Источник

1910 год

№1. Письмо монахов пустыни Новая Фиваида игумену Свято-Пантелеимоновского монастыря Мисаилу с рассуждениями об имени Божиим и доказательствами о Его Божественности

10 декабря 1910 года

Ваше Высокопреподобие, Всечестнейший батюшка игумен, отец Мисаил! Благословите!

Вам известно, что в братстве Фиваиды, с некоторого времени, произошло смущение. Поводом к сему послужило – 1-е: рецензия Ильинского монаха о. Хрисанфа, в коей он позволил дерзко выражаться об имени «Иисус» Христовом, совсем отвергая Его обоготворение19; 2-е: сем бедные выражения иерос- химонаха о. Алексия, который говорил иеромонаху Мефодию, и другим об Имени Иисус Христовом, сравнивая Его с простым именем человеческим. Свободные выражения о. Алексия о Имени «Иисус» Христовом стали известны братству, и по сему многие у него не берут благословения.

В настоящее время о. Алексий не повторяет прежних дерзких выражений о Имени Иисус Христовом, теперь он называет Его Божественным, но оно (по его мнению) не Бог, и сии слова о. Алексия поддерживал (а теперь неизвестно) наш старец иеросхимонах Аврамий: в одно время о. Аврамий сказал в церкви братии, что у о. Алексия было одно лишь недоразумение; не сказал, что была ошибка, и этим произвел в братстве смущение, которое и до сих пор не утихает; ибо ошибка о. Алексия известна братству, а сознания в ошибке со стороны о. Алексия нет, напротив, ему дает поддержку, он и теперь стоит на своем, что имя «Иисус» Христово – не Бог.

Мы желаем, чтобы о. Алексий и другие с ним единомысленные исправили свою ошибку, и сказали бы, что имя «Иисус» Христово есть Бог. Если это будет ими сказано, и они впредь не будут говорить, что имя Иисус Христово – не Бог, то у нас по- прежнему будет мир, спокойствие и единомыслие.

Мы веруем и в духе исповедуем, что святейшее имя Иисус Христово – есть Бог; они – сие имя Иисус Христово неотделимо от существа Сына Божия и Бога – оно Едино с Ним. Сам Господь Иисус Христос во св. Евангелии сказал о Своем Имени «Иисус», называя Его Своим – оно Едино с Ним. И по сему, мы, несомненно, веруем, что Имя Иисус Христово в Боге и Бог в своем Имени присутствует, невидимо и непостижимо, как Бог везде сый и вся исполняй.

Доказательства, что имя Иисус Едино с Богом, самые достоверные во всех местах Св. Писания, где имя Иисус Христово, там и Бог!! Постигается сие простой верой в духе, но не буквально, как некоторые полагают:

Еп[ископ] Михаил в своем толковании на слово: «На Имя Его язы́цы уповати имущ» (Мф. 12, 21) пишет: «На Имя Его» – Имя вместо лица и далее (стр. 232).

Он же – Еп[ископ] Михаил на слова: «Да святится Имя Твое» (Мф. 6, 9) пишет:... Имя – вместо сущности (стр. 118).

Еп[ископ] Михаил на слова: ... «И свято имя Его...» (Лк. 1, 49) Имя Божие нередко употребляет вместо Самого именуемого Бога (стр. 258).

Св. Феофилакт Болгарский в толковании Деяний Апостольских на слово: «Покайтесь и да крестится кийждо во имя Иисуса Христа (Деян. 2, 38) пишет: »... Имя Иисуса – есть Бог, равно, как и Имя Отца и Имя Св. Духа (стр. 66-я).

Еп[ископ]; Игнатий Брянчанинов о Имени «Иисус» Христовом пишет в своих сочинения (т. 2-й, стр. 310).

Протоирей о. Иоанн Кронштадтский пишет в своих сочинениях: «Имя Господа – сам Господь» (стр. 237-я).

Он же пишет: «Господь при Своей бесконечности, есть такое простое существо, что Он весь бывает в одном своем Имени... «Господь» Иисус Христос» (стр. 422-я).

Смиреннейше просим Вашего милостивого внимания к нам объясните, как нам быть? О. Авраамий, через благочинного приказал духовникам, чтобы нас не принимали на исповедь. Смиренно просим прощения и св. молитв. Остаемся ваши нижайшие послушники.

Схимонах Мартиниан,

Схимонах Каллист,

Монах Владимир,

Монах Иероним,

Монах Гамалиил,

Монах Мелитон,

Монах Спиридон,

Схимонах Ириней,

Схимонах Нектарий,

Схимонах Моисей.

Доказательства о том, что Имя Иисуса Христа есть Бог20

Доказательства о том, что имя Иисуса Христа есть Бог, взято из книги «Толкование на деяния Святых Апостолов» святителя Феофилакта, архиепископа Болгарского. (Стр. 66-я.) Св. Апостол Петр говорит: «Покайтеся, и да креститься кийждо вас во имя Иисуса Христа». Слова эти не противоречат следующим словам: «Крещаше их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28, 19); потому что церковь мыслит Святую Троицу нераздельной, так что, вследствие единств трех ипостасей по существу, крещаемый во имя Христа крещается в Троицу, так как Отец и Сын и Святый Дух не раздельны (по существу). Если бы имя Отца было не Бог, и имя Сыне – не Бог, имя Святаго Духа – не Бог, то следовало бы сказать: «Во имя Бога Иисуса Христа», или даже просто только в Сына. Он же (Петр) говорит: «Во имя Иисуса Христа», зная, что имя Иисуса есть Бог, равно, как и имя Отца и имя Святаго Духа и приемлите дар Святого Духа. Затем он показал, что дар Христов «дар Святаго Духа – один и тот же дар; так как одно и тоже достоинство их».

Молящийся! Имя Господа, или Богоматери, или Ангела, или святого, да будет устно вместо Самого Господа, Богоматери, Ангела и святого, близость слова твоего к твоему сердцу да будет залогом и показанием близости к твоему сердцу Самого Господа, Пречистой Девы, Ангела или святого. Имя Господа – есть Сам Господь – Дух везде сый и вся исполняй; имя Богоматери есть Сама Богоматерь, имя Ангела – Ангел, святого – святой. Как это? Не понимаешь? – Вот как: тебя, положим, зовут Иван Ильич; если тебя назовут этим именем, ведь ты признаешь себя всего в них и отзовешься на них; значит согласишься, что имя I вое – ты сам с душой и телом; – так и святые: призови их имя, ты призовешь их самих. Но у них, скажешь, нет тела. Что же из этого? Тело только вещественная оболочка души, дом ее, – а сам человек, сущность человека, или внутренний человек его, есть душа. Когда и тебя зовут по имени, не тело твое отзывается, а душа твоя посредством телесного органа. – Итак, имя Бога и святого есть Сам Бог и святый Его. Но как Бог есть Дух препростый и вездесущий, а святые все в Боге почивают, то сообщение молитвою веры со всеми святыми самое удобное дело, – легче сообщения с людьми, с нами живущими, ибо при сношениях с людьми, и когда язык не тот, или стесняешься, как сказать, чтобы не осудили наши речи, а там слышат и простой, безыскусственный голос сердца верующего и любящего, там и помоществование языка понимается; там без языка видят душу и ее состояние, и ее желания.

Имя Божие есть Сам Бог. Потому говориться: Не приемли имени Господа Бога твоего всуе, или защити же имя Бога Иаковия; или изведи из темницы душу исповедатися имени Твоему. Как Господь есть препростое существо, препростый Дух, то Он в одном слове, в одной мысли – есть всецело, и в то же время везде – во всей твари. Поэтому призови только имя Господне: ты призовешь Господа – Спасителя верующих и спасешься; всяк, иже призовет имя Господне, спасется. Призови мя, имя Мое, в день скорби повеся, и изму тя, и прославите Мя. В имени Иисус Христос есть Христос – душа и тело Его, соединенные с Божеством.

***

На документе приписка карандашом:

«Это взято дословно из соч. о. Иоанна Кронштадтского и приводится последователями Илариона и самим им в основании новоизмышленного им догмата. Но о. Иоанн не возводил это в догмат.

Да и ни блаж. Феофилакт, ни о. Иоанн не отцы церкви, а пастыри и учители.

У святых отцев и у других учителей Церкви подобных слововыражений не встречается».

Рукописная копия с правками.

НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 12.

1912 год

№2. Статья «Религиозное смущение на Старом Афоне. (Из частного письма)»21

10 февраля 1912 года

На нашем Святом Афоне в настоящее время сильное брожение умов. Давно не было такого волнения умов, таких неприятностей, какие ныне переживает Св. Афонская Гора. Причина в книге кавказского пустынника Илариона «На горах Кавказа»; где есть много странного, чтобы не сказать больше. Сей пустынник писал некоторым нашим отцам, что он нашел у некоторых новейших духовных писателей «новый догмат», который он понял по-своему, и провел красной нитью чрез всю книгу. Этот новый догмат: обоготворение самого имени Иисус. Соблазн сия книга вызвала не только у нас на Афоне, но, говорят, и в Глинской и Оптиной пустынях. Кому сия книга по своим новшествам и туманностям не нравится, тому плохо приходится на Св. Афоне и в нашем Пантелеймоновском монастыре, в частности. Догматистов у нас нет, а простецы иноки считают сию книгу непогрешимой. Проживающий в числе нашей братии ученый инок о. Алексий, духовник обители, в мире А. А. Киреевский, бывший Орловский помещик, питомец Московского университета и Академии, в первое время старался уклоняться от высказывания решительного мнения о сей книге, но ему, как духовнику обители и человеку образованному, наша братия не давала покоя, и он решительно осудил суемудрие автора, за что увлекшаяся братия вознегодовала на своего духовника; таким же нападкам подвергается и иеромонах, академик о. Феофан, питомец Казанской духовной академии, бывший инспектор, кажется, Вологодской семинарии. У нас многие не хотят даже ни благословения принимать, ни брать из их рук антидора за то, что они против обольстившей книги кавказского пустынника.

Начитанные греки-подвижники, понимающие русский язык, называют эту книгу (за догматические ошибки) прямо еретической, говорят, что ее нужно сжечь; они грозят показать ее Патриарху Иоакиму III. А из этого может выйти большая неприятность для русских иноков, если Патриарх поручит ее рассмотреть своему Синоду, и тот найдет там неправильности и отнесется в Русский Синод с запросом о ней.

Ваша редакция сделала бы благое дело, если бы поскорее дала авторитетную критику на смутившую духовный покой на шей Св. Горы книжку кавказского суемудрствующего келиота и эту отповедь прислали в нашу обитель.

Афонист Рукописная копия

статьи из газеты "Колокол»

за № 1753 от 10 февраля 1912 г.

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 13. Д. 3.

№3. Соборное рассуждение о Имени Господа нашего Иисуса Христа в пустыни Новая Фиваида на Афоне22

2 декабря 1912 года

Сего 2 декабря 1912 г. с соизволением скитского начальства собралась братия Фиваиды для рассмотрения противоположных мнений о имени «ИИСУС» Христове, которые причиняли раскол и смущение духовное не в одном нашем братстве, но почти во всем русском монашестве на Святой Горе Афонской. Собрались иеросхимонахи и иеромонах: Серафим (настоятель), Аврамий (старец и строитель Фиваиды), Исаакий, Измарагд, Митрофан, Лаврений, Феодорит, Ювеналий и Флавий – (они же все и духовники братские), и иеродиаконы Исидор и Марин, схимонахов и монахов более ста человек. Когда все сошлись, то настоятель Фиваиды, иеромонах отец Серафим, а с ним и вся братия, обратились к св. иконам, сделали обычное начало прочитать вслух молитву: «Царю небесный...», а иеромонах Флавий читал: «Святый Боже» трижды, «Пресвятая Троице» и «Отче наш», «Господи помилуй» – 12 раз, «Слава и ныне», «Приидите поклон...» – трижды; – «Благослови»; старец Серафим произнес: «Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе Боже наш помилуй нас», закончено словом: «Аминь».

После сего настоятель иеромонах о. Серафим, сказал всем о цели собора: рассмотреть спорное мнение, возникшее из-за рецензии, составленной иноком Ильинского скита Хрисанфом, против книги схимонаха о. Илариона «На горах Кавказа», проверив оную, стать твердо во св. истине, согласно Священного и Святоотеческого Писания, умиротвориться между собой, жить в мире любви, единодушия и единомыслия. Пред ним на столе лежали некоторые святоотеческие книги, и представленные сх. Мартииианом выписки из священного и святоотеческого писания более 25 текстов, и выписки из писаний епископа Игнатия Брянчанинова и о. Иоанна Кронштадтского, и докладная записка его же, сх. Мартиниана, чтением которой, (читал сам настоятель о. Серафим), и начался собор. В докладной записке сх. Мартиниан, согласно общего желания «придти к умиротворению и жить в любви, в согласии и единомыслии», напомнил о главном условии для прочности желаемого мира, и так писал к о. Аврамию и другим, защищавшим иеросхимонаха Алексия Киреевского, сотрудника инока Хрисанфа, и его богохульной рецензии... Чем кончиться это дело, (рецензия) выпущенное о. Хрисанфом и о. Алексием в Россию, – одному Богу известно, мы не можем исправить его, ибо оно вступило в высшие инстанции,23 но нам между собою в Фиваиде можно и должно придти к умиротворению, и сие сердечно желательно и мне, и всякому ищущему душевного спасения. Для сего необходимо сойтись нам, духовно-семейно, поговорить, посоветоваться, и согласно Св. Писания всем дружно стать и утвердиться в св. истине. Но при этом, нужно сказать сие, что, если те, кои защищали о. Алексия, а с ним незаметно для себя были сторонниками инока Хрисанфа и его рецензии, в коей похулено Божие имя «Иисус», если они, говорю, защищавшие о. Алексия не сознают своей ошибки, с обещанием не иметь общения с о. Алексием, дóндеже и он будет с ними единомысленный о имени Иисус Христове, согласно Св. Писания, – то мира между нами не будет, ибо невозможно в одно и тоже время исповедовать Божие имя Иисус – Богом и быть согласным с о. Алексеем, и говорить, что он прав, тогда, как уже всем известно его единомыслие и согласие с иноком Хрисанфом и с его рецензией, печатаемой в журнале «Русский инок» за сей 1912 год, где Божие имя Иисус похулено и уничтожено до названия «номинальное, посредствующее и др...»

Когда старец о. Серафим окончил чтение докладной записки сх. Мартиниана, то дал знак, чтобы о. Аврамий сказал от себя, что он знает; тот поднялся и стал говорить в защиту о. Алексия так: «О. Алексий, в прошлом 1911 году мне исповедывал и даже написал сие «Имя Иисус Божественное – Иисус есть истинный Бог», при этом читал символ веры: «Верую во единого Бога...», читал св. Евангелие от Иоанна, 20 гл., 31-й стих, где в конце текста сказано: «верующе во имя Его», – чего же еще от него требовать? На сии слова о. Аврамия сх. Мартиниан возразил так: «Вы оправдываете о. Алексия и говорите, что он читал и св. Евангелие, где заповедуется о вере во имя Его, вот здесь-то и кроется его хитрость, он исповедует веру во имя Сына Божия «Иисус», и тут же говорит: имя «Иисус» Христово не Бог». – О. Аврамий поспешно сказал: «Я этого не слыхал от о. Алексия», то [сх.] Мартиниан напомнил ему сие, говоря: «Что вы батюшка говорите. Смотрите мы стоим пред св. образом нашего Бога и Спасителя, да к тому же, что тут же пред нами и другой свидетель», – и указывая на духовника иеросхимонаха Измарагда, –» Вы помните, как вы в прошлом году 11 июля призывали меня к себе в келью, где были вы, о. Измарагд и о. Алексий, то тогда он не один раз, а несколько говорил: «Имя «Иисус» Христово не Бог», а я говорил, тогда и теперь говорю, что Божие имя Иисус неотделимо от существа Божия, и потому мы и говорим имя «Иисус» есть Бог, или, имя «Иисус» Христово, есть Сам Господь Иисус Христос. Кроме сего, раньше о. Алексий говорил мне и другим о Божием имени Иисус, называя Его именем, равным имени Иисуса Навина, посредствующим в молитве, как икона, простым, буквальным». После сего о. Аврамий замолчал, но другой защитник о. Алексия, сх. Мефодий, обратившись к сх. Мартиниану, сказал: «Да какое нам дело до о. Алексия; это дело монастыря, мы должны повиноваться о. игумену; ведь о. Алексий не отлучен», тогда на сие сх. Мартиниан сказал: «Здесь дело касается веры. Рецензией инока Хрисанфа и свободными выражениями о. Алексия вводится ересь. Тут опасность, нам надо держаться учения Св. Церкви. Над нашей верой православной, ни игумен, ни Патриарх, ни какая власть не имеют права – вводить ересь, надо держаться Св. Церкви и указания на книги святоотеческие, и на выписки в текстах их Св. Писания». [Сх.] Мартиниан сказал: «Согласно Св. Писания верую и исповедую имя «Иисус» Христово I югом, а богохульную рецензию отвергаю». В это же время подошел к старцу о. Серафиму монах Владимир и сказал: «Благословите мне почитать письменное объяснение о книге о. Илариона в о рецензии инока Хрисанфа по Священному и святоотеческому Писанию и что окажется согласным Св. Писанию, то признаем правильным и будем держаться св. истины дружно и единомысленно». Старец о. Серафим благословил и о. Владимир начал читать сперва из книги отца Илариона «На горах Кавказа», говоря [по пунктам].

Пункт 1. Отец Иларион говорит: «Для всякого верующего имя Господа Иисуса Христа, есть как бы Сам Он Божественный Спаситель наш», – сие его слово подтверждает и св. Исихий Иерусалимский, говоря: «Имя Иисусово – есть свет. Он есть Бог и Владыка» (Слав. Добр. Слов. Св. Исихия, гл. 170). Поэтому, иметь сие Имя, как иметь и Самого Сына Божия, что подтверждает и о. Иоанн Кронштадтский, говоря: «Когда ты произносишь имя Господа Иисуса Христа, то в этом имени, ты имеешь все существо Господа» (Мысли христианина, 46–47). Еще о. Иларион говорит: «Глагол сей имя «Иисус» мужи достигшие живого богообщения, объемлют и лобызают, как полное дыхание молитвы...». Эти слова подтверждает и святейший Патриарх Каллист, говоря: «Во отверзении сердца сие точию вопиет ум Иисусе мой» (Слав. Доброт. Часть 4-я, слов. 158), там же: «И не может все рещи ум, еже: Господи Иисусе Христе Сыне Божией помилуй мя, но точию: «Иисусе мой». Но инок Хрисанф, критикуя о. Илариона говорит: «Почему он те воззвания оставил, а вставил как бы меньшее «Иисус», те же воззвания имеют, как бы большее значение пред одним именем «Иисус» (№ 4, стр. 71–72, «Русский инок»). Но свят. Григорий Нисский говорит: «Все имена Божии, которыми мы именуем Его, равно именуют, неименуемую сущность Его, потому, когда скажем одно, которое либо, имя Божие, этим самым безмолвно произносим весь список Имен Божиих» (часть 2-я, стр. 412). И св. Симеон Новый Богослов говорит: «Одно и тоже имя, или свойство, созерцается в каждом Лице и во всех Трех» (Часть 2-я, стр.73-я).

Определение собора по 1-му пункту. Выслушав мнение и свидетельства святых отцев, собор единогласно определил: мнение о. Илариона признаем правильным. А мнение инока Хрисанфа еретическим.

Пункт 2. Инок Хрисанф говорит: Преимущественнее давать воззвание «Сыне Божий», ибо оное обозначает Божественную Ипостась Спасителя и значится за Ним прежде век, всего сотворенного Богом, и имя «Иисус» наречено Сыну БоЖИЮ напоследок, при воплощении Его на земле.

Но Святитель Дмитрий Ростовский говорит: «Сие имя спасительное «Иисус» прежде всех век в Троическом Совете бе предуготовано, написано и даже до сем хранимо в наше избавление» (Слово на Обрезание Господа).

И свят. Кирилл Иерусалимский говорит: «Очевидно, что имя «Иисус» предвечно принял на Себя Сын Божий, столь же предвечно, столь предвечен был совет по спасении человека» (стр. 119).

[Определение собора] по 2-му пункту. Выслушав свидетельства св. отцев, собор единогласно определил, что и сие мнение монаха Хрисанфа – еретическим.

Пункт 3. О. Иларион говорит: «Свв. мученики страдали за имя Иисусово, и кто отрекался от сего Имени, тот отрекался от Самого Бога, и был богоотступник», – и сии слова подтверждает Сам Господь, сказанные во св. Евангелии: «Видени будете к Царем и владыкам Имени Моего ради» (Мар. 21 гл. 12 ст.) и св. апостолам фарисеи запрещали «говорить о Имени Иисусове», – и многие раны налагали им ... «они же радовахуся, яко за Имя Господа Иисуса, сподобишася безчестие пряти» (Деян. 5 гл. 40 ст.)

Инок же Хрисанф, противится и сей истине, говоря: «Свв. мученики страдали не за имя Иисусово, но за веру христианскую» (№ 4, ст. 74). Да какая же будет вера христианская, если не верить в имя Иисуса Христа? – сие то не только есть вера, но и не заповедь, как говорит св. Иоанн Богослов: «Сия заповедь Его, да веруем во Имя Сына Его Иисуса Христа» (Иоан. 3,23), и Сам Господь сказал: «Сия вся творят вам за имя Мое» (Иоан. 15, 21). Из сих слов Господних разумеется: кто страдает за имя Иисусово, тот страдает за Самого Господа Иисуса Христа.

[Определение собора] по 3-му пункту. Выслушав мнение и свидетельства священного и святоотеческого Писания, собор единогласно определил, и сие мнение инока Хрисанфа считать неправильным.

Пункт 4. О. Иларион говорит: «Полнота Божественных свойств во Иисусе Христе, несомненно обитает и в Его имени «Иисус» Христове, и что имя Иисус Христос – есть Сам Он Господь Бог». Значение сих слов подтверждает и Сам Господь Бог в св. Евангелии: «Аминь, аминь, глаголю вам, яко елика, аще чесо просите от Отца во Имя Мое дает Вам» (Иоан. 16, 23). И сии слова свят. Феофилакт Болгарский так объясняет: «Тогда не вопросите Мене яко ходатаю вам быти, но довлеет вам Имя Мое, от Отца прияти прошение; показуй убо зде имени Своего силу, аще и невидим, ниже молим, но Именуем, таковая творить» (Славян. Благовестник). Инок же Хрисанф противоречит и сей св. Истине и говорит: «Автор книги о. Иларион номинальное, невещественное имя «Иисус» олицетворяет в самое высочайшее существо Бога, таковая мысль есть пантеистическая». Но скажи нам прежде, где есть писано у Свв. Отец, что имя Иисус номинальное, и что значит сие слово? – Слово «номинальный» значит: «Имеющий какое-либо звание, но не действующий сообразно своего звания» (Объяс. слов. В. Н. Углова, 1860 г.). Значит, по выражению рецензии, Сын Божий имеет звание «Спаситель мира», но не действовал сообразно своего звания. Сие выражение рецензии страшно богохульное, ибо никто из еретиков не наносил таковой хулы на Имя Господа нашего Иисуса Христа. Слова же о. Илариона, сказанные, что полнота Божественных совершенств во Христе, подтверждает св. Тихон Задонский, говоря: «Великое Имя Божие заключает в себе божественные Его свойства, как-то: единосущие, присносущие, всемогущество, благость, премудрость, вездесущие, всеведение, правду, святость, истину и пр.» (Том 3-й, стр. 65). Ангел Божий св. ап. Ерме сказал: «Сын Божий, который явился в последние дни, но которого имя велико и неизмеримо, и держит весь мир» (из кн. Ап. муж.). Тем же слова, что имя Иисуса Христа – есть Сам Он Господь Бог, подтверждает св. Иоанн Дамаскин в своем богословии, говоря: «О каждой ипостаси, – имя Бог глаголется – имя же Бог – общее естество знаменует и о каждой ипостаси равно именуются» (лист 77 на обороте).

И еп. Игнатий говорит: «Положить другого основания, для моления Именем Иисуса, кроме положенного – невозможно. Он есть Сам Господь Иисус Христос» (Аск. оп. т. 2-й. Стр. 310). По выражению Свв. Отцев: Имя Божие – есть Сам Бог, разумеется, что имя Божие есть выражение самой Истины, и что имя Божие – неотделимо от Бога, и в таком разуме говорится: имя Божие – есть Сам Бог.

[Определение собора] по 4-му пункту. Выслушав мнение и свидетельства Свв. Отцев, собор единогласно определил: считать мнение о. Илариона правильным, а мнение инока Хрисанфа – еретическим.

Пункт 5. Инок Хрисанф говорит: «В молитве Иисусовой, произносимые Имена служат посредствующей силой, для привлечения к нам Господа Иисуса Христа» (№ 5, ст. 5 7).

Из этих слов инока Хрисанфа видно, что он имя Божие именует тварною силой, которая служит для привлечения к нам Бога. Св. блаж. Феофилакт Болгарский говорит: «Имя Иисуса – есть Бог, равно, как и имя Отца, и имя Св. Духа» (стр. 66). Как и Сам Господь сказал: «Во св. Евангелии именем Моим бесы изженут» (Марк. 16 гл. 17 ст.). Из сего видно, что имя Божие – неотделимо от Бога.

И еп. Игнатий говорит: «Благодатная сила молитвы Иисусовой заключается в самом Божественном Имени Богочеловека Господа нашего Иисуса Христа» (том 2-й, стр. 239).

[Определение собора] по 5-му пункту. Выслушав мнение и свидетельства Свв. Отцев, собор единогласно определил, что мнение инока Хрисанфа неправильное.

Пункт 6. Инок Хрисанф говорит, будто бы о. Иларион имя «Иисус» обожает одно без Бога, но это сущая клевета. О. Иларион, согласно учению Свв. Отцев, утверждает, что в призываемом Имени Сам Бог действует, как говорит и отец Иоанн Кронштадтский: «Имя Господа есть Сам Господь-Дух везде Сый и вся исполняющий» (Кн. «Моя жизнь во Христе», стр. 239).

Еще инок Хрисанф говорит: «Благодатные дарования получаются от Господа, а не от Имени Его». Но мы, согласно учению св. Церкви утверждаем, что все благодатные дарования и освящения получаются от Господа, призыванием Имени Его, ибо всякое имя Божие есть Сам Бог, что видно из многих чудес, сотворенных именем Иисусовым. Так и св. ап. Петр сказал хромому: «Во имя Иисуса Христа Назорея, востани и ходи...» (Деян. 3, 6).

[Определение собора] по 6-му пункту. Собор определил и сие мнение Хрисанфа неправильным.

Пункт 7. Инок Хрисанф говорит: «Можно ли приписывать имени Иисус при совершении молитвы, обоготворяющее значение, сливать оное с Божеством и давать ему значение равносильное Самому Богу, а чрез это выходит, что в одном лице Сына Божия, высказывается два Бога» (№ 6–59). Из этих его слов видно, что он понимает имя Божие каким-то отдельным существом, которое, по его мнению, нельзя соединять с Богом. Но в имени Божием разумеется Сам Бог, как о сем говорит еп. Сильвестр: «Св. Писание усвояет Богу разумные наименования, то этим оно хочет обозначить не что иное, как Самого Бога, или Его существо, или, произнося эти наименования, разумеем, не что иное, как самого Бога с Его Существом» (Ос. Прав. догм, богосл. т. 2-й, стр. 29-я). И о. Иоанн Кронштадтский говорит: «Господь при бесконечности Своей есть Такое простое существо, что Он весь бывает в одном Своем Имени...» (кн. «Моя жизнь во Христе». стр. 422).

[Определение собора] по 7-му пункту. Выслушав свидетельства сих богоносных отцев, собор единогласно определил, что и сие мнение инока Хрисанфа неправильно

Пункт 8. Инок Хрисанф говорит: «Свв. Отцы составили многие молитвы в коих все относится к Самому Господу Иисусу, как живому подателю нам благ, а не к Имени Его» (№ 6, 53 внизу). Но где же написаны те молитвы, в которых не поминается имя Божие? Сия новость неслыханная! Как это молиться прямо Живому Богу, не поминая Имени Его? Но скажи нам, как это можно молиться прямо Живому Богу, без Имени Его? Если скажешь: «Боже», и это имя Его; если скажешь: «Иисус Христос» – и это имя Его, и по твоему мнению нельзя имени называть Богом. Если сказать: умом буду молиться, то и умом невозможно обратиться к Богу, не вспомнивши имени Его. Значит, теперь ты остался без Бога. Еще инок Хрисанф говорит, что имя Иисус относится к человеческому естеству Богочеловека (№ 6-й, 59), но сии слова подобно говорившим, что Христос есть обыкновенное имя «помазанник» и относятся лишь к человечеству Христову. Свят. Афанасий Великий написал так: «Если плоть неотделима от Слова, то не необходимо ли сим еретикам отложить заблуждение и поклониться Отцу о имени Господа нашего Иисуса Христа, а непоклоняющихся и не служащих слову, явившемуся во плоти, таковых повсюду изгоняти и причислять не к христианам, а к язычникам, в сем одном имени заключается значение того и другого и Божества и человечества» (Часть 3-я, стр. 349).

Словами сими великого святителя и заканчиваем рецензию инока Хрисанфа с его последователями.

[Определение собора] по 8-му пункту. Выслушав свидетельства свят. Афанасия, собор единогласно постановил сие мнение инока Хрисанфа считать еретическим и подлежащим анафеме.

Пункт 9. Сия рецензия инока Хрисанфа, выпущенная в печати архиепископом Антонием Волынским, который в 10 номере «Русского инока» в поддержку рецензии говорит, что Самое имя Иисус, не есть Бог, и до Иисуса именовались Иисус 11авин и проч. Но может ли быть имя «Иисус» – Сам Бог? Когда Бог вездесущий, как говорит и о. Иоанн Кронштадтский: «Имя Бога Всемогущего – есть Сам Бог-Дух вездесущий и препростый» (Кн. «Моя жизнь во Христе», стр. 237). Св. же блаженный Феофилакт Болгарский, толкуя слова св. Апостола Петра, сказал: «Покайтеся и да крестится кияждо вас во имя Иисуса Христа» (Деян. 2, 38).

Слова эти не противоречат следующим словам: «Кресяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа» (Матф. 28 гл., 19 ст.). Потому что Св. Церковь мыслит Св. Троицу нераздельною, так что, вследствие единства Трех Ипостасей по существу, крещаемый во Имя Христа – крещается в Троицу, так как Отец и Сын и Св. Дух нераздельны по существу. Если бы имя Отца было не Бог, и имя Сына – не Бог, и имя Духа Святаго – не Бог, то следовало бы сказать: «Во имя Бога Иисуса Христа», или даже просто только в Сына, но он (Петр) говорит: «Во имя Иисуса Христа», зная, что имя Иисуса – есть Бог, равно как и имя Отца и имя Св. Духа... (Толк, на деян. Ап. Гл. 2–38).

В Пространном Катехизисе говориться: «Хотя и были другие Иисусы, но они были прообразы Истинного Иисуса, иже плоть человечу приемшему и бысть роду человечу истинный Бог Избавитель. Сие есть Имя Иисус. Ему же поклоняются и припадают всяко колено небесных, и земных, и преисподних. Сие есть имя Иисус. егоже подобает всем верным присно имети в сердце и во устах. Тем божественным Именем имамы избавление прияти и вся враги наша победита. Имя Божие как светло так и славно есть Само в себе, и не требует прославления: но от нас или прославляется, когда Его исповедуем, так как святое Его Слово открыло, и живем так, как рабы, Его именем нарицающихся и Его за Господа своего признающим, должно или бесчеститься и хулиться, когда не так Его исповедуем, как откровенно, и не так обращаемся и обходимся, как рабам Божиим прилично, якоже Апостол приводит из пророков о Иудеях: «Имя Божие вами хулится во языцех» (Рим. 2.–24 ст., и Ис. 52, 5). ...Не видишь Его на земли, но видишь и слышишь Его Евангелие, которое обращает кающимся отпущение грехов, видишь служителей Его, которые имеют власть, именем Его объявляют тебе тоежде отпущение. Самое имя – Иисус радость и утешение подаст нам, которое значит Спасителя, спасающего люди Своя от грех их (Матф. 1 гл. 21 ст.) Страшное и с глубоким смирением от самих ангел почитаемое Имя Бога, при воспоминании Которого трепетать и главу с сердцем преклонять должно! Но бесстрашное сердце того не рассуждает, и языком злым, как подлой (это и говорить страшно) вещей касается. Монарха земного, человека, имя почитается от своих подданных, как и должно, и с почтением в нужных случаях поминается, а Имя Божие, великое и пребожественное, от христиан и такого почтения не имеет. Странное и жалости достойное дело! Так сатана ослепляет бедного человека!» (Св. Тихона Задонского. 2-й т. стр. 210, 304, 344).

По прочтении сих доказательств иеромонах Феодорит предложил иеросхимонаху Аврамию книгу св. блаж. Феофилакта Болгарского «Толкования на Деяния Апостолов», где было сказано: «Имя Иисуса – есть Бог, равно как имя Отца и имя Св. Духа», и когда прочитал сии слова о. Аврамий, то с особенным воодушевлением сказал: «И я так верую и исповедую, что Имя Иисуса – есть Бог, равно как Отца и Имя Св. Духа». С этим изречением единодушно и единогласно согласились и все остальные иеромонахи и монахи, бывшие до сего времени в смущении.

Удивительно для всей братии стало то, что с принятием сего изречения все как будто переродились, стали веселы и радостны. Еще было прочитано духовником иеросхимонахом Исаакием из книги «Исповедание Православной Веры» сие: «Иисус значит Спаситель, как изъяснил архангел, говоря Иосифу: родит сына и наречеши имя Ему Иисус. Той бо Спасет люди своя от грехов их» (Матф. 1–21). Посему, справедливо заключить должно, что имя сие не может собственно принадлежать никому другому кроме Господа Нашего и Спасителя, Который избавил весь человеческий от вечного рабства демонского (Вопр. 34. ст. 24). Сие было прочитано схимонахом Каллистом изречения Свв. Отцев о Божественном Имени Господа нашего Иисуса Христа.

Пункт 10. Архиепископ Антоний в № 15 «Русского инока» (стр. 60) веру во имя Сына Божия Иисуса Христа приравнял к хлыстовскому свальному греху, да еще имя Пречистой Божией Матери нам вспоминает. И какое тут нашел он приравнение – разве только, как сказал Господь «От избытка сердца, глаголют уста». И не послушал он слов свят. Василия Великого, который говорит: «Чтобы узнать преимущественное свойство Божие, запрещаем друг другу в суждениях о Боге, переносить мысль куда не должно, чтобы люди никак не подумали, будто бы Бог в ряду или тленных, или видимых, или смертных» (Прилож. к «Паломнику». кн. 3. стр. 470). Поэтому сии рецензоры вместо прославления имени Сладчайшего Иисуса, стали над ним кощунствовать, потому что при воспоминании Его Имени не обращают ум ко Господу Иисусу, но к мудрованию века сего, от чего и впадают в таковые помыслы и выражения. Но мы теперь, с помощью Божиею, рассмотрели, что рецензия богохульная, потому что в ней не книга о. Илариона отвергается, но святоотеческое Писание, да еще хулится Имя Господа нашего Иисуса, поэтому будем отвращаться ихнего мнения, и аще не покаются, то с ними не будем иметь никакого общения, как богохульников, Имя Сладчайшего нашего Иисуса будем со всяким усердием прославлять, говоря словами святителя Димитрия Ростовского: «Облобызаем тя, любезно, о Сладчайшее Имя Иисусово, поклоняемся усердно Пресвятому имени Твоему, о Пресладкий и Всещедрый Иисусе! Хвалим превеликое имя Твое Иисусе Спасе! Молим же премногую Твою благость. И того ради Пресвятого Имени Твоего, излей на нас богатую твою милость, услади сердце наше Самим Тобою Иисусе, защити и огради нас Именем Твоим Иисусе, знаменай и печатлей на нас, рабов твоих тем Именем Иисусе, да и в будущий век Твой обрящемся, и со ангелы пречестное и великолепное Имя Твое Иисусе, славити и воспевати будем во веки. Аминь». (Слово на обрез. Господа).

Определение собора по 9–10-му пунктам. Выслушав мнения и свидетельства Свв. Отцев, собор единогласно определил: мнение и выражение архиепископа Антония считать еретическими и богохульными.

В заключение всего, собор определил.

На основании Священного и святоотеческого Писания, исповедываем, что имя Божие есть – Сам Бог. Имя Иисус Христово есть Сам Господь Иисус Христос равночестное с другими именами Божьими. Рецензию же инока Хрисанфа, как несогласную со Священным Писанием, признаем еретическою, которую с ее последователями от себя отвергаем, и, в знак твердости сего нашего исповедания, целуем Крест и св. Евангелие.

Машинописная копия.

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 15.

1913 год

№4. Жалоба братии Свято-Андреевского скита в монастырь Ватопед о еретичестве Иеронима, игумена скита

[Не ранее 9 января 1913 года]24

Всечестнейшие отцы исповедники Имени Господа Иисуса!

Вчера начальник полиции вторично передал мне чрез Михаила, чтобы мы поторопились подать заявление в Ватопед о еретичестве Иеронима, и об отказе ему повиноваться, как то и положено канонами церковными, что братия не должна повиноваться игумену, уличенному в еретичестве, но должна подать на него жалобу. Начальник полиции говорит, что правительство непременно должно сменить такого игумена, хотя бы только один монах пожаловался на него. Если Ватопед жалобы не примет, тогда мы подадим жалобу греческому правительству и Протату. Правительство передаст дело прокурору и будет произведено законное следствие и суд. Так как у нас все доказательства налицо, то и нам следует смело действовать.

Присылаю составленное заявление, которое уже переведено по-гречески. Если вы согласны, чтобы подать его, и не находите нужным более добавлять чего-либо, то тогда и приходите, и возьмите чистовые бумаги в трех экземплярах: две по-гречески и одну по-русски. Пусть их подпишут, хотя, например, Сергий и Федот, или хотя и все, как хотите. Одну подадите вы в Ватопед, другую понесем правительству, а одну пошлем в Синод.

Копия означенной жалобы.

Мы, смиренные послушники ваши, братия священного и честного скита святого и славного Андрея Первозванного, россияне, честь имеем заявить вам, что настоятель наш Иероним впал в ересь, доказательство чему имеются налицо, которые мы и представим при разборе дела.

Ересь, в которую впал настоятель Иероним, одинакова с той, за которую предан анафеме еретик Варлаам в 1361 г. Поэтому покорнейше просим Вас, дабы Вы предали игумена Иеронима суду, а с ним и иеромонаха Меркурия, монаха Климента и еще нескольких единомысленных им. Нам же просим соблаговолить избрать другого настоятеля, ибо согласно догматическим и каноническим определениям, мы не имеем более права повиноваться настоятелю Иерониму, как уличенному в ереси.

Имеем также честь заявить Вам следующее, что копия с сего нашего заявления представлена нами также и военно-гражданской [греческой] королевской власти на Афоне.

***

Приписка на документе.

«Настоящие две копии списаны с листка, найденного в Св.-Андреевском скиту, после удаления из него имябожников. Листок исполнен на пишущей машинке, и не сомнений, что написан иеромонахом Антонием Булатовичем, хотя и не подписан им.

Впрочем, вторая копия, хотя списана с одного с первого листка, но с текста, написанного не на той машинке, на которой работал сам Булатович. Первая же копия списана с означенного листка, напечатанного на машинке о. Булатовича. Булатович, уходя из скита, взял эту машинку на Благовещенскую келью, в которой жил вплоть до изгнания из скита игумена Иеронима».

Рукописная копия. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 360. Л. 64–64 об.

№5. Жалоба иеросхимонаха Антония (Булатовича), поданная в Святейший Синод на архиепископа Волынского и Житомирского Антония

2 апреля 1913 года25

12 сентября 1912 г. мною, от лица афонских иноков была послана в Святейший Синод на имя господина Обер-Прокурора жалоба на архиепископа Антония Волынского и Житомирского. В жалобе сей мы просили Святейший Синод обратить внимание на то, что статьи архиепископа Антония и инока Хрисанфа, напечатанные с благословения архиепископа Антония в «Русском иноке», заключают в себе мнения тождественные с учением еретика Варлаама, осужденного в 1361 году Великой Церковью, и что эти статьи, в коих отметается Божественная сила и Божественное достоинство Имени Божия и Имени Иисусова, с одной стороны соблазнили многих афонцев, а с другой возмутили крайне приверженников и молитвенников на Святой Горе. Эти статьи возбудили острый догматический спор на Афоне, который тем более обострился, ибо архиепископ Антоний своими письмами весьма поддерживал и ободрял некоторых уничижителей Имени Господа нашего Иисуса Христа, благодаря чему начальствующие лица, мало сведующие в догматах и мало опытные в умной молитве, взяли сторону этих лиц и стали усиленно и несправедливо преследовать подвижников и исповедников Имени Господня. Все эти действия начальствующих лиц Пантелеймоновского монастыря и Андреевского скита довели догматический спор до той степени обострения, как то мы видим ныне, чего бы, конечно, не было бы, если бы архиепископ Антоний не принял бы в нем такого активного участия. Ввиду того, что имяборцы исключительно опираются в учении своем на мнения, высказанные архиепископом Антонием и на статьи «Русского инока», напечатанные с его благословения, то мы покорнейше просим Святейший Синод разобрать нашу жалобу, раньше поданную26, тем более, что на предстоящем суде Патриарха Константинопольского надо мною и над архимандритом Давидом, несомненно, потребуется разбор упоминаемых статей «Русского инока», вызвавших весь догматический спор на Афоне, и неминуемо потребуется отзыв Российского Святейшего Синода о мнениях обеих сторон по существу спора. Наше исповедание веры во Имя Божие и во Имя Иисусово мы уже представили с первой жалобой в рукописи, ныне же оно вышло в печать, которое при сем прилагаем. Кроме того, еще прилагаем исповедание братии Андреевского скита от 10 января 1913 г., которое было нами своевременно сообщено господину Обер-Прокурору27.

Прилагается еще копия краткого оправдания веры во Имя Божие, составленное братией Андреевского скита и представленное Патриарху Герману в марте сего года. Прилагается также копия с жалобы архимандрита Иеронима с некоторыми братиями на архимандрита Давида и на все братство скита, поданное в монастырь Ватопед И января 1913.

Иеросхимонах

Антоний Булатович.

Машинописная копия. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 14.

№6. Открытое письмо святогорцев-исповедников имени Божия к архиепископу Никону

9 апреля 1913 года

Ваше Преосвященство, Владыко святый, благословите!

В конце минувшего февраля стало распространяться среди русских иноков Святой Горы Афонской Ваше послание к игумену и братии монастыря Св. Великомученика Пантелеймона, касающееся наших последних событий. Но не одни только иноки-пантелеимоновцы вожделевали иметь сие послание: значительная часть русских святогорцев других обителей несравненно более сильным желанием горели услышать его, так как многие из них уже несли на себе томительную тяготу заключения, изгнания и лишения всяких человеческих прав за строго православное исповедание учения об Имени Божием; поэтому, голосу Иерарха, которому, как здесь утверждают, поручено от лица Русской Церкви быть судией всего происшедшего из-за этого исповедания на Афоне, мы все с особым напряжением внимали. И что же?..

И мы, Владыко святый, с сугубой болью сердца выслушали слова Ваши...

Вам, Владыко святый, конечно, известно, что поднятый на Афоне вопрос об Имени Божием раскрыт перед русским обществом только с одной стороны, именно: – как его понимают сотрудники «Русского Инока», – современные ученые и неученые монахи; а также и то, что всякое проявление нашего желания сделать разъяснение на несогласие святоотеческого учения с «Русским Иноком» о сем предмете, – упоминаемым в Вашем послании архиепископом весьма усердно, всеми существующими способами, подавлялось... Поэтому мы попытаемся здесь, хотя отчасти перед Вами изложить о сем вопросе и о себе истину...

Не находя удобным отвечать Вам на каждую Вашу мысль в послании даже в том случае, когда мы не согласны с ней, мы сперва изложим свои мысли относительно главного в Вашем письме, – именно: Ваших суждений о книге о. Илариона «На горах Кавказа» и грамоте Вселенского Патриарха Иоакима по поводу этой же книги; а там, если Господь поможет, коснемся некоторых других вопросов, изложенных в Вашем послании.

Стараниями имяборцев, среди русского общества, интересующегося нашими событиями, распространилось убеждение, будто все беды на Афоне происходят из-за книги о. Илариона, которую мы превознесли превыше всех святоотеческих писаний и пользуемся ею, забыв Свв. Отец, как бы некиим вторым откровением. На это мы ответим следующее; действительно, книга о. Илариона получила распространение на Св. Горе особенно потому, что о. Иларион – сам бывший святогорец, весьма многим лично известный; это и было первой, так сказать, естественной причиной живого интереса к его книге. Далее, – общедоступное изложение о важнейшем монашеском делании, а также упоминание о Кавказской пустыне, куда теперь устремлены все помыслы многих ищущих спасения иноков, – вторая, но не менее важная, чем первая, причина такого ее распространения. Поэтому здесь читали сию книгу с интересом, и долго никто не находил в ней ничего противоречащего святоотеческому учению. Как вдруг несколько видных афонцев, восстали против нее и решили добиться ее уничтожения на том будто основании, что в ней встречаются такие выражения: «Имя Господа Иисуса Христа есть Сам Он, Господь Бог; что Имя Его не отделимо от Его Святейшего Существа, а с Ним едино, утверждаясь в этом не на соображениях разума, но на чувстве сердца своего, проникнутого Господним Духом» (стр. 13, изд. 1910 г.)

Первой ядоносной стрелой, которой рассчитывали сии афонцы поразить книгу о. Илариона, была рецензия инока Хрисанфа на эту книгу, помещенная в №№ 4, 5 и 6 журнала «Русский Инок», а за ней и другие, в которых отрицалась, главным образом, эта истина, что Имя Божие есть Бог. Приведенные в крайнее недоумение рецензией, святогорцы немедленно взялись за чтение святоотеческих творений и писаний современных богословов, чтобы в них найти полное освещение сего вопроса; и, с Божией помощью, убедились, что и Свв. Отцы и современные великие сосуды благодати Божией единогласно свидетельствуют ту истину об Имени Божием, которую в наши дни повторил вслед за ними о. Иларион.

Вот истина о книге о. Илариона. Она свою важную роль уже сыграла; ей, волей Божией, суждено было обнаружить пред всем светом не замеченную доселе богословами догматическую истину о том, что Имя Божие есть Бог. Она уже выполнила эту задачу и теперь заняла скромное место в тех обителях, где ее еще, по приказанию власть имущих, не сожгли. Большинство же читающей братии взялись за чтение свв. Отец, с целию еще более изучить этот вопрос на основании их писаний. И думается нам: если бы книгу о. Илариона совершенно уничтожить, то все же почтенная память о ней надолго останется в истории церкви, так как она, так сказать, вызвала к жизни вопрос об Имени Божием, который теперь не может быть совершенно изглажен из памяти людей посредством приказов и циркуляров, если будет решено, но не согласно с писаниями Свв. Отцов, а лишь по сомнительным соображениям самонадеянного и близорукого разума человеческого.

Чтобы не быть голословными, приведем некоторые места из Свв. Отец в доказательство истины, что Имя Божие есть Бог.

Блаженный Феофилакт Болгарский говорит: «Если бы Имя Отец было не Бог, и Имя Сына не Бог, и Имя Святого Духа – не Бог, то следовало бы крестить во Имя Бога Иисуса Христа или только в Сына; но он, Петр, говорит; «во Имя Иисуса Христа», зная, что Имя Иисус есть Бог, равно как Имя Отца и Св. Духа». (Толк, на гл. 2, ст. 38 Деян., стр. 68).

«Якоже бо не можно возсияти солнцу без света, – сице не мощно очиститися сердцу от скверных губительных помыслов кроме молитвы Иисусова Имени. Аще ли же истинно сие, якоже зрю, да соединим Имя Иисусово своему дыханию. Ово бо есть Свет, те же тма: и ово есть Бог и Владыка, те же раби бесом (Св. Исихий Иерусалим. Слав. Доброт. ч. 2, гл. 170).

«Ичто множайше глаголати: молитва есть Бог, действуяй вся во всех». (Св. Григорий Синаит. Там же. часть 1, гл. ИЗ). А что же такое молитва (Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий...) как не перечень Имен Божиих?

Св. Симеон Новый Богослов в конце 62-го слова полагает такое учение об Именах Божиих и именах человеческих: Мы называем, – учит он, – Бога такими Именами, какими и людей называем, например: отцами, сынами, (Иисусами, Христами, спасителями, царями) и проч.; но о нас так говорится, как о людях (все это и подобное суть человеческая имена), а о Нем, как о Боге. И когда сими словами называют людей, то эти человеческие слова (имена) – текучи и пусты (просты и безжизненны); когда же ими именуется Бог (Отец, Сын, Иисус Христос, Спаситель, Царь) и проч., тогда и слова (имена) эти суть живые и действенные и Бог Истинный.

Слов «Бог Истинный», – почему-то в русском переводе епископа Феофана – нет, но они есть в греческом подлиннике.

Здесь кстати будет сказать, что перевод святоотеческих творений епископа Феофана, по свидетельству многих знатоков сих писаний, часто страдает неточностью и допускает крупные ошибки и даже догматические искажения, как это видно из данного примера, в чем мы не один уже раз имели возможность убедиться на деле.

5. Приснопамятный о. Иоанн Кронштадтский говорит: «Имя Божие есть Сам Бог». (Моя жизнь во Христе, вып. 5, 1893 г., стр. 7). «Имя Господа есть Сам Господь». Там же. «В Имени Иисус Христос весь Христос, – душа и тело Его, соединенные с Божеством». Там же.

О том, что Имя «Иисус» относится равно к Божеству и человечеству Господа Иисуса Христа, видно из четвертого анафематствования 3-го Ефесского Вселенского собора, которое так читается: «Кто выражения, находящиеся в писаниях Евангельских и апостольских, сказанные о Христе, либо священными писателями, либо Им Самим о Себе, различает так, что одни из них приписывает человеку, отдельно от Слова Божия разумеваемому, а другие, как Богоприличные одному только Слову, Сущему от Бога Отца, тот да будет анафема». (Правосл. Догм. Богосл. М[итр.] Макария, т. 2, стр. 84). Под эту анафему подпали все имяборцы, утверждающие, будто Имя Иисус относится к человеческому естеству Иисуса Христа, а Христос – к Божескому, и суесловящие, будто Иисус – не Бог, а только Христос Бог.

Если существует такое ясное и определенное учение Свв. Отец церкви о сем предмете, то естественно возникает вопрос: что же было причиной непринятия всеми сего учения, а наоборот, – почему была дана полная свобода страстям, газетной клевете, насилию, запрещениям и прочим гонениям на исповедников сей истины?

На это мы ответим так: для всех, ищущих истины в сем вопросе, совершенно ясно, что не книга о. Илариона, затронувшая вопрос об Имени Божием, вызвала на Афоне и в России такую бурю страстей, а «Рецензия» на нее инока Хрисанфа в «Русском Иноке» и помещенный там же «Ответ» архиепископа Антония Волынского, в которых, главным образом, проводится мысль, что Имя Божие не есть Бог.

Вот здесь истинная причина наших волнений!..

Но все это не устрашило исповедников, а наоборот, опровергаемое приведенными нами местами из творений Свв. Отец мнение имяборцев до глубины души возмутило всех поборников чистой истины, и многие из них, не взирая на высокий сан, влияние и ученую степень архиепископа Антония, решили всеми зависящими от них мерами, включительно до предания себя на смерть, противодействовать отступлению церкви от точного, согласного со Св. Писанием и Преданием, учения о сем предмете. Итак, мы имеем прежде всего перед собой учение двух лиц: архиепископа Антония, голословно утверждающего, будто Имя Божие не есть Бог, и приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского. О. Иоанн многократно говорил, что Имя Божие есть Бог. Эта многократность свидетельствует о том, что сия мысль не случайна и не по рассеянности записана им в его дневниках и других произведениях, а наоборот: является основной темой многих его рассуждений, – значит, всесторонне им исследована и признана за мысль действительно благодатную, что вполне было доступно ему, как человеку, безотлучно проводившему жизнь свою во Христе.

Воистину странное дело: перед нами лежит книга «Моя жизнь во Христе», изд. 2-е, 1893 г., в которой мы нашли во множестве повторение сей мысли в разных вариациях. Значит, более двадцати лет мысль эту читали и ею назидались многие тысячи христиан всех стран, и никто не нашел ее еретической, пока не принял на себя этой печальной чести архиепископ Антоний.

В виду этого мы смиреннейше просим Вас, Владыко святый, как члена Святейшего Синода, и как причастного к нашему сему делу, объявить чрез «Церковные Ведомости» мнение Св. Синода по следующим нашим вопросам:

Почему Св. Синод в течение более 20-ти лет считал мысль приснопамятного о. Иоанна Кронштадтского, что Имя Божие есть Бог, – правильной и не опровергал ее, а теперь считает ошибочной и еретической?

Если Св. Синод разрешает печатание писаний о. Иоанна, содержащих сие учение об Имени Божием, то почему он запрещает печатать из-за этой же мысли книгу о. Илариона и сочинения о. Антония Булатовича?

Если, как пишет «Колокол» и др[угие] газеты, о. Клариона и о. Антония Свят[ейший] Синод признал еретиками, то почему вместе с ними не признал еретиком и о. Иоанна Кронштадтского: ведь на его точном писании они утверждали свое учение и буквально его слова повторяли – не больше!..

Если о. Иоанн Кр[оншдат]ский допустил подобную, признанную Св. Синодом еретической, мысль об Имени Божием, то почему благодать Божия не оставила его, и он при жизни и по смерти своей творил и творит чудеса?

Так как эта же мысль находится у Блаженного Феофилакта Болгарского, Свят. Иоанна Златоуста, Пр. Симеона Нов[ого] Бог[ослова], Пр. Исихия Иерусалимск[ого] и у многих других святых, то как согласить еретические мнения [по учению имеборцев] сих святых с признанной всей церковью святостью их?

Еще раз, как чада православной церкви, желающие незаблудно шествовать по пути спасения, просим Вас, Владыко Святый, выяснить наше недоумение,... в чьих устах Божественная об Имени Божием истина: в устах ли исполненного благодати и истины и весьма многих высочайших даров Св. Духа – о. Иоанна, а с ним и других, указанных нами, святых Отец и учителей церкви, – или в бездоказательных мудрованиях сих о. Иоанна противников, за которыми нас принуждают следовать? Кому из них нам следует больше верить и за кем идти? И если нас архиепископ Антоний клеймит названием «еретиков», то разве не с о. Иоанном мы останемся на противоположной архиепископу Антонию стороне? И дай Бог нам и всем оказаться вместе с о. Иоанном – это единственная цель нашей жизни.

Вот, Владыко святый, наше понимание учения об Имени Божием, которое несколько подробнее изложено в приложенном здесь Исповедании. Ни в какие более глубокие исследования сего вопроса мы не входили и не входим, так как не имеем на это ни права, ни нужды. И пока нам не будут представлены истинные святоотеческие опровержения его учения, – прямые и непосредственные, а не какие-нибудь двусмысленные кривотолки мудрования человеческого измышления, – до тех пор мы никого не послушаем, так как знаем, что догматические истины не подчинены законам человеческого мышления, потому что в них излагается учение о Боге и об искуплении человека, «идеже побеждаются естества уставы». Кроме того, до сих пор никто нигде у Свв. Отец не нашел такого выражения: «Имя Божие не есть Бог», а примеров выражения: «Имя Божие есть Бог» – мы указали Вам достаточно; равным образом, никто из наших противников до сих пор сколько-нибудь толково и честно не опроверг этой истины. К тому же и анафема заставляет нас быть осторожными. Вот она: «Неправо изъясняющим Богомудрые изречения Свв. учителей Церкви Божией и покушающимся перетолковывать и извращать смысл учения, ясно и определенно благодатию Св. Духа изложенного, – анафема!» А куда же еще яснее приведенных святоотеческих слов!

Уместно, кажется, будет припомнить известный случай из жизни св. Симеона Богоприимца, когда он, в числе других толковников, переводил на греческий язык еврейскую Библию, то, встретив выражение у пророка Исаии: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына»... счел его ошибочным и взял нож, чтобы выскоблить слово «Дева» и написать «жена». В это время он увидел Ангела, подтвердившего слова Пророка, поверил ему, и впоследствии сподобился зреть исполнение сего непостижимого умом дела. Этот рассказ весьма подходит к настоящему случаю, но только плененные своим разумом современные толковники Священного Писания и Предания слишком заматерели в поклонении этому разуму и не в состоянии теперь отрешиться от уз его законов и применяют их всюду, даже в догматике, равно как и в этом вопросе. Они, поэтому, совсем не заметили Ангела – о. Иоанна, от которого хладно отвернулись и отвергли его слова. Они взяли уже в руки нож, чтобы выскоблить подтвержденные им святоотеческие слова: «Имя Божие есть Бог», и вместо них поставили: «Имя Божие не есть Бог». Весьма печально.

Как видно, Владыко Святый, книга о. Илариона оказалась не так уже виноватой в негодовании архиепископа Антония и в соблазне для немощствующих совестью. Нам думается, что не менее благоразумно было бы посоветовать всем не читать сотрудников «Русского Инока», взявших на себя неблагодарный труд опорочить о. Иоанна Кронштадтского и его почитателей за его святоотеческое учение об Имени Божием.

Когда мы писали сие письмо, то в «Московских Ведомостях» прочли письмо о. Антония Булатовича, в котором он излагает свои соображения по поводу грамоты покойного патриарха Иоакима. Поэтому мы, вопреки своему первоначальному предположению, не будем касаться сего здесь вопроса, но предлагаем желающим обратиться к № 57 сей газеты.

Теперь, с Божьей помощью, скажем наше слово, Владыко святый, и относительно некоторых других мыслей Вашего послания, так или иначе касающихся нас и нашего дела. Вы ставите нам в особую вину то, что некоторые из наших ревнителей по славе Имени Божия, которых Вы считаете «увлекшимися ревностию не по разуму», назвали архиепископа еретиком. Но мы знаем, что они допустили это без всякой злобы, на том лишь основании, что еретиком называется всякий, сознательно принимающий учение, противное догматам и духу Православной церкви. И раз они убедились, что этот архиепископ противоречит учению Свв. Отец, и исполненному благодати и всякой правды о. Иоанну Кронштадтскому, то и не почли себя в праве молча переносить глумление над верой, дабы самим не понести Божией кары за смирение не по разуму. И притом как? – Сперва, они написали архиепископу несколько посланий, смиреннейше прося его убедиться, что в рецензии инока Хрисанфа допущено много ошибок и извращений истины, почему и необходимо было, для восстановления истины, в том же «Русском Иноке» напечатать возражение или внести необходимые поправки и разъяснения к рецензии. Но архиепископ лично взялся защищать рецензию и поместил там же свой «Ответ» на эти послания, в котором совершенно бездоказательно, а лишь единственно с целью опорочить нас, назвал нас «хлыстами», надеясь этим ударом совершенно покончить с нами...

Вам, Владыко святый, должно быть известно, что о. Антоний давно уже обратился с этим вопросом к суду церкви, т. е. в Св. Синод и известна также дальнейшая судьба его прошения; значит, то, в чем Вы нас упрекаете, – нами выполнено более, чем на три месяца ранее написания Вашего послания. Как видите, о. Антоний обратился в Св. Синод за судом, несмотря на то, что там присутствующим членом состоит этот Архиепископ и что его могущественное влияние на дела церкви и на других членов Св. Синода всем известны. В этом и выразилась наша глубокая вера в истину святоотеческого учения об Имени Божием и в нелицеприятном отношении к сему святому делу Святейшего Синода.

Из нижеизложенного легко понять, что мы не рассчитывали воспользоваться для своего оправдания образцом, который Вы предупредительно закрываете для нас, не разрешая нам указывать на него, – это «пример древних великих Отец подвижников, исходивших из пустынь своих для защиты веры православной от еретиков».

Мы без этого предупреждения знали, что подобное указание с нашей стороны было бы гласом вопиющего в пустыне: если о. Иоанна Кронштадтского, воистину «великого духоносного мужа, благодатию Божиею руководимого», не считают достаточно авторитетным в сем вопросе, не считают его мощным «стать с великими отцами церкви рядом» на защиту чести Имени Божия, вкривь и вкось толкуют его слова, извращая их по своему изволению, то кого после этого они признают достойным этой действительно высокой чести?..

Нас же да сохранит Господь от дерзости помыслить о себе что-нибудь достойное, так как мы действительно далеки от делания великих святых. Но, Владыко святый, где же наши Василии Великие, Григории Богословы, Иоанны Златоусты и прочие великие поборники православия, постановленные на страже чистоты веры и души свои полагать за овцы своя? Почему до сих пор они молчали и словом не обмолвились, видя, как волки расхищают их стадо?

Чем назвать такое равнодушие к славе Имени Божия? Не это ли их равнодушие воодушевило архиепископа, отложившего оружие мира и любви, – слово Божие – для выяснения истины, и допустившего над нами насилие, приличное только гражданскому администратору во время мятежа или военному начальнику во время войны? Вот выдержки из его письма к одному доверенному его иноку. Называя нас «шайкой сумасшедших» и «хлыстами», он весьма желает, чтобы «с П. Б. Мансуровым привести три роты солдат и заковать нахалов». И дальше: ... «конечно, Булатовичей всех прогонять и лишать монашества!» Читающему эти строчки никогда в голову не придет, что принадлежат оне архиепископу, члену Св. Синода и проч.

Верно, Владыко святый, – что не нам, современным монахам, «дерзать самолично стать с великими святыми для защиты почитания Имени Божия». Но скажите: это ли Иоанны Златоусты и другие вселенские учители и пастыри, умирающие за овцы своя? Единственно скажем: судите сами, и не больше!... Чудное дело: язычники установили закон: audiatur et altera pars, – т. e. пусть будет выслушана (судом) и другая (тяжущаяся) сторона, а православный Епископ лишил нас сего права – и сам не желал когда бы то ни было выслушивать нас, и другим не позволял сделать это. Судите теперь: в ком, скажем Вашими словами, «проявляется в сем случае дух самомнения, если не сказать – гордыни»: неужели только в нас, «неразумных ревнителях якобы чистоты учения веры», и нисколько у сего «пастыря и учителя церкви»?..

Вот к кому на суд мы можем попасть... И чего нам ожидать от подобного суда?... Впрочем, все в руках Божиих!...

***

– Да, военная история много представляет примеров, когда в ночной темноте защитники своей родины, вместо неприятеля, по роковой ошибке, вернее из-за плохой разведки, расстреливали друг друга, пока утренняя заря не обнаруживала страшной катастрофы. То же самое ныне происходит и у нас: Св. Синод осуждает на изгнание и попускает совершиться полному произволу над лицами, для которых единственная цель в жизни – сохранить Православную веру в неприкосновенной чистоте апостольского и святоотеческого учения, в полном подчинении и в спасительной ограде Святой нашей Церкви, вне которой нет спасения; в жертву чему они приносят свою жизнь, знания, средства и все, что имеют. Даст Бог, пройдет ночь пристрастного недоумения, воссияет Солнце Божественной Истины, и все поймут, что не в том направлении посылались убийственные стрелы, где находился истинный противник Православной церкви, и что православные расстреливали своих собственных по Бозе ревностных чад... Или, быть может, уже пришло время, предрекаемое святыми, о котором приснопамятный Святитель Игнатий сказал, что тогда «будут действовать против рабов Божиих и насилием власти, и клеветою, и злохитрыми кознями, разнообразными обольщениями и гонениями лютыми» (т. 5, стр. 141). А ведь действительно все сие пришло на нас за единое точию исповедание Имени Господа!..

В своем послании высказываете Вы опасение, «что если противники Патриаршей грамоты возьмут верх, то греки отнимут у русских монастыри, обвинив их в ереси» и проч. На это мы скажем следующее.

По вопросу удаления греками со Св. Горы иноков всех других народностей, здесь ходит много всевозможных слухов. Но самый достоверный из них тот, что греки решили прежде всего избавиться от русской, как политически весьма могущественной, нации, и численно на Афоне их превосходящей. Настоящий момент считается весьма подходящим для этого уже потому, что русские представляют из себя два враждующих друг против друга лагеря. В душе греки, подобно как и мы, придерживаются святоотеческого учения, что Имя Божие есть Бог; но они открыто не высказывают этого, но ожидают, чтобы именно русские объявили нас еретиками, тогда они, не оскорбляя самолюбия русского народа, изгонят отсюда нас, как объявленных еретиками. После этого, говорят они, им легко уже будет удалить отсюда имяборцев, как действительных еретиков. Вот слова многих серьезных греков. Об этом не мешает подумать!

В Вашем послании мы нашли некоторую непоследовательность, состоящую в том, что Вы усматриваете в нас «самочинное мудрование противников Патриаршего послания». – Вполне очевидно, что этими словами Вы признаете полную необходимость принять без всякого размышления сию грамоту, как содержащую истинное учение уже по тому одному, что дана она Патриархом. А дальше пишете: «не предрешая по существу вопроса, требующего великой осмотрительности, мудрого обсуждения всего священноначалия церкви, я полагал бы с своей стороны, что противникам Патриаршей грамоты подобает смириться, подчиниться ей, а если не могут примириться с сим, то просить нового Патриарха пересмотреть»... Значит, Вы вполне соглашаетесь, что этот вопрос требует обсуждения его всей Церковью, – почему же Вы допускаете в отношении нас подобные выражения? Не появится ли у читающего сии слова недоумения: то вопрос сей требует обсуждения всей Церкви, как до сих пор не выясненный; то подобает подчиниться грамоте, в которой он представляется окончательно разрешенным? Как же быть теперь, чтобы поступить по словам сего послания и не погрешить? Можно ли принять учение Патриарха, если вопрос сей еще требует «мудрого обсуждения всей церкви»? А также: можно ли такому сомнительному и неопределенному учению подчиниться? Почему же мы «преслушники» и с «самочинным мудрованием», если все представители высшей церковной власти еще сами не знают твердо, где истина в этом вопросе, так как сознаются, что с этим вопросом не знакомы! Наконец, – святоотеческое ли это правило подчиняться всякому безразлично постановлению Патриарха и Св. Синода? – Разве в слепом подчинении заключается истинное послушание? Так ли поступили Свв. Максим, Стефан и множество других исповедников? – Вот вопросы, возникающие у нас при чтении Вашего послания, но на которые мы не нашли в нем ответа.

Непонятно нам также, – почему Вы смотрите на возникший об Имени Божием вопрос, как на некое недоразумение из-за различного понимания выражений в книге о. Илариона, и говорите, что это еще не ересь! Разве не догматический вопрос первой важности затронут здесь и после извращен имяборцами? – Быть может, не всем – но пастырям Церкви сие надлежит ведать прежде всего, и закрывать перед ним глаза – преступно. Ваши слова, что сей вопрос «требует великой осмотрительности и мудрого обсуждения всего священноначалия церкви», – мы вполне принимаем и находим, что они совершенно выражают назревшую нужду в таком Соборе. Что же касается Вашего предложения нам: «просить нового Патриарха пересмотреть» этот вопрос, то этим, думаем мы, нисколько дело не исправится, как показал уже опыт, потому что если не та, то другая сторона останется недовольной; тем более – утверждение догматических вопросов, к каковым и сей принадлежит, есть долг вселенской Церкви, которой поневоле подчинятся даже те, кто до Собора не придерживался святоотеческого по сему поводу учения.

До сих пор, Владыко святый, по непонятным причинам, никто не решался сделать какой-нибудь упрек имяборцам; Вы почти первый из епископов указали на их кощунственный поступок – «попрание ногами записочки со Святейшим Именем Господа Иисуса Христа». Но это один из весьма многих других кощунственных и богохульных их поступков...

В последнее время прибыло к нам из России несколько лиц, весьма причастных к духовной жизни, делу миссионерства и даже к высшим духовным сферам. Из взаимообщения выяснилось, что они везде много слышали о нас и наших беспорядках, но, оказалось, – совершенно не знали того, что все это произошло единственно из-за почитания Имени Божия. Это вполне доказательно подтвердило нашу мысль, что нигде в России не знают истины обо всем происходящем на Афоне, так как пользуются крайне ложными и извращенными об этом сведениями лживых имяборцев, чем и питают всю Россию. – Нечего и говорить, что вышеупомянутые лица, уразумев догматическую истину об Имени Божием, основанную на Святоотеческих писаниях, тут же делались исповедниками, на деле признавая пред всеми свое до сих пор незнакомство с истиной.

На этом, Владыко святый, и закончим мы свой ответ на Ваше послание. Простите, если что волей или неволей допустили написать в своем ответе такое, что покажется Вам резким или без соблюдения должного благоговения и почтения пред лицом Божия Святителя. Не взыщите строго с нас за это, так как мы – люди простые и неученые. Здесь в своем ответе, мы изложили разные события, отношения, учение и все прочее, касающееся нашей духовной борьбы, так, как сами его знаем, видим и понимаем, без какого бы то ни было преувеличения или иного искажения истины. Если же в чем, кроме святоотеческих писаний, по недомыслию погрешили, то простите нас Господа ради и Его Пречистыя Матери, молим Вас! Земно кланяемся Вам и усерднейше просим Вашего Святительского благословения и Архипастырских молитв. Вашего Преосвященства смиреннейшие послушники – Афонские иноки-исповедники. Аминь.

Машинописная копия.

Опублик.: «Начала», № 1–4, вып. 2, М., 1998. Стр. 248–250.

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 18.

№7. Листовка Союза для противодействия распространяющемуся имяборчеству и для предохранения себя от общения с имяборцами «Обращение ко всем православным...»

11 апреля 1913 года

В последнее время появилась на Святой Горе злочестивое учение, утверждающее, будто Имя Божие не есть Бог и именующееся «имяборчеством». Злоучение сие весьма быстро распространилось среди афонских иноков, а также в России среди православных людей всех сословий. Чтобы предохранить себя от всякого сообщения с ними, во избежание дальнейшего распространения этого лжеучения имяборцев, православные иноки Святой Горы решили создать Союз, в который могут войти все православные лица всех сословий, признающие учение Православной Восточной Церкви в полном его объеме, и отметающиеся имяборчества и всех остальных ересей, расколов и сект. А в противовес имяборчеству предлагается святоотеческое учение об Имени Божием в следующих шести пунктах.

Исповедую, что Бог неотъемлемо присутствует в Своем Имени Иисус.

Исповедую, что имя Иисус есть Бог, то есть Имя от Бога не отделяя и считая, что то и другое нераздельно.

Исповедую, что Имя Иисус есть Богоипостасное и относиться равно и к человечеству и к Божеству Его.

Исповедую, что Имя Иисус, вследствие присутствия в Нем Божества всесильно творить чудеса и знамения и спасает призывающих и надеющихся на Него; и что чудо исцеления хромого Ап. Петром вопреки беззаконному учению инока Хрисанфа и подобных ему – (журнал «Русский Инок» – рецензия) соделалось Божественною Силою Имени Господня, как Он и Сам (Апостол Петр) исповедал сие (Деян. 3 гл. 16 ст.).

Исповедую, что имя Иисус нисколько не меньше и не больше других Имен Божиих, как-то: Господь, Саваоф и других Имен, коими Бог именовался во вся веки от начала бытия мира, а равночестно всем им.

Отрицаю я тех, кои Имя Иисус не считают Богом, и считают меньшим прочих Имен Божиих, и что Оно аки бы не предвечно, но лишь не столь давно наречено Ангелом.

Все лица, принадлежащие к Союзу, ни в чем не должны сообщаться с имяборцами, еретиками и сектантами, на основании правила преп. Ефрема Сирина, которое гласит следующее: «Еретичествующия яко хульнословящие и Божии враги, писание не именова человеки, но псы, и волки, и свиньи, и антихристы, якоже глаголет Господь: не дадите святая псом». И Богослов Иоанн: «Яко антихристыи мнози быша. Тех убо не подобает любищи ниже соводворятися, ниже купно молитися, ниже купно ясти, ниже приимати в дом, ниже радоватися, тыи глаголати: да делом тых лукавым не собщимся».

Союз этот чисто духовный, поэтому никаких особых обязательств, денежных взносов и каких-либо ограничений не устанавливает. Собраний и проч, не назначает. Администраций и проч. – не избирает и не устанавливает. Но всякий член сего духовного союза, исповедующий сии шесть пунктов пред Господом и людьми, именуется «исповедник».

Примечание. Все лица, принадлежащие к имяборчеству, в случае выразят желание принять все вышеизложенное, должны понести эпитимию согласно уставами Свв. Отец. Снисхождение им может быть сделано лишь по суду братства, если оно найдет достаточные для сего причины. Молитвенно призывая милость и благословение Божие на наш духовный союз, основанный во Имя и за Имя Божие, свидетельствуем наше согласие на сие исповедание подписью при сим своего имени.

11-го апреля 1913 г.

Исповедники.

Первый подписался синодальный миссионер игумен Арсений, а за ним братия Свято-Андреевского скита.

По прочтении сего объявления, тут же приписались к Союзу триста иноков. Дальнейшая подписка в других обителях продолжается.

Мы просим всех православных ревнителей чистоты учения Святой нашей Церкви вступить в Союз для противодействия распространяющемуся имяборчеству и для предохранения себя от общения с имяборцами.

Машинопись. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. д. 19.

№8. Доклад игумена Русского на Св. Афонской горе Пантелеимоновского монастыря архимандрита Мисаила Священному Киноту Св. Горы Афонской с ответами на вопросы по поводу смуты в монастыре

3 мая 1913 года

Со стороны монастыря нашего никто не писал рецензии на книгу «На горах Кавказа». Нигде не видно подписи нашей.

Рецензия написана иноком Хрисанфом, не в защиту иеромонаха Антония Булатовича, и не в защиту схимонаха Илариона, автора книги и учения в ней, каковое учение признано Патриархом в Бозе почившим Иоакимом II I-м и нашими русскими архиереями неправильным, а, следовательно, эта рецензия не могла принести вреда, так как архиепископ Антоний Волынский получив ее от автора, инока Хрисанфа, Ильинского скита, настолько ее одобрил, что приказал напечатать ее в журнале «Русский инок», а посему то обвинение, какое на нас возлагают «бунтовщики» – есть ложное (якобы мы писали и писанием заразили других). Это ими придумано для своих властолюбивых целей, чтобы захватить власть в монастыре в свои руки, для сего они и научили меньшую братию кричать на их вопросы «согласны», к этому бунтовщики долгое время отбирали подписку тайно по всему монастырю, для того, чтобы удалить сперва из монастыря тех людей, кои им мешают, а чрез удаление, бунтовщики чаяли получить полный простор к своей задуманной давно цели – именно к захвату «власти»...

Центром тяжести, в основу своих революционных деяний, они сами же создали религиозный вопрос, осложнив его в свою пользу; к сему способствовали им прокламации иеромонаха Антония Булатовича, кои нашими «бунтовщиками» были распространяемы тайно по монастырю...

Настоящие члены собрания в монастыре сами себя назначили членами правления монастырем, и тем самым окружили отца игумена, принуждая его во всем беспрекословно соглашаться на их предложения, отняв этим у игумена всякую власть и самостоятельность, и тем самым нарушили дотоле существующий порядок монастырский и патриаршее в нем установление: звание киновиарха кафигумена, в каковом звании в нашей обители были в продолжении более столетия, с самого начала общежития, установленного в 1803–1806 гг. патриаршей грамотой при утверждении в том звании кафигумена о. Саввы, а потом в 1875 году, при утверждении в том же звании отца Макария.

А потому надо нам необходимо упразднить самозванный «собор», как противозаконный, и восстановить прежний чин и порядок правления монастырем, подтвердив полную власть и самостоятельную деятельность отца игумена с правом избирать себе советников по части главнейших вопросов и предметов, касающихся правления монастырем по своему благому усмотрению для пользы монастыря и единения в нем братства, без всякого принуждения и насилия со стороны не благомыслящих людей, каковыми оказались в настоящее время самозванные управители-старцы.

Так как наш монастырь патриарший, то по этому самому не имеют права наши бунтовщики изменять устав и порядок монастырский доныне существующий, каковой устав наши бунтовщики нарушили, составив новый устав и новые порядки, скрепив оный своими подписями и насильственным образом под угрозами принудили подписаться отца игумена и отца наместника.

Уничтожить самозванный собор старцев, так как они, вопреки патриаршей грамоты, и без согласия отца игумена назначены монахом-бунтовщиком Иринеем 23 января 1913 г. во время сделанного ими бунта в храме.

Взять обратно отобранный ими во время бунта ключ от кассы и печать монастырскую, и паки вручить отцу игумену, как и всегда бывал порядок в этом.

Уничтожить приговор, составленный 23 января во время бунта об изгнании 8-ми человек, и обратно ввести их в монастырь, аще пожелают, как оправданных Священным Кинотом 4– го апреля сего года.

Новое «исповедание» и «новый устав», подписанный самочинниками – уничтожить, и неразумную клятву, произнесенную в храме 23 января, обратно снять и уничтожить.

Спросить монаха Иринея: «Какое он имел право созывать собор для уничтожения монастырского порядка? И какое он имел право вынуждать под угрозами бунта в братстве – читать новое исповедание 23 января, и кто и когда же поручил ему назначать соборных старцев? И на каком основании под его управлением в храме после бунта сего числа пели пасхальную службу?»

Когда отец игумен сказал, что не находит вины к изгнанию назначенных ими лиц из монастыря, тогда сей бунтовщик – монах Ириней грозно посмотрел на о. игумена и сказал: «Иди скорее, подписывайся к нашему протоколу, или мы иначе с тобою заговорим». Что эта за угроза?

Затем, упомянутый монах-бунтовщик Ириней 1-го мая сего года, самовольно без разрешения и без благословения отца игумена созвал сборище послушников, рясофорных и мантей- ных монахов, иеродиаконов и иеромонахов в храм, и там читал вслух всех какое-то новое «исповедание веры», к коему сам подписался и принуждал всех подписываться, как тех кои во храме бывших, так и тех, кои вне храма находились, ходя по келлиям, отбирая подписку к названному вероисповеданию своему, причем угрожал, как он, так и сообщники его подписавшиеся, – если кто не подпишется, того они считают еретиками, коих всех таковых не подписавшихся выгонять из монастыря без всякого пощадения, как еретиков, кто бы то ни был и сколько бы их не оказалось – безразлично.

Для таковой беззаконной записи бунтовщиком-монахом Иринеем, были поставлены четыре стола в храме, на коих были всякие материалы для записи имен – «новых вероисповедников» и тут же находилось св. Евангелие и Честный Крест, к коим сначала прикладывались клятвенно, и затем записывались, а кто не хотел, того нуждою привлекали или обольщали угрозами, Еще одна особенность – к таковому злому собранию бунтовщики звонили в колокол по условному ими знаку... Однако, бунтовщики говорят, что они все не докончили, но будут продолжать свое дело, давно намеченное, и как только комиссия следственная удалиться из монастыря, они снова начнут свое дело – во что бы то ни стало завладеть властью, изгнав из монастыря игумена и наместника его.

Смиренно прошу разобрать дело св. обители нашей и определить оное по закону.

Игумен Русского

на Св. Афонской Горе

св. Пантелеймона монастыря

архимандрит Мисаил

с братиею о Христе.

Приписка на обороте:

PC. Этот доклад был представлен Святогорскому Синоду – Киноту, которому было поручено Патриархом произвести дознание спора на месте, то есть в самом монастыре. Дознание это проходило за целый месяц времени до приезда нашей Российской от Св. Синода комиссии.

Архимандрит Кирик.

[Заведующий Одесским Афонским Пантелеймоновским подворьем.]

8 октября 1917 г. Одесса.

Машинопись. Автограф.

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 360. Л. 124–125.

№9. Извещение Святейшего Синода Русской Православной Церкви Константинопольскому Патриарху Герману V о посылке архиепископа Никона на Афон для умиротворения русских иноков

17 мая 1913 года

Святейшему архиепископу Константинополя, Нового Рима и Вселенскому патриарху, Господину Герману, возлюбленнейшему и превожделеннейшему о Христе брату и сослужителю нашему, о Господе радоватися.

Осведомившись из сообщения министра иностранных дел о согласии Вашего святейшейства и состоящего при Вас Святого и Священного Синода на посылку на Афон русского епископа, в целях братского содействия к умиротворению русских иноков на Святой Горе, волнуемых и разделяемых достигшими в настоящее время крайней степени напряжения спорами о имени «Иисус», Святейший Синод посылает для сего синодального члена досточтимейшего архиепископа Никона.

Извещая о сем, Святейший Синод вместе с тем просит Ваше Святейшество предать каноническому суду главнейших виновников настоящей смуты в русских обителях Святой Горы – иеромонаха Свято-Андреевского скита Антония (Булатовича) и игумена Арсения.

Поручая себя и Господом врученную нам паству святительским Вашим молитвам, воздаем Вашему Святейшеству светлое целование и пребываем всецело преданные.

Владимир,

Митрополит С. -Петербургский,

Сергий,

архиепископ Финляндский,

Антоний,

архиепископ Волынский,

Никон,

архиепископ, бывший Вологодский,

Михаил,

архиепископ Гродненский,

Евсевий,

архиепископ Владивостокский и Камчатский,

Агапит,

епископ Екатеринославский

Копия. НИОРРГБ. Ф.765. К.4 Д.20.

№10. Статья «Прибытие архиепископа Никона на Афон»28

[Не ранее 14 июня 1913 года]

5 июня 1913 года в 10 часу вечера, по восточному времени, па рейде у монастыря остановилась канонерская лодка «Донец», на которой прибыла комиссия из Св. Российского Синода во главе архиеп[ископа] Никона, профессора, к[оллежского] секретаря] С. В. Троицкого, консула в Константинополе Действительного] С[татского] Советника А. Ф. Шебунина, состоящий при посольстве в Константинополе т[айный] с[оветник] Б. С. Серафимов и т[айный] с[оветник] В. С. Щербина.

Под колокольный звон Владыка прошел в собор св. Великомученика] и цел[ителя] Пантелеймона. Братия монастыря встретила Владыку у св. ворот с подобающей честью; после краткой литии Владыка прошел на греческий архондарик, где, между прочим, сказал следующее: «Они хвастают, что их три тысячи человек, но хотя бы их было тридцать тысяч, мы их не пощадим, Церковь Православная этим не умалиться», – после сего, Владыка ушел ночевать на судно. Утром 6 июня Владыка потребовал к себе выборных от Союза Архангела Михаила, исповедников Имени Божия, которые явились в числе десяти человек, пройдя в приемную каюту, остановились в ожидании выхода владыки; вскоре вышел и владыка, которому выборные сделали подобающий поклон и подошли под благословение, но вместо благословения услышали: «Я не могу вас благословлять, потому что вы противитесь Святому Патриарху и Св. Синоду, и отвергаете Церковь». Выборные заявили: «Мы, Владыка, сделали вам честь, и при этом заявляем, что от Св. Православной Церкви не отвергались, но все ее постановления приемлем, лобызаем и никогда от них не отвергаемся, новых же постановлений, как Св. Патриарха и Св. Российского Синода, не основанных на Священном Писании и предании Свв. Отцов, принять и подписать не можем; при этом мы должны объяснить Вам, Владыка, откуда явилось это новшество, ибо вся эта ересь вышла из нашего монастыря, от наших старцев». – «Мы из доносов, «Апологии» Булатовича и книги «На горах Кавказа» знаем, кто еретики», – сказал Владыка. Выборные заявили: «Если Св. Синод и признал книги неправильными, но мы знаем, и то, что на эту книгу ...духовником Агафодором совместно с иноком Хрисанфом и другими единомыслениками составлена рецензия, в которой похулили Имя Сына Божия «Иисус» и этим посеяли смуту и раздоры в обители, и потом, с согласия игумена Мисаила, напечатали в журнале «Русском иноке»; против этой хулы мы и возражаем». – «Вы только так говорите, а на самом деле, вы слово «Имя» называете Богом», – сказал Владыка, – «и этим вносите ересь, не повинуясь Церкви». – «Слово «Имя» мы не называем Богом, и Имя Господа нашего Иисуса Христа «Иисус» называем Богом и будем называть, и поклоняться Ему, как Богу, потому что Имя Его «Иисус» есть Он Сам Господь наш Иисус Христос, а игумен наш Мисаил, наместник Иоакинф, духовник Агафодор и их единомысленники хулят его, говоря: «Иисус Христос Бог, а Имя Его «Иисус» не Бог, потому что он рожденный, постижимый и т. п.». Владыка в раздражении произнес: «Это неправда, вы клевещете». – «Нет, не клевещем, а говорим сущую правду, что подтверждает рецензия, ими составленная (См. «Русский инок» №№ 4, 5 и 6 за 1912 г.) и акт исповедания новой их веры от 20 августа 1912 года. И акт этот богословами в Халках осужден (см.: «Церковные ведомости» № 20, стр. 885 за 1913 год)». – «Но ведь вы не понимаете смысла Священного Писания, вы не понимаете еврейского языка, ведь Евангелие писали евреи, они его понимали так, а мы понимаем иначе», – сказал Владыка. – «Хотя Св. Евангелие писали и евреи, разумея Свв. Апостолов, но ведь Свв. Отцы весьма ясно говорят, что Имя Божие есть Бог!» – «А какие Свв. Отцы?» – «Свт. Иоанн Златоуст в 5-м томе, стр. 926 говорит: «Имя Троице Бог!» Св. Исихий Иерусалимский говорит: «Имя Иисусово есть свет, Бог и владыка». Блаженный Феофилакт Болгарский говорит: «Имя Иисуса есть Бог, как и Имя Отца и Имя Св. Духа (Толк, на деян. св. ап. гл. 2, стр. 66): а в главе 13-й стр. 186 говорит: «Имя «Иисус» братья Богоубийцы понимают за имя человека». И другие, многие Свв. Отцы Церкви, а благодатный молитвенник отец Иоанн Кронштадтский с особенной ясностью написал об именах Божиих и о Имени Иисуса Христа». – «Эти писания переведены неправильно, потому что Имя Иисус поставлено в родительном падеже». – «Что же в этом? Один и тот же отец в одном месте поставил имя «Иисус» в род[ительном] пад[еже]; а в другом месте поставил имя «Иисус» имен[ительном] пад[еже]?» – «Но я вам скажу, что имя «Иисус» не есть Бог», – отрицательно сказал Владыка. – «Вы говорите, что не Бог, а Свв. Отцы говорят, что Бог! Синодское постановление говорит, что Имя Божие Сам Бог только в молитве, а потом оно не Бог, и не свойство, и не действия, и не энергия; а св. Тихон Задонский говорит: «Слава Имени Божия вечна, бесконечна и не переменяема есть, как и Сам Бог, и великое Имя Божие заключает в себе Божественные Его свойства... духовное существо и проч. (т. 3, кн. 2, стр. 73,1899 г.) Синодское постановление говорит: «Св. тайны совершаются не в силу совершающего, не в силу приемлющего, и не именем Божиим произнесенным, а по вере Церкви», а свят. Иоанн Златоуст говорит: «Мы именем Божиим совершаем св. Таинства» (т. 5, кн. 1, стр. 309, 1899 г.), то кому же теперь верить – Св. Синоду или Свв. Отцам, учителям Церкви?» – «Вы не понимаете смысла Свв. Отец», – в раздражении произнес Владыка. В это время пришел Генеральный Консул Шебунин, в страшном раздражении закричал, стуча кулаком о стол: «Как вы смели так говорить Владыке, вы начинаете учить Владыку? Вон отсюда!». И так со всяким бесчестием выгнал нас, а мы, уходя, радовались, яко за Имя Господа Иисуса сподобились бесчестие приять.

Что же касается нашей просьбы и заявления выслушать и разобрать наше дело пред всей братией его, так как вся эта грязь, смута и ересь вышла из нашего монастыря, возмутившая не только наш монастырь и Афон, но и всю Россию, от наших старцев: игумена, наместника Агафодора и их единомысленников. Архиепископ Никон, консул Шебунин, Серафимов, Щербина, Троицкий и слушать не хотели, и на всякое наше справедливое слово выкрикивали: «Неправда, вы клевещете, это не может быть». Вот они, какие праведные судии оказались.

8 июня. Генеральный Консул г. Шебунин прислал г. Серафимова, Щербину, офицеров и нескольких солдат в келлию монаха Иринея, которого в келлии не оказалось. Серафимов поднял шум-крик, стучал о пол ногою, – «Давайте Иринея», а Щербина стучал дверью со всей силой, отворяя и затворяя оную. В это время проходил схимонах Малахия, остановившись, спросил: «Что вам нужно?», и узнав в чем дело, сказал: «А, так вы пришли нас бить, так вот, бейте меня!». В это время пришел и отец Ириней, поздравствовавшись, спросил: «Что вам, господа, нужно?» – Серафимов сказал: «Пожалуйте на фандарик29 к господину консулу». – «Хорошо, пойдемте». Пошли, с ним пошел и монах Савватий, часовщик. На лестнице, без всякой причины, Серафимов толкнул Савватия. Савватий: «Не толкайте меня», а Серафимов во всеуслышание заявил: «Не только толкать, по и нам приказано и бить вас». Тогда Ириней, обратившись к Серафимову, открыл грудь и сказал: «Извольте, бейте». – На этом месте Серафимов замолчал, и взявши Иринея под руку хотел вести, но Ириней сказал: «Я не арестант, могу и сам идти».

Когда пришли на фандарик, то Серафимов первым долгом заявил консулу жалобу, якобы три пьяных монаха оскорбили его, а Ириней сопротивлялся ему. Тогда Ириней спросил консула: «Вы приказывали бить нас или нет?». – Консул сказал, что нам не приказано никого бить, тогда Серафимов дал два шага назад, и стоял, как клеветник, не произнес ни одного слова. Тогда консул, обратившись к Иринею, спросил: «Что же вы так долго не приходили?» – Ириней ответил: «Вы передали через благочинного, чтобы я приготовил списки братских подписей в Союзе Архангела Михаила, я и приготовлял, вам принес». Консул неистовым голосом закричал: «Не нужны мне ваши подписки, ты признаешь Императора Российского?» – Ириней сказал: «Признавал, признаю и буду признавать». – «А правительство признаешь?» – «Тоже признаю». – «А Св. Синод признаешь?» – «То же признаю и почитаю». – «А постановление Синодское принимаешь?» – «Не принимаю, потому что оно не основано на Священном Писании и писании Свв. Отец!» – «Так ты подчиняешься правительству?» – «Подчиняюсь». – «Так вот тебе правительство, пожалуйте на «Донец», – утвердительно произнес консул. – «Хорошо, только позвольте мне сходить в келлию и взять родительское благословение, хотя с этим офицером», – указав на стоявшего тут офицера. – «Можете», – послав с ними еще одного солдата для сопровождения. Когда мы пришли в келлию, то братия, узнав, что меня хотят забрать, обступив меня, заявили: «Если вы хотите взять Иринея, то забирайте и нас с ним вместе всех!» И повели Иринея в церковь, а во дворе многочисленная братия окружили консула и офицеров, начали упрашивать консула, заявляя: «Вы хотите взять Иринея, то забирайте и нас всех. Да имеете ли вы право арестовывать монахов, не имея на то никакой причины, кроме нежелания хулить Имя Божие?» Тогда консул приказал взять солдата, которого послал с Иринеем, и ушли ни с чем из обители. А монахи, окружив Иринея, подняли плач: «Не оставляй нас, отче, мы с тобой на смерть готовы».

9 июня в неделю всех святых, по окончании поздней Божественной литургии, игумен Мисаил, при собрании всего братства монастыря, в присутствии консула и других начальствующих лиц и паломников, читал Синодское постановление, составленное в духе отрицательного философствования, совершенно чуждое христианского учения, по прочтении коего, монах Ириней вышел и спросил игумена: «Батюшка, благословите Вас спросить пред всею братиею, скажите нам: что без Бога и не Богом может ли кого спастись?» – Игумен сказал: «Нет!» – Тогда Ириней сказал: «Апостол говорит: «О Имени Иисусовом подобает нам спастися...» Ну, батюшка, теперь как? Имя Господа нашего Иисуса Христа «Иисус» Бог или нет?» – «Одно имя», – игумен переспросил. – «Не одно имя», – сказал Ириней, а игумен снова: «Одно имя?» – «Не одно имя, а Имя Господа нашего Иисуса Христа, Имя Сладчайший «Иисус», Бог или нет?» – Игумен во всеуслышании произнес: «Имя «Иисус» не Бог!». Тогда Ириней сказал: «Ну, батюшка, довольно!» Это отрицание игумена слышал Генеральный Консул, паломники и вся братия30.

10июня архиепископ Никон посетил нашу обитель, осмотрел ризницу, библиотеку, иконный склад, храмы и проч. И когда выходил из Успенского храма, то, обратившись к игумену Мисаилу, строго заметил: «Я вам говорил – не выскакивайте, а вы выскочили, теперь я не могу вас защитить».31 Это же он повторил на берегу, когда садился в лодку. А иеромонаху Варахии на пароходе сказал: «Напиши Имя Иисус не Бог и напиши свое имя», а когда тот отказался, то владыка сказал: «Вас лишат священного сана и не пустят в церковь, вы будете стоять с оглашенными, а молодых поженят».

11июня архиепископ Никон в Покровском храме, по окончании поздней литургии, сказал: «Я послан Его Императорским Величеством и Святейшим Синодом, который скорбит о вашем заблуждении, и вы не должны упорствовать, но повиноваться им, ибо и Христос сказал: «Аше преслушает церковь будет яко язычник и мытарь». А сопротивление Церкви не омывается и мученической кровью. Братия, не могу же я каждого из вас научить, у каждого из нас свое дело – некоторые из вас приезжали с изъявлением покорности, и это для нас было очень приятно, вот как, например, ваш представитель о. Иоарам, а вы упорствуете, на некоторых Свв. Отец, подобно наших несчастных сектантов. Но мы вам сейчас докажем от Свв. Отцов, что Имя Божие не есть Бог. Григорий Богослов говорит: нести речения и глагола изрещи Имя естеству Божию, и назвать его каким-либо именем? Григорий Нисский говорит: не может человек постигнуть существо Божие, и как именовать его каким-либо именем, следовательно, Имя Божие несть Бог». Забыли Владыка и его помощники, господа Троицкий и Шебунин, что у нас дело идет не за существо Божие, а за Имя Божие, которое по учению Священного Писания и Свв. Отец, хотя не самое существо Божие, но и неотделимо от него, и есть Бог Аз Господь Бог сие мое Имя (Иссия, 42, 8 и 48, И).

Услышав такое учение, братия взволновалась, а монах Ириней заявил: «Если вы желаете сделать умиротворение в братии, то иначе вы не сделаете его, пока не наведете правосудия и не примете решительных мер против тех, кто устроил эту смуту, разделив братию на партии, посеяв вражду, раздоры и поставил обитель в безвыходное положение. Пока этого не сделаете, мира между нами быть не может, если окажемся виновными мы, то не медля ни минуты, просим у Вас прощения, и понесем епитимию». Но архиепископ сказал: «Я не приехал ваши дела разбирать и судить вас, а также и отлучать вас от церкви, я не имею права; я приехал религиозные дела разбирать, так как вы последователи Булатовича и Илариона».32 Архиепископ продолжая сказал: «Это вы новшествовали Имя «Иисус» сделали Богом и делаете раскол, но Имя «Иисус» не Бог, Христос не Бог, Господь не Бог, есть «Иисус» тоже не Бог,33 и всякое Имя Божие не есть Бог, а если где встречается в священном Писании и у Свв. Отцов сказано, что Имя Божие есть Бог, то это ошибка переводчиков, поэтому на них не нужно обращать внимания, а нужно смотреть на подлинники». Ириней спросил: «Что же теперь, владыка, если в Псалтыри говориться: Хвалите имя Господне, то нужно говорить: Хвалите Бога Господа?» – «Да, так и нужно говорить!» – «И если где во всей Псалтыри и Библии написано Имя Господне, нужно говорить Бог?» – «Это будет правильно, потому что евреи благоговели перед именем Божиим, поэтому и называли Имя Божие – Богом, и для того, чтобы понимать Св. Писание нужно изучать еврейский язык-, а тем более, что мы теперь веруем так, как верует Франция и Англия». – Ириней сказал: «Я не еврей, и евреем быть не хочу, но как преподобные отцы Сергий и Серафим не знали еврейского языка и спаслись, и как научили нас молиться великие наши старцы Иероним и Макарий и другие Свв. Отцы, дав четки в руки: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного», так и мы будем веровать и молиться. Другого же нового учения не приемлем и веру нашу, основанную на Св. Писании и учении Свв. Отец подали вам вчера на бумаге, и более от нас ничего не ожидайте, потому что мы не богословы, и входить с вами в прении не будем, да и говорить не будем ничего, потому что мы ничего нового не вводим...» Архиепископ сказал: «Сам Господь сказал: Отец более мене есть!» – На что иеродиакон Игнатий возразил: «Господь сказал: Отец и Аз едино есма», а Ириней добавил: «Вид твой меня вид Отца», – «А это я хотел сказать» – заметил архиепископ. «Хотели, да не сказали» – сказал Ириней. Затем Ириней, продолжая, сказал: «Христос в молитве произнес: да знают тебе единаго егоже послал Иисуса Христа; значит он раньше рождения был». – «А вы были на небе, знаете, что там делают, там все безмолвствуют, и Ангелы» – сказал архиепископ. И в заключение произнес: «И прах придется от ног своих отрясти».

13 июня в полдень, когда вся братия, не подозревая ничего коварного со стороны своего имяборного начальства, отдыхала, была сделана внезапная высадка солдат, которые с ружьями и штыками заняли св. ворота и расставлены во всех проходах, и на колокольне, все другие монастырские ворота были заперты, перепуганная насмерть братия, зная, что хотят забрать монаха Иринея и еще некоторых из братий, подняли плач и шум, зазвонили в колокола для сбора братии. Сбежавшаяся к св. воротам со всех сторон братия, к ужасу своему увидала, что во святых воротах стоят с ружьями и штыками солдаты в четыре ряда, а иеродиакон Иулиан был залит кровью, ему один солдат штыком разбил затылок, и еще нанес ему несколько ударов по плечам и спине, пока тот не свалился. А другой солдат схватил монаха Георгия за бороду, и со всею силою рвал ее, а другие солдаты наносили кулаками побои, по чем попало, а потом пхнули его на стоявшего тут греческого солдата, который подставил штык, но чудом промысла Божия, Георгий не попал на штык, и этим только и спасся от угрожающей смерти. На вопрос братии: «Чего вы хотите сделать и зачем с оружием в руках зашли в монастырь?» – солдаты приставили штыки монахам к груди, крича: «Разойдитесь, а иначе всех вас поколем». Монахи, открыв свои груди, говорят: «Колите, мы смерти не боимся, но за что вы будете нас колоть и что вам тут нужно? Мы день и ночь молимся за здравие Его Величества и Его христолюбивого воинства, а вы приехали колоть нас. Спасибо вам, с нами и турки этого не делали, что вы сегодня сделали. Жалко только, что вы с японцами так энергично не поступили, как поступили сегодня с нами, мирными иноками». Тогда командир роты Александр Городицкий сказал: «Успокойтесь и разойдитесь, братия, мы ничего вам делать не будем, нам доставили письмо, в котором пишется: монастырь и все в нем обольем керосином, и потом, разграбивши кассу, ризницу, зажжем его, а сами разойдемся кто куда! Вот ввиду этого мы и решили занять посты в монастыре, чтобы спасти его драгоценности». Удивленная братия такою наглой клеветой своего игумена и его единомысленников, попросила это письмо: «Дабы можно было разыскать виновников этого зла, ибо мы сами только и заботимся о том, чтобы спасти обитель нашу». – «Письмо на пароходе» – ответил капитан Городицкий. – «В таком случае позвольте нам поехать на пароход», но капитан и от этого уклонился, сказал: «Я затерял его». – «А, затерял, значит у вас ложь, а не письмо, и это очевидно из того, что вы, не предупредив братию, по-разбойнически напали на монастырь, когда братия отдыхала, навел на братию страшную панику, произвел шум, смятение в братии, сделал кровопролитие, нанес побои и оскорбления братии, позор и бесчестие обители нашей, чего не приходилось читать и в истории, и если, что подобное и было тогда, то оно было во времена гонения на христианство. В настоящее же время мы все именуемся православными христианами и братиями о Христе Иисусе Господе нашем. И вина наша только в том, что мы не соглашаемся хулить Имя Божие». Сказав это, братия разошлась по кельям, навзрыд плача о бедствиях, постигших обитель и о расстройстве духовного мира братии, благодаря козням и наглой клевете игумена-имяборца и его помощников.

После сего явился наместник Иоакинф, указывая места для занятия постов для караула, которых насчитывают всех 16 постов. Солдат расставили на часы, и сейчас стоят в полном боевом снаряжении с заряженными ружьями. Мирная обитель наша благодаря козням нашего игумена Мисаила, превращена в военный лагерь, солдаты шумят, наполняя воздух обители дымом махорки, бряцанием оружия, всевозможными наигрываниями военных сигнальных рожков, пронзительными выкрикиваниями: «Здравия желаем ваше Высокоблагородие» и т. п. военных действий, каждую минуту расстраивающих сосредоточенный дух иноков-молитвенников. В поздний вечер один из монахов нашей обители не по разуму ратующий с игуменом против Имени Божия, монах Митрофан Тихомиров, в присутствии монаха Савватия часовщика, монаха Феодора трапезаря н монаха Маркела Скитского сказал: «Пятнадцать человек подписались на письме о том, чтобы, разграбивши кассу, ризницу и сжечь монастырь». Почему 14 июня братия исповедников Имени Божия подали прошение Генеральному Консулу господину Шебунину, прося полученное им угрожающее письмо дать нам, а мы, разыскавши злодеев, предадим их законному суду и делу конец. На это консул сказал: «Нужно судить тех иеромонахов, которые позволили себе выйти в епитрахилях с крестами и иконами в руках». – «Они сделали это в испуге, увидав без всякой причины вооруженных ружьями со штыками солдат, думали, что они пришли нас колоть и расстреливать», – сказал монах Ириней. – «Мы бы вас не тронули» – сказал консул. – «А почему же вы, не предупредив братию, расставили везде солдат, и на колокольне, и заняли все проходы, а капитан заявил всей братии, что получено угрожающее письмо, в котором говориться: обольем монастырь керосином и, разграбивши кассу и ризницу и, зажегши его, уйдем кто куда?» – На это консул сказал: «Такого письма не могло быть». – На это Ириней сказал: «При свидетелях сказано, я достоверно знаю, что под этим письмом подписалось пятнадцать человек, чтобы разграбивши монастырь, сжечь его, почему прощу Вас обратить на эту уголовную клевету ваше внимание, и дать нам это письмо, а мы разыщем пятнадцать человек, виновников этого дела и предадим их уголовному законному суду, а, если этого не сделаете, то мы подадим жалобу правительству о вашем ложном одностороннем действии». На это консул ничего не сказал, и письма не дал, чем и выясняется, что все возводимое на братию есть наглая клевета и ложь.

14 июня Генеральный Консул господин Шебунин и состоящие при посольстве господа Серафимов и Щербина пришли в обитель, начали обходить братские келлии, проверяя номера келлий, и с притворной лаской приглашали братию пожаловать на греческий архондарик записаться, якобы для проверки – вся ли монастырская братия, подписавшаяся за Имя Божие, а на самом деле для того, чтобы простодушную братию перетянуть на сторону игумена. В этом направлении задавались и вопросы братии. Одного спрашивали – Ты признаешь Св. Синод; другого – Ты принимаешь Синодское постановление; третьего – ты признаешь церковь, а иного – Ты веруешь в Иисуса Христа? Или – ты куда хотел бы записаться – под игумена, или под Иринея? Или – ты признаешь Патриарха? Конечно, кто поразвитее, отвечал: «Патриарха и Св. Синод признаю и почитаю, но новых их постановлений не приемлю». Простые же иноки становились в тупик от таких вопросов, не зная, что отвечать на них, бояся, чтобы не попасть на удочку льщения, а они этим пользовались и записывали, как согласных с Синодским постановлением, чем и присоединяли к игумену. Увидав такую вопиющую несправедливость, монах Манассия обратился к господину Консулу с просьбой позволить ему присутствовать при записи, так как со стороны игумена несколько человек присутствует, для того только, чтобы запутывать братию. Получив отказ в просьбе, монах Манассия заявил Консулу: «В таком случае, мы должны будем по окончании записи сделать перекличку записавшихся под Имя Божие, согласны ли они с Синодским постановлением, или нет? И на это мы имеем право, так как лишены права присутствовать при записи, которая ведется неправильно и односторонне». На это Консул ничего не сказал, а монах Манассия ушел из архондарика.

Все вышеизложенное свидетельствуем собственноручными подписями и иноческим словом и готовы удостоверить клятвенно, полномочные от братии Русского на Афоне св. Пантелеймонова монастыря, записавшихся в Союз Архангела Михаила исповедников Имени Божия в числе более девятисот человек.

Духовник,

иеромонах Сила Ершов,

Духовник, иеромонах

Понтий Непиющий,

Духовник,

иеромонах Имеретий Рощин,

Духовник,

иеромонах Филарет Белоконь,

Иеродиакон Игнатий Митюрин,

Монах Ириней Цуриков,

Духовник,

иеромонах Гиацинт Еременко,

Духовник,

иеросхимонах Николай Иванов,

Духовник,

иеромонах Федим Еременко,

Монах Ианнуарий Гробовой,34

Монах Манассия Зенин,

Монах Филипп Ершов.

Подлинник. Рукопись. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 29.1913 год.

№11. Журнал Комиссии, образованной при Правлении Добровольного Флота для обсуждения вопроса о посылке одного из пароходов на Афон для доставки оттуда в Одессу русских монахов

2 июля 1913 г.

Присутствовали:

Председатель Генерал-лейтенант О. Л. Радлов

Член Правления Добровольного Флота Н. В. Герасимов,

Действительный Статский Советник

Директор-распорядитель Добровольного Флота В. К. Крафт

Представитель Департамента полиции МВД А. А. Волков,

Действительный Статский Советник Представитель МИД Н. Н. Ген

Представитель Морского Министерства, капитан 2-го ранга Немитц

Признано необходимым.

Немедленно послать пароход «Херсон» в Константинополь в распоряжении Российского посла для дальнейшего направления по назначению. Пароход должен иметь запас провизии примерно на 600 человек с расчетам на 7 дней по раскладке для воинских чинов. Дать телеграфные указания Управлению Делами Добровольного Флота в Одессе, а также известить Агента Добровольного Флота в Константинополе для доклада послу и получении соответствующих инструкций. По выяснении всех расходов счет стоимости посылки и перевозки монахов и десанта представить для оплаты Правительством через Министерство торговли и промышленности.

На время настоящей посылки парохода «Херсон» в распоряжении посла... В экстренном междуведомственном Совещании 27 июня сего года в Правлении Добровольного Флота по вопросу о посылке парохода на Афон для доставки монахов в Одессу выяснилось, что означенные монахи до 500 человек, увлекаясь учением Булатовича, т. н. имяславцы, под влиянием местных агитаторов пожелали добровольно возвратиться в Россию, надеясь найти у нас поддержку их вероучения, и что греческий десант находящийся в настоящее время на Афоне не встречает препятствий к выезду их в наши пределы.

После заявления моего, что названные монахи могут быть приняты лишь по предьявлению ими заграничных паспортов, представитель Министерства иностранных дел пояснил, что, быть может, среди переселяющихся окажутся и бежавшие с парохода «Потемкин», и что для удостоверения их самоличности местными консулами будут выданы свидетельства на въезд в пределы России. По поводу сего много внесено было предложений о необходимости сообщить нам имена монахов переселяемых в наши пределы, с чем вполне согласился и представитель Министерства иностранных дел обещавший на днях сообщить нам по сему делу подробные сведения. Вместе с тем выяснилось, что командированные Святейшим Синодом для вразумления отпавших от Православия монахов преосвященный епископ Никон (Рождественский) вместе с профессором Троицким не могли убедить увлекшихся ересью Булатовича, и что в настоящее время Афонские монахи не признают власти ни Святейшего Синода, ни Вселенского Патриарха, проявляя в своих воззрениях и выступлениях явно революционное направление. По получении подробных сведений небходимо казалось бы войти в срочное сношение с Обер-Прокурором Святейшего Синода, для выяснения вопроса о том, как следовало бы поступить с упомянутыми монахами. По объяснениям представителя Мнинистерства иностранных дел решено предать отступников духовному суду, лишить сана и представить затем в распоряжение гражданских властей. Копию протокола журнала при сем имею честь представить Вашему Превосходительству.

Копия. Г АРФ. Ф. 102 Д-2. 1913 г. д. 48.

№12. Список35 монахов Русского на Афоне Пантелеймонова монастыря, следующих на пароходе «Херсон» в Россию по распоряжению русского правительства36

3 июля 1913 года

Иеромонах Варахия, крестьянин Василий Андреевич (Григорьевич) Троянов-Казаков, Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Засосенской волости.37 38

Иеромонах Имеретий, мещанин Иван Александрович Рощин, Харьковской губернии, заштатного города Злочева

Иеромонах Гиацинт, крестьянин Григорий Данилович Еременко, Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.39

Иеромонах Карп, крестьянин Карп Евдокимович Дзюбенко, Киевской губернии и уезда.

Иеромонах Понтий, крестьянин Петр Дионисиевич Непиющий, Воронежской губернии, Бирючинского уезда.40

Иеромонах Федим, крестьянин Филипп Данилович Еременко, Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.

Иеромонах Филарет, крестьянин Косьма Андреевич Белоконев, Курской губернии, Суджанского уезда, Криниченской волости, села Васоевки.41

Иеромонах Макарий, крестьянин Митрофан Иванов Тюлюбаев, Тульской губернии, Крапивенского уезда, Красногорской волости, деревни Акуловой.

Иеросхидиакон Павел, мещанин Петр Павлович Трофимов, Енисейской губернии, города Красноярска.

Иеросхидиакон Феофилакт, Федор Николаевич Хильченко, мещанин Черниговской губернии, города Нежина.

Иеродиакон Поликарп, крестьянин Петр Яковлевич Мацюцкий, Харьковской губернии, Изюмского уезда, Цареборисовской волости.

Иеромонах Ермолай, Емилиан Стефанович Киреевский, Курской губернии, Корочанского уезда.

Иеромонах Сила, крестьянин Сила Гаврилович Ершов, Владимирской губернии, Ковровского уезда.42

Рясофорный Феодор, Федор Онисимович Горчиевский, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Зимовенской волости, села Н-Березово.

Рясофорный Василий, крестьянин Василий Дмитриевич Навражных, Тамбовской губернии, Козловского уезда, Стрелецкой волости, той же слободы.

Рясофорный Семен, крестьянин Семен Никитич Калита, Саратовской губернии, Камышинского уезда, Красноярской волости.

Рясофорный Стефан, крестьянин Степан Фоков Мазурок, Волынской губернии, Староконстантиновского уезда, Красиловской волости, села Молчан.

Рясофорный Сакердон, крестьянин Семен Хрисанфович Скачек, Киевской губернии, Васильковского уезда, Черкасской волости, Быкова Гребля.

Схимонах Тарасий, Трофим Трофимов Малинский, московский цеховой.

Монах Игнатий, крестьянин Иван Маркович Потатуев, Рязанской губернии, Михайловского уезда, Печерниковской волости, села Николаевки.

Монах Меркурий, крестьянин Михаил Феодосиевич Вакуленко, Харьковской губернии, Старобельского уезда, Калядовской волости, села Волкодавова.

Иеродиакон Игнатий, мещанин Иван Феодоров Митюрин, Симбирской губернии, города Сызрани.43

Иеродиакон Николай, крестьянин Даниил Елисеевич Алентьев, Саратовской губернии и уезда, Курдюмской волости, деревни Ильиновки.

Иеродиакон Никон, крестьянин Орловской губернии, Елецкого уезда, Ломской волости, Николай Николаев Селезнев.

Иеродиакон Исидор, крестьянин Иван Филиппов Дементьев, Тамбовской губернии, Козловского уезда, Челнавской волости, села Каменного Брода.

Схимонах Валент, Василий Стефанов Трямасов, крестьянин Саратовской губернии, Хвалынского уезда.

Схимонах Малахия, Михаил Иванов Гнидин, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда.

Схимонах Акиндин, Андроник Иванов Дибулин, казак Полтавской губернии, Гадячского уезда.

Схимонах Исаакий, Иван Григорьев Грязев, крестьянин Нижегородской губернии, Ардатовского уезда, Глуховской волости и села.

Монах Клеопа, Козьма Яковлев Бугаев, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Лепитихской волости.

Схимонах Сосипатр, Симеон Пантеймонов Герасименко, крестьянин Харьковской губернии, Старобельского уезда.

Схимонах Таврия, Тимофей Гаврилов Евдокимов, крестьянин Самарской губернии, Николаевского уезда.

Схимонах Иеракл, Иаков Артемьев Бородин, казак Донской Области, Усть-Хоперской станицы.

Схимонах Варсава, Василий Николаев Евдошенко, крестьянин Астраханской губернии, Енотаевского уезда, Балхунской волости и села.

Монах Геласий, Георгий Иванов Задорожный, крестьянин Подольской губернии, Балчугского уезда.

Схимонах Клавдий, Корнилий Андреев Голуб, казак Полтавской губернии, Ромейского уезда.

Схимонах Софронтий, Сергий Феодорович Козленков, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда.

Монах Варахиил, Владимир Яковлев Пухарев, крестьянин Пермской губернии, Оханского уезда.44

Монах Стратон, Стефан Афиногенов Соловьев, крестьянин Тамбовской губернии, Моршанского уезда.

Схимонах Климент, Кирилл Антонов Горбань, казак Полтавской губернии, Пирятинского уезда.

Схимонах Акенсип, Афанасий Стефанов Лысенко, крестьянин Каменец-Подольской губернии, Брацлавского уезда, местечка Тульчина.

Схимонах Иоафам, Иван Захаров Литвинов, отс. рядовой Рязанской губернии, Сапожковского уезда.

Монах Феогний, Евфимий Феодоров Зюда, казак Черниговской губернии, Борзенского уезда, села Буромки.

Схимонах Михаил, Макарий Алексеев Барабанщиков, крестьянин Курской губернии, Дмитриевского уезда.

Монах Саверий, Савва Евдокимов Литвиненко, казак Полтавской губернии, Гадячского уезда, местечка Люненка.

Схимонах Иларий, Иван Макаров Володин, крестьянин Пензенской губернии, Инсарского уезда.

Схимонах Прохор, Петр Феодоров Нуждин, симбирский мещанин.

Монах Зоил, Захарий Иванович Бобков, крестьянин Орловской губернии, Дмитриевского уезда.

Схимонах Дисан, Даниил Александров Легонький, крестьянин Курской губернии, Тимского уезда.

Схимонах Максентий, Марк Васильев Гулец, казак Черниговской губернии, Глуховского уезда.

Схимонах Феоктист, Феодор Стефанов Григоренко, казак Полтавской губернии, Миргородского уезда.

Схимонах Кириак, Кирилл Васильев Пакунов, крестьянин Черниговской губернии, Новозыбковского уезда.

Монах Азат, Алексей Дмитриев Книжницкий, енотаевский мещанин, Астраханской губернии.

Монах Иннокентий, Иосиф Яковлев Голубь, азовский мещанин.

Схимонах Парфений, Платон Евфимов Бусыгин, Бирский мещанин, Уфимской губернии.

Монах Иеремия, Иван Моисеев Воронин, крестьянин Симбирской губернии, Корсунского уезда.

Монах Протомон, Артемий Андреев Нещтиян, крестьянин Херсонской губернии, Елизаветградского уезда.

Схимонах Феомепт, Феодор Стефанов Стороженко, Полтавской губернии, Зиньковского уезда.

Монах Полидор, Прокопий Гордеев Цапенко, крестьянин Полтавской губернии, Прилуцкого уезда.

Схимонах Смарагд, Сампсон Евгениев Белый, крестьянин Харьковской губернии, Старобельского уезда.

Схимонах Филадельфий, Филипп Наумов Орлов, крестьянин Вологодской губернии, Вельского уезда, Хмельницкой волости, деревни Плешевской.

Монах Гурий, Георгий Дмитриев Димитрия, Кутаисской губернии.

Схимонах Антоний, Сергей Иванов Приданов, крестьянин Саратовской губернии, Сердобского уезда.

Монах Метровий, Марк Иванов Ляшенко, крестьянин Донской области, Ростовского уезда, Кагальницкой волости, села Пешкова.

Схимонах Иппий, Иуда Максимов Власов, крестьянин Орловского губернии и уезда, села Цведанка.

Монах Спиридон, Тимофей Никитич Калсушка, крестьянин Киевской губернии, Звенигородского уезда.

Схимонах Клавдий, Карп Назаров Василенко, крестьянин Таврической губернии.

Схимонах Стахий, Спиридон Николаев Кондрашев, крестьянин Самарской губернии и уезда, Липской волости, деревни Садков.

Монах Мирон, Михаил Михайлов Николаев, Херсонской губернии, Тираспольского уезда.

Монах Зинон, Захарий Михайлов Хирьянов, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Иловской волости и села.

Монах Никомид, Николай Саввич Маяцкий, крестьянин Саратовской губернии, Балашевского уезда, Шамедловской волости.

Схимонах Ромилий, Роман Иосифов Пурицкий, Донской области, Нижнечирской станицы, слободы Карповки.

Схимонах Фалалей, Филипп Афанасьев Вечер, крестьянин Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, Атюшской волости.

Схимонах Стахий, Стефан Данилов Погребницкий, крестьянин Курской губернии, Грайворонского уезда, Голо- вчанской волости и села.

Монах Иона, Иван Никифоров Жигирь, казак Полтавской губернии, Золотоношского уезда, местечка Домантова.

Схимонах Лот, Лука Евфимов Юрченок, крестьянин Черниговской губернии, Новозыбковского уезда, Новоробской волости и села.

Схимонах Дионисий, Димитрий Герасимов Баюков, крестьянин Калужской губернии, Малоярославского уезда, Мариинской волости, деревни Черченовой.

Схимонах Тихон, Тит Козьмич Саков, крестьянин Симбирской губернии, Ардатовского уезда, Козловской волости, села Бутырек.

Монах Севериан, Семен Ильин Ульяненка, крестьянин Витебской губернии, Полоцкого уезда, Александровской волости, села Прошкова.

Рясофорный Димитрий, Димитрий Андреев Мельник, крестьянин Херсонской губернии, Ананьевского уезда, Пасицельевской волости и села.

Рясофорный Паисий, Паисий Евфимиев Чернышев, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Лисковской волости.

Монах Исидор, Иван Кондратов Кривый, крестьянин Бессарабской губернии, Хотинского уезда, Секурлянской волости и села.

Рясофорный Василий, Василий Евфимов Харабар, Бессарабской губернии, Хотинского уезда, Секрянской волости и местечка.

Рясофорный Дисан, Дмитрий Григорьев Нескоблинов, крестьянин Тамбовской губернии, Борисоглебского уезда, Богановской волости.

Схимонах Аарон, крестьянин Алексий Спиридонович Ясинский, Подольской губернии.

Монах Руф, крестьянин Роман Васильевич Бондарев, Курского губернии, Новооскольского уезда, Слоновской волости и села.

Монах Илиодор, крестьянин Иаков Силич Декунов, Курской губернии, Путивльского уезда, Новослободской волости, деревни Бруски.

Схимонах Мартин, крестьянин Меркурий Трофимович Шикунов, Владимирской губернии, Ковровского уезда, Ключинской волости, деревни Поддубново.

Монах Паисий, мещанин Павел Иванович Брынза, Бессарабской губернии, города Кишинева.

Схимонах Мартиниан, казак Михаил Андреевич Белоконь, Полтавской губернии, Кременчугского уезда, Недогарской волости.45

Схимонах Ириней, казак Иван Андреевич Белоконь, Полтавской губернии, Кременчугского уезда. 46

Монах Пахомий, почетный гражданин Пантелеймон Петров Киселев, Киевской губернии, Каневского уезда, Кониловской волости, села Сахновки.

Монах Илия, мещанин Иван Васильевич Робуль, Херсонской губернии, села Ананьева.

Монах Зиновий, крестьянин Захарий Михайлов Бойков, Подольской губернии, Каменецкого уезда, Ляцкоронской волости, села Гукова.

Монах Спиридон, крестьянин Сергий Ефимов Пухов, Нижегородской губернии, Сергачского уезда, Еновской волости, деревни Мамешовой.

Схимонах Сильвестр, крестьянин Сергей Васильевич Васильев, Казанской губернии, Цивильского уезда, Кошелевской волости и села.

Схимонах Модест, мещанин Максим Иванович Барминцев, Саратовской губернии, города Кузнецка.

Схимонах Михаил, крестьянин Михаил Артемьевич Лысенко, Киевской губернии, Чигиринского уезда, Лебединской волости и села.

Монах Симеон, крестьянин Стефан Иванович Шевченко, Киевской губернии, Черкасского уезда, Лесковской волости, слободы Цесарской.

Монах Памфил, крестьянин Павел Антонов Симончук, Киевской губернии, Уманского уезда и Уманской волости, села Кочерженец.

Монах Никандр, крестьянин Николай Михайлов Балаба, Черниговской губернии, Нежинского уезда, Талицкой волости и села.

Монах Никон, Николай Михайлович Дарюнин, Рязанской губернии, Сапожкоского уезда, волости Морозовых Борков, села Красный Угол.

Схимонах Феоктист, крестьянин Филипп Дамианов Печерский, Курской губернии, Белгородского уезда, Томаровской волости и села.

Рясофорный Афанасий, крестьянин Афанасий Иванов Рындин, Воронежской губернии, Валуйского уезда, Бомлеговской волости и села.

Схимонах Иаков, крестьянин Иван Иванов Горбунов, Воронежской губернии и уезда, Московской волости и села.

Монах Маркел, крестьянин Михаил Иванович Мельников, Томской губернии, Канского уезда, Убинской волости, Новомирского поселка.

Монах Мартирий, крестьянин Макарий Иосифов Асауляк-Андриаш, Подольской губернии, Могилевского уезда, Хонровецкой волости, села Галанковец.

Схимонах Антипа, сын псаломщика, Александр Митрофанов Яновский, Харьковской губернии, Изюмского уезда, Лимановской волости и села.

Монах Пафнутий, казак Петр Иванович Мудрый, Полтавской губернии, Кременецкого уезда, Кохновской волости, хутора Мудрого.

Монах Павел, крестьянин Пантелеймон Яковлев Сапрыкин, Екатеринославской губернии, Бахмутского уезда, Гробовской волости, села Новоэкономинского.

Монах Никанор, крестьянин Николай Григорьевич Блиц, Минской губернии, Речицкого уезда, Малодушенской волости, деревни Смогари.

Рясофорный Феодор, крестьянин Феодор Антонович Карташев, Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Константиновской волости, села Арбузинки.

Схимонах Амфилохий, Александр Иванов Некрасов, Тверской губернии, Бежецкого уезда, Беляницкой волости, деревни Ноздрина.

Схимонах Каллист, Карп Григорьевич Кравченко, Полтавской губернии, Пирятинского уезда.

Схимонах Мелитон, казак Михаил Лаврентьевич Белогруд, Полтавской губернии, Переяславльского уезда, Таманской волости, села Горбаней.

Монах Петр, крестьянин Павел Никитич Нетребчук, Подольской губернии, Балтовского уезда, Богопольской волости, села Станиславчик.

Монах Гурий, крестьянин Григорий Миронов Самсоник, Гродненской губернии, Слонимского уезда, Шеловической волости, деревни Колодовичи.

Рясофорный Михаил, мещанин Михаил Николаев Сидоров, Орловской губернии, города Волхова.

Послушник Никита, Никита Васильевич Фильчаков, Курской губернии, Тимского уезда, Двоймушинской волости, села Верхнего Плоцкого.

Монах Варфоломей, мещанин Василий Прокопиевич Таку, Бессарабской губернии, города Кишинева.

Послушник Тимофей, крестьянин Тимофей Феофилактович Коваленко, Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Пятковской волости, села Бондуровки.

Рясофорный Гиацинт, Григорий Степанов Аверьянов, мещанин Области Войска Донского.

Рясофорный Петр, Петр Павлов Мишнев, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Зимовенской волости.

Рясофорный Иоанн, Иван Феодоров Свистун, з. н. ч. Полтавской губернии, Константиноградского уезда, Недорощенской волости.

Монах Мардарий, Михаил Осипович Кулаковский, крестьянин Гродненской губернии и уезда, Голынской волости, деревни Великие Озераны.

Монах Сократ, Симеон Феодорович Коробка, ротный ополченец, крестьянин Черниговской губернии, Глуховского уезда, Ярославской волости и села.

Монах Фриментий, Феодор Александрович Легонький, крестьянин Курской губернии, Тимского уезда, слободы Мансуровой.

Монах Павлин, Павел Ерофеев Апостол, зап. хорн. муз. царапам, Бессарабской губернии, Оргиевского уезда, Теленежевской волости, села Унежкан.

Схимонах Михаил, Михаил Трофимов Бздулев, крестьянин Тобольской губернии, Туринского уезда, Дешковской волости, деревни Косаревой.

Монах Троадий, Терентий Гаврилов Лютый, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Обадовской волости, села Таракановки.

Монах Агафангел, Андрей Яковлевич Клещевич, крестьянин Подольской губернии, Могилевского уезда, Хонеховецкой волости, села Березова.

Монах Малх, Макарий Логинов Бучковский, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Жабоклич.

Рясофорный Симеон, Семен Дорофеев Лаврищев, крестьянин Орловской губернии, Елецкого уезда, Стаповличской волости и села.

Монах Агапий, Антоний Петров Сыс, крестьянин Полтавской губернии, Лохвицкого уезда, Песковской волости и села.

Монах Феогност, Феодор Назаров Якименко, крестьянин Волынской губернии, Овручского уезда, Ново-Веребьевской волости, села Дубровка.

Монах Пафнутий, Михаил Григорьев Кодынец, крестьянин Гродненской губернии, Брест-Литовского уезда, Половецкой волости, села Пещатки.

Монах Поликарп, Порфирий Филиппович Глухой, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Чечельницкой волости, села Кореневки.

Монах Андрей, Алексей Феодоров Кучин, крестьянин Вологодской губернии, Сольвычегодского уезда, Ильинско-Подольской волости, деревни Семитягольской.

Рясофорный Феодор, Феодор Григорьев Галашевич, крестьянин Гродненской губернии, Бельского уезда, Новоберезовской волости, деревни Ягодники.

Монах Филимон, Феофилакт Сергеев Морозов, крестьянин Тверской губернии, Новоторжского уезда, Прудовской волости и села.

Рясофорный Тимофей, Тимофей Иванов Садчиков, мещанин города Царицына, Саратовской губернии.

Рясофорный Иоанн, Иван Иосифов Куренков, мещанин города Тулы.

Монах Иосия, Иван Трофимов Анищенко, крестьянин Харьковской губернии, Сумского уезд, Белопольской волости, хутора Янщенко.

Монах Наум, Назарий Семенов Савченко, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Рубанской волости, деревни Сподахов.

Монах Филипп, Феодосий Васильев Волга, крестьянин Екатеринославской губернии, Славяносербского уезда, Беловской волости, села Юрьевки.

Схимонах Патрикий, Павел Саввович Заворитный, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Томашпольской волости, села Малого Дусова.

Монах Иосиф, Иван Никонов Стефанцев, крестьянин Могилевской губернии, Климовического уезда, Забелыженской волости, деревни Первой Буды.

Монах Аввакум, Агафон Григорьев Кулеша, Подольской губернии, Брацлавского уезда, Немировской волости, села Муховец.

Монах Гидеон, Георгий Никифоров Малышев, крестьянин Ярославской губернии, Пошехонского уезда, Щетинской волости, деревни Григорьевской.

Монах Корнилий, Ксенофонт Терентьев Лемещук, крестьянин Волынской губернии, Владимир-Волынского уезда, Порецкой волости, села Ляхова.

Монах Фалассий, Феодор Феодоров Потеха, крестьянин Черниговской губернии, Козелецкого уезда, Вороньковской волости и села.

Монах Иоанн, Иосиф Иванов Аланович, крестьянин Гродненской губернии, Волковысского уезда, Бискунической волости, деревни Лечинцы.

Монах Михаил, Матвей Константинов Агафонов, мещанин города Челябинска, Оренбургской губернии.

Монах Ваптос, Василий Исидоров Недашковский, мещанин Волынской губернии, Овручского уезда, Ново- Воробьевской волости, хутора Мелецы.47

Монах Исихий, Иаков Андреев Уткин, крестьянин Самарской губернии, Бузулукского уезда, Лобавченской волости и села.

Монах Модест, Мелетий Иванов Шпак, крестьянин Полтавской губернии, Миргородского уезда, Шимакской волости и села.

Монах Софроний, Семен Иванов Пономарев, крестьянин Калужской губернии, Жиздринского уезда, Маклаковской волости и села.

Рясофорный Стефан, Стефан Григорьев Воскобойников, цеховой города Лебедяни, Харьковской губернии.

Монах Евангелий, Евфимий Тимофеев Мефодиев, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Клебанской волости, селения Туты.

Монах Емилиан, Евтихий Михайлов Цинский, крестьянин Киевской губернии, Липовецкого уезда, Ильинской волости, села Павловки.

Монах Иссахар, Иван Алексеевич Музалевский, крестьянин Орловской губернии, Волховского уезда, Миюринской волости, деревни Сорокиной.

Рясофорный Мина, Михаил Кириллов Проваторов, крестьянин Саратовской губернии, Балашевского уезда, Пенеровской волости и села.

Рясофорный Иоанн, Иван Леонов Лунев, крестьянин Курской губернии, Тимского уезда, Успенской волости, деревни Луневки.

Монах Харлампий, Харитон Данилов Демченко, крестьянин Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Благодатновской волости, села Ново-Красного.

Схимонах Антоний, Андрей Афанасьев Лавренчук, крестьянин Волынской губернии, Старо-Константиновского уезда, Красиловской волости, села Матренок.

Монах Сергий, Спиридон Васильев Жавтяк, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Трестянской волости, села Цыбулевки.

Монах Савватий, Сергей Дмитриев Овсянников, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, Ольшанской волости, деревни Старо-Хмелевки.

Схимонах Даниил, Димитрий Порфирьевич Белолуцкий, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, пригородной слободы Земляницыной.

Монах Георгий, Георгий Петров Мацарский, крестьянин Черниговской губернии, Остерского уезда и волости, деревни Варвачей.

Монах Василиск, Василий Никитин Сас, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Краснянской волости, села Рахнов Лесовых.

Монах Авив, Андрей Михайлов Харинов, крестьянин Пензенской губернии, Чембарского уезда, Крюковской волости, села Ключей.

Монах Манассия, Михаил Яковлев Зенин (он же Пахомов), крестьянин Рязанской губернии, Зарайского уезда, Луховицкой волости, деревни Авксеновской.

Монах Василиск, Василий Флоров Умеренков, крестьянин Курской губернии, Фатежского уезда, Сергиевской волости и села.

Рясофорный Афанасий, Афанасий Иванов Мисюра, крестьянин Полтавской губернии, Гадячского уезда, Вельтовской волости, села Свинарина.

Монах Адриан, Андрей Петров Калиниченко, крестьянин Полтавской губернии, Пирятинского уезда, Ковалевской волости, села Берловка.

Монах Никодим, Никита Николаев Рудаков, крестьянин Курской губернии, Тимского уезда, Успенской волости и села.

Монах Марин, Михаил Петров Евграфов, мещанин города Оренбурга.

Монах Гавриил, Григорий Тарасов Устенко, крестьянин Херсонской губернии, Александрийского уезда, Косовской волости, села Протопоповки.

Монах Панкратий, Петр Андреев Лапин, крестьянин Тамбовской губернии, Усманского уезда, Нижне-Матроновской волости и села.

Монах Пионий, Прокопий Иванов Шептекита, крестьянин Херсонской губернии, Ананьевского уезда, Гандрабургской волости, села Липецкого.

Монах Гурий, Георгий Иванов Попов, крестьянин Семиреченской области, Сыр-Дарьинского округа, Лебединской волости и села.

Монах Тарасий, Тимофей Федоров Франко, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Чеботаевской волости, села Жаботач.

Монах Герман, Григорий Андреев Воронов, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мельховской волости и села.

Монах Августин, Александр Захаров Полылин, крестьянин Ставропольской губернии и уезда, Донской волости и села.

Монах Иринарх, Иларион Фомич Назаров, крестьянин Херсонской губернии, Ананьевского уезда, Врадивской волости, села Комарова.

Рясофорный Леонтий, Леонтий Иванов Валиков, крестьянин Курской губернии, Льговского уезда, Ольшанской волости, деревни Пантеевой.

Монах Сергий, Семен Евдокимов Семенов, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Саровской волости, села Кривского.

Монах Далмат, Дамиан Моисеев Давымук, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Соболевки.48

Монах Иов, Иван Андреев Андрейченко, крестьянин Харьковской губернии, Волковысского уезда, слободы Коломак, той же волости.

Монах Геннадий, Герасим Мартиянов Барский, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, села Даниловой Балки, той же волости.

Монах Измаил, Иван Тимофеев Вчерашний, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановки.

Монах Зосима, Захарий Степанов Стрикаченко, крестьянин Киевской губернии, Липовецкого уезда, Липецкой волости и села.

Монах Фотий, Фаддей Васильев Соколов, крестьянин Московской губернии, Звенигородского уезда, Павловской волости, деревни Лобановой.

Монах Памфил, Петр Иванов Недригайлов, личный почетный гражданин, сын священника, села Драгунского, Курской губернии, Обоянского уезда.

Монах Авделай, Агапий Карпов Кирпан, крестьянин Подольской губернии, Гайсинского уезда, Ладыженской волости, села Четвертинки.

Монах Исихий, Иларион Тимофеев Колтун, крестьянин Подольской губернии, Могилевского уезда, Шаргородской волости, села Слободы.

Рясофорный Михаил, Михаил Прокопиев Скибенко, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Шопинской волости и села.

Рясофорный Леонтий, Леонтий Артемов Хмель, крестьянин Киевской губернии, Уманского уезда, Ладыжинской волости, деревни Коржевой Слободки.

Монах Варнава, Василий Спиридонов Коротеев, крестьянин Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Ольшанской волости, села Сенюхин Брод.

Монах Ромелий, Роман Моисеев Сальников, крестьянин Воронежской губернии, Нижне-Девицкого уезда, Чужаковской волости, села Городище.

Монах Наркис, Николай Панкратьев Баканов, крестьянин Тульской губернии, Веневского уезда, Новоприбарной волости, деревни Богоявленских выселок.

Монах Тимолай, Тимофей Львович Тринчик, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановки.

Рясофорный Маркел, Маркел Андреев Гузенко, крестьянин Киевской губернии и уезда, села и волости Кагарлык.

Монах Иларион, Иван Акимов Пастушенко, крестьянин Киевской губернии, Уманского уезда, Тальянской волости, села Каменеч.

Монах Илиодор, Иван Леонтьевич Жебровский, крестьянин Киевской губернии, Радомышльского уезда, Разважской волости, деревни Палидаровки.

Монах Антонин, Андрей Карпов Мочак, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Чернивецкой волости, села Березовки.

Монах Никодим, Николай Феодоров Молостов, крестьянин Самарской губернии, Бузулукского уезда, Бурской волости и села.

Монах Дамиан, Дамиан Савельев Бугайченко, крестьянин Херсонской губернии, Александрийского уезда, Косовской волости, села Протопопова.

Монах Исаия, Иезекииль Макаров Микульчак, крестьянин Подольской губернии, Ново-Ушицкого уезда, Пилипковецкой волости, селения Карачневцы.

Монах Мелетий, Матвей Иванов Лоскот, мещанин города Подольска, Московской губернии.

Рясофорный Парфений, Парфений Кириллов Давымука, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Цыбулевки.

Монах Алипий, Антон Борисов Мартьянов, крестьянин Тульской губернии, Богородицкого уезда, Болотовской волости, села Балахны.

Монах Виктор, Василий Михайлов Москвин, мещанин города Спасска, Рязанской губернии.

Монах Симеон, Сергей Павлов Малько, крестьянин Херсонской губернии, Волчанского уезда, Старосалтовской волости и села.

Монах Иоасаф, Иосиф 2-й Иванов Кучмий, мещанин города Кобеляки, Полтавской губернии.

Монах Антоний, Андрей Петрович Луценко, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Волоконовской волости и села.

Монах Илиодор, Иван Феодосиев Уваров, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Серогозской волости, села В. Серогозы.

Монах Македоний, Михаил Петрович Жаденко, крестьянин Екатеринославской губернии, Ново-Московского уезда, Петриковской волости, того же села.

Монах Варнава, Василий Феодоров Алышев, крестьянин Вологодской губернии, Велико-Устюгского уезда, Забеленской волости, деревни Запомя.

Монах Никита, Никифор Никифорович Никифоров, крестьянин Казанской губернии, Ядринского уезда, Тойзинской волости, деревни Б-Абакасово.

Монах Феоктист, Флор Каллистратов Горшечников, крестьянин Уфимской губернии, Стерлитамакского уезда, Феодоровской волости и села.

Рясофорный Максим, Максим Иванов Стрыгин, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Подгородней волости, села Черной Речки.

Монах Савватий, Сергей Игнатьевич Шахрай, крестьянин Волынской губернии, Староконстантиновского уезда, Красиловской волости, села Голюнки.

Монах Ксенофонт, Косма Васильев Шумских, крестьянин Воронежской губернии, Землянского уезда, Быковской волости, села Жерновец.

Монах Иринарх, Иван Феодосиев Марондин, однодворец Бессарабской губернии, Оргиевского уезда.

Монах Кирилл, Косма Михайлович Пищулин, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мельховской волости и села.

Монах Ираклий, Ипполит Ермолаев Смолянец, крестьянин Киевской губернии, Сквирского уезда, Володарской волости, села Косовский Городищев.

Монах Иеремия, Иван Васильев Руденко, казак Полтавской губернии, Ромейского уезда, Велико-Гудновской волости и села.

Монах Ардалион, Александр Никифоров Паршин, крестьянин Тверской губернии, Белорецкого уезда, Сукролеченской волости, деревни Новинки.

Монах Нисферон, Николай Данилов Белоконенко, мещанин города Ананьева, Херсонской губернии.

Рясофорный Иаков, Иаков Иванов Шумило, мещанин Херсонской губернии, станция Знаменка.

Рясофорный Евдоким, Евдоким Петрович Заболотный, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, села Таракановки, Ободовской волости.

Монах Архип, Андрей Ананьев Овсянников, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, Ольшанской волости, деревни Старой Хмелевой.

Рясофорный Макарий, Макарий Григорьевич Добросненко, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.

Монах Иннокентий, Иван Михайлов Дубавчук, крестьянин Киевской губернии, Радомысльского уезда, Водотыйской волости, села Водотый.

Рясофорный Иоанн, Иоанн Максимович Погорельчук, крестьянин Волынской губернии, Заславского уезда, Славутской волости, сала Радышевки.

Рясофорный Стефан, Стефан Иовлев Дороша, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Черневецкой волости, села Березовки.

Рясофорный Гавриил, Гавриил Максимович Рябец, крестьянин Черниговской губернии, Остерского уезда, Жукинской волости, села Воропаева.

Монах Ивистион, Иван Михайлов Киловский, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Воронковской волости и села.

Рясофорный Максим, Максим Иванов Швец, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Пещанской волости, села Ляхова.

Рясофорный Василий, Василий Трофимов Харченко, казак Полтавской губернии, Ромейского уезда, Хмелевской волости и села.

Рясофорный Стефан, Стефан Кондратов Овсянников, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, Ольшанской волости, деревни Хмелевой.

Монах Пафнутий, Павел Григорьев Заика, крестьянин Киевской губернии, Радомысльского уезда, Малинской волости, деревни Ризни.

Монах Ипполит, Иван Иванович Иванов, крестьянин Тверской губернии, Осташковского уезда, Аковецкой волости, деревни Бутыровки.

Рясофорный Василий, Василий Николаев Дураков, крестьянин Вятской губернии, Слободского уезда, Керченской волости, завод Кире.

Монах Сисой, Семен Феофанов Молчанов, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Новооскоченской волости, села Верхне-Ольшанцы.

Монах Палладий, Семен Леонтьев Свищук, крестьянин Гродненской губернии, Слонимского уезда, Роготинской волости, села Беляков.

Монах Иов, Иван Прокопиев Гришко, казак Полтавской губернии, Зеньковского уезда, Барковской волости и села.

Рясофорный Роман, Роман Дмитриев Ласунов, крестьянин Черниговской губернии, Стародубского уезда, заштатного города Погара и волости.

Рясофорный Феодор, Феодор Матвеев Косухин, крестьянин курской губернии, Корочанского уезда, Пригородной волости, села Погорелова.

Монах Мелитон, Михаил Гаврилов Гаврилов, крестьянин Псковской губернии и уезда, Лагозовской волости, деревни Гнилищи.

Ряс.офорный Секунд, Семен Емельянов Лютый, Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановки.

Рясофорный Иоанн, Иван Николаев Овсянников, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, Ольшанской волости, деревни Старой-Хмелевой.

Рясофорный Наум, Наум Данилович Марченко, крестьянин Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Ольшанской волости, деревни Синюхин Брод.

Рясофорный Евстратий, Евстратий Станиславович Уланчук, крестьянин Киевской губернии, Радомысльского уезда, Потлеевской волости, села Могилева.

Рясофорный Григорий, Григорий Андреев Муллер, крестьянин Волынской губернии, Старо-Константиновского уезда, Чернелевецкой волости, села Мончинец.

Рясофорный Евстафий, Евстафий Антонов Гаврилюк, крестьянин Волынской губернии, Старо-Константиновского уезда, Красильской волости, деревни С. Бинок.

Рясофорный Иордан, Иван Григорьев Заика, крестьянин Киевской губернии, Радомысльского уезда, Малинской волости, деревни Ризни.

Рясофорный Петр, Петр Евфимиев Могилевский, Херсонской губернии, Ананьевского уезда, Пасещельской волости и села.

Рясофорный Дионисий, Дионисий Иванов Круглий, мещанин города Кобеляки Полтавской губернии.

Рясофорный Михаил, Михаил Иванов Гнездилов, крестьянин Курской губернии, Фатежского уезда, Мелиненской волости, деревни Русановки.

Рясофорный Василий, Василий Григорьев Кушнер, крестьянин Гродненской губернии, Слонимского уезда, Косовской волости, деревни Рацкевичи.

Монах Гликерий, Григорий Иакимов Марценюк, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Черновятской волости, деревни Березовки.

Монах Пимен, Павел Иакимов Лебедь, крестьянин Полтавской губернии, Прилуцкого уезда, Венелецкой волости, местечка Волубовки.

Монах Никон, Никита Гурьевич Надточий, казак Черниговской губернии, Новозыбковского уезда, Велико-Топольской волости, села Манюки.

Рясофорный Григорий, Григорий Антонов Прозорин, крестьянин Новгородской губернии.

Рясофорный Иоанн, Иван Васильевич Никонов, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Сарайской волости, села Ривского.

Рясофорный Евсевий, Евсевий Захариев Довгунец, крестьянин Волынской губернии, Микуличевской волости, деревни Менчицы.

Рясофорный Иосиф, Иосиф Игнатьевич Хоменко, казак Черниговской губернии, Нежинского уезда, Дремайловской волости и села.

Рясофорный Василий, Василий Егорович Тихомиров, крестьянин Тверской губернии, Вышневолоцкого уезда, Заборовской волости, деревни Елохово.

Схимонах Иперехий, Илья Семенович Горбунов, мещанин города Оханска, Пермской губернии.

Схимонах Феодорит, Федор Феодосиевич Мякушка, отст. ряд. Херсонской губернии, Александрийского уезда, Павлишской волости, села Камень-Потоцкого.

Монах Ианнуарий, Иван Павлович Гробовой, запасной фейерверкер Полтавской губернии, Константиноградского уезда, Ганебновской волости, хутора Михайлова.49

Схимонах Иессей, Иосиф Данилович Воляницкий, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Большой Белозерской волости этого же села.

Схимонах Иларион, Иван Григорьевич Мовчан, казак Полтавской губернии, Золотоношского уезда, Жовнинской волости, села Матвеевки.

Схимонах Василид, Василий Петрович Петрук, мещанин Екатеринбурга, Пермской губернии.

Схимонах Иувеналий, Иван Максимович Максимов, зап. рядовой, Казанской губернии, Цивильского уезда, Старохрабузинской волости, села Мусирмы.

Схимонах Аммоний, Алексей Филиппович Филиппов, отст. рядовой Тверской губернии, Бежецкого уезда, Константиновской волости того же села.

Схимонах Аарон, Александр Матвеевич Матвеев, крестьянин Казанской губернии, Мамадышского уезда, Нижнесунской волости, деревни Выселка Берсут.

Монах Енох, Емельян Иванович Заяц, крестьянин Гроднеясной губернии, Пружанского уезда, Городичнянской волости, деревни Сосновки.50

Схимонах Антоний, Алексей Федорович Анциферов, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Сабылинской волости, села Киселева.

Монах Савватий, Семен Александрович Сальников, крестьянин Семиреченской области, Токмакского уезда, пригородной слободы Аламидиной.

Монах Тихон, Тимофей Тимофеевич Гиченко, крестьянин Саратовской губернии, Царицынского уезда, Ерзовской волости, слободы Пичуги,

Монах Филипп, Федор Артемьевич Ершов, крестьянин Вятской губернии, Слободского уезда, Кайгородской волости, деревни Ершовой.

Монах Патермуерий, Пантелеймон Федорович Куликов, Херсонской губернии, Александрийского уезда, мещанин.

Монах Каллистрат, Каменец-Подольской губернии, Гайсинского уезда, Ладыженской волости, села Хуторов, крестьянин.

Монах Вонифатий, Василий Лаврентьевич Могиков, крестьянин Орловской губернии и уезда, Покровской волости, деревни Ильинской.

Монах Венедикт, Василий Евлампиевич Баланик, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановки.

Схимонах Харлампий, Харитон Данилович Шевченко, мещанин города Аккермана, Бессарабской губернии.

Монах Сампсон, Стефан Яковлевич Кравец-Калитка, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.

Схимонах Модест, Михаил Фомич Тарасевич, крестьянин Гродненской губернии, Белостокского уезда, местечка Городок.

Монах Асигкрут, Амос Малахиевич Шимчик, крестьянин Подольской губернии, Гайсинского уезда, Владьежинской волости и села.

Монах Ириней, Иродион Феодоров Цуриков, крестьянин Семиреченской области, Токмакского уезда, Городской волости.51

Монах Иулиан, Иван Димитриевич Мартынюк, крестьянин Волынской губернии, Кременецкого уезда, Радзивилловской волости, селения Опалибцы.

Схимонах Пиор, Петр Андреянович Широков, крестьянин Московской губернии, Подольского уезда, Десейской волости, деревни Кнутов.

Монах Алвиан, Андрей Михайлович Деревяго, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Холодовской волости.

Монах Мефодий, Моисей Емельянович Федоренко, крестьянин Полтавской губернии, Дубенского уезда, Денисовской волости, села Савицов.

Монах Анания, Антоний Александрович Читила-Пуюм, дворянин города Балты, Подольской губернии.

Монах Антоний, Анания Михайлович Шумских, крестьянин Воронежской губернии, Землянского уезда, Жерновецкой волости и села.

Монах Платон, Прокопий Андреевич Тишаев, крестьянин Курской губернии, Путивльского уезда, Новослободской волости и села.

Монах Серафим, Сергей Георгиевич Подпоринов, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мельховской волости и села.

Монах Макарий, Матвей Федорович Подпоринов, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мельховской волости и села.

Монах Иоанникий, Иван Григорьевич Пономарев, крестьянин Воронежской губернии, Ново-Хоперского уезда, Еланской волости, села Колина.

Монах Прим, Петр Николаевич Николаев, турецко- подданный (жил в городе Тирасполе, Херсонской губернии).

Монах Пальм, Петр Прокопьевич Авдощенков, Смоленской губернии, Красненского уезда, Каблуковской волости, деревни Григорьевки.

Монах Македоний, Максим Терентьевич Пастернак, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Журавлевской волости, деревни Кобелевки.

Монах Феогност, Федор Федорович Кожевников, мещанин города Льгова, Курской губернии.

Монах Евгений, Ефрем Федорович Уваров, крестьянин Курской губернии и уезда, Чанлыгинской волости, деревни Барбинки.

Монах Фока, Фома Степанович Константинов, царанин Бессарабской губернии, Оргиевского уезда, села Онегикан.

Монах Аристовул, Адриан Авксентьевич Хилько, казак Черниговской губернии, Нежинского уезда, Нежинской волости, села Корольков.

Монах Феодор, Филипп Захарович Бенковский, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Великоличетнянской волости, деревни Лукиновки.

Схимонах Горюний, Гавриил Михайлович Неструев, крестьянин Курской губернии и уезда, Старковской волости, сельца Нижне-Косяково.

Монах Каллиопий, Кондрат Семенов Кравец, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости и села.

Схимонах Мина, Михаил Дмитриевич Уваров, Ярославский мещанин.

Монах Валериан, Василий Яковлев Конюшенко, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Перемянской волости, села Чернеча.

Монах Руф, Роман Иванов Швец-Онуприенко, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.

Схимонах Михаил, Моисей Игнатьев Саенков, крестьянин Черниговской губернии, Конотопского уезда, Голеиской волости, села Белых Верш.

Монах Николай, Никита Михайлов Цанга, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Чернявской волости, деревни Тополи.

Схимонах Феодот, Федор Иванович Иванов, мещанин города Подольска, Московской губернии.

Монах Иов, Иван Федоров Иванов, мещанин города Подольска, Московской губернии.

Схимонах Пахомий, Петр Кондратьев Добриян, крестьянин Гродненской губернии, Слонимского уезда, Че- мерской волости, деревни Кокошич.

Монах Арсений, Афанасий Никитич Свечколап, крестьянин Подольской губернии, Литинского уезда, Багриновской волости, села Баркова.

Монах Елиазар, Емельян Антонов Дащенко, крестьянин Екатеринославской губернии, Ново-Московского уезда, Знаменской волости, села Песчанки.

Монах Феодосий, Федор Васильев Доценко, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Устьинской волости, села Большой Киравки.

Монах Каллиник, Косма Иванов Притчин, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мимировской волости и села.

Монах Касарий, Косма Никифоров Баскаков, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Сараевской волости, села Кривского.

Монах Евфрем, Евфимий Пименов Литвиненко, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Болыпе-Белозерской волости.

Схимонах Спиридон, Стефан Алексеев Куревлев, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Борецкой волости и села.

Монах Товия, Тимофей Ефимович Шаповалов, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Засосненской волости, слободы Дубовской.

Схимонах Филарет, Филипп Кузьмин Русанов, крестьянин Курской губернии, Староосколького уезда, деревни Озерки.

Схимонах Фома, Фока Федоров Лупушняк, крестьянин Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Ново-Миргородской волости, села Коробчина.

Монах Маврикий, Михаил Григорьев Григорьев, крестьянин Казанской губернии, Ядринского уезда, Чубаевской волости, деревни Арчиной Косы.

Монах Афанасий, Александр Яковлев Кружилка, крестьянин Подольской губернии, Гайсинского уезда, Хощеватской волости, села Сталок.

Монах Гликерий, Герасим Петров Сорока, крестьянин Херсонской губернии, Ананьевского уезда, Пацицельской волости и села.

Монах Нил, Никанор Кузьмин Чмыхов, крестьянин Орловской губернии, Карачевского уезда, Башинской волости, деревни Беляевой.

Монах Сергий, Семен Епифанов Гуминской, крестьянин Подольской губернии, Ямпольского уезда, Коснохромгородской волости, села Антонопля.52

Монах Андрей, Антон Васильев Жаров, московский мещанин.

Схимонах Фока, Филипп Исидоров Лисуренко, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Каменской волости, села Водина.

Монах Ирин, Иван Романов Мазур, крестьянин Подольской губернии и уезда, Маковской волости, села Вербовки.

Монах Пелузий, Петр Осипов Скорик, крестьянин Таврической губернии, Мелитопольского уезда, Балковской волости, местечка Благовещенского.

Монах Селевкий, Савва Михайлов Кривовязый, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановски.

Схимонах Петр, Прокопий Николаев Суховий, крестьянин Черниговской губернии, Борзененского уезда, Хорошо-Озерской волости и села.

Монах Мелетий, Митрофан Владимиров Белоусов, крестьянин Калужской губернии, Перемышльского уезда, Заборовской волости, деревни Головниной.

Монах Маврикий, Михаил Константинов Боянов, крестьянин Тобольской губернии, Ишимского уезда, Соколовской волости, деревни Больше-Малышкиной.

Монах Ардалион, Архип Сергеев Плаксюк, крестьянин Киевской губернии, Черкасского уезда, села Талиц.

Схимонах Авраамий, Алексей Семенов Колбаса, крестьянин Полтавской губернии, Ромейского уезда, Великобубновской волости и села.

Рясофорный монах Феодор, Федор Григорьев Пензин, крестьянин Симбирской губернии, Сызранского уезда, села Троицкого.

Монах Петр, Павел Васильев Латухин, крестьянинНижегородской губернии и уезда, Арманихинской волости и села.

Монах Георгий, Григорий Феодоров Нарышков, крестьянин Полтавской губернии, Константиноградского уезда, Песчаной волости и села.

Монах Иоанникий, Иван Исаев Колосов, крестьянин Вятской губернии, Иранского уезда, Починской волости, починка Березина.

Рясофорный монах Анания, Ананий Александров Подвашецкий, крестьянин Подольский губернии, Гайсинского уезда, Купянской волости, села Ермовинец.

Схимонах Игнатий, Иван Кузьмич Басканов, крестьянин Рязанской губернии, Сапожковского уезда, Сараевской волости, села Кривского.

Монах Василий, Владимир Филиппов Ковтун, крестьянин Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, Атюжской волости и села.

Монах Асинкрит, Афанасий Андреев Буруменской, крестьянин Воронежской губернии, Бирюченского уезда, Верхогубанской волости, хутора Волчья.

Монах Прохор, Прокопий Иванович Субботин, потомственный почетный гражданин, Вологодской губернии.

Монах Никандр, Николай Каллиников Кудра, казак Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, Коробовской волости, села Карельского.

Монах Иаков, Иван Романов Бугай, казак Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, Коробовской волости, села Карельского.

Монах Адриан, Андрей Афанасьев Хохлов, крестьянин Оренбургской губернии и уезда, Спасской волости, деревни Скулан.

Монах Вавила, Василий Спиридонов Гулец, зап. ряд Черниговской губернии, Глуховского уезда, Улановской волости, селаСуходова.

Монах Платон, Петр Николаев Цаплин, крестьянин Тверской губернии, Калязинского уезда, Семиндеевской волости, деревни Стрелки.

Монах Валерий, Василий Тимофеев Брадулин, отставной фельдфебель из крестьян Московской губернии, Бронницкого уезда, Алешинской волости.

Монах Каллист, Кондрат Тарасов Пищулин, крестьянин Курской губернии, Белгородского уезда, Мельховской волости и села.

Монах Игнатий, Исидор Григорьев Маламуж, крестьянин Киевской губернии, Звенигородского уезда, Гарековской волости, деревни Кирилловой.

Монах Каллист, Климент Ефимов Голиков, крестьянин Орловской губернии, Трубчевского уезда, Вручинской волости, села Садовой Сосновки.

Монах Касьян, Константин Михайлов Секач, крестьянин Минской губернии, Слуцкого уезда, Ляховичской волости, деревни Больше-Лотова.

Монах Мамонт, Мефодий Прохоров Мордынский, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Таракановки.

Монах Лавр, Иларион (по паспорту), Лаврентий (настоящее его имя) Георгиевич Чуфичев, крестьянин Сыр-Дарьинской области, Ташкентского уезда, поселка Богородицкого.

Монах Израиль, Иван Федоров Зайцев, крестьянин Смоленской губернии, Юхновского уезда, Воскресенской волости, деревни Визищи.

Монах Ездра, Евфимий Миронов Гробовенков, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Клибенской волости, села Карнасук.

Монах Иуст, Яков Иванов Гошовский, крестьянин Каменец-Подольской губернии, Балтского уезда, Даниловской волости, селения Чемирлов.

Схимонах Исаия, Исидор Васильев Коваль-Бедрин, крестьянин Курской губернии, Новооскольского уезда, слободы Великой Михайловки.

Монах Иустин, Иван Андреев Шадрин, крестьянин Пермской губернии, Соликамского уезда, Поживской волости и завода.

Монах Зотин, Захарий Андреев Краснобородков, крестьянин Воронежской губернии, Острогожского уезда, Сагуновской волости, деревни Колодежанской.

Монах Платон, Потапий Петров Пастеник, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Ободовской волости, села Цебелевка.

Монах Григентий, Григорий Петров Никитин, крестьянин Курской губернии и уезда, Каменской волости, деревни Шумовской.

Монах Маркиан, Михаил Степанов Ронько, крестьянин Борзенского уезда, Черниговской губернии, Комарской волости, села Елашовки.

Монах Алексий, Андрей Николаев Голь, крестьянин Люблинской губернии, поселка Кржешева, Белгоранского уезда.

Монах Никандр, Николай Николаев Попов, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, села Ваулова.

Монах Пафнутий, Петр Сергеев Потапов, крестьянин Вологодской губернии, Устьсысольского уезда, Шиловской волости, деревни Мишаковской.

Монах Иоасаф, Яков Михайлов Прокурнин, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Пригородной волости, слободы Бехтеевки.

Монах Ираклий, Иван Павлов Скуратовский, мещанин Киевской губернии, Радомышльского уезда, села Скуратова.

Схимонах Палладий, Петр Кириллов Левченко, крестьянин Херсонской губернии, Елисаветградского уезда, Трикрецкой волости, деревни Новоселовки.

Монах Трифон, Тарасий Алексеев Возняк, крестьянин Подольской губернии, Брацлавского уезда, Тросненской волости, местечка Верховки.

Схимонах Савватий, Степан Дмитриев Кичигин, крестьянин Казанской губернии, Свияжского уезда, Ульянковской волости, села Подберезья.

Монах Палатин, Петр Анисимов Голубов, крестьянин Курской губернии, Обоянского уезда, Медвенской волости, слободы Медвенки.

Монах Мирон, Митрофан Евфремов Орлов, крестьянин Саратовской губернии, Балашовского уезда, Второй Ивановской волости и села.

Монах Иннокентий, Иван Иванов Мальцев, крестьянин Вологодской губернии, Вельского уезда, Есютинской волости, деревни Макшанской.

Монах Иустин, Иван Терентьев Кореньков, крестьянин Курской губернии, Корочанского уезда, Погореловской волости, слободы Бехтяевки.

Монах Иона, Яков Марков Дидченко, крестьянин Оренбургской губернии и уезда, Киликинской волости, деревни Мастрюковой.

Монах Трофим, Тимофей Стратонов Бондарь, крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Лужанской волости и села.

Схимонах Вукол, Василий Григорьев Пучков, крестьянин Самарской губернии, Николаевского уезда, Новотульской волости и села.

Монах Смарагд, Самуил Филиппович Федоренко, крестьянин Полтавской губернии, Кобелякского уезда, Кишенской волости, деревни Дубровки.

Монах Андроник, Алексей Федоров Ситников, крестьянин Тамбовской губернии, Кирсановского уезда, Куршинской волости, деревни Перышково.

Рясофорный монах Василий, Василий Петров Мясников, крестьянин Пензенской губернии, Нижнеломовского уезда, той же волости, слободы Пушкарской.

Монах Полиевкт, Петр Андреев Мамалыга, крестьянин Подольской губернии, Балтского уезда, Троякской волости, деревни Вольковой.

Монах Евтихий, Елисей Семенов Парайло, казак Полтавской губернии, Зеньковского уезда, той же волости.

Монах Анфим, Антон Васильев Белоконов, крестьянин Области Войска Донского, Каменского уезда, Меньковой Калитвенской волости и слободы.

Монах Давид, Козьма Иванович Горбунов, крестьянин Самарской губернии, Бугульминского уезда, Тимошенской волости, деревни Кузьминовки.

Монах Силуан, Семен Данилович Редок, крестьянин Черниговской губернии, Новозыбковского уезда, Белоколодицкой волости, Скоробогатой слободы.

Монах Иаков, Иван Дмитриев Маслов, крестьянин Орловской губернии, Трубчевского уезда, Стрелецкой волости, деревни Темной.

Монах Илия, Иван Кузьмин Потапов, мещанин города Кузнецка, Саратовской губернии.

Монах Димитриан, Димитрий Иосифов Буртный, крестьянин Херсонской губернии, Анапьевского уезда, Тандабуровской волости, того же села.

Монах Гурий, Григорий Алимпиевич Филиппов, крестьянин Самарской губернии, Бузулукского уезда, Могутовской волости и села.

Монах Иамвих, Иов Кириллов Мальчевский, крестьянин Киевской губернии, Уманского уезда, Подвысоцкой волости, того же села.

Монах Севастиан, Савва Васильевич Топило, крестьянин Харьковской губернии, Купянского уезда, Сервизской волости, села Шедибецкого.

Монах Троадий, Тихон Стефанов Лисавцов, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Засочинской волости, хутор Котлярова.

Монах Алексий, Афанасий Иванов Карцев, крестьянин Уфимской губернии, Белебеевской уезда, Ильинской волости, деревни Никулиной.

Монах Феодор, Феодосий Яковлев Гончар, крестьянин Киевской губернии, Чигиринского уезда, Голаковской волости, местечка Медведовки.

Послушник Моисей Евфимиев Варуха, крестьянин Черниговской губернии, Нежинского уезда, Володыко-Девицкой волости, села Шатура.

Послушник Филипп Степанов Громовой, крестьянин Киевской губернии, Черкасского уезда, Матусовской волости, села Куцовки.

Послушник Косма Андреев Кириленко, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Ивовской волости, слободы Ильинской.

Послушник Василий Ильич Калачев, крестьянин Самарской губернии, Ставропольского уезда, Старобинорадской волости и села.

Послушник Мартин Акимов Пешеходов, крестьянин Курской губернии, Тимского уезда, Рогозецкой волости, села Первого Подгородицы.

Послушник Иван Васильевич Ткач-Кривовяз, крестьянин Воронежской губернии, Бирючинского уезда, Алексеевской волости, той же слободы.

Послушник Никита Ильич Юшков, крестянин Харьковской губернии, Змиевского уезда, Берековской волости и села.

Подлинник. Рукопись.

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 21.

№13. Заявление братии Русского на Афоне Св. Пантелеймонова монастыря доктору Добровольного флота о получении ими ран при выселении из монастыря со списком пострадавших

3 июля 1913 года

Мы, нижепоименованные братия Русского на Афоне Св. Пантелеймонова монастыря насилием оружия изгнанные из означенного монастыря, причем полученные раны и контузии нанесенные нам солдатами 6-й роты 50-го Белостокского полка холодным оружием нижеследующим лицам.

Нанесенные раны колотые штыком ружья.

Монаху Никону Селезневу.

Схимонаху Смарагду Белому.

Монаху Мартарию Котхенко.

Монаху Пафнутию Кодынец.

Монаху Варнаве Алышеву.

Нанесенные резанные и рубленные раны.

Монаху Федору Бенковскому.

Монаху Евгению Уварову.

Монаху Иову Андрейченко.

Монаху Куарту Боровику.

Схимонаху Исаакию Грязеву.

Монаху Адриану Хохлову.

Монаху Георгию Мысько.

Монаху Никону Наточию.

Монаху Андрею Казакову.

Нанесенные раны прикладом ружья.

Монаху Герасиму Кишевскому.

Схимонаху Валенту Тримасову.

Схимонаху Прохору Нуждину.

Монаху Игнатию Потутаеву.

Монаху Мелетию Белоусову.

Схимонаху Феоктисту Печерскому.

Монаху Еноху Зайцеву.

Монаху Савватию Сальникову.

Монаху Максиму Стригину.

Монаху Гурию Самсонику.

Монаху Гавриону Евдокимову.

***

Монаху Авиву Харинову.

Монаху Мине Уварову.

Монаху Никандру Попову.

Монаху Августину Ольшину.

Монаху Палладию Левченко.

Монаху Афанасию Гендину.

Монаху Палладию Дротикову.

Монаху Павлу Саприкину.

Монаху Севастиану Киловскому.

Монаху Памвлиху Мальчевскому.

Монаху Мелитону Гаврилову.

Монаху Иоанну Свистунову.

Монаху Ваптосу Недашковскому.

Монаху Георгию Нарышкину.

Монаху Евангелу Козаченко.

Итого сорок человек пострадавших от холодного оружия каковое просим Вашу милость засвидетельствовать вашею подписью и приложением печати.

Подлинник. ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 49. Л. 37.

№14. Телеграмма Обер-Прокурору Святейшего Синода В. К. Саблера товарищу Министра внутренних дел В. Ф. Джунковскому по вопросу о снятии духовного сана с иноков, возвращающихся с Афона53

6 июля 1913 года

Милостивый государь, Владимир Федорович!

Святейший Синод, обсудив письмо Вашего Превосходительства, от 4 сего июля за № 17528, по вопросу о снятии духовного сана с русских иноков-монахов «имяславцев», возвращающихся в Россию на пароходе «Херсон», предоставил мне сообщить Вам, милостивый государь, что, так как по действующим церковным правилам русские подданные, получившие монашеское пострижение на Афоне, в России не признаются в монашестве доколе не выполнят 3-летнего послушнического искуса в одном из российских монастырей, то монахи «имяславцы» по прибытию в Россию подлежат направлению в места их приписки, с воспрещением им ношения монашеского одеяния; если же бы в числе прибывающих оказались получившие пострижение в российских монастырях или же хотя [бы] пострижение на Афоне, но затем признанные в монашеском звании Св. Синодом, то таковых, впредь до особых распоряжений духовной власти, надлежало бы водворить в одном из афонских подворий г. Одессы. Вместе с тем Св. Синод признал необходимым предписать всем епархиальным начальствам не допускать прибывших с Афона «имяславцев» в монастыри, а Херсонскому епархиальному начальству, сверх того, иметь надзор за помещенными на подворье монахами, прибывшими с Афона, если бы таковые оказались.

Примите уверения в совершенном моем уважении и преданности.

В. Саблер

Подлинник. ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 49. Л. 6–6 об.

№15. Секретные телеграммы посла в Константинополе М. Н. Гирса с предложениями о мерах по отношению к афонским монахам, прибывающим в Одессу54

10/23 июля 1913 года № 610.

Шебунин телеграфирует за № 31.

Монахи на «Херсоне» делятся на две категории: с одной стороны, зачинщики и подстрекатели, с другой – невежественные массы. Первые – умелые в революционной и религиозной агитации безусловно опасны. – Вторые, искренне заблуждающиеся, при внимательной над ними духовной опеке, могут быть сохранены в лоне церкви. При посадке их я никаких на себя обязательства не принимал. Поэтому от усмотрения Императорского Правительства зависит принять любое из двух решений: 1) вызвать лишение сана каноническим путем чрез Вселенского Патриарха, или, если окажется необходимым – 2) считать их сделавшимися мирянами автоматически, принимая их таковыми в России на основании их паспортов, при них препровождаемых. И в том, и в другом случае, первая категория наиболее виновных подлежала бы строгому преследованию, а вторая – высылке на место приписки по надзор полиции и епархиальных властей. Если бы при принципиальном предпочтении второго проекта было, однако, найдено неудобным вовсе обходить Патриарха, можно было бы обратиться к нему для лишения сана главнейших бунтовщиков и тех, очень немногих, из остальных, которые случайно снабжены от наших губернаторов паспортами не мирскими, а монашескими. Это, может быть, и было бы наиболее лучшим исходом всего дела.

Гирс.

№611

Прошу срочных распоряжений. Ссылаюсь на мою телеграмму № 610.

Вполне присоединяюсь к мнению Шебунина о необходимости сделать различие между зачинщиками – руководителями движения, подлежащими аресту, и менее ответственными их последователями. Первые, а также снабженные по ошибке русскими монашескими паспортами, будут лишены сана Патриархом, с которым, в согласии с архиепископом Никоном, я вхожу в соответственные сношения.

К лицам второй категории, а также и к беспаспортным, должен быть применен (...)55 общий порядок, в силу коего афонские монахи, прибывающие в Россию с мирскими паспортами, почитаются у нас мирянами. Согласно вышеизложенного, по окончании формальностей в патриархии, я отправлю «Херсон» в Одессу завтра вечером. Он будет на месте в субботу, к каковому времени крайне желательно было бы снабдить одесские власти нижеследующими инструкциями.

Гирс.

№ 612

Прошу срочных распоряжений. Продолжение № 611.

1) По прибытии «Херсона поставить его, если окажется возможным, в Карантинную гавань для облегчения операции.

2) При высадке монахов произвести выемку всей имяславческой литературы, а также церковных предметов и облачений.

3) Из лиц первой категории взять под арест главнейших агитаторов, поименованных в особом списке. Остальных лиц первой категории разослать по местам их приписки по этапу.

4) Лица 2-й категории должны быть также водворены на родину под наблюдением полиции.

5) Лица, поименованные в 3-м и 4-м пунктах, поступают на местах под строгий надзор полиции и епархиального начальства.

Для облегчения одесским властям приема монахов и разделения их по категориям, мною командируется на «Херсон» титулярный советник Щербина, снабженный всеми необходимыми инструкциями.

Гирс.

Подлинник. ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г.Д. 48. Л. 16–17.

№16. Журнал совещания о мерах по устройству и распределению афонских монахов

15 июля 1913 года

15 июля 1913 года в доме архиепископа Херсонского и Одесского состоялось совещание по обсуждению вопроса о возможных мерах для устройства и распределения прибывших в Одессу на пароходе «Херсон» русских афонских монахов.

На совещании присутствовали: Высокопреосвященные архиепископ Херсонский Назарий и член Святейшего Синода архиепископ Никон, Одесский градоначальник, в должности Шталмейстера Двора Его Императорского Величества И. В. Сосновский, директор Канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода действительный статский советник В. И. Яцкевич, Начальник Жандармского управления полковник П. П. Заварзин, коллежский советник С. В. Троицкий и титулярный советник В. С. Щербина.

Слушали: словесный доклад Шталмейстера Сосновского о сделанных уже распоряжениях относительно прибывших на пароходе «Херсон» афонцев. Из доклада выяснилось следующее: а) главари зачинщиков происшедшей на Афоне смуты свезены уже на берег и водворены: трое – Цуриков, Янков и Давымука, как изобличаемые в уголовных деяниях, в тюрьме; 31 человек – в арестантской при Бульварном полицейском участке и пять человек признанных в своем звании и сане Русской Церковью, – в числе их находится архимандрит Давид, – в Андреевском Афонском подворье.

Монахи, заключенные в тюрьму острижены и переодеты в мирское платье, из числа водворенных в арестантской 24 лица добровольно переоделись в это платье, а семь человек, заявляя о данных ими обетах служить Богу, отказались добровольно снять монашеские одеяния и заменить мирскими, б) В настоящее время производится чинами полиции, при участии настоятелей Афонских Одесских подворий, опрос остающихся еще на пароходе «Херсон» афонцев по особым листам, заключающиеся в коих вопросные пунк ты дают возможность получить о каждом отдельном лице всю полноту нужных сведений (экземпляр опросного листа при сем прилагается). Одновременно совершается и таможенный досмотр их багажа. За субботу и воскресенье (13 и 14 июля) опрошено уже свыше 300 лиц. По опросе предполагается перевозить афонцев ранним утром партиями на берег в Бульварный участок. Здесь по личном осмотре монахов и их багажа, с отобранием у них облачений, богослужебных книг и т.п. и после переодевания их в мирские платья, им будут вручаться проходные свидетельства для следования на места их первоначального жительства. На вокзал они будут отправляться под наблюдением особых лиц, а на вокзалах, дабы избежать праздных толп и соблазна, их будут сажать в вагоны до первого звонка. Для следования по железным дорогам афонцы снабжаются бесплатными железнодорожными билетами. За багаж же они должны уплачивать из собственных средств.

По обмене мнений признали принятые уже меры целесообразными и отвечающими существу предмета.В виду возникших за сим, при обсуждении настоящего дела вопросов постановили:

1) Отобранные у афонцев монашеские платья, церковные облачения, богослужебные книги передавать под расписку в афонские подворья – Пантелеймоновское и Андреевское: всему означенному имуществу составить точный реестр, для представления оного в Святейший Синод на предмет зависящих распоряжений.

2) Всю имеющуюся в багаже афонцев литературу направлять в распоряжение Херсонского епархиального начальства, для разбора коей образовать особую комиссию из сведущих лиц, с донесением о последующем Святейшему Синоду.

3) Имеющиеся при афонцах значительные денежные суммы отбирать и зачислять в депозиты Одесского градоначальства, оставляя на их руках для путевых расходов не более 50 рублей на каждого. В удержанных суммах выдавать афонцам особые расписки. По выяснении за сим чрез посредство наших заграничных установлений происхождения этих сумм и их принадлежности (выполнить каковой труд просить титулярного советника Щербину), если не встретиться никаких законных препятствий, препровождать их к гражданскому начальству, по месту водворения афонцев, для выдачи собственникам.

4) Предъявить к афонцам принудительное требование о снятии волос. Так как выполнение этого требования может вызвать нарекания и кривотолки, то предварительно сего поручить действительному тайному советнику Яцкевичу испросит по сему предмету шифрованною депешей указаний г. Обер-Прокурора Святейшего Синода.

5) О всех выдворяемых из Одессы афонцах в целях надзора за ними поставить в известность начальников губерний и епархиальных преосвященных.

6) Относительно заключенных под стражу 31 лица, по получении известия от Вселенской Патриархии о лишении их сана, возбудить переписку в порядке положения об усиленной охране на предмет выяснения их вредного направления.

7) Опросные листы о водворенных в Андреевском Афонском подворье 5 лицах, признанных в своем звании и сане Русской Церковью, сообщить Херсонскому епархиальному начальству для дальнейшего направления вопроса о названных лицах на уважение Святейшего Синода.

Подлинный подписали:

Назарий,

архиепископ Херсонский,

Член Святейшего Синода,

архиепископ Никон,

Одесский градоначальник

И. Сосновский,

Действительный статский советник

В. Яцкевич,

Полковник Заварзин,

Коллежский советник С. Троицкий,

Титулярный советник В. Щербина,

С подлинным верно: В. Яцкевич.

Приложение: Формуляр опросного листа

Фамилия или прозвище.

Имя в мире.

Имя в монашестве.

Отчество.

Возраст (лета и время рождения).

Вероисповедание.

Сословие и подданство.

Звание в монашестве, в каком ските находился, где и когда пострижен в монашестве.

Место приписки и рождения.

а)      губерния;

б)      уезд;

в)      город, местечко или посад;

г)      волость или сельское общество;

д)      село или деревня;

Постоянное место жительства на родине.

Какое получил образование и где.

Когда именно и где призывался к отбытию военной повинности.

Когда выехал за границу через какой пограничный пункт, и по какому документу, кем таковой выдан.

Какие документы имеются на руках.

Кто может установить личность из проживающих в Одесских подворьях.

Кто может установить личность из проживающих в других местах Империи (подробно).

Был ли под судом и следствием и нет ли за ним неразрешенных судебной и административной властью дел.

Семейное положение.

До какой станции железной дороги направляется.

Вопросы вытекающие из предыдущих объяснений.

Подпись опрашиваемого, удостоверяющая правильную запись.

Подпись составителя сведений.

Подписка. (От тех, кто не признан в монашестве Св. Синодом).

«Сим обязываюсь не носить монашеского одеяния и явиться незамедлительно в п[ункт] указанный в проходном свидетельстве местному полицейскому начальству».

Заверенная копия.

Г АРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 48. Л. 100–102, 645.

№17. Список афонских монахов, задержанных в Одессе с объяснительной запиской В. Щербины56

22 июля 1913 года

Его Превосходительству господину Одесскому Градоначальнику.

Имею честь представить у сего Вашему Превосходительству список высланных с Афона монахов русско-подданных в количестве 34 человек, как известных своей вредной деятельностью на Св. Горе и наиболее замешанных в движении, а потому подлежащих, по мнению Императорского Посольства в Константинополе, задержанию в г. Одессе до дальнейших распоряжений.

Из числа поименованных в прилагаемом при сем списке особого внимания заслуживает, конечно, главный агитатор и руководитель происшедших беспорядков беспаспортный Ирадион Цуриков, действовавший все время с своими сообщниками крайне вызывающе по отношению, как духовных, так и светских властей. Неоднократно позволял себе дерзко отзываться об архиепископе Никоне, сопровождавшем его магистре богословия Троицком и, наконец, высказывал полное неповиновение властям.

Запасной военный фельдшер Парфений Давымука-Кирбанов, присужденный к заключению в тюрьме на 1 год 4 месяца за подстрекательство к бунту нижних чинов во время русско-японской войны (официальная справка о сем имеется в канцелярии Пантейлеймоновского монастыря).

Последний, собрав большую толпу монахов, дерзавших оскорблять господ офицеров и нижних чинов 6-ой роты Белостокского полка при занятии ею монастыря 13 минувшего июня, подстрекал ее к противодействию властям и, наконец, пробился сквозь строй солдат, занимавших ворота обители, несмотря на категорическое запрещение присутствовавших здесь представителей власти.

Что же касается до остальных лиц, поименованных в списке, то таковые при беседах с архиепископом Никоном и г. Троицким оскорбляли их словами, называя масонами и еретиками, прибывшую же на Св. Гору комиссию недействительной, подкупленной и действовавшей пристрастно и незаконно, неоднократно в своих заявлениях к командированному на Афон Генеральному Консулу в Константинополе действительному] с[татскому] с[оветнику] Шебунину, скрепленных к тому же их подписями, угрожали бунтом и беспорядками в случае неисполнения их дерзких требований.

Командированный

Императорским Послом в Константинополе

Титулярный Советник В. Щербина.

Список лиц, подлежащих задержанию в городе Одессе до дальнейших распоряжений

Мпиков, он же Янков Климент Иванов.

Давымук-Кирбанов57 Парфений Кириллович.

Цуриков Иродион Федорович.

Рощин Иван Александрович.

Ершов Федор Артемьев.

Сальников Семен Алексеев.

Белоконь Косьма Андреевич

Троянов Василий Андреев.

Нескоблинов Дмитрий Григорьев.

10 Шиптекита Прокофий Иванович.

11  Сас Каленик Герасимов.

12 Садчиков Тимофей Иванов.

13 Нарышкин Григорий Федоров.

14 Недашковский Василий Исидоров.

15 Агошков Василий Лаврентьев.

16 Алентьев Даниил Елисеев.

17 Голубов Иосиф Яковлев.

18 Ершов Сила Гаврилов.

19 Кичигин Степан Дмитриев.

20 Гуманюк-Гуминский Семен Епифанов.

21 Белоусов Митрофан Владимиров.

22 Зенин, он же Пахомов Михаил Яковлев.

23 Шумских Ананий Михайлов.

24 Коковихин Яков Гурьев.

25 Курамин Никандр Сергеев.

26 Маслов Дмитрий Петров.

27 Митюрин Иван Федоров.

28 Плаксюк Архип Сергеев.

29 Белоконь Михаил Андреев.

30 Белоконь Иван Андреев.

31 Буртный (Петелька) Дмитрий Иосифов.

32 Овсянников Иван Николаев.

33 Назаров Илларион Фомов.

34 Кузнецов Федор Агафонов.

Заверенная копня. Г АРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г.Д. 48. Л. 55–56.

№18. Протокол опроса П. Д. Григоровича о его участии в выступлении монахов на Афоне

22 июля 1913 года, г. Одесса

Помощник пристава Бульварного полицейского участка Радченко по распоряжению господина начальника Одесского жандармского управления расспрашивал прибывшего сего числа из-за границы на пароходе РОП и Т «Чихачев» отставного штабс-ротмистра Павла Д[ометовича] Григоровича, который объяснил: по уходе в запас армии из 45– го Драгунского Северского полка в 1908 г. в октябре, поселился на Кавказе возле Красной Поляны Черноморского губернии для занятия духовной жизнью. Выезжал я за все время своего пребывания оттуда только один раз – к воинскому начальнику в г. Новороссийск, остальное же время жил там безвыездно. В 1912 г. (по уходе в отставку) я уехал на Св. Гору Афон для поклонения, куда прибыл 3 апреля и остановился в качестве паломника в Св.-Пантелеймоновом монастыре, где пробыл до конца августа, выходя оттуда несколько раз для обозрения Св. Горы. Мои выходы продолжались по три дня, по неделе и даже по 2 недели и раз даже – четыре недели. Во время выходов я дважды обошел всю Гору (около 80 верст длины и до 25 верст ширины) с целью ознакомления с обителями и старцами. За это время я особенно привык к скиту Фиваида, где пробыл около месяца. Однажды я отправился к старцу Иакову, проживающему на Кирашах (урочище) с целью испросить его благословения вернуться в Россию, но он убедил меня остаться на Афоне, и я принял его совет, как волю Божию и, скрепя сердцем, остался там. О. Иаков предоставил мне выбрать любое место для жительства, и я обратился к другому старцу о. Вениамину для извещения мне воли Божией относительно выбора обители. О. Вениамин указал мне на Андреевский скит, и я отправился туда, где впервые (в июле) встретился и познакомился с о. Антонием Булатовичем. Игумен на мою просьбу принять меня в скит ответил уклончиво, потому что, как оказалось, я назвал себя уроженцем Киевской губернии, а в Андреевский скит малороссов, особенно в последнее время, не принимали. Во всяком случае, о. игумен сказал мне, чтобы я ходил к о. Антонию в келию, чтобы учиться началам иноческой жизни. Я бывал у о. Антония, который оказался крайне неразговорчивым, он дал мне работу – делать корректуру его «Апологии», которую он представил в Св. Синод. Из этой «Апологии» я ничего тогда не мог понять, так как все мое внимание было сосредоточено на корректуре, тем более что листы один после другого приходилось читать через час и более. Таким образом в памяти у меня почти ничего не осталось из «Апологии», кроме двух изречений о. Иоанна Кронштадтского: «Имя Божие есть Сам. Бог» и подобного же изречения св. Феофилакта Болгарского. Через две недели по моем поступлении в скит о. Антония удалили из скита, я же узнал, что мне как малороссу нельзя рассчитывать на принятие в скит, и я ушел оттуда по Горе, и окончил путешествие у старца Вениамина, который посоветовал мне поступить в келию Благовещения Пресвятой Богородицы, где я снова встретился с о. Антонием.

О. Антоний и здесь продолжал писать разные заметки об имени Божием и занимался их переводом на греческий язык с одним греком-иноком. Я же всецело был занят послушанием и правилами, которые, по привычке боялся пропустить, тем более, что о. Антоний был весьма аккуратен в своем правиле, а в отношении своих писаний мало сообтцителен, да и никому не доверял письменных работ.

Мои внутренние отношения с о. Антонием не были сердечными, благодаря складу наших характеров. Но я его весьма уважал за благость иноческой жизни, воздержание, молчаливость и другие добродетели.

1-го января 1913г. о. Антоний уехал было в Солунь печатать, на греческом языке свои сочинения, но благодаря непогоде пароходы не могли пристать к берегу, почему о. Антоний не попал в г. Солунь. Как раз в это время 8 января прибыл в скит игумен скита, пробывший месяца полтора – два в отсутствии. Ввиду этого и о. Антоний по просьбе братии вернулся в обитель, переночевал там, пошел с братиями в скит, где и пробыл до 15–17 февраля. Игумена удалили из скита 12 января, после чего закрыли Порту и сообщение со скитом прекратилось. Кстати, когда о. Антоний вернулся с Дафны (пристани), то он оставил у меня свои деньги (около 700 рублей). Эти деньги понадобились ему для возвращения в Россию, и он просил меня (запиской) принести ему деньги, что я и сделал, доставляя их в два раза. В первый раз я видел о. Антония около 20 минут, так как тогда начался собор для выбора старцев, а во второй раз – около часа. О. Антоний очевидно был чем-то озабочен и весьма рассеян и пригласил меня прийти к нему на другой день, но когда я пришел к Порте, то узнал, что о. Антоний уже уехал ночью в Россию, почему мне не удалось его больше видеть. Дней через 10 (в конце февраля) ко мне пришли из Андреевского скита просить написать ответы на Патриаршую грамоту по поводу происшедших в скиту беспорядков и всего остального, а также другие грамоты, которые требовались в Константинополь о. Антонию и новому игумену. Мне сообщили содержание ответа, и я написал ответ Св. Патриарху от имени скита и от имени нового игумена. Содержание бумаг было такое, что мы не богословствуем, но единственно повторяем за о. Иоанна Кронштадтского, что Имя Божие есть Бог, что это значит – мы не объясняем, но желающих понять это предлагаем обратиться к о. Антонию. На вторую также ответил, что о. Давид заболел, и при первой возможности отправиться к Патриарху, что тот и сделал. По окончании этой работы я рассчитывал вернуться к старцу о. Парфению, но в это время стало известно о приезде в скит сенатора Мансурова П. Б. Для которого скитяне просили приготовить полный доклад обо всем происшедшим в скиту, что я и сделал. Кроме того, ему были представлены копии ответов Св. Патриарху. Кроме доклада, пришлось писать П. Б. Мансурову прошение об оказании помощи и возвращения корреспонденции и о всем прочем, а также обширный доклад о том, чего желают русские иноки, в смысле ограничения влияния на дела русских иноков на Афоне со стороны греков, и об устройстве русского самоуправления и проч. Эти работы заняли у меня все время до Пасхи, когда прибыл о. Арсений. Моя работа ограничилась в это время тем, что я делал исправления работ о. Арсения, состоящих из писем к разным лица [неразб.] – Думбадзе, Кривошеину, русским, болгарским, сербским и др. епископам. На собеседованиях о. Арсения я был всего два раза, когда они говорили о падших ангелах и крамольниках, больше мне не пришлось их слышать, так как я тогда чувствовал себя весьма утомленным.

После паралича, разбившего совершенно о. Арсения, я имел время изучать вопрос об Имени Божием. Результат моей работы был такой, что профессор Троицкий заявил после собеседования, что мы точнее всех и лучше всех изучали этот вопрос, и если есть некоторые неясности, то при взаимном рассуждении он может совершенно исчезнуть. Все мои беды заключались в том, что у нас не имеется ученого-богослова, который бы надлежащим образом формулировал весь наш ответ.

Когда же прибыла на Афон комиссия, то по прибытии в Андреевский скит, секретарь посольства весьма благодарил скитальцев за то, что порядок во все время не был нарушен, и что скитальцы не последовали примеру других... Когда часть скитальцев уходили на пароходе, то я был дважды в комиссии, и там оба раза предложили мне (секретарь Серафимов и еще какой-то офицер) уехать коммерческим пароходом домой, как паломник. Я уехал оттуда в прошлую среду. Ныне я намереваюсь отсюда отправиться в С.-Петербург для совещания с братом о нашем общем недвижимым имуществе, а оттуда вернуться на прежнее место своего скитальства – Красная Поляна, и оттуда не рассчитываю совершенно никуда выезжать.

Рукопись. Подлинник.

Г АРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г.Д. 49. Л.

№19. Определение Святейшего Синода о пересмотре решения Святейшего Синода относительно имябожников

27 августа 1913 года

По указу Его Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод слушали: 1) доклады командированных на Афон архиепископа Никона и коллежского советника Сергея Троицкого, 2) заявление старцев – настоятелей русских обителей (келий) и калив Св. Афонской Горы об отвержении нового лжеучения, 3) два донесения архиепископа Херсонского и Одесского Назария, испрашивающего указаний относительно мероприятий, касающихся прибывших в его епархию афонских монахов, 4) прошение иеромонаха Ювеналия и монахов Клеоны и Израиля о разрешении вернуться на Афон или вступить в какой-либо монастырь в России и 5) прошение монаха Дометил (Камяка) о пересмотре решения Святейшего Синода относительно имябожников.

Приказали. Возникшее в 1907 году лжеучение имябожничества быстро распространилось в афонских русских обителях – Пантелеимоновском монастыре и Андреевском ските. Богословский спор, возбужденный появлением лжеучения, постепенно перешел в ожесточенную распрю между сторонниками нового учения и православными его противниками, и распря эта закончилась в Андреевском скиту 10-го января сего года избиением и изгнанием православных во главе с игуменом Иеронимом, а в Пантелеимоновском монастыре 27 января изгнанием наиболее ревностных защитников православия, признанием составленного имябожниками исповедания и переходом власти в их руки. Вселенская патриархия, в области которой находится Св. Гора, применяла многие меры для борьбы с движением. Так, 12 сентября 1912 года новое лжеучение было осуждено грамотой покойного Вселенского Патриарха Иоакима III, 27 августа того же года Халкинская богословская школа, по поручению патриарха рассмотрела новое учение и признала его еретическим, 29-го января 1913 года иноки Андреевского монастыря были объявлены Протатом отлученными от церкви впредь до суда патриархии и, наконец, 5 апреля сего года лжеучение было осуждено нынешним Вселенским Патриархом Германом V. Все эти меры, однако, оказались безуспешными, а принять другие, более действенные меры, греческая церковная власть, вследствие разности языка и национальности, не могла. Между тем, положение православных монахов на Афоне становилось все труднее, и пропаганда распространилась не только на афонские кельи, но и в монастыри, находящиеся в России. В Святейший Синод стали поступать многочисленные жалобы на пропаганду и притеснения православных имябожниками, с горячими мольбами помочь их безвыходному положению и защитить от насилий имябожников. С другой стороны и Вселенский Патриарх и Афонский Кинот, ревностно оберегая чистоту православия, находили, что не признающие их власти еретики не должны жить на Св. Горе. И вот возникла опасность, что все православные русские монахи будут изгнаны со Св. Горы имябожниками, а затем и сами имябожники, по распоряжению Патриарха и Кинота, будут изгнаны оттуда занимающей Св. Гору греческой военной силой.

Само собою разумеется, что русская государственная власть ни изгнания православных еретиками, ни предоставления тысяч русских подданных и многомиллионного имущества русских монастырей воле другого государства допустить не могла, а после того, как Патриарх всецело предоставил умиротворение русских обителей русской церковной власти, не могла допустить этого и власть церковная. Поэтому Святейший Синод счел долгом пойти навстречу Патриарху и разделить заботы Константинопольской Церкви о ее непослушных чадах, еще недавно, до приезда на Афон, бывших чадами Церкви Русской. Вместе с тем, Святейший Синод сознавал свой долг оказать помощь и поддержку все более и более редеющим рядам защитников православия, частию избитых, изгнанных из обителей и скитающихся по Афону, снискивая пропитание подаянием, часто страдающих от притеснений имябожников в обителях. Наконец, участия Святейшего Синода требовала и опасность совершенной утраты Афона, с самых первых страниц русской церковной истории имевшего столь великое значение в религиозной жизни православного русского народа и имеющего его и в настоящее время, когда тысячи русских паломников ежегодно посещают Св. Гору, изобильно почерпая здесь духовную отраду, утешение и назидание, а миллионы листков и брошюр афонского издания распространяют духовный свет по всему лицу земли Русской. Но опасность утраты Афона была еще не самою грозною опасностью для Церкви, ибо, в случае полного торжества имябожников, Афон из обильного источника духовного назидания превратился бы в средоточие пропаганды еретического учения в России, а борьба с такой пропагандой была бы необыкновенно трудной, ибо в руках еретиков оказалось бы все то, что до сих пор служило к укреплению православной Церкви, и все это – церковные святыни, обаяние Афона в народе, монастырские организации, громадные материальные средства, было бы использовано во вред Православию. Итак, желание оказать братскую помощь Константинопольской Церкви и защитить своих недавних чад, гонимых за твердость в вере лжеучителями, а главное, опасение утраты Афона или, что еще хуже, превращение русского Афона в опору еретического нечестия и источник опасной пропаганды – таковы те побудительные причины, которые заставили Святейший Синод принять участие в борьбе против лжеучения. 18 мая сего года было опубликовано послание Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода всечестным братиям, в иночестве подвизающимся, с подробным опровержением учения имябожников и с перечнем мероприятий против распространения его в русских монастырях, а Определением Святейшего Синода, от 16–17 мая, с согласия Патриарха и его Синода, на Афон был послан для увещания член Святейшего Синода и Государственного Совета архиепископ Никон и, в его распоряжение, магистр богословия коллежский советник Троицкий. Уведомленный о послании архиепископа Патриарх известил о его приезде Афонский Кинот.

Во время пути на Афон командированные лица посетили (29 мая, 2 и 3 июня) подворья афонских обителей в Одессе и Константинополе, и архиепископ вел здесь собеседование с имябожниками. 1-го июня архиепископ Никон был принят Вселенским патриархом Германом V и вручил ему представительное послание Святейшего Синода, получив от него грамоту на имя Кинота. 4 июня на канонерской лодке «Донец» архиепископ вместе с Троицким и командированными Императорским Послом в Константинополе Генеральным Консулом посольства Шебуниным и чиновниками посольства Серафимовым и Щербиною выехал на Афон и прибыл туда на следующий день. В продолжение пятинедельного пребывания на Афоне, архиепископом Никоном и магистром богословия Троицким были употреблены все усилия к тому, чтобы подействовать на заблуждающихся словом убеждения. По распоряжению архиепископа в монастырском храме было прочитано послание Святейшего Синода против лжеучения, читать которое ранее запрещали главари имябожников; в храме, в архондарике, в монастырской библиотеке, в трапезной, в больнице, в аптеке и даже у ворот монастыря и на «Донце» многократно устраивались собеседования, в монастырской библиотеке желающим предлагались для чтения святоотеческие творения с отмеченными местами, опровергающими лжеучение, монахам раздавались брошюры, привезенные из России, и листки, составленные архиепископом и Троицким и изданные уже на Афоне. По поручению архиепископа Троицкий посещал заблуждающихся монахов и в их келиях.

Собеседования велись не только в монастыре, но и в его скитах Фиваиде и Старом Руссике, а также (Троицким) в Андреевском скиту и в шести более зараженных лжеучением келиях, куда предпринимались с этой целью поездки. По распоряжению архиепископа к ектениям были приложены прошения об искоренении заблуждения и назначен был трехдневный пост, а затем бдение и литургия, причем в монастырь посланием архиепископа были приглашены и русские келлиоты для общебратской с крестным обхождением обители молитвы о вразумлении заблудших и водворении церковного мира. Изгнанные имябожниками ревностные защитники православия были возвращены в монастырь. Все эти меры имели, хотя значительный, но все же далеко не полный успех. Если до прибытия «Донца» православных оставалось всего одна четверть, а сами имябожники насчитывали их всего 100 человек из 1.700, то теперь численность православных дошла до двух третей всего состава монашествующих, но все старания повлиять и на остальную треть пик чему не привели. Во главе упорствующих стояли лица, получившие, опираясь на имябожническое движение, власть и стремившиеся всеми способами сохранить ее. Среди них были опытные агитаторы, иногда с уголовным прошлым, умевшие держать путем обмана легковерную и невежественную толпу в слепом повиновении. Здесь на успех одних увещаний рассчитывать было нельзя уже потому, что вожаки не допускали никаких увещаний, а при попытках произвести их шумели, затем, или уводили своих единомышленников, или изгоняли увещевающих, а предлагаемые листки и брошюры рвали и жгли. Не слушая командированных Святейшим Синодом лиц, упорствующие не желали подчиняться и власти светской. Попытка Генерального Консула произвести 7 июня проверку паспортов вызвала звон в набат и открытый бунт, так что пришлось для охраны чиновников вызвать вооруженных матросов.

Между тем поведение упорствующих становилось все более и более вызывающим. Они перестали поминать Патриарха и Святейший Синод за богослужением, а вместо них стали поминать своих вождей, читали за богослужением их брошюры, захватили ключи от кассы (2 из 3-х), ризницы, погребов и других монастырских учреждений, оскорбляли и запугивали православных, поносили архиепископа, грозили произвести поджог и захватить кассу и т. п. Как со стороны русских православных монахов, так и Кинота, поданы были заявления с настойчивой просьбой удалить упорствующих с Афона, но представители светской власти решили сначала водворить хотя внешний порядок на Афоне и с этой целью сюда была вызвана из Константинополя рота солдат. Рота прибыла на пароходе «Царь» 11-го июня, а 13-го не без попытки сопротивления со стороны упорствующих была введена в монастырь и стала охранять монастырские учреждения. При охране солдат с 14 по 17 июня в монастыре была произведена перепись православных и имябожников. Первых оказалось 661, вторых 517, а 360 к переписи не явилось. Нои прибытие роты солдат мало изменило положение дела. Упорствующие продолжали противиться и монастырским и гражданским властям и, кроме того, стали оскорблять солдат и даже бросать в них по ночам камни. Убедившись, что оставить упорствующих на Афоне – это значит предоставить православных иноков опасности избиения и изгнания имябожниками, а русские монастыри опасности захвата греками, объявившими, что еретики не могут жить на Св. Горе, Генеральный Консул просил Посла прислать пароход с полуротой солдат, и 3 июля, по прибытии парохода «Херсон», произвел с помощью войска посадку на него имябожников Пантелеимоновского монастыря. Значительная часть их шла на пароход добровольно, но вожаки секты вместе с наиболее преданными последователями решительно отказались исполнять приказание власти и пошли на пароход только тогда, когда в ход были пущены пожарные трубы, и солдаты стали насильно вытаскивать монахов из коридора, причем было ранено 25 монахов. Из Андреевского же скита упорствующие отправились 6–-7 июля на пароходе без всяких принудительных мер. На пароходе было отправлено и имущество монахов. Из русских келий на пароход никого отправлять не пришлось, так как 7 июля на собрании братства русских келлиотов Троицкому удалось убедить всех старцев подписать отречение от ереси вместе с обязательством не допускать в келии имябожников. Отречение это было потом представлено Святейшему Синоду.

9 июля 621 взятых из обеих обителей имябожников были отправлены в Одессу. 11 июля на обратном пути архиепископ Никон имел беседу с Патриархом и по его предложению представил ему затем два списка имябожников: список вождей секты и список лиц, вовлеченных в обман первыми. 13 июля монахи прибыли в Одессу и здесь, сообразно данным Константинопольским посольством тит[улярному] советнику] Щербине инструкциям, а также указаниям командированного в Одессу Директора Канцелярии Обер-Прокурора Святейшей Синода действительного] с[татского] советника] Яцкевича и местных властей, распределены на несколько групп. Лица, признанные в сане и монашестве русскою церковною властью, в числе 8 были отправлены на подворье Андреевского скита, 40 человек, обвиняемых и подозреваемых в уголовных преступлениях, были отправлены в тюрьму, а остальные были направлены по проходным свидетельствам в мирском одеянии для водворения на родину по местам приписки. Книги и церковные вещи были отобраны и распределены на три разряда: 1) принадлежащие монахам, 2) похищенные монахами из обителей, 3) брошюры и листки еретического содержания. Первые предположено возвратить монахам, а вторые и третьи задержать впредь до дальнейших распоряжений.

17 июля на пароходе «Лихачев» в Одессу прибыли еще 212 монахов, по большей части сторонников лжеучения, которые, но проверке документов, были временно распределены по афонским подворьям. Из донесений архиепископа Назария и прошений монахов усматривается, что привезенные и добровольно приехавшие имябожники ведут пропаганду в народе, но что некоторые из них раскаиваются в своем заблуждении и просят разрешения или вернуться на Афон, или поселиться в каком- либо из находящихся в России монастырей. Положение некоторых монахов весьма тяжелое, так как сами они не могут по старости и слабости снискивать себе пропитание, а ни своих средств, ни могущих содержать их родственников не имеют. Монах Дометий просит Святейший Синод пересмотреть решение относительно имябожников, поручив расследовать дело указываемым им епископам.

Обсудив изложенное и признавая правильными и целесообразными действия командированных на Афон лиц, а принудительное выселение имябожников светскою властию делом печальной, но неизбежной необходимости и, с одной стороны, заботясь об ограждении верующих от соблазна, а с другой, снисходя к бедственному положению прельщенных вожаками многих простецов, Святейший Синод, дабы «не оставить ни кротости слабою, ни строгости жестокою», определяет: 1) усвоить последователям нового лжеучения наменование имябожников, как наиболее соответствующее содержанию их учения; 2) отправить прилагаемое при сем послание от имени Святейшего Синода Его Всесвятейшеству Вселенскому Патриарху Герману V с просьбой произвести канонический суд над упорствующими, подчиненными его духовной власти, а раскаявшихся разрешить Российскому Святейшему Синоду принимать в церковное общение и сообщить решение Константинопольского Священного Синода относительно этого дела; 3) по получении ответа от Патриарха иметь суждение о дальнейших мерах, касающихся упорствующих имябожников; 4) поручить миссионерам и священникам тех приходов, где проживают имябожники, принять меры к предупреждению распространения ими своего лжеучения и увещевать их; 5) если кто-либо из имябожников сам пожелает принести чистосердечное раскаяние или хотя бы только усомнится в своем заблуждении, то предоставить таковому обратиться к игумену ближайшего монастыря или местному священнику, который: а) тщательно испытает его верование о имени Божием, б) раскроет ему православное учение о нем и в) убедившись в искренности его обращения посредством испытания его совести на исповеди, не разрешая его, предложит ему подписать отречение от ереси, о чем и донесет письменно епископу, если возможно через самого кающегося, дабы епископ мог и лично побеседовать с ним; 6) предоставить епархиальному епископу: а) разрешить такового от греха ереси и противления Церкви лично или чрез донесшего и наложить по своему усмотрению епитимию, б) допустить его ко святому причащению и разрешить поступать в тот монастырь, куда примут, предписав настоятелю и духовнику сего монастыря подвергнуть его строгому надзору; 7) зачисление в братию или признание его в монашеском звании отложить на предписанный законом срок, в продолжении коего он должен находиться в числе испытуемых; 8) препроводить к епархиальным преосвященным алфавитные списки высланных и добровольно приехавших в Россию имябожников для рассылки этих списков настоятелям монастырей с запрещением принимать в монастырь упомянутых в списках лиц без особого разрешения епархиальной власти; 9) прошение монаха Дометия, как незаслуживающее удовлетворения, оставить без последствий и 10) перепечатать во всех «Епархиальных ведомостях» выдержки из настоящего Определения Святейшего Синода и доклада архиепископа Никона.

Форма обещания для возвращающихся к учению православной церкви имябожников

Мы, нижеподписавшиеся, искренне сознавая, что впали в еретическое мудрование, приняв за истину ложное учение, будто имена Божии, особенно же имя Иисус, есть Сам Бог, и глубоко раскаиваясь в сем заблуждении, преискренне возвращаемся к учению Православной Церкви, изложенному в грамотах святейших Вселенских Патриархов Иоакима III и Германа V и в послании Святейшего Синода. Всероссийской Церкви, всем сердцем приемлем и лобызаем оное учение, исповедуя, что святейшие имена Господа Иисуса Христа и все имена Божии должны почитать относительно, а не боголепно, отнюдь не почитая их Богом, Самим, а только признавая божественными, в полноте своего смысла единому Богу приличествующими; учение же, содержащееся в книгах «На горах Кавказа» монаха Илариона, «Апология» схимонаха Антония Булатовича и им. подобных, отметаем, яко противное чисто православному учению Святой Церкви о именах Божиих, яко ведущее к суеверию, к злочестивому пантеизму или всебожию, самые же книги вышепоименованные отвергаем, и верить оным отрицаемся.

Во свидетельство же искренности сего нашего пред Богом покаянного исповедания благоговейно целуем. Крест и Евангелие нашего Спасителя Иисуса Христа. Аминь.

«Церковные ведомости», 1913 г. №35. Стр. 425–430.

№20. Прошение настоятеля Свято-Андреевского подворья в Одессе иеромонаха Питирима Вселенскому патриарху Герману V с просьбой решить судьбу афонских монахов, находящихся на подворье

12 сентября 1913 года

15 июня текущего 1913 года, на вверенное мне Одесское Св. Андреевское подворье, были доставлены с парохода «Херсон» и на подворье помещены следующие, арестованные на Св. Афонской Горе по обвинению в распространении и преданности новой «имяславческой» ереси, лица: архимандрит Давид, в мире Димитрий Мухранов; иеромонах Сергий, в мире Симон Борисов; иеромонах Илиодор, в мире Иоанн Трусилин; иеромонах Викентий, в мире Василий Филатов; иеромонах Ермолай, в мире Емилиан Киреевский; монахи: Аристоклий, в мире Аркадий Федоров; Ианнуарий, в мире Иоанн Гробовой; Игнатий, в мире Исидор Маламуж; Далмат, в мире Даниил Давымук; Измарагд, в мире Иоанн Павлов. При сем, поручая означенных десять лиц моему надзору, комиссия по распределению афонских монахов заявила мне, что все они с архимандритом Давидом во главе будут иметь пребывание на Одесском Свято- Андреевском подворье и состоять под моим надзором впредь до распоряжения высшей церковной власти.

Так как из вышепоименованных десяти лиц архимандрит Давид и четыре иеромонаха получили свое пострижение в монашество и священный сан от греческих митрополитов Нила и Илариона и архиепископа Константина, а монахи получили свое пострижение все, без исключения на Афоне и, таким образом, по канонам православной церкви не зависят от Святейшего Российского Синода и, как еретичествующие, суду его не подлежат; так как с другой стороны, отобранные у этих десяти лиц в России временные паспорта удостоверяют их иерархическую зависимость от высшей Константинопольской церковной власти; то, да позволено мне будет обратиться к Вашему Святейшеству с нижепокориейшей просьбой.

В виду выше изложенных канонических и юридических оснований, в виду того, что в течение двух минувших месяцев ни один из находящихся под моим надзором на подворье иеромонахов и монахов не обнаружил никакого покаяния, или желания, оставить еретические заблуждения; в виду, наконец, того, что всякое дальнейшее пребывание этих еретиков на русской территории несправедливо освобождает их от законного суда и связанных с ним последствий, – я имею честь смиреннейше просить Ваше Святейшество, не благоугодно ли будет Вам, яко верховному судне и главе Вселенской Церкви, или потребовать от меня на суд в царствующий град всех вышеозначенных руководителей и важнейших участников новой «имяславческой» ереси, кои доселе находятся под моим надзором и фактически остаются не осужденными, или же отлучить их от Церкви и лишать священного сана и монашества заочно.

Возымев смелость смиреннейше и всепочительнейше утруждать высокое внимание Вашего Святейшества своей покорнейшей просьбой, долгом почитаю в оправдание присовокупить, что сами еретичествующие архимандрит, иеромонахи и монахи, судить коих Российский Святейший Правительствующий Синод уклонился по каноническим основания, яко постриженным в монашество и посвященных в священный сан в пределах Константинопольского патриархата, ходатайствуют чрез меня пред Вашим Святейшеством о решении их дальнейшей участи.

При сем, архимандрит Давид подлежит суду Восточной Константинопольской Церкви не только, как руководитель и распространитель уже осужденного ныне лжеучения, но и как нарушитель, данного им Константинопольской патриархии клятвенного обещания быть верным православному учению об именах Божиих, и как клеврет главного наставника всех афонских еретичествующих иноков иеросхимонаха Антония Булатовича, ныне проживающего в г. Сумах Харьковской губернии, который так же, как и архимандрит Давид, принял монашеский постриг и священный сан в пределах Греции и, будучи неподсуден Святейшему Российскому Синоду, ожидает посему так же суда и законного приговора от Вашего Святейшества.

Вашего Святейшества нижайший послушник

Настоятель

Свято-Андреевского подворья

в г. Одессе

Иеромонах Питирим.

Отпуск. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 22.

№21. Прошение настоятеля Свято-Андреевского подворья в Одессе иеромонаха Питирима в Святейший Синод с просьбой решить судьбу афонских монахов, находящихся на подворье

12 сентября 1913 года

Его Высокопревосходительству Обер-Прокурору Святейшего Правительствующего Синода

15 июня сего 1913 г. на порученное мне Одесское Свято-Андреевское подворье, с парохода «Херсон» были доставлены и на подворье помещены архимандрит Давид, руководитель афонских еретичествующих монахов, четыре иеромонаха и пять монахов, арестованных и доставляемых в Россию со Святой Горы за участие и распространение лжеучения. При сем, комиссия, заведовавшая распределением арестованных монахов, заявила мне, что архимандрит Давид и его товарищи имеют оставаться под моим надзором на подворье впредь до особых распоряжений высшей церковной власти.

В виду того, что ни один из этих арестованных и помещенных на Свято-Андреевское подворье иноков, в течение двух месяцев не обнаружил ни малейшего желания раскаяться в заблуждениях и присоединиться к Православной Церкви, и вследствие их неподсудности по каноническим основаниям Святейшему Российскому Синоду, так как все десять лиц получили пострижение и священный сан в пределах Константинопольского патриархата, – имею честь смиреннейше просить Ваше Высокопревосходительство, не благоугодно ли будет Вам изыскать меры, определяющие дальнейшее положение этих еретичествующих монахов.

При сем долгом почитаю почтительнейше довести до вашего сведения, что как архимандрит Давид, так и его товарищи, составляют тяжкое бремя для порученного мне подворья, во многих отношениях, – не смотря на строгий контроль, измышляют и печатно распространяют клеветы на церковь, иерархию и ближайшее начальство, постоянно выражают недовольство и смущают простецов и мирян тем, что до сих пор остаются свободными от церковного суда и неразрывно связанного с ним возмездия, которое законным порядком постигло уже массу менее чем они, виновных в афонской смуте монахов.

Вашего Высокопревосходительства

нижайший послушник

Настоятель

Свято-Андреевского подворья

в г. Одессе

Иеромонах Питирим

Отпуск. НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 23. № 24

№22. Рапорт Лебединского уездного исправника Харьковскому губернатору об иеросхимонахе Антонии Булатовиче58

12 сентября 1913 года

6-го августа сего года, в 7 часов вечера, в село Луцыковку, Марковской волости, вверенного мне уезда, прибыл из г. Сумм, бывший афонский, Андреевского скита, иеросхимонах Антоний, ныне отставной ротмистр лейб-гварии Его Величества Гусарского полка Александр Ксаверьевич Булатович и поселился в усадьбе своей матери – вдовы генерал-майора Евгении Андреевны Булатович, находящейся в полуверсте от села Луцыковки.

Квартиру себе Булатович устроил в одном из помещений усадьбы, заняв одну комнату Одновременно с Булатовичем, в с. Луцыковку прибыл и бывший его, в полку денщик – крестьянин Полтавской губернии Иван Елисеев Козел. Перед своим приездом, Булатович удалил из усадьбы всех женщин – жен сторожей.

Александр Ксаверьевич Булатович происходит из дворян Харьковской губернии – сын отставного генерал-майора, родился 26 сентября 1870 года. (Более подробные биографические сведения помещены в представляемом при сем в копии указе выданном С.-Петербургским уездным воинским начальником).

8-го марта 1907 года, через год после поступления послушником, Булатович принял на Афоне схиму и 8 мая 1910 года посвящен в иеросхимонахи. В 1911 году он ездил в Абиссинию, откуда вернулся 8 января 1912 года. 13 февраля сего года выбыл из Афона и тогда же ездил к Государю Императору с всеподданнейшим прошением от имени братии Андреевского скита.

20 августа сего года, Булатович совершил закладку дома размером 10 на 18 аршин, в два этажа, дом заложен вблизи развалин старого большого дома, сожженного и разрушенного крестьянами села Луцыковки, во время беспорядков в июне месяце 1905 года, когда крестьяне поджигали многие экономические постройки г-жи Булатович, в том числе и барский дом, причем разграбили все имущество, как дома, так равно и экономии помещицы Булатович.

Имение г-жи Булатович расположено в районе Марковской волости, вблизи, как уже выше доложено, села Луцыковки и занимает площадь, размером в 1.360 десятин удобной пахотной земли и около 70-ти десятин под лесом, парком и болотистыми лугами; полной владелицей является Евгения Андреевна Булатович, мать Александра Булатовича, которая всю землю, за исключением парка, усадьбы и леса, сдает в аренду крестьянам села Луцыковка и др. Александр Булатович в управление имением не вмешивается и живет один, совершенно замкнуто, имея у себя прислугу – бывшего монаха Андреевского скита на Афоне, крестьянина Муравлинской волости, Курского уезда Трофима Филиппова Аляфьева, недавно прибывшего с родины.

Булатович носит длинные волосы и монашескую одежду, никуда не выезжает, бывает лишь в церкви села Луцыковки, живет весьма скромно, сам при помощи Аляфьева, готовит себе пищу, много читает, но только днем, так как вечером заниматься мешает болезнь глаз; (между прочим, получает газеты: «Дым отечества», «Русское слово», «Колокол», «Русская правда» и «Южный край»).

Из посторонних людей за отчетный период времени Булатовича посетили: – бывший афонский монах Дометий Комяк (известный по переписке с Св. Синодом, очевидно – подставное лицо, ибо он совершенно малограмотный человек), который 20-го числа того же месяца утром выбыл в Сумы и далее на родину, а 8 сентября сего года, к Булатовичу приезжал издатель «Нового журнала для всех» и недельной газеты «Дым отечества» А. Л. Гарязин, который, побыв в усадьбе Булатовича около трех часов, выбыл неизвестно куда по направлению на станцию Виры Южных железных дорог в Сумском уезде. (Предварительно от него на имя Булатовича была получена из г. Киева телеграмма: «Разрешите посетить. Гарязин»).

Из крестьян, кроме рабочих по постройке дома у Булатовича никто не бывает. Приехавший вместе с Булатовичем, бывший его денщик Иван Козел, 12 августа сего года выехал в г. С.– Петербург, цель его выезда неизвестна.

Пристав 2-го стана вверенного мне уезда Козицкий посетил Булатовича два раза, 13 августа и 25 числа того же месяца и был Булатовичем любезно принят, последний беседовал с ним по политике на Балканах и о событиях в Афонских монастырях; по-видимому, Булатович сожалеет о случившимся. Он возмущается, между прочим, что его якобы «считают революционером, тогда как он верный слуга Государя Императора Всероссийского монарха, любит его и готов умереть по первому его слову, что и намерен выполнить в случае войны».

Булатович состоит в родстве с землевладельцами Комстадиус, имение коих находится при селе Бобрик, Тучнянской полости, в районе 3-го стана вверенного мне уезда.

26 августа сего года Булатович выезжал погостить к матери в г. Сумы, о чем своевременно были сделаны соответствующие сообщения: Сумскому уездному исправнику и помощнику-начальника Харьковского губернского жандармского управления и Сумском уезде: прибыл Булатович снова в уезд 27 августа сего года.

20 августа сего года Булатович разослал по почте заказной бандеролью брошюру «Мысли Отцов Церкви о Имени Божием», (экземпляр коей при сем представляется) по нижеследующим адресам: 1) деревня Слободки, Соловьевской волости, Елецкого уезда, Орловской губернии Даниилу Щукину; 2) слобода Ямская Старогородской волости, Белгородского уезда Андрею Ивановичу Морозову, ему же и закрытое заказное письмо; 3) село Воротилово-Заозерье, Ярославской губернии Ивану Гавриловичу Гогину; 4) Нижний Новгород, Предвокзальная площадь, № 1, дом Курилова, Матвею Косьмичу Карагену и 5) город Кролевец, Черниговской губернии, дом Г И. Железняка, Ивану Андреевичу Бережному.

Означенная брошюра, по-видимому, усиленно рассылается и другими единомышленниками Булатовича, что можно заключить из письма, полученного в Марковском волостном правлении, на имя Булатовича. Письмо было открытое из С.– Петербурга, (копия представляется) очевидно пишет Козел и речь идет о той же брошюре, то есть «Мысли Отцов Церкви о Имени Божием».

Об изложенном имею честь донести Вашему Превосходительству.

Лебединский уездный исправник Жилло.

Заверенная копия. ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 48. Л. 190–191об.

№23. Сопроводительное письмо Директора Департамента полиции С. Белецкого к переписке товарища Министра внутренних дел В. Ф. Джунковского по вопросу о высылке с Афона монахов

8 октября 1913 года

Представляя при сем подлинную личную переписку г. товарища Министра внутренних дел, Свиты Его Величества генерал-майора Джунковского по вопросу о высылке с Афонского монастыря монахов-имяславцев, имею честь доложить Вашему Высокопревосходительству, что причисленный к Министерству внутренних дел коллежский советник князь Урусов, коему поручено было расследование всех обстоятельств настоящего дела, был командирован не по высочайшему повелению, а во исполнение личного приказания г. товарища Министра внутренних дел, отданного в бытность мою в отпуску 2-го августа сего года.

О командировании коллежского советника князя Н. А. Урусова было сообщено г. Министру иностранных дел и Обер-Прокурору Святейшего Синода письмами от 5 августа сего года за №№ 18912 и 18913.

Во исполнение означенного поручения, коллежский советник князь Урусов в конфиденциальном представлении от 20 августа сего года за № 108 на имя г. товарища Министра, отметив странное отношение к его командировке чинов Министерства иностранных дел, с которыми ему пришлось беседовать предварительно отъезда в Одессу, весьма подробно осветил все обстоятельства, сопровождавшие перевозку имяславцев с Афонского монастыря на пароходе «Херсон», попутно коснувшись отношения к делу имяславцев чинов названного министерства и лиц, командированных Обер-Прокурором Святейшего Синода. Между прочим, в своем докладе коллежский советник князь Урусов указал на нетактичное, по его мнению, поведение командированного Святейшим Синодом для увещания имяславцев профессора Троицкого, которого капитан парохода «Херсон» принужден был под благовидным предлогом удалить с парохода.

Засим шифрованной телеграммой на имя г. товарища Министра от 25 августа коллежский советник князь Урусов доложил о взгляде на это дело нашего посла в Константинополе, который высказал, что он желал удалить имяславцев с Афона только, как элемент, вредный для спокойствия монастыря, но не преследовал цели их арестования и административного или судебного преследования. При этом, по негласным князя Урусова сведениям, действия посла, удалившего с Афона имяславцев, вызваны были желанием греков отобрать святыни и капиталы монастыря под предлогом восстановления порядка, и лишь энергичным прекращением смуты можно было сохранить монастыри для России без осложнений.

В виду такого доклада князя Урусова, г. товарищем Министра, по соглашению с Обер-Прокурором Святейшего Синода, было сделано по телеграфу распоряжение Одесскому градоначальнику об освобождении всех содержащихся под стражей имяславцев, предварительно опросив их, куда они выедут, для постановления об этом в известность подлежащих губернаторов.

Представляя об изложенном, обязываюсь доложить Вашему Высокопревосходительству, что Министерство внутренних дел (по департаменту полиции), еще при самом возбуждении вопроса о посылке на Афон парохода «Херсон», возражало против немедленного эвакуирования имяславцев впредь до удостоверения их самоличности, снятия с них сана и выяснения всего дела, о чем было сообщено Обер-Прокурору Святейшего Синода и Министру иностранных дел в письмах от 4 июля сего года за №№ 17527 и 17528. Однако эти возражения успеха не имели и Министерство иностранных дел категорически отклонило вопрос о приостановлении высылки с Афона имяславцев (письмо от 6 июля за № 637).

Директор С. Белецкий

Подлинник.

ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г.Д. 48. Л. 141–142об. № 26

№24. Отношение товарища Министра внутренних дел В. Ф. Джунковского Министру иностранных дел С.Д.Сазонову об освобождении монахов, вывезенных с Афона из тюрьмы за отсутствием состава преступления59

Декабрь 1913 года

Милостивый государь Сергей Дмитриевич.

Как известно Вашему Высокопревосходительству из письма моего от 4-го июля сего года за № 17527, Министерство внутренних дел, при самом возбуждении Императорском Чрезвычайным и Полномочным послом на Востоке в Константинополе гофмейстером Гирсом вопроса об отправлении на Афон парохода Добровольного флота «Херсон» для доставления в Рос сию монахов-имяславцев, возражало против немедленного эвакуирования имяславцев впредь до выяснения обстоятельства дела о названных монахах. Тем не менее, по настоянию посла нашего в Константинополе, монахи эти были принудительно водворены с Афона в Одессу, где некоторые из них, в числе 34 человек, поименованные в особом списке, по требованию гофмейстера Гирса, а ранее по письменному заявлению командированного им в Одессу с имяславцами секретаря посольства, титулярного советника Щербины, были арестованы и препровождены в тюрьму.

Не получая затем никаких дальнейших распоряжений, что делать с этими заключенными по требованию посла в тюрьму имяславцами, о который имелось только одно указание в депо шах гофмейстера Гирса от 10-го июля сего года за №№ 610, 611 и 612, что эти монахи являются зачинщиками и подстрекателя ми, умелыми в революционной и религиозной агитации и потому безусловно опасными, Градоначальник запросил меня, что делать с арестованными монахами, содержавшимися на основании положения об охране.

Так как в Министерстве внутренних дел каких-либо определенных сведений по настоящему делу не имелось, и потому неизвестно было, как же с ними поступить, мною был командирован в г. Одессу и Константинополь причисленный к Министерству внутренних дел и состоящий в моем распоряжении коллежский советник князь Урусов в целях выяснения виновности арестованных по требованию посла монахов-имяславцев для решения вопроса о дальнейшей их участи.

Не имев возможности выяснить что-либо в Одессе за отсутствием каких-либо данных или сведений у местного градоначальника, князь Урусов, с моего разрешения, выехал в Константинополь для получения необходимых инструкций от нашего посла гофмейстера Гирса.

Гофмейстер Гире высказал князю Урусову, что он желал удалить с Афона имяславцев только, как элемент вредный для спокойствия монастыря, но не преследовал цели их арестования и административного или судебного их преследования, так как не интересовался их личностями в отдельности, и не имел никаких данных, обличавших каждого из них. Равным образом посол передал, что о революционной деятельности содержавшихся под стражей в Одессе 34 имяславцев ему ничего не известно.

В Константинополе князь Урусов выяснил, что дознания о бывших на Афоне беспорядках своевременно произведено не было, в виду чего ныне не представилось возможным установить виновность каждого из арестованных в Одессе имяславцев.

Князь Урусов выяснил также, что во время беспорядков на Афоне Пантелеймоновский монастырь и Андреевский скит не подвергались ограблению со стороны афонцев-имяславцев, а потому отбиравшиеся от монахов, при водворении их из Одессы в места приписки денежные суммы, по срочном выяснении действительной принадлежности и происхождения их, подлежали бы немедленной передаче имяславцам, как собственникам денег, во избежание недовольства, ропота и всякого рода кривотолков.

В виду приведенного доклада князя Урусова, из которого выяснилось, что гофмейстер Гирс отказался от прежних своих обвинений 34 арестованных по его требованию имяславцев, и не видя необходимости содержать их под стражей, я вошел в соглашение с Обер-Прокурором Святейшего Синода и, по телеграфу, 1-го сентября сего года, предложил Одесскому градоначальнику освободить содержавшихся под стражей имяславцев, которые таким образом, по какому-то непонятному недоразумению пробыли в тюрьме с 13 июля по 1-е сентября.

Об изложенном считаю своим долгом сообщить Вашему Высокопревосходительству, а принимая во внимание, что из имевшихся у имяславцев денег выдавалось им на руки только по 50 рублей, а остальные отбирались с тем, чтобы по выяснении через посредство наших заграничных установлений происхождение этих денег и их принадлежности, деньги были препровождены гражданскому начальству по месту водворения имяславцев для выдачи собственникам, что, по имеющимся в Министерстве внутренних дел сведениям вопрос об этих деньгах до настоящего времени еще не выяснен, то позволяю себе обратиться к Вашему Высокопревосходительству с покорнейшей просьбой не отказать в содействии к скорейшему выяснению означенного вопроса в целях удовлетворения ходатайств мо- нахов-имяславцев о возвращении отобранных у них денежных сумм, которые, казалось бы, задерживать не имеется достаточных законных оснований.

Пользуясь настоящим случаем, прошу Ваше Высокопревосходительство верить в глубокое почтение и искреннюю преданность.

Джунковский.

Отпуск. ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 48. Л. 171–172 об.

№25. Статья архиепископа Никона «Моя поездка на Старый Афон и плоды «великого искушения»

1913 год

Я обещал моим читателям поделиться своими впечатлениями при путешествии на Св. Гору, но замедлил это сделать, занятый срочными работами и отчетом о поездке моей туда. Между тем, как видно, между прочим, и из летучих заметок в отделе «Блестки и изгарь», жидовская печать и все, кому ненавистны Церковь Православная и ее иерархия, понесли яко зло имя мое, извратив все, что творилось за эти три месяца на Св. Горе, представили меня каким-то инквизитором, а еретичествующих, отпадших от Церкви монахов и послушников – какими-то мучениками. Простой читатель, привыкнув верить всякой печатной строке, верит и этим сказкам и блазниться, и, может быть, осуждает или попрекает меня же за то, что я до сих пор молчал, не выходил на газетную улицу, чтоб опровергать все, что враги Церкви писали обо мне. Но судите сами: прилично ли, не говоря уже о прочем, исполнив поручение высшей власти, докладывать о подробностях порученного мне дела прохожим на улице прежде, чем дело доложено самой власти?..

Теперь тот долг исполнен: доклад Св. Синоду сделан. С разрешения Св. Синода я и печатаю почти сполна этот отчет, в «Церковных Ведомостях», а для моих читателей и еще пополняю его своими впечатлениями, к афонскому делу не относящимися, но полагаю, для моих читателей, не безынтересными, и в своих дневниках уже помещаю его как путевые мои впечатления.

Из Петербурга я выехал 23-го мая; 24-го посетил Троицкую Сергиеву лавру, чтобы испросить себе и моим спутникам благословения и молитвенной помощи у преподобного Сергия, отца северного иночества. 26-го я поклонился святым первопрестольникам всероссийским в Московском Кремле, а 27-го посетил киевские пещеры, чтобы и там поклониться великим подвижникам – носителям заветов древне-афонских и первоначальникам русского иночества. Высокопреосвященнейший митрополит Флавиан принял меня с обычною ему любовию и напутствовал молитвенным пожеланием доброго успеха.

В Киеве присоединился ко мне командированный от Министерства иностранных дел драгоман Эрзерумского консульства В. С. Щербина, как знакомый с положением дел на Афоне по прежней своей службе в Солунском консульстве, не раз бывший на Афоне, а в Одессе настиг меня и посланный Святейшим Синодом преподаватель духовного училища С. В. Троицкий, задержанный в Киеве магистерским диспутом.

В Одессу мы прибыли 28-го мая и остановились в покоях архиепископа Назария. В Одессе три афонских подворья: Пантелеймонова монастыря и скитов Андреевского и Ильинского.

Живущие здесь братия Пантелеимоновского монастыря в довольно значительном числе заражены ересью. Я посетил все эти подворья 29-го мая и беседовал с братией оных в их церквах. В церкви Пантелеимоновского подворья со мною вступили в спор «имяславцы» монахи Дометий, Варсонофий и Серафим. Я потом пригласил их в покои архиепископа Назария и часа три беседовал с ними, но безуспешно. Здесь, в саду, во время беседы монах Дометий позволил себе в высшей степени оскорбительную выходку против Его Святейшества, в Бозе почившего патриарха Вселенского Иоакима: он снял с себя афонскую шапку и, поднося мне, сказал: «Вот за такую шапку золота, Патриарх осудил исповедников имени Божия!» Я резко оборвал безумца, и он должен был замолчать.

Следует заметить, что все выступления монахов в защиту лжеучения и потом на Афоне носили один и тот же характер: горячие заявления, что за имя Божие готовы душу свою положить, пострадать, умереть (как будто мы какие мучители – игемоны), а когда им говорили, что никто от них этого и не требует, а только разъясняют им, что и мы все имя Божие благоговейно почитаем, признаем, но что оно само по себе не есть еще Сам Бог, – то они начинали беспорядочно волноваться, кричать, повторяя все одну и ту же фразу: «Сам Бог, Сам Бог!» Сколько раз я им ни повторял в свою очередь, что я верую и исповедую, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог, что речь идет не о Его Личности, а только о словах-именах Его, что одно – Сам Господь, а другое – Его имя, – ничто не помогало: они уже обвиняли меня, что я не называю Иисуса Христа Богом, что я – еретик. Между прочим, указывали, что послание Святейшего Синода не имеет подписей, напечатано в «газете», а потому ему не следует-де верить.

В виду сего немедленно из Одессы же по телеграфу сделано было сношение с Обер-Прокурором Святейшего Синода о разрешении напечатать послание брошюрой уже с подписями; это разрешение получено, и послание напечатано Одесским Андреевским подворьем в количестве несколько тысяч экземпляров и потом доставлено на Афон. Мера эта имела добрые последствия: после сего уже не ссылались на отсутствие подписей, как на доказательство неподлинности послания. Кстати скажу, что я взял с собою на Афон и распространил там 1000 экземпляров своего отзыва Святейшему Синоду, напечатанного в «Церковных Ведомостях», под заглавием: «Великое искушение около святейшего имени Божия».

30-го мая, на пароходе «Афон» мы ушли в Царьград, а 31-го, около 4 часов пополудни, мы были уже там. Здесь, еще на пароходе меня встретили представители подворий афонских, а от лица Его Святейшества, Вселенского Патриарха, меня приветствовал его Протосингел и личный секретарь, а от посольства – Генеральный Консул, в сопровождении секретаря посольства и Каваса. Помещение мне было приготовлено в покоях самого Императорского Посла.

В субботу, накануне праздника Святой Троицы, меня принял Его Святейшество Вселенский Патриарх Герман V. Около 11-ти часов утра я прибыл в патриархию. Меня сопровождали: секретарь посольства В. С. Серафимов, драгоман Эрзерумского консульства В. С. Щербина и С. В. Троицкий. Переводил личный секретарь Его Святейшества г. Папа-Иоанну.

Патриарх принял нас в малом кабинете. Подходя к Его Святейшеству, я приблизительно сказал: «Имею счастие приветствовать Ваше Всесвятейшество от лица Всероссийского Святейшего Синода и представить его рекомендательную грамоту. Лично же почитаю долгом испросить Ваших святых молитв, яко представителя Церкви-Матери».

Патриарх ответил, что очень рад видеть представителя Русского Святейшего Синода и получить братский от Синода привет. Мы трижды облобызались. Мои спутники приняли от Первосвятителя благословение. Патриарх пригласил нас сесть и, приказав подать угощение, стал расспрашивать о нашем Синоде, его составе, устройстве и под. Когда я заговорил об афонской смуте и раскрыл на это печальное явление в церковной жизни взгляд Святейшего Синода, я указал и на опасность в этом деле со стороны подпольных, незаметных со стороны явлений и вмешательства врагов Церкви и государства. Следы этих влияний я указал в некоторых периодических изданиях, вносящих уже и теперь ложь, и клевету и обман читателей. Я просил Патриарха теперь же наложить запрещение в священнослужении игумена Арсения, позволившего себе в своем письме1 на имя архиепископа Назария назвать послание Патриарха «еретическим» и сеющего по всему Афону предубеждение против меня в русских иноках. При этом я передал Патриарху, в силу указа Святейшего Синода, и самое письмо игумена Арсения на имя архиепископа Назария. Патриарх ответил, что полный «артос» на Арсения уже наложен. Затем я предложил на рассуждение Патриарха вопрос: можно ли благословлять упорствующих, если будут просить благословение из простого приличия? Святитель сказал, что Божие благословение преслушникам Церкви не подобает преподавать. Далее я вопросил его: следует ли тем, которые изъявят раскаяние, предлагать подписку в том, что они глубоко раскаиваются в заблуждении и всецело, безусловно приемлют учение Церкви? Патриарх сказал; «Малиста!»

В отношении упорствующих я высказал мысль, что список тех, которые окажутся нетерпимыми на Афоне и будут удалены или же сами удалятся в Россию, было бы желательно и полезно иметь Святейшему Синоду для предупреждения настоятелей русских монастырей от заразы еретических мудрований. Патриарх одобрил и это. При прощании старец был особенно ласков, трижды облобызал меня и молитвенно пожелал, чтобы небесная Домостроительница Св. Горы помогла мне в исполнении порученного мне дела. После он прислал мне свою грамоту на имя Кинота Св. Горы о том, чтобы Священный Кинод не препятствовал мне в священнослужении и оказывал всякие услуги во время моего пребывания на Святой Горе.

В субботу же, после завтрака у посла, ездил в Балукли, к живоносному источнику, и в святую Софию. В Балукли настоятель храма, митрополит, любезно показал мне храм, могилы патриархов (почивают не в храме, а на кладбище около самого храма) и угостил неизбежным в таких случаях «глико» и кофе.

Посещение св. Софии произвело на меня глубоко грустное впечатление. У входа встретил нас старый турок и при помощи какой-то нищей девочки открыл тяжелую чадру, закрывающую вместо дверей вход в храм. Мы очутились в просторном притворе, на пороге коего нам предложили надеть туфли. Обычай этот напоминает нечто библейское: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, Земля Святая». Обычай добрый: не следует в храм Божий вносить уличной грязи...

Еще завеса – чадра, и мы в храме. Чудный, необъятный, светлый купол его поражает своею красотою и легкостью. Справа и слева бегут ввысь стройные колонны. Простор, приятный резонанс, – чувствуется как реяние теней давно минувшего... Ведь здесь, в этом храме, когда-то воистину небеси подобном по красоте украшений своих, около 930 лет назад, стояли и восторгались службою божественной наши предки-язычники: ведь, вот тут, под этим величественным сводом, в их сердцах решался великий вопрос: быть или не быть нашей Руси православною... Благословен день и час, когда совершалось это! Благословенна память и тех греков, которые благоговейным служением и чудным пением тронули их сердца, пленили простые души в послушание веры; так что не знали они, по их свидетельству, где они находились тогда: на небе или на земле? Благословенна память и тех мудрых в простоте своей предков наших, которые открыли свои сердца для прикосновения благодати Божией предваряющей, дабы потом она стала и спасающей... Они, язычники, принесли в своих добрых сердцах своему славнодержавному князю Владимиру, яко купцу ищущему доброго бисера – дорогую жемчужину Православия...

А теперь... стоит в тоскующей совести уже другой вопрос – уже о самой Софии: быть ей в былой славе храма православного, или же оставаться в поругании, унижении, обслуживая для поклонников лжепророка место их мечети?.. Оставлена, покинута, поругана, осквернена великая святыня христианства! И около пяти веков протекло над нею и стоят около нее будто часовые около пленника, минареты, и теперь кажется – будто ещё витают в ее притворах плачущие тени древних царей и патриархов византийских: смолкли хоры певцов христианских, и раздается дикий вопль муллы, в котором слышится и торжество победы лжепророка над Христом, и уже предчувствуется близость победы Христа над обманщиком... Чу! Где-то на хорах раздался мелодичный речитатив другого муллы... Он вычитывает стихи из Корана...

Бедная София! Сердце сжимается при мысли о том, что же ждет тебя, наконец? Придет ли час твоего освобождения? Или фиал гнева Божия за грехи людские еще не до дна излиян? Но, ведь, уж столько веков на юго-восточной колонне отпечаток окровавленной руки султана Магомеда свидетельствует о жестокостях Корана, наполнившего до узд конских этот храм трупами хотя и грешных, но все же христиан...

Страшны суды Божии и непостижимы пути Его!..

При всем величии храм производит тем более печальное впечатление. Стены покрыты пылью, мозаики и фрески замазаны известью, только полы покрыты циновками, а по местам и коврами. Но, ведь, на Востоке пол есть вместе с тем и сиденье: вот почему, может быть, и заботятся о его чистоте, предлагая входящим надевать туфли.

Обходя этот храм-первообраз, я невольно переносился мыслию в наши русские храмы – Софии: в Киев, в Новгород, в свою, ставшую мне родною Вологду и, наконец, – в Кронштадт. Величественны сии храмы; прекрасны в своем роде; располагают душу к молитве; но ни один из них не возносит так душу к небесам, как этот, столь печальный ныне храм, покинутый благодатию Божией... Разве только Кронштадтская София может дать душе утешение в ее печали по Софии Цареградской. Это точная, лишь на % уменьшенная копия Константинопольской Софии (диаметр купола в Царьграде 16, а в Кронштадте 12 сажен). Но какая красота отделки, архитектурных линий, какое обилие света! (Нельзя от души не пожалеть об одном: изображения святых носят крайне странный, чтобы не сказать больше, характер: лики зеленые, будто писаны с мертвецов). В нижней галерее, впрочем, – под колонами, есть и полумрак, которого иногда просит сама молящаяся душа. Вместо паникадил – громадные хоросы, как бы необъятные кольца, на коих расположены иконы и лампады. Разница с хоросами на Востоке лишь та, что там они тихо описывают круги во время богослужения, как бы изображая движущиеся светила небесные, а у нас – неподвижны...

Был в патриаршей церкви: здесь почивают св, мощи царицы Феофании и св. великомученицы Евфимии всехвальные. Бог привел мне поклониться сей мученице, в самый праздник ее памяти. Она почивает в сребропозлащенной раке, устроенной, как мне говорили, усердием в Бозе почившего митрополита Антония и других благочестивых жертвователей из Петербурга. Нигде не видел я так открытых св. мощей, как здесь. Лицо св. мученицы совсем открыто, как будто она недавно почила, сохранились прекрасные черты ее девственного лика, только немного потемневшего от времени. Глава увенчана сребропозлащенным венцом на подобии венчального. На внутренней стороне крышки приятно было прочитать славянскими буквами слова: «Святая мученица Евфимия, моли Бога о нас!»

Но обращаюсь к своему путешествию.

В праздник Святой Троицы я совершил Божественную литургию в посольской церкви, в сослужении настоятеля больничной церкви о. Н. Остороумова и иеромонахов с афонских подворий. После завтрака у посла я посетил эти подворья – Пантелеимоновское и Ильинское, где в церквах беседовал с братией, убеждая не поддаваться новой ереси, раскрывал кратко ее суть, обличая подлоги в переводах с греческого и умолчания в выдержках из сочинений о. Иоанна Кронштадтского. А затем посетил наши военные суда «Кагул» и «Ростислав», где беседовал с офицерами и матросами.

День Святого Духа я встретил в подворье Андреевского скита. Слушал литургию, после которой обратился к братии с словом предостережения, положив в основание слова Апостола: блюдите, како опасно ходите, и слова Господа: блюдите, да не презрите единого от малых сих. Раскрыв учение о Церкви, я особенно подчеркнул необходимость послушания ей, заключив словами Господа: аще и Церковь преслушает брат твой, буди тебе яко язычник и мытарь.

Здесь же посетил меня представитель при Патриархе афонского Кинота, старец, по-видимому, умный и доброжелательный. Он сообщил мне неутешительные вести о положении дел на Св. Горе. Эти сведения подтвердила и телеграмма Солунского консула г. Беляева на имя посла о том, что число еретичествующих возросло до 3/4 всего братства в Пантелеимоновском монастыре, и что там грозит опасность кассе монастырской. (Уже после удаления имябожников с Афона найдены в Пантелеймоновом монастыре списки братий, из коих видно, что из 1700 с лишком человек крепких стоятелей за православное учение, не поддавшихся террору, ко дню нашего прибытия в Афоне оставалось только сто человек ... – Арх. Н.)

4 июня на стационере «Донец» мы пошли в море, к Св. Горе.

С детства привыкли мы, православные русские люди, произносить слово «Афон» с особенною любовию, почти с благоговением. Не только религиозное, но и что-то родное, поэтическое всегда слышалось русской душе в этом имени. И тянуло гуда наше сердце, и это имя занимало место в нашем внутреннем мире наряду с другими дорогими нашему сердцу именами: Иерусалим, Вифлеем, Назарет, Иордан...

С таким представлением об Афоне и хотелось мне увидеть его. Ужели, думалось, в самом деле потемне злато, изменися сребро доброе? (Пл. Иер. 4, 1). Нет, не стану верить этому; то треножное, что послужило причиной моего туда путешествия, что сжимало сердце заботою, та смута, которая, по сведениям там свила себе гнездо – все это, думалось мне, есть великое недоразумение, временно налетевшее темное облако, которое рассеется от теплых лучей церковной истины, и снова Святая Гора в тишине духа будет хвалить Господа и свою небесную Экономику – мира Заступницу усердную...

За сотню верст виднеется вершина Св. Горы. Чем ближе подходит к ней пароход, тем величавее выступают ее очертания. Все яснее и отчетливее вырисовываются ее многочисленные обители: монастыри, скиты, кельи и убогие каливы. На память приходят слова Спасителя: в дому Отца Моего обителимноги суть... Да, и тут уголок неба, уделенный Материю Божией грешной земле. Да, и обители Афона должны быть ревнителями равноангельской жизни... Но – увы! И здесь борют страсти человеческие, и сюда проникают духи тщеславия, корыстолюбия, властолюбия и гордости, прикрываясь самыми святыми целями...

Пароход обошел Св. Гору с юга и повернул в залив между самим Афоном и соседним полуостровом. Постепенно открываются монастыри: Ксиропотам, Симоно-Петр, Русский Пантелеймонов... Миновали Дафну, древнюю пристань, где, по преданию, Матерь Божия вступила на берег Афона. Еще немного, – и наш «Донец» остановился у бочки против самого Пантелеймонова монастыря.

Один русский архиерей, посетивший Афон лет 15 назад, говорил мне: «Когда будете сходить на берег, вся Гора почернеет от множества монахов: здесь так редко бывают русские архиереи, что монахи с радостию встретят вас, как родного святителя».

И конечно – встретили... Только с радостью ли?

Не гора, – гора за монастырем, по ту его сторону, а балконы и террасы, подвешенные к монашеским пяти-шестиэтажным корпусам, действительно, «почернели» от монахов – увы, не с радостью, а с праздным любопытством вышедших посмотреть на архиерея, знали, которого давно, по его сочинениям, знали, которого когда-то уважали, а теперь... видели в нем «еретика»...

Внизу, на пристани и близ Порты (ворот) собралось сотни полторы-две православных монахов с своим игуменом – архимандритом Мисаилом во главе. Прочие – или стояли вдали, не желая принимать от меня благословения, или же не сходя с террас, являлись простыми зрителями этой встречи, которая признаюсь, показалась мне далеко не «торжественною». Когда я в сопровождении игумена поднимался к Порте, я заметил по адресу иеромонаха Кирика, бывшего в Константинополе, по поручению игумена, и возвратившегося с нами на «Донце», из толпы «имяславцев» угрожающий жест – мелочь, но очень характерная для обрисовки настроения «имяславцев».

Облекшись в мантию, я приложился к Св. Кресту, окропил себя св. водою и, взяв посох, стал подниматься в монастырь. На пути о. игумен сообщил мне, что известный игумен Арсений, когда-то миссионер, а ныне ставший ересиархом, поражен параличом и лежит в Андреевском скиту без движения и без языка. Признаюсь, это известие показалось мне как бы знаменательным, и я невольно вздохнул, вручая судьбу несчастного Божию изволению...

Вот и храм великомученика и целителя Пантелеймона. Совершена обычная лития. Я приложился к Честной Главе Великомученика. Став на амвон с посохом в руках, я обратился к братии с громким приветом:

– Христос посреде нас, отцы и братия!

В ответ откуда-то послышалось довольно слабое:

– И есть, и будет!

Окинув взглядом храм, я заметил, что он хотя и не обширен, по все же далеко не полон: очевидно, «имяславцы» не пожелали слушать архиерея-еретика, и в церковь пришли из них немногие.

Я начал беседу с воспоминаний своего далекого детства. Взволнованным голосом я говорил инокам о том, с каким восторгом когда-то я читал поэтические письма Святогорца, с какою любовию списывал сказания и даже срисовывал изображения чудотворных икон их книги «Вышний Покров над Афоном», с каким благоговейным чувством и открытым сердцем слушал простые рассказы о Св. Горе своего земляка, старца о. 11олихрония.

Мне хотелось пробудить в сердцах иноков воспоминания об их великих почивших старцах, об их заветах, и я перешел к воспоминанию о том, как я вошел в сношение с их обителью, как, благодаря добрым ко мне отношениям сих старцев я стал считать ее как бы родною себе, как всю жизнь мечтал побывать на Св. Горе, и вот, наконец, когда я уже и мечта о том перестал, ага мечта сбывается, но – увы, как сбывается! При каких печальных обстоятельствах! На мне сбывается слово, сказанное некогда апостолу Петру: егда же состареешься, ин тя поягиет и ведет, аможе не хощеши...

Напоминание о старцах, как я заметил, произвело на многих доброе впечатление.

Далее я раскрыл сущность великого искушения, столь неожиданно для всего православного мира появившегося около святейшего имени Божия. Не входя в подробности этого вопроса, ибо и время было уже позднее, я просил слушателей обратить особенное внимание на то, что этот вопрос подробно и обстоятельно уже рассмотрен церковною властию, что не дело монахов-простецов пускаться в догматические исследования, которые притом же и не по силам их неподготовленного наукою уму. Да и Святые Отцы инокам сие воспрещают. А что важнее всего – помнить заповедь Спасителя о послушании Церкви и Богом поставленным пастырям, дабы не подвергнуться за непослушание ее суду и даже от нее отлучению. В заключение я просил откровенно обращаться ко мне со всеми сомнениями, для чего мои двери будут всегда для них открыты, и на послушных и верных чад Церкви призвал Божие благословение.

Безмолвно слушали меня иноки; что они думали – Бог ведает... Из церкви меня провели на греческий архондарик. Здесь, за обычным афонским «глико» и кофе, я стал снова говорить в присутствии всех так называемых старцев; тема была та же, причем я обратил внимание слушателей на благодать хиротонии, которая не только дает право пастырю Церкви учить, но и помогает ему, по мере его веры, в исполнении заповеди Христовой: шедше, научите. Апостол говорит, что пастыри даны Богом Церкви для созидания тела Церкви Христовой, а это созидание и есть, главным образом, научение верующих истинам веры. Более часа здесь шла моя беседа. Все, по-видимому, слушали внимательно и никто не возражал. На ночлег я вернулся на «Донец».

Я предполагал вести свои беседы сначала с отдельными лицами, более зараженными, или же с небольшими группами их. К сожалению, пользуясь своей сплоченностью, они не допустили осуществить этот план. Я пригласил было к себе на другой же день указанных мне вождей смуты, в числе пяти человек, но явилось сразу двенадцать. Вести беседу правильно оказалось уже невозможным. Они перебивали меня, перебивали друг друга, бросались от одной мысли к другой, и я вынужден был заявить, что прекращаю беседу, но г. консул, присутствовавший тут же, потребовал, чтоб неприглашенные удалились. Поднялись было все, но я упросил приглашенных остаться. Беседа пошла несколько спокойнее, но по недостатку логичности в суждениях простецов и их страстному увлечению основным положениям ереси: «имя Иисус есть Бог» – нельзя было до чего- либо договориться. Они отвергали самую возможность судить об этом их основном положении, считая это кощунством. Во время беседы монах Ириней, между прочим, предложил мне странный вопрос: как родился Христос: так ли, как все люди, или же иначе? Я не понял этого вопроса и не придал ему особого значения, дав обычный ответ согласно катехизису. Но оказалось, что среди здешних монахов распространена еще новая ересь, будто Господь наш, зачатый наитием Святого Духа, родился не обычным естественным путем, а из «бока» Богоматери. (Называется, что известный экс-миссионер Арсений, еще в 1905 году, написал брошюрку: «Объяснение великой тайны воплощения», пропущенную тогда же к печати цензором, иеромонахом, а ныне архимандритом, Александром. В этой брошюрке и проповедуется упомянутая ересь, усвоенная «имяславцами».

После трехчасовой беседы пришлось монахов отпустить, причем они обещали «рассмотреть» Синодальное послание, которое, по их словам, не основано на Св. Писании и Свв. Отцах, слишком длинно и не имеет подписей, а потому и не подлинно. После я узнал, что они поступили буквально так, как это делают все «Никиты-пустосвяты»: своим собратиям хвалились, что они одержали победу над еретиком-архиереем. Они настойчиво требовали, чтобы я вел с ними беседу непременно в церкви, в присутствии всей братии, на что я отвечал, что если с десятком их трудно было установить порядок, то что будет в церкви? А, ведь, за нарушение порядка в храме Божием, как за оскорбление святыни, надо строже отвечать и перед Богом и перед людьми. Сначала сговоримся здесь, частным образом, а потом и во храме побеседуем.

После обеда в тот же день явился еще один, очень типичный старец, иеромонах Иорам из «имяславцев». Он долго отрицал всякое свое участие в смуте, ссылаясь на свою простоту: он-де верный сын Церкви, в тонкости богословия не может входить, верует, как веровал. Наконец я сказал ему решительно: почто ты лукавишь, старче, отрицаешь свое участие в смуте? Ужели думаешь, что я явился сюда ничего не знающим младенцем? Да о твоей деятельности я слышал еще в Петербурге, а затем и в Москве, и в Одессе, и в Царьграде. К чему же это запирательство? Если бы ничего не знал, то я тебя не позвал бы к себе в числе первых. – Только тогда он полусознался в заблуждении и под писал отречение от него.

7-го июня консул сделал попытку воздействовать на еретичествующих от лица гражданской власти: собрал старцев на архондарик и стал им говорить о необходимости подчиниться Патриарху и Синоду. Имелось в виду, чтоб под влиянием мысли о последствиях противления спокойнее слушали мои беседы и вдумчивее относились к тому, что я буду говорить.

Но фанатик-главарь монах Ириней выступил с такими дерзостями, что Б. С. Серафимов «официально заявил» консулу об оскорблении, и консул приказал Иринею отправиться на «Донец», но тот бросился в Покровский храм, приказав ударить в набат. Консул потребовал команду на случай каких-либо насилий против него.

Бунтующие, по набатному Звону, побежали вслед за Иринеем в тот же храм. Ириней схватил крест, вскочил на амвон и, хотя ему никакой опасности не угрожало, махая крестом, стал кричать, что его «хотят бить», и призывал толпу умирать за имя Божие. Консул счел более благоразумным возвратиться на «Донец», а бунтующие хотели уже служить благодарственный молебен о победе над ним, зажгли уже свечи, но кто-то сказал, что рано еще, и разошлись.

В тот же день Консул телеграфировал Послу, что при сплоченности еретичествующих, готовых на все, при тех насилиях, какие они позволяют себе над православными, и терроре, коим они действуют на мирную братию, нет возможности изъять главарей, а без сего невозможны никакие увещания, никакое умиротворение монастыря. К вечеру является Наместник монастыря и привозит Консулу ключ от кассы: есть сведение, что готовится ограбление кассы и даже поджог монастыря. Два другие ключа остались в руках «имяславцев».

Я предложил о. игумену немедленно возвратить всех изгнанных «имяславцами из обители. В числе их был и духовник обители, иеромонах Агафодор.

Когда в монастыре стало известно послание Святейшего Синода, то главный смутьян монах Ириней явился к игумену и потребовал, чтобы его не читали в церкви, угрожая в противном случае бунтом. Посему я распорядился в первое же воскресенье, в неделю всех святых, прочитать послание в церкви в собрании всей братии. Только присутствие консула дало возможность игумену прочитать его. Во время чтения раздавались протестующие возгласы, а по окончании Ириней спросил читавшего игумена: «Имя Иисус – Бог?». Игумен ответил: «Конечно, самое имя – не Бог». Этого только и добивались вожди смуты; потом они всех простецов уверили, будто игумен сказал, что «Иисус – не Бог».

11 июня, полагая, что возбуждение еретичествующих несколько успокоилось, я решил провести беседу в Покровском храме. После обедни ударили в колокол, и храм наполнился монахами. Надев мантию, я вышел на амвон. Тесным кольцом окружили меня «имяславцы» Консул, впрочем, взял предосторожность и впереди поставил матросов. Были слухи, что «имяславцы» грозили: «Попадется Никон им в руки, и тогда узнает, что значит хулить имя Божие».

Обличая лжеучение, я обратился к их здравому смыслу, указывая на то, что их учитель Булатович все слово Божие считает Богом, но, ведь, в слове Божием, в Священном писании, много слов и человеческих, например, приводятся слова безумца: несть Бог; говориться о творениях Божиих, например, о червячке; что же, и это все – Бог? Так и все имена Божии, как слова, только обозначают Бога, указывают на Него, но сами по себе еще не Бог; имя «Иисус» – не Бог, имя «Христос» – не Бог.

При этих словах, по команде Иринея, послышались крики: «Еретик! Учит, что Христос – не Бог!»

Я продолжал речь, а так как вожди смуты продолжали шуметь, то С. В. Троицкий обратился к близ стоявшим: «Владыка говорит, что только имя Христос – не Бог, а Сам Христос есть истинный Бог наш».

Я говорил, что и слова Писания, и слова Святых Отцов надо понимать в связи со всем учением Церкви, а не брать отрывками: иначе можно впасть в ересь. Как, например, я указал на слова Спасителя: «Отец мой болий Мене есть», слова, которые Арий приводил в пользу своей ереси. При этом, конечно, я указал и на другие слова Господа: «Аз и Отец едино есма». Особенно больно, говорил я, православному сердцу, что лжеучение явилось именно здесь, на Афоне, не где-нибудь в иных, неправославных странах, в какой-нибудь Франции или Англии, а вот тут, на Афоне, в сердце православия. Вы не раз выражали желание знать, как учат Святые Отцы об именах Божиих: итак, слушайте, что они говорят... И я просил С. В. Троицкого читать те выписки, которые потом напечатаны отдельным листком в монастырской типографии, – он читал, а я повторял читаемое, подчеркивая и раскрывая смысл слов отеческих. Меня прерывали, по знаку главарей, шумом и криками, но все же я кончил чтение и объяснения, Ириней стал требовать, чтобы я разобрал какую-то их распрю с игуменом и духовником, на что я ответил, что это – не мое дело: у них есть Протат и Патриарх. Он заявил, что тогда они подпишут, что угодно. Я сказал, что дешево же они ценят свои «догматы», если готовы ими поступиться за смену игумена. Тогда он гордо сказал, что никакие мои увещания не будут иметь успеха, а шум его единомышленников на деле подтвердил его слова. Мне кричали: «Еретик, крокодил из моря, седмиглавый змей, волк в овечьей шкуре!» В заключение мне все же удалось сказать: «Будьте добросовестны, выслушайте меня: все прочитанные из Святых Отец места вы сами можете прочитать в вашей библиотеке: приходите, мы их там покажем вам! Кто знает по-гречески – тому найдем и в греческих подлинниках».

После этого я ушел из церкви чрез алтарь.

К вечеру 11-го пришел пароход «Царь», на котором было доставлено 118 человек солдат при 5 офицерах, в распоряжение консула. На этом же пароходе возвращался из России Антиохийский патриарх Григорий. Я воспользовался часовой стоянкой парохода на рейде, чтобы приветствовать высокого путешественника. Он был рад видеть меня, а я просил его благословить игумена Мисаила и его сотрудников на святое дело защиты православия в обители. Сначала Патриарх смутился: он не понял, что речь идет о нравственной поддержке, и сказал, что не считает возможным вмешиваться в дела Вселенского Патриарха; но потом, когда я объяснил ему, что тут важно его мнение: есть ли учение, осужденное Вселенскими Патриархами и нашим Святейшим Синодом, ересь, или только частное мнение, – он ответил: конечно – ересь, ибо если бы одно имя Христово было Бог, то не было бы нужды Христу страдать и умирать: одно имя Его и спасало бы. – Патриарх милостиво принял икону великомученика Пантелеймона от игумена и молитвенно пожелал ему успеха в умиротворении обители.

В эго время едва не ворвался в столовую, где мы беседовали, корреспондент «Утра России», настойчиво требовавший от меня разрешения присутствовать при моей беседе с Его Блаженством. Я решительно отклонил этого непрошенного свидетеля нашей беседы; упоминаю об этом потому, что сей иудей отомстил мне помещением в газете злостной корреспонденции, искажавшей факты и сообщавшей вымыслы о моих действиях на Афоне.

13-го июня посетили меня шесть антипросопов из Протата, которые в беседе со мною решительно заявили, что еретики ни в каком случае оставаться на Афоне не могут, и если мы их не удалим, то это сделают сами греки, несмотря ни на какие протесты кого бы то ни было.

В тот же день, после обеда, вновь прибывшие солдаты были отправлены на берег. Монахи встревожились и ударили в набат. Вся братия собралась к воротам. Впереди стояли иеромонахи в облачаниях с иконами и крестами. Капитан Городицкий просил указаний от Консула. Консул и командир «Донца» сами прибыли на место. Командир 3. А. Шипулинский, приложился к святым иконам и обратился к монахам с речью, в которой объяснил, что солдаты присланы для охраны порядка в монастыре, охраны его кассы и самого монастыря в виду угроз поджогом. В конце концов, монахи мирно пропустили солдат, без всякого сопротивления; только один полупьяный иеродиакон как-то подвернулся под приклад и получил незначительную рану в голову. В монастыре отведено солдатам помещение, и они заняли посты на всех более важных пунктах: у всех 6 ворот, у ризницы, кассы, храмов, библиотеки, водопровода и т. под.

Не гнушаясь ложью и клеветою всякого рода, «имяславцы» позволяли себе утверждать, будто и Киевский митрополит на их стороне, ибо он не подписал Синодального послания, в его Лавре издана книга Илариона «На горах Кавказа», с его, будто бы, благословения духовник Лавры, и. Алексий напечатал малограмотную брошюру в защиту имяславской ереси. В этой брошюрке проповедуется, что «Сын Божий обоготворяет имя Иисус, срастворив с существом Своего Божества точно так же, как и принятую Им «от человека» плоть, неслитно и нераздельно». Эта брошюрка оказалась довольно распространенною среди «имяславцев». Я счел своим долгом немедленно же, с первою почтой сообщить все сие Его Высокопреосвященству, митрополиту Флавиану, позволив себе высказать мнение, что профессора священника Глаголева следовало бы заставить написать опровержение сей брошюры и вообще ереси, на основании Святых Отцов, ибо он – человек науки и может, и по совести должен сие сделать. При личном моем свидании с митрополитом, на обратном пути, я от него услышал, что сие уже делается по его распоряжению, автор же запрещен в священнослужении до покаяния в ереси, а книжка его, в количестве 4.500 экземпляров, заарестована.

Прошла еще неделя в бесплодных или, лучше сказать, малоплодных попытках к увещанию. Чтобы не оскорблять святыню храма Божия неуместными выходками «имяславцев» я и С. В. Троицкий стали посещать библиотеку, приглашая всех, кто хочет убедиться в истине, смотреть подлинные места из Святых Отцов, главные положения коих были нами напечатаны в монастырской типографии отдельным листком. Напечатано было еще мое объяснение слова «верую» и мое «доброе слово» имяславцам. И то и другое «имяславцы» рвали в клочья, отнимая у православных и обзывая меня «масоном и еретиком». Придумано было имя и новое «исповедание», которое в рукописных листках они распространяли: надо-де веровать «во имя Отца, Святого Духа и Иисуса Сына Божия».

Я увещевал их смириться пред Церковию. «Без Церкви нет спасения», – говорил я. Они отвечали: «Мы принадлежим к Церкви небесной». На мое замечание, что к небесной Церкви нельзя принадлежать, если не принадлежишь к земной, что нет Церкви без епископа, что невозможно спасение без Божественного причащения, – говорили, что они сами будут причащаться именем Божиим, что они сами – Церковь. Видно было, что для них нет никакого авторитета: и Патриархи-де были еретики, и Синод еретик; нет у них и простого здравого рассуждения: не умом-де постигаются тайны Божии; такие великие толкователи жизни духовной, как святитель-затворник епископ Феофан, ими презираются, как «ученые» (и с особым презрением произносится это слово), как ничего не испытавшие на деле. Наименование второго Лица Святой Троицы «Словом» в Евангелии Иоанна толкуется ими в свою пользу: под «Словом» они разумеют имя «Иисус». В подкреплении своих лжемудрований они не стесняются прибегать к таким домыслам, которые способны вызвать улыбку сожаления к ним: например, чтобы отомстить Халкинсжой школе за ее доклад Патриарху, обличающий их ересь; они перевели слово «Халки» на цифры: получилось 659; чтобы получить число имени антихриста – 666, они подменили последнюю букву и объявили православное учение антихристовым. Это – какое-то помешательство, когда человек верит только себе и слушает только себя самого. Игумен не раз с амвона громко заявлял, что он верует и исповедует, что Иисус Христос есть истинный Бог, – они кричат: «Нет, ты не веруешь!» Духовник тоже не раз пытался заявлять о своей вере в Божество Иисуса Христа: они дерзко кричали ему прямо в глаза, в нашем присутствии, в церкви: «Ты сам не веруешь и на духу тому же учишь!»...

Крайняя нетерпимость есть их отличительная черта. Подобно всем фанатикам, они преследуют всех несогласных сними всякими досаждениями: называют их «масонами, богохульниками, иудами, предателями, арионами» и именами других еретиков, отплевываются от них, как от нечистых, зараженных людей, не хотят с ними молиться, трапезовать, на их приветствия не отвечают и отворачиваются от них; завладев тою или другою хозяйственной частью, отказывают им в удовлетворении их нужд в отношении, например, пищи и одежды. Когда наш «Донец» прибыл к монастырю, то не хотели давать для меня рыбы и только угроза реквизицией со стороны Консула заставила их вразумиться. Отыскали у свят. Златоуста слова: «Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутьи или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет, ударь его, не отказывайся, ударь по лицу, сокруши уста, освяти руку твоего ударом, и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди. И если судья пред судилищем потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов, ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо больше оскорбляющих Того Царя». И повторяют эти слова, и переписывают на записочках, и распространяют их, и, конечно, готовы исполнять их на деле, если бы только не страх человеческий.

Служат отдельно, не поминая ни Патриарха, ни нашего Синода, ни игумена; в церкви за богослужением, вместо святоотеческих писаний, читают книгу «На горах Кавказа» или «Апологию веры» Булатовича. Власть игумена сведена к нулю. Простой монах Ириней с важностью ходит по монастырю, как настоятель, его сторонники демонстративно, как бы издеваясь над православными, кланяются ему в ноги, целуют ему руки, а он благословляет их. Монастырское начальство, потеряв всякую власть, умоляло избавить обитель от этой банды забастовщиков. Хотя число православных в последнее время нашего там пребывания достигло до 700, но никто из них не смел рта открыть против главарей еретического движения: вожди эти были неотступно охраняемы своими фанатическими последователями, готовыми на все. 23-го июня я посетил скит Фиваиду; там насилие выражалось еще ярче: главари отдали приказ – если приедет архиерей – не ходить в церковь, не брать у него благословения, не слушать его речей, яко еретика и богохульника, и это исполнено в точности: вместо 200 с лишком братий явилось не более 50-ти православных, которые слезно умоляли избавить их от насильников, выражая намерение бежать «куда глаза глядят», если дело останется в таком положении. В Пантелеймоновом монастыре тягота положения доходила до того, что некоторые монахи говорили нам: «Если вы ничего не можете сделать, то увезите нас в Россию или предоставьте свободу грекам: они скорее вас справятся с безобразниками». «Имябожники» не раз пытались совратить и солдат в свою ересь: подходя к часовому, начинали ему делать увещание; пришлось напомнить закон, дающий право часовому действовать в некоторых случаях штыком. Отведенное для солдат помещение выходило на террасу: когда выходили в свободное время солдаты подышать воздухом, монахи и тут не давали им покоя своими увещаниями, и командир отдал приказ оцепить лестницу, ведущую к солдатам, веревкой и внизу поставить часового. Была безумная попытка поджечь монастырь, три раза обрезали телефон с Кареей, чтобы прервать сношение с Протатом. Ночью бросали камни в часовых и в патрули.

Простые послушники вступали со мной в спор с каким-то пренебрежением к архиерейскому сану: для них «свой брат» полуграмотный монах Ириней был авторитетнее и заслуживал большего уважения, чем я. Ко всякой науке у них было какое-то презрение, питаемое искаженным им учением Свв. Отцов об языческой философии, под которую они подводят и наше богословие и все дисциплины богословских наук. У них своеобразная гордость якобы духовной опытностью, о коей у них, конечно, и понятия нет, ибо глубочайший признак этой опытности есть смиренное сознание своего невежества. Для характеристики отношений ко мне «имяславцев», приведу пример: во время моих бесед в библиотеке выступает некий монах Никон и с тонким лукавством, трудно им скрываемым, говорит: «Вот, Владыко святый, у меня в руках книжка, под заглавием «Великое искушение»... писал ее какой-то епископ Никон. И вот, этот Никон, на странице такой-то, говорит, что Иисус Христос был незаконнорожденный Сын Девы Марии»... Надо было видеть злобное, мефистофелевское выражение лица этого монаха, когда он, говоря это, как бы торжествовал надо мною победу! Напрасно я пытался пристыдить его, обращаясь к его монашеской совести: его поддержали единомышленники и только строгий окрик С. В. Троицкого заставил безумцев несколько притихнуть.

Остановились все послушания, кроме приготовления пищи и чредого богослужения, причем «имяславцы» не хотели молиться вместе с православными. Православные, избегая насмешек, больше сидели по кельям. Все ждали развязки, у всех валилось обычное дело из рук.

Консул постоянно сообщал г. Послу беспроволочным телеграфом о ходе дела. Когда он просил меня подтвердить его донесения, я со своей стороны делал это с спокойной совестью. Дело между тем затягивалось, а вожди смуты, оттого становились с каждым днем наглее, видя свою полную безнаказанность. Изъятие главной массы «имяславцев» было необходимостью очевидной, но не было возможности отправить их в Россию: пароходы бывают на Афоне только раз в две недели и притом задерживать очередной пароход на целые сутки было невозможно, без особого на то распоряжения г. Посла.

Удивительна была уверенность «имяславцев», что, в случае удаления их с Афона, их ждут в России богатые милости, что им будет отдан Новый Афон, что капиталы Пантелеймонова монастыря будут разделены пропорционально братии и пр. По-видимому, при посредстве андреевцев, у них было сношение с Булатовичем, или иным их ходатаем в России, который подавал им самые несбыточные надежды. Впрочем, главари не стеснялись распространять ложь в невероятных видах: говорили, что получена от Царя «телеграмма золотыми буквами», повелевающая не верить Никону, как самозванцу; говорили, что Кинот получил от архимандрита Мисаила огромную сумму, я – 200 тысяч, Консул – 90 тысяч (неровно – вероятно, для большего вероподобия), и всему этому темная масса верила: для нее непогрешимым авторитетом являлся Ириней с товарищами, коим масса верила безусловно, а на меня и моих сотрудников смотрела как на лжецов и обманщиков. Удивительно опытные в сплетении лжи главари ловили, например, каждое мое слово и тут же искажали его: едва я, например, произносил: «Верую и исповедую, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог, но Его всесвятейшее имя не есть еще Сам Он – Бог», как поднимался шум и крики: «Слышите, слышите: архиерей не верует, что Иисус есть Бог!»

Особенно ересь укоренилась в нижней больнице: здесь монах Ваптос не столько, кажется, занимался лечением, сколько совращением больных в ересь и довел сих несчастных до того, что когда я, при моем посещении, подходил к постели больного, то он – или отворачивался к стене, или же углублялся в чтение Псалтири и Евангелия, не обращая на меня никакого внимания. Когда я обращался к больному со словами любви: «Что же ты, брат, не принимаешь благословения от архиерея?» – он или молчал, как глухонемой, или же отвечал дерзким, задирающим тоном: «Ты – еретик, ты не признаешь Иисуса Богом» и отворачивался. Напрасны были мои уверения, что это – клевета, что я верую и исповедую, что Иисус Христос есть истинный Бог: он только мотал головой... Так крепко Ваптос вбил в голову больных мысль, что я, а также игумен и все мы, по их терминологии «имяборцы» – еретики и богохульники... Наши листки рвали, не читая, выманивали у православных и уничтожали мою книжку «Великое искушение» рвали в клочья и бросали на ветер, а мне присылали ругательные письма, конечно, без подписей. Когда «имяславцы» были отправлены на «Херсон», то с ними пожелали добровольно отправиться и больные, чахоточные, полуживые и старики из больницы, и только по распоряжению Консула были задержаны в монастыре.

Наконец, Ириней решительно воспретил своим последователям ходить в библиотеку на беседы, а кто заходил, того вытаскивали оттуда насильно. Чтобы отвлечь от бесед с С. В. Троицким, не гнушались и такими приемами: как только заметят, что слушатели стали склоняться к православию, кто-нибудь крикнет, что в монастыре бунт, солдаты бьют монахов и, конечно, все бросаются вон...

Отдельные, более искренние лица ко мне являлись и на них можно было наблюдать, как тяжело было им расставаться с заблуждением, которое успело уже как бы врасти в их душу, отравить ее. Так, иеромонах Флавий, духовник из пустыни Фиваиды, пять раз приходил ко мне, то каясь, то опять отрекаясь от православного учения. Наконец, я просил Сергея Викторовича Троицкого заняться им отдельно, и он часа два с ним беседовал. Но и после этой беседы, на которой обстоятельно было разобрано все лжеучение, Флавий только тогда окончательно отрекся от лжеучения, когда, положив несколько поклонов, решил взять жребий: верить или не верить Синоду? И, милостию Божией, дважды вынимал «верить». Тогда он пришел ко мне и с видимым душевным волнением сказал: «Теперь я верую так, как повелел Синод». Спустя три дня он приходил еще раз, но уже не касался вопроса об именах Божиих.

По слухам, один из «имяславцев» грозил, что так как он еще в миру отправил на тот свет двоих городовых, то ему-де ничего не стоит отправить туда и игумена. Это дало мысль консулу проверить все виды, по коим живут в монастыре его насельники. Всего было таковых 1700 человек. При помощи сопутствовавших ему чиновников посольства и офицеров, он и выполнил это, попутно спрашивая каждого: какого исповедания он держится. «Имяславцы» с гордостью отвечали, что они – исповедники Имени Божия. Православные же заявляли, что они к ереси не принадлежат. Таковых к 29 июня оказалось свыше 700 человек. Таким образом, нравственный облик состава братий определился в количественном отношении. С утешением мы заметили, что на некоторых, более спокойных, беспристрастных братий наши беседы оказали влияние. Из принадлежащих Пантелеймонову монастырю скитов мы посетили два: Старый Руссик и Фиваиду. Там нашли и настроение братии и состав, в смысле смешанности, тот же, как и в монастыре. Я беседовал с братией в их храмах, причем в Руссике особенною дерзостью отличился повар, которого пришлось насильно вывести из храма. Потом он явился ко мне в монастырь уже с повинною, говоря, что был пьян.

Кстати замечу, что среди монашествующих мы встречали немало пьяных: хотя в трапезе ставиться некрепкое виноградное вино, но ежедневно каждому по кувшинчику с полбутылки; это приучает к употреблению вина, а потом слабых волею – и ракички, которая крепостью доходит до 60; при отсутствии всякой дисциплины, имея при том и ключи от погребов в своем распоряжении, немудрено, что «имяславцы» и пользовались вином по своему усмотрению.

Приходили ко мне монашествующие и из некоторых келлий и подписывали отречение, очевидно, боясь, чтобы греки потом не изгнали их, как еретиков. Насколько это было искренно – Бог ведает. По крайней мере, со старцем келлии Благовещения, известным и Святейшему Синоду Парфением, вышло искушение: он прислал ко мне своего наместника, чтобы тот от лица всей братии подписал отречение от ереси. Видимо, что его тревожило то, что Булатович жил у него некоторое время и сочинял листки, которые Парфений печатал. Я сказал наместнику, что за себя он может подписать, а за других – нет: пусть сами подпишут. Он подписался и взял с собою лист, чтобы предложить старцу и другим. А я воспользовался сим случаем, чтобы послать старцу увещание письменное.

Прошло около недели; 6-го июля, уже после изъятия еретичествующих из монастыря, является ко мне тот же наместник и подает зараз три письма Парфения. Старец пишет, что он как научился веровать с пелен, так и будет веровать, причем повторяется почти весь Символ Веры, и просит меня оставить его умереть в покое, но ни слова – ни о Синодальном послании, ни о грамотах патриархов, ни о вере во имя Божие. Тогда я написал ему решительно и кратко: почто он лукавит, почему ни в одном письме не отвечает на вопрос: как он верует об именах Божиих и не подписался под отречением? Я требую, чтобы он, как старец кельи, где живет больше 50-ти братий, ответил мне: или – да, или – нет. Если – да, то добре, если же – нет, то я о сем так и доложу и Св. Синоду, и Патриарху, и – завтра же – Кино- ту Св. Горы... Вечером в тот же день старик прислал мне формулу отречения с подписями – своей и старшей братии. При сем он приглашал посетить его келью на пути к Карею. Исполнить его желание мне не удалось, ибо время было потребно для Андреевского скита. На Св. Горе насчитывается до 200 келлий, населенных русскими монахами. По словам о. Феофана, бывшего инспектора Вологодской духовной семинарии, живущего на Афоне уже десять лет, ересь гнездится и по кельям, но тщательно укрывается старцами, боящимися греков. На Афоне русские келлии в последнее время стали объединяться для защиты своих интересов и образовали «братство русских келлий». 7-го июля было общее собрание этого братства, на котором присутствовал С. В. Троицкий. Благодаря его разъяснениям, старцы объединившихся в сем братстве келлий единодушно постановили составить заявление Святейшему Синоду о том, что их кельи пребудут верными учению православной Церкви об именах Божиих, а против еретиков будут принимать меры. Это заявление при докладе и представлено.

29-го июня я предполагаю служить. Но во время всенощного бдения приходит игумен и докладывает, что ключи от ризницы у иеромонаха Понтия, а он, как «имяславец», не желает, чтобы я служил, и ключей не дает. Я сообщил об этом Консулу, как об открытом издевательстве над лицом, посланным по Высочайшему повелению. Консул распорядился, чтобы судовой механик немедленно отпер замок отмычками. Ризницу приготовили, но в два часа ночи меня разбудили: письмо от Консула. В осторожных выражениях он сообщает, что лучше бы мне до обедни уйти из монастыря на «Донец», ибо в храме «имеславцы» готовят скандал. Пришлось послушать доброго совета, чтобы избежать оскорбления храма Божия забывшими и совесть и долг свой монахами. Это я и сделал: сказавшись больным, отказался от служения.

30-го июня по предварительному сношению с Кинотом Св. Горы, чрез игумена Мисаила, я обратился ко всем келлиотам с следующим кратким посланием:

«Всем старцам русских келлий, во Святой Горе сущих, Божие благословение!

Великое искушение, постигшее русских иноков новоявленным лжеучением об Именах Божиих, осужденного двумя Святейшими Патриархами и Святейшим Всероссийским Синодом, побуждает меня, посланного Святейшим Синодом на Святую Гору для обличения сего лжеучения, просить вас, отцы и братия, во имя любви и за святое послушание Церкви Божией, усугубить молитвы ваши приложением на литургиях прошений в ектениях и молитвою, а также предложить братии трехдневный пост, по мере усердия, на втрое, третье и четвертое числа сего июля, а в пятый день, день памяти великих отцов монашества, Афанасия Афонского и Сергия Радонежского, прибыть во святую обитель великомученика и целителя Пантелеймона к бдению и литургии для общебратской, с крестным обхождением обители, молитвы о вразумлении заблудших и водворении церковного мира».

С любовию приняли добрые иноки мое предложение: к 5-му июля собралось много русских келлиотов, хотя это был день годового праздника в Афонской лавре св. Афанасия, куда отправились многие келлиоты еще ранее моего предложения. «Имяславцы» и при этом добром деле постарались подчеркнуть свой раздор с нами: они не только не хранили поста в эти условленные дни, но нарочито ели, например, в понедельник- сыр и яйца, чтобы не быть единомышленными с православными. 3-го июля состоялось наконец, столь нашумевшее в иудейской печати изъятие из монастыря вождей и наиболее упорных сторонников смуты. Я, конечно, не принимал никакого участия в этом воздействии государственной власти: все средства увещания были истощены, и я оставался на «Донце» Прибыл пароход «Херсон», приготовленный для перевоза смутьянов, по распоряжению Императорского Посла, в Россию. Часа в три пополудни, Консул, командир лодки и все наличные военные чины отправились в монастырь. «Имяславцы» собрались в том корпусе, где жил их главный вождь, монах Ириней. Все входы и выходы были заняты солдатами, оставлен лишь один выход – на лестницу, ведущую к Порту и пристани. Почти три часа увещевали «имяславцев» добровольно идти на пароход: успеха не было. По-видимому, им хотелось вызвать кровопролитие, дабы приобрести славу мучеников: в то же время они, конечно, были уверены, что кровопролития допущено не будет ни в каком случае, и вот, чтобы поиздеваться над правительственной властью и оттянуть время, они упорно противились: пели, молились, клали поклоны. Вообще, кощунственное отношение к святыне и молитве проявлялось в целях демонстративных постоянно: иконами защищались, пением отвлекали внимание, с пением потом плыли на лодке на «Херсон». Наконец, рожок заиграл «стрелять». Это было сигналом для открытия кранов водопровода. Вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы. Понятно, при этом не обошлось без царапин у тех, кто старался защитить себя от сильной струи воды доскою или иконою. Только тогда упорствующие бросились бежать. Их направляли на «Херсон». «Раненых», то есть оцарапанных, оказалось около 25 человек, которым раны были перевязаны нашим судовым врачом, а через два-три дня повязки были уже сняты. Вещи «имяславцам» были доставлены на другой же день.

Как ни печальна была такая развязка, но могло быть и хуже. Нельзя же было оставлять православно верующих под таким невыносимым террором лжеумствующих. Греки только и ждали того, чем кончиться дело в Пантелеймоновом монастыре. В Киноте мне потом сказали откровенно, что если бы консул не удалил еретиков, то сам Кинот нашел бы средства их удалить: теперь здесь хозяева не турки, а греки, которые легко могли прислать хоть целый полк из Солуня. А под видом еретиков не трудно уже было очистить и вообще Св. Гору от русских.

5 июля, в день памяти преподобных отец наших Афанасия Афонского и Сергия Радонежского, я совершил Божественную литургию в Покровском храме, причем вознесены были упомянутые прошения и молитвы об обращении заблудших, из чина, совершаемого в неделю православия, и после литургии совершен крестный ход вокруг обители. За литургией я сказал слово, в котором сблизил обоих преподобных, как особых избранников Матери Божией, Которая обоим являлась наяву, причем, обрисовав их нравственный облик, указал, что они оба оставили заветы кротости, смирения и послушания, столь благопотребных и ныне, особенно здешним инокам.

7-го числа я просил собрать всю братию в Покровскую церковь, чтобы проститься с нею. Обратившиеся от ереси просили меня разрешить их совесть от греха непослушания Церкви. Я сказал им прощальное слово, совершил над всеми таинство покаяния и, прочитав разрешительную молитву, еще раз обратился со словом увещания пребывать верными учению Церкви, положив в основание слова Спасителя: не здрав был ecu, к тому не согрешай.

С любовию прощались со мною афониты: в них можно снова узнать прежних любвеобильных иноков, готовых на всякую услугу, на всякое послушание. Видимо, с удалением смутьянов жизнь монастырская стала входить в свою колею. Несомненно, не все сторонники лжеучения удалены из монастыря, но с теми, которые остались, мог уже справиться сам игумен с вновь избранными старцами; по афонскому общему уставу, их было не трудно удалить из обители. Да и сами они, по крайней мере некоторые из них, уже тогда высказались, что они покинут Афон добровольно, что и исполнили те 212 человек, которые прибыли в Россию на пароходе «Чихачев».

В тот же день я отправился в Карею и посетил, наконец, Кинот в его Конаке. Несмотря на воскресный день, ради меня собрались почти всё эпитропы и антипросопы. Они выразили мне свое удовольствие, что разрешился, наконец, столь тяжелый и для них вопрос об удалении с Афона еретичествующих. Еще раз они подтвердили, что еретики на Св. Горе не могут быть терпимыми.

Затем я проследовал чрез Котломуш в Иверский монастырь, где и заночевал, а утром отправился в Андреевский скит, откуда «имяславцы», по предварительному их соглашению с пантелеимоновскими единомышленниками и по предложению консула, уже удалились на «Херсон» добровольно. А некоторые, как, например, ближайший сотрудник Булатовича – Григорович (из офицеров) ушли из скита неизвестно куда. Еще накануне несколько групп их попадались мне навстречу, когда я ехал в Карею. Ожесточенные лица их говорили о недобром их настроении: они отворачивались, чтоб избежать обычного на Св. Горе приветствия встречных, а большой обоз тяжело навьюченных мулов показывал, что они идут не с пустыми руками. После о. архимандрит Иероним, водворенный в обитель, говорил, что рухлядная палата в его отсутствии довольно опорожнена, а в Одессе у них отобрали особо чтимую икону Богоматери, пожертвованную обители ее основателем А. Н. Муравьевым.

В этот скит я несколько раз собирался поехать, но с одной стороны, тревожные вести, что, после разрыва между Грецией и Болгарией, по Св. Горе стали бродить шайки разбойников, что отчасти подтвердилось тем, что к нам привезли старца-монаха с простреленной рукой (раненный восьмидесятилетний старец всех нас удивил своим благодушием: показывая простреленную руку, пуля прошла под кожей только, он полушутя говорил: «Вот, мой отец сражался с Наполеоном; два моих сынка проливали кровь в японскую кампанию; я думал, что уже теперь-то меня никакая пуля на Св. Горе не достанет, а вот – Бог попустил, и какая-то шальная пуля задела и меня»), с другой – недобрые вести, доставленные оттуда изгнанным игуменом, архимандритом Иеронимом, замедлили мое туда путешествие. Андреевцы ставили мне совершенно неприемлемые условия: чтобы я явился к ним один, без чиновников и без солдат, чтобы изгнанный ими настоятель отнюдь со мною не показывался, да и в монастыре в то время, в сущности, не было никакой власти: архимандрит Давид являлся лишь покорным исполнителем приказаний руководителей смуты: предавал анафеме наш Синод, Патриарха и «имяборцев», и только... Лишь за несколько дней до окончания дела, когда стало ясно, что бунтарям приходит конец, С. В. Троицкому, по моему поручению, удалось провести там беседу и тем дать возможность более благоразумным и искренним отделиться от массы братства, терроризированной и нафанатизированной последователями Булатовича.

В скиту меня встретили с подобающей честию; Я говорил о минувшем искушении и предостерегал иноков на будущее время. И здесь просили некоторые совершить над ними таинство исповеди и разрешить от греха противления Церкви. Пред отъездом я посетил несчастного игумена Арсения. Пытался говорить с ним, но не заметил признаков, чтобы он ясно осознавал окружающее или узнал меня. «Имяславцы» хотели нести его на руках чрез всю Гору – до Пантелеимоновской пристани, но консул, на основании заключения врача, запретил такую процессию: он мог умереть в пути. Я также советовал оставить его в скиту, а братиям напомнил притчу о милосердном самарянине. По последним известиям со Св. Горы, несчастный Арсений умер, не придя в сознание, и погребен, как отлученный от Церкви еретик... Какой грозный урок всем противникам Церкви, дерзающим оскорблять ее непослушанием, поставляющим себя выше тех, кто Богом поставлен пасти Церковь Божию...

Много лет я знал этого неуравновешенного в духовном отношении человека. Можно было верить его искренности, но нельзя было мириться с его самоуверенностью, доходившею до фанатизма. Помню: почившие афонские старцы признавали, что он рано вступил на миссионерское поприще, возгордился и стал на опасный путь... их опасения оправдались...

Из Андреевского скита я направился в Ильинский, куда давно стремился, чтобы отдохнуть душой в тишине этой мирной обители, но пришлось тут провести лишь три часа: показался на море наш «Донец», и мы спустились в Пантократор, где, поклонившись святыням, простились со Св. Горой и на лодке пошли навстречу «Донцу». Солнце уже скрылось за хребтом Св. Горы, когда мы поднялись на палубу своего «Донца».

Мечта посетить все обители Св. Горы не сбылась. Отчасти нездоровье, отчасти же голос совести, требовавший прежде всего исполнения долга, умиротворения обители русских, – а в этом встречались непреодолимые препятствия, – все это не давало свободы для исполнения моей мечты. Впрочем, кроме двух скитов Пантелеймонова монастыря, о чем упоминал уже выше, (Старый Руссик и Фиваиду), мне Бог привел побывать в семи греческих и одном болгарском. Два из них – Ксеноф и Дохиар – расположены близ нашего Пантелеймонова, на том же берегу залива. Общее впечатление от греческих монастырей везде одно и то же; разница в большей или меньшей степени убранства храмов. То же заунывное пение, в котором один выговаривает слова, а другие тянут ноту; та же встреча, угощение и пр. В Ксенофе я стоял литургию в день Всех святых; меня, как старейшего в храме по сану, попросили вместо игумена прочитать «Верую» и «Отче наш», конечно по-славянски, а пред чтением из Апостола диакон прочитал мне на греческом языке приветственную речь.

Из церкви, по обычаю, водили меня на свой архондарик, угощали и пр. Много святынь, св. мощей и икон имеется в сих обителях, о чем каждый может прочитать в путеводителях и что подробно описано уже в записках других путешественников. Я скажу только о том, что остановило мое внимание.

Болгарский монастырь Зограф расположен в горах необычайно живописно. Дорога, часа два пути от арсаны (пристани), идет ущельем, по течению горного потока. Со всех сторон – лес; высоко поднимаются монастырские стены. Собор во имя св. великомученика Георгия очень благолепный. Три чудотворных иконы великомученика, который почитается покровителем обители. Игумен был очень рад встретить русского архиерея и старался угостить, чем мог. Мы все снялись на фотографии с игуменом и братией. В то время в монастыре находилась полурота солдат-болгар во главе с офицером, питомцем Петербургской духовной академии. Солдаты выстроились пред нами в две шеренги и приветствовали нас громким «Ура». Увы! Только что они проводили нас, как явился греческий капитан со своими вооруженными солдатами и потребовал, чтобы болгары сдались...

Через день мы узнали, что болгары сдались и мимо нас их, как пленных, провезли на остров Кипр... Тяжелое впечатление произвело на пас это торжество греков над бывшими союзниками, которые, конечно, не могли сопротивляться...

В Карейском соборе особенное внимание обратили на себя остатки неподражаемой иконописи византийского Рафаэля- Панселина. Зато самый собор поражает запущенностью...

На пути к Иверу, не доходя до монастыря версты три, у самой дороги поставлен каменный крест и устроено что-то наподобие цистерны. Рассказывают, что десять лет назад тут совершилось чудо: приходил из Ивера мальчик-болгарин. Просил он у ворот монастырских кусочек хлеба, но портарь ему отказал. 1олодный мальчик пошел по пути к Карее, обливаясь слезами. На том месте, где теперь крест, его встречает Женщина и спрашивает, о чем он плачет? Тот поведал ей свое горе. И вот, Она подает ему золотую монету и говорит: «Возвратись в монастырь и купи там себе хлеба». Мальчик вернулся и стал просить того же портаря продать ему хлеба, подавая ему монету. Портарь был удивлен: откуда мальчик мог вдруг получить такую монету? А монету и по виду была необычная, старинная. Взяв монету, он понес ее к игумену. Тот признал в ней одну из тех, которые привешены к иконе Богоматери...

Как известно, на Афоне не имеют права пребывать женщины. Мальчик, вероятно, по простоте своей не знал этого. Он рассказал то, что с ним случилось. Но иноки задумались... Осмотрели икону и действительно: там не оказалось одной монеты. Но монеты так прикреплены, что украсть их нельзя. Да и ребенок не давал повода думать, будто он лжет.

Пришлось признать, что Сама Матерь Божия утешила бедного мальчика, в то же время, вразумив иноков, которые отнеслись к нему вначале так холодно. Мальчика накормили и отправили, куда ему было нужно. А на указанном им месте поставили крест, дабы проходящие могли призвать на сем месте молитвенно имя преблагословенной Заступницы и сирых Питательницы – Матери Божией.

Сердце влекло и в лавру преподобного Афанасия, и в Ватопед, и в Хилендарь; хотелось бы постранствовать в качестве простого паломника, поближе познакомиться с жизнию тех, кто все покинул, все забыл ради спасения своей души, но Бог не привел: и крайнее утомление от духовного напряжения в продолжении пяти недель, и слухи о бродягах, и неудобство задерживать спутников, да и непривычная жара здешнего лета – все это побуждало меня ускорить отъезд.

10-го июля мы прибыли в Буюкдере, где принял нас г. Посол очень внимательно и благодарил за понесенные труды. Я в свою очередь сказал, что если бы не его мудрое отношение к делу и доброе содействие в сношениях с Петербургом, то дело потерпело бы полное крушение, и Афон, русский Афон, остался бы в руках еретиков, коих не замедлили бы выгнать греки. 11-го утром я посетил Вселенского Патриарха. Он был ко мне внимателен так же, как и прежде, подробно расспрашивал о деле и сказал: «Пришлите мне списки удаленных с Афона лиц, принявших пострижение на Афоне, и я наложу на них аргос». Я сказал, что имеется два списка: один наиболее виновных главарей – вождей смуты, другой – менее виновных, слепо повиновавшихся сим вождям и обманутых последними. Первые заслуживают более строгого наказания, а вторые заслуживают некоторого снисхождения. В тот же день я послал эти списки при письме на имя Его Святейшества...

В тот же день, 11-го июля, мы покинули Царьград, а 13-го вышли на родной берег в Одессе. На протяжении многих веков русские афониты, находились в постоянном духовном общении с родной Русью, в то же время были совершенно независимы от Русской церкви в церковно-административном от ношении. Подчиненные канонически и иерархически, по месту своего пребывания Киноту Св. Горы и чрез него Вселенскому Патриарху, они и в отношении чистоты учения веры были подведомы той же церковной власти. Так оно и должно быть по канонам церковным. К сожалению, разность языка п национальности именно в этом отношении ставили их почти вне надзора греческой церковной власти. Прибавьте к этому еще и то, что на Афоне много веков не было своего епископа, а патриарх поставлен слишком высоко и далеко, да и притом ограничен в своих правах какою-то конституцией, не допускающей его непосредственно вмешиваться в дела Афона, если к тому не пригласит его Протат. Значит, здешние монахи во обще, исторически, отвыкли от власти епископа, и это обратилось уже в традицию, ревниво охраняемую Протатом. Между тем, число русских монахов на Св. Горе с каждым годом все увеличивалось и теперь достигает до 7000; среди них стали появляться люди, ищущие не столько духовного подвига, сколько удовлетворения своему личному тщеславию, своеобразному карьеризму, исканию некоего первенства среди других, я бы сказал – «диотрефизму». Типом таких монахов и является Булатович. Не имея в основе своего духовного воспитания настоящей церковности, такие люди легко могут поддаваться искушению уходить в сторону от учения Церкви, от духа ее преданий, а по обстоятельствам, о коих я только что сказал, они легко могут находить себе благоприятную почву для развития всяких ересей и неправославных воззрений среди русских афонитов. С другой стороны, не было никакого надзора и вообще за теми, кто шел спасаться на Афон, со стороны представителей нашей государственной власти. Если бы этот надзор был строже, то не было бы среди монахов беглых солдат и каторжников. Беседуя с имябожниками, С. В. Троицкий слышал от них речи и об отобрании земли у господ; не оказалось бы из 600 взятых на «Херсон», до 50-ти человек беспаспортных; не оказалось бы и таких молодцов, как Давымук, у коего в монастырском списке отмечено, что он присужден был к каторге за пропаганду бунта в войсках во время войны с Японией и бежал от наказания. Можно подумать, что и теперь не один такой герой скрылся из монастыря куда-нибудь на келью, ибо с его стороны было бы глупо ждать, пока его возьмут на «Херсон». Трудно и придумать более благоприятную для врагов Церкви почву, чтобы сеять смуту в недрах самой Церкви для подрыва ее авторитета, а следовательно, и послушания церковной власти, для разрушения всего строя церковного. А от власти церковной это перейдет и на всякую власть. Я уже слышал от имябожников, что Царь заразился ересью «имяборства», что настали времена антихриста, начинается гонение на истинных христиан, исповедующих имя Божие. В этом смысле уже и ведется пропаганда листками и брошюрками, пока – гектографическими и рукописными; я уже говорил о толковании слова «Халки» переводом букв на цифры. Распространяется листок с изображением двух взаимно пересекающихся треугольников – символом масонства, с цифрою 666 и толкованием имени антихриста. На академическом значке С. В. Троицкого заметили звездочку и стали уверять всех своих последователей, что он – «масон». Не понимая этого слова, они бросают его всем, кто не согласен с ними. Становится понятным, почему все враги церковной власти и вся левая, а по неразумению своему, – и некоторая правая печать, так усердно поддерживают это еретическое движение, выставляя глупую еретическую бессмыслицу самым невинным заблуждением, а тех, кто борется против нее – какими-то инквизиторами. Да и самый образ действий вождей этого движения близко напоминал фабричных забастовщиков и устроителей митингов. Толпа «имяславцев» во время бесед постоянно выполняла роль какой-то шумящей марионетки в руках ловкого главаря – Иринея: даст он знак – толпа, громко шумевшая, мгновенно смолкает; возвысит он голос – и она снова кричит, и из задних рядов слышатся по моему и о. игумена адресу досадительные слова: «Еретики, масоны, иуды-предатели!» Собрания у Иринея происходили почти каждый день, а запретить их игумен был не в состоянии: никто его не слушал. Ириней все время был окружен своими приверженцами, которые и спали в коридорах, охраняя его особу. Безусловное повиновение вожакам, широко поставленная пропаганда гектографированными и рукописными записочками, искусное распространение ложных слухов о царской телеграмме, «писанной золотыми буквами», запугивание, вплоть до угроз застрелить, утопить властей, сокрытие распоряжений власти, перехваливание не только писем (три моих письма игумену за время с января пропало), но и официальных бумаг (грамота Патриарха Киноту так и не получена), подговор к захвату кассы, к поджогу (было покушение), троекратная порча телефона с Кинотом, – все это не напоминает ли поразительно, до мельчайших подробностей, программы организованных опытными агитаторами забастовок? И действия этих преступных элементов облегчались полным непротивлением терроризированного большинства мирных братий, неподготовленных, по самому настроению своему, неспособных к борьбе с таким проявлением зла, да и не видевших в этой борьбе своего прямого долга при параличе законной власти...

Вот почему еретическое движение, так называемых «имяславцев», а вернее было бы их назвать «имябожниками», (в заседании Св. Синода 21 августа уже и поставлено называть их вместо слова «имяславцы», как они сами себя величают, – «имябожниками», ибо они обожают, почитают за Бога самое имя Божие), должно озабочивать не только церковь, но и государство...

«Троицкое слово», № (151–200). – Опубликовано:

Архиепископ Никон. «Меч обоюдоострый».

СПб, 1995. С. 214–255.

1914 год

№26. Телеграмма Директора Департамента полиции С. Белецкого Одесскому градоначальнику о необходимости возвратить деньги, конфискованные у монахов, вывезенных с Афона

18 января 1914 года

Уведомляю Ваше Превосходительство зависящих распоряжений, что отобранные от монахов-имяславцев деньги, хранящиеся в депозитах градоначальства, подлежат немедленному им возвращению, по месту жительства имяславцев.

Белецкий.

Расшифровка телеграммы.

ГАРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 48. Л. 270.

№27. Доклад архимандрита о. Мисаила, игумена Пантелеимоновского монастыря «К вопросу о 19-ти «имябожниках», бывших монахах Пантелеймонова монастыря на Св. Афоне»60

[Не позднее января 1914 год]

Приступая к биографии 19 подсудимых монахов-«имябожников» нужно заметить, что сделать это весьма трудно: оттенить деятельность их, каждого особо, в такой массе «имябожников».

Известно, что во всех государственных переворотах, главари преступной политической деятельности вырабатывают только план последней, а в действие приводят ее через другой, меньший элемент. Так и здесь: главари-»имябожники», будучи душою и сердцем ереси, не проявили в ней активной деятельности, а потому и не имеют явных улик, хотя и остаются наиболее виновными за организацию еретического движения, и совращение других в ересь, и за возбуждение братии против Св. Церкви и монастырской власти, распространяя при этом дерзкую ложь, что будто и сам Государь на их стороне, то есть согласен с их религиозными заблуждениями.

Вся деятельность «имябожников», в общих чертах, была своевременно описана и представлена архиепископу Никону, который, а также и чиновники Императорского Посольства в Константинополе, были очевидцами религиозного бунта «имябожников».

Относительно деятельности каждого из числа вышеупомянутых 19-ти «имябожников», можно сказать, вкратце, следующее.

Схимонах Мартиниан – самый первый распространитель имябожной ереси, который возбудил все дело, обвинив иеромонаха Алексия Киреевского, схимонаха Хрисанфа (Ильинского скита) и других старцев в ереси. Он все время вел деятельную агитацию в пользу своего еретического мудрования. Он же в декабре 1912 года в скиту Фиваида собрал самочинный собор своих единомышленников, на котором было утверждено еретическое мудрование, и преданы анафеме архиепископ Антоний (Волынский), схимонах Хрисанф (Ильинский) и все, не принявшие их нового учения.

Схимонах Ириней подобно своему брату, схимонаху Мартиниану, вел деятельную агитацию ереси.

Благодаря упомянутым двум братьям пожар ереси из Фиваиды быстро перешел в монастырь, а за ним в Андреевский скит, заразив большинство братии.

Монах Сергий – деятельный сотрудник схимонаха Мартиниана, распространявший ересь в монастыре и лично известный архиепископу Никону и епископу Трифону (Дмитровскому), которым во время их пребывания на Афоне, вручил свои еретические сочинения.

Иеромонах Сила – также лично известен преосвященному епископу Трифону, которому подавал свое еретическое сочинение в одно время с монахом Сергием.

Он, как духовник, занимался проповедью своего еретического мудрования среди своих духовных чад. 15 мая 1913 г. ездил со своими единомышленниками в скит Фиваиду и на Крумицу для возбуждения находящейся там братии против церкви, Патриарха и своего игумена. Как казначей, (избранный имябожным комитетом) не отдал ключи от кассы по требованию игумена и православного братства, присутствовавших на соборе 22 июня того же (1913) года и увез их с собой на «Херсон».

Не лишним находим приложить при сем выдержку из письма Новоафонского инока, сообщающего, что иеромонах Сила находится не в месте приписки, как указано в № 10 «С.-Петербургских Церковных ведомостей», а на Кавказе, за Адлером в пустыне, где вместе с Павлом Григоровичем проповедуют ересь, и они почти всех пустынников привлекли на свою сторону.

Иеромонах Гиацинт – один из главных распространителей ереси, и член имябожного комитета, а также претендент на игуменство. В доказательство его деятельности, при сем прилагается письмо с его и других подсудимых подписью.61

Иеромонах Имеретий – член имябожного комитета и претендент на игуменство; известен, как проповедник ереси. Он, пользуясь званием духовника, много отторг своих духовных чад от Православной Церкви и возбуждал братство против игумена. Служа Божественную литургию, на великом входе вместо игумена с братией, поминал монаха Иринея с исповедниками62, а также служил для иринеевцев особое молебствие с коленопреклонением.

Монах Ианнуарий – известен, как главный секретарь комитета имябожников и автор еретических актов. Он в своей келлии основал бюро имябожников и принимал подписку в Союз исповедников Архангела Михаила, куда также привлек много пустынножителей Афона.

На соборе 21 января 1913 г. выступал против монастырского начальства при г. Щербине – представителе Солунского Генерального Консула, а 4 мая, придя в собор с книгами, пытался вступить в спор со Священным Кинотом против Патриаршей грамоты. И 11 июня, когда архиепископ Никон говорил в соборе речь, разъясняя братии учение Св. Церкви о Именах Божиих, он старался владыку своим криком заглушить, возбуждая слушателей против Св. Церкви. Он в октябре месяце по поручению комитета предлагал игуменство одному монаху и схимонаху, но те благоразумно отказались.

Монах Савватий – известен, как один из главных проповедников ереси, разными ругательствами поносил игумена и других старцев, и особенно, прославился своими дерзостями 7 июня на греческом архондарике, куда явился в нетрезвом виде и нанес оскорбление г. Консулу и прочим членам комиссии.

Монах Далмат – вел деятельную пропаганду ереси, смущая многих в ересь и возбуждая против монастырского начальства.

Монахи Варсонофий и Дометий – бывшие в Одессе на послушании, известны лично архиепископу Никону.

Монах Антоний – кроме широкой проповеди ереси, был келейником Иринея. Он звонил в набат на бунт для защиты Иринея и грозил застрелить о. игумена, и несколько раз намеревался столкнуть его с лестницы, ведущей из Покровского собора.

Монах Ваптос – будучи на послушании в Преображенской аптеке, вел широкую пропаганду ереси, употребляя всевозможные обманы по отношению [к] больным и престарелым монахам, склоняя их в свое заблуждение. По удалении же с Афона продолжил свою прежнюю деятельность, присылая своим друзьям письма, и смущая их своими прежними убеждениями.

Монах Манассия – как член комитета имябожников приходил к членам Священного Кинота, пред которыми наотрез отказался признать Патриаршую грамоту, и был записан в число 5 главных ересиархов, а 15 мая он в числе других ездил в скит Фиваиду и на Крумицу для возбуждения там находящейся братии против Св. Церкви и игумена, а также пытался подкупить греческую полицию.

Он выражался некоторым из братии, что нас человек только пятьдесят, знающие суть ереси, то есть причину ее, а прочие – бараны, идущие за имя Божие; мы де за их спинами в случае неудачи скроемся. Своими грубостями известен членам правительства и архиепископу Никону. Он раздавал безграмотным монахам записки: «Я не признаю постановлений Св. Синода и Патриарха».

Монах Парфений – один из боевых сотрудников монаха Иринея, который, кроме проповеди ереси, был готов идти на все, что ясно доказал его следующий поступок, а именно: 13 июня, при высадке прибывшей на коммерческом пароходе роты русских солдат, когда последние подошли к монастырским св. воротам, он с криком: «Ура!» бросился на штыки и порвал цепь солдат, не ожидавших такой встречи от русских иноков, и ворвавшись в монастырь, зазвонил в набат, давая тем сигнал своим единомышленникам, совместно воспрепятствовать солдатам войти в монастырь.

15 мая в числе других бунтовщиков ездил в скит Фиваиду и Крумицу для возбуждения здесь живущих иноков против Св. Церкви и о. игумена. Он известен и у Патриарха, как ересиарх, отказавшийся признать Патриаршую грамоту пред лицом Священного Кинота.

Иеромонах Филарет – член комитета имябожников. Как духовник завлек многих членов в ересь и учил противиться законной монастырской власти.

Иеродиакон Игнатий – один из главных вождей имябожников, не уступающий в дерзости своему другу монаху Иринею. Будучи старцем в книжном складе, устраивал в помещении оного, конспиративные собрания и вел деятельную пропаганду ереси. 1 мая он совместно с иеромонахом Филаретом, самочинно служил молебен и после оного, в облачении читал прокламацию, приглашая единомысленное братство защищать свое вероисповедание до последнего дыхания.

4 мая он, по приказанию монаха Иринея, читал в соборе искаженные тексты Свв. Отцов, возбуждая братию против Патриаршей грамоты и Священного Кинота, пред которыми категорически отказался признать грамоту Патриарха и был записан в число 5 главных ересиархов. 15 мая он (иеродиакон Игнатий) в числе других главарей ездил в скит Фиваиду и на метох Крумицу, для возбуждения находящейся там братии против Св. Церкви и о. игумена.

7 июня он на греческом архондарике наносил оскорбление господину Консулу Шебунину и другим членам комиссии. В тот же день он говорил некоторым из братии, что мы сегодня ездили на пароход и там слушали одни еретические слова, и что архиепископ Никон масон, и подкуплен в еще Москве, и на наш вопрос отвечал ересью, говоря «Иисус не Бог», а листочки и книжечки, какие нам раздавал от Патриарха и Св. Синода, мы сможем употребить на свои нужды...; по отъезде же комиссии мы расправимся по-своему с игуменом и его приверженцами.

Иеромонах Варахия – один из главных вождей имябожников и наместник монаха Иринея. 4 мая в Покровском соборе, когда Священный Кинот вторично просил еретичествующую и имябожную братию послушать голоса Св. Церкви, и признать грамоту Патриарха, возбуждал братию, советуя не подчиняться Патриаршей грамоте и пытайся вступить в прения со Священным Кинотом, но члены оного объявили, что они приехали не спорить, а исполнить волю Патриарха и прочитать его грамоту.

В храме поднялся общий шум. В это время, гостивший в нашей св. обители, приват-доцент Московской] д[уховной] ак[адемии]63, иеромонах Пантелеймон, попросил слова и стал объяснять братии, что Существо Божие и Имя Божие нужно различать, и что самое имя никак не может быть названо Богом. В соборе поднялся невообразимый шум, и иеромонах Варахия закричал: «Видите братия, какие «халкинские богословы!»

7 июня иеромонах Варахия утром на игуменском архондарике называл архиепископа Никона масоном и в тот же день приказал ударить в набат на бунт для защиты Иринея, и приводил братию к присяге на верность последнему.

Монах Ириней – до собора 21 января, бывшего в присутствии господина Щербины, вел тайную агитацию, собирая с прочими членами комитета подписку против игумена, и других старцев, обвиняемых ими в ереси. 21 января на соборе он вступил в прения с г. Щербиной, и не смотря на его просьбу – не делать собрания в его отсутствие во избежание могущих быть, каких-либо беспорядков, подобно бывшим в Андреевском скиту, самочинно (23 января) устроил таковое, заставив о. игумена осудить в ссылку восемь неугодных ему лиц, и вновь избрал 12 соборных старцев, из числа своих единомысленников, сменив прежних. 64

Впоследствии с вновь избранными соборными старцами, он пришел к игумену и отнял у него монастырскую печать, и ключи от кассы. С этого момента началась его открытая диктаторская преступная деятельность.

В дальнейших своих подвигах, монах Ириней с своими единомышленниками приступил к ограничению власти игумена и к переработке монастырского устава, которого они, в силу канонических Патриарших грамот 1803,1833,1875 гг., данных игуменам нашей св. обители: Савве, Герасиму и Макарию, а также общего Афонского устава (утвержденного Патриархом Иоакимом III) касаться не имели права.

28 апреля в воскресенье игумен пригласил прибывшего в обитель иеромонаха Св.-Андреевского скита о. Владимира, бывшего из числа изгнанных за православие из выше названного скита, совместно с собой служить Божественную литургию.

Монах Ириней, узнав об этом, прошел в алтарь и в грубой форме стал делать игумену замечания, требуя удалить вышеупомянутого иеромонаха, говоря: «Зачем пригласил служить отлученного грешника?» Игумен ему ответил, что это не его дело, прошу оставить меня в покое, тогда Ириней, пригрозив бунтом, вышел.

Действительно, на утро понедельника 29 апреля мятежники устроили заговор, намереваясь выгнать из обители игумена, и с ним до 100 человек братий не согласных с их заблуждением. Только своевременное раскрытие их заговора и прибытие части греческого гарнизона, спасло обитель от сильного бунта.

4 мая при вторичном увещании Священным Кинотом мятежников принять Патриаршую грамоту и подпиской опровергнуть свое заблуждение, монах Ириней просил прочитать вчерашнее увещание Св. Кинота и Патриаршую грамоту, мотивируя свою просьбу тем, что вчера не все были в соборе. Священный Кинот просьбу уважил и передал ему свое увещание и Патриаршую грамоту, а он заставил их читать своего сообщника иеродиакона Игнатия. И только лишь чтец дочитал до слов, что учение об имени «Иисус» разбиралось в богословской школе в Халке, собранием профессоров в 8 официальных заседаниях, как Ириней остановил чтеца и стал глумиться над учением Св. Церкви и Патриаршей грамотой, говоря: «Слышите, братия! В Халке, что такое Халка мы не знаем; нам покажите из Свв. Отцов, а Халки мы не признаем», и пытался вступить в прения со Священным Кинотом, но не удачно. Ему в этом деятельно помогал и иеромонах Варахия.

После неудавшейся миссии Священного Кинота, Ириней, в числе пяти человек своих единомышленников, приходил на архондарик, где пред Кинотом категорически отказался признать Патриаршую грамоту и был записан, как главный ересиарх и противник Патриарха.

15 мая он, в числе других своих единомышленников, (не обращая внимания на присланную из Константинополя телеграмму господина Посла, оповещающую о скором прибытии специальной комиссии для разбора дела и угрожающую строгой ответственностью нарушителям порядка) ездил в скит Фиваиду и метох Крумицу для возбуждения там находящейся братии против Св. Церкви и игумена, и собирал под ересь подписку.

В скиту Фиваиде Ириней устранил от распоряжения, поставленного игуменом, иеромонаха Серафима и поставил своего единомышленника иеромонаха Флавия, приказав, чтобы все слушали не иеромонаха Серафима, а иеромонаха Флавия, чем и разделил всю братию, приказав не иметь обращения с православными; а с письмами, чтобы обращались к иеромонаху Силе, помимо игумена.

Когда на Афоне было получено послание Св. Синода, и по распоряжению игумена во множестве напечатано, то Ириней, узнав об этом, пришел к игумену с требованием, чтобы раздачи послания Св. Синода братии не было, грозя в противном случае бунтом, который он (Ириней), кстати сказать, до приезда комиссии архиепископа Никона, несколько раз пытался устроить, но неудачно, благодаря своевременному открытию заговора и вызову греческих солдат в подкреплении трех – четырех человек постоянной стражи – сердарей.

7 июня монах Ириней, на предложение господина Консула ехать на «Донец» дал согласие, испросив разрешение сходить в келлию за родительским благословением, но вместо обещанного послушания начальству с крестом в руках отправился в Покровский собор, где увещал братию не принимать послания Св. Синода, говоря, что я (Ириней) иду на мучения. Мятежная братия, послушная голосу своего вождя, давала ему клятву на верность, целуя им держимый крест и его руку. В это время, по распоряжению иеромонаха Варахии, был дан сигнал ударом в колокол для общего бунта в защиту Иринея, (в виду чего просьба Консула Иринею осталась без исполнения).

9 июня в Покровском соборе игумен в присутствии господина консула Шебунина и прочих членов комиссии, читал постановление Св. Синода по вопросу о имени «Иисус», которое было имябожниками отвергнуто при страшном шуме. По наступившем затем молчании, монах Ириней обратился к о. игумену с вопросом: «Имя Иисус Бог или нет?» – «Как учит Св. Церковь, так думаю и я, – ответил о. Игумен, – имя само по себе – не Бог!». Толпа снова угрожающе закричала: «Нет, Бог, Бог, Бог!». Ириней же и его единомышленники стали внушать братии: «Вы слышали, игумен отрекся [от] Христа, сказал, что «Иисус не Бог!». – «Перед самым алтарем отрекся», – добавляли другие.

11 июня в Покровском соборе Ириней обратился к Владыке, пришедшему увещевать мятежную братию, с просьбой выслушать его.

В своей речи он ясно сказал, что прежде всего они просят исполнить их требование (его Иринея и других), то есть удалить из обители отца игумена и прочих неугодных им лиц, тогда они подумают, как им поступить. На это Владыка ответил, что он не приехал разбирать семейные дела обители – на это есть местная власть: Патриарх и Протат. Ириней, видя свое поражение, переменил фронт и повел беседу на чисто религиозную тему; его поддерживали сторонники и собор закончился невообразимым шумом и оскорблением Владыки. В дальнейшем монах Ириней запрещал своей братии ходить в библиотеку слушать увещания Владыки и господина Троицкого.

Некоторые иноки, записавшись у Иринея, раскаивались и приходили к нему, прося их выписать. Он на это отвечал им: «Откажись пред св. Крестом от Христа, тогда я тебя выпишу, а то – нет». Игумен, узнав о таком требовании Иринея, запретил ходить к нему всем, кто, раскаявшись, обращался в лоно Св. Церкви.

Подробное объяснение действий подсудимых можно почерпнуть из докладов архиепископа Никона и господина Консула. Там есть полная характеристика деятельности всех вообще имябожников.

В заключении нужно сказать, что описана сотая доля преступных деяний 19 лиц, которые не только распространяли среди большинства еретическую литературу Антония Булатовича, по и читали в соборе и на трапезе, чем нарушали правила Свв. Отец повелевающих читать только святоотеческие творения, но ни в коем случае писания, противные учению Св. Церкви.

Цель чтения имябожниками зажигательной литературы была та, чтобы возбудить братство против о. игумена и его православных чад, и тем приблизить, давно желаемую ими развязку – захватить монастырь в свои руки, предварительно выгнав игумена с его верными чадами. Православное братство во главе с отцом игуменом, понимая их цель, молчало, не желая дать им повода к открытому бунту, и тем спасло монастырь до приезда комиссии архиепископа Никона.

По отношению всех имябожников по совести рящи, что они нарушали все Божеские и человеческие законы и приличия, поносили православных: еретиками, масонами, жидами, арианами и прочими безумными глаголы. Предавали анафеме святейших Патриархов Иоакима III и Германа V и архиепископов Никона и Антония, называли их не только еретиками, но драконами, вышедшими из моря, проповедовали, что остров Халки, (где находится богословская школа) нужно читать «Халкие», что по славянскому исчислению букв это число апокалипсического зверя 666; словом, нет слов для оправдания сих злохудожных душ. Им нет места на Св. Горе по § 20 канонизма, где говориться, что на Св. Афоне не могут пребывать монашествующие не повинующиеся постановлениям Великой Христовой Константинопольской церкви.

Игумен Афонско-Русского

Пантелеймонова монастыря архимандрит

Мисаил с братиею во Христе.

Подлинник. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 40.

№28. Заметки архимандрита о. Мисаила, игумена Пантелеимоновского монастыря «Описание событий в Пантелеимоновском монастыре за время религиозных брожений в 1913 году»65

[Начало января 1914 года]

До выхода в свет известной книги кавказского пустынника, схимонаха Илариона «На горах Кавказа», автор ее обращался в 1908 году к одному из старцев – духовников нашей обители иеросхимонаху Агафодору с просьбой: просмотреть его сочинение и обратить, главным образом, строгое внимание на его мнение о обоготворении им имени «Иисус», что в имени «Иисус» находится Сам Господь наш Иисус Христос всеми Своими совершенствами, качествами и свойствами. А потому Имя сие «Иисус Христос» есть Сам Он, дражайший Искупитель наш и Господь...

Иеросхимонах Агафодор, по просмотру сочинения, послал последнее в Русский Ильинский скит, своему духовному другу схимонаху Хрисанфу, прося его дать свой отзыв на вопрос автора.

По истечении некоторого времени, означенные старцы решили со взаимного согласия ответить на вопрос схимонаха Илариона уклончиво, не предрешая своим мнением по существу вопроса догматического характера, ссылаясь на его важность и на решение его только Святой Церковью, тем более что схимонах Иларион, (как он сообщал) обращался со своим вопросом к трем иерархам, из которых ответил только один, и то укоризненно.

Не смотря, однако, ни на укоризну святителя, ни на братский совет вышеозначенных старцев оставить «богословие», схимонах Иларион издал свою книгу и, увы, посеял семена будущей великой духовной смуты!

Экземпляры новой книги появились, конечно, и на Святом Афоне. Началось чтение. Стало являться недоразумение, споры... Не замедлила появиться рецензия на новую книгу, составленная Ильинским старцем, схимонахом Хрисанфом. Мнения монашествующих разделились: одни были на стороне схимонаха Илариона, другие, более осторожные к новшеству, стали искать решения религиозного недоумения у лиц, более компетентных в богословии: у архиепископа Антония Волынского, который учение кавказского проповедника назвал ересью, к рецензии же схимонаха Хрисанфа отнесся с одобрением; и у Вселенского Патриарха Константинопольского Иоакима III (ныне усопшего), который грамотой своей от 12 сентября 1912 года за № 8522, на имя игумена нашей обители архимандрита Мисаила, запретил всем русским инокам на Афоне чтение книги «На горах Кавказа», назвав учение в ней о обоготворении имени «Иисус» бессмысленным и богохульным.

Казалось, довольно было бы означенного авторитетного отзыва об учении схимонаха Илариона, чтобы положить конец всем спорам, но вышло противное: «иларионовцы», увлеченные духом самомнения и духовной гордости, не вняли сему гласу церковной власти, но надмеваясь над оной, дошли до такой дерзости, что называли означенных духовных особ еретиками!

Споры и вражда новых исповедников к старым увеличивалась. Увещания отца игумена и духовников к своим духовным чадам «богословам» о повиновении патриаршей грамоте, указания им на правила Святых Вселенских Соборов, запрещающих кому то ни было произносите, или писати, или слагати новую веру, кроме определенные от Свв. Отцев, и о наказании непослушных (Правило 7; 3-го Вселенского Собора), – не оказывали ни малейшего благотворного умиротворяющего влияния на ожесточенных ревнителей новшества: последние отвечали враждебным отношением, как к своему игумену, так и к остальному братству – инакомудрствующим, называя их еретиками, богоотступниками, христопродавцами и другими неподобными словами.

Пользуясь случаем религиозного смущения, не замедлила открыть свои действия партия злонамеренных людей, решившихся, под личиной благочестия и ревности, якобы о славе имени Божия, повести иную борьбу на почве революционного характера, за идею правления обители, – идею давно и зело ими желанную: взять в свои руки власть правления. С этой целью стали устраиваться ими тайные собрания и совещания, где и постановили приступить к изгнанию некоторых соборных старцев (иеросхимонахов Агафодора и Вероника), которые были так называемыми устоями монастырского правления, а также изгнать и сместить на более низкие и тяжелые послушания и других старцев и людей, более влиятельных в обители, и наметили, будто бы нового игумена, из своей среды, – фактора их преступных замыслов.

Изгнание намеченных лиц было решено произвести ночью: прийти в келлию осужденного, и, в чем он есть, вывести за монастырскую Порту (ворота). Были слухи, что подобный самосуд мятежники решили проделать и над отцом игуменом, и наместником, и для большего посрамления хотели вынести их за Порту днем на... рогоже!

Чем бы кончился намеченный самосуд – Бог весть, но на счастие прибыл неожиданно на Святую Гору и остановился в нашем монастыре секретарь Русского консульства в Солуни, г. Щербина, приехавший на Афон по делу беспорядков в Андреевском скиту. Было ли ему поручено произвести следствие и в нашей обители, просившей помощи у русского посла в Константинополе о подавлении мятежа, – неизвестно, но отец игумен счел нужным ознакомить его с неблагоприятным настроением братства в обители, и просил его оказать свои услуги к умиротворению последнего. Господин Щербина согласился.

На другой день, 22 января66 состоялось совещание в соборном Покровском храме, в который собралось многочисленное братство: соборные старцы, отец игумен и г. Щербина. По окончании краткого молитвословия, г. Щербина обратился с словом к братии. Говорил долго и убедительно. Приглашал братство к миру и взаимной любви, напоминал о монашеском смирении и св. послушании игумену и монастырской власти, указывал на порядок решения спорных религиозных вопросов высшей инстанцией церковной власти – Св. Синодом.

Но, увы! Семя доброго совета падало на каменистую почву гордых сердец, ожесточенных против истины – «новоисповедников». Ораторы монастырской революционной партии, противореча и, с шумом прерывая речь г. Щербины, предъявляли свои излюбленные требования: удалить, якобы для общего мира в обители, вышеозначенных лиц правления, а именно: иеросхимонахов Агафодора и Вероника и других, обвиняя их в распространении рецензии схимонаха Хрисанфа (Ильинского скита), одобренной, как сказано выше, архиепископом Волынским. Г. Щербина заявлял о недопустимости насилия в таком деле и св. месте – обители. Совещание продолжалось около 2-х часов, и не привело ни к какому решению.

Г. Щербина в тот же день уехал в Андреевский скит и пред отъездом предупредил отца игумена не делать собрания в его отсутствие, во избежании могущих быть каких-либо беспорядков. Но не так решила противная партия. Пользуясь отсутствием г. Щербины, главари революции оповестили своих единомышленников о назначении ими (самовольно) на следующий день собрания, о чем будет дано знать ударом в колокол. Действительно, 23 января в 4 часа дня раздался звук колокола. Партия поспешила в собор. Приглашен был и отец игумен и старшая братия. Впереди встали главари и участники заговора. Отцу игумену было вручено ими свое новое «исповедание» о имени Иисус и постановление об изгнании старцев и братьев обители (иеросхимонахов Агафодора, Вероника, Кирика, Алексия, схимонахов Леона, Пинуфия и монаха Денасия), и приказано, под угрозой печальных последствий, в случае сопротивления их требованию, во всеуслышании прочитать оные и подписать. Конечно, дерзость с одной стороны, страх и малодушие с другой, сделали свое дело: беззаконное требование было исполнено...

Не избежал суда своих лжечад и сам отец игумен: он был лишен власти. По инициативе иеромонаха Иорама и сотрудника его, распорядителя собрания, монаха Иринея (певчего), тут же на собрании, были избраны 12 новых соборных старцев, которые, по ранее намеченному плану действий, не замедлили показать свою власть: по расходе собрания, они все направились к отцу игумену и отобрали от него монастырскую печать, ключ от кассы, а также и более важные монастырские бумаги.

Итак, одержана была победа над послушными чадами Св. Церкви, ее противниками, людьми, заглушившими в себе голос совести и изгнавшими из сердца своего страх Божий и братскую любовь, дерзкими глумителями над поправшими свои священные иноческие обеты! И за что – за самочинное богословие, за непослушание Св. Церкви, за преступное осуществление своих заветных идей – любоначалия!

Ликованию победителей не было конца; они пели благодарственный молебен. Но этого было мало. Молебен не мог удовлетворить апогея их радости: они запели... Пасху!

Когда одна сторона торжествовала, другая, побежденная, тяжко вздыхала и проливала горькие слезы... И как не плакать! – Где искать истину? Где обрести защиту? Церковные представители поруганы, светская власть оказалась бессильною...

Прибытие на Св. Афон чиновника Министерства иностранных дел господина Мансурова, и его политика кажущегося невмешательства и безразличного отношения к действиям партии злонамеренных монахов, и захвату ими власти монастырского правления в свои руки, дала повод последним убедиться в безнаказанности их религиозно-революционных действий, что и подвигло к большему самочинию и ограничению власти игумена, переработкой монастырского устава, которого, в силу канонических Патриарших грамот 1803–1833–1875 гг. данных игуменам нашей обители – Савве, Герасиму и Макарию, они касаться не имели права.

Властолюбивые замыслы забывших свои иноческие обеты монахов, прикрытые религиозным спором об имени «Иисус», заставили многих непосвященных в дело иноков, думавших, что дело идет только о славе имени Божия, встать в ряды революционеров и вкупе с ними стремиться к низложению законного, Богом поставленного игумена, который, кстати сказать, выбирается по примеру Свв. Апостолов, то есть по жребию (Дн. 1, 26) и к изгнанию наместника и других влиятельных в обители старцев.

Прибытие на Св. Гору бывшего синодального миссионера, игумена Арсения, (ныне умершего вне общения со Св. Церковью, сначала обличавшего в своих проповедях учение схимонаха Илариона, автора книги «На горах Кавказа» и ее апологета иеросхимонаха Антония Булатовича, но затем ставшего ревностным защитником лжеучения выше названных лиц) окончательно убедило большинство братии нашей обители стать на стороне иларионовского заблуждения, уже дважды осужденного Христовой Церковью.

Он своим авторитетом «синодального миссионера» не только воодушевил заблуждающихся, но даже поколебал некоторых доселе остававшихся верными Св. Церкви, а учреждение им Союза «исповедников» и рассылка прокламаций, окончательно возбудило братию против законной монастырской власти, которая не смотря на все искушения, оставалась верной учению Матери Св. Церкви.

Возбужденная прокламациями миссионера Арсения, братия нашей св. обители стала сильно волноваться, а главари сделали заговор на утро понедельника (29 апреля) выгнать из обители игумена, наместника и с ним до 100 человек братии, не согласной с их заблуждением. Только своевременное раскрытие их заговора, и прибытие части греческого гарнизона спасло обитель от сильного бунта, так как телефонные провода на Дафну и Карею были в нескольких местах порваны, замысел бунтовщиков, очевидно, был злодейский.

Видя прибытие в обитель солдат, главарь монах Ириней пришел к отцу игумену и стал требовать созвать, сегодня или завтра, собор всей братии для устройства подписки, кто за Имя Божие, а кто за игумена. Игумен заявил, что созывать собор нет благословения, потому что на днях приедет Священный Кинот (верховное духовное управление Св. Горы) и объявит присланную уже от Патриарха грамоту.

На 1-е мая (всемирный праздник революции – совпадение знаменательное) нашими бунтовщиками назначен был само чинный собор без воли и благословения игумена, и по заранее намеченному плану, при ударе в большой колокол, одни должны были бежать к игумену и наместнику, тогда, как другие, в синодик к кассе и телефону, но и этот заговор был открыт, и на колокольне был поставлен солдат.

Видя неудачу, заговорщики ударили несколько раз в малый колокол, которым подается повестка к церковным богослужениям, и собрались в Покровский собор. Начался молебен, который служил иеромонах Филарет (один из главарей революции), а другой главарь – иеродиакон Игнатий в облачении с амвона читал прокламацию, в которой говорилось, что Имя Иисус есть Сам Бог, и они будут защищать свое вероисповедание до последнего издыхания. На этом их самочинном соборе не было ни игумена, ни наместника, и никого из более благоразумных старцев и братии, а только одни бунтовщики. После молебна была устроена подписка под следующее вероисповедание: «Верую во имя Сына Божия «Иисус», что оно есть Бог, равно, как имя Отца, и имя Святого Духа».

Но, так как в соборе подписались немногие, то бунтовщики ходили по келлиям, принуждая, под угрозой изгнания из обители, к подписи и даже употребляли такой обман, что будто бы игумен и наместник, подписались в своих келлиях, что и было заявлено некоторыми обманутыми монахами. Бунтовщиками при устройстве самочинного собора и установления нового догмата веры, были нарушены все церковные и гражданские законы.

Первое: Священными и божественными канонами Св. Церкви, воспрещено всем, кроме архиереев рассуждать о догматах (64 правило 6-го Вселенского и 19 правило Халкидонского соборов): во-вторых, каждый монастырь, кроме повиновения власти церковной подчиняется и власти гражданской, а потому бунт против игумена – есть бунт и против гражданской власти, что недопустимо.67

2 мая ожидалось прибытие в наш монастырь Священного Кинота часов в 8 пополудни (по восточному времени). Бунтовщики половина 6-го часа хотели запереть обе Порты и не пустить в монастырь Священный Кинот, намереваясь выгнать из обители игумена и захватить кассу в свои руки; только прибывшие к порте солдаты не допустили закрыть Порту (ворота обители) и Священный Кинот прибыл в монастырь. Некоторые заговорщики выражали сожаление, что не удалось захватить кассу – солдаты помешали.

3-го мая Священный Кинот, в присутствии игумена и наместника, прочитал собравшейся в Покровский собор братии Патриаршую грамоту Германа V, которой осуждалось новое учение об имени «Иисус», как хульное и еретическое, и братия приглашалась подпиской опровергнуть свое заблуждение.

Тогда монах Ириней и прочие главари подняли в соборе шум, убеждая братию не подписываться под Патриаршую грамоту; только уход игумена и Священного Кинота предупредил скандал, причем еще при чтении Патриаршей грамоты многие из бунтовщиков посылали проклятия Священному Киноту, называя Патриарха, Священный Кинот, игумена, наместника и прочих, несогласных с ними, братией, еретиками и жидами.

На другой день, 4 мая, Священный Кинот еще раз в соборе, просил братию покаяться пред св. Евангелием и св. Крестом, и подпиской опровергнуть свое заблуждение, причем предлагалось, кто желает, подписаться под Патриаршую грамоту, и кто против нее, дабы различить тех и других.

Но монах Ириней и иеромонах Варахия просили прочитать вчерашнее увещание Св. Кинота и Патриаршую грамоту, мотивируя свою просьбу тем, что вчера не все были в соборе. Священный Кинот передал свое обращение к братии монаху Иринею, который заставил своего сообщника иеродиакона Игнатия читать его. И только лишь чтец дочитал до слов, что учение об имени Иисус разбиралось в богословской Патриаршей школе в Халки собранием профессоров в 8 официальных заседаниях, как Ириней остановил чтеца и стал глумиться над учением Св. Церкви и Патриаршей грамотой, говоря: «Слышите, братия! В Халки, что такое Халки мы не знаем, нам покажите из Святых Отцов, а Халки мы не признаем», и пытался вступить в прения со Священным Кинотом; ему в это помогал иеромонах Варахия. Тогда, гостивший в нашей св. обители, ученый иеромонах Пантелеймон попросил слова и Стал увещевать братию покаяться, объясняя, что Существо Божие, которое – непостижимо и имя нужно разделять. На его слова из толпы заговорщиков послышались слова: «Безумец», а когда он стал объяснять, что само имя никак не может быть названо Богом, тогда поднялся в соборе сильный шум, и ему пришлось скорее уйти, так как грозила опасность быть избитому, (если не убитому). Иеромонах же Варахия закричал братии: «Видите, какие халкинские богословы!»

В храме поднялся невообразимый шум и Священному Киноту пришлось скорее уйти, не исполнив своей миссии. Священный Кинот, после неудавшегося обращения к бунтовщикам со словом мира, и окончательного отвержения ими грамоты Святейшего Патриарха, решил подпиской отделить верных чад Св. Церкви от еретиков. Была составлена формула отречения от ереси с принятием Патриаршего послания, как истинно православного учения по спорному вопросу о имени «Иисус». С 5 мая началась подписка. Верных чад Св. Церкви оказалось всего 400 человек.

Главари противной стороны употребляли все усилия, чтобы не дать многим, готовым послушать голоса Матери Св. Церкви покаяться. Для этого они слово «Халки», упоминаемое в Патриаршей грамоте переделали в Халкiе, которое на церковнославянском языке равняется числу антихриста – 666, а именно: X – 600 + А – 1 + Л – 30 + К – 20 + I – 10 + Е 5 = 666 и пугали малодушных печатью антихриста.

Благодаря этой сатанинской хитрости имяславцами не было принято и послание Св. Всероссийского Синода, которое было в большом количестве отпечатано в монастырской типографии и роздано братии, хотя за подобную раздачу монах Ириней грозил игумену бунтом.

До приезда назначенной Св. Синодом по Высочайшему Повелению комиссии, имяславцы пытались несколько раз осуществить свой преступный план – выгнать из обители игумена и с ними всех верных чад Св. Церкви, но благодаря своевременному открытию заговора и присутствию в монастыре сардар (местная афонская полиция), и вызова части греческого гарнизона, их замыслы не осуществились.

15 мая главари революций: иеромонах Сила, иеродиакон Игнатий, иеросхимонах Николай и монахи: Ириней, Феодор, Иоанн, Манассия и Митровий, не обращая внимания на присланную из Константинополя телеграмму господина Посла, оповещающую о скором прибытии на Афон специальной комиссии для разбора дела, и угрожающую строгой ответственностью возмутителям порядка и спокойствия в монастыре, решили, пренебрегая властью своего игумена, и не взяв у него благословения, самочинно ехать на метох Крумицу и скит Фиваиду, для возмущения там находящейся братии против игумена, что ни в коем случае недопустимо гражданскими законами и святоотеческими Правилами, повелевающими без воли игумена никому не отлучаться из обители.

По приезде на Крумицу, собрав братию, стали читать свою прокламацию и собирать братию записываться за Имя Божие.

Подписка им нужна была для того, как можно судить по случайно попавшей их рукописи, чтобы сделать ложный донос на игумена Святейшему Всероссийскому Синоду, оклеветав его в ереси и незаконных действиях, как-то: подкуп Протата, светских властей и т. д., и приложив многочисленный список обманутых ими монахов, подписавшихся за Имя Божие, тем убедить Св. Синод в правоте своих действий, а игумена сменить, как еретика и богохульника.

Их ложное донесение, (черновая копия которой была вручена комиссии архиепископа Никона) случайно было обнаружено в келлии священномученика Игнатия Богоносца, забытое кем-либо из заговорщиков в трапезе и доставленное в монастырь.

В ночь на 3-е июня в Старом Руссике произошел следующий возмутительный случай. Монах Иоанн около 3 часов ночи пришел в келлию монаха Онисифора, по-всячески обругал его и отправился в другую келлию к монаху Ивкириону, которого стал ругать: «Ты окаянный отступник, отступил от Иисуса, подписавшись под Халки. Я тебя на мелкие косточки расщеплю», причем стая его толкать. Монах Ивкирион ему ответил: «Я верую так, как верует Св. Церковь, и как Патриарх написал в своей грамоте и подписывайся я не под Халки, а под вероисповеданием Св. Церкви, а что хочешь меня бить, так делай свое дело», и сложил руки.

Монах Иоанн, видя, что его жертва не сопротивляется, стал грозить ему, говоря: «Сиди здесь в Руссике и никуда не ходи, а если пойдешь, то моих рук все равно не избежишь, я тебя убью; отца Митрофана писаря мы повесим, а архиепископ Никон будет в наших руках: мы и с ним расправимся», – и с тем ушел.

Днём же 3 июня пришел в Руссик к схимонаху Силуану монах Вениамин пустынник, который все время боролся против иларионова заблуждения. К ним подошел вышеупомянутый монах Иоанн и стал наносить им оскорбления.

Когда же они оправились в Каливу к схимонаху Филофею, за ними последовал и монах Иоанн, но не допущенный в келию, стал грозить: «Все равно наших рук не избежите; мы всех убьем!», и завязал веревкой порту, так что им пришлось сорвать дверь с крючков и выйти из каливы, около которой монах Ио анн поджидал их с палкой в руках. К нему в это время присоединился монах Леонтий, и уже вдвоем стали преследовать схимонаха Силуана и монаха Вениамина, которым с большим тру дом удалось скрыться в лес, и тем только избежать неминуемой смерти; причем злодеи-монахи стали их разыскивать, и сломали порту у каливы схимонаха Феофилакта, думая, что их жертвы там заперлись.

Монах Иоанн, после неудавшегося ему злодейского замысла против схимонаха Силуана и монаха Вениамина, пришел на Карею на конак Русского Пантелеймонова монастыря для пре следования схимонаха Филофея, которому и стал делать разные угрозы.

Схимонах Филофей и находящийся на конаке монах Денасий принуждены были искать себе спасение на конаках других монастырей, а иеромонах Пимен (старец конака) принужден был вызвать сардар для охраны прочих братий. Монах Иоанн, видя сардар и боясь быть арестованным, поспешил скрыться.

5 июня на канонерской лодке «Донец» прибыл архиепископ Никон, которого с неописуемой радостью встретили все верные чада Св. Церкви и св. обители, истомленные долгим ожиданием избавления от гнетущего кошмара – 6-месячного владычества мятежных иноков, поправших все Божеские и чело веческие законы. По прибытии «Донца» на пристань, архиепископ Никон, Генеральный Консул г. Шебунин и судовое начальство изволили съехать на берег, и встреченные у св. ворот обители игуменом архимандритом Мисаилом с братией, при колокольном звоне, последовали в собор св. Великомученика Пантелеймона, где было совершено благодарственное ко Господу Богу молебствие о благополучном прибытии их на Св. Афон. После молебна архиепископ Никон сказал собравшейся братии приветственное слово, объяснил цель своей миссии и просил быть покорными сынами Матери Святой Церкви и ее законным архипастырям. После краткого отдыха за поздним временем Владыка возвратился на «Донец».

6 июня архиепископ Никон прислал в обитель, для раздачи братии, составленную им брошюру, под заглавием «Великое искушение около имени Божия», которую многие бунтовщики- сектанты рвали и топтали ногами, а главари строго запретили даже ее читать, говоря, что эта книжка жидовская, кто же будет читать, тот подлежит строгому наказанию, что некоторые и испытали на себе.

7 июня иеромонах Варахия (один из главарей революции) за упомянутую брошюрку назвал Владыку «масоном», а другой главарь – иеродиакон Игнатий, говорил некоторым избранным, что мы сегодня ездили на пароход (главари мятежных иноков были приглашены на пароход Владыкой для увещания покаяться, из них только один и при том главный двигатель всей монастырской революции иеромонах Иорам68 принес покаяние, объяснив, что он идет собственно не за славу Имени Божия, а ради достижения своих целей – смены игумена и удаления из обители других, неугодных ему лиц) где слышали из уст архиепископа одни еретические слова, и что он еще в Москве подкуплен и на наши вопросы отвечал ересью, говоря, что Иисус не Бог, а какие нам раздавал листочки и книжечки, мы можем употребить на свои нужды... По отъезде же комиссии мы расправимся по-своему с игуменом и его приверженцами. "Гоже самое говорил монах Вонифатий и многие другие бунтовщики. В тот же день по распоряжению монаха Иринея в монастырь с метоха Крумицы, скита Фиваиды и монастырских келлий прибыли вызванные все непокорные Св. Церкви иноки.

8 69 июня Генеральный Консул г. Шебунин пожелал познакомиться со старшей братией (старцами по послушанию), причем были приглашены Ириней и другие самозванные старцы революционного комитета, которые почему-то не желали явиться, а между тем возбуждали братию против прибывшей комиссии.

На приглашение г. Серафимова явиться для объяснения, Ириней отвечал дерзостью, а некоторые хотели даже его бить, о чем он официально заявлял господину Консулу. После настойчивого приглашения, Ириней в сопровождении своего комитета пришел. Члены оного на вопрос господина Консула: «Кто их избирал в соборные старцы?», отвечали уклончиво, или же указывали на Иринея. Выяснив преступную деятельность последнего, г. Консул предложил Иринею ехать на «Донец», если он подчиняется власти русского правительства. На что последний дал согласие, испросив предварительно разрешение сходить в келлию за родительским благословением; но вместо обещанной покорности он (Ириней) собрал свою мятежную братию и с крестом в руках, в сопровождение иеромонахов Понтия и Силы, отправился в Покровский собор.

В это время иеромонах Варахия дал приказ ударить в набат для защиты Иринея, и в одно мгновение ока по всем монастырским корпусам, как в обители, так и вне ее забили тревогу, и еретичествующая братия спешила в Покровский собор, где давала клятву монаху Иринею на верность, целуя им держимый св. Крест. В виду открытого монашеского бунта в присутствии начальства, арест монаха Иринея был отложен. После того, революционным комитетом сделано было следующее распоряжение: в случае ареста монаха Иринея старшинство по части «революции» передается иеромонаху Варахии, которому и обязывались все подчиняться.

9 июня в Покровском соборе игумен в присутствии Генерального Консула г. Шебунина и прочих членов комиссии, читал постановление Св. Синода по спорному вопросу о имени «Иисус». По окончании чтения господин Консул обратился к братии с вопросом: «Согласны ли вы с ним?» (то есть с Синодом). – «Не согласны, не согласны», – ревела толпа. Консул предложил новый вопрос: «Русские ли вы или нет?». – Молчание. В это время монах Ириней обратился к о. игумену с вопросом: «Имя «Иисус» Бог или нет?» – « Как учит Св. Церковь, так думаю и я», – ответил о. игумен, – «имя Иисус само по себе не Бог!» Толпа мгновенно снова угрожающе закричала: «Нет, Бог, Бог, Бог!» Ириней же и его единомысленники стали внушать братии: «Вы слышали: игумен отрекся Христа, сказал, что Иисус не Бог?!» – «Пред самым алтарем отрекся!», – добавляли другие и стали шумно расходиться.

10 июня Владыка, осматривая достопримечательности монастыря, между прочим, подошел к ризнице, которую, ризничий иеромонах Понтий, отказался отпереть, мотивируя свой отказ, что Ириней не приказал Вас пускать без самочинного их собора; только приказанию господина Консула он повиновался, заявившему: «Кто такое Ириней, когда здесь налицо игумен!».

11 июня архиепископ Никон в Покровском храме, после молебна, увещевал мятежную братию покаяться и послушать голоса Матери Святой Церкви, осудившей их заблуждения. В доказательство того, что Св. Синод в своих работах руководился Свв. Отцами, были прочитаны выдержки из творений Свв. Отцов, осуждающих вновь измышленное учение о именах Божиих, а в частности о имени «Иисус», но и это не убедило имяславцев.

Во все время речи архиепископа, помощник Иринея, монах Иануарий старался перекричать владыку и возбуждал толпу против Св. Церкви. Главарь же Ириней обратился ко Владыке с предложением выслушать его. В своей речи он явно намекал, что, прежде всего они просят исполнить их требование (его Иринея и других) касательно некоторых лиц (отцов игумена, наместника и других, то есть удалить их из обители), тогда они все подумают о том, как им поступить с распоряжением Св. Синода и Патриарха.

На что Владыка возразил, что он не приехал разбирать семейные дела обители, ибо на это есть местная власть – Патриарх и Протат. Монах Ириней, видя свое поражение, переменил фронт и повел беседу на чисто религиозную тему; его поддерживали сторонники. Когда же владыка Никон сказал, что все дело сводится к тому, что имя «Иисус» само по себе не есть Бог, – поднялся невообразимый шум. «Анафема, анафема!» – кричала толпа; – «Арианин, арианин», – подхватывали другие; – «Отрекся Христа!», – добавляли третьи. В заключении Владыка сказал, что отряхивает прах от ног своих и считает свою миссию законченной, и с этого времени беседу в храме вести не будет, дабы не бесчестить святость места, бесчинным воплем противников Св. Церкви.

«Беседы с завтрашнего дня будут проходить в библиотеке, куда и приглашаются все желающие разрешить свои недоумения по волнующему их религиозному вопросу».

Монастырские мятежники, подобно российским революционерам, старались морских солдат заразить ересью и заставить их отказаться в повиновении начальству. Для этой цели они раздавали морякам разные брошюрки – произведения Антония Булатовича, и старались в глазах матросов выставить себя исповедниками веры Христовой, а монастырское начальство богоотступниками. Брошюрки у матросов были отобраны и им запрещено съезжать на берег.

13 июня в монастырь вступила, прибывшая на коммерческом пароходе, рота солдат, которую мятежные иноки не хотели впускать в обитель.

При виде солдат во всех монастырских корпусах забили тревогу и имяславцы поспешно собирались к воротам обители, причем, находящиеся вне обители, во главе с монахом Парфением, прорвали цепь солдат, не ожидавших такой встречи oт русских иноков и с криком: «Ура!», ворвались в монастырь Поднялся невообразимый шум, и командиру отряда стоило большого труда успокоить воинский дух мнимо-исповедников, готовых броситься на солдатские штыки и мечтающих быть мучениками.

Имяславцы грозили, в случае ареста кого-либо из главарей, или не исполнения их требования – разделить весь монастырский капитал по числу братий с выдачей им причитающейся суммы денег на руки, облить монастырь керосином и сжечь его, предварительно заперев воду; в предупреждение их преступ ных замыслов военное начальство распорядилось расставить и важных местах обители часовых, а прочая команда была изо лирована от пагубного влияния сектантов.

14 июня господин Консул начал личный опрос каждого инока, касательно принятия ими грамоты Патриарха и послания Св. Синода. С. В. Троицкий в это время ежедневно вел беседы с заблудшими чадами Матери Святой Церкви, неутомимо и терпеливо доказывая им правоту православного учения и обличая их заблуждения. Владыка также, не смотря на свои старческие годы, много раз приходил в библиотеку и увещевал иноков покаяться, причем ему приходилось от них слышать оскорбления и обвинения в отречении от Христа, каковые Владыка великодушно прощал. Главари во все время продолжения бесед запрещали своим инокам-имяславцам посещать библиотеку, стараясь не дать им покаяться, и даже несколько раз приходили и уводили случайно туда зашедших.

22 июня состоялось, в присутствии господина Консула, собрание православного братства обители для избрания в помощь игумену, по древнему монастырскому уставу, 12-ти старцев, и тогда же были потребованы у мятежных старцев: казначея иеромонаха Силы и ризничного – иеромонаха Понтия, ключи, которые они, не смотря на все просьбы, отказались передать законному начальству, и даже увезли впоследствии с собой в Россию.

Долготерпение архиепископа Никона и господина Консула Шебунина, с необыкновенной кротостию и снисходительностью, ожидавших покаяния имяславцев, только увеличило дерзость последних, которые, кроме разных дерзостей и оскорблений членам комиссии, решились даже и на такое преступление, то есть бросали в часовых камнями, что имело место в ночь на 29 июня, когда в часовых, находящихся вне обители дважды – в 1 час и 5 часов ночи, бросали камни, так что им на помощь пришлось вызывать патруль.

А революционный же комитет все время распространял среди монахов клевету, что комиссия эта ложная, подкупленная игуменом, и даже дерзал требовать от господина Консула указ Государя Императора о посылке «Донца» и пехотных солдат на Св. Афон.

1 июля архиепископ Никон объявил для всех русских афонских монахов трехдневный пост: 2, 3 и 4 июля, прося их оказать братскую любовь постом, и молитвой умолять милосердного Господа о вразумлении заблудших чад Св. Церкви. Пост все православные иноки с радостью на себя наложили, но имяславцы поститься наотрез отказались, называя этот пост жидовский н масонский.

2 июля прибыл пароход Добровольного флота «Херсон», по прибытии которого господин Консул в присутствии господ Серафимова, Щербины и армейских офицеров, пригласил ересиархов в канцелярию игумена и им объявил, чтобы несогласные г учением Св. Церкви добровольно оставили Св. Афон, как честные иноки, в противном же случае придется уехать, но уже арестованными. Делегаты сектантов: монахи Енох, Мелетий, Мефодий и Андрей упорно торговались, требуя себе гарантии Правительства на месте высадки в России и денежного обеспечения, как вышеупомянуто, со стороны монастыря. Господин Консул долго убеждал кончить дело миром, делегаты стоили на своем, требуя места для монастыря или монастырь в России. Наконец, господин Консул, утомленный долгими бесплодными переговорами, заявил им, что переговоры окончены и просил передать отцам весь его с ними разговор, выражая надежду, что завтра не будет надобности прибегать к на силию.

3 июля день окончательного решения. С рассвета «Херсон» подошел к монастырской пристани. В 2 часа дня (по восточному времени) прибыл господин Серафимов и с ним несколько офицеров, были приглашены делегаты левых, явились прежние лица, которые на вопрос Серафимова: «Согласны ли мирно оставить обитель, захватив свои вещи», отвечали, что нет, н потребовали показать указ Императора, на основании которого к ним будут применены насильственные меры; в противном случае они отказываются повиноваться и не оставят монастырь. На этом переговоры и кончились.

С этого момента начались приготовления ко взятию и водворению на «Херсон» непокорных и гордых чад Св. Церкви.

Все двери на балконы и террасы были закрыты, веревки с колоколов сняты. Православным инокам было приказано находиться в своих келлиях, дабы не быть ошибочно арестованными вместе с мятежными иноками. Жизнь в монастыре за мерла, причем имяславцы почти все собрались к келлии своего вождя монаха Иринея, которого они, кстати сказать, целый месяц день и ночь тщательно караулили, чтобы не допустить его ареста.

По распоряжению военного начальства, рота солдат расположилась по заранее выработанному плану, окружив главное гнездо имяславцев. Прибыли также моряки, которые взяли в свое распоряжение монастырский водопровод.

Прибыл господин Консул и уговаривал добровольно сдаться, причем нужно заметить, что предполагалось только арестовать 110 человек, самых отчаянных противников церкви, (список которых с номерами их келлий был вручен офицерам) чтобы можно было, изолировав их, уговаривать остальных послушаться голоса Св. Церкви и подчиниться законному монастырскому начальству; но фанатично настроенная тол па отвечала отрицательно и дерзостями. Господин Консул, не теряя однако же надежды на покорность, дал им еще полчаса сроку, но прошел час томительного ожидания, а результата никакого. Наконец дан был сигнал к наступлению и на мятежников была направлена вода, выгоняя их из занятых позиций.70

Мятежники предварительно запаслись камнями, песком, серной кислотой и другими средствами защиты, но вода разрушила их план, и заставила смириться. Они для защиты себя от воды устроили баррикады из досок и св. икон, но и это их не спасло от сильного напора воды71 (доски были отняты) и они, почти все мокрые, после полуторачасового упорного сопротивления принуждены были идти на пристань, откуда их отправили на «Херсон».

К 12 часам вечера (часы по-восточному) монастырь был очищен от мятежных иноков, исключая тех главарей, которые раньше оцепления их войсками скрылись. Они на другой день явились сами, или были арестованы, и после отрицательного ответа на предложение начальства, сознать свое заблуждение, были посажены на «Херсон».

Пароход «Херсон» пять суток стоял вблизи монастыря; во-первых, ожидая прихода мятежников из Андреевского скита, во-вторых, ожидалось покаяние от имяславцев, которых господин Консул и прочие члены комиссии, а также отец наместник, ездили ежедневно на пароход уговаривать – покаяться, возвратиться в монастырь и жить мирно, как подобает честным инокам, но охотников послушать благоразумного совета почти не нашлось, причем несколько стариков за преклонный возраст и полной их инвалидностью были взяты против воли с парохода в монастырь.

Всем оставляющим, так трагически, Св. Афон, было разрешено взять свои келейные вещи, кто что пожелает, каковые и были отосланы на «Херсон» по распоряжению игумена. Наконец, всем отъезжающим были предложены на дорогу деньги, которые распределялись по числу лет, прожитых в обители; так, кто прожил меньше 10 лет – предлагали 25 рублей, от 10 до 20 лет – 50 рублей; а кто свыше 20 лет – 100 рублей, но они от денег, по распоряжению своих главарей в присутствии господина Консула, наотрез отказались, мечтая по приезде в Россию, судиться с монастырем.

7 июля Владыка после Божественной литургии прочитал всей братии особую разрешительную молитву и сказал слово по поводу недавних печальных событий, прося братию жить в мире, как подобает инокам, не слушать разных будущих лжеучителей, но пребывать верными чадами Св. Церкви.

Затем Владыка, испросив у всех прощения за все, чем мог кого невольно оскорбить, уехал на «Донец», трогательно провожаемый благодарной оставшейся братией за избавление от мятежных лжебратий.

Были также устроены трогательные проводы господину Консулу, прочим членам комиссии и войскам за их истинно христианское и терпеливое отношение к неразумным действиям заблудших, и за труды в защиту св. обители от ее врагов, о чем благодарная обитель с молитвенной благодарностью всегда вспоминает.

8 июля при торжественном звоне и ответном салюте с «Донца», «Донец» и «Херсон» оставили пределы Афона.

Таков был печальный финал афонских событий.

Игумен Афонско-Русского

Пантелеймонова монастыря

архимандрит Мисаил

со всею о Христе братиею.

Автограф. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 41. Л. 15–29об.

№29. Из протокола заседания № 47 Государственной Думы 4-го созыва 2-й сессии по обсуждению запросов о события, связанных с выселением монахов с Афона

7 марта 1914 года

Председательствующий [С. Т. Варун-Секрет]... Переходим к последнему п. 31 повестки. Член Государственной Думы Ковалевский. Прошу приготовить записки по выборам в комиссии, указанным в дополнительной повестке; их сейчас будут собирать. (Производится собирание записок).

Ковалевский (Воронежская губ). Господа члены Государственной Думы. Внесенный вам за подписью 45 членов Государственной Думы запрос составлен по поводу судьбы группы лиц, подвергшихся разным насилиям и преследованиям, как вне пределов Российской империи, так и внутри ее, с ведома и по распоряжению гражданских властей. Несмотря на мое полное нежелание касаться их религиозно-догматических заблуждений или их отношения к церкви, которые отнюдь не являются и не могут являться предметом запроса, я в виду того, что наши политические противники могут стать на иную точку зрения, и не захотят стать на мою позицию, считаю своим долгом высказаться по отношению к этим лицам, последователям того осужденного учения, которое является предметом запроса. Может быть, мне не придется уже высказываться по этому запросу впредь, и поэтому я считаю нравственным своим долгом заявить, что, не взирая ни на какие религиозные заблуждения, те из афонских изгнанников, с которыми мне пришлось лично видеться и с которыми мне пришлось беседовать, производят впечатление людей искренних, глубоко верующих и нравственно чистых. Церковь могла их осудить с своей точки зрения, но мы и общество можем поддержать их с точки зрения обыденных нравственных требований. Позвольте перейти к самому существу запроса. Я не буду передавать его подробности, потому что он напечатан и роздан вам на руки, и к нему приложены все нужные материалы. Я остановлюсь только на тех сторонах его, которые представляются, с моей точки зрения, наиболее серьезными и требующими скорейшего разрешения. Случай на Афоне, помимо его непосредственного значения, вызывает два вопроса первостепенной важности; один в области нашей внешней церковной политики, а другой чисто юридический. Разъяснение их, по-моему, не только своевременно, но и не терпит отлагательств. Первый вопрос касается нашего положения на Афоне и значения Святой Горы для России и дипломатической деятельности, которою это положение создано. Прежде всего необходимо определить, нужен ли нам Афон, как оплот русского православия на Ближнем Востоке, является ли он исторической сокровищницей и стоит ли он России несколько миллионов денег ежегодно? Я полагаю, что ответ лиц, которые занимаются или интересуются изучением Афона, может быть только утвердительным. Афон есть исторический рассадник русского монашества и вместе с тем русской христианской культуры. На Афоне из 10.000 человек, около 6.000 русского населения. Афонские монастыри обладают богатейшими библиотеками, архивами, целыми музеями древностей и святынь византийской культуры; наконец, ни для кого не тайна, что туда направляется, хотя очень часто без достаточного контроля в смысле направления денег, от трех до четырех миллионов русских средств. Итак, это как бы русская духовная колония в чужой стране – наша духовная крепость на Ближнем Востоке. Но таково ли, однако, положение фактически? Соответствует ли наше влияние на Афоне значению его и ценности для нас? К сожалению, это далеко не так. Положение наше на Афоне никогда не соответствовало ни нашему государственному достоинству, ни величию русской церкви, ни громадному приливу туда денежных пожертвований. Русские вообще и славяне в особенности, играли там всегда второстепенную роль, унизительную по сравнению с малочисленным греческим населением. Это, однако, нисколько не препятствовало греческим монастырям широко пользоваться дарами и милостынями, посылавшимися им из России. Преобладание это делалось независимо от государственной власти, бывшей на Афоне, ибо до последнего времени государственная власть принадлежала там Турции, а не Греции. Достаточно указать, что русские были почти лишены права голоса в управлении Афоном, ибо на совете, заведывающим афонскими делами, в так называемом Протате72 из 20 голосов на их долю приходился один, и из пяти монастырей только один считался полноправным монастырем – это Пантелеймоновский. Прочим же учреждениям, так называемым скитам, не разрешается ни возводить новых построек, ни даже ставить постоянных пристаней для того, чтобы к ним могли приставать пароходы, привозящие провизию или почту, и всякое новое здание или ремонт его требуют особого разрешения или облагаются сбором, удваивающим стоимость расхода. Плата в пользу и турок, и монастырей господствующих была весьма велика. Как же могло произойти такое явление, и какими мерами наши представители дипломатического корпуса старались отстоять право и достоинство русских в России? Не была ли с их стороны использована, в видах усиления русского влияния, та перемена, которая произошла на Афоне во время Балканской войны,73 когда Афон фактически освободился от власти турок? Чего удалось добиться дипломатии в этот переходный момент для Афона в пользу русских монастырей? Вот это является тем жгучим и насущным вопросом для Афона, который надо бы разрешить сейчас, и на который, к сожалению, я боюсь получить тот ответ, что не сделано было ничего. Мало того, мы имеем данные, что если положение русских было недостойно ранее, то теперь оно сделалось еще более жалким, особенно после сильного опустошения их рядов, при содействии и помощи представителей Министерства иностранных дел. При этом последние не приняли никаких мер к восполнению той убыли, которая произошла после насильственного удаления около 1.500 монахов из монастырей, и которая обессилила эти монастыри на четверть населения. Теперь о втором вопросе – юридическом. Не менее тревожным в настоящую минуту является неопределенность правового положения лиц, утративших насильственно монашеский сан, и как бы отлученных от церкви, и в то же время правовое положение и тех вообще русских граждан, которые почему-либо изъяты или будут изъяты из общения с православной церковью постановлением Святейшего Синода. Судя по обстоятельствам, описанным в запросе, можно предполагать, что гражданская власть считает себя уполномоченной принимать участие в лишении монахов их сана, их звания и связанных с этим внешних знаков, что власть эта полагает, что такие лица лишены гражданских и имущественных прав, признает их административно неблагонадежными и подлежащими особому надзору полиции. Между тем, вы нигде не найдете в законах точного определения гражданского положения лиц, насильственно возвращенных в российское подданство из монастырей, с лишением монашества. Вернувшихся добровольно иноков пострижения на Востоке не закон гражданский, а особый указ Святейшего Синода, припечатанный к запросу от 1836 г., предписывает подвергать особым искусам в монастырях и испытаниям, но чтобы с ними можно было обращаться, как было сделано в Одессе – никаких прав гражданских вы не найдете. Что касается отлученных или полуотлученных от церкви, то закон не предусмотрел их правового положения в государстве, особенно в тех случаях, когда для лиц, состоящих в церкви, действия церковные получают значение гражданских актов: погребение, венчание и т. д. Да ныне, как будто, в этом не представлялось необходимости: официально отлученным, как вы знаете, до сего времени, но не вступившим ни в какую общину или исповедание, было только одно лицо, граф Лев Николаевич Толстой, но уже существование его одного причиняло, как вы знаете, немало забот администрации в виду полного незнания, как поступить с ним. (Шум справа). Я сейчас кончаю. Как отнестись, с его точки зрения, к разрыву с церковью? В настоящее время таких лиц имеется у нас налицо несколько сотен и, судя по энергичной деятельности Святейшего Синода за последние годы, число отлученных угрожает возрасти, и тогда обойти вопрос о их положении в государстве будет совершенно невозможно. Конечно, в настоящее время, нас главным образом интересует взгляд правительства только на указанных в запросе иноков, возвращенных в свое первобытное состояние. Кстати, тут приходится напомнить, что обещанный Синодальным постановлением от 18 февраля суд над 25 монахами еще не состоялся и при этом указать, что суд-то предполагается не над 700, а только почему-то над 25 из них, и, кроме того, я добавлю, что самая степень сознательной причастности их к признанному Святейшим Синодом еретическим учению далеко еще не выяснена. Вот почему я считал бы желательным, не давая особого развития чувству сожаления, сочувствия и негодования, которые могут вызвать факты, происшедшие полгода тому назад, заняться преимущественно деловой стороной этого запроса; иначе говоря, я считал бы необходимым в первую очередь поставить вопрос, как гарантировать себя на будущее время от неподобающего положения России в церковных делах за границей и наличия внутри ее 700 и более лиц, находящихся вне защиты закона и оторванных от всякой почвы. Нам могут поставить, господа, в упрек, что мы так долго ждали, прежде чем выступить с этим запросом. В действительности, нельзя было и не подождать. Вполне было естественно, чтобы представители власти предприняли сами некоторые меры к исправлению ошибок, допущенных в этой, необыкновенно осложнившейся и весьма печальной по возможным последствиям истории. Замечая, однако, полное равнодушие и бездействие со стороны Правительства, а главное – нежелание встать на почву защиты права и законности, мы полагаем, что мера терпения исполнилась, и мы стоим теперь не только за постановку этого запроса, но и за его срочность. Знаменательно, господа, что день постановки этого запроса на повестку совпал с опубликованием Высочайшего рескрипта Председателю Совета Министров, в котором требуется строгая законность от исполнительной власти и указывается на недопустимость произвола; будем надеяться, что результатом предъявляемого запроса явится достойная, быстрая и благожелательная ликвидация этого печального дела. (Рукоплескания на отдельных местах в центре).

Председательствующий. Член Государственной Думы Караулов. (Голоса: О спешности?)

Караулов (Терская обл.) Я по вопросу о двухнедельном сроке. Собственно говоря, господа, вам всем известно, что я являюсь в свою очередь одним из авторов другого запроса, относящегося к этому самому циклу событий, но в то же самое время до известной степени существенно с формальной стороны отличающегося от того запроса, который имеет место в настоящее время, в настоящем суждении. Я записался сейчас говорить по настоящему запросу № 332, по заявлению № ИЗ, против срочности этого запроса и записался потому, что я совершенно не представляю себе, господа, как можно еще ожидать дальнейших событий, чего нам еще нужно ожидать для того, чтобы задерживать принятие этого запроса? Всем вам известно, что события, которые имели место на Афоне, затем в Одессе, произошли чуть ли не год назад; почти всем вам известны почти в подробностях все малейшие детали этих событий, и если можно, что говорить об этих событиях, то только то, насколько это вероятно, насколько это допустимо. Ваша мысль, господа, не мириться с тем, с чем мирилась деятельность органов Правительства, – вот только в чем недоразумение!.. Вы не представляете себе, что возможно ли в такой роли видеть представителей нашей церкви? Вы не представляете себе того, возможно ли видеть в такой роли представителей нашей военной власти? В той роли, в которой они выступали на Афоне?.. Вы не представляете себе, возможно ли верить, чтобы хоть на минуточку можно было допустить видеть в такой роли наших представителей Министерства иностранных дел? Вы видите, господа, что все это довольно пространно изложено в запросе, внесенном октябристами, вы знаете точно также, что запрос внесен мною недавно, и можете поставить мне такого рода вопрос: почему ты молчал до сих пор? Если это произошло год назад, то отчего ты выступаешь только в настоящий момент, а не раньше? Господа, в объяснении своего собственного поведения я могу сказать то, что подробно с вопросом этим ознакомился лично прошлым летом, так как два моих земляка, один мой одностаничник, а другой житель того города, которого я являюсь уроженцем, г. Владикавказа, оба были скитниками в Андреевском скиту. Я из их рассказов узнал во всех подробностях обо всех этих событиях еще летом. Я верю в искренность их рассказов, и я ни на минуту не сомневаюсь в истинности всех фактов, которые изложены в запросе, внесенном октябристами. В то же самое время, господа, здесь, в г. Петербурге, находятся четверо из пострадавших там на Афоне имяславцев. Если бы вы интересовались их положением, вы всегда имели бы возможность с ними лично повидаться, с ними побеседовать и от них самих узнать все подробности этого события. И если вы этого не сделали, господа, то потому, что вас это не интересовало. Не нужно говорить, что перед вами стоит какой-то сложный юридический вопрос. Этого нет, господа! В той форме, в которой внесен запрос октябристами, в этой форме запрос может быть принят в любую минуту и может быть принят в порядке совершенно спешном. Вы обратите внимание, господа, если вы не прочитали всех деталей, если вы совершенно не следили за текущей литературой, начиная с минувшего лета, вы обратите внимание на стр. 8 и 9 запроса, который сегодня роздан, и вы увидите, что все факты изложены в такой форме, что и подписавшие не верят в действительность этих событий, настолько ужасны сами по себе эти события. {Справа смех и голоса: Сами не верят!). Если вы не понимаете слов: «не верят» в том смысле, как я сказал, я повторю иначе. Я думал; что говорю с людьми, понимающими слова во всяких смыслах. Подписавшим «не верится», чтобы это было возможно, но раз они беспокоят Государственную Думу, то, значит, они твердо верят. Вы обратите внимание, что каждый из вопросов начинается: «Действительно ли имело место»... и т. д. о тех или других событиях. И если, господа, здесь есть сомневающиеся, если есть какие-нибудь факты, которыми они могут опровергнуть факты, то пусть примут спешность настоящего запроса, пусть они при обсуждении вопроса по существу выйдут и скажут, что эти факты не имели места! Пусть докажут это присутствующим и докажут Государственной Думе, но оттягивать дальше это дело, оттягивать то, что происходит в нашем отечестве, нельзя больше ни одной минуты. И я не знаю, верители вы, господа, в ту православную веру, которую вы так часто любите «защищать», но если даже встать на точку зрения Святейшего Синода, то ведь чума у нас в отечестве, в смысле религиозном: ведь 619 зараженных религиозной чумой иноков рассеяны по распоряжению Святейшего Синода по всему лицу Земли Русской. Если стать на эту точку зрения, то вы должны сказать: ни на минуту нельзя отложить настоящий запрос!.. И его надлежит принять в спешном порядке и спешно его рассмотреть. С моей точки зрения, это не чума... С моей точки зрения, эти лица совершенно справедливо исповедуют то, чему учит действительно Православная Церковь, но это вопрос догматический, религиозный, ему не место в законодательных учреждениях. Мы здесь должны ограничивать вопрос, насколько закономерны те действия, которые имели место. Я, господа, мог бы занять ваше внимание весьма и весьма детальными своими соображениями относительно того, насколько допустима действительно деятельность нашего духовенства в смысле борьбы с ересью такими способами? Насколько допустима деятельность войска, в какой форме она выражалась на Афоне? Насколько допустима такая деятельность органов Министерства иностранных дел? Насколько, наконец, допустимо бездействие Обер-Прокурора Святейшего Синода, отдавшего на поток и поругание вверенных ему монахов, схимников даже, господа? Но я об этом могу поговорить тогда, когда будет обсуждаться вопрос или по существу, или когда будет обсуждаться в порядке спешности внесенный мною запрос, а в настоящее время за подписью законного числа лиц, я вношу заявление о признании запроса под № ИЗ, внесенного октябристами, не срочным, господа, а спешным, ибо когда в отчестве религиозная чума, когда в отчестве религиозный пожар, то мы должны сидеть здесь не только до 6 часов, а может быть даже до 12 часов, и не уйти, покуда не разрешим этого дела в той или другой форме, покуда не поставим правительство в необходимость дать ответ: что же, есть у нас чума, или нет? И если есть, то с кем бороться? Если это чума есть, то почему оно не борется? Почему год целый позволяет чуме ходить по отечеству? А если это не чума, то как смели истязать иноков на Афоне? Как смели истязать их в пределах Российского государства в г. Одессе? Я прошу вас, господа, принять спешность обсуждения настоящего запроса. (Рукоплескания слева и на отдельных местах в центре).

Председательствующий. Внесено предложение о признании запроса спешным. Против спешности – член Государственной Думы Замысловский. (Новицкий: «Позвольте, я против спешности»).

Замысловский (Виленская губерния). Господа члены Государственной Думы. Интерпеллянты вносят срочный запрос. По наказу такие запросы механически передаются в комиссию; тут говорить как будто нечего. Точно так же не возбуждает никаких споров и предложение интерпеллянтов назначить комиссии двухнедельный срок. С этим, мне кажется, мы могли бы согласиться, но, конечно, оговорившись, что такое наше согласие отнюдь нельзя толковать в том смысле, что мы соглашаемся с фактами, изложенными в запросе, и с теми выводами, которые из этих фактов сделаны. Чтобы в этом отношении никаких недоразумений не было, я должен сказать, что факты эти нам представляются значительно не в том виде, как они изложены в запросе, а следовательно, и выводы являются для нас несоответствующими действительному положению вещей. Хотя бы, скажу для примера, запрос утверждает, будто игумен Андреевского скита архимандрит Давид являлся властью законно избранной, между тем, по нашим сведениям, это не так. Игумен Андреевского скита Давид не может никоим образом рассматриваться, как власть законно избранная. Соответственно с этим фактическим обстоятельством, конечно, меняется и целый ряд дальнейших выводов потому, что это обстоятельство очень важное. Но я повторяю, что вошел на кафедру не для того, чтобы говорить об этих фактах, а только, чтобы высказать вам то принципиальное положение, которое мы занимаем пока в отношении данного запроса. Что касается следующего предложения, внесенного членом Думы Карауловым, о том, дабы признать запрос спешным, то, признаться сказать, с 1907 г., за всю деятельность третьей и четвертой Думы я в первый раз встречаюсь с таким предложением. Сами интерпеллянты говорят о том, что запрос надо направить в комиссию и там его рассмотреть, а лицо, не подписавшее запроса, оказывается большим интерпеллянтом, чем сами интерпеллянты, большим октябристом, чем сами октябристы. Оно говорит: надо сразу, не рассматривая запрос в комиссии, признать его спешным и принять. Я полагаю, что такие предложения вовсе не должны голосоваться, как не предусмотренные наказом. От лиц, подписавших запрос, зависит ходатайствовать о признании его спешным; но те лица, которые запроса не подписали, разумеется, этим правом не обладает, потому что иначе они будут колебать то, что желательно 30 подписавшим. Таково положение со стороны технической, с точки зрения наказа, а затем, по существу, само собою разумеется, признавать настоящий запрос спешным было бы величайшим легкомыслием, я прямо скажу – нелепостью. Большинство Государственной Думы уже стало на ту точку зрения, что левое крыло систематически дискредитирует право запроса. Это было явно подчеркнуто последними голосованиями Государственной Думы, когда подавляющим большинством Дума признавала левые запросы спешными, чтобы тут же их отбросить, кинуть в сорную корзину, как материал, являющийся только балластом для Государственной Думы. (Пуришкевич: Правильно). Однако, и теперь вас, по-видимому, стараются вести по этому крайне легкомысленному пути. Несомненно, что вопрос об афонских событиях серьезный, сложный, так сказать, многогранный. Тут затрагиваются действия самых многообразных мест и лиц, тут даже можно возбуждать канонические вопросы; я надеюсь, что они не будут возбуждены с думской кафедры, ибо Дума не компетентна рассуждать в этой области, но во всяком случае, даже они могут быть затронуты. Дальше возникают вопросы о действиях духовных властей, о действиях Министерства иностранных дел, Министерства внутренних дел, Министерства юстиции. Все это, повторяю, очень сложно; но что же мы видим? В 4 часа нам раздают вот этот печатный запрос, содержащий 16 страниц убористого шрифта довольно почтенного формата, а в шестом часу нам говорят, что розданное надо признать верным и принять в спешном порядке. Большинство членов Государственной Думы, добросовестно относящихся к своим обязанностям, не имели даже возможности прочитать того, что здесь написано, ибо с 4 часов до половины шестого шло рассмотрение других законопроектов, а члены Думы, по крайней мере, в теории, должны именно прислушиваться к тому, как рассматриваются эти законопроекты; значит, они даже не могли прочитать того, что нам предлагается. И вот при таком положении вещей говорят, что будто бы мы сейчас же должны принять запрос в спешном порядке. Разумеется, это будет актом вопиющего легкомыслия, голосованием по такому вопросу, об обстоятельствах которого большинство членов Думы даже не успело прочитать того, что они принимают – такое голосование никакой цены иметь не будет и только еще раз подчеркнет истину, которую уже подчеркнули предшествовавшие думские голосования, подчеркнет, что право запроса совершенно нами дискредитируется, что запросы вносятся и принимаются совершенно зря, для того лишь, чтобы сказать несколько дерзостей по адресу правительства. Мне думается, что единственный выход из настоящего положения тот, который предлагают сами интерпеллянты – передать запрос в комиссию и назначить срок, против чего возражать нельзя.

Председательствующий. За спешность – член Государственной Думы Караулов.

Караулов (Терская область). Вы слышали, господа, здесь соображения, почему нельзя этот запрос признать спешным. Потому, что «первый раз встречается подобный случай», и потому, что до сих пор Георгий Георгиевич Замысловский не успел ознакомиться с теми фактами, которые изложены в запросе, в настоящее время стоящем на повестке. Я уже говорил, господа, в предшествующем своем выступлении, что все эти факты для тех лиц, которые интересуются этим вопросом, для которых жизнь православной церкви действительно представляет интерес, – все эти факты давно уже знакомы, а если для кого они не знакомы, то пусть они в этом расписываются или не расписываются, это их дело, но для меня эти факты давным давно знакомы, и я не ждал сегодняшнего дня. Затем, вы говорили, что подписавшиеся, те, кто внесли предложение относительно изменения срочности в спешность, являются большими октябристами, чем сами октябристы. Тут дело совершенно не в октябризме, – тут дело в том, что вопрос, который стоит на нашем обсуждении, откладывать невозможно, ибо, если его отложить и передать в комиссию, какой бы срок ей ни назначить, это значить, что вопрос будет обсуждаться по существу в пленуме Думы и предъявляться тот или другой запрос министерству через год после того, как мы в настоящее время рассуждаем здесь, – значит, почти через два года после того, как имели место события. Говорить о чуме через два года после того, как она завелась в государстве, это настолько же нелепо, насколько нелепыми представляются иные соображения предшествующему оратору. Оратор говорил, что левые стараются дискредитировать право запроса, но для всякого из вас ясно, что лично в отношении меня слово «левые» совершенно не подходит. (Смех справа). Пуришкевич, расскажите им, кто узнается по многому смеху.

Председательствующий. Член Государственной Думы Караулов, покорнейше прошу не обращаться с трибуны к отдельным членам Государственной Думы.

Караулов. Если для кого еще это неясно, то я думаю, для того ясным не станет, сколько бы об этом я ни говорил, сколько бы перед его глазами деятельность моя не протекала. Я повторяю, что я не левый, но и не правый, никогда ни тем, ни другим не был и не буду. Я не желаю быть однобоким, а желаю, чтобы для меня вопросы были представлены объективно и освещены со всех сторон, и это возможно. Каждый член законодательного учреждения обязан так представлять. Предшествующий оратор сказал, что вопрос слишком сложен, слишком серьезен и многогранен, чтобы обсуждать его в спешном порядке. Ни для кого из вас не секрет, что спешный запрос может обсуждаться не только несколько часов, но и несколько дней подряд. Я говорю не о том, что вопрос для всех прост и ясен: может быть есть, действительно, люди, для которых он темен, но для меня совершенно ясен... Я говорю о том, что вопрос важен, и что его откладывать дальше нельзя, и если бы я был на месте правительства, я бы не дожидался принятия запроса Государственной Думой, а, узнав, что запрос поставлен на повестку, я был бы сегодня здесь и дал соответствующее объяснение, не ожидая обращения с запросом, ибо, если правительство сегодняшним высочайшим рескриптом облечено высочайшим доверием, то оно должно быть достойно этого доверия! (Рукоплескания слева).

Председательствующий. Против спешности – член Государственной Думы Новицкий.

Новицкий (Херсонская губерния). Терский казак Караулов, очевидно, очень хочет сидеть на этих местах, доказывая нам сегодня, что он ни правый, ни левый. (Караулов: Ни малейшего желания не имею). Судя по той программе, которую я читал не так давно, и на которой подписался Караулов, он чистый левый, не знаю, чистый ли он октябрист, но чистый, наверно, левый. Я, господа, считаю, что в настоящем запросе нужно время и большое время. Вы предъявляете запрос к трем министрам: к Министру иностранных дел – это понятно, ибо там замешан консул, там это дело на чужой территории, и, правда, г. Ковалевский нам говорил так убедительно сегодня, что мне показалось, что он предъявит нам верительные грамоты от Греческого правительства (шум); к запросу Министру внутренних дел нужно также, господа, относиться с большою осторожностью. Я бы не выступил на эту кафедру сегодня, если бы я не был очевидцем, как отправляли этих монахов из Одессы на места родины. Я был в это время в Одессе на вокзале и перед вами свидетельствую, что этих монахов видел в их одежде, не остриженными, и никакого насилия над ними не оказывалось; таким образом, те друзья депутата Караулова, которые удостоверяли, что над монахами в Одессе издевались, эти друзья, вероятно, ему сказали неправду. Если я вам об этом свидетельствую, если я видел там значительное количество этих монахов, которые мирно беседовали с нами и уселись в поезд, в котором я ехал с ними, то позвольте же просить Государственную Думу о проверке этих обстоятельств. Засим вы предъявляете запрос и к Министру юстиции. Я не думаю, чтобы Одесская прокуратура позволила, чтобы производились насильственные действия над людьми. (Шум слева; звонок председательствующего). Жили эти монахи в Афонском подворье, жили они там совершенно спокойно. Здесь в запросе говориться, что даже у них ограбили деньги. Все это требует расследования, все это требует, господа, чтобы комиссия по запросам разобралась в этом сложном деле. Нельзя, господа, к трем министрам предъявлять запрос и принимать их, как предлагает вам терский казак Караулов, принимать так спешно. Сегодня вообще депутат Караулов такой бурный и такой стремительный, как р. Терек. Нельзя же, господа, это считать за довод. Это не доводы; когда вы предъявляете трем министрам запрос, то извольте в этом разобраться. Я в газете «Колокол» от 26 февраля прочитал категорический протест от того лица, которое было туда командировано, которое ездило туда для дознания. Вот, что пишет -это лицо: «Ложь, что будто бы я где-то называл простецов иноков «мужиками-лапотниками». Ложь, будто бы Алексей74 Киреевский, Хрисанф и другие православные иноки распространяли учение, не согласное с учением святоотеческими; Алексей Кириеевский и Феофан, кандидат Киевской духовной академии, за защиту православного учения против имябожников награждены даже от Святейшего Синода золотыми крестами. Ложь, будто бы кто-то употреблял все усилия для того, чтобы помешать имябожникам и заставить их прекратить изучение Свв. Отцов». Ложь, ложь, ложь. И в 26 пунктах опровергает архиепископ Никон. Так позвольте же в этом разобраться, и не идите вы за терским казаком Карауловым; когда он выступал по законопроекту о добыче золота в Терской области, то я ему сказал: «А казаки любят добывать золото», он ответил: «Мы можем добывать и старым способом золото». Вот видите, о чем говорит Караулов, он может старым способом добывать по-казацки, так не принимайте вы по-казачьи вот этот запрос. (Рукоплескания справа).

Председательствующий. Объявляю прения законченными. По личному вопросу – член Государственной Думы Караулов.

Караулов (Терская область). Я, господа, с большим неудовольствием выхожу сейчас на кафедру, потому что мне уже надоело отсюда говорить, а вам еще более надоело слушать, но то, что было здесь только что сказано, не может остаться без возражений, – потому я и выхожу. Вам, господа, только что рассказывал предшествующий оратор, что предыдущий вопрос обсуждался у нас «о золотых приисках на землях Терского войска», он (указывая на члена Государственной Думы Новицкого) даже повестки не читал, о чем же можно дальше разговаривать. (Слева смех и рукоплескания). Вы видите, господа, какие «добросовестные» депутаты сидят там, и как им действительно не хватает времени.

Председательствующий. Член Государственной Думы Караулов, прошу быть осторожнее в выражениях.

Караулов. Я повторяю выражение, которое было с этой трибуны сказано. (Новицкий: «Вот вам Магомет Магометович докладывал»).

Председательствующий. Член Государственной Думы Новицкий, покорнейше прошу не говорить с места.

Караулов. Вы видели, господа, что предшествующий оратор здесь говорил о чем угодно, но только не против спешности. Он здесь читал газетные статьи и мог бы их читать бесконечно, если бы все читать, что по этому поводу писалось, то книги целые, тома целые можно было бы читать с этой трибуны. Это, господа, не есть обсуждение вопроса о спешности. Конечно, если предшествовавший оратор так плохо разбирается в том, что есть спешность, а что есть обсуждение вопроса по существу, то я не считаю себя, при всей своей дерзости, настолько дерзким, чтобы верить в возможность втолковать ему (указывая на члена Государственной Думы Новицкого) то, что для всех прочих ясно.

Председательствующий. По мотивам голосования – член Государственной Думы Замысловский.

Замысловский (Виленская губерния). Господа члены Государственной Думы. Я нахожу, что все-таки ни одно из тех основных соображений, которые я привел, опровергнуто не было. Я утверждаю категорически, что огромное большинство членов Думы предлагаемого запроса не читало и не могло прочесть, потому что запрос был роздан в 4 часа, и с этого времени непрерывно шло думское заседание, а всякий член Думы в теории, по крайней мере, обязан сидеть на заседании и слушать то, что докладывается. Значит, одно из двух: или те, кто читал, не слушали законопроектов, или те, кто слушали, не читали запроса. При таком положении вещей нам предлагается запрос принять. На каком основании? На том основании, будто дело настолько спешно, что нельзя терять ни одного часа. А я вас спрошу: если оно спешно, то почему же вы до сих пор не вносили запроса? Ведь события произошли в июле, вы сами об этом пишете. События – июльские, а у нас теперь март месяц; так почему же вы, если это так спешно, если это, как говорил член Думы Караулов «распространение чумы, то почему же вы с июля до марта молчали? Можно подумать, потому, что вы тоже очумели, иначе ничем объяснить этого нельзя. Спешно, ни одного часа промедлить нельзя! А с июля месяца до марта – ничего. ( Смех).

Председательствующий. Покорнейше прошу внимания.

Замысловский. Вы видите, господа, к какому результату ведут попытки этих радетелей о народных интересах. Вопрос очень серьезен, вопрос, по рассказам члена Думы Караулова, даже трагический, а при обсуждении запроса в Думе сплошной хохот. Вот лучшее доказательство, насколько легкомыслен тог путь, по которому ведут нас «ни правые, ни левые» члены Думы Карауловы. Совершенно ясно, что если вы хотите серьезно заниматься запросами, то нельзя признавать спешность того, что еще вами не прочитано, и что заключает, насколько мне известно, до 15 пунктов различных обвинений, предъявляемых к разным должностным лицам. Конечно, большинству из нас Афонские события известны, известны они и мне, может быть, даже детальнее известны, чем члену Государственной Думы Караулову, но не в этом дело, а в том, что именно здесь, в запросе, написано, каков этот материал, насколько он достоверен и какова его формулировка: нужно внимательно прочесть 16 страниц, а прочесть их нет времени. Если же здесь только тактика, направленная к тому, чтобы застигнуть политического противника врасплох, то тактика довольно низкопробная.

Председательствующий. По мотивам голосования – член Государственной Думы Караулов.

Караулов (Терская область). У нас, господа, привыкли так вести прения, что, в конце концов, каждый вопрос обсуждается два раза: сначала вообще, а уже потом по мотивам голосования. Я все-таки постараюсь, не взирая на такой характер выступления предыдущего оратора, остаться в пределах мотива голосования. Я уже указывал на то обстоятельство, что запрос формулирован в такой форме, что его можно с закрытыми глазами принимать, не взирая на то, имела ли в действительности место та или иная незакономерность. Всякий пункт запроса начинается так: «Имели ли место такие факты?» О чем же еще обсуждать в комиссии? Что же вы думаете проверять эти факты в действительности в комиссии? Может быть, вы думаете, что в комиссию к вам пустят избитых и израненных монахов? Если вы хотите их видеть, – пожалуйста, обратитесь ко мне, я всякому из вас устрою свидание (смех слева), но в комиссии их вы не увидите. Следовательно, с этой точки зрения, ясное дело, неубедительны доводы предшествующего оратора о том, что работа комиссии нужна.

Комиссии здесь делать нечего. Что касается до юридической квалификации тех фактов, о которых спрашивается: «Имели ли они место?», то кому уж кому, а Георгию Георгиевичу Замысловскому, в достаточной степени искушенному в квалификации фактов, имевших и не имевших место, думаю, ему-то не нужно на этот раз лишнего времени, и нет надобности ожидать еще каких-то дополнительных передач вопроса в комиссию– гам вы ведь все равно этим фактом заниматься не будете, и с этой точки зрения рассматривать не станете. Давно наше отечество смущается этой смутой. Пред вами стоит вопрос: Интересуетесь ли вы этим? Находите ли вы необходимым вмешивать сюда ваш голос? Почему я раньше не поднял этого вопроса? Потому что, вернувшись сюда к первому дню осенних занятий, я обратился к октябристам, от которых услышал, что готовится запрос. Я обратился к Александру Ивановичу Звегинцову и от него узнал, что октябристами готовится запрос, разрабатывается материал. В таком смысле и писал тогда же домой письма. То же самое я слышал и после Рождества.

Наконец, вы сами прекраснейшим образом можете проверить мои слова. Мой запрос составлен две недели тому назад, две недели тому назад собраны под ними все подписи, две недели тому назад он опубликован в прессе – и только сегодня оказалось возможным поставить его на повестку. Во всяком случае, не я, господа, виноват и не пострадавшие афонцы в тех непорядках, которые существуют у нас в вопросе по постановке запросов на обсуждение. Нельзя винить тех людей, которые и так уже в достаточной степени пострадали. Я считаю доводы г. Замысловского неубедительными и предлагаю Думе принять мое предложение о спешности запроса.

Председательствующий. Переходим к голосованию. Ставлю на голосование предложение 32 членов Государственной Думы о рассмотрении запроса № 113 в спешном порядке. (Баллотировка). За спешность – 101 голос, против – 118. Спешность отклонена. (Голоса: В двери). Покорнейше прошу внимания. Угодно проверить голосование выходом в противоположные двери? (Баллотировка). За проверку путем разделения голосующих высказалось 95 членов Государственной Думы.

В виду того, что в заседании присутствует более 200 членов Государственной Думы, проверка отклонена. Позвольте поставить на голосование о назначении двухнедельного срока комиссии для представления доклада в общее собрание. Согласно § 102 наказа, рассматриваемый запрос передается в комиссию по запросам, и авторы просят назначить ей двухнедельный срок для представления доклада. Ставлю предложение о назначении такого срока на голосование. (Баллотировка). Принято. На настоящей повестке имеется второе заявление о за просе о тех же событиях, имевших место на Афоне. Ставлю вопрос о спешности данного заявления о запросе на обсуждение. Член Государственной Думы Караулов – по порядку дня.

Караулов. (Терская область). Господа. Я прошу перенести обсуждение о порядке рассмотрения по вопросу о спешности запроса, который первым подписан мною, на следующее заседание. (Голоса справа: «Надо сейчас, разве он не спешный»). Если хотите, и сейчас можно! (Шум справа и в центре). Внимание, пожалуйста! Но во всяком случае, я протестую против того, чтобы признавать неспешным запрос, составленный мною раньше, под которым подписи собраны мною две недели назад и который подан президиуму, по моему мнению, раньше того, который обсуждался сейчас, – я протестую против того, чтобы эти запросы смешивали и передавали бы наш запрос также в комиссию. Я прошу мой запрос обсудить отдельно. В нем нарочно было исключено все то, против чего возражали господа отсюда.

Председательствующий. Угодно ли Государственной Думе продолжать занятия? (Голоса: Просим). По вопросу о спешности, в порядке § 103 наказа, разрешается выслушать четыре речи: две за и две против. Желающих говорить нет? (Караулов: Моя записка есть). По вопросу о спешности – член Государственной Думы Караулов.

Караулов (Терская область). Если бы, господа, я был уверен, что вы примете спешность моего запроса (Голоса справа: нет)... А раз нет, то я обязан выступать. (Голоса справа: «Одно и то же будете говорить»). Нет, не одно и то же. В предшествующем запросе, господа, главное внимание уделено тем событиям, которые имели место на Афоне. Я, представляя свой запрос, оставил эти события совершенно в стороне, ибо я знаю обычай здесь у нас в Государственной Думе все меры принимать к тому, чтобы тех, кого желательно обелить, кого желательно защитить, но что бы то ни стало, тех во что бы то ни стало и защитят. Я остановил ваше внимание на тех фактах, которые имели место в Одессе. Давно известна Одесса всяческими своими происшествиями, но те происшествия, которые имели в ней место в прошлом году, переходят все границы всякого вероятия. Так как я совершенно не уверен, что вы, господа, успели прочесть запрос, так как он сегодня только был роздан, то я, поэтому позволю себе те пункты, которые здесь приведены в запросе огласить. (Голоса: «Мы читали»). «13 июля 1913 г., утром, к Одессе подошел пароход Добровольного флота «Херсон», на котором в трюмах, под надзором военного конвоя, находись 616 иноков Пантелеймоновского и Андреевского афонских монастырей. Около полудня на пароход прибыли чины одесской полиции и, распределив иноков по группам, приступили к допросу их, каждого порознь. Допрос производился весьма поспешно, на основании заранее подготовленных печатных бланков, на которых в первой половине листа отмечались разные сведения о личности иноков, а на второй половине листа было, между прочим, напечатано, что нижеподписавшийся выехал из обители добровольно, не имеет к ней никаких претензий, добровольно же снимает с себя монашескую одежду и впредь таковой не желает носить». (Голоса: «Он опять читает»; шум). Голосуйте, как вам позволяет ваша совесть, но моя совесть не позволяет мне молчать сейчас.

Председательствующий. Покорнейше прошу не переговариваться.

Караулов. Я читаю запрос, который, может быть, как говорили, не всем известен. «Такими действиями полиции большинство иноков было введено в заблуждение». (Голоса: «По два раза читает одно и то же»). Какие-либо, господа, факты, может быть для вас действительно и неясны, но чтобы иноки, которых избивали на Афоне, чтобы действительно они все это терпели добровольно, в это, я думаю, никто из вас здесь присутствующих и отсутствующих не верит и никогда в жизни не поверит, а, между прочим, это им предлагалось, – это их показания определенные. И одни из них подписали обе половины, другие отказались подписывать вторую половину. Эти факты имели место, проверить эти факты можно только опросом самих потерпевших и рассмотрением соответствующих ведомостей, и следовательно, вы лишены возможности проверять эти факты в комиссии, – комиссии по этому делу делать нечего. Во втором пункте сообщено о том, что у них требовали деньги за проживание за границей, как будто они были там в самовольной отлучке, как будто они были там неведомо где, скрывались и т. д. Между тем, они состояли на учете в святом монастыре и о них соответственным образом всякий мог получить сведения, кому нужно, и всякий получал. После полудня их начали отправлять на берег группами, и при этом, от них отбирали различные предметы, вещи и т. д. Я, господа, видел соответствующие расписки, которые выданы были этим инокам, и там значилось: евангелий столько-то, рукописей столько-то, псалтирей столько-то, рукописей столько-то, фотографических карточек столько-то, наметок, афонских шапок и т. д. Если считать, что все это захвачено было с Афона воровским способом, то почему они не преданы суду до сих пор, если это воровство, а если это им принадлежало, отчего у них это отобрали? А то, что отбирали, верно: я сам видел соответствующие расписки... Это, господа, я своими глазами видел, это факт, не подлежащий оспариванию. Затем в Одесском порту, их опять переодевали и насильственно остригали, это опять-таки свидетели определенно утверждают. Если, с вашей точки зрения, это все не имело места, то не комиссия позволит вам все это выяснить, – вы в комиссии ничего не можете по этому поводу сделать, и если хотите знать истину, то попросите их (указывая на места правительства) придти сюда, и пусть они скажут, что это все не имело места! Пусть они скажут, что это ложь! И пусть тогда страна определенно знает, кто с этой трибуны говорит правду, и кто позволяет себе лгать. Это, я думаю, достаточно будет убедительным для того, чтобы на этот шаг они не пошли, чтобы здесь признали «горестное недоразумение», «непонимание закона», быть может .. «увлечение», может быть отдельных администраторов, но факты эти они отрицать не будут. (Голоса: «Довольно»). И теперь, господа, если вас смущает, как же квалифицировать эти факты, эти действия, то опять-таки на стр. 2 запроса, мною первым подписанного, вы видите, что квалифицируются они соответствующими статьями закона, которые и указаны. И вы имели возможность проверить, если вам, что неясно. «Превышение власти, оскорбление словами и действиями, противозаконное взятие под стражу и задержание под арестом (Голоса: «Знаем, знаем, читали»), оскорбительное обращение с задержанными, промедление возвращения денег и вещей и служебные подлоги». Итак, господа, в заключение я повторяю, что фактическую сторону комиссия выяснить не имеет возможности. О фактах вам могут дать сведения или сами пострадавшие, или правительство, у которого в руках имеются соответствующие документы. Поэтому я предлагаю внести запрос правительству (Голоса справа: «А кому же иначе?»), а не в какое-нибудь другое место, не кому-нибудь другому. Вот потому-то я и говорю, и предлагаю его внести, потому что никто другой не может дать ответа, а вы хотите, чтобы комиссия это сделала. Комиссия ничего не сделает! Что же касается юридической квалификации, то опять-таки, повторю, комиссия вам ничем не поможет. Дело совершенно ясное, если таковые факты имели место, то они определенно незакономерные... И если в Государственной Думе найдется такой человек, которому все эти факты покажутся закономерными, то я думая, что такого члена Государственной Думы в кунсткамере можно показывать.

Председательствующий. Переходим к голосованию. Угодно Государственной Думе рассматривать запрос в спешном порядке? (Баллотировка). Отклонено большинством 101 голосов против 63...

Стенографический отчет

Государственной Думы.

Четвертый созыв. Сессия 2-я.

Часть 2-я. СПб., 1914.

Столб. 1545–1566.

№30. Из протокола заседания № 71 Государственной Думы 4-го созыва 2-й сессии по обсуждению запросов о событиях, связанных с выселением монахов с Афона

30 апреля 1914 года

Повестка дня: ...3. Доклад комиссии по запросам по заявлениям (№№ 113 и 114) о запросах: 1). Министрам иностранных дел, внутренних дел и юстиции по поводу неправильных действия и распоряжений правительства в связи с подавлением религиозного движения на греческом Афоне и 2) председателю Совета Министров и Министрам внутренних дел, юстиции и финансов по поводу незакономерных действий чинов администрации г. Одессы по отношению к доставленным с Афона русским инокам «имяславцам».75

...Председательствующий [С. Т. Варун-Секрет]

Шетохин (докладчик комиссии по запросам). Прискорбные события на Афоне, послужившие поводом для запросов, подлежащих обсуждению сегодня, возникли на почве религиознодогматической. Несколько лет тому назад старцем Иларионом было положено основание учению, получившему название имяславческого, которое получило довольно быстро распространение на Афоне. Когда в январе 1913 г. этим учением оказалась охваченной большая часть монахов Андреевского скита, находящегося в зависимости от Ватопедского греческого монастыря, скит этот, пользуясь правом, предоставленным ему его частным уставом, данным Ватопедским76 монастырем, решил сменить прежнего игумена Иеронима, оставшегося непричастным к новому учению, и заменил его архимандритом Давидом, поборником этого учения. Иероним не подчинился воле братии и обратился за помощью к российскому послу в Константинополе, который принял его сторону и командировал на Афон для улаживания инцидента вице-консула Щербину. Щербина вступил в переговоры с монахами, и когда его уговоры, клонившееся к тому, чтобы восстановить Иеронима в достоинстве игумена, кончились неуспехом, то он обратился в Афонский Кинот, который постановил свое решение. Кроме того, российским послом были приняты и другие меры. Так, он воспретил русскому почтовому отделению на Афоне выдачу почтовых отправлений монахам Андреевского скита, а пароходной конторе запретил выдавать грузы тем же монахам. Кроме того, по его распоряжению монахи, командируемые скитом за съестными припасами, повергались репрессивным мерам, которые заключались в том, от них отбирали деньги и мешали приобретению припасов. Когда все эти меры не привели к желательному результату, летом 1913 г. Святейший Синод постановил командировать на Афон архиепископа Никона. По требованию архиепископа, российский посол послал в его распоряжение пароход «Херсон» с военной командой, и когда миссия Никона, его попытка заставить имяславцев отречься от своего учения и восстановить Иеронима кончилась неудачей, было принято решение монахов с Афона выпроводить, что и было исполнено с помощью военной силы. Затем, монахи были доставлены в Одессу, где по отношению к ним был принят рад репрессивных мер, которые интерпеллянты признают незаконными. Вот какова в самом общем виде схема происшедших событий. Естественно, что они могут подлежать обсуждению, с самых различных точек зрения, и в особенности, с точки зрения – религиозной, церковной, и с точки зрения политической, но комиссия по запросам, имя в виду, что указанные факты могли дойти до обсуждения Государственной Думы только постольку, поскольку в создании их принимали участие незакономерными действиями власти, подчиненные Правительствующему Синоду, и обсудив, с этой точки зрения, материал, имеющийся в заявлении, пришла к тому заключению, что п. 1 запросного заявления № ИЗ. где говорилось о вмешательстве вице-консула Щербины, не заключает в себе незакономерности, и предлагает этот пункт отклонить. Затем, комиссия предлагает обратиться с запросом к Министру финансов по поводу двух обстоятельств, которые упоминались в запросном заявлении № 114, в его тексте, но не были указаны в резолютивной части, – по поводу взимания недоимок паспортного сбора с монахов и по поводу действии таможенных властей. Что касается остальных пунктов за просов, то комиссия разделила мнение интерпеллянтов о незакономерности указанных в них действий и внесла в редакцию только некоторые изменения, имеющие целью точнее подчеркнуть те моменты, которые определяли не закономерность указанных в запросе действий. В виду это го, я от имени комиссии прошу принять запрос так, как он изложен в докладе.

Караулов (Терская область). Господа Государственная Дума! От лица своего и от лица первого, подписавшего вторую редакцию запроса настоящего, я прошу Государственную Думу принять запрос в той редакции, в которой он прошел подавляющим большинством голосов в комиссии по запросам. {Слева голоса: "Браво»).

Председательствующий. Прения объявляю законченными. Переходим к голосованию. Угодно оглашать редакции запросов? (Голоса: «Нет»). Ставлю на голосование предложение комиссии обратиться с соответствующими запросами к министрам: иностранных дел, внутренних дел, финансов и юстиции. (Баллотировка). Принято. (Голоса: «Единогласно»)...

Стенографический отчет

Государственной Думы.

Четвертый созыв. Сессия 2-я.

Часть 3-я. СПб., 1914.

Столб. 1560, 1578–1580.

№31. Донесение Московской Синодальной конторы Святейшему Правительственному Синоду о ходе судебного заседания над афонскими иноками

24 апреля 1914 года

24-го апреля 1914 года Московская Святейшего Синода контора в составе: первоприсутствующего высокопреосвященного Макария, митрополита Московского, преосвященных – Алексия, архиепископа бывшего Тверского, Трифона, епископа Димитровского, Мисаила, епископа бывшего Олонецкого, Иоанникия, бывшего епископа Архангельского, Евфимия, епископа бывшего Балахнинского, Анастасия, епископа Серпуховского и Модеста, епископа Верейского и наместников: Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Товии и Московского Чудова монастыря архимандрита Арсения, при прокуроре Московской синодальной конторы камергере Высочайшего Двора действительном статском советнике Степанове, секретаре Трелине и командированном Святейшим Синодом действительном статском советнике Рункевиче слушали: словесный доклад первоприсутствующего члена Высокопреосвященнейшего митрополита Макария, о том, что на бывшем накануне, то есть 23 апреля, совещании по делу монахов имябожников, преданных суду Московской Синодальной конторы, признано же-лательным порядок сегодняшнего заседания Синодальной конторы расположить так: а) сначала отслужить в Синодальной 12-ти Апостолов церкви Господу Богу молебствие в присутствии отцов членов Синодальной конторы и явившихся на ее суд имябожников, с допущением и посторонних богомольцев, о ниспослании благоприятного успеха делу суда; б) после молебствия Митрополит имеет в церкви же предложить катехизическое поучение по основным пунктам православного учения о Св. Троице, Лице Господа Иисуса Христа и Св. Духе, об искуплении, таинствах, о церкви и, в частности, о подчинении богоустановленной церковной иерархии и о спасении в ограде церкви и в) по возвращении в зал заседания Синодальной конторы призвать на это заседании явившихся к суду имябожников и предложить им краткие вопросы по содержанию, изложенного на беседе Митрополита, православного исповедания веры, причем, по изъявлении ими согласия и подчинения церкви, предложить им дать обещание пребывать навсегда в этом согласии и подчинении, что и подтвердить в присутствии конторы целованием св. Креста и Евангелия. После изложенного доклада были заслушаны затем сообщения Преосвященного Модеста, епископа Верейского, об афонских иноках, прибывших в Москву и находящихся ныне в вверенном ему монастыре, причем Преосвященный изъяснил, а) что из преданных суду Синодальной конторы афонских монахов 1) Иван Рощин, с именем монаха Имеретия, уже принят в церковное общение Полтавским епархиальным начальством, 2) с именем Антония, в мире Анания Шумских дал до суда преосвященному Модесту подписку в своем исповедании православного учения церкви, в коей изъяснил между прочим, что «лобызания всесвятое и всеспасительное Божественное Имя Господа Иисуса Христа, яко Имя истинного Бога нашего, не мнит, яко и Само Оно есть Бог, и мнящих тако отрицает, яко вводящих новый догмат, противный апостольской и отеческой вере», и 3) остальные лица, явившиеся на суд Синодальной конторы, а именно с именем монаха Варсонофия, в мире Василий Алексеев, с именем монаха Константина, в мире Климент Янков, с именем монаха Долмата, в мире Даниил Моисеев Давымук, с именем рясофорного послушника Парфения, в мире Парфений Кириллов Давымук, затрудняются подписывать какой-либо письменный акт по недоверию ко всякого рода подписям под документом, за уяснение точного смысла коего они ручаться не могут, но что они имеют твердое желание следовать учению Православной Церкви, отвергаясь всякого рода новых лжеумствований, в том числе и об именах Божиих, и б) что, кроме преданных суду Синодальной конторы афонских иноков, прибыл желающий принести раскаяние и вступить в церковное общение, с именем схимонаха Пиора в мире Петр Александров Широков. По обсуждении вышеизложенного, Синодальная контора приняла предложения Высокопреосвященного митрополита Макария о порядке заседания и признала возможным предоставить афонским инокам доступный их пониманию способ выражения своего исповедания, не требуя подписки. За сим, присутствующие на заседании конторы перешли в Синодальную 12-ти Апостолов церковь, где собрались явившиеся к суду иноки и посторонние богомольцы. Высокопреосвященным Митрополитом в сослужении синодального ризничьего с братиею церкви 12-ти Апостолов, при пении местного хора, совершено было молебное пение Спасителю, Божией Матери, Свв. Апостолам, св. Николаю Чудотворцу и пяти Московским Святителям: Петру, Алексию, Ионе, Филиппу и Ермогену. Пред началом богослужения Высокопреосвященный Митрополит обратился к присутствовавшим с речью, в коей указал, что у христиан в обычае начало всякого доброго дела предварять молитвою, чтобы Господь благословил начатое, и что пред началом предстоящего дела пастырского спасения душ имеется особая нужда в молитве; заключена была речь приглашением предстоящих соединиться в общей молитве ко Господу. По окончании молебствия, по разоблачении, Высокопреосвященный Митрополит с архиерейского амвона, посредине церкви, имел с присутствующими на молебствии предположенную катехизическую беседу, разъясняя церковное учение, спрашивая и выслушивая ответы исповедания веры. В заключение беседы преподано было наставление о необходимости для спасения пребывать в церкви, на что предстоящие слушатели ответили единодушно «аминь». После этого все участвовавшие в заседании возвратились в присутственный зал конторы, куда призваны были и вышепоименованные афонские иноки: Антоний (Шумских), Варсонофий (Алексеев), Константин (Янков), Далмат (Давымук), Парфений (Давымук) и Пиор (Широков). Высокопреосвященным Первоприсутствующим членам конторы им предложено было дать по чистой совести и со всею искренностью ответ, исповедуют ли они во всей полноте и неповрежденности Православное Учение, изъясненное им, Митрополитом, в церковной беседе, и обещаются ли пребывать до конца дней в церкви, памятуя, что вне ее нет спасения. Все они единодушно дали утвердительный ответ. На предложение Высокопреосвященного Митрополита засвидетельствовать свои слова целованием св. Креста и Евангелия, все с великой готовностью и с одушевлением приложились ко св. Кресту и Евангелию. После сего, Высокопреосвященный Митрополит, вознеся со всеми присутствующими благодарение Господу, преподал каждому из афонских иноков архипастырское благословение. За сим, на предложение высказаться о правильности записи их исповедания веры, каковая запись необходима в виду возникшего о них дела, афонские иноки, при крайнем опасении сделаться причастными какого-либо новшества в церковном учении, на предлагаемые Высокопреосвященным Митрополитом вопросы, в общем согласии, изъяснили, что они веруют так, как и учит Св. Православная Апостольская Церковь, новых лжеумствований об именах Божиих не принимали и не принимают, следуют Свв. Апостолам и Свв. Отцам и повинуются богоучрежденной иерархии, закончив молитвенным обращением: «Помоги нам, Господи, пребывать, как пребывали ранее в послушании Православной Вере и Православной Церкви неуклонно до конца дней».

На основании вышеизложенного, Московская Святейшего Синода контора определила: 1) о принятии в церковное общение монаха Имеретия (в мире Иван Рощин) Полтавским Епархиальным начальством принять к сведению; 2) афонских иноков Антония (Шумских), Варсонофия (Алексеева), Константина (Янкова), Далмата (Давымука) и Парфения (Давымука) принять в общение с церковью с освобождением их от суда и с помещением Антония в Екатерининскую пустынь, Варсонофия в Николо-Угрешский монастырь, Константина в Давыдову пустынь, Далмата в Старо-Голутвин монастырь и Парфения в Волоколамский монастырь; и 3) схимонаха же Пиора, приняв в церковное общение, поместить в Саввин [Сторожев] Звенигородский монастырь, о чем и представить на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода.

О вышеизложенном Святейшему Правительствующему Синоду Московская оного контора имеет честь почтительнейше донести на благоусмотрение.

Заверенная копия.

ГАРФ. Ф.3431. On. 1.Д.359.Л.91–93.

№32. Донесение митрополита Макария Московского и Коломенского Святейшему Правительствующему Синоду о раскаянии пяти афонских монахов и с просьбой принимать в церковное общение других раскаявшихся афонских иноков, не привлеченных к предстоящему суду

28 апреля 1914 года

В дополнение к донесению Московской Святейшего Синода конторы от 24-го сего апреля за № 1261, по делу о пяти афонских монахах: Антония (Шумских), Варсонофия (Алексееве), Константине (Янкове), Далмате (Давымуке) и Парфении (Давымуке), привлеченных к увещаниям названной Синодальной конторой, имею честь представить Святейшему Синоду, что мною, чрез преосвященного Модеста, епископа Верейского, было поручаемо иеромонаху Досифею, духовнику Знаменского монастыря, в котором названные монахи и доселе имеют пребывание, при исповеди этих монахов предложить каждому из них вопросы о том, верует ли он во всем так, как заповедано Господом Нашим Иисусом Христом, Святыми Апостолами и Святыми Отцами, как установлено на Святых Вселенских и Поместных Соборах, и как исповедует ныне Православная Кафолическая Восточная Церковь, управляемая богоустановленною иерархией, во главе с Восточными Святейшими Патриархами и Всероссийским Святейшим Синодом, и отметается ли новых лжеумствований об именах Божиих, возвещаемых схимонахом Иларионом, Антонием Булатовичем и их единомышленниками, которые справедливо называются имябожниками. Ныне иеромонах Досифей донес мне, что монахи Антоний, Варсонофий, Константин, Далмат и Парфений на предложенные им на исповеди 28 сего апреля вышеозначенные вопросы дали утвердительный ответ. Посему упомянутые монахи завтра, 29 апреля, будут удостоены в Знаменском монастыре причащения Святых Христовых Таин.

К сему имею честь донести, что ныне в Синодальную контору и ко мне являются иноки, удаленные с Афона в связи с имябожническими на Святой Горе волнениями, но к суду Синодальной конторы не привлеченные, которые также заявляют о полном единомыслии своем с Православной Церковью, управляемой богоучрежденной иерархией, во главе с Святейшими Восточными Патриархами и Всероссийским Святейшим Синодом, и о твердом намерении пребывать в Православной Церкви неизменно, отрицаясь лжеумствований, рассеиваемых Булатовичем. Трое из таковых мною уже приняты в церковное общение, в ближайшем же будущем, по оглашению совершившихся событий приятия в церковное общение, по обращении к Церкви, преданных суду, главарей-имябожников, можно ожидать прибытия в Москву и других афонских монахов, желающих общения с Церковью. По указанному Святейшим Синодом, в определении от 27 августа минувшего 1913 года за № 7644, порядку они должны быть принимаемы в церковное общение в тех епархиях, в кои направлены на жительство по месту происхождения, но многие из них могут приехать в Москву издалека, и отвращать их от общения с церковью указанием на необходимость возвращения для сего в свою епархию было бы не целесообразно, и не соответствовало бы духу предпринятых Святейшим Синодом по отношению к заблуждающимся мер. В виду сего, имею честь ходатайствовать пред Святейшим Синодом о разрешении принимать таковых монахов в церковное общение в Москве, и о предоставлении Московской Синодальной конторе направлять их к Преосвященным тех епархий, из коих оные происходят, или в коих, по изъяснению преосвященных, имеется недостаток в монашествующих, для размещения в монастыри по усмотрению Преосвященных.

Вместе с сим, в виду того, что афонские монахи не имеют надлежащих о своем звании документов, полагалось бы необходимым иметь о них по сему сношение с афонскими обители ми, из коих они выбыли, по крайней мере, в отношении тех монахов, которые будут приняты в церковное общение.

Вашего Святейшества нижайший послушник Макарий

Митрополит Московский и Коломенский

Заверенная копия. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. Л. 94–9

№33. Предложение Обер-Прокурора Святейшего Синода В. К. Саблера Св. Правительствующему Синоду о записке Императора Николая II по афонскому делу77

30 апреля 1914 года

Его Императорскому Величеству, в 15-й день текущего апреля, в Ливадии, благоугодно было лично передать мне собственноручно Его Императорским Величеством начертанную записку следующего содержания.

«В этот Праздник Праздников, когда сердца верующих стремятся любовию к Богу и к ближним, душа Моя скорбит об афонских монахах, у которых отнята радость приобщения Свв. Таин и утешение пребывания в храме. Забудем распрю – не нам судить о величайшей святыне: Имени Божием и тем навлекать гнев Господень на родину; суд следует отменить и всех иноков, по примеру распоряжения митроп[олита] Флавиана, разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить им священнослужение».

Имею честь предложить о сем Святейшему Синоду.

Обер-прокурор В. Саблер

Директор В. Яцкевич.

Заверенная копия. Г АРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 359. Л. 90.

№34. Донесение Московской Синодальной конторы Святейшему Правительствующему Синоду о ходе заседаний суда о принятии в церковное общение афонских иноков Иннокентия и Нариса78

8 мая 1914 года

В заседании своем 7-го мая сего 1914 г. Московская Святейшего Синода контора в составе первоприсутствующего Высокопреосвященнейшего Макария, митрополита Московского, Высокопреосвященнейшего Алексия, архиепископа бывшего Тверского, Трифона, епископа Дмитровского, Мисаила, епископа бывшего Олонецкого, Иоанникия, епископа бывшего Архангельского, Анастасия, епископа Серпуховского, и Модеста, епископа Верейского и наместников: Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Товии и Московского Чудова монастыря архимандрита Арсения, при прокуроре Московской Синодальной конторы камергере Высочайшего Двора действительном статском советнике Степанове, исп[олняющем] об[язанности] секретаря Судницыне, секретаре Трелине и командированном Святейшим Синодом действительном статском советнике Рункевиче, имели суждение о привлеченном к увещанию и суду Московской Синодальной конторы по делу об имябожническом лжеучении афонском иноке Иннокентии (в мире Яков Гурьев Коковихин) и афонском иноке Нарциссе (Баканов), явившемся с просьбой о принятии и его в церковное общение и о водворении в какой-либо из русских монастырей. Оба они позваны были в заседание Синодальной конторы, где им первоприсутствующим в Синодальной конторе Высокопреосвященным митрополитом Московским предложены были вопросы по основным положениям Православной Веры и, в частности, по предметам православного учения о Церкви, в коей сообщается спасительная благодать чрез Святые Таинства и вне коей нет спасения. Из ответов Иннокентия и Нарцисса выяснилось, что они веруют и желают веровать так, как заповедано Господом нашим Иисусом Христом, святыми Апостолами и святыми Отцами, как выражено на святых Вселенских и Поместных Соборах, и как исповедует ныне Православная Кафолическая Восточная Церковь, управляемая богоустановленной иерархией, во главе с Восточными Святейшими Патриархами и Всероссийским Святейшим Синодом; в заключении названные иноки на предложенный вопрос твердо ответили, что от лжеумствований Антония Булатовича и всяких других новых учений и новых толкований имябожников об именах Божиих совершенно отметаются и их заблуждений не принимают. И затем со словами: «Как веруем, так и усты исповедуем» иноки Иннокентий и Нарцисс в подтверждении своих слов благоговейно облобызали св. Крест и Евангелие. После сего каждому из них Высокопреосвященным Первоприсутствующим преподано было архипастырское благословение. В виду вышеизложенного, Московская Святейшего Синода контора определили: названных афонских иноков Иннокентия (Коковихина) и Нарцисса (Баканова) принять в церковное общение с прекращением возбужденного об Иннокентии Коковихине судебного дела и с помещением инока Иннокентия, по усмотрению Высокопреосвященного митрополита Московского, на Алтае, а инока Нарцисса в Дмитровском Борисоглебском монастыре, применив к ним в дальнейшем существующие об афонских иноках церковные постановления, о чем касательно Иннокентия Коковихина и представить на благоусмотрение Святейшего Синода.

О вышеизложенном Святейшему Правительствующему Синоду Московская оного контора имеет честь почтительнейше представить на благоусмотрение.

Макарий, митрополит Московский и Коломенский,

Управляющий Донским

монастырем архиепископ

Алексий,

Управляющий Симоновым

монастырем епископ Мисаил,

Трифон, епископ Дмитровский,

викарий Московский,

Епископ Иоанникий,

Анастасий,

епископ Серпуховский,

Модест, епископ Верейский,

Свято-Троицкой Лавры наместник

архимандрит Товия,

Исп. об. секретаря

П. Судницын,

Секретарь В. Трелин.79

Заверенная копия.

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. Л. 96–97.

№35. Донесение Московской Синодальной конторы Святейшему Правительствующему Синоду о ходе заседаний суда над тринадцатью афонскими иноками, отказавшимися явиться на суд80

8 мая 1914 года

В заседании своем 7-го мая сего 1914 г. Московская Святейшего Синода контора в составе первоприсутствующего Высокопреосвященнейшего Макария, митрополита Московского, Высокопреосвященнейшего Алексия, архиепископа бывшего Тверского, Трифона, епископа Дмитровского, Мисаила, епископа бывшего Олонецкого, Иоанникия, епископа бывшего Архангельского, Анастасия, епископа Серпуховского, и Модеста, епископа Верейского и наместников: Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Товии и Московского Чудова монастыря архимандрита Арсения, при прокуроре Московской Синодальной конторы камергере Высочайшего Двора действительном статском советнике Степанове, исп[олняющем] об[язанности] секретаря Судницыне, секретаре Трелине и командированном Святейшим Синодом действительном статском советнике Рункевиче, имели суждение о тринадцати афонских иноках, привлеченных к увещанию и суду Московской Святейшего Синода конторы и заявивших, что они в Синодальную контору не явятся.

Московская Святейшего Синода контора, по заявлении, поступивших в Святейший Синод и препровожденных в Синодальную контору для рассмотрения, при указах Св. Синода от 31 марта, 16,18 и 21 апреля 1914 г. и за № 5871, 6360, 6516, 6651, а) «Исповедания веры в Бога и во Имя Божие», за подписями иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Варахии, монаха Манассии, схимонахов Мартиниана и Иринея, иеромонахов Силы и Гиацинта, иеродиакона Игнатия и монахов Петра, Феофила, Дометия и Ианнуария, и б) «заявлений», за подписями иеросхимонаха Антония, иеромонахов Силы, Варахии, Гиацинта, иеродиакона Игнатия, схимонаха Мартиниана – за себя и, «по личному доверию», за схимонаха Иринея, монахов Ианнуария, Дометия, Петра, Феофила, Манассии и Ваптоса, о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», впредь до исправления Синодального послания от 18 мая 1913 г., содержащего изложение православного учения об именах Божиих, и «впредь до признания Божества Имени Божия» и потому на суд Московской Синодальной конторы явиться отказываются, – нашла, что «в исповедании веры в Бога и во Имя Божие», представленном иеросхимонахом Антонием и подписанном вместе с ним иеромонахом Варахиею и монахом Манассиею, не содержится точных указаний для определения отношения их к единению с Православной Церковью в вере, в поступивших же от остальных иноков «исповеданиях», в словах: «Повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд, как почитания Имени Божия за Сущность Его, так и почитания Имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв, и звуков, и случайных мыслей о Боге» содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от православной Церкви. В виду сего контора Святейшего Синода признала последующие, поступившие от сих же иноков заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомыслеными с ним», плодом недостаточного разумения ими своих деяний и намерений. А посему, и памятуя заповедь Спасителя о пастыре добром, обязанном прилагать заботы о заблудших овцах своего стада, Московская Святейшего Синода контора сочла своим долгом выяснить это недоразумение путем непосредственных сношений и устных бесед с упомянутыми афонскими иноками, и по определению от 1 сего мая возложила таковые сношения и беседы на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, поручив ему для сего отправиться по месту проживания названных иноков. Ныне Преосвященный Модест, исполнив возложенное на него Синодальной конторой поручение, в словесном докладе изъяснил, 1) что подписавшие заявление об отказе явиться в Московскую Синодальную контору афонские иноки проживают, кроме иеромонаха Варахии и схимонаха Иринея, частью в Петербурге, а частью близ станции Любань, Николаевской жел[езной] дор[оги], вместе с другими афонскими иноками, удаленными с Афона в связи с религиозными на Святой Горе волнениями, но к увещанию и суду Московской Синодальной конторы не привлеченными, а именно: Владимиром, Исаакием, Исаею, Иоанном, Куартом, Николаем и Иувеналием, где Преосвященный и посетил их, с ведома Высокопреосвященных митрополита С.-Петербургского и архиепископа Новгородского; 2) что все названные иноки ныне вообще выражают свою твердую приверженность к православной вере и к Православной Церкви, паче всего опасаясь какого бы то ни было добавления или убавления в учении православной церкви, по сравнению с тем, как заповедано Господом нашим Иисусом Христом и святыми Его апостолами, как выражено на святых Вселенских и Поместных соборах, и как изъяснено Святыми Отцами; 3) что, при простоте их книжного образования и недостаточном знакомстве с принятыми в церковной науке способами и формами выражения богословской мысли, они не всегда могут в своих словесных и письменных заявлениях точно выразить по предметам своих верований свои действительные мысли в соответствии с теми, кои почерпнуты ими из Святых и Святоотеческих писаний; и 4) что в своих «исповеданиях веры в Бога и во Имя Божие», приводя некоторые, как собственные, таки и заимствованные из церковно-богословской письменности, неточные выражения, а также мнения, не соответствующие общепринятому н православной богословской литературе изъяснению о божественности святого Имени Божия, они в то же время выражаю г твердое уверение о том, что они веруют «так, как учит веровать Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь в Символе Веры» и «веря так, от себя ничего не прибавляют и не убавляют», а об Имени Божием, в частности, изъясняют, что, «именуя Имя Божие и имя Иисусово Богом и Самим Богом, они чужды, как почитания Имени Божий за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое то особое Божество, так и обожания самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге», – каковое утверждение о почитании имени Божия приписал в своем «исповедании веры в Бога и во имя Божие» за себя и за иеромонаха Варахию и монаха Манассию, иеросхимонах Антоний Булатович при личной беседе с ним Преосвященного. Обсудив изложенное, Московская Святейшего Синода контора находит, что при выяснившихся вышеозначенных обстоятельствах ныне поименованные афонские иноки, не выражающие противления церкви и заявляющие о приверженности своей к православию, подлежат, в виду допускаемых ими в изъяснении учения о почитании имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в Православной Церкви изъяснению о Божественности Святого Имени Божия, духовному руководству и наставлению. А по сему Московская Святейшего Сиво да контора определила: поручить всех названных афонских иноков: Ваптоса, Варахию, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Манассию, Мартиниана, Силу, Антония (Булатовича), Петра и Феофила архипастырскому попечению Преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, Преосвященному монастыре и прекращением судебного о них производстве. О чем и пред ставить на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода. Вместе с тем, имея в виду, что из числа привлеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы афонских иноков: 1) архимандрит Давид, помещенный на подворье Андреевского скита в Одессе, а при вручении ему повестки о вызове в Московскую Синодальную контору, находившийся па иждивении названного подворья, на излечении в хирургической клинике Касперовской общины Красного Креста, представил в Святейший Синод «исповедание веры в Бога и во имя Божие», совершенно сходно с «исповеданиями веры» названных выше двенадцати иноков, и за сим повестку о вызове его в Синодальную контору принять отказался, на том, между прочим, основании, что явку к церковному суду он признает излишнею, так как определением Святейшего Синода от 14–18 февраля сего 1914 г. за № 1471, все имябожники будто бы уже осуждены до суда над ними; и 2) монах Ириней (Цуриков) в Москву доселе не явился, причем в делопроизводстве Синодальной конторы не имеется о вручении ему повестки никаких сведений; Синодальная контора полагала бы: в отношении архимандрита Давида предпринять меру, примененную по отношению к тринадцати инокам, с назначением для сего лица по благоусмотрению Святейшего Синода, а в отношении монаха Иринея, по получении о нем сведений, поступить по соображениям обстоятельств дела, какие будут обнаружены, и так же поступить в отношении иеромонаха Филарета, получившего 3 мая сего 1914 г. в канцелярии Синодальной конторы повестку, но в Знаменский монастырь доселе не явившегося.

О вышеизложенном Святейшему Правительствующему Синоду Московская оного контора имеет честь почтительнейше донести на начальственное благоусмотрение.

Макарий, митрополит Московский и Коломенский,

Управляющий Донским монастырем

архиепископ Алексий,

Управляющий Симоновым монастырем

епископ Мисаил,

Трифон, епископ Дмитровский,

викарий Московский,

Епископ Иоанникий,

Анастасий, епископ Серпуховский,

Модест, епископ Верейский,

Свято-Троицкой Лавры наместник

архимандрит Товия,

Исп. об. секретаря П. Судницын,

Секретарь В. Трелин81

Заверенная копия. Г АРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. Л. 98–102.

№36. Определение Святейшего Правительствующего Синода по делу о шестнадцати афонских иноках, привлеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы82

10 мая 1914 г.

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: донесение Московской Святейшего Синода Конторы, от 8 мая 1914 года за № 1443, по делу о шестнадцати афонских иноках, привлеченных к увещанию л суду Московской Синодальной конторы.

Означенное донесение при сем прилагается.

Справка: I. Из числа двадцати пяти афонских иноков, при влеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы, шесть лиц уже приняты Синодальной конторой, с разрешения Святейшего Синода, в церковное общение с Православной Церковью и зачислены в монастыри; относительно трех лиц состоялось определение Синодальной конторы о принятии их в церковное общение и о помещении в монастыри, с применением к ним существующих об афонских иноках постановлений, и определения эти поставлены на утверждение Святейшего Синода; остальные шестнадцать иноков имеются в виду в настоящем донесении Синодальной конторы.

II. Из шести афонских иноков, принятых Московской Синодальной конторой, с утверждением Святейшего Синода, в церковное общение, один – рясофорный послушник Парфений (Давымук) – представил в Святейший Синод, за собственноручною подписью, препровожденное затем на рассмотрение Синодальной конторы «исповедание веры в Бога и во Имя Божие», совершенно сходное с «исповеданиями веры», представленными иеросхимонахом Антонием (Булатовичем) и другими одиннадцатью иноками, а засим явился в Синодальную контору и со всею искренностью засвидетельствовал о своем веровании во всем согласно с учением Православной Церкви и отрицании им имябожнического лжеучения.

III. В настоящее время, в силу определения Святейшего Синода, изъясненного в циркулярном указе от 13 июля 1913 года за № 19, в Одесском подворье Андреевского скита помещаются несколько афонских иноков, получивших пострижение на Афоне и доставленных со Святой Горы в Россию в виду приверженности их к имябожническому заблуждению, а ранее, по их заявлению, проходивших послушание в иноческом звании в русских подворьях афонских обителей; относительно этих иноков г. Синодальный Обер-Прокурор, в письме от 11 апреля сего года за № 6171, просил Преосвященного Херсонского сообщить необходимые сведения и документы, а также заключение о распоряжениях со стороны духовной власти, какие были наиболее целесообразны в отношении означенных иноков; упомянутые сведения заключения Преосвященным еще не сообщены.

Приказали. Московская Святейшего Синода контора, во исполнение указов Святейшего Синода от 31 марта, 16, 18 и 21 апреля сего 1914 года №№ 5871, 6360, 6516 и 6651, входила в обсуждение а) «исповеданий веры в Бога и во Имя Божие», за подписями иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Варахии, монаха Манассии, схимонахов Мартиниана и Иринея, иеромонахов Силы и Гиацинта, иеродиакона Игнатия и монахов Петра, Феофила, Дометия и Ианнуария, и б) «заявлений», за подписями иеросхимонаха Антония, иеромонахов Силы, Варахии, Гиацинта, иеродиакона Игнатия, схимонаха Мартиниана – за себя и, «по личному доверию», за схимонаха Иринея, монахов Ианнуария, Дометия, Петра, Феофила, Манассии и Ваптоса, о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», впредь до исправления Синодального послания от 18 мая 1913 года, содержащего изложение Православного Учения об Именах Божиих, и «впредь до признания Божества Имени Божия» и потому на суд Московской Синодальной конторы явиться отказываются. По рассмотрении сих «исповеданий» и «заявлений» Синодальная контора нашла, что в «исповеданиях веры в Бога и во Имя Божие», поступивших от названных иноках, в словах: «Повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд, как почитания Имени Божия за Сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв, и звуков, и случайных мыслей о Боге», содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от Православной Церкви. В виду сего, контора Святейшего Синода признала последующие, поступившие от сих же иноков заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», плодом недостаточного разумения ими своих деяний и намерений. А посему, и памятуя заповедь Спасителя о пастыре добром, обязанном прилагать заботы о заблудших овцех своего стада, Московская Святейшего Синода контора сочла своим долгом выяснить это недоразумение путем непосредственных сношений и устных бесед с упомянутыми афонскими иноками, и, по определению от 1 сего мая возложила таковые сношения и беседы на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, поручив ему для сего отправиться по месту проживания названных иноков. Преосвященный Модест, по исполнении возложенного на него Синодальной конторой поручения, в словесном докладе изъяснил, 1) что подписавшие заявление об отказе явиться в Московскую Синодальную контору афонские иноки проживают, кроме иеромонаха Варахии и схимонаха Иринея, частию в Петербурге, а частию близ станции Любань Николаевской железной дороги, вместе с другими афонскими иноками, удаленными с Афона в связи с религиозными на Святой Горе волнениями, но к увещанию и суду Московской Синодальной конторы не привлеченными, где Преосвященный и посетил их с ведома Преосвященного митрополита С.-Петербургского и архиепископа Новгородского; 2) что все названные иноки ныне вообще выражают свою твердую приверженность к Православной Вере и Православной Церкви, паче всего опасаясь, какого бы то ни было добавления или убавления в учении Православной Церкви, по сравнению с тем, как заповедано Господом нашим Иисусом Христом и святыми Его Апостолами, как выражено на святых Вселенских и Поместных Соборах, и как изъяснено Святыми Отцами; 3) что, при простоте их книжного образования и недостаточном знакомстве с принятыми в церковной науке способами и формами выражения богословской мысли, они не всегда могут точно в своих словесных и письменных заявлениях точно выразить по предметам своих верований свои действительные мысли в соответствии с теми, кои почерпнуты ими из святых и святоотеческих писаний; и 4) что в своих «исповеданиях веры в Бога и во Имя Божие», приводя некоторые, как собственные, так и заимствованные из церковно-богословской письменности, неточные выражения, а также мнения, не соответствующие общепринятому в православной богословской литературе изъяснению о Божественности святого Имени Божия, они в то же время выражают твердое уверение о том, что они веруют «так, как учит веровать Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь в Символе Веры» и «веря так, от себя ничего не прибавляют и не убавляют», а об Имени Божием, в частности, изъясняют, что «именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, они чужды, как почитания Имени Божия за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв, и звуков, и случайных мыслей о Боге». Обсудив изложенное, Московская Святейшего Синода контора нашла, что при выяснившихся вышеозначенных обстоятельствах ныне поименованные афонские иноки, не выражающие противления Церкви и заявляющие о приверженности своей к Православию, подлежат, в виду допускаемых ими, в изъяснении учения о почитании Имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в православной церкви изъяснению о божественности святого Имени Божия, духовному руководству и наставлению. И, посему, Московская Святейшего Синода контора определение от 7 мая сего 1914 года постановила: поручить всех названных афонских иноков: Ваптоса, Варахию, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Манассию, Мартиниана, Силу, Антония (Булатовича), Петра и Феофила архипастырскому попечению Преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, Преосвященному, монастыре. В дополнение к сему, Синодальная контора изъяснила, что из числа при влеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы афонских иноков: а) архимандрит Давид, помещенный на подворье Андреевского скита в Одессе, а при вручении ему повестки о вызове в Московскую Синодальную контору находившийся, на иждивении названного подворья, на излечении в хирургической клинике Касперовской общины Красного Креста, представил в Святейший Синод «исповедание веры в Бога и во имя Божие», совершенно сходное с «исповеданиями веры» названных выше афонских иноков, и за сим повестку о вызове его в Синодальную контору принять отказался, на том, между прочим, основании, что явку к церковному суду он признает излишней, так как определением Святейшего Синода от 14–18 февраля 1914 г. за № 1471, все причастные к имябожническому движению афонские иноки будто бы уже осуждены до суда над ними; б) иеромонах Филарет 3 мая того же года получил, в канцелярии Московской Синодальной конторы, повестку о вызове его к увещанию и суду Синодальной конторы и о предварительной явке его к Преосвященному настоятелю Знаменского монастыря, но в сей монастырь не явился; и в) монах Ириней (Цуриков) в Москву доселе не прибыл, причем в делопроизводстве Синодальной конторы не имеется о вручении ему повестки никаких сведений В отношении архимандрита Давида Синодальная контора полагала бы предпринять меру, примененную по отношению к поименованным тринадцати инокам, с назначением для сего лица по благоусмотрению Святейшего Синода, а в отношении иеромонаха Филарета и монаха Иринея, по получении о них сведений, поступить по соображениям обстоятельства дела, какие будут обнаружены. Рассмотрев изложенные обстоятельства настоящего дела, Святейший Синод, предварительно постановления окончательного решения о шестнадцати афонских иноках определением от 10–24 мая 1914 г. За № 4136 постановил: 1) возложить на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, нравственное руководство и духовное смотрение за афонскими иноками: Ваптосом, Варахиею, Гиацинтом, Дометнем, Игнатием, Иринеем (Белоконь), Ианнуарием, Манассиею, Мартинианом, Силою, Петром и Феофилом, с помещением их в Московском Покровском монастыре, и разрешением им рясоношения в монастырях, поручив Преосвященному Модесту о духовном состоянии названных иноков и степени искренности их подчинения установленной Церковью дисциплине доносить Московской Синодальной конторе, а синодальной конторе – представлять Святейшему Синоду; 2) предоставить Синодальной конторе поступить в отношении иеромонаха Филарета и монаха Иринея соответственно обстоятельствам, и 3) об иеросхимонахе Антонии (Булатовиче) и архимандрите Давиде суждение иметь особое, о последнем – при рассмотрении дела о других афонских иноках, помещенных на Одесском подворье Андреевского скита. О чем, для сведения и зависящих распоряжений, послать Московской Синодальной конторе указ, во избежании каких-либо недоразумений поручив Синодальной конторе и Преосвященному Модесту приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябожников, прописанное в сочинениях иеромонаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Святейшим Синодом Церкви Российской и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прёжнего своего суждения о самом заблуждении.

Подлинный подписали:

Сергий, архиепископ Финляндский

с добавлением

(после слов «с разрешением им рясоношения»,

«но без допущения их к Свв. таинствам»,

Архиепископ Никон

с тем же добавлением,

Нафанаил,

епископ Архангельский,

Алексий,

епископ Саратовский,

Александр,

епископ Вологодский,

Василий,

епископ Черниговский.83

Копия. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 359. Л. 70–73

№37. Акт братства игуменов русских обителей и настоятелей келий на Святой Горе Афонской с осуждением исповедников Имени Божия

17 мая 1914 года

Мы, четырех с половиной тысячное население русских подданных иноков на Святой Афонской Горе, глубоко возмущенные действиями о. Антония Булатовича и его сподвижников, составляем настоящий акт, удостоверяющий, как действия Булатовича, так и всеобщее наше нежелание на будущее время иметь общение с бывшими нашими заблудшими братьями, со гласно наших горячих просьб удаленных с Афона пришедшим нам на помощь русским правительством. Сей акт составлен и подписывается от липа всех русско-подданных иноков нашими настоятелями и старшей братией.

Мы утверждаем, что, оставаясь верными Православной Церкви, Государю Императору и установленным от нее правительственным властям, никогда не разделяли и не разделяем заблуждений Антония Булатовича и его сподвижников.

Что все просим не возвращать к нам на чистый Афон даже и раскаявшихся бывших наших собратий: ибо, как зараженная и отсеченная рука не может пристать к живому телу, так и они не могут вновь слиться с афонским монашеством.

Утверждаем, что много от них потерпели. Наши души и сердца, настрадавшиеся в течение устроенной ими смуты, и до сих пор болеют, в особенности теперь, когда мы видим, что русская пресса близко приняла интересы Антония Булатовича и его верных сподвижников, нисколько не интересуясь спросить нас – большинство оставшихся верными Церкви и долгу совести.

Мы подтверждаем, что Антоний Булатович, возмутитель нашей исторической чистоты и нашего спокойствия, явился на Афон рясофорным иноком из Никифоровского подворья в Петербурге и смиренно поселился в Русском ските св. апостола Андрея Первозванного. Войдя в доверие, сперва архимандрита Иосифа, постригшего его в схиму, а по смерти его к нынешнему игумену архимандриту о. Иерониму, рукоположившему его во иеродиаконы и иеромонахи, о. Антоний Булатович, заметив искренность и простоту русского монашества на Афоне, задумал использовать ее в своих личных видах.

Когда на Афоне появилась книга схимонаха Илариона «На горах Кавказа», в которой сочинитель трактовал вопросы, рассуждение о которых канонически воспрещено простому монашеству, о. Антоний Булатович воспользовался ею, дал свое особое толкование, подобрал партию в ските и единомысленников в монастыре, и стал приводить свои планы в исполнение.

Утверждаем, что согласно разыгравшихся событий его планы состояли в следующем.

Уничтожить существующий строй управления в Пантелеймоновском монастыре и с почвы религиозных споров перевести на почву революционную. Если бы не стойкость архимандрита Мисаила, наместника иеромонаха Иакинфа и старшей братии, и вовремя принятые ими меры, вызвавшие приезд правительственной комиссии, то монастырь св. Пантелеймона пропал бы для русских.

Изгнать в Андреевском ските архимандрита Иеронима, заменить его преданным себе лицом и со временем стать на его место. Антоний Булатович, удалившийся еще ранее добровольно из скита, вследствие запрещения печатать еретические сочинения, в видах смещения архимандрита Иеронима, с преданными себе лицами, отправился в господствующий Ватопедский монастырь, который вместо утверждения, представленного ему кандидатом архимандрита Давида, дал письмо для о. Иеронима, в котором просил изгнать с Афона бунтовщиков. Узнав это и утаив письмо, Антоний Булатович решил действовать смело, возвратился в скит и со своими сподвижниками изгнал архимандрита Иеронима и до 50 человек братии, многие из которых были избиты.

Провести в Ильинском ските и русских келлиях революционно-еретическую пропаганду ему не удалось. Подтверждаем, что Антоний Булатович был ярым ру      ководителем афонской смуты, будучи военным и образованным человеком, приспособил свои познания у нас на Св. Афонской Горе на явно преступные и революционные цели, и для сего использовал несколько сот простецов иноков, теперь, быть может, и раскаявшихся в своих заблуждениях.

Все мы русские, свыше четырех с половиной тысячное население в сем акте молим возлюбленного нашего Государя Императора и Его Правительство не разрешать возвращения к нам, даже и раскаявшихся, отпавших от нас собратий, которым, по учению Спасителя, прощаем все, отныне забываем все содеянное ими, но жить вместе не можем, дабы – по словам Царицы Небесной: «Сие место да будет свято», – оно и оставалось святым и чистым.

И паки теперь, когда Правительство наше, вняв нашим мольбам очистить Св. Гору от смутьянов, воспользовавшихся догматическими простыми спорами, чтобы перевести их в открытый бунт, мы чрез своих нижеподписавшихся настоятелей и старшей братии, умоляем не возвращать к нам революционеров, так как видим из газет, что и якобы раскаявшиеся забрасывают нас клеветой и грязью. Афон был православный и простой, и таким, в лице живущих здесь ныне, хочет остаться, а русское население, признавая твердо и неукоснительно догматы Православной церкви, остается всегда верноподданными Государю и Императору Николаю Александровичу и Святейшему Всероссийскому Правительствующему Синоду.

И мы по чистой совести подтверждаем, что в отношении смутьянов-бунтовщиков русским правительством были приняты очень мягкие меры, так как действия их на глазах всех нас носили явно революционный характер, и несколько сот человек терроризировали остальное многотысячное русское население.

Святая Гора Афон.

Подписи:

Игумен Русского на Афоне

Пантелеймонова монастыря,

архимандрит Мисаил

со всею о Христе братиею.

Наместник иеромонах Иакинф,      

казначей Аверкий,

духовник иеромонах Флавиан,

благочинный иеромонах Елеазар,      

ризничий иеромонах Горгопий,

письмоводитель иеродиакон Терентий.

Игумен Русского на Афоне

Свято-Андреевского скита

архимандрит Иероним

со всею о Христе братиею.

Соборные старцы:

иеросхимонах Николай,

казначей иеромонах Софроний,      

духовник иеросхимонах Геннадий,      

благочинный иеромонах Спиридон,

ризничий иеромонах Поликарп,

письмоводитель иеромонах Антипий.

Русского Ильинского скита на Афоне,

за отсутствием настоятеля

архимандрита Максима,

наместник иеромонах Иоанн

со всею о Христе братиею.

Казначей иеросхимонах Лука,

Ризничий иеросхимонах Флавиан,      

Благочинный иеромонах Иннокентий,

делопроизводетель схимонах Хрисанф,

соборный старец монах Мануил.

Настоятель обители

св. великомученика Артемия,

иеромонах Афанасий с братиею.

Настоятель обители

свт. Николая Чудотворца «Белозерской»,

иеромонах Петр с братиею.

За настоятеля обители

свт. Иоанна Златоустого –

иеросхимонах Кирилл,

иеромонах Иосиф с братиею.

Настоятель св. келейной обители

св. великомученика Георгия,

иеросхимонах Пахомий с братиею.

Настоятель обители

преп. Саввы Освященного,

иеромонах Савва с братиею.

Настоятель обители

Вознесения Господня,

иеросхимонах Иларион с братиею.

Настоятель келлии

священномуч. Климента,

иеросхимонах Климент с братиею.

За настоятеля обители

священномуч. Игнатия Богоносца,

иеромонах Игнатий с братиею.

Настоятель обители

Св. Троицы, за настоятеля

иеромонах Досифей с братиею.

Настоятель обители

свт. Николая Чудотворца,

Филофеевского монастыря,

иеромонах Георгий с братиею.

Настоятель обители

преп.Отец Онуфрия Великаго

И Петра Афонского,

Иверского монастыря

иеромонах Макарий с братиею.      

Настоятель обители

Введения во храм Пресвятой Богородицы,

Ставроникитского монастыря,

иеросхимонах Матфей с братиею.

Настоятелъ обители

Положения Честного Пояса,

Иверского монастыря,

иеросхимонах Петр с братиею.

И. о. настоятеля обители

Св. Воздвижения Креста Господня,

иеросхимонах Лог.

Настоятель обители

Благовещения Пресвятой Богородицы,

Симонопетровского монастыря,

иеромонах Иоанникий с братиею.      

Настоятель обители-келлии

свт. Иоанна Златоуста,

Иверского монастыря,

иеромонах Симеон с братиею.

Настоятель обители

св. Иоанна Предтечи,

Ставроникитского монастыря,

иеромонах Пантелеймон с братиею.

Настоятель обители

Рождества Пресвятой Богородицы,

Пантократорского монастыря,

иеромонах Тихон с братиею.

Настоятель обители

Трех Святителей,

Ставроникитского монастыря,

иеросхимонах Павел.

Настоятель обители

свв. 12-ти Апостолов,

иеромонах Иоанн с братиею.

Настоятель обители

Св. Троицы, Ставроникитского

монастыря,

иеромонах Серафим с братиею.

Настоятель обители

Благовещения Пресвятой Богородицы,

монах Иона,

в пределах Пантелеймоновского монастыря.

Настоятель обители

свв. Трех Святителей,

иеромонах Гавриил с братиею.

Иеромонах Анатолий,

обители Благовещения.

Настоятель келлии

Успения Богоматери,

схимонах Мелхиседек с братиею.

Настоятель келлии

св. Апостола Андрея,

иеромонах Михаил с братиею.

Старец обители

св. Евфимия Великого,

иеромонах Илья с братиею.

За настоятеля келейной обители

св. Архистратига Михаила,

иеромонах Мелетий с братиею.

Настоятель обители

свт. Николая Чудотворца,

Иверского монастыря,

иеросхимонах Владимир с братиею.

Настоятелъ обители

свт. Тихона Задонского,

иеромонах Евфстафий с братиею.

Свт. Николая келлии,

иеросхимонах Серафим с братиею.

Старец келлии

Рождества Пресвятой Богородицы,

схимонах Елисей с братиею.

Подписи членов братства настоятелей келейных обителей, подписавшихся на сем акте в экстренном заседании 19 мая сего 1914 года удосто веряю своим личным подписом с приложением печати. Председатель братства, настоятель Русской обители во имя Свят. Иоанна Богослова, иеросхимонах Герасим.

Печатный экземпляр.

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 30. Л. 1–2.

№38. Письмо пустынника схимонаха о. Илариона к о. Вуколу84

29 мая 1914 года85

Дорогому, премного уважаемому своему другу и духовному благожелателю приснопамятному батюшке о. Вуколу. Присно радоватися о Господе Спасе нашем Иисусе Христе!

Получил я, изгнанник за исповедание Имени Божия Иларион, ваше дорогое письмо и был без меры удивлён. Вы пишите от лица всех друзей моих и товарищей, чтобы я примирился с Церковью, признал свою ошибку и ехал бы к архирею для присоединения с Церковью. Боже праведный! Да кто меня и когда отлучил от Церкви и за что? И в чём моя ошибка? Если то, что я Имя Божие я называю Богом, то это отнюдь не моя выдумка. Целый сонм Богоносных Отцев единогласно, как в громогласную трубу, свидетельствуют эту непреложную истину. И в новейшее время великий муж Божий батюшка о. Иоанн Кронштадтский, видимо исполненный Святаго Духа, творивший и при жизни, и теперь творящий многие чудеса и знамения, многократно, с великою силою и настоятельно утверждал в своих Богодухновенных писаниях эту самую истину, что Имя Божие есть Сам Бог. Если это ошибка, как Вы изволите мудрствовать, то принуждайте признать святых Отцов чудотворца и о. Иоанна, и что они написали ошибку, когда имели при себе Св. Духа Удивляюсь и недоумеваю, прости меня Господи, что такое ужасное ослепление покрыло монахов, отвергающих Божество Имени Начальника жизни и спасения Господа Иисуса Христа. Ну, как вы теперь и кому молитесь? Как читаете Иисусовую молитву, потому она и не даётся вам, что зле мудрствуете о Всесвятейшем Имени, о нем же едином подобает спастися нам.

Конечно, скажете, Синод приказал, да где же у вас свой-то разум? Совсем не Синод, а только два споткнувшиеся архиепископа, имеющие неограниченную власть в Синоде и от имени его волнующие всю Россию! Верую и исповедую, что, восстанет Сам Всесвятейший Бог и гневом Своим за бесчестие, и за унижение Своего Всесвятейшего Имени: «И посрамятся вси являющие злая рабом Его. Крепость их сокрушится, яко Он един есть Царь по всей Земли», и Имя Его верующих и любящих Его есть всё равно, как и Сам Он – по неотделимости Имени Его от лица Его.

Живу в далёких горах и положительно ничего не знаю и не слышу о своей книге. Вы извещаете, что сожгли.86 Вот это дело! Вечным огнём, если не покаются, будут жегомы те, кто дерзнул на сие. Боже наш! Какое ослепление и бесстрашие! Ведь там прославлено Имя Бога нашего Иисуса Христа, Имя «Ему же поклоняется всяко колено небесных, земных и преисподних». Там в книге всё Евангелие и всё Божественное Откровение, учение отцов Церкви и подробное разъяснение о Иисусовой молитве! Вот так показали свою духовность и близость к Богу монахи ХХ-го века! Это беспримерное преступление легло на вас неизгладимо и пойдёт в вечность и вся злодеяния ваша пред лицом Того, страшного в величии, Имя Которого, пред ним же трепещут бесы, так бесчестно обругали, унизили, сожгли. Кровь стынет в жилах, – что вы соделали. Евреи распяли, а вы устремились истребить и самое Имя Его. Конечно, скажете, Синод приказал, да где же у вас свой-то ум? Не могу больше писать от сильного волнения. Простите.

В Вашем ко мне письме вижу, что любовь ваша ко мне не оскудела. Поэтому смиренно прошу, извещайте о всём, какой будет конец о моей книге. Синод отлучить от Церкви не имеет права. Он не более, как только высшее управление ея. Пишите обо всём. Старец Иларион. Нужно бы много писать, но не могу.

Мой адрес: Новороссийск, на Новороссийской в п[осел]ке Горный [неразб.] Прокопию Петрову. Корзину для о. Илариона.

Ещё, от нестерпимой болезни сердечной, крайней обиды и сожаления о вас.

Как вы по смерти своей предстанете лицу Того, Имя чьё обесчестили так, что больше нельзя. Как вы смеете призывать Имя сие – Превеличайшее – в молитве своей, когда предали его всесожжению. Увы омрачение, увы слепота! Самый ад удивился и ужаснулся беспримерному вашему ещё небывалому преступлению. Жив Господь и жива всякая душа христианская правоверующая во Всезиждительное имя и Всемогущее Имя Спаса Христа! Быть не может, чтобы все вы, со своими ослепшими вождями, не были посрамлёны в своём заблуждении!...

Воссияет правда Имени Спасова, пропадёт ложь и нечестие. Подумайте – допустит ли Всеблагий Бог до того, чтобы единственное Имя о Нем подобает спастися, было так попрано, унижено – никогда!

Оно, как и есть, сидит на престоле славы и поклоняется Ему всякое колено.

Отвечайте нам на сие: Вы приглашаете меня сознать свою ошибку, что Имя Божие Сам Бог, но «ошибку» эту произнёс в первый раз в России великий чудотворец о. Иоанн Кронштадтский. Как же так, если это, по-вашему ересь, то почему же сила Божия не оставляла чудотворца ни в сей жизни, ни в загробной. Разве в ереси может быть Бог? Куда вы долетели..! Но суд Божий уже идёт на сопротивная! Пожалуйста, не скорбите на меня! Ревность о славе Имени Спаса Христа снедает мя, не могу стерпеть тяжкаго злохуления. Простите; простите и простите. Ожидаю ответа... Что будет слышно по делу нашей книги.

Старец Иларион

изгнанник.

Ангели поют на небеси превеликое Имя Твое Иисусе, а монахи, о ужас, сожгли яко вещь нестерпимую. Без содрогания нельзя сего вспомнить. История донесёт сие ужасно преступное событие на страницах своих летописей, и грядущее поколение монахов и благочестивых мирян с омерзением будут читать имена ваша. Вот так любовь ко своему Искупителю, положившему за нас душу Свою! Невозможно представить предела и границ сему вопиющему преступлению. Ну как же может быть у вас молитва, когда ее основание – самое Имя, на каком она держится – предали сожжению. Такого ослепления ещё никогда не было в христианском мире. Думаю, что оно не менее, как и распятие Сына Божия. Железным резцом на меди оно написано в книге Божией их судеб, и едва ли вы можете загладить оное. Этот соблазн христианскому роду бесконечен. Бесчестно, позорно и преступно прикоснулись ко Всесвятейшему Имени Высочайшего Существа. Кому припадаете, Имя Того Самого обесчестили. Глумитесь, ругайтесь, поносите! Се ваша година и область тёмная. Придет время, увидите, что сотворили. Но едва ли возможете поправить. Простите меня, простите, простите.

Иларион пустынник.

Подлинник. Автограф. НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 31.

№39. Указ Херсонской духовной консистории благочинному Одесских афонских подворий протоиерею о. Иоанну Воскресенскому об отправке в Москву афонских иноков и донесение

И. Воскресенскому о выполнении указа

30 мая–1 июня 1914 года

По указу Его Императорского Величества херсонская духовная консистория, во исполнение указа Святейшего Правительствующего Синода от 23-го сего мая за № 8769, дает вам знать для объявления проживающим на Одесском подворье Афонского Андреевского скита афонским инокам, что Московская Синодальная контора, обсудив «исповедание» архимандрита Давида, препровожденное из Святейшего Синода на рассмотрение Синодальной конторы, нашла, что архимандрит Давид не выражает сознательного противления Церкви, так как отказывается явиться к увещанию и суду Синодальной конторы по явному недоразумению, а напротив, заявляет в представленном им «исповедании» о приверженности своей к Православию, и посему он подлежит, в виду допускаемых им, в изъяснении учения о почитании имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в Православной Церкви изъяснению о Божественности святого имени Божия, духовному руководству и наставлению чрез особое лицо, по благоусмотрению Святейшего Синода.

Что касается прочих шести иноков афонских, иеромонахов – Сергия, Илиодора, Викентия и монахов – Аристоклия, Измарагда и Игнатия, то Высокопреосвященнейший архиепископ Назарий представил Святейшему Синоду свое мнение, что помянутым шести инокам, которые были уже неоднократно увещаемы, надлежит сделать вновь братское увещание и вразумление со всяким долготерпением и снисхождением.

Обсудив изложенное и соглашаясь с изъясненными предположениями Московской Синодальной конторы об архимандрите Давиде и Высокопреосвященнейшего Назария, архиепископа Херсонского и Одесского, о шести названных иноках, помещенных на Одесском подворье Андреевского скита, Святейший Синод признал полезным подчинить ныне сих иноков особенному духовному руководству и поставлению. А потому определил возложить на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, нравственное руководство и духовное смотрение за архимандритом Давидом, иеромонахами Сергием, Илиодором и Викентием, и монахами Аристоклием, Измарагдом и Игнатием, с помещением их в Московском Покровском монастыре и разрешением им, по прибытии в сей монастырь, рясоношения.

Во исполнение сего и вследствие резолюции его Высокопреосвященства высокопреосвященейшего Назария, архиепископа Херсонского и Одесского, от 29 сего мая за № 4287, Херсонская духовная консистория предписывает вам. 1. Объявить содержание сего указа архимандриту Давиду, иеромонахам Сергию, Илиодору, Викентию, и монахам Аристоклию, Измарагду и Игнатию, под расписки им, с отобранием от них отзыва, когда они намерены отбыть в Москву. 2. Предложить о. заведующему Андреевским подворьем снабдить всем необходимым для дальнейшего пути в г. Москву помянутым инокам, причем о монахе Игнатии должен позаботиться заведующий Пантелеймоновским Одесским подворьем иеромонах Кирик, так как Игнатий принадлежит к числу братии Пантелеймоновского монастыря. Об исполнении сего указа предписывается вам незамедлительно донести консистории.

Мая 30 дня 1914 года,

г. Одесса. Подписи.

Прошу отцов заведующих Андреевским и Пантелеймоновским афонскими подворьями в г. Одессе:

немедленно объявить содержание сего указа проживающим на Андреевском подворье семи афонским инокам, коих указ сей касается; за сим,

предложить им, здесь же и расписаться в объявлении им оного с отзывом своим, что они намерены отбыть в Москву, для помещения в Московском Покровском монастыре, в самом непродолжительном времени, и, именно, – «тогда-то»;

для пути в Москву, прямо, по железной дороге, снабдить всем необходимым, из средств Андреевского подворья – архимандрита Давида, иеромонахов Сергия, Илиодора, Викентия, монахов Аристоклия и Измарагда, а из средств подворья Пантелеймоновского – монаха Игнатия;

когда и как будет исполнен сей указ – прошу отцов Питирима и Кирика на сем же, немедленно сообщить мне.

1914 года, мая 31 дня, № 122-й.

Благочинный церквей афонских подворий в г. Одессе,

протоиерей Иоанн Воскресенский.

***

1914 мая 31 дня, мы,

нижеподписавшиеся,

указ сей читали и в силу

оного намерены выехать

в Москву, сего года, месяца

июня 5-го дня.

Архимандрит Давид,

Иеромонах Сергий Борисов,

Иеромонах Илиодор,

Иеромонах Викентий,

Монах Аристоклий,

Монах Измарагд

и Монах Игнатий.

***

Его Высокопреподобию, благочинному церквей Афонских подворий в Одессу, протоиерею отцу Иоанну Воскресенскому.

По объявлению сего указа упомянутом в оном: архимандриту Давиду и прочим шести инокам, оный возвращается Вашему Высокопреподобию, согласно вашего предписания, с надлежащими личными их подписями на нем же.

При сем присовокупляем, что архимандрит Давид и прочие шестья иноков изъявили желание выехать в Москву 5-го сего июня, а посему они удовлетворены нами деньгами на проезд до Москвы с продовольствием и прочими расходами, именно: архимандриту Давиду дано на проезд до Москвы в первом классе с продовольствием и прочими расходами 50 рублей, а прочим шести на проезд во втором классе по 40 рублей; в получении же ими оных денег у нас имеются их личные расписки. Кроме сего, они так же заявили, что надлежащие документы для проезда до Москвы желают получить каждый отдельно, а так же при отъезде желают получить из здешней консистории все свои документы, которые были отобраны от них при переезде с Афона.

Заведующий

Афонским Андреевским подворьем в г. Одессе

иеромонах Питирим.

Заведующий

Афонским Пантелеймоновским

в г. Одессе подворьем

иеромонах Кирик. 1-го июня 1914 года.

Машинописная копия.

НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 34.

№40. Прошение монаха Климента, доверенного Русского на Афоне Свято-Андреевского скита, митрополиту Владимиру, С-Петербургскому и Ладожскому, об отказе афонским монахам имябожникам в выделении им доли из капиталов скита

30 мая 1914 года

Покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство ниже следующее ходатайство повергнуть на рассмотрение Святейшего Правительствующего Синода.

В «Новом времени» № 13719-м опубликовано заявление на имя высокопреосвященного Макария, митрополита Московского, поданное от 17 мая известным имябожником иеросхимонахом Антонием Булатовичем и его единомышленниками.

Они, между прочим, в заявлении просят Высокопреосвященного Макария ходатайствовать пред Его Императорским Величеством и Святейшим Правительствующим Синодом обеспечить всех вывезенных с Афона имябожников, якобы безвинно выгнанных из этих обителей, соответствующей долей капитала Пантелеймоновской и Андреевской афонских обителей, хранящегося в России в Государственном банке.

Указываемый мотив к возбуждаемому ходатайству совершенно неоснователен, ибо удаление их из обители было не без вины со стороны их. Их удаление вызвано произведенной ими в обителях смутой, неповиновением властям и разного рода насилиями над православными иноками. В Андреевском скиту учиненный ими бунт сопровождался кровопролитием, изгнанием игумена и избитых ими братий, что известно Святейшему Синоду из докладной записки, выгнанного из скита игумена архимандрита Иеронима, поданной в январе 1913 года на имя г. Обер-Прокурора Святейшего Синода, и других источников, и, отчасти, из документов, доставленных в минувшем апреле чрез посредство г. Троицкого в Московскую Синодальную контору, кои, вероятно, известны и его Высокопреосвященству митрополиту Макарию, и что может подтвердить следствие на месте преступления, если Святейший Синод благоволит его произвести совместно с Кинотом Св. Афонской Горы, что Андреевскому скиту, вероятно и Пантелеимоновскому монастырю, весьма желательно для полного выяснения истины, кою устно и в печати искажают имябожники.

Имябожники также несправедливо заявляют, что они удалены из названных обителей, не только невинно, но и принудительно, ибо и сам Святейший Синод и правительство и игумены этих обителей принимали все возможные гуманные меры к вразумлению их и удержанию в обителях. С этой целью игумен архимандрит Иероним даже, и поизгнанный из скита, не переставал увещевать их повиноваться властям и жить мирно в ските, для чего многим из них посылал увещательные отечески любвеобильные письма, и, по требованию начальства, дал список для удаления из скита, непокорных лишь на 60 человек, самых главных мятежников, в надежде, что, по удалению их, остальные сознают свое заблуждение, покаются и будут повиноваться властям, но и они, не повинуясь им, не вняли его отеческому гласу и покинули скит, дерзко говоря: «Мы не можем жить с еретиками».

Вследствие этого, они не должны заявлять, что их изгнали принудительно, и требовать себе обеспечение из капитала, указанного ими. Этот капитал составляет личную собственность выше названных обителей, так как пожертвован благодетелями в распоряжение этих обителей, а не лицам, по тому или другому поводу оставляющим обители, а тем более удаляемым вследствие какого-либо преступления.

Ведь, если из монастырей выделять соответствующие доли капитала всем крамольникам и неуживчивым в них, то в скором времени от них могут остаться лишь только развалины, от чего да охранит их Господь Бог.

Вследствие изложенного, смиреннейше и всеусерднейше прошу Святейший Правительствующий Синод дать знать о сем Его Высокопреосвященству митрополиту Макарию, и о не возбуждении им ходатайства пред Его Императорским Величеством Государем Императором о выделении из капитала Андреевского скита доли для обеспечения вывезенных из него имябожников. Если уже возбуждено ходатайство, то прошу Святейший Синод взять на себя бремя предстать пред Его Императорским Величеством, чтобы им не была приемлема во внимание просьба имябожников.

Еще прошу Святейший Синод оградить возможными мерами имущество Свято-Андреевского скита, где бы и в каком виде оно ни было, от дальнейшего посягательства на него имябожников, и в том случае, если они и покаются, так как они своим бунтом нанесли обители огромный духовный вред, и большие материальные убытки, которые скит в праве искать с них, и просить у властей правосудия за избиение братии, из которой есть и такие, кои до сих пор страдают последствиями побоев и, вероятно, всю жизнь будут страдать. Если до сего времени о таковом иске не было возбуждено ходатайства, только потому, что насельники скита, помня заповедь своего Искупителя о любви к ближним, этого не делают, а лишь желают и просят Святейший Синод оградить скит от незаконного посягательства на его имущества.

Святейшего Правительствующего Синода

нижайший послушник монах Климент.

С.-Петербург, Пески, Старо-Афонское

Свято – Андреевское подворье.

Машинописная копия. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 33

№41. Рапорт игумена Илариона, настоятеля скита Пицунда, Сергию, епископу Сухумскому, с ходатайством об отказе в передаче скита Пицунда монахам, вывезенным с Афона

31 мая 1914 года

Бывшие «имябожцы» 18 сего мая подали Высокопреосвященнейшему Макарию, митрополиту Московскому просьбу, в которой, между прочим, просят ходатайства Его Высокопресвященства пред Его Императорским Величеством, Государем Императором и Святейшим Синодом о том, как они выражаются в своей просьбе – «Дабы мы все изгнанники афонские, были собраны в скит Пицунду на Кавказе, как сие и предположено было вами, на правах общежительного монастыря с уставом, одинаковым с утвержденным для Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря». (Газета «Колокол» от 24 текущего месяца № 2417).

В виду такого домогательства со стороны бывших «имябожцев», честь имею смиреннейше доложить Вашему Преосвященству о нижеследующем.

Пицундский храм представляет из себя величественный памятник ревностного усердия к святой православной вере Боголюбивого Императора Юстиниана I Управды, славянина [по] происхождению. Храм этот, созданный им в 552 года, за время своего существования претерпел множество бедствий и разорений.

С присоединения здешнего края к России, блаженной памяти императоры Александр I Благословенный в 1821 году и Николай I в 1831 году, хотя и выражали царственное желание о возобновлении Пицундского храма, но таковое их желание, не смотря на то, что в 1845 году из сумм государственного казначейства было ассигновано на восстановление оной древности 35.193 рубля 50 копеек, осталось без исполнения. Только в царствовании Императора Александра II, благодаря заботам бывшего наместника Кавказского великого князя Михаила Николаевича, Пицундский храм восстановлен и освящен 27 сентября 1869 года.

В конце 1873 года по предложению великого князя Михаила Николаевича Свято-Троицкая Сергиева лавра открыла при Пицундском храме из своей братии монастырь, на штатном от правительства содержании.

Но в ноябре 1876 года бывший настоятель Пицундского монастыря архимандрит Феофил с братией возвратился в свою обитель. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, от возмущеных турками абхазцев, были опять повреждены Пицундский храм и принадлежавшие ему здания.

Целых восемь лет стояла оная святыня в запустении; в степах крепостных, при храме помещалась таможенная стража; земельные участки были захвачены посторонними лицами из туземцев. А в храме и прочих зданиях ко времени передачи Пицунды Новому Афону не были ни дверей, ни стекол в окнах, все было побито, поломано, даже полы и крыши везде требовались новые. Не оставалось никакой надежды на возможность приведения запустевшей святыни в подобающий ей благолепный вид.

При таких трудных обстоятельствах для Пицунды, гражданское начальство и высшая церковная власть до 4-х раз делали предложение покойному предместнику моему архимандриту

Иеропу взять хотя во временное свое заведование создание великого Юстиниана.

При тогдашних условиях положение Нового Афона и Пицунды, дело это представляло крайние трудности. Пицунда была в полном запустении, находилась довольно далеко от Нового Афона (в 60 верстах), не имея с ним никакого сухопутного сообщения; за сим, крайняя лихорадочность этой местности, отсутствие вблизи Пицунды населения, неимение доброкачественной воды, а также и скудость своих денежных средств, в коих обитель наша всегда нуждалась, как для устройства зданий в Новом Афоне, так равно и для содержания братии около 600 человек, все это препятствовало присоединению Пицунды к Новому Афону. И тем не менее, отец архимандрит Иерон в уповании на милость Божию и ради послушания церковной власти принял Пицунду, но с условием, чтобы таковая была передана Новому Афону в полное и вечное владение, так как, именно только при условии передачи во всегдашнее владение скита он, отец Иерон, и решился сделать большие денежные затраты на восстановление этой святыни.

2-го марта 1885 года состоялось Высочайшее повеление о передаче нашей обители Пицундского храма, а 3 сентября того же года Высокопреосвященным архиепископом Павлом, экзархом Грузии, в присутствии главноначальствующего на Кавказе князя Дондук-Корсакова, при большом стечении народа уже состоялось освещение обновленного Пицундского храма в честь Успения Пресвятой Богородицы, с открытием при оном иноческого жития со всегдашними отправлениями богослужения по чину Св. Афонской Горы.

С того времени вот уже в продолжение почти 29 лет, обитель наша не смотря на все вышеописанные затруднения, всегда прилагала неутомимое усердие к благоустройству Пицунды, не щадя трудов и денежных издержек, количество которых за эти 29 лет превышает 300 тысяч рублей.

В настоящее время, не взирая на главные значительные затруднения, мешавшие вящему благоустройству Пицундского скита, нашей обители, а именно: скудость денежных средств, отсутствие удобных путей сообщения к Пицунде (грунтовой дороги туда не имеется, а пароходы в Пицунде не останавливаются), а также упорность малярийских заболеваний, названный скит достиг возможного благоустройства.

Теперь, когда обитель наша в продолжении 29-тилетних трудов и забот привела Пицунду в подобающий святому месту вид и может рассчитывать на то, что престарелые и недужные из числа братии, в виду уединенного положения Пицунды могли бы найти там мирное и спокойное существование, неужели оная святыня будет у нас отнята и передана другим насельникам, чуждым для нашей обители?

Для нас, по меньшей мере, странно требование иеросхимонаха Булатовича с единомысленной ему братией. Стараясь себя обелить после печальных недавних событий на Старом Афоне; они называют себя невинными изгнанниками со Святой Горы Афонской. Но, если, конечно погрешая против истины, допускать и это, то и тогда, при чем же здесь наша обитель? Почему, именно им, Пицунда должна быть передана, и куда деваться братии Пицундского скита? Не искать же ей места в других монастырях. Не лучше ли это сделать самим бывшим «имябожникам». Но может быть они желают обособиться от других иночествующих в пустынной обители; в таком случае, если благоволит высшая церковная власть, она может отвести им какой-нибудь из древних кавказских монастырей, ожидающих возобновления: пусть они там сами потрудятся и благоустроятся, как будет нужно.

Ввиду всего вышеизложенного, имею честь смиреннейше просить Ваше Преосвященство оградить нашу обитель от притеснений бывших «имябожников» и не отказать в вашем пред Святейшим Синодом ходатайством о том, чтобы Пицундский скит оставался по-прежнему во владении нашего монастыря, и чтобы допущение в Пицунду даже на время кого-либо из подписавших упоминаемую ранее просьбу Высокопреосвященнейшему Макарию не было разрешаемо, так как у нас пока еще некоторые из своих старцев помещаются по два, по трое в одной келье, и нуждаются в большом покое.

Настоятель монастыря

архимандрит Иларион.

Машинописная копия.

НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 33. Л. 1–4.

№42. Письмо игумена Илариона, настоятеля скита Пицунда, архиепископу Никону с просьбой об ограждении скита от притязаний на него монахов, вывезенных с Афона

3 июня 1914 года

Ваше Высокопреосвященство, милостивый архипастырь и отец! Святительски благословите!

Признаться, за последнее время я несколько обеспокоен слухами о домогательствах «имябожцев» относительно передачи им Пицундского скита. Слухи эти, хотя прокрадались и ранее в периодических изданиях, но они поначалу казались не заслуживающими внимания. Но в недавнем за минувший май № 2417 газеты «Колокол», есть уже и такие сведения, которые говорят за то, что о. Булатович с своими сподвижниками находят сочувствие в Москве, и даже готовы возбудить ходатайство пред Государем Императором и Св. Синодом о передаче им нашего скита и о награждении их значительными денежными суммами из капиталов афонских Св. Пантелеймонова монастыря и Андреевского скита. В предупреждении могущих возникнуть недоразумений, рапортом от 31 мая за № 402, я прошу нашего местного владыку об ограждении нашей обители от посягательств «имябожцев» на Пицундский скит. Все, что касалось мне нужным по сему вопросу, подробно изложено в рапорте, копию коего я и прилагаю у сего. Я не буду говорить, какое настроение породило движение имябожцев в иноческой среде. Вам, Владыка святый, это дело лучше других известно! Не скрою, опасаюсь я, как бы и на самом деле имябожцы (если найдут большую поддержку) не втерлись в Пицунский скит. Хотя это будет крайней несправедливостью. У нас в Пицунде своей братии до 60-ти человек, куда же она должна будет идти? Да и кроме того, на стороне имябожцев въяве стоял в среде иночествующих весь беспокойный элемент. И если они попадут в положение торжествующих, да поселяться в соседстве с нами, для обители нашей будет неминуемая крайняя беда, так как призатихшие их сторонники опять поднимут свой голос.

Все это побуждает меня утруждать Ваше внимание настоящим письмом и смиреннейше просить, если представится для Вашего Высокопреосвященства возможным и нужным – не откажите войти в защиту нашей обители пред Святейшим Синодом. Поручаю себя и обитель святым вашим архипастырским молитвам.

Вашего Высокопреосвященства нижайший послушник.

Архимандрит Иларион

с братиею о Христе.

Новый Афон.

Подлинник. Автограф. НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 33. Л. 5–6.

№43. Прошение братства игуменов русских обителей и настоятелей келий на Святой Горе Афонской митрополиту Владимиру, С-Петербургскому и Дадожскому ускорить решение вопроса об имябожниках

14 июня 1914 года

Все наше русское на Афоне население, видя, что русская пресса близко приняла интересы Антония Булатовича и его сподвижников, 17-го минувшего мая месяца вынуждено было постановить акт с изложением возмутительных на Афоне действий А. Булатовича и единодушной просьбы нашей к Его Императорскому Величеству о не разрешении ему, Булатовичу, и никому из единомысленников его, даже и раскаявшимся, возвращения на Афон. Акт этот чрез русское посольство в Константинополе, представлен в Святейший Синод.

Меду тем, в печати, например, в газете «Колокол» № 2405, опубликована беседа епископа Модеста, в которой Его Преосвященство всецело отнесся к имябожникам одобрительно и безразлично к учению их об имени Иисуса; а в № 2417 той же газеты напечатано письмо епископа Модеста к издателю журнала «Дым отечества» А. Л. Гарязину, в котором все имябожники названы уже истинными чадами Церкви. – «Разность мнений не должна лишать единению любви», – говорит Его Преосвященство. Защита епископа Модеста имябожников производит среди нашего на Афоне иночества неблагоприятное впечатление: многие, твердо стоявшие в согласии с посланиями Св. Патриарха и Св. Синода, колеблются, а все, разделявшие прежде учение Булатовича и обратившиеся, берут вверх. Следовательно, не в далеком будущем может произойти вновь возмущение горше первого.

Мы, игумены обителей и настоятели келлий, усматривая такое колебание среди наших меньших собратий, смиреннейше просим Ваше Высокопреосвященство поспешить решением по делу имябожников. Для верного определения действий имябожников представляем при сем копию нашего выше упомянутого акта от 17 мая. Кроме того, Пантелеймоновским монастырем и Андреевским скитом надлежащие по сему делу свединия (подлинные письма главаря движения) были отправлены г. Троицкому в марте месяце сего года.

Святая Гора Афон.

Подписи.87

Рукописная копия. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 35.

№44. Свидетельские показания иноков Свято-Андреевского скита об архимандрите Давиде

17 июня 1914 года

Мы, нижеподписавшиеся иноки Русского на Афоне Свято Андреевского общежительного скита, даем настоящее свидетельское показание по долгу совести и монашеского своего звания настоятелю нашего скита архимандриту о. Иерониму о главаре бунта, произведенного у нас в обители 12 января 1913 года – архимандрите Давиде.

1. Иеродиакон Харлампий – я слышал, как на беседе 12 июня 1913 года, в гостиной столовой, архимандрит о. Давид говорил собравшейся братии, что теперь наступили для церкви времена тяжкие, так как Патриарх – масон и в Святейшем Синоде все масоны; и приехавший посланный от них, седмиглавый змий (под коим он разумевал архиепископа Никона) уже распростер свои сети над Пантелеймоновским монастырем и собирается теперь распространить свою власть и в нашей обители. «Но вы помните, зачем вы оставили мир и пришли в обитель. Умоляю вас стоять за сладчайшее Имя Иисуса до последнего своего издыхания».

В другое время он говорил, что члены Патриаршего Освященного Синода и профессора Халкинской богословской школы, осудившие учение имябожников, все состоят из масонов.

Во время же беседы, веденной 4 июля 1913 года у нас в скиту профессором С. В. Троицким, о. Давид не принимал никакого участия в споре, но в конце беседы неожиданно встал с своего места, и, обращаясь к г. Троицкому, сказал: «Да заградятся твои злочестивые уста, хулящие имя Божие», и после сих слов, удалился с беседы.

Иеродиакон Харлампий.

Иеродиакон Никодим – я удостоверяю, что по приезде из Константинополя от Патриарха, о. Давид, в гостиной столовой говорил в присутствии игумена Арсения и братии, что он был у Святейшего Патриарха и лично удостоверился, что Патриарх настоящий еретик. «Когда я пришел к нему», – говорил о. Давид», – «то Патриарх, сидя меня благословил, причем в рукаве рясы его была маленькая собачонка», которая, как будто бы и послужила для о. Давида причиной в признании Святейшего Патриарха еретиком. Затем стал говорить: «Что нам теперь смотреть на Святейший Синод, когда члены его архиепископы Никон и Антоний первые еретики, и они достойны анафемы». Тогда игумен Арсений встал и обратился к братии со словами: «Согласны вы предать их анафеме». Все закричали: «Согласны». Арсений начал называть всех тех, коих они выразили желание проклясть. «Архиепископу Антонию – анафема». Вся братия повторила 3 раза «Анафема». «Игумену Мисаилу с сообщниками – анафема». Вся братия опять повторила 3 раза «Анафема». «Игумену Иерониму с сообщниками – анафема». Братия опять 3 раза прокричала: «Анафема». «Игумену Максиму88 со всею братией – анафема». Паки кричали 3 раза все: «Анафема». После этого о. Давид, указывая пальцем вниз сказал: «И трижды прокляты». Некоторые из братии спрашивали о. Давида: «Брать или нет благословения у приехавшего архиепископа Никона». На это он ответил: «Лучше взять благословение у сатаны, чем у этого еретика».

Иеродиакон Никодим.

Схимонах Михаил – подтверждаю, что я однажды был на собрании бунтовщиков и слышал, как они проклинали архиепископа Антоний и игуменов Мисаила, Иеронима и Максима. На других собрания я не ходил.

Схимонах Михаил.

Монах Иерофей – подтверждаю, что когда приехал на Афон архиепископ Никон, то о. Давид на собрании в братской трапезе называл его антихристом. Кроме того, слышал от иеромонаха Нерона, что на одном собрании всех проклинали.

Монах Иерофей.

Послушник Дионисий – подтверждаю, что я слышал, как о. Давид сказал: «Лучше взять благословение у сатаны, чем у приехавшего архиепископа Никона-еретика».

Послушник

Дионисий Детров.

Вышепредлежащие свидетельские показания и подписи рук свидетелей удостоверяю.

Настоятель Русского на Афоне

Свято-Андреевского

общежительного скита

архимандрит Иероним

со всею о Христе братиею.

Машинописная копия. НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 16.

№45. Письмо Назария Курамина, монаха, вывезенного с Афона, Дамиану, монаху Старо-Афонского подворья в Петрограде

31 октября 1914 года

Ваше Преподобие, Всечестнейший и Незабвенный отец Дамиан. Спасайтесь о Господе!

Хотя мы с Вами Божиим попущением и Его неведомыми судьбами и в двух один другому противных лагерях обретаемся, (впрочем, я могу с уверенностью сказать, что, если бы ты там был в это время на Афоне, то несомненно, что был бы на нашей стороне, увидя воочию нас, стоящих за правду и изгнанных за нее же), но сердечного расположения один к другому, думая, что мы не потеряли. И теперь, надеясь на что, и осмеливаюсь утруждать Ваше Боголюбие покорнейшею просьбой, аще возможно с Вашей стороны. Так как при жестокой расправе с нами н Одессе все наше духовное богатство отняли у нас насильственным образом, говорю духовное богатство, то есть все книги духовного содержания, некоторым возвратили, хотя и не все, но я же два раза просил о. Питирима выслать мои книги, и он выслал мне только «Новый завет», а остальные удержал при себе, и более мне не отвечает ничего. Вследствие чего, почтительнейше прошу вас, честнейший о. Дамиан, нет ли у вас каких излишних духовных книг для утоления алчущей души моей, у меня кроме «Нового завета» совершенно ни одной нет книги, ни «Каноничника», ни «Псалтири», ни «Ирмология», ни других для чтения, а библиотеки здесь не имеется, а потому, если найдете возможным, то, пожалуйста, не пришлете ли, в особенности акафист преп. Серафиму Саровскому.

На подворье я у вас был в половине июля, наверное, вы слышали, очень мне хотелось вас повидать, о чем просил о. Аврамия, но он мне на это ничего не сказал, одно только защищал свою сторону, нашу же всячески обвинял. Отцы Софоний и Гермоген также очень презрительно обошлись со с мной и вообще все косо смотрели на меня, а потому, во второй раз, я уже не осмелился придти, боясь, чтобы не вывели с городовым. Но как ни обвиняют нас, а правда наша все более и более выплывает наверх и становиться видимой для всех.

Теперь, слава Богу, как и вам известно, иеромонахам нашим разрешено священнослужение, и о. Антонию Булатовичу и многе уже в монастырях, и еще большей милости ожидаем от Самого Батюшки Царя. Но которые оболгали и оклеветали нас, и столь многое страдание причинили нам, за тех спросим, после нашего оправдания, не дрожит ли у них сердце за ответственность за нас, оскорбленных вельми и толикое множество. 1-й, ответят пред Господом, а нас, и наипаче за унижение Святейшего Имени Божия и хуления Его, и быть может не за это ли самое, так скоро и гнев Божий Россию постиг такой небывалой войной. Что теперь чувствуют наши старцы на Афоне, изгнавшие присных своих духовных чад, и, из-за своего самолюбия и человекоугодия разорившие такие две славные обители. Еще ли доселе пребывает сердце их окамененно и ожесточенно, чтобы понять пришедший на Святую Гору гнев Божий и наказание от Матери Божией, и в чувстве покаяния умолять Царицу Небесную о прощении таких величайших преступлений. Что же касается до меня, то конечно, когда взяли меня на берег в Одессе, посадили в темную тюремную карету, и заключили в участок, в котором просидел 52 дня, то я не надеялся более узреть монастыря. Но теперь, Слава Богу, милостию Божию, опять во св. обители, пою, канонаршу, да еще и праздничным чтецом в церкви и трапезе. Радуюсь, что удостоился лицезреть в Москве Государя, Государыню, Наследника и все Августейшее Семейство, когда они из Успенского собора проследовали в Ниольский дворец в Кремле 5 августа.

Отец Дамиан, может не даст ли книжку о. Аврамий. Отец Виссарион – писарь, в конце сентября приехал в Москву, виделся с некоторыми нашими, сообщил, что он у вас, что ли живёт теперь. В монастыре я живу с 19-го августа. Отец Дамиан, если и не найдется никаких книг, то хоть уведомь письмецом, если же и этого не будет, то буду уверен, что Вы также имеете на меня нечто подозрительное.

Затем простите, помнящий Вас, неключимый монах Назарий Курамин.

Адрес: Москва, Московско-Курская железная дорога, ст. Шарапова Охота, в Давыдову пустынь и мне.

Машинописная копия

НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 37. Л. 1–1об

№46. Письмо Назария Курамина, монаха, вывезенного с Афона, архимандриту Иерониму, игумену Свято-Андреевского скита на Афоне

17 декабря 1914 года

Ваше Высокопреподобие, Всечестнейший отец архимандрит Иероним!

Всепокорнейше прошу Вас, как бывшего нашего отца и пастыря, милостивейше соизволить на мою сердечную просьбу, выслать мне удостоверение с печатью скита и Вашей подписью о пострижении меня в монашество. Так как отец архимандрит Валентин здешней пустыни, он же и благочинный московских монастырей, спрашивал о времени пострижения, и желает меня приуказить, а потому смиреннейше прошу не отказать в моей просьбе.

Выслать можно или чрез Одесское подворье, чрез честнейшего эконома о. Питирима, или же по сему адресу: г. Москва, ст. Шарапова Охота, Московско-Курской железной дороги, в Давыдову пустынь, монаху Назарию Курамину. (Бывшему вашему писарю и канонарху).

Засим смиреннейше испрашивая у Вас прощения, если в чем я согрешил против Вас яко человек, во время прошедшей страшной катастрофы.

Остаюсь во ожиданием от Вас милостивого ответа, неключимый монах Назарий.

Машинописная копия. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4. Д.37. Л. 2.

1915 год

№47. Указ Правительствующего Сената об освобождении афонских монахов, вывезенных с Афона от уплаты таможенных сборов

26 января 1915 года

По указу Его Императорского Величества Правительствующий Сенат слушали:

– предложение Министра юстиции, от 12 января 1915 года за № 117 следующего содержания: Государь Император по всеподданнейшему докладу Министра финансов в 26-й день декабря 1914 года Высочайше повелеть соизволил: освободить высланных с Афона русских иноков имяславцев от уплаты сборов, следуемых за пребывание их вне пределов Империи по льготным паломническим и общим заграничным паспортам. О таковом Высочайшем повелении, сообщенном Министром финансов Министр юстиции предлагает Правительствующему Сенату к исполнению.

Приказали: о таковом Высочайшем повелении для зависящих к исполнению оного распоряжений Министров: финансов и внутренних дел уведомить указами, а Святейшему Правительствующему Синоду сообщить ведение.

Заверенная копия. Г АРФ. Ф. 102. Д-2, 1913 г. Д. 49.

№48. Письмо иеромонаха Пинуфия заведующему Одесским Афонским Пантелеймоновским подворьем архимандриту Кирику о положении русских иноков на Афоне

11 мая 1915 года

Ваше Высокопреподобие, Всечестнейший старец, отец Кирик, Христос посреде нас!

В настоящее время, как вам известно, что я нахожусь членом Св. Кинота, вникаю в общие святогорские дела, и вижу в греческих антипросопах ненависть к русскому монашеству на Афоне, все почти греки явные недоброжелатели русским, всегда радуются о неудачах русских, ихние газеты всегда против нас, и очень опасаются как бы не заняли русские Царьград.

Нынешней весной в усадьбе нашего конака (Карейского подворья), наш монастырь порубил свой лес на дрова, и вот Лавра св. Антония, то есть епитропы ее, мало того, что уже довольно много захватили нашего места около конака, теперь хотят занять еще от оставшегося нашего места; все документы наши правильные, и имеем сингилиеп Патриарха Германа89 V Константинопольского, который прямо осуждает лаврских монахов, что они незаконно занимают русское место в Кареях, и Герман Патриарх тоже подтвердил в пользу нашу, но греки афонские не хотят нам возвратить, но стараются даже и еще отрезать у нас места.

Все начальство и правление здесь греческое, что хотят, то и делают, у них на Афоне закона нет, закон таков, чья сторона пересилит, та и господствует, у них имеется оружие, и ножи, топоры и колья употребляют, если хотят отбить какое-либо выгодное для них место. Вот недавно, в день Св. Троицы пришли 20 человек монахов-греков к нашему дому с топорами, разорили нашу загородь, и разбили ворота по нашей собственной дороге, что предохраняли наш молодой властарь, то есть новые отростки от пней; и что же – никто нас не защитил, ни Кинот Священный, ни полиция, напротив, все рады, что причинили нам убыток. Вот видите, наш монастырь, и то под греческим гнетом, что же делать остается скитам – Андреевскому и Ильинскому, и келлиотам, которые в зависимости от греческих монастырей.

Был отрадный слух, что на Афоне будет гражданское совместное управление, но слух этот пропал; нам русским хорошо ни иметь на Афоне русского уполномоченного, который бы защищал угнетенных. А греческие монастыри какие незаконные подати берут с русских и переписывают омологи, то есть условия, за одну переписку условия на другое имя берут 20 или 25 лир турецких золотых. Когда бы Бог избавил русских насельников Св. Горы от угнетения еллинского!

Вот все еще неудача в войне, по греческим газетам Германия сильна, и отбивает русских. Покорнейше прошу Вас присылайте мне из Одессы «Рус[скую] речь» с 1-го июня и до 1-го сентября, деньги вы получите, не сомневайтесь.

Ваш покорнейший послушник,

иеромонах Пинуфий

и прошу ваших св. молитв.

Карея. Mont Afonos. Grece Carie. Иеромонаху Пинуфию

Знаете, как германцы относятся к русским, такие же и греки, они русских называют варварами, и медведями, и смрадными и вонючими и проч, словами гадкими.

Хорошо бы обнародовать в газетах греческие проделки. У нас в Священом Киноте имеется 50 ружей и 10.000 патрон приготовили для русских; и даже похвалялись, что в одну ночь можем выбить всех русских на Афоне.

И.П.

Подлинник. Автограф. НИОРРГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 42.

№49. Из статьи Е. Н. Косвинцева «Черный бунт'90, с примечаниями монаха Климента91, упоминаемого в статье

Январь-февраль 1915 года

...Когда братия убедилась, что Иероним (игумен) добровольно не уйдет, она на соборе решила удалить его силой.

(Изгнать игумена насильно имябожники предрешили на своих незаконных сборищах еще до приезда его с Метоха и скит. – прим, монаха Климента).

И вот 12-го января [1913 года] уполномоченные братии иеросхимонах Антоний и монах Константин с «сонмищем» имяславцев явились в покои Иеронима. О. Антоний Булатович, прочитав бумагу Ватопедского собора, признававшую смену игумена законной, обратился к игумену Иерониму с вопросом

– Отказываетесь ли вы от власти добровольно?

На это о. Иероним ответил, что о. Антоний не имеет права распоряжаться в чужом монастыре.

– Он наш! О. Антоний наш! Мы признаем его за нашего, раздались возгласы братии.

(О. Антоний и его единомышленники пришли к игумену, возвратившись из поездки в Ватопед. Они ездили просить там подписать протокол на избрание в настоятеля скита архимандрита Давида. Но Ватопед не уважил их просьбы, признав избрание его незаконным, а проповедуемое о. Антонием и его единомышленниками учение книги «На горах Кавказа» – ересью, причем и устно и письменно просил их отстать от него и считать игумена о. Иеронима православным. Бумаги же, о которой говорится выше, Ватопедский собор не выдавал, а выдал им (имябожникам) лишь такую бумагу, которая обличает их в ереси. Этой бумаги о. Антоний у игумена не читал и, конечно, не ее мог читать. Имябожники скрыли ее от братии, объявив ей, приезду из Ватопеда, что Ватопед на их стороне, между тем как Ватопед грозил в этой бумаге изгнать из скита всех, кто будет продолжать исповедовать учение означенной книги. – прим монаха Климента).

Дважды еще о. Антоний задал вопрос о. Иерониму, отказывается ли он от власти, и, не получив желаемого ответа, крикнул

– На ура, братцы!

И первый прыгнул на большой письменный стол, за которым сидел игумен Иероним со своими единомышленниками. Последних было в игуменских покоях человек сорок-пятьдесят. Что произошло дальше, о том мы находим любопытнейшие сведения в дневнике монаха Николая Протопопова, очевидца и участника сражения.

(Протопопов – один из главарей имябожнического бунта. прим, монаха Климента).

«Отец Антоний вскочил на стол для того, – повествует монах Николай, – чтобы его не задавили, так как он из себя малосильный и небольшого росту. Первым долгом о. Гавриил и иеромонах Иаков (сторонники о. Иеронима) ухватили о. Антония за горло и начали душить, так как его считали всему делу головой, сильным в деле и на словах. Им хотелось его убить и этим погасить все дело. Но их попытки оказались тщетными. Гавриилу дали одну «столбуху» и он онемел, выпустил о. Антония. На Иакова бросился о. Афанасий и, вцепившись в бороду, оттащил от о. Антония, и последний стал невредим».

(О. Антоний бросился на стол, очевидно, с целью вытащить игумена из-за стола. Это можно заключать из того, что он протягивал к игумену руки. Но братия до сего его не допустила. Я стоял с игуменом рядом и не видел, что о. Антоний был кем- либо из братии бит или душим.

О. Протопопов говорит, что душили о. Антония о. Гавриил и иеромонах Иаков, а сам о. Антоний в своей статье «Моя борьба с имяборцами на Святой Горе» («Исторический Вестник») указывает вместо иеромонаха Иакова о. Досифея. Это их разногласие, конечно, говорит не в их пользу. Заявление же о. Протопопова, что хотелось отцам Гавриилу и Иакову убить о. Антония и тем кончить все дело, совершенно не имеет никакого смысла, так как этим дело не только не окончилось, но и еще бы более обострилось. – прим, монаха Климента).

«В это время братия исполнилась непомерного гнева и бросилась на «ура». Был великий бой с обеих сторон. Сперва кулаками, а потом один другого давай таскать за волосы. Это было чудное зрелище. Внизу руки, ноги, туловища, а вверху виднелась одна шерсть (то есть волоса). И начали вытаскивать (иеронимовцев) из этой кучи по одному человеку в коридор, где братия стояла в две шеренги, получая добычу и провожая (иеронимовцев) кого за волосы, кого под бока и с приговором, кого за что бьют, чтобы он знал. Таким образом, провожали до лестницы, а по лестнице спускали, кто как угодил: одни шли вниз головой, другие спускались ногами книзу, а затылком считали ступеньки... Провожали их до самой соборной площадки, а там с честью брали под руки и выводили за Порту (ворота)».

(Дрались одни имябожники. Читатель может это увидеть из самого рассказа о. Протопопова. – прим, монаха Климента).

Монах Николай (певчий) бросился в окно, на мраморную площадку, но его на лету подхватила стоявшая внизу братия и не дала разбиться на смерть. Иеромонах Меркурий тоже хотел сигануть в окно, но его удержал о. Сосипатр-старший, говоря:

– Надо пройти через двери. Жди очереди...

В это время подбежал о. Сосипатр-младший и сказал Меркурию:

– Не скорби, иди-ка сюда, – и ухватил его за волосы, но вытащить в коридор не мог, так как волоса оказались прикреплены слабо и остались в руках о. Сосипатра. Тогда Меркурия подхватили за шиворот и высадили в дверь. Тут он проходил по коридору с остановкой и медленно, потому что нагрузка со стороны братии была большая.

О. Артемий также шел медленно, с большими остановками, иеродиакон Иосиф прошел быстро и прямо за Порту... Сергия (писаря) больше катили по коридору. Он закрывал голову, я боков не жалел... О. Гавриил получил хорошие фонари под очеса. О. Самсон прошел все пути, и у него получилось извержение афидроном без всяких медицинских средств.

Чудно провожали о. Павлина, соборного старца, он недели за две перед этим сочинил таксу, сколько полагается каждому (уходящему) монаху: одна ряска, один подрясник, две пары белья, пара сапог, пятьдесят рублей денег на дорогу, а тем, которые прожили в скиту тридцать-сорок лет, сто рублей.

Когда очередь дошла до о. Павлина, о. Сосипатр крикнул:

– Иди-ка сюда, дадим тебе на дорогу пятьдесят рублей и две пары белья!

С этими словами Сосипатр бросился к Павлину на «ура» и ухватил его за бороду, но борода слабо была приращена: земля мягкая, корни слабо держались, и волоса остались в руках (Со сипатра).

Но Павлин сильно отбивался. Кто к нему ни дотронется, все падали. Появились осадные орудия: Смарагд и Геласий, дал и Павлину по одной столбухе и он повалился. Потом потащили его за дверь, а там в коридоре пошла награда... Били с приговоркою, кто за сапоги, кто за белье, кто за подрясничек. Протащили его взад и вперед с остановкой. Каждому брату хотелось положить клеймо за его «благодеяния», которые готовил он братии. Но платили ему уже не материально, физическими силами, говоря:

– Будешь помнить, как писать в обители таксы.

И получил о. Павлин очеса сини, браду малу и редку, ноги хромы».

(Есть основание сомневаться, что о. Павлин отбивался, да еще так сильно. прим, монаха Климента}.

«Чудное дело: не думали, а наградили, не писали ему таксы, а воздали. Яму копал, а попал в нее сам...

Последовала очередь за другими попами. Иаков и Серафим – сильные люди и оборону имели при себе хорошую. Для них у дверей поставили Геласия и Смарагда, чтобы «очуманить» их. Угощение они получили от всего братства. Через две лестницы прошли с «большой честью», там получили свободу и, идя по двору, только оглядывались назад...»

(Никто ни с той ни с другой стороны никакой обороны не держал, – прим, монаха Климента).

«Почетный иеромонах и бывший эконом Петроградского Андреевского подворья о. Досифей показался из двери в коридоре, как богатырь: росту высокого, с распущенными волосами, обвешанный немощной (мелкорослой) братией, которая не могла его свалить на землю, чтобы потешиться над ним.

Когда он пошел по коридору, малые силы были освобождены, а приступили два вышеупомянутых о. Смарагд и о. Геласий и сразу повалили.

Занял место о. Досифей поперек всего коридора и всем было доступно прикасаться к нему. И продолжал он свой путь головой вперед, вниз по лестнице, а там до собора шел на своих ногах. Тихими шагами пошел он в свою келию, заложил дверь своим гардеробом, умывальником и другими келейными принадлежностями и сидел там, как медведь до времени...

Еремей (певчий) выскочил в коридор и большущими прыжками бежал книзу, приговаривая на ходу:

– Вот как «ересь» вышибают.

Многие из братии смеялись и невольно опустили руки, готовые было опуститься на выю оного Еремея. Поэтому он получил очень мало «вознаграждения», благодаря своему искреннему признанию перед всем братством.

О. Димид, как личность, являющая себя истинным философом и преданным своему новому мудрованию, получил почетное вознаграждение от лица братии. Две седмицы лежал на пузе, а бока и спину берег к старости...

О. Варлаам все руки нам перепортил своим телосложением.

Ударов было много, а ран не получалось. Всех досада брала. Кожа так присохла к костям, что нисколько не предавалась тлению от ударов...

Дошла очередь до бывшего игумена Иеронима и его келейника Климента. У первого отобрали ключи, взяли под руки и с честию стали выводить из покоев. Климент хотел укрыться под игуменской ряской, но когда вышли в коридор, Климента вытащили из-под рясы и утешались над ним все, кто хотел, как над главным виновником всего дела. На прощание он получил от братии синие очеса и боковые награды».

(По рясой игумена я не укрывался и келейником у него не был, но исполнял у него послушание секретаря. – прим, монаха Климента.)

«О. Амвросию, как духовнику игуменскому, кто-то дал одну хорошую память за хорошее воспитание духовного сына и игумена. Сидор Иванович стоял в углу, что-то шептал и крестился изредка. Его проводили без награды, а за ним сидел о. Наркис. Этого провожали с честию сквозь строй, как и прочих.

Когда игумен о. Иероним пошел с лестницы, к нему подбежал о. Сосипатр, вскричал: «Стой, м...» и начал обыскивать. При нем ничего не оказалось, потому что он предчувствовал и в ночь с 10 на 11 января все заколотил в ящики и, наверное, спустил по веревке в окно. В келии оказалась пустота. Когда о. Иероним вышел за Порту, то сделал три метанья (поклона) земных Божией Матери и поклонился до земли братии, которая взаимно дала такой же привет. Иерониму предлагали келью за скитом, келейника и все довольство, но он сказал: «Лучше пойду на все четыре стороны Божьего света...»

(Что игумен упаковал и спустил вещи за окна, то это совершенный вымысел и клевета. Когда изгнанный игумен очутился за Портой, тогда за ней никого из имябожников, кроме о. Булатовича не было, а посему никакого прощания игумена с братиею быть не могло. – прим, монаха Климента).

«После проводов о. Иеронима был составлен летучий отряд, который никем от старших не напутствуемый, сам пошел па добычу, начиная от Петровской церкви. Во-первых, прикоснулись к дверям о. Амона. Двери были на замке и на три задвижки. Но они отворились сами собой. Амон, видя это, бросился в окно со второго этажа, где снаружи стояла и смотрела вся Карея (население греческого городка). Пошли дальше и прикоснулись к дверям о. Михаила. Келья оказалась порожняя: Птичка вылетела... в келье о. Мартирия тоже пустота. Знать они провидели погром. Оказалось, они ушли в больницу и там сидели под замком. Спаслись».

(Отрядом предводительствовали: монах Фе-т, член духовного собора, и двое из старшей братии имябожников, потом избранные имябожниками в члены этого собора. Под их предводительством были сбиты замки у келий изгнанников, лучшая часть келейных вещей была расхищена имябожниками. У меня, как у игуменского секретаря, имябожники перерыли в келии (она же и канцелярия) все бумаги, черновики и мою личную корреспонденцию, ища в них компрометирующего меня и в особенности игумена. Но, к прискорбию их, ничего не нашли подозрительного и во что бы то ни стало, желая обвинить нас, придрались к шуточному выражению одного из писем мне нашего монаха, о. Иосифа Фролова и хотели нас судить якобы за кражу крупной скитской денежной суммы. И, пожалуй, возбудили бы судебный процесс, если бы кто-то из более благоразумных не усмотрел в письме шутки со стороны его автора, где он посланные ему в Царьград паричек (турецкая монета около двух копеек) пятнадцать – восемнадцать для покупки одной маленькой вещицы, назвал крупным капиталом, и что часть из них положил в благонадежный банк – одну паричку подал нищему. – прим, монаха Климента.)

Далее, рисуя картину погрома, о. Протопопов рассказывает:

«После этой катастрофы, со многими стариками был бред: думали, что все еще продолжается... Кто чувствовал себя виноватым, те хоронились, кто под крышу, кто под лестницы. Некоторые залезли в Амосовские печки куда кладется уголь».

Затем он рассказывает мое знаменательное сновидение, но, к сожалению, рассказывает в искаженном виде. В таком же виде рассказывает его и о. Антоний в своей вышеупомянутой статье. Неправильность его рассказа может обличаться моей рукописью, взятой у меня имябожниками во время расхищения ими моих келейных вещей. В этой же статье он клевещет на меня, что будто бы я сравнил Имя Божие с ряскою. Поводом к этому послужил наш разговор с монахом Сисоем, в котором он просил меня протолковать ему грамоту патриарха Иоакима, только что осудившую имябожническое учение. Правда, в разговоре была упомянута ряска, но без всякого отношения к имени Божию. Тогда в конце нашего никем не выслушанного разговора мной было сказано, что есть неблагоразумные люди, желающие переменить свои не благозвучные имена на более благозвучные, так же, как и заношенную ряску желаю я переменить на другую – лучшую.

Названная статья о. Антония вышла и отдельным изданием с приложением к ней прокламаций ее автора, написанных на Св. Афонской Горе и распространенных там во множестве экземпляров. Самая же статья написана в опровержение моего краткого рассказа «Имябожнический бунт или плоды учения книги «На горах Кавказа», помещенного в том же «Историческом Вестнике» в мартовской книжке за 1916 год, потом изданного отдельной книжкой. Книжка эта доставлена в Святейший Синод при моем прошении от 19 июня 1917 года. В этом рассказе передана одна сущая правда. Статья о. Антония страдает не истиной и клеветой. То и другое может подтвердить полное судебное следствие, если оно когда-либо будет в скиту произведено. Такое судебное следствие скиту весьма желательно в интересах истины, об этом много говорилось и в помянутом прошении.

Но о. Антоний, очевидно, этого судебного следствия не желает. Он, разбирая в своей статье мой рассказ, ни словом не обмолвился об этом следствии, между тем как о нем в рассказе говориться, – что рассказанное мною подтвердится очевидцами бунта (паломниками) на суде или следствии. Он также замолчал его и в своих статьях «Колокола» за 19[16 г.], в коих также силился доказать, что будто бы я его оклеветал, и что рассказ мой не соответствует истине. Он не ответил мне на статью, помещенную в начале 1917 г. в «Земщине», в которой, отвечая на его статьи «Колокола», я касался его нежелания произвести на Афоне судебное следствие бывших там беспорядков. Из этого явствует, что о. Антоний, рассчитывая на неосведомленность некоторых должностных лиц и широкой публики с афонской смутой, силится голословно оправдаться в учинении им на Афоне при помощи своих единомышленников кровопролитного бунта, а потом и завладеть афонскими подворьями и капиталами.

Но мы отнюдь не сомневаемся, в правосудии церковной и гражданской власти и питаем надежду, что они до этого не допустят. Кстати надобно заметить, что в приложении к помянутому изданию статьи о. Антония «Моя борьба с имяборцами на Св. Горе» отсутствует прокламация, изданная о. Антонием на Афоне в опровержение грамоты (от 12 сентября 1912 г.) помянутого Константинопольского Патриарха Иоакима III-го, осудившего новоявленное учение книги «На горах Кавказа». Желая осведомить читателей с означенной прокламацией и тем отчасти показать деятельность о. Антония на Афоне по распространению новоявленного учения означенной книги, переписываем прокламацию полностью с гектографического оттиска, распространенного на Афоне во множестве экземпляров.

«Копия прокламации.

На Святой Горе разносится, как мы слышали, некоторыми злонамеренными людьми слух, будто Святейший Патриарх предал анафеме всех, кто исповедует Имя Господне и веруем, что Имя Божие и Имя Господа Иисуса Христа – САМ БОГ. Спешим успокоить православных! Не верьте этому слуху, ибо это ложь: если бы воистину так было, что Патриарх предал анафеме всех исповедующих Божественность Имени Господня, то, значит, что он предал бы анафеме всю Святую Гору: ибо кто же из истинно и право верующих мыслит иначе?! Тогда оказалось бы, что Святейший Патриарх предал бы анафеме всех подвижников и всех старцев, и всех безмолвников – и греческих, и болгарских, и сербских, и молдавских, и русских..! Ничего подобного не было и нет! Поводом же послужило распространение Пантелеймоновским монастырем некой бумажки и ложное толкование. Эта бумажка выдается за письмо Патриарха, и имеет номер и подпись Патриарха, но удостоверительной подписи игумена Мисаила не имеет, а также не имеет и печати Поэтому этой бумажке верить не подобает, ибо всякое официальное объявление приходит через Протат и на Карее вывешивается подлинная бумага Патриарха, так что каждый может ее прочесть и убедиться в подлинности ее тем, что в ней имеется па лице и печать и подпись Патриарха. Есть слух, что монах о. Кирик привез какое-то письмо от Святейшего Патриарха, но, по-видимому, монастырь хранит сие письмо в тайне и сообщает лишь часть письма, причем даже и эту часть издал без подписи и без печати игумена, которые бы удостоверяли точность и безошибочность и полноту копии. Впрочем, даже и в той недостоверной копии, которую ныне распространяют по Афону. Св. Патриарх ни одним словом не говорит, что Имя Божие не есть Божественно, и что оно не есть Сам Бог, ибо возможно ли, чтобы Святейший Патриарх пошел бы против Святоотеческого учения?! Возможно ли, чтобы он сказал, что Имя Божие не есть Сам Бог, когда Св. Симеон Богослов говорит, что Имя Божие есть Сам Бог – «Сый и живый», когда св. Феофилакт Болгарский говорит, что имя Иисус Христос есть Бог, так же как и Имя Отца и Сына и Святого Духа. Когда тоже говорит и Св. Афанасий Великий, и Иоанн Златоуст и другие Отцы Церкви! Напротив, Святейший Патриарх, как писано в распространяемом письме, убеждает лишь пребывать в «преданном учении Церкви, сверх которого и помимо которого никому не дозволяется новшествовать». – Итак, слышите имяборцы? К вам эти слова Святейшего Патриарха. Мы, исповедуя Имя Господне Самим Богом, пребываем в учении Церкви, ибо так говорили и Святые все. Все же, дерзая называть Имя Господня «посредствующей силой» или отнимая от Него Божественную силу чудотворения, или называя Имя Иисус меньше всякого Имени, или приравнивая силу Имени Божия к вещественному кресту и в киконе, – вы воистину новшествуете и употребляете небывалые выражения, коих ни у одного Отца Церкви не найдешь. Надеемся, что вы теперь сознаете свою невольную ошибку и за молчите. Тогда и мы замолчим. Если же вы подымете головы и отверзете уста для хуления, то мы обжалуем все перед Святейшим Патриархом. Впрочем, имяборцы толкуют в свою пользу то, что Патриарх будто запретил чтение книги о. Илариона. Едва ли Св. Патриарх станет запрещать то, что дозволила Российская духовная цензура! Впрочем, если бы даже и правда было то, что он нашел какие-либо промахи и неточные и опасные в богословском отношении выражения в книге о. Илариона – «На горах Кавказа», – то это не значит, что этим выражением именно надо считать то, что говорит о. Иларион и что исповедуют и Св. Церковь: что «Имя Божие есть – Сам Бог». Итак, суетно ваше торжество – имяборцы! Патриарх, осудил вероятно, другие выражения, а не то. Православные, если даже оправдается подлинность ныне распространяемого письма, то и то, как видите, не зачем нам смущаться, но подобает свято повиноваться Вселенскому Патриарху и прибывать непоколебимо в православных догматах веры, ибо этого только и желает Патриарх. Да будет известно всем и каждому: не мы нарушаем мир и вызываем споры, но мы защищаемся от нападающих на Имя Господне и на нас. Да прекратят свои хуления хулители и покаются в них и исповедуют с нами Имя Господне, которым мы возрождены в паки бытие о Христе Иисусе Господе нашем, тогда и мы возрадуемся и умиримся духом. Если же, вместо того, хулители умножат хуление то да ведают, что и мы до последней капли крови постоим за Имя Господне. И. Антоний».

Осмеливаемся обратить внимание читателей на приведенную о. Антонием в прокламации справку из творений Блаженного Феофилакта, архиепископа Болгарского. У Блаженного Отца, после запятой написано так: «зная, что Имя Иисуса есть Бог, равно как и имя Отца и имя Святого Духа». (Толкование на деяния Св. Апостолов, гл. 2, ст. 38, изд. Сойкина, стр. 40). В прокламации же о. Антония этот текст приводится так: «Что Имя Иисус Христос есть Бог, также, как и Имя Отца и Сына и Святаго Духа». Не четыре ли лица о. Антоний проповедует?

Неточность означенной справки можно было бы считать ошибкой со стороны о. Антония, если бы он печатно заявил о ней, но так как он и доселе этого не сделал, даже и после того, когда о ней в печати говорилось (Доклады в Св. Синод по поводу имябожнической ереси), неточность эту уже нельзя считать ошибкой. После этого исчезает всякое сомнение, что это сделал он с расчетом на доверчивость афонских простецов, дабы утвердить их этою неточностью в пропагандируемом им учении и вооружить против начальствующих лиц Пантелеймоновского монастыря и Андреевского скита и вообще против всех своих противников. Он тогда этого достиг.

Не мог он сомневаться в полности и точности копий с Патриаршей грамоты, ибо Пантелеймоновским монастырем вскоре по получении грамоты были присланы ему фотографические снимки с грамоты на греческом и русском языках – один с самого подлинника, другой с перевода, сделанного секретарем Патриарха. Но если же действительно он сомневался, в точности копий, то почему же он не попытался рассеять это сомнение – попросить у игумена Пантелеймоновского монастыря посмотреть подлинную грамоту или навести справку у самого Патриарха. Нет, он знал хорошо, что эти копии были полны и точны, и вооружился против них только потому, что они противоречили учению, которое так ревниво он пропагандировал.

Монах Климент

Машинопись с рукописной правкой

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 358. Л. 30–35.

1916 год

№50. Определение Святейшего Синода по вопросу о праве афонских иноков совершать священнослужения92

6 марта 1916 года

По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: всеподданнейшее прошение, выбывших из Старого Афона монашествующих: архимандрита Давида, иеромонаха Николая, иеромонаха Викентия и других «Об официальном извещении епархиальных преосвященных о праве совершать священнослужение тем из них, просителей, которые имеют священный сан, и всем им приобщаться Святых Христовых Таин и быть погребаемыми по обряду монашескому Православной Церкви» с собственноручным Высочайшим Его Императорского Величества начертанием: «Следует удовлетворить».

Приказали. Из производившегося в Святейшем Синоде деле об афонских иноках-имябожниках усматривается следующее. Возникшее в 1907 году лжеучение имябожничества, получив быстрое распространение в афонских русских обителях – Пантелеимоновском монастыре и Андреевском скиту, вызвало на Святой Горе Афон ожесточенную распрю между сторонниками нового учения и православными его противниками. Распря эта разрешилась в Андреевском скиту 10-го января 1913 г. избиением и изгнанием православных во главе с игуменом Иеронимом, а в Пантелеимоновском монастыре 27 января изгнанием наиболее ревностных защитников православия и признанием составленного имябожниками исповедания. Православная церковная власть принимала с своей стороны меры для борьбы с имябожничеством. 12 сентября 1912 года новое лжеучение было осуждено грамотой покойного Вселенского Патриарха Иоакима III; 27 августа того же года Халкинская богословская школа, по поручению Патриарха, рассмотрела новое учение и признала его еретическим; 29-го января 1913 года иноки Андреевского монастыря были объявлены Афонским Протатом отлученными от Церкви впредь до суда патриархии. 5 апреля 1913 года лжеучение было осуждено Вселенским Патриархом Германом V. Все эти меры, однако, оказались безуспешными, а борьба с лжеучением, вследствие разности языка и национальности представителей местной церковной власти и приверженцев имябожничества, представляла значительные затруднения.

Между тем, положение православных русских монахов на Афоне становилось все труднее, и лжеучение не только распространялось в русских келлиях на Афоне, но проникло и в монастыри, находящиеся в России. Вселенский Патриарх и Афонский Кинот, ревностно оберегая чистоту православия, находили, что не признавшие их власти еретики не должны жить на Святой Горе. Святейший Синод счел долгом разделить заботы Константинопольской Церкви о ее непослушных чадах, еще недавно бывших чадами Церкви Русской, тем более что Афон, с самых первых страниц русской церковной истории, имел великое значение в религиозной жизни православного русского народа, и, в случае полного торжества имябожников, Афон из обильного источника духовного назидания превратился бы в средоточие еретического учения. 18 мая 1913 г. было опубликовано послание Святейшего Правительствующего Всероссийского Синода всечестным братиям, в иночестве подвизающимся, с подробным опровержением учения имябожников и с перечнем мероприятий против распространения его в русских монастырях, с определением Святейшего Синода от 16–17 мая, с согласия Патриарха и его Синода, на Афон был послан для увещания член Святейшего Синода архиепископ Никон. В его распоряжение назначен магистр богословия Троицкий. Уведомленный об отбытии архиепископа Никона, Патриарх известил о его приезде Афонский Кинот. Пребывание архиепископа Никона на Афоне имело, хотя значительный, но все же далеко не полный успех. Если до его прибытия православных оставалась всего одна четверть, а сами имябожники насчитывали их всего 100 человек из 1700, то теперь численность православных дошла до двух третей всего состава монашествующих, но все старания повлиять и на остальную треть ни к чему не привели. Поведение упорствующих становилось все более и более вызывающим. Они перестали поминать Патриарха и Святейший Синод за богослужением, а вместо них стали поминать своих вождей, читали за богослужением их брошюры, захватили ключи от кассы (2 из 3-х), ризницы, погребов и других монастырских учреждений, оскорбляли и запугивали православных, поносили архиепископа Никона; грозили произвести поджог. Убедившись, что оставить упорствующих на Афоне – это значит предоставить православных иноков опасности избиения и изгнания имябожниками, а русские монастыри – опасности захвата греками, объявившими, что еретики не могут жить на Святой Горе, Генеральный Консул просил Посла прислать пароход с полуротой солдат и 3 июля, по прибытии парохода «Херсон», произвел с помощью войска посадку на него имябожников Пантелеимоновского монастыря. Из Андреевского же скита упорствующие отправились на пароходе без всяких принудительных мер. 621 взятых из обителей имябожников были отправлены в Одессу. И июля на обратном пути архиепископ Никон имел беседу с Патриархом и по его предположению представил ему затем два списка имябожников: список вождей секты и список лиц, вовлеченных в обман первыми.

13 июля монахи прибыли в Одессу и здесь распределены на несколько групп. Лица, признанные в сане и монашестве русской церковной властью, в числе 8, были отправлены на подворье Андреевского скита, 40 человек...93 [обвиняемых] в уголовных преступлениях, были отправлены в тюрьму, а остальные были направлены по проходным свидетельствам в мирском одеянии на родину по местам приписки. 17 июля на пароходе «Чихачев» в Одессу прибыли еще 212 монахов, по большей части сторонников лжеучения, которые, по проверке документов, были временно распределены по афонским подворьям. Из донесений архиепископа Назария и прошений монахов усматривалось, 1) что привезенные и добровольно приехавшие имябожники ведут пропаганду в народе, но, что некоторые из них раскаиваются в своем заблуждении и просят разрешения, или вернуться на Афон, или поселиться в каком-либо из находящихся в России монастырей, и 2) что положение некоторых монахов весьма тяжелое, так как сами они не могут по старости и слабости снискивать себе пропитание, а ни своих средств, ни могущих содержать их родственников не имеют. Обсудив изложенное и признавая правильными и целесообразными действия командированных на Афон лиц, а принудительное выселение имябожников светской властью делом печальной, но неизбежной необходимости и, с одной стороны, заботясь об ограждении верующих от соблазна, а с другой, снисходя к действенному положению прельщенных вожаками многих простецов, Святейший Синод дабы «не оставить ни кротости слабою, ни строгости жестокою», определением от 27 августа 1913 г. за № 7644 постановил: 1) усвоить последователям нового лжеучения, именовавшим себя доселе имяславцами, наименование имябожников, как наиболее соответствующее содержанию их учения; 2) отправить послание от имени Святейшего Синода Вселенскому Патриарху Герману V с просьбой произвести канонический суд над упорствующими, подчиненными его духовной власти, а раскаявшихся разрешить Российскому Святейшему Синоду принимать в церковное общение и сообщить решение Константинопольского Священного Синода относительно этого дела; 3) по получении ответа от Патриарха иметь суждение о дальнейших мерах, касающихся упорствующих имябожников; 4) поручить миссионерам и священникам тех приходов, где проживают имябожники, принять меры к предупреждению распространения ими своего лжеучения и увещать их; 5) если кто-либо из имябожников сам пожелает принести чистосердечное раскаяние, или хотя бы только усомниться в своем заблуждении, то предоставить таковому обратиться к игумену ближайшего монастыря или местному священнику, который: а) тщательно испытает его верования о имени Божием, б) раскроет ему православное учение о нем, и в) убедившись в искренности его обращения посредством испытания его совести на исповеди, не разрешая его, предложит ему подписать отречение от ереси, о нем и донесет письменно епископу, если возможно через самого кающегося, дабы епископ мог лично побеседовать с ним; 6) предоставить епархиальному епископу: а) разрешить такового от греха ереси и противления Церкви лично или через донесшего и наложить по своему усмотрению епитимию, б) допустить его ко святому причащению и разрешить поступать в тот монастырь, куда примут, предписав настоятелю и духовнику сего монастыря подвергнуть его строгому надзору; 7) зачисление в братьию или признание его в монашеском звании отложить на предписанный законом срок, в продолжение коего он должен находиться в числе испытуемых; 8) препроводить к епархиальным Преосвященным алфавитные списки высланных и добровольно приехавших в Россию имябожников для рассылки этих списков настоятелям монастырей с запрещением принимать в монастырь упомянутых в списках лиц без особого разрешения епархиальной власти и 9) перепечатать в епархиальных ведомостях выдержки из настоящего определения Святейшего Синода. К Синодальному определению была приложена форма обещания для возвращающихся к учению Православной Церкви имябожников («Церковные] ведомости]», 1913 г., № 35).94

Переселенные со Святой Горы на родину и порученные попечению местной и епархиальной власти, некоторые имябожники сознали свое заблуждение и непозволительность разноверия со Святою Церковью и вернулись к Матери-Церкви, которая приняла их и покрыла Своей любовью, иные, слепо следуя за вождями лжеучения и полагая, что они якобы защищают имя Божие от умаления, остались глухими к призывающему голосу Церкви, но не обнаружили намерения распространять свое лжеучение; остальные, в числе двадцати пяти лиц, бывшие в Афоне особенно упорными сторонниками лжеучения и наиболее ревностными его распространителями, и в России не проявили склонность к раскаянию и продолжали отстаивать свое заблуждение. В виду сего, Святейший Синод от 11 октября 1913 г. обратился к Вселенскому Патриарху Герману V с посланием, в коем выражал крайнюю желательность и даже необходимость скорейшего канонического суда над этими двадцатью пятью имябожниками, дабы охранить православных чад церкви от их влияния. За сим, по заслушании ответного послания Вселенского Патриарха на имя Святейшего Синода, от 11 декабря 1913 г., в коем Патриарх изъяснил, что Великой Церковью решено и постановлено дальнейшую судьбу оказавшихся в России монахов-имябожников какой бы степени и чина они не были, как находящихся вне пределов власти Патриаршего Вселенского престола, уже не подчиненных церковному правосудию Константинопольской Патриархии, но в церковных и политических отношениях подлежащих правосудию Российской Церкви, откуда они происходят и куда удалились, – передать на непосредственное попечение и решение церковной власти в России, чтобы она, как законная и правомочная власть их, довела до конца это дело и применила к ним то, что подобает на основании священных канонов; вождей и зачинщиков ереси, божественноначально призывая к оправданию и налагая на них подобающие канонические кары, и имея в виду, что, с своей стороны один из главных вождей имябожнического учения иеросхимонах Антоний (Булатович) в феврале 1914 г. обратился в Священный Синод с прошением, в коем, выражая «готовность смириться и отстать от заблуждений», но в то же время указывая на многие свои и единомышленных с ним монахов недоумения, просил о судебном рассмотрении и разъяснении сих недоумений.

Святейший Синод нашел, что необходимые меры предостережения бывших русских монахов на Афоне от увлечения лжеучением имябожничества своевременно были приняты, призыв к оставлению заблуждения от имени Церкви был сделан им, вследствие чего ныне по порядку, показанному Церковью для подобных случаев в церковных правилах и деяниях Вселенских и Поместных Соборов, должен быть произведен над упорными и сознательными приверженцами и распространителями лжеучения церковный суд. Вместе с тем, в виду сложности настоящего дела, важности подлежащих разрешению церковного суда вопросов и, проживания привлеченных к суду лиц в разных епархиях, между тем, как по обстоятельствам дела представляется необходимым сосредоточить производство его в одном месте и при том наиболее центральном, Святейший Синод признал поручить Московской Святейшего Синода конторе. Но, и засим, памятуя, 1) что Господь нехощет смерти грешника, но еже обратитися несчестивому от пути своего и живу быти ему (Иезек. 33, 11), и 2) что, по учению Святых Отец, вне Церкви нет спасения, и отлучением от святой Церкви имябожники неизбежно погубят свои души, Святейший Синод в материнской заботе о заблуждающихся, признал необходимым, чтобы имябожникам были преподаны увещания и на суде. В виду всех этих данных Святейший Синод, определением от 14–18 февраля 1914 года за № 1471, постановил: 1) поручить Московской Синодальной конторе принять к рассмотрению в судебном порядке дело о двадцати пяти имябожниках, особенно упорных сторонниках лжеучения и наиболее ревностных его распространителях, с предъявлением к каждому из них обвинений в измышлении и распространении ложного учения об именах Божиих и в других противоканонических поступках, обнаруженных по делу, и по достаточном увещании каждого из них в отдельности, постановить о них соответствующее решение, каковое, по объявлении подсудимым на праве обжалования в порядке 171 ст[атьи] Уст[ава] дух[овных] консисторий], представить на рассмотрение и утверждение Святейшего Синода; 2) к составу конторы, для рассмотрения настоящего дела, присоединить, в звании сверхштатных членов конторы преосвященных викариев Московской епархии: Анастасия, епископа Серпуховского, Феодора, епископа Волоколамского и Модеста, епископа Верейского, и наместников: Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Товию и Московского Чудова монастыря архимандрита Арсения; и 3) предоставить конторе, в виду нарушения подлежащими суду имябожниками главного монашеского обета – послушания во всем Святой Православной Церкви и поставленных ею властям, привлечь к увещанию имябожников, и предварительно формального суда над ними, известных строгой иноческой жизнью и духовной опытностью иноков-старцев. О таковом определении Святейшего Синода и предоставлено было г. Обер-Прокурору Святейшего Синода подвергнуть на благовоззрение Его Императорского Величества. По всеподданнейшем докладе г. Обер-Прокурором изъясненного определения Святейшего Синода Его Императорскому Величеству Государю Императору в 20-й день февраля 1914 г. благоугодно было соизволить одобрить изъясненные в сем определении предположения («Церк[овные] ведомости]», 1914 г. № 9).

За сим, в Святейшем Синоде получены были сведения о том, что некоторые из привлеченных к суду Московской Синодальной конторы афонских монахов, изъявили искреннюю свою преданность Православной Церкви и твердое намерение ни в чем ни отступать от ее святых догматов и учения, отвергаясь всяких новых лжеизмышлений и пребывая в каноническом послушании богоустановленной иерархии, коей они подвластны – Вселенскому Патриарху и Российскому Святейшему Синоду, – затрудняются лишь в удостоверении такового их исповедания своими подписями. Затруднение это вызывалось опасением их, в виду бывших на Афоне волнений, связать свою мятущуюся совесть какими-либо письменными актами, сущности которых в простоте своей веры и при недостатке книжного образования они не могли уразуметь со всею полнотою, испытывая обычный в простых людях страх пред подписями изложенных на бумаге документов. Вместе с тем, их страшила данная ими, в виду недавних, бывших на Афоне многочисленных предложений подписывать разного рода исповедания, общая клятва не подписываться впредь ни в каких обещаниях и исповеданиях. Обсудив сообщение о сем и памятуя пример Св. [неразб.] все да всяко некая спасет (1Кор. 9, 22), а также снисходя к душевному настроению и образу мыслей афонских монахов, мало сведущих в книжном изложении богословия и в формах делопроизводства, и, имея в виду дать привлеченным к суду монахам доступный им способ выражения отречения их от ложных измышлений, противных учению Православной Церкви, Святейший Синод, преподал указание по определению от 22–25 апреля 1914 г. за № 3479, что засвидетельствование привлеченными к суду афонскими монахами о своей преданности Православной Церкви, точном следовании ее догматам и учению, отречении от имябожнического лжеучения и послушании богоустановленной иерархии может быть удостоверяемо и без письменного акта, который требовался по данным Московской Синодальной конторе указаниям от Святейшего Синода, устным свидетельством с целованием святого Креста и Евангелия, о чем Синодальной конторой должны были быть составлены письменные акты без истребования от привлеченных к суду подписей.

Вместе с тем, Святейший Синод имея в виду, что подобные же затруднения относительно подписания актов отречения от имябожнического лжеучения могли быть встречаемы и в епархиальных управлениях, не встречал препятствий и к тому, чтобы вместо требуемой (по п. 5 в определения Святейшего Синода от 27 августа 1913 года за № 7644 – «Церк[овные] вед[омост]и» № 35) подписи имябожниками актов отречения от своего лжеучения, таковое отречение было засвидетельствовано в присутствии местного епархиального преосвященного и членов духовной консистории применительно к указанному выше порядку.

Из числа 25-ти привлеченных Синодальной конторой к увещаниям отвергнуться имябожнического лжеучения и пребывать в общении с Православной Церковью афонских монахов ввились в Синодальную контору к назначенному сроку шесть иноков, из коих иеромонах Имеретий (в мире Иван Рощин) уже принят в церковное общение полтавским епархиальным начальством; а остальные пять: Антоний (Шумских), Варсонофий (Алексеев), Константин (Янков), Далмат (Давымук) и Парфений (Давымук) обнаружили твердое желание следовать учению Православной Церкви, отвергаясь всякого рода новых лжеумствований, в том числе и лжеизмышления об именах Божиих; помимо названных лиц прибыл в Москву и не привлеченный Синодальной конторой к увещанию схимонах Пиор (и мире Петр Александров Широков), также изъявивший желание принести раскаяние и вступить в церковное общение.

Московская Синодальная контора после преподанного вслед за совершением молебного пения Преосвященным митрополитом Московским Макарием архипастырского наставления, по испытании верования явившихся в Синодальную контору иноков, не принятых в церковное общение, определением от 24 апреля 1914 г. постановила: 1) о принятии иеромонаха Имеретия в церковное общение полтавским епархиальным начальством принять к сведению; 2) помянутых афонских иноков Антония, Варсонофия, Константина, Далмата и Парфения принять в общение с церковью, с освобождением их от суда и с помещением в указанные им обители, и 3) схимонаха Пиора, также приняв в церковное общение, поместить в монастырь, о чем Синодальная контора и представила на благоусмотрение Святейшего Синода. В дополнение к сему Преосвященный митрополит Московский изъяснил, что к нему являются иноки, удаленные с Афона в связи с имябожническими на Святой Горе волнениями, но к увещанию Синодальной конторой не вызванные, которые также заявляют о полном единомыслии своем с Православной Церковью [неразб.] богоустановленной иерархией во главе с Святейшими Восточными Патриархами и Всероссийским Святейшим Синодом, и о твердом намерении пребывать в Православной Церкви неизменно, отрицался лжеумствований, рассеиваемых иеросхимонахом Антонием (Булатовичем). Трое из таковых Преосвященным митрополитом уже приняты были в общение, в ближайшем же будущем, по оглашению совершившихся событий принятия в церковное общение, по обращении к Церкви преданных суду главарей имябожников, можно ожидать прибытия в Москву и других афонских монахов, желающих общения с Церковью. По указанному Святейшим Синодом в определении от 27 августа 1913 г. за № 7644 порядку («Цер[ковные] ведомости]» 1913 г. № 35) они должны быть принимаемы в церковное общение в тех епархиях, в кои направлены на жительство по месту происхождения, но многие из них могут приехать в Москву издалека и отвращать их от общения с Церковью указанием на необходимость возвращение для сего в свою епархию было бы нецелесообразно, и не соответствовало бы духу предпринятых Святейшим Синодом по отношению к заблуждающимся мер. В виду сего Преосвященный митрополит ходатайствовал пред Святейшим Синодом о разрешении принимать таковых монахов в церковное общение в Москве и с предоставлении Московской Синодальной конторе направлять их к Преосвященным тех епархий, из коих иноки происходят, или в коих по изъяснению Преосвященных имеется недостаток в монашествующих для размещения в монастыри по усмотрению Преосвященных. За сим, Преосвященный митрополит Московский, обращая внимание на то, что афонские монахи не имеют надлежащих о своем звании документов, признавал необходимым, чтобы о них по сему предмету было сделано сношение с афонскими обителями, из коих они выбыли, по крайней мере в отношении тех монахов, которые приняты будут в церковное общение.

По обсуждении изложенного, Святейший Синод определением от 30 апреля 1914 года за № 3728 постановил: 1) решение Московской Синодальной конторы о принятии названных иноков в церковное общение и в монастыри Московской епархии утвердить, с прекращением производящихся о них дел и применением к ним в дальнейшем существующих об афонских иноках церковных постановлений; 2) подобно сему прекратить дело и об иеромонахе Имеретии с помещением его в число братии одного из монастырей и с разрешением ему священнослужения, как первому из числа привлеченных Московской Синодальной конторой к увещаниям принесшему раскаяние и проходившему ранее служение в пределах России; 3) донесение Синодальной конторы о принятии схимонаха Пиора в церковное общение и о помещении его в монастырь за состоявшимися о нем, применительно к определению Святейшего Синода от 27 августа 1913 года за № 7644, окончательными распоряжениями принять к сведению; 4) разрешить Московскому епархиальному начальству афонских иноков, прибывающих в Москву с целью вступить в церковное общение, принимать в таковое общение и вместе с тем, предоставить Московской Синодальной конторе направлять сих иноков к Преосвященным тех епархий, из коих иноки происходят или в коих по указанию Преосвященных имеется недостаток в монашествующих для размещения в монастыри по усмотрению Преосвященных, и 5) разъяснить епархиальным Преосвященным, что в случае принятия ими в церковное общение и в монастыри подведомых им епархий афонских иноков, духовным консисториям подлежит для...95 в коих иноки эти ранее находились, о доставлении послужных их списков.

Далее, Московская Святейшего Синода контора донесла, что из числа привлеченных к увещанию и суду названной конторы по делу об имябожническом лжеучении явились в Москву афонские монахи: Савватий (Сальников), Сергий (Гуминский) и Иннокентий (Коковихин), обнаружившие твердое желание следовать учению Православной Церкви и просившие о принятии их в общение с Церковью. Кроме них прибыл в Москву и не привлеченный Синодальной конторой к увещанию афонский инок Нарцисс (Баканов), также изъявивший желание вступить в церковное общение. В состоявшихся по настоящему делу 1 и 7 мая 1914 года заседаниях по испытании названных иноков в их веровании и по засвидетельствовании ими, что от лжеумствования Антония Булатовича и других новых учений имябожников они отметаются, в подтверждении чего, они благоговейно облобызали св. Крест и Евангелие. Московская Синодальная контора, определениями 1 и 7 мая 1914 года постановила афонских иноков Савватия, Сергия, Иннокентия и Нарцисса принять в церковное общение, с освобождением первых трех от суда и с помещением трех из них в обители, а одного, по усмотрению Преосвященного митрополита Московского на Алтай, применив к ним в дальнейшем существующие об афонских иноках церковные постановления. Святейший Синод, определением от 12–21 мая 1914 г. за № 4135, решение Московской Синодальной конторы о принятии трех иноков, привлеченных к увещаниям, в церковное общение и о помещении их в монастыри и на Алтае, утвердил, с прекращением производившихся о них дел, с применением к ним в дальнейшем существующих об афонских иноках церковных постановлений, и донесение о принятии монаха Нарцисса в церковное общение и о помещении его в монастырь, принял к сведению.

10 мая 1914 года Святейшим Синодом заслушано было донесение Московской Святейшего Синода конторы по делу о прочих 16 афонских иноках, привлеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы, в коем сообщалось, что контора входила в обсуждение: а) «исповеданий веры в Бога и во имя Божие» за подписями иеросхимонаха Антония (Булатовича), иеромонаха Варахии, монаха Манассии, схимонахов Мартиниана и Иринея, иеромонахов Силы и Гиацинта, иеродиакона Игнатия и монахов Петра, Феофила, Дометия и Ианнуария, и б) «заявлений», за подписями иеросхимонаха Антония, иеромонахов Силы, Варахии, Гиацинта, иеродиакона Игнатия, схимонаха Мартиниана – за себя и, «по личному доверию», за схимонаха Иринея, монахов Ианнуария, Дометия, Петра, Феофила, Манассии и Ваптоса о том, что они будто бы «вынуждены отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним, впредь до исправления Синодального послания от 18 мая 1913 года, содержащего изложение православного учения об именах Божиих и впредь до признания Божества Имени Божия», и потому на суд Московской Синодальной конторы явиться отказываются.

По рассмотрении сих «исповеданий» и «заявлений», Синодальная контора нашла, что в «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», поступивших от названных иноков, в словах: «повторяю, что, именуя Имя Божие и имя Иисусово Богом и Самим Богом, я чужд, как почитания имени Божия отдельно от (Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв, и звуков, и случайных мыслей о Боге», содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению ради учения об именах Божиих от Православной Церкви. В виду сего конторе Святейшего Синода...96 заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», плодом недостаточного разумения ими своих деяний и намерений. А посему, и памятуя заповедь Спасителя о пастыре добром, обязанном прилагать заботы о заблудших овчах своего стада, Московская Святейшего Синода контора сочла своим долгом выяснить это недоразумение путем непосредственных сношений и устных бесед с упомянутыми афонскими иноками и по определению от 1 мая 1914 года возложила таковые сношения и беседы на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, поручив ему для сего отправиться по месту проживания названных иноков.

Преосвященный Модест, по исполнении возложенного на него Синодальной конторой поручения, в словесном докладе изъяснил, 1) что подписавшие заявления от отказе явиться в Московскую Синодальную контору афонские иноки проживают, кроме иеромонаха Варахии и схимонаха Иринея, частью в Петербурге, а частью близ станции Любань Николаевской ж[елезной] д[ороги], вместе с другими афонскими иноками, удаленными с Афона в связи с религиозными на Святой Горе волнениями, но к увещанию и суду Московской Синодальной конторы не привлеченными, где Преосвященный и посетил их, с ведома Преосвященных митрополита С.-Петербургского и архиепископа Новгородского; 2) что все названные иноки ныне вообще выражают свою твердую приверженность в Православной Вере и Православной Церкви, паче всего опасаясь какого бы то ни было добавления или убавления в учении Православной Церкви, по сравнению с тем, как заповедано Господом нашим Иисусом Христом и святыми Его Апостолами, как выражено на святых Вселенских и Поместных соборах, и как изъяснено Святыми Отцами; 3) что, при простоте их книжного образования и недостаточном знакомстве с принятыми в церковной науке способами и формами выражения богословской мысли, они не всегда могут в своих словесных и письменных заявлениях точно выразить по предметам своих верований свои действительные мысли в соответствии с тем, кои почерпнуты ими из святых и святоотеческих писаний; 4) что в своих «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», приводя некоторые, как собственные, так и заимствованные из церковно-богословской письменности, неточные выражения, а также мнения, не соответствующие общепринятому в православной богословской литературе изъяснению о божественности святого имени Божия, они, в то же время, выражают твердое уверение о том, что они веруют «так, как учит веровать Святая Православная Соборная и Апостольская Церковь в Символе Веры», и «веря так, от себя ничего не прибавляют и не убавляют», а об Имени Божием, в частности, изъясняют, что, «именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и Самим Богом, они чужды, как почитания Имени Божия за сущность его, так и почитания имени Божиего отдельно от Самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв, и звуков, и случайных мыслей о Боге».

Обсудив изложенное, Московская Святейшего Синода контора нашла, что, при выяснившихся вышеозначенных обстоятельствах, поименованные афонские иноки, не выражающие противления Церкви, и заявляющие о приверженности своей к православию, подлежат, в виду допускаемых ими, в изъяснении учения о почитании имени Божия, некоторых неточных выражений и мнений, не соответствующих общепринятому в православной Церкви изъяснению о Божественности Святого Имени Божия, духовному руководству и наставлению. А посему, Московская Святейшего Синода контора определением от 7 мая 1914 года, постановила: поручить всех названных афонских иноков: Ваптоса, Варахию, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконя), Ианнуария, Манассиию, Мартиниана, Силу, Антония (Булатовича), Петра и Феофила архипастырскому попечению преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, преосвященному, монастыре.97

В дополнение к сему, Синодальная контора изъяснила, что из числа привлеченных к увещанию и суду Московской Синодальной конторы афонских иноков: а) архимандрит Давид, помещенный на подворье Андреевского скита в Одессе, а при вручении ему повестки о вызове в Московскую Синодальную контору находившийся на иждивении названного подворья, на излечении в хирургической клинике Касперовской общины Красного Креста, представил в Святейший Синод «исповедание веры в Бога и во имя Божие», совершенно сходное с «исповеданиями веры» названных выше афонских иноков, и засим, повестку о вызове его в Синодальную контору принять отказался на том, между прочим, основании, что явку к церковному суду он признает излишнею, так как определением Святейшего Синода от 14–18 февраля 1914 года за № 1471, причастные к имябожническому движению афонские иноки будто бы уже осуждены до суда над ними; б) иеромонах Филарет 3 мая того же года получил, в канцелярии Московской Синодальной конторы, повестку о вызове его к увещанию и суду Синодальной конторы и о предварительной явке его к преосвященному настоятелю Знаменского монастыря, но в сей монастырь не явился, и в) монах Ириней (Цуриков) в Москву доселе не прибыл, причем в делопроизводстве Синодальной конторы не имеется о вручении ему повестки никаких сведений.

В отношении архимандрита Давида Синодальная контора полагала применить меру, принятую по отношению к поименованным тринадцати инокам, с назначением архипастырского попечения о нем лицу по благоусмотрению Святейшего Синода, а в отношении иеромонаха Филарета и монаха Иринея, по получении о них сведений, поступить по соображении обстоятельств дела, какие будут обнаружены.

Рассмотрев дело, Святейший Синод, предварительно постановления окончательного решения о шестнадцати афонских иноках, определением от 10–24 мая 1914 г. за № 4136, постановил: 1) возложить на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, нравственное руководство и духовное смотрение за афонскими иноками: Ваптосом, Варахиею, Гиацинтом, Дометаем, Игнатием, Иринеем (Белоконем), Ианнуарием, Манассиею, Мартинианом, Силою, Петром и Феофилом, с помещением их в Московском Покровском монастыре и разрешением им рясоношения в монастыре, поручив преосвященному Модесту о духовном состоянии названных иноков и степени искренности их подчинения установленной Церковью дисциплине доносить Московской Синодальной конторе, а Синодальной конторе – представлять Святейшему Синоду; 2) предоставить Синодальной конторе поступить в отношении иеромонаха Филарета и монаха Иринея соответственно обстоятельствам дела, какие будут о них обнаружены, и 3) об иеросхимонахе Антонии (Булатовиче) и архимандрите Давиде суждение иметь особо, о последнем – при рассмотрении дела о других афонских иноках, помещенных на Одесском подворье Андреевского скита. О чем, для сведения и зависящих распоряжений, послать Московской Синодальной конторе указ, во избежание каких-либо недоразумений, поручив Синодальной конторе и Преосвященному Модесту приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябожников, прописанное в сочинениях иеро[схи]монаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Святейшим Синодом Церкви Российской, и, что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении.

Далее, по обсуждении ходатайства Преосвященного Модеста о дозволении всех удаленных с Афона иноков, которые заявят о своей преданности православной вере и послушании Церкви, помещать в Балаклавский Георгиевский монастыре, Таврической епархии, Святейший Синод, определением от 29 июля 1914 г. за № 6708, между прочим, постановил: предоставить преосвященному Димитрию, епископу Таврическому, тех афонских иноков, кои изъявят, при преданности Православной Вере покорность богоустановленной иерархии с отречением от учения, изложенного в «Апологии» и других сочинениях иеросхимонаха Антония Булатовича, по принятии в общение с Церковью, зачислить в братство Балаклавского монастыря.

Из числа вышепоименованных 16 иноков иеромонах Филарет, в июне 1914 г. постановлением Московской Синодальной конторы, утвержденным Святейшим Синодом, по определению от 15 сентября–7 октября 1914 г. за № 8404, был принят в церковное общение, с прекращением о нем судебного дела, разрешением священнослужения и помещением его в монастырь, с применением к нему в дальнейшем существующих об афонских иноках церковных постановлений.

Другой иеромонах из числа 16-ти же, Варахия, в прошении на имя Святейшего Синода, объясняя, что «говоря, что Имя Божие, есть Бог, он боялся, как бы не оскорбить святость Божию, но богословию он не учился и таких богословских рассуждений не понимает, почему может быть, что об Имени Божием и погрешил», а посему, обещая, «впредь уклоняться от всяких рассуждений и споров о сем высоком предмете», просил простить его и, разрешив ему священнослужение, отправить на войну иеромонахом. Святейший Синод, обсудив означенное прошение, совокупно с отзывом Преосвященного Модеста, из коего было видно, что названный иеромонах «во вверенном Преосвященному монастыре проживает около двух месяцев, ведет себя вполне хорошо, церковные службы посещает неопустительно и имеет в настоящее время вполне православные религиозные убеждения», определением от 21 августа–3 сентября 1914 года за № 7626, постановил: предоставить Московскому епархиальному начальству разрешить иеромонаху Варахии священнослужение, не ожидая окончания установленного трехлетнего срока испытания его в качестве послушника.

Точно также, в виду засвидетельствования преосвященного Модеста о том, что живущие в Московском Покровском монастыре более двух месяцев иеромонахи Афонского Пантелеимоновского монастыря Сила из числа 16-ти и Викентий отличаются примерной жизнью, хранят догматы Православной Церкви, ничего не прибавляя и не убавляя в них, признают богоучрежденную иерархию – Святейший Синод и Патриархов, – Святейший Синод, по определению от 10–20 сентября 1914 г. за № 8133, предоставил Московскому епархиальному начальству разрешить названным иеромонахам священнослужение, с назначением их в число братии одного из уездных монастырей.

За сим, Святейшим Синодом предоставлено было Холмскому епархиальному начальству принять иеромонахов Понтия (по определению Святейшего Синода от 17–23 июля 1914 г. за № 5617) и Ермолая (по определению Святейшего Синода от 21 августа...98 монастыря, разрешив им священнослужение, – Понтию, в виду того, что он «во время пребывания в Яблочинском монастыре, по засвидетельствованию Холмского епархиального начальства, отвергся имябожнического лжеучения», а также и в виду того, что проходил уже ранее служение в пределах России при Московском подворье Пантелеимоновского монастыря; – Ермолая, во внимание к тому, 1) что он в июле 1914 г. в присутствии Холмской духовной консистории принес присягу и подписал отречение от заблуждения имябожничества, 2) что по удостоверению Одесской духовной консистории, от 5 марта 1914 г. за № 8090, он, «иеромонах Ермолай, при увещании в г. Одессе, признал учение имябожников ложным и, 3) что по отзыву ректора Холмской духовной семинарии, как то видно было из рапорта преосвященного Холмского, иеромонах Ермолай в споре о Святейшем Имени Господа Иисуса Христа замешан по недоразумению и недомыслию (Ермолай едва грамотен), обнаруживает полное раскаяние, часто плачет горькими слезами, и что в убеждениях Ермолая общего с известным движением о имябожии теперь ничего нет».

Далее, Святейший Синод, по определению от 21 августа–3 сентября 1914 г. за № 7615, предоставил Московскому епархиальному начальству разрешить иеромонаху Макарию священнослужение, приняв во внимание, прежде всего то, что названный иеромонах в октябре 1913 г. пред настоятелем Белевского Спасо-Преображенского монастыря, Тульской епархии, раскаялся в своем заблуждении и отрекся от имябожнического учения.

Далее, в виду полного раскаяния в ереси имябожия иеросхимонаха Пантелеймона (в мире крестьянина Трофима Наумова) Святейшим Синодом, по определению от 25 октября–12 ноября 1914 г. за № 9759, предоставлено Преосвященному митрополиту Московскому разрешить названному иеросхимонаху священнослужение, не ожидая окончания установленного циркулярным указом Святейшего Синода от 19 марта 1836 года трехлетнего срока испытания в качестве послушника.

И, наконец, Святейший Синод, определением от 9–30 января 1915 г. за № 169, в удовлетворении ходатайства Преосвященного Смоленского постановил: разрешить Смоленскому епархиальному начальству принять иеромонаха Сергия (Борисова), ранее разрешенного в священнослужении (в Москве), в число братии Бельской Красногородищенской пустыни.

Некоторые из афонских иноков, обращавшиеся в Святейший Синод с просьбами о приюте и призрении, были направлены в распоряжение епархиальных Преосвященных по месту родины их.

По рассмотрении дела и принимая во внимание, 1) что некоторые из афонских иноков, причастных к имябожническому учению, привлеченные к суду Московской Святейшего Синода конторы, по надлежащем испытании верования их, приняты Московской Святейшего Синода конторой в церковное общение с прекращением о них судебного дела и разрешением священнослужения тем из них, которые находились в священном сане, 2) что некоторые афонские иноки, удаленные с Афона в связи с имябожническим лжеучением, не подлежавшие суду Московской Синодальной конторы, по засвидетельствованию ими о своей преданности Православной Церкви, приняты в церковное общение теми Преосвященными, в епархиях которых они проживали, и 3) что Святейший Синод при рассмотрении постановлений Московской Синодальной конторы по делу об афонских монахах признал возможным не требовать от иноков-имябожников какого-либо письменного акта, допуская и устное их засвидетельствование о своей преданности православному учению, отречении от имябожнического лжеучения и послушание богоустановленной иерархии, с целованием св. Креста и Евангелия, Святейший Синод определяет: 1) уведомить Преосвященных, что афонские иноки, причастные имябожническому лжеучению, не принятые еще в общение с Церковью, могут быть принимаемы в таковое общение по надлежащем испытании их в верованиях и при засвидетельствовании ими о своей преданности Православной Церкви, точном следовании ее догматам и учению, и отречении от имябожнического лжеучения и послушания богоустановленной иерархии, с целованием св. Креста и Евангелия, без требования от них какого-либо письменного акта, и, за сим, как принятые в общение с Церковью, они подлежат допущению ко Св. Причастию и погребению по правилам Православной Церкви, о чем, для исполнения настоящего определения напечатать в «Церковных ведомостях», и 2) предоставить г. Синодальному Обер-Прокурору о настоящем определении Святейшего Синода, предварительно его исполнения, всеподданнейше представить Его Императорскому Величеству на Высочайшее благовоззрение.

***

С подлинным верно. Сверял секретарь Соборного подотдела об Афонском движении, связанном с почитанием имени Божия, член Собора, Вас. Зеленцов. 1918 года, 28 мая ст. стиля

В подлиннике листы скреплены подписью по ним секретаря Св. Синода К. Ешкурского и его же подписью в конце дела Кроме того, на первой странице внизу на полях сделана карандашом надпись, рукой того же К. Ешкурского: «Доложено Его Высокопревосходительству 27 сентября 1916 г. и приказано отложить». (Смотри Дело об афонских монахах (имябожниках), продолжение. Т. 3-й, вторая часть, лист 696).

Секретарь Соборного подотдела

об афонском движении В. Зеленцов.

Заверенная машинописная копия

Г АРФ. Ф.3431. On. 1.Д.359.Л. 112–123 оо

№51. Письмо иеромонаха Алексия Киреевского архиепископу Никону о подготовке сборника документов по имяславию99

30 июля 1916 года

Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыка, святительски благословите!

Простите, святый Владыка, что я грешный нарушил Ваш отдых и уединение. Сборник, печатаемый в Харьковской епархиальной типографии по имябожническому вопросу близится печатанием к концу – к Успению, Бог даст, закончим, но сброшюровывать несколько подождем, думая, что кто-нибудь еще что-нибудь пришлет.

О. Климент пишет из Петрограда, что в 5–6 книжке «Миссионерского обозрения» помещена статья самого о. Антония Булатовича в защиту своего учения. Не откликнетесь ли Вы несколькими строками тоже.

Ведь соблазн выйдет большой, потому что статья помещена именно в известном миссионерском журнале. Может быть кто-нибудь из Московской] д[уховной] академии, например, о. Пантелеймон, пожелает помочь и хоть пришлет заметку о новых выпадах [неразб.] И. Булатовича. Последняя брошюра Троицкого мне не понравилась – виляет хвостом.

Мне келлиот говорил, иером[онах] Порфирий, что он задался целью просмотреть цитаты Св. Писания и выписки из Свв. Отцов в книге «На горах Кавказа», и ужаснулся недобросовестности автора книги. Он мне говорил, что давал на просмотр свои выписки о. наместнику Лавры100 Товии, и он их одобрил и велел хранить до времени пока.

Вот хорошо бы их поместить в приложении к печатаемому ныне сборнику. Конечно, придется их проверить, или там в Лавре, или здесь в Харькове. Ведь очень грустно, что в России никто из монастырских иноков не вооружился против сей книги, а на Афоне все-таки нашлись иноки (Хрисанф, Калинник, Феофан, Климент), которые писали против нее. Вот, если бы он [Товия] разрешил афонитам, было бы хорошо. Братский привет ему от меня. Владыка Антоний сильно болел (бронхит), да и теперь, кажется, еще не совсем поправился. Он себя совершенно не жалеет.

Не оставьте, милостивый Владыка, кратким ответом, ожидать ли от Вас, Бога ради, чего-нибудь для сего сборника. Содержание его Вам известно: 3 доклада в Синоде, Ваш отчет, все, что было помещено в «Сборнике документов», кроме [неразб.] брошюры «Новая позиция Булатовича, учение Григория Нисского» (брошюра Троицкого), новое о сновидении Булатовича, письмо афонских иноков к митрополиту Владимиру и еще кое-что мелкое. Владыка Антоний обещал написать несколько строк.

В Святых горах101 пробуду до последних чисел августа, потом поеду в Москву и Петроград. Как приятно для меня, что Штюрмер – Министр иностранных дел. Благословите меня грешного и помолитесь, чтобы мне хоть несколько [неразб.], а то я совсем расстроился.

Иеромонах Алексий

(Киреевский).

Не знаю, где остановлюсь в Петрограде.

Подлинник. Автограф. НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4.Д. 43.

1917год

№52. Прошение иноков-изгнанников афонских во Всероссийский съезд духовенства и мирян о прекращении церковного на них гонения и о восстановлении их иноческих прав102

23 мая 1917 года

В 1913 г. мы, иноки афонских обителей: монастыря св. Великомученика и целителя Пантелеймона и скита св. ап. Андрея Первозванного, были насильственно вывезенные, со Св. Горы, безо всякого суда и следствия, по голословному, недоказанному обвинению нас в мнимой ереси и ради отказа нашего исполнить самочинное безусловное требование архиепископа Никона: подписаться под Синодальным посланием от 18 мая 1913 г., или добровольно покинуть Св. Гору, на каковое требование он не имел полномочия, ни от Св. Синода, ни от Св. Патриарха.

За отказ наш исполнить это незаконное требование над нами было произведено истязание по самопроизвольному распоряжению арх. Никона и состоявших при нем чиновников Министерства иностранных дел, безо всякого на такое насилье полномочия, ни от российской правительственной, ни от церковной, ни от патриаршей власти. 3-го июля военным десантом, (состоявшим из 150 человек 50 Белостокского полка при 2-х пулеметах), который был вытребован арх. Никоном из Царьграда под ложным предлогом бунта в монастыре и якобы необходимости усмирить бунтовщиков, над нами было произведено неслыханное истязание, состоявшее в окачивании нескольких сот, собравшихся для служения вечерни иноков, сильнейшей струей холодной воды в упор из двух пожарных шлангов в течении более часа!..

После этого истязания, во время которого иноки, стоя на месте, падая и подымаясь от сбивавшей с ног сильной струи и защищая от нее глаза и лицо, держимыми в руках иконами, немолчно вопияли ко Господу о помиловании и спасении, на иноков, среди которых были и глубокие и дряхлые старцы, были брошены в атаку заранее отобранные для этого охотники солдаты, предварительно напоенные вином, причем среди них было немало было иноверцев; по команде: «бей монахов прикладами», – они стали беспощадно избивать не сопротивлявшихся старцев и по мокрым лестницам с четвертого этажа свергать вниз, причем многие скатывались замертво.

Избитых, мокрых до костей и израненных иноков, выгнав из монастыря, погнали на транспорт «Херсон», вытребованный для этого из Царьграда арх. Никоном и засадили в трюм. Более 60 иноков оказались пораненными и были перевязаны и зарегистрированы судовым врачом; более тяжело раненные были положены в монастырскую больницу, при этом раны наполовину были штыковые. 4 инока, как утверждали очевидцы греки Канон и Андрей, были ночью тайком похоронены.

Всего свезено было в первый день на пароход более 600 иноков, но на следующий день по требованию монастыря, который нуждался в людях для послушаний, около 200 иноков были насильно возвращены в монастырь, несмотря на их протест, ибо они не желали разлучаться с единомысленной с ними братии, и на «Херсоне» было оставлено 439 иноков Пантелеимоновского монастыря. К ним было присоединено 187 иноков Андреевского скита, и 8 июля эти 616 иноков были отправлены в Одессу. Вслед за ними на следующих пароходах с Афона выехала большая часть насильно оставленных и еще много других единомысленных с изгнанниками. Всего, кроме насильно вывезенных, добровольно выехало около 1000; более малодушные покорились власти и остались на Афоне.

Таким образом, совершенно независимые от российской Синодальной власти и находящиеся на чужой территории обители Пантелеимоновская и Андреевская, вопреки их утвержденным уставам, вопреки и воле громадного большинства самоуправляющейся братии, были отняты от этой братии и отданы не угодным для братии двум игуменам: Мисаилу и Иерониму, с несколькими десятками их приверженцев, и российская правительственная власть заставила покориться путем терроризации более малодушную братию этим двум игуменам, поправ освященную древностью свободу самоуправления в этих монастырях.

По свидетельству самого арх. Никона в Пантелеимоновском монастыре из числа 1700 братий, только 100 человек были единомысленны с игуменом, прочие же единогласно требовали его смены. (См. его книжку «Имябожники», стр. 83). В Андреевском скиту из числа 370 человек, только 70 были сторонниками Иеронима, прочие же 306 единогласно требовали его смены.

Таким образом, арх. Никон совершил незаконнейшее вмешательство во внутреннюю жизнь самоуправляющихся афонских обителей, которое, не говоря уже о том, что оно представляло из себя нарушение и международного, и канонического права и было посягательством на свободу русских граждан проживать где кому угодно за границей, но оно было позорнейшим проявлением фанатизма и нетерпимости синодальных иерархов российских того времени и постыднейшим обнаружением на глазах у всего мира самого грубого самопроизвола нашей, как церковной, так и правительственной власти, беспримерного в истории Афона.

В Одессе изгнанники были подвергнуты новым насилиям и издевательствам. В темных каретах, под усиленным конвоем, как самых тяжких политических преступников, их свезли с парохода, частью в тюрьму, частью в арестный дом при Бульварном участке, и там грубою полицейскою рукою после отказа иноков добровольно снять с себя эмблемы монашества, с них сорвали схимы, аналавы, парамани, и даже до нательных иноческих крестов, повергая эти святыни на пол, причем с некоторых иноков предоставили снять схимы и аналавы еврею иноверцу, продавцу готового платья, который был вытребован полицией для того, чтобы иноков одеть в мирское платье.

Некоторым инокам насильно остригли волосы, обрили бороды; большую часть переодели в куцые пиджаки, за которые удерживали двойную против существующей плату, в уродливые картузы, похожие на ермолки, некоторым же отрезали фалды их подрясников. Иноков даже хотели заставить обманным образом подписаться под отречением от монашеского сана, причем это отречение было написано на обратной стороне подписного листа, которую не показывали подписывающимся. Однако, один из иноков настоял на том, чтобы ему дали прочитать и обратную сторону бумаги, такими образом подлог обнаружился и подпись прекратилась.

Большая часть иноков была вслед за этим разослана по этапу на места приписки, и там подвергнута полицейскому надзору; три инока заключены в тюрьму и продержаны в отделении самых тяжких политических преступников в камерах № 1, 2 и 3 в одиночном заключении 50 дней. Тридцать семь иноков были в течение 50-ти суток заключены в арестном доме при Бульварном участке в качестве политических преступников. Архимандрит Давид и с ним восемь старцев были в течении 11 месяцев подвергнуты монастырскому заключению в Андреевском подворье, где их томили в тесном скученном помещении, подвергая, и издевательствам, и брани, и даже ударам.

У иноков было отнято в Одессе все их личное имущество, причем у некоторых были отобраны целые святоотеческие библиотеки, которые были старательно собираемы иноками и приобретаемы ими на собственные деньги. Были отобраны и келейные святыни иноков, которыми они особенно дорожили, и которые получили или в дар, или в наследство от своих старцев, или приобрели на собственные средства. Даже библии и собственные богослужебные книги, и те были отобраны, при чем это имущество за малыми исключениями не возвращено. Впоследствии некоторым возвратили по их настоятельным требованиям монашескую одежду, но как бы глумясь над ними прислали не ту, которая была у них отобрана, но совершенно не подходящую по росту и вместо новой отобранной прислали старую изношенную. Не возвратили инокам и их монастырские вклады, не смотря на предъявление расписок на них, и все прошения, которые иноки подавали о возвращении своих вкладов и о возмещении за построенные на свои деньги каливы – остались без ответа. Отобраны были у иноков также и их личные келейные записки, рукописи и т. п., и тоже не возвращены.

На местах приписки многие иноки оказались в самом бедственном положении, ибо прожив на Афоне много лет (были такие, которые провели до 50 лет) они потеряли всякую связь с родными; знавшие их повымирали, а молодое поколение их родственников, или само бедствовало, или не хотело брать на себя содержание престарелых иноков изгнанников.

Первое время изгнанникам совсем не выдавали паспортов, и только после внесения в Государственную Думу запросов правительству по поводу Афонского дела, на которое правительство, между прочим, не ответило, административное преследование было прекращено, инокам стали выдавать паспорта. Но церковное преследование по местам не прекращалось. Особенно жестоко преследовали изгнанников в некоторых приходах не в меру ревностные священники; они нещадно клеймили иноков: и еретиками, и революционерами, понуждали их покаяться и подписать формулу отречения от мнимой ереси, поносили их пред прихожанами; был даже случай, что один священник донес на одного изгнанника (Григория Нарышкина) губернатору, и его чуть не сослали в места не столь отдаленные, и только убедившись в полной неповинности его, продержав месяц к тюрьме, выпустили. Изгнанников священники выгоняли вон из церкви, не допускали к Св. Причастию и отказывали в нем даже на смертном одре, как было, например, с монахом Севастьяном и с схимонахом Афиногеном; отказывали даже в отпевании умерших, как то было с теми же монахами, причем последнего согласились отпеть только по мирскому чину и после того, как с него, положенного в гроб, сняли схиму. Св. Синод, как известно, санкционировал самочинные действия арх. Никона и оправдал его возмутительные жестокости, приняв на веру его голословное обвинение нас в ереси и в корне ложный доклад о фактической стороне дела. Нас официально заклеймили совершенно несправедливой и обидной кличкой – «имябожцы», приписывая нам тем самым, будто мы из Имен Божиих делаем себе каких-то особых богов. В официальной церковной печати на нас нещадно клеветали с намерением очернить нас и вооружить против нас приходское духовенство и наиболее преданных чад Церкви. С поощрения синодальных иерархов, покровительствовавших смещенным нами, и восстановленным ими игуменам Мисаилу и Иерониму. Афонскими подворьями печатались с разрешения духовной цензуры возмутительные по своей клеветливости листочки и брошюры, в которых не только нещадно извращалась фактическая сторона дела, но нам приписывались такие мнения об Имени Божием, которые мы никогда не думали высказывать, и эти листки и брошюры во множестве распространялись по всей России.

Св. Синод демонстративно удостоил игуменов Мисаила и Иеронима, разогнавших происками своими большую часть своей братии, высоких наград за «ревность (якобы) о Православии», и они достигли такой дерзости, что послали бывшему Государю Императору благодарственную телеграмму за то, что он избавил Афон – «от революционеров и сектантов». Все эти гнусные и злостные клеветы торжественно печатались в официальных органах и нас лишали возможности печатно там же их опровергнуть.

Наши прошения, в которых мы оправдывались и просили о беспристрастном расследовании дела оставлялись Св. Синодом безо всякого ответа, и такое несправедливое отношение к нам и пристрастье к нашим противникам – игуменам Мисаилу и Иерониму, и ясно выраженное упорное нежелание Св. Синода беспристрастно разобрать Афонское дело по существу, а также явная несправедливость синодальной формулировки тезисов об Имени Божием в Послании к инокам от 18 мая 1913 г. и несогласие ее с Катехизисом и учением Свв. Отец, – все это вынудило нас к тому, что мы наконец, 18 апреля 1914 г. подали в Св. Синод заявление о нашем отлучении от всякого духовного общения с ним.

В то время в Москве при Синодальной конторе был назначен суд над 25 «имябожцами», которых Синод считал за «главарей» мнимой ереси, и которых только и нашел нужным отдать под суд из числа 616 изгнанных с Афона за мнимую ересь. Но обвиняемые, за исключением нескольких человек, на этот суд не явились. Однако, из заочного рассмотрения раньше представленных нами в Св. Синод – «исповеданий», суд убедился, что тех мнений, за которые нас обвиняли в ереси, мы на самом деле и не думали высказывать, ибо в наших исповеданиях мы категорически утверждали следующее: «Повторяю, что именуя (вслед за о. Иоанном Кронштадтским и другими одобрявшимися Св. Синодом церковными писателями и согласно с учением Свв. Отец) Имя Божие – и Имя Иисусово – «Богом» и «Самим Богом», я чужд, как почитания Имени Божия за Сущность Его, так и почитания Имени Божия отдельно от Бога, как какое особое Божество, так и обожения самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге».

На основании этого утверждения суд не счел себя вправе вынести нам обвинительный приговор, который необходимо должен был бы привести к отлучению нас Св. Синодом от Церкви, но в своем определении постановил следующее: «Синодальная контора... нашла, что в «Исповеданиях» веры в Бога и во Имя Божие», поступивших от названных иноков, в словах: «Повторяю... (и т. д. см. выше)» – содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению ради учения об именах Божиих от Православной Церкви».

Поэтому Синодальная контора сама пошла навстречу уже отложившимся обвиняемым и командировала к нам епископа Модеста Верейского, чтобы убедить нас взять обратно наше отложение и прибыть в Москву, где нам для жительства будет предоставлен Покровский монастырь. Такое неожиданно милостивое и справедливое отношение к нам, и мягкость и такт епископа Модеста, противоположные фанатической нетерпимости, деспотизму и жестокости архиепископов Антония и Никона, побудили нас послушно пойти на зов добрых пастырей, и вскоре нам мнимым «главарям имябожцам» было разрешено Св. Причащение, а затем и священнослужение.

Определение о нас Московского суда было утверждено указом Св. Синода от 10–24 мая 1914 г. № 4186 и копия с него была вручена нам. Этот указ являлся оправдательным приговором, не только для привлеченных к суду, но и для всей прочей единомысленной о Имени Господнем, изгнанной за мнимую ересь братии, ибо представленные исповедания выражали понимание, не только одних «главарей», но своей изгнанной братии, и поэтому логически необходимым последствием этого оправдания главарей должно было быть распространение его и на прочих заурядных иноков, которых даже не нашли нужным привлечь к суду.

Казалось-бы также естественным, чтобы церковная власть, убедившись в несправедливости воздвигнутого против нас гонения должна была порадоваться, что чада Церкви, которых заподозрили в неправославии, пребывают в правом исповедании веры Христовой, и поэтому поспешить отменить свои прежние карательные указы, обнародовать оправдание, снять с нас обидную кличку – «имябожцы» и возвратить нам наши обители.

Но на деле вышло не так, ибо щадя престиж двух своих членов – архиепископов Антония и Никона, Синод не пошел по этому естественному и единственно справедливому пути, но подобно тому, как то описывается в Деяниях: осудив нас явно, хотели оправдать – «тай», и поэтому московского, неприятного для синодального самолюбия, оправдательного приговора, которым налагалось неизгладимое клеймо осуждения на всю безумную и жестокую ничем не оправдываемую Афонскую эпопею, – не обнародовать и о прекращении гонения – не объявлять.

Благодаря этому получилось вопиющее по своей несправедливости положение: в то время как главные мнимые виновники уже священнодействовали, менее виновным отказывали иногда в напутствии Св. Таин даже на смертном одре; в то время, как главные обвиняемые сами предавали земле павших на брани православных воинов, менее виновных, по кончине их, священники отказывали даже погребать, в то время, как главные обвиняемые без требования от них покаяния или какого бы то ни было письменного отречения, были приняты в церковное общение и помещены в обители, от менее обвиняемых продолжали в епархиях требовать письменного отречения от несуществующей ереси, без которого не принимали ни в какие обители, разве только тайком от епархиального начальства и в качестве только рабочих, или наемных певчих, и по мирскому паспорту. Одним словом – для более виновных вошел в силу указ о их оправдании, а для менее виновных остались в силе указы о их осуждении.

Это двусмысленное положение пребывает и до сих пор, и как-то видно из получаемых нами от наших рассеянных старцев писем, еще и доселе в некоторых епархиях и при ходах гонение против нас со стороны духовенства не прекращается. Если работоспособные иноки в конце концов нашли себе, кто заработок в миру, кто приют в обители, то престарелые в большинстве случаев бедствуют, не находя себе приюта для молитвенного труда и покоя для своей старости. И все мы, не взирая на неповинность в ереси, и до сих пор не восстановлены в наших иноческих правах и не возвращены в наши обители, которые мы продолжаем считать нашим неотъемлемым достоянием.

Ибо, как известно, каждый инок, вступая в братство общежития, совершенно отрекается от всего своего имущества, от всякого попечения о самом себе, отдает все, что имеет, в обитель и дает пред Престолом Божиим обет нестяжания и послушания. Дав такие обеты, каждый инок обязуется ими, отложив всякую заботу о себе, самоотверженно трудиться на пользу обители, беспрекословно и безвозмездно подвизаясь на всяких послушаниях, иногда губительных для его здоровья. Но, если таковые суть священные обязанности инока по отношению к его обители, то эти обязанностям, естественно, должна соответствовать гарантия для инока в том, что он не может быть вышвырнут из обители по самопроизволу начальства, разве только в случае действительного впадения в ересь, или в такие тяжкие и неисправимые пороки и смертные грехи, которые делают недопустимым дальнейшее пребывание инока в обители. Но в таких случаях, когда иноки бывали удаляемы из афонских общежитий по прожитии в них многих лет, они требовали материального возмещения, и если им отказывали, то искали судом и их удовлетворяли.

Мы видели, что нас, афонских иноков, подвергли массовому изгнанию по подозрению в ереси, без следствия и суда над нами, и поэтому, если подозрение не оправдалось и на суде оказалось, что ереси в нас нет, то и не будучи осуждены никаким духовным судом, не будучи формально отлучены от Церкви за ересь, на каком основании караемся мы и доселе изгнанием из наших обителей и почему нам не дают возможности пользоваться правом жительства в принадлежащих НАМ обителях, в которых мы давали обет пребывать до смерти, и которые в свою очередь, взяли на себя обязательство содержать нас до самой смерти, ибо, если бы такого обязательства не существовало, то и посмертный обет инока подвизаться безвозмездно в послушаниях и обет нестяжания – были бы невозможны. Если нам ответят, что нас в настоящий момент нельзя возвратить на Афон по политическим обстоятельствам, то мы на это возразим, что у наших обителей имеется целых 6 подворий в самой России и целый монастырь в Бессарабии, отнятый правительством во время этой войны у болгарского монастыря Зографа и отданный Андреевскому скиту, и поэтому политическая обстановка отнюдь не может препятствовать тому, чтобы нам предоставили для жительства несколько наших подворий.

Мы 616 иноков, насильно вывезенные арх. Никоном из наших обителей по проискам двух смещенных нами игуменов, и по интригам арх. Антония, мы имеем полное основание считать себя неизменно иноками наших обителей – Пантелеимоновской и Андреевской, и полноправными членами этих общежитий, и собственниками общего монастырского достояния наравне с не изгнанными братиями. Вольными нашими потами и трудами наших отцов, безо всякого участия или помощи правительства, создались в короткое сравнительно время эти две афонские обители, и поэтому мы считаем себя в полном праве требовать, чтобы нам, или возвратили отнятые от нас обители, или предоставили несколько подворий, или, наконец, дали бы вместо отнятых обителей другую в России, и выделили нам пропорциональную часть монастырского капитала, лежащего в Государственном банке в России, чтобы на эти средства мы могли обосновать новое общежитие.

Справедливость наших прав на монастырское имущество особенно рельефна, если вспомнить, что например, Андреевское подворье в Петрограде всецело построено изгнанным ныне ктитором (то есть попечителем) Андреевского скита архимандритом Давидом. Его трудами собран был необходимый для постройки миллионный капитал, и сверх того через его руки Андреевский скит получил жертву в 1.200.000 рублей, от известного миллионера Иннокентия Сибирякова, который разновременно передал о. Давиду 2.400.000 рублей, предоставив ему раздавать эти деньги по его усмотрению.

О. Давид раздал половину на благотворительные дела, и бедные монастыри в России, а другую половину отдал в скит, за что и удостоен весьма почетного звания «ктитора», единственного ныне в Андреевском скиту, и вот ныне этот единственный Андреевский ктитор строитель его подворья – бессребреник о. Давид, будучи изгнан на кончине своих лет из устроенной им обители, был принужден нищенствовать, если бы его не приютили в Покровском монастыре, не имея права ступить даже на порог того подворья, которое он сам построил и той обители, на благо которой положил столько сил, и в которой, прожив 40 лет, потерял все свое здоровье.

Многократно мы обращались в Св. Синод с просьбами, что бы он или прекратил против нас гонение и восстановил бы наши права на основании им самим утвержденного определения московского суда, или назначил авторитетную и беспристрастную комиссию для пересмотра дела по существу, и тогда в случае признания нас виновными в ереси отлучил бы нас от церкви; но ни того, ни другого Святейший Синод не делал и оставался глух на все наши просьбы.

Поэтому ныне мы решаемся апеллировать к вам, представители святых Божиих Церквей земли Русской, и взываем к церковно-общественному суду всей Святой Руси, и просим обратить внимание Св. Синода на вопиющее на небо Афонское дело. Если Св. Синод не счел для себя возможным обвинить нас в ереси и отлучить от Церкви, то мы считаем себя вправе требовать следующего.

Оправдание 25 главных обвинявшихся, или как их официально называли – «главарей имябожцев» – должно быть распространено и на прочих, за единомыслие с ними вывезенных с Св. Горы по подозрению в ереси, но к суду не привлеченных.

С нас должна быть снята обидная и несправедливая официальная кличка «имябожцы» и должны быть отменены прочие запрещавшие нас указы, формула отречения, установленная было для воссоединения нас с церковью и пр., и об этом должно быть обнародовано в «Церковных Ведомостях».

До времени, когда откроется возможность для нас быть возвращенными на Афон, нам должны быть предоставлены для жительства наши подворья в Одессе. Они должны быть отданы нам в полное распоряжение. Нынешние настоятели их будут смещены и на их место мы поставим выбранных нами настоятелей. Прежде находившаяся на подворьях братия может по желанию каждого, или остаться на подворье, подчиняясь вновь избранному нами начальству, или перейти на другие наши подворья в России. Смененные настоятели, ввиду того, что они снабжены доверенностью за печатью монастыря, останутся до времени на подворьях, до смены их другими лицами, и подчиняться вновь избранным настоятелям этих подворий. Они должны предоставлять все требуемые для содержания братии средства.

Сверх этих требований мы просим Всероссийский съезд ходатайствовать пред Св. Синодом о разрешении совершить отпевание над лишенными такового нашими усопшими иноками.

От имени изгнанной братии:

Ктитор Свято-Андреевского скита

и настоятель (в изгнании)

архимандрит Давид.

Соборный старец монастыря Св. Вел-Муч.

и Целителя Пантелеймона (в изгнании)

и уполномоченный братии монах Ириней.

Соборный старец

Свято- Андреевского скита (в изгнании)

и уполномоченный братии

иеросхимонах Антоний,

г. Москва, Покровский монастырь

Типографский экземпляр.

ГАРФ. Ф.3431. On. 1.Д.359.Л.34–38об.

№53. Прошение иноков монастыря Св. Пантелеймона и скита Св. Апостола Андрея Первозванного, насильно вывезенных со Святой Горы в 1913 г. в Святейший Правительствующий Синод

14 июня 1917 года

Представляя при сем докладную записку103 с изложением фактической и богословской104 стороны афонского дела, мы просим Святейший Синод обратить внимание на вопиющее положение изгнанных по подозрению в ереси иноков, ибо не смотря на оправдание 25-ти из нас, которые в качестве мнимых «главарей», были преданы духовному суду в Москве и затем, как не содержащие еретического учения приняты в церковное общение, мы прочие шестьсот иноков, единомысленные с преданными суду и не привлеченные к нему, до сих пор официально считаемся пребывающими под запрещением (см. докладную записку).

Поэтому мы смиреннейше просим Святейший Синод о нижеследующем. Если нынешний состав Святейшего Синода находит бывшее о мнимых «главарях» определение Московского суда при Синодальной конторе и утверждающий его указ Св. Синода от 10–24 мая 1914 г. № 4136 неавторитетным, и поэтому не находит возможным распространить оправдание «главарей» и на всю прочую, вывезенную по подозрению в ереси, но не привлеченную к суду, иноческую братию, то мы усердно просим, назначить новый суд над нами, который по тщательном, беспристрастном и гласном разборе Афонского дела людьми авторитетными и неприкосновенными к нему, пришел бы к какому-нибудь определенному относительно нас решению, то есть или осудил бы нас, или оправдал. Если мы окажемся неповинны в ереси, то пусть Святейший Синод восстановит нас в нашем иноческом состоянии, если же мы окажемся повинны в ереси, то пусть по всей строгости церковных канонов нас отлучат от Церкви и предадут анафеме. Но, во всяком случае, эта строгая кара будет для нас легче, чем четырехлетнее томление нас в том неопределенном положении в каком мы ныне находимся, когда с одной стороны мы уже, как будто оправданы, ибо наши так называемые «главари» уже священнодействуют, а с другой стороны указ о оправдании доселе не объявлен и для всей прочей братии остается в силе прежний указ, нас запрещающий (от 29 августа 1913 г.) на основании которого нас и доселе духовенство в епархиях клеймит «еретиками», принуждает к отречению от несуществующей ереси, не допускает к Св. Причастию даже на смертном одре и даже лишает отпевания скончавшихся. (см. докладную записку).

Если же Святейший Синод в нынешнем своем составе находит бывшее о «главарях» определение Московского суда и утверждающий его указ Св. Синода авторитетным, и соглашается с тем, что у обвиняемых «в измышлении нового лжеучения» об Именах Божиих иноков нет оснований к отступлению ради учения об Именах Божиих от Православной Церкви, как то видно из представленных ими «Исповеданий» (см. докладную записку), то мы усерднейше просим, распространить это определение на всю единомысленную изгнанную братию и объявить нас пребывающими в церковном общении и благословить нам жить на наших подворьях в России.

Во избежание могущих возникнуть, в особенности в первые дни по возвращении, распрей между некоторыми иноками враждебно друг к другу настроенными, просим назначить нам по одному подворью для Пантелеймоновской и Андреевской братии в наше распоряжение, причем те из живших на них иноков, которые почему-либо враждебно настроены к изгнанникам, могут перейти на другое подворье наших обителей. Так, например, нам могут быть назначены для жительства, или Пантелеймоновское и Андреевское подворья в Одессе, или Пантелеймоновское подворье в Москве и Андреевское подворье в Петрограде. Так как по уставу наших обителей нам предоставлено самим избирать наших настоятелей, а ныне в России начинает господствовать выборное начало, и в епархиях, и в приходах, и в монастырях, то нам должно быть предоставлено право, собравшись на назначенных нам для жительства подворьях, выбрать себе настоятелей и старцев для заведования делами братств.

В виду заведомо враждебной настроенности по отношению к нам нынешних доверенных наших обителей в России: Пантелеймоновских иеромонахов Кирика и Аристоклия и Андреевских иеромонахов Макария и Питирима, от которых трудно ожидать благожелательного отношения к возвращающимся изгнанникам, и напротив, весьма вероятно ожидать, что они будут всячески препятствовать нашему жительству, ограничивать и не доставлять нужных средств для насущных потребностей, и т.п., то мы просим Св. Синод, вместе с распоряжением об отводе для нас подворий, сделать нас независимыми в денежном отношении от означенных доверенных. Если нам для жительства будут отданы подворья в Петрограде и Москве, то доходов с них должно хватить на наше содержание. Если же нам назначат Одесские подворья, то доходы с них совершенно ничтожны, и в таком случае, просим одновременного распоряжения Св. Синода, чтобы доверенные из процентов на монастырские капиталы и из прочих доходов обительских вкладывали бы в определенные сроки на имя выборных настоятелей собравшихся изгнанников определенные Св. Синодом суммы в Государственный банк на текущий счет. Размер этих сумм должен быть таков, чтобы хватило на годичное пропитание и одежду на 187 иноков Андреевского скита и 439 иноков Пантелеймоновского скита.

Отчет о расходовании означенных сумм выборными старцами представляется всему братству обителей.

При замирении покорнейше просим Св. Синод принять меры к нашему возвращению на Св. Гору.

Желательно, чтобы для снесения с Св. Патриархом относительно нашего возвращения было бы послано особое духовное лицо, пользующееся взаимным доверием, и той, и другой стороны. Это же лицо, которое возьмет на себя миссию «Примирителя» и «Третейского судьи» должно будет сопутствовать возвращающимся инокам в их кровные обители. Здесь на месте ему придется решить, лично удостоверившись во взаимном отношении изгнанной и оставшейся братии, возможно ли надеяться, что совместная жизнь под одним кровом будет мирной? Мы лично глубоко уверены, что за исключением враждебных нам игуменов Мисаила и Иеронима и десятка или двух из самых рьяных приверженцев, вся остальная братия примет нас с распростертыми объятиями. Если же мы ошибаемся, и если, наоборот, выясниться невозможность мирного сопребывания под одним кровом, то под председательством сопутствовавшего нам духовного лица должна собраться комиссия в каждой обители из 6 выборных старцев в каждой по три от каждой стороны для раздела братского достояния и для выбора нового места для выделяющейся братии. В этом отношении затруднений предвидеться не может, потому что у Пантелеймоновского монастыря на Афоне, кроме главной обители, имеется целый монастырь на вершине – «Старый Руссик», обширный и прекрасный скит Новая Фиваида, обширный хутор Крумица и еще много других обширных хуторов, из коих каждый может быть обращен в отдельный монастырь.

По уполномочию всей изгнанной братии прошение подписали:

Ктитор Свято-Андреевского скита

и настоятем (в изгнании)

архимандрит Давид,

Соборный старец монастыря

Св. Вел-Муч.и Целителя Пантелеймона

(в изгнании) и уполномоченный братии

монах Ириней,

Соборный старец Свято- Андреевского скита.

(в изгнании) и уполномоченный братии

иеросхимонах Антоний.

Петроград.

Типографский экземпляр.

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. л. 38 об.–40.

№54. Прошение монаха Климента, доверенного Русского на Афоне Свято-Андреевского скита, в Святейший Правительствующий Синод

19 июня 1917 года

Известный имябожник, иеромонах Антоний Булатович и его единомысленники, удаленные с Афона, давно уже посягают обеспечить себя хранящимися в Российском Государственном банке капиталами афонских обителей – Свято-Пантелеймоновского монастыря и Свято-Андреевского скита, оправдывая это посягательство тем, что они удалены из названных обителей будто бы безвинно и несправедливо; теперь же они, как известно мне, возбудили о сем ходатайство в Святейшем Синоде и о том, чтобы он передал им, находящиеся в городах России, подворья упомянутых обителей и изыскал бы способ возвратить их по окончании войны на Афон – в эти обители.

Но известно и Святейшему Синоду, что они пропагандировали в обителях новоявленное учение книги «На горах Кавказа» и чинили при этом насилия братиям, несогласным с ними, уже и после того, когда оно уже было осуждено Константинопольским Патриархом, и что учинили в этих обителях бунты, причем андреевские имябожники, изгнали из скита своего игумена, и несколько десятков братий, коих предварительно избили и окровавили, и всячески притесняли оставленных в скиту противящихся их учению – издевались над ними, принуждали принять и подписать имябожническую ересь, не разрешали им выходить за скитские ворота в продолжение шести месяцев, причем ворота во все это время были для них заперты, и вообще, для всех неугодных имябожникам лиц, кроме официально присылаемых правительством.

Таковые их деяния известны Святейшему Синоду из разных источников. Они кратко описаны мною в брошюре «Имябожнический бунт и плоды учения книги «На горах Кавказа», в приложении к которой имеется письмо паломника – очевидца афонских беспорядков; описаны и в другой брошюре «История афонской смуты», составленной Пахомием, монахом Вознесенской на Афоне келлии, и отчасти в «Акте русских насельников Свято-Афонской Горы», напечатанном в «Сборнике документов, относящихся к афонской имябожнической смуте», и в книжке «Святое православие и имябожническая ересь», прилагаемых при сем. Описаны, правда, в искаженном виде и самим о. Антонием Булатовичем в сентябрьской и октябрьской книжках «Исторического вестника» за 1916 г., в статье «Моя борьба с имяборцами на Св. Горе».

Посягательство имябожников на капиталы Андреевского скита, на его подворья и на возвращение их в скит противоречат основным канонам последнего, установленным при его открытии и утвержденным Константинопольским Патриархом в 1849 году. По этим канонам, всякий из братии, проявляющий самочиние и, по вразумлению со стороны властей, не желающий исправиться, подвергается осуждению и изгоняется из скита. А так как имябожники не только самочинничали, но и учинили в скиту бунт, причем нанесли побои братиям, изгнав их из скита во главе с игуменом, и тем обесславили доброе имя скита и монашества, причинив первому огромные убытки, и не вняли многократным увещаниям предержащих властей, готовых простить им и навсегда предать забвению их своеволия и буйства, то и были удалены из скита на основании означенных канонов, не только как еретика, но как и бунтари, насильники и бийцы105 и нарушители спокойствия не только одного скита, но и всего Афона, а посему навсегда лишены права на возвращение в скит, на владение подворьям и метохом, и на обеспечение капиталами его.

Впрочем, может быть вернее то, что они, не пожелав отказаться от осужденного уже и Российской Церковью учения книги «На горах Кавказа» и заявив, что они не будут в скиту жить с «еретиками», с теми, кто не исповедует учения означенной книги – сами добровольно выехали из скита, причем получили из его кассы, денежное вспомоществование. Скит даже вправе требовать от них возмещения ему убытков, причиненных ему ими и искать у властей достойного возмездия им, за избиение братии, но он, помня завет своего Спасителя о прощении обид этого не делает.

Так как иеромонах Антоний Булатович, многократно неправильно в печати заявлял, что имябожники безвинно удалены из названных обителей и со Святой Горы, и всячески отрицал учиненный ими в скиту бунт, причем несправедливо обвинял в скитских беспорядках не единомудрствующих с ними игумена и братию скита и, тем многих восстановили против них, то скиту весьма желательно в интересах истины произвести в нем, когда явиться возможность, полное судебное следствие этих беспорядков.

Такого судебного следствия, к сожалению, не было в скиту произведено, что и дает о. Антонию возможность и доселе держать публику в заблуждении относительно бывших на Афоне общих беспорядков, а посему не удивительно, что публика относиться к имябожникам сочувственно, еще и потому, что разошедшиеся по России имябожники всюду клевещут на своих противников афонских, обвиняя их в неверии и богохульстве, чему простой люд, к глубокой скорби, верит на слово.

Вследствие изложенного, честь имею смиреннейше просить Святейший Синод не принимать во внимание ходатайства имя божников об обеспечении их капиталами Андреевского скита или процентами с этих капиталов, на которые содержится братия в скиту, ежедневно читающая при богослужении синодики благодетелей, на каковой предмет и пожертвован благодетелями этот капитал (на вечное поминовение), также и для раздачи милостыни бедным пустынножителям Святой Горы; и не передавать имябожникам скитских подворий, как источников доходов для скита, и не водворять их на эти подворья, и не возвращать их в скит и тем предотвратить разорение и запустение скита, а живущую в нем и его подворьях братию оградить от новых притеснений и насилий со стороны имябожников, кои давно уже грозят расправиться с нею и отмстить ей за свое, яко бы безвинное, изгнание с Афона, если им удастся возвратиться в скит или поселиться в его подворьях.

При сем осмеливаюсь обратить внимание Святейшего Синода на то обстоятельство, что и русские афонские обители находятся под высшей властью духовной юрисдикции Константинопольского Патриарха, и что потому передача подворий сих обителей, равно и капиталов, или отчислений процентов с последних лицам, официально и неоднократно признанным двумя Константинопольскими Патриархами и Константинопольским Священным Синодом, еретиками была бы нарушением прав первоиерарха православного мира и повела бы к расторжению мира и любви, изначала соединяющих Русскую Церковь с ее Церковью Матерью.

Святейшего

Правительствующего Синода

нижайший послушник

доверенный Русского на Афоне

Свято-Андреевского монастыря

монах Климент.

Машинописная копия.

НИОР РГБ. Ф. 765. К. 4. Д. 43

№55. Прошение схимонаха Досифея Святейшему Московскому Поместному собору106 о решении судьбы афонских иноков, находящих в армии

14 сентября 1917 года

Уже пятый год идет, как исповедники Всесвятейшего Имени Божия были с бесчестием насильно удалены со Святой Горы и водворены в Россию, и здесь до сего времени несут весьма и весьма тяжелый крест. Действительно, невыразимо тяжел крест у тех, кого объявили еретиками за точное исповедание святоотеческой истины; но несравненно тяжелее тем из них, кто в настоящее время находится в армии. И мы, изгнанники-воины, подаем о себе на Собор голос, смиреннейше прося внять ему; о нашем же общем деле по защите Святейшего Имени Божия посылаем мы вместе с этим другое наше прошение с изложением нашего исповедания.

Как известно, еще задолго до войны, оставили мы свое возлюбленное отечество – Россию и отправились на далекий Афон, состоявший в то время под игом неверных турок, чтобы там легче достичь Небесного Отечества. Там дали мы обет Господу навсегда остаться в уделе Божией Матери, и самовольно никуда оттуда не уходить, вменив Св. Гору в свое отечество, а исполнение иноческих обетов – единственной целью своей жизни. Однако не судил Господь осуществиться нашему обету, так как мы насильно были вывезены в Россию, за то, что содержим святоотеческое учение об Имени Божием, в последние дни формулированное приснопамятным батюшкой о. Иоанном Кронштадтским так: «Имя Божие есть Сам Бог». Здесь насильно сняли с нас иноческие одежды и облекли в жидовские наряды, объявили, что мы лишены иноческого звания и ввергли нас в те неизмеримо тяжкие скорби, о каких всякий может услышать от каждого почти имяславца. Хотя впоследствии, на Московском суде, нас и оправдали, и это оправдание усугублялось свидетельствами епископа Модеста, однако те, на кого наше оправдание клало тяжкие и многочисленные обвинения, воспрепятствовали торжеству, как церковной истины, так и законной справедливости, не допустив обнародования актов Московского суда и писем епископа Модеста в официальных органах, поместивших наше обвинение, почему мы, в глазах общества, особенно же его официальных представителей, продолжали оставаться осужденными, лишенными монашества и его прав, лицами. В этом бесправии застала нас нынешняя всемирная война, когда наглядно обнаружилось крайне неестественное к нам отношение со стороны Св. Синода и правительства: с одной стороны, нас продолжали считать еретиками, а с другой – нашим иеромонахам разрешено священнодействовать; одним из нас вернули все права, не смотря на то, что те остались официально и фактически имяславцами, а другие до сего времени пребывают на положении отлученных от Церкви и лишенных монашества и его прав. К последнему сонму принадлежим и мы, воины-имяславцы.

Когда началась война, то некоторых из нас, числившихся в запасе, немедленно взяли в ряды армии, не взирая на их монашеское звание, а других призывали постепенно, по мере развития мобилизации. Чтобы предупредить подобное беззаконие, ни в одной православной стране не допустимое, священноархимандрит Давид выдавал инокам удостоверения, подтверждаемые епископом Модестом, где было сказано, что предъявитель его действительно имеет монашеский постриг. Вначале эти удостоверения имели силу, однако, вскоре воинские начальники объявили тем, кто предъявлял их при призыве: «Ваш Синод разъяснил, что эти удостоверения не освобождают от военной службы», и стали зачислять монахов в ряды армии. С тяжкой скорбью подчинились мы подобному требованию земных властей, потому что правила Свв. Отцов весьма строго воспрещают монаху браться за оружие; все же в нашей скорби имели мы большую отраду в примере св. Сергия Радонежского, который послал с великим князем Димитрием Донским, отправлявшимся против татар, двух иноков, положивших впоследствии на поле брани живот свой. Этим примером мы весьма пользовались, поддерживая себя в тяжелые минуты походной и боевой жизни, но теперь этот образец потерял для нас свое значение по вполне понятной для всякого инока православного причине.

Причина эта весьма важна и заключается в следующем. Во все время существования православных государств, воины, ратовавшие против нападавших на отечество иноплеменников, твердо знали, что прежде всего отдают свою жизнь за Православную веру. Однако, несмотря даже на столь высокую цель, как защита веры, Свв. Отцы весьма строго запрещали браться инокам за оружие, тем более что к этой цели почти всегда присоединялись побочные, второстепенные цели, за которые не только воевать, но даже говорить о них иноку – не подобает, как, например, коммерческие, и чисто завоевательные и им подобные. И только в таком исключительном случае, как освобождение Руси от татар, угнетавших православную веру, св. Сергий благословил выступить на защиту православной веры двум инокам с оружием в руках.

Текущая ныне война начата была с целью защиты православного государства от его окончательного разгрома и уничтожения врагами нашей веры – императорами Вильгельмом и Францем-Иосифом, почему участие иноков в этой войне еще кое-как могло быть оправдываемо, да и то не вполне достоверно. В настоящее время совершенно исчезла вышесказанная цель войны... Если же защита веры является для монаха единственной причиной оставаться в рядах бойцов, то разве монах не должен уйти из армии, когда эта причина исчезла? – Несомненно – должен! Мы же кроме того видим, что в настоящее время вопрос о вере в России не только не является главнейшим для нового государственного строя, но наоборот, отодвинут Вр[еменным] правительством на последний план... А это уже, вместе с низведением прав нашей церкви на один уровень с еврейством, магометанством и язычеством показывает, что у себя дома нашей Церкви грозит чрезвычайная опасность.

Но нам говорят: в настоящее время родина нуждается в воинах... На это мы ответим: родине не нужны будут несколько десятков иноков-воинов (во всяком случае меньше полусотни), незаконно призванных в ряды армии, если она соберет сотни тысяч своих дезертиров и годных к службе мирян, разными способами уклоняющихся от военной службы. И если не только еврейского, магометанского и духовные лица других исповеданий освобождаются от призыва в ряды воинов, но даже целая секта менонитов призывается всего лишь для санитарной службы и совершенно не привлекается к участию в боях; если для всех этих лиц закон об освобождении от службы в рядах армии остается обязательным, то почему же для православного монашества его нарушили? Не во время войны мы приняли монашество, чтобы избавиться от призыва в армию, но еще задолго до начала ее; когда никто не помышлял о войне, мы ради Бога и спасения своей души оставили даже Россию; однако, почему же, насильно вывезя нас из нашего духовного отечества, поставили нас здесь вне закона, как церковного, так и гражданского, воспрещающего инокам браться за оружие? Или разве можно допустить, что какая-либо власть на земле может снять с инока данные им Богу обеты? Или сам инок властен это сделать? Или, наконец, постриг, полученный за пределами России, не в той же мере истинен и законен, что и совершенный по разрешению консистории? Или тайный постриг есть всего лишь празднословие? На все эти вопросы есть прямой и непреложный ответ у Свв. Отцов и по их суду пусть будет поступлено и с нами.

Земно кланяясь Святейшему Собору и усерднейше прося его святых молитв и благословения, смиреннейше просим восстановить нарушенные в отношении нас, как святоотеческие постановления, так и законы человеческие, и возвратить нас из рядов армии, где находиться в настоящее время нам не должно, как свободно и вполне законно отвергшимися мира и его дел.

Кроме того, в настоящее время поднят вопрос о демобилизации армии на целую треть ее численного состава. Это обстоятельство, несомненно, доказывает, что нет никакой необходимости для монахов оставаться в армии в качестве воинов: армия велика и может обойтись без их там присутствия.

Доверенный иноков-воинов

непотребный сх. Досифей.

Ст. Акстафа Елизаветпольской губернии.

Дмитрию Г. Тимошенко.

На тексте помета: Заслушано 26 марта 1918 г.

Подлинник. Г АРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 358. Л. 9–11.

№56. Прошение схимонаха Досифея и монаха Пантелеймона Святейшему Московскому Поместному Собору о пересмотре вопроса об Имени Божием

14 сентября 1917 года

Несмотря на то, что духовный суд Московской Синодальной конторы над афонскими изгнанниками, происходивший весной 1914 года, оправдал нас, однако до сих пор нигде в церковных органах не опубликованы акты суда сего, почему нас все еще продолжают считать еретиками, лишенными иноческого сана, и нередко отказывают умирающим исповедникам Имени Божия в приобщении Свв. Таин, требуя для сего известной подписки.

С другой стороны, при многократных и самых тщательных исследованиях послания Святейшего Синода к инокам об Имени Божием и приложенных к нему докладов, приходится с несомненностью признать, что, как в том, так и в других допущено много ошибок, весьма противоречащих совершенно ясному и точному учению нашей Православной Церкви. Ошибки эти весьма смущают нашу совесть, которая властно требует настойчиво ходатайствовать о пересмотре всего вопроса об Имени Божием.

Настоящий момент, когда в сердце Православной России заседает Поместный Собор, является самым подходящим для этого случая; но, к превеликому нашему сожалению, мы, находясь в далеких трущобах Азии, не зная заблаговременно о созыве Собора, не успели приготовить для него более краткого и соответствующего обстоятельству изложения вопроса о почитании Имени Божия, но, торопясь не опоздать с нашей просьбой, воспользовались единственно находящимся в нашем распоряжении письмом некоего имяславца к имяборцу и, посылая его на Собор, просим исследовать изложенное в нем и восстановить попранное учение: 1) об Имени Божьем; 2) о Плоти и Крови Спасителя; 3) об истинности учения Святых; 4) о нераздробляемости Христа и обо всем другом, нарушенном имяборцами, чего это письмо касается.

Несомненно, что письмо это предназначалось исключительно для нескольких весьма немногих лиц, и автор его ни под каким видом не рассчитывал на то, что ему будет предоставлено иное назначение, в особенности же надобность быть представленным на Поместном Соборе, почему он немало скорбит из-за тех многочисленных несовершенств, которые всюду обнаруживаются в его письме, как в форме изложения, так и в резкостях слова, допустимых только в частном письме, но не в Соборном докладе. И только полное отсутствие времени для создания надлежащего доклада, вынудило нас воспользоваться сим письмом для посылки его на Московский Собор, тем более что к изложенным там мыслям, мы всецело присоединяемся; скорбим же только о внешней их форме.

Земно кланяясь Святейшему Собору и усерднейше прося Его св. молитв и благословения, наипаче молим восстановить истинное святоотеческое учение об Имени Божием; ибо, как гласят слова святых пророков, из-за хулы на Него воздвигнуты на нас все те неисчислимые скорби и беды, в какие ныне пришли все народы Росси за тяжкую хулу имяборцев.

Прекратите, святители земли Русской, сию ужасную хулу и Имя Божие помилует нас, ибо св. Иоанн Златоуст говорит: «Одно Имя Божие может прекратить бесчисленные войны (t.V, 166).

Непотребный схимонах Досифей,

Непотребный монах Пантелеймон.

Г. Акстафа Елизаветполъской губ.

П. Г. Левицкой, для о. Досифея.

На тексте помета: Заслушано

26 марта 1918 г.

Подлинник. ГАРФ. Ф.3431. On. 1.Д.358.Л. 12–12 об

№57. Письмо заведующего Одесским Афонским Пантелеймоновским подворьем архимандрита Кирика миссионеру Херсонской епархии М. А. Кальневу, члену Церковного Поместного Собора

8 октября 1917 года

Почтительнейше обращаюсь к Вас, как члену Поместного Церковного Собора по нижеследующему делу. Осведомившись о том, что на Церковн[ом] Поместн[ом] Соборе «имябожники» возбудили вопрос по части признания ихнего нового учения о имени «Иисус», как «новый догмат».

И очевидно на Церковном Соборе будет разбор ихнего нового учения, хотя это учение и разобрано Св. Синодом, а также и Восточной Греческой Церковью и осуждено, как учение еретическое, но настойчивость сих спорников восходит до наглости, что и возмущает истинных чад Церкви Божией, о непокорности оных в нераскаянности пребывающих, мнящих себе быти якобы православными, а несогласных с ними – еретиками! Какое ожесточение, какое упорство и противление Св. Церкви! И она, как таковая, ждет еще ихнего искреннего покаяния! Даруй им, Господи, чрез покаяние спастися и вразуми истину придти! К сему, миром Господу помолимся!

Если, паче чаяния, оные спорники и сопротивляющиеся Церкви Христовой будут на Церковном Соборе настаивать на споем поставить вопрос уже решенный, то для ознакомления ихнего учения, бывшего, как во Св. Горе, так и в России – у себя на родине, я предлагаю Вам печатную литературу в нескольких экземплярах книг. Помимо же этого, считаю не лишним сообщить Вам еще нижеследующие факты, кои могут служить доказательством и освещением их темных деяний.

Находясь в Константинополе на монастырском подворье, я, по поручению отца игумена нередко бывал по делам монастыря у Патриарха Иоакима III-го, а затем, по кончине его, у Патриарха, ныне здравствующего, Германа V-гo, по делу «имябожников», слышал ихнее патриаршее выражение (переводимое мне личным патриаршим секретарем, бывшим воспитанником нашей Петроградской академии Христо [Папа-Иоанну]) – такое суждение по адресу непокорных: «Мы отечески старались обнаружить свою любовь к оным несчастным монахам, считаясь с авторитетом Российской Церкви, снизошли им до последней возможности, чая ихнего покаяния и исправления, поручив это дело исправления Российской Церкви в лице Св. Синода, а то они своим упорством и несогласием с голосом Святой Матери Церкви заставляют нас отлучить их от Церкви, но не желая этим самым огорчать Российскую Церковь, братски поручили оной и судить непокорных, и в непокорности пребывающих, как еретиков, а кающихся истинно – простить по правилам Св. Церкви, а учение ихнее – признать, как еретическое».

Достойно внимания и сие обстоятельство: упоминаемый некий «Акт Пантелеимоновского монастыря» написан о. игуменом архимандритом Мисаилом на тот конец, [что] это «имябожники» (за несколько месяцев до бунта последнего) не стали (иером[онахи] и иерод[иаконы]) служить Божественную лит[ургию] с игуменом, называя его антихристом, не признающим Иисуса Христа Богом, – написан был оный акт не по части разбора о Имени Божием, а в то оправдание, что игумен не есть антихрист, не признающий Богом Иисуса Христа. Этот-то акт о. игумен прочел в присутствии всей братии и пред всеми теми, кои его называли антихристом. По прочтении сего акта, игумен спросил всех споривших: «Есть ли в сем акте то, что я не будто не признаю Иисуса Христа Богом?», тогда они сказали: «Нету». – «А если нету, – ответил игумен, то подтвердите ваше слово подписанием этого акта» (после моей подписи), и все они подписались. Но потом, видя, что их идеал о завладении властию монастыря этим самым исчерпался, и нельзя теперь признать о. игумена еретиком под коим бы флагом, изгнать его из монастыря, тогда они придумали новое дело: отняли у о. игумена оный акт и в искаженном виде сообщили Патриарху, аки бы автор оного акта – только игумен, а они не участвовали подписями в нем, (а самый подлинный акт они разорвали на собрании всего братства в храме)...

Таким образом, при разборе спорного вопроса у Патриарха были материалы: упоминаемый акт, доставленный ему «имябожниками» в искаженном виде, а не в подлинном виде, так как они же его уничтожили, и следовательно оный акт не есть, как принадлежность одному о. игумену, но и всего братства – без изъятия, затем, подлинные сочинения «имябожников» во главе с иеросхимонахом Антонием Булатовичем, и потом книга «На горах Кавказа», на коей все основание «имябожники» строили... и ныне строят.

Кстати прибавить, незадолго до открытого бунта «имябожниками», на Афоне был Григорий Евф[имович] Распутин, который вошел с ними в такой тесный союз, что обещал им поддержку самого Государя. Это подтверждается еще тем, что Распутин протежировал «имябожникам» представиться к быв[шему] Императору с Императрицей во дворце в Царском Селе; по рекомендации и участии в деле сем Распутин представил во дворец к быв[шей] императорской чете 4-х «имябожников» разных типов: одних резвых на язык, и иных, кои бы вызвали сострадание к ним. От таковых-то были: схимонах Мартиниан и родной брат его монах Ириней107, схимонах Исакий и монах Манассия. Для большего впечатления, сии товарищи притворили схимонаха Мартиниана в слепца и повели его под руки по коридорам дворца – аки бы действительного слепого... и здесь поставили мнимого слепца пред лицом быв[шего] Государя и Государыни, которая обратила внимание главным образом на «невидящего» света Божия!.. Вздохнула о нем и с укором по адресу архиепископа Никона сказала: «Ах, какой злой архиерей, и слепых старцев, как сего, не пожалел и повыгонял со Святой Горы!»... Между тем, тот мнимый слепец тотчас же по выходе из дворца прозрел очами и стал таким же зрячим, каким и есть до сего времени. А миссия ихняя увенчана была успехом, тем де обстоятельством, что и б[ывший] Государь за них будет стоять, за что смело ручался Г. Распутин. Последствия сего печального исхода дела при разборе оного в Московской синодальной конторе оправдались; по предстательству Распутина в Московской Синодальной конторе дело получило такой исход, какой и дал повод оным упорствующим и противляющимся власти церковной снова беспокоить Св. Церковь Божию в лице Церковного Всероссийского Собора, куда они подали свое новое заявление об установлении ихнего нового догмата и правоты (аки бы) ихнего нового неслыханного учения!

Да даст им Господь Бог чувство покаяния истинного и смиренное подчинение голосу Св. Матери Церкви!

Архимандрит Кирик

Подлинник. Автограф.

Г АРФ. Ф. 3431. On. 1. Д .360. Л. 126–128.

№58. Прошение афонских иноков во Всероссийский Церковный Поместный Собор

15 октября 1917 года.108

Мы, нижеподписавшиеся иноки, афонских обителей, почтительнейше обращаемся и смиренно просим Всероссийски й Церковный Собор, в силу своего священного долга, стать за честь и славу достопоклоняемого имени Божия, и вступить в защиту нас православных иноков оклеветанных в ереси, и из гнанных из духовного нашего отечества; и уже четыре года стра дающих в скитальческой жизни.

В 1913 году, когда архиепископ Никон, изгнал со Св. Афонской Горы около тысячи престарелых иноков, выдал их за еретиков. Правительствующий Синод, не исследуя о сущности дела и против священных канонов, заочно совершил над нами карательный суд. 616 изгнанных архиепископом Никоном и еще более тысячи изгнанных афонскими настоятелями православных иноков, объявил еретиками «имябожниками», и своим указом по всем церковным принтам воспретил допускать к причащению Святых Христовых Таин. Требуя подписать, как догмат формулу своего постановления о не боголепном почитании имени Божия, где говориться, что имя Господа нашего Иисуса Христа и все имена Божии, должны почитать относительно, а не боголепно, отнюдь не почитая их Богом Самим, а только признавая божественными.109 Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его Свойство. Так утверждает Синодальное послание.110 Далее говориться: в частности, Святые Таинства совершаются не по вере совершающего, не по вере приемлющего, но и не в силу произношения имени Божия, а по молитве Церкви. Является вопрос: кто же тут признается Церковью, и какою молитвою Церковь может совершать Святые Таинства без призывания имени Божия. Такое неосновательное и погрешительиое учение, можно ли признать православным и подписать, как догмат. Сам Спаситель заповедал: Святые Таинства, знамения же и чудеса совершать Силою Божества Своего всемогущего имени. Шедше убо научите вся языки, крестяще их во Имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28, 19). Знамения же веровавшим сия последуют: Именем Моим бесы ижденут... на недужные руки возложат и здрави будут (Мар. 16, 17). Святый Иоанн Златоуст говорит: «Власть Божия – имя Божие. Им мы совершаем Священные Таинства.111 И как можно согласиться, Своего Творца и Спасителя имя, то есть Его Божие Величие, не признавать Богом и не почитать Боголепно. Это есть отступление от истины. Святая Церковь поет: «Приидите владыки славное Христово Именование во Святыни торжествуем: Иисус бо Боголепно наречеся днесь». «Отдавай убо всякое почтение имени Божию, как Самому Богу», – говорит святитель Тихон Задонский. Пророк присовокупил: «Благословите имя Его» «...Будешь ли разуметь Отца, или Сына, или Святого Духа, потому что имя Троицы Бог», – говорит Святой Иоанн Златоуст. «Понеже о каждой ипостаси имя Бога глаголется... Им же Бог, и общее естество знаменует, и о каждой ипостаси равно именуется», говорит великий Богослов православной церкви святый Иоанн Дамаскин (Излож. Прав, веры слав. л. 77).

Прочитавши вышеприведенные слова Святого Писания, всякий благоразумный человек поймет, насколько Синод погрешил в разгроме афонского монашества. И насколько прогневал Господа Бога, допустил богохульную ересь.

Главный виновник церковной смуты архиепископ Никон, который веру в благодатную силу Имени Божий, богохульно называет магическим суеверием. И достопоклоняемое Имя Божие, сравнивает с бездушными предметами. Отвергая веру во имя Спасителя мира, он, из жидовского Талмуда, написал такую страшную хулу на Господа Нашего Иисуса Христа, которую страшно устами произнести и написать рукой.112 Об изъятии из церквей того скаредного пасквиля является неотложным долгом для нашего Церковного Собора.

Распространителем имяборческой ереси явился архиепископ Антоний Храповицкий, который в своих статьях, помещенных в журнале «Русский инок», веру во имя Иисуса Христа Спасителя мира дерзко и богохульно называет хлыстовщиной, и подобно Арию отвергает в нем Божество и сравнивает с именами ветхозаветных Иисусов – Иисуса Навина и проч. (№ 10, 15, 1912 г.) Первый последователь архиепископа Антония Храповицкого – рецензент Хрисанф, который в своей рецензии отвергает Божеское достоинство имени Иисус Христова и называет Его номинальным и относящимся к человеческому естеству Богочеловека («Русский инок», 4, 5 и 6 за 1912 г., рецензия).

На основании таких мнений составлено Синодальное послание, где сказано, что имя Господа Иисуса отнюдь не признавать Богом и не почитать боголепно. Вот это и есть камень претыкания и камень соблазна, грех которого лежит на совести наших церковных пастырей, забывших заповедь Божию, возвещенную нам чрез святого апостола Иоанна Богослова, который говорит: «И сия есть заповедь Его (Бога Отца) да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа» (1-е посл., 3, 23) Не веруяй, уже осужден есть, яко не верова во имя Единородного Сына Божия (Иоан. 3, 18). Елицы же прияша Его, даде им область чадом Божим Быти, верующим во имя Его (Иоан. 1, 12). Блаженный Феофилакт говорит: «Имя Иисуса Христа есть Бог, равно как и имя Отца, и имя Святаго Духа» (Толк, на деян. стр. 52,1905 г.). Святый Исихий поучает: «Да соединим имя Иисусово своему дыханию; ово бо есть Свет... и ово есть Бог и Владыка. Имя Господа Иисуса паче всякого имени...» «Оно есть сам Господь наш Иисус Христос Богочеловек», – говорит благодатный делатель молитвы Иисусовой святитель Игнатий. О сем ecu пророцы свидетельствуют, оставление грехов прияти, именем Его всякому верующему в Он. (Деян. 10,43).

Святая наша Православная Церковь, в своих законоположениях и во всех богослужениях, имеет своим основанием имя Иисус Христово, по обетованию Спасителя сказавшего: «Где два или три будут собраны во имя Мое, там Я посреде их». Поэтому, для нашего Церковного Собора, является главный из всех вопросов – религиозный вопрос о почитании Имени Божия. Отвергнуть неправославное учение о имени Божие, допущенное в Церковь прежним Синодом. И согласно Священного Писания и Святоотеческого Учения утвердить Православную Веру и боголепное почитание Святого и достопоклоняемого Имени Великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, о нем же по слову святого Апостола подобает спастися нам.

Мы, нижеподписавшиеся и все иже в рассеянии сущие иноки, слезно просим Всероссийский Церковный Собор неотложно разобрать наше дело. Снять с нас несправедливо возложенное позорное звание и церковное отлучение, и собрать нас в лоно наших святых обителей. Сместить уклонившихся от истины и разогнавших пятитысячную братию настоятелей, и утвердить настоятелей из старцев православно верующих, которых изберет братия. И таким образом, восстановить достояние русских иноков на Святом Афона. До окончания войны, можно собрать иноков в монастырских подворьях, находящихся в г. Одессе, Пантелеймоновской и Андреевской Афонских обителях.

Смиреннейше просим высокочтимого председателя Церковного Собора, сие наше жалобное прошение, прочитать в открытом заседании Всероссийского Церковного Собора и внести в данном порядке в Церковный Собор для разбора по церковным правилам.

Вручаем себя по благодати Божией отеческому попечению Священного Собора, остаемся неотменные чада и члены Православной Церкви иноки Свято-Афонские.

Подписи.113

Подлинник. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 360. Л. 25–25.

№59. Заметка К. Исупова, студента 4-го курса Киевской духовной академии «Афонские русские монахи-исповедники»

17 октября 1917 года

Вот две чрезвычайно интересные книги: книга «Оправдание веры в Непобедимое, Непостижимое, Божественное Имя Господа нашего Иисуса Христа» иеромонаха Антония Булатовича, 1917 г., и книга «Святое православие и именобожническая ересь», изданная в Харькове в 1916 г.

Вся суть дела та, что две стороны, борющиеся за свои идеи, величают друг друга еретиками и обвиняют друг друга в еретичестве и ереси. Всякий беспристрастный исследователь и любящий истину Иисуса Христа Господа, сличив самолично эти две полемизирующие книжицы, констатирует, что у Булатовича и его сподвижников верная и православная точка зрения, ибо таковые монахи в наличности ведают святоотеческое православное учение; тогда как у преподавателя Троицкого, у архиерея Никона и архиерея Антония Храповицкого и т. п. им ругателей, неправославная и ложная точка зрения, ибо они не ведают святоотеческих классических писаний... Первые апологеты опираются на убеждение и свободное убеждение, тогда как вторые ругатели оперируют только руганью и базируют исклюительно на рычаге власти и капитала. Конечно, капитал и власть имущие все могут сделать во времени... Однако, и само время и сам Синод Правительствующий, сам себя изобличает в громадной и колоссальнейшей очевидной ошибке...

Афонских русских монахов-исповедников Синод судил, осудил, изгнавши их со Св. Горы Афонской за ересь. Тогда как сам Синод еще задолго раньше до появления названной Синодом «имянобожнической ереси» афонской, именно еще в 1903 г. дал священнику К. Стратилатову «за трактуемую ересь» денежную награду – премию. Читайте «Собрание церковных поучений», удостоенных премии Святейшего Синода, изд. 1-ое, 1903 г., стр. 96. Читаем и видим, что «самое имя – имя Божие, есть не что другое, как Сам Бог. Что есть Бог, то есть и имя Его, что есть имя Божие, то есть Он Сам». Это учение проповедническое одобрено Святейшим Синодом в 1903 г. и одобрено еще денежной наградой – премией. Таким образом, власть Синода сама себя изобличает в ошибке первостепенной важности и ответственности серьезной... Конечно, афонские русские монахи-исповедники, апологеты идей православия, страдают и дефектами, и не имеют специального богословского образования, все-таки они, хотя и в минимальных зачатках, обладают ведением приобретенным отчасти и простою начитанностью...

По этому поводу я реально и осязательно вижу в наличности, констатирую и говорю словами св. старца и великого Аввы русской православной аскетики епископа Игнатия Брянчанинова. Вот они: «Для Православной Церкви необходимо монашество; она не может существовать без него. Монахи достигают христианского совершенства, беспристрастия, ощутительного действия в себе Святого Духа, почему стяжевают понятие о христианстве живое. И тени такого познания не может преподать никакая наука человеческая; все профессора, магистры и доктора богословия, производимые университетами и академиями суть невежды в сравнении с монахом, обновленным благодатию Божею за последование Христу исполнением заповедей Его (еп. Игнатий... Л. Соколова, ч. 2, приложения, стр. 63, 1915 г.).

По моему глубокому убеждению, обидчики и ругатели афонских исповедников должны быть судимы и гражданским и церковным судом... Итак, необходимо прочитать «Оправдание Веры».

Студент 4-го курса

Киевской духовной академии Кир. Исупов.

Машинописная копия. ГАРФ. Ф. 34 31. On. 1. Д. 3.59 Л. 13–13об.

№60. Жалоба афонских иноков во Всероссийский Поместный Церковный Собор

27 октября 1917 года114

Мы, нижеподписавшиеся афонские иноки, безвинно обиженные. В дополнение нашего прошения, поданного 15 октября 1917 г. во Всероссийский Церковный Собор, приносим слезную жалобу на архиепископа Никона, бывшего члена Св. Синода, который совершил над нами неслыханное в истории Церкви издевательство, поругание, избиение и изгнание из святых обителей, в силу своего самопроизвольного распоряжения, по несправедливому обвинению нас настоятелями Мисаилом и Иеронимом в том, [что] якобы мы, почитая имя Господа нашего Иисуса Христа самим Богом, обожествляем имяначертание и имязвучие имени Божия, то есть письменное изображение и идею человеческого слова. Такое нас обвинение настоятелями есть сущая клевета. Исповедуя веру во имя Божие, мы, в произношении имени Иисус Христова, разумеем не другое что, как Самого Господа. Того почитаем истинным Богом, кого именуем Иисусом Христом. Так мы понимаем и исполняем заповедь небесного Бога Отца о вере во имя Сына Его Иисуса Христа; как возвещает нам святый апостол Иоанн Богослов говоря; И сия есть заповедь Его (Бога Отца) да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа (1-е пос. 3, 23). А также и слова блаженного Феофилакта, который говорит, что имя Иисуса Христа есть Бог, равно как и имя Отца и имя Святаго Духа115 Сие наше объяснение архиепископ Никон назвал ересью, и под угрозой солдатских штыков, требовал подписать, как догмат, формулу нового учения, которым отвергается вера и боголепное почитание Имени Божия, где сказано, что имя Господа Иисуса, отнюдь не признавать Богом и не почитать боголепно. Такое требование архиепископа Никона, мы не могли исполнить. Вследствие чего были подвергнуты неслыханному истязанию. По приказанию архиепископа Никона, мы, около тысячи человек, вооруженными солдатами, были загнаны в тесный угол коридора, куда были направлены пожарные машины, и нас более часа душили струей холодной воды в упор из пожарных насосов. После чего были пущены в атаку солдаты с командой избивать монахов ружейными прикладами. Избитых до полусмерти, нас, окровавленных, солдаты загнали на пароход и отправили в Одессу, где с нас полицейской властью сорвали схимы и аналавы, и все священное монашеское одеяние, и одели в куцые пиджаки и в кургузые картузы. Протомивши некоторое время в тюремном заключении, нас под конвоем отправили по местам приписки. За такое законопреступление архиепископа Никона, над нами издевательство, приносим во Всероссийский Церковный Собор жалобу.

Приносим Церковному Собору жалобу и за то, что Правительствующий Синод, без следствия и на основании голословного показания архиепископа Никона, осудил нас на безвозвратное изгнание из духовного нашего отечества, святых обителей, и отлучил от причащения Святых Христовых Таин. И вот прошло уже четыре года, как более тысячи престарелых афонских иноков скитаются по всем местам России, не имея где главы приклоните, будучи лишены не только крова и жизненного пропитания, но и духовной пищи; ибо духовные власти не допускают нас к святому причащению, требуя подписать Синодальную формулу отречения от имени Иисус Христова, где говориться, что имя Господа нашего Иисуса Христа и все имена Божии, должно почитать относительно, а не боголепно, отнюдь не почитая их Богом самим, а только признавая божественными.116

Таковое требование Синода нас в ужас приводит: как можно согласиться своего Спасителя имя, то есть Его Божие Величие не признавать Богом и не почитать Боголепно – это есть отступление от истины.

Глумящиеся над именем Иисус Христовым в душе ли, в словах ли, на записках ли, все равно, ведь знают, что выражают имя и к кому оно относится. Следовательно, глумятся над самим Спасителем, и никакими софизмами нельзя очистить страшный грех хулы на имя Божие, как только открытым исповеданием истины.

Имя Божие не есть только имя, как утверждает Синодальное послание. Оно есть непостижимое Божие Величие, заключающее в себе Божественные Его свойства.117 Именем Божиим совершаются спасительные таинства.118 Им содержится весь мир.119 Призыванием имени Божия очищаемся от грехов, освящаемся и спасаемся (Рим. 10,13). Оно непостижимо и требует веры. И Его должно исповедовать самим Богом и почитать Боголепно (Свт. Иоанн Златоуст и свят. Тихон Задонский). Сию веру во имя Божие, Синодальное послание отрицает, что и послужило главной причиной разгрома афонского монашества и всей той церковной смуте, которая продолжается уже четыре года.

Нас удивляет, что до разгрома афонского монашества, сам Синод признавал, что Имя Божие есть сам Бог. Это неопровержимо доказывается тем, что книгу священника Стратилатова «Собрание церковных поучений» Синод одобрил и удостоил премии. В этой одобренной Синодом книге, в поучении на молитву Господню говориться: «Самое имя – имя Божие, есть не другое, что, как сам Бог. Что есть Бог, то есть – и имя Его, что есть Имя Божие, то есть Он Сам. «Аз Господь Бог, говорит Он. Сие есть имя Мое». Следовательно, мы, славя и почитая имя Божие, славим и почитаем Самого Бога. Так исповедует веру во имя Божие вся православная Церковь. На каком же основании наш Синод отрицает веру и боголепное почитание имени Божия, и за что поднял гонения на православных афонских иноков.

Мы, нижеподписавшиеся, и все иже в рассеянии сущие за сладчайшее имя Иисус Христово, смиренные афонские иноки слезно просим Всероссийский Церковный Собор в силу своего священного долга, стать за честь и славу достопоклоняемого имени Божия. И неотложно разобрать наше афонское дело. И восстановить нас, как в церковных, так и в жизненных правах нашего достояния, чего мы лишены противозаконно.

Вручая себя отеческому попечению Священного Всероссийского Церковного Собора, остаемся неотметные чада и члены Святой Православной Церкви, иноки Свято-Афонские.

Иеросхимонах Николай Иванов. По повелению архиепископа Никона избит до полусмерти и изгнан из обители.

Иеромонах Флавий Лаба (прожил 19 лет в пределах Пантелеймоновского монастыря в скиту Фиваида. Лишен собственной келии стоимостью в 1200 руб.)

Схимонах Герасим Тишевский (прожил 42 года в Пантелеймоновском монастыре).

Иеродиакон Поликарп Мацюцкий, прожил 24 года в пределах Пантелеймоновского монастыря в скиту Фиваида. Лишен келейного имущества и собственной келии стоимостью 1500 руб.

Схимонах Дисон Легенький.

Схимонах Мартиниан Белоконь, (прожил 18 лет в пределах Пантелеймонова монастыря в скиту Фиваида, лишен келейного имущества и собственной келии, стоимостью 2000 руб.)

Схимонах Иларион Мовчан, (прожил 5 лет в Пантелеймоновском монастыре, лишен келейного имущества на 400 руб.)

Схимонах Ириней Белоконь, (прожил 18 лет в пределах Пантелеймонова монастыря в скиту Фиваида, лишен келейного имущества и собственной келии стоимостью в 3000 руб.)

Монах Владимир Губа, (прожил 20 лет в пределах Пантелеймоновского монастыря в скиту Фиваида, лишен келейного имущества и собственной келии стоимостью в 1000 руб.)

Схимонах Терентий Олифер, (прожил 15 лет в пределах Пантелеймоновского монастыря в скиту Фиваида).

Схимонах Фока Лисуренко, (прожил 20 лет в Пантелеймоновском монастыре, лишен келейного имущества на 300 руб.)

Схимонах Каллист Кравченко, прожил 32 года в пределах Пантейлеймонова монастыря в ските Фиваиде, лишен келейного имущества и собственной келии стоимостью 1000 руб.

Схимонах Далмат Загородний, (прожив 27 лет в Пантелеймоновском монастыре, много побоев претерпел за имя Иисус Христово и изгнан из обители).

Монах Платон Цаплин, (прожил 15 лет в Пантелеймоновском монастыре, лишен келейного имущества и многие раны претерпел, изгнан из обители).

Монах Мартин Пешевонов.

Монах Ксенофонт Величко.

Монах Полихроний Белых.

Монах Афанасий Демидов.

Монах Фриментий Легинький.

Монах Никифор Чернявский.

Монах Симеон Малько.

Монах Герасим Романов.

Монах Палладий Свищук.

Монах Симеон Шевченко.

Монах Мардарий Кулаковский.

Киево-Печерская,

Феодосиевская церковь,

квартира афонских иноков

Подлинник. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1., Д. 360. Л.1–3 об.

№61. Прошение монаха Климента, доверенного Русского на Афоне Свято-Андреевского скита митрополиту Платону, председателю 9-го отдела Священного Поместного Собора Всероссийской Православной Церкви

15 ноября 1917 года

Вследствие ходатайства имябожников в Святейшем Синоде о передаче им подворий афонских обителей в обеспечении их, из общих обительских капиталов, и даже о водворении их, после войны в эти обители, из коих они удалены за пропаганду ереси и за учиненный ими при этом мятеж, мною подано прошение в Святейший Синод от 19-го июня сего года, чтобы ходатайство их не было принято во внимание, как незаконное и вредное для братии, живущей в этих подворьях и обителях.

Известно мне, что это прошение (копия его при сем прилагается) внесено Святейшим Синодом в Святейший Поместный Церковный Собор, и что, Священный Собор передал его на рассмотрение своему девятому отделу.

В виду сего честь имею, дополнительно к этому прошению, смиреннейше просить Ваше Высокопреосвященство милостивейше обратить внимание девятого отдела Священного Церковного Собора на следующие обстоятельства:

Имябожники во главе с иеромонахом Антонием Булатовичем, замыслив сменить игумена Иеронима, оклеветали его и несуществующей «имяборной ереси». Для этого, они, предварительно разбросали по коридорам скита клеветнические про кламации и разослали своих агентов по келлиям привлекать братию лестью и угрозами к подписи бумаги для смешения игумена. Таким образом, они восстановили против игумена часть братии и подняли в скиту мятеж. При этом, спеша сменить игумена, они отвергли предложение последнего послать в Святейший Всероссийский Синод депутацию с просьбой разрешить спор, вызванный учением книги «На горах Кавказа», уже разрешенный Константинопольским Патриархом и его Священным Синодом в отрицательном смысле. Отвергнув это предложение, они вопреки уставу и обычая скита вскоре насильственно сместили игумена, избрав вместо него архимандрита Давида незаконно и против воли кириархического монастыря Ватопеда. Избрание это сопровождалось насилиями: часть братий, не согласных с их новым религиозным мудрованием, и не желавших сместить игумена Иеронима, избита, окровавлена и из гнана из скита во главе с игуменом Иеронимом. Это вкратце напечатано нами в приложенной к означенному прошению брошюре «Имябожнический бунт», или плоды учения книги «На горах Кавказа».

Имябожники в лице о. Антония Булатовича, голословно в печати оправдываются в учинении ими на Афоне бунта, тогда как мы, потерпевшие, заявляя в интересах истины об этом бунте, ссылаемся в первой главе, сейчас помянутой брошюры на свидетелей, очевидцев, и говорим, что рассказанное нами в означенной брошюре, легко может быть проверено судебным следствием, а в статье «Каково учение, таковы и средства защиты» (стр. XXXVIII), помещенной в приложении, также приложенной к прошению книги «Святое православие и имябожническая ересь», говорим о том, что о. Антоний Булатович, в печати заявляя о «безвинном и принудительном» изгнании имябожников с Афона, должен бы в интересах истины просить у властей судебного следствия минувших афонских беспорядков, но что он, зная, что оно изобличит его и его сторонников в бунтовщических деяниях, этого не просит.

Это голословное оправдание имябожников рассеяно во многих газетных и журнальных статьях, и в отдельных брошюрах о. Булатовича, в коих он с расчетом на неосведомленность общества с историей афонских беспорядков, и на его отдаленность от Афона, осторожно молчанием обходит и все то, что написано об афонских беспорядках посторонними лицами, например, брошюру И. П. «В защиту Земного Удела Божией Матери Св. Горы Афонской»; письмо г. Лукьянова, помещенное в конце помянутой брошюры «Имябожнический бунт»...»; книжку «История афонской смуты...» о. Пахомия, монаха Вознесенской на Афоне келлии, приложенную к предыдущему прошению. Равно и ссылку нашу на судебное следствие он также осторожно обходит молчанием, даже и в том случае, когда силиться доказать, будто бы в названной брошюре «Имябожнический бунт...» я оклеветал его в учинении бунта. Обходит также молчанием наше заявление и о том, что он в начале бунта предлагал членам скитского духовного собора десять тысяч рублей за смещение игумена Иеронима.

Впрочем, в незаконном смещение игумена, он оправдывается ссылкой на 4-й пункт скитского устава (канонизма), но ссылается неправильно и замалчивает то обстоятельство, что по указанному пункту, игумен смещается лишь вследствие уважительной причины. Вот текст означенного пункта: «Дикей (настоятель скита), остается на означенной должности до тех пор, пока он кажется во всем богоугодном, то есть доброго поведения, избравшим его братиям, чрез верное, откровенное, неукоризненное и приверженное исполнение своих обязанностей. Если же сделается необходимым сменить его, вследствие уважительной причины, то для исполнения сего требуется общее согласие, то есть епитропов, соборных старцев и всех прочих братий, или, по крайней мере большинства».

Но такой уважительной причины, при смещении игумена Иеронима, имябожники не могли отыскать, даже и при всем своем желании. Возведенное же ими на него обвинение в несуществующей «имяборной ереси» не только не было принято кириархическим монастырем Ватопедом, но и послужило обвинением им самим в имябожнической ереси. А так как смещение ими игумена Иеронима и избрание на место его архимандрита Давида противоречат уставу и обычаям скита, то Ватопедский монастырь и не утвердил архимандрита Давида в звании дикея (игумена). О сем свидетельствует сам архимандрит Давид своими подписями в официальных скитских бумагах, в коих он в то время, когда игумен Иероним находился в изгнании, именовал себя лишь исполняющим должность настоятеля скита. Копии таковых бумаг, посланных в правительственные учреждения значатся в книге скитских официальных записей, а письма с означенной подписью хранятся и на скитских подворьях.

Мало того, что о. Антоний оправдывается только голословно, он даже, между прочим, ложно обвиняет нас в «богохульстве» («Миссионерское обозрение» № 5–6 за 1916 г.), что нами уже отвергнуто в помянутой статье «Каково учение, таковы и средства к его защите».

И, кроме того, он в печати клевещет на нас. Так, например, в статье «Моя борьба с имяборцами на Св. Горе» («Исторический вестник», №№ 9–10 за 1916 г.; издана и отдельной брошюрой), он оклеветал игумена Иеронима, что будто бы он в начале избиения имябожниками православных ударил его по плечу кулаком, и что отцы Иаков и Досифей будто бы душили его, схватив его за горло.

Клевещет, между прочим, он в этой же статье и на меня, что будто бы я, по словам монаха Сисоя, сравнил имя Божие с ряской. Но это или его личный злой вымысел, или самого о. Сисоя, так как в той же части моего с последним разговора, в коей была помянута ряска, об имени Божием ничего не говорилось, и было лишь суждение об имени самого о. Сисоя и об именах других лиц.

Другая часть моего разговора с ним передана в широко распространяемой имябожниками книжке Е. Выходцева «История Афонской смуты» также в искаженном виде. В ней меня обвиняют в том, что будто бы я заявил, что Существо Божие есть непостижимая сила, а Имя Божие лишь оболочка. Но этого я не только никогда не заявлял, но и был крайне огорчен в религиозных своих чувствах, когда услышал подобные слова от о. Антония Булатовича. Он в день своего ухода из скита назвал в игуменском зале имя Божие тварной оболочкой. Эти его слова есть и в его сочинениях.

В таком же искаженном виде передан в этой книжке и другой мой разговор с послушником Никитой.

Кстати, надобно заметить, что эта книжка написана весьма тенденциозно и отнюдь не соответствует своему назначению. Ей более было бы прилично название «Клевета на православных иноков и измышленное оправдание имябожников, преимущественно о. Антония Булатовича», а не «История афонской смуты». В ней совсем отсутствует беспристрастие и даже не точно приводятся документы (например, 4-й пункт жалобы в Святейший Синод на архиепископа Антония, стр. 82), и игнорируются свидетели – очевидцы, и все то, что раньше написано по Афонскому делу с нашей стороны и посторонними лицами.

Нам было бы весьма желательно появление в печати полной истории афонской смуты, написанной правдиво посторонним беспристрастным лицом по документам и собранным на Афоне достоверным сведениям, и по показаниям паломников – очевидцев смуты. Об этом нами уже говорилось (впрочем, другими словами) в предисловии (от автора) помянутой брошюры «Имябожнический бунт...» Но о. Антоний, разбирая это предисловие, в статье «Колокола» за 1916 г., даже вовсе не коснулся этого места в нашем предисловии. Такая «История ...» желательна еще и потому, что она опровергла бы все несправедливые и клеветнические обвинения в афонском деле архиепископа Никона и других, рассеянные имябожниками и их приспешниками в периодической печати, преимущественно в журнале «Дым Отечества» и в газете «Гроза», и в отдельных брошюрах, бесплатно распространяемых в публике во множестве экземпляров.

О. Антоний со своими единомысленниками, домогаясь незаконно завладеть Свято-Андреевским скитом, его подворьями, капиталом, даже искажает тот факт, что удалено из этого скита меньшинство мятежников, а не большинство, населявшей его братии. Даже если взять только те цифры, кои в данном случае о. Антоний объявил в печати, то и тогда является большинство, а не меньшинство оставшейся братии в скиту.

По его заявлению, подписалось братии под протоколом на избрании архимандрита Давида в игумена скита 306 человек против 70, и что потом выехало из скита его единомышленников 187 человек, и осталось в скиту его противников 150. Из последних цифр слагается число 337, а из первых – 376. Отсюда явствует, что братии выехало из скита не большинство, а меньшинство. К оставшимся в скиту надобно прибавить около 100 человек православной братии, живущей на подворьях скита, с которой составляется преобладающее большинство братии, оставшейся в скиту.

Из сказанного явствует, что о. Антоний говорит и в данном случае неправду.

Вследствие означенного незаконного домогательства имябожников завладеть скитом, его подворьями и капиталом, честь имею смиреннейше просить Ваше Высокопревосходительство обратить внимание означенного девятого отдела Священного Церковного Собора и на то обстоятельство, что Свято-Андреевский скит, глубоко оскорбленный означенными и многими другими клеветами о. Антония и его единомышленников, считает свои правом возбудить ходатайство пред церковной властью, если для того явится необходимость, произвести на Афоне полное судебное следствие, учиненного имябожниками по инициативе о. Антоний Булатовича и под его предводительством в скиту бунта и тем навсегда положить конец домогательствам их на водворение в скит и его подворья, и на владение его имуществом и капиталом, и оградить братию скита со стороны имябожников от новых истязаний.

При сем препровождаются: помянутая брошюра «В защиту Земного удела Божией Матери Св. Горы Афонской» и рукопись «Страничка из имябожнического бунта» – выдержки из дневника имябожника монаха Николая Протопопова, участника в бунте (см. «Черный бунт» в «Историческом вестнике» за 1915 г.)»

Москва, дом Коровина

на углу Тверской и Садовой улиц.

Магиинописная копия. НИОР РГБ, Ф. 765. К. 4. Д. 44.

Всероссийский Поместный Церковный Собор. Отдел о внешней и внутренней миссии. Материалы подотдела об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия 1917–1918 гг.

№62. Личный состав Подотдела об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия

Председатель подотдела епископ Феофан Полтавский. Члены:

Протоирей Д. В. Рождественский

Проф. священник В. Д. Прилуцкий

Проф. Ив. В. Попов

Проф. Л. Ив. Писарев

Проф. С. Н. Булгаков

Проф. кн. Е. Н. Трубецкой

Проф. Ив. Ив. Соколов

Проф. И. А. Карабинов

Проф. архимандрит Гурий

Архимандрит Матфий

Архимандрит Александр

Кн. Гр. Н. Трубецкой

Протоирей Воловей Ф.

М. А. Кальнев

Л. 3. Кунцевич

В. И. Зеленцов (и.о. секретаря подотдела)

Преосв. Павел, епископ Никольскоуссурийский*120

Преосв. Феофан, епископ Калужский*

Граф П. Апраксин*

Сотрудники Подотдела:

П. Б. Мансуров

В. П. Георгиевский

Рукопись. Подлинник. ГАРФ. Ф.3431. On. 1.Д.358.Л. 17.

№63. Протокол 1-го заседания Подотдела об афонском движении по вопросу о почитании имени Божия

Заседание происходило 1 декабря 1917 года с 7 ч.–9 ч. вечера.

Согласно 75 статье соборного устава, заседание было открыто членом подотдела. Его Преосвященством, преосвященным Феофаном, епископом Полтавским, и с начала преступлено было к организации подотдела. Единогласно был избран Председатель подотдела преосвященнейший Феофан, епископ Полтавский, обязанности секретаря были поручены члену подотдела В. И. Зеленцову. Постановлено пригласить в члены подотдела: проф. Л. И. Писарева, о. архимандрита Матфея и князя Гр. Н. Трубецкого. Принято с благодарностью предложение члена Собора П. Б. Мансурова сотрудничать подотделу в выполнении его задач.

Преосвященный председатель после этого предлагает приступить к обмену взглядами на предстоящие работы подотдела и их направление. Признано после обсуждения, что предмет занятий очень обширен и сложен, требует усиленных систематических работ в течение продолжительного времени, и постановлено в следующем заседании выработать программу работ. Так как афонское движение, перекинувшееся в Россию, с одной стороны, является мистико-догматическим движением среди монахов, с другой стороны осложнилось на Афоне их местными, бытовыми неурядицами, и так как, в третьих, Константинопольский Патриарх и Русский Святейший Синод уже предпринимали некоторые меры ко введение этого религиозного движения в нормальное русло и к ликвидации всего ненормального, примешавшегося к этому движению, то намечено было вести работы в таком направлении:

1)  Подробно исследовать догматическую сторону вопроса о почитании афонитами Имени Божия;

2) Обследовать всю историю афонского движения со всеми его осложнениями и отношение греческой и русской церковной власти к этому движению во всех его подробностях.

Заслушано было сообщение (словесное) П. Б. Мансурова следующего содержания:

Во время Балканской войны, когда был поставлен вопрос о будущей судьбе Афона, у Русского правительства возникла мысль образовать на Афоне автономную область под высшим церковным управлением Константинопольского Патриарха. В это время и разыгралась Афонская смута. Русское Министерство иностранных дел отнеслось к ней с точки зрения нарушения мира и спокойствия на Афоне и русских интересов на Святой Горе и поручило мне способствовать умиротворению Афона. Надо сказать, что наше Константинопольское посольство всегда очень вовлекалось в церковные дела, считая себя представителем и церковных интересов России, тем более, что тогда наш Синод сносился с православными церквами через Министерство иностранных дел. Бывший во время афонской смуты в Константинополе наш посол Мих[аил] Ник[олаевич] Гирс привык вести церковные дела, но не интересовался их специально-церковной сутью. Он и к афонской смуте отнесся, как к нарушению порядка и подрыву престижа русской власти и русских привилегий на Афоне. Принципиальным руководством в отношении к афонским спорам служил для него взгляд на дело архиепископа Харьковского Антония (ныне митрополита), пользующегося в Константинополе авторитетом. Посол потребовал от Константинопольского Патриарха скорейшего прекращения афонского «бунта невежественных монахов». Патриарх Герман, который сам в этот вопрос не вникал, а основывался на взглядах архиепископа Антония, принялся торопить Халкинскую школу, чтобы она поскорее дала свое заключение об афонской смуте. Посылая меня на Афон, посол указывал мне, что надобно действовать решительно, и предоставил в мое распоряжение свой военный стационер. И все посольство наше в Константинополе было настроено подобным образом. Я не считал себя, однако, связанным этими указаниями. Прибыв на Афон, я отослав стационер обратно, и сказал афонитам, что меня послали по вопросу об устройстве их политического положения. Когда же в Пантелеймоновом монастыре (управляющемся самостоятельно) я начал заниматься религиозным их движением, монахи объяснили мне возникновение и развитие смуты не столько религиозными причинами, сколько многолетней, ведущейся у них на Афоне борьбой между малороссами и великороссами. Позже ко мне явились представители Андреевского скита (в ските 500 монахов), подчиняющегося греческому Ватопедскому монастырю. Андреевский скит – великорусский и являлся главным центром «имяславцев», между тем в Пантелеймоновом монастыре, «имяславцами» были не великороссы, а малороссы. В Андреевском скиту у меня были главные переговоры с «имяславцами». К моему приезду на Афон, противники Булатовича были уже изгнаны из Андреевского скита, причем было поломано порядочно ребер (впрочем, последнее обстоятельство случается на Афоне нередко, и на это там много внимания не обращают). Скит встретил меня в большом возбуждении, готовились вступить со мной в богословский диспут; но я отказался, указав им, что я не богослов. Я говорил андреевским монахам, что они должны подчиняться русской церковной власти о них, должны восстановить поминовение Константинопольского Патриарха, и так как последний вызывает их в Константинополь на суд за изгнание игумена и за другие повинности, то вызываемые Патриархом должны явиться к нему на суд. Монахи обещали это исполнить и позже исполнили. В Министерство иностр[анных] дел я доносил тогда, что у монахов идет смута в умах, и вряд ли спорящие стороны отдают себе отчет в том, о чем они спорят, ссорятся и доносят друг на друга, что дисциплина расшатана чрезвычайно.

Я предлагал послать поэтому на Афон авторитетное лицо, богословски образованное и опытное в монашеской жизни, которое осталось бы на некоторое время жить там, чтобы вразумить афонитов и водворить порядок в их жизни; и указывал на архимандрита Арсения, настоятеля Чудова монастыря (ныне епископа), как на способного сделать это.

Вернувшись в Константинополь, я сделал соответствующий доклад Патриарху Герману, тот опять решил поторопить Халкинскую школу с ее заключением об Афонской смуте. Преподаватели школы вскоре и приняли свой отзыв (в котором, между прочим, говорят, что хотя не дочитали книги «На горах Кавказа», но считают себя достаточно изучившими вопрос, чтобы сделать определенный отзыв).

Вместо архимандрита Арсения, на Афон был послан архиепископ Никон, который действовал под давлением указанной ему необходимости спасать русское положение на Афоне, отсюда для архиепископа Никона вытекала необходимость спешить и действовать крутыми мерами, тем более что после моего отъезда с Афона, там произошли еще большие беспорядки.

После всех мероприятий архиепископа Никона, когда я был в Петрограде и представлялся Государю, он спросил моего мнения о действиях архиепископа Никона на Афоне. Я ответил в том смысле, что, если смотреть с канонической точки зрения, требующей повиновения во имя авторитета Церкви, то действия его правильны.

А если признать, что архиепископ Никон должен был главным образом убеждать, то надо признать, что он поторопился с крутыми мерами. Государь сказал, что, хотя он и не читал книги «На горах Кавказа», но Булатовича знает, как лихого офицера, и вообще говорил об «имяславцах"-афонитах сочувственно.

П. Б. Мансуров добавил, что ему стало известным, что Вселенский Патриарх запрашивал перед самой нашей войною своего представителя в Москве о том, какие меры приняты в России Синодом по отношению к имяславцам. Запрос Патриарха вызван был обращением к нему с Афона.

На заданный П. Б. Мансурову вопрос о личности Антония Булатовича, он ответил, что считает Булатовича искренним человеком, но по характеру авантюристом. Следующее заседание назначено на пятницу 8 декабря в 6 часов вечера.

Председатель подотдела епископ Феофан.

Секретарь В. Зеленцов.

Рукопись. Подлинник. ГАРФ. Ф.3431. On. 1. Д. 358. Л. 1–3.

Опубл. Богословские труды, вып. 33.

№64. Протокол 2-го заседания Подотдела об афонском движении, связанном с вопросом о почитании имени Божия

Заседание было открыто в 6 ч. вечера, 8 декабря 1917 года, преосвященным председателем подотдела епископом Полтавским Феофаном, в присутствии членов подотдела, поименованных на особом листе, при сем прилагаемом.

[Присутствовали: Епископ Феофан, С. Булгаков, П. Мансуров, И. Попов, В. Зеленцов]121.

Слушали: а) доклад секретаря подотдела В. И. Зеленцова о том, что им получены из Синодальной Канцелярии все «дела об имябожнической ереси» по реестру, при них приложенному.

Постановили: принять к сведению и поручить секретарю подотдела во время перерыва в соборных занятиях изготовить доклад по содержанию этих бумаг.

б) программное предложение Преосвященного Председателя подотдела о разделении работы подотдела на следующие части:

1) история афонского движения;

2) история отношений церковной власти к этому движению;

3) рассмотрение Синодального послания, изданного по поводу «имябожнической» смуты, а также рассмотрение и тех докладов, с которыми это послание имеет тесную связь:

4) общее философско-религиозное введение к вопросу о почитании имени Божия;

5) историко-патрологическое освещение вопроса о почитании имени Божия;

6) изложение библейского учения о почитании имени Божия;

7) мистико-аскетическое освещение этого предмета.

Постановили: принять эту программу работ с настоящего же заседания; причем подготовительную часть работ по первым пунктам программы взял на себя член подотдела В. И. Зеленцов; историко-патрологическое освещение вопроса взяли на себя профессора Ив. В. Попов и Л. Ив. Писарев; составить общее философско-религиозное введение к вопросу о почитании имени Божия пожелал проф. С. Булгаков; изложение библейского учения об имени Божия возложено на изъявившего желание В. И. Зеленцова, причем в сотрудничество ему постановлено пригласить профессора-протоиерея Д. В. Рождественского; труд мистико-аскетического освещения вопроса о почитании имени Божия принял на себя преосвященный епископ Феофан. (Дополнительные части программы постановлено составить на одном из следующих заседаний).

в) Предложение Преосвященного председателя и некоторых членов подотдела о пополнении подотдела новыми членами и сотрудниками.

Постановили: пригласить в число членов подотдела: архимандрита Гурия, архимандрита Александра, князя Е. И. Трубецкого, профессора-протоирея Д. В. Рождественского, профессора-священника В. Д. Прилуцкого, профессора Ив. Ив. Соколова, профессора И. А. Карабинова; и в сотрудники подотдела члена Училищного Совета при Св. Синоде В. П. Георгиевского.

Заседание закрыто в 7 ч. вечера.

Председатель подотдела епископ Феофан.

Секретарь В. Зеленцов»

Подлинник. Рукопись.

ГАРФ. Ф3431. On. 1.Д. 358. Л. 6–6 об.

№65. Протокол 3-го заседания Подотдела об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия

Заседание открылось в 5 ч. часов вечера 26 марта 1918 года и проходило под председательством преосвященного Феофана, епископа Калужского, тов. председателя подотдела, в присутствии членов подотдела, поименованных на особом листе при сем прилагаемом.

[Присутствовали: 1. Феофан, еп. Калужский, 2, Архим. Александр, 3. И. Карабинов, 4, П. Клев, 5. Еп. Павел, Н-Уссурийский, 6. проф. С. Прилуцкий, 7. Апраксии, 8. А. И. Юдин, 9. С. Булгаков, 10. Прот. Д. Рождественский, 11. В. Зеленцов]122.

Избрали дополнительно в члены подотдела: преосвященных Феофана, епископа Калужского и Павла, епископа Никольско-Уссурийского, и графа П. Н. Апраксина.

Избрали единогласно в товарищи председателя подотдела преосвященного Феофана, епископа Калужского.

Слушали: а) прошение, поданное на имя Священного Собора схимонахом Досифеем и монахом Пантелеймоном от 12 сентября 1917 года.

б) Прошение, поданное Священному Собору тем же схимонахом Досифеем от 14 сентября 1917 года.123

Постановили: означенные прошения приложить к протоколам и иметь в виду при дальнейших работах подотдела.

Заслушали заявления исп[олняющего] об[язанности] секретаря подотдела В. И. Зеленцова о том, что Синодальная канцелярия взяла у него обратно хранившийся у него Синодальный архив по делу об «имябожниках».

Постановили: принять к сведению.

Слушали протокол предыдущего (2-го) заседания подотдела и остановились обсуждением на изложенной в протоколе программе работ подотдела. После обмена мнений, в котором приняли участие: проф. С. Н. Булгаков, архимандрит Александр и В. И. Зеленцов, признано, что эта программа работ составлена по методологическим соображениям, в виду сложности подлежащего рассмотрению предмета и в целях всесторонней разработки и всестороннего освещения, как вопроса о почитании имени Божия, так и религиозно-бытовых движений, связанных с почитанием имени Божия, происходивших на Афоне и перекинувшихся в Россию. И что принципиального обсуждения правильности мер, принятых русским Святейшим Синодом и греческими Константинопольскими патриархами в связи с этими движениями – на предыдущих заседаниях не было, и никакого взгляда на это подотдел, как таковой, еще не высказал.

По предложению С. Н. Булгакова обсуждали вопрос о том, как должен отнестись подотдел к обстоятельству близкого окончания работ второй Соборной сессии. В обмене мнений приняли участи гр. П. II. Апраксин, С. Булгаков, преосв. Павел, преосвященный председательствовавший Феофан, епископ Калужский, В. И. Зеленцов, А. И. Юдин.

Постановили:

а)      Продолжить работы подотдела по программе, с тем, чтобы в пункте первом программы (история афонского движения) обратить особенное внимание на дисциплинарную сторону движения.

б)      Просить Священный Собор содействовать подотделу в продолжение работ по его предмету и для сего во время перерыва между сессиями образовать при Священном Синоде комиссию для этих работ: при этом сообщить Священному Синоду к сведению о том, что подотдел об афонском движении начал свои работы по этому предмету, и о программе этих работ подотдела, и что члены подотдела могли бы войти в эту комиссию.

в)      Иметь в виду, что для полноты освещения вопросов, исследуемых подотделом, встретиться надобность в отобрании для предоставления Собору показаний от лиц, подвергнутых ранее дисциплинарному церковному суду за участие в афонском движении.

г)      Иметь в виду, что для выяснения и освещения народу сущности афонского дисциплинарного движения и связанного с ним религиозно-умственного движения, понадобиться от имени Собора издать не только определение, но и особое печатное «изъяснение».124

Рукопись. Подлинник. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 358. Л. 8–8об.

№66. Отношение Подотдела об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия иеромонаху Свято-Андреевского скита на Старом Афоне Валерию, монаху Клименту и прочей братии, находящейся в России с вопросами о национальном составе иноков, принимавших участие в афонском движении

6 мая 1918 года

Из документов по делу от «имябожнической ереси», между прочим, усматривается, что афонская смута выросла отчасти на почве религиозного разномыслия, а отчасти на почве недоразумений между насельниками Старого Афона, вышедшими из России. Для выяснения подробностей этой смуты в том и другом отношении, подотдел просит Ваше Преподобия сообщить ему имеющиеся у вас сведения о подробностях афонской смуты приблизительно в порядке прилагаемых при сем вопросов. Вместе с тем, подотдел был бы очень благодарен вам, если бы вы нашли возможность передать эту же просьбу его и кому-либо еще из монашествующих лиц Старого Афона, могущих сообщить подотделу со своей стороны, что-либо для освещения афонской смуты, связанной с почитанием имени Божия. Их ответы могут быть сообщаемы подотделу и отдельно, и сообща с вашими ответами за общим подписом.

Секретарь подотдела, член ВЦ С В. Зеленцов.

Вопросы.

Какой национальности и племени были основатели Свято-Андреевского скита на Старом Афоне (действительно ли одни великороссы), и где они жили до устройства Андреевского скита?

Какова была воля и завещание основателей Андреевского скита о племенном происхождении начальствующих лиц Свято-Андреевского скита и о приеме лиц в число братии?

Каковы были отношения великороссов и малороссов в Андреевском скиту до и после появления на Старом Афоне книги «На горах Кавказа»?

Стремились ли когда-либо малороссы Андреевского скита захватить власть в скиту в свои руки?

В чьих руках оказалась власть в Андреевском скиту по внешности и в действительности, после изгнания оттуда архимандрита Иеронима?

Кто стоял во главе имябожнического движения в Андреевском скиту?

Каким образом был смещен с игуменства в Свято-Андреевском скиту архимандрит Иероним?

Какая была в действительности главная цель смещения с игуменства архимандрита Иеронима?

Почему не было в Ильинском скиту имябожнического движения?

Было ли брожение по вопросу о книге «На горах Кавказа» в келлиях Старого Афона, и если было, то почему не обнаружилось?

Если в Андреевском скиту главной целью смещения игумена (архимандрита Иеронима) была не та, которая официально выставлялась Булатовичем и его сторонниками, то была ли действительная цель бунта против игумена известна братии до смещения и во время смещения; или же только одним главарям движения?

Было ли составлено в Андреевском скиту воззвание, напечатанное в «Историческом вестнике», в январской книжке 1915 года (смотри статью «Черный бунт»), призывающее всех великороссов объединиться для защиты себя и заветов основателей обители от малороссов? И если было составлено, то было ли предложено братии для общего сведения и для подписей?

Секретарь Соборного подотдела

об афонском движении В. Зеленцов.

Отпуск. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 358. Л. 44–45.

№67. Ответы на вопросы Подотдела об афонском движении иеромонаха Валерия, монаха Климента и прочих братий, находящихся в России

22–26 мая 1918 года

Ответ 1-й, на вопрос: Какой национальности и племени были основатели Свято-Андреевского скита на Старом Афоне (действительно ли одни великороссы), и где они жили до устройства Андреевского скита.

Основателями Свято-Андреевского скита были исключительно лишь коренные великороссы (см. «Летопись Св.-Андреевского скита на Афоне», стр. 22). По приезде на Афон они жили сначала в различных келлиях, а потом Малороссийском Ильинском ските. Но из последнего были вместе с другими изгнаны исключительно за то, что не были малороссами, между тем, как по ревности к подвигам и по дарованиям, заметно выделялись из общей массы братии. Но настоящая причина изгнания была братией Ильинского скита скрыта, и предлогом изгнания сделали обвинение великороссов вообще, и будущих основателей Андреевского скита, в частности, в старообрядческом расколе, ложно возведя на них это обвинение за найденные в их келлии, якобы раскольнические, кожаные четки и полумантию не общепринятого вида; между тем, как таковые четки и полумантия и доселе в употреблении в некоторых православных монастырях России: четки такого материала и вида – в Саровской обители, полумантия такая – в Оптиной пустыни, а также и в единоверческих монастырях.

Ответ 2-й, на вопрос, какова была воля и завещание основателей Андреевского скита о племенном происхождении начальствующих лиц скита и о приеме лиц в число братии.

В предсмертном завещании основателя и первоначальника Свято-Андреевского скита, игумена Виссариона, относительно начальствующих в скиту лиц и о приеме в число братии скита, а также об искателях в скиту начальствования говорится, между прочим, следующее.

«§ 3. Завет относительно приема в скит – иметь прежде всего в виду, чтобы обитель служила пристанью спасения для земляков-великороссов; вследствие сего, если и будут иногда по уважительным причинам, по усмотрению настоятеля, принимаемы в обитель иноплеменные личности, то таковых не возвышать над коренными насельниками скита или над заслуженными старцами, и вообще не возводить их на степень руководителей и на высшие должности».

«§ 5. Лихоимцев, возмутителей и искателей начальства под разными предлогами благочестия и мнимого блага обители – из скита вовсе удалять».

«§ 6. Высланных прежде из скита ради зловредных поступков для обители обратно в братство не принимать». (Летопись, стр. 228).

Ответ 3-й, на вопрос: каковы были отношения между великороссами и малороссами в Андреевском скиту до и после появления на Афоне книги «На горах Кавказа».

Отношения между великороссами и малороссами, когда число последних умножилось, в обители всегда были не вполне удовлетворительны. Малороссы всегда несколько обособлялись, притом не только потому, что, как единоплеменные, были сродны по душе друг другу более, чем малоросс – великороссу; но нередко среди малороссов, несмотря на помянутое завещание основателя скита, некоторые всячески стремились получить священные степени и вообще начальствование и старались возбудить в прочих малороссах недовольство порядком обители, учрежденным ее основателем.

Такие искатели иной раз до времени скрывали свое малороссийское происхождение, называя себя великороссами, и обнаруживали его только по получении священной степени.

Ответ 4-й, на вопрос: стремились ли когда-либо малороссы Андреевского скита захватить власть в скиту в свои руки.

Как только что сказано, такое стремление малороссов всегда замечалось, оно поддерживалось и общей массой их единоплеменников. Когда же появившаяся на Афоне книга «На горах Кавказа» произвела в умах смуту, то малороссы Андреевского скита использовали ее в своих честолюбивых интересах, и главари малороссов в скиту решили под предлогом защиты учения этой книги, захватить в руки малороссов власть в скиту, что и осуществили.

Ответ 5-й, на вопрос: в чьих руках оказалась власть в Андреевском скиту по внешности и в действительности, после изгнания оттуда архимандрита Иеронима?

Так как главари малороссов стеснялись сразу резко и вполне отвергнуть третий параграф завещания основателя Свято-Андреевского скита, что малороссы и другие иноплеменники не должны начальствовать в скиту, то для соблюдения внешнего, так сказать, приличия, они самочинно избрали и поставили настоятелем великоросса, престарелого архимандрита Давида, еще до изгнания с игуменства о. архимандрита Иеронима, принявши во внимание, что о. Давид, как имябожник, волей неволей во всем будет их слушаться. Но выбрали его лишь временно, так как у них уже предрешено было, в тайне от о. Давида, вскоре предложить ему уйти на покой, и возвести на должность игумена иеромонаха Антония Булатовича, или же, по крайней мере, монаха Петра (оба не великороссы, но были солидарны с малороссами. Ранее сего монах Петр, находясь на Константинопольском подворье, возмутил братию подворья против заведующего подворьем великоросса и добился смещения последнего), а по изгнании из скита архимандрита Иеронима, переизбрали и духовный собор, куда вошло большинство малороссов.

Ответ 6-й, на вопрос: кто стоял во главе имябожнического движения в Андреевском скиту.

Во главе имябожнического движения в скиту стояли помянутые иеромонах Антоний Булатович, монах Петр библиотекарь, несколько влиятельных малороссов и часть великороссов, лично недовольных игуменом и духовным собором. Из тех и других были претенденты на игуменский пост. Впрочем, немногие из главарей великороссов были и убежденные имябожники.

Ответ 7-й, на вопрос: каким образом был смещен с игуменства в Свято-Андреевском скиту архимандрит Иероним.

Главари имябожнического движения в скиту, предводительствуемые о. Антонием Булатовичем, учинили в скиту бунт против игумена Иеронима, предварительно оклеветав его в несушествующей «имяборческой» ереси; причем, воспользовавшись малограмотностью и простотой братства, у большинства его отобрали, прибегая к репрессиям, подписи под сочиненной главарями бумагой, в которой игумен Иероним признан был еретиком, и постановлялось о его смещении и об избрании на его место нового настоятеля.

Ответ 8-й, на вопрос: Какая была в действительности главная цель смещения с игуменства архимандрита Иеронима.

Как уже упомянуто выше, главной целью было давнишнее скрываемое, но заметное, желание малороссов захватить в скиту власть в свои руки.

Ответ 9-й, на вопрос: почему не было в Ильинском скиту имябожнического движения.

Ильинский скит населен почти исключительно малороссами и у них не оказалось охоты поднимать между собой ссору из-за мудреного богословского вопроса; а начавшиеся в Андреевском скиту, вследствие тамошнего раздора, скандалы, тем более охлаждали желание ссориться между собой у братства Ильинского скита. По крайней мере, так казалось постороннему наблюдателю за жизнью Ильинского скита.

Ответ 10-й, на вопрос: было ли брожение по вопросу о книге «На горах Кавказа» в русских на Старом Афоне келлиях, и если было, то почему не обнаружилось сильно.

Брожение было, но не обнаружилось сильно, потому что старцы (настоятели) келлий являются полными хозяевами келлий и всегда могут немедленно уволить и удалить из келлии кого угодно из братий по своему усмотрению. Еще много здесь сослужило общее постановление Келлиотского братства, где каждый настоятель келлии обязан был прекращать всякие вопросы по имябожничеству, согласно постановления Святейшего Патриарха Германа.

Ответ 11-й, на вопрос: если в Андреевском скиту главной целью смещения игумена (архимандрита Иеронима) была не та, которая официально выставлялась Булатовичем и его сторонниками, то была ли действительная цель бунта против игумена известна братии до смещения и во время смещения; или же ее знали только одни главари движения.

Малороссам-имябожникам в Андреевском скиту действительная цель была известна и до смещения архимандрита Иеронима с игуменства; от великороссов же действительная цель скрывалась очень тщательно, так что великороссы узнали ее только уже тогда, когда власть над скитом, по изгнании архимандрита Иеронима, очутилась в руках малороссов.

Ответ 12-й, на вопрос: было ли составлено в Андреевском скиту воззвание (напечатанное потом в январской книжке «Исторического вестника за 1915 года, в статье «Черный бунт»), призывающее всех великороссов скита объединиться для защиты себя и заветов основателей обители от малороссов.

Оно было составлено утром того же дня, в который имябожники выгнали из обители игумена архимандрита Иеронима и верных своему долгу великороссов. Это изгнание не дало времени и возможности использовать только что составленное воззвание. При самом изгнании воззвание не было великороссами захвачено с собой и осталось в руках Булатовича и его сторонников.

Заведующий Старо-Афонским

Свято-Андреевским подворьем в Петрограде

игумен Макарий

Иеромонах Валерий,

Монах Климент,

Иеромонах Герасим,

Иеромонах Гликерий,

Иеромонах Иосиф.

Иером. Иерофей,

Монах Гермоген,

Монах Прохор,

Петроград 22 мая 1918 года

Москва 26 мая 1918 года.

Подлинник.ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 358. Л. 66–68.

№68. Отношение Подотдела об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия настоятелю Свято-Пантелеимоновской часовни в Москве с вопросами по поводу участия малороссов в афонских событиях

17/30 августа 1918 года

Из документов по делу об афонской смуте, связанной с почитанием Имени Божия, и печатных трудов по сему вопросу, усматривается, что действия имябожников, кроме распространения ложного учения об именах Божиих, имели и другую скрытую цель – захват власти в Свято-Пантелеимоновском монастыре и подведомственных ему скитах малороссами в свои руки. А посему, соборный подотдел об афонском движении, для полного и точного уяснения собору истинной сути афонского движения и связанных с ним раздоров в названном монастыре и скитах, просит ваше высокопреподобие и братию ответить в ближайшее время на нижеследующие вопросы:

Кто в большинстве населяет Свято-Пантелеимоновский монастырь и его скиты и келлии – великороссы или малороссы?

Кем приобретен от греков Свято-Пантелеимоновский монастырь: великороссами или малороссами?

Кто был первым начальником сего монастыря по переходе его в русские руки: великоросс или малоросс?

Какого племени были последующие настоятели сего монастыря до начавшейся имябожнической смуты и во время ее?

Каковы были в Пантелеимоновском монастыре и его скитах отношения между великороссами малороссами до смуты, связанной с почитанием имени Божия?

Не стремились ли малороссы до смуты этой захватить в свои руки власть в монастыре и скитах?

Где сначала появилась распря об учении книги «На горах Кавказа»: в монастыре или в скитах его?

Насколько велико было число сознательных имябожников в Пантелеимоновском монастыре и его скитах?

Каким способом главари имябожников вербовали простецов на свою сторону?

Защищавшие учение книги «На горах Кавказа» малороссы, не имели ли в виду использовать этот спор для захвата в свои руки власти в монастыре и его скитах?

Не были ли имябожниками-малороссами заранее подготовлены кандидаты-малороссы на случай свержения с игуменства архимандрита Мисаила?

Были ли у них попытки сместить игумена Мисаила и заменить его своим избранником?

Какого племени монах Ириней, стоявший во главе имябожнического движения, и был ли он действительным инициатором этого движения, или же только показным, а вдохновляли и руководили движением, прикрываясь его именем, другие?

Не имел ли влияния на ход имябожнического движения в Пантелеймоновом монастыре и его скитах иеросхимонах Антоний Булатович?

Не было ли тесной связи между главарями имябожников Пантелеймонова монастыря и главарями имябожников Андреевского скита, и не помогали ли одни другим в устройстве волнений и беспорядков?

По чьей инициативе 23 января 1913 года был собран в Пантелеимовском монастыре братский собор, на котором было постановлено избрать на помощь игумену «Правящий собор» из 12 человек, и кого оказалось больше в последнем: великороссов или малороссов, а также при каких обстоятельствах игумен Мисаил согласился на избрание их?

Не развивалось ли в Пантелеимоновском монастыре и его скитах имябожническое движение в открытый бунт?

По чьей инициативе было удалено из монастыря несколько стойких противников имябожнического движения?

Не угрожала ли им опасность насилия от имябожников?

Что побудило иеромонаха Алексия Киреевского переселиться из скита Фиваида в Пантелеимоновский монастырь, а потом и покинуть на время самый Афон? Намеревались ли имябожники сжечь его каливу, и самого его убить?

Как держали себя в Пантелеимоновском монастыре имябожники по приезде в монастырь архиепископа Никона?

Чем и как влияли главари имябожников на массу простецов, побуждая ее противиться и Патриаршим грамотам и Русскому Св. Синоду?

Был ли распространен главарями имябожников слух о подкупе Патриарха шапкой золота за осуждение книги «На горах Кавказа», с целью подорвать веру простецов в беспристрастие Патриаршего осуждения этой книги?

Называли ли имябожники остров Халки, на котором состоялось осуждение богословами этой книги, апокалипсическим звериным числом 666, и издавались ли подобного рода прокламации?

Что побудило светскую российскую власть при выселении имябожников из Пантелеимоновского монастыря обливать их водой из пожарного насоса?

Были ли убитые при выселении имябожников с Афона, и если были, то кто именно, или не было?

Получили ли имябожники от Пантелеимоновского монастыря какое-либо вспомоществование при водворении на пароход «Херсон»?

Какое сопротивление оказали имябожники властям при удалении их с Афона?

Как смотрела греческая власть на их удаление с Афона, и что она могла бы предпринять против них, признанных еретиками, если бы русская власть не удалила их с Афона?

Почему ни в Ильинском скиту, ни в келлиях не было бунта и волнений по поводу учения книги «На горах Кавказа»?

Из доставленных в подотдел противоречащих друг другу печатных описаний афонской смуты, какие описания сохраняют верность действительным происшествиям: монаха ли Пахомия «История афонской смуты или имябожнической ереси» (СПб, 1914 г.) и монаха Климента «Имябожнический бунт или плоды учения книги «На горах Кавказа» (Петроград, 1916 г.); или же Е. Выходцева «История Афонской смуты» (Петроград, 1917 г.), и иеросхимонаха Антония Булатовича «Моя борьба с имяборцами на Святой Горе» (Петроград, 1917 года)?

Можно ли надеется на спокойствие в афонских обителях и подворьях, если при каких-либо обстоятельствах поселяться в них раскаявшиеся имябожники?

Секретарь Соборного

Подотдела

об афонском движении член собора

Василий Зеленцов.

Отпуск. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 358. Л. 64–65 об.

Доклады секретаря соборного подотдела В. И. Зеленцова об афонском движении и приложения к ним125

№69. Замечания и дополнения к документу от 10-го марта 1916 года, за № 2670, на основании других документов Синодального архива «об афонских монахах имябожниках»126

Глава 1-ая

Во 2-м пункте Синодального определения, находящегося в конце сего документа за № 2670, сказано, что, по мысли Святейшего Синода, весь этот документ, содержащий, между прочим и историю отношений церковной власти к афонскому движению, связанному с почитанием Имени Божия, по 10 марта 1916 года включительно, – должен был быть представлен на Высочайшее благовоззрение Государя Императора Николая Александровича. Пометка карандашом, сделанная на первом месте документа за № 2670 секретарем Синода Ешкурским, указывает, что Обер-Прокурор Синода И. П. Раев, которому этот документ был доложен 27 сентября того же 1916 года, не стал докладывать его Государю. Но намерение Святейшего Синода, представить этот документ на благовоззрение Его Величества, очевидно, побудило Синод, при изложении истории отношений Синода к афонскому движению, промолчать о властном вмешательстве Государя Императора с апреля 1914 года в чисто церковную среду отношений Синода к афонитам, выселенным с Афона, и к самой распре о почитании Имени Божия. Между тем, это вмешательство было сделано официальным порядком чрез инстанцию Обер-Прокурора Св. Синода и очень сильно отразилось на чисто церковных отношениях высшей церковной власти к осужденным за имябожничество афонитам и к самому вопросу о почитании имени Божия (как это можно усмотреть из других документов Синодального архива). – Имею честь дополнительно осветить перед подотделом эту сторону отношений Святейшего Синода к афонскому движению и к афонитам, на основании Синодального архива.

Во второй части третьего тома Синодального архива об афонитах, начиная с 533 листа, имеется рапорт Св[ятейшему] Синоду архиепископа Новгородского Арсения. В этом рапорте Высокопреосвященный Арсений от 1 июля 1914 года, за № 11761, докладывает Синоду полностью и буквально полученное Владыкою от Новгородского уездного миссионера, священника Михаила Войк, донесение относительно поездки последнего к «имябожцам», поселившимся в Новгородском уезде, возле станции Любань127 в деревне «Трубников Бор» Бабинского прихода. По донесению о. Михаила Войк, тамошние «имябожцы» сообщили ему о своих действиях буквально следующее:

«Живя в С.-Петербурге и почитая себя православными и обиженными, иноки (то есть именуемые «имябожцы») исходатайствовали Высочайшую аудиенцию и 13 февраля 1914 года имели счастье представляться Его Императорскому Величеству в Царскосельском дворце в составе иеросхимонаха Николая, схимонаха Мартиниана и еще двух иноков. Государь Император, по словам представлявшихся, принял их очень милостиво, выслушал всю историю их удаления с Афона и обещал свое содействие к мирному разрешению их дела, а Ее Императорское Величество будто бы настолько была растрогана их печальной повестью, что не могла воздержаться от слез. Представлявшиеся имели дерзновение попросить у Их Величеств дозволения видеть Наследника Цесаревича, который и был приведен в приемную комнату. По словам схимонаха Мартиниана, он будто бы осмелился возложить свою руку на голову Его Высочества и выразить ему молитвенное благопожелание здоровья и счастья, и радость России. По окончании аудиенции Его Величество будто бы подал руку всем представлявшимся. Иноки находятся и теперь под впечатлением ласки Царской Семьи и твердо надеются, что им будет предоставлен скит Пицунда на Кавказе, где они и соберутся под управлением избранного ими из своей среды настоятеля по афонскому уставу» (Листы 537 об. и 538).

Сообщение это подтверждается собственноручной докладной запиской упомянутого схимонаха Мартиниана, от 20 ноября 1916 года поданной Обер-Прокурору Св. Синода (помета канцелярии Обер-Прокурора от 28 ноября 1916 года). В записке этой схимонах Мартиниан, между прочим, пишет следующее: «Прежде всего нам надо умиротвориться с теми, кои нас жестоко обидели и обижают, но полное умиротворение может только быть после обсуждения и решения спорного вопроса об Имени Божием Собором Церковным, как о сем лично сказал нам Сам Батюшка наш Государь Император, когда мы (нас четыре иноки-"изгнанники»), представлялись ему февраля 13 дня 1914 года. Он сказал: «Ваш спорный вопрос будет разобран Церковным Собором». Нам же изгнанникам обещал дать скит «Пицунды» на Кавказе» (том III, вторая часть, лист 723а. об., и 723б).

Итак, документально устанавливается, что 13 февраля 1914 года бывший Государь Император, вместе с Государыней Императрицей Александрой Федоровной и Наследником Цесаревичем, давши Высокомилостивую аудиенцию четырем представителям афонитов-имябожников, оказал им ласковый прием и обещал содействовать мирному разрешению афонского дела, связанного с почитанием имени Божия.

В хронологическом порядке после этого следуют нижеозначенные деяния высшей церковной всероссийской тогдашней власти, еще не носящие следов Императорского вмешательства.

А). Определение Святейшего Синода от 14–18 февраля 1914 года за № 1471, каковым определением Святейший Синод постановили: 1) поручить Московской Синодальной конторе принять к рассмотрению в судебном порядке дело о двадцати пяти имябожниках, особенно упорных сторонниках лжеучения и наиболее ревностных его распространителях, с предъявлением к каждому из них обвинений в измышлении и распространении ложного учения об именах Божиих и в других противоканонических поступках, обнаруженных по делу, и, по достаточном увещании каждого из них в отдельности, постановить о них соответствующее решение, каковое по объявлении подсудимых на праве обжалования в порядке 171 ст. Уст[ава] Дух[овной] Конс[истории], представить на рассмотрение и утверждение Святейшего Синода; 2) к составу конторы, для рассмотрения настоящего дела присоединить в звании сверхштатных членов конторы, Преосвященных викариев Московской епархии: Анастасия, епископа Серпуховского, Феодора, епископа Волоколамского и Модеста, епископа Верейского, и наместников: Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Товию и московского Чудова монастыря архимандрита Арсения; и 3) предоставить конторе, в виду нарушения подлежащими суду имябожниками главного монашеского обета – послушания во всем Святой Православной Церкви и поставленным ею властям, привлечь к увещанию имябожников и предварительно формального суда над ними известных строгою иноческою жизнью и духовною опытностью иноков-старцев. О таковом определении Святейшего Синода и предоставлено было г. Обер-Прокурору Святейшего Синода повергнуть на благовоззрение Его Императорского Величества. По всеподданнейшем докладе г. Обер-Прокурором изъясненного определения Святейшего Синода, Его Императорскому Величеству Государю Императору в 20-й день февраля 1914 года благоугодно было соизволить одобрить изъясненные в сем определении предположения «(Церков[ные] Ведомости]» 1914 г. №9).128

Б) Затем последовали указы Святейшего Синода от 31 марта, 16, 18 и 21 апреля за №№ 5871, 6360, 6516, 6651, касающиеся порядка судопроизводства над имябожниками, тоже не носящие следов какого-либо давления Государевой власти на церковную власть.

Государево давление на церковную власть в церковном деле об имябожниках и о почитании имени Божия началось официальным образом в «предложении» Обер-Прокурора Саблера Святейшему Синоду от 30 апреля 1914 г., за № 69, где читаем следующее: «Его Императорскому Величеству, в 15 день текущего апреля, в Ливадии, благоугодно было лично передать мне собственноручно Его Императорским Величеством начертанную записку следующего содержания: «В этот Праздник Праздников, когда сердца верующих стремятся любовью к Богу и к ближним, душа моя скорбит об афонских иноках, у которых отнята радость приобщения Свв. Таин и утешение пребывания в храме. Забудем распрю – не нам судить о величайшей святыне: Имени Божием и тем навлекать гнев Господень на родину; суд следует отменить и всех иноков, по примеру митрополита Флавиана, разместить по монастырям, возвратить им монашеский сан и разрешить священнослужение.129 «Имею честь предложить о сем Святейшему Синоду. Обер-Прокурор В. Саблер». Это, сделанное через Обер-Прокурора, высочайшее повеление, во-первых, отрицает за Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и за Святейшим Синодом Русской церкви компетенцию рассуждения по вопросу об Имени Божием; во-вторых, отрицает за ними и право церковного суда по этому вопросу над чадами их Поместных Церквей; а поэтому, в третьих, приказывает отменить прежний церковный суд над имябожниками и снять с них наказание, наложенное на них церковной властью, – ибо суд над лжеучением имябожников и над самими имябожниками «навлекает гнев Господень на родину». Таким образом, на Пасху 1914 года Государь Николай Александрович свое официальное отношение к афонскому делу круто изменил и решительным образом стал на защиту имябожников против русского Св. Синода и Константинопольских Патриархов и Синода, причем даже не предложил передать афонское дело на рассмотрение Поместного Собора, но просто потребовал прекращения всего дела и отмены суда и наказания имябожников. Отвечать на это беззаконное с православно-церковной точки зрения Государево Повеление послушанием – недопустимо в Христовой Церкви и с канонической, и с догматической точки зрения. По своему существу это государево повеление вполне подобно «экфесису» древневизантийского императора Ираклия в той части «экфесиса», где запрещается всякое рассуждение по вопросу как об одном, так и о двух естественных волях и действованиях во Христе, и делается наклон в монофелитство.130 И как в древности ревностные православные христиане отказывались повиноваться «экфесису» и подобным царским повелениям, так и российская церковная власть должна была не исполнять насильственного Императорского распоряжения от 15 апреля 1914 года и действовать независимо от него, только по церковным основаниям, во всем деле афонитов.

Русский Синод сделал только две второстепенных уступки этому давлению Государевой власти, не уступив ни в чем существенном. Московская Синодальная контора и Московский митрополит Макарий с викарным преосвященным Модестом Верейским сделали гораздо больше уступок, чем Синод. Первая синодальная уступка сделана Синодальным определением от 22–25 апреля 1914 года за № 3479 – каковым определением преподано было указание, «что засвидетельствование привлеченными к суду афонскими монахами о своей преданности Православной Церкви, точном следовании ее догматам и учению, отречении от имябожнического лжеучения и послушания Богоустановленной иерархии может быть удостоверяемо и без письменного акта, который требовался по данным Московской Синодальной конторе указаниям от Святейшего Синода, устным свидетельством с целованием Святого Креста и Евангелия, о чем Синодальной конторой должны быть составлены письменные акты без истребования от привлеченных к суду подписей». Признав это определение только уступкой давления Государевой власти необходимо потому, что в определении Синод отказался отбирать подписи под отречением от имябожничества даже и от имябожников, носящих священный сан, и мотивировал свой отказ такими доводами, неосновательность которых не мог не сознавать. Вот эти прямо странные с точки зрения обязательности для всех единой истинной веры доводы: «В Святейшем Синоде получены были сведения о том, что некоторые из привлеченных к суду Московской Синодальной конторы афонских монахов, изъявляя искреннюю свою преданность Православной Церкви и твердое намерение ни в чем не отступать от ее святых догматов и учения, отвергаясь всяких новых лжеизмышлений и пребывая в каноническом послушании Богоустановленной иерархии, коей они подвластны – Вселенскому Патриарху и Российскому Святейшему Синоду, затрудняются лишь в удостоверении такого их исповедования своими подписями. Затруднение это вызывалось опасением их, в виду бывших на Афоне волнений, связать свою мятущуюся совесть какими-либо письменными актами, сущности которых в простоте своей веры и при недостатке книжного образования они не могли уразуметь со всею полнотой, испытывая обычный в простых людях страх пред подписями изложенных на бумаге документов. Вместе с тем их страшила данная ими, в виду недавних, бывших на Афоне многочисленных предложений подписывать всякого рода исповедания, общая клятва не подписываться впредь ни к каким обещаниям и исповеданиям». (Документ № 2670: копии стр. 8–9). Святейший Синод, конечно, помнил, что Вселенские Соборы от отступников, имеющих священный сан, и приносивших устное раскаяние и выражавших устное согласие с православным учением и устное согласие подчиняться законной церковной власти, обязательно требовали и подписей под православным исповеданием; и отказ от таких подписей признавали доказательством неискренности устных заявлений о принятии церковной веры и послушания Высшей Церковной Власти. Синод, конечно, хорошо сознавал, что клятвы не подписывать православных исповеданий, предлагаемых для подписи членам Церкви от Главы Церкви (каковыми были Вселенский Патриарх и Русский Синод) – таковой клятвы ни один православный христианин давать не имеет права пред Богом, а если неразумно дал такую клятву, то согрешил, и должен раскаяться в таком грехе и отнюдь не исполнять такой богопротивной клятвы. Синод, конечно, помнил, что Четвертый Вселенский Собор, дозволивши египетским епископам, приведшим уважительный довод, временно не подписывать соборных определений, счел необходимым, в оправдании себя в таком поступке пред Церковью, особым каноном выяснить причину, заставившую сделать такое отступление от обязательного требования немедленной подписи под соборным исповеданием и канонами и указал этим же каноном, что все-таки обязанность подписать эти постановления Собора остается на египетских епископах, и те должны подписаться после того, как исчезнет причина, препятствующая подписаться немедленно, если же не подпишутся, то подлежат извержению.131 Синод знал, что и от Ария, и от прочих носивших пресвитерский сан отступников от Православия, древняя Церковь тоже требовала письменного отречения от отступничества. Синод всего лишь 16 апреля заслушал несколько неправых «исповеданий» имябожников, под которыми имябожники не смущались подписываться. И вот, зная все это, Русский Синод того же апреля 22 числа постановляет как раз вопреки всему этому. Очевидно, только в угоду Государевой записке от 15 апреля. Для приличия Синод прикрывает свою угодливость ссылкой на слова Апостола Павла о себе: «всем бых вся, да всяко некия спасу» (1Кор. 9, 22), между тем как святой Апостол «всем был вся» в других отношениях, но не в делах веры и лжеучений, но не в делах церковного подчинения канонической власти; наоборот, в обоих последних случаях Апостол был ревниво строг и требователен всегда и ко всем,132 каковую требовательность унаследовали от Апостолов и древние Соборы. Впрочем, очень серьезного значения этой синодской уступке придавать нельзя. Она касается только формы делопроизводства и есть лишь замена более надежного легального способа делопроизводства менее надежным легальным же способом делопроизводства.

В порядке времени далее последовала первая уступка Государеву давлению Московской синодальной конторы и первоприсутствующего члена конторы митрополита Макария. 16 апреля 1914 года, за № 3227, Св. Синод заслушал поступившее в Синод 11 апреля от «иноков афонских», за подписью иеросхимонаха Антония Булатовича, иеромонахов – Силы Ершова, Варахии Троянова, Гиацинта Еременко, иеродиакона Игнатия Митюрина, схимонаха Мартиниана Белоконь – за себя и «по личному доверию» за схимонаха Иринея Белоконь, монахов Иануария Гробового, Дометия Комяка, Петра Петрова, Феофила Кузнецова и Манассии Бенина, «заявление» о том, что они вынуждены «отложиться от всякого духовного общения со Всероссийским Синодом и всеми единомысленными с ними, впредь до исправления заблуждений», допущенных якобы Синодом в послании от 18 мая 1913 года, «и впредь до признания Божества Имени Божия», а посему отказываются явиться и на суд Московской Синодальной конторы».133 134 Таким образом, означенные лица формально отделились и от Русского Св. Синода, как раньше отделились от общения с Константинопольским Патриархом, – обвинивши Русский Синод в догматических заблуждениях. Такое же заявление позже прислал в Синод и монах Ваптос.135 Прислал отказ явиться на суд конторы и архимандрит Давид.136 В подкреплении выставленного ими против Русского Синода обвинения, означенные имябожники прислали в Синод свои «исповедания веры в Бога и во Имя Божие», подписанные ими (Архив [об] имяб[ожниках] т. III, ч. 1, лист 302 и далее). Таким образом, эти имябожники выставили против Синода контр-обвинение Синода в уклонении от православия и являются не простыми подсудимыми русской церковной власти, но и формальными обвинителями Синода и Правосл[авной] Русской Церкви в догматическом заблуждении. Синод передал это заявление и эти «исповедания» в ту же Московскую Синодальную контору, которой вообще был поручен суд над имябожниками. Контора произвела в течение двух недель двоякий самопротиворечивый суд над имябожниками и постановила взаимно противоречивые решения, как с очевидностью показывают донесения конторы Синоду от 24 апреля за №. 1261, от 4 мая № 1393, от 8 мая за №№ 1442 и 1443 и донесение митрополита Макария от 28 апреля за № 1302 (Архив, т. III, ч. II, листы 396–398, 418–419, 432, 438–443). Пока контора имела дело с явившимися к ней на суд и склонными послушаться Церкви имябожниками, она и ее первоприсутствующий митрополит Макарий, справедливо определяют «отношение Илариона, Антония Булатовича и прочих (имябожников) к единению с Православной Церковью в вере», как «новые лжеумствования об именах Божиих, возвещаемые схимонахом Иларионом, Антонием Булатовичем и их единомысленниками, которые справедливо называются имябожниками» (донесение митрополита] Макария от 28 апреля № 1302, донесение конторы от 8 мая 1914 г. № 1442) и на заседании своем через первоприсутствующего, и на исповеди через духовника контора разъясняла ложность этих новых умствований имябожников и требовала от имябожников отказа от этих лжеумствований, и только под этим условием принимала их в общение и снимала с них прежде наложенные Синодом церковные наказания (смотри те же донесения). Но в конце заседания 7 мая конторе пришлось выносить свое суждение и постановить решение о четырнадцати вышеупомянутых упорных афонитах, отказавшихся от общения с Синодом и от явки на суд Московской Синодальной конторы и обвинивших Синод в догматических заблуждениях. Государево повеление требовало прекращения суда и над ними с возвращением им монашеского сана и прав священнослужения. И хотя в начале заседания, принимая покаявшихся иноков Иннокентия и Нарцисса, контора еще раз высказала осуждение лжеучения Булатовича и его сторонников (смотри донесение № 1442) – теперь контора о том же Булатовиче, иеромонахе Варахии и монахе Манассии решилась положить иное суждение, и, чтобы удобнее это сделать, решилась, во-первых, так сказать забыть и не вспоминать, что эти имябожники обвиняют Синод в лжеучении и требуют от Синода принятия имябожнического лжеучения; решилась забыть и не вспоминать свое знакомство с лжеучением имябожников по документальным и печатным источникам; во-вторых, решилась не рассматривать вновь всех этих документальных и печатных источников, ограничиться рассуждением только о последних «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», присланных в Синод; в третьих, решила, во что бы то ни стало, распорядиться с этими «исповеданиями» самым благоприятным для имябожников образом. Именно контора в своем постановлении выносит такое суждение: «В исповедания веры в Бога и во Имя Божие», представленное иеросхимонахом Антонием (Булатовичем), иеромонахом Варахией и монахом Манассиею, не содержится точных указаний для определения отношения их к единству с Православной Церковью в вере». Беспристрастие и логика требовали сказать после этого, что это исповедание ничего нового не дало по сравнению с прежними источниками, по которым Синод и Московская Синодальная контора и ее первоприсутствующий уже раньше определили отношение этих трех главарей имябожничества к единству с Православной Церковью в вере, как «возвещение ими новых лжеумствований об именах Божиих», за которые они «справедливо называются имябожниками» и уже не называются православными по вере. Но контора, вопреки беспристрастию, вопреки логике и вопреки самой себе, вывела такое суждение о Булатовиче, Варахии и Манассии из того обстоятельства, что исповедание их не дает новых данных для суждения о них веровании: «в виду сего контора Святейшего Синода признала последующие поступившие от сих иноков заявления, что они ныне якобы вынуждены отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним» плодом недостаточного разумения ими своих деяний и намерений (донесение Синодальной конторы от 8 мая 1914 г за № 1443. Архив, т. III, ч. II, листы 440–441). И затем контора вынесла об этих трех главарях имябожничества такое решение: «Поручить всех названных афонских иноков... архипастырскому попечению преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, преосвященному монастыре и прекращением судебного о них производства. О чем и представить на благоусмотрение Святейшего Правительствующего Синода». (Там же, лист 442). Бесполезно искать логику в таком выводе из такой посылки, так как логики здесь нет, и контора соблюдать логику не желала, а желала, во что бы то ни стало освободить Булатовича, Варахию и Манассию от церковного суда в угоду Государеву повелению. Затем относительно одиннадцати других упорных имябожников, отпавших от единения в вере с Синодом: Ваптоса, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Мартиниана, Силы, Петра, Феофила и архимандрита Давида, – Синодальная контора опять повторила вышеописанное «забвение» всех ей известных документов и других источников, излагающих лжеучение Булатовича и этих его единоверцев, и «забвение» своего прежнего, недавнего суждения об их заблуждениях. Этими «забвениями» контора создала себе удобство, «видя не видеть» действительного смысла в одном из тезисов «исповедания» этих имябожников и, взявши из всего исповедания только этот тезис, вложила в тезис свое православие, и на основании всей этой, с позволения сказать, собственной стряпни в своем постановлении о перечисленных главарях имябожниках сделал вывод, что в этом тезисе «содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению ради учения об именах Божиих от Православной Церкви», не стеснясь тем, что менее чем час тому назад свидетельствовала, что у них есть «новые лжеумствования об именах Божиих», за которые они «справедливо называются имебожниками»; не стесняясь и тем, что эти имябожники сами обвинили Синод и единомысленных с Синодом в догматическом отступлении от православия за то, что Синод не принял их этих новых лжеумствований об именах Божиих, в действительности являющихся отчасти лжеумствованиями и о самом Боге, так как касаются онтологического отношения Бога к именам Божиим137. Постараюсь быть кратким при раскрытии всей этой умственной стряпни, сделанной Московской Синодальной конторой.

В брошюре схимонаха Досифея, изданной в 1912 году под заглавием: «Противоборство слугам антихриста. Новая ересь на Имя Божие по предречению Апокалипсиса», читаем на страницах 4–5 такие слова: «Имя Иисуса так неразрывно с Богом, что можно сказать, что Имя Иисус есть сам Бог, ибо как можно отделять имя от существа? Это невозможно. Имя Иисус есть истинный Бог» (Архив, т. I, лист 38; дело за № 325). В «Апологии веры во имя Божие и во Имя Иисус», изданной в 1913 году Антоний Булатович пишет в разъяснении этой мысли такие фразы: «Слово всякого языка и во всяком виде, пока оно живо и произносится устно или умно, есть, конечно, отражение идеи и имеет реальную связь с идеей, а идея – тоже реальность, имеющая и ипостасное бытие (стр. XIII. Курсив подлинника). «Свята всякая истина и всякая идея о Боге, ибо сия истина и есть сам Бог» (стр. 26); «сознательное именование Бога и есть сам Бог» (стр. 27). Итак, Булатович и единомысленные с ним, признавая реальностью идею, то есть постоянный смысл каждого слова, в частности, признает реальностью и идею каждого имени Божия; именно, идею каждого имени Божия признают самим Богом. Так как под идеями имени Божия они разумеют постоянный, и по их мнению неотделимый смысл имени Божия, то, признавая идею имени Божия за Бога, они, конечно, учат, что Бог неотделим, неразлучим от имени Своего; посему и почитают за Бога имя Божие неразлучно, нераздельно с Богом, а не в отдельности от Бога, как иное Божество.

И это верование общее всем имябожникам. В «исповедании», подписанном 302 монахами Свято-Андреевского скита на Афоне 10 января 1913 г. читаем: «Мы, нижеподписавшиеся, иноки Свято-Андреевского общежитного скита на Афоне... исповедуем и святое Имя Его, которое есть свято само по себе и есть сам Бог неотделимо от Господа» Синод. Архив об имяб., т. I, л. 8). Вместе с тем, сообразно своему учению, что Бог в имени Божием составляет только идею, или постоянный смысл, имени, – Булатович и его имябожники отказываются почитать за Бога буквы, которыми пишется имя Божие, звуки, которыми произносится имя Божие, и случайные мысли, которые могут быть случайно связанны человеком с произносимым именем Божиим. И вот в «исповеданиях веры в Бога и во имя Божие», поданных одиннадцатью вышеупомянутыми единомысленниками Булатовича, соответственно такому давнему и многократно продуманному верованию во имя Божие как в Бога, высказан, между прочим, такой, самым точным образом изложенный, тезис: «повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисусово Богом и самим Богом, я чужд как почитания имени Божия за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге». Слишком ясно из сличения этого тезиса с раннейшими документами лжеучениями имябожников, что в этом тезисе нет и тени отказа от почитания за Бога в каждом имени Божием того, что ни есть ни буква, ни звук, ни случайная мысль, случайно связанная с именем; то есть от почитания за самого реального Бога идеи, или постоянного смысла, имени Божия, о чем в том же 1914 г. имябожники сказали еще раз в напечатанной ими книжке: «Православная Церковь о почитании имени Божьего и Молитве Иисусовой» таким образом (стр. 124, изд. «Исповедника»): «И мы не думаем говорить, будто слоги и буквы произносимого Имени Божия суть Бог, но понятие о Боге именуем Богом». А Синодальная контора предпочла вложить в этот тезис какой-то православный смысл и не захотела обращать внимание ни на что, кроме этого тезиса, для того, чтобы, взявши этот тезис, употребить его, как основание для освобождения от церковного суда и этих одиннадцати главарей имябожников. Именно, в постановлении своем Контора говорит: «в поступивших от остальных иноков «исповеданиях», в словах: «повторяю, что именуя Имя Божие и Имя Иисус Богом и самим Богом, я чужд как почитания имени Божия за сущность Его, так и почитания имени Божия отдельно от самого Бога, как какое-то особое Божество, так и обожания самих букв и звуков и случайных мыслей о Боге», содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от Православной Церкви. В виду сего контора Святейшего Синода признала последующие поступившие от сих же иноков заявления о том, что они ныне якобы вынуждены «отложиться от всякого духовного общения с Всероссийским Синодом и со всеми единомысленными с ним», плодом недостаточного разумения ими своих деяний и намерений» (Донесение конторы от 8 мая за № 1443. Архив, т. III, ч. 1, л. 449–441). Оканчивается и это суждение Конторы, как и суждение о Булатовиче, Варахии и Манассии, решением о прекращении суда и отдании на архипастырское попечение епископу Модесту: «А посему Московская Святейшего Синода контора определили: поручить всех названных афонских иноков Ваптоса, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Мартиниана, Силу, Петра и Феофила архипастырскому попечению преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, преосвященному, монастыре и прекращением судебного о них производства. О чем и представить на благоусмотрение Святейшего Синода (л. 442) . «Архимандрит Давид ... представил в Святейший Синод «исповедание веры в Бога и во имя Божие», совершенно сходное с «исповеданиями веры» названных выше... иноков... Синодальная контора полагала бы: в отношении архимандрита Давида предпринять меру, примененную по отношению к тринадцати инокам, с назначением для сего лица по усмотрению Святейшего Синода» (л. 442).

Итак, упорнейшие главари имябожников, формально обвинившие Синод, за непринятие имябожнического учения, в догматическом заблуждении, сделавшие это обвинение поводом для разрыва всякого духовного общения с Синодом и с Православной греко-русской церковью, только что признанные Московской Синодальной конторой главными «возвестителями новых лжеумствований об именах Божиих», и, действительно, «имябожниками», ни в чем не раскаявшиеся, – тою же Синодальной конторой теперь назначены к освобождению от церковного суда над ними. Причина этого решения конторы ясна: Царь потребовал от церковной власти освобождения Булатовича и прочих имябожников от суда и наказания церковного, и контора захотела угодить этому требованию. Донесение конторы Синоду от 8 мая 1914 г., за № 1443, содержащее постановление конторы от 7 мая, не подписано тремя членами конторы: епископом Евфимием, управляющим монастырем, епископом Феодором Волоколамским (не бывшим на заседании 7 мая) и Чудовским архимандритом Арсением, на заседании 7 мая бывшим, не уезжавшим из Москвы, не подписавши постановления.

Святейший Синод заслушал донесение Московской Синодальной конторы от 8 мая 1914 г. за № 1443, в своем заседании 10 мая 1914 г. и не согласился утвердить его. Синод, приведя себе на справку сущность всего делопроизводства «о двадцати пяти афонских иноках, привлеченных к увещанию и суду Московской синодальной конторы» (Архив, т. III, ч. II, л. 444) и приняв во внимание, что девять из них уже отказались от имябожничества, прощены и приняты в церковное общение, «предварительно постановления окончательного решения о шестнадцати (остальных) афонских иноках определяет: 1) возложить на Преосвященного Модеста, епископа Верейского, нравственное руководство и духовное смотрение за афонскими иноками: Ваптосом, Варахиею, Гиацинтом, Дометнем, Игнатием, Иринеем (Белоконь), Ианнуарием, Манассиею, Мартинианом, Силою, Петром и Феофилом, с помещением их в Московском Покровском монастыре и разрешением им рясоношения в монастырях, поручив преосвященному Модесту о духовном состоянии названных иноков и степени искренности их подчинения установленной Церковью дисциплине доносить Московской Синодальной конторе, а синодальной конторе – представлять Святейшему Синоду; 2) предоставить Синодальной конторе поступить в отношении иеромонаха Филарета и монаха Иринея соответственно обстоятельствам дела, какие будут о них обнаружены, и 3) об иеросхимонахе Антонии (Булатовиче) и архимандрите Давиде суждение иметь особо, о последнем при рассмотрении дела о других афонских иноках, помещенных на Одесском подворье Андреевского скита. О чем, для сведения и зависящих распоряжений, послать Московской Синодальной конторе указ, во избежание каких-либо недоразумений, поручив Синодальной конторе и Преосвященному Модесту приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябожников, прописанное в сочинениях иеросхимонаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Святейшим Синодом Церкви Российской, и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении» (Архив, л. 448 и 449). Подлинный подписали:

Сергий, архиепископ Финляндский,

(с добавлением после слов:

«с разрешением им рясоношения);

«но без допущения их к Святым Таинствам».138

Архиепископ Никон,

с тем же добавлением.

Нафанаил,

епископ Архангельский,

Алексий,

епископ Саратовский, Александр,

епископ Вологодский, Василий,

епископ Черниговский.

К исполнению пропущен 24 мая 1914 г. Указ Синод[альной] конторе послан за № 8625» (Архив, т. III, ч. II, л. 449).

Святейший Синод в этом определении только в п. 2-м (об иеромонахе Филарете и монахе Иринее) сделал постановление, согласное с постановлением Московской Синодальной конторы, а в остальном изменил или даже прямо отверг постановление конторы, содержащееся в донесении от 8 мая 1914 г., за № 1443, а именно:

1) Отвергнув неправое суждение конторы, будто бы в «исповеданиях» Ваптоса, Гиацинта, Дометия, Игнатия, Иринея (Белоконь), Ианнуария, Мартиниана, Силы, Петра, Феофила и архимандрита Давида содержатся данные к заключению, что у них нет оснований к отступлению, ради учения об именах Божиих, от Православной Церкви» – Святейший Синод, по-прежнему признав и назвав Булатовича и его последователей «имебожниками», постановил «во избежание каких-либо недоразумений, поручить Синодальной конторе и Преосвященному Модесту приводить увещаемых иноков (т. е. имябожников) к сознанию, что учение имябожников, прописанное в сочинениях иеросхимонаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольским и Святейшим Синодом Церкви Российской, и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменил своего суждения о самом заблуждении».

2) Вместо постановления Конторы: «поручить» вышеупомянутым одиннадцати афонитам и с ними Антония Булатовича, иеромонаха Варахию и монаха Манассию архипастырскому попечению Преосвященного Модеста, епископа Верейского, с помещением их во вверенном ему, Преосвященному, монастыре и прекращением судебного о них производстве (а такое освобождение от суда являло за собой и снятие с них наказаний, наложенных церковным судом) – Святейший Синод определил: «возложить на преосвященного Модеста, епископа Верейского, нравственное руководство и духовное смотрение» за этими упорными афонитами временно: «предварительно постановления (Синодом) окончательного решения» о них, причем из общей группы выделил Антония Булатовича и архимандрита Давида, чтобы о них иметь особое суждение; при этом Синод не согласился даже и до окончательного суда над имябожниками снять с них запрещение приступать к Свв. Таинствам и дозволил им только ношение рясы в монастыре.

Все-таки и в этом Синодском определении есть уступка беззаконному Царскому повелению от 15 апреля, именно: дозволение имябожникам до окончательного суда над ними носить рясы и отсрочка окончательного суда над упорными имябожниками на неопределенное время. Это вторая уступка Синода важнее первой его уступки и вскоре использована была другими церковными властями, более Синода угодничавшими перед Царем, в такой мере и, таким образом, в пользу имябожников, как, конечно, и не предполагалось Синоду; но об этом имею честь предложить вниманию Подотдела в следующем моем докладе № 3.

Секретарь подотдела

В. Зеленцов.

На документе помета.

«Отношение секретаря подотдела Василия Зеленцова в подотдел об афонском движении, связанном с почитанием имени Божия.

Честь имею предложить вниманию подотдела первую главу замечаний и дополнений к истории отношений церковной власти к «афонскому движению, связанному с почитанием имени Божия», изложенной в Синодальном постановлении от 10-го марта 1916 года за № 2670 и предложенной в копии вниманию подотдела в моем докладе № 1.

Секретарь подотдела

В. Зеленцов».

Машинопись с правкой. Подлинник.

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. Л. 77–89об.

№70. Замечания и дополнения к документу от 10 марта 1916 года за № 2670, на основании других документов Синодального архива «об афонских монахах имябожниках»139

Глава 2-я

Предыдущую главу я закончил рассмотрением Синодального определения от 10/24 мая 1914 года за № 4136, каковым определением Святейший Синод Российской Церкви повторил и подтвердил свое прежнее суждение о верованиях Булатовича и его последователей, как о заблуждении и именно «имябожничестве», но окончательный суд над главарями имебожников отсрочен на неопределенное время. Теперь я должен отметить, как угодничавшие Царю Обер-Прокурор Саблер и Московский митрополит Макарий использовали эту отсрочку в ущерб Церкви и к выгоде имябожников. Саблер при этом поупотребил произвол и самоуправство. А митрополит Макарий (может быть, от дряхлости и недостатка канонического образования, плохо сознавая качество своих действий) допустил в своих действиях антиканоническое самоволие и превышение своей власти или, так сказать, присвоение себе власти, принадлежащей только Святейшему Российскому Синоду. Обоим им помощником в этом деле был Преосвященный [епископ] Верейский Модест, действовавший в угоду Царю и к выгоде имябожников со всем усердием (кажется, потому что не обладая значительными богословскими сведениями, считал возникший спор о почитании имени Божия маловажной вещью и хотел в то же время угодить своим начальникам).

В определении Св. Синода от 27 августа 1913 года за № 7644, между прочим, постановлено: 1) усвоить последователям нового лжеучения наименование имябожников, как наиболее соответствующее содержанию их учения; 2) отправить прилагаемое при сем послание от имени Святейшего Синода Его Всесвятейшеству Вселенскому Патриарху Герману V с просьбой произвести канонический суд над упорствующими, подчиненными его духовной власти, а раскаявшихся разрешить русскому Святейшему Синоду принимать в церковное общение и сообшить решение Константинопольского Священного Синода относительно этого дела; 3) по получении ответа от Патриарха иметь суждение о дальнейших мерах, касающихся упорствующих имябожников;... 6) предоставить епархиальному епископу: а) разрешить кающегося имябожника от греха, ереси и противления Церкви лично или чрез местного священника и наложить по своему усмотрению епитимию, б) допустить его к святому причащению и разрешить поступать в тот монастырь, куда примут, предписав настоятелю и духовнику сего монастыря подвергнуть его строгому надзору. Константинопольский Патриарх Герман в своем ответном послании Синоду от 11 декабря 1913 года пишет: «Мы, со вниманием рассмотрев и рассудив соборно это дело, при содействии состоящих при нас Священнейших и Пречестных митрополитов и дорогих возлюбленных во Св. Духе братьев и сослужащих, решили и постановили дальнейшую судьбу оказавшихся в России монахов имябожников, какой бы степени и чина они ни были, возложить на непосредственное попечение и решение церковной власти в России, чтобы она, как законная правящая власть их, довела до конца это дело совсем и от нашей великой Христовой Церкви предоставленным полномочием и применила к ним то, что подобает на основании священных канонов». Таким образом, Константинопольская церковная власть передала весь суд над русскими имябожниками Святейшему Российскому Синоду. А русский Синод разрешил епархиальным архиереям снимать осуждение и церковные наказания только с кающихся имябожниками, но не дал ни епархиальному архиерею, ни синодальным конторам права отменять или смягчать наложенные Синодом или Патриархом наказания и запрещения на имябожников не покаявшихся.

Все это прекрасно известно Обер-Прокурору Синода Саблеру и Преосвященному Верейскому Модесту; не вполне забыл это в 1914 году и ветхий старец – митрополит Макарий. Но для них важнее было данное 15 апреля 1914 г. царское повеление отменить суд, снять наказания и с упорных имябожников. И вот, в августе того же 1914 года митрополит Макарий и Преосвященный Модест направили в Петроград к Обер-Прокурору Синода Саблеру иеросхимонаха Антония Булатовича с таким рекомендательным письмом, писанным собственноручно епископом Модестом от 27 августа 1914 года за № 151:

«Податель сего – иеросхимонах Антоний Булатович, явившись ко мне из данного ему отпуска, заявил мне о своем желании и готовности посвятить свои силы на дело священннослужения среди воюющих братий или среди раненных и просил ходатайства моего о командировке его в качестве священника в действующую армию или в который либо из находящих в действующей армии госпиталей.

Это же свое желание о. Антоний высказал и Высокопреосвященнейшему митрополиту Макарию, прося его благословения на ходатайство о сем деле, которое от него и получил. Со своей стороны я не видел бы препятствия к осуществлению этого желания о. Антония, ибо, поскольку я его узнал, он далек от мысли вести какую-либо пропаганду своих идей среди массы (курсив подлинника)140 и, если просится на войну, то совершенно искренно желая положить душу свою за други своя.

Поэтому и я позволил ему отправиться в Петроград, дабы испросить ходатайства об освобождении его от суда, снятия с него запрещения в священнослужении и о разрешении ему отправиться в качестве священнослужителя в Действующую Армию.

С подобной же просьбой – командировать на войну в качестве священнослужителей обращались ко мне и некоторые другие иеромонахи, например, Викентий, Федим, Николай, Сила и др., проживающие в вверенном мне Покровском монастыре.

Думаю, что если бы дано было разрешение отправиться им на войну по снятии с них запрещения, то это тоже способствовало бы скорейшей ликвидации всего афонского дела.

Вашего Высокопревосходительства, смиренный богомолец епископ Верейский Модест»141 (Архив, т. III, ч. II, лист 59).

Старый специалист церковного судопроизводства, Обер-Прокурор Саблер, конечно, прекрасно сознавал, что с непокорных церковных преступников, осужденных и наказанных Синодом, может снимать (или смягчать) наказание только Синод же, или та духовная инстанция, которой Синод дает на это полномочие. Саблер прекрасно знал, что Синод никакому епархиальному архиерею и никакой Синодальной конторе на это полномочий не давал. Мало того, Саблер прекрасно помнил, что определением своим от 10/24 мая 1914 года, за № 4136, Синод выделил Антония Булатовича и архимандрита Давида в особую группу для своего специального судопроизводства над ними. – Но Обер-Прокуроры Синода слишком привыкли к самоуправству в делах церковных и к попранию церковных прав Синода. И Саблер и на этот раз предпочел потоптать права Синода, имея пособником себе митрополита Макария вместе с епископом Модестом, приславшего к нему Булатовича. Саблер решил совсем не передавать просьбы Булатовича на официальное суждение Синода. Как именно он поступил, это видно из его двух официальных писем почти одинакового содержания, посланных от 1 сентября 1914 года: одно – митрополиту Макарию (за№ 14432), другое – епископу Модесту (за № 14438). Обоим владыкам Саблер сообщает, что о таковой просьбе Булатовича и других непокорных имябожников им «доведено было до сведения первенствующего члена Святейшего Синода, Высокопреосвященного митрополита Владимира, и он со своей стороны находил бы возможным удовлетворить упомянутое желание афонских иноков, разрешив священнослужение на все время военных действий тем из них, кои имеют священный сан». Даже допустив, что Саблер вполне точно передает в письме отзыв митрополита Владимира, все-таки, во-первых, это был отзыв только одного из членов Синода, имеющего голос равный с голосом каждого другого члена Синода, – а не отзыв всего Синода. Во-вторых, даже по письмам Саблера нет ни малейших оснований думать, что митрополит Владимир говорил Саблеру, что снять запрещение священнослужения с афонских имябожников имеет право кто-либо другой, кроме Синода же.142 Но Саблера это не смутило. В том же своем письме митрополиту Макарию Саблер далее пишет: «Сообщая о сем (то есть о мнении митрополита Владимира) и зная ваше доброе расположение к названным инокам, почитаю долгом просить Ваше Высокопреосвященство преподать пребывающим как в Покровском монастыре, так и иных местах афонском инокам свое благословение на отбытие в Действующую Армию и разрешить священнослужение на все время военных действий тем из них, кои облечены в священный сан» (архив, т. III, ч. II, листы 595,598). С церковной точки зрения, просьба эта была совершенно беззаконная, и митрополит Макарий это знал. Митрополит Макарий всего лишь три месяца тому назад получил из Синода в Московскую Синодальную контору, где состоял тогда первоприсутствующим, указ за № 8625 с сообщением определения Синода от 10/24 мая 1914 г., за № 4136, в каковом определении сказано, что Булатовича и архимандрита Давида Синод выделяет в особую группу для особого судопроизводства над ним, и что суд над упорными имебожниками Синод отлагает, так что судебные полномочия над некающимися имябожниками кончились после этого Синодального определения не только у первоприсутствующего Московской Синодальной конторы, то есть у митрополита Макария, но и у всей московской конторы. Поэтому-то в конце августа митрополит Макарий только лишь благословил Булатовича ехать в Петроград добиваться себе разрешения от запрещения в священнослужении и вообще смягчения своего церковного наказания, но своею митрополичьею властью не осмелился смягчить или снять наказание, лежавшее на Булатовиче, потому что это было бы захватом прав, принадлежащих только Синоду, со стороны Московского епархиального архиерея. Но теперь, когда царский Обер-Прокурор Саблер, письмом от 1 сентября, попросил митрополита Макария совершить для выгоды имябожников этот захват, принадлежащих только Синоду прав, митрополит поторопился совершить такое беззаконие и уведомить Саблера, что исполнил его просьбу, тем более, что Саблер, дополнительно к письму от первого сентября, послал митрополиту Макарию еще письмо от 2 сентября за № 14452, в котором просит: «В дополнение к письму от 1 сентября 1914 года, за № 14432, имею честь просить Ваше Высокопреосвященство о дозволении вашем иеросхимонаху Афонского Пантелеймоновского монастыря Антонию (Булатовичу) отправиться в Действующую Армию с разрешением священнослужения на все время военных действий; сообщить для объявления о. Антонию, мне» (архив, т. III, ч. II, лист 600). По поручению митрополита Макария, Преосвященный Модест телеграммой от 4-го и письменным донесением от 5 того же месяца сентября, за № 685, доложил Обер-Прокурору: «Согласно письму Вашему на имя его Высокопреосвященства, Высокопреосвященнейшего Макария, митрополита Московского и Коломенского, и мое, разрешены в священнослужении следующие афонские иноки: архимандрит Давид, иеромонахи: Антоний Булатович, Сила, Варахия, Николай, Гиацинт, Федим, Филарет, Сергий, Илиодор, Викентий, Онуфрий, Пахомий и Макарий. Причем, усерднейше прошу ходатайства Вашего Высокопревосходительства о зачислении всех их, кроме архимандрита Давида и иеромонаха Пахомия, в действующую армию»143 (Архив, там же, листы 610,611).

Кроме того, митрополит Макарий, отношением лично от себя тоже уведомил Саблера о разрешении, данному Булатовичу (лист 612). – Как видим, любезность к имябожникам дошла до того, что архимандрит Давид и иеромонах Пахомий освобождены от Синодального суда и наказания митрополитом Макарием даже без предлога отсылки их в Действующую Армию; прочие же упорные имябожники, носящие священный сан, освобождены были от суда и наказания под предлогом отсылки в действующую армию и на время войны только.

За таким началом последовало такое же и продолжение. Преосвященный Модест послал Обер-Прокурору Саблеру от 17 того же сентября 1914 года за № 713, ходатайство, в котором пишет: «Разрешенные в священнослужении иеромонахи-афонцы почти все находятся ныне в русской армии. Простые монахи-афонцы, кроме стариков, отправились также на войну в качестве санитаров дворянской и других организаций. Доводя о сем до сведения Вашего Высокопревосходительства, я почтительнейше прошу ходатайства Вашего Высокопревосходительства о разрешении всем афонцам-монахам причащаться Святым Христовым Тайнам, так как их подвиг служения раненым воинам заслуживает того, чтобы церковная власть, снизойдя к их немощам, не лишила бы их Святого Причастия. Многим из них, быть может, придется умереть на поле брани. Об имеющем быть разрешении афонским монахам причащаться Святых Христовых Тайн необходимо напечатать в «Церковных Ведомостях», так как иноки рассеяны по войскам в разных местах» (Архив, г. III, ч. II, лист 613). На полях донесения чья-то (но не рукою Саблера) пометка карандашом: «без отречения?..»). Внизу донесения пометка карандашом: «приказано приложить к делу 25/IХ-14». Из дальнейшего содержания архива об имябожниках не видно, чтобы это ходатайство преосвященного Модеста было предметом официального суждения Святейшего Синода. Тем не менее, как видно из поданного в 1916 году уполномоченными всех выселенных в Россию афонистов прошения Государю, в Действующей армии, в епархиях Московской и Киевской и везде в лазаретах разрешалось приобщение Святых Таин поголовно всем афонским монахам-выселенцам, равно как и священнослужение тем из них, которые имели священный сан (Архив, т. III, ч. II, лист 695). Кроме того, по ходатайству преосвященного Феодосия Смоленского, Синод разрешил поместить в Бельскую Красногородищенскую пустынь Смоленской епархии иеромонаха Сергия, имябожника из числа непокаявшихся, но разрешенных м[итрополитом] Макарием в священнослужении, не отняв у иеромонаха Сергия этого разрешения. Из дела не видно, чтобы Синод официально запрашивал М[осковскую] Син[одальную] контору не только о том, разрешен ли в священнослужении Сергий, но и о том, покаялся ли Сергий во грехах имябожничества. Таким образом, с формальной точки зрения приходится считать, что в этом случае со стороны Синода был простой официальный недосмотр, происшедший вследствие отсутствия официальных сведений у Синода о том, что митрополит Макарий давал афонитам и незаконные разрешения священнослужения (определение Синода от 9/30 января 1915 г. за № 169; Архив, т. III, ч. II, лист 654).

Вот что произошло вследствие допущенной Синодом отсрочки окончательного суда над упорными имябожниками.

В таком двусмысленном положении дело о разрешении непокаявшимся имябожникам причащения Св. Таин и священнослужения тем из них, кто имеет священный сан, находилось до весны 1916 года, когда не покаявшиеся имябожники снова попробовали через Государя Императора заставить русский Синод дать им полное освобождение от всякого церковного суда и наказания. 4 марта 1916 года Государь Николай Александрович собственноручно начертал резолюцию: «Следует удовлетворить» на прошении уполномоченных от всех афонских монахов, выбывших из Старого Афона. Вот текст этого прошения:

«Покорнейше просим Ваше Императорское Величество об официальном опубликовании в «Церковных Ведомостях» данного уже почти два года тому назад Синодального распоряжения, дабы не было препятствий совершать священнослужение тем из нас, приехавшим с Афона монахам, кто имеет священный сан и всем нам монахам приобщаться Святых Христовых Таин. Вследствие отсутствия официального напечатания вышеупомянутого распоряжения мы, изгнанные с Афона монахи, имеем возможность совершать священнослужение и приобщаться Святых Таин не во всех епархиях святой Православной Русской Церкви, но лишь в Московской и Киевской, а также в армии и в лазаретах для больных и раненых воинов. По причине отсутствия общего по епархиям распоряжения, епископы прочих епархий из боязни не решаются допускать нас к священнослужению и даже к приобщению Святых Христовых Таин, следствием чего уже были среди нас случаи смерти без христианского напутствия и даже без христианского церковного чинопогребения, как это случилось с монахом Севастьяном Вятской губернии, Яранского уезда, Ихтинской волости и др.

Изъяснив наш неподдающейся описанию ужас духовнонравственного бедствия, присоединенные к испытываемым нами столь же тяжкими внешними бытовыми бедствиями и страданиями, покорнейше просим Ваше Императорское Величество не отказать сделать распоряжение об официальном извещении епархиальных Преосвященных о нашем праве – совершать священнослужение тем из нас, кто имеет священный сан, и всем нам монахам приобщаться Святых Христовых Таин, и быть погребаемыми по обряду монашескому Православной Церкви, но никак не по мирскому обряду, как погребены были схимонах Ионафан, проживший на Афоне 60 лет, и схимонах Афиноген – 45, и другие».

Подписано:

священноархимандрит Давид

со всею братию, вывезенною с Афона.

Иеромонах

Николай Иванов.

Иером[онах]

Викентий Филатов.

Иеромонах

Сила Ершов.

Схимонах

Иларион Федюков.

Схимонах

Филадельфий Орлов.

Монах

Ириней Цуриков.

Монах

Манасия Зенин.

За схимонаха

Исаакия Грязева,

по личному доверию,

монах Манассия Зенин

(Архив, т. III, ч. II, л. 695).

Обер-Прокурору Синода, А. Волжину, это прошение с Высочайшею резолюцией, было сдано 5 марта, а в Синоде оно было заслушано в копии, сданной Обер-Прокурором, 10 марта того же 1916 года. Очевидно, в виду неточного изложения фактов в прошении имябожников, Синод в своем определении от 10 марта 1916 г., за № 2670, сначала кратко излагает историю отношений к имябожникам Константинопольского Патриарха и русского Синода, а в конце делает и свое постановление по поводу «всеподданнейшего прошения выбывших из «Старого Афона» монашествующих: архимандрита Давида, иеросхимонаха Николая, иеромонаха Викентия и других «об официальном извещении епархиальных Преосвященных о праве совершать священнослужение тем из них, просителям, которые имеют священный сан, и всем им приобщаться Святых Христовых Таин и быть погребаемыми по обряду монашескому Православной Церкви, с собственноручным Высочайшим Его Императорского величества начертанием: «Следует удовлетворить». Так как весь этот документ за № 2670 мною в копии предложен вниманию подотдела в первом моем докладе, то я не буду его здесь повторять, а ограничусь здесь напоминанием резолютивной части постановления: «По рассмотрении дела, принимая во внимание, 1) что некоторые из афонских иноков, причастных имябожническому учению, привлеченные к суду Московской Святейшего Синода конторы, по надлежащем испытании верования их, приняты Московскою Святейшего Синода конторой в церковное общение с прекращением о них судебного дела и разрешением священнослужения тем из них, которые находились в священном сане, 2) что некоторые афонские иноки, удаленные с Афона в связи с имябожническим лжеучением, не предлежавшие суду Московской Синодальной конторы, по засвидетельствовании ими о своей преданности Православной Церкви, приняты в церковное общение теми Преосвященными, в епархиях которых они проживали, и 3) что Святейший Синод при рассмотрении постановлений Московской Синодальной конторы по делу об афонских иноках признал возможным не требовать от иноков имябожников какого-либо письменного акта; допуская и устное их засвидетельствование о своей преданности Православной Церкви, точном следовании ее догматам и учению, отречении от имябожнического лжеучения и послушании богоустановленной иерархии, с целованием креста и Евангелия, Святейший Синод определяет: 1) уведомить преосвященных, что афонские иноки, не принятые еще в общение с Церковью, могут быть принимаемы в таковое общение по надлежащем испытании их в верованиях и по свидетельствовании ими о своей преданности Православной Церкви, точном следовании ее догматам и учению, отречении от имябожнического лжеучения и послушании богоустановленной иерархии, с целованием Св. Креста и Евангелия, без требования от них какого-либо письменного акта, и, засим, как принятые в общение с Церковью, они подлежат допущению к Св. Причастию и погребению по правилам Православной Церкви, о чем, для исполнения настоящего определения, напечатать в «Церковных Ведомостях» и 2) предоставить г. Синодальному Обер-Прокурору о настоящем определении Святейшего Синода, предварительно его исполнения, всеподданнейше представить Его Императорскому Величеству на Высочайшее благовоззрение».

В этом постановлении Святейшего Синода находим, во-первых, подтверждение основного правила, что имябожники и должны быть принимаемы в общение церковное и допускаемы к церковным таинствам не иначе, как под непременным условием отказа от имябожнического лжеучения и по засвидетельствовании ими верности догматам и учению Церкви и послушании церковной власти. Во-вторых, в своем перечислении бывших случаев приема в церковное общение имябожников, Синод признал случаями действительно состоявшегося приема в церковное общение только те факты, когда Синодальная контора или епархиальные Преосвященные принимали грешивших имябожием «по засвидетельствовании последними о своей преданности Православной Церкви», «по надлежащем испытании верования их». Таким образом, Синод не признал действительно состоявшимся приемом в церковное общение своевольные действия митрополита Макария и епископа Верейского Модеста, разрешавших священнослужение и общение в таинствах имябожникам, не принесшим раскаяния в лжеумствованиях имябожничества. В третьих, Синод опроверг заявление уполномоченных афонитов, сказавших в прошении Государю, будто бы «уже почти два года назад» последовало «синодальное распоряжение, дабы не было препятствий совершать священнослужение тем из них, приехавшим с Афона монахов, кто имеет священный сан, и всем им, монахам, приобщаться святых Христовых Таин» – показавши историческою справкою об отношении Патриархов и русского Синода к имябожникам, что сам Синод разрешал таковое общение только отринувшим лжеумствования и непокорство имябожничества, а не пребывающим в имябожническом отступлении. В-четвертых, опираясь на вышеизложенное, Синод отказался исполнить, поддержанную собственноручной резолюцией Государя: «Следует удовлетворить», просьбу афонитов, выселенных с Афона за имябожничество в Россию, о том, чтобы церковная власть сделала «официальное извещение епархиальных преосвященных о «праве» всех их: и покаявшихся в имябожничестве, и не покаявшихся, – «совершать священнослужение тем из них, кто имеет священный сан, и всем им, монахам приобщаться Святых Таин и быть погребаемым по обряду монашескому Православной Церкви». И в-пятых144, Синод постановил все это свое определение от 10 марта 1916 г. за № 2670, предварительно его исполнения всеподданнейше представить через Обер-Прокурора на Государево «благовоззрение». Таким образом, Синод остался верен своему прежнему суждению и решению относительно имябожников и их учения.

Обер-Прокурор Синода того же 10 марта сдал в свою канцелярию оригинал вышеприведенного прошения афонитов с следующей своей отметкой: «Святейшему Синоду было мною доложено и состоялось определение». От 6 апреля того же 1916 года, за № 2928, канцелярия Обер-Прокурора срочно просила Синодальную канцелярию доставить ей копию определения Синода от 10 марта 1915 г. за № 2670 (Архив, т. III, ч. II, лист 693–694). О дальнейшей участи этого определения за № 2670 в архиве дел об имябожниках говорит только надпись карандашом внизу первой страницы документа, сделанная почерком секретаря Синодальной канцелярии Ешкурского: «Доложено Его Высокопревосходительству 27 сентября 1916 г. и приказано отложить». И в согласии с этой пометкой под определением Синода от 10 марта 1916 г. за № 2670 нет приписки о том, что оно Обер-Прокурором пропущено к исполнению. Таким образом, царский Обер-Прокурор лишил Синод возможности опубликовать и дать силу обязательного распоряжения этому Синодальному определению, ясно объявлявшему, каково отношение Синода к имябожничеству и имябожникам и как должна относиться епархиальная власть, и тем полагавшему конец всем двусмысленностям и запутанностям, накопившимся к тому времени в данной области в Русской Церкви. Это было новое насилие Государевой власти над Синодом в делах об имябожнической смуте, и оно усилило имябожническую смуту в России. Но для того, чтобы ясно представить себе вред, какое внесло в церковную жизнь это последнее Обер-Прокурорское насилие над Синодом, и для того, чтобы представить себе в достаточной степени размеры и подлинный нравственный характер всей афонской смуты в России, необходимо принять во внимание еще одно обер-прокурорское произвольное действие в пользу имябожников, широко использованное Булатовичем. Но об этом я имею честь предложить вниманию подотдела в следующей (третьей) главе моих замечаний и дополнений, где подведу итоги.

Секретарь подотдела Вас. Зеленцов.

Машинопись. Подлинник с рукописной правкой.

ГАРФ. Ф.3431. On. 1.Д.359.Лл. 103–111об.

№71. Общая картина отношений высшей церковной власти к имябожникам в связи с вероучением последних об имени Божием

Раздел III

А) Об обращении Святейшего Синода, после долгих недостаточно успешных увещаний имябожников на Афоне, к гражданской власти с просьбой о немедленном, хотя бы и принудительном, выселении с Афона в Россию всех русских имябожников, что Правительство и исполнило.

Выселение монахов-имябожников с Афона лишило их возможности иметь на Афоне местожительство и пользоваться афонским церковным, в частности монастырским достоянием. Булатович и в докладных записках русскому Правительству и русскому Синоду, и в печати многократно жаловался на это и от своего имени, и от имени прочих имябожников, видя в этом насильственном выселении попрание канонических и гражданских прав имябожников на Гору Афон и на монастырское имущество Афона. В свое время в печати выступил целый ряд защитников претензий имябожников. Я не буду подробно полемизировать со всеми мелкими и крупными доводами Булатовича и его защитников, в такой подробной полемике не будет нужды, если мы установим правильную принципиальную точку зрения вообще на подобные действия церковной власти, и в частности на это дело, конечно, правильной точкой зрения будет только православно-церковная, как наивысше справедливая, содержащая в себе не человеческую, а Божию правду. Эту точку зрения я и постараюсь установить.

Обладание тем или иным достоянием (иначе говоря – имуществом) бывает двух родов: 1) или на правах полного собственника этого достояния, 2) или на правах только пользования этим достоянием. Как особое учреждение, Христова Церковь существует наряду с другими учреждениями, как единица между других единиц. Такова была воля Христа, учредителя Церкви, который сам выделил ее и обособил от других учреждений и организаций, назвавши ее Царством Своим не от мира сего (Иоан. 18, 36) и Своим особым стадом овец (Иоан. 10,14: Я есмъ пастырь добрый и знаю Моих, и Мои знают Меня). По организации своей Церковь земная есть Тело Христово, соединенное со Христом воедино и имеющее Христа своим Богом и Главою (Ефес. 1, 22–23; 4, 15–16). Поэтому всякое церковное достояние, во-первых, составляет в самом полном смысле собственность Главы Церкви и Бога ее – Христа, а членам Церкви принадлежит на праве собственности в несравненно меньшей мере, лишь до некоторой степени. Это выражено, между прочим, и в литургийной молитве о церковном достоянии, в словах: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое». Апостольские правила прямо называют церковное достояние «Господним» (Прав. 40). Но будучи членами Тела Христова (1Кор. 12, 27), земные христиане, в некоторой, несравненно меньшей степени, тоже являются собственниками церковного имущества совместно с Христом. Такова именно была воля Христа, Который во дни основания Церкви сообща с Апостолами Своими владел первым церковным достоянием, именно тем ковчежцем, в который боголюбивые иудеи полагали свои пожертвования в пользу Христа и учеников, одинаково не имевших, где главу приклонити (Лук. 8, 3; Иоан. 12, 6); ковчежец этот был на руках у учеников, и Христос дал им некоторое полномочие распоряжаться содержимым ковчега по их усмотрению и желанию; то есть до некоторой степени на праве собственности (Иоан. 12, 6; 13, 27–29). И никто во всем мире не имеет права отнимать у Церкви законно приобретенное церковное достояние в свою пользу: безумно и богопротивно говорить и мыслить, будто кто-либо в мире имеет право отнимать у Христа и Его учеников их общий «ковчежец». И употреблять и расходовать церковное достояние могут только Сам Христос Бог да Его верные ученики, которым Он, по свидетельству Евангелия, и при земной жизни Своей давал это право (Иоан. 12, 6; 13, 29), и которые являются сонаследниками Христа (Римл. 8, 13) в земном Его царстве, то есть в Церкви (Колос. 1, 13–14). Причем, ученики Христовы должны расходовать церковное достояние только на дела, угодные Христу, то есть (как указывает Евангелие) или на богоугождение, как Мария (Иоан. 12, 3–8), или на нужды христиан и прежде всего пастырей: апостолов и их преемников (Иоан. 13, 29), или же на благотворительность всякому нуждающемуся, наипаче же – верным Христу (Галат. 6, 10), и вообще на какое-либо богоугодное дело (Иоан. 13, 29). Кайфа, Варавва, Пилат и прочие не принадлежащие к апостольской Церкви учеников Христовых, никогда не получат законного права обладать церковным имуществом, хотя и часто отбирают церковное достояние путем несправедливого насилия, доходя и до того в грабеже, что делят между собою последние ризы Христа и Его учеников. Иуды-изменники, отпавшие от верности Христу, после отпадения тоже теряют всякое право на обладание церковным имуществом, ибо они уже не в Церкви, не члены ее; вообще каждый отлученный от Церкви Христовой теряет всякое право на обладание каким бы то ни было церковным достоянием, а тем более – на управление им, потому что он уже не член Христова Тела. Пусть в истории Церкви отлученные, пользуясь своей силой, присваивали себе многие православные храмы и другое церковное достояние; с Божьей точки зрения это остается ограблением Церкви, хотя бы православные по нужде, ради спасения душ, и говорили при этом отлучаемым: возьмите у нас и еще больше, только избавьте нас от вашего соблазна; когда христиане, исполняя завет Христов, говорят грабителю, хотящему отнять верхнюю одежду: возьми еще и нижнюю, – поступок грабителя от этого не делается лучше, но остается грабежом. Итак, право обладания, а тем более распоряжения, церковным достоянием в полноте принадлежит только Христу Богу, так что все церковное достояние всех веков во всех пределах мира есть единое имущество единого вечно живущего хозяина – Сына Божия, а до некоторой степени церковное достояние есть собственность и истинных христиан, поскольку те – суть сонаследники Христа, как члены Христова Тела, то есть Церкви.

Перехожу к порядку, в каком члены Церкви законным с Божьей точки зрения образом обладают церковным достоянием. Так как церковное достояние принадлежит Церкви лишь потому, что она есть Тело Христово, так как христиане участвуют вместе со Христом в обладании церковным достоянием лишь постольку, поскольку являются членами церковного Тела Христова, поскольку суть «Христовы» (1Кор. 2, 23), – то церковное имущество богоугодно и законно распределяется в обладание христианам только в том случае, если распределяется согласно делению единой Церкви Тела Христова на большие и малые церковные ячейки, на «дворы» словесных Христовых овец (Иоан. 10, 16), на поместные церкви, а в поместных церквах – на епархии; в епархиях же – на приходы, монастырские обители, храмы. А если бы кто вздумал распределять церковное достояние между христианами, по тому, что один из христиан – серб, другой – грек, третий – японец, четвертый – купец, пятый – красноармеец, шестой – земледелец, седьмой – крепостной крестьянин или острожник, то распределение по таким принципам и основаниям противно самому понятию о Церкви, в которой нет ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного гражданской свободой, ни мужеского пола, ни женского, но все мы – одно во Христе (Галат. 3, 28; Колос. 3, 11). Христиане в земной церкви Христовой, по учению апостола Павла, когда рассматриваются вместе, суть –– «Тело Христово, а порознь – члены» этого Тела, члены Христовы (1Кор. 12,27); и только. Никаких политических, национальных, социальных, промышленно-торговых и иных «мирских», или, как теперь выражаются на литературном языке, «светских» распределений в Церковь Христову не допускается. Вносящий в порядок обладания церковным достоянием мирские основания, или принципы, распределения, беззаконует, нарушает самую природу Церкви, как Христова «Царства не от мира сего» (Иоан. 18, 36), хотя и пребывающего в мире сем.

С другой стороны, нельзя смотреть на церковное достояние, как на принадлежность только одних живущих в настоящее время на земле христианских поколений. Церковь вечна, охватывает, – как Христово, уже бессмертное, Тело, – все поколения истинных христиан, крещенных и вкушающих евхаристию: и бывшие на земле поколения, и теперь существующие на земле, и имеющие в будущем народиться на земле. Глава Церкви, Христос есть «Бог, называющий несуществующее (будущее), как существующее» (Рим. 4, 17), и об умерших заявивший, что «у Него все они живы», числятся среди живых не меньше, чем те, кто еще обитает на земле (Лук. 20, 39). Поэтому всякое церковное достояние во всякую минуту есть принадлежность всех поколений членов Церкви, а не одних только существующих теперь. Прежние и будущие поколения членов Церкви во всякую минуту суть совладельцы существующим на земле поколениям; и существующим на земле поколениям придется дать прочим поколениям отчет в том, как они поступили с каждым церковным достоянием. В некоторых государствах существовали и существуют так называемые родовые имения, то есть имения, принадлежащие не отдельному лицу, и не отдельному поколению, а целому известному роду из поколения в поколение. Вот подобно сему, и церковь, по учению слова Божия о ней, есть «род избранный» (1Петр. 2, 9), охватывающий все поколения христиан всех веков; и всякое церковное достояние, поскольку принадлежит членам Церкви, есть достояние «рода», «родовое» имущество всех христианских поколений, а не имущество какого-нибудь одного или двух-трех поколений, а тем более не есть имущество отдельного христианина, или отдельной кучки лиц.

В-третьих, в области управления церковным достоянием, с Божьей точки зрения, как всецелым и полным управителем всякого церковного достояния есть Христос, посланный в мир в качестве Главы Церкви, получивший «всякую власть на небе и на земле» (Матф. 28, 18), – так из членов Церкви главными и высшими управителями церковного достояния, по сравнению с прочими христианами, являются те члены Церкви, которым Христос сказал: как послал Меня Отец, таким же образом и Я посылаю вас (Иоан. 20, 21), то есть высшая иерархия: апостолы и их преемники – епископы. Вот почему первые христиане все то, что жертвовалось в церковное достояние, «приносили и полагали к ногам апостолов» (Деян. 4, 34–37; 5, 2). Вторыми земными распорядителями церковного достояния является прочая иерархия в меру их иерархической благодати, то есть, во-первых, иереи, во-вторых, диаконы. Все это и само собою так понятно, если христианин сознает и помнит, что в Церкви Христовой все церковное зависит только от благодатных дарований и больше ни от чего145; о всем этом так много говорилось в соборных правилах за первую тысячу лет церковной истории – что, казалось бы, это должно быть очевидно каждому христианскому отроку; но, к сожалению, у наших поколений так слабо развито церковное сознание и часто так затуманено у тех, кто и не чужд был желания развить его правильно, – что эти первоначальные, элементарные истины христианского сознания нужно бывает доказывать и многим образованным христианам. Поэтому считаю своим долгом указать на Апост[ольские] 38 и 41 прав[ила] и 24 прав[ило] Антиох[ийского] соб[ора], повелевающие, чтобы после апостолов церковным имуществом заведовали епископы; и на апост[ольское] прав[ило] 41 и Антиох[ийские] 24, 25 правила, говорящие о том, что низшими, по сравнению с епископом, управителями церковного имущества являются пресвитеры и диаконы. Вот кто суть управители церковного достояния по Божьиему закону.

Установивши принципиальный взгляд, согласный с Божиим словом, на владетелей и распорядителей всякого церковного достояния, – перехожу к краткому обзору неправильных суждений об Афонском церковном имуществе, высказанным имябожниками. В жалобах имябожников, изгнанных с Афона, и в их продолжающихся претензиях на обладание афонскими церковными местностями и монастырями, во-первых, совершенно отсутствует мысль, что церковное достояние есть Христово, «Господне» (Апост[ольское] Прав[ило] 40), и что только один Христос есть в полном и строгом смысле владелец-собственник церковного достояния; в противность этому, имябожники на Афон и его монастыри со всем монастырским имуществом смотрят только как на человеческое имущество. Подробнее всего взгляды имябожников на Афон с его монастырями и прочим церковным имуществом изложены во второй докладной записке о. Антония Булатовича, поданной обер-прокурору Синода Н. П. Раеву в октябре 1916 года и находящейся во II-й части III-го тома архива об имябожниках (лист 715 и далее). В этой записке Булатовича нет и намека на признание церковного имущества собственностью Господа, Главы Церкви. Точно так же у имябожников нет и намека на ту истину, что христиане имеют право обладания церковным имуществом лишь в той мере, в какой мере они являются членами Христова Тела – Церкви, и лишь так, чтобы их пользование церковным достоянием соответствовало Христову закону. Наоборот, со всею отчетливостью проводится имебожниками (в частности и вышеупомянутой докладной записке Булатовича) мысль, что бывшие члены Церкви, отпавши от Церкви чрез ересь или раскол, сохраняют за собой полное право на обладание, на управление и распоряжение церковным достоянием. Имябожники настойчиво проводят и отстаивают, что даже и после формального отлучения и отделения своего от Церкви, отпавшие члены Церкви сохраняют все прежние свои права на церковное достояние: храмы и прочее.

В-третьих, имябожники самым настойчивым образом проводят и отстаивают ту ложную мысль, что единственными владельцами всякого церковного достояния в каждое данное время являются только те, которые в это время живут на земле. В-четвертых, имябожники нисколько не приемлют и той истины, что члены Церкви имеют тем большие права на обладание и распоряжение церковным имуществом, чем выше и ближе ко Христу – Главе церкви поставлены они в благодатно-иерархическом отношении; и тем меньшие права, чем ниже стоят на благодатно-иерархической лестнице. Апостольская и соборная истина о том, что главные обладатели и распорядители церковного имущества у Христа являются Апостолы из чина 12-ти, затем архиереи, потом пресвитеры и так далее – эта истина совершенно отрицается имебожниками, в частности о. Антонием Булатовичем. В пятых, Афон, это многовековое церковное достояние, Булатович признает в упомянутой записке имуществом не церковным, а только частным; имуществом одних афонских монахов, частой их собственностью, а самих монахов афонских изображает независимыми от власти Патриарха и даже не частью монашествующего духовенства Константинопольской церкви, а отдельной от общецерковного духовенства частной кучкой духовенства: «монастырские афонские общества суть совершенно частные и вольные братства» – пишет Булатович в вышеупомянутой докладной записке обер-прокурору Раеву (стр. 10). «Патриарх не осмеливался вмешиваться в самоуправление афонских монастырей... довольствовался номинальной властью архиепископа Святой Горы» (стр. 1). «Афон искони представлял из себя исключительно монашескую и совершенно автономную территорию, автономию которой одинаково чтили и повелители страны – турки, и духовная власть – Патриархи» (стр. 1). В частности, об имуществе афонском Булатович пишет, что «собственниками его являются в равной мере все иноки общежития» и только (стр. 10). Таким образом, монахи Афонской Горы воображением Булатовича представлены в виде каких-то вольных казаков-запорожцев в рясе, независимых от всякой высшей церковной власти. И эти буйные, неверные, противоцерковные мысли Булатовича не случайны и не одну минуту явились в его голове: с очевидностью ясно, что Булатович в своей жизни руководится именно этими буйными мыслями о (мнимых) церковных вольностях афонского монашества. В бытность на Афоне, с помощью буйства и подлога грамоты, захватывает вместе со своими сторонниками в свою власть храмы и весь Андреевский скит, ключи от казны и всем захваченным распоряжается на правах единственных обладателей, в основание своих действий приводя лишь одно: нас большинство, следовательно, одни мы владетели и начальники «русского» Афона. Дополнительно к этому отстаивают право еретиков монахов самовольно сменять на православном Афоне игумена за верность православию, – если их, еретиков, в монастыре большинство; а у Патриарха Константинопольского, Вселенскими соборами утвержденного Главы Афона, отрицает, как право поддерживать власть православного игумена против нападения еретиков, изгнавших игумена за православие, так и право непризнания в должности игумена – выбранного еретиками вместо православного, изгнанного еретиками же с игуменства.

Такое обилие принципиальных неверностей в суждениях имябожников избавляет меня от необходимости возражать на всякую неправильную частность в их рассуждениях о церковном достоянии, которыми они пытаются доказать свои более уже не существующие права: право жительства на Афоне и права владетельные и распорядительные на Афонское церковное достояние. И я перехожу прямо к изложению истинного суждения по этим вопросам. Начну с суждения по вопросу о праве жительства на Афоне русских имябожников.

По верованию Православной Церкви, Гора Афон, как и всякое иное достояние, полным владетелем и распорядителем имеет Главу Церкви – Христа Бога, а членам Церкви только лишь отчасти принадлежат эти владетельные и распорядительные права на Афоне и все находящееся на нем церковное достояние: каждому члену Церкви по мере власти, данной ему от Христа благодатью Христовой. В частности, Церковь верует, что высшею по Христе и специальною небесною владетельницею Афона состоит Богоматерь, называемая нередко Икономиссою (Домоправительницею) Афона, как ее специального земного удела (смотри об этом в житии Св. Петра Афонского).146 Следующим по размеру власти и прав владетелем и хозяином Афона является Православная земная Церковь в ее целокупности, в противопоставлении государствам и всяким иным не церковным обществам. Внутри же Вселенской Церкви их поместных Церквей в отдельности ни одна не имеет на Афон хозяйственных и распорядительных и начальствующих прав, кроме Церкви Константинопольской. Средоточием же прав Константинопольской Церкви на Афоне является Константинопольский Патриарх с соправительствующим ему Патриаршим Синодом. По полномочию от Константинопольской Высшей Церковной власти, и доколе послушны ей и Церкви, имеют на Афоне некоторую часть владетельных и распорядительных прав над Афонским церковным достоянием и – сами Афонские иноки, – однако не все, а только те, которые являются уроженцами Константинопольской Церкви. Христиане же других поместных церквей, селящиеся на Афоне, суть не владетели, а только гости на Афоне, принимаемые христиански гостеприимным хозяином – Константинопольской Церковью, соблюдающей в этом случае апостольское наставление: «страннолюбия не забывайте» (Евр. 13, 2). В частности, такими гостями являются все члены Российской Церкви, пришедшие на Афон и принятые там. Гость – не совладелец хозяина в том имении, куда его принял хозяин, но только гость. Права гостя над таким имением зависят всецело от того, сколько прав на хозяйское имущество и надолго ли даст ему действительный хозяин имущества. И если действительный хозяин даже не провинившемуся ни в чем гостю скажет: довольно тебе у меня гостить, теперь уходи от меня, – у гостя с этого момента не остается никаких прав не только на обладание и распоряжение имуществом, но даже и просто на пребывание в этом владении действительного хозяина, переставшего оказывать ему гостеприимство. Поэтому с церковной точки зрения является вполне бесспорным принципиальное право Афонской высшей администрации («Протата», или «Кинота») удалить с Афона не только всякого отступающего от Православия пришельца из Российской Церкви, но и всякого православного пришельца. Еще более бесспорно таковое принципиальное право у высшего хозяина и господина Афонской горы – Константинопольского Патриарха. И если отступившие от православия гости Афона, русские имябожники, не захотели покинуть Афон добровольно, то Афонская администрация и Константинопольская Патриархия всегда имели полное право удалить таковых насильствующих над хозяевами гостей принудительно: или своею силою, или с помощью других: «ибо (как замечает 104 правило Карф[агенского] соб[ора]) и Апостол Павел соумышление людей бесчинных препобедил воинской помощью» язычников (Деян. 23, 17–24). С церковной точки зрения двух мнений об этом быть не может.

Но желала ли сама администрация Афона и Константинопольский Патриарх удалить с Афона русских имябожников и лишить их права жительствовать на Афонских землях? – В синодальном архиве об имябожниках есть подлинный «акт» от 17–19 мая 1914 года, поданный русским афонским монашеством бывшему Государю Николая Александровичу и Русскому Святейшему Синоду. Акт начинается такими словами: «Мы, четырех с половиной тысячное население русских подданных иноков на Афонской горе, глубоко возмущенные действиями о. Антония Булатовича и его сподвижников, составляем настоящий акт, удостоверяющий как действия Булатовича, так и всеобщее наше нежелание на будущее время иметь общение с бывшими нашими заблудшими собратьями, согласно наших горячих просьб удаленными с Афона пришедшим нам на помощь Русским правительством». Далее, в пункте втором акта сказано: «Все мы просим не возвращать к нам на чистый Афон даже и раскаявшихся бывших наших собратий; ибо как зараженная и отсеченная рука не может пристать к живому телу, так и они не могут вновь слиться с афонским монашеством» (Архив, т. III, ч. II, лист 532в). Итак, даже и русское оставшееся на Афоне православное монашество все – «горячо просило» об удалении с Афона навсегда имябожников. Высшая всеафонская администрация – Кинот (или иначе: Протат), представляющий из себя совет начальников всех Афонских монастырских обителей, еще от 31 июля 1913 года высказал в особом акте тоже не только свое согласие на удаление с Афона имябожников, но и требование, чтобы никто из них не был вновь допускаем на Афон, хотя бы и раскаялся в имябожничестве (смотри «Русский Инок». 1914 г., выпуск 97). Точно также было на это удаление и полное желание и формальное представление Русскому Синоду и русскому правительству и со стороны Константинопольского Патриарха. Патриарх Герман V в грамоте на Афон от 5 апреля 1913 года за № 2206 писал об имябожниках: «извещаем... относительно таковых, как еретиков и нарушителей церковного повиновения, приняты будут определенные церковными канонами меры, и что отнюдь невозможно, чтобы оставались таковые и пятном своим порочили честное ваше место». И затем, по соглашению с Всероссийским Синодом, предоставил и со своей стороны командированному на Афон последним архиепископу Никону полномочия произвести последнее вразумление и увещание имябожников, и оставшихся непокорными и после сего увещания предать в распоряжение Русского-Константинопольского посольства для выселения их в Россию. Архиепископ Никон именно так и сделал, и Патриарх Герман одобрил действия архиепископа Никона (смотри о сем в грамоте Русского Св. Синода Константинопольскому Патриарху от 11 октября 1913 года за № 7644; – Архив об имябожниках, т. II, лист 484). Следовательно, устроенное Русским Синодом выселение имябожников с Афона в пределы России произведено Синодом с церковной точки зрения на самом справедливом и самом законном церковном основании, и у имябожников нет никакого права требовать, чтобы им возвращена была возможность вновь проживать на Афоне и вообще во владениях Афонских монастырей.147

Доселе я рассуждал о правах, рассматривал выселение имябожников с Афона с правовой точки зрения, на каковую стали Булатович и прочие имябожники в своих жалобах на изгнание с Афона. Теперь я должен посмотреть на этот факт с точки зрения христианского человеколюбия, так как Церковный Совет не может забыть и эту точку зрения. Я не буду сейчас касаться тех приемов изгнания, какие употребила светская власть, совершая изгнание, – то дело светской власти, а я сейчас высказываюсь о действиях власти церковной (хотя и считаю нужным отдельно от сего высказаться и о приемах светской власти, употребленных при выселении имябожников); я буду говорить только о самом факте выселения имябожников. Христос Бог наш сказал: какая польза человеку, если он приобретет мир, а душе своей повредит, – и таким образом отметил, что интересы души несравненно выше интересов тела. А добавивши затем еще такое замечание: или какой выкуп (Божьему суду) даст человек задушу свою (Матф. 16, 26) – Христос указал, что для людей спасение душ важнее всяких других: и духовных, и телесных интересов. Следовательно, христианское человеколюбие всех и все оценивает, прежде всего, в интересах дела спасения душ и интересам этого дела подчиняет все; и там, где интересы спасения душ принесены в жертву интересам какого-либо другого дела, там христианское человеколюбие уже попрано, забыто. Итак, попрано ли было христианское человеколюбие тем фактом, что принятые в Афонские монастыри гости из Русской Православной Церкви были изгнаны хозяевами Афона из числа членов братства этих монастырей и удалены с афонских владений за ересь и другие канонические преступления и проступки? – Нет, христианское человеколюбие этим фактом не было попрано, а наоборот, соблюдено. Апостолы Христовы, правда, заповедали: «страннолюбия не забывайте» (Евр. 13, 2), но апостолы же Христовы установили и границы страннолюбия; они заповедали прекращать всякое гостеприимство, всякое страннолюбие по отношению к тем, кто обольщает хозяев и увлекает их на отступление от правого учения, от правды Божией: «Многие обольстители пришли в мир... Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет Отца и Сына. Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его» (2Иоан. 1, 7–10). Итак, по учению Апостолов, забота о спасении душ требует, чтобы христианин прекращал страннолюбие и удалял от себя всякого обольстителя, вредящего спасения душ. Очевидно, и ясно, что христианское человеколюбие требовало именно изгнания имябожников с Афона и исключения их из состава Афонской братии, в среду которой имябожники внесли так много греховного соблазна.

Раздел IV-й

Б) О процессе церковного суда над имябожниками, который предприняла совершить высшая церковная власть Российской Поместной Церкви.

Первый суд над имябожниками был произнесен на Афоне греческой церковной властью, но не высшею властью Константинопольского Патриархата, а высшею монастырскою властью Афона. Высшая монастырская администрация всего Афона, носящая название «Протат» или «Кинота», и представляющая собою совет всех афонских настоятелей, 2 февраля 1913 года постановила, как дисциплинарную предохранительную меру: «в предупреждение от распространяющегося в большом кругу зла и в предупреждении опасных последствий, наш Священный Кинот, до исследования великой Христовой Церкви и до ее определения, объявляет сим: иеросхимонаха Антония и архимандрита Давида, как злославных, а также и всех единомудрствующих с ними подвергает церковному запрещению от всякого священнодействия и весь священный скит (Андреевский) церковному отлучению. Не дозволяется никому из православно мыслящих общение со скитом, под угрозою, что и он будет отмечен злославным». Следует точно понять постановление Кинота. Само по себе оно есть только монастырское дисциплинарно-судебное постановление игуменов, опирающееся только на принцип обязательности монастырского послушания монахов игуменам. А так как обет монашеского послушания афонским игуменам давала только афонская братия, то и указанное постановление Кинота само по себе было обязательно только для афонского монашеского братства и больше ни для кого. Следовательно, в частности, запрещение имябожничающим иерархическим лицам священнослужения, содержавшееся в этом постановлении, легло только на афонских имябожничающих священнослужителей и больше ни на кого; не афонского имябожничающего священнослужителя, если бы таковой оказался, это запрещение нисколько не касалось, как не подчиненного афонским настоятелям. И запрещение общения с имябожниками Андреевского скита, сделанное Афонским Кинотом, тоже обязательно было только для афонских монахов, ибо только они обязаны оказывать послушание афонским настоятелям; не афонец мог и после этого запрещения вступать в общение с имябожниками. Такова сила и размер (пределы) Кинотского дисциплинарного предохранительного суда над афонскими имябожниками. Патриарх Герман V со своим Синодом, обсудивши доклад афонского Кинота об имябожниках и одобривши принятую Кинотом судебную меру против них, послал на Афон грамоту от 15 февраля 1913 года за № 758, с вызовом в Константинополь иеромонаха Антония Булатовича и архимандрита Давида для объяснений. Затем второю грамотою, от 5 апреля 1913 года за № 2206, снова обсудивши имябожное учение, сделал новое внушение имябожникам. Таким образом, Патриарх Константинопольский и его Синод самого суда своего над афонскими имябожниками так и не произнесли; но одобрение ими принятой Кинотом меры: отлучить всех имябожников Андреевского скита, и всем афонским имябожникам, имеющим священный сан, запретить священнослужение впредь до окончательного Патриарше-Синодального суда над ними, – самое одобрение этой меры, сделало эту меру обязательной к исполнению уже для всего Константинопольского Патриархата, а не только для Афона, а по Апост[ольскому] прав[илу] 32 и Первого Вселенского собора прав[илу] 5, запрещенные и отлученные одной Церковью должны считаться таковыми и в других церквах. Таким образом, с 5 апреля 1913 года все афонские имябожники священного сана высшею церковною властью Константинопольского Патриархата были запрещены в священнослужении и все имябожники Андреевского скита были отлучены от Церкви, впредь до окончательного Патриаршего Синодального суда над ними. В таком положении было дело до выступления Российского Святейшего Синода.

Святейший Синод Российский посланием своим «по поводу новоявленного учения книги «На горах Кавказа», опубликованным 18 мая 1913 года, «вполне присоединился к решению Святейшего Патриарха и Священного Синода Великой Константинопольской Церкви, осудившего новое учение как «богохульное и еретическое». Приглашает настоятелей и старшую братию, находящегося в России честных обителей книгу «На горах Кавказа», как дающую основания к неправым мудрованиям, «Апологию» о. Булатовича и все прочие книги и листки, написанные в защиту новоизмышленного учения, объявить осужденными Церковью». «Если же будут и после сего упорствующие приверженцы осужденного учения, то, немедленно устранив от священнослужения тех из таковых, которые имеют посвящение, всех упорствующих по увещании предать церковному суду» вновь. Таков был первый предварительный суд высшей власти Российской Церкви. Этот российский церковный суд никого не отлучил от Церкви, ни даже от причащения, а только лишь запретил в священнослужении тех из имябожников, которые имели посвящение; вероятно, отчасти потому, что российские имябожники никаких дебоширств не производили, а уклонились от православного течения только в своих верованиях; а отчасти и потому, что считал еще не все меры увещания имябожников использованными.

Накануне опубликования этого своего «Послания», Российский Святейший Синод командировал особую комиссию во главе с архиепископом Никоном для увещания русских имябожников, во-первых, и, во-вторых, на основании уже состоявшегося к тому времени соглашения Русского Синода с Константинопольским Патриархом, для увещания, а в случае нужды и для удаления с Старого Афона и живущих там русских по происхождению имябожников, подчиненных власти Константинопольского Патриарха. Часть афонских имябожников этим увещанием были приведены к раскаянию, оставшиеся упорными были выселены в Россию. Имябожники, выселенные в Россию, здесь подпали под действие церковных древних канонов о пришельцах из другой Церкви. Каноны не позволяют принимать за лиц, имеющих священный сан, или церковнослужительский, или иноческий чин, тех пришельцев, которые не предъявляют соответствующих документов от своей церковной власти: под угрозой отлучения самих принявших таким образом (Апост[ольские] правила 12 и 33; Четвертого Вселенского собора прав[ило] 13). Притом и имеющих подобные документы пришельцев каноны позволяют принимать в общение только в том случае, если они – проповедники (и исповедники) благочестия: «Не принимати никого из чужих епископов или пресвитеров или диаконов без представительный грамоты; и когда оная предъявлена будет, да рассудят о них; и аще будут проповедники благочестия, да приемлются, аще ли ни, подайте им, что нужно, а в общение не приемлите их» (Апост[ольское] прав[ило] 33). Так как все выселенные были уклонившиеся в ересь, то они все не были приняты в церковное общение. Кроме того, так как от Константинопольской Церкви, при поспешности выселения не было взято никаких документов, удостоверяющих монашеский или священный сан тех из выселенных, кто его действительно там получил, – то, за исключением 8, все выселенные афонские имябожники не были приняты в качестве монахов, но были облечены в мирскую одежду и отправлены на родину, по месту приписки, как миряне.148 Восемь же человек, признанные в священном или иноческом сане но разным документальным основаниям, были отправлены на подворье Андреевского скита. Из непризнанных в сане пришельцев 40 человек, обвиняемых и подозреваемых судебной властью в уголовных преступлениях, были арестованы. Позже, определением от 27 августа 1913 года за № 7644, Святейший Синод постановил, между прочим: «1) усвоить последователям нового лжеучения наименование имябожников, как наиболее соответствующее содержанию их учения, 2) отправить «послание» от имени Святейшего Синода Его Всесвятейшеству Вселенскому Патриарху Герману V с просьбой произвести канонический суд над упорствующими (выселенцами с Афона), а раскаявшихся разрешить Российскому Святейшему Синоду принимать в церковное общение, и сообщить решение Константинопольского Синода относительно этого дела, 3) по получении ответа от Патриарха иметь суждение о дальнейших мерах, касающихся упорствующих имябожниках... 6) предоставить епархиальному епископу лично или через иереев «разрешать от греха ереси и противления Церкви» каждого искренно раскаявшегося имябожника, допустить его к святому причащению и разрешить поступать в тот монастырь, куда примут, предписав настоятелю и духовнику сего монастыря подвергнуть его строгому надзору, 7) зачисление в братию или признание его в монашеском звании отложить на предписанный законом срок, в продолжение коего он должен находится в числе испытуемых». В этом определении есть новое, по сравнению с «посланием Святейшего Синода от 18 мая 1913 года». Именно, все имябожники, впредь до искреннего раскаяния, не признаются в монашеском чине, хотя бы раньше и имели его, и не допускаются к причащению, ни к общению церковному. Затем, посланием от 11 октября 1913 года Св. Синод просил Патриарха Германа о скорейшем каноническом суде над 25-ю упорнейшими главарями и распространителями имябожнической ереси. Патриарх Герман ответным посланием Русскому Синоду от 11 декабря 1913 года вместе с своим Синодом присоединяясь к мерам, уже принятым Русской Церковной властью чрез Синодальное определение от 27 августа 1913 года за № 7644, – дальнейший суд над упорными имебожниками, как находившимися уже в пределах одной Русской Церкви, предоставляет вполне русской церковной власти. «Со вниманием рассмотрев и рассудив соборне это дело, при содействии состоящих при нас Священнейших и Пречестных митрополитов и дорогих возлюбленных во Св. Духе братьев и сослужащих, решили и постановили дальнейшую судьбу оказавшихся в России монахов-имябожников, какой бы степени и чина они ни были, возложить на непосредственное попечение и решение церковной власти в России, чтобы она, как законная правящая власть, довела это дело до конца совсем и от нашей великой Христовой Церкви предоставленным полномочием, и применила к ним то, что подобает на основании священных канонов: вождей и зачинщиков ереси божественно-начально призывая к оправданию и налагая на них подобающие канонические кары, и относительно многочисленных других, по неведению или по другой причине последователей их, имея в виду то, что следует для возвращения и обращения их, совершенно не боясь принять их в церковное общение и позволить принятие Пречистых Таинств, если бы эти лица явно покаялись, – а имеющим постриг, или священную степень, после достаточного испытания, позволить носить монашескую одежду и священнодействовать, равно как и наоборот: и осудить, и отнять монашескую или священннослужительскую одежду у тех лиц, которые, быть может, намереваются упорно, нераскаянно оставаться при своем ложном взгляде и распространять ересь в народе, – с полной, как сказано собственной властью, по подобающей канонической справедливости». После этого Русский Синод «найдя, что необходимые меры предостережения бывших русских монахов на Афоне от увлечения лжеучением имябожничества своевременно были приняты, призыв к оставлению заблуждения от имени Церкви был сделан им», признал, что «должен быть произведен над упорными и сознательными приверженцами и распространителями лжеучения суд» (смотри об этом в определении Св. Синода от 10 марта 1916 года № 2670), каковой и поручил совершить Московской Синодальной конторе определением от 14–18 февраля 1914 года за № 1471, причем конторе поручено было позаботиться предварительно суда об увещании имябожников.

Между тем, глава и душа имябожников, о. Антоний Булатович, по прибытии в Россию скоро так укрепил свои прежние связи с правительственными и «высшими сферами» Российского государства, что превратился из человека, терпимого по милости и снисхождению, в человека, вместе со своими единомышленниками делающего последовательные сильные нападения на Русский Синод при помощи светской власти. И с начала 1914 года приходится, рассматривая отношения русской высшей церковной власти к имябожникам, выяснять себе главным образом вопрос: насколько устояла высшая церковная власть против этих нападений. Булатович и его единомышленники добивались от высшей церковной власти двух вещей: 1) признания имябожного их учения православным, святоотеческим, или, если не святоотеческим, то, во всяком случае, частным мнением, не противоречащим православной вере, – вместо прежнего Синодального суждения об имябожничестве, как о ереси; 2) снятия осуждения и канонических запрещений и отлучения с самих наказанных Церковью имябожников. Выше, в разделе II-м, я уже докладывал о том, что по первому пункту имябожники, давлением чрез светскую власть на Московскую синодальную контору, после целого ряда ее отзывов об имябожничестве, как о лжеучении и ереси, добились от нее того, что в одно и тоже заседание свое 7 мая 1914 года контора сделала два взаимно противоречивых, один другой исключающих отзыва об имябожничестве: и как о ереси-лжеучении, и как об учении, не дающем достаточного основания держащихся его для отделения от Православной Церкви. Высказывая последнее суждение свое во втором своем донесении Синоду о содержании заседания, бывшего 7 мая (донесение от 8 мая 1914 года за № 1443) контора при этом по второму пункту стремлений Булатовича высказала проект постановления о полном освовождении не раскаявшихся имябожников от церковного суда и канонического наказания с отдачей их на архипастырское душепопечение Преосвященного Модеста, епископа Верейского. Но от Синода Булатовичу и поддерживающим Булатовича светским властям не удалось добиться утверждения такого благоволительного к имябожному учению суждения Синодальной конторы и утверждения ее постановления о помиловании имябожников. Синод по первому пункту вожделений Булатовича ответил на постановление конторы двукратным подтверждением своего прежде высказанного осуждения имябожной ереси (определение Св. Синода от 10–24 мая 1914 года за № 4136 и определение Синода от 10 марта 1916 года за № 2670). По второму пункту имябожники имели некоторый успех, но второстепенный: они добились того, что давимый светской властью Св. Синод определением от 10–24 мая 1914 года за № 4136 отсрочил окончательный суд над имябожниками и разрешил бывшим монахам и священнослужителям имябожников рясоношение (рясофор) впредь до этого окончательного суда, и допустил в храмы без права участия в Таинствах и, следовательно, совершения богослужения (смотри то же определение в подписях, также еще отношение Обер-Прокурора Саблера митрополиту Московскому Макарию от 24 мая 1914 года за № 8626149); письмо преосвященного Модеста Верейского на имя Обер-Прокурора Саблера от 3 июня 1914 года150; заявление, поданное имебожниками: Силою Ершовым и другими от 1 июня 1914 г.151

Преосвященный Модест Верейский от 14 мая 1914 года известил верного друга имябожников, А. Л. Гарязина (издателя Петербургской газеты «Дым») о результатах суда Московской Синодальной конторы над имебожниками следующим письмом (текст которого привожу по составленному и напечатанному Булатовичем в 1914 году сборнику, под заглавием: «Имяславие», стр. 173–174). «14 мая 1914 года. Благодарение Господу Богу, все иноки-имяславцы оказались истинными чадами Церкви. О. Антоний и виденные мною иноки афонские назначены в число братии Знаменского монастыря. Употреблю все усилия, чтобы они остались пребыванием своим довольны. Будут жить, смотря по их склонностям, или в Знаменском монастыре в Москве, или вне Москвы на монастырской даче. Разность мнений не должна мешать единению и любви. Так было прежде (школы Антиохийская, Александрийская и др.), когда допускалось существование в Церкви мнений, которые потом собором или объявлялись догматом, или отвергались». В это время Булатович и другие главари имябожников были в Петербурге (Петрограде). И в ответ на такое извещение подали за 13-ю подписями своими «заявление» от 18 мая, митрополиту Макарию, первоприсутствующему члену Московской Синодальной конторы (текст заявления смотри в сборнике «Имяславие», стр. 174), в котором благодарят митрополита за оправдание их и берут назад свое заявление от 11 апреля, поданное в Св. Синод, об отложении от него. Но в «Петербургском Листке» от 28 мая 1914 года, № 143, появилось сообщение, что Св. Синод отверг приговор Московской Синодальной конторы и «на неопределенное время постановил отрешить имябожников... от принятия Святых Таин» (смотри вырезку с той заметкой из «Петербургского Листка» в Архиве об имябожниках, т. III, ч. II, лист 499152. Встревоженные и разочарованные имябожники: «Сила Ершов с прочими иноками» обратились к Преосвященному Модесту с письменным заявлением от 1 июня 1914 года, в котором выражают желание узнать действительное синодальное решение их участи (архив, т. III, ч. 11, листы 498–500). А Булатович обратился непосредственно к «начальству» Синодальной канцелярии, то есть Обер-Прокурору Саблеру, от которого не только узнал подлинный текст синодального определения от 10–24 мая 1914 года за № 4136, отменившего оправдательный приговор Московской Синодальной конторы, но и испросил себе формальную выписку из этого документа, содержащую урезанный текст этого определения с искажением смысла его в обратный, оправдательный для учения имябожников. Об этом я уже подробно докладывал в первом разделе этой третьей главы и теперь повторять не буду; но для полноты всей картины этого плутовства укажу, что одновременно с этим Синодальная канцелярия и ее «начальство» Саблер предпочли совсем не печатать в «Церковных ведомостях» подлинного текста Определения Св. Синода от 10–24 мая 1914 года за № 4136. Очевидно, чтобы не выдать подделки смысла этого определения, сделанной в «выписке», данной Булатовичу (копия подлинного текста этого определения и копия текста выписки, выданной Булатовичу, снятые из архива об имябожниках, т. III, ч.II, приложены при сей главе моих «замечаний и дополнений»). Это со стороны Булатовича был уже второй случай подделки смысла официального документа, осуждающего имябожие и имябожников. В архиве об имябожниках, т. III, ч. II, лист 532 находится «Акт», составленный всеми русскими монахами на Афоне (круглым счетом 4? тысячи монахов); в этом акте, в пункте 6,11 заявляется, что в 1912 году Булатович скрыл подлинную грамоту Ватопедского Афонского монастыря, посланную в подчиненный этому монастырю русский Св. Андреевский, Афонский скит, осуждавшую, как имябожие, так и восстание имябожников против православного игумена Андреевского скита Иеронима. Булатович тогда прочитал какой-то другой поддельный текст этой грамоты, оправдательный для имябожников. Не зная еще наверняка, будет или не будет напечатан в «Церковных ведомостях» полный и подлинный текст Синодального определения от 10–24 мая 1914 г. Булатович избегает печатать текст, полученной им «выписки», чтобы преосвященные авторы Синодального определения № 4136 не могли уличить подделку смысла этого определения в испрошенной Булатовичем выписке. Но, конечно, не для себя же одного он брал такую выписку, но и показывал другим, и прежде всего, конечно, имябожникам, сбивая их с толку. Жертвою всей этой махинации, скрывшей истинный смысл Синодального приговора над имябожием от имябожников, по-видимому, оказался и сам схимонах Иларион, продолжавший жить взорах Кавказа и позже других узнававший действительное положение вещей. В поданном Синоду Иларионом докладе от 1 июля 1915 год, Иларион высказывает свое изумление: «Миссионер говорил, что будто бы я и сообщники мои, в деле учения о имени Божием, о Имени Иисус, отлучены от Церкви. Между тем, мы читали в «Московских Ведомостях» и в разных листках, а также в книге «Имяславие» (изд. «Исповедник», 1914 г.), что мы оправданы Московскою Синодальною конторою. Смиреннейше прошу Св. Синод, не будет ли ему благоугодным сообщить свое мнение о сем нашем деле» (Архив об имябожниках, т. III, ч. II, лист 671). По-видимому, о. Илариону заявление о продолжающемся отлучении имябожников от Церкви было новостью. Но из архивных документов не видно, чтобы схимонаху Илариону было послано уведомление о действительном содержании приговора Св. Синода об имебожниках, изложенном в определении Синода от 10–24 мая 1914 года за № 4136. На прошение Илариона только одна пометка: «присоединить к делу». А между тем в заявлении этом содержится последнее исповедание веры схимонаха Илариона. Иларион, умерший вскоре после этого (в 1916 г.), раньше своей смерти узнал ли в точности, как именно в конце концов Св. Синод смотрит на его учение об имени Божием: осуждает или допускает?

В августе и сентябре 1914 года Булатович с помощью Саблера и преосвященного Модеста добился закулисным путем того, что митрополит Макарий самовольно и беззаконно снял с упорных имябожников на время войны наложенные Синодом всякие запрещения и отлучения под предлогом командировки их в Действующую Армию и на время этой командировки. Об этом я подробно уже докладывал во II-й главе своих «замечаний и дополнений». Отмечу еще раз, что при этом некоторые из упорных имябожников, получивши освобождение от наказания, даже не были посланы в Действующую Армию, благодаря ходатайству о такой льготе для них со стороны все того же епископа Модеста пред Саблером (архимандрит Давид, иеромонах Пахомий. Смотри донесение преосвященного Модеста Обер-Прокурору Саблеру от 5 сентября 1914 года за № 685, Архив об имябожниках, т. III, ч. II, лист 610). Как я уже отметил во II-й главе своих «замечаний и дополнений», такой поступок митрополита Макария был самовольным и беззаконным превышением власти потому, что Синод своим судом положивши имябожникам наказание, позволил епархиальным архиереям смягчать и снимать это наказание только в том случае, если имябожник раскается и отступит от своих лжеучений, но не в тех случаях, когда имябожники продолжают упорствовать в своем заблуждении. Как поступок беззаконный, решение митрополита Макария тоже не было опубликовано Синодальной канцелярией в «Церковных Ведомостях». Но этот поступок митрополита Макария остался не только безнаказанным от Синода, но даже и не пресеченным: находясь под давлением Обер-Прокуроров, Св. Синод, к тому же не имевший под руками никакого формального специального доклада о самочинии митрополита Макария, предпочел [1?] года совсем никак не откликаться в формальном порядке на это самочиние. Тем временем, хотя война все еще продолжалась, разрешенные от наказаний и отправленные в Действующую Армию упорные имябожники начали довольно дружно возвращаться из армии обратно (смотри представление Св. Синоду митрополита Макария от 20 июня 1915 года за № 226, Архив об имябожниках, т. III, ч. II, лист 671в). Возник во всей остроте вопрос, как с ними быть: оставить ли и далее данное им разрешение от наказаний, или же в виду того, что митрополит Макарий дал им разрешение от наказаний только на время службы каждого из них в Действующей Армии, – снова подвести возвращающихся из армии упорных имябожников под прежние положенные на них Синодом наказания? В заботах о собственном благополучии, упорные имябожники: архимандрит Давид, иеросхимонах Николай Иванов, иеромонах Викентий Филатов, иеромонах Сила Ершов, схимонахи: Исаакий Грязев, Иларион Федюков, Филадельфий Орлов и монахи: Манассия Зенин и Ириней Цуриков, «уполномоченные от всех прочих афонских монахов, выбывших из старого Афона», подали Государю к началу марта 1916 года прошение, в котором пишут. «Покорнейше просим Ваше Императорское Величество об официальном опубликовании в «Церковных Ведомостях» данного уже почти два года тому Синодального распоряжения, дабы не было препятствий совершать священнослужение тем из нас, приехавшим с Афона монахам, кто имеет священный сан, и всем нам монахам приобщаться святых Христовых Таин. Вследствие отсутствия официального напечатания вышеупомянутого распоряжения, мы, изгнанные с Афона монахи, имеем возможность совершать священнослужение и приобщаться Святых Таин не во всех епархиях святой Православной Русской Церкви, но лишь в Московской и Киевской, а также в армии, и в лазаретах для больных и раненых воинов. ... Покорнейше просим Ваше Императорское Величество не отказать сделать распоряжение об официальном извещении епархиальных преосвященных о нашем праве – совершать священнослужение тем из нас, кто имеет священный сан, и всем нам монахам приобщаться святых Христовых Таин, и быть погребаемым по обряду монашескому Православной Церкви, но никак не по мирскому обряду» (архив, т. III, ч. II, лист 695). В этом прошении сказана неправда: Синод никогда не давал разрешения на священнослужение и причащение Св. Таин упорным имябожникам, никогда не возвращал им и монашества, разрешивши им в определении от 10–24 мая 1914 года № 4136, только рясофор (рясоношение) и присутствие при православном богослужении. А Митрополит Макарий хотя и дал самовольно подобные разрешения упорным имябожникам, но лишь на время пребывания их в Действующей Армии (см. письма Саблера митрополиту Макарию и Преосвященному Модесту №№ 1432,1438). И тот, кто лучше всего сознавал эту неправду, о. Антоний Булатович, в других случаях и составлявший, и подписывавший всякие ходатайства имябожников, на этот раз не подписался лично, а только лишь дал полномочие другим имябожникам приносить в этом прошении просьбы Государю и от Его Имени. Государь Император, конечно, не без предварительной беседы с Обер-Прокурором Синода Волжиным (ибо о таких вещах покойный государь Николай Александрович обыкновенно не постановлял своего решения прежде, чем не побеседует с Обер-Прокурором Синода), – начертал на этом прошении упорных имябожников 4 марта 1916 года собственноручную резолюцию: «следует удовлетворить», а 5 марта вручил это прошение имябожников с своей резолюцией Обер-Прокурору А. Волжину (смотри архив имябожников, т. III, ч. II, лист 695). 10 марта 1916 года упомянутое прошение Обер-Прокурором было уже сдано в его канцелярию с отметкой: «Святейшему Синоду было мною доложено, и состоялось определение» (см. отношение канцелярии Обер-Прокурора в синодальную канцелярию от 3-го апреля 1916 г. за № 2928. Архив об имябожниках, т. Ill, ч. II, листы 693–694). Определение это Синодом было составлено от 10 марта 1916 года за № 2670, и в полной копии составляет содержание первого моего доклада. Находясь под сильным давлением Обер-Прокурора и Государя, Святейший Синод, все-таки в этом определении отказался утвердить или (иначе сказать) узаконить беззаконное деяние митрополита Макария, а тем более – официально распубликовать об этом деянии, как о законном и своем – Синодском. Но не нашел возможным Синод, при таком на него давлении, и высказать прямое осуждение самочинию митрополита Макария, или хотя бы непризнание этого поступка закономерным. Все, что смог сделать в этом своем определении от 10 марта Святейший Синод, – это отнестись к данному имябожникам от митрополита Макария разрешению и освобождению от всех церковных наказаний, как к несуществующему, не замечать его, и вновь повторить всем епархиальным архиереям свое прежнее постановление: смягчать и снимать наказание с имябожников только в том случае, если имябожники отказываются от своего лжеучения и приносят Церкви раскаяние в своих винах. Это определение, не внося ничего нового, по сравнению с посланием Святейшего Синода, от 18 марта 1913 года и Синодальным определением от 10–24 мая 1914 года №4136, – не есть новое судебное постановление, а только лишь подтверждение прежнего. Таким образом, и на этот раз Синод не приступил ни к окончательному суду над имябожниками, ни к подготовлению такового суда; по-прежнему этот суд остался отложенным на неопределенное время, – что, конечно, и само по себе благоприпятствует распространению имябожного движения. Между тем, сановные покровители имябожников не захотели отнестись равнодушно и к такому постановлению Синода; и Обер-Прокурор Синода Волжин, прочитавши это определение Синода от 10 марта 1916 года № 2670, не пропустил его к исполнению, но «приказал отложить» (как свидетельствует пометка карандашом на первой странице этого определения, сделанная рукой секретаря Ешкурского). После этого Синодальное определение от 10 марта 1916 года за № 2670 за пределы Синодальной канцелярии не вышло, опубликовано не было, и хорошо еще, что его не уничтожили светские власти, но подшили в очередном порядке к Синодальному архиву дел об имябожниках; так что оно хотя для самого Синода уцелело и потому сохранило свое каноническое значение, хотя и не распространило доселе его за пределы самого Синода и его преемника по власти, ибо доселе не опубликовано.

Итак, церковно-юридическое (иначе говоря, каноническое) положение имябожников в настоящее время таково:

1) Их своеобразное учение об именах Божиих признано еретическим и осуждено как Константинопольскими Патриархами с Патриаршим Синодом (см. грамоты на Афон Патриарха Иоакима III, от 12 сентября 1912 г. за № 8522, и Патриарха Германа V от 15 февраля 1913 года, за № 758), так и русским Святейшим Синодом (см. Послание Св. Синода от 18 марта 1913 года, определение Св. Синода от 27 августа 1913 года за № 7644, определение Св. Синода от 10–24 мая 1914 года за № 4136 и определение Св. Синода от 10 Марта 1916 года за № 2670).

2) Все имябожники в России, включая (согласно Патриаршему посланию Русскому Синоду от 11 декабря 1913 года) и прибывших с Афонской горы в Россию, подлежат канонической юрисдикции русской церковной власти.

3) Российская высшая церковная власть окончательного суда над упорными имебожниками доселе не совершила, считаясь с систематическим сильным давлением в пользу упорных имябожников, производившимся с 15 апреля 1914 года на Святейший Синод со стороны покойного Государя Императора Николая Александровича, и систематически связываемая в своих действиях Государевыми Обер-Прокурора[ми] Синода в тех случаях, когда Святейший Синод действовал без потачки и угодничества имябожникам.

4) В настоящее время, согласно предварительному судебному определению Святейшего Синода от 10–24 мая 1914 год., за № 4136 (по подлинному тексту этого определения, находящемуся в Синодальном архиве дел об имябожниках, т. III, ч. 11, листы 444–449, а не по искаженным выпискам из него), подтвержденному определением от 10 марта 1916 года за № 2670, все находящиеся в России упорствующие имябожники находятся под малым церковным отлучением, именно отлучены не только от совершения Церковных Таинств, но и от участия в них, но имеют право присутствования при церковном богослужении и духовные лица из них имеют право рясоношения. При чем, епархиальным архиереям предоставлено полномочие смягчать и снимать это наказание только с тех из имябожников, которые раскаются в своем заблуждении и будут просить Церковь о прощении.

5) Определение Св. Синода от 10–24 мая 1914 года, оставшееся не опубликованным в официальных органах церковной печати, введено было в действие только указом Св. Синода Московской Синодальной конторе за № 8625 и, исполнялось только до 5–17 сентября того же 1914 года, – когда митрополит Макарий, первоприсутствующий член этой конторы самовольно, в беззаконном порядке, снял все церковные наказания с упорных имябожников «на все время военных действий»153, согласно предложению Обер-Прокурора Саблера (от 1 сентября 1914 г. за № 1432, архив, т. III, ч. II, лист 595). Так как состояние войны для России еще не прекратилось, то и теперь церковноправовое положение имябожников остается ненормальным, и епархиальные власти не знают толком, что с ними делать, и как на них смотреть: признавать ли их находящимися под запрещением и отлучением, или же считать все церковные наказания снятыми с них в законном каноническом порядке. Склоняться к последнему, хотя и неправильному взгляду, побуждает епархиальные власти еще и то обстоятельство, что о. Антоний Булатович печатно, в своем сборнике «Имяславие», изданном в конце 1914 года, в статье «Окончание Афонского дела», несогласно с действительностью, изображает, что судебное дело об имябожии и имябожниках в русской церкви окончилось оправданием их учения и снятием наказаний с них, со стороны Московской Синодальной конторы, а не Синодальным отвержением сего оправдания, с подтверждением осуждения и наказаний; и эту книжку продолжает доселе распространять среди населения; что, кроме этого, Булатович в изданной им в 1917 г. книге «Оправдание веры в непобедимое, непостижимое Божественное Имя Господа нашего Иисуса Христа» (изд. «Исповедник») в «Приложении», на странице 211 утверждает вопреки действительности, что Синод утвердил (а не отверг) указом от 10–24 мая 1914 года за № 4136, оправдательное постановление Московской Синодальной конторы об имябожии и имябожниках. И это же «приложение», сброшюрованное отдельно, тоже распространяет всюду, вводя в заблуждение православных от мирян до иерархов включительно. Даже здесь, на Всероссийском Церковном Соборе, после того, как я, по положению своему секретаря в подотделе об Афонском движении, связанном с почитанием имени Божия, в личной беседе с о. Булатовичем 12/25 июля сего 1918 года в Покровском монастыре предложил его вниманию копию с упомянутого определения Синода, и Булатович признал без спора, что Синодальное определение отвергло постановление конторы и подтвердило прежнее осуждение имябожия и имябожников, – даже и после этого, в августе месяце сего 1918 г. Булатович не постеснялся раздавать членам Всероссийского Собора эту свою брошюрку с заявлением о том, что Синод оправдал их определением от 10–24 мая 1914 года, а не осудил.

***

На основании всего изложенного мною в четырех докладах об отношении Русской Церковной Власти к имябожию и имябожникам, почитаю крайне необходимым, в целях выяснения истины для епархиальных властей и всех православных христиан, и для того, чтобы епархиальные власти получили, наконец, определенные руководящие и законные указания от высшей церковной власти о том, как надлежит им относиться к имябожию и имябожникам:

1) Сообщить епархиальным преосвященным и опубликовать для общего сведения подлинный текст определения Св. Синода от 10–24 мая 1914 года, за №4136, находящееся] в т. III, ч. II листы 444–449 архива об имябожниках с пояснительным указанием, что никакой церковной власти, подчиненной Св. Синоду не было дано полномочий изменять это определение, и что московский епархиальный архиерей в сентябре 1914 года превысил свою власть, освободивши, по предложению бывшего Обер-Прокурора Св. Синода В. К. Саблера (Десятовского), всех имябожников от наложенных на них церковных наказаний на все время войны.

2) Опубликовать канонически действительное, но вследствие насилия над Св. Синодом бывшего Обер-Прокурора Св. Синода А. Волжина, доселе не опубликованное, Синодальное определение от 10 марта 1916 года за № 2670.

3) Объявить епархиальным Преосвященным и опубликовать для всеобщего сведения, что (как видно из упомянутых определений Синода) окончательный суд над упорными имябожниками высшая Российская церковная власть еще не произвела, а посему до окончательного суда остаются в силе все касающиеся их постановления, содержащиеся в Синодальных определениях от 10–24 мая 1914 года № 4136 и от 10 марта 1916 года № 2670, коим епархиальные власти и должны неуклонно руководствоваться.

***

Послесловие к докладам

Синодальный архив дел об афонских монахах-имябожниках оканчивается Синодальным постановлением о передаче дела об афонских имябожниках на рассмотрение и суд Всероссийского Церковного Собора (определение Св. Синода от 21/28 июля 1917 года за № 4746). К сожалению, Собор и в третью свою сессию не рассмотрел его, за многочисленностью своих занятий. Афонская смута не умерла, но продолжается в России.

Секретарь подотдела об Афонском движении,

связанном с почитанием имени Божия,

Василий Зеленцов.

Машинопись с рукописной правкой. Подлинник.

ГАРФ. Ф. 3431. On. 1. Д. 359. л. 1–33.

№72. Из постановления Святейшего Патриарха и Священного Синода Российской Церкви

8–21 октября 1918 года

...По рассмотрению дела, ввиду того, что 1) постановление Московской Синодальной конторы от 7 мая 1914 г., почитаемое иеросхимонахом Антонием оправдательным для самого учения имябожников, а в действительности является лишь постановлением о принятии в общение некоторых, поименованных в сем постановлении афонских иноков, причастных к имябожническому учению, привлеченных к суду Московской Синодальной конторы и изъявивших подчинение Св. Церкви, по надлежащем испытании верования их, с прекращением о них судебного дела и разрешения священнослужения тем из них, кои находились в священном сане, – 2) что таковое именно постановление Московской Синодальной конторы по указанному делу было утверждено Св. Синодом по определении от 10–24 мая 1914 г. за № 4136, с поручением при этом Синодальной конторе и Преосвященному Модесту приводить увещаемых иноков к сознанию, что учение имябожников, прописанное в сочинениях иеросхимононаха Антония (Булатовича) и его последователей, осуждено Святейшим Патриархом и Синодом Константинопольской Церкви и Св. Синодом Церкви Российской и что, оказывая снисхождение к немощам заблуждающихся, Святейший Синод не изменяет прежнего своего суждения о самом заблуждении, и что – 3) следовательно, вышеупомянутое постановление конторы, касаясь отдельных лиц, ни в коем случае не отменяло общего правила, по которому имябожники, как осужденные церковной властью, могут быть принимаемы в церковное общение (с разрешением, кому следует, священнослужения) лишь по отречении от имябожничества и по изъявлении своего подчинения Святой Церкви, –

ПОСТАНОВЛЕНО: 1. Данное митрополитом Макарием б[ывшим] Московским, разрешение в священнослужении на время войны афонским инокам: архимандриту Давиду, иеросхимонаху Антонию, Силе, Варахии, Николаю, Гиацинту, Федиму, Филарету, Сергию, Илиодору, Викентию, Онуфрию, Пахомию и Макарию считать прекратившим свое действие;

Прошение иеросхимонаха Антония о разрешении ему священнослужения признать не заслуживающим удовлетворения, доколе он продолжает оказывать непослушание церковной власти и распространять свои, осуждаемые церковной иерархией умствования к соблазну Церкви;

Разъяснить иеросхимонаху Антонию, что дело об учении имябожников передано российской церковной властью Священному Собору, от которого и будет зависеть разрешение всего дела по существу, – о чем и послать Преосвященному архиепископу Коломенскому указ;

Вместе с тем, во избежание могущих встретиться недоразумений и для руководства по вопросу об отношении к афонским инокам-имябожникам, сообщить настоящее постановление епархиальным преосвященным циркулярными указами.

ПОДПИСАЛИ:

Патриарх Тихон,

Митрополит Агафангел,

Митрополит Арсений,

Сергий, митрополит Владимирский,

Архиепископ Евсевий,

Архиепископ Михаил.

Архив о. Павла Флоренского.

Машинопись. – Опубликовано:

Религиозно-философский журнал «Начала».

№1–4., М., 1995. С. 32–34.

* * *

19

Слово «обоготворение» подчеркнуто красным карандашом. – прим. сост.

20

Доказательства приложены к письму. – прим. сост

21

Заголовок документа. – прим. сост.

22

Заголовок документа. – прим. сост.

23

В документе ошибочно «дестанции» – прим. сост.

24

Датируется по содержанию документа. – прим. сост.

25

В документе ошибочно поставлен «1912 г.» – прим. сост.

26

Последняя фраза в документе повторена дважды. – прим. сост.

27

Жалоба подана 13 сентября 1912 г. – прим. сост.

28

Заголовок документа. – прим. сост

29

Так в тексте, очевидно – «архондарик». – прим. сост.

30

Зачеркнут карандашом следующий текст: «во всеуслышании братии и паломников, которые засвидетельствовали слышанное, которые засвидетель­ствовали своими подписями, но консул г. Шебунин почему-то на другой день отказался, говоря, что игумен этого не говорил, а потом и игумен отказался, говоря: «Я этого не говорил». Но на другой же день и это выяснилось, почему они отказались, игумен от своих с лов, а консул от слышания их». – прим. сост.

31

Помета карандашом: «Это слышал Серафим Подспоринов». – прим. сост.

32

Зачеркнут карандашом следующий текст: «Булатовича и Илариона мы не знаем, у нас монастырские дела, которые необходимо нужно разрешить пра­восудием», – сказал Ириней». – прим. сост.

33

Многочисленные зачеркивания и вставки, до правки текст был таким: «... но имя «Иисус» имя, «Христос – имя, Господь сие есть...» далее по тексту. – прим. сост.

34

В тексте ошибочно «Грабов» – прим. сост.

36

Заголовок документа. – прим. сост.

37

Против фамилии помета и цифра «1». – прим. сост.

38

Против фамилии помета. – прим. сост.

39

38 Против фамилии помета и цифра «2». – прим. сост.

40

Против фамилии помета и цифра «3». – прим. сост.

41

Против фамилии помета. – прим. сост.

42

Против фамилии помета и цифра «4». – прим. сост.

43

Против фамилии помета и цифра «5». – прим. сост.

44

Против фамилии помета «Освобожден». – прим. сост.

45

Против фамилии помета и цифра «6». – прим. сост.

46

Против фамилии помета и цифра «7». – прим. сост.

47

Против фамилии помета. – прим. сост.

48

Против фамилии помета. – прим. сост.

49

Против фамилии помета и цифра «8». – прим. сост.

50

Против фамилии помета «Отпущен с парохода». – прим. сост.

51

Против фамилии помета и цифра «9». – прим. сост.

52

Против фамилии заик «?» – прим. сост.

53

На документе помета: «Весьма срочно. Секретно». – прим. сост.

54

На телеграммах пометы: «Срочно». – прим. сост.

55

Так в документе – прим. сост

56

На документе имеется помета: «Секретно». – прим. сост.

57

В тексте ошибочно «Бирбаков». – прим. сост.

58

На документе помета: «Секретно». – прим. сост.

59

На документе помета: «В. срочно. Совершенно секретно». – прим. сост

1

Сх. Иларион. На горах Кавказа. Баталпашинск, 1907 г.

3

Сх. О. Иларион. На горах Кавказа. СПб, издательство «Воскресение», 1998.

60

Заголовок документа – прим. сост.

61

На полях карандашом знак «?» – прим. сост.

62

На полях карандашом знак «?!». – прим. сост.

63

О. Пантелемон Успенский, изучал рукописи библиотеки Пантелеймо- новского монастыря в 1912–1913 гг. – прим. сост.

64

В случае отказа игумена подписаться под ссылку неугодных комитету лиц – было решено немедленно удалить игумена и единомысленную с ним братию; заменив его своим ставленником, который на случай и был подготов­лен. – прим. док.

65

Были использованы в статье «Правда о событиях, происшедших в первое полугодие 1913 года в Пантелеймоновом монастыре», опубликованной в «Рус­ском иноке» за 1914 г. №№ 3–4, за подписью «Игумен и братия Афонского Пантелеймонова монастыря». – прим. сост.

66

В тексте карандашом «22» исправлено на «21». – прим. сост.

67

В тексте зачеркнуто со слов «во-вторых». – прим. сост.

68

Курсив документа. – прим. сост.

69

Дата зачеркнута и переправлена на «7». – прим. сост.

70

Зачеркнута фраза: «Такого оборота дела они не ожидали, а думали, что в них будут стрелять и колоть штыками, и готовились быть мучениками». прим. сост.

71

Зачеркнуто: «которая сшибла с ног». – прим. сост.

72

В тексте ошибочно назван «протетон». – прим. сост.

73

(1912–1913 гт.) – прим. сост.

74

В тексте ошибочно «Александр» – прим сост.

75

Роздан 17 апреля. – прим. док.

76

В тексте ошибочно «Подопедским» – прим. сост.

77

На документе рукой В.Зеленцова помета: «К первой главе «Замечаний п дополнений». – прим. сост.

78

Помета на документе: «Епископ Евфимий и Феодор на заседании не при­сутствовали по служебным делам. Секретарь В Трелин». – прим. сост.

79

Помета на документе: «Архимандрит Арсений не подписался за выездом из Москвы. Секретарь В. Трелин». – прим. сост.

80

Помета на документе: «Епископ Евфимий и Феодор на заседании не при­сутствовали по служебным делам. Секретарь В. Трелин». – прим сост.

81

Помета на документе: «Архимандрит Арсений не подписался за выездом из Москвы. Секретарь В. Трелин». – прим. сост.

82

На документе помета: «№ 4136» – прим. сост

83

На документе помета: «К исполнению пропущено 24 мая 1914 года. За протоколиста Дмитриев. Исполнено 24 мая 1914 года. Указ конторе за№ 8625». – прим. сост

85

На письме помета: «Получено 4 июня 1914 г.» –– прим. сост.

86

В июле 1913 года на Валааме книгу «На горах Кавказа» сожгли, как еретическую. – прим. сост.

87

См. док. № 37 наст, сборника – прим. сост.

88

Игумен Максим – настоятель Русского на Афоне Ильинского скита. – прим. сост.

89

В тексте ошибочно вписано «Григория». – прим. сост.

92

На документе пометы: «№ 2670», и рукой В. Зеленцова «К докладу № 1» прим. сост.

93

В тексте пропущено несколько слов – прим. сост.

94

См. док. № 19 наст, сборника – прим. сост.

95

Пропущена строка. – прим сост.

96

В документе пропущена строка. – прим сост.

97

Помета на документе: «Пропущены из приговора синодальной конторы в этом месте слова: «и прекращением о них судебного производства» (См. донесе­ние конторы № 1443). Секретарь подотдела В. Зеленцев». – прим. сост.

98

В документе пропущена строка. – прим. сост.

99

Сборник «Святое православие и имянобожническая ересь», в 3-х частях. Харьков, 1916 г. – прим. сост.

100

      Троице-Сергиева Лавра – прим. сост.

101

Имеется в виду Святогорская Успенская мужская пустынь, Изюмского уезда Харьковской губернии. – прим. сост.

103

«Афонское дело» напечатано в «Истории Афонской смуты» в предисло­вии к 1-й части ее. – прим. док.

104

«Имяборческая пропаганда» напечатано в приложении к сочинению «Оп­равдание веры в непобедимое, непостижимое, Божественное Имя Господа на­шего Иисуса Христа». И. Антоний. – прим. док.

105

Так в тексте документа прим. сост.

107

Родной брат Мартиниана иеромонах Ириней Белоконь – прим. сост.

108

Помета о получении Собором 22 ноября – прим. сост.

109

«Церковные ведомости» №35 за 1913 г. формула – прим. док.

110

«Церковные ведомости» № 20 за 1913 г. стр. 285. – прим. док.

111

Т. 6, кн. 1, стр. 707 и т. 5, стр. 309, 1899. – прим. док.

112

См. доклад архиепископа Никона – «Церковные ведомости». № 20 за НИЗ г., стр. 866. – прим. док.

113

Подписана 43 монахами, высланнами с Афона. – прим. сост.

114

Помета о получении Собором 22 ноября 1917 года – прим. сост.

115

Тол. На деян. стр.52, 1905г., Казань. – прим. док.

116

«Церковные ведомости», № 35, форма отречения. – прим. док.

117

Свят. Тихон Задонский, т. 5, ч. 2, стр. 65, Москва, 1845 г. – прим. док.

118

Свт. Иоанн Златоуст, т. 5, стр. 309. Спб., 1899 г. – прим. док.

119

Священномуч. Ириней Лионский, стр. 143, Москва, 1841 г. – прим. док.

120

Фамилии, отмеченные знаком «*» вписаны другим почерком. – прим.

121

См. ГАРФ. Ф.3431. On. 1. Д. 358. Л.7.

122

См. ГАРФ. Ф. 3431. Оп.1 Д. 358. Л.14.

123

См. док. Ns 56 наст, сборника. – прим. сост.

124

Конец в документе утрачен. – прим. сост

125

Опубликованы под общим заглавием «Общая картина отношений Выс­шей церковной власти к имябожникам в связи с вероучением последних об имени Божием» в сборнике «Богословские труды, вып. 33. – прим. сост.

126

Вверху рукописная помета: «К докладу № 2». – прим. сост.

127

В тексте документа ошибочное название «Любава» – прим. сост.

128

Выписано буквально из документа за № 2670 от 10 марта 1916 года, при­лагаемой копии стр. 7–8. – прим. док.

129

Между тем М[итрополит] Флавиан разместил имябожников у себя по монастырям, не разрешив им причащения (смотр. Отношение Канцелярии Ми­трополита Киевского в Осведомительное Бюро от 28 марта 1914 г. за № 1562. Синодальный Архив об имябожниках, том III, ч. 1, листы 308–309) – прим. док.

130

Экфесис издан Ираклием в 639 году (Робертсон «История Христианской Церкви» и перев. Лопухина. Изд. Тузова. 1916 г. т. 1, стр. 567. – прим. док.

131

4 Вселенское Соборное Правило 30: «Поскольку почтеннейшие епископы египетские отложили, в настоящее время, подписаться под посланием Святей­шего архиепископа Льва, не из противления кафолической веры, но говоря, что в египетском округе есть обычай – не делать ничего такого без соизволения и определения своего архиепископа, и просят отсрочить им до рукоположения будущего архиепископа великого города Александрии: то мы признали спра­ведливым и человеколюбивым (делом) – оставить их в своем сане в царствую­щем городе и дать им срочное время, пока не будет рукоположен архиепископ Александрийский. Посему пребывая в своем сане или да представят поручите­лей, если это возможно, или заверят клятвою». – прим. док.

132

Апостол Павел восклицает: «Один Господь, одна вера» (Ефес. 4,5) и Га­латам, по поводу лжеучения, касающегося лишь обрядов нравственных обязан­ностей человека пред Богом, пишет: «Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, кото­рое, впрочем, не иное, а только есть люди слушающие вас и желающие превра­тить благовествование Христово. Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема (Галат. 1, 6–9). Галатские лжеучители заблужда­лись только в том, что обряд обрезания считали необходимым для спасения христиан от грехов (Галат. 5–2), имебожники же проповедуют гораздо более важное заблуждение, касающееся и Божьяго имени, и Божьих свойств и дейст­вий. Поэтому только с грустью можно отнестись к этой попытке Синода при­крыть для приличия свою угодливость Императору навязыванием Апостолу Павлу терпимости и уступчивости в подобных вопросах веры. А строгость Апостола Павла, с какою он требовал от всех подчинения церковной иерархии, настолько общеизвестна, что о ней много распространяться не нужно. Доста­точно вспомнить, как Апостол радуется, что коринфяне приняли Тита в послу­шании со страхом и трепетом (2Кор. 7, 15–16), и говорит коринфянам: «я для того и писал вам, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны» (2Кор. 2,9). «Мы готовы наказать всякое непослушание, когда ваше послушание испол­ниться» (10,6). «Чего вы хотите? С жезлом придти к вам или с любовью и духом кротости» (1Кор. 4,21). Также, когда оставил Тита епископствовать в Крите, Апостол Павел писал Титу: «говори увешавай и обличай со всякою властью, чтобы никто не принебрегал тобою». (Тит. 2,15). – прим. док.

133

Архив об имябожниках, т. Ш, ч. 1, лист 371. – прим. док.

134
135

Архив, тот же, лист 374. – прим. док.

136

Лист 384. – прим. док.

137

Прим. док. Антоний Булатович, в своей докладной записке, поданной обер-прокурору Раеву от 7 октября 1916 г., с неумолимой логикой указывает буквальный смысл этого цареугодливого суждения Московской Синодальной конторы об учении имебожников. Он пишет: «Суд... вынес следующий приго­вор, что у обвиняемых нет оснований отступать от Церкви». «Если суд нашел, что нет оснований для разделения между церковной властью и подсудимыми, то этим самым он ясно выразил, что нет также и существенной разницы веро­вания между церковной властью и бывшими обвиняемыми в «измышлении нового лжеучения». Это тем более имеет право заключить, что церковная власть не потребовала от обвиняемых какого-либо исправления их мнимых заблужде­ний, но сама пошла навстречу уже отложившимся от нее и не явившимся на суд обвиняемых». (Докладная записка, стр.24,28. Смотр. В конце второй поло­вины III т. Архива при листе 715).

От составителя: для более глубокого понимания ситуации полезно озна­комиться с книгой П. Е. Казанского «Власть Всероссийского Императора»., М., 1999 г., где автор объясняет правомочность подобных поступков самодер­жавной власти.

138

Добавление это пояснительного характера и имеет чисто редакционное значение. – прим. док.

139

Вверху рукописная помета: «К докладу № 3» – прим. сост.ипм

140

Заявление несправедливое. В 1914 г. Антоний Булатович напечатал сле­дующие книжки и брошюрки: «Имяславие» (188 стр., изд. «Исповедник»), «Пра­вославная Церковь о почитании Имени Божьяго и о молитве Иисусовой» (191 стр., изд. «Исповедник»), «Святой Иустин Философ об Имени Божием» (32 стр. изд. «Исповедник»), «о молитве Иисусовой» (38 стр., изд. «Исповедник»), «Моя мысль во Христе» (244 стр. изд. «Исповедник»). Преосвященный Мо­дест, как специально занятый этим делом, этого не мог не узнать, и мог сказать 27 августа 1914 г., что Булатович «далек от мысли вести какую-либо пропа­ганду среди массы», только решившись сказать не то, что ему было известно. –– Прим. док.

141

С заявлением Преосвященного Модеста в этом ходатайстве: «Со своей стороны я не видел бы препятствия к осуществлению этого желания о. Анто­ния – получить избавления от церковного суда и право священнослужения», – интересно сопоставить отзыв владыки же Модеста о невозможности для Сино­да исполнить это желание Булатовича, высказанный тогда же, в беседе с со­трудником газеты «Утро России». Осведомительное бюро представило в Сино­дальную канцелярию к 31 августа того же 1914 года вырезку из газеты «Утро России», излагающую эту беседу. Приводим текст вырезки целиком. «Антоний Булатович. В газетах мелькнуло сообщение, что известный афонский иеросхи­монах Антоний Булатович выехал из Сумм в Москву просить митрополита разрешить ему поехать в Действующую Армию в качестве священника поход­ной церкви. По этому поводу епископ Верейский Модест, настоятель Покров­ского миссионерского монастыря, сообщил нашему сотруднику следующее: «Ан­тоний Булатович приехал из провинции и уже давно жил все время у меня в монастыре. На днях он выехал в Петроград испросить у Синода разрешение отправиться в Действующую Армию. Но вряд ли он получит это разрешение. Мне кажется, что от него потребуют отречения от своих заблуждений, от напи­санных им книг. А он по-видимому, на это не согласен. При таком положении Синод не разрешит ему богослужния, а следовательно, и поездки на театр воен­ных действий» (Архив, т. III, ч. 11., лист 594).

На полях этого письма кто-то но не Саблер, сделал помету карандашом: «Как, без отречения? Ужели возможно!». – Прим. док.

142

В прошении к Государю, сданном Обер-Прокурору 4 марта 1916 года, митрополит Владимир в своей Петроградской епархии не разрешал имябожни­кам священнослужения и причащения и после этого «разговора» с Саблером. (смотри стр.18). – прим. док.

143

По поводу торопливого донесения епископа Модеста Саблеру от 5 сентя­бря 1914 года за № 685, необходимо сказать, что из перечисленных в донесении афонитов, часть была освобождена от синодального суда и наказания на са­мом-то деле не по письму Саблера, а вследствие своего раскаяния, то есть са­мым законным образом; но спешивший угодить Обер-Прокурору епископ Мо­дест в своем донесении смешал второпях имена раскаявшихся и нераскаявших­ся в одну кучу. Раскаялись следующие афониты: иеромонах Филарет (архив, т. III, ч. II, лист 612а, донесение М[осковской] С[инодальной] конт[оры] от 11 сентября за № 2662), Сила, Викентий (листы 607–608, определение] Синода от 10 сентября № 8133), Варахия (лист 591, опр[еделение] Синода от 21 августа–3 сентября 1914 г. за № 7626), Макарий (листы 589–590; опр[еделение] Синода от 21 августа–3 сентября за № 7615). – Прм. док.

144

В тексте ошибочно «в-шестых». – прим. изд.

145

Согласно словам Апостола: благодатью вы спасены (Ефес. 2); благода­тью Божиею есм то, что есм (1Кор. 15,10).

146

Сноска, отмеченная в документе, отсутствует в подстрочнике. – прим. сост.

147

Позже, в грамоте Русскому Синоду от 11 декабря 1913 г. Патриарх сооб­щил свое и Синодальное решение о недопустимости возвращения на Афон даже и раскаявшихся имебожников. – прим. док.

148

Впоследствии Св. Синод запросил документы об их духовном чине от Конст[антинопольской] Церкви, и стал относиться к ним сообразно с полу­ченными документами. – прим. док.

149

Архив об имябожниках, т. III, часть II, лист 475. – прим. док.

150

Листы 486. – прим. док.

151

Листы 498–500. – прим. док.

152

Напомню, что определение Синода, отвергшее приговор Московской Си­нодальной конторы об имябожниках, было от 10–24 мая 1914 года. – прим. док.

153

См. Донесение епископа Модеста Обер-Прокурору Саблеру от 5 сентябри 1914 г. за № 685 и от 17 сентября за № 713; прошение имебожников на Высочай шее имя с резолюцией от 4 марта 1916 г. (Архив, т. III, я. II, листы: 610, 61.1. 695). – прим. док


Источник: Забытые страницы русскоrо имяславия. Сборник документов и публикаций по афонским событиям 1910-1913 гг. и движению имяславия в 1910-1918 гг. / Сост.: А. М. Хитров, О. Л. Соломина.-М.: Паломникъ, 2001.-528 с.

Комментарии для сайта Cackle