Воспоминание мира между Российской Империей и Швецией в 1721 году.

(Шести мучч. в Мелитине. Пр. Сармата. Преп. Вриенны. Шестнадцати мучч. Фивеян. Мучч. Филика, Фуртуниана, Септилина и Ианнуария. Иерарха Евлалия. Сербских святителей и учителей – архиепископов: Саввы I, Арсения I, Саввы II, Евстафия I, Иакова, Никодима, Даниила; патриархов: Иоанникия II, Ефрема II, Спиридона, Макария, Гавриила I, Григория, еп. Сербского).

Св. Александр до своего епископства был хорепископом и главным священником при св. Митрофане, еп. константинопольском. По свидетельству одних, он еще на первом вселенском соборе был епископом, между тем как другие говорят, что он присутствовал на этом соборе в сане пресвитера. Как бы то ни было, но в 325 пли в 326 году, по смерти епископа Митрофана, св. Александр был избран патриархом константинопольским. Во время управления константинопольскою церковью, св. Александру приходилось бороться не только с арианами, но и с языческими философами. Однажды к императору Константину пришли языческие философы и просили у него позволение поспорить о вере с христианским епископом. Император позволил, а епископ Александр согласился, хотя и не получил языческого философского образования. Когда настал день прения, то собралось множество философов, желающих спорить с епископом, но св. Александр попросил, чтобы они избрали из своей среды самого мудрейшего, с которым он будет спорить, так как со всеми этого невозможно сделать. Философы сделали так, как предложил им святитель. Тогда св. Александр, обратясь к избранному мудрецу, сказал: «во имя Господа моего Иисуса Христа повелеваю тебе: замолчи». Внезапно язык философа отнялся, и он онемел; при таком чуде все собравшиеся философы испугались, онемевший же мудрец, выразив знаками свое заблуждение и правоту христианства, пал к ногам епископа, и язык его разрешился от немоты: он начал славить и исповедовать Христа, потом вместе с многими другими принял крещение. Об этом чуде свидетельствует церковный историк Созомен. Другое чудо св. Александра – это внезапная смерть Ария вследствие молитвы св. Александра. Когда Арий, по убеждению Константина Великого, согласился притворно вступить в общение с православными, изменив свои убеждения, то император просил св. Александра принять отлученного от церкви Ария снова в общение. Но св. Александр, провидя неискренность и притворство Ария, отказывался принять его в общение. Царь настоял, и был назначен один из воскресных дней для принятия Ария. Этот день приближался, наступила суббота; всю ночь св. епископ молился Богу, чтобы Он или взял его душу, дабы не видать того дня, в который Арий вступит в общение с церковью, или же пусть Он погубит Ария. Настало утро, Арий шел в церковь, окруженный царскими сановниками и оруженосцами; но лишь только он достиг площади, называемой Константиновою, с ним случился смертельный припадок: внутренности его были поражены лютою болезнью, чрево его разорвалось и внутренности вышли наружу. Так Бог, услышав молитву св. Александра, исполнил его желание! Об этом чуде св. Александра свидетельствует современник его св. Афанасий в письме к Серапиону. Прослужив в епископском сане 13 лет, св. Александр достиг глубокой старости и на смертном одре назначил себе преемника. «Если хотите –говорил он – иметь пастыря учительного и добродетельного, то изберите себе Павла пресвитера, если же хотите иметь благообразного и по внешности представительного, то изберите Македония диакона». Преемником ему был избран пресвитер Павел.

Св. Иоанн IV, сын бедных родителей, предназначавшийся ими только к тому, чтобы быть честным ремесленником, слушал наставления в духовной жизни у одного инока, жившего вместе с ним. Патриарх Евтихий (552–565 и вторично 577–582), узнав о строгом подвижнике, посвятил его в диакона великой константинопольской церкви. Иоанн скоро так стал известен подвигом воздержания, что имя постника сделалось отличительным его именем. Избранный в патриархи, он желал спастись бегством от высокого назначения, но удержан был видением. Вступив на константинопольский престол в 582 году, он не оставил постничества и кроме того отличался щедростью к бедным. В 588 году константинопольский собор, на котором присутствовали все вселенские патриархи – одни лично, другие в лице посланников, наименовал Иоанна вселенским патриархом. Римский епископ Пелагий восстал против этого и грозил Иоанну отлучением, a преемник его, Григорий Великий назвал этот титул антихристианским. Но, во первых, этот титул был даваем и предшественникам Иоанна (напр. Иоанну Каппадокиянину и Мине), а во вторых он не заключал в себе никаких особенных прав, кроме власти над областью патриаршества константинопольского, подобно тому, как тоже название и в том же смысле давалось в это время архиепископам Рима и Александрии. He смотря на суд римских епископов, Иоанн не отказался от этого названия. Наконец папа Григорий, в знак общения с Иоанном, писал к нему о деле одного пресвитера, осужденного римским собором. Но это письмо не застало уже в живых Иоанна, скончавшегося в 595 году. По смерти же у него были найдены только деревянное ложе, льняная срачица и ветхая верхняя одежда. Софроний называет Иоанна хранилищем добродетелей.

Св. Павел новый был родом с острова Кипра, он поставлен патриархом 20 февраля 780 года при императоре иконоборце Льве Копрониме. Он был человек добродетельный и благочестивый, но по характеру боязливый; видя многих православных подвергаемых мучениям за иконопочитание, он скрывал свое православие и против воли имел общение с еретиками-иконоборцами. Когда же умер Лев Копроним, он хотел было доставить торжество православию, но не мог, потому что не мог найти помощника, между тем как иконоборчество было сильно как в столице, так и в окрестностях. Видя, что он не может принести пользы церкви и ослабить силу иконоборства, Павел решился оставить патриарший престол; приняв такое решение, он удалился в монастырь св. Флора, принял схиму и скончался схимником в царствование Ирины и ее сына Константина (в 784 году). Память его находится 2 сентября в месяцесловах евангелий конца VIII и IX века, следовательно, он внесен в число святых вскоре после кончины. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Замет. стр. 261–262).

Преп. Фантин был родом из Калабрии; отца его звали Виталий, а мать Вриенна. С самого дня своего рождения обещанный Богу, он 8 лет был отдан в монастырь, где и подвизался в иноческих подвигах, проводя жизнь в посте и молитве. Потом, оставив свое отечество, он отправился в Солунь; по дороге он заходил в Афины, где молился в храме Богоматери; достигши Лариссы, главного города Фессалии, он довольно времени провел у гроба св. Ахиллия. Отсюда он наконец пошел в Солунь, где, проживши иноком 8 лет, скончался в конце IX или в начале X века. (Пролог)

Преп. Христофор, родом римлянин, вступил в иночество в обители св. Феодосия, в окрестностях Иерусалима. Днем он нес послушание, исполняя различные службы, возлагаемые на него, а вечером уходил в пещеру, где молился прежде св. Феодосий. Входя в пещеру, в которую вели восемнадцать ступеней, он клал с коленопреклонением сто поклонов. В пещере он пребывал в молитве до тех пор, пока ударяли в било к утреннему богослужению. В таких подвигах пр. Христофор провел одиннадцать лет. Однажды ночью при входе в пещеру ему было видение: он увидел всю пещеру, наполненную лампадами, из которых одни горели, другие нет, а между ними он увидел ходящими двух юношей в светлом одеянии. Преп. Христофор спросил их: зачем они поставили здесь кадила и не дают ему войти в пещеру и помолиться? Юноши отвечали, что это – кадила великих подвижников Божиих. «Почему же одни горят, а другие нет?» спросил преподобный. «Усердно трудящиеся в подвигах для Господа зажгли свои кадила, а ленивые – нет», отвечали юноши. «Сделайте милость, скажите мне, горит ли мое кадило, или нет?» спросил преп. Христофор. «Трудись и молись, мы зажжем и твое!» – отвечали юноши. С этими словами видение кончилось. Движимый этим видением. Христофор на утро оставил монастырь и удалился на Синайскую гору, ничего не взяв с собою, кроме одежды, в которую был одет. Там он провел в подвигах 50 лет и, по внушению Божию, возвратился опять в монастырь св. Феодосия, где и скончался. О преп. Христофоре рассказывают следующее: однажды он отправился в Иерусалим на поклонение честному кресту Господню. Помолившись в храме, он, при выходе, увидел одного инока, стоящего в дверях и ни туда, ни сюда не идущего. Перед лицом инока он увидел двух летающих воронов, которые, махая своими крыльями, не давали ему войти в церковь. Уразумев, что это – демоны, пр. Христофор сказал иноку: «ради чего стоишь в дверях и не входишь в храм?» Инок отвечал: «прости меня, отче, меня смущают два помысла: один внушает идти и поклониться честному кресту, a другой внушает идти исполнить свое дело, а честному кресту поклониться после». Услышав это, пр. Христофор взял инока за руку и ввел в церковь, – внезапно оба ворона пропали. А инок, помолившись, с облегченною душою пошел долой». (Четьи-Минеи. Луг духовн. по русск. Переводу §§105–106).

Преп. Александр родился в старинной обонежской пятине в селении Мандере, на реке Ояте, что ныне в Олонецкой губернии. Родители его Стефан и Васса были люди не богатые, но добрые и благочестивые. В начале супружеской их жизни у них было много детей, которые почти все умирали, но потом дети перестали родиться. Это весьма печалило родителей; они молились Господу, чтобы Он послал им утешение в старости дарованием детей. Бог услышал их молитву: 15 июня 1445 года Васса разрешилась от бремени младенцем мужеского пола. Это был преп. Александр (мирское имя его неизвестно). Когда мальчик был отдан учиться грамоте, то сначала тупо учился, в сравнении с другими товарищами. Это сильно огорчало его. Раз со слезами он молился в храме о даровании ему книжного познания и услышал голос: «встань, что просил, получишь!» Веселым воротился Александр домой и вскоре превзошел грамотностью всех своих товарищей, так что все изумлялись его чрезвычайным успехам. Пришедши в юношеский возраст, он удалялся от всяких суетных игр, которые еще могли быть свойственны его юному возрасту; вместо игр он проводил время в молитве, которой предавался даже по ночам, и соблюдал пост. «Зачем ты, сын мой, так изнуряешь себя?» со скорбью говорила ему мать. «Зачем же тебе, мать моя, отклонять меня от приятного мне воздержания?» отвечал сын. Родители хотели, чтобы он вступил в брак, но он уклонялся от этого под разными предлогами и думал об одном, как бы ему со всем расстаться с миром. Слыша о великих подвигах иноков сурового и дикого острова Валаама юноша сильно желал идти туда разделять с иноками душеспасительные подвиги. Господь исполнил желание раба Своего. В село, где жили родители Александра, пришли для монастырской потребы иноки валаамские; увидев их, отрок подошел к ним и поклонился им до земли со словами: «благословите меня, отцы святые!» Иноки изумились смирению отрока и спросили его: «чего он требует от них?». «Требую, – отвечал он, отцы святые, чтобы вы молили о мне Бога». Старший из иноков уразумел душевную чистоту юноши и имеющую явиться в нем благодать Божию и, на вопрос юноши о жизни валаамских иноков, рассказал ему чин общежития их обители, келейное правило и уединенное молчание. Внимая рассказу, юный подвижник проливал слезы и сказал старцу: «блаженны сподобившиеся столь безмятежного жительства, но как избежать мне мира для такой равноангельской жизни: родители хотят связать меня брачными узами, хотел бы бежать, но не знаю дороги в вашу обитель!» Старец отвечал: «вижу всю глубину любви Божией, проникшей в твою душу, но нам игумен не приказал отнимать детей у родителей и привозить в монастырь; иди в дом твой: сам Господь управит путь твой!» Юноша пригласил старца в родительский дом, долго беседовал старец с его родителями и, благословив их, предсказал, что сын их будет велик пред Богом и служителем св. Троицы.

Блаженный отрок решился расстаться с родителями. Получив их позволение отлучиться в ближнее село за делом, он оставил дом, чтобы не возвращаться в него более. Дошедши до реки Свири, он переправился па противоположный берег в пустынное место. Уже наступала ночь, – юноша осматривался вокруг, где бы ему провести ночь; он увидел неподалеку небольшое, но весьма красивое озеро, окруженное, как бы стеною, вековыми деревьями, которых длинные ветви склонялись к воде: под сенью их на мирном берегу после долгой молитвы юноша заснул и сквозь тонкий сон услышал таинственный голос: «иди с миром, путь твой будет лежать в обитель Всемилостивого Спаса, когда же там довольно поработаешь Господу, здесь соорудишь свою обитель и тобою многие будут спасены». Вместе с таинственным голосом чудный свет проник сквозь чащу леса и в сумраке ночи осветил спящего, который внезапно проснулся, пораженный чудным видением. Возблагодарив Бога, Александр пошел в дальнейший путь. Дорогою, оглянувшись, он увидел идущего за собою человека и остановился, чтобы его приветствовать; путник спросил: куда он идет? Узнав, что Александр идет на Валаам, сказал, что и ему нужно туда же. Отрадно было юноше идти вместе с ним, и они в несколько дней достигли берега Ладожского озера и переехали на остров. Увидев издали на скале церковь Преображения, Александр стал молиться; после молитвы он хотел сказать благодарное слово доброму спутнику, но тот уже скрылся: юноша понял, что это был ангел, посланный ему в спутники от Бога. У монастырских ворот он увидел стоявших иноков и, смиренно поклонившись, просил отвести его к игумену, которого со слезами умолял принять его в число монастырской братии. Игумен Иоаким, видя юный возраст просителя, отказывался исполнить его желание; но когда юноша снова стал усердно просить настоятеля, то coмнениe этого последнего поколебалось. Уразумев в нем избранный сосуд Божий, Иоаким принял его и, постригши, нарек его Александром; ему было тогда 26 лет от роду. 18 лет провел Александр в обители Валаамского острова, как самый строгий послушник. Крепкий здоровьем, он усердно служил всем, носил воду, таскал из леса дрова и никогда ему в голову не приходило отказываться от приказания старших. Ночь проводил в молитве, а иногда обнаженное до пояса свое тело отдавал в пищу комарам, и потом шел к утрени. Между тем родители всюду искали своего сына и собирали о нем вести. Но не ранее трех лет они могли что-нибудь узнать: один пришелец из Корельской страны сказал отцу Александра, что видел его сына в Валаамской обители. Стефан немедленно пустился в далекий путь; пришедши на пустынный остров, он со слезами спрашивал игумена, тут ли его сын и жив ли он? Игумен успокоил его и велел ему идти отдохнуть. Ничто и никто не мог убедить Александра выйти на свидание с отцом даже в сени кельи: подвижник упорно отказывался от этого и только тогда согласился, когда отчаянный отец грозил наложить на себя руки пред вратами обители. Горько заплакал Стефан, увидя своего сына, изможденного постом, в убогой одежде; бросившись к нему на шею, умолял его возвратиться домой, чтобы успокоить старость родителей. Но неумолим был подвижник, напротив сам убеждал отца оставить мир. Долго не соглашался Стефан: но наконец, убежденный сыном, дал ему обещание постричься в обители Богоматери, что на острове, находящемся недалеко от их селения. Действительно Стефан скоро постригся с именем Сергия, постриглась также и мать Александра, приняв имя Варвары, так что оба в молитвенном подвиге довершили свое житейское поприще. Услышав об их блаженной кончине, Александр молился Господу об упокоении их, а сам после этого предался еще более иноческим трудам со всякого рода лишениями, при неуклонном присутствии на всех церковных службах, так что возбудил общее изумление братии.

Желая еще больших подвигов, Александр стал просить настоятеля отпустить его на безмолвное жительство в пустыню. Но опытный наставник удерживал его: «нет, чадо,– говорил настоятель,– не утвердясь ногами на ступени общежития послушанием, как на корне, нельзя касаться вершины молчанием и уединением; не следует не во время предаваться своей воле: на все свое время». Александр повиновался и продолжал подвизаться в общежитии, усердно служа братии и исполняя все самые трудные монастырские работы, босой и в рубище, не смотря даже на зимнюю стужу. Но вот прошло 13 лет с тех пор, как Александр вступил в монастырь; однажды ночью он молился в своей кельи, прося Господа наставить его на путь спасения, вдруг услышал небесный голос, повелевающий ему идти на то место, которое прежде было ему указано. На утро он сообщил о бывшем ему ночью видении настоятелю, и Иоаким на этот раз не решился отказать: он отпустил Александра с благословением в пустыню. В 1486 году, ночью, пр. Александр вышел из обители Валаамской и пришел на озеро Рощинское – туда, где было назначено ему жить еще в видении во время пути на Валаамский остров. В 6 верстах от реки Свири избрал себе место преподобный и там, где впоследствии был построен храм Спасителя, он поставил себе тесную хижину и один поселился в глубине непроходимого бора, где до тех пор не было ни одного жилища человеческого. Однажды, когда преподобный шел зачерпнуть воды в озере, он услышал тайное внушение свыше: не чуждаться тех, которые будут приходить под его сень, но руководить их на путь спасения. Хотя прискорбно было любителю безмолвия снова привыкать к молве человеческой, однако он не смел ослушаться небесного гласа. В этом-то диком и глухом месте нашел преп. Александра боярин Завалишин во время охоты. Однажды боярин погнался за оленем и увлечен был быстротою его бега в самую глушь леса; между тем олень скрылся, а боярин остался один среди дикого, непроходимого леса, он стал озираться по сторонам и обрадовался, увидев небольшую хижину и подле нее человеческий след. Он подошел и постучал в дверь: вышел Александр и ужаснулся, думая, что перед ним призрак; ужаснулся и боярин при виде пустынника в рубище. Однако, победив страх, он сказал пустыннику: «раб Божий, не бойся, я не бесплотный, подай мне благословение и молитву». «Благословен Бог, не дающий уловить нас нашим врагам», – осторожно отвечал пустынник и стал расспрашивать боярина, как он зашел в эту пустыню. Боярин Завалишин рассказал, что попал сюда, увлеченный погоней за оленем, потом прибавил: «но скажи мне, ради Бога, отче, как твое имя и откуда пришел в эту пустыню?» Александр опечалился, что уже не могло утаиться от людей его жительство, но тем не менее под условием молчания открыл боярину свою жизнь. «Семь лет живу я здесь, – говорил преподобный, – не видя никого; ни раза не вкушал я хлеба, а довольствовался травою, иногда же приходилось мне есть одну сырую землю». «Трудно было, чай, жить тебе так?» спросил изумленный боярин. «В начале было тяжело, – отвечал преподобный, – сильно страдал я желудком, по временам валялся на земле, будучи не в силах поднять головы: раз очень сильно я страдал и вот вижу кого-то светлого». «Чем ты болен?» спросил он меня. «Желудком», отвечал я. «Покажи мне больное место» сказал он. Когда я указал, он возложил на меня руку и сказал: «вот ты теперь станешь здоров, больше не греши, но работай Господу». С того времени чувствую себя здоровым. Была и еще борьба отшельнику: духи злобы не раз являлись ему в грозных привидениях, но он не уступал их насилию и молитвою и крестным знамением отгонял их. Несколько времени спустя, по окрестностям начала распространяться молва о чудном отшельнике. Дошла весть о подвигах преп. Александра и до родного его брата Иоанна, он пришел посетить подвижника-брата и остался с ним подвизаться в пустыне. Вместе они жили, вместе и трудились, добывая пропитание трудами рук своих. Кроме Иоанна к Александру стали приходить и другие подвижники, но сначала они жили отшельнически, не близко один от другого. Александр, помня о бывшем ему видении, хотел устроить кельи и расчистить место для монастыря; но брат его Иоанн, предпочитавший уединенное подвижничество шумному общежитию, противился намерению брата. Между братьями произошло недоумение: Иоанн, как старший, упрекал младшего в превозношении, Александр печалился, но молчал, находя утешение в молитве. Молитва успокоила волнующуюся душу Александра: в сердце его водворилась тишина и упреки брата уже не имели никакого влияния, он со смирением покорился ему во всем, как старшему. В скором времени Иоанн скончался и Александр похоронил его. Между тем любители безмолвия собирались к Александру все более и более, чтобы пользоваться его духовною беседою и жить под его сению. Боярин Завалишин доставлял по временам отшельникам хлеб, что укрепляло слабых и немощных.

Слишком двадцать лет прожил пр. Александр в пустыне, как однажды явился ему ангел Господень, одетый в монашескую мантию и кукуль, с простертыми крылами, и повелел ему основать монастырь, указав в то же время и место для храма во имя св. Троицы. Хотя сердечное желание и влекло Александра к уединению и безмолвию, но, покоряясь воле Божией, преподобный с чрезвычайною ревностью начал заботиться о сооружении заповеданной церкви. Число братии умножалось, а между тем у них не было священника; ученики долго умоляли своего учителя принять на себя сан священства, но пр. Александр, по своему смирению, отказывался; наконец, по просьбе иноков, его принудил к принятию священства архиепископ новгородский Серапион. После долгой духовной беседы он с миром отпустил пустынножителя, который немедленно же приступил к построению деревянной церкви. По окончании постройки, он послал двух своих учеников, Феодора и Тихона в Новгород к архиепископу, испрашивая антиминс и все нужное для освящения церкви. Но архиепископ Серапион находился тогда уже в Москве, а в Новгороде случился епископ Коломенский Митрофан, прибывший сюда с великим князем Василием Иоанновичем; он-то и прислал в Свирскую пустынь все нужное для освящения. В 1508 году пр. Александр был посвящен в игумена, и в том же году освящен был храм во имя живоначальной Троицы. Сделавшись игуменом, преп. Александр не переменил строгости к себе, но еще более усугубил свои подвиги. Первым выходил на работы и больше других трудился: то месил тесто в хлебне и пек хлебы, то носил воду из озера, то рубил и носил дрова, то приходил туда, где мололи рожь и тогда, как другие спали, он молол за других своими руками. Никогда не спал он даже на рогоже, а на голой доске или сидя. Пищу вкушал однажды в день, после литургии и то немного. Одежда его была ушита заплатами и возбуждала иногда укоризны и смех со стороны людей не разумных, но преподобный co смирением переносил все оскорбления и продолжал ходить по прежнему в рубище. Преп. Александр усердно заботился о спасении детей своих, иноков; никого из них он не обличал суровым словом, но наставлял провинившихся притчами, приводя их к раскаянию кроткою речью. Он строго наблюдал за тем, чтобы выполнялся весь монастырский устав, убеждал иноков при встрече друг с другом не заниматься пустыми разговорами, заботился о том, чтобы после вечернего правила иноки не занимались в кельях праздными беседами, с этою целью он в глубокий вечер приходил к кельи каждого, чтобы знать, кто чем занят. Он умолял иноков удаляться от страстей и с любовью совершать предпринятый ими подвиг иноческой жизни; убеждал их приближаться к Богу смирением, трудами, послушанием, постом и молитвою. Молва о строгой жизни иноков Свирской обители распространилась повсюду, и соседние владельцы с усердием жертвовали свои имущества в возникшую обитель. Когда число братии умножилось, то пр. Александру пришла мысль построить каменную церковь во имя св. Троицы на место деревянной. Он созвал на совет братию, но вместо одобрения услышал укоризну; видя скудость средств обители, иноки говорили: «где возьмем средства? Предприятие не рассудительно!» Но противоречие не удержало Александра: он напомнил ропщущим, что с помощью Божией все возможно и велел готовить кирпич и все нужное для постройки. В тоже время послал трех из своих учеников в Москву к великому князю Василию Иоанновичу просить у него искусных каменщиков для постройки храма. Великий князь с усердием исполнил это желание преподобного: он прислал к нему не только каменщиков, но и обильную милостыню, прося себе молитв преподобного. Пр. Александр начал постройку храма, который и был окончен и освящен, по благословению архиепископа Новгородского Макария, в 1526 году.

Высокая духовная жизнь преп. Александра привлекала к нему многих из близких и дальних мест. К великому подвижнику одни приходили для испрошения благословения и молитв, другие шли с скорбями земной жизни, третьи открывали свою больную совесть. Преподобный всем давал посильный совет и утешение. Боярин Априлов, у которого рождались только дочери и который бил за то жену, просил преподобного помолиться, чтобы Бог дал ему сына. Святой старец сказал: «и теперь жена твоя носит во чреве дитя не мужеского пола, а женского. Это устрояет Бог, а не твоя жена; потому напрасно, сын мой, оскорбляешь ты ее. Патриархи по молитве получали чадородие, поступай и ты также. Земледелец, засевая землю ячменем, не думает, чтобы у него родилась пшеница. Подавай милостыню бедным: они – наши молитвенники перед Богом». По неотступпой просьбе Априлова, преподобный помолился за него, и через год желание боярина исполнилось: у него родился сын. Один из самых богатых и знаменитых купцов Новгорода – Богдан Семенович Корюков, хотя жил вдали от обители святого, однако глубоко уважал его. Однажды во время посещения монастыря, он, пав к ногам преподобного, говорил ему: «помолись за меня Богу: у меня только один сын и есть, и тот тяжело болен, так что готов умереть!» Преп. Александр отвечал: «не в нашей воле, чадо, давать что хотели бы. Веруй Богу искренно и молись Ему с сокрушением: Он может подать все полезное для нашей души. У тебя было много детей, и все они умерли еще в юных летах: так устроил Господь, придется похоронить и того, который остался: грехи твои тому причиною. Сын мой! по крайней мере теперь расстанься с грехами и не делай их более. Будь сострадателен к бедным, сиротам и вдовам, корми заключенных в темнице, не вымогай процентов с должников. Такими добрыми делами ты обратишь к себе милость Божию... Ты удостоишься, сын мой, и ангельского чина. Действительно, по известию ученика Александрова, Корюков перед смертью облекся в иночество. Вот еще образец прозорливости преподобн. Александра. Когда он освящал храм св. Троицы, после молебна народ подавал ему то деньги, то вещи. В это время поселянин Григорий также хотел подать от себя что-то, но преподобный не принял. Два и три раза Григорий пытался положить дар свой в фелонь преподобного, но преподобный отталкивал его руку. «Рука твоя смердит, сказал наконец ему преподобный, ты бил ею свою мать и тем навлек на себя гнев Божий». «Что же мне делать?» спросил в сокрушении Григорий. «Ступай, проси прощение у своей матери и впередь не смей ее оскорблять». Шел однажды преп. Александр на полевые работы. К нему подошел рыбак и осведомился, дома-ли игумен, потому что он хочет получить от него утешение в скорби. Преподобный спросил о причине скорби, и тот отвечал: «на днях мы поймали много рыбы и утаили от владельца места большого осетра; владелец, узнав об этом, хочет наказать нас; поэтому я иду к вашему игумену в надежде получить от него совет». Старец отвечал: «какую пользу надеешься получить от грешного человека? Лучше вернись домой: игумена нет теперь в монастыре; я расскажу ему твое горе и надеюсь, что Бог поможет тебе. Теперь же, не теряя времени, закинь невод и если поймаешь опять такую же рыбу, отнеси ее к владельцу, чем не только утешишь его гнев, но еще получишь награду». Рыбак исполнил совет и поймал действительно большого осетра; он поспешил отнести его к владельцу, рассказав, каким образом послал ему Бог такой удачный лов; владелец ради молитвы преподобного щедро наградил рыбака.

В последние годы своей жизни преп. Александр построил еще каменный теплый храм в честь Покрова Богоматери, с каменною братскою трапезою. Вскоре после этого однажды он читал у себя в кельи акафист Богоматери и, кончив, сказал ученику своему Афанасию: «трезвись и бодрствуй, так как нам будет чудное посещение!» Вдруг великий свет осветил весь монастырь; пр. Александр пошел к дверям своей кельи и увидел над алтарем выстроенной им церкви Матерь Божию, как бы сидящую на престоле, с Предвечным младенцем на руках, окруженную ликами ангелов. Пал ниц пред нею преподобный и услышал утешительное обещание, что не оскудеет покров Ее над созданной им обителью, не только при его жизни, но и после смерти. Ученик его Афанасий лежал как мертвый. Старец же немедленно послал за своим духовным отцом, чтобы открыть ему виденное и слышанное. Настало наконец время смерти пр. Александра; он собрал всю братию, возвестил ей близкий свой конец и поручал учеников предстательству Божией Матери. Иноки плакали о разлуке с великим своим наставником; он же утешал их, говоря: «неужели я лучше древних св. отцов, которые все скончались? Все воскреснут, чтобы предстать нелицемерному Судии. Духом не разлучусь с вами и если обрету благодать пред Богом, и между вами будет любовь, то не оскудеет обитель предстательством Богоматери. Вы же свято соблюдайте заповеди Божии и иноческий устав; оставляю вам вместо себя четырех братий священников: Исаию, Никодима, Леонтия и Иродиона, из них кого изберет Господь и поставит святитель Макарий, тот и будет вам игуменом, тому и повинуйтесь. До самых последних минут своей жизни пр. Александр поучал братию и даже в избытке своего смирения просил бросить грешное тело его в пустыню, но иноки не соглашались. Тогда просил, чтобы похоронили его близ церкви Преображения, не далеко от обители, где была общая усыпальница иноков и, простившись и благословив всех, мирно скончался на 86 году своей жизни, 30 августа 1533 года. С 1547 года уже чтили преп. Александра церковною службою, но мощи его открыты только в 1641 году, а в 1643 году царь Михаил Феодорович устроил для них серебряную раку, в которой он покоятся и ныне. (Пролог. Ист. росс. иер. т. 6 стр. 39–41. Слов. ист. о свв. стр. 17. Русск. свв. Филарета, арх. Черн. Жит. свв. Муравьева).

Об обретении мощей благоверного князя Даниила Александровича Московского см. 4 марта.

Император Петр I основал в 1710 году на берегах Невы, прославленных победою над Шведами, одержанною в 1241 году 15 июля Александром Невским, славную ныне Алексадро-невскую лавру и, заключив славный мир с Швециею после продолжительной войны, повелел перенести из Владимира в свою новую столицу честные мощи св. князя Александра Невского, чтобы их перенесением освятить новую столицу, новую обитель и торжество мира. По совещанию с святейшим синодом, император велел устроить великолепную раку для св. мощей. До Новгорода св. мощи с торжеством были несены на руках, а от Новгорода были везены водою на богато-украшенной ладье. Перенесение совершилось 30 августа 1724 года в день освящения храма св. Троицы в Невском монастыре, Император Петр сам встретил мощи св. князя у устья Ижоры и, поставив их на великолепную галеру, с своими вельможами вез в С.-Петербург и потом от пристани нес в обитель. Bo вратах ее архиепископ Новгородский Феодосий с членами святейшего синода и освященным Собором встретил св. мощи, которые были внесены во вновь устроенный храм во имя Александра Невского. Три дня столица праздновала это событие. С 1728 года установлено ежегодное празднование 30 августа пренесения мощей св. благоверного князя Александра Невского. В 1757 году императрица Елизавета Петровна соорудила богатейшую серебряную раку для мощей св. Александра Невского и учредила 30 августа крестный ход из Казанского собора в Невский монастырь. Императрица Екатерина Великая устроила в Невской лавре новый величественный собор, куда св. мощи перенесены были в 1790 году с великим торжеством. Память св. Александра Невского 23 ноября. (Пролог).

30 Августа 1721 г. между Россиею и Швециею был заключен Ништадский мир, закончивший продолжительную войну между этими державами и возвеличивший Россию на степень великих европейских государств.

Пр. Сармат убит разбойниками в 357 г. в Фиваиде. Иерарх Евлалий был епископом Кесарийским до Василия Великого; скончался в мире. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2, стр. 228).

О преп. Вриенне смотр. 25 июня в житии мучен. Февронии.

Об архиепископах: Савве I смотр. 12 января, Арсении I смотр. 28 октября, Савве II – 8 февраля, Евстафий II – 4 января; Никодим –11 мая, Даниил – 20 декабря.

Блаженный Иоаникий, первый патриарх сербский, управлял церковью с 1339 года сперва в сане архепископа, а потом в 1346 году сербский собор, состоявший из болгарского патриарха и всех сербских архиереев, по желанию короля Душана, провозгласил его патриархом. Новый патриарх в след затем венчал Душана царским венцом. Блаж. Иоанникию нужно было иметь много высоких качеств, чтобы иметь влияние на Душана, так как этот последний, хотя был владетель умный и энергичный, – в порывах страстей был человек бурный и суровый иногда до жестокости. Поэтому, иметь влияние на такого человека есть подвиг трудный; но блаж. Иоанникий умел ладить и с таким человеком. Своим влиянием на Душана он ограждал покой православия и вызывал его на дела благотворения для церкви. Так в 1348 году «благословением господина патриарха, кир Иоанникия и всего собора» дана была грамота Призренскому монастырю архангелов с дарованием множества земель. В том же году выдана была Душаном грамота для Иерусалимской церкви арх. Михаила, построенной к. Милютиным: этою грамотою к той церкви был приписан храм св. Николая Вранинского со всеми селами, угодиями и поселенцами. Это было посильною помощью православию после того, как Душан имел неосторожность отменить постановления отца и деда о православии в Рагузе, следствием чего было гонение на православие в республике. Православные иноки вынуждены были удалиться в Иерусалим; для них-то и оказывал теперь помощь Душан, выдав грамоту церкви арх. Михаила в Иерусалиме. Занимая до поступления своего в монахи должность королевского секретаря, блаж. Иоанникий и в сане архиерея как человек, хорошо знакомый с юридическими обычаями своей страны, участвовал в составлении Законника сербского и в 1349 г. утвердил его на церковном соборе. Церковь чтит св. Иоанникия, как сирот и вдов питателя, скорбных утешителя, прибегающих помощника и теплого заступника. Св. Иоанникий скончался, отправившись помирить двух рассорившихся королей – своего Душана и Венгерского короля. Душан поссорился с Венгерским королем и пригласил патриарха в Жидчу; патриарх поспешно прибыл, сильно хлопотал о потушении ссоры и от хлопот почувствовал себя сильно нездоровым. Его больного понесли в патриаршую обитель, и он на дороге скончался 8 сентября 1349 г., пробыв в сане патриарха три года с половиною, а в сане архиепископа около 8 лет. Мощи св. Иоанникия покоятся в печском храме, в прекрасной мраморной гробнице.

Блаженный Спиридон, третий патриарх сербский, был поставлен в 1382 г. блаж. Ефремом на свое место. Этот святитель правил сербскою церковью, пользуясь руководством и опытными наставлениями своего предшественника, блаж. Ефрема, жившего в обители арх. Михаила и Гавриила, построенной Душаном. Блаж. Спиридон, заботливый об иноческих обителях, скончался в 1388 году почти в одно время с блаж. княз. Лазарем, павшим на Коссовом поле. По церковным песням Спиридон – «цевница духовная», это дает думать, что он писал священные песни для сербской церкви. Мощи его почивают в храме печской обители.

В трапезе печского храма лежат под спудом мощи патриарха св. Макария. Блаж. святитель заботился о распространении просвещения в Сербии. При нем печатались церковные книги в разных местах: в Милешском монастыре – следованная псалтырь и молитвослов (требник), в Белграде – евангелие, в Mepкшином монастыре –евангелие, в Венеции – молитвослов, служебник, постная триодь; в Скадаре – цветная триодь. Кроме заботы о просвещении блаж. святитель имел возможность сделать многое для сербской церкви и действительно по своей ревности сделал весьма многое. Брат его был визирем при султане. При его помощи Макарий получил гаттишериф султана на возобновление монастырей и церквей, разоренных магометанским фанатизмом. Прежде всего святитель обратил все свое старание на восстановление древней патриаршей обители. «При обновлении святого престола сербской церкви, говорит современная надпись, огромная трапеза патриархии, поддерживаемая тремя мраморными колоннами и тремя кирпичными, построена была трудом и усердием преосвященнейшего и блаженнейшего кир Макария патриарха в лето 1552». Год смерти этого святителя достоверно неизвестен; полагают, что он умер в 1574 году.

Блаж. патр. Гавриил из дворянского сербского дома Раичей, был первосвятителем сербским в весьма тяжелое время. Сербские христиане тогда сильно страдали от своеволия турок. По крайним нуждам своего отечества и своей кафедры блаж. патр. Гавриил отправился для милостыни в Валахию, откуда прошел за вспомоществованиями в Москву. Здесь в 1655 г. он вместе с патриархом антиохийским присутствовал на соборе, созванном царем Алексеем Михайловичем, по совету патриарха Никона, для решения вопроса об исправления богослужебных книг. Собор определил исправить церковные книги по греческим и древним славянским книгам; вместе с этим на этом же соборе были осуждены на заточение тогдашние противники церковной власти и распоряжений патриapxa Никона: протопоп Аввакум, коломенский епископ Павел, муромский протопоп Логгин, костромской протопоп Даниил и другие. После этого блаж. патриарх сербский, получив щедрую милостыню для Сербии и ее церквей от доброго царя Алексея Михайловича, после долгого странствования возвратился в Сербию. Но тут ждала его невзгода: патриаршая кафедра оказалась занятою другим (Максимом). Он объяснил свои права на кафедру и снова занял ее. Но этого мало: враги блаж. патриарха Гавриила, действуя под влиянием иезуитов Австрии, где тогда бедные искали недоступного счастья, донесли турецким властям, что Гавриил – государственный изменник, что он имеет сношения с Россиею, – обвинение приведшее тогда многих к казни и между прочим константинопольского патриарха Парфения. Визирь потребовал к себе блаж. Гавриила и допросил подробно о всех обстоятельствах его пути. Когда кончилось следствие, визирь, вполне узнавший несостоятельность клеветы, объявил святителю: «так как тебя обвиняют в государственной измене, то по законам, как сам знаешь, ты должен быть казнен; но если ты согласишься принять нашу веру, не только пощажу жизнь твою, но предоставлю тебе важную должность, и ты будешь жить в почете и роскоши». Блаженный видел, что государственному изменнику не должны были предоставлять ни почестей, ни жизни, а если предоставляют, то только за измену вере. Поэтому он отвечал визирю: «я совершенно невинен в государственном преступлении, это сознаете вы сами; спасти же жизнь мою отступлением от христианской веры не соглашусь никогда, пока имею здравый смысл. Почести и богатства ваши поберегите себе, мне же они не нужны». Святитель предан был пыткам, которыми принуждали его принять магометанство. Мужественный страдалец перенес все терпеливо и благодарил Господа, что удостоил его страдать за св. веру. Потеряв всякую надежду отвлечь святителя от христианства, привели его на место казни и повесили. Это было в октябре 1659 года. В печской обители хранится его посох с надписью: «Патху Ку (патриарху Кириу) Гавриилу». (Истор. православн. церк. Болгарск., Сербск. и Румынск. Е. Голубинск. Стр. 449–482).

Григорий, еписк. сербский, происходил из рода Нееманичей; мощи его находятся в монастыре Куманце, на р. Лиме.

Положение честного пояса Пресв. Девы Богородицы. – Св. Геннадия, патриарха Константинопольского. – Св. священномуч. Киприана, еп. Карфагенского.

(Обновление храма Богородицы в Неории в Царь-граде. Муч. Филеорта. Муч. Диадоха. Семи дев газских. Четырех мучеников из Пергии памфилийской. Мучч. 366 из Никомидии. Преставление св. Иоанна, митрополита Киевского).

Кроме ризы Пресвятой Богородицы, между христианами сохранился и честной Ее пояс, который по свидетельству историка Никифора Каллиста, по Успении Богоматери, передаваем был между верующими также как и риза ее, преемственно от одного к другому. Император Аркадий, сын Феодосия Великого, получив пояс Богоматери из Иерусалима, где он был храним до того времени с честною ризою некоторою девицею, положил его в Константинополе. Император Феодосий младший, обратив в Халкопратии (медном торжище) иудейскую синагогу в храм, посвятил его Богоматери; в этом новосозданном храме Пульхерия, сестра и соправительница Феодосия, положила честной и священный пояс Богоматери в ковчег св. престола, и с того времени храм Богоматери назывался св. ковчегом или ракою. В следующем столетии пояс, как и глава Иоанна Предтечи, во время волнений и вообще общественных бедствий был взят из Константинополя и оказался в городе Зиле в Каппадокии; обретенный в Зиле в царствование Иустина, пояс был перенесен опять в Царьград. При император Льве VI Мудром честный пояс Богоматери был прославлен особенным чудесным знамением. Супруга Льва, Зоя, мучимая нечистым духом, получила однажды во сне откровение, что она немедленно выздоровеет, если на нее будет возложен пояс Пресвятой Богородицы. Царица объявила об этом видении императору и патриарху. Тогда был открыт ковчег, в котором хранился честной пояс; он был найден как бы ново сотканный и блистающий, запечатанный в золотой коробке со свитком, в котором с точностью означено время, когда он принесен в Константинополь, и как положен руками царя и им запечатан. Царь Лев облобызал честной пояс, и он, возложенный руками патриарха на царицу, исцелил ее от болезни. Все прославив Христа Бога и воспев благодарственные песни Пресвятой Его Матери, положили честной пояс в честном ковчеге, в котором он был прежде. Часть пояса Богоматери ныне хранится в афонском ватопедском монастыре – в кресте, который пожертвовал монастырю Лазарь князь сербский в 1101 году, другая – в Трирском монастыре на западе. (Четьи-Минеи. Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2. Замет. стр. 263–264).

Св. Геннадий вступил на патриарший престол после Анатолия в 458 году в царствование Льва Великого. Он был кроток нравом, целомудрен и весьма воздержен. За свою святую богоугодную жизнь он был удостоен от Бога дара чудотворений. Был в Константинополе при церкви св. Елевферия клирик именем Харисий, проводивший безнравственную и развратную жизнь, даже разбойничавший. Патриарх, призвавши его к себе, убеждал исправиться; но убеждения не принесли плода; он наказывал его, но и наказания были бесполезны. Тогда патриарх послал одного из своих служителей в храм св. Елевферия возвестить мученику, чтобы он (мученик) своею силою или исправил бы согрешающего клирика, или же удалил его от храма. Пришед в церковь, посланный стал пред алтарем и сказал: «святой мученик Елевферий! возвещает тебе патриарх Геннадий через меня грешного, что клирик Харисий, служащий при твоей церкви, совершает многие грехи и соблазны!» На утро Харисий был найден мертвым. Случилось и другое чудо через патриарха Геннадия. Один иконописец дерзнул изобразить Спасителя в виде языческого бога Зевса; но за это у него иссохла рука. Видя такое наказание Божие, он пришел к святому патриарху и покаялся в своем грехе; св. Геннадий помолился Господу об исцелении руки и рука исцелилась. Св Геннадий был ревностный пастырь, неусыпно следивший за всем происходившим в среде клириков и мирян. Он следил за тем, чтобы клирики вели исправную нравственную жизнь, весьма заботился о том, чтобы пресвитеры и вообще клирики были люди начитанные, понимающие священное писание; с этою целью он не прежде кого-либо поставлял в пресвитеры, как тот выучивал наизусть псалтирь. По свидетельству Геннадия мессалийского «св. Геннадий был муж красноречивый, острого ума... сочинил много бесед». К сожалению, сочинения его ныне неизвестны; до настоящего времени сохранились только его окружное послание против симонии, утвержденное на соборе 459 года, созванном патриархом Геннадием ради окончательного искоренения Евтихианства и ради исправления других церковных нужд. Он скончался в 471 году, управлял Константинопольскою церковью 13 лет. (Луг дух. по русск. переводу §146. Учен. об отц. церк. Филарета, арх. Черн. §228).

Фасций Цецилий Киприан был родом из Карфагена. Сын богатого сенатора, страстный любитель наук, знаменитый ритор, до 40 лет своей жизни язычник, любивший роскошь и удовольствие, он в 246 году, по убеждению пресвитера Цецилия, принял крещение и совершенно переменился в жизни: он сделался строгим подвижником. Богатства, которые прежде расточал для своих удовольствий, раздавал теперь бедным, время посвящал на молитвы и изученю священного писания. Так пишет он сам в письме к епископу Донату, описывая чудесную перемену, произведенную в нем благодатною силою крещения. Его ревность к вере и жизни христианской скоро обратили на него внимание клира и народа: через два года после крещения он был поставлен в пресвитера, а еще через год после того, против собственного желания, «судом Божиим и любовью народа» был избран в епископа Карфагенского. С этого времени начинается много полезная деятельность св. Киприана для церкви.

Прежде всего пастырская заботливость св. Киприана обратилась на устроение церковного благочиния и на исправление злоупотреблений и беспорядков, господствовавших в карфагенской церкви. Но недолго пришлось заниматься новому епископу этим делом: оно было остановлено ужасами наступившего гонения, о котором св. Киприан был извещен видением. Лишь только был объявлен указ Декия о преследовании христиан (в 250 г.), чернь потребовала смерти святителя. Для пользы своей паствы, по внушению откровения, он скрылся, но дал карфагенскому клиру наставление на время гонения и всегда был с своею паствою духом: он писал из своего уединения письма в Карфаген, в которых его убеждал к подвигам слабых в вере, то утешал крепких, предохраняя однако последних от самомнения и гордости. Особенно много заботился Киприан в своем уединении о падших; в это гонение Декия многие христиане из страха мучений отрекались от Христа, каковых отрекшихся или падших было много. Церковь с такими лицами поступала очень строго: она предавала их отлучению, как недостойных ее членов, и принимала снова только лишь под условием тяжелого публичного покаяния. Но так как с одной стороны – падших в это гонение было слишком много и степени их падения, а следовательно и виновности, были различны, а с другой – так как за падших стали ходатайствовать исповедники веры, тo, очевидно, строгость к падшим должна была ослабеть. И церковь, действительно, пришла к мысли ослабить строгость публичного покаяния: поэтому она охотно допускала ходатайства исповедников за падших, и даже сам св. Киприан при всей своей строгости не презирал слабых, не называл их даже отступниками, a только падшими. Но такое послабление строгости церкви по отношению к падшим подало повод к злоупотреблениям. Некоторые из Карфагенских пресвитеров доводили иногда свою снисходительность к падшим до того, что принимали их в общение даже прежде, чем епископ решит, как должно поступить с ними. С другой стороны, среди самих исповедников многие были неосторожны: когда падшие стали к ним обращаться, то они не только ходатайствовали за них (падших) пред церковью, но даже сами стали преподавать падшим, не принесшим покаяния отпущение, выдавая им отпустительные записки. Такие поступки пресвитеров и исповедников были нарушением церковных правил, так как только епископы имели право назначать условия принятия падших. Киприан, как ревностный поборник церковной дисциплины, не мог равнодушно смотреть на это: он с одной стороны убеждал исповедников не превозноситься тем, что они избраны на защиту веры, а с другой – не желая своим отказом оскорбить их, однако требовал, чтобы соблюдались права церковные о покаянии и права епископские. Поэтому он, хотя и дозволил допускать во время смертной болезни к принятию св. Тайн получивших отпустительные записки, но вместе с тем предписывал, чтобы остальные здоровые, впредь до исследования причин их отлучения и степени виновности ожидали его возвращения в Карфаген, а тем временем предписывал подвергать их церковному увещанию. Но в то время, когда св. Киприан старался уладить дело о падших, в Карфагене случилось еще другое событие, еще более опечалившее святителя и причинившее ему скорбь: в Карфагене образовался раскол. Несколько священников, особенно старейшие еще с самого начала правления Киприана недовольные им и порицавшие все его распоряжения, теперь окончательно отказались повиноваться ему и не считали своим епископом. Это случилось тогда, когда Киприан для наблюдения за порядком церковных дел прислал в Карфаген двух своих поверенных епископов. Это обстоятельство и было благоприятною причиною раскола, который по имени главного участника в его образовании называется расколом Фелициссима. К раскольникам пристали многие из падших, надеясь скорее войти в общение с церковью. Желая восстановить порядок и спокойствие в церкви, Киприан отлучил от церкви вождей этого раскола, а к прочим последователям его обратился с увещанием; благодаря этому раскол существовал недолго. Между тем многие из падших, присоединившись к расколу, при образовании формальной схизмы, смутились и, благодаря увещаниям Киприана, оставили раскол и стали искать соединения с церковью на основании постановления Киприана. Когда гонение ослабело, Киприан, после 16 месячной разлуки с паствою, возвратился в Карфаген и созвал собор по делу о падших и о Фелициссиме, написав предварительно сочинение о падших, как приготовление к постановлениям собора. На этом соборе было постановлено, что церковь не должна немилосердно отвергать падших: тех из них, которые изменили церкви посредством покупки у языческих властей свидетельств, допустить на будущее время к общению, если только они принесут сердечное покаяние, прочим же было объявлено, что, хотя и после продолжительного времени, все таки они могут надеяться на прощение.

Когда Карфагенский собор постановил такие определения относительно падших и когда эти определения достигли до Рима, то Римский епископ Корнилий вполне согласился с постановлениями карфагенских отцов. Но один римский пресвитер Новациан восстал против такого, по его мнению, послабления. Он говорил: «хотя отлученные в виду их раскаяния и могут получить прощение от Бога, тем не менее церковь не имеет никакой власти давать им разрешение. Напротив, должно отлучить их от общения с церковью, так как общение с такими лицами оскорбляет христианский характер». Его взгляды разделяли некоторые миряне и пресвитеры; к этой партии присоединился между прочим и карфагенский раскольник Новат, удалившийся в Рим по возвращении Киприана в Карфаген. Эти лица отделились от еп. Корнилия и избрали себе епископом Новациана; таким образом и в Риме образовался раскол. Новациан поспешил, по обычаю того времени, известить посланием главные церкви о своем избрании, прося себе их общения. Некоторые епископы признали Новациана римским епископом; но когда послание Новациана пришло в Карфаген, то Киприан не признал его епископом, потому что знал дух избравших Новациана; он осудил на соборе Новациана, как раскольника, признав истинным епископом Корнилия. В своем сочинении «о единстве церкви» Киприан писал: «епископство – едино, как едино апостольство, – поэтому желание установить в частной церкви двух епископов означает желание разделить епископство, разделить церковь кафолическую и ввести раскол».

В 252 году, по случаю предстоявшего гонения, о котором многие были извещены откровением, на соборе карфагенском были смягчены определения о кающихся. Однако гонение на христиан, воздвигнутое преемником Декия – Галлом, было не так бедственно для карфагенской церкви, как ужасна была страшная язва, опустошившая в это время Карфаген. Все здоровые жители спешили оставить зачумленный город и в нем остались только одни больные да разбойники, безнаказанно грабившие покинутые жилища. Город, столь прекрасный издали, представлял ужасный вид внутри. Всюду, на улицах и в домах, валялись мертвые и умирающие; изредка в зачумленном городе слышались безнадежные стоны, или жалобные детские крики, но те и другие оставались без ответа. Помогать было некому. В это то бедственное время св. Киприан явился поистине ангелом-хранителем не только для своих чад христиан, но и для самих язычников. И собственным примером и убеждениями он располагал христиан оказывать помощь страдающим от язвы, кто бы они ни были: «не смотрите на лице страждущего, – писал он в трактате о смертности, – они все ваши братья, дети одного Отца небесного, и пусть язычники видят, что самая смерть не может погасить в христианине любви ко врагам». Ходя по зачумленному городу, св. Киприан собственным примером поощрял верующих оказывать помощь ближнему. Каждый час Киприан и его служители отправлялись делать новые и новые благодеяния, отыскивая больных, утешая умирающих и принося с собою мир всюду, куда ни приходили. Те люди, которых покидали ближайшие друзья и родственники, пользовались дружественными услугами со стороны христиан. Трупы умерших, заражающие вследствие разложения воздух, были без различия, по распоряжению Киприана, погребаемы. He смотря на все это, чернь не раз требовала св. Киприана на съедение львам, а христиан обвиняла в бедствиях, постигших империю. В первые годы царствования Валериана, с 254 до 257 г., церковь отдыхала после Галлова гонения. Киприан пользовался временем мира для устройства благочиния, в это время, между прочим, после соборного обсуждения, он написал послание к епископу Фиду о крещении младенцев. – В 225 году возник спор между церквами о крещении еретиков; этот вопрос возбудили расколы – карфагенский Фелициссима и римский Новациана. Для решения этого вопроса еще во II веке были собираемы соборы в церквах африканских и азийских; этим соборам вопрос был предложен в такой форме: законно-ли крещение у еретиков и следует ли перекрещивать переходящих от ереси к церкви? Они решили его в том смысле, что крещение еретиков признано ими не действительным, как совершающееся людьми не верующими в святую Троицу, поэтому еретиков необходимо нужно перекрещивать. Но это определение со временем забылось». Поэтому, когда к церкви стали обращаться раскольники Фелициссима и Новациана, начался между церквами новый спор по этому вопросу. Первоначально он возник между церквами: римской и малоазийской, но потом в нем принял деятельное участие и Киприан. Некоторые из Мавританских и Нумидийских епископов выразили сомнение относительно правильности второго крещения. Об этом своем сомнении они заявили Киприану. Он, желая дать более или менее решительный ответ этим епископам, созвал собор. Киприан был того мнения, что всех еретиков, обращающихся к церкви, должно крестить; когда собор высказался согласно с этим мнением Киприана, то он дал следующий ответ сомневающимся епископам: «раскольники и еретики – говорил он – необходимо должны быть перекрещиваемы, так как никто не может быть крещен в церкви, в которой пребывает Дух Божий, a следовательно и таинства, – поэтому только то крещение правильно, которое совершается в св. церкви; это подтверждает и вопрос делаемый при совершении крещения: «веруешь ли ты в жизнь вечную и отпущение грехов через св. церковь?»... Впрочем не со всеми должно поступать так; тех, которые были крещены в церкви, прежде нежели сделались еретиками, не нужно крестить вторично, когда они покидают ересь, их должно только подвергать покаянию». Эти постановления Киприана о крещении еретиков были утверждены тремя соборами. С Киприаном были согласны и Дионисий александрийский, а также и епископ Фирмилиан с азийскими церквами. По духу общения церквей, он известил об этом соборном определении и римского епископа Стефана. Но последний счел себя оскорбленным этим решением. Считая себя первым епископом христианской церкви, в своем послании Стефан требовал, чтобы его мнение было догматом церкви, в противном случае грозил отлучить от церкви тех, кто не согласится с его мнением. Он писал: «если кто обращается к нам от какой-либо ереси, то следует без нововведений придерживаться предания и для покаяния возлагать на него руку». Но Киприан не побоялся угрозы Стефана; опровергая вышеизложенные слова его, он говорит: «откуда это предание? Разве оно от власти Господней и из Евангелия, или от правил и посланий апостольских? Если бы такое предание запрещало нам крестить еретиков, то должно чтить его и соблюдать, но если апостолы считали еретиков антихристами, то разве не должны мы поступать подобным же oбpaзoм?» Восставая в то же время против притязания Стефана на главенство в христианской церкви и на первенство между епископами, Киприан говорит: «никто из нас в сущности не считает себя епископом епископов и не прибегает к угрозам, чтобы принудить сотоварищей своих повиноваться. Мы знаем, что каждый из епископов пользуется свободою, имеет полное право принимать решение и не может быть судимым, как и сам не может судить других?» Чтобы подтвердить эти свои слова самым делом, Киприан созвал новый многочисленный собор, на котором было постановлено, чтобы карфагенская церковь ни в каком случае не обращалась к суду римской церкви, и таким образом первый отказался признавать первенство римского епископа. Это определение он сообщил Фирмилиану, епископу Каппадокийскому, которого Стефан также отлучил за согласие с Киприаном.

В 257 году началось гонение Валериана на христиан. Проконсул карфагенский схватил св. Киприана и отослал его в заточение, где ему было сообщено в откровении, что еще год назначен для служения его на земле. Но и в ссылке св. Киприан продолжал дела любви христианской. Средства, которыми он располагал, дали ему возможность оказать помощь многим из христиан, сосланных на всегдашние работы в рудники Мавритании и Нумидии, где они (христиане) подвергались жестокому обращению. А под конец своей жизни он раздал неимущим все, что у него осталось. Ровно через год проконсул вызвал Киприана на суд. Когда прошел по всему городу слух, что святитель привезен из заточения на смерть, то собралось множество христиан, желая видеть своего пастыря. На следующее утро святитель был выведен из дома, где был под стражею. Увидев святителя, верующие проливали слезы и пошли за своим пастырем, когда его повели на суд. На суде проконсул спросил его: «ты был епископом этого нечестивого народа?» Киприан отвечал, что он был епископом христианским. Проконсул именем императора потребовал, чтобы он принес жертву богам. Но святитель решительно отвечал: «не сделаю этого!» Тогда проконсул объявил: «долго ты жил с нечестивыми мыслями и собрал очень многих последователей твоему нечестивому заговору, был врагом римским богам и законам. Пусть твоею кровью освятится закон», – и написал на дощечке: «Фасцию Киприану отсечь мечем голову». Св. Киприан сказал: «благодарение Богу!» и пошел на место казни. В народе произошло волнение, и многие со слезами пошли за святителем. Придя на место казни, святитель снял с себя архиерейские одежды и стал молиться. Помолившись и благословив народ, св. Киприан приготовился к смерти и сам завязал свои глаза полотном, приказав дать палачу двадцать пять золотых. Это было в 258 году. (Четьи-Минеи. Учен. об отц. церк. Филарета, арх. черн. §57. Письма св. Киприана в русск. перевод . Христ. Чтен. 1825 г. 17 т.).

Обновление храма Богоматери в Неории в Царьграде было совершено после ограбления его иконоборцами при Михаиле и Феодоре (842–867).

Муч. Филеорт был усечен мечем. Семь дев газских были усечены мечем. Четыре мученика из Персии памфилийской пострадали от сожжения огнем. Мучч. 366 из Никомидии были усечены мечем. (Месяц. Вост. А. Сергия. Т. 2, стр. 230).

После митрополита Георгия, преемника блаженного Илариона, прибыл в 1080 году в Киев в сане митрополита русской церкви Иоанн, вероятно, родом болгарин, скоро заслуживший общее глубокое уважение. Современник его, преп. Нестор о нем говорит: «подобного ему не было еще в Руси, да и не будет, это муж, сведущий в книгах, искусный в учении, милостивый к убогим и вдовицам, ласковый ко всякому – богатому и бедному, смиренный и кроткий». Святитель скончался во второй половине XI века. Летописи после Нестора называют Иоанна то добрым, то святым, то блаженным. По рукописным святцам он «святой Иоанн митрополит»; а в одном списке прибавлено: «положен бысть в печерском монастыре». Блаженный Иоанн оставил для русской церкви несколько сочинений. Послание митрополита Иоанна к Клименту, папе старшего Рима, драгоценно как по своему содержанию, так особенно по духу кротости, которым оно дышет. «Иоанна митрополита русского, нареченного пророком Христовым, церковное правило», писанное для черноризца Иакова, долго оставалось в составе правил русской церкви, как объяснение правил вселенской в применении их к нуждам русской. (Русск. свв. Филарета. арх. черн.).