<span class=bg_bpub_book_author>Евгений Поселянин</span> <br>Святая юность

Евгений Поселянин
Святая юность

(4 голоса: 3.3 из 5)
СодержаниеПолный текст Пред. главаСлед. глава 

Октябрь

Юноша Роман Сладкопевец

(Память 1 октября)

Он был родом сириец и с детства стал угождать Богу. Роман, не получивший никакого образования, удалялся от всяких пустых бесед и не любил никаких игр и развлечений. Когда он стоял в церкви, можно было подумать, что ему открываются таинственные видения, так как он не сводил взора с икон и чутким слухом прислушивался к доносившимся откуда-то от небесных краев священным звукам.

Для Романа ничего не казалось столь желанным, как служить при храме. Не умея читать, а также не имея голоса и слуха, он, казалось, не был пригоден к службе в церкви. Ему следовало бы искать себе какого-нибудь другого дела. Но он не отходил от храма. Посещать его, как все, только по праздникам ему казалось лишением. Он устраивался служителем при разных церквах – сперва в одном большом городе, потом при великолепном храме Богоматери во Влахерне в окрестностях Царьграда и, наконец, при знаменитом храме святой Софии – Премудрости Божией.

Тихого поведения, скромный и набожный, Роман обратил на себя внимание патриарха Евфимия. Видя, как он усердно наблюдает за чистотой храма, и ценя его добрую жизнь, патриарх дал ему равную часть доходов с клириками. Это возбудило неудовольствие их, так как Роман не мог ни читать на клиросе, ни воспевать священных песен.

Клирики возненавидели Романа и старались подчас ему вредить. Как-то случилось, что на праздник Рождества Христова император пришел в церковь. Роман в это время зажигал по храму светильники. Вдруг клирики выволокли его на амвон: «Ты получаешь с нами равную часть, так пой же теперь с нами наравне на амвоне рождественские гимны». Они знали, что он не смыслит в Писании и не мог ничего воспеть.

Тяжело пришлось Роману это оскорбление при царе и при всем народе, да еще в такой праздник. И он горько заплакал.

Когда служба окончилась и весь народ вышел из церкви, он упал ниц перед образом Пресвятой Богородицы и стал горько рыдать и молиться. Ничего не просил Роман от Пречистой Девы. Он только рассказывал Ей, как ему тяжело, как он не виноват в том, что его не научили грамоте, что у него нет голоса и слуха, что он, полный веры и усердия, не мог, наравне с другими, голосом своим восхвалять Бога. После долгой молитвы он, печальный, ушел к себе, от внутренней боли ничего не стал есть и прилег. И когда он забылся, посетило его чудное видение.

Перед ним стояла во плоти Пресвятая Владычица Богородица, утешительница всех скорбящих. Она держала в руках небольшую книгу-свиток и сказала Роману тихим голосом: «Открой уста твои…» Когда он открыл, Пресвятая Владычица вложила этот свиток ему в рот, говоря: «Съешь его». Роман съел хартию и сейчас же проснулся. Возле него не было никого.

Явление скрылось бесследно, а на сердце его была неизреченная сладость, и что-то рвалось из сердца наружу и искало выражения. В уме своем Роман ощутил знание Писания. Пресвятая Богородица открыла ему ум к разумению Божественных глаголов, как некогда открыл ум апостолам Ее Сын. Сердце Романа исполнилось великой премудрости, и он со слезами стал благодарить свою чудную Учительницу, что Она в столь малое время вразумила его больше, чем разумеют те, которые учатся долгие годы.

Пришло время всенощной, он пошел в церковь, веселясь и радуясь о благодати, данной ему от Богоблагодатной Девы. Пришло время пения рождественского кондака, и Роман, против ожидания товарищей, вышел на амвон, так как в то время кондак распевал на амвоне один клирик.

В душе Романа клокотало святое вдохновение. С уст рвались неведомые миру слова, и удивленный народ услыхал ту дивную песнь, которая доселе сладко ударяет по струнам верующих. То был в таких простых выражениях рисующий чудную картину Рождества Христова кондак: «Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп Неприступному приносит; Ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют: нас бо ради родися Отроча младо – Превечный Бог».

От этих простых слов, в величии рисующих день Вифлеема, от окрепшего, развившегося, углубившегося, принявшего необыкновенную красоту после благодатного посещения Пречистой Девы голоса Романа лилась какая-то благодатная сила. Народ, клир, царь – слушали, видели, удивлялись и чувствовали, как какая-то чудная сладость сходила на их сердца.

Когда кондак был пропет, всех поразила сила этого сопоставления: «Нас бо ради родися Отроча младо – Превечный Бог». И при этих словах все как-то трепетно ощутили веяние над собой этого «Превечного Бога» в образе «Отроча младо». Патриарх немедленно потребовал к себе Романа и стал расспрашивать у него, откуда получил он такую премудрость. И Роман не утаил от него чудного явления. Он рассказал ему, какую благодать низвела на него Пресвятая Дева, Которой он открыл свое горе. Он исповедовал Ее чудо над собой и прославлял свою небесную Учительницу.

Весь город узнал об этом событии, умудрившем Романа. Клирики раскаялись и, припав к ногам его, просили у него прощения.

Вскоре патриарх поставил Романа диаконом. Из уст его текли словно многоводные реки вольных священных песен. И те, которые издевались над ним за его простоту и невежество, теперь у него учились.

Святой Роман Сладкопевец написал множество кондаков на Господни и Богородичные праздники, а также хвалебные песни святым – свыше тысячи, – и был от всех почитаем и любим. Он жил богоугодно, праведно, сберегая чудный дар, снисшедший на него.

Юность святого Андрея блаженного, Христа ради юродивого

(Память 2 октября)

В царствование греческого императора Льва Премудрого жил в Константинополе человек по имени Фогност. Среди большой партии рабов ему случилось купить юного мальчика Андрея, родом славянина.

Андрей был красив собой и отличался добронравием. Господин приставил его служить при себе, отличал его больше всех других рабов и отдал его учиться Священному Писанию. Мальчик занимался прилежно и, имея быстрые способности, легко усвоил себе грамоту, привязался к чтению священных книг и любил постоянно ходить в церковь и читать святые книги.

Тут, над этим чтением, он переживал душой, как будто видел их въявь перед собой – страдания святых мучеников. Он жалел о том, что нет уже более случая путем мученичества доказать Христу свою верность. Ему мечталось, что вот какой-нибудь злой игемон велит схватить его и он на площади всенародно бесстрашно повторит: «Я верую, я христианин…» Его подвергают страшным пыткам. Он же, не издавая ни одного стона, страдая все глубже и глубже, повторяет: «Я верую, я христианин».

И, истощив над ним свою жестокость, игемон осуждает его бросить в цирк на арену, на растерзание диким зверям… И он стоит, озаряемый ярким солнцем, среди народа, сидящего полукругом по поднимающемуся кверху кольцу цирка, и радостно, спокойно ждет, как на него будут выпущены дикие звери. Какое счастье, какая красота!

Однажды ночью Андрей увидел дивное видение. Ему казалось, что кто-то черный, смрадный, ужасный, в ком он узнал врага спасения людского, вызывает на бой его, Андрея. А прекрасный, сияющий Юноша, держа в руках три драгоценных венца несказанной красоты, ободряет его на брань… И Андрей победил темную силу. После победы, воздав ему славу, прекрасный Юноша сказал: «Будь отныне нашим другом и братом, стремись на добрые подвиги. Будь ради Меня юродивым и войдешь в царство Мое, и получишь великую награду».

Понял, проснувшись, Андрей, что Христос призывает его к тяжкому подвигу, и стал юродивым.

На заре следующей ночи он, помолясь, пошел к колодцу и, сняв с себя одежду, стал резать ее на клочья ножом, точно лишившись ума. Когда к колодцу вышел повар зачерпнуть воды и увидел Андрея, занятого таким странным делом, он донес об этом своему господину.

Господин, полагая, что в юношу вселился бес, велел заковать его в цепи и отвести к церкви великомученицы Анастасии, которая, по народному поверью, имела дар изгонять бесов. Тут Андрей продолжал днем проявлять всякие странности, а ночью усердно молился Богу и великомученице Анастасии.

Ему хотелось иметь указание на то, было ли угодно Богу его поведение… И видел он в видении пять жен, которые во главе с каким-то старцем обходили немощных людей… Когда они приблизились к Андрею, старец сказал старшей из них: «Госпожа Анастасия, не будешь ли ты врачевать этого юношу?»

– Учитель, – отвечала она, – его уврачевал уже Тот, Кто сказал ему: «Будь юродивым ради Меня и получишь в день славного Моего пришествия великую награду». Он не нуждается во врачевании.

Сказав это, она вернулась в церковь, откуда Андрей видел их вышедшими.

Явился ему, когда он был заключен при этой церкви, святой Иоанн Богослов и увещевал его терпеть.

Было ему и новое видение: царские палаты, и Царь восседал на престоле великой славы. Царь, призвав его к Себе, спросил: «Хочешь ли ты Мне работать всей душой?»

– Хочу, Господи, – ответил Андрей.

Царь тогда дал ему вкусить что-то немного более горькое, чем полынь, и сказал ему: «Вот как скорбен путь тех, кто работает во имя Мое в этом мире!» Потом Царь дал ему что-то белее снега, слаще манны, и, вкусив этой сладости, Андрей забыл первую горечь…

Царь тогда сказал ему: «Такова пища тех, кто работает на Меня и мужественно терпит все до конца. Продолжай и ты мужественно идти путем, на который вступил. Недолго будешь ты страдать, а затем будешь царствовать века нескончаемой жизни».

Четыре месяца продержал Андрея в узах его господин. Потом отпустил на свободу, и начал Андрей тогда свой подвиг юродства. Он неистово бегал по улицам, скитался по городу среди насмешек. Одни ругались над ним, как над безумным. Другие гнали его от себя, гнушаясь им, как псом смердящим. Иные считали его бесноватым, и мальчики его возраста глумились над ним и ударяли его. А он терпел все и молился за глумившихся над ним людей.

Если кто из сердобольных людей подавал ему милостыню, он брал ее и сейчас же отдавал другим убогим. Но, чтобы не подозревали его нищелюбия, он старался не иметь вида дающего милостыню. Он предварительно бранил их, словно намеревался их бить, и потом бросал им в лицо те монеты, которые были у него в руках и которые они подбирали.

Хлеба он не вкушал иногда по три дня подряд. Иногда проводил в голоде по целым неделям. Если же никто ему не подавал куска хлеба, то и по две недели оставался без пищи. Одеждой ему служило рубище, которое еле могло прикрыть его телесную наготу.

Днем он юродствовал по улицам, а ночи проводил на молитве. И живя в таком большом городе, среди такого множества людей, не имел где преклонить главу. Нищие, и те отгоняли его от своих шалашей. Богатые не пускали его в свои дворы. И когда ему надо было уснуть, не мог он ни у кого приткнуться усталым телом. Он шел тогда туда, где лежат собаки, и ложился между ними. Но и собаки не хотели принять к себе раба Божия: одни его кусали и гнали от себя, а другие убегали от него. И никогда он не проводил ночи под кровом, а всегда под открытым небом, среди стужи или зноя, попираемый людьми и скотами.

То страдание, о котором он мечтал, было ему дано. Но это страдание было еще тяжелее страдания мучеников – ежедневное, несменяемое, без всякой красоты и поэзии…

И величайшими дарами наградил Господь Андрея, раба Своего, – открыл ему тайну попечения Пречистой Девы над миром, когда за всенощным бдением во Влахернской церкви Андрей увидел Владычицу со святыми, широко распростиравшую над молившимся народом Свой омофор…

И память Андрея, Христа ради юродивого, празднуется на другой день после дня Покрова Богоматери – события, которого он был счастливым свидетелем. Она совершается второго октября.

Из отроческих лет святителя Ионы, митрополита Московского и всея России

(Память 5 октября)

Отрадно в семьях преемственное благочестие – когда у людей великой веры вырастают святые дети.

Бывает так, что люди от земных богатств своих приносят Богу великие жертвы, и еще более высокие и угодные Богу жертвы приносят эти люди в лице детей своих. Такую жертву, угодную Богу и достопамятную для всей России, принес в лице сына своего отец великого святителя Ионы, одного из славнейших чудотворцев Московских…

В шести верстах от города Солигалича, в пределах костромских, было расположено селение Одноуш. Оно принадлежало некоему Феодору Одноушу, человеку благочестивому и усердному к церкви. Имение свое Одноуш пожертвовал Московскому Усленскому собору, или, как говорили на выразительном языке того времени, «в дом Пресвятой Богородицы». Богу же принес в дар и любимого сына своего, будущего митрополита Иону.

Мальчик принадлежал к числу детей, отмеченных с детства Божиим избранием. Ничто мирское его к себе не привлекало. Церковь и молитва – вот единственное, что было ему в жизни дорого. Благочестивый отец не мешал настроению сына, давал ему спокойно молиться и не возражал, когда сын стал проситься в монастырь.

Двенадцатилетний инок!.. Сколько тайны в таком мальчике, который ушел из мира, прежде чем узнал мир.

Детские мечты его были мечтами благочестия. В том возрасте, когда дети думают только об удовольствиях, столь юный избранник мечтал лишь о подвигах.

Разгорается небо утренней или вечерней зарей – мальчик думает о незаходимой славе Божества. Звезды ли в морозный зимний вечер мигают в небе – они рассказывают ему тайны надзвездных миров. Птицы ли в весеннем раздолье поют счастливую песнь – мальчик чувствует, как они этой песней хвалят Создателя своего…

Все в жизни одухотворено, словно Ангелы Господни образовали вокруг ребенка живую ограду, сплетшись своими руками, и ни одна мирская скверна не касается души маленького избранника.

Таким рос и будущий святитель Иона. В одной из обителей Галичской области, куда отвез его отец, завершилось его детство.

Совсем в юном возрасте он вступил в одну из московских обителей, Симонов монастырь… Эта обитель, расположенная на берегу Москва-реки, теперь, при громадном росте города, почти слилась с Москвой, а тогда находилась от Москвы на некотором расстоянии. Основана она человеком памятным – родным племянником преподобного Сергия Радонежского, от отрочества посвятившим себя Богу, иноком Феодором. Феодор был впоследствии епископом Ростовским и почивает своими нетленными мощами в Ростовском Успенском соборе.

Симонова обитель имела устав строгий, и иноки находились под руководством опытного старца. Здесь и закончилось благодатное духовное воспитание юного Одноуша.

С особой охотой исполнял он тяжелые монастырские послушания. Ревностный в труде, первый в службах церковных, он был проникнут весь каким-то благодатным воодушевлением, и в тех редких случаях, когда раскрывал молчаливые уста свои, слово его имело какую-то благодатную силу. Когда ему оставалось от молитвы и послушания свободное время, он любил читать духовные книги, и духовные истины еще более возвышали его разум.

Чудно бывает, когда один угасающий гений заметит равное ему восходящее светило.

Так угасающий лебедь русской поэзии Державин заметил и благословил на поэтический подвиг отрока Пушкина. Так молодого подвижника Одноуша заметил и предсказал его значение святитель Московский Фотий.

Как-то святителю Фотию, митрополиту всея России, пришлось посетить Симонов монастырь. Поклонившись храмам, посетив настоятеля и побеседовав с ним, святитель пожелал обойти всю обитель, чтобы посмотреть иноков, трудившихся на разных послушаниях, и дать им свое святительское благословение.

Пришел, между прочим, святитель Фотий и в просфорню, где иноки трудились над производством хлеба и просфор.

Молодой инок Иона, проходивший на хлебне послушание, был в это время там и от глубокой усталости заснул сидя.

Даже в сонном положении фигура юного подвижника имела в себе что-то молитвенное. Лицо его выражало богомыслие, под голову его была подложена рука, а пальцы рук согнуты, как для благословения.

Чистую жизнь, светлые небесные грезы прочел опытный взор святителя на боголепном лике юного труженика.

 

 

Некоторое время святитель Фотий безмолвно стоял над уснувшим послушником. Монахи хотели разбудить его, но святитель запретил его тревожить. И в ту минуту нашел на него дар провидения, и он произнес пророчество об этом послушнике. Святитель Фотий говорил:

– Разумейте, чада: инок сей будет великим святителем в странах земли Русской. Многих неверных он обратил к Богу, многих просветит святой верой, и будет он истинный пастырь и учитель царствующему граду Москве.

Пророчество святителя фотия сбылось вполне. Инок которого он видел спящим после трудов великих по просфорне, стал впоследствии епископом Рязанским и Муромским. Он много потрудился, проповедуя Евангелие языческим племенам, жившим в его епархии. Впоследствии он был митрополитом Московским, славным своей святостью, бестрашным стояниям за правду, а также государственной мудростью…

Судьба блаженного отрака Иоанна

(Память 19 октября)

Как часто скорбят родители над гробом безвременно умерших детей! И в самом деле, есть ли скорбь больше той, чем когда смерть вырывает из числа живых одаренного, милого ребенка, на которого родители его возлогают столько надежд?!

Но бог знает, что делает, когда призывает к себе тех, кого Он считает достойным предстоять перед Собой.

В жизни так много лжи, что у самых чутких, болезненно чувствительных ко всему людей неправда жгла бы постоянно их чувствительное сердце. Они задыхались бы в жизни, и жизнь была бы для них сплошной пыткой.

Ужасно, когда жизненное зло овладеет душой, созданной для широкого добра, когда человек, которому на заре его молодости жизнь представлялась как сплошной подвиг, даст широкую волю страстям, позорящим человечество.

В одном проникновенном рассказе изображена мать. Она в страшной скорби заснула после смерти своего сына, за жизнь которого она боролась, о спасении которого она молила Бога материнской жаркой молитвой. И когда мальчик лежал перед ней мертвый, неудержимый ропот возникал в ее душе, и она мертвый, неудержимый ропот возникал в ее душе, и она готова была судиться с Богом.

И видела она для вразумления своего в эту ночь роковой сон. Ей казалось, что она стоит в богатой комнате. Там уставленный дорогими яствами и винами стол. И за этим столом в обществе распутных женщин сидит человек с обрюзглым лицом, бессмысленным, тяжелым взором. В опухших глазах его скотское выражение. Вся его фигура говорит о том, что в этом человеке душа умерла. И в нем мать узнала своего сына – вот чем стал бы он, если бы остался жить! И эта мать примирилась со смертью сына: она отпустила его к Богу чистым, прекрасным и была спасена от одного из величайших жизненных несчастий – разочарования в своем ребенке.

Если бы земной царь пришел к любящей матери и сказал ей: «Поручи мне твое дитя; я приближу его к себе и осыплю его почестями; я дам ему такое воспитание, которого ты не в силах ему дать. Я ручаюсь за его благополучие, но это счастье его должно быть куплено той ценой, что ты его более не увидишь, пока я тебя не призову к себе».

Если мать действительно любит сына своего, неужели она не согласится на предложение царя? Она скажет на это царю: «Да, бери моего сына. Я молю тебя, чтоб ты сделал его счастливым. Расставаясь с ним надолго, я переживу при встрече с ним тем большую радость, когда увижу его образованным, мудрым, наделенным богатством, осыпанным почестями».

– Хорошо, – сказал бы царь, – я ручаюсь тебе, что он и в разлуке будет помнить и любить тебя.

И вот не то же ли самое говорит Господь тем родителям, детей которых Он призывает к Себе? И вместо того, чтобы в эти страшные часы испытания роптать на Бога и вопиять к Нему: «Зачем Ты отнял у меня моего ребенка?» – лучше принести своего ребенка Богу в добровольную жертву.

Все равно никакие вопли и желания не вернут на землю ту душу, которая наслаждается зрением Бога. Да если бы ей предоставить это на выбор, неужели же она из захватывающего счастья неба вернулась бы к страданиям и испытаниям земли?! И лучше со слезами на глазах, но с той тихой радостью, какой растворяется печаль христианина, склониться перед неизреченной Божией волей и сказать ему: «Господи, Ты благ! Возьми же Себе то, что было мне близко как матери, – мое дитя, которое Тебе еще ближе, потому что у Тебя на него еще больше прав…»

В пышной, богатой и многолюдной Александрии, главном городе плодоносного Египта, жил воин Уар, начальник отряда, тайный христианин. Он любил посещать тюрьмы, облегчать положение заключенных в них христиан, приносил им пищу, освобождал их из оков и, распалясь при виде их страданий ревностью, сам принял мученическую смерть.

Свидетельницей его страданий была знатная женщина, вдова военачальника, Клеопатра. Сама она происходила из Палестины, где у нее были поместья близ горы Фавор. Но так как муж ее, занесенный службой в Египет, там и скончался, она с маленьким сыном Иоанном осталась жить в Египте.

Она еще раньше слышала о воине У аре, его добродетелях. И с захватывающим, великим сочувствием она следила за его страданиями. И когда его замученное тело было выброшено за город, она со своими рабами перенесла его к себе, в одной из комнат своего дома выкопала могилу и скрыла в ней тело мученика. С тех пор Клеопатра постоянно теплила свечи над гробом мученика Уара, считая его себе великим заступником и ходатаем перед Богом.

Через несколько лет, когда прекратилось и временно утихло гонение на христиан, Клеопатра задумала вернуться в свое отечество. Она стала размышлять, как бы вынести с собой мощи мученика Уара. И наконец придумала.

Приготовя богатые дары, она отправилась к местному начальнику и сказала ему: «Я вдова-чужестранка. Мой муж служил здесь военачальником и умер здесь на императорской службе. Он еще не предан совершенно погребению. Прах его стоит поверх земли. Здесь, на чужбине, нельзя устроить ему то погребение, которое следует такому знатному военачальнику. Я возвращаюсь теперь в мое отечество, к родным. Разреши мне взять с собой гроб любимого мужа, чтобы там схоронить с честью в моем имении, так как я и в смерти его не хочу с ним разлучаться».

К этой уловке Клеопатра прибегла, потому что боялась, что ей станут противодействовать христиане, когда узнают, что она уносит с собой мощи мученика: станут отнимать у нее их.

Начальник принял дар и разрешил ей исполнить ее просьбу.

Она вынесла с собой вместо праха своего мужа мощи мученика Уара, принесла их под видом ящика с виноградом из Египта в Палестину и положила в родовой усыпальнице, в селении Эдра близ горы Фавор.

Всякий день ходила она к его гробу, курила у него фимиам и теплила свечи. Христиане, узнав о мощах, стекались к ним, прикладывались, и по вере их им текли от гроба исцеления.

Клеопатра стала сооружать над гробом мученика Уара храм. В это время единственный сын ее Иоанн стал подрастать. Клеопатра думала устроить его в один из знатнейших императорских полков и через своих знакомых ходатайствовала перед царем, чтобы он за заслуги покойного мужа принял ее сына на службу в видном чине. Ходатайство было уважено, и согласие императора было получено.

К тому времени, когда строительство церкви заканчивалось, одновременно с царской грамотой был прислан и офицерский пояс. Юноша радовался этому отличию и не мог дождаться, когда отправится в Рим, где ждало его столько нового и завлекательного. Но мать ему сказала, что она не пустит его в Рим, прежде чем не будет окончена церковь и сын не обнесет вокруг нового храма мощи мученика.

Торжественно было освящение храма мученика Уара. Мощи положены открыто в богатой гробнице. На мощи Клеопатра возложила пояс и воинские доспехи, в которые она должна была облачать сына, чтобы они освятились от мощей святого. Клеопатра всей душой молилась у мощей мученика Уара, говоря страстотерпцу Христову: «Испроси мне у Бога того, что Ему угодно и что будет полезно и мне, и единственному сыну моему. Не дерзаю я просить более того, что хочет Сам Бог. Но проси для нас того, что нам нужно. Пусть совершится над нами Его благая и премудрая воля».

По окончании службы была устроена трапеза для духовенства и для народа. В тот же вечер сын Клеопатры Иоанн разболелся и слег. Так как ни Клеопатра, ни сын ее во время трапезы ничего не ели, угощая гостей, то, когда гости разошлись, она послала просить сына сесть с ней за стол. Ей пришли сказать, что он не может поднять головы и даже не раскрывает рта – так сильно жжет его внутренний огонь.

Мать встревожилась. «Не положу ни одного куска в рот, – сказала она, – пока не узнаю, что с сыном». Она села у кровати его и, сколько умела, старалась уменьшить сжигающее его внутреннее пламя.

Но усилия ее были тщетны: в полночь отрок умер. С горьким плачем бросилась тогда мать его в церковь мученика У ара и, припав к гробу его, вопияла: «Этим ли ты воздал мне за то, что я столько потрудилась для тебя, угодник Божий! Для тебя я забыла о гробе мужа моего. Надеялась на твою помощь. И так ли ты помог мне? Ты уморил единственного сына моего, погубил надежду мою. Кто меня будет покоить в старости? На чьих руках я умру? Кто предаст погребению тело мое? Лучше бы мне умереть самой, чем видеть возлюбленного сына моего, увядшего, как прекрасный цветок. Отдай мне сына моего, как некогда пророк Елисей вернул матери умершего ребенка, или и меня возьми за ним, ибо я не могу жить в такой печали».

И плакала она, и рыдала, и билась о гроб, и, наконец, забылась в слезах и скорби.

Вот открылось ей видение.

Перед ней стоял мученик У ар и держал на руках своих ее сына. Оба они светились, как солнце, и ризы на них были белые, как снег. Их опоясывали золотые пояса, и на главах их сияли золотые венцы. Клеопатра, увидев их, кинулась мученику в ноги, а мученик У ар поднял ее со словами:

– Женщина, за что ты упрекаешь меня? Что я забыл твои добродетели и все, что ты во имя мое сделала в Египте и на пути сюда? Или думаешь ты, что я не чувствовал, когда ты взяла мое тело, лежавшее среди трупов животных, и положила его в своих покоях? Или не внимал я всегда молитвам твоим и не молился о тебе Богу? Прежде всего я умолил Бога о роде твоем, среди которого ты положила меня здесь, чтобы им были отпущены грехи. А теперь я сына твоего увел, чтобы он вступил в воинство небесного Царя. Не ты ли сама здесь молилась, чтобы я испросил у Бога то, что Ему угодно и что полезно тебе и сыну твоему?.. И вот я молился о том Господу, и Он по неизреченной благости Своей благоволил принять сына твоего на службу Себе воином небесным, и вот ты видишь сына твоего, облеченного в доспехи воинства небесного. Теперь, если ты этим недовольна, возьми сына твоего и пошли его на службу царю земному и временному, если ты не хочешь, чтобы он служил Царю небесному и вечному.

Мать смотрела на отрока, расцветшего новой красотой, сиявшего небесной славой. Мать ждала его ответа, и он, обняв мученика У ара, отвечал: «Не слушай матери моей; не посылай меня в мир, полный неправды и всякого беззакония. Я избавился от него с твоим приходом ко мне. Не лишай меня своего присутствия и жизни среди святых».

Он обернулся к матери и сказал: «Зачем вопиешь ты так, мать? Я вчинен в воинство царя Христа. Мне дана участь предстоять Богу в небе вместе с Ангелами, а ты плачешь, желая, чтобы я взят был из славы в убожество».

И видела блаженная Клеопатра сына своего, облеченного в ангельский чин, и сказала: «Возьмите вы и меня с собой, чтобы я была с вами».

– И живя на земле, – отвечал ей мученик, – ты с нами. Иди с миром. А со временем, когда Господь повелит, мы придем взять тебя на небо…

Видение скрылось. Придя в себя, Клеопатра чувствовала, что сердце ее полно неизреченной радости и веселья. Она рассказала священникам это видение и с ними спокойно схоронила тело сына своего у раки мученика Уара, не плача, но веселясь о Господе.

Потом она раздала имение свое бедным, отреклась от мира и жила при церкви мученика Уара, служа Богу день и ночь в посте и молитве, и всякий день являлись ей на молитве мученик У ар и сын ее в великой славе.

Семь лет прожила блаженная Клеопатра такой жизнью и преставилась, угодив Богу, и тело ее было положено в церкви святого мученика У ара рядом с сыном ее Иоанном. Душа же ее предстоит на небесах, веселясь Богу с мучеником У аром и Иоанном-отроком, блаженным сыном ее.

Дети и вечность (Преставление святителя Илариона, епископа Мглинского)

(Память 21 октября)

Невинный младенец со сложенными на груди руками, став на колени в своей колыбели и заботливо поддерживаемый матерью, лепечет слова первой молитвы…

Господь Вседержитель, царствующий над миром, и называющее Его невинное дитя – какая святыня!.. Вид молящегося ребенка навевает на душу какую-то сладкую грусть, заставляет эту душу неясно чувствовать близость неба, возбуждает в ней тоску по небесной, прекрасной жизни.

Рассказывают, что славившийся великой добротой своей и простотой своей жизни митрополит Петроградский Антоний не мог без волнения слышать лермонтовского стихотворения «По небу полуночи Ангел летел…» Когда он был мирским человеком, профессором Казанской Духовной академии, у него умерло от скарлатины двое детей, любимых им со всей нежностью глубокого, сдержанного сердца. Несчастный отец, нося их на руках в те часы, когда в этой роковой болезни пленки расползаются по горлу, укачивая их, напевал им тихим голосом любимую песню: «По небу полуночи Ангел летел…» Он думал о том, что вот сейчас и они улетят в то небо, откуда так недавно принес их души Ангел, воспетый поэтом, и они действительно скоро туда улетели.

И когда в сане митрополита, присутствуя на экзамене в начальных школах, он слышал это стихотворение, он не мог сдержать своего волнения.

Счастливы те дети, которых Господь рано отозвал к Себе «от мира печали и слез». Но еще счастливее дети, которые в детстве, научившись молиться и испытывая великое влечение с детства ко всему божественному, в последующей жизни своей возрастали в вере и в любви к Богу.

Одним из таких людей был святитель Иларион, епископ Мглинский (Мглин был в то время главным городом одной из болгарских областей).

Святитель ревностно боролся в этом городе с еретиками-богомилами. Он почил в 1164 году, а в 1206 году мощи его перенесены в Тырнов, откуда тайно перенесены в последнее время в Константинополь.

Святитель Иларион был плодом долгих молитв своих родителей. У них не было детей, и они неотступно молились о даровании им ребенка. Плодом этих молитв и явился Иларион. Родившись по молитве родителей и посвященный Богу, с первых сознательных движений он, душа его стремилась к Богу. Вспоминали о нем, что еще трехлетним дитятей он любил петь: «Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф».

Какая красота в той жизни, которая началась в таких чувствах, в таком раннем благочестии и расцветала все более и более пышным духовным цветом!..

Явление мощей праведного отрока Иакова, Боровичского чудотворца

(Перенесение мощей его 23 октября)

В трех верстах от города Валдая Новгородской губернии, на величественном острове, некогда покрытом частым дремучим лесом, привольной, широкой картиной раскинулась Валдайская Иверская Свято-Езерская Богородицкая обитель. Это – одна из самых живописных местностей России между Валдайских гор.

Основана обитель знаменитым патриархом Никоном в честь иконы Богоматери Иверской. И точное подобие этой иконы, написанное с первообраза ее на Афоне, составляет главную святыню обители.

В Успенском Иверском соборе этой обители почивают мотни святого праведного Иакова, Боровичского чудотворца. Жизнь этого праведника известна только по его смерти – по тому источнику чудес, которые истекли от его мощей.

Описатель явления мощей блаженного отрока Иакова Боровичского в заключение труда своего пишет так: «Мы усердно прославляем блаженного Иакова, хотя неведомо нам, кто он и откуда. Но Бог ведает раба Своего, и пусть останется с нами блаженный вовеки в здешней жизни и будущей как сильный и дивный муж. Этот отрок, сопровождаемый чудесами, пришел к нам в Россию и хранит и соблюдает веру нашу во Христа. Если бы и все святые пришли к нам в Русскую землю, всем им отвелось бы и упокоение, и усердие, а нам радость и недугов исцеление, и душ спасение».

Это было в царствование Иоанна Грозного, в 1540 году, на третий день Пасхи… Река Мета, только что взломав толстый лед, сковывавший ее воды, быстро катила свои волны по стройным боровичским порогам. По поверхности реки плыла льдина, как бы окутанная густым паром. Несмотря на страшный напор воды, льдина шла против течения, справляясь с противным ветром, словно какой-то невидимый кормчий направлял льдину против волн, подчиняя себе и воды, и ветер. Льдину эту прибило к селению Боровичи.

Когда жители Боровичей вышли к берегу, они с ужасом увидели, что на льдине стоит гроб с лежащим в нем отроком. Они поспешили оттолкнуть шестами льдину от берега, чтобы избавить себя от неожиданного и страшного гостя-мертвеца. Но льдину прибило снова к тому же месту.

Спасаясь от покойника, боровичане отвели льдину на две версты ниже по течению. Каков же был их ужас, когда на следующий день льдина с колодой покойника снова стояла у их селения! Вторично они отвели льдину ниже по Мете. Но снова сверхъестественным образом льдина вернулась на прежнее место.

В ту же ночь старшинам во сне было явление отрока, почивавшего в колоде. Отрок с упреком говорил: «Зачем вы, будучи христианами, так немилосердно гоните меня, подобного вам христианина? Если вы хотите знать мое имя, то я тезоименит святому апостолу Иакову, брату Господню».

Наутро старшины стали рассказывать об этом необыкновенном сновидении, и народ кинулся к реке, уже не для того, чтобы отогнать страшную льдину, а для того, чтобы принять, поклониться и облобызать дарованный им новый источник благодати.

Колода была с благоговением снята со льдины и поставлена в часовню. По окрестности быстро разнеслась весть об отроке Иакове, и богомольцы во множестве стали собираться на поклонение новоявленному угоднику, от которого текли одно за другим великие чудеса.

Кто был неведомый чудотворец? Одно предание говорит, что он был судовщик, принял Христа ради юродство и скончался молодым, пораженный молнией.

Как зрела была его душа и сколько надо было силы воли и горячей веры, чтобы, в память скитавшегося и униженного на земле Христа, принять на себя те вольные унижения, которые выпадают на долю юродивых!

Конечно, как во всяком юродивом, в отроке Иакове билось горячее сердце, которое искало у людей сочувствия и само давало им это сочувствие. И быть может, за эту жажду ласки и привета все люди, от которых он ждал участия, так же гнали его от себя, как хотели отпихнуть льдину с его гробом боровичские христиане, когда он к ним приплыл… Но его душевные силы, которые не были оценены и которыми народ не воспользовался при его жизни, проявились в нем после его смерти – в тех благотворениях, которые он стал изливать на приходящий к нему народ…

В то время о необычайном пришельце из Боровичей дали знать Новгородскому архиепископу, а он, в свою очередь, донес обо всем митрополиту Московскому Макарию. И тот повелел воздавать мощам должное почитание. Для освидетельствования мощей был отправлен в Боровичи один из новгородских игуменов.

Прибыв на место, игумен в присутствии множества богомольцев, собравшихся на духовное торжество, перенес мощи святого праведного Иакова во вновь выстроенную церковь Святого Духа. А по возвращении в Новгород игумен свидетельствовал архиепископу о многих чудесах от мощей святого Иакова.

Больше ста лет честные мощи пребывали в Свято-Духовом храме. Когда патриарх Никон основал Иверскую обитель, он пожелал перенести мощи праведного отрока Иакова в эту новую обитель.

Перенесение мощей было устроено с необыкновенным торжеством. Патриарх лично переложил в новую раку из серебра, сооруженную на собственные его средства, мощи праведного отрока, а самые мощи окутал в новую, белую камку и накрыл их богатым покровом.

Мощи праведного Иакова, Боровичского чудотворца, покоятся в левом крыле, в раке чеканного серебра, под вызолоченным балдахином. На верхней части раки изображен лежащий праведный Иаков, а по стенам – явление святых мощей на льдине, перенесение в церковь Святого Духа в Боровичи, явление святого Иакова старшинам боровичским. Тут же вырезан тропарь Божию угоднику: «Божественной благодатью просветився, и по смерти даруеши исцеление притекающим к раце мощей твоих, премудре Иакове. Тем же и ныне чтим честных мощей твоих перенесение, веселяще вкупе души и телеса. Тем вопием: слава Давшему тебе крепость, слава Венчавшему тя, слава Действующему тобою всем исцеления».

У раки теплится неугасимая серебряная лампада, принесенная жителями города в память переложения святых мощей в серебряную раку в 1858 году.

Память праведного отрока Иакова совершается 23 октября, на день святого Иакова, брата Господня, имя которого, как он сам открыл старшинам, носил праведный отрок.

Младенец-мученик (страдания мученика Арефы и иже с ним)

(Память 24 октября)

Мученик Арефа пострадал в начале шестого века в большом городе Негране, лежавшем в нижней, или так называемой «счастливой», Аравии. В то время этой землей завладел иудей Дунаан, человек злобный и враг имени Христова.

Город Негран, просвещенный христианством при сыне Константина Великого, возрос в вере. В нем было много монастырей и набожных людей. Жители Неграна, получив от Дунаана приказ отречься от Христа, ответили отказом. Царь, с великой силой обложив город, не мог взять его осадой, так как город был прочно укреплен и имел в себе продовольствия на несколько лет. Царь поклялся жителям Богом и законом, что, если ему отворят ворота города, он не сделает жителям никакого вреда, а только потребует с каждого известную подать. Но, войдя в город, надсмеявшись над своим словом, приказал немедленно арестовать всех старшин, старейшим из которых был девяностопятилетний муж Арефа. Это именно он руководил столь удачной защитой города, так же как в мирное время наблюдал за всем благоустройством.

Затем начались пытки и казни христиан. Тут разыгралась поразительная картина христианского мужества. Когда стали казнить женщин, дети теснились у места казни с матерями и кричали: «Мне отсеките голову, меня казните».

Еврей Дунаан не мог прийти в себя от изумления при виде этого бесстрашия, спрашивая, какими чарами мог околдовать людей этот Галилеянин, что они смеются над смертью и сами лезут ей в пасть.

До царя дошел слух о молодой еще женщине знатного происхождения. Ее звали Синклитикия. Рано лишившись мужа, она посвятила себя благочестию и воспитанию своих двух дочерей. Призвав ее к себе, царь, отдав должное ее красоте, разуму и добродетели, стал уговаривать ее отречься от Христа. Она отказалась подчиниться его воле. Тогда царь велел, сняв покрывало с ее головы, что в той стране считалось позором, ее и ее дочерей в том же виде водить по городу.

Весь город знал благородную вдову, и женщины рыдали, смотря на ее позор и унижение. А она в мужественных словах просила их успокоиться, говоря о том, с каким счастьем принимает она муку за Христа.

Когда Синклитикия снова предстала Дунаану и он начал угрожать ей, ее младшая дочь, которой еле исполнилось двенадцать лет, подойдя в упор к царю, плюнула ему в лицо. Царские слуги, обнажив мечи, на месте казнили ее и ее сестру. Исступленному Дунаану пришла в голову дикая мысль. Он велел собрать кровь казненных девушек и насильно влить ее в уста матери.

– Господи, – воскликнула Синклитикия, когда ее языка коснулась кровь дочери, – славлю Тебя, что Ты сподобил меня вкусить кровь дочерей моих, за Тебя пролитую. Прими от меня эту жертву. Я была матерью этих отроковиц, которые ныне в венцах мученических вошли в чертог Твой…

Вслед за тем и она была казнена.

Потом царь принялся за старейшин, и за первого из них – Арефу. Долго пламенными речами обличал Арефа царя и был казнен над той большой могилой, где сложены были тела ранее отошедших мучеников. С ним были казнены еще триста сорок человек, и многие из христиан обмакивали свои пальцы в кровь обезглавленного тела мученика Арефы и помазывали ею себе чело. Тут снова просиял на поучение миру пример того, какой христианской ревностью могут дышать воспитанные от младенчества в вере дети христианские.

На месте казни находилась одна христианка. Она держала за руку своего маленького сына, которому было не более пяти лет. Среди других она обмакивала свои пальцы в мученической крови и мазала этой кровью себя и своего сына. Вид обезглавленных мучеников возбудил в душе ее святое негодование, и она, осуждая царя, громко воскликнула: «Да постигнет этого жидовина участь фараона Египетского!»

За эти слова воины схватили ее и поставили перед царем, повторяя ее слова. Царь, не вступая с ней в разговор, велел жечь ее огнем. Когда костер был разведен и мучители стали связывать ее, чтобы бросить на костер, ребенок ее стал плакать. Понимая, что царь заставляет страдать его мать, он подбежал к нему и, смотря на него сквозь слезы, капавшие из глаз, схватился за его ноги и стал упрашивать, чтобы он отпустил его мать.

Красивый, смелый и ясно говоривший ребенок понравился царю. Он посадил мальчика на колени и спросил: «Кого ты больше любишь, – меня или мать?» Ребенок отвечал: «Я люблю мать, и ради нее я пришел к тебе. Отпусти ее и вели ее развязать, чтоб она и меня взяла с собой на муку, так как она подготовляла меня к муке».

– О какой муке ты говоришь? – спросил царь.

Мальчик, полный благодати Божией, действовавшей в нем, отвечал царю: «Мука христианская в том состоит, чтобы умереть за Христа и воскреснуть и жить с Ним».

– Кто Христос? – спросил царь.

– Пойдем со мной в церковь, и я покажу тебе Христа.

Потом ребенок снова посмотрел на мать и с плачем сказал:

«Царь, оставь меня, пусти к матери!»

– Зачем же ты, – заметил царь, – оставил мать и пришел ко мне? Не возвращайся к ней. Останься со мной. Я дам тебе яблок, орехов и вкусных плодов.

Очевидно, царь предполагал, что перед ним простой, глупенький ребенок с детским разумом. Но сын христианки был несравненно разумнее своих лет и разумно отвечал царю:

– Не хочу я оставаться с тобой. Пусти меня к матери. Я ведь думал, что ты христианин, и пришел тебя просить за мою мать. Ты же жидовин, и потому не хочу у тебя оставаться или принимать что-нибудь из твоих рук; пусти меня к матери.

Царь удивлялся такой настойчивости малого ребенка. Когда мальчик увидел, что мать брошена в огонь, он больно укусил царя. Содрогнувшись от боли, царь отбросил его от себя и велел одному из стоявших около него вельмож взять мальчика к себе, чтобы воспитать его в еврейском законе и в отречении от Христа. Тот, взяв ребенка за руку, повел его за собой и по дороге, встретившись с одним другом, стал рассказывать ему, как достался ему этот мальчик.

Они стояли неподалеку от того костра, в который была брошена мать. Увидев, что он не может ее освободить, и вспомнив ее речи о том, какое счастье умереть за Христа, сын почти не жалел ее, но словно чувствовал, что он не разлучится с ней и соединится с ней навеки.

Во время разговора тех двух людей мальчик вырвал из руки взрослого свою руку, и стремительно подбежал к костру, вскочил в него и, обнимая свою горящую мать, сам сгорел с ней. И душа матери в великой победе, ликуя, вознеслась к Богу с душой маленького сына.

Слава Господу, Который так умудрил малого младенца, что сбылись над ним пророческие слова: «Из уст младенец совершил еси хвалу».

Великомученик Димитрий Солунский, воевода, и юный мученик Нестор

(Память 26 октября)

Город Солунь – нынешние Салоники – родина святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, учителей словенских, представляется христианскому миру как место дивного страдания и упокоения святого великомученика Димитрия Солунского.

Все в этом мученике: знатность его происхождения, бесстрашное исповедание им имени Христова, сияющая красота его духа и его внешнего образа, его чудеса – делает его одним из самых лучезарных воспоминаний той благодатной поры, когда христианство росло и умножалось в чистых, святых потоках мученической крови.

Начальником города Солуни, отличаемым императором, был отец великомученика Димитрия. Он был тайный христианин и скрывал свою веру. Сокровище ее он носил в сердце, как некий многоценный бисер.

Внутри палат его у него была устроена тайная молельня, и в ней он хранил два изображения, богато украшенных драгоценными каменьями: одно изображение воплотившегося Господа Спаса нашего, другое – Пресвятой Богородицы. Перед ними он всегда теплил лампады и кадил фимиам. В эту молельню он часто ходил со своей супругой и горячо молился в ней Богу.

Он жил христианской жизнью, сияя добродетелями. Был милостив к нищим, оказывал всякие благодеяния нуждающимся людям. Одно омрачало их жизнь – что у них не было детей. Неотступно и прилежно молились они Богу – послать наследника их имени, их благочестия. Желание их исполнилось: Господь, помянув их молитвы и милостыни, дал им святого до стоблаженного сына, Димитрия.

По всей Солуни разнеслась весть о рождении у воеводы сына. Он учредил пир на весь город и излил щедрую милостыню на нуждающийся народ.

Димитрий рос, отражая в облике своем знатность своего происхождения. У него был великодушный характер. Он не кичился своим положением и первый кланялся людям, встречающимся с ним на улице. Заботливый и предупредительный к родителям, ровный со всеми, великодушный со слабыми товарищами, он учился хорошо и отлично усвоил себе тогдашние воинские упражнения. Был одинаково ловок в метании лука и в лихой езде на коне. Родители любовались им, как любовался им весь город. Всем казалось, что его ждет высокая судьба.

Когда родители увидели, насколько разумен Димитрий, они отвели его в свою потаенную храмину и, подведя его к святым иконам, сказали: «Вот изображение Единого истинного Бога, сотворившего небо и землю. Вот изображение Пресвятой Девы Богородицы». Они наставили его в святой вере и открыли перед отроком жизнь Христову от дня Его рождения в Вифлеемской пещере.

Широко открыв глаза, еле переводя дыхание, слушал мальчик священную повесть о воплотившемся Боге… Он видел перед собой Господа, носимого на руках Матерью в Египте. Он видел Его в Назарете, помогающим древоделу Иосифу в его работах. Он видел Его в Иерусалимском храме с толковниками, с божественным огнем в очах. И за Ним он следовал на проповедь, проходя с Ним вместе по каменистым дорогам Иудеи…

Судьба Димитрия в этот день решилась. Христос пленил его сердце. Но не одни рассказы отца и матери, как бы вдохновенны они ни были, повлияли на отрока. Это было воздействие на душу свыше. Божия благодать пала на сердце того, кто с колыбели был отмечен Божиим перстом.

Димитрий переменился. Он стал сдержаннее. Он не интересовался совсем внешним. Та военная служба, которой он раньше бредил, уже не так привлекала его, и со всяким биением сердца в нем отдавались два слова, составившие теперь всю цель его жизни: «воин Христов». Приняв крещение, он изучил Закон Божий, и добродетели умножались в нем, словно он восходил по духовной лестнице, воспаряя со ступени на ступень.

Он был еще юным, когда умерли его родители и оставили ему великое богатство.

Император Максимиан, узнав о кончине солунского воеводы, вызвал к себе его сына Димитрия и вручил ему власть отца с наказом хранить свою родину и очистить ее от неистовства христиан, убивая всякого, кто назовет имя Распятого. Вернувшись в Солунь, Димитрий был принят народом с радостью и начал открыто исповедовать и прославлять имя Христово и учить святой вере. И стал он в Солуни вторым апостолом Павлом, приводя жителей к познанию истинного Бога.

Максимиану донесли, что воевода Димитрий – христианин и многих приводит к своей вере.

Царь замышлял страшное мучение, так как собирался, окончивши войну с сарматами, быть в Солуни. Судьба Димитрия была им уже решена.

Еще до прибытия царя Димитрий передал одному верному слуге своему все свое имение и богатство, оставшееся ему после родителей: серебро, золото, драгоценные каменья, утварь, одежду.

– Раздадим, – сказал он, – поскорей богатство земное и поищем небесного.

Сам Димитрий молитвой и постом стал готовиться к венцу мученичества.

Когда прибыл царь и по всенародной исповеди Димитрием имени Христова заключили его в темницу, Ангел Божий явился исповеднику в темнице с прекрасным райским венцом и сказал ему: «Молю тебя, страдалец Христов, мужайся и крепись».

По случаю прибытия царя в Солунь были устроены большие игры в цирке, и некий борец Лий боролся с людьми, обвиненными в христианстве, и, осилив их, бросал с высоты на подставленные снизу копья.

Один юный христианин, Нестор, у которого еле пробивалась борода, знавший святого Димитрия и жалея христиан, посылаемых на неравный бой, задумал с помощью Божией прекратить это злодейство. Он всей душой уважал Димитрия за его праведную жизнь. А теперь, когда Димитрий начал страдать за Христа, его благоговение к мученику еще увеличилось. Он проник к нему в темницу и открыл ему, что с помощью Божией надеется сокрушить борца. Димитрий, выслушав его мечту, перекрестил его и сказал: «Ты победишь Лия и примешь муку за Христа».

Укрепляемый этим благословением, святой Нестор пошел в цирк, вызвал борца на бой, и Господь дал ему такую силу, что, сам небольшого роста, он задушил в своих объятиях борца.

Так как Максимиан очень отличал Лия и скорбел о его смерти, то он велел тут же казнить Нестора, и чистая душа благородного мученика предварила в Царстве Небесном своего учителя Димитрия.

Царю донесли, что Нестор перед боем заходил к Димитрию в темницу, и царь, думавший раньше извести Димитрия медленной смертью, велел на заре покончить с ним.

Димитрий молился в темнице… Он вспоминал свои детские годы тут, в Солуни, ласки родителей и тот заветный день, когда они, введя его в свою тайную молельню, рассказали ему о Христе. Он вспоминал, как тяжело ему было среди язычников, как пламенное сердце его рвалось к всенародному исповеданию имени Христова. Он был счастлив; он знал, что ему грозят страшные муки, и готов был принять их.

Дверь скрипнула. С шумом ворвался отряд воинов и заколол его копьями.

Все мученики мучились больше Димитрия, который почти не принял никаких пыток… Какая же святость жила в его душе, если Господь прославил его незаходимой славой, послал ему величайший дар чудес!

Верный раб Димитрия, Лупп, которому он оставил свое имение, присутствовал при казни господина и захватил его одежду, омочив ее и перстень Димитрия в крови блаженного. После казни от этой одежды исцелились многие больные.

Максимиану донесли о Луппе, и он велел его казнить. Добрый раб пошел к Господу за своим господином.

Великомученик Димитрий стал хранителем Солуни и не раз чудесно спасал ее от разорения.

Как-то в царствование императора Маврикия рать сарацин со всех сторон обложила Солунь. Один благочестивый житель города, Иллюстрий, молился в притворе храма великомученика Димитрия страстотерпцу о спасении города и, забывшись, имел чудное видение.

 

 

В храм вошли два Ангела в виде светлых юношей и громко спросили, где есть господин, здесь живущий. На этот зов явился новый юноша в виде слуги и спросил: «На что он вам?» «Господь послал нас к нему сказать ему слово», – отвечали они. Слуга указал им на гроб святого, говоря: «Он здесь». Они приказали доложить господину о них. Слуга отдернул завесу, и из-за нее вышел им навстречу святой Димитрий в таком образе, каким он изображен на иконах. Лицо его светилось ярче солнца, так что Иллюстрий не мог смотреть на него и в страхе отбежал.

Пришедшие приветствовали Димитрия, а он сказал им: «Благодать вам. Почему вы пришли ко мне?» – «Владыка послал нас к твоей святости и приказывает тебе оставить город и идти к нему, так как он хочет отдать его врагам».

Выслушав эту весть, мученик со слезами склонил голову на грудь и молчал. Тогда слуга великомученика заметил: «Если бы я знал, что вы принесли господину моему эту безутешную весть, я бы не доложил ему о вас…» Подняв голову, великомученик заговорил:

– Неужели в этом Божия воля? Неужели Господь хочет погубить город, который Он искупил Своей честной кровью? Неужели Он предаст его в руки врагов, не ведающих Его и не верующих в Него, не почитающих святого имени Его?

– Если бы в том не было Божией воли, Господь не послал бы нас к святыне твоей.

– Идите, братия, скажите Владыке моему: «Так говорит Димитрий, раб Твой: я знаю, Господи, человеколюбие Твое, что щедроты Твои превосходят грехи наши и что беззакония всего мира не преодолеют милосердия Твоего. Ты, ради грешных изливший Свою кровь и положивший за нас душу Свою, яви милость Свою и на этом городе. Не вели мне покидать его, ибо Ты поставил меня этому городу стражем. Я уподоблюсь Тебе, Владыко мой, и положу душу мою за граждан. Не погуби, Господи, город, в котором произносится святое имя Твое. Если и согрешали люди его, но не отступали от Тебя, а Ты ведь Сам Бог кающихся».

– Это ли передать от тебя пославшему нас Господу? – спросили Ангелы.

– Да, – отвечал Димитрий, – так и передайте эти слова Господу, ибо я знаю, что Господь не до конца прогневается, ниже во век враждует.

С этими словами великомученик вошел в гробницу, и беседовавшие с ним стали невидимы.

Отрок Иллюстрий рассказал гражданам об этом видении и увещевал их крепко противиться врагу. Все со слезами молились Богу, прося Его милости, призывали на помощь святого великомученика Димитрия, и скоро осада со стыдом была с Солуни снята. Так великомученик Димитрий защитил свой город.

Много рассказывается среди чудес его о том, как он освобождал пленных. Имя великомученика Димитрия почитается и в России. Это имя носил освободитель Руси от монгольского ига, бессмертный победитель Мамая, орел, высоко парящий, великий князь Димитрий Иоаннович Донской.

В нижнем ряду иконостаса Московского большого Успенского собора стоит икона великомученика Димитрия, писанная на гробовой его доске.

Страдания святой и преподобномученицы Анастасии Римляныни

(Память 29 октября)

Бывают в окрестностях громадных и шумных городов тихие приюты.

Был такой приют в окрестностях Рима во времена царствования императора Декия, жестокого гонителя христиан.

Высокая ограда, удачно закрытая высоко поднявшимися деревьями, так что издали и самой ограды не было видно, скрывала этот приют от постороннего взгляда. Всем казалось, что тут живет на покое старая состоятельная матрона, имеющая много прислужниц для домашнего хозяйства и для обширного плодового сада и огорода.

В этой жизни скрывались великие тайны, так как тут был женский христианский монастырь. Тут неведомо миру, вдали от суеты мирской, спасалось десятка полтора женщин под руководством опытной инокини Софии, старой годами и достигшей совершенства в добродетелях.

В этом монастыре жила блаженная дева Анастасия, родом из Рима. Ей не было трех лет, когда родители ее, христиане, умерли, и София взяла ее к себе и стала воспитывать.

Анастасия была любимицей всей маленькой обители. Она была прекрасна лицом, высока ростом, и, несмотря на строгость ее жизни, взор ее был веселый и радостный. Всем она, бывало, скажет при встрече ласковое слово, всем готова оказать услугу. А между тем она всех превосходила строгостию поста, усердием к молитве. Она любила сидеть на скамеечке с какой-нибудь работой в руках у ног своей приемной матери и слушать, как та рассказывала ей передававшиеся из уст в уста предания о жизни Спасителя на земле, о чудной благодати Приснодевы Марии, о великих святых и проповедниках, распространявших веру во Христа, о мучениках, проливавших за Него кровь.

Годы шли. Анастасия превращалась в девушку поразительной красоты. В минуты выхода ее из монастыря она привлекала к себе общее внимание. К приемной матери ее не раз заезжали богатые люди, чтобы посватать ее за своих сыновей, пораженных ее красотой. Всем был один ответ: она молода и не думает о замужестве.

И в самом деле, мысль о браке пугала девушку. Уже давно сердце ее было полно громадной, исключительной любовью. И эта любовь не допускала до нее никакой земной мечты.

Христос – Вифлеемский младенец, Христос – отрок Назарета, Христос, поражающий толковников в храме в двенадцатилетнем возрасте Своей мудростью, Христос, трудом рук Своих кормящий Богоматерь, Христос, выступающий на проповедь, Христос-учитель, Христос-исцелитель, Христос – воскреситель умерших, Христос, преобразившийся на горе, Христос, со славой входивший в Иерусалим и вслед затем поруганный, избичеванный, осужденный и распятый, Христос терноносный, Христос воскресший, Христос-победитель, Христос, вознесшийся на небеса и сидящий одесную Отца, Христос – пристань верующих, входящий тихо к тем, кто Ему отворит, и ведущий с душой их благодатные неизглаголанные речи, – вот Кто был единственной любовью Анастасии.

Не довольствуясь тем, что сватали ее через ее воспитательницу, некоторые обращались к Анастасии непосредственно и молили ее о согласии именем богов. И тогда невольно на лице ее выражалось презрение. И эти люди слышали о богах неуважительные отзывы девы. Озлобленные ее упорством, люди решились этим воспользоваться, чтобы ее победить. Они донесли на нее, что Анастасия губит бесплодно красоту свою, не желая взять себе мужа, и что она ругается над богами.

Градоначальник велел поставить перед ним оскорбительницу богов и послал к обители несколько воинов.

Силой вломившись в монастырь, воины заявили, что Анастасию велено привести в город.

София уговорила их дать ей время достойно убрать девицу. Воины согласились. И вот духовная мать Анастасии, приведя воспитанницу свою в церковь, стала укреплять ее мужество. Она поставила ее перед алтарем и стала говорить ей:

«Чадо мое, Анастасия, теперь ты должна на деле показать свою усердную любовь к Богу. Тебе подобает бороться за верность твоему возлюбленному Жениху – Христу до крови, до смерти. Ты должна явить миру, что ты истинно Его невеста. Не дай обольстить себя языку, изощренному острей бритвы, не дай ослепить себя дарами и славой суетного мира. Не страшись мук временных, ибо они исходатайствуют тебе жизнь вечную в чертоге Жениха твоего. Открыто перед тобой ложе вечного покоя, сплетен тебе венец.

Вот уже зовут тебя на брак с Агнцем. Гряди же к Нему с веселием. Иди, обагренная кровью, одеянная ею, как брачной одеждой. Молю тебя, внемли словам моим, помяни труды мои и попечения с детства. Привожу тебя как чистую невесту Господу славы. Для того трудилась я, тому научила я тебя, чтобы ты соединилась с Господом всем сердцем и душой. Не сведи преждевременно мою старость во гроб. Если я услышу, что ты не могла стерпеть мук, ты сокрушишь меня, я тотчас умру. А если услышу я, что ты крепко стояла за Христа, отдала за Него жизнь свою, тогда буду я как матерь, веселящаяся о детях своих, и счастлива будет моя старость.

Когда будут тебя страшить муками, ты отвечай: не боюсь страха вашего, так как со мной Господь. Если тебя начнут без милости бить, не бойся убивающих тело и не могущих убить души. Будут ли строгать твою плоть, ты радуйся в страданиях твоих. Будут ли разрубать тебя на части, вспомни тогда, что и волос головы твоей сосчитан Богом, Который сохранит все кости твои, и ни едина из них не сокрушится. Захотят ли отсечь тебе голову, взирай на главу всей церкви – Христа, ибо Он есть возносящий главу твою… Не бойся страдать: в тот час невидимо будет стоять около тебя Жених твой, будет облегчать твои болезни. Когда ты будешь в скорби, Он даст тебе отраду. Когда изнеможешь, Он тебя укрепит. Когда падешь от ран, Он подымет. Когда от лютого исступления исполнишься горя, Он усладит сердце твое и прохладит душу твою и не отступит Он от тебя, пока, изъяв тебя из рук мучителей, не введет тебя в небесный чертог и, созвав все ангельские силы и лики всех святых для тебя, торжествуя, увенчает тебя как невесту Свою нетленным венцом, и будешь ты соцарствовать с Ним в славе вечной».

Анастасия слушала. Уже давно втайне мечтала она о том часе, который теперь наступал. Разгоравшаяся в ней все более жарко пламенная любовь к небесному Жениху давно требовала жертвы. Уже давно мечтала она о счастье пострадать за Христа, о сладости, с какой перенесет она величайшие испытания. Она завидовала мученицам, которые всенародно исповедовали имя Божие, переносили страшные испытания и восходили в небеса, чтобы принять венец от возлюбленного Иисуса.

Слова дорогой воспитательницы только укрепляли давно уже созревшее решение.

– Готово сердце мое, – воскликнула Анастасия в ответ на речи Софии о страдании за Христа, – готова душа моя умереть за сладчайшего Иисуса… Уже давно в этом все желание мое и все воздыхание мое. Уже давно мечтаю я, с детства возлюбив Господа, положить за Него душу мою. Теперь же пришло время исполниться желанию моему. Я с радостью иду к мучителю моему и исповедую перед ним имя Бога моего. Ты же, госпожа и мать моя, не бойся за меня. Не думай, что я слишком молода, чтобы страдать. Я верю Господу моему Иисусу Христу, что Он укрепит Свою рабу. И ты, возлюбленная мать, моли Его, чтобы Он не оставил меня, чтобы Он не отступил от меня, пока я именем Его не совершу подвиг мученичества.

Старица долго не могла расстаться с Анастасией. Она знала, что проводит с ней последние минуты, и то, что оставалось в ней человеческого, заставляло ее удерживать еще Анастасию при себе.

Воины в нетерпении роптали и, наконец, грубо набросили на шею девушке железную цепь и повлекли ее в город.

В житии великомученицы вы прочтете о том, как на допросе все были поражены ее красотой, как мужественно она переносила мучения – страшное избиение палками, пытки кипящей серой и смолой, строгание тела ее железными когтями, вырывание зубов и ногтей.

Река крови лилась из уст ее, и, когда она попросила воды, один христианин, по имени Кирилл, поднес ей чашу воды и был немедленно усечен мечом. Ей был вырезан язык, и, наконец, она была усечена мечом. Останки ее были собраны и схоронены воспитательницей Софией.

Так совершила короткий жизненный путь свой дева Анастасия Римляныня.

Пред. страница К оглавлениюСлед. страница

Ещё статьи о воспитании

Комментировать

 

Пожертвовать