О внутреннем христианстве. Тайна Царствия Божия или Забытый Путь опытного Богопознания

Приснопамятный, глубоко почитаемый протоиерей Иоанн Журавский (1867–1964?) прожил долгую жизнь и много потрудился во славу Божию для Святой Православной Церкви. Его служение проходило в Латвии и много способствовало укреплению и распространению там Православия. Это был поистине духоносный пастырь, «золотой батюшка», – как его называли. Сейчас поставлен вопрос о его канонизации.

Книга о. Иоанна «О внутреннем христианстве» посвящена Иисусовой молитве, «умному деланию», практика которого ныне во многом утрачена. К сожалению, авторский оригинал книги утерян, и она сохранилась лишь в «списках», в которых встречаются, неизбежные в подобных случаях, разночтения, а то и привнесения. В нашем издании использовано два взаимодополняющих «списка», и мы надеемся, что таким образом оно приобрело достаточную полноту. Простите нас, дорогие читатели, за возможные упущения.

Светлая память батюшке о. Иоанну.

Да хранит всех нас милосердный Господь!

Эта книга – плод моего почти сорокалетнего вслушивания в Божественную Симфонию словесных звучаний мыслей святых Отцов Церкви Православной, бессмертных Искателей Умной Красоты. И конечно, это не академическое «исследование» и не богословский трактат о Боге и о путях к Нему. Нет. И еще раз – нет.

Это – священная поэзия, отзвук того вдохновения, каким были объяты Отцы. Это песня сердца об «умном делании», о той Дивной музыке Небес, прославляющей Дивного Бога, какую Душа услышала в этой бессмертной Симфонии Отцов, как основной лейтмотив всей Православной аскезы, всех святоотеческих Писаний.

Диапазон моих голосовых возможностей не велик. Но я пропел искренно, как мог. И если кто пропоет лучше о том же и звучнее, я с любовию покорюсь ему, славословя Дивного Бога в Дивных Святых Своих.

Раскрывая сокровенные мысли Св. Отцов об «умном делании», у меня не было намерения излагать этот предмет в виде системы. Далек я был от этого намерения.

Систематично изложил в простейшей форме с бесподобной ясностью благословенный Поэт «умного делания» – Богомудрый еп. Игнатий Брянчанинов.

У него это учение, эта – «наука из наук» и «художество из художеств» изложено в системе – ясно, просто и доступно для всякого, желающего усвоить это делание.

У меня было иное намерение. Мной руководило скромное желание, сердечное желание: дать читающему не систему светлых мыслей Отцов о Дивном Боге, а пропеть о Нем песнь и дать почувствовать сердцем Этого бесконечно близкого и живого Бога. У меня было тайное желание этой песней возбудить в читающем сердечное, живое чувство к Богу – Спасителю нашему.

А этот маленький ручеек чувства сам собою превращается – при надлежащем умном уходе за ним – в реку живой, умной работы, в «умное делание». И тогда непрестанная молитва не является «скучным механическим занятием», а дыханием жизни. Ибо дышать этим воздухом непрестанной молитвы следует не потому, что так нужно, а потому, что нельзя им не дышать: он является органической необходимостью, духовным питанием. Такое делание молитвы вытекает из Живого чувства к Живому Богу.

Сознать близость присутствия Божия на всяком месте и воспринять чувства в живом ощущении Его присутствия – это и есть тот спасительный момент, оживотворяющий душу, из которого вытекает: «потрясающее благоговеинство», страх и «умная молитва».

Для большего согревания моего намерения я и прибегал к горячим мыслям только тех Отцов, которые и сами были «поэтами умного делания», т. е. жили молитвенным вдохновением. Ибо молитва действительная, живая – есть божественное вдохновение благодати, песня сердца к Богу. Потому вдохновенный Пророк – певец, и сказал: «Пою Богу моему дóндеже есмь».

А механическое занятие молитвой есть один из путей, приводящих к этому вдохновению, к этой песне.

Горячие мысли горячих Отцов согревали мое намерение подтолкнуть ближе к этому божественному вдохновению, к этому Огню – тех, кто около Него застывает. И если не умом, то чувством воспринять от Него согревание.

И если мне удалось хоть слегка возбудить в читающем это чувство – буду считать, что труд мой был не напрасен, в чьей-то душе родится радостная песнь «О Боге Спасе моем».

А это и будет началом вдохновения благодатного, началом молитвы внутренней, началом песни сердца к Богу. И тогда сердце вдохновенно воспоет этому Дивному Богу, Великому и Живому, вечно живущему и бесконечно близкому к сиротливой душе человеческой, которую Он тепло согревает Своей потрясающей теплотой Божественной – воспоет Ему гимн славословия вечного.

Эта книга написана не для всех, а только для избранных, она написана для моих духовных о Господе друзей, для искателей «умной красоты», для тех, кто с болезнующим сердцем прошел через всю жизнь с устремленным исканием «Умной Потери» – своей души.

Эта книга – духовный синтез моей жизни. Синтез, родившийся в процессе моего сложного религиозного опыта. А сам синтез – есть квинтэссенция всей Православной аскезы, очень сложной и туманной для мудрствующего разума и очень простой и ясной – для верующего сердца.

Путь сердца и привел меня к этому спасительному синтезу: к внутреннему познанию «Умной Красоты» и к обретению пути, ведущему к Ней.

Тайны Царствия Божия – только верою прозревшим

«Вам дано знать Тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах». (Мк. 4, 11)

Евангелие – внутренняя, Божественная Тайна и воспринимается эта Тайна внутренним, живым чувством сердца. Это живое, внутреннее чувство сердца и есть благодатная опытная вера. Без этого благодатного опытного восприятия Евангелие – в лучшем случае – Божественная «притча», новая христианская мораль, и то лишь до Гефсимании. Такое восприятие внешнего Евангелия бывает не прочно: до первого испытания кричат Ему: «Осанна», а когда бывает потрясение внешней веры, внешнего поклонения, тогда кричат: «распни, распни Его!» или уходят в темную ночь.

Только внутреннее, сердечное восприятие раскрывает Тайны Евангелия и привлекает сердце к нему неотторжимо.

«В меру жития бывает восприятие истины» – сказал великий наставник умного монашества – св. Исаак Сирский.

В меру внутреннего очищения раскрывается Евангелие. Сердце очищается внутренним подвигом покаяния. Очищенным сердцем воспринимается Евангелие. Потому Господь и сказал Свое первое слово грешному и неверному миру:

«Покайтесь и веруйте в Евангелие».

Первая заповедь Нового Завета – Покаяние. Без покаяния Евангелие, благодатная жизнь – недостижимы. Только покаянием грешная душа входит в новую, благодатную жизнь. Покаянием душа обретает благодатную веру: в труде очищения сердца оживают внутренние чувства, которыми душа и воспринимает внутреннюю духовную жизнь, воспринимает Евангелие. А это и есть благодатная вера.

Грех каменит сердце, мертвит, умерщвляет его нежные органы чувств, воспринимающих духовную, благодатную жизнь; потому «внешним», пребывающим в грехе, Тайны Царствия Божия не даны, они для них недоступны. Для «внешних» христианство дано во внешних притчах: в вещественном, в видимом.

Но они видя – не видят его. Слыша – не слышат и Сердцем не разумеют.

Только на пути внутреннем, на пути очищенного сердца, раскрываются его тайны. Путь внутренний есть путь благодатного покаяния. Благодатное покаяние есть внутреннее изменение всего жития и телесного, и мысленного. «Начальный момент покаяния – есть рождение свыше» в новую, благодатную жизнь. Без этого рождения не бывает и новой жизни. Момент рождения и покаяния вводит в новую благодатную жизнь – в жизнь покаяния, очищается сердце и оживает для восприятия Евангелия, для восприятия Новой, благодатной жизни. Евангелие есть благодатная, божественная жизнь, жизнь Божьего чуда. Сердце, очищенное покаянием, воспринимает эту новую жизнь, воспринимает как чудо, живым чувством, реальным ощущением воспринимает «уповаемых вещей извещение», воспринимает благодатную жизнь веры. Ожившее сердце живет новым воздухом духовной жизни – воздухом Покаяния.

Обманывает себя тот, кто живет плотолюбными вожделениями, пребывает в сласти плотолюбия и думает, что пребывает в духовной жизни христианина. Это путь – самообмана, путь «льстящий в похотях плоти». На нем не обитает Дух Божий. Это не путь Евангелия. На нем нет очищения от мертвящего греха, а потому и нет восприятия жизни духовной. Только на пути отрешения от плотолюбного жития, на пути покаяния, душа обретает благодатную веру в живых чувствах сердца. В другом месте благодатная вера не обретается. Живой верой сердца, т. е. живым чувством, душа человеческая обретает духовную жизнь, духовное бытие и в нем утверждает свою временную значимость. В кратком моменте времени, в точке земного бытия, определяет направленность своей воли для необъятной деятельности в вечности. В подвиге покаяния и живой опытной веры душа человеческая утверждает свое бытие в Божественном, входит в круг этого бытия и «содействующей благодатью восприемлет обожение и соделывается Света причастницей и общницей Божества независтно"(Канон Причастный, Молитва, 7).

«Ибо верующему все возможно», – сказал Господь. И кто обрел сей путь и подвигом умной воли преодолел внешнее, плотолюбное житие, как соблазн, оградился верою от сего обольстительного «древа познания добра и зла» и свободно устремился внутреннейшей мыслью и чувством к внутреннему, сокровенному, умному деланию покаяния – и в труде внимая к своему житию непрестанно просит, трезвенно ищет едва приметный путь Божий и смиренно стучится болезнующим сердцем в Дверь Милосердия – тому ответят, он обретет и ему отверзутся двери сокровенных тайн Царствия Божия.

И сия сокровенная, духовная, внутренняя жизнь Божия обретается душами не внешними. И обретается деланием сокровенным, внутренним. А самое «делание» обретают немногие: лишь те, кто вступил на путь отрешения от владений «невещественных, мысленных» – от мечтаний и вожделений и взыскал внимание к своим помыслам.

«Сии отрешенные принадлежат к чину христиан более внутреннему» – по слову Св. Макария Великого (Слово 1 гл 9), принадлежат к иному роду христианскому. О них сказала Родоначальница этого рода – Пресвятая Дева, указуя на преп. Серафима: «Сей – рода нашего».

Они и есть носители этого рода – иного. Носители живой Веры Божьей – многодейственной, чудотворящей. Они – живые носители Живого Бога.

Они и есть верою прозревшие и опытно познавшие сокровенные Тайны Царствия Божия.

В христианском человечестве «верою прозревшее» было Восточное иночество, – в нем и хранились Тайны Царствия Божия

Таким внутренним христианством, верою прозревшим, было в историческом процессе Восточное монашество, которое подвигом своей умной воли вступило на путь благодатной веры, опытно познало Тайны Царствия Божия и с любовью поведало о том в своих богомудрых прикровенных писаниях.

По неисповедимым судьбам Божиим Восточное монашество в христианском человечестве было хранящим Тайны Царствия Божия, было тем Сосудом Святости Божией, Ковчегом Нового Завета, в коем хранилась «действенная благодать освящающего совершенства» – по выражению Св. Макария Великого (беседа 40). В монашестве хранилась благодать, освящающая и весь внешний мир. Господь Бог имел «действенное» соприкосновение с внешним миром через монашество. В этом Ковчеге – как некогда в Израиле – хранилась Тайна Нового Завета Бога с человеком. Чем был Израиль для нового человечества, тем было и монашество для христианского человечества.

Древний Израиль, как в Ковчеге, хранил в себе Тайну – обетование Грядущего Бога-Спасителя.

Монашество хранило в себе ту же Тайну, но не в обетовании, а в свершении. «Обетование» в монашестве оплодотворилось. Бог «обетованный», «грядущий» – уже пребывал в монашестве, как Спаситель человечества. «Тайна» сокрытая от веков и родов, открылась святым Его, пребывающим на пути монашества и сия Тайна – «Христос в нас» по Апостольскому слову (Колос. 1, 26–27).

Эту Тайну монашество опытно познало и хранило ее в светлых ликах своих святых.

Внешний мир христианский не вмещал этих тайн, опытно их не знал. Он внешне перед ними благоговел, а изнутри, в опытном переживании, они были для него неведомы. Христианство было для него Божественной притчей. Ибо внешний мир христианский был весь погружен своим умом и чувством в вещественное в земное, в суетно-преходящее, в бытие языческое, непросветленное, потому и недоступны были для него внутренние Тайны Христианства, Тайны Царствия Божия.

Внешний мир христианский принадлежал, по своему внутреннему устремлению «к чадам века сего, которые женятся и замуж выходят» – трудятся над продолжением тленного смертного бытия. Ему не ведомо было иное бытие – вечное, бессмертное, Ангельское – не ведомо было Воскресение, бывающее здесь прежде Общего Воскресения, по выражению св. Симеона Нового Богослова.

Внешний мир христианский не сподобился, не потрудился усвоить внутреннюю Тайну Христианства, не потрудился достигнуть иного века и Воскресения из мертвых, где не женятся, ни замуж не выходят, но бывают, как ангелы на небеси (Мф. 22, 30; Лк. 20, 34–36; Фил. 3, 8–11). Не потрудившись должным образом, он и не знал этих Тайн, пребывал в бытии тленном, смертном, плотском. Ибо только трудники, нудящие себя, восхищают эти Тайны, входят в Царства этих Тайн.

Таким трудником, восхитившим эти Тайны, и было Восточное монашество, которое опытно усвоило их и хранило в себе.

Монашество, отрекшееся подвигом «умной воли» от внешнего и вещественного, отрекшееся от труда, продолжения тленной, смертной бесконечности, отрекшееся от «невещественных владений», от мечтаний и вожделений и устремившее свою духовную «умную природу» к Воскресению и бытию в веке ином – и было тем внутренним христианством, «верою прозревшим», которому и открылось иное бытие – сокровенное, Божественное, скрывавшееся от веков и родов.

Монашество было и носителем живой веры в Живого Бога. Оно и творило этой верой жизнь христианскую в темных народах языческих. Оно озарило светом Веры Христовой эти народы. Свет Христов был в монашестве, и сам Христос действенно пребывал в нем. Потому и тянулась простая верующая народная душа в паломничество по монастырям и к старцам-инокам: она живым чувством своего сердца ощущала там присутствие Живого Бога и не ошиблась: поистине Бог был в монашестве и там она соприкасалась с Ним и обретала Его в Ликах св. иноков.

Через соприкосновение с монашеством внешний христианский мир просвещался и обретал действенную благодать, которая освящала его внешнее бытие и открывала путь к бытию внутреннему, духовному. Освящающая благодать Христова исходила на внешний мир только через иночество, Других путей освящения в Церкви Христовой не было, нет и не будет.

Всякая душа христианская, возжаждавшая благодатного изменения своего жития, получала его и будет получать только через иночество. Св. иноки являются носителями сей действенной благодати. В этом – Тайна Церкви Христовой. И Тайна сия – святое благодатное иночество.

В св. трудниках иночества Восточного, которым даны эти Тайны Царства Божия, хранился и сокровенный умный путь к освящению, к обретению благодатной жизни и веры и к опытному усвоению этих Тайн.

И Первой Благословенной Трудницей в новом человечестве, умным трудом своим восхитившей сокровенную Тайну Нового Бытия, была Преблагословенная Дева и Мать, Родоначальница иного Рода, нового человечества. Родоначальница рода Монашеского, Небесная Игумения земного иночества. Она первая проложила этот путь к тайнам Царства Божия и к нужному восхищению этих тайн. От Нее и пошло новое человечество: Ангельское, Божественное, Небесное иное – иноческое, устремленное к иному веку, к иному житию, к Воскресению Нетления.

Это Она – Паломница дерзновенная –

Ночью бессветной,

В темных веках бездорожных,

Дерзнула

Путь проложить

Кратчайший и непреложный –

К изначальной Тайне Божьей

К святому нетлению.

Это Она – всех кротких и нищих и скорбных, этих беспокойных искателей «умного бытия» внутреннего, бессмертного, Божественного,

Любя увела за Собой

К светлой Вселенской Заутрене

Дивного Воскресенья

И с тех пор Вслед Ее ног

Что с трепетом боли прошли

среди терний,

По чудесным следам,

По Ее Стопам

Что пылают алмазами слез

И каплями алых рубинов –

Текут вереницы

Узкой тропой...

А лица!

Их лица сияют Нетленной Ее красотой.

Идут... все идут... поспешают...

К Славе Нетленья.

Светлого дня Воскресенья.

Отличие Западного монашества от Восточного

В восточном Монашестве сокрыта тайна Конца

К этой Славе Воскресения Западное Монашество устремилось иным путем – внешним, вещественным. Отсюда – у западного монашества опыт иной, движение иное, отличное от Восточного. У него опыт начала христианства, опыт Галилейских полей и цветущих лилий (Франциск Ассизский и др.) и движение за Христом по плоскости этих полей (Крестовые походы), динамическое устремление освобождать Св. Землю (внешнюю) от врагов христианства (внешних) и борьба с антихристом (внешним).

Это – основные линии пути движения Западного Монашества и его деятельности. Они остаются для него существенными и ныне.

Западное монашество в свой юности со своей влюбленностью в историческом процессе духовного развития остановилось на внешнем, на поверхности – здесь оно и застыло. В западном монашестве потому и много действия на плоскости внешней, много динамичности, что оно пребывает в возрасте молодости, в свежести юных сил. Дальше своего юношеского возраста оно не развилось, да и не могло. Ибо западные народы, по свой внутренней одаренности и развитию, по своему возрасту – народы юношеские, духовно незрелые.

Западные народы, по своему незрелому возрасту, восприняли Тайну христианства хотя и сильно и красиво, вплоть до «святой влюбленности», но восприняли внешне, извне. Внутренняя сущность была для них недоступна.

А Красота Дщери Царевой была вся внутри – говорит пророк (Пс. 44, 14). И эта внутренняя красота не была ими воспринята. Отсюда потом и родилась тоска по этой внутренней красоте, по Горнему, выразившаяся в Готике католических храмов.

Искусство зодчества храмов не случайно: оно выражает собою внутреннюю Тайну строющего народа – религиозную тайну восприятия душой Бога.

Готика – это искание Бога в небесах. Готика – это устремление ввысь, тоска, это – крик души взыскующей внутреннего. Готика – это голод души, это тощие руки мольбы, простертые ввысь, к небесам, ищущие «там», чего нет «здесь» на земле. В этих чертах и отразилась существенная особенность религиозного опыта западных народов, западного монашества.

И совсем иной религиозный опыт Восточного христианства, Восточного монашества. Здесь нет устремления ввысь. Восточные храмы готики не знают: они крепко стоят на земле. Здесь небо от земли неотделимо. Здесь нет тоски по небу. И эти черты полностью выражают опыт внутренней Восточной Церкви, Восточного Монашества.

Здесь, на Востоке – обладание; там, на Западе – искание. Здесь – внутрьпребывание в тайне с Богом, там – устремление ввысь, искание Бога в небесах. Здесь – отрицание «мира сего» и пребывание в мире Горнем, Небеси. Там – утверждение «мира сего», и взыскание мира грядущего. Здесь – Богоносная умная молитва и тихая радость обретения. Там – экзальтированная влюбленность, переходящая в тоску исканий устремленных.

Потому Восточное монашество все внутри, во внутреннем созерцании. И его возраст – возраст седых веков, оно – детище древних народов. Его возраст – возраст созерцания «конца».

И опыт Православного монашества есть Божественный опыт «конца». Опыт конца тленного, внешнего, грешного бытия, опыт конца смертного образа человеческого.

И – светлый, величественный, потрясающий опыт начала иного бытия – Богоносного, опыт выявления Бога во плоти пришедшего, опыт выявления бессмертного Богочеловеческого Образа «неизреченной славы» – Лика Христова в образе человеческом.

С Тайной монашества Восточного неразрывно связаны и конечные судьбы христианского человечества, судьбы всего мира. В монашестве и только в Восточном монашестве, православном монашестве, сокрыты последние времена и сроки, в нем сокрыта тайна «конца».

С исчезновением монашества исчезнет и христианство. С исчезновением христианства исчезнет и внешний мир: придет его конец.

Восточное монашество хранило в себе Тайну начала Нового Бытия и конец старого

Мысль о конце грешного, тленного бытия, о конце мира – мысль древняя, пророческая. Еще в Ветхом Завете пророки Божий о ней вещали.

Но она особым светом затрепетала в Новом Завете, в новом сознании христианского человечества. Христос-Спаситель и словом, и Своим Божественным воплощением Своего вхождения в природу человеческую дал уразуметь о конце бытия грешного, смертного – о конце сего мира и о начале бытия нового, бессмертного. В Св. Боговоплощении и скрыта тайна Нового Бытия, невещественного и конец старого, вещественного.

Самый факт появления Бога в природе человеческой весьма ярко свидетельствует о том, что сия природа получила начало иного бытия – Нового, Божественного, о чем Церковь в своих сокровенных гимнах, мало доступных непросвещенному сознанию, ликующе поет:

«Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало».

С приходом христианства в мир вошло это начало этого бытия, начало вечного. Христианство – религия торжества:

«Вечного над временным,

Бессмертного над смертным,

Нетленного над тленным».

Христианство – религия Воскресения. В христианстве старое, тленное бытие упраздняется, ад разрушается, умирает ветхий, тленный человек с его ветхим, тленным миром, – и оживает человек новый, нетленный, бессмертный, человек Воскресения, живущий «на небеси».

В истинном христианстве – миру конец. В христианстве смертный человеческий род прекращается и выявляется род иной – бессмертный, ангельский, вступивший на путь христианства, тем самым вступивший на путь прекращения смертного человеческого рода. Только тот христианин продолжает род, который недомысливает христианства по своему малодумию, по своему плотскому житию не вмещает его Тайны (Мф. 19, 12).

Тайна христианства – велика; потому и продолжается смертный род человеческий, что не может он вместить ее в сосуд своего духовного развития, не может вместить Тайны Бессмертия Христова. И не многие вмешают эту тайну. Одни ее вмещают от рождения, другие – от должной меры развития духовного сознания. И в них смертный род прекращается: они являются носителями иного рода, бессмертного. В них открывается и начало иного жития – вечного.

И носителями этого иного, вечного были в человечестве – святые ИНОКИ и святые избранники Божий – Апостолы, возродившиеся от Духа Божия. Они первые опытно познали это «НАЧАЛО НОВОГО ЖИТИЯ», божественного, вневременного, потому о бытии во времени, о мире во зле лежащем, изрекли Пророческое слово:

«Дети, последнее время мир проходит и похоть его».

(I Иоан. 2, 17–18.)

И с тех пор, как появилось новое, христианское сознание, новое ощущение новой жизни- просветленная мысль о конце старого сознания, о конце мира переходящего, весьма ярко засветилась над человечеством особым небесным светом.

Этим светом ярко озарилось первое христианство, опытно познавшее, живым чувством сердца – новое, иное. И отношение к старому было выразительное, острое, непримиримое, В сознании и чувстве просветленном – ветхий мир умирал, образ его исчезал и уходил в небытие.

Это живое, острое чувство нового христианского сознания о конце мира, нового отношения к миру, сильно и выразительно звучит в словах Св. Апостола, который писал:

«Я вам сказываю, братия: время уже коротко, Так что имеющие жен, должны быть как неимеющие, И плачущие – как не плачущие, И радующиеся – как не радующиеся, И покупающие – как не приобретающие, И пользующиеся миром сим, как не пользующиеся, ИБО ПРОХОДИТ ОБРАЗ МИРА СЕГО».

(I Кор. 7, 29–31).

Какое величественно-просветленное понятие о мире сем звучит в этих словах Св. Апостола! Мир сей – это только образ и при том преходящий: только тень, но не самый предмет. Какое глубокое и одухотворенное понятие, совершенно не свойственное бытию плотскому. И какое живое и острое ощущение «мира сего» как тени, как образа преходящего, – это благодаря просветленному, благодатному прозрению и ощущению живым чувством сердца того Вечного, Нового, не преходящего бытия, которое отбрасывает эту преходящую тень.

Восприняв и ощутив Вечное, как Новую Жизнь святые и сказали о мире сем, что он только образ мира Невидимого и образ преходящий. Но это острое и живое ощущение новой жизни не было воспринято христианскими народами; оно нашло себе приют только в одиноких кельях отшельников и подвижников христианства. Эти одинокие и были носителями Нового, иного, Богочеловеческого бытия. Они шли путем веры Христовой и сей верой опытно познавали Тайны Христовы, Тайны Царствия Божия, познавали дивные чудеса Дивного Бога и Бог в них был воистину Дивен. А внешнее христианство «обмирщилось», «оязычилось», приспособилось к миру сему и жило его жизнью – плотской, вещественной, плотолюбивой. Новое бытие явилось достоянием только одиноких.

Небесный свет о дивных чудесах Дивного Бога, свет о новом бытии и о конце старого, – свет, озаривший темное бытие мира, с первых дней христианства и до последнего времени исходил от этих одиноких избранников Божиих, от иноков – исходил из пустынных монашеских келий, где совершалось в лаборатории духа великое тайнодействие, – жительство на земли – претворялось в жительство на небеси, темное, дебелое вещество – одухотворялось и сияло неземными лучами, грешная телесность претворялась в Св. Плоть, вода многих покаянных слез – в вино веселия вечного, земной человек – в небесного Ангела.

Там, в огне внутренних борений и тайного келейного плача, падение духа человеческого в вещественность, его овеществление изменялось, преображалось действием Божественным. Падший дух человеческий, превратившийся в плоть и пресмыкающийся в прахе ее похотствований – освобождался от власти похоти плоти, окрылялся благодатным вдохновением и воспарял от земли в Горняя, где и озарялся Лучами Незаходимого Солнца, светился Его Светом, превращался в свет «Вы – свет миру». (Мф. 5, 14).

И тленная, темная плоть – вечная подруга духа и рабыня страстей – увидев преображенный и светлый Лик своего бестелесного руководителя – умного духа, – и сама преображалась от его света, становилась прозрачной, нетленной и светилась неземными лучами.

И земной человек превращается в небесного Ангела; омраченное создание – сияло Лучами Незакатного Солнца. Из огня борений и плача выявилось Новое Бытие, вечное, нетленное; раскрывались Тайны Царства Божия здесь, на земле, в Светлых Ликах Нового Творения: в ликах Святых.

К этой Светлой Вселенской Заутрене

Дивного Воскресения

К этому светлому преображению

творения

К раскрытию Тайн Царства Божия

на земле –

Путь был дан и указан

(«Я есмь Путь» – сказал Господь), и возможность полная была дана, в Таинстве Бога облекшегося в наше естество. Но человечество, воспринявшее христианство внешне, поверхностно – восприняло его как религию обновленной морали – но не как религию ЧУДА, не как религию ВОСКРЕСЕНИЯ и действенного выявления Нового необычного, иного бытия.

И тем самым изрекло над собой приговор своего конца. Предав своего Бога-Спасителя – свою жизнь Божественную – на распятие (ибо жизнь христианского человечества в веках есть распятие Бога), оно тем самым обрекло себя на духовную катастрофу, вслед за которой неизбежна катастрофа и физическая.

Сроки, данные человечеству для восприятия Жизни Божественной, истекают. Данная возможность своего изменения, преображения – отвергнута. Воля человеческая окончательно определяется и проявляет себя к Богу и ко всему Божественному – отрицательно, злобно, с неистовой ненавистью.

Этим самым ускоряется приближение конца, своей окончательной катастрофы.

Самым существенным признаком надвинувшегося конца служит разрушение очагов Света, озарявшего темную землю, разрушение келий и монастырей, уничтожение монашества. Последние «умные лучи» этого келейного света, блеснувшие над темной землей из последних благодатных монашеских келий, это: препод. Серафим Саровский, Паисий Величковский, еп. Игнатий Брянчанинов, Оптинские старцы, Иоанн Кронштадтский и др. озарили грустную землю уже особым трепетным светом: тихим, вечерним, закатным светом – светом конца.

В этом свете хотя и чувствовалась небесная улыбка, но в Лучах его трепетала и тайная скорбь последних времен – скорбь за грешный, непреображенный мир, идущий к своему грозному неотвратимому концу. В этой светлой скорби последних святых и почувствовался закат монашества, а с ним и закат христианства, почувствовался конец мира.

В этой тайной скорби святых мы увидим тихий свет неземных лучей, кротко блеснувших над землей и возвестивших нам надвинувшийся вечер земли, вечер христианского человечества. Это были последние Лучи закатного света христианства перед грядущим Утром Нового Дня, к которому мы и приблизились.

Ныне же нас покрыла темная ночь. Мы вошли в мрачную ночную эпоху. И путь наш без луны и без звезд. Путь наш во мраке. И дойдем ли мы, одинокие и сиротливые, до врат Нового Умного Бытия? Озарят ли нас Лучи Незакатного Солнца? Переплывем ли мы, слабые и бессильные, это темное море страстей? Увидим ли радостный Берег Новой Земли? И на чем переплывем, когда Апостольский Корабль разбит?

Хотя сам Апостол, просветитель языков, плывший на корабле со спутниками своими, и спасся, но только «НА ОБЛОМКАХ» от корабля (деяния Ап. 27, 40–44).

И это для нас – немощных и колеблящихся – сокровенный «образ знамения», бодрящий и спасительный, охраняющий нас от возможного уныния, малодушия и отчаяния. Крепко держась за "ОБЛОМКИ» и мы спасемся – по слову Апостольскому и будем выброшены из зыбкой пучины на твердый берег: из бытия плотского, гибнущего, грешного – в бытие Новое, Умное, Божественное.

Современное Восточное Монашество утеряло Тайну Нового Бытия, которая скрывалась в «Умном делании» и обрекло себя на уничтожение. Потому духоносных руководителей не стало и нам нужно спасаться Писаниями Отцов и молитвенными слезами

Исчезновение монашества и овеществление духа – признаки конца

Благодатных наставников нет, и остаток христиан должен спасаться писаниями Отцов и молитвенными слезами.

«Обломками» от Апостольского Корабля для нас служат Писания Отцов и их спасительный плач, на этих «обломках» и будем спасаться и входить в Новое Бытие, духовное, разумное. Ибо старое бытие – вещественное, плотское – гибнет, разрушается. Оно и есть тот «песок», о котором Спаситель сказал, что «не устоит дом, построенный на песке» (Мф. 7, 26–27). Не устоит и всякая душа, созидающая, себя «на песке» земных вожделений и плотолюбия, на песке внешнего благочестия – разрушится. Писания отцов и покаянный плач перед Богом есть та единственная спасительная основа, на которой может устоять дом души от разрушения.

Живого, благодатного руководства для нас не стало, оно исчезло. Да и книги спасительные исчезают по намеченному плану, по системе. Живое руководство было в монашестве, в опытных тружениках «умного делания». Но само монашество оскудело изнутри повсеместно, оскудело «умным деланием», утеряло Тайну Нового Бытия. Потому оскудело и руководителями. Оскудение произошло давно и произошло незаметно.

Еще в 14-м веке преп. Григорий Синаит жаловался, что он обошел всю гору Афонскую и между тысячами иноков нашел только три сосуда благодати, которые имели некоторое понятие об «умном делании» (свт. Игнатий (Брянчанинов) т. II, 300). А наш благословенный святитель Игнатий Брянчанинов сто лет тому назад писал, что «ныне они так редки, что можно безошибочно сказать – «их нет».

«И за особеннейшую милость Божию признается, если кто, истомившись душею и телом в монашеском жительстве, к концу этого жительства неожиданно найдет, где-либо в глуши, сосуд избранный нелицеприятным Богом, униженный перед очами человеков, возвеличенный и превознесенный Богом. Так, Зосима нашел в Заиорданской безлюдной пустыни, сверх всякого чаяния, великую Марию. По такому конечному оскудению в духоносных наставниках, Отеческие книги составляют единственный источник, к которому может обратиться томимая гладом и жаждой душа, для приобретения существенно «нужных познаний в подвиге духовном» (свт. Игнатий Брянчанинов т. II-300).

Монастыри – эти хранители «умного света» разрушились, потому что само монашество разрушило основу монастырей: оставило «умное делание». Оставление «умного делания» и увеличение монастырей в последних временах стяжанием внешнего довольства и славы, увлечение внешним благочинием и пышностью – было тяжким грехом и дерзким нарушением данных монашеством обетов. Долготерпение Божие не потерпело попрателей обетов и предало их грозному Суду: монастыри разрушены и монашество упразднено.

Призвание монашества заключалось не в том, чтобы только носить черную одежду отречения, а жить по мирски, отделившись от внешнего мира, в монастырях. Путем такого внешнего, искаженного монашества, многие шли, не разумея умного, сокровенного смысла истинного Божьего иночества.

Любившие мирскую жизнь под монашеской одеждой были внешним монашеством. Такому внешнему монашеству не было благословения от Господа Бога.

Новый Адам, Богочеловек, Господь-Спаситель, был Родоначальником Нового, иного человечества, и монашество призвано было быть живым носителем этого иного, Нового Богочеловечества. А для этого ему был указан благодатно-действенный «умный путь» – отрешение умной души от мысленных одежд мира сего: от помыслов, мечтаний и вожделений плоти и удаление в иноческую обитель – в иное обитание, удаление в иное житие – невещественное, духовное, Ангельское, в житие Умное.

С утратой сего «умного жития» монашество утратило право перед Богом на существование. Умное житие было корнями духовного бытия монашества, было его душой. Когда корни были подрезаны и древо монашества увяло, умерло. С потерей внутреннего, не долго продержалось и внешнее – разлетелось, как прах, возметаемый ветром.

Эта катастрофа, постигшая монашество, была видна уже давно, но не всем, видели ее лишь некоторые иноки, духовно-прозревшие. Ясно ее видел благодатный Святитель Игнатий, писавший еще в свое время о сем такими словами:

«Монашество доживает в России – и даже повсюду, данный ему срок. В современном монашестве потеряно правильное понятие об умном делании. А без умного делания монашество есть тело без души. Посему и восстановления монашества и не ожидаю» (Л. Соколов: свт. Игнатий Брянчанинов, ч. I, стр. 312).

Теперь и мы увидели исполнение этих Богодухновенных грозных строк пророческих. Монастыри, как основа православной Руси, кончились; а с ними и монашество, как основа и душа православного христианства, тоже кончилось: дожило свой век и исчезло. Не стало в монашестве «умного делания», не стало и самого монашества, которое было Богом призвано для этого священного делания. А с исчезновением монашества, как живого носителя духовного бытия человечества, в христианском мире проявились грозные признаки конца мира, признаки его неизбежной катастрофы, его окончательного распада, разложения. Ибо монашество было той «солью», которая его сдерживала от окончательного гниения. Когда же сама «соль» потеряла силу – миру пришел конец.

«Спаси мя Господи, яко оскуде преподобный». (Пс. 11, 2).

Человеческий мир духовно оскудел, состарился, уже он больше не может дать тех, которые вмещали бы и вынашивали его тайну. А тайна мира есть тайна христианства, тайна Христова. Мир существовал ради сей Тайны. С исчезновением носителей сей Тайны исчезнет и сам мир. Носителями же сей Тайны были св. иноки. Иночество держало и мир.

Когда же человеческий мир духовно оскудел, овеществился, дух человеческий окончательно превратился в плоть, в материю и больше не может дать духовного материала, пригодного для бытия умного, невещественного, Божественного – дальнейшее существование вещественного, плотского мира не имеет смысла, ему должен быть конец.

Ибо материал – человеческая и материальная среда – человечество – существуют только для развития духа человеческого, существуют до момента его окончательного самоопределения в сторону добра или зла, в сторону светлой духовности или темного, плотского овеществления.

Если же сам дух избрал для себя темное, плотское, материальное овеществление и окончательно повернулся в его сторону – то тем самым он и самоопределился. Этим он умертвил в себе возможность светлого духовного бытия, умертвил в себе возможность благодатного развития светлого бессмертия в пределах необъятной Вечности.

Дух, превратившийся в плоть, в материю – подпал под власть непререкаемого закона материи: закона распада, разложения, смерти.

Исчезновение монашества, как духовного бытия человечества и всеобщая ненависть к нему и к христианству это характерные и самые существенные, неопровержимые признаки конца вещественного мира и овеществившегося духа. Ненависть к христианству является выразительным признаком духовной опустошенности ненавистников, окончательного ниспадения духа в плоть, в вещественное, вожделенно-плотское бытие. И ненависть к монашеству есть характерный признак внутреннего распада духовной личности ее всецелой обмирщенности, ее окончательного конца. Это является существенным свидетельством обезбожившейся души, превратившейся в «плоть и кровь», чуждой христианству.

Кто не понимает монашества, тот не понимает и христианства. Кто ненавидит монашество тот ненавидит и христианство, тот ненавидит Господа Христа, хотя бы он и веровал в Него. Такая вера не спасительная: она не есть вера Отцов, она не православная. Эта вера еретическая, сектантская, антихристианская.

И в последних временах весь мир и безбожный, и так называемый «духовный» охвачен этой верой, исполненной духом ненависти к монашеству. Непримиримая, смертельная ненависть к монашеству, объединила, сроднила эти два мира диаметрально-противоположные: миролюбие, антихристианство, именующее себя христианством, соединилось с безбожием, с богоборчеством.

Миролюбцы – это скрытые, внутренние враги христианства; своим гордостным, плотолюбным житием они отрицают бытие Божие. Потому они в едином духе с безбожием объединились в ненависти к самой душе христианства – к монашеству, и этим обнаружили свою окончательную и непримиримую ненависть ко Христу, выявили свою принадлежность к духу антихриста. А дух антихриста есть дух злобный: он плотский, земной, вещественный, конечный, а посему и погибельный, попирающий св. заповеди Господа Христа и ненавидящий живых носителей сих животворящих заповедей Живого Бога. В духе этом сокрыто таинство конца или, выражаясь языком Евангелия, таинство жатвы, предуказанной в притче Спасителем.

Ненависть к монашеству является из всех выявившихся признаков самым грозным признаком окончательно сформировавшегося богоотступления, «тайны беззакония», прикрытой рясой благочестия. Это признак конца христианства, конца земли.

Как ни странно, а в историческом движении носителем этой ненависти к монашеству, а потому и к христианству, было духовенство, предстоятели Престола. Современное духовенство и мир смотрят и ныне на монашество, как на своего злейшего врага и относятся к нему со смертельной враждебностью.

Ненависть темного, непросвещенного, языческого мира и ненависть богоотступного духовенства к монашеству, не является случайной. Она имеет свою историю с древнейших времен Церкви Христовой. Арианство, Несторианство, иконоборчество и др. ереси, потрясавшие церковь, испытали весьма чувствительно на себе духовную силу монашества. Потому и ненавидят его, потому и жаждут его уничтожения.

Выявившаяся ненависть к монашеству в наших временах (не всеми еще примеченная) служит таинственным знаком окончательно завершившегося богоотступления и неопровержимо свидетельствует, что наступила для христианства и для монашества, как носителя Тайны Христовой – наступила ночь Гефсимании: Иуда руководит темной и злой массой, ученик Христов является зачинщиком богоубийства. Сей Евангельский образ служит страшным знамением, грозным пророчеством о наших днях. И сего не следует забывать.

Сей грозный образ знамения проявился в выразительном и ярком «объединении» безбожия с богоотступлением; в нем же сокрыта тайна конца, или, выражаясь языком Евангелия – тайна жатвы, – предуказанной в притче Спасителем, где Господь сказал:

«Во время жатвы Я скажу жнецам: Соберите прежде плевелы И свяжите их в снопы, чтобы сжечь» (Мф. 13, 30).

Это всеобщее объединение и мирских, и «духовных» в ненависти к монашеству – как к сущности христианства – их общая жажда уничтожения и тех невинных остатков монашества, какие уцелели от разрушенных монастырей – и есть таинственное «связывание плевелов в связки» перед концом, перед огнем. Невидимая рука Ангелов готовит их к огню. Объединилось то, что чуждо христианства. Объединилась «плоть и кровь», чуждая духовного бытия, чуждая Царства Божия – и это должно быть сожжено Божиим Судом. А если присмотреться к их плотолюбному и бесстрашному житию, прикрытому рясой, то они и ныне уже сожжены в своей совести. Прежде вечного огня они уже горели в адовом огне неугасимых страстей алчности, плотолюбия и взаимной ненависти.

Увидев это пророчественное таинство, остаток христиан должен восклонить свои головы, поднять вверх, устремить ум к Горнему, усилить «умное делание», ухватиться за внутреннее – за внимание к помыслам, за сие невещественное делание св. Отцов, которое только и может увести нас от жития вещественного, плотского, гибнущего и на сем пути руководствоваться их Богодухновенными Писаниями. Только этим и может спастись «умная личность христианская» от окончательной и неминуемой гибели. Ибо живого руководства нет; духоносных наставников и благодатных старцев, которые непогрешительно указали бы нам путь спасения, нынче не стало. Потому нам и нужно ухватиться за Писания Отцов, как за спасительный «обломок» от Апостольского Корабля и спасаться этим «обломком» и покаянным молитвенным плачем.

Путь нам указан – от внешнего к внутреннему: ко вниманию к помыслам и к непрестанной молитве.

Кто внутри – тот на правильном пути. Ибо только внутренняя жизнь и есть истинно христианская жизнь. Так свидетельствуют все Отцы.

Святые Отцы опытно знали Тайну спасения человека и создали о сем опытную науку, т. н. науку о «Трезвении». Сущность трезвения

О внутренней молитвенной жизни, о внутреннем внимании к помыслам Св. Отцы создали опытную науку, стройную и совершенную, которая хранится в их Богомудрых Писаниях. Эти Писания Отцами созданы по внушению Духа Божия для последних времен, созданы для нас.

Св. Отцы, Духом Божиим провидя, что мы, живущие в последних временах, осиротеем: останемся без наставников, без руководителей этому спасительному деланию, оставили нам в руководство несколько опытных, существенно важных советов в деле усвоения спасения, в деле усовершенствования себя в молитвенном подвиге.

По святоотеческому разуму, в основе опытного Богопознания, в основе опытного усвоения спасения, усвоения начала нового Бытия – лежит «умное делание» или «трезвение», которое состоит из внимания к помыслам и НЕПРЕСТАННОЙ МОЛИТВЫ Иисусовой, заключающейся в словах:

«ГОСПОДИ ИИСУСЕ ХРИСТЕ, СЫНЕ БОЖИЙ, ПОМИЛУЙ МЯ ГРЕШНОГО».

Внимание и непрестанная молитва и есть та мысленная деятельность, из которой и слагается умное делание. Это умное невещественное делание есть сокровенное таинство Отцов и неудобьсказуемое. Нет слов на человеческом языке чтобы можно было полностью изъяснить это Таинство. Никакими подобиями и сравнениями не уяснишь его.

«Непрестанная молитва, как заповедь Божия и дар Божий необъяснима человеческим разумом и словом» – говорит святитель Игнатий Брянчанинов (т. II, стр. 216).

Это Божественное делание священной умной молитвы было непрестанным делом древних Богоносных Отцов наших», – говорит Паисий Величковский. И пусть будет известно, – продолжает он, – что, по неложному свидетельству Богомудрого, Преподобного и Богоносного Отца нашего Нила, постника Синайского, еще в раю, Самим Богом дана первозданному человек умная Божественная молитва.

Но несравненно большую она стяжала славу, когда более всех святых Святейшая, Честнейшая Херувимов и Славнейшая без сравнения Серафимов, Пресвятая Дева Богородица, пребывая во Святая Святых, Умною молитвою взошла на крайнюю высоту Боговидения и сподобилась быть Пространным Селением Невместимого всею тварию, Ипостасно в Нее вместившегося Божия Слова.

И кто возможет по достоинству похвалить божественную Умную Молитву, делательницей которой, наставляемая руководством Святаго Духа, была Сама Божия Матерь?» (Об «умной молитве» – Паисий Величковский).

Умная молитва достойна Божественных хвалений: ибо вмещает в себя Имя Всехвального Бога Всеславного. Она неизъяснима, как неизъясним Сам Бог, имя которого она носит. Это – Божественное Таинство, величественное исполнение Божиих чудес славных и неописуемых.

Сокровенный смысл «Умного делания» или «трезвения» или «непрестанной молитвы» – в Таинстве Богоношения и выявления Лика Христова в лике человеческом. В этом и секрет, тайный смысл «трезвения» или «умной молитвы» Св. Отцов.

«Умная молитва» есть умный подвиг воли умной души, совершающей благодатное таинство покаяния. В этом Таинстве душа усовершается в земных условиях в деятельности, для загробной жизни, где раскроется перед нею славная и неописуемая деятельность необъятного Божественного совершенства совершенного Бога.

Умное делание есть сокровенный путь к ангельскому житию на земле. Умное делание выводит нас из бытия гибнущего, земного, смертного, плотского и вводит нашу умную природу в Новое бытие – в вечное, небесное бессмертное, Божественное; «обновляет человека и по душе и по телу» (Св. Симеон Нов. Богослов).

Умное делание есть Херувимское Богоношение душой Бога-Слова. Умное делание есть забытый монашеством путь опытного Богопознания. Монашество, носящее ангельский образ без ангельского делания, не есть монашество, это – пустоцвет, тело без души.

В умном делании сущность монашества, а в монашестве сущность христианства. Без умного делания нет монашества, без монашества – нет христианства.

В умном делании сокрыты тайны Царства Божия, постепенно открывающиеся Духом Божиим только тому, кто вступил на путь опытного усвоения покаяния.

Никакими искусственными пособиями эти Тайны не раскрываются. Непрестанная молитва дается непрестанному покаянию. Единственно верное пособие, которое не повредит легких и не помутит ума, не ввергнет в «прелесть» – это непрерывная покаянная молитва, в сокрушении сердца Богу приносимая: «Помилуй». Эту жертвенную молитву сокрушения Господь Бог не презрит. Ибо только покаянию отверзаются двери Тайн Царствия Божия. И это путь незаблудный.

Тому, кто узрел близкий конец вещественного мира и кто в чувстве сердца узрел и свой близкий конец, неизбежный и неотвратимый, какая иная молитва может более приличествовать и более удовлетворять, кроме сей краткословной и многовместительной? Кто помышляет о смерти и о скором предстоянии перед Судом Божиим, у того может быть только одна неустанная забота: прежде конца успеть испросить себе милость у Господа Бога.

А потому сия молитва в процессе делания и превращается в немолчный вопль души: «Помилуй!»

Это делание и есть «Тайна спасения» Апостольского Корабля, в котором спасались древние Отцы и за который не держалось монашество в последних временах, потому и погибло. Оно держалось за внешнее одеяние, за стяжание, за внешнее благочестие, потеряв при этом внутреннее умное делание – внимание к помыслам и непрестанную молитву. А потеряв «умное делание» – оно потеряло себя.

Теперь это Ангельское делание будет принадлежать тем, кто ухватится за него изнутри, кто обретет внутренний путь к Богу – Узкий путь умной Тесноты. Это и будет монашество внутреннее, сокровенное. Ибо сия сокровенная Тайна Царствия Божия внешним не вверяется. Она для них недоступна, «Умное делание» есть по существу делание внутреннее, сокровенное, Ангельское. Оно же и есть «Трезвение».

А «трезвение» по учению св. Отцов есть духовное художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божьей помощью, совершенно избавляет человека страстных помыслов и слов и худых дел, дает ему верное познание Бога Непостижимого сколько сие возможно для нас, и сокровенное разрешение сокровенных Божественных тайн и есть творительница всякой заповеди Ветхого и Нового Завета и всякого блага будущего века подательница.

Само же оно есть собственно чистота сердца (Св. Исихий) А чистота сердца и есть молитвенное хранение ума от злых помыслов (Исихий).

Следовательно, сущность «трезвения» в непрестанной молитве и во внимание ума к помыслам.

Вот за это делание Отцы нам и предлагают ухватиться как за спасительную Тайну А делание сие поистине спасительно, многомощно и действенно спасать держащихся за него с верою.

Ревнующий о спасении своей души от неминуемого потопления – да ухватится за нее крепким своим усердием и будет спасен. А благому усердию всегда Сам Бог Помощник. Имеющий уши слышать – да слышит!

Ибо это голос св. отцов

Голос св. Духа Божия.

Святоотеческое учение о «трезвении» начинается с познания Нашей «умной природы», умерщвленной грехом в Адаме, и указания средства, приводящего к Воскресению. Простота, доступность и величие средства

«Умная молитва» как верное средство спасения нашей «умной природы» от неизбежного потопления в мысленном грехе, предлагается Отцами потому, что другого средства и нет, столь действенного. Ибо никто так не познал нашей «умной сущности» – нашей души и ее тяжкой болезни, как Богомудрые Отцы, потому и предлагают они это св. средство.

В долгих и многих слезах, при содействии Божественной благодати откровения, они познали личным опытом тайну человеческой личности и ее скрытую, таинственную болезнь, болезнь всего рода нашего и обрели спасительное средство, при содействии Божием, к уврачеванию сей болезни. Исцелившись сами и испытав на себе многомощное, благодатное действие сего средства, они, любя нас, и предлагают его для нашего исцеления.

Они познали, что наша «умная природа», наша душа, умерщвлена грехом в нашем праотце Адаме и в нем мы все умерли и потеряли сокровенную Ангельскую жизнь, некогда нам свойственную. И с тех пор бестелесная умная душа сделалась неразумной – отелеснилась, вся превратилась в плоть, овеществилась, сделалась плотской..., вся пребывает в помыслах и ощущениях плоти, пребывает на земле, небесная жизнь стала для нее недоступной.

Сильным словом описывает душевную смерть человека св. Макарий Великий. Он говорит:

«Поскольку человек в преслушании умер страшною смертию и принял клятву на клятву: «Тернии и волчцы возрастит тебе земля», то на земле сердца его возродились и возросли тернии и волчцы. Враги обманом похитили славу его и облекли его стыдом. Похищен свет его и облечен он во тьму. Убили душу его, рассыпали и разделили помыслы его, совлекли ум его с высоты и человек-Израиль стал рабом истинного фараона, и он поставил над человеком приставников и досмотрщиков – лукавых духов, которые понуждают человека, волею и неволею, делать лукавые дела, составлять брение и плинфы (кирпич –ред.). Удалившие человека от небесного образа мыслей низвели его к делам лукавым, вещественным, земным и бренным, к словам, помышлениям и рассуждениям суетным. Потому что душа ниспав с высоты своей, встретила человеконенавистное царство и жестоких князей, которые понуждают ее созидать им греховные грады порока. Если же душа воздохнет и возопиет к Богу, то ниспосылает ей духовного Моисея, избавляющего ее от египетского рабства. Но прежде пусть вопиет и стенает и тогда увидим начало избавления» (Беседа 47, 6–7).

Вот здесь и приходит на помощь умерщвленной «умной» душе ее «умный вопль» – многомощная «непрестанная Иисусова молитва», оживотворяющая душу. В этом таинстве «взывания» душа обретает свою жизнь, свое оживление – воскресает для Нового бытия – духовного, небесного, обретает дар жизни Божественной.

Этот дар Божественной Жизни даровав всякому крещеному во Имя Господа Иисуса Христа.

В купели крещения душе дается сей дар, духовный, благодатный, ангельской жизни, дается даром. Но редко кто сохраняет в себе этот дар, а потому и редко кто живет духовной жизнью. Большинство из крещеных, уже в детском и отроческом возрасте, страстями своими потоптав сей светлый дар, пребывает до смерти в жизни плотской, похотной – не подозревая того, что жизнь плотская есть смерть духа (Рим. 8, 5–8).

Но дар сей не истребляется в нас грехами нашими, а только зарывается, как некое сокровище, в земле наших всевозможных страстей.

И от нас зависит – раскрыть в себе это сокровище небесной жизни, этот дар Благодати, или оставить его зарытым.

Обретается нами это сокровище на поле покаяния. Покаяние есть второе крещение – и покаянием дается сей дар небесный, духовной жизни. В покаянии Благодатью Св. Духа мы оживотворяемся и сия Благодать вводит нас в Св. Таинство дивного Богообщения.

Эту мысль прекрасно выражает св. Григорий Синаит такими словами:

«Следовало бы нам, говорит Святой, приняв Духа жизни о Христе Иисусе, чистою в сердце молитвою, Херувимски беседовать с Господом; но мы не разумея величия, чести и славы благодати возрождения, и не заботясь о том, чтобы возрасти духовно через исполнение заповедей, и востечь до состояния умного созерцания, предаемся нерадению, через что впадаем в страстные навыки и низвергаемся в бездну нечувствия и мрака. Бывает и то, что мы даже мало помним – есть ли Бог.

А каковы мы должны быть, как чада Божий по благодати, о том совсем не знаем. Веруем, но верою не действенною и по обновлении Духом в Крещении, не перестаем жить плотски. Если иногда покаявшись и начинаем исполнять заповеди, то исполняем их только внешне, а не духовно, и до того отвыкаем от духовной жизни, что проявления ее в других кажутся нам неправостями и заблуждениями. И так до самой смерти пребываем мы в заблуждениях; мертвыми духом, живя и действуя не во Христе, и не соответствуя тому определению, что рожденное от Духа должно быть духовно.

А между тем принятое нами во св. Крещении о Христе Иисусе не истребляется, а только зарывается, как некое сокровище в земле. А благоразумие и благодарность требуют позаботиться о том, чтобы открыть его и привести в ясность.

КАК ЖЕ ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?

К этому ведут следующие два способа.

во-первых, дар этот открывается многотрудным исполнением заповедей, так что поколику исполняем заповеди, потолику дар сей обнаруживает свою светлость и свой блеск. Во-вторых, приходит он в явление и раскрывается НЕПРЕСТАННЫМ ПРИЗЫВАНИЕМ ГОСПОДА ИИСУСА, или, что то же, непрестанною памятию о Боге.

И первое средство могущественно, но второе МОГУЩЕСТВЕННЕЕ, так что и первое получает от него полную свою силу.

Посему, если искренно хотим раскрыть сокрытое «в нас семя благодатное, то поспешим скорее навыкнуть сему последнему сердечному упражнению и иметь в сердце это одно дело молитвы, безвидно, не воображение, пока она согреет сердце наше и распалит его до неизреченной любви ко Господу.

Тем, которые еще не имеют действия молитвы, надо много молитвословить и даже без меры, чтобы непрестанно быть в этом многомолитвословии и разномолитвии, пока от такого преболезненного труда молитвенного разогреется сердце и начинается в нем ДЕЙСТВИЕ МОЛИТВЫ. Кто же вкусит, наконец, этой благодати, тому надо молитвословить в меру, а больше пребывать в Умной молитве, как заповедали Отцы» (Добротолюб. 1, стр. 113–114).

Вот благодатное средство к оживотворению нашей умерщвленной души, средство Божественно-простое, доступное всякому и удобоисполнимое. Из всех великих и богатых даров Господних, данных бедному, грешному творению человеческому, порабощенному демонами, данных в Таинстве Св. Боговоплощения и спасающих нас от этого порабощения – это последний, величественный и совершенный дар совершенного Бога –

СПАСАТЬСЯ НЕПРЕСТАННЫМ ПРИЗЫВАНИЕМ ИМЕНИ ЕГО.

А это и значит – молиться молитвой Иисусовой.

«Моление молитвой Иисусовой есть установление Божественное. Установлено, что не через посредство пророка, не через посредство Апостола, не через посредство Ангела, установлен самим Сыном Божиим и Богом», – говорит святитель Игнатий.

«После Тайной Вечери» между прочими возвышеннейшими окончательными заповеданиями и завещаниями, Господь Иисус Христос установил моление Его Именем, дал этот способ моления, как новый, необычный дар, дар цены безмерной. Апостолы уже знали отчасти силу имени Иисуса: они исцеляли им неисцелимые недуги, приводили в повиновение бесов, побеждали, связывали, прогоняли их.

Это могущественнейшее, чудное Имя Господь повелевает употреблять в молитвах, обещая от Него особенную действенность для молитвы:

«Если чего попросите у Отца во Имя Мое то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во Имя Мое, Я то сделаю».(Иоан. 14, 13–14).

«Истинно, истинно говорю Вам: о чем не попросите у Отца во Имя Мое, даст вам». «Доныне Вы ничего не просили во Имя Мое Просите и получите, чтобы радость Ваша была совершенна». (Иоан. 16, 23–24).

О, какой это дар! Он – залог нескончаемых, бессмертных благ! Он истек из уст Неограниченного Бога, облекшегося в ограниченное человечество, нарекшегося именем человеческим – СПАСИТЕЛЬ.

Имя, по наружности своей ограниченное, но изображающее собою ПРЕДМЕТ НЕОГРАНИЧЕННЫЙ – БОГА, заимствующее из Него неограниченное Божеское достоинство, Божеские свойства и Силу».

«ПОДАТЕЛЬ БЕСЦЕННОГО НЕТЛЕННОГО ДАРА!

Как нам, ничтожным, бренным, грешным • принять этот дар? Неспособны для этого ни руки наши, ни ум, ни сердце. Ты научи нас познать по возможности нашей и величие дара, и значение его, и способ принятия, и способ употребления, чтобы не приступить нам к дару погрешительно, чтобы не подвергнуться казни за безрассудство и дерзость, чтобы за правильное познание и употребление дара приять от Тебя другие дары, Тобою обоснованные, Тебе Единому известные» (Еп. Игнатий Брянч. т. II-273).

«Итак, с верою призвав Сие спасительное Имя, досточтимое и страшное для всякой твари, Которое паче всякого имени, и мы, недостойные, смело подымем, с помощью Его, ветрила настоящего слова и начнем простираться в предняя» (Св. Каллист, стр. 16).

Святоотеческое учение о трезвении есть величественное Таинство, которое раскрывается вступившим на путь покаяния и веры, на путь возрождения. Сущность возрождения Души

«Собравшись все в себе и очистив ум – услышьте величие Таинства!»

Так восклицает божественный и святой Григорий Палама, уясняя учение о «трезвении» или об «умном делании». Поистине святоотеческое учение о «трезвении», об опытном Богопознании, есть величественное Таинство. И наука об этом Божественном предмете у св. Отцов стройна и преславна, достойна чести ума бесплотных Ангелов, потому и названа богомудрыми Отцами: «наукой из наук», «художеством из художеств» и Таинством.

Около 40 св. Отцов в Добротолюбии изъясняют это учение о сем мысленном делании, о житии невещественных Горних Умов, желая сделать его более доступным для нашего вещественного плотского понимания. И все же оно остается прикровенным, недоступным для «мудрых и разумных», пребывающих в житии плотском, вещественном. Только в процессе внутреннего отрешения от вещественного, плотского бытия, в слезном труде молитвенного опыта, постепенно раскрывается его сокровенный смысл, исполненный потрясающего Божественного величия.

Сокровенный смысл «трезвения» или «умного делания» настолько величественен, что слуху и разуму, «мудрецам» от внешнего книжного богословия совершенно недоступен. Ибо «внешним» поглощенным вещественными, плотскими интересами и не дано знать этих скрытых духовных Тайн Царства Божия. Живущими по плоти и не отрешенными от плотского мудрования, т. е. от плотского жития – духовное, ангельское житие и разумение не воспринимается ни разумом, ни чувством. Оно органически недоступно для них также, как для сознания минерала недоступно понятие о жизни цветка. Для этого нужно пройти через чудо: камню превратиться в цветок, а человеку – из телесного или плотского возродиться в духовного, пройти через Божественную купель духовного возрождения. Только тогда душа входит в сокровенное Таинство «Умного делания» или «трезвения».

Об этом самом предмете и вел беседу Спаситель с мудрым еврейским богословом – Никодимом, не разумевшим сего таинства. Ибо внешнему, книжному богословию жизнь духа недоступна. Внешнее богословие о вещах внутренних, духовных, составляет и понятие внешнее. Речений Слова, словес Духа ученый разум, наученный от книги, не слышит и не разумеет. «Рацио» духовного знания не воспринимает.

Духовное знание дается духовному житию. В меру благодатного жития бывает и мера благодатного ведения.

«Душа видит истину Божию по силе жития». (св. Исаак Сирский, Слово 30).

Превратно понимали те, кои считали достаточным одного книжного богословского образования для духовной деятельности, для предстояния перед Престолом Божиим.

Это понимание не православное – протестантское, рационалистическое, заблужденное, пагубное для дела Божия, чуждое Духа Божия. В таком понимании скрывалось не только невежество духовное, но и скрытая, тайная враждебность к христианству, к Церкви Божией. Это понимание проводили в жизнь скрытые враги христианства.

Одно книжное Никодимовское богословие без жития по Божьему Слову – пустоцвет, тело без души, труп. И притом – труп, исполненный трупного яда и отравляющий всякого, кто прикасается к нему неосторожно.

Богословское ведение без духовного жития – смертоносно, убийственно для души. Дух – животворит, а буква – отравляет, мертвит, убивает (2Кор. 3, 6). От этого яда погибли богословски многообразованные такие духовные мыслители первых веков церковной жизни, как Македонии, Арий, Несторий и др. Да и все, прикасавшиеся к книжному богословию (в семинариях и академиях) без жития по Богу, на протяжении веков гибли, за исключением весьма редких счастливцев, мудро ограждавших себя житием духовным.

Не безопасно пускаться в море богословия тому, кто изнутри не огражден смиренным житием перед Богом и пребывает в плотском житии. Поэтому Господь и уверял ученого Никодима, что одна внешняя буква о Боге не дает ведения Тайн Божиих: она ослепляет, мертвит, чтобы разуметь духовное и ведать духовно – нужно стяжать оживотворение от Духа Божия.

«Истинно, истинно говорю тебе, – говорил Господь, – если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия».

«Рожденное от плоти – есть плоть. А рожденное от духа – есть дух» (Иоан. 3, 3–6).

В этих словах Господних указуется на Таинство, вводящее нас в трезвенную, умную, в Божественную жизнь. Таинство это есть возрождение души от Духа Божия. Без сего возрождения не бывает в нас и самой жизни умной, трезвенной, духовной. Мы пребываем в смерти всевозможных страстей. Мы духовно мертвы.

До возрождения духом всяк человек есть «плоть», по слову Господнему, т. е. весь пребывает в интересах плоти и ее похотей и не имеет в себе духовного бытия. Своей бестелесной умной сущностью пребывает мертвецом в тине земной, и для него недоступно пребывание «на небеси», т. е. в помыслах и ощущениях небесных, божественных, бессмертных, так как он мертвец и пребывает во власти смерти. Жизнь «на небеси» доступна только рожденным свыше от Духа.

Для жизни животно-растительной, плотской – рождает человек. Для жизни божественной (умно-духовной) рождает Бог Своей велемощной, творческой благодатью Духа. Невозможное человекам – возможно Богу.

И сия новая духовная жизнь рождается в купели покаяния и слез для всех, потерявших благодать крещения. Другого пути в царство Жизни, в Царство Божие – нет. Так учат все Отцы.

В сие Таинство новорождения свыше, в благодатную купель слез, вводит сия маленькая сокровенная молитовка Иисусова.

Чудным, непостижимым действием Благодати Божией мертвый человек превращается в живого, из камня (бесчувственного ко всему духовному) в благоухающий Небесный Цветок Ангельской жизни.

Таковы Цветы на земле, возродившиеся Духом из камней, облагоухавшие вселенную и поныне благоухающие, – это лики Святых: св. Мария Магдалина, преп. Мария Египетская, преп. Пелагия, препр. Сергий Радонежский, Серафим Саровский и им же несть числа. Все это Нетленные Лики, Небесные цветы, возросшие на почве «трезвения», или «умного делания», на почве непрестанной молитвы, ненасытимого любления Господа Спасителя Иисуса.

Возлюбив Умную молитву, в ней они возлюбили Вечную Жизнь, Вечную Любовь. Молитва привела их к жизни в любви. (Св. Исаак Сирский, слово 39.)

Ибо непрестанная молитва есть выраженная непрестанная живая любовь души к Спасителю.

В сию живую любовь к Живому Богу, в небесный цветок Духа душа превращается тогда, когда пройдет через рождение от Духа. Ибо рожденное от Духа бывает Дух и исполнено Божественной духовности.

И в сие рождение вводит «умная молитва», она и есть сокровенный, Божественный путь души от плоти к духу, от земли – к небу, от самолюбления – к вечной любви.

Это и есть тот таинственнейший и превосходнейший путь – путь Любви, на который прикровенно указывает св. Апостол (1Кор 12,31).

Лежит сей путь через Таинство смерти и Воскресения, оно же и есть благодатное Таинство духовного рождения свыше. «А рождение свыше бывает через покаяние» – говорит св. Симеон Нов. Богослов (т. II, стр. 13).

Покаяние и есть Таинство смерти и Воскресения. В этом благодатном Таинстве умирает плотской, душевный человек, овеществившийся дух, превратившийся в плоть, окаменевший ко всему живому, духовному еще в праотце Адаме и восстает новый человек, новый потомок родоначальника нового человечества, Господа Иисуса Христа – восстает иной, благодатно-живой, небесный, благоухающий цветок и усваивает новое бытие, новую благодатную жизнь, дарованную Господом Иисусом: весь изменяется, становится новой тварью во Христе. Вожделения и помышления плотские, земные отмирают и оживляют вожделения и помышления духовные, небесные, божественные.

Рождение свыше есть только первый вздох новой жизни благодатной, начало много-слезного покаянного жития. Без сего святого момента рождения не бывает и жизни покаянной, благодатной. Рожденное от плоти есть плоть и пребывает в смерти духовной. А рожденное от Духа есть дух и пребывает в жизни духовной. Рожденное от плоти живет жизнью плотской, вещественной, плотолюбной. Рожденное от Духа живет жизнью духовной, небесной, Божественной. Дух рожденного от плоти есть земной, похотно-вещественный, смертный, а потому и житие у него земное, похотно-вещественное, смертное.

Дух рожденного от Духа совсем иной: духовный, небесный, бессмертный и житие у него иное: духовное, небесное, бессмертное. Это и есть житие по Богу возрожденной души или житие покаянное, благодатное.

Рожденный от плоти не знает жития покаянного, жития Божьего, оно для него неведомо и недоступно. Для него нужно родиться свыше, из плоти превратиться в дух. Благодать возрождения и творит сие дивное изменение: вводит душу в новое Божие житие, в святое и спасительное житие покаяния. Этим житием покаяния и спасались все святые Божий человеки.

Кто пребывает вне сего духовного жития, тот еще не родился от Духа, тот пребывает в смерти и не сможет войти в Царство Божие, в то, что внутри нас существует и в то, что есть в блаженной вечности.

Св. Симеон Новый Богослов говорит, да и другие Отцы, что сей момент рождения свыше переживается всякой родившейся душой явственно, ощутимо для нее. И кто не перешел через сей святой момент рождения ощутимо, тот еще мертв для жизни духовной. Такому нужно стяжание благодати оживотворения. Сей момент есть начало иной жизни, жизни покаяния. Сей момент есть первый многоболезненный вздох вновь родившейся души, вдыхающей в себя с многими слезами новый, необычайный для нее живительный воздух – воздух покаяния.

Здесь впервые душа опытно вкушает сокровенный смысл таинственного речения Отцов:

«Отдай кровь и приими Дух».

В Таинстве покаянного жития и совершается сей дивный обмен. Овеществившийся рыдающийся дух, вступивший на путь покаяния, с неописуемой болью претерпевает мучительную операцию Благодати, которая выпускает из него кровь плотских вожделений и похоти, омывает в потоке многих горьких слез и облекает в новое световидное одеяние Духа в жизнь Божественного Бессмертия.

Эти многие слезы бессмертного плачущего духа, с болью отрывающегося от смертной, плотской, плотолюбной жизни, отрекающегося от сатаны и всех дел его и дающего клятвенный обет служить Господу Иисусу и творить Его заповеди даже до смерти – эти клятвенные слезы покаяния и служат для него водной купелью, «баней пакибытия», в которой он и получает возрождение от Духа.

Все Небесные Умные Цветы возрождались в сей бане, проходили через сей момент рождения, через сей первый вздох покаяния, через крик, боль и слезы, через клятвенное отречение от сатаны и всех дел его и через обещание Богу жить перед ним в доброй совести – и потом все время поддерживали в себе жизнь духа благодатным вниманием и дыша божественным воздухом – воздухом покаяния.

Из вещественных и смертных они становились невещественными и бессмертными, из плотских – духовными, из земных – небесными. В этом и есть сущность возрождения, бывающего от духа Божия через покаяние.

Св. Симеон Нов. Богослов описывает сей момент рождения свыше весьма приметными и выразительными чертами. Он говорит такими словами:

«Не прельщайтесь. Бог есть Огнь, и когда пришел на землю и сделался человеком, вверг Огнь на землю, как Сам говорит (Лк. 12, 49). Огнь сей всюду обходит, ища себе вещества, т. е. доброго сердца и произволения, чтобы пасть внутрь его и возжечься. В ком возжигается он, в том восходит и пламя великое, достигающее до небес, и не дает ему уже быть в бездействии или предаваться покою. Он не опаляет души, в которой возгорается, хотя возгорание сие бывает не без восчувствования его душею, как думают некоторые из мертвых душею. Душа не есть бесчувственное вещество, но есть существо чувствующее и разумное. Посему она в самом начале чувствует и сознание возгорания Огня этого, и сие тем паче, что оно сопровождается чрезмерным и нестерпимым болезнованием сердечным.

Потом, когда Огнь сей очистит нас совершенно от всякой скверны страстей, тогда навсегда уже делается внутрь нас и Пищею, и Питием, и Светом, и Радостью, и нас самих делает светом по причастию в той мере, в какой делаемся мы сами причастниками Света Его.

Как печь, возженная сначала только коптит от дыма, исходящего от дров, а когда разгорится посильнее, тогда все делается светлым, подобно огню и не омрачается уже никакой копотью от дыма; так и душа, начавшая гореть Божественным желанием, сначала видит вместе с Огнем Духа внутрь себя и тьму страстей, исходящую на подобие дыма, и сознавая, что эта, сущая в ней мрачность от тьмы страстей есть ее собственное дело, – она плачет и сокрушается. Чувствуя же как лукавые промыслы и злые пожелания попаляются Огнем, как тернь и волчцы и превращаются в прах, душа радуется. Когда же все сие сгорит и естество души остается одно без страстей, тогда существенно с ней соединяется и Божественный Оный Огнь и начинает гореть и светить в ней, тогда и она) делается причастницею сего Мысленного Огня, как печь причастною огня вещественного, – равно и тела причащается тогда сего Божественного и неизреченного Света и бывает огнь по причастью.

Да ведаем однако ж, что этому всему невозможно совершиться в нас, если мы не возненавидим мира и всего, что в мире, с готовностью даже и живот свой положить за сие дело Божие, как говорит Господь (Лк. 14, 26).

«Иным образом Огнь сей в нас и не возгорится» (т. II, стр. 311).

По благословенному разуму св. Отцов мы иначе и не можем воспринять Сей Божественный Огнь, возрождающий нас для жизни вечной, если не выполним предварительно главного Божьего условия. А именно: чтобы восприять Духа Божия, Духа Возрождения, мы должны в сокрушительных клятвенных слезах отречься от духа мира сего – отречься от сатаны и всех дел его, и дать обет верности Господу Иисусу. Без этого отречения не бывает в нас духовной жизни, не бывает и самого возрождения. Хотя мы именуемся христианами, но жизни Христовой в нас не бывает. Мы пребываем в самообольщении, воли Христовой не творим, а творим волю своих страстей, она же есть воля бесов. И не увидеть нам Царствия Божия, ибо мы не родились свыше. А без многослезного отречения от сатаны и дел его не бывает в нас и рождения от Духа Божия.

Благодатным же и неоспоримым признаком того, что в душе возгорелся сей Божественный Огнь возрождения, попаляющий вещество страстей и возжигающий в нас Новую духовную жизнь – после многослезного отречения от сатаны и дел его – таким признаком является пробудившееся внимание к своим помыслам и ко всему своему житию.

Внимание к помыслам и есть признак жизни. Тогда как отсутствие внимания, рассеянность и кружение в помыслах служит верным признаком душевной смерти. Кто живет невнимательно к своим помыслам и носится в вихре вредительных мечтаний, тот еще не возродился свыше, тот еще пребывает в смерти. Живая, свыше рожденная душа, становится весьма внимательной к своему уму, к своим помышлениям и не носится в вихре мечтаний вредительских.

Благодать Новой Жизни пресекает эти вредительские мечтания и уводит обновленный ум в помышления духовные, небесные, покаянные.

Весьма выразительно описывается жизнь не рожденной и рожденной свыше души Божественным Макарием и указывается на эти признаки. Он описывает это в таких словах:

«Как если солнце взойдет над землей, то все лучи его на земле, а когда бывает оно на западе, тогда отходя в дом свой, назад собирает оно все лучи свои; так и душа, не возрожденная свыше духом, вся на земле своими помыслами, и мысли ее простираются до пределов земли.

Но как скоро бывает способна получить небесное рождение и общение от Духа, и едино собирает все свои помыслы и удерживает их при себе, входит ко Господу в нерукотворенную обитель на небеси и все ее помыслы, вступя в Божественный воздух, делаются небесными, чистыми и святыми» (Беседа 49, 3),

«А души, оставшиеся в естестве своем, по земле пресмыкаются помыслом, о земле помышляют и ум их на земле имеет жительство свое.

Сами по себе думают они, что принадлежат Жениху, но не прияв елея радости, не возродились они Духом свыше» (Беседа 4, 6). «Ибо князь мира сего, будучи некою мысленною тьмою греха и смерти, какимто сокровенным, жестоким ветром волнует, наполняет и кружит непостоянными, вещественными, суетными помыслами всякую душу, не рожденную свыше и умом и мыслию не переселившуюся в иной век, по сказанному:

«Наше житие на небесах есть» (Филип. 3, 20). Этим-то истинные христиане и отличаются от человеческого рода. Ибо отличие христиан состоит, не во внешнем виде и не в наружных образах, как многие думают, что в этом вся разность.

От всех людей в мире отличается новая тварь – христианин: обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесною приверженностью ко Господу» (Беседа 5).

Таковы непреложные и неоспоримые признаки жизни и смерти души, указанные Божественным и святым Макарием Великим. По этим благодатным признакам каждый может судить о себе, где он пребывает: в жизни или в смерти?

Обновление ума, выражающееся в благодатном внимании к своим помыслам и к своему житию – есть тот безошибочный признак рожденной свыше души, на которой так решительно указывают св. Отцы.

Душа, получившая рождение свыше, получает вместе с рождением и благодатное внимание к себе и ко всему окружающему и весьма внимательно относится ко всяким бесовским приражениям, бывающим как извне от всего окружающего, так и через помыслы, мечтания и ощущения.

Трезвенным вниманием она распознает, а непрестанной молитвой отражает все злокозни бесов, имея при этом содействие и помощь от Благодати Божией. В этой благодатной внутренней деятельности и оказывается жизнь возрожденной души.

Тогда как не возрожденная душа этой спасительной деятельности не имеет и не знает: за помыслами не следит, не пресекает своих мечтаний молитвой, а с утра и до ночи и даже во сне умом своим носится в вихре вредительных мечтаний – а это и есть смерть души; бывающая прежде смерти тела. Ибо «Помышления плотские суть смерть» – по Апостолу) (Рим. 8, 6).

Душа, пребывающая в своем естестве, не может не кружиться в вихре вредительных мечтаний. Тишина ума ей неведома и не свойственна. А душа, восприявшая в свое естество Благодать Св. Духа, кружиться не может, это для нее несвойственно, она непрестанно погружает свой ум в волны молитвенной благодати и не носится в вихре кружений.

Ум входит в небесную тишину благодатных помыслов. Но это полностью дается не сразу: нужен труд внимательной молитвы.

Таково просвещенное учение св. Отцов о возрождении души свыше и таков благодатный, неоспоримый признак возрождения души.

Только возрожденную душу Бог принимает в свое благодатное Царство. Только возрожденная свыше душа обретает это Божье Царство благодатной тишины и мира и входит в него уже здесь своим благодатным вниманием. Душа не возрожденная потеряна для Бога и для Его Царства, она пребывает в смертно-демонской тьме непрерывного мысленного кружения.

Потому св. Отцы с таким жаром устремлялись от кружения в помыслах в благодатную тишину ума – устремлялись трезвенным вниманием и умной молитвой.

Внимательная молитва творила с ними чудо: помогала им отыскивать свою умерщвленную душу, оживотворять ее, снимала с нее пелены страстей, выводила из мрака смертного демонского кружения, озаряла немеркнущим Светом Божества и вводила ум в Божественную тишину, из земных человеков соделывала их небесными, бессмертными Ангелами.

Отцы были искатели своей Души – умной Божьей Красоты – и обретали ее на пути умного труда, – обретали Ангельское житие на земле и Вечную жизнь

Эти благословенные небесные человеки и земные Ангелы – Святые Отцы – неутомимые взыскатели драгоценной Божией Жемчужины – этого Сокровища, зарытого в поле среди терний всевозможных страстей и вожделений – Искатели Образа Присносущной Славы Божией, этой бессмертной умной сущности – нашей бестелесной Души, исполненной божественной Красоты и неувядаемой Лепоты, – как они возлюбили эту свою Душу, это дивное Божие творение! И с какой горячностью они устремлялись в путь исканий от юных дней и до глубины старости! И с каким жарким сердцем ее искали!

О Душа, Душа! Бестелесная Умная Божия Красота и – телесная многострастная, безумная грешница. Светлая Возлюбленная Невеста Небесного Царя и – жалкая рабыня темных вожделений и подруга блудных демонов.

Ей служат Ангелы и Архангелы! О Ней плачут Херувимы и Серафимы! О ней молятся непрестанно Святые! Ее возлюбил вечной любовью сам Владыка Небес! Ее ищет Божий Сын с пронзенным сердцем, в кровавом поту со многими слезами.

«И сам Седящий в небесном граде на престоле величествия на высоких, весь пребывает с душою в теле ее; потому что образ Ее положил он горе в небесном граде святых Иерусалима, собственный Образ неизреченного Света Божества Своего положил в теле ее. Он служит ей во граде тела и она служит ему во граде небесном. Душа сделалась наследницей Его в небесах, а Он приял ее в наследие на земле. Ибо Господь делает наследием души и душа наследием Господа» (св. Макарий Вел. 46, 4).

Такую сокровенную, божественную песнь о душе пропел Дивный равноангельский Макарий. Да, познали Святые эту Божью Тайну о грешной душе человеческой и содрогнулись, встревожились Божественной и Спасительной тревогой. В момент небесного просветления они увидели, поняли, уразумели всем своим существом: если Сам Бог оставил свои светлые небеса и сонмы Ангелов и приходил на эту темную скорбную, мрачную землю – в это место изгнания падших умных сущностей и среди этой «умной тьмы» – среди демонов и падших человеков стал искать в поте кровавом, со смертельной скорбью свой Образ, Свое любимое, Свое потерянное – если Сам Владыка и Творец был первый Искатель потерянной Души и Сам о Себе сказал: «Я пришел взыскать потерянное...» – то как же они, – пепел и земля, скрывающая в себе Сей Образ, сию потерянную душу – не действуют, не ищут, не трудятся во взыскании?

Услышав своим болезненно-чутким сердцем эту Тайну Божьего взыскания, это Божье беспокойство, услышав этот Ангельский плач, эту Божию скорбь о человеческой душе – они, оставив свою многовожделенную жизнь плоти «и оттрясе тину от очесе умного», устремились в поиски, вместе с Ищущим Богом и с плачущими Ангелами, устремились в пустыни и леса, в горы и скалы, в голод и жажду, в наготу и стужу, в тесноту и слезы, в отреченье и муки, в молитву и плач. Устремились молитвенным и трезвенным вниманием в умное трудничество взыскания своей души...

И вместе со св. Лествичником с воплем взывали к Богу:

«Не могу более сносить действия вожделений

Ищу той бессмертной красоты

Которую Ты даровал мне прежде сего бытия».

(Лествица, слово 29, 11)

И в долгих моленьях и многих слезах, в трудах и борениях, они – о, эти неутомимые взыскатели души и бытия духовного, взыскатели Умной Красоты, уязвленные небесной стрелой, пробужденные слезами Ангелов

Крестоносцы духа –

Вереницей –

Сквозь слезы немолчных молений,

Сквозь вопли и стоны тайных борений

Уходили на крестный путь Тесноты

С крестом на распятье... И телесную жизнь,

И свой ум,

Пригвоздив ко Кресту умной молитвой».

Они обретали То Сокровище, что Сам Бог искал, о котором плакали Ангелы и все Небесные Силы – обретали Умную Божью Красоту, обретали свою потерянную душу, обретали свою радость, свой свет, свое вечное веселие и ликование, обретали свое Воскресение, свою Светлую Пасху, свою вечную жизнь, обретали Дивного Бога, Имя которого Чудно и Дивно было для них и спасительно для всякой потерянной грешницы-души.

Да, таков непреложный духовный закон:

«Теряющий свою душу – теряет Бога

Обретающий свою душу – обретает Бога».

Теряет ее всякий и каждый, теряют все. Но обретают весьма и весьма редкие. Теряет ее всякий и каждый в обольстительных мечтаниях ума, в плотолюбных вожделениях сердца. Теряет ее живущий невнимательно к своим помыслам, и умом своим носящийся. И редко кто обретает свою потерянную душу. Обретают лишь те отрешенные, что продают свои богатые мысленные владения мечтаний и плотолюбных вожделений, отрекаются от сатаны и всех мысленных дел его и покупают слезами Поле Покаяния, на котором зарыта грешница-Душа – эта Божья Жемчужина – Драхма и трудятся в поте лица, раскапывая и очищая от мусора свою потерю.

Праздник обретения Души всегда велик. На земле он проходит незаметно, а на Небе – веселие: там Ангелы со своим Владыкою радуются:

«Порадуйтесь со Мною:

Я нашел потерянную Драхму,

Так, говорю вам, бывает радость

У Ангелов на небеси

И об одном грешнике кающемся» –

Сказал Владыка Ангелов.

Праздник обретения души, грешницы души – праздник Ангельский, Праздник Божественный. Лишь когда человек дойдет до Порога Узких Врат Тесного мысленного Жития, Тесного Умного Прохода, где оставляем все вещи: все земное, вещественное, а при этом и мысленное, тогда переступив Порог вещественного, мысленного обретаем во многих слезах невещественную Небесную Потерю – свою Душу, Умную Божью Красоту и с нею и Дивного Бога. Тогда наступает сей Праздник Радования.

Немногие находят этот Порог Тесноты и Отречения от вещественного и мысленного – и редкие переступают через него в жизнь невещественную, редкие живут жизнью истинно духовной, небесной, немногие познают Ангельское радование на земле, не многие познают святоотеческую Тайну «Внимания к себе».

А потому и «много званных, да мало избранных». Мало спасающихся от невнимательного вещественно-смертного бытия. Мало приобщающихся вниманием Жизни Бессмертной. Мало взыскующих свою Душу и еще менее обретающих ее. Ибо велик подвиг отречения от вещественного и мысленного. Велик труд обретения потери невещественной – своей Души. Через потерю вещественного и мысленного обретается невещественное и умное.

Просвещенные Божественной Благодатью, Отцы это поняли, познали, потому и трудились всю жизнь во взыскание своей умной потери души. Трудились смиренно и с терпением, в скорбях и самоозлоблении. И обретали ее не в пещерах и не в лесах, не в голоде и жажде, – а в «Умной Тесноте Внимания», в «Умной молитве». А все остальное служило только пособием этой «Умной Тесноты». Умным трудом, умным деланием обретали «Умную потерю». Они познали тайну «Умной Молитвы» сокрытую от веков и родов и в святом трудничестве, в покаянии и слезах обретали сей молитвой свою душу, а с нею и дивный Дар Благодати, дарованный нашей природе во Христе Иисусе. Дар богатый и многодейственный, великий и благословенный. Дар Нового бытия Богоносного. Они познали сей дар опытно: в изменении своего жития, в просвещении своей «умной» сущности, в живом ощущении сердца, носившего в себе Святого Живого Бога – потому и были богоносными и святыми. Живя во плоти на земле, они жили духом на небеси. Еще здесь среди греха и растления носили в себе взысканную Умную Красоту – просветленный бессмертный Образ Божий, Который сиял в них немеркнущей Славой. Сиял на посрамление злобных демонов, поправших сей Образ для большего укрепления и укрепления нашей изнемогающей веры в наше непреложное и непостыдное взыскание.

Взыщем и мы – благодатью содействующей – свою потерянную Умную Красоту – свою Душу, если вступим на путь «Умной Тесноты». Ибо только на узком пути «Умной Тесноты» она обретается. В Умной Тесноте молитвенного Внимания познает человек свою бездну падения. На пути Внимания познает Бессмертную Красоту Души и бездну Божьего Милосердия и Любви к этой умной грешнице – душе. Только на пути отрешенном и мысленно тесном человек познает небесное величие души и там впервые видит ее боголепный образ и познает все безумие греха, искажающего этот образ Божьей Красоты. Там приносит покаянную клятву до смерти любить этот Образ. Приносит клятву ненавидеть грех невнимания и его гибельную безобразность.

С глубоким сознанием отрекается от мысленного растлителя – сатаны и от кружения в его вихре вредительных помыслов.

Да, только на пути мысленной Тесноты раскрывается весь ужас и безобразие мысленного греха и там же раскрывается бессмертная красота мысленного Образа, сиявшего в человеке еще прежде брения.

Только Св. Отцы познали Тайну о нашем мысленном естестве души и пропели об этом «Образе неизреченной славы, хотя и в язвах согрешений» – чудные небесные гимны.

Неподражаемый Певец нашей Умной Мысленной Природы: грешницы-души – св. Андрей Критский – пропел о ней бессмертные песни, облитые Божественными слезами. В его песнях слышатся рыдания Ангелов, плачущих об этой Умной Красоте, об этой Божьей Грешнице, ее же возлюбил Сам Божий Сын Любовью вечной. Потому Св. Церковь и приняла эти песни и всегда поет их со слезами в святые дни Великого Поста, в дни Великого Покаяния.

Вместе со св. Андреем Критским бесчисленные поколения смиренных христиан целые столетия обливают своими слезами эти песни, плачут о своей великой грешнице-душе, которая в них с воплем рыдает:

«Помилуй мя, Боже, помилуй мя!»

Рыдают об этой Божьей грешнице Святые Ангелы, плачет церковь Небесная, а с ней плачет и земля. Ибо Душа человеческая – Великая Божья Красота и велико ее падение.

Кто однажды узрел своими внутренними очами эту свою великую грешницу, у того уже не высохнут слезы всю жизнь. Кто однажды узрел ее бессмертную красоту «Хоть и в язвах согрешений», для того уже навсегда померкла всякая иная красота земная, он ей уже не будет поклоняться. Красоте земной поклоняются одни непрозревшие красотой внутренней. Красота земная – только переходящая слабая тень красоты внутренней, вечной. Красота земная – не самоцель, а только еле приметная тропа к великой цели, и то для немногих. Немногие, глубокоодаренные одиночки этой тропой обретают путь к бессмертной красоте. Остальные идут широким, проторенным путем искусства и его техники. Идут путем внешнего канона, обряда, внешнего благочестия. Это – путь для «многих званных». Но немногие на нем обретают спасение, избранные идут от внешнего обряда к внутреннему служению, ко вниманию. Внешним обрядом, искусством обретают внутреннюю красоту. Это те немногие, которые вступают на путь «умной тесноты», распинают свою жизнь вожделений на кресте отрешенности и взывают: «Ищу Твоей бессмертной красоты, которую Ты даровал мне прежде сего брения».

Только тот, кто устремился от вожделений в поиски своей Души – бессмертной красоты, тот ее обретает, хотя бы она и была в погибели страстей (св. Макарий Вел.). Обретает ее в покаянном плаче и слезах и только здесь впервые познается боголепный образ и при помощи Божией силы видит и познает и свое страшное падение. Кто еще не созерцал своей падшей бестелесной грешницы и не рыдал, потрясенный этим видением, тот еще и слеп, и нищ, и убог. Тот еще не видит и не знает, что такое умная бессмертная красота. Сквозь слезы глубокого сокрушительного покаяния она бывает видна всякому. Но в редких рождается это глубокое сокрушительное покаяние. Поэтому редкие познают себя, свою душу. Редкие обретают путь преп. Марии Египетской или блаженной Таисии. Большинство расслаблено сластолюбивыми вожделениями, не в состоянии оставить свою постель греха и опуститься в купель слез к ангелу покаяния. Грех душу расслабляет, парализует, делает ее дряблой, немощной, бессильной. И настолько обессиливает и истощает, что душа бывает не в силах и покаяние принести. Покаяние Марии – это покаяние ее неистощенной души. И какая же это, поистине, величественная душа, – душа св. Марии и ее покаяние! Как она встревожилась за свою душу Божественной тревогой! С каким мужеством и отвагой бросилась в борьбу со страшным змием, вырывать из пасти его свою обреченную душу, которую он уже пожирал, бросилась спасать поруганную Божию умную красоту!

Какая мужественно-прекрасная и сильная душа в таком слабом, изнеможенном женском теле! Сорок лет напряженной борьбы в пустынной обстановке, сорок лет борьбы с присосками страстей внутреннего, мысленного змия, который присосался к ней и высасывал ее душу! Что за сила! Что за величие души! Недаром св. и великий Макарий изрек, что «Душа и демон – равномощны!» Благодать Господня помогла ей победить демона страстей. И всякой душе помогает, которая не с двоедушием, а с мужеством и решительно вооружается на подвиг против греха. Но редкие вовремя выступают против своих страстей. Большинство с ними живет всю жизнь, не замечая того, что маленькие страсти истощают духовную энергию души. А истощенные души для подвига не способны. Они уже не в силах пройти по суровому и трудному пути покаяния. Они лежат на постели своих маленьких вожделений и страстей, которые их держат в плену 38 лет, т. е. всю их жизнь – и к Богу они уже придти не могут. Они лежат и ждут, чтобы теперь Сам Бог к ним пришел. Они настолько расслаблены, что не могут и с помощью вещества подняться от земли, как сделал Закхей, к миропроходящему Богу, отыскать Его своим взором и привлечь к себе. Да, Бог привлекается умным взором души. Он видит этот тайный взор, ищущий Его, и поспешно выходит навстречу душе.

Умный взор человеческой души – глубокая, Божественная и непостижимая тайна. Только святые слегка приоткрыли эту тайну. Велика и таинственна душа и способности ее также велики и таинственны! Умный взор человеческой души на что упадет, то и привлекает к себе. Способность таинственная, потрясающая и страшная, но и спасительная.

Св. Давид взглянул на проходящую мимо Вирсавию – на чужую жену, и привлек ее к себе. Но привлек (Увы! Увы!) плач и рыдания на всю жизнь. А с ним оплакивают этот взор и тысячелетия... Взглянул Закхей на Бога и привлек Его к себе, привлек спасение всему своему дому. И св. Апостол говорит об этой же тайне нашего умного взора. Он говорит: Мы взираем открытым лицем на славу Господина и преображаемся в Тот же образ (2Кор. 3, 18). Здесь сокрыта тайна учения святых отцов об «умной молитве». На что ум внимательно взирает, то и воспринимает. Поэтому и сказано умно ищущим Бога: «Непрестанно молитесь Непрестанно взирайте на славу Господню, на славное имя Господне. Этим привлечете к себе Бога». Но душа расслабленная, истощенная страстями, не в силах бывает умно взирать на Бога, не в силах искать Его умным взором. Поэтому мало разумеющих «умное делание» и еще меньше пребывающих в нем с разумом.

Да, грех с его маленькими страстями страшен! Он, как неистребимый паразит души, своими присосками маленьких страстей крепко держится и живет за счет ее духовных соков, расслабляет ее, истощает и делает неспособной для жизни духовной. Поэтому большинство христиан и живет жизнью земной, вещественной, плотолюбной. Жизнь духовная, внутренняя, отрешенная от вещественности, для них недоступна. Жизнь ангельского бессмертия в умном взирании для них непонятна. Они лишены возможности созерцать бессмертную красоту. Лишены возможности видеть мысленно свою великую грешницу – душу, Боголепную умную красоту, и увидеть ее в хламиде страстей, увидеть в смрадных рубищах вожделений и греха!

Да, только тот увидел внутренними очами свою Душу и познал ее достоинство, только тот при помощи Божьей Силы видит и познает и свое страшное падение. И какое это таинственное видение – увидеть свою бестелесную душу, Божью Умную Красоту и увидеть ее в хламиде страстей, увидеть в смрадных рубищах вожделений и греха.

Это видение бывает потрясающим, неописуемым, божественным. Это видение и рождает неутихающий вопль:

«Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» И гонит эту грешницу: в горы и леса, в отреченье и муки, в плач и молитву.

Св. Андрей Критский воспел великое творение Божие в великом падении. А таинственный Певец Души св. и равноангельный Макарий, Великое Светило Великих Египетских Отцов воспел о ней сокровенные песни: о ее величии, о славе, о ее богоподобной Умной Красоте. Эти песни Церковь с любовию хранит в его Богодухновенных писаниях.

Вот его Небесная Песня об Умной Божьей Красоте, о нашем Мысленном Естестве – о Душе. «Песня» одна из многих. Песня, пропетая Духом Святым чистейшими устами светлейшего Богоносного Макария.

Он поет ее такими словами:

«Господь создал себе Прекрасную Обитель – человека». Тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в Доме Своем, имея прекрасною Невестою возлюбленную Душу, сотворенную по Образу Его» (Беседа 49, 4).

«Душа – подлинно дело великое, Божие, чудное. При создании ее так сотворил ее Бог, что в естество ее вложил законы добродетелей: рассудительность, ведение, благоразумие, веру, любовь, владычественный ум и создал ее удободвижную, легкокрылою, неутомимою: даровал ей способность приходить и уходить в одно мгновенье и мыслью служить Ему, когда захочет Дух.

Одним словом, создал ее такою, чтобы соделаться ей невестою и сообщницею Его, чтоб и Ему быть в единении с Нею и ей быть с Ним в единый дух, как сказано «Прилепляяся Господеви, един дух с Господом» (1Кор. 6, 17). «Ибо нет иной такой близости и взаимности ни у одной из тварей, какие есть у души с Богом и у Бога с душою» (Беседа 45, 5).

«Ибо душа драгоценнее всех созданий» (Беседа 15, 41). «Когда для спасения твоего приходили Ангелы; Сам Царь, Сын Царев сотворил совет с Отцом Своим и послано Слово и облекшись в плоть и сокрыв Божество Свое, чтобы подобным спасти подобное, положило душу свою на кресте. Так велика любовь Божия к человеку! Бессмертный благоволил быть за тебя распятым. Почему, смотри, что значит душа и как высоко ценится Богом?! И Бог, и Ангелы взыскуют ее, чтобы иметь в собственном своем общении и в Царстве.

А сатана и силы его ищут, чтобы привлечь ее на свою сторону» (Беседа 15, 42).

«Посему размысли, человек, свое достоинство, как драгоценен ты! Выше Ангелов поставил тебя Бог, когда Сам в лице Своем приходил на землю быть за тебя ходатаем и Твоим Искупителем» (Беседа 15, 41).

Вот св. Отцы и размыслили свое достоинство: «познали свою умную природу, свое мысленное естество и горячо устремились ко взысканию своей души – сего нетленного образа Божия бессмертной Красоты. Устремились в сродную себе «умную область: от жизни по плоти – к жизни по духу, от пространного и широкого пути мысленного кружения – в мысленную тесноту внимания и молитвы.

И Божиим содействием обретали Искомое: обретали Умную Божью Красоту – свою Душу, а с нею и дар Божественного бытия, дарованный нам во Христе Иисусе Господе нашем.

Свою Душу и Ангельское благодатное бытие они обретали на пути умного богоношения, т. е. в устах, в уме и сердце.

Носили со вниманием непрестанно Святейшее Имя Божие, многодейственное и спасительное для всякого, кто носит Его с верою и любовию.

Св. Отцы и нас приглашают обретать свою Душу и благодатное Ангельское бытие сим

«Умным трудом», «Умной Тесноты» –

Вниманием и непрестанной молитвой.

Призыв Отцов к стяжанию своей Души, к стяжанию Бога – умным трудом, умной молитвой

Вот благоговейный призыв к сему «умному труду», к стяжанию своей души, к раскрытию в себе небесного дара благодати, – мы слышим от преп. Никифора Уединенника, который взывает:

«Вы, которые желаете восприять Огнь Небесный в чувстве сердца и опытно познать что есть Царствие Небесное, внутрь вас сущее, ПРИИДИТЕ Я поведаю вам науку небесного жития, которая без труда и пота вводит делателя своего в пристанище бесстрастия. Через падение мы вышли во вне – возвратимся же к себе, отвращаясь от внешнего. С Богом примирение и сроднение невозможно для нас, если мы наперед не возвратимся к себе и не войдем внутрь от вне.

Только внутренняя жизнь есть истинно христианская жизнь. О сем свидетельствуют все Отцы» (Доброт. II стр. 36–43).

А вот в кратких словах сущность «умного делания», выраженная св. Симеоном Новым Богословом, который говорит так:

«С тех пор, как человек изгнан из рая и отделился от Бога, диавол с бесами получил свободу день и ночь невидимо колебать мысленную силу каждого человека. Оградиться от сего уму не иначе возможно, как всегдашнею памятию о Боге.

У кого впечатлится память о Боге, тот может удержать от брожения и свою мысленную силу. Ибо как для тела необходимо потребен воздух, чтобы дышать, – так для души потребно непрестанное памятование о Боге, т. е. непрестанная молитва.

С Божьей помощью сам из опыта узнаешь, храня внимание и держа Иисуса, т. е молитву Его: «Господе Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» (свт. Игнатий Брянч. III-160).

А вот еще несколько кратких спасительных советов и мыслей о сем Дивном Таинстве из других Св. Отцов:

Св. Антоний Великий говорит: «Жизнь души есть непрестанное памятование и любление Бога.

Посему не оставляй моления именем Господа Иисуса. Обращай это Имя в уме твоем, поучайся Ему в сердце, восхваляй языком».

И Св. Григорий Богослов говорит: «Чаще поминай имя Божие, нежели дышишь. Ибо памятовать о Боге необходимее, нежели дышать».

И Св. Василий Великий: «Непрестанно памятовать о Боге благочестиво и в этом боголюбивая душа не знает сытости. Посему не должно

давать душе времени быть праздною от помышления о Боге».

И Григорий Синаит: «Всячески принуждай себя на делание сие (т. е. на непрестанное призывание Господа Иисуса), ибо Царство Божие есть достояние нудящих себя и нуждницы восхищают его».

И Св. Исихий Иерусалимский говорит: «Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Господа Иисуса. Ибо как дождь, чем в большем количестве ни спадает на землю, тем более умягчает ее, так и святое Имя Христово, без помыслов нами возглашаемое, чем чаще призываем Его, тем более умягчает землю сердца нашего, преисполняя его радости и веселия».

И Св. Филофей Синайский: «С утра должно мужественно и неотступно стоять у дверей сердца с крепкою памятию о Боге и непрестанною в душе Иисус-Христовою Молитвою».

И Св. Авва Филимон: «Не давай уму своему быть праздным, но заставляй его сокровенно поучаться и молиться. И в мысли твоей трезвенно, со страхом и трепетом говори: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя; и трезвенною мыслию и неблуждающим умом всегда молись такой молитвой. Если пребудет в тебе непрестанно молитва и поучение в Писаниях, – то отверзутся очи души твоей и будет в ней радость великая и чувство некое неизреченное и горячее, при согреянии и плоти от Духа, так что весь человек станет духовным».

И св. Макарий Великий уясняет ту же мысль такими словами: «Кто хочет приступить ко Господу, сподобиться вечной жизни, соделаться обителью Христовой, исполниться Духом, чисто и неукоризненно исполнять заповеди Христовы: тому надлежит непрестанно пребывать в молитве. Ибо единственное охранение и врачевство для души – с любовию памятовать о Боге. А у сопротивника нашего все усилия к тому, чтобы отвлечь наш ум от памятования о Боге».

Исходя как бы из этих мыслей св. Игнатий и Каллист Ксанфопулы говорят, что

«Начало всякого боголюбезного действования есть с верою НЕПРЕСТАННОЕ ПРИЗЫВАНИЕ спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа».

А свят. Златоуст, со свойственной его дарованию особенностью, доводит эту мысль уже до полной ясности и говорит: «Нужно запереться в себе и править умом, обуздывая его. И всякий помысл и всякое действо лукавого казнить призыванием Господа нашего Иисуса Христа».

«И ничего другого не ищите у Господа Славы, кроме сей одной милости. Ища же милости, ищите ее с сердцем смиренным и умиленным и с утра до вечера вопийте, а если можно, то и всю ночь: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И понуждайте ум свой на это дело, потому, что «узки врата и тесен путь», вводящий в жизнь и одни нудящие себя входят в него», ибо таковых, нудящих себя есть Царство Небесное.

И вполне согласно с этим гармоническим хором древних Отцов звучат слова и нашего светлого преп. Серафима Саровского. Он говорит:

«Истинно решившимся служить Богу должно упражняться в памяти Божией – в непрестанной молитве ко Господу Иисусу Христу».

А наш преп. Нил Сорский, как бы согласованно с Григорием Синаитом, заключает всю эту дивную гармонию священных изречений решительным утверждением: «Умная Молитва», – говорит он, – выше всех деланий и есть добродетелей глава, как любовь Божия».

Святой же Исаак Сирский – говорит еще решительнее, что «без непрестанной молитвы невозможно приблизиться к Богу». Ибо, что бывает с рыбою, вынутою из воды, то бывает и с умом, который выступил из памятования о Боге и парит в памятований о мире».

Можно было бы многое множество привести свидетельств из св. Отцов об этом сокровенном делании, но и этих немногих достаточно для того, чтобы иметь некоторое представление о той величественной и Божественной Симфонии светолепных мыслей, высказанных Отцами в их Духоносных опытных Писаниях о сей «науке из наук, о художестве из художеств» – об «Умной молитве», и чтобы уразуметь, что Отцы опытно познали сокровенный путь обретения своей души, а обретя душу – обретали Бога и жизнь божественную.

«Умная молитва и есть путь, на котором обретается «Умная потеря» – душа. А душа, пришедшая в ум, есть кратчайший путь к Богу.

Но кто не ощутил своей «потери», кто не устратился своей погруженности в жизнь телесных вожделений, чей ум с болью и воплем не стенал и не ужасался своего плотского, тот еще далеко от взыскания духовного бытия, далек от взыскания своей души. Для того и Бог далек.

Ибо путь к обретению Бога – через обретение своей души, потерявшейся в бытии плотском, телесном, вещественном. И нет иного пути к Богу, как только через собственную душу, отрекающуюся от плотского бытия. Пока ум не взыщет своей души, своего духовного бытия, дотоле и душа не обретет Бога. «Ибо с Богом примирение и сроднение невозможно для нас, если мы не возвратимся к себе».

«А путь к Богу не так далеко от каждого из нас: он не вне нас, но в нас самих. А если кто спросит: Что же это за путь? – Отвечаю – говорит Афанасий Александрийский: «душа каждого и в ней ум».

Потому, что одним умом может быть созерцаем и уразумеваем Бог. Одним умом души своей можно обратиться и возвыситься к Богу» (проф. Сагарда Н. «О богопознании»).

И ту же мысль еще сильнее выражает св. Макарий Великий своими словами: «Ум, который непрестанно вникает в самого себя и взыскует Господа, может приобрести душу свою, хотя бы она была в погибели страстей» (Беседа 9, 11).

Вот к этому приобретению своей души спасительным «умным трудом», – «умной молитвой» и призывают Отцы наш больной блуждающий ум, опьяненный ядом вещественности и вожделении плоти и ядом мысленного кружения, – призывают, чтобы он потрудился в этом умном труде: тогда обретет и себя, и душу свою – умную Божью Красоту, а с душой – и Бога.

Отцы не только призывают, но и умоляют нас усердно приняться за сей умный труд, за непрестанное призывание Имени Божия. Этим деланием ум обретает Душу, а Душа – дивного Бога. Гимн Имени Божьему

Св. Отцы не только изъясняют сие Таинство невещественного делания, не только призывают к сему умному труду, но и упрашивают и даже умоляют не отвратить своего слуха от их мольбы и усердно приняться за СТЯЖАНИЕ СВОЕЙ ДУШИ – за сей умный труд, который начинается воплем: ПОМИЛУЙ! – и постепенно сей вопль претворяется в вино веселия вечного, по слову св. Ефрема Сирина, который и говорит:

«Будем трудиться в молитве – это виноградная лоза: вино ее есть веселие вечное».

И еще здесь, на земле, сей вопль чудесным образом изменяется в неумолкаемое радостное славословие Богу Небесному, Богу – Спасителю Дивному, дивным путем сотворившему спасение наше, а спасающему нас таким Божественно-простым, таким доступным и непостижимым чудесным способом:

НЕПРЕСТАННЫМ ПРИЗЫВАНИЕМ ЕГО СВЯТЕЙШЕГО ИМЕНИ. И еще здесь, сей вопль взыскующего ума, который после долгих и многотрудных поисков и слез, после томительных ночей и тайных рыданий, после дневных стенаний и вопля, наконец, внутренним чувством, издали, как бы в тумане, узрит свою поруганную красоту, свою бедную-бедную душу – узрит больную, измученную, израненную бестелесными жестокими разбойниками и насильниками – увидит ее в убогом, беспомощном и жалком виде – и сквозь слезы острой боли с веселием воззрит на свою потерянную и обретенную радость, на ту, которую взыскует Сам Бог, и с радостнотворной печалью возьмет ее за руку и поведет к Богу. Но поведет с поникшей главою, как виновник ее блужданий, падений и мук. И уже ВТРОЕМ и се – цельная Божия Красота! Предстанем перед Благостным Богом: втроем, со своей вечной подругой – поблекшей и почернелой общей соучастницей вожделений и страстей, с носительницей вещества земли и тления – с телесной плотью – втроем предстанем славословить за спасение и хвалить Дивное Имя Господне, Имя вечной Божественной Любви.

«А где двое или Трое собраны во Имя Мое Там и я посреди них» (Мф. 18, 20).–

Изрекла своими устами Божественная Любовь.

И се – Мир Божией Красоты! Се – Божественная Гармония Неба и земли!

Познали Отцы сию Божественную гармонию, сию Тайну Царствия Божия, внутрь нас сущего, познали ее реально: в живом чувстве сердца, в дивном изменении своего ума и всего жития.

«Ибо христианин – это новая тварь – по св. Макарию Великому – отличается от всех людей в мире: обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесною приверженностью ко Господу и мыслию своего ума, жительствующего на небеси» (Беседа 5, 3–4–5)

Познав это Божественное изменение в себе Отцы и умоляют нас приступить к сему деланию незамедлительно, пока есть время, чтобы получить навык для вечности. И приступать со страхом и трепетом. Со многим благоговейным вниманием ничего не ища от Господа Славы, кроме сей одной милости.

Послушай, как умоляют нас Св. Отцы.

Послушаем, как умоляет нас преп. Мелетий Исповедник. Он любовно взывает:

«Возлюби сие, возлюби, яко же любит любимо быти: сие зареносное, светозарное, сладостнейшее, красное всех сладчайшее призывание.

Якоже божественную молнию обращай в сердце твоем, тайным гласом вопия Тайновидцу:

«Сыне Божий, помози мне! Христе мой, сохрани мя!»

И сие глаголи всегда и во уме твоем носи: и просветишься и упремудришься и приимешь Божественную Благодать и плотоносен Ангел скоро будеши».

И далее он говорит:

«Всяк благочестивый память Иисуса должен всегда носить.

Призывание сие во уме всегда иметь.

Тако бо душа бывает храм освящен, молниеносен воистину и огнесветоносен. И зареносия исполнен и полон светозария».

И в другом месте сей Святый умоляет такими словами:

«Двизай убо, двизай всегда устами сердца, Зови воплем немолчным, непрестанно глаголи: Сыне Божий, помози мне! Христе мой, сохрани мя!»

Сие творя всегда, от присноучения удержишь во обычаи, а отсюда и в навыкновение достигнешь, и иметь будешь в себе как естественную и нераздельную вещь, в естество от навыкновения претворенную. И спя, и засыпая, и ядя, и делая что-либо, всегда будешь иметь бодрость внутреннюю и трезвенность сердца.

Будешь Храм и Престол Божий и Ангелам равен, хотя и по земле плотоносящей ходить будеши».

И сей дивный Святой как бы заключает свою молитву любви такими словами:

«Иисуса возлюби от всея крепости,

С Ним твори собеседование, Его всегда ищи,

О Нем помышляй во уме твоем,

Его имей в размышлении твоем,

Его доброты вожделей, Иисуса Красоту люби,

Его чувством стяжи: и зря, и слыша, и дыша,

И сидя, и стоя, всегда к Нему взирай,

И получишь вся добрая нынешняя и

будущая».

Св. Григорий Палама:

«Братия мои христиане, молю вас и я с Божественным Златоустом, спасения ради души вашея: не вознерадите о таковом деле молитвы, подражайте тем, о коих говорил вам, и елико возможно есть, последуйте им. И если мнится вам неудобна быти вещь сия вначале, то да будет известно вам – яко же от лица Вседержителя Бога говорю: Яко самое то Имя Господа нашего Иисуса Христа призываемо на всяк день непрестанно, имать удобно сотворити нам неудобства она. И еще многовремением обыкнем и усладимся в том, когда познаем опытом, яко несть невозможно, ниже неудобно, но возможно есть и удобно.

Блаженно пребывание в сем небесном делании!» И св. Исихий восклицает: «Блажен воистину кто так прилепился мыслию к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим, или пламя к свече».

И св. Златоуст умоляет такими словами: «Молю убо Вас, братия: правила сей молитвы никогда не оставляйте. Но аще едите или пиете, аще путешествуете, аще ино что творите, непрестанно зовите: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя».

И сколько можно было бы привести свидетельств из св. Отцов, где они умоляют нас из сострадания к нашему неведению и невежеству, к нашей внутренней духовной непросвещенности – умоляют приступать к этому деланию со всем усердием и благоговением.

Но и этих немногих свидетельств достаточно, чтобы уразуметь из слов святых Отцов, что они знали, опытно изведали в чувстве сердца неизглаголанность Тайны в призывании, в непрестанном призывании Святого и Спасительного Имени Господа нашего Иисуса Христа.

Потому и просят, потому и умоляют нас спасать свой ум и свою душу сим дивным призыванием. Это и есть та спасительная тайна всех святых, которой они спасались. Святии Божий познали эту сокровенную Тайну, сокрытую в Имени Божием, познали опытно спасительное действие сего Имени на всего человека: и на тело, и на ум, и на сердце. Они познали, что величие Имени Господа Иисуса превыше постижения всех разумных тварей – и земных, и небесных. Они познали, что Имя Господа Иисуса – паче всякого имени: Оно источник радости, источник Божественной жизни. Оно – Дух. Оно – животворит, изменяет, переплавляет, боготворит.

Имя Господа Иисуса Христа содержит в себе особенную силу, Божественную. Силой сего Имени тело исцеляется от недугов, душа – от страстей Перед именем Иисусовым трепещут демоны, и мучимые страхом величия Его Божества, бегут от Него. Потому Отцы и сказали: бей супостатов именем Иисусовым ибо нет сильнейшего оружия ни на небе, ни на земле (Св. Иоанн Лествичник). Ради Имени Иисусова, призываемого молящимся, нисходит ему помощь от Бога и даруется ему отпущение грехов. Ради имени Господа бывает услышана молитва наша грешная и ради сего Имени даруется нам спасение.

Силой Имени Иисусова освобождается ум от колебания и кружения в помыслах пустомыслия и воля укрепляется в соблюдении заповедей Господних. Силой сего Имени просветляется ум и дозволяется пребывать в душе мыслям и чувствованиям Богоугодным, принадлежащим непорочному естеству человеческому; и нет в ней места для мыслей и чувствований чужих (еп. Игнатий Брянчанинов, т. II, стр. 282).

Именем Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвленной грехом. Христос Господь Иисус есть Жизнь – и имя Его живительно, исполнено Жизни. «Имя Его есть Жизнь Вечная» (св. Симеон Солунский).

Оно животворит призывающих его с верою и делает причастниками Жизни Вечной. Имя Господа Иисуса – свято и освящает призывающего: освящает уста, язык, сердце и все тело; освящает и окружающий его воздух.

«Бог дал Ему Имя – выше всякого имени –

Говорит Апостол, –

Дабы пред Именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в Славу Бога Отца» (Филип. 2,

9–11). Познали святии Божий эту сокровенную Тайну имени Божия, познали ее опытно, в дивном изменении своей человеческой природы, потому и зовут и приглашают и умоляют нас, темных и непросвещенных, молиться Именем Иисуса. Они познали Тайну имени Бога именуемого, открывшегося нам в Своем «Новом Премирном Имени» (Афанасий Александрийский) и сему Имени по всей земле строили храмы и создали стройный чин Богослужебный. Все молитвы вознесли они во Имя Его и моления – ради Имени Его. И всякого человека, в сем веке от рождения Богу принадлежащего, освещали Именем Христовым. Всякого человека учили любить сие Имя, паче всего на свете: дышать этим Именем как воздухом, иметь Его в уме своем и на устах, в сердце и в помышлениях и взывали:

«Возлюби сие, возлюби, якоже любит любимо быти Сие зареносное, светозарное, сладчайшее Всего сладостнейшее Призывание» (св.прп. Мелетий).

Ибо Тот, Кто носит Сие Зареносное и Светозарное Имя и Сам есть Свет Зареносный, усладительный и всего сладостнейший и достоин быть призываемым и воспеваемым с любовию и во все времена и не простыми гласами, а преподобными, т. е. Ему подобными. Так, св. Церковь и поет в своем Божественно-вдохновенном, волнующем, трогательном и величественно-нежном гимне вечернем:

«Свете Тихий, Святыя Славы... Иисусе Христе...»

Да, преподобные иноки имели эту любовь ко Христу-Спасителю. Они опытно познали, что Он достоин воспеваться во все времена преподобными. И с какой Ангельской усладой они именовали Его сладостное Имя! С каким божественным упоением они любили светозарное Имя! И с какой верой и любовью призывали Его! С каким ангельским услаждением они претерпевали всевозможные муки и мучения за сие Имя! И с каким небесным вдохновением и говорили, и писали о Нем и воспевали Его:

«На всяк день благословлю и восхвалю Имя Твое

во веки и в век века!»

И оправдалось на них слово Пророка, сказавшего:

«И похвалятся о Тебе Любящие Имя Твое»

(Пс. 5, 12).

С каким решительным отрешением от жизни вещественной плотской, от земных вожделений плоти, уходили они в пустыни и скалы, в леса и дебри ради Сего Имени! Оставляли матерей и отцов, жен и детей, невест и женихов, богатства, почести и славу – и устремлялись в путь узкий и тесный, в путь скорби и лишений, ради того, Кто усладил их Своим Сладчайшим Именем.

Их божественной любви к Сему Имени, их тайному слуху было открыто Духом Святым таинство глубин небесных, таинство сокровенной жизни мира «умного», мира горнего, где «Все естество Ангельское беспрестанно славит на небеси Пресвятое Имя Господа Иисуса» (Акафист Иисусу Сладчайшему)

«Им надо было видеть и слышать голос духовного служения» (как сказал св. Исаак Сирский, слово 47).

Они услышали эту дивную, бессмертную симфонию Небес, этих неисчислимых множеств чистейших и солнцеобразных «умных сущностей» с их неизъяснимыми райскими голосами, слившимися в единый гимн – стройно, величественно воспевающий с благоговейнейшей усладой и любовию это сладчайшее Имя, этот Источник Света и Радования, Жизни и Небесного веселия. Их просветленный гений, своим очищенным утонченным слухом, услышал эту Божественную Симфонию Ангельских миров и поведал нам, глухим и убогим, эту райскую музыку мыслей и чувств в церковных службах, в церковных песнопениях и особенно в Акафисте Иисусу Сладчайшему.

Да, иначе и нельзя было определить на человеческом языке это Имя, как Сладчайшее. Это определение просветленного сердца. И произведение это – неподражаемое произведение духовного гения, отразившего в себе Музыку Небес.

Мы ко всему божественному глухи и потому не слышим этой Симфонии. Наш слух воспринимает только низкие, приглушенные звуки земли: стон земли и стон нашего сердца, оглушенного ядом греха, сердца, раздираемого воплями мук ада, который мы носим в себе. Мы не познали Тайны слова, вибрирующего в гармонических звуковых сочетаниях. Для нас – оно мертвый звук. Потому и не слышим Небесной Симфонии, звучащей в Словесном Божием Имени. Потому и не услаждает и не веселит нашей оглушенной и грешной души поминание Имени Божия. А древний Пророк эту тайну «поминания» знал, он слышал в звуковом Имени Божием небесную музыку, потому и сказал: «Помянух Бога и возвеселихся» (Пс. 76, 4).

А для нас это поминание тягостно... скучно... уныло Оно не веселит нас. Мы не слышим в нем радости небес. Для нас бесконечно легче и приятнее бессмысленно кружиться умом в своем пустомыслии, нежели повторять это всерадостное Имя.

А ведь Небесное познается только здесь. Здесь полагается начало этому познанию. Здесь душа приобщается к этой музыке Небес – в умном труде. И если не приобщиться здесь, не возлюбить это Имя здесь, то и нигде. Унесем и туда, в вечность свой ад, и будем уже вечно пребывать в звуках музыки иной – в муках воплей и рыданий вечных, где

«плач скрежет зубов»

и боль позднего, бесплодного раскаяния.

Потому Отцы и умоляют нас здесь творить

«Сие зареносное, светозарное Сладчайшее призывание», сию Музыку Небес.

Здесь возлюбите, пока не поздно, ибо время земное дано нам не для пустомыслия и плотолюбного жития, а для стяжания бытия умного, вечного; для стяжания кратким земным временем – Вечной Небесной Любви – Бога.

Устремившись к сему «умному» стяжанию, тогда и мы познаем радость призывания сего Имени, и мы еще здесь услышим Ангельское славословие и сольемся в единый гимн и вместе с ними будем с небесной усладой восхвалять Дивное Имя Дивного Бога.

Святии Божий, живя на земле, жили ангельской жизнью и в содружестве с Ангелами немолчно словословили всехвальное Имя Господа Иисуса. Потому и слышится в их песнопениях подпевание Певцам Небесным; о чем они весьма сдержанно говорят и лишь слегка приоткрывают нам сию тайну в таких словах:

«Со бесплотными Твоими слугами Смея припеваю Ти и аз

Земля и пепел сый Трисвятаго гласа пение

С ними приношу Тебе, Преблагий» (Канон Св. Духу Максима Грека).

В другом церковном песнопении они вещают нам тихим голосом:

«Ныне Силы Небесные

С нами невидимо служат...»

И в самом известном и любимом, и мало понятном для большинства – в дивном песнопении:

«Херувимской песни»

они внушают нам, что мы сейчас, вот здесь, в этом храме, окруженные Херувимами, и сами, тайно образуем собою Херувимов, должны вместе с ними воспевать Животворящей Троице трисвятую песнь, припевающе Херувимам.

И в сии священные минуты отложить всякое житейское попечение и с ангельскими чинами невидимо Царя всех вознести в нашем славословии, воспевая Ему Гимн Херувимской хвалы вместе с Небесными:

Аллилуйя!

Вот к сему «припевающе» херувимам они и нас приглашают, к сему небесному словословию и зовут, и умоляют, чтобы мы поспешили еще здесь получить навык в сем Ангельском труде.

Для этого и предлагают навыкать сему «умному труду» здесь, доколе мы еще на земле. Ибо там будет продолжение только того, в чем пребывала душа здесь.

Вечной жизнью Божественной мы начинаем жить здесь – умно трудясь в молитве непрестанной.

О Душе или «Умной Сущности» по разуму Отцов. Уяснение нашей Умной Природы, ее болезни, данного Богом врачевства и способа усвоения сего врачевства

Для уврачевания нашей больной «хилой природы» св. Отцы предлагают целебное благодатное средство – «Умное делание». Средство опытно проверенное всеми Святыми, а потому и есть безошибочное и святое. Это средство отцы назвали «наукой из наук». Но прежде, чем приступить к уяснению сего средства, сей науки, нам необходимо первее всего уяснить себе

«Что есть наша Умная Природа,

Наше «Умное Естество»,

Что есть Образ и Подобие Божие,

в нас сокрытые, которые именуются нашей Душой, нашей «Умной Сущностью»?

Нам необходимо серьезно вникнуть в сии речения Отцов о сем Образе, о нашей «Умной Сущности».

Ибо от ясности для нас или не ясности этих речений находится в полной зависимости и наше отношение к молитве и к молитвенному труду.

Не имея правильных понятий о «своей» умной природе, т. е. о себе, о своей душе, нельзя правильно совершать и умное делание, нельзя правильно совершенствоваться в молитвенном труде. «Умная» работа только тогда может быть благословенной и успешной, когда у нас будет ясное и правильное понятие о своей «Умной сущности».

Для этого и нужно обратиться к просвещенному разуму св. Отцов. Ибо никто так не познал себя, своей «умной природы» – своей Души, как св. Отцы. Умудренные благодатным опытом и просвещенные Богом, они великолепно изучили умный мир человеческий, изучили и умный мир демонский, разрушительно влияющий на нас. Познали болезнь нашей «умной природы» – вызванную мысленным ядом демонов, обрели средство врачевания и способ применения. Потому разум Отцов в этом существенно важном вопросе должен быть для нас обязательным и руководящим. Вот мы и обратимся к нему.

Великий во Отцах, Макарий Божественный говорит: «Вникни, возлюбленный, в умную сущность души и вникни не слегка» (Беседа 26) – Ибо «умная сущность» или Образ Божий в нас есть нечто дивное и божественное, в нем сокрыта Тайна Любви Божией к нам. Ради взыскания его воплотился в сей Образ Господь Иисус Христос, яко Бог, ради него оставил свои светлые небеса и сошел на эту темную, Мрачную землю, ради него претерпел страдания и крестную смерть.

И взыскав сию потерянную ДРАХМУ Божие – сие украшение Божества драгоценное, украсился ею как ЛЕПОТОЮ. Украшение же Божества есть смирение, а наша природа сотворенная и есть Божие смирение, облекшись в которое Бог и взыскал нас (св. Исаак Сир. Сл. 53-е).

Как драхма металлическая в древнем мире, на востоке, служила для женщины богатым украшением груди, – так «драхма умная» – мысленная душа, есть украшение Любви Небесной, провидя Духом Святым как Господь, готовясь украситься, облечься в наше естество, с Божественным вдохновением воскликнул:

«Господь воцарися, В лепоту облечеся» (Пс. 92, 1).

Наше естество и есть «Лепота» – «Умная Божественная Красота, богатое одеяние Божества, в которое облекся Бог Небесный и украсил Свое Божество человечеством, как драхмой пребогатой. Восприяв на себя наше человечество и обрел нас, и этим порадовал Умный Небесный мир Радостью Божьей.

«Порадуйтесь со Мной» – изрек им Господь, Я обрел потерянную Драхму, Так, говорю Вам, бывает радость у Ангелов Божиих И об одном грешнике кающемся» (Лк. 15, 8–10).

Что же из себя представляет в нас эта потерянная «драхма», которую взыскует Сам Бог? Что из себя представляет этот «грешник», который своим покаянием и обращением к Богу приносит радование всем небесным Ангелам и их Владыке?

По учению св. Отцов сия «Драхма» и есть образ Божий в нас.

«умное самовластие», т. е. умная воля и бессмертный ум. А подобие Божие – УМНОЕ ЧУВСТВО, т. е. гармония чувств, претворенных в добродетели. Это и есть Музыка небесных Сфер, Божественная гармония, Умная Красота Божия в человеке или Подобие Божие.

А все в совокупности именуется – «умной сущностью», «внутренним человеком», душой, или иначе – Образом Бессмертной и Присносущной Славы Божией в нас.

Так об этом и говорит св. Никита Стифат:

«Человек есть Образ Божий не по органическому устройству тела, а по мысленному составу ума, не описуемого телом, долу тяготящим. Ибо как Божеское естество вне всякой твари суще, не описуется, как не определимое: и не телесное, не качественное, не видимое, бессмертное, необъемлемое и отнюдь нами не разумеемое – так и данное от Него нам мысленное естество: как не описуемое, не телесное есть, не видимо, не осязаемо, не объемлемо и есть Образ Бессмертный и Присносущной Славы Его».

Это и есть драхма Божия в нас – как внутренний человек, представляющий собой иное нечто с человеком внешним; наша бестелесная умная душа, мысленное умное естество, данное» нам дуновением Божиим, наша «умная сущность» – это и есть Образ Божий в нас, тот грешник перед Богом, которого возлюбил Бог и Его Ангелы за его Боголепную Красоту, но который отвратил свое лицо от созерцания Небесной, вечной Славы Божества и обратил свой взор на земное, вещественное, переходящее и все это стал созерцать – похотно, вожделенно, с услаждением, отчего и лишился умного Рая Божия, Сладости Божией, Славы Божией.

Наша же «умная сущность», наше мысленное естество тогда может пребывать в Раю Божием, в свойственном себе, когда пребывает в сродной себе атмосфере и деятельности. А сродной атмосферой для него является атмосфера Божества, т. е. Бог. Сродной же деятельностью для мысленного – является мысленное непрестанное памятование Бога, любление Бога. Как и говорит о том тот же св. Никита Стифат:

«Ум наш, будучи образом Божиим, имеет свойственное в себе тогда, когда пребывает в сродной ему деятельности (т. е. в непрестанном памятований Бога и не допускает в себе движений далеких от его достоинства и природы)».

Если же ум наш допускает размышления, далекие от его достоинства и природы, он ниспадает в вещественное, утрачивает мысленное устремление к Единому и Сущему и влачится – безвещественный – по веществу, по земле, ползает мысленно в прахе земных вожделений и похоти. Об этом говорит св. Афанасий Александрийский такими словами: «Душа человеческая сотворена была созерцать Бога и озаряться Им; Она же вместо Бога взыскала тленного и Бога предала забвению в уме. И как скоро ум человеческий отступил от Бога, люди ниспадая в понятиях и помыслах, остановились мыслью на не-сущем. Утратив мысленное устремление к Единому Богу, влачатся по земле, подобно земляным улиткам.

Ум их совлекся созерцания Божественного и обратился мыслью своею к противоположному. Уклонившись от мысленного устремления к Единому и Сущему и от любви к Нему, вдались в различные пожелания тела, допустив в себе вожделение всякой вещи, кроме Бога. И ум их находится в кружении: они как пьяные и неспособные видеть, представляют себе не сущее».

«Того и домогается враг – говорит св. Макарий Великий, – чтобы Адамовым преступлением уязвить и омрачить внутреннего человека, владычественный ум, зрящий Бога» (Беседа 20, 4).

Уязвив и омрачив внутреннего человека, враг лишил его мысленного воздуха, Божественного, ему сродного.

А мысленный воздух, сродный нашей «умной сущности», нашему «мысленному естеству», это чистый воздух божественных помышлений, вожделений и ощущений: небесных, высочайших, совершеннейших, бессмертных. Это и есть Божественная умная Симфония мыслей, вожделений и чувств. Это и есть Божий рай сладости, мир Горней, мир Божией Славы, где и пребывала наша Умная сущность, наш внутренний человек, до его согрешения перед Господом Богом, до его ниспадения в Адаме в иную плоскость бытия не сущего.

Иная плоскость бытия или «лже-бытия» есть «мир сей», во зле лежащий, мир падших умных сущностей, принадлежащий князю «мира сего» – падшему Архистратигу, бывшему Деннице, носителю Света, а ныне являющемуся носителем и князем тьмы.

В чем же сущность тьмы и «мира сего» во зле лежащего, который сделался достоянием падших умных сущностей? Что это за мир умный, в котором они живут, свойственный теперешнему их состоянию, отпадшему от Бога?

Эти понятия трудно определимы и при нашем омрачении ума страстями, почти не доходчивы до сознания.

Одно книжное поучение здесь недостаточно. Нужен ясно осознанный внутренний опыт и содействие просвещающей Благодати Божией. Только при помощи сего нам уясняются эти таинственные Библейские речения:

«Мир сей» – «мир Горний» «жительство на земле» – «жительство на небеси» и проч.

Постараемся при помощи св. Отцов уяснить себе эти сокровенные понятия, насколько это будет доступно нашим силам.

По разуму св. Отцов, как все вещи в мире, так и эти понятия, имеют двоякое значение – внешнее и внутреннее. И так как они на все вещи смотрят духовно, глазами внутренними, то и в эти понятия они вкладывают внутренний смысл, духовный, более тонкий и глубокий, нежели принято в обиходной жизни.

Св. Исаак Сирский, просвещенный муж древности, глубоко духовный мыслитель и благодатный великий наставник умного монашества, говорит, что

– Слово «мир» есть общее имя для всех страстей –

Уясняя это понятие сей Святой выражает ту же мысль кратко, но более выразительно. Он говорит:

«Мир есть плотское житие и мудрование плоти» (Авва Исайя Слово 2, гл. 43).

И св. Апостол говорит:

«Кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире:

Похоть плоти, похоть очей и гордость житейская"(1Иоан. 2, 15–16).

«Мужайтесь: Я победил мир», – сказал Господь (Иоан. 16, 33).

Из этих немногих слов явствует, что в духовном разумении святые именуют «миром сим» – плотское, страстное, похотное состояние умной души, ей не свойственное, однако существующее, и в котором она может жить.

А это и есть мир демонов, в который они вовлекли нашу обольщенную «умную сущность», нашего внутреннего человека. И наш внутренний человек, наша душа, эта «умная тварь», исполненная лепоты, – как говорит св. Макарий, чудная и великая, Прекрасное подобие и Образ Божий, лишилась свойственного и сродного себе Божественного воздуха – светлых и святых помышлений, вожделений и ощущений, лишилась озарения Славой Божией, покрывавшей ее и облеклась тьмой и сделалась телом лукавой тьмы».

Невещественный дух, носитель мысленного зла, заразил умное естество души инфекцией зла, и она сделалась носительницей мысленных и телесных болезней нашего рода. И далее св. Макарий говорит:

«Князь лукавый облек ее грехом, все осквернил, все пленил в царство свое, не оставил в ней свободным от своей власти ни одного члена ее: ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в хламиду тьмы. И человек, подпав под власть темной ночи диавола и пребывания в ночи и во тьме – страшным ветром греха приводится в колебание, сотрясение и движение.

У него в смятении вся природа: душа, помыслы его и ум, в сотрясении все телесные члены. Ни один член души и тела не свободен и не может не страдать от живущего в нем греха, от инфекции зла.

И облеченный в хламиду демонов, носит на себе их одежду хулы, неверия, небоязненности, тщеславия, гордыни, сребролюбия, похоти и всякие нечистые и скверные рубища тьмы» (Беседа 2, 1, 4).

И человек, эта умная Божья тварь, ^л

«Приложися скотом несмысленным, И уподобися им» – по слову Пророка (Пс. 48, 13).

И его боголепная Умная Красота омрачилась хламидой страстей, в какую облекли его демоны. Его светлый, легкодвижный ум, созерцавший Славу Божества и озарявшийся сей Славой, закружили в своем темном вихре помыслов, мечтаний, вожделений и похоти.

Бестелесный и умный – овеществляется, погрузился в телесное вожделение, в животное плотолюбие – омрачился и обезумел.

В этом и состоит грех перед Господом Богом нашей умной души, нашего внутреннего человека, этого «грешника», который предался этому обольщению и вместо мысленного устремления всем умом, всем помышлением к Единому и Сущему и Любви к Нему, блудно отвратился от Него и как блудный, сын – ушел в дальнюю и темную страну питаться из корыта бесов, мысленных свиней, устремился всем умом к различным похотным пожеланиям тела своего, утратил умное озарение Божие и погрузился во тьму.

Мы же совершенно не ведаем того, что наш ум, наша умная сущность души, пребывающая от юности нашей в этом вихре всевозможных помыслов, мечтаний и вожделений – и похотных, и пустых, и суетных – тем самым пребывает в несвойственном себе: в вихревом демонском состоянии, в состояний всех падших бесплотных умов, пребывает в мире демонском.

Кроме того, нужно знать каждому христианину ту безусловную и несомненную истину, о которой говорят св. Отцы, что наши суетные, плотские, похотные помышления и мечтания – эта хламида демонов, – не только исполнены смертоносного яда для нашей души, не отвращают наш ум от Бога, но еще страшны и тем, что пропитывают нас своим вполне выраженным демонским смрадом. Ибо насколько Ангелы Божий исполнены благоухания, настолько демоны смрадны и хламида их – помыслы вожделения и мечтания – пропитаны тем же смрадом, по причине которого и отвращается от нас Лицо Божие – как говорит св. Макарий (Беседа 1, 5).

Но у нас нет надлежащего познания обо всем этом.

Нашим взорам духовный мир закрыт: мы видим только внешне-телесное и не просвещены в этих существенно-важных вопросах и пребываем во мраке неведения.

Находясь в таком состоянии ото дня рождения и до смерти, мы, веруя в Бога, обольщаем себя той мыслью, что любя «мир сей» и его похоти – мы любим и Бога. Тогда как св. Апостол именует нас «прелюбодеями и прелюбодейцами», по причине нашей любви к миру, что несовместимо с любовью к Богу» (Иаков. 4, 4).

Прелюбодеи же царства Божьяго не наследуют – по слову Апостольскому (1Кор. 6, 9), оно для них органически недоступно. Кто любит мир сей, кто любит плотолюбное житие, тот не может любить Бога, не может пребывать в его Царствии.

Мы должны осознать это, прочувствовать сердцем, встрепенуться, ужаснуться своей преступной любви и прибегнуть к Богу с молитвой сокрушения, с молитвой покаяния:

«Помилуй! Помилуй и исцели душу мою, кружащуюся в вихре плотолюбных вожделений и вредительных помыслов с мерзкими демонами».

Мы не сознаем и не разумеем, к какому великому таинству призван христианин, т. е. его «умная сущность».

«Мы не разумеем – как говорит св. Макарий Вел., что ум наш призывается к тому: да будет – по изречению Павлову – всегда един дух с Господом» (1Кор. 6, 17).

Нам же необходимо знать, что Господь наш Иисус Христос в дивном Таинстве Своего воплощения в наше естество явил делом Свою Божественную Любовь, что возлюбил свое Боголепное Творение – умную душу человеческую, соблазненную и плененную демонами, эту потерянную драхму – грешницу, возлюбил ее до конца, до смерти и смерти крестной. Умер за нее, чтобы освободить из-под насильственной власти темных сил и вернуть ей Свою Жизнь Божественную.

Он низложил гордых падших духов со престолов нашей умной природы, где они восседали от Адама, посрамил их и властно предал позору (Колос. 2, 13–15). О чем и воспела в небесной радости наша обрадованная природа, наше Умное Естество в Лице Преблагословенной Девы, а вернее – воспел Дух Святой Ея чистейшими устами:

«Низложи сильные со престол,

И вознесе смиренные.

И возрадовася дух мой

О Бозе Спасе моем:

Яко сотвори Мне величие Сильный

И Свято Имя Его»

(Лк. 1, 47–54).

В дивном таинстве своего воплощения, наше отторгнутое от Бога естество, Господь приблизил к Себе и вознес до Своего Божества, срастворил в Себе неслиянно и нераздельно.

И яко Бог Сильный – и посадил его на престоле Своего Божества, – и сотворил ему величие: обожив его Своим Божеством.

И здесь наша обоженная природа познала, что Он – наш Бог Спаситель, Сильный и Славный и Имя его – СВЯТО.

Именем Его нашей умной духовной природе дарована свобода от насильственной над нами власти демонов. От их гордой и сильной власти Он нас спас, потому и назван нашим Спасителем. И с того времени Его Премирное Имя (как говорит св. Афанасий Александрийский) стало для нас действенно спасительным. Оно для нашей природы – свято и всесильно, драгоценно и любимо. Из всего любимого под небесами Оно – Самое любимейшее и на земле и в мире Горнем: ибо в Нем мы познали Того, Кто нас возлюбил вечной любовью и начертал нас на дланях Своих, украсил Свое Божество нашим человечеством, ум наш сделал Своим Престолом, а тело – Своим храмом.

Он даровал нашей «умной сущности» – этому нашему грешнику полную возможность через покаяние из царства демонов вступить в Царство Божие: из мира помыслов и чувств плотских, земных, похотных – в мир помыслов и чувств духовных, небесных, Божественных, высочайших, чистейших.

Нашей умной природе возвращен Рай Божий, и уже здесь в умном труде мы входим в него опытной верой, т. е. живым ощущением сердца, уже здесь наше умное естество вдохновенно, с небесной радостью поет Гимн со всеми Горними и дольними:

«Величит душа моя Господа

И возрадовася дух мой о Бозе, Спасе моем».

Уже здесь мы с радостью величаем Его благость, здесь радостно славословим Его как нашего Бога-Спасителя. И воистину радость наша велика: ибо Сам Благий Бог, любя нас грешных и падших, плененных демонами, соделался нашим Избавителем и Спасителем.

Это и есть Божественная Симфония Неба и Земли, наша Херувимская Песнь, и мы уже здесь приобщаемся к ней, нашей верой и любовью. Здесь на земле начинаем подпевать Херувимам умно живя, в умном труде.

Эту тайну Святии Божий познали опытно. Они познали, что сотворил Господь-Спаситель нашей природы, познали радостную Тайну внутреннего освобождения от власти греха, познали ее в призывании Святого Имени Божия и сочувствуя нашему горькому состоянию, любя нас, сказали нам:

«Берегите ваш ум, ваше мысленное

естество, вашу умную душу,

Не занимайте его помыслами и

мечтаниями –

Пустыми, лживыми, похотными, вещественными.

А для этого удержите его в словах

молитвенных И молитесь НЕПРЕСТАННО Господу Иисусу:

Ибо в этом непрестанном

призывании Спасителя Сокрыта Тайна Вашего спасения».

Т. е. обратите ваше самое серьезное внимание на Ваш ум, на вашу «умную сущность души», на этого грешника, отвернувшего свое лицо от созерцания славы Вечного и Бессмертного и устремившего свои взоры на смертное и тленно-преходящее и устремите его всей силой вашей умной воли ко Христу-Избавителю. Да помилует, да избавит из сей мрачной и смрадной темницы пленения – в мир Горних, духовных помыслов и ощущений и держите ваш ум в непрестанном взывании: умоляйте, вопийте с утра до ночи и с ночи до утра.

Погружайте непрестанно ваш ум, внутреннего человека, в сию Святую Память Божию, доколе не изобразится в Вас Христос, по слову Апостольскому (Галат. 4, 19).

Нам необходимо знать, что «Спасение наше иначе и не может состояться, если не изменится наш ум и не соделается иным действием Благодати Божией» – как говорит св. Симеон Нов. Богослов.

«Если ум наш не будет уврачеван Христом, то все наши подвиги тщетны и суетны» –говорит тот же Святой.

«Ибо прежде и более всего необходимо быть уврачевану от Христа сему грешнику – нашему уму, который есть воистину тот самый грешник, ради которого Христос, будучи Бог, соделался человеком, для этого одного Он распялся, умер и воскрес. Освящение ума и есть воскресение души, бывающее в настоящей жизни» (т. 1, стр. 31, 133–134).

Проверив на себе, Святые и предлагают нам средство к уврачеванию нашего ума – сего Образа Божия в нас, сего грешника, недугующего страстьми – предлагают сие краткое призывание святого Имени Божия, или непрестанную молитву, которая служит врачеванием и охранением нашей умной души и высшим выражением нашей любви к Богу.

Об этом говорит св. Макарий такими словами:

«Единственное охранение и врачевство для души – с любовью памятовать о Боге».

И св. Исаак Сирский ту же мысль выражает такими словами:

«Страсти искореняются и обращаются в бегство непрестанным погружением мысли в Боге, Это – меч, умерщвляющий их» (Слово 8).

А св. Симеон Солунский еще более уясняет ту же мысль такими словами:

«Сия Божественная молитва, состоящая в призывании Спасителя – есть сердца очищение, источник божественных помыслов и духовных разумений. Сие призывание всякий благочестивый всегда да возглашает, да радеет о сем деле, «как о священнодействии, как о проявлении своей любви ко Господу Христу».

Телесно-умная тварь – человек, сей «умный грешник», сей образ Божий в нас, ничем иным не может в такой степени проявить свою любовь к своему Творцу, как непрестанным взиранием своим умным взором на свой ПЕРВООБРАЗ, т. е. непрестанным памятованием Бога. А памятование Бога рождает любовь к Нему, как говорит о сем св. Диадох:

«Через сие делание, – говорит Святой, – Господь приводит душу в великое возлюбление Славы Своей. Ибо преславное то и Многовожделенное Имя пребывая в теплом сердце через памятование о Нем ума, порождает в нас навык любить Его беспрепятственно, потому что нечему уже тогда полагать тому препону».

Желающему усвоить сие Божественное делание, чтобы стяжать навык еще здесь любить Его благостыню и исцелиться от тяжкой и древней болезни мрачного кружения ума и охранения от мысленного общения с демонским умом сим и «мысленным растлителем» – надлежит вступить на путь веры иного Богообщения, предложенный Св. Отцами: на путь сознания своего тяжелого пребывания в демонском вихре кружения – и смиренного, и спасительного ПРИЗЫВАНИЯ ИМЕНИ БОЖИЯ об избавлении нашей души от сего вихря кружений, т. е. на путь умного трудничества, на путь покаяния.

И должно подвизаться в этом «умном труде» сколько есть сил до самой смерти, чтобы в ум наш вселился Христос Господь, по слову св. Симеона Нов. Богослова.

И Сим спасительным призыванием Имени Божия и будет совершаться явственно и ощутимо для нас врачевание и исцеление нашей «умной сущности», ибо само призывание Имени Божия и есть для нас спасительное врачевство, как и говорит о сем св. Варсонофий Великий.

«Непрестанное призывание Имени Божия, – говорит святой, – есть врачевство, убивающее не только страсти, но и самое действие их. А страсти – суть демоны и исходят от призывания сего Имени».

Вступив на путь сего призывания, на путь внутренней Молитвы, мы тем самым вступаем на путь духовной жизни. А духовная жизнь начинается с внимания к себе, к своим помыслам, вожделениям и ощущениям. Внимание же вводит, как говорят Отцы – на путь духовного видения. Молитва внутренняя, внимательная и вводит в это видение: она просвещает наше внутреннее зрение, и мы постепенно начинаем видеть то, чего прежде совершенно не видели и не замечали: и себя, и окружающий нас умный мир духов в образе помыслов, мечтаний, вожделений.

Как и говорит о сем св. Макарий Великий: «Как скоро удалишься от мира и начнешь искать Бога и рассуждать о нем, должен уже, будешь бороться со своею природою, с прежними нравами и с тем навыком, который тебе прирожден. А во время борьбы с сим навыком найдешь противящиеся тебе помыслы и борющиеся с умом твоим. И помыслы сии повлекут тебя, и станут кружить тебя, в видимом, от чего ты бежал. Тогда-то начнешь борение и брань; восставляя помыслы против помыслов, ум – против ума, душу – против души, дух – против духа» (Беседа 32, 9).

Ибо открывается какая-то сокровенная и тонкая сила тьмы, пребывающая в сердце и ведущая борьбу с пробудившейся душой.

И тогда начинаем понимать, что и мы духи, но покрытые грубой «кожей» – телесностью, и что сущность наша не в «коже», а в невидимой умной природе нашей, и что нам предлежит брань и борьба с духами бестелесными, злыми, коварными, которые ведут с нами неустанную борьбу посредством помыслов, вожделений и мечтаний.

И тогда мы начинаем видеть в себе как «в одном и том же уме действуют два духа» (Макарий Великий).

Или как говорит св. Исихий:

«Ум с умом невидимо сцепляются на борьбу – ум демонский с нашим, и тогда у нас является нужда каждое мгновение из глубины души взывать ко Христу-Спасителю, чтобы он отогнал ум демонский, растлевающий мечтаниями наш ум, а добычу победную даровал нам, как человеколюбец».

И в живом опыте мы начинаем познавать – как говорит сей Святый, что лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти нам во всю жизнь нашу, потому, что только Он Один, Господь, яко Бог, знает демонские ковы, обходы и лукавства.

Потому и необходимо для нас непрестанное призывание имени Божия:

«Ибо от призывания Имени Божия враги обессиливаются, – как говорит св. Варсонофий Великий, – а зная сие – не престанем призывать Имя Божие в помощь».

И только в сем делании непрестанного мысленного труда наше мысленное естество – этот Образ Присносущной Его Славы, Красота Божия в нас (покрытая хламидой страстей), эта потерянная драхма, этот грешник, «блудно иждивший свое житие», только в сем сокровенном делании обретает незаблудный путь, ведущий к Богу.

И своим воплем:

«Согреших, Отче, на небо и пред Тобою – помилуй мя, кающегося», – входит в музыку сфер, в Божественную Симфонию Небес, где и восхваляет Дивное Имя Дивного Бога Херувимами припевающее.

Заниматься «Умным деланием» возможно и в миру. Утешительный, благословенный пример. Главное условие «умной молитвы»: «Береги свой ум», наши благодатные наставники этому деланию: писания Отцов и скорби

У читающего эти строки невольно могут возникнуть мысли сомнительного характера: «Да возможно ли заниматься «умным деланием» человеку, живущему среди мира и в мирской обстановке? Ведь это занятие более приличествует тому, кто живет в монастыре, а в миру этим заниматься невозможно!»

На это следует сказать словами Господними: «Невозможное человекам – возможно Богу» (Лк. 18, 27).

И св. Симеон Новый Богослов говорит, что «ни мир, ни житейские дела не мешают исполнять заповеди Божии, когда имеется ревность и внимание» (том II, стр. 26).

Истина этих Божественных слов в полной мере оправдалась на дивном образе великого молитвенника земли русской, какого Господь показал всему христианскому богоотступному миру, утратившему веру, – и который спасался «умным деланием» среди самой гущи мирской, среди греха и всякого соблазна – на образе блаженной памяти о. Иоанна Кронштадтского. И явление его молитвенного образа в последних временах не случайно.

Его светлый образ является для нас пророческим знамением, предуказывающим путь для всех истинно спасающихся среди грозных и свирепых волн бушующего страстями «мира сего».

Спасение и восхождение по ступеням к совершенству христианскому возможно на всяком месте и во всякой обстановке, но только при условии «умного делания», т. е. «Будь осторожен: береги свой ум», – как говорит о. Иоанн.

И как гениально-просто, как сжато и Божественно-ясно выразил он этими краткими словами сущность сокровенного Святоотеческого учения «о внимании себе», о «трезвении», об «умном делании».

Этим кратким богомудрым словом он выразил сущность всей Православной аскезы, всего православного подвижничества. Это слово не продукт теоретического, академического разума. Это слово – сердца; слово внутреннего благодатного опыта. В нем сокрыта тайна христианства, тайна монашества.

Ученые теоретики христианства и монашества, теоретики Православной аскезы, написали много хороших книг от своего книжного разума, но в их книгах нет благодатного разумения тех истин, о которых они писали. Их книги мертвы – нет в них Слова Жизни, они не животворят. Их книги мертвы. Одному книжному научению не дается благодатное разумение. Для этого нужно благодатное житие, нужен внутренний духовный опыт, озаренный светом благодати. Только из такого опыта рождаются благодатные писания. Без него истины христианства недосягаемы, недоступны. Эти истины книжный разум – не видит, слыша – не слышит и не разумеет.

Такой благодатный опыт имел Кронштадтский Молитвенник, потому мог и словесно выражать благодатным кратким словом всю сущность христианского Восточного подвижничества, сущность монашества и всего христианства.

«Береги свой ум!»

Этим сказано все. Здесь заключена Тайна «Умного подвига». В этом кратком слове сокрыта Тайна спасения и христианского совершенства. Это и есть «Умное делание» Отцов, молитвенное возведение ума к Богу «Память Божия», или непрестанная молитва. Это и есть внутренний, Божий путь к сокровенному Таинству живого Богообщения – «к мысленному молчанию».

Это путь св. Отцов. В нем сущность всей Православной аскезы.

Благодатно-пророческое житие о. Иоанна с необыкновенной яркостью подтвердило истину высказанных им слов, а также и тех слов, которые изрек древний пророк, сказавший, что «Господь совершает спасение посреди земли» (Пс. 73, 12), т. е. посреди всего земного и суетного, посреди греха и соблазнов спасение совершает Сам Бог, а не человек, но при благом усердии человека. Ибо спасение Божие, а не человеческое.

Если бы непрестанная молитва, или, в выражении о. Иоанна, «береги свой ум», была совершенно невозможна среди мира, то Дух Святый устами Апостола не призывал бы к сему труду всех христиан, не внушал бы им: «Непрестанно молитесь» (1Фес. 5, 17).

Ибо Господь Бог к невозможному не призывает. Значит она для нас возможна. А поскольку внушается нам Духом Божиим, то и необходима, т. к. «без непрестанной молитвы к Богу приблизиться невозможно» – говорит св. Исаак Сирский (Слово 69).

Нужно только желание спасения и благое усердие. А благому усердию в сем деле Сам Бог помощник во всякой обстановке: и среди Чермного моря страстей, и в темнице египетской, и в огне Вавилонских скорбей, испытующих твердость нашей веры и упования.

Ибо Он воистину есть Помощник и Покровитель всякой душе, устремляющейся из Египта страстей, от власти мысленного фараона, в «умную» страну обетования. И всякая такая душа обретает Его действенную помощь в этом «умном» устремлении:

«Умное житие» Кронштадтского Молитвенника полностью подтвердило эту истину Среди самой гущи мира, Господь Бог, умно призываемый, был ему и Помощник, и Покровитель.

Если бы невозможно было спасаться «умным деланием» среди мира, то Отцы, Богом просвещенные, не приглашали бы и мирян к сей молитве.

Святитель Игнатий Брянчанинов говорит, что «Должны заниматься Иисусовой молитвой не только монахи, живущие в монастырях и занятые послушанием, но и миряне» (т. II, стр. 303).

«Всем христианам можно и должно заниматься сей молитвой с целью покаяния и призывания Господа на помощь, заниматься со страхом Божиим и верою, с величайшим вниманием к мысли и словам молитвы, с сокрушением духа» (т. II, стр. 303).

Св. Василий Великий положил неграмотным все молитвословия заменять молитвою Иисусовою и это принято за правило всею Восточной Церковью.

Св. Симеон, архиепископ Солунский, заповедует и советует архиереям, священникам, всем монахам и мирским на всякое время и час произносить эту священную молитву, имея ее как бы дыхание жизни, и говорит: «Сие призывание всяк благочестивый да возглашает и всегда да понуждает себя к тому».

И наш светлый батюшка, преподобный Серафим, давал те же наставления о молитве всем приходящим к нему – и монахам, и мирским, и говорил:

«Всякий христианин пусть занимается своим делом, а во время работы дома, или на пути куда-нибудь, пусть читает тихо: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». И в этом да будет все твое внимание и обучение.

С призыванием имени Божия ты найдешь покой, достигнешь чистоты духовной и телесной, и вселится в тебя Св. Дух, источник всех благ, и Он управит тебя во святыне, во всяком благочестии и чистоте» (Житие Старца Серафима, изд. 1877 г., стр. 82–83).

Да и многие св. Отцы давали те же наставления всем – и инокам, и людям мирским. Ибо заповедь о «бодрствовании», т. е. о непрестанной молитве, дана Господом Спасителем не только близким ученикам, но и всем верующим в Него.

Многие же из чувства ложного смирения почитают себя недостойными заниматься сей молитвой, говоря, что это занятие более приличествует людям святым. Но это понятие превратное, неправильное, погрешительное.

Блаженной памяти Старец схимонах Василий Поляномерульский весьма опытный делатель умной молитвы так и говорит:

«Многие не зная опытно умного делания, погрешительно судят, что умное делание принадлежит одним бесстрастным и святым мужам».

Иные же боятся приступать к сему труду, страшась впасть в прелесть от сей молитвы. Эта боязнь основана на духовном невежестве. И если строже рассматривать эту боязнь, то это уже и есть прелесть.

Да разве это не прелесть! Разве это не обольщение! Разве это не повреждение душевное – считать молитвенное призывание Святого и Спасительного имени Божия опасным для себя? Что может быть пагубнее такого самообольщения! Это наиболее утонченная и наиболее душевредная форма прелести.

От сей молитвы никто и никогда не повреждался и не впадал в прелесть. Впадали в прелесть и повреждались душевно не от «умного делания», а от неразумного, от безумного, гордостного устремления ума к высоким состояниям, несвойственным человеку, пребывающему в страстях.

Были неопытные и неразумные духовники, которые воспрещали молиться сей молитвой, и многие под влиянием их запретов, доходили до полного душевного помрачения – как рассказывает об этом старец Паисий Молдавский. Они так устрашились сей святой молитвы, что дошли до крайнего безумия: имевшиеся у них святоотеческие книги об умной молитве потопили в реке, привязав их к кирпичам, что может быть безрассуднее такого отношения к сей святой молитве?

Но сия молитва страшна не только невеждам, людям не книжным, – но и просвещенным, богословски образованным плотолюбцам. Они к ней относятся уже совсем дико и недоброжелательно. Так и говорит об этом опытнейший делатель сей молитвы еп. Игнатий Брянчанинов:

«Немудрено, что и наши ученые (богословы), не имея понятия об умной молитве по преданию Православной церкви и прочитав о ней только в сочинениях западных писателей, повторили хуления и нелепости этих писателей» (т. II, 364).

«Плотский и душевный разум, как бы ни был богат премудростию мира, смотрит очень дико и недоброжелательно на умную молитву. Она средство единения духа человеческого с Духом Божиим, и потому особенно страшна и ненавистна для тех, которые благоволят пребывание своего духа в сонме духов падших, отверженных, враждебных Богу, не сознающих своего падения, провозглашающих и превозносящих состояние падения, как бы состояние высшего преуспеяния» (там же).

При пострижении в монашество, когда новопостриженному даются четки, постригающий говорит: «Приими брате меч духовный, Иже есть глагол Божий, Его же и посей во устах твоих, во уме же и сердце, и глаголи непрестанно: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя».

Таким образом, всякому иноку сия молитва дается как заповедь. Но ведь редкий инок понимает значение этой заповеди; только те, кто имел опытного старца-руководителя, пребывавшего в сем делании.

И молитва сия с редкими содружается – только с теми, кто истинно отрешается от плотолюбивой жизни и с горячим сердцем ищет покаяния: к таковым она приходит как руководительница покаяния.

А с мирянами содружается лишь с теми, в ком появилась жажда отрешения от плотского бытия, жажда духовной жизни, жажда взыскания своей души. А в ком жива жизнь плоти, жизнь «мира сего», с теми она не уживается. Но если и таковые искренно будут держаться за эту молитовку, она уведет их от жизни плотской и приведет к жизни духовной, к жизни покаянной! Эта молитва – есть молитва отрешения, молитва умерщвления плотского бытия, молитва смерти.

И она же есть молитва воскресения души, молитва божественной жизни. Всяк, истинно прилепившийся к сей молитве, обязательно отрешится от жизни вещественной, от жизни плоти – замрет для мира, для жизни плотской и оживет для жизни духа, для жизни духовной. Сия молитовка приведет его на путь Воскресения духа, на путь жизни духа. Ибо молитва сия – дух и одухотворит всякого, кто ее возлюбит.

Кронштадтский Молитвенник, возлюбивший сию молитву, подтвердил истину этих слов своим одухотворенным житием среди мира. Правда, его опыт – опыт исключительный и весьма яркий, но не случайный. В премудром Промысле Божием случайностей нет.

Кронштадтский Молитвенник есть Божие пророческое знамение для всех истинно спасающихся среди соблазнов мира в последних временах. И знамение это для нас весьма утешительное и бодрящее.

Конечно, мы привыкли иначе понимать, что «умной работой» занимаются только те, кто живет в монастырской или пустынной обстановке. Но нашему времени не дано – ни того, ни другого. Господь пустыню сделал недоступной и монастыри закрыл, а мир грешный оставил, и он продолжает существовать. Что же делать нам, желающим спасения?

Для всех, желающих спасения, остался один путь: внутренний – путь внимания к своим помыслам и молитвы непрестанной.

Нам нужно спасаться среди мира «умным занятием»: «Беречь свой ум». Т. е. занимать его непрестанной молитвой покаяния. Не ищи в сей молитве высоких духовных состояний, а только зрения своих согрешений и очищения от страстей, и искать сего – в молитвенном плаче.

Этот путь незаблудный, безопасный, это путь Св. Отцов. И это единственный путь для нас доступный и открытый. Все другие пути для нас закрыты.

А мысли сомнения и колебания, возникающие в нас – это работа все того же «мысленного растлителя», который утонченными приемами сомнений, колебаний, нерешительности, усиливается расшатать в нас окончательно нашу и без того слабую веру во всемогущество Божие и погубить нас собственным нашим неверием Господу Богу, который:

«И вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13, 8).

И Своей всемощной благодатию спасает всегда и везде всякого произволяющего и ищущего спасения.

Есть еще один острый вопрос, весьма тягостно переживаемый спасающимися:

«Кто будет нашим духовным руководителем на этом неведомом для нас и весьма опасном пути?»

Этот вопрос, который весьма многих пугает. Опытных старцев нет. И духовных наставников «сокровенному житию во Христе» не стало А св. Отцы говорят, что без опытного руководителя этим деланием нельзя спасаться.

Так что же нам делать? Как быть?

И вот Дивный Бог в своей премудрости, через святых Своих, древних молитвенников, предвозвестил о нас весьма утешительное слово. Он изрек их устами, что нашими духоносными наставниками в последних временах будут – «Богомудрые писания св. Отцов» – по слову Паисия Величковского – святителя Игнатия и других, – «и всевозможные скорби», по слову аввы Исхириона и др. Отцов.

Скорби и будут воспитывать нас для Царствия Божия и усовершать в «умном житии». Ибо «умная молитва» лучше возрастает и крепнет в нас тогда, когда мы всякую скорбь претерпеваем с благодарением.

Святитель Игнатий Брянчанинов повествует о сем следующее пророчество древних Отцов:

Некогда св. Отцы Египетского скита пророчески беседовали о последнем роде. «Что сделали мы?» – говорили они. Один из них, великий авва Исхирион, ответил: «Мы исполнили заповеди Божии». Спросили его: «Что сделают те, которые будут после нас?» – «Они, – сказал авва, – будут иметь делание вполовину против нас». Еще спросили его: «А что сделают те, которые будут после них?» Авва Исхирион отвечал: «Они отнюдь не будут иметь монашеского делания, но им попустятся скорби и те из них, которые устоят, будут выше нас и Отцов наших».

Вот истинное утешение Духа Святого для всех рабов Божиих, спасающихся в последних временах среди мира и его скорбей. И этого благодатного утешения не следует забывать.

Здесь сокрыто утешение и для тех, кто пребывает в скорби по своей воле, от ее тягостного бремени, и не знает, кому ее отдать. Скорби каждого, приемлющего их, управят в Царствие, «Ибо многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14, 22).

Такова воля благого промысла о нас, чтобы мы, покорившись Ему, без смущения, сами несли скорбь своей воли. В смиренном преклонении перед сим Промыслом – ныне спасение. Нам нужно крепко освоиться с той мыслью, что ныне воспитывают нас для Жизни Вечной не старцы, не духовники, а многоразличные скорби.

Скорби – это и есть наши духоносные наставники и руководители в молитвенном житии. Нынче наш путь Бог управляет не советами старцев, а обилием жестоких скорбей.

Посему, всякой приходящей скорби нужно оказывать послушание, нужно кланяться в ножки, как старцу и с любовию лобызать ее святую руку, нас благословляющую, как старческую.

И в этом смиренномудром делании нужно умудряться, просвещаться и укрепляться богомудрыми писаниями Св. Отцов и особенно благодатными писаниями Святителя Игнатия Брянчанинова, который сам опытно прошел по этому многоскорбному «умному пути» и описал его с пророческой отчетливостью и ясностью. Сей богомудрый Святитель был одарен великим благодатным даром: «умно жить» о юных лет, и умно и ясно изъяснить это сокровенное житие, совершенное недоступное разуму теоретическому, богословскому.

«Умная жизнь» есть истинное богословие и только это богословие открывает сокровенный разум Отцов. Святитель Игнатий шел этим путем, потому и усвоил дух Отцов и с неподражаемой ясностью и правильностью изложил их учение об «умной молитве».

У всех св. Отцов писания о сем предмете прикровенны, сокрыты в богомудрых и малодоступных речениях. Еп. Игнатий благоговейно снял эту прикровенность своей молитвенной многоскорбной жизнью. Ибо Богомудрость Св. Писаний уясняется в меру Богомудрого жития. Пребывая в сем житии, святитель и уяснил Отцов до предельной ясности, для нашего невежественного понимания.

Всем спасающимся в наших временах святитель Игнатий своими Богомудрыми писаниями, дан в наставника самим Духом Божиим. И лучшего руководителя на пути «умном» не отыскать во всей святоотеческой литературе. Он читается не только у нас, но и на Востоке, особенно на Старом Афоне, потому оттуда многие делатели «умного труда» приезжали в свое время на его могилу помолиться и испросить его благословенных молитв на многоскорбном пути молитвенном.

Писаниями еп. Игнатия, как писаниями духоносными и наиболее доступными для понимания, можно руководствоваться без всякого сомнения, и они управляют нас на пути спасения и усовершения в «умном делании». Сей отзыв принадлежит многим подвижникам «умного жития» последнего времени. Святитель Игнатий с удовлетворительной полнотой уяснил Апостольскую заповедь, она же заповедь Господня:

«А что вам говорю, – сказал Господь, –

говорю всем: «БОДРСТВУЙТЕ» (Мк. 13, 37).

А святой Апостол пояснил:

«Непрестанно молитесь» (I Фес. 5, 17).

Дух же Святый в последних временах еще больше уяснил это сокровенное слово о «непрестанной молитве», уяснил благодатными устами Кронштадтского Молитвенника, сказав всем нам:

«БЕРЕГИ СВОЙ УМ».

Умное делание начинается с покаяния. Сущность Покаяния по разуму Отцов

Сие умное делание «беречь свой ум» способом непрестанной молитвы начинается с первой ступени покаяния: «Помилуй!»

И в ком созрела нужда в покаянии, тому сие делание будет в великую помощь и привлечет к нему молитву сердца, которая уже немолчным гласом будет взывать к Богу. А это и будет непрестанная молитва, денно-нощная служба Ангельская.

И лишь сие непрестанное «умное» памятование Бога и есть свойственная деятельность для нашего мысленного естества, для нашей души, как в земных условиях, так и в небесных.

Но сие делание будет спасительным и для тех, в ком еще не созрела истинная нужда в покаянии: сия маленькая молитовка привлечет в чувство сердца большую благодать: даст сердцу ощутить величие Святости Божией, ощутить Святый страх присутствия Божия. Отсюда раскроются глаза на свое ничтожество, на свою греховность, на себя как на прах и пепел.

И родится тогда из праха внутренний вопль души и уже немолчный: «Помилуй!»

Сей вопль вначале бывает малый, но потом обильный – как учат Отцы – многослезный, многоболезненный, сокрушительный и для сердца, и для всего тела.

Действие сей благодатной молитвы бывает на всего человека и действие это непостижимо и неизъяснимо. И здесь мысленная, бестелесная душа – разумное и прекрасное Божье создание, но омраченное страстями – ранее никогда не видевшая себя, узрит внутренними очами и себя, и свои темные, смрадные рубища – свои помыслы, мечтания и вожделения, в какие облеклась, живя в содружестве с демонами, и действием молитвы – вся превратится в слезный вопль. И тут опытно познает исповедь пророка, который Богу исповедался в таких словах:

«Яко вода излияхся и рассыпашася кости моя, бысть сердце мое, яко воск таяй посреде чрева моего, изше яко скудель крепость моя, и язык мой прильпе гортани моему, и в персть смерти всели ми ся» (Пс. 21, 15–16).

Да, ум Богу исповедуется словами, а сердце – слезами и многоболезным сокрушением – так учат Отцы.

В этом маленьком делании обретается большая болезнь сердечная, в ней же сокрыто потрясающее величие Божественного Таинства рождения свыше, оно же есть Таинство Покаяния, приличествующее всякой душе, жаждущей спасения Божия.

Здесь Бог явственно, ощутимо для души, проявляет свое действие благодатное, спасающее душу и тело от страстей и очищает ум от крушения в помыслах.

Этим деланием ум входит во внимание и молитва становится более внимательной и душа молится со многим страхом и благоговением, Иисусова Молитва есть молитва Покаяния – и это путь к обретению своей души, путь, приводящий к Богу. Ибо только путем покаяния грешная душа возвращается к Богу. Другого пути к Богу нет.

А истинное покаяние – по благословенному разуму св. Отцов – слагается из трех умных добродетелей, из трех деланий:

1. Из очищения ума,

2. Из терпения скорбей и

3. Непрестанной молитвы (св. Марк Подвижник).

И в основе всей этой «умной» деятельности лежит непрестанная молитва, которая и вводит в Божественное Таинство Покаяния: ум очищает от помыслов, сердце – от вожделений и молящейся душе дается устойчивость в скорбях. Потому Отцы и наименовали ее славным именем, назвав «царицей добродетелей» (см. Иоанн Лествичник).

Истинным покаянием и стяживается непрестанная молитва, или «умное житие» перед Богом. А непрестанная молитва и есть то сокровенное «умное делание» св. Отцов, которым они и спасались.

Спасемся и мы, если вступим на путь истинного покаяния. Ибо начало молитвы спасительной полагается в покаянии, а начало покаяния – в молитве глубокого сознания душой своей гибели, отречения от сатаны и всех дел его и обретения Бога, обещания Богу жить в доброй совести. Отсюда вопль о помощи к Могущему спасти? «Помилуй и спаси!»

Здесь и начинается покаяние и молитва. Эти две деятельности души неразлучны и слиты воедино, они и охватывают всю земную жизнь кающейся души.

Первый шаг спасительной деятельности на пути покаяния душа совершает в покаянной исповеди перед духовником. Этим умным движением воли она как бы извергает из себя змеиный яд, которым отравилась. Это момент остро болезненный для души, но необходимый и спасительный.

Исповедь есть сокровенное Таинство смирения грешной души перед Богом и только на сем пути Бог встречает смирившуюся душу. Исповедь и есть та точка, в которой душа делает поворот в своем движении от земли к небу, от плоти к духу.

Хотя исповедь для души есть неприятное и весьма мучительное духовное средство, особенно вначале, однако, без него душа не может освободиться от того яда, который она, по недоверию к Богу, и по своему слепому увлечению, проглотила с удовольствием.

В Таинстве Исповеди душа извергает этот яд и освобождается от его последствий покаянным житием после исповеди.

И на сем пути спасительного смирения приветно встречает больную душу Благодать Божия и подает ей всемощное, утешительно-целительное врачевство – Святое Причащение Тела и Крови Господней. И сие врачевство – в Жизнь Вечную, т. е. дается благодатная, действенная помощь для жития праведного, святого, вечного, помощь для повседневного устремления к жизни духовной, небесной, умной. Приобщаясь сего Таинства – душа приобщается от Источника Бессмертного – благодатной, Божественной жизни, которая и начинается в молитвенном покаянии.

С этого святого момента покаяние охватывает всю деятельность человека – и внешнюю, и внутреннюю. Внешняя деятельность души, вступившей на путь покаяния, проявляется в терпеливом перенесении огорчений, досаждений, оскорблений и всяких других скорбностей и бед и своих телесных недугов, при смиренном христианском сознании.

«Достойное по делам моим приемлю».

Такая настроенность души и выражает внутреннее терпеливое смирение, оно же и есть истинное покаяние перед Богом. Это и есть та внешняя смиренная деятельность, которой и спасается душа.

Если же таинство нашей исповеди не порождает этой деятельности, то ясно, что гордая душа подходила к сему Божиему Таинству без смирения, без покаяния, потому и не получила благодати для благодатной деятельности.

Верный путь к смирению – наш ближний, и лучший способ стяжать смирение – зазирать себя и смиряться перед ближним.

Смирение перед ближним и перед обстоятельствами есть смирение перед Богом, а оно и служит сокровенной основой деятельного покаяния, основой «умной молитвы». «Умная молитва» – без внутреннего смирения перед ближним и перед обстоятельствами, не прививается, не уживается с гордостью души.

Если мы хотим познать себя, каковы мы в духовной действительности, то при проверке лучший признак будет следующий:

Если мы, занимаясь «умной молитвой» с болью замечаем, что она не уживается с нами, не держится у нас и на устах, а все время убегает от нас, «то это верный признак гордостного состояния нашей души перед близкими и перед Богом. Благодать, присущая сей молитве, противится нашей гордости. Это печально-спасительное познание должно побудить нас к истинному покаянию; оно должно возгреть нашу молитву, сделать ее более смиренной и слезной. Это существенно-полезное познание должно усилить наш вопль к Богу «Помилуй!». Ибо «умная молитва» стяжавается житием слезным, покаянным, т. е. смирением. Смирению и дается благодать сей молитвы, смирению и раскрывается ее таинство.

В церкви грешная душа приносит покаяние устами, и это – цвет покаяния. А в повседневной жизни – деятельным терпеливым житием – делами – и это плод покаяния. Если же после исповеди нет у нас исправления своего жития, то такое покаяние бесплодное и Богу противное, ибо Он требует принести «достойный плод покаяния» – исправлением жития (Мф. 3, 8).

Наше покаяние церковное, не изменяющее нашего повседневного жития, есть не покаяние а самообман, самообольщение, в нем выражается наше темное, непросвещенное язычество. Таким покаянием обманываем себя и Бога. Оскорбляем благость Божию, долготерпеливо ждущую нашего благого изменения. «Покаяние есть завет с Богом об исправлении своего жития», – говорит св. Иоанн Лествичник (слово 5). Если же у нас нет исправления, то нет и покаяния. Покаяние есть повторный дар Благодати, действенно спасающей нас от жизни греховной своим Божественным могуществом, изменяющий нашу жизнь и вводящий в жизнь новую, благодатную, Божественную. Если нет в нас благого изменения нашего жития, то нет в нас и духовной жизни. Значит не стяжали мы дара благодати Покаяния, а потому и духа молитвы в нас не может быть. «Ибо только в покаянии разгорается огнь молитвы, дожигающий вещество греха» – по слову св. Лествичника. Покаяние есть живое таинство обновления всего человека, изменение всего жития. Покаяние есть вторая купель слезная, возрождающая грешную душу для жизни духовной, «умной», божественой.

И если наше покаяние не изменяет нашего жития, не обновляет нас, то тем самым показываем, что в нашем покаянии не было благодатного сокрушения о своей греховности Перед Богом и не обрели мы Благодати нас освобождающей от грехов и возрождающей для жизни новой христианской, а потому и мертвы для жизни духовной, благодатной и чужды христианства. Ибо христианство есть религия Таинства возрождения для жизни Божественной. А чуждый христианской жизни, чужд и Богу и есть мертворожденный, т. е. язычник. А язычники и есть враги Христа, хотя бы они и именовались христианами, ибо ругаются житием своим над Сыном Божиим и распинают его себе, по слову Апостольскому (Евр.6, 6).

Такова внешняя деятельность кающейся перед Богом души.

Внутренняя же деятельность души – невидимая, мысленная, умная. Здесь покаянная деятельность совершается втайне перед Богом – в борьбе с помыслами и ощущениями, противными покаянному житию. Без этого внутреннего делания одна внешняя исправность непрочна и неустойчива со страстями. Кроме того, она может породить внешнего, горделивого фарисея Богу противного.

Этим внутренним деланием душа выявляет в земных условиях сокровенную направленность своей «умной» воли для необъятной деятельности в Вечности.

И во всей этой деятельности – и в терпении скорбей, и во внутренней борьбе с помыслами, мечтаниями и вожделениями душа имеет нужду в благодатной помощи Свыше, в Божественной Силе – и эту силу она обретает в молитве. Ибо молитва и есть Источник благодатной силы. Молитвой покаяния душа привлекает живую, действенную помощь свыше.

А так как скорби земные, помыслы и ощущения всевозможные, угнетающие душу, есть постоянные спутники души в ее земном бытии – то и молитва превращается в спасительную, умную, постоянную деятельность души – в непрестанную молитву.

А непрестанная молитва – есть непрестанное перед Богом покаяние, с искренним и глубоким сознанием того, что «достойное по делам моим приемлю». Таким образом вся земная деятельность души охватывается умной спасительной деятельностью покаяния.

Кто идет путем молитвы вне покаяния – тот на пути гордости. Кто в молитве ждет высоких духовных состояний – тот в обольщении. Кто пребывает в молитве, и она не изменяет его жития и не уводит от жизни вещественно-плотской к жизни благодатно-одухотворенной – тот стоит на пути заблуждения. Кто слезной молитвой смирения изменяет свое житие перед Богом и непрестанно очищает свой ум слезами покаяния от докучливых помыслов – тот на правом пути, на пути спасительном, на пути св. Отцов.

Итак, очищение ума от помыслов терпеливое перенесение скорбей и непрестанная молитва – это и есть та умная деятельность кающейся души на земле, свойственная ее стоянию, именуемая Покаянием и только этой деятельностью душа спасается и входит еще здесь в сокровенное, новое житие духовное, ангельское, в жизнь божественного бессмертия, дарованную нам Господом Иисусом Христом, только этой деятельностью обретает Тайну Царствия Божия, внутрь нас сущего.

Таково просвещенное понимание истинного покаяния по Богомудрому разуму св. Отцов.

Отсюда – непрестанная молитва не есть скучное, механическое занятие, а непрерывная, живая, умная деятельность души, совершающей спасительное Таинство непрестанного Покаяния.

Непрестанная же молитва не вдруг обретается кающейся душой. В своем развитии она имеет закономерную духовную последовательность, также как и покаяние. Ибо молитва вытекает из покаяния, а не из механических приемов молитвенных. Без покаяния молитва не разгорится, только в покаянии разгорается огнь молитвы, пожигающий вещество страстей – сказал св. Иоанн Лествичник. С глубоким покаянием углубляется и молитва.

Начинается она со словесной или устной, затем переходит в частую и умную и наконец – во внимательную.

Внимательная же молитва и вводит кающуюся душу при содействии благодати – в таинство внутренней сердечной непрестанной молитвы, т. е. в живое, в благодатно-ощутимое, непрерывное Богообщение.

Внутренняя работа духа начинается с внешнего: сначала призывать непрерывно Имя Божие устами

«Внемли тому, что мы говорим и искренно тебе советуем». – так внушают Отцы (св. Каллист). Желающему пользоваться богомудрым советом св. Отцов, чтобы спастись на сем Умном Корабле Покаяния от потопления в мысленном море греха и соблазнов, необходимо прислушаться к их совету и начинать сию мысленную работу духа с внешнего –

С ПРИЗЫВАНИЯ ИМЕНИ БОЖИЯ УСТАМИ НЕПРЕРЫВНО.

Нашей «умной сущности» – нашему приснодвижному уму, нужно дать и занятие, отвечающее его природе – приснодвижное, непрерывное, деятельное, Божественное Сие непрерывное занятие Божественное – призывание имени Божия устами, поможет уму уврачеваться от болезни скитания и кружения и научит его «беречь себя» от пленения мечтаниями и помыслами – «мысленного растлителя». Ибо освещение ума приходит через уста: ум и помыслы святятся и очищаются через молитвенное делание уст.

«И сие тайное борение и размышление о Господе и труд призывания надобно нам иметь день и ночь – как говорит Божественный Макарий – ибо все дела наши освящаются и в чистоте нами совершаются НЕПРЕСТАННЫМ памятованием о Боге».

« И наше многострастное сердце, сия обитель ума, будет действенно очищаться от страстей этим непрестанным памятованием. Как и говорит о сем св. Диадох такими словами:

«Желающий очистить свое сердце да разгорячает его непрестанно памятию о Господе Иисусе».

И как будет совершаться в нас это очищение и освящение нашей природы – и ума нашего, и сердца, и тела от одного лишь призывания Святого Имени Божия – этого нам не дано знать. Это – Тайна Божия.

Но несомненно то, что сие совершается в Святом Таинстве непрестанного призывания устами Поклоняемого, Всемогущего и Спасительного имени Иисуса Христа.

Наша природа, отпадаемая от Бога, во Христе Иисусе получила полное восстановление и обожение, получила благодатный дар Нового Бытия. Усваивается этот дар – который в Св. Крещении дается даром, как залог нашего восстановления – усваивается через веру в покаянном трудничестве: «Нуждницы восхищают его» деятельным покаянием, благочестием, выражающемся в непрестанном призывании Святого Имени Божия и достойном вкушении св. Тела и Крови Господней.

Этой благочестивой деятельностью наше естество, грехом растленное, обретает очищение, исцеление, освящение и обожение. Этим и усваивается новое благодатное бытие, дарованное нашей природе.

Посему, одно лишь призывание Святого Имени Бога, который является Спасителем нашего естества, действует непостижимо чудесно и спасительно на нашу природу. Сие призывание оказывает на нас действие ощутимое, благодатное и неизъяснимое.

Но призывать Имя Божие не «всуе», не в осуждение себе и достойно вкушать св. Тело и Кровь Господню может лишь тот, кто совершает сие – по Апостолу – с рассуждением (1Кор. 11, 23–32), т. е. кто испытывает себя, сознает величие Святости Имени Божия, трепещет перед святыней Тела и Крови Господней, осуждает свою греховность и недостоинство, никогда не приступает ни к молитве, ни к св. Причастию с небрежением, с неблагоговеинством и с сокрушением приносит Богу свой вопль, прося его милости и благодатного изменения своего жития мысленного и телесного.

С верой и смирением вкушающему св. Причастие и призывающему непрестанно Святое Имя Божие – и служит сие дивным, Божественным и спасительным врачевством, врачующим нас действенно и для нашего сознания непостижимо.

Как и говорит о сем св. Варсонофий Великий, такими словами:

«Непрестанное призывание Имени Божия есть врачевство, убивающее не только страсти, но и само действие их. Как врач изыскивает приличное врачество или пластырь на рану страждущего, и оно действует, причем больной и не знает, как сие делается: так точно и Имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем как сие совершается».

«Когда же сердце бывает в нечувствии, тогда особенно нужно упражняться в молитве устной» – говорит батюшка о. Амвросий Оптинский. Устная молитва разгоняет холод нечувствия, согревает сердце Божественной теплотой. Для остывшего сердца устная молитва служит Благодатным Огнем. И св. Диадох свидетельствует, что Имя Божие, призываемое как огнем попаляет всякую скверну в душе. Он говорит:

«Сие дивное Имя, будучи с напряженною заботливостью содержимо мыслью, очень ощутительно попаляет всякую скверну, появляющуюся в душе. Ибо Бог наш – Огнь поядаяй есть всякое зло, как говорит Апостол».

На сей ступени внутренняя Иисусова Молитва есть беспрерывное никогда не престающее призывание Божественного Имени Господа нашего Иисуса Христа устами. А внешняя непрерывность призывания приведет к молитве внутренней, непрестанной. Через это наружное желание обретается внутреннее: ОБРЕТАЕТСЯ ДУХ МОЛИТВЫ.

Пророк-молитвенник об этом говорит:

«Уста мои отверзох и привлекох дух»

(Пс. 118, 131).

Именно внешним, устами привлекается внутреннее, привлекается дух. Таков духовный закон для телесно-умного творения – для человека: от телесного восходишь к духовному от внешнего – к внутреннему, от деяния – к созерцанию, телесными устами обретать Бестелесного. Иного пути нет.

Если бы кто дерзнул сразу взойти на высокую духовную ступень, не потрудившись на первых ступенях телесного восхождения – кроме того, что он никуда не взойдет, а будет топтаться на месте, но еще может подвергнуться гневу Божию, за гордостное посягновение на высокое житие, ему не свойственное, и подпасть – смирительным попущением Божиим – под пяту демонов, которые в смрадную тину чувственных страстей с особым злорадством втаптывают таковые души.

Для того, чтобы стяжать молитву непрестанную, внутреннюю, нужно со смирением и терпеливо потрудиться в молитве телесной, устной, в чувствах покаяния, не дерзая «входить в сердце умом» для молитвы сердечной. Сердце отверзается для истинной молитвы не дыханием и не искусительными приемами, как возомнили некоторые превратные молельщики – сердце отверзается перстом Божиим, когда соблаговолит Господь Бог и когда сердце очистится от страстей.

Нужно смиренно благодарить Милостивого Господа уже за то одно, что Он благоволил, призвать нас к ношению Его Святейшего имени в наших грешных устах. Это одно уже есть величайшая милость. Тогда как у многих уста закрыты для сего Божественного делания, у многих уста не услаждаются Сим сладостнейшим Именем, а всю жизнь носят горечь, которая и будет уделом их душ во всю вечность.

А ведь человек – сия словесная, умная тварь наделен умным словесным органом для ношения Бога-Слова в словесных устах. И лишь тогда человек и все его органы соответствуют своему имени «словесный», когда вмещает в себе Бога, именуемого словом, когда бывает носителем Бога-Слова. В противном случае человек именуется Св. Писанием бессловесным. Так, пророк о таковых и изрек:

«Человек в чести сей не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им» (Пс. 48, 21).

Словесные творения, не носящие в себе Бога-Слова, являются бессловесными и уподобляются скоту. Ибо только Бог-Слово творит человека словесным, умным Божественным Творением.

Посему возблагодарим Благость Божию, призывающую наш многогрешный орган словесный носить сие Божие Слово в своих устах. Здесь, кроме помощи Божией нужно усердное старание, прилежание и безленостно следует пребывать в этом святом занятии, сколько есть сил, постоянно – и днем, и ночью, и на всяком месте, и при всяком занятии. И если бы всю жизнь, до кончины своей, мы пребыли только в устном упражнении Иисусовой Молитвы, то и в таком случае – по слову Отцов – будем в великом приобретении, потому, что намерение наше свято и Богу любезно; и занятие честно и досточтимо и труды многоплодны и спасительны будут в свое время. Богу ведомо.

И блажен всяк и добро ему будет, потому что Бог не обидлив. Он даст вкусить от плода трудов или при смерти или же после смерти, когда душа разрешается от союза плоти и будет восходить на небо посреди воздушных мытарств – действие молитвенное окружит ее, как пламень огненный и недоступна она будет мздоимцам – воздушным князьям, ради всемогущего Имени Иисуса Христа, которое она здесь с любовию носила в своих устах.

Так св. Исихий и говорит:

«Душа воспаривши по смерти на воздух ко вратам небесным и там не постыдится врагов, имея за себя и с собою Христа. Но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголят к ним во вратех (Пс. 126, 5). Только до самого исхода своего и да не скучает она день и ночь взывать ко Господу Иисусу Христу, Сыну Божию. И он сотворит отмщение ее вскоре, по неложному Божественному обетованию Своему, которое изрек Он в притче о неправедном Судье: «ей глаголю Вам, яко сотворит отмщение вскоре» (Лк. 18, 8) – и в настоящей жизни, и по исходе ея из тела» (св. Исихий, пресв. Иерусалимский, гл.149).

И на этой ступени Иисусова молитва называется: трудовая, делательная, устная, телесная, как производимая телесными членами – устами и языком.

И нужно сказать, что при начале своем она бывает по большей части чрезвычайно трудная. Не раз, а многажды, человек приходит в безнадежие, что он не в силах приобрести спасительного ДЕЛАНИЯ. А при этом и сердце делается жестким, вся душа поражается нечувствием, восстает страстность с необыкновенною силою и духовная область жизни закрывается, как бы каменною стеной.

В этом и проявляется благодатное действие сей молитвы, открывающей нам глаза на то, чего мы прежде в себе не видели и в чем всегда спокойно пребывали перед Богом. Пребывали в нечувствии, в омертвении, в грехах и не стенали. А молитва стала оживлять омертвевшую душу и тут душа стала видеть, чувствовать, познавать свою греховность и виновность перед Богом и сильней начала стенать к Богу: «Помилуй!»

И от сего духовного видения состояние бывает безотрадное, томительное, страдательное. И все необходимо перетерпеть, пережить, не прекращая и не бросая молитвы. Сие состояние неизбежно бывает со всяким – говорят Отцы приступающим к сему великому делу – всего более ненавистному сопротивной силе демонской.

И бывает, что человек читает свою Святую молитву без всякой охоты, без всякого внимания, без малейшего ощущения приятности и язык вращается невообразимо трудно и человек – словно тяжелым молотом разбивает камни. При этом целые тучи помыслов всевозможного свойства, и между ними нечистые, богохульные, неизображаемые, бьют в ум, как волны морские о скалу. И человек видит себя не в пример хуже того, нежели тогда, когда не занимался молитвою; а отсюда, по неопытности, иной приходит в сомнение относительно ее святости, пользы и необходимости.

А Отцы говорят, что это происходит в порядке вещей, как неизбежное следствие сей молитвы.

«Свет молитвенной благодати, исходя из Божества Иисус-Христова и проникая во тьму души, устрашает и гонит злую силу, спокойно дотоле пребывающую там. И сия злая сила, встревоженная Именем Божиим, приводит все страсти в движение, бывшие в покое»

Святитель Игнатий Брянчанинов и сам так и пишет: «Сие да будет признаком, что молитва наша начала производить свойственное, принадлежащее ей действие. Поэтому, не устрашимся, а ободримся надеждою, что молитва наша идет должным порядком и вступила в свои законные права ко изгнанию нечистой силы».

И здесь следует усилить молитву, хотя только устную, за неимением лучшей». И стараться наполнять ею все течение свой жизни. Труд, время, а в особенности Божие содействие, пересилят греховные свойства и склонность нашей природы падшей и со временем воссияет сия молитва как солнце в силе своей.

«Произносить устами и языком Имя Господи Иисуса Христа Бога и Спасителя нашего имеет в нашей жизни великое значение: этим деланием мы выявляем перед лицом Господа умное движение воли нашей, устремленной к Нему. И хотя это движение и бессильное, и развлекаемое помыслами, злыми пожеланиями, прерываемое порывами злых страстей, – но силен Господь даровать нам и чистое к Нему влечение, силен разогнать сущую в нас тьму греховную и просветить наше сердце Светом Лица Своего, силен даровать нам молитву внутреннюю, сердечную.

Ибо по учению св. Макария Египетского, Он только и взыскует от нас именно сего доброго произволения, а чтобы привести его в исполнение – это есть дело Божией силы. Мы к этому не имеем своих сил».

И в свое время, Богу ведомое, тому, кто начинает телесным деланием, – придет и к душевному, кто начинает внешним – тот придет к внутреннему, кто смиренно стучится сей устной, телесной молитвой, тому отверзется дверь и к молитве внимательной, умной и сердечной».

«Ибо телесное делание, – говорит св. Исаак Сирский, – предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не имеет телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому, что последнее рождается от первого, как колос из пшеничного зерна».

И, переступив порог телесного, он сможет войти в тонкие сокровенности «умного жития». Входить в это «умное житие» следует внешним устным призыванием Имени Божия при смиренном сознании своего недостоинства, при сознании всегдашнего Его присутствия и прошения у Бога милости своему окаянству для здешней и будущей жизни.

И призывать Имя Божие следует при всех занятиях, на всяком месте, во всякое время и даже во сне.

Это и есть первая ступень молитвы непрестанной, и она требует упражнения и труда. Хотя ум при этом и разносится, но и сим не нужно возмущаться и скорбеть, т. к. это есть грешная принадлежность каждого из нас. Чтобы удержать ум от кружения – есть дело Божие и это дается на высшей ступени умного делания. Именно – когда молитва станет внимательной, а ум начнет вниманием привлекать сердце к соучастию в молитве. А сердце открывается для молитвы перстом Божиим, но не механическими пособиями – открывается по очищении себя от страстей и по многим упражнениям в молитве устной и внимательной, когда благоволит о сем Сам Подвигоположник наш – Господь Иисус Христос.

Занятие молитвою Иисусовой есть дело великое и превожделенное, достойное похвалы и привлекает на нас взоры, Милость и Любовь Сына Божия, потому, что являя ею свое доброе произволение, мы приносим Богу то, что имеем.

Конечно, хотелось бы нам молиться пламенным сердцем и чистым умом – но когда не можем, то приносим жертву Богу, какая нам возможна. Как оная евангельская бедная вдовица, т. е. наша душа, приносит то, что имеет: свои две лепты – уста и язык – приносит их в сокровищницу Божию.

А когда станет богаче принесет и золото: ум и сердце. Тогда начнет молиться не только устами и языком, но и умом и сердцем. И всячески есть надежда несомненная, что Милосердный Господь за нашу добрую волю даст нам со временем вкусить и сей высшей молитвы – умной и сердечной, непосредственно соединяющей нас с Богом.

А не будь этой начальной, устной слабой, несовершенной, не будет и последней – внутренней: умной и сердечной – высшей и совершенной.

Перед Богом велико и то, если мы приносим Ему, что имеем. Наше приношение Бог оценивает нашим усердием, а не богатством дара. Не приносящий Богу в жертву с усердием своих двух лепт, какие имеет, не принесет и того, что думает иметь. Принести Богу свои медные гроши, но с усердием – дело великое и Богу приятное. А когда Он увидит наш труд и добрую волю, тогда и золото подаст.

Поэтому, всякий может благонадежно приносить Богу свою скудную лепту и приступать с усердием к занятию устною Иисусовой молитвою – со смирением, в покаянном настроении души, в чувстве виновности перед Богом в грехах своих, никого не оскорбляя и не осуждая, а себя почитая хуже всех – и дело спасения будет идти успешно, радостно и безопасно.

А безопасность сего делания только тогда возможна, когда мы будем совершать его в чувстве покаяния.

Для невнимательных к своему житию опасна не только сия молитва, но и самое пребывание на земле весьма опасно: ибо породит грозные последствия и здесь, и в загробном мире, если земная жизнь наша будет изживаться нами невнимательно и без должного покаяния.

Внимательность к своему житию и непрерывное покаяние перед Богом – это спасительная основа безопасной молитвы Иисусовой Устной

«И молитвы умной»

это святая основа для всего нашего жития на земле.

У читающего эти строки и не разумеющего сокровенного смысла речений св. Отцов о молитве, может возникнуть невольный вопрос:

«Какая мне польза повторять устами то, что сердце не чувствует? Молитва ведь та только хороша и Богу угодна, в которой не только уста молятся, но и сердце».

Эта последняя мысль верна. Но такая молитва бывает только у великих праведников и Святых. А что делать человеку грешному, у которого сердце пребывает в нечувствии и по своему состоянию греховному – в окаменении? Такому и молиться не нужно, а ждать, когда сердце умягчится, очистится, придет в умиление, восчувствует снова молитвы и тогда уже приступать к молитве?

Но этого не бывает ни с кем. Не бывает никогда, чтобы к немолящемуся приходило умиление и молитва. Молящемуся своей нечистой и грешной молитвой – Бог дает молитву чистую, благодатную. Так учат об этом все св. Отцы.

Только молящемуся своею внешнею, устно-телесною молитвою Бог дает молитву внутреннюю: умную, сердечную. Так учат об этом все св. Отцы.

А ту мысль, что пользы не будет молиться одними устами, не чувствуя сердцем силы произносимых слов молитвы, – следует решительно опровергнуть, как мысль невежественную, неправильную, ложную, которая является продуктом гордого, заблужденного ума, непросвещенного светом Благодати.

От произносимых слов молитвы, хотя бы и не разумеемых нами и не чувствуемых, польза для нас есть великая, благодатная и вполне ощутимая.

Есть много мыслей и примеров из жизни Святых и Мучеников, подтверждающих эту истину. Возьмем хотя бы краткую повесть из жизни древних египетских Отцов, помещенную еп. Игнатием Брянчаниновым в его Отечнике. Там Старец, умудренный благодатным опытом, дает весьма спасительное наставление одному иноку, обуреваемому плотскими вожделениями, в таких словах:

«Брат сказал Старцу: что мне делать авва: я немощен, похоть одолевает меня?»

Старец сказал: Внимай себе, чадо, и познавай в себе пришествие демонов. Когда они начинают говорить с тобой (помыслами), не отвечай им, но встав, пади лицом на землю и молись, говоря:

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и помилуй мя».

Брат сказал ему: Авва, я принуждаю себя, но пребываю в нечувствии и нет умиления в сердце моем, я не ощущаю силы слов».

Старец отвечал: Ты только говори слова эти и Бог поможет тебе. Св. авва Пимен и другие Отцы сказали, что обаятель, когда производит обаяние (на змее) не знает силы произносимых слов, но змея, когда слышит эти слова, то сила слов на нее действует: она повинуется и усмиряется. Так и мы, хотя не знаем силы того, что произносим, но бесы, слыша произносимое нами, отходят со страхом» (Отечник, стр. 419).

Это простое и ясное наставление Богомудрого Старца исполнено благодатного опыта, который дается только тому, кто внимательно перед Богом живет. Нынешние делатели молитвы весьма редкие сей опыт имеют. А из мирских христиан едва ли обретаются и редкие.

Христианское человечество крайне оскудело верою в Господа Иисуса Христа и в действенную силу Его Божественного Имени, по слову Спасителя, предуказавшего сие оскудение.

Господь сказал:

«Сын человеческий пришед, обрящет ли веру на земле?» (Лк. 18, 8).

Святии Божий имели свою веру, потому из своего святого опыта с радостью свидетельствовали перед всем миром и восклицали, как восклицает о сем св. Великий Иоанн Златоуст такими словами:

«И у нас имеются духовные заклинания: Имя Господа нашего Иисуса Христа и сила крестная. Заклинание это не только гонит дракона из норы его и ввергает в огнь, но даже исцеляет от нанесенных им ран. Если не многие произносили это заклинание и не исцелялись: произошло это от маловерия их, а не от действенности произносимого. Многие, хотя неотступно ходили за Христом и теснили Его, но не получали пользы, а у кровоточивой жены, прикоснувшейся не к Нему, а к краю одежды Его, остановились долговременные токи крови. Имя Иисуса Христа страшно для демонов и для душевных страстей и недугов. Им украсим и им оградим себя».

И всем сохранившим веру в Господа Спасителя и в Его Божественное Имя, Святые говорили:

«Бей супостатов именем Иисусовым: ибо нет сильнейшего оружия ни на небе, ни на земле» (св. Иоанн Лествичник, сл, 21, гл. 7).

Пусть мы не знаем силы сего Святого оружия, но враги наши знают и трепещут. А посему будем прибегать к нему – по совету Святых, призывая с верою непрестанно сие Святое и Спасительное Имя Господне и сие призывание будет нам во спасение, по слову пророческому (Иоиль 2, 32).

«Ибо вся сила и все действие молитвы Иисусовой истекает, – говорит Святитель Игнатий, – из Покланяемого и Всемогущего имени Иисусова, Имени Единого под небом, О нем же подобает нам спастися» (т. II, стр. 371).

Непрестанная молитва стяживается частым призыванием и благодатью Страха Божия. Плоды правильной и неправильной молитвы. Благодатное действие умной молитвы на всего человека

Молитва устная, Иисусова, поначалу переходит в ЧАСТУЮ и по непривычности для нас еще не может быть непрестанной.

А частая молитва вытекает сама собой из нашего молитвенного опыта.

Внимательно относясь к своей жизни, мы начинаем замечать, что все, что нами сделано без молитвы – сделано плохо, и с плохими последствиями, а что сделано с молитвой, хотя бы и с самой краткой, например:

«Господи, Иисусе Христе, благослови мя», «Господи, Иисусе Христе, помоги мне», «Господи, Иисусе Христе, сохрани мя» – мы начинаем невольно замечать на всех наших делах и начинаниях благословение Божие. Отсюда наш живой опыт учит нас частой молитве, чтобы мы все начинали молитвой всякое дело, сопровождали молитвой, и все наши дела заканчивали молитвой благодарения.

Из такого отношения к своей жизни и рождается частая молитва, или частое призывание Имени Божия. А частая устная молитва приводит ко внимательной, внимательная – к молитве умной и непрестанной. Посему частость молитвы и есть верный и кратчайший путь ко вкушению дара благодати молитвенной

– к обретению молитвы непрестанной. Частая молитва – благодатный ключ к молитве непрестанной, сердечной.

Святитель Игнатий Брянчанинов об этом так и говорит: «Кто не приучится к частой молитве, тот никогда не получит непрестанной. Непрестанная же молитва есть дар Божий испытанному в верности рабу и служителю Его» (т. V, стр. 113). Частая молитва избавляет душу от бесплодного кружения в пути и приводит к вратам Царствия, т, е. к Внутренней Молитве сердца.

Количество или частая молитва – рождают качество молитвы. А качество молитвы и есть благоговейное, внимательное предстояние души перед Богом, не развлекаемое посторонними помышлениями: что и есть «Вхождение в недоступные сокровенности ума, – как говорит св. Феолипт Филадельфийский, – где душа зрит Невидимого и Единому наедине служит в разумных излияниях Любви», вкушая благодатное блаженство, исходящее от блаженного Бога. И к сему качеству молитвы, исходящее от Блаженного Бога приводит количество – говорит преп. Мелетий Исповедник. Ибо Богоугодная молитва состоит из качества и количества: а качество не бывает без количества.

Качество молитвы – есть внимание, благоговение, страх, теплота сердечная и умиление, а это все принадлежит Богу. А количество принадлежит человеку и его усердию. Потому нашей природе и дана заповедь только о количестве: «Непрестанно молитесь» (1Фес.5, 17).

Непрестанность и частость – принадлежит человеческому усердию, благой воле человека, Бог требует от человека только количества, непрестанности, частоты молитвы, а непрестанность в молитве, количество молитвы, при благом усердии человека, обязательно приведет Божиим содействием, – к качеству, т. е. к благим плодам молитвы.

Частая и правильно совершаемая молитва вначале полна рассеяния и невнимательности, сухости и холодности. Внимание, теплота и умиление это дары Божии, которые Бог подает в свое время душе, трудящейся в частой молитве. И мы должны обратить наше внимание и приложить заботу стяжать количество, т. е. молиться часто, молиться на всяком месте, во всякое время и во всякой обстановке, держать свой ум в словах молитвы и «не носиться в вихре вредительных помыслов», как говорит св. Симеон Нов. Богослов (т. II, стр. 237). Не давать уму погружаться в смрадную тину мечтаний и пустомыслия, ибо по учению Св. Отцов ум наш, при отсутствии всегдашнего памятования о Боге, погруженный в сию тину мечтаний – грязнится, сквернится и в душу входит всякая нечистота.

Так, св. Ефрем Сирин и говорит:

«При всегдашнем памятовании о Господе удаляются от души гнусные страсти через это устрояется Св. Духу чистое жилище. Но где нет памятования о Боге, там господствует мрак и зловоние. Там совершается всякое негодное дело».

Частое, почти беспрерывное призывание Святого Имени Божия, вначале, хотя и рассеянное (ибо иным оно и не может быть поначалу, но этим смущаться не следует) – может привести ко вниманию и теплоте сердечной, по слову Святых и к непрестанной молитве сердца, т. е. к Ангельскому житию, т. е. к благим плодам.

Сия благая попечительность о благих плодах должна быть у нас постоянной. Совершая великое делание Священной молитвы, мы должны стараться совершать его в Страхе Божием, а отсюда у нас должна быть неустанная забота о болезнующем сердце, об обнаружении и искоренении плевелов, бурно произрастающих по грешной земле нашего сердца наряду с добрыми насаждениями. И здесь наш святой труд: всеусильно искоренять их в слезной молитве. И сему слезному труду будет содействовать благодать весьма ощутительно для нас. Такое делание Молитвы будет правое, безопасное, не прелестное и для нас спасительное.

Если же наша молитва будет совершаться неправильно, т. е. небрежно, невнимательно, неблагоговейно и не будет у нас заботы об искоренении плевелов, не будет заботы о благих плодах – а будет произрастать в нас – раздражение, гневливость, обидчивость, нетерпеливость, досадование на ближнего, осуждение и прочие побеги плевелов нашей гордости, тщеславия, самолюбия, спокойно произрастающих под лиственной сенью нашей молитвы – то таковое наше молитвенное делание находится в опасности: оно на неправильном пути.

Это путь богомольного постника фарисея, которому противится Бог и которого Он Сам осудил своими пречистыми устами (Лк. 18, 9– 14). Это зеленеющая бесплодная смоковница, подлежащая грозному Суду Божию (Мф. 21 19).

Здесь доброе молитвенное делание попало на недобрый путь, на путь гордости. А всякое делание, в сокровенной основе которого лежит гордость, богомерзко, хотя бы оно имело и световидность Ангельскую.

Если же мы право перед Богом пребываем в молитве: зазираем себя, смиряемся перед ближним, не осуждаем его и пребываем в постоянном чувстве сокрушения перед Богом, то чтобы не последовало во время молитвы – как учат Отцы – «легкость ли, тяжесть ли – все хорошо». Никакая молитва – ни хорошая, ни худая, не пропадает перед Богом.

Легкость, теплота и сладость во время молитвы показуют, что Бог награждает и утешает за сей подвиг. А тягость, мрачность, сухость означает, что Бог очищает, исцеляет и укрепляет душу и сим полезным терпением спасает ее, приуготовляет нас смирением ко вкушению будущей благодатной сладости.

«И чтобы ни последовало и в жизни нашей – болезни, скорби, потрясения – благодать спасительная, пребывающая в призываемом Имени Божием, действенно понесет за нас все наши скорби».

При такой внутренней молитвенной настроенности частое призывание Имени Божия действенно потреблять в нас всякую скверну и наши немощи, какие мы будем оплакивать в тайне перед Богом.

Сие благодатное, непрестанное призывание будет исцелять наши неисцельные язвы – и ума, и сердца, и тела. Ум будет пребывать в божественных помышлениях и в памятований Сладчайшего Имени; чувства умиряются к ближнему, и тело начнет входить в ощущения духовные, для него неведомые, непостижимые.

Тело будет соучаствовать в устремлении духа и тогда всего человека объемлет сладость Божественного радования: «Тогда и все кости рекут: Господи, Господи! Кто подобен Тебе!?»

Но сие блаженство приходит не вдруг. А это и есть Царствие Божие, внутри нас сущее, данное нашему естеству благодатью Господа нашего Иисуса Христа, в которое мы и входим умным житием – при содействии Божием, нужно трудясь в поте лица, в частом призывании имени Божия, трудясь в сей славной и Божественной, дивной и непостижимой Молитве Иисусовой.

Умная частая молитва приводит ко вниманию. А основа внимания – Страх Божий и неспешность в молитве

Это заботливое попечение о сем частом призывании устами Имени Божия должно простираться вперед и устремляться от внешнего к внутреннему, т. е. к «молитве внимательной, которая и приведет к «умной молитве», к умному житию святого Богообщения.

Так как человек не только телесно-словесное творение, но и «умное», то и следует приступить к научению молитве сего «умного бестелесного скитальца» – наш ум.

Ибо по существу, он и есть тот блудный сын, который оставил свойственное себе, т. е. сладостное Богообщение и удалился в страну дальнюю и чужую, расточил свое душевное имение: светлые и божественные помышления и ощущения, живя с распутными демонами и, скитаясь, стал питаться от голода душевного горькими рожцами из корыта мысленных свиней-бесов: питаться их помыслами, вожделениями, ощущениями, не свойственными своей природе и достоинству.

Сего то грешного скитальца и нужно приучить к внимательной молитве. Нужно удерживать его во время молитвы в словах молитвенных и не давать ему скитаться, понуждать его внимательно слышать слова молитвы, чтобы он увидел свой грех перед Богом, пришел в чувство и возопил: «Согреших, Отче, на небо и пред Тобою».

Страх Божий и внимательная молитва и рождает это чувство «зрения своих согрешений».

А зрение своих согрешений рождает сей «умный вополь», умную молитву покаяния. Страх Божий – есть родитель внимания – по слову св. мученика Вонифатия.

Душа зрит свою некрасоту благодатным вниманием. Только вниманием можно узреть свою некрасоту, свою греховность перед Богом. Без внимания не может быть ни сокрушения, ни молитвы покаяния. Потому св. Отцы в основу «умного делания» ставят внимание – внимание к себе, говорят они, т. е. истинная, духовная, внутренняя жизнь начинается с внимания.

«Внешнего человека легко научить молиться, но не мал труд научить внутреннего», – говорит св. Исихий.

Вот и необходимо употребить труд и приучить к внимательной молитве этого нашего внутреннего скитальца, необходимо понуждать его ко вниманию А сему нашему понуждению будет весьма содействовать Божия благодать,

которая и уврачует его от блудной болезни скитания. «Удерживать бестелесного скитальца в пределах дома телесного» – это и есть подвиг, приводящий ко вниманию, к «умной молитве». И удерживатьум в словах молитвы нужно в Страхе Божием, помня, перед Кем предстоим и с кем ведем молитвенную беседу. Потому св. Пророк и сказал: «Работайте Господеви со страхом» (Пс. 2, 11).

Молитва устная, частая, творимая со вниманием, в страхе Божием, становится умной и переходит в молитву сердечную – так учат Отцы. А молиться во внимании – это значит: читая слова молитвы – внимай этим словам, слушай их с неотступным вниманием – это путь к внимательной молитве.

Если же не будешь себе внимать, то напрасно трудишься во внешнем.

Рассеянный блуждающий ум со временем окрепнет в этом труде внимания и, при содействии Божием, будет молиться со вниманием.

Для обретения внимательной молитвы нужно держаться богомудрого совета св. Иоанна Лествичника, который и говорит:

«Старайся всегда возвращать к себе, уклоняющуюся твою мысль, или лучше сказать, заключай ее в словах молитвы – если она, по младенчественности своей утомится и впадет в развлечение, то опять введи в слова молитвы. Ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить может и. уму нашему дать постоянство"(Слово 28, 17).

Этот способ превосходнейший для стяжания внимательной молитвы. И совет для всех весьма спасительный и Богомудрый для всех трудящихся в умном труде. Лучшего совета у св. Отцов и нет. Говорить сию молитву следует негромко, себе вслух, когда никого нет. А если на людях – то говорить в уме, языком, внимая словам.

Читая слова молитвы,

Внимай им – вот путь ко вниманию.

При этом Отцы дают еще один весьма полезный совет в этом делании: «надо молиться неспешно».

Основа внимания – страх Божий и неспешность в молитве. Посему следует читать сию молитву благоговейно, со страхом, НЕ СПЕШНО, протяженно, делая после каждой молитовки пождание, остановку – не вдруг изрекать следующую, чтобы ум, закосневал в словах молитвы.

Так учит о сем еп. Игнатий Брянчанинов и другие отцы. Это весьма важный и мудрый совет опытных делателей сего священного дела. Они говорят, что быстрое произнесение слов молитвы способствует рассеянию ума, укрепляет его рассеянность, а это самое и мешает ему войти в чувство благоговейного внимательного призывания. А молящийся неспешно – входит во внимание и вводится содействующей благодатию Божией – в «Таинство потрясающего благоговеинства» – по слову св. Каллиста.

И наш Кронштадтский молитвенник – о. Иоанн, из своего благодатного молитвенного опыта, говорит весьма выразительно о том же такими словами: «Не стяжавшим сердечной молитвы надо молиться неспешно».

Ревнующим о молитве следует обратить на это самое серьезное внимание. Так устроен наш душевный механизм, что наше внимание воспринимает – и сильней, и глубже, и насыщенней все, что проходит перед ним (мысленно) не торопясь. Быстро пролетающие слова и звуки скользят по поверхности и сознания, и чувства, и не кладут должного отпечатка. Таким образом и молитвенный труд требует разумной выдержки.

Через сие маленькое внешнее делание, для душевного разума непонятное, при содействии Благодати Божией, – пробудившаяся душа, возжаждавшая покаяния, обретает благодатную внимательную молитву, которая и поучает как беречь ум и вводит молящегося в непрестанное сердечное молитвенное действие. А молитвенное действие есть, как говорит о сем св. Симеон Солунский:

«Иметь Христа-Спасителя в себе,

Носить Его в уме и сердце,

Непрестанно о нем помнить и помышлять,

И гореть к нему любовью, как Серафимы,

Зреть его всегда, как Херувимы,

И в сердце Его иметь упокоевающимся».

И чем мы отторглись от Бога, тем и должны возвратиться к Нему: потеряли внимание к возникающим мыслям и чувствам, и свой ум и сердце предали в плен своим мысленным поработителям – лукавым помышлениям и ощущениям – теперь должны встать на путь подвига и обрести внимание к своим помыслам и ощущениям.

Ибо весь труд душевный совершается внутри – во внимании к помыслам. Без этого внутреннего – одно внешнее благочестие не сильно спасти нас от мысленного потопления в бездне греховной. Так, св. Варсонофий Великий и говорит:

«Если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится ва внешнем».

Вот к этому внутреннему и нужно стремиться, т. е. молясь внешней, наружной молитвой, нужно стараться молиться со вниманием. Произнося неспешно слова молитвы, нужно внимать умом, вслушиваться в них и не позволять уму размышлять в это время о чем-либо ином, хотя бы и добром, такое размышление оскверняет молитву.

Св. Отцы говорят: когда предстоишь в молитве перед Великим Небесным Богом – сознавай, перед Кем ты предстоишь, сознавай с Кем ведешь молитвенную беседу, и не позволяй своему уму отвлекаться и вести в это время беседу с пришедшими к тебе лукавыми помыслами. Пусть они стучатся у дверей своего ума, пусть там шумно глаголят, а ты не отвечай: будь глух и нем.

Всякое наше отвлечение от молитвенного предстояния Богу – оскорбляет Божие Величие.

Но вначале нашего молитвенного пути, по непривычности к внимательной молитве, мы невольно будем отвлекаться и это неизбежно Но как только сознаем свое отвлечение, немедленно припадем со своей немощью перед Божией благостью, прося смиренно прощения – и снова станем к Богу вниманием. Внимание же не сразу приходит. Здесь нужно терпение и постоянный труд всего нашего молитвенного жития.

Если наше ежедневное житие будет протекать в страхе Божием, во внимании, тогда и молитва будет крепнуть во внимании и будет укреплять наше житие в Боге.

Душа же молитвы и всего жития по Богу есть внимание – в страхе Божием, – как говорят Отцы. Без внимания не бывает ни молитвы, ни Божьего жития. Внимание к молитве и к своему житию и есть то внутреннее делание по Богу, которое и приводит – содействующей Благодатью – ко внимательной молитве. А внимательная молитва приведет к умной и сердечной. Так святитель Игнатий Брянчанинов и говорит:

«Хочешь ли преуспеть в умной и сердечной Молитве? Научись внимать в устной и гласной: внимательная устная молитва сама собою переходит в умную и сердечную» (т. II, стр. 205).

Умная молитва – Тайна, сокрытая от веков. Душа – Умная Херувимская Колесница, носящая эту Тайну слова во всех своих трех природах: в телесной, умной и духовной, и это – дело райское.

Итак, взявшись со смирением и верою за сие святое делание внимательной молитвы, мы узрим в свое время, Богу ведомое.

«Узрим благое на земле живых» – по Псаломскому слову, узрим в очищенном чувстве сердца – на этой Божией земле, – где змий, сей «мысленный растлитель» со своим «многомыслием» уже не будет пресмыкаться, не будет растлевать нас своим мысленным растлением, – узрим исцеленными очами наше благо, узрим Тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую Святым Его, которая есть – Христос в нас – по Апостольскому слову (Колос. 1, 26–27).

Опытно познаем, что ум наш есть Престол Божества, а душа – умная Херувимская колесница, носящая Тайну Слова по таинственному изъяснению св. Макария Великого (Бес. 1,

1–3). Ибо носить со вниманием непрестанно в уме своем не «пустомыслие», а великое и святое имя Божие – и значит быть Умной Колесницей Херувимской, где восседает Бог-Слово.

Носить Святое Имя Святого Бога – и значит Самому освещаться и быть освященным Его Именем.

Носить Имя Бога бессмертного и блаженного и самому приобщаться Божьему бессмертию и блаженству.

И сей дивный дар нашей природе дарован Христом Иисусом, Господом нашим, в таинстве Его Святого Боговоплощения. Наша природа, воспринявшая через посредство Честнейшей Херувим – Пресвятой Девы Богоматери, полноту Божества, тем самым сделалась Богоносной.

Господь, в своем воплощении в наше естество, воспринял наше человечество, чем и даровал нам великий дар чести и славы – дар сроднения, по Благодати с Божеским естеством: воспринять в себя Его Божество «через св. Таинство Причащения и умного ношения в себе с любовию Его Святейшего Имени на нас назнаменованного.

Сие и есть «Тайна Христова», скрывавшаяся от вечности в Боге» (Ефес. 3, 4–5, 16–17).

Пребывать в умном делании и значит благоговейно со страхом и любовию во внимании носить в себе Его Святыню: Его Святое и Божественное имя, а через сие обоживаться и быть Богоносным.

Дар это великий и благословенный, славный и божественный, дар превыше разумения и человеческого, и ангельского. Ибо и ангелы желают вникнуть в божественную необъятность этого дара. А обретается сей дар «умным нуждением» – внимательной молитвой. Ибо только «нуждницы» – сказал Господь, восхищают сей дар Царства Благодати Божия, внутри нас сущего, т. е. данного нашей природе Господом Иисусом Христом, потому он и есть «внутри нас сущий». И вслед за Господом Иисусом повторяли это слово и все Отцы, великие опытники, опытом своей труднической жизни познавшие эту Божественную Тайну:

«Воистину, – сказали они, – Царство Божие душой обретается здесь, на земле; воистину, обретается Новое, Божественное Бытие, обретается дивное изменение всей человеческой природы – но на пути молитвенного внимания, на пути трудничества, на умном пути многослезного покаянного жития.

Как вся умная человеческая природа подпала греху, так и исцеление подается всей природе. Виновница грехопадения – душа (наша умная природа), она ввергла всю свою тричастную природу в болезнь греха – и тело, и ум, и дух; и теперь, призываемая Милосердием Божиим, должна потрудиться, положить начало для будущей своей загробной деятельности – неизъяснимо и непостижимо славной, величественной и Божественной. Должна усвоить умным трудом, внимательным нуждением над собой, усвоить всей своей природой – телом, умом и духом усвоить то, чего лишилась: усвоить Новое Бытие, дарованное Господом Иисусом в св. Крещении. Усвоить начало благодатной Божественной жизни, приступить к Богоношению и соделаться уже здесь Богоносной для беспредельной вечности.

Посему св. Отцы и говорят, что начало умного делания полагается в том, чтобы усваивать Имя Божие вначале устами, потом – умом, затем духом или сердцем. Ибо человек состоит из трех мер, из трех природ: телесной – уста, умной – ум и духовной – дух или сердце.

О сем Таинстве усвоения Душой Царства Божия Господь изрек сокровенную притчу, сказав:

«Царство Божие подобно закваске, которую женщина взявша положила в три меры муки, доколе не вскисло все» (Лк. 13, 21).

Благоразумная и усердствующая душа (женщина), берет сию святую закваску «умного делания» и заквашивает ею сначала свою телесную природу – уста, т.е. творит молитву сначала устами, доколе они «насытятся»: потом заквашивает умную – ум (творит умом со вниманием), и, наконец, духовную – дух или сердце. Это уже высшая духовная степень, когда молитва внимательная переходит в сердце и охватывает человека как пламень, и тогда весь человек бывает устремлен к Богу, весь становится Богоносным. Тогда душа бывает «умной колесницей херувимской», носящей «Тайну Слова» во всей природе телесной, умной и духовной.

«Молитва, творимая устами со вниманием, сама внутрь сердца входит, – по слову преп.

Георгия Афонского; без всяких механических пособий».

В свое время, Богу ведомое, трудолюбивая душа вкусит живым чувством сердца от сего плода молитвенного и тогда поймет, что молитва есть дело райское, как говорит о сем великий делатель «умной молитвы» Паисий Величковский, приводя слова о сем преп. Дорофея, что «Первозданный человек, помещенный Богом в раю, пребывал в молитве».

«Из сих слов явствует, – продолжает Паисий, – что Бог, создав человека по образу Своему и по Подобию, ввел его в Рай сладости делать сады бессмертные, т. е. мысли божественные, чистейшие, высочайшие и совершенные, по св. Григорию Богослову. И это есть ни что иное, как только то, чтобы он, как чистый душою и сердцем, пребывал в зрительной, одним умом священнодействуемой, благодатной молитве, т. е. в сладчайшем видении Бога и мужественно, как зеницу ока, хранил ее как дело райское, чтобы она никогда в душе и сердце не умалялась.

Велика, поэтому, слава священной и Божественной «умной молитвы», которой край и верх, т. е. начало и совершенство даны Богом человеку в раю: откуда она имеет свое начало» (Паисий Величковский. «Об умной молитве»). Вот к этой божественной, непрестанной молитве и призывают нас Отцы. Ибо непрестанная молитва к Богу и есть высшее выражение нашей любви к Нему.

т По мысли св. Отцов – Бог наш есть Огнь и Любовь и, если вложить в Него свои помыслы непрестанным призыванием Его Святого Имени, то вначале они, согревшись, охватываются печалью сокрушения сердечного и телесного, а потом, накалившись воспламеняются от этого Огня и сами становятся пылающим Божественным Огнем Любви к Нему, исполняясь тишины и веселия Ангельского. Св Макарий Великий несколько подробнее говорит о сем же, но только иными словами:

«Если не обольстишься, – говорит святой, – и не дашь у себя пажитей бесчинным порочным помыслам, но волею своей привлечешь ум, понуждая помыслы устремляться ко Господу: то без сомнения, Господь Своею волею приидет к нам и действенно соберет нас в Себе. Потому что все Богоугождение и служение зависит от помышлений.

Посему старайся угождать Господу, всегда ожидая Его внутренне, взыскуя Его в помышлениях, побуждая и принуждая волю свою и произволение свое к Нему непрестанно устремляться. И смотри, как Он приходит к тебе и творит у тебя обитель. Ибо в какой мере собираешь ты ум свой к исканию Его, в такой и еще в большей мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостию Своею прийти к тебе и успокоить тебя. Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает, как ищешь Его – от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли.

И когда увидит рачительность твою в искании Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою, и уготовит тебе победу, избавляя тебя от врагов твоих. Ибо, рассмотрев прежде твое стремление к Нему и то, как все чаяние твое непрестанно к нему обращено – он научит тебя и даст тебе истинную молитву, истинную любовь, а это – он Сам, который соделывается в тебе всем и есть для тебя – Рай и Древо Жизни и Вода Живая и всяческая во всех Христос» (Беседа 31).

Умная работа духа: «Беречь свой ум» – путь узкий и тесный, путь мученический. Сущность умного мученичества.

В чьем сердце пробудилось желание приступить к сему дивному умному труду «беречь свой ум» способом непрестанной молитвы, приступить к сему святому подвигу – ибо дело охранения своего ума, или дело молитвы непрестанной есть, поистине, подвиг, и при том подвиг мученический, как на милостивый призыв к спасительному отрешению от вещественного и плотского бытия, призыв к крестному распятию сего бытия, чтобы жить духом, а не плотью и совершать великую, святую службу Богу Ангельски. И принести за сей призыв славословие и благодарение Милостивому Господу Богу, привлекающему нас к познанию нашего Спасителя и к усвоению нашего спасения.

Да и Сам Господь сказал:

«Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня» (Иоанн 6, 44).

За сие привлечение – за возникшее в нас желание молиться непрестанно – И нужно принести славословие. Нужно в смирении припасть, сознав величие сей Ангельской службы и свое недостоинство, свое окаянство и просить Его милостивой благодатной помощи в столь великом мысленном деле. Ибо Его же святые уста изрекли: «Без меня не можете делать ничего» (Иоанн 15, 5).

Просить помощи следует с сердцем сокрушенным, сознавая, что молитва вообще, а непрестанная в особенности, как охранение ума от мысленного растления помыслами и мечтаниями «мысленного растлителя», – есть мученический крест, на котором должно умереть все наше «многомыслие» и «пустомыслие» со всем его плотским бытием. И наш ум должен измениться, освятиться, очиститься, уврачеваться от этой мысленной болезни кружения и благостью Христовой, данной нашей «умной природе» устремиться в сродный себе воздух Божественной любви к Спасителю – непрестанным памятованием о Нем. А это и будет воскресение души, бывающее здесь еще прежде Общего Воскресения – как говорит св. Симеон Новый Богослов.

И сие делание «охранения ума» приведет, искренно взявшегося за него, к отрешенному житию: и ум, и чувство, и тело начнут отрешаться от вещественного жития действенным влиянием умной молитвы. Этим деланием и будет совершаться в нас весьма ощутимое изменение и нашей умной природы, и телесной ум будет очищаться от докучливых помыслов и мечтаний и просветляться неописуемым светом помышлений: зареносных, световидных, божественных, действенно пожигающих всякую нечистоту в нас.

И здесь опытно душа познает, что Бог наш есть Огнь, действенно очищающий нас от всякой скверны. А тело наше, как прежде деятельно участвовавшее в плотских вожделениях грешного духа, так ныне будет соучаствовать в его покаянии, в его изменении – сначала многоболезненным воплем и покаянием, смертельным содроганием от действия разнообразных недугов телесных, а потом проблесками тихого ликования неописуемых ощущений бессмертной жизни – божественной, сладостной, ангельской! И это благодатное действие «умной молитвы» на нашу грешную природу будет переживаться нами весьма ощутимо.

И это делание дано не для всех, а для тех, кто жаждет, кто рвется, кто взыскует жития отрешенного от вещественности и вожделений, кто ощутил себя не плотью неразумной, животной, чувственной, а духом умным, духовным и устремленным к житию духовному, т. е. к покаянию.

Таковы откровенные божественные Тайны этого умного делания, действенно вводящего нашу падшую природу в иное бытие – в благодатное.

Но сему будет противодействовать «мысленный растлитель» отвлекающими помыслами и мечтаниями. Ибо ничему так не противятся бесы, как молитве покаяния. Но она же и будет пожигать их, как огонь солому.

Зная сие не будем страшиться ни усиленного наплыва помыслов и мечтаний, ни ощущений неподобных, которые будут обуревать нас во время молитвы и сквернить нашу молитву – пусть не смущает нас это явление: будем терпеливо молиться и не унывать – молитва своим огнем, присущим ей, попалит всю эту нечистоту.

Этим чистительным терпением Бог и очистит душу от всего того, что она стяжала в своем грешном мысленном кружении. Как во внешних скорбях, так и во внутренних, нужно смиряться, почитая себя достойным того, чтобы нас попирала всякая тварь (в том числе и бесы своим «многомыслием» и неподобными ощущениями за нашу связь, какую мы с ними имели до молитвы), и Господь, видя нашу смиряемость, вскоре пошлет Свою благодать и подаст отрадную тишину уму и очищение чувствам.

Не нужно забывать, что путь молитвы, путь охранения и очищения нашего ума, есть путь Божий, путь благословенный, путь св. Отцов, он же и есть «путь узкий и тесный», путь покаяния.

И добрый признак для нас, что мы стоим на сем пути, ведущем в жизнь Божественную, состоит в том, что если нашей молитве сопутствуют скорби и внешние, и внутренние, и отсюда мы испытываем тесноту – и справа, и слева, и не ищем «высоких» духовных состояний, а взыскуем единое на потребу – покаяние.

Теснота справа – немощь телесная и недуги будут теснить нашу молитву, и тонкие помыслы «мысленного растлителя», прокравшиеся в наш ум, будут убеждать нас бросить это святое дело, ибо оно и непосильно для нас, да и не безопасно, а кроме того – и другие есть пути ко спасению, более удобные.

А слева – извне посыпятся на нас разные искушения и скорби от обстоятельств и окружающих людей, чтобы смутить нас, ввергнуть в уныние и ослабить наше усердие к сему деланию. От нас же требуется терпение и мужество, чтобы таким образом выявилось наше благое произволение. А нашему благому произволению будет содействовать, весьма ощутительно для нас, благодатная сила Божия, ибо покаянию содействует Сам Бог, а терпение скорбей и есть покаяние. Это нужно крепко помнить.

Деланием этим выявляется направление воли человеческой и усвояется волей человеческой воля Божия.

«Этим умным деланием чувства душевные делаются способными к деланию всего доброго, способными к исполнению, при содействии благодати, заповедей Божиих».

Этим благим маленьким деланием, в кратком моменте земного бытия, воля человеческая решительно и окончательно закрепляет себя для духовной Ангельской деятельности в вечности.

Умная воля в моменте времени избирает и утверждает свою вечность. В этом внутреннем умном движении и сокрыта тайна человеческой личности, ее достоинство, ее вечная вневременная значимость, ее ценность.

В этом сущность молитвенного мученичества умной души, сущность ее «узкого и тесного пути» –

«Беречь свой ум!»

Временным – она обретает вечность. Малым

деланием умным душа входит в необъятную

деятельность Божественную, непостижимую и

неописуемую. Малой слезой молитвенной уплывает в Великий Океан Любви Божией.

Посему, если в начале нашего усердия к молитве – и возникнут сильные скорби и искушения – от окружающих людей или от собственной многострастной плоти, от навязчивых помыслов и мечтаний – не смутимся, не дрогнем от натиска врагов. Ибо Тот, кто с нами – сильнее тех, кто против нас: Он и подкрепит нас в нашей немощи. В минуты же искушений не следует бросать молитву, не нужно страшиться действий врага, который хочет отторгнуть нас – из зависти – от сей славной Божией службы, которую он потерял.

Смиримся перед крепкой десницей Божией, попускающей нам сии скорби, усилим Св. Призывание. Возблагодарим Господа Бога, что Он сподобляет нас этих малых временных скорбей за Его Святое Имя. Терпя, потерпим Господа и тут же ощутительно для нашего сердца воспримем благодать, которая и понесет за нас эти скорби. От нас же требуется только усердие – терпя, терпеть Господа, т. е. не прерывать святого молитвенного призывания имени Божия, а пребывать в молитве терпяще.

Моменты претерпевания скорбей на пути молитвенном есть моменты святые, моменты истинного покаяния, Богом приемлемые, моменты стяжания и обогащения благодатью Божией, моменты благодатного укрепления, возрастания нашего «в меру возраста Христова», по выражению св. Апостола.

Посему не будем потуплять лица нашего на сем благословеннейшем Божьем пути перед встретившейся нам скорбью – встретим ее приветливо, дадим ей святое целование и она вручит нам небесные дары благодати, посланные от великой и богатой Любови Божией нашей бедности.

Если же наш путь молитвенный окружают: телесное довольство, внимание и похвала от окружающих, видимая успешность в нашей работе, доставляющая нам удовлетворение, бесскорбность нашего жития и наше постоянное внутреннее благодушие перед Богом, и живем без внимания к помыслам и входим «во святая святых», т. е. на молитву – без страха и без священного ужаса, и беструдно совершаем этот подвиг и молитва наша не служит для нас мученичеством – то это верный признак того, что мы стоим на пути широком, пространном, на пути мира сего, во зле лежащего.

Это признаки пути, ведущего в преисподнюю.

А «путь Божий» есть ежедневный крест скорбей по слову св. Исаака Сирского (Слово 35). Умная же молитва без скорбей не стяжавается. Ибо сущность и «умного делания» в том и заключается, чтобы со смирением и верой нести молитвенный крест, т. е. мужественно претерпевать всякую скорбь с благодарением. «Ибо кто без скорби пребывает в добродетели своей: тому отверзта дверь гордости» (св. Исаак Сирский, Слово 34).

А при нашей покорности воле Божией и при сознании своей немощи – все это будет совершено в нас многомощной и спасительной благодатью Божией.

Сущность же «умного делания» в покаянии. А покаяние есть молитвенное терпение всяких скорбей. Без подвига покаяния не бывает и «умного делания».

Опытными делателями «умного труда» замечено и то, что сие Небесное Семя о Таинстве Царствия Божия в нас сущего, т. е. слово об «умном делании» или «о хранении ума» удобно падает лишь на землю сердца, вспаханную скорбями крестными и только на такой земле приносит благой плод – и в шестьдесят, и в сто.

Молитва растет и плодоприносит – по мысли св. Отцов – лишь в болезнующем сердце. У благодумных и бесскорбно живущих молитвы нет, она для них неведома. Ибо молитва есть высшая добродетель, а всякая добродетель есть мать печали; пребывающий в молитве без печали – пребывает в обольщении (св. Исаак Сир., слово 34).

«Истинно молящемуся молитва есть – и Суд и судилище и Престол Судии прежде Страшного Суда», – говорит св. Иоанн Лествичник.

Умная молитва – Тайна Царства Божия, Сокровенная Заповедь, Высший Дар Любви Божией – воспринимается только верою и покаянием и рождает вечное славословие Божьей Любви Небесного Бога

Вот сокровенная песнь сердца о Небесном Херувимском песнопении, которому подпевали Отцы, живя на земле; Песнь о Тайне Царствия Божия, внутри нас сущего, для вхождения в которое они нам указали:

«Путь умного делания» или «непрестанной молитвы».

«Путь трезвения» или «хранения ума».

Сим «умным» деланием и спасались все святые и в горах, и в пещерах, и в вертепах земли, и в миру среди моря житейского.

Ибо сей путь «умного делания» и «есть пристанище тихое и безмятежное, в котором несомненно спасается душа» – по слову св. Аввы Исайи Отшельника (Доброт, т. 1, 455).

Спасемся и мы, грешные, промыслом Божиим, предоставленные всем ветрам и бурям, если ухватимся с усердием, со смирением и верою – не ради чего другого, а ради своего спасения – за сие спасительное делание ума – за непрестанную Иисусову молитву. Ибо гибель мира неминуема и потопление неизбежно. Рассвирепевшие волны мысленных страстей и соблазнов поглотят всякого, не имеющего сей умной опоры, сего умного делания. И как на Отцах оправдалось слово пророческое, так и оправдается и на нас. Ибо древний Пророк изрек нечто судное о нашем времени, нечто дивное. Он изрек сокровенное слово, только верой понимаемое. Он сказал:

«И будет всякий, кто призовет Имя Господне, спасется» (прор. Иоиль, 2, 32).

Чудное время, предсказанное пророком, пришло. Исполнение сего дивного Таинства – спасаться призыванием Имени Божия – наступило с того момента, когда Господь Спаситель в своей последней беседе с учениками на Тайной Вечере дал им последнюю, сокровенную величественную Заповедь, как высший Дар Своей Любви с Божественным и непреложным обетованием.

Дал заповедь в таких словах:

«Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите»,

И при сем даровал непреложное обетование:

«чтобы радость ваша была (Иоанн 16, 24).

Восприняли Отцы эту великую сокровенную Заповедь своей великой верой: молиться во Имя Его, и обрели радость совершенную, в радости поведали и нам, уяснили и нашей слабой, малой вере сию Заповедь Божию,

всем, кто имеет уши слышать – да слышит:

«Тайна нашего спасения сокрыта В немолчном призывании Имени Господа Иисуса Христа».

В Боге – наше спасение и призыванией Имени Его мы и спасаемся. Носить с любовью Имя Своего Спасителя – носить в себе спасение. Носить в просвещенном сознании, в живом чувстве сердца сию Святыню – и значит быть невещественным Ангелом, Богоносцем. Святый тайновидец – Богослов, говорит, что и в Горнем Иерусалиме, где все Святые будут царствовать со Христом-Спасителем, они и там «будут носить Его Святейшее Имя на челах Своих» (Откр. 22, 4).

Т. е. Имя Божие будет пребывать в уме их, в их умной природе, а ум святых будет пребывать в Боге, как Он пребывал в них здесь. Сей сокровенный смысл и звучит в Святых Господних словах, сказанных там же, на Тайной Вечери:

«Пребудьте во Мне, и Я в Вас» (Иоанн 15, 4).

Сие и есть Таинство Богоношения, Таинство Любви неизглаголанной: любя призывать с верою Имя Бога Спасителя – и значит пребывать в Боге-Спасителе.

Призыванием обретать Бога-Спасителя, это и есть высший дар любви Божией.

По слову пророческому, призыванием имени Божия, наша природа, порабощенная грехом, спасается. Веруя сему слову – будем призывать сие спасительное Имя – и мы спасемся.

Ибо сие призвание воспринимается: только верою. К сей вере и призывают нас Отцы.

Ибо сия вера душе, взыскующей Искомого, приносит радость обретения. Сия вера передвигает горы грехов и топит их покаянием в море Милосердия Божия.

Сия вера, много возлюбившая Сладчайшее Имя – приемлет в слезах радости и прощение многое. Сия вера отверзает двери райские и вводит душу, взыскующую со креста Молитвы многослезной в Божий рай сладости.

О сей вере говорит и св. Никита Стифат такими словами: «Ни от чего другого преуспеяние души не бывает так скоро и поспешно, как от единой веры. Но веры не той, коей веруем в Бога и Единородного Сына Его. Но особенно той, внутреннейшей веры, коею веруем, что как все обетования Христовы, какие обетовал и уготовал Он любящим Его, так и угрозы и муки адские, кои уготованы диаволу и рабам его, НЕСОМНЕННО ИСТИННЫ. Такая вера убеждает душу, в подвиге сущую, уповать, что достигает устроения святых (спасется призыванием), достигает и блаженного их бесстрастия, востечет на высоту святости их и соделается наследницей с ними Царства Божия. Будучи же так удостоверяема, она ревностнее устремляется к деланию заповедей, и нимало не колеблясь, старается подражать трудам их, в чаянии подобными их подвигами достигнуть и совершенства их».

Такая вера в непреложность Божественных обетований обретается на пути «отрешения» от невещественных владений, от мечтаний и вожделений и это есть путь покаяния. Сия вера, идущая по пути покаяния доставляет взыскующим несомненное спасение и приносит обожение, «соделывает света причастником и общником Божества независтно». Сия вера и есть Тайна умной молитвы и сия Тайна хранилась в веках – в святом Православном иночестве. Православное иночество сохраняло в себе Тайну христианства, Тайну Христову. Только в Православном иночестве и было опытное, истинное ведение этой Тайны. Иночество живым опытом познавало эту сокровенную Тайну на пути веры и покаяния и рассказало о ней прикровенными речениями на страницах своих Духоносных Писаний.

Все Святые Божии прошли с этим Таинством веры по узкому и тернистому пути, по пути покаяния, прошли с небесным услаждением. И на этом пути с Божественным вдохновением воспели Херувимскую песнь веры Имени Божьему, подпевая Херувимам.

Воспели для нас, чтобы и мы, колеблющиеся и маловерные услышали сию Музыку Небес и присоединили и свой умный словесный орган славословить Великого Небесного Бога, Имя же Его назнаменовано на нас от дня Св. Крещения.

И тогда святые крохи «умного делания», упавшие со стола Богомудрых Отцов нам, нищим и голодным в насыщение, и собираемые трудолюбивой душой, как бы по зернышку, претворяется и для нас еще здесь, мановением Божиим, в неоскудеваемый бессмертный хлеб Ангельский, коим и будет насыщаться душа и уже во веки. Это и будет – Пасха веселия вечного».

А там, в Горнем мире, умно узрев дивное Таинство претворения сокровенных словес в Небесную Манну Духа – претворения крох маленького делания умного в великую тайну Богоношения – Душа, познав себя Умной Колесницей Херувимской, носящей Тайну Слова, – в Божественном изумлении, охваченная великим блаженством радости, будет приносить немолчное славословие Божественной Любви, умно слившись со всем умным миром, прославляя величие и поклоняясь Светолепной Премудрости Небесного Бога, вся Премудростью Сотворившего.

Гимн молитве Иисусовой. Песнь св. Симеона Солунского. Прикровенное слово о сей молитве еп. Игнатия Брянчанинова. Вдохновенный гимн – призыв св. Димитрия Ростовского

Многие св. Отцы много потрудились в славном делании молитвы Иисусовой. Много потрудились и написать о сей дивной молитве. Как она мала – и как много о ней изречено сокровенного! Как она мала – и как много в ней великого! Как она проста и удобоизрекаема – и как неизглаголанна!

Тайна действенности сей молитвы для нас НЕДОСТУПНА, как недоступен Сам Бог, ею именуемый. В этой малой молитовке, как в малом семени, сокрыта великая живительная благодать. И оправдалась на Отцах прикровенная притча Господня о малом семени горчичном:

«Царство Небесное подобно зерну горчичному, – сказал Господь, – которое человек взял и посеял на поле своем, которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13, 31–32).

Посеяли Отцы сие семя малое – и выросло оно в великую и единственную в мире неподражаемую литературу святоотеческую, истинную путеводительницу ко Спасению.

Посеяли Отцы сие семя малое – и выросло оно и принесло бессмертные плоды, Божественные, райские. Выросло сие семя в древо Жизни, что посреди смертного мира – в обители иноческие, в них же многие души укрылись и вкусили от плода бессмертия.

Вырастет сие семя малое Царствия Божия, сия малая молитовка, в Тайну великого радования «О Бозе Спасе» и во всякой душе, которая неленостно потрудится посеять на поле своем сие малое семя. Мала она в форме – но вмещает Великого и Невместимого. Мала она в словах – но велика в действенной силе. Словеса ее исполнены непостижимой силы Божественной, как Сам Бог непостижим, Имя Которого она носит в себе.

Словеса ее святы, ибо носят Имя Святого Бога: а Имя его Свято есть. Тайну сию познала Пресвятая Дева (Лк. 1, 49). Словеса сей молитовки – спасительные для грешников, и носят Имя Единственного Спасителя грешников. Сию тайну познали все грешники, которых она соделала святыми.

И сии Святые, познавшие тайну сей молитовки, пропели о ней Божественные песни и гимны. И вот одна из многих песен, пропетая св. Симеоном, архиепископом Солунским. Эта божественная песнь звучит в таких речениях:

«Сия Божественная молитва, состоящая в призывании Спасителя, есть следующая:

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Она есть и молитва, и обет, и исповедание веры, Подательница Духа Святого и Божественных даров, сердца очищение, бесов изгнание, Иисуса Христа вселение, духовных разумений и божественных помыслов источник, грехов отпущение, душ и телес врачеватель, пища, божественного просвещения подательница, Милости Божией источник, смиренным даровательница откровения тайн Божественных.

ЕДИНСТВЕННАЯ СПАСИТЕЛЬНИЦА, яко Имя Спасителя нашего Бога в себе носящая – Имя Иисуса Христа Сына Божия. «И несть иного имени под небом, с кем же подобает спастися нам» (Деян. 4, 12).

Много изрекли Отцы о ней неудобь разумеваемого. Много написали. Но речениями прикровенными, тайными, недоступными для разума непросвещенного Благодатью Божией. Потому «мудрые и разумные» от книжного разума богословского много изрекли о ней хулений и нелепостей невежественных.

И оставалась сия священная молитовка от дней древних и до последних сокровенной жемчужиной, зарытой в поле, которую покупали только Отцы, Великие Искатели Божией Красоты, покупали отречением и слезами, «умным житием». Ибо только этой ценой она приобретается.

А для нас, не знающих отречения и имеющих «богатые владения помыслов и вожделений» в сем мире, она была недоступна всегда – как и ныне. Владеющий сим невещественным богатством – помыслами и вожделениями пока не продаст их не отрешится – не обретет сего сокровища.

Отрешение и покаянный плач – это цена, коей обретается «умная молитва». Сия Божественная и сокровенная Молитва всегда скрывается в одиноких кельях Богомудрых иноков и в душах тайных искателей – странников, отрешенных и бесприютных, нищих и многоскорбных; только в них она имела приют, только им открывала свои тайны Царствия, только с ними делила свою богатую Тайную Вечерю и всегда при закрытых дверях.

Таинство Богообщения совершалось втайне. В скорбях и слезах, в объятиях креста, они вкушали из ее рук Жизнь и бессмертие.

И вот в последних временах Дух Святый благоволил изречь о ней некое сокровенное слово Богомудрыми устами Святителя Игнатия Брянчанинова, слово спасительное для нашей расслабленной веры и воли, чтобы мы нашим слабым произволением, презрев свое «владенье», хотя бы немного потрудились в призывании Святого Имени Божия – Оно сильно спасти нас, как спасло Отцов. Ибо они спасались призыванием Сего Имени.

Святитель Игнатий Брянчанинов, великий и весьма опытный делатель сей молитвы, муж благодатного разума, спрашивает: «В чем заключается сила Молитвы Иисусовой?» И сам же отвечает такими словами: «Сила молитвы

Иисусовой заключается в Божественном Имени Богочеловека, Господа и Бога нашего Иисуса Христа. Господь Иисус Христос есть единственное средство нашего спасения и человеческое Имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасти нас».

Вот слово, исполненное благодати и истины о тайне «умного делания», привлекающего и нас прибегнуть к сей «неограниченной всесвятой силе, нас спасающей», заключающейся в сем Святом Имени Святого Бога.

И Богомудрый древний Отец – великий Варсонофий, говорит о том же, только иными словами:

«Нам немощным остается только прибегать к Имени Иисусову, ибо страсти суть демоны и исходят от призывания Сего Имени».

И золотые уста церковные – св. Златоуст говорит о том же:

«Имя Иисуса Христа страшно для демонов, для душевных страстей и недугов. Им украсим, им оградим себя».

И св. Ерм, муж Апостольский, из глубокой древности вещает нам:

«Имя Сына Божия велико и неизмеримо, И оно держит весь мир. И никем другим не может быть спасен кроме Его великого и прославленного Имени».

И св. Апостол Петр, познавший неограниченную великую силу Имени Великого Бога, с Апостольской решительностью изрек перед всем неверным миром:

«Нет другого Имени под небом данного человекам, которым надлежало бы нам спастись». (Деян. 4, 12).

Познали Отцы эту истину, что в сем Имени спасение и восприняли это Имя устами своими, И Оно ввело их внутрь – в Царство Небесного Бога.

Восприняли Отцы сердцем эту малую молитовку, о дивном Имени Бога, и уплыли на ней, как на Великом Корабле, в дивный и необъятный Океан Божественной Жизни и Любви.

Восприняли Отцы эту молитовку небесных звучаний своим очищенным слухом и услышали:

«Среди гимнов небес, сие Имя чудес,

И Предивное, и Пречудное, и Преславное!

Превзошедшее звучанием славным

Херувимские хоры.

Потому все взоры святых –

И дольних и Горних –

С нежнейшей усладой взирают

На Лик тот чудесный – земной и небесный –

Что носит предивное Имя –

И трепетным сердцем любя,

Немолчно Его величают».

Закончим эту главу святыми и горячими словами, исполненными божественного вдохновения и любви к сему святому Имени, Святителя Дмитрия Ростовского, который говорит:

«Почему не сделается для тебя сладким Пресвятое Имя Господа Иисуса? Почему не разжжется и не распалится окаменелое сердце твое? Почему предпочитаешь обольстительную, мрачную суету – радостному пресладкому взыванию ко Господу? Зачем предпочитаешь окаянную, расслабленную леность – Усердному и теплому восклицанию к Богу? Взывай, взывай, не ленись! Восклицай к Нему тщательно, не чувствуя усталости. Не давай сна очам твоим и зеницам дремания, пока не обрящешь Искомого и не получишь Желаемого и не соединишься с Присносущным всегда, день и ночь, непрестанно взывай к Богу, день и ночь устремляйся к Богу, день и ночь взыскуй Бога – да обрящешь Его, да найдешь Искомого. Ища бо, несомненно обрящешь, и просяй, без сомнения приимет и толкущему отверзется, – сказал Господь».(Мф 7, 7–8)

Помни, что все святые имели великую ревность и неутомимую любовь к Богу.

От сильной любви к Богу они даже забывали иногда: в теле ли они? Ты же и малого не имеешь, чтобы мог сказать в день Суда! Гори и распаляйся Божественной любовию, Чтобы это всегда было твоим утешением Все речение и желание Твое направляй к Нему Да весь погрузишься в любовь к Нему И пребудешь с Ним едино, никогда не разлучаясь. Старайся трезвиться и прилагай всякий день усердие к усердию, да всегда восходишь к Нему желанием и любовию, да всегда распаляешь к Нему сердце свое, где будешь весь в Боге и Бог в тебе, да обрящешь тихое пристанище душе твоей, и сподобишься вечных благ».

(Алфавит Духовн. стр 240–242)

Умная молитва – драгоценный залог любви христовой, дарованный возлюбившей душе в утешение в ее земной юдоли скитания. Наветуется сей залог древним мысленным разбойником, искусснейшим и завистливым вором. Спасительный способ св. отцов, коим сохраняется сей залог.

«Господь Иисус Христос, перед своим уходом к Отцу Небесному, «явил делом, что возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Иоанн 13, 1), и во время Тайной Вечери даровал им сокровенный Залог Своей Любви, залог того великого небесного наследства, какое их ожидает, когда Он снова встретит их и примет в Свою Вечную Любовь.

Даровал им Залог Своей Любви – Благодать Умной молитвы – молиться Именем Его. Умная молитва и есть – по точному слову св. Отцов – Залог Божией Любви к душе (св. Каллист.) или, как они еще иначе ее именуют «Божия любовь» (св Григорий Синаит)

Все эти наименования Отцов не случайны. Они родились в их живом благодатном опыте, исполнены эти наименования Божественной премудрости и глубокого тайного разума.

Вот этот Залог Господь и даровал Своим ученикам, но не всем, а лишь тем, «кому дано знать Тайны Царствия Божия», кто оставил плотское имущество внешнее и мысленное, кто пребыл с Ним в скорбях и напастях и с кем делил он Тайную Вечерю и Тайную беседу: Возлюбившим Его даровал Он залог Своей Любви.

Только возлюбившие обретают сей Божественный Залог – умную молитву. Только то сердце воспринимает этот залог Небесной Любви, которое отрешилось от любви вещественной, земной, плотской, от вожделений плоти и ума и устремилось к стяжанию любви духовной, небесной, божественной.

Потому умная молитва плотолюбцам непонятна, к ним она не прививается и не может быть их достоянием.

Умная молитва – сей Залог Любви Божией – достояние лишь тех, кто вступил на путь стяжания Любви Духовной, на путь отрешения от Любви плотской, на путь мертвенности к плотскому житию – кто вступил на путь стяжания Любви к Богу: «всем умом, всем помышлением, всем сердцем».

Сия благодатная молитва и приводит душу к отрешению и обретению Любви. Ибо молитвой обретается любовь к Возлюбившему нас Таково учение св. Отцов (св. Исаак, слово 39)

И никакие искусственные приемы не могут привлечь сего Залога Любви, никакие книжные научения и никакое посвящение в сию Божию Тайну не привлекает сей благодати. Привлекает ее лишь сердце отрешенное и сокрушенное перед Богом. Сокрушению дается сия Благодать.

Душе, проходящей путем слезным по юдоли сей земной и взыскующей Искомого с болезнью сердечной, Душе, взывающей среди мрака: «Где Ты еси, Свете Незаходимый? Объяла мя смертная тьма, окаянную, – Но к Свету заповедей пути моя направи, молюся».

Душе, во всех скорбностях взывающей немолчно со креста молитвы: «Достойное по делом моим приемлю. Помилуй и защити от лютого соперника. Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Таковой душе бывает дарование сего Умного Залога – умной молитвы.

Прародители наши некогда сей дар получили вместе с даром бытия – беструдно. А в веках новый сей дар достается по богатству благодати Господа Иисуса Христа, но дается той душе, которая взыскует Искомого с болезнью сердечной.

И с этим Божественным Залогом, как с Великим сокровищем Божией Любви, душа проходит по стогнам мира, через боль и слезы, через соблазны и обольщения, через скорбь и муки – отрешенно, жительствуя «на небеси» – по слову Апостольскому (Филип. 3, 20).

Так прошли по земле все умные души с этим умным сокровищем, прошли путем веры.

Путь умной молитвы и есть путь благодатной веры, путь умного подвига души. Верой душа обретает сей Залог. Верой входит в обладание сей страной обетования, через оставление земли египетского плотолюбия. Молитва умная и есть Христова страна обетования, в которую душа входит верою. Душа обнищавшая не только в вещественном – обнищавшая в помыслах и вожделениях – таковая верою обретает сие умное Христово Сокровище.

Но нужно знать, что сие Великое Христово Сокровище наветуется врагами – древними, хитрыми и коварными.

Св. Мелетий Исповедник об этом так и говорит:

«Те, которые много усердных молитв творят, Воистину подвергаются всегда свирепым искушениям: ибо нет другого такого мучения для бесов, как усердная молитва».

Конечно, всякая добродетель и жизнь духовная вообще, наветуются мысленными врагами, а умная молитва – особенно. Посему необходима благодатная, разумная осторожность, бдительность. Необходимо соблюдать всякому внимательность к себе во всем на сем пути умного труда, на пути духовном.

«Ибо противник наш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить», – сказал святой Апостол (1Петр. 5, 8).

Посему необходимо трезвиться и бодрствовать и добре усвоить ту мысль, что мы окружены бестелесными, умными, коварными и злохитрыми врагами нашего спасения, которые неприметно для нас, при отсутствии нашего к себе внимания, похищают наш Небесный Залог из нашей сокровищницы – как похитили его у наших не бдительных прародителей – а на его место вливают яд пристрастия к самому хранилищу, т. е. к оболочке, к внешнему. И этим пристрастием к внешнему обманывают, обольщают душу, сладко усыпляют ее, чтобы она не восстенала, не вскричала, не возопила к Богу о похищении Умного Сокровища. Как усыпили и обманули юродивых евангельских дев, ибо юродивые, «приемше святильники своя, не взяша с собою елеа». И остались вне врат Царствия, хотя и сохранили девство и светильники имели и жили в ожидании прихода жениха.

У каждого умного труженика они ухитряются незаметно для него выкрасть внутреннее – елей, так сказать, самую душу делания, жизнь, самое сокровище, а ему оставляют один светильник, одну оболочку с своим ядом пристрастия к сей оболочке.

Окраденная Душа и держится за эту оболочку с особым пристрастием, не подозревая своей окраденности, не подозревая, что оболочка пуста, светильник без елеа.

Всякая добродетель и духовная жизнь состоит в земных условиях из внешнего и внутреннего: и пост, и бдение, и хождение в храм, и одежда духовная, и служение у св. Престола, и молитва и все прочее имеет и внешний вид духовной жизни, и внутренний – самую жизнь.

Кто держится за внутреннее и живет этим внутренним – тому и внешнее на пользу. А

кто держится только за внешнее, не имея внутреннего, для того это благое внешнее служит ядом смертельным, бывает в вечное осуждение.

Об этом и говорит св. Варсонофий Великий такими словами:

«Если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем».

Да и самое наше бытие земное подтверждает эту непреложную истину: кто пользуется только внешним, телесным, временным, плотским бытием, тому оно в осуждение и в вечную погибель.

Кто в этом телесном, временном обретает бытие бестелесное, вечное (духовное) – тому сие временное бытие бывает во спасение и в жизнь вечную.

То же бывает и в духовной жизни: живущие внешним погибают; живущие внутренним – спасаются.

А в последних временах христианское человечество настолько оскудеет внутренним, что Господь сказал: «Сын человеческий, пришед, обрящет ли веру на земли?» (Лк. 18, 8).

Святитель Тихон Задонский уже 200 лет тому назад изрек слово грозной правды о России. Он сказал: «Ныне почти нет истинного благочестия, ныне – одно лицемерство».

А подвижники благочестия о последних временах сказали, что враг с особым успехом будет обольщать христиан в последних временах этим лицемерством, наружным, внешним, вещественным житием (свт. Игнатий Брянчанинов и др.).

Из всякой добродетели и из духовной жизни, из всякого духовного делания, наши умные, бестелесные, невидимые враги стараются выкрасть содержимое, выкрасть самую душу и подменить это пристрастием к внешнему, к оболочке, чтобы скраденная душа крепче держалась за эту оболочку, не заботясь о внутреннем. Этим окрадыванием и подменой они и губят бедную, невнимательную душу.

«Окрадывание души есть, когда мы почитаем за добро в чем нет добра, – говорит св. Иоанн Лествичник, – окрадывание есть неприметное лишение духовного богатства, окрадывание есть неведомое пленение души» (Слово 26, 11).

У одного выкрадывают духовный смысл поста, который заключается в умном воздержании и оставляют ему одни грибки, капустку, горох да сухарики с водичкой, за которые и держится бедная душа с пристрастием, не замечая того, что самое существенное у поста выкрадено: нет умного воздержания в помыслах, в словах, нет воздержания в вожделениях, а потому и нет самой внутренней сущности поста.

У другого выкрадывают глубокий духовный смысл черной рясы, знаменующей собою траур по себе, как по мертвеце и мертвенное отношение ко всему земному, плотскому, вещественному – и оставляют ему одну рясу и притом непременно добротную, шелковую да фасонно сшитую и ею прикрывают сластолюбивую, вожделенную жизнь плоти. И душа с гордостью носит сию добротную рясу, не замечая своей окраденности и наготы перед Богом.

У иного выкрадывают прекрасную любовь к храму, спасительную любовь к церковной молитве и оставляют душе одно внешнее стояние. Ибо в то время, когда телом душа стоит в храме, умом своим бродит по улицам, по базару, мысленно занимается куплей-продажей и ведет всякую беседу... С кем же? Конечно с мысленными обольстителями и ворами – с бесами, которые обольстив мысленную душу, усыпив ее бдительность, увели с собой из храма и мысленно забавляли ее как фокусники и обольстители, всякими забавами и обольщениями.

Так об этом и говорит св. Симеон Новый Богослов такими словами (т. I, стр. 154): «Если бы душа и собрала что-либо вниманием в храме, то по выходе из храма, сей злодей, скрадывает душу, ввергая ее в рассеянность, в земные помыслы и мечтания всегда душевредные и недостойные храма».

И трудится хождением в храм бедная душа, часто всю жизнь напрасно, не замечая того, что она почти всегда выходит из храма окраденной, и что за всю долгую жизнь своего хождения может быть ни разу и не была в храме и не молилась, как должно.

И носители «умной молитвы», эти отрешенные и трезвенные, оказались тоже окраденными, утратив внимание к своим помыслам. А носителем «умной молитвы» в веках благодатных – было монашество. Монашество, отрешенное от мира, хранило в себе умный Божий Залог. Душе монашества, трезвенно отрешенной душе, много возлюбившей, Господь и даровал сей Залог Своей Любви – Умную Молитву.

Конечно, всякая душа, получающая бытие на земле и приобщающаяся христианства, тем самым призывается милосердием Божиим к стяжанию Залога Божественной Любви – умной молитвы, но не всякая душа это избирает. Потому Господь и сказал: «Много званных, но мало избранных».

Призывает Бог, а избирает человек. Всякая душа христианская, возжаждавшая спасения, может избирать, может спасаться Умной молитвой и будет спасена. Кто возлюбил Бога и горнее Бытие на земле и возжаждал отрешения от дольнего плотолюбного бытия, того умная молитва приведет к стяжанию христианского совершенства: к стяжанию сердцем сего Умного Залога Божией Любви. Ибо умная молитва удел не всех, «званных» христиан, а только «избранных», возлюбивших и взыскующих Горнее бытие на земле.

Православное монашество и было тем взыскателем, возлюбившим Горнее, кому Господь и даровал сей Умный Залог.

«Насколько эта божественная молитва больше всякого другого монашеского подвига, – говорит Паисий Величковский, – которая по святым Отцам, есть вера всех направлений, источник добродетелей, тончайшее и невидимое в глубине сердца делание ума: настолько и тончайшие, невидимые, едва достижимые для человеческого ума, распространяются на нее невидимым врагом нашего спасения сети сообразных его прелестей и мечтаний» (Паисий. Об умной молитве, стр. 37).

И увы! увы! В последних временах эти бестелесные воры-душеловители поймали в свои сети и умных тружеников молитвы, сумели и у них похитить это сокровище, этот Залог Божией Любви – Умную молитву, а самих тружеников упразднили, очаги их разрушили своей многовековой злобой против них. Хотя остатки монашества еще сохранились, но умной молитвы в монашестве не стало давно. И бедная скраденная душа монашеская все еще держится за черную рясу, за четочки, за пятисотку, за монашеский ангельский образ, утратив при этом умное ангельское делание, умное внимание к помыслам. И держится душа с пристрастием за это одно внешнее. А монашество без умного делания есть одно внешнее пустое имя, говорит св. Макарий Великий.

То же происходит и с молитвой вообще. Выкрадывают у молящегося самую душу из молитвы: внимание, а со вниманием и те добродетели, которые неразлучны с ним: благоговение, страх, неспешность, и оставляют душе один внешний набор слов, внешнюю оболочку, неукоснительное исполнение правила, усердные поклоны и прочее и заставляют душу крепко держаться за эту оболочку без всякого внимания к своим помыслам и вожделениям, без внимания к своему плотолюбному житию, чтобы потом обольщенная душа, узрев себя окраденной, с одним лишь светильником молитвы, но без елея благодати Божией, в час смертный возопила на радость злобным демонам, перед закрытой дверью Милосердия Увы! Увы! Горе мне! Ибо молитва без внимания – что светильник без елея. В этом и есть юродство души, держашейся за внешнее, без внутреннего.

Не избежал сих злохитрых врагов и чин людей освященных: не пощадили они и предстоятелей Св. Престола. Окрадывают почти всех, за исключением весьма редких благоговейных счастливцев, оградивших себя мудро трезвенным вниманием и слезами. Остальных окрадывали безжалостно.

Выкрадывают у них глубокий духовный смысл священного сана и служения, выкрадывают благоговеинство, страх, внимание, веру, выкрадывают благодать христиан и апостольства и оставляют им одно внешнее, «пышное» благочиние службы «по уставу» да болезненную алчность к непомерным, совершенно безбожным доходам.

О, эти мысленные воры, бестелесные разбойники – похитители небесных сокровищ! Каких только богатств они не похищают у невнимательной души и кого только не окрадывают!

Да, горе, горе всем нам, вчера рожденным, обложенным смертным веществом и дерзновенно покушающимся уйти из-под власти невещественных и бессмертных злобных властителей и обольстителей! Горе нам, дерзающим избежать таких многочисленных тонких мысленных сетей наших бестелесных мысленных врагов – душеловителей, злых, коварных, немилосердно-жестоких!

Конечно, при всей нашей бдительности и внимательности, избежать вражеских сетей многих и душевного окрадывания, мы не сможем, если не привлечем к себе смирением многомощную благодать Божию.

Если древний пророк, молитвенник Духом Святым руководимый, при виде сетей многих, с болезнью сердечной и со страхом многим, не доверяя себе, взывал:

«Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое, Испытай меня и узнай помышления мои и зри – не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный» (Пс. 138, 23).

Если пророк молился такой молитвой, то какой же молитвой подобает молиться нам, не пророкам и не сынам пророческим, а грешникам? Для этого есть одна молитва, приличествующая всем кающимся грешникам, немолчная молитва покаяния: «Помилуй!»

Если враги наши смогли обмануть наших прародителей, хитростью похитить у них одеяние Славы, облечь их в листья альковного, сладкого плотолюбия и изгнать их из рая – то кто же мы, чтобы устоять перед сей змеиной хитростью?

Мы – только слабые, больные, бедные грешники, потомки обманутых наших прародителей и только вчера рожденные слепцы и младенцы по уму.

А враги наши – древние возрастом, и умом своим коварным и хитростью перезрели в своей многотысячелетней злобе против нас, кто же нас слабых и нерадивых, убогих и немощных, проведет по пути взыскания своей души, по пути духовному, ко вратам спасения? Кто нас защитит, чтобы нам, подобно нашим прародителям, не подвергнуться окончательному обману и окончательному окрадению и не быть изгнанными из рая духовной жизни во тьму плоти и ее вожделений, и вместо служения Богу сердцем, не держаться за одно вещное, чтобы нам не услышать грозное слово Кроткого Господа Бога:

«Не знаю Вас, ибо вы чтили Меня устами, а сердце ваше далеко отстояло от Меня».

Эти грозные слова будут сказаны не всем, а только тем чтителям Бога, у которых было похищено внутреннее – сердце, у кого был похищен елей и кто держался за внешнее почитание, позабыв ту святую истину, что Бог чтится не внешним, а внутренним. Эту тайну внутреннего почитания знал и древний Пророк – молитвенник, потому и сказал Богу: «Яко аще бы восхотел еси жертвы, дал бых убо: всесожжения не благоволиши. Жертва Богу – дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

«Все благоугождение и служение Богу зависит от помышлений».

Какое же имеется средство служить Богу внутренними помышлениями и сохранять это внутреннее?

Какое средство спасения обрели ев Отцы от этих коварных мысленных врагов, от их искусснейших, утонченных способов окрадывания и духовного воровства? У наших прародителей этого средства не оказалось. Есть ли оно у Богомудрых Отцов и что это за средство?

К нашей духовной радости и к нашему спасению – у св. Отцов это средство есть и средство это дивное-предивное.

В долгих слезах и многих молениях св. Отцы обрели это спасительное средство, единственное и верно спасающее устремленную у Богу душу, обрели средство спасающее от всех сетей вражиих. И нет другого средства более действенного на пути молитвенном, кроме сего испытанного и проверенного всеми Святыми.

Это средство благодатно-простое, Божие. Ибо оно есть Божий дар, дарованный великим Милосердием Божиим бедной, грешной душе, спасающейся от мысленных, бестелесных врагов. Средство это – умновещественное и всемощно-божественное. Дается не всем, а лишь тем, кто устремился к обретению своей души, кто устремился к обретению и кто обрел умный Небесный Залог.

Сии и обретают это средство: ибо оно хранится в самом Божественном Залоге.

Блаженный хранитель Умного Залога Великий Пимен выразил это средство такими благодатными словами:

«Плачьте, братия, другого пути нет. Это путь покаяния, преданный нам Писаниями и Отцами».

Святый Плач покаянный и есть то средство, что охраняет Небесный Залог и самую душу. Умная молитва рождает умный плач души. А плач души питает молитву и хранит ее от всех сетей и наветов вражиих.

Кто не плачет и не стенает день и ночь, тот не взыскует и не хранит Залога тот и не имеет Его. Только взыскующий умную потерю плачет и обретший тоже плачет о сохранении. Этим средством душа служит Богу внутренним служением и сие служение приемлет Бог. Ибо сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит.

Об этом спасительном средстве св Отцы много изрекли Богомудрых речений из своего благодатного опыта.

Св. Лествичник показывает великую необходимость и существенную значимость на умном пути сего средства в таких словах:

«Кто истинно подвизается о своем спасении, Тот всякий день, в который он не оплакивает грехов своих, почитает потерянным, хотя бы и совершал в оный какие-нибудь добродетельные дела» (Слово 5, 33).

И далее сей Святой говорит:

«Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны» (Слово 7, 64).

Знал тайну болезнующего сердца, тайну плача и святой Авва Исайя Отшельник, который сказал:

«Плачем изгоняются из души все страсти». Знал ту же спасительную тайну и св. Исаак Сирский, потому и изрек такое слово:

«От плача человек приходит кдушевной чистоте».

Из такого же святого опыта говорит и св.

Пимен Великий:

«Плач – сугуб: он делает и хранит, Желающий избавиться от грехов, избавляется от них плачем, и желающий сохраниться от них, Плачем сохраняется».

«Все добродетели вошли в мир с плачем, – сказал тот же святой, – и охраняются они плачем».

Плач души и есть спасительное средство от злобной хитрости коварных врагов нашего спасения и другого средства у Святых нет. Плачем душа возвращается на страны изгнания, из земли Вавилонских страстей во Святый Божий Иерусалим – в землю мира и радования.

Возвращаются на Святый Сион лишь те, кто «на реках Вавилонских седохом и плакахом», – как сказал святой Пророк.

Показали Отцы действенность покаянного плача на реках Вавилонских и все прибегали к нему. Познали Отцы – и все пользовались этим святым средством во всю свою жизнь.

Познали отцы небесную тайну земного плача души и плакали всю жизнь, «ибо сей мир – дом рыдания», – сказал св. Исаак Сирский (Слово 51).

Потому и слышится во всех Писаниях св. Отцов немолчный плач, немолчное рыдание. Потому твердят они и нам грешным, окаменелым и пребывающим в нечувствии:

«Плачьте, другого пути нет!»

В Вавилонском плену нет другого утешения для души, кроме плача.

Слезы по природе вещественны, но содержат в себе тайну невещественную, умную, спасительную для души. Эту тайну познали только Отцы и ею спасались. Этой тайной душа обретает «умное бытие», обретает себя, обретает Бога. Слезами она входит в умный мир чистоты, в тишину помыслов. Слезными потоками уплывает в Необъятный Океан Милосердия и Великой Любви Божией. Слезами ощущает НЕОЩУТИМОЕ. Слезами спасается от опасностей.

Если сильные и злобные, бестелесные враги окружат слабую, беззащитную душу, идущую по путям опасным к Богу, и она слезно возопиет к Нему: «Помилуй!» – то вопль этот, слезы эти и служат для нее благодатной, защитной стеной, ее ограждающей. Бог дал слезы душе не для того, чтобы она расходовала этот умный духовный капитал на свои земные, суетные дела. Бог дал слезы душе, чтобы она этими слезами себя приобретала для Вечности, чтобы этими вещественными слезами входила в мир невещественный. Бог дал слезы душе для взыскания потерянного духовного бытия, для взыскания умной потери, для взыскания себя. И лишь на сем пути слезного взыскания душа обретает «умную молитву», как Небесный Залог Божественной Любви и сей Залог Умный хранит плачем.

Потому Великий Пимен и сказал: «Плач сугуб – он делает и хранит».

И какое это дивное Божественное и непостижимое чудо. Плачет душа бестелесная телесными слезами, плачет смиренная и слабая – и трепещут сильные и гордые демоны, ее враги немилостивые и жестокие! Плачет душа слезами телесными, плачет темных страстей раба и пленница темного мира – и разрешается темный плен и слезами входит она в мир Светлый и Горний.

Падает слеза вещественная – и страх объемлет врагов невещественных. Падает слеза телесная – и омывает душу, грешную, бестелесную.

Падает слеза долу, в прах – и привлекает Самого Владыку Неба взыскать потерянную и утешить плачущую душу.

Сам же и сказал Владыка Небес, что плачущие – блаженны, они будут утешены.

Плачущую душу Сам Бог утешает чудным, Божественным, неописуемым. В горьких слезах сокрыты слезы бессмертной небесной радости. В воде слез сокрыто Божественное вино Вечного веселия.

Покаянный плач души – это великое духовное, умно-телесное оружие, данное ей Милосердным Богом против ее умно-бестелесных губителей и разбойников.

Плачущей душе – Сам Бог помощник и заступник. Плачущая душа покрываетеся особым покровением Божиим светозарным, огнеопаляющим, и к ней не дерзают приближаться враги.

Так и говорит об этом св. Григорий Синаит такими словами:

«Когда диавол увидит кого-либо живущим плачевно, то не может пребывать при нем, отвращаясь смирения, производимого плачем».

Потому Отцы и сказали: «Стяжи плач, и он сохранит тебя во всех путях твоих и привлечет к тебе небесное утешение, привлечет молитву сердца, которая приведет тебя дальше Рая – к Самому Владыке Рая, к Праведному Судии, который и защитит вопиющую душу-вдовицу от ее соперника».

«Ей говорю, подаст ей защиту вскоре» (Лк. 18.8).

Так Он Сам изрек Своими Пречистыми устами и не просто изрек, а с клятвенным утверждением сказал:

«Ей, говорю», – чтобы вопиющая душа ни на одно мгновение не сомневалась в Его скорой и действенной защите.

Если Сам Бог, создавший душу, клянется перед этой душой, то она может спокойно устремляться по пути умного труда взыскания себя; устремляться в одежде вопля и слез к клянущемуся Богу, возлюбившему это Свое творение вечной Любовью; может устремляться из Вавилона страстей, через все беды и напасти, с верою и любовию к Клянущемуся, храня Его умный Залог и войдет в неописуемую жизнь Святых и улучшит их Наследие.

Св. Иоанн Лествичник сказал:

«Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвинены при исходе души нашей за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но без сомнения дадим Богу ответ за то, что не плакали непрестанно о грехах своих» (Слово 7, 70).

Ибо плач имеет двоякую силу: истребляет грех и рождает смиренномудрие.

Заключительная Песнь Преблагословенной Виновнице «Умного Пути» Пресвятой Деве и Матери Божией

Последнюю песнь неудержимое сердце поет Дерзновенной Виновнице «Умного Пути» – Светлейшей Огнезрачных Умов –

Деве – Невыразимой, чтимой,

Матери Света – любимой;

Той Паломнице Всеблаженной и дерзновенной,

Что ночью бессветной

В темных веках бездорожных

Дерзнула Умный Путь проложить

Кратчайший и непреложный – К Изначальной Тайне Божьей –

К святому нетлению

И в страхе смиренном В крестных слезах,

На своих Материнских руках

Вскормила, принесла и подарила

Жизнь Нетленную, Благословенную, Дольнему праху,

Смертному творенью на утешенье

И всем утомленным, всем изнуренным

В долгих скитаньях, в тайных рыданьях

Пленникам тленья и смерти –

Бессмертное Имя Бессмертного Бога

Открыла –

Всем во спасенье и в вечную радость.

И путь нам явила Божественный умный, –

От тленья и смерти

К святому бессмертью влекущий,

И слез наших горечь –

Текучую, жгучую, давнюю.

В сладость веселия славного нам претворила

Перед Богом

Споручницей Грешных предстала,

Нас обласкала жаждой усладной

Отрадной На ласковый Божий прием

В Отчий Дом.

Радуйся, Радуйся,

Тихая радость печальной земли!

Нашу пещеру – землю бессветную

Радостным Светом Небес озарившая

Ночь нашу темную

Скорбь нашу долгую –

Пеньем небесных певцов усладившая.

В яслях души, потерявшей словесность

Слово родившая.

Дольнему праху, земному творенью

Благословение Бога Отца

Благовестившая:

С Тобою Господь.

Радуйся,

Радуйся, Неповторимая!

И для умных очей

Ты – глубина неудобозримая;

Неизреченного Лица –

Ты сердце великое,

Крестной скорбью пронзенное

Как мечами –

И своими святыми слезами

У подножья Креста

Ты окропила

И осветила

Землю крестную и неплодную

Где просияла

Нетленная

И несравненная

КРАСОТА.

ВЕЛИЧАЙ, душа моя

Серафимов Светлейшую

Всеблаженную и Нетленную

БОЖЬЮ МАТЕРЬ НЕЖНЕЙШУЮ

Нас возлюбившую,

Нашу печаль озарившую

ОТЧИМ СИЯНИЕМ СЛАВЫ СВЕТА ЛЮБИМОГО

НЕЗАХОДИМОГО.

Хочу поведать о некоторых духовных явлениях мне из загробнаго мира наяву в своей долгой жизни.

1874 год. Родители мои жили в Галгауске (Видземия). Мне было семь лет. Позднее утро. Я валяюсь на кровати и не встаю. В соседней комнате сестры пьют кофе. «Ваня! вставай кофе пить», – зовут меня сестры. «Не встану». «Вставай, вставай!» «Ей Богу, не встану». Меня оставили в покое. Но вставать надо. Мне стало горько, что я побожился и не могу исполнить своей клятвы. Я скоренько встал, оделся, другою дверью шмыгнул в кабинет отца, встал на колени пред образами и стал молиться: «Боженька! прости меня, что я побожился». Почему-то я посмотрел направо в окно. Вижу за окном множество белых ангелочков, порхающих вверх и вниз играя. Очевидно, ангелы радовались покаянию маленького грешника.

1899 год, 5 января. Марцен в Видземии. Сочельник Крещения Господня. Совершив положенное богослужение в церкви с освящением воды, я вернулся домой и прислонился спиною к теплой печке. Вдруг меня обуяли грешныя мысли, да настойчивыя. Я смутился, что за погань лезет в голову. Почему-то посмотрел в угол. Там, перед образом Спасителя с теплеющей лампадкою, на коленях стоит покойный отец мой и молится. Грешныя мысли исчезли.

1912 год, сентябрь. Вентспилс. Буря поломала ограду на старом кладбище в городе. Я нанял работника. Тот поставил новую ограду и вымазал карбалином. Ограда и сегодня стоит.

Четверть девятаго утра, я спешу в реальное училище на уроки. Прохожу мимо кладбища. Почему-то взглянул направо. Ясно вижу трех священников, там погребенных, стоящих в белых ризах и на меня смотрящих. Желая проверить, не было ли видение обманом зрения или сочетанием утренних красок воздуха, я много раз проходил мимо кладбища и утром, и днем, и вечером, но видение не повторилось.

Я понял, что пастыри благодарили меня за новую ограду.

1925 год, октябрь. Рига. Я в церкви св. муч. Фирса, что в Садовниковской богадельне, совершаю всенощное бдение. Поют призреваемые. Старый псаломщик Лавров в хорошем хмелю, заплетающимся языком читает и поет и другим мешает. Я стою пред престолом и волнуюсь. Ведь вся служба впереди. Не вытерпел я. Шагнул к южным дверям, чтобы выйти из алтаря и велеть увести Лаврова. Вдруг предо мною встал с поднятыми руками, заграждая дорогу, покойный Протоиерей богадельни о. Ф. М. Либеровский. Я сдержался и стал на свое место. Отец Ф. М. был в черной рясе. Ясно, что он предохранил меня: не волноваться.

Должен прибавить, что о. Либеровский всегда присутствует в алтаре во время богослужения. Если я его иногда не вижу, то явно ощущаю, что он рядом со мною.

1927 год, август. Я с женою жил в Риге на Л. Пилс иела N 14, кв. 4, во втором этаже. Окна выходили на бывший архиерейский дом по М. Пилс иела. Было половина девятаго утра. Чего-то мы, старики, повздорили. Жена ушла в другую комнату и захлопнула дверь. Я повернулся к окну и смотрю. Вдруг справа меня, за окном, приплыл дух тьмы: громадный, метра в три, весь в черном манто с головы и ниже ног,₍спина за углом окна, а спереди он мне виден. Стоит, слушает и чуть-чуть колышется в воздухе. Между нами метр расстояния. Я ужаснулся. На мне выступил холодный пот. Сожжет, меня своим взором. Хочу молиться. Не могу. Сознаю, что он парализует мою волю. Я пересилил себя и зашептал: «Отче наш»... Дух оступил за угол окна.

Я долго не мог придти в себя. Вот, думаю, кто подслушивает наши раздоры.

1929 год, сентябрь. Рига. Церковь Всех Святтых. Я совершаю сорокоуст по усопшем прот. Всехсвятской церкви о. Арсении Андрееве. Десятый час утра. Стою пред престолом в левом приделе. Идет вторая часть Литургии. Диакон с псаломщиком поют на клиросе. Почему-то я взглянул направо. Вижу: о. Арсений смотрит на меня серьезно. – На следующий день, в то же время, он явился мне вторично. Он был одет в серый шерстяной подрясник. – В виду этого двукратного явления, я своей кандидатуры на вакантное место настоятеля Всехсвятской церкви не выставил, хотя, в три приема, прослужил в приходе, заместителем, семнадцать месяцев, полюбил приход и он ко мне привык.

Рига. Церковь св. муч. Фирса. Во время совершения Литургии, в Троицкую субботу, я всегда ясно вижу одну и ту же картину. Справа престола стоят два митрополита в белых клобуках: один высокаго, а другой средняго роста. Теперь они являются в серебряных облачениях при таковых же митрах. Лица сияют белым светом, разспознать невозможно. А за ними, насколько простирается взор, стоят в белых чистых и не совсем чистых облачениях и в черных одеяниях множество лиц. На Радоницу и Дмитриевскую субботу тоже вижу, но не так ясно.

Из многих пророческих снов, виденных мною, разскажу про один.

1919 год, февраль. Пришел ко мне генерал Н. Д. Фалеев и говорит: при Кафедральном Соборе образовался приход и Совет, а нет священника, не соглашусь ли я принять на себя должность священника. Я охотно согласился. В те дни я был чернорабочим. А тут квартира с отоплением и содержание. В следующую ночь мне явился во сне мой отец и отрицательно покачал головой. – Я не пошел в Собор. Через недели две г. Фалеев приглашает меня в Собор на заседание Приходскаго Совета. – Я пришел с работы. Заседают г. Н. Д. Фалеев, супруга его Е. М., А. И. Трофимов (староста), А. С. Герасимов и еще двое. Я был в таком рабочем виде, что у незнающих меня закралось сомнение. А. С. проэкзаменовал меня: на скольких просфорах совершается Литургия. Экзамен я выдержал. Приходский Совет предложил мне место соборнаго священника. Я согласился. Думаю: ну, что там отец не хочет, а я с семьей мерзнем и голодаем. Ночью во сне отец вторично явился мне и так же отрицательно покачал головой. И я, несмотря на свое положение чернорабочаго во время варварскаго господства большевиков в Риге, не осмелился ослушаться отца и в Собор не пошел. Г. Фалеев при встрече упрекнул меня: «надул». Последующия соборныя события показали, что отец был прав, и я не жалею о своем отказе.

Пишу верующим на утешение, а сомневающимся – в подтверждение загробной жизни.

Рижских тюрем Протоиерей Иоанн Журавский.