<span class=bg_bpub_book_author>Ольга Соколова</span> <br>Песня, перешедшая в молитву: Жизненный путь иеросхимонаха Симона (Гаджикасимова)

Ольга Соколова
Песня, перешедшая в молитву: Жизненный путь иеросхимонаха Симона (Гаджикасимова)

(29 голосов4.4 из 5)

Оглавление

Приобрести бумажную книгу можно в издательстве «Духовное преображение». Спрашивайте также в храмах Вашего города, в интернет-магазинах (издательство сотрудничает с Епархиями, другими магазинами и храмами). Оптовая торговля, скидки до 50% — пишите на e‑mail obmen-ukino@yandex.ru. Отзывы, новая информация по книге — dp-izd@mail.ru.

От издателя

Хочу спастись, но дело это очень
непростое: надо принести огромную
жертву Богу, и эта жертва обозначена
в псалмах Давида, где сказано, что
жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно
и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19).

Иеросхимонах Симон (Гаджикасимов)

Возлюбленный о Господе читатель! В 2010 году ГТРК «Россия» выпустил в эфир фильм «Храм для Онегина. После славы» об Онегине Гаджикасимове — знаменитом советском поэте-песеннике, а впоследствии — иеросхимонахе Симоне, принявшем постриг в Оптиной пустыни. В фильме звезды советской эстрады Ю. Антонов, Д. Тухманов, П. Бюльбюль-оглы и прихожане подмосковных храмов рассказали о своих встречах с поэтом Онегиным и иеросхимонахом Симоном. После показа фильма в Интернете появилось множество отзывов телезрителей, желавших узнать более подробно о жизни этого удивительного человека.

Кроме очерка о жизни, мы публикуем также духовные беседы с прихожанами одного из подмосковных храмов, которые вел отец Симон (Гаджикасимов) — наш современник, оставивший широкий путь звездной славы и избравший тернистую тропинку, ведущую к Богу…

От автора

Пусть высоко и недоступно небо здешнее,
И очень труден длинный путь
к горам заснеженным,
Но сквозь все трудности и недоступности
Ты будешь к ним идти заветною тропой…
«Дорожная песня»

Онегин Гаджикасимов

Перед вами книга об интереснейшем человеке — иеросхимонахе Симоне (Гаджикасимове). Его жизнь была настолько бурной, что по насыщенности могла бы вместить несколько жизней обычного человека. Он преодолел огромный путь: от устремления к славе и богатству мира он перешел к желанию познать законы его Создателя; а придя к их познанию, возжелал стяжать благодать Святого Духа, каждый день жизни подвигая ко спасению себя и вверивших ему души духовных чад.

Собирая материал для книги, мы столкнулись с тем, что воспоминания очевидцев иногда расходятся, поэтому сразу оговоримся, что эти очерки не претендуют на абсолютную точность, задача «задокументировать» жизнь отца Симона не стояла перед нами. Основной целью очерков было приоткрыть завесу внутренней жизни человека, который за двадцать семь последних лет жизни переродился из успешного поэта, избалованного вниманием власти и всемирной славой, в истинного монаха и яркого проповедника православной веры.

Надеемся, что с Божией помощью проделанный нами труд принесет духовную пользу читающим; заставит задуматься, достаточно ли мы заботимся о спасении — своем и ближнего своего, и подтолкнет к неустанному следованию пути Православия, которым сонмы святых угодников достигли Царствия Небесного.

Благодарим за помощь в написании книги протоиерея Александра Трушина, настоятельницу Богородице-Рождественского женского монастыря в с Горелках (Тульская епархия) игумению Амвросию (Соломатину), монахиню Пиаму (Аваньян), Р. В. Дерзновенко и всех тех, чьи записи в Интернете или иных информационных источниках использовались нами при написании этого очерка.

Иеросхимонах Симон (Гаджикасимов)
Иеросхимонах Симон (Гаджикасимов)

I. Крин от терния

Всё в мире,
Знай, что всё в мире —
И рассвет, и день, закат и ночь,
Боль и радость, смех любви и грусть разлуки —
Начинается с Тебя!
И я знаю, что пути странствий
На земле и в облаках, и в синем море
Сквозь годы и сквозь невзгоды
Приведут меня опять к Тебе.
«Все начинается с Тебя»

О. Гаджикасимов

Земной путь иеросхимонаха Симона до того времени, как открылось ему Православие, был, по сути, дорогой одареннейшего жизнелюба к вершинам славы и успеха. Все мы знаем, что в советское время не одному поколению внушали, что в Церкви можно найти лишь обман, и там не место просвещенным людям. Но Господь вывел многих из тьмы атеистического безбожия к лицезрению Своего Божественного света. Так было и в жизни многих наших предков, атеистов или язычников, в том числе равноапостольного князя Владимира, просветителя Руси, которых Творец наш призывал по великой милости
Своей, провидя сокрытую красоту их душ.

Родился Онегин Гаджикасимов (русская транскрипция фамилии Хаджи-Касым[1] 4 июня 1937 года в Баку, в аристократической азербайджанской семье, члены которой на протяжении веков были уважаемыми людьми и занимали почетные должности судей, политиков, врачей. Были среди них и литераторы. Мать, Махтабан-ханум Гаджикасимова, так любила русскую прозу и поэзию, что назвала сына в честь пушкинского героя, тем более что родился он в год столетнего юбилея со дня смерти Пушкина. Младшему же брату Онегина дали имя Низами — в честь знаменитого поэта средневековья.

Семейная атмосфера согревала дружественностью, искрилась весельем, но в то же время была подчинена устоям традиционного исламского общества: принципам уважения к старшим, соблюдения обычаев и следования мудрости предков. Детей с пеленок приучали к труду и дисциплине.

Яркой мусульманской религиозности в воспитании и быту не было. Как и во многих советских семьях, были моральные принципы и нравственные ценности, которые ставились превыше материальных. Известно, например, что отец Онегина добровольно раздал свои имения малоимущим в первые годы советской власти.

Онегин Гаджикасимов рассказывал, что один из его предков положил себе за правило обедать только с путниками, проходившими мимо его дома по дороге. Если же никто не разделял с ним трапезу, то и сам он оставался голодным, храня данный обет.

Из рассказов Онегина также известен случай с его дедом, который был кази — мусульманским судьей[2]. В одну из встреч с ним вся семья Гаджикасимовых собралась в доме. Внуки сидели за столом, и дед, обводя их глазами, предсказывал будущее призвание. Дойдя до Онегина, которому в ту пору было два-три годика, он сказал: «А этот будет русским…» Конечно, нужно понимать, что понятие «русский» для мусульманских народов неотделимо от понятия «христианин»[3].

Мир, в котором прошло детство Онегина, был миром творческой интеллигенции азербайджанской столицы. Семья Гаджикасимовых занимала половину старинного дома с итальянским двориком в самом центре Баку. Сейчас на его месте стоит президентский дворец. А в далекие послевоенные годы в большой квартире собирались общественные деятели, художники, поэты, музыканты, кинематографисты. Здесь было место и теплому общению, и доброй шутке, и мимолетной импровизации, и художественному вымыслу.

В огромной семейной библиотеке хранились книги на разных языках, и Онегин еще в отрочестве овладел как тюркскими наречиями, так и латынью, читал также на древнегреческом. Но особое отношение было у него к русскому языку, литературе и культуре.

В своих воспоминаниях публицист Ольга Щёлокова, знавшая Гаджикасимова уже как монаха Силуана, пишет, что при общении с ним постоянно приходили на ум цветаевские строчки сыну: «Я… в тебя всю Русь вкачала, как насосом»[4]. Мать действительно привила Онегину огромную любовь к России. «По-русски он говорил, так сказать, шикарно, — пишет Ольга, — изысканно, метафорично, сочно… Можно сказать, его восточная артистическая натура возвратила русской речи те мягкость и образность, те поэтичность и богатство, которые нами, в нашем убогом повседневном общении, были уже давно утрачены».

Сведения о молодости Онегина разноречивы, поэтому мы не можем претендовать на точную хронологию этого периода. Известно, что он отслужил четыре года в морской авиации, где проявились его инициативность и находчивость.

По некоторым данным, до приезда в Москву он вопреки воле родителей сбежал на целину, где в бараках на сорок и более человек прожил год или два. Впоследствии Онегин говорил, что это был огромный опыт для него, совсем еще не знавшего жизни, — опыт выстраивания отношений с самыми разными людьми и наблюдений за реалиями их существования. Очевидно, что этот непростой этап жизни не заставил его разочароваться в людях, а скорее научил более глубокому пониманию человеческих ошибок и слабостей. Такими будут и герои его песен — слабыми, но по-человечески трогательными и даже героичными в своих порывах.

Так или иначе, в начале шестидесятых годов высокий, красивый, необычайно одаренный юноша Онегин — «баловень судьбы» — приехал покорять столицу СССР. С первой же попытки он поступил в Литературный институт имени Горького.

Лирические герои Онегина выделялись
своей трогательной непосредственностью, пылкостью и глубиной чувств. Эта новизна и свежесть образов вскоре принесла ему успех на советской эстраде. Песни на стихи Гаджикасимова исполняли известнейшие артисты того времени: Муслим Магомаев, Алла Пугачева, ВИА «Веселые ребята», Валерий Ободзинский, Полад Бюльбюль-оглы, Нина Бродская, Валентина Толкунова, Юрий Антонов, Роксана Бабаян, Эмиль Горовец и другие. До сих пор звучат хиты «Алешкина любовь», «Восточная песня» («В каждой строчке только точки после буквы “л”…»), «Дорожная», «Лайла» и другие. Одним из первых взялся Гаджикасимов за переводы западной эстрады, и в нашей стране эти песни буквально получили новую жизнь, новое звучание… Головокружительный успех!

Как он жил в те годы? Нараспашку. Щедрая душа, добряк, душа компании, гордость родственников, почетный гость в домах друзей и родных, чиновников и дипломатов. Человек, любящий жизнь во всех ее проявлениях, идущий по ней легко, никого не обременяя. Он помогает родным и знакомым выучиться и найти свое место в жизни, сыплет подарками — буквально «дарит мечты» по советским меркам, не считает денег, весел с друзьями, исполнен творческих планов.

Авторские гонорары Онегина доходили до тридцати тысяч в месяц — огромные выплаты для советского времени, когда немногие получали заработную плату более ста восьмидесяти рублей. Но он неизменно платил взносы в компартию со всей этой суммы, не пытаясь скрыть ее. Что это? Блажь или стремление следовать голосу совести, храня ее чистоту? Испытание славой не погубило его, а ведь губит многих… Но впереди будет немало событий, которые настроят душевные струны певца жизни на совсем другой — молитвенный лад.

II. Пути исканий

Камо пойду от Духа Твоего?
И от лица Твоего камо бежу?
Аще взыду на небо — Ты тамо еси,
аще сниду во ад — тамо еси.
Аще возму криле мои рано
и вселюся в последних моря –
и тамо бо рука Твоя наставит мя
и удержит мя десница Твоя.

Пс. 138:7-10

Поэтический талант встречается всё реже и реже в наше время. Он всё менее востребован в наш век компьютерного мышления и, скажем больше, в век примитивизации и оцифровки человеческого сознания, когда под давлением обилия информации и нехватки времени оно бессильно запечатлеть детали — те живые, пусть и неяркие, детали, которые составляют основу живого впечатления, образа. А ведь именно образами мыслит поэт и любой творческий человек.

Творческий дар есть знак доверия Творца, данный дыханием любви человеку. На обладателе такого дара лежит ответственность — как взрастит он этот талант, куда пойдут ведо́мые его словом. Гаджикасимов писал о любви: о ней, нежной и хрупкой в юношестве; о сложности чувства между зрелыми, сложившимися людьми. И конечно, творчество любого поэта автобиографично, мироощущение лирического героя носит авторские черты.

Любовь всегда была главной героиней поэта Гаджикасимова, а позже, когда он будет просвещен светом уже Христовой любви, она станет для него смыслом жизни и главным мерилом человеческих поступков.

А пока душа поэта, блуждая во мраке безбожия, воспевает любовь в обычном человеческом понимании — человеческое чувство, толкающее любящего на необычные поступки.

Например:

Но любовь и стоит на том,
Что тропинкою, пусть завьюженной,
До Сатурна дойдет пешком,
Чтоб кольцо принести для суженой.

«На чем стоит любовь»

Или:

Льет ли теплый дождь, падает ли снег —
Я в подъезде против дома твоего стою,
Жду, что ты пройдешь, а быть может, нет,
Стоит мне тебя увидеть — о, как я счастлив!
Странно и смешно наш устроен мир —
Сердце любит, но не скажет о любви своей,
Пусть живу я и не знаю, любишь или нет,
Это лучше, чем, признавшись,
Слышать «нет» в ответ,
А я боюсь услышать «нет».

«Восточная песня»

Наверное, феномен успеха Онегина Гаджикасимова заключался в том, что его герои слабы, они сомневаются, они делают усилия к примирению, несмотря на обиду и непонимание; они не идеальны, но похожи на нас, поэтому близки и понятны любому поколению. И это — в противовес неким надуманным образам человека без недостатков с железной волей и героическим сердцем-птицей, которые зачастую в советское время вынуждены были создавать литераторы. Но каково это — быть «белой вороной», певцом личного счастья, когда деятели культуры и искусства массово воспевают строительство коммунизма и благосостояние народа, государства, а до конкретной человеческой личности нет дела никому.

Позже он скажет о своем творчестве: «Ни одна песня не приносила мне духовного удовлетворения. Уже тогда в песнях я искал Бога, но еще об этом не знал».

Заканчивалась хрущевская «оттепель», наступала эпоха «застоя». Начались жизненные неудачи Онегина с нелепого запрета на звучание в эфире песни «Алешкина любовь». Страна готовилась к столетию рождения идола коммунизма — В. Ленина. Худсовет вдруг обратил внимание на слова «в каждой строчке только точки после буквы “л”».
«Что это за намеки? — был задан вопрос. — Вы это о Ленине или, может быть, о Леониде Ильиче?»

Вдогонку в газете «Советская культура» вышла разгромная статья за подписью Льва Ошанина[5]. Он резко критиковал молодых поэтов-песенников за «скороспелость творчества и низкопробность текстов». Автор обвинял в неграмотности и коверкании русского языка в угоду дешевой популярности поэта-азербайджанца Гаджикасимова.

Работая в редакции музыкальных программ на Всесоюзном радио, Онегин помогал стать известными многим молодым музыкантам, например группе «Веселые ребята». Некоторые исполнители стали популярны именно благодаря его песням — их приглашали и раскручивали на них: так стали известны широкой публике Валерий Ободзинский и Полад Бюльбюль-оглы. Теперь же, на волне борьбы с искусством «загнивающего Запада», Онегин был снят с должности, как известный приверженец западной культуры и переводчик текстов песен заморских звезд. Пленки с записями песен размагничивались, на пластинках его имя заменяли именами других — «придворных» поэтов. Гаджикасимова перестали приглашать на радио и телевидение[6]. Источником дохода оставалось написание сценариев к телефильмам, из титров которых, впрочем, его имя вымарывалось. Так, например, случилось с блистательной постановкой телеспектакля «Мартин Иден», где главную роль сыграл Юрий Богатырев. Позже, уже будучи монахом, Онегин рассказывал о том, как тяжело переживал в то время несправедливость по отношению к себе, да и не только несправедливость — были и угрозы, и даже покушение на жизнь.

По воспоминаниям современников, в частности Юрия Антонова, в этом забвении поэта сыграла большую роль и простая человеческая зависть: ведь он был известен, богат, честен и порядочен; необычайно трудолюбив и целеустремлен, талантлив и образован.

Как жил Онегин в эти годы забытья? Сведений мало. Может быть, его состояние можно выразить словами из песни Николая Носкова:

Я, как воск, таю в пламени
суеты бесконечной,
Инквизиция времени безупречна…
Очарованный вечностью
пленник замкнутой сферы
В смерть любви неизбежную я не верю…
Я не верю!

Многие из нас выросли в советское время, и нам знакомо неудовлетворимое мирскими познаниями чувство жажды Бога, вложенное в человека при сотворении, которое, не находя пищи, трансформировалось в душевную тоску. «Бога нет», — слышали мы с детства, но душа не находила покоя, ей мало было простых радостей жизни.

Зачастую приводят нас к Господу неудачи и скорби, но, думается, что и в годы успеха внутренняя жажда познания духовного, высшего не давала Онегину покоя: недаром сменялась чреда друзей и увлечений — человеческого тепла и радости ему было мало, а близости духовной не было. По словам племянницы поэта Нияр (Ники) Гаджикасимовой, в эти годы его одолевало чувство несовершенства, неправильности жизни.

III. Главная встреча

Я долго шел к Тебе по жизни,
Не осуждай меня, Господь,
За всё, что сделалось виною,
За то, что именем Твоим
Я называл совсем иное,
За то, что сослепу внимал
Чужим посулам и обетам.
Я так давно Тебя искал,
Что позабыл Твои приметы.
Не осуждай меня, Господь.

«Исповедь». Н. Носков

Для всех я сделался всем (1Кор. 9:22), – пишет Павел, апостол Господа нашего Иисуса Христа, не возгнушавшегося сойти с небес, родиться Человеком, беседовать с блудницами и вкушать пищу в доме мытарей. Конечно, апостол говорит это о себе, но эти слова можно отнести к Спасителю, ведь каждого Он находит и приводит к Себе так, как угодно Ему и доступно человеку: невера — через вложение перстов, самоуверенного — через допущенную слабость и великое покаяние, а поэта — через Свое Божественное слово.

Однажды в руки Онегина попала Библия. Открыв ее, он не смог расстаться с ней до последнего дня жизни на земле.

По воспоминаниям очевидцев, случилось действительно чудо: три дня Гаджикасимов не отрывался от Библии, прочел ее полностью; буквально не ел, не пил, не спал. Затем в глазах его потемнело, и он ослеп. Спустя несколько дней зрение восстановилось. Позже он рассуждал: с одной стороны, слепота была вызвана огромным психофизическим перенапряжением, а с другой — несомненно, что в этом был Промысл Божий. «Я потерял зрение телесное, но обрел внутреннее», — говорил Онегин.

Произошедшее может показаться невероятным, но есть в нашей жизни явления иного — духовного порядка, необъяснимые языком рациональности, который всё больше становится нам привычным. Помните, как перед Крещением равноапостольный князь Владимир ослеп, а после него — прозрел. То же, за несколько веков до этого, было и с Савлом (затем апостолом Павлом) при его обращении на пути в Дамаск.

Вероятно, так Господь в Своем Божественном призыве показывает слепоту понятий и ложность принципов, да и всего уклада жизни человека, уже полностью сложившегося и упорствующего в неверии, не желающего внимать указующим знакам, которыми призывает его Творец к познанию веры; являет огромную пропасть, разделяющую царство света и бездну тьмы. Ограниченный извне взор обращается внутрь: к осознанию себя, к переоценке этого самосознания — к внутреннему духовному перевороту, от глубины которого зависит вся дальнейшая судьба человека.

Онегину Гаджикасимову было сорок восемь лет. Он познал взлеты и падения, любовь и ненависть, верность и предательство, богатство и нищету, пережил годы славы и период забвения. Как для многих, пришедших к религиозному мировоззрению в зрелом возрасте, христианская вера могла бы стать неким восполнением природных качеств его души, дать новое дыхание творчеству, привнести надежду во время житейских невзгод. И в наши дни есть много успешных и состоявшихся людей, которые дали вере войти в свою жизнь, лишь немного изменив ее внешнее течение. Но с Онегиным случилось иначе.

…Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные, — пишет апостол Павел в Послании к Евреям (Евр. 4:12). Кому, как не ему, прежде гонителю христиан Савлу, знать это? В этот момент внутреннего разделения, производимого словом Бога Истинного, нужно лишь принять внутренний суд, который выносит совесть, а затем оплакать свою прежнюю жизнь и возыметь решимость к благодатным переменам. Многие из тех, с кем свершилось чудесное призвание и кто затем не свернул с пути духовного подвига до конца земной жизни, прославлены в лике святых. Мы с вами знаем, что глубочайшие перемены произошли с Марией Египетской, бывшей блудницей, а ныне — величайшей преподобной. Вспомним также святого Петра (память 22 сентября / 5 октября), бывшего жесточайшим и немилосерднейшим мытарем, а потом продавшего самого себя в рабство, чтобы эти деньги раздать как милостыню — настолько он возжаждал спасения. Духовный переворот удивительной силы изменил судьбу гуляки Вонифатия (память 19 декабря / 1 января), ставшего мучеником по примеру увиденных им христиан, терпящих лютую казнь за веру.

Мы не знаем, что произошло в душе Онегина, но, как говорит Господь, по плодам узнаете древо — доброе оно или худое (см. Мф. 7:16). А древо души нашего поэта с того времени начало приносить плоды покаяния.

Однажды он ехал в электричке, погрузившись в думы[7]. Казалось, нужно было время, чтобы осмыслить происходящее с ним теперь. Объявили следующую остановку, и название ее вдруг показалось созвучным слову «прости». Гаджикасимов тут же покинул поезд. Невдалеке виднелся православный храм. В нем Онегин принял Святое Крещение с именем Олег. Сам он позже рассказывал духовным чадам, что название станции прозвучало как пароль, как побуждение к началу новой жизни во Христе.

Все следующие три года жизни он старался проводить вдали от столичного шума, изучая Священное Писание и Предание Церкви. Друзья предоставили ему для проживания свою дачу. По словам очевидцев, он глубоко погрузился в чтение богословской, исторической, а особенно аскетической литературы. Читал молитвенное правило, участвовал в церковных таинствах, соблюдал посты по уставу Святой Церкви, трудился физически, приучая себя к нагрузкам постепенно, что нелегко давалось после многих лет разгульной жизни.

Эту перемену удалось понять не всем близким Олега-Онегина. Вот отрывок из воспоминания племянницы поэта Ники Гаджикасимовой.

«… Сами понимаете: люди искусства далеки от набожности, особенно принимая во внимание тот факт, что речь шла о совковых семидесятых-восьмидесятых. Поэтому нетрудно представить, что пережил мой отец (младший брат О. Гаджикасимова Низами. — Авт.) когда в один прекрасный летний день 1985 года дядя Гена (сокращенно от Онегин. — Авт.) приехал в Баку с Библией в руках и странными по тем временам умозаключениями. Мой папа, я так понимаю, пережил колоссальный стресс. Человек, которого он боготворил, которым дышал, вдруг заговорил на другом языке (я имею в виду, что это был тот же, русский, язык, но многие дядю Гену не понимали и крутили пальцем у виска: мол, бедняга, совсем с ума сошел).

Папа очень переживал; ему, наверное, казалось, что его предали. Они уже не понимали друг друга, но папа, конечно, как и принято, всё так же любил и уважал своего старшего брата, но главное было утеряно безвозвратно: дружба и взаимопонимание. Мне безумно жаль и папу, который, даже тяжело болея, всё спрашивал, как там дядя Гена, не слышно ли чего (папы не стало в 2003 году), а дядя Гена, ничего не объяснив, вдруг порвал со всеми всякие отношения и исчез».

Из последних событий можно понять, что Онегин пытался найти точки духовного соприкосновения с близкими, надеялся открыть им найденный благодатный мир веры, но чуда для них не случилось, и новый Гаджикасимов стал им чужим человеком.

К счастью, сын Михаил[8] и его жена вскоре тоже пришли к Православию. С ними он поддерживал связь: встречался с сыном, заботился о внуках Трифоне и Серафиме.

IV. «Хочу спастись…»

И вот, некто, подойдя,
сказал Ему: Учитель благой!
что сделать мне доброго,
чтобы иметь жизнь вечную?..
Иисус сказал ему:
если хочешь быть совершенным,
пойди, продай имение твое
и раздай нищим; и будешь иметь
сокровище на небесах;
и приходи и следуй за Мною.

Мф. 19:16,21

Гаджикасимов, наш приятель,
Когда не в шутку занемог,
Сам в монастырь себя направил
И хуже выдумать не мог!
Его пример нам не наука!!! —

такие неравнодушные опусы можно встретить на просторах Интернета и по сей день, а ведь Онегин ушел в монастырь в 1989 году!

Почему монастырь? Почему нельзя было жить тихой уединенной жизнью в миру?

Наверное, потому, что этот мир невообразимо крепко держал Гаджикасимова в своих оковах. Природные доброжелательность, мягкость и обаяние в совокупности с многолетней популярностью делали невозможным полный отказ от прежнего круга общения и образа жизни. Друзья обращались с просьбой написать сценарий, текст к песне, дать творческий или житейский совет. Им дико и непонятно было теперешнее состояние поэта, оно принималось за блажь, проявление малодушия и эгоизма.

Но душа Онегина уже утвердилась в своем внутреннем выборе, и окончательный разрыв с прошлой жизнью был неминуем. Весной 1989 года монастырские врата Оптиной пустыни сомкнулись за спиной раба Божьего Олега.

Впереди были долгие месяцы послушнического искуса: непривычные физические нагрузки, ночные богослужения и бесконечные вахты на вратах обители, беспрекословное послушание начальству и строгое исполнение монастырских уставов. Гаджикасимов пишет близким, что только начинает понимать монашескую жизнь, нащупывать ее тайный духовный лад, что четырехлетняя подготовка себя к суровой иноческой доле немало помогает ему…

Но вдумаемся: каково это, будучи почти пятидесяти двух лет, бросить всё и вот так самозабвенно отдаться в руки Божии? И тут же всплывают в памяти евангельские слова к грешнице, омывшей ноги Спасителя на трапезе у фарисея: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. (Лк. 7:47). Онегину многое простилось, многое принес он к стопам Господним, и многим Создатель воздал верному рабу Своему.

V. Пою Богу моему…

Ничто так людям не приятно
и не желательно, как свобода…
Истинные христиане это сокровище
у себя имеют — свободу, говорю,
свободу не временную, но вечную.

«Об истинном христианстве»
Святитель Тихон Задонский

Зачастую обычное человеческое размышление представляет нам монастырскую жизнь как тяжкую муку: постоянное понуждение себя к исполнению послушаний; физическая боль и усталость; неприятности от близких, живущих рядом по правилам общежития, где неминуемо один зависит от другого. Какой огромный контраст с жизнью мирской, тем более с распорядком творческого человека! Больше свободы, как кажется, нам дается в миру, а монастырский устав зажимает человека в тиски, пугает рамками правил.

Но есть сила, которая удерживает добровольно многих избранников в уединенных пустынях и многолюдных лаврах, в недосягаемых скитах на краю ущелий и обрывов, в пещерах, ископанный руками или Богом созданных. Имя этой силы — благодать Святого Духа. По молитве исполненных ею подвижников меняется порядок жизни мира, милость Божия сходит на землю, на каждого из нас. Тела таких святых не тлеют, но дают исцеления и источают миро, ведь в земной жизни они сопричастились благодати, сочетались Христу, духовно соединились с Животворцем Вселенной — Богом.

Такая призывающая благодать коснулась души Онегина, и не был для него монастырский крест слишком тяжек, ведь с благодатью он обрел желанную свободу — ту самую свободу во Христе, о которой пишет святитель Тихон Задонский, что ее «ни темница, ни пленение, ни работа, ни железная цепь и ничто тому подобное отнять не может; везде и всегда это неоцененное сокровище (христиане) с собою имеют, купленное не тленною мира сего ценою, не тленным серебром или золотом… но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца (1Пет. 1:18,19).

Они работают[9] у людей, работают у врагов, пленивших их, заключаются в темницах, связываются узами, но сладкой своей свободы не теряют. Так высока, славна и сладка христианская свобода!» Легкость и мир души дает она, а всё тяжкое бремя прежней жизни греховной берет на Себя Христос, искупает и очищает. Нужно лишь покаяние с нашей стороны — сокрушение духа, ответ на призыв к обновлению.

Спустя несколько месяцев послушничества раб Божий Олег принял иноческий постриг с именем Афанасий, что в переводе с греческого значит «бессмертный». На фотографиях и видео из монастырского архива мы видим его радостным, умиротворенным. Вот он со светлым лицом на чине прощения в последнее перед Великим постом воскресенье… Вот идет по козельскому рынку, чтобы купить братии фруктов, а продавец азербайджанец говорит своему соседу-продавцу шепотом, указывая пальцем: «Вот монах, сейчас я его надую…» И вдруг слышит на это ответ на своем родном языке: «Ну, брат, сделать это тебе будет трудно». Уличенный обманщик кричит в испуге: «Колдун, шпион!» Действительно, разве можно было ожидать увидеть соотечественника в монашеской одежде?!

Но не только на улицах Козельска можно было увидеть отца Афанасия. Наверное, все его способности и умения пригодились в возрождающейся из руин обители. Как истинный послушник, он не гнушался никакой работой. Трудился в трапезной, готовил пищу, прислуживал братии, читал по ночам Псалтирь, нес дежурство на вратах, был комендантом какой-то период времени.

С любовью и терпением он общался как с простыми прихожанами, так и с руководителями предприятий, с чиновниками, прося и получая помощь для монастырского строительства и быта — от простых предметов обихода до редких и дорогих стройматериалов для отделки храмов и восстановления корпусов. Впоследствии он с характерной живостью и юмором рассказывал, что часто требовалось одно, а предлагали другое, и приходилось совершать обмены — иногда и не по одному кругу.

А как же литературный дар? Гаджикасимов участвовал в составлении первых житий Оптинских старцев. Они написаны живо и непосредственно, чужды штампов и излишних попыток искусственно приукрасить святых. В житии преподобного Амвросия, например, сказано, что он был шустрым и непоседливым мальчиком, потом — общительным юношей, душой компании, но это не помешало ему впоследствии стать опытным духовником, всероссийски любимым старцем.

Здесь, в Оптиной пустыни, впервые открылся его дар проповедника. По благословению настоятеля архимандрита Евлогия (сейчас митрополита Владимирского) он проводил беседы с молодежью. Рассказывал о вере просто, без замысловатых терминов, но чувствовалось в этой простоте глубокое знание и богословия, и аскетических творений святых отцов, а главное — любовь к Богу и людям.

Обладая феноменальной памятью, цитировал Священное Писание и другие источники дословно. «Орга́ны Святаго Духа» — так называет апостолов Церковь, и это можно отнести к Гаджикасимову, к его дару проповедничества, через который многих и многих людей разных возрастов и поколений призвал к Себе Господь наш Иисус Христос.

Отец Афанасий был удивительным экскурсоводом. Многие приезжающие хотели слушать только его рассказы об обители, называли его лучшим экскурсоводом Оптиной.

Послушания определяют внешнее течение жизни насельника, а какова его внутренняя жизнь — тайна для нас. Он один перед Богом, Ему единому трудится и, по слову апостола Павла, перед своим Господом стоит он или падает (Рим. 14:4). Монастырский распорядок создает благоприятные условия для аскетической деятельности: богослужение и молитвы чередуются с послушаниями, общение и жизнь с другими открывают недостатки и страсти в душе, доселе скрытые. И постепенно приходит понимание того, что не через кого-то рядом, а только через собственное сердце, предстоящее милостивому взору Божию, лежит твой путь ко спасению. Загляни внутрь себя — и увидишь там ад и рай. А затем вкуси и виждь, яко благ Господь (ср. Пс. 33). Приди к Нему, припади и плачь о своих грехах.

VI. В Отеческих объятиях

Цель монашеского жития состоит
не только в достижении спасения,
но по преимуществу в достижении
христианского совершенства.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Глаз восточных прищур — смута,
Жизнь — персидских ковров настил:
Балагур, поэт, его будто
Александр Сергеич крестил…
Пустота. Монастырь. Схима.
Прошлых вёсен и зим обман:
Афанасий. Странное имя.
Не знакома с тобой, Силуан.

Элла Бит-Катча

«Объятия Отча отве́рсти ми потщи́ся, блудно мое ижди́х житие, на богатство неиждива́емое щедрот Твоих взирая, Спа́се, ныне обнищавшее мое да не пре́зриши сердце. Тебе бо Господи, во умилении зову: согреши́х, Отче, на небо и пред Тобою» — этот седален воспевает Церковь в Неделю о блудном сыне и при пострижении в монашество. Это песнопение пели братия Оптиной пустыни, когда в 1991 году инок Афанасий (Гаджикасимов) смиренно принял монашеский постриг с именем Силуан в честь святого апостола от семидесяти Силуана.

Три обета дает монах: целомудрия (девства), послушания и нестяжания. Этими обещаниями Богу он как стеной отгораживает свою жизнь от деятельности окружающего мира, его постулатов, привилегий и наград.

В начале девяностых Гаджикасимова стал разыскивать его лучший друг Полад Бюльбюль-оглы. Узнав, где скрывается Онегин, он приехал в Оптину пустынь с предложением написать текст к песне[10]. Отец Силуан был в это время в скиту. Получив известие о приезде друга и коллеги, он долго не хотел выходить. Затем, помолясь, вышел, но ворота скита не открыл, а лишь тихо повторил Поладу через их створки евангельские слова Христа апостолу Петру: Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что́ Божие, но что́ человеческое (Мф. 16:23)[11].

Возможно, такой поступок и слова покажутся кому-то резкими, но иногда монаху приходится жестко отревать[12] соблазны от своей души, ведь чин ангельский требует и жизни не по законам здешнего мира и дружбы.

Позднее отец Силуан рассказывал, что в то время у него была духовная брань: он решил не заниматься больше поэтическим творчеством, но писать еще хотелось, часто обращались знакомые, братия или прихожане с просьбой оценить, исправить, дополнить их сочинения или заменить своим. Желая до конца отрешиться самости и воспоминаний о прошлых годах славы, он твердо положил себе: не писать более ничего, даже на духовные темы, — всё душеполезное уже написано и сказано святыми отцами.

Только глубокое смирение и покаяние привело Гаджикасимова к монашеству. Он возгревал в душе первоначальный порыв к христианской жизни и всё более и более погружался в изучение основ аскетической жизни.

«Монашество само по себе имеет великую важность духовную и приносит большую пользу душевную тем, кто приступает к оному с искренним расположением и проходит оное с простотою и незлобием во смирении», — писал оптинский старец Амвросий. Это с полнотой можно отнести и к нашему герою. И необходимо добавить, что сколь бы многими дарами Господь не наградил Гаджикасимова, но большим из них стал дар духовный — талант к жизни во Христе, желание познать закон Божий и стяжать благодать Святого Духа.

Имея такой дар, монах Силуан всё более и более строго исполнял уставы монастыря. Оптина навсегда стала духовной юдолью, где сформировались его новые внутренние устои, куда стремилась душа даже в годы изгнания из обители. Там остались соратники и друзья. Там он жил, возрастая ко спасению, исполняя послушания и молясь, посещая богослужения, где из уст насельников звучали молитвы и его любимая теперь музыка — церковное знаменное пение.

VII. Божие и человеческое

Основание монашеского
жительства и монашеского
подвига — стяжание любви к ближним.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Можно и вне монастыря
быть монахинею,
живя по-монашески,
и в монастыре быть мирянкой.

Святитель Феофан Затворник

В середине девяностых годов монах Силуан вынужден был покинуть взрастившую его обитель. В Оптиной остался его духовный отец и друг схиархимандрит (тогда схиигумен) Илий (Ноздрин), связь с которым отец Силуан не разрывал до последних дней жизни, всегда стараясь следовать его наставлениям и отзываясь о нем с горячей преданностью и любовью. В одной из бесед он сказал Гаджикасимову: «Тебя бес всегда будет гнать — и до смерти, и после нее, ведь ты из мусульман, а стал христианином».

В мире будете иметь скорбь, — говорил Своим ученикам Спаситель (Ин. 16:33). К сожалению, отец Силуан не избежал наветов и клеветы, как и многие, старающиеся следовать евангельским путем. Очевидно, изначальной предпосылкой для них послужило сочетание экзотического вида высокого статного азербайджанца в монашеской рясе с его эрудицией и неординарными личными качествами. Это могло смутить тех из насельников, кто провел большую часть своей жизни в какой-нибудь деревне в российской глубинке, где не увидишь ничего подобного. Ведь годы были голодные, и не все шли в обитель по призванию, некоторые — просто чтобы быть сытыми и одетыми. По неграмотности отдельные братья соблазнялись тем, что человек яркой восточной внешности пользовался уважением мирян, беседовал с кем угодно и о чем угодно. Гаджикасимов мог подержать и философскую беседу, на языке научных терминов объясняя отдельные истины веры; мог на рынке громко поторговаться по-азербайджански с соотечественниками. Да и находчивостью и ловкостью он не был обделен, когда приходилось, как сказано выше, добывать самые разные предметы обихода для обители.

Неприятности начались с пропажи двадцати пяти колес для «Волги», которые были пожертвованы монастырю по просьбе отца Силуана и находились во вверенном ему гараже. В середине девяностых кражи и хулиганство не были редкостью, но тем не менее кое-кто в монастыре вслух высказал предположение, что к краже причастен сам отец Силуан. Недоброжелатели поддержали клевету. Произошло это в период смены руководства обители, когда лжебратия могла удобно воспользоваться неведением вновь назначенного настоятеля.

По другим сведениям, неприязненно относившиеся к отцу Силуану начали подогревать эти наветы после гибели в Оптиной иеромонаха Василия и иноков Трофима и Ферапонта на Пасху 1993 года. Ведь на рассвете пасхального дня убийца первым на тропинке встретил отца Силуана, но не убил его, потому что внезапно появился лишний очевидец — послушник Николай — и окликнул Гаджикасимова. Убийца прошел мимо. О его намерениях никто, конечно, знать не мог. Отец Силуан впоследствии говорил, что это святитель Николай спас его от смерти.

Вскоре нашлись и ложные свидетели того, что монах Силуан в алтаре якобы выплюнул Святое Причастие. Затем клеветники раздули наветы до невиданных размеров, заявив, что он не только вор, а еще и колдун. К сожалению, это прозвище будет преследовать отца Силуана долгие годы, ведь мы часто пытаемся объяснить непростые для понимания события расхожими фразами и понятиями. А Гаджикасимов был человеком далеко не ординарным.

Как уже говорилось, одной из ярких черт его была феноменальная память. «Я, как ни стараюсь, не могу забыть того, что я услышал или прочитал», — говорил он. Помнил он всё настолько точно, что, цитируя святых отцов, называл не только автора и издание, но и номер страницы, а иногда и строки.

Кроме острой памяти, он обладал еще и огромной наблюдательностью. Отлежав с каким-либо заболеванием в больнице, где слышал на обходе симптомы и произносимые докторами диагнозы соседей по палате, он потом поражал людей тем, что по небольшим характерным признакам делал предположение о наличии заболевания и советовал обратиться к врачу с просьбой об обследовании.

Организаторские способности его также были выдающимися. Однажды в праздник на автостоянке возле ворот Оптиной пустыни скопилось столько машин, что им невозможно было разъехаться без посторонней помощи. Вызванный работник ГИБДД не мог урегулировать ситуацию, тогда отец Силуан взял у него палочку и за пятнадцать минут разрешил проблему. Милиционер, получая палочку обратно, сказал ему: «О!.. Вы, видно, из наших», — и понимающе покивал головой.

Рассуждать о двусмысленности этой фразы или ложном ее толковании стоявшими рядом братьями было не в характере отца Силуана. Его широкая натура не терпела подобного «оцеживания комаров» (ср. Мф. 23:24). Удивительно, что, обладая качествами, зачастую поражавшими окружающих, и глубоким умом, перед клеветой он оказался беззащитен. Любил пошутить, выражался просто, не всегда задумываясь о том, что можно превратно понять его слова. Например, однажды, увидев неприятный сон, в котором бесы показывали ему некую лабораторию, он в братской беседе обмолвился: «Меня ночью бесы по какой-то лаборатории водили». Это стало поводом для новой волны слухов и доносов: мол, дожили, колдуна Гаджикасимова ночью бесы водят.

Апогеем воздвигнутого гонения стало решение удалить монаха Силуана из Оптиной. Без суда и следствия Гаджикасимова вывезли с вещами и книгами на окраину Москвы из любимой обители, снабдив справкой с формулировкой «отчислен за недостойное поведение» безо всякого уточнения деталей.

Наступили годы скитаний в миру…

VIII. Стопы моя направи по словеси Твоему…

Многими содержим напастьми,
к Тебе прибегаю, спасения иский.
О Мати Слова и Дево,
от тяжких и лютых мя спаси.

Канон молебный ко Пресвятой Богородице

Первым приютом монаха Силуана стала квартира Анны Качалиной, которую он называл своей крестной матерью, хотя на таинстве Крещения она не присутствовала лично. Кому-то это имя покажется знакомым, ведь она была лучшей и почти единственной подругой Анны Герман в России. Гаджикасимова тоже связывала с Качалиной многолетняя дружба — с тех пор как они вместе работали на телевидении. Анна уже давно посещала храм, была воцерковленным человеком. Именно в ее квартире в 1985 году он впервые прочел Библию, здесь произошло его духовное прозрение. А теперь по воле Божией он снова вернулся сюда — уже не былым весельчаком-балагуром, а духовно опытным иноком.

Когда монах оказывается в миру, среди его житейской суеты и искушений, то обстоятельства в скором времени проявляют, на каком основании стоит здание его веры. Если на песке — то быстро падает, по евангельскому слову (см. Мф. 7:24-27), и тогда инок легко приходит в уныние и начинает предаваться соблазнам мира. Но если на камне, то никакие внешние обстоятельства не могут поколебать его — независимо от того, где он находится: в шумной толпе празднующих или в уединении пустыни.

Господь наш Иисус Христос, сойдя с небес для спасения грешного рода человеческого, заключил с ним Новый Завет. Десять заповедей Ветхого Завета, данных Моисею на горе Синайской, Он свел к двум основным: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22:37-39). Не букву закона требует блюсти наш Спаситель, а дух его — дух любви. Заповедь новую даю вам, — говорит Господь, — да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга (Ин. 13:34). Эти евангельские слова стали для монаха Силуана духовным мерилом. Каждый свой поступок по отношению к Богу и ближнему он сверял по камертону спасения — заповеди о любви. И конечно, вера его, основанная на столь твердом камне главной христианской добродетели, была способна вынести тяжелые превратности судьбы. Однажды схиархимандрит Илий при встрече скажет ему: «Я думал, в миру ты изменишься, впадешь в духовное расслабление. Но ты монастырь унес с собой».

Слава Богу! Но как же это было нелегко…

Уходя в монастырь в 1989 году, Онегин оставил свою трехкомнатную кооперативную квартиру на попечение знакомой семье, которой негде было жить. Но, узнав о возвращении хозяина в Москву, жильцы отказались его впустить. Возникло судебное разбирательство, целью которого была передача квартиры в собственность проживающих на основании того, что владелец отсутствовал более пяти лет. Только благодаря помощи благожелателей отцу Силуану удалось оставить себе одну комнату. Во избежание новых трений он решил больше не жить в своей бывшей квартире, а просто сложил пожитки в комнату и запер ее на ключ.

Спустя некоторое время десятилетний сын новых владельцев захотел взять санки с балкона, на который вела дверь из комнаты отца Силуана. Так как пройти напрямую было невозможно, мальчик решил перелезть через перегородку, разделявшую лоджию, но сорвался вниз. Чудом он остался жив при падении с одиннадцатого этажа — удар смягчил огромный сугроб. Возможно, это послужило знаком для его родителей: они не стали отсуживать оставшуюся комнату.

И все-таки постоянного пристанища у Гаджикасимова теперь не было. Как говорят очевидцы, не только пристанища, но и необходимой одежды, обуви, пропитания, лекарств. А годы были преклонные, да и монастырские труды подорвали здоровье. Как монаху ему требовалось уединение, поэтому близкие помогали снимать отдельное жилье. Молиться отец Силуан ходил в храм, который оказывался неподалеку.

Одним из таких приходов стал возрождающийся храм святителя Николая в Лямцино (округ Домодедово). При нем открылась воскресная школа для взрослых, где отец Силуан по благословению настоятеля начал проводить духовные беседы. Расшифрованные аудиозаписи некоторых из них вы сможете прочесть в этом издании.

Вот как вспоминает это время настоятель храма отец Александр: «Это были лихие девяностые, Церковь только начала залечивать раны после долгих лет безбожной власти. Проповедников найти было трудно. Любительские записи протоиерея Артемия Владимирова передавались из рук в руки. Это сейчас все лавки наполнены аудио— и видеозаписями, работают телеканалы, а тогда повсюду лезли с проповедями то “Армия спасения”, то Мария Дэви, то церковь “Новая Роса”, то прочие паразиты на теле русского народа. Сельские священники были заняты строительством новых или восстановлением разрушенных храмов. Отслужат — и за цементом, за кирпичом, на поиски строителей… Недаром в те годы их звали „прорабы в подрясниках”, — кто с любовью так называл, а кто с сарказмом. А души людские не хотели ждать окончания строек, души жаждали слова.

И вот в это непростое время беседы отца Силуана стали собирать множество слушателей. Наталья Засорина, тогда бывшая директором воскресной школы, предоставила ему для встреч помещение вечерней школы в не-
учебные дни. Она рассказывала, что на первую встречу пришло человек тридцать, все расселись в классе; в последующие встречи народ стал прибавляться — заняли коридор. В конце концов стало приходить до трехсот и более человек. Простая и четкая речь батюшки, богатая литературными образами и сравнениями, глубокое знание Ветхого и Нового Заветов, литургики, философии, древней истории снискали ему известность как проповеднику. Слушаешь его — вроде бы говорит понятные вещи и простыми словами, а мысль устремляется к Богу и слушателя ведет за собой, как ребенка за руку. Люди жаловались, что им скучно на всенощной — он объяснял ход богослужения: литургии, утрени, вечерни, и они становились человеку понятны, открывались всей своей красотой песнопений».

Монахиня N, с любовью вспоминая отца Силуана, который привел к вере не только ее, но и родителей, рассуждает о его монашеском подвиге в миру.

«Без сомнения, это был Промысл Божий, — говорит она, — что некоторые монахи вдруг оказались вне монастыря. Да, они претерпели скорбь в родной обители и потом переносили многие трудности в миру, но благодаря им, как новым апостолам веры, многие люди, которые не доехали бы сами до этих знаменитых обителей, не могли бы узнать так много о Православии и об аскетическом подвиге спасения, о том, каким образом можно спасти свою душу. Вот и я, и мой отец, который тогда и слушать не хотел о Церкви, — мы никогда бы сами не поехали в Оптину или другое место. Но меня просто познакомили на нашем приходе с отцом Силуаном: он всё тебе расскажет, сказали мне прихожане. А теперь я стала монахиней, родители мои ходят в храм — и не скорбят, а счастливы за меня».

Исполненный любви голос дорогого батюшки призывал из тьмы безбожия всё новые и новые сердца, словно Лазаря из пещеры. Скоро не стало места ни в комнате для занятий воскресной школы, ни в коридорах домика, где проходили занятия, для желавших услышать живительное слово монаха Силуана. Для многих он стал навсегда самым родным в их жизни человеком.

В эти годы он был востребованным в Московской епархии проповедником, его приглашали проводить духовные беседы в школы, колледжи, университеты, читать лекции военным и госслужащим и даже заграницу. Здесь невозможно не вспомнить евангельские слова: зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:15-16). Эти слова Господь адресовал апостолам, посылая их на проповедь. И вся жизнь отца Силуана стала теперь образцом проповеднического служения — именно оно сделалось его основным монашеским послушанием, и, как на огне всесожжения, горело его сердце желанием наставить на путь спасения приходивших к нему людей.

IX. Сила Божия в немощи совершается

Вы — свет мира…

Мф. 5:14

Жатвы много, а делателей мало.

Мф. 9:37

В конце девяностых годов один благочестивый и обеспеченный человек стал организовывать морские путешествия и паломничества по святым местам зарубежья: в Иерусалим, Грецию, Турцию, Египет. Билет на одну из поездок на Святую Землю был подарен отцу Силуану.

Во время плавания на корабле с утра до ночи в буквальном смысле его окружали люди, которым он лучше любого экскурсовода рассказывал об истории христианства, святынях и памятниках, о евангельских событиях. Попутно отвечал на вопросы о вере, точно и грамотно цитируя Священное Писание, святых отцов, а иногда и философские трактаты, с указанием не только источника, но, как уже говорилось, даже страницы и строки. Больше он поражал не ученостью, а знанием человеческой души. Обличал явные пороки не строго, а в шутливой форме, если чувствовал, что человек не примет прямого обличения. Иногда даже, обращаясь к знакомому священнику, поругивал его за такие-то и такие-то поступки, которые на самом деле были совершены стоящим рядом гордецом-прихожанином. Познакомившись в поездке, многие потом не покидали монаха Силуана, приезжали к нему, помогали храму.

Батюшка не давал себе ни пощады, ни отдыха. Раб Божий Роман вспоминает, как познакомился с ним в одном из паломничеств на Святую Землю. Первые сутки или двое он не решался подойти к монаху, а лишь с изумлением наблюдал, как он почти круглосуточно беседует с людьми, отвечая практически на любые их вопросы о вере. Для отдыха оставалось лишь несколько часов. А ведь нужно было еще исполнять монашеское правило…

Роман рассказывает, что особое благоговение вызывала у отца Силуана Святая Гора Афон. Он мог часами говорить о ее святынях и подвижниках, пересказывать бесчисленные чудесные случаи, произошедшие с ее насельниками. Однажды батюшка признался, что если бы корабль допустили пришвартоваться в порту Святой Горы Афонской и разрешили мужчинам сойти на берег, то он бы хотел укрыться где-нибудь и навсегда остаться там — так велика и неизбывна была его тоска по жизни в обители и столь тяжел был крест монашества в миру.

Монахиня N также вспоминает, что, путешествуя с духовными чадами по монастырям России, он с трудом покидал стены обителей. Встречался он в этих поездках и беседовал с другими братьями, знакомыми по Оптиной. Наверное, слова поддержки, сказанные в эти встречи, были обоюдно важны. Конечно, какое-то время в душе отца Силуана оставалась человеческая обида на то, что изгнали, не разобравшись в ситуации. С тех пор следом за ним шла клевета, ведь мир православный тесен. Иногда она достигала приходов, где нес послушание монах Силуан, и смущала неокрепшие сердца. Да и не только их, ведь зачастую все мы легче верим в пороки людские, чем в добродетели.

Бывало, почти все прихожане, уже ставшие ему близкими, отворачивались от него без объяснений, веря злым наветам. Доходило и до «проверок». Так, однажды отца Силуана поставили читать Деяния апостолов перед пасхальной полунощницей. Он с радостью начал чтение. Но спустя продолжительное время, обернувшись, чтобы попросить воды смочить горло, увидел, что никто не отзывается. Сменить чтеца тоже не было желающих. А телосложения он был тучного и духоту переносил тяжело — повышалось давление, болело сердце. Тогда он еще не знал, что болен диабетом — поэтому так часто и мучительно хотелось пить. С Божией
помощью отец Силуан дочитал священную книгу до начала полунощницы. Но как же горько стало ему, когда один из священников подошел и сказал: «Ну вот, я знал, что все эти слухи — неправда, ведь колдун не смог бы так долго читать Священное Писание!»

Было больно. Потому что пульсом любви билось его огромное, живое, открытое, действительно «горячее восточное сердце». Всё его тепло он отдавал тем, кто приходил к нему за советом или просто поддержкой. Отдавал всем, кто встречался ему на пути: от ребенка до старца, от уличного пьяницы до богатого предпринимателя, от простосердечной прихожанки до академика. Духовное внимание его, уделяемое каждому, было максимальным. Прихожане могли звонить ему фактически в любое время. Кроме встреч и занятий в храме он при необходимости долго беседовал по телефону, иногда прогуливался с ними по парку или улице.

Однажды молодая девушка пожаловалась отцу Силуану, что ее мучают бородавки: их высыпало много, они мешали надевать перчатки, стали крупными на ступнях и причиняли боль при ходьбе. Она спросила, можно ли посетить косметический салон и вывести их. Отец Силуан посоветовал пока ничего не делать. Это показалось обидным. Но к изумлению девушки, через три дня все бородавки сами высохли и отпали. С радостью она тут же позвонила отцу Силуану и спросила: «Скажи, как это получилось? Бородавки пропали!» — «Я ничего не делал. Просто вечером вспомнил о тебе, и мне так жалко стало, как ты мучаешься, и Бог дал крепко помолиться за тебя. Вот и всё», — ответил монах.

Другой близкий к нему молодой человек любил быструю езду и, когда возил отца Силуана, часто лихачил. Батюшка посоветовал ездить только по правилам, спокойно, не суетясь и не нервируя других водителей. Однажды почти в самый час пик поехали в центр. Водитель снова начал движение в привычной манере «московской езды». Тогда отец Силуан предложил двигаться строго по правилам дорожного движения, сам подсказывал маршрут. И, к удивлению шофера, они ни разу не стояли в пробке и приехали вовремя. Тогда он решил сам, без батюшки, испытать новый способ езды и убедился, что «за благословение» так выходит быстрее.

Известен случай с одним предпринимателем, обратившимся к отцу Силуану с просьбой о молитве и благословении на очень прибыльную сделку. Монах, помолясь, ответил отказом. Возмущению не было предела, ведь сделка казалась абсолютно безопасной и гарантированно выгодной. Решили на литургии еще раз помолиться с отцом Александром и положить бумажку-жребий с решением на престол. Снова выпал отказ. Тяжело было смириться, но предприниматель всё же решил исполнить благословение священника Александра и монаха Силуана. А через некоторые время открылось, что эта сделка была обманом с целью лишить владельца его бизнеса. Тогда уже от всего сердца мужчина возблагодарил Бога и наставников своих.

X. Се аз и дети…

Многие из знакомых отца Силуана считали себя его духовными чадами. Конечно, монах, не имеющий священного сана, не может совершать таинство Исповеди, не совершал его и монах Силуан. Но дать душеполезный совет он мог, и в этом у него был редкий дар духовного рассуждения — об этом в один голос говорят многие, знавшие его.

Кто-то не мог понять, как нужно исповедовать свои грехи, и отец Силуан объяснял, как враг воздействует на душу человека, как из привычки к греху образуется страсть, — помогал многим осознать свою греховность, подготовленным приступить к исповеди.

Другие просили совета в житейской ситуации: как поступить в общении с родственниками или друзьями, какова должна быть эта мера общения, чтобы и себе не навредить, и близких не обидеть. Очень часто благословение монаха Силуана помогало водворить в семьях мир, угашало разногласия, ведь, давая его, он учил прежде всего терпению и любви к ближним. Многие из родственников вопрошавших тоже начинали посещать храм Божий, а потом и молиться, и участвовать в святых таинствах.

Рассказывая о духовных дарованиях отца Силуана и произошедших по его молитве чудесных случаях, мы не ставим целью представить вам нового старца-прозорливца или пробудить нездоровый ажиотаж вокруг его некогда известного в Советском Союзе имени, — отнюдь нет. Но хочется, чтобы наш рассказ возгрел в читателях ревность ко спасению, — ту самую ревность, о которой много раз писал святитель Феофан Затворник; которая, по его словам, подобна огню, возженному вокруг себя, и заставляет думать непрестанно: я в опасности, спасусь ли? Сейчас, когда наши дети и внуки всё больше одержимы насаждаемым через СМИ желанием блистать на экране в лучах славы, давайте задумаемся о следующем.

Достаточно ли много времени мы посвящаем изучению веры своих предков и законов того мира, в котором нам предстоит жить вечно, если знаем, что человек, чьи корни лежали в мусульманстве, ежедневно упражнялся в чтении Священного Писания и познал духовные законы настолько, что мог советом разрешить сложную жизненную ситуацию?

Достаточно ли мы делаем для своего спасения, если знаем, что в наше время жил такой человек, как Онегин Гаджикасимов, который оставил всё богатство материальное и душевное (то есть светские таланты) и последовал Христу; который полностью отрекся от своей славы, звездного прошлого и перестроил всю жизнь, посвятив стремления души и силы ума Богу, и который, несмотря на всё вышесказанное, говорил: «хочу спастись, но дело это непростое, нужно принести Богу духовную жертву — дух смиренный и сердце сокрушенное»?

Достаточно ли мы делаем для своих близких, если вспомнить слова преподобного Серафима Саровского: «Спасайся сам, и вокруг тебя спасутся тысячи»? Если знать, что горячая молитва человека несовершенного, но максимально старающегося жить по законам Божией любви может так помочь, как помогала молитва монаха Силуана?

Дай Бог нам хотя бы возгореться желанием последовать примеру подвижников благочестия, которых не так много среди наших современников. Тяжело и неудобно для спасения время, в которое мы живем. По мысли святителя Николая Сербского, это время собирать камни, а строить здание из них будут те, для кого мы их собираем. Но Господь неизменно обещает многие дары тем, кто оставил всё и вслед Его пошел; тем, кто возрастил горчичное зерно веры в своей душе в огромное древо добродетелей христианских.

Касательно внешнего течения жизни отца Силуана в миру хочется сказать, что батюшка был строг к себе и любил поддерживать определенный распорядок. День был расписан у него по часам: в одни он молился, в другие принимал духовных чад. Опозданий он не терпел и часто повторял, что кто опаздывает, тот ворует время у других. Сильно опоздавшего мог просто напоить чаем и отправить обратно домой.

Но еще более строг он был к себе. По воспоминаниям очевидцев, не давал себе поблажки ни под каким предлогом. Принимая какие-либо решения по отношению к себе, советовался и брал благословение у знакомых священников. Часто исповедовал свои немощи. Однажды он взял благословение на весь Великий пост безвыходно затвориться в квартире, соблюдать сухоядение и усиленно молиться. Продукты он закупил заранее, но не рассчитал, их хватило только на шесть недель из семи. Последние дни он провел на одной воде, о чем и сказал на исповеди. На недоуменный вопрос священника, почему не вышел в магазин за едой, он твердо ответил: «Как же я мог выйти, если взял у Вас благословение не выходить?»

Преданность воле Божией у него была беспрекословная. Однажды ему пришло приглашение прочесть лекции о Православии в одном из европейских университетов. Отец Силуан помолился: «Господи, Твоя воля! Если Тебе не угодно, чтобы я вошел в эту дверь, покажи мне это явно, намек я могу не понять».

Тем временем университет прислал авиабилеты, согласовал расписание занятий. Накануне вылета у отца Силуана внезапно поднялась высокая температура. Сколько не пытались сбить, она не опускалась ниже 39,5 градусов и продержалась до 17 часов следующего дня (а вылет был назначен на 13 часов). Позвонили из университета и еще раз предложили прилететь после выздоровления. Но отец Силуан на этот раз категорически отказался. К вечеру температура спала, других признаков болезни не было.

Хочется привести здесь еще воспоминания близко знавшего отца Силуана раба Божия Глеба: «Наверное, нельзя передать словами те ощущения, которые остались в памяти от встреч с этим человеком. Не могу забыть глубину его взгляда и силу, исходившую из него безмерно, когда он говорил о Боге. С каким, может быть, презрением, совершенно спокойно и с радостью он говорил о своей прежней жизни, которая его уже больше не тяготила, потому что он видел славу и силу Божию! В эти минуты не хотелось уходить от него; казалось, дайте рогожку, чтобы спать и жить в его маленькой квартире, чтобы больше времени проводить с ним.

Вспоминается, как он с иронией относился к тем по советским меркам несметным деньгам, которые он как автор получал в виде гонораров; смеялся над тем, как Фурцева была поражена, узнав о его квартальных зарплатах в тридцать–тридцать пять тысяч рублей. Кто жил в Союзе, понимает, о чем я говорю. Он сам, своей верой разделил жизнь до Христа и после. А как светились его глаза, когда он говорил о Боге! Это невозможно передать, только в памяти сердечной осталось у меня. Поэтому хочется сказать людям, которые, зная его судьбу, положение, связи, материальную обеспеченность, не могут его понять: его перестала интересовать материя, он очень сильно, всем своим восточным сердцем захотел быть с Богом! И как хотел, чтобы как можно больше людей следовало вместе с ним!»

Читая расшифровки духовных бесед отца Силуана, нетрудно понять, что он действительно отрешился от своего прошлого и стал иным — иноком, монахом. Слава прошлых лет была для него ничем. И даже более того, он говорит о невозможности в полноте быть христианином и в то же время артистом, актером, представителем шоу-бизнеса.

XI. Не уклони сердце мое в словеса лукавствия…

Возжада душа моя к Богу Крепкому,
Живому: когда прииду и явлюся лицу
Божию? Быша слезы моя мне хлеб день и нощь.

Пс. 41:3-4

Очевидно, что люди, далекие от Церкви, считают самыми трагичными событиями в жизни Онегина Гаджикасимова оставление им шоу-бизнеса и уход в монастырь. Но как это ни странно для светского сознания, для него самого трагедией было изгнание из любимой Оптиной пустыни, на духовных традициях которой произошло становление его внутренней жизни.

Если проводить светскую аналогию, то можно вспомнить сказку о гадком утенке, оторванном от своей лебединой стаи. Сколько бы ни было у него в миру духовных чад и друзей, ничто не могло заменить отцу Силуану братского общения со сподвижниками, спасительного уклада монастырской жизни.

Тоскуя по монастырской жизни, отец Силуан с духовными чадами совершал паломничества по обителям, где настоятелями были оптинские постриженники: посещал Авраамиев Городецкий монастырь во Владимире, Яхромской в Костромской епархии, Санаксары. Общение с братией, посещение монастырских служб, даже совместная монашеская трапеза — всё это подкрепляло дух отца Силуана, питало его воспоминания об обители как о граде небесном, которого он взыскал когда-то.

Если кто-то из духовных чад брал благословение на жизнь в монастыре, батюшка окружал его всяческой опекой: помогал выбрать святую обитель, посещал в ней, отвечал на письма и звонки, давая конкретные, действенные советы, основанные на личном монашеском опыте.

Так, раба Божия Юлия (сейчас монахиня Пиама) не сразу смогла определиться с выбором обители. Пожив в нескольких монастырях, она решила остановить свой выбор на только что основанном Богородице-Рождественском женском монастыре в Горелках (Тульская епархия), несмотря на сопряженные с этим бытовые трудности. Отец Силуан несколько раз посетил эту обитель, вникая в нужды сестер и прося других духовных детей посильно помочь им. Привозили вещи, продукты, собирали денежные средства. Сам батюшка помогал организовать жизнь обители духовными советами.

Как ниточки утешения, связывали отца Силуана с Оптиной поездки в Ильинский скит на время Великого поста и нечастые встречи с духовником, схиархимандритом Илием. Кроме этого, как ни искал он братию, близкую по иноческому духу, — не смог найти.

Конечно, во время этого поиска духовных сподвижников могли случаться ошибки. Одним из известных заблуждений отца Силуана, о котором он потом весьма сожалел, было временное общение с неким епископом грузинского Экзархата[13], который на словах ратовал за подъем благочестия, исполнение апостольских правил во всей строгости, осуждал поведение священства Русской Православной Церкви и предлагал вместе с ним присоединиться к Русской Православной Церкви заграницей (РПЦЗ), якобы единственно сохранившей древние установления.

Но в скором времени вскрылось, что это были лишь слова, которые не раз произносились, чтобы переманить из недр русского Православия тех, кто хранил обиду или был недоволен церковным руководством. Оказалось, что сам епископ был запрещен в служении, вел жизнь весьма сомнительную и был подвержен порокам и страстям, бороться с которыми не считал нужным. Через непродолжительное время тайное стало явным, и отец Силуан горько пожалел о своей доверчивости к призывам лживого благочестия.

Неведомы и неисследимы пути Промысла Божия. Может быть, оттого, что монах не должен привязываться к миру временному, мир был так суров с отцом Силуаном. Но последний этап земной жизни принес ему не только боль, а еще немного утешительных событий.

За несколько лет до кончины отцу Силуану удалось с Божией помощью обзавестись собственным жильем. Одна мультимедийная западная компания разыскала Гаджикасимова и перевела оплату за использование в своем эфире песен на его стихи. На эти деньги отец Силуан смог купить малогабаритную «однушку» в Реутове, сразу завещав после своей кончины продать ее и отдать полученные средства на нужды благотворительности[14]. В этой маленькой квартирке и прошли последние годы жизни батюшки.

Еще одной, уже духовной, радостью, было принятие великой схимы с именем Симон (в честь святого апостола Симона Зилота) незадолго до кончины. Есть также сведения о том, что схимонах Симон ранее был удостоен сначала диаконской, а затем иерейской хиротонии[15], сохранились фотографии, где он служит с отцом Александром в своем домовом храме.

Болезни всё больше подтачивали здоровье отца Симона. Жестоко мучил сахарный диабет, часто поднималось давление, поджимало больное сердце. Ноги были в трофических язвах, из них сочилась кровь. Он часто отказывался от лекарств, особенно дорогостоящих, не желая, чтобы духовные чада жертвовали последние средства, пытаясь хоть немного продлить его жизнь. За тяжелобольным батюшкой в те годы ухаживали монахиня Евфросиния и ее мама. Он уже почти не мог ходить, не мог самостоятельно посещать храм.

Еще перед уходом в монастырь доктора диагностировали у Гаджикасимова начинающееся онкологическое заболевание. Но во время жизни в монастыре болезнь словно замерла, не давала о себе знать. Теперь же она начала развиваться стремительно и неуклонно. Вскоре у отца Симона появились боли. Они становились всё сильнее, и в последние два-три месяца перед смертью он не мог уже ни есть, ни пить. Если во время бодрствования он сдерживался, стараясь не показывать своих страданий, то во сне часто стонал и вскрикивал. Чтобы не смущать и не пугать этим келейниц, отец Симон почти перестал спать. Такова была его мера любви к ближним. А между тем он по-прежнему принимал духовных чад, живо интересовался их нуждами, молился, поддерживал советом. Посещать храм в таком состоянии он не мог, причащал батюшку на дому отец Александр два-три раза в неделю.

Не обошлось и без госпитализации.

Монахиня N, насельница одного их монастырей Тульской епархии, рассказывает, что когда сестры узнали о том, что батюшка находится в больнице, то во главе с настоятельницей матушкой Амвросией поспешили приехать в Москву, чтобы навестить его. В первые годы основания обители отец Симон приезжал к ним, помогал духовным советом и молитвой, просил своих чад по возможности жертвовать обители денежные средства и продукты.

Батюшка очень обрадовался их приезду и, несмотря на слабость, долго расспрашивал о том, как обстоят дела в обители. В конце беседы он спросил, не спешат ли гостьи, наверное, они прибыли в столицу по монастырским делам. «Нет, мы специально приехали, чтобы тебя навестить», — сказала матушка, и отец Симон заплакал.

Плакал он и из-за трогательного внимания сестер, готовых приехать по первому тревожному известию, но еще и потому, что этот приезд насельниц обители — пусть даже и другой, не его родной — был для него словно привет из любимой Оптиной; послужил знаком того, что он был и остался перед Богом и людьми в числе принявших и сохранивших ангельский чин.

XII. Просьба и прощание

В начале двухтысячных годов одна раба Божия объезжала храмы с мироточивой иконой Богоматери «Умягчение злых сердец». В июне 2002 года она была в окрестностях Москвы. Узнав об этом, многочисленные духовные чада иеросхимонаха Симона попросили благословения пригласить ее к нему. Он согласился, чем порадовал близких: они надеялись на чудесное выздоровление дорогого своего наставника.

Нашли через писателя Юрия Воробьевского телефон этой женщины, связались с ней, но оказалось, что на любое посещение она берет благословение у духовника в Оптиной пустыни, и он ни разу не благословлял ее посещать дома или квартиры, а только храмы и монастыри.

Милостью Божией благословение оптинского духовника вскоре было получено. Раб Божий Роман вспоминает, как вез мироточащую икону в пропахшей бензином старенькой «Волге», и вся машина стала благоухать чудесным ароматом. Под нее постоянно подкладывали рушники, и они тут же пропитывались истекающим миром.

27 июня образ Богоматери был привезен в его келью. Изнемогающий от боли и слабости, отец Симон помолился: «Матерь Божия, я так устал. Забери меня, если есть на то воля Божия». Эта просьба просто ошеломила близких к батюшке людей, ведь жизнь без его помощи и молитвы казалась невозможной.

А через три дня, в день празднования в честь иконы Божий Матери «Умягчение злых сердец» (переходящее празднование в Неделю Всех святых в 2002 году пришлось на 30 июня), батюшки не стало с нами. Он скончался в своей квартирке в Реутове, незадолго до смерти сподобившись Святого Причастия.

Раб Божий Роман рассказывает, что, когда узнал о кончине батюшки, сразу помчался в его квартиру, чтобы помочь в подготовке похорон. В это время он находился на северо-западе Москвы, в небольшом гараже-ракушке, стоявшем во дворе одного из домов густонаселенного спального района. От волнения Роман оставил гараж открытым, даже не опустив его дверцу. Каково же было его удивление, когда, вернувшись через два дня, он нашел гараж и все хранившееся в нем имущество в полной целости и сохранности. А ведь обычное дело, когда за пятнадцать минут из открытого гаража пропадали вещи…

Готовившие отца Симона к погребению отмечали, что тело было мягким и не источало трупного запаха. Удивлялись, как огромный гроб (батюшка был высоким и тучным) без труда получилось вынести из тесной малогабаритной квартирки.

Отпевание состоялось в храме святителя Николая в Лямцино — батюшка часто бывал там, помогал настоятелю отцу Александру, многие прихожане хорошо знали его. На отпевание в небольшое село приехало небывалое количество людей, желавших с любовью проводить отца Симона в последний путь: монахини, священство, прихожане из Подольска, Домодедово, Москвы и других городов. Возглавлял служение настоятель храма протоиерей Александр. Очевидцы вспоминают, что кроме скорби о потере духовного отца была и вера в то, что батюшка ушел в лучший мир, где нет ни боли, ни горести, ни печали, где он будет по-прежнему возносить молитвы о них.

Ежегодно 30 июня или в ближайший воскресный день после этой даты желающие почтить память батюшки приезжают в храм села Лямцино Домодедовского благочиния. После литургии отец Александр совершает панихиду о упокоении иеросхимонаха Симона (Гаджикасимова). Могилу батюшки легко узнать — она находится сразу при входе на кладбище, стараниями духовных чад на ней сооружена часовня с небольшим куполом.

Завершим наше повествование словами духовного чада батюшки, раба Божия Глеба: «Упокой тебя Господи, отче Симоне! Моли Бога о нас грешных!»

* * *

Можно еще многое сказать, привести огромное количество случаев, когда молитва отца Симона помогла, спасла, наставила. Но, наверное, всему этому место в следующих книгах о нем. А сейчас хочется, чтобы вы услышали слова его самого — точные, строгие, но исполненные любви наставления в вере.

Всё ли мы знаем о Православии?

Простой, казалось бы, вопрос. Многие могут вообще удивиться, услышав его. Но далеко не многие могут ответить исчерпывающе и правильно. Мне это стало очевидно из бесед, ваших высказываний, записок.

Иной раз останавливаешь человека на улице и спрашиваешь: «Крестик есть на груди вашей? А крестное знамение налагаете на себя?» — «Ну, так…» — смущается в ответ. «А вы православный или католик?» — «Нет, мы православные!» — «А чем же вы отличаетесь от католиков?» — «Ну, они же там… на Западе… во Франции, Италии… А мы здесь». Странный ответ. Впрочем, это от незнания. Поэтому простите меня, грешного, но считаю долгом своим еще раз об этом поговорить. Всё, что будет сказано, — это, как и всегда, не досужие домыслы грешного монаха Силуана. Ответы на многие вопросы мы всегда находим в святоотеческой литературе.

Почему следует подробно останавливаться на понимании Православия? Почему об этом необходимо говорить? Потому что на самом деле это трудная, неисчерпаемая по содержанию тема, которую невозможно облечь в рамки какого-то скупого понятия; нельзя, беглым взором окинув эту беспредельную область, обозначить ее кратким правилом.

Православие, если даже идти от самого смыслового понятия семантики, это не только правая вера исповедания. Это правило жизни, определяющее коренные вопросы бытия. Причем во многом иначе, нежели с точки зрения иных вероисповеданий, хотя бы также христианских: католичества, протестантизма…

Так, Православие отвергает возникшее на почве католического учения понятие добродетели как некой заслуги перед Богом. Католики утверждают, что эта заслуга есть определенная плата человека за спасение. По их мнению, если человек смог сделать многое сверх того, что нужно сделать для спасения, «излишки» добродетели поступают в сокровищницу Церкви для распределения между другими заблудившимися.

Православие отвергает также, например, протестантское утверждение об оправдании всего одной только верой: живи, как хочешь, только веруй, и всё тебе будет прощено. Но как может чистый огонь гореть в переполненном нечистотами сосуде? Православие не дает никакого послабления греху и страсти и требует выражения веры в любви, в добрых делах, прямо и ясно ставит вопрос о добродетели как о долге перед Богом, который человек никогда до конца не сможет выполнить — и это надо ясно понимать. Сколько бы ни подвизался праведник в делании добра, он почитает себя, по слову Господнему, рабом неключимым (Лк. 17:10). У католиков получается, что Папа безгрешен. Безгрешен же только один Господь Иисус Христос.

Православие — это не только правая вера и жизнь, но и правильное, подобающее величию Бога, служение Ему. Вот посмотрите, совсем иная обстановка в православных храмах, чем обстановка в костелах, кирхах. Иные у нас обряды, иное богослужение.

Взять хотя бы наиболее видимые и ощущаемые различия: это исполненные как должно образцы византийской иконописи, реальные, в отличие от самых лучших даже итальянских, французских и других образцов, сразу разнящихся с нашими. Некоторые восклицают: «Посмотрите, как восхитительно, прекрасно!..» Но это картинно, а правда здесь, в наших иконах. Она гармонирует со святостью храма, соответствует духу творимых в нем молитв, более идет песнопениям нашим. Поэтому из многих произведений Запада Православием усвоены лишь немногие, куда не проразилась земная страсть.

Или возьмите волшебные звуки органа, хоровое пение под него, когда исполняются чудные произведения музыкального искусства, и наши песнопения: «Всемирную славу», «Кто Тебе не ублажит, Пресвятая Дева» или «Помощник и Покровитель» — и опять почувствуете разницу. Там искусно всё сделано, искусно настолько, насколько может человек. И это дарит нам минуты восторга. И душа действительно возвышается, уносится куда-то далеко-далеко, и забывает человек, зачем пришел в этот храм. И молитвы в душе уже нет. А здесь, в православном храме, мы умиляемся до глубины души, падаем ниц перед Господом и молимся. Здесь службы, подобных которым нет, в том числе и в других христианских вероисповеданиях.

Известно, что перед Крещением Руси князь Владимир отправил по странам послов, чтобы те посмотрели, какая вера подошла бы лучше русскому народу. И католиков слушали, и магометан, а остановились на Православии, покорившем правдивой службой, замечательным пением. Гонцы пришли к великому князю и рассказали, что они были как на небесах!

Вот, Православие не только правое служение Богу, вере, жизни, обрядам, но и строгая соразмерность в явлениях всех сил души — в стремлениях, помыслах и желаниях, во всех жизненных отношениях. Это так называемый срединный, «царский», «золотой» путь жизни, в котором чудным образом сочетаются и вера, и разум, и страх, и любовь, и послушание. Это уже и свобода, где не по страху, а по сердцу повинуется человек воле предержащих власть, где тяжкое бедствие, попущенное Богом, переносится со смирением и упованием верою. Где истинное геройство духа, ознаменованное победами, умеет искренне смириться перед поставленною Богом властью в лице притеснителя-иноземца, нисколько не ропща при этом, не роняя своего достоинства, а напротив, возбуждая в необузданных дикарях невольную дань уважения.

…Основная причина всех зол нынешнего дня — низменных страстей и устремлений, пронзивших отрицающее всё и вся искусство Запада и подступающих к нам, столкновений с научными «откровениями», попирания прав целых обществ и народов — кроется в отступлении от Православия. Конечно, общество не может идти строго одной прямой дорогой, не уклоняться в сторону, когда в отдельно взятой жизни человеческой бывает столько неотразимых влияний, столкновений, соблазнов, искушений, напастей. И всяк человек, говорят святые, лож (Пс. 115:2). При этом Православие — идеал жизни. Это звезда, сияющая нам с высоты небес, освещающая путь жизни до могилы и даже за могилой. И строгие требования Православия всегда возвышаются над жизнью, как нечто недостижимое, непостижимое.

Но в то же время, как бы ни были строги эти требования, при помощи всесильной благодати Божией, насколько возможно это при нашем греховном состоянии — не в полной мере, не всегда одинаково, — они выполняются, и не только в жизни отдельных людей, но и обществом, и целыми народами. Со стороны каждого человека в отдельности требуется постоянное неослабное наблюдение — а вот точно ли он идет путем Господним? Неуклонное пользование благодатными средствами, которые даны нам по великой милости Искупителя мира, как раз и дают эту возможность нам понимать — а так ли мы живем?

Евангелие учит: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и саддукейской (Мф. 16:6). Берегитесь лжепророков (Мф. 7:15). И не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они? (1Ин. 4:1). В каждом дне и в деянии каждом всё испытывайте, хорошего держитесь (1Фес. 5:21). Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие к погибели (Мф. 7:13). Можно и далее здесь продолжить, и приводить поучения святых, которые следует изучать, читать, постигая истинное Православие.

И вот наблюдать, каким путем движется жизнь семейная, как строится общественное и личное — пасение стада Своего, Господь вверил пастырям нашим. Пасением, постоянным бодрствованием во имя исполнения закона Господня на всех линиях и путях жизни многие не только соблюли себя в православии, но и заслужили наименование столпов веры и Церкви. И им благодаря, многие народы идут срединным, «царским» православным путем. Отклонения на этом пути неизбежны. Но они исправляются, исправляются покаянием и прошением помощи свыше — невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18:27).

Всякого рода раскольники утверждают, что Православие сейчас застыло, ему требуется обновление. Это не так. Православие не есть что-то застывшее в своих формах, мертвое, как любят говорить враги правды. Православие непрестанно движется вперед, вырабатывая всё новые и новые формы для самовыражения учения, которое продвигается с удивительной мерностью и стройностью, усвояя на пути немногое, но лучшее.

Православию не свойственны отчаянные «прыжки». Великая ладья Православия плывет по беспокойным волнам бытия, иной раз склоняясь в ту или иную сторону, не всегда прямо рассекая страшные волны жизни, тем не менее идет верно, по заветам Господа нашего Иисуса Христа, накапливая и сохраняя выработанные Церковью правила жизненного пути навсегда. Церковь Православная — и это главное — неуклонно и неизменно воспитывает чад своих в вере в наследство Царства Небесного.

Преизобильно богата сегодня Церковь богослужебными средствами: канонами, молебствованием. Даже в наш несчастный век (XX. — Авт.) появились такие столпы — проповедники веры — как новомученики российские…

В Православии соединились две высших небесных силы: благоприятствующая развитию человека и целой общности людей и сдерживающая сила, не позволяющая нашим умственным способностям разбрасываться, а идти к четко обозначенной цели — служить Единому Богу, отстраняясь от суеты, злых и вредных пристрастий, избавляясь от греха. Православие — это правило жизни. Аминь.

Слово к новоначальным

Нередко православный, приняв Крещение, ошибочно считает, что после этого он сразу стал особым человеком, истинным христианином. И искренне обижается, когда ему говорят, что это не так. Православию следует научаться, и не год, и не два года, а во всё время пребывания на земле. Кто во Христе, тот новая тварь, — говорит апостол Павел (2Кор. 5:17).

С тобой произошел самый великий жизненный переворот, какой только возможен в этом мире. Ты превратился в дитя Божие. Ты покинул широкий путь, по которому слепо следуют многие, и перешел на узкий. Проси Господа изначально дать тебе духовного отца, священника, монаха, ибо без его духовного благословения невозможна твоя истинная духовная жизнь. Ходи в храм каждую субботу вечером, в воскресенье и во все праздники. На вечерней молитве дома испытывай свою совесть. Тщательно вспоминай все свои скверные дела и мысли, начиная от момента, когда восстал от одра и до самого вечернего времени. Кайся и молись Человеколюбцу Господу о даровании тебе прощения за согрешения и обещай более никогда не повторять греха.

Причащайся каждое воскресенье и каждый праздник. Запомни наставление Серафима Саровского об этом таинстве: «Причащайся чем чаще, тем лучше». Достойное причащение попаляет все твои грехи, как огонь. Утаенный же грех при исповеди или формальная холодная исповедь есть приобщение к осуждению. И уж если здесь, на земле, приобщаются к таковому и живут с этим, то там, у Господа, не так.

Приобрети Евангелие, православный молитвослов, Псалтирь, для начала несколько книг святых отцов. Это станет основой твоей духовной библиотечки. Устрой в своей келье, комнате небольшой святой уголок и иконостас, где помести образ Христа, Божией Матери, святителя Николая. Перед ними пусть теплятся лампадки или хотя бы одна лампадка. Постоянно читай про себя молитву Иисусу: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешного».

Если появляется желание молиться своими словами — молись, это не возбраняется. Но всё же для начала надо научиться молитвам каноническим. Всегда начинай свои молитвы с благодарения Богу за всё, а потом уж проси потребное тебе. Молись и перед началом каждого дела, и перед вкушением пищи, и по окончании. Тот, кто вкушает без молитвы, крадет у Бога. Ежедневно читай утренние и вечерние правила, ежедневно читай Евангелие — хотя бы одну главу или полглавы. Приступай к чтению со страхом и благоговением, большим вниманием и благодарностью, и тогда получишь силу для борьбы с грехом. Ежедневно читай Псалтирь. Чтение псалмов утешает душу, обуздывает невоздержание, гонит и убивает постыдные мысли, разъясняет суть веры, помогает понять смысл молитвословий и богослужения, основывающегося во многом на Псалтири. Читай живые наставления святых отцов — аввы Дорофея, преподобного
Иоанна Лествичника; наставления святителя Тихона Воронежского, писания старца Силуана Афонского.

Научаясь везде и во всем себя сдерживать, не давай проявляться своим страстям и дурным привычкам. «Воздержание связывает ноги плотской страсти», — пишет Иоанн Лествичник («Лествица». — Авт.).

Строго соблюдай все четыре главных поста и постись каждую среду и пятницу в течение всего года. Никогда не делай другому того, чего себе не желаешь. Будь милосердным, помогай просящим у тебя бедным. Хлеб для тебя — материальный вопрос, для других — вопрос духовный. И помни, что истинное богатство не при нас, а в нас.

Посещай больных, утешай скорбящих, воспринимай всех как одного. У христианина нет слова «чужой» в отношении людей.

Не выдумывай сам для себя никаких подвигов, телесных и духовных; смиренно исполняй евангельские заповеди и живи в послушании своего духовного отца.

Молодежь, как известно, мыслит умом своих родителей, водится их волей. А христианин живет умом Христа, Его волей. Ум, совесть, правила твои — это всё от Христа. И вот так, поступая по-христиански, говоря и действуя по Богу, ты спасешь тысячи людей, живущих возле тебя.

Дорогие читатели!

Приносим свои извинения за возможные допущенные неточности в содержании очерка «Жизненный путь иеросхимонаха Симона (Гаджикасимова)».

Эта книга — первая ласточка, первое книжное издание о нем. Мы планируем продолжить работу над жизнеописанием отца Симона и публикацию его бесед. Если у вас есть интересные материалы об отце Симоне, которые дополнят наш очерк: личный опыт общения, факты, документы, свидетельства чудесной помощи по молитвам батюшки, просим вас написать нам на электронную почту издательства: ukino_izd@mail.ru.

Примечания

[1] Существует несколько трактовок фамилии Хаджи-Касым: «паломничество к прекрасному» или «путь по зведам», как, по воспоминаниям очевидцев, разъяснял ее сам Гаджикасимов.

[2] По другим источникам — муфтием.

[3] По другим воспоминаниям, дед сказал: «А вот он будет правой веры, не нашей мусульманской», на что бабушка начала громко роптать, повторяя: «Да как ты можешь такое говорить!»

[4] См.: ЖЖ, «Эти глаза напротив».

[5] По другим сведениям, статья вышла в 1983 или 1984 году, когда у советских поэтов Ошанина и других не стало заказчиков, а у Онегина Гаджикасимова их было хоть отбавляй.

[6] По другой информации, эти гонения были временными: впоследствии Гаджикасимов был снова восстановлен на Гостелерадио и даже занимал руководящие должности, пока не произошло обращение к вере в 1985 году.

[7] По другой версии событий, это произошло после того, как Гаджикасимов отнес заявление в ЦК КПСС с просьбой исключить его из рядов компартии, так как он хочет принять таинство Крещения. Через некоторое время ночью раздался телефонный звонок. Звонивший представился Леонидом N, одноклассником Гаджикасимова из Баку. Объяснил, что давно в Москве и занимает высокий пост в КГБ, что перед ним поданное в Компартию заявление Онегина и директива по нему на принудительное лечение в закрытой психиатрической клинике, но личная симпатия и давнее знакомство побудили его предупредить Гаджикасимова.

[8] Михаил Гаджикасимов — сын Онегина Гаджикасимова, иконописец и реставратор, живет в Москве.

[9] Святитель Тихон употребляет здесь слово «работать» в его церковнославянском значении «быть в рабстве», как оно употребляется и в Священном Писании, и в богослужебных текстах.

[10] Возможно, к новому гимну Республики Азербайджан.

[11] По другим сведениям, П. Бюльбюль-оглы не смог разыскать Гаджикасимова в монастыре.

[12] Отрева́ть (ц.-сл.) — отметать, отталкивать, отвергать, не принимать.

[13] Предположительно это был архиепископ Никорцминдский Амвросий (Катамадзе), сподвижник Зиновия Гамсахурдии. Принес покаяние Грузинской Церкви в 2004 году. Убит 1 декабря 2008 года. Его церковное отпевание, проходившее на следующий день, совершил Святейший Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II.

[14] После кончины батюшки деньги были пожертвованы его келейницами Толгскому женскому монастырю.

[15] Хиротония совершена одним из епископов РПЦЗ в период общения с епископом Амвросием. Отец Силуан по смирению служил только в своем домовом храме. В 2007 году произошло воссоединение Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви заграницей.

Комментировать

*

4 комментария

  • Ольга Бочкова, 18.10.2019

    Спаси Господи за очень интересную книгу о Батюшке!

    Ответить »
  • Елена, 18.01.2020

    Вот тебе и Оптина, правильно говорят, не все кто надел монашескую рясу, достойны уважения. Как можно было так поступить с Таким человеком, и даже потом не попросить не попросить у него прощения

    Ответить »
  • Алла, 01.06.2021

    Спасибо за статью, очень интересные сведения об этом известном поэте-песеннике. Я родом из 60 годов, мне это близко. Не знала о его духовной жизни, достойно уважения и восхищения. Хотелось бы увидеть фильм о нём по телеканалу Спас, если возможно. Спасибо за ваш труд.

    Ответить »
Размер шрифта: A- 15 A+
Тёмная тема:
Цвета
Цвет фона:
Цвет текста:
Цвет ссылок:
Цвет акцентов
Цвет полей
Фон подложек
Заголовки:
Текст:
Выравнивание:
Боковая панель:
Сбросить настройки