Грехи и болезни

Проч­ная связь меж­ду болез­ня­ми и гре­ха­ми утвер­жда­ет­ся в Еван­ге­лии почти на каж­дой стра­ни­це. Доста­точ­но вспом­нить сло­во, ска­зан­ное при Овчей купе­ли: Иди и боль­ше не гре­ши, что­бы не слу­чи­лось с тобой чего хуже. Или исце­ле­ние рас­слаб­лен­но­го, кото­рое Хри­стос совер­ша­ет не рань­ше, чем про­стив чело­ве­ку гре­хи (См. Лк. 5:23). Еван­гель­ская логи­ка про­ста, как все, исхо­дя­щее от Бога: будь мы без­греш­ны, мы были бы и бес­смерт­ны; будь мы бес­смерт­ны, мы бы и не болели.

Тво­рец мира, одев­шись в чело­ве­че­скую плоть, являл Свое доб­рое все­мо­гу­ще­ство, про­щая гре­хи, исце­ляя болез­ни, вос­кре­шая мерт­ве­цов. Все эти три вида мес­си­ан­ской дея­тель­но­сти нераз­рыв­но свя­за­ны и рав­но необ­хо­ди­мы, посколь­ку чело­ве­че­ство имен­но греш­но, смерт­но и болезненно.

Если бы Хри­стос не делал хотя бы что-то одно, строй­ность Его дел была бы под угро­зой, Боже­ствен­ность Его послан­ни­че­ства была бы под сомне­ни­ем. Если бы Он толь­ко исце­лял, не вос­кре­шая, смерть сохра­ня­ла бы свою мол­ча­ли­вую тира­нию, и вся­кий уме­ю­щий думать отка­зал­ся бы при­знать в исце­ле­нии истин­ное бла­го, раз смерть по-преж­не­му силь­на. Еще хуже было бы, если бы Хри­стос исце­лял, ни сло­ва не гово­ря о гре­хах. Он весь­ма польстил бы испор­чен­но­му чело­ве­че­ству, кото­рое и по сей день гото­во ска­зать: «вер­ни­те мне здо­ро­вье, но не спра­ши­вай­те меня о гре­хах». Хри­стос не сде­лал это­го. Его любовь не соскольз­ну­ла к все­доз­во­лен­но­сти. Он научил нас на боль физи­че­скую и на нрав­ствен­ную грязь смот­реть сра­зу, одним взгля­дом охва­ты­вая то и другое.

Чело­ве­ка нель­зя изба­вить от стра­да­ний, не изме­нив его при этом так, что­бы он стал бес­смерт­ным. А бес­смер­тие воз­мож­но толь­ко для без­греш­но­го суще­ства. Пото­му и ото­гнал Гос­подь согре­шив­ше­го чело­ве­ка от Дре­ва Жиз­ни, что­бы не стал чело­век злом бес­смерт­ным. Как ни стран­но это зву­чит, но для греш­ни­ка смерть – объ­ек­тив­ное бла­го. Бог не хочет уве­ко­ве­чить чело­ве­ка в его осквер­нен­ной дан­но­сти, но хочет преж­де испра­вить и очи­стить его, а уж затем даро­вать бессмертие.

***

Теперь оку­нем­ся в дей­стви­тель­ность, поки­нув высо­ту умо­зре­ний. Мы боле­ем и будем болеть, пока не отда­дим рано или позд­но с послед­ним выдо­хом душу в руки Созда­те­ля. Болея, мы быва­ем раз­дра­жи­тель­ны, нетер­пе­ли­вы и мало­душ­ны. Весь мир тогда сжи­ма­ет­ся для нас до раз­ме­ров пуль­си­ру­ю­ще­го зуба, рас­ка­лы­ва­ю­щей­ся голо­вы, ною­щей пече­ни. И мы ищем избав­ле­ния от страданий.

Как хоро­шо, что в реги­стра­ту­ре или в при­ем­ном покое нам не напо­ми­на­ют о свя­зи меж­ду гре­ха­ми и болез­ня­ми. Как хоро­шо, что из око­шеч­ка не высо­вы­ва­ет­ся лицо реги­стра­то­ра и не обра­ща­ет­ся к нам с хит­рым при­щу­ром: «Что, милый, допры­гал­ся?» Наша меди­ци­на лечит болез­ни, не рас­суж­дая об их нрав­ствен­ных пер­во­при­чи­нах. И это хоро­шо. Хоро­шо, что док­тор – обыч­ный греш­ник, и ему в голо­ву не при­хо­дит вго­нять паци­ен­та в крас­ку, устра­и­вать испо­ведь или читать мораль. Духов­ные вопро­сы ост­ры. Неуме­лое обра­ще­ние с ними спо­соб­но более навре­дить, чем помочь. Поэто­му и хоро­шо, что логи­ка поли­кли­ни­ки не сов­па­да­ет с логи­кой Литур­гии и про­чи­тан­но­го Евангелия.

***

Эта шизо­фре­ния двой­ных стан­дар­тов гро­зит пре­вра­тить­ся (а может, уже пре­вра­ти­лась) в при­об­ре­тен­ное урод­ство, в роди­мое пят­но нашей жиз­ни. Узна­вая прав­ду и не умея вопло­тить ее в жизнь, не умно­жа­ем ли мы тем самым и без того до кра­ев нали­тую чашу внут­рен­них стра­да­ний? Сто­ит ли узна­вать прав­ду, при­чем, прав­ду веч­ную, что­бы остать­ся при сво­ей обыч­ной лжи? Может об этом ска­зал Соло­мон: «кто умно­жа­ет позна­ния, умно­жа­ет скорбь»? (Еккл. 1, 18)

***

Я оста­юсь при той мыс­ли, что авто­ном­ность меди­ци­ны от Еван­ге­лия име­ет свои плю­сы. Но хри­сти­ан­скую логи­ку я сам дол­жен вне­сти в исто­рию сво­ей болез­ни и сво­е­го выздо­ров­ле­ния. Пусть док­тор гово­рит, что «еще пожи­вем»; пусть сест­ра по доро­ге на опе­ра­цию повто­ря­ет обод­ри­тель­ные ман­тры. Я то сам пре­крас­но знаю, что в выздо­ров­ле­нии и про­дол­же­нии жиз­ни смысл есть толь­ко тогда, когда есть наме­ре­ние жить луч­ше и стать чище. Мно­гое зави­сит от вра­чеб­но­го искус­ства и каче­ствен­ных лекарств. Но Хозя­ин жиз­ни будет решать судь­бу боль­но­го еще и с той точ­ки зре­ния, захо­чет или не захо­чет боль­ной сде­лать из болез­ни нрав­ствен­ные выво­ды. «Я буду жить?», — спра­ши­ва­ет паци­ент. «Жить то будешь, но как и для чего?», — спра­ши­ва­ет в ответ, как мне кажет­ся, Хозя­ин жиз­ни. «Если, как преж­де, или даже хуже, то зачем?»

***

Связь меж­ду болез­ня­ми и смер­тью кажет­ся оче­вид­ной. Связь меж­ду гре­хом и смер­тью сле­ду­ет осо­знать, бла­го­да­ря Еван­ге­лию и пер­вым гла­вам кни­ги Бытия. Когда пер­вые две связ­ки ста­нут понят­ны, оста­нет­ся выяс­нить теперь уже неиз­беж­ную связь меж­ду болез­ня­ми и гре­хом. Ну и, нако­нец, самое глав­ное. Побе­ди­те­ля это­го три­еди­но­го, сплет­ше­го­ся до нерас­тор­жи­мо­сти зме­и­но­го клуб­ка зовут – Гос­подь Иисус Христос.

Автор: про­то­и­е­рей Андрей Ткачев