Святые проповедники евангелия на северо-западе России и на востоке Финляндии

На долю нынешнего поколения православных русских людей выпало счастливое время – быть свидетелями и участниками торжеств тысячелетия утверждения христианства на Руси. В 988 г. святой Владимир, прозванный благочестивым народом «красным солнышком», вместе с рукой византийской царевны Анны принял сам крещение, а затем крестил и киевлян. Значение этого события, введшего Русь в общую семью христианских народов, было для неё настолько велико и важно, как в IV в. для всего мира объявление святым римским императором Константином Великим христианства дозволенной религией.

За истекшее тысячелетие Русская Православная Церковь прошла большой исторический путь, вписала много славных страниц в летопись великих и светлых событий. В данном сообщении открывается лишь небольшая часть летописи, посвящённая святым проповедникам Евангелия на северо-западе России и на востоке Финляндии.

Для православных русских людей дорога, священна память тех тружеников, которые, с помощью Божественной благодати, просветили светом Христовой веры наш северный край. В истории русской святости и в её религиозной феноменологии изучение подвигов этих тружеников Христовых весьма важно, ибо в них православный русский народ чтит не только своих небесных покровителей, но и видит откровение для своего духовного пути. К таким подвижникам относятся, прежде всего, святые иноки, духовно связанные с Валаамской Преображенской обителью. Это преподобные Сергий и Герман Валаамские (ок. 1353 г.), Арсений Коневский († 1447), Александр Свирский († 1533) и Афанасий Сяндемский (ок. t 1580)⁷⁹.

* * *

Согласно местному преданию, хранимому Финляндской Православной Церковью, Валаамская обитель, названная Предстоятелем Финляндской Православной Церкви Архиепископом Павлом «колыбелью Православия в Карелии», основана была в 960 г.⁸⁰ Организаторами монашеского жития на Валаамских горах явились преподобные Сергий и Герман, пришедшие на остров Ладожеского озера в начале XIV столетия. В Новгородском свитке конца XVI в. сообщается следующее: «6837 (1329) старец Сергий пришёл на Валаам»⁸¹. Подвижники с усердием потрудились в деле благовестия христианской веры местным жителям. Им пришлось и защищать православие от действия шведов-католиков, которые во главе с королём Магнусом насаждали латинство среди карелов огнём и мечом. Насилия католиков вызвали обратную реакцию – население стало возвращаться в язычество и искать помощи у старых богов.

Преподобные Сергий и Герман кротким словом и примером христианской любви оживили святое православие. В последующие века Валаамская обитель, находившаяся на границе новгородских и шведских владений, неоднократно разорялась. Но благодать Божия не отступила от неё, содействовала её восстановлению и призванию новых угодников, которые с апостольской ревностью распространяли и утверждали святую веру и благочестие.

В XVII веке для организации здесь монашеского жития митрополит Санкт-Петербургский Гавриил вызвал на Валаам из Саровской пустыни опытнейшего старца Назария и назначил его игуменом (1782–1801).

Руководимые постриженником и воспитанником Саровской пустыни валаамские иноки преуспевали во всех видах подвижничества и Сарова, и Валаама: в общежитии, в скитской жизни, в отшельничестве⁸². Даже иноки святой горы Афон, прослышав о православном аскетизме Валаама, приходили сюда поучиться, приходил сюда когда-то и святой Савватий (впоследствии Соловецкий) – постриженник Кирилло-Белозерского монастыря, когда узнал, «что иноки Валаамского монастыря, подвижное имут житие, днём и нощию в Богоугождении труждающеся, пищу же имут от труда рук своих»⁸³.

О духе иноческого братства Валаама вот как говорили сами монахи этой обители: «На Валааме исстари начальники Валаамского монастыря Сергий и Герман установили общину, полотняную одежду и обувь давали каждому»⁸⁴.

Общежительный устав требовал: общей молитвы, общих трудов, общей трапезы, одинаковой для всех одежды и т.д. Вновь приходящий в монастырское братство вручался старцу, который и руководил его в духовной жизни (жизнь «с советом»). Для всех подвижников считалось непременным долгом молитва и неусыпное чтение попеременно Псалтири с поминовением о здравии и о упокоении. Способные к физическому труду должны были также заниматься различными ремёслами, доставлявшими средства для пропитания.

Кроме того, с января 1859 г. на Валааме проводились ежедневные метеорологические и гидрологические наблюдения. «Все эти научные наблюдения происходили непрерывно и бесперебойно, совершаемые безвозмездными и бескорыстными трудами иноческой братии и продолжались они всё время, включиельно до 20 декабря 1939 г., то есть до времени эвакуации всего братства Валаамского монастыря»⁸⁵. Устроенная таким образом Валаамская обитель являла в лице своих святых иноков мощный духовный очаг с сильными излучениями для всего северо-запада России.

В XIV столетии в Валаамском монастыре некоторое время подвизался преподобный Арсений Коневский. Монашество он принял в одной из обителей Новгородской области. Отсюда он отправился на Афон, где снискал любовь святогорцев своей безвозмездной ковкой для них посуды. Афонский игумен Иоанн Зидон увидел в Арсении доброе иноческое устроение и, прощаясь с ним, дал ему икону Божией Матери, общежительный устав и заповедал основать на севере обитель. Вернувшись на родину, Преподобный поселился на Валааме, где усвоил дух монашеского братства севера. Стремясь продолжить подвиги и исполнить заповедь Афонского игумена, святой Арсений взял привезённую с Афона икону, сел в лодку и поплыл по Ладожскому озеру с полной уверенностью, что Сам Господь укажет ему место для желаемой обители. Действительно, поднявшийся ветер пригнал лодку к острову Коневец. Святой Арсений принял это за указание свыше, сошёл на берег и поставил крест – знамение начала благовестия. Было это, по свидетельству Новгородского документа (свиток XVI в.) и надписи на Афонской (Коневской) иконе,

в 1393 г.⁸⁶

Жители острова покланялись камню, которому приносили в жертву коней (отсюда название «Коневский»). Нелегко было просветить язычников светом Христовой веры. Но Преподобный с помощью Божией, проводя годы в молитве, терпении и труде, словом и примером «превратил остров служения лжи в обитель святости и истины»⁸⁷. На острове построена была церковь во имя Рождества Богоматери и устроен общежительный монастырь.

Столетие спустя, во второй половине XV в., вступил на Валаам, будучи ещё юношей, преподобный Александр Свирский. Здесь он начал своё иноческое послушание и здесь провёл 13 лет как самый строгий подвижник. Днём он носил воду, таскал дрова из леса, трудился в пекарне, всем усердно служил, а ночью бдел и молился. Во время такого бдения он услышал голос, призывающий его выйти отсюда и идти «на уготованное место» для него⁸⁸. Святой Александр вышел и пришёл на реку Свирь, соединяющую озёра Ладожеское и Онежское, где в глухом лесу и поселился. В суровых условиях уединения он прожил семь лет, пока не прослышали о нём люди и начали вокруг него собираться. Но и потом, став игуменом основанной обители Живоначальной Троицы, святой Александр не отступил от строгости к себе: первый вставал на молитву, выходил на труды, мало ел, спал, на доске или сидя, казался в обители последним.

В духовном завещании Подвижник писал: «Братии моей приказываю жить в любви о Христе и отнюдь не держать в нашей пустыне опьяняющего питья, не иметь вражды между собой и не считаться ни в чём»...⁸⁹ Высокая духовная жизнь Преподобного многих притягивала к себе и содействовала распространению и утверждению христианского благочестия.

Усердным учеником и добрым сподвижником святого Александра, ещё в дни пребывания его в Валаамской обители, а затем и на берегах реки Свири, был святой Афанасий Сяндемский. После же кончины преподобного Александра с его прижизненного благословения святой Афанасий ушёл в леса Карелии и на холме перешейка двух озёр Сяндема и Рощинского (в 22 верстах от тогдашнего уездного города Олонца и в 152 от губернского города Петрозаводска) построил для себя хижину и положил начало Сяндемской Успенской обители⁹⁰. Последние годы жизни святой Афанасий провёл в полном уединении на одном из островов Сяндемского озера, который получил название «Святой»⁹¹. Преставился святой Афанасий «в своей пустыне и погребён на одном из мысов Рощинского озера, где потом (в 1720 г. – К.С.) над могилой его сооружена церковь во имя святителей Кирилла и Афанасия Александрийских»⁹².

К сожалению, нашествия в XVII столетии литовцев и шведов уничтожили письменные свидетельства о трудах Преподобного. Имеются лишь отдельные заметки. Так, в историческом описании Сяндемской Успенской пустыни обращается внимание на две великие христианские добродетели, присущие святому Афанасию – это смиренномудрие и послушание, и говорится, что именно эти добродетели приблизили Преподобного к святому Александру, сделали любимейшим учеником Свирского подвижника и удостоили его быть свидетелем благодатного явления своему учителю Божией Матери⁹³.А если так, то эти добродетели охватили всё существо Преподобного и значит исполнены в совершенстве. Далее, там же отмечается, что Преподобный, будучи наставником нового братства, «для собственного же научения имел частые духовные беседы с преподобным Адрианом Ондрусовским, валаамским схимонахом»⁹⁴.

Отсюда вывод ясен: Преподобный жил и учил других жить так, как это было на Валааме, где и начался его подвижнический путь. Интересно упоминание в описании Сяндемской пустыни о том, что Преподобный водружал кресты от берегов Ладожеского озера на всём пространстве до мест своих обитаний⁹⁵. А кресты обычно водружали там, куда миссионеры приносили и сеяли семена слова Божия. Не лишне ещё раз взглянуть и на то, также важное обстоятельство, что над могилой Преподобного была воздвигнута церковь во имя святых Кирилла и Афанасия. В России, да думаю и в других местах, храмы строились над могилами не во имя каких-либо святых, случайно попавших в поле зрения, а во имя тех, к духовному облику которых были особенно близки почившие. В этом проявлялось и единство церковного организма и историческая преемственность его духовности...

На далёком севере вдоль Студёного моря (ныне Баренцево) среди лопарей (саами) сеял семена слова Божия Преподобный Трифон Печенгский († 1583)⁹⁶. Происходил он из Новгородского края. С юности отличался благочестием, молитвой, стремлением всю свою жизнь посвятить служению Богу – и Промысл Божий призвал его на реку Печенгу. Жители этого района лопари почитали горы, утёсы, мир животных. Сначала Преподобный устанавливал с ними связи по делам торговли, а потом, сблизившись, начал говорить об истинном Боге в Троице славимом. Правдивое и кроткое слово Святого доходило до сердец язычников, и многие из них уверовали. Но на пути проповеди Евангелия стали жрецы (кебуны). Не будучи в состоянии противостоять мудрости и Духу (Деян.6, 10), которым говорил

Преподобный, они бранили его, избивали и даже грозились умертвить. Святой Трифон, исполненный веры и силы (Деян. 6, 8), не убоялся трудностей и продолжил посещение жилищ лопарей, разбросанных по низменным, болотистым местам, пересечённых горами и скалами. Он старался, насколько это от него зависело, облегчить жизнь лопарей: несколько раз ходил в Новгород просить помощи им, страдающим от частых неурожаев, испрашивал покровительства им и у московских властей. Распространял также среди них блага культуры: организовывал рыбную ловлю, охоту, вводил сбор устриц, строил большие корабли для плавания в открытом море. Для себя же Святой ничего не брал от просвещаемых. Если же были какие приношения, то велел их передавать на строительство основанной им обители Живоначальной Троицы, где вместе с плотниками трудился и сам. «Лучше, – говорил он, – повесить камень на шею, нежели соблазнять братию праздностью»⁹⁷.

Поступая так, Преподобный являл не только пример трудолюбия, но и величайшего смирения. Последнее особенно проявилось тогда, когда он отказался принять на себя управление новой обителью и поставил игуменом для братии своего ученика. Возлюбив Господа с юности, святой Трифон в смиренном сознании своего недостоинства «боялся быть неверным Ему в старости и продолжал подвизаться для Него до гроба⁹⁸. Именно о таком подвижнике говорил святой Иоанн Златоуст: он «сражается с демонами за благочестие и служение Богу, или желая исторгнуть из заблуждения города и селения»⁹⁹.

Следует отметить, что святой Трифон после пятилетнего подвига на Севере встретился с иеродиаконом Феодоритом, который оказал важную услугу миссионерскому служению, сделав перевод нескольких молитв на язык лопарей. До этого времени Феодорит 15 лет прожил в Соловецкой обители. Оба подвижника посещали друг друга – Трифон бывал на Коле, Феодорит в Печенге, – «завязали взаимные сношения»¹⁰⁰. После многолетних трудов святого проповедника¹⁰¹ большое количество лопарей крестилось. Они почувствовали искреннюю любовь к ним святого подвижника, его терпение, самоотречение; увидели превосходство христианства перед язычеством. «Он нас учит добру, – говорили они, – будем его слушать»¹⁰².

* * *

Немного известий сохранилось о подвигах святых проповедников Евангелия в северо-западном районе, но и на основании их можно совершенно чётко определить их духовный облик, выделить то, что их возвышало над другими, вызывало и удивление и благоговение, за что они стали святыми. Но прежде чем приступить к этому «выделению», для лучшего уразумения их подвига необходимо хотя бы кратко сказать о действиях любви Божией по отношению к человеку и сопричастиях этим действиям человека.

Христос, став Новым Адамом, восстановил падший образ и стал родоначальником новой твари (2Кор. 5,17). В Тело Нового Адама – Церковь (Сол. 1, 24) – верующий входит через святое Крещение. Через это святое Таинство и другие он получает по милости Божией спасительную благодать Божию (Еф. 2, 8), становится согражданином святым, своим Богу (Еф. 2,19), в его сердце вселяется Царствие Божие (Лк. 17, 21). Но, с другой стороны, Сам Спаситель сказал: Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). И святой апостол Павел в том же послании и главе, в которой развил учение о действии благодати Божией, учит: Мы – Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять (Еф. 2, 10). Как же понять эту разносторонность заповедей? Это действительно есть только разносторонность одного и того же делания. Всем вступавшим и вступившим в Церковь Христову подаются одинаковые благодатные дары, всеваются семена Святого Духа. Но для того, чтобы семена могли прорасти и дать плод во сто крат, в шестьдесят или тридцать нужна добрая земля (Мф. 13, 8), другими словами – принявший их должен позаботиться о соответствующих жизни условиях.

Спасение должно быть усвоено каждым человеком в отдельности, ибо Господь претерпел смерть, «чтобы мы, – по слову святого Афанасия Великого, – впредь не предавались делам смерти», отдал свою жизнь, чтобы «мы могли охранить нашу» жизнь от козней и зла¹⁰³. Чтобы быть возрожденным благодатью Божией, человек должен всеми силами содействовать своему возрождению. Многое мы получили свыше, не малое мы должны и сами приобрести. «При благодатном даровании от Бога и наша воля должна употреблять усилие и не ослабевать. Облагодатствованный, рождённый свыше человек становится в положение подобное тому, в котором пребывали первые люди до своего падения. И как они в силу духовной свободы были одинаково способны следовать и Божию закону добра, и нравственному беззаконию зла, так и ныне всякий человек, очищаемый Богом от своих грехов, по той же причине остаётся одинаково способным и совершать добро и допускать зло, снова грешить. Последнее тем более возможно потому, что помышление сердца человеческого – зло от юности его (Быт. 8, 21) и к тому же «противник» наш ходит по миру, ища поглотить семена добра (1Петр. 5, 8). При нашей бездеятельности не только всученный нам дар может погибнуть, но, что особенно опасно для нас, это то, что «враг, найдя нас праздными и незанятыми» может вселиться в нас, как это произошло «с тем, о котором упоминается в Евангелии (Мф. 12, 43 и дал.): из него вышел нечистый дух и, пройдя по безводным местам, взял с собой семь других духов, злейших себя, и, возвратившись и нашедши дом свой незанятым, стал жить там, и было для человека того последнее хуже первого; ибо удаление от добродетели открывает доступ духу нечистому»¹⁰⁴.

Поэтому святой апостол Павел призывает не угашать Духа (1Фес. 5, 19), облечься в оружия света (Рим. 13, 12), крепко стоять с оружием правды в правой и левой руке (2Кор. 6, 7). «Мы, – увещает тот же святой Апостол, – как споспешники, умоляем вас» быть такими, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами (2Кор. 6, 1). Разумеется, что когда «апостол языков» настойчиво призывает облекаться во свет, правду, то имеет в виду непростое накопление добродетелей, сумму так называемых добрых или красивых дел может собрать и человек неверующий, а постепенное внутреннее преображение, изменение всего существа человека – не только в делах, а й в его мыслях, желаниях, стремлениях по образу Христа. Этого изменения, с помощью благодати Божией, достиг сам святой Апостол и к нему призывает и христиан: Будьте подражателями мне, как я Христу (1Кор. 11,1). Благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился (1Кор. 15,10; Ср. 1Кор. 6, 20; 2Кор. 7, 1 и др.). Значит, в духовном росте христианина, на его пути к святости, в Царствие Божие любовь Божия и воля человека действуют вместе (синергизм). Есть призвание – сторона Объективная – должно быть и осуществление – сторона субъективная¹⁰⁵.

«Кто не так поступает в отношении сего, – утверждает святой Афанасий Великий, – возводит обвинение на благодать, а Господу, Который... совершил дело искупления, не служит»¹⁰⁶. Как не вспомнить здесь слова старца Назария – доброго наставника валаамских иноков: «Аще хощеши, – говорит он, – восхитить Царство Небесное, понуди себя с любовью, подклони выю свою под иго Христовой работы; сотвори себе внутрь Царство Небесное самоотвержением, терпением, хранением чувств, трудами и подвигами ради добродетели, постом, бдением, повиновением, безмолвием, духовным чтением и пением, молитвами, слезами, полезным рукоделием и всяким терпением. Если хощеши со Христом жити, то и злостражди, якоже и Христос злострадал; если хощеши послушник быти Христов, то возми крест Его и последуй Ему, во еже распяти свои страсти и претерпети во всём»¹⁰⁷.Этот крест во имя Христа (Мр. 8, 34) и взяли на себя добровольно святые проповедники Евангелия и, с помощью благодати Божией, перенесли все трудности благовестнического подвига... Учили словом и делом... Проповедники христианской веры были именно и подвижники, а подвиг многообразен¹⁰⁸.

* * *

Все наши благовестники-подвижники были строгие постники. Они очень мало ели, особенно зимой и весной, нередко целыми днями ничего не вкушали. Пищей для них были хлеб, соль, овощи без масла. С поста начал Свое служение «и Спаситель, когда явился миру на Иордане» – и постился Он в пустыне «сорок дней и сорок ночей» (Мф. 4, 2). «Подобно и все исходящие во след Спасителя, рассуждает святой Исаак Сирин, – на сем основании утверждают начало своего подвига»¹⁰⁹. Образ жизни подвижников соответствовал строгости соблюдаемого ими поста. Они жили в землянках, хижинах, терпеливо перенося северные холода. Одежду носили самую простую.

Так, преподобный Александр Свирский семь лет подвизался в тесной хижине, далеко от Свири. Когда его здесь встретил боярин Андрей Завалишин, то вначале подумал, что видит привидение. По просьбе Завалишина Преподобный рассказал ему о своём подвиге, но под условием не разглашать об этом. «Семь лет живу я здесь, не видя иного, – говорил он, – ни разу не вкушал я хлеба, а довольствовался травой... «Трудно было жить тебе так?» – спросил изумлённый боярин. «В начале было тяжело», – ответил святой¹¹⁰. Действительно, такой подвиг мог нести только святой человек или твёрдо ставший на путь святости¹¹¹.

Пост приносил победу над страстями и успокоение духа – господство духа над плотью. «Как началом всему худому служит упокоение чрева и расслабление себя сном, возжигающее блудную похоть, – утверждает святой Исаак Сирин, – так святый путь Божий и основание всех добродетелей – пост»¹¹². Тот, кто способен выдержать борьбу с голодом, доказывает силу своей воли и, с надеждой на Бога, может достигнуть избранной им цели. Русские праведники любили труд и много работали. Хотя материальные потребности их были весьма ограниченные, но для того чтобы поддержать своё существование в дремучем лесу и прожить долгую северную зиму нужно было работать немало: построить хижину, собрать топливо, добыть воду, расчистить участок для огорода и поля, наловить рыбы, собрать ягоды, грибы, позаботиться и об одежде.

Желанной мечтой каждого миссионера было построить храм, а это увеличивало заботы и труд. Следует ещё помнить, что благовестники Евангелия не брали с собой ничего, кроме святых икон и книг. Без инструментов работать было ещё труднее. Трудом они начинали свой подвиг и в труде завершали свои земные дни, невзирая на то, что в построенных их заботами и трудом обителях много было учеников, а сами они были игуменами. Они никогда не жаловались на свою жизнь (в житиях нет на это даже намёка) – в подвиге совершенствования они забывали и о голоде, и о холоде.

Сильные духом они преодолели огромные трудности. Это были самые бескорыстные люди. Отказывая себе во всех греховных наслаждениях и развлечениях, они не собирали себе сокровища на земле (Мф. 5, 19–21). Единственным сокровищем у них были необходимые книги и святые иконы (напр., св. Арсений Коневский всю жизнь не расставался с привезённой им с Афона иконой Божией Матери). Те из них, которые происходили из семей зажиточных, раздавали своё имущество, уходя из мира. Когда же они становились известными и благочестивые почитатели их приносили различные дары, праведники употребляли эти дары на помощь бедным, голодным, всем нуждающимся, отдавали на строительство храмов, украшение монастырей. На себя же и на своих родственников тратили мало... Где бескорыстие, там милосердие, а милостивые блаженны, милуются Самим Богом (Мф. 5, 7).

Полнее всего проявлялась душевная жизнь наших святых в молитве. Епископ Феофан (Говоров), переводчик на русский язык многих авторов «Добролюбия» и редактор всего этого сборника, вот в каких ярких словах выразил взгляд подвижников на молитву как на основное делание христианина: «Припоминаю мудрое обыкновение древних святых Отцов, по которому они, приветствуя друг друга при свидании, не о здоровье и не о чём другом спрашивали, а о молитве, говоря: как идёт, или как действует молитва? Действие молитвы у них было признаком жизни духовной и они именовали её дыханием духа. Есть дыхание в теле – живёт тело; прекращается дыхание – прекращается жизнь. Так и в духе. Есть молитва – живёт дух; нет молитвы – нет и жизни в духе»¹¹³.

Поэтому наши праведники проводили в молитве целые ночи, забывая о собственной личности и как бы сливаясь с Божеством. Для них Бог был не просто высокий принцип Абсолютного Добра, с которым надо согласовать свою жизнь, и не просто Господь и Судья, Которого нужно обожать со страхом и повиновением; для них Бог был самой Жизнью. Они любили Его всей своей душой, всем разумением, всей крепостью – как могли. Они верили в Него с тем ярким ощущением Его реального бытия, с тем глубоким сознанием отношения своего «я» к Нему, которое доставляло им величайшую радость, двигало их к совершенству, удерживало в непрестанной молитве.

С горячей молитвой они обращались к Богу о ниспослании им сил для борьбы со своими недостатками. Горячо молились они и о вразумлении и исправлении других, о защите слабых и обуздании сильных – об осуществлении на земле Божией правды. Чем больше они чувствовали зло, тем усерднее просили Бога о торжестве добра. Для наших подвижников ясны были цели, к которым они стремились, как несомненным было и то, что достигнуть эти цели они могут с помощью Небесных Сил.

Неотъемлемым особым чувством сердца у наших праведников было смирение, сознание его необходимости и спасительности. «Нет смиренного выше и худейшего о Христе несть славнее, – рассуждает Валаамский игумен Назарий. – Нет благополучнейшего пути возводящего на небо в жизнь вечную, паче смирения... Где нет света, там всё тьмою покоренно, а где нет смиренномудрия, там все дела наши гнусны пред Богом... В смиренных Бог вселяется»¹¹⁴. Отец Назарий и поясняет, что такое смирение. «Смирение, – говорит он, – есть истинное своего ничтожества познание и самого себе презрение, и егдакто немощь свою, грешничество и непотребство свое зная, ни мало не превозносится умом своим, но имать себя хуже всех, грешнейша и последнейша всех, и у всех под ногами. Аще ли же и каковую добродетель исправит смиренный он приписует сие не своей силе, а Божией помощи»¹¹⁵ и таким образом не своей славы ищет, а одной славы Божией.

Последняя мысль особенно ярко выражается блаженным Диадохом. «Как себялюбивый естественно ищет своей славы, – рассуждает блаженный Диадох, – так Боголюбивый естественно ищет и любит славу Создателя своего. Душе Боголюбивой, чувства Божия исполненной, свойственно, в исполнении всех творимых ею заповедей, искать единой славы Божией, относительно же себя – услаждаться смирением. Ибо Богу, ради величия Его, подобает слава, а человеку – смирение¹¹⁶.

Наши святые были непреклонны в стремлении к полному отказу от себя, к абсолютному совершенству. На совершаемый ими подвиг они смотрели как на нечто обычное, необходимое и естественное в жизни. Сделанное ими считали маловажным, даже ничтожным и не стоящим внимания. И так смотрели на себя и на свои дела до ухода из этого земного мира – были последовательны до конца. Они никогда не гордились победой духа над плотью; не рассказывали, с каким трудом велась борьба с немощами. Правда, святой Александр Свирский сообщил Завалишину о своём подвиге, но в этом сообщении (как и в других), во-первых, нет и тени гордости, во-вторых, он взял слово с боярина, что тот никому не сообщит о беседе. Истинные праведники молчали о своих трудах. В основе этого молчания лежало их недовольство собой, постоянное желание стать лучше, а это – свойство великих, духовно богатых людей. Смирение скромно и молчаливо.

Святые подвижники знали, что смирение держит на высоте тружеников «и не даёт им падать»¹¹⁷, а гордость ведёт к потере всех добытых результатов. Так, преподобный Иаков Постник, достигший даже дара чудотворений, как только возомнил о себе – стал способным к тяжким падениям, а святая Тайс, бывшая великой грешницей, вошла в обители Отца Небесного за одну ночь покаянной молитвы¹¹⁸. Какого же смирения, сознания своего недостоинства и вместе с тем веры и любви к Богу была эта молитва! «Хотя бы кто бесчисленные добрые дела сотворил и всякую добродетель совершил, а сам о себе высокомудрствует, таковой всех беднее и окаяннее, – читаем в старческих наставлениях отца Назария. – Гордость враждебна Христу, смирение же понятно Ему есть¹¹⁹.

Святые русские благовестники заботились о благе ближних, бескорыстно им служили, вели их по пути спасения. Собранное в подвигах духовное богатство они делили со всеми жителями Севера, особенно с теми, кто их слушал, искал наставления и совета.

Кроме того, что святые ходили по жилищам аборигенов, они имели постоянные сношения со стекавшимися в монастыри. А так как они учили не только словом, а и чисто практически – «собственным самоотверженным высоконравственным примером жизни во Христе»¹²⁰, с кротостью, любовью, без какого бы то ни было насилия, с искренней христианской заботой о спасении ближних, – то семена их падали на добрую землю и приносили плод. Основанные этими святыми монастыри и после их кончины продолжали действовать как центры духовности, школы веры и благочестия для наших предшественников¹²¹.

Утверждая христианскую веру, святые проповедники боролись со злом, стремились искоренить пороки, продолжавшие существовать уже в христианском обществе. Когда святой Александр Свирский освящал храм во имя Святой Троицы, народ жертвовал на обитель деньги и вещи. Один поселянин Григорий хотел тоже что-то пожертвовать, но Преподобный не принял его дар. Три раза он пытался положить свой дар в фелонь Преподобного, но святой отстранял его руку. «Рука твоя смердит, – сказал ему, наконец, Преподобный, – ты бил ею мать твою и тем навлёк на себя гнев Божий». «Что же мне делать?» – спросил в сокрушении Григорий. «Ступай, испроси прощения у матери твоей и впредь не смей оскорблять её»¹²².

Праведники не только молились об осуществлении правды Божией на земле, но, насколько могли, помогали униженным и оскорблённым, старались духовно воздействовать на угнетателей и оскорбителей. Нельзя забывать того, что подвижники воспринимались как великие духовные авторитеты и потому ослушание им считалось грехом, навлечением на себя гнева Божия. Страх перед Божиим наказанием понуждал многих задуматься и покаяться...

Праведники верили в торжество добра и, насколько могли, помогали этому торжеству. Святые подвижники сами глубоко любили Родину и вкореняли дух патриотизма в плоть и кровь русского человека. Даже неопытному глазу очевидно, что в тяжёлые годы нашей истории больше патриотизма проявляли жители тех областей, где были северные подвижники. Во время народных бедствий святые иноки выходили или из уединения, или из монастырей и уже одним своим аскетическим видом вливали целительный бальзам в страждущие сердца. Пробудить человека «от греховного усыпления», помочь ему почувствовать духовную опасность своего состояния, вызвать у него «решимость оставить грех и посвятить себя Богоугождению»¹²³, вызывать «ревность о лучшем и ему приносить в жертву все низшее»¹²⁴, научить верить в единого, личного Бога, полного любви к людям, и всем сердцем полюбить Его – вот чему служили святые проповедники Евангелия ближним и чему отдавали свои силы.

Наконец, не следует забывать, что святые благовестники слова Божия на северо-западе России своей проповедью распространяли и утверждали христианство среди народа, живущего в пограничной полосе и находящегося поэтому в соприкосновении с зарубежием. Своим трудом они вводили единую христианскую культуру, несли общие духовные ценности и для Востока и для Запада. А общие – ценности – добрая основа к братству и дружбе соседей. Помня это, чада Русской Православной Церкви в праздничном настроении встречают свой славный юбилей и в глубине своего сердца сохраняют добрые надежды мирно вступить во второе тысячелетие и продолжить жить в нём под мирным небом. Об этом – «О мире всего мира» – они молятся, в это общечеловеческое дело вносят и будут вносить свою посильную лепту.

* * *

Апостолы Севера – это люди светлого ума и мягкого отзывчивого сердца, это соль нашей земли, вносящая в наш организм необходимые компоненты, это нашего народа лучшие сыны, самоотверженно вещавшие глаголы жизни вечной. Ни слава, ни похвала, ни удобства жизни, ни всё то, что может лгать и льстить их не прельщало. Они помнили призвание Божие, свой священный долг и неустанно трудились над просвещением народа, думая не о своих земных выгодах, а о славе Божией, об осуществлении Царства Божия на земле. Но проповедуя слово Божие, они не вырабатывали теории морали. Для них заповеди Божии были не приказом, а собственным порывом их святой жйзни. Все содержание их жизни, каждое её мгновение составлял у них Христос (Флп. 1, 21). Они всей душой любили Бога и были самые счастливые люди. В этой любви они находили несокрушимое утешение. Жизнь без Бога для них была равна пустыне, смерти.

Устрояя Царствие Божие на земле, русские подвижники устрояли дела людей и в земном царстве. Они вовсе не отрицали земного мира, а лишь стремились к его преображению. Даже самые мистически настроенные не относились безразлично к судьбам мира и человека. Подвижники, наставники, руководители, патриоты – вот кто такие святые русские Апостолы Севера. Их «глубокая активность, – по точному слову митрополита Таллинского и Эстонского Алексия, – в силе Святого Духа служивших делу спасения мира, является вызовом всем христианам»¹²⁵.

* * *

Отмечая высокие проявления Духа святых благовестников, автор не стремился абсолютизировать в них Истину и Святость, ибо знает и помнит, что «для всех христиан есть один вечный и безусловный критерий, оберегающий от падений и дающий никогда неотменимые основания для проверки всех новых путей христианской истины и христианской святости. Этот критерий – «жизнь и слова» Господа нашего «Иисуса Христа, воспринимаемые в связи друг с другом и понимаемые не по букве, но в духе и истине»¹²⁶. К тому же данное сообщение не претендует на полноту раскрытия того, кто такие были святые благовестники северо-запада России, как они с млада и до вечера жизни сами вступали в теснейшее единение с Богом и как вели к общению с Миром Горним греховное человечество¹²⁷.

Пусть же недостающее восполнит следование совету отца Назария – того самого старца, который много и успешно потрудился в Валаамской обители – колыбели христианских миссионеров Севера. «О прочих же добродетелях многих, – учит он, – читай сам святые книги и слушай поучения, чрез что сделаешься мудрым и наследиши вечные блага о Христе Иисусе Господе нашем»¹²⁸.

1. В канун тысячелетия утверждения христианства на Руси открывается небольшой уголок объёмной летописи Русской Православной Церкви, посвящённый святым проповедникам Евангелия на северо-западе России и на Востоке Финляндии.

2. К святым благовестникам слова Божия на Севере относятся преподобные: Сергий и Герман Валаамские († ок. 1353 г.), Арсений Коневский († 1447), Александр Свирский († 1533), Афанасий Сяндемский († ок. 1580) и Трифон Печенгский († 1583).

Их жития – миссионерский подвиг, свидетельство действий в их самоотверженных трудах благодати Божией.

3. Христос, став Новым Адамом, стал и родоначальником новой твари. В Его Тело-Церковь (Кол. 1, 34) верующий входит через святое Крещение. Всем вступающим в Церковь Христову подаются одинаковые благодатные дары, всеваются семена Святого Духа. Но для того, чтобы семена могли прорасти и дать плод, нужен подвиг, крепкое стояние с оружием правды в правой и левой руке (2Кор. 6, 7), внутреннее преображение всего существа человека по образу Христа (1Кор. 2,1), несение креста за Христом (Мр. 8, 34). Этот крест добровольно взяли на себя святые проповедники Евангелия. Учили словом и жизнью.

4. Все наши благовестники были строгие постники. Пост приносил им победу над страстями и успокоение духа – господство духа над плотью. Строгости поста соответствовал и образ их жизни.

5. Русские праведники любили труд и много работали, хотя материальные потребности их были весьма ограниченные. Сильные духом преодолевали огромные трудности в условиях Севера. Это были самые бескорыстные люди.

6. Полнее всего проявлялась душевная жизнь наших святых в молитве. Для них Бог был самой Жизнью. Они любили Его всей душой, и эта любовь удерживала их в непрестанной молитве.

7. Неотъемлемым чувством сердца у наших праведников было смирение, сознание его необходимости и спасительности. «Где нет смиренномудрия, – говорил Валаамский игумен старец Назарий, – там все дела наши гнусны пред Богом... В смиренных Бог вселяется».

8. Святые русские благовестники заботились о благе ближних, бескорыстно им служили, вели их по пути спасения. Они неустанно проповедовали слово Божие, искореняли пороки, помогали униженным и оскорблённым, старались духовно воздействовать на угнетателей и оскорбителей.

9. Святые подвижники сами глубоко любили Родину и вкореняли дух патриотизма в плоть и кровь русского человека.

10. Святые благовестники Севера своим трудом несли общие духовные ценности и для Востока, и для Запада. А общие ценности – добрая основа к братству и дружбе соседей.

Июнь, 1986 г.