протоиерей Аркадий Шатов
Отцы, матери, дети

Выступ­ле­ние на роди­тель­ском собра­нии вос­крес­ной школы.

Сей­час очень любят гром­кие назва­ния: у нас уже не инсти­туты какие-нибудь, а уни­вер­си­тет или ака­де­мия, не ПТУ, а какой-нибудь кол­ледж… Так что сего­дня — не роди­тель­ское собра­ние, а педа­го­ги­че­ская кон­фе­рен­ция. И поскольку это кон­фе­рен­ция, то я свой доклад назвал тоже очень серьезно: “Цели пра­во­слав­ной педа­го­гики и пути их дости­же­ния”. Но боюсь, что полу­чится, как все­гда в пост­со­вет­ское время: заяв­лено много, а ска­зано мало.

Нач­нем не с целей, а с тех путей, на кото­рых эти цели осу­ществ­ля­ются. Я, надо ска­зать, очень долго мучился над таким вопро­сом: как в про­цессе вос­пи­та­ния стро­гость соеди­нить с любо­вью. Заме­ча­тель­ный ста­рец отец Павел (Тро­иц­кий) писал, что здесь нет ничего слож­ного, что это соеди­ня­ется легко и про­сто, а я никак этого не мог понять и даже сфор­му­ли­ро­вать. Но все-таки попы­та­юсь ска­зать, что дети должны вос­пи­ты­ваться в некоем – я прошу не подо­зре­вать меня в каких-то непра­во­слав­ных взгля­дах, будто бы я экс­тра­сенс какой-то или еще что-то в этом роде – энер­ге­ти­че­ском поле любви. И это поле любви должно быть создано семьей, общи­ной, любым кол­лек­ти­вом, в кото­ром про­хо­дит вос­пи­та­тель­ный про­цесс. Семья обычно состоит из двух чело­век – я говорю об общих прин­ци­пах, конечно же, в жизни все не так легко, о кон­крет­ных слу­чаях мы потом тоже пого­во­рим. И вот, поле любви должно быть полем педа­го­ги­че­ской дея­тель­но­сти, и хри­сти­ан­ская педа­го­ги­че­ская дея­тель­ность должна являть Боже­ствен­ную любовь, должна явить ребенку Того, Кто есть Любовь в Своем Суще­стве. Вне этого поля, вне этой энер­ге­тики, если хотите, ника­кая хри­сти­ан­ская, пра­во­слав­ная педа­го­ги­че­ская дея­тель­ность невоз­можна; это мы должны обя­за­тельно отме­тить для начала. Сама стро­гость педа­го­ги­че­ских при­е­мов и под­хода к ребенку выте­кает из этой любви, нераз­рывно с ней свя­зана. Стро­гими – и очень стро­гими – мы должны быть к детям тогда, когда они совер­шают пло­хие поступки, а осталь­ное время дети должны нахо­диться в поле любви.

Ино­гда полу­ча­ется так, что мы за нашими детьми – в вос­крес­ной школе, в учи­лище, в храме, в семье – все время сле­дим, подо­зре­ваем их, как бы они чего пло­хого не сде­лали, смот­рим за ними, как некие мили­ци­о­неры, и хотя они еще ничего такого не сде­лали, уже ожи­даем, что они сде­лают что-то пло­хое. Мы так часто при­ди­ра­емся к нашим детям, а стро­гость, пра­вильно соеди­нен­ная с любо­вью, при­ме­ня­ется в экс­тре­маль­ных слу­чаях, когда ребенка нужно оста­но­вить, удер­жать. Все осталь­ное время должна дей­ство­вать любовь, любовь неис­ся­ка­е­мая, непре­кра­ща­ю­ща­яся и все покры­ва­ю­щая, любовь, кото­рая при­звана явить детям мило­сер­дие Божие. Стро­гость эта должна быть обя­за­тельно разум­ной и рас­счи­тан­ной; стро­гость – это не гру­бость и не жесто­кость, это – посто­ян­ство пра­вил, это неуступ­чи­вость в тех слу­чаях, когда дети стре­мятся выйти из послу­ша­ния. Сама эта рас­счи­тан­ность, конечно, не исклю­чает непо­сред­ствен­ной, живой реак­ции на посту­пок ребенка. Рас­су­ди­тель­ность должна огра­ни­чи­вать излиш­нюю эмо­ци­о­наль­ность и совер­шенно отсе­кать раз­дра­жи­тель­ность и гнев­ли­вость. Вот так я бы опре­де­лил основ­ной прин­цип соче­та­ния любви и стро­го­сти в вос­пи­та­тель­ном процессе.

Если гово­рить о целях вос­пи­та­ния детей, то прежде, чем эти цели сфор­му­ли­ро­вать, нужно ска­зать, что вос­пи­та­тель­ный про­цесс харак­те­ри­зу­ется закон­чен­но­стью во вре­мени. Хотя ребе­нок может быть с нами довольно долго и до конца жизни дол­жен почи­тать своих роди­те­лей, но все-таки само вос­пи­та­ние укла­ды­ва­ется в какие-то вре­мен­ные пре­делы: дети нам даны на вос­пи­та­ние на время дет­ства, и мы должны под­го­то­вить их к сво­боде взрос­лого воз­раста. Мы вос­пи­ты­ваем детей, как пишет отец Васи­лий Зень­ков­ский, под­го­тав­ли­вая их к сво­боде осо­зна­ния себя во Хри­сте. Наши педа­го­ги­че­ские при­емы, методы воз­дей­ствия, рамки, в кото­рых нахо­дятся дети, в конце кон­цов будут сняты, и ребе­нок оста­нется сво­бод­ным. Глав­ная наша задача – научить детей пра­виль­ному обще­нию с Живым Богом-Тро­и­цей, так рас­ска­зать им об иску­пи­тель­ной Жертве Хри­ста, чтобы этот рас­сказ запе­чат­лелся в их сердце, а не только в созна­нии, дать им поня­тие о духов­ной жизни, вос­пи­ты­вать их в испол­не­нии запо­ве­дей, помочь им осо­знать себя чле­нами Пра­во­слав­ной Церкви через вхож­де­ние в жизнь при­ход­ской общины. Вот те задачи, кото­рые стоят перед нами. И мы, конечно же, должны не про­сто рас­ска­зать им о вере, а должны эту веру прежде всего явить. И прежде .чем гово­рить о вос­пи­та­тель­ных мето­дах и при­е­мах, об осо­бен­но­стях вос­пи­та­тель­ного про­цесса, нужно ска­зать, что не может научить чему-то тот, кто сам этого не умеет. Мы не можем дать ребенку то, чем сами не обла­даем, не можем помочь ему родиться свыше, родиться духовно, если сами для духов­ной жизни не роди­лись. Есть заме­ча­тель­ная посло­вица, кото­рую мы все время вспо­ми­наем, когда гово­рим о вос­пи­та­нии детей: «От осинки не родятся апель­синки». И сде­лать из них насто­я­щих хри­стиан мы не можем, если сами тако­выми не явля­емся. Поэтому прежде чем нам при­сту­пить к вос­пи­та­нию детей, нужно обя­за­тельно спро­сить себя, кто мы есть, как мы живем, и, навер­ное, это нужно делать не про­сто перед нача­лом вос­пи­та­тель­ного про­цесса, а посто­янно; все­гда во время обще­ния с детьми кон­тро­ли­ро­вать себя и смот­реть за тем, что мы сами из себя представляем.

Конечно, можно впасть в дру­гую край­ность и ска­зать: ну кто я такой? как я могу вос­пи­ты­вать детей? я же хуже них, они такие заме­ча­тель­ные, они такие хоро­шие. У нас был слу­чай как раз в этом зале: дети после службы зани­ма­лись с нашими педа­го­гами и стоял страш­ный шум, так что было слышно даже в храме. Здесь было два педа­гога, двое муж­чин, кото­рые пыта­лись с ними зани­маться, а дети от них убе­гали, они их ловили, в общем, была стран­ная ситу­а­ция. Потом я попро­сил их подойти ко мне в каби­нет и спро­сил, что здесь про­ис­хо­дит. И один из них ска­зал: «Ну, они как тара­каны: одного возьму, а дру­гие все убе­гают, я их не могу больше двух удер­жать». Я говорю: «Надо с ними построже». – «Ну кто я такой, батюшка, чтобы с ними быть построже! Да я такой греш­ник! Хуже нет. Ну как я могу им что-нибудь строго сказать?».

Конечно же, мы с вами можем ска­зать, что дети во мно­гом лучше нас. Обще­ние с детьми само по себе может нам помочь стать лучше. Гос­подь ста­вит нам в при­мер детей, гово­рит, что тако­вых есть Цар­ство Небес­ное (см. Мф. 19:14), что кто не при­мет Цар­ствие Божие, как дитя, не вой­дет в него (см. Лк. 18:17), поэтому нам сле­дует учиться у детей живо­сти вос­при­я­тия, про­стоте. Какие-то вещи, даже духов­ные, они пони­мают лучше, чем мы, обре­ме­нен­ные мно­гими гре­хами. Но это совсем не зна­чит, что мы, осо­зна­вая себя греш­ни­ками, не должны зани­маться их вос­пи­та­нием. Про­сто мы должны понять, что если хотим чему-то их научить, нам самим нужно дви­гаться по пути духов­ного раз­ви­тия и совер­шен­ство­ва­ния, быть подвиж­ни­ками, хоть мы и греш­ники: хотя бы на один мил­ли­метр, но дви­нуться сего­дня впе­ред, хоть что-то сде­лать, хотя бы не отсту­пить. Это обя­за­тельно должно при­сут­ство­вать в нашем созна­нии. А обще­ние с детьми, с такими заме­ча­тель­ными суще­ствами, конечно, кроме всего про­чего, радостно и инте­ресно. И насто­я­щий педа­гог от этого обще­ния, от вос­пи­та­тель­ного про­цесса полу­чает не только горечь и голов­ную боль, но и непод­дель­ную радость, – как раду­ется мать, кото­рая вос­пи­ты­вает ребенка.

Что глав­ное в жизни пра­во­слав­ного чело­века? Что глав­ное в жизни, в вос­пи­та­нии малень­кого ребенка? – Уча­стие в бого­слу­же­нии, испол­не­ние запо­ве­дей, навык послу­ша­ния. Я думаю, что слова одного старца, кото­рый жил на Афоне и под­го­то­вил мно­же­ство уче­ни­ков, при­ме­нимы не только к духов­ным отцам, но и к роди­те­лям. Этот ста­рец гово­рил сво­ему духов­ному чаду: «Если когда-нибудь Бог при­ве­дет в твои руки каких-то духов­ных чад, ты учи их самому глав­ному: учи их молитве, а молитва научит их всему осталь­ному». И если мы хотим вос­пи­тать своих детей в вере, вос­пи­тать их пра­во­слав­ными хри­сти­а­нами, наша задача заклю­ча­ется в том, чтобы помочь им обре­сти обще­ние с Живым Богом, Кото­рый есть Тро­ица. И прежде всего – научить их молиться. Обще­ние с Богом ста­нет осно­вой всей их даль­ней­шей жизни, и из этого выте­кают и все осталь­ные задачи, кото­рые стоят перед пра­во­слав­ным вос­пи­та­те­лем или перед пра­во­слав­ными роди­те­лями. Нельзя про­сто научить детей молиться, нужно, чтобы меня­лась их жизнь, меня­лись отно­ше­ния с людьми, чтобы они вос­пи­ты­ва­лись и эсте­ти­че­ски, любили кра­соту, пони­мали кра­соту, – все это будет свя­зано с молит­вой, но все-таки молитва должна быть осно­вой. И, конечно же, нужно явить ребенку хри­сти­ан­скую веру, явить ему такую пол­ную жизнь, хри­сти­ан­скую, насто­я­щую жизнь, кото­рая помо­жет усто­ять, когда мир пред­ло­жит ему все­воз­мож­ные соблазны, – жизнь радост­ную, испол­нен­ную любви, труд­ную, подвиж­ни­че­скую хри­сти­ан­скую жизнь, инте­рес­ную и под­лин­ную. Если они ощу­тят ее в своих близ­ких, если уви­дят в лицах своих роди­те­лей, их зна­ко­мых, в хри­сти­ан­ской общине, – конечно же, тогда они устоят перед соблаз­нами, в кото­рых лишь внешне кра­си­вая ложь, а за ней ничего не скры­ва­ется, за ней на самом деле смерть, потому что все грехи, соблазны, кото­рые суще­ствуют в мире, это путь к смерти. Познав эту истин­ную жизнь в дет­стве, от роди­те­лей, они, срав­ни­вая то, что видели в дет­стве, с тем, что им пред­ла­гает мир, не зна­ю­щий Хри­ста, конечно же, сде­лают пра­виль­ный выбор; глав­ное – пока­зать им при­мер истин­ной молитвы, кото­рый и будет осно­вой воспитания.

Отец Таврион (Батозский), заме­ча­тель­ный подвиж­ник, говоря о вос­пи­та­нии детей, при­во­дил при­мер из Досто­ев­ского: была семья Кара­ма­зо­вых, не очень хоро­шая, прямо ска­жем, совсем небла­го­по­луч­ная семья, и в этой семье был заме­ча­тель­ный маль­чик – Алеша. Он был вос­пи­тан своей мате­рью, а потом вос­пи­ты­вался у чужих людей. И един­ствен­ное его дет­ское вос­по­ми­на­ние – как мать про­тя­ги­вает его к иконе Божией Матери и молится за него, про­сит, чтобы Божия Матерь взяла его под Свою защиту. Вот та основа, кото­рая была поло­жена мате­рью при самом начале его созна­тель­ной жизни.

Есть дру­гой при­мер. Один ныне живу­щий доб­рый пас­тырь как-то мне рас­ска­зы­вал, что у него был крест­ный, заме­ча­тель­ный чело­век. Одна­жды в дет­стве он уви­дел, как крест­ный молится, и нико­гда больше не видел, чтобы чело­век так молился. Может быть, это дей­стви­тельно так, а может – это такое силь­ное дет­ское впе­чат­ле­ние, ни с чем дру­гим уже несрав­ни­мое. И в душу ребенка запа­дает, когда он видит, знает, чув­ствует и пони­мает, что роди­тели молятся о нем.

Конечно, не нужно спе­ци­ально пока­зы­вать, как надо молиться. Молитва – это не показ­ное дей­ство, а внут­рен­няя обра­щен­ность души к Богу. И если эта обра­щен­ность у вас будет, ребе­нок почув­ствует это, пой­мет, что для вас это глав­ное, вы этим живете, в этом источ­ник ваших радо­стей, ваших сил, вы при­бе­га­ете к Богу во всех экс­тре­маль­ных слу­чаях… В этом нужно, может быть, немножко помочь ребенку, чтобы молитва была не про­сто фор­маль­но­стью, а чтобы ребе­нок молился вме­сте с вами тогда, когда что-то слу­чи­лось, радост­ное или печаль­ное, когда кто-то забо­лел, или наобо­рот, когда нужно побла­го­да­рить Бога за какую-то радость. Молитва должна сопро­вож­дать всю нашу жизнь. И ребенка нужно тоже к этому при­учать; это научит его обра­щаться к Богу все­гда, во всех слу­чаях жизни.

Кроме этого необ­хо­димо помочь ребенку совер­шать молит­вен­ное пра­вило; в начале дет­ского пути, навер­ное, нужно молиться вме­сте с ним, но как можно ско­рее дол­жен насту­пить тот момент, когда ребе­нок уже молится само­сто­я­тельно. Я знаю от наших при­хо­жан, что мно­гие застав­ляют дома детей молиться вме­сте с ними, а когда при­хо­дят с ними в храм, в место общей молитвы – то здесь они от ребенка отде­ля­ются, встают в угол, а ребе­нок делает что хочет. А должно быть обрат­ное. Дома нужно помочь ребенку молиться самому, нужно научить его дома обра­щаться к Богу, чтобы это была его лич­ная обра­щен­ность, можно начать вме­сте с ним, затем научить его, как пра­вильно молиться, и очень нежно, акку­ратно, лас­ково, дели­катно помо­гать ему в том, чтобы эта молитва укре­пи­лась в его душе. А когда вы при­хо­дите с ребен­ком в храм, то нужно объ­яс­нить ребенку, что здесь общая молитва; можно как раз сто­ять рядом с ребен­ком, объ­яс­нять ему какие-то части бого­слу­же­ния, можно вме­сте с ним поста­вить свечку, объ­яс­нить ему, как это дела­ется, и помо­литься перед ико­ной. Здесь можно под­ска­зать ему, когда встать на колени, когда петь «Отче наш», под­ска­зать: «Вот сей­час, слы­шишь, батюшка молится о боля­щих, читает молитву о боля­щих. И ты тоже помо­лись». Тогда бого­слу­же­ние будет для ребенка более понят­ным, более близ­ким, не чем-то таким, что нужно отсто­ять и поско­рее убе­жать. А храм не будет местом, где он встре­ча­ется со сво­ими сверст­ни­ками и с ними где-то в уго­лочке начи­нает обсуж­дать свои дела; он пой­мет, что мы собра­лись, чтобы молиться Богу все вместе.

Общая молитва нуж­да­ется в том, чтобы вы были рядом с ребен­ком. Поэтому в храме нужно быть рядом с ним, осо­бенно когда он идет при­ча­щаться, объ­яс­нить ему, как под­хо­дить к чаше, как от чаши отхо­дить, что зна­чит при­кла­ды­ваться ко кре­сту; объ­яс­нить смысл свя­щен­но­дей­ствий, кото­рые совер­ша­ются в храме. Вот здесь нужно ему помо­гать, сопро­вож­дать его, ему нужна помощь, потому что он пока еще не умеет общаться с Богом и для него общаться со сверст­ни­ками или с теми или дру­гими пред­ме­тами в храме легче, чем обра­титься к Богу.

Если гово­рить об уча­стии детей в бого­слу­же­нии, то дети всю мате­ри­аль­ную куль­туру Церкви вос­при­ни­мают живее и глубже, чем мы. Мно­гие из нас при­шли к вере, будучи людьми взрос­лыми, при­шли, так ска­зать, от какой-то идеи, при­шли в поис­ках истины, при­шли еще как-то, а дети могут прийти к Богу, при­ходя в храм, при помощи тех мате­ри­аль­ных пред­ме­тов, кото­рые освя­ща­ются Цер­ко­вью. В Церкви есть мно­же­ство тра­ди­ций, обря­дов, обы­чаев, кото­рые ребенку могут быть вполне понятны, могут открыть ему кра­соту, мно­го­об­ра­зие пра­во­слав­ного бого­слу­же­ния: свечи, ладан, лам­пады, иконы, просфоры и обряды освя­ще­ния яблок, воды, меда, вербы, березки. Если все это пра­вильно объ­яс­нить ребенку, то ему будет легче вос­при­ни­мать бого­слу­же­ние. Он будет ждать, когда же при­дет Тро­ица, пусть даже он будет ждать, чтобы храм укра­сили берез­ками, но он будет пони­мать, что это зна­чит, и через это, через внеш­ние пред­меты, кото­рые вполне ему доступны и понятны (гораздо более доступны, чем наши абстракт­ные утвер­жде­ния или отвле­чен­ные рас­сказы, не каса­ю­щи­еся сердца), он будет вос­при­ни­мать цер­ков­ную жизнь, он к этой жизни при­об­щится. Мне кажется, нужно обя­за­тельно зна­ко­мить ребенка с обря­дами и обы­ча­ями, через это при­во­дить к вере. Можно это делать и дома: освя­ще­ние дома, день ангела. Рож­де­ство, Бого­яв­ле­ние. Взять свя­тую воду, окро­пить с ребен­ком весь дом, тор­же­ственно про­петь тро­парь. При­ни­мая в этом уча­стие, он будет пони­мать, что цер­ков­ные службы кра­сивы, радостны, в них много очень важ­ного и понятного.

Если мы сами нару­шаем запо­ведь Божию, кото­рая гово­рит, что шесть дней нужно делать дела свои, а седь­мой день посвя­тить Гос­поду Богу, если жизнь нашей семьи не под­чи­ня­ется этому ритму, кото­рый уста­нов­лен Богом, то трудно будет ребенку удер­жаться в Церкви, потому что если нару­шить этот ритм, если он уви­дит, что в вос­кре­се­нье можно не идти в храм, можно заняться чем-то еще, какой-то рабо­той на участке, поспать подольше, еще что-то сде­лать, а храм – это в общем необя­за­тельно, то он очень легко это вос­при­мет и, когда бого­слу­же­ние ему в какой-то момент ста­нет неин­те­ресно, – бывает в жизни, когда что-то даже очень важ­ное дела­ется почему-то вдруг неин­те­рес­ным, жизнь наша душев­ная такая: то подъ­емы, то спады, эмо­ци­о­наль­ные или иные, – то он очень легко ска­жет, что это ему не нужно, не обя­за­тельно. Поэтому жизнь семьи должна под­чи­няться тому ритму, кото­рый уста­нов­лен Самим Богом, и тогда ребенку будет есте­ственно бывать в храме в вос­кре­се­нье, у него даже вопро­сов не воз­ник­нет, зачем это нужно и почему. Без этого он будет чув­ство­вать себя обде­лен­ным, так что если вы хотите, чтобы ваши дети оста­лись в Церкви, то нужно, самим вос­при­нять тот ритм, кото­рый в Церкви существует.

У нас есть при­меры, как мне кажется, удач­ные, вовле­че­ния детей в бого­слу­же­ние, – детей уже не малень­ких, с кото­рыми нужно ста­вить све­чечки, давать им просфо­рочки, чтобы они ждали этого в конце службы, рас­ска­зы­вать им, что изоб­ра­жено на ико­нах, детей, кото­рые еще не пони­мают смысла про­из­но­си­мых слов, – а детей, кото­рые уже умеют читать и могут что-то понять в бого­слу­же­нии. Во вре­мена допе­ре­стро­еч­ные, до того момента, когда насту­пило тыся­че­ле­тие Руси, когда Цер­ковь стала сво­бод­ной, когда мы смогли зани­маться с детьми в храме и устра­и­вать на при­ход­ском и даже цер­ков­ном уровне педа­го­ги­че­ские кон­фе­рен­ции, были опыты слу­же­ния дома, ска­жем, все­нощ­ной. Я не говорю, что нам нужно все­нощ­ные слу­жить дома, я про­сто вспо­ми­наю, как все­нощ­ная слу­жи­лась дома. Ска­жем, раньше, когда я слу­жил за горо­дом, я мог, конечно, поехать вече­ром, хотя слу­жить дол­жен был утром, но мне ехать туда два часа, семью не хочется остав­лять, и я оста­вался в Москве. Ино­гда я шел в какой-то храм, а ино­гда мы слу­жили все­нощ­ные дома. На них были мои дети, была матушка, и когда в ком­нате было чело­век пять или шесть, то бого­слу­же­ние совер­ша­лось как бы на гла­зах детей, они были ближе к свя­щен­нику, видели перед собой бого­слу­жеб­ные книги, они сами участ­во­вали в чте­нии, в пении. И через это бого­слу­же­ние дела­лось для них более понятным.

Я знаю и рас­сказы дру­гих людей, как через такое слу­же­ние дома каких-то служб, все­нощ­ных, ино­гда даже в отсут­ствие свя­щен­ника (в пяти­де­ся­тые годы нельзя было без угрозы лишиться работы посто­янно ходить в храм, и еще раз­ные были при­чины, по кото­рым ино­гда люди моли­лись дома), бого­слу­же­ние дела­лось более понят­ным для детей. Они не про­сто при­хо­дили в храм, вста­вали где-то за колон­ной и с ноги на ногу пере­ми­на­лись, как у нас мно­гие дети, а сто­яли на кли­росе и в службе участ­во­вали, и к службе при­об­ща­лись. У нас и в наше время есть такой при­мер, это наше слу­же­ние в при­ют­ском храме, где службы совер­ша­ются с уча­стием детей. Дети сами встают на кли­рос, смот­рят в книги, поют, им это инте­ресно. И служба совер­ша­ется, немножко при­ме­ня­ясь к их немо­щам, поется, напри­мер, то, что должно читаться, чтобы дети в этом легче участ­во­вали. Вообще детям ино­гда легче, когда они соби­ра­ются вме­сте, не читать молитвы и слу­шать, что читают, а петь всем вме­сте. Раньше в при­ход­ских хра­мах суще­ство­вали такие песен­ные чино­по­сле­до­ва­ния, кото­рые вклю­чали в себя не чте­ние молитв, а пение всем хра­мом. И детям, когда они поют все вме­сте, это помо­гает при­об­щиться к службе, служба не кажется такой скуч­ной, длин­ной. Когда они поют слова, они волей-нево­лей про­ни­ка­ются их смыслом.

Есть и дру­гие формы при­об­ще­ния детей к бого­слу­же­нию. Созда­ются дет­ские хоры, маль­чики при­слу­жи­вают в алтаре, девочки в храме уха­жи­вают за под­свеч­ни­ками, дети уби­ра­ются в храме после службы и через это тоже участ­вуют в под­го­товке храма к бого­слу­же­нию. Мы ста­ра­емся это делать, но нужно ска­зать и об опас­но­сти, кото­рая заклю­ча­ется в том, что если ребенка про­сто вве­сти в алтарь, осо­бенно если вве­сти еще вто­рого и тре­тьего, как это дела­ется в неко­то­рых хра­мах, то дети, предо­став­лен­ные сами себе – им нужно выйти со све­чой, им это очень нра­вится, – все осталь­ное время не молятся, хотя нахо­дятся рядом со свя­ты­ней; нахо­диться рядом со свя­ты­ней и не бла­го­го­веть перед ней нельзя, от этого чело­век теряет страх Божий. И дети теряют страх Божий и ведут себя без­об­разно. Вот это при­вы­ка­ние к свя­тыне, потеря бла­го­го­ве­ния, – вещь очень опас­ная. Поэтому мы в нашем храме ста­ра­емся осо­бенно маль­чи­ков в алтарь не при­гла­шать, потому что это может потом ото­зваться чем-то иным. Нужно искать какие-то иные формы. Как это сде­лать, я не знаю. Может быть, надо создать дет­ский хор, кото­рый пел бы отдель­ные пес­но­пе­ния все­нощ­ной, ска­жем, и стоял в храме с педа­го­гом. Конечно, нельзя это делать искус­ственно; это должно быть есте­ственно, как есте­ственно было раньше молиться дома (сей­час это, конечно, смешно; как-то не совсем это ясно, неоправ­данно полу­ча­ется). Или, я помню, я слу­жил в одном храме под Моск­вой, там у нас был дет­ский хор, они пели Три­свя­тое на Литур­гии. До этого они спе­ва­лись; начи­на­лась Литур­гия, а они где-то спе­ва­лись в отдель­ном поме­ще­нии, а уже после малого входа, при пении тро­па­рей, они все, – впе­реди шел регент, – вхо­дили в храм, вста­вали на место, пели Три­свя­тое и потом ухо­дили зани­маться дальше. Конечно же, как-то все это немножко странно.

В нашем при­юте, где дети как-то участ­вуют в бого­слу­же­ниях, слу­жить для них спе­ци­аль­ную дет­скую Литур­гию тоже было бы не совсем пра­вильно. В неко­то­рых хра­мах идут по этому пути като­лики слу­жат какие-то там дет­ские Литур­гии. Но Литур­гия не может быть дет­ской, мона­ше­ской, сест­рин­ской. Литур­гия все­гда одна. Литур­гия есть вели­кое Таин­ство, и нельзя к ней при­ме­нить ника­кой иной тер­мин, не может она быть иной. Бывает вос­крес­ная Литур­гия, когда соби­ра­ется вся община, или Пас­халь­ная Литур­гия, кото­рая совер­ша­ется раз в год, ночью, и являет собой центр годо­вого бого­слу­жеб­ного круга. Но слу­жить какие-то слу­жеб­ные Литур­гии, заупо­кой­ные Литур­гии, или еще что-то такое, конечно, как-то странно. Это некое при­ни­же­ние; нельзя из Литур­гии сде­лать что-то игру­шеч­ное, дет­ское, при­бли­жен­ное к пони­ма­нию детей, это, навер­ное, будет непра­вильно. Но вот, ска­жем, в нашем при­юте есть домо­вый храм, и можно при­хо­дить туда с детьми на службы, – не всем, есте­ственно, если сразу все дети при­дут, они там не поме­стятся, – но отдель­ными группами.

Во вся­ком слу­чае надо думать: как сде­лать так, чтобы служба стала более понятна для ребенка. Если каж­дый из тех, у кого есть дети, будет вме­сте с ними сто­ять на службе, ощу­щать себя в един­стве со всеми и тихо­нечко им что-то объ­яс­нять, помо­гать им осо­знать службу, тогда даже не нужно будет ника­ких спе­ци­аль­ных занятий.

Конечно же, с детьми нужно бесе­до­вать, нужно помочь им осо­знать свою веру. Вера у ребенка может быть очень силь­ной, очень живой, очень глу­бо­кой, очень дей­ствен­ной. Но ребе­нок – он на то и ребе­нок, что он не вполне обла­дает своим созна­нием, рас­суд­ком, и нужно помочь ему осо­знать свою веру. Осо­зна­нию ребен­ком веры, кото­рая в нем есть, и слу­жат беседы с детьми. О чем и как можно бесе­до­вать с детьми? Я думаю, что самая луч­шая форма бесед с малень­кими детьми – это пере­сказ им житий свя­тых; на при­мере свя­тых можно бесе­до­вать о вере. Я думаю, роди­тели обя­за­тельно должны рас­ска­зы­вать детям о годо­вых празд­ни­ках. Эти рас­сказы могут повто­ряться каж­дый год, осо­бенно для малень­ких детей. Как выяс­ни­лось на моем опыте, дети в воз­расте трех лет запо­ми­нают какие-то яркие образы, но вот связ­ный рас­сказ, сюжет они не запо­ми­нают. Я говорю: «Ты пом­нишь, что я тебе рас­ска­зы­вал тогда-то о том-то?». – «Нет, я не помню». – «Ты пом­нишь, мы с тобой ходили, видели какой-то спек­такль?». – «Ну, я помню, там птица какая-то была, а что там было, я ничего не помню». Но тем не менее эти рас­сказы должны быть обя­за­тельно, потому что они накла­ды­ва­ются один на дру­гой и оста­ются в созна­нии ребенка, может быть, на под­со­зна­тель­ном уровне, дают воз­мож­ность на буду­щий год рас­ска­зать им о том же самом, только более глубоко.

Конечно же, прежде чем дать ребенку само­сто­я­тельно читать Еван­ге­лие, нужно пере­ска­зать основ­ные еван­гель­ские собы­тия, чтобы ребе­нок уже что-то знал о Еван­ге­лии. Это тоже задача роди­те­лей. Само­сто­я­тель­ное чте­ние Еван­ге­лия должно вхо­дить у детей более взрос­лых в молит­вен­ное пра­вило. Нужно решать с духов­ни­ком отдельно, когда ребе­нок может начать само­сто­я­тельно читать Еван­ге­лие. Конечно, это должно исхо­дить и от ребенка тоже, он дол­жен хотеть читать Еван­ге­лие. Вот у нас в при­юте ко мне девочки под­хо­дили: «Батюшка, бла­го­сло­вите меня Еван­ге­лие начать читать». Одна даже подо­шла и гово­рит: «Батюшка, можно я буду Псал­тирь читать?». И вообще все вос­пи­та­ние должно быть постро­ено так, чтобы ребе­нок хотел участ­во­вать в бого­слу­же­нии, хотел молиться, читать, слы­шать рас­сказы о Церкви, о духов­ной жизни. Если про­ис­хо­дит обрат­ное, зна­чит, что-то в вашем отно­ше­нии к ребенку, в ваших дей­ствиях непра­вильно, что-то нужно обя­за­тельно менять; нужно об этом думать и пере­стра­и­ваться. Потому что если нет в ребенке этого жела­ния, если для него пойти на службу это нака­за­ние, а не радость, то это очень плохо.

Чте­ние книг нужно начи­нать с детьми очень осто­рожно. Я помню, отец Павел (Тро­иц­кий) писал одной девочке в пись­мах, что духов­ные книги и жития свя­тых ей читать пока не нужно, лучше читать пока обыч­ные хоро­шие книги. Не нужно бояться свет­ской лите­ра­туры, хоро­шей и доб­рой, потому что ребенку она понят­ней; ему ино­гда понят­ней рас­сказы, чем жития свя­тых или дру­гие духов­ные книги. Не нужно зара­нее делать ребенка взрос­лым чело­ве­ком. Нельзя с него спра­ши­вать в дет­стве то, чего мы с вами сами ино­гда испол­нить не можем. Здесь нужно быть очень осторожными.

Боль­шой про­бле­мой оста­ются заня­тия в вос­крес­ной школе и в дру­гих учеб­ных заве­де­ниях Зако­ном Божиим. Это вещь очень слож­ная, очень труд­ная, очень опас­ная даже, я бы ска­зал. И об этом нужно гово­рить особенно.

Я наме­тил основ­ные про­блемы науче­ния детей обще­нию с Богом. Мне кажется, что здесь можно остановиться.

Из задачи науче­ния детей вере, обще­нию с Богом выте­кает сле­ду­ю­щая задача. Мы знаем слова апо­стола Иоанна Бого­слова, что если кто не любит своих ближ­них, брата сво­его нена­ви­дит, а гово­рит, «я люблю Бога», тот лжец (см. 1Ин. 4:20). И поэтому нельзя научить ребенка вере в Бога и не научить его любить ближ­них. Это должно выте­кать из пер­вой задачи и обя­за­тельно быть с ней свя­зано. Глав­ное, что мы хотим, пусть даже нас назо­вут фана­ти­ками, – научить ребенка вере, научить его обще­нию с Богом. Но нельзя этого сде­лать, не научив его любить дру­гих. Зна­чит, эта вто­рая, эти­че­ская задача выте­кает из пер­вого круга про­блем, кото­рые мы должны решить. И точно так же, как в рели­ги­оз­ной жизни, в этой эти­че­ской сфере глав­ное зна­че­ние для детей имеет отно­ше­ние роди­те­лей между собой.

Что пер­вое ребе­нок видит в своей жизни, как ему учиться этике, как он учится пра­вильно отно­ситься к дру­гим людям? Он видит, как мама и папа руга­ются, как они дерутся, и этим закла­ды­ва­ются основы его отно­ше­ния к дру­гим. Он счи­тает, что так нужно посту­пать со своим ближ­ним. А когда ему гово­рят, что нужно любить, он пони­мает, что нужно гово­рить «надо любить», а при этом любить не нужно, а драться нужно обя­за­тельно. И здесь ничего не сде­ла­ешь; ребенка нельзя обма­нуть. Он видит и пони­мает глубже, чем нам кажется. В какой-то момент его можно обма­нуть, но в конце кон­цов он пой­мет, где истина, где правда, и отно­ше­ние его к дру­гим людям опре­де­лится тем, как отно­сятся друг к другу роди­тели, как это с роди­те­лями про­ис­хо­дит. И то, как мама и папа отно­сятся друг к другу, накла­ды­вает отпе­ча­ток на ребенка. Как мы отно­симся к нашим роди­те­лям, к бабуш­кам и к дедуш­кам, он тоже в конце кон­цов спро­еци­рует на себя. «Вот, мама, ты гово­ришь, чтобы я тебя ува­жал, а ты с бабуш­кой как раз­го­ва­ри­ва­ешь». Раз­го­воры о зна­ко­мых, отно­ше­ния с дру­гими взрос­лыми людьми – вот что фор­ми­рует отно­ше­ние к ближ­нему у наших детей, а не выучи­ва­ние запо­ве­дей, не объ­яс­не­ние их. Это глав­ное для детей, потому что они же живут – зна­ете, как люди гово­рят, ну, а по жизни-то как?, то есть, ясно – свя­тые там, это некая сказка о каких-то иде­аль­ных людях, где-то они когда-то были, сей­час где-то старцы в мона­сты­рях живут… Ну, а по жизни-то как? ну, запо­веди там, конечно, нельзя аборты делать, ну, а по жизни-то как? И ребе­нок тоже так же живет. В жизни-то как ?

Глав­ное, что ребе­нок в себя вби­рает – это жизнь. Один мой друг-свя­щен­ник поде­лился со мной своим пони­ма­нием того, что его сфор­ми­ро­вало в дет­стве. В дом к его роди­те­лям при­хо­дило очень много инте­рес­ных людей, заме­ча­тель­ных, хоро­ших, и он все время сидел и слу­шал их раз­го­воры. У них была одна ком­ната, ком­му­наль­ная квар­тира. Он все­гда нахо­дился при взрос­лых людях. Вот что сде­лало его, то доб­рое, что в нем есть. И я вижу, что дети, кото­рые вос­пи­ты­ва­ются в нашем при­юте, где взрос­лых очень много, где есть некая пере­на­сы­щен­ность взрос­лыми людьми, в этом смысле счаст­ли­вее наших детей, кото­рые живут в непол­ных семьях или в семьях, где один ребе­нок, в семьях, кото­рые живут замкнуто, в семьях, у кото­рых нет близ­ких зна­ко­мых, в семьях, где люди не встре­ча­ются за сто­лом для дру­же­ской беседы. Вот эти дети обде­лены, потому что они не видят, как взрос­лые люди обща­ются между собой. Взрос­лое обще­ние ребен­ком вос­при­ни­ма­ется. Если обща­ются люди хоро­шие, доб­рые, то, конечно же, это ребенка фор­ми­рует. И поэтому мы должны думать о том, как мы отно­симся к нашим ближ­ним. В одной семье вырос ребе­нок, не очень удач­ный, и я думаю, это потому, что мама очень любила вся­кие раз­го­воры о своих близ­ких, о школе, о педа­го­гах. А для ребенка ничто не про­хо­дит мимо, его душа гораздо более вос­при­им­чива, чем наша. Мы можем вроде бы про­сто так ска­зать, а потом пока­яться. А ребе­нок – у него душа цель­ная; одно неудачно ска­зан­ное слово может про­ник­нуть очень глу­боко и про­из­ве­сти в душе ребенка раз­ру­ши­тель­ные действия.

Пер­вое, чему нужно научить ребенка в отно­ше­ниях к ближ­ним – это отно­ше­ние к духов­нику, коль скоро мы гово­рим о пра­во­слав­ном вос­пи­та­нии ребенка, пра­во­слав­ной педа­го­гике. Духов­ник – это для ребенка даже больше, чем отец и мать. Это непре­ре­ка­е­мый авто­ри­тет, это чело­век, через кото­рого ребе­нок узнает волю Божию. И если такого отно­ше­ния к духов­нику нет у роди­те­лей, то его не будет и у детей. Если ребе­нок ходит на испо­ведь, а роди­тели гово­рят: «Ну, ничего, мы батюшке не ска­жем», или что-нибудь нелест­ное гово­рят о батюшке, даже если про­сто в семье нет бла­го­го­вей­ного отно­ше­ния к духов­нику, то ребе­нок мно­гое теряет. В нем не будет зало­жена основа пра­виль­ного отно­ше­ния к духов­нику как к чело­веку, через кото­рого осу­ществ­ля­ется его связь с Богом, кото­рому он испо­ве­ду­ется, при­ча­ща­ется из его рук. Для ребенка это настолько важно… Я шел как-то по деревне, и какая-то девочка гово­рит дру­гой: «Смотри, смотри, вон Бог пошел». У ребенка все очень свя­зано, гораздо более свя­зано, чем у нас. Мы-то знаем, что батюшка, может быть, поку­шать любит, в общем, чело­век он, как и мы. Раз­ные батюшки бывают. А у ребенка не так. Для него свя­щен­ник – это что-то осо­бен­ное, он его иначе вос­при­ни­мает, тоньше чув­ствует. И в семьях отно­ше­ние к духов­нику не должно быть наро­чи­тым, не надо на всех сте­нах вешать порт­рет духов­ника, это совер­шенно необя­за­тельно, но в семьях, где есть глу­бо­кое, бла­го­го­вей­ное отно­ше­ние к духов­нику, это помо­гает вос­пи­ты­вать детей. Я знаю семьи, где это помогло вос­пи­тать детей. Я очень почи­таю свя­щен­ника, у кото­рого испо­ве­ду­ются мои дети, и счи­таю, что их связь с ним – это то, что их спа­сает и помо­гает им пере­жить осо­бенно труд­ный пере­ход­ный возраст.

Те, у кого дети еще малень­кие, должны знать, что их ждет очень труд­ное испы­та­ние, когда нач­нется нестро­е­ние в душе бед­ного ребенка и роди­тели пере­ста­нут для него зна­чить что бы то ни было. Когда ребе­нок ходит в школу, учи­тель бывает важ­нее, чем мать. Я помню, как моя дочь гово­рила про учи­тель­ницу; учи­тель­ница, судя по ее пере­сказу, сде­лала непра­виль­ное уда­ре­ние, я попра­вил, а дочь с таким подо­зре­нием на меня посмот­рела: «А нам учи­тель­ница ска­зала, что надо гово­рить вот так». И я понял, что уже немножко ото­дви­нут этой учи­тель­ни­цей, что она для ребенка очень важна: пер­вый класс, пер­вая учи­тель­ница. Смена авто­ри­те­тов у ребенка обя­за­тельно про­изой­дет, и если у него не будет духов­ника, то с ним могут про­изойти тяже­лые и страш­ные события.

У нас, к сожа­ле­нию, совер­шенно неустроен инсти­тут крест­ных. Но тем не менее, если помеч­тать (хотя меч­тать грех, но о хоро­шем, может быть, и можно), то инсти­тут крест­ных дол­жен помочь роди­те­лям в духов­ном пра­во­слав­ном вос­пи­та­нии. Крест­ные могут нести на себе очень важ­ную нагрузку. В конце кон­цов ребе­нок видит недо­статки роди­те­лей, он с ними вме­сте живет. Пока он малень­кий, мама для него самая кра­си­вая, самая луч­шая. Но когда он под­рас­тает, он видит, что мама не Венера Милос­ская и папа тоже не Апол­лон… А крест­ный, с кото­рым он не свя­зан плот­скими узами, не застав­ляет его чистить зубы, делать вся­кие непри­ят­ные вещи; крест­ные пред­на­зна­чены для духов­ного вос­пи­та­ния, и если бы были насто­я­щие крест­ные, задача духов­ного вос­пи­та­ния детей реша­лась бы легче.

Далее нужно было бы ска­зать об отно­ше­нии к роди­те­лям, сверст­ни­кам, к млад­шим, об отно­ше­ниях в общине, отно­ше­нии к учи­те­лям, вообще ко взрос­лым, об отно­ше­ниях полов (тема очень тон­кая, а в наше время уже не только тон­кая, но и гру­бая), об орга­ни­за­ции отно­ше­ний в группе детей, – это все очень слож­ные и серьез­ные про­блемы, на кото­рых мы пока не будем останавливаться.

Давайте от этики перей­дем к эсте­тике, к необ­хо­ди­мо­сти эсте­ти­че­ского вос­пи­та­ния ребенка. Эта сфера очень важна, и ребенку необ­хо­димо явить кра­соту Божьего мира, кото­рая видна в тво­ре­нии, кото­рая при­сут­ствует в бого­слу­же­нии, в рели­ги­оз­ном искус­стве, в искус­стве свет­ском, – при­вить вкус к насто­я­щей кра­соте. Если этого не сде­лать, если этот вкус у ребенка не выра­ба­ты­вать с дет­ства, то в конце кон­цов он сам себе создаст какие-то эсте­ти­че­ские кате­го­рии, будет счи­тать, что кра­сиво – это когда кольцо в носу, когда раз­рез на юбке. Он будет счи­тать, что кра­сиво и хорошо, когда музыка громко зву­чит, – в общем кра­сив кич, мас­со­вое искус­ство, кото­рое сей­час запо­ло­нило весь мир, а осталь­ная куль­тура – это что-то некрасивое.

Как научить ребенка? Мне кажется, сде­лать это можно очень про­сто, фик­си­руя его вни­ма­ние на кра­соте: посмотри, какое кра­си­вое облако, какой кра­си­вый закат, какая кра­си­вая птичка, посмотри, какой кра­си­вый здесь ана­лой­ник, какое кра­си­вое обла­че­ние на пре­столе, послу­шай, как кра­сиво поют соло­вьи, послу­шай, как заме­ча­тельно поют в храме, и так далее. Сама фик­са­ция вни­ма­ния на этих явле­ниях, на отсве­тах кра­соты Божией» кото­рая есть в этом мире, оста­новка взгляда, уме­ние созер­цать эту кра­соту, если это сде­лано вовремя, сфор­ми­руют душу ребенка, сде­лают ее иной. Может быть, у ребенка и будет период увле­че­ния какой-то музы­кой, филь­мами или еще чем-то таким – ребе­нок суще­ство любо­пыт­ное, это уже нам все мало­ин­те­ресно и ничего не нужно, а ему все инте­ресно, все хочется попро­бо­вать, все узнать – но, почув­ство­вав, поняв, что это такое, он отбро­сит это, если будет вос­пи­тан в пони­ма­нии кра­соты насто­я­щей. То же каса­ется и лите­ра­туры. Нужно при­учить ребенка, выра­бо­тать в нем вкус к лите­ра­туре. Читать хоро­шие книги вме­сте с ним, гово­рить об этом, вме­сте с ним слу­шать музыку, при­об­щать его к куль­туре. Без этого ребе­нок будет под­вер­жен страш­ным соблаз­нам, потому что в наше время люди не нуж­да­ются в том, чтобы много рабо­тать, у них много сво­бод­ного вре­мени. И мас­со­вая куль­тура захва­ты­вает чело­века все больше и больше, втор­га­ется в его созна­ние все наг­лее и гру­бее. И от этого воз­дей­ствия – если у ребенка не будет внут­рен­него про­ти­во­ядия, если он не будет внут­ренне сфор­ми­ро­ван иначе – его нельзя будет уберечь.

Конечно же, нужно научить ребенка тру­диться, пра­вильно отно­ситься к вещам, нала­дить его быт. Это тоже вхо­дит в вос­пи­та­ние. Если для мона­хов важно хра­нить свою совесть по отно­ше­нию к вещам, как гово­рит авва Доро­фей, то это важно и для ребенка, и нужно с него это тре­бо­вать. В том, что каса­ется эти­че­ского вос­пи­та­ния ребенка, мне кажется воз­мож­ным при­ме­нять какое-то наси­лие в допу­сти­мых фор­мах, какие-то формы нака­за­ния. Здесь нужно больше тре­бо­вать, и ребе­нок, если это ему объ­яс­нить, пой­мет и сам отдаст себя в руки тре­бо­ва­тель­ного воспитателя.

Еще одна важ­ная тема – вос­пи­та­ние ребенка в общине. Оно осо­бенно важно сей­час, когда семьи раз­ру­ша­ются; сей­час, когда насто­я­щих пра­во­слав­ных семей нет, когда в боль­шин­стве своем мы пред­став­ляем из себя нео­фи­тов, кото­рые не пом­нят сво­его дет­ства, не знают, вер­нее, как в дет­стве ребе­нок пере­жи­вает те или иные явле­ния духов­ной жизни. Если есть здесь среди ваших зна­ко­мых люди, кото­рых в дет­стве вос­пи­ты­вали, исходя из прин­ци­пов пра­во­слав­ной педа­го­гики, то было бы хорошо, если бы они рас­ска­зы­вали, как ребе­нок видит бого­слу­же­ние, как реа­ги­рует на то, что ему гово­рят о запо­ве­дях Божиих, как он пер­вый раз испо­ве­ду­ется, что он пере­жи­вает, что чув­ствует. У ребенка же не спро­сишь, он все осо­знает потом, сей­час у него пока чув­ства неосо­знан­ные, он не может их выра­зить до конца. Вот поэтому сей­час тем более, при всех наших общих недо­стат­ках, нам необ­хо­димо еди­ное энер­ге­ти­че­ское поле любви, в кото­ром мы должны соеди­ниться вме­сте, решая те задачи, кото­рые перед нами стоят.

Необ­хо­димо очень серьезно зани­маться вос­пи­та­нием детей в общине; осо­бенно это важно для непол­ных, не цели­ком пра­во­слав­ных, нео­фит­ских семей, семей, где только один ребе­нок, потому что у един­ствен­ного ребенка нет пол­ноты обще­ния с дру­гими детьми. Для этого и нужно соби­раться на кон­фе­рен­ции, нужно серьезно зани­маться вос­крес­ной шко­лой, обя­за­тельно устра­и­вать дет­ский лагерь, в кото­ром детей соби­рают вме­сте, лишив их на время вред­ного вли­я­ния и отдав на вос­пи­та­ние пра­во­слав­ным педа­го­гам. Нужно совер­шать палом­ни­че­ские поездки и про­гулки, нужно вме­сте празд­но­вать празд­ники, нужно обя­за­тельно ходить друг к другу в гости. Нужно как-то нала­жи­вать обще­ние, делать его пра­во­слав­ным, воз­рож­дать пра­во­слав­ные обы­чаи, обряды. Нужно при­гла­шать батюшку к себе домой и вообще вся­че­ски трудиться.

Каж­дый из роди­те­лей дол­жен во всей мере осо­знать тот объем тре­бо­ва­ний, кото­рые пред­ла­гает ему жизнь, встать перед лицом этих про­блем, страш­ных, тяже­лых, нераз­ре­ши­мых, кото­рые он все-таки дол­жен решить, если хочет вос­пи­тать сво­его ребенка и не сни­мать с себя ответ­ствен­но­сти за этого ребенка. Но можно раз­де­лить обя­зан­но­сти, и кто-то, напри­мер, может соста­вить ката­лог книг, кото­рые мы реко­мен­дуем читать детям в таком-то воз­расте, соста­вить биб­лио­теку. Дежу­рить по оче­реди в тра­пез­ной, сле­дить за тем, чтобы дети хорошо себя вели. Дежу­рить в храме, чтобы дети чув­ство­вали и некую стро­гость тоже. Помо­гать в поезд­ках с детьми, устра­и­вать лагерь. Дет­ский лагерь без муж­чин невоз­мо­жен; это нельзя пере­ло­жить на одних жен­щин. Муж­чи­нам необ­хо­димо при­ни­мать уча­стие в вос­пи­та­нии детей, маль­чи­ков осо­бенно. У кого-то, может быть, есть воз­мож­ность вне­сти какие-то деньги. Можно устра­и­вать филь­мо­теки, предо­став­лять поме­ще­ния для заня­тий, – сло­вом, делать все для того, чтобы наши дети не погибли.

А глав­ное, конечно, всем вме­сте хра­нить мир­ный дух, молиться о себе и о наших детях со сле­зами на Литур­гии и вме­сте тру­диться над их вос­пи­та­нием, осо­зна­вая един­ство цели, о кото­рой я говорил.

Ответы на вопросы

– После при­ча­стия маль­чик трех с поло­ви­ной лет плохо себя ведет, его раз­би­рает, он ста­но­вится плохо управ­ля­е­мым. Что это и как. с этим бороться?

– Вопрос слож­ный, нужно разо­браться, что про­ис­хо­дит с этим маль­чи­ком. И вообще, когда ребе­нок что-то плохо делает, нужно понять при­чину его поступ­ков, чтобы пра­вильно отре­а­ги­ро­вать. Ребе­нок не хочет пойти в храм. Почему? Если он не выспался, зна­чит, нужно устро­ить его режим так, чтобы он мог поспать. Или он не хочет пойти в храм, потому что ему тяжело сто­ять, еще по какой-то при­чине: плохо себя чув­ствует, устал. Или про­сто у него такой каприз. Неко­то­рые дети не хотят идти в храм, потому что они трудно встают рано утром. В соот­вет­ствии с при­чи­ной и нужно решать, что с ним делать.

– Если ребе­нок, девочка, дерется с роди­те­лями по утрам, когда надо вста­вать в школу, что с ней делать? Не будешь же с утра нака­зы­вать, тем более, время ограничено.

– Я не знаю, как быть в дан­ной ситу­а­ции, я своих детей нико­гда не застав­лял вста­вать в школу. Я все­гда гово­рил: «Хочешь опоз­дать? Пожа­луй­ста, опаз­ды­вай. Я тебя раз­бу­дил, а ты как хочешь». Они при­выкли к этому и все­гда ста­ра­лись успе­вать в школу. Мне кажется, что детям надо про­сто раньше ложиться. Тогда будет все проще.

– Как помочь вер­нуться к вере под­ростку, юноше, кото­рый посе­щал раньше вос­крес­ную школу и храм, а теперь повзрос­лел и почти ото­шел от веры, по край­ней мере внешне, стал даже озлобленным?

– Общий рецепт – это усерд­ная молитва за ребенка, любовь к нему, невзи­рая на его состо­я­ние отлу­че­ния от Церкви, и, конечно, явле­ние хри­сти­ан­ской жизни, радо­сти этой хри­сти­ан­ской жизни. Ребе­нок дол­жен пони­мать, что хри­сти­ан­ская жизнь – это не запреты, не нуд­ные дол­гие молитвы, не непо­нят­ные бого­слу­же­ния. Он дол­жен пони­мать, что хри­сти­ан­ская жизнь – это радость быть с Богом, это радость пол­ной жизни во Хри­сте. Это радость любви, радость обще­ния с дру­гими людьми, ничто этой радо­сти не заме­нит. Если он это уви­дит, почув­ствует, то я думаю, что тогда он к вере вернется.

– Как при­учать детей к труду? Есть ли раз­де­ле­ние труда на муж­ской и жен­ский? В усло­виях города жен­ский труд есть, а вот мужской?

– Я думаю, что и в усло­виях города можно найти какой-то муж­ской труд, гвозди заби­вать, что-то пере­став­лять или ремон­ти­ро­вать. Но в семье маль­чик не дол­жен чуж­даться ника­кой работы. Если нужно посуду помыть – пусть моет. Хотя, с дру­гой сто­роны, есть некое раз­де­ле­ние, и ребе­нок дол­жен вос­пи­ты­ваться по пра­ви­лам того пола, в кото­ром рожден.

– Как вос­пи­тать в маль­чике муж­ские каче­ства: муже­ство, вынос­ли­вость, ответ­ствен­ность? Ведь это буду­щий глава семьи! Его отец не явля­ется в этом смысле примером.

– Вопрос, конечно, тяже­лый; навер­ное, это очень сложно. Можно вос­пи­ты­вать маль­чика на при­мере крест­ного или педа­гога вос­крес­ной школы, или найти какой-то образ в лите­ра­туре, и среди свя­тых есть заме­ча­тель­ные, муже­ствен­ные лич­но­сти. В XX веке есть рас­сказы о ново­му­че­ни­ках, там есть яркие образы стой­ких, муже­ствен­ных бор­цов за веру, уди­ви­тельно креп­ких и силь­ных. Можно нахо­дить при­меры в рус­ской истории.

Опуб­ли­ко­вано в аль­ма­нахе «Альфа и Омега», № 16, 1998