Мурашова Е.В.
Дети-тюфяки и дети-катастрофы – пятнадцать лет спустя

Предисловие. Дети-тюфяки и дети-катастрофы – пятнадцать лет спустя

Пер­вое изда­ние этой книжки уви­дело свет в 2003 году. Но напи­сана она была еще раньше, году в 1998. За пят­на­дцать лет мно­гое должно было изме­ниться, не правда ли? И, конечно, нам стоит об этом поговорить.

Но давайте я сна­чала рас­скажу вам исто­рию созда­ния этой книжки, потому что это кажется мне важ­ным. Вы не про­тив? Тогда читайте дальше.

Два­дцать лет назад я была моло­дым пси­хо­ло­гом с уни­вер­си­тет­ским обра­зо­ва­нием, по пре­иму­ще­ству тео­ре­ти­че­ским. Раз­ные тео­рии лич­но­сти, ост­ро­ум­ные догадки из смеж­ных с пси­хо­ло­гией обла­стей, скуч­но­ва­тые труды осно­во­по­лож­ни­ков, более или менее при­чуд­ли­вые взгляды варя­гов (в то время среди зару­беж­ных пси­хо­те­ра­пев­тов всех направ­ле­ний было модно при­ез­жать в только что откры­тую для пси­хо­ло­ги­че­ских нова­ций Рос­сию) и мно­го­чис­лен­ные, поверх­ностно изу­чен­ные мето­дики пси­хо­те­ра­пии – все это при­глу­шенно жуж­жало у меня в голове, совер­шенно не скла­ды­ва­ясь в общую картину.

Но глав­ное, я очень плохо пред­став­ляла себе, что, соб­ственно, дол­жен делать прак­ти­че­ский пси­хо­лог в дет­ской поли­кли­нике. И спро­сить мне было не у кого.

Уни­вер­си­тет­ские пре­по­да­ва­тели заве­до­вали «тео­рией».

Все мои одно­курс­ники меч­тали зани­маться «глу­бин­ной пси­хо­те­ра­пией», чтобы ваять из лич­но­стей буду­щих кли­ен­тов нечто неопре­де­ленно гармоническое.

Опыт­ных питер­ских кол­лег, рабо­та­ю­щих именно в рай­он­ных дет­ских поли­кли­ни­ках с общей прак­ти­кой, я не встре­чала тогда и, как это ни уди­ви­тельно, не встре­тила и впо­след­ствии. Только два раза обща­лась с поли­кли­ни­че­скими пси­хо­ло­гами из про­вин­ци­аль­ных горо­дов. Объ­яс­не­ний этому может быть два.

Пер­вое – моя и их про­фес­си­о­наль­ная жизнь идет прин­ци­пи­ально раз­ными путями. Но это мало­ве­ро­ятно, так как все слу­жа­щие госу­дар­ствен­ных поли­кли­ник про­сто обя­заны регу­лярно про­хо­дить курсы повы­ше­ния ква­ли­фи­ка­ции в Ака­де­мии после­ди­плом­ного обра­зо­ва­ния. Вто­рое (и к этому я скло­ня­юсь) в дет­ских поли­кли­ни­ках Петер­бурга про­сто редко встре­ча­ются психологи.

Несколько десят­ков тре­нин­гов, кото­рые я посе­тила в начале своей карьеры, были порою захва­ты­ва­юще инте­рес­ными, и на них я почерп­нула неко­то­рые кон­крет­ные при­емы. Но в основ­ном они выгля­дели как сим­па­тич­ная тусовка: свои для своих. Соби­ра­лись на квар­ти­рах, в под­ва­лах и на чер­да­ках, в затих­ших вечер­них шко­лах и в дет­ских сади­ках. Сади­лись в кру­жок, зажи­гали свечки и бла­го­во­ния, рисо­вали ман­далы или замыс­ло­ва­тые схемы на боль­ших листах ват­мана, копа­лись в соб­ствен­ных про­бле­мах и про­ек­циях. И все дер­жа­лись отдельно, груп­пами, име­ю­щими отчет­ливо сек­тант­ские черты. Пси­хо­ана­ли­тики – свой мир, гешталь­ти­сты – свой, арт-тера­певты – свой. При этом на питер­ских водо­сточ­ных тру­бах еще висели пере­стро­еч­ные объ­яв­ле­ния: «Крат­ко­сроч­ные курсы. Гото­вим парик­ма­хе­ров, сек­ре­та­рей, пси­хо­ана­ли­ти­ков. С тру­до­устрой­ством». Мне все­гда было инте­ресно: кого же они там гото­вили и что под­го­тов­лен­ные на тех кур­сах и тру­до­устро­ен­ные люди делают сейчас?

Нахо­ди­лись пси­хо­логи, кото­рые пыта­лись хотя бы ино­гда све­сти вме­сте, нена­долго объ­еди­нить всю эту пси­хо­ло­ги­че­скую воль­ницу. У нас в Питере был, напри­мер, Вик­тор Ана­ньев, создав­ший «Ассо­ци­а­цию пси­хо­те­ра­пии и тре­нинга», чле­ном кото­рой я, навер­ное, до сих пор явля­юсь. Низ­кий им поклон, а Вик­тору, ныне покой­ному, – свет­лая память. Это была, несо­мненно, важ­ная работа.

Но что мне было делать в своей поли­кли­нике? Ведь бóль­шая часть инте­рес­ных и глу­бо­ких мето­дик, изу­чен­ных мною в уни­вер­си­тете и на тре­нин­гах, в моей прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти ока­зы­ва­лась тех­ни­че­ски непри­ме­ни­мой или про­сто бесполезной?

По-пер­во­сти, я, веро­ятно, наде­лала много оши­бок и была страшно неэф­фек­тивна. Да и вообще была не столько пси­хо­ло­гом, сколько соци­аль­ным работ­ни­ком. Я устра­и­вала детей в кружки, в школы, через своих дру­зей нахо­дила места, где они могли бы с поль­зой про­во­дить время. Вылав­ли­вала бес­при­зор­ни­ков, пыта­лась бесе­дами вра­зу­мить роди­те­лей из соци­ально-небла­го­по­луч­ных семей – алко­го­ли­ков, нар­ко­ма­нов, про­сти­ту­ток. Наде­ясь на некие инсайты, изу­чала все новые методы. Одна­жды, напри­мер, обу­чи­лась гип­нозу, убе­ди­лась, как легко под­ростки впа­дают в транс, и тут же отка­за­лась от его при­ме­не­ния. Сама вела какие-то сомни­тель­ные тре­нинги для детей и семи­нары для роди­те­лей, вре­ме­нами почти шама­нила, с тру­дом удер­жи­ва­ясь на грани откро­вен­ного шар­ла­тан­ства. В этом послед­нем мне, в первую оче­редь, помо­гало мое базо­вое обра­зо­ва­ние – био­ло­ги­че­ское (по пер­вой спе­ци­аль­но­сти я зоо­лог-эмбрио­лог). Именно на него я сна­чала и опи­ра­лась в миро­воз­зрен­че­ском плане, хотя самые чув­стви­тель­ные роди­тели порою пуга­лись моих обоб­ще­ний: «пони­ма­ете, здесь у вас все про­ис­хо­дит как у голо­ва­сти­ков во время мета­мор­фоза…», «та же био­ло­ги­че­ская про­грамма, что и у вашего трех­лет­него сына, рабо­тает у щен­ков, котят и малень­ких мед­ве­дей…», «если мы взгля­нем на пави­а­нов-под­рост­ков в их реак­ции груп­пи­ро­ва­ния…» Тут я как раз чув­ство­вала себя уве­ренно, ибо то, что малень­кие дети и малень­кие зве­рюшки имеют много общего, было для меня оче­вид­ным и каза­лось пло­до­твор­ным в плане объ­яс­не­ния и вли­я­ния на процесс.

Но посте­пенно я наби­рала прак­ти­че­ский опыт. Учи­лась не при­ме­нять сразу к ребенку или роди­телю ту или иную извест­ную мне и вроде бы под­хо­дя­щую к дан­ному слу­чаю мето­дику. А, напро­тив, ста­ра­лась раз­гля­деть некий уни­каль­ный мир, кото­рый при­но­сила ко мне на прием каж­дая семья.

Начи­нала раз­би­раться в меди­цин­ских диа­гно­зах и назна­че­ниях, научи­лась рас­шиф­ро­вы­вать нераз­бор­чи­вые записи вра­чей-нев­ро­па­то­ло­гов в дет­ских меди­цин­ских кар­тах. Стала поне­многу пони­мать: то, что я говорю, и то, что слы­шат мои кли­енты-роди­тели, – порою две очень раз­ные вещи. А уж то, что они будут делать с ребен­ком в резуль­тате нашего вза­и­мо­дей­ствия, зача­стую совсем невоз­можно предугадать.

Но, несмотря на то, что роди­тели теперь чаще всего ухо­дили от меня со сло­вами бла­го­дар­но­сти («спа­сибо, нам яснее стало, что про­ис­хо­дит и что с этим делать»), в какой-то момент мне пока­за­лось, что моя работа в поли­кли­нике вообще не имеет смысла. Пси­хо­лог ли я вообще? Я не вскры­ваю глу­бо­ких про­блем – не потому, что не умею, а про­сто потому, что не знаю, что с ними потом делать. Не «пере­стра­и­ваю» лич­но­сти своих кли­ен­тов, не про­пи­сы­ваю лекарств… Помо­гаю ли я обра­тив­шимся ко мне семьям? А может быть, люди сами по себе по боль­шей части хоро­шие и веж­ли­вые, потому и благодарят!

С этим надо было что-то делать. Три раза я обра­ща­лась за помо­щью к кол­ле­гам-пси­хо­ло­гам, и все три раза что-то не зала­ди­лось, едва начавшись.

Тогда, поду­мав, опять ухва­ти­лась за то, в чем была уве­рена. Я прежде всего иссле­до­ва­тель. Я умею ста­вить и решать кон­крет­ные задачи.

Разу­ме­ется, в пси­хо­ло­гии, как и в науке, кото­рой я зани­ма­лась на преды­ду­щем этапе своей био­гра­фии, нельзя объ­ять необъ­ят­ное. Нельзя уви­деть, понять и решить все про­блемы всех при­хо­дя­щих ко мне людей. Но можно сузить задачу, кон­кре­ти­зи­ро­вать ее – и наблю­дать. Не только в тео­рии, но и в моей повсе­днев­ной прак­тике навер­няка есть какие-то общие зако­но­мер­но­сти, симп­то­мо­ком­плексы, выде­лив кото­рые я смогу нара­бо­тать уже свои соб­ствен­ные алго­ритмы помощи семьям, кото­рые ко мне обращаются.

«Вклю­чай иссле­до­ва­теля! – ска­зала я себе. – А там посмот­рим. Сдаться и объ­явить все бес­смыс­лен­ным – проще всего».

И одной из пер­вых вещей, кото­рые я «уви­дела», был как раз ком­плекс при­зна­ков, кото­рый теперь чаще всего назы­ва­ется СДВГ (син­дром дефи­цита вни­ма­ния с гипе­р­ак­тив­но­стью), а тогда назы­вался гипер­ди­на­ми­че­ским или гипер­ки­не­ти­че­ским син­дро­мом. Для меня после­до­ва­тель­ность была именно такова: пыта­ясь сде­лать свою работу в поли­кли­нике более осмыс­лен­ной и реа­ли­зуя наме­чен­ную иссле­до­ва­тель­скую про­грамму, я сна­чала уви­дела нечто в реаль­ной жизни при­хо­дя­щих ко мне семей и только потом узнала, как это называется.

«Вольно же было изоб­ре­тать вело­си­пед!» – вот пер­вое, что я поду­мала, когда из какой-то ста­тьи, напи­сан­ной сукон­ным, почти нечи­та­е­мым науч­ным кан­це­ля­ри­том, уяс­нила для себя, с чем имею дело.

Итак, ситу­а­ция тре­бо­вала раз­ви­тия. Я про­чла еще несколько ста­тей и книг, снова вспом­нила свое био­ло­ги­че­ское обра­зо­ва­ние и уже имев­шу­юся у меня спе­ци­а­ли­за­цию по меди­цин­ской пси­хо­ло­гии. И стала про­бо­вать объ­яс­нять роди­те­лям (насколько я сама это пони­мала), что же про­ис­хо­дит с их ребен­ком и их семьей. А кроме того, начала при­вле­кать самих роди­те­лей к тому, чтобы что-то сов­мест­ными уси­ли­ями менять.

Неко­то­рые методы, при­емы и опыты, – мои соб­ствен­ные и роди­тель­ские изоб­ре­те­ния, – ока­зы­ва­лись удач­ными. Раз за разом они попа­дали в мою копилку. То, что не при­но­сило замет­ных резуль­та­тов, реши­тельно отме­та­лось. А еще что-то – ино­гда дей­ство­вало, ино­гда нет, и я пока не могла понять, насколько это полезно.

Одно­вре­менно выяс­ни­лось уди­ви­тель­ное: про этот син­дром ничего не знают рос­сий­ские учи­теля, почти ничего – педи­атры, и неко­то­рые нев­ро­па­то­логи «что-то такое слышали».

Тут я высту­пила в роли «про­рока» и ска­зала сама себе и роди­те­лям, с кото­рыми к тому моменту работала:

– Ничего, они еще все услы­шат и узнают!

Так оно все и вышло.

Тогда мас­со­вого Интер­нета еще не было, и даже пер­со­наль­ные ком­пью­теры не у всех были. Роди­тели раз за разом спра­ши­вали меня: если эта «радость» нам теперь на много лет впе­ред, как вы гово­рите, так где же нам про это еще почи­тать? И чтобы все­гда под рукой было? И чтобы можно было учи­тель­нице нашей порекомендовать?

Я и сама зада­лась этим вопро­сом. Не давать же им читать «сукон­ные» ста­тьи с таб­ли­цами и гисто­грам­мами, кото­рые с тру­дом оси­лила я сама, со сво­ими двумя про­филь­ными обра­зо­ва­ни­ями – био­ло­ги­че­ским и пси­хо­ло­ги­че­ским. Должно же быть что-то человеческое…

Ищите – и обря­щете! Прак­ти­че­ски сразу, по реко­мен­да­ции одного опыт­ного дет­ского нев­ро­па­то­лога, я нашла заме­ча­тель­ную пере­вод­ную книжку про «наших» детей: Гарольд Б. Леви «Квад­рат­ные колышки к круг­лым отвер­стиям». Хоро­ший язык, доб­рота, чело­веч­ность, огром­ный опыт автора-пси­хи­атра, чет­кие опи­са­ния симп­то­мов. Есть про­блемы: дело про­ис­хо­дит в Аме­рике (для Рос­сии рубежа тыся­че­ле­тий – почти на дру­гой пла­нете), школь­ные и про­чие реа­лии жизни опи­сан­ных семей кате­го­ри­че­ски не сов­па­дают с нашими, и, кроме того, автор лечит всех этих детей запре­щен­ным у нас в стране пси­хо­сти­му­ля­то­ром метил­фе­ни­да­том (тор­го­вое назва­ние меди­ка­мента – риталин).

Какой смысл роди­те­лям «моих» детей читать эту очень хоро­шую и навер­няка полез­ную для аме­ри­кан­ских роди­те­лей книгу? Разве что для того, чтобы в оче­ред­ной раз убе­диться: тут у нас не Америка.

– А вы сами напи­шите, – посо­ве­то­вала мне сна­чала одна семья, потом мама из дру­гой, потом папа и дедушка из тре­тьей. – Если нам все это помогло, так ведь и дру­гим же может помочь. А детей-то таких много и, как гово­рят учи­теля, с каж­дым годом все больше ста­но­вится. Это нужно людям.

И я поду­мала: кто же еще дол­жен про это писать, как не тот, кто каж­дый день с этим работает?

К тому же у меня уже был опыт. Одна­жды, напри­мер, я опи­сала свои экс­пе­ри­менты на мышах и послала ста­тью в жур­нал «Сани­та­рия и гиги­ена». На мой соб­ствен­ный взгляд, ста­тья была напи­сана хорошо и доход­чиво, хотя там, несо­мненно, при­сут­ство­вали некие откло­не­ния от науч­ного канона, вроде без­обид­ных сло­во­со­че­та­ний типа «малень­кие, шуст­рые мышки из вто­рой экс­пе­ри­мен­таль­ной группы». Но ведь это только ожив­ляло скуч­ный текст!.. Редак­ция жур­нала вер­нула мне ста­тью с мно­го­зна­чи­тельно-язви­тель­ным ком­мен­та­рием: «Ува­жа­е­мый кол­лега, у нас серьез­ное изда­ние. Либо пере­пи­шите свою ста­тью в соот­вет­ствии с тре­бо­ва­ни­ями к науч­ным пуб­ли­ка­циям, либо отправьте ее в жур­нал «Юный натуралист».

Сло­вом, я реши­лась и напи­сала эту книгу.

Некое питер­ское изда­тель­ство (сей­час я уже забыла его назва­ние) сна­чала как будто будто заин­те­ре­со­ва­лось, а потом ска­зало: да нет, мы тут поду­мали, кому это все нужно? Кто это будет поку­пать и читать? Какие-то непо­нят­ные, никому не извест­ные синдромы…

Я, конечно, рас­стро­и­лась, но что я могла сде­лать? Несколько лет руко­пись тихо лежала в моем ком­пью­тере, а я про­дол­жала рабо­тать в поли­кли­нике, пока одна­жды ее не про­чи­тала моя энер­гич­ная подруга из Ека­те­рин­бурга. «Это надо изда­вать!» – твердо ска­зала она.

И именно в Ека­те­рин­бурге «Дети-тюфяки и дети-ката­строфы» в пер­вый раз уви­дели свет.

С тех пор про­шло еще десять лет.

Ска­жем сразу: мно­гое, и даже основ­ное, оста­лось преж­ним. Иначе книгу надо было бы не пере­из­да­вать, а переписывать.

И все же кое-что изменилось.

Давайте, по пунктам.

1. Как теперь называется?

Изме­ни­лись назва­ния син­дро­мов (био­ло­ги­че­ская суть их от этого, как вы, конечно, пони­ма­ете, не стала дру­гой). Теперь у малень­ких детей в кар­точ­ках вме­сто ПЭП (пери­на­таль­ная энце­фа­ло­па­тия) пишут ППЦНС (пери­на­таль­ное пора­же­ние цен­траль­ной нерв­ной системы). ММД (мини­маль­ная моз­го­вая дис­функ­ция) вообще куда-то поде­ва­лась. Все затмил при­шед­ший с Запада СДВГ (син­дром дефи­цита вни­ма­ния с гипе­р­ак­тив­но­стью), кото­рый раньше назы­вался гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом. Про гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром как будто поза­были, хотя дети с этим симп­то­мо­ком­плек­сом, разу­ме­ется, никуда не делись, и все их про­блемы и про­блемы семей, в кото­рых они рас­тут, по-преж­нему при них.

2. Насчет попу­ляр­но­сти проблемы.

Мое «про­ро­че­ство» бле­стяще оправ­да­лось. Потому что почти сразу после напи­са­ния этой книжки (напомню, это был при­бли­зи­тельно 1998 год) син­дром дефи­цита вни­ма­ния вдруг сде­лался ужасно «мод­ным» – о нем стали гово­рить, писать, его стали везде изу­чать и защи­щать по нему дис­сер­та­ции. Сей­час уже мало кто о нем не слы­шал. А врачи очень полю­били впи­сы­вать его в кар­точки, даже совсем малень­ким детям.

3. Есть ли ново­сти в лечении.

В Аме­рике син­дром дефи­цита вни­ма­ния (СДВ) по-преж­нему лечат рита­ли­ном. У нас рита­лин все так же запре­щен. Зато появи­лась масса вся­ких дру­гих спо­со­бов лече­ния и кор­рек­ции СДВ. Сей­час проще пере­чис­лить, чем, соб­ственно, его НЕ лечат. Во вся­ком слу­чае, я кроме при­ня­тых у наших нев­ро­ло­гов меди­ка­мен­тоз­ных схем (кото­рые я по понят­ным при­чи­нам при­во­дить здесь не буду) лично слы­шала и читала про полез­ность йоги, гомео­па­тии, остео­па­тии, тран­с­кра­ни­аль­ной сти­му­ля­ции, ману­аль­ной тера­пии, игло­те­ра­пии, гиру­до­те­ра­пии и так далее, при жела­нии, спи­сок можно допол­нить. Что я могу тут ска­зать? За всю свою почти два­дца­ти­лет­нюю прак­тику я не видела ни одного СДВ, выле­чен­ного одним из этих способов.

4. Каковы тенденции?

Уже много лет повсюду гово­рят об эпи­де­мии СДВ. Дескать, таких детей (под­рост­ков, моло­дых людей) ста­но­вится все больше. Я у себя в поли­кли­нике ничего подоб­ного не заме­чала и очень долго отма­хи­ва­лась от этого тезиса, вос­при­ни­мая его как жур­на­лист­скую утку и вполне понят­ное жела­ние вся­ких тра­ди­ци­он­ных и нетра­ди­ци­он­ных лека­рей зара­бо­тать себе на жизнь. Но потом вспом­нила зна­ме­ни­тое рим­ское изре­че­ние: «ищи, кому выгодно». Нашла и поняла, что они правы, а я – нет.

5. Так в чем же тут дело?

Дело в том, что два­дцать лет назад СДВ у ребенка (под­ростка) вос­при­ни­мался нашим обще­ством как одно­знач­ный про­иг­рыш. Неуме­ние кон­цен­три­ро­ваться на слож­ном и неин­те­рес­ном, неспо­соб­ность к дли­тель­ному и глу­бо­кому ана­лизу инфор­ма­ции и ситу­а­ции, сни­жен­ное про­гно­сти­че­ское мыш­ле­ние, неуме­ние опо­зна­вать чув­ства дру­гих людей и моди­фи­ци­ро­вать свое пове­де­ние в соот­вет­ствии с ними – кому же это понра­вится? Теперь все поме­ня­лось, ибо именно моло­дой чело­век (под­ро­сток) с ярко выра­жен­ными и выше­опи­сан­ными СДВ-чер­тами – иде­аль­ный потре­би­тель еже­дневно обнов­ля­ю­ще­гося меди­а­кон­тента и иде­аль­ный оби­та­тель соци­аль­ных сетей. Подробно от этом я писала в новел­лах «Полез­ный син­дром дефи­цита вни­ма­ния», «Ритуал сов­мест­ного крика» и «Кого боятся под­ростки», опуб­ли­ко­ван­ных на сайте snob.ru. Семья и школа по-преж­нему рас­стра­и­ва­ются, а вот обще­ство потреб­ле­ния фак­ти­че­ски поощ­ряет СДВ. Более того, еже­днев­ное мно­го­ча­со­вое «пла­ва­ние» в Интер­нете с бес­ко­неч­ным пере­клю­че­нием кно­пок, сай­тов и кана­лов, по дан­ным уче­ных, раз­ви­вает СДВ-подоб­ные симп­томы даже у здо­ро­вых людей.

6. А что же ученые?

Все эти годы уче­ные, конечно, изу­чали СДВ. Теперь неко­то­рые иссле­до­ва­тели счи­тают, что это врож­ден­ная болезнь, свя­зан­ная с опре­де­лен­ными гене­ти­че­скими нару­ше­ни­ями в системе рас­пре­де­ле­ния дофа­мина. Дру­гие по-преж­нему свя­зы­вают его по пре­иму­ще­ству с пери­на­таль­ными собы­ти­ями. Извест­ный аме­ри­кан­ский пси­хи­атр Алан Сроуф в 2012 году опуб­ли­ко­вал ста­тью, в кото­рой тоже сомне­ва­ется в том, что СДВГ явля­ется врож­ден­ной болез­нью. Опи­ра­ясь на свои иссле­до­ва­ния и соро­ка­лет­нюю (!) прак­тику, он пред­по­ло­жил, что СДВГ может раз­ви­ваться вслед­ствие небла­го­по­луч­ных внеш­них обсто­я­тельств, в тех слу­чаях когда пси­хика ребенка трав­ми­ру­ется в ран­нем дет­стве. Напри­мер, частой сме­ной обста­новки – пере­ез­дами или же роди­тель­ской назой­ли­во­стью, когда мла­денца посто­янно тор­мо­шат, а его мозг к этому пока не готов.

А вот немец­кие пси­хи­атры Силь­вия Шнай­дер и Юрген Мар­граф из Рур­ского уни­вер­си­тета Бохума на осно­ва­нии своих иссле­до­ва­ний выра­жают сомне­ния в мето­дах диа­гно­стики дан­ного син­дрома и счи­тают, что мно­же­ство евро­пей­ских детей зря пич­кают пси­хо­сти­му­ля­то­рами. Навер­ное, у них есть повод для тре­воги, так как с 1989 по 2003 год число детей и под­рост­ков с диа­гно­зом СДВГ выросло в Гер­ма­нии на 381-%, а объем затрат на их лече­ние с помо­щью пси­хо­сти­му­ля­то­ров вырос за то же время в девять раз. Кстати, подоб­ной ста­ти­стики для Рос­сии мне обна­ру­жить не удалось.

Авторы еще одной науч­ной работы сомне­ва­ются уже в самом суще­ство­ва­нии СДВГ – это иссле­до­ва­ние опуб­ли­ко­вали аме­ри­кан­ские ней­ро­фи­зио­лог Дэмьен Фэр и пси­хи­атр Джо­эль Нигг. Уче­ные срав­ни­вали позна­ва­тель­ные спо­соб­но­сти двух групп под­рост­ков – с диа­гно­зом СДВГ и без оного – по ряду пара­мет­ров: спо­соб­но­сти пони­мать и запо­ми­нать инфор­ма­цию, кон­цен­три­ро­вать вни­ма­ние, отде­лять инфор­ма­ци­он­ный сиг­нал от шума и т. д. Несмотря на то что дети с диа­гно­зом в целом не отли­ча­лись осо­быми спо­соб­но­стями, по неко­то­рым пара­мет­рам «боль­ные» под­ростки пре­вос­хо­дили «здо­ро­вых» (а может быть, здесь иссле­до­ва­тели обна­ру­жили и посчи­тали как раз ту самую «выгоду», о кото­рой мы гово­рили в п. 5?).

В общем, здесь все в порядке: «дела идут, кон­тора пишет», иссле­до­ва­тели исследуют…

7. А как же коррекция?

Если все то, что я пере­чис­лила в п. 3, не помо­гает, то чем же лечить? Прав­дами и неправ­дами добы­вать этот самый рита­лин? А может быть, и вообще ничем лечить не надо, пусть себе дети с СДВ вырас­тают и счаст­ливо живут в Интер­нете и обще­стве потребления?

Сна­чала, о риталине.

Инте­ресно, что еще во вре­мена Вто­рой миро­вой войны веще­ство, похо­жее на рита­лин, выда­вали аме­ри­кан­ским сол­да­там в составе еже­днев­ного пайка как сред­ство для борьбы с усталостью.

При­ни­мать его надо посто­янно, иначе он не дей­ствует. Так что заму­ча­е­тесь доста­вать. Есть и еще одна про­блема: рита­лин вызы­вает и при­вы­ка­ние, ана­ло­гич­ное нар­ко­ти­че­скому. Так что палка явно о двух кон­цах, и неиз­вестно, стоит ли жалеть о запре­щен­но­сти этого лекар­ства в нашей стране.

Теперь о том, надо ли вообще что-то делать.

Каж­дый решает сам, но мое соб­ствен­ное мне­ние – надо! Я уже много лет вижу, как доста­точно неслож­ными (но мно­го­лет­ними, это надо сразу при­знать) не меди­ка­мен­тоз­ными уси­ли­ями уда­ется сильно улуч­шить каче­ство жизни этих детей и семьи в целом. Как именно – напи­сано в книжке.

8. А что же общество?

Его что – все это не вол­нует? Писа­тели, жур­на­ли­сты, про­чие попу­ля­ри­за­торы – они почему молчат?

Вол­нует, конечно. И не молчат.

Но что же оно, совре­мен­ное обще­ство, может поде­лать, если инфор­ма­ци­он­ный поток меня­ется еже­часно, това­ров и медиа­про­дукта про­из­во­дят все больше и больше, а модели гад­же­тов меня­ются уже раз в квартал?

Одна дружба и одна любовь на всю жизнь. Одна про­фес­сия – и трид­цать лет на одном заводе. Одни ско­во­родки и кастрюли, кото­рые еще можно пере­дать дочери в наслед­ство. Сапоги, кото­рые носят всю жизнь, И, нако­нец, чело­век, кото­рый умеет сам выби­рать, а потом упорно сосре­до­то­чен на важ­ном лично для него и рав­но­ду­шен ко всему осталь­ному – кому все это нужно сего­дня? Никому, потому что все это отчет­ливо тор­мо­зит нынеш­ний, «калей­до­ско­пи­че­ский» вари­ант прогресса.

9. Так что же нам в конце-то кон­цов делать, если вот нашему кон­крет­ному ребенку в кар­точке напи­сали этот диагноз?

Для начала неплохо вспом­нить, что наша педи­ат­рия все­гда гре­шила гипер­диа­гно­сти­кой, и убе­диться, что у вашего ребенка дей­стви­тельно это есть.

Если убе­ди­лись – при­нять этот факт как дан­ность. Впе­реди вас ждет много интересного.

Про­чи­тайте мою книжку и при­сту­пайте к кон­крет­ным дей­ствиям. Я не скажу вам: «у вас все полу­чится», потому что ни у кого нико­гда «все» не полу­ча­ется. Но если вы при­ло­жите уси­лия, то резуль­таты не заста­вят себя ждать. И будут именно такими, как там описаны.

А кроме того, вы лучше узна­ете сво­его ребенка и самих себя. Это, согла­си­тесь, очень важно.

Автор от всей души желает вам много успе­хов и – про­сто удачи!

Эта книга пред­на­зна­чена в первую оче­редь для роди­те­лей тех детей, у кото­рых в меди­цин­ской кар­точке име­ются (или име­лись ранее) сле­ду­ю­щие диа­гнозы: энце­фа­ло­па­тия, ММД, гипер­ди­на­ми­че­ский или гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром, син­дром дефи­цита вни­ма­ния, исте­ри­че­ский нев­роз, нев­розо­по­доб­ное забо­ле­ва­ние или нев­ро­па­тия. Эта книга будет полезна также для педа­го­гов началь­ной школы, вос­пи­та­те­лей дет­ских садов и дру­гих спе­ци­а­ли­стов, рабо­та­ю­щих в сфере обра­зо­ва­ния, вос­пи­та­ния и дет­ского здравоохранения.

Введение. Гражданин Марат

Роди­тели были молоды и чем-то похожи друг на друга.

Их сын, упи­тан­ный кра­си­вый маль­чу­ган лет 4–5, вошел в каби­нет впе­реди роди­те­лей, взгля­нул на меня с мимо­лет­ным инте­ре­сом, но тут же уви­дел игрушки на пол­ках и рва­нул к ним. При­встав на цыпочки, достал самый боль­шой и яркий авто­бус с закры­ва­ю­щи­мися две­рями, мимо­хо­дом при­хва­тил пару маши­нок поменьше, при­стро­ился с добы­чей на ковре и сдер­жанно загу­дел, ими­ти­руя рокот мотора.

– Марат, а попро­сить раз­ре­ше­ния?! – с немного пре­уве­ли­чен­ным воз­му­ще­нием оклик­нула мама.

– Можно взять? – послушно обер­нулся ко мне сын и сразу же, явно не услы­шав ответа, снова углу­бился в игру.

Роди­тели при­сели на сту­лья, оди­на­ково сло­жив руки на коле­нях, и выгля­дели ско­рее рас­те­рян­ными, чем напу­ган­ными или встревоженными.

– Говори ты, – взгля­нула на мужа моло­дая женщина.

Муж­чина кив­нул, замялся, потом реши­тельно руба­нул воз­дух широ­кой ладо­нью и сказал:

– Пони­ма­ете, его из школы выгнали!

– Из какой школы?! – так оши­биться с воз­рас­том ребенка я не могла ни в коем случае.

– Пони­ма­ете, – зато­ро­пи­лась мама. – Мы его отдали на такие заня­тия. Ну, сей­час все отдают. Там их читать учат, писать, мате­ма­тика… Еще англий­ский и музыка, рисо­ва­ние. Очень хоро­шие курсы, хорошо к школе гото­вят, мне подруги хва­лили. И детям нра­вятся. То есть ему, Марату, тоже нра­вится, он туда с удо­воль­ствием идет… шел… Но теперь они ска­зали: заби­райте и все!.. – в этом месте голос жен­щины дрог­нул, муж не глядя нашел ее руку и успо­ка­и­ва­юще погла­дил. Послед­нее мне понра­ви­лось. Что бы там ни было с ребен­ком, его роди­тели – вме­сте, а это все­гда ресурс. Огромный.

Марат с раз­маху загнал авто­бус под кресло и, оста­вив его там лежать на боку, взял с полки набор дере­вян­ных голо­во­ло­мок. Высы­пав их на ковер, начал быстро и довольно успешно состав­лять картинки.

– Рас­ска­жите с самого начала и как можно подроб­нее, – попро­сила я.

Ини­ци­а­тиву снова пере­хва­тил папа.

– Учи­тель­ницы гово­рят, что он всем мешает. Это правда, Наташа была на заня­тиях и видела. Вска­ки­вает все время, бегает, дер­гает дру­гих детей. Гово­рит, когда его не спра­ши­вают. Выпол­няет не те зада­ния, кото­рые задают, а то, что ему хочется. Уве­ще­ва­ний ника­ких не слу­шает, может учи­тель­ницу пере­бить… Они тер­пели, сколько могли, но потом роди­тели дру­гих детей стали жало­ваться. Вот нам и ска­зали, чтоб мы его забрали… Их тоже можно понять …Учи­тель­ница мате­ма­тики, как уви­дит его, улы­ба­ется и гово­рит: «При­вет­ствую вас, граж­да­нин Марат! Что, сего­дня опять будем рево­лю­цию делать?» Так его и зовет «граж­да­нин Марат». Мы пони­маем, это в смысле Фран­цуз­ской рево­лю­ции, но ассо­ци­а­ции-то дру­гие – «граж­да­нин началь­ник» и все такое. Неприятно!

– И глав­ное, он же все это может не хуже дру­гих! – поспе­шила допол­нить мама. – И буквы знает, и слова по сло­гам про­чи­тать может, и по-англий­ски дома ино­гда все гово­рит, что они там на уроках…

– А садик Марат посещает?

– Да, вто­рой год. Там, в общем, та же кар­тина. На заня­тиях он либо в углу играет, либо вообще в группе остав­ляют, чтобы не мешал. Физ­куль­туру только любит и танцы еще. Он вообще-то музы­каль­ный, мело­дии повто­ряет и ритм, в садике муз­ру­ко­во­ди­тель­ница гово­рила, что у него очень хоро­ший слух, что его надо в музы­каль­ную школу, но какая уж тут музыка! Я как поду­маю, что в насто­я­щей-то школе будет… – отец Марата сокру­шенно пока­чал головой.

– Как раз­ви­вался Марат с самого начала? – обра­ти­лась я к матери. – Бере­мен­ность, роды? Чем болел в пер­вый год жизни?

– Бере­мен­ность я хорошо отхо­дила. Все даже удив­ля­лись. Я же тогда еще учи­лась, почти до самых родов – и ничего. Меня и не тош­нило почти, и не уста­вала, аппе­тит все время хоро­ший был. А вот роды были тяже­лые. Дол­гие. Он круп­ный был, да еще шел как-то не так. Вот здесь в кар­точке напи­сано, навер­ное. Меня потом долго што­пали, но педи­атр ска­зал, что с ребен­ком все нор­мально. Да он и был нор­маль­ный – сосал за двоих, вопил за троих. Пер­вые пол­года мы с Али­ком (это мой муж, Вита­лий) по оче­реди спали, а когда сам Марат спал – я и не знаю, не помню. Потом стало наобо­рот – поло­жишь его, он только подушки кос­нется и уже спит. Болел… Да ничем он в пер­вый год не болел – сопли несколько раз были, да и все.

– С нев­ро­па­то­ло­гом не контактировали?

– Были раза три на при­еме, когда там по вре­мени поло­жено. Гово­рили: все нор­мально. Да вы в кар­точке посмотрите…

– Вижу, вижу… Можно ли ска­зать, что Марат рос подвиж­ным ребенком?

– Гос­поди, да не то слово! – снова всту­пил отец. – Он как из кро­ватки вылез, так начался фор­мен­ный кош­мар. Я из инсти­тута при­хо­дил, Наташу погу­лять отпус­кал, про­сто похо­дить вокруг дома, потому что ее к вечеру прямо трясло. Целый день от него нельзя было отвер­нуться. Он все время куда-то зале­зал, что-то вытас­ки­вал, что-то на себя ронял, про­ли­вал, бил. А разве годо­ва­лому объ­яс­нишь?! При­хо­ди­лось за ним сзади бегать. И так целый день…

– Неко­то­рые дети хоть днем спят, – пожа­ло­ва­лась Наташа. – Вот у подруги моей, пять лет уже девочке, а с 3 до 6 часов каж­дый день спит как анге­ло­чек. Хочешь сама спи, хочешь – в мага­зин иди. А у нас с полу­тора лет встает в пол­седь­мого. И бежит к нам: папа, мама – я проснулся!

Марат бро­сил недо­со­бран­ные кар­тинки, потя­нулся к игру­шеч­ной посуде.

– Убери, что раз­бро­сал! – серьезно рявк­нул папа.

Сын быст­ренько, как попало, побро­сал в коробку дере­вян­ные детали, после чего крышка, есте­ственно, задви­гаться не хотела.

– Не закры­ва­ется! – оби­женно ска­зал Марат, про­тя­ги­вая мне коробку с головоломками.

– Попро­буй по-дру­гому сло­жить, – пред­ло­жила я.

– Не полу­ча­ется! – ска­зал Марат, чуть-чуть подви­гав верх­нюю деталь. – Потом сложу…

– Сей­час! – явно заки­пая, внятно про­из­нес Алик.

– Вот и дома так, – вкли­ни­лась Наташа, заби­рая у сына коробку и ловко упа­ко­вы­вая непо­слуш­ные голо­во­ломки. – Что ему ни скажи – «сей­час, сей­час!» Или «потом, потом!» Нач­нет что-то делать – бро­сит, хва­та­ется за дру­гое – ровно на пять минут. В резуль­тате, все раз­бро­сано, ничего не доде­лано. Я злюсь, Алик злится, а он оби­жа­ется: чего, гово­рит, вы ко мне все время при­ста­ете? Пред­став­ля­ете – это мы к нему при­стаем! А уроки, кото­рые в школе зада­вали? У две­рей Алик с рем­нем стоял (вы не думайте, мы его не бьем, пугаем только), а я за сто­лом с ним рядом сидела, закры­вала собой выход, чтоб не удрал…

– Но вы же гово­рили, что заня­тия нра­ви­лись Марату?!

– Заня­тия – да. А вот дома зани­маться… И глав­ное – для него же все это – тьфу! На пять минут сосре­до­то­читься, и все. Так вот, мы ино­гда за эти пять минут по два часа вое­вали. Говорю: не хочешь дома зани­маться, не будем ходить. Он: буду, буду! Садимся – и все сначала…

– Тут вот еще какая слож­ность, – решил рас­ши­рить тему Вита­лий. – Моя мама, бабушка Марата, в прин­ципе, готова была с ним сидеть и в пер­вый год очень нам помо­гала. Роди­тели Наташи живут в дру­гом городе, так что вы пони­ма­ете, как для нас это важно – един­ствен­ная воз­мож­ность побыть вдвоем, куда-то схо­дить. Но вот теперь… Он ее совер­шенно не слу­ша­ется, посто­янно что-то ломает, убе­гает на про­гулке, на все попытки воз­дей­ство­вать отве­чает: «Отстань! А то совсем убегу! Папа с мамой при­дут – что ты им ска­жешь?» Она, разу­ме­ется, оби­жа­ется, даже злится, потом себя винит: «Он ребе­нок, не пони­мает…» А мне, вы зна­ете, кажется, что все он пре­красно пони­мает. Про­сто бить его надо было больше, не вырос бы таким изба­ло­ван­ным. Но Наташе хоте­лось, чтобы педа­го­ги­че­ски пра­вильно, гума­низм вся­кий… Я не воз­ра­жал, конечно, но ведь есть же такие дети, кото­рые только ремень и пони­мают. Вот наш, по-моему, как раз такой.

– Но, Алик! – впер­вые за все время при­ема Наташа по-насто­я­щему раз­вол­но­ва­лась. – Нельзя же, чтобы ребе­нок только страх пони­мал! Что же мы дальше-то делать будем, когда он старше ста­нет, силь­нее… Драться с ним, что ли?! Я – не могу и не хочу! Должны же быть дру­гие методы…

– Пра­вильно ли я вас поняла, что вы при­шли ко мне как раз за тем, чтобы узнать про эти самые методы? – осве­до­ми­лась я.

Оба роди­теля энер­гично закивали.

Марат ловко, как обе­зьянка, полез наверх по стел­лажу, цеп­ля­ясь за полки руками.

– Нельзя! – ска­зала я. – Уро­нишь что-нибудь себе на голову или сам свалишься.

– Не сва­люсь! – не обо­ра­чи­ва­ясь, пообе­щал Марат и тут же рух­нул вниз вме­сте с короб­кой тестов.

– Вот видишь!

– Ничего! Я потом соберу. Не удер­жался про­сто, – маль­чик явно был настроен повто­рить попытку.

– Сидеть! – при­крик­нул папа. Марат при­вычно зати­ха­рился. Наташа вздрог­нула и закрыла руками лицо.

– А как вы пола­га­ете, что про­ис­хо­дит с вашим ребен­ком? – спро­сила я, чтобы пога­сить напряжение.

– Изба­ло­вали! – снова руба­нул воз­дух Алик.

– Не знаю, совсем не знаю… Навер­ное, это с нами что-то… – про­шеп­тала Наташа.

При­лич­ный Филипп

– Глав­ное – он ведь в садик с годика ходил! И все­гда его все хва­лили! – с нескры­ва­е­мым воз­му­ще­нием гово­рила жен­щина, сидя­щая в кресле напро­тив меня.

Девя­ти­лет­ний Филипп, ее сын, при­мо­стился сбоку на стуле. Сидел он смирно, смот­рел прямо перед собой на узор ковра и – вот чудо! – не бол­тал ногами. У жен­щины было про­стое и довольно при­вле­ка­тель­ное лицо, боль­шие силь­ные руки, в кото­рых она ком­кала носо­вой платок.

– Так это же хорошо, если хва­лили… – дипло­ма­тично заме­тила я.

– Так вот, и я то же говорю! – пла­ток прямо-таки яростно завер­телся в паль­цах. – Все­гда его в при­мер дру­гим ребя­тиш­кам ста­вили! И не шалит нико­гда, и не дерется, играет тихо в уголке, когда что помочь надо – завсе­гда помо­жет. Мне так Вера Нико­ла­евна, вос­пи­та­тель­ница ихняя, и гово­рила: «Такого при­лич­ного маль­чика, как у тебя, Груня, еще поис­кать надо!»

– Заме­ча­тельно! – я решила вме­шаться в пока непо­нят­ный для меня моно­лог. – Про­стите, как вас зовут?

– Агрип­пина Тимо­фе­евна, – охотно пред­ста­ви­лась женщина.

– Хорошо, Агрип­пина Тимо­фе­евна. Веро­ятно, вы при­шли ко мне с какой-то про­бле­мой. Ведь сей­час при­лич­ный маль­чик Филипп, навер­ное, уже посе­щает не дет­ский сад, а школу?

– Вот! – тор­же­ству­юще вос­клик­нула Груня (так я про себя и стала ее име­но­вать). – В этом все и дело! Вот ска­жите мне, док­тор, мог он так сразу поту­петь, а? Мог?

Я на вся­кий слу­чай отмолчалась.

– Не мог – я вам говорю! Если бы он был какой-нибудь отста­лый, так он и раньше таким был. И кто-нибудь это где-нибудь заме­тил бы. В садике там, или уж мы с отцом. В конце кон­цов, я одного уже вырас­тила – небось, знаю, как это бывает…

– Так, Агрип­пина Тимо­фе­евна, – не выдер­жала я. – Давайте все по порядку.

Не сразу, но посте­пенно уда­лось мне вытя­нуть из нее после­до­ва­тель­ность собы­тий и само содер­жа­ние проблемы.

Филипп родился здо­ро­вым, но очень круп­ным ребен­ком. Вес его при рож­де­нии состав­лял 4,5 кг. Роды были тяже­лыми, немо­ло­дая уже Груня после них долго при­хо­дила в себя, но врачи заве­рили роди­те­лей, что с ребен­ком все нормально.

В пер­вый год жизни Филипп болел только про­студ­ными забо­ле­ва­ни­ями, много спал и никого ничем не бес­по­коил. Впро­чем, он и потом никого не бес­по­коил. Очень любил играть один с тря­поч­ками, кастрю­лями или кол­лек­цией поздра­ви­тель­ных откры­ток, кото­рые соби­рала Груня дев­чон­кой и кото­рые потом при­везла с собой из деревни.

В семье был еще один ребе­нок, Арка­дий, стар­ший брат Филиппа, кото­рый к тому моменту окон­чил стро­и­тель­ный тех­ни­кум и нахо­дился в армии, в строй­бате. Бра­тья все­гда жили дружно и, напе­ре­кор всем тра­ди­циям, нико­гда не дра­лись, во всем усту­пали друг другу. Сей­час Филипп каж­дую суб­боту, при­лежно сопя, писал брату письмо объ­е­мом ровно на стра­ничку, над­пи­сы­вал кон­верт и сам ходил отправ­лять его на бли­жай­шую почту. Улич­ным ящи­кам Филипп не доверял.

– Поте­ряют еще, – важно объ­яс­нил он мне. – А Арька там вол­но­ваться будет.

В садике Филипп уми­лял вос­пи­та­тель­ниц своей поло­жи­тель­но­стью. Самый круп­ный и силь­ный маль­чик в группе, он нико­гда не дрался, не гру­бил, не хули­га­нил, бес­пре­ко­словно выпол­нял все режим­ные тре­бо­ва­ния, ел все под­ряд и нико­гда не отка­зы­вался от добавки, дру­жил с девоч­ками, охотно ста­но­вился «папой» в их играх, варил куколь­ный «обед» и укла­ды­вал кукол спать. Един­ственно, чего Филипп откро­венно не любил, так это тан­це­валь­ных заня­тий. Он стес­нялся своей неук­лю­же­сти и стре­мился отси­деться где-нибудь в углу. Есте­ственно, его никто и не трогал.

Когда в садике нача­лись заня­тия по под­го­товке к школе, Филипп тоже ничем осо­бенно не выде­лялся. Вос­пи­та­тель­ница гово­рила Груне, что маль­чик «звезд с неба не хва­тает», но ста­ра­ется, и если ему дать время поду­мать, то он спра­вится с боль­шин­ством зада­ний. Серьез­ные про­блемы наме­ча­лись с пись­мом, но Груня не слиш­ком вол­но­ва­лась, потому что стар­ший Арка­дий все девять лет пре­бы­ва­ния в школе, да и потом, в тех­ни­куме, «писал как курица лапой». Да и сами роди­тели – швея-мото­ристка и сле­сарь-уни­вер­сал – осо­быми гра­мо­те­ями нико­гда не были. «Небось, в школе научат!» – гово­рила Груня мужу, загля­ды­вая в тет­радь с невра­зу­ми­тель­ными кара­ку­лями. «И то!» – отве­чал немно­го­слов­ный муж.

Насто­я­щие про­блемы нача­лись в школе, почти сразу после поступ­ле­ния. Филипп попал в хоро­ший класс, к учи­тель­нице – лау­ре­ату кон­курса каких-то там дости­же­ний. Про ее уроки было известно, что они страшно пере­до­вые, дина­мич­ные и инте­рес­ные, что она исполь­зует самые совре­мен­ные про­граммы и соб­ствен­ные бес­по­доб­ные автор­ские раз­ра­ботки. Сама учи­тель­ница была тонень­кой, необык­но­венно кра­си­вой и посто­янно куда-то летя­щей. Ее фиал­ко­вые глаза горели педа­го­ги­че­ским энту­зи­аз­мом. Ува­лень Филипп влю­бился в нее с пер­вого взгляда. Роди­тели вти­хо­молку радо­ва­лись. «Напря­жемся, Игнат? – спра­ши­вала Груня. – Нынче ведь обра­зо­ва­ние денег стоит. Это мы с тобой раньше дура­ками были, не ценили, когда за бесплатно».

Груня меч­тала о том, что ее при­лич­ного маль­чика, млад­шего сына, ждет вели­кое будущее…

На пер­вом же собра­нии учи­тель­ница ска­зала Груне, что Филипп не справ­ля­ется с учеб­ной программой.

– Он не успе­вает за клас­сом, посто­янно витает в обла­ках. Он не слы­шит, когда я к нему обра­ща­юсь. Даже когда рабо­тает, очень неэф­фек­ти­вен. Кон­цен­тра­ция вни­ма­ния ничтож­ная, застре­ва­ние на каж­дом этапе, уро­вень про­из­воль­ного вни­ма­ния адек­ва­тен четы­рех­лет­нему воз­расту. Вы пока­зы­вали его психиатру?

Груня почув­ство­вала, как тем­неет в гла­зах и пол ухо­дит из-под ног…

– П‑почему пси­хи­атру? – с тру­дом раз­ле­пив разом пере­сох­шие губы, спро­сила она.

– Да не вол­нуй­тесь вы так, – снис­хо­ди­тельно ска­зала фиал­ко­во­гла­зая учи­тель­ница. – Пси­хи­атр – это врач, в обра­ще­нии к нему нет ничего страш­ного. Он пого­во­рит с Филип­пом, осмот­рит его. Надо убе­диться, что с маль­чи­ком все нормально…

– А что с ним ненор­мально?! Он нор­маль­ный! – упрямо заявила Груня.

Учи­тель­ница устало вздохнула:

– Ну, я же вам объ­яс­няю: он не справ­ля­ется с про­грам­мой. Надо понять – почему это. Пси­хи­атр как раз и помо­жет. Вполне может быть, что надо про­сто больше с маль­чи­ком зани­маться. Может быть, – тут учи­тель­ница вни­ма­тельно посмот­рела на Груню. – Может быть, здесь про­сто педа­го­ги­че­ская запущенность…

– Какая такая запу­щен­ность! – всто­пор­щи­лась Груня, но учи­тель­ница уже отвер­ну­лась к кому-то из родителей.

Спу­стя две недели, упрямо сжав губы, Груня сидела на при­еме в рай­он­ном пси­хо­нев­ро­ло­ги­че­ском диспансере.

– Маль­чик, конечно, довольно затор­мо­жен­ный, – доб­ро­же­ла­тельно гово­рил немо­ло­дой пси­хи­атр, – но по моей части, в смысле пси­хи­ат­рии, я у него ничего такого осо­бен­ного не наблю­даю. И вот здесь об этом пишу. Пони­ма­ете меня? – Груня молча кив­нула. – Я думаю, что в школе про­сто пере­стра­хо­ва­лись. Даже огурцы на грядке не созре­вают все одно­вре­менно, а уж ожи­дать от детей, что все они созреют ровно к 1 сен­тября, и вовсе абсурд. Воз­можно, вашему Филиппу надо чуть больше вре­мени, чтобы при­спо­со­биться к ситу­а­ции школь­ного обу­че­ния. Поэтому не вол­нуй­тесь и ждите. И осо­бенно его не ругайте…

С тех пор про­шло почти два года. Груня и Игнат ждали, но ничего хоро­шего не дожда­лись. Филипп по-преж­нему не успе­вал за клас­сом, писал коряво и с чудо­вищ­ным коли­че­ством оши­бок. При­меры по мате­ма­тике решал легко, но задачи без посто­рон­ней помощи оси­лить не мог. Читал мед­ленно, абсо­лютно без выра­же­ния, путая слова и окон­ча­ния. Пере­ска­зать про­чи­тан­ное прак­ти­че­ски не мог, зато успешно пере­ска­зы­вал услы­шан­ный текст.

Учи­тель­ница гово­рила с нескры­ва­е­мым раздражением:

– Маль­чик отстает в раз­ви­тии. Это ясно всем, кроме роди­те­лей. Систе­ма­ти­че­ски не справ­ля­ется с про­грам­мой. Он тянет назад весь класс. Из-за него я вынуж­дена повто­рять, в то время как мы могли бы успеть сде­лать дру­гие, твор­че­ские зада­ния. Надо решать этот вопрос. Я выби­ва­юсь из сил, но все без толку. В сред­ней школе ему делать нечего…

Одно­класс­ники драз­нили Филиппа «тор­мо­зом», но, несмотря на наезды учи­тель­ницы, по-сво­ему любили. Осо­бенно девочки. В отли­чие от дру­гих маль­чи­шек, Филипп нико­гда не оби­жал их, помо­гал носить мешки и порт­фели и даже защи­щал от хули­га­нов. В классе у Филиппа был один друг, чем-то похо­жий на него маль­чик, правда, чуть более подвиж­ный и сооб­ра­зи­тель­ный. Сила Филиппа, кото­рый к своим девяти годам сде­лался похо­жим на мед­ве­жонка-под­ростка, и смет­ли­вость его друга охра­няли их обоих от пося­га­тельств и оскорб­ле­ний. Впро­чем, Филипп почти ни на что не обижался.

Един­ствен­ное, что по-насто­я­щему угне­тало его, это откро­вен­ная непри­язнь учи­тель­ницы. Ведь Филипп все еще любил ее. За кра­си­вую внеш­ность, за летя­щую походку и зве­ня­щий, взвол­но­ван­ный голос, когда она читала классу свои люби­мые стихи… Сама она давно уже изба­ви­лась бы от неуспе­ва­ю­щего уче­ника, но на свое сча­стье (или несча­стье) Филипп по-преж­нему оста­вался слиш­ком при­лич­ным – нико­гда не гру­бил, не хули­га­нил, не огры­зался, как дру­гие маль­чишки, ста­ра­тельно выпол­нял все домаш­ние работы, исправно посе­щал допол­ни­тель­ные заня­тия и по четыре раза пере­пи­сы­вал зачет­ные кон­троль­ные… Учи­ты­вая все это, адми­ни­стра­ция откли­ка­лась на просьбы Груни оста­вить маль­чика в классе, и фиал­ко­во­гла­зой учи­тель­нице оста­ва­лось лишь бес­сильно негодовать…

Однако теперь вопрос встал реб­ром. За пер­вое полу­го­дие учи­тель­ница выста­вила Филиппу двойки по рус­скому и мате­ма­тике и потре­бо­вала реши­тель­ных дей­ствий. Адми­ни­стра­ция дипло­ма­тично посо­ве­то­вала Груне пере­ве­сти маль­чика на домаш­нее обу­че­ние, самим поис­кать более под­хо­дя­щую школу или пройти медико-педа­го­ги­че­скую комис­сию. За всей этой дипло­ма­тией несчаст­ная Груня слы­шала одно и то же: умственно отста­лый, умственно отста­лый, умственно отсталый.

Крах всех надежд, финиш всех дорог, тупик, из кото­рого нет выхода…

– Но почему же раньше никто не заме­тил?! – в отча­я­нии спра­ши­вает она. – Почему я сама ничего не вижу! Я же с ним живу! Он по дому все делает, табу­ретку может ско­ло­тить, утюг почи­нить, лампу. В деревне у бабки у него свой угол ого­рода, он там какие-то штуки выра­щи­вает, кото­рые и мы с баб­кой не знаем. Сам семена выби­рает, читает что-то по книжке, уха­жи­вает. Ну разве ж он дурак после этого? Ска­жите, доктор!

– Нет, Филипп не дурак! – ска­зала я.

– А что же тогда с ним такое?! – Груня смот­рела на меня с надеждой.

Отвяз­ный Валька

– Если не помо­жете, я его в мили­цию сдам! Потому что сил моих больше нет! Так и знай – такое мое послед­нее слово! – жен­щина выра­зи­тельно поко­си­лась на сидев­шего в кресле мальчишку.

Маль­чишка лет 12 сидел смирно и явно ста­рался выгля­деть мак­си­мально при­мер­ным. Из всех воз­мож­ных ассо­ци­а­ций в голову настой­чиво лезла одна: Гекль­берри Финн, только что взя­тый под опеку вдо­вой Дуглас. Дра­ные во мно­гих местах джинсы акку­ратно зашто­паны, тор­ча­щие во все сто­роны волосы явно при­гла­жены перед две­рью каби­нета и теперь мед­ленно воз­вра­ща­ются в исход­ное состо­я­ние. Взгляд испод­ло­бья. Ско­рее рас­те­рян­ный, чем испуганный.

– И что же в мили­ции с ним будут делать? – поин­те­ре­со­ва­лась я.

– А вот пусть что хотят, то и делают! – после­до­вал реши­тель­ный ответ.

Я вздох­нула. Дама не то пугала сыночка, не то и правда готова была мах­нуть на него рукой.

– Но пока что вы при­шли не в мили­цию, а в поли­кли­нику, – заме­тила я. – Рас­ска­жите, пожа­луй­ста, что вас тревожит.

– Вот он меня тре­во­жит, – жен­щина ука­зала паль­цем на поту­пив­ше­еся чадо. – Я его одна вос­пи­ты­ваю. Мать мне помо­гала, да два года назад умерла. Ино­гда я думаю, и слава богу, что не дожила! Про­сти, Гос­поди, грех мой! – она неловко пере­кре­сти­лась. – Может, и хорошо, что она всего этого без­об­ра­зия не видит…

– Какого безобразия?

– Да вот этого! В школу не ходит, гоп­ни­чает где-то с такими же отвяз­ными паца­нами, курит, матом руга­ется… Бабка бы с ума сошла!

– Как тебя зовут? – обра­ти­лась я к мальчику.

– Вален­тин Его­ро­вич! – после­до­вал неожи­дан­ный ответ, хит­рю­щие зеле­но­ва­тые глаза мгно­венно обша­рили меня с ног до головы и снова скры­лись под выда­ю­щи­мися впе­ред над­бров­ными дугами.

– Вот! Вот! – взви­лась мать. – Еще и изде­ва­ется, стер­вец такой! Ему помочь хотят, а он…

– Не надо мне помо­гать, – серьезно ска­зал мальчишка.

– А что надо сделать?

– Отстать от меня… Вот она пусть отста­нет, – Вален­тин Его­ро­вич мот­нул голо­вой в сто­рону матери.

– Валька! – над­рывно запри­чи­тала мать. – Да что ж ты такое гово­ришь-то! Я же всю жизнь на тебя поло­жила, ночей не спала, на две ставки рабо­тала, да еще на дом балансы брала…

– А я тебя про­сил? – спо­койно поин­те­ре­со­вался Валька. Мать заку­сила ниж­нюю губу, у нее задро­жал подбородок.

– Брэйк! – ска­зала я. – Ты, Валька, иди в дру­гую ком­нату, там каран­даши, фло­ма­стеры и про­чее. Возьми листы бумаги и нари­суй мне свою семью и свой страш­ный сон. Запомнил?

– Угу, – усмех­нулся Валька. – А зачем?

– Чтоб постичь твою тон­кую, неор­ди­нар­ную лич­ность. Понял? – Маль­чишка удив­ленно взгля­нул на меня и поспешно вышел.

– Давайте все с самого начала, – ска­зала я матери. – Бере­мен­ность, роды, отно­ше­ния с нев­ро­па­то­ло­гом, чем болел, как учился в началь­ных клас­сах и так далее.

Из даль­ней­шей беседы выяс­ни­лось следующее.

Валька появился на свет тогда, когда Вик­то­рия раз­ме­няла чет­вер­тый деся­ток и поте­ряла вся­кую надежду на бла­го­по­луч­ное устрой­ство лич­ной жизни.

– Ты хоть ребе­ночка роди, – резонно сове­то­вала пожи­лая мать, буду­щая Валь­кина бабушка. – Все не одной оста­ваться. Я ж не веч­ная. А поку­дова помогу. Работа у тебя хоро­шая, бух­гал­тер­ская, у меня пен­сия, про­кор­мим как-нибудь…

Вик­то­рия при­выкла при­слу­ши­ваться к сове­там матери, да и самой страстно хоте­лось уже кого-то нян­чить. Так что когда при­мерно через год на свет появился Валька, все окру­жа­ю­щие вос­при­няли это собы­тие, как то, что и должно было случиться.

Бере­мен­ность Вик­то­рия отхо­дила для сво­его воз­раста неплохо, хотя во вто­рой поло­вине пере­бо­лела какой-то невра­зу­ми­тель­ной вирус­ной инфек­цией. Валька родился с тугим обви­тием пупо­ви­ной и закри­чал не сразу. Впро­чем, уже на тре­тий день сосал не хуже дру­гих мла­ден­цев в палате, а орал так и вовсе громче всех.

В ран­нем дет­стве был подвиж­ным, весе­лым и дураш­ли­вым. Лез во все лужи, зале­зал на все дере­вья и заборы, в шесть лет на спор с паца­нами спрыг­нул с высо­кого гаража и сло­мал ногу. Быстро и легко оби­жался, но также легко и отхо­дил, забы­вая обиды. Набе­до­ку­рив, про­сил про­ще­ния, но бук­вально тут же воз­вра­щался к преж­ним про­ка­зам. В садик ходил легко и охотно, имел там много при­я­те­лей. В год перед шко­лой Вик­то­рия много зани­ма­лась с Валь­кой, ей хоте­лось, чтобы он посту­пил в гим­на­зию. Валька зани­мался охотно и быстро все схва­ты­вал. Но так же быстро и забы­вал. К тому же день не при­хо­дился на день.

– Сего­дня он и про­чтет все быстро, и сосчи­тает, и напи­шет пра­вильно, – сето­вала мать. – А назав­тра на все то же самое смот­рит – и будто в пер­вый раз видит…

В гим­на­зию Вальку не взяли («Там пла­тить надо было, – гово­рит Вик­то­рия. – А я не смогла…»), однако в обыч­ную школу он пошел с удо­воль­ствием, умея читать, писать и счи­тать. В пер­вый год все было хорошо, учи­тель­ница хва­лила Вальку, гово­рила, что он спо­соб­ный и сооб­ра­зи­тель­ный, только сильно несо­бран­ный и отвлекающийся.

Во вто­ром, и осо­бенно в тре­тьем классе задел, создан­ный упор­ством Вик­то­рии, кон­чился, и нача­лись проблемы.

– Пра­вила не хотел учить, на уро­ках вер­телся, словно мас­лом нама­зан­ный, и на пере­ме­нах носился как огла­шен­ный, – вспо­ми­нает мать.

В днев­нике и тет­рад­ках стали появ­ляться двойки и заме­ча­ния. Вме­сто того чтобы при­на­лечь на учебу, Валька стал «забы­вать» днев­ник и домаш­ние зада­ния, врал и выкру­чи­вался как в раз­го­во­рах с учи­тель­ни­цей, так и с родителями.

– Пред­став­ля­ете, – рас­ска­зы­вает Вик­то­рия. – Зво­нит нам учи­тель­ница домой. Я на работе, дома, есте­ственно, бабушка. Учи­тель­ница гово­рит: я пони­маю, вам трудно, дочери сде­лали тяже­лую опе­ра­цию, все силы семьи ухо­дят туда, но, пожа­луй­ста, обра­тите вни­ма­ние на внука, он совсем от рук отбился, пере­жи­вает за мать, навер­ное… – У бабушки, есте­ственно, волосы дыбом. Какую опе­ра­цию?! Кто пере­жи­вает?! Ока­зы­ва­ется, Валька ска­зал учи­тель­нице, что меня увезли на ско­рой, тут же сде­лали опе­ра­цию, и еще неиз­вестно, выживу я или нет… Есте­ственно, в школе его все жалели… Никому даже в голову не при­шло, что можно так врать…

Несколько подоб­ных раз­об­ла­че­ний и все ухуд­ша­ю­ща­яся успе­ва­е­мость создали Вальке соот­вет­ству­ю­щую репу­та­цию, с кото­рой он и пере­шел в сред­нюю школу. Здесь все стало совсем плохо. Посто­янно меня­ю­щи­еся учи­теля совер­шенно не склонны были кон­тро­ли­ро­вать маль­чишку, и Валька начал про­гу­ли­вать. Сна­чала врал что-то, доста­вал какие-то справки, а потом стал про­гу­ли­вать про­сто так. Сбли­зился с такими же ребя­тами из стар­ших клас­сов, вме­сте бол­та­лись по ули­цам, соби­рали бутылки, жгли костры на берегу речки, теку­щей вдоль желез­но­до­рож­ного полотна. Ино­гда «путе­ше­ство­вали» – ката­лись на авто­бу­сах от кольца до кольца или на элек­трич­ках. В школе на Вальку мах­нули рукой, при­чис­лили к «бал­бе­сам». В пятом классе он остался на вто­рой год и в сле­ду­ю­щем учеб­ном году, пару раз посе­тив класс «маля­вок», среди кото­рых он ока­зался, вообще почти пере­стал появ­ляться в школе. На улице Валька чув­ство­вал себя хорошо. Здесь у него были дру­зья, здесь его пони­мали. Зимой и летом он ходил в крос­сов­ках и тон­кой боло­нье­вой куртке, но прак­ти­че­ски ничем не болел. Мог целый день ничего не есть, а потом за один при­сест сожрать кастрюлю мака­рон по-флот­ски. Мог неделю питаться только хле­бом и моло­ком. Ника­кие нака­за­ния на Вальку не дей­ство­вали. Если мать пыта­лась запе­реть его, он попро­сту убе­гал. Одна­жды спу­стился из окна тре­тьего этажа на свя­зан­ных между собой про­сты­нях. Дома и в школе всем было что-то от него надо. Все тре­бо­вали «напрячься», «взяться за ум», пугали буду­щим. Слу­шать все это было невы­но­симо. От всего этого Валька убе­гал на улицу. Дея­тель­ная, подвиж­ная натура тре­бо­вала свер­ше­ний, подви­гов. После под­жога гаража и попытки обо­красть ларек его и еще двух несо­вер­шен­но­лет­них про­гуль­щи­ков поста­вили на учет в милицию.

– Вы мне только ска­жите, – попро­сила Вик­то­рия. – Я еще могу что-нибудь сде­лать или теперь уже все… пока суд не оста­но­вит… – цитата из совет­ской коме­дии про­зву­чала немного гро­тескно в устах немо­ло­дого бух­гал­тера. – Я знаю, что сама во всем вино­вата. Не надо было без отца рожать. Тем более, что маль­чишка полу­чился… Но ведь так хоте­лось ребе­ночка. Чтоб радость в жизни была…. Я ведь ино­гда шпы­няю его, а сама думаю: а ну как из окна сига­нет, убьется, или убе­жит куда и там про­па­дет… Пусть уж лучше так, живой все-таки. Вы мне ска­жите: если ничего сде­лать нельзя, так я от него и отстану, как он про­сит. Пусть уж тогда как получится…

– Как полу­чится – нельзя! – твердо заявила я, пока еще не зная, что ска­зать дальше.

Надежда, не оправ­дав­шая надежд

Супру­же­ская пара возле две­рей моего каби­нета. Муж­чина одет модно, даже щего­ле­вато. Холе­ное, слегка одут­ло­ва­тое лицо, тяже­лый сереб­ря­ный пер­стень на пальце. По виду биз­нес­мен. Только глаза – бли­зо­руко мига­ю­щие, груст­ные, вино­ва­тые – совсем не соот­вет­ствуют солид­ной внеш­но­сти. Жен­щина тоже явно ста­ра­ется дер­жать себя в форме, но мор­щинки возле глаз выдают, даже не воз­раст, а уста­лость в гонке за сохра­не­нием молодости.

– Вы ко мне?

– Да, если поз­во­лите, – муж­чина при­встает, веж­ливо скло­няет голову. – Мы без ребенка, если можно. Она обе­щала потом подойти, но… но это вряд ли… – послед­ние слова он про­из­но­сит, словно ныряя в холод­ную воду.

– Хорошо, про­хо­дите, садитесь…

.….….….….….….….….….……

– Нашей дочери Надежде пят­на­дцать лет, – вопреки моим ожи­да­ниям, к рас­сказу при­сту­пила жен­щина. – Мы абсо­лютно не пони­маем ее. А она абсо­лютно не вос­при­ни­мает нас. Боль­шую часть вре­мени мы про­сто не обща­емся. Любая попытка объ­яс­ниться при­во­дит к сер­деч­ному при­ступу у мужа или к моей исте­рике. Надежда же при этом оста­ется абсо­лютно спо­кой­ной. Ухо­дит из дома или запи­ра­ется у себя в ком­нате. Уйдя, может не прийти ноче­вать. При этом даже не поду­мает позво­нить, пре­ду­пре­дить, сооб­щить, что с ней. Ника­ких наших инте­ре­сов она не раз­де­ляет, ее инте­ресы нам абсо­лютно не понятны. Мы вовсе не кон­сер­ва­тивны, сами в неко­то­ром роде имеем отно­ше­ние к искус­ству. Пыта­лись вник­нуть, про­ве­сти какие-то парал­лели – она сходу отвер­гает все наши попытки, сама ведет себя как… как фельд­фе­бель в юбке. Впро­чем, как раз юбки она не носит абсо­лютно! Посто­янно ходит в одной и той же одежде. Только брюки, фут­болки, джем­пера и жилеты. Пре­не­бре­гает эле­мен­тар­ной лич­ной гиги­е­ной, может спать на кро­вати поверх оде­яла, не сни­мая, про­стите, шта­нов. Не ест с нами за общим сто­лом, утас­ки­вает в свою ком­нату миску как, про­стите, собака…

– Не изви­няй­тесь, прошу вас, – не удер­жа­лась я.

Что-то в этом моно­логе было явно не так. Слиш­ком под­черк­нуты про­ти­во­ре­чия – слож­ная, лите­ра­тур­ная речь и пять «абсо­лютно» в одном абзаце. Совер­шенно отстра­нен­ный рас­сказ о дочери, а при этом исте­рики и сер­деч­ные при­ступы в кон­тек­сте. Жен­щина явно что-то от меня скрывает.

– Когда нача­лось это… непонимание?

– Очень давно. Прак­ти­че­ски сразу, как только появи­лись при­знаки под­рост­ко­во­сти. 10–11 лет… Так, Володя? – жен­щина пой­мала взгляд мужа, тот согласно кив­нул. – Дальше все нарас­тало лавинообразно…

– А до 10–11 лет? Все было нор­мально? Чем болела Надежда в ран­нем детстве?

– Она все­гда была очень воз­бу­ди­мой, непо­сед­ли­вой, плохо спала. И сей­час плохо спит. Может до трех часов возиться у себя в ком­нате или, наобо­рот, заснуть в восемь, потом проснуться в четыре утра и лежать в науш­ни­ках. Вы пони­ма­ете, мы не раз­ре­шаем ей слу­шать эту музыку, когда все еще спят…

– Да, я пони­маю, в четыре утра неуместно слу­ша­ние любой музыки.

– Разу­ме­ется. Но в дет­стве мы как-то не обра­щали на это вни­ма­ние. Один ребе­нок, к тому же позд­ний, нам не с чем было срав­ни­вать, каза­лось, что ребе­нок и дол­жен быть таким – шум­ным, подвиж­ным, много бегать, играть, везде лазить. Да, вот еще. Она все­гда терялась.

– ?!

– Сто­ило мне или Володе отвер­нуться на минуту, как она тут же куда-то исче­зала. Бук­вально с двух лет. Все это было не нарочно. Она про­сто шла что-то посмот­реть, потом что-то потро­гать, потом еще что-то… а потом уже не пом­нила обрат­ной дороги. Мы бегали, схо­дили с ума, объ­яв­ляли по радио. Пару раз ее воз­вра­щали из отде­ле­ния мили­ции. Отчи­ты­вали нас: надо, папаша с мама­шей, получше смот­реть за ребен­ком, небось, не моло­день­кие уже. Не ровен час что слу­чится. Было очень непри­ятно. Но мы почти не ругали ее за эти исчез­но­ве­ния… Впро­чем, она кажется и не чув­ство­вала себя вино­ва­той. Одна­жды, Наде было уже лет семь, Володя взял ее с собой на гастроли. Она убе­жала из каюты через окно, села на какой-то паро­хо­дик мест­ных линий и уплыла в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии, путе­ше­ство­вать, как она потом объ­яс­няла. Впо­след­ствии выяс­ни­лось, что Надежда сочи­нила тро­га­тель­ную исто­рию про то, как она слу­чайно отстала от паро­хода, поте­ряла папу и маму, и какой-то раз­жа­ло­бив­шийся мужик даже купил ей билет до «деревни, в кото­рой живет бабушка». Пред­став­ля­ете себе, что пере­жил Володя?! Семи­лет­ний ребе­нок, не уме­ю­щий пла­вать, исче­зает с паро­хода на боль­шой реке… Именно тогда ему впер­вые стало плохо с сердцем…

– Марина, пере­стань! Не обо мне речь…

– Вла­ди­мир, видимо, артист…

– Да, ори­ги­наль­ного жанра.

– А вы?

– Я искусствовед.

– Веро­ятно, вы пыта­лись как-то при­об­щить Надежду к своей системе ценностей…

– Да, с самого дет­ства мы водили ее по теат­рам, музеям, выстав­кам, ста­ра­лись пока­зать ей инте­рес­ных людей, инте­рес­ное обще­ство. Летом – обя­за­тельно к морю. Пыта­лись учить ее музыке, живописи.

– А она?

– Два года посе­щала цир­ко­вой кру­жок. Руко­во­ди­тель очень хва­лил ее за успехи в акро­ба­тике. К сожа­ле­нию, это все.

– А в школе?

– У нее была задержка раз­ви­тия речи, мы зани­ма­лись с лого­пе­дом, и он пре­ду­пре­дил нас, что в школе могут быть про­блемы с рус­ским язы­ком. Так и полу­чи­лось. У нее все­гда был очень пло­хой почерк, много оши­бок. Но при этом она рано начала читать. Пер­вая учи­тель­ница жало­ва­лась на то, что Надя часто отвле­ка­ется и мешает дру­гим детям. Но ей самой это не мешало усва­и­вать про­грамму. У нас бога­тая биб­лио­тека, мы с дет­ства при­учили ее поль­зо­ваться спра­воч­ни­ками, энцик­ло­пе­ди­ями, она много читала, у нее хорошо раз­вито логи­че­ское мыш­ле­ние. Так что в школе, если не брать рус­ский язык, она была на хоро­шем счету. Но в про­шлом году нача­лись про­гулы, а в этом году… мы как-то уже и не думаем об успеваемости…

– Что бес­по­коит вас сей­час в первую очередь?

– Док­тор, мы упу­стили ее! – тра­ги­че­ским тоном ска­зал Володя. – Мы не справились!

– Я не док­тор, а пси­хо­лог. Так что зна­чит – упу­стили? С чем вы не спра­ви­лись? Насколько я поняла, вы делали все, что могли…

– Док­тор, вы должны знать, – Володя вопро­си­тельно обер­нулся к жене. Марина, помед­лив, кив­нула. – Надежда – наша при­ем­ная дочь. Мы усы­но­вили ее в воз­расте трех месяцев.

Вот оно! Из семи при­ем­ных детей, кото­рых при­во­дили ко мне на прием, пятеро были девочки. Из них четы­рех звали Надями, Надеждами.

– Вы что-нибудь зна­ете о ее био­ло­ги­че­ских родителях?

– Да. Ее мать была сер­жан­том. Два­дцати лет отроду, вроде бы здо­ро­вая, без вред­ных при­вы­чек. Слу­жила по кон­тракту в воен­ной части. Ребе­нок был ей ни к чему. Отец неиз­ве­стен, навер­ное, тоже кто-нибудь из сол­дат или офи­це­ров. Мы поду­мали: вроде бы не самая пло­хая наследственность…

– Чем зани­ма­ется Надя сей­час? Каковы ее соб­ствен­ные увлечения?

– Часами валя­ется на диване, слу­шает совер­шенно невоз­мож­ную музыку. Я про­бо­вал ее вклю­чать, когда Надежды не было дома. Мне кажется, что от регу­ляр­ного про­слу­ши­ва­ния этого даже нор­маль­ный чело­век быстро ста­но­вится агрес­сив­ным деби­лом. При­чем еще неиз­вестно, что тут хуже – музыка или текст. На свою беду, я неплохо знаю англий­ский и пони­маю фран­цуз­ский. Впро­чем, бога­тые зна­ния языка тут не нужны. Потом, то, что они назы­вают «тусов­кой». Абсо­лютно бес­цель­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние. Курят, пьют пиво, лениво обме­ни­ва­ются ничего не зна­ча­щими репли­ками. Твор­че­ское и даже соци­аль­ное начало прак­ти­че­ски отсут­ствуют. Я спра­ши­вал ее: это твои дру­зья? Цедит пре­зри­тельно, сквозь зубы: вот еще! Я спра­ши­ваю: тогда почему же ты с ними? Она мол­чит или огрызается.

– Надежда знает, что она?..

– Нет! Нет! – оба, в один голос. – Мы так решили. Давно. Сразу.

– Что-нибудь еще об увлечениях?

– Одна­жды она попро­сила мото­цикл. Мы, есте­ственно, отка­зали. И по финан­со­вым сооб­ра­же­ниям, да и вообще…

– Лич­ная жизнь?

– По-види­мому, да. Во вся­ком слу­чае, про­ти­во­за­ча­точ­ные сред­ства, кото­рые я для нее поку­паю, она заби­рает регу­лярно. Я пони­маю, это ужасно, но как я еще могу посту­пить? Ведь про­кон­тро­ли­ро­вать ее у меня нет ника­кой возможности…

– В сло­жив­шихся обсто­я­тель­ствах – вы посту­па­ете един­ственно разум­ным обра­зом. А посто­ян­ного кава­лера у нее нет?

– Нет… кажется, нет. Впро­чем, у них это вроде и не при­нято. Как-то она обро­нила: «Верка (подружка) давно встре­ча­ется с этим коз­лом. Я бы на ее месте сто раз уже его бро­сила…» Я вос­поль­зо­ва­лась слу­чаем и спро­сила: давно – это как? Она гово­рит: да уже больше месяца. Сами пони­ма­ете, при такой про­дол­жи­тель­но­сти отно­ше­ний и глу­бина соответствующая…

– Ну, бывает же и любовь с пер­вого взгляда…

– К сожа­ле­нию, это явно не тот случай…

– Чего же вы ждете от меня?

– Мы хотели при­ве­сти ее, – ска­зал муж, – чтобы вы с ней пого­во­рили. Вы что-нибудь могли бы под­ска­зать и нам. И ей… Но сей­час уже ясно, что она не при­дет. Так что, навер­ное, время при­не­сти вам наши изви­не­ния… Это наш крест, и мы…

Марина вдруг заго­во­рила быстро и взволнованно:

– Пони­ма­ете, мы живем как в осаде! Рядом с нами чужой, абсо­лютно чужой чело­век, кото­рый нас не любит и ни в грош не ста­вит! И никто в этом не вино­ват. Мы залож­ники соб­ствен­ного поступка, и ничего не испра­вить! Никуда нам от нее не деться, и ей от нас тоже, хотя, я знаю, будь куда – она бы уже сто раз от нас сбе­жала, потому что ей сей­час тоже тяжело и плохо. Я уже сто раз про­кляла тот день, когда мы взяли ее из Дома малютки. Поверьте – я нико­гда больше так не радо­ва­лась, как в тот день, когда я взяла ее на руки и поняла: она моя, и никто у меня ее не отни­мет! Но как поду­ма­ешь, до чего мы разные…

– Чув­ству­ешь себя без­от­вет­ствен­ным него­дяем… – мрачно закон­чил мысль жены Володя.

– И нам не у кого спро­сить: что же теперь делать? Потому что дальше так жить про­сто невоз­можно. Я уже на пре­деле, а у Володи боль­ное сердце. Когда она выки­ды­вает оче­ред­ной фор­тель, он хва­та­ется за нит­ро­гли­це­рин. И я за него боюсь. Слу­чись что – я про­сто не смогу жить… Мне страшно… Гос­поди, да что же это такое?!.

– Про­стите нас, док­тор… – Володя под­нялся. – Мы пойдем…

– Никуда вы не пой­дете. Теперь, когда недо­го­во­рен­но­стей больше не оста­лось, наш раз­го­вор только начинается.

Часть первая. Что же это такое?

Глава 1. Слова в медицинских картах

Ува­жа­е­мые чита­тели этой книги! Перед вами четыре исто­рии из жизни. Именно такими они пред­стали передо мной на пер­вич­ном при­еме в обыч­ной дет­ской поликлинике.

Четыре исто­рии. На пер­вый взгляд, все абсо­лютно раз­ные. Раз­ные семьи, раз­ные дети, раз­ные судьбы. Но кое-что все-таки их объединяет.

Раз­го­ва­ри­вая с роди­те­лями, я про­смат­ри­вала кар­точки детей. В первую оче­редь, меня, есте­ственно, инте­ре­со­вали вер­дикты нев­ро­па­то­лога. В трех слу­чаях из четы­рех (кроме Нади) мне встре­ти­лось кра­си­вое слово энце­фа­ло­па­тия. Также в трех (кроме Марата) зага­доч­ная аббре­ви­а­тура ММД. И опять же в трех (кроме Филиппа) – гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром. У Филиппа на том же самом месте кра­со­вался гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром. Даже совер­шенно неис­ку­шен­ный в меди­цине чита­тель дога­да­ется, что эти син­дромы – род­ствен­ники. Про­сто по названию.

Я сразу же поин­те­ре­со­ва­лась у всех роди­те­лей, что они знают об этих сло­вах в кар­точ­ках своих детей. Ответы могли бы пора­зить меня, если бы до этого (и после этого) я сотни раз не встре­ча­лась с похожими:

– Да нев­ро­па­то­лог ска­зал, ничего страшного…

– Сей­час, гово­рят, это всем детям ста­вят, на вся­кий случай…

– Я даже и не спра­ши­вала. Врач пишет – ему вид­нее. Лекар­ства назна­чил, мы пили. Еще мас­саж делали…

– Я даже этого и не видела. А чего же нам док­тор-то ничего не сказал?

– Ну, это вот вроде того, что он такой подвижный…

– Это же они не для нас в кар­точке пишут, для себя. Раньше-то вот и вообще кар­точки на руки не давали…

СОВЕТ РОДИТЕЛЯМ

Вы, именно вы, должны знать, что обо­зна­чают ВСЕ слова в кар­точке (а осо­бенно в диа­гно­зах!) вашего ребенка. Все это пишется не только для вра­чей, но и для вас. Кар­точка может поте­ряться, а врачи поме­няться или уво­литься. Именно вы, роди­тели, должны отчет­ливо пред­став­лять себе во всех подроб­но­стях состо­я­ние здо­ро­вья вашего ребенка.

Спра­ши­вайте вра­чей обо всех диа­гно­зах, кото­рые они ста­вят вашему ребенку! Не ждите, что врачи что-то сами вам рас­ска­жут. Медики – это каста. 150 лет назад они вообще гово­рили на осо­бом языке, на латыни. Именно для того, чтобы непо­свя­щен­ные не могли дога­даться о содер­жа­нии их раз­го­во­ров между собой. Латынь оста­лась только в диа­гно­зах и лекар­ствен­ных назна­че­ниях, но сам прин­цип никуда не делся. Изме­ни­лось лишь одно – в сред­не­ве­ко­вье один врач (или пред­ста­ви­тели одной меди­цин­ской дина­стии) дей­стви­тельно зача­стую наблю­дали чело­века от дня его рож­де­ния до дня смерти. Такой врач, разу­ме­ется, знал и пом­нил все диа­гнозы паци­ента, соб­ствен­ные назна­че­ния и реак­цию на них. Сей­час за год ребенка может осмот­реть и выдать свое заклю­че­ние до десятка врачей.

И вы, роди­тели, должны рас­спра­ши­вать вра­чей до тех пор, пока вам все не ста­нет ясно.

Помните! Даже очень слож­ные вещи можно объ­яс­нить понят­ным язы­ком. И боль­шин­ство вра­чей умеет это делать. Ваша задача состоит в том, чтобы выяс­нить сле­ду­ю­щее: что именно озна­чает дан­ный диагноз?

• Каково пол­ное назва­ние забо­ле­ва­ния, кото­рым стра­дает ребе­нок? Есть ли синонимы?
• Какая система (орган, системы орга­нов) им затронуты?
• Как про­яв­ля­ется обычно дан­ное забо­ле­ва­ние? Есть ли симп­томы, кото­рые сей­час отсут­ствуют у ребенка, но могут про­явиться потом?
• При каких усло­виях они могут проявиться?
• Что можно пред­при­нять, чтобы они не про­яви­лись или про­яви­лись в сла­бой форме?
• Какие на сего­дняш­ний день суще­ствуют методы лечения?
• В чем сход­ство и раз­ница между ними?
• Как и на что дей­ствуют назна­ча­е­мые лекарства?
• Какие воз­можны побоч­ные эффекты от их приема?
• Воз­можна ли неме­ди­ка­мен­тоз­ная терапия?
• Каков про­гноз дан­ного заболевания?
• Если забо­ле­ва­ние хро­ни­че­ское, то как оно протекает?
• Как будет изме­няться схема лече­ния по мере взрос­ле­ния ребенка?
• Как забо­ле­ва­ние соче­та­ется с под­рост­ко­вым воз­рас­том, с поло­вым созреванием?
• Про­яв­ля­ется ли и как про­яв­ля­ется во взрос­лом состоянии?
• Можно ли что-то почи­тать на эту тему?

Есть забо­ле­ва­ния (напри­мер, сахар­ный диа­бет или брон­хи­аль­ная астма), при кото­рых вся эта инфор­ма­ция роди­те­лями активно запра­ши­ва­ется, а меди­ками охотно выда­ется. К сожа­ле­нию, с нев­ро­ло­ги­че­скими забо­ле­ва­ни­ями это обычно не так.

И это непра­вильно, потому что тече­ние их, как пра­вило, мно­го­лет­нее, сле­до­ва­тельно, и реа­би­ли­та­ци­он­ные меро­при­я­тия тоже должны зани­мать не один год. А сколько вра­чей может поме­няться за это время вокруг ребенка? Сколько раз­лич­ных, зача­стую про­ти­во­ре­чи­вых реко­мен­да­ций они могут выдать? И что же делать роди­те­лям, если у них нет соб­ствен­ного взгляда на болезнь (или отсут­ствие болезни) у ребенка, нет ника­ких све­де­ний о меди­цин­ской исто­рии его болезни? Лечить всем под­ряд? Вовсе не лечить?

Учи­ты­вать надо и то, что врачи часто про­пи­сы­вают несколько ана­ло­гич­ных лекарств и про­це­дур, рас­суж­дая при­бли­зи­тельно так:

– Это лекар­ство слиш­ком доро­гое… Это трудно достать… это слиш­ком силь­ное, ско­рее всего, они его давать не будут… На мас­саж боль­шая оче­редь… ну, что-нибудь из всего этого они все-таки сде­лают – гля­дишь, и полу­чится как надо.

Как-то раз автору дове­лось наблю­дать четы­рех­лет­него ребенка с буке­том дей­стви­тельно серьез­ных нев­ро­ло­ги­че­ских диа­гно­зов. Но пове­де­ние и состо­я­ние его явно буке­том диа­гно­зов не исчер­пы­ва­лось – ребе­нок неуве­ренно ходил, не мог коор­ди­ни­ро­вать дви­же­ния рук, гово­рил всего несколько слов и время от вре­мени засты­вал с бес­смыс­лен­ной улыб­кой на лице. При­чем, все это про­ис­хо­дило вол­но­об­разно, то улуч­ша­ясь почти до нормы, то снова ухуд­ша­ясь. Подо­зре­вая самое худ­шее, мы с кол­ле­гами напра­вили маль­чика на томо­гра­фию голов­ного мозга. Ничего нового обна­ру­жить не уда­лось. Впо­след­ствии выяс­ни­лось, что мама ребенка пока­зы­вала его огром­ному коли­че­ству вра­чей (кроме нев­ро­па­то­лога в поли­кли­нике, были еще част­ный нев­ро­лог и док­тора из двух диа­гно­сти­че­ских цен­тров) и давала маль­чику все лекар­ства, кото­рые про­пи­сы­вал этот неволь­ный кон­си­лиум. В резуль­тате у ребенка было хро­ни­че­ское отрав­ле­ние силь­но­дей­ству­ю­щими пре­па­ра­тами, что и обу­слав­ли­вало боль­шую поло­вину наблю­да­е­мых симп­то­мов. Если бы мать хоть чуть-чуть пред­став­ляла себе при­роду дей­стви­тель­ного забо­ле­ва­ния ребенка, она навер­няка не только пере­стала бы мно­жить коли­че­ство совет­чи­ков (когда сам ничего не зна­ешь, хочется еще с кем-то посо­ве­то­ваться – это ведь есте­ственно, не правда ли?), но и заду­ма­лась бы над про­стым вопро­сом: а нужно ли ребенку одно­вре­менно при­ни­мать такое коли­че­ство силь­но­дей­ству­ю­щих препаратов?

Хочется при­ве­сти и обрат­ный пример.

Как-то мне пред­ло­жили рас­ска­зать о гипер­ди­на­ми­че­ском син­дроме на «Радио Рос­сии» в про­грамме «Школа для роди­те­лей». Впо­след­ствии на радио при­хо­дили письма-отклики, кото­рые, есте­ственно, пере­да­вали мне. Вот строчки из одного письма, при­шед­шего из Ниж­него Новгорода:

«… Слу­шала пере­дачу и чуть не пла­кала. Если бы раньше знала, что мой Сережа болен, знала бы, в чем при­чина его состо­я­ния, сколько всего можно было бы изме­нить. Если не выле­чить (я его пока­зы­вала всем вра­чам, но никто ничего не нашел), то хотя бы отно­ше­ния с сыном я могла сохра­нить. Потому что все­гда думала, что он нарочно над нами изде­ва­ется. А когда он пла­кал и гово­рил, что ста­ра­ется быть хоро­шим, я отве­чала: “Молчи, врун!” Вот, теперь за все за это расплачиваюсь…»

Суще­ствует очень устой­чи­вое мне­ние, под­дер­жи­ва­е­мое рядом пери­о­ди­че­ских изда­ний, что бук­вально с каж­дым годом в нашем городе (стране, мире) рож­да­ется все больше детей с раз­лич­ными пато­ло­ги­ями. Осо­бенно «везет с рекла­мой» пато­ло­гиям нев­ро­ло­ги­че­ским. Они, якобы, ширятся и мно­жатся прямо-таки с неукро­ти­мой быст­ро­той. И неко­то­рые, осо­бенно буль­вар­ные, газетки и жур­наль­чики очень полю­били кидать на обложку брос­кие заго­ловки типа «Здо­ро­вых детей в Санкт-Петер­бурге больше нет!» или «Гря­дет поко­ле­ние уродов!»

В чем-то их, газетки и жур­наль­чики, конечно, можно понять. Кон­ку­рен­ция в инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве высока, а тема – бес­про­иг­рыш­ная. Да и объ­ек­тив­ные поводы для тре­воги, разу­ме­ется, есть. Но ко всем этим «откро­ве­ниям» надо под­хо­дить с боль­шой осто­рож­но­стью. И не стоит раньше вре­мени пани­ко­вать. Вот почему:

1. В послед­ние два деся­ти­ле­тия кар­ди­наль­ным обра­зом изме­ни­лась и усо­вер­шен­ство­ва­лась диа­гно­стика нев­ро­ло­ги­че­ских забо­ле­ва­ний у детей ран­него воз­раста. В допол­не­ние к тра­ди­ци­он­ному нев­ро­ло­ги­че­скому моло­точку появи­лись и вошли в широ­кую прак­тику новые методы иссле­до­ва­ния, такие как уль­тра­зву­ко­вая диа­гно­стика, томо­гра­фия, соно­гра­фия. Исходя из этого, можно пред­по­ло­жить, что мно­гие нев­ро­ло­ги­че­ские дефекты ново­рож­ден­ных и детей ран­него воз­раста раньше про­сто не диа­гно­сти­ро­ва­лись, а сле­до­ва­тельно, не попа­дали в ста­ти­стику. То есть было меньше не боль­ных, а диагнозов.

Яркий при­мер из смеж­ной обла­сти. Во Фран­ции фран­цуз­ские пси­хи­атры не при­знают диа­гноза «шизо­фре­ния» и соот­вет­ству­ю­щий ком­плекс симп­то­мов опи­сы­вают с помо­щью дру­гих диа­гно­зов. Сле­до­ва­тельно, во всей фран­цуз­ской меди­цин­ской отчет­но­сти нет ни одного слу­чая этого страш­ного забо­ле­ва­ния. Зна­чит ли это, что фран­цузы шизо­фре­нией не болеют?

2. Появи­лись новые группы лекар­ствен­ных пре­па­ра­тов, кото­рые улуч­шают кро­во­снаб­же­ние мозга, сти­му­ли­руют обу­че­ние и память, мягко вли­яют на дру­гие выс­шие инте­гра­тив­ные функ­ции голов­ного мозга. При этом они обла­дают мини­му­мом побоч­ных эффек­тов. Есте­ственно, прак­ти­ку­ю­щие спе­ци­а­ли­сты при­ме­няют их в более широ­ком диа­па­зоне слу­чаев. То есть ребе­нок с мини­маль­ными нару­ше­ни­ями, кото­рый два­дцать и даже десять лет назад остался бы вообще без лече­ния (или назна­че­ния огра­ни­чи­лись бы мас­са­жем и при­е­мом вита­ми­нов), сей­час полу­чает лекар­ствен­ную тера­пию (напри­мер, каким-нибудь пре­па­ра­том из группы ноотро­пов, ока­зы­ва­ю­щим пози­тив­ное ней­ро­ме­та­бо­ли­че­ское действие).

3. Рас­хо­жий газетно-жур­наль­ный тезис о том, что вот, мол, раньше была пре­крас­ная эко­ло­гия, все ели нату­раль­ные про­дукты, жили на при­роде и потому были здо­ровы, как кос­мо­навты, не выдер­жи­вает эле­мен­тар­ной кри­тики. Не сле­дует забы­вать о том, что еще 150 лет назад сред­няя про­дол­жи­тель­ность жизни в Рос­сии была около 40 лет (в основ­ном за счет колос­саль­ной смерт­но­сти детей ран­него воз­раста). Воз­вра­ща­ясь к пси­хо­нев­ро­ло­гии, стоит также вспом­нить, что в каж­дой неболь­шой рус­ской деревне был свой «дура­чок», «рас­слаб­лен­ный» и несколько про­сто «сла­бых умом», при­чем это были уже вырос­шие пер­со­нажи. А сколько их ото­бра­лось «есте­ствен­ным отбо­ром» в период мла­ден­че­ства и ран­него дет­ства! Так что все рас­сказы о древ­них бла­го­сло­вен­ных вре­ме­нах, когда все были умны и здо­ровы, – это всего лишь один из вари­ан­тов легенды об Эдеме, Бело­во­дье, молоч­ных реках с кисель­ными бере­гами и т. д. и т. п.

Итак, как же обстоят дела в дей­стви­тель­но­сти? Что же такое все эти «кра­си­вые слова» в дет­ских меди­цин­ских кар­точ­ках? При­ду­ман­ная про­све­щен­ными вра­чами абстрак­ция? Пере­стра­ховка и жела­ние «всех поле­чить» новей­шими пре­па­ра­тами? Или что-то еще? Попро­буем разобраться.

Энце­фа­ло­па­тия (сино­нимы – ПЭП, пре­на­таль­ная энце­фа­ло­па­тия) – «сбор­ный» диа­гноз. В бук­валь­ном смысле озна­чает «повре­жде­ние мозга». Ста­вится нев­ро­па­то­ло­гом. Встре­ча­ется и у взрос­лых людей, напри­мер, если чело­век пере­нес черепно-моз­го­вую травму. Но к нашей теме «взрос­лые» энце­фа­ло­па­тии отно­ше­ния не имеют. Когда этот диа­гноз появ­ля­ется у ребенка до года, зна­чит, нев­ро­па­то­лог пола­гает, что у ребенка име­ются те или иные нару­ше­ния в работе цен­траль­ной нерв­ной системы, ско­рее всего обу­слов­лен­ные трав­мой. Травма эта могла быть полу­чена в пре­на­таль­ном пери­оде (до родов), в пери­на­таль­ном пери­оде (в родах) и в пост­на­таль­ном пери­оде (ран­нее мла­ден­че­ство). Хочется сразу ска­зать, что со сто­про­цент­ной уве­рен­но­стью «кар­ти­ро­вать» травму (то есть ска­зать: вот, она полу­чена тогда-то, там-то и из-за того-то) уда­ется крайне редко. Понятно, что тяжесть пора­же­ния может быть самой раз­ной. Тяже­лые слу­чаи оче­видны (мак­си­мально тяже­лый слу­чай – это ДЦП, дет­ский цере­браль­ный пара­лич) и лечатся нев­ро­па­то­ло­гом по стан­дарт­ной схеме. Нас же инте­ре­суют более лег­кие слу­чаи. Боль­шая часть энце­фа­ло­па­тий само­сто­я­тельно ком­пен­си­ру­ется без вся­кого меди­цин­ского вме­ша­тель­ства. Часть тре­бует меди­ка­мен­тоз­ного и физио­те­ра­пев­ти­че­ского лече­ния и к окон­ча­нию пер­вого года жизни ребенка тоже ком­пен­си­ру­ется. У неко­то­рой части детей лег­кие нару­ше­ния сохра­ня­ются, и тогда к пяти-шести годам в кар­точке ребенка, как пра­вило, появ­ля­ется сле­ду­ю­щее зага­доч­ное слово – ММД.

ММД – пол­ное наиме­но­ва­ние мини­маль­ная моз­го­вая дис­функ­ция. Тер­мин был пред­ло­жен Э. Дено­ффом в 1959 году для обо­зна­че­ния несколь­ких важ­ней­ших симп­то­мов, воз­ни­ка­ю­щих в резуль­тате пора­же­ния голов­ного мозга: труд­но­сти обу­че­ния в школе, труд­но­сти с кон­тро­ли­ро­ва­нием соб­ствен­ной актив­но­сти и пове­де­ния в целом. Офи­ци­ально же тер­мин был реко­мен­до­ван к исполь­зо­ва­нию в 1962 году Окс­форд­ской меж­ду­на­род­ной груп­пой изу­че­ния про­блем дет­ской нев­ро­ло­гии. В эту кате­го­рию реко­мен­до­вано отно­сить детей с про­бле­мами в обу­че­нии или пове­де­нии, рас­строй­ствами вни­ма­ния, но с нор­маль­ным интел­лек­том и лег­кими нев­ро­ло­ги­че­скими нару­ше­ни­ями, кото­рые не выяв­ля­ются при стан­дарт­ном нев­ро­ло­ги­че­ском обсле­до­ва­нии. А также детей с при­зна­ками незре­ло­сти и замед­лен­ного созре­ва­ния тех или иных пси­хи­че­ских функций.

В аме­ри­кан­ской науч­ной лите­ра­туре в подоб­ных слу­чаях часто исполь­зуют тер­мин «ребе­нок с про­бле­мами». Это объ­яс­ня­ется тем, что в Шта­тах тра­ди­ци­онно очень высока пра­во­вая ответ­ствен­ность вра­чей даже в вопро­сах поста­новки диа­гно­зов. Поэтому, боясь при­пи­сать ребенку какую-нибудь «ненор­маль­ность», врачи исполь­зуют этот ней­траль­ный, в сущ­но­сти, очень мало­ин­фор­ма­тив­ный термин.

Оте­че­ствен­ные авторы опре­де­ляют ММД сле­ду­ю­щим образом:

Сбор­ная группа раз­лич­ных по этио­ло­гии (про­ис­хож­де­нию), пато­ге­незу и кли­ни­че­ским про­яв­ле­ниям пато­ло­ги­че­ских состо­я­ний. Харак­тер­ными при­зна­ками ее явля­ется повы­шен­ная воз­бу­ди­мость, эмо­ци­о­наль­ная лабиль­ность, диф­фуз­ные (рас­се­ян­ные) лег­кие нев­ро­ло­ги­че­ские симп­томы, уме­ренно выра­жен­ные сен­со­мо­тор­ные и рече­вые нару­ше­ния, рас­строй­ство вос­при­я­тия, повы­шен­ная отвле­ка­е­мость, труд­но­сти пове­де­ния, недо­ста­точ­ная сфор­ми­ро­ван­ность навы­ков интел­лек­ту­аль­ной дея­тель­но­сти, спе­ци­фи­че­ские труд­но­сти обучения.

Это опре­де­ле­ние, разу­ме­ется, далеко от совер­шен­ства, но на осно­ва­нии всего выше­ска­зан­ного мы уже можем выде­лить неко­то­рые, понят­ные для роди­те­лей, узло­вые моменты:

1) ММД (как и нетя­же­лая энце­фа­ло­па­тия) – это исход лег­кого орга­ни­че­ского пора­же­ния голов­ного мозга.

2) На фоне этого пора­же­ния могут наблю­даться раз­лич­ные нев­ро­ло­ги­че­ские симп­томы и нев­ро­ти­че­ские реак­ции (дальше мы будем гово­рить о них подробнее).

3) В школь­ном воз­расте могут иметь место спе­ци­фи­че­ские рас­строй­ства обу­че­ния и поведения.

И, нако­нец, то, что нас, соб­ственно, и интересует:

Гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром (сино­нимы – гипер­ки­не­ти­че­ский син­дром, гипер­ки­не­ти­че­ское рас­строй­ство, син­дром дефи­цита вни­ма­ния) – одно из наи­бо­лее часто встре­ча­ю­щихся про­яв­ле­ний ММД. У детей в основ­ном про­яв­ля­ется в нару­ше­нии кон­цен­тра­ции вни­ма­ния и повы­шен­ной неструк­ту­ри­ро­ван­ной актив­но­сти. Точ­ные при­чины и про­ис­хож­де­ние этого син­дрома уче­ным и кли­ни­ци­стам, увы, до сих пор неиз­вестны. В насто­я­щее время суще­ствует ряд более или менее обос­но­ван­ных пред­по­ло­же­ний (гипо­тез) по этому вопросу. Ряд иссле­до­ва­те­лей пола­гает, что в слу­чае гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома мы имеем дело только с послед­стви­ями родо­вой травмы. Дру­гие счи­тают, что наряду с воз­мож­ной трав­мой име­ются и нару­ше­ния био­хи­ми­че­ского баланса в цен­траль­ной нерв­ной системе. Группа петер­бург­ских вра­чей выдви­гает пред­по­ло­же­ние, что ключ к этому рас­про­стра­нен­ному забо­ле­ва­нию лежит в нару­ше­нии кро­во­об­ра­ще­ния голов­ного мозга.

Истина, как это обычно и бывает, ско­рее всего, лежит где-нибудь посе­ре­дине. То есть, слу­ча­ется и так, и эдак, и вот так – тоже случается.

Для роди­те­лей гораздо важ­нее не высо­ко­на­уч­ные дис­кус­сии спе­ци­а­ли­стов и не физио­лого-био­хи­ми­че­ские слож­но­сти. Им важно понять, что именно про­ис­хо­дит с ребен­ком, кото­рому поста­вили диа­гноз «гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром». Попро­буем объяснить.

1. По тем или иным при­чи­нам, мозг ребенка (как пра­вило, ново­рож­ден­ного) полу­чил сла­бые повре­жде­ния. То есть часть кле­ток мозга попро­сту не функционирует.

2. Нерв­ные клетки, как известно, не вос­ста­нав­ли­ва­ются, но сразу же после травмы дру­гие, здо­ро­вые нерв­ные клетки начи­нают посте­пенно брать на себя функ­ции потер­пев­ших. Это озна­чает что сразу же начи­на­ется про­цесс вос­ста­нов­ле­ния.

3. Одно­вре­менно идет про­цесс нор­маль­ного воз­раст­ного раз­ви­тия ребенка. Он учится сидеть, ходить, гово­рить и т. д. И на про­цесс вос­ста­нов­ле­ния (Е1), и на про­цесс нор­маль­ного воз­раст­ного раз­ви­тия (Е2) – нужна энер­гия. Сле­до­ва­тельно, с самого начала нерв­ная система нашего ребенка с гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом рабо­тает с двой­ной нагруз­кой (Е1+Е2).

4. При воз­ник­но­ве­нии стрес­сор­ных ситу­а­ций, дли­тель­ного напря­же­ния (напри­мер, под­го­товка к годо­вой кон­троль­ной или тести­ро­ва­нию в пре­стиж­ную гим­на­зию) или после сома­ти­че­ских забо­ле­ва­ний (Е3) у гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка может насту­пать ухуд­ше­ние нев­ро­ло­ги­че­ского состо­я­ния, уси­ли­ваться нару­ше­ния пове­де­ния и про­блемы с обу­че­нием. На все выше­пе­ре­чис­лен­ное тоже нужна энер­гия, и нерв­ная система не справ­ля­ется с этой, еще более воз­рос­шей, нагруз­кой (Е1+Е2+Е3).

5. В нерв­ной системе есть два основ­ных про­цесса – воз­буж­де­ние и тор­мо­же­ние. При гипер­ди­на­ми­че­ском син­дроме пора­жа­ются струк­туры, обес­пе­чи­ва­ю­щие про­цесс тор­мо­же­ния. Именно поэтому у нашего ребенка труд­но­сти с кон­цен­тра­цией, про­из­воль­ным вни­ма­нием и регу­ли­ро­ва­нием своей активности.

6. При бла­го­по­луч­ном раз­ви­тии собы­тий рано или поздно (обычно это про­ис­хо­дит к 14–15 годам) функ­ции всех пора­жен­ных кле­ток будут «разо­браны» дру­гими, здо­ро­выми клет­ками, нуж­ные связи вос­ста­нов­лены. Про­цесс «вос­ста­нов­ле­ния народ­ного хозяй­ства» завер­шен, и ребе­нок (под­ро­сток) ничем более не отли­ча­ется от своих здо­ро­вых сверст­ни­ков. На науч­ном языке этот про­цесс назы­ва­ется рекон­ва­лес­цен­ция (обрат­ное раз­ви­тие) синдрома.

Гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром (сино­нимы – гипо­ки­не­ти­че­ский син­дром, гипо­ки­не­ти­че­ское рас­строй­ство, син­дром дефи­цита внимания)

Также один из вари­ан­тов про­яв­ле­ния ММД. Встре­ча­ется гораздо реже, чем гипер­ди­на­ми­че­ский вари­ант. Труд­нее и позже иден­ти­фи­ци­ру­ется и диа­гно­сти­ру­ется. Для гипо­ди­на­ми­че­ского син­дрома верно все, что ска­зано выше о гипер­ди­на­ми­че­ском син­дроме, кроме 5 пункта. В отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских детей, дети с гипо­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом мало­за­метны, ста­ра­ются не при­вле­кать к себе излиш­него вни­ма­ния и все­гда стре­мятся спря­таться в тень. У них тоже есть труд­но­сти с кон­цен­тра­цией вни­ма­ния. Но вме­сто чрез­мер­ной дви­га­тель­ной актив­но­сти – вялость, затор­мо­жен­ность. Из двух основ­ных про­цес­сов в нерв­ной системе – воз­буж­де­ния и тор­мо­же­ния – у гипо­ди­на­ми­че­ских детей нару­шен про­цесс воз­буж­де­ния, а точ­нее, пора­жены струк­туры, его обес­пе­чи­ва­ю­щие. До начала школь­ного обу­че­ния гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром, как пра­вило, не диа­гно­сти­ру­ется, а ребе­нок, носи­тель син­дрома, вос­при­ни­ма­ется как «удоб­ный», «спо­кой­ный».

Глава 2. Как часто это встречается?

С каж­дым годом все боль­шему коли­че­ству детей ста­вится диа­гноз мини­маль­ной моз­го­вой дис­функ­ции (пом­ним, что гипо– и гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром – одно из про­яв­ле­ний ММД). Как уже гово­ри­лось, ско­рее всего это обу­слов­лено усо­вер­шен­ство­ва­нием диа­гно­сти­че­ских и лечеб­ных мето­дов. А 50 лет назад и самого диа­гноза не было и в помине. Что же, дети с ММД на свет не рождались?

По дан­ным оте­че­ствен­ных спе­ци­а­ли­стов, те или иные при­знаки ММД обна­ру­жи­ва­ются у каж­дого пятого-шестого ребенка. Очень много, не правда ли? Аме­ри­кан­ский врач Гарольд Б. Леви, много лет посвя­тив­ший лече­нию и реа­би­ли­та­ции детей с ММД, назы­вает дру­гие цифры: каж­дый деся­тый. Тоже немало.

Надо пом­нить, что гипер– (гипо-)динамический син­дром опре­де­ля­ется вовсе не у всех детей с ММД. Но у многих.

Если вам, роди­те­лям, удастся вспом­нить соб­ствен­ное дет­ство, обу­че­ние в началь­ной школе, то вы легко вспом­ните и трех-четы­рех одно­класс­ни­ков, у кото­рых явно при­сут­ство­вало пре­сло­ву­тое «шило в зад­нице». Они посто­янно вер­те­лись на уро­ках, отвле­ка­лись, все роняли, теряли и забы­вали, чем вызы­вали бес­чис­лен­ные наре­ка­ния учи­тель­ницы. На пере­ме­нах именно они состав­ляли фун­да­мент любой кучи-малы и эпи­центр любой пота­совки. А может быть, вы и сами были в их числе?

Труд­нее будет вспом­нить одного-двух неза­мет­ных «тюфя­ков» на зад­ней парте, кото­рые посто­янно как будто бы спали, не отзы­ва­лись на под­начки и тихо нена­ви­дели уроки физ­куль­туры (там над ними все сме­я­лись) и ответы у доски (даже зная мате­риал, они мям­лили, теря­лись, вызы­вая, опять же, жесто­кое весе­лье одноклассников).

Вспом­нили? Отлично. Вот это и есть они – гипер– и гипо­ди­на­мич­ные дети. Давайте счи­тать. Трид­цать – трид­цать пять чело­век в обыч­ном город­ском классе совет­ских вре­мен. Среди них – от 4 до 6 детей с инте­ре­су­ю­щими нас осо­бен­но­стями. Вот вам и каж­дый пятый-шестой (эти дан­ные взяты из книги 1999 года изда­ния). За два­дцать-трид­цать лет (время смены одного поко­ле­ния) – ника­кого вос­пе­того газе­тами «лави­но­об­раз­ного нарас­та­ния». Но все равно очень много. Даже страшно поду­мать, сколько у этой книги потен­ци­аль­ных читателей!

У дево­чек дан­ные син­дромы встре­ча­ются зна­чи­тельно реже, чем у маль­чи­ков. На 5–6 маль­чи­ков с гипо-(гипер-)динамическим син­дро­мом – всего одна девочка. Почему? Никто тол­ком не знает. Самое вра­зу­ми­тель­ное объ­яс­не­ние – девочки вообще устой­чи­вее ко вся­ким воз­дей­ствиям окру­жа­ю­щей среды, в том числе и к трав­мам ЦНС. Ста­би­ли­зи­ру­ю­щий пол – ничего не поделаешь!

Но что-то все-таки изме­ни­лось. Если автор прав и коли­че­ствен­ные пока­за­тели оста­лись преж­ними, то откуда все воз­рас­та­ю­щие жалобы учи­те­лей и роди­те­лей?! Да и жур­на­ли­сты не из пальца ведь про­блему выса­сы­вают! Отве­чают на какой-то обще­ствен­ный запрос. На какой?

Все доста­точно про­сто. Два­дцать-трид­цать лет назад все началь­ные школы учили всех и всех оди­на­ково. Никто никого никуда не отби­рал, около поло­вины детей при­хо­дили в школу, абсо­лютно не умея ни читать, ни писать. Бук­варь про­хо­дили в тече­ние всего пер­вого класса – теперь в иных шко­лах на него отво­дится всего пол­тора (!) месяца. Даже поду­мать нельзя было о том, чтобы пере­ве­сти «непо­седу» или «тор­моза» на домаш­нее обу­че­ние или отпра­вить в дру­гую школу. Учи­тель обя­зан был научить всех! Он и учил, рав­ня­ясь на самых «тупых» и отвле­ка­ю­щихся, только в учи­тель­ской газете читая об учи­те­лях-нова­то­рах и их автор­ских про­грам­мах. Сколько их было всего на весь огром­ный Совет­ский Союз? Шата­лов, Амо­на­швили, Ильин… Кто еще?

Вот это как раз и изме­ни­лось. Школы, и даже классы в них, стали иметь свое, необ­щее лицо, и даже выра­же­ние этого лица меня­ется год от года. Где-то с пер­вого класса изу­чают два языка, где-то ора­тор­ское искус­ство, где-то про­грам­ми­ро­ва­ние и эко­ло­гию. Школы гор­дятся друг перед дру­гом коли­че­ством автор­ских и про­чих про­грамм, стре­мятся их рас­ши­рить и углу­бить. Боль­шин­ство детей, со свой­ствен­ной им пла­стич­но­стью, более или менее легко при­спо­со­би­лось к этим ново­мод­ным педа­го­ги­че­ским уве­се­ле­ниям. Только вот во дво­рах стало гулять как-то поменьше детей, вес­ной почти не видно клас­си­ков на асфальте, и уже много лет я не видела детей, игра­ю­щих в прятки, в десяты или в «белку на дереве»… Но может быть, это свя­зано с ухуд­ше­нием кри­ми­наль­ной обста­новки? Или с широ­ким рас­про­стра­не­нием ком­пью­те­ров и все­воз­мож­ных гаджетов?

А что же те дети, кото­рым нужен был год на каче­ствен­ное усво­е­ние бук­варя? Они никуда не делись, но их про­блемы в усло­виях кон­курса педа­го­ги­че­ских нова­ций умно­жи­лись мно­го­кратно. Есть совер­шенно нор­маль­ные и даже очень умные дети, кото­рые не могут изу­чать мате­ма­тику по про­грамме Петер­сон. Что же им делать? «Идите в дру­гую школу», – отве­чает администрация.

В цер­ковно-при­ход­ских шко­лах каж­дый седь­мой ребе­нок в прин­ципе не мог научиться читать. И не потому, что дети были тупые. Все дело было в мето­дике обу­че­ния чте­нию. «Буки», «аз», «лебедь»… Ну, и кто из чита­те­лей сразу понял, что это слово «бал»? Когда от «бук­вен­ной» мето­дики обу­че­ния чте­нию пере­шли к «зву­ко­вой», коли­че­ство «спо­соб­ных обу­читься читать» резко возросло.

Аргу­мент совре­мен­ных педа­го­гов-нова­то­ров: «К сча­стью, теперь у нас есть много школ, хоро­ших и раз­ных. Пусть роди­тели выби­рают школу в соот­вет­ствии с воз­мож­но­стями ребенка. Никто их насильно в нашу школу не тянет». Силь­ный аргу­мент, ничего не скажешь.

А если хочется отдать ребенка не в «раз­ную» школу (где нет поло­вины учи­те­лей, а на уро­ках уче­ники руга­ются матом), а именно в «хоро­шую»?

«Ваши про­блемы, – отве­чает адми­ни­стра­ция «хоро­шей» школы. – У нас – кон­курс. Мы же не вино­ваты, что у вас ребе­нок такой “тупой”. Вот и в кар­точке у вас напи­сано “ММД”. А у нас повы­шен­ная нагрузка, англий­ский с пер­вого, испан­ский с тре­тьего класса. Мы детей с такими диа­гно­зами вообще не берем».

И вот этих именно про­блем (а вовсе не детей с син­дро­мами) ста­но­вится с каж­дым годом все больше и больше. Есть ли выход?

Глава 3. Как это выглядит на практике

Гипер­ди­на­ми­че­ский синдром. 

Порт­рет гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка

Пер­вое, что бро­са­ется в глаза при зна­ком­стве с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком, это его чрез­мер­ная по отно­ше­нию к кален­дар­ному воз­расту и какая-то «бес­тол­ко­вая» подвижность.

Будучи мла­ден­цем, такой ребе­нок самым неве­ро­ят­ным обра­зом выпу­ты­ва­ется из пеле­нок. Только что мла­ден­чика упа­ко­вали, поло­жили в акку­рат­ненько засте­лен­ную кро­ватку, накрыли оде­яль­цем. Вроде – заснул. Не про­шло и часа, как оде­яльце смято и ском­кано, пеленки валя­ются сбоку, а сам ребе­нок, голый и доволь­ный, лежит либо попе­рек кро­вати, либо вообще ногами на подушке.

Оста­вить такого мла­денца на пеле­наль­ном столе или на диване невоз­можно даже на минуту с самых пер­вых дней и недель его жизни. Стоит только чуть зазе­ваться, как он обя­за­тельно как-нибудь извер­нется и с глу­хим сту­ком сва­лится на пол. Впро­чем, как пра­вило, все послед­ствия огра­ни­чатся гром­ким, но корот­ким воплем.

Не все­гда, но доста­точно часто у гипер­ди­на­ми­че­ских детей наблю­да­ются те или иные нару­ше­ния сна. Ребе­нок может всю ночь вопить, тре­буя ука­чи­ва­ния, хотя вроде бы и пеленки сухие, и поел недавно, и тем­пе­ра­туры нет… Может спо­койно «гулять» с трех ночи до восьми утра, а потом спать до шести вечера. Может спать не больше двух часов кряду, изма­ты­вая мать бес­ко­неч­ными про­буж­де­ни­ями и корот­кими, но ярост­ными пери­о­дами актив­но­сти. При­чем, все опи­сан­ные слож­но­сти могут наблю­даться в раз­ное время у одного и того же мла­денца. Раци­о­нально объ­яс­нить их (режутся зубки, болит живо­тик и т. д.) обычно не уда­ется ничем, кроме вза­им­ного рас­по­ло­же­ния звезд.

Ино­гда нали­чие гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома можно пред­по­ло­жить у мла­денца, наблю­дая за его актив­но­стью по отно­ше­нию к игруш­кам и дру­гим пред­ме­там (правда, сде­лать это может только спе­ци­а­лист, кото­рый хорошо знает, как мани­пу­ли­руют пред­ме­тами обыч­ные дети такого воз­раста). Иссле­до­ва­ние пред­ме­тов у гипер­ди­на­ми­че­ского мла­денца носит интен­сив­ный, но крайне нена­прав­лен­ный харак­тер. То есть ребе­нок отбра­сы­вает игрушку прежде, чем иссле­дует ее свой­ства, тут же хва­тает дру­гую (или несколько сразу) только для того, чтобы спу­стя несколько секунд отбро­сить и их. Вни­ма­ние такого мла­денца очень легко при­влечь, но совер­шенно невоз­можно удержать.

Как пра­вило, мотор­ные навыки у гипер­ди­на­ми­че­ских детей раз­ви­ва­ются в соот­вет­ствии с воз­рас­том, часто даже опе­ре­жая воз­раст­ные пока­за­тели. То есть гипер­ди­на­ми­че­ские дети раньше дру­гих начи­нают дер­жать головку, пере­во­ра­чи­ваться на живот, сидеть, вста­вать на ножки, ходить и т. д. В манеже такого ребенка обычно не удер­жать. Именно эти дети про­со­вы­вают головки между пру­тьями кро­ватки, застре­вают в манеж­ной сетке, запу­ты­ва­ются в под­оде­яль­ни­ках и быстро и сно­ро­ви­сто науча­ются сни­мать все, что на них наде­вают забот­ли­вые родители.

Пол­зать эти дети начи­нают раньше, чем ходить, ино­гда про­сто фан­та­сти­че­ски рано. Автору дове­лось наблю­дать вось­ми­ме­сяч­ного ребенка, кото­рый бодро, как соба­чонка, бежал на чет­ве­рень­ках за иду­щей мате­рью, прак­ти­че­ски от нее не отста­вая. Как только гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок ока­зы­ва­ется на полу, в жизни семьи насту­пает новый, чрез­вы­чайно ответ­ствен­ный этап, целью и смыс­лом кото­рого ста­но­виться убе­речь жизнь и здо­ро­вье ребенка, а также семей­ное иму­ще­ство от воз­мож­ных повре­жде­ний. Актив­ность гипер­ди­на­ми­че­ского мла­денца неоста­но­вима и сокру­ши­тельна. Ино­гда у род­ных созда­ется впе­чат­ле­ние, что он дей­ствует круг­лые сутки, прак­ти­че­ски без перерыва.

Нет такого шкафа, кото­рый гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не сумел бы открыть, нет такого дивана, стула или стола, на кото­рый он не сумел бы взо­браться (а потом упасть оттуда). Именно эти дети в воз­расте от года до двух, двух с поло­ви­ной стас­ки­вают на пол ска­терти со сто­ло­вым сер­ви­зом, роняют теле­ви­зоры и ново­год­ние елки, засы­пают на пол­ках опу­сто­шен­ных пла­тя­ных шка­фов, без конца, несмотря на запреты, откры­вают газ и воду, а также опро­ки­ды­вают на себя кастрюли с содер­жи­мым раз­лич­ной тем­пе­ра­туры и консистенции.

Одна­жды ко мне на прием при­вели сим­па­тич­ного бело­го­ло­вого маль­чика Федю. Спи­сок Феди­ных дея­ний, кото­рый огла­сила для меня слегка оглу­шен­ная про­ис­хо­дя­щим мама, был весьма впе­чат­ля­ю­щим. К двум с поло­ви­ной годам Федя успел совер­шить следующее:

1. В шесть меся­цев был остав­лен спать в коляске под окнами (семья живет на пер­вом этаже). Проснулся и выва­лился через борт коляски на асфальт. Пока мать бежала по лест­нице, успел пере­вер­нуться и заползти в бли­жай­шую лужу.

2. В девять меся­цев каким-то обра­зом выло­мал прут из кро­ватки и воткнул обло­мок себе под под­бо­ро­док. Нало­жили три шва.

3. В год и один месяц опро­ки­нул на себя кастрюлю с горя­чим супом, кото­рая сто­яла на плите. Месяц в ожо­го­вом отделении.

4. В год и восемь меся­цев играл с двер­цами тум­бочки, на кото­рой стоял теле­ви­зор. Огром­ный теле­ви­зор рух­нул на пол и раз­бился вдре­безги. Только откры­тая дверца тум­бочки убе­регла ребенка от вер­ной гибели.

5. В два года и три месяца пере­ре­зал нож­ни­цами с неизо­ли­ро­ван­ными руч­ками про­водку, по кото­рой шел ток. Полу­чил лег­кую контузию.

Ника­кие попытки вра­зум­ле­ния на гипер­ди­на­ми­че­ских детей, как пра­вило, не дей­ствуют. У них все нор­мально с памя­тью и пони­ма­нием речи. Про­сто они не могут удер­жаться. Сво­ими гла­зами мне дове­лось видеть трех­лет­него ребенка, кото­рый со сло­вами: «нельзя Ване в шкаф лазить, нельзя вазочку брать. Разо­бьется!» – лез в посуд­ный шкаф и доста­вал оттуда ту самую упо­мя­ну­тую вазочку.

Совер­шив оче­ред­ную каверзу или раз­ру­ши­тель­ное дея­ние, гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок сам искренне рас­строен и совер­шенно не пони­мает, как это полу­чи­лось. «Она сама упала!», «Я шел, шел, залез, а потом – не знаю…», «Я это и не тро­гал совсем!» – так или при­бли­зи­тельно так зву­чат их оправ­да­ния в ответ на воз­му­щен­ные или испу­ган­ные сето­ва­ния родителей.

Довольно часто у гипер­ди­на­ми­че­ских детей наблю­да­ются раз­лич­ные нару­ше­ния раз­ви­тия речи. Неко­то­рые начи­нают гово­рить позже сверст­ни­ков, неко­то­рые – вовремя или даже раньше, но вот беда – их никто не пони­мает, потому что они не про­из­но­сят две трети зву­ков рус­ского языка, заме­няют слово «собака» сло­вом «ва», а слово «само­лет» сло­вом «силт». Непре­рыв­ная бол­товня таких детей с «кашей во рту» очень уто­ми­тельна для окру­жа­ю­щих и тре­бует вме­ша­тель­ства лого­педа. Ино­гда, впро­чем, роди­тели науча­ются сносно пони­мать их «язык» и очень удив­ля­ются и даже оби­жа­ются, что в садике или в поли­кли­нике никто ребенка не понимает.

Гипер­ди­на­ми­че­ские дети с самого начала не ходят, а бегают. Когда гово­рят много и бес­тол­ково раз­ма­хи­вают руками, пере­ми­на­ются с ноги на ногу или под­пры­ги­вают на месте.

Еще одна осо­бен­ность гипер­ди­на­ми­че­ских детей – они не учатся не только на чужих, но даже на своих ошиб­ках. Вчера ребе­нок на дет­ской пло­щадке гулял с бабуш­кой, залез на высо­кую лесенку, не мог слезть. При­шлось про­сить стар­ших ребят-под­рост­ков снять его оттуда. Ребе­нок явно испу­гался, на вопрос: «Ну что, будешь теперь на эту лесенку лазить?» – истово отве­чает: «Не буду!» На сле­ду­ю­щий день на той же дет­ской пло­щадке он пер­вым делом бежит к той же самой лесенке…

Именно гипер­ди­на­ми­че­ские дети – это те дети, кото­рые теря­ются. «Граж­дане, у кого поте­рялся маль­чик?» – вспом­ните сакра­мен­таль­ную фразу из совет­ских филь­мов, да и из реаль­ной дей­стви­тель­но­сти. В вок­заль­ной суете, в суто­локе около киос­ков, в оче­реди, про­сто в толпе – что-то при­влекло вни­ма­ние гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, и он тут же забыл про мать, про бабушку, про то, что ему велели сто­ять здесь и не схо­дить с этого места, и пошел, пошел, вле­ко­мый словно маг­ни­том своим крат­ко­вре­мен­ным, но все­по­гло­ща­ю­щим инте­ре­сом. Что это там за жел­тая машина? А что это тот дядя делает? А чего это вон там про­дают? А куда вот эта дверка ведет? – И уже мечутся с выта­ра­щен­ными гла­зами поте­ряв­шие ребенка роди­тели, хва­тают за рукава про­хо­жих: «Вы тут маль­чика не видели? Такого малень­кого, в крас­ном ком­бе­ни­зон­чике!» – Качают голо­вами сер­до­боль­ные тетки-про­хо­жие, пыта­ются успо­ко­ить, помочь (Гос­поди! Ужас-то какой! А если бы мой про­пал!), тре­вожно хму­рят брови муж­чины (Неужели еще один маньяк?!), осуж­да­юще под­жи­мают губы вез­де­су­щие ста­рушки (Лучше сле­дить надо было за ребен­ком, милочка!). Нако­нец, когда ситу­а­ция дости­гает мак­си­маль­ного накала и раз­да­ются советы немед­ленно, по горя­чим сле­дам обра­титься в мили­цию, про­дав­щица моро­же­ного ука­зу­юще вытя­ги­вает тол­стый палец и спра­ши­вает: «А вон там за ларь­ком, в мусоре – не ваш ковыряется?»

И ругать нашед­ше­гося ребенка уже совер­шенно нет сил, да он и сам тол­ком не пони­мает, что про­изо­шло. – «Ты сама ушла!», «Я только ото­шел посмот­реть!», «А вы меня разве искали?!» – все это обес­ку­ра­жи­вает, злит, раз­дра­жает, застав­ляет сомне­ваться в умствен­ных и эмо­ци­о­наль­ных воз­мож­но­стях ребенка.

Об эмо­ци­о­наль­ных воз­мож­но­стях. Гипер­ди­на­ми­че­ские дети, как пра­вило, не злы. Они не спо­собны долго вына­ши­вать обиду или планы мести, не склонны к рас­счи­тан­ной, целе­на­прав­лен­ной агрес­сии. Все обиды они быстро забы­вают, вче­раш­ний обид­чик или оби­жен­ный сего­дня у них – луч­ший друг. Но в запале драки, когда отка­зы­вают и без того сла­бые меха­низмы тор­мо­же­ния, такие дети могут быть без­от­четно жестоки и неостановимы.

– Его в классе драз­нят, под­на­чи­вают, – жало­ва­лась мама вось­ми­лет­него Никиты. – Он неделю вни­ма­ния не обра­щает, сме­ется только. А потом что-то как щелк­нет, так он бро­са­ется и впи­ва­ется, как буль­дог. Ничем не ото­рвать. Недавно двое стар­ше­класс­ни­ков и учи­тель­ница рас­тас­ки­вали. В школе гово­рят: ведите его к пси­хи­атру, он у вас ненормальный!

Впо­след­ствии такие дети могут сами искренне рас­ка­и­ваться в совер­шен­ном и даже не пом­нить, как все полу­чи­лось. Никита:

– Я не хотел его об стенку бить. Потря­сти только. Чтоб не обзы­вался. Я за ним погнался, мы долго бегали. Потом я его догнал, схва­тил, он мне дви­нул в живот, потом… потом не помню. Я не хотел голо­вой, что я, отмо­ро­жен­ный, что ли… Ну, обзы­вался, гово­рил «бол­ван», поду­ма­ешь… Я так про­сто… Сам не знаю, как полу­чи­лось… Честно! Я потом сам у него про­ще­ния про­сил. Он меня про­стил, даже ластик мне дал. А я ему книжку про ужа­сти­ков. Только учи­тель­ница все равно маму вызвала.

При обще­нии с гипер­ди­на­ми­че­скими детьми надо учи­ты­вать, что все их чув­ства доста­точно поверх­ностны, лишены объ­ема и глу­бины. Если гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не кор­рек­ти­рует сво­его пове­де­ния из-за недо­мо­га­ния матери, уста­ло­сти отца или непри­ят­но­стей, постиг­ших при­я­теля, то он вовсе не бес­чув­ствен­ный эго­ист, как может пока­заться с пер­вого взгляда. Ско­рее всего, он про­сто не заме­тил всего выше­пе­ре­чис­лен­ного. Позна­ние, оценка чувств и состо­я­ния дру­гих людей – слож­ная ана­ли­ти­че­ская работа, тре­бу­ю­щая боль­шого напря­же­ния и кон­цен­тра­ции вни­ма­ния на объ­екте (дру­гом чело­веке). А вот с кон­цен­тра­цией-то у гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка – бо-о-оль­шие про­блемы! Поэтому не стоит ждать от такого ребенка чудес пони­ма­ния – лучше про­сто ска­зать ему о том, что именно вы (или кто-то из окру­жа­ю­щих) сей­час испы­ты­ва­ете. Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок легко при­мет это как факт и, воз­можно, поста­ра­ется как-то учесть.

Насто­я­щие про­блемы гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка (и его семьи) начи­на­ются вме­сте со школь­ным обу­че­нием. Ино­гда чуть раньше – при под­го­товке к школе. На сооб­ра­зи­тель­ность и соб­ственно умствен­ные спо­соб­но­сти гипер­ди­на­ми­че­ских детей жалу­ются редко.

– Да он все может, если захо­чет! Стоит ему только сосре­до­то­читься – и все эти зада­ния ему на один зуб! – так или при­бли­зи­тельно так гово­рят девять из десяти обра­тив­шихся ко мне родителей.

Вся беда в том, что как раз сосре­до­то­читься гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок кате­го­ри­че­ски не может. Уса­жен­ный за уроки, он уже через пять минут рисует в тет­радке, катает по столу машинку или про­сто смот­рит в окно, за кото­рым играют в фут­бол стар­шие ребята или чистит перья ворона. Еще десять минут спу­стя ему очень захо­чется пить, потом есть, потом, есте­ственно, в туалет…

– Вы пред­став­ля­ете, мы каж­дый день делаем уроки с трех часов до девяти, ино­гда до пол­де­ся­того! – гово­рит мне мама пер­во­класс­ника Вовы.

– Это невоз­можно! – кате­го­ри­че­ски заяв­ляю я. – Ни в одной, даже самой замуд­рен­ной школе в пер­вом классе столько не задают.

– Вы что дума­ете, я вам вру, что ли?! – воз­му­ща­ется мама. – Вова, подтверди!

Вова согласно кивает.

– А как же вам это уда­ется? – спра­ши­ваю я с неволь­ным ува­же­нием в голосе.

– А вот так! Там всего-то зада­ний по его спо­соб­но­стям – на пол­часа, ну, на час, если очень много задано. А он сидит, и тянет, и тянет… Только я отойду, он уже где-то в обла­ках витает. Скажу: пере­пи­сы­вай вот этот стол­бик при­ме­ров. При­хожу через пол­часа – все на том же месте. Или еще хуже – ответы напи­саны про­сто так. Явно, над ними совсем не думал. При­хо­дится, есте­ственно, пере­пи­сы­вать… Или в туа­лет идет, и пол­часа его нет. Ты что, спра­ши­ваю, там уто­нул, что ли? Да нет, гово­рит, сей­час иду. Еще и воз­му­ща­ется: что, в туа­лет схо­дить нельзя?! Вчера ручку два­дцать пять минут под сто­лом искал. Я по часам заме­тила… Если идет мимо ком­наты, где бабушка теле­ви­зор смот­рит, так обя­за­тельно в две­рях застре­вает. Хоть там сериал идет, хоть ново­сти, хоть реклама… А вы гово­рите: не бывает!

В классе про­ис­хо­дит при­бли­зи­тельно то же самое. Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок для учи­теля – вроде соринки в глазу. Он бес­ко­нечно вер­тится на месте, отвле­ка­ется и бол­тает с сосе­дом по парте. Сажать его одного бес­по­лезно, потому что в этом слу­чае он дер­гает тех, кто сидит впе­реди, или обо­ра­чи­ва­ется к тем, кто сидит сзади, и тогда учи­тель вообще видит только его заты­лок. Можно также общаться через про­ход с сосед­ним рядом, или пере­да­вать запи­сочки, или пус­кать под пар­той само­ле­тик, или… В общем, про­делки и при­думки гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка неис­то­щимы и почти все­гда неуместны.

В работе на уроке он либо отсут­ствует, и тогда, будучи спро­шен­ным, отве­чает нев­по­пад; либо при­ни­мает актив­ное уча­стие, ска­чет на парте с вздер­ну­той к небу рукой, выбе­гает в про­ход, кри­чит: «Я! Я! Меня спро­сите!» – или про­сто, не удер­жав­шись, с места выкри­ки­вает ответ. При­чем ответ, как пра­вило, непол­ный или неточ­ный. Поскольку подоб­ные эпи­зоды, нерав­но­мерно чере­ду­ясь, повто­ря­ются каж­дый учеб­ный день, то учи­телю крайне трудно воз­дер­жаться от раз­дра­жен­ных выска­зы­ва­ний в адрес такого ребенка, а при слу­чае (напри­мер, на собра­ниях) и в адрес его родителей.

Тет­радки гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка (осо­бенно в началь­ных клас­сах) пред­став­ляют собой жал­кое, душе­раз­ди­ра­ю­щее зре­лище. Коли­че­ство оши­бок в них сопер­ни­чает с коли­че­ством грязи и исправ­ле­ний. Сами тет­радки почти все­гда мятые, с загну­тыми и заму­со­лен­ными угол­ками, с надо­рван­ными облож­ками, с пят­нами, как будто бы на них кто-то недавно ел пирожки. Строчки в тет­ра­дях неров­ные, буквы упол­зают то вверх, то вниз; в сло­вах про­пу­щены или заме­нены буквы, в пред­ло­же­ниях – слова. Знаки пре­пи­на­ния стоят в совер­шенно про­из­воль­ном порядке – автор­ская пунк­ту­а­ция в наи­худ­шем смысле этого слова. Мно­гие слова узна­ются с тру­дом, хотя отда­ленно что-то напо­ми­нают – как в поэ­зии Вели­мира Хлеб­ни­кова. Именно гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок может сде­лать в слове «еще» четыре ошибки. Дога­да­лись, как? Не дога­да­лись? Пожа­луй­ста, очень про­сто – «исчо». На науч­ном языке это назы­ва­ется – дисграфия.

Про­блемы с чте­нием воз­ни­кают зна­чи­тельно реже, чем с пись­мом, но тоже встре­ча­ются. Как пра­вило, они отме­ча­ются у тех детей, кото­рым на преды­ду­щем этапе ста­вили «задержку раз­ви­тия речи». Если дис­гра­фия – это доста­точно одно­род­ное явле­ние, то дислек­сия (нару­ше­ния чте­ния) может выгля­деть очень по-раз­ному в каж­дом инди­ви­ду­аль­ном слу­чае. Неко­то­рые гипер­ди­на­ми­че­ские дети читают очень мед­ленно, запи­на­ясь на каж­дом слове, но сами слова про­чи­ты­вают пра­вильно. Дру­гие читают быстро, но изме­няют окон­ча­ния и «про­гла­ты­вают» слова и целые пред­ло­же­ния. В тре­тьем слу­чае ребе­нок читает нор­мально по темпу и каче­ству про­из­но­ше­ния, но совер­шенно не пони­мает про­чи­тан­ного и не может ничего запом­нить или пересказать.

Про­блемы с мате­ма­ти­кой встре­ча­ются еще реже и свя­заны, как пра­вило, с тоталь­ной невни­ма­тель­но­стью ребенка. Он может пра­вильно решить слож­ную задачу, а потом запи­сать непра­виль­ный ответ. Легко путает метры с кило­грам­мами, яблоки с ящи­ками, и полу­чив­ши­еся в ответе два и две трети зем­ле­копа – его совер­шенно не сму­щают. Если в при­мере стоит знак «+», гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок легко и пра­вильно про­из­во­дит вычи­та­ние, если знак деле­ния, выпол­нит умно­же­ние и т. д. и т. п.

Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок посто­янно все теряет. Он забы­вает шапку и варежки в раз­де­валке, порт­фель в скве­рике возле школы, крос­совки – в физ­куль­тур­ном зале, ручку и учеб­ник в классе, а днев­ник с оцен­ками – где-нибудь в рай­оне помойки. В его ранце спо­койно и тесно сосед­ствуют книги, тет­ради, ботинки, яблоч­ные огрызки и недо­еден­ные конфеты.

На пере­мене гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок – это «вихрь враж­деб­ный». Нако­пив­ша­яся энер­гия насто­я­тельно тре­бует выхода и нахо­дит его. Нет такой пота­совки, в кото­рую наш ребе­нок не ввя­зался бы, нет шало­сти, от кото­рой он отка­жется. Бес­тол­ко­вая, сума­сшед­шая беготня на пере­мене или на «про­дленке», кон­ча­ю­ща­яся где-то в рай­оне сол­неч­ного спле­те­ния кого-нибудь из чле­нов педа­го­ги­че­ского кол­лек­тива, и соот­вет­ству­ю­щее слу­чаю вну­ше­ние и репрес­сии – неиз­беж­ный финал почти каж­дого школь­ного дня нашего ребенка.

Уже гово­ри­лось, что прак­ти­че­ски все шало­сти гипер­ди­на­ми­че­ских детей спон­танны, не под­ле­жат пла­ни­ро­ва­нию и обду­мы­ва­нию. Еще одной осо­бен­но­стью этих детей, чрез­вы­чайно огор­ча­ю­щей и их самих и роди­те­лей, явля­ется то, что именно они все­гда попа­да­ются. Сколько угодно детей может хули­га­нить на пере­мене, кидаться снеж­ками, участ­во­вать в «куче-мале», пере­да­вать записки на уроке или курить в туа­лете. Попа­дется все­гда – гипер­ди­на­ми­че­ский. Трудно ска­зать, в чем тут сек­рет, но фено­ме­но­ло­гия налицо. Боль­шин­ство детей и роди­те­лей знают об этом и с гру­стью гово­рят о «судьбе», «роке» или про­сто о том, что «мне (моему) все­гда не везет». Отбро­сив мистику, можно пред­по­ло­жить, что здесь одно­вре­менно дей­ствуют два фак­тора – «дур­ная репу­та­ция» гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка («Как что слу­чится – так сразу думают, что это я!») и отсут­ствие в его харак­тере хит­ро­сти, изво­рот­ли­во­сти и уме­ния пред­ви­деть последствия.

Прак­ти­че­ски все окру­жа­ю­щие гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка люди (роди­тели, учи­теля, даже одно­класс­ники) пре­бы­вают в неиз­быв­ной уве­рен­но­сти, что ребе­нок вполне может изба­виться от всех своих про­блем и недо­стат­ков, попро­сту «взяв себя в руки», «собрав­шись» и т. д. К сожа­ле­нию, они ошибаются.

Неко­то­рое время каж­дый гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок будет пытаться соот­вет­ство­вать ожи­да­ниям окру­жа­ю­щих его людей, «напря­гать волю», «сле­дить за собой» и выпол­нять дру­гие столь же цен­ные советы. Посте­пенно, однако, и он, и дру­гие убеж­да­ются в том, что ника­ких успе­хов все это не при­но­сит. Более того, чем больше ребенка сты­дят и ругают, тем хуже у него идут дела. Нерв­ная система гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, и без того рабо­та­ю­щая с пере­гру­зом, полу­чает допол­ни­тель­ную нагрузку. Ребе­нок живет в состо­я­нии непре­рыв­ного стресса. Уходя утром в школу, он знает, что у него опять «не вый­дет» и его опять будут ругать. Дальше ситу­а­ция может раз­ви­ваться несколь­кими путями.

Ребе­нок может «опу­стить руки» и попро­сту плю­нуть на мне­ние окру­жа­ю­щих. «Ну и пусть я буду самый пло­хой! Чем хуже – тем лучше!» – так отныне зву­чит его лозунг. Понятно, куда при­бли­зи­тельно ведет этот путь. Довольно быстро такой ребе­нок нахо­дит место, где все его осо­бен­но­сти при­ни­ма­ются и даже одоб­ря­ются. Это место – улица, двор. Здесь все в строку – и тупо­ва­тое бес­стра­шие гипер­ди­на­ми­че­ских детей, и их лег­кость на подъем, и веч­ная готов­ность к любым про­дел­кам, и отход­чи­вость, и даже неуме­ние про­счи­ты­вать послед­ствия. Послед­ним, увы, часто поль­зу­ются про­давцы нар­ко­ти­ков и вер­бов­щики «кад­ров» из кри­ми­наль­ных струк­тур. На улице, где собра­лись такие же, отвер­жен­ные обще­ством (по раз­ным при­чи­нам) дети и под­ростки, гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка ждет не только при­ня­тие и пони­ма­ние, но и раз­но­об­раз­ный досуг. Соби­рать бутылки и обсле­до­вать помойки, лазать по кры­шам и жечь костры, кататься на авто­бу­сах и элек­трич­ках, «тусо­ваться» с дру­зьями – все это зна­чи­тельно более инте­ресно, чем решать задачи и писать дик­танты. Тем более что ни то, ни дру­гое у него не получается.

Дру­гой ребе­нок, с более сла­бым здо­ро­вьем, начи­нает много и раз­но­об­разно сома­ти­че­ски болеть, про­пус­кая школу до полугода.

– До школы он вообще ничем не болел. Мог три часа на улице бегать в мок­рых ботин­ках – и ничего. А с конца пер­вого класса – нача­лось. Сна­чала у него был грипп, потом под­хва­тил брон­хит, потом вос­па­ле­ние лег­ких, – рас­ска­зы­вает мама деся­ти­лет­него Игоря. – Потом вроде все выле­чили, а кашель остался, да такой страш­ный, что про­сто до рвоты. Послали к нев­ро­па­то­логу. Он про­пи­сал какие-то таб­летки, вроде поменьше стало. Потом вдруг гер­пес полез, да не только на губах, а по всему лицу. Пока лечили, нашли шумы в сердце. Обсле­до­ва­лись. Вроде все ничего, только собра­лись в школу – тем­пе­ра­тура. Отчего – непо­нятно. Пока сда­вали ана­лизы, тем­пе­ра­тура исчезла, но начали суставы болеть…

Тре­тий ребе­нок, самый силь­ный и муже­ствен­ный, несмотря на все колос­саль­ные труд­но­сти, про­дол­жает бороться за место под солн­цем, пыта­ясь хоть как-нибудь при­спо­со­биться к обсто­я­тель­ствам, в кото­рых как будто бы спе­ци­ально «все про­тив него». Ино­гда у него что-то полу­ча­ется: он ста­но­вится фор­вар­дом школь­ной фут­боль­ной команды, или пев­цом в школь­ном ансам­бле, или «вели­ким хими­ком», или запис­ным школь­ным юмо­ри­стом, или про­сто класс­ным шутом. Все это, как пра­вило, дела­ется вопреки воле семьи и педа­го­ги­че­ского кол­лек­тива. Но когда место най­дено, все взды­хают с облег­че­нием – про­яв­ле­ния син­дрома резко идут на убыль.

Отно­ше­ния со сверст­ни­ками у гипер­ди­на­ми­че­ских детей могут скла­ды­ваться очень по-раз­ному, в зави­си­мо­сти от сте­пени про­яв­ле­ния син­дрома. Почти все­гда такие дети очень общи­тельны, легко зна­ко­мятся как с детьми, так и со взрос­лыми. У малень­кого гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка почти все­гда мно­же­ство при­я­те­лей (сам он часто назы­вает их друзьями).

– С кем ты из группы дру­жишь? Кто твой луч­ший друг? – спра­ши­ваю я шести­лет­него Сашу.

– Я со всеми дружу! – отве­чает Саша. – И с маль­чи­ками, и с девоч­ками. Только Вера Тапи­щева мне не друг, потому что она пла­чет все время. С ней дру­жить прямо некогда!

Однако, несмотря на общи­тель­ность, гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку редко уда­ется постро­ить дли­тель­ные и глу­бо­кие дру­же­ские отно­ше­ния. Насто­я­щая дружба тре­бует посто­ян­ного «учета» чувств, мне­ний и настро­е­ний дру­гого чело­века. А вот это нашему ребенку дается с трудом.

И когда ребе­нок под­рас­тает, ино­гда начи­на­ются жалобы: «А почему они со мной не играют?!»

Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок любит шум­ные, подвиж­ные игры. Побе­гать и «побе­ситься» любят все здо­ро­вые малень­кие дети. Но, под­рас­тая, они все больше вре­мени уде­ляют тихим, слож­ным, роле­вым играм или играм «с пра­ви­лами». Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не любит (а ино­гда, в тяже­лых слу­чаях, попро­сту не может) играть в такие игры. И опять оста­ется один или нахо­дит себе ком­па­нию таких же сорванцов.

– У нас вроде бы при­лич­ная семья, – жалу­ется мама деся­ти­лет­него Вадима. – Я сама учи­тель, папа – про­грам­мист. Мы его с дет­ства ста­ра­лись в музеи водить, в театры. Правда, в театре его нико­гда было на стуле не удер­жать… Но книжки я ему все­гда хоро­шие читала. Объ­яс­ните мне, почему же его все время тянет к каким-то детям… ну, соци­ально запу­щен­ным, что ли… В классе вечно выби­рает себе самых хули­га­нов. И вот у нас в парад­ной есть такая семья, ну, роди­тели пьют и все такое. Там трое детей, так он вечно с ними… Нет, чтобы с Вита­ли­ком играть со вто­рого этажа, или с Мари­ной с пятого. Что это его туда так тянет?

Все очень про­сто. «Соци­ально запу­щен­ные» дети из алко­голь­ной семьи готовы играть в те игры, кото­рые пред­ло­жит Вадим. А вот согла­сится ли Марина с пятого этажа?

Ино­гда гипер­ди­на­ми­че­ские дети избе­гают обще­ства сверст­ни­ков и любят возиться с детьми, млад­шими по воз­расту. Роди­тели склонны сето­вать на это, обви­няя своих чад в некоей «умствен­ной недо­ста­точ­но­сти». Но ведь и здесь все про­сто, и вовсе не плохо. Малень­кие дру­зья и подружки дают гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку воз­мож­ность раз­рядки, воз­мож­ность поиг­рать в те самые подвиж­ные игры, кото­рых ему так не хва­тает. И малень­кие, как пра­вило, вполне этим довольны.

Шести­класс­ник Алеша из числа моих гипер­ди­на­ми­че­ских кли­ен­тов еще с про­шлого года подру­жился с целым клас­сом маль­чи­шек-пер­во­кла­шек. При­хо­дил к ним на пере­ме­нах, гулял с ними после уро­ков на про­дленке, рас­ска­зы­вал страш­ные исто­рии, учил делать само­ле­тики и захо­дил в гости поиг­рать на ком­пью­тере. Малыши были польщены вни­ма­нием «боль­шого парня». А парень, отвер­жен­ный и обве­шан­ный ярлы­ками в своем «род­ном» классе, нахо­дил среди малы­шей столь необ­хо­ди­мое ему при­ня­тие и вос­хи­ще­ние. Кому от этого плохо?

Разу­ме­ется, вовсе не у каж­дого ребенка с диа­гно­зом «гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром» име­ются все выше­пе­ре­чис­лен­ные осо­бен­но­сти пове­де­ния. Все это может быть выра­жено сла­бее или силь­нее, а что-то может отсут­ство­вать вовсе. Пред­став­лен­ный порт­рет – ярко выра­жен­ный гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром во всей его красе. В таком «цве­ту­щем» виде он встре­ча­ется всего лишь у каж­дого чет­вер­того-пятого ребенка с диа­гно­зом «гипер­ди­на­ми­че­ский синдром».

Гипо­ди­на­ми­че­ский синдром. 

Порт­рет гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка

Гипо­ди­на­ми­че­ский мла­де­нец очень удо­бен. Потому что он почти все­гда спит. Когда про­сы­па­ется – ест и снова спит. Ино­гда такой мла­де­нец и ест, как бы не про­сы­па­ясь. Ино­гда засы­пает прямо у груди, и матери при­хо­дится тор­мо­шить его и щипать за щечки, чтобы он проснулся и доел свою пор­цию. Кри­чит и воз­му­ща­ется гипо­ди­на­ми­че­ский мла­де­нец крайне редко. Может всю ночь про­спать в мок­рых пелен­ках и даже не попы­таться как-то испра­вить ситу­а­цию. Мать и род­ных узнает, но как-то вяло, словно бы через силу. На руки почти не про­сится, когда чуть-чуть под­рас­тет, может подолгу лежать в кро­ватке и спо­койно «гулять», огля­ды­ва­ясь по сто­ро­нам или мусоля погремушку.

Поесть гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок любит и в весе, на радость роди­те­лям, при­бав­ляет хорошо. В еде непри­ве­ред­лив, и если не бало­вать, то, в прин­ципе, готов есть все. Явно пред­по­чи­тает уже зна­ко­мые блюда и напитки. Может отка­заться даже от лаком­ства, если оно незнакомое.

К новым игруш­кам и дру­гим незна­ко­мым пред­ме­там гипо­ди­на­ми­че­ский мла­де­нец отно­сится с явным подо­зре­нием. При нали­чии выбора выби­рает хорошо зна­ко­мые и уже иссле­до­ван­ные. Прежде чем при­нять что-то новое, долго и недо­вер­чиво ощу­пы­вает, обню­хи­вает, обли­зы­вает. Если что-то не понра­ви­лось, может отбро­сить в сто­рону, и тогда уже его не уго­во­рить – игрушка отверг­нута навсе­гда или, по край­ней мере, надолго.

То же самое можно ска­зать и о новых зна­ком­ствах. К новым людям гипо­ди­на­ми­че­ский мла­де­нец насто­ро­жен и недо­вер­чив. Нико­гда сразу не пой­дет на руки, не даст игрушку, не при­пол­зет играть. Будет долго при­гля­ды­ваться, изу­чать, раздумывать.

Под­рас­тая, гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок оста­ется очень удоб­ным. Он тихо, тер­пе­ливо и охотно играет в кро­ватке или манеже, даже не пыта­ясь вылезти или выпасть. Коро­бочки с крыш­ками, тря­почки, ста­рые жур­налы, осво­ен­ные пира­мидки – все это люби­мые, нико­гда не надо­еда­ю­щие игрушки гипо­ди­на­ми­че­ского младенца.

Его можно оста­вить в ком­нате и уйти на кухню – он вряд ли будет про­те­сто­вать. Можно уло­жить спать и схо­дить в мага­зин. Когда мама вер­нется, все будет в порядке. Даже если ребе­нок проснулся, он не вопит, а с задум­чи­вым видом мусо­лит кулак или рукав соб­ствен­ной кофточки.

Мотор­ные навыки гипо­ди­на­ми­че­ских детей часто слегка запаз­ды­вают с раз­ви­тием – ребе­нок позже садится, позже пере­во­ра­чи­ва­ется на живот, позже начи­нает уве­ренно ходить. Ино­гда у роди­те­лей созда­ется впе­чат­ле­ние, что ребе­нок все это уже может, но «не ста­ра­ется». Как будто бы ему все это не очень надо. Ино­гда ребе­нок вроде бы уже вполне может ходить, но пред­по­чи­тает дер­жаться за мебель или за мамину юбку. Или – пошел и запу­тался в соб­ствен­ных ногах… Вообще, мотор­ная неук­лю­жесть – харак­тер­ная осо­бен­ность гипо­ди­на­ми­че­ских детей, сопро­вож­да­ю­щая их на про­тя­же­нии всей жизни. Если не будут при­няты какие-то экс­тра­ор­ди­нар­ные меры.

Раз­ви­тие речи также обычно, пусть нена­много, но запаз­ды­вает. Именно гипо­ди­на­ми­че­ским детям часто ста­вят диа­гноз «Задержка раз­ви­тия речи» (ЗРР) или «Общее недо­раз­ви­тие речи» (ОНР). К двум годам ребе­нок гово­рит лишь отдель­ные слова, к трем – очень про­стые фразы. Ко всему этому зача­стую при­бав­ля­ются лого­пе­ди­че­ские про­блемы. Да и вообще, гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок – не болтун.

Вот, четы­рех­лет­ний Мак­сим возит по ковру две машинки. За пол­часа, пока мы раз­го­ва­ри­ваем с его мамой, я не слы­шала от него ни звука, кроме «здрав­ствуйте» в самом начале и «Ж‑ж-ж!» – явно ими­ти­ру­ю­щего гуде­ние мотора.

– Мак­си­мушка, давай пого­во­рим, – обра­ща­юсь я.

– Об чем? – флег­ма­тично спра­ши­вает мальчик.

– Как ты в садик ходишь? С кем там игра­ешь? Во что?

– Холошо. С Витей. В масинки, – исчер­пы­ва­ю­щий ответ. Раз­го­вор закончен.

– Вот он и дома такой же, – сетует мать. – И в садике. А на заня­тиях – вообще ни слова из него вос­пи­та­тель­ница не может вытя­нуть. Как будто он дурак какой.

Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок – не дурак. Но и под­рас­тая, он оста­ется каким-то полу­сон­ным. Кажется, что его ничего по-насто­я­щему не инте­ре­сует и не увле­кает. Попытки «раз­вить» гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка, тас­кая его по музеям и теат­рам, чаще всего ни к чему не при­во­дят, а только достав­ляют роди­те­лям допол­ни­тель­ное огор­че­ние. После «куль­тур­ных меро­при­я­тий» ребе­нок прак­ти­че­ски не выдает обрат­ной связи, не может пере­ска­зать содер­жа­ния спек­такля, рас­ска­зать о том, что видел в музее.

– Ты там вообще был или все про­спал?! – сер­дятся роди­тели. Ребе­нок в ответ только пожи­мает пле­чами и понуро молчит.

Рас­сер­дить или оби­деть самого гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка как будто трудно. Чаще всего окру­жа­ю­щие его люди не могут даже пред­по­ло­жить, как глу­боко и тра­гично пере­жи­вает этот ребе­нок соб­ствен­ную «тюфя­ко­вость» и для всех оче­вид­ную неук­лю­жесть. Как пра­вило, близ­кие ребенка думают, что «ему все-все равно» только потому, что ребе­нок прак­ти­че­ски нико­гда не демон­стри­рует своих чувств и не гово­рит о них.

Как и в слу­чае с гипер­ди­на­ми­че­скими детьми, насто­я­щие про­блемы для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка начи­на­ются с поступ­ле­нием в школу.

Обычно, еще при под­го­товке к школе роди­тели, учи­теля или вос­пи­та­тели в дет­ском саду обра­щают вни­ма­ние на то, что ребенку на выпол­не­ние стан­дарт­ных зада­ний тре­бу­ется больше вре­мени, чем дру­гим детям (хотя сами зада­ния ребе­нок часто выпол­няет доста­точно хорошо). Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок нико­гда, даже зная ответ, не будет тянуть руку и ста­раться при­влечь к себе вни­ма­ние. Пись­мен­ные зада­ния (осо­бенно без огра­ни­че­ния вре­мени) для него все­гда пред­по­чти­тель­нее, чем уст­ные ответы, тем более у доски.

Именно у гипо­ди­на­ми­че­ских детей часто наблю­да­ется огром­ный раз­рыв в каче­стве при­го­тов­ле­ния домаш­них зада­ний и класс­ных (а осо­бенно кон­троль­ных) работ. Дома, когда его никто не торо­пит, гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок акку­ратно и пра­вильно выпол­нил все на 4 или 5, в классе то же самое в усло­виях неиз­беж­ной спешки – неиз­мен­ная тройка. А на кон­троль­ной, когда ребе­нок к тому же еще и нерв­ни­чает – без­услов­ная и окон­ча­тель­ная двойка. Раз­ница столь велика – ино­гда даже почерк в тет­ради раз­ный – что учи­теля зача­стую подо­зре­вают роди­те­лей такого ребенка в том, что они сами делают уроки вме­сто сво­его тупо­ва­того чада.

Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок вызы­вает зна­чи­тельно меньше наре­ка­ний учи­те­лей, чем гипер­ди­на­ми­че­ский. Он нико­гда не шалит, все­гда спо­койно сидит за своей (часто послед­ней) пар­той, редко раз­го­ва­ри­вает с сосе­дями, а на пере­мене стоит около стенки или ста­ра­ется остаться в том же классе. Все просьбы учи­теля или роди­те­лей гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок выпол­няет с неко­то­рой задерж­кой, кото­рая мно­гими при­ни­ма­ется за лень. Обыч­ные «взрос­лые» фразы, обра­щен­ные к гипо­ди­на­ми­че­скому ребенку, зву­чат при­бли­зи­тельно так:

– Ну что ты как сон­ная муха! Проснись, наконец!

– Ну нельзя же все время спать!

– Сколько можно копаться!

– Ото­рви же, нако­нец, свой зад от стула (дивана)!

– Сколько раз тебе нужно ска­зать, чтобы ты, нако­нец, сде­лал это?!

Сверст­ники часто драз­нят гипо­ди­на­ми­че­ских детей. Их обыч­ные, фир­мен­ные про­звища – «тюфяк» и «тор­моз». Часто от этих опре­де­ле­ний не удер­жи­ва­ются даже учи­теля и роди­тели. Однако осо­бен­ной зло­сти и в эти про­звища, и в под­начки обычно не вкла­ды­ва­ется. До опре­де­лен­ного пре­дела гипо­ди­на­ми­че­ские дети без­обидны. Они бывают очень рады и бла­го­дарны, если кто-то согла­ша­ется с ними играть, и, как и гипер­ди­на­ми­че­ские дети, часто возятся с млад­шими. Общи­тель­ными гипо­ди­на­ми­че­ских детей не назо­вешь. На кон­такт они идут с тру­дом, почти все­гда стес­ни­тельны и не уве­ренны в себе. Ино­гда гипо­ди­на­ми­че­ские маль­чишки охотно дру­жат с девоч­ками, кото­рые пред­по­чи­тают более спо­кой­ные и струк­ту­ри­ро­ван­ные игры. В целом, девочки отно­сятся к гипо­ди­на­ми­че­ским детям более пози­тивно и часто (осо­бенно в млад­ших клас­сах) ста­вят их пове­де­ние в при­мер дру­гим маль­чиш­кам. Сло­жив­ши­еся дру­же­ские отно­ше­ния для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка все­гда сугубо инди­ви­ду­альны (нико­гда у него не бывает много дру­зей и даже при­я­те­лей) и неве­ро­ятно ценны. Он будет идти на любые ком­про­миссы и уступки, лишь бы сохра­нить ува­же­ние и при­вя­зан­ность друга (подруги). И именно здесь гипо­ди­на­ми­че­ских детей под­сте­ре­гает та же опас­ность, что и гипер­ди­на­ми­че­ских. Несмотря на всю их внеш­нюю несхо­жесть, гипо­ди­на­ми­че­ские дети, так же как и гипер­ди­на­ми­че­ские, не слиш­ком спо­собны к пла­ни­ро­ва­нию и оценке послед­ствий соб­ствен­ных и чужих поступ­ков. От про­ва­лов и травм до поры до вре­мени их спа­сает врож­ден­ная осто­рож­ность и недо­вер­чи­вость к новому. Но если речь идет об угрозе дружбе (или тому, что гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок при­ни­мает за дружбу), то здесь вся­че­ская осто­рож­ность отбра­сы­ва­ется, и ребе­нок бук­вально готов на все. Разу­ме­ется, часто нахо­дятся люди, спе­ша­щие этой его готов­но­стью вос­поль­зо­ваться… Увы! Несмотря на всю защиту, «под­ста­вить» и «кинуть» гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка так же легко, как и гипердинамического…

Однако мла­ден­че­ская недо­вер­чи­вость к новому, как пра­вило, оста­ется у гипер­ди­на­ми­че­ских детей на всю жизнь. Они не любят пере­оде­ваться в новую одежду, про­бо­вать новые блюда, посе­щать незна­ко­мые места. Если спро­сить гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка, в какой музей он хочет схо­дить в вос­кре­се­нье, он, к удив­ле­нию роди­те­лей, назо­вет музей, кото­рый семья посе­щала две недели назад (на самом деле, он пред­по­чел бы остаться дома, но если это невоз­можно – из двух зол он выбе­рет уже зна­ко­мое). Насто­я­щей тра­ге­дией для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка может стать уход уже зна­ко­мой учи­тель­ницы, к кото­рой он худо-бедно при­спо­со­бился, или пере­ход в дру­гую школу (класс).

– Прямо не знаю, что и делать – гово­рит мама вось­ми­лет­него Димы. – Учи­тель­ница у них в классе была – хуже некуда. Моло­день­кая, опыта ника­кого, в голове один ветер и мужики. И мате­риал плохо давала, и детей одних в классе остав­ляла, а сама бегала на лест­ницу – курить. И орала на них, и по затылку могла шлеп­нуть, и на пере­мен­ках вме­сте с ними в дого­нялки играла… В общем, не учи­тель, а черт-те что! Роди­тели из каби­нета дирек­тора не выле­зали – тре­бо­вали ее убрать. Убрали. Поста­вили Ана­ста­сию Пет­ровну. Заслу­жен­ный учи­тель, два­дцать пять лет педа­го­ги­че­ского стажа, каж­дый день тет­ради про­ве­ряет, нико­гда голоса не повы­сит. Живи и радуйся. Так мой обор­мот в школу ходить не хочет. Хочу, гово­рит, чтоб Машенька обратно при­шла. Это они так учи­тель­ницу звали – Машенька. Пред­став­ля­ете? А эта Машенька чего только про него на собра­ниях не гово­рила! Послу­шал бы он – сразу бы мозги на место встали!.. Ана­ста­сия Пет­ровна мне сразу ска­зала: маль­чик тор­мо­зит, но руки опус­кать нельзя, будем рабо­тать, уси­лим нагрузку, под­бе­рем инди­ви­ду­аль­ное зада­ние на кани­кулы. Будем вытя­ги­вать. Вот это, я пони­маю, подход…

– А что Машенька гово­рила тебе самому? – спра­ши­ваю Диму.

– Она гово­рила: ты мой тюфя­чок, а они все обор­моты. Они убе­гут, а ты со мной оста­нешься. Ты надеж­ный, как ста­рый диван­чик. За это я тебя и люблю. Так она гово­рила. Но двойки все равно ста­вила. Ты, гово­рила, не оби­жайся, а ста­райся. Все у тебя вый­дет, потому что ты на зад­ницу креп­кий. Я ста­рался… А теперь с новой учи­тель­ни­цей – не хочу… Она какая-то пыль­ная. А Машенька весе­лая была…

Из всех уро­ков гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок больше всего не любит уроки письма и физ­куль­туры. К его тет­рад­кам (осо­бенно к класс­ным рабо­там) отно­сится все то, что гово­ри­лось о тет­ра­дях ребенка гипер­ди­на­ми­че­ского. А вот физ­куль­тура – осо­бая про­блема. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок неук­люж. Он не может кра­сиво бегать, пры­гать через ска­калку, лазить по канату, под­тя­ги­ваться и отжи­маться. Его фигура все­гда остав­ляет желать луч­шего. Его вес часто избы­то­чен (ибо он по-преж­нему мало дви­га­ется и любит поесть). Док­тора в поли­кли­нике сове­туют роди­те­лям отдать его в спор­тив­ную сек­цию. Сама мысль об этом вызы­вает у ребенка внут­рен­нюю дрожь. Вот он при­дет туда, попы­та­ется что-то сде­лать, у него, конечно, не полу­чится – и все будут смот­реть и сме­яться (так все­гда бывает в школе на уро­ках физ­куль­туры). Нет, все что угодно, только не это!

Люби­мые заня­тия гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка – моза­ики, кон­струк­торы, теле­ви­зор, ком­пью­тер и игро­вая при­ставка. Если тех­ника чте­ния удо­вле­тво­ри­тельна, и сам про­цесс не вызы­вает серьез­ных про­блем, то гипо­ди­на­ми­че­ские дети часто любят читать. Пред­по­чи­тают серьез­ную реа­ли­сти­че­скую лите­ра­туру и энцик­ло­пе­дии. Могут читать справочники.

Пере­ход в сред­нюю школу – все­гда серьез­ней­шее испы­та­ние для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка. Он пута­ется в каби­не­тах, пред­ме­тах и новых учи­те­лях с их новыми, непри­выч­ными тре­бо­ва­ни­ями. Он забы­вает или не успе­вает спи­сать зада­ние с доски и потому его не делает. Он стес­ня­ется подойти к учи­телю и попро­сить пере­пи­сать кон­троль­ную или испра­вить двойку. Он неза­ме­тен и все­гда дер­жится в тени, и поэтому учи­теля-пред­мет­ники вспо­ми­нают о его суще­ство­ва­нии только в конце чет­верти, когда при­хо­дит время выстав­лять чет­верт­ные оценки и ста­но­вится ясным печаль­ный итог. До самого конца сред­ней школы он так и не науча­ется вести кон­спект лек­ци­он­ного мате­ри­ала. В пара­графе учеб­ника он не может выде­лить глав­ного и ста­ра­ется, как в млад­шей школе, заучить все наизусть. Он нико­гда не пыта­ется оправ­ды­ваться или «качать права», но его тихая тле­ю­щая нена­висть к кому-нибудь из педа­го­гов или сверст­ни­ков именно в сред­ней школе может дать чудо­вищ­ный, абсо­лютно неожи­дан­ный для окру­жа­ю­щих выброс. Уни­же­ния и под­начки накап­ли­ва­ются, нерв­ная система дает сбой, и в какой-то момент по совер­шенно ничтож­ному поводу вдруг про­ис­хо­дит «корот­кое замы­ка­ние». К ужасу роди­те­лей и учи­те­лей, тихий, тор­моз­ной пацан вдруг жестоко изби­вает одно­класс­ника, зама­хи­ва­ется кула­ком на учи­тель­ницу, запус­кает ста­ка­ном в голову стар­шей сестры… Как пра­вило, сразу после этого он попа­дает к пси­хи­атру или как мини­мум к пси­хо­логу. Ино­гда именно в этот момент впер­вые ста­вится диа­гноз: ММД, гипо­ди­на­ми­че­ский синдром.

Глава 4. Медицинские аспекты проблемы

Мы пом­ним, что и гипо– и гипер­ди­на­ми­че­ский син­дромы – одно из про­яв­ле­ний ММД, мини­маль­ной моз­го­вой дис­функ­ции. ММД – это забо­ле­ва­ние цен­траль­ной нерв­ной системы. Сле­до­ва­тельно, помимо пове­ден­че­ских нару­ше­ний и осо­бен­но­стей, у детей должны быть, увы, и дру­гие – кли­ни­че­ские или медицинские.

О неко­то­рых из них мы уже упо­ми­нали, о дру­гих на стра­ни­цах этой книги еще не гово­ри­лось. Сей­час мы попы­та­емся все это систематизировать.

Однако, прежде чем начать опи­сы­вать раз­лич­ные веге­та­тив­ные и сома­ти­че­ские нару­ше­ния, кото­рые ино­гда сопут­ствуют гипо– и гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мам, необ­хо­димо отме­тить, что сте­пень их выра­жен­но­сти в каж­дом отдель­ном слу­чае бывает раз­лич­ной, а набор у каж­дого ребенка – инди­ви­дуа­лен. Кроме того, часть этих рас­стройств может встре­чаться и у детей, у кото­рых вообще отсут­ствует ММД.

Более того, в зави­си­мо­сти от воз­раста ребенка, состо­я­ния его сома­ти­че­ского здо­ро­вья, вре­мени года и даже умствен­ных и физи­че­ских нагру­зок, какие-то кли­ни­че­ские и пове­ден­че­ские про­яв­ле­ния ММД могут осла­бе­вать и даже исче­зать, какие-то, наобо­рот, уси­ли­ваться. То есть даже выше­упо­мя­ну­тый инди­ви­ду­аль­ный набор не оста­ется посто­ян­ным. Так, напри­мер, у школь­ни­ков все осо­бен­но­сти гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома ярко про­яв­ляют себя в тече­ние учеб­ного года и зна­чи­тельно осла­бе­вают во время кани­кул и лет­него отдыха.

Ино­гда к уже име­ю­щимся при­со­еди­ня­ются новые кли­ни­че­ские симп­томы. Обычно это свя­зано с интен­сив­ным ростом ребенка или воз­рас­та­нием нагру­зок, так как (мы уже гово­рили об этом) рост и раз­ви­тие тре­буют зна­чи­тель­ных энер­ге­ти­че­ских затрат.

Согласно дан­ным санкт-петер­бург­ских иссле­до­ва­те­лей, воз­раст­ными пери­о­дами, в кото­рых наи­бо­лее ярко выра­жены кли­ни­че­ские при­знаки ММД, явля­ются 3 года, 6–7 лет и 9 лет. Иссле­до­ва­тели пола­гают, что в первую оче­редь это свя­зано с соци­аль­ными при­чи­нами – нача­лом посе­ще­ния дет­ских дошколь­ных учре­жде­ний, началь­ной школы, а также пере­хо­дом в сред­нюю школу.

Наи­бо­лее частыми кли­ни­че­скими симп­то­мами, сопро­вож­да­ю­щими диа­гноз «ММД, гипо– или гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром», явля­ются следующие:

– задержка раз­ви­тия речи,

– заи­ка­ние,

– тики,

– раз­лич­ные гиперкинезы,

– голов­ные боли,

– нару­ше­ния сна,

– аллер­го­дер­ма­тоз вне связи с каким-нибудь аллергеном,

– эну­рез,

– аст­ма­ти­че­ский бронхит,

– раз­лич­ные нару­ше­ния осанки,

– вегето-сосу­ди­стая дистония.

Понятно, что, к сча­стью, прак­ти­че­ски невоз­можно найти гипо– или гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, у кото­рого име­лись бы все выше­упо­мя­ну­тые про­яв­ле­ния. Но два-три пункта из списка есть (или были в про­шлом) прак­ти­че­ски у каждого.

Глава 5. Как определить, есть ли это у вашего ребенка?

Чем раньше уста­нов­лен диа­гноз гипер– или гипо­ди­на­ми­че­ского син­дрома, тем лучше для ребенка и его роди­те­лей. Осо­бенно это каса­ется гипо­ди­на­ми­че­ских детей. Гипер­ди­на­мич­ность ребенка бро­са­ется в глаза и довольно быстро при­во­дит семью к нев­ро­па­то­логу, кото­рый без труда уста­но­вит диа­гноз (правда, не все­гда удо­су­жится объ­яс­нить роди­те­лям, что именно этот диа­гноз озна­чает). Гипо­ди­на­ми­че­ских детей, напро­тив, ино­гда годами тор­мо­шат, сты­дят, обви­няют в отсут­ствии целей и инте­ре­сов. И никому даже в голову не при­хо­дит пока­зать ребенка врачу. Про­пи­сать лекар­ство и выле­чить опи­сы­ва­е­мые син­дромы невоз­можно, но можно дать роди­те­лям реко­мен­да­ции, раз­ра­бо­тать для ребенка инди­ви­ду­аль­ную про­грамму реа­би­ли­та­ции. В конце кон­цов, само инфор­ми­ро­ва­ние роди­те­лей о том, что ребе­нок вовсе не зло­на­ме­рен, не делает всего этого нарочно и назло, ино­гда ока­зы­вает очень бла­го­твор­ное вли­я­ние на атмо­сферу в семье.

На что сле­дует обра­тить вни­ма­ние роди­те­лям, раз­мыш­ля­ю­щим о нали­чии у ребенка выше­опи­сан­ных синдромов?

1. Во-пер­вых, конечно, на нали­чие дру­гих нев­ро­ло­ги­че­ских диа­гно­зов. В первую оче­редь, это отно­сится к диа­гно­зам «ММД», «энце­фа­ло­па­тия», «син­дром внут­ри­че­реп­ной гипер­тен­зии». Если что-то из этого име­ется (а тем более – все), то веро­ят­ность раз­ви­тия одного из син­дро­мов очень высока (до 90-%).

2. Некон­тро­ли­ру­е­мая мотор­ная активность.

3. Очень сла­бая (отно­си­тельно воз­раст­ных норм) кон­цен­тра­ция вни­ма­ния. Ребе­нок посто­янно бро­сает одно дело и тут же начи­нает дру­гое. Даже если он чем-то занят, его ничего не стоит отвлечь (осо­бенно, если это заня­тие – при­го­тов­ле­ние уроков).

4. Любые стой­кие нару­ше­ния сна.

5. Посто­ян­ная вялость, затор­мо­жен­ность ребенка.

6. Нали­чие в исто­рии раз­ви­тия ребенка лого­пе­ди­че­ских про­блем, задержки раз­ви­тия речи или ее общего недо­раз­ви­тия (даже если на сего­дняш­ний день ребе­нок гово­рит абсо­лютно нормально).

7. Неуме­ние при­спо­со­биться к дис­ци­пли­нар­ным тре­бо­ва­ниям дет­ского дошколь­ного заведения.

8. Пол­ное отсут­ствие ини­ци­а­тивы, нелю­бовь ко всему новому.

9. Быст­рая, «захле­бы­ва­ю­ща­яся» речь или, наобо­рот, при нор­мально раз­ви­той речи – посто­ян­ная мол­ча­ли­вость и одно­слож­ные ответы словно бы «через силу».

10. Стой­кая неуспе­ва­е­мость в началь­ной школе, не сопро­вож­да­ю­ща­яся интел­лек­ту­аль­ной недо­ста­точ­но­стью. Неуспе­ва­е­мость может быть по какому-то одному пред­мету (чаще всего по рус­скому языку) или сразу по всем. Учи­теля в таких слу­чаях обычно гово­рят, что ребе­нок мог бы учиться лучше, если бы не отвле­кался или не «меч­тал о чем-то».

11. Повы­шен­ный трав­ма­тизм и тен­ден­ция «вли­пать» во вся­кие исто­рии и неприятности.

12. Ребе­нок все­гда про­из­во­дит впе­чат­ле­ние не окон­ча­тельно проснувшегося.

13. Нали­чие одного или несколь­ких тиков или мотор­ных сте­рео­ти­пов (мор­гает, под­каш­ли­вает, трет нос, глаза, дер­гает себя за волосы, упорно, «до мяса» гры­зет ногти, обры­вает заусенцы, посто­янно кру­тит или мнет что-то в паль­цах, под­ска­ки­вает на месте, кру­тит голо­вой и т. д.).

14. Ноч­ной или днев­ной эну­рез (непро­из­воль­ное мочеиспускание).

15. Поверх­ност­ная, ино­гда избы­точ­ная общи­тель­ность. Ребе­нок не все­гда чув­ствует соци­аль­ные гра­ницы и дистан­ции, кото­рые вроде бы уже дол­жен осо­зна­вать (по воз­расту). Неуме­ние стро­ить глу­бо­кие дру­же­ские отношения.

16. Замкну­тость, отчуж­ден­ность ребенка. В садике он сидит в сто­роне на стуль­чике или играет один в углу, в школе на пере­мене – стоит у стенки.

17. Пред­по­чи­тает млад­ших парт­не­ров по играм.

18. Ведет себя, как ребе­нок млад­шего возраста.

19. Состо­я­ние, настро­е­ние меня­ется в зави­си­мо­сти от вре­мени года, суток. Метеочувствительность.

20. Даже при неболь­шом стрессе или напря­же­нии может насту­пить срыв.

Ни один из выше­на­зван­ных при­зна­ков не может слу­жить абсо­лют­ным кри­те­рием нали­чия или отсут­ствия гипо– или гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома. Но, еще раз про­смот­рев спи­сок, вы можете выпи­сать на листочке номера тех осо­бен­но­стей, кото­рые при­сут­ствуют у вашего ребенка. Если набра­лось 4–5 и более – ско­рее всего, син­дром имеется.

Глава 6. Как с этим борются врачи?

На сего­дня суще­ствует несколько кон­цеп­ций веде­ния детей с гипер– и гипоактивностью.

Неко­то­рые медики наста­и­вают на при­мате лекар­ствен­ной тера­пии, пола­гая, что прием соот­вет­ству­ю­щих пре­па­ра­тов будет спо­соб­ство­вать улуч­ше­нию обмен­ных про­цес­сов в ткани мозга и уско­рит созре­ва­ние его выс­ших функ­ций (таких как логи­че­ское мыш­ле­ние, абстракт­ное мыш­ле­ние, про­из­воль­ное вни­ма­ние и т. д.).

Для этого исполь­зуют пре­па­раты несколь­ких фар­ма­ко­ло­ги­че­ских групп. За рубе­жом в лекар­ствен­ной тера­пии гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома в основ­ном при­ме­няют пре­па­раты из группы амфе­та­ми­нов. У наших, оте­че­ствен­ных нев­ро­па­то­ло­гов очень попу­лярны ноотро­пил, пан­то­гам, фена­зе­пам и диазе­пам. В каче­стве успо­ка­и­ва­ю­щих средств при­ме­ня­ются раз­лич­ные бро­миды, настойки пустыр­ника, вале­ри­аны или корня пиона. При нали­чии внут­ри­че­реп­ной гипер­тен­зии добав­ляют диа­карб или фуро­се­мид. По дан­ным лите­ра­туры, исполь­зо­ва­ние ком­плекс­ной лекар­ствен­ной тера­пии поз­во­ляет удо­вле­тво­ри­тельно ком­пен­си­ро­вать про­яв­ле­ния син­дро­мов в 50–60 % случаев.

Дру­гая группа вра­чей при­знает огра­ни­чен­ную дей­ствен­ность лекар­ствен­ной тера­пии, но спра­вед­ливо ука­зы­вает на то, что дей­ствие лекарств на син­дром воз­можно только в усло­виях их непре­рыв­ного при­ема. Если пре­кра­ща­ется прием лекарств, то все про­яв­ле­ния син­дрома тут же воз­вра­ща­ются. Сле­до­ва­тельно, если диа­гноз «гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром» уста­нов­лен в пять лет, а услов­ная ком­пен­са­ция син­дрома про­изой­дет в пят­на­дцать, то полу­ча­ется, что ребе­нок дол­жен при­ни­мать соот­вет­ству­ю­щие пре­па­раты в тече­ние десяти лет. Даже если побоч­ные дей­ствия пре­па­рата све­дены к мини­муму, то все равно этот срок кажется слиш­ком боль­шим и небез­опас­ным для всех мета­бо­ли­че­ских про­цес­сов. Поэтому дан­ная группа вра­чей пред­ла­гает сде­лать акцент на неме­ди­ка­мен­тоз­ной тера­пии. Она, по их мне­нию, должна быть сугубо инди­ви­ду­аль­ной в зави­си­мо­сти от харак­тера име­ю­щихся рас­стройств, воз­раста ребенка и нали­чия сопут­ству­ю­щих забо­ле­ва­ний. Неме­ди­ка­мен­тоз­ная тера­пия обя­за­тельно должна быть ком­плекс­ной и обычно вклю­чает в себя мас­саж, лечеб­ную физ­куль­туру и ману­аль­ную тера­пию позво­ноч­ника. Послед­нее, по мне­нию вра­чей, необ­хо­димо потому, что мно­гие про­яв­ле­ния ММД вообще и наших син­дро­мов, в част­но­сти, свя­заны с нару­ше­нием моз­го­вого кро­во­об­ра­ще­ния. А моз­го­вое кро­во­об­ра­ще­ние, в свою оче­редь, нару­ша­ется потому, что где-то какой-то позво­нок куда-то сме­стился и что-то там пере­жи­мает. Ману­аль­ный тера­певт поста­вит этот позво­нок на место, и все сразу ста­нет «о’кей». Несо­мненно, такое ино­гда слу­ча­ется. К сожа­ле­нию, редко.

Еще один очень совре­мен­ный спо­соб лече­ния гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома свя­зан с при­ме­не­нием био­ло­ги­че­ской обрат­ной связи (БОС), так назы­ва­е­мого нейрофидбека.

С помо­щью спе­ци­аль­ной аппа­ра­туры ребе­нок или под­ро­сток полу­чает воз­мож­ность сле­дить на экране за своей элек­тро­эн­це­фа­ло­грам­мой и каким-то обра­зом ее изме­нять. Изме­няя ЭЭГ, он тем самым изме­няет и элек­три­че­скую актив­ность сво­его мозга. Сто­рон­ники этого метода лече­ния утвер­ждают, что с помо­щью био­ло­ги­че­ской обрат­ной связи можно достичь стой­кого улуч­ше­ния и даже пол­ного исправ­ле­ния ней­ро­фи­зио­ло­ги­че­ского дефекта. По их дан­ным, исполь­зо­ва­ние ней­ро­фид­бека поз­во­ляет при­бли­зи­тельно 60-% паци­ен­тов дости­гать улуч­ше­ния спо­соб­но­сти пла­ни­ро­вать, орга­ни­зо­вы­вать свою дея­тель­ность, пони­мать послед­ствия непри­ем­ле­мого пове­де­ния. В основ­ном этот метод исполь­зу­ется на Западе, но в послед­ние годы и в нашей стране, и в Санкт-Петер­бурге появи­лись группы вра­чей-иссле­до­ва­те­лей, зани­ма­ю­щихся этой про­бле­мой и раз­ра­ба­ты­ва­ю­щих мето­дики БОС для раз­лич­ных нару­ше­ний и забо­ле­ва­ний. Несо­мнен­ным досто­ин­ством БОС явля­ется то, что при ее при­ме­не­нии в орга­низм не вме­ши­ва­ется ничто извне. Чело­век фак­ти­че­ски сам себе помо­гает и сам же оце­ни­вает и кон­тро­ли­рует достиг­ну­тый резуль­тат. Понятно, правда, что в слу­чае сме­щен­ных позвон­ков ника­кая био­ло­ги­че­ская обрат­ная связь ребенку не поможет.

Еще для лече­ния син­дрома дефи­цита вни­ма­ния с гипе­р­ак­тив­но­стью при­ме­ня­ется бихе­ви­о­раль­ная тера­пия. У нас этот метод прак­ти­че­ски не раз­вит и при­ме­ня­ется доста­точно редко. На Западе это уже общее место. Неко­то­рые счи­тают, что бихе­ви­о­раль­ная тера­пия в каком-то смысле уста­рела (но поскольку у нас она тол­ком и не исполь­зо­ва­лась – нам трудно судить). Идео­ло­гия бихе­ви­о­раль­ной тера­пии состоит в том, что никто не лезет в какие-то тон­кие при­чины и меха­низмы явле­ния. Никого не вол­нуют истоки и след­ствия про­ис­хо­дя­щего. Есть непри­ем­ле­мое пове­де­ние гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, есть какие-то недо­статки в его кон­так­тах с окру­жа­ю­щими. С этим и рабо­тают. То есть ребенка попро­сту учат вести себя пра­вильно. Клас­си­че­ским мето­дом ака­де­мика Пав­лова. Пра­виль­ное пове­де­ние – поло­жи­тель­ное (при­ят­ное) под­креп­ле­ние. Непра­виль­ное пове­де­ние – отри­ца­тель­ное (непри­ят­ное) под­креп­ле­ние. По дан­ным запад­ных бихе­ви­о­раль­ных тера­пев­тов улуч­ше­ние насту­пает в 40–60-% слу­чаев, в зави­си­мо­сти от интен­сив­но­сти про­яв­ле­ния и сопут­ству­ю­щих заболеваний.

Таким обра­зом, вроде бы кар­тина вполне удо­вле­тво­ри­тель­ная. Каж­дый из выше­опи­сан­ных мето­дов дей­ствует при­бли­зи­тельно на поло­вину (или чуть больше) детей с гипо– или гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мами. Понятно, что общее коли­че­ство детей, для кото­рых можно отыс­кать «свой» метод, будет зна­чи­тельно больше – две трети или даже три чет­верти. Вроде бы про­блема почти решена.

Однако вот в чем слож­ность. Ней­ро­фид­бек и бихе­ви­о­раль­ная тера­пия в наших усло­виях прак­ти­че­ски недо­ступны. Неме­ди­ка­мен­тоз­ная тера­пия тре­бует тон­кого инди­ви­ду­аль­ного под­хода (как пра­вило, невоз­мож­ного в усло­виях обыч­ной поли­кли­ники), посто­ян­ной кор­рек­ции и огром­ных финан­со­вых затрат (ману­аль­ные тера­певты нынче дороги, да и мас­саж неде­шев!). Оста­ется все та же лекар­ствен­ная тера­пия, кото­рая эффек­тивна далеко не для всех, не сво­бодна от побоч­ных эффек­тов и, как уже упо­ми­на­лось, дей­ствует только в тече­ние при­ема лекар­ствен­ных пре­па­ра­тов. Мно­гие роди­тели гипер­ди­на­ми­че­ских детей про­сто опа­са­ются в тече­ние дол­гого вре­мени кор­мить ребенка силь­но­дей­ству­ю­щими лекар­ствами. А в слу­чае гипо­ди­на­ми­че­ского син­дрома, чаще всего, никому вообще в голову не при­хо­дит, что про­блемы ребенка – меди­цин­ского плана. Исходя из этого, на прак­тике полу­ча­ется так, что от 70 до 90 про­цен­тов детей с син­дро­мом дефи­цита вни­ма­ния оста­ются вообще без вся­кого лече­ния, наедине со сво­ими про­бле­мами, так как под­держки ни в семье, ни в школе гипо­ди­на­ми­че­ский (а осо­бенно, гипер­ди­на­ми­че­ский) ребе­нок кате­го­ри­че­ски не полу­чает. Уж очень он всех раз­дра­жает. Да и боль­ным, в общем-то, по боль­шей части совер­шенно не выглядит.

Есть ли еще какой-нибудь спо­соб помочь этим детям и их семьям? По сча­стью, есть.

Часть вторая. Советы психолога

Глава 1. Что делать родителям дошкольника с синдромом дефицита внимания?

Во-пер­вых, надо убе­диться в том, что син­дром и в самом деле име­ется. Здо­ро­вые малень­кие дети весьма подвижны, часто меняют заня­тия и легко отвле­ка­ются. Все это совер­шенно нор­мально. Для того чтобы убе­диться в том, что именно у вашего ребенка все это выхо­дит за гра­ницы воз­раст­ных норм, как пра­вило, необ­хо­димо посе­тить спе­ци­а­ли­ста – нев­ро­па­то­лога, пси­хо­нев­ро­лога или пси­хо­лога. К спе­ци­а­ли­сту вас могут при­ве­сти как еже­днев­ные наблю­де­ния за пове­де­нием ребенка, так и спи­сок, при­ве­ден­ный в пятой главе пер­вой части дан­ной книги.

Надо пом­нить, что зача­стую роди­тели малень­ких детей (осо­бенно, если ребе­нок в семье пер­вый) попро­сту не заме­чают про­яв­ле­ний синдрома.

– Все дети везде лезут… Все дети падают… Ну, он еще малень­кий, не пони­мает… Навер­ное, у него харак­тер такой…

Выше мы уже подробно гово­рили о том, что именно должно насто­ро­жить роди­те­лей. Поэтому не будем повторяться.

Итак, визит к спе­ци­а­ли­сту состо­ялся. Диа­гноз уста­нов­лен. Спе­ци­а­лист, воз­можно, был кра­ток и изрек при­бли­зи­тельно следующее:

– Ну, вот вам до года ста­вили энце­фа­ло­па­тию. Это как бы послед­ствия. Очень часто бывает, вы не вол­нуй­тесь. Попьете ноотро­пил, успо­ка­и­ва­ю­щие травки, и все будет хорошо. Только его не пере­гру­жайте. И, зна­ете, надо с ним больше зани­маться, иначе в школе могут быть про­блемы… А так – все нормально…

Однако у вас в рукаве суще­ствен­ный козырь. К этому моменту вы уже про­чи­тали почти поло­вину дан­ной книжки и весьма подробно пред­став­ля­ете, с чем вам пред­стоит иметь дело.

Отныне основ­ная ваша вос­пи­та­тель­ная задача – под­держка ребенка. Спе­ци­а­лист прав – если все будет нор­мально, ребе­нок спра­вится, про­бьется, ста­нет прак­ти­че­ски здо­ро­вым. Но без вашей еже­днев­ной под­держки его шансы выйти из ситу­а­ции без потерь, увы, невелики.

Что же это за под­держка такая? – спро­сит вни­ма­тель­ный роди­тель. Ничего от ребенка не тре­бо­вать? Все ему про­щать? Не обра­щать вни­ма­ния на самые невоз­мож­ные нару­ше­ния и про­делки? Не напря­гать его, если он не хочет? Так что же это тогда вырастет?!

Ничего подоб­ного! И тре­бо­ва­ния нужны, и все­про­ще­ние совер­шенно не нужно. Когда мы гово­рим о под­держке, речь идет совер­шенно о другом.

Гипер­ди­на­ми­че­ский синдром

Как вы уже зна­ете, нерв­ная система вашего ребенка рабо­тает с посто­ян­ным пере­гру­зом, сразу по двум направ­ле­ниям – нор­маль­ное воз­раст­ное раз­ви­тие и вос­ста­нов­ле­ние полу­чен­ных в мла­ден­че­стве повре­жде­ний. Сле­до­ва­тельно, какие-то функ­ции у ребенка раз­виты недо­ста­точно, отстают от воз­раст­ных норм. Как пра­вило, это не отно­сится к интел­лекту. Ребе­нок вполне сооб­ра­зи­те­лен, но в чем-то ведет себя как дети млад­шего воз­раста. В первую оче­редь это отно­сится к раз­ви­тию про­из­воль­ного вни­ма­ния, спо­соб­но­сти к пла­ни­ро­ва­нию и спо­соб­но­сти пред­ви­деть резуль­таты своих дей­ствий. Кроме того, боль­шин­ство детей испы­ты­вают зна­чи­тель­ные труд­но­сти в регу­ли­ро­ва­нии своей мотор­ной актив­но­сти (напри­мер, ребенку трудно уси­деть на месте, трудно по просьбе взрос­лого пере­стать бегать, пры­гать и т. д.).

Помните, ребе­нок не хочет ничего пло­хого, у него про­сто не полу­ча­ется. Однако все это как-то нужно регу­ли­ро­вать и дер­жать в каких-то рам­ках. Сле­до­ва­тельно, на какое-то время вы, именно вы, должны взять на себя часть регу­ля­тор­ных функ­ций, недо­ступ­ных ребенку. Что это зна­чит на практике?

В первую оче­редь гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку как воз­дух нужен жест­кий режим дня. Режим дня вроде бы нужен всем детям, но для здо­ро­вых детей он лишь укра­шает жизнь семьи и высво­бож­дает сво­бод­ное время роди­те­лей, а потом и самого ребенка. В слу­чае гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка все гораздо жестче. Остатки регу­ля­тор­ных меха­низ­мов ребенка могут рабо­тать только в усло­виях мак­си­маль­ной упо­ря­до­чен­но­сти. Если каж­дый день в 8 часов вечера зажи­га­ется зеле­ный ноч­ник, на сто­лике появ­ля­ется ста­кан кефира и пече­нинка, при­ни­ма­ется душ, чита­ется сказка, а потом – все, без вари­ан­тов, только спать, и ника­ких послаб­ле­ний, ника­ких «при­шли гости» или «инте­рес­ное кино», то посте­пенно мозг ребенка выра­ба­ты­вает что-то вроде услов­ного рефлекса (помните, у собак Пав­лова: если про­зве­нел зво­нок, обя­за­тельно дадут косточку, и косточки еще нет, а слюни уже текут). И тогда уже под душем ребе­нок на чет­верть спит, а когда пьет кефир, спит уже напо­ло­вину, а во время сказки – на три чет­верти, и дальше – совсем малень­кое уси­лие, и воз­буж­де­ние пога­шено, ребе­нок заснул. А попро­буйте без всего этого ото­рвать гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка от игры и вовремя уло­жить спать! Он измо­тает вас до край­него пре­дела, да и сам измучается…

Слово маме трех­лет­ней Ирочки:

– О, это с самого начала был кош­мар! Я трясла кро­ватку, пока сама не падала без сил. Только я пере­стану тря­сти, как она откры­вала один глаз, потом дру­гой… А… Ааа… ААА!!! И так каж­дый день, много часов под­ряд. Врачи у нее ничего не нахо­дили, болеть она ничем не болела… Я уже стала на тень похожа. Потом меня кто-то надо­умил: ложись, гово­рит, вме­сте с ней, это очень про­грес­сивно, сей­час все так делают – берут детей к себе в кро­вать. Я в книж­ках читала, что это вредно, но надо же было что-то делать. Я стала ложиться. Она все время вер­тится, пиха­ется, я спать почти не могу, но хоть не орет и качать не надо. Стало полегче. Покормлю ее – и на тахту.

Потом пере­стала кор­мить гру­дью. И все – новый кош­мар. Вече­ром ее не уло­жить. Она уже гово­рить начала, такая общи­тель­ная, весе­лая, прямо анге­ло­чек. Так люди думают. А у нас каж­дый вечер – битва при Ватер­лоо. Ляг сюда! Нет, сюда! Сядь! Подержи за ручку! Сказку хочу! Пить! Есть! Писать! Живо­тик болит! И так с 9 вечера до 12 ночи. Плюну, уйду, бежит за мной боси­ком, слезы гра­дом, вопит отча­янно: «Вер­нись! Вер­нись, мамочка! Ляг со мной!» Ну кто тут устоит?! Муж гово­рит: черт с ней, не укла­ды­вай, пусть ложится, когда хочет! Тоже не полу­ча­ется. Бро­дит, мается, хны­чет, каприз­ни­чает, даже заи­каться как-то начала, а в кро­вать не идет. Шла бы, говорю, спать! Сразу: не хочу спать! Не пойду в кро­ватку! Буду телек смот­реть! Но это ведь тоже не дело – чтобы ребе­нок до 12 часов в теле­ви­зор пялился. Тем более там такое пока­зы­вают! То есть такое впе­чат­ле­ние, что она спать хочет, но не может. Дальше – больше. Пошла в садик, так надо утром рано вста­вать, а она, есте­ственно, не выспа­лась. При­ба­вился еще утрен­ний кон­церт. Я ее насильно оде­ваю, а она мои руки отпи­хи­вает. Я говорю: хоть в садике в тихий час спи, – а она: там детки балу­ются, и тетеньки-вос­пи­та­тель­ницы между собой в кори­доре раз­го­ва­ри­вают, мне не заснуть. Прямо замкну­тый круг какой-то! Стыдно при­знаться, до чего дошло – я вече­ром ору на соб­ствен­ного люби­мого ребенка, как мегера какая-то: «Немед­ленно спать, дрянь эта­кая! Если сей­час не пой­дешь, полу­чишь! И попро­буй мне только зав­тра утром исте­рику зака­тить!» Она пуга­ется, пла­чет, идет, ложится, потом все равно что-нибудь при­ду­мает, выле­зет. А мне так стыдно потом! Но что же делать-то?

Для малень­кого ребенка весь мир – чудо. Всё впер­вые. Каж­дый день про­ис­хо­дит так много нового, непо­нят­ного, неиз­вест­ного, что про­сто необ­хо­димо, чтобы хоть что-нибудь в этом зага­доч­ном мире все­гда оста­ва­лось на своем месте и повто­ря­лось изо дня в день.

Помните сказку про Машеньку и трех мед­ве­дей? Когда малень­кий Мишутка уви­дел, что его стуль­чик пере­вер­нут, кро­ватка смята, а из кру­жечки кто-то пил, у него нача­лась насто­я­щая исте­рика. Почему? От пато­ло­ги­че­ской жад­но­сти? Ничего подоб­ного. Про­сто устой­чи­вый мир (кру­жечка на столе, стуль­чик возле стола, кро­ватка акку­ратно заправ­лена) вдруг по совер­шенно непо­нят­ной при­чине пере­вер­нулся, изме­нился. А изме­не­ние при­выч­ного все­гда пугает ребенка. Вдруг это опасно? Вдруг это угро­жает самому суще­ство­ва­нию его мира?! Ребе­нок при­вык, что это «все­гда так» – и вдруг это нару­ши­лось! Чтобы хоть чуть-чуть понять чув­ства Мишутки, попро­буйте пред­ста­вить себе, что солнце, кото­рое каж­дый день в наших краях исправно садится за гори­зонт, вдруг в один пре­крас­ный день оста­лось на небе. Что вы будете испы­ты­вать по этому поводу? Ско­рее всего, пани­че­ский ужас! Вы не зна­ете при­чин, вы еще не заду­ма­лись о послед­ствиях, но вам уже безумно страшно. Потому что рушится при­выч­ное, то, что «все­гда так».

Малень­кому ребенку необ­хо­дима устой­чи­вость его домаш­него мира. При­чем эта устой­чи­вость должна быть как в про­стран­ствен­ных харак­те­ри­сти­ках (кро­ватка все­гда стоит вот здесь, лампа – вот здесь, а вот здесь висит голу­бая зана­веска), так и во вре­мен­ных (после ужина мы все­гда смот­рим «спо­кой­ной ночи, малыши», а после кефира мама все­гда рас­ска­зы­вает мне сказку). Только из этого устой­чи­вого про­стран­ства-вре­мени ребе­нок может отно­си­тельно без­опасно выхо­дить «на раз­ведку» в боль­шой, непо­знан­ный, измен­чи­вый и потому, несо­мненно, опас­ный мир.

Пси­хи­атр и фило­соф Карл Густав Юнг рас­ска­зы­вает такую исто­рию. Одна­жды племя афри­кан­ских лес­ных охот­ни­ков отпра­ви­лось на охоту. Вне­запно на охот­ни­чьей тропе племя наткну­лось на мерт­вого дикоб­раза. Мгно­венно все повер­нули назад, в деревню, где стали гото­виться к обшир­ному жерт­во­при­но­ше­нию и обряду, при­зван­ному уми­ло­сти­вить духов.

– Что слу­чи­лось? – спро­сил Карл Юнг у вождя пле­мени. – Мерт­вый дикоб­раз – это пло­хая при­мета? (ср. встреча с чер­ной кош­кой у европейцев).

– Нет, разу­ме­ется, – отве­тил вождь. – Я даже не пони­маю, о чем ты спрашиваешь.

– Тогда почему же пре­рвали охоту?

– Это же так есте­ственно, – отве­тил ста­рый вождь. – Странно, что ты, муд­рый белый чело­век, не понял этого сам. Дикоб­разы – ноч­ные живот­ные. Этот дикоб­раз отчего-то вышел на тропу днем, да еще и умер. Ясно, что в джун­глях что-то изме­ни­лось, что-то про­изо­шло. Ясно, что это что-то может быть опас­ным. Как же в таких усло­виях можно про­дол­жать охоту?! Разу­ме­ется, мы должны были вер­нуться в деревню и уми­ло­сти­вить духов, чтобы они вер­нули мир к преж­нему, устой­чи­вому состоянию.

При­бли­зи­тельно так же, как и афри­кан­ские дикари, раз­мыш­ляет малень­кий ребе­нок. Пока в моих «джун­глях» все как все­гда, мир устой­чив и без­опа­сен. При этом сво­бод­ную энер­гию можно тра­тить на иссле­до­ва­ние, на раз­ви­тие, можно «выхо­дить на охоту». Но смя­тая кем-то кро­ватка – это уже «мерт­вый дикоб­раз», опас­ность! Тут уже не до охоты! Ребе­нок не знает спо­соба «уми­ло­сти­вить духов», и потому кида­ется в истерику.

Все это верно для любого ребенка, а для ребенка с гипер­ди­на­ми­че­ским (а осо­бенно, с гипо­ди­на­ми­че­ским) син­дро­мом – вдвойне и втройне! Ведь мы же пом­ним о том, что «сво­бод­ной энер­гии» у него и так мало, а меха­низмы кон­цен­тра­ции и тор­мо­же­ния рабо­тают с тру­дом. Окру­жа­ю­щий такого ребенка мик­ро­мир дол­жен быть, с поз­во­ле­ния ска­зать, «супер­пред­ска­зу­е­мым». Только тогда у ребенка хва­тит сил и воз­мож­но­стей на пол­но­цен­ную «охоту», на адек­ват­ное воз­расту иссле­до­ва­ние внеш­него мира.

Ино­гда роди­тели гипер­ди­на­ми­че­ских детей возражают:

– Да у него этой энер­гии хоть отбав­ляй! Целый день носится, кру­тится как белка в колесе. Дина­мо­ма­шину при­ставь – ток бы давал! А вы гово­рите – энер­гии какой-то не хватает!

Поз­вольте заме­тить, что глав­ной зада­чей охоты явля­ется все-таки – при­не­сти добычу в деревню, а вовсе не побе­гать по джун­глям. Так что бес­тол­ко­вая беготня гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка вовсе не все­гда удо­вле­тво­ряет целям иссле­до­ва­ния. Для позна­ния глав­ное все-таки – кон­цен­тра­ция, а вот с этим-то у нашего ребенка про­блемы. Так что полу­ча­ется, что энер­гии все-таки не хва­тает, или она рас­хо­ду­ется абсо­лютно бес­цельно. Можно целый день с высу­ну­тым язы­ком носиться по джун­глям и вече­ром вер­нуться с пустыми руками. А можно прямо за око­ли­цей посте­речь и под­стре­лить зверя. Что вы предпочитаете?

Беготня для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка – это именно раз­рядка, а вовсе не кон­струк­тив­ная актив­ность. Если его напу­гать, взвол­но­вать, оби­деть, он и будет бегать, кри­чать, сту­чать ногами. Неужели от избытка энер­гии? «Бес­тол­ко­вая суета» – это как раз его реак­ция на нештат­ную ситу­а­цию, на опас­ность. Корни этой реак­ции лежат еще в живот­ном мире, в самой био­ло­ги­че­ской струк­туре. Это ана­лог так назы­ва­е­мой дви­га­тель­ной бури, когда напу­ган­ное живот­ное начи­нает бешено и неце­ле­на­прав­ленно метаться из сто­роны в сто­рону. Био­ло­ги­че­ская функ­ция этой реак­ция вполне понятна – ино­гда дви­га­тель­ной бурей уда­ется напу­гать пре­вос­хо­дя­щего по раз­ме­рам про­тив­ника или слу­чайно найти выход из западни. Эту же реак­цию часто обна­ру­жи­вают напу­ган­ные или чем-то воз­му­щен­ные мла­денцы. Видели? Ребе­нок отча­янно машет руч­ками и нож­ками, вопит, изви­ва­ется, тара­щит гла­зенки. Это и есть дви­га­тель­ная буря. С взрос­ле­нием ребенка эта реак­ция ухо­дит, вытес­ня­ется дру­гими, более зре­лыми и кон­струк­тив­ными. А у гипер­ди­на­ми­че­ских детей из-за сла­бо­сти тор­моз­ных меха­низ­мов она про­ры­ва­ется и в зна­чи­тельно более позд­нем возрасте.

Итак, для акти­ви­за­ции кон­струк­тив­ной актив­но­сти и предот­вра­ще­ния дви­га­тель­ных бурь-раз­ря­док гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку нужен устой­чи­вый, пра­вильно и посто­янно орга­ни­зо­ван­ный домаш­ний микромир.

Вер­немся к Ирочке. Дви­га­тель­ная буря – это утрен­ний скан­дал. Вечер­нее тре­бо­ва­ние при­сут­ствия матери – невоз­мож­ность тор­моз­ных меха­низ­мов самим спра­виться с накоп­лен­ным возбуждением.

Как справ­ля­ются с подоб­ными ситу­а­ци­ями пер­во­быт­ные охот­ники? Совер­шают соот­вет­ству­ю­щий слу­чаю ритуал. Зачем же изоб­ре­тать велосипед?

Вме­сте с мамой Ирочки мы раз­ра­бо­тали систему-ритуал, при­зван­ную поспо­соб­ство­вать без­бо­лез­нен­ному и по воз­мож­но­сти быст­рому отходу Ирочки ко сну. Для начала был поло­жен пре­дел засы­па­ниям в раз­ных местах (на кро­вати роди­те­лей, в соб­ствен­ной кро­ватке, на диване возле теле­ви­зора, на руках у мамы). В кро­ватке и только в кро­ватке! Кро­ватка – суще­ство вполне лич­ное, и когда она начи­нает ждать Ирочку (за пол­часа до вре­мени укла­ды­ва­ния), на ее периль­цах появ­ля­ется розо­вая лен­точка. Ирочка, разу­ме­ется, весьма заин­те­ре­со­ва­лась столь неор­ди­нар­ным пове­де­нием нелю­би­мого пред­мета и по десять раз за вечер бегала смот­реть: уже ждет или еще нет? Обна­ру­жив лен­точку, девочка со всех ног нес­лась в боль­шую ком­нату и вос­тор­женно сооб­щала: «Висит! Уже висит! Ждет!» Сразу после появ­ле­ния лен­точки Ирочке пред­ла­гался йогурт, кото­рый она весьма охотно и без вся­ких про­те­стов поедала (на аппе­тит Ирочки никто и нико­гда не жало­вался). Люби­мой сказ­кой Ирочки на тот момент была «При­клю­че­ния Чип­по­лино» Джанни Родари. Она могла слу­шать ее бес­ко­неч­ное число раз и потом еще с неосла­бе­ва­ю­щим инте­ре­сом рас­смат­ри­вать кар­тинки. На этом мы и сыг­рали. Йогурты, как вы, навер­ное, зна­ете, бывают раз­ные. В зави­си­мо­сти от напол­ни­теля. Напол­ни­тель – это, обычно, какой-нибудь фрукт или ягода. Вот про тот фрукт, кото­рый сего­дня являлся напол­ни­те­лем «вечер­него йогурта», и сочи­ня­лась сказка. Ирочка про­сто до визга любила мамины сказки, да и сама не прочь была при­нять уча­стие в этом про­цессе. Правда, до начала сказки нужно было при­нять душ, разо­брать кро­ватку, пере­одеться в ноч­ную рубашку и лечь в кро­ватку. Все это выпол­ня­лось мол­ние­носно и без малей­ших наре­ка­ний, в ожи­да­нии сказки. Ирочка ложи­лась в кро­ватку, мама сади­лась рядом, и обе отправ­ля­лись в путе­ше­ствие в ска­зоч­ную фрук­тово-ягод­ную страну. Ино­гда сказка ста­но­ви­лась мно­го­се­рий­ной, и тогда Ирочка брала с мамы обе­ща­ние, что зав­тра будет тот же самый йогурт, потому что принц Зем­ля­ничка еще не окон­ча­тельно побе­дил пред­во­ди­теля злых чер­ных слив, и тот еще вполне может вер­нуться и учи­нить мно­же­ство непри­ят­но­стей. После сказки Ирочке в кро­вать (вот без­об­ра­зие, правда?!) выда­вался листок бумаги и коробка с пасте­лью. Мама ухо­дила, чтобы не видеть, что Ирочка нари­сует. Высу­нув от усер­дия язык, девочка рисо­вала сего­дняш­него героя и его при­клю­че­ния. Потом звала маму. Мама при­хо­дила, вос­хи­ща­лась про­из­ве­де­нием, уточ­няла подроб­но­сти замысла и вешала его на стенку над кро­ват­кой. «А теперь принц Зем­ля­ничка будет смот­реть, как ты засы­па­ешь. Смотри, не огор­чай его, чтобы зав­тра ему тоже захо­те­лось к тебе прийти. Спо­кой­ной ночи!»

Мысль о том, что зав­тра принц Зем­ля­ничка может не прийти и пре­крас­ный замы­сел будет раз­ру­шен, а доступ в ска­зоч­ную страну закро­ется навсе­гда, ужа­сала Ирочку. Она кре­пи­лась изо всех сил, чтобы не вско­чить и не побе­жать за мамой. На какое-то время ее сил хва­тало, а потом всту­пали в дей­ствие обыч­ные био­ло­ги­че­ские меха­низмы. Набе­гав­шийся за день ребе­нок бла­го­по­лучно и вовремя засы­пал и спо­койно вста­вал утром. Пер­вое, что мама наутро гово­рила проснув­шейся дочке:

– Принц Зем­ля­ничка тобой очень дово­лен. Ты заме­ча­тельно себя вела. Он будет с нетер­пе­нием ждать вечер­ней встречи и про­дол­же­ния своих при­клю­че­ний. Я тоже тобой очень довольна, вме­сте с Земляничкой.

После такого вступ­ле­ния устра­и­вать скан­дал было бы про­сто непри­лично. Да и не очень-то хоте­лось, потому что Ирочка вполне выспа­лась и чув­ство­вала себя бод­рой и здоровой.

Таким обра­зом, Ироч­кины про­блемы со сном были прак­ти­че­ски пол­но­стью решены в тече­ние двух недель и более уже не возобновлялись.

Вто­рой суще­ствен­ной про­бле­мой гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка явля­ется его низ­кая спо­соб­ность к кон­цен­тра­ции вни­ма­ния. На такого ребенка часто жалу­ются в садике, что он отвле­ка­ется во время пла­но­вых заня­тий, бегает или кру­тится вме­сто того, чтобы спо­койно сидеть. Мешает зани­маться дру­гим детям, отвле­кая их. Ино­гда гипер­ди­на­ми­че­ские дети вообще отка­зы­ва­ются при­ни­мать уча­стие в заня­тиях, так как чув­ствуют, что неспо­собны соот­вет­ство­вать тем тре­бо­ва­ниям, кото­рые предъ­яв­ля­ются к пол­но­цен­ным участ­ни­кам этих самых заня­тий. Часто в этих слу­чаях на ребенка пыта­ются «нажать», при­чем обычно дав­ле­ние про­ис­хо­дит с двух сто­рон – со сто­роны вос­пи­та­те­лей (все должны ходить на музы­каль­ные заня­тия!) и со сто­роны родителей.

– Чепуха какая-то! – воз­му­ща­ются роди­тели. – Дома она пре­крас­ненько под музыку тан­цует. Сама себе ее вклю­чает или под теле­ви­зор. И все у нее хорошо полу­ча­ется. Перед нами любит покра­со­ваться. А в садике отка­зы­ва­ется тан­це­вать! Без­об­ра­зие, правда?!

В своем воз­му­ще­нии роди­тели забы­вают, что ребе­нок, тан­цу­ю­щий дома, сам орга­ни­зует свою актив­ность. В любой момент он может начать и пре­кра­тить танец, поме­нять ритм, ско­рость и тип тан­це­валь­ных дви­же­ний. Если он хочет кру­житься – он кру­жится, хочет прой­тись впри­сядку – идет впри­сядку, хочет под­нять или опу­стить руки – делает это так и тогда, когда ему удобно. В садике на заня­тиях – все иначе. Ребе­нок дол­жен совер­шать именно те дви­же­ния, кото­рые дик­тует логика стан­дарт­ного танца или фан­та­зия муз­ру­ко­во­ди­теля. К тому же он дол­жен посто­янно сле­дить за дру­гими детьми и успе­вать делать то же, что делают они. Если танец пар­ный, то сле­ду­ю­щей зада­чей будет при­спо­со­биться к осо­бен­но­стям дви­же­ний парт­нера. При этом нужно еще слы­шать музыку и выпол­нять ука­за­ния учи­теля. Зача­стую все это ока­зы­ва­ется для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка недо­ступ­ным. Или не слиш­ком доступ­ным. Тогда он пыта­ется, но полу­чает такое коли­че­ство уни­чи­жи­тель­ных заме­ча­ний («Гос­поди, ну ты меня слы­шишь или нет?! Ну нельзя же быть таким неук­лю­жим! Смотри, как хорошо дру­гие дети тан­цуют!» и т. д.), что вся охота довольно быстро про­па­дает, и тогда, чтобы изба­виться от фруст­ра­ции, ребе­нок кате­го­ри­че­ски заяв­ляет: «Не хочу! Не буду! И не уговаривайте».

Самой пра­виль­ным реше­нием в этих слу­чаях будет не при­нуж­дать или уж тем более не запу­ги­вать ребенка, а раз­ре­шить ему при­сут­ство­вать на заня­тиях, сидя в уголке или даже стоя в две­рях. Время от вре­мени его можно при­зы­вать попро­бо­вать выпол­нить какое-то зада­ние вме­сте со всеми. Гипер­ди­на­ми­че­ские дети на самом-то деле хотят во всем этом участ­во­вать. Про­сто они не слиш­ком уве­рены в себе. Если ребе­нок почув­ствует, что даже его неудача не вызы­вает оттор­же­ния и никто не соби­ра­ется его ничего «насильно» застав­лять, он будет про­бо­вать снова и снова, именно тогда и именно то, в чем он наи­бо­лее уве­рен и что у него лучше полу­ча­ется. И рано или поздно у него нач­нет полу­чаться все (или почти все) остальное.

Ино­гда можно слы­шать от вос­пи­та­те­лей (или даже от роди­те­лей) такой аргу­мент про­тив выше­из­ло­жен­ного предложения:

– Почему это ему раз­ре­шать не делать или в две­рях сто­ять? А дру­гие дети что – хуже? Им тоже захо­чется! И где тогда дис­ци­плина, орга­ни­за­ция заня­тий?! Нет, если одному послаб­ле­ние сде­лать, тут же дру­гие нач­нут тре­бо­вать. Пока­тится, не остановишь…

Упо­мя­ну­тые рев­ни­тели все­об­щей дис­ци­плины забы­вают одну, точ­нее, даже две очень суще­ствен­ные вещи. Пер­вая заклю­ча­ется в том, что все люди раз­ные. Это баналь­ность, но очень важ­ная прак­ти­че­ская баналь­ность, кото­рую все время надо иметь в виду.

Вто­рая вещь гораздо тоньше. Малень­кие дети еще не знают, как именно устроен этот мир. Им еще пред­стоит это узнать. Они вовсе не сто­рон­ники еди­но­об­ра­зия. И у них нет ника­ких врож­ден­ных пред­став­ле­ний о том, что все должны делать одно и то же, в еди­ном порыве. Малень­кий ребе­нок готов при­нять любую сте­пень раз­но­об­ра­зия. И легко при­ни­мает ее на прак­тике. Если один ребе­нок в группе носит очки, то дру­гие дети могут поин­те­ре­со­ваться, почему это так, но вовсе не нач­нут тут же тре­бо­вать очки и для себя тоже. Если на физ­куль­тур­ные заня­тия не ходит ребе­нок с врож­ден­ным физи­че­ским недо­стат­ком, Машенька не ест апель­сины, а Петенька яйца (пище­вая аллер­гия), то все это у малень­ких детей может вызвать любо­пыт­ство, но отнюдь не непри­я­тие или жела­ние тут же отка­заться от уро­ков физ­куль­туры, яиц и апель­си­нов. Непри­я­тие ина­ко­во­сти могут вну­шить только взрослые.

Одна­жды автору дове­лось наблю­дать девочку вто­ро­класс­ницу с элек­тив­ным мутиз­мом. По при­чи­нам, пояс­не­ние кото­рых здесь неуместно, девочка нико­гда не раз­го­ва­ри­вала в школе, выпол­няя при этом все пись­мен­ные зада­ния. Для нас инте­ресна реак­ция одно­класс­ни­ков на этот (согла­си­тесь, весьма зага­доч­ный с точки зре­ния вось­ми­лет­него ребенка) фено­мен. Одно­класс­ники легко при­ни­мали девочку такой, какая она есть, со всеми ее лич­ными осо­бен­но­стями. Более того, когда забо­лел их учи­тель и в класс на замену при­шла дру­гая учи­тель­ница, незна­ко­мая со «стран­но­стями» девочки, и попы­та­лась спро­сить ребенка, класс дружно завопил:

– Вы не зна­ете! Она не гово­рит! Мы вам сей­час объ­яс­ним! Ее пись­менно нужно спра­ши­вать, на листочке!

То есть, пока детям не объ­яс­нят, что все должны быть «как все», сами они вполне пони­мают и при­ни­мают любую долю инди­ви­ду­аль­ного раз­но­об­ра­зия, вовсе не пыта­ясь «пере­тя­нуть оде­яло на себя». Так что опа­се­ния роди­те­лей и вос­пи­та­те­лей совер­шенно бес­поч­венны. Если группе ска­зать, что Вася во время физ­куль­тур­ных или тан­це­валь­ных заня­тий сидит на ска­ме­ечке или стоит в две­рях, потому что таковы его лич­ные осо­бен­но­сти, группа совер­шенно спо­койно при­мет и запом­нит этот факт. Труд­но­сти, кото­рые могут при этом воз­ник­нуть, совер­шенно про­ти­во­по­лож­ного харак­тера. Когда Вася, нако­нец, захо­чет при­со­еди­ниться к тан­цу­ю­щим, кто-то из детей может резонно заметить:

– А ты куда? Ты же на ска­мейке сидишь!

Но для того, чтобы откор­рек­ти­ро­вать эту ситу­а­цию, суще­ствуют взрос­лые. Умный учи­тель или вос­пи­та­тель в таком слу­чае скажет:

– Раньше Вася не был готов тан­це­вать, а теперь настало время, когда это стало воз­мож­ным. Мы все должны пора­до­ваться за Васю. У него навер­няка получится!

Дети легко при­ни­мают подоб­ную подачу взрос­лых. Бла­го­даря кон­струк­тив­ной пози­ции учи­теля, в классе, где учится выше­упо­мя­ну­тая «мол­ча­ли­вая» девочка, царит насто­я­щий празд­ник, если ей уда­ется про­чи­тать два-три пред­ло­же­ния по учеб­нику или ска­зать «Да!», «Нет!» в ответ на вопрос.

Слож­нее обстоит дело в том слу­чае, когда дети охотно согла­ша­ются на уча­стие в заня­тиях, но своей неор­га­ни­зо­ван­но­стью регу­лярно вно­сят в них атмо­сферу хаоса и бес­по­рядка. Тогда уже вос­пи­та­тель может в серд­цах сказать:

– Да иди ты куда-нибудь отсюда! Сам не зани­ма­ешься – не мешай дру­гим! Иди вон – поиг­рай там!

Ребе­нок ухо­дит играть или в сто пер­вый раз дает обе­ща­ние больше не шуметь и не отвле­каться (и тут же, разу­ме­ется, его нару­шает). Сама по себе ситу­а­ция не очень напря­жен­ная, потому что гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок обычно сам пре­красно пони­мает, что нару­шает дис­ци­плину и мешает дру­гим, и, сле­до­ва­тельно, не слиш­ком оби­жа­ется, когда ему на это ука­зы­вают. Да, ребенку доста­ется меньше инфор­ма­ции, он не нари­сует со всеми рису­нок, не решит задачку, не сле­пит сло­ника. В это время он будет катать машинку или вме­сте с нянеч­кой уби­рать кро­ватки. Ничего страш­ного. Но нена­пря­жен­ность ситу­а­ции отно­сится только к обыч­ным, муни­ци­паль­ным сади­кам. В послед­ние годы все более мод­ным ста­но­вится отда­вать совсем малень­ких детей в какие-нибудь «обу­чалки-раз­ви­валки», в кото­рых детей учат всему поне­многу. Обу­чалки эти все­гда плат­ные, и, запла­тив деньги, роди­тели ожи­дают, что ребенка будут учить, а не отправ­лять погу­лять или поиг­рать в уголке. Дру­гие роди­тели (тоже запла­тив­шие деньги), в свою оче­редь, очень недо­вольны тем, что гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок посто­янно будо­ра­жит атмо­сферу на заня­тиях, что учи­тель (вос­пи­та­тель) вынуж­ден посто­янно на него отвле­каться, успо­ка­и­вать, сты­дить и т. д. Ино­гда они даже про­сят убрать «неудоб­ного» ребенка из группы. Поскольку орга­ни­за­ция ком­мер­че­ская, адми­ни­стра­ция вынуж­дена идти им навстречу, роди­те­лям гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка стыдно и обидно, свои чув­ства они, есте­ственно, выме­щают на винов­нике, и ребе­нок полу­чает пер­вое дока­за­тель­ство своей «непол­но­цен­но­сти».

– Все могут ходить в обу­чалку, а я не могу. Меня оттуда выгнали.

Дра­ма­тизм ситу­а­ции, как пра­вило, еще уве­ли­чи­ва­ется из-за того, что гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку ходить в обу­чалку нра­ви­лось. Там были инте­рес­ные заня­тия, дру­зья-при­я­тели. Роди­тели не пре­ми­нут уко­рить и этим:

– Ну вот, тебе так нра­ви­лось туда ходить, а теперь все – выгнали! Не мог себя как сле­дует вести, вот и полу­чай теперь! Сиди дома! А Дима с Олей вели себя нор­мально, вот они теперь и ходят, занимаются…

Если в семье рас­тет гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, то пра­виль­ной поли­ти­кой по отно­ше­нию к дошколь­ным заня­тиям, по-види­мому, будет следующая:

1. Не стоит отда­вать ребенка до 6 лет в группы, где обу­че­ние стро­ится по «школь­ному» типу, то есть дети во время заня­тия должны сидеть за пар­тами или сто­лами, под­ни­мать руки, отве­чать по оче­реди, писать в тет­ра­дях, выпол­нять зада­ния, тре­бу­ю­щие боль­шой усид­чи­во­сти и кон­цен­тра­ции внимания.

2. Вполне допу­стимо и уместно орга­ни­зо­вать заня­тия ребенка-дошколь­ника в груп­пах, где все про­хо­дит в игро­вой обста­новке, где во время заня­тия дети могут сво­бодно пере­ме­щаться по ком­нате, сто­ять, сидеть, пры­гать, отве­чать по жела­нию и т. д.

3. Если про­яв­ле­ния гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома очень сильны (ребенок-«катастрофа»), то до 6 лет можно обой­тись без допол­ни­тель­ных обу­ча­ю­щих заня­тий, огра­ни­чив­шись тем, что дают в садике. У нерв­ной системы ребенка и так много забот. Как-нибудь он обой­дется пока без англий­ского алфавита…

4. Если ребе­нок попал-таки в обу­чалку, в кото­рой он явно неуме­стен, не дово­дите ситу­а­цию до кри­ти­че­ской. Быстро заби­райте его оттуда, пока ему в глаза не объ­яс­нили, кто он такой. И ни в коем слу­чае не качайте права перед адми­ни­стра­цией или дру­гими роди­те­лями (иначе потом воз­ник­нет соблазн раз­ря­диться на ребенке, как на непо­сред­ствен­ной при­чине ваших непри­ят­но­стей). Объ­яс­ните ребенку, что он, может быть, еще слиш­ком мал для таких заня­тий и что вы будете искать что-то, что ему больше под­хо­дит. Или вер­не­тесь к заня­тиям на сле­ду­ю­щий год, когда он подрастет…

Если в семье с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком-дошколь­ни­ком ничем «обра­зо­ва­тель­ным» не зани­ма­ются, играют с ним в те игры, кото­рые пред­по­чи­тает он сам (гонять мяч, «возиться», пры­гать и т. д.), то до 6 лет ника­кие позна­ва­тель­ные про­блемы роди­те­лей обычно не бес­по­коят. На пер­вый план в этом слу­чае выхо­дит подвиж­ность и «трав­ма­тич­ность» ребенка. Впро­чем, если ребе­нок доста­точно гуляет во дворе и дома ему есть по чему (или по кому) пола­зить и на чем поку­выр­каться, то и про­блема излиш­ней подвиж­но­сти выгля­дит весьма не напряженно.

Однако суще­ствуют семьи (и с каж­дым годом, по моим наблю­де­ниям, их ста­но­вится все больше), в кото­рых ребенка стре­мятся «раз­ви­вать». При­чем начи­нать делать это, по мне­нию оза­бо­чен­ных дан­ной про­бле­мой роди­те­лей, надо как можно раньше. Есть системы, кото­рые реко­мен­дуют начи­нать еще до рож­де­ния ребенка. У каж­дой системы есть опре­де­лен­ное коли­че­ство фана­тич­ных сто­рон­ни­ков. Они с горя­щими гла­зами читают соот­вет­ству­ю­щую лите­ра­туру, а потом изго­тав­ли­вают спе­ци­аль­ные кубики, обкле­и­вают мебель крупно напи­сан­ными ярлы­ками, вешают над кро­ват­кой мла­денца таб­лицу умно­же­ния и т. д. и т. п. Таких ради­ка­лов отно­си­тельно общего числа роди­те­лей немного. Но они сво­ими дости­же­ни­ями, а точ­нее, своим ражем и энту­зи­аз­мом как-то вли­яют на общую вос­пи­та­тель­ную атмо­сферу в обще­стве. Абсо­лют­ное боль­шин­ство роди­те­лей не делает ничего экзо­ти­че­ского, но пре­бы­вает в тро­га­тель­ной убеж­ден­но­сти, что про­сто играть, раз­го­ва­ри­вать, бало­ваться и гулять с малень­ким ребен­ком на сего­дняш­ний день совер­шенно недо­ста­точно. Чтобы идти в ногу со вре­ме­нем, ребенка непре­менно надо как-то «раз­ви­вать». «Раци­о­наль­ные» аргу­менты по этому поводу выгля­дят обычно при­бли­зи­тельно так:

– Чем раньше нач­нешь, тем больше он будет знать и уметь;

– Сей­час, чтобы в хоро­шую школу посту­пить, надо либо деньги, либо инте­гралы брать. Как бы не опоздать;

– Ну, должна же я с ним что-то делать. Почему бы буквы не поучить?

– Сосед­ская девочка наша ровес­ница, а уже стихи читает и цифры знает. А мой даже букву «о» запом­нить не в состо­я­нии. Если сей­час не спо­хва­титься, то что же дальше будет?!

Таким обра­зом, в то время, когда у ребенка в норме должно раз­ви­ваться пра­вое (син­те­ти­че­ское, худо­же­ствен­ное) полу­ша­рие голов­ного мозга, то есть фор­ми­ро­ваться пер­вая целост­ная кар­тина мира, его загру­жают совер­шенно ненуж­ными ему в тот момент зна­ко­выми систе­мами (буквы, цифры, ноты и т. д.), сти­му­ли­руя тем самым левое (ана­ли­ти­че­ское, логи­че­ское) полу­ша­рие, на работе кото­рого и так постро­ена вся система школь­ного обра­зо­ва­ния. Надо ска­зать, что дети – система устой­чи­вая, запро­грам­ми­ро­ван­ная при­ро­дой с боль­шим запа­сом. Так что боль­шин­ство из них бла­го­по­лучно пере­жи­вает роди­тель­ский про­из­вол, выучи­вая к четы­рем годам рус­ский и латин­ский алфа­виты, а с пяти лет начи­ная сносно читать вывески на игро­вых авто­ма­тах и «Мак­до­нальд­сах». Только вот с образ­ным мыш­ле­нием у них навсе­гда оста­ется какая-то недо­ра­ботка, и пира­мидки они скла­ды­вают как-то неуве­ренно, без вся­кого инте­реса. И почему-то из пяти чита­ю­щих «вун­дер­кин­дов» только один может запу­стить баналь­ный волчок…Ну, да бог с ними… Нас инте­ре­суют дети не про­стые, а гипер-ди-на-ми-че-ские…

А вот они-то как раз и отка­зы­ва­ются в трех­лет­нем воз­расте учить буквы. Потому что у них и так – пере­груз. И орга­низм об этом пре­красно знает. И какие-то бес­по­лез­ные буквы кажутся ему совер­шенно излиш­ними и неумест­ными. Или, наобо­рот, буквы выучи­вают за три дня, а еще через неделю абсо­лютно все забы­вают. Или так: вчера пом­нил, зав­тра отве­тит, а вот сего­дня – как и не было ничего! И пазлы не скла­ды­вают, и моза­ику ско­рее раз­бро­сают, чем сло­жат… Кроме того, роди­телю, кото­рый твердо решил с ребен­ком «зани­маться», никак не уда­ется его отло­вить и уса­дить. Ребе­нок ужом выкру­чи­ва­ется из всех ново­мод­ных педа­го­ги­че­ских систем и никак не хочет повто­рять дости­же­ний сосед­ской «раз­ви­той» девочки. Куда там! Гипер­ди­на­ми­че­ские дети ино­гда и книжки-то, кото­рые им роди­тели читают, совер­шенно не слу­шают. Кру­тятся, вер­тятся, встают, ложатся, ноги за голову засо­вы­вают. И пере­ска­зы­вать про­чи­тан­ное не то не хотят, не то не могут. Беда, да и только! Как же вести себя с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком, если роди­тель остро ощу­щает потреб­ность в «раз­ви­ва­нии» нера­зум­ного чада, а ребе­нок вовсе не торо­пится ему навстречу? Есть несколько про­стых пра­вил, кото­рые, разу­ме­ется, не решат всех про­блем (ведь сам-то син­дром никуда не делся), но поз­во­лят сбе­речь зна­чи­мое коли­че­ство роди­тель­ских и дет­ских нерв­ных клеток:

1. Не пытай­тесь уса­дить ребенка. Для заня­тий с млад­шим дошколь­ни­ком вполне под­хо­дит почти любое про­стран­ство – ковер в дет­ской, диван в гости­ной, кухон­ный стол, двор и ван­ная ком­ната. Если ребе­нок очень подвиж­ный, то во время заня­тий он может ходить, пол­зать или даже бегать (правда, в послед­нем слу­чае вам при­дется бежать рядом с ним). Именно в дви­же­нии гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок легче усва­и­вает инфор­ма­цию. Фик­са­ция позы тре­бует от него слиш­ком боль­шого напря­же­ния. На ваши заня­тия про­сто не оста­нется сил.

2. Заня­тия должны быть очень корот­кими (не более 10 минут). Если время кон­цен­тра­ции ребенка – 2 минуты, не рвите на себе волосы, а начи­найте с двух минут. Эти две минуты могут повто­ряться каж­дый час. Через неко­то­рое время кон­цен­тра­ция уве­ли­чится до трех, а потом и до пяти минут. Заня­тия длин­нее 10 минут для гипер­ди­на­ми­че­ского млад­шего дошколь­ника мало полезны, так как усва­и­ва­ется только то, что было вна­чале. Впо­след­ствии ребе­нок думает только о том, как бы удрать.

3. Решите зара­нее, чем именно вы хотите зани­маться сего­дня. Сооб­ра­жать «по ходу дела» недо­пу­стимо. Слиш­ком велик дефи­цит вни­ма­ния и слаба кон­цен­тра­ция. Ребе­нок будет с вами только в том слу­чае, если все заня­тие про­хо­дит «в еди­ном порыве». А это воз­можно только при тща­тель­ном пред­ва­ри­тель­ном обду­мы­ва­нии. Зара­нее под­го­товьте все игрушки или дру­гие посо­бия, кото­рые пона­до­бятся вам для заня­тия. Если вы нач­нете что-то искать во время заня­тия, то ребе­нок охотно вклю­чится в этот про­цесс, совер­шенно поза­быв о цели, для кото­рой вам пона­до­бился мишка или колечко.

4. По воз­мож­но­сти при­учайте ребенка к регу­ляр­но­сти заня­тий. Если они про­ис­хо­дят все­гда сразу после пол­дника или после ван­ной перед сном, то в уроч­ное время мозг ребенка будет соот­вет­ству­ю­щим обра­зом настра­и­ваться. Воз­можно, ему даже удастся уси­деть за сто­лом. Ста­рай­тесь не про­пус­кать заня­тия. Пусть они будут совсем коро­тень­кими (напри­мер, пять минут), но зато каж­дый день по три раза. Для гипер­ди­на­ми­че­ского (да и для любого малень­кого) ребенка это куда лучше, чем по пол­часа два раза в неделю.

5. Не слиш­ком гоняй­тесь за супер­со­вре­мен­ными систе­мами. Пусть те, кто хочет, зани­ма­ется с ребен­ком «по Ники­ти­ным», «по Гил­форду» или «по Глену Доману». Флаг им в руки. Помните, что любая палка – о двух кон­цах. Играйте с ребен­ком в древ­ние и муд­рые «раз­ви­ва­тель­ные» игры типа: «Что гру­зили на паро­ход?» «Что поло­жим в кузо­вок?», «Что хотите, то берите, “да” и “нет” не гово­рите, чер­ного и белого не назы­вайте, о крас­ном не вспо­ми­найте… Вы поедете на бал?» Вспом­нили? Эти игры хороши тем, что вовсе не тре­буют уса­жи­ва­ния ребенка за стол. В них можно играть, моя посуду, сти­рая, или по дороге в садик и мага­зин. Детям эти игры страшно нра­вятся. К тому же они ком­плекс­ные, и, напри­мер, послед­няя из назван­ных игр раз­ви­вает сразу: а) про­из­воль­ное вни­ма­ние, б) сло­вар­ный запас, в) навык поиска сино­ни­мов и анто­ни­мов, г) уме­ние стро­ить вопросы, д) логи­че­ское мыш­ле­ние. Неплохо, правда? Дело в том, что в сред­не­ве­ко­вье (а именно оттуда, между про­чим, эта игра) дет­ство чело­века было очень корот­ким. И на все «раз­ви­ва­ние» при­хо­ди­лось очень мало вре­мени. Сле­до­ва­тельно, есте­ствен­ным отбо­ром оста­ва­лись лишь те игры, кото­рые могли сти­му­ли­ро­вать раз­ви­тие сразу несколь­ких функ­ций и навыков.

6. Если ребе­нок совер­шенно не слу­шает, когда ему читают книжки, воз­можно два пути.

Пер­вый – баналь­ный под­куп. Вы ста­вите будиль­ник на неко­то­рое (очень корот­кое) время, напри­мер на пять минут, и гово­рите ребенку: «Сей­час мы будем читать сказку про Машеньку. Я читаю, ты слу­ша­ешь. Когда про­зво­нит будиль­ник, все кон­чится». Боль­шин­ство малень­ких детей бывает очень заин­три­го­вано зво­ня­щим будиль­ни­ком. Ребе­нок с нетер­пе­нием ждет, когда же будиль­ник зазво­нит, кон­цен­три­руя на нем все име­ю­ще­еся вни­ма­ние и ста­ра­ясь не про­пу­стить этот момент. Вы чита­ете про Машеньку. Будиль­ник зво­нит. Вы его выклю­ча­ете, а ребенку гово­рите: «Ты моло­дец. Ты хорошо слу­шал. На тебе пече­нинку. Вече­ром почи­таем еще». Ребе­нок дово­лен сразу по несколь­ким поводам:

а) таин­ствен­ный будиль­ник зазво­нил прямо у него на глазах;

б) дали печенинку;

в) похва­лили за некое, пусть непо­нят­ное, но достижение.

Есте­ственно, что ребе­нок будет стре­миться повто­рить этот поло­жи­тель­ный опыт. А время до звонка будиль­ника регу­ли­ру­ете вы. Только не уве­ли­чи­вайте его слиш­ком резко. По две-три минуты в неделю. Пят­на­дцать минут кряду слу­шать одну книжку – это очень хоро­шее время для гипер­ди­на­ми­че­ского дошколь­ника, кото­рый еще недавно вообще чте­ние слу­шать отказывался.

Вто­рой путь более слож­ный. Здесь вам пона­до­бится изряд­ная доля фан­та­зии. Для начала надо взять лист бумаги и нари­со­вать на нем неболь­шую исто­рию. Напри­мер, щенок ушел из дома и встре­тил боль­шую собаку. Собака зала­яла, щенок испу­гался и убе­жал домой. Лучше, если рисо­вать все это вы будете на гла­зах у ребенка. Сопро­во­ди­тель­ная исто­рия тоже рож­да­ется на его гла­зах. Ребе­нок навер­няка заин­те­ре­со­ван и жаж­дет про­дол­же­ния. После несколь­ких рисо­ван­ных исто­рий (допу­стим, спу­стя неделю) насту­пает время рас­ска­зов по чужим кар­тин­кам (комик­сов). Но текст по-преж­нему ваш. Когда ребе­нок при­вык и к этому, можно пере­хо­дить к насто­я­щим кни­гам. Только в них должно быть много кар­ти­нок, чтобы ребе­нок ощу­щал пре­ем­ствен­ность спо­соба пере­дачи информации.

7. Ори­ен­ти­руй­тесь на состо­я­ние ребенка. У гипер­ди­на­ми­че­ских детей бывают «пло­хие дни», когда они бук­вально все забы­вают и как будто бы теряют прочно при­об­ре­тен­ные зна­ния и навыки. Бог весть, что в этот момент про­ис­хо­дит в ЦНС ребенка, но ругать или сты­дить его по мень­шей мере неуместно. Отметьте: «Сего­дня у тебя это не слиш­ком полу­ча­ется. Ничего страш­ного. Сей­час мы поиг­раем, а к этому вер­немся в сле­ду­ю­щий раз». Ребе­нок будет бла­го­да­рен вам за пони­ма­ние и в сле­ду­ю­щий раз, когда смо­жет, поста­ра­ется вас пора­до­вать. Если вы будете «нажи­мать», сты­дить, застав­лять, то резуль­тат будет прямо обрат­ным. Ребе­нок «уйдет в отказ», и на все ваши заня­тия ляжет отпе­ча­ток нега­ти­визма. Вы ведь этого не хотите?

8. Если ребе­нок посе­щает-таки «обу­чалку-раз­ви­валку», а там задают домаш­ние зада­ния, кото­рые он гото­вить не хочет, не осо­бенно усерд­ствуйте в их выпол­не­нии. Пусть ребе­нок пой­дет на заня­тия с невы­пол­нен­ным зада­нием. Если ему это без­раз­лично, зна­чит он еще не готов к такой форме работы. Если же он рас­стро­ился, что дру­гих детей похва­лили, а его нет, вы можете ска­зать: «Мы тоже можем сде­лать это упраж­не­ние, нари­со­вать рису­нок, выучить этот сти­шок. Я тебе помогу. Скажи, когда ты будешь готов». Такая поли­тика решает сразу две задачи.

Во-пер­вых, сбе­ре­га­ется нерв­ная система, ваша и ребенка, так как нет боев за выпол­не­ние зада­ния. К тому же помните – у вас еще впе­реди школа. Надо копить силы.

Во-вто­рых, своей пози­цией вы сти­му­ли­ру­ете раз­ви­тие ответ­ствен­но­сти у ребенка. Если он может (физио­ло­ги­че­ски готов) взять на себя ответ­ствен­ность за выпол­не­ние зада­ния, он сооб­щит об этом вам – вы ему помо­жете. Несмотря на все гипер­ди­на­ми­че­ские син­дромы на свете, воля ребенка в этой ситу­а­ции – это уже не только вы, это уже немно­жечко он сам. А это в слу­чае гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома доро­гого стоит.

Чтобы не быть голо­слов­ными, при­ве­дем кон­крет­ный при­мер заня­тия с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком. Очень оза­бо­чен­ная раз­ви­тием ребенка мама зани­ма­ется с маль­чи­ком Сашей 4,5 лет. Саша при­шел из дет­ского садика, мама при­шла с работы. Про­дол­жи­тель­ность заня­тия – 5 минут.

Инвен­тарь: несколько поя­сов от пла­тьев и хала­тов раз­ной длины. Две игру­шеч­ные змейки. Кар­тинки с изоб­ра­же­нием мышки, зайки и лошадки. Игру­шеч­ный паро­во­зик и вагон­чики к нему. Листок бумаги и фломастер.

Тема: длин­ный и короткий.

Место заня­тия: в общей ком­нате на ковре.

Ход заня­тия:

Саша: Мам, а чего мы сего­дня делать будем?

Мама: Попро­буй, уга­дай! (ука­зы­вает на раз­ло­жен­ные по ковру пояса).

Саша: (пере­би­рает пояса). Это от моих шта­нов, а это от тво­его зеле­ного платья…

Мама: Ты хотел угадать!

Саша: Узлы вязать? Я видел – мор­ские. Сей­час я тебе покажу…

Мама: Нет! Узлы ты мне потом пока­жешь. Чем один пояс отли­ча­ется от другого?

Саша: Этот крас­ный… цве­том… этот пестрый…

Мама: Еще? Чем еще отличаются?

Саша: Этот кожа­ный… А этот из тряпки… Вот этот длиньше…

Мама: Пра­вильно! Моло­дец! Только надо гово­рить: длин­нее. Вот этот длин­нее, а этот – короче. А какой самый длинный?

Саша: Вот – чер­ный. От костюма, да?

Мама: Пра­вильно. Самый длин­ный пояс – чер­ный. А какой – самый короткий?

Саша: Вот этот – мой.

Мама: Пра­вильно! Ты малень­кий, и пояс у тебя – самый корот­кий. Теперь все пояса раз­ло­жим по длине. Давай вот сюда поло­жим самый корот­кий, а вот сюда – самый длин­ный. Теперь давай осталь­ные поло­жим. Какой будет ближе к длин­ному, а какой – к короткому?

Саша: Вот так, вот так и еще вот сюда… Нет, этот вот сюда пойдет…

Мама: Ты все раз­ло­жил пра­вильно, только немного вот здесь пере­пу­тал. Какой из этих двух поя­сов длин­нее? Куда его надо поло­жить? …Вот, теперь все абсо­лютно пра­вильно. Моло­дец! А теперь посмотри на кар­тинки. Кто это?

Саша: Мышка, зай­чик, конь. А эта мышка – из моего жур­нала, да?

Мама: Мышка – из жур­нала. А посмотри вни­ма­тельно на их хво­сты. У кого хвост самый длинный?

Саша: У мышки, у мышки! А у зай­чика совсем корот­кий. А у лошадки тоже длин­ный, только из воло­си­ков. Я в парке тро­гал… Помнишь?

Мама: Заме­ча­тельно! Мышка малень­кая, а хво­стик у нее – длин­ный, длин­нее, чем сама мышка. А у зай­чика, ты пра­вильно заме­тил, хво­стик тоже есть, только совсем коро­тень­кий. У лошадки тоже длин­ный, кра­си­вый хвост. А теперь посмотри на этих двух змеек…

Саша: Вот эта длин­ная, а эта корот­кая. Я знаю!

Мама: Вели­ко­лепно! А теперь – вот паро­во­зик и вагон­чики. Составь мне самый длин­ный поезд.

Саша: А куда он поедет?

Мама: В дале­кую страну. Поэтому поезд – самый длин­ный. Соста­вил? Разве это самый длин­ный? Вон же еще вагон­чик… Вот, теперь самый длин­ный. А теперь – самый корот­кий… Нет, это про­сто паро­во­зик. А как будет самый корот­кий состав? Пра­вильно, с одним вагон­чи­ком. Куда поедет самый корот­кий состав?

Саша: К бабушке, на дачу. Я тоже летом поеду…

Мама: Обя­за­тельно. Теперь я нари­сую две линии. Какая из них длин­нее? Пра­вильно. А вот теперь три… Какая из них самая корот­кая? Моло­дец! Ты все пре­красно усвоил. Теперь ты про все можешь ска­зать, что длин­ное, что короткое…

Саша: У нас в садике Игорь Арте­мьев очень длин­ный, а Маша – совсем короткая…

Мама: Про людей гово­рят: высо­кий и низ­кий. Игорь – высо­кий, а Маша – низ­кая. В «высо­кий» и «низ­кий» мы поиг­раем завтра…

Саша: Давай сегодня!

Мама: Нет, сей­час я пойду гото­вить ужин, а ты поиг­рай. Если при­ду­ма­ешь что-нибудь длин­ное или корот­кое, при­ходи ко мне в кухню, рас­скажи. Договорились?

Саша: Дого­во­ри­лись! Я много всего придумаю!

Если вы вни­ма­тельно про­чи­тали этот кон­спект, то навер­няка заме­тили, что Саша отвле­ка­ется прак­ти­че­ски на каж­дой реплике, и маме все время при­хо­дится воз­вра­щать его к теме заня­тия. Но она ни разу не при­бе­гает к так назы­ва­е­мой репрес­сив­ной педа­го­гике – «Смотри сюда!» «Слу­шай вни­ма­тельно!», «Кому я говорю!», «Сколько можно отвле­каться!» Поэтому инте­рес ребенка к теме заня­тия сохра­ня­ется до самого конца и даже выхо­дит за пре­делы занятия.

Гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром у Саши име­ется в пол­ном объ­еме, и до начала заня­тий кон­цен­тра­ция вни­ма­ния прак­ти­че­ски отсут­ство­вала. За два года еже­днев­ных, но очень корот­ких заня­тий маме уда­лось уве­ли­чить время кон­цен­тра­ции маль­чика до 25 минут. Саша легко посту­пил в хоро­шую школу и сей­час учится во вто­ром классе. У него тройка по письму, так как име­ется выра­жен­ная дис­гра­фия. По осталь­ным пред­ме­там он успе­вает очень хорошо. Но мама, по совету школь­ного лого­педа, про­дол­жает с ним зани­маться. Поскольку у Саши есть при­вычка к еже­днев­ным заня­тиям, то при­го­тов­ле­ние уро­ков и допол­ни­тель­ные заня­тия с мамой не вызы­вают у него осо­бых слож­но­стей. Есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что труд­но­сти с рус­ским язы­ком также будут успешно преодолены.

Детям дошколь­ного воз­раста вообще свой­ственно много дви­гаться. Дошколь­ни­кам с гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом дви­же­ние нужно как воз­дух. Ни в коем слу­чае не сле­дует без край­ней нужды огра­ни­чи­вать подвиж­ность ребенка. Гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка нельзя нака­зы­вать, ставя в угол или сажая на диван и говоря: «Сиди тут и не шеве­лись!» Если нака­за­ние, с вашей точки зре­ния, необ­хо­димо, то при­ду­майте какой-нибудь дру­гой спо­соб. Очень жела­тельно, чтобы в квар­тире, где рас­тет гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, были какие-нибудь сна­ряды, на кото­рых можно пола­зить, пови­сеть, поку­выр­каться. Да, разу­ме­ется, бывают очень тес­ные квар­тиры, где о спе­ци­аль­ном угло­вом тре­на­жере можно забыть, но ведь прак­ти­че­ски везде в двер­ном про­еме можно пове­сить пере­кла­дину с уби­ра­ю­щи­мися коль­цами и кана­том. На пер­вое время (до школы) этого ребенку вполне доста­точно. Такой про­стей­ший спор­тив­ный ком­плекс не только поз­во­лит ребенку «раз­ря­жаться» доступ­ным и нераз­ру­ши­тель­ным для семьи спо­со­бом, но и разо­вьет силу, лов­кость, гиб­кость, коор­ди­на­цию дви­же­ний и, в конеч­ном счете, умень­шит склон­ность к трав­ма­тизму, столь харак­тер­ную для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка.

Если есть воз­мож­ность и жела­ние ребенка, то очень полез­ными могут ока­заться какие-нибудь заня­тия в круж­ках или сек­циях. Разу­ме­ется, речь идет не об «обу­чал­ках-раз­ви­вал­ках» и не о «боль­шом спорте» (чрез­мер­ные нагрузки серьез­ного спорта гипер­ди­на­ми­че­ским дошколь­ни­кам кате­го­ри­че­ски про­ти­во­по­ка­заны). Подой­дут те кружки и сек­ции, в струк­туру заня­тия кото­рых вхо­дит дви­же­ние в боль­шом коли­че­стве. Очень кон­струк­тив­ными будут кру­жок народ­ного танца, теат­раль­ная сту­дия, заня­тия гим­на­сти­кой, бегом или пла­ва­нием. В дан­ном слу­чае кру­жок хорош еще и тем, что, с одной сто­роны, ребе­нок полу­чает воз­мож­ность дви­гаться, а с дру­гой сто­роны – это вовсе не бес­тол­ко­вая беготня. Вся дея­тель­ность под­чи­нена какому-то ритму и цели, имеет некий, вполне понят­ный для ребенка, кон­струк­тив­ный смысл. Боль­шин­ство гипер­ди­на­ми­че­ских детей очень поло­жи­тельно отно­сятся к такому «внеш­нему вне­се­нию смысла». Поскольку к стар­шему дошколь­ному воз­расту они уже начи­нают если не пони­мать, то чув­ство­вать, что у них самих суще­ствуют про­блемы с целе­по­ла­га­нием. Иными сло­вами, гипер­ди­на­ми­че­ские дети любят, когда ува­жа­е­мый чело­век (вос­пи­та­тель, руко­во­ди­тель кружка, стар­ший ребе­нок) их «орга­ни­зует». Правда, слово «ува­жа­е­мый» здесь клю­че­вое. Ника­кой «орга­ни­за­ции» от чело­века, с кото­рым не уста­нов­лен кон­такт, гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не при­мет и не потер­пит. Поэтому, как бы ни был хорош, пре­сти­жен и поле­зен кру­жок, глав­ная ваша забота и про­блема – понра­вится ли ребенку руко­во­ди­тель. Ходить в кру­жок, потому что «надо» или «полезно», гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не будет. А вам, роди­те­лям, не сле­дует его принуждать.

Зимой, когда нагрузка на нерв­ную систему осо­бенно велика, а воз­мож­но­сти «раз­рядки» огра­ни­чены, обя­за­тельно ходите с ребен­ком на лыжах. Если это недо­ступно, пусть он до пол­ного изне­мо­же­ния ката­ется с ледя­ных горок или бегает на конь­ках. Бог с ними, с мок­рыми шта­нами и вареж­ками. Пока ребе­нок «в про­цессе», интен­сивно дви­га­ется, ему не холодно, и воз­мож­ность про­сту­диться – мини­мальна. Глав­ное, пере­одеть ребенка сразу после прогулки.

Далее. Суще­ствен­ным под­спо­рьем в борьбе с гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом может ока­заться баналь­ное зака­ли­ва­ние. Напри­мер, еже­днев­ное обли­ва­ние ребенка вед­ром холод­ной воды (или любые дру­гие, при­ем­ле­мые для вас формы). Вкратце пояс­ним меха­низм дей­ствия. Ведро холод­ной воды – это стресс. Орга­низм не знает, что именно про­изо­шло, но гото­вится к отра­же­нию атаки. Он гото­вится бежать, защи­щаться, напа­дать, пря­таться и т. д. В момент этой под­го­товки над­по­чеч­ники выде­ляют гор­мон стресса – адре­на­лин. И вот орга­низм готов. Но ничего не про­ис­хо­дит. Не надо бежать и сра­жаться. Ребе­нок выти­ра­ется мох­на­тым поло­тен­цем и идет спать. Но адре­на­лин-то уже выде­лился, обратно его не заго­нишь. И не рабо­тать он не может – такова уж при­рода гор­мо­нов. И тогда он начи­нает рабо­тать там, где у орга­низма «сла­бое место». Именно поэтому зака­ли­ва­ние реко­мен­дуют всем – и легоч­ным, и желу­дочно-кишеч­ным, и нерв­ным боль­ным. У нашего ребенка сла­бое место – нерв­ная система. И вот уже ребе­нок лучше и легче засы­пает вече­ром, легче встает, не устра­и­вает «вечер­него кон­церта» и т. д.

Есть в обли­ва­нии и еще один поло­жи­тель­ный момент. Если вер­нуться к главе 1, то вы вспом­ните, что ино­гда (а в целом, – довольно часто) одной из при­чин ММД явля­ются раз­лич­ные нару­ше­ния кро­во­об­ра­ще­ния. При обли­ва­нии или кон­траст­ном душе мышеч­ные клетки, нахо­дя­щи­еся в стен­ках сосу­дов, тре­ни­ру­ются точно так же, как тре­ни­ру­ются обыч­ные мышцы при под­ня­тии и опус­ка­нии тяже­стей. Теп­лая вода – рас­слаб­ле­ние, про­свет сосу­дов уве­ли­чился, холод­ная вода – сжа­тие, про­свет сосу­дов умень­ша­ется, горя­чая – опять рас­слаб­ле­ние. Такие тре­ни­ро­ван­ные сосуды лучше про­ти­во­стоят раз­лич­ным нагруз­кам, лучше снаб­жают кро­вью все органы, в том числе и голов­ной мозг. А послед­нее для нашего ребенка – «архи­важно»!

Крайне жела­тельно, чтобы гипер­ди­на­ми­че­ский дошколь­ник посе­щал какое-нибудь дошколь­ное заве­де­ние. Дом для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка тесен, ему нужно обще­ние и дру­гие раз­но­об­раз­ные впе­чат­ле­ния. Он общи­те­лен, легко схо­дится с детьми и взрос­лыми, подви­жен, необид­чив и пред­при­им­чив. Он создан для кол­лек­тива. Дер­жать его дома после трех лет без край­ней необ­хо­ди­мо­сти – совер­шенно неуместно. Ино­гда (поскольку, как мы знаем, гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром часто не един­ствен­ное кли­ни­че­ское про­яв­ле­ние ММД) роди­тели рас­суж­дают так:

– Он у меня такой сла­бень­кий, нерв­ный. У него и диа­тез был, и заи­кался, и писа­ется он до сих пор ино­гда. Весь какой-то дер­га­ный. Как поиг­рает с кем, побе­сится, так его потом до вечера не успо­ко­ишь. Отдашь его в садик – еще хуже будет. Пусть он лучше до школы дома поси­дит, окреп­нет, а потом уж сразу пой­дет в пер­вый класс.

Это рас­суж­де­ние в корне неверно. Дело в том, что посту­па­ю­щий в любое мас­со­вое дет­ское учре­жде­ние ребе­нок испы­ты­вает три рода стрессов.

Пер­вое – это стресс имму­но­ло­ги­че­ский. Проще говоря, на него сразу начи­нают чихать и каш­лять столько детей, сколько име­ется в группе (классе, школе). Если имму­но­ло­ги­че­ская система ребенка не слиш­ком сильна (а у детей с ММД чаще всего так и есть), то ей тре­бу­ется неко­то­рое время, чтобы при­спо­со­биться к дан­ной ситу­а­ции. Именно поэтому боль­шая часть детей, впер­вые попав­ших в ясли, садик или школу, начи­нает регу­лярно болеть про­студ­ными забо­ле­ва­ни­ями. В норме при­бли­зи­тельно через пол­года ситу­а­ция вырав­ни­ва­ется – иммун­ная система при­спо­со­би­лась к име­ю­щимся анти­ге­нам. Если ребенка после пер­вой-вто­рой болезни забрали из садика, а на сле­ду­ю­щий год отдали снова – все повто­ря­ется сна­чала. В моей прак­тике был слу­чай, когда роди­тели после серьез­ной болезни млад­шего ребенка (кру­поз­ное вос­па­ле­ние лег­ких) забрали обоих детей (1.5 и 3‑х лет) и пере­ехали жить на хутор к бабушке мужа, заня­лись там сель­ским хозяй­ством. Дети росли силь­ными и здо­ро­выми, голыми купа­лись в снегу и совер­шенно не болели. Но на хуторе не было детей, не с кем было общаться, а бли­жай­шая школа нахо­ди­лась на рас­сто­я­нии 25 кило­мет­ров. И роди­тели попы­та­лись вер­нуться, счи­тая, что все их беды со здо­ро­вьем оста­лись позади, и дети доста­точно «зака­ли­лись». Дико­ва­тые ребя­тишки, кото­рые умели доить корову, стре­лять и даже водить трак­тор (как стар­ший маль­чик), насто­ро­женно, но в целом вполне кон­струк­тивно пошли в садик. Каж­дый день при­но­сил массу новых впе­чат­ле­ний. Но вот ужас: оба начали тяжело и прак­ти­че­ски непре­рывно болеть. Как и у печально извест­ных Лыко­вых из сибир­ской тайги, иммун­ная система хутор­ских ребя­ти­шек нико­гда не стал­ки­ва­лась с таким раз­но­об­ра­зием мик­ро­бов и совер­шенно не умела им про­ти­во­сто­ять. Роди­тели в ужасе от про­ис­хо­дя­щего сбе­жали обратно в лес. Но на сле­ду­ю­щий год про­блема встала снова. Стар­шему маль­чику испол­ни­лось 7 лет. Пора было идти в школу. Огром­ных уси­лий со сто­роны спе­ци­а­ли­стов и огром­ных жертв со сто­роны роди­те­лей потре­бо­вало обрат­ное при­спо­соб­ле­ние наших «маугли» к город­ской жизни.

Вто­рой стресс – это стресс соци­аль­ный. Ребе­нок, кото­рый в семье при­вык быть цен­тром вни­ма­ния, объ­ек­том заботы взрос­лых людей, вдруг ока­зы­ва­ется в ситу­а­ции, где с его жела­ни­ями не очень-то склонны счи­таться, где все дела­ется по команде, а дру­гие ребя­тишки имеют точно такие же права, что и он сам. Если в семье, где рас­тет ребе­нок, есть дру­гие дети, его бра­тья и сестры, то все это про­хо­дит почти без­бо­лез­ненно. Но если ребе­нок един­ствен­ный, то он стал­ки­ва­ется с серьез­ными про­бле­мами. Кроме того, только «в обще­стве» можно постро­ить систему соци­аль­ных ролей. Кто я – лидер или ведо­мый? Как посту­пить, если я хочу подру­житься с этим маль­чи­ком? Что делать, если эта девочка меня оскор­била, ото­брала люби­мую игрушку? Как при­влечь вни­ма­ние дру­гих детей? Как, наобо­рот, остаться одному, сде­лать, чтобы не при­ста­вали? Все эти вопросы реша­ются только в прак­тике еже­днев­ной соци­аль­ной жизни и никак иначе. В конце кон­цов, чтобы узнать, что в «куче-мале» (мы пом­ним, что это обыч­ное место пре­бы­ва­ния гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка) одну руку надо дер­жать у глаз, а дру­гую в рай­оне сол­неч­ного спле­те­ния, и тогда повре­жде­ния будут мини­мальны, нужно побы­вать в самой куче-мале. Дру­гого спо­соба про­сто не суще­ствует. Очень соци­ально инте­рес­ное место – дет­са­дов­ский туа­лет, умень­шен­ная копия школь­ного туа­лета. Здесь реша­ются очень важ­ные вопросы, назна­ча­ются сви­да­ния (в садике туа­леты общие для маль­чи­ков и дево­чек), выяс­ня­ются отно­ше­ния. Для маль­чика, кото­рый не про­шел «школу» сади­ков­ского туа­лета, туа­лет соб­ственно школь­ный ока­зы­ва­ется неожи­дан­ным и зача­стую весьма непри­ят­ным открытием.

Тре­тий стресс – это соб­ственно школь­ный, учеб­ный стресс, под­сте­ре­га­ю­щий любого пер­во­класс­ника. Выси­деть 45 минут на одном месте, отве­чать только по команде (даже если зна­ешь ответ лучше дру­гих), на пере­мене не бегать, все время сле­дить за учи­тель­ни­цей, успе­вать выпол­нять зада­ния, да еще все время думать, думать, думать…

Так вот, роди­тели, кото­рые не отдают ребенка в садик, а ждут дома, пока он «окреп­нет», обре­кают ребенка на весьма непро­стую ситу­а­цию, когда все три стресса (напом­ним: имму­но­ло­ги­че­ский, соци­аль­ный и учеб­ный) обру­ши­ва­ются на него одно­вре­менно. При­чем сразу и всей своей тяже­стью. Чихают на ребенка не 40 чело­век (боль­шой дет­ский сад), а сразу – тысяча (сред­няя школа), соци­аль­ность обре­та­ется не в сади­ков­ском (мяг­кий вари­ант), а сразу в школь­ном туа­лете. Кроме того, боль­шин­ство детей в классе имеют соци­аль­ный опыт и ино­гда при­хо­дят в школу сразу «коман­дой» из одного (дво­ро­вого) садика. Делать какие-либо скидки «соци­аль­ному новичку» они совер­шенно не наме­рены. На этом имму­но­ло­ги­че­ско-соци­аль­ном фоне даже неболь­шой учеб­ный стресс (если ребе­нок пре­красно под­го­тов­лен к школе, а это у гипер­ди­на­ми­че­ских детей встре­ча­ется не так уж часто) может ока­заться той соло­мин­кой, кото­рая пере­ло­мит хре­бет вер­блюда. И тогда ребе­нок либо начи­нает отча­янно болеть, либо одна­жды утром заяв­ляет: «Я в эту вашу школу больше не пойду!» И что тогда делать родителям?

Так что лучше сразу поза­бо­титься о том, чтобы все эти стрессы были раз­де­лены в про­стран­стве и во вре­мени. Если ребенка отдали в садик, и своей долей про­студ­ных забо­ле­ва­ний он пере­бо­лел в пять лет (иммун­ная система адап­ти­ро­ва­лась к посто­ян­ному «обчи­хи­ва­нию»), соци­аль­ный ста­тус опре­де­лился в шесть лет (я – не лидер, но могу успешно раз­вле­кать окру­жа­ю­щих, не могу отра­зить пря­мую атаку, но легко могу пере­ори­ен­ти­ро­вать направ­лен­ную на меня агрес­сию – да, да, не удив­ляй­тесь, именно такой слож­но­сти соци­аль­ные задачи решают шести­лет­ние дети), то в семь лет такой ребе­нок спо­койно пой­дет в школу и доста­точно успешно пере­жи­вет соб­ственно учеб­ную ситу­а­цию. Как облег­чить для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка послед­ний, учеб­ный, стресс будет рас­ска­зано ниже.

И вот в жизни нашего дошколь­ника насту­пает ответ­ствен­ней­ший момент – 6 лет, послед­ний год перед шко­лой. Ребенку-то все равно, он про­дол­жает рез­виться и радо­ваться жизни, но роди­тели – в ужас­ной тре­воге. Скоро в школу, а он еще и буквы путает и на «один плюс один» может ска­зать «три», и, глав­ное, совер­шенно не хочет ничем зани­маться, а все возит и возит свои машинки или смот­рит муль­тики. И про Карлсона и Нильса не слу­шает, и даже за нуж­ную и полез­ную пере­дачу «В мире живот­ных» его не уса­дить… А сосед­ский маль­чик уже сам сказки бра­тьев Гримм читает, а в хоро­шей англий­ской школе через дорогу на всту­пи­тель­ном тести­ро­ва­нии надо дик­тант писать, а в дру­гой хоро­шей школе с эко­но­ми­че­ским укло­ном в про­шлом году пред­ло­жили такие задачи, что их и роди­тели-то с тру­дом решали… Короче – а‑а-а‑а!!!

Что же делать, чтобы с наи­мень­шими поте­рями и наи­боль­шим КПД мино­вать этот суро­вый для роди­те­лей гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка этап?

В первую оче­редь надо опре­де­лить цели и задачи. Здесь важно не только содер­жа­ние целей, но и поря­док их рас­по­ло­же­ния. Обра­тите на это внимание.

Вот они:

1. Не допу­стить, чтобы у ребенка выра­бо­та­лось стой­кое отвра­ще­ние к про­цессу школь­ного обу­че­ния еще до начала самого обучения.

2. Выяс­нить, какие кон­кретно име­ются сла­бые места в позна­ва­тель­ных про­цес­сах ребенка (слу­хо­вая память, логи­че­ское мыш­ле­ние, образ­ное мыш­ле­ние, связь «мозг-рука» и т. д.)

3. Под­го­то­вить ребенка к поступ­ле­нию в школу и обу­че­нию в пер­вом классе.

4. Сфор­ми­ро­вать у ребенка поло­жи­тель­ную само­оценку и пози­тив­ный настрой на гря­ду­щее обучение.

Каким обра­зом все это можно проделать?

Для начала совер­шенно недо­пу­стимо отда­вать гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка в школу, если на момент поступ­ле­ния ему еще не испол­ни­лось 7 лет. Ребе­нок может быть сколь угодно раз­ви­тым интел­лек­ту­ально, но пси­хо­фи­зи­че­ски он еще не готов к ситу­а­ции школь­ного обу­че­ния. Не сразу – но это обя­за­тельно про­явит себя. И тогда в тре­тьей или чет­вер­той чет­верти пер­вого класса или в начале вто­рого исправ­лять что-либо будет уже поздно. Без серьез­ной пере­грузки нерв­ной системы (ребе­нок про­дол­жает обу­че­ние наравне с осталь­ными) либо серьез­ной пси­хо­ло­ги­че­ской травмы (ребе­нок снова идет в пер­вый класс с «малы­шами», с опы­том преды­ду­щей неудачи) из ситу­а­ции не выйти. Лучше пре­ду­пре­дить ее с самого начала. Ино­гда роди­тели заяв­ляют, что 6‑летний ребе­нок совер­шенно готов к школе (читает, счи­тает, пишет), и еще год в садике ему будет про­сто скучно. Успо­кой­тесь! Гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку скучно не бывает. Он очень любит играть и про­сто дви­гаться. Если вам кажется, что ему не хва­тает позна­ва­тель­ных впе­чат­ле­ний, отдайте его на этот год в один или два кружка «по инте­ре­сам». Будет много пользы и ника­кого вреда. А на сле­ду­ю­щий год, окреп­нув физи­че­ски и пси­хи­че­ски, ребе­нок спо­койно и с удо­воль­ствием пой­дет в школу. Разу­ме­ется, нет пра­вил без исклю­че­ний, и «Филиппки» изредка встре­ча­ются и среди гипер­ди­на­ми­че­ских детей, но каж­дый такой слу­чай тре­бует инди­ви­ду­аль­ного рас­смот­ре­ния и подроб­ной кон­суль­та­ции со специалистом.

В год перед шко­лой (но не раньше!) гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку обя­за­тельно нужны курсы по под­го­товке к школе. В иде­але – курсы в той самой школе, в кото­рую ребе­нок пой­дет на сле­ду­ю­щий год. Сей­час мно­гие школы прак­ти­куют очень хоро­ший вари­ант: под­го­то­ви­тель­ные курсы ведут те учи­тель­ницы, кото­рые на сле­ду­ю­щий год наби­рают пер­вый класс. Это очень славно для обеих сто­рон: учи­тель­ница зна­ко­мится с детьми, вычис­ляет их инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти, ищет под­ход, а ребе­нок, в свою оче­редь, зара­нее, в щадя­щей обста­новке при­вы­кает к учи­тель­нице, к ее тре­бо­ва­ниям. Кроме того, посе­щая школу во время под­го­то­ви­тель­ных заня­тий, ребе­нок зна­ко­мится с про­стран­ствен­ной орга­ни­за­цией школы, с ее раз­де­вал­кой, эта­жами, клас­сами и кори­до­рами, с прак­ти­кой сиде­ния за пар­той, под­ни­ма­ния руки при ответе, рабо­той с тет­ра­дью и т. д. и т. п. Придя в школу на сле­ду­ю­щий год, ребе­нок вхо­дит в уже зна­ко­мое, обжи­тое им поме­ще­ние. Для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка с его огра­ни­чен­ным адап­та­ци­он­ным запа­сом это очень пози­тив­ная прак­тика. Если в школе нет под­го­то­ви­тель­ных кур­сов, то сго­дятся курсы при Доме куль­туры, клубе и т. д. Заня­тия в садике, на кото­рые упо­вают мно­гие роди­тели, как пра­вило, не могут в доста­точ­ной сте­пени под­го­то­вить гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка к поступ­ле­нию в школу. Он слиш­ком подви­жен, болт­лив и отвле­каем, и вос­пи­та­тель­ница, отча­яв­шись при­звать его к порядку, часто про­сто «машет рукой» на такого ребенка, закры­вая глаза на то, что во время груп­по­вых заня­тий он попро­сту не слу­шает и не слы­шит ее. Резуль­таты полу­ча­ются соответствующие.

Кроме того (увы! увы!), в пред­ше­ству­ю­щий поступ­ле­нию в школу год с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком нужно зани­маться дома. Ника­кие курсы и под­го­то­ви­тель­ные заня­тия не исчер­пают про­блему фор­ми­ро­ва­ния школь­ной зре­ло­сти вашего ребенка. Ему, без­условно, нужен инди­ви­ду­аль­ный под­ход (тот самый, про кото­рый так любят рас­суж­дать роди­тели и «про­дви­ну­тые» педа­гоги). Вот вы, роди­тели, ему (ребенку) его (под­ход) и обес­пе­чите. Как пра­вило, про­блема, что именно делать, реша­ется довольно про­сто. В абсо­лют­ном боль­шин­стве групп по под­го­товке к школе задают домаш­ние зада­ния. Что-то напи­сать, что-то про­чи­тать, что-то сосчи­тать, что-то нари­со­вать. Вот этим и зани­май­тесь. Есть кое-что еще, не менее необ­хо­ди­мое, об этом будет ска­зано ниже.

Дру­гой, очень суще­ствен­ный для роди­те­лей гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка вопрос – как это делать? Ведь наш ребе­нок «суперо­твле­каем», ино­гда не может, а ино­гда не хочет зани­маться тем, что ему неин­те­ресно. Именно из-за его отвле­ка­е­мо­сти при­го­тов­ле­ние пустя­ко­вого зада­ния может рас­тя­ги­ваться на три и более часов. Боль­шин­ство гипер­ди­на­ми­че­ских детей легко и даже с удо­воль­ствием выпол­няют зада­ния по мате­ма­тике, но вот что каса­ется чте­ния или тем более письма… Вот здесь воз­можны вари­анты. Как посту­пать роди­те­лям во всех этих «слож­ных случаях»?

Совет пер­вый. Опре­де­лить, когда именно у ребенка насту­пает период наи­боль­шей рабо­то­спо­соб­но­сти. Помните, что у гипер­ди­на­ми­че­ских детей из-за осо­бен­но­стей их нерв­ной системы бывают не только «пло­хие дни», но и «пло­хие часы». Застав­лять ребенка делать в это время то, что и так-то дается ему зна­чи­тель­ным тру­дом (напри­мер, писать слова), зна­чит пона­прасну губить его и свои нерв­ные клетки. Ино­гда доста­точно бывает «пере­спать» ночь, и наутро ребе­нок легко и с удо­воль­ствием выпол­нит это же самое зада­ние. Учите ребенка самого кон­тро­ли­ро­вать свое состо­я­ние (это полезно в любом воз­расте, но ста­нет про­сто жиз­ненно необ­хо­ди­мым на сле­ду­ю­щий год). Пусть он научится отсле­жи­вать свои «пло­хие» и «хоро­шие» пери­оды и сооб­щать об этом окру­жа­ю­щим. Пред­ло­же­ние, на пер­вый взгляд, кажется довольно бре­до­вым и совер­шенно не укла­ды­ва­ю­щимся в рамки тра­ди­ци­он­ной педа­го­гики и физио­ло­гии – ведь все мы знаем, что и мно­гие взрос­лые люди с тру­дом отсле­жи­вают свое психо-физио­ло­ги­че­ское состо­я­ние, однако на прак­тике это вполне рабо­тает. Пусть ува­жа­е­мый взрос­лый, кото­рому ребе­нок вполне дове­ряет (в иде­аль­ном слу­чае – мать) регу­лярно и подробно сооб­щает ребенку о своих наблю­де­ниях за его состо­я­нием: «Сего­дня тебе это не дается. Попро­буем зав­тра»; «После садика ты кажешься страшно воз­буж­ден­ным. Может быть, имеет смысл при­нять душ, а потом уже начать зани­маться?»; «В этот раз у тебя про­сто заме­ча­тельно и быстро все полу­чи­лось. Пожа­луй­ста, запомни это состо­я­ние!» Через неко­то­рое время ребе­нок начи­нает встав­лять в этот кон­текст и свои замечания:

– Я сей­час злой и голод­ный. Меня покор­мить надо. Тогда я буду доб­рый и согла­шусь буквы писать.

– У меня сей­час голова какая-то ват­ная. Давай это потом про­чи­таем, перед сном.

– Я сего­дня все могу про­сто за одну малень­кую секунду сде­лать. Давай ско­рей мою тетрадку!

(Все реплики под­лин­ные. Предо­став­лены автору вни­ма­тель­ными мамами, веду­щими тща­тель­ное наблю­де­ние за сво­ими гипер­ди­на­ми­че­скими детьми.)

При этом воз­раст ребенка, осва­и­ва­ю­щего такой, без­условно, слож­ный и даже не всем взрос­лым доступ­ный навык, может быть самым раз­ным. Автору дове­лось наблю­дать трех­лет­него маль­чика с очень тяже­лыми нев­ро­ло­ги­че­скими пора­же­ни­ями, кото­рый научился (разу­ме­ется, бла­го­даря роди­те­лям) в момент обостре­ния гово­рить бук­вально следующее:

– Я злой! Я очень злой! У меня опять – нерв­ная система! Не под­хо­дите ко мне! Я потом сам приду, когда все прой­дет. А сей­час уйдите, оставьте меня. Я оби­деть могу! Всех могу оби­деть! И тебя, бабушка, хоть ты и ста­рень­кая! Даже кула­ком! Уйдите, пожа­луй­ста! И Мурку заберите!

Очень «тяже­лый» по диа­гно­зам, пси­хи­че­ски неурав­но­ве­шен­ный трех­лет­ний ребе­нок про­яв­лял такую так­тич­ность и пони­ма­ние соб­ствен­ной ситу­а­ции, что иным взрос­лым впору поучиться у него!

Ино­гда какие-то пери­оды уда­ется попро­сту вычис­лить. Так, одни дети осо­бенно успешно зани­ма­ются рано утро. Напри­мер, в семь часов утра, перед сади­ком. Такого ребенка не стоит мучить вече­ром. Утром он за пол­часа легко сде­лает все, что нужно. Пусть вечер про­ве­дет, играя, смотря муль­тики, рисуя и т. д. Дру­гие дети, наобо­рот, встают с огром­ным тру­дом, зато вече­ром активны допоздна и вполне могут писать и решать при­меры в шесть, в восемь и даже в десять часов вечера. Ино­гда после садика им надо отдох­нуть, «побе­ситься» и только в 9 часов малень­кая «сова» вполне готова к работе. Все эти вещи узна­ются исклю­чи­тельно на прак­тике, мето­дом проб и оши­бок. И лучше сде­лать это именно в пред­школь­ный год. В слу­чае гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка надо исхо­дить именно из его осо­бен­но­стей, а не из ваших пред­став­ле­ний о том, что пра­вильно, а что непра­вильно. «Сло­мать» малень­кого ребенка можно почти все­гда, но при выра­жен­ных нев­ро­ло­ги­че­ских нару­ше­ниях послед­ствия могут быть роко­выми как для здо­ро­вья ребенка, так и для ваших с ним отношений.

Витя плохо спал все­гда, с самого рож­де­ния. Его «трясли» в кро­ватке, носили на руках, купали в холод­ной воде и даже давали сно­твор­ное. Ничего не помо­гало. Когда Витя под­рос и пошел в дет­ский сад, он стал легко и быстро засы­пать вече­ром, в 9 часов. Но вот беда – часа в два ночи Витя про­сы­пался и шел в туа­лет. Все бы хорошо, но после этого похода маль­чик часа два-три не мог заснуть снова. Около полу­года изму­чен­ные роди­тели недо­сы­пали каж­дую ночь, ходили по вра­чам, уго­ва­ри­вали Витю счи­тать вер­блю­дов и «думать о хоро­шем». Маль­чик маялся в кро­вати, научился уве­ренно счи­тать до тысячи (в шести­лет­нем воз­расте Витя гово­рил мне, что слово «счи­тать» одно­значно ассо­ци­и­ру­ется у него со сло­вом «вер­блюд»), съел несколько фла­ко­нов раз­но­цвет­ных таб­ле­ток и вита­ми­нов, пла­кал от огор­че­ния и уста­ло­сти, но заснуть все равно не мог. В итоге, пси­хо­лог посо­ве­то­вал роди­те­лям оста­вить маль­чика в покое. Витю пере­се­лили в отдель­ную ком­нату (до этого его кро­ватка сто­яла в спальне роди­те­лей), научили пони­мать элек­трон­ные часы и предо­ста­вили самому себе. Каж­дую ночь Витя про­сы­пался, ходил в туа­лет, выпи­вал чашку кефира и играл в игрушки или рас­смат­ри­вал книжки при­бли­зи­тельно с 2 до 4 часов ночи. Ино­гда ему уда­ва­лось украд­кой про­браться на кухню и посмот­реть по теле­ви­зору ноч­ные про­граммы. Послед­нее, по воз­мож­но­сти, пре­се­ка­лось, но Витя быстро научился обхо­диться без пульта и даже встав­лять отклю­чен­ную кабель­ную антенну. В четыре-пять часов Витя ложился в кро­вать и спо­койно спал до восьми, когда мама будила его и отво­дила в дет­ский сад. Так про­дол­жа­лось несколько лет. Нака­нуне начала Вити­ного школь­ного обу­че­ния на помощь семье откуда-то из про­вин­ции при­была све­кровь. Пред­по­ла­га­лось, что она будет заби­рать маль­чика из школы, кор­мить, делать с ним уроки и т. д. (оба роди­теля рабо­тали до 6–8 часов). Озна­ко­мив­шись с рас­по­ряд­ком дня (а осо­бенно ночи) внука бабушка при­шла в ужас.

– Это без­об­ра­зие! – заявила она роди­те­лям. – Парню в школу идти, а тут такое балов­ство! Никуда не годится!

– Будешь лежать в кро­вати! – сооб­щила она Вите. – Свет не вклю­чать, с боку на бок не воро­чаться, глаз не откры­вать. Я сплю рядом, буду сле­дить. Заснешь как милень­кий, никуда не денешься.

Замо­тан­ные рабо­той роди­тели пожали плечами:

– Ну попро­буйте, вдруг у вас получится…

Пора­зи­тельно, но бабушка ока­за­лась права, и через месяц Витя, дей­стви­тельно, стал спать всю ночь напро­лет. Еще через месяц его при­вели ко мне с ноч­ным эну­ре­зом и три­хо­тил­ло­ма­нией (Витя выди­рал волоски из бро­вей и с головы, на момент обра­ще­ния на голове обра­зо­ва­лись лысинки, а бро­вей почти не было).

Я вынуж­дена была наста­и­вать на изме­не­нии пове­де­ния или отъ­езде свекрови.

– Ломаться в угоду вашим дуро­стям не соби­ра­юсь! Сей­час маль­чишку раз­ба­лу­ете – потом напла­че­тесь! – заявила суро­вая бабушка и отбыла обратно в свою провинцию.

Сей­час Витя учится в тре­тьем классе. Он ходит в группу про­длен­ного дня и поет в школь­ном хоре. Об эну­резе и три­хо­тил­ло­ма­нии ничего не слышно с отъ­езда бабушки. Спит Витя по-преж­нему плохо. С про­шлого года он при­спо­со­бился во время ноч­ных «бде­ний» делать уроки. Мама про­ве­ряет их по утрам. Все одно­класс­ники Вите зави­дуют, потому что вече­ром у него много сво­бод­ного времени.

Совет вто­рой: выра­бо­тать ритуал занятий.

После того как опре­де­лены «хоро­шие» и «пло­хие» пери­оды (или ребе­нок обу­чен сооб­щать об их наступ­ле­нии), насту­пает время фор­ми­ро­ва­ния ритуала.

Чтобы заня­тия про­хо­дили успешно, чтобы у гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка в голове суще­ство­вало хоть какое-то про­из­воль­ное вни­ма­ние и хоть какая-то внут­рен­няя дис­ци­плина, ему в первую оче­редь необ­хо­дима дис­ци­плина внеш­няя. В том числе дис­ци­плина про­стран­ства. Время дет­ских воль­но­стей про­шло навсе­гда. Ника­ких заня­тий на кухон­ном столе, ника­ких вклю­чен­ных теле­ви­зо­ров, радио и маг­ни­то­фо­нов! Гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку, гото­вя­ще­муся к школе, обя­за­тельно нужно посто­ян­ное место для при­го­тов­ле­ния «уро­ков», для ваших с ним заня­тий. Это место должно быть пра­вильно и, я бы ска­зала, хре­сто­ма­тийно орга­ни­зо­вано. Здесь нет мело­чей! Все, что вы с пио­нер­ского дет­ства при­выкли счи­тать баналь­но­стью, здесь жиз­ненно важно. Стол и стул дол­жен быть адек­ват­ной высоты – ноги стоят на полу всей ступ­ней, колени согнуты под углом в девя­но­сто гра­ду­сов, крышка стола на уровне низа груди ребенка (иначе ребе­нок будет бол­тать ногами, вер­теться и сидеть на стуле, под­ло­жив под зад одну ногу, что непре­менно при­ве­дет к искрив­ле­нию позво­ноч­ника, а сле­до­ва­тельно, к еще боль­шему нару­ше­нию моз­го­вого кро­во­об­ра­ще­ния, что, в свою оче­редь, обу­сло­вит еще боль­шую отвле­ка­е­мость и т. д. и т. п. до бес­ко­неч­но­сти). Свет дол­жен падать слева, если ребе­нок правша, и быть уме­ренно ярким (иначе ребе­нок будет жало­ваться на то, что ему «не видно», жарко, болят глаза и т. д.) На столе или парте кате­го­ри­че­ски не должно быть лиш­них вещей, иначе ребе­нок будет про­сто с ними играть, поза­быв обо вся­ких заня­тиях. Нельзя ста­вить стол гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка так, чтобы он мог прямо из-за стола смот­реть в окно. В про­ти­во­по­лож­ном слу­чае, именно туда, а вовсе не в тет­радку, он и будет смот­реть. Все вещи, необ­хо­ди­мые для заня­тий (ручка, тет­ради, каран­даши и т. д.), должны быть акку­ратно раз­ло­жены по своим местам, выгля­деть кра­сиво и при­вле­ка­тельно. Пер­вое время (готовь­тесь к тому, что оно может рас­тя­нуться) сле­дить за всем этим при­дется вам. Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, как и любой дру­гой, очень любит, когда все «кра­си­венько и акку­рат­ненько», но вот под­дер­жи­вать свои при­над­леж­но­сти в этом каче­стве, как пра­вило, не в состо­я­нии. Помо­гите ему, и он будет вам благодарен.

Итак, ритуал. Кра­сиво раз­ло­жены в пенале каран­да­шики, ластики и ручки. При­го­тов­лена тет­радка. Выклю­чены все быто­вые «отвле­ка­тели». Можно на вид­ное место поста­вить часы (неко­то­рых гипер­ди­на­ми­че­ских детей уте­шает мысль, что зани­маться они будут не больше полу­часа). Пошло время заня­тий. Как пра­вило, сами зада­ния (напи­сать три ряда крю­чоч­ков и решить задачу про яблоки) не вызы­вают у ребенка види­мых труд­но­стей. Глав­ная ваша задача – не давать ребенку отвле­каться. При­чем речь идет вовсе не об окри­ках и одер­ги­ва­ниях, вы должны так­тично, но неуклонно воз­вра­щать его к теме выпол­ня­е­мого зада­ния. При­ем­ле­мые реплики в этом слу­чае при­бли­зи­тельно такие:

– Итак, в задаче ска­зано, что…

– Ты оста­но­вился на вто­рой строчке…

– Пожа­луй­ста, еще раз взгляни на эту картинку…

– Вспомни, что же здесь нужно сделать…

– Давай вер­немся к нашему заданию…

– Оста­лось совсем немножко поду­мать, и все будет сделано…

– Я уве­рена, что ты быстро спра­вишься с этим заданием…

Наде­яться на то, что гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок сам будет выпол­нять домаш­ние зада­ния, – увы, совер­шен­ней­шая уто­пия. Бывают и исклю­че­ния, но они, как это водится, только под­твер­ждают пра­вило. В начале обу­че­ния с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком надо «сидеть». Един­ствен­ное, что вы можете себе поз­во­лить – раз­ре­шить ребенку само­сто­я­тельно выпол­нить то зада­ние, кото­рое он осо­бенно любит и кото­рое у него полу­ча­ется (напри­мер, пройти лаби­ринт). Помните! Гипер­ди­на­ми­че­ских детей, кото­рые любили бы писать палочки, – не бывает! Разу­ме­ется, очень надо­едает сидеть рядом и смот­реть на это при­ми­тив­ней­шее дей­ствие (тем более, что и палочки-то по боль­шей части кри­вые…), но что поде­лать! Счи­тайте вер­блю­дов! Если вы не будете кон­тро­ли­ро­вать ребенка, то в его тет­рад­ках насту­пит пол­ное без­об­ра­зие, кото­рое в первую оче­редь будет рас­стра­и­вать его самого, а также зани­жать его само­оценку, и без того, как пра­вило, невы­со­кую (у меня нико­гда ничего не полу­ча­ется!). Боль­шин­ство гипер­ди­на­ми­че­ских детей с нор­маль­ным интел­лек­том это пре­красно пони­мают и напря­мую гово­рят об этом родителям.

Глас народа:

 

Роди­тели

– Гос­поди! Он же все это сам может! Там же пони­мать нечего! Но стоит мне отойти, он про­сто ручку поло­жит и сидит. Безобразие!

– Пока я над ним «зави­саю», все нор­мально. И буквы на строчке уме­ща­ются, и цифры пра­вильно пишет. Я ему даже не говорю ничего, про­сто стою.

– Стоит мне только отойти, как она сразу при­бе­гает: мамочка, вер­нись, я без тебя не могу! А чего, там, спра­ши­ва­ется, не мочь, если она такие зада­ния еще два года назад делала!

– Пока я рядом сижу, все еще как-то дви­га­ется. Стоит только отвер­нуться – то букву наобо­рот напи­шет, то про­пу­стит, то вообще непо­нятно что нари­сует. Прямо как дебил какой-то!

Дети

– Ты, мама, надо мной еще «повиси». У меня так кра­сивше получается…

– Ты только не уходи. А то я на «спо­кой­ной ночи, малыши» не успею.

– Я сам не знаю, что писать. А когда ты здесь – знаю. Почему? Ну, так получается…

– Когда я один, почему-то в окно смотрю. А с мамой – в тет­радку. Навер­ное, у меня голова так устроена.

 

Совет тре­тий: уста­но­вить пра­виль­ную после­до­ва­тель­ность в выпол­не­нии заданий.

Педа­гоги часто реко­мен­дуют начи­нать работу с самого слож­ного зада­ния, а потом пере­хо­дить к лег­ким. Логика тут про­стая: пока мозги еще «све­жие», сде­лать все самое труд­ное, а потом, когда мозг уже уто­мился, можно сде­лать и то, что полегче. Для обыч­ных детей это, может быть, и верно. Но для гипер­ди­на­ми­че­ских – недо­пу­стимо. Столк­нув­шись сразу, в начале работы, со слож­ным зада­нием, ребе­нок, образно говоря, «опус­кает руки», пол­но­стью теряя и без того невы­со­кую сосре­до­то­чен­ность и готов­ность к работе. Помните! Гипер­ди­на­ми­че­ские дети любят делать то, что у них полу­ча­ется. Труд­но­сти их вовсе не сти­му­ли­руют и не вооду­шев­ляют! Поэтому начи­нать работу с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком нужно с самого лег­кого зада­ния, с того, кото­рое у него обя­за­тельно полу­чится. Можно начать с повто­ре­ния уже прой­ден­ного и извест­ного. Ребе­нок сво­бодно спра­вится с пред­ло­жен­ным зада­нием, обра­ду­ется, «разо­гре­ется» и обре­тет необ­хо­ди­мую сосре­до­то­чен­ность и уве­рен­ность в себе. За выпол­нен­ное зада­ние ребенка нужно обя­за­тельно похвалить.

Абсо­лютно недо­пу­стимы реплики типа:

– Ну, это-то ерунда! Это-то ты еще в про­шлом году делал! Посмот­рим, как ты с насто­я­щим зада­нием справишься!

Дальше нужно пере­хо­дить к более слож­ным зада­ниям, дости­гая мак­си­маль­ного уровня слож­но­сти при­бли­зи­тельно к сере­дине заня­тия. В это время сосре­до­то­чен­ность ребенка на про­цессе мак­си­мальна, он может рабо­тать в пол­ную силу своих интел­лек­ту­аль­ных воз­мож­но­стей и спра­вится даже с доста­точно слож­ной зада­чей или упраж­не­нием. Далее вни­ма­ние и спо­соб­ность к кон­цен­тра­ции идет на спад. Вме­сте с ними идет на спад и труд­ность пред­ла­га­е­мых ребенку задач. Закан­чи­вать нужно опять чем-нибудь лег­ким, с чем даже устав­ший ребе­нок опре­де­ленно спра­вится. Под конец можно опять повто­рить что-нибудь из уже извест­ного. Тогда у ребенка оста­ется ощу­ще­ние успеш­но­сти всего заня­тия в целом.

Еще один слу­чай, о кото­ром сле­дует пого­во­рить: гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром у ребенка выра­жен настолько сильно, что даже к шести годам его никак не уда­ется уса­дить за стол, ни о каких «обу­чал­ках-раз­ви­вал­ках» не может быть и речи, а зани­маться с роди­те­лями ребе­нок кате­го­ри­че­ски отка­зы­ва­ется. Однако к школе гото­вить его все-таки нужно. Как поступить?

К шести годам гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром у Вах­танга цвел пыш­ным цве­том. В садик Вах­танг не ходил, потому что вос­пи­та­тель­ницы не справ­ля­лись с его подвиж­но­стью – маль­чик мог убе­жать с про­гулки домой, залезть на дерево или с забора на крышу гаража, отча­янно дрался, а на все попытки вос­пи­та­тель­ниц уре­зо­нить его ругался по-гру­зин­ски. Ругань на ино­стран­ном языке почему-то осо­бенно злила вос­пи­та­тель­ниц. Учи­ты­вая все эти осо­бен­но­сти, плюс дву­язы­чие Вах­танга (в семье гово­рят на обоих язы­ках – на гру­зин­ском и на рус­ском), мама очень боя­лась, что маль­чик не смо­жет учиться в обыч­ной школе. Пси­хо­лог в пси­хо­ло­ги­че­ской кон­суль­та­ции, куда обра­ти­лась семья, ска­зал, что интел­лект у маль­чика сохра­нен и нужно про­сто больше зани­маться дома. Мама купила соот­вет­ству­ю­щие книжки и попы­та­лась после­до­вать совету пси­хо­лога. Но как только она про­из­но­сила слово «зани­маться», Вах­танг пря­тался под кро­вать и кате­го­ри­че­ски отка­зы­вался оттуда выле­зать. Ни угрозы, ни ласка, ни под­куп не помо­гали. Со вре­ме­нем маль­чик обо­ру­до­вал себе под кро­ва­тью пол­но­цен­ное убе­жище, зата­щив туда под­стилку, подушку, запасы еды и даже лампу-ночник.

– У меня к вам, док­тор, один вопрос, – грустно гово­рила при­шед­шая ко мне мама. – Как мне извлечь сына из-под кровати?

Уточ­нив кон­туры про­блемы, я посо­ве­то­вала не извле­кать Вах­танга из-под кро­вати, а вести обу­че­ние прямо на месте. Изго­то­вив соот­вет­ству­ю­щие кар­точки, мама, лежа все на той же кро­вати, спус­кала их вниз и громко назы­вала изоб­ра­жен­ную на них букву или слог. Кар­точки исче­зали, а спу­стя неко­то­рое время появ­ля­лись снова. Через две недели Вах­танг начал сам назы­вать то, что было напи­сано на спус­ка­е­мых к нему в убе­жище кар­точ­ках. Тогда настала оче­редь слов, а потом и пред­ло­же­ний. За два месяца такого «под­кро­ват­ного» обу­че­ния упря­мый маль­чишка научился сносно читать. После этого плю­ше­вый мед­ве­жо­нок, кото­рый тоже жил под кро­ва­тью, вошел во вкус и выра­зил жела­ние обу­чаться мате­ма­тике. Озву­чил его жела­ние, есте­ственно, Вах­танг. Потом настала оче­редь зада­ний из закуп­лен­ных мамой кни­жек. Все воз­ни­ка­ю­щие вопросы реша­лись через спе­ци­ально обо­ру­до­ван­ный подъ­ем­ник, на кото­ром под­ни­ма­лись из-под кро­вати записки и выпол­нен­ные упраж­не­ния, а также спус­ка­лись новые зада­ния для мишки. Сей­час Вах­танг учится во вто­ром классе обыч­ной школы. Среди мно­же­ства про­блем, кото­рые при­хо­дится решать его роди­те­лям, учеб­ных про­блем нет и в помине. Хорошо под­го­тов­лен­ный к школе, Вах­танг успешно справ­ля­ется с программой.

На этом при­мере мы видим, что в слу­чае тяже­лого вари­анта гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома наи­бо­лее разум­ным пред­став­ля­ется не «ломать» ребенка, а идти от его осо­бен­но­стей. Помните! Гипер­ди­на­ми­че­ские дети не злы и не зло­на­ме­ренны. Они, в общем-то, все­гда, даже в самых тяже­лых слу­чаях, готовы к сотруд­ни­че­ству. Под­го­то­вить гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка с сохран­ным интел­лек­том к мас­со­вой школе можно прак­ти­че­ски все­гда, но ино­гда при­хо­дится весьма при­чуд­ли­вым обра­зом учи­ты­вать инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти ребенка. Не клей­мите его, не раз­ве­ши­вайте ярлы­ков (даже если вас все это безумно раз­дра­жает). Дайте ему шанс, и посте­пенно все наладится…

Мно­гие курсы по под­го­товке к школе идут про­то­рен­ным путем и вклю­чают в свою про­грамму только обу­че­ние чте­нию, письму и мате­ма­тике. Ино­гда их про­грамма почти пол­но­стью повто­ряет про­грамму пер­вого класса. Все это вызы­вает у роди­те­лей лег­кое недоумение.

– Что же они тогда будут на сле­ду­ю­щий год делать? – спра­ши­вают родители.

Для гипер­ди­на­ми­че­ских детей эта про­блема не стоит вообще. Пройти зара­нее про­грамму пер­вого класса для них только полезно, а посе­ще­ние кур­сов в основ­ном важно как пред­ва­ри­тель­ная адап­та­ция к школь­ному образу жизни. Однако при поступ­ле­нии в школу ребе­нок дол­жен уметь и еще кое-что. Боль­шин­ство роди­те­лей хотели бы знать, что именно. Сей­час мы попы­та­емся сжато сфор­му­ли­ро­вать те навыки и уме­ния, кото­рыми дол­жен обла­дать любой (в том числе и гипер­ди­на­ми­че­ский) ребе­нок, чтобы посту­пить в нор­маль­ную, мас­со­вую школу и успешно адап­ти­ро­ваться к про­цессу обу­че­ния в началь­ном ее звене.

Итак, посту­па­ю­щий в школу ребе­нок должен:

1. Уметь назвать себя (пол­ное имя, отче­ство, фами­лия). Уметь пол­но­стью назвать маму, папу, бабушку.

2. Знать вре­мена года, коли­че­ство и назва­ния меся­цев в году, дней в неделе. Знать, какое сей­час время года, какой сей­час месяц, какой сего­дня день. Уметь отве­тить на вопросы типа «Когда птицы уле­тают на юг?», «Когда холодно и идет снег?», «В какой день люди отды­хают и не ходят на работу?», «В какое время года листья жел­теют и опа­дают?», «Когда мы соби­раем грибы и ягоды?» и т. д.

3. Уметь про­чи­тать (можно по сло­гам) неболь­шой и очень про­стой текст из несколь­ких пред­ло­же­ний. (Есть боль­шое коли­че­ство школ, при поступ­ле­нии в кото­рые дан­ный навык необя­за­те­лен. Но если школа хоть на что-то пре­тен­дует, то очень жела­тельно, чтобы ребе­нок хоть немного читал.)

4. Быть в состо­я­нии напи­сать (или ско­пи­ро­вать) про­стую фразу. Напри­мер: «он ел суп», «Миша мыл окно».

5. Пря­мой и обрат­ный счет в пре­де­лах два­дцати (1, 2…20; 20, 19…1).

6. Уметь скла­ды­вать и вычи­тать числа в пре­де­лах пер­вого десятка.

7. Вла­деть навы­ком обоб­ще­ния по при­знаку. То есть из пред­ло­жен­ных кар­ти­нок ребе­нок дол­жен уметь выбрать те, кото­рые что-то объ­еди­няет. Напри­мер, если пред­ло­жены кар­тинки с трам­ваем, коле­сом, ябло­ком, кош­кой и авто­бу­сом, то ребе­нок дол­жен отло­жить в сто­рону трам­вай и авто­бус и ска­зать, что это – транс­порт или сред­ства пере­дви­же­ния, или «на них ездят люди». Если пред­ло­жен ряд слов: «туфли, сапоги, тапочки», то ребе­нок дол­жен подо­брать слово, кото­рое отно­сится к ним ко всем. В дан­ном слу­чае это слово «обувь».

8. Вла­деть навы­ком исклю­че­ния из ряда. Пред­ло­жен ряд слов: «сыр, масло, пла­сти­лин, кол­баса». Ребе­нок дол­жен не только исклю­чить «лиш­нее» слово «пла­сти­лин», но и (глав­ное!) объ­яс­нить, почему лиш­ним явля­ется именно он. «Пла­сти­лин лиш­ний потому, что из него лепят. Он несъе­доб­ный. А все осталь­ное – это еда. Ее едят».

9. Нахо­дить сход­ство и раз­ли­чия между предметами.

– Что общего между мор­ков­кой и картошкой?

– Они оба овощи, их едят, из них варят суп, они рас­тут в земле, у них есть кожура и т. д.

– А чем они отли­ча­ются друг от друга?

– Отли­ча­ются фор­мой. Мор­ковка такая тре­уголь­ная, а кар­тошка круг­лая или оваль­ная. А еще отли­ча­ются цве­том. Мор­ковка оран­же­вая, а кар­тошка коричневая.

10. Уметь соста­вить рас­сказ по кар­тинке или по серии кар­ти­нок. В неко­то­рых шко­лах детям пред­ла­гают сна­чала рас­по­ло­жить кар­тинки в нуж­ном порядке, а потом рас­ска­зать по ним исто­рию. Рас­сказ дол­жен быть связ­ным, иметь начало и конец. Очень поощ­ря­ется хотя бы упо­ми­на­ние об эмо­ци­о­наль­ном состо­я­нии героев («На этой кар­тинке девочка груст­ная, потому что у нее уле­тел шарик», « Маль­чик очень оби­делся», «Дети обра­до­ва­лись, что им постро­или горку» и т. д.)

11. Знать основ­ные гео­мет­ри­че­ские фигуры (круг, овал, тре­уголь­ник, квад­рат, пря­мо­уголь­ник) и видеть их соче­та­ния (на этой кар­тинке два тре­уголь­ника и один квад­рат). Уметь их нарисовать.

12. Запом­нить 5–7 из 10 четко назван­ных про­стых слов.

13. Запом­нить и назвать не менее шести из 12 кар­ти­нок, одно­вре­менно про­де­мон­стри­ро­ван­ных ребенку в тече­ние 30 секунд.

14. Уметь по просьбе учи­теля рас­ска­зать наизусть неболь­шое стихотворение.

15. Уметь отве­чать на вопросы типа «Что бывает раньше: обед или ужин? Весна или лето?», «Кто больше: корова или коза? Птица или пчела?», «У коровы дете­ныш – теле­нок. А у лошади?»

16. Знать 10–12 основ­ных цветов.

17. Уметь нари­со­вать фигуру чело­века со всеми основ­ными частями тела (вклю­чая шею, пальцы и т. д.).

Если ребе­нок уве­ренно вла­деет всеми выше­пе­ре­чис­лен­ными навы­ками и уме­ни­ями, то, ско­рее всего, в школу он успешно посту­пит и учиться в пер­вом классе будет без осо­бых учеб­ных проблем.

Пси­хо­ло­ги­че­ская под­го­товка к тести­ро­ва­нию в школе вклю­чает в себя:

А. Обя­за­тель­ное посе­ще­ние спе­ци­а­ли­ста-пси­хо­лога (жела­тельно за 3–6 меся­цев до тести­ро­ва­ния в школе). Он про­во­дит пред­ва­ри­тель­ное тести­ро­ва­ние. Опре­де­ляет уро­вень школь­ной зре­ло­сти ребенка, дает роди­те­лям реко­мен­да­ции, что именно нужно «под­тя­нуть», на что опе­реться, какие про­цессы мыш­ле­ния и вос­при­я­тия у ребенка раз­виты хорошо, а какие нуж­да­ются в допол­ни­тель­ных упражнениях.

Б. Пози­тив­ный настрой ребенка. Перед тести­ро­ва­нием ребенку объ­яс­няют, что сей­час, так же, как и в каби­нете у пси­хо­лога, ему пред­ло­жат выпол­нить несколько зада­ний. Все зада­ния ему в той или иной сте­пени зна­комы, ничего неожи­дан­ного не будет. Он дол­жен поста­раться выпол­нить их как можно лучше. Нет ничего страш­ного в том, что с каким-то зада­нием ему спра­виться не удастся. Глав­ное – это все время тести­ро­ва­ния ста­раться быть вни­ма­тель­ным. Тогда все обя­за­тельно будет хорошо.

В. Даже если роди­тели сами не нахо­дят себе места от вол­не­ния за исход тести­ро­ва­ния, ребенку этого демон­стри­ро­вать не сле­дует. Если вы в себе не уве­рены, то пусть с ребен­ком на тести­ро­ва­ние отпра­вится самый спо­кой­ный и опти­ми­сти­че­ски настро­ен­ный член семьи.

Тести­ро­ва­ние в так назы­ва­е­мые пре­стиж­ные школы и гим­на­зии отли­ча­ется не столько по набору зада­ний, сколько по уровню их слож­но­сти. Напри­мер, зада­ние на исклю­че­ние лиш­него может выгля­деть так:

«Брус­ника, зем­ля­ника, малина, крыжовник».

Вот и думайте, что здесь лиш­нее. (Автор и сам не знает пра­виль­ного ответа, зада­ние под­лин­ное, при­не­сено из гим­на­зии одной из мам посту­пав­шего туда ребенка. Может быть, пра­виль­ный ответ «брус­ника», потому что она не рас­тет в саду?)

А зада­ние на поиск сход­ства может быть таким:

«Что общего между яйцом и зерном?»

Пра­виль­ный ответ – они оба заро­дыши. Из них обоих потом что-то появ­ля­ется, из яйца пте­нец, а из зерна – рас­те­ние. Не слабо, да?

Впро­чем, для нашего гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка гим­на­зии и «пре­стиж­ные школы» – вещь сугубо не обя­за­тель­ная и, бывает, даже не очень полез­ная. Глав­ное – по воз­мож­но­сти хорошо под­го­то­виться и посту­пить в обыч­ную мас­со­вую школу.

Гипо­ди­на­ми­че­ский синдром

Основ­ная про­блема гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка – сла­бость про­цес­сов воз­буж­де­ния, сла­бая сти­му­ля­ция, посту­па­ю­щая из ЦНС. Поэтому гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок нуж­да­ется в непре­стан­ном внеш­нем сти­му­ли­ро­ва­нии. Говоря обы­ден­ным язы­ком, чтобы он что-то делал и нор­мально раз­ви­вался, его нужно все время тормошить.

Как мы уже гово­рили, в дошколь­ном воз­расте гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром редко обра­щает на себя вни­ма­ние роди­те­лей и дру­гих окру­жа­ю­щих ребенка людей. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не устра­и­вает исте­рик, легко со всем согла­ша­ется, мало­по­дви­жен и в общем-то выпол­няет про­стые, четко сфор­му­ли­ро­ван­ные инструк­ции. За счет мало­по­движ­но­сти его отвле­ка­е­мость менее заметна, чем у гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка. О ней даже рас­ска­зы­вают по-другому.

– Он какой-то весь отстра­нен­ный, весь в себе, – гово­рит мама гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка. – Ино­гда зовешь его, зовешь, а он как бы не слы­шит. А потом – как будто бы откуда-то возвращается…

С самого ран­него дет­ства гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок мало инте­ре­су­ется игруш­ками и дру­гими внеш­ними впе­чат­ле­ни­ями. У него есть одна-две-три люби­мых игрушки, с кото­рыми он и пред­по­чи­тает играть. Остав­лять его наедине с его при­стра­сти­ями не сле­дует. Вни­ма­тель­ная мать должна заме­тить огра­ни­чен­ную любо­зна­тель­ность гипо­ди­на­ми­че­ского мла­денца и вовремя при­нять меры. Игрушки надо пери­о­ди­че­ски менять. Воз­мож­но­сти игру­шек настой­чиво демон­стри­ро­вать. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок может и не дога­даться, что вот здесь можно открыть, здесь повер­нуть, а вот за это подер­гать. Пока­зы­вайте ему до тех пор, пока он не «проснется» и не повто­рит этих дей­ствий за вами.

Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не любо­пы­тен и опас­лив. Обра­щайте его вни­ма­ние на инте­рес­ные с вашей точки зре­ния пред­меты и явле­ния, зна­комьте его со взрос­лыми людьми и дру­гими детьми (сам он нико­гда не про­явит ника­кой ини­ци­а­тивы). Под­черк­нуто демон­стри­руйте и назы­вайте раз­лич­ные чув­ства (Бабушка оби­де­лась, ой оби­де­лась! А Маша-то испу­га­лась собаки! Ох, как Маша испу­га­лась! А маль­чику эта машинка так понра­ви­лась, так понра­ви­лась! Он так захо­тел в нее поиграть!).

Боль­шин­ство гипо­ди­на­ми­че­ских детей очень любит, когда им читают книжки или пока­зы­вают кар­тинки. Ста­рай­тесь, чтобы этот про­цесс не был совсем уж одно­сто­рон­ним. Добиться пере­сказа или отчет­ли­вого обмена впе­чат­ле­ни­ями от этих детей обычно не уда­ется, но сле­дует неуклонно стре­миться к тому, чтобы две-три реплики «по поводу» ребе­нок все же про­из­нес, дал оценку или иным обра­зом поучаст­во­вал в про­цессе осво­е­ния книжки.

В отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских детей, ребенка гипо­ди­на­ми­че­ского очень легко уса­дить за стол (он и сам охотно садится), но страшно тяжело «под­нять» хоть на какое-то актив­ное дей­ствие. Поэтому зна­чи­тель­ная часть осво­е­ния мира гипо­ди­на­ми­че­ским дошколь­ни­ком может про­ис­хо­дить как раз за сто­лом (или в дет­ском уголке). Задача роди­те­лей в этом слу­чае – предо­ста­вить соот­вет­ству­ю­щие слу­чаю посо­бия. В каче­стве посо­бий иде­ально подой­дет набор круп­ных кар­ти­нок, накле­ен­ных на стан­дарт­ные кар­тон­ные кар­точки. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок быстро полю­бит эти кар­точки, при­вык­нет к ним, с боль­шим удо­воль­ствием будет их пере­би­рать и по-вся­кому рас­кла­ды­вать. Набор кар­то­чек дол­жен посто­янно рас­ши­ряться. На этих кар­точ­ках вы можете отоб­ра­жать все, что вашей душе угодно, и все, что соот­вет­ствует жела­е­мому сек­тору осво­е­ния. Напри­мер, у вас воз­никла идея, что ребенку пора бы уже выучить основ­ные цвета. Вы немед­ленно изго­тав­ли­ва­ете кар­точки всех нуж­ных цве­тов и про­сто под­кла­ды­ва­ете их в кон­верт, с набо­ром. Ребе­нок обна­ру­жи­вает новые кар­точки при пер­вом же про­смотре и тем или иным обра­зом выра­жает вопрос: «Что это?» Вам оста­ется только мед­ленно и внятно назы­вать цвета (пере­би­рать их ребе­нок, ско­рее всего, будет сам). После десяти (два­дцати, трид­цати и т. д., в зави­си­мо­сти от инди­ви­ду­аль­но­сти ребенка) повто­ре­ний он мате­риал усвоит. Если вы гео­граф по про­фес­сии и решили, что ребенку неплохо было бы узна­вать кон­туры мате­ри­ков, то вы рису­ете на кар­точ­ках (или накле­и­ва­ете выре­зан­ные откуда-нибудь) гло­бус, Африку, Австра­лию, Антарк­тиду и т. д. и кла­дете их все в тот же кон­верт. Про­цесс повто­ря­ется, и через неко­то­рое, доста­точно корот­кое, время ребе­нок уве­ренно узнает все име­ю­щи­еся в нали­чии мате­рики. Таким обра­зом, вы посто­янно и неуклонно рас­ши­ря­ете кру­го­зор ребенка, не слиш­ком его теребя, не под­ни­мая из люби­мого угла и не тратя свои и его (!) нерв­ные клетки. Такой спо­соб годится для обу­че­ния любого обыч­ного ребенка (хотя вряд ли подой­дет для гипер­ди­на­ми­че­ского). Но для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка он осо­бенно удо­бен, так как не тре­бует ника­кого «спра­ши­ва­ния» и дру­гих форм кон­троля за «успе­ва­е­мо­стью». Вы про­сто назы­ва­ете то, что изоб­ра­жено на кар­точке, и откла­ды­ва­ете ее в сто­рону. Потом берете дру­гую… Когда вы видите, что ребе­нок устал и начал отвле­каться, скла­ды­ва­ете кар­точки в кон­верт и уби­ра­ете его до сле­ду­ю­щего заня­тия. Таким обра­зом, заня­тия спо­койны и ком­фортны для обоих участ­ни­ков. При иных фор­мах работы заня­тия с гипо­ди­на­ми­че­скими детьми часто вызы­вают раз­дра­же­ние у родителей:

– Он такой тупой! Он меня как будто не слы­шит! Я ему говорю: повтори! – а он мол­чит! В пятый раз говорю – мол­чит! Как будто бы до него вообще ничего не дохо­дит! Но он же пони­мает – я знаю! Ино­гда мне кажется, что он нарочно меня дово­дит, чтобы я от него отстала и не при­ста­вала к нему… Лен­тяй, балбес!

Сами пони­ма­ете, что у детей подоб­ные реак­ции роди­те­лей и звуч­ные ярлыки не вызы­вают ника­ких поло­жи­тель­ных эмо­ций, наплыва жела­ния про­дол­жить заня­тия, а также фор­ми­ро­ва­ния пози­тив­ной самооценки.

Как уже гово­ри­лось, гипо­ди­на­ми­че­ские дети страшно кон­сер­ва­тивны. Для них имеет огром­ное зна­че­ние все то, о чем было рас­ска­зано в преды­ду­щей главе по поводу фор­ми­ро­ва­ния устой­чи­вой окру­жа­ю­щей мик­ро­среды. Чтобы малень­кий гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок чув­ство­вал себя в этом мире отно­си­тельно спо­койно, ему обя­за­тельно нужно, чтобы чай и молоко все­гда нали­вали в его чашку, его стуль­чик все­гда стоял на одном и том же месте, поло­тенце, кото­рым его выти­рают после купа­ния, все­гда висело на одном и том же крючке, а тапочки в садике все­гда сто­яли под вешал­кой в его шкаф­чике. Пре­одо­леть эту кон­сер­ва­тив­ность силой невоз­можно, да и не нужно, так как она – один из спо­со­бов адап­та­ции пора­жен­ной нерв­ной системы ребенка к окру­жа­ю­щему его миру. А вот выво­дить ребенка за пре­делы его устой­чи­вой и изу­чен­ной мик­ро­среды нужно обя­за­тельно. Иначе раз­ви­тие ребенка затор­мо­зится, и в кар­точке вме­сто гипо­ди­на­ми­че­ского син­дрома (пом­ним, этот диа­гноз крайне редко ста­вится в ран­нем дошколь­ном воз­расте) появится дру­гой диа­гноз – задержка раз­ви­тия речи (ЗРР) или задержка пси­хи­че­ского раз­ви­тия (ЗПР). Помните, сам гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок крайне редко, и ско­рее в виде исклю­че­ния, про­яв­ляет какую-нибудь ини­ци­а­тиву. Ждать ее от него – абсо­лютно бес­пер­спек­тив­ное дело. Обыч­ная жалоба роди­те­лей гипо­ди­на­ми­че­ских детей:

– Да ему же ничего не надо! Он не хочет ничего! Пред­ла­га­ешь ему одно, дру­гое, а он на все – не хочу! Ну, раз он не хочет, чего я‑то буду надрываться?!

Такая роди­тель­ская пози­ция в корне неверна. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не столько «не хочет», сколько «не может» про­явить ини­ци­а­тиву. Слиш­ком малы резервы «не проснув­шейся» нерв­ной системы малыша. Есте­ственно, осо­знать основу и при­чины сво­его пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ского состо­я­ния ребе­нок не может и потому гово­рит то, что доступно его пони­ма­нию: «Не хочу я это! И это не хочу! Вообще ничего не хочу! »

Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок – созер­ца­тель по при­роде. Если ему самому ничего не надо делать, то он охотно будет смот­реть прак­ти­че­ски на все что угодно. Глав­ное, уго­во­рить его туда пере­ме­ститься. То, что для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка скучно и неин­те­ресно, для гипо­ди­на­ми­че­ского – часто самое милое дело. Пыль­ная «засты­лость» музеев (уто­ми­тель­ная и мало­про­дук­тив­ная для гипер­ди­на­ми­че­ских дошколь­ни­ков) часто и долго радует гипо­ди­на­ми­че­ских детей. Если только их с ран­него дет­ства при­учили к посе­ще­нию музеев и не тре­буют в даль­ней­шем отчета о про­смот­рен­ной экс­по­зи­ции. Часто такие дети, посе­тив один музей, в ответ на вопрос роди­те­лей: «Ну, а сего­дня куда пой­дем?» – снова назы­вают этот же музей. Сле­дует пойти на поводу у этой просьбы. Здесь лишь отча­сти гово­рит свой­ствен­ная ребенку кон­сер­ва­тив­ность и опас­ли­вость (там я уже был, и все про­шло нор­мально – сле­до­ва­тельно, там не опасно!). Отча­сти – это и жела­ние снова вер­нуться к про­смот­рен­ной экс­по­зи­ции, уло­вить еще один аспект этого осво­ен­ного (и более нестраш­ного) кусочка мира. Из этой же серии дру­гие харак­тер­ные осо­бен­но­сти гипо­ди­на­ми­че­ских детей: жела­ние снова читать уже мно­го­кратно про­чи­тан­ную книгу, мно­го­крат­ное воз­вра­ще­ние к одним и тем же кар­тин­кам, мульт­филь­мам, явное пред­по­чте­ние уже осво­ен­ных мест для про­гу­лок новым местам и т. д. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети – очень ори­ги­наль­ные наблю­да­тели. Ино­гда (когда реша­ются заго­во­рить) они пора­жают взрос­лых неор­ди­нар­но­стью и мет­ко­стью своих суждений.

Один из моих гипо­ди­на­ми­че­ских паци­ен­тов пред­по­чи­тал Зоо­ло­ги­че­ский музей посе­ще­нию зоо­парка. Его мама удив­ля­лась этому факту:

– В зоо­парке же звери живые, насто­я­щие. Это же интереснее.

– Удобно, когда мерт­вые, – объ­яс­нил пяти­лет­ний маль­чик. – Никуда не убе­гут. Смотри, сколько хочешь. Живых я смот­реть стес­ня­юсь. Живых надо в лес выпустить.

Дру­гая пяти­лет­няя девочка после посе­ще­ния цирка заявила, что больше она туда нико­гда-нико­гда не пойдет.

– В чем дело-то? – удив­ля­лась мама. – Была пре­крас­ная инте­рес­ная про­грамма. Ничего страш­ного не было. Дру­гим детям очень понра­ви­лось. Чем тебе цирк не угодил?

– Там дети высту­пали. Они могли упасть, – ска­зала девочка. – А дрес­си­ров­щика – мог лев съесть. А он на него кну­том щел­кал. Так нельзя. Это все непра­вильно. Я лучше в ком­пью­тер поиг­раю. Там все нена­сто­я­щие. Им не больно.

Если вду­маться в сто­я­щую за этими ску­пыми репли­ками фило­со­фию, то можно почув­ство­вать, как глу­боко и неор­ди­нарно «спя­щие» гипо­ди­на­ми­че­ские дети вос­при­ни­мают окру­жа­ю­щий мир.

Народ­ные гуля­ния и кар­на­валы, шум­ные дет­ские празд­ники и парки аттрак­ци­о­нов часто не слиш­ком нра­вятся этим детям. Мало­по­движ­ные и тру­со­ва­тые, они чув­ствуют себя дис­ком­фортно на этом «празд­нике жизни». Ака­де­мич­ность, даже скуч­но­ва­тость музей­ных залов гораздо больше при­вле­кает их. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок будет с удо­воль­ствием гулять в вели­че­ствен­ных, мало­люд­ных пар­ко­вых ансам­блях Пав­лов­ска и Гат­чины – и, неожи­данно для роди­те­лей, отверг­нет шум­ную толпу, дефи­ли­ру­ю­щую среди Петер­гоф­ских фон­та­нов. Спо­койно выслу­шает камер­ный кон­церт – и попро­сту испу­га­ется, уйдет с сере­дины дет­ской куколь­ной постановки.

И, увы, роди­те­лям, оза­бо­чен­ным про­бле­мами раз­ви­тия соб­ствен­ного ребенка, ничего не оста­ется, как под­стра­и­ваться к этим стран­но­ва­тым осо­бен­но­стям гипо­ди­на­ми­че­ских детей. Правда, в уте­ше­ние можно ска­зать, что гипо­ди­на­ми­че­ские дети – очень бла­го­дар­ные суще­ства. Они всей душой при­вя­зы­ва­ются к чело­веку, кото­рый, с одной сто­роны, настой­чиво откры­вает для них новые грани этого уди­ви­тель­ного мира, а с дру­гой сто­роны – не тре­бует, чтобы они немед­ленно стали любо­зна­тель­ными и говор­ли­выми. Свою сим­па­тию и ува­же­ние гипо­ди­на­ми­че­ские дети выра­жают тро­га­тельно и дей­ственно. Именно они (несмотря на всю их немно­го­слов­ность) с самого ран­него дет­ства умеют и любят гово­рить ком­пли­менты (моя мамочка – самая луч­шая на свете! Света Пет­рова – очень кра­си­вая и умная девочка! Мне повезло, что она со мной дру­жит!). Именно они стре­мятся на каж­дый празд­ник пода­рить всем род­ным, близ­ким и дру­зьям свои стран­но­ва­тые «пода­рочки» (гипер­ди­на­ми­че­ские дети все­гда забы­вают об этом). Именно они, неловко и неук­люже, но все­гда пре­дельно искренне, пыта­ются мирить поссо­рив­шихся роди­те­лей или друзей.

Итак, рас­кры­вать мир для гипо­ди­на­ми­че­ского дошколь­ника нужно посте­пенно, но неуклонно. Любые заня­тия по раз­ви­тию речи будут совер­шенно нелиш­ними (даже если ребе­нок гово­рит вполне адек­ватно воз­расту, сти­му­ля­ция цен­тра речи все равно ока­жется полез­ной в даль­ней­шем). Для заня­тий подой­дут все те же кар­точки и любые изда­ва­е­мые посо­бия (гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ского, любит зани­маться за сто­лом и с кни­гами). При любых заня­тиях с млад­шим гипо­ди­на­ми­че­ским дошколь­ни­ком недо­пу­стимо огра­ни­чи­вать время выпол­не­ния зада­ния. Пусть он потра­тит на него столько вре­мени, сколько ему нужно (свое мне­ние по поводу коли­че­ства этого вре­мени лучше дер­жите при себе).

С гипо­ди­на­ми­че­ским ребен­ком нужно много раз­го­ва­ри­вать. Не отча­и­вай­тесь по поводу того, что сам он в раз­го­вор прак­ти­че­ски не всту­пает, огра­ни­чи­ва­ясь корот­кими репли­ками. Как пра­вило, он вас вни­ма­тельно слу­шает и слы­шит (даже если вы уве­рены в про­ти­во­по­лож­ном – все равно пытай­тесь!). Не сле­дует очень уж адап­ти­ро­вать свою речь к его воз­расту. Гипо­ди­на­ми­че­скому ребенку (речь кото­рого почти все­гда бедна и немно­го­словна) очень полезно слы­шать пол­но­цен­ную рус­скую лите­ра­тур­ную речь. Мно­гие роди­тели гипо­ди­на­ми­че­ских детей обра­щали вни­ма­ние на то, что эти дети часто любят слу­шать людей (по теле­ви­зору, в гостях и т. д.), кото­рые хорошо и пра­вильно гово­рят, даже если тема выступ­ле­ния для ребенка явно непо­нятна. Для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка речь такого чело­века это акт искус­ства. Так же, как для нас с вами – выступ­ле­ние сверх­гиб­кого гим­на­ста или чело­века, спо­соб­ного запо­ми­нать два­дца­ти­знач­ные числа и пере­мно­жать их в уме. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети – пре­крас­ные слу­ша­тели. В отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских детей, они нико­гда не ста­нут пере­би­вать гово­ря­щего или спол­зать под стол в сере­дине раз­го­вора. Помните: их слегка отсут­ству­ю­щий вид – вовсе не рав­но­ду­шие и не эго­изм, а всего лишь осо­бен­ность функ­ци­о­ни­ро­ва­ния нерв­ной системы. Они очень любят, когда с ними раз­го­ва­ри­вают (при­чем раз­го­ва­ри­вать с ними можно на любые темы, не осо­бенно забо­тясь о том, все ли ребе­нок пони­мает). Глав­ное – это не тре­бо­вать от них немед­лен­ной и адек­ват­ной реак­ции («А ну-ка, что мы с тобой вчера читали?», «А про что тетя-экс­кур­со­вод в музее рас­ска­зы­вала?», «Что тебе в вос­кре­се­нье папа про Африку гово­рил? Ну-ка, рас­скажи теперь мне…»).

С самого ран­него воз­раста зна­чи­тель­ное вни­ма­ние сле­дует уде­лять физи­че­скому, мотор­ному раз­ви­тию гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка. Мы уже неод­но­кратно упо­ми­нали о том, что гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок – почти все­гда неук­люж, часто толст, тру­со­ват и тща­тельно избе­гает всего, свя­зан­ного с физ­куль­ту­рой. Ни в какую сек­цию он кате­го­ри­че­ски не пой­дет. Уго­во­рить его «побе­гать» во дворе с ребя­тами прак­ти­че­ски невоз­можно. Однако суще­ствуют и дру­гие пути. Если в квар­тире соору­дить швед­скую стенку или дру­гой неболь­шой тре­на­жер, купить ребенку ган­тельки или эспан­дер, то вполне воз­можно, что он (сам болез­ненно пере­жи­ва­ю­щий свою неук­лю­жесть) будет время от вре­мени с ними зани­маться. Кроме того, гипо­ди­на­ми­че­ские дети не про­тив пока­таться на вело­си­педе. Хотя и это они чаще всего делают в оди­ночку, а не с ком­па­нией сверст­ни­ков. Любят попла­вать (ино­гда у них это даже неплохо полу­ча­ется) или побе­гать на роли­ках. Зимой ребе­нок вполне может согла­ситься на спо­кой­ную и неда­ле­кую лыж­ную про­гулку. Только не уго­ва­ри­вайте его про­ка­титься с горки – он их (горок) попро­сту боится и в сле­ду­ю­щий раз под каким-нибудь пред­ло­гом от лыж­ной про­гулки отка­жется. Сам гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок нико­гда в жизни не ста­нет делать утрен­нюю гим­на­стику. Но если вме­сте с мамой или папой, да еще каж­дый день… – то он вполне может «втя­нуться».

Все выше­пе­ре­чис­лен­ное для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка не рос­кошь и не раз­вле­че­ние, а един­ствен­ное сред­ство выра­бо­тать при­ем­ле­мую коор­ди­на­цию дви­же­ний и побе­дить мотор­ную неук­лю­жесть. Не забы­вайте гово­рить ребенку о его (пусть даже очень скром­ных) «физ­куль­тур­ных» успе­хах. Нико­гда не срав­ни­вайте его физи­че­ские дости­же­ния с дости­же­ни­ями дру­гих детей того же воз­раста. Гово­рите только о его соб­ствен­ных результатах.

– В начале года ты не мог про­плыть и чет­верть бас­сейна. А теперь гляди – сво­бодно плы­вешь почти до конца.

– В про­шлом году ты не мог въе­хать на вело­си­педе на эту горку. Сей­час ты явно стал сильнее.

– Ого! Ты можешь отжаться уже пять раз! Вот что зна­чит тренировка!

Похвала и осуж­де­ние, вообще оценка дру­гих людей очень много зна­чит для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка. В этом смысле он зна­чи­тельно чув­стви­тель­нее и уяз­ви­мее, чем ребе­нок гипер­ди­на­ми­че­ский. Послед­ний очень рано при­вы­кает к посто­ян­ным окри­кам и при­уча­ется попро­сту игно­ри­ро­вать их, не обра­щать внимания.

– Да, я идиот, у меня шило в зад­нице! – бодро рапор­тует шести­лет­ний Дима с выра­жен­ным гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом. – Так и мама гово­рит, и бабушка. Ну и что? Такой уж я уро­дился – не могу на месте сидеть!

Подоб­ное миро­вос­при­я­тие для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка немыс­лимо. Его больно ранят и заде­вают все выска­зан­ные при нем оценки, даже если он как будто бы не слы­шит их, и никак не реа­ги­рует на ска­зан­ное. Поэтому с оцен­ками и ярлы­ками нужно быть очень осто­рож­ными. Сле­дует также учесть, что для гипо­ди­на­ми­че­ских (как и для гипер­ди­на­ми­че­ских) детей очень харак­терна низ­кая само­оценка. На прак­тике это озна­чает, что малень­кий гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок без­ого­во­рочно верит всему, что про него гово­рят окру­жа­ю­щие. И если он с дет­ства слы­шит, что он «тупо­ват», что у него «все из рук валится», что с ним «каши не сва­ришь» и «дела не сде­ла­ешь», то именно таким (без вся­кого про­те­ста со сто­роны и без того ослаб­лен­ной нерв­ной системы) он себя и вос­при­ни­мает. В даль­ней­шем сло­мать или хотя бы поко­ле­бать эти ран­ние уста­новки будет очень непро­сто. Так что лучше сразу поза­бо­титься об их отсутствии.

Несмотря на хро­ни­че­скую нераз­го­вор­чи­вость гипо­ди­на­ми­че­ских детей, очень легко убе­диться в том, что выше­упо­мя­ну­тые уста­новки уже име­ются. Очень харак­тер­ными фра­зами для таких детей явля­ются следующие:

– Зачем это делать? Все равно у меня ничего не выйдет!

– У меня нико­гда ничего не получается.

– Я ничего не умею.

– Пусть лучше Вася сде­лает. У него полу­чится, а у меня – нет.

– Я не буду даже про­бо­вать. Я и так знаю, что будет.

– Я нико­гда этому не научусь!

Если подоб­ные фразы уже зву­чат (а зна­чит, уста­новки име­ются), поли­тика роди­те­лей должна быть следующей:

1. Искус­ственно созда­вайте ситу­а­ции, в кото­рых ребе­нок может быть успеш­ным. Как пра­вило, гипо­ди­на­ми­че­ские дети охотно выпол­няют неслож­ные пору­че­ния по дому, при­смат­ри­вают за млад­шими детьми, поли­вают цветы, накры­вают на стол и т. д. За любой, самый неболь­шой успех хва­лите ребенка. Похвала должна быть обос­но­ван­ной и умной (в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских детей, гипо­ди­на­ми­че­ские – тонко чув­ствуют и не выно­сят фальшь и гру­бую лесть). Напри­мер, можно ска­зать так:

– Я тер­петь не могу все эти хозяй­ствен­ные мелочи – выне­сти ведро, при­не­сти газеты, вытря­сти ков­рик. Здо­рово, что ты осво­бо­дил меня от них. Я тебе очень при­зна­тельна. Теперь у меня есть время посмот­реть теле­ви­зор и пого­во­рить с тобой.

Или так:

– Ты заме­ча­тельно игра­ешь с сест­рой. Я и не подо­зре­вала, что малень­кий маль­чик может быть таким вни­ма­тель­ным и тер­пе­ли­вым. Даже у меня не хва­тает тер­пе­ния тря­сти эти погре­мушки. Ты здо­рово меня выру­чил – пока ты с ней зани­мался, я успела пости­рать и поесть.

2. Посто­янно выра­жайте вслух свою уве­рен­ность в воз­мож­но­стях и пер­спек­ти­вах ребенка. Воз­мож­но­сти и пер­спек­тивы должны быть пред­ва­ри­тельно тща­тельно взве­шены (на пред­мет воз­мож­ной избыточности).

– Мы купили або­не­менты в бас­сейн. В этом году ты навер­няка научишься плавать.

– Ты обя­за­тельно подру­жишься с дере­вен­скими детьми у бабушки на даче. Я вчера видела, как к нашему забору под­хо­дили две девочки – явно хотели с тобой поиг­рать, но не реши­лись заго­во­рить. Сего­дня или зав­тра вы непре­менно познакомитесь.

– С каж­дым разом палочки в тет­радке полу­ча­ются у тебя все лучше и лучше. Скоро ты смо­жешь писать насто­я­щие буквы и слова.

3. В при­сут­ствии дру­гих детей и взрос­лых людей выра­жайте свое ува­жи­тель­ное мне­ние о ребенке, свою уве­рен­ность в его достоинствах.

– Соня очень помо­гает мне с малы­шом. Прямо не знаю, как бы я без нее справилась.

– Марк – пре­крас­ный собе­сед­ник. Когда мне плохо, он все­гда меня выслу­ши­вает. Ино­гда ему даже уда­ется меня утешить.

– Наш Вита­лик – очень надеж­ный. На него все­гда можно рас­счи­ты­вать. Он не подведет.

– Между про­чим, Наташа в деревне пере­плы­вала очень широ­кую речку. Мало кто из детей мог ее пере­плыть. А в лесу она все­гда нахо­дила больше всех белых грибов.

Когда при­хо­дит время гото­вить гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка к школе, то для него также необ­хо­димы курсы по под­го­товке. И жела­тельно, чтобы они тоже нахо­ди­лись именно в той школе, куда ребе­нок пой­дет учиться, и вела их та пре­по­да­ва­тель­ница, кото­рая будет наби­рать класс на буду­щий год.

Пер­вая учи­тель­ница гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка ни в коем слу­чае не должна быть слиш­ком «пере­до­вой», педа­го­ги­че­ски про­грес­сив­ной и холе­рич­ной по тем­пе­ра­менту. Педа­го­ги­че­ские экс­пе­ри­менты гипо­ди­на­ми­че­скому ребенку про­ти­во­по­ка­заны в прин­ципе. Лучше всего подой­дет учи­тель­ница спо­кой­ная, пол­но­ва­тая, флег­ма­тич­ная по тем­пе­ра­менту. Воз­раст здесь не очень суще­стве­нен, но все-таки чаще фило­соф­ски отно­сятся к «тор­мо­зам» и «тюфя­кам» люди, уже зре­лые годами. Учи­тель­ниц, про кото­рых известно, что они фанатки чисто­пи­са­ния, и все дети у них «ходят по стру­ночке», лучше избегать.

Во время при­го­тов­ле­ния зада­ний, кото­рые задают на кур­сах по под­го­товке к школе, гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка не сле­дует торо­пить, пока он рабо­тает (пишет, рисует, счи­тает и т. д.). Однако необ­хо­димо наблю­дать за тем, чтобы он не отвле­кался от тет­радки или книжки и не «ухо­дил в себя». В этом слу­чае его нужно немед­ленно «воз­вра­щать обратно» с поже­ла­нием больше не отвле­каться, хотя бы до конца зада­ния. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети, как пра­вило, не отли­ча­ются осо­бой сооб­ра­зи­тель­но­стью и с тру­дом «рас­ка­чи­ва­ются». Поэтому после­до­ва­тель­ность выпол­не­ния зада­ний для них такая же, как и для гипер­ди­на­ми­че­ских детей – сна­чала совсем лег­кие зада­ния (или из уже прой­ден­ного и усво­ен­ного), потом труд­ные, и в конце – опять лег­кие или повторение.

В силу того, что вер­баль­ный (выра­жа­е­мый сло­вами) интел­лект у гипо­ди­на­ми­че­ских детей пред­став­лен не осо­бенно поло­жи­тельно, в каче­стве ком­пен­са­ции у них часто раз­ви­ва­ется невер­баль­ный ком­по­нент интел­лекта. Такие дети часто успешно решают ребусы и голо­во­ломки, соби­рают замыс­ло­ва­тые кон­струк­ции, справ­ля­ются с нестан­дарт­ными гра­фи­че­скими или про­стран­ствен­ными зада­чами из раз­лич­ных раз­ви­ва­ю­щих кни­жек. Все это сле­дует поощ­рять и раз­ви­вать, так как в школь­ном обу­че­нии невер­баль­ный интел­лект – наи­бо­лее доступ­ный (и потому рас­про­стра­нен­ный) ресурс гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка.

В прак­тике автора был слу­чай, когда пяти­лет­ний Никита почти не гово­рил. В каче­стве сопут­ству­ю­щих про­яв­ле­ний ММД маль­чик имел гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром и очень слож­ный и тяже­лый дефект речи. Никто, даже роди­тели, его не пони­мал. Посте­пенно он пере­стал даже пытаться что-то ска­зать. Пони­ма­ние речи у Никиты нару­шено не было, но из-за отсут­ствия пол­но­цен­ной ком­му­ни­ка­ции шло явное отста­ва­ние в раз­ви­тии. Лого­пед отка­зался от работы с маль­чи­ком, потому что тот не хотел выпол­нять зада­ния, и посо­ве­то­вал роди­те­лям обра­титься к пси­хи­атру. Сна­чала Никита и мне тоже не слиш­ком-то дове­рял, и наше обще­ние было довольно стран­ным – я гово­рила обо всем под­ряд (напри­мер, рас­ска­зы­вала, как в юно­сти рабо­тала в зоо­парке), а маль­чик упрямо мол­чал, сидя в кресле и глядя в пол. Одна­жды я дала ему в руки слож­ную китай­скую голо­во­ломку, кото­рая боль­шин­ству взрос­лых-то не по зубам. И вдруг Никита прак­ти­че­ски мгно­венно сло­жил ее. Я решила, что это слу­чай­ное сов­па­де­ние, и высы­пала на ковер еще несколько ана­ло­гич­ных игр попроще. Маль­чик впер­вые за все время зна­ком­ства улыб­нулся, пово­зился минут пять, а потом вполне отчет­ливо произнес:

– Готово! Есть еще?

В тече­ние бли­жай­шего часа выяс­ни­лось, что если вер­баль­ный интел­лект Никиты вообще с тру­дом обна­ру­жи­ва­ется (из-за отсут­ствия речи), то его невер­баль­ный интел­лект «тянет» на семь-восемь лет, а по отдель­ным зада­ниям – и больше.

– Ты всех обма­нул! – ска­зала я Никите. – Все думали, что ты ничего не можешь, что ты глу­пый. А это, ока­зы­ва­ется, не так! Ты – умный! Зна­чит, ты можешь и гово­рить тоже.

– Я. Гово­рить. Нет. Умный. Нет, – с огром­ным напря­же­нием, но опять же вполне узна­ва­емо ска­зал Никита.

– Чепуха! – воз­ра­зила я. – Вот! – я кив­нула на собран­ные голо­во­ломки. – Это – дока­за­тель­ство. Я тебе не верю. Ты – можешь!

Несколько секунд Никита мол­чал, понуро глядя в пол, а потом вдруг заго­во­рил, захле­бы­ва­ясь, всхли­пы­вая и совер­шенно, совер­шенно непо­нятно. Мне оста­ва­лось только ждать, когда он остановится.

– Что? – спро­сил маль­чик в самом конце.

– Я поняла, – нао­бум заявила я. – Ты ска­зал, что у тебя ничего-ничего не вый­дет. Что ты уже пытался научиться, и ничего не полу­чи­лось. Что тебя все равно никто не пой­мет, вот как я сей­час тебя не пони­маю. Так?

– Так, – удив­ленно кив­нул Никита. Мне пока­за­лось, что на самом деле он гово­рил что-то дру­гое, но ради сохра­не­ния кон­такта пред­по­чел убе­дить себя, что я все уга­дала правильно.

– Мы будем учиться с самого начала, – пред­ло­жила я. – Вот на этих зада­ниях. Вот здесь нужно счи­тать две кле­точки вверх, а здесь – вниз. Ты все это сам сде­лал и пра­вильно решил задачу. А теперь скажи: вверх!

– Верх!

– А теперь скажи: Вниз!

– Низ!

– Вот видишь, у тебя все полу­ча­ется. Глав­ное, что мы теперь знаем: ты умный, ты все сможешь.

Потом были очень дол­гие и слож­ные беседы с роди­те­лями. Учить ребенка гово­рить через про­стран­ствен­ные задачи – это как-то не укла­ды­ва­лось у мамы в голове. К сча­стью, папа (мате­ма­тик по про­фес­сии) согла­сился с пред­ло­жен­ной схе­мой и взял дело в свои руки. Бук­вально через два месяца Никита уже мог гово­рить про­стыми пред­ло­же­ни­ями из двух слов. Мама тут же отдала его в бли­жай­шую «обу­чалку-раз­ви­валку». Схо­див туда три раза, Никита кате­го­ри­че­ски отка­зался от ее посещения.

– Они сме­ются, – кратко объ­яс­нил он мне.

Спу­стя еще неко­то­рое время выяс­ни­лось, что маль­чик легко обыг­ры­вает обоих роди­те­лей во все логи­че­ские игры. Я посо­ве­то­вала маме сде­лать набо­ков­скую «Защиту Лужина» своей настоль­ной кни­гой. Мама вос­при­няла это, как изощ­рен­ное изде­ва­тель­ство. Папа отвел сына в шах­мат­ный кру­жок. Три месяца пре­бы­ва­ния в кружке Никита мол­чал. Потом одна­жды сказал:

– Не так надо! – сел за доску и выиг­рал из заве­домо про­иг­рыш­ной позиции.

– Малыш, ты – гений! – ска­зал руко­во­ди­тель кружка и обнял маль­чика. Никита разрыдался.

Сей­час Никите десять лет. Он мало, но вполне понятно гово­рит, пишет с чудо­вищ­ными ошиб­ками, с тру­дом читает вслух (про себя он читает пре­красно, его люби­мая книга – три­ло­гия «Вла­сте­лин Колец») и имеет твер­дую двойку по рус­скому языку. Из класса в класс его пере­во­дят только потому, что он чем­пион города по шаш­кам среди юниоров.

Глава 2. Что делать родителям школьника с синдромом дефицита внимания?

Гипер­ди­на­ми­че­ский синдром

Для начала нужно выбрать школу и учи­тель­ницу. Сде­лать это можно раз­ными путями. Возьму на себя сме­лость пред­ло­жить один из самых нерас­про­стра­нен­ных, но очень эффективных.

Вы идете в ту школу (школы), куда пла­ни­ру­ете отдать ребенка, и наблю­да­ете за тре­тье­клаш­ками, выхо­дя­щими в вести­бюль после окон­ча­ния уро­ков. Соци­аль­ная ситу­а­ция на сего­дняш­ний день такова, что зна­чи­тель­ную часть тре­тье­кла­шек все еще встре­чают роди­тели или бабушки. Среди выбе­жав­ших дети­шек вы заме­ча­ете трех-четы­рех рас­хри­стан­ных, подвиж­ных как ртуть, с рас­кры­тым порт­фе­лем и выма­зан­ными чер­ни­лами руками. Если они еще при этом и орут, как ненор­маль­ные, и гово­рят, захле­бы­ва­ясь и при­пля­сы­вая на месте, то можно быть уве­рен­ным – вот он, гипер­ди­на­ми­че­ский кон­тин­гент дан­ного класса. Далее, вы заме­ча­ете, кого из заин­те­ре­со­вав­ших вас детей встре­чают. Под­хо­дите к маме или бабушке и гово­рите при­бли­зи­тельно следующее:

– Здрав­ствуйте! Изви­ните, пожа­луй­ста, мой сын в этом году посту­пает в пер­вый класс. Воз­можно, он попа­дет к вашей учи­тель­нице. Чем-то он напо­ми­нает вашего маль­чика (девочку). Я очень вол­ну­юсь за него. Ска­жите, как у вас скла­ды­ва­лись отно­ше­ния с учи­тель­ни­цей эти три года?

Далее воз­можны вари­анты. Если вам рас­ска­зы­вают тра­ги­че­скую исто­рию про борьбу за успе­ва­е­мость, испещ­рен­ные крас­ным цве­том тет­ради и днев­ники, про сто­я­ние в углах и раз­носы на роди­тель­ских собра­ниях, то, вне зави­си­мо­сти от «офи­ци­аль­ной» репу­та­ции дан­ной учи­тель­ницы, – вам сле­дует серьезно пораз­мыс­лить, прежде чем отда­вать сво­его гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка к ней в класс. Если же вам гово­рят о том, что про­блем была масса, но учи­тель­ница как-то сумела найти к ребенку под­ход, все­гда нахо­дила, за что его похва­лить, и в резуль­тате он и оши­бок теперь меньше делает, и вни­ма­тель­нее стал отно­ситься к учебе, и в школу все­гда с удо­воль­ствием идет – можете не сомне­ваться: это именно то, что вам надо.

Но вот школа выбрана, минуло пер­вое сен­тября, «про­цесс пошел».

В бла­го­по­луч­ном вари­анте учи­тель­ница сумела найти клю­чик к ребенку, он сам сумел как-то при­спо­со­биться к школь­ной жизни, и до сред­ней школы его больше не ожи­дает ника­ких потря­се­ний, кроме двойки по рус­скому языку за зачет­ную кон­троль­ную, слу­чайно раз­би­того в школь­ном туа­лете стекла и про­чих тому подоб­ных мелочей.

Однако рас­смот­ре­ние бла­го­по­луч­ных вари­ан­тов мало кого интересует.

Поэтому поста­ра­емся рас­смот­реть все воз­мож­ные вари­анты небла­го­по­лу­чия и соот­вет­ству­ю­щие им стра­те­гии пове­де­ния родителей.

Но для начала нужно сооб­щить роди­те­лям следующее.

Учи­теля началь­ной школы не видят гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома и не вос­при­ни­мают его как сип­том заболевания!!!

Так как автор не имеет спе­ци­аль­ного педа­го­ги­че­ского обра­зо­ва­ния (всего лишь воз­мож­ность пре­по­да­вать био­ло­гию и химию в сред­ней школе – но это же совер­шенно дру­гое дело), то, сле­до­ва­тельно, не имеет и доста­точ­ной ком­пе­тент­но­сти, чтобы рас­суж­дать о при­чи­нах этого фено­мена. Воз­можно, в рам­ках про­граммы под­го­товки учи­те­лей началь­ных клас­сов дан­ный син­дром не рас­смат­ри­ва­ется (хотя это странно, так как в любом обыч­ном пер­вом классе таких детей от двух до пяти штук). Воз­можно, само пове­де­ние гипер­ди­на­ми­че­ских детей слиш­ком напо­ми­нает пове­де­ние детей невос­пи­тан­ных, педа­го­ги­че­ски запу­щен­ных, а ино­гда и отста­ю­щих в раз­ви­тии, и диф­фе­рен­ци­аль­ная диа­гно­стика про­сто слиш­ком трудна для учи­теля, у кото­рого, кроме этих детей, есть и еще два­дцать пять других…

Воз­можно, дело еще в чем-нибудь, но сам факт налицо, и роди­тели гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка непре­менно должны его учи­ты­вать. Как пра­вило, учи­теля началь­ных клас­сов вос­при­ни­мают гипер­ди­на­ми­че­ских детей либо как злост­ных хули­га­нов, либо как про­сто дурно вос­пи­тан­ных бал­бе­сов. В луч­шем слу­чае (при нали­чии сим­па­тии к дан­ному ребенку) зву­чит что-то вроде: «Он у вас спо­соб­ный, но такой разболтанный!»

Не спе­шите обви­нять во всем учи­те­лей! Вспом­ните, как порой вас самих раз­дра­жает пове­де­ние вашего соб­ствен­ного ребенка. А ведь основ­ной зада­чей учи­теля явля­ется научить чему-то весь класс. И легко дога­даться, какие чув­ства вызы­вает у него ребе­нок, кото­рый посто­янно, урок за уро­ком, месяц за меся­цем мешает ему выпол­нять его задачу…

Одна­жды мне дове­лось вести что-то вроде клуба для роди­те­лей гипер­ди­на­ми­че­ских детей. Встре­чав­ши­еся там мамы обсуж­дали воз­ни­кав­шие у них про­блемы, дели­лись сво­ими малень­кими наход­ками и побе­дами, пла­ка­лись друг другу «в жилетку» (ино­гда и это нема­ло­важно). Клуб был очень камер­ным, мик­ро­рай­он­ным и, есте­ственно, не имел ника­кой рекламы. Каково же было мое удив­ле­ние, когда на вто­рое же засе­да­ние при­шли две моло­дые учи­тель­ницы началь­ных клас­сов из бли­жай­шей школы. Они объ­яс­нили, что слу­чайно услы­шали о про­ис­хо­дя­щем и яви­лись спе­ци­ально, чтобы уяс­нить для себя, что же такое этот гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром и что им, учи­те­лям, делать, когда в их класс попа­дают такие дети. Так что инте­рес к этой про­блеме ока­зался двухсторонним…

Однако вер­немся к рас­смот­ре­нию самых рас­про­стра­нен­ных вари­ан­тов началь­ного школь­ного неблагополучия.

Вари­ант 1

Увы, ино­гда именно в пер­вом классе впер­вые и выяв­ля­ется гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром. Интел­лек­ту­ально пол­но­цен­ный, хорошо под­го­тов­лен­ный к школе ребе­нок не спо­со­бен уси­деть за пар­той, посто­янно про­сится в туа­лет, отвле­ка­ется, мешает дру­гим детям, и в резуль­тате – не справ­ля­ется с про­грам­мой. Учи­тель­ница сна­чала сты­дит ребенка, потом пыта­ется «при­звать к порядку» роди­те­лей и, нако­нец, на собра­нии или в инди­ви­ду­аль­ном порядке заяв­ляет, что надо как-то «решать вопрос» – наме­кая либо на домаш­нее обу­че­ние, либо на «еще год поси­деть дома».

Здесь необ­хо­димы сроч­ные и доста­точно реши­тель­ные меры. Для начала вам нужно понять, о чем идет речь – дей­стви­тельно ли ребе­нок еще «не дозрел» до школь­ного обу­че­ния, или учи­тель­ница про­сто стре­мится огра­дить себя от его раз­дра­жа­ю­щих выхо­док. Для этого вам необ­хо­димо мне­ние какого-нибудь посто­рон­него (по отно­ше­нию к школе) спе­ци­а­ли­ста. Попро­сите учи­тель­ницу внятно, жела­тельно в пись­мен­ном виде, изло­жить все свои пре­тен­зии к ребенку и с этим отправ­ляй­тесь к пси­хо­логу в поли­кли­нику, в диа­гно­сти­че­ский центр и т. д. Не забудьте захва­тить тет­радки ребенка, его рисунки и школь­ный днев­ник. Пусть спе­ци­а­лист еще раз оце­нит школь­ную зре­лость малыша, взве­сит все пре­тен­зии и воз­мож­но­сти. Кате­го­ри­че­ски отка­зы­вай­тесь от домаш­него обу­че­ния. Для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка пол­но­цен­ное раз­ви­тие и ста­нов­ле­ние лич­но­сти воз­можно только в обще­стве, в кол­лек­тив­ных играх, пота­сов­ках, побе­дах и пора­же­ниях. Гипер­ди­на­ми­че­ские дети и без того-то склонны к слегка инфан­тиль­ному, не соот­вет­ству­ю­щему кален­дар­ному воз­расту соци­аль­ному пове­де­нию. Если «запе­реть» их в четы­рех сте­нах, то все это еще усу­губ­ля­ется, и с тру­дом под­да­ется исправ­ле­нию в даль­ней­шем. Хули­га­ни­стый и бал­бе­си­стый, но в целом вполне обыч­ный гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, «выса­жен­ный» на домаш­нее обу­че­ние, очень быстро пре­вра­ща­ется в ребенка «со стран­но­стями». Поэтому ни о каком домаш­нем обу­че­нии для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка в пер­вом классе не может быть и речи. Если спе­ци­а­лист под­твер­ждает мне­ние учи­тель­ницы, что ребе­нок по сво­ему пси­хо­мо­тор­ному ста­тусу еще не готов к школь­ному обу­че­нию, а ситу­а­ция в школе зашла в явный тупик и не под­ле­жит исправ­ле­нию, то ребенка можно из школы забрать. В этом слу­чае, ему обя­за­тельно необ­хо­дим какой-нибудь дру­гой кол­лек­тив – кружки, сек­ции, дет­ский сад, «обу­чалка-раз­ви­валка» и т. д. На сле­ду­ю­щий год, если это тех­ни­че­ски воз­можно, и он сам не про­тив (мы пом­ним, что такие дети часто пара­док­сально при­вя­зы­ва­ются к месту, вещам и людям), имеет смысл отдать ребенка в дру­гую школу, кото­рая не свя­зана для него с опы­том про­шло­год­него пора­же­ния. Начать, так ска­зать с чистого листа.

Вари­ант 2

Ино­гда ситу­а­ция в пер­вом классе сгла­жи­ва­ется «небо­е­вым» тем­пе­ра­мен­том учи­тель­ницы, кото­рая вполне логично рас­суж­дает о том, что ребенку нужно время, чтобы при­спо­со­биться к школь­ным тре­бо­ва­ниям, что он очень подвиж­ный, явно ста­ра­ется, и рано или поздно у него полу­чится, что надо и дома при­учать его к орга­ни­зо­ван­но­сти и т. д… В этом слу­чае роди­тели, бла­го­дарно кивая, ждут, когда ребе­нок «при­спо­со­бится», и ста­ра­ются пореже загля­ды­вать в его днев­ник и тет­радки по рус­скому языку. Но, увы, во вто­ром классе ситу­а­ция вме­сто того, чтобы испра­виться, лишь усу­губ­ля­ется. Задел, создан­ный под­го­тов­кой к школе, исчер­пан, надо изу­чать и усва­и­вать новый мате­риал, а ребе­нок уже при­вык к предо­став­ля­е­мым ему скид­кам и «напря­гаться» явно не соби­ра­ется… Учи­тель­ница с тре­во­гой гово­рит, что если срочно что-то не пред­при­нять, то все может кон­читься очень плохо. А роди­тели, при­вык­шие пола­гаться на учи­тель­ницу, совер­шенно не пони­мают, о чем, соб­ственно, речь и что же именно нужно предпринять…

В этот ответ­ствен­ный момент в семье дол­жен быть «назна­чен» чело­век, кото­рый возь­мет на себя орга­ни­за­цию учеб­ной и про­чей жизни ребенка. Если есть нера­бо­та­ю­щая мама, ответ­ствен­ная стар­шая сестра или дее­спо­соб­ная бабушка-пен­си­о­нерка – пре­красно. Ребенку сооб­щают следующее:

– Ситу­а­ция с твоим обу­че­нием бод­ренько дви­жется в очень небла­го­по­луч­ном направ­ле­нии. С этим надо кон­чать. У тебя есть отдель­ные недо­статки, но в целом ты вполне можешь усва­и­вать эту про­грамму и учиться в этом классе. Мы (семья) наме­рены сде­лать все воз­мож­ное, чтобы отныне так и было. Воз­можно, в про­шлом мы совер­шили какие-то ошибки, пустив все на само­тек. С сего­дняш­него дня ситу­а­ция изменится.

В даль­ней­шем состав­ля­ется жест­кий рас­по­ря­док дня, кото­рому неуклонно сле­дуют. Уроки гото­вятся строго по рас­пи­са­нию и под неусып­ным кон­тро­лем (это не зна­чит, что нужно делать их за ребенка – ребе­нок делает их сам, но под кон­тро­лем). Пока дела­ются уроки, ника­ких воз­мож­но­стей для отвле­че­ний и раз­вле­че­ний. Обя­за­тельна еже­днев­ная про­гулка. Очень жела­тельны еже­днев­ные заня­тия любым спор­том. Рас­пи­са­ние жизни висит на стене, над рабо­чим сто­лом ребенка. Каж­дый вечер кратко обсуж­да­ются сего­дняш­ние дости­же­ния и неудачи и пла­ни­ру­ются дела на зав­тра (это обсуж­де­ние не должно пре­вра­щаться в осуж­де­ние ребенка – в основ­ном гово­рится о дости­же­ниях и воз­мож­но­сти совер­шить-таки то, что пока не полу­чи­лось). У ребенка есть твердо фик­си­ро­ван­ные еже­днев­ные домаш­ние обя­зан­но­сти (все это спо­соб­ствует выра­ботке про­из­воль­ного вни­ма­ния) – выне­сти ведро, погу­лять с соба­кой, про­пы­ле­со­сить ковер и т. д. Под­дер­жи­ва­ется посто­ян­ный кон­такт с учи­тель­ни­цей. Ее нужно посто­янно спра­ши­вать, заметны ли уже поло­жи­тель­ные сдвиги от изме­не­ния домаш­ней поли­тики. Рано или поздно она что-то заме­тит (или ей пока­жется, что заме­тит). Сразу же нужно попро­сить ее ска­зать об этом ребенку. Он в ответ нач­нет еще больше ста­раться, отчего сдвиги ста­нут совер­шенно оче­вид­ными (вклю­че­ние поло­жи­тель­ной обрат­ной связи).

Если все дее­спо­соб­ные члены семьи рабо­тают, а остав­ши­еся совер­шенно не могут кон­тро­ли­ро­вать ребенка, то сле­дует отдать его в группу про­длен­ного дня. Потом вам при­дется запла­тить деньги учи­тель­нице или вос­пи­та­тель­нице про­длен­ного дня, чтобы при при­го­тов­ле­нии домаш­них зада­ний она уде­ляла вашему ребенку осо­бое вни­ма­ние (ино­гда его доста­точно про­сто сажать рядом с собой и не давать отвле­каться). Поста­рай­тесь, по край­ней мере, три вечера в неделю про­во­дить вме­сте с ребен­ком – гулять, ездить куда-нибудь, про­сто раз­го­ва­ри­вать. Неустанно выра­жайте свою оза­бо­чен­ность и инте­рес к его школь­ным делам. Хва­лите за малей­шие дости­же­ния. Про неудачи говорите:

– Пока не полу­чи­лось. Давай поду­маем, почему? Что еще можно сде­лать, чтобы получилось?

Вари­ант 3

Ребе­нок пошел в школу по воз­расту или даже позже (ждать еще год нельзя). Школа самая обыч­ная, а учи­тель­ница настро­ена вполне бла­го­же­ла­тельно. Пове­де­ние ребенка в школе «гипер­ди­на­ми­че­ское», но, в общем, в пре­де­лах допу­сти­мого. При всем при этом ребе­нок кате­го­ри­че­ски не справ­ля­ется с про­грам­мой. Как пра­вило, осо­бенно про­вально выгля­дит ситу­а­ция с чте­нием и пись­мом. Учи­тель­ница реко­мен­дует уде­лять ребенку побольше вни­ма­ния и зани­маться с ним допол­ни­тельно (писать дик­танты, упраж­не­ния и т. д.) Дома ребе­нок сидит за уро­ками прак­ти­че­ски все свое сво­бод­ное время. Однако ситу­а­цию это не улуч­шает. Появ­ля­ются сома­ти­че­ские про­блемы и вся­кие функ­ци­о­наль­ные забо­ле­ва­ния. У ребенка регу­лярно болит или кру­жится голова, рас­стра­и­ва­ется желу­док, идет кровь из носа, нару­ша­ется сон. При обсле­до­ва­нии выяв­ляют то ско­лиоз, то шумы в сердце, то гастрит, то вегето-сосу­ди­стую дисто­нию. Раз­ные спе­ци­а­ли­сты про­пи­сы­вают ребенку огром­ное коли­че­ство раз­но­об­раз­ных лекарств и про­це­дур. Если все это делать, то не хва­тит ника­кого вре­мени и ника­ких денег.

Роди­тели испы­ты­вают чув­ство вины: а вдруг надо было все-таки пойти к остео­пату?! А вдруг именно то, доро­гое аме­ри­кан­ское лекар­ство решило бы все наши про­блемы?.. Свою рас­те­рян­ность и раз­дра­же­ние они, есте­ственно, транс­ли­руют на ребенка, их кидает из край­но­сти в край­ность. То они все­рьез подо­зре­вают ребенка в том, что он симу­ли­рует, чтобы подольше не ходить в нена­вист­ную школу, где у него и так все запу­щено. То, наобо­рот, решают, что ребе­нок серьезно и тяжело болен, и скарм­ли­вают ему курс какого-нибудь силь­ней­шего пре­па­рата, побоч­ные дей­ствия кото­рого при­во­дят к появ­ле­нию новых, зага­доч­ных и опас­ных симптомов.

Ино­гда спро­во­ци­ро­ван­ные учи­тель­ни­цей роди­тели начи­нают истово «сидеть» с ребен­ком и каж­дый день писать те самые дик­танты. В ответ у ребенка появ­ля­ются явные при­знаки нев­роза (тики, заи­ка­ние, гипер­ки­незы, навяз­чи­вые дви­же­ния и при­вычки). Во время впа­де­ния в дру­гую край­ность ребенка «остав­ляют в покое», ведь он «такой боль­ной», ничего от него не тре­буют, стре­мятся преду­га­дать и испол­нить все его жела­ния и при­хоти. Есте­ственно, прак­ти­че­ски сразу же начи­на­ется дефор­ма­ция харак­тера по эго­и­сти­че­скому или сразу ипо­хон­дри­че­скому типу, и ребе­нок пре­вра­ща­ется в малень­кого тупо­ва­того тирана. Очень часто обе край­но­сти наблю­да­ются в одной и той же семье, с неболь­шим вре­мен­ным разрывом.

Пра­виль­ной пози­цией роди­те­лей в дан­ной ситу­а­ции будет в основ­ном отсут­ствие паники и мета­ний из сто­роны в сторону.

В первую оче­редь необ­хо­димо посе­тить спе­ци­а­ли­ста и про­те­сти­ро­вать ребенка для опре­де­ле­ния коэф­фи­ци­ента интел­лекта. Если коэф­фи­ци­ент интел­лекта в пре­де­лах воз­раст­ных норм, и тести­ро­ва­ние не выяв­ляет умствен­ной отста­ло­сти, то сле­ду­ю­щая ваша задача – все­мер­ная под­держка ребенка и повы­ше­ние его (уже, как пра­вило, рух­нув­шей почти до нуля) самооценки.

– Кра­си­вое напи­са­ние букв и пало­чек важ­ная, но не един­ственно важ­ная вещь в жизни, сооб­ща­ете вы ребенку. – Мы любим и при­ни­маем тебя таким, какой ты есть. А с палоч­ками мы будем бороться и в конце кон­цов их пере­бо­рем. Все дан­ные для этого у тебя есть.

Далее тща­тельно поэкс­пе­ри­мен­ти­руйте с режи­мом. Может быть, есть смысл садиться за уроки вече­ром? Или рано утром? Или раз­бить все это на три корот­ких «марш-броска»? Или садиться за стол сразу после про­гулки? Про­бежки? Заня­тий на тре­на­жере? Нато­щак? Или, наобо­рот, после школы ребенку нужно плотно поесть и часик поспать? Объ­яс­ните ребенку суть и цель ваших экс­пе­ри­мен­тов, и он при­мет в них актив­ное и заин­те­ре­со­ван­ное уча­стие, сам пред­ло­жит что-нибудь неожи­дан­ное и, вполне воз­можно, эффек­тив­ное. Как пра­вило, уже вари­а­ции режима помо­гают отча­сти раз­ре­шить или, по край­ней мере, осла­бить про­блему хро­ни­че­ской неуспе­ва­е­мо­сти. Помните, что у любого гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка есть «пло­хие» и «хоро­шие» дни и часы. Это обя­за­тельно надо учи­ты­вать и этим поль­зо­ваться. Сквоз­ное сиде­ние за уро­ками с четы­рех до десяти часов для гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка кате­го­ри­че­ски неэффективно.

Сле­дом необ­хо­димо отыс­кать «пози­тив­ный ресурс». В нашем слу­чае – это то место, где ребенку хорошо, то время, когда он успе­шен и при­нят, и то дело, кото­рое у ребенка полу­ча­ется. Помните, у Арка­дия Гай­дара в рас­сказе «Чук и Гек»? У Чука было то и это, он умел и это, и то, «зато Гек умел петь песни». Вот так же и с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком. Что-то у него обя­за­тельно полу­чится. Может быть, он хорошо играет в фут­бол, или поет, или соби­рает модельки, или ска­чет на лошади, или при­ду­мы­вает и рисует смеш­ные комиксы… Глав­ное, чтобы «ресур­сом» не стало сиде­ние у теле­ви­зора или за ком­пью­тер­ной приставкой.

Отыс­кан­ный ресурс срочно реа­ли­зу­ется в заня­тиях в кружке или сек­ции, в покупке соот­вет­ству­ю­щего инвен­таря или орга­ни­за­ции соот­вет­ству­ю­щего досуга. Пози­ция роди­те­лей в это время:

– Да, с уче­бой у нашего сына пока все не бле­стяще. Но зато он надежда нашей дво­ро­вой фут­боль­ной команды. Недавно забил реша­ю­щий гол в игре со стар­шими паца­нами из сосед­ней школы. Они прямо обал­дели. Их капи­тан так и ска­зал: ну ты, мало­летка, даешь! А он еще в пер­вом тайме ногу под­вер­нул. Пред­став­ля­ете?! Какая выдержка! Так что, мы уве­рены, что и с уче­бой все будет в порядке!

– Да, с рус­ским язы­ком пока пол­ный про­вал. Но вот слы­шали бы вы, какие смеш­ные исто­рии он сочи­няет для дру­зей и млад­шего брата! Прямо насто­я­щие худо­же­ствен­ные рас­сказы. Хоть сей­час печа­тай в каком-нибудь дет­ском жур­нале. Только жаль, запи­сать их как сле­дует он не может… Но это впе­реди! Мы уже так решили: как только он худо-бедно смо­жет их запи­сы­вать, пошлем их в «Мур­зилку». Там все­гда на отдель­ной стра­нице печа­тают то, что дети сочи­няют. Наши рас­сказы ничуть не хуже, даже лучше! А письмо? Научится, разумеется!

В даль­ней­шем, когда само­оценка ребенка слегка под­ня­лась за счет «ресурса», на пер­вый план выхо­дят реа­би­ли­та­ци­он­ные меро­при­я­тия по поводу вос­ста­нов­ле­ния здо­ро­вья. Ребенку сообщают:

– Все твои мно­го­чис­лен­ные болячки, по сути, есть одно, не слиш­ком опас­ное забо­ле­ва­ние – врож­ден­ные про­блемы с нерв­ной систе­мой. Они посте­пенно ком­пен­си­ру­ются, то есть про­хо­дят. Ничем серьез­ным ты не болен, ника­кого осо­бен­ного лече­ния тебе не тре­бу­ется. Необ­хо­димы пра­виль­ный режим дня, зака­ли­ва­ние, чере­до­ва­ние пери­о­дов нагрузки и отдыха (при­чем отдых для тебя – это что-то подвиж­ное), много вита­ми­нов, спорта и новых, инте­рес­ных впе­чат­ле­ний. Тогда все будет нормально.

Жела­тельно, чтобы ваше заяв­ле­ние под­твер­дил в при­сут­ствии ребенка какой-нибудь важ­ный врач в белом халате со сте­то­ско­пом на шее и нев­ро­ло­ги­че­ским моло­точ­ком в руке (эффект суггестии).

Дальше ребенка дей­стви­тельно нужно зака­ли­вать (любым доступ­ным для вас спо­со­бом) и кор­мить вита­ми­нами. Все попытки снова «ска­заться боль­ным» сле­дует мягко, но реши­тельно пресекать:

– Ты дей­стви­тельно так плохо себя чув­ству­ешь? У тебя болит голова? Ты дей­стви­тельно не в состо­я­нии сам с этим спра­виться? Ну хорошо, сего­дня ты не пой­дешь в школу. Разу­ме­ется, и речи быть не может о теле­ви­зоре, ком­пью­тере, про­гулке и репе­ти­ции хора. Будешь лежать в постели и делать уроки, чтобы не отстать от класса. Жаль, что при­дется под­ве­сти ребят из хора. Кроме того, как раз сего­дня вече­ром мы пла­ни­ро­вали схо­дить в парк пока­таться на машинках…

Довольно часто после подоб­ного заяв­ле­ния ребе­нок прак­ти­че­ски мгно­венно «выздо­рав­ли­вает» и заяв­ляет, что голова у него «уже почти про­шла», что он вполне может идти в школу, на хор и, разу­ме­ется, в парк пока­таться на машинках…

Через неко­то­рое время ребе­нок убеж­да­ется в том, что он больше не такой уж боль­ной, не такой уж неуспеш­ный, и вообще – «ничем не хуже дру­гих». С этого момента вы уста­нав­ли­ва­ете плот­ный кон­такт с учи­тель­ни­цей и/или лого­пе­дом и, согласно их реко­мен­да­циям, начи­на­ете рабо­тать с соб­ственно учеб­ными про­бле­мами ребенка – дис­гра­фией, дислек­сией и т. д.

Довольно часто роди­тели гипер­ди­на­ми­че­ских детей задают очень общий вопрос:

– Как заста­вить ребенка-млад­ше­класс­ника учиться, если он ничего не хочет делать? – и почему-то ждут на него кон­крет­ного ответа.

Ника­ких общих отве­тов на этот вопрос нет и быть не может. Каж­дый слу­чай дол­жен рас­смат­ри­ваться инди­ви­ду­ально, в кон­тек­сте дан­ной кон­крет­ной семьи и суще­ству­ю­щих в ней отношений.

Вполне четко можно опре­де­лить лишь то, чего делать ни в коем слу­чае не сле­дует. Итак:

1. Вос­пи­ты­вая гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, не сле­дует опе­ри­ро­вать абстракт­ными кате­го­ри­ями типа «не при­нято», «обще­ством не одоб­ря­ется», «все люди так делают», «так поло­жено» и т. д. Все эти кате­го­рии для 7–8 лет­него ребенка – пустой звук. Желая добиться от ребенка чего-то кон­крет­ного, нужно так же кон­кретно сооб­щить ему, для чего вам это нужно:

– Я хочу, чтобы у тебя в порт­феле тет­ради лежали отдельно от смен­ной обуви и яблоч­ных огрыз­ков. Мне не нра­вится, когда учи­тель­ница пеняет мне на то, что у тебя все тет­ради в гряз­ных пят­нах. Мне стыдно и непри­ятно это слушать.

– Папе и мне было бы очень при­ятно, если бы ты зав­тра полу­чил за дик­тант «четыре» или хотя бы «три». Это поз­во­лит не бояться «двойки» в чет­верти. Поэтому мы сей­час еще раз повто­рим пра­вило про то, как про­ве­рять без­удар­ные глас­ные в корне слова, и потре­ни­ру­емся на при­ме­рах. Это, несо­мненно, повы­сит твои шансы.

2. Гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка (впро­чем, и всех осталь­ных детей тоже) не сле­дует «поку­пать». Разу­ме­ется, вы можете поощ­рить учеб­ный успех ребенка подар­ком, сла­до­стью, дол­го­ждан­ной игруш­кой, но это должно быть сде­лано (и объ­яв­лено!) после дости­же­ния успеха.

– У тебя еще нико­гда не было пятерки за дик­тант по-рус­скому! Ты моло­дец! Пой­дем, купим моро­же­ное, кото­рое ты выберешь.

– В этой чет­верти ты явно ста­рался. И Марья Пет­ровна это под­твер­ждает. Я думаю, ты вполне заслу­жил ролики, о кото­рых ты гово­рил. Они все еще тебе нужны?

Если попы­таться «купить» ребенка до совер­ше­ния им какого-то дея­ния («кон­чишь чет­верть без троек – куплю скейт­борд»), то раз или два у вас это может полу­читься, осо­бенно если приз для ребенка очень уж заман­чив. А потом? «Поку­пать» ребенка каж­дый раз, когда вам от него что-нибудь нужно? Кроме того, ребе­нок-то гипер­ди­на­ми­че­ский! Пла­ни­ро­вать и рас­счи­ты­вать уси­лия – вовсе не его силь­ное место. Раз, дру­гой у него не полу­чится («Ты не выпол­нил усло­вия – не будет тебе скейт­борда!»), и он обо­злится, плю­нет на все и бро­сит вам в лицо:

– Ну и не надо мне тво­его…..! Не буду я этого делать совсем!

Ну и что вы-то тогда будете делать?

Кроме того, совер­шенно недо­пу­стима «плата за оценки». Мно­гим роди­те­лям такая система пона­чалу кажется вполне логич­ной: при­нес пятерку – получи пять руб­лей! Про­стенько и со вку­сом. Однако ни вку­сом, ни даже пси­хо­ло­ги­че­ской про­сто­той в этой ситу­а­ции не пах­нет. Вот ста­ти­стика: за годы своей прак­тики я видела несколько сотен семей, кото­рые пыта­лись прак­ти­ко­вать эту систему. Ни в одной семье она не дей­ство­вала больше, чем месяц-пол­тора! По исте­че­нии этого срока ребе­нок воз­вра­щался к преж­нему уровню успе­ва­е­мо­сти (или даже сни­жал его), а попытки «под­купа» вспо­ми­нал с неудо­воль­ствием и едва скры­ва­е­мой брезг­ли­во­стью. При­чем все это вообще не отно­сится к гипер­ди­на­ми­че­ским детям с их орга­ни­че­ской неспо­соб­но­стью «про­счи­ты­вать напе­ред». Месяц-пол­тора уси­лий «зара­бо­тать» – это обыч­ный срок для обыч­ного ребенка без вся­ких гипер­ди­на­ми­че­ских син­дро­мов. Кроме ста­ти­стики, имеем следующее:

а) Ребе­нок окон­ча­тельно убеж­да­ется, что учится он не для себя, а для родителей.

б) В даль­ней­шем ребе­нок также будет ждать, чтобы его ста­ра­ния в любой обла­сти «поку­пали». В моей прак­тике был слу­чай, когда пара­ли­зо­ван­ная бабушка давала внуку по два рубля за каж­дый выне­сен­ный гор­шок. Ника­кой без­нрав­ствен­но­сти в дан­ной ситу­а­ции маль­чишка не видел, так как еще за два года до этого роди­тели про­вели экс­пе­ри­мент с «поку­па­нием» пяте­рок и тем самым выдали сыну индуль­ген­цию на подоб­ное пове­де­ние в даль­ней­шей жизни.

в) Про­ник­но­ве­ние товарно-денеж­ных отно­ше­ний в сферу семей­ной жизни фор­ми­рует у ребенка опре­де­лен­ные пред­став­ле­ния об отно­ше­ниях между близ­кими людьми.

– Любовь – это, конечно, хорошо, – рас­суж­дает три­на­дца­ти­лет­ний «муд­рец». – Только без денег кому ж я нужен? Вот будут деньги, тогда и жениться можно на хоро­шей девушке…

– Слу­шай, а тебе за пятерки папа деньги не давал? – инте­ре­су­юсь я.

– Давал! А вы откуда зна­ете?! – удив­ля­ется маль­чишка. – Только не полу­чи­лось как-то… А он и маме как бы зар­плату пла­тит. Она же домо­хо­зяйка, по хозяй­ству тру­дится, правда? И за мной с сест­рой уха­жи­вает, и бабушка еще… Так что на хозяй­ство он ей отдельно выдает, а еще отдельно – «за труды», так он говорит.

– А что же бабушка? Ей не поло­жено? – мне ста­но­вится уже по-насто­я­щему интересно.

– Ну, она вообще-то ста­рень­кая, – слегка сму­ща­ется маль­чу­ган. – Ей ничего не нужно. Но вот… Вспом­нил! Когда она с Наташ­кой, сест­рой, сидела (та еще малень­кая была, а мама в боль­ницу попала), так папа ей пла­ток пуши­стый купил, новый теле­ви­зор и икону насто­я­щую, старинную…

Если это именно тот тип отно­ше­ний, о кото­ром вы меч­та­ете, тогда, конечно, попро­буйте. Только с гипер­ди­на­ми­че­ским ребен­ком, ско­рее всего, все равно ничего не выйдет…

3. Также не сле­дует пугать гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка непри­ят­но­стями, гря­ду­щими где-то в дале­ком буду­щем. Попытки как-то откор­рек­ти­ро­вать его пове­де­ние пред­при­ни­ма­ются прак­ти­че­ски непре­рывно, и все же ста­рай­тесь избе­гать выра­же­ний типа:

– Надо же думать о будущем…

– Не будешь учиться, в армию пойдешь…

– Нор­маль­ный чело­век дол­жен хорошо учиться…

– Неужели ты не можешь взять себя в руки…

– Если так будет про­дол­жаться, пря­мая тебе дорога в дворники…

– Такие, как ты, и ста­но­вятся без­дель­ни­ками и наркоманами…

«Взять себя в руки» ребе­нок все равно не смо­жет, а вот оса­док от ваших «уста­но­вок» оста­нется. Осо­бенно если они часто повто­ря­ются и не отли­ча­ются раз­но­об­ра­зием. И посте­пенно уже сам ребе­нок нач­нет думать, а то и гово­рить вслух (тем самым еще более укреп­ляя вре­до­нос­ные «уста­новки»):

– Я – тупой.

– Из меня нико­гда ничего не выйдет.

– Я этого не смогу, потому что у меня руки «не из того места растут».

И т. д. и т. п.

Это ведь не то, чего вы хотели добиться, вос­пи­ты­вая ребенка, не правда ли?

Заяв­лен­ное выше вовсе не зна­чит, что ребенка не сле­дует пре­ду­пре­ждать о послед­ствиях его поступ­ков. Это гипер­ди­на­ми­че­скому ребенку как раз поло­жи­тельно необ­хо­димо. Только эти послед­ствия должны быть близ­кими и легко про­счи­ты­ва­е­мыми. За недо­стат­ком у гипер­ди­на­ми­че­ских детей про­гно­сти­че­ского мыш­ле­ния лучше даже не опе­ри­ро­вать кате­го­ри­ями конца чет­верти. Наи­бо­лее умест­ными будут выска­зы­ва­ния такого типа:

– Именно зав­тра нужно сда­вать отзыв о про­чи­тан­ной сказке. Тянуть дальше нельзя. Если ты хочешь посмот­реть вечер­ний мульт­фильм, то садиться за отзыв нужно прямо сей­час. Иначе при­дется делать это прак­ти­че­ски ночью. Да и о мульт­фильме при­дется забыть.

– В чет­верг – ито­го­вая кон­троль­ная по мате­ма­тике. Имеет смысл повто­рить все то, что вы про­хо­дили. Повто­рять все в послед­ний вечер – бес­смыс­ленно, потому что в этом слу­чае полу­чится слиш­ком много мате­ри­ала и ты все равно ничего не запом­нишь. Сле­до­ва­тельно, мы разо­бьем все это на четыре кусочка. Сего­дня повто­рим дей­ствия с двух­знач­ными чис­лами – и все. Зав­тра – задачи на два дей­ствия. Бери листо­чек, я про­дик­тую при­меры. Если не будет ни одной ошибки, зна­чит, эту часть ты усвоил хорошо. Мне кажется, что с при­ме­рами у тебя все нор­мально. Вот зав­тра зада­чам при­дется уде­лить побольше внимания.

– У тебя про­блемы с чте­нием. Есть смысл под­го­то­вить сооб­ще­ние по рас­сказу, о кото­ром гово­рила Марья Пет­ровна. Мы под­го­то­вим его дома на этой неделе, ты сдашь его в пят­ницу и обя­за­тельно полу­чишь в жур­нал хоро­шую оценку. Это укра­сит спи­сок твоих оце­нок и, веро­ятно, улуч­шит ситу­а­цию с оцен­кой за четверть.

– Пом­нишь ли ты, что после­зав­тра к уроку труда нужно при­не­сти заго­товку для игрушки? Зав­тра у тебя кру­жок, и вре­мени, чтобы ее сде­лать, не будет. Имеет смысл сде­лать это сего­дня, прямо сей­час. Напомни, что тебе для этого нужно? Отлично, все это у нас есть! Постели на стол газету, возьми клей и садись. Я сей­час при­несу все осталь­ное. Ты пока про­ду­май, как именно это будет выглядеть.

Глав­ная задача роди­те­лей гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, посе­ща­ю­щего началь­ную школу, это удер­жать хотя бы мини­маль­ный инте­рес к про­цессу обучения.

Мы пом­ним, что на время обу­че­ния в началь­ной школе при­хо­дится пик про­яв­ле­ний гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома. То есть мак­си­маль­ное коли­че­ство раз­дра­же­ния и одер­ги­ва­ний, мак­си­маль­ное коли­че­ство сомне­ний: «А он вообще-то нор­маль­ный?!» и мак­си­маль­ное разо­ча­ро­ва­ние ребенка в своих воз­мож­но­стях. Пре­одо­леть и даже про­сто пере­жить все это весьма непро­сто. Очень мно­гие дети после пер­вых судо­рож­ных попы­ток «впи­саться» начи­нают тихо (или громко) нена­ви­деть школу и весь свя­зан­ный с ней учеб­ный про­цесс. Это, в общем-то, самое страш­ное из того, что может про­изойти. Потому что крайне редко слу­ча­ется так, чтобы ребе­нок, кото­рый в началь­ной школе кате­го­ри­че­ски не любил учиться, вдруг полю­бил обу­че­ние в сред­ней или стар­шей школе. Увы, гораздо чаще бывает наоборот…

Однако, если школа и учи­тель­ница выбраны верно (о том, как это сде­лать, гово­ри­лось выше), то шансы удер­жать инте­рес к учебе есть. При этом сле­дует пом­нить следующее:

а) Глав­ное, что при­вле­кает гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка в школе, это воз­мож­ность общения.

б) Все гипер­ди­на­ми­че­ские дети любят все обще­ствен­ные меро­при­я­тия. Нет ничего лучше для таких детей, чем кол­лек­тив­ный сбор метал­ло­лома или маку­ла­туры. Именно эти ситу­а­ции – то время и место, где гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок может про­явить себя мак­си­мально пози­тивно. К сожа­ле­нию, с рас­па­дом октяб­рят­ской и пио­нер­ской орга­ни­за­ций вся обще­ствен­ная жизнь школь­ни­ков сильно увяла. Однако вы, роди­тели, можете про­явить ини­ци­а­тиву. Полезны любые меро­при­я­тия, кото­рые вы орга­ни­зу­ете и про­ве­дете для всего класса. Во-пер­вых, это пора­дует всех детей, во-вто­рых, под­ни­мет ваш авто­ри­тет в гла­зах учи­тель­ницы (проще говоря, вы ее немножко задоб­рите), а в тре­тьих, доста­вит огром­ное удо­воль­ствие вашему ребенку – он и вообще-то все это любит, а тут еще в орга­ни­за­то­рах – его роди­тели! Что опять же повы­шает его пре­стиж в гла­зах одноклассников.

в) Попро­сите учи­тель­ницу давать вашему ребенку как можно больше пору­че­ний, свя­зан­ных с физи­че­ской актив­но­стью и пере­дви­же­нием в про­стран­стве. Ведь у учи­тель­ницы все­гда мало вре­мени, а в школь­ной жизни все­гда нужно куда-то сбе­гать, что-то при­не­сти, кого-то позвать, кого-то о чем-то пре­ду­пре­дить или о чем-то напом­нить… Все это охотно сде­лает ваш гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок. Он сам рад быть полез­ным, да и нега­тив в его адрес, накоп­лен­ный у учи­тель­ницы во время уро­ков, слегка уменьшится.

г) Кате­го­ри­че­ски под­дер­жи­вайте ребенка во всех его попыт­ках взять любую новую «высоту». На вопрос: «А как ты дума­ешь, у меня полу­чится?» – Все­гда отве­чайте: «Я пола­гаю, вполне может полу­читься. С моей точки зре­ния, для этого разумно сде­лать то-то и то-то».

д) Любую неудачу встре­чайте с оттен­ком юмора. «Ну, это надо же! За один день полу­чить две двойки, два кола да еще и заме­ча­ние в днев­ник! Мате­риал для Книги рекор­дов Гин­неса! И что же мы теперь со всем этим будем делать? Навер­ное, исправ­лять – дру­гого-то пути, вроде как, нет. С чего нач­нем?» При­чем тща­тельно сле­дите за тем, чтобы юмор не пере­хо­дил в сар­казм – этого малень­кие дети не пони­мают и не про­щают. Высме­и­вать ребенка недо­пу­стимо. Это отно­сится к любому ребенку, а к гипер­ди­на­ми­че­скому – вдвойне, поскольку у него, как пра­вило, и так доста­точно зани­жен­ная самооценка.

Если вам уда­лось удер­жать у ребенка хотя бы мини­маль­ный инте­рес к школе во время обу­че­ния в началь­ных клас­сах, то глав­ное про­фи­лак­ти­че­ское меро­при­я­тие по отно­ше­нию к даль­ней­шему обу­че­нию вы выполнили.

В сред­ней школе пси­хо­лого-педа­го­ги­че­ская ситу­а­ция в чем-то упро­ща­ется, а в чем-то – услож­ня­ется. Попро­буем разобраться.

Плюсы:

а) Физио­ло­ги­че­ская ком­пен­са­ция пери­на­таль­ных нару­ше­ний почти закон­чена. Ребе­нок полу­чает больше воз­мож­но­стей в плане кон­цен­тра­ции вни­ма­ния и управ­ле­ния своим поведением.

б) В сред­ней школе появ­ля­ются новые инте­рес­ные пред­меты (исто­рия, био­ло­гия и т. д.). Среди них гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок может выбрать для себя что-нибудь осо­бенно увлекательное.

в) Чисто­пи­са­нию и про­чим «меха­ни­че­ским» вещам уде­ля­ется меньше вре­мени и внимания.

г) Под­рас­тая, ребе­нок обре­тает бóль­шую сво­боду пере­дви­же­ния, сле­до­ва­тельно, и больше воз­мож­но­стей для «раз­рядки». Он может сам ходить на спор­тив­ную пло­щадку, ездить в кру­жок, на экс­кур­сии и т. д.

Минусы:

а) Тоталь­ный роди­тель­ский кон­троль в сред­ней школе ста­но­вится невоз­мож­ным. Ребе­нок дол­жен сам сле­дить за запи­сью домаш­них зада­ний, свое­вре­мен­ной сда­чей пись­мен­ных работ, исправ­ле­нием двоек и т. д. Ино­гда он с этим спра­виться не в состоянии.

б) В сред­ней школе учи­теля больше не «раз­же­вы­вают» мате­риал, апел­ли­руя к само­сто­я­тель­ному мыш­ле­нию. Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок далеко не все­гда спо­со­бен сам про­ра­бо­тать пара­граф, выде­лить глав­ное, заучить основ­ные поло­же­ния и понять остальное.

в) С каж­дым годом ста­но­вится все труд­нее убе­речь ребенка от «вли­я­ния улицы». Страсть к аван­тю­рам, неуме­ние про­счи­ты­вать послед­ствия своих поступ­ков – все это по-преж­нему при нем. А опас­но­стей – неиз­ме­римо больше.

г) Если к поло­вому созре­ва­нию не про­изо­шло пол­ной ком­пен­са­ции син­дрома, то под­рост­ко­вый кри­зис и син­дром накла­ды­ва­ются друг на друга, обра­зуя чрез­вы­чайно взры­во­опас­ную смесь.

Пра­вила пове­де­ния роди­те­лей гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка в период обу­че­ния послед­него в сред­ней школе, в общем, несложны в изло­же­нии, но чрез­вы­чайно трудны в прак­ти­че­ском испол­не­нии. Вот они:

а) Ни в коем слу­чае не теряйте кон­такт со шко­лой. Как бы вам ни было тяжело и про­тивно выслу­ши­вать про «подвиги» ребенка, теперь уже от мно­гих учи­те­лей-пред­мет­ни­ков, – тер­пите. Только так вы смо­жете узнать о каких-то ост­рых момен­тах – угро­жа­ю­щей неат­те­ста­ции, кон­флик­тах с учи­те­лем или сверст­ни­ками, драке, про­гу­лах и т. д. Ника­кой надежды на искрен­ность самого ребенка в этом слу­чае нет. Чтобы вы не рас­стра­и­ва­лись, он будет попро­сту врать – как все­гда, совер­шенно не заду­мы­ва­ясь о последствиях.

б) Отме­ните кон­троль «по мело­чам». В каж­дом отдель­ном слу­чае сове­туй­тесь с ребен­ком: «Ты уже готов сам запол­нять рас­пи­са­ние в днев­нике?»; «Смо­жешь ли ты вста­вать в школу и не опаз­ды­вать, если будиль­ник будет сто­ять в твоей ком­нате?» Однако стра­те­ги­че­ские «высоты» должны оста­ваться под вашим кон­тро­лем. Если ребенку задано домаш­нее сочи­не­ние или слож­ная и тру­до­ем­кая твор­че­ская работа, помо­гите ему подо­брать лите­ра­туру, соста­вить план, «пните», если нужно, чтобы он при­сту­пил к напи­са­нию не в послед­ний вечер.

в) Поста­рай­тесь, чтобы досуг ребенка не был «пустым». Подой­дут любые кружки, сек­ции, сту­дии, клубы. Если ребе­нок четыре раза в неделю ходит в ска­ут­ский клуб, зани­ма­ется спор­тив­ным ори­ен­ти­ро­ва­нием или вер­хо­вой ездой, у него про­сто физи­че­ски не оста­нется вре­мени, чтобы, бол­та­ясь по улице, при­стать к «дур­ной ком­па­нии». Гипер­ди­на­ми­че­ские дети склонны часто менять увле­че­ния и соот­вет­ству­ю­щие им кружки. При­ни­майте это как долж­ное. Ваша задача не сде­лать из ребенка про­фес­си­о­наль­ного наезд­ника или мастера спорта по лег­кой атле­тике, а убе­речь его от кри­ми­нала, нар­ко­ти­ков и т. д. Если вам не страшно, – то вы не правы. Риск деви­ант­ного (откло­ня­ю­ще­гося) пове­де­ния у гипер­ди­на­ми­че­ских под­рост­ков в 6–8 раз выше, чем у их «обыч­ных» сверст­ни­ков. И «кто пре­ду­пре­жден – тот вооружен».

г) Много раз­го­ва­ри­вайте с ребен­ком. Не выспра­ши­вайте и не обви­няйте (даже если очень хочется). Гово­рите о своих чув­ствах и чув­ствах дру­гих людей, ана­ли­зи­руйте воз­ни­ка­ю­щие ситу­а­ции, рас­ска­зы­вайте под­хо­дя­щие по смыслу исто­рии. Гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок в норме – открыт. Если посто­янно не щел­кать его по носу, то он оста­нется тако­вым до пол­ного вхож­де­ния в под­рост­ко­вость. Его откро­вен­ность – ваш шанс пой­мать и раз­ре­шить какие-то скольз­кие ситу­а­ции в самом начале. А это воз­можно только в слу­чае, если ребе­нок дове­ряет вам и знает, что вы при­ни­ма­ете его таким, какой он есть, и все­гда при­дете на помощь. Декла­ри­ро­вать эту пози­цию бес­по­лезно. Нужно про­сто посту­пать соответственно.

Гипо­ди­на­ми­че­ский синдром

Учи­тель­ница и школа выби­ра­ется по тому же прин­ципу и тем же мето­ди­кам, что и для гипер­ди­на­ми­че­ского син­дрома. Очень под­хо­дят учи­теля: а) флег­ма­тич­ные по тем­пе­ра­менту; б) не пере­до­вые, а кон­сер­ва­тив­ные; в) не склон­ные повы­шать голос; г) доб­ро­душ­ные и даже слегка рав­но­душ­ные к детям вообще и нару­ше­ниям обще­при­ня­того порядка вещей, в част­но­сти. Кате­го­ри­че­ски не под­хо­дят учи­теля: а) авторы пяти нова­тор­ских педа­го­ги­че­ских мето­дик; б) холе­рики по тем­пе­ра­менту; в) педанты; г) яркие, бле­стя­щие лич­но­сти, у кото­рых каж­дый урок – теат­раль­ное дей­ствие с зара­нее напи­сан­ным сценарием.

Выбран­ную учи­тель­ницу сле­дует зара­нее пре­ду­пре­дить, что ребе­нок слегка «тор­моз­ной», и на усво­е­ние мате­ри­ала и выпол­не­ние зада­ний ему может потре­бо­ваться чуть больше вре­мени, чем дру­гим детям. Учи­тель­ницы с выше­опи­сан­ными харак­те­ри­сти­ками отно­сятся к подоб­ным заяв­ле­ниям вполне благосклонно.

– Что ж, бывает… Учтем, – ско­рее всего про­бур­чит она. И непри­ят­ного сюр­приза (как для учи­тель­ницы, так и для ребенка) не будет.

Вари­анты школь­ного небла­го­по­лу­чия, в слу­чае гипо­ди­на­ми­че­ского син­дрома, – менее раз­но­об­разны, чем при син­дроме гипер­ди­на­ми­че­ском, и в целом сво­дятся к двум.

Вари­ант 1

Ребе­нок ста­ра­ется, но попро­сту не успе­вает за рабо­той класса. Его домаш­ние работы, выпол­нен­ные «с чув­ством, с тол­ком, с рас­ста­нов­кой», вполне удо­вле­тво­ри­тельны, ино­гда даже хороши. В классе же кар­тина рази­тельно меня­ется. Ребе­нок не допи­сы­вает пред­ло­же­ния, не успе­вает выпол­нить грам­ма­ти­че­ские зада­ния, читает мед­ленно, с ошиб­ками и абсо­лютно не может пере­ска­зать про­чи­тан­ного. Будучи спро­шен­ным устно, мол­чит, хотя вроде бы знает мате­риал. Учи­тель­ница начи­нает подо­зре­вать, что ребе­нок – умственно отста­лый, а домаш­ние работы выпол­ня­ются роди­те­лями. Свое недо­ве­рие она, есте­ственно, выска­зы­вает и ребенку, и роди­те­лям. Роди­тели пыта­ются оправ­даться, а ребе­нок окон­ча­тельно падает духом и совер­шенно пере­стает ста­раться. Что, в свою оче­редь, еще более ухуд­шает успе­ва­е­мость. Дети в классе (мне­ние кото­рых в этом воз­расте еще очень зави­сит от мне­ния учи­тель­ницы) также начи­нают под­сме­и­ваться над «тупо­стью» несчаст­ного одно­класс­ника. К борьбе и отста­и­ва­нию себя гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок не спо­со­бен в прин­ципе, и потому в сло­жив­шейся ситу­а­ции может попро­сту забо­леть, впасть в нев­роз или депрес­сию, отка­заться ходить в школу.

Пер­вый шаг роди­те­лей в подоб­ной ситу­а­ции – обра­ще­ние к неза­ви­си­мому от школы пси­хо­логу. Пусть пси­хо­лог про­те­сти­рует ребенка и опре­де­лит его интел­лек­ту­аль­ные воз­мож­но­сти. Если интел­лект ребенка ока­зы­ва­ется вполне нор­маль­ным, то с заклю­че­нием пси­хо­лога (об отсут­ствии у ребенка умствен­ной отста­ло­сти) роди­тели при­хо­дят к учи­тель­нице. Но не для того, чтобы тор­же­ство­вать победу над ее кос­но­стью, а со сми­рен­ным вопросом:

– И что же мы теперь будем делать, Марья Петровна?

Когда Марья Пет­ровна уви­дит, что никто не соби­ра­ется на нее «наез­жать», она непре­менно пред­ло­жит какой-нибудь энер­гич­ный план дей­ствий (в глу­бине души, она и сама сму­щена про­изо­шед­шей ошиб­кой). Как пра­вило, в этот план будут вхо­дить какие-нибудь допол­ни­тель­ные заня­тия, лого­пед, домаш­нее выпол­не­ние бес­чис­лен­ных упраж­не­ний и т. д.

– Заме­ча­тельно, Марья Пет­ровна! – дружно вос­кли­цают роди­тели. – Вы про­сто открыли нам глаза! Именно так мы и посту­пим. Со своей сто­роны, выпол­ним все неукос­ни­тельно. Как только что-нибудь нач­нет полу­чаться, вы нам непре­менно сооб­щите. А еще с нетер­пе­нием ждем от вас допол­ни­тель­ных реко­мен­да­ций. И – раз уж он у нас такой «тор­моз» (пред­ва­ри­тельно неплохо «стря­сти» с нев­ро­па­то­лога диа­гноз «гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром») – нельзя ли ему ино­гда допи­сы­вать кон­троль­ные на пере­менке или после уро­ков? И что-то еще делать дома, чтобы были хоро­шие оценки? Он ведь, зна­ете, умеет сам рабо­тать с кни­гами. Даже любит это. Искать там что-то, выписывать…

Трудно пред­ста­вить себе Марью Пет­ровну, кото­рая в дан­ной ситу­а­ции не пошла бы навстречу роди­тель­ской просьбе (под­креп­лен­ной реко­мен­да­ци­ями пси­хо­лога и невропатолога).

Дальше начи­на­ется самый труд­ный этап: работа с самим ребен­ком. Общий девиз этой работы – мак­си­маль­ная искрен­ность. Почему? Потому что гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок, в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ского, скло­нен долго и вдум­чиво ана­ли­зи­ро­вать и «пере­же­вы­вать» все, что ему ска­зали. Сле­до­ва­тельно, любую фальшь и любую недо­го­во­рен­ность он рано или поздно рас­ку­сит. И, есте­ственно, истол­кует вовсе не в свою пользу (опять же, в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, кото­рый скло­нен попро­сту «закры­вать глаза» на все нынеш­ние и гря­ду­щие неприятности).

Для начала роди­тели сооб­щают ребенку при­бли­зи­тельно следующее:

– Ты с тру­дом успе­ва­ешь в школе. У всех воз­никли сомне­ния – почему? Мы посе­тили спе­ци­а­ли­ста-пси­хо­лога (нев­ро­па­то­лога). Спе­ци­а­лист наши сомне­ния раз­веял. Он иссле­до­вал твои спо­соб­но­сти и воз­мож­но­сти и ска­зал (впро­чем, ты и сам это слы­шал), что ты – абсо­лютно нор­маль­ный и даже неглу­пый ребе­нок. Про­сто осо­бен­но­сти твоей нерв­ной системы таковы, что на усво­е­ние мате­ри­ала тебе нужно чуть больше вре­мени, чем дру­гим детям. Такова твоя осо­бен­ность. В этом нет ничего страш­ного или стыд­ного. Есть люди с пло­хим зре­нием, кото­рые для того, чтобы нор­мально ори­ен­ти­ро­ваться в про­стран­стве, должны носить очки. Есть люди, кото­рые не могут есть тех или иных про­дук­тов, потому что это угро­жает их жизни из-за аллер­гии. Есть дети, кото­рые из-за осо­бен­но­стей своей нерв­ной системы совер­шенно не могут уси­деть на месте. У них тоже бывают про­блемы с успе­ва­е­мо­стью. Ты – такой, какой ты есть, и именно таким мы тебя и при­ни­маем. Из этого и будем исхо­дить в даль­ней­шем. Раз тебе нужно больше вре­мени, зна­чит, это сле­дует как-то орга­ни­зо­вать. Мы пого­во­рили с Марьей Пет­ров­ной, она готова пойти нам навстречу и раз­ре­шить тебе допи­сы­вать класс­ные работы на пере­мене. Кроме того, она будет зада­вать тебе на дом твор­че­ские работы. В тече­ние чет­верти ты, никуда не торо­пясь, сде­ла­ешь их и, есте­ственно, полу­чишь хоро­шие оценки. В резуль­тате, ито­го­вые оценки ока­жутся вполне удовлетворительными.

Ребе­нок, кото­рый сам тяжело пере­жи­вает про­ис­хо­дя­щее, с удо­воль­ствием согла­ша­ется с дан­ным пла­ном и при­сту­пает к его испол­не­нию. Так как интел­лект ребенка дей­стви­тельно нор­ма­лен, то пер­вые резуль­таты не заста­вят себя долго ждать.

Здесь насту­пает вто­рой этап адап­та­ции. Ребенку говорят:

– Оче­видно, что в твоей учебе насту­пили пози­тив­ные пере­мены. Однако оста­нав­ли­ваться на этом нельзя. Теперь настало время для попытки более пол­но­цен­ной инте­гра­ции (пом­ним, что гипо­ди­на­ми­че­ские дети любят, когда с ними умно и по-взрос­лому раз­го­ва­ри­вают). Воз­можно, начала тебе нужно получше под­го­то­вить какие-то темы и вызваться их отве­чать. Мы пони­маем, что это для тебя трудно, но если ты будешь их (темы) хорошо знать, то все полу­чится. Для начала можно под­го­то­вить вот это пра­вило, кото­рое задано на завтра.

– А если меня не спро­сят? – инте­ре­су­ется обычно ребенок.

– Ско­рее всего – спро­сят. Марья Пет­ровна при­выкла к тому, что ты нико­гда руку не под­ни­ма­ешь. Уви­дев обрат­ное, она уди­вится и, веро­ятно, захо­чет убе­диться в том, что ей это не поме­ре­щи­лось. А не спро­сит – ничего страш­ного. В сле­ду­ю­щий раз мы под­го­то­вим что-нибудь дру­гое. Рано или поздно непре­менно спросят.

На сле­ду­ю­щий день надо обя­за­тельно поин­те­ре­со­ваться у ребенка, как все про­шло. Даже если его не спро­сили, все равно отметьте, что под­ня­тая для ответа рука – это уже его боль­шая победа.

При необ­хо­ди­мо­сти можно еще раз пере­го­во­рить с учи­тель­ни­цей (у нее же, кроме вашего, еще трид­цать чело­век со сво­ими про­бле­мами) и опо­ве­стить ее о наступ­ле­нии сле­ду­ю­щего этапа работы.

Далее – впе­ред, малень­кими шагами, ничего не фор­си­руя, но и не давая ребенку отсту­пить и спря­таться (при любой неудаче – а они неиз­бежны – он будет стре­миться сде­лать именно это).

Вари­ант 2

Ребе­нок с самого начала абсо­лютно без­раз­ли­чен к заня­тиям в школе. Ни двойки, ни сов­мест­ные «наезды» учи­тель­ницы и роди­те­лей не только не при­во­дят ни к каким резуль­та­там, но, по-види­мому, даже не затра­ги­вают ребенка. Он как будто вообще не пони­мает, чего от него хотят. В тет­рад­ках – абсо­лют­ный, тоталь­ный бес­по­ря­док, домаш­ние зада­ния выпол­ня­ются только в том слу­чае, если роди­тель, ни на секунду не отвле­ка­ясь, стоит за спи­ной ребенка. На сакра­мен­таль­ный вопрос:

– Ну неужели тебе не стыдно будет зав­тра сда­вать такую тет­радь?! – Ребе­нок пожи­мает пле­чами и отри­ца­тельно качает головой.

При малей­шем пере­рыве в «тор­мо­ше­нии» ребе­нок упол­зает в свой угол и там с удо­воль­ствием пре­да­ется люби­мым заня­тиям – соби­рает модели из кон­струк­тора, листает книги, катает машинки, строит что-то из кубиков.

В подоб­ном слу­чае также необ­хо­дим визит к пси­хо­логу и нев­ро­па­то­логу. Пер­вый изу­чает школь­ную зре­лость ребенка (как пра­вило, ее уро­вень ока­зы­ва­ется весьма низ­ким), а вто­рой – иссле­дует нев­ро­ло­ги­че­ский ста­тус (как пра­вило, именно здесь и ста­вится диа­гноз: ММД, гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром). Довольно часто пси­хо­лог реко­мен­дует роди­те­лям забрать ребенка из школы и отпра­вить в дет­ский сад «на дозре­ва­ние» (подоб­ный уро­вень про­блем обычно при­сут­ствует у «домаш­них» гипо­ди­на­ми­че­ских детей, «сади­ков­ские» дети, чаще всего, уже доста­точно ини­ци­и­ро­ваны). Нев­ро­па­то­лог может про­пи­сать курс меди­ка­мен­тоз­ного лече­ния для сти­му­ля­ции моз­го­вой деятельности.

Однако «дозре­ва­ние» гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка не про­изой­дет само собой. Весь этот год роди­тели должны неустанно сти­му­ли­ро­вать позна­ва­тель­ную актив­ность ребенка, внед­рять в его созна­ние мысль о том, что на сле­ду­ю­щий год он опять пой­дет в школу, и к тому вре­мени он будет уметь то-то и то-то. Для этого сей­час надо сде­лать это и еще вот это, и тогда все у него полу­чится. Гипо­ди­на­ми­че­ским детям обя­за­тельно нужны еже­днев­ные и регу­ляр­ные заня­тия. Ино­гда, если роди­тели кате­го­ри­че­ски не выдер­жи­вают «тор­моз­но­сти» соб­ствен­ного ребенка, имеет смысл нанять пре­по­да­ва­теля, кото­рый за деньги будет инди­ви­ду­ально зани­маться с вашим ребен­ком, раз­ви­вать его. Любая «обу­чалка» для гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка, увы, мало­эф­фек­тивна, так как он все­гда най­дет спо­соб отси­деться в укром­ном углу.

Надо отме­тить, что у гипо­ди­на­ми­че­ских детей учеб­ные про­блемы со вре­ме­нем прак­ти­че­ски не эво­лю­ци­о­ни­руют. И во вто­ром, и в седь­мом классе гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок с тру­дом успе­вает спи­сать с доски или закон­спек­ти­ро­вать мате­риал со слов учи­теля. И в пер­вом, и в шестом классе роди­тели слы­шат на собра­нии, что Ваня мог бы неплохо учиться, если бы не «отклю­чался» на уроке и не «витал в обла­ках». И в пер­вом, и в вось­мом классе у Вани пло­хой под­черк и мно­же­ство орфо­гра­фи­че­ских оши­бок, он плохо читает вслух и избе­гает раз­вер­ну­тых уст­ных ответов.

Зато в сред­ней школе у гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка часто появ­ля­ются один-два люби­мых пред­мета. Обычно это труд и что-то еще. Если ребе­нок любит читать (а с гипо­ди­на­ми­че­скими детьми это слу­ча­ется куда чаще, чем с гипер­ди­на­ми­че­скими), то люби­мым пред­ме­том может стать исто­рия, гео­гра­фия и даже лите­ра­тура (при этом все про­блемы с рус­ским язы­ком, как пра­вило, оста­ются в неприкосновенности).

Ино­гда в сред­ней школе вдруг обна­ру­жи­ва­ются спо­соб­но­сти к физике, химии, мате­ма­тике или чер­че­нию (пом­ним, что сла­бость вер­баль­ного интел­лекта часто ком­пен­си­ру­ется раз­ви­тием невер­баль­ного). Здесь очень мно­гое зави­сит от учи­теля. Если учи­тель при­нял, «раз­гля­дел» гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка, то тот наизнанку вывер­нется, лишь бы уго­дить, не разо­ча­ро­вать, пора­до­вать. И допол­ни­тель­ную лите­ра­туру почи­тает, и твор­че­скую работу под­го­то­вит на удив­ле­ние глу­бо­кую, и отве­чать на уроке будет тол­ково и подробно, несмотря на аллер­гию к пуб­лич­ным выступлениям.

В этом и сила, и сла­бость гипо­ди­на­ми­че­ских детей – они очень глу­боко откли­ка­ются на любой при­яз­нен­ный жест в их адрес и любые дру­же­ские (а впо­след­ствии и любов­ные) отно­ше­ния склонны рас­смат­ри­вать как дружбу (любовь) «до гроба». Обыч­ную дет­скую измен­чи­вость в отно­ше­ниях (сего­дня я дружу со Сла­вой, а зав­тра – с Петей или Васей) они вос­при­ни­мают как пре­да­тель­ство. Сами на подоб­ную «измену» кате­го­ри­че­ски неспо­собны и если дру­жат, то склонны про­щать и идти на ком­про­миссы до бес­ко­неч­но­сти. Именно из-за этого роди­тели гипо­ди­на­ми­че­ских детей часто жалу­ются на то, что более подвиж­ные сверст­ники попро­сту «исполь­зуют» их. Гипо­ди­на­ми­че­ских детей подоб­ные тон­ко­сти не слиш­ком вол­нуют. Исполь­зуют – и ладно. Идея «слу­же­ния» (кому-нибудь или чему-нибудь) для них вовсе не пустой звук. Они – пре­крас­ные слу­ша­тели и непре­взой­ден­ные «жилетки». Чем старше ста­но­вятся дети, тем более вос­тре­бо­ваны в дет­ском соци­уме эти каче­ства. С гипо­ди­на­ми­че­скими детьми не очень весело и инте­ресно, зато спо­койно и надежно. Поэтому, что бы ни думали роди­тели о каче­стве этой дружбы, но у гипо­ди­на­ми­че­ских детей (в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских) почти все­гда есть дру­зья, кото­рые, «побе­гав» на сто­роне, неиз­бежно воз­вра­ща­ются к вер­ному гипо­ди­на­ми­че­скому другу, гото­вому про­стить и при­нять. И роди­те­лям не стоит осо­бенно «про­све­щать» детей на пред­мет каче­ства и моти­ва­ции этих отно­ше­ний. Гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок от дружбы и друга все равно не отка­жется, но червь сомне­ния будет неустанно гло­дать его неж­ную и чув­стви­тель­ную душу.

Помните все время: гипо­ди­на­ми­че­ские дети внутри – «белые и пуши­стые». Их очень легко ранить, а душев­ный имму­ни­тет у них сла­бень­кий, само­оценка низ­кая, и любая рана зажи­вает о‑очень долго!

Гипо­ди­на­ми­че­ские дети любят слу­же­ние – вот в чем штука. Именно в этом они видят чуть ли не основ­ное свое жиз­нен­ное пред­на­зна­че­ние. Впо­след­ствии именно гипо­ди­на­ми­че­ский «тюфяк» и «тор­моз» будет верно слу­жить науке в полу­раз­ва­лив­шемся про­ект­ном инсти­туте, именно он нико­гда не пре­даст никому уже не понят­ную «Родину», именно он в два­дца­тый раз при­мет и про­стит невер­ную стерву-воз­люб­лен­ную, кото­рая для него навсе­гда оста­нется бло­ков­ской Пре­крас­ной Дамой. Напря­мую, в лоб раз­ве­и­вать их иллю­зии – дело без­на­деж­ное и кате­го­ри­че­ски небла­го­дар­ное. Вы поте­ря­ете их дове­рие, вас нач­нут избе­гать – вот и все. Вам, роди­те­лям, это надо?

Так что если отно­ше­ния не угро­жают жизни и здо­ро­вью вашего ребенка – оставьте их (отно­ше­ния) в покое. Вме­сто этого поста­рай­тесь сами дру­жить со своим ребен­ком. Если полу­чится, то вер­нее и пре­дан­нее друга у вас нико­гда не было и не будет – чест­ное слово.

Дру­жить с гипо­ди­на­ми­че­ским ребен­ком очень легко. Нужно только зара­нее настро­ить себя, зара­нее сми­риться с его «тор­моз­но­стью» и мол­ча­ли­во­стью. А дальше все пой­дет как по маслу. Со вре­ме­нем вы заме­тите, что ребе­нок не только пре­крас­ный слу­ша­тель. Его неча­стые реплики, как пра­вило, долго и глу­боко про­ду­маны и поэтому ино­гда весьма ори­ги­нальны. Его отно­ше­ние к миру – смесь свет­лой наив­но­сти и глу­бо­кого дра­ма­тизма и оди­но­че­ства – в чем-то очень при­вле­ка­тельно. Его тро­га­тель­ные и неук­лю­жие попытки радо­вать окру­жа­ю­щих с годами ста­но­вятся все более совер­шен­ными и лич­ностно ори­ен­ти­ро­ван­ными. Впо­след­ствии именно с гипо­ди­на­ми­че­ским ребен­ком (под­рост­ком) сверст­ники будут сове­то­ваться о том, что пода­рить тому или иному при­я­телю, матери, учи­телю. Здесь все дело в том, что гипо­ди­на­ми­че­ский ребе­нок мол­чит, но – знает. Из-за того, что в этой жизни он с самого начала обре­чен на роль наблю­да­теля, с годами он ста­но­вится наблю­да­те­лем очень опыт­ным. Он плохо учится, нико­гда не ста­нет «душой ком­па­нии», но он очень много знает об окру­жа­ю­щих его людях. Бес­по­лезно скры­вать от гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка ваши семей­ные тайны и неуря­дицы. Он знает о них бук­вально с пер­вых лет жизни. Бес­по­лезно изоб­ра­жать радость и весе­лье, когда вам плохо. Ребе­нок читает ваше настро­е­ние куда лучше, чем рас­сказы в учеб­нике по чте­нию. Гипо­ди­на­ми­че­скому ребенку можно рас­ска­зать все что угодно – дове­рен­ная ему тайна умрет вме­сте с ним. Все выше­из­ло­жен­ное – без­услов­ные досто­ин­ства гипо­ди­на­ми­че­ского школь­ника. Но он, увы, о них даже не дога­ды­ва­ется. Он по-преж­нему счи­тает себя глу­пым, неук­лю­жим «тор­мо­зом», никому не нуж­ным, неин­те­рес­ным, и потому – тра­ги­че­ски, навсе­гда оди­но­ким. Поэтому у роди­те­лей гипо­ди­на­ми­че­ского школь­ника, в сущ­но­сти, есть только четыре вос­пи­та­тель­ные задачи.

1) При­нять гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка таким, какой он есть, и сооб­щить ему об этом принятии.

– Все люди раз­ные. У всех свои досто­ин­ства и недо­статки. Ты – такой. Мы и любим тебя именно таким. Потому что, если бы ты вдруг стал дру­гим – к при­меру, болт­ли­вым и шуст­рым, – то это уже был бы не ты, а какой-то дру­гой чело­век. А нам дру­гого не нужно. Нам нужен именно ты.

2) Сооб­щить ребенку о его досто­ин­ствах (см. выше). Про­ил­лю­стри­ро­вать ска­зан­ное на при­ме­рах из жизни. Регу­лярно под­твер­ждать ска­зан­ное. Ведь у гипо­ди­на­ми­че­ских детей очень низ­кая само­оценка, и они легко впа­дают в отча­я­ние от любой неудачи. Хотя сна­ружи этого может быть совер­шенно не видно.

3) После окон­ча­ния началь­ной школы надо инте­гри­ро­вать гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка в какое-нибудь дет­ское сооб­ще­ство «по инте­ре­сам». Сам ребе­нок никуда не пой­дет. Его надо долго и тща­тельно уго­ва­ри­вать, под­би­рать аргу­менты. Зато, если все про­шло удачно, и ребе­нок при­жи­вется в юннат­ском клубе или в кружке пле­те­ния из бисера, то его душа прочно посе­лится там, и вы прак­ти­че­ски обез­опа­сите себя и ребенка от пункта четыре.

4) Побудьте немного его «анге­лом-хра­ни­те­лем». Вни­ма­тельно отсле­жи­вайте кон­такты ребенка (под­ростка), но нико­гда вслух не осуж­дайте их. В под­рост­ко­вом воз­расте надо ста­раться сохра­нить хотя бы мини­мум откры­то­сти в отно­ше­ниях. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети – наивны и при­вяз­чивы. Их соци­аль­ный риск зна­чи­тельно меньше, чем у гипер­ди­на­ми­че­ских под­рост­ков. Для кри­ми­нала они слиш­ком мало­по­движны, но ино­гда их исполь­зуют «втем­ную». К тому же, если ребе­нок не «при­нят» в семье и кол­лек­тиве сверст­ни­ков, то весьма велик риск ран­ней алко­го­ли­за­ции и нар­ко­за­ви­си­мо­сти. Такие дети – не бойцы, об этом сле­дует пом­нить, когда воз­ни­кает соблазн при­звать ребенка «отста­и­вать свои инте­ресы», «не идти на поводу у…» и т. д. К сча­стью, за гипо­ди­на­ми­че­скими детьми, в отли­чие от гипер­ди­на­ми­че­ских, при жела­нии очень легко «усле­дить». Глав­ное – это сохра­не­ние кон­такта с ребенком.

Глава 3. Чем может помочь специалист, и как его выбрать

Син­дром дефи­цита вни­ма­ния (и гипо– и гипер­ди­на­ми­че­ский его вари­анты) – это песня, из кото­рой слова не выки­нешь. Он может про­дол­жаться в тече­ние мно­гих (ино­гда, десяти и более) лет. Нельзя сразу взять и выле­чить его. Нельзя также пере­ско­чить через какой-то этап реа­би­ли­та­ции и сразу перейти к сле­ду­ю­щему. Ком­пен­са­тор­ные и вос­ста­но­ви­тель­ные про­цессы в нерв­ной системе, увы, про­те­кают мед­ленно. Поэтому после уста­нов­ле­ния диа­гноза роди­тели должны настра­и­вать себя на дол­гую пози­ци­он­ную войну с про­яв­ле­ни­ями син­дрома. При­чем надо зара­нее учи­ты­вать, что в этой войне, кроме побед, будут и про­иг­ран­ные сра­же­ния, и сдача уже заво­е­ван­ных пози­ций, и труд­но­за­жи­ва­ю­щие раны. Самая глав­ная задача роди­те­лей – сде­лать ребенка своим союз­ни­ком в этой войне. Вы вме­сте с ребен­ком вою­ете про­тив син­дрома. И никак иначе. Это надо все время пом­нить. Если этого не учи­ты­вать, то обсто­я­тель­ства могут сло­житься так, что вы нач­нете вое­вать про­тив ребенка. И тогда побе­див­ших не будет.

Понятно, что чем больше народу воюет на какой-то сто­роне, тем быст­рее и надеж­нее на эту сто­рону при­дет победа. Поэтому сле­ду­ю­щая задача роди­те­лей – поиск союз­ни­ков. Ими могут стать бра­тья и сестры ребенка с син­дро­мом, бабушка и дедушка, учи­тель­ница и руко­во­ди­тель кружка, впо­след­ствии – дру­зья самого ребенка. Нали­чие этих союз­ни­ков суще­ственно повы­шает шансы ребенка на пол­но­цен­ную реа­би­ли­та­цию и ком­пен­са­цию синдрома.

Однако семье, в кото­рой рас­тет ребе­нок с син­дро­мом дефи­цита вни­ма­ния, необ­хо­дим и еще один союз­ник – экс­перт по син­дрому. Необ­хо­ди­мость его при­сут­ствия в жизни семьи обос­но­вы­ва­ется обычно сле­ду­ю­щими соображениями:

1) Про­яв­ле­ния син­дрома выгля­дят по-раз­ному, в зави­си­мо­сти от воз­раста ребенка, его сома­ти­че­ского ста­туса и инди­ви­ду­аль­ных пси­хо­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей. Ино­гда только спе­ци­а­лист может опо­знать их и при­вя­зать к общей нев­ро­ло­ги­че­ской картине.

2) Роди­те­лям очень пси­хо­ло­ги­че­ски тяжело годами бороться с син­дро­мом, прак­ти­че­ски не полу­чая под­держки от окру­жа­ю­щего мира (пом­ним, что школа, как пра­вило, при­ни­мает наш син­дром за невос­пи­тан­ность или сла­бо­умие). Спе­ци­а­лист, зна­ю­щий ребенка и его семью, все­гда готов выслу­шать роди­те­лей и ока­зать им необ­хо­ди­мую поддержку.

3) На про­тя­же­нии раз­ви­тия и ком­пен­са­ции син­дрома ино­гда сле­дует менять так­тику и стра­те­гию пове­де­ния близ­ких ребенку людей. Спе­ци­а­лист может посо­ве­то­вать роди­те­лям, как сде­лать это вовремя и пси­хо­ло­ги­че­ски грамотно.

4) Во время воз­ник­но­ве­ния кри­зис­ных ситу­а­ций в школе, в семье, кол­лек­тиве сверст­ни­ков бывает необ­хо­димо сроч­ное обра­ще­ние к спе­ци­а­ли­сту, чтобы смяг­чить нега­тив­ные послед­ствия вли­я­ния всего выше­пе­ре­чис­лен­ного на нерв­ную систему ребенка. Лучше, если это будет спе­ци­а­лист, зна­ю­щий семью, кото­рому не надо долго объ­яс­нять всю предыс­то­рию и кото­рый сразу нач­нет дей­ство­вать «по теме».

5) Из-за низ­кой само­оценки дети с син­дро­мом дефи­цита вни­ма­ния с тру­дом идут на глу­бо­кий и дове­ри­тель­ный кон­такт с любым, даже самым опыт­ным спе­ци­а­ли­стом, если он им незна­ком. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети в этой ситу­а­ции обычно замы­ка­ются в себе, а гипер­ди­на­ми­че­ские – бол­тают чепуху или попро­сту врут.

Если ребе­нок знает врача или пси­хо­лога много лет, и между ними состо­ялся кон­такт, то он будет гово­рить с ним сво­бодно и дове­ри­тельно. Понятно, что в таком слу­чае помочь ребенку (и, осо­бенно, под­ростку) будет гораздо легче.

6) Если роди­тели после уста­нов­ле­ния диа­гноза наблю­да­ются у боль­шого числа раз­ных спе­ци­а­ли­стов, то мне­ния этих спе­ци­а­ли­стов отно­си­тельно состо­я­ния ребенка, про­гноза име­ю­щихся нару­ше­ний и необ­хо­ди­мой ребенку схемы лече­ния могут разой­тись если не на 180, то уж на 150-то гра­ду­сов точно (пом­ним: син­дром дефи­цита вни­ма­ния – это не сома­ти­че­ская болезнь, это – состо­я­ние, и под­ход к его пре­одо­ле­нию может быть раз­лич­ным. Так что дело здесь вовсе не в низ­кой ква­ли­фи­ка­ции задей­ство­ван­ных вра­чей). И что тогда делать роди­те­лям? Кому верить? Что предпринять?

Итак, одним из союз­ни­ков семьи в борьбе с син­дро­мом дефи­цита вни­ма­ния дол­жен быть спе­ци­а­лист. Жела­тельно, чтобы один и тот же чело­век наблю­дал семью дли­тель­ное время. Где же его взять и как же его выбрать?

Ком­пе­тент­ными людьми в вопро­сах син­дрома дефи­цита вни­ма­ния явля­ются врачи-нев­ро­па­то­логи, врачи-пси­хо­нев­ро­логи, дет­ские и воз­раст­ные пси­хо­логи и пси­хо­те­ра­певты. Пси­хи­атры тоже осве­дом­лены, но, как пра­вило, в неослож­нен­ных слу­чаях син­дрома вме­ша­тель­ство пси­хи­атра не требуется.

Кого же предпочесть?

Нев­ро­па­то­лог – это, в первую оче­редь, все-таки врач. Он ста­вит диа­гнозы, лечит, про­пи­сы­вает лекар­ства и про­це­дуры. Время на прием одного паци­ента у обыч­ного нев­ро­па­то­лога – 10–15 минут. Част­ный, плат­ный нев­ро­па­то­лог, разу­ме­ется, уде­лит вам больше вре­мени, но и его реко­мен­да­ции будут есте­ствен­ным обра­зом тяго­теть к лекар­ствен­ной тера­пии. Кроме того, бес­по­лезно ждать от нев­ро­па­то­лога каких-нибудь пси­хо­лого-педа­го­ги­че­ских сове­тов. «Ста­рай­тесь, чтобы он поменьше вол­но­вался»; «Если не справ­ля­ется с про­грам­мой, поду­майте о домаш­нем обу­че­нии»; «Не вол­нуй­тесь, со вре­ме­нем это должно ком­пен­си­ро­ваться», – вот, пожа­луй, и все, на что вы можете рас­счи­ты­вать. Кон­такт с нев­ро­па­то­ло­гом, без­условно, необ­хо­дим любой семье с ребен­ком, име­ю­щим нев­ро­ло­ги­че­ское забо­ле­ва­ние. Но это именно лечеб­ный кон­такт. А ведь ребенка с син­дро­мом надо не только лечить, но и вос­пи­ты­вать, обу­чать, в конце кон­цов, про­сто жить с ним рядом…

Врачи-пси­хо­нев­ро­логи – довольно экзо­ти­че­ские птицы в наших краях. В иде­але, они как раз то, что вам нужно. С одной сто­роны, это врач, кото­рый может и поста­вить диа­гноз и назна­чить лече­ние. С дру­гой сто­роны – он учтет и пси­хо­ло­ги­че­ский фак­тор. У вас в поли­кли­нике есть пси­хо­нев­ро­лог, к кото­рому в любое время можно попасть на прием? Запи­ши­тесь к нему.

Далее – дет­ские или воз­раст­ные пси­хо­логи. Пер­со­нажи, кото­рые еще лет десять назад тоже были очень экзо­тичны, встре­ча­лись редко, и абсо­лют­ное боль­шин­ство насе­ле­ния путало их с пси­хи­ат­рами. Однако с каж­дым годом пси­хо­ло­гов ста­но­вится все больше и больше. Они есть уже в каж­дой школе, и даже в боль­шин­стве дет­ских садов. Так что найти пси­хо­лога сей­час – не про­блема. Правда, вам нужен не про­стой пси­хо­лог, а меди­цин­ский. Такие обычно встре­ча­ются в поли­кли­ни­ках, в медико-педа­го­ги­че­ских цен­трах, в рай­он­ных пси­хо­ло­ги­че­ских кон­суль­та­циях и тому подоб­ных местах. Пси­хо­лог не ста­вит диа­гно­зов, не про­пи­сы­вает таб­ле­ток. Но зато у него целый час на прием одного паци­ента. И именно с ним вы можете сколько угодно гово­рить как раз о вос­пи­та­нии, а не о лече­нии вашего ребенка.

И нако­нец – дет­ский пси­хо­те­ра­певт. Задача глу­бин­ной пси­хо­те­ра­пии – изме­нить чело­века, сде­лать его более гар­мо­нич­ным и адек­ват­ным. Бла­го­род­ная, свет­лая задача. Но в нашем слу­чае – не очень выпол­ни­мая. Как изме­нить ребенка? А как быть с син­дро­мом? Нерв­ная-то система пора­жена – от этого никуда не денешься. Менять харак­тер? На харак­тер-то обычно роди­тели и сами дети не жалу­ются. Жалу­ются как раз на про­яв­ле­ния синдрома.

Исклю­че­нием может стать та самая бихе­ви­о­раль­ная тера­пия, о кото­рой гово­ри­лось в шестой главе пер­вой части дан­ной книги. Если вам удастся – можете ее попро­бо­вать. Зару­беж­ные пси­хо­те­ра­певты пишут, что довольно часто помо­гает. Только вот про оте­че­ствен­ных спе­ци­а­ли­стов по бихе­ви­о­раль­ной тера­пии я, к сожа­ле­нию, не слы­шала. Может, мне про­сто не посчастливилось.

Итак, если вам повезло отыс­кать врача-пси­хо­нев­ро­лога (или у вас много денег, и вы можете регу­лярно посе­щать ком­мер­че­скую кли­нику, где тако­вые врачи, несо­мненно, встре­ча­ются) – ваше сча­стье. Нет, – при­дется обой­тись меди­цин­ским или воз­раст­ным психологом.

Запи­ши­тесь на прием и при­хо­дите «про­сто пого­во­рить». Жела­тельно, чтобы на пер­вый прием яви­лась вся семья. Сооб­щите спе­ци­а­ли­сту о том, что вас тре­во­жит. Лучше для начала не пока­зы­вать кар­то­чек и иных меди­цин­ских доку­мен­тов (хотя иметь их при себе нужно обя­за­тельно). Пусть спе­ци­а­лист сам соста­вит пред­став­ле­ние о вашей семье и ваших про­бле­мах. Если вам сразу про­пи­шут курс из трех силь­но­дей­ству­ю­щих лекарств, курс остео­па­тии за три тысячи руб­лей, лечеб­ную гим­на­стику, элек­тро­фо­рез и томо­гра­фию голов­ного мозга – заду­май­тесь. Если посо­ве­туют пить на ночь настойку пиона и не вол­но­ваться: все, мол, прой­дет, – тоже задумайтесь.

Истина, как обычно, лежит где-то посе­ре­дине. Поэтому опти­маль­ным будет посто­ян­ный кон­такт со спе­ци­а­ли­стом, кото­рый не стра­дает ни излиш­ним опти­миз­мом, ни излиш­ним пес­си­миз­мом. «Опти­мист» вас быстро разо­ча­рует, а «пес­си­мист», напро­тив, будет вас пугать. Жить в напу­ган­ном состо­я­нии годами и бес­ко­нечно ребенка от чего-то лечить – не вся­кие роди­тель­ские нервы это выдер­жат. Тем более что лекар­ства-то от наших син­дро­мов, как мы пом­ним, не суще­ствует в принципе.

Очень важно в дли­тель­ных отно­ше­ниях со спе­ци­а­ли­стом уста­но­вить с ним пси­хо­ло­ги­че­ский кон­такт и вза­им­ное дове­рие. Если пси­хо­лог или врач вас чем-то неосо­знанно раз­дра­жает, или вам все время кажется, что спе­ци­а­лист то ли чего-то недо­го­ва­ри­вает, то ли и вовсе дер­жит вас за круг­лую дуру (дурака), не корите себя и не дуй­тесь – поищите лучше дру­гого. Помните: несмотря на все реко­мен­да­ции на свете, пси­хо­ло­ги­че­ский, а тем более пси­хо­те­ра­пев­ти­че­ский кон­такт – вещь сугубо инди­ви­ду­аль­ная. Даже при встрече с самым авто­ри­тет­ным, самым мод­ным и самым доро­гим спе­ци­а­ли­стом вполне может ока­заться, что именно вы – не его кли­ент. Так что не соби­райте чужих мне­ний, а ищите сво­его спе­ци­а­ли­ста сами. «Прак­тика – кри­те­рий истины». Очень важно, чтобы выбран­ный вами спе­ци­а­лист понра­вился ребенку. Иначе соб­ственно семей­ной работы не полу­чится. Обычно гипо­ди­на­ми­че­ские дети пред­по­чи­тают спо­кой­ных, мед­ли­тель­ных, кра­сиво и внятно раз­го­ва­ри­ва­ю­щих пси­хо­ло­гов или вра­чей. Гипер­ди­на­ми­че­ские – любят эмо­ци­о­наль­ных, весе­лых и ост­ро­ум­ных. Впро­чем, бывает и наоборот.

Формы кон­такта со спе­ци­а­ли­стом могут быть раз­но­об­раз­ными. Пожа­луй, самым про­дук­тив­ным может счи­таться слу­чай, когда спе­ци­а­лист зна­ко­мится с ребен­ком и его семьей сразу после уста­нов­ле­ния диа­гноза, т. е. еще до школы. Понятно, что почти все­гда это семьи с гипер­ди­на­ми­че­скими детьми. Гипо­ди­на­ми­че­ские дети-дошколь­ники попа­дают в поле зре­ния пси­хо­лога только в слу­чаях край­них про­яв­ле­ний син­дрома. В это время спе­ци­а­лист подробно объ­яс­няет роди­те­лям, в чем состоит суть и осо­бен­но­сти состо­я­ния их ребенка, рас­ска­зы­вает, с чем им пред­стоит иметь дело в даль­ней­шем. Дает по воз­мож­но­сти, пози­тив­ные уста­новки на самого ребенка и на про­гноз его состо­я­ния. Для самого ребенка в это время (стар­ший дошколь­ный воз­раст) пока­заны упраж­не­ния на раз­ви­тие кон­цен­тра­ции и про­из­воль­ного вни­ма­ния. Спе­ци­а­лист обу­чает роди­те­лей, как и когда нужно про­во­дить эти упраж­не­ния, чтобы не выра­бо­тать у ребенка стойко-нега­тив­ного отно­ше­ния к заня­тиям. Во время после­ду­ю­щих встреч (по необ­хо­ди­мо­сти они могут про­ис­хо­дить и раз в неделю, и один раз в два месяца) обсуж­да­ется семей­ная стра­те­гия вос­пи­та­ния ребенка, его соци­аль­ные кон­такты (ребенка с син­дро­мом недо­пу­стимо дер­жать дома, в четы­рех сте­нах), вопросы выбора школы и под­го­товки к ней. Ребе­нок и роди­тели посте­пенно при­вы­кают к регу­ляр­ным посе­ще­ниям спе­ци­а­ли­ста, при­спо­саб­ли­ва­ются к его манере аргу­мен­та­ции, а спе­ци­а­лист, в свою оче­редь, все лучше узнает семью и инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти ребенка. Понятно, что послед­нее играет нема­ло­важ­ную роль для состав­ле­ния подроб­ных и прав­до­по­доб­ных про­гно­зов (как пове­дет себя ребе­нок, если сме­нить дет­ский сад; что будет в школе; стоит ли отправ­лять в сана­то­рий и т. д. и т. п.).

В даль­ней­шем роди­тели (ино­гда с ребен­ком, а ино­гда и без него) регу­лярно, по пред­ва­ри­тель­ной дого­во­рен­но­сти, посе­щают спе­ци­а­ли­ста и рас­ска­зы­вают о своих успе­хах и неуда­чах. Подоб­ные встречи для роди­те­лей обычно играют роль мяг­кой пси­хо­те­ра­пии. Воз­мож­ность откро­венно пого­во­рить о состо­я­нии ребенка, о про­бле­мах, кото­рые с ним воз­ни­кают, осо­бенно важна в наше время, когда «кухон­ная пси­хо­те­ра­пия» дру­зей, при­я­те­лей, сосе­дей посте­пенно отми­рает, а моло­дые люди все больше пере­ни­мают аме­ри­ка­нист­скую манеру обще­ния с ее веч­ной соци­аль­ной улыб­кой (у меня все о’кей!). В этом слу­чае чело­век сты­дится при­знаться окру­жа­ю­щим в своих про­бле­мах, скры­вает, что у него и его ребенка все далеко не «о’кей», а напря­же­ние от посто­ян­ных стрес­сов копится внутри, при­водя к нев­ро­ти­за­ции роди­те­лей. Ни один, даже самый силь­ный чело­век, имея гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка, не смо­жет вечно сдер­жи­вать свои эмо­ции. Поэтому раз­дра­же­ние со вре­ме­нем выли­ва­ется на ребенка как на непо­сред­ствен­ного винов­ника всех неудач и про­блем. Регу­ляр­ные встречи со спе­ци­а­ли­стом вполне могут изба­вить семью от этой опас­но­сти. Спе­ци­а­лист выслу­шает, научит, как «спус­кать пары», отра­бо­тает вме­сте с роди­те­лем «мето­дику неоскор­би­тель­ной коммуникации».

Ино­гда бывают необ­хо­димы и неза­пла­ни­ро­ван­ные встречи, на кото­рых обсуж­да­ются какие-то неот­лож­ные состо­я­ния из жизни ребенка (драка в школе; тяже­лая сома­ти­че­ская болезнь; авто­ка­та­строфа и т. п.) или что-то из жизни семьи (как лучше сооб­щить ребенку о ско­ром рож­де­нии брата или сестры; о раз­воде роди­те­лей; о смерти бабушки и т. д.).

В началь­ной школе обычно речь в основ­ном идет о про­бле­мах успе­ва­е­мо­сти и дис­ци­плины, позже – о выборе увле­че­ний, о кон­так­тах со сверст­ни­ками. В стар­шей школе встает в пол­ный рост вопрос профори­ен­та­ции, выбора про­фес­сии. В это время под­ро­сток ино­гда посе­щает спе­ци­а­ли­ста сам, по соб­ствен­ной ини­ци­а­тиве, ино­гда втайне от роди­те­лей (есте­ственно, это воз­можно лишь в том слу­чае, если между ребен­ком и спе­ци­а­ли­стом спо­кой­ные, дове­ри­тель­ные отно­ше­ния). За про­шед­шие годы ребе­нок при­вык к мысли о том, что есть люди, кото­рые могут помочь дру­гим в реше­нии пси­хо­ло­ги­че­ских про­блем. Стал­ки­ва­ясь с этими про­бле­мами, он уже знает, куда ему обра­титься. Здесь от спе­ци­а­ли­ста тре­бу­ется неве­ро­ят­ный такт, чтобы, с одной сто­роны, не оттолк­нуть дове­рив­ше­гося ему под­ростка, а с дру­гой сто­роны – дове­сти до его созна­ния нехит­рую мысль: советы воз­можны, но решать свои про­блемы под­ро­сток может только сам, никто и нико­гда не решит их за него.

Кроме того, ино­гда очень остро встает вопрос о кон­фи­ден­ци­аль­но­сти. Под­ро­сток тре­бует от пси­хо­лога сохра­не­ния своих тайн и вроде бы имеет на это пол­ное право. Но если он рас­ска­зы­вает о том, что попро­бо­вал нар­ко­тики? Если она, будучи несо­вер­шен­но­лет­ней, всту­пила в интим­ную связь с муж­чи­ной, кото­рый старше ее на 20 лет? Должны ли роди­тели узнать об этом? Вроде бы, должны. Но ведь под­ро­сток, узнав, что его дове­рие было обма­нуто, окон­ча­тельно пере­ста­нет дове­рять окру­жа­ю­щим его взрос­лым людям, замкнется в себе, и бог знает сколько дров еще нало­мает… Здесь невоз­можны ника­кие общие советы и реко­мен­да­ции, каж­дый такой слу­чай рас­смат­ри­ва­ется отдельно, в кон­тек­сте дан­ной семьи и отно­ше­ний в ней.

Итак, роль спе­ци­а­ли­ста как экс­перта по син­дрому сво­дится к трем основ­ным функциям:

1) Предо­став­ле­ние информации.

2) Пси­хо­ло­ги­че­ская под­держка ребенка и чле­нов семьи.

3) Помощь в выра­ботке семей­ной стра­те­гии и так­тики вос­пи­та­ния ребенка.

Меди­ка­мен­тоз­ное лече­ние нев­ро­ло­ги­че­ских забо­ле­ва­ний (ММД, гипер­тен­зи­он­ный син­дром, пира­мид­ная недо­ста­точ­ность и т. д.), если оно необ­хо­димо ребенку, осу­ществ­ляет врач-нев­ро­па­то­лог. Лучше, если ребенка опять же будет дли­тельно наблю­дать один и тот же врач. Иначе ваша семья может поне­воле стать испы­та­тель­ным поли­го­ном для опро­бо­ва­ния раз­лич­ных лекарств и иных мод­ных тече­ний в неврологии.

Глава 4. Вопросы, которые наиболее часто задают специалисту родители детей с синдромом дефицита внимания

1. Как отли­чить про­яв­ле­ния син­дрома от про­стой изба­ло­ван­но­сти и дур­ного характера?

Про­чи­тав эту книгу, вы уже неплохо пред­став­ля­ете себе, как выгля­дят про­яв­ле­ния вашего син­дрома. Если инфор­ма­ции недо­ста­точно, про­кон­суль­ти­руй­тесь со спе­ци­а­ли­стом. Всё, кроме опи­сан­ного, – это нару­ше­ния фор­ми­ро­ва­ния характера.

Если ребе­нок не спо­со­бен скон­цен­три­ро­ваться на игрушке больше пяти минут, это, ско­рее всего, про­яв­ле­ние син­дрома. Если каж­дый день зака­ты­вает исте­рику у ларька, тре­буя купить новую игрушку – уже нару­ше­ние воспитания.

2. Можно ли нака­зы­вать гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка за раз­би­тые чашки, порван­ные штаны, поте­рян­ные вещи и т. д.?

Обя­за­тельно выра­жайте свое недо­воль­ство слу­чив­шимся, гово­рите о дру­гих своих чувствах:

– Я в рас­те­рян­но­сти. Я про­сто не пред­став­ляю, как выкро­ить деньги на новые крос­совки вме­сто тех, кото­рые ты потерял…

Пря­мое нака­за­ние вряд ли достиг­нет своей цели, так как ребе­нок делает все это вовсе не нарочно. Наобо­рот, ваше сооб­ще­ние о чув­ствах может послу­жить для него доста­точ­ным сти­му­лом, чтобы поста­раться вести себя акку­рат­нее. Не забудьте похва­лить и поощ­рить даже за сла­бые попытки «напрячься».

– За весь этот год ты не поте­рял ни одних тре­ни­ро­воч­ных шта­нов. Это очень удачно. В про­шлом году было четыре потери. Пожа­луй, на «сэко­ном­лен­ные сред­ства» мы вполне можем поз­во­лить себе при­об­ре­сти плеер, кото­рый ты хотел. Он все еще тебе нужен?

3. Можно ли под­шлеп­нуть ребенка, если на его про­делки уже про­сто не хва­тает сил?

Под­шлеп­нуть-то можно (гипер­ди­на­ми­че­ские дети легко при­вы­кают к шлеп­кам, под­за­тыль­ни­кам и про­чим физи­че­ским нака­за­ниям), только отда­вайте себе отчет, что к вос­пи­та­нию все это не имеет ника­кого отно­ше­ния. Шле­пая ребенка, вы про­сто даете выход своим соб­ствен­ным эмо­циям. Может быть, есть какой-то дру­гой, более кон­струк­тив­ный спо­соб? Напри­мер, ска­зать о своих чув­ствах, побол­тать по теле­фону с при­я­тель­ни­цей, при­нять душ, схо­дить в мага­зин или в театр, в конце кон­цов, про­сто раз­бить чашку (на ребенка это может про­из­ве­сти даже более силь­ное впечатление).

4. Что делать, если ребе­нок агрес­си­вен и коло­тит всех детей в песоч­нице, в садике и на дет­ской площадке?

Резко и недву­смыс­ленно сооб­щить ему, что вам, именно вам это не нра­вится (абсо­лютно недо­пу­стимы заяв­ле­ния типа: это нехо­рошо, это нельзя, при­лич­ные дети так не делают – и т. д.) Далее, в импе­ра­тив­ной форме гово­рите ребенку: больше этого не будет. Ребе­нок, есте­ственно, тут же нач­нет иссле­до­вать све­же­по­лу­чен­ный запрет, колотя всех под­вер­нув­шихся детей чем ни попадя. После каж­дой попытки попро­сту физи­че­ски изы­майте ребенка из песоч­ницы, сооб­щайте ему о своем него­до­ва­нии и отправ­ляй­тесь гулять в скуч­ное, некра­си­вое, неин­те­рес­ное место, где дру­гих детей нет и не пред­ви­дится. Посту­пайте так вплоть до выра­ботки услов­ного рефлекса: уда­рил ребенка – ушел домой или в «пло­хое» место. Кроме того, поста­рай­тесь спро­во­ци­ро­вать пару ситу­а­ций, чтобы в ответ на свою агрес­сию ребе­нок полу­чил насто­я­щий, достой­ный отпор (то есть, чтобы его попро­сту пару раз отде­лали как следует).

5. Что делать, если ребенка все оби­жают, все отни­мают, а он совер­шенно не может посто­ять за себя?

Для начала убе­ди­тесь, что ребе­нок дей­стви­тельно чув­ствует себя оби­жен­ным. Вполне может быть, что ему про­сто нра­вится все отда­вать. Воз­можно, это его спо­соб кон­такта с дру­гими детьми.

Если же ребе­нок дей­стви­тельно все время пла­чет и оби­жа­ется, то поставьте его перед выбором:

– Я очень рас­стра­и­ва­юсь из-за того, что ты посто­янно ревешь и оби­жа­ешься. Есть два вари­анта. Либо ты научишься вести себя как-то по-дру­гому и будешь играть с дру­гими детьми, либо мы про­сто будем гулять где-нибудь отдельно.

Гипо­ди­на­ми­че­ские дети часто выби­рают вто­рой вари­ант. Пока они малы, можно пойти у них на поводу. Впо­след­ствии, по мере взрос­ле­ния, надо регу­лярно пред­при­ни­мать попытки инте­гра­ции ребенка обратно в общую песоч­ницу или на дет­ской пло­щадке све­сти его с таким же спо­кой­ным, флег­ма­тич­ным малы­шом для раз­ви­тия соци­аль­ных навыков.

6. Что делать, если ребе­нок посто­янно сидит перед теле­ви­зо­ром как при­кле­ен­ный и больше совер­шенно ничем не занимается?

Насиль­ствен­ным путем огра­ни­чить про­смотр теле­ви­зора. Вплоть до уда­ле­ния теле­ви­зора из дома. Лучше всего орга­ни­зо­вать какие-нибудь вне­школь­ные заня­тия ребенка – в круж­ках, клу­бах, сек­циях и т. д.

7. Как заста­вить гипо­ди­на­ми­че­ского ребенка гулять на улице?

Купите ему собаку, вело­си­пед или ролики (что попросит).

8. Как вер­нуть с улицы гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка?

Попро­буйте купить ком­пью­тер. Если поз­во­ляет состо­я­ние вашей нерв­ной системы, поощ­ряйте «тусовки» в вашей квар­тире. По край­ней мере, вы будете знать всех его дру­зей. Иде­аль­ный вари­ант – спор­тив­ная сек­ция с пятью тре­ни­ров­ками в неделю и выез­дом на при­роду по выход­ным дням.

9. Что делать, если ребе­нок начал тас­кать из дома деньги?

Купите сейф и все деньги семьи дер­жите только там. Раз в неделю, вне зави­си­мо­сти ни от чего, выда­вайте ребенку деньги на кар­ман­ные рас­ходы. Он может делать с ними все что угодно: уго­стить дру­зей кока-колой, купить кас­сету, каж­дый день поку­пать по булочке, копить и т. д. – это не ваше дело. Нико­гда не тре­буйте отчета и ничего не сове­туйте, если вас об этом не попро­сят. Деньги даются строго на неделю и ника­кие допол­ни­тель­ные просьбы не при­ни­ма­ются (если, конечно, речь не идет об учеб­ни­ках, экс­кур­сиях и тому подоб­ных «офи­ци­аль­ных» вещах). Выше­опи­сан­ное – един­ствен­ная стра­те­гия, кото­рая поз­во­ляет бло­ки­ро­вать дет­ское воров­ство. Она всту­пает в силу после пер­вой кражи. Если вы будете тянуть время, верить обе­ща­ниям ребенка, что «это не повто­рится» и т. д., может ока­заться уже поздно. Ребе­нок укра­дет еще раз из дома или откуда-нибудь еще.

10. Что делать роди­те­лям, если ребе­нок начал про­гу­ли­вать школу?

Поста­раться выяс­нить при­чину. Может быть, стой­кая неуспе­ва­е­мость. Тогда нужны допол­ни­тель­ные заня­тия, репе­ти­торы, повы­ше­ние само­оценки и т. д. Может быть, кон­фликт с учи­те­лем или сверст­ни­ками. Воз­можно, с вашей помо­щью удастся разо­браться. В тяже­лых слу­чаях при­дется пере­во­дить в дру­гой класс или дру­гую школу. Может быть, про­сто страсть к бро­дяж­ни­че­ству (у гипер­ди­на­ми­че­ских детей, увы, встре­ча­ется). Тогда – стро­гий учет и кон­троль. Суб­ли­ма­ция в каком-нибудь турист­ском или ска­ут­ском клубе.

11. Что делать, если ребе­нок по каким-то при­чи­нам настро­ился на при­об­ре­те­ние про­фес­сии, кото­рая ему явно не подходит?

Это вы дума­ете, что она ему не под­хо­дит. Крайне редко бывает так, что гипер­ди­на­ми­че­ский ребе­нок воз­на­ме­рился стать бух­гал­те­ром, а гипо­ди­на­ми­че­ский – эст­рад­ным пев­цом. Обычно встре­ча­ется что-то более адек­ват­ное (к 15–16-ти годам совре­мен­ные дети неплохо знают свои лич­ност­ные осо­бен­но­сти). Если вы сомне­ва­е­тесь, схо­дите к спе­ци­а­ли­сту по профори­ен­та­ции (встре­ча­ются в рай­он­ных цен­трах по тру­до­устрой­ству, на Моло­деж­ной бирже труда и в дру­гих подоб­ных местах). Пусть он про­те­сти­рует под­ростка спе­ци­аль­ной бата­реей тестов, пого­во­рит с ним, а потом и с вами. Гля­дишь, все и прояснится.

12. Нужны ли ребенку с син­дро­мом дефи­цита вни­ма­ния какие-нибудь заня­тия с пси­хо­ло­гом или дру­гим специалистом?

Если есть нару­ше­ния в раз­ви­тии речи, обя­за­тельны заня­тия с лого­пе­дом. Для улуч­ше­ния успе­ва­е­мо­сти могут помочь спе­ци­аль­ные упраж­не­ния по раз­ви­тию вни­ма­ния и кон­цен­тра­ции – их могут про­во­дить сами роди­тели, про­кон­суль­ти­ро­вав­шись пред­ва­ри­тельно с пси­хо­ло­гом. Гипер­ди­на­ми­че­ским детям с труд­но­стями в адап­та­ции пока­заны груп­по­вые заня­тия. В тече­ние их ребе­нок начи­нает пони­мать, как вос­при­ни­мают его дру­гие люди (дети), учится вести себя более адекватно.

13. Что делать, если ребе­нок начал курить?

Рас­ска­жите ему о том, зачем люди обычно начи­нают курить (попытка само­утвер­жде­ния; быть таким, как все и т. д.) Поде­ли­тесь соб­ствен­ным опы­том, если он есть. Поин­те­ре­суй­тесь, откуда он берет деньги на сига­реты. Поло­жите на стол хоро­шую меди­цин­скую бро­шюру о вреде куре­ния. Ни на чем не наста­и­вайте. Будьте уве­рены, он ее обя­за­тельно про­ли­стает. Далее – ждать.

14. Что делать, если он при­шел домой пьяным?

Ничего не делать. Подо­ждите, пока про­спится. Далее сооб­щите обо всех чув­ствах, кото­рые вы испы­ты­ва­ете по этому поводу. То же самое должны сде­лать дру­гие члены семьи. Если отец не пьет, то основ­ная роль – его. Если отец алко­го­лик, то сооб­щите ребенку, что вы рас­счи­ты­вали на иную схему постро­е­ния его (ребен­ки­ной) судьбы. Спро­сите ребенка о его про­бле­мах, о том, чем можно ему помочь. Поста­рай­тесь с помо­щью заме­сти­тель­ной тера­пии изъ­ять ребенка из ком­па­нии, где при­нята такая форма досуга.

15. Что делать, если у девочки явно появи­лась интим­ная жизнь, или к этому все идет?

Откро­венно рас­ска­жите о вашем пони­ма­нии любви и интим­ной бли­зо­сти. Сде­лайте упор на то, что отно­ше­ния, не про­шед­шие всех ста­дий (пла­то­ни­че­ское чув­ство, уха­жи­ва­ние, «стра­сти и стра­да­ния» и т. д.), непол­но­ценны. И вер­нуть потом уже ничего нельзя.

Научите девочку поль­зо­ваться про­ти­во­за­ча­точ­ными сред­ствами. При­об­ре­тите их и сооб­щите ей, где они лежат.

16. Как посту­пить, если есть подо­зре­ние, что ребе­нок при­ни­мает наркотики?

Если подо­зре­ние обос­но­ван­ное – срочно к спе­ци­а­ли­сту-нар­ко­логу! Ника­ких – «стыдно», ника­ких – «посмот­рим»! Про­мед­ле­ние – смерти подобно, в самом бук­валь­ном, физио­ло­ги­че­ском смысле. Если ухва­тить в самом начале, когда еще не пошла соци­аль­ная дефор­ма­ция – есть надежда. Потом – прак­ти­че­ски нет. Сей­час суще­ствуют спе­ци­аль­ные тесты, кото­рые поз­во­лят досто­верно под­твер­дить или опро­верг­нуть прием нар­ко­ти­че­ских пре­па­ра­тов. Помните, луч­шее лече­ние нар­ко­ма­нии – про­фи­лак­тика! Орга­ни­зуйте досуг малень­кого ребенка, сле­дите за увле­че­ни­ями стар­шего, давайте дель­ные советы и инфор­ма­цию о том же досуге. Сооб­щите ребенку, что ни о каких «попро­бо­вать» сего­дня не может быть и речи, так как суще­ствуют нар­ко­тики, кото­рые вызы­вают при­вы­ка­ние с пер­вого раза!

17. Как отвлечь от «дур­ной» компании?

Отвлечь от «дур­ной» ком­па­нии невоз­можно. Можно только при­влечь к дру­гой, «хоро­шей». Бросьте на это все свои силы, изоб­ре­та­тель­ность, фан­та­зию и ста­рые связи. Прак­ти­че­ски не бывает детей, кото­рых уж совсем ничего не инте­ре­сует. Как пра­вило, есть какая-то ниточка, за кото­рую можно потя­нуть. Самый отвяз­ный пацан может согла­ситься пойти в сек­цию кар­тинга, самая бес­тол­ко­вая девочка – на курсы лич­ного ими­джа или фото­мо­де­лей. Думайте, ищите – выход есть почти всегда.

Заключение. В поисках выхода

Граж­да­нин Марат 

(окон­ча­ние)

Про­ща­ясь в конце пер­вой встречи, мы дого­во­ри­лись о том, что на сле­ду­ю­щий прием Наташа и Алик при­дут без ребенка. В назна­чен­ное время у две­рей каби­нета сидела одна Наташа.

– А где же Алик?

– У него это… работа… Так полу­чи­лось… – неубе­ди­тельно про­бор­мо­тала Наташа, не глядя на меня (во время пер­вой встречи мы спе­ци­ально обго­во­рили час после­ду­ю­щего при­ема, согла­со­вав его с рабо­чим рас­пи­са­нием Алика).

– Ой ли? – недо­вер­чиво пере­спро­сила я.

– Он ска­зал, что не пой­дет, – реши­лась Наташа. – Ска­зал: что пере­ли­вать из пустого в порож­нее? Лупить его надо, и будет как шел­ко­вый. А по пси­хо­ло­гам ходить – только время терять. Мне надо – пусть я и хожу… Вы про­стите его, пожа­луй­ста… Он хоро­ший, только не понимает…

– Сомне­ва­юсь, чтобы Вита­лий нуж­дался в моем про­ще­нии, – искренне рас­сме­я­лась я.

Так­тич­ность и какая-то деви­чья стес­ни­тель­ность Наташи вызы­вали во мне явствен­ную сим­па­тию. И это вну­шало опти­мизм – все­гда эффек­тив­нее рабо­та­ешь с тем, кто тебе по-чело­ве­че­ски нравится.

– Но я лично буду делать все, что вы поре­ко­мен­ду­ете, – поспе­шила она уве­рить меня.

– Для начала давайте раз­бе­ремся в том, что про­ис­хо­дит с Мара­том, – пред­ло­жила я. – Вот видите, здесь в кар­точке напи­сано: энце­фа­ло­па­тия, гипер­ди­на­ми­че­ский син­дром… Об этом мы сей­час и поговорим…

При­мерно минут через десять моих объ­яс­не­ний Наташа неожи­данно раз­ры­да­лась. Совер­шенно по-дев­чо­но­чьи, раз­ма­зы­вая слезы по щекам, взвиз­ги­вая и хлю­пая носом.

– Эт-то что еще такое?! – рас­те­рянно при­крик­нула я.

– Я же не знала, что он боль­ной! – всхли­пы­вала Наташа. – Мы же не знали! Он такой шуст­рый все­гда, румя­ный, не болел ничем! Мы же ругали его все время, а Алик гово­рит – бить! Я же книжки читала, я хотела, как пра­вильно… Мы же не знали! Если бы я знала с самого начала, я бы…

– Что – «я бы»? – вкли­ни­лась я в пока­ян­ный Ната­шин моно­лог. – Вы бы все ему поз­во­ляли? Нико­гда не ругали бы? А то, как он бабушку пугает – это что, син­дром, что ли? Болезнь? Нет, уж изви­ните меня, но это про­сто мел­кая подлость!

– А как же тогда?! – Наташа изум­ленно рас­пах­нула огром­ные, под­та­яв­шие от слез ресницы.

– А вот так! Слухи о тяже­лой болезни Марата сильно пре­уве­ли­чены. Есть некое состо­я­ние нерв­ной системы, кото­рой нужно учи­ты­вать. Не более. Но и не менее. Как часто в вашей семье, в вашем доме зву­чит ваше «я хочу»?

– Мое?!

– Да, ваше, ваше. «Я хочу пойти погу­лять»; «Сей­час я хочу накра­ситься»; «А сей­час мне хочется при­нять душ»; «А вот сей­час я буду про­сто лежать на диване и пле­вать в пото­лок». И так далее, и тому подобное.

– А кому я это должна говорить?

– Кому угодно. Марату, например.

– Но зачем ему про то, что я хочу накра­ситься? Он и не пой­мет ничего. А гулять меня попро­сту не пустит. И перед Али­ком неудобно. Да и неко­гда мне. С работы приду, заберу его из садика – и по хозяй­ству. Да еще ведь надо и с ним поза­ни­маться… И Алик… Да зачем все это?

– А затем, что Марат про­сто не умеет счи­таться с потреб­но­стями дру­гих людей, не умеет коор­ди­ни­ро­вать свое пове­де­ние в соот­вет­ствии с ними. И именно в этом его основ­ная про­блема. Он вовсе не желает вас огор­чать, но и радо­вать вас он не в состо­я­нии. Он вас как чело­века попро­сту «в упор не видит». И бабушку, и вос­пи­та­тель­ницу в дет­ском саду, и учи­тель­ницу в «обу­чалке-раз­ви­валке». А Алика лучше слу­ша­ется про­сто потому, что боится нака­за­ния. Вот тут вы совер­шенно правы: страх – это не воспитание.

– А почему он не умеет это… коор­ди­ни­ро­вать? Это мы с Али­ком вино­ваты, да?

– Боль­шин­ство детей надо этому учить. А гипер­ди­на­ми­че­ских детей в осо­бен­но­сти, потому что вни­ма­ние у них рас­се­ян­ное, кон­цен­тра­ции ника­кой. Он что-то делает и попро­сту не успе­вает заме­тить, что дру­гие люди по этому поводу почув­ство­вали, как отре­а­ги­ро­вали. Он сразу же отвле­ка­ется на что-то дру­гое. Вот если он за это по зад­нице полу­чил, тогда заме­тит, конечно. Тоже, правда, ненадолго.

– Так что же, Алик прав?!

– Да нет, конечно! Запу­гать Марата можно, но это будет не вос­пи­та­ние, а именно запу­ги­ва­ние. И тогда – в этом вы опять же правы – когда он под­рас­тет, он пере­ста­нет бояться, и у вас вообще не оста­нется ника­ких рыча­гов для воз­дей­ствия на него.

– А что делать-то?

– Сей­час вам нужно давать ему чет­кую и одно­знач­ную обрат­ную связь по поводу всех его поступ­ков. Это мне не нра­вится… Меня ужасно раз­дра­жает, когда… Папа не любит, если… Бабушка будет очень рада, если ты… Пони­ма­ете? Очень коротко, четко и обя­за­тельно от кон­крет­ного лица. Алик дол­жен делать то же самое. Кроме того, учите его видеть вас. Со всеми вашими жела­ни­ями, при­выч­ками, капри­зами. Заставьте его с вами счи­таться. Вот именно для этого и должно зву­чать ваше «я хочу». Вы лично, папа и бабушка – как модель окру­жа­ю­щего мира. Когда он научится видеть вас, ему будет легче заме­тить и учесть учи­тель­ницу, вос­пи­та­тель­ницу, детей в школе…

– Он будет исте­рики устра­и­вать. Он уже при­вык, что все по его…

– Ничего, поустра­и­вает и пере­ста­нет. Только не жалейте и не утешайте.

– А это не вредно?

– Куда вред­нее расти румя­ным эго­и­стом, кото­рый никого, кроме себя, не видит и знать не хочет.

– Хорошо, я попро­бую. Только не знаю, полу­чится ли у меня…

– Попро­буйте.

Через пару недель ко мне на прием явился Алик соб­ствен­ной персоной.

– Зна­ете, – ска­зал он, задум­чиво поче­сы­вая заты­лок. – Моя жена, по вашей наводке, делает что-то такое зага­доч­ное, а объ­яс­нить тол­ком ничего не может. Или не хочет. Вчера вече­ром, напри­мер, она отпра­ви­лась в кино с подру­гой, кото­рую до этого не видела три года. Марат зака­тил дикую исте­рику на тему: «Мама, не уходи!» А я вообще чув­ство­вал себя пол­ным иди­о­том, потому что совер­шенно не пони­мал, что про­ис­хо­дит и как я дол­жен на это реа­ги­ро­вать. Она ска­зала, что это нужно для вос­пи­та­ния ребенка, а я дол­жен давать ему какую-то обрат­ную связь о своих чув­ствах. Какая, к чер­тям соба­чьим, обрат­ная связь, и как я могу гово­рить о своих чув­ствах с пяти­лет­ним ребен­ком?! Я вообще не умею о них гово­рить! Я же не герой лати­но­аме­ри­кан­ского сериала!

Отсме­яв­шись, я про­вела вто­рую серию лик­беза. На этот раз с Али­ком. Алик, как и сле­до­вало ожи­дать, рыдать не стал.

– Понятно, – задум­чиво про­тя­нул он. – А вы зна­ете, я давно что-то такое подо­зре­вал, только вот сфор­му­ли­ро­вать никак не мог. Слиш­ком уж он какой-то… поверх­ност­ный, что ли… и дей­стви­тельно не умеет ни с кем счи­таться, хотя по воз­расту уже дол­жен был бы. Так вы гово­рите, это пройдет?

– Само по себе – нет. То есть био­ло­ги­че­ски Марат может стать здо­ро­вым, но все его нев­ро­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти, если прямо сей­час не заняться кор­рек­цией, перей­дут в пато­ло­гию харак­тера. Проще говоря – полу­чится здо­ро­вый эгоист.

– Зна­чит, будем кор­рек­ти­ро­вать. А в обыч­ной школе-то он учиться сможет?

– Без­условно, да. Хотя про­блемы навер­няка будут. О них мы пого­во­рим в свое время. Сей­час есть более неот­лож­ные задачи.

– А что – если это болезнь, то нет ли от нее каких-нибудь таблеток?

– Вам так хочется покор­мить Марата лекар­ствами? Дума­ете, таб­летки научат его не оскорб­лять бабушку?

– Да нет, это я так спро­сил, на вся­кий слу­чай… Ну, так что же надо делать сейчас?

– Объ­яс­няю еще раз… – вздох­нула я.

В даль­ней­шем я регу­лярно встре­ча­лась с Ната­шей. Алик не появ­лялся, но, по сло­вам жены, педан­тично сле­дил за выпол­не­нием всех реко­мен­да­ций. Марат же, вопреки всем пред­по­ло­же­ниям матери, ника­ких осо­бых исте­рик устра­и­вать не стал. Как только ему внятно сооб­щили и пока­зали, что и почему нра­вится и не нра­вится окру­жа­ю­щим его людям, он тут же про­явил себя как совер­шен­ней­ший кон­фор­мист. Люби­мым его вопро­сом стал: «А это будет – как? Хорошо?»

Одна­жды, спу­стя три или четыре месяца после начала тера­пии, Марат, пере­би­рая ста­рые тет­ради и вспо­ми­ная детей из «обу­чалки-раз­ви­валки», вдруг спросил:

– Так меня выгнали потому, что я был пло­хой? Не потому что – глупый?

– Ты не глу­пый и не пло­хой, – сори­ен­ти­ро­ва­лась Наташа. – Ты про­сто не умел пра­вильно себя вести, не думал о дру­гих, мешал им.

– А теперь – умею? – тут же поин­те­ре­со­вался Марат.

– Не знаю, – честно при­зна­лась Наташа. – Вроде бы, теперь получше стало. Бабушка давно не жаловалась.

– Так может, мне опять зани­маться пойти? – непри­вычно жалоб­ным тоном попро­сил маль­чик. – Мне там рисо­вать нра­ви­лось. И англий­ский. У нас в садике такого нет.

На сле­ду­ю­щий день Наташа при­бе­жала ко мне.

– А что вы сами-то дума­ете? – спро­сила я.

– Ну вот, я его опять отдам, а его опять выго­нят. Он же как был непо­седа, так и остался. Это для него травма будет. Ведь так?

– В общем, да, – вынуж­дена была согла­ситься я. – Здесь есть один ост­рый момент. Когда мы обу­чаем гипер­ди­на­ми­че­ского ребенка чув­ство­вать дру­гих людей, у него и у самого шкура ста­но­вится потоньше. Понимаете?

– Да, пони­маю, – заки­вала Наташа. – Он раньше очень редко оби­жался. Каза­лось, что ему все – все равно. Мы на него орем, а он – ноль вни­ма­ния. Ска­жет: «Отстаньте!» – и все. А сей­час прямо так и гово­рит, как мы: «Меня оби­жает, когда вы…» или «меня это раздражает».

– Отлично, про­сто отлично! – обра­до­ва­лась я. – Видите, не пла­чет, не злится, не бьется в исте­рике, а прямо сооб­щает вам о своих чув­ствах. Вы ведь это учитываете?

– Конечно! Как вы учили, гово­рим: «Спа­сибо, что ска­зал. Теперь мы поняли, что ты чув­ству­ешь по этому поводу». И све­кровь гово­рит, что он очень повзрос­лел, и ей теперь гораздо легче с ним дого­во­риться. Мы ей про вас тол­ком ничего не гово­рили. Пони­ма­ете, она думает, что пси­хо­лог – это тот, кото­рый пси­хов лечит. Алик как-то попро­бо­вал с ней пого­во­рить, а она: «Вы из ребенка дурака-то не делайте!»… А что же все-таки с обучалкой?

Тща­тельно все обсу­див, мы с Ната­шей решили с общим обра­зо­ва­нием в этот год больше не рис­ко­вать, а отдать Марата в кру­жок кера­мики и рисо­ва­ния. Марат охотно согла­сился и даже умуд­рился сде­латься любим­цем руко­во­ди­тель­ницы кружка – весе­лой девушки-сту­дентки. Кри­во­бо­кий рас­пис­ной гор­шок, пода­рен­ный Мара­том, довольно долго укра­шал стел­лаж в моем каби­нете, пока

При­лич­ный Филипп 

(окон­ча­ние)

Груня быстро и охотно отве­чала на все мои вопросы, а вот раз­го­во­рить Филиппа каза­лось прак­ти­че­ски невоз­мож­ным. В ответ на все обра­ще­ния он пред­по­чи­тал даже не гово­рить «да» или «нет», а про­сто мотать или кивать голо­вой. В конце кон­цов, я отпра­вила его в дру­гое поме­ще­ние рисо­вать рису­нок на тему «школа» и оста­лась с Гру­ней наедине.

– А что думает Арка­дий по поводу про­блем млад­шего брата?

– Да он и не знает ничего! Когда он ухо­дил, все еще так себе было. Филипп ска­зал: не надо Арьке ничего писать, пусть он там не рас­стра­и­ва­ется. Мы и не пишем. И он сам тоже пишет, что в школе все нор­мально. Арка­шенька-то в каж­дом письме спра­ши­вает: как там бра­тик? Ну, мы с отцом пообе­щали не гово­рить, вот и врем на ста­ро­сти лет, как два дурака. Непра­вильно это, да?

– Разу­ме­ется, непра­вильно. У бра­тьев все­гда были хоро­шие отно­ше­ния, сей­час стар­ший мог бы под­дер­жать млад­шего. Но, с дру­гой сто­роны, вы дали Филиппу слово… Этот вопрос надо обдумать…

– Хорошо, хорошо, док­тор! Только как же нам дальше-то быть?! Куда же я его теперь дену-то! Неужели к этим отда­вать, к умственно отста­лым?! Оттуда же потом вовек не выбе­решься, да и на всю жизнь клеймо! Он и так уже бог весть что о себе думает. Я вот при­шла намедни от учи­тель­ницы-то, наго­во­рила она мне, у меня сердце не выдер­жало, так прямо в кухне и раз­ре­ве­лась. Кар­топлю чистю, а слезы так и капают, так и капают… Филипп как почуял что: в кухню при­шел, взял дру­гой нож, стал рядом кар­топлю чистить. Потом и гово­рит: «Не плачь, мама. Чего уж пла­кать-то теперь, коли я такой урод вышел». Я еще пуще пла­кать: «Какой же ты урод, Филечка! Мне лучше тебя и не надо никого!» Так ведь, док­тор, свя­тая правда это! Нешто ж я не вижу: у дру­гих-то пацаны – черти истин­ные рядом с ним. А он и помо­жет завсе­гда по дому, и когда душу кру­тит, – зна­ете, со всеми бывает, – так он и помол­чит рядом, посо­пит, вроде и полегче стало. Кого ж мне еще нужно!

– Вы абсо­лютно правы, Агрип­пина Тимо­фе­евна! – ска­зала я. – Вам очень повезло. Филипп – хоро­ший чело­век и заме­ча­тель­ный сын. А ему, в свою оче­редь, очень повезло с матерью.

– Правда? – Гру­нины глаза недо­вер­чиво блес­нули. – Вы это серьезно гово­рите?! Или шутите?

– Я говорю абсо­лютно серьезно, под­твер­дила я.

– А как же учи­тель­ница говорит…

– Вот с этим мы сей­час и будем раз­би­раться. Посмот­рите в кар­точку. Видите, напи­сано: ММД, гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром. Кто вам про гипо­ди­на­ми­че­ский син­дром пер­вым сказал?

– Это, по-моему, еще тот, пси­хи­атр. А осталь­ные с него переписывают.

– Пра­вильно, диа­гнозы-то уже два года пере­пи­сы­вают, а вы так ничего тол­ком и не зна­ете, что с вашим ребен­ком про­ис­хо­дит. Потому и верите вся­ким ужасам.

– Так мы меди­цине-то не обу­чены. Потому и верим тем, кото­рые обра­зо­ван­ные. Как же иначе-то? – воз­ра­зила Груня. – Небось, каж­дый чело­век в жизни на свое место постав­лен. Там ему и раз­би­раться. А в чужое – не лезь.

– В общем, вы правы, конечно, Агрип­пина Тимо­фе­евна, – ска­зала я. – Но в дан­ном слу­чае, при­дется вам все-таки напрячься и поста­раться меня понять. Иначе так и будете думать, что у вас сын дурак.

– А я и не думаю вовсе! – фырк­нула Груня.

– Пре­красно! Тогда слушайте…

При­мерно через пол­часа Груня полу­чила доста­точно инфор­ма­ции об ММД и гипо­ди­на­ми­че­ском син­дроме, чтобы сде­лать какие-то выводы. И сразу же их сделала.

– Зна­чит, права училка-то! – горестно вздох­нула она. – Боль­ной он. Да еще педа­го­ги­че­ски мы его с отцом запу­стили. Надо было сразу раз­ви­вать-тор­мо­шить, а мы-то сопли пус­кали да радо­ва­лись: какой он у нас спо­кой­ный да какой хоро­ший. А болезни-то его душев­ной, дураки, и не разглядели…

– Гос­поди, Агрип­пина Тимо­фе­евна! – в отча­я­нии возо­пила я. – Вы все не так поняли! У Филиппа нет ника­кой «душев­ной болезни»!

– А про что же вы мне тогда гово­рили? – поин­те­ре­со­ва­лась Груня с неко­то­рой даже нот­кой язвительности.

– Хорошо, давайте попро­буем с дру­гой сто­роны. Как вы смот­рите на пере­ход Филиппа в дру­гую школу?

– Я не хочу – в дру­гую, – раз­дался от порога спо­кой­ный голос. Мы с Гру­ней обер­ну­лись и уви­дели в две­рях Филиппа. В руках у него был закон­чен­ный рису­нок. Инте­ресно, давно ли он там стоит?

– В дру­гую – нет. Я к этой при­вык. К ребя­там, к сто­ловке, и вообще. Или меня уже выгнали?

– Нет, Филипп, тебя еще не выгнали, – спо­койно и вра­зу­ми­тельно ска­зала я. – И мы с мамой сде­лаем все воз­мож­ное, чтобы и дальше так оста­ва­лось. Ты нам поможешь?

– А что я могу? – Филипп флег­ма­тично пожал тол­стыми плечами.

– Мно­гое, поверь.

– Ну, если вы гово­рите, тогда конечно, – странно, но мне пока­за­лось, что в голосе «тор­моза» Филиппа про­скольз­нула насмешка.

До этой секунды я еще сомне­ва­лась. А вдруг мы с пси­хи­ат­ром и Гру­ней оши­ба­емся, и там дей­стви­тельно – умствен­ная отста­лость? Я обна­дежу людей, а потом ока­жется, что все напрасно… Но вот эта едва уло­ви­мая насмешка… Умственно отста­лые дети почти не вос­при­ни­мают юмора и тем более не про­ду­ци­руют его сами. Напро­тив, гипо­ди­на­ми­че­ские дети часто бывают весьма иро­ничны, только это очень трудно заметить.

– Сна­чала я Филиппа про­те­сти­рую на коэф­фи­ци­ент интел­лекта, – ска­зала я Груне, рас­смат­ри­вая между тем рису­нок Филиппа. На рисунке была изоб­ра­жена совер­шенно дев­чо­но­чья прин­цесса в кри­но­лине, с пыш­ной при­чес­кой. Прин­цесса сто­яла у доски и дер­жала в руке мел. На доске было напи­сано: «Филька – дибил». – «Дебил» пишется через «е», – маши­нально попра­вила я, несколько оше­лом­лен­ная уви­ден­ным (думаю, что все чита­тели дога­да­лись: прин­цесса на рисунке – это фиал­ко­во­гла­зая учительница).

– Я им гово­рил, что через «е», – спо­койно ска­зал Филипп. – Но они не слушают.

– Кто – они? Одноклассники?

– Ага.

– А ты не обижаешься?

– Не‑а. Чего оби­жаться? Я же, если разо­злюсь, убить могу. Боль­шой я. Мне злиться нельзя.

– А дру­гим тебя драз­нить, оскорб­лять – можно?

– Кирьке Пахо­мову можно. Он малень­кий совсем и сла­бый, и отец у него пьет, потому – злой. Я его в про­шлом годе один раз стук­нул, когда он у Маши пенал попо­лам сло­мал, так его Валька с Ром­кой домой под руки увели. Разве ж так дело?

– Филенька, а ты мне про пенал не рас­ска­зы­вал! – всу­ну­лась Груня.

– А чего б ты вол­но­ва­лась, – разъ­яс­нил Филипп. – Анна Пав­ловна тогда хотела тебя вызы­вать, но Кирька, когда ухо­дил, ска­зал: не надо, я сам вино­ват! Она и не вызвала. Он хоро­ший, Кирька, злой только. Так и пус­кай драз­нится, с меня убу­дет, что ли?

Эпи­зод с хоро­шим злым Кирь­кой сра­зил меня окон­ча­тельно. Этот Филипп явно стоил того, чтобы за него бороться. И мы стали бороться.

Пер­вое, что я выяс­нила у Груни при сле­ду­ю­щей встрече (уже без Филиппа), – нет ли в школе дру­гой, «не пере­до­вой» учи­тель­ницы. Выяс­ни­лось, что тако­вая, к сча­стью, име­ется. Уже очень пожи­лая, пен­си­о­нерка Вален­тина Сте­па­новна ведет тре­тий «в» класс. Ника­кого блеска на ее уро­ках не наблю­да­ется, «про­грес­сив­ные» роди­тели стре­мятся отдать своих детей к дру­гим педа­го­гам, но репу­та­ция у нее хоро­шая. Доб­рая, забот­ли­вая бабушка.

– Как раз то, что нам надо! – воз­ли­ко­вала я.

Далее Филипп был про­те­сти­ро­ван. Интел­лект маль­чика, как и сле­до­вало ожи­дать, ока­зался вполне нор­маль­ным, по неко­то­рым суб­те­стам – даже несколько лучше, чем я ожи­дала. После обра­ботки резуль­та­тов тести­ро­ва­ния я напи­сала про­стран­ную бумагу для Вален­тины Сте­па­новны, заля­пала ее всеми печа­тями, кото­рые сумела отыс­кать в род­ной поли­кли­нике, воору­жила гото­вой бума­гой Груню и напра­вила ее на поклон к учи­тель­нице-пен­си­о­нерке. Все про­шло как нельзя более удачно. По моей наводке Груня долго гово­рила о доб­роте и отзыв­чи­во­сти сына, о спо­соб­но­стях Филиппа в выра­щи­ва­нии ред­ких рас­те­ний и ско­ла­чи­ва­нии табу­ре­ток. Учи­тель­ница момен­тально рас­тро­га­лась и согла­си­лась попро­бо­вать взять Филиппа в свой класс. Обе­щала, что не будет маль­чика торо­пить, и пус­кай он все это пишет, «пока ему не надоест».

– Не рас­стра­и­вай­тесь вы так, милочка, – ска­зала Вален­тина Сте­па­новна Груне. – Пожили бы вы, милочка, с мое, знали бы – не в почерке и задач­ках сча­стье. Глав­ное, чтобы душа у чело­века пра­виль­ная была. А все осталь­ное – приложится.

– Истинно так, истинно так! – радостно кивала окры­лен­ная Груня.

Тре­тью чет­верть Филипп начал уже в новом классе. Уди­ви­тельно, но среди «бабуш­ки­ных» вос­пи­тан­ни­ков он вовсе и не казался таким уж «тор­мо­зом». С рус­ским, по-преж­нему, было плохо, но допи­сы­вать до конца ему раз­ре­шали на перемене.

– Я вот тут тебе дво­ечку поста­вила, милок, – сето­вала Вален­тина Сте­па­новна. – При­шлось, ты уж не обес­судь. Сем­на­дцать оши­бок на десять стро­чек – это все-таки мно­го­вато будет. Ты как дума­ешь? Так ты уж, милок, не оби­жайся, а вот эти слова мне к зав­трему выучи, я тебя после уро­ков-то и спрошу. Гля­дишь, чет­ве­рочку-то и полу­чишь. А вме­сте – тро­ечка вый­дет. А это для нас покуда и хорошо. Так ведь? А дальше-то и посмотрим…

Довольно быстро Вален­тина Сте­па­новна поняла, что Филипп пре­красно усва­и­вает все, что вос­при­нято на слух, и посо­ве­то­вала Груне читать ему вслух мате­риал пара­гра­фов и усло­вия задач. Дело тут же пошло на лад. С помо­щью маг­ни­то­фона была заучена таб­лица умно­же­ния – камень пре­ткно­ве­ния еще со вто­рого класса.

В классе силь­ного, доб­ро­душ­ного пацана при­няли сразу и безоговорочно.

– Ты, Филька, наверно, гири тяга­ешь? – спро­сил мест­ный лидер – шуст­рый пацан из мно­го­дет­ной семьи, рас­смат­ри­вая вну­ши­тель­ную фигуру Филиппа.

– А то! – неопре­де­ленно отве­тил Филипп и в тот же вечер начал зани­маться с ган­те­лями, остав­ши­мися в квар­тире от давно угас­шего увле­че­ния стар­шего брата.

– А я корабли делаю! Как насто­я­щие, – похва­стался лидер неделю спу­стя. Ему явно очень хоте­лось сде­лать флег­ма­тич­ного мед­ве­жонка своим союз­ни­ком. – Хочешь поглядеть?

– Ясно, хочу! – Филиппу льстило ока­зы­ва­е­мое ему внимание.

Модели кораб­лей, скле­ен­ные шуст­рым лиде­ром напо­по­лам со стар­шим бра­том, про­из­вели на Филиппа огром­ное эсте­ти­че­ское впечатление.

– Там и лесенки есть, и кана­тики, и даже в шлю­поч­ках весла лежат, – с вос­тор­гом рас­ска­зы­вал он мне.

Ока­за­лось, что все это богат­ство про­из­во­дится в мест­ном клубе тех­ни­че­ского твор­че­ства, в кружке судо­мо­де­ли­ро­ва­ния. Спу­стя месяц Филипп закон­чил свою первую модель. Руко­во­ди­тель кружка похва­лил его за тща­тель­ность и терпение.

В конце тре­тьей чет­верти Филипп полу­чил чет­верку за кон­троль­ное спи­сы­ва­ние. «Побла­го­да­рите учи­тель­ницу!» – посо­ве­то­вала я. На вось­мое марта Игнат при­нес Вален­тине Сте­па­новне огром­ный букет цве­тов, сильно сма­хи­вав­ший на элит­ный веник и почему-то бутылку кагора. Молча покло­нился чуть ли не в пояс и отбыл восво­яси. Вален­тина Сте­па­новна потре­пала Филиппа по воло­сам и ска­зала дрог­нув­шим голо­сом: «Ты, Филечка, весь в отца!»

Сей­час Филипп закан­чи­вает шестой класс. С уче­бой у него все ни шатко ни валко, но выго­нять его из школы никто больше не соби­ра­ется. Вер­нув­шийся из армии Арка­дий читает ему вслух пара­графы из учеб­ника. Груня хло­по­чет по хозяй­ству и не может нара­до­ваться на своих сыно­вей-помощ­ни­ков. Шуст­рый лидер зате­рялся где-то в улич­ной под­рост­ко­вой жизни, а Филипп по-преж­нему ходит в судо­мо­дель­ный кру­жок. И с помо­щью стар­шего брата уже при­смот­рел себе учи­лище, в кото­ром учат на кора­бель­ных механиков.

Одна из моде­лей Филиппа долго жила у меня на полке, но, как и гор­шок Марата, впо­след­ствии исчезла. Я пода­рила ее маль­чишке из соци­ально-небла­го­по­луч­ной семьи. Я знаю, что подарки не пере­да­ри­вают, но маль­чишка так смот­рел на кра­си­вый кораб­лик, а потом тихо ска­зал, что у него нико­гда-нико­гда не было такой игрушки (он врал: его жизнь сло­жи­лась так, что у него вообще не было игру­шек). Мне пока­за­лось, что ему кораб­лик нуж­нее, чем мне. И еще мне кажется, что Филипп понял и одоб­рил бы мой поступок.

Отвяз­ный Валька 

(окон­ча­ние)

Гово­рить с Вик­то­рией было чрез­вы­чайно тяжело. Она явно не верила ни в какую пси­хо­ло­гию, счи­тала, что все про­пало, и в даль­ней­шем не ждала от жизни ничего хоро­шего. На любые мои пред­ло­же­ния качала голо­вой и гово­рила: «Да нет, не вый­дет это. Спа­сибо вам, конечно…» Если честно, то я так и не смогла понять, зачем она вообще ко мне пришла.

Оста­вался сам Валька. Я попро­сила Вик­то­рию поси­деть в коридоре.

– Вален­тин Его­ро­вич! – оклик­нула я маль­чишку. – Ты там нари­со­вал или как?

– Нари­со­вал! – Валька появился на пороге, хитро улы­ба­ясь. В руках у него была пачка лист­ков. На лист­ках – ужас кро­меш­ный. Какие-то тан­ково-само­лет­ные сра­же­ния, роботы, мон­стры, лужи крови, ске­леты и про­чая нежить.

– Нра­вится? – поин­те­ре­со­вался мальчишка.

– Нет, не нра­вится, – я пока­чала голо­вой. Хотя нари­со­вано, в общем, неплохо, с фан­та­зией. Но не люблю я всю эту жуть. Скучно.

– Скучно? – уди­вился Валька. – А по-моему, наобо­рот – очень весел.

– Ну, каж­дый весе­лится как умеет, конечно. Но я вообще-то про­сила тебя семью нарисовать…

– Да какая там семья! – как-то очень не по-дет­ски мах­нул рукой Валька. – А это все – страш­ный сон, как вы просили.

– Много у тебя страш­ных снов… – с сочув­ствием про­тя­нула я. – Бед­ный ты мой…

– А вот этого – не надо! – тут же клю­нул-всто­пор­щился Валька. – Не надо меня жалеть! У меня все нормально!

– Ага, нор­мально, – сразу согла­си­лась я. – А что же, Вален­тин Его­ро­вич, ты соби­ра­ешься дальше со своей жиз­нью делать?

Несколько секунд Валька думал, явно осва­и­вая необыч­ную форму вопроса. Потом зна­комо при­щу­рился, и я поняла, что сей­час меня оче­ред­ной раз будут про­ве­рять «на вшивость».

– Я бы, зна­ете, пира­том хотел бы стать!

– Вот как? Пира­том? Что ж – инте­ресно. Ну, объ­ясни, пожа­луй­ста, почему именно пиратом?

Моя спо­кой­ная реак­ция сна­чала обес­ку­ра­жила Вальку, а потом явно понра­ви­лась ему.

– Ну, это же здо­рово – пальба, «на абор­даж!», трупы на реях, добыча, золото, – по мере рас­сказа экзаль­та­ция явно убы­вала. – Пла­вать везде, путе­ше­ство­вать, видеть дру­гие страны, дру­гих людей. Дикари там вся­кие, негры, белые медведи…

– Там, где белые мед­веди, там пира­тов не бывает, – серьезно воз­ра­зила я. – Им там гра­бить некого.

– Ну почему обя­за­тельно – гра­бить! – оби­делся Валька. – Можно же про­сто смот­реть, иссле­до­вать там, фото­гра­фии делать или фильмы снимать…

– Можно, конечно, – согла­си­лась я. – Только это будут уже не пираты, а зоо­логи, или эко­логи, или оке­а­но­логи, или еще кто-нибудь в этом роде. Это тебя тоже устро­ило бы?

– Меня бы все устро­ило, – грустно при­знался Валька. – Я путе­ше­ство­вать хочу. Не могу на одном месте сидеть. Почему сей­час юнгой нельзя? Как раньше – я по телику видел – один спря­тался в трюме, а потом его нашли и взяли мат­ро­сом. Он там с ними пла­вал, все делал. Я бы тоже мог. Я про­бо­вал один раз – такие паро­ходы есть, «Волго-Балт», зна­ете? Так я в дро­вах спря­тался. Думал, отплы­вем подальше, там я и при­зна­юсь. Что ж они меня, за борт выки­нут, что ли?

– Ну, и чем же все кончилось?

– Меня собака нашла. Кора­бель­ная. Надо ж было именно на тот корабль залезть, где пес был! Подо­шла, сво­лочь, и стала лаять. При­шел мужик и меня выта­щил. Еще и по шее наве­шал. Иди, гово­рит, салага, в школе учись. А я про эту школу даже думать не могу. Сразу живот кру­тить начинает…

– Да, – согла­си­лась я. – Тяже­лая ситу­а­ция. И что же мы теперь делать будем?

– А вам-то что? Вам-то какое до меня дело?– тут же още­ти­нился Валька.

– Ну, у меня, пони­ма­ешь, работа такая, – объ­яс­нила я. – Меня этому учили, мне за это, как бы это ска­зать, деньги платят.

– Ого! – уди­вился Валька. – И такая работа бывает?

– Бывает, бывает, – под­твер­дила я. – Давай думать, как посту­пить… Ты яхты когда-нибудь видел?

– А то! – оби­делся Валька. – И по телику, и так. А в про­шлом году мы с ребя­тами регату смот­реть ездили.

– Хотел бы сам на яхте ходить?

– А можно?! – Валь­кины зеле­ные глаза полых­нули неисто­вым огнем. И сразу погасли. – Кто ж меня пустит!

– Посмот­рим, – неопре­де­ленно пообе­щала я.

Вик­то­рии я ска­зала следующее:

– Вер­нуть Вальку сразу в школу невоз­можно. Слиш­ком велик нега­тив­ный опыт. Сна­чала надо забрать его с улицы. Он маль­чик, под­ро­сток. Ему необ­хо­димо муж­ское вли­я­ние, муж­ской обра­зец пове­де­ния, муж­ская рука. В школе одни бабы. У вас есть друг, любов­ник, брат, муж подруги, кото­рый согла­сится уде­лить Вальке вни­ма­ние? – Вик­то­рия молча пока­чала голо­вой. – Тогда так. Я позвоню сво­ему другу. Может быть, он согла­сится взять Вальку в яхт-клуб. Если согла­сится, дам вам коор­ди­наты. Поедете с ним туда. Сна­чала побу­дет на под­хвате, на побе­гуш­ках, а там – посмотрим.

При­я­тель долго не пони­мал, что мне от него нужно. Когда понял, отве­тил без вся­кого энтузиазма:

– Ну, пусть при­ез­жает твой труд­ный под­ро­сток. Посмотрим…

Через месяц я позво­нила еще раз. При­я­тель сказал:

– Обыч­ный пацан. Чего в нем такого «труд­ного» – не пони­маю. Все они сей­час такие.

Пре­зрев вра­чеб­ную тайну, я рас­ска­зала исто­рию с про­опе­ри­ро­ван­ной, уми­ра­ю­щей матерью.

– Ого! – рас­сме­ялся при­я­тель. – Сильно! Вот из таких как раз и полу­ча­ются насто­я­щие пираты! А если без шуток – не знаю, как в дру­гих местах, а у нас он вполне адап­ти­ро­вался. Бал­бес, конечно, но руки-голова на месте и вка­лы­вать может. Зна­чит, толк будет. Недавно на форты ходили…

Спу­стя еще три месяца при­я­тель позво­нил сам.

– Говори сразу, – попро­сила я. – Все плохо, да?

– Да нет, не дер­гайся, – успо­коил при­я­тель. – Только, по-тво­ему, у меня на судне – что? Рес­пуб­лика ШКИД? Ком­муна имени Макаренко?

– Да в чем дело-то?

– Твой Вален­тин тут мне на днях гово­рит: Вяче­слав Иго­ре­вич, можно сюда мой друг при­дет? Он про­сто от зави­сти поми­рает, когда я ему рас­ска­зы­ваю. Ну что же, говорю, пусть при­хо­дит. Тогда он гово­рит: только я вас дол­жен сразу пре­ду­пре­дить – он небла­го­по­луч­ный. Что зна­чит – небла­го­по­луч­ный? Ну, объ­яс­няет, из соци­ально-небла­го­по­луч­ной семьи. Папа алко­го­лик, мама алко­го­лик, стар­ший брат – нар­ко­ман. Все, при­е­хали. Вот я тебя и спра­ши­ваю: по-тво­ему, у меня здесь – что?

– Ну и что же ты ему сказал?

– Ска­зал: бро­сите курить. Оба. Тогда – пусть при­хо­дит. Не дело это, когда две­на­дца­ти­лет­ний пацан дымит как паро­воз. Так? Пси­хо­ло­ги­че­ски правильно?

– А он?

– Прямо сей­час, гово­рит. И выбра­сы­вает в урну пачку «Норда». У меня прямо сердце кро­вью обли­лось. Мак­си­ма­лист хре­нов. Лучше бы мне отдал. Но не вытас­ки­вать же мне ее из урны у него на гла­зах. Паде­ние авто­ри­тета капи­тана полу­ча­ется. Так?

– Так, так! – рас­сме­я­лась я.

В клубе все было хорошо, но в школе не лади­лось. Сов­мест­ными уси­ли­ями нам уда­лось уго­во­рить вытя­нув­ше­гося, заго­ре­лого Вальку прийти в класс кор­рек­ции. Испу­ган­ные мало­ум­ные мало­летки смот­рели на него, как на пахана, и ждали, когда он нач­нет уста­нав­ли­вать «поня­тия». На тре­тий день одна из учи­тель­ниц сказала:

– А, Ермо­лаев! Явился! Чего вдруг? Пошел бы еще погулял…

Валька раз­вер­нулся и вышел, как сле­дует шан­да­рах­нув дверью.

– Надо что-то делать, – ска­зал яхт­клу­бов­ский капи­тан. – Чтобы учиться, ему дис­ци­плина нужна. Желез­ная. Сам он не смо­жет. И мать не спра­вится. Давай попро­буем от яхт­клуба дать направ­ле­ние в мор­ской кадет­ский кор­пус. Мать-оди­ночка, ты гово­рила? Там таким зеле­ный свет. Но надо экза­мены сдать.

Пого­во­рили с Валь­кой. Он мах­нул рукой: давайте! Вик­то­рия набрала домой балан­сов и наняла репе­ти­то­ров по всем пред­ме­там. Валька при­во­лок откуда-то насто­я­щие наруч­ники и тре­бо­вал, чтобы перед при­хо­дом репе­ти­то­ров мать при­ко­вы­вала его к бата­рее, а ключ прятала.

– Иначе убегу! – гово­рил он.

– Моло­дец! – думала я. Что думали репе­ти­торы, обна­ру­жи­вая при­ко­ван­ного к бата­рее уче­ника, – неизвестно.

Посту­пил Валька с пер­вого раза. Сна­чала у него были про­блемы и с дис­ци­пли­ной, и с успе­ва­е­мо­стью. Даже захо­дила речь об отчис­ле­нии. В кор­пусе есть свой пси­хо­лог, но Вик­то­рия, по ста­рой памяти, при­во­дила Вальку ко мне. Я не стала читать ему нота­ций и нравоучений.

– Тебе решать, – ска­зала я. – Можешь сдаться. Тогда мы все оши­ба­лись и зря тра­тили время. Но это ничего, я пере­живу. Бывает так, что все – зря. Работа такая. Ты можешь вер­нуться назад, на улицу. Там лучше, инте­рес­нее? Тогда – давай.

На улицу Валька не вернулся.

Надежда, не оправ­дав­шая надежд 

(окон­ча­ние)

– Все зашло слиш­ком далеко, – ска­зала я при­ем­ным роди­те­лям Надежды. – Нужна какая-то дикая встряска, чтобы дело сдви­ну­лось с мерт­вой точки. Я вижу только одну возможность…

– Нет! Нет! Нет!!! – вскрик­нула Марина. – Только не это! Это будет для нее такой трав­мой! Все ста­нет еще хуже!

– Еще хуже?! – скеп­ти­че­ски усмех­ну­лась я. – А как это? По-моему, дальше уже про­сто некуда. Давайте назы­вать вещи сво­ими име­нами. Если Надежда сво­ими выход­ками заго­нит Вла­ди­мира в могилу, – вы смо­жете ей это про­стить? И с чем же вы тогда будете жить – с тос­кой по мужу и нена­ви­стью к един­ствен­ной дочери? А как и с чем будет жить она? – я гово­рила безумно, непра­ведно жесто­кие вещи, но, увы, дру­гого выхода про­сто не видела. – Если вы сей­час сооб­щите ей о том, что она при­ем­ный ребе­нок, то всем сразу ста­нет легче. Ей – потому что ее «чуже­род­ность» вашей семье сразу ста­нет раци­о­нально объ­яс­ни­мой. Вам – потому что не надо будет больше хра­нить тайну, кото­рую уже нет сил хра­нить. Вы же не можете скры­вать от нее, что она вам чужда и непо­нятна. В край­нем слу­чае, еще пара лет – и вы разой­де­тесь, как абсо­лютно чужие друг другу люди. По край­ней мере, все оста­нутся живы.

– Марина, док­тор права, – хрипло, не отры­вая рук от лица, ска­зал Вла­ди­мир. – Мы должны это сде­лать. Это гене­тика, нам этого не переломить.

– Прежде чем вы это сде­ла­ете, я хотела бы пого­во­рить с вами о том, что, соб­ственно, про­изо­шло и про­ис­хо­дит в вашей семье. С ран­него дет­ства кое-что в пове­де­нии и осо­бен­но­стях Надежды объ­яс­ня­ется ее нев­ро­ло­ги­че­ским ста­ту­сом, а вовсе не гене­ти­кой. И я хочу, чтобы вы об этом знали. Вы готовы гово­рить об этом сей­час, или лучше пере­не­сем этот раз­го­вор на сле­ду­ю­щую встречу?

– Лучше пере­не­сем, – попро­сил Вла­ди­мир, пыта­ясь украд­кой достать из пиджака пузы­рек с нитроглицерином.

– Но, пони­ма­ете, – завол­но­ва­лась Марина, – мы же были такие пра­виль­ные роди­тели и все­гда вовремя посе­щали нев­ро­па­то­лога. И нам никто ничего такого тре­вож­ного не гово­рил. Только со сном – ей про­пи­сы­вали успо­ка­и­ва­ю­щие таб­летки, травы, мы все делали, как велели. Но никто не пре­ду­пре­ждал, что может быть…

– Вот об этом мы и пого­во­рим в сле­ду­ю­щий раз.

.….….….….….….….….….……

В назна­чен­ное семье Надежды время я выгля­нула в кори­дор. У две­рей каби­нета на кожа­ной бан­кетке сидела Марина. Возле нее, при­сло­нив­шись к стене, сто­яла невы­со­кая коре­на­стая девушка с пря­мыми свет­лыми воло­сами и финно-угор­ским широ­ко­ску­лым лицом.

– Вла­ди­мира поло­жили в боль­ницу, – под­ни­ма­ясь мне навстречу, ска­зала Марина. – Ише­ми­че­ская болезнь, обостре­ние. Это Надя. Она все знает.

– Про­хо­дите, – ска­зала я.

– Мы рас­ска­зали ей прямо в палате, – слабо улы­ну­лась Марина. – Вла­ди­мир боялся остав­лять нас одних. Я сде­лала, как он захотел…

– Пра­вильно сде­лала, – у девушки был хрип­ло­ва­тый, но при­ят­ный низ­кий голос. – Это вы их надо­умили ска­зать? Спа­сибо вам. Я давно дога­ды­ва­лась, что здесь что-то не то. Уж больно я на них непохожа.

– Мы спе­ци­ально выби­рали свет­лень­кую, как я, – попы­та­лась вста­вить Марина. – И с голу­быми глазами…

– Это пра­вильно, – рас­су­ди­тельно ска­зала Надя. – Волосы и глаза, это конечно. Только кто ж знал, что я такая полу­чусь – рожа широ­кая, нос кноп­кой, росту метр с кеп­кой. Они вон, видите, оба какие – высо­кие, кра­си­вые – ари­сто­краты, одним сло­вом, – в голосе девушки уди­ви­тель­ным обра­зом про­зву­чала не обида за свою нека­зи­стую внеш­ность, а гор­дость за при­ем­ных роди­те­лей. Марина тоже это услышала.

– Наденька, ты на себя наго­ва­ри­ва­ешь, – поспе­шила воз­ра­зить она. – Ты – очень при­вле­ка­тель­ная девушка.

– Да, да, конечно, – усмех­ну­лась Надежда. – Прямо Клавка Шиф­фер. Волосы, по край­ней мере, такие же… Да и не во внеш­но­сти дело. Душой я на них не похожа. Мне вот собаку все­гда хоте­лось, боль­шую, чтобы злая была, а у них кок­кер-спа­ни­ель ста­рый, даже мух ловить – и тех жалеет. Или вот мото­цикл… «хар­лей», напри­мер… такая мощ­ная машина, это же сила… Я пыта­лась папе объ­яс­нить, а он только мор­щится… вот так… – Надя очень похоже изоб­ра­зила уже зна­ко­мую мне гри­масу Владимира.

Я слу­шала неспеш­ный моно­лог Надежды и мучи­тельно сооб­ра­жала – что же мне делать? Гото­ви­лась я к лик­безу для роди­те­лей, а теперь? Вла­ди­мир в боль­нице, и что я могу ска­зать самой Надежде? В конце кон­цов, не при­ду­мала ничего пут­ного и решила не отсту­пать от наме­чен­ного плана.

– Боль­шин­ство твоих склон­но­стей объ­яс­ня­ется вовсе не био­ло­ги­че­ским отли­чием от роди­те­лей, а гипер­ди­на­ми­че­ским син­дро­мом, – реши­тельно заявила я.

– Каким син­дро­мом? – уди­ви­лась Надежда.

– Ги-пер-ди-на-ми-чес-ким, – по сло­гам про­из­несла я.

.….….….….….….….….….……

После окон­ча­ния объ­яс­не­ний Марина и Надежда переглянулись.

– Так зна­чит, она поэтому теря­лась? – спро­сила мать. Я кивнула.

– Так зна­чит, мне и нужно вся­ким спор­том зани­маться и на мото­цик­лах гонять? – спро­сила дочь. Я опять кивнула.

– Так зна­чит, у нее теперь все ком­пен­си­ро­ва­лось? – опять мать. Новый кивок.

– Так зна­чит, они думали, я дру­гая, потому что при­ем­ная. А я дру­гая, потому что – син­дром? – несколько энер­гич­ных кивков.

– Ну, вообще-то, ты дру­гая, потому что отдель­ный чело­век. Ни на кого не похо­жий. Син­дром про­сто доба­вил кра­сок. Роди­тели и так нерв­ни­чали, ждали – что будет. Вот и дождались.

– То есть мы сво­ими руками рыли эту пропасть?!

– Ну, не все так плохо. Смот­рите: у боль­шин­ства гипер­ди­на­ми­че­ских детей жут­кие про­блемы с успе­ва­е­мо­стью. Осо­бенно в началь­ных клас­сах. У Надежды их не было. Это ваша заслуга.

– Да, к школе мы ее хорошо подготовили.

– А ты сей­час-то в школу ходишь?

– Хожу!… Иногда…

– Охо-хо… Когда Вла­ди­мира-то из боль­ницы выпустят?

– Обе­щали, если все будет хорошо, на той неделе…

– Вот тогда и заходите.

– Хорошо, спасибо.

Наде­вая крос­совки, Надежда сказала:

– Ты, мам, впе­ред иди, в раз­де­валку, а я еще в туа­лет зайду.

Марина послушно дви­ну­лась по лест­нице. Надежда про­со­чи­лась обратно в кабинет:

– Слу­шайте, а они вам не ска­зали, мои насто­я­щие роди­тели – кто? Я никому не скажу, но вы тоже пой­мите – инте­ресно же!

– Да они и сами тол­ком не знают. Тайна усы­нов­ле­ния – закон такой, зна­ешь? Вроде бы, – оба военные.

– Я так и знала! – тор­же­ству­юще улыб­ну­лась девушка. – Не слу­чайно я книги про войну люблю. И фильмы… До сви­да­ния вам. Спа­сибо. Мы еще при­дем, наверное.

И они при­хо­дили. Неча­сто, но регу­лярно возле каби­нета появ­ля­лись высо­кие, «ари­сто­кра­ти­че­ские», по опре­де­ле­нию Нади, Вла­ди­мир и Марина, и рядом с ними коре­на­стая широ­ко­ли­цая дочь. Гово­рили о про­бле­мах успе­ва­е­мо­сти, о лич­ной и интим­ной жизни совре­мен­ной моло­дежи, о совре­мен­ной и клас­си­че­ской музыке. Посте­пенно выяс­ни­лось, что все преды­ду­щие попытки при­об­щить Надежду к миру искус­ства вовсе не про­шли впу­стую, и девушка много читает, ори­ги­нально мыс­лит, и даже сама пыта­ется писать стран­но­ва­тые «геро­и­че­ские» стихи, кото­рые подо­шли бы ско­рее юноше. Послед­ний раз Надежда при­шла ко мне на прием вме­сте с высо­ким крас­но­ли­цым кур­сан­том, кото­рый посто­янно кру­тил шеей и поче­сы­вал юно­ше­ский прыщ на под­бо­родке. Девушка сооб­щила мне, что они любят друг друга, и после окон­ча­ния Мишей воен­ного учи­лища поже­нятся и уедут по его рас­пре­де­ле­нию. Я поже­лала им счастья.

– Ничего не поде­ла­ешь – гене­тика, – лукаво про­шеп­тала мне на ухо Надежда, выходя из каби­нета. Миша, не слы­шал шепота подруги и ощу­тимо нерв­ни­чал, кру­тил шеей и загля­ды­вал в зер­кало. Не то поправ­лял фуражку, не то справ­лялся, как там прыщ.

Автор бла­го­да­рит всех чита­те­лей, кото­рые оста­ва­лись с ним до конца этой книги. Если здесь вы не нашли отве­тов на какие-то вопросы, акту­аль­ные именно для вас, или у вас воз­никло жела­ние пого­во­рить с авто­ром лично, что-то спро­сить, о чем-то рас­ска­зать, то вы вполне можете это сде­лать. Автор – суще­ство совер­шенно не засек­ре­чен­ное. Рабо­тает в дет­ской поли­кли­нике № 47 Мос­ков­ского рай­она города Санкт-Петер­бурга. Теле­фон для записи на кон­суль­та­цию – 375–17-71.

Приложение. Список аксиом

АКСИОМА № 1

Роди­тели должны как можно подроб­нее пред­став­лять себе состо­я­ние нев­ро­ло­ги­че­ского здо­ро­вья сво­его ребенка. Помочь им в этом могут врачи-нев­ро­па­то­логи, врачи-пси­хо­нев­ро­логи, меди­цин­ские пси­хо­логи и соот­вет­ству­ю­щая научно-попу­ляр­ная литература.

АКСИОМА № 2

Сле­дует неукос­ни­тельно отде­лять поступки ребенка от его лич­но­сти. Поступки и про­ступки могут осуж­даться, лич­ность – без­условно принимается.

АКСИОМА № 3

Учеб­ные про­блемы детей с ММД запро­грам­ми­ро­ваны их нев­ро­ло­ги­че­ским ста­ту­сом. Но любую ситу­а­цию можно улуч­шить с помо­щью режима и дру­гих спе­ци­аль­ных мероприятий.

АКСИОМА № 4

Вос­пи­та­ние детей с ММД тре­бует от роди­те­лей неве­ро­ят­ного тер­пе­ния и выдержки. Не дер­жите все в себе – учи­тесь гово­рить о своих чув­ствах. Ищите союзников.

АКСИОМА № 5

Все син­дромы будут побеж­дены, если вам удастся сде­лать ребенка вашим союзником.

Список литературы

Акса­рина Н. М. Основ­ные этапы и осо­бен­но­сти раз­ви­тия выс­шей нерв­ной дея­тель­но­сти детей ран­него воз­раста, М., 1974, 52 с.

Бого­мо­лова Ф. А. Физи­че­ское, нервно-пси­хи­че­ское раз­ви­тие и мето­дика иссле­до­ва­ния ребенка, М., 1979, 102 с.

Бют­нер К. Жить с агрес­сив­ными детьми, М., 1991, 202 с.

Гар­бу­зов В. И. Нерв­ные дети, М., 1990, 172 с.

Джоэл Ф. Любар. Био­управ­ле­ние, дефи­цит вни­ма­ния и гипе­р­ак­тив­ность, в сб.: Биоуправление‑3: Тео­рия и прак­тика, Ново­си­бирск, 1998, 31 с.

Журба Л. Т. Мастю­кова Е. М., Нару­ше­ние пси­хо­мо­тор­ного раз­ви­тия детей пер­вого года жизни, М., 1981, 270 с.

Зал­ма­ева Р. Сам себе лого­пед, СПб, 1996, 90 с.

Зень­ков­ский В. В. Пси­хо­ло­гия дет­ства, Ека­те­рин­бург, 1995, 337 с.

Кула­гина И. Ю. Воз­раст­ная пси­хо­ло­гия, М., 1997, 165 с.

Леви Гарольд. Квад­рат­ные колышки к круг­лым отвер­стиям, СПб, 1995, 116 с.

Личко А. Е. Эти труд­ные под­ростки, Л., 1973, 124 с.

Лого­пе­дия, ред. Л. С. Вол­кова, М., 1989, 527 с.

Меж­ду­на­род­ная клас­си­фи­ка­ция болез­ней (10й пере­смотр), СПб, 1994, 303 с.

Сле­по­вич Е. С. Исправ­ле­ние речи у детей, Минск, 1983, 61 с.

Сквор­цов И. А. Дет­ство нерв­ной системы, М., 1987, 63 с.

Работа семьи и школы по пре­ду­пре­жде­нию рече­вых нару­ше­ний у детей. Мето­ди­че­ские реко­мен­да­ции, Минск, 1974, 35 с.

Тол­ко­вый сло­варь пси­хи­ат­ри­че­ских тер­ми­нов, в 2‑х томах, Ростов-на-Дону, 1996, 917 с.

Яре­менко Б. Р., Яре­менко А. Б. Мини­маль­ные дис­функ­ции голов­ного мозга у детей, СПб, 1999, 128 с.