Глава двадцать третья. Страна заходящего солнца
Солнце моё, взгляни на меня,
моя ладонь превратилась в кулак,
и если есть порох, дай огня,
вот так.
(Виктор Цой)
Так уж получилось, что некогда «дикий Запад», а ныне цивилизованная Америка встречала инока Лазаря закатом. Самолет, готовясь к посадке в аэропорту JFK, плавно завалился на крыло и начал описывать круг. В иллюминатор стали хорошо различимы американские урбанизированные просторы, освещенные бронзовыми лучами заходящего солнца.
Сердце Лазаря сжалось от странного чувства, словно перед важным решением, хотя, казалось, все в его жизни на ближайшее время решено. Самолет летел над побережьем. По водной глади скользило множество яхт с белыми парусами. Лазарю, не отличавшемуся особой любовью к поэзии, вдруг вспомнились лермонтовские строки, знакомые еще со школьной скамьи:
Белеет парус одинокий
в тумане моря голубом.
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?
«Это в десятку про меня, — подумал Лазарь, — чего ищу в стране далекой?..»
За стойкой паспортного контроля сидел американец с байкерской татуировкой на руке. Распущенные волосы Лазаря и соответствующая одежда вызвали у него живую, а не запрограммированную американскую улыбку. Проверяя документы, он дружелюбно спросил по-английски:
— Гоняешь на мотоцикле?
Лазарь утвердительно кивнул головой. Служащий одобрительно улыбнулся в ответ. Дальше процедура эмиграционного контроля прошла гладко.
Инок вышел из зала прилета первого терминала и оказался на американской земле, хотя саму-то землю почти не было видно из-за сплошь покрывавшего ее асфальта и бетона. Было ветрено. Лазарь вдохнул всей грудью американский воздух, который не сильно отличался от любого другого. Вокруг суетились прибывшие и встречающие — пестрая толпа, одетая по-разному — от ультрарадикальных молодежных «прикидов» до строгих хасидских костюмов. То и дело к выходу подъезжали такси, в которые поспешно грузили чемоданы и садились пассажиры. Но основной людской поток устремился в сторону автостоянок терминала. Стоянки располагались на нескольких этажах. Лазарь знал, что ему следует идти на первый, где в условленном секторе ожидает мотоцикл.
Без особого труда инок нашел одиноко стоящий среди машин мотоцикл. Это был комфортный красавец «Харлей-Дэвидсон» (Ultra Classic) черного цвета. Все шло по плану. Лазарь нагнулся и после некоторых усилий извлек из широкой и блестящей выхлопной трубы спрятанные там ключи от зажигания и багажника. В багажнике он нашел необходимые документы для мотоцикла, мотоциклетные очки, перчатки и каску с харлеевским клеймом, дорожный атлас Америки, справочники, а также распечатку маршрута движения к первому объекту. Расположившись на кожаном сиденье мотоцикла, Лазарь внимательно изучил маршрут. Других инструкций в багажнике не было. Как ему объяснили в Японии, его первое задание состоит в том, чтобы незамедлительно отправиться к объекту, провести скрытую фотосъемку, передать материал по интернету, после чего ему сообщат о дальнейших действиях.
Как оказалось, путь предстоял неблизкий: сначала в сторону города Олбани, а затем к самому географическому центру штата Нью-Йорк. Там в местности, отстоящей от больших городов, располагался крупный тюремно-психиатрический госпиталь. Лазарь знал только название госпиталя, а что он собой являл, предстояло выяснить на месте.
Чтобы выйти на нужное направление в сторону Олбани, следовало проехать через весь Нью-Йорк, и Лазарь решил воспользоваться случаем, чтобы немного посмотреть город. Заведя мотоцикл, инок аккуратно, как бы знакомясь, повернул ручку газа и тронулся в путь. Расположившись в седле мотоцикла, он с удовлетворением отметил, что «Харлей» куда более приспособлен для длительных путешествий, чем резвый, но не очень удобный «Сузуки».
Лазарь без остановки миновал Бруклин, с его знаменитым Брайтон-Бич. Издали полюбовался оставленным слева по ходу движения мостом Веррезано. Вечерело, и мост уже был усыпан бирюзовыми огнями, напоминающими растянутое в длину ожерелье. Промчавшись по подводному Бруклинскому тоннелю, мотоцикл вынырнул в Манхэттене. Проскочив нужный поворот, но вернувшись, Лазарь вскоре оказался в центре Манхэттена. Вечерний Бродвей и соседние улицы переливались огнями рекламы, манили ароматом ресторанов и оглушали многошумьем бурлящего туристического потока. Здесь царила атмосфера вечного карнавала. Лазарь на минуту остановился у бордюра, чтобы оглядеться и перевести дух. «В других странах, — думал он, — достопримечательности носят более основательный характер. Более исторический и древний, что ли. А здесь, как в гостях у волшебника, все сверкает, зовет, но стоит «не сменить батарейки»… Если электричество вырубят, тогда все! — Окончен бал, погасли свечи. Хотя выглядит, конечно, привлекательно». Лазарю почему-то захотелось пафосно сплюнуть перед тем, как помчаться дальше, но он сдержался. «Тоже ведь люди живут», — заключил он свои размышления на примирительной ноте.
За городом на шоссе движение было хотя и быстрым, но не таким напряженным, как в Нью-Йорке. Через пару часов Лазаря начало клонить в сон. Сказывались разница во времени и усталость после перелета, к тому же наступала ночь. Сойдя с трассы, инок остановился на ночлег в мотеле. Упав на широкую кровать, он сразу заснул, словно провалился.
Проснувшись около семи утра, Лазарь принял душ, приготовил кофе, еще раз сверился с картой и устремился к цели, до которой оставалось два-три часа езды. Трасса в этот утренний час оказалась оживленной, но не перегруженной. По обеим ее сторонам открывались виды провинциальной Америки. Невысокие горы, холмы, поля, перелески, озера, одноэтажные городишки — все это развлекало взор путешественника. Лазарь отметил обилие красивых оранжевых цветов вдоль трассы. Это были дикие тигровые лилии, впрочем, их названия он не знал.
Около города Ютики Лазарь притормозил и свернул со скоростной трассы. Объехав город по окружному шоссе и сделав еще несколько маневров на местных дорогах, Лазарь через полчаса оказался у цели. Он остановился у обочины и достал карту, но и без карты все было ясно. Вдали, на возвышении, грозной краснокирпичной глыбой громоздился тюремно-психиатрический комплекс. Он производил мрачно-торжественное впечатление, подобно какому-то средневековому замку. Царила давящая тишина. Движения не наблюдалось. Высокие заборы зловеще блестели на солнце мощной сбруей колючей проволоки.
Лазарь убрал карту, приготовил часы-фотоаппарат к работе и неспешно двинулся к комплексу. Сердце билось все сильнее. Ему казалось, что мотор «Харлея» предательски работает чрезмерно громко, а из темных окон-глазниц корпуса за ним пристально наблюдают. Подъехав по длинной старинной аллее к центральному входу, Лазарь сделал несколько снимков общего вида. Здесь он к своему удивлению обнаружил, что путь открыт, ворот и контрольно-пропускного пункта нет. Оказавшись внутри комплекса, он понял, в чем дело. Каждое здание комплекса было огорожено высоким забором, а около ворот стояла будка с охраной, однако между зданиями перемещаться можно было свободно.
Остановившись за углом одного из зданий, где, как он думал, его не могли видеть, Лазарь спешился и начал фотографировать двор и здание через сетку забора. В этот момент появилась полицейская машина. Ее фары, расположенные спереди, сзади и на крыше, попеременно вспыхивали разными цветами. «Вот так дискотека», — поежился Лазарь и, понимая, что это по его душу, повернул к мотоциклу. Машина остановилась за мотоциклом. Из нее вышел сухощавый полицейский, поинтересовавшийся, чем здесь занимается Лазарь. Тот молчал. Не получив ответа, полицейский потребовал предъявить водительские права и документы на мотоцикл. Время для Лазаря остановилось. Его вдруг поразила бессмысленность происходящего. В голове молнией пронеслось: «Почему я должен оправдываться, врать и что-то доказывать этому человеку?!»
И тут Лазарь сделал то, чего сам от себя не ожидал. Дружелюбно улыбаясь полицейскому, он направился к мотоциклу, словно собираясь достать нужные документы, сам же прыгнул в седло, завел мотор и выжал ручку газа до отказа. При этом он держался настолько уверенно и спокойно, что полицейский еще некоторое время стоял столбом, провожая глазами стремительно удаляющийся мотоцикл, пока не понял, что это побег. Тогда полицейский схватился за кобуру пистолета, но расстояние до беглеца было слишком большим. Он бросился к машине, на ходу передавая по рации о случившемся. К погоне присоединилась еще одна полицейская машина. Кроме мигающих огней обе машины включили сирены.
После того, как Лазарь пустился в бегство, к нему вернулось самообладание, все встало на свои места. В минуты риска и опасности, еще со времен афганской войны, в Лазаре как бы включалась некая программа, которая помимо эмоций и интеллекта руководила его действиями. Он называл это интуицией: действия были четкими и безошибочными, опережающими противника на полхода.
Об одном только сейчас сетовал Лазарь: что под ним «Харлей», а не спортивный «Сузуки». Но все равно он был уверен, что уйдет. «Лишь бы только не успели вызвать вертолет, — думал он. — Вертолет, скорее всего, оснащен системой теплового поиска, тогда уйти будет намного труднее». К сожалению, дороги в этой местности были достаточно прямые, а движение практически отсутствовало — это увеличивало шансы преследователей. Лазарь напряженно искал поворот на какую-нибудь проселочную дорогу, где машины полиции вынуждены были бы сбросить скорость. Но в Америке такие дороги встречаются редко, в основном все расчищено и заасфальтировано. И все же удача улыбнулась Лазарю: дорога начала петлять по взгорью. Он умышленно подпустил полицейских ближе, чтобы они повисли у него на хвосте, а перед очередным крутым поворотом максимально прибавил скорость. Мотоцикл взревел, завибрировал всем станом и хотя с трудом, но вписался в поворот. В зеркало заднего вида Лазарь наблюдал, как одну из машин занесло на повороте — швырнуло в одну сторону, в другую и выбросило в кювет. Она перевернулась на крышу и замолчала. Из лопнувших мигалок, расположенных на крыше и придавленных теперь всей массой машины, вырвался сноп искр.
Вторая машина продолжала преследование. Устроить ей западню Лазарь уже не мог, потому что взгорье кончилось и дорога петлять перестала. Через несколько минут погони впереди показался мост через небольшую речку, на нем наблюдалось какое-то движение. Лазарь был вынужден притормозить, а перед мостом и совсем остановиться. Там шли дорожные работы. Рабочие в оранжевых накидках и зеленых касках поочередно перекрывали проезжие полосы. Как раз сейчас они перекрыли полосу, по которой двигался Лазарь, а по встречной полосе пропускали несколько машин. Причем первым навстречу Лазарю ехал огромный «дальнобойщик», полностью занявший и без того узкий проезд, не оставив возможности проскочить мимо даже на мотоцикле.
Полицейская машина остановилась в десяти метрах от Лазаря. Сирена смолкла, но сигнальная «иллюминация» продолжала мигать. Из машины выскочил уже знакомый полицейский, которого била нервная дрожь. Он выставил вперед пистолет и, сделав над собой усилие, медленно направился к Лазарю.
— Эй, не двигаться! Оставаться на месте! Ты арестован! Приготовить документы! — кричал он что есть мочи.
— Чего кричать-то? — тихо сказал Лазарь по-русски, а потом крикнул в ответ по-английски: — Хорошо, хорошо! Пожалуйста, не волнуйтесь. Мои документы в порядке. Вот они! Посмотрите.
Полицейский, не опуская оружия, подошел к Лазарю и протянул свободную руку за документами. Лазарь молниеносно и цепко схватил полицейского за обе руки и рванул с такой силой, что страж порядка кульбитом перелетел через перила моста. В полете, он выстрелил в никуда. Раздался громкий всплеск воды. Лазарь, не вылезая из седла, подался к бордюру и посмотрел вниз. «Живой», — обрадовался он, увидев вынырнувшего из воды полицейского.
Стоявшие на мосту рабочие со страхом смотрели в сторону мотоциклиста. Грузовик освободил проезд и прижался к обочине. Выписав причудливую петлю, мотоцикл Лазаря обогнул ремонтный скарб и подъехавшие машины и устремился к линии горизонта. Как только Лазарь пропал из поля зрения оставшихся на мосту людей, он спешно свернул на скошенный луг. Вскоре он скрылся в ближайших перелесках. «Вот американцы молодцы! Поля у них без ям и камней, а рощи, как ухоженный парк. Езжай себе спокойно, как по городской площади!» — торжествовал инок, понимая, что ушел-таки от погони.
Перед тем как опять выехать на дорогу, Лазарь разобрался с картой и наметил маршрут в сторону Олбани по сельским дорогам. Понятно было, что и такой план крайне опасен: и на сельской дороге можно нарваться на полицию. Однако Лазарь решил рискнуть — попробовать добраться до большого города, а там затеряться и сменить мотоцикл на машину либо пересесть на поезд или автобус. Ему везло — дороги в провинции были пустынны. Все же если вдалеке он замечал машину, то сворачивал с дороги и отсиживался. Один раз пролетал вертолет — скорее всего, искали беглеца, но Лазарь, заслышав шум, успел укрыться в развалинах старой фермы.
К вечеру инок добрался до предместий Олбани. Ему приглянулся заброшенный яблоневый сад. Здесь он решил скоротать ночь, а утром отправиться в город без мотоцикла.
Вокруг расстилалась провинциальная Америка с ее идиллическими картинами. Над кукурузными и клеверными полями порхали птицы. Вдали по хребту холма лениво двигалось стадо коров. Где-то работала сенокосилка. Царил покой, как будто не было ни разведзадания, ни полиции, ни погони…
Золотистое солнце садилось. Прошли сутки пребывания Лазаря в Америке. «Если так пойдет, то солнце скоро может закатиться для меня навсегда», — думал Лазарь, перетаскивая мотоцикл через повалившуюся ограду сада.
Комментировать