Марья Солунь
Пиши, Вася, пиши!

Июль, кани­кулы, но сту­ден­че­ские  исто­рии при­ле­тают на элек­трон­ный ящик deti@azbyka.ru . Пуб­ли­ка­ция ваших весе­лых и поучи­тель­ных былей об учебе про­дол­жа­ется. На этот раз свою  исто­рию нам при­слала не сту­дентка, а пре­по­да­ва­тель­ница куль­туры речи, поже­лав­шая остаться неизвестной. 

Пиши, Вася, пиши!

Несколько лет назад мне пред­ло­жили пре­по­да­вать в одном ком­мер­че­ском кол­ле­дже при вузе. Пред­мет назы­вался «куль­тура речи», акцент нужно было сде­лать на дело­вое обще­ние – то самое, что так зна­чимо для буду­щих мене­дже­ров, мар­ке­то­ло­гов, юристов.

Лицен­зия, укра­шен­ная солид­ными печа­тями и замыс­ло­ва­тыми под­пи­сями и выве­шен­ная в рамке под стек­лом, вызы­вала дове­рие. В дого­воре  – при­ят­ные фразы про вся­кие блага, в том числе, про свет­лые и удоб­ные ауди­то­рии и всю необ­хо­ди­мую учеб­ную лите­ра­туру и посо­бия. И сту­денты  вполне реаль­ные – не какие-нибудь «мерт­вые души». В общем, с пер­вого взгляда всё без под­воха. И я, не раз­ду­мы­вая, под­мах­нула документы.

Розо­вый туман  разо­шелся, когда  про­яс­ни­лись  детали нашего сотруд­ни­че­ства: читать лек­ции и при­ни­мать зачеты при­дется там… где сам дого­во­ришься. «Но здесь ведь негде поса­дить детей!», – резонно заме­тила дирек­тор кол­ле­джа. И, правда, скром­ный офис мест­ного фили­ала зна­ме­ни­того мос­ков­ского  кол­ле­джа вме­щал  всего четыре стола и мусор­ную кор­зину, активно попол­няв­шу­юся горой бумаг.

Все это больше напо­ми­нало цех по пере­ра­ботке бумаж­ной массы или колл-центр: зво­нили теле­фоны, сотруд­ники  устало и одно­об­разно отве­чали на звонки. Доле­тали фразы с дру­гой сто­роны про­вода: раз­дра­жен­ные по какому-то неиз­вест­ному поводу роди­тели ссо­ри­лись, чего-то тре­бо­вали… По моим догад­кам, у них были на то вес­кие при­чины. Инту­и­ция под­ска­зы­вала, что самое время дать отсюда деру. Но гири на ногах под назва­нием «пообе­щала»  и «нельзя оби­жать хоро­ших людей», как все­гда, перетянули…

«И все-таки, пора, нако­нец, научиться гово­рить «нет»,– сето­вала я, про­би­ра­ясь глу­бо­кими сугро­бами по захо­луст­ной дороге где-то в рай­оне, в часе езды от города, ко Дворцу дет­ского твор­че­ства. Дво­рец ока­зался поко­сив­шимся дере­вян­ным бара­ком с про­ва­лен­ным крыль­цом, – здесь и до травмы недалеко!

Его оби­та­тели  встре­тили меня строго и нелас­ково: мол, и заин­те­ре­со­ваны  бы  помочь –открыть пред­ста­ви­тель­ство сто­лич­ного кол­ле­джа в своих скром­ных заго­род­ных сте­нах, но неплохо бы и за аренду запла­тить. Ну и что, что из вашей зар­платы. На одно заня­тие при­во­дите своих сту­ден­тов, дальше посмотрим…

Через пару дней встре­чала своих «пер­вен­цев» у сло­ман­ного крыльца – чтобы ноги не пере­ло­мали. В поме­ще­ние вва­ли­лись вполне уве­рен­ные в себе дере­вен­ские под­ростки с пле­чами, не отя­го­щен­ными ника­кой ношей. «У вас тет­ради с собой? А зачетки?», – с надеж­дой спро­сила я после слабо про­зву­чав­ших при­вет­ствий… И отпра­ви­лась искать для своих дети­ну­шек ручки, бумагу и хоть какое-нибудь пристанище.

Вскоре рас­са­дила-таки  своих ломо­но­со­вых  в  изо­сту­дии – на малень­ких рас­пис­ных стуль­чи­ках под хох­лому за кол­че­но­гими поли­ро­ван­ными  сто­лами совет­ской эпохи. Все в верх­ней одежде, коленки выше ушей,  в ушах – науш­ники, в гла­зах – выра­же­ние нир­ваны и пол­ного отсут­ствия. Как с ними зани­маться? А глав­ное, чем?

Как пока­зал неслож­ный опыт, моя группа и читает-то почти по слогам…Ну, что делать, для того и в кол­ледж посту­пали – ЕГЭ не сда­вать… При­шлось начи­нать с роле­вой игры. Порез­ви­лись, позна­ко­ми­лись, поро­зо­вели, и только начали писать под дик­товку на раз­до­бы­тых мною лист­ках  в кле­точку какие-то азы куль­туры род­ной речи, как в нашей тол­стов­ской избе-читальне выру­били свет.

«Ура, по домам!» – заво­пили мои дра­го­цен­ные сту­ди­озы.  Но – не тут-то было. В кол­ле­дже мне дали ЦУ –  заня­тия отве­сти  по пол­ной про­грамме, без  ком­про­мис­сов, роди­тели  ведь не про­сто так – за часы платят.

Раз­до­были свечи  (ока­за­лось, здесь  такие казусы с отклю­че­нием света – в порядке вещей),  и застро­чили, как во вре­мена Пуш­кина, – разве только перья не скри­пели! Парочки взды­хали и при­гля­ды­ва­лись друг к другу, – не лек­ция, а сплош­ная роман­тика! Делала вид, что не заме­чаю: влюб­лен­но­сти – силь­ный сти­мул, может, лучше отве­чать нач­нут, чтобы друг перед дру­гом блеснуть?

И все бы неплохо, но вот Вася… Тот, у кото­рого коленки были выше  чем у всех, а само­оценка… еще выше коле­нок. «Вы что, не в теме, у него же  мама в  глав­ном на селе мага­зине заве­ду­ю­щей рабо­тает, респект! Она у него такая кру­тая, еще круче него», – про­све­тили меня, несве­ду­щую, мои студенты.

Но сами посе­то­вали: Вася этот всем «выно­сит мозг». То в теле­фон играет в откры­тую, то матом вслух раз­го­ва­ри­вает. Ока­за­лось, и лек­ции мои ком­мен­ти­рует с видом науч­ного экс­перта по куль­туре совре­мен­ной речи.  А речь – и, правда, как из учеб­ника… для лого­пе­дов-дефек­то­ло­гов. Одним сло­вом, совсем у нас в ауди­то­рии с ним хорошо!

«Вася, – говорю ему с вер­шины педа­го­ги­че­ского сми­ре­ния – с труд­но­до­сти­жи­мой неж­но­стью в голосе, – а тебе будет инди­ви­ду­аль­ное зада­ние». Дик­тую громко, с выра­же­нием: «Хам­ство – осо­знан­ная рече­вая агрес­сия с целью оскор­бить и уни­зить собе­сед­ника…», и так далее, где-то на стра­ницу руко­пис­ного тек­ста. «Пиши,  – говорю, – а потом еще раз про­чи­тай опре­де­ле­ние, выучи наизусть, в конце лек­ции ответишь».

Так и хоте­лось, отбро­сив неж­ность, в пра­вед­ном гневе  уйти в про­стран­ное лири­че­ское отступ­ле­ние о биб­лей­ском Хаме, став­шим впо­след­ствии родо­на­чаль­ни­ком и идей­ным вдох­но­ви­те­лем народ­ных масс, состо­я­щих из таких вот Васи­лиев. В голове зрели цитаты про­фес­сора Пре­об­ра­жен­ского и неза­бвен­ного Шари­кова, выска­зы­ва­ния Зощенко и песни Высоц­кого, но время под­жи­мало, так что при­шлось  огра­ни­читься  одной терминологией.

Группа  моя (а ничего, сооб­ра­зи­тель­ные ребята!) от души раз­ве­се­ли­лась. Вася, как опре­де­лили  его сокурс­ники, «вообще не въе­хал», за что ему такая осо­бая честь и только уди­вился: «А что они ржут?» Сидел, потел, учил. В  ауди­то­рии насту­пила-таки  желан­ная тишина и рабо­чая атмосфера.

Но тут дру­гая напасть:  в двер­ном про­еме – адми­ни­стра­ция нашего ска­зоч­ного Дворца в тяже­лом  и,  мягко говоря, недоб­ром лице дирек­трисы под рого­выми очками: «Что нам тут  с Марьи­ван­ной, в тем­ноте, при све­чах, до ночи  с вами сидеть? Давайте-ка, на сего­дня всё, закругляйтесь…»

С  вла­стью не поспо­ришь.  Народ загре­мел сту­льями, засте­ги­вая куртки. «Ну что, Васи­лий, ты готов?», – раз­вле­каю напо­сле­док своих под­опеч­ных.  Вижу, улы­ба­ются, – слава Богу, с чув­ством юмора у них намного лучше, чем с куль­ту­рой речи. Погруст­нев­ший  и уста­лый Васи­лий тихо изре­кает: «Не‑а, что-то загру­зочно. Я еще дома поучу».

«Посмотри, Вася, поучи, будь дру­гом. Выучи слово в слово. Запомни на всю жизнь. Да, и маме покажи», – почти без сар­казма заме­чаю ему, на ходу заду­вая свечи.

К пуб­ли­ка­ции под­го­то­вила Марья Солунь