Слова и речи. Том III

Слово в день торжественного венчания на царство и священного миропомазания Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича¹.

«Бога бойтесь, царя чтите» (1Пет. 11, 17).

Если когда, то наипаче в сии священные минуты можно и с большим приличием сказать, и с большим назиданием выслушать заповедь Апостола Петра: Бога бойтесь, Царя чтите.

Воспоминая днесь торжественное венчание на царство и священное помазание Благочестивейшего Государя Императора Николая I, мы не можем не иметь той благоговейной мысли, что Помазавший его есть не иной кто, как сам Бог, Царь царей и Господ господин; не можем не иметь того утешительного чувства, что помазанник Божий есть истинно отец наш, Царь мудрый и правосудный, благой и кроткий. Иначе мыслить, иначе чувствовать было бы вопреки слову Божию, которое как избрание Царей, так и помазание их и превознесение усвояет прямо единому Богу, – было бы вопреки очевидной истине, которая о делах правды и милосердия Царева говорит неумолкно всем верным сынам отечества, – вопреки самой цели настоящего собрания, которая заключается не в другом чем, как в излиянии пред престолом Всевышнего теплых молитв о здравии и спасении Царя нашего. Иначе мыслить и чувствовать было бы знаком отступления от Бога, знаком безверия и нечестия.

Но да сохранит нас Бог от помышлений и чувствований, противных духу Евангелия, убеждениям опыта, гласу разума й совета. Россияне всегда отличались пред прочими народами богобоязненностью и царелюбием, отличаются и ныне, и будут отличаться всегда, как никогда не отступят от веры и закона Божия. Россияне всегда верили, верят и ныне, что Всевышний поставляет Царей и преставляет (Дан.2, 12), что нет власти, которая была бы не от Нею (Рим.13, 1), что нет народа, над которым Он не был бы Царем и Господом (Псал.21, 28. 29). Россияне всегда творили молитвы, моления, прошения, благодарения за Царя и за всех, иже во власти суть (1Тим.2, 1. 2), творят и ныне со всем усердием в простоте своего сердца.

После сего не нужно бы, кажется, было говорить вам, благочестивые Россияне, о такой заповеди, которую вы знаете из детства. Но как изученный урок, чем чаще повторяется, тем глубже напечатлевается в памяти: так и Апостольская заповедь: Бога бойтесь, Царя чтите, чем более рассматривается, тем светлее и священнее становится. И как люди, живя близко к стране, где свирепствует зараза, стараются предохранить себя от оной умножением противодействующих средств: так и нам, Россияне, надобно предостерегать себя от той нравственной язвы, которая бродит ныне по темному Западу, предостерегать усугублением страха Божия и беспрекословного повиновения к Помазаннику Божию. Итак в ознаменование высокого торжества, в засвидетельствование нашей ревности к закону Евангельскому, нашего усердия к престолу и любви к Царю, размыслим, сколь нужен страх к Богу и сколь важно почитание к Царю.

Немного слов, но много силы в них заключается. Св. Апостол как бы так сказал: страшитесь оскорбить Бога преступлением закона Божия. Бог вездесущ: никакое место не может сокрыть вас от Него. Бог всеведущ: никакое действие ума и воли, никакая мысль, никакая страсть не может утаиться от Его взора. Бог правосуден: никакое преступление не может остаться без Его суда. Бог всемогущ: никакая человеческая сила не может устоять против Его слова. Вот сила слов Апостольских!

Теперь помыслите, когда Бог вездесущ: то не должны ли мы жить свято в Его присутствии? Когда всеведущ, не должны ли иметь чистые мысли и чистые желания и чувствия пред Его всевидящим оком? Когда всеправосуден, не должны ли ожидать наказания за свои преступления? Бога бойтесь.

Страх есть коренное начало благочестия. Он обуздывает порывы страстей, искореняет пороки и руководствует по путям христианских добродетелей. Кто смирен и кроток, терпелив и покорен? Боящийся Бога. Кто кается во грехах своих искренно, молится усердно, входит в храм Господень с благоговением и предстоит пред святым алтарём со страхом и трепетом? Боящийся Бога. Кто во всякое время, во всяком месте и при всяких обстоятельствах ведет себя так, как бы в присутствии Царя земного? Боящийся Бога. Нет ни одного, который бы, чувствуя немощи естества своего и представляя святость и неприступное величие Бога, мог в тоже время забыться, выйти из пределов закона Божия и погрязнуть в тине нечестия. Нет ни одного, который бы, сохраняя в себе страх Божий, решился сделать гнусное преступление. Только одни не имеющие страха Божия, только одни изуверы и нечестивцы могут жить и действовать, как хотят.

Страх Божий есть незыблемое основание семейственного благополучия. Не он ли заставляет супругов сохранять верность супружескую? Не он ли побуждает отца и мать воспитывать своих детей в правилах Веры? Не он ли заставляет их внушать им, что грех и что не грех, что хорошо и что худо? Отнимите сей страх, тогда что последует в семействе? Разрыв любви между супругами, вольность в детях, неудовольствия, ссоры и наконец раздел между кровными.

Страх есть верный страж общественного благоденствия. Какой народ наслаждается миром и тишиной? Тот ли, который мыслит и действует по на

правлению буйного разума? Или же тот, который живет по правилам веры и действует со страхом Божиим? Блажен народ, ему же есть Господь Бог его, ответствует Пророк (Псал.31, 2). Напротив, что будет с оным народом, когда отступит он от веры, забудет Бога и пойдет в след страстей своих? Тогда каждый позволит себе пользоваться всем, что только захватить может, и не будет иметь другого закона, кроме своих выгод. Поскольку же выгоды одних бывают противны пользе других: то что из того выйдет? Непрестанные распри и повсеместные хищения; бедный ограбит богатого, ленивый – трудолюбивого, и никто не будет безопасен от насильства, везде пойдет замешательство, беспорядок, волнения и смертоубийства. Вот каковы были бы последствия для всех нас общие. Вот каков плод неверия и потери страха Божия.

Кто не имеет страха Божия, тот не может быть ни чем обуздан, как скоро страсть какая овладеет им. Чем вы обуздаете вашего слугу, когда корыстолюбие привлечет его к тайному умыслу с надеждою скрыть оный, ежели собственная его совесть и страх наказания не удержат его? Можете ли вверить тайны вашего сердца и имущество вашего дома человеку, преданному страстям и не имеющему страха Божия? Можете ли надеяться, чтобы он пожертвовал вашей пользе своими выгодами или склонностями? Кто не верен Богу, тот не может быть верен и обязанностям своего звания.

Итак, Россияне, страшитесь нарушать заповеди Господни, страшитесь предаваться руководительству страстей, лишающих нас мира душевного, разоряющих благосостояние наших семейств и потрясающих благоденствие царств, страшитесь гнусных преступлений закона и пороков, оскверняющих и душу и тело. Бога бойтесь.

Святой Апостол, соединяя между собою страх Божий и честь Цареву, показывает, что одно без другого быть не может. Кто имеет страх Божий, тот чтит и Царя, и напротив: кто чтит Царя, тот должен иметь страх Божий. Иначе, изъявляемая честь Царю будет не истинная, бесполезная.

Нужно ли доказывать вам, царелюбивые Россияне, важность и необходимость заповеди – чтить Царя со стороны его происхождения? Но вы знаете, что избирает его сам Бог, который и помазует его на царство и превозносит. Или – со стороны высоты его служения? Так же знаете, что он представляет образ Царя небесного на земле. Убо остается сказать вам в чем должна состоять честь Царева.

Честь Царева заключается в совершенном ему с нашей стороны повиновении. Предписывает ли законы, издает ли постановления? Мы должны принимать их с радостью и исполнять со всею верностью и усердием. Назначает ли подати и налоги? Мы должны платить без роптания, воздавая, по Апостолу, всем должная, ему же урок, урок; и ему же дань, дань (Рим.13, 7). Ибо сими пожертвованиями доставляются Царю средства устроить благосостояние общества и обеспечивать участь каждого гражданина. Требует ли от нас наших детей для защиты отечества? В сем случае мы обязаны жертвовать не только жизнью своих сынов, но и собственною своею, только бы спасти престол и царство от нападения врагов, только бы восстановить в нем тишину и спокойствие. Вот честь царева!

Как сердце царево в руце Божией, так сердце наше в руце царевой. Он соединяется с нами отеческою любовью, а мы соединяемся с ним сыновним повиновением. В сем смысле государство есть одно великое семейство, где Царь – чадолюбивый отец, а подданные – послушные дети. Какая же сила может расторгнуть сей тесный и священный союз? Какое коварство может положить преграду между повиновением народным п царственною властью? Если бы и дерзнуло вольнодумство века сего поколебать союз державной власти с повиновением народа: то один страх Божий, который, по благости Божией, еще ограждает нас от тлетворных мнений, сей страх не допустит до нашего сердца коварных замыслов.

Приклоним, любезные соотечественники, приклоним сердца наши вместе с коленами телес пред Всевышним, владеющим царствами человеческими. Возшлем Ему смиренные благодарения, совершим пред Ним теплые молитвы и прошения, да даст Он Царю нашему по сердцу его и весь совет его исполнит, да пребудет венец его присно сияющ мудростью, держава его сильна правдою и благостью, скипетр его благодвижен посредством закона и порядка, да сделается царство его образцом царств благо управляемых, да сохранится Августейшее семейство его как образец семейств благословенных. Аминь.

Слово в день восшествия на престол Государя Императора Николая Павловича²

Правда возвышает язык; умаляют же племена греси (Притч.14, 34),

Царь Давид, воспоминая благодеяния Божия, явленные ему в чудесном вознесении его от стада на престол и в чудесном избавлении его от погубления и смерти, восклицал: Господи, силою Твоею возвеселится Дар и о спасении Твоем возрадуется зело (Псал.20, 1).

Не так ли восклицать должны и Церковь и отечество, воспоминая день, в который взошел на престол прародительский наш Благочестивейший Государь Император Николай I? Не так ли восклицать должны и мы, благоч. слушатели, видев спасение Господне, явленное в настоящий день на нем и в нем для всех нас? Так, веруя, что Вышний владеет царством человеческим, и ему же восхощет, даст е (Дан.4, 30), и что Им царие царствуют (Прит.8, 15), мы с торжественною благодарностью восклицаем: Господи, силою Твоею возвеселится наш Дар и о спасении Твоем возрадуется зело.

Благодаря Всевышнего за избрание нам Царя и утверждение его на престоле, мы должны молить Его о продолжении помощи свыше, которая в сей день спасла Царя и царство. И мы молим и просим: Боже, спаси Царя и услыши ны (Псал.19, 10). И чем очевиднее необходимость в Божией помощи Царю, тем пламеннее да будет наша молитва. Молясь пламенно о Царе, мы должны любить его деятельно; и мы любим его, как отца, исполняя волю его, как дети. И чем священнее воля Царя, тем чище да будет к нему наша любовь.

Но обратимся к той истине, коею предначали мы свое слово. Правда возвышает язык; умаляют же племена греси. Сия истина изречена мудрейшим из царей – Соломоном и объемлет общую судьбу царств и народов. Радуясь о Царе своем, размыслим о ней к нашему назиданию.

Что такое правда? Соломон противополагает ей грех: умаляют же племена греси. поскольку грех, по определению Писания, есть преступление закона (Иоан.3, 4), то очевидно, что правда есть исполнение оного закона. Правда и грех суть две стороны: одна – светлая, другая – темная. Первая – возвышает человека, а последняя – унижает. Человек, идущий путем правды, спокоен, доволен и счастлив, если не вполне в сей жизни, то, несомненно, в будущей; напротив, идущий путем греха мрачен, уныл, расстроен и беспокоен. Не подобной ли участи одного частного преступника подвергается целый преступный народ? И не равное ли с блаженством одного благочестивого человека ощущает целое общество христиан истинных? Правда возвышает язык; умаляют же племена греси.

Посмотрим ближе на правду: что она в своем развитии или в деятельности человека? В судии – правосудие, в подсудимом – сознание и раскаяние, в господине – благородство без тщеславия п гордости, в рабе – покорность без лукавства и злобы, в купце – бескорыстие, в земледелателе – трудолюбие, в служителе алтаря – ревность по Бозе, в воине – повиновение и самоотвержение, словом – под именем правды разумеется всякая христианская добродетель.

Нужно ли доказывать вам, братия, благотворное влияние изъясняемой нами правды на политическое тело – государство? Возьмем в пример два семейства: одно живет правдою, другое – неправдою. Долго ли простоит сие последнее? Нужно ли доказывать необходимость христианских добродетелей в составе общественного благоустройства, тишины и порядка? Возьмем в пример еще два общества: одно исполнено истинными сынами Церкви и отечества, другое состоит из вольнодумцев и ходящих в след буйных страстей своих. В котором из них исполнительность законов точнее, покорность предержащим властям безусловнее, подчиненность строже? Опять не иной какой ответ можем дать, как повторить истину Соломонову: правда возвышает язык; умаляют же племена греси.

Не будем оспаривать, что науки, искусства и художества, в своей мере, способствуют к распространению славы и величия царств и народов. Нет! они нужны и полезны. Нужны: ибо закон умственных и нравственных сил требует непрестанного усовершенствования. Полезны: ибо обогащают нас новыми сведениями о вещах, нас окружающих, и новыми открытиями в природе нами зримой. Но что, если ум просвещается, а сердце остается без образования? Если искусства идут вперед, а нравственность остается позади? Мудрствуем и не делаем, рассуждаем и не исполняем, говорим красно, а поступаем худо? Что тогда наши науки, художества и искусства? Орудия самолюбия, корысти и роскоши. В сем случае лучше быть невеждою в науках земной мудрости, чем оставаться холодным в делах Евангельской веры: аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, говорит Апостол, буй да бывает, яко да премудр будет. Премудрость бо мира сего, буйство у Бога есть (1Кор.3, 18).

Не будем также оспаривать потребности в богатстве и силе для царств и народов. То и другое необходимо нужно. Но когда нет правды в народе: защитит ли его от врагов сила внешняя? Или когда небо сделается медяное и земля железною: утолит ли алчбу и жажду злато и серебро? Благочестие, одно благочестие народа спасает от бедствий, – язвы, глада, землетрясений и нашествия иноплеменных. Сию мысль утверждает Премудрый следующим образом: во благословении правых возвысится град; усты же нечестивых раскопается (Притч.11, 11); за грехи нечестивых судове востают (Притч.28, 2). Некоторые думают, что благочестие пли религия не имеет никакой связи с государством. Пусть прочтут историю царей и царств: там увидят ясно, что государства стоят и падают вместе с религией. Государство есть тело, а религия душа.

Как исполнение закона Божия есть правда, так и исполнение закона гражданского есть также правда: ибо первый есть основание последнего. Закон Божий освящает всякое звание и состояние, и внушает каждому гражданину соответственные правила и чувствования, – судиям правосудие, сильным – человеколюбие, бедным – терпение, рабам – повиновение, воинам – мужество, купцам – бескорыстие и правду, пастырям – живое попечение о спасении душ. Таким образом нерадение о должностях и прохождение их кое-как без всякой отчетности есть также грех. Грешим пастырь, если не радеет о своем стаде; грешит судия, если смотрит на лица; грешит богатый, если ничего от своих избытков не уделяет нищим; грешат бедные, если ропщут на судьбу свою. Сии грехи и им подобные, умножаясь время от времени и усиливаясь более и более, не приводят ли политическое тело в бессилие и расстройство, не приближают ли его к падению? Правда возвышает язык; умаляют же племена греси.

Россияне! если Всевышний возвышал доныне язык наш, то возвышал единою правдою, умаляя в нас умаляющие племена греси силою благодати Своей. Будем сохранять правду, как самое драгоценное сокровище и избегать грехов, как самой ужаснейшей язвы. К сему побуждает нас собственное наше благо; сего требует от нас Вера и Церковь, и ожидают Царь и отечество.

Господи! человек насаждает, а возращаешь Ты един. Даждь силу семени сего скудного моего слова. Аминь.

Отцы, воспитывайте чад своих в наказании и учении Господни (Еф.6, 4). Чем долее проходит высокое и великое служение свое Благочестивейший Государь Наш Император Николай Павлович, тем более возрастает слава царских его доблестей. Каждый год видим новые царственные деяния, каждый год пользуемся новыми доказательствами отеческой любви его к народу.

Если бы кто из нас, Россияне, пожелал видеть сии новые царственные деяния: тот может посмотреть на то славное событие, которое совершилось при вступлении наследника престола в совершеннолетие. Привести первородного своего сына самому, как Государю и Отцу, к присяге, сначала в сане наследника Всероссийского престола, а потом в звании военнослужащего – не есть ли это такое новое дело, которое навсегда пребудет священным и незабвенным в летописях Российской Империи? Или если бы кто пожелал видеть новое доказательство любви его к отечеству: тот может прочитать в недавнем времени Высочайше утвержденное постановление о воспитании домашнем и вникнуть в дух и силу сего постановления. Не есть ли это новое доказательство неусыпных его попечений о нравственном благоустройстве народа, приносящее новую славу Его царствованию?

При таковом воззрении на некоторые дела царственные, можно ли приносить ныне молитву и благодарение за Царя по одному только долгу послушания церковной заповеди? Нет! Кроме долга послушания мы обязаны делать сие по убеждению и усердию собственному.

Но куда обращен взор Государя, туда должно быть устремлено внимание народа. Чего желает он, то мы исполнить должны.

Благочестивейший Государь Император, объявляя высочайшую Свою волю всенародно, чтобы каждый, истинно русский отец, разделял его заботливость о водворении по всему пространству Империи воспитания, согласного с духом его учреждений и о предохранении юных сердец от впечатлений, противных вере, нравственности и народному чувству, – объявляя сию волю, желает именно того, чему учит Апостол: отцы, воспитывайте чад своих в наказании и учении Господни. Кто же из вас, отцы и матери, не примет участия в заботливости Отца отечества? Кто не употребит всей ревности и всех сил к содействию Его благодетельным намерениям?

Итак, предмет заботливости Царя да будет предметом нашего внимания.

Отцы, воспитывайте чад своих в наказании и учении Господни (Еф.6, 4·).

Домашнее воспитание есть основание как частного, так и общественного благоденствия. Родители и дети составляют семейство, многие семейства – общество, многие общества – государство. Родители суть первые сеятели на нивах юных сердец, первые наставники в благочестии и первые руководители к добру. От попечения их о благе детей своих зависит благосостояние их семейств, от благосостояния семейств – благоустройство в обществах, от благоустройства обществ – порядок, тишина и безопасность в государствах. Посему домашнее воспитание должно быть основано на твердых началах христианской Веры. Ибо гражданское благоустройство зависит от нравственного, а нравственное от первого домашнего воспитания в наказании и учении Господни.

Воспитывать чад, по слову Апостола, в наказании и учении Господни, значит просвещать ум их светом того учения, которое Господь преподал нам, и вселять в их сердца чувствования, какие Он имел. Как скоро дети приходят в возраст, в котором раскрываются силы ума и сердца, то прежде всего и паче всего надобно сообщать им то, что нужно знать о существе Божием, о вере, о законе, объяснять сообщенные истины примерами и подтверждать опытами; потом возбуждать в них чувство любви к добродетели и чувство отвращения к пороку, то и другое усиливать и укоренять обетованием наград и угрозою наказаний; далее вводить их на те пути, которыми шли святые Божии, но подобострастные нам человеки; наконец показать путь Иисуса Христа, как самый необходимый и единый спасительный. Но чтобы уроки в благочестии, образцы христианских добродетелей, пример Иисуса Христа более и более напечатлевались в юных сердцах, для сего надобно, чтобы родители и наставники сами подавали детям своим хорошие примеры. Ибо дети скорее могут подражать, чем выучивать, скорее научиться из примера, чем из книг. Сколько бы мы их ни учили воздержанию, кротости, смирению, покорности, никогда не научим так, как должно, если не будем сами воздержны, кротки и покорны высшим себя; сколько бы ни наставляли в необходимости молиться Богу, ходить в церковь, упражняться в Слове Божием, никогда не наставим так, как должно, если сами молимся мало, ходим в церковь редко и Словом Божиим не занимаемся; сколько бы ни говорили им о пагубных последствиях дел порочных, никогда не исправим их наклонности к худому, если они видят нас делающих то самое, что делать им возбраняем. Наука и пример должны идти рядом, та – светить, а сей – вести, та нужна для взора мысленного, а сей – для ока чувственного.

Родители и наставники! Если хотите сделать ваших детей добродетельными, то с ранних лет внушите им страх Божий. Он есть опора добродетели и оружие против искушений ко злу. Страх Господень, говорит Премудрый, отреяет грехи (Сир.1, 21). Кто исполнен сыновнего страха к Богу, тот боится порока. Рождается ли в нем какое-либо греховное пожелание? Благоговейная мысль о Боге, как о существе святейшем, которое любит одно доброе и святое, истребят сие желание: како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом, – говорит Богобоязненный Иосиф и побеждает льстивое искушение. Если хотите доставить детям истинное счастье, то напитайте сердца их истинным благочестием: телесное обучение вмале есть полезно, а благочестие на все полезно есть, обетование имеюще живота нынешнего и грядущего, говорит Апостол (1Тим.4, 8). Если хотите видеть их полезными членами общества, то прежде научите их быть истинными сынами Церкви. Ибо кто истинный сын отечества? Тот, кто есть истинный сын Церкви. Нельзя быть добрым, честным гражданином, не сделавшись прежде прямым христианином.

Дети, воспитанные без страха Божия и не знающие христианского благочестия, вступая в свет и определяясь к должностям, мало пользы принесут отечеству. Сделается ли кто из них пастырем? Он пасет стадо не так, как заповедует пастыреначальник наш Иисус Христос, но как внушает ему своекорыстие. Сделается ли судиею и начальником? Он судит и правит по действию господствующей в нем страсти. Вступит ли в службу военную? он вольнодумствует и бесчинствует.

Есть родители, кои жалуются на беспорядки детей, их дерзость, непокорство и неблагодарность. Кто сему виною? Не вы ли сами, дав им худое воспитание? Когда отец пред глазами своих детей предается роскоши и разорительной игре, распутству и невоздержанию: то удивительно ли, что дети, следя за действиями отца, предаются сами тем же порокам? Когда мать при виде дочери занимается злоречием и пересуживает других: то не подает ли случая дочери своей быть еще злоречивее, дерзостнее? Мы учимся пороку без книг; близкие примеры – вот учители наши! Но кто ближе к детям, как не родители? Мы жалуемся на повреждение нравов в мире; но отчего происходит сие повреждение? Не оттого ли, что воспитываем детей своих более по правилам века сего, чем по духу Веры, более для земли, чем для неба, более для мира, чем для Бога? Не оттого ли, что более стараемся просветить их ум, чем образовать их сердце? Верно, так! Отец, воспитанный среди раскола и вольнодумства, передает своему сыну те же понятия и чувствия, те же заблуждения и предрассудки. Сын, сделавшись сам отцом, передает греховное достояние отца в наследие детям. Таким образом, пороки, как язва, переходя от одного к другому, погубляют семейства, расстраивают общества и приводят в бессилие и упадок государства.

Итак, любезные соотчичи, разделим заботливость Отца отечества о воспитании детей своих в духе святой Веры. Кому из родителей они не милы и для кого не драгоценны? Будем воспитывать их так, как учит св. Апостол. Научим их послушанию, верности, честности, мужеству, и тогда уже введем в свет на службу Царю и отечеству.

Вот прямое желание Государя, давшего права и преимущества домашнему воспитанию. Исполнить такое желание, есть исполнить заповедь Апостола. Исполним убо ко благу нашему, к славе Царя и отечества. Аминь.

Ихже предустави, тех и призва, а ихже призва, сих и оправда а ихже оправда, сих и прославивши.(Рим.8, 30).

Что сказал святой Апостол Павел о избранных Божиих, то самое можно, слуш., сказать о царях земных. Кто действует вся во всех в царстве благодати, тот равно действует и в царствах земных, устрояя все и направляя к общей благой цели. Он поставляет царей; поставив, оправдывает их Своим содействием, и оправдав, прославляет их и возвышает знаменитыми подвигами и делами.

Воспоминая день восшествия на престол Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича, воспоминаем, Россияне, такое событие, в котором исполнилось явным образом на Царе нашем, что сказал Апостол об избранных Божиих. Тогда, как по праву старейшинства Николай и Россия возводят на престол старейшего брата, Всевышний призывает на престол Николая, являя волю в последней воле Благословенного Александра. Его же предустави, того и призва. Тогда, как призванному надлежало перешагнуть через опасность, или лучше сказать – через бездну, грозившую поглотить престол и царство, Всевышний заграждает бездну, разрушая все злые замыслы умов буйных, и возводит на престол Николая. Его же призва, сего и оправда. Открылись на востоке две трудные брани. Всевышний, препоясав его Своею силою, помог ему кончить их со славою. Явилась опасность, тем более грозная, чем менее знакомая, опасность губительной болезни. Всевышний дал ему дух крепости и силы к перенесению общественного бедствия. Возгорелся в царстве Польском мятеж злобы и ненависти против Царя и правительства. Всевышний, попустив ему действовать несколько времени, остановил наконец, вразумив мятежный народ, что Николай избран Им самим Его же оправда, того и прослави.

Итак Бога, который избрал нам в Царя Николая I, оправдал его царствовать над нами и прославил победами над врагами отечества, – сего Бога бойтесь, царя, который избран, оправдан и прославлен Богом, чтите. Кто поемлет на избранныя Божия (Рим.8, 33)? Бог оправдаяй. Или кто дерзнет унизить честь и славу Царя? Бог прославляй. Хотя заповедь сия вам, сыновы России, известна; но при настоящем торжестве не бесполезно повторить ее с размышлением. Чем более что повторяется, тем глубже напечатлевается в уме и сердце.

Немного слов, но много силы в них заключается. Святой Апостол как бы так сказал: страшитесь оскорблять Бога преступлением закона Его. Он вездесущ: никакое место не может сокрыть вас от Его присутствия. Он всеведущ: никакое действие ума и воли, никакая мысль и страсть не могут утаиться от Его взора. Он правосуден: никакое преступление не может остаться без наказания. Он всемогущ: никакая сила не может устоять против Его слова и даже единого мания.

Кто носит и хранит понятия сии в душе своей, тот не может не иметь страха Божия. Но кто имеет его, тот не может не быть истинным сыном Церкви и отечества и верным слугою Государя.

Страх Божий есть коренное основание благочестия. Он обуздывает порывы страстей, искореняет пороки и направляет мысль и волю к добродетели. Кто благочестивее? Тот ли, кто знает и боится суда и гнева Божия, или кто не знает иного суда, кроме человеческого? Кто смиреннее, терпеливее и послушнее? Тот ли, кто знает и живо чувствует, что он живет в присутствии Божием и ходит всегда пред всевидящим Его оком, или тот, кто знает о вездесущии Божием и всеведении, но никогда о том не размышляет? Очевидно, кто имеет страх Божий.

Страх Божий есть твердое основание семейственного благополучия. Не он ли заставляет супругов сохранять верность супружескую? Не он ли побуждает отца и матерь воспитывать детей в законе Божием, внушать им, что грех и что не грех, что хорошо и что худо? Отнимите сей страх от семейства и посмотрите, что последует? Ах! разрыв любви супружеской, – вольность в детях, неудовольствия, ссоры и наконец разделы в имении.

Страх Божий есть страж общественного благоденствия. Народ, который благоговеет пред своим Создателем, народ, который свято чтит Веру, народ, который страшится выйти за пределы гражданских учреждений и постановлений, – сей народ не может иметь у себя мятежников. А где их нет, там общее благо безопасно. Государство есть тело, а религия душа. Если религия управляет нравами и чувством народа, то тишина и порядок несомнительные; но когда народ начнет располагать религией и обращать ее в орудие страстей: тогда каждый позволит себе пользоваться всем, что только захватить может, наслаждаться всем, чего пожелает; тогда не будет никакого закона, кроме страстей, не будет ничего священного.

Апостол, соединяя между собою страх Божий и честь цареву, показывает, что одно без другого быть не может. Царь земной носит образ Царя небесного. Благоговея пред одним, нельзя не чтить другого.

Чтить Царя значит повиноваться ему; но в чем должно состоять сие повиновение? – в платеже податей? Нет, можно давать дань и не делать должного уважения начальству. В исполнении требуемых пожертвований для блага общественного? Нет, иные жертвуют и в то же время осуждают и порицают требования правительства. В оказании почестей и услуг? Нет, можно кланяться, и вместе злоумышлять. И так в чем же? – в повиновении ума и сердца самодержавной Власти. Ибо наружное повиновение без внутреннего есть рабство; там нет искренней любви. Чтить Царя значит чтить его всем существом своим, значит повиноваться ему не по одному долгу, но по убеждению совести и чувства. Что тот за слуга, который в глаза льстит, а за глазами порочит и смеется? Что за подданный, который носит в устах мед, а в сердце – желчь? Это враг домашний и тем опаснее, чем скрытнее. Никто не должен исследовать причин и побуждений, по коим то и другое от него требуют предержащие власти и входить в тайны намерений, которые часто скрывает от нас прозорливость повелевающих. Наш долг принимать в простоте и искренности сердца все повеления и исполнять их во всей точности.

Власть, говорят некоторые, стесняет свободу. Неправда. Власть обуздывает своеволие и буйство, но истинную свободу, какова должна быть в христианине, она более и более усиливает, поощряя и награждая ревность воли к истинно-доброму и полезному. Послушаем, как рассуждает о сем Апостол: хощеши ли не боятися власти, благое твори, и имети будеши похвалу от него; аще ли же злое твориши, бойся, не бо всуе меч носит. Неужели мыслит кто наслаждаться свободою среди безначалия? Неужели самоуправство может быть законом для каждого? Неужели равенство может быть основанием общего благоденствия? Пусть посмотрят мечтатели вольности на природу; в ней все подчинено одно другому, одно господствует над другим. Пусть взглянут на самих себя: не душа ли повелевает телом и не тело ли служит душе? Пусть посмотрят на состояние независимых: там каждый повелевает, и никто не слушает, каждый судит и рядит, и никто ничего не делает. Может ли быть порядок какой? Безопасно ли состояние богатых? Надежна ли честность бедных? Бедный ограбит богатого, – и суда нет. Сильный задавит слабого, – и суда нет. Раб лишит жизни своего господина, – и суда нет. И это свобода? Боже мой! это хуже всякого рабства. Все народы признавали необходимым существование судей, правителей, царей. Самые язычники соглашались в том, что повиновение низших высшим есть душа общего порядка.

Но да удалятся от нас мысли, кои порождает дух века сего! Наше дело исполнять, что заповедует нам Слово Божие: Бога бойтесь, царя чтите. Да будут сии две заповеди душою душ наших; да сохраним их и исполним при всяком случае и обстоятельстве, во всяком месте и во всякое время. Аминь.

Мною цари царствуют (Притч.8, 15).

Если какая небесная истина проявляется сквозь воспоминаемое ныне событие, то особенно и преимущественно сия: владеет Вышний царством человеческим, и ему же аще восхощет, дает е (Дан.4, 29). И если в каком событии более раскрыт и более постижим отеческий о России промысл Божий, то особенно и преимущественно в восшествии на престол Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая I.

Не нужно припоминать вам, царелюбивые Россияне, о тех горестных обстоятельствах, при которых явно и ощутительно открылось благоволение Божие к Николаю и милость к послушным сынам России и суд над непокорными. Пусть потомство рассматривает те обстоятельства, которые предшествовали восшествию на престол и научается из них благоговению пред Всевышним и повиновению властям предержащим; а мы, зная, кем избран Царь нам и как утвержден на прародительском всероссийском Императорском престоле, да сохраним нашу благодарность к Богу, избравшему и утвердившему Царя нашего и нашу любовь к Царю, Богом избранному и Богом превознесенному. Сии-то чувства к Богу и Государю, должны преимущественно одушевлять нас в настоящее торжество. Но чтобы пособить, по возможности, развитию сих истинно христианских чувств, употребим несколько минут на размышление о причинах, побуждающих нас к безусловному повиновению царской власти.

Были люди, есть, к сожалению, и ныне, которые стараются представить царскую власть стоящею как бы на шатком основании. Одни утверждают, что происхождение царской власти скрывается во взаимном согласии членов какого ни будь гражданского общества; другие говорят, что царская власть появилась на свете от насилия и преобладания какого-либо властолюбца. Жалкие, неужели и при здравом естественном разуме, по одному наблюдению за происхождением гражданских обществ не могут они приметить, что начало царской власти лежит в естественной власти отца над семейством, родоначальника над племенем? Что есть государство, как не развитое до необъятного множества членов семейство, и что такое семейство, как не отеческая область? Что такое отеческая власть, как не господство? Царь есть отец всего народа. Откуда же происходит власть царская? Очевидно из власти отца: ибо отец бытием своим предваряет бытие царя. Но кто дал власть отцу над семейством? Кто внушил семействам совокупиться в одно общество и жертвовать своими выгодами для блага общего? Кто побудил отцов семейств перенести частные и важнейшие свои преимущества на одно лицо Монарха, и Монарха составить в одном роде преемственную линию воцарения? Природа, нужда, порядок? Но Творец природы со всеми ее потребностями и стремлениями, но учредитель всякого порядка в мире, есть Господь. Следственно, как власть отца над семейством, так и власть Царя над народом – от Бога. И подлинно, несть власть, говорит Апостол, аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.12, 1). Пусть люди, как люди, имеют немощи и слабости, – это не препятствует нам верить Божественному происхождению властей. Пусть делаются иногда злоупотребления в обществе, – это не препятствует нам видеть в избранных Божиих высшее начало и достоинство. Мы злоупотребляем дарами природы и благодати: однако ж не престаем быть созданием Божиим.

Какое же намерение в учреждении державной Власти? Намерение то, чтобы Царь в отношении к Богу был Его слугою в устроении общего блага народов, временного и вечного, а по отношению к великому семейству, именуемому государством, был его отцом. В первом случае он, что внушает ему Господь, передает народу в законах и постановлениях, а во втором – приемлет прошения от народа и удовлетворяет требованиям нужды и справедливости. Скажем более: Царь поставляется для того, чтобы представлять на земле образ царя небесного. И потому помазует его Господь мудростью, препоясует силою, облекает судом и милостью и вручает ему весы и меч.

Итак, если Царь есть отец народа, если в лице его мы должны видеть только отеческую благопопечительность: то и мы в отношении к нему должны быть истинными чадами. Напрасно мы будем называть себя сынами отечества, если деятельно не показываем себя сынами Царя. Отечество сосредоточивается для нас в лице Царя Отца, и Царь есть для нас живой образ и представитель отечества. Напрасно будем называть себя верноподданными, если верноподданничество наше не одушевляется сыновнею уверенностью и безусловною преданностью воле Царя. Повиновение наше должно быть охотное, происходить не из страха, но из любви, полное, относиться ко всем царским законам и учреждениям, и ко всем начальникам и властям, от Царя над нами поставленным, и постоянное, во всякое время и при всяком случае. Напрасно будем называть себя христианами, если не исполняем того, чему учит Вера христианская. Она заповедует: царя чтите; а ты позволяешь себе иногда в тайне судить о действиях державной Власти, несогласных с твоими правилами и обычаями? Она заповедует совершать молитву о спасении Царя, а ты малодушествуешь иногда и ропщешь, когда для общего блага или порядка отнимаются у тебя какие-либо частные выгоды и преимущества, может быть, еще и несправедливые?

Безусловное повиновение Царю и властям есть основание общественного порядка и благоустройства. Повелевает ли Царь что делать? Сделаем охотно. Требует ли новой подати? Дадим с любовью. Учреждает ли что новое? Да принимаем сие за доказательство его любви и попечений. Преследует ли преступников? Поспешим открыть их, буде знаем, и предадим суду? Посмотрим на тот народ, который не хочет знать никакой над собою власти, кроме лжеименного разума: есть ли какая подчиненность, порядок и устройство? Нижние чины повелевают, как вожди; поселяне судят о политических делах, как министры; ремесленники и художники учат, как философы; благородные думают быть царями, как наследники престола. И что же выходит из сих мнимых вождей, политиков, философов, наследников? Толпа мятежников, грабителей. Но Господь поругаем не бывает, рано иди поздно Он отмстит противникам Своей воли и накажет преступников. Не нужно поднимать завесы веков, минувших и выводить на сцену возмутителей общественного спокойствия, которые все погибли от меча гнева Божия. И не в чуждых только царствах найдем примеры, как Бог, владеющий всеми царствами человеческими, наказует искателей равенства и любителей вольности. Но отвратим умственный взор наш от таких примеров, кои приносят истинным сынам Царя скорбь и печаль.

Цари, по намерению Божию, сохраняют наружный порядок в обществе и правоту внутреннюю или чистоту нравов и благочестия, блюдут безопасность как внутреннюю, так и внешнюю, отвращают и усмиряют насилия, возмущения и междоусобия, отклоняют и отражают войну со стороны соседних народов, направляют членов общества к постоянной деятельности, распространяют науки, умножают промышленость, поощряют искусства и художества, словом: цари суть слуги Божии народам и царствам во благое (Римл.13, 4). Кто из нас, сыны России, не видит истину Апостольского изречения, олицетворенную в Благочестивейшем Государе нашем Император Николае Павловиче? Кто не видит, что Государь наш есть слуга Божий, дарованный нам для счастья и блаженства? От его престола текут реки милостей и щедрот; его скипетром начертываются мудрые законы; при его державе процветают грады и веси; его порфирою покрываются немощные, страждущие, нищие и убогие, юные и престарелые. Как не радоваться нам о царе нашем! Как не чтить его всем сердцем и не повиноваться ему всею душою, как отцу?

Общественное благо не может быть ни верно достигаемо, ни прочно сохраняемо без самодержавной Власти. Ибо государство есть политическое тело, а тело должно иметь одну главу, один ум, одну волю, одно сердце. Все противное единству вредно и пагубно. Где нет правителя в одном лице, там многоначалие; а где много начальников, там общество страдает от разделения членов на разные партии, там бедные и немощные остаются часто без защиты и покрова, подобно тому, как дитя, если имеет у себя много пестунов, бывает иногда без глаза. Некогда испытал Рим те бедствия, которые следуют за неповиновением самодержавной Власти. Войско захватило не принадлежащее себе право поставлять и переставлять царей; в продолжение пятидесяти лет переменило более пятидесяти царей. И что же? Различные народы, привлеченные беспорядками правления, как орлы к трупам, устремились на свою добычу, разграбили Рим, опустошили, сожгли; и всемирная столица, в урок грядущим поколениям показала на себе, сколь необходима монархическая власть и, сколь пагубно неповиновение оной.

Но благодарение Богу! Россия верует, что владеешь Вышний царством человеческим, и емуже восхощет, дает е, чтит в Царе своем образ Всевышнего, любит его как отца и повинуется ему Господа ради. И потому, нося на себе благоволение Божие, как кедр возвышается между народами земли и, как многоплодный виноград, расширяет ветви свои от моря до моря п от рек до конец вселенные.

Да сольются ныне чувствия и желания всех верноподданных в одно моление и прошение пред алтарем Всевышнего о здравии и долгоденствии Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича; да устроится ныне из бесчисленных сердец и душ одно сердце и одна душа в дань Царю, да повторится ныне данный нами за десять лет обет нелицемерной любви, верности и преданности Царю, да подтвердится вновь и запечатлеется навсегда. Аминь.

И мнози о рождестве его возрадуются· Будет бо велий пред Господам (Лук.1, 14).

Слово радости, сказанное Ангелом Захарии о рождестве сына его Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, весьма близко к настоящему торжеству.

Кто из нас, сыны России, не радуется ныне, воспоминая день рождения Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая I? Но не мы одни радуемся, а многие племена и народы, которые под одним с нами Высочайшим покровом и под одною державною властью Благочестивейшего Монарха покоятся и благоденствуют, так же разделяют с нами нашу радость о царе.

Нет нужды изъяснять теперь, почему радуется ныне каждый сын Церкви и отечества. Многим, если не всем, и без напоминания, известно величие Монарха нашего, и при том великие и высокие доблести его такого свойства, что любят быть предметом более радостного благоговения, нежели многоглаголивого изъяснения. Трудно перечислить, труднее изъяснить и выразить то словом, что совершил доблественный Государь наш и совершает для общего всех блага. Удобнее в благоговейном восторге сие чувствовать, сему удивляться, за сие благодарить, в чаянии вящих для России и человечества благ от Его мудрости, правосудия и благости.

Что же нужно сказать теперь в назидание, если изобразить величие Царя трудно? Многое и важное. Что сказал Ангел о величии Предтечи Господня, то самое можно сказать и о достоинстве всех истинных последователей Христовых.

Кто обыкновенно в мире называется великим? Тот, кто происходит от знаменитых предков, кто имеет силу в народе, кто может похвалиться своею независимостью. Но действительно ли велик таковой человек? Не все то велико пред Богом, что великим называют люди. Земледелец, по суду мира, принадлежит к низкому классу людей; однако ж и между земледельцами есть люди великие по своим способностям и делам.

В самом деле, неужели происхождение от славных и знаменитых предков может доставлять человеку величие? Порода не делает человека, ни умным, ни честным, ни храбрым. Никто не рождается великим. Царь и раб равно наследуют общую человеческую участь – слабость, бессилие и все недостатки. Того и другого в младенчестве носят, того и другого в старости водят, и это ли величие? Неужели власть и сила в народе может сообщать человеку достоинство? Неужели обладание великою мудростью и великим богатством может сделать человека великим? Давно уже решено сие: да не хвалится премудрый премудростью своею, говорит Пророк, и да не хвалится сильный силою своею, и да не хвалится богатый богатством своим: но о сем да хвалится хваляйся, еже разумети и знати Господа и творити суд и правду посреде земли (1Цар.2, 10). Неужели высокость места на степенях общественного служения может составлять славу человека? Известно, что не место украшает человека, но место красит человек. Видите, братия, как все предметы, в коих суетность людей любит поставлять свое величие, маловажны, пусты и ничтожны. Более, кажется, привлекательна слава земная, когда смотрим на нее в увеличительное стекло. На языке любителей она есть жизнь в потомстве, есть памятник величия. Но что она значит на языке любителей истины и природы? Всяка плоть, трава, говорит Апостол Петр, и всяка слава человеческая, цвет на траве; сохнет трава, и цвет ее опадает (1Петр.1, 24·). Слава есть ничто другое, как мнение других о качествах и поступках известного человека; а таковое мнение не может прибавить ничего к душе человека. В простой горе не заведется золото от того, что все согласятся считать ее золотою. Малорослый не вырастет от того, что все станут называть его великим. Будет ли мнение высоко, или низко, человек неизменно остается тем, что он есть, подобно древу, которое неизменно остается при своем естественном росте, хоть тень его, смотря по положению солнца, является то ниже, то выше.

Величие человека, говорят, состоит в делах, обнаруживающих стремление к доброму. Мужество, терпение, великодушие, правота, благотворительность, любовь к отечеству, презрение опасностей и смерти за спасение других, – вот основания величия, вот права на славу. Не спорим, что все такие дела могут иметь блистательный вид, привлекающий хвалу и удивление от человека. Но знаете ли, что Бог судит в делах не по виду их, а по тем побуждениям и намерениям, с какими они были совершены? Что, если все сии великие, по-видимому, дела происходят от нечистых побуждений: мужество от свирепости, терпение от ожесточения, великодушие от гордости, правота от самолюбия, благотворительность от тщеславия, любовь к отечеству от своекорыстия, презрение опасностей и смерти от славолюбия; что они суть, как не блистательные пороки? Фарисеи хвалились своею праведностью, но что сказал им Иисус Христос? – Подобитесь гробом повапленным, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри исполнены костей и всякой нечистоты (Матф.13, 27). Вот правда наша: похвались ею, кто хочет.

Есть еще один предмет, в котором полагают величие человека. Это его сила или власть над внешнею природою. Опять не спорим. Взлетать на воздух, переплывать моря, укрощать свирепость зверей, управлять ударами грома и тому подобное – подлинно есть действие великой силы. – Но чьей? Не человеческой, а тех орудий, которые употребляются. Кто своими ногами пойдет по поверхности моря, на своих руках поднимется на воздух, велением слова отвратит направление грома и обнаженный от всякой защиты будет сражаться с лютым зверем? Никто. Следственно все удивительные опыты владычества человека над природою доказывают только его искусство и знание сил природы; а сие обнаруживает не силу, а бессилие.

И так, в чем же состоит величие человека, когда не обретается оно не в знаменитости рода, ни в обладании великою мудростью и силою, ни в стяжании великих сокровищ земных, ни в геройских подвигах и добродетелях? Для сего не нужно придумывать какого-либо особенного предмета. Оно в тех же предметах заключается, но не в таковых, каковыми хвалится сын века сего. И кто имеет все знамения истинного величия? Без сомнения, не сын века сего, но истинный последователь Иисуса Христа.

Истинный последователь Иисус Христос велик по происхождению. Ибо он рожден свыше, не от плоти и крови, но от Бога, называет отцом своим самого Царя небесного, взывая к Нему в сладостнейшей молитве: Отче наш, иже еси на небесех; состоит в живом союзе с миром блаженных духов, Св. Ангелов Божиих, которые охотно и с любовью служат его спасению; наследует не земные сокровища, но царство небесное. Он велик по своему назначению. Ибо называется храмом того, которого ни небо, ни земля вместить не могут, и жилищем Святого Духа. Он велик по проницательности внутреннего ока души. Ибо еще в одежде плоти зрит он славу Божию и, восхищаясь в рай, слышит неизреченные для человека глаголы. Он велик по чувствиям и действиям. Святая любовь, которая изливается Духом Божиим, производит в нем все, как душа в теле. Она возбуждает его ум к размышлению о Боге, движет его язык на молитву, отверзает его уста для поучения; она простирает его десницу к благотворению, преклоняет его на милости, вдыхает ему силу и смелость к правде, облегчает его мучения за истину, сообщает ему геройскую бодрость шествовать на смерть и с последним вздохом молить Господа о прощении убийц. Наконец, Он велик в природе. Она признает в нем своего Царя. Огонь не вредит его телу; воздух отвердевает под его стопами; лютые звери как бы перерождаются пред ним в кроткие агнцы; волнующееся море по его повелению утихает; небо по его слову разверзается дождем; солнце останавливает свой бег и всеразрушающее тление не может коснуться его священных останков, которые даже по разлучении с его праведною душою чудодействуют. Вот человек в собственном смысле великий! И кто же сей великий человек? Тот, кто по мнению света есть низкий, презренный, последний из рабов, кто сам о себе не иначе думает, как о прахе и пепле, как об окаянном и бедном, и нищем, и слепом, и нагом, как о человеке, не могущем ничем похвалиться, кроме своих немощей. О, чудо силы Божией, в немощах совершающейся! Кто не прославит смирение? И кто не пожелает быть смиренным? Смиряяй себе вознесется.

Но не подумайте, братия, что кто чрез смирение желает сделаться великим, тому непременно надлежит сложить с себя всякое звание, носящее вид земного величия, сего не только не требует общая для всех обязанность смирения; она даже требует тому противного. Ибо к смирению преимущественно и обязывается человек, обладающий известными преимуществами, которые могут поселять в нем надмение. Без сих преимуществ смирение в большей части людей не имело бы места так же, как воздержание не имело бы в них места без изобилия, скромность без достатка, бескорыстие без случаев к обогащению. Пусть остаются титла и достоинства; только да будут они степенями, низводящими нас к смирению и сильным побуждением к исканию величия в Боге.

Оканчивая слово сие, обратимся мыслью к великому из царей земных, Благочестивейшему Государю нашему Императору Николаю Павловичу. Он велик пред народом, потому что в его жилах течет святая царственная кровь; велик пред Богом, потому что в водах крещения приобрел высокое титло благодатного сына Божия. Он велик пред нами, потому что восседает на престоле славы и величия, и велик пред Богом, потому что есть слуга Его нам во благое. Примечаете ли, как с величием мира соединяется величие христианина? Рождение плотское освящено духовным; высокое служение царству соединено с смиренным служением Богу. Вера! О, блаженны мы, Россияне, что имеем отцом своим благодатного сына Божия и Царем своим верного слугу Божия. Возблагодарим Господа за дар, ниспосланный отечеству нашему в рождении Николая, и прольем теплые молитвы пред престолом Всевышнего благополучном продолжении настоящего царствования. Аминь.

Благочестие на все полезно есть (1Тим.4, 8).

Настоящий день между царственными днями есть день самый торжественный и знаменательный. Ибо что значит венчание и помазание на царство Благочестивейшего Государя Императора? Это не простой обряд, но великое священнодействие, которое сообщает помазуемому Божественный Дух и силу духовную; в котором под видимым знамением полагается на царей невидимая печать вышнего избрания, освящения, просвещения и укрепления.

Посему можно ли воспоминать таковое событие без особенного благоговения к Помазаннику Божию? Можно ли торжествовать день сей без особенных молитв за Венценосца? Можно ли провести его без особенных выражений любви к Царю нашему? Сынове Сиони да возрадуются о царе своем. Не участвовать в сердечных благожеланиях и пламенных молитвах за Царя может разве один тот, кто не есть истинный сын отечества; но и сей, если верует Слову Божию, что несть власть, аще не от Бога, не может не иметь чувства благоговения и уважения к священному лицу Помазанника Божия.

Но, воспоминая сей благознаменный день, мы не умалим, христиане, наших радостных чувствований, если размыслим о необходимой потребности благочестия в народе, не умалим, потому что Царь наш есть Царь Благочестивейший.

Каждая вещь в мире имеет какую-либо пользу; но благочестие, по слову Апостола, на все полезно; ибо ему принадлежит обетование настоящей и будущей жизни. Что значит сие благочестие, столь обширное по своей пользе и столь важное для жизни настоящей и будущей? Это есть вообще христианская Вера, раскрывающаяся в уме и сердцах христиан, в мыслях и чувствах их, в делах и жизни. Нет должности общественной, в которую бы она не входила с своими правилами, и нет обязанности, на которую бы она не имела благотворного влияния. Она нужна всегда и везде; она полезна для всех и каждого.

Не будем входить в подробный разбор, где и как полезно христианское благочестие. Взглянем на действия его относительно нравственного и общественного благоустройства.

Что делает людей нравственными? Закон и постановления человеческие? Нет. Опыт свидетельствует, что где нет добрых нравов, там законы и постановления не сильны. Нравственность человека происходит от внутреннего убеждения, что всякое разумное существо обязано быть добрым, от силы побуждений, заставляющих нас неуклонно следовать путем добродетели. Но кто же может расположить и убедить сердце человеческое к добру? Вера! Где найти ту могущественную силу, которою можно победить страсти живые и сильные, ту всеобъемлющую силу, которая всех обязывала бы стремиться к добродетели и делала бы добродетель достоянием всех времен и всех стран? В побуждениях Веры. Так, сколько ни внушайте порочному человеку, чтобы он во всем поступал не укоризненно, был ко всем добродушен, свято исполнял свои обязанности, сколько ни хвалите и ни предписывайте ему добродетели, сколько ни поощряйте к добру и ни угрожайте за зло, – вы не более можете сделать, как только остановите на время внешнее действие зла, а внутреннее останется. Хищник не престанет похищать, если не делом, то мыслью; клеветник не престанет клеветать, если не прямо, то косвенно: мятежник не престанет возмущать, если не явно, то тайно. Но научите их Вере, заставьте полюбить ее, укажите на Бога, верховного законодателя, скажите, что Он повелевает им все это, и вместе требует, чтобы они беспрекословно повиновались Ему, напомните, что Он всеведущ, вездесущ, всемогущ, всеправеден, вы верно успеете обуздать в них порывы зла и пороков. Вот средство сильное и действенное во всех возрастах, во всех странах, во всякую минуту времени. Оно есть самый надежный страж добродетели, равно грозный для сильного и слабого, для богатого и бедного, для властелина и раба: все дело состоит в пробуждении совести, и чем пробудить ее, как не возбуждением нравственного чувства к добру чрез убеждения Веры?

Что делает людей добродетельными? Науки и гражданственность? Нет, просвещение не есть добродетель, и нравственность не всегда бывает соединена с гражданственностью. Не случается ли видеть, что люди высокие по месту и великие по уму ведут себя хуже, чем простые поселяне? Начало премудрости есть страх Господень, а где нет страха, там нет и истинной мудрости. Образование ума без образования сердца есть изощренный меч в руках младенца. Горе народу, который науки предпочитает добродетелям, познания – нравам, искусства – обязанностям! Горе народу, который, желая образовать юношество, заботится только о просвещении ума его, а наставление в Вере и нравственности ценит столько же, как урок в том или другом искусстве! Горе народу, который поставляет нравственность в приобретении разнообразных сведений и в тонком искусстве благоприличия. Это одна, так сказать, позолота ума, под которою часто скрывается самое ядовитое самолюбие. Попечительность в родителях, послушание в детях, справедливость в господах, верность в слугах, благотворительность в богатых, бдительность и правосудие в правителях, во всех добросовестность, бескорыстие, умеренность, покорность законам, ревность к общему благу, трудолюбие, преданность престолу и отечеству, чувствования святые и благородные, – вот что составляет нравы народа! Вот добродетели частные и общественные! И когда возрастают сии добродетели? Тогда, когда распространяется благочестие. Телесное обучение вмале есть полезно, а благочестие на все полезно есть, учит Апостол.

Но сего не довольно. Благочестие полезно в деле благоустройства общественного. Дабы правительственная власть имела полную силу в глазах народа, Вера внушает, что земные власти установлены самим Богом для водворения на земле общего покоя и согласия (Римл.13, 1). Дабы законы были уважаемы и любимы подвластными, внушает, что законы начертываются под влиянием Промысла Божия, надзирающего за действиями самых властей (Притч.8, 18), и что сердце царево вруце Божией: аможе аще восхощет, уклонит е (Прит.21, 10). А как есть много пороков и злодеяний, которые ускользают от взора суда человеческого, то Вера производит суд в совести тайного преступника, давая чувствовать ему в угрызениях ее знамения небесного правосудия и возбуждая в сердце его раскаяние.

Благоустройство общественное зависит от единодушия и согласия. И кто же связывает нас сими узами любви, как не Вера? Она предписывает любить ближнего, как самого себя, не смотря на то, друг он или враг, искать во всех своих делах не своей пользы, но пользы братьев своих, угождать не себе, но ближним. Она заповедует мир и прощение обид, внушает умеренность в желаниях, презрение всякой суетной славы, противной добродетели, и укрощение всех страстей, – короче: Вера есть душа общественного благоустройства. Правда, сама Вера имеет целью не землю, а небо, проповедует царствие Божие, а не человеческое, обещает блаженство вечное, а не выгоды и удовольствия временные, но и в земном отношении она весьма благотворна. Кто прекратил человекоубийственные жертвы, которые были оскорблением для самой природы? Вера христианская. От чего правительства сделались справедливее и милостивее, подданные покорнее, победители умереннее и благороднее, опустошительные войны гораздо реже? От влияния Христианства. Из какого корня произросла большая часть того, что теперь есть лучшего между народами христианскими в законах, обычаях, нравах, взаимных отношениях гражданских и семейных? Из христианства. Вот истины, оправданные опытом веков и народов и признанные единодушно мудрейшими.

Но были люди, которые, надмеваясь своим умом и просвещением, открыто вооружались против религии, замышляли истребить ее и найти другой источник для добродетели и гражданского благоустройства. Несчастные! неужели не читали они в Евангелии, что и врата адовы не одолеют Церкви Христовой? Неужели можно истребить в народе более или менее чистое понятие о Боге и Его промысле, о добродетели и пороке, о наградах и наказаниях будущей жизни? Религиозные чувствования в народе подобны самой нежной струне. Касаться их значит касаться самого сердца. А каково бывает растроганное сердце? Каков народ, в пределах коего издеваются враги над святынею Божьею? О, сохрани Боже от злодеев, которые бы пожелали вместо престола Божия поставить в благочестивом народе престол безбожию.

Так, братия, христианское благочестие весьма необходимо для благосостояния народа; где нет последнего, там нет и первого. Если вам приятно видеть в кругу своих сограждан более благотворных действий добродетели и менее следствий порока, если вы желаете, чтобы царствовала чистота нравов, охраняющая общественное и семейное спокойствие, если для вас дорого, чтобы отечество ваше, славное и мощное извне, более и более процветало, и благоденствовало внутри: то и сами сохраняйте и в других поддерживайте сердечную преданность святой Вере, исповедуемой вами. Но пламенея к ней любовью, мы никогда не должны забывать того, что общество не может стоять без законов, что законы не сильны без нравственности, а нравственности нет и быт не может без Веры.

Принесем теперь Господу Богу теплые молитвы о здравии и долгоденствии Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича и воззовем из глубины сердец наших: Господи, спаси царя и услыши ны. Аминь.

Аще кто не родится свыше, не может видети царствия Божия (Иоан,11, 3).

В христианском мире два рождения: одно естественное, другое духовное. Природа рождает человека, а благодать – христианина в одном и том же лице. От природы – сын персти, от благодати – чадо неба.

Оба эти рождения входят в настоящее торжество, как тело и душа в существо человека. Обе жизни – и естественная в царстве природы, и духовная в царстве благодати, суть дары благости и милосердия Божия. За обе благодарим ныне Бога, воспоминая день рождения Благочестивейшие Государыни Императрицы Александры Федоровны и прося для Нее у Господа долголетия, да живет в пример супругам и матерям нашим достойнейшая супруга Царя нашего и достойнейшая мать благословенных чад.

Упомянув о двух рождениях, скажем несколько назидательных мыслей об одном из них, именно о рождении свыше.

Почему нужно возрождение для человека? Потому, что рожденное от плоти, плот есть (Иоан.3, 6), а плот и кров царствия Божия наследити не могут (1Кор.15, 50). Потому, что рождаемся во грехах, а оброцы греха смерть (Рим. 6, 23). Для чего нужно возрождение? – для того, чтобы быть нам чадами не Адама, но Божиими, жить не по примеру ветхого праотца, но по образу нового человека – Христа, расти не в смерть, но в вечную жизнь.

Правда, каждый рождается для того, чтобы жить; но что это за жизнь, которая идет не к совершенству, а к разрушению? Кто не примечает, что она с течением веков сократилась в летосчислении личного бытия и в неотрожденных людях нисходит до низших степеней жизни скотской и зверской? Правда, всякая жизнь есть дар Божий; но как приходит к нам этот дар? Его получил непосредственно только один наш праотец, а мы получаем непосредственно от наших родителей. Но если оба, отец и мать, заражены болезнями: могут ли рождать детей здоровых? Если тот и другой скудоумны: могут ли сообщить детям ума более, нежели сколько его сами имеют? Если их кровь изменена грехами, их сердце земляное, их ум плотен: чистая ли кровь прольется в детей, чистые ли начала добра и истины передадутся их душе? И опыт, и разум говорят: что рожденное не может быть совершеннее родившего и от зараженного источника идет зараженный поток. Опыт и история наилучших людей вполне оправдывают изречение праведного Иова: кто чист будет от скверны? Никтоже аще и един день жития его на земли (Иов.14, 4). Каждый из нас, братия, должен сознаться и сказать с царем Давидом, не обинуясь: се в беззакониих зачат есмь и во гресех роди мя мати моя (Псал.50, 7).

Что в нашей душе до возрождения? Тление греха. Что в сердце? Пустота и грусть. Апостол Павел уподобляет язычников дикой маслине (Рим.11, 17). И в самом деле, что у них не дико? И понятия, какие имеют о Божестве, дики, и слова, коими выражают свое чувство, дики, и дела, кои совершают в пользу свою и других, дики. Однако ж они растут и живут? Растут как ветви, отрезанные от живого дерева, пока не истощится в них живой сок: живут как больные, носящие в себе гнилость.

Нужно, братия, очень нужно возрождение. Посмотрите на жизнь людей не отрожденных. Выражает ли она то спасительное учение, которое преподает Иисус Христос в Своем Евангелии? Проявляют ли какие-нибудь черты той святой жизни, которой Он жил на земле? Если познают сколько-нибудь Бога, то познают или останками первоначального света в разуме, или помощью сказания Пророков; и если делают в некотором смысле что-нибудь доброе, то останками первоначальной доброты в воле, или по побуждению тех же Пророков. Но достаточно ли такое познание и действование для человека, коему предназначено быть совершенным, как совершен его Отец небесный? Корнилий Сотник, упоминаемый в книге Деяний Апостольских, был муж добродетельный и Богобоязненный (Деян.10, 1); но не иначе мог войти в царствие Божие, как чрез отрождение.

Каким образом совершается возрождение? Оно начинается в нас действием живого Слова Божия и совершается чрез троекратное погружение крещаемого в воду во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Таким образом возрождается весь человек, всем существом своим, очищаясь от всякие скверны, плоти и духа. Лежало на нас проклятие за прародительский грех: благодать снимает его; угрожала нам вечная смерть: благодать освобождает нас от страха вечного наказания; был помрачен ум, она просвещает; были лишены истинного добра, она возвращает. Переходя таким образом из рабства греха, проклятия и смерти в свободу чад Божиих, в любовь Божию и жизнь вечную, мы как бы воскресаем из мертвых, – вновь начинаем жить, оставаясь в том же теле, по-новому мыслить, чувствовать и действовать, имея туже душу и сердце.

Нам, братия, невозможно было видеть своего собственного возрождения; нас крестили тогда, как мы были младенцами. Но можно видеть действие перерождения в людях, обращающихся в Христианство из язычества, разумеется, с полным убеждением в истине и святости христианской Веры. Как они тогда бывают замечательны по своим святым мыслям, суждениям и поступкам. Всякой, кто знал их язычниками, скажет, увидев их христианами: они переродились.

Важное преимущество – быть отрождену святынею крещения прежде, нежели прирожденное семя греха развилось и разрослось в грехах произвольных. Но довольно ли верно воспользовались для нас сим преимуществом наши родители, восприемники, воспитатели, наконец мы сами для себя? Не жили ли долго, со всем не думая о том, что мы облеклись во Христа? Не живем ли и ныне только под покровом Христианства?

Не довольно для спасения, что мы прияли святое крещение. Надобно жить и поступать по святому учению Христову, надобно свидетельствовать всем существом, что мы истинные последователи Иисуса Христа. Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже па небесех, говорит Христос (Матф.7, 21).

Изучив известную науку, искусство, художество, снова им уже не учатся. Но возрождение, братия, не есть ни наука, ни художество. Оно есть жизнь, которую всегда должно питать и укреплять Словом Божиим. Пусть знаете вы все, о чем ни говорится в Слове Божием, но знание еще немного значит, если оно не обращается в пищу для нашего духа. Пусть веруете всему, чему учит Христос, но одна вера не составляет отрождения; Христа надобно возлюбить всем сердцем и всею душою, и тогда только отрождение будет благотворно.

Христиане! Всякий раз, как воспоминаете дни своего собственного рождения, не забывайте и того, что мы родились в другой раз. Благодаря Всевышнего за дарование нам жизни во времени, не престанем благодарить Его, что отродил нас банею пакибытия и сделал чадами Своими. Аминь.

Правда возвышает язык, умаляют же племена греси (Притч.14, 34).

В книге Царств сказано, что Дух Божий, со дня помазания Давида на царство почив на нем, не преставал действовать чрез него в народоправлении до конца его царствования. И ношашеся Дух Господень над Давидом от дне того и потом (1Цар16, 13).

Не тот ли самый Дух Божий носился над Царем нашим, сыны России, в святую минуту помазания его на царство? Не Он ли носится над ним до ныне? Если бы не говорило нам Слово Божие о силе, которую имеет помазание царей на царство, то самый обряд помазания внушил бы, что оно есть не только посвящение показуемого Богу, но и его освящение от Бога; и если бы не представляло в пример Давида Царя, то самые дела Царя нашего открыли бы, что Дух Божии почиет на нем от дня помазания до ныне.

Так, братия, почиет! И для чего же почиет? – дабы умножить и распространять правду в народе: Правда возвышает язык, – дабы искоренять и уменьшать грехи: умаляют же племена греси. И посему почивающий на Монархе Дух Божий есть дух премудрости, благости, силы и крепости.

При настоящем торжестве, совершаемом в честь Помазанника Божия, Благочестивейшаго Государя нашего Императора Николая I, вникнем, братия, в значение правды, которая возвышает язык, и в значение грехов, которые умаляют племена.

Что такое правда? В чем она состоит? Одни полагают ее в том, чтобы каждому воздавать свое. Но такая мысль привязана к мысли о неправде. Что у человека есть свое собственное? Он ничего не имеет, чего бы не приял, говорит Апостол (1Кор.4, 7). Другие – любить любящих, благотворить благотворящим, взаем давать для восприятия равного – почитают правдою. Но и это что за правда? Аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисеи, говорит Христос, не внидете в царствие Божие (Матф.5, 26). Истинная правда состоит в творении другим того, чего сами от них желаем: вся, елика хощете, да творят вам человецы, и вы творите им также (Матф.7, 12). Хотите ли, чтобы другие любили вас? любите сами других. Хотите ли, чтобы все без изъятия творили вам добро? – делайте сами добро всем без исключения. Хотите ли, чтобы все обращались с вами кротко и смиренно? Будьте же сами кротки и смиренны пред всеми. Вот сущая евангельская правда! О, если бы все мы управлялись такою правдою! Не было бы тогда ни обид, ни распрей, ни клятвопреступлений, ни хищений, ни убийств; а ныне? Ныне нужны суды, расправа, наказание.

Всякая истинная добродетель есть правда, и всякая истинная правда есть добродетель. Какая же добродетель может вредить обществу? Какая правда может поколебать благосостояние граждан? Смирение ли и кротость? Их одобряли самые язычники. Умеренность ли и воздержание? Их предписывают и врачи для сохранения здоровья. Бескорыстие ли и беспристрастие? Их требует и здравый рассудок. Мужество ли и терпение? В мире скорбей они нужны для всякого. Все эти добродетели основаны на законе Божием и выражают правду. Что потерпит от этой правды общество, государство? Не паче ли процветет, возвысится и прославится. Правда возвышает язык.

Преданность и любовь к Царю есть правда; ибо Слово Божие заповедует воздавать Кесарева Кесаревы, чтить царя и повиноваться ему по убеждению совести. Уважение и повиновение властям, от Царя поставляемым, есть правда; ибо то же Слово предписывает: воздадите всем должная: ему же убо урок, урок; а ему же дань, дань; а ему же страх, страх, и ему же честь, честь (Рим.13, 7). Жертвовать своею честью благу низших себя значит творить правду. Иже аще хощет в вас вящший быти, говорит Спаситель, да будет вам слуга (Матф.20, 20). Помогать друг другу во время нужды и утешать друг друга во время скорби – значит творить правду. Стремиться всем и каждому к общему благу, искать всем и каждому единого на потребу и сосредоточивать все свои мысли и желания в едином Боге – значит творить правду.

В таком обилии правды есть ли, братия, хотя тень неправды? Не всякая ли указанная здесь правда нужна и полезна в государстве? Знаете ли, братия, как дорога правда пред очами Божиими? Он уверял раба Своего Авраама, что если бы между согражданами Лота обрел десять праведников, то не погубил бы беззаконного града (Быт.18, 24). Знаете ли, как сильна правда? Некогда молитве праведника предоставлено было решить судьбу целого народа. И что же? Одно слово Илии могло низвести дождь и росу на увядшее лице земли (3Цар.17, 1). После таковых опытов силы и могущества правды, кто из нас отвергнет ее влияние на благоденствие народа и усомнится в том, что правда возвышает язык.

Обратим внимание на грехи, которые умаляют племена.

Что это за грехи? Это неправды человеческие, пороки и беззакония. Кто из здравомыслящих одобрит эти неправды в обществе? Что болезни в теле, то неправды в обществе. От чего пали Ниневия и Вавилон? – от неправд человеческих. Что привело в изнеможение и расслабление цветущие Афины и могучий Рим? – те же неправды.

Бог наш есть Бог милости и щедрот. Однако же, как премудрый и правосудный, вотще не расточает Своих даров, так прекращает Он поток благодеяний Своих, где оскудевают чистые и способные к принятию их сосуды. Когда весь народ, от юноши до старца, живет вопреки правды Божией, вопреки Его законов, тогда наводит он, как говорит Пророк, руку Свою на непокорных врагов Своих и потребляет семя их от лица земли (Исаии1, 25). Так одождил он некогда на преступные грады жупел и огнь с небеса, и преврати грады сия и вся живущие в градех (Быт.19, 25). Так во гневе Своем истребил Он острием меча Сиона, царя Амморейска, и Ога, царя Васанска, и все царства хананейские (Псал.135, 19–20). По сей же причине не пощадил Он (1Петр.11, 6) и всех племен первого мира. Если и бывают случаи, когда пут нечестивых спеете я и рука их господствует, то это значит, что мера долготерпения Божия еще не исполнилась. Царь Пророк видел и описал судьбу торжествующего нечестия: видех нечестивого превозносящие я и высящася, яко кедры Ливанские. Но долго ли продолжилось сие явление? Мимоидох, и се не бе (Псал.36, 35).

В самом деле оставались ли когда без наказания гордость и самонадеянность в народе? Никогда. Споспешествовала ли когда к умножению народных сил всеобщая роскошь и неумеренность? Никогда. Процветало ли когда в народе согласие и взаимное доверие от его своекорыстия и любостяжательности? Никогда. Рано или поздно порок накажется; рано или поздно развратное общество распадется. Умаляют же племена грехи.

Между неправдами или пороками, подрывающими благосостояние обществ есть неправда против религии: это отступление от веры и презрение ко всему священному. Такая неправда весьма редка, но весьма опасна. Чего не делает человек без религии? На что не отважится? Для него настоящая жизнь ничто, а в будущую не верует. Есть неправда против властей предержащих: это лицемерное повиновение и лицемерная любовь. Можно ли положиться на такое повиновение и такую любовь? Где нет чистосердечия и искренности, там должно таиться что-либо нечистое, злое. Есть неправды против постановлений начальства: это нарушение распоряжений его и презрение к ним. Долго ли простоит порядок и устройство в обществе, если члены внесут в него беспорядки и разделятся на разные партии? Но отвратим взор наш от мрачных, гнусных неправд и обратимся опять к светлому лицу правды. Как она приятна и любезна! Как благоразумна и сильна! Как велика и высока!

Россияне! Если Всевышний возвышал доныне язык наш, то возвышал единою правдою, умаляя в нас умаляющие племена грехи силою благодати Своей. Будем сохранять правду, как драгоценное сокровище и избегать неправды, как самой ужасной язвы. К сему побуждает нас собственное благо, сего требует от нас Религия и Церковь, сего ожидает царь и царство.

Св. Церковь совершает ныне молитвы, моления и благодарения о помазаннике Божием. Соединим с нею молитвенные гласы сердец наших и вознесем к Царю царей, да не престанет Он низводить духа премудрости и разума на помазанника Своего, духа совета на синклит его, духа крепости на воинство его, духа благочестия на пастырей церкви и духа страха Божия на весь народ, на все царство. Аминь.

Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесах (Матф.5, 16).

Слова сии сказал Господь Иисус ученикам Своим, а в лице их всем пастырям и учителям, всем властям и царям всех времен и мест.

Россияне! Не этот ли самый свет озаряет нас радостью и веселием ныне, при воспоминании дня восшествия на престол Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича? Не Он ли собрал нас в сей храм для принесения Богу благодарения и молитвы за царя нашего? Не Он ли побуждает говорить и воспевать многая лета царю нашему.

Подлинно, двенадцать лет как свет помазанника Божия, свет царственных совершенств его ума и сердца, светит во все концы России, двенадцать лет, как созерцаем великие и чудные дела его и прославляем Отца, иже на небесах. И как светило неба, чем выше и выше восходит на горизонт, тем обильнее и животворнее разливает свет свой по земле; так светило России царь наш чем долее и долее царствует, тем более и более открывает благотворных действий мудрости и благости, тем крепче и крепче привязывает к себе наши сердца, тем тверже устрояет благосостояние нашего отечества.

Россияне! Воспользовались ли мы в двенадцатилетие благотворным светом царя нашего? Светит ли он в наших мыслях и сердце, в наших делах и поступках? Переняли ли какое совершенство из царственных совершенств? Изучили ли какую добродетель из царственных добродетелей? Если царь наш взошел на престол не для себя, а для нас, и если подвизается на престоле не для себя, а для нас; то все его дела суть наши уроки, их изучать и сохранять, ими пользоваться и жить есть наша обязанность.

Как первый долг царей земных есть подавать св. примеры народу: так первая наклонность народа подражать царям своим. Примеры частных людей не имеют в государстве ни блеска, ни силы. Падают они или стоят они, – все равно для света, потому- что он их не знает. Но примеры царей весьма примечательны. Народ смотрит на царей земных, как на богов земных; а потому все их дела и поступки, какие они совершают пред глазами народа, должны быть чисты и светлы, поучительны и назидательны.

Просвещать свет свой пред человеки, значит не иное что, как победоносною силою примера воспламенять других к христианским добродетелям? Кто же снабжен этою силою, как не цари? И где очевиднее эта сила, как не в царях? Где самые лучшие образцы правосудия и милости? На престоле. Где самые трогательные примеры милосердия и человеколюбия? У престола. Откуда слышишь самые назидательные уроки благочестия? – С престола. Здесь, – здесь сердце государства; отсюда льется свет и жизнь народная. Мы видим, Россияне, в царе нашем необыкновенную деятельность и трудолюбие на всех поприщах его царского служения. Не поставится ли нам в укоризну и обличение, если наша деятельность на поприщах исполнений его Высочайшей воли ни мерою, ни весом не соответствует его деятельности? Видим, как он бодрствует ради нашего благоденствия и печется об умножении наших выгод и польз. Не обратится ли нам в стыд и поношение, если мы дремлем на путях к счастью и не печемся о самих себе? Видим, как он внимателен и предусмотрителен во всех делах, не поставится ли нам в вину, если исполняем дела свои кое-как без внимания и предусмотрительности?

Видеть опыты и примеры высоких добродетелей и не усовершать себя и не усовершать своих дел по сим опытам и примерам значит находиться во мраке невежества, быть под влиянием грубых страстей и пороков. Не для озарения ли нашего, не для направления ли нашего к добру, царь наш посещает грады и веси? Не для усугубления ли ревности и деятельности в нас вникает в порядок, устройство и благочиние? Не для показания ли своей отеческой любви и вместе не для воззрения ли на нашу к Нему любовь предпринимает дальние и трудные путешествия по водам и горам? Так, братия, свет царя светится пред всеми верноподданными, да видим добрые дела его и прославим Отца небесного.

Хотите ли видеть образец воспитания детей? Посмотрите на Августейшее семейство царя нашего, и здесь он, как чадолюбивейший отец неусыпно печется, чтобы просвещение ума науками шло рядом с образованием сердца в страхе Божием и благочестии, чтобы познанная истина тогда же обращалась в деятельность, чтобы дети, сколько были умны, столько и благонравны, чтобы мера познаний измерялась мерою благих чувствований.

Хотите ли видеть примеры благочестия? Их много. Но укажем на один. Не были ли вы сами свидетелями, как повелитель миллионов людей, в соборном храме преклонял колена свои пред Спасителем мира и Его Матерью? Что это, как не глубокое его смирение, как не совершенная покорность Царю царствующих и Господу господствующих?

Убо да напечатлеются в уме и сердце нашем живые примеры высоких деяний царя нашего! Да осуществятся они в наших делах, по мере нашей приемлемости! Пусть малые дети не могут подъять бремени, которое несет их отец; а мы, благодарение Богу, не младенчествуем умом; мы можем и должны, по примеру царя нашего, проходить возложенные на нас должности с особенною ревностью и деятельностью, с особенным тщанием и вниманием; можем и должны сами просвещать свет пред человеки.

Обязанность подавать хороший пример особенно нужна, если мы в обществе занимаем такое место, на которое взоры многих обращены. Ответственность отца больше, нежели дитяти; больше требуется от начальника, нежели от подчиненного; больше от богатого, нежели от бедного; больше от образованного, нежели от несведущего. Чем обширнее круг нашего действования, тем могущественнее пример нашей добродетели. Мы живем и действуем не столько для себя, сколько для других. Да просветится свет наш пред человеки!

Светите, братия, светите светом добродетелей, и в храмах в часы богослужения, и в домах в кругу семейств своих, и в судилищах среди подсудимых, и в обществах при виде наслаждений. Где расстилается мрак порока, там свет добродетели необходимо нужен. Но где нет мрака? И солнце имеет черные места, и Давиды падают; и Петры оплакивают грехи свои. Един Бог есть свет чистейший, Он един живет в этом свете; а мы живем среди борьбы света со тьмой.

Господи! Умножай год от года Божественный свет Твой в помазаннике Своем, Благочестивейшем Государе нашем Императоре Николае Павловиче; да светит он нам во всем и везде, да согревает нас и услаждает до позднейших времен. Аминь.

Род правых благословится.

Если когда, то особенно в настоящий день, в который мы так торжественно возносим виновнику всех благ Богу молитву о здравии и долгоденствии Благочестивейшей Государыни Императрицы Александры Федоровны, благовременно и благопотребно сказать несколько слов о благословении праведных.

Кто из нас, царелюбивые Россияне, не видит, как Всевышний благословляет наш царственный род Своим благословением небесным и земным? Не Он ли дарует нашим царям Свой разум и Свою мудрость? Не он ли облекает их Своею славою и могуществом? Не Он ли награждает их семейным счастьем, семейными радостями? Род правых благословится.

Царь Пророк, быв научен и собственным долговременным опытом своей жизни и сугубым дарованием дара Божия, сказал: блажен человек бояйся Господа, ходящий в путех Его. Жена его, яко лоза плодовита в дому его; сынове его, яко новосаждения масличная окрест трапезы его. И благословится человек бояйся Господа. Благословит его Господ от Сиона, узрит благая Иерусалима вся дни живота своего и узрит сыны сынов своих: мир на Израиля. Не сие ли исполняется в роде Благочестивейшего нашего Царя, в его царском доме, в его благословенном семействе? Воистину благословение Всевышнего всегда нисходило на род Царей наших, но более всего и более поразительно открылось оно на доме Романовом, и не только не прерывает свои действия, но еще с большим обилием изливается ныне на сей Августейший род. Род правых благословится.

Но благословение Божие принадлежит всякому роду и званию, если только люди живут право: род правых благословится; где правые, то есть, добродетельные, там есть и благословение Господне. Когда Бог благоволит явить особенную Свою милость к правым людям: то нередко в ознаменование Своей благости поставляет их родоначальниками многочисленного племени. В таком случае открываются различные цели, сколько премудрые, столько и благотворные. Распространение рода людей праведных и воздаяние за подвиги добродетели всегдашним были предметом творческого промышления. В сей истине убеждают нас и примеры и здравый смысл. Чего недоставало Аврааму и Сарре при их изобилии и довольстве в земных благах? Одного – утешения иметь детей и оставить по себе потомство. Но Господь дает праведным и это утешение. И дам тебе от нее (Сарры) чадо, говорит Господь Аврааму, и благословлю е, и будет в языки, и буду ему в Бога и семени его по нем. Судьбы Всевышнего непреложны и вечны и завет Его верен и истинен. Все, что обещано и предвещено Аврааму и Исааку, исполнилось во всей точности. Вот как благоволит Господь в боящихся Его и уповающих на милость Его!

Случается, что и самые праведники, по немощи, сродной вообще природе человеческой, ослабевают в подвигах благочестия. Тогда Всесильный ободряет и утешает их повторением Своих обетований. Не бойся, рабе мой Иаков, глаголет Господь, аз дам воду в жажду ходящим в безводной, наложу дух Мой на семя твое и благословения Моя на чада твоя. Так помощь Вышнего в самых прискорбных положениях и крайних нуждах не оставляет благочестивого. В ком обитает дар Божий, где наипаче действует сила Божия, там все устроено во благое. Род правых благословится: ибо Господь в роде праведных.

Вникните в разные состояния людей и посмотрите, где обретается благословение Божие? Там, где живет упование и преданность воле Вседержителя. Воззрите, говорит один древний мудрец, на древние роды и видите: Кто верова Господеви и постыдеся, или кто пребыть в страхе ею и оставлен бысть? Аминь.

И сынове Сиони возрадуются о царе своем.

Святая Церковь молит каждый день Всевышнего о здравии и спасении Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича. Ныне, воспоминая день рождения его, она усугубляет свою молитву и дополняет ее благодарным пением ко Всевышнему; ныне радуется она особенною радостью и торжествует с особенною торжественностью.

Так и должно быть. Всевышний явил в рождении Николая отечеству нашему, Россияне, такую милость, которую и отдаленнейшее потомство наше не преминет восхвалять и превозносить. Жизнь Николая есть бесценный дар для России. Сколько жизней в собственном смысле порождено его жизнью, утешающих наше отечество высокими и великими надеждами! Сколько жизней в политическом и нравственном смысле им развито, улучшено и усовершенствовано! Разве только те не видят и не чувствуют великих благодеяний промысла Божия в рождении Николая, которые, не любя отечества, не умеют ценить того, что сделано, делается для него отцом отечества; а верные сыны престола и царства ясно видят и чувствуют живо, сколь благ к России Господь, даровавший ей Царя Николая. И потому, покорствуя и матернему гласу Церкви, и чувству собственного сердца, не могут ныне не возблагодарить Всевышнего за дар, ниспосланный отечеству в рождении Государя и не молить о благоденствии его и долгоденствии.

Но среди молитв и благодарений нужно сказать, что- либо и в наше назидание, и, кажется, при торжественном воспоминании нынешнего дня, всего приличнее обратить мысль на цель нашего существования на земле.

Итак, для чего родились мы? – Для того, чтобы трудиться и трудами поддерживать свое существование: человек рождается на труд. Труд есть необходимая обязанность для каждого. Она лежала на человеке в невинном состоянии. Взя Господ Бог человека, говорит Пророк Моисей, и введе его в рай сладости делати его и хранити (Быт.2, 15). Тем более лежит она на человеке грешнике. Мне и тебе, слушатель, сказано в лице Адама: в поте лица твоего спеси хлеб твой (Быт.3, 19). Мне и тебе нужно трудиться для снискания потребностей жизни. У обоих нас есть много недостатков и нужд; обоим нам предлежит труд усовершенствования и исправления.

Жизнь без труда невозможна. Все нужды исправляются трудами, все удовольствия и наслаждения требуют наших трудов. Кто жнет, не посеяв? Кто учен, не учившись? Выходят ли из земли злато и серебро и драгоценные камни сами собою? Ничто не приходит к нам: за все платим трудом.

В самом деле, для чего дарованы нам нравственные и умственные силы, ум и воля, мысль и чувство? Для чего дарованы органы телесные? Для делания, для работы: назначение ума – мыслить, воли – желать и стремиться, тела – служить уму и воле. Такая обязанность может ли быть не исполнена, когда она составляет нашу природу? Можно праздным быть по телу, но нельзя быть праздным душою. Она всегда действует, мыслит или желает.

Нет звания, которое можно бы было проходить без труда; нет обязанности, которую можно бы исполнить без движения сил душевных, или вместе и телесных. Царь и воин, вельможа и раб, богатый и убогий, – все родились на труд; только принадлежит одному более телесный труд, нежели умственный, а другому более умственный, нежели телесный; одному – труд распорядительный, а другому – исполнительный; одному – труд судебный, другому – ученый. Но чем тягостнее труд, тем приобретение прочнее, тем успех вожделеннее.

Для чего родились мы? Для того, чтобы служить Богу и ближнему.

Господь Иисус говорил: не ищу не воли Моея, по воли пославшего Мя Отца. Так и мы должны исполнять не волю плоти своей, но волю Творца своего. Иисус Христос говорил: Сыт человеческий не прииде, да послужат Ему, но да послужит и даст душу Свою избавление за многих. Так и мы должны жить не для того, чтобы нам служили другие, но чтобы нам служить по мере сил благу других.

Для чего родились мы? Для того, чтобы творить дела благие. Того, т. е. Бога Отца, есмы творение, ответствует Слово Божие, созданы во Христе Иисусе на дела благая, яже прежде уготова, да в них ходим.

Какие это дела? Это дела веры и благочестия в отношении к Богу, дела любви и правды в отношении к ближнему, дела самоотвержения в отношении к нам самим. Для таких-то дел родимся мы и рождением плотским из утробы матери, и рождением духовным, водою и духом. Апостол не говорит ни о богатстве, ни об удовольствиях, ни о почестях: это дела пустые, ничтожные. Едино на потребу всем земнородным: добрые дела.

Творить дела благие значит всецело исполнять заповеди Господни. Есть ли сословие, есть ли пол и возраст, есть ли хотя один из нас, кому бы не заповедал Бог сохранять заповеди Своя? Юноша и старец, знатный и не знатный, гражданин и воин, отшельник и мирянин, – все обязаны исполнять волю Божию. Того бо есть творение, созданное и предназначенное во Христе Иисусе на дела благая, да в них ходит, не в одно какое-либо время, но постоянно и непрерывно.

Для чего родились мы? – Не для земли, а для неба. Житие наше на небесах, говорит Апостол. В самом деле, для чего мы трудимся? Для того, чтобы там получить венец славы и бессмертия. Для чего делаем благие дела? Для чего служим Богу и ближнему? Дабы там быть наследниками Богу и сонаследниками Христу. Жизнь сия есть время приготовления и испытания. Здесь нет ни совершенного успокоения, ни истинной радости, ни прочного блаженства; здесь мы пришельцы и странники, идущие на родину чрез терны и волчцы, путем скорбей и страданий; здесь мы ученики, обучающиеся Богопознанию по буквам и слогам; здесь место воспитания, здесь время веры, а не созерцания. Житие наше на небесах.

Правда, все любят жизнь, все привержены к сей земле: но спросим, кто желал бы, войдя на небо, сойти опять на землю, проводить ту же жизнь, то же видеть, что видели, теми же наслаждаться благами, те же испытывать горести и труды? Нет, жизнь такая не вожделеннее смерти. У всех есть стремление к лучшей, совершеннейшей жизни. Житие наше на небесах.

Вот, братия, краткое очертание той цели, какая предназначена нашему существованию на земле. Мы родились на службу Божию и на службу нашему ближнему, родились для трудов и скорбей, родились для добрых дел, родились для неба. Не скучайте трудами, коих требует от вас природа, общество и христианство. Царь наш трудится для нашего счастья более, нежели мы для блага собственного. Не тяготитесь служить ближнему любовью и правдою. Царь наш служит нам отеческими попечениями и благодеяниями более, нежели мы ему сыновнею преданностью. Не ленитесь исполнять заповеди Божия и творить дела богоугодные. Царь наш есть лучший образец для нас в этом отношении. И что паче всего ему приятно? – то, если живем сообразно с целью нашего назначения. Мы утешаем его, любя труды и добродетель, и огорчаем, предаваясь бездействию и порокам. Мы угождаем Богу, если служим Царю всем сердцем и всею душей, и оскорбляем Его, если служим Царю только половиною сердца и половиною души.

Заключим размышление молитвою сердца: Господи! спаси Царя и услышь нас, – и благожеланием души: Царю! во веки живи для блага народа и славы России. Аминь.

Блажен язык, ему же ешь Господь Бог его, люди, яже избра в достояние свое.

Если когда, то наипаче в настоящий день, в который Благочестивейший Государь наш Император Николай Павлович взошел на всероссийский престол, прилично говорить слово о благоденствии народа русского.

Для чего он взошел на престол, как не для устроения счастья России? О чем неусыпно печется и помышляет, царствуя над нами, как не о благоденствии нашем? Чего желает он, неутомимо подвизаясь в законодательстве и правосудии, в усовершении устройства разных родов общественной службы, званий и состояний, в покровительстве и распространении народного просвещения, в умножении и улучшении благотворительных обществ, в примирении и воссоединении с Церковью отпадших от нее, в наказании пороков и награждении добродетелей, – чего желает народу, как не счастья?

Одушевляясь таким чувствованием в настоящий день, раскроем в общих чертах первое начало благоденствия нашего отечества и развитие его, при содействии Промысла Божия, в сынах Церкви и отечества.

Первое начало благоденствия явилось на престоле России, – в свете Евангелия, просветившем Великую Княгиню Ольгу. Она первая ощутила сие духовное блаженство, и прияла от Церкви наименование блаженная. Но сие первоначальное семя благоденствия России осталось без развития до св. Владимира. Но и он слепотствовал долгое время на престоле, жил во мраке идолослужения, пока Промысл Всевышнего не вразумил его в выборе Веры. Приняв св. крещение, он из ревностного и развращенного язычника делается равноапостольным по ревности христианином, честолюбивый и жестокий – кротким и милосердым отцом отечества. Не блажен ли Владимир, уверовавший в истинного Бога? В след за ним народ, закосневший в язычестве и грубый, вдруг без принуждения стекается ко крещению, сокрушает идолов, с радостью приемлет веру Христову. Не блажен ли народ, сделавшийся наследием Христовым?

Со времени просвещения Владимира христианская Вера, как река воды животные, разливается по всем странам России, протекает по всем временам, напояет миллионы, воспитывает благочестивейших князей и царей, произращает добрых пастырей Церкви, великих подвижников и чудотворцев, доблестных героев, защитников отечества, являет образцы всех добродетелей во всех званиях и состояниях. Вот, где начало и основание счастья нашего, Россияне, и благоденствия в Вере и благочестии! Вот откуда исходит та слава, которую враги отечества никогда не могли сокрушить и не возмогут.

Правда, юная христианская Россия перенесла много скорбей, бедствий и несчастий. Раздоры и междоусобия, оскудение страха Божия и уважения ко всему священному привлекали на народ гнев Божий. Но блажен язык, ему же есть Господь Бог его. Воззваний предки наша ко Господу, внегда скорбети им и от нужд их спасе я.

Более двух веков Россия страдала под игом народа дикого, по чувствам и вере ей враждебного. Но блажен язык, ему оке есть Господь Бог его. Сильный верою герой Донской, славный подвигами своими, предвозвестил избавление России. Иоанн храбрый совершил сие дело.

Висела новая туча бедствий над Россией. Престольный град был раздираем пришельцами. Не было отца отечеству; настояла опасность самой Вере православной. Но блажен язык, ему же есть Господь Бог его. Он воздвигает нового Гедеона в лице простого гражданина, и – отечество избавлено от руки хищных; чудесно спасен и дарован отец отечеству в благословенном, столь любезном России роде Романовых.

Висела и в наше время подобная туча бедствий над нашим отечеством: приидоша язы́цы в достояние Божие, оскверниша храмы святые, положиша престольный град яко овощное хранилище. Но блажен язык, ему же есть Господь Бог его. Он вознес рог помазанных Своих и сотворил избавление людям Своим – Россиянам, а чрез них и всем народам Европы.

Видите, Россияне, сколь благ Бог к нам и нашему отечеству. Он любит его в благоденствии, любит его и в несчастий. Почему и за что наипаче? – Не за могущество и силу, не за богатство и великолепие, не за славу и величие, но за то, что Россия не преклоняет колен своих пред ваалом наших времен, то есть пред лжеименным и непокорным Вере разумом; за то, что сохраняет во всей чистоте святую Апостольскую, православно-кафолическую Веру; за то, что любит и чтит помазанников Божиих и повинуется им не столько по долгу, сколько по убеждению совести. Какое государство хранит и Апостольскую чистоту в вероисповедании, и нелицемерную любовь к своим царям, и безусловное повиновение их воле?

В самом деле, тем счастливо государство, что в нем множество богатейших и образованнейших граждан? Нет, а тем, что граждане его суть истинные сыны Церкви и отечества, которые готовы для блага общего принести всякую жертву, готовы положить живот свой за Веру и Царя. Тем счастливо государство, что имеет своими законодателями здравый разум и опыт? Нет, а тем, что имеет основанием и образцом законодательства гражданского высокое нравственное законодательство Евангелия. Тем счастлив народ, что может возводить царей на престол и низводит по своему произволу? Нет, а тем, что не может делать ни того ни другого. Всевышний владеет царством человеческим, и ему же восхочет дает е.

Когда промысл Божий приемлет под свою защиту какой-либо народ или племя, то в самом начале видимо иземлет его из среды прочих и дарует ему все благопотребное. Иногда поставляет над ним Иосифов, спасающих его от глада и пагубы, иногда воздвигает Иезекиев, истребляющих идолопоклонство, насаждающих благочестие и свергающих иго чуждой власти с порабощенного народа; тогда же появляются Неемии, разделяющие с народом все тяжести трудов, отпущающие бедным долги их, уступающие собственное достояние в пользу неимущих; тогда восстают Симоны Маккавейские, ублажающие народ миром и довольствием, ограждающие его безопасностью и прославляющие благоденствием. Во дни благоволения Божия к народу не только свои, но и чуждые, иноплеменные, иноверные цари благодетельствуют ему. Так Кир освободил Израильтян от пленения вавилонского, отпустил их в отечество и позволил им восстановить даже храм Божий; так Дарий употреблял собственное свое иждивение на окончание того же храма и тщательно старался украсить сие священное здание. Кто же заставлял благотворить Иудеям и Кира и Дария? Кто двигал их сердцами и возбуждал благие чувствия? – Тот, кто владеет царством человеческим и ему – же восхощет, дает е. Сердце царево, говорит Премудрый, в руце Божией, аможе аще восхощет обратити тамо уклонит е.

Прострем взор на любезное отечество наше. Не имело ли оно таких Царей, которые были видимыми орудиями промысла, истинными друзьями и ангелами – хранителями его? Кто преобразовал Россию, возродил ее, дал ей жизнь в политическом мире и целым веком подвинул вперед к совершенству? – Это Петр Великий. Кто расширил пределы нашего отечества до древних рубежей земли российской, возвратил уклонившихся единоверных братий в недра общей матери – Православной Церкви и явил дивный опыт мудрого законодательства? – Это Екатерина Великая. Кто был исполнителем великих судеб Божиих в избавлении отечества и Европы от тех бедствий, которые потрясали престолы и царства? – Это Александр Благословенный.

Созерцая судьбы промысла Божия, благодеющего России в прошедшем, можно ли не обратить внимания на настоящее? Кто не видит, что возлюбленный Монарх наш предназначен промыслом для совершения дел великих? Чего не сделал он для блага России? Нужно было смирить гордость врагов? – Смирил. Водворить тишину и порядок в царстве? – Водворил. Облегчить ум и память в познании законов гражданских? Облегчил. Увенчать трудолюбие мирных граждан новыми правами и отличиями? – Увенчал. И чего еще не сделает Монарх наш? – Будущее известно единому Богу; но истинные сыны отечества видят уже с радостью, что не воздремлет, ниже уснет Господь, храняй Израиля.

Убо да разумеют язы́цы яко с нами Бог; да престанут помышлять в сердцах своих суетная и устами своими глаголать гордыню, а мы да пребудем навсегда в любви и искренней преданности царю и царству. Аминь.

И сынове Сиони возрадуются о царе своем.

Подлинно, когда наипаче должны мы, почтенные слушатели, возрадоваться о Царе своем, как не в день его рождения? Когда особенно возблагодарим Промысл Всевышнего за дар, ниспосланный нам в рождении Царя и молить Его о сохранении нам сего дара на многие лета, как не в этот же день?

Благо, дарованное нам в рождении Николая, как зерно, выходящее из земля, возрастая с каждым днем и, развиваясь с каждым годом, чрез несколько лет сделалось так многоветвисто, что многие миллионы людей покоятся и блаженствуют под благотворною его сенью, – так многоплодно, что все мы наслаждаемся плодами его, – так величественно, что ото всюду видят его славу, силу и крепость, с востока и запада, с юга и севера.

Россия, радуясь о рождении Николая в царственном доме, в первые дни сего события видела в будущем много радостей для себя от развития его жизни, его умственных и нравственных способностей· Но могла ли видеть его предназначение и судьбу, видеть его царем и отцом своим? О! это счастье и благоденствие, которым мы наслаждаемся в царствование Николая, было сокрыто от очей самых проницательных и дальновидных. Оно предопределено было от вечности и устроилось в тайне судеб со дня рождения Царя нашего.

Возблагодарим же, почтенные соотчичи, Господа за то, что даровал нам Николая и оправдал его царствовать над нами, и прольем теплые молитвы, чтобы Господь увенчал его долготою дней и не лишил нас радости воспоминать долго, долго день его рождения, как начало нового счастья России.

Но, воспоминая ныне происхождение на свет Благочестивейшаго Государя нашего Императора, не забудем и своего собственного рождения: ибо, говоря словами Премудрого, ни один царь не имел иного происхождения бытия (Премуд.7, 5). Законы рождения для всех одни и те же.

Итак спросим самих себя: где мы были прежде, нежели получили дыхание и жизнь? Для чего родились на свет? Куда должны стремиться и к чему готовить себя? Посвятим несколько минут на размышление о сих вопросах в честь настоящего торжества.

Где мы были прежде, нежели дыхание и жизнь получили?

Прежде, нежели мир получил бытие, все мы уже существовали в уме творческом, в предопределении Божием. Кто нарицает сущая, яко не сущая, и не сущая, яко сущая, Тот видел нас от вечности точно такими, какими теперь во времени, видел со всеми нашими мыслями, желаниями, наклонностями и действиями. Вот где начало бытия нашего – в предвечном совете Божием! Здесь мы были прежде, нежели получили движение и жизнь. И действительно: пред тем, пред Которым, по Слову Божию, вся нага и объявлена суть, может ли укрыться какая тайная мысль или желание? Пред тем, у Которого нет ни прошедшего, ни будущего, не существуют ли в настоящем наша братия, и та, которая была на сем свете, и та, которая родится. Пред тем, Который не сотворил смерти, есть ли умершие? Бог Авраамов, Исааков и Иаковль, несть Бог мертвых, но Бог живых, говорит Господь Иисус. С сотворением первого человека сотворены были в нем и мы, так же по образу и подобию Божию. В нем жили, его умом мыслили и его волею действовали; в нем согрешили и в нем потеряли первобытную чистоту души, созданной по образу и подобию Божию. Вот где начало дыхания и жизни нашей.

Дыхание и жизнь от Бога; но переходят от одного к другому путем естественного рождения. Наш ум, воля, сердце от Бога, но ими наделяет нас природа. Участвует ли в этом деле природы промысл Божий? Сей вопрос царь Давид разрешает так: «Господи, тебе известны все стези мои; Ты сотворил внутренность; во чреве матери Ты образовал меня; ни одна кость моя не сокрылась от Тебя, зародыш мой видели очи Твои, в Твоей книге начертаны были все дни мои, когда еще не было ни одного из них.» Такое чувство Пророка выражает ясно, что Промысл Божий бдит над рождением человека: ибо человек, хотя рождается во грехах, но с останками образа Божия.

Для чего рождаемся на свет?

Дабы ходить во свете Божием и жить по Его заповедям. Где этот свет? Он разлит по всей природе. Все в ней, – небо и земля, огнь и вода, растения и животные, – все возвещает славу Божию, Его всемогущество, премудрость и благость. Он сосредоточен в нашей совести, которая сознает и свидетельствует пред нами что добро и что зло, что делать должно и чего не делать. Он светит в Слове Божием, которое просвещает наш разум и умудряет нас во спасение. Вот сколько света Божия для нас, родившихся в сей мир и живущих на сей земле! Можно ли не светить нам самим при таком обилии в нас Божественного света? Но каждый ли светит сим светом? Не часто ли мрак греха препятствует видеть свет и внутрь себя и вне себя? Кому препятствует, тому промысл Божий открывает свет Божий в самых пламенных лучах, – это в скорбях, страданиях и бедствиях, и в этом свете приводит к спасительному познанию Бога, к раскаянию во грехах, к очищению совести и обновлению в душе и сердце.

Для чего рождаемся мы? Дабы служить любовью Богу и ближнему нашему. К сему служению призывает нас сам Господь Бог: возлюбит Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всею мыслью твоею и искреннего твоего, яко сам себе. В сем служении заключается все наше счастье и блаженство на земле. Ибо кто любит Бога и ближнего, тот пребывает, по Слову Божию, в Боге, который есть любы. Такое служение не должно быть тяжело для человека. Ибо чем мы должны служить Богу? любовью, с которою рождаемся и растем, которою живем и действуем, и с которою наконец должны прийти в вечность и пребывать в оной вечно. Чем должно служить ближнему? тою же любовью. Неужели легче любить земные блага, приносящие с собою одни заботы и оставляющие за собою одну пустоту и скорбь, чем самого верховного Подателя благ – Бога? Неужели легче служить прихотливому миру, чем бедному ближнему? Где больше скорбей и страданий, в служении ли Богу и ближнему, или в служении плоти п миру? Любовь к Богу и ближнему, по слову Божию, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не помнит зла, не радуется неправде, а радуется истине, все окрывает снисхождением, всего надеется, все переносит. С такими ли свойствами бывает любовь к миру и плоти? Нет, она действует совершенно на оборот и потому все пороки и беззакония суть ее произведения.

Для чего рождаемся в мир? Дабы возводясь водою и духом, перейти из царства природы в царство благодати, дабы возросши в царстве благодати в меру возраста Христова, вступить наконец в царство вечной славы для получения вечного блаженства. Какое высокое и утешительное предназначение человека! Как оно возвышает дух наш над миром и отвращает сердце наше от всего низкого и греховного. Что было бы с нами, если бы родились только для земли? Мы погибли бы от бремени грехов, час от часу более и более возрастающих, погибли бы от тяжести бедствий, день от дня более я более умножающихся. Нет. Мы родились для неба и возродились в таинстве крещения так же для неба. Сам Господь влечет нас туда, влечет силою совестя, влечет заповедями и угрозами закона, влечет обетованиями, влечет примером Своим и избранных Своих, влечет служением Церкви и ее таинствами, влечет телом и кровью Своею, влечет невидимою благодатью Духа. Христианин, можно сказать, весь в узах любви Божией, влекущей его на небо от колыбели до гроба. И кто не пойдет на зов любви? Неужели лучше оставаться на земле, которая вместо роз и пшеницы возращает терние и волчцы, на которой страсти и пороки, угнетения и неправды, бедность и печали, и которая служит гробом для всего живущего на ней? Неужели лучше служить плоти, которая есть вместилище греха и скорбей, и которую заповедует Слово Божие распять со страстями и похотями? Вспомните, как смотрели на землю и плоть святые Божии. Один из них вопиял: увы мне, яко пришелствие мое продолжися; когда прииду и явлюся лицу Твоему, Боже! Другой: окаянет аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея! Не так ли должны вопиять и мы?

Если мы родились в жизнь вечную и блаженную, если истинное и существенное житие наше на небе, то что будет наша земля в отношении к небу? – Это гостиница, в которой мы, как пришельцы и странники, останавливаемся на время. Что будет наша земная жизнь? Это время для сеяния. Сеяй в плоть, говорит вечная Истина, от плоти пожнет нетление, а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный.

Это время постоянной борьбы с искушениями плоти и соблазнами мира, это время трудов и подвигов.

Что наши земные блага? – Это средства, которыми должны пользоваться для поддержания настоящей жизни. Что наши разные должности и обязанности, которые возлагает на нас премудрое и всеблагое провидение? Это пути к небу, которыми проходя прямо и верно, с усердием и ревностью, должны мы проявлять жизнь духа в любви к ближнему. Наши добродетели? – Это ступени к небу, по которым туда восходим.

Кто таким образом смотрит на себя и на мир, тот видит, почтенные слушатели, сколь важен и священ день рождения каждого из нас. От него начинается целая жизнь временная и вечная. Не забудем сего при воспоминании дней нашего рождения. Человек, рождающийся в мир, дорог пред очами Создателя и Искупителя нашего, тем более отрожденный водою и духом, еще более ходящий во свете лица Божия и служащий Ему и ближнему чистою любовью души и сердца. Аминь.

Владеет Вышний царством человеческим, и емуже аще восхощет, даст е. (Дан.4, 14).

Сия древняя святая истина никогда так ярко не светит в политическом мире, как во дни внезапных перемен во владыках земных. В это время ум человеческий, пораженный резкою противоположностью определений небесных, с своими видами, соображениями и надеждами бродит во мраке недоумений и сознает свое незнание путей Господних.

Не эта ли самая истина светит уму и сердцу каждого верноподданного и ныне, при воспоминании восшествия на престол Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича? Неона ли озаряет настоящее наше торжество, одушевляет и радует мысль и чувство, обращает взор к нему и престолу? Ибо кто возвел его на престол? Не случай, но промысл Всевышнего, вложивши в сердце приснопамятного Александра благую мысль о воцарении Николая; и не произвол человеческий, но воля Божия, за несколько лет в заветной хартии Благословенного, завещавшая царский престол Николаю. И для кого возвел его? И для Себя, почтенные слушатели, для Своей славы, и для него для его большей заслуги в царствии небесном, и, что особенно отрадно нам, для нас, царелюбивые Россияне, для славы и блага нашего.

Видя свет древней святой истины, отразившийся на Николае I и живо чувствуя сколь великое и сколь высокое даровано нам благо в Царе, мы поступили бы вопреки собственного сознания и чувства, если бы остались равнодушными, при воспоминании восшествия на престол Царя по сердцу Божию. Чувство благоговения и благодарности пред Богом и чувство любви и преданности к Царю, – вот что должно одушевлять нас и занимать в настоящее торжество.

Что значит благоговеть пред Богом? – это значит не мудрствовать там, где должно веровать, не мечтать о преобразовании и улучшении того порядка, который устрояет сам Бог, не злоумышлять против того, о ком благоволит Он; это значит внимать всем сердцем, чему научает нас Господь в необыкновенных событиях жизни, сохранять дары Его в чистоте совести и прославлять Его премудрость, могущество и благость. Вот что значит благоговение! И возможно ли не благоговеть пред Тем, пред очами коего все обнажено и открыто (Евр.4, 13), и у которого нет ни прошедшего, ни будущего? Тогда как мы думаем, судим и рядим о переменах политических, Всевышний судит и распоряжается иначе. Тогда как в мечтательном воображении строим планы об улучшении своего внешнего благосостояния, Всевышний обращает их к улучшению внутреннего состояния души и сердца. Тогда как господства ищем над другими и надеемся получить, Всевышний тем же путем надежды на господство вводит нас в спасительную зависимость от других. Что остается делать при таковых оборотах, несогласных с нашими замыслами, – с нашим воображением? Благоговеть. Признать ничтожность своих замыслов и предприятий и покориться воле Всевышнего, – вот самое святое дело для христианина!

Познавать в прошедшем величие действий и чудес, совершенных промыслом Божиим, как в жизни частных людей, так и в жизни народов можно. Царь-Пророк, обращая взор свой на дивное исшествие из Египта, еще более на дивный переход чрез Чермное море, на законодательство и чудеса Синая, воскликнул: видена быша шествия Твоя Боже, шествия Бога моего, царя, иже во святем (Псал.67, 25). Но проникать в будущее, – знать, что будет со мною, с тобою, что будет с народом – невозможно. Не испытана судове Божии, говорит Апостол, и неизследовани путие Его. Кто бо разуме ум Господень; или кто советник ему быть (Рим.11, 33–34). Так юнейший из сынов Иессеевых Давид из пастыря овец избран и помазан в царя над народом Божиим, тогда как имел старших братьев. Родоначальник державного дома Романовых Михаил был вызван на престол из смиренной обители, тогда как Шуйский имел много способов утвердить престол свой и успокоить отечество. Николай I восшел на престол, тогда как все мы полагали видеть на нем Константина. Чему приписывать все эти события в жизни народов? – Случаю? – Но его не существует в мире. Произволу человеческому? Но где говорит и действует право природы, там голос произвола не слышен. Когда право природы не исполнено, то должно быть право другое, высшее, сокровенное от взоров и непостижимое для ума, – это право Божие. Пред сим-то правом благоговеть должны мы, взирая на необыкновенные перемены в мире политическом, и в сие то право веровать, встречая неожиданные события в своей жизни.

Благоговея пред неисповедимыми судьбами Всевышнего, мы не можем не находить побуждений к искреннему благодарению Бога. Он премудр и все устрояет к лучшему; Он всемогущ и не имеет ничего для себя невозможного; Он благ и желает всем спастись: посему справедливость требует, чтобы мы все, что ни случается с нами в жизни, принимали с любовью от Бога и обращали во славу святого имени Его и к нашему спасению. Таковой благодарности научает нас Апостол: о всем благодарите; сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе (1Сол.5, 18). Что значит о всем благодарить? Неужели должно благодарить и за те приключения, которые приносят нам печаль, скорбь, несчастие? Неужели должно принимать с любовью болезни и смерть? Да, о всем благодарите. Ибо скорбь, болезнь, несчастие суть не что другое, как проповедники воли Божией. Они утверждают чувство раскаяния, научают смирению и терпению, словом – это суть спасительные орудия, коими всеблагой промысл исправляет нас, очищает и ведет к христианскому совершенству: даже самая смерть для христианина не есть потеря, но приобретение. Бог есть любовь. Он милует нас и во гневе Своем, и милосердствует о нас в наказаниях Своих. Впрочем, не смотря на столь сильные побуждения, внушающие людям чувство благодарности к Богу, нельзя не заметить, что многие остаются пред Ним неблагодарными. Это происходит обыкновенно от забвения благодеяний Божиих, от ложного мнения о своих собственных достоинствах, от неблагоразумного сравнения своего состояния с более счастливым состоянием других и от опрометчивости почитать виновниками счастья или себя самих, или тех, кои только были орудиями Божией благости. Замечайте, христиане, тщательно замечайте сии камни претыкания, чтобы не пасть на них. Если непростительна неблагодарность к людям, то кольми паче непростительна неблагодарность к Богу!

Любовь народа к Царю должна быть подобна любви детей к отцу, должна быть искренна, бескорыстна, полна. Царь в государстве есть тоже, что отец в семействе. Подданные суть тоже, что дети. Отец сообщает жизнь естественную путем природы, а царь дает жизнь подданным, – жизнь нравственную путем мудрых постановлений и учреждений. Любить отца заставляет природа, а любить Царя убеждает Слово Божие совет и разум. Любить Царя значит любить его жизнь. Посему благоденствие и долгоденствие Государя почитать должны знаком милости к нам Божией и залогом общественного благополучия. Но тем не менее не только должны творить усердные молитвы за Царя, но и предпочитать жизнь его своей собственной и жертвовать ею для его спасения. Жизнь Царя есть жизнь народа. Он разделяет с народом все, труд и покой, радости и скорби, счастье и несчастие.

Любовь к Царю есть основание уважения к нему и преданности. Уважение без любви есть притворство, и преданность принуждение. Не иметь искренности к Царю есть уже изменять ему в сердце. Преданность па словах, на бумаге есть преданность языка и пера.

Повиновение Царю должно быть свободное, усердное, или, как говорит Апостол, за совесть (Рим.13, 5); то есть не страх наказания за непокорность, не алкание чести и наград временных, не корыстные виды собственной пользы, но сыновняя и благопокорная преданность воле Господа, в руце Коего сердце царево, чистое и непорочное стремление к почести звания вышнего о Христе Иисусе (Фил.3, 14), святое и не укоризненное желание благ вечных, – вот что должно побуждать к повиновению. Благо царю, когда народ любит его, служит ему и повинуется от души (Кол.3, 23), и благо народу, когда царь также любит его и служит ему всем существом своим. Чего не может сделать Государь с таким народом и народ с таким Государем!

Изложив таким образом чувствования, внушаемые настоящим торжеством, я приступаю к заключению. Пророк говорит: владеет Вышний царством человеческим, и емуже аще восхощет, даст е (Дан.4, 14). Апостол говорит: несть власть, аще не от Бога, сущия же сласти от Бога учинены суть (Рим.13, 1). Сам Бог уверяет устами премудрого из царей: Мною царие царствуют и сильнии пишут правду (Прит.8, 15). Чтож выходит из всех этих слов Божиих? Не то ли самое, что мы должны благоговеть пред Богом и чтить царя Богом избранного и венчанного? Так, подлинно. Да пребудет же заповедь сия: Бога бойтесь, царя чтите, всегда жива и действенна в наших сердцах, всегда тверда и неизменна в наших делах и поступках. Аминь.

Воздадите Кесарева Кесаревы и Божия Богови.

Воспоминание о восшествии на престол Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича составляет самое блистательное торжество Церкви и отечества вместе. Вера: воздадите Кесарева Кесаревы и Божия Богови. И вот по гласу Веры, члены всех сословий и званий собрались в сей святой храм не только принесть искреннее благодарение Господу Богу за избрание нам Царя и возведете его на всероссийский престол и сердечную молитву о продолжении благополучного его царствования над нами на многие лета, но и повторить в мыслях своих клятвенное обещание сыновнего повиновения его отеческой воле, яко воле Божией: ибо сердце царево в руце Божией, говорит Слово Божие. Такое всеобщее торжество точно есть соединение всех членов Церкви и отечества, духовных, военных и гражданских, в одну мысль и чувство, для одного предмета и одной цели,

Благочестивейший Государь наш, сынове России и Польши, ни о чем более не печется, как о том, чтобы истинная религия была душою гражданственности. Он во всех своих постановлениях и учреждениях имеет две главные идеи: религия есть источник нравственности, а нравственность есть основание народного благоденствия; и эти две святые идеи развивает в разных видах и направлениях, не жалея трудов своих и сил.

При настоящем торжестве весьма прилично вникнуть в эти высокие и глубокие идеи Благочестивейшего Государя нашего, дабы настоящее торжество не было только торжеством утешающим и услаждающим наши чувства обычными удовольствиями и услаждениями, но вместе и торжеством питающим и назидающим наш дух.

Чтобы народ был нравственным, надобно просветить его и облагородить. Но чем просветить и облагородить? Разум говорит – науками, а опыт – религией. Разум находит нужным внушить народу любовь к славе и чувство чести, и возбудить в нем стремление к добродетели посредством красоты ее и отвращение к пороку посредством гнусности его,·а совесть признает существенным делом внушить народу любовь к Богу и ближнему. Такой спор опыта с разумом нельзя оставить без рассмотрения. Надобно вникнуть, на чьей стороне правда.

Подлинно, просвещение еще не есть добродетель и образование не всегда бывает соединено с доброю нравственностью. Можно быть красноречивым витиею, глубокомысленным философом и искусным законодателем, и вместе не быть истинным христианином. Много ли сделали доброго мудрецы прошедшего столетия? Не они ли оставили нам такие уроки, в которых не находится и имени Божия? Не они ли в своих сочинениях, увлекательных для чувственности, разлили яд крамольного неверия, которым заразив сердца, возбудили буйные страсти и приготовили мятежи против священной власти царей? Не спорим, просвещение ума есть высокое украшение ума человека: это самая блистательная оправа драгоценному камню. Но что пользы в этой оправе, когда нет драгоценности? Что пользы в просвещенном уме, когда нет страха Божия в сердце? Древо, которое испещрено прекрасными цветами и одето пахучими листьями, но которое горькие приносит плоды, не высоко ценится; оно приятно для глаз, но отвратительно для вкуса. Таково просвещение без религии.

Подлинно, любовь к славе и чувство чести не могут служить для народа побуждением к добродетели. Добродетель должна украшать всех и каждого, а слава есть достояние немногих. Не все родятся гениями с отличными талантами ума и сердца, не всем предназначено стоять на поприще народной славы. Большая часть людей исполняет обязанности свои далеко от взора других, в своих смиренных хижинах, в глуши лесов. Равно и чувство чести бывает только сильно в душах возвышенных. Не все имеют дух Апостола Павла, который хотел лучше умереть, нежели допустить, чтобы кто упразднил его похвалу. Точно, добродетель прекрасна, но окружена колючими терниями, порок гнусен, но обсажен розами. И потому мы любим и уважаем добродетель, но боимся иметь ее, боясь колючих терний; мы ненавидим и презираем порок, но увлекаемся его прелестями и очаровательностью.

Итак, видите ли, христиане, на чьей стороне правда, на стороне разума, или опыта? Очевидно опыт сказал всю сущую правду. Чтобы сделать народ нравственным, необходимо нужно положить начала сему самые сильные, потому что нужно побеждать страсти жестокие и упорные. Надобно показать побуждения, которые были бы всеобщи, потому что все должны стремиться к добродетели, и представить убеждения, повсеместно важные, потому что добродетель есть достояние всех времен и всех стран. Где же найдем такие начала и побуждения, не говоря уже о силах к исполнению закона добродетели, которых сам закон дать не может? Скажете ли в постановлениях и законах гражданских? Но они были произведением человеческим, не изъяты от недостатков, свойственных человекам. Или скажете, в духовно-нравственных сочинениях людей, истинно просвещенных и образованных? В них конечно есть много назидательных мыслей, прекрасных правил, но они светят и блестят подобно искрам, которые скоро исчезают и теряются. В Вере, христиане, в Вере заключается победоносная сила, которая побеждает страсти и насаждает семена добродетели; здесь источник истинной нравственности; здесь основание народного благоденствия.

История свидетельствует, что не было народа, который бы не имел религии, и не было религии, которая бы не обязывала к каким-либо наружным добродетелям. Эту власть признавали законодатели древности, издавая свои законы под авторитетом Божественным; эту власть засвидетельствовали древние мудрецы, взывая в своих сочинениях к ложным богам; эту власть считают важною самые разбойники, заключая союз свой клятвою. Откуда такая власть и сила в религии, которая у древних была обезображена заблуждениями ума и нечестием сердца? Апостол Павел разрешает сей вопрос, говоря о язычниках: разумное Божие явь есть в них: Бог бо явил есть им. Вот связь человека с Богом со стороны познаний. Егда язы́цы, не имуще закона, естеством законное творят, сии закона не имуще сами себе суть закон: иже являют дело законное написанно в сердцах своих, спослушествующей им совести и между собою помыслом осуждающим или отвещающим. Вот связь человека с Богом со стороны сердца. Такая связь есть религия, и эта религия не может не быть силою Божьею в человеке, проявляющеюся в разных степенях и видах.

Если помраченная Вера естественная имеет власть над сердцем, человека, тем большую власть должна иметь чистая, святая Вера Иисуса Христа, тем с большею силою должна действовать в душах христианских. Ибо что есть христианская Вера сама в себе? Есть Божественный свет, заключенный в священных письменах Евангелия. И что она в нас? Есть ясное познание Господа и Бога Иисуса Христа, наших прав и обязанностей, нашего достоинства в искуплении и нашего назначения за гробом. Что есть религия в себе? Есть жизнь, действующая любовью. А в нас? Любовь, действующая в разных видах добродетели. Вот чем нужно просвещать народ – светом веры Евангельской; и вот чем нужно облагораживать его – обучением бескорыстной любви к Богу и ближнему. Народ, утвержденный в познании спасительных истин, созерцательных и деятельных, народ, убежденный в Божественном происхождении предержащей власти и в благотворной цели ее назначения, народ, одушевленный верою в Бога и Его промысл, деятельною любовью к Нему и ближнему и твердою надеждою на жизнь вечную, этот народ богобоязнен и нравствен, тверд и непоколебим в исполнении своих обязанностей христианских и гражданских. Могут быть среди такого народа и злые люди; это небольшая беда, если они не возмущают общественной тишины. Между пшеницею нельзя не быть плевелам. Пусть растут, если не вредят, до жатвы на погибель свою.

Но заметим, что низшие тем скорее изучают Веру, чем более видят уже ее изученною в высших. Пример всегда действует быстро и сильно. Горе, если он дурен. Вольнодумство и нечестие, перейдя от богатых к бедным, от ученых к невеждам, от господ к рабам, из города в деревню, таким образом может разлиться по целому народу. Но, благодарение Богу, добрые примеры у нас не редкость. Есть в каждом сословии много людей религиозных и нравственных. Для нас довольно взирать на один ближайший к нам пример, который поучительно светит и воинам, и гражданам, и светом христианской мудрости и кротости, и светом христианского правосудия и милости.

Нравственность есть основание общественного благоденствия.

Сущность нравственности заключается в любви к Богу и ближнему; а составные части суть различные виды добродетели. Всякая добродетель сама в себе есть благо: какое же обилие благ должно быть положено в основание общественного благоденствия? Народное благополучие составляется из частных благополучии: как огромно и обширно должно быть общественное благополучие!

Смирение и кротость суть черты нравственности. Вредны ли такие люди в обществе, смиренные и кроткие? Спаситель наш учил смирению и кротости, говоря: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и показывал Собою пример высочайшего смирения и кротости. Значит, эти добродетели в высшей степени необходимы для достижения блаженства и в сей жизни, и в будущей. Да и мы сами каких начальников желаем иметь над собою? Не смиренных ли и кротких? Каких людей выбираем в услужение себе и в управление нашею экономией и хозяйственными заведениями? Также не смиренных ли и кротких? Гордость и строптивость никому не нравятся. И подлинно, и Бог и человек гнушаются этими пороками. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать, говорит Слово Божие.

Трудолюбие и воздержание суть черты нравственности. Не полезны ли люди в обществе трудолюбивые и воздержные? Давно сказано: праздность есть мать пороков. Не от нее ли страдают некоторые члены в обществе растроением умственных и нравственных способностей? Не от нее ли многие ходят из дома в дом, из гостиницы в гостиницу или повещать о новостях, или же приобретать оные? Не от нее ли многие скитаются по храмам и по домам, прося подаяния, быв совершенно здоровы и крепки в силах? Точно, праздность есть мать пороков; эту заматеревшую глупую старуху самый мир не любит. О воздержании и говорить нечего. Ныне и земная мудрость высоко оценила эту добродетель и учредила по местам общества трезвости. Надобно желать, чтоб учредилось общество воздержания полного и всецелого, воздержания ума от заблуждения и политических замыслов, воли – от буйных страстей, языка – от лжи и клеветы, обмана и ябеды, рук – от хищения и грабительства. Сколько бы зол прекратилось и сколько бы новых благ разлилось в обществе!

Бескорыстие и добросовестность суть черты нравственности. Не благодетельны ли в обществе люди бескорыстные и добросовестные? Чем более их в обществе, тем менее ропоту на корыстолюбие продающих – в делах коммерческих, тем менее жалоб на вымогательство в местах судебных, тем скорее открывается истина и правда в судопроизводствах, и тем скорее находит защиту и покровительство невинность.

Повиновение и покорность суть черты нравственности. Не полезные ли в обществе люди покорные и послушные? Они везде приняты: и в семействах любимы, и в обществах уважаемы. Где непослушание и непокорность, там несогласие, неустройство, беспорядок. Неповиновение детей родителям, равно и непокорность властям предержащим, есть вражда против Веры. Несть власть, говорит она, аще не от Бога; противляйся власти Божию повелению противлется. Судите же после сего, какого презрения и наказания достоин тот, кто не слушает Бога и не покоряется Ему?

Согласие и миролюбие суть черты нравственности. Не счастливо ли общество, в котором большая часть людей миролюбивых и спокойных? Не нужно говорить, сколь много способствуют такие люди благоустройству общества; скажем только, что такие люди могут и должны быть в царстве Христовом, т. е. в христианском обществе. Разность в самых христианских вероисповеданиях не должна делать враждебных делений, но между христианами должна быть покрываема духом христианской любви к Богу и ближнему, проповедуемой всеми вероисповеданиями. Пора, пора бросить религиозно-политический раскол, который препятствует узнавать христианину христианина и Славянину Славянина; пора прекратиться взаимной вражде, которой радуются враги креста Христова. Един Бог Отец и Господь Иисус Христос над всеми и во всех; един закон, едино Евангелие и един крест: воззрите на крест и скажите: свято ли дело – вражда единокровных? Спаситель наш сказал: любите и враги ваша и благотворите, а Апостол Павел изрек: аще возможно, со всеми мир имейте. Послушаем Спасителя и Апостола, примем их заповедь и сохраним.

Приступаю к заключению. Все эти добродетели составляют служение Богу, тем не менее и служение царю и отечеству. Будем служить им.

Господи Боже! Когда Благочестивейший Государь наш восходил на престол, мы преклоняли пред Тобою колена сердец наших, да умудришь Его Своею мудростью во благо нам и облечешь правдою и милостью: так и ныне, воспоминая Его восшествие, молим и просим Тя, не преставай изливать на него свет мудрости Твоей и ограждать правдою, не преставай спасать его во всех путях жизни, сохранять яко зеницу ока для блага вверенных Ему Тобою народов! Аминь.

Царь уповает на Господа и милостию Вышняго не подвижится.

Видя собор сынов России пред алтарем Всевышнего, что могу сказать в честь настоящего торжества, достойное вашего просвещенного внимания? Совершаемое ныне торжество уже изрекло, что должно делать, – благодарить Бога за возведение на престол Благочестивейшаго Государя нашего Императора Николая Павловича и молить о благополучном продолжении его царствования. Дело святое, но известное и бываемое. Разве показать и изъяснить одну из главных духовно-нравственных сил, которая в настоящее время наиболее прочих проявляет себя в действиях Помазанника Божия? Покажу и по возможности изъясню.

Царь уповает на Господа и милостью Вышнего не подвижится.

Мы живем во времени. Составные частя времени суть настоящее, прошедшее и будущее. Как будущее необходимо входит в состав временя: так надежда, которая относится к будущему благу жизни, необходимо должна входить в состав временной жизни, ее дел и ее состояний. Посему нельзя жить во времени без надежды, которая, как сила души, глубоко лежит в существе души и развивается из любви к истине и добру.

Человек может полагать свою надежду или на себя самого, или на другого человека, или на вещи и обстоятельства, или на Бога. Выбирайте, что лучше для того, чтобы созидать свое счастье прочно и безопасно.

Давид, оставив по изволению Божию пастушеский посох и приняв царский скипетр, немедленно выбрал надежду на Бога, и, во услышание всем царям и царствам всех времен и мест, провозгласил: царь употеть на Господа и милостию Вышнего не подвижится, и в другом месте: благо есть на- деятися на Господа, нежели надеятися па человека. И что ж? Упование не посрамило Давида. Много бедствий тяготело над главою его, но и многою славою награждено его терпение; много горестей и скорбей испытала святая душа его, но много и радостей небесных вкусило его сердце. Он так много благ ощущал, уповая на Господа, что неоднократно в своих псалмах говорит о блаженстве уповающих на Господа.

Николай, восходя на престол путем особенного промышления Божия о спасении России, так же выбрал надежду на Бога и вверил себя всецело водительству вседействующего промысла. Итак, Он царствует над нами в полной преданности премудрой, святой и благой воле Божией, как слуга Божий, дарованный нам во благое. Посему все благоприятные события и обстоятельства принимает Он с благодарением Богу, как милость и дар, а неблагоприятные – с любовью, как знамение любви Божией.

Видите, христиане, на кого надежду полагают цари – на Бога. Стало быть, человеческие силы и способности, какие бы они ни были, недостаточны для того, чтобы жить безбедно, безопасно, спокойно и счастливо; люди бессильны, а вещи ничтожны.

Точно так человеку нельзя положиться на себя самого, потому что наше самолюбие всегда основывает счастье на расчетах чести, корысти и наслаждений. А прочно ли такое основание? Нельзя положить надежду свою и на других людей, потому что всякий человек, кто бы он ни был, имеет какой-либо недостаток в своих силах и способностях. У иного много ума, но мало рассудительности; у другого много здравого смысла, но мало силы в характере; у третьего много силы в воле и смысла в разуме, но мало доброты в сердце. Что же сказать о вещах и обстоятельствах, например – о богатстве, знаменитости, власти и могуществе? Все это Царь-Пророк уподобляет полевым цветам, которые поутру расцветают, а к вечеру увядают; все это, по слову Соломона, суета, – и какая же? – суета суетствий. Чтобы устроить свое счастье и устроенное поддержать и упрочить, необходимо нужно возложить свою надежду на Того, Кто имеет во всякое время довольно благости, чтобы попещись о нашем благе, довольно мудрости, чтобы избрать для того средства, довольно проницательности, чтобы предвидеть все препятствия и трудности, довольно могущества и силы, чтобы привести средства в действие, а препятствия отстранить, и наконец – довольно милосердия, дабы и в таком случае, когда мы своим неблагоразумием и злоупотреблением свободы поколебали свое благополучие, прийти к нам на помощь и утвердить упадающую скинию. Кто же из человеков может иметь все эти совершенства в совокупности? Полнота всех совершенств только в едином Боге; только Он един, как премудрый, всемогущий и всеблагой, может устроить нам истинное счастье сокровенными и непостижимыми средствами своего промышления.

Бог царя Давида есть Бог и царя Николая. Что обещал одному, то обещал и другому. Что же такое? Вот что: и рука Моя заступит его, и мышца Моя укрепит его. Ничтоже успеет враг на него и сын беззакония не приложить озлобити его; милость Моя и истина Моя с ним, и вознесется рог его. Вот обетование Божие, на которое Царь наш уповает. После сего не трудно объяснить, от чего происходит в Царе нашем твердость в духе при виде народных бедствий, терпение в скорбях семейных, великодушие при встрече мести, коварства и злобы, уверенность в безопасности жизни среди угрожающей опасности и убеждение в возможности побеждать все трудности и препятствия для блага человечества. И теперь, когда Он шествует по чужим землям, горам и морям, как и по своим собственным, и обращается среди чужих народов, как посреди своего собственного, чем иным исполнена благочестивая душа его, как не твердым упованием на промысл Всевышнего? И упование не посрамит Даря!

Упование не есть бездействие, похожее на леность. Нет, оно есть деятельность по воле Божией. Так Августейший Монарх наш вверил, с упованием на милость Божию, восстановление драгоценного для него и для нас здоровья своей возлюбленной супруги всеблагому Провидению; и однако ж не престает пещись о ее здравии, изыскивать все возможные средства, естественные и искусственные к облегчению ее страданий, разделять с нею все впечатления, приятные и неприятные, и переносить для нее разные трудности и неудобства, соединенные с дальним путешествием в чужих краях. Что это, как не подвиг духа, как не самоотвержение?

Упование есть безмолвное призывание помощи Всевышнего, есть крепкая и действенная молитва. Как молитва есть возношение мыслей и чувства к Богу, то упование не есть ли деятельность ума и сердца? Царь наш, уповая молится, и молясь уповает; и это молитвенное упование, одушевляемое верою и любовью, неужели не достигнет до престола благодати? Бог услышит вопль озабоченного сердца и утешит молящегося Своею милостью.

Грешно было бы нам. Россияне, оставаться только праздными зрителями молитвенного упования Царя нашего. Присовокупим и нашу собственную молитву. Если, по слову Апостола, много может молитва одного праведного, то, конечно, не мало поможет молитва благоверного народа, в котором есть не один праведник. Присовокупим! И чтобы радость наша о Царе нашем была чиста, светла, продолжительна, то упрочим ее и обеспечим тем же, чем Царь обеспечивает свою безопасность: царь уповает на Господа и милостью Вышнего не подвижится.

Счастлив народ упованием своего Царя на Бога; счастлив и Царь упованием своего народа на силу Божию, сообщаемую ему в действиях всеблагого Провидения! Аминь.

Молю прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть (1Тим.2, 1)

Настоящий день принадлежит Богом избранному и Богом превознесенному царю нашему, Благочестивейшему Государю Императору Николаю Павловичу, как день его восшествия на царский престол; но принадлежа ему, он принадлежит и Церкви и отечеству, как день особенного Промысла Божия о сынах Церкви и отечества.

Святая Церковь Христова при каждом Богослужении исполняет заповедь Апостола, совершая молитвы, моления, прошения, благодарения за всех человеков, за царя и за всех, иже во власти суть, но при нынешнем Богослужении она совершает преимущественно молитву за Царя, с особенным выражением ее силы и с особенною торжественностью в ознаменование особенной важности воспоминаемого события.

В нынешней торжественной молитве за Царя, которую Церковь учредила произносить в день восшествия царей наших, Россияне, на престол, заключаются и моления и прошения и благодарения. Предварим молитву словом назидания и объясним, что означают сии молитвенные действия и какие их предметы.

Размышляя, что Бог наш есть праведный Судия всех наших мыслей, намерений, чувствований, впечатлений, желаний, поступков и действий, есть Царь наш премудрый и всемогущий, Отец всеблагой и всемилостивый, Творец и податель всех благ все щедрый, и помышляя, с другой стороны, о своей греховности, виновности и ничтожности пред Богом, непрестанно чувствуя свои нужды и недостатки и сознавая благодеяния Божии, непрерывно изливаемые на нас и окрест нас, мы приходим к тому заключению, что Апостол Павел в своей молитве о заповеди употребил слова: моления, прошения и благодарения, не без внимания к Божеским свойствам и не без отношения к человеческим потребностям. Молитва приносится Богу, яко Богу, моление – как Судии, прошение – как Царю, благодарение как Творцу и подателю всех благ. Молитвою возносим наш ум и наше сердце к Богу и беседуем с ним благоговейным и смиренным словом. Но беседуя с Ним, о чем простираем к Нему слово наше? Тогда или умоляем Его о чем, или просим у Него, или благодарим Его за что. Молениями умоляем Его, да избавит нас от зол, от греха и наказания за грех; прошениями испрашиваем у Него благ вечных и временных, небесных и земных; благодарениями благодарим Его за исполнение наших молений и прошений. Посему молитва есть не что иное, как род, а моления, прошения и благодарения – ее виды. Молитва в душе с сими действиями подобна душе в теле с ее чувствованиями и желаниями. Наша душа есть дыхание Вседержителя; равно и истинная молитва есть дыхание в нас Духа Святого, по реченному: сам Дух воздыхает в нас воздыхании неизглаголанными.

И это все: моление, прошение, благодарение должно совокупляться в нашей мысленной молитве за Царя нашего и возноситься к престолу благодати Божией. Как много предметна и разнообразна должна быть молитва наша! В молениях не предлежит сетовать пред Богом, но утешаться, в прошениях дерзать пред Ним и смиряться, в благодарениях веселиться и торжествовать.

Когда рассуждаем, на основании Слова Божия, что Вышний владеет царством человеческим и емуже хощет, даст е, что Он сам поставляет цари и дает им державу и силу, и что Он венчает их славою и честью и содержит сердца их в руце Своей, – когда рассуждаем таким образом: тогда молитва наша за Царя не что иное есть, как благоговейное созерцание Промысла Вышнего, распоряжающегося судьбами царей и царств, не что иное, как торжественное прославление Его премудрости, благости и могущества, и радостное благодарение к Нему. Но когда обратим внимание на то, что Царь наш, подобно нам облечен немощами естества человеческого и подвержен скорбям, печалям и болезням: наша молитва из созерцания, прославления и благодарения не должна ли обратиться в моление к Богу, да продолжает Он совершать Свою силу в немощи его, яко человека, да избавит его от всех горестей и скорбей, да спасет его и царство его от общественных бедствий и несчастий? А когда вообразим, сколько требуется ума, чтобы проходить по всему огромному составу государства и обнимать вниманием и попечением благосостояние, безопасность, довольство, просвещение, нравы, верование миллионов людей, и сколько требуется твердости воли, чтобы повсюду добро насаждать, возращать и сохранять, а зло пресекать, отвращать и предупреждать, когда все это вообразим: наша молитва не должна ли перейти из моления в прошение к Богу, да приложит Он к дарам благости Своей новые дары, да усугубит Он в Царе нашем дух премудрости и разума, дух совета и ведения, дух силы и крепости? Но моление и прошение не исключают благодарения к Богу. Когда видим, что Промысл Всевышнего бдительно охраняет Царя нашего на всех путях его жизни, разительно являет его врагам победительна, злодеям страшна, добрым милостива и благонадежна, милостиво приемлет все его попечения о благе нашем и благословляет все его труды и подвиги благими успехами: останемся ли неблагодарными пред Богом и не возрадуемся ли о Царе нашем? Нет, где моление и прошение, там непременно должно быть и благодарение к Богу.

Присовокупим к объясняемой нами молитве еще несколько условий. Наша молитва за царя должна произноситься не по требованию обязанности гражданской, но по заповеди Божией. Иисус Христос заповедал: воздадите Кесарева Кесареви, Апостол Петр завещал: чтите царя, Апостол Павел учил творит молитву за царя. И заметим, что они заповедовали, завещали,

учили в такое время, когда цари были не христиане, а язычники, не покровители и защитники христиан, а гонители. Наша молитва должна изливаться из сердца, преданного Царю. Не расположенность, недовольство, недоброжелательство делают молитву холодною и неугодною Богу. Наша молитва должна иметь целью не приличие и угождение другим, но действительное спасение Царя.

Вот какой молитвы требует от нас Церковь, и вот какой молитвы достоин Царь наш.

Сколько может наша молитва за Царя, это известно единому Богу, который испытывает наши сердца и утробы и действует по Своим премудрым планам. Нам известно из Слова Божия одно то, что много может молитва праведного. Есть примеры, которые убеждают в несомненности спасительного действия молитвы за других. Молился Пророк Елисей за царя и царство израильское и его молитва привела целое неприятельское войско пленным в столицу народа израильского. Молилась Церковь за Апостола Петра, спящего в темнице, и молитва Церкви освободила Петра от оков и вывела его из темницы сквозь затворенные двери и спасла его жизнь, без его ведома. Апостол Павел не только поставлял обязанностью для себя молиться за других, но и требовал себе молитвы от других. Молитесь о нас, писал он к Солунянам, да слово Божие течет и славится, яко же и в вас.

Нельзя сказать, чтобы в благоверном народе не было праведников. Какую же огромную силу должна иметь их совокупная молитва за Царя!

О, если бы святое учение о христианской молитве за Царя изучалось, как должно, в домашнем воспитании, укоренялось в училищах, утверждалось примерами и опытами преданности к Царю и ко властям, от него поставленным, распространялось и возвышалось над всеми нашими человеческими познаниями; как много огня любви к Помазаннику Божию горело бы в сердцах, как мало зла политического появлялось бы в обществах, как усердно и ревностно воздавали бы Кесарева Кесареви и повиновались властям предержащим.

Молясь о Царе нашем молением, прошением и благодарением, скажем мысленно в глубине души нашей: царю, во веки живи и царствуй над нами; а пред Всевышним, только промышляющим о спасении царя нашего, воспоем и во гласе радования воскликнем: Тебе Бога хвалим, Тебе Господа исповедуем! Аминь.

Обретох Давида раба Моего, елеем святым Моим помазах его (Псал.88, 21).

Сей Божественный глас Царя царствующих и Господа господствующих, возвестивший некогда в видении сыновом Израилевым их царя, возвещается и ныне в слух людей Божиих, когда поставляет Он царей на престолы по сердцу Своему. Цари облекаются Его силою для попрания врагов царства Христова, Его премудростью для извещения воли Его в своих законах, Его благостью – для призрения бедных, Его правдою для защищения невинности, гонимой в истинных членах тела Христова и для наказания нечестия в чадах века сего, Его кротостью для исправления немощных и слабых. Когда Дух Святой, излившись в дарах в сердца мужей избранных Богом, является в их намерениях и желаниях, и когда Божественные качества открываются в их действиях; тогда народ, призванный в достояние Божие, видит очами веры в правлении царя своего водительство Духа Божия, устрояющего ему покой и внешний и внутренний.

Россияне! мы сами свидетели дел Божиих в делах Царя нашего Благочестивейшего Монарха Александра Павловича. Мы слышим во гласе святой Церкви глас Господень над помазанником нашим: обретох Давида раба Моего, елеем святым Моим помазах его, и видим шествие Господне в путях жизни его; законами его возвещается закон Христов, примером его украшается во всем учение Спасителя нашего Бога, делами его утверждается и распространяется Царствие Христово. Таким образом Божие помазание, совершенное Духом Святым над Монархом нашим, не есть ли подаяние нам во оном Божественных и для души и для тела нужных сил, иже к животу и благочестию? И правление его над нами, поскольку совершается под перстом Божиим, не должно ли устроят из нас единое таинственное тело под единою Божественною главою, Иисусом Христом?

Так, христиане! Помазанник наш по сердцу Божию, сердце его в руце Бога, и милость Его и истина Его с ним: ибо служение наше пред помазанником Божиим должно быть служением яко пред Господом Богом со страхом и трепетом сердца, исполнение его велений исполнением воли Божией.

Если закон повиновения властен предержащим установлен и утвержден самим Богом, то ни одно человеческое общество не может стоять без сего закона. И малые семейства расстраиваются в мыслях и желаниях от забвения сыновней покорности, и великие государства разделяются в членах на многие общества от неповиновения единому дарю и владыке. Не человеку повинуется народ, но Богу, действующему в человеке или для наказания его и испытания или для награждения и утешения. Несть власть аще не от Бога; сущие же власти от Бога суть, и не закону человеческому люди противятся, но закону Божию, изрекаемому устами человеческими. Царь земной есть видимое изображение Царя небесного: им царствует он и Его волею пишет правду законов.

Закон повиновения воле царской сам Господь наш Иисус Христос освятил Своим примером, когда с кротостью и смирением подвергся суду царей и князей земных, был послушлив даже до смерти крестной. Он повелел воздавать Кесарева Кесареви и повторил сие повеление в своих Апостолах. Итак, для кого же мы должны исполнять волю Божию, как не для самого же Бога? Для кого должны творить Его волю, как не для сей же самой воли? Посему воздаваемая нами слава, постановленным для славы Божией, обращается в славу Бога, ищущего в нас Своей славы, и исполняемая нами воля служителей Божиих прославляет волю Божию.

Таким образом мы должны служить царю Своему, яко самому Господу со страхом и трепетом и принимать его веления с смирением и любовью, ведая, что мы работаем не человеку, но творим волю Божию и что кийждо, еже аще сотворит благое в деле служения царю своему, сие примет от Господа, аще раб, аще свобод.

Верное служение царю не препятствует усердному служению Богу в духе и истине. Здесь нет рабства, связывающего свободу совести. Здесь по закону любви одна и та же любовь одушевляет царя и подданного, владыку и раба, и по закону единовластительства Божия все должны блюсти единение духа в мире. Правда, бывают случаи, в которых служение царям земным вводит нас во вражду с Царем небесным: впрочем, и под управлением гонителей Христовой истины, по примеру Иисуса Христа, святых Его Апостолов, Мучеников и Его исповедников, можно сохранить и непорочность совести, и чистоту звания и избрания своего. Можно не действовать по воле земной власти и исполнять обязанности повиновения оной; можно покоряться и не принимать греха. Там, где наша вера не имеет для себя слов, говорит в нас Дух Святой; и там, где страдания превышают силы наши, Он вспомоществует нам Своею благодатью.

Спросим теперь самих себя: каково служение наше и повиновение царю нашему? Разрешение сего вопроса должна подать нам совесть наша, когда представит нам служение наше пред Богом. Если любовь наша ко Иисусу Христу не ищет своих си, то любовь наша к царю нашему не ищет в служении ему ни услаждений, ни богатства, ни почестей; но если в повиновении Богу мы одушевляем себя тройственною похотью мира, то в повиновении царю водимся лестью, коварством, лицемерием и клеветами.

Нет, слушатели, верный служитель Божий есть вместе служитель и царев. Будучи верен в звании своем Богу, верен ко властям предержащим, он трудится не за страх, но за совесть до пота лица своего, иногда и до крове. Служит другим и силами телесными и силами духовными, и благами земными и дарами небесными, не из постыдного тщеславия и лицемерия, но из нелицемерной любви ко Иисусу Христу. Посмотрите на сего раба Божия в состоянии ли он отца, сына, пастыря, судии, господина, раба, одинаковое имеет уважение к своим обязанностям, зная, что слава Божия зависит от точного исполнения закона Божия. Если он отец, то поступает в семействе своем так, что можно сказать пред лицом Иисуса Христа: се Аз и дети, иже ми дал есть Бог. Если он сын, то не забывает кроткого повиновения по силе сей заповеди: чти отца твоего и матерь твою. Если служитель Церкви, то торжественное повеление, паси овцы моя, обязывает его паче всего в сих обучаться и пребывать, да преспеяние его явлено будет во всех, да сам спасется и послушающии его. Если судия, то Божий слуга и отмститель в гнев злое творящим. Если господин, научает страху Господню рабов своих, и если раб, тщится исполнять обязанности раба. Таким образом, пребывая во Иисусе Христе, яко член общего тела, непрерывно старается споспешествовать своим званием к распространению Царства Божия на земле.

Вот, слушатели, что значит служение и повиновение царю Богом венчанному и превознесенному! Когда воля народа едино с волею царя, тогда он не имеет другого владыки над духом своим, кроме Господа Иисуса Христа. Когда царь верен Богу: то никто не может быть слугою его, разве слуга Божий, и другом его, разве друг Божий. Где царствует сей связанный союз любви между Богом, царем и народом, там сияет правда Божия в делах народа и почиет мног мир в его духе.

Россияне! будем верны Монарху нашему, как он верен Господу. Служим ему со страхом и трепетом и исполним волю его с любовью чистою: да так в царстве его мы узрим царство Божие. Аминь.

Бога бойтесь, Царя чтите (1Петр.2, 17).

Вот закон, который мы, как творения Божии и как члены общества, без отрицания исполнять обязаны! Он написан на сердце каждого из нас, заключен в десятословии, открыт в Евангелии. От начала мира не было и не будет ни одного народа, в котором бы не существовал закон сей; не было и не будет ни одного общества человеческого, которое бы могло стоять без закона сего. Страх Божий и уважение к царю есть основание как внутреннего мира, так и внешнего. Бога бойтесь, царя чтите.

Сей самый закон ныне собрал нас, царелюбивые Россияне, в храм сей; сему самому закону ныне поучает нас Господь наш Иисус Христос, говоря: воздадите Кесарева Кесареви и Божия Богови (Матф.20, 21); сим самым законом руководствуясь, мы от всея души благодарим Господа Бога, помазавшего ныне святым елеем своим Благочестивейшего Государя Императора Александра Павловича, и всем сердцем молим Его о спасении и долгоденствии царя нашего. Таким образом в благодарственном ко Господу молении о помазаннике Божием, мы исполняем часть обязанностей своих к царю нашему, воздаем Богу, что есть Божие, и воздаем царю, что есть царево.

Не уклоняясь ни мыслью, ни делом от закона, который внушает нам ныне Господь и который изъясняет святой Апостол Петр, размыслим в засвидетельствование нашей ревности к сему закону, нашего усердия к престолу и нашей любви к царю, если только они искренни и усердны, наше служение Царю одно ли с служением Господу Богу.

Верховная власть имеет начало свое ни от взаимного согласия членов какого-нибудь гражданского общества, ни от насилия или преобладания какого-нибудь властолюбца, но от единой благой воли Царя царствующих и Господа господствующих. Божественный Апостол ясно вещает: несть бо власть аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть (Римл.13, 1). Господь поставляет царей на престолы, Сам воцаряется в них Своею силою и Своею славою, Сам действует в них Своею премудростью и Своею благостью. Им царе царствуют, свидетельствует Слово Божие, и сильные пишут правду законов (Цар.8, 15, 16); им дана есть от Господа держава и сила от Вышнего (Прем. Сол.6, 1), Им поддерживаются и сохраняются.

Итак, если Бог каждому языку устрояет вождя или царя (Пар.9, 8), и если престол их есть престол Господень; то само собою явствует, что благоговение и любовь к помазаннику Божию относится равно к помазавшему его Богу, что служение царю земному есть вместе и служение Царю небесному. Истину сию подтверждает Апостол Павел, говоря Колоссаем: будьте послушны царю, со страхом Божиим. Ибо вы тем служите Господу Христу (Кол.6, 22, 24).

Другое доказательство, утверждающее одно из двух, по-видимому, разных служений царю и Богу, есть то, что Царь, по слову Апостола, есть слуга Божий: Божий бо слуга есть тебе со благое (Римл.13, 4·). Посему, исполняя веления служителя Божия, кому оказываем свою покорность, тому ли, от которого их слышим, или Тому, Кто вложил в уста исполнителя воли своей веления сии? И благоговея пред его властью, с каковою он изрекает суд свой над непокоривыми себе, кого трепещем, того ли, который по всему ничего не имеет отличного от нас, или Того, Который облек его властью и величием? Без сомнения, мы, повинуясь воле царевой, повинуемся воле Божией, и служа царю, служим самому Господу.

Третье, наконец, доказательство единства служения царю и Богу заключается в самой заповеди о повиновении верховной власти. Иисус Христос повелел воздавать Кесарева Кесареви; утвердил повеление Свое собственным примером и повторил оное чрез Апостолов. Итак, для кого же мы должны исполнять заповедь Христову, как не для самого Христа? Иисус Христос именно желает, чтобы мы творили волю для сей же самой воли, желает быть предметом всех наших мыслей, желаний и действий. Ибо в таковом токмо исполнении воли Его состоит истинное достоинство самого исполнения и в таком только устремлении сердца нашего к Богу совершаются обязанности к царю. Посему никакое наше служение в обществе не может быть святым, если оно совершается не для Бога, и никакое повиновение власти верховной не может быть истинным, если оно делается не для Иисуса Христа.

Итак мы должны повиноваться Царю, яко самому Богу, должны служить ему, яко Господу, а не яко человеку. Первое и важнейшее качество такового повиновения есть страх Божий: Бога бойтесь. Сей страх побуждает нас повиноваться царю в простоте сердца нашего, принимать каждое мнение его со смирением и кротостью, работать ему от души и совести благие. Сей страх внушает нам, что мы работаем пред очами Божиими, и Бог взирает на дела наши, что Он потребует некогда ответа в делах сих. И потому кийждо еже аще что сотворить благое в деле служения своего властям земным, сие приемлет от Господа, аще раб, аще свобод (Ефес.6, 30). Правда, могут и должны быть условия и исключения в таких случаях, когда власть земная налагает на своих подвластных такое иго, которым стесняется свобода совести и служения Иисусу Христу, когда она вводит нас во вражду с небесною властью. Но здесь мы должны поступать по примеру Иисуса Христа, по примеру святых Его Апостолов, мучеников и исповедников истины Христовой, которые и под управлением языческих владык сохраняли непорочность совести своей и чистоту звания и избрания своего. Сии примеры показывают нам, что можно не действовать, но воле земной власти, требующей действий противных закону и Евангелию, и сохранять обязанности повиновения, не подвергаясь за то осуждению от Бога (Римл.13, 2).

Теперь спросим самих себя: служение наше Царю одно ли со служением Господу? Если любовь наша ко Иисусу Христу не ищет своих си: то любовь наша к царю нашему не ищет в служении ему ни славы, ни сокровищ. Но если в любовь к Богу входит любовь к самим себе, то и в любви к царю нет чистоты и истины. Глубокое повиновение Царю измеряется глубоким повиновением Богу; по сей мере должно судить нам о достоинстве и совершенстве нашего служения пред царем и Богом.

Благочестивые Россияне! не престанем служить царю нашему от всея души нашей, ибо таковым служением служим самому Господу. Сие тем легче для нас, что возлюбленный Монарх наш сам есть ревностный служитель Богу, и сильный поборник истины Христовой. Законами его возвещается закон Христов, делами его утверждается и распространяется царство Христово. Непреложная его воля есть та, чтобы мы служили Иисусу Христу в правде и преподобии истины. Но сия воля Монарха не есть ли воля самого Иисуса Христа?

Да будет убо благословен Господь Бог, оправдавший царствовать над нами возлюбленного своего Александра, возлюбившего царствие Его! Да будет благословен день сей, в который Господь таинственно помазал Монарха нашего Духом Своим Святым.

Господи! выну молим Тя, не преставай веселити Благочестивейшего Государя нашего силою Своею, облекать славою Своею и радовать спасением Своим. Аминь.

Блажени людие, имже Господ Бог их (Псал.143, 15).

Так уверяет порфироносный Пророк Давид!

Подлинно, нет народа величественнее и сильнее того, коему всесильный Бог есть прибежище и сила и который Богу есть орудие, являющее Его величие и славу. Господь воздвигает вожде, и судей сему народу, поставляет ему царей и исходит в силах его; Господь дает силу народу своему, Господь благословляет народ свой миром. Блажени людие, имже Господь Бог их.

Так наслаждался блаженством народ при Давиде, когда сей, по собственному его свидетельству (Псал.17, 43), рассыпал, как прах по ветру, попирал, как брение по улицам, врагов, дерзавших возмущать мир его, – при Соломоне, когда каждый в его царстве жил беспечально, под виноградом своим д под смоковницею, ядя и пия, так наслаждаемся и мы – новый Израиль во дни Помазанника Божия Благочестивейшего Государя нашего Императора Александра Павловича, когда державною его рукою Господь умирил врагов нашего мира. Блаженны люде, у коих царь по сердцу Божию. Царь праведный возвышает землю, говорит Премудрый (Прит.29, 4·).

Благочестивые Россияне! наслаждаясь миром и тишиной, будем верны в употреблении сего блаженства. Оно сохраняется и умножается благочестием, уменьшается и отъемлется от нечестия. Посему избранный народ не всегда наслаждался спокойствием и наконец надолго потерял его. Ибо закон мира Божия таков, что он почиет только на достойных, а от недостойных паки возвращается к Богу – источнику мира. Сию истину утверждает сам Иисус Христос, говоря Апостолам, раздаятелям принесенного Им с небес мира: аще будет дом достоит мира подаемого вами, приидет мир ваш нань; аще ли же не будет достоин, мир ваш к вам возвратится.

Итак, в сей торжественный день священного миропомазания Благочестивейшего Монарха нашего, непрерывно действующего всеми своими силами к умножению нашего мира, размыслим что потребно с нашей стороны, чтобы навсегда быть достойными мира Божия. Сей предмет, сколько бы ни казался нам предметом известным, предметом бывшим давно в нашем внимании, всегда требует размышления тех, кои желают себе множества мира и стараются внити в полноту блаженства.

Чтоб навсегда наслаждаться спокойствием и тишиной, мы необходимо должны побеждать первых врагов и нарушителей внутреннего нашего мира. Но кто они? Святой Апостол Иоанн все прелести мира, к которым стремится чувственный человек, разделяет на похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую (1Иоан.2, 16). Следовательно, первые наши враги суть страсти – сластолюбие, корыстолюбие и честолюбие. Сии три главные страсти, от коих происходят все прочие, никогда не позволяют нам наслаждаться душевным миром. И действительно. Тот, кто ищет услаждений чувственных, никогда не находит предмета, который бы удовлетворял его сластолюбию. Тот, кто употребляет все свои силы и средства к приобретению и умножению благ земных, всегда имеет одни только заботы, скорби, несчастия, а иногда самую погибель: хотящий богатитися, говорит Апостол, впадают в напасти и сети и похоти многи несмысленныя и вреждающия, яже погружают человеки во всегубителство и погибель (1Тим.6, 9). Тот, кто старается возвысить себя и преимуществовать пред другими, всегда снедается завистью, гордостью, страхом и отчаянием, попеременно владычествующими в его сердце. Все они, быв одержимы смертельными недугами или сластолюбия, или корыстолюбия или честолюбия, по слову Пророка, почити не могут: несть радоватися нечестивым, рече Господь Бог (Исаии57, 20).

Но сего недовольно. Враги внутреннего нашего мира разрушают его и окрест нас, между нами. Посмотрим на роскошь: она, поглощая обилие, оставляет после себя хищную бедность: – на корыстолюбие: оно возбуждает зависть и ропот, – на честолюбие: оно производит совместничество. А отсюда уже сколько зла? Богатый презирает бедного, бедный завидует богатому; судия притесняет судимого, судимый ропщет на судию; продающий обманывает купующего, купующий жалуется на продающего; раб не имеет истинной свободы пред господином, господин – отеческой любви к рабу своему, словом: все жалобы, вопли, распри, раздоры и междоусобия происходят от одного пагубного начала – от страстей. Откуда брани и свары в вас, вопрошает Апостол убивающих и завидующих, ссорящихся и враждующих, не отсюда ли, от сластей ваших, воюющих во удех ваших?

Народные страсти, со дня на день возрастая и усиливаясь, доходят наконец до такой ненасытимости и необузданности, что возмущают и расторгают мир самого царства, только бы в сем смятении и расторжении найти себе удовлетворение. В самом деле, что было причиною падения многих государств? Если исследуем причину падения их, то найдем, что они пали от нечестия, – пали от того, что цари и владыки начали удовлетворять надменным и честолюбивым желаниям своим, а народ – ходить в след похотей своих; беззаконие, говорит Слово Божие, опустошает землю и злодейство прекращает престолы сильных.

О! да спасет нас Бог от домашних врагов, из коих и един, владычествуя во едином члене общества, может произвести мятеж и возмущение окрест себя. Что же будет, если во всех нас, или по крайней мере во многих из нас, усилятся они: где тогда будет мир наш?

Обуздывая силу страстей и даже совершенно побеждая их, мы еще не укрепляем мира между собою и не ограждаем его от внешних врагов. Для сего

потребно взаимное единодушие, исполненное единой веры и любви ко Иисусу Христу, одного чувства и желания, единодушие, имеющее одни действия и одну цель действования; потребна бескорыстная любовь, носящая, по Апостолу, немощи немощных и не себе угождающая, но ближнему, во благое, к созиданию (Римл.15, 2). Быв бесстрастны, мы должны любить ближних своих не словом, ниже языком, но самым делом, от чиста сердца и совести благия (1Иоан.3, 17), вспомоществуя им в житейских нуждах, а паче подвизая их на пути к миру вечному и советом и примером и молитвою. Так – изобилует ли кто богатством? он должен доставлять призрение нищему, помощь сирому и разделять им имения своя. Облечен ли кто властью, украшен ли почестями и отличиями? он должен, как слуга Божий (Римл.13, 4), употреблять власть свою ко благу подчиненных. Поставлен ли кто светить другим святостью своего звания, своею мудростью, своею добродетелью? он должен светить так, чтобы другие видели добрые дела его и прославляли Отца, иже на небесах (Матф.5, 16). О, если бы Апостольское правило, чтобы сильные сносили немощи бессильных и не себе угождали, чтобы каждый из нас служил ближнему во благо, к назиданию, в нас исполнялось: тогда, по словам Премудрого, брат от брата помогаем был бы яко град тверд и высок (Притч.18, 19).

Так, слуш., без единодушия, мы не можем ни основать собственного благополучия, ни обладать им спокойно, ни наслаждаться беспрепятственно; без чистой христианской любви мы не можем водворить и утвердить между собою мира. Благополучно ли семейство, в котором все в своих понятиях, желаниях и действиях? Твердо ли общество, члены коего будут действовать по своим понятиям, предрассудкам, суждениям, чувствованиям, склонностям, будут действовать различными средствами и для различных целей? Нет! Всякое царство разделшеся на ся запустеет и всяк град или дом, разделивыйся на ся, не станет, говорит Иисус Христос (Матф.12, 25).

Но сколь невозможно без единодушия утвердить между собою мир, столь же невозможно и защитить его против внешних врагов. Если единодушный враг нападет на народ, разделенный в сердцах и душах своих: то ему столь же легко будет восторжествовать пред ним, как и над единым человеком, столь же легко сокрушить его, как легко сокрушить пук тростей, сокрушая оный по единой трости. Итак, чтобы сохранять мир между собою и защищать его от вне, необходимо требуется от нас единодушие. И чем оно будет совершеннее, тем тверже и безопаснее нам будет мир.

Впрочем, и самое единодушие недостаточно для сохранения и умножения мира, если не будем верными блюстителями святого закона Божия. Мир мног любящим закон Твой, Господи, восклицает Псалмопевец! Вот кому принадлежит мир, даруемый Богом!

Закон Господень есть закон мира, поскольку силою его погашается пламень каждой страсти, снедающей душу, укрощается волнение каждой похоти, мятущей сердце, удерживается стремление каждой мысли, удаляющей от истины. Так говорит о законе Господнем Пророк: закон Господень непорочен, обращали души: свидетельство Господне верно, умудряющее младенцы. Оправдания Господня права, веселящая сердце. Заповедь Господня светла, просвещающая очи. (Псал.18, 8, 9). Посему исполняющий закон Божий, без сомнения, ощущает в сердце своем мир мног, мир с собою, мир с ближними, мир с Богом. Да и может ли что исходить от закона кроме мира, когда Господь наш есть Бог мира и сам есть мир (Ефес.2, 14).

Никто, кроме блюстителей закона Божия не может ожидать благословений небесных. Аще слухом послущаеши гласа Господа Бога твоею, говорит Бог устами Моисея народу Еврейскому, благословен ты во граде, и благословен ты на селе; благословенны исчадия чрева твоего и плоды земли твоей, и стада волов твоих и паствы овец твоих·, бласловенны житницы твои и останцы твои. Благословен ты внегда входити тебе и внегда исходити тебе. Предаст тебе Господ Бог враги твоя, сопротивящияся тебе, сокрушенны пред лицем твоим. Путем единым взыдут и седмию пути побежат от лица твоего (Втор.28, 23,4,5,6). Никто кроме полагающих сердца свои в силу Божию, не может иметь силы Божией, побеждающей врагов. Своим людям даст силу Господь. Никто, кроме хранителей мира внутреннего, не может наслаждаться миром внешним. Своя люди благословляет миром Господь. Никто, кроме прославляющих Бога и устами, и делами, не может быть величествен и славен. Аз прославляющия Мене прославлю, говорит Господь (1Дар.2, 30). Вот, слушатели, сколь необходимо для нас хранить закон Божий, уповать на Бога и прославлять святое имя Его! Блажени людие, имже Господь Бог их.

Итак, слушатели, если вожделен для нас мир, почивший на нас во дни Благочестивейшего Государя нашего Императора Александра Павловича, и если желаем наслаждаться им навсегда, то да побеждаем врагов внутреннего нашего мира, да укрепляемся между собою союзом единодушия, да соблюдаем завет с Богом мира, изображенный в Его законе. Вот условия, от исполнения коих зависит твердость и непоколебимость мира!

Благочестивые Россияне! Благословим Бога и благословим Монарха нашего. Господь избрал нас в наследие себе, а Монарх низвел и низводит на нас мир Божий. Аминь.

Царь уповает на Господа: и милостию Всевышняго не подвижится (Псал.20, 8).

Воспоминая днесь законное и праведное восшествие на всероссийский престол Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича, я недоумеваю, с чего начать слово свое. Вспомнить ли о тех днях, которые предшествовали дню сему? Но это были дни скорби и плача. Излагать ли те происшествия, которыми восшествие на престол с одной стороны затруднялось, а с другой, по судьбам Всевышнего, утверждалось? Но сии происшествия приводят в ужас и трепет. Или начать с тех приятных чувствований, какие оживились в сердцах верных сынов отечества в след за восшествием и остались в них навсегда непоколебимыми? Подлинно утешительнее для сердца начинать слово чувствованием радости, нежели воспоминанием скорби. Само торжество требует от нас радости.

Итак, если когда, то наипаче в сей день надлежит нам радоваться, потому что день сей сделался днем очевидного нашего спасения и царственного благоустройства, которое вихрь пагубного вольнодумства несся было разрушить, и общественного благоденствия, которое пламя неистовых страстей устремлялось поколебать и даже истребить. Но, радуясь, надобно благодарить Бога, избравшего и возведшего на престол Николая I, который мог сокрушить врагов престола и царства, преодолеть неслыханные трудности и неудобства путей на востоке во время двух тяжких браней, одна за другой последовавших, вразумить во время губительной болезни упорное невежество, которое не менее иногда опасно и пагубно, как злоумышление, и доказать, что болезнь есть действительно гнев Божий, укротить всеобщий мятеж в царстве Польском, восставить благодетельный порядок и ввести бунтующий народ в пределы должного повиновения к предержащим властям. Радуясь, надобно также молить Бога о благополучном продолжении настоящего царствования, ознаменованного столь многими и великими подвигами отеческой попечительности о благе подданных.

Вот чувствия, возбуждаемые настоящим торжеством! Чувство радости о царе своем, чувство благодарности пред Богом за дарование нам царя по сердцу своему и чувство молитвы к Богу о благоденствии и долгоденствии царя должно одушевлять нас, Россияне, везде и во всякое время.

Сделав начало, приступлю к собеседованию с вами, благоч. слуш., чем упрочить нашу радость о царе своем и чем обеспечить нашу благодарность и молитву? Тем же, чем Царь обеспечивает свою безопасность среди опасностей. Царь уповает на Господа: и милостью Всевышнего не подвижится.

Так, кто хочет жить безопасно среди опасностей жизни, тот непременно должен, по примеру царя, уповать на милость Божию.

Человеку нельзя жить во времени без надежды. Он живет между прошедшим и будущим, и будущее благо объемлет он надеждою.

Надежда бывает или на самого себя, или на другого человека, или на Бога. Следует выбрать, на кого или на что можно положить надежду, чтобы она была тверда и непоколебима. Выбирайте.

Взглянем на человека, полагающего надежду на самого себя, отдельно. Мы тотчас можем усмотреть, что надежда на самого себя не тверда. Чтобы устроить свое благополучие самому, устроенное поддержать и упрочить, нет возможности. Там недостает к сему нужного совершенства – одного, здесь – другого, там – третьего, а здесь – четвертого, и так далее. Иной, например, полагается на свой природный ум, но, не получив соответственного способности образования, и с богатым природным сокровищем немного в оборотах жизни выторговать, а много проторговать может. Другой ожидает своего благополучия от своего неутомимого трудолюбия, но, если он не имеет дара изобретательности, то промучится целый век и не произведет ничего более обыкновенных мелочей. Иной обладает отважностью и мужеством, но если не обладает в тоже время благоразумием и осторожностью, то он всегда ближе к опасности, нежели к торжеству и славе. Посему должно заключить, что человеку, который хочет положить надежду на самого себя, надлежит обладать вдруг всеми возможными совершенствами и притом каждым в высокой степени. Но можно ли представить такого человека существующим? Нельзя. Следовательно, надежда на самого себя слаба и несовершенна.

Что ж? Не лучше ли возложить надежду на какого-нибудь другого человека? Ах! всякой другой не так же ли, как и ты, слушатель, не так же ли человек ограниченный и немощный? Если надежда на самого себя суетна, то суетна также и на другого человека.

Но кроме того в надежде на человека заключается еще преступление, и преступление тяжкое, именно – оскорбление величества Божия. Ибо когда человек не возлагает надежды на Бога, тогда не воздает должной чести Его существу, премудрости и благости. Посему в Слове Божием написан строгий суд против надежды на человека: проклят человек, иже надеется на человека и утвердит плоть мышцы своея на нем, и от Господа отступит сердце его (Иерем.17, 5).

Говорить ли о суетности надежды на богатство, на знатность родовую, на преимущества звания, приобретенные в обществе? Не в сих ли вещах мудрый и опытный Соломон находил суету, столь поразительную, что не находил довольно силы в наименовании суеты для выражения того, что ему представилось. Суета суетствий, восклицает он, всяческая суета. Но что Соломон? О сей суете довольно правды говорят те, которые надеются на оную. Я презираю богатство, говорит прельщенный славою и честью; а страстный к богатству говорит: какая польза в мечтах честолюбия? Тот и другой судит правильно. Сложим их мнения вместе, и составится полная Соломонова истина: суета суетствий. Посмотрим на сей предмет со стороны истории. Навал Кармильский, среди самого богатства, на которое надеялся, умирает смертью страха и отчаяния. Ахитофель Гаваонийский, который надеялся на свою важность и опытность, присуждает сам себе смерть отчаяния. Даже Иов, которому, кажется, менее других надлежало бы потерпеть от непостоянства благ мира сего, поскольку он не согрешил надеждою на оныя, испытал однакож сие непостоянство жестокими опытами. Признаемся, что добрая надежда не есть такая вещь, которую можно было бы запереть в сокровищницу, или доказать родословием, или получить как неотъемлемое достояние в числе прав по званию и преимуществам по месту в гражданстве. Она происходит от света Евангельского, заключается в сердце и есть часть живой и деятельной веры.

Итак, остается для выбора одна из надежд – надежда на милость Божию. Вот основание, на котором можно устроить благополучие свое, и устроенное упрочить! Кто, возлагая надежду на Бога, оставался, когда обманутым? Кто не получал себе спасения, спасаясь надеждою в Боге? Кто не был блажен, полагая блаженство свое в Боге?

Христианин! если ты избрал сию последнюю; то положил ее на основании непоколебимом и обеспечил свое благополучие; поскольку Бог всегда будет иметь довольно благости, чтобы попещись о твоем благе, довольно премудрости, чтобы изобрести для сего средства, довольно могущества, чтобы привести их в действие, и наконец довольно милосердия, дабы и в том случае, когда ты своим неблагоразумием и злоупотреблением свободы сам поколеблешь свое благополучие, по твоему раскаянию и молитве вновь прийти к тебе на помощь и восставить твою падшую скинию.

Но, бедные человеки, у которых не только кратковременная буря бедствия разрушает долго на слабом основании утверждаемые надежды, но которых и легкий ветер пустой молвы колеблет страхом, как листья древесные, – что мешает вам от ненадежности тварей возвыситься к верной и не обманчивой надежде на Бога? Что вы находите прочного в благах века сего? Что хорошего в забавах и удовольствиях? Что постоянного в почестях и славе? Придет час смерти, и мы должны будем все оставить. Ничего не возьмем с собою и ничего не получим за гробом, если здесь не искали и не трудились. Что посеем, то и пожнем.

До Бога высоко, говорит простонародье. Конечно, высоко для того, который низко мыслит и чувствует и порочно живет. В самом деле до Бога ни низко, ни высоко, ни близко, ни далеко, поскольку Он вездесущ, и потому ближе к тебе, нежели душа твоя к твоему телу, только умей найти Его близость верою и молитвою. Близь Господь всем призывающим Его, всем призывающим Его во истине. Но я сего недостоин, скажет кто-либо. Так свергай скорее все, что делает тебя недостойным, а между тем веруй, и молись, и уповай на Бога.

Боже наш! на Тя уповаша отцы наша: уповаша и избавил еси я: к Тебе воззваша и спасошася: па Тя уповаша и непостыдишася (Псал.21, 5, 6). И ныне да уповают на Тя знающий имя Твое: яко неоставил взыскающих Тя, Господи (Псал.9, 11). Уповайте на Него весь сонм людей: излияйте пред Ним сердца: яко Бог помощник наш (Псал.61, 9). Благо есть уповати на Господа (Псал.117, 9). Дар уповает на Господа: и милостию Вышняго неподвижится. Аминь.

Блажени плачущии. (Матф.5, 3).

Благознаменит день сей для нас, Россияне. Как сыны Православной Церкви, празднуем ныне угоднику Христову, Святителю и Чудотворцу Николаю, а как сыны Богом благословенного отечества торжествуем ныне же Тезоименитство Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича.

Среди сего сугубого торжества надлежало бы обратить внимание ваше, бл. слуш., на блаженство празднующих день сей; но я беру в размышление блаженство плачущих. Предмет, по-видимому, не ко времени. Но он предложен в чтенном ныне Евангелии самим Господом Иисусом Христом. Посему никогда не безвременно поучаться тому, о чем говорит нам наш Спаситель, тем более, что и Святитель Христов прошел путь земной жизни не без слез, и Тезоименитый несет бремя великого Царского служения не без скорбей и огорчений.

Блажени плачущие .

Люди века сего найдут несообразность в том, что Христос называет блаженными плачущих. Что за радость в слезах, скажут они? Что за веселие среди скорбей? Что за блаженство в несчастий? Так! А мы не находим таковых приятных ощущений в противоположном состоянии духа. Дело не в существе слез, но в действии их на сердце. Дождь, падая на землю, преклоняет растения к земле, между тем он же смягчает огрубевшие из них от зноя. Что в чувственной природе дождь, буря, гроза, то в нравственной – слезы, скорби, несчастия. Кто знает естественную связь и отношения между бурею и тишиной, между грозою и ясностью неба, тот не найдет ни малейшей несообразности в том, что плачущие блаженны.

Плач не сам по себе делает нас блаженными; но все здесь зависит от того, о чем кто плачет. Если предмет плача нам полезен и Богу угоден: то рано или поздно выплачем его у милосердия Божия. Если же вреден и Богу неугоден: то хотя бы проплакали несколько дней и ночей, мы ничего не получим, кроме расстройства в здоровье. На сей раз можно взять в пример малых детей: достанут ли они своим воплем блестящий нож, которым стали было играть, но мать выхватила из рук и убрала? И не заставят ли тем же воплем дать им пищу, когда они голодны, и одеть их в теплое платье, когда холодно? Не подобны ли и мы сим детям в предметах нами оплакиваемых? Всегда ли скорбим о том, что нам истинно нужно и действительно полезно?

Можно разделить плачущих на три разряда. Одни плачут от бедности и нищеты, другие – от скорбей и несчастий, третий о своих грехах и преступлениях. И так, у кого из них слезы благотворнее, ближе к небу и доступнее до Бога? Если будем судить по предметам плача, то верно всех назовем блаженными; ибо желать и искать радостей, избегать и удаляться зла, нарушающего или угрожающего нарушить оные, есть закон самой природы. Но если будем вникать в изгибы сердца, из коего льются слезы, то без сомнения не всех удостоим имени блаженных. Плачут нищие, но плачут большею частью не от бедности, а от алчбы к богатству. Плачут обиженные и притесненные, но плачут не от смирения, но от раздраженного самолюбия. Плачут преступники, но плачут не от сокрушения сердца, а из одного лицемерия, да видимы будут пред человеки. Кто из них блажен, по слову Спасителя? Кто утешится? Никто, ибо плачут в них страсти, а страсти Богу не угодны. Очевидно должны быть плачущие другого рода, или и те же, но по другим побуждениям.

Кто же они? – Это те самые, кои скорбят, смотря на прихотливые увеселения века сего, и плачут, видя растление нравов; это те, кои скорбят о том, что возносятся выше других, и плачут, что течет к их сердцу богатство; это те, кои скорбят, что за грехи ненаказует их Господь, и плачут, что другие говорят об них доброе. Вот истинно-плачущие! Не удивляйтесь, братия, что они плачут о том, о чем мы радуемся. Посмотрите беспристрастнее на земные блага, которых ищем, не жалея головы своей: проходят, как дым, исчезают, как тень. Посмотрите пристальнее на людей, с которыми живем, один живет хищением, другой предан невоздержанию, третий – распутству, четвертый – лести, коварству и злобе. Посмотрите ближе на самих себя: смиренны ли вы на высших степенях почестей, терпеливы ли при нанесении вам огорчений, справедливы ли в решении дел вашего звания и искренны ли с друзьями вашими, прилеплены ли всею любовью к своим супругам и детям? Посмотрите и скажите: есть ли что в нас и вне нас, что могло бы обеспечить и упрочить нашу радость, наше блаженство? Просияет в душе добрая мысль и благое намерение и тогда же теряется во множестве забот и попечений житейских. Откроется в сердце благочестивое чувство и мгновенно поглощается какою-либо страстью. Сделаем доброе дело и вскоре за ним совершим пять и шесть преступлений. Боже мой! как не скорбеть и не плакать при виде зла даже в самом добре.

Человек, раздираемый скорбными мыслями и чувствованиями, не иначе может избавиться от оных, как посредством излияния слез. В сей истине уверяет опыт. Кто из нас когда не плакал? И кто, проплакав мало или много, не ощущал некоей свежести в голове и некоей легкости в сердце? Посему мудрено ли понять, что Христос назвал блаженными плачущих? Как не сделаться тому блаженным, кто очищает себя от грехов слезами раскаяния, принимает благие помышления и святые желания и идет путем смирения и уничижения? Как не получить отрады тому страдальцу, который безусловно покоряется судьбам неизследимой мудрости, несет страдания с терпением и с упованием на бесконечную, вечно милующую любовь Божию? Если ты, нежная мать, бдишь над своим плачущим младенцем, неусыпно стараешься облегчить его болезни и страдания: то не паче ли очи Господни призирают на всех плачущих и скорбящих, чтобы исполнить их желания, утешить их и успокоить. И если ты, попечительный отец, с радостью приемлешь развратного сына, когда он с слезным раскаянием к тебе возвращается, стараешься исцелить глубокую рану души его и снедающую его скорбь превратить в веселие: то не паче ли Господь взирает на тех, кои от Него удалились, но после начинают чувствовать свою скудость? Не паче ли Он приемлет плачущих, исцеляет сокрушенные сердца и паки являет к ним взор милосердия Своего?

Впрочем, сколь ни спасительны слезы, не должно удалять себя от правильных, чистых удовольствий и закрывать сердце от впечатлений истинной радости. Слово Божие не запрещает нам чистой радости, да и наша Христианская вера не есть вера внутреннего смущения, мрачного уныния, беспрестанной скорби, хладной нечувствительности ко всем благам жизни. Свет Евангелия производит веселое сердце, а веселие сердца разливает веселие и на лице. Всегда радуйтесь, говорит Апостол (1Сол.5, 17) и радуйтесь всегда в Господе, и еще говорю радуйтесь (Фил.4, 4·).

Таким образом как есть печаль яже по Бозе (2Кор.7, 10), так есть и радость в Господе. Та и другая в тесной связи между собою. Можно и плакать радуясь, и радоваться плача. Не примите, возлюбленные, сию речь за оборот слов. Св. Апостол не играет словами. Он учит истине, и его истина оправдана примерами святых мучеников.

Благочестивые слушатели! Вы постигли, думаю, цель моего слова. Я говорил о блаженстве плачущих. Не те ли из нас составляют радость Царю нашему, кои оплакивают свои преступления и берегутся впадать в новые пороки? И не те ли, напротив, наносят Ему скорбь, кои никогда не плачут и из одного рода преступлений переходят в другой еще тягчайший? Как ни рассуждайте, а все дойдете до той истины, что плачущие о своих грехах благонадежнее, вернее и покорнее, чем никогда не плакавшие и плакать не хотящие.

Боже! спаси нас от грехов и преступлений, спаси и Царя нашего от скорбей и огорчений. Аминь.

Слово в день торжественного венчания на царство и священного миропомазания благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича²⁴

И ношашеся Дух Господень над Давидом от дне того и потом (1Цар.16, 13)

Чтобы действие помазания, какое некогда совершил Самуил-Пророк над избранным Давидом, не прекращалось и не ослабевало, Господь сообщает сему помазанию неизменяемую всегдашнюю силу. И ношашеся, как повествует книга Царств, и ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом.

Воспоминая день торжественного венчания на царство и священного миропомазания Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, мы не иное что должны мыслить, как-то, что Дух Господень также носится над главою Царя нашего, как носился он над Давидом от дне помазания и потом; ибо чья сила, коею Царь наш побеждал и побеждает врагов престола и царства? Божия. Откуда мудрость и истина в его постановлениях и законах? – От Бога. От чего благ и праведен в делах своих? От того, что Господь с ним. И так достойно и праведно мы торжествуем день, в который под видимым действием миропомазания Господь излил обильно на Царя нашего невидимые дары Святого Духа; достойно и праведно радуемся о Царе своем от Бога помазанном, венчанном и превознесенном.

Но торжествуя и радуясь, не забудем, благоч. слуш., что Дух Господень со дня помазания носится над главою Царя нашего и будет носиться во все продолжение его царствования над нами, не забудем, что сей Дух требует от нас полной любви и совершенного повиновения к Помазаннику. При настоящем торжестве объясним сии мысли.

Кто учреждает земные царства, утверждает и возвышает? – Народ? Но он в учреждении царств не что другое, как материал в здании. Вельможи? Но они тоже, что лучшие звенья в обширной храмине, частью украшающие оную, частью поддерживающие. Аз, глаголет Господь Вседержитель чрез одного из Своих пророков, Аз реку на живот и царство, да возсозижду и насажду я, и глагол Мой не возвратится ко Мне тощ (Иерем.18, 9). Вот кто основатель и промыслитель земных царств! Теперь, кто поставляет Царей? Опять ни народ, ни вельможи. Выслушаем что говорят о сем Святые Божии: владеет Вышний царством человеческим и ему же хощет дает е, говорит Св. Пророк Даниил (Дан.5, 21); и несть власть аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть, говорит святой Апостол Павел (Рим.13, 1). Посему все земные царства составляют одно царство, – царство Господне (Псал.21; 29) и все земные цари суть ничто иное, как исполнители святой Его воли, как орудия Его провидения о народах. Мною, говорит Он, царие царствуют и сильные пишут правду (Притч.8, 15).

Чтобы явить пред очами народов ближайшее и непосредственное действие на царей, Бог полагает на них печать Своего избрания, иногда видимо, как на царе Давиде. Обретох, говорит Он, Давида раба Моего, елеем Святым Моим помазах его (Псал.38, 21). Иногда невидимо, как на царе Персидском Кире, который хотя был царем языческим, но был помазанником Его (Исаии45, 1). И чтобы печать св. помазания открытого или сокровенного была, как собственность Божия, ненарушима, заповедует всем подвластным: не прикасайтесь помазанным моим (Псал.104, 15). Царь, кто бы он ни был и как бы ни вел себя пред народом, всегда есть помазанник Божий. Давид, хотя гоним был от Саула, однако ж, уважая в нем святость Божественного помазания, не только не соизволял на убиение его, но и содрогался даже, что дерзнул отрезать воскрилие одежды его, яко Христос Господень есть сей (1Цар.24, 7), И подлинно, имеем ли мы право снять печать с того письма, которое не нам принадлежит? Имеем ли мы право войти в казнохранилище, вход коего заключен царским именем и словом? Доколе печать святого помазания на царях не будет снята самим Богом, дотоле не должно касаться оной ничем, ни делом, ни мыслью. Раздражали царя, говорит Премудрый, м примешаяйся ему, согрешает в свою душу (Притч. XX, 2).

Но что скрывается под сею печатью? – Сила Божия. Благоденствие народа требует от царя особенной мудрости, и сила Божия действует в нем мудростью. Притесненная невинность ищет в царе защиты и покровительства, и сила Божия является в нем истиною и правдою. Бедность и нищета ищет у царя пищи и одеяния, и сила Божия изливается чрез него в обильных дарах благостыни. Преступник просит помилования, и сила Божия обращается в нем в милость. Угрожают враги, и сила Божия является в нем мужеством и неустрашимостью. Вот что запечатлевается видимым действием помазания! Россияне! не сие ли самое сокровище в минуты священного миропомазания вошло в душу и сердце Монарха нашего Николая первого. Не от сего ли сокровища он сообщает нам вся благая? – Но вам. Царелюбивые Россияне, ненужно доказывать то, что сами знаете и видите. Довольно помнить, – и помнить твердо и живо, что Царь наш избран Богом, помазан от Бога и угоден Богу, и Дух Господень носится над ним и будет носиться навсегда.

Объясним другую мысль, – мысль, чем мы обязаны Помазаннику Божию.

Иметь к Помазаннику Господню искреннюю любовь, – вот первая наша обязанность. Царь есть отец народа своего и потому можно ли не любить его? Правда, мы имеем у себя других родителей; но менее ли их печется о благосостоянии нашем Государь? – Менее ли заботится он об устроении

нашего счастья и благополучия? Что означают училища, в которых воспитываются и образуются дети ваши, жилища, в которых несчастные находят себе отраду и успокоение, дома, в коих врачуются больные, – что означает все сие, как не отеческую к нам любовь Царя нашего? Что выражают те меры, какие употребляет он для искоренения пороков и преступлений в народе, те пособия, какими удовлетворяет нас в необходимых нуждах, те средства, коими поощряет нас к деланию добра, – что выражают, как не отеческую любовь его и попечительность? Можно ли, повторю, не любить отца отечества?

Потом оказывать совершенное повиновение как помазаннику Господню, так и постановленным от него начальникам – есть вторая обязанность. Царь есть представитель Царя небесного на земле, и потому можно ли не почитать его? – Власти суть исполнители воли царевой, и потому можно ли не повиноваться им? Всяка душа властем предержащим да повинуется (Рим.13, 1), – аще царю, яко преобладающу, ащели же князем, яко от него поставленным (1Петр.2, 13, 14·). Но в чем должно состоять повиновение наше к царю и ко властям предержащим? В платеже податей? Нет. Можно давать дань и не делать должного уважения начальству. В исполнении требуемых пожертвований для блага общественного? Нет. Можно жертвовать и в тоже время порицать и осуждать требования правительства. В оказании почестей? Нет. Можно кланяться и вместе злоумышлять против властей. В чем же? – В повиновении ума и сердца самодержавной воле: ибо наружное повиновение без внутреннего есть рабство, но где рабство, там нет искренней любви. Потреба повиноватися, говорит Апостол, нетокмо за гнев, но и за совесть (Рим.13, 5).

Предержащие власти, говорят некоторые, стесняют человеческую свободу и приводят в некую боязливость и страх. Неправда. Они обуздывают только своевольство в делании зла и тем предохраняют нас от совершенного рабства. Послушаем как рассуждает о сем Апостол: хощеши ли не бояться власти? Благое твори и имети будеши похвалу от него; аще ли злое твориши, бойся: не бо всуе мечь носит, но яко отмститель во гнев злое творящему (Рим.13, 3, 4). Посему то и самый грозный начальник не меньше Божий слуга есть тебе во благое, ибо власть его, по праведному суду Божию, есть ни что иное, как тяготеющая рука Божия на нечестивцев. С другой стороны, та же власть есть врачевство, очищающее в общественном теле гнилость, дабы сделать прочее здоровым. Если здесь терпят что и здравые члены, то сие попущает Господь, да яко злато в горниле искушенное, во время посещения своею воссияют и яко искры по стеблю потекут (Прем.Сол.3, 6, 7).

Наконец, творить молитвы, моления, прошения и благодарения за царя, – вот третья наша обязанность. Царь смертен. Как не молить Бога о продолжении ему долгоденствия. Царь обложен теми же немощами естества человеческого, какими и мы. Как не просить ему у Бога сил и крепости? Царь подвержен болезням. Как не молиться о его здравии? Сверх сего каково бремя царского служения? Имеет ли кто из подданных столько трудов и забот, сколько помазанник Божий? Сносит ли кто столько огорчений и неприятностей, сколько Божий слуга? Там одни страдают от болезни, здесь другие нуждаются в хлебе. Там коварство строит ковы, здесь лесть закрывает истину. Там прорастают плевелы ересей и заблуждений, здесь усиливаются грабежи похищения. Кто ж обязан помогать страждущему человечеству, обуздывать своеволие буйных умов, открывать истину, творить правду и прекращать зло – кто, как не Царь? Боже! усугуби в Царе нашем дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия. Боже! спаси Царя и услышь ны!

Россияне! да напечатлеем глубже в сердцах своих ту истину, что несть власть аще не от Бога, и докажем ее не словом, но делом, повинуясь Царю как верховной власти и правителям, как от него посылаемым, повинуясь искренно и нелицемерно, всею душою и всем сердцем. Аминь.

В руце Господни власть земли и потребного воздвигнет во время на ней (Сир.10, 4).

Настоящий день есть день особенного смотрения Божия о России. Всевышний, владеющий временами, располагающий судьбой народов и царств, управляющий всеми событиями в мире Физическом, нравственном и политическом, даровал в сей день отечеству нашему Николая, праведно ныне царствующего над нами. Он от вечности видел бурный дух времени, в котором живем, и тяжесть бедствий, которыми испытываемся, и от вечности предназначил быть нашим царем Николаю первому, да противостанет сему духу и пресечет его пагубные действия на царелюбивых Россиян и облегчит бремя скорбей наших своим мудрым правлением и своими щедротами.

Но кто из сынов нашего любезного отечества мог знать, что родившийся младенец есть помазанник Божий? Кто мог видеть в нем святое семя царственных сил и доблестей? Кто мог сказать, что сей сын отечества сделается отцом оного сколько мудрым, столько же и благим? Тайна судеб Божиих была запечатлена до дня восшествия на престол: в сей день увидели мы, что Николай избран в царя нашего еще до его рождения и вовремя воздвигнут нам Богом.

Итак, настоящий день да будет благословен, как день Господень. Принесем Богу искреннее благодарение за драгоценный дар, ниспосланный нам в рождении Государя, и теплые молитвы о продолжении его благодетельного царствования. Вот существенная цель собрания вашего, сыновы России, в сей св. храм! Вот священная обязанность, исполнение коей и Богу приятно и для нас спасительно!

О чем же будет наше слово к вам? Мы сказали, что в руки Господни власть земли и потребного воздвигнет во время на ней. Сие мудрое изречение премудрого сына Сирахова значит, что все, что ни происходит на земле, совершается под управлением промысла Божия. Войдем в ближайшее рассмотрение сей утешительной мысли.

Бог есть творец мира и промыслитель. Он правит всем и распоряжается, как угодно Его святой и благой воле. Важны ли птицы, которые, как говорится в Евангелии, продаются за один ассарий, – малую монету? И ни одна из них, как учит Господь Иисус, падет на земли без воли Отца небесного (Матф.10, 29). Значителен волос на голове? Но и влас главы вашея говорит Своим ученикам тот же Господь, не погибнет (Лук.21, 19).

Таковое влияние Промысла Божия в бытие вещей одушевленных и неодушевленных нимало не удивительно. Художник, окончив свое дело, может от него удалиться. Но Бог, устроив всеобщий механизм в мире, не оставляет оного ни на одно мгновение. Отец Мой доселе делает, говорит Сын Божий (Иоан.5, 17). Что же Он делает? Без сомнения, не новые мира творит Он и не новые роды тварей производит, но управляет теми, какие сотворил единожды в начале времен, сохраняя и поддерживая законы движения, порядок и устройство, силы и жизнь Своим вездесущием, всеведением и всемогуществом. Наводнения, удары электрической силы и пр. происходят от естественных причин, но нельзя допустить, чтобы происходили без воли Божией. И поскольку Бог вездесущий и всем управляющий есть также Бог премудрый, праведный и всеблагой: то все грозные и опасные явления в мире Физическом Он направляет к добру и против зла.

Перейдем в мир нравственный, в котором люди нередко жалуются на несчастия и приписывают их то обстоятельствам времени, то случаю. Но что есть время, как не движение вещей под перстом Божиим? Что обстоятельства времени, как не соединение причин нравственных под смотрением Божиим? Что случаи, как не сила невидимая, сокрытая в действиях, видимых, но непредвидимых. Итак, напрасно люди жалуются на злоключения. Бог, Бог управляет всеми происшествиями в жизни, счастливыми и несчастными.

Облитый слезами матери младенец Моисей, зверством Фараона повергается в быстрину речную в малом ковчежце; есть ли тут какая надежда к жизни? Но сей погибавший младенец приобретает от дщери Фараоновой сожаление и любовь, воспитывается в царском дворце, спасает крепкою рукою Израиля и потопляет того, кто хотел потопить его. Что это – случай, или Промысл Божий?

Юный Иосиф ввергается в ров от своих братьев и продается в чуждую иноплеменническую землю. Братия, а паче родитель, чаяли ли узреть его жива? Но сей делается первым по царе в Египте и питателем своего семейства. Что это – случай, или Промысл Божий?

Пришло к нам бедствие; пожар опустошил значительную часть города нашего и привел одних в нищету и убожество, а других в замешательство п уныние. Спрашиваю: как пришло к нам сие бедствие? украдкой? Нельзя. Бог всеведущ. Насильственно? Нельзя. Бог всемогущ. Действием сил естественных? Им управляет Бог премудрый и всеблагой. Куда ни обращайтесь, везде сретитесь с волею Вседержителя. Он видел сие бедствие и допустил по мудрым и благим целям в исправление наше и испытание; возбуждена внимательность и осторожность, усугублена заботливость и деятельность, открылось милосердие к несчастным и сострадательность, помощь и благотворительность, освящено терпение и упование на Промысл Божий; с другой стороны дан ясным образом урок, что все наши блага земные суть ярах и пепел и что если какое стяжание может быть прочно, то сокровище внутреннее, истинное благородство души и возвышенность христианских чувствований.

Разум, оставленный самому себе и обращающийся в границах чувств, мало находит одобрения в несчастиях, но разум осиянный свыше уверен, что ничто не бывает по случаю, а все зависит от воли Существа премудрого и всеблагого. Он знает, что Существо сие создало нас по единой благости и всегда печется о нас более, нежели мать о своих детях. А когда так, то для чего сомневаться в мудром и благом допущении бед? Возможно ли тому статься, чтобы мы подверглись искушениям без причины? Бог всеблаг: то льзя ли подумать, чтобы хотел нам несчастия без всякой от него пользы? Если Он премудр: то льзя ли поверить, чтобы и самые злоключения не обращал к умножению совершенств наших? Ежели сего еще недовольно к успокоению нашему: то вообразим, по крайней мере, нелицеприятство Божеского правосудия и свою ежечасную повинность, Его величие раздражающую, и вопросим самих себя – не достойны ли наказания? Ежели сии наказания для нас болезненны; то представим себе, сколь прискорбны и наши преступления Судии всесвятому.

Были во время Давида люди, кои роптали в своих несчастиях. Что сказал им на сие Пророк? Разумейте безумнии в людех и буии некогда умудритеся. Насаждей ухо, не слышит ли; или создавый око не смотряет ли (Псал.93, 8, 9). Не отринет Господь людей своих и достояния своего не оставит (-14) Он нам прибежище и сила, помощник в скорбех, обретших ны зело. Огнь ли истребил твои стяжания? Знай, что все видимое, по слову Апостола, блюдется огню. Бедность ли и нищета сокрушают тебя? Возверзи на Господа печаль твою и той тя препитает. Злоба ли и зависть вооружаются на разрушение твоего счастья? Призови Господа, и Он измет душу твою от смерти, очи твои от слез и ноги твои от поползновения. Болезнь ли тяжкая отягощает тело твое? вскую прискорбна душа моя, скажи с Давидом, и уповай на Бога, подобно Иову.

Все пути Господни милость и истина, говорит Пророк. Что это за пути у беспредельного и вездесущего? Очевидно, это действия Провидения Божия в отношении к нравственным существам. Заметьте, что сии действия суть милость и истина. Наказывает ли кого? Это есть истина. Щадит ли кого? Это есть милость. Богатит ли кого? Это есть милость. Убожит ли кого? это есть истина. Какое утешение быть путем Господним! Его же любит Господ наказуем, говорит Апостол, бьет же всякого сына, его же приемлет (Евр.12, 6).

Впрочем, случаи сынов человеческих, которые многоразличная премудрость Божия ведет путями истины и милости, так многочисленны, так разнообразны, так сплетены взаимными отношениями, так глубоко сокрыты своими началами в сердцах, так далеко простерты своими последствиями по смертному и бессмертному бытию человеков, что желать все темное в оных понять, все трудное изъяснить, значило бы хотеть пересчитать песок вскрай моря лежащий. Так и пути Промысла Божия так глубоки, так далеки, так таинственны и сокровенны, что постигнуть их и уразуметь совершенно не может никакой ограниченный ум. Неиспытани судове Твои, Боже, и неизследовани пути Твои. Кто бо разуме ум Твой, или кто советник Тебе бысть (Рим.11, 34, 35)?

Взглянем на мир политический. Что бы, по-видимому, более зависело от произвола человеческого, как не избрание известных лиц в вожди и правители народа? Действительно, когда царь избирает известных мужей, чтобы разделить с ними бремя правления, когда самый царский венец приемлет иногда из рук народа; по-видимому, здесь действует произвол человека. Но так кажется человеку слепотствующему, а прозревающему хотя несколько в пути Божии, здесь и открывается особенный Его Промысл. Всякий видит и знает, что не все времена богаты великими мужами, благодетелями человечества, поборниками истины. Кто же располагает появлением в свет великих мужей? Ужели произвол человеческий? Израиль во всякое время желал видеть на престоле своем добрых и благочестивых царей, попечительных о благе подданных своих, но не во всякое время восходили на него Давиды и Соломоны; восходили иногда Ахаавы и Манассии. Кто же воздвиг в одно время и Давида, и Соломона, а в другое Ахаава и Манассию? Ужели произвол человеческий? Нет! Вышний владеет царством человеческим и ему же восхощет, дает е. Промысл Божий, сообразно времени и состоянию государства, как внешнему, так и внутреннему, воздвигает известных людей и, вверяя им кормило правления, рукою одних или наказывает и испытует, а рукою других или награждает и утешает народы земные. Вруце Господни власть земли и потребного воздвигнет на ней.

Да не изменяем же, слушатели, никогда той священной обязанности, которую внушает нам Слово Божие: всяка душа властем предержащим да повинуется.

Несть бо власть, аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.13, 1). Противящийся власти противится Божию повелению, а противящиеся подвергнутся осуждению.

Заключим слово наше исповеданием истины Божией в поразившем град наш несчастий и милости Божией в благотворном внимании к нам Благочестивейшаго Государя нашего. Он как чадолюбивый Отец печется о нас; в нуждах помогает, в скорбях утешает, в трудах ободряет и награждает. Не престанем благодарить Господа за блага, изливаемые на нас чрез Своего помазанника, и молить о его здравии, долгоденствии и благоденствии. Аминь.

Сын праведный рождается в живот (Притч.2, 19)

Не это ли самое видим ныне, Россияне, в воспоминаемом событии? Не праведным ли сыном родился Царь наш? – И не в живот ли себе и нам.

Каждый год приходит весна, но приход ее всегда нов и радостен для земли. Каждый год возвращается к нам день рождения Благочестивейшаго Государя нашего Императора Николая Павловича, но возвращение его всегда ново и радостно для нашего отечества.

Благо, дарованное нам в рождении Николая, в начале было не велико, как зерно; но возрастая с каждым днем, с каждым годом, оно сделалось чрез сорок лет так многоветвисто, что многие миллионы людей покоятся под благотворною его сению, так многоплодно, что многим миллионам людей дает вкушать себя, так величественно, что отовсюду видят его славу, с востока и запада, севера и юга.

Нужно ли объяснять это благо Божие, этот дар неба? – И имеющий очи видит его, и имеющий уши слышит о нем, и здравомыслящий понимает и чувствующий ощущает. Наш долг только воспоминать день рождения Государя Императора с большею год от года радостью, с большею благодарностью к Богу за дар и большею к Нему молитвою о продолжении дара. Чем выше восходит солнце на горизонт, тем благотворнее его лучи. Чем более и более возрастает Царь наш во внутренней жизни, тем обильнее изливает на нас свои царские милости и щедроты.

Чтобы нам, радующимся ныне о царе своем, не выйти из храма без некоего назидания, вникнем в смысл Соломоновой притчи: сын праведный рождается в живот.

Глубок взор у Премудрого Царя! Прежде, нежели родился человек в мир, Премудрый видит его достоинство и назначение! Смотрит ли на древо и судит о плодах его? – это верно – всяко древо доброе плоды добры творит (Матф.7, 17). Смотрит ли на самые плоды в их возрастании и зрении? и это верно, ибо на одном и том же дереве бывает один плод зрел, другой нет, один цел, другой поврежден. Посему под именем сына праведного можно разуметь и того, кто рождается от беспорочных родителей – ибо аще корень свят, то и ветви, говорит Апостол (Рим.11, 16), и того, кто хранит закон и творит правду. Но этот ближе к истинной жизни, ибо уже идет, а тот дальше, ибо еще лежит в колыбели.

Но вот что удивительно. Почему Премудрый не усвояет жизни сыну разумному? Почему обходит его? потому, что в земной суетной мудрости нет истинной жизни. Он сам говорит, приложивши разум приложит болезнь (Еккл.1, 18). Почему рождается в живот только праведный, а не все люди? Мы все рождаемся в живот и для живота, но не все живем, как должно. Каждый из нас есть малый мир, в каждом есть все мировые жизни: растительная, чувственная, разумная, духовная. Какая же из этих жизней есть наша собственная жизнь? В какую рождаемся? Какою жить должны? Очевидно, высшею, духовною. Если мы в способностях и силах души малым чем умалены пред Ангелами, по слову Пророка; то и в своей жизни малым чем должны уступать им. Но многие ли имеют это соревнование? Нет ли таких, которые, забыв свое собственное достоинство и назначение, малым чем отличаются от бессловесных? И нет ли таких, которые в пороках своего духа малым чем уступают духам злобы поднебесным? Тех и других в таком огромном семействе, как христианство, довольно. И в семействе Адамовом рос Каин, и в семействе Исаака – Исав, и в числе избранных учеников Господа Иисуса был Иуда.

Жизнь растительная принадлежит телу, чувственная – низшим способностям души, разумная – высшим, духовная – духу. В сию то жизнь рождается праведный; сею то жизнью должны жить и мы, возрастать духом и преуспевать в делах веры и любви.

Жизнь высшая, духовная, не может не быть, как жизнь сообразная с нашим назначением и волею Божией. В нашем духе лежат скрижали закона Божия; в нем хранятся остатки образа Божия; в нем – разумевательное Божие. Жизнь духовная есть развитие в нас жизни Божественной.

Сын праведный, рождаясь в живот, должен одушевляться весь чувством зависимости от Бога и предаваться Ему всем сердцем своим, должен сохранять Его закон всецело и поступать по Его заповедям всегда и везде. В противном случае, если будет предан воле Божией только в половину и сохранять заповеди Его не все, то жизнь его будет смешение жизней: чувственной, разумной, духовной. Тогда будет он сам ни горяч, ни холоден, ни жив, ни мертв. Не бывает ли, братия, и в нашей жизни подобного смешения добра со злом. Посмотрим в два зеркала – совесть и Слово Божие, и увидим, как все перепутано и перемешано, правда с неправдою, кротость с гневом, смирение с тщеславием, любовь с злобою. Приятно ли это Богу?

Сын праведный должен пещись более о душе своей, нежели о теле. Мрачна она? – должен просвещать светом Евангелия. Гладна? насыщать Словом Божиим. Пуста? наполнять святыми мыслями и благими чувствованиями. Нага? – прикрывать ризою добродетелей. Больна? врачевать таинствами веры. Тем не менее должен пещись и о спасении ближнего, ибо рождается в живот не только для себя, но и для других. Заблуждает ли кто? да вразумит того и наставит. Впал кто в искушение? да исправит того духом кротости. Скорбит ли кто? – да утешит.

Нуждается ли кто в пище и одеянии? да подаст. Действуя таким образом, он разовьет в себе и окрест себя ту жизнь, для которой предназначен.

Разумеется, что сын праведный не прежде вступает в жизнь высшую, духовную, как отживет жизнь растительную и чувственную, не прежде дух его возымеет свою силу и действие, как огнь страстей мало-по-малу станет потухать и кичливый разум смиряться и покоряться Евангельской вере. Когда же это бывает? время переворота жизни внешней на внутреннюю, чувственной на духовную определить невозможно. И старцы отходят на тот свет юношами, не прожив ни одного часа духовною жизнью, и юноши – старцами, созрев в духе, – созрев для нового духовного. И в шестьдесят лет есть юноши по пламенным страстям; и в тридцать лет есть старцы по холодности к миру. По летам не узнаешь, какою кто жизнью живет; узнавать можно по делам.

Главнейшее условие к развитию внутренней Божественной жизни заключается в воспитании. Опыт свидетельствует, что понятия, внушаемые детям, глубоко впечатлеваются и долго сохраняются; опыт свидетельствует, что воспитанные в страхе Божием и христианском учении по большей части бывают богобоязненны и добродетельны. Если вожделенно блаженство вечное и благополучие временное, если для всех желательно быть совершенными в себе и полезными для других, то главным предметом при воспитании детей должно быть то, чтобы утверждать их в правилах христианской веры.

Отцы и матери! ваши дети, без сомнения, рождаются в живот, как дети христианские, освящаемые и возрождаемые в купели крещения. Воспитывайте их, по заповеди Апостола, в наказании и учении Господни, воспитывайте ко благу ближнего и к славе Божией, воспитывайте для истинной жизни, для истинного блаженства. Смотрите на светлый пример, как воспитывает праведных чад своих Благочестивейший Царь наш и как приготовляет их для царствия Божия на земле, для неба и вечности, и берите хотя некоторые близкие черты для воспитания своих детей.

Возблагодарим Господа Бога, что умножает дни драгоценной жизни Царя нашего, и прольем теплые молитвы, да сохранит Его на всех путях царствования цела, здрава и невредима, как зеницу своего ока. Аминь.

Благополучное вступление Наследника Всероссийского Престола, Благоверного Государя Цесаревича и Великого Князя Александра Николаевича в совершеннолетие открыло по воле Благочестивейшего Государя Императора новое торжество в Церкви и отечестве.

Первородный сын Царя нашего, вступая в действительное служение Царю и царству, принял при собрании первых представителей русского народа в присутствии Высочайших своих Родителей присягу, принял в первый светлый день Св. Пасхи, во св. храме, пред животворящим Крестом и Св. Евангелием, принял как подданный на верность Царю и отечеству, и как Наследник, на соблюдение права наследства и Фамильного распорядка. Событие необыкновенное, никогда в царственном доме небывалое; но тем не менее важное и знаменательное.

Оно с одной стороны обезопашивает Престол и Царство, с другой обеспечивает надежды народа. Святая присяга есть ясное доказательство того и другого заключения.

По сему столь радостному для всех подданных случаю Высочайше указано принесть благодарственное Господу Богу молебное пение. Не зная священной тайны, которая сокрыта под торжественностью сего события, и не дерзая знать более того, что объявлено во всеобщее известие и Высочайше повелено, мы должны ограничить свой любознательный ум исполнением Высочайшей воли, должны благодарить Господа Бога за сохранение здравия Государя Наследника, в течение двух нежных Его возрастов, младенческого и отроческого, и вместе молить Его о продолжении Ему жития со здравием, долголетнего и благоденственного, в радость Благочестивейшим родителям, во утверждение царству Российскому, во славу имени Его.

Пред начатием сего торжественного действия я предложу вам, бл. слуш., о благотворности наших благодарственных молений к Богу.

Кто даровал нам жизнь? родители. Кто родителям? деды. Кто дедам? прадеды. – Нет, слушатели, ни родители, ни деды, ни прадеды. Они сообщили нам только свои злые наклонности, свои слабости и болезни. Наша жизнь от Бога. Он даровал ее нам в лице первого человека, сотворив его по образу и по подобию Своему. О нем живем, движемся и есмы, говорит Апостол (Деян.17, 28). Как от одного корня прорастают многие ветви; так от первых двух человеков родились многие человеки. И как ветви, обращаясь сами в корни, рождают от себя другие подобные себе ветви: так дети Адамли, делаясь сами родителями, производят на свет подобных чад.

Если жизнь есть дар Божий, то чем иным она быть должна, как не живою жертвою благодарности Богу? Если душа и тело суть дары Божии: то куда и на что должны быть обращены силы умственные, нравственные, физические, как не к Богу, как не на прославление имени Его?

О всем благодарите, сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас (1Солун.5, 18). Прославите Бога в телесех ваших, и в душах ваших, яже суть Божия (1Кор.6, 20). Вот два места из учения Апостола Павла! Что они выражают? то, что каждый день, каждый час, каждая минута нашей жизни должны быть благодарственною жертвою Богу; то, что каждая мысль наша должна прояснять мысль Божию, и каждое действие выражать волю Божию; то, что благодарственное славословие Богу есть существенная потребность человека.

Кто приносит Богу жертву хвалы и благодарности, тот низводит на себя благоволение и благодать Божию. Ибо такова есть воля Божия в нас о Христе Иисусе (1Солун.5, 18). Благодарение сопряжено с прошением. Кто благодарит, тот неприметным образом уже просит о продолжении милостей. Но тот, кто просит, может ли не получить просимого? всяк бо просяй приемлет, говорит сам Иисус Христос (Матф.7, 8). Посему наше благодарение за полученные нами от Бога блага низводит на нас от Него новые щедроты. Нам кажется, что мы, принося благодарение, жертвуем Богу; нет! – мы только получаем от Него, – получаем благодать на благодать, силу на силу, милости на милости.

Впрочем, надобно заметить, что благодарственные моления наши тогда только достигают престола Отца Небесного, когда проистекают из глубины существа нашего. Господь зрит не на слова и выражения, но на мысли и чувства, и приемлет не жертву устен, но жертву сердца. Внешние благодарственные молитвы и хвалебные песни суть только благовонное курение благодарственной жертвы, а не самая жертва. От избытка сердца уста глаголют (Матф.12, 34). Но то, что переливается через край полного сосуда, составляет только малейшую часть; между тем сосуд остается полным.

Правда, Господь не имеет нужды в благодарственном нашем молении. Он есть и пребудет всегда блаженным, хотя бы ни одно сотворенное им существо не воссылало Ему благодарности. Но имеем нужду мы, человеки, пользуясь бесчисленными дарами Его благости непрестанно и непрерывно. Благодарение за благодеяние есть ни что другое, как общение с источником всякого блага. Чем благодарное сердце свободнее открывается и пространнее отверзается; тем делается оно способнее к принятию обильной благодати. Но чем более стесняется в благодарных чувствиях, сжимается и холодеет, тем менее приемлет даров от Бога. Нищий, получающий милостыню от богатого – чем располагает сего последнего к подаянию ему с большею готовностью и с большим обилием? своею благодарностью. Раб, получивший от своего господина незаслуженную милость, чем усугубляет благоволение к себе своего господина? своею благодарностью. Сын, получающий от своих родителей все нужное к своему содержанию, воспитанию и образованию – чем умножает любовь отца и матери? своею благодарностью.

Если мы, люди, любим благодарность и желаем получить оную от тех, коим оказали какое-либо благодеяние: то могут ли быть Господу не благодарны и для нас самих бесполезны наши торжественные благодарственные славословия и моления? Мы требуем благодарности не только по любви к самим себе; потому что сие льстит нашему самолюбию. Но Бог желает нашей к нему благодарности не для себя, но для нас самих, дабы от полноты своей сообщить нам большие блага.

Что же должно быть предметом наших благодарственных славословий и молений? Ах! – возможно ли исчислить песчинки на берегу моря? возможно ли сосчитать капли океана или лучи солнца?

Вот некоторые из тех предметов, за которые слово Божие повелевает нам непрестанно воссылать благодарственные моления. Оно повелевает: Благодарить Отца светов за то, что Он даровал нам жизнь, разум и волю.

Благодарить Его за то, что Он призвал нас к участию в наследии святых, во свет, похитил нас из-под власти тьмы, и поставил в царство возлюбленного Сына Своего, в котором мы имеем искупление кровью Его и прощение грехов (Колос.1, 12,13 и 14·).

Благодарить Его за то, что Он дает нам пищу, питие и одеяние, и ниспосылает другие многие блага.

Благодарить Его за Царя, за всех начальствующих и за всех человеков (Тим.2, 2).

Благодарить Его за наших братьев во Христе Иисусе (Рим.6, 17; 2Сол.1, 3).

Благодарить Его за то, что Он наказывает нас и смиряет, и опять оказывает нам Свое милосердие.

Нет! нельзя определить все блага и дары, кои самосущая любовь изливает на каждого в особенности, ежедневно, ежечасно, телесно и духовно, приметно и неприметно. Посему то св. Апостол повелевает воссылать благодарения Богу Отцу всегда, за все (Еф.5, 20).

Предмет нынешнего благодарственного молебного пения есть благополучное вступление Государя Наследника в совершеннолетие. Предмет важный для всех верноподданных! Предмет достойный нашей всеобщей благодарности Богу!

Пролием убо пред престолом Всевышнего благодарственные наши моления: да возведет Он Сына Царева в мужа совершенна, да утвердит ум Его во свете Евангелия, и сердце в творении добра; да сохранит Его от искушения плоти и мира, да поможет Ему исполнить то самым делом, что обещал Он словами пред животворящим Его Крестом и Св. Евангелием. Аминь.

Слово по случаю заключения всеобщего мира²⁸

Мир вам (Иоан.20, 19).

Так Божественный Учитель, восстав из гроба, успокаивает учеников Своих! Не страх и ужас течет пред лицом Победителя греха и смерти, но восхищение и блаженство. Не вражда и ненависть идет в след Искупителя, но единодушие и любовь: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Иоан.14, 27).

Сей мир, часто возвещаемый ученикам Иисуса Христа, возвещается ныне нам, сыновы России! Всесильный Победитель врага древнего, исходя в силах возлюбленного Ему народа, истощил до основания владычество и силы нового. Спаситель рода человеческого совершил спасение сокрушенных царств, стенящих народов и умирение мира. Но дабы опасность одного народа не пресекала безопасности другого, и покой одного царства не прерывался возмущением другого: то Милосердым Провидением соединяются

Цари и Владыки в один священный союз любви и мира, царства и народы составляют одно царство людей Божиих. Блажени людие им же Господь Бог их. Убийственный меч не посекает гроздья винограда Христова. Лютый огнь не обращает в пепел грады и веси; дух бурен теряет разрушительную силу, страх смертный обращается в душу врага, исходящего с смертью. Господ благословляет люди Своя миром (Ис.28, 11).

Мир вам, Россияне; мир вам, царства и народы! Исполняйтесь Божественною любовью к всевышнему Миротворцу. Десница Его сотвори силу и спасение; десница Его вознесе нас (Пс.117, 15). Возрадуйтесь радостью велиею о Царе нашем Благочестивейшем Монархе Александре I. Не токмо в пределах Отечества нашего, но и в чуждых народах возсияла правда (Пс.121, 7) от Его скипетра, и от востока до запада, от краев неба северного до южного, все наполнилось множеством мира во днях Его.

Бессмертный год, в котором оканчивается лютая брань, и начинается вожделенный мир! – Безопасный мир, среди коего не прерывается мир с Богом и ближними! Да водворяется сей мир во градах и весях, в хижинах и чертогах. Да соблюдет сердца и разумения наша, о Христе Спасителе (Фил.4, 7)!

И так, при настоящем торжестве всеобщего мира, обратим слушатели внимание на мир: что есть мир с Богом и ближними, мир в нас самих и в обществе.

Не человек начинает примирение с Богом, но Бог с человеком. Зачинаясь в беззакониях, осаждаясь на смерть прежде своего рождения, рождаясь на брань со врагами внутренними и внешними – какое можем положить основание мира между собою и Богом, между Его правдою и грехом своим? Не имея внутрь себя ничего, кроме враждебной силы порочных страстей, и вне себя, кроме опасных стрел прелюбодейного мира – где обрящем совершенное успокоение бессмертному своему духу?

Тот, Иже Сына Своего не пощаде, но за нас всех предал есть Его, скрывает нас от взоров Правосудия Своего под одеждою заслуг Сына Своего. При первом рассвете дней наших возвещается нам мир Божий в купели нашего крещения. Здесь умирает смерть, похитившая первобытную невинность, и похищенная у нас в Адаме возвращается нам во Христе; и святая Его кровь, очищая нас от всякого греха, полагает печать победы над миром и дьяволом; благодать Духа Божия созидает сердце ново и дух нов во утробе нашей. Здесь сын беззакония, облекаясь во Христа, усыновляется Отцу небесному, приемлет от Него всеоружия против миродержителя тьмы века сего, дает обещание идти путем крестным, внимать истине небесной, и освещаться светом Божественным. – Вот путь, на котором Бог вступает в завет с человеком, Бессмертный примиряется с смертным, Небесный соединяется с земным!

Боже великий, что есть человек яко помнишь его? или мы сыны человечи яко посещавши нас такою любовью и таким миром? – Не исполнив малого, можем ли исполнить великое? Не удержась от снеди запрещенного древа, можем ли воздержаться от всего, еже есть в мире? – Но отвратим взоры ваши от печальных опытов, которые доказывают более нашу измену, нежели веру, более вражду с Богом, нежели любовь к нему. Невинность, омытая от прирожденной нечистоты водою и духом, утрачивается. Корень зла дает отрасли; враги домашние возрастают в силах своих; вера, как иссыхающее зерно остается без плода, любовь, как угасающая искра, без действия, упование, как слабая трость, без укрепления. Где наши обещания? – Где мир Божий?

Любовь Божия, проникая очами всеведения во внутреннюю нашу немощь, устрояет нам новую купель очищения, купель покаяния. Измыйтеся, и чисти будете·. повелевает Господь чрез Пророка. Человек, удаленный от Единого во множественность тварей, и ниспадший духом своим в мутную область плоти и крови, сделавшись жертвою необузданных страстей и испытующий лютые брани, погружаясь во обилии горьких слез полного раскаяния, смывает черные пятна с порочной своей совести, и убеляется честною кровью Агнца Божия. Но плод очищения грехов есть мир и радость. Так мытари и грешники, любодеи и хищники, обращаясь сердцами к милосердию Божию, входят «в покой Божий. Господь изрекает мир на люди Своя и на обращающих сердца к Нему. По мере обращения нашего к Богу, обращается к нам Бог Своим милосердием; а по мере удаления нашего от Него, Он отвращается от нас гневом. Всякое порочное действие, виновное слово, законопреступная мысль, плотское желание разделяют нас с Богом.

Иисус Христос есть всякое исполнение. Но там Его нет, где душа сиротеет без веры, и дом пометен для врагов Его. Он есть мир наш: но токмо там, где деяния плотские умерщвляются духом, и душевные помыслы пресекаются силою Слова Божия. Он есть Любы всеодушевляющая, но в том несть любы отчи, кто любит мир. Так среди терния не посеяваются чистые зерна, и плоды сельные не созревают под бурями, и среди шума страстей не почиет мир и любовь Иисуса Христа. Ток небесных благословений изливается в сосуды чистые, всякая нечистота есть препинание Божественному наитию Святого Духа. Сердце порочное, как воду мутную, не может проницать свет небесный.

Впрочем, благодать является многообразною по видам нечистот греховных. Иногда образ прекращения владычествующих страстей, и возвращения мира небесного столь необыкновенен и поразителен, что из врагов истины мгновенно делаются учителями, из зверей лютых обращаются в агнцев кротких; а иногда он столь постепенный, что мы, умирая греху и начиная жить Богу, даже не примечаем того времени, в которое глас призывания Божия коснулся нашего сердца. Иногда Бог посещает болезнями и бедствиями, дабы уврачевать неизцельные болезни и отвратить от опаснейших бедствий; а иногда Он попускает и самые- падения, дабы истребить останки греха. Довольно, довольно путей, по которым Бог нисходит к человеку с благословением Своего, мира!!

Дабы сей мир, столь часто посещающий человека, не похитили у него плоть и мир: к сему единственное средство предлагает нам Св. Апостол: не представляйте уды ваша греху, но представите себе Богови и уды ваша оружие правды, да Бог мира будет с вами. Доколе плоть со страстями и похотями распинается на кресте Иисуса, мысль устремляется ко Владыке всяческих, око не пригвождается к земным прелестям, ухо не обращается к тлетворным обаяниям мира; дотоле Бог действует в нас еже хотеть и еже деяти. Доколе дух человеческий покоряется управлению Духа Божия, дотоле Он не оставляет нас искуситися паче, еже можем, но творит со искушением избытие. Пусть грозная буря несчастий собирается над главою блюстителя мира Божия: он не с меньшею благодарностью приемлет ее, как и кроткое дыхание счастья. Потеря чести и славы, потеря богатства и имущества, потеря сил и здравия есть пробный камень, на котором испытуются вера с любовью к большему укреплению и распространению мира внутреннего. Если великодушие и терпение, совокупясь с смирением и любовью, предают себя вседействующей воле Всевышнего: то бесчестие обращается в честь, прискорбия в утешение, слезы в радость, смерть в приобретение.

Так, примиряясь с нами, Бог примиряет нас с ближним нашим. Кто мирен с Богом, тот может ли оставаться во вражде с подобным себе человеком? Какая страсть возгнетет огнь раздора и брани, если корень зла потерял силу свою? Восстанет ли зависть, враждующая против достоинства, любочестие подавляющее заслугу, высокомерие, оскорбляющее кротость, корысть, похищающая собственность другого, если дух наш един с Духом Господа? Под светлыми небесами нет опасности; гром и молнию возвещает буря. Под кровом души умиренной с Богом не сокрываются стрелы: брань и вражду раж- дает дух злобы и ненависти.

Мир с Богом и мир с ближним, сливаясь во един чистейший источник, составляют одну благочестивую добродетель, любовь к Богу и ближнему, так, что с нарушением мира нарушается любовь и с умножением любви умножается мир. Сей источник, проливаясь с неба на землю, имеет начало от Бога и конец в Боге. Он образует в себе любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание. Посему друзья Божии суть друзья человеков. Бедные находят в них лучших помощников, неопытные – опытнейших наставников, вдовицы – надежнейших покровителей, сироты – чадолюбивейших отцов, Кто исполнен чувствованием Божией благости, и деятельно утвержден в любви Его, тот не оставит ближнего своего без призрения и успокоения, без насыщения и одеяния. Самый злейший враг имеет право на человеколюбие, помощь и правосудие друга Божия, – и друг Божий с ненавидящими мира мирен.

После сего нужно ли вопрошать, мирны ли мы сами с собою тогда, как мирны с ближним своим? – Мир внутренний есть основание мира внешнего, и нет истинного мира, в источнике коего бы он не сокрывался. Сей мир имеет одно токмо место, в непорочной совести. Чем менее пороков и более добродетелей, тем мы собою довольнее; чем страсти тише, тем совесть покойнее. Но ежели сей строгий ценитель наших поступков не находит в нас ничего, что бы могло навлекать ему тайное мучение; то мы наслаждаемся тем миром, который изобразить недостаточен язык человека. Ежели царство внутрь нас: то мы предвкушаем, сколь высочайшее, столь же неизъяснимое благо грядущего царства, которое не есть пища или питие, богатство и слава, но правда, мир и радость о Дусе Святе.

Что теперь скажем о тех, кои ходят по путям страстей своих? Могут ли они иметь мир в душе своей, непрестанно волнуясь духом мира сего? Могут ли взирать на прошедшее без упреков совести, на настоящее без отвращения, на будущее без отчаяния? Порочная совесть не дает покоя. Сей судия всюду преследует нас, и среди забав он разливает горечь свою, и среди многолюдных обществ слышен его глас. Пусть хитрость порока прикрывается веселием, и выказывает свою неустрашимость: совесть всегда изменяет сама себе. Самое уединение мятет нечестивого, самый страх тревожит его. Все житие его в попечении и страхе. Сколько бы шум страстей ни заглушал гласа совести: рано или поздно она покажет коварству все его сети, корыстолюбию все притязания, лицемерию его высокомерие, ненависти ее мщение. Так злоба сына Адамова, напитавшись кровью брата своего, укрываясь от пролиянной крови, не укрывается от гласа ее! Так измена единого от Апостолов сжигает его стыдом, обращает в страх, страх доводит до отчаяния, отчаяние до погибели. Несть мира нечестивому. Мир и покой предлежит одной добродетели.

О! если бы совесть, сей дражайший залог правды Божией, всегда располагала нашими делами: какая тишина изливалась бы во внешнем от соблюдения мира во внутреннем! Обратим взоры наши на то общество, которое наполняется добродетельными, и на то Царство, которое составляют друзья Божии: какое увидим множество мира! Мир в совести царя и поселянина: поскольку они не преступают границ закона Божия. Мир в душе владыки и раба: поскольку страсти не ополчаются на их дух. Мир в разуме сильного и немощного: поскольку он пленен в послушание веры Евангельской. Мир в действиях вождя и воина: поскольку они идут одним путем Иисуса Христа, при одном светильнике закона Божия, под одним знамением креста Господня, и с одними орудиями истины против врагов явных и тайных.

Сей союз душ и сердец есть истинное возвышение и твердое величие народа. Где сердце едино, и душа едина, там желания всегда согласны с разумом, разум с верою, и вера одушевлена любовью. Где все, еже аще творят, творят от души, от совести, там нет притеснения и насилий, возмущения и раздоров. Ежели общество менее или более великое так действует, как бы действовало пред очами всеведения Божия: то каждый вопль ближнего, каждое прошение, и каждую скорбь приемлет так, как бы само болело, просило, скорбело. Аще страждет един уд, с ним страждут вси уди аще же славится един уд, с ним радуются вси уди.

Что может поколебать единодушное общество, управляемое верою и благочестием? Что могут надменные враги? И чего устрашится мирный народ? Какая опасность обезоружит людей Божиих? – Боже великий! Ты исходишь в силах наших, и падет от страны нашея тысяща и тьма, к нам же не приближится. Ты речеши па язык и царство да возсозиждеши, насадите: и глагол Твой не возратится к Тебе тощ. Во запустеет всякое царство, где несогласие разделяет грады от градов, и дом от дома. Где нет единодушия, там сердце каждого разделяется на тысячи частей, непрестанно волнуясь и раздираясь буйством страстей и пороков. Посему зиждущий благоденствие общества, п не насаждающий мира в совестях, торжествующий славные победы над врагами сильными и не побеждающий врагов своих, обилующий богатством полей, и не имеющий плодов веры, обогащающий ум свой глубокими познаниями и не озаряющий сердец Божественною истиною, чем могут поддерживать свое общество? Не имея укрепления внутреннего – чем укрепят грады и веси от нападения чуждых сынов? Не имея Бога в душах своих, с кем изыдут на поле брани? Но ежели и нет врагов, которые бы могли восстать против сильного царства: то может ли обитать в нем мир при разделении сердец и воли? Может ли царствовать тишина под бурей страстей человеческих, стирающею и камни в прах, прелагающею и горы в сердца морская?

Так правда возвышает язык, но беззаконие опустошает землю. Смирение возносит царство, но гордость низводит его до ничтожества; воздержание укрепляет внутренние силы, но роскошь расстраивает оные. Благочестие дает покой народу, но нечестие у него похищает оное. Если небеса проливают где росу благости своей, то токмо там, где возрастают добродетели.

Россияне! Настоящий мир есть плод нашего смирения пред Богом. Мир Мой даю вам: возвещает нам наш Спаситель. Но с сим благовестием не сливается ли глас сей: братолюбия не забывайте, мир имейте между собою? Убо да не дерзнем нарушить толь священный залог! Мы родились от тех, которые твердо знали, что одна вера надежно побеждает царства, избегает острия меча, возмогает при немощи, укрепляет во бранех, обращает в бегство полки чуждых. Убо да укрепим веру отцов наших в душах и сердцах наших.

Россияне! Царство Александра I есть царство мира. Провидение даровало Его нам для мира, но не для одного нашего – Он вводит с нами многие царства в покой Божий и дарует благоденствие, изъясненное Пророком днями неба. Сердце царя нашего есть сосуд, исполнений мира с Богом и с подданными, но мир сей простирается и на другие народы. Плод законов Его – любовь, и действие повелений Его – мир. Благословен Бог Монарха нашего! Благословен Монарх отечества нашего!

Боже мира! Продли мир Твой в людях Твоих: люди Божие сохраните мир Божий в себе самих. Аминь.

Блюдите, како опасно ходите, не якоже немудры,но якоже премудри искупующе время, яко дни лукави суть (Еф.5, 15, 16).

Такой подает нам, христиане, совет Божественный Апостол Павел! Доколе мы во плоти должны блюсти себя от ее нападения; доколе в мире сем, должны ходить в нем с мудростью змеиною и целостью голубиною; доколе во времени, должны приуготовлять себе вечность благими делами.

Тот, который по вся дни умерщвляет грех, живущий во плоти его, готовит себе вечный покой в небесах; тот, который по вся дни обновляется в духе своем, благодатью Иисуса Христа, внидет в наследие живота вечного; тот, который день от дня преуспевает в благодати и в разуме Иисуса Христа, водворится в крове Бога небесного.

Мы вступаем днесь в новое лето благодати: но вопросим самих себя: как ходили, или как мы жили в протекшее время? Были ли премудри, искупующе время живою и деятельною верою во Иисуса Христа, или были немудри, тратили его в делах, причиняющих смерть? Ах! благочест. слуш., если путь мира сего был нашим путем, и плоть занимала нас по вся дни: мы потеряли время, даруемое нам для стяжания вечности; мы презрели милосердие Божие, прилагающее житию нашему день и нощь для спасения нашего.

Посмотрим убо хотя несколько, что мы сделали в прошедший год; и что мы должны делать в настоящем?

Закон Божий требует всецелой и всесовершенной к Богу любви: возлюбиши Господа Бога Твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостью твоею, и всем помышлением твоим: но можем ли мы сказать, о себе самих, что действительно исполнили сию заповедь. Мы любим Господа Бога, но не от всего сердца: ибо очень часто прилагаем его к благам мира сего. Мы любим Господа Бога, – но не всем помышлением: ибо мысли наши, перелетая от одного предмета к другому, редко успокаиваются в едином Боге.

Закон Божий требует такой же любви к ближнему, каковую имеем к себе самим: возлюбиши ближнего твоего, яко сам себе. Но можем ли мы сказать о себе самих, что всецело исполнили сию заповедь? Мы подаем милостыню, прикрываем наготу бедных, отираем слезы вдовиц, успокаиваем страждущих и гонимых, вводим странника в дом свой, посещаем больных: но сердце наше исполнено лукавства, блужения, ненависти, злобы, мщения, любостяжательства. Посему благо наше, оказываемое нами ближнему, есть следствие или рабского страха, или Фарисейского лицемерия, или тщеславия.

Господь наш Иисус Христос заповедует нам погублять душу свою для ее спасения, взять крест Его, и идти во след Его: но можем ли мы сказать о себе самих, что мы исполнили сию заповедь? Мы еще не распяли плоти своей со страстями и похотями; в нас нет глубокого смирения и уничижения. Мы непрестанно желаем того, что бы питало нашу чувственность, ищем такого бремени, которое было бы легко для плоти, и уклоняемся с того пути, на котором нужно оставить дом, отца, матерь и детей ради Иисуса Христа.

Вот, слуш., какова жизнь наша! вот каковы дела наши! Нет святости в помышлениях наших, нет чистоты в желаниях, нет истины в действиях. Вместо того, чтобы внешний наш человек истлевал, он возрастает в нас; вместо того, чтобы внутренний обновлялся и укреплялся, он изнемогает и болит. О, всеблагой Боже! не помяни беззаконий наших; аще беззакония назриши, кто постоит пред Тобою?

Если всеблагой Господь дарует нам новое лето с тем намерением, чтобы мы преуспевали в любви к Господу Богу, и возрастали в меру возраста Иисуса Христа: то мы, при помощи благодати Божией, должны по вся дни умирать греху, т. е. быть в рассуждении греха существами, как бы не имеющими жизни и действия. Можно наружно не грешить, и не делать греха явно, однако же не преуспевать в благочестии. Такое точно было состояние Фарисеев, коих укорял Господь наш. Они очищали внешнее сткляницы и блюда; в них не было такого глубокого греха, который бы виден был наружно, но внутренне они преисполнены были хищения и неправды. Так умереть греху, значит не только не делать внешне грехов в противность закона, но еще и внутренне иметь душу и сердце без движения и действия греховного. Сие-то разумеет святой Апостол Павел, когда говорит: тебе ради умерщвляемы есмы весь день. Во-вторых, мы должны по вся дни умирать миру. Не любите мира, ни яже в мире, говорит св. Иоанн. Основание сему то, что аще кто любит мир, несть любви отчи в нем. Сколько бы ни безвинны были предметы мира, но слабое сердце наше, единожды к ним прилепившись, вместо простого и необходимого их употребления, желает ими наслаждаться. Такое наслаждение удаляет нас от Бога, стоящего при дверях сердца нашего, и толкущего, да внидет в нас, и почиет.

Наконец, мы должны по вся дни умирать себе самим. Сие умертвие себе самим – в оставлении чувственной жизни, свойственной ветхому человеку, в смерти собственного разума, воображения, в очищении памяти от всех суетных и порочных предметов, и в оставлении всякой собственной воли. Это есть тот узкий путь, которым должен пройти подражатель жизни Иисуса Христа. Кто умер греху, миру, себе самому, говорит: не ктому аз живу, но живет во мне Христос.

Вот, благ, слуш., что мы должны делать, дабы созреть для блаженной вечности; вот, как мы должны жить, дабы не потерять драгоценного времени.

Дадим убо Царю веков, нетленному, невидимому, вечному – дадим обет – творить волю Его, пребывать в Его заповедях, возрастать в благодати и разуме Божии, укрепляться и утверждаться в истине; да, как быв возрождены и основаны в любви, будем исполнены любви в ожидании славного пришествия Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Блюдите, како опасно ходите, не яко же не мудри, но яко же премудри: искупующе время, яко дние лукави суть (Еф.5, 15, 16).

Прошел год: и мы благодарим Господа за благополучное окончание прошедшего. Наступил новый: и мы молим Господа о благополучном продолжении нового.

Поскольку же время даруется людям для совершения в нем добрых дел: то нам, как христианам, надобно, кроме принесения благодарности и молитвы, дать пред Богом отчет в употреблении прошедшего времени, и, по возможности, начертать в своем уме план, как проводить время нового лета. Иначе будем походить на тех приставников, которых за безотчетность в хозяйственном управлении обыкновенно лишают всякой награды, походить на тех домостроителей, которые приступают к построению, не имея ни плана, ни денег, ни материалов.

Что ж? готов ли наш отчет за прошедший год, отчет в христианских действиях ума и сердца? И составлен ли на новый год новый чертеж для таковых же действий? О! скорее и охотнее можем представить отчет работный и хозяйственный по делам службы гражданской, нежели отчет нравственный по делам жизни христианской. Кто запутался во грехах, тот дать отчета не может; равно и тот, кто в прошедшем году не подвизался нисколько в делах спасения, не может так устроить свой путь, как устрояют люди, в духовной жизни искусные, опытные и мудрые.

Но готов, или не готов отчет, не подлежит он нашему рассмотрению. Совесть была свидетельницею дел; совесть должна и поверять дела, и судить за опущение. Наше дело рассмотреть, поскольку стоим теперь на границе старого и нового года: каким путем нам должно идти в мрачную и неизвестную даль будущего? Путем ли старым, которым ходили в прошедшем году, – или путем новым, которым еще не хаживали? – Как сего дня мы приветствуем друг друга желанием новой радости, нового здравия, нового счастья: то и нужно идти таким путем, который ведет к радости, здравию.

Путь к истинной радости есть путь скорбей и страданий.

Мысль сия, с первого взгляда, кажется странною; но она естественна, если вникнуть сколько-нибудь в действия растительной и животной природы. Не все ли, прежде нежели придет в меру своего совершенства, проходит путь разрушительного очищения? Не все ли живущее и движущееся, прежде нежели получит жизнь и веселие, погружается в некую скорбь и печаль? Не все ли существа, близкие к нашей чувственной природе, прежде нежели могут чувствовать свое веселие в рождении подобных им существ, тоскуют и страдают? Кто не поверит сему, тому скажем словами самого Спасителя: жена, егда рождает, скорбь имать, яко прииде год ея: егда же родить отроча, к тому не помнит скорби за радость, яко родися человек в мир (Иоан.16, 21).

Каков закон в природе чувственной, таков закон и в духовной. Что предшествует наслаждению духовною радостью? Слезы, скорби, страдания. Истинная радость есть одно из благ Царствия Божия. Несть, говорит Апостол, Царствие Божие брашно и питие, по правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим.14, 17). Поскольку же сие Царствие нудится и достигается многими скорбями: то, очевидно, и радость, как благо Царствия, не иначе может приходить к нам, как чрез скорби. Так чрез золото текут слезы, а чрез слезы идет к нам золото.

Подлинно, можно ли наслаждаться истинною радостью, не очистив грехов слезами сердечного раскаяния? Можно ли иметь мир в сердце, не укротив злых его наклонностей? Можно ли быть спокойно в духе, не покорив ума в послушание Христово. Если не можно: то и обойдясь без чувства скорби в умерщвлении любимых страстей также невозможно. Чтобы знать сладкое, надобно испытать прежде горькое. Чтобы собрать плоды с обилием, надобно употребить прежде труд с потом и кровью. Сеющий слезами, говорит Псалмопевец, радостию пожнут: ходящий хождаху и плакахуся метающе семена своя: грядуще же приидут радостию, вземлюще рукояти своя (Псал.125, 6).

И так, какую радость разумеете вы, Христиане, когда приветствуете ею друг друга? Ту ли, какая происходит от очищения сердца слезным раскаянием и скорбями, или ту, какая проистекает от наслаждения чувственными удовольствиями и земными благами? Но сия радость, поколику источник ее мутен, нечиста, – и поколику предмет ее скоропреходящ, непостоянна и суетна. Нет! Радость прочная, истинная есть та, которая происходит от приобретения благ небесных, та, коей предмет есть Господь. Вы вступаете во врата нового лета, и может быть, с прежним сердцем: нет нужды. В течении года, очищая сердце слезами покаяния, радуйтесь о Господе. Вы встретитесь с скорбями и страданиями: не опасайтесь. Ибо, по слову Апостола, недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим.8, 18). Как радовался Он в своих страданиях (Кол.1, 24): так радуйтесь и вы, если угодно будет Господу испытать вашу веру скорбями и страданиями.

Путь к духовному здравию есть путь болезней.

Как? Неужели надобно сделаться наперед больным, чтобы получить духовное здравие? – Так, возлюбленные! Мы не знали бы, в чем состоит здравие, если бы не имели предварительного понятия о болезни. – Болезнь иногда предшествует здравию, иногда следует за здравием.

Болезнь души есть грех. Кто ж из нас не грешен и, следовательно, кто не болен? Чтобы приобрести здравие душевное, надобно прежде подвергнуться болезненному очищению по душе и телу. Как уврачевать страждущего недугом житейской гордости?

Надобно привести больного в такое состояние, в котором бы не было никакой пищи для его недуга, и в котором бы он мог восчувствовать во всей силе гнусность своей страсти. Но легко ли пройти такое состояние, состояние глубокого смирения и уничижения? – Как уврачевать страждущего недугом сребролюбия? Надобно отнять у больного все способы к любостяжанию. Но легко ли таковое лишение? – Как уврачевать страждущего недугом сластолюбия? Надобно поселить в больном отвращение к предметам его прихоти. Но легко ли преодолеть укоренившуюся привычку?

Видите, как достигается душевное здравие. Оно не иначе возможно, как под условием распинания плоти со страстями и похотями, и не другим каким образом сохраняется, как самоотвержением.

И так, какое здравие разумеете вы, когда им приветствуете? Если здравие души и тела: то приветствие ваше полно; если здравие одно телесное: то приветствие ваше несовершенно. Утешения не много, если будем здравы по телу, а больны душою. Тело есть орудие души. Когда оно испортится: то владеющий им поправит его; но когда изнеможет и обессилеет сам владетель: то поможет ли ему его орудие? Нет! Будем желать другим и просить себе здравия душевного. Здравая душа умеет сохранить и тело в здравии. Не унывайте, если бы Господь и посетил кого из нас болезнью; она нужна для здравия души. Аще внешний нот человека тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни, говорит Апостол (2Кор.4, 16).

Путь к истинному счастью есть путь несчастий.

Под именем несчастий разумеется все то, что потрясает и разрушает внешнее наше благосостояние, как-то: скудость в плодородии земли, и голод, всегубительная язва и смерть, внезапное лишение имущества и достояния, потеря любезных сердцу, родных, друзей, благодетелей. Как все в мире идет по распоряжению Премудрого и Благого Промысла: то и несчастия приходят к нам не без воли Божией. Но в чем есть воля Божия, в том, без сомнения, заключается благо. Любовь Отца небесного раздает награды; любовь же и посылает наказания. Любовь ущедряет, любовь и лишает. Посему нельзя подумать, чтобы любовь могла испытывать нас несчастиями к нашей погибели. Она в то самое время, как испытывает, ведет уже к счастью.

Но что за счастье быть в несчастий? Правда! и опыт уверяет и слово подтверждает, что всякое наказание в настоящее время не мнится радость быти, но печаль: однако же, прибавляет Апостол: последи же плод мирен наученным тем воздает правды (Евр.12, 11). Из сего заключить не трудно, что несчастия образуют людей, исправляют и улучшают. Образуют: они научаются пути спасения; исправляют: они из своенравных и гордых становятся послушными и смиренными, из жестокосердых – мягкосердыми, из строптивых – кроткими, из невоздержных – воздержными; улучшают: они дают лучший ход делам хозяйственным, уменьшают роскошь и пышность, отказывают себе в удовольствиях, забавах и увеселениях, и живут истинно христиански.

Вот счастье, которого искать надобно! Покой и довольство в сердце – вот единое всем нам на потребу!

Сколько известно прошедшее, ясно настоящее, столько мрачно и неизвестно будущее. – Вот стоят пред нами двенадцать месяцев. Кто знает, чем они наполнены? Может быть, несут и несчастие. Знать наверное – нельзя; но заключать о том или другом – можно, от причин к действиям, от действий к последствиям. Так, кто что посеял в прошедшее лето, тот посеянное пожнет в нынешнее. Семя злое обещает плод горький, отвратительный, смертоносный, а семя доброе – плод сладкий, приятный, животворный.

Итак, вступив в новое лето, пойдем новым путем, путем слезного раскаяния во грехах для получения небесной радости, путем умерщвления страстей для приобретения душевного здравия, путем отвержения чувственных наслаждений и земных благ для достижения истинного счастья. Встретим ли на пути такую скорбь и печаль? Господь обратит скорбь и печаль в радость. Получим ли какую болезнь? Господь укажет нам средство к облегчению. Впадем ли в какое несчастие? Господь даст силу и терпение.

Господи! управи путь наш во благое, и даруй всем нам радость, здравие и блаженство. Аминь.

Скажи ми, Господи, кончину мою и число дней моих, кое есть, да разумею что лишаюся аз (Пс. 38,5).

Не удивляйтесь, благ, слуш., что сим молитвенным воззванием начинаю я ныне слово свое, ныне, когда приветствуем друг друга с новым годом, и желаем друг другу новых лет, нового счастья. – Кто из нас уверен в действии приветственного своего желания на будущую участь другого? И кто принимает оное за верное и несомненное ручательство будущего счастья? – Нет никого из нас, который бы знал число дней своих, и видел судьбу в мрачной будущности. Двенадцать месяцев стоят перед нами впереди, и – мы, идя им навстречу, не знаем, что несут к нам, скорбь или радость, благополучие или злосчастие, жизнь или смерть.

Посему при взаимных ныне приветствиях, не нужно ли возводить нам мысленный взор свой к небу, и подобно Царю-Пророку взывать в смирении сердца: скажи нам, Господи, проживем ли мы наступивший ныне год? Будем ли здоровы и благополучны в течение оного? Сделаемся ли лучшими в нравственном состоянии, и придем ли в единство веры и познания Сына Божия, в зрелость мужа, в меру полного возраста Христова (Еф.4, 13).

Так, слуш., благожелания нынешнего дня могут доставить утешение нашему сердцу, но не могут утвердить нашей надежды. Господь даровал нам жизнь; от Господа зависит и продолжение оной. Он един есть источник всякого блага; от Него единого и будем просить и ожидать новых милостей и щедрот.

Не думайте, чтобы, вступая в новый год, мы стали далее от нашей смерти. Нет! – мы еще ближе подошли к той роковой минуте, в которую потребуют строгого отчета во всей нашей жизни. Время, данное нам на приуготовление себя к вечности, не прибавилось, а сократилось. Как же не вопиять с Давидом; скажи нам, Господи, кончину нашу, и число дней наших, кое есть, да разумеем, как мы ничтожны.

Но время, даруемое нам в новом годе, будет проходить также скоро и быстро, как прошло и дарованное в минувшем. Тогда оно не ждало нас, готовы ли мы были воспользоваться им, или не готовы: не будет ждать нас и ныне. Посвятим же несколько минут первого дня нового тысяча восемь сот тридцать третьего года на размышление, сколько важно для человека время.

Если каждая вещь ценится по трем главным уважениям, по большим выгодам, с нею сопряженным, по невозможности иметь ее долгое время в своих руках, и наконец по лишению всякой надежды возвратить оную в случае потери: то всеми сими уважительными причинами преимущественно пред каждою вещию отличается даруемое нам время. Оно есть цена вечности; оно столь кратко, что надобно весьма спешить, чтобы успеть воспользоваться оным; наконец оно невозвратно, так что если потеряем его хотя однажды, то потерю сию уже ничем заменить не можем.

Время есть цена вечности.

Преступник Закона Божия осужден на смерть при самом начале своей жизни; и потому надлежало бы, чтобы он лишился ее в самую минуту рождения своего. Но кровь Иисуса Христа изгладила ей приговор, произнесенный над всеми нами в лице первого грешника. Мы, хотя чада отца, осужденного на смерть, и наследники казни его, но имеем право на жизнь потому, что умер за нас Иисус Христос. Следственно дни наши, часы и минуты суть первое благодеяние, полученное нами чрез крест Его; следственно время, которое столь тщетно теряем мы, есть цена крови, плод смерти и заслуга жертвы Его. Присовокупим еще к первородному греху те преступления, которые делаем мы сами. Сколько раз нарушаем закон Творца жизни нашей, сколько раз заслуживаем себе смерть. Ибо оброцы греха смерть (Рим.6, 23). Но каждый раз, после каждого преступления, милосердие Божие, останавливая приговор осуждения нашего, дарует нам новую жизнь для того, чтобы имели время вознаградить худое употребление того времени, которое уже было наше, вознаградить раскаянием во грехах, и исправлением поведения.

Не видите ля, братия, что жизнь наша есть неоцененный дар милосердия Божия? Не видите ли, что время есть продолжение бесчисленных Его к нам грешным милостей, составляющих как бы нить из всего течения нашей жизни? Можно ли после сего провождать время в праздности и неге без оскорбления благости Того, Который дарствует нам оное? Можно ли отдавать его в жертву гнусным страстям, не подвергаясь гневу Божию? 0! кто, получив драгоценность, бросает ее на распутий? Кто не подорожит даруемым нам временем? Человек, теряющий время в одних мирских суетах, похож на того земледельца, который время посева проживает в корчемнице, и остается потом целый год без своего хлеба, похож на того приставника, который, получив от своего хозяина значительную сумму па покупку жизненных потребностей, расточает оную на свои прихоти; похож на того сына, который, приняв от отца богатое имение с условием уплатить долги, проигрывает все в один год, не удовлетворив ни одному из кредиторов.

Время кратко.

Вот вторая причина, заставляющая нас гораздо лучше чувствовать драгоценность времени! Правда, чем путь короче, тем ближе к берегу; и чем скорее проходит время, тем ближе становится вечность. – Но с чем выйдем на берег, не приобретя ничего в скором путешествии? Как покажемся в вечность, растеряв все свои способности, и убив время в одних чувственных наслаждениях? Там не скажем не было сил, или не было времени; там суд короток, суд не наш человеческий, а Божий.

Время летит, а закон Божий развивается в человеческом сердце медленно. Жизнь наша кратка, как цвет сельний, который утром цветет, а вечером засыхает (Пс.89, 6); а заповедь Божия широка зело (Пс.68, 96). Посему ненужно ли дорожить каждым часом жизни, чтобы не опустить без исполнения какой черты в заповедях Господних? Не нужно ли просить Господа об умножении лет, чтобы исполнить хотя некоторую часть закона Божия?

Между тем от малого количества времени, которое даруется нам, как средство ко спасению, надобно отделить часть на нужды житейские, часть на дела общественные, часть на обязанности общежития, – что же останется для Бога, для вечности, для нас самих? В таком случае надобно исполнять и нужды житейские, и дела гражданские, и обязанности общежития в чистоте побуждений, в духе христианском, к утешению и назиданию других и к славе Божией. Аще убо ясте, ащели пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите, говорит Апостол (1Кор.10, 31). И таким образом мы, не смотря на краткость жизни, найдем много времени для творения добрых дел, и не потеряем ни одной минуты без пользы.

Впрочем, есть люди, которые скучают и тяготятся продолжительностью времени, не зная что делать, и чем занять самих себя. Бедные! все ли успели вы сделать, что должно? Кончили ли дела семейственные? Исполнили ли дела общественные? Поучались ли в законе Божием? Упражнялись ли в молитве? Были ли в храме Господнем? Посещали ли больных? Утешали ли скорбящих? Время весьма кратко, а обязанности христианские – бесчисленные: как же можно скучать и тяготиться продолжением времени?

Время невозвратно.

Когда богатство, почести и слава бывают потеряны; тогда остается еще надежда паки приобрести все сие, или заменить каждую из сих потерь иным образом. Но когда потеряно время, проведено в праздности и расточено на забавы и увеселения: тогда ни одной потерянной минуты возвратить невозможно. Время драгоценнее всех вещей в свете: ибо им можно приобрести все вещи, но его не чем приобрести нельзя. Так, кто провел дни юности своей в рассеянии, тот может возобновить оное и в зрелых летах мужества; но лет юности не возвратит. Или кто провел несколько дней в чаду пагубного веселия, может опять впасть в то же безумие; но дней не возвратит. Когда же потеряны дни, то потеряна с ними и милость Божия. Ибо время есть дар благости Божией. Но потерять сей дар, или употребить его во зло, есть несчастие, и несчастие тяжкое.

Каждая минута жизни должна быть такова, какова минута смерти. Мы умираем единожды, и потому надобно умереть хорошо; ибо нет уже никакого средства возвратить жизнь, и вознаградить второю лучшею смертью несчастие первой. Каждая минута жизни протекает единожды; и потому невозможно уже возвратиться вспять теми же шагами; да хотя бы и снова начали мы путь свой, не исправим уже погрешностей первого шествия. Они останутся при нас: минуты, в которые те погрешности мы сделали, погрузились в вечность.

Христианин! зная цену времени, не теряй ни дня, ни часа, ни минуты. Трудись и подвизайся, мысленно и чувственно, в делах веры и в делах своего звания. Ты отлагаешь исправление свое до будущего времени: на что же употребишь настоящее? Ты намереваешься впредь быть добродетельнее: но навык к пороку не сделает ли тебя уже неспособным к добродетели? Ты предполагаешь сделать впредь какое-нибудь богоугодное дело: но не потеряешь ли и время сделать оное? Ты отлагаешь руку помощи при виде несчастного; но не потеряешь ли чрез то и случай впредь помочь ему? Ты оставляешь до следующего дня исполнение порученного тебе дела; но чрез исполнение опущенных дел не опускаются ли дела текущие? И так, потеря одного дня не будет ли потерею всех грядущих? При том уверен ли ты в продолжение своей жизни, ежечасно подверженной смерти? Ибо всяк человек, по слову Пророка Давида, яко трава, дние его яко цвет селений, тако отцветет: яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает ктому места своею (Пс.102, 15, 16). Посему никогда не отлагай доброго дела до будущего времени. Время летит быстро и в быстроте своей может увлечь и твои благие намерения.

Заключаю слово мое словом Божиим: дондеже время имамы, да делаем благое, говорит Апостол Павел (Гал.6, 10). Вот наставление для нас, вступающих в новый год! Приидет нощь, егда никтоже может делать, говорит Иисус Христос (Иоан.9, 4·). Вот и побуждение к исполнению Апостольского наставления!

Царю же веков, нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава вовеки веков. Аминь.

Дондеже время имамы, да делаем благое (Гал.6, 10).

Как быстро течет время! Давно ли кажется приветствовали мы. друг друга с новым годом, вступая в тридцать третий год девятнадцатого столетия? И вот его уже нет для нас. Он протек невозвратно, оставя по себе одно только воспоминание, воспоминание о тех случаях и событиях, которые имели влияние на нашу жизнь, на наше счастье и благополучие.

Не так же ли быстро протечет и новый тридцать четвертый год? Не так же ли оставит после себя одни воспоминания, более или менее приятные и утешительные?

Но поскольку день дни, как говорит Пророк, отрыгает глагол, и нощь нощи возвещает разум (Пс.18, 3): то менее ли передает истину год году, нежели день дню? менее ли открывает познание, один другому, нежели нощь нощи?

Став на границе двух годов, из коих один протек, другой наступает, один остается в воспоминании, другой представляется воображению; став на границе сих двух годов, вслушаемся в их проповедь, чему научают нас и тот и другой?

Прошедший год научает нас, что образ мира сего преходит (1Кор.7, 31).

В самом деле, если взглянем на прошедшее время, что иное увидим там, как не образ тленности, непостоянства и скоротечности? Увидим расцветание и увядание, рождение и смерть, возникновение и разрушение. Иной из мрака ничтожества вышел на свет, другой от света перешел во мрак гроба. Иной расцвел, другой увял; иной восстал, другой упал. Иной приобрел большие сокровища, другой растерял и малые. Но почто говорю я об ином, об другом? Не чувствовали ли мы сами каких перемен и изменений? Сколько предметов разного рода, то появлялось пред нами, то удалялось от нас? Сколько вещей перешло из наших рук в другие, и сколько от других перешло к нам? Сколько раз наслаждались удовольствиями, и сколько раз предавались скуке и унынию? восхищались и воздыхали? веселились и скорбели? Что выражает все сие? – То, чему учит прошедший год: образ мира сего преходит.

Но что видим в прошедшем, то самое подтверждает и Соломон: суета суетствий, восклицал он, всяческая суета. Но на что Соломон? О сей суете, ничтожности и тленности говорят те самые, которые надеются на оную: я презираю богатство, говорит прельщенный славою, а страстный к богатству говорит: кая польза в мечтах честолюбия? Тот и другой судит правильно: сложите их мнения вместе, и составится полный урок прошедшего года. Образ мира сего преходит.

Показав суетность благ, коими пользовались и наслаждались в прошедшем, мы не можем оправдать и самих себя. Не часто ли случалось, что мы сами, так сказать, ускоряли и усугубляли их прехождение, суету и тление? Каких, например, сокровищ не расточала наша роскошь и прихоть? Каких богатств не расхищали суетные зрелища, игры и украшения? Не случалось ли, что наши страсти и пороки лишали нас других ближайших и важнейших для нас благ жизни? Так, неумеренность и излишество расстраивали наши телесные силы; неосторожность в словах и поступках лишала нас чести и уважения. И так скоротечность ли благ была виною их скорой растраты? или превратность нашей воли? Очевидно, блага невиноваты, но виноват их владетель.

Новый год, приняв от прошедшего слово о скоротечности и ничтожности благ мира сего, поучает нас, чтобы мы не любили мира, ни того, что в мире, чтобы к благам мира, если они текут, не прилагали сердец (Псал.61, 11), чтобы сокровиществовали в настоящее время основание добро в будущее (1Тим.6, 19). Ибо для чего дано нам время? для чего мы созданы и живем в сем мире? Апостол говорит, что мы созданы на дела благая, яже прежде уготова Бог, да в них ходим (Ефес.2, 10,): следовательно, и время дано также на дела благая. Посему не искать благ земных и не стремиться к удовольствиям чувств должны мы в настоящее время, но желать и искать благ небесных, вечных, пещись не о теле, но о душе, услаждать не внешнего человека, но внутреннего, угождать не миру, но Богу, жить не для земли, но для неба. Если мы назначены к существованию, которое должно простираться за пределы настоящей жизни; то мы не имеем права провождать жизнь сию по собственному произволению, не имеем права располагать поступками своими по собственным прихотям. Мне надлежит, говорит Иисус Христос, делать дела Пославшаго Меня, пока есть день: придет нощь, когда никто не может делать (Иоан.9, 4). Так и мы, Христиане, которые должны проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника и Совершителя веры Иисуса (Евр.12, 1, 2); так и мы должны делать дела, на которые Отец небесный создал нас; так и нам дано время для совершения оных.

Сравним две части нашего существования, из которых одна есть только точка в последовании веков, а другая поглощает все времена и веки. Для какой из сих двух частей должны мы особенно трудиться: для той ли, которая оканчивается почти в ту же минуту, в которую начинается, или для той, которая измеряется вечностью? Без сомнения, для последней. Станем же без отлагательства делать дела спасения нашего, пока есть день, непрестанно памятуя, что скоро придет вечная ночь, когда никто не может уже делать.

И можно ли отлагать дела спасения день за день? Что есть жизнь наша? – Это трава, которая утро процветет, и прейдет, на вечер отпадет, ожестеет

и изсохнет (Псал.89, 6). И как велико расстояние от утра дней наших до вечера оных? Дние лет наших, говорит Пророк, в них же семьдесят лет, аще же в силах, осемьдесят лет, и множае их труд и болезнь (Псал.89, 10). Вот полная мера жизни, но не для всех нас. Не часто ли мы видим, что юность, как полевой цвет на поле жизни человеческой, мало-по-малу увядает и засыхает? Не часто ли крепкий телом и бодрый духом муж на половине поприща своей жизни, как слабое стеблие посекается косою смерти? Если опыты сии представляются нам ежедневно: то не должны ли мы дорожить временем, не должны ли спешить делом спасения? Дондеже время имамы, да делаем благое (Галат.6, 10).

Дело спасения, говорят иные, тяжело. Правда. Но для кого? – Для тех, кои хотят начать его с нового года, с сего дня, с сего часа, оно тяжело; а для тех, кои сколько-нибудь подвизались для Царствия Божия в прошедшем, оно благо и легко (Матф.11, 30). Впрочем, если бы для спасения и нужно было переносить тягости и жестокие лишения; то прилично ли нам, Христианам, сетовать на сие? Неужели легче те дела, кои делаем в угодность миру и плоти? Для приобретения славы, богатства, удовольствий мы часто жертвуем спокойствием, здоровьем, самою жизнью; а дело спасения одно только устрашает нас! К чему столько упорства с одной стороны, и столько слабости с другой?

О, если бы слово прошедшего года о непостоянстве и ничтожности благ, и удовольствии чувств, твердо напечатлелось в нашей памяти; и если бы слово нового года о препровождении времени в деле спасения твердо сохраняемо было в нашем сердце: то и на земле стали бы жить, как на небе, плачущийся, якоже не плачущий, и радующийся, якоже не радующеся, и купующе, яко не содержаще, и требующий мира сего, яко не требующе (1Кор.7, 30).

Царю веков! Благослови наш вход в новое лето, и даждь нам провести оное в мире, тишине и здравии, провести в делах спасения ко славе имени Твоего. Аминь.

Блюдите, како опасно ходите, не якоже немудра, но якоже премудра: искупующе время, яко дние лукава суть (Еф.5, 15, 16).

Еще позволено нам, братия, в чем отказано уже многим тысячам, еще позволено нам вступить в новый круг часов, дней, месяцев и времен года. Кто не принесет благодарения Господу Богу, обновляющему времена и лета, за Его долготерпение и милосердие к нам, грешным? Кто молитвою не призовет Его в помощь к благополучному продолжению нового лета в вожделенном здравии, мире и тишине?

Но вступая в новый год, не забудем, что он, подобно всем предшествующим, не столько продолжит, сколько сокрушит жизнь нашу, не забудем, что, кончив год, мы ближе подошли к той решительной минуте, в которую потребуют от нас строгого отчета во всей жизни.

Не хотелось бы слышать ныне о сокращении своей жизни, ныне, когда сердце человеческое, а более язык, следуя принятому обыкновению, истощаются в желании всем и каждому долгих лет, счастливой будущности. Но что делать? – Лучше слушать истину, по-видимому, печальную, но весьма полезную, нежели слушать нынешние благожелания, не прибавляющие нам нисколько ни долголетия, ни счастья.

Искупуйте время, яко дние лукави суть.

Что есть время? – Временем называется такое условие, с которым соединено продолжение и последование всех перемен, условие, при котором существование какой-либо вещи – ее рождение, продолжение и конец, становится для нас ощутительным. Что есть жизнь? Жизнью называется вообще развитие сил в природе растительной, чувственной, духовной, совершающееся под условием времени. Посему наша жизнь, со всеми ее переменами, соединена со временем. У младенчества есть свое время, у юности свое, у мужества свое, у старости свое, подобно тому, как имеют свои времена весна, лето, осень, зима. Всем время, – и время всякой вещи под небесем, говорит Премудрый, время раждати, и время умирании, время садити и время изторгати сажденное (Еккл.3, 1,2).

Но время течет быстро; так и наша жизнь проходит быстро же. Не станем указывать на множество младенцев, которые наслаждаются бытием своим только несколько часов, на множество детей, которые в весне лет своих уже отцветают; на множество юношей, коих бытие оканчивается прежде нежели достигнут зрелых и совершенных лет. Посмотрим на тех, кои достигли уже самого крайнего предела человеческой жизни. Что значит все их существование в пространстве многих лет? Не более, как одно последование непрестанных перемен, с каждым дуновением приближающееся ближе и ближе к своему концу.

Время течет неприметно, так и наша жизнь течет неприметно же. Протекают дни юности; и кто может приметить ту точку, на которой они оканчиваются? Проходит возраст зрелый; и кто может видеть предел, от которого начинается старость? – Так, из детей делаясь юношами, мужами и стариками, мы не знаем, как это все с нами происходит, и достигая предела жизни, говорим: давно ли случилось то или другое происшествие? между тем как тому и другому прошли десятилетия.

Время течет невозвратно; так и наша жизнь течет невозвратно же. Прошел день, месяц, год, и никто не возвратит их нам. Прошли лета юности и мужества, и никто не сделается вновь юношей, мужем. Путь жизни не повторяется, нельзя пройти его в другой раз, если однажды совершили его.

Когда дни жизни нашей протекают столь быстро и столь неприметно, не должны ли мы озаботиться об употреблении времени на дела благие и полезные? Для чего даровано нам время? – Для приготовления к вечности. – Для чего живем? Для того, чтобы жизнью на земле приобрести жизнь на небесах. Если время и жизнь суть необходимые условия к существованию, которое должно простираться за пределы настоящего бытия: то не должны ли дорожить сими условиями, не должны ли проводить время жизни в приготовлении себя к вечности? Так, братия, искупуйте еремл, яко дние лукави суть.

Каково время, таков и мир. Преходит бо образ мира сего. Воззрим на мир естественный; одно возникает, другое разрушается, одно расцветает, другое увядает, одно рождается, другое умирает. Воззрим на мир политический. Там, где некогда возвышались пышные чертоги и утверждались сильные престолы, там едва низкая сельская хижина показывает место угасшего блеска и ниспровергнутого могущества. Там, где науки и художества созидали свои храмы, там владычествует варварство и невежество. Посмотрим на мир нравственный: одни сходят с верхней степени величия и славы на низшую, другие восходят с низшей на верхнюю; одни богатеют, другие беднеют; одни плачут, другие радуются и веселятся. Но зачем далеко искать примеров? Что сказали бы отцы наши, умершие за сто лет пред сим, если бы могли возвратиться к нам? Увидев новые нравы, новые обычаи, новое просвещение, они верно сказали бы: преходит образ мира сего. Что скажем мы сами, воспоминая о тех предметах, которые в течении нашей жизни то появлялись пред нами, то удалялись от нас, о тех вещах, которые переходили из рук наших в другие, и приходили к нам от других, о тех радостных и печальных днях, которые сменяли друг друга попеременно, – что скажем мы сами? Преходит образ мира сего.

И так, если есть между нами такие, которые всю свою жизнь проводят только в суетах мирских, в одних забавах и удовольствиях, нисколько не думая о своем спасении, если есть такие, то да внемлют слову св. Апостола и Евангелиста Иоанна не любите мира, говорит он, ни яже в мире. Аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем (1Иоан.2, 15), да внемлют слову другого Апостола, св. Иакова: он говорит: любы мира сего вражда Богу (Иак.4, 4), да убедятся опытами непостоянства вещей, их окружающих, да познают и восчувствуют, яко время прекращено есть прочее. – Может быть, они надеются на милосердие Божие. Подлинно, Бог милосерд, но милосердие Божие должно ли ставить поводом к коснению во грехах. Долготерпение Божие безмерно: но есть мера грехов, за исполнением которой следует неизбежная гибель, как необходимое действие за своею причиною. Может быть, они надеются на цветущий возраст, на крепость и силы телесные; но пусть рассудят сами: уверены ли они в том, что точно доживут до позднейших лет; знают ли число дней, кои определены для их существования на земле? – Не часто ли случается, что смерть похищает тогда, как совсем не думают о ней, в цвет лет, при крепости телесного сложения, при изобилии всех способов к продолжению жизни?

Но можно надеяться, что таких, которые бы совершенно были погружены в чувственность, не много. Гораздо больше таких, которые не любят мира, но не имеют довольно силы и мужества, чтобы отречься от него. Плоть их желает противного духу, а дух противного плоти, прелесть богатства, блеск честей, удовольствие чувств привлекает их, и в тоже время внутренний голос отвращает их. Таким образом, увлекаясь то тем, то другим предметом, живут в жалкой борьбе с собою. Престаньте колебаться в добрых намерениях. Внемлите словам Апостола, который говорит, что мир преходит и похоть его (Иоан.2, 17). Удовольствие, которого люди ищут, богатство, которого домогаются, честь, за которою гонятся, все сие проходит с миром, но дела добрые и полезные, как-то: образование ума и сердца в науке христианства, постоянное отсечение худых навыков, преуспеяние в благочестии, усовершенствование в любви христианской – все сие пребывает во веки. Не оставайтесь в нерешимости, но, по примеру Апостола, забывайте задняя и простирайтесь вперед к цели вашего назначения, трудитесь, пока есть силы, делайте добро, пока есть время.

Время прекращено есть, говорит Апостол. Горевать ли, братия, что время жизни нашей сокращается более и более? – Не лучше ли порадоваться тому. Подлинно утешатся плачущие: время слез их сократилось. Как радость, так и скорбь проходят вместе с миром. Истинная радость обитает в сердце, а не с благом мира. Кто чист в совести и делах, тот не боится нападений превратной судьбы. Чем далее проходит он путем скорбей, тем ближе становится к безмятежному своему пристанищу. Тем же не стужаем си: но аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется во вся дни. Ибо мгновенное, легкое страдание наше производит для нас в высочайшем преизбытке вечную славу, тогда как мы не имеем целью видимое, но невидимое. Видимая бо временна, невидимая вечна (2Кор.4, 16–18).

Дние лет наших в них же семдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь, говорит Царь-Пророк (Псал.89, 10). Если из сих дней лет наших вычесть время, которое прошло в младенчестве и детстве и которое проходит во сне, в праздности, в рассеянии, в забавах и удовольствиях: то много-ль останется у нас времени? – Весьма немного.

Не станем, братия, убивать времени напрасно, памятуя, яко время прекращено есть прочее. Время нового лета есть время подвигов и трудов. Что посеем в течении оного, то и пожнем в вечности. Сеющий в плоть свою, в плоти пожнет тление, а сеющий в дух, в духе пожнет жизнь вечную. Доброе творяще, да не стужаем си: во время бо свое пожнем, не ослабеюще (Гал.6, 7 – 9). Аминь.

Не сообразуйтеся веку сему, но преобразуйтесь обновлением ума вашего (Рим.12, 2).

Приятно слышать в новый год лестные приветствия, но несравненно приятнее выслушать наставление, как провести наступающий год. Благожелания не могут прибавить нам, ни долголетия, ни счастья, а наставление, если будет принято с усердием, может принести духовную пользу. И потому, вместо приветствия, предложу вам, возлюбленные слушатели, духовное наставление, не свое, но Апостольское. И не сообразуйтесь веку сему, но преобразуйтесь обновлением ума вашего.

Под именем века в учении Апостола разумеется дух времени, в котором живем, а под именем духа времени всеобщность в направлениях людей, поступках и склонностях. Когда большая часть людей руководствуется спасительными правилами Христианской Веры, живет и поступает по-христиански: тогда мы называем дух времени благочестивым. Но когда одна часть предана буйству ума и страстей, другая погружена в плоть и кровь, в чувственные, наслаждения, третья погрязла в земле, в различных выгодах, тогда мы называем дух такого времени нечестивым.

После сего объяснения можно спросить: какой дух господствует в наше время? Дух ли евангельской веры, живой и деятельной, или дух разума человеческого и страстей? Каким началам и правилам следует в религиозном направлении? Какую цель имеет в нравственном направлении? Каких мыслей держимся, смотря на учреждения и постановления в политическом мире? Трудно, трудно отвечать на вопросы, которым мы сами более или менее соприкосновенны, тем паче, когда мы ни теплы, ни холодны, ни добродетельны, ни порочны, ни вольнодумцы, ни смиренномудры. Однако ж можно приметить, что дух нашего времени есть испорченный, ни тем не менее злой и пагубный. Что выражает сия всеобщая склонность к земному, сие повсеместное стремление к чувственному? Что знаменует общее брожение умов, общее стремление к перемене вековых учреждений? – Явную порчу нравов, явное ослепление умов, явное оскудение веры и любви христианской. Вот дух времени, или век, с которым сообразоваться запрещает Апостол.

Не сообразоваться с веком сим, значит не принимать тех начал, кои нечисты, не следовать тем правилам, кои преступны, и не подражать тем обычаям, кои пагубны, значит не делать тех проступков, в коих виновна большая часть людей, не мечтать о том, о чем мечтает большая часть умов, не стремиться к тому, чего домогается большая часть сердец человеческих, значит воздерживаться от всего, что только противно духу веры, чистоте нравов и благу общему и частному.

И подлинно, если дух времени обнаруживает одни разрушительные действия страстей: то можно ли принимать его страсти за правила жизни и нравственности? Если дух времени под обольстительным видом истины старается внушить людям ложь и обман: то можно ли внимать такому духу? Если дух времени под блистательным видом усовершения законов и улучшения состояния людей силится распространить злобу и ненависть к самодержавной власти, внести в общества и семейства брань и раздоры, хищение и убийство: то можно ли сообразоваться с таким духом? Не сообразуйтесь веку сему.

Апостол, запрещая сообразоваться с веком, повелевает обновляться: обновляйтесь духом ума вашего. – Если в течении прошедшего года дух века имел какое-либо влияние на ваши чувства, сердце и дух, то в продолжение наступившего года расположитесь очистить сердце от преступных чувствований и дух от злых мыслей. Если какая злая страсть или ненависть не давала вам покоя, то решитесь укротить оную, обуздать, исторгнуть. Если какой худой навык или порок обладал вами, старайтесь оставить его и противопоставить ему добродетель. Обновляйтесь духом ума вашего. Обновляться духом значит сообразоваться с духом Христовым, следовать новым началам, новым правилам, воссоздать новое чувство, новое сердце, новый дух, и начать новую жизнь.

История представляет нам назидательнейшие примеры того, как должно избегать внушений злобного духа времени. Не только частные люди, не только семейства, но целые города и народы приуготовляли как гражданский, так и нравственный упадок свой тем, что допускали уловить себя коварству злобного духа времени. От чего пало и уничтожилось царство Иудейское? От того, что народ Иудейский допустил духа злобы овладеть собою. И вот потомки народа, некогда сильного, великого и возлюбленного Богом, до ныне в глазах наших блуждают, как живые памятники того, как Бог ревнитель строго отдает грехи отцов на чада (Исх.12, 5, 6).

Апостол, запрещая сообразоваться с духом времени, повелевает преобразоваться обновлением ума нашего. Что за мысль в сем выражении? Мысль та, чтобы мы все свои мысли и чувства, действия и поступки сообразовали с духом истинного христианства. Сей дух совершенно противоположен духу времени. Дух истинного христианства или дух Христов хотя в известное время является угнетенным, но всегда остается победителем. Его начало есть истина, его правило действий есть любовь, его цель – жизнь вечная. Счастлив народ, если живет под влиянием одного сего духа. Благословенны времена, в которых действует один сей дух. Не слышатся тогда ни раздоры, ни брани. Покорствуют умы истине и не выходят из пределов своих страсти. О если бы сей кроткий, благой, спасительный дух управлял нашими умами и распоряжался нашими наклонностями: какое бы единение было в стремлении и наклонностях, в действиях и поступках! Не стали бы тогда делиться между собою! Единство благого Господа и Учителя, единство веры и упования, единство земли и неба, единство Бога и Отца совокупило бы всех в одну Церковь.

Но преобразуйтесь, братия, обновлением ума вашего. Если в течение прошедшего времени дух времени ввел вас в какое заблуждение, суеверие и предрассудок: старайтесь в течение сего нового года очистить ум от лжи и обмана, и просветить новым светом небесной истины. Если враг рода человеческого посеял в сердца ваши нечистые помыслы и нечистые желания, старайтесь искоренить, и насадить новые, чистые, святые. Если воля наклонна более ко злу, нежели к добру, то сделайтесь более наклонны к добру, нежели к злу. Если вы жила по старым навыкам: то живите по новым правилам веры.

Не говорите, что заблуждения прошедшего года были невелики, и преступления не тяжки, что вы не далеко уклонились от пути правды, что делая угождение страстям и обычаям мира, вы не теряли из виду и своего спасения. Пристрастие, какого бы рода ни было, великое или малое, тяжкое или легкое отъемлет жизнь у духа. – Поспешим же обновиться, во врата нового лета, в духе и сердце, в мыслях и чувствах, в делах и поступках. Благость Божия продолжает жизнь нашу не для состарения во грехах, но для обновления. Она не хочет нашей смерти, но обращения и обновления.

Вот пастырское наставление в новый год. Примите его как благожелание сердца моего, и повторяйте, как урок христианский.

Утверди, Господи, в сердцах наших слово Твое, напояй и возрасти благодатью Твоею. Аминь.

Преобразуйтесь обновлением ума вашею (Рим.12, 2).

Вот чего желаю вам, братия, в новый год! Пусть желание земных благ слышится в мире; а здесь, в храме, должно услышаться желание высших, совершеннейших благ.

В новый год любят видеть и слышать новое. Не ожидайте, братия, от служителя Христова нового слова. В деле Веры нет ничего нового; все древнее, все вечное. Истина всегда одна и та же. Да и мы сами не новые, те же, какие были и вчера.

Слова сии: преобразуйтесь обновлением ума вашего, написал Апостол Павел к Римлянам, узнав, что они не преставали сообразоваться с обычаями века, вступая в новую, христианскую жизнь. Не могут ли отнестись оне и к вам, братия, вступившим в новое лето Господне, но еще не начавшим жить по-новому?

Вникнем в требование Апостола в честь нового года.

Преобразуйтесь обновлением ума вашего.

Что такое ум? Это есть сила души. Ею мыслит она, вникает в таинства природы и созерцает в мире невидимое Божество, Его силу и премудрость. Как всякая вещественная сила может расширяться и умаляться, ветшать и обновляться: так и духовная сила, ум наш, подлежит подобным изменениям. Он слабеет и тупеет от бездействия, неги, роскоши и невоздержания; ветшает от суеверия и предрассудков; помрачается от нечестия и угасает от преобладания страстей.

Что такое обновить ум? Это тоже, что исправить его, очистить, просветить. Чтобы возобновить ветхое здание, нужно выпрямить в нем, что погнулось, поднять, что опустилось, связать, что разъединилось, заменить новым, что обветшало, очистить и покрасить, где нужно. Подобным образом, чтобы обновить ум, нужно исправить в нем мысли, возбудить внимательность ко всему божественному и очистить его зрение. Мысли подобны связям в здании. Повредились и обветшали связи? Здание угрожает падением. Покривились и помрачились мысли? Ум подвергается слепоте. Приемлемость ума подобна отверстиям в здании. Нет рам и стекол в отверстиях? Холод и ветер в здании. Нет веры у ума? Сомнения и недоумения колеблют его. Зрение ума подобно зрению очей. Ослабло зрение в глазах? Есть помощь ему в стекле. Помрачилось око ума? Есть свет для него в слове Божием.

С обновлением ума должно быть соединено обновление сердца. Что же нужно исправить в сердце? Желания и чувствования. Ибо желания также неправы, как и мысли, и чувствования также нечисты, как и помышления. Грех начинается с мыслей и переходит тогда же в желания и похотения. Что есть земного и плотского в уме, то все помещается в сердце. От. сердца бо исходят помышления злая, убивства и пр. (Матф.15, 19).

Для чего нужно обновиться умом? для того, говорит Апостол, дабы узнавать, что в отношении к воле Божией хорошо, благоугодно и совершенно (Рим.13, 3). Видно, ветхий ум, земной и плотский, неспособен узнавать волю Божию? Так и есть. Будучи слеп, он не видит ни в делах природы, ни в событиях мира, ни в радостях и скорбях, ни в счастии, ни в несчастий – нигде не видит воли Божией; и потому ходит в отношении к познанию Бога как бы ощупью; быв слаб и туп, не проникает в сущность вещи, и потому принимает зло за добро, ложь за истину.

Тем более нужно обновление сердца, что сердца требует Господь: сыне, даждь Ми сердце твое, – что сердцем веруется в правду, как говорит Апостол (Рим.10, 10). А как уверует оно, не обновясь само правдою? В сердце изливается любовь Божия (Рим.5, 5): как излиется она, если сердце нечисто. Сердце до обновления ветхо и слабо, и потому не может взять и понести иго и бремя Христово, хотя оно и благо и легко.

Кто бы из нас, братия, не имел нужды в обновлении ума и сердца? Стоит только вникнуть в свои помышления и чувствования, увидишь, как они гнилы и ветхи, земны и плотски, гнусны и отвратительны. Чего желали мы более всего в прошедшем году? Хорошо, если благ царствия Божия; но что если благ мира сего? Не нарушали ли тогда той заповеди Господней, которою повелевается искать прежде всего и паче всего царствия Божия и правды его (Матф.6, 33)? Каким помышлениям и чувствованиям предавались? Хорошо, если святым и духовным; но что если греховным и порочным? Не копотью ли и смрадом тогда наполнялись сердца наши? Не гнилью ли и ветошью покрывался дух наш?

Преобразуйтесь, братия, преобразуйтесь обновлением ума вашего. Не всякий из нас может получить новые земные блага, в наступившем году, но всякий получит много духовных благ, если обновит свой ум и сердце. Остановить заблуждения и предрассудки, и руководствоваться одною чистою истиною – не есть ли это новое благо? Отложить вражду, злобу, клевету, злословие и воспламениться святою любовью к ближнему – не есть ли редкое благо? Преградить порок и возрождать на его месте добродетель – не есть ли необыкновенное благо? Дай Бог, чтобы сии и подобные им новости повторялись как можно чаще в новом году! Пусть будем жить без новых знаков отличия, без новых сокровищ, без новых удовольствий; – это не беда; только было бы обновление в уме и сердце. От него произойдет более истинной радости, нежели от получения благ земных.

Обновление ума и сердца требуется во всякое время; но всего приличнее начать оное с нового года. Все живущее на земле имеет время для своего обновления: тем более должен иметь его человек. Для кого новый год? Не для Бога, конечно, а для нас. Почему называется он новым? Неужели для означения того пункта времени, с которого солнце начинает путь свой, и к которому опять приходит? Неужели для показания нам рубежа между прошедшим и будущим? Не отрицаем этой причины, но и не можем признать ее удовлетворительною для обновленного ума. Новый год называется в Слове Божием летом Господним приятным; следственно он дается от Господа в утешение нам и радость и в славу Господню. А какое утешение и радость можем иметь мы от неправедного хождения пред Богом? Какую славу можем воздать Ему худыми делами? Чтобы чувствовать истинную радость в дарованном нам времени и достойно возблагодарить, и прославить Бога, необходимо нужно иметь светлый ум и чистое сердце. А кто имеет их? Посему необходимо нужно обновиться умом и сердцем, в познании и чувстве.

Новый год есть дар благости и милосердия Божия. На что же употребим его? Неужели на умножение благ тленных? Но что способствует к умножению ветхости и тления в духе, то не может быть целию дара Божия. Время дается для вечности, так как и земля для неба. Небо и вечность требуют от нас исправления, очищения, обновления, усовершения. Вот для чего Господь вводит нас в новое лето! Не оно должно делать нас новыми, а мы – его, обновляясь в жизни.

Все идет вперед, к совершенству. Законы улучшаются, науки и художества совершенствуются, торговля и промышленость процветают, силы и удобства в жизни хорошеют. Но какое усовершение видим в нравственности? Она все таже и таже. Кажется, стала на пункт охлаждения к благочестию, как на точке замерзания. Пора бы, пора порокам скрыться с лица земли от нынешнего просвещения и образованности людей; но выходит противное. Пороки сделались только утонченнее, благовиднее, прелестнее.

Желаем, Господи, желаем обновиться в жизни своей. Но что можем сделать одним желанием без помощи Твоей всесильной благодати? Сам убо созижди в нас сердце ново, и дух правый обнови во утробе нашей! Аминь.

Искупуйте время, яко дние лукавы суть (Еф.5, 13).

Новый год есть праздник общей радости и взаимных благожеланий. Радость возбуждается получением нового всеобщего дара благости Божией, а благожелательность – ожиданием новых частных благ, небесных и земных, сокровенных во всеобщем даре.

Радоваться, без сомнения, должно, потому что входим в новое лето Господне; и ожидать новых благ от Господа также должно, потому что Он был, есть и будет всегда милосерд, и долготерпелив; но не должно же выпускать из виду, что дние, по выражению Апостола, лукави суть, и не должно забывать, что блага не приходят, если ожидаем их, не трудясь и не работая дарованными нам силами.

Искупуйте, берегите время, – вот заповедь Апостола! Воспользуемся ею в продолжение нового года. Но тем не менее воспользуемся и уроками прошедшего для будущего, чтобы иметь некоторую опытность при встрече с переменами в жизни.

Итак, что мы видели в прошедшее время в мире вещественном? Видели расцветание и увядание, возникновение и разрушение, рождение и смерть. Не тоже ли самое увидим и в наступающем году? Закон природы неизменен. Тоже солнце, которое проливало свет, жизнь и теплоту в рай сладости, светит и греет и ныне; та же луна, которая освещала мрак ночей во времена патриархов, освещает и ныне; та же земля, которую возделывал наш праотец, служит нам и ныне. Что было, тожде есть, еже будет; и что было сотворенное, тожде имать сотворитися, и ничтоже ново под солнцем. Иже возглаголет и ренет, се сие ново есть, уже бысть в вецех бывших прежде нас (Еккл.1, 9, 10). Что видели в мире нравственном? Видели радующихся и плачущих, богатеющих и беднеющих, восходящих на высокие степени и нисходящих, счастливых и несчастных. Неподобную ли противоположность в состоянии людей увидим и в настоящем году? Блага земные всегда были и будут непостоянны. Что еще видели? Видели старцев, плачущих о потере времени, мужей, скучающих временем, юношей, убивающих время в праздности; видели добродетели и пороки в людях, награждения и наказания, видели все: и это все опять увидим, если будем внимательны. Плевелы со пшеницею будут расти до жатвы, добро с злом бороться до скончания века. Вот взгляд от прошедшего года на будущий! Но можно ли видеть, что с нами случится в будущем? Есть скорби и радости, приходящие к нам от посторонних причин: их предвидеть нельзя; но есть скорби и радости, зависящие непосредственно от нашего образа жизни и деятельности: их предусматривать можно. Так, кто провел прошедший год в невоздержании, тот не избежит болезней и страданий; кто жил так, как следует истинному христианину, тот насладится спокойствием совести. В самом деле, кто скажет, чтобы буйство и разврат доставляли счастье, расточительность и роскошь обогащали людей, леность и праздность получали награды? – Пороки суть ясные указатели худых последствий.

Прошедший год относится к новому, как весна к лету. Что посеяно весною, то должно быть собрано во время лета. Что же мы сеяли в прошедшее время на нивах сердец наших? Хорошо, если сеяли семена христианских добродетелей: мы пожнем плоды сладкие. Но худо, если сеяли плевелы пороков: мы пожнем плоды горькие.

Настоящий год относится к прошедшему, как сын к отцу. Что приобрел отец, то по кончине его передается сыну. Так все постановления самодержавной власти в прошедшем переходят в будущее с равным действием и силою. Чего не выполнил отец, то обязан исполнить сын, получивший наследие. Так все недоимки прошедшего года лежат на обязанности настоящего; и напротив, в чем предосудительном замечен отец, того не должен делать сын. Так, если бы прошедший год ознаменовал себя чертами несогласия и вражды: то настоящий должен изгладить и водворить мир и любовь.

Но прошедшего не возвратить. Будем внимательны к настоящему. Блюдите, како опасно ходите, не яко же не мудри, но якоже премудры, искупующе время, яко дние лукавы суть, говорят Апостол Павел (Еф.5, 13). Смотрите, время быстро. Не успеем вымолвить слова, перенестись взорами от одного предмета к другому, как переходим в другую точку времени из той, в которой были, и настоящее превращается и минувшее. Смотрите, время невозвратимо. Один день, а иногда один час, упущенный, отнимает у нас то, чего во всю жизнь возвратить не удастся. Смотрите, время неоцененно. Всякую драгоценность мира оценить можно; но чем оцените время, которое есть условие жизни?

Это все знаем мы, скажут некоторые. Тем лучше, что знаете. Чем известнее дело, тем легче исполнение. Но всегда ли делаем то, что знаем? Не часто ли смотрим на время, как на бремя, которое тяготит нас, – как на вещь, которую всегда можно приобрести? Не часто ли проводим его в мечтах воображения, в праздноделании, в наслаждениях и удовольствиях? – Вот причина, почему людям, достигшим до глубокой старости, хочется быть в сорок лет, а людям сорока лет иметь двадцать. Им хочется возвратить потерянное время; но, увы! – стрела, выпущенная из лука, опять не возвращается в лук, и вымолвленное слово в уста не приходит.

Искупуйте время. Для чего дано нам время? для чего созданы и живем в мире? Апостол говорит ясно, что мы во Христе созданы на дела благая, яже прежде уготова Бог, да в них ходим (Еф.2, 10). Следственно и время дано на дела благая. Трудиться и трудами приобретать себе хлеб, возделывать сердца и посевать на них семена христианского благочестия, возращать плоды христианских добродетелей и приобретать ими царствие Божие, исполнять обязанности звания и доставлять пользу ближнему – вот дела, на которые мы должны употреблять время. Праздность есть враг времени. Время, плененное леностью, для нас потеряно, а терять время – значит пренебрегать даром Божиим. Приятно ли это Богу? Полезно ли для нас?

Береги, христианин, береги время, как дар благости Божией, и пользуйся им со всею осторожностью и рассудительностью. Помни, что рука, дарующая время, почти в ту же минуту и отъемлет его у нас, может быть, с тем намерением, дабы возбудить в нас желание без всякой отсрочки употреблять его на дело. Если будем обращать его в пользу: то в прошедшем найдем одобрение для своей совести, в настоящем сретим радость, в будущем получим венец правды.

Обновителю времен и лет! обнови мысли и желания наши, ум и сердце для полезного хождения во времени, Тобою ныне даруемом. Благослови начало нового лета и сподоби провести его безболезненно, в радости, мире и любви. Аминь.

Да будет с вами благодать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа (2Иоан.1, 3).

Когда благопопечительные родители отправляют своих детей в дальний какой путь: то обыкновенно напутствуют их своими благожеланиями родительской любви и благословляют благословением Божиим.

Не подобное ли происходит с нами, христиане, в настоящий день? Приветствуя друг друга желанием здравия, благополучия, благоденствия, не сбираемся ли куда в дальний путь?

Точно, новый год есть путь, по которому будем продолжать свое путешествие к горнему отечеству; но путь неизвестный, мрачный, сокровенный. Знаем, что будем проходить двенадцать месяцев, но не знаем, что встретим, проходя, обновление в силах, или расстройство и упадок, радости или скорби, довольство или нужду, жизнь или смерть; и потому напутствуем друг друга благожеланиями.

Но достаточны ли эти благожелания для христианина, который знает, что душа выше тела и что блага духовные, небесные, превосходнее земных, временных? Не потребно ли в настоящем случае высшее духовное приветствие, которое бы обнимало все существо человека, душу и тело?

Святая Церковь вполне удовлетворяет нашей существенной потребности. Принося Господу Богу благодарение за окончание прошедшего года и испросив молитвою благословение Божие на вступление в новый, она приветствует нас благословением Божиим и Апостольским благожеланием: да будет с вами благодать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа.

Такое благожелание истинно христианское! Многодаятельно и многознаменательно; вникнем.

Да будет с вами благодать.

Мы живем тремя жизнями: естественною, христианскою и гражданскою. Источник жизней, сил и даров, которыми пользуемся, как человеки, как христиане, как граждане, есть благодать Божия. Так наше бытие и жизнь в своем начале, есть свободное даяние Творца, душа, основание жизни, есть дыхание Вседержителя, тело, орудие души, есть дело рук Его же; ум, воля, сердце, чувства, суть дары Божии. Потом наше возрождение в жизнь христианскую и обновление водою и духом в силах и способностях души и тела, просвещение нашего ума светом веры и направление нашей воли к истинному благу в любовь к Богу и ближнему, питание словом Божиим и освящение таинствами веры, – все это происходит от благодати. Далее, наше совокупление в один общественный союз под управление мудрых и благих вождей и начальников, порядок и благоустройство в обществе, утверждение мира и тишины, довольство и безопасность, уважение добродетели и презрение порока – все это зависит от всеблагого и премудрого промысла Божия.

Итак, когда св. Церковь приветствует желанием нам благодати: что выражает в своем приветственном желании? Многое и важное. Она желает, чтоб источник всех благ – благодать, протекал в жизни естественной и орошал все силы и способности нашего существа, изливался в жизни христианской и напоял в нас христианские дарования и силы: веру, надежду, любовь, струился в жизни гражданской и оживлял общественные должности и гражданские добродетели; – желает, чтобы благодать сохраняла и продолжала жизнь естественную, возвышала жизнь христианскую, украшала и усовершала жизнь гражданскую.

Видите, сколь много благ желает нам Церковь, благ духовных и вещественных, небесных и земных, приветствуя нас благодатию. Заключается ли все это в наших благожеланиях?

Да будет с вами милость.

Как отрадно слышать о милости Божией тем, которые вступают в новый год с теми же наклонностями, привычками и грехами! Правда Божия устрашила бы нас и привела бы в уныние, – ибо кто постоит пред судом ее? Но милость ободряет дух и утешает сердце.

Милость есть свойство любви Божией к человеку. Его любовь не хочет смерти грешника, но хочет, чтоб обратился он и жив был; и вследствие этой любви даруется грешнику время для покаяния и исправления, оказывается снисхождение к его немощам и слабостям, удерживается гнев Божий и отлагается наказание. Не эта ли самая любовь дарует нам новый год? И не для нашего ли очищения от грехов и обновления в разуме и чувстве, жизни и поведении?

Милость долготерпит. Пусть немощи идут с нами в предлежащий нам путь: только смотрите, чтоб они не укоренялись в нашей душе. Застарелую болезнь лечить трудно. Немощь и слабость падают: блюдите, чтоб долго не лежать в тине греховной и не погружаться все глубже и глубже в бездну греха и смерти. Конечно, милость помилует нас и спасет, однако же если увидит нас беспечными в деле собственного спасения и недеятельными, может обратиться в правду Божию, и что тогда? Но да сохранит нас Бог от беспечности и праздности! С нами милость Божия.

Да будет с вами мир.

Если, когда, то наипаче в новый год толпится в нашем сердце множество разных помыслов и желаний, светлых и мрачных, радостных и грустных, возвышенных и низких, и все это около одного центра – будущего благополучия. Чтобы никакими земными помыслами не колебался наш дух, и никакими суетными желаниями не волновалось наше сердце, Церковь желает нам мира Божия.

Но где возьмем мир Божий? Кто сообщит его нам? Он не далек от нас; стоит только покорить разум вере, возлюбить истину и правду Божию, – и мир Божий посетит нас. Так, если воодушевимся светлою верою во всеблагое и премудрое провидение, то наша вера будет видеть на всех путях жизни перст Божий, устрояющий наше благо, и успокоит ум; если облечемся в пламенную любовь к истине и правде, то наша любовь будет обретать в чистоте и святости добродетели блаженство, и – успокоит сердце; если утвердимся в надежде на благость Божию, то наша надежда будет находить в сокровищнице благости Божией утешение и подкрепление, и успокоит чувства.

Выслушав приветственное благожелание нашей матери – Церкви, пойдем, возлюбленные, в мрачную даль будущего со спутниками от Бога Отца и Господа Иисуса Христа: благодатью, милостью и миром, – пойдем с благодатью в духе и с веселием в сердце.

Господи, благословивый наши пути в прошедшем, благослови нам путь в будущее Твоим всеосвящающим благословением; даруй нам здравие и спасение, озаряй наш ум светом Твоей истины и согревай наше сердце теплотой Твоей милости. Аминь.

Благословиши венец лета благости Твоея, Господи

Вот старая истина, но всегда первая в заглавии нового года. Благословение Божие так важно, что и новейшая земная мудрость не смеет исключить его из списка своих благожеланий.

Прошел год; – и чем иным должны заключить конец старого года, как не принесением живейшей благодарности Господу Богу? Не Его ли отеческим промышлением мы жили и возрастали, цвели и созревали? Не Его ли дарами и благодеяниями питались и наслаждались? Не содействием ли благодати Его преуспевали в делах веры и благочестия? И если испытывали какие скорби и печали, терпели какие лишения, подвергались каким болезням: то во всех этих неприятных обстоятельствах жизни видели руку милосердого Отца, наказующего детей за грехи, по любви к их благу.

Наступил новый год; и чем должны ознаменовать начало нового дета, как не испрошением Божия благословения? – Его благословение сохранит нашу жизнь среди окружающего нас тления и смерти и спасет от опасностей, могущих прервать ее; Его благоволение не престанет подавать нам все потребное для временной и вечной жизни; Его благосердие не оставит нас без Своих спасительных озарений в делах трудных и недоуменных, и не лишит Своей помощи в деле спасения.

С такими святыми чувствами благодарности и молитвы собрались вы, христиане, в сей святой храм; и Господь храма, верно, не отринет той благодарности, которую приносит признательная любовь к Нему, и не презрит той молитвы, которую воссылает смиренное сознание своего бессилия и немощи. Не с такими ли же святыми чувствами мы должны проходить весь круг нового лета? Наша жизнь не может сделать сама собою ни одного шага вперед без воли Божией. О Нем живем, движемся и есмы, говорит Апостол Павел; и это обязывает нас к непрерывной благодарности пред Богом. Наша немощь в духовных силах не может обойтись без содействия благодати ни на одно мгновение. Бог бо есть действуяй и еже хотети и еже деяти о благоволении, говорит тот же Апостол; и это заставляет нас питать в своем сердце непрестанную молитву. Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всем благодарите; сия бо есть воля Божия в вас о Христе Иисусе; – вот Апостольское завещание, которое мы должны сохранять всегда, продолжая земное странствование на земли.

В свете обыкновенно слышатся в новый год приветствия и благожелания. Хотя редко согласуются они с внутренним чувством, – большею частью язык льстит и кланяется, а сердце чувствует совсем другое; не смотря, однако ж на все это светское – поздравления имеют важное значение. Известно, что все окружающее нас, постоянно проходит. Не проходят ли и наши земные блага, коими владеем и пользуемся? – Проходят, и вот как: наше счастье изменяется, становясь время от времени мало лестным и очаровательным, подобно однообразной пище, употребляемой каждодневно; наше здоровье ветшает, делаясь со дня на день слабее и немощнее, подобно платью, всегда носимому на теле. Итак, когда один другого приветствует в новый год желанием нового счастья и нового здоровья, выражает ту мысль, что наше счастье обветшевает и наше здоровье изнашивается. Сколь ни односторонне такое приветствие, но всегда благопотребно для нас, особенно в новый год.

Но в храме Божием должны быть произносимы приветствия другого рода, – такие, в которых бы заключалось желание благ, не только телесных, но и духовных, не одному нашему внешнему человеку – плоти, но и внутреннему – духу, не только для земли, но и для неба; такими благожеланиями обилует слово Божие. И вот святая Церковь берет одно благожелание из Апостола, приличное настоящему торжеству, и приветствует нас, говоря: преобразуйтеся обновлением ума вашего; а другое – берет из Пророка и также приветствует, говоря: сотворите себе сердце ново. Если сравнить между собою благожелания Церкви с поздравлениями мира, то нельзя не увидеть, что первые так далеко превосходят последние, как душа превосходит тело.

Преобразуйтеся обновлением ума вашего. Здравость ума, подобно здравию тела, подлежит изменениям. Ум ветшает, когда остается долгое время без упражнения в слове Божием, без размышления о спасительных истинах святой Веры и приложения их к своей жизни; ветшает, когда выходит из послушания веры, ветшает, когда дает место в себе тлетворным мнениям и заблуждениям века сего. Чтоб обновить его, надобно обнажить всю нелепость тех мнений, коими руководствуется он, и открыть тщету тех мудрований, которыми любит заниматься; чтоб обновить его, надобно очистить его от всего земного в ввести в послушание веры; чтоб обновить его, надобно непрестанно упражнять его в божественном учении нашего Спасителя. Кто же может совершить все это в нашем уме? Сам ум наш? Не может. Больной не лечит самого себя, а призывает врача. Другой ли какой обновленный ум? Но и он не может совершить полного обновления, по неимению способности проникать в область ума. Только один ум Господень, дух Божий, есть единственный и действительный обновитель ума нашего. Его будем непрестанно просить и молить, да придет и обновляет ум наш, дабы узнавать нам, что в отношении к воле Божией хорошо, благоугодно и совершенно.

Если нужно обновление ума, то почему не требуется обновление чувств? Разве они менее важны в приобретении благ земных и небесных? Сей вопрос уже давно разрешен древнею истиною. Она гласит: ум есть царь в голове, а чувства – его покорные слуги. Не действием чувств, а расположениями ума и согласием с ними свободной воли приобретается истинное счастье на земли. Пусть сперва обновится ум в познании Бога Отца и Господа Иисуса Христа: обновившись, он не преминет обновить и чувства, как свои послушные орудия.

Но не довольно обновления одного нашего ума: спасение требует, чтобы вместе обновлялось и сердце. Мы любим мир, его удовольствия, его блага; но желающий спасения, радости в сердце, спокойствия в душе, мира совести, должен возлюбить, по заповеди Господни, только одного Бога и ближнего. Сотворите себе сердце ново.

Сердце есть средоточие жизни; а любовь есть источник добра и зла: от сердца бо исходят помышления злая, татьбы, убийства и проч., говорит Спаситель. Чтобы обновить жизнь сердца, надобно сделать, чтоб оно жило жизнью Божией; а чтобы обновить любовь к миру, надобно преобразовать ее в любовь к Богу и ближнему. Но возможно ли вдруг произвести этот великий переворот в сердце? – Это значило бы надеть на себя все обновы в один день; но всякий ли в состоянии это сделать? Легко скинуть с себя изношенное платье и надеть новое, но не легко скинуть с сердца одежду греха и облечь его в одеяние правды и чистоты. По крайней мере, будем делать для сердца хотя частные, небольшие обновления ежегодно. Так, обновим усердие и ревность к исполнению обязанностей св. Веры, если они обветшали; обновим милосердие и сострадание к бедным и нищим, если они износились; обновим терпение в скорбях и страданиях, если оно ослабло от наших упреков и жалоб на свою участь. Таким образом, если в течении года будем истреблять хотя по одной страсти и по одному пороку и возобновлять по одной добродетели, мы будем ходить в обновлении жизни, мыслить обновленным умом и чувствовать обновленным сердцем.

Св. Церковь, приветствуя нас такими св. благожеланиями, внушает, что новый год даруется нам именно для того, чтоб мы обновлялись в жизни ума и сердца, возносились выше от земли и возвышались ближе к небу. В самом деле, стали ли бы мы приветствовать друг друга в новый год, радоваться и торжествовать, если бы новый год не имел другого назначения, как только приводить нас в большую ветхость и дряхлость по душе и телу? Мы стали бы сетовать и грустить в каждый новый год, желать скорее смерти, чем жить в юдоли скорбей и плача. Нет, новый год имеет самое утешительное назначение: он есть новая ступень к совершенству в духовной жизни.

Оканчивая приветственную речь мою, я не смею хвалиться новостью мыслей и чувствований, в ней изложенных. Все в ней старое, давно известное; но утешаюсь тою мыслью, что и нравственный закон наш стар. Да и мы сами не новые, такие же, какие были в прошедшем году. Ничего нового нет под солнцем: что было, тожде будет и всегда. Как солнце постоянно одно и тоже на небе, так и наше духовное солнце – Господь Иисус вчера и днесь, той же и вовеки. Да пребудет Его благодать со всеми вами во вся дни живота вашего, обновляя и возрождая ваш дух и сердце, утешая в скорбях и укрепляя в терпении, помогая вам и содействуя в деле спасения, милуя вас и спасая. Аминь.

Бог всякия благодати, Той да совершит вы, да утвердит, да укрепит, да оснует (1Петр.5, 10).

Как скоро бежит время! Давно ли, кажется, мы праздновали начало прошедшего сорок пятого года? – И вот его уже нет на свете. Осталось одно горестное воспоминание.

Наступил новый сорок шестой год! Месяцы будут сменяться одни другими, как версты при скорой езде; дни вертеться, как колесо; часы мелькать, как спицы в колесе. Не увидишь, как и новый год пройдет и погрузится в вечность.

Как всякое новое лето есть дар благости Божией, то, приветствуя вас, возлюбленные, с этим даром, желаю, чтобы сила благодати Божией, которая в мимо шедшее лето не оставляла вас на поприще христианской деятельности, продолжала действовать в ваших сердцах и в продолжении нового лета. Бог всякие благодати, Той да совершит вы, да утвердит, да укрепит, да оснует.

Для чего даруется нам время? – Дабы мы употребляли его не столько для усовершения нашего внешнего человека, который, происходя из земли, рано или поздно должен обратиться в землю, сколько на исправление, очищение, обновление нашего внутреннего человека, который, имея жизнь от Бога, непрестанно должен стремиться к соединению с Богом. Нужно и полезно просвещать внешнего человека; нужнее и полезнее образовать внутреннего по учению Евангелия. Все мои познания, и вся моя земная мудрость оставят меня у гроба: но свет веры пойдет в моей душе в вечность.

Нельзя оспаривать у нашего времени успехов человечества на пути просвещения и образованности. Люди год от году делаются умнее, деятельнее, могучее, светлее, выше во взглядах на жизнь, шире в требованиях и богаче в способах к удовлетворению их: но делаются ли они от того довольнее, спокойнее, счастливее, без беднее, – этот вопрос еще не разрешен. Нельзя отнимать у нашего века славы человеческого ума в познании и открытии сокровенных сил природы. Паровые машины, железные пути, электрические телеграфы, – все это означает победу ума над грубою материей и предвозвещает дальнейшее развитие. Но что сделал ум для истинного счастья, для спасения души? Изобрел ли хотя одно средство к обузданию наших страстей? Открыл ли хотя один способ к облегчению сердечных скорбей? И этот вопрос также не разрешен. Вот доказательство того, что человечество идет к совершенству одною внешнею стороною, а внутренне остается под игом злых наклонностей. Если ни гений, ни ум, ни талант,

ничего не сделали доселе для облаженствования человека на земле: то кто же может сделать человека совершенно счастливым и освободить его от рабства плоти и мира? – Бог всякия Благодати да совершит вы.

Просвещение, которое не удовлетворяет существенным потребностям души и сердца, есть одностороннее, внешнее, материальное; и век, который хвалится этим просвещением, есть век материальный. И подлинно, земная мудрость сделалась не более, как промышленностью, а познания – товаром. Интерес стал двигателем всех человеческих действий, а деньги – целью. И где же все это происходит? В известной всем столице всякого мнимого совершенства, которая, подобно огромному паровозу, тащит за собою длинный поезд народов за просвещением и вкусом. И где всего менее спокойствия, тишины, благонравия, подчиненности и верности законам? Там же. Пора, давно пора бросить пристрастие к иноземному просвещению и приняться за изучение науки благочестия. Наука со св. верою должна идти рядом: дело одной обогащать наш ум познаниями, а другой – освящать эти познания. Просвещение ума без образования сердца св. Верою подобно пару, который возит, и газу, который освещает. Для изучения наук потребны большие издержки, а для изучения Веры требуется только смиренный труд, молитва и любовь. Бог всякия благодати да совершит вы.

Есть много сочинений нынешнего просвещения, которые читаются с жадностью, осыпаются похвалами и передаются из рук в руки, как драгоценность, как чудо мудрости: но они преисполнены ядовитою сладостью и вся сила слова, чувства и души в них устремлена на изобретение или украшение увлекательного соблазна. Кто имеет светлый ум и здравый смысл, тот, прочитав нелепое сочинение, бросит его, а человек легкомысленный, рассеянный, может ли не поколебаться и не увлечься в след соблазна? Бог всякия благодати да утвердит вы в веровании в пользу и спасительность духовно – нравственных книг.

Есть много пагубных идей, которые, как искры огня, будучи брошены в массу народа и своею блистательностью увлекая на свою сторону, производят брожение в умах. Эти идеи известны вам, слушатели! Хорошо, если пагубные идеи погаснут и исчезнут: но что, если будут развиваться и при вихре страстей вспыхивать; не должно ли желать и просить крепости и силы в случае напора сих пагубных идей, дабы противустать бурному духу и отразить его? Бог всякия благодати да укрепит вы и оснует.

Вот приветствие мое вам, возлюбленные, в новый год. Молю Бога, да совершит Он путь ваш к совершенству духовного просвещения и христианской жизни.

Господи! В руце Твоей времена и лета! Благослови венец нового лета Твоею благостью! Да будет оно приятно для нас, светоносно, животворно, плодоносно! Аминь.

Едино просих от Господа, то взыщу; еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его (Псал.26, 4).

Как свято желание Царя-Пророка! Как праведно его прошение. Не сокровищ земных желал он, но пребывания в доме Господни; не чувственных удовольствий искал, но созерцания красоты Господней; и не побед и славы просил у Господа, но утешения посещать храм святой Его. – Что побуждало Давида предпочесть все блага временные одному благу, также временному, благу жительства в доме Господни вся дни живота? Близость к Богу, в которой видят себя живущие в доме Его, и общение с Богом, которое имеют входящие во внутренность дома, во святилище Домовладыки, во храм святой Его. Итак Пророк искал единаго па потребу (Лук.10, 42), искал царствия Божия, за обретением коего все блага прилагаются (Матф.6, 33).

Не менее свято и праведно желание и прошение ваше, благочестивые создатели храма сего! Бы желали, просили и искали одного с мужем по сердцу Божию. И се, Господь нисходит к ищущим общения с Ким и просившим дарует, еже жити в дому Его, зрети красоту Его и посещати храм святйи Ею. Если пророк от одного приглашения в дом Господень приходил в восторг: возвеселихся о рекших мне: в доли Господень пойдем (Псал.121, 1); то какою радостью должны исполняться вы, когда стоите в желанном храме и видите просимую красоту Господню? – Но с чистою радостью о храме соединяйте и сердечное благодарение к Господу храма. Он чрез одного из преданных престолу, церкви и отечеству нашему, чрез одного из избранных Своих возбудил в вас желание храма, утвердил оное словом Помазанника Своего, блаженные памяти Благочестивейшаго Государя Императора Александра I⁴¹ и содействовал к исполнению усердия вашего щедротами другого Помазанника своего, благословенно ныне царствующего Благочестивейшаго Государя Императора. нашего Николая Павловича⁴². Так Господь дал вам и желание храма, и совершение сего желания!

Сей храм единствен. Он первый устроен в сем граде. Первый здесь храм православного нашего исповедания и один для всех водворившихся здесь соплеменников наших. Да будет убо слава храма сего в долготу дний (Псал.22, 6); да святится в нем во вся дни имя трипостаснаго Бога, во славу коего он посвящен; да возносятся в оном навсегда молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя нашего, неусыпно действующего ко благу православной нашей церкви, и ко благу любезного нашего отечества, и за всех, иже во власти суть, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте (1Тим.2, 12).

Православные христиане! Если утешителен для вас сей храм, то утешительно должно быть и слово о храме. Откроем убо в сем новоосвященном храме источник величия и святости храма Господня и почерпнем из него наставление, как посещать его и обращаться в нем.

Есть много великолепных зданий, которые устроены для достижения благородных и полезных намерений; но ни одно из них не производит в нас того благоговейного и святого чувства, какое возбуждает дом Господень. Есть много величественных домов, в которых обитает слава, вкус и богатство; но ни в одном из них нет того небесного, Божественного сокровища, какое хранится в храме Божием. Он, из какого бы вещества ни был устроен, из камня или древа, и как бы просто ни был украшен, всегда исполнен святым Божиим присутствием.

Храм Божий – от Бога. Человек не по своему произволу начал созидать жертвенники и храмы Вездесущему, но по внушению Божию. Мысль о создании первого на земли жертвенника не была изобретением разума человеческого. Бог внушил ее человеку, установляя жертвоприношения. Чертеж первого храма ши скинии принесен был с небес: виждь, заповедует Бог Моисею, да сотвориши скинию по образу показанному ти на горе (Исх.32, 8; Евр.8; 5); по сему же самому образу, только с новым великолепием, создан после храм Соломонов. Второй храм прямо усвояется Господу. И приидет в церковь свою Господь, говорит пророк (Мал.3, 1). Наконец в новом завете, когда Иисус Христос шел на страдания и смерть, повелел ученикам Своим приготовить большую убранную горницу, в которой бы мог установить таинство тела и крови Своей (Лук.22, 12). Ученики Христовы, следуя Божественному примеру своего учителя, ожидали сошествия Святого Духа также в горнице (Деян.1, 13); и прияв Духа Святого совершили Богослужение и таинства в особом месте, которое Апостол называет церковью (1Кор.11, 18,22). В конце времен Апостольских, по свидетельству Игнатия Богоносца, явилась церковь имеющая олтар ⁴³ . Таким образом по примеру первых последователей Апостольских, христиане всех веков начали созидать и ныне созидают молитвенные храмы, посвящая их имени Божию и украшая их изображениями святых угодников Христовых. – Вот происхождение жертвенников и алтарей Господних; вот начало христианских наших храмов! Присовокупим к сему и то, что говорит святой пророк: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий (Псал.126, 1). Если строителям обыкновенного дома помогает Господь: то не преимущественно ли Он содействует здателям храма Его? Не есть ли

Он Сам начинатель храма? Ибо мы, по слову Апостола, не довольны есмы и помыслити что благое от себе, яко от себе, по довольство наше от Бога (2Кор.3, 5). Он есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении (Фил.2, 13). Очевидно, что благая мысль о храме и святое желание иметь его – от Бога; очевидно, что строение его также есть дело Божие. Конечно, художник не строит дома без орудий, и Бог не созидает храма без человека: но что орудие в руках человека, то человек в очах вседетельнаго промысла Божия. Человек располагает веществом: камнем, древом и металлом, а Бог мыслями человека, желаниями его и действиями, без нарушения, впрочем, свободы его в действовании.

Храм Божий есть место селения славы Его (Псал.15, 5). Слава Господня вселялась в скинию Моисееву и в храм Соломонов во время их освящения. И сконча Моисей, говорит Писание, вся дела и покры облак скинию свидения, и славы Господни исполнися скиния (Исх.40, 33); также: и внесоша Иереи кивот завета Господня на место его в давир храма, во святая святых, под крыла херувимов. И бысть, егда изыдоша Иереи из святилищами облак исполни храм Господень (3Цар.8, 6, 10). Подобно сему и ныне, когда мы уже не под законом Моисеевым, но под благодатью Христовою (Римл.6, 14·), вселяется слава Господня в ново созданный храм. Совершив с молитвами приуготовительное освящение земного престола, омыв его и помазав, облачив и украсив, мы выходим из храма с священными изображениями и знамениями. Здесь пред заключенными вратами храма возглашаем: возмите врата князи ваша и возмитеся врата вечная и внидет Царь славы (Псал.23; 7). И что ж? Царь славы, победитель греха и смерти, Господь наш Иисус Христос, сокрывающий неприступное для нас величие Свое в святых останках, пострадавших за него мучеников, торжественно входит в отверстые врата храма и наполняет его Своею славою. После сего храм сей не есть уже простое здание, но, скажем словами Боговидца Иакова, дом Божий и сия врата небесная (Быт. 28). И как слава Господня пребывала в скинии и храме безысходно, так что пророк хотел жить во храме вся дни живота своего: так слава Иисуса Христа, единожды вошедшая во храм, обитает в нем навсегда. Она опочивает на Божественном престоле в освященных дарах, сияет в священных изображениях угодников Христовых, открыта в священных действиях Богослужения. Видишь ли, христианин, сию Божественную славу? Если не видишь, то ты, или неверием слепотствуешь, или помрачен суетою мира. Как для видения славы Божией в царстве природы потребен для очей телесных свет вещественный: так для созерцания в царстве благодати славы Господней потребен для очей духовных свет Веры. Веруй убо и узришь полон славы дом Господень.

Храм Божий есть место таинственного и благодатного Божия присутствия. Правда, Бог вездесущ; для него не нужно особенное место: небо престол мой, говорит Он чрез Пророка, земля же подножие ног моих; кии дом созиждете ми и кое место покоища моего (Ис.66, 1)! Но по ограниченности человека, который не иначе может приближаться к беспредельному, как в известном пределе, Он благоволит открывать особенное Свое присутствие во храме. Здесь будут очи мои и сердце мое во вся дни, говорил Он Соломону по освящении храма (3Цар.9, 3). Здесь буду внимать молениям и прошениям народа Моего; здесь буду принимать от него жертвы; здесь буду изливать на него благость Свою. Не то же ли означает и обещание Иисуса Христа – быть посреди собранных во имя Его? Идеже еста два или трие собрат во имя Мое, ту есмь посреде их, говорит Он (Матф.18, 20). Ибо куда вы, не два или три, но многие собираетесь во имя Его, как не во храм? И для чего собираетесь, как не для излияния души своей пред Спасителем, как не для принесения Ему духовной жертвы хвалы и благодарения, как не для общения с Ним? – Так! – вы собираетесь сюда во имя Его, пред очи Его, к сердцу Его. Здесь Дух Его настоит посреди нас (Ап.2, 6). Здесь, дая нам ясти тело Свое и пити кровь Свою, существенно соединяется Он с нами. Ядый мою плот, говорит Он, и пияй мою кровь во мне пребывает и Аз в нем (Иоан.6, 56). Вот как близки к Богу пребывающие во храме! Здесь мы у самого сердца Его. Ощущаешь ли, христианин, благотворное действие благодатного Божия здесь присутствия? Если чувствуешь в себе умиление, то веруй, что сие чувство произведено в тебе таинственным Божиим присутствием. Если же не чувствуешь, то знай, что грехи омрачают умные очи твои и погрузили в духовное не чувствие.

Познав, христиане, сколь величествен, божествен и свят дом молитвы п таинств – дом Божий, рассмотрим, с каким расположением ума и сердца должны мы посещать его и обращаться в нем?

Во-первых, мы должны приходить в храм Божий с живым сознанием ничтожества своего и не достоинства пред величием Бога. Ибо сокрушение духа и смирение сердца есть истинная и чистая жертва. Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит, говорит Псалмопевец (Пс.50, 19). Пророк Исаия, когда увидел Господа седяща на престоле высоце и превознесения и дом славы его исполненный, тогда воскликнул: о окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый и нечисты устне имеяй, посреде людей нечистыя устне имущих аз живу и царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис.6, 1–5). Если пророк Божий приходил в трепетное смирение при воззрении на место славы Господней, то мы ли, быв жилищем греха, будем входить в дом Божий без благоговения? – Что мы пред Авраамом? Но и он, будучи другом Божиим, говорил: аз есмь земля и пепел (Быт.18, 27). Что мы пред Давидом? Но и он при всей славе и величии своем сознавался, что он черв, а не человек (Псал.21, 1). Что мы пред Апостолом Павлом? Но и он, будучи избранным сосудом благодати, называет себя первым из грешников (1Тим.1, 15). Если святые Божии чувствовали ничтожество свое и окаянство, то что иное должны чувствовать мы, приходя к Творцу и Богу своему? Вспомним Евангельскую притчу о двух человеках, вошедших в церковь помолитися (Лук.18, 10). От чего в одном и том же храме один получает оправдание, а другой подвергается осуждению? – От различного расположения духа и чувства. Фарисей пришел во храм с самонадеянием и тщеславием, а мытарь с сокрушением и смирением сердца. Вспомним, что Господь обращает очи Свои на боящихся Его (Псал.32, 18), приближается к сокрушенным в сердце (Псал.33, 19), дарует благодать Свою смиренным (Притч.3, 3–4·; Иак.4, 6), и сообщается с ними (Псал.57, 15). Будем убо приходить в дом Господень с чувством ничтожности своей пред величием покланяемого Бога и с чувством недостоинства своего быть в присутствии Его.

Во-вторых, мы должны приходить в храм Господень с веселием и радостью. Пророк Давид не токмо сам радовался, входя в него, но побуждал и других к подобной радости. Работайте Господеви в веселии, внидите пред ним в радости, внидите во врата ею во исповедании, во дворы его в пениих (Пс.99, 2, 4·). Чем побуждает он к радости? Благами, которыми обилует дом Божий. Исполнимся, взывает он к Богу, во благих дому Твоего: свят храм Твой (Пс.64, 5). Сынове человечестии в крове крилу Твоего надеятися имут. Упиются от тука дому Твоего и потоком сладости Твоея напоиши я (Псал.35, 8 – 10). Нет сомнения, что Пророк разумеет здесь блага духовные, удовлетворяющие потребностям нашего духа: ибо чувственные земные блага он мог иметь в своем доме и, как царь, мог обиловать ими. Но он чувствовал в себе духовный глад и жажду. Так говорит он: возжада душа моя к Богу крепкому и живому, когда прииду и явлюся лицу Божию (Пс.41, 3); насыщуся, внегда явитимися славе твоей (Пс.41, 15); тако во святем явихся тебе видети силу твою и славу твою (Псал.62, 3). Следовательно, святыня и слава Господня суть те блага, коими пророк побуждает нас к радости. – В самом деле, как не радоваться, входя в дом Господень, когда все в нем говорит о славе Божией, все поощряет к святости, все поучает благочестию? Как не радоваться, когда Господь храма есть хлеб животный и источник воды живой? Аз есть хлеб животный, иже сшедыий с небесе, говорит Он: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки (Иоан.6, 51). Аще кто жаждет, да приидет ко мне и да пиет (Иоан.7, 37). Как не радоваться, когда Господь храма обещает утешить нас в печали и скорбях, укрепить в немощах и успокоить от трудов и забот житейских? Приидите ко мне еси труждающиися и обремененнии и Аз упокою вы, говорит Он (Матф.2, 28). Будем убо посещать дом Господень с веселием и радостью.

Наконец, мы должны предстоять в храме Божием с благоговением и вниманием к священнодействию, в нем совершаемому. И можно ли не иметь благоговейного чувства в присутствии святых Божиих, кои невидимо восхваляют с нами Господа и ходатайствуют о нас своими теплыми пред Ним молитвами, – в присутствии небесных сил, кои невидимо служат с нами, и, как Церковь воспевает, закрывают лица своя, предходя страшной тайне Христовой, – в присутствии самого Бога, испытующего сердца и утробы? Можно ли не хранить глубокого внимания, когда прославляется святое Божие имя во псалмех и пениих и песнех духовных, проповедуются глаголы живота вечного и воспоминается в священных действиях вся земная жизнь Спасителя нашего, Его подвиги и страдания, смерть и воскресение из гроба? Нет! И рабы не дремлют пред лицом господина своего, и подчиненные внемлют словам своих начальников, и подданные благоговеют в присутствии царей земных. Случается, что иные из стоящих во храме бродят мыслями своими и желаниями по распутиям мира; но за то, по слову Иисуса Христа, они и видяще не видят и слышаще не разумеют (Лук.8, 10). Господь не внемлет их молитве и не исполняет их прошений, зане зле просят, чтобы удовлетворить своим вожделениям (Иак.4, 3). Они приближаются к Нему усты своими, сердце же их далече отстоит от Него (Исх.29, 13). Посему, выходя из храма, не выносят с собою никакого блага, выходят без семени к духовной жизни, выходят с пустотою в сердце. Будем убо внимать всему, что совершается во храме, и благоговеть пред Тем, Кто изображается в совершаемом.

Но поскольку храм вещественный есть образ храма духовного, то посему все, что совершается в рукотворенном храме, должно совершаться и в нерукотворенном. Но что это за храм? – Храм сей – мы. Не веете ли, яко храм Божий есте, говорит христианам Апостол Павел (1Кор.3, 16)? Бы есте церкве Бога жива (2Кор.6, 16). Следственно каждый из нас должен открывать в собственном храме дух, заключенный в образах вещественного храма, открывать значение знамений его.

Каким же образом совершается сие? Видите, здесь престол Божий, устрояйте и вы сердца ваши в престол благодати, омыв их от всякие скверны греха слезами покаяния, утвердив их в вере, надежде и любви, и облачив в благолепие правды Христовой. Видите здесь таинственную бескровную жертву Христову: приносите и вы, по слову Апостола, телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови (Римл.12, 1). Видите изображения святых угодников Христовых: украшайте и вы собственный храм, как духовными образами, христианскими их добродетелями. Видите горящий светильник: так да светит вера ваша и да горит любовь к Богу. Слышите слово Божие: внимайте так, чтобы оно богатно вселялось в вас (Кол.3, 16), возрастало и плод приносило. Слышите побуждения к молитве: молитесь не одними устами, но и духом и умом (1Кор.14, 15). Слышите поющих: воспевайте и вы в сердцах ваших Господеви. Таким образом, пребывая во храме, вы сами освящаетесь в церковь Бош жива, сами зиждетесь в храм духовен, святительство свято возносити жертвы духовны, благоугодны Богови Иисусом Христом (Петр.2, 5).

Научимся убо, посещая храм вещественный, устроят храм наш духовный на основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Еф.2, 20). Очистим его от всех скверн плоти и духа и украсим его всеми добродетелями: тогда внидет в него Царь славы, Господь наш Иисус Христос, и вселится в нем. Аминь.

Образ Святителя и Чудотворца Николая прославляется в сем месте с давнего времени. Недоставало к прославлению имени Святителя прославления самого места, в котором сей Святитель подавал и подает притекающим к нему с верою помощь в нуждах и утешение в скорбях.

Обрелись люди по сердцу Божию и из обыкновенной храмины устроили храм во имя Святителя. Недостает в новоустроенном храме блестящего украшения. Вера, привлекающая сюда молящихся, без сомнения, дополнит, в чем нуждается теперь внешнее чувство. Любовь к украшению изображений Святых облечет в благолепие и самый храм Святого.

Сей храм благодатью всесвятого Духа ныне освящен, и бескровная жертва в нем ныне принесена. Прежде вы входили сюда с чувством благоговения к образу: отныне будете входить со вниманием и благоговением к самому месту. Место сие, скажу словами одного из Боговидцев, несть сие но дом Божий. Прежде ваши молитвы сосредоточивались в одном обряде простого, частного молебствия: ныне будете участвовать в общей торжественной молитве при священнодействии таинства веры и получать назидание и утешение в слове Божием.

С каким же расположением духа должны приходить сюда в сей храм, в сей дом Господень? и с каким чувством обращаться в нем? Внемлите.

Во-первых, мы должны приходить в сей храм с сокрушением духа и смирением сердца. Вспомним Евангельскую притчу о двух человеках, вошедших в церковь помолитися. От чего в одном и том же храме один получает оправдание, а другой подвергается осуждению? От различного расположения духа и чувства. Фарисей пришел во храм с самонадеянием и тщеславием, а мытарь с сокрушением и смирением сердца. На кого обращает Господь очи свои? На боящихся Его, говорит Псалмопевец. К кому приближается? К сокрушенным е сердце, говорит Пророк Исаия. И кому подает благодать Свою? Смиренным, говорит Апостол Иаков. Станем же приходить сюда с чувством ничтожности своей пред величием полоняемого Бога, с чувством смирения.

Во-вторых, мы должны приходить сюда с радостью и веселием. Царь Давид всякой раз, как слышал зов идти в храм, веселился. Возвеселихся о рекших мне: в дож Господень пойдем. Но пророк веселился, идя в храм ветхозаветный. Сколько же должны радоваться мы, входя в храм благодати! Здесь сам Господь есть хлеб животный, иже сшедый с небесе, аще кто снесть от хлеба сего жив будет во веки.

Аще кто жаждеть, взывает здесь Господь к нам, да приидет ко Мне и да пиет. Как должны радоваться, когда Господь храма обещает утешить нас в печали и скорбях, и успокоить от трудов и забот житейских? Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Азь упокою вы. Придите сюда: здесь престол благодати Моей, здесь сообщаюсь Я с верующими в Мя, здесь врачую раны сердечные, здесь питаю алчущих и напояю жаждущих. Придите ко Мне с радостью и веселием.

Наконец, мы должны предстоять во храме с благоговением и вниманием к священнодействию, в нем совершаемому. И можно ли не иметь благоговейного чувства в присутствии святых Божиих, кои невидимо восхваляют с нами Господа и ходатайствуют о нас своими теплыми пред Ним молитвами? Можно ли не хранить глубокого внимания, когда прославляется святое Божие имя во псалмех и пениих и песнех духовных, возвещаются глаголы живота вечного, воспоминается в священных действиях вся земная жизнь нашего Спасителя, Его подвиги и страдания, смерть и воскресение? Нет! И рабы не дремлют пред линем господина своего; и подчиненные внемлют словам своих начальников; и подданные благоговеют в присутствии Царей земных. Как же можем в присутствии Царя небесного стоять без благоговения, без внимания сердца, без страха и трепета? Те, кои стоят здесь с нечистыми мыслями и нечистыми желаниями, не получают никакого духовного блага. Молятся ли они? Но Господь не приемлет их молитвы. Смотрят ли на священнодействие и слушают слово Божие? Но они, по слову Иисуса Христа, и видяще не видят и слышаще не разумеют. Приходят сюда из любопытства и выходят с пустотою в сердце. Приближаются к Богу усты своими, сердце же их далече отстоит от Нею.

Но довольно. Время прекратить беседу мою с вами, братия. Продолжительное служение не позволяет распространяться далеко. Помолимся Господу, да сохранит храм сей непоколебимым от огня и бури, а паче от мудрования человеческого, любящего разрушать старое и созидать новое по чертежу страстей и прихотей; да благословит Он благословением Своим святую ревность и усердие жертвователей и доброхотных дателей, да отпустит им согрешения в сей жизни и в будущей сподобит их царствия Своего. Аминь.

Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню, и посещати храм святый его (Псал.26, 4).

Вот желание и молитва царя-пророка! Все свои нужды, столь многие и великие, не только вообще человеческие, но и царские, заключает в едином предмете: едино просих. В чем же состояло сие, может быть, многократно просимое единое? В том, чтобы жить, и жить вся дни живота в дому Господни, зрети красоту Господню и посещать храм святой Его.

Какое утешение для души твоей, благочестивый святого храма сего создатель, в том, что и твое желание было едино с желанием мужа по сердцу Божию. Ты просил единого и Господь даровал тебе просимое; ты желал создать храм, и Господь исполнил желание сердца! Вниди убо в радость Господа милостивого, возшедшего днесь в уготованное от тебя Ему сие новое жилище, и успокойся пред Господом в любви и благодарности.

Не менее утешительно и для вас, слуш., видеть новый престол благодати и созерцать новую красоту Господню. Не менее утешительно должно быть, если в сем новоосвященном храме вникнем в источник величия и святости храма Господня и научимся, как посещать его и обращаться в нем.

Есть много великолепных зданий, которые устроены для достижения благородных и полезных намерений; но ни одно из них не производит в нас того благоговейного и святого чувства, какое возбуждает дом Господень. Есть много величественных домов, в которых обитает слава, вкус и богатство; но ни в одном из них нет того небесного Божественного сокровища, какое хранится в храме Божием. Он, из какого бы вещества ни был устроен, из камня или древа, и как бы просто ни был украшен, всегда исполнен святым Божиим присутствием.

Храм Божий – от Бога. Человек не по своему произволу начал созидать жертвенники и храмы Всевышнему, но по внушению Божию. Мысль о создании первого на земле жертвенника – от Бога. Жертва Авелева была принята Богом и жертвенник Авеля был Ему угоден. Чертеж первого храма или скинии принесен был с небес: виждь, заповедует Бог Моисею, да сотвориши скинию по образу, показанному ти на горе (Исх.32, 8; Евр.8, 5); после по сему же самому образу, только с новым великолепием, создан храм Соломонов. Далее второй храм прямо усвояется Господу. И приидет в церковь свою Господ, говорит пророк (Мал.3, 1). Наконец, в Новом завете, когда Иисус Христос шел на страдания и смерть, повелел ученикам Своим приготовить большую убранную горницу, в которой бы мог установить таинство тела и крови Своей (Лук.22, 12). Ученики Христовы, следуя примеру божественного своего Учителя, ожидали сошествия Святого Духа также в горнице (Деян.1, 13); и прияв Духа Святого, совершали Богослужение и таинства в особом месте, которое Апостол называет церковью (1Кор.11, 18,22). В конце времен Апостольских, по свидетельству Игнатия Богоносца, явилась церковь, имеющая алтарь. Таким образом, по примеру первых последователей Апостольских, христиане всех веков и всех стран начали созидать, и ныне созидают молитвенные храмы, посвящая их имени Божию и украшая их изображениями святых угодников Христовых. Вот краткий обзор происхождения жертвенников и алтарей Господних! Вот начало христианских наших храмов! Присовокупим к сему и то, что говорит святой Пророк: аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии (Псал.126, 1). Если строителям обыкновенного дома помогает Господь: то не преимущественно ли Он содействует здателям храма Его? Не сам ли Он есть начинатель храма? Ибо мы, по слову Апостола, не довольни есмы и помыслити что благое от себе, яко от себе, но довольство наше от Бога (2Кор.3, 5). Он есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении (Фил.2, 13). Очевидно, что благая мысль о храме и святое желание иметь его – от Бога; очевидно, что строение храма есть особенно дело Божие. Конечно, художник не строит дома без орудий; Бог не созидает храма без человека: но что орудие в руках человека, то человек в очах вседетельного промысла Божия. Человек располагает веществом, камнем, древом и металлом, а Бог мыслями человека, желаниями его и действиями, без нарушения, впрочем, свободы его в действовании.

Храм Божий есть место селения славы Его (Псал.15, 5). Слава Господня вселялась в скинию Моисееву и в храм Соломонов во время их освящения. И сконча Моисей, говорит писание, вся дела, и покры облако скинию свидения, и славы Господни исполнися скиния (Исх.40, 33). Также: и внесоша Иереи кивот завета Господня на место его в давир храма, во святая святых, под крила херувимов, и бысть, егда изыдоша Иереи из святилища, и облак исполни храм Господень (3Цар.8, 6, 10). Подобно сему и ныне, когда мы уже не под законом Моисеевым, но под благодатью Христовою (Римл.6, 14), вселяется слава Господня в новосозданный храм. Совершив с молитвами приуготовительное освящение земного престола, омыв его и помазав, облачив и украсив, мы выходим из храма с священными изображениями и знамениями: здесь пред заключенными вратами храма возглашаем: возмите врата князи ваша и возмитеся врата вечная и внидет Царь славы (Псал.23, 7). И что ж? Царь славы, победитель греха и смерти, Господь наш Иисус Христос, скрывающий неприступное для нас Свое величие в святых останках пострадавших за Него мучеников, торжественно входит в отверстые врата храма и наполняет храм Своею славою. После сего храм сей не есть уже простое здание, но, скажем словами Боговидца Иакова, дом Божий и сия врата небесная. И как слава Господня пребывала в скинии и храме безысходно, так что пророк хотел жить во храме вся дни живота своего: так слава Иисуса Христа, единожды вошедшая во храм, обитает в нем навсегда. Она почивает на Божественном престоле в освященных дарах, сияет в священных изображениях угодников Христовых, открыта в священных действиях Богослужения. Видишь ли, христианин, сию Божественную славу? Если не видишь, то ты или неверием слепотствуешь, или помрачен суетою мира. Чтобы видеть славу Божию в царстве природы, потребен для очей телесных свет вещественный: так точно для созерцания в царстве благодати славы Господней потребен для очей духовных свет веры. Веруй убо и узришь полн славы дом Господень.

Храм Божий есть место таинственного и благодатного Божия присутствия. Правда, Бог вездесущ; для него не нужно особенное место: небо престол Мой, говорит Он чрез пророка, земля же подножие ног Моих·, кий дом созиждете Ми и кое место покоища Моего (Ис.66. 1). Но, по ограниченности человека, который не иначе может приближаться к беспредельному, как в известном пределе, Он благоволит открывать особенное Свое присутствие во храме. Здесь будут очи Мои и сердце Мое во вся дни, говорил Он Соломону по освящении храма (3Цар9, 3). Здесь буду внимать молениям и прошениям народа моего; здесь буду принимать от него жертвы; здесь буду изливать на него благость Свою. Не то же ли означает и обещание Иисуса Христа быть посреди собранных во имя Его? Идеже еста два или трие собрани во имя мое, ту есмь и Аз посреде их, говорит Он (Матф.18, 20). Куда вы, не два или три, но многие собираетесь во имя Его, как не во храм? И для чего собираетесь, как не для излияния души своей пред Спасителем, как не для принесения Ему духовной жертвы – жертвы хвалы и благодарения, – как не для общения с ним? – Так! Вы собираетесь сюда во имя Его, пред очи Его, к сердцу Его. Здесь дух Его настоит посреде вас (Агг.2, 6). Здесь, дая вам ясти тело Свое и пити кровь Свою, существенно соединяется Он с вами. Ядый мою плоть, говорит Он, и пияй мою кровь во мне пребывает и Аз в нем (Иоан.6, 56). Вот как близки к Богу пребывающие во храме! Здесь мы у самого сердца Его. Ощущаешь ли, христианин, благотворное действие благодатного Божия здесь присутствия? Если чувствуешь в себе умиление и утешение; то веруй, что сие чувство произведено в тебе Божиим присутствием. Если же не чувствуешь, то знай, что грехи омрачили умные очи твои и погрузили в духовное нечувствие.

Познав, христиане, сколь величествен, Божествен и свят дом молитвы и таинств – дом Божий, рассмотрим, с каким расположением ума и сердца должны мы посещать его и обращаться в нем.

Во-первых, мы должны приходить в храм Божий с живым сознанием ничтожества своего и недостоинства пред величием Бога. Жертва Богу дут сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит, говорит Псалмопевец (Пс.50, 19). Пророк Исаия, когда увидел Господа седяща на престоле высоце превознесенне и дом славы его исполненный, тогда воскликнул: окаянный аз, яко умилится, яко человек сый и нечисты устне имый, посреде людей нечистыя устие имущих аз живу и царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис.6, 1,5). Если пророк Божий приходил в трепетное смирение при воззрении на место славы Господней: то мы ли, быв жилищем греха, будем входить в дом Божий без благоговения? Что мы пред Авраамом? Но и он, будучи другом Божиим, говорил: аз есмь земля и пепел (Быт.18, 27). Что мы пред Давидом? Но и он при всей славе и величии своем сознавался, что он черв, а не человек (Псал.21, 1). Что мы пред Апостолом Павлом? Но и он, будучи избранным сосудом благодати, называет себя первым из грешников (1Тим.1, 15). Если святые Божии чувствовали ничтожество свое и окаянство: то что иное должны чувствовать мы, приходя к Творцу и Богу своему? Вспомним Евангельскую притчу о двух человеках, вошедших в церковь помолитися (Лук.18, 10). От чего в одном и том же храме один получает оправдание, а другой подвергается осуждению? – От различного расположения духа и чувства. Фарисей пришел во храм с самонадеянием и тщеславием, а мытарь с сокрушением и смирением сердца. Вспомним, что Господь обращает очи Свои на боящихся его (Псал.32, 18), приближается к сокрушенным в сердце (Псал.33, 19), дарует благодать Свою смиренным (Притч.3, 3, 4·; Иак.4, 6, 15). Будем убо приходить в дом Господень с чувством ничтожности своей пред величием полоняемого Бога, и с чувством недостоинства своего быть в присутствии Его.

Во-вторых, мы должны приходить в храм Господень с веселием и радостью. Пророк Давид не токмо сам радовался, входя в него, но побуждал и других к подобной радости. Работайте Господеви в веселии, внидите пред ним в радости, внидите во врата его во исповедании, во дворы его в пениих (Псал.99, 2, 4). Чем побуждает он к радости? Благами, которыми обилует дом Божий. Исполнимся, взывает он к Богу, во благих дому Твоего: свят храм твой (Псал.64, 5). Сынове человечестии в крове крылу Твоею надеятися имут. Упиются от тука дому Твоего и потоком сладости твоея напоиши я (Псал.35, 8–10).

Нет сомнения, что пророк разумеет здесь блага духовные, удовлетворяющие потребностям нашего духа: ибо чувственные, земные блага он мог иметь в своем доме и, как царь, мог обиловать ими. Но он чувствовал в себе духовный глад и жажду. Так говорит он: возжада душа моя к Рогу крепкому и живому, когда прииду и явлюся лицу Божию (Псал.41, 3); насыщуся, внегда явитимися славе Твоей (Псал.16, 15); тако во святем явихся Тебе видети силу Твою и славу Твою (Псал.62, 3). Следовательно, святыня и слава дома Господня суть те блага, коими пророк побуждает нас к радости. – В самом деле, как не радоваться, входя в дом Господень, когда все в нем говорит о славе Божией, все поощряет к святости, все поучает благочестию? Как не радоваться, когда Господь храма есть хлеб животный и источник воды живой? Аз есм хлеб животный, иже сшедый с небесе, говорит Он: аще кто снесть от хлеба сего жив будет во веки (Иоан.6, 51); аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет (Иоанн.7, 37). Бак не радоваться, когда Господь храма обещает утешить нас в печали и скорбях, укрепить в немощах ж успокоить от трудов и забот житейских? Приидите ко Мне еси труждающися, и Аз упокою вы. говорит Он (Матф.2, 28). Будем убо посещать дом Господень с веселием и радостью.

Наконец, мы должны предстоять в храме Божием с благоговением и вниманием к священнодействию, в нем совершаемому. Можно ли не иметь благоговейного чувства в присутствии святых Божиих, кои невидимо восхваляют с нами Господа и ходатайствуют о нас своими теплыми молитвами пред Ним; в присутствии небесных сил, кои невидимо служат с нами и, как Церковь воспевает, закрывают лица своя, предходя страшной тайне Христовой; в присутствии самого Бога, испытующаго сердца и утробы? Можно ли не хранить глубокого внимания, когда прославляется святое Божие имя во псалмех и пениих и песнех духовных, проповедуются глаголы живота вечного и воспоминается в священных действиях вся земная жизнь Спасителя нашего, Его подвиги, страдания, смерть и воскресение из гроба? Нет! и рабы не дремлют пред лицом господина своего; и подчиненные внемлют словам своих начальников; и подданные благоговеют в присутствии Царей земных. Случается, что иные из стоящих во храме бродят мыслями своими и желаниями по распутьям мира; но за то, по слову Иисуса Христа, они и видяще не видят и слышаще не разумеют (Лук.8, 10). Господь не внемлет их молитве и не исполняет их прошения, зане зле просят, чтобы удовлетворить своим вожделениям (Иак.4, 3). Они приближаются к нему усты своими, сердце же их далече отстоит от Него (Исх.29, 13). Посему, выходя из храма, не выносят с собою никакого блага, выходят без семени духовной жизни, выходят с пустотою в сердце. Будем убо внимать всему, что совершается во храме, и благоговеть пред Тем, Кто изображается в совершаемом.

Но поскольку храм вещественный есть образ храма духовного: то посему все, что совершается в рукотворенном храме, должно совершать и в нерукотворенном. Но что это за храм? храм сей – вы. Не веете ли, яко храм Божий есте, говорит христианам Апостол Павел (1Кор.3, 16). Бы есте церкве Бога жива (2Кор.6, 16). Следственно каждый из нас должен открывать в собственном храме дух, заключенный в образах вещественного храма, открывать значение знамений его.

Каким образом совершается сие? Видите здесь престол Божий: устрояйте и вы сердца ваши в престол благодати, омыв их от всякие скверны греха слезами покаяния, утвердив их в вере, надежде и любви, и облачив в благолепие правды Христовой. Видите здесь таинственную бескровную жертву Христову: приносите и вы, по слову Апостола, телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови (Римл.12, 1). Видите изображения святых угодников Христовых: украшайте и вы собственный храм, как духовными образами, христианскими их добродетелями. Видите горящий светильник: так да светит вера ваша, и да горит любовь к Богу. Слышите слово Божие: внимайте так, чтобы оно богатно вселялось в вас (Кол.3, 16), возрастало и плод приносило. Слышите побуждения к молитве; молитесь не одними устами, но и духом и умом (1Кор.14, 15). Слышите поющих: воспевайте и вы в сердцах ваших Господеви. Таким образом, пребывая во храме, вы сами освящаетесь в церкви Бога жива, сами зиждетесь в храм духовен, святительство свято, возносити жертвы духовны, благоугодны Богови Иисусом Христом (Петр.2, 5).

Научимся убо, посещая храм вещественный, устроят храм наш духовный на основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Ефес.2, 20). Очистим его от всех скверн плоти и духа и украсим его всеми добродетелями: тогда внидет в него Царь славы, Господь наш Иисус Христос и вселится в нем. Тогда будем сами живыми храмами Живаго Бога. Аминь.

Сподобясь в сем св. храме принесть Господу Богу бескровную жертву, чем восприветствую вас, православные жители сего Богоспасаемаго града? Ничем лучше, как миром, которым наш Спаситель приветствовал учеников Своих и которым приветствовать всех им заповедал.

Мир убо вашему граду! Мир начальствующим и подчиненным! Мир купующим и продающим! Мир всякому чину, состоянию, полу и возрасту! Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа Иисуса Христа.

Что это за мир, вопросите? В чем он состоит? И для чего он нужен? – Мир, которым, по заповеди Господней и по примеру св. Апостолов, приветствую вас теперь, мир внутренний, духовный. Он состоит в согласии нашего ума с нашею волею, в согласии наших мыслей с нашими желаниями. Он нужен во всякое время, во всяком случае и во всяком деле. Внемлите.

Когда никто не оскорбляет нашей чести и нашего поведения и когда мы сами также не чиним никому обид и притеснений: тогда наслаждаемся миром внешним, живем спокойно с ближними и ближние с нами, и благоденствуем. Но когда никакая страсть не волнует нашего сердца, и когда совесть ни за какой поступок не укоряет нас и не беспокоит: тогда наслаждаемся миром внутренним, действуем безбоязненно и поступаем не укоризненно.

Способ, которым приобретается мир внешний, зависит от расположения нашего к ближним и расположения ближних к нам. А способ, которым достигается мир внутренний, зависит от обуздания страстей и злых наклонностей.

Нет сомнения, что мир внутренний есть основание мира внешнего. Кто мирен с самим собою, тот не может не быть мирен и с ближним своим. Но кто поступает по внушению страстей, по влечению плоти и крови, тот не может иметь мира с другими. От чего происходят у вас раздоры и распри, говорит св. Иаков? Не от того ли, что вожделения ваши воюют в членах ваших (Иак.4, 1)? Сии вожделения суть виною всякого зла. Идеже зависть и рвение, там нестроение и всякая злая вещь; напротив – спокойствие и тишина, где действует одна чистая христианская любовь. Обуздайте самолюбие, – и вы, хотя бы очерняли вашу честь и достоинства, нисколько не оскорбитесь. Укротите корыстолюбие, – и вы, хотя бы другие и стали вмешиваться в ваши прибытки, нимало не раздражитесь. Умертвите сластолюбие, – и вы, хотя бы лишились всех удовольствий, ничего не потерпите. Но снимите узду с честолюбия: тогда ни нам, ни другим оно не даст покоя. Дайте силу корыстолюбию: тогда вторгнется оно в чужие владения. Воспламените сластолюбие: тогда лишитесь вы свежести и крепости, лишитесь здравия.

Таким образом нельзя иметь мира внешнего без внутреннего и нельзя стяжать внутреннего, не победив кичения ума и не обуздав вожделений плоти. Но как победить гордость ума, который управляет нами? И как обуздать похоть плоти, которую питаем и греем? Победа, конечно, трудна и изнурительна; однако ж при содействии благодати Божией возможна и даже легка. Какой труд – не слушать ума, когда он учит противному вере Евангельской? Какой труд – не исполнять требований плоти, когда она влечет ко злу? – Стоит только захотеть и захотеть решительно – не делать ничего, что возбраняет совесть и запрещают заповеди Господни, и сердце будет спокойно. Стоит только воспротивиться злу, – и совесть будет мирна и чиста. Что чувствуем в душе, пре- победив нечистую мысль и нечистое желание? Что чувствуем, усмирив преступную страсть, или оставив порочный какой навык? Что ощущаем, совершив какое-либо доброе и Богоугодное дело? Чувствуем неизъяснимое удовольствие и ощущаем неизреченную радость. Каким же спокойствием и миром должен наслаждаться тот, кто победил не одну злую наклонность, но многие, бросил не один порок, но многие, сделал не одно доброе дело, но многие?

Внутренний мир нужен во всякое время, во время исправления дел нашего звания, во время употребления пищи, во время самого сна. Вы занимаетесь делами судебными: но когда дела ваши идут успешнее? В те ли часы, когда дух ваш смущен, уныл и скорбен? Или когда он весел и спокоен? Вы употребляете пищу. Вкусна ли, приятна ли она, когда сердце полно гневом и яростью? Вы спите. Легок ли, сладок ли сон, когда совесть в продолжении целого дня упрекала вас, обличала и угрожала вечным судом?

Нет! Кто не имеет внутреннего мира, тот не способен ни к какому делу, неспособен ни здраво рассуждать, ни праведно судить, неспособен ни ясно понимать Евангельские истины, ни внимательно слушать, неспособен и молиться, как нужно и должно. При спокойствии духа, при согласии ума с волею, дела идут в надлежащем порядке, суждения правильнее, мысли чище и тверже, чувствования возвышеннее и постояннее и молитва Богу угоднее. Не даром св. Церковь возбуждает в нас мирную молитву: миром Господу помолимся. Не даром служители алтаря возглашают при каждом священном действии: мир всем.

Се приступаете вы, благочестивые жители сего града, к такому делу, о котором Всевышний всегда благоволит, приступаете к заложению храма Божия. Здесь, здесь-το нужен внутренний мир, мир мыслей с желаниями, мир веры в Бога с несомненною на помощь Его надеждою. Скажите: что нужно положить в основание? Камень? Он нужен для здания, а не для Бога. Бог требует от нас единства мыслей и желаний. Крест? Он нужен для святости храма, а не для Бога. Бог требует от нас живой веры, пламенной любви и твердого упования. Вот что нужно положить в основание храма Господня!

Да не смущается сердце ваше, видя с одной стороны скудость в силах своих, а с другой величие и обширность будущего храма. Не человек будет созидать его, но сам Господь. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии, говорит Пророк. Конечно, художник не строит дома без орудий, и Бог не созидает храма без человека: но что – строительное орудие в руках человека, то – сам человек в очах вседетельного Промысла. Человек располагает древом, камнем, металлом, а Бог – мыслями человека, желаниями его и действиями, без нарушения, впрочем, свободы его в действовании.

Да не смущается сердце ваше при виде недостатка в нужных потребностях. Господь никогда не отказывает в Своей помощи, как скоро просят оной с благим намерением и с благою целию. Он сам говорит: все, чего пи попросите в молитве с верою, получите (Матф.21, 22). Он невидимо посылает к нам милость Свою и неожиданно творит нам помощь, особенно в тех случаях, где силы человеческие уже оскудевают.

Да не смущается сердце ваше при виде медленного и продолжительного строения. Не тотчас подает нам просимое благо Господь: Он часто медлит им, дабы испытать наше терпение. Не тотчас приходит к нам помощь от Бога: Он часто отлагает ее, дабы мы сами трудились, сами трудами своими приобретали все нужное к созданию храма и употребляли на то собственное свое имущество.

Итак, благодать Божия и мир Божий да умножится в вас: – благодать, дабы ваше святое усердие к храму паче и паче укреплялось, и возрастало, – мир – дабы не происходило между вашими мыслями и желаниями никакого разделения, дабы единомыслие и единодушие управляли всем и распоряжались.

Господи! Благоволи нам изыти с миром из сего храма для положения основания новому Твоему храму. Благослови наше начало, благословляй продолжение дела и увенчай конец Твоею славою. Аминь.

Дух есть Боге: и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися (Иоанн.4, 29).

Вам известно, слушатели, кто произнес эти слова. Это произнес Господь наш Иисус Христос. Известен, полагаю, и случай, по которому Он сказал. Самаряне думали, что Бог ограничивается местом и что поклонение Ему заключается в одном наружном почтении, в одном исполнении обрядов религии и преданий человеческих. Вот случай!

Смысл слов Христовых при обновлении сего храма предполагалось изобразить в Божественных символах, дабы приходящие в сей храм видели в изображениях, как надобно покланяться Богу. Предполагалось начертать по пространству всей окружности храма и самые слова, дабы молящиеся знали, каких поклонников приемлет Господь. Но по желанию благочестивых ревнителей о благолепии храма, а паче по неудобству времени, день от дня более и более возраставшему, предположение оставлено без исполнения до времени.

Теперь, по совершении священнодействия в сем обновленном храме, не о чем другом остается размыслить, как о том, каково должно быть наше поклонение здесь Богу.

Дух есть Бог, и иже кланяется Ему, духом и истиною достоит кланятися.

Что значит покланяться Богу духом? – Значит покланяться мысленно, подобно тому, как кланяемся Ему чувственно, значит преклонить пред Его невидимыми Божественными совершенствами все помышления нашей души, подобно тому, как преклоняем колена своя пред видимым Его изображением, значит приносить Ему в жертву смиренное и сокрушенное сердце, подобно тому, как приносим на украшение святой его иконы безгласное серебро и злато. Что значит покланяться Ему истиною? – Значит покланяться так, как требует истина Его совершенств, покланяться исполнением святых Его заповедей, покланяться христианскими добродетелями. В сущности, Богопочтения дух и истина соединены между собою, как душа и тело в существе человека. Кто возводит мысли свои к Богу, тот покланяется Ему духом, и кто творит добрые дела, тот покланяется Ему истиною.

Покланяемся ли мы, христиане, духом и истиною? Чтобы ответствовать на сей вопрос, надобно знать, упражняемся ли мы в познании Бога, Его совершенств и действий в царстве природы и благодати? Упражняемся ли в творении дел благих? Если не можем похвалиться живым и деятельным познанием Бога, то как похвалимся истинным Ему поклонением? Что оно без духа? Образ без жизни, одно лицемерие, одна мечта. Что Ми множество жертв ваших, говорит Господь чрез Пророка Исаию (Ис.1, 11) Израильтянам, которые, не имея внутреннего поклонения, думали заменить его исполнением внешних обрядов? – Не тоже ли скажет и нам, украшающим храм Его? Что Мне в вашем золоте и серебре, когда в вашем духе нет смирения и уничижения, когда ваше сердце полно гнусных страстей? Что Мне в вашем фимиаме и свечах, когда приносите их из одного тщеславия, из одного чувственного услаждения? Что Мне в множестве изображений, поставляемых вами в Моем храме, если ваши мысли не восходят выше вещества и ваши чувства услаждаются одною только древнею буквою? Грядет час, и ныне есть, егда истиннии поклонницы поклонятся Отцу духом и истиною: ибо Отец таковых ищет поклоняющихся Ему.

Бог есть Дух премудрый. Убо. поклонение Ему должно быть разумное. Есть христиане, которые покланяются Ему по навыку, полученному ими от родителей. Таковое поклонение недостойно христианина: ибо в делах благочестия он должен руководствоваться не обыкновением, но светом веры Евангельской. Есть христиане, которые покланяются Ему из страха наказаний: таковое поклонение принадлежит рабам, а не сынам благодати. Есть христиане, которые покланяются Ему одним только строгим исполнением всех обрядов религии и постановлений Церкви: таковые поклонники едва ли не походят на тех Иудеев, которые, по свидетельству Апостола Павла, ревность Божию имущ, но не по разуму, не разумеюще бо Божия правды, и свою правду ищуще поставити, правде Божией неповинушася (Рим.10, 2–3). Есть даже и такие, которые самому веществу, древу и металлу воздают Божественную честь и славу. Боже мой! Долго ли обратиться из христиан в язычников? Долго ли изменить славу нетленного Бога в подобие образа тленна человека (Рим.1, 23)? Нет! Наше поклонение должно основываться на чистых понятиях о Божестве, согласоваться с Словом Божиим и изливаться из внутреннего чувства; наши изображения должны возбуждать в нас и питать святые мысли и чувствования; наши храмы должны быть прямыми училищами христианского благочестия.

Бог есть дух неизмеримый, вездесущий. Убо поклонение Ему не должно ограничиваться ни временем, ни обстоятельствами жизни, ни местом. Ни временем: мы должны покланяться и в юности, и в летах зрелости, и в старости. – Ни обстоятельствами жизни: должны покланяться и в счастьи и в несчастий, в скорби и радости, в славе и уничижении. Ни местом: должны покланяться в храме и вне оного, в домах и на торжищах, в судах и на поле брани.

Таково должно быть поклонение Господу! Не одно телесное, но и духовное, не одно наружное, но и внутреннее, не рабское, но сыновнее, не временное, но всегдашнее и непрерывное.

Правда, что Богопочтение всегда должно быть внутреннее и духовное. Но рассматривая свои немощи и слабости, мы не можем обойтись в делах благочестия без посредства чувств. Надобно, чтобы и глаз видел славу и величие Господни, и ухо слышало глаголы живота вечного. Чувства передают душе, а душа, восполняя принятое размышлением, изливает опять чрез чувства. Так истинно кающийся во грехах своих и истинно молящийся о помиловании не может пробыть без стенания, вопля и слез, равно и получивший от Бога неожиданную милость не может не обнаруживать своей радости в движениях тела. От избытка сердца глаголют уста, – веселящуся сердцу цветет лице, говорит Слово Божие.

Но как злато самое блестящее не всегда есть самое чистейшее: так и благочестие самое очевидное не всегда есть самое совершенное. Нужно ли изыскивать для сего свидетельство? Посмотрите на жизнь и дела Фарисеев. Их деяния, столь святые и праведные по наружности, были ничтожны пред очами Божиими и вовсе отринуты и осуждены.

Престанем, братия, Фарисействовать в делах веры и благочестия, но будем покланяться Ему в духе и истине. Его заповеди суть дух и истина. Убо исполнение сих заповедей да будет для нас поклонением истинным, духовным. Аминь.

Освятив храм сей благодатью Всевышнего Духа, я не нахожу приличнее сему торжественному событию слова, как следующего Апостольского изречения: храм Божий свят есть, иже есте вы (1Кор.3, 17).

Возрадуйся, христианская душа, сподобившаяся быть при освящении сего видимого храма. Действием внешнего освящения ты освящаешься внутренне и становишься храмом Божиим. Но паче и паче да возрадуется та душа, которая устроила сей храм и благолепно украсила. Сим Богоугодным действием она воздвигает многие внутренние храмы.

Хотя в кратких чертах, но объясню вам, благочестивые слушатели, что истинный христианин есть храм Божий.

Основание видимого храма есть камень. Не подобный ли сему камень есть основание и храма невидимого? На чем основано христианство? На основании Апостол и Пророк, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Εф.2, 20). Как тверд камень, прочен и неудоборазрушим тлетворными действиями стихий: так всегда прочно, твердо и неразрушимо учение Христово. Твердость вещества служит основанием веществу же, но твердость учения – нравственному усовершению души и сердца. Разные вещества входят в построение храма. Каждое из них соединяется одно с другим, связывается и составляет одно целое. Не из различных ли добродетелей устрояется храм духовный? Не он ли, соединяясь одна с другою и подкрепляясь, общими силами составляют одно совершенство в человеке?

Что видим вообще в христианстве, то самое примечаем и в каждой душе христианской. Вера есть основание, любовь – связь, надежда – укрепление; все добродетели основываются на вере, связуются любовью, подкрепляются надеждою. Из сего-то и выходит, одно целое здание, один храм духовный.

Видимый храм по устроении омывается и освящается. Не подобные ли действия совершаются над нами? Для чего употребляется вода, в которую троекратно погружаемся, молитвы, которые читают над нами, миро, которым помазуют нас? Для чего, если не для очищения от грехов, если не для освящения нас в жилище Богу?

В видимом храме обыкновенно поставляются образа Христа Спасителя, Его Пречистой Матери, Его святых угодников, дабы душа наша, возбуждаясь чувственными представлениями, восходила к духовным созерцаниям и погружалась в Боге. Так и в христианине должен быть восстановлен утраченный образ Божий. Ибо падением своим человек сокрушил в себе оный и сделался врагом Божиим, воспротивясь Ему, яко Первому своему Началу, желанием зависеть от самого себя, воспротивясь Ему, яко Верховному своему Благу – самолюбием, яко Высочайшему Владыке – самовластием, и яко единственному своему концу – самоугождением, короче: он сделался, так сказать, самоистуканом, на поклонение коего устремились все внешние и внутренние его силы. Посему первое освящение души есть возрождение ее по образу Божию, в котором самозависимость должна уничтожиться, самолюбие обратиться в любовь к Богу и ближнему, самоугождение – в самоотвержение; помраченный разум должен озариться светом откровения, бунтующая воля прийти в послушание веры, непокорные страсти пасть под силою и тяжестью креста. Таким образом истребится образ греховного Адама и на место оного напечатлится образ Христа, и мы облечемся в нового человека, созданного по Богу в правде и преподобии истины (Еф.4, 24).

Наконец, в рукотворенном храме освящается именем Триипостасного Бога особенно престол, на коем должна совершаться бескровная жертва. Так и не рукотворного храма важнейшее дело есть устроение сердца, чтобы на нем можно было возносити жертвы духовны, благоприятны Богови Иисус Христом (1Петр.2, 5). Устроение сердца в престол благодати и соблюдение оного в чистоте – всегдашняя наша обязанность; и потому бдение над сердцем должно быть непрерывно. Вспомните, что случилось с Давидом, Петром, от ослабления бдения? Оба пали и оба плакались горько. Всяцем хранением блюди твое сердце, говорит Премудрый, от сих бо исходиша живота (Притч.4, 23). Человек всегда найдет в себе столько решимости, чтобы сделать себе всякое и даже величайшее принуждение на время. Ибо тогда собираются все душевные силы и кратковременность борения облегчает трудность подвига. Не так бывает в деле христианского благочестия. Здесь одно учиненное пожертвование требует другого; одна побежденная страсть ведет к новому преодолению, так что целая жизнь христианина есть непрестанное служение Богу в пожерти самого себя. И так, когда сердце от всех мудрований плоти очистится и от всего земного отрешится, когда будет готово и отверсто; тогда Господь, как Царь славы, внидет в него и освятит его благодатным присутствием Своим, тогда узнаете, яко храм Божий ест и Дух Божий живет в вас (1Кор.3, 16).

Благочестивый слушатель! Если ты пришел сюда не для любопытства, а для получения утешения и назидания, то выслушай внимательно, как можешь сделаться сам храмом Бога живого. Видишь престол Божий? Устрой и ты сердце свое в престол благодати, омыв его от нечистоты греховной слезами покаяния, утвердив его в вере, надежде и любви, и облачив в благолепие правды Христовой. Видишь, как приносится таинственная бескровная жертва Христова? Приноси и ты тело свое жертву живу, святу, благоугодну Богови (Рим.12, 1). Видишь изображения св. угодников Христовых? Что ж препятствует и тебе украсить свое сердце их христианскими добродетелями, как образами? Нет у тебя золота и серебра? Но благочестие несравненно блистательнее их.

Видишь горящий светильник? Так да светит вера твоя и горит любовь к Богу. Слышишь слово Божие? Внимай ему так, чтобы оно богатно вселилось в тебя, возросло, расцвело и плод принесло. Слышишь побуждения к молитве? Молись и молись не одними устами, но духом и истиною, не одним видимым знамением креста, но мыслью и чувством. Слышишь поющих? Воспевай и ты в сердце твоем Господеви. Таким образом, пребывая в храме, ты сам освящаешься в Церковь Бога жива, сам зиждешься в храм духовен.

Господи! Как из простого здания сего Ты устроил ныне жилище Пресвятому Своему имени, так устрой и из нас храм Свой святой. Как здесь присутствуешь таинственно, так присутствуй в нас благодатью Своею: да будем мы Твоею церковью н Твоим храмом отныне и до века. Аминь.

Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся (Псал.33, 6).

Так некогда призывал людей к грядущему Просветителю мира один из великих служителей просвещения.

Благодетельно для человечества, когда религия и наука дружны между собою; но еще благодетельнее, когда живут вместе и совокупно действуют.

Не все ли это видим мы теперь здесь? – Здесь основан и утвержден дом Веры под одним кровом с домом науки.

Сей дом был пуст до настоящего времени. Ныне, вовремя его освящения, пришел сюда Тот, Который есть сама Премудрость и единственный источник всякой премудрости, от лица Которого исходит познание и разум, – пришел не только как гость, но и как водворяющийся обитатель.

Кто вникнул в возглашаемые пред дверями храма сего слова: возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная и внидет Царь славы, тот, без сомнения, знает, кто вошел сюда в новоосвящаемый храм, и очами веры видит Его благодатное таинственное присутствие. Он воссел на престол храма, подобно тому, как восседит на небесах одесную Бога Отца, воссел, да подает отселе благодать, подобно, как оттоле дает славу. Приступите к Нему, и просветитеся и лица ваша не постыдятся.

Конечно, можно приступить к Господу Иисусу везде, потому что присутствует и действует Он везде. Но поскольку мы по слепоте душевной и плотяной огрубелости не можем видеть везде тончайших действий Его Божества, то дарует Он нам храм Свой, являя Свое благодатное присутствие в Своем слове и таинствах.

Вникнем, братия в сем новоосвященном храме в призывные слова Царя-Пророка для назидания нашего.

Приступите. Храм есть место таинственного присутствия Господа Иисуса. Приступить к Нему значит тоже, что приближаться к Нему мыслью и сердцем, подходить в духе верою, надеждою и любовью. Ему не нужно чувственного приближения. Вера в Него и любовь к Нему суть две, так сказать, ноги и вместе две руки нашего внутреннего человека. Ими он идет к Небесному Просветителю и ими же приемлет от Него дары благодати.

И просветитесь. Храм есть училище небесной истины. В жилище знаний преподается философия по стихиям мира, художественным опытам и по естественной соразмерности следствия с причиною, и сообщает не очень живые и не очень крепкие познания; в святилище тайн преподается слово жизни по живым и животворным началам премудрости Божией втайне сокровенной, юже уготова Боги прежде век в славу нашу. Там учат разного рода исчислениям и измерениям, а здесь учат созерцанию Верховной Единицы в Единосущной Троице и Троицы в Единице, как истинного начала всего числимого. Там развивают слово человеческое по правилам земной мудрости, а здесь – нравственное чувство по заповедям Господним. В доме наук происходит обучение телесное, полезное только на время, а в храме веры – обучение духовное, нужное для вечности. Получал ли кто в училище земных знаний такую мудрость, которая бы научала утешаться в печали греха, – такое просвещение, которое бы освещало ему путь избавления от скорбей жизни и наипаче от скорбей совести, – такую силу, которая исправляла бы его уклонение от истинного пути неба и достаточно противодействовала бы его вольному и невольному тяготению к аду? Никто. Напротив всякой, кто обучается в училище истины Христовой, получает и мудрость, и просвещение, и силу, получает все нужное для своего спасения.

И просветитесь. Храм Божий есть училище благочестия. Нет порока, которого бы Слово Божие здесь не осуждало, нет добродетели, которой бы оно не заповедывало, нет совершенства, которого бы оно не внушало. Евангелие не научит, как обращаться в нынешнем свете, но научит, как приготовить себя к будущей жизни, – не научит познанию языков, но научит достойному прославлению Бога, прославлению Его в душах и телесах наших.

И просветитесь. В храме истины и благочестия учитель есть сам Господь, наука – Его святое Евангелие, ученик – наш разум. Учитель есть свет миру, а наука есть сила всякому верующему во спасение. Можно ли не заставить разум учиться? Не покорить в послушание Христово? Не подчинить Вере? – Иисус Христос назвал некогда учеников Своих несмысленными, потому что сердце их было медлительно в веровании. Отсутствие светоносного начала Веры производило тогда мрак в душе их и скрывало от них Божественные истины. Не назовет ли и нас Господь Иисус несмысленными, если будем учиться в храме истины и благочестия, не возжегши в сердце светильника веры?

И лица ваша не постыдятся. Все мудрецы, отличавшиеся своею образованностью, блеском своего гения, были пристыжены явлением истины Христовой на земле; все, по суду мира добродетельные, отличавшиеся мужеством и терпением в перенесении скорбей и бедствий, самоотвержением и человеколюбием, также пристыжены были в своих преступлениях и пороках явлением святости Христовой. Ныне, когда вы будете учиться у самой истины и жить по примеру святой жизни Христовой, вы не подвергнетесь никакому суду. Ни совесть не упрекнет вас, если сделались смиренными и кроткими, как ваш Учитель смирен и кроток, ни сердце зазрит вам, если вы отвергаетесь самих себя, не ищете ни чести, ни выгод, ни удовольствий. И лица ваша не постыдятся.

Стыд происходит от сознания слабостей, недостатков и грехов. Но какой стыд может происходить от того, что в нас те же мысли и чувствования, какие и во Христе? Какой упрек может сделать нам совесть за то, что мы живем и действуем по науке, изученной нами в храме Божием ? – И лица ваша не постыдятся. Аминь.

Кресту твоему покланяемся, Владыко.

Первое желание, первое благовестие в устах Апостолов Христовых было желание и благовестие благодати и мира. Входят ли в какой град, или весь, или дом? Они приносят с собою благодать и мир. Пишут ли послания свои Христианам? Они начинают и оканчивают благодатью и миром.

Вступив в богоспасаемый сей град, совершив в сем храме священнодействие, и видя вас, христолюбивые жители сего града, собравшихся видеть и слышать недостойного пастыря, – что могу сказать вам прежде всего и паче всего, как не тоже самое, что завещевал Господь ученикам Своим, глаголя: в он же аще дом внидите, первее глаголите: мир дому сему (Лук.10, 5). Чем начну священнодействие слова истины, как не словами Апостола: Благодать вам и мир да умножится.

Благодать есть сила Божия, очищающая нас от грехов, врачующая наши сердечные язвы, утешающая в скорбях и страданиях, и укрепляющая в немощах и слабостях. Кто имеет в себе сию благодатную силу, тот наслаждается внутренним здравием, душевным спасением. Мир есть плод благодати. Он состоит в спокойствии совести и сердца. Кто носит в себе сей мир, тот ничего не страшится, ничем не колеблется, ни на что не сетует. Вот что означают благодать и мир! Как же не приветствовать вас желанием благодати и мира?

Благодать вам и мир, пастыри и пасомые! Благодать вам и мир, начальники и подчиненные! Благодать вам и мир, судьи и подсудимые! Благодать вам и мир, купующие и продающие! Благодать и мир всем вам да умножится, да возрастет во всех вас, и да соделает всех вас блаженными и в сей временной жизни, и в будущей, вечной.

Но приветствуя вас благодатью и миром, я не могу не сказать и того, чему учили Апостолы, преподав благодать и мир достойным сих благ. Они учили пути Христову: они желали, чтобы все, по примеру их, отвергшеся самих себя, взяли крест свой, и шли в след Того, которым благодать бысть и мир принесен на землю. И я, при первом с вами общении, первым предметом беседы моей с вами предлагаю необходимость шествия за Подателем мира и благодати, Иисусом Христом. Он говорит: иже хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет. Вникнем в слова сии.

Крест в древние времена был орудием казни за тягчайшие преступления. Он стоял вне жилищ и возбуждал страх и отвращение. На нем вешали и распинали жесточайших злодеев.

Но что сделалось из сего креста, когда Иудеи распяли на нем Господа нашего Иисуса Христа? О, чудо премудрости Божией и всемогущества, правосудия и благости! Из низкого и бесчестного орудия сделалось славное и величественное знамение торжества и победы над грехом и смертью. Иисус Христос освятил сей крест Божественною Своею кровью, усвоил его Себе, утвердил на нем Свою славу, и предложил Его своим последователям в образец и подобие креста их собственного.

Отселе Св. Церковь, собранная под знаменем креста Господня и огражденная его силою, стала совершать и запечатлевать крестом все свои священные действия, возлагать его на всех, приемлющих св. Крещение, украшать им внутренность и внешность храмов, учреждать от времени до времени торжества в честь его и предлагать его для поклонения.

Так и настоящий день учрежден Св. Церковью для поклонения кресту Господню в воспоминание того случая, когда христолюбивая царица Елена, матерь Св. царя Константина, под разрушенными капищами на Голгофе обрела тот самый крест, на коем был распят. Христос, и воздвигла оный на высоком месте в Иерусалиме. Таковой необычайный случай, без сомнения, есть важное свидетельство славы, которую враги креста Господня хотели было сокрыть вместе с крестом, унизить и посрамить, но всеблагой Бог благоволил открыть ее по времени и возвестить о ней чрез своих избранных всей Церкви Христовой и между всеми приемлющими слово крестное.

Христиане! вспоминая днесь сие торжественное событие с поклонением и лобзанием креста Господня что скажем в собственное назидание? то, что предлагает нам Распятый на сем кресте. Он говорит: иже хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по мне грядет (Мар.8, 34·). Вникнем в слова Апостола.

Поскольку источник всякого зла есть самолюбие, то отречься самого себя, значит отвергнуть свое самолюбие. Что же любим в самих себе? Любим все, что составляет нашу честь, нашу выгоду, наше удовольствие; любим свое просвещение, свое достоинство, свои блага, любим, чтобы нас превозносили за ум, уважали за заслуги и просили у нас наших милостей, – вот наше самолюбие! Но когда слышим, что другие отзываются на счет нашего ума и образованности с невыгодной стороны, или когда видим, что другие стараются затмить весь блеск наших заслуг, и повредить нашим выгодам и удовольствиям: мы скорбим, раздражаемся, трепещем и выходим даже из самих себя, как-бы лишались своей жизни. Как стерпеть, говорим мы, худые отзывы других? И как не раздражаться несправедливым действием таких людей, которые сами ничего не сделали, ничего не разумеют и ничего не имеют! – вот действие нашего самолюбия. Сие-то самолюбие должно быть отвергнуто, как коренное начало гордости и тщеславия, зависти и ненависти, гнева и ярости, уныния и печали.

Чтобы отвергнуть свое самолюбие, надобно отречься от собственной чести, от собственных выгод и собственных удовольствий. Христианин, как искупленник Христов, должен любить не свою честь, но бесславие Христово, не свои выгоды, но нищету Его и убожество, не свои удовольствия и забавы, но скорби Его и страдания. Христианин, как чадо Божие, должен быть собственностью Отца небесного, действовать по Его благой воле, и поступать по святым Его заповедям. Христианин, как воин, поставленный на поле брани, должен отвергаться самой жизни своей. Христианин, как путешественник, должен смотреть на все мимоходом, и оставлять все позади себя. Словом: христианин должен поступать во всем по наставлению апостольскому: да имущий жены, якоже неимущий будут, и плачущийся, якоже неплачущии, и радущиися, якоже нерадующеся, и купующии, яко несодержаще, и требующий мира сего, яко нетребующе. Преходит бо образ мира сего (1Кор.7, 29–31). Если так будет поступать, как учит Апостол, то будет и хвалиться вместе с Апостолом одним же предметом – своими немощами и крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым мир для него распят и он для мира (Гал.6, 14). Напротив, если станет жить так, как внушает самолюбие, то будет и превозноситься одною честью, одними заслугами, одним богатством, по примеру того гордого Фарисея, который говорил о себе: несмь, якоже прочий человеци, хищницы, неправедницы, прелюбодеи (Лук.18, 11), или по примеру того богача, который также говорил о себе: богат есмь и обогатихся, и ничесоже требую (Апок.3, 17). В первом случае он хотя и нищ, но многих обогащает, хотя и ничего не имеет, но всем обладает (2Кор.6, 10), а в последнем хотя часто обладает и славою, и обилует сокровищами земными, но окаянен, и беден, и нищ, и слеп, и наг (Апон,3, 17). Посему, христианин, когда отвергается самого себя, приобретает истинные, духовные блага, а когда любит себя только самого, лишается оных совершенно.

Христиане! покланяйся кресту Господню, будем покланяться ему отвержением самих себя, а лобызая крест внешне, будем лобызать внутренне крест свой, которым Господь благословил кого, или благословит. Аминь.

Господь наш Иисус Христос, посылая Апостолов для проповедания о Нем всякому граду и веси, всякой Церкви и душе, повелевает им: в оньже аще колиждо град или весь внидите: входяще в дом, целуйте его, глаголюще: мир дому сему.

Вступив в первый раз в святую сию обитель, каким иным благожеланием могу приветствовать вас, братия моя, как не тем же, какое завещал Господь ученикам Своим? Какого блага могу желать Вам при первом с Вами общении, как не того же, какого желали Апостолы, посещая братию свою?

Мире Вам!

Желание мира есть желание блага паче всех благ временных, паче здоровья, долгоденствия, благополучия. К чему желать телесного здоровья, когда душа больна, в струпьях и язвах греховных? К чему желать благополучия, когда сердце имеет недостаток в благах духовных? Посему-то Апостолы и приходили во грады и исходили из оных с желаниями благодати и мира от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа. Желание спасения есть прямо по сердцу ищущих царствия Божия.

Но кто из нас дерзнет похвалиться, что в нем нет греха? Посему кто не должен признаться, что в нас нет внутреннего мира, хотя бы имели крепость в силах телесных и обиловали благами земными. Кто был Пророк Давид? Но и он жаловался, что несть мира в костех его от лица грехов его. Мы живем здесь не в пристани, но на море, среди брани, между врагами, между опасностями, в изнурении, в лишении. Плоть борет нас своими искушениями, мир преследует нас своими соблазнами, дух злобы поднебесной поражает искушениями. Нет мира в сердцах наших от лица грех наших.

Итак, желание мира, которым я приветствую вас, в уповании обрести сердце ваше по сердцу Божию, есть желание существенной и истинной потребности нашей. Мир духу вашему, борющемуся с плотью. Мир сердцу вашему, обуреваемому страстями. Мир мыслям вашим, прилетающим от одного предмета к другому, мир желаниям вашим, ищущим одного за другим блага, мир всему существу вашему.

Иисус Христос, повелевая Апостолам приносить с собою благословение мира, сказал им: аще дом достоин, мир ваш приидет нань: аще же недостоин, мир ваш к вам возвратится. Желания духовные бывают действительны тогда, когда приемлются всею полнотой души; воля дающего благословение исполняется тогда, когда соединяется с волею приемлющего. Кто желает и просит себе благодатного мира, тот и обретает его; кто отверзает двери сердца своего, того и посещает Господь.

Да будет убо в нас, возлюбленная братия, едино помышление о мире, едино желание мира! Призовем единым сердцем и единою душою всеосвящающую благодать Божию, да будет она источником Божественного мира в сердцах наших. Аминь.

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа (Римл.1, 7).

Первым желанием и первым благовестием в устах Апостолов Христовых было желание благодати и благовестие мира. Приходят ли во грады и веси совершить возложенное на них посольство? Они приносят мир по заповеди Господней: в онже аще колиждо град или весь внидете: входяще в дом, целуйте его, глаголюще ему: мир дому сему (Матф.10, 11,12). Пишут ли послания к Христианам для научения их правилам спасительной жизни? Они начинают свои послания желанием мира и благодати: благодать вам и мир да умножатся (2Петр.1, 3; 2Иоанн.1,3; Иуд.1,2; Римл.1,7), – мир Божий, превосходяй всяк ум, да вселится в сердцах ваших (Фил.4, 7; Кол.3, 15).

По благоволению Господа нашего Иисуса Христа, изреченному чрез священную и державную власть, вступая в вверенную мне паству, что прежде всего и паче всего я должен сказать вам, христоименитые жители сего Богоспасаемого града, как не то, что заповедал Господь ученикам Своим? Чем начну священнодействие слова истины, совершив священнодействие таинства веры, как не благовестием Апостольским?

Но в то же время, как должен сделать сие по заповеди Господней, по примеру святых Его Апостолов, я колеблюсь страхом и недоумеваю: могу ли низводить подобно Апостолам благодать Божию и мир Божий на чад Божиих, имея сердце нечисто и уста недостойная? Могу ли быть споспешником Богу в деле спасения душ христианских, будучи обложен всею человеческою немощью?

О, Владыко Господи! Ты избираешь буиих мира, немощных, худородных и уничиженных; Ты и даешь им благодать благовестит неизследованное богатство Христово (Еф.3, 8). Ты поставляешь пастырей и учителей (Еф. 10, 11); Ты и даешь им уста и премудрость (Лук.21, 15). Соверши убо силу Твою в немощи нового пастыря; даждь слову его силу и служению его благодать.

Итак, во уповании на благодатную силу, совершающуюся в немощах, я дерзаю сказать вам с Апостолом: Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа. Вот первое при первом в сем храме служении пастырское приветствие и первое при первом с вами общении благословляющее желание! Да исполнится убо оно над всеми вами! Да умножится во всех вас благодать Божия и мир Божий!

Благодать есть существенная наша потребность и мир есть истинная наша необходимость.

Что значит благодать Божия? Она означает высочайшую, беспредельную любовь Божию к человеку. Бог любы есть, говорит св. Иоанн (1Иоанн.10, 16), и каждое действие Его есть выражение любви. Посылает ли в мир Сына Своего? Сим действием являет Он любовь Свою к миру. Тако возлюби Бог мир, яко и Сына своего единороднаго дал ести, говорит сам Сын (Иоанн.3, 16). Предает ли Его на распятие и смерть? Он и здесь открывает любовь Свою. Составляет свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам Христос за ны умре (Римл.5, 8), говорит Апостол. Совершает ли дело нашего спасения? Он совершает из любви. Бог, говорит тот же Апостол, богат сый в милости за премногую любовь свою, еюже возлюби нас, и сущих нас мертвых прегрешеньми сооживи Христом и с ним воскреси и спосади на небесных во Христе Иисусе (Еф.2, 4–6). Таким образом дело спасения нашего есть дело единой любви Божией.

Но что значит любовь сия, когда изливается на нас в Божественных заслугах Спасителя нашего? Она означает благодать Бога Отца и Господа Иисуса Христа. Ибо Апостол Павел, сказав, что Бог по великой Своей любви оживотворил нас мертвых со Христом, с Ним воскресил и посадил на небесах, непосредственно присовокупляет, что мы спасены благодатию (Еф.2, 8). Посему любовь Божия, когда дарствует, а не воздает, спасает, а не осуждает, есть для нас недостойных благодать – благодать Бога Отца, который даровал нам Спасителя, и благодать Господа Иисуса Христа, который заслужил нам спасение Своею кровью. При сем любовь Божия не изменилась к нам: она всегда одна и та же в существе своем. Нет! мы изменились пред любовью. Если бы были в состоянии невинности; любовь действовала бы правдою. Но ныне, когда мы находимся в состоянии греха и смерти, любовь действует благодатию. Идеже умножися грех, говорит Апостол, преизбыточествова благодать: да якоже царствова грех во смерть, такожде и благодать воцарится правдою в жизнь вечную Иисус Христом Господем нашим (Римл.5, 20, 21).

Благодать есть начало спасения. Кто просвещает нас светом веры Евангельской, научая нас истинному пути спасения, целомудренной, праведной и благочестивой жизни? Благодать Отца небесного. Явися, говорит Апостол, благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшее я нечестия и мирских похотей целомудренно и праведно, и благочестию поживем в нынешнем веце (Тит.2, 11–12). Как возраждаемся в новую духовную жизнь? Тою же благодатью. Егда благодать и человеколюбие явися Спаса нашего Бога, не от дел праведных, их же сотворихом мы, но по своей Его милости спасе пас банею пакибытия и обновления Святого Духа (Тит.3, 5). Как оправдываемся пред Богом, зачинаясь в беззакониях и рождаясь во грехах? Оправдываемся туне благодатью Божией, избавлением еже о Христе Иисусе (Римл.3, 24). Вот первые действия благодати, первые начала нашего спасения!

Благодать есть совершение спасения. Так, возрастает ли кто в познании спасительных истин и в чувстве истинного добра? Он возрастает силою благодатною Божия слова, от которого возрожден (1Петр.1, 23) и которое в нем пребывает (1Иоанн.3, 9). Преуспевает ли кто в делах веры и любви? Он преуспевает силою благодати, которая насадила в него самую веру и любовь. Приходит ли кто в зрелость мужа, в меру полного возраста Христова (Еф.4, 13; Матф.5, 18)? Он достигает сего совершенства силою благодати. Кто не понимает сей духовной силы и внутреннего ее в нас действия: тот пусть посмотрит на обыкновенное семя, которое бросает в землю земледелатель. От чего возрастает оно? От света и теплоты лучей солнечных. Пусть посмотрит на древесные ветви: чьею силою зеленеют они, цветут, зреют и приносят плоды? Силою того древа, на котором растут. Так вера и любовь есть семя духовной жизни; но оно не иначе может возрастать, как при влиянии света и теплоты благодати Христовой. Так христианин есть ветвь, привитая чрез возрождение к истинной лозе – Иисусу Христу. Он живет Его жизнью и действует Его силою. В сей истине уверяет нас Христос. Он говорит: якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе: тако и вы, аще во мне не пребудете. Аз есмь лоза, вы же рождие; а иже будет во мне, и Аз в нем, той сотворит плод- мног: яко без мене не можете творити ничесоже (Иоанн.15, 4–5). В сей истине убеждает нас своим примером Апостол Павел. Он говорит: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2, 10). Итак, очевидно, что возрастание в жизни духовной собственно зависит от действия благодати Христовой. Как в жизни естественной, сколько бы ни заботились, не можем прибавить росту ни на один локоть (Матф.6, 27): так точно не можем ничего прибавить и к жизни духовной. Благодать вводит в нее; благодать и возвращает ее (1Кор.3, 6).

Видите, христиане, сколь необходима для нас благодать. Она есть свет Христов, которым просвещается тьма ума нашего, есть сила Христова, которая совершается в немощи воли нашей, есть правда Его, которою изглаждаются наши неправды, есть жизнь Его, которою упраздняется наша смерть. Как же не желать благодатного света, видя тьму заблуждений и предрассудков? Как не желать благодатной силы, слыша непрестанные жалобы на слабость и немощи естества человеческого? Как не желать благодатной правды, когда в деятельности нашей обнаруживаются одни только неправды и беззакония? Как не желать благодатной жизни, когда в сердце своем носим жало смерти – грех?

Последуем далее за Апостолом в благословляющем его приветствии. Соединяя с желанием благодати желание мира, он внушает нам, что столько же недостает в нас мира, сколько недостает и благодати, и что необходимость мира не менее существенна, как и потребность благодати.

Сей мир есть плод благодати. Он состоит в согласии сердца с разумом и в согласии разума с волею Христовою, в повиновении нашей плоти нашему духу и в повиновении нашего духа уму Христову. Когда воля христианина хочет того, что одобряет ум, просвещенный светом веры Евангельской, и когда исполняет только то, что предписывает ей дух, руководимый Духом Божиим: тогда христианин истинно наслаждается миром Божиим, миром с самим собою и миром с Богом; тогда имеет он свободу в духе, довольство в сердце и спокойствие в совести. Вот сущность мира, которого желает нам св. Апостол!

Благо внутреннего мира столь важно, что сам Бог, Отец наш, нарекся Богом мира (2Сол.3, 16), – столь необходимо, что единородный Его Сын сделался миром нашим (Еф.2, 14), – столь драгоценно, что Он повелел ученикам Своим приносить его во всякой град и дом, ко всякой церкви и ко всякой душе (Матф.10, 13), – столь вожделению, что оно есть одно из благ царствия Божия. Несть царствие Божие, говорит Апостол, брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе святе (Римл.14, 17). Из сего не трудно усмотреть, почему Апостол, желая нам благодати, желает вместе и мира.

Потребность внутреннего мира очевидна. Жизнь наша есть поле духовной брани. – Мы боремся с искушениями плоти, подвизаемся против соблазнов мира, его правил и обычаев, и сражаемся с тайною и явною злобою миродержителя тьмы века сего. И как нет времени, в которое бы сии враги не умышляли на нашу погибель, и места, в котором бы мы свободны были от их нападения: то, находясь повсюду в опасности и живя всегда в страхе, не имеем ли нужды во внутреннем согласии духовных своих сил для отражения враждебных действий плоти, мира и дьявола? Не имеем ли нужды в мире с Богом? Мир внутренний, мир с совестью и мир с Богом столь же необходим, сколь необходимо единодушное согласие вождей, управляющих войсками на поле сражения, с волею первого их вождя. Где нет согласия в желаниях и мыслях, там нет порядка и в действиях. Но где действуют вопреки порядку и закону, там поражение неизбежно и падение неминуемо. Всякое царство, говорит Христос, раздельшееся на ся, запустеет; и всяк град или дом, раз- деливыйся на ся не станет (Матф.12, 25). Не то же ли должно последовать и с нашею душою, когда удалится она от Бога и разделится сама в себе, с своею совестью? Она запустеет и погибнет.

Потребность мира примечательнее во время рабства греховного. Кто взят в плен врагами духовными, тот совершенно не имеет внутреннего спокойствия. Он непрестанно или мучится желанием наслаждаться удовольствиями чувств, или заботится о приобретении благ земных, пли домогается почестей и отличий. Но, удовлетворив одним желаниям, он слышит в себе вопль других желаний, также требующих свойственной им пищи, и, будучи рабом плоти и мира, он вынуждается исполнять своевольные их требования, не смотря на то, что исполнение сие бывает сопряжено иногда с помрачением рассудка, иногда с растратою телесных сил, иногда с явным стыдом и бесчестием. Скажите, может ли сей человек быть спокоен сам в себе, доволен своим состоянием, здоров и счастлив? Если и случается, что живет он покойно и наслаждается удовольствиями греха безмятежно: то спокойствие сие продолжается недолго. Пробудится от усыпления совесть; и весь сладкий его покой проходит. Что ж остается? одна пустота и скука, печаль и скорбь. Победитель врагов народа

Божия, когда был побежден врагом домашним, говорил сам о себе: несть мира в костех моих от лица грех моих (Псал.37, 4). Не то же ли чувствуют и все пленники страстей, когда входят в область ума и сердца? Не то же ли говорят они, когда мысли их, утомленные суетою, возвращаются от рассеяния и пресыщенные желания отрешаются от своих предметов?

Чтобы усмотреть ближе истинную необходимость духовного мира, обратим взор на самих себя. Мирно ли в нас сердце с разумом и мирна ли плоть с духом? Нет! Плот похотствует на дух, дух же на плоть (Гал.5, 17), сердце хочет того, что не одобряется рассудком, а что одобряет сей последний, того не исполняет воля. Мирен ли разум сам с собою? Нет! В нем происходит непрестанная брань помыслов. Одни оправдывают наши желания, другие осуждают; одни побуждают к трудам, другие воспящают деятельность то сомнениями, то страхом; одни духовны, другие плотски; одни небесны, другие земны. Мирно ли сердце само с собою? Нет! В нем находится позорище распрей и мятежа: одно желание борется с другим, одна страсть восстает против другой. Так честолюбие сражается с корыстолюбием, когда дело идет о приобретении почестей посредством злата и серебра; а корыстолюбие воюет с сластолюбием, когда первое устремлено к тому, чем гнушается последнее: вот что происходит в нашей душе между мыслями и желаниями, между страстями и похотями! Нет мира в костях наших от лица грех наших!

Итак, благодать вам и мир, пастыри и пасомые!

Пастыри! потщитеся известно ваше звание и избрание творити (2Петр.1, 10), образ будте верным словом, житием, любовию, чистотою; внемлите чтению, утешению, учению; не нерадите о своем даровании, живущем в вас, еже дано вам бысть с возложением рук священничества; в сих поучайтеся, в сих пребывайте, да преспеяние ваше явлено будет во всех. Сия бо творя и сами спасетеся и послушающии вас (1Тим.4, 12–16). Пасомые! внемлите учению пастырей, не удаляйте себя от святой Церкви и ее таинств, исполняйте христианские обязанности, как послушные ее чада, будьте усердны и внимательны к ее благу. Благодать вам и мир, начальники и подчиненные! Начальники! будьте попечительными отцами подчиненных, ведуще, яко и вам самем Господь есть на небесех (Еф.6, 9). Подчиненные! повинуйтесь всякому человечу начальству Господа ради (1Петр.2, 13), несть бо власть аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть. Темже противляяйся власти, Божию повелению противляется, противляющиися же себе грех приемлют (Римл.13, 1–2). Благодать и мир всем вам, возлюбленные! гнушайтесь нечестия и мирских похотей, живите благочестно, праведно и целомудренно. Исполняя оное, вы будете и истинными учениками Христовыми, и добрыми сынами отечества, и честными согражданами, и вернейшими подданными Благочестивейшему нашему Государю Императору, пекущемуся о назидания в нас добродетелей и христианских, и гражданственных. Аминь.

Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам слово Божие (Евр.13, 7).

В последний раз принес я в сем святом храме бескровную жертву Господу Богу и в последний раз начинаю беседовать с вами, братия моя возлюбленная, но с прискорбием, что в последний раз.

Всевышний назначил мне чрез своего Помазанника, Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича, новое, высшее и обширнейшее поприще служения, вверив мне иную паству с овцами разных дворов и пастырей; и я с покорностью промыслу Всевышнего должен скоро отправиться к месту своего назначения, оставляя вас тому же всеблагому промыслу, который даст вам пастыря по сердцу вашему.

Расставаясь с любезнейшею мне паствою, я вменяю себе за долг принесть полную благодарность. Духовенство утешало меня своим образованием и поведением; дворянство обязывало меня своею готовностью, приветливостью и ласкою; купечество – своим усердием и радушием, словом: все сословия привязали меня к себе неразрывною любовью.

Не знаю, найду ли я все сие, во вновь вверенной мне пастве, буду ли пользоваться таким усердием, каким вы всегда окружали меня, и таким вниманием, какое имели к скудному моему слову; буду ли столько доволен паствою Минскою, сколько остаюсь благодарен Калужской. Неизвестность людей, дел, обычаев и местных обстоятельств, как густой туман, препятствует мне видеть в будущем, чем пользовался в прошедшем, управляя вашею церковью.

Но если можно видеть, что вдали на предстоящем поприще служения, то это одни трудности и столкновения, одни свои недостатки и немощи. Там, где много овец, яже не суть от двора сего, надобно употребить много трудов и усилий, чтобы привести их в едино стадо. Там, где есть лиси, губящие виноград Христов, потребна особенная бдительность и осторожность. Там, где есть волцы в овечьих кожах, потребна мудрость змиина и целость голубина.

Мне ли, Господи, с слабыми силами духа управлять такою разнородною паствою? Мне ли побеждать благим злое, кротостью раздражимость сердец и простотой учения буйство умов? Мне ли соединить разъединившееся, согласить и примирить две враждебные стороны? – Но да будет воля Твоя! Когда Ты посылаешь меня: то в случае неразумия дашь мне уста и премудрость и в случае изнеможения совершишь силу Свою в моей немощи.

Вера в промысл Божий и упование на Его благость есть самое лучшее средство к утешению себя и успокоению. Неужели всеблагой Промыслитель может пожелать кому злое? Нет! Он печется о спасении нашем более, чем мы сами. Зло существует в одном воображении, а в действиях Промысла его нет и быть не может. Везде хорошо, где Господь; нигде не опасно, где Он действует и распоряжается.

Расставаясь с вами, возлюбленные, что оставлю вам на память в знак благодарности и любви? Какое благо? Какой дар? Миром Божиим приветствовал я вас, вступая в паству сию, мир старался утверждать и распространять во все пребывание свое у вас, и теперь, отходя от вас, оставляю вам мир, мир с Богом, мир с ближними, мир с совестью.

Иметь мир с Богом значит исполнять то, что Он хочет. Иметь мир с ближним значит любить его, как самого себя. Иметь мир с совестью значит не поступать никогда вопреки ей.

Сей мир есть существенное наше благо, благо необходимое и для пасомых и для пастыря. Ничто не может сравниться с ним. Оно выше всего и ценнее всего. Что мы без мира сего? Враги Богу, хотя бы стояли и на высших степенях служения, враги ближним, хотя бы и не делали им зла, враги самим себе, хотя бы и пеклись о себе. Что мы без мира сего? Бедны и нищи среди самого обилия, больны и расстроены при самом видимом здоровье, печальны и грустны среди самых удовольствий и забав.

Возлюбленные, сохраните благо мира, которое оставляю вам. Исполняйте заповеди Божии и Бог мира будет с вами. Любите ближнего, как самих себя, и мир с ближними будет в вас, слушайтесь внутреннего гласа и совесть ваша будет мирна и спокойна.

Вот вам от меня последнее наставление! Желал бы я продлить мою беседу, но чувство скорби при разлучении с вами прерывает течение мыслей. Много раз уже вы слышали мои наставления: но теперь не время учения, а прощания.

Помолитесь обо мне, возлюбленные, а я буду молиться о вас, да так и вдалеке не будем далеки друг от друга: любы николиже отпадает. С миром оставляю вас, с миром и отпустите меня. Да сохранит Господь Бог паству сию от всякого зла и напасти, да спасет люди своя, да благословит всех вас своим вседейственным благословением. Аминь.

В онже аще колиждо град или весь внидите, входяще в дом целуйте его, глаголюще: мир дому сему (Матф.10, 11–12).

Так говорил Господь наш Иисус Христос, посылая учеников Своих в разные грады и веси для проповедания людям глаголов живота вечного.

Вступив по воле Всевышнего, Который избирает и поставляет пастырей и учителей Церкви, во вверенную мне паству, что прежде всего и паче всего я должен сказать вам, христиане, обратившимся в сей храм видеть и слышать нового пастыря, как не то, что заповедал Господь ученикам Своим? Чем начну священнодействие слова истины, совершив священнодействие таинства Веры, как не желанием мира?

Итак, первое при первом в сем храме служении мое пастырское приветствие и первое при первом с вами общении мое благословляющее желание есть такое же, с каким Апостолы и ученики Христовы входили в грады и веси. Мир пастырям и пасомым, мир начальствующим и подчиненным, высшим и низшим, купующим и продающим! – Мир всякому званию, полу и возрасту! Мир всем!

Господь, посылая учеников Своих на проповедь, сказал: аще убо будет дом достоин, приидет мир ваш нань, аще ли же не будет достоин, мир ваш к вам вовратится (Матф.10, 13). Так и возвещаемый мною мир, если найдет сердца, к принятию его отверстые, почиет в них и умножится; а если встретит замкнутые какими-либо предубеждениями, возвратится ко мне, ничего не теряя.

Что это за мир, спросите, коим теперь приветствую вас? – Вопрос ваш, почт. слуш., весьма важен; и я при первом с вами общении должен по возможности разрешить его в сей первой моей с вами беседе.

Мир, которым приветствую, есть мир внутренний, духовный. Приветствовать желанием мира значит тоже, что приветствовать желанием здравия и спасения, только не телесного, но душевного. Почему же не приветствовать вас желанием здравия телесного, желанием долгоденствия и благополучия? – Потому-что душа больше тела и следственно желание ей спасения или мира важнее и необходимее, чем желание здравия плоти и чувственности. Что за утешение в телесном здоровье, когда душа больна – вся в струпьях и язвах греховных? Что за радость в долгоденствии, когда день дню передает одни преступления и пороки? Пусть внешний наш человек, по слову Апостола тлеет, только бы внутренний обновлялся по вся дни, возрастал и мирствовал с Богом (2Кор.4, 16).

Мир внутренний, духовный состоит в согласии сердца с разумом и в согласии разума с волею Христовою, в повиновении нашей плоти нашему духу и в повиновении нашего духа уму Христову. Когда воля христианина ищет того, что одобряет ум, просвещенный светом Веры Евангельской, и, когда исполняет то, что предписывает ей дух, руководимый Духом Божиим: тогда христианин истинно наслаждается миром Божиим, он имеет и свободу в духе, и довольство в сердце, и спокойствие в совести. Вот сущность мира, которым приветствую.

Благо мира сего столь высоко, что Сам Бог Отец наш нарекся Богом мира (2Сол.3, 16), столь важно, что Единородный Его Сын сделался миром нашим (Еф.2, 17), столь необходимо, что Он повелел ученикам Своим приносить его во всякий град и дом, и ко всякой Церкви, и ко всякой душе (Матф.10, 13), столь вожделенно, что оно есть одно из благ Царствия Божия (Рим.14, 17).

Потребность внутреннего мира очевидна. Обратим взор на самих себя. Мирно ли в нас сердце с разумом и мирна ли плоть с духом? Плоть похотствует на дух, дух же на плот (Гал.5, 17). Сердце хочет того, что не одобряет разум, а что одобряет сей последний, того не исполняет воля. Мирен ли разум сам с собою? В нем происходит непрестанный раздор: одно желание борется с другим, одна страсть восстает против другой. Как не приветствовать миром нуждающихся в оном! Как не желать сего блага не имущим!

Мир внутренний есть основание мира внешнего. Кто мирен с самим собою, тот мирен и с ближним своим. Но кто поступает по внушению страстей, тот не может иметь мира с другими. От чего происходят раздоры и распри, спрашивал св. Апостол (Иак.4, 1)? Не от того ли, что вожделения ваши воюют в членах ваших? Так! идеже зависть и рвение, там нестроение и веяна зла вещь (Иак.3, 16). Напротив, там, где каждый мирен с самим собою, там не может быть никаких распрей. Обуздайте самолюбие, – и вы, хотя бы стал кто очернять вашу честь и достоинство, нимало не будете тем оскорбляться. Укротите корыстолюбие, – и вы, хотя бы другие и стали вмешиваться в ваши выгоды и пользы, нимало не раздражитесь. Умертвите сластолюбие, и вы, хотя бы лишились всех удовольствий, ничего не терпите. Но снимем узду с честолюбия: тогда ни нам, ни другим не даст оно покоя. Дадим силу корыстолюбию: тогда вторгнется оно в чужие владения. Воспламеним сластолюбие: тогда лишимся крепости в силах и навсегда потеряем здоровье.

Так нельзя иметь мира внешнего без внутреннего; но нельзя стяжать внутреннего, не обуздав страстей. За победою над страстями водворяется тот мир, который превосходит всякое разумение. Что чувствуем в душе, препобедив нечистую мысль и нечистое желание? Что чувствуем, усмирив преступную страсть или оставив порочный какой навык? Что ощущаем, совершив какое-либо доброе и Богоугодное дело? – Чувствуем неизъяснимое удовольствие и ощущаем неизреченную радость. Каким же спокойствием и миром должен наслаждаться тот, кто победил не одну злую наклонность, но многие, оставил не один порок, но многие, сделал не одно доброе дело, но многие?

Внутренний мир нужен во всякое время, во время исправления дел нашего звания, во время употребления пищи и даже во время самого сна. Вы занимаетесь делами судебными: но когда дела ваши идут успешнее? В те ли часы, когда дух ваш смущен, уныл и скорбен? Или, когда он весел и спокоен? – Вы употребляете пищу: вкусна ли она, приятна ли, когда сердце полно гнева и ярости? Легок ли, сладок ли сон, если совесть в продолжении целого дня упрекала вас, обличала и угрожала судом Божиим?

Нет! Кто не имеет внутреннего мира, тот неспособен ни к какому делу, – неспособен ни здраво рассуждать, ни справедливо судить, – неспособен ни ясно понимать слово Божие, ни внятно слушать, и неспособен и молиться, как нужно и должно. При спокойствии духа, при согласии ума с волею, при чистой совести дела идут в должном порядке, – мысли чище и яснее, чувствования возвышеннее и молитва усерднее. Не даром св. Церковь возбуждает в нас мирную молитву: миром Господу помолимся. Не даром служители алтаря при каждом священном действии возглашают: мир всем. Мир есть существенная наша потребность и истинная наша необходимость.

Приветствуя сим миром вверенную мне паству, я ничего более не желаю, как да почиет на вас сей мир, да водворится в сердцах ваших (Кол.3, 15) и да соблюдет разумения ваша (Фил.4, 7).

О, если б сей мир не возвратился ко мне назад! Тогда бы можно было надеяться, что множество различных воль и различных умов, соединяясь во едино, сделались бы едиными устами и единым сердцем, исповедующими единую Веру, единую Церковь, единого Пастыря. Аминь.

Открый ко Господу путь твой и уповай на Него, иТой сотворит (Псал.36, 5)!

В последний раз я принес в сем святом храме бескровную жертву Господу Богу и в последний раз беседую с вами, возлюбленная братия. Пастыреначальник наш Господь Иисус другое назначил мне поприще пастырского и учительского служения – на Волыни и я должен оставить Минскую паству, призвав на нее в лице вашем благословение Божие.

Но о чем буду беседовать при последнем свидании? Что скажу в утешение и назидание ваше, разве только то, что и пастырю, оставляющему свою паству, и пастве, оставляемой своим пастырем, скорбеть в сем случае не должно. Я и вы совершенно должны быть преданы воле Божией. Бог строит все к лучшему.

Слово Божие говорит мне: открый ко Господу путь твой и уповай на Него, и той сотворит; приближи ко Господу дела твоя и утвердятся помышления твоя. И вам говорит то же слово: смиритеся под крепкую руку Божию, да вы вознесет вовремя, всю печаль вашу возверзите нань, яко той печется о вас. Не преданность ли воле Божией внушает мне и вам при настоящем случае слово Божие? – Смиримся же пред провидением: оно устрояет все по вечным законам блага и ведет все ко благу же.

Вера в Промысл Божий и упование на Него есть самое лучшее средство к успокоению себя и утешению. Неужели премудрый и всеблагой Промыслитель может пожелать кому зла? – Нет! Он печется о благе нашем более, нежели мы сами. Зло существует только в одном нашем воображении, а в действиях и распоряжениях Промысла его нет, и быть не может. Везде отрадно христианской душе, где Господь, везде светло, где свет лица Божия просвещает, везде мирно, где Бог мира и любви движет и правит.

Расставаясь с вами, возлюбленные, что оставлю вам в залог моей искренней благодарности за ваше усердие ко мне, радушие, внимание, благопокорность? – Миром Божиим приветствовал я вас, вступая в Минскую паству, мир утверждать и распространять старался я во все пребывание свое у вас, и теперь, отходя от вас, не иного чего могу желать вам, как мира, – мира с Богом, мира с ближними, мира с совестью.

Иметь мир с Богом значит исполнять то, чего Он хочет и требует, иметь мир с ближним значит любить его, как самого себя, иметь мир с совестью значит никогда не поступать вопреки ее.

Сей Божественный мир есть наше существенное благо, сколько необходимое для пасомых, столь же нужное и для пастырей. И какое благо на земле может сравниться с благом мира? Оно выше всякого блага и драгоценнее всего. Что мы без мира? Враги Богу, хотя бы стояли и на высших степенях служения, враги ближним, хотя бы и не делали им зла, враги самим себе, хотя бы и пеклись о себе. Что мы без мира сего? Бедны и нищи среди самого обилия, больны и расстроены при самом видимом здоровье, печальны и грустны среди самых удовольствий и забав.

Примите, братия, мое искреннее желание мира и да храните его в сердце. Когда будете поступать по заповедям Господним, Бог мира будет с вами. Если будете любить ближнего как себя, мир с ближними почиет в вас. Когда будете слушать внутреннего голоса, совесть будет мирна и покойна. Вот вам последнее от меня наставление. Желал бы продлить беседу мою, но теперь уже время не учения, а прощания.

Молитесь о спасении моем, а я буду молиться о вашем, да тако и вдалеке не будем далеки друг от друга. Чистая, святая любовь, по слову Апостола, николиже отпадаешь. С миром оставляю вас, с миром и отпустите меня.

Да сохранит Господь Бог паству сию от всякого зла и напастей, да спасет стадо свое, да благословит всех вас. Аминь.

Слово крестное погибающим юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть.

С сим словом крестным приходил некогда Апостол Павел в Коринф и проповедал Христа распятого; с сим же словом дерзаю и я вступить в первое общение с вами, христоименитые жители сего Богоспасаемого града, и приветствовать вас желанием спасения от креста Господня.

Тем более дерзаю, что и ныне чтенное Евангелие возвещает нам о распятии Господа нашего на кресте, и настоящее торжество церкви установлено в честь и славу креста Господня.

Слово о кресте Господнем для вас, хр., не новое. Не раз, думаю, слышали его. Но тем не менее оно всегда утешительно и поучительно для ищущих спасения. Внемлите.

Что такое был крест до распятия на нем Господа? – Это было у Римлян орудие казни, которое ставилось вне жилищ и которого одно имя приводило в страх и ужас. Хотя все такого рода орудия бесчестны и поносны, но сие орудие наказания из всех было поноснейшее и бесчестнейшее. На нем – распинали злодеев за важные преступления.

Чем сделался крест по распятии на нем Господа? – Сделался знамением победы и торжества над дьяволом и адом, залогом спасения нашего, лествицею, возводящею на небо, почестью сынов Божиих, свидетельством нашей веры, любви и упования, словом: крест сделался святым и освящающим, живым и животворящим.

От чего такая перемена в одном и том же орудии? – Не изменилось ли вещество? – Нет! Вещество осталось тоже, но изменились сила и действие. Как скоро распяли на нем Господа Иисуса, то святая Божественная Его кровь, изливаясь на кресте, очистила его, освятила и сообщила животворную силу. – Древо в раю осудило нас, древо на Голгофе оправдало; древом прельстил нас дьявол, древом Христос избавил нас от обольщения; в том древе смерть, а в этом жизнь. О треблаженное древо, на нем же распяся Христос Царь и Господь, им же паде древом прельстивый, буди благословенно во веки веков Господь Иисус, восходя на крест, так сказать, раздал всего Себя – Отцу небесному свой дух, Иудеям дал Свое тело на мучение, воинам Свои одежды, ученикам Свой крест. И сей-то крест сделался нашим наследием. Где нет его в христианском мире? И кто из христиан не изображает его? – Посмотрим ли на храмы? На их верхах утвержден крест, как знамение христианской Веры. Войдем ли в храмы? Их внутренность украшена крестом, как знамением славы и торжества Церкви. Взглянем ли на священные одежды? Они имеют крест, как знамение отличия от простых обыкновенных одежд. Приникнем ли мыслью в священные действия? Они запечатлеваются крестом, как знамением Божественной силы. Обратим ли взор на самих себя? На нас крест, возложенный при купели крещения. Молимся ли? Крестимся. Начинаем ли какое дело и оканчиваем, садимся ли за трапезу и восстаем от нее, отходим ли ко сну и встаем, – во всех сих случаях крестимся. Видите, бр., славу и величие, силу и действие креста Господня: может ли быть что важнее его на земле? даже на небе? Ибо на кресте совершилось такое таинство, в которое желают приникнуть и сами Ангелы. Может ли быть что вожделеннее его в сем мире скорбей и страданий? Ибо все утешения и врачевства заключает он в себе. Если мы не можем видеть тайны сей в самих себе, да зрим ее на разбойнике. Провидение, кажется, особенно утвердило крест его при кресте Спасителя, дабы показать, сколь велика сила креста Христова, сколь краток, удобен, безопасен путь от креста на небо.

Поклоняясь ныне, бр., кресту Христову и лобызая его, не забудем, что без креста не возможно войди в царствие Божие. Многими бо скорбями подобает внити в царствие Божие.

Крест Христов осыпан скорбями и страданиями, как драгоценными камнями, укрывается в нищете и убожестве, как в золоте и серебре. Конечно, такой крест не утешителен. Как можно радоваться среди скорбей и страданий, веселиться под ударами, торжествовать при виде смерти? – Однако же, вопреки естественному чувству, святые люди радуются в страданиях и веселятся ими. Мне да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашею Иисуса Христа, говорил Апостол. Видно, есть в сем креста некая чудодейственная сила, которая превращает горечь в сладость, слезы в радость, нищету в богатство, несчастие в блаженство. Подлинно, крест страданий и скорбей есть крест Христов, поскольку сила и действие в них Христовы. Что же иное должны предуготовлять страдания и скорби, как не радость и блаженство? – Неужели Господь, посылая на нас скорби, хочет нашей погибели? Неужели Господь, возлагая на нас бремена трудов и подвигов, хочет нашего изнурения и истощения, хочет совершенного расстройства в силах? Все, что творит Господь, есть одно благо и благо несравненно высшее всех благ, какие есть на земле.

Есть люди, которые в кресте не видят ничего кроме зла. Но из того, что не видят, можно ли заключать, что нет в нем Божественной силы? Слепой не видит солнца: поверите ли ему, если скажет вам, что солнца нет? – Есть люди, которые не сознают никакого спасения от посылаемых на нас скорбей и страданий. Но из того, что не ощущают пользы, можно ли выводить, что они не спасительны? Лишенный чувства обоняния говорит вам, что роза не имеет благовонного запаха. Поверите ли ему? Есть люди, которые жалуются на трудность креста Христова, на слабость сил. Жалоба справедлива: ибо наша природа точно немощна и робка при виде разрушительных для жизни действий. Но справедлива ли жалоба на врача, что он отрывает гнилой член для спасения остальных и укрепляет наше здоровье горьким лекарством?

Как огонь очищает золото от грубого вещества, так крест Христов очищает нас от греха. Как холод сжимает растительную жизнь в видимой природе, так скорби и бедствия укрощают действия страстей и пороков. Станет ли роскошествовать поверженный в нищету и бедность? Станет ли обольщать других и обольщаться другими страждущий душевно и телесно? Нищему не до прихотей: был бы только насущный хлеб; и больному не до забав и удовольствий, а как бы освободиться от болезни. Крест нищеты заставляет трудиться, крест болезней исправляет поведение, крест лишений приводит в раскаяние, крест бедности учит смирению. Как же не хвалиться крестом Господа Иисуса?

Не сетуй, христианская душа, если постигают тебя какие бедствия и несчастия: это – крест Христов. Неси его благодушно. Не скорби, если не имеешь, где главу приклонить. Это крест Христов. Неси его охотно. Не плачь, если смерть разлучает тебя с родными, с ближними: это крест Христов. Неси его с любовью. Веруй, возлюбленный, что мгновенное страдание наше в сей жизни, по слову Апостола, производит для нас в величайшем преизбытке вечную славу, так как мы не имеем целью видимое, но невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно.

Вот мое вам, бр., слово крестное. Не знаю, утешительно ли оно, назидательно ли. Я только сеятель слова, а раститель его Господь.

Молю Его, да возрастит Он слово Свое в сердцах и душах ваших, да подаст Божественную силу в ваших скорбях и страданиях, да умножит в вас благодать Свою и да сподобит вечного царствия. Аминь.

Иже Христовы суть, плоть распя та со страстми и похотьми (Гал. V, 24).

Давно желал я видеть вас, уединенные последователи Христовы! – И се, Господь сподобил мя узреть вас, узреть ваши святые храмы, ваши жилища» ваш образ жизни.

Что скажу вам, увидев вас? То, что обрел у вас. Благоустройство обители утешает меня и образ жизни радует.

Но более утешусь, когда увижу, что и ваши сердца также благоустроены, как обитель, более порадуюсь, когда узрю, что и в ваших душах также возрастают плоды духа, как возрастают у вас плоды земные. И я не теряю надежды на таковую радость. Ваши труды и подвиги, ваши бдения и молитвы обещают полную и совершенную радость.

Полагаю, что и вы также хотите, чтобы я сказал вам что к вашему назиданию и утешению. Охотно готов удовлетворить вашему желанию. – Вы и я двукратно обязались распинать плоть свою со страстями и похотями, сперва при купели крещения, потом при принятии на себя Ангельского образа. Посему в назидание наше размыслим о сей обязанности.

Иже Христовы суть, плоть распята со страстями и похотями, говорит св. Апостол Павел (Гал.5,24).

Что такое плоть? Плоть, которую нужно распять, есть ничто иное, как растленное грехом первого человека и растлеваемое вновь собственными грехами и беззакониями наше естество. В первом значении каждый человек называется плотью. Рожденное от плоти плоть есть, говорит Иисус Христос. Ибо каждый зачинается в беззаконии и рождается во грехе (Псал.50, 7). В последнем называется плотью тот, кто действует подобно язычникам и живет подобно бессловесным. Так жители первого мира, когда исполнились зла, самим Богом названы плотью. Не имать Дух Мой пребывати в человецех сих во век, зане суть плоть (Быт.6, 3).

О чем помышляет плоть? Помышляет о таких предметах, кои услаждают ее чувства, обогащают ее и возвышают. Сущий по плоти плотская мудрствуют, говорит Апостол (Римл.8, 5). Чего желает и домогается? Тех же предметов, о коих и помышляет. Что делает? Явлена суть, ответствует Апостол, дела плотская, яже суть блуд, прелюбодеяние, нечистота, студодеяние, вражды, рвения, завиды, ярость, ражжения, распри, соблазны, пьянства (Гал.5 , 19) и проч. Что последует за делами плоти? Расстройство в силах душевных и телесных, болезни более или менее тяжкие, смерть скорая и безвременная.

Вот плоть, которую обязались мы распинать. Что ж? Распинаем ли ее, удаляясь из мира в пустыню? Нет ли в нас нечистых мыслей и нечистых желаний? Ах! Если св. Апостол говорит о самом себе, что ему дан был пакостник плоти, дабы не превозносился (2Кор.12, 7); то мы ли можем похвалиться совершенною святостью и чистотой? Мы ли, которые о том только и думаем, что ямы, или что тем, или во что одеждемся?

Иже Христовы суть, плоть распята со страстями и похотями.

Что такое страсти? Это суть ни что иное, как сильные движения растленной воли, затмевающие ум и возмущающие чувства. Слово Божие называет страсти плотскими, скверными, постыдными, безрассудными. Таковые названия показывают ясно, что действия страстей столь же пагубны и столь же смертоносны, как и грех. Опыт свидетельствует, что мы, если когда страждем, то страждем всегда от страстей своих. – Слово Божие утверждает, что причиною всякого зла суть страсти. Откуда брани и свары в вас, говорит Апостол, не отсюда ли – от сластей ваших, воюющих во удех ваших (Иак.4, 10)?

Но кто из нас может сказать о себе, что он бесстрастен? Кто не подлежит действию злой какой- либо наклонности? Если не имеем плотоугодия: то владеет нами корыстолюбие. Если чужды корыстолюбия: то управляет гордость житейская. Но когда есть хотя одна господствующая страсть: тогда не могут не быть с нею и другие. Так с плотоугодием соединена роскошь, рассеянность, беспечность; с сребролюбием – зависть, обман, хищение; с любочестием – тщеславие, гнев, презрение других.

Так, братия моя, сколь ни верна помощь от Бога, Который обещал никогда не оставлять тех, которые все для Него оставили, но испытавшие знают, каким трудностям и опасностям подвержена иноческая жизнь в удалении от мира – в пустынях. Сколько браней предлежит уединенному пустыннику со стороны плоти и страстей, прежде нежели достигнет он безмятежной страны бесстрастия. Невидимые враги, когда примечают, что человек, оставив мир и презрев плоть, усиливается проникнуть в область духовную, ко общению с Богом, тогда с неимоверною дерзостью устремляются на него, так что не только издалеча пускают в него разженные стрелы противных помыслов, но даже вторгаются в пределы его воображения и чувств и производят странные образы и мечтания.

Что ж нам делать? Станем жить по примеру Апостолов. Они жили в трудах, в бдениях, в постах, в молитве, великодушно переносили обиды, нужды, гонения и притеснения, носили мертвость Господа в теле своем и умирали по вся дни. Искушает ли кого враг со стороны сластолюбия? Тот да употребляет один хлеб с водою. Нападает ли он на кого со стороны корыстолюбия? Тот да раздает все, что имеет у себя. Прельщает ли кого со стороны тщеславия и гордости? Тот да служит меньшему из братьев своих. Каждое действие плоти не иным чем может быть остановлено, как противодействием духа, и каждая страсть не другим чем может быть умерщвляема, как отнятием у нее любимой пищи. Если возгорается огнь: чем и как потушим его? Отымаем дрова и заливаем водою. Подобно сему, если возродится какая страсть в душе: то надобно отнять и удалить тот предмет, которым она возбуждена, питается и возрастает. Удаление от мира и заключение себя в пустыне есть самый верный способ к умерщвлению похоти очес и похоти плотской. Но как удалить от себя порочную мысль и порочное желание? – Обращением мыслей и желаний к Богу, упражнением в слове Божием и умною молитвою. Труды и подвиги, бдение и пост суть самые надежные средства к распятию плоти. Но как истребим гордость житейскую, которая гнездится не в плоти, а в духе? – Унижением и сокрушением духа, глубоким смирением пред другими и беспрекословным повиновением воле поставленного Богом вождя и начальника.

Итак, подвизайтесь, возлюбленная моя братия, подвизайтесь в умерщвлении плоти и страстей своих. Иже Христовы суть, плот распята со страстями и похотями. Бдите, чтобы враг не всеял плевел посреди пшеницы, не всеял злых помыслов и желаний среди благих чувствований и мыслей. Что, кажется, за грех ощущать удовольствие от исполнения заповедей Господних, от творения добрых дел? – Но сие ощущение возбуждает в нас враг ко вреду нашему. Что за преступление – желать преимущества и старейшинства между собратьями? Но сие желание погубило многих из подвижников. Молитесь непрестанно, чтобы Господь не оставлял совершать силы Своей в ваших немощах.

Вот вам, братия, наставление от меня, недостойного вашего пастыря! – Не знаю, соответствует ли оно желанию вашему и ожиданию, но знаю, что в приемлющих оно принесет плод мног.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь.

Возлюблены мои, со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Фил.2, 12).

Се, в другой раз сподобляет меня Господь священнодействовать в святой обители вашей, возлюбленная братия, и беседовать с ваш. Но чем начну беседу мою? Чем иным, как не сим Апостольским желанием: возлюблены мои, со страхом и трепетом свое спасение содевайте. Спасайтесь о Господе, не озираясь вспять на тот мир, который оставили ради царствия Божия, и укрепляйтесь силою Господнею, которая совершается в немощах.

Не излишне ли сие мое желание? Возможно ли, чтобы кто из нас не хотел себе спасения? Возможно ли, чтобы кто обрекал сам себя на погибель? Нет, по благодати Божией мы не дошли еще до такого ожесточения. Действительно желаем спастись, и если бы каждому из нас, также как некогда расслабленному, был предложен небесным Врачом вопрос: хочет ли здрав быти, то без сомнения каждый бы отвечал: ей, Господи, хочу (Иоанн.5, 6–7). Но правду ли бы отвечал каждый? 01 как много нашлось бы таких, кои, не думая обмануть Всеведущего, были бы обмануты в сем случае сами собою!

Желать спасения и желать искренно значит с одной стороны удаляться всего того, что препятствует делу спасения, с другой исполнять все то, что служит ко спасению. Вот предметы беседы моей со всеми вами, благоч. слушат., – с вами, которые ищете спасения, живя здесь в пустыне, – и с вами, которые ищете того же, живя в мире.

Кто искренно желает спасения своего, тот удаляется всего того, что препятствует делу спасения; вот первый предмет! Подлинно, любовь к миру есть вражда па Бога (1Иоан.2) и ищущий спасения не должен любить мира, ни того, что в мире, не должен даже и мыслить о мирском. Плоть и кровь наследити царствия Божия не могут; и ищущий спасения не должен угождать им, по распинать плоть со страстями и похотями. Грехи разлучают нас с Богом; и ищущий спасения должен, сколько возможно, стараться не грешить ни мыслью, ни чувством, ни делом.

Исполняется в нас, братия моя, все сие? – Если исполняется, то наше желание спастись есть желание искреннее, живое и деятельное; а если не исполняется, то мы обманываем и себя и других.

Как путешественник, если на пути не будет воздерживаться в пище и питии, не скоро идет и недалеко уходит: так и мы, если не будем воздерживаться от наслаждения чувственными благами, не скоро достигнем спасения. Обременение пищей и питием погружает обыкновенно в сон: так наслаждение земными благами вводит душу в усыпление. И как путешественник может потерять путь и заблудиться, если будет развлекаться разнообразием предметов: так и мы можем погубить себя, если очи свои будем вешать по благам и удовольствиям, уши прилагать к вестям и рассказам, ходить из места в место, делать то и сё, что попало. Посмотрите, говорил некогда Апостол Павел Коринфянам (1Кор.9, 25), посмотрите на позорище: в чем не отказывают себе, от чего не воздерживаются подвизающиеся на нем, дабы сделать себя способнее к достижению венца победного? И между тем какой это венец, для достижения которого отказываются от всего? Венец тленный, который нередко увядает прежде, нежели украсит главу победителя. Если же они, продолжал Апостол, воздерживаются от всего для получения венца тленного, то можно ли не воздерживаться нам, которые подвизаемся для получения нетленного? Можно ли не воздерживаться от любви к благам для заслужения любви Божией к нам? Можно ли не воздерживаться от страстей для приобретения душе и сердцу мира и радости?

Можно и должно! – Можно – ибо сие воздержание не превышает наших сил; должно – ибо не иным чем начинается спасение души, как воздержанием от страстей. Так, когда ты сделаешься болен, тотчас принимаешься за умеренность в пище и питии. И чем более будешь думать об исцелении себя от болезни, тем менее заботишься уже об удовлетворении своих прихотей. Подобно сему, чем чаще будешь помышлять о спасении души, тем реже слышать в себе вопль плоти. Чем благочестивые мысли усиленнее, тем нечистые слабее. Чем подвиг изнурительнее, тем страсть – кротчае. Так, кто скорее и удобнее воздержит себя от греха? Тот ли, который всегда в трудах? Или тот, который не знает иного дела, кроме насыщения себя сладкою пищей и предания себя сну во всякое время? Очевидно, трудолюбивый. Избегай же, любезный слушатель мой, избегай праздности, если ты искренно желаешь своего спасения. Что должно делать для сохранения своего здоровья, для исцеления от болезней, то надобно делать и для спасения души. Подают тебе врачевство горькое? Не отвращайся от него: оно полезно. Оскорбляют тебя и унижают? не скорби: тебя учат смирению и кротости. Накладывают на тело твое колючий и жгучий пластырь? Не плачь: он соберет в одно место твою болезнь, и ты получишь облегчение. Налагают на тебя тяжкое бремя послушания? Не ропщи: оно исправит твое самолюбие, и ты спасешься.

Кто искренно желает своего спасения, тот исполняет все, что служит ко спасению – вот второй предмет беседы!

Никто не думай, что, сделав одно доброе дело, можно будет получить спасение. Все христианские добродетели менее или более связаны между собою. Одна происходит от другой, одна упрочивает другую и украшает. Ты хочешь спастись нищетой духовною? Дело доброе! Блажени нищии духом. Но не забывай и дел любви к ближнему своему. Не можешь помогать ему в бедности чувственно: помогай духовно, советами и молитвою. Ты хочешь достигнуть царствия небесного целомудрием. Подвиг Ангельский! Но не оставляй подвизаться и в смирении себя пред другими и уничижении. Духи поднебесные низвержение неба за гордость и самолюбие. Ты изнуряешь плоть свою постом, бдением и молитвою. Труд спасительный! Но не преставай обуздывать и язык свой от осуждения брата не по духу, а по плоти живущего, да не сам осужден будешь. Ты терпелив, послушен? Будь же молчалив и одноязычен. Что пользы преуспевать в одной, в двух, в трех добродетелях и не очищать сердца от помыслов нечистых и пожеланий гнусных? Что за спасение, если спасаешь только внешнего человека, а не внутреннего?

Правда, мы не можем собственными силами исполнить всего, что требует спасение души; но можем просить и молить Господа, да даст нам силы, яже к животу и благочестию, и Господь никогда не отринет наших прошений только были бы на пользу нам и ближнему, только бы служили к славе имени Его. Мы можем сами изыскивать способы к совершению всего того, что истинно, честно, справедливо, чисто, любезно, достохвально (Фил.4, 8), и Господь верно откроет нам, что нужно для нас и что по силам нашим. Что ж? Приводим ли в исполнение сию драгоценную возможность? Питаем ли в себе искреннее желание сделаться лучшими, нежели каковы мы по природе? Стараемся ли быть не укоризненными пред судом совести и соблюдаем ли чистоту ее? Мужественно ли исходим на брань против страстей и не уступаем ли им победы над собою без всякого сражения с ними? Умоляем ли Бога о помощи и

верно ли употребляем средства, дарованные нам для нашего спасения? Ревностно ли занимаемся чтением слова Божия? Часто ли исповедаем грехи свои пред служителями Божиими и приобщаемся святых Христовых тайн? Всегда ли посещаем храм Господень с сердцем, сокрушенным и духом смиренным? Подражаем ли святым Божиим человекам и находим ли утешение в примерах их жизни?

Кто, слушатели, исполняет все сие, тот искренно желает себе спасения, – тот смело может стучать в двери Божественного милосердия и совершенно может быть уверен, что они ему будут отверсты. Но кто не делает ничего, или делает, но мало, и то рабски и принужденно, тот не думай, что одною мыслью и одним желанием спасет себя, что одно, два и три добрые дела введут его в царство небесное. Тогда только св. Апостол мог сказать, что ему соблюдается на небесах венец правды, когда прошел уже все поприще служения Апостольского и исполнил все, что требовалось для неба.

Вот, что мог преподать вам, братия моя, при настоящем с вами общении. Признаюсь, скудны крупицы слова моего и не могут напитать алчущих, но утешаю себя тою мыслью, что они взяты из сокровищницы слова Божия и суть крупицы хлеба животного. Молю Бога, да даст им силу и действие в ваших душах и сердцах. Аминь.

Сподобясь узреть в первый раз Богоспасаемый град ваш, православные жители, и принесть в сем св. Храме Господу Богу бескровную жертву – чем восприветствую вас? Что скажу?

Господь наш Иисус Христос, посылая учеников Своих на проповедь, заповедал им: в он же аще дом внидете, первее глаголите: мир дому сему (Лук.10, 5). Приемля сию заповедь в основание моего слова, я не могу ничем другим приветствовать вас, братия, как желанием мира.

Мир пасущим и пасомым! Мир судиям! Мир купующим и продающим! Мир земледелателям! Мир всем вам!

Что это за мир, вопросите? В чем он состоит? И для чего он нужен? Мир, которым сам Господь приветствовал учеников и повелел им разносить его по всем градам и весям, есть мир внутренний, духовный, Божий. Он состоит в согласии нашего ума с нашею волею, в согласии наших мыслей и желаний с законом внутренним. Он нужен во всякое время, при всяком случае и во всяком деле. Внемлите.

Когда никто не оскорбляет нашей чести и нашего поведения и когда мы сами также никому не делаем обид и притеснений: тогда наслаждаемся миром внешним, живем спокойно с ближними, а ближние с нами, мирствуем и благоденствуем. Подобно сему, когда никакая страсть не волнует нашего сердца и когда совесть ни за какой поступок не упрекает нас и не беспокоит: тогда наслаждаемся миром внутренним, действуем безбоязненно и поступаем не укоризненно.

Способ, которым приобретается мир внешний, зависит от расположения нашего к ближним и расположения ближних к нам. Так, если вы любите своих ближних, а ближние любят взаимно вас, вы живете спокойно. Способ, коим достигается мир внутренний, зависит от обуздания и усмирения страстей и злых наклонностей. Так, если вы укротили в себе похоть очес, вы не волнуетесь ни мыслями, ни пожеланиями.

Нет сомнения, что мир внутренний есть основание мира внешнего. Кто мирен с самим собою, тот не может быть немирен и с ближним своим. Но кто поступает по внушению страстей, по влечению плоти и крови, тот не может иметь мира с другими. От чего происходят у вас раздоры и распри, вопрошает св. Апостол Иаков? Не от того ли, что вожделения ваши воюют в членах ваших (Иак.4, 1)? Так! – Сии вожделения суть вина всякаго зла, Идеже зависть и рвение, там нестроение и всяка зла вещь. Напротив, там спокойствие и тишина, где действует одна чистая Христианская любовь. Обуздайте самолюбие, и вы, хотя бы кто очернял вашу честь и достоинство, не будете оскорбляться нимало. Укротите корыстолюбие; и вы, хотя бы кто и стал вмешиваться в ваши прибытки и лишать вас вашей собственности, не будете раздражаться нисколько. Умертвите сластолюбие; и вы, хотя бы лишились всех чувственных удовольствий, ничего не потерпите. У кого нет глаз, для того все равно, день или ночь, свет или тьма. Так у кого нет пристрастия ни к чему земному, для того все равно, богат он или беден, господин или раб, в отличиях и почестях, или без оных. Но снимите узду с честолюбия, тогда оно ни нам ни другим не даст покоя. Дайте силу корыстолюбию, тогда вторгнется оно в чужие владения. Воспламените сластолюбие: тогда лишитесь свежести и крепости, лишитесь здравия.

И так, нельзя иметь мира внешнего без внутреннего, и нельзя стяжать внутреннего, не победив кичения ума и не обуздав вожделений плоти. Но как победить гордость ума, который управляет нами? И как обуздать ту злую страсть, которую питаем и греем? Победа, конечно, трудна. Потребны великие усилия и подвиги к тому, чтобы одержать верх над своим самолюбием. Однако ж то, что кажется нам трудным и даже невозможным, становится не только возможным при содействии благодати Божией, но и легким. Какой труд не слушать ума в то время, когда он учит вопреки вере Евангельской? Какой труд отказывать требованиям плоти? Стоит только захотеть решительно, и мы усмирим бунтующую страсть. Стоит только облечься во вся оружия Божия, и мы победим врагов нашего спасения.

Как за укрощением волн наступает тишина, так за усмирением страстей – мир внутренний. Скажите, братия, не чувствуете ли в себе некоего удовольствия, выбросив, когда из своего сердца нечистую мысль, нечистое желание? Не ощущаете ли сладкого утешения, усмирив, когда в себе гнусную какую страсть, или оставив порочный какой навык? Не ощущаете ли радости, совершив какое-либо доброе и Богоугодное дело? – Каким же спокойствием и каким миром должен обладать тот из нас, кто победил не одну злую наклонность, а многие, бросил не один порок, а многие, сделал не одно доброе дело, а многие?

Внутренний мир нужен во всякое время, во время исправления дел нашего звания, во время употребления пищи, вовремя даже самого сна. Вы занимаетесь делами судебными, но когда идут успешнее ваши дела? В те ли часы, когда дух ваш смущен, уныл и скорбен? Или, когда он весел и спокоен? Вы употребляете пищу. Вкусна ли она, приятна ли, когда сердце полно гнева и ярости, досад и огорчений? Вы спите: легок ли сон, сладок ли, если совесть упрекала нас в продолжение целого дня, обличала и угрожала нам вечным судом?

Кто не имеет душевного мира, тот неспособен ни к какому делу, неспособен ни здраво мыслить, ни правильно судить, неспособен ни ясно понимать Евангельские истины, ни внятно слушать, неспособен и молиться, как нужно и должно. При спокойствии духа, при согласии ума с волею дела идут в стройном порядке, мысли чище и светлее, чувствования – возвышеннее и духовнее, и самая молитва Богоугоднее. Недаром св. Церковь побуждает нас к мирной молитве: миром Господу помолимся: не даром служители алтаря возглашают при каждом священнодействии мир всем. Мир есть существенная наша потребность и истинная наша необходимость.

Вот мир, который повелел Господь Своим ученикам и Апостолам приносить во всякой град и дом, ко всякой церкви и душе! Сим-то миром приветствую вас, возлюбленнии, и сего-то мира желаю вашей душе, вашему сердцу. Благо телесного здравия вожделенно, но благо душевного спасения гораздо вожделеннее. Здравие тела временно, а мир души перейдет с нею в вечность.

Да почиет убо мир Божий на вас, умножится в вас и пребудет с вами во век. Аминь.

Когда св. Апостолы посещали грады и веси, то преломляли хлеб по домам, молились обще с верующими и проповедовали им слово истины.

Вступив в сей Богоспасаемый град, и совершив в сем соборном храме священнодействие таинства веры, и помолясь обще с вами, благочестивые жители сего града, – какое слово истины, по примеру св. Апостолов, скажу вам, собравшимся видеть своего пастыря в священнодействии и слышать его поучение? Поучать ли вас вере Евангельской? Но вы светом Евангелия уже просвещены. Наставлять ли вас в правилах христианской жизни? Но сим правилам обучаетесь в училище христианского благочестия и просвещения. О чем же простру к вам сие первое мое слово? О себе ли? Но, аще хвалитися ми подобает, о немощи моей похвалюсь, о немощи ума и сердца (2Кор.11, 30). Или вам о вас же возглаголю? Но похвалу вашу исповедал я уже посреди Церкви.

Поскольку все мы, высшие и низшие, бедные и богатые, подчиненные и начальствующие, пасомые и их пастыри, все мы имеем в мыслях своих и желаниях один предмет, как бы устроить себе счастье, если еще не устроено, улучшить и обеспечить, если пришло к нам: то, приемля в уважение сие всеобщее стремление людей к счастью, предложу вниманию вашему, братия моя, в чем состоять должно искомое нами в сем мире счастье и блаженство и каким способом оно достигается.

Любовь к счастью есть сила естественная: с нею рождаемся, живем и умираем, для счастья учимся и учим, служим и действуем, трудимся и работаем. Однако ж многие ли достигают сего счастья? Многие ли наслаждаются им?

Жизнь наша есть ни что другое, как поприще страданий и скорбей, как бремя забот и попечений. Одни жалуются на притеснения и обиды, другие на бедность и скудость своего состояния: одни скучают, что недостает им здоровья, другие, что не имеют у себя покровителей и благодетелей; одни скорбят, что огнь истребил их имущество, другие, что падает их промышленость. Редко, редко найдем такого человека, который был бы доволен своим состоянием, как Иов, Авраам и Апостол Павел.· От чего ж такое недовольство в людях? Неужели любовь к счастливой жизни дарована нам напрасно? И неужели нет счастья в сем мире? Оно есть, но мы не знаем, где и как искать его. Одни полагают его в цветущем здравии. Подлинно, телесное здравие есть благо в жизни самое необходимое, но оно не составляет нашего счастья, потому что изменяется часто. Другие заключают счастье в обладании богатыми дарами природы. Но и сии не составляют счастья, потому что требуют непрерывного усовершения. Иные поставляют счастье в обилии благ земных, в могуществе и силе, славе и величии. Но каких земных благ не имел у себя Царь Соломон? Каким удовольствием не наслаждался и каким величием, и славою не обладал? Но когда стал рассматривать самого себя и вникать в собственное блаженство, что сказал тогда? Все суета суетствий, все одно крушение духа (Еккл.2, 10). Посему-то св. Апостол и Евангелист Иоанн заповедует всем нам, не любит мира, ни того, что в мире, поставляя в причину, что мир преходит, также и похоть его (1Иоан.2, 17).

Итак, где ж искомое нами блаженство? – Оно не за морями, не в отдаленных странах света, оно недалеко от нас, близко к нам, оно в нас. Царствие Божие, говорит Спаситель, внутрь вас. И в чем оно состоит? В мире совести, в святости мыслей и желаний, в чистоте души и сердца. Здесь наше утешение и радость, здесь наше счастье и блаженство.

Не нужно изъяснять вам, братия, почему счастье заключаю я в духовных благах сердца. Царствие Божие, говорит Христос, несть брашно и питие, но мир, правда и радость о Дусе Святе.

В самом деле, кто живет спокойнее, тот ли кто непрестанно наслаждается удовольствиями чувств, но имеет совесть нечистую, или тот, кто лишен всех забав и увеселений, но имеет сердце неукоризненно? Кто счастливее, тот ли, кто обладает благами мира сего, или тот, кто богат плодами духовными? Очевидно, человек, хотя бедный и недостаточный, но христианских правил, хотя низкого состояния, но с возвышенным христианским чувством, живет спокойнее и счастливее. – Почему? Потому-что он не имеет никаких забот кроме одной, как угодить Господу, и не знает никаких нужд кроме одной, как спасти душу свою. Бедность не тяготит его, а богатство не прельщает, низость состояния не беспокоит его, а высокость – не занимает; мысли его и намерения чисты, желания и намерения – святы, совесть – мирна. Напротив, человек, обилующий благами мира сего, но лишенный даров благодати, человек сильный и славный на поле воинственной и гражданской деятельности, но слабый и ничтожный на поприще христианских добродетелей, не может быть ни спокоен, ни счастлив. Почему? Потому-что с одной стороны мысль сохранить и сберечь приобретенное сокровище, с другой, чтобы не ослабеть и не упасть с высоты величия и славы, занимает его и день и ночь; потому что совесть его обличает в тайных преступлениях ежечасно, потому что вопль обиженных им и притесненных пронзает сердце его непрестанно. Нечестивый, говорит Премудрый, бегает ни единому же гонящу (Псал.28, 1).

Правда, нельзя сказать того, чтобы нечестивый никогда не был благополучен, или добрый не был несчастен в сем мире. Но что значит внешнее благополучие пред внутренним блаженством? Что значит наружное веселие пред духовною радостью? Пусть торжествует и веселится порок. Но на долго ли? Скоро место веселия заступит скука и уныние. – Пусть бедствует и страдает добродетель: но за то мирна совесть и спокоен дух. – Мы не знаем тех мудрых и благих целей, для которых Бог допускает праведным страдать и скорбеть, впадать в трудные обстоятельства. Но когда слово Божие уверяет нас, что Господь благословит праведника и благоволением, как бы оружием, окружает его, что сокровища и богатства будут в дому того, который боится Господа и находит удовольствие в его заповедях, что благословение Его будет на главе его, что дом праведного будет стоять и куща правого процветет, что благочестие имеет обетование жизни настоящие и грядущие: то мы наверное должны заключить, что строгое соблюдение обязанностей христианской веры есть самое действительное и самое надежное средство к тому, чтобы благоденствовать в сем мире, жить счастливо и благополучно.

В сей истине мы можем быть убеждены не только св. Писанием, но и собственным опытом. Кто приобретает нашу любовь, уважение, доверие? Не тот ли, кто правдив и истинен во всех своих делах, честен и искренен во всех своих уверениях, верен своему слову и обещаниям? Не тот ли, кто тщателен и деятелен в своем звании, делает другим то, чего себе от них желает, и приобретает честь и богатство справедливыми средствами? И кто напротив теряет доверенность к себе и уважение? Не тот ли, кто употребляет всякую ложь и обман, лесть и обольщение? Не тот ли, кто проходит звание свое с нерачением, обижает и притесняет других и живет не воздержно и распутно? Так! Добродетель всегда бывает любезна и приятна, а порок возненавиден и презрен.

Св. Апостол Петр решительно говорят, что кто хочет жить благополучно, тот должен жить свято. Хотяй живот любити и видети дни благи, да удержит язык свой от зла и уста свои, чтобы не говорили лести; должен уклониться от зла и делать добро (1Петр.3, 10–11). И причину того, что временное благополучие есть несомненная часть и удел добродетельного человека, заключает в том, что очи Господни над праведными и уши Его в молитву их, но лице Господне на творящих злое (1Петр.3, 12). Тоже самое выражает Псалмопевец: Блажен человек, иже уповает нань. Бойтесь Господа все святии его, яко несть лишения боящимся Его. Богаты обнищаша и взалкаша, взыскающи же Господа не лишатся всякого блага (Псал.33, 8–9).

Здравие телесное есть великое благо в жизни, но чем можно сохранить и упрочить сие благословение Божие, если не строгим христианским житием? Дурное поведение, как червь, подтачивает жизнь, как ржа снедает свежесть и крепость телесных сил. Посмотрите на людей невоздержных. Сколько страданий переносят они и сколько болезней передают они своему потомству!

Покой и довольство в духе есть также великое благо в жизни. Но какими средствами можно приобрести сие благо, если не святою жизнью, не делами Веры? Вера научает нас предавать волю свою Богу, покоряться всем распоряжениям Его св. Промысла, быть терпеливыми и спокойными, кроткими и довольными при всякой неудаче и неприятности, с какою только встретимся.

Мир с ближним есть также великое благо. Кто же может иметь сие сокровище, как не мирный с самим собою? Кто может делать добро ненавидящим его и молиться за творящих ему напасть и гонящих его, как не истинный последователь Христов.

Видите, возлюбленные, что не удовольствия чувств доставляют нам чистую радость, но чистая и благая совесть; не блага мира сего составляют наше истинное сокровище, но христианские добродетели; не жизнь порочная и преступная ведет к прямому счастью и благополучию, но жизнь святая и благочестивая

Итак, не ищите и не желайте таких удовольствий, за которые обличает нас совесть, но ищите такого утешения, которое услаждает и оживляет сердце и наполняет душу постоянною тишиной и приятностью. Не привязывайте ваших сердец к благам тленным и ничтожным, но стремитесь к благам духовным и небесным. Не делайте никому зла, творите всем добро, живите праведно, целомудренно и благочестно. Вот основание нашего счастья и блаженства! И вот сущность и цель сего моего слова.

Молю Господа Бога, да умножит Он благодать Свою в душах и сердцах ваших к преспеянию в делах веры и благочестия, да усугубит мир и радость вашей благой совести и да благословит вашу жизнь небесным своим благословлением. Аминь.

Слово при посещении г. м...⁶⁰

Молю вы аз узник о Господе достойно ходити звания, в неже звани бысте (Еф.10, 1).

Как умолял Апостол Павел Ефесских жителей, обращенных из язычества в христианство: так умолять и христиан нынешнего времени обязан каждый пастырь Церкви Христовой.

Что видим ныне в христианстве? К сожалению, оскудение веры в верных и уменьшение любви к ближнему. И что слышим между христианами? К прискорбию, жалобы на умножение вольнодумства и нечестия, жалобы на растление нравов.

Сподобясь благодати Апостольского служения, умоляю вас, возлюбленная братия, жить достойно звания христианского, жить сообразно с учением Евангельским. Но не оскорбляю ли сим прошением благородное чувство моих благочестивых слушателей? Не упрекаю ли православных жителей сего Богоспасаемого града в недостойном христианства житии? Нимало. Я поступаю в сем случае по долгу звания моего, зная, сколь соблазнителен мир, в котором живем, и сколь опасна плоть, коею облечены, поступаю по нраву любви христианской, которая требует от нас взаимных наставлений и взаимных молитв, поступаю по чувству собственной греховности. Аще речем, говорит св, Апостол, яко греха не имамы, себе прельщаем истины несть в нас (1Иоанн.1, 8).

Как же жить достойно звания христианского? Жить добродетельно, то есть, жить согласно с волею Божией, целомудренно праведно и благочестиво – вот жить по-христиански.

Первое и главнейшее побуждение к добродетельной жизни есть воля Божия. Сия бо воля Божия есть, святость ваша, говорит Апостол. Кажется, сей одной Божественной воли довольно бы было к убеждению нас в истине. Повелевает Господь, и мы ли не послушаем? Требует Царь неба и земли, и мы ли не исполним требования? Хочет праведный судия и мы ли отречемся исполнить Его волю? Где же будет в нас сила разума, который дан нам для созерцания совершенств Божиих и поклонения пред Ним? Чем засвидетельствуем благодарность свою Его благости, по которой живем, движемся и есмы, и по которой все, что ни имеем, кроме грехов, имеем от Него без всяких наших заслуг? Чем докажем свою признательность за искупление нас кровью Единородного Его Сына? Чем иным, как не исполнением святой Его воли? О! если бы мы, как можно чаще, размышляли о том, что мы были, чем сделались и чем должны быть: как бы были внимательны к

Его святой воле? Перестали бы думать о мирском и земном и угождать плоти и крови, – перестали бы делать зло и стали бы утверждаться в добре.

Далее – добродетельной жизни требует от нас общая польза. Благосостояние общества есть благополучие каждого. Что же споспешествует и содействует к умножению и сохранению оного? Порок или добродетель? Нечестие или благочестие? Праздность или трудолюбие? Невоздержность или строгая во всем умеренность? Ответ очевиден. Никто не скажет вопреки разуму и опыту. Даже самый порочный человек любит и уважает добродетель, стыдится и краснеет выставить себя в обществе тем, чем он есть в своей душе.

Так, братия моя, семейство процветает, где отец и мать воспитывают детей своих в страхе Божием, богатеет весь, в которой нет праздных и невоздержных людей, благоденствует град, в коем живут все по-христиански. Добродетель связует всех любовью: и любы, по слову Апостола Павла, друг другу долготерпит, милосердствует, не завидит, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, радуется же о истине (1Кор.13, 4–6). Посему, где сия любовь действует, там нет ни бедности и нищеты, нет притеснений и обид, нет убийств и грабежа. Как твердо и непоколебимо сие общество! Как счастливы члена оного! Как спокойны начальники и судии!

Но отнимите добродетель и поставьте на месте ее порок. Что последует тогда? Боже мой! Ужас за ужасом, несчастие за несчастием. Кто знает историю

народов, тот видит ясно, как нечестие истощает семейства, разоряет веси, опустошает грады и разрушает самые государства. В самом деле могут ли жить в обилии люди празднолюбивые? Могут ли наслаждаться покоем люди друг против друга враждующие? Могут ли благоденствовать люди, преданные невоздержанию и распутству? Не было бы бедности, если бы каждый трудился, сколько может, и не было бы раздоров и распрей, если бы каждый исторгал из своего сердца злые наклонности. Св. Апостол, предостерегая нас от бедствий, увещевает: любовью работайте друг другу: аще же друг друга угрызаете и снедаете, блюдитесь, да не друг от друга истреблении будете (Иак.5, 13, 15).

Наконец – добродетельной жизни требует от нас польза каждого собственная. Известно, что мы созданы для благополучия, но что ж в основание сего благополучия положить можем? Богатство ли мира сего? Но оно само по себе прах и пепел; а потому или скоро исчезает, или от одного переходит к другому. Удовольствия ли чувств? Но они часто рождают скуку и отвращение. Почести ли и достоинства? Но их без особенного предлога и нет. Что ж? Добродетель – она одна есть основание нашего счастья. Только при ней полезно богатство: ибо она употребляет его с доброю целью. Только при ней нескучна и скудость; ибо она сама есть богатство, которое ни тля тлит, ни татие подкапывают, ни крадут. Только при ней важны чины и достоинства, ибо она служит им основанием. Словом, при ней человек яко древо, насажденное при исходящих вод, дающее вовремя плод свой, лист коего не отпадает никогда, и вся, елико аще творит, по уверению Святого Духа, успеет (Псал.1, 3).

Впрочем, хотя бы добродетельный и не имел ничего такого, что обыкновенно уважает мир, он счастлив тем, что близок Господу, ибо с Ним соединен своею добродетелью, и спокоен духом, ибо совесть ни в чем преступном не обличает его. Но не так нечестивые, не так лишенные добродетели. Они среди обилия бедны, среди забав скучны, среди самого счастья несчастны. Ибо обожаемые ими предметы скоро преходят, а сами они, лишаясь всей надежды, снедаемы бывают совестью и становятся наконец яко прах, его же взметает ветер от лица земли. Мы видим тогда их превозносящихся и высящихся яко кедры ливанские; но проходим мимо и не суть, ищем место их и не обретаем (Псал.36, 35, 36).

Но почто я утруждаю почтенных слушателей, приводя общие причины, побуждающие жить добродетельно? Или не знаем, что добродетель сама по себе достойна нашей любви? Кто не знает, что без добрых дел нельзя получить ни награждений земных ни благословений небесных? Известна всем сия Божественная истина, что слава и честь и мир всякому делающему благое, напротив того ярость и гнев, скорбь и теснота на всякую душу человека, творящего злое (Римл.2, 10, 8).

Господи! Твоя благодать явись в мире, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веке. Молим Тя, да укрепит нас и утвердит сия спасительная благодать в истинном христианстве, в чистоте правоверия, в творении добра. Аминь.

Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа (Римл.1, 7).

Так обыкновенно приветствовал Христиан Апостол Павел, писав к ним свои послания. Так и я дерзаю приветствовать вас, братия моя о Господе, простирая к вам первое слово мое.

Что пользы в приветствии, которое осыпает нас земными благами? Нам нужны небесные блага: для них рождаемся в мир сей и для них живем. Благодать вам и мир.

Что пользы в чувственных благах, если нет в нас благодати? Что за утешение в здравии телесном, если душа больна, в струпьях и язвах греховных? Что за радость во внешнем благополучии, если внутри нас происходит непрестанный мятеж буйных страстей? Лучше быть бедным и нищим. нежели богатым и благополучным без благодати; лучше жить в скорбях и страданиях, нежели среди забав и удовольствий без мира внутреннего, лучше болеть телом, нежели страдать душою от грехов. Благодать вам и мир.

Господь наш Иисус Христос заповедует нам искать царствия Божия преимущественно пред всеми благами мира сего. Ищите, говорит Он в Евангелии, ищите прежде царствия Божия, и обнадеживает приобретением всего нужного для временной жизни – и сия вся приложатся вам, т. е. придет к вам и здравие и богатство, и благоденствие. Но где царствие Божие, там благодать Его и мир. Посему, приветствуя вас желанием благодати и мира, я приветствую желанием вам царствия Божия. Кому оно не нужно? Кто не просит о нем Отца небесного в молитве Господней? Размыслим теперь, где должно искать сего царствия и как искать.

Царствие Божие недалече от нас. Не нужно переходить с одного места на другое, из одной страну в другую, из одного града в другой ради царствия Божия; не нужно искать его в чувственных удовольствиях и в земных сокровищах: оно, по слову Христову, внутрь нас. Но где царство, там без сомнения и царь. Так мы живем в царе. О Бог живем, говорит Апостол, движемся и есмы. И царь живет в нас: Он бо есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении. Мы во Христе Иисусе: вси бо вы сынове Божии есте верою о Христе Иисусе, елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся – и Христос в нас: ядый Мою плоть, говорит Он, и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем. Видите, хр., как понятие о царстве соединяется с понятием о царе. Где есть царство, там есть и царь.

Внутреннее Божие царствие есть царство духовное. Оно состоит в дарах и благах Божественных. Так первоначальный свет, которым просвещается всякий человек, приходящий в мир, есть благо царствия. Закон Божий, начертанный на скрижалях сердца нашего, есть благо царствия. Вера во Иисуса Христа, действующая любовью, есть дар царствия. Благодать и мир – вид царствия.

Надобно заметить, что царствие не в каждом из нас в одинаковой степени. В ином, как читаем в притче Евангельской, оно так мало, как зерно горушно (Матф.13, 31), в другом подобно древу, в ином еще развивается, в другом уже возросло. Но есть и такие, в которых семя царствия подавлено нечестием. У таковых стоит Господь, толкая в двери сердец их, то словом Евангелия, то скорбями и болезнями, то бедствиями и несчастиями.

Для чего же искать царствия Божия, когда оно в нас находится? Ах, бр., оно в нас, но мы не знаем о нем; оно в нас, но мы не видим его; оно, как искра в кремне, сокрыто под грубостью нашего сердца, как алмаз пылью покрыто нечестием и пороками. Где тот естественный свет разума, которым просвещен каждый человек? Он помрачен. Где тот благодатный свет, которым христианин озарен в купели крещения? Он также помрачен. Где благодать, вера, любовь и упование – сии виды царствия Божия? Они в нас, но только без действия от нашего к ним невнимания, от нашей беспечности, рассеянности. Как же не искать сего царствия? Как не заботиться о нем?

Христианин! Ищи царствия Божия, ищи благодати и мира прежде всего и паче всего. Очищай прежде ум свой от заблуждений и предрассудков, дабы просиял в нем свет Божий; очищай прежде сердце свое от грехов, дабы сила закона внутреннего могла иметь свое действие; очищай веру свою от суеверия и любовь к Богу от любви к миру. Таким образом, когда очистишь в себе семя духовной жизни, семя царствия Божия, старайся возгревать его, развивать и возращать.

Христианин! Ищи царствия Божия усильно: ибо усильным только искателям оно обещано. Царствие Божие нудится, и нуждницы восхищают е, говорит Христос. Нужно ли проходить путь скорбей и страданий? Не ужасайся сего пути: многими бо скорбями подобает внити в царствие Божие. Нужно ли умерщвлять плоть свою? Умерщвляй ее постом и бдением: иже Христовы суть, плоть распята со страстями и похотями. Нужно ли отвергнуться собственных удовольствий, собственных благ, собственной чести? Отвергайся и сего. Словом: ищи царствия Божия так, как ты обыкновенно ищешь для себя забав и удовольствий, богатства и почестей, не взирая ни на какие труды и подвиги, ни на какие опасности и преграды.

Христианин! Ищи царствия Божия неуклонно. Идя по тесному пути, отнюдь не озирайся вспять; ибо обратный путь удаляет нас от спасительной цели шествия нашего, и ты своим возвращением вспять, возвращением к миру, во зле лежащему, разрушаешь начатое дело спасения. Лучше, говорит Апостол, не познать пути правды, нежели познавшим возвратится вспять от преданные святые заповеди. В продолжении пути своего ищи благ царствия Божия, благодати и мира внутреннего в постоянно твердом направлении духа своего к Богу, в полной сыновней преданности Ему всех мыслей, желаний и сил., в непрестанном содействии святым Его намерениям, в неутомимом исполнении Его воли и наконец в сладостном свидетельстве совести, что ты чадо Его.

Вот как должно искать благ царствия Божия! Кто так ищет, тот без сомнения обретает его. Кто же приобретает, тот имеет уже все по непреложному обетованию Господа. Божественный Апостол говорил о себе и других Апостолах, что мы и алчем и наготуем и страждем и скитаемся и труждаемся делающе своими руками, и в тоже время уверял, что они яко нищи, а многих богатяще, яко же ничтоже имуще и вся содержаще. Но кто из богатых мира сего может сказать о самом себе, что он всем обладает? Кто из нуждающихся в пище и одеянии может сказать о себе, что он многих обогащает? Нет! – Так говорить и чувствовать могут только те, кои обрели благодать Божию и мир Божий, обрели царствие Божие.

Благоч. слуш.! Будем искать царствия Божия прежде всего и паче всего. Оно есть едино на потребу. Стяжав оное, мы не будем нуждаться ни в чем, будем здоровы, спокойны и блаженны. Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Слово пред избранием судей⁶²

Закон нынешнего собрания вашего, почт. слуш., созвал вас в храм сей для произнесения пред св. Крестом и Евангелием клятвенных обетов в беспристрастном избрании из среды своей достойнейших людей для охранения общественного благоустройства и отправления правосудия. Обязанность привесть вас к присяге возложена законом на вашего начальника. От меня требует долг приготовить к сему ваше внимание.

Нельзя представить, чтобы нашлись в благородном сословии такие люди, которые бы не были по собственному побуждению внимательны к предлежащей присяге. С другой стороны, нельзя думать, чтобы внимание всех и каждого, собранных в храм сей, было в одной равной степени.

И потому я, по долгу звания моего, обязан предварительно напомнить вам, почт. слуш., что Бог, пред Которым вы должны произносить клятвенные свои обеты, есть всеведущ, вездесущ и всеправосуден: следственно вы должны произнести оные языком вашего сердца с живым ощущением присутствия Божия и с ясным представлением страшного Его суда и действовать потом при самых выборах в том же духе и чувстве. Знайте, что клятва в своей обязывающей силе есть дело Божие: а дело Божие творить с небрежением страшно. Не льститесь, Бог поругаем не бывает, говорит Апостол (Гал.6, 7).

Дав клятву, вы приступите к делу. Предварив вас объяснением силы ее и важности, я считаю себя в обязанности также предварить вас и пред вступлением в самое дело пастырским наставлением.

Усмотри себе от всех людей мужи сильны, Бога боящиеся, мужи праведны, ненавидящие гордости и поставишь их над людьми, да судят их по вся часы. Так советовал некогда вождю народа Израильского один из мужей Богобоязненных. Изберите себе мужи мудры и уметельны и смысленыы в племенах ваших и поставлю их над вами старейшины вам. Так приказывал сам вождь народу Израильскому (Втор.1, 13). Из сих мест не трудно усмотреть, с какими качествами должно быть избираемое лице.

Закон выборов, утвержденный словом Помазанника Господня, Благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича, один по существу своему с законом, данным по сему же предмету народу Израильскому. Посему не с теми же ли качествами, и вы должны избрать мужей из среды своей для исправления гражданских должностей по частям судебной и правительской? И не подобные ли мужи достойны быть блюстителями законов правосудия, стражами тишины и порядка, споспешниками благоденствия общественного.

Изберите мужи мудры. Кто сии мудрые мужи? Это люди хотя в науках нынешнего света мало искусные, но много сведущие в науке жизни, хотя в делах иностранной политики недальновидные, но прозорливые в делах своего общества, хотя не победившие ни одного из внешних врагов отечества, но побеждающие непрестанных врагов внутренних – свои страсти. Это люди, знающие все возможные способы и средства обуздывать пороки в обществе, искоренять худые навыки и страсти в людях, улучшать состояние ближнего и предупреждать нужды других, и избирающие из тех способов и средств к достижению своих целей – самые верные и самые надежные, короче: это люди Богом просвещенные и Богом умудренные. Они не знают иностранных языков; за то знают хорошо свой собственный, нравы и обычаи своего места. Они не ловки в обращении: за то искренни и усердны. Они неспособны блистать остроумием: за то не говорят пустого и лишнего. Они медлительны в делах: зато трудолюбивы и заботливы. Что еще? Ужели те достойны большего внимания, кои знают много, но разумеют мало, имеют блистательную наружность, но не имеют благородства в душе? Житница привлекает к себе не плевелами, а зерном. Подобно сему каждый из избираемых должен привлекать к себе внимание избирателей внутренним достоинством души и сердца.

Изберите мужи уметельны и смысленны. Не всякой мудрый способен ко всякому делу. Иной мудр в изыскании средств к открытию преступников, но не умеет судить их. Другой мудр в решении тяжебных дел, но не умеет примирить тяжущихся. Иной мудр в начертаниях новых правил лучшего порядка и устройства в обществе, но не умеет упорядочить и устроить собственное состояние. Другой мудр в делах хозяйственных, но не умеет отправлять дел правосудия. Сии люди, в одном деле мудрые, в другом немудрые, могут, скажут иные, научиться, вступая в должности. – У кого переймут они новую для себя мудрость? И скоро ли научатся, если не имеют к тому ни способности, ни охоты, ни сил? – Они примут должность и, может быть, охотно. Но сия должность не перейдет ли из добрых рук в руки опасные? Человек, поставленный не на свое место, в тягость самому себе и другим.

Изберите мужи Бога боящияся. Кто не боится Бога, тот не боится и греха; а такой человек может ли быть судиею людей нерадящих о спасении душ своих, – забывших Церковь и уклоняющихся от исполнения христианских обязанностей? Посадим, например, вольнодумца за стол судейский, приведем к нему на суд отступника от христианской веры и послушаем, что он скажет. Верно, он решит по образу своего мышления без всякого внимания к преступлению. Препоручим презрителю христианского супружества рассмотреть дело о разрыве супружеской верности: кого, думаете, найдет он здесь более виновным? того, кто более страждет. Напротив, если доставим в тех же самых делах судиею человека Богобоязненного, поступающего по заповедям Господним и сохраняющего христианскую веру в чистоте помышлений и чувствий, мы спасем тогда чад Церкви от суда языческого и избавим невинных от суда беззаконного.

Изберите мужи праведны. Говорить истину и делать правду – вот необходимое качество в судии Если судия будет льстить высшим и делать насилие низшим: то первые не будут знать истины, а последние – правды. Судия справедлив, – и целое общество благоденствует; судия нелицеприятен – и невинные оправдываются; судия беспристрастен – и злодеи наказываются. Сколько благословений он может собрать на главу свою! Бедные, вдовицы, безмощные, беззащитные – все спешат к сему судии и находят удовлетворение в обидах и притеснениях.

Вот, почт. слуш., качества, которые вы должны иметь в уме вашем при предлежащих выборах! Знаю, что трудно найти все качества в одном лице. Есть мужи образованные, умные, но едва ли опытные в делах общественного служения; есть опытные, но без состояния; есть добрые и честные, но робкие и малосильные. Что делать! Кто из нас совершен? Нет ни одного, который бы был изъят от слабостей и недостатков. В случае недоумений на счет качеств ума и сердца самое верное средство есть жребий. Гораздо безопаснее вручить себя воле Божией, чем дать силу своей воле и место спорам.

Есть притча, которую можно употребить теперь ко времени и к месту, – притча сказанная на случай избрания Израильского судии. Идущи сказано в книгах судей, идоша древа помазати себе Царя и реша масличине: буди нам Царь. И рече им масличина: еда оставивши тучность, пойду владети древами? И рекоша древа смоковнице: буди нам Царь. И рече смоковница, еда оставивши сладость мою и плод благий, пойду владети древами? Говорили еще лозе виноградной: буди нам Царь: еда оставивши, отвечала и сия, вино веселящее Бога и человека, пойду владети древами? Все отреклись. Наконец просили терние. Аще по истине, сказало терние, помазуете себе Царя мене над вами, приидите и внидите под сень мою. Пришли, вошли под сень и – не нашли себе отрады (Суд.9, 8, 9 и след.) Сия притча изображает под именем маслины, смоковницы и виноградной лозы людей благонамеренных и добрых, а под именем терния – людей строптивых и жестоких. Дай Бог, чтобы притча сия не сбылась при настоящих выборах. Но, увы! – Одни откажутся от предлагаемых должностей, имея целью покой и безответственность; другие будут домогаться, желая себе чести и выгод. Смотрите, можно ли опочивать спокойно под тернием? – Оно колет. Судия без благоразумия, без страха Божия, без честных правил и благородства в душе есть терние. Войдя под сень правления его, не найдете себе покоя; пожалеете, раскаетесь в избрании, но поздно и безвременно.

Изберите убо мужи мудрыя и смысленны, Бога боящияся и праведны, и поставите их над людьми, да судят их.

Да руководствует вашими намерениями и вашим избранием сам Дух Святой – раздаятель различных дарований! Да совершится дело избрания тихо и чин-

но, в единомыслии и мире, к славе благородного сословия, к пользе ближних, к благоденствию отечества! Аминь.

И никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога (Евр.5, 4).

Вот что читалось в послании Апостола Павла, как вы, призванные к чести на новое служение, вошли в храп сей. Нельзя оставить без замечания стечение сих обстоятельств, столь неожиданное и столь важное, и не начать слова сими словами: никтоже сам себе приемлет честь, по званный от Бога.

За десять дней пред сим я имел долг преподать почтенным избирателям вашим, избранные сановники, пастырское наставление, с какими качествами ума и сердца надобно избирать мужей для исправления гражданских должностей. Теперь, по совершении избрания, имею таковой же преподать вам самим, как должны проходить ваше новое служение.

Я не буду говорить ни о правилах, какие получит каждый из вас, вступая в должность, ни о законах, какими вы будете руководствоваться во время вашего служения. Мое дело извлечь из слова Божия главные и существенные обязанности судей и начальников и предложить их вам к исполнению.

Судите людем суд праведный, не уклоните суда ниже познаете лице, ниже да возьмете даров, яко суд Божий есть, говорил судиям Законописец Божий Моисей (Втор. 16, 18–20; 1, 17). Не то же ли самое и я должен сказать вам, новоизбранные судии и представители благородного сословия? И не то же ли вы сами должны теперь утвердить клятвою пред св. крестом и Евангелием? – Я поступил бы вопреки вышеприведенному закону Божию, если бы стал говорить при сем важном случае одно приятное для самолюбия, хвалить и превозносить отличные качества ума и сердца,– равно и вы поступите вопреки произнесенной клятве, если возомните действовать не по правде, в угодность страстям человеческим. Внемлите.

Первое, судите людем суд праведный.

Чтобы судить по правде, надобно прежде знать законы Божии и человеческие. Знание оных должно предшествовать исполнению; а исполнение должно утверждать и распространять познание. Кто должен быть первым исполнителем законов, как не судия и начальник? Но как исполнить закон, не зная оного? – На чем должен он основывать свои суждения, как не на законе? И с чем поверять и соглашать свои заключения, как не с законом? – Но как оснует, поверит и согласит, не разумея силы закона и не постигая его действий? – Заставим слепого судить о цветах, глухого о звуках. Они или ничего не скажут, или скажут, что, но не удовлетворительно и превратно. Подобно сему судия и начальник не дает обиженному суда правого, если сам слепотствует в законах правосудия.

Суд праведный зависит сколько от верного разумения законов, столько от ясного представления и соображения всех обстоятельств дела. Судить преступника по одному только доносу без законного исследования значит судят вопреки закону. Он говорит: да не пребудет свидетель един во свидетельство на человека по всякой обиде, и по всякому преступлению, и по всякому греху, им же аще согрешит: при устех двою свидетелей и при устех триех свидетелей да станет всяк глагол. Аще же восстанет свидетель неправеден на человека, глаголяй на него нечестие, да станут оба человека и да испытают их судии прилежно (Втор.19, 15 до 18). Поступать вопреки сему закону значит действовать вопреки правде. Она повелевает в случае зла прежде свидетельствовать о зле, то есть, доказать, что это зло (Иоан.18, 23). Так некогда в одном из римских городов донесли судиям, что Апостол Павел и споспешник его Сила возмущают град, Иудее суще, и завещавают обычаи, яже недостоит им приимати, ни творити, римляном сущим. Что ж, спросите вы, сделали судии по сему доносу? – Приказали, думаете, исследовать и донесть? Нет. И веляху палицами бити Апостолов и всадиша в темницу, завещаете темничному стражу, твердо стрещи их (Деян.16, 20. 22. 23). Между тем Апостолы не учинили ни малейшего преступления. Св. Павел запретил прорицать одной отроковице, яже стяжание много даяше господем своим волхвующе, запретил и – не более; и за сие-то великое благодеяние ввергли его и Силу в темницу! Каковы судии? и каков суд их?

Правда, некоторые из преступников могут выходить из судилища без достойного наказания. Но это – такие преступники, преступления коих открыть нет возможности. Станем ли разбирать их речи? В них не находим никакой вины. Будем ли обличать их силою свидетельских доказательств? Свидетелей отводят и отводят законным образом. Будем ли действовать на них своими увещаниями? Увещаний не приемлют. Таким образом, употребив все средства к дознанию истины и остановясь на невозможности проникать во внутреннее судилище совести их, мы не погрешим, если людей, по нашему сознанию преступных, оставим в подозрении, поручим строгому надзору и предадим дело суду Божию.

Второе, не уклоните суда.

Сию мысль выражает законодатель народа так: не уклоните суда ни на десно ни на шуее. Кто рассматривает дело кое-как, читает без должного внимания и обсуживает без полного соображения, тот не может соблюсти равновесия в правосудии, или слишком ослабит свое решение, или слишком усилит. Чтобы не уклонить суда ни направо, ни налево, надобно знать существо дела и смысл законов. Чтобы не отяготить судьбы виновного, надобно положить на весах правосудия с одной стороны силу действующих законов, с другой тяжесть преступления и иметь то и другое на равной черте так, чтобы ни законы не превышали преступления ни преступление не восходило выше законов. В противном случае весы правосудия могут уклониться в ту или другую сторону. Тогда виновный должен несть на себе или бремя законов выше меры своего преступления, или тяжесть преступления выше силы законов.

О! как должен быть судия мудр, смыслен и уметелет\ Без сих качеств, он или уклонит весы правосудия на право, оправдывая виновного, или налево, осуждая невинного. Как проницателен и рассудителен. Без сих свойств он или перевесит, приняв слабость природы человеческой за преступление, или не довесит, приняв злое намерение за простоту сердца, за неосторожность и недальновидность. Долго ли из судии преступников сделаться самому преступником? Долго ли самому подпасть под суд?

Третье, ниже познаете лице.

Что это за лице? Человек именитый саном, силою и богатством, благодетель, друг, брат – вот лице. Сие лице смотрит в судье и начальнике на слабую сторону ума и сердца; а судия и начальник смотрит в лице на сильную сторону внешних преимуществ, силу и богатства, дружбу и родство. – От воззрения таким образом на лице рождается лицеприятие, которое, всмотрясь в неравенство состояний и знаний, производит неравенство в суде.

Вот, предстанет пред вас, почт. судии и вожди, немощный, гонимый от сильного, бедный, теснимый от богатого, простодушный, оскорбляемый от коварного. Что ж? Неужели страх отказать воле сильного поколеблет ум ваш и надежда – получить корысть обольстит сердце ваше? Предстанет вам благодетель с покорнейшим прошением – облегчить судьбу одного из знакомых ему, и ваш друг с искренними советами в пользу одного из покровителей своих, оспаривающего у бедного поселянина последний участок земли. Что ж? Неужели великость благодеяний и искренность дружбы заставит вас заплатить другу и благодетелю слезами невинных? Предстанут пред вас ваша мать, ваша супруга, ваши дети с тою же просьбою и с тем же убеждением? Что ж? Неужели любовь к матери и супруге превозможет любовь к правде и истине? Наконец предстанут пред вас и те самые, которые были вашими недоброжелателями и даже врагами, и будут умолять вас об оказании им милостей, покровительства и защиты. Что ж? Неужели восторжествуете, видя их у ног своих, в своих руках? Восторжествуйте над любомщением и за зло отмстите добром. Не смотрите на лица, но праведный суд творите, говорит Господь Бог.

Наконец, ниже возмете даров.

Сколь гнусно в судье лицеприятие, столь отвратительно корыстолюбие. То помрачает красоту и совершенство правды, а сие продает самую правду. Вот зло, которое губит и судей и подсудимых?

Дары, кои принимать судье возбраняет закон, суть разного рода. – Сколько прихотей в судье, столько может быть и корыстей. Судья любит лесть; и виновные осыпают его похвалами с ног до головы. Судия любит уничижение; и виновные не жалеют, пред ним слез и воплей, только бы достигнуть своей цели. Так кого не могут изловить сетью, того стараются поймать окопами. Кто не пойдет в окопы, того решаются уже поражать стрелами.

Не прельщайтесь, возлюбленные, на стяжания, когда получить имеете случай и удобство. Золото и серебро блистательно и чисто; но, проходя путем неправды, помрачает око ума и изглаждает из сердца чувство сострадания и мягкосердия. Не утешайтесь похвалами на счет действий и распоряжений ваших по службе; они бывают не всегда искренни; часто хвалят из своих видов. Не развлекайтесь в часы забав и увеселений; среди оных выигрывают нередко так называемое честное слово. Не слишком трогайтесь слезами просителей: иногда плачут не зная, о чем. Короче: не берите корыстей, памятуя всегда словеса премудрого, что созидали дом свои имением чуждим собирает камение на гроб себе (Сирах.21,9).

Чтобы убедить судей в истине вышеприведенных обязанностей, расположить их к принятию оной в сердце и развитию ее в действиях, законописец Божий присовокупляет: яко суд Божии есть. В самом деле, чьею властью и силою облечетесь вы, новоизбранные судии и представители? Божией. По каким законам судить будете? По Божеским. Ибо законы царевы суть законы Божии, потому что сердце Царево в руце Божией. И во чье имя будете действовать? Во имя Божие. Итак, что некогда сказал Царь Израиля сонму судей, то должно сказать теперь и вам: не человеческий, но Господень суд творите (2Пар.19, 6).

Оставалось бы побеседовать с вами о награде, какая ожидает судей праведных, нелицеприятных и бескорыстных; но я не смею утомлять вашего внимания новым размышлением. Ограничусь на сей раз только тем, что нет награды выше, славнее и важнее кроме той, когда каждый из вверенных нашему управлению, от малого до великого, от немощного до сильного, от убогого до богатого скажет пред Богом и людьми, мне и тебе, слушатель, так, как некогда сказал народ судье Израильскому Самуилу: не обидел еси нас, ниже насильствовал еси нам, ниже утеснил еси нас, ниже взял еси от руки чьея что (1Цар.12, 4·). Вот наша награда! Вот наша честь и слава! Ее да ищем; а временные награды приложатся к ней.

Господи! благослови рабов Своих, новоизбранных судей и вождей благородного сословия сего, благослови Твоим небесным благословением в предлежащий подвиг на дело истины и делание правды. Аминь.

Усмотри себе мужи сильны, Бога боящийся, мужи праведны, ненавидящие корысти, и да судят от людей (Исход.18, 21).

Священная обязанность собрала вас ныне, почт. слуш., в сей св. храм для принесения Господу Богу молитвы о здравии и долгоденствии Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая Павловича, и вместе для испрошения благословения Всевышнего на избрание достойных вождей и споспешников благородного сословия.

Принятый обычай налагает на меня при сем случае обязанность привести вам на память тот мудрый совет, который был преподан некогда одним из Богобоязненных мужей первому вождю народа Израильского – Моисею. Усмотри себе от всех людей мужи сильны, Бога боящияся, мужи праведны, ненавидящия корысти, и поставиши их над людьми, да судят их по вся часы, и облегчат тя и спомогут тебе. – Сей мудрый совет, принятый и исполненный мужем Богодухновенным, одобренный и утвержденный самим Богом, теперь весьма ко времени и месту. Воспользуйтесь оным советом и вы, почт. слуш., в деле избрания достойных вождей и депутатов. Сие говорит вам не только служитель алтаря, но и сам Августейший помазанник Божий. Наш Монарх, непрестанно заботясь об устроении благоденствия народа, промыслом Ему вверенного, едва ли дает покойный сон очам своим и веждям дремание. Но Он – человек: не может сам везде быть, не может один все видеть, все слышать, все устроят и исправлять. Посему для успешнейшего исполнения мудрых своих предначертаний и точнейшего соблюдения благодетельных законов, он как много попечительный Отец отечества нашего, благоволит уделять часть своей правительственной власти избранным из подданных сынов своих. Кто же сии избранные, коим даровано высокое счастье быть ближайшими споспешниками Державного в великом и разнородном его служении благу отечества?-Это вы, мужи благородные и просвещенные, заслужившие доверие своего сословия; вам даровано лестное право и должность вождей для своего сословия.

Важен подвиг, вам предстоящий! теперь от вас зависит избрать достойных вождей; вы легко найдете их в обширном кругу своем: но для вас может быть трудно будет отличить достойных от достойнейших, – в сем случае да будет позволено предложить вашему просвещенному вниманию некоторые отличительные и необходимые черты способных вождей?

Изберите, по слову Божию, мужей сильных. Кого разуметь надобно под именем сильных мужей? – Скажете ли, людей крепких, полных жизни и сил телесных? – Не отрицаем необходимости в здравии и телесных силах: слабому, больному и расстроенному здоровьем мужу невозможно быть вождем деятельным и неопустительным по своей должности. Скажете ли, людей достаточных, обилующих собственными средствами к поддержанию неимущих? – Не отрицаем потребности и в материальных силах: человеку, неимущему собственных способов поддержать все то приличие, какого требует достоинство вождя. Скажете ли, мужей сильных силами умственными и нравственными? – Точно таковые, по слову Божию, должны быть избраны в общественные должности. Ибо если в водительстве нужнее всего, чтобы оно прямо и твердо было направлено к единству порядка, к общей цели благоустройства: то что прежде всего нужно и в предводителе: – Надобно, чтобы он смотрел на все, подлежащее вниманию его, оком светлым, видел все в истинном виде и не называл ничего не своим именем – лукавого добрым, преступления – слабостью, злонамеренности – ошибкой, буйство – твердостью, и наоборот. Надобно, чтобы вождь прозревал те пути, которыми ходит вверенное ему сословие, все действия и распоряжения, которые оно употребляет к пользе или ко вреду подвластным ему людей, все средства и способы; надобно, чтобы вождь все свои соображения к улучшению благосостояния утверждал на самом ясном разумении средств и способов. Одним словом, надобно, чтобы вождь был уметелен, смыслен, мудр.

Но одного ума еще недостаточно для избираемого вождя: нужен в нем нравственный характер, по качеству которого ум был бы прекрасным средством для добра. Изберите себе, по слову Божию, мужей Богобоязненных, правдивых, бескорыстных: это – такие качества, которые только одни делают человека нравственно сильным и, следовательно, достойным вашего избрания.

Что это за муж Богобоязненный? Это – тот муж, который, имея живую уверенность, что вездесущий Бог всегда присущ человеку, презирает все существо его, видит все тайны сердца его, назирает все дела его, так что человеку нельзя ни исполнить, ни нарушить закона Божия без того, чтобы Бог не был в тоже самое время свидетелем – очевидцем его поведения, оправдателем или обличителем, мздовоздаятелем или карателем, – всегда носит в душе страх Божий. Он не преступит закона Божия и не нарушит законов и постановлений гражданских; он не отягчит своих подчиненных ни излишними трудами, ни излишними налогами, не стеснит их усердия и ревности в исполнения христианских обязанностей, не допустит храма Божия до ветхости и нищеты и не дозволит самому священнослужителю предаваться сколько либо пороку. Он первый в исполнении христианских и гражданских обязанностей, первый в преданной верности престолу, первый в соблюдении супружеской верности и первый в преподавании своим детям страха Божия. – Таков должен быть избираемый.

Что это за муж правдивый? – Это тот, который любит всякую справедливость, какую только Бог установил между людьми. Непременный закон его есть: воздавать всем должное: ему же убо урок, урок: а ему же дань, дань: а ему же страх, страх: и ему же честь, честь. И закон сей так глубоко внедрен в совести правдивого, что составляет для нее как бы инстинкт или естественное влечение – всегда и везде любить справедливость. Какие же мирские дели могли бы поколебать и сдвинуть правдивого вождя с пути истины и правды! Таков должен быть вами избираемый.

Что это за муж бескорыстный? Это – тот, который презирает всякие выгоды, какими люди неправедные старались бы вовлечь его в свои преступные замыслы, – это тот, который ни за какие сокровища мира не отступит от закона и скорее пожертвует собственною жизнью, нежели изменит чести, долгу, присяге.

Таких-то мужей должны избирать вы, почт. слуш., мужей Богобоязненных и правдивых и бескорыстных: ибо только такие мужи могут быть достойными вождями. Сколько такие вожди своими умственными и нравственными силами могут предотвратить зла? Сколько примером своих христианских добродетелей исправят худых нравов! Сколько благоразумными советами, наставлениями и внушениями расположат и убедят к истинам благочестия! Мы любим подражать примеру других. И кому же более всего должны подражать, как не своим вождям?

Знаю, что предложенные Вам образцы для избрания затруднительны; знаю, что природа наша такова, что самые возвышенные умы, самые чистые сердца не изъяты от недостатков и слабостей. По крайней мере образцы будут в уме вашем, и вы будете, по возможности, сообразоваться с ними при избрании и избегать всего, что им противоречит. Вы, без сомнения, уже заметили, что в сих образцах три черты, совершению необходимые в каждом вожде, это здравый и образованный ум, честность и благородство души, усердие и преданность престолу.

Сказав, каков должен быть избираемый вождь, не могу не сказать несколько слов и о качествах избрания. И, во-первых, оно должно быть внимательное, добросовестное, беспристрастное. Если будете подавать избирательные голоса в пользу одного, по- тому-что он очень желает избрания, в пользу другого, потому что он добрый знакомый, в пользу третьего, потому что он будет действовать в ваших видах, а между тем избираемый не будет иметь ни способностей, ни сведений, потребных для его должности, и не будет иметь тех правил и деяний, которые бы ручались, что он с пользою общественною проходить будет служение, то позвольте вам сказать, что вы этим произведете смуты, которые вредят общественному благосостоянию и делят ваше собрание. И во-вторых, тихое, спокойное, мирное. Если порядок и тишина будут нарушены в деле избрания, то оскорбится достоинство благородного сословия, благосердие Августейшего Монарха, самая воля Всевышнего, благословляющего вас на сие дело благословением мира и веры. Остерегайтесь, почтеннейшие, остерегайтесь, чтобы при вашем избрании не произошло ничего оскорбительного ни для общества, ни для начальства.

Что будете избирать точно по совести, вы дадите клятву пред Богом, которая освятит и запечатлеет дело избрания. Ибо всякому прекословию кончина во извещение истины клятва есть, по слову Божию. Но остерегитесь вы принимать имя Божие всуе, согрейте сердца ваши любовью к истине, устраните все, что недостойно чести и благородства, – в правоте совести, в чувстве страха Божия, в чувстве глубочайшего благоговения к Сердцеведцу, прозирающему на всяком месте. Клянитесь! Благодать же Божия да будет со всеми вами. Аминь.

Все уже совершилось; остается только положить горсть земли на гроб Его. – Ты переселился в вечность, проповедник вечности. Но скажи нам, Отец наш, для чего ты еще не помедлил во времени? Мы молили Господа о крепости сил твоих, желали тебя здесь видеть приносящим святые дары Господеви; надеялись торжествовать с Тобою избавление от врагов, – для чего не помедлил еще во времени? или созрели в тебе плоды веры Иисусовой, и – ты понес их к небесному вертоградарю; или бедствия, постигшие сынов твоих, положили тебя во гроб; или не было при тебе Господа, как умирал ты? – Он и позвал Тебя в вечность к покою, утрудившегося Пастыря Церкви.

И так, скажем: наши желания, наши молитвы не могли удержать праведника на земли. Скажем: Отец наш, Пастырь наш, ты более не наш! Церковь не престанет плакать о потере своей. Мы не престанем говорить и воздыхать о тебе; ибо не забудем, кто ты был нам, а мы тебе.

Остались сиротами! Уста единого отверсты, но сердца всех повторят тоже: мы остались сиротами. – В последний раз, в сей обители, в сем храме видим тебя, в последний раз лобызаем благословляющую руку твою. Слезы из очей наших льются во гроб твой, вместо награды нашей, за твои подвиги, достоинства, добродетели. Аминь.

Не мы начали говорить о смерти, но ты предначал нам, безмолвный Архипастырь! Мы не ожидали от тебя, чтобы Ты, так мало живший для Церкви, так скоро оставил ее. По слову пророчественному, казалось, надлежало бы достигнуть тебе семидесяти лет и более, но ты по пятидесяти летах жизни своей отошел к отцам своим. Итак, если в тайне судеб Божиих, в которую не позволено проникать уму человеческому, сия долгота дней определена нашему Архипастырю, то утешим себя, печальные чада Церкви, отрадною мыслью, что праведницы вовеки живут, и мзда их выну пред Господем, и, скрыв бренные сии останки в мрачные недра земли, останемся в блаженном уповании, что смерть, лежащая всем и каждому, не есть для пастыря потеря, но приобретение жизни.

Храмина нашего тела рано или поздно должна разрушиться. Конец разрушения есть перст, так же как и начало строения ее та же персть. Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти? Земля сия есть место странствования, а жизнь – время приготовления к смерти. Продолжение времени есть средство к приобретению благ вечных. Впрочем, если и влас главы нашел не падает без воли Отца небесного, то ни болезни, ни бедствия и несчастия не могут сократить дней наших без той же всемогущей воли. Убогий и богатый, немощный и сильный, раб и владыка обращаются в персть свою не прежде, как путь их совершится в путях промысла Божия.

Посему, когда час смерти есть час воли Божией, то не бесплодные слезы должны сопровождать гробы умерших, но твердое упование, приемлемое из уст самого Спасителя: веруяй в Мя, говорит Он, аще и умрет, оживет. Не в страхе и унынии должны мы сретать собственную смерть, но с веселием духа, что, аще живем, Господеви живем, аще умираем, Господеви умираем. Бог наш несть Бог мертвых, но Бог живых. Пусть увядают растения, но они прозябнут, когда озарят их лучи летнего солнца. Пусть зимний хлад мертвит в недрах земли зерно пшеничное, но весенняя теплота извлечет из него жизнь древу или злаку. Пусть тело наше предается тлению, но в нем есть нетленное, – смерти, но в нем есть бессмертное. Из тела душевного восстает тело духовное. Жизнь пресекается смертью и смертью начинается жизнь.

Чтобы безопаснее нам проходить мрачным путем сея жизни в царство всеобъемлющей любви Божией, мы облеклись во вся оружия Божия и прияли светильник закона Господня. Когда в полной мере действуем оружиями Божиими: можем ли остаться побежденными от последнего своего врага, какова есть смерть? Когда светит закон Господень: есть ли место мраку при гробе? Сень смертная опасна ли, когда и среди ее с нами Господь?

Тот токмо боится смерти, кто не знает пути, в оньже пойдет душа его; тому токмо страшен гроб, кто не готов сойди в него: но тот, коего сердце омыто слезами раскаяния и напитано хлебом животным, молит Бога, да разрешит его скорее от уз тела смерти сея и приближит лицу Своему; тому, который подвигом добрым подвизался и соблюл веру, кончина жизни столь же приятна, сколь сладостен покой после тяжких трудов. Емуже бо жити Христос, для того и умрети приобретение есть.

Для чего ж мы удерживали на земли того, который, сокрывшись от света, видимого, раскрылся для света невидимого, вечного? Для чего оплакиваем того, который вошел в радость Господа своего и нашего? Но как нам не плакать, когда сам Спаситель плакал о смерти Лазаря? Нет с нами бдительного пастыря, возвратившего Церкви прежнее благолепие, похищенное у нее врагами святыни. Нет с нами попечительного отца, призирающего сирых и устрояющего их в сосуды чести и славы Дому Господню. Нет с нами ревностного делателя винограда Христова, напояющего его из источника воды живые и своими попечениями возвращающего плоды, достойные небесного жителя. – Но как нам и плакать о нем, когда тот же Спаситель сказал о Лазаре: друг наш успе? Не так же ли успе и наш пастырь? Не тот же ли Господь воскресит его из мертвых, Который воскресил Лазаря?

Так, печальные чада Церкви, приникнем к гробу его, он вещает нам своим безмолвием: не плачитеся обо мне: лежит всем человеком умрети единою. Но праведницы во веки живут и мзда их выну пред Господем. Вот наставление, умеряющее нашу печаль о такой потере, которая для оплакиваемого нами есть приобретение.

Итак, простимся с нашим Пастырем, предадим бренные останки его тлению, оставим токмо любовь к нему и благодарность в умах и сердцах наших. Нельзя лучше памятовать о нем, как за ним следовать – путем истины в живот. Аминь.

Речь, говоренная в Святейшем Синоде, при наречении во Епископа Ревельского⁶⁶

Святейшие Пастыри и Отцы!

Веруя, что сердце Царево в руце Божией и что Дух Божий предстоит в сонме Святейших Пастырей, право правящих слово небесной истины, исповедую я в Державной о мне воле Благочестивейшего Монарха и в вашем гласе, призывающем меня на дело пастырского служения, волю самого Господа Бога. Но в тоже время представляя тяжесть бремени возлагаемого на немощные рамена мои, и взирая на собственное мое не достоинство, исполняюсь я страхом и трепетом. Как явлюсь я пастырем Церкви Христовой, когда чувствую, сколько я далек еще от той святой жизни, яже есть по Духу Иисуса Христа? Как буду я светом, светящим пред человеки, когда внутренняя моя храмина омрачена? Как не поколеблюсь, видя бесчисленные искушения и трудности, могущие встретить меня на сем поприще, когда вся сила моя подобна трости, ветром колеблемой? Как не исполниться мне скорбью, когда во глубине души моей живо слышу глас Господа: емуже дано будет много, много и взыщется с него, в страшный последний день воздаяния Его (Лук.13, 4–8).

Господи! Ты видишь глубину сердец; Ты зрел и сие сердце в страхе и трепете, как скоро услышало оно о себе слово, изшедшее от сего святого Сиона, Оно вопияло к себе: избери могуща иного, егоже послеши. Но Ты не благоволил внять гласу моему. Да будет убо воля Твоя, Господи! Ибо аз кто есм, могий возбранити Тя?

Итак, повинуясь званию Божию, приемлю я возлагаемое на меня служение святительского сана в том уповании, что благодать Божия сильна восполнить недостатки и со делать скудельный и сокрушенный сосуд мой сосудом в честь. В таковом уповании на благодать Божию и на святые ваши молитвы, повергая себя к стопам вашим, молю чрез вас пастыреначальника нашего Иисуса Христа, да дарует Он мне чрез святительское Ваше благословение силу совершить возлагаемое на меня служение ко благу святой Церкви и ко славе святого имени Своего. Аминь.

Речь, по случаю открытия памятника в с. Тарутине⁶⁷

Случай, который собрал нас, почт. слуш., в сию весь и в сей храм, есть открытие памятника в ознаменование того, что Всевышний на полях сей веси положил нашим врагам преграду идти далее по путям новым и обратил их на прежний путь, которым пришли, опустошив его совершенно, а день, в который совершаем открытие сие, есть день рождения Благочестивейшего Государя нашего Императора Николая первого.

В древности был обычай замечать дни радости и счастья белыми камнями. Открывая памятник в настоящий день – что иное делаем, как не замечаем нашею любовью к Царю и самый день, как радостнейший для нас и счастливейший? – Памятник, предавая из рода в род нашу благодарность к Богу, даровавшему нам победу над врагами, нашу любовь к отечеству, нашу признательность к людям, которые по общеполезным подвигам и благотворным действиям достойны жить в памяти народа – сей памятник передаст, без сомнения, и день, в который открыт он, и событие, которым ознаменован день.

Да будет так благословен открываемый нами памятник, как благословен открывающий его день! Да слышит от него потомство, как от проповедника, о нашей любви к Царю и да читает в нем, как в книге, о нашей радости в день Его рождения!

Как побуждение и намерение, с которым открывается памятник, есть любовь к отечеству: то при сем достопамятном случае и в сей торжественный день можно ли оставить столь важный предмет без внимания? Приступим к размышлению.

Что есть отечество? Место рождения и воспитания, в котором и земля, хотя бы была железная, мила, как своя, и небо, хотя бы было медяное, любезно, как родное, и воздух, хотя бы был суровый и холодный, приятен, как кровный. Так говорит человек, житель страны.

Что есть отечество? Вместилище всего священного, всего для сердца любезного. Оно заключает в себе отца, детей, семейство, изображает власть, законы, учреждения, означает нравы, обычаи, язык, Так думает человек – гражданин страны.

Что есть отечество? Великое семейство человеков, которое, по умножении своих членов и разделении родов, не могши быть управляемо единым естественным отцом, признает над собой в сем качестве избранного Богом и законом Государя, семейство, которое говорит одним языком, исповедует одну веру, сохраняет одни законы и постановления, держится одних правил и обычаев, семейство, коего каждый член повинуется предержащим властям, как родным, исполняет повеления, как собственные хотения, трудится для общего блага, как для своего, и жертвует всем, чем может. Так рассуждает человек, христианин, в стране.

Сии мнения имеют свою силу. Посмотрим на отечество, как место рождения и воспитания: оно точно любезно. Кому не приятен дом, в котором он родился, место, в котором воспитан? Кого не утешают сад, в котором он беседовал с своим отчем, луга и поля, на которых прогуливался с первыми в юности своей друзьями? Воззрим на него со стороны тех благодеяний, которые нам приносит, оно попечительно. Отец и мать дали нам жизнь естественную: но кто ввел нас в жизнь духовную, гражданскую, военную? Отечество. Природа наделила нас силами, способностями, талантами: но кто дает нам предметы для действий и средства для упражнения и усовершенствования? Отечество. Кто возвышает, упрочивает и обезопасивает наше состояние и бережет наше имущество, хранит и защищает от врагов? Отечество. Воззрим на него как на великое семейство. Оно единодушно. Когда угнетают народ дороговизна, голод, болезни, война: тогда каждый член страждет, скорбит и призывает Бога в помощь. Или когда Господь благословляет отечество плодородием, благорастворением воздуха, миром и тишиной: тогда все, от малого до великого, от низкого до высшего – все веселятся подобно Израилю во дни Соломона.

Итак, можно ли не любить своего отечества, своей родины? Если внешняя природа имеет влияние на человека, на его наружные черты и внутренние свойства: то тем не менее она действует на врожденную в нем силу любви, влеча его с чужой земли, из-под чужого неба в свои недра.

Но что значит любить отечество? Во-первых, значит любить отечественную веру. Она первая встретила нас при рождении в сей свет; первая начала действовать на нас и первое должна занимать место в нашей любви. Чему учит она, то осуществимо должно быть в нашей душе; что заповедует, исполнено, а что возбраняет, презрено и отринуто. Что гражданин без веры? Необузданный раб страстей. Что воин? Изменник. Что вождь? Наемник. Горе, горе отечеству, если его сыны будут ослабевать в святой вере. Она есть душа всякого благоустройства: в политическом теле есть основание частного и общего благоденствия, есть твердыня престолов и царств.

Во-вторых, значит любить отечественное правительство и отечественные законы. Правительство учреждено Богом: несть сласть аще не от Бога, говорит слово Божие. Гражданские законы основаны на законе Божием. Презритель власти есть крамольник, а презритель законов есть святотатец. Что будет с семейством, если каждый член оного вздумает быть главным распорядителем дома? Семейство расстроится. Что будет с обществом, если каждый гражданин захочет присвоят себе власть правления и законодательства? Общество разрушится. Что будет с отечеством, если сыны оного выйдут из послушания и повиновения предержащей власти? Отечество ослабеет в силах и падет.

Далее – любить отечественные нравы и язык. Что принято в отечестве как полезное, не надобно оставлять, как старое. Нововведения, если не способствуют к усовершению нравственности, опасны. Они могут поколебать дух веры. Употребление иноземных нравов, тогда как есть свои не менее приятные и полезные, вредно. Оно может сделать законных детей незаконными, своих чужими.

Наконец, любить каждого соотечественника, как своего брата. Возлюби ближнего твоего как самого себя (Матф.19, 1). Вот заповедь Христова! Так, впадет ли ближний в несчастие? Сожалей об его участи. Алчет ли он? Раздробляй с ним хлеб свой. Жаждет ли – напой его; странен – введи его в дом свой; наг – одень его; болен – посети; в темнице – ступай и туда с утешением и там облегчи участь несчастного страдальца.

Вот что значит любить отечество. Любовь, говорит Апостол, есть совокупность совершенств. Посему, если мы любим веру, правительство, закон, нрав, любим друг друга: то очевидно заключаем в своей любви многие христианские добродетели. Но где царствует совокупность христианских добродетелей: там может ли показаться наружу порок и злодеяние? О если бы сия совокупность совершенства обитала в градах и весях нашего любезного отечества! Тогда бы отечество земное можно было назвать отечеством небесным.

Сыны России! С размышлением о любви к отечеству соединим чувство любви к Отцу отечества. Кто, как не Он, есть наша радость, наше счастье? Возблагодарим Господа за дар в Его рождении и прольем теплые молитвы о Его здравии и долгоденствии, прольем там, где наша любовь к отечеству ставит памятник славы. Аминь.

Благочестивейший Государь!

Радостен для земли восход весеннего солнца. Так радостно для нас прибытие Твое в наш град. Что свет и теплота для растений, то самое есть взор благоволения Твоего к нам.

Здесь не все чада одной св. Православной Церкви, не все имеют в Тебе одного чадолюбивейшего Отца, не у всех один язык, но во всех одно сыновнее чувство радости о Тебе, любви и преданности·

Гряди убо в сей св. храм. Мы прольем о Тебе и о Твоем Августейшем семействе теплую молитву из глубины сердец наших, да будет она Тебе в радость и в благословение на путях Твоего царственного служения. Аминь.

Речь, произнесенная на Позвонковском поле при Варшаве, по совершении молебствия о новорожденном Великом Князе Николае Александровиче, 9 сентября 1843г

Благочестивейший Государь!

Господь благословил Тебя святою радостью в рождении Тебе вожделенного внука; благословил и нас в Тебе тою же радостью. Наше сердце полно ею; а от избытка сердца не могут не глаголати уста.

Принеся благодарение Господу в след Твоего благодарного Ему сердца, приветствуем Тебя с новым знамением особенного благоволения Божия о Тебе и о России. Приветствуя, молим Его, да продолжает Он радовать Тебя, нашу радость, и Твоего возлюбленного Наследника, нашу надежду, семейственными радостями, ко благу и славе огромнейшего семейства Твоего – Твоих верноподданных.

Речь, произнесенная в Варшавском Кафедральном Соборе 26 декабря 1843 года .

Благоверный Государь!

Прибытие Твое к нам выражает любовь Твою: ощущая ее, возбуждаемся живейшею радостью. Присутствие Твое с нами являет свет, исходящий от солнца России; озаряясь им, воспламеняемся сыновнею любовью к Возлюбленному Царю нашему, Отцу отечества.

С этими чувствами любви и радости сретали Тебя в сей храм; и с этими чувствами проливали в нем теплые молитвы о дражайшем для нас здравии Твоем и Твоего семейства.

Да сохранит Тя во всех путях жизни Твоей благодать рождшагося Христа; да представит Тя дражайшим родителям Твоим цела, здрава, невредима, радостна, – и да перенесет наши чувствия о Тебе и Твоему дражайшему семейству.

Сего желаем и просим и молим.

Благочестивейшая Государыня!

Есть минуты в жизни самые лучшие и самые высокие, в которые живее чувствуем милость Божию к себе.

Таковы минуты настоящие. Сретая Тебя в сем новом, благолепном храме и приветствуя с обновлением Твоего здравия, мы чувствуем собственное обновление в жизни. Мрачно и грустно было сердце наше – когда Ты оставляла нас, отправляясь в чужую, отдаленную землю. Но в сии минуты мы озарились светом радости лицезрения Твоего и одушевились новыми надеждами. Здоровье Твое есть самое драгоценное благо для всех нас.

Благодарим Всевышнего за эту радость, за это благо и молим Его, да продолжает Он радовать нас Твоим здравием и счастливить нас Твоею жизнью долго и долго.

Благочестивейший Государь!

Есть минуты, в которые Промысл Всевышнего благословляет преданные ему сердца обильною радостью, – небесною и земною.

Такова настоящая минута.

Среди родительской радости о своем цветущем и зреющем семействе, Ты сретаешь теперь новую радость в лице Высоконареченной невесты Своего возлюбленного Сына Великого Князя Константина Николаевича и новую надежду в приумножении своего дражайшего семейства.

Сорадуемся Тебе, Благочестивейший Государь! Сорадуясь приветствовать Тебя с новым знамением благоволения Божия к Тебе и Твоему державному роду, и приветствуя, взываем радостными и благодарными сердцами ко Всевышнему, да продолжит и умножит Свои благословения над Тобою и над всем Твоим Августейшим семейством для славы и благоденствия России.

Речь, приветственная, при вступлении в управление С. Петербургской Епархией⁶⁸

Небесному Пастыреначальнику Господу Иисусу благоугодно было назначить мне пастырское служение в сем Богоспасаемом граде. С благоговением и молитвою начав дело служения, чем восприветствую вас, христоименитые слуш.? Чем начну первую беседу мою при первом с вами общении?

Есть много разных приветствий и благожеланий в слове человеческом, но ни одно из них нейдет к настоящему случаю. Недовольно для пастыря пожелать христианам земных благ, здравия, долголетия и счастья; не довольно для христиан выслушать от пастыря одни только земные благожелания. Обращаюсь к слову Божию и беру из него Апостольское приветствие: благодать вам и мир да умножится.

Изрекая Апостольское приветствие, я желаю вам благодати и мира от Бога Отца, который сотворил нас и промышляет о нас, от Бога Сына, который искупил нас Своею честною кровью, от Бога Духа Святого, который возродил нас и наставляет на всякую истину, – желаю не как чуждым благодати и мира, но как имеющим в себе начаток духа: да умножится.

Благодать есть сила Божия, которая прощает нам все наши неправды и дарит правду во Иисусе Христе, духовную жизнь и блаженство. Можно ли не пожелать такой могущественной и действенной благодати? Да возрастет она в вас, просвещая ум светом Божественных истин и согревая сердце любовью к Богу и ближнему, содействуя вам в исполнении Христианских обязанностей и помогая в отправлении общественных должностей, укрепляя вас в немощах среди подвигов добра и утешая в скорбях сердца и бедствиях жизни. Да умножится!

Мир есть действие или плод благодати. Он состоит в спокойствии совести, довольстве духа и веселии сердца. Кто из нас более или менее не нуждается в этих благах духовного мира? Всегда ли мы бываем мирны сами с собою, с нашим ближним, с Богом? – Да распространится благодатный мир в ваших душах и сердцах, укрощая волнение страстей и успокаивая совесть; да сохраняет он все ваши помышления в единстве стремления к одной добродетели, в согласии и порядке среди борьбы с искушениями, в твердости и непоколебимости – в несчастии, в чистоте и святости – в счастии, да одушевляет он все ваши слова и речи, действия и поступки в обращении с ближним вашим; – да умножится!

Где действует благодать, там растут плоды духа, те, о которых говорит Апостол Павел: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. Где растут сии добродетели, там наслаждаются истинным счастьем жизни. И подлинно, что преимущественно способствует к сохранению телесного здравия и возвышению благосостояния, как не воздержание? Что доставляет силу и прочность миру внешнему, как не мир внутренний? Чем приобретается любовь и уважение, как не любовью же, благостью и милосердием? И чем укрощается гнев и мщение, как не долготерпением и кротостью? – Все эти блага, здравие, долгоденствие и благополучие, которых мы желаем один другому в своих обыкновенных приветствиях, – все они суть дары благодати, которая, изливая свет и мир в души, изливает цельбу в тела, благопоспешество в начинания и дела, благоустройство в места, невидимую, но богато и разнообразно плодотворную небесную росу на землю. Христианин, ею одушевленный, здоров и весел, спокоен и мирен; семейство счастливо; общество благоденствует и возвышается.

Вот чего желаю вам, возлюбленные, – благодати и мира, – благодати, которая есть источник благ небесных и земных, – мира, который наслаждается дарами благодати. Пожелайте и мне той же благодати, чтобы не оставляла меня в немощах моих, и того же мира, чтобы не покидал меня среди пастырских забот и попечений о благе св. Церкви. Вы в праве требовать от меня назиданий в вере, любви и уповании Христианском, а мне позвольте ожидать, что не откажете мне в вашем усердии и благосклонном внимании к моим наставлениям, и надеяться, что будете искать в них не мудрования, а чувства, не слов красных, а духа и силы Евангельской, – Но что всего нужнее мне в деле служения вашему спасению, – это ваши усердные молитвы, которыми вспомоществуя мне в достойном прохождении звания, будете служить делу и моего спасения. Таким образом будем, по слову Апостола, носить тяготы друг друга, в духе любви Евангельской, с верою и упованием на помощь благодати.

Быв на частных испытаниях ваших, будущие наставники, пастыри и учители, имею долг свидетельствовать, что ваши успехи в знании предметов, которые назначал я для испытания вас, достойны высокого одобрения. В ваших ответах не заметил я ни превратных изъяснений слова Божия, ни ухищренных изветий лжеименного разума, ни пустословных теорий, ни препретельных словес мирского витийства: напротив, везде находил ясность, основательность, полноту, здравый смысл и ваше собственное убеждение в истине. Это доказывает, с одной стороны, что вы слушали преподанные вам уроки с должным вниманием и частым повторением их в памяти и углубляли в уме и сердце; с другой стороны, доказывает то, что ваши наставники преподали вам уроки с должным усердием, с основательным знанием науки и любовью к истине. Нельзя не отдать и им справедливой признательности.

Поприще воспитания вашего уже окончилось и никогда не повторится для вас драгоценное время, которое провели вы в этом святилище духовного воспитания. Вас ожидает новое поприще. Одни из вас будут наставниками и руководителями юности, а другие – служителями алтаря Господня, пастырями словесного стада Христова. Церковь, как возродившая вас и воспитавшая, потребует от вас многого: от ваших познаний Богословских – христианской деятельности по учению веры, философских – здравых суждений, согласных с учением веры, исторических – подражания святым своим учителям и пастырям, от познаний церковной словесности – не пышных слов и надутых фраз, но благочестивых мыслей и чувств в простоте и ясности слова. Видите, чего потребует от вас Церковь – мыслей, чувствований, действий и поступков по учению веры и благочестия. Докажите же ваши познания исполнением их на деле и оправдайте настоящее свидетельство наше. Помните, что не от тех знаний и учености зависит ваше счастье и благополучие, но от смиренномудрия и добрых дел. Аще сия весте, говорил Господь Своим ученикам, блажени есте, аще творите я. Не забывайте и того, что сказал Он в притче: раб ведевый волю господина своего, не уготовав, не сотворив по воли его, биен будет много. Как чада Церкви, возрастайте в искренней любви к ней и послушании, как воспитанники православной веры, никогда не допускайте до себя вольномыслия и вольнодумства, как сыны отечества, всегда пребывайте в сыновней любви и преданности к престолу и отечеству. Христос заповедал: воздадите кесарева кесареви. Апостол Петр учит: царя чтите, повинитеся всякому человечу созданию Господа ради. Павел учит: всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть, и заповедует молиться за царя и за всех, иже во власти суть. Вот истинно Христианская политика церкви Христовой, самая мудрая и самая спасительная. В сих поучайтесь, в сих пребывайте, да преспеяние ваше явлено будет во всех.

В заключение пастырского наставления призываем вседействующее благословение Божие на ваших наставников, исполнивших дело образования с желанным успехом, да обновит оно и укрепит их силы к подобным подвигам – на вас, окончивших курс учения, да осеняет оно вас на всех путях жизни и содействует к распространению веры и благочестия, – и на вас, которые поступите в высшее отделение.

Мысли и чувства, сохраненные в памяти по выслушании архипастырского наставления Высокопреосвященнейшего Митрополита Никанора, сказанного выпускным девицам Екатерининского института по окончании публичного испытания их в законе божием, 14 февраля 1850 года

Весьма порадовали нас вы, добрые дети, ваше ми успехами, и вполне оправдали неусыпные попечения о вашем воспитании Августейшей Монархини, Которая была для вас и нежнейшею Материю и заботливейшею Покровительницею. Теперь настало время вашего выхода из сего заведения; вам предстоит разлука с теми, которые вас воспитали, о вас заботились, наставляли вас в вере и благочестии, – разлука с теми, с которыми вы столько лет жили в согласии и любви, с которыми воспитание сроднило вас. Грустен час такой разлуки! Но в утешение скажу вам: вы принесли сюда только сердце и ум, а выносите отсюда семена Христианских добродетелей; выносите плоды воспитания, выходите с умственным и нравственным образованием. Старайтесь же сохранить семена, здесь в вас посеянные; возделывайте их назидательным чтением, развивайте их в Христианские добродетели, и тем достойно возблагодарите вашу Августейшую Благодетельницу. Вы здесь отличались благонравием, скромностью, кротостью, послушанием, прилежанием, усердием к благочестию. Старайтесь отличаться этими прекрасными качествами и в семействе, и в обществе. Не увлекайтесь блеском мира: все удовольствия его суетны; не прельщайтесь роскошными нарядами; самые лучшие украшения суть христианские добродетели: они одни составляют истинное благо на земле, и ведут к жизни вечной. Благословляю вас благословением Божиим! Да будет с вами Господь Бог. Аминь.

Боголюбивые сестры о Господе!

Быв первоначально приготовлены к сердобольному служению болящим, потом, по внимательном испытании, избраны и призваны в сие служение, и в след за сим по произнесении обета посвящены в живые орудия сердолюбия Господа нашего Иисуса Христа словом Божиим и молитвою и знамением креста Господня, вы вполне оправдали ваше избрание и призвание достойным звания вашего служением, благотворным для страждущего человечества и полезным для врачебной науки. Ныне благопопечительная и благопромыслительная Матерь сирых, вдовиц, болящих с Высочайшего соизволения Августейшего Своего Супруга, нашего Отца отечества, отправляет вас, как достойных высокого звания сердобольных и испытанных сестер, в Крым, для сердобольного служения болящим нашим воинам, страждущим от ран, более или менее тяжких и опасных, полученных ими в сражении со врагами нашей веры, отечества и Престола. Она надеется, что ваше одно посещение болящих будет для них вожделенно, тем более ваше служение при болящих, которое, без сомнения, доставит отраду безотрадным, утешение безутешным, облегчит страдание страдальцев, и успокоит смущенных страхом смерти. Церковь, благословляя в путь, и благословляя новое поприще вашего служения, не престанет молить Господа о содействии вам Его благодати, а отечество – о вашем телесном здравии и душевном спасении. Нам после сего не остается ничего более как напутствовать вас словом назидания хотя в кратких словах. Полагаю, что многие из вас знают по опыту в чем должно состоять сердобольное служение болящим; но есть и такие из вас, которым еще не довольно известно новое служение, в которое призваны. Для знающих не излишне будет возобновить в их памяти то, что знают, а для незнающих полезно преподать наставление.

Есть много разнородных дел человеколюбия, но ни одно из них не соединено с таковыми условиями, каких требует сердобольное служение болящим. Подать милостыню нищему, оказать вещественную помощь бедному, насытить алчущего, напоить жаждущего, принять в дом странного и посетить заключенного в темницу – суть дела человеколюбия; но дела сии могут быть совершены в видах самолюбия и тщеславия под покровом лицемерной благотворительности. Напротив, в деле сердобольного служения болящим надобно отвергнуться собственной чести, собственных выгод и собственных удовольствий. Нужды и лишения, – вот почести для служащих больным; оскорбления и неприятности со стороны болящих, – вот утешения для сердобольных сестер.

Ходить за больными или служить при больных, – сии выражения заключают в себе глубокий смысл. Ходить за больными не означает того только, чтобы следовать за телесными движениями их и не дозволять им выходить из пределов, назначенных врачом касательно умеренного употребления пищи, пития и строгого воздержания; но означает и то, чтобы тщательно наблюдать за движениями сердечными и душевными, проявляющимися в движениях и действиях телесных. Такое наблюдение может указать, что более тяготит болящего: болезнь телесная, или болезнь душевная. В последнем случае сердобольная должна озаботиться о том, как бы с осторожностью напомнить страждущему, приготовить и расположить к очищению от грехов и успокоению совести чрез принятие христианских таинств. Служить при болящих не означает одного того, чтобы по наставлению врача перевязывать раны и подавать врачевство в известный час. Нет, сердобольная должна быть оком, если болящий лишен зрения, слухом, если болящий не слышит от оглушения, рукою, если у болящего отнята, для падания ему пищи и пития, и ногою, если нужно поднять и посадить на постели болящего. Видите, какое требуется самоотвержение в деле служения.

Болящие бывают в разных расположениях и настроениях духа: иные раздражительны, другие упорны в принятии врачевства; третий ропщут на свою судьбу, даже на самый промысел. С какими-ж качествами души и сердца должна быть сердобольная? – При раздражительности должна быть кротка и терпелива; при упорстве снисходительна с благоразумием; при оскорблениях – великодушна; при ропоте на судьбу – смиренномудренна, что бедствие болезни послано или допущено Отцом Небесным не без правды и не без пользы, что Отец Небесный его же любите наказуем, и что болезнь не так сильна, как он воображает. Верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести. Но есть и такие между болящими, в которых среди их страданий развиваются благие чувства и помыслы. – Сердобольная должна стараться не токмо поддерживать сии чувства примером своего благочестия, но и усугублять силою веры и молитвою.

И так, когда вы будете при одре болящего, старайтесь выразить живое сочувствие к нему и живое сострадание к его страданиям. Кто чувствует болезнь только телесную, тот нередко проницает в действия и расположения служащих ему; ощутив сочувствие и сострадание в служении им, не усомнится оказать доверие и уважение сердобольной сестре. Будьте в деле служения, по слову Апостола, тщанием нелениви, духом горяще, радуйтесь в надежде, в бедствии терпеливы, в молитве постоянны.

Вот вам, Боголюбивые сестры, мое пастырское напутствие! Примите его с любовью от моей бескорыстной любви к болящим – ближним. Вы носите знамение сердоболия Господа нашего Иисуса Христа, который пострадал за нас из чистой любви к нам. Желая, чтобы вы носили и знамение сердоболия Божией Матери, которая с пронзенным сердцем предстояла кресту и погребению Сына Своего, благословляю всех вас Иконою Божией Матери, нашей Заступницы усердной, нашей радости в скорбях. Молитесь Ей усердною и теплою молитвою о восстановлении здравия болящих. Матерняя молитва к Сыну всегда была и будет действительна. Она много может и много поможет вам в деле усердного служения болящим! Аминь.