Агафонов Николай, протоиерей

Выстрелы ещё слы­ша­лись, но уже в отда­ле­нии. Анна огля­де­лась. Поле, слегка при­по­ро­шен­ное сне­гом, каза­лось серым, мерт­вен­ным. Таким же мерт­вен­ным, как и лицо май­ора Коно­ва­лова. Эту мерт­вен­ность под­чер­ки­вали баг­ро­вые пятна, про­сту­пив­шие сквозь бинты, и без­участ­ный взгляд раненого.

Исто­ри­че­ский роман про­то­и­е­рея Нико­лая Ага­фо­нова повест­вует о вели­ком подвиге тихих и скром­ных жен­щин, после­до­вав­ших за Хри­стом. Автор откры­вает перед чита­те­лем те глу­бин­ные стрем­ле­ния и пере­жи­ва­ния свя­тых жен, кото­рые отра­жены в ску­пых строч­ках цер­ков­ного Предания.

Исто­ри­че­ский роман прот. Нико­лая Ага­фо­нова рас­кры­вает перед нами живой образ вели­кого писа­теля и заме­ча­тель­ного поэта VIII века — пре­по­доб­ного Иоанна Дамас­кина. Дей­ствие романа раз­во­ра­чи­ва­ется на дра­ма­ти­че­ском фоне жесто­кого про­ти­во­сто­я­ния двух импе­рий: хри­сти­ан­ской и мусульманской.

С высоты пти­чьего полёта откры­ва­ются живо­пис­ные окрест­но­сти неболь­шого муж­ского мона­стыря. Беле­ные стены мона­стыр­ской ограды среди зелени полей и пере­ле­с­ков не пор­тят кар­тины при­роды, а лишь под­чер­ки­вают, как гар­мо­нично впи­сано созда­ние рук чело­ве­че­ских в миро­зда­ние Божие.

Только что назна­чен­ный Сино­дом на долж­ность рек­тора Сара­тов­ской духов­ной семи­на­рии, я со всем рве­нием начал работу по ее воз­рож­де­нию. Дело в том, что еще ника­кой семи­на­рии не было, все надо было начи­нать с нуля.

Игорь Льво­вич Шуль­ман, врач-хирург сорока двух лет, сидел в своей холо­стяц­кой квар­тире, пре­да­ва­ясь неве­се­лым раз­мыш­ле­ниям. «Как дальше жить? Его, кото­рого все счи­тали хирур­гом от Бога, его, спас­шего сотни чело­ве­че­ских жиз­ней, сего­дня уво­лили с работы.

«Я плачу и сме­юсь вме­сте с геро­ями моих рас­ска­зов. Это мои пере­жи­ва­ния застав­ляют меня взгля­нуть по-новому на свою соб­ствен­ную жизнь, дать ей оценку той Правды, кото­рая пре­выше всех чело­ве­че­ских умствований.

Чудес­ное все­гда с нами рядом, но мы не заме­чаем Его. Оно пыта­ется гово­рить с нами, но мы не слы­шим, навер­ное, оттого, что оглохли от гро­хота без­бож­ной циви­ли­за­ции. Оно идет с нами рядом, дышит нам прямо в заты­лок. Но мы не чув­ствуем Его, ибо наши чув­ства при­ту­пи­лись бес­чис­лен­ными соблаз­нами века сего.

В аул их при­везли на рас­свете. Сняли с головы мешки и вытол­кали из машины. Гав­ри­лов жадно гло­тал чистый воз­дух высо­ко­го­рья. Пока несколько часов тряс­лись в машине, он чуть не задох­нулся в этом невы­но­симо пыль­ном мешке.

Настя и Никита вышли с роди­те­лями из храма, держа в руках крас­ные пру­тики вербы. — Они похожи на кро­шеч­ных белых совят, — Никита осто­рожно погла­дил верб­ную почку.