Живое слово из Маруды

Старец Макарий из келии Маруда родом из города Александруполис, но не это стало причиной нашей духовной дружбы. Наша дружба обязана его непоколебимому, искреннему слову, непритворно выраженной его точке зрения, незыблемой православной позиции, нелицемерному человеческому взгляду, непреклонному жизненному и пастырскому его опыту, любови к Церкви, монашеству и человеку.

Неосведомленный христианин и полный иллюзий верующий может задаться вопросом: «Так что, все это не само по себе разумеющееся?». Нет, это не так! Поэтому я приходил в негодование, когда много раз отец Макарий отклонял все мои «благотворительные» взгляды и говорил: «Ты не прислушиваешься правильно к человеческой душе, говоришь на основе того, что прочитал, ты не знаешь жизни».

В конце концов он был прав. Если Православие не расчищает дорогу перед собой, тогда оно непригодно для нашей жизни, оно больше подходит для витрины в музее. Если Православие не берет инициативы в свои руки, порой вопреки собственным взглядам, тогда оно не может быть здоровой пищей, оно больше похоже на консервы.

Собранные в этой книге тексты – это духовные беседы, слова которых присущи лишь старцу Макарию. Он все говорит без лицемерия и увиливания, без накручивания и психологии, без дипломатии и лести. Его слово тебя освобождает, утешает и приносит радость. Настоящее, монашеское, христианское слово. Слово, которое было сказанное тогда, когда еще Православие не начало выставлять себя напоказ внешним, мирским способом!

Митрополит Александрупольский

Анфим

5-я Неделя Великого Поста

10 апреля 2011 г.

Мало или много, но мы все знаем житие Марии Египетской. С юных лет она жила в грехе, одолеваемая страстями плоти. Этой страстью она не могла ни удовлетвориться, ни насытиться. В какой-то момент она захотела поехать с другими паломниками из Александрии в Святую Землю. В качестве оплаты за путешествие на корабле она предложила свое тело.

Когда она прибыла в Иерусалим, был праздник Воздвижения Креста Господня. Паломники беспрепятственно заходили в храм Воскресения Христова. Но Мария ощущала некую невидимую силу, которая не позволяла ей войти в храм. Она осталась одна в углу притворной части храма и осознала мерзость своего образа жизни, который и препятствовал подойти ей к Кресту Господню. Она расплакалась и, плача, ударяла себя в грудь, смотрела на образ Пресвятой Богородицы. Эта икона Богородицы – так называемая икона «Споручница грешных», находится в пещере преподобного Афанасия Афонского недалеко от Великой Лавры, на краю Афонского полуострова. Мария взмолилась со словами: «Пресвятая Владычице, Ты родила Бога во плоти, знаю, что недостойная я взирать на Твой честный образ, на Тебя, Которая пречистая душой и телом! Я знаю, что грехи мои вызывают отвращение, но поскольку Господь, Который родился от Тебя, стал человеком, чтобы призвать грешников к покаянию, помоги и мне войти в храм, чтоб и я могла приложиться ко Кресту Сына Твоего. Когда же удостоюсь я приложиться к нему (кресту), прошу тебя, стань моей Споручницей перед Сыном Твоим, когда я оставлю этот мир и его соблазны и последую по пути спасения, который Ты мне укажешь», – так повествует нам Синаксарь.

Когда она вошла в храм и с горячим сердцем приложилась к Честному Кресту, она опять вернулась к иконе Богородицы и сказала, что готова последовать по пути, который укажет ей Богородица. Тогда Мария услышала голос с неба, который сказал ей: «Если ты перейдёшь реку Иордан, там ты найдешь великое утешение».

Она вышла из храма, купила три хлеба и пошла к реке Иордан. Вечером пришла к храму Иоанна Предтечи, омылась в водах реки, причастилась Честных Христовых Таин и затем перешла Иордан. В пустыне она прожила 47 лет, за это время не встретив ни одного человека, ни животных.

Первые 17 лет она изнемогала от жары днем, а ночью от холода, но также от вожделений ее плоти, которые напоминали о грешной жизни. В бесчисленных поклонах она просила Богородицу, чтобы та её покрыла и помогла.

Господь, Который не желает смерти грешников, но призывает их на путь жизни, искоренил из сердца Марии все страсти и преобразил огонь плотских вожделений в пламя божественной любви, благодаря которой она могла выдержать, словно бестелесная, все трудности пустыни.

Спустя много лет её встретил преподобный Зосима, который пришел ради большего подвига за реку Иордан, как то делали монахи по обычаю общежительных монастырей в период Великого Поста. Мария рассказала Зосиме всё свое житие и путь покаяния. Она попросила, чтобы старец причастил её. На следующий год он пришел и причастил её. На следующий день после причастия она упокоилась в Господе, как о том говорит начертанная ею на песке надпись, найденная рядом с её телом.

Покончив совершенно с бесчувственной греховной жизнью, преподобная Мария стала источником надежды и покаяния, она стала примером для множества людей, которые устали от тяжести греховной жизни.

Церковь нам оставила это послание в последнее Воскресение Великого Поста, чтобы всех нас ободрить, кто нерадиво относится к спасению, акцентируя внимание на том, что даже в последние минуты жизни покаяние может привести нас к Богу.

Житие преподобной Марии дает нам повод побеседовать и несколько поразмышлять о покаянии.

Об этом много уже было сказано и написано.

Преподобный Иоанн Синайский, автор Лествицы, пишет: «Покаяние – это благодать, которая обновляет и возобновляет крещение, оскверненное грехами»; далее продолжает: «Тому, кто желает прийти к Богу, необходимо показать истинное покаяние. Он должен получить или унаследовать блаженное смирение, чтобы исправиться»; затем он приводит примеры, которые, возможно, могут показаться нашему слуху крайне преувеличенными.

Сегодня мы слово «покаяние» обычно воспринимаем как сожаление о сделанном. Сожаление о наших делах, о наших ошибках. Но это не «покаяние» в том духовном значении, которое вкладывает в это слово Церковь. Словом «покаяние» Церковь нам говорит о нашем возвращении, о возращении нашего разума к Богу. Осознание своих ошибок помогает нам восстановить наш образ внутри нас самих и вокруг нас. Сердимся на кого-то, говорим с ним скверными словами, а потом сожалеем, что испортили о себе мнение не только в глазах этого человека, но и в своих собственных: «Как я дошел до такого состояния, что скажет о мне тот человек, которого я обидел?» Наш эгоизм не позволяет нам открыть наше ЭГО, и мы, сожалея, просим прощение или каким-либо другим способом пытаемся восстановить своё лицо в глазах других.

Верующий человек осознает, что, обижая ближнего своего, он творит грех. Вероятнее всего, он пойдет и исповедуется в этом. Мы исповедуемся не только в сказанных неприличных словах, но во всем, что считаем грехом. Когда мы осознаем наши грехи, то со смирением просим у Бога прощения и разрешения у Церкви, обретаем мир и продолжаем нашу жизнь, прославляя Бога.

Иной раз идем на исповедь, просим прощения и оставления наших грехов, но внутри себя не находим мира. Это происходит по разным причинам. Главная причина в том, что мы не искренне покаялись, а просто с сожалением рассказали своему духовнику о своих ошибках, чтобы таким образом оправдаться. В Ветхом Завете говорится:[Ис. 43:26] скажи первым о грехах своих и оправдаешься. В Церкви мы не можем сказать, что мы оправдываемся. Оправдание – это потребность нашего ЭГО. Христос пришел, чтобы помочь нам преодолеть наше ЭГО и чтоб мы жили в любви как единое тело Церкви, Глава Которой Христос.

Многие из нас стараются жить церковной жизнью не потому, что веруем, что спасаемся в единстве «во Христе» и в общении с другими верующими, но потому, что каждый из нас, по отдельности, формально и личностно, следует заповедям или правилам Святых Отцов – спасается. И не только спасается, но, как говорит один современный богослов: «часто мы так преданы формальностям, что взамен теряем сущность»; «человек наполняется субъективной убежденностью, которая приходит поддержать его личную незащищенность»; «обременяется морализмом, чтобы скрыть переживания своего бытия»; «Оправдывая своё самодовольство, обманывается, что отстаивает священное и праведное, или Самого Бога».

Никто из нас, сам как человек, не спасается. Спасение, целостность находится в сосуществовании, в прощении, в Теле Господа нашего Иисуса Христа, в Церкви.

Таинства – это не магическое лекарство, которое может кто-либо принять и исцелиться, если он не член тела Церкви.

Частичка Креста Господня, масло из лампады какого-то святого, молитва священника могут исцелить от недуга даже того, кто не есть членом Церкви или не крещен, я знаю много таких примеров. Но все это не спасает человека, если он не уверует и не станет христианином. Мы все называемся христианами, но необходимо кое-что другое, кроме крещения в младенческом возрасте, то, что может идентифицировать нас как православных христиан.

Мы знаем много случаев из жизни людей, которые каются, становятся более смиренными внешне, исповедуются откровенно, веруют во оставление грехов, которое дает Церковь, но они все же остаются полными чувства вины и без мира в душе.

В этом случае необходимо сказать о чувстве, которое мы называем «угрызение совести». Оно во многом естественное и спасительное для человека, чтобы он мог осознать все свои ошибки, грехи… и покаяться. Но совсем другое – чувство вины, которое очерняет нашу душу.

С того момента, когда мы уверовали в Бога, в оставление грехов, которое дают нам таинства Церкви, мы опять-таки должны преодолеть свой эгоизм. Постараться простить самих себя, во всяком случае за все, и мы верим, что Господь через наше покаяние и исповедь нас прощает.

Я как-то разговаривал с одним богословом, который говорил, что верит, что Бог посредством таинств уже простил его, но, к сожалению, он не простил самого себя, хотя много и читает, и проповедует об этом, но не может это применить в жизни и избавиться от преследовавшего его чувства вины за какой-то его личный грех. Это говорит, возможно, о маловерии, возможно, об эгоизме, который замыкает нас на самих себе, и мы остаемся несчастными от этого.

Покаяние – это некое изменение в сердцевине наших желаний. Кающийся хочет нечто отличное, нечто такое, что сделает из него иного человека. Наши страсти и слабости будут с нами до конца наших дней жизни, но тот, кто знает, что такое покаяние, может возвыситься духовно. Сердце его отринет от греха, и это состояние совсем другое, чем до того, как он изменил себя, до того, как покаялся. Покаяние становится способом жизни, а не определенным способом сожаления. Если бы это было сожаление, тогда мы бы постоянно ощущали переживание за множество ошибок и грехов. В этом случае был бы только один грех и не было бы покаяния.

Я верю, что плод покаяния – это мир, который человек чувствует, находясь в море любви Божией. Человек, который не способен примириться и почувствовать, как его душа услаждается любовью Божией, которая принимает нас всех одинаково – грешные мы или праведные, лишь сожалеет о содеянном, и пытается посредством своего эгоизма самооправдаться.

Несколько мыслей об исповеди. В исповеди, как и в нашей жизни, необходима простота. С одной стороны, мы начинаем рассказывать в деталях о наших грехах, либо их красиво описываем своему духовнику, либо избавляемся от чувства вины, которое нас наполнило, словно это и есть настоящая исповедь. Правильно исповедоваться – значит говорить о грехах без их укрывания или лукавства. У духовника нет нужды вслушиваться в детали, исключая те случаи, когда он сам своими вопросами вынудил это рассказать.

Мне как-то папа-Ефрем(^{Старец Ефрем Катунакский (Папаникитас; 1912–1998 гг.))} из Катунакья сказал, что перестал исповедовать мирян, поскольку он обрел полное спокойствие, и, чтобы его разум был чист, он уже не желал выслушивать то, что говорили миряне на исповеди в деталях, поскольку они засоряли его разум. И если это великий Духовник сумел заглянуть в самого себя и увидеть эту опасность, то насколько мы пред его величием являемся духовными мурашками.

Одни обращают внимание на свои грехи, потому что таким образом, как они полагают, придают значительность самим себе, пусть даже в негативном образе. Многие так увлекаются духовным мазохизмом, что просят духовников дать суровую епитимию.

Епитимия не является наказанием за наши грехи, это педагогический способ, чтоб мы осознали, что идем по ложной дороге и возвратились на дорогу, ведущую к Богу. Посмотрим, например, на святителя Василия Великого: он за грех налагал епитимию не причащаться 15 лет, за тот же самый грех святитель Иоанн Постник запрещает причащаться два года, класть поклоны и поститься. И один святой, и другой, но мы здесь видим, что наша Церковь, наши святые, живущие благодатью Божьею, просвещены и поступают по ситуации так, как то требует общество. Каноны Церкви – освящены Духом Святым, но они не все диахроничны. Наша Церковь жива, она не мертвая историческая окаменелость.

Преподобный Никодим Святогорец (Преподобный Никодим Святогорец (1749 –1809 гг.) – церковный писатель, сторонник Филокализма , редактор Добротолюбия, автор книги Невидимая Брань.) объясняет разницу между поступком Василия Великого и Иоанна Постника. В эпоху Василия Великого вера и любовь ко Христу были очень сильны, и человеку, которому определили не причащаться 15 лет, было настолько сложно, что его желание всю свою жизнь направить к тому моменту, когда он снова станет достойным причастником Божественных Даров, возрастало необычайно сильно. Во времена святого Иоанна Постника, на 300 лет позже, благочестие намного уменьшилось, любовь ко Христу охладела, увеличилось безразличие к духовной жизни. Следовательно, святитель Иоанн Постник налагает епитимию исключительно для того, чтобы лишь оживить любовь ко Христу.

И сегодня мы можем делать подобное снисхождение. Церковь в Духе Святом – жива! У нас есть Кормчая книга, свод церковных канонов святых отцов, но ключ все же находится в руках духовника, которого определяет Церковь. Хочу сказать, что лишь в Греции есть священники, которым определено епископом совершать таинство исповеди. В других православных странах исповедуют все священники. Данная ситуация достаточно привычная для тех стран, и им она подходит. Нам же, грекам, очень трудно довольствоваться шаблонами; нам трудно поддаваться руководству, мы более неукротимы, как говорит наша поговорка: «Можно ли зайцев собрать в одно стадо?».

В Иерусалиме один священник святой жизни (ныне он упокоился) говорил мне: «Дорогой мой батюшка, сегодня много что поменялось, раньше на тех, кто исповедовался, возлагали епитимию, чтоб не причащались, но в наши дни надо возлагать епитимию, чтоб причащались». Это единственное, что единит нас с Богом. Все мы инертны. Наша жизнь во многом не соответствует христианской, примеры духовного исчерпались, слова – мирские, все нас отдаляет от Бога, и лишь через Евхаристию христианин может ощутить, что Бог его любит, и снисходит Христос, чтобы дать ему Свое Тело и Кровь, и чтобы он пил и вкушал Его.

Один наш земляк (профессор, многим из нас он известен) несколько месяцев назад приезжал на Афон и исповедовался. Как-то сказал: «Геронда, кто может запретить верить христианину, что в святой чаше – Тело и Кровь Христовы? Кто может запретить причащаться?»

Я верю, что христианин не тот, кто лишь крестился. Христианин тот, кто участвует в божественных таинствах нашей Церкви. При крещении ты можешь быть христианином, но в остальных таинствах, а особенно в Святой Евхаристии, ты становишься в действии христианином.

За последние годы возникла проблема. Издание святоотеческих и монашеских книг, возможность посещать Афон и другие монастыри, а главное, частые выезды иеромонахов из Афона – вызвали путаницу между исповедью и духовным руководством. Монах имеет возможность раскрывать свои помыслы своему старцу, чтоб таким образом под его руководством пресечь свою волю и идти дорогой в исполнении монашеских обетов. Для мирян нет ни такой необходимости, ни такой возможности. Многие из нас, монахов, думают сделать из вас, мирян, подобных к себе. На практике для многих это трудно до невозможности. Мы, монахи, живем в безмолвии и заботимся о своем спасении, нас не отвлекают житейские попечения. Но у вас столько забот о семье, о детях, у вас финансовые и социальные проблемы и многое другое, и, если вы в этом правильно подвизаетесь, Господь вас освящает! В мирской жизни основной подвиг – создать Богом благословенную хорошую семью.

Тем, кто ищет просвещенного старца, хочу сказать следующее. Один игумен пишет о тех паломниках, которые ищут таких старцев: «Живя на Святой Горе много лет, я достаточно убедился, что приезжающие паломники желают встретить некоего просвещенного человека-старца, возлагают надежды увидеть некоего мага, или же чудотворца, или же прозорливого. Таким образом они очень ограничивают или, вероятно, обесценивают и умаляют величие святости во Христе». Если всмотреться в эту ситуацию, мы увидим не сколько у нас достижения в очищении от страстей, а сколько насыщения нашего эгоистического любопытства. И если мы этого не добиваемся, то начинаем сомневаться в возможном существовании святых сегодня, и, может, придем к тому, что будем поносить Святого Духа, утверждая, что сегодня уже нет святых, и, как сказал один монах, святость вышла на базарную площадь и стучит в колокола. Папа-Ефрем Катунакский говорил: «Горе тому святому, слава о котором достигла Афин», – и добавил о себе: «Наказание Божие и желание лукавого в том, что пошла молва о том, что я святой».

Сегодня маркетинг очень хорошо работает – по некотором интересам одни рекламируют других. Но когда этой игрой увлекается гуру-духовник, тогда горе его приверженцам. Ведь главное орудие таких духовников – запугивание преисподней. Оказывается, что если верные не будут проявлять послушания, их родные могут заболеть, доходит вплоть до угроз, мол, у тех, кто не слушается, духовник больше дома не будет пить кофе. Такие вещи людей умаляют социально.

Духовное руководство считается хорошим, если люди ответственные, и что нам очень необходимо, так это покаяние и исповедь.

Наш владыка, который сейчас с нами, мне рассказывал однажды, что когда его предшественник, Царство ему Небесное, благословил его исповедовать, то он для этого устроил особый кабинет. Увидев это, другой священник храма, отец Николай Бакирдзис, старый и с большим пастырским опытом, очень со-радовался его ревности. Когда работы в кабинете были окончены, отец Анфим радостно показал его отцу Николаю, на что тот ему сказал: «Дорогой мой отец Анфим, а теперь в Никольском храме найди в укромном месте стасидию и проводи исповеди именно там. Ты еще молодой и без достаточного опыта. В темном укромном месте, стоя, нет места для болтовни и пустых разговоров, которые могут вестись в удобных, пышных кабинетах».

Многие из вас помнят, наверное, папу-Скавди. Он действительно совершал великое пастырское дело. В то время население Александруполя было незначительным, один знал другого, хорошо были известны всем и проблемы. Он ходил по улицам, смотрел на людей и понимал, что у них есть что ему сказать, и он живо выслушивал их исповедь, благословлял и утешал тревожные души людей. Его можно было увидеть на автостанции, в кафе… но всегда папа-Скавдис это делал тихо и спокойно. Он дожил до ста лет, упокой его, Господи! В те годы, когда кто-то шел в церковь исповедоваться, начинали злословить, будто он совершил некое преступление. Годы были другие…

Один священник из Афин, у которого был большой приход, говорил, что у него было пять священников, которые имели благословение исповедовать. Они по очереди исповедовали. Все, кто приходил на исповедь к одному священнику, выходили из исповедальни спокойны радостны иные; этого не замечалось у других священников. Тогда они спросили его, что он им такое говорит, что люди выходят спокойные и радостные? И тот им ответил: «Я стараюсь выслушать людей, которые приходят и хотят снять всю тяжесть со своей души. Я не многословен с ними, и я не задаю вопросов на темы, которые они сами не подымают. Людям необходимо, чтоб мы их выслушали, а не давали мудрые советы».

Находясь в поиске харизматичного старца, мы забываем о главном – о Боге. Нас утешает эмоциональная связь, которая обычно формируется при знакомстве, и у нас уже нет потребности возложить на Бога свое спасение, поскольку нас уже покрыли ряса и епитрахиль старца. Пришла внешняя мода на гуру, которых можно везде увидеть.

Мы уже сказали, что покаяние как изменение вектора ведет нас к великому таинству, к физической связи нас со Христом. Он дает нам Свое Тело и Кровь, чтобы мы вкушали «во оставление грехов и жизнь вечную».

Что ещё нужно христианину? Оставление грехов и жизнь вечная! Христос пришел в мир, стал человеком, освятил природу своего творения, человека (который отдалился от Бога и потерял возможность истинной жизни в Раю), чтобы освятить поврежденную грехом нашу природу. Он не пришел проповедовать некое нравственное учение, как то делали другие основатели религий. Он пришел, чтобы показать, что мы имеем возможность воскресения, как и Он сам воскрес, и чтоб мы были с ним «во веки».

Как-то один человек меня спросил, верю ли я в реинкарнацию – эта теория многим нравится, таким образом они хотят верить, что есть иная возможность восстановить поврежденное своё сознание. Я ответил ему категорично НЕТ, поскольку верю, что тело, которое я ныне имею, воскреснет, чтобы вновь воссоединиться с моей душой, когда предстанет при Втором Пришествии. Они же верят, что душа переселяется в иное тело, пока не станет совершенной. Церковь нас учит, что это единственное тело каждого из нас воскреснет.

Наше тело освящается исполнением заповедей Божиих, принятием честных Тела и Крови Христовой под видом хлеба и вина, поскольку сложно служащему священнику нам преподать мясо и кровь. Мы имеем множество историй, которые нам описывают чувственное преложение в Святом Потире хлеба и вина в плоть и кровь.

К сожалению, великая брань от лукавого в нашей Церкви создаёт множество препятствий, чтобы мы как можно меньше испивали из чаши жизни. То ли по халатности, то ли по вине, что не ведем достойный образ жизни, либо по причине преувеличенного страха перед святостью этого Великого Таинства мы остаемся далеки от жизни: ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во мне пребывает и Я в нем.  [ Ин. 6:54]

Участие в таинстве Евхаристии нас очищает, освящает, отсекает от земных убеждений и обращает нас к Небесам. Да и само приготовление к Евхаристии нас пробуждает от летаргической вялости, в которой мы живем ради этого мира.

Опасно подходить к таинству Евхаристии с безразличием и пренебрежением. Но самое главное из всего – это то, чтоб ничто не тяготило наше сознание, чтобы мы были прощены и попросили прощения у других, чтобы примирились и возрастали в любви. Простить – это самое сложное, но в то же самое время и самое легкое, когда мы побеждаем свой эгоизм.

Приведем один пример из жития преподобного Макария Египетского: «Во дни преподобного Макария был некий египтянин, который возжелал жену своего соседа. Но поскольку он не мог добиться этого, прибег к помощи одного мага. Маг же, используя разные виды волшебства в соработничестве с лукавым, превратил женщину в лошадь. Муж со слезами на глазах, накинув вожжи, повел ее в пустыню к преподобному Марку. Все люди по дороге видели ее в образе лошади, однако человек Божий видел ее обычно, как человека. Преподобный Макарий окропил ее святой водой, и она вновь стала человеком перед многими свидетелями. И тогда преподобный сказал ей: «То, что с тобой приключилось, случилось по причине дел лукавого, поскольку не участвуешь в церковных собраниях и уже пять недель ты не причащалась».

Святая Евхаристия нас защищает от напастей лукавого. Трех вещей боится лукавый: Крещения, Честного Креста и Божественной Евхаристии. Как правило, все христиане должны причащаться Пречестных Тайн Христовых каждое воскресение.

Преподобная Мария Египетская нас учит, что место ее подвига, пустыня и река Иордан, не только не погасили ее жажду ожидания быть со Христом, но еще больше усилили её. Она попросила причаститься Пречестных Таин Христовых. Так что – нельзя сказать, что ее подвижническая жизнь нам ни о чем не говорит? Не аскетический подвиг удерживал её в пустыне и не сама пустыня, – желание, жажда причаститься были превыше всего. Любовь ко Христу содействовала и питала ожиданием грядущего Господа. Сущность преподобной горела от большой любви, от мысли, что она причастится Тела и Крови Спасителя. Во Христе все становится целостным и все рождается от ожидания быть со Христом.

Давайте подведем итог. Наша Церковь в прошении на каждой службе нас побуждает: [Ектения на богослужении.]«сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим»; и когда мы причащаемся Тела и Крови нашего Спасителя, мы удостаиваемся [ Канон Пасхи, песнь 9.]«совершеннейшего единения во Святом Его Воскресении».

Аминь.

5 Воскресение Великого Поста (Преподобной Марии Египетской)

1 апреля 2012 года

Общепризнано то, что мы переживаем очень сложный период. Период, когда экономические трудности вызывают внутренние переживания, поскольку нам причиняет беспокойство то, что мы, привыкшие к благополучной жизни, встретились лицом к лицу с неуверенностью в нашем будущем. За последние годы мы привыкли жить в экономическом комфорте. За ту работу, которую делали, мы получали больший доход, чем нам положено. Мы к этому привыкли и научились очень хорошо проводить время. Но, к сожалению, многие забыли, что человек имеет не только материальную ипостась. Когда он привязывается к материальному, то теряет равновесие, и когда по какой-то причине лишится комфорта в материальных вещах, ему будет трудно вновь понять роль своего бытия в мире, в котором мы живем.

«Возлюбленный» Иаков, праотец Ветхого Завета ел, насытился, отолстел, разжирел и оставил возлюбленный Бога [См. Втр. 32:15]. Оставил, будет сказано, отверг и отдалился от Бога.

Хорошее время препровождения насыщает наш разум, и мы уже ни о чем другом не думаем, кроме того, как хорошо провести время. Но вот, однако, это время ныне заканчивается.

Многие говорят, что грядет голод. Я не знаю, можем ли мы сегодня использовать это слово. Но лично я, прожив достаточно много лет, как некоторые из вас, которые в возрасте, жил в очень сложных условиях, поэтому трудно использовать слово «голод», по крайней мере сегодня.

Один греческий мудрый художник сказал: «Грек потерял движимую силу в своей жизни: голод. Все сегодня хорошо кушают и имеют брюшко и животик. Следовательно, у нас не может быть такой деятельности, как у человека, который голодает. Всё, что великого создал грек – будь то философы или простые люди – все это создано по причине голода. Упитанный грек становится похожим на упитанного зверька. Голод должен быть сегодня диетой». Об этом он говорил в 80-х годах.

И сегодня, переживая экономические и материальные сложности, мы на себе испытываем бомбардировку пессимистической информацией о всеобщем положении на планете и, в частности, в нашей стране.

Несколько месяцев назад я был в одном афонском монастыре. Мы собрались в архондарике, где нам было предложено угощение по случаю праздника игумена монастыря. Многие обсуждали информацию из Интернета, о том, что происходит в мире, о лукавых планах масонов, политиков, экономистов, о Папе Римском, о том, о ином, о третьем и прочем… одним словом, о бедах. Возле меня сидел старый монах, который с большим вниманием, не возмущенно, слушал, хотя на лицах присутствующих наблюдалась угрюмость. Старец тихо трижды прошептал: «а где же Бог, а где же Бог…». Наша душа тускнеет, поскольку мы не возлагаем все наши чаяния и надежды на промысел Божий.

Но ныне не повод анализировать этих темных, для многих негативных власть имущих и сильных мира сего, которые нас довели до нынешней безысходной ситуации.

Речь идет о том, как мы, если того хотим, можем избежать этого. Избежать не материальных трудностей, но попытаться найти настоящую душевную силу, чтобы удержаться и не упасть, и возлагать надежды на свет в нашей жизни. Свет и Жизнь – Христос! Мы называем себя христианами, но в сущности не живем по-христиански. Христос рассек историю человечества не нравственным учением, но двумя истинами, которые нам показал Своей жизнью и проповедью: это Воскресение и Любовь.

Его Воскресением была решена самая большая загадка и проблема человека.

Сегодня наша культура духовно обнищала. Она стремится удалить из нашей жизни мысль о смерти и научить нас избежать боли, мы говорим в основном о телесной боли. Злоупотребление лекарствами сегодня просто ужасающее. Мы настолько привыкаем к лекарствам, что они нам не помогают, и мы увеличиваем дозу и так далее. Все мы живем со своими таблеточками. Таблетки от гипертонии, таблетки от холестерина, таблетки от сахарного диабета, таблетки, таблетки, таблетки… Зачастую, бывает, принимаем таблетки, чтоб не сидеть на диете, воздерживаться, от стресса. Сегодня мы живем дольше. Но мы живем при поддержке фармацевтики – либо для поддержания нашего телесного здоровья, либо психологического. Всё это очень удручает.

Все мы знаем, что умрем и что действительно в этом мире будем испытывать боль, как бы мы ни хотели отвергнуть в нашей голове эти две реальности: боль и смерть.

Слышим, как говорят: новопреставленный был молодой, ему и 80-ти не было. В старину мужчины, при таком количестве невзгод и войн, еле доживали до 60-ти. Сегодня с развитием науки мы полагаем ложные надежды на то, что прилично повременим с кончиной. Как-то один человек сказал, что Греция никогда не умирает, поэтому и не воскресает. Мы живем в некоем состоянии поддержания. Мы научились хорошо проводить время, с легкостью, без трудности, а сейчас, когда пришло время трудностей (поскольку хорошее время препровождения мы проводим не по своей заслуге), нытьё, рождающееся от нашей неуверенности, стало подобно эпидемии. Один заражает другого.

Приезжают на Афон некоторые паломники и спрашивают, повлиял ли на нас экономический кризис? Я им отвечаю: конечно! Они снова спрашивают: «Каким образом? Зарплат у вас нет, пенсии вы не получаете – как он на вас повлиял?». И я им опять отвечаю: «Ваше нытье на нас влияет». И приятно, что многие понимают это и сразу меняют тему разговора.

Я привел пример паломников, которые приезжают на Афон, поскольку в основном от людей я черпаю опыт – либо в разговорах, либо когда исповедую, и так я определяю их потребности.

Некоторые приезжают сознательно, с покаянием, в нужный для их жизни момент, исповедуют свои грехи, прилагают усилия полюбить Христа и почувствовать Его любовь. Такие люди падают и подымаются, снова падают и снова подымаются, но не грешат больше таким же способом. Плохие привычки, поведение не меняются легко; искушения сегодня намного сильнее, и эти люди, возможно, внешне делают то же самое, что и делали, однако их сердце не связано тем же способом с грехом, и поэтому они полны надежды. Они могут радоваться, поскольку обретают наполненную любовью связь со Христом, Который подымает грехи всего мира, достаточно от нас лишь иметь желание их Ему водрузить.

Другие приезжают, чтобы рассказать о своих ошибках в нравственной жизни, и очень немногие имеют в себе радость вопреки большому запасу грехов. Часто бывает, что они стараются в деталях изложить свои грехи, чтобы лучше очиститься, но нет радости, нет любви ко Христу. Их интересует не связь со Христом, а религиозное и психологическое спокойствие. То же самое делают и другие религии. В Исламе, например, если после какого-то греха умылся, то очистился, но связь с Богом не налажена, кроме того, что было лишь простое соблюдение закона. Такое, к сожалению, происходит и среди нас, христиан.

Мы не живем. Жизнь состоит только из общения. Индивидуально нравственное спокойствие без любви к человеку (по крайней мере, без терпимости одного к другому) никуда не ведет.

Отсутствие настоящих человеческих связей и общения высушивают душу, оставляет ее без смысла и вынуждает человека бежать к психологам и психиатрам. К сожалению, мы «озападнились». Когда-то нам не нужны были психологи, один человек разговаривал с другим, и так формировались отношения. Но у нас, конечно, не было и денег для такой роскоши.

Тут хочу отступить и сказать то, что мне досаждает. К сожалению, сегодня некоторые священники, духовники пытаются без необходимых знаний и подготовки играть роль психолога, и как результат – полный провал.

Приезжают на Афон некоторые в поисках пророков, вещателей будущего, а их – поди найди. Насмотрятся несчастные и по телевизору, и по Интернету, и приезжают удостовериться из первых рук. Они становятся объектом для применения к ним духовного террора, и они это принимают. По отношению к ним применяют и слова, написанные старцем Паисием.

Старец Паисий, как знаете, был человеком, исполненным мира, любви и добра. Когда ты к нему приходил, ты чувствовал, как умиротворяется твоя душа. Он вселял в тебя надежду и радость жизни. Сегодня раздаются сотни фотокопий его рукописи об Антихристе, о коде 666. Это что, главное послание старца?

Один человек был преисполнен агонии касательно всемирного заговора. Кто-то ему перевел буклет из протестантских книг, которые были популярны в Америке, и он принялся их ревностно распространять. Но ко всему этому уже и в Америке пропал интерес, и мы ему говорили, что многие из нас уже это прочитали, еще до того, как распространилась эта брошюра. Но он настаивал на своем, да к тому же он был караманлитом¹ Даже старец Порфирий² ему говорил, чтоб тот прекратил этим заниматься. Вещание будущего – это религиозная болтовня, которая несет за собой волнение и безразличие к спасению души.

Приезжают и другие паломники – с угнетенной душой, полные чувства вины и потерявшие надежду на свое спасение.

К сожалению, наш эгоизм всегда требует оправдания, он не допускает, чтобы испортился наш имидж, чтобы мы упали в собственных глазах, даже если мы поступаем неправильно. Не имея покаяния, т. е. желания восстановить связь с Богом, в которой есть смирение и надежда (только Бог спасает), мы пытаемся самостоятельно всё уладить в своей жизни, сознательно не подымая рук к Небесам, потому что считаем себя недостойными, т. к. очень грешны. Мы углубляемся в состояние вины, и потом многие желают выгнать Бога из своей жизни, потому что, как говорит Достоевский: «когда изгонишь Бога из своей жизни, все будет позволено».

Есть еще и другие, которые ищут людей с великими именами, считая их святыми, чтоб таким образом укрепиться духовно. И подобное наблюдается не только на Афоне. В большинстве таких людей боготворят, но Христос и идолы не так легко совместимы.

Я полагаю, что Запад оправданно пытается дехристианизироваться. На Западе господствовало заблуждение, из-за которого христианство отождествлялось с суровой морализацией, которая на протяжении многих веков утомила людей, поэтому они желают освободиться от тягости религии, которая не животворит.

Конечно же, им подражали и многие наши лидеры, в основном из-за комплекса, потому что не поняли, что такое православие.

Великое заблуждение наблюдалось в нашей Церкви в период Туркократии. С целью духовного формирования народа переводилось много западных книг, в которых акцентировалось внимание на учении об удовлетворении Божественной справедливости: согрешил – сотвори благое дело и удовлетворишь божественную справедливость. Печально, если Бог – лавочник. И человек находится постоянно в стрессовом состоянии, чтобы уплатить по счетам перед Богом.

Но какой же способ избрать православному? Согрешаем – осознаем это, просим прощения у Бога, который все знает, и если что-то важное, во время исповеди просим прощения у Церкви. И не потому, что мы что-то такое сделали, лично согрешили, но потому, что, когда согрешаем, наносим рану Телу Христову, которое есть Церковь. Если будем засиживаться и разбираться в повседневности, тогда при всех наших стараниях разобраться в своем духовном мире, мы пропустим свой поезд, а жизнь ведь продолжается. Наша Церковь на каждой службе, и особенно на Божественной Литургии, молится об оставлении и прощении грехов «всех благочестивых православных христиан», и мы получаем оставление наших согрешений, когда чувствуем, что мы члены Церкви, усердно трудимся не только для нашего личного спокойствия. Мы имеем непреложную истину, но ею не живем. Наше жительство – на небесах.

Мы пытаемся требовать от других построить мир по ангельскому чину. Но это невозможно. Евангелие нам говорит: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир [Ин. 16:33.].

Еретики-протестанты оправдываются, зарабатывая деньги. Их творение – капитализм. Но мы этим не тяготимся. Мы даже недисциплинированы по складу своего характера, чтобы достичь таких достижений в технологическом и экономическом плане, поскольку, в сущности, у нас нет в этом необходимости. Мы православные греки, поэтому наша душа жаждет Бога. Мы живем чудом – тем самым «Богом из машины», о котором говорили наши древние предки. Все мы ожидаем чуда, что придет решение проблем со здоровьем, с переживаниями, с экономическими и другими трудностями. Однако отвердевает наша душа и, осуждая тех, кто не соблюдает религиозных шаблонов, мы во многом их отталкиваем. Возможно, потому, что мы жалкие. Христос нас учил любить. Если мы не любим и не обнимаем заблудших овец, тогда не ожидайте, что и вы обрящете милостыню. Мы нуждаемся в одном простом добром слове. Материальное может убавиться, но Бог велик. Богатые обнищали и стали голодать, а ищущие Господа не потерпят нужды ни в каком благе [Пс.33:10].

Культурно и психологически мы живем приблизительно как и во времена Христа, Который пришел 2000 лет назад. Люди, которые за ним последовали, были отчаявшимися, уставшими, жаждущими, и во Христе они увидели свет. Этот Свет мы не видим сегодня, поскольку закрываем свои глаза. Давайте сбросим чешую тщедушности, скупости и корыстолюбия, чтобы увидеть Свет, который может помочь нам перебороть нашу сегодняшнюю убогость. Когда мы отпустим чувство вины, мы тогда сможем, словно бальзам для души, принять слово Божие, которое нас питает. Не имеет человек насыщения от хлеба, но от животворящего слова Божьего. Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих [ Мф. 4:4]. С наступающей Пасхой!

4 неделя Великого Поста

14 апреля 2013 года

Сегодня наша Церковь празднует память преподобного отца нашего Иоанна Лествичника. Этот святой, один из святых Церкви Христовой, по-настоящему отдал свое сердце Христу, он подвизался, был просвещен, освятился и просвещает нас своим учением. Учение, которое полезно не только монахам, но и всей полноте Церкви, потому что она в своей сущности аскетична.

Спасение – это искусство, и искусство абстрактное. Оно тебя подымает над повседневностью и материальными благами, отворачивает от пустого препровождения времени; оно приносит тебе облегчение от лишней тягости; окрыляет тебя, возносит с легкостью и чистым сердцем вверх, до Небес.

Поделюсь с вами некоторыми моими мыслями по поводу нескольких слов из Отечника. Слова преподобного отца нашего Памвы: «если имеете сердце, можете спастись».

Отечник – это книга с изречениями, с простыми словами, без пустословия, как сказано в Деяниях Апостолов: Как Дух давал им провещевать [Деян. 2:4]. Но в этой книге говорится и о некоторых характерных особенностях жизни святых пустынников.

Один пример из жития преподобного Макария.

Преподобный Макарий Великий подвизался недалеко от одного селения. Для своих нужд он занимался плетением корзин, которые носил своему знакомому, и тот их продавал, а потом на вырученное покупал ему паксимады (^{Сушеный хлеб)} и финики. И как-то он был обвинен дочкой лавочника из селения в том, что имел с ней физический контакт и она от него забеременела. Все селение поднялось против него. Преподобный безропотно принял то, в чем его оклеветали, и выразил готовность заботиться о девушке, обеспечивая всем необходимым, пока та не родит. Он работал по соседству и таким образом зарабатывал необходимые средства (конечно, тогда не было анализов ДНК, чтобы доказать свою невиновность).

Когда пришло время рожать, ребенок не выходил из утробы, пока девушка не призналась, что отец ребенка не преподобный, а один прохожий военный.

Тогда жители пожелали воздать почести и прославить преподобного за то, что он сносил клевету. Но преподобный Макарий удалился далеко, чтобы его сердце оставалось связанным с Богом, а не со славою от людей.

Мы читаем в псалмах Давида: Избави меня от клеветы человеческой и сохрани в заповедях твоих [Пс.118:134]. У преподобного Макария сердце было связано с Богом и поэтому он мог выдержать обрушившуюся на него клевету, и был спасен и прославляется «на небесах и на земле».

Еще на одном моменте акцентируют отцы в Отечнике – на пресечении своей воли. Я не имею в виду, чтобы мы ничего не желали. Человек без желаний мертв. Но я говорю о надуманных желаниях, о навязчивой идее: «да будет все мое». И результат катастрофический.

Для монаха легко не иметь женщин и денег, но пресечь свою волю – это то, в чем все мы хромаем, и поэтому монашество сегодня такое, какое оно есть.

То же самое происходит и в семье. Каждый из супругов настаивает на своем, никто не уступает, и в конце концов – развод. Кто первый уступает, тот обретает другого.

Воля закрывает сердце. Без сердца мы не можем терпеть других, но мы не можем и любить и быть любимыми.

Несколько лет назад в Грецию приехал читать лекции известный современный психолог Ирвин Ялом. Один из слушателей его спросил: «Господин профессор, после 40 лет работы над психоанализом и с таким опытом, скажите, какие характерные особенности вы видите в современном человеке в сравнении с предыдущими эпохами?»

И он ответил: «Сегодня человек страдает от сильного «хочу». Все, кто может удовлетворить свое «хочу», доходят до состояния удрученности; те, кто не может удовлетворить, становятся шизофрениками».

Приехал психолог подтвердить то, что святые отцы нам уже сказали много столетий назад.

Христос пришел на землю, стал человеком, и самое удивительное из того, что он нам проповедовал, – это Воскресение мертвых и Любовь. Но чтобы поверить в Воскресение, нужно иметь сердце, чтобы полюбить и Его.

Мы, христиане, крещенные, члены Тела Христова, следуем заповедям Христа, соблюдаем святые каноны Церкви, но не у всех нас есть сердце.

«Можешь спастись, если имеешь сердце», спасение души – это не магическое движение нашего входа в Рай. Спастись означает быть целым, невредимым, целостным. Целостность человека достигается, только когда одолеваем наше «эго» (наследие от праотца Адама) через любовь. Сердце нуждается в любви.

Как-то мы разговаривали с одним игуменом из бывшего Советского Союза. Я ему напомнил это выражение, и он мне говорит: «Авва Памво должен говорить о чистоте сердца». Я ему ответил: «Нам необходимо своим желанием оживотворить наше сердце, чтобы оно могло любить и стать чистым, иначе наше сердце будет оставаться бездейственным и мы не обретем спасение».

Мы, большинство христиан, думаем, что спасемся, соблюдая Закон. Закон Божий хороший и благословенный, однако заповедь, которую нам дал пришедший в мир Христос, является «дополнением к Закону», это любовь, любви без сердца не бывает.

Избежание греха, многочисленные усилия к добродетельной жизни, не спасают человека, если не основываются на любви и не увенчаются любовью.

Насколько человек «добродетельный», настолько он строгий в соблюдении Закона, но, если не смягчится его сердце, если не принесет он в жертву свое «эго», если по-настоящему не будет общаться с Богом и людьми, принимая их со всеми положительными и отрицательными сторонами, не станет он целостным, не спасётся.

Посмотрим на фарисея, он делал больше, чем то предписывал Закон: «Даю десятую часть из всего, что приобретаю», но в конце концов отвергается; а теперь посмотрим на грешника мытаря со смиренным сердцем, – он оправдан Господом.

Без сердца мы, «добродетельные», бессердечны и по отношению к самим себе, и по отношению к другим. Требуем многого, становимся заумными, ведём жизнь по букве закона, по расчёту, но это образует в нас некую пустоту и, безусловно, не помогает нам в формировании нашей целостности и не ведёт ко спасению.

«Имеющий сердце может спастись»

Сколько таких добродетельных христиан мы видим, что имеют радость? Чтобы они улыбались? Были радостны в общении? Могли прощать? Могли бы вместить то, что называется прощение?

Они строгие судии самих себя и ближнего, а часто и Бога, Который по любви Своей не наказывает преступивших Закон. Люди замкнутые, наполненные страхами, зачастую жалкие, не имеющие радости, потому что только любовь «изгоняет вон страх» и дает радость.

Они боятся, что будет искажена вера, и осуждают епископов, богословов, духовников, которые пытаются общаться с теми людьми, кто вне Церкви – либо с раскольниками, либо с еретиками, либо с нехристианами; говорят, что истина находится в узкой концепции лишь нашего религиозного клуба.

Тех, кто адаптирует пастырское служение по требованиям времени, – а такое происходило во все времена, как например из-за сложности в понимании нашего литургического языка и при попытке перевода некоторых текстов, – таких христиан считают «обновленцами» из-за страха, что повредятся наша вера, догматы Церкви, которые так или иначе мы понимаем. Эти люди объединены в коалицию против «обновленцев», для них превыше всего сохранение традиции.

Они говорят о традиции, путая понятие «традиция», которая означает что-то беру, этим живу и это передаю следующим поколениям, и «сохранение» – а это, попросту говоря, консервы. И у этих людей такое чувство, что они супер-православные. Старец Софроний Сахаров, человек с большим сердцем, говорил: «Никто из нас не православный, все мы имеем личные заблуждения. Православная лишь только наша Церковь, и в ней мы спасаемся как ее члены».

Эти люди боятся скандалов.

Расскажу вам один пример: несколько лет назад была в продаже книга с житиями благочестивых христиан. Было там и житие об одном благочестивом священнике, который совершал чудеса. Это житие папы-Василиса, перевел с караманлийского языка один мой знакомый старый священник. Он очень опечалился, несчастный, когда увидел, что в изданной книге, в житии папы-Василиса недостает описания одного чуда, которое он совершил.

Как-то папа-Василис сидел в сельском кафе со своими прихожанами. В ходе разговора они говорят: «Хорошо бы немного табачку!». Папа-Василис и говорит: «Пойду в Кессарию и принесу». Он поднялся и через некоторое время вернулся, принёс табак. Посетители подумали, что, «наверное, у него дома был табак, а нам рассказывал, что ходил в Кессарию» (куда дорога занимала два-три часа).

Утром следующего дня пришли в деревню какие-то путники и начали спрашивать, живет ли в этом селе папа-Василис. Они нашли его и начали просить, чтобы он освободил троих людей, которых днем ранее встретил на мосту недалеко от Кессарии (в синаксарях мы читаем о разных случаях, когда во время мучительных казней христиан, у палачей окостеневали руки, и, по молитвам мучеников они освобождались от окостенения). В тот момент, когда папа-Василис пошел за табаком, эти люди его дразнили, поэтому он их «связал», и они так окостенели, что не могли долгое время двигаться. И таким образом подтвердилось то, что он ходил в Кессарию за табаком в конкретный момент.

Издателей смутила эта история с табаком, и, чтоб не было смущения, они решили не включать в книгу рассказ об этом чуде, которое сотворил Господь: благодаря хорошим намерениям пастыря Бог помог ему преодолеть большое расстояние за короткое время и удовлетворить простые потребности своих прихожан.

Мы считаем себя хорошими блюстителями нравственности, но не имеем сердца.

Когда-то я пошел с некоторыми паломниками к старцу Паисию. Один паломник его спросил: «Геронда, грех ли курение?». И старец по-доброму ему ответил: «Дорогой мой, добродетель ли это?». Он его ни порицал, ни ругал. Просто и красиво, с добрым сердцем ответил на его вопрос.

Несколько недель назад я услышал нечто утешительное для наших дней. К счастью, есть пастыри в наши дни, которые жертвуют своим престижем и славой ради спасения своей паствы. Пастыри с сердцем, с сердцем, которое любит и которое преодолевает «благопристойность».

Один епископ на священническом собрании своей епархии беседовал со священниками, которые имеют право исповедовать. Он им сказал: «Отцы, всех, кто переступает порог исповедальни, не лишайте возможности причащаться. Давайте отбросим рецептуру религиозной жизни. Всё, что необходимо – это любить друг друга, чтобы наши отношения были истинными и истинное общение с Богом».

Часто мы говорим нашим обожаемым маленьким детям: «Я тебя съем!». Что это означает? Это выражение прежде всего большой и пламенной любви. И Господь, посредством Евхаристии, нам дает себя есть, а мы поворачиваемся к Нему спиной, потому что мы Его не любим, потому что наше сердце не открыто, чтобы мы приняли «безумно Любящего» наши души.

У христиан также наблюдается самооправдание не причащаться, и мы их этому научили. Мы закрываем им сердца. Мы их отговариваем от самого существенного, от общения со Христом, от причастия Его Тела и Крови, мы ставим перед ними препятствия, не давая им жить со Христом.

Я думаю, что под влиянием западных тенденций, чтобы придать большее значение своим клирикам, перестают причащать Тела и Крови, давая лишь «кости», для принятия которых считают необходимым условием благословение священника перед Святым Причастием (через мнимую исповедь, которая больше служит для контроля за верующими). До такого и мы дошли, православные, отказываемся от своей традиции, как и во многом другом, но главное – в соучастии в Чаше Жизни, потому что нам более приемлема религизация, до которой мы спустили свою веру.

Мы исповедуемся в том, в чем каемся, и покаяние – это не сожаление об ошибках. Преподобный Антоний в Отечнике говорит: «Не сожалей от тех вещах, которые уже не вернуть». Харизматичный старец Порфирий Кавсокаливит говорил: «Не придавайте значения вашим грехам, но будьте обращены к Любви Христовой».

Как говорит Апостол Народов: «Забывая заднее и простираясь вперед».

Мы не идем исповедоваться, потому что пришел день великого праздника, когда мы обычно причащаемся. Нет никакой связи таинства покаяния с таинством Евхаристии.

Христианин, который имеет сердце, всегда бодр и трезвенен. Первое, о чём просит священник после преложения Честных Даров, – это: «к трезвению души», трезвение – это бодрствование; затем он продолжает: [Литургия св. Иоанна Златоустого] «к прощению грехов, к приобщению к Святому Твоему Духу»…

Трезвенность держит сердце открытым для Христа, и мы просим прощения, поскольку своими грехами мы его опечалили и наши отношения со Христом испортились, хотя Он, конечно, не переставал нас любить, как и прежде. Жизнь продолжается.

Будем исповедовать то, что нас больше всего тяготит. Детали не нужны, не нужен и психоанализ. Мы Богу исповедуемся через священника. Все христиане, которые пребывают на Божественной Литургии, должны причащаться. А те, кто несет епитимию не причащаться, пусть стоят в притворе и побиваются, как в былые времена. Как в апостольские времена, Божественная Литургия совершалась после вечерней трапезы на Агапах; причащались все, так надо делать и сегодня. Если мы не причащаемся на Литургии, тогда зачем мы идем в храм?

Все это, конечно, похоже на максимализм, но это продиктовано сердцем.

Закончу эту беседу очень очевидным и доступным примером. Два года назад мы с нашим владыкой и несколькими священниками иеромонахами поехали в митрополию Самофраки. Вместе с нами был один соборный священник из нашей митрополии со своей пресвитерой-матушкой. В какой-то момент позвонили владыке, и он вышел поговорить. В этот момент священник меня спрашивает: «Отец Макарий, как мы можем спастись?». Я ему ответил: «Дорогой мой батюшка, если ты будешь продолжать держать за руку свою матушку с такой же нежностью, как и вчера, когда мы вышли на прогулку, будь уверен, Господь спасет тебя».

Я желаю вам, чтобы наше сердце билось и в духовной жизни, а не только обеспечивало кровообращение в нашем теле.

Желаю вам здравия завершить оставшиеся дни Великой Четыредесятницы и с торжеством встретить Христово Воскресение! Благодарю!

4-я неделя Великого Поста

30 марта 2014 года

С помощью Божию прошел один год после нашей последней встречи здесь, в соборе Святителя Николая. Слава Богу, мы снова с вами встретились. Я благодарен нашему Высокопреосвященнейшему владыке Анфиму за приглашение и вам, что пришли увидеться, помолиться и поговорить о некоторых словах из Евангелия от Луки: Ищите Царствия Божия, и все это приложится вам [Лк. 12:31].

Давайте прочитаем вместе этот отрывок из Евангелия:

«И сказал ученикам Своим: посему говорю вам, – не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело – одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем? Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву на поле, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, то кольми паче вас, маловеры! Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам».

И продолжает: «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет»[ Лк. 12].

Христос говорит очень ясно. Ищите прежде всего Царствие Божие и Отец ваш Небесный даст все, что вам необходимо. Он говорит о малом стаде, которое верит в Бога и чувствует, что Он их Отец. Почему-то мы ему не верим, хотя Отец печется о всех нас, естественно, Он не относится равнодушно даже к тем, в жизни которых Он отсутствует. Промысел Божий обнимает всех людей, все творение. Ни один волос, как сказано в Евангелии, не упадет с головы без воли Его.

Все, кто сегодня вечером пришел на встречу, думают, что верят в Бога, стараются жить христианской жизнью, по крайней мере, внешне, обычной приемлемой жизнью. Но кто из нас отдается в руки Божии, имея в перспективе Его Царство? Я бы сказал, очень немногие. Я прихожу к такому выводу во время бесед с людьми, на исповеди или от приезжающих на Афон паломников, которые в большинстве своем живут религиозно.

Проблема заключается в религиозности. Мы с вами фракийцы, и знаем, что здесь, на этой территории, есть первые доказательства религии в истории. Всем людям нужна религия.

Христос пришел, чтобы нам открыть Небеса, чтобы нас освободить, оторвать от систем и открыть каждому из нас его отдельную тропинку, чтобы мы были с ним рядом, соединились с Ним. Так происходит, когда мы ищем Царство Божие.

Теоретически, мы все говорим о спасении души, о Рае. За последние годы, когда стали доступны святоотеческие книги, мы говорим о «катарсисе», о «созерцании» и тому подобном. Теоретически мы об этом говорим, но не хотим, чтобы наше сердце оторвалось от земного, мирского; говоря о мирском, я не имею в виду необходимое хорошее времяпрепровождение и отдых, я говорю о том, что мы остаемся в объятиях этого временного мира и не интересуемся вечным. Заботимся быть внешне религиозным, с хорошими манерами, насколько можем исполняем религиозный долг, но какой результат? Имеем ли мы внутренний мир, радость, которую нам обещает Христос, когда мы следуем Его дорогой? Но вместо этого мы охвачены стрессом, угрюмостью, угнетенностью, и все это, я вам скажу честно, не является плодами Святого Духа.

Систематически мы прогоняем мысль о смерти из нашей жизни, словно мы высшие творения и будем жить вечно в этом мире. Все мы хотим попасть в Рай, но никто из нас не желает умирать. Если мы не умрем, нас не воскресит Христос. И первое, что должно умереть внутри нас, так это мирское самосознание, то, что нас держит на земле, во временном, и лишает нас вечности. Если нет веры в Воскресение, мысль о смерти – сплошной мрак. Однако мы верим, что «ожидаем воскресение мертвых и жизнь вечную будущего века». Церковь нам установила, чтобы мы ежедневно читали Символ Веры из Полунощницы, первой службы дня, как и Повечерие последней. В большинстве случаев происходит просто сухое чтение, словно религиозный долг, без существенного углубления в смыслы.

Несколько месяцев назад к нам приезжал один отец со своим двадцатипятилетним сыном, больным онкологией. Несколько ранее они позвонили по телефону и попросили нас помолиться о его здоровье. Когда парень почувствовал, что ему немного лучше, приехали на Афон. Поблагодарили Богородицу и попросили о дальнейшем улучшении здоровья парня. Во время нашего разговора я им сказал: «Может, те, кто приезжает на Афон, должны нечто иное осознать, более существенное? То ли в 25, то ли в 55, либо в 105, в какой-то момент мы умрем. Может, по причине болезни или какой-либо другой, но осознаем, что нас ждет смерть, потом суд, воскресение и вечность. Если, конечно, мы верим в это…».

То, что создает нам проблемы, мы пытаемся изгнать из себя, как бы откладываем на позже. Апостол Павел говорит: ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего [Ев. 13:14.]. Мы ухватились за все земное, и хотим устроить небесное Царство Божие на земле.

Среди нас господствует протестантская «богословская» теория, что, если мы живем по закону Евангелия (что есть долг, святая обязанность), то Бог нам воздаст социально, экономически и во всем мирском. И таким образом заблуждение укореняется. Словно Господь должен помогать нам в этом мире и славословить свой народ православный. Но мы православные христиане, и знаем, как славословится Господь в нашей богатой православной литературной письменности (в которой изложены – хотя сегодня несколько инертное отношение к ним – православные догматы святыми отцами Церкви, которые своей жизнью, потом и кровью их установили). Мы питаем надежду, что Он заберет из нечестивых рук врагов нашей веры Святую Софию Константинопольскую и отдаст нам, православным! Что мы хотим сказать, что, турки беспокоятся о том, христиане ли мы? Или то, что Святая София является христианским храмом? Их сегодня беспокоит лишь то, что этот архитектурный памятник мирового масштаба продает множество билетов для приезжающих туристов. И самое худшее: мы влагаем в уста старца Паисия слова, которые он никогда не говорил. Когда старец говорил о Граде, он говорил в духовном значении, о небесном Граде. Сегодня мы полностью думает по-мирскому, по-национальному, ограничено, и влагаем в уста старца «пророчества».

Давайте вспомним: Христос не пришел в мир, чтобы сделать его лучше: В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир [Ин. 16:33.]. Христос это сказал, подразумевая Свое Воскресение.

А мы остаемся привязанными к земному. У нас виноваты политики, иноверцы и другие народы, эмигранты, которые наполняют, иногда на 97 %, нашу Православную страну, и мы теряем надежду, поскольку теряем стабильность, безопасность, потому что не полагаем свою надежду на Бога, на Небеса, которые нас ожидают.

Большую ответственность за сегодняшнее положение несем мы, клирики. Нас зовут учить без глубокого духовного понимания, без усилия существенной связи со Христом, прежде чем мы осознаем агонию нашей души и бросимся ко Христу, чтобы он усладил ее, преобразил. Нас зовут учить о том, что сами не пережили, то, что прочитали или слышали от интеллигентных лекторов с риторическими изложениями, которые впечатляют, но которые нам не дают информацию, и обычно интересуются, у нас спрашивая: «Как я вам сегодня?».

Таким образом мы не подаем надежды, потому что в сущности и сами не имеем надежды. Часто мы украшаемся лицемерной лестью наших духовных детей, которые удовлетворяются тем, что чувствуют надежность рядом с рясой, а не ведем их ко Христу. Несколько месяцев назад к нам приезжал один священник из Америки. Он был римо-католиком, из испаноговорящей семьи, но принял Православие. Сейчас он протосингел в одной из митрополий в Северной Америке. Человек образованный, воспитанный, бывший военный офицер Военно-морского флота США.

Я его спросил: «Отец Лука, что стало причиной вашего перехода в православие? Какая разница между православием и католичеством?».

Он мне ответил: «Римо-католики верят в иного Бога, моралиста, судью, карателя и т. д.».

Вы, говорю я ему, православные в Америке, какого Бога проповедуете? Или вы думаете, что мы здесь не говорим то же самое или не таким же образом терроризируем верующих под зонтиком Православия?».

Он на меня посмотрел, опустил глаза, и мы больше не говорили об этом.

Нам приятно видеть людей со страхом; неправильно используя понятие слово «страх Божий», мы желаем легкого управления, чтобы люди украшали наш эгоизм. И, к сожалению, многие обманываются потому, что простодушны, легко уловимы, страждущие, иные с низким IQ; они формируются во фракции и расколы в Церкви со всеми вытекающими последствиями. С ними мы говорим о небесах, словно даем энциклопедические знания.

Отец Лука во время разговора с нами поделился своим опытом, когда, служа в Военно-морском флоте США, был во время праздников переводчиком на одном официальном приеме. Среди прочих гостей на ужине присутствовал один протестантский пастырь и испаноговорящий католический священник. Пастырь с радостью рассказывал, как в те годы его приход распространил очень большое количество экземпляров Священного Писания в том штате, где он служил. Католический священник был очень удивлен и начал критиковать такой поступок, он сказал, что только священник имеет право раздавать и толковать Слово Божие.

К сожалению, такое умопомрачение есть и у нас. Греческие православные епископы требовали сжечь публично большое количество экземпляров Нового Завета с переводом, утвержденным Вселенским Патриархатом и Синодом Елладской Церкви, членами которого они и сами являются, лишь потому, что инициативу распространения на себя взяли протестанты-евангелисты, с той целью, чтобы греки стали ближе к Слову Божию, потому что немногие из нас читают Евангелие.

К сожалению, Православная Греция нуждается в новой Евангелизации. Это то, что мы даже не пытаемся сделать. Мы бросаемся в социальные и благотворительные проекты, пытаемся восполнить пробел государственной системы, но оставляем в стороне самое главное – проповедь покаяния, и индифферентны к словам Спасителя искать прежде Царства Божия. Считаю актуальным процитировать мысль святого Иоанна Златоуста, который говорит: «Причина всех зол мирских – незнание Священного Писания. Если мы идем в мир безоружны, то как мы можем спастись?».

Многие из нас «берут на себя» право Бога и пытаются вмешаться в Промысел Божий. Несколько дней назад мы смотрели фильм, который рассказывал об одном маленьком хорватском острове, на котором была демографическая проблема. Священник, из нравственных побуждений, и аптекарь – по своим националистическим взглядам, пытались решить эту проблему, измышляя разные способы испортить противозачаточные средства, которые препятствуют деторождению. Результат был трагичным. То же самое мы читаем и в произведении Александроса Пападиамандиса (^{Александрос Пападиамандис (1851–1911 гг.) – греческий писатель, прозаик.)} «Убийца». Мы пытаемся своей головой «улучшить» мир, не доверяя промыслу Божию, нас лихорадит, и мы создаем массу проблем.

Мы говорим о покаянии. Покаяние – это не сожаление.

Сожаление – это чувство стыда, переживания, когда человек что-то сделал или забыл сделать.

Покаяние – это чувство у человека о содеянном зле и проступке, это перемена разума, изменение сознания.

Великий Антоний говорит в своих изречениях: «Не сожалей о вещах, которые уже не вернуть». Покаяние – это изменение нашего ума, обращение к Богу, когда мы отходим от земного, от нарушений закона, нравственного кодекса, которые нас наполняют угрызениями, виной, и обращаемся к Богу, который Своей жертвой нас избавил от последствий греха. Сожаление «приводит в порядок» нас по-мирскому, возможно, немного приносит нам облегчение в сознании, когда мы исповедуемся, но оно не приведет нас к успокоению и миру, которые дает Бог, когда мы отдаем ему наше сердце. Мы сожалеем о своих ошибках и пытаемся таким же способом удовлетворить наш оскорбленный эгоизм. Церковь говорит о таинстве покаяния, а исповедь – это часть этого таинства: подразумевается, что то, в чем мы покаялись, будет исповедано. С сожалением исповедуемся и получаем некое психологическое спокойствие, но оно не ведет нас к Богу, оно от мира сего. Покаяние – внутренне изменение, отдача нашего сердца Богу даёт нам иной мир. Плохое и ложь, наши плохие привычки и наши страсти будут нас сопровождать до самой смерти. Но иначе грешит тот человек, который пытается свое сердце отдать Богу и почувствовать немного любовь Его; иначе чувствует тот человек, который психологически «уладил» все, рассказывая свои грехи священнику. Сожаление и наше смущение мы можем решить со своими друзьями, родными или с психологом.

Как-то я разговаривал с одним благочестивым психологом. Он мне говорит: «Мы стараемся помочь человеку поискать внутри себя и найти причины тех трудностей, с которыми он встречается, и чтоб он попытался их сбалансировать. Церковь имеет возможность исцелять души». Он мне рассказал один пример из своего опыта как психолога.

К нему пришла одна женщина, известная актриса, и говорит, что ее жизнь перевернулась сверху донизу по сознательно содеянной ошибке-греху. Было посвящено этому несколько встреч, но женщина не могла найти успокоение. Тогда психолог увидел, что ничего не происходит, и посоветовал вместо этих пустых и безрезультатных разговоров пойти исповедоваться.

Она пошла, исповедалась, успокоилась, и потом, через несколько недель, пошла поблагодарить психолога. Разговаривая с ней, он заметил, что ее волосы начали завиваться! Тогда она сказала, что ее волосы потеряли свою естественную форму вьющихся волос по причине внутреннего переживания, которое испытывала. После исповеди испарилась вина, которая ее мучала, и она вновь вернулась в свое нормальное состояние!

Таинство покаяния – это Таинство Церкви. Мы, духовники, в деталях расспрашиваем на исповеди людей об их поступках. О, горе, если Господь просил привести себя в порядок по букве закона. Кроме этого, мы смущаем людей своими вопросами. Требуем от людей некой формальности, которая, я уверен, не ведет к Богу.

Чтоб еще показать более явную и существенную разницу между сожалением и покаянием, возьмем к вниманию и сравнению ПОКАЯНИЕ апостола Петра и СОЖАЛЕНИЕ Иуды. Петр, чувствуя грех, что отрекся от Христа, покаялся и «горько плакал» – он Первоверховный апостол, у которого ключи от Рая! Но Иуда «сожалел и удавился», т. е. пошел и повесился.

Мы называем себя православными, но в нашей жизни функционирует в полной мере ложное учение Западной Церкви об «удовлетворении ненасытной божественной справедливости». На Западе нет слова «покаяние», потому и заблуждаются, говоря о связи человека с Богом. Слово покаяние чисто греческое слово, и оно не переводится на язык тех, кто отождествляет его со словом сожаление. Слово «repent» на английском не означает покаяние, оно означает «сожалею». Слово «pentimento» на итальянском также означает «сожалею». Слово «poenitentia» на латыни, также означает сожаление. Почти во всех языках латинской группы отсутствует слово покаяние. Мы имеем богатство нашей традиции, нашего языка – а мы ластимся, как обезьянки.

Иоанн Лествичник, память которого сегодня мы празднуем, говорил: «Покаяние означает обновление крещения. Покаяние означает согласие с Богом о новой жизни… Покаяние означает примирение с Господом, добродетельные дела вместо наших оплошностей. Покаяние означает очищение сознания…».

Некий человек думает: «Согрешу, а потом исповедуюсь…» и считает, что оправдан. Если любишь, ты всецело отдаешься, не находишь способов насмехаться над собой и другими. Тот, кто влюблен, двигает землю и небо, чтобы встретить того, кого очень любит. Мы, по причине отдаленности нашей от Бога, пытаемся усиленно показать большую нашу связь с Богом. Я повторюсь: тот, кто почувствовал хоть немного Любви Божией, не насмехается над собой. Он продолжает грешить, по причине своих слабых привычек и страстей, которые волочит за собой, но угрызения не ведут его к чувству вины, которое он имел бы, если бы он не имел той связи, наполненной любовью, с Богом. Один святогорский игумен сказал: «Если христианин причащается Тела и Крови Христовой с пониманием, то нет надобности оставаться в состоянии вины». Когда мы погружаем частички со Святого Дискоса, которые означают души людей, которых помянули на Проскомидии, в Святую Чашу, где находится Тело и Кровь Христовы, то говорим: [Литургия св. Иоанна Златоустого.] «Отмой, Господи, грехи поминавшихся здесь драгоценной Твоею Кровью…». Когда Господь приносится в жертву, при условии нашего покаяния, омывает наши грехи Своею Кровью, а мы продолжаем чувствовать вину, тогда нам надо сокрушаться в слезах. Это показывает, что мы не верим в крестную жертву и Воскресение Христовы. Он был распят и воскрес, чтобы и нас воскресить и мы были с ним вместе на небесах, принося «самого себя» для «искупления многих».

Мы причащаемся Тела и Крови Его «во оставление грехов и в жизнь вечную». Мы это делаем не из чувств религиозного долга, не для добра, как говорят многие, на Великий праздник. Жить по-«христиански», не имея надежды на будущие блага, – это напрасный труд, все теряешь здесь и небесами обладать не будешь.

Приведем еще один пример из жизни старца Паисия Святогорца. Его рассказывает игумен Дхиарского монастыря на Афоне. Когда старец пришел в монастырь послушником, игумен спросил его, умеет ли он что-либо делать. Он ответил ему, что он плотник. Игумен отправил старца к главному монаху на столярке. Тот ему говорит: «Обмеряй вот то окно, и мы посмотрим, какой ты мастер». Замеры были 120х80 см, но старец ему говорил, что он плохо измерил, и повелел отрезать чуть меньше дерева. Когда закончили мастерить окно, оно не соответствовало тем замерам, которые сделали. Это же повторилось еще несколько раз. Старец Паисий негодовал, говоря старцу-плотнику, что он замерял правильно, но он неправильно их применил. Следующий раз, когда они снова замеряли, старец Паисий подумал о том, чтоб не вызвать смущения у старца, и чтоб это не повторилось, он сказал: «Геронда, благословите!». Тогда, старец-плотник, который придавал больше значения духовному созреванию послушника и немного мастерским его способностям, говорит ему: «Что ж ты, дорогой мой, мы испортили полкуба дерева, чтоб ты научился говорить «благословите», ты пришел стать монахом, а не плотником». Старчики придавали больше значение духовному созреванию и меньше каждодневным практическим вопросам. Когда мы пришли стать монахами, первое, чему учили нас старцы, так это говорить «благословите» и «да будет благословенно». Это то, что ведет к смирению, пресечению своей воли и в конце концов к покаянию.

Расскажу еще нечто забавное. Жил один старчик очень преклонных лет, болезненный, ему было сложненько, и он ожидал кончины, дабы получить облегчение. Итак он говорил: «Неужели так было трудно сказать рогоносцу Адаму, он имел ввиду праотца, простое слово «благослови!» чтобы нам сейчас не мучиться? Но, дорогой мой, в час кончины, возможно, задумывались сказать то же самое и мы? Мы жертвы своего эгоизма».

Несмотря на наши недостатки, на весь наш эгоизм, отсутствие любви, все же есть то, что нам приносит утешение: это спасение. И открытые для нас Небеса – это не заслуга наших дел, но проявление любви и милости Божией. Господа спросили: «Как возможно спастись?». Он ответил: «То, что невозможно людям, возможно Богу».

К счастью, наша жизнь очень маленькая, но мы молимся и питаем надежду, что, как и сегодня вечером мы встретились здесь, в объятиях Божиих, мы встретимся и в Царствии Его.

Поделюсь с вами еще несколькими мыслями, которые ко мне пришли во время чтения и прослушивания современных Отцов Церкви. Это «священное воровство», о котором говорит преподобный Никодим Святогорец, по его словам, означает, что все это не мое, но где источник, он не хочет указать.

Первый отрывок из беседы:

Христианство – это инверсия религии. В разных религиях люди приносят жертву Богу. Но в христианстве все происходит совсем иначе: Бог приносим в жертву человеку, и кто – Сын Его. Бог Отец приносит в жертву своего Сына людям, чтобы показать тем самым, как Он нас по – настоящему любит, Он примиряет людей с Самим Собой. Апостол Павел говорит: «От имени Христова просим, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом». Т.е. мы как священники Христовы действуем. Словно через наши слова вас просит Бог. В имени Христовом, мы вас просим, примиритесь с Богом!». Какая религия может еще так говорить? Это совсем иное для многих религий. Нас просит Бог примириться с Ним. Все это похоже на некий любовный роман. Христос приходит на землю и говорит: Я люблю вас, – человечество к Нему равнодушно, но Он, чтобы «показать» свою безграничную любовь к человеку, приносит Себя в жертву. Преподобный Николай Кавасила сравнивает Христа с человеком, одержимым страстью любви, который в конце всего, чтобы доказать ее, приносит в жертву свою жизнь. В этом все христианство, оно кардинально отличаюется от других религий и не соответствует формальности. Истинное христианство – это настоящая и постоянная революция, это не религия. И цель этой революции настолько далекая, настолько большая, что конечным результатом этого восстания будет Второе Пришествие. Тот, кто видит в христианстве нечто статичное, нечто нерушимое, ничего и не понял».

И второй отрывок из одной книги, и, возможно, он нас удивит.

«Критерием нашего жизненного пути является радость, в которой нахожусь, и мир, куда иду. Если у меня нет мира, это говорит о том, что я пошел по ложной дороге. Нам надо бы иметь отвагу сказать себе: если я мир нахожу во грехе, тогда мне и надо идти ко греху. Тогда грех для меня намного важнее, чем все вместе архангелы. Конечно, второй ступенькой было бы стремление избежать греха и пойти в Рай. Потому что в реальности через грех невозможно иметь мир. Грех – это большое оскорбление по отношению к Богу и человеку. Несмотря на это, если мне кажется, что я мир нахожу во грехе, тогда и надо мне идти ко греху. Значение имеет МИР. Только он мне может даровать некие лучи, которые впоследствии для меня откроет Господь». (Архимандрит Эмилий, игумен Симонопетрского монастыря, Одаренная дорога).

5-е воскресение Великого Поста

29 Марта 2015 года.

Благодатью и милостью Божию мы, спустя год, вновь встречаемся в храме нашей Митрополии. Каждый год мы замечаем отсутствие некоторых друзей на нашем собрании. Для тех, кто нас покинул, время закончилось, у них начался путь в вечности. Обычно мы желаем: «Пусть земля, покрывающая их, будет пухом», «мир блаженной душе их» и «вечная память».

Однако, рано или поздно, мы также последуем за теми, кто нас покинул. «Вечная память» не ограничивается лишь временной памятью тех, кто остается здесь, на земле, но мы желаем, чтоб они были соучастниками Вечности и были рядом с Вечным, без начала и конца, Богом. От Бога начинается человек, у Бога он и заканчивается.

Много лет назад в Англию поехал на медицинское обследование один онкобольной монах. Во время поездки он встретился со старцем святой жизни, Софронием Сахаровым в монастыре Иоанна Предтечи в Эссексе. Монах рассказал старцу о состоянии своего здоровья и попросил его молитв. Кроме обещания помолиться, единственное, что сказал старец монаху, были слова: «Брате, либо живем, либо умираем, мы Господни».

К Римлянам апостол Павел пишет: Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли – для Господа живем; умираем ли – для Господа умираем: потому, живем ли или умираем, – всегда Господни [Рим. 14:8.].

Смерть для нас проблема, мысль о смерти нас словно терроризирует, потому что в сущности мы не живем. Мы называемся христианами, и мы простые члены Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, которая имеет всю истину Откровения. Но живем ли этой жизнью, или живем и по-«христиански» покрываем свои религиозные потребности?

Христос – Путь, Жизнь и Воскресение. Христос нам указал путь, дорогу, которая есть любовь и общение между собой. Со смертью упраздняется следствие человеческого падения в Раю, «и сего ради да не зло бессмертное будет», через Воскресение Он берет нас, чтоб мы были рядом с Ним.

Мы скорбим и плачем о кончине наших дорогих людей. Безусловно, уход наших дорогих людей не очень приятный, это эмоционально нам приносит боль. В глубине мы оплакиваем, каждый из нас, свою кончину. Мы плачем, потому что мы чувствуем себя одинокими. Мы чувствуем, что мы ни Господни, ни наших родных. Проблема заключается в том, что мы прилагаем много усилий ради того, чтобы нам самим «привести себя в порядок» и спастись. Тот, кто спасается, тот, кто целостный, тот, кто хочет получить спасение, не может с этим самостоятельно справиться. Спасение, целостность – это всегда связь с Богом и нашими людьми. Постоянно наша Церковь молится и побуждает на всех службах: «Сами себе и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим». В одиночку каждый из нас очень маленький.

Есть один русский фильм, называется «ПОП». Фильм рассказывает о периоде немецкой оккупации Советского Союза 1943 года. Тогда Сталин, желая консолидировать народ, сделал некие религиозные уступки. Опишу маленький фрагмент фильма. Священник – высокий, худощавый старец. Его матушка, женщина полная, с тяжелым характером. Один прихожанин жалуется священнику на свою жену. И священник ему говорит: «Что хочу сказать, матушка моя, своенравная, полная, кругленькая, как нолик; я худой, высокий, как единица. Нас сочетал Господь, и теперь мы вдвоем составляем 10, терпим один другого. А если бы мы были отдельно, то были бы по отдельности ноль и единица. Создалась любящая семья с детьми, внуками, а теперь еще и сироток берем из прихода домой, чтобы и они обрели семейный уют». Впоследствии эта своенравная матушка, когда сильно заболела тифом, решила уйти из дома, дабы не заразить усыновленных детей. Она себя принесла в жертву, потому что в ее душе был Господь и любовь.

В последнем эпизоде программы «ΠΑΜΕ ΠΑΚΕΤΟ» была рассказана история одной очень бедной уборщицы, Марии Мавру, которая, помимо своих детей, из сострадания взяла впоследствии и усыновила десятимесячного младенца, которого нашла в мусорном баке недалеко от дома. У ребенка были очень большие проблемы со здоровьем. Эта верующая женщина своей жертвенной любовью не только спасла этого ребенка (а ведь врачи говорили, что он и года не проживет), но дала ему образование и сегодня этот ребенок – статный мужчина, по имени Александр.

Евангелие нас призывает посещать больных, заключенных, помогать тем, кто нуждается. Многие из нас это делают и чувствуют удовлетворение за выполненный долг. Этого недостаточно. Легко совершать милосердные дела, и это хорошо. Трудно чувствовать, что совершаемые нами добрые дела мы совершаем как члены Тела Христового. Надо чувствовать, что когда один член Церкви страдает, будем и мы ему сострадать. Мы члены Церкви Христовой, мы не люди, консолидированные в некий идеологический легион или организацию. Господь говорит: Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас  [Ин. 15:4–9.].

Когда в нашей жизни отсутствует эта связь любви со Христом и близкими, мы не защищенные, боимся одиночества, боимся смерти. Незащищенность берет свое начало от отсутствия любви. Мы охвачены страхом, потому что не любим, и, самое главное, наша душа закрыта, закрыто сердце, чтобы быть согретыми любовью Христовой, которую нам щедро дает Промысел Божий. Мы хотим, продолжая быть закрытыми в стенах нашего эгоизма, не получив как дар благодать Божию, любовь Его, почувствовать, что мы достойны даров, которые Он нам дает, но не знаем как. И даже в тот момент, когда мы и соблюдаем все заповеди Божии, мы опять-таки исполняем их как наш долг – и остаемся скверными рабами.

Великий Антоний говорит: «Я уже не боюсь Бога, я люблю Его». Любовь изгоняет далеко страх. Наш Бог, Святая Троица – это прототип любви. Очень красиво, романтично, пишет об этой любви один иностранный писатель Уильям Пол Янг в книге «Хижина» с подзаголовком: «Там, где трагедия встречается с вечностью». Первый раз была издана в 2007 году и, до 2009 года, с того момента, когда было переведено это произведение, т. е. за два года, было продано 2 000 000 экземпляров. В Греции книга была издана издательством КЕРДОС.

Сегодня, к сожалению, люди поглощены картинкой, совсем не читают. Кроме религиозных книг с разными пророчествами, которые мы предпочитаем, хорошо было бы читать немного и другой литературы. Много было написано или переведено на греческий язык текстов с глубокими смыслами и воззваниями.

Истории в современных «Отечниках» обычно красиво написанные. Как-то пришел один человек, тридцати пяти лет, и говорит мне: «Я как-то пошел к одному святому, духовному, простому и светлому старцу, папа-Янису Калаиди³, многие его из вас знают, чтоб взять у него благословение и побеседовать. Я получил утешение от услышанного. Спросил его, что мне читать, и он мне ответил: «Священное Писание, дорогой мой». Я опять у него спросил, и он настоял на своих словах и добавил, что все там написано и нам достаточно чтения Святого Писания».

И вот он у мня спрашивает:

– Почему старец настоял на чтении только Священного Писания?

Здесь я не мог найти логического ответа.

Ответ пришел через несколько дней, когда приехал один человек, который был очень грустным.

– Отче, я забросил чтение всех житий святых, книги о духовных достижениях современных старцев. Я потерял надежду, потому что мы с ними жили в одно время и в одинаковых условиях и трудностях, но они достигли таких высот добродетели, что я не могу ничего такого подобного сделать, я и до ноготка их не достигну. Вот поэтому я все забросил.

Я улыбался.

– Радуешься? – спрашивает он меня.

Радуюсь, – отвечаю я ему, потому что ты смирился, возможно немного от горечи, и потерял надежду на самого себя, но и потому что я получил ответ на один вопрос, который мне задал несколько дней назад один обычный паломник. Часто очень «красиво сочиненные» достижения не приносят пользы. Папа-Янис, наверное, имел опыт с такими ситуациями, и поэтому он рекомендовал чтение Священного Писания.

За последние годы было издано большое количество книг религиозного содержания. Люди запутались в чтении монашеских книг и стремились безрассудно подражать монашескому образу жизни.

Жития святых достойны восхищения, но не достойны подражания. Одно дело люди, со своими заботами, ответственностью, семейной жизнью и прочим, но другое – монахи, которым, по крайней мере, теоретически живется беззаботно. У нас много книг, переведенных с русского языка. Там, в России, люди нуждаются в дисциплине и узком духовном руководстве. Такое не для нас, греков, по нашей сущности, нам это неприемлемо, мы недисциплинированные и поступаем, как хотим, мы не можем принять такой уклад. Нам подходит нести со старанием послушание у духовников, которые, к сожалению, в большинстве своем сегодня не женаты и далеко находятся от рутины ежедневной семейной жизни, но удовлетворяя таким образом нашу гипенгиофобию⁴.

Преференция отчаиваться есть лишь у человека. Животные не понимают и безропотно следуют законам, которые Бог вложил в их природу. Человек осознает, что «Я ЕСТЬ…» и несется в тяжкие, отчаивается в своих силах и потом помышляет еще и о смерти, потому что не может смириться и все видит в ужасных красках. Но, к счастью, мы не имеем такой отваги, кроме немногих, поставить точку в нашей жизни, которая в сущности нам не принадлежит, потому что она дар Божий. Во всяком случае, скажем по правде, если не достигнем дна, мы не осознаем, как это – жить по-настоящему.

Я был очень шокирован, услышав о суициде двадцатилетнего парня, Вангелиса Якунаки. Не столько из-за происшедшего события, сколько от неописуемого нашего лицемерия; у нас появилась возможность выразить свое мнение: одни сострадают, другие удивляются. Все эти люди, которые молчаливо наблюдают за тем, как события набирают обороты, вдруг растекаются в словах, когда слова уже ничего не могут изменить. Были написаны сотни статей, десятки передач из-за этого происшествия. Из всего этого я выделил два случая: вмешательство митрополита Сиатисты Павла и Елены Акрита. Привожу несколько отрывков из их выступлений:

Чувство негодования, смешанное с отвращением испытал я в эти дни. Причина – суицид-преступление молодого парня из Крита в городе Янина. Журналисты и прочие комментаторы, с ложным выражением скорби на лице, якобы недоумевали и пытались осознать случившееся. Все они, будто бы озабоченные, являются теми, кто своим примером, своим словом, своим пером, превратили старое, красивое понятие компании и дружбы детей и юношей – в «шайку», которая убивает. Нашим детям нужна истина и любовь! Но кто им может дать ее? Образование, где больше не изучают личность ученика или ученицы, но лишь переключили их головы с личности на компьютер и только грузят «данными»?

Какая семья? Та, которая завышает планку? Та, которая культивирует антагонизм детей? Семья, которая выражает протест преподавателю, потому что ребенок получил 18, а не 19 за урок, и не интересуется ни характером, ни испорченной личностью ребенка. Семья, которая в ребенке видит некое красивое животное, и не задается вопросом, есть ли у этого ребенка душа, о которой он должен заботиться? Семья, которая зачастую стирает улыбку ребенка еще в семейном кругу. Возможно, губители не всегда и губители, а тоже жертвы своих обстоятельств и рождают новые жертвы в свою очередь?

Какое общество? То, которое зависит от развращенной власти, насмехается над добродетелью, которое высмеивает правосудие, иронизирует над нравственностью, которое гонится за элитой, которое учит махинациям, которое учит демонстрировать насилие? Наши дети – это наши образы, иконы, они у нас, у взрослых, всему научились; мы язвим их, если они не стали такими «успешными», да еще и на блуд толкаем… Мы их лишили ценности, чтобы намного дешевле было их вести к пытливому «рынку нашей жизни». Достаточно уже этого лицемерия. Если тебя чем-то потрясли, дай нам позаботиться и об остальных кандидатах, которые могут быть жертвами. Давайте снова поставим в центр семьи, образования, общества то, что давно выбросили как ненужное, все то, что забрали у наших детей, а когда останавливаемся, потрясённые, мы притворно плачем над свежими могилами их.

Не вмешивайся туда, куда тебя не просят. Не впутывайся в ссоры, ты будешь крайним. Оставь других подсовывать друг другу змею. Так много людей живет на свете, не смешной ли будет твоя помощь? Следи за своим домом и работой. Делай вид, что не замечаешь. Хочешь сам изменить мир?

Дай кому-то другому это сделать лучше, нам не надо вмешиваться. Проходи мимо бездомного, проходи мимо просящего, проходи мимо жертв словесного и физического насилия. Проходи мимо беженца, которого избивают. Проходи мимо тучного человека, которого унижают. Проходи мимо геев, над которыми насмехаются. Проходи мимо слабого, которого избивают сильные. Проходи мимо ребенка, которого обижают взрослые. Сожги живую собаку, чтобы посмеяться. Замучай до смерти кошку, чтоб вдоволь повеселится. Бей! Избивай! Ругай! Клейми! Позорь! И когда склонится, упадет на колени, когда он рухнет, наступи на его труп, и живи своей жизнью! Жизнь, домик, работка, женушка, муженёк, детишки…

Все эти «-ик», «-ушка», «-ишки» – стыд. Все это лицемерное ничтожество, психическая нищета, несчастный чело-ВЕЧЕК. Слишком ли мы умны, уважаемые соотечественники?! Заботься о себе, смотри за собой, думай в своих интересах, все остальное пепел и пыль. Несправедливость, которую мы видим перед собой, СНАЧАЛА для нас безразлична, но потом мы рыдаем.

* * *

Если не будем любить своих детей, если мы их не примем, такими, какие они есть, как и нас принимает такими и любит Небесный Отец наш, который принес и приносит в жертву Своего Сына за нас. Если мы не изменим шаблоны, которые мы первые культивируем в наших детях, боюсь, что Вангелись Якумакис не будет последней жертвой этой дикости под новым словом буллинг.

В отличие от большинства из нас, у святых иной способ жизни. В центре их бытия был не «Я», но ближний, т. е. Христос. У нас есть много примеров из житий нашей Церкви, святые которой предпочитали ссылку или смерть, поскольку они очень сильно желали Жизнь Вечную. Святой Захария, Патриарх Иерусалимский, в 614 году предпочел умереть, нежели отдать в руки неверных и нечестивых язычников Честной Крест Господний, он был сослан в Персию. Тем, кто с ним был пленен, он говорил: «Благословен Бог, который позволит нам претерпеть такое наказание! Будем держаться веры нашей, соблюдая заповеди Господа нашего, чтобы вкусить Вечной Жизни. Претерпевая испытания, обретём великую радость и совершенное утешение».

Персидский царь Хозрой ІІ-й расспрашивал его о христианской вере, святой доказал, совершая чудеса, высоту нашей веры в противовес заблуждениям магов и тем самым добился более благосклонного отношения царя к плененным.

И в наши дни мы видим случаи пленения, взятия заложников и умерщвления христиан. О чем думают или как веруют те, кто становится жертвами мученической кончины – в этом феномене мученичества видим явно религиозную ненависть и фанатизм – мы не можем знать. Но мы – христиане, и хорошо бы нам себя вести по-христианки, а не по-мирскому, с желанием отомстить. Господь говорит: Меня гнали, и вас будут гнать [Ин. 15:20.]. Мы не только живем для этого мира. И еще Господь нам говорит: ила моя в немощах совершается [2-е Кор. 12:9]. Сила Христова в полноте своей проявляется в нашем бессилии, Благодать Его восполняет оскудевающие силы и исцеляет недуги наши.

Приезжает очень много несчастных паломников из Украины, где политические брожения и военный конфликт.

Один из паломников, священник, меня спрашивает:

– Что я могу сказать людям, которые приходят в Церковь и просят утешения, одни травмированные, другие без рук или ног, или у них есть те, кто пал жертвой в военном конфликте.

Я его спрашиваю:

– Что ты отвечаешь, когда слышишь эти слова?

Он отвечает:

– Я встревожен, я очень наполняюсь яростью из-за беззакония, которое творится, и от боли, которую я вижу.

Я ему говорю:

– Люди приходят в Церковь, чтобы получить утешение. Если ты чувствуешь внутри себя смятение, то, к сожалению, это и передается, и как ты можешь помочь? Лишь один способ есть. Ты должен постараться успокоиться, молись, и тебе Господь даст силы держаться и разделять боль людей, которые к тебе приходят. Он просветит тебя, говори несколько утешительных слов, которые не всегда бывают и нужны, потому что человек обычно приходит для того, чтоб его услышали, хочет поговорить, чтоб его выслушали, необходимо, чтобы ты вначале доверял промыслу Божию. Без воли Божией ничего не происходит. Ни один волос с головы не может упасть без воли Божией. Все мы говорим, что верим в Бога, но мы не умеем Ему доверять, и потому у нас нет внутреннего мира. Если не поменяем угол зрения, через который мы видим все события, то лишь только горечь видим, и если мы пытаемся усладить эту горечь тщетным удовольствием без Бога, то тогда пустота в нас увеличивается.

Великий философ Гераклит говорит, что война – отец всего. Отец всех – война. Жизнь человека все его годы идет от плохого к худшему, пока не доходит до предела. Потому что помышления сердца человеческого – зло от юности его [Быт. 8:21]. Апостол Иаков, брат Господний, в своем соборном послании, в 4 главе пишет: Откуда у вас вражды и распри? не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете – и не имеете; убиваете и завидуете – и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете – и не имеете, потому что не просите. Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений. Прелюбодеи и прелюбодеицы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу. Смиритесь пред Господом, и вознесет вас [Ик. 4:1:10.].

В сущности, войны и военные конфликты есть результат удаления людей от Бога, от естественного закона, который Он вложил в нашу душу, в нашу совесть. Начинается война, все разрушается, и человек начинает заново строить всю свою жизнь – материальную и духовную – на новом фундаменте. Поэтому Гераклит и говорит, что война – это отец всего.

Сегодня война в классическом виде с оружием и прочим у нас невозможна. До безысходности и до предела мы дошли уже давно. Мы привыкли к хорошему благосостоянию, к хорошему временипрепровождения. Сейчас нас тревожит так называемый экономический кризис. Для тех же доходов еще больше прилагали труда много лет назад. Многие тогда голодали, но не ворчали, как сегодня. Мы знали, что к этому и к тому-то мы приспособимся, с этим-то будем жить. Тогда начались трудности, когда, казалось бы, наступил экономический рассвет, появился большой оборот денег, которые доставались без особого труда, мы приучились тратить на удовольствие и развлечения. Беззаботная жизнь нас испортила, а теперь со страданием мы рыдаем, ноем, осуждаем европейцев, наших политиков, всех, кого только не лень, кроме самих себя. Это нам, к сожалению, показывает искажение нашего сознания.

Вместо того, чтобы извлечь пользу из кризиса и обратиться к Богу, который действительно печется о наших нуждах, покаяться, осознать, что уйдем из этой жизни, но подготовим себя для вечности. Мы так кричим, что наши пенсии урезают, будто хотим сказать, что нам пенсии и в вечности будут выплачивать… Хорошо, что у молодежи есть мечты на то, на иное, на третье… Но мы, старые пенсионеры, давайте вспомним, о чем мечтали наши деды и бабы. Они обычно говорили: «А теперь время и о душе подумать». Время заканчивается. Вечность нас ожидает. Покаемся. Нет необходимости сожалеть о прежней нашей жизни. Что случилось, то случилось, больше уже не повторится, но необходимо изменение нашего разума. Изменение цели, а цель наша – Вечная Жизнь вместе со Христом. Скинем с себя лишний груз, заботы и попечения, которые там нам уже не понадобятся. Сделаем это, чтоб усладилась душа наша надеждой на будущие блага. Уклоняйся от зла и делай добро [Пс. 33:15.], – говорит Давид. Он удалился от плохих привычек и сотворил добро. Добро мы не можем реализовать сами, но лишь с помощью Божией. И помощь Божия дается лишь в Церкви. В ней Благодать Божия. В Церкви мы участвуем в таинствах, которые в сущности нас ведут к любви. Любовь Божия к людям и любовь между нами. Бог на каждой Божественной Литургии приносит в жертву руками священника Своего Сына, Иисуса Христа, и зовет нас, чтобы мы пришли и вкусили. Более жертвенного, наполненного безграничной любовью движения, чем это – не существует. Мы остаемся далеко от нашей нерадивости, нашего безразличия, от буллинга и Божьего наказания за то, что стольких «причащаем недостойно». Я вас прямо спрошу, есть ли человек, достойный такой чести?

Бог хочет нас видеть пребывающими в любви, едиными.

Единство в вере. Единство между нами в любви. Лукавый с первых лет истории Церкви борется с ней оружием в виде схизм и ересей. К ереси относится не только тот, кто имеет заблуждения, касательно догматического учения Церкви, но и тот, кто отделяется от Тела Христова, Церкви, по разным личным или эмоциональным причинам. Ересь означает забирать, отнимать. Забираю, отделяю от Тела. Тот, кто отделяется от Тела, находится в опасности. Все ереси и расколы берут свое начало от ЭГОИЗМА. Люди, имея способности, потому что для творчества необходимы способности, желая управлять некими группами людей, выдумывают идеи, которые очень красиво подают, задевая тонкие струны души и собирая вокруг себя последователей. Эти последователи покрывают личные потребности лидера, липнут к нему, формируют культ личности, и связь и вера во Христа перемещается на физическую личность, на главу группы, а не на Главу Жизни. «На месте и в образе Христа» в каждой Поместной Церкви – епископ. Святой Дух определил епископа быть залогом единства Церкви. Не имеет большого значения, кто епископ, нравится он нам или нет. Каков народ – таковы лидеры. Его определила Церковь, в общении с ним пребываем и мы, священники, поминая имя его во время таинств. Но полнота Благодати во священстве действует только тогда, когда поминаем епископа. Все это определили святые отцы, чтобы мы были в безопасности, едины в Церкви. Чтобы мы имели силу в единстве быть с нашими братьями, жить во Христе и верить, что после смерти мы будем все вместе. Тогда с такой надеждой страх смерти уменьшается. Как делится любовью всякий человек, так он будет делиться и в Вечности, рядом со Святой Троицей, с нашим Богом. Необходима любовь к Богу, чтобы не только в этом мире, но и после ухода мы продолжали жить вместе с Ним.

Хочу процитировать несколько слов моего друга, священника, отца Харлампия Пападопулу или же папа-Ливия, который известен своим блогом. Поскольку он не смог сам приехать для беседы в одно из воскресений Великого Поста в этом году.

Верующий, который смотрит на свою связь с Богом потребительски, не может осознать, что вера не означает принятие идеологий или священных понятий, это самоотдача такой любви, которая отвечает нашему горячему желанию любить. Убежденность в любви, что кто-то меня очень любит, и что этому «кому-то» я доверяю. Любовь, однако, поглощает, и большинство религиозных людей испытывают абсолютный страх, что растворятся в этой любви, потеряют собственное лицо. В единстве с Богом ты теряешь, чтобы обрести, и ничего не обретаешь, если не потеряешь. Знаешь, как спасительно, когда ты растворишь себя в Божьей любви? Разобьешь ли на осколки своего идола «Я» и умалишь собственное лицо? Обнажишь тело свое без стыда, чтобы видны были шрамы твоего одиночества? Следы своих страстей? Оставишь ли все оружие твоего «Я» на столе фантазии и безоружный бросишься в реальность жизни? Ты почувствуешь свободу, что ты не «кто-то», что не надо никому ничего доказывать. Ты будешь неизвестный в похвалах и бесстрастный в порицаниях. Будешь тем, кто ты есть, а не тем, кого желают или представляют другие себе в угоду. Стань, как говорит преподобный Исаак Сирин, и меня это очень умиляет: «словно я никогда и не существовал». И узнаешь, что похвала и порицание – та же темница…

Когда в своей неудаче ты погибаешь и теряешь мир в своих глазах, остановись на миг в своем сердце и спроси вожделенным взглядом, чтобы ответить: «Где я потерпел неудачу, в чем я потерпел неудачу, то, что хотел, – мое, или кого-то другого? Почему мне так плохо?». Тогда с удивлением поймешь, что в праздничный день ни плачу, ни слезам нет места. Ты никогда не желал того, что «хотел». Цели, которой не достиг, ты никогда и не ставил перед собой. Не ты, дорогой мой, что плачешь, но тот, «другой», который с детских лет научился делать все, что приносит радость. Ты чувствуешь, что ты неудачлив, потому что успех сочетал в себе с удовлетворением кого-то иного (отца, мамы, брата, школы, религии…). Так тебя научили. Чтоб ты был «только счастлив», когда удовлетворяешь «хочу» кого-то иного.

Христос не хочет нам сделать хорошо без того, чтобы не научить нас способу, как сделать, чтобы было хорошо. И это нуждается в труде, терпении и прежде всего во времени. Вопрос не в том, чтобы обстоятельно излечиться или преодолеть подводные рифы в нашей жизни. Но познать способ жить удивительно и в полноте. Жить, но не выживать. Если здесь, на земле, мы живем по-настоящему со Христом, нам не страшна смерть, потому что со смертью плоти мы переходим в Жизнь.

И немного еще от старца Порфирия.

Святость – это глубокое чувство. Глубокий творческий взгляд, который может все преобразить одним касанием души. Святой – чуткий творец. «Чтобы стать христианином, надо иметь творческую душу, нужно стать творцом». Христу не нужны рядом «сытые» души. Он любит тех, кто даже недостоин любви. То, что все презирали с большой радостью, святость собирает и обнимает, с любовью хранит, пока не излечится. Святость преображает пустынность. Собирает разбросанное. Объединяет разделенное. Может сносить больше, чем можно представить: и раны, и катастрофы. Она смотрит туда, куда никто не смотрит. Не разделяет вещи на хорошие и плохие. Она не вешает ярлыки. Не разделяет жизнь на высшую и низшую. Не раскалывает, не разбрасывает, не отламывает, но объединяет, соединяет, укрепляет слабое, и мечты осуществляет. Святость – это глубокое творение, которое упорядочивает Вселенную в стихах своего Творца. Это Сам Христос, который говорит через святого, и вновь говорит любовью. Который через глаза святого посылает Свой питательный взгляд всем утомленным. Всем, кто потерпел неудачи, побитым в житейской брани. Она простирает широкие объятья, чтоб все отдохнули. Святость – шелковое чувство жизни. Чувство, которое возрождает первозданный взгляд. Тогда, когда все было удивительным и чудесным. Тогда, когда ничего не было обременительным или повторяющимся. Святость вновь нам показывает забытую детскую наивность. То удивление перед таинством жизни. Святость – это несовершенство, это принятие ничтожности. Это не успех, это дар! Это не достижение, но харизма! Это не сила, но кенозис и опустошение. Это смирение и добровольное уклонение от света ложного, временного и тщетного. Не освящаются безгрешные, но те, которые нашли силы увидеть свои грехи. Которые к ним прикоснулись, но не испугались, не загрязнили и не испортили свой профиль. Преподобный Исаак Сирин говорит, что тот, кто увидел свои грехи, выше того, кто воскресил мертвого. Святой не знает, что он святой. Просто если бы он это знал, он им бы и не был. Как невиновный не кричит о своей невиновности, и в большинстве своем не отстаивает свою правоту. Невиновность, которая защищается, это «благочестивый» нарциссизм. Святой единственное ведает, что в нем пребывает Христос. Святой живет внутренним принятием Бога. Это объятия, которые его не осуждают, но покрывают его от стужи мира сего. Святой только любит. Потому что он жил любовью Божией. Он это понял от страстей и страданий. Он знает, что означает неудача бытия, ошибка, проступок и падение, потому что он не родился ни святым, ни совершенным, ни даже привилегированным. Болел, падал, страдал, познал! Вот таким образом он понимает, поддерживает и никогда не осуждает. Он лишь нас любит. Везде и всегда. Святой не отвергает. Он полностью принимает нас, отличая поступок от личности. Поступок осуждает, человека – никогда! Понимает и сочувствует. Не нравственно, но онтологично. Он знает, что перед ним – человек. Человек напуганный, травмированный, потерянный и упавший. Он выражает дух Христов, он прощает не поступок, а всего человека, как то делал Христос. Он не спасает человека просто от грехов, но по его природе. Святость – это окно, через которое могут увидеть те, кто хочет и очень сильно желает Царство Божие!

С наступающей Пасхой!

Главными критериями нашего жизненного пути в этом мире являются радость и мир!

Эту радость и мир мы обретаем, непосредственно живя со Христом! Отдавая свое сердце, мы приближаемся ко Христу. Преодолеть материальные желания и удовлетворить самые глубокие потребности своей души каждый христианин может лишь в Церкви, как член Тела Христова, находясь далеко от собственных усилий – порой по букве закона, от психологических практик, к которым он обращается, чтобы упорядочить своё внутреннее состояние. Главное – это Вера и Любовь приходящего ко Христу и участие в таинствах Церкви с истинным покаянием, а не с правовым принуждением, к которому и мы, клирики, часто прибегаем – как например, необходимая и принудительна исповедь перед каждым участием в Божественной Евхаристии.

Человек жаждет Христа, и Христос приносится в жертву каждый день на Божественной Литургии нашими, священническими руками во оставление наших грехов и искоренения нашего чувства вины.

Ищите прежде Царствия Божия – и все остальное приложится.

Живем ли, умираем ли – мы пребываем в руках Милостивого и Всесильного Бога.

Христос Воскрес! Он и нас всех воскресит!

Пасха Христова. 8.04.2018.

Иеромонах Макарий, Маруда