История Русской Церкви. Период I

История Христианской Церкви изображает события и перемены, происходившие в Церкви Христианской, с их началами и последствиями, начиная с ее происхождения. Церковь Христова, в ее сущности, как божественное учреждение, не принадлежит к области изменяемых предметов, – она неизменна, непреодолима временем, как вечный Бог, ее Основатель, как Дух Св., ее невидимый Правитель. Но Церковь земная есть общество людей, освященных благодатью, которые только постепенно уясняют себе истину христианского Откровения путем веры, постепенно усвояют сердцам своим святость Христову путем практического упражнения; истина и святость – принадлежности единой истинной Церкви – в сознании людей яснее и тверже становится только подвигами. В одной и той же Церкви земной есть и высоко преуспевшие в жизни благодатной, и только что начинающие, есть и здравые духом, и одержимые тяжкими болезнями душевными. Человеческие страсти являлись не в одинаковом виде по обстоятельствам, уступая одна другой видимое первенство по духу времени, пользуясь то теми, то другими мерами для удержания за собою власти над людьми. Человеческие страсти в связи с обстоятельствами времени делают то, что Церковь, основанная Христом, является во времени в неодинаковых положениях, то борющейся, то успокаивающейся, принимающей то те, то другие меры для своей целости. Таким образом Церковь Христова переходит вместе с людьми в область истории. Таким образом есть история и для Церкви Xpистовой.

История Русской Церкви – история частная. История Христовой Церкви в русской стране, в русском народе; она есть верное изображение перемен, происходивших в Русской Церкви с самого ее начала до последних времен.

Было время, что события Церкви описывали по годам. Так писались и русские Летописи, заключавшие в себе притом наряду с церковными событиями события гражданские. Потом записывали события Церкви по степеням, или поколениям Государей, соединяя опять церковное с гражданским, несмотря на paзличиe того и другого. Таковы Русские Степенные Книги. Писали и так Историю Русской Церкви, что располагали события по временам правления Митрополитов России. Общее сим трем изложениям – одно: целое событие, его начало с причинами, продолжение и следствия раздроблялось на части, а главный предмет – Церковь опускали из виду. Следствие события совершалось через 30 лет после события, и его записывали через три и четыре страницы, не думая о его отношении к событию; собирали множество случаев, но которые не связывались внутренней связью и из которых многие или мало, или ничего не значили собственно для Церкви. Выставляли целые ряды мелких событий, но которые относились к частным лицам и предметам, а важные события опускались. Таким образом оказывалось, что История Церкви не предлагала полного и точного изображения внутренней и внешней жизни самой Церкви. Если бы кто хотел приобресть себе это последнее знание – полное знание Истории Церкви, или какой-либо стороны ее, ему надлежало бы самому еще много трудиться, чтобы составить картину из набросанных отрывков, найти смысл в несвязанных между собою событиях, отделить нужное от ненужного. Потому-то ныне летописцев уже не называют историками в строгом смысле.

Для того, чтобы История Русской Церкви, как и каждая История, была достойна своего имени: 1) необходимо, чтобы она, изображая временные положения своего предмета, имела в виду не одну какую-либо его сторону, напр. или ycпехи и стеснение веры, или иepapxию Церкви, а все существенные стороны его. Иначе историческое изображение предмета не будет изображением целого предмета, а только одной его стороны. Таким образом История Русской Церкви должна показать: а) при каких благоприятных или стеснительных обстоятельствах распространялось или стеснялось христианство в России? б) В каком положении было учение Церкви? Иначе – какова была духовная образованность членов Церкви? И как они усвояли себе положительные истины христианства при встрече с разными обстоятельствами? в) В каком виде было Богослужение Церкви? г) Как действовало иерархическое правление Церкви? Наконец д) как царство Христово выражалось в жизни членов Церкви?

2). История Русской Церкви, как наука, должна быть органическим целым, должна иметь единство предмета, связь частей и правильное расположение их. Потому необходимо, чтобы а) события с их последствиями, зло с употребленным против него врачевством, все, имевшее какую-либо связь между собою, было изображено в непрерывном ряду. Это не значит, что надобно совсем опустить из виду современность событий; напротив, так как современность прибавляет собою ясность историческим предметам, она, как связь своего рода, должна быть во внимании. б) Надобно, чтобы отысканы и показаны были в ряду столетий события, которые определяли собою такое или другое положение Церкви на целый ряд десятилетий, события такие, которые, влиянием своим на ряд близких событий, образуя из сих событий частное целое, разграничивают собою все органически целое – всю историческую жизнь Русской Церкви – на естественные его части. Иначе сказать, в Истории Церкви должны быть периоды.

История – не вымысел изображения; она есть изображение былого. Поэтому ее сведения должны быть взяты из исторических источников.

Источниками сведений о событиях Русской Церкви могут служить: 1) известия частных лиц; 2) исторические и государственные акты.

I. Известия частных лиц могут быть или А) отечественные, или Б) иноземные.

А. Между отечественными известиями обыкновенно прежде всего обращают на себя внимание а) летописи. Их много сохранилось и для нашего времени. Они обнимают время с 9 до половины 17 столетия. С 12 века почти каждая из них говорит преимущественно о событиях той области, где она писана, так что справедливо называют одну из них Киевской, другую Волынской, иную Суздальской¹, или Новгородскими², Псковскими³, Московскими⁴ и т. д. Хотя все они говорят не об одних церковных событиях, и большая часть записанных ими случаев относится к частным предметам, – к построению храмов, монастырей, к посвящению Иерархов: тем не менее остаются довольно обильным источником для Церковной Истории. б) С 16 века в России начали заменять Летописи подробными записками о частных происшествиях; но известные доселе записки, за исключением Авраамия Палицына об осаде Лавры, записки Медведева о стрелецком бунте и нескольких других, описывают почти одни гражданские дела⁵. Для Церковной Истории более оказываются полезными древние краткие записки на рукописях и послесловия к старопечатным книгам⁶ в) Жития Святых и Святителей, особенно те, которые остаются в рукописях⁷; г) сочинения древних учителей Русской Церкви⁸ во многом дополняют сказания Летописей, особенно относительно учения Церкви, жизни и, частью, богослужения и правления.

Б. У иностранных писателей мало можно найти известий о Русской Церкви, и особенно верных. Если исключим известия Византийцев и некоторых западных летописей о первых временах христианства в России⁹ и потом несколько заметок Длугоша, Кромера и других о юго-западе России¹⁰: то затем почти ничего не останется, что мог бы отыскать полезного для себя у иностранцев историк Русской Церкви. Путешественники, посещавшие Россию с 16 века, часто говорили в своих записках о Русской Церкви, но большей частью или ошибки беглого знакомства с предметом малодоступным, или клеветы фанатизма, которым протестанты отличались не менее папистов. Исключений мало: к ним надобно отнесть записки Герберштерна и Фабра¹¹.

II. Обильным источником сведений о Русской Церкви служат публичные акты России. Таковы послания Митрополитов России и деяния Соборов Русских. Из первых некоторые сохранились даже с 12 столетия. Между грамотами Русских Князей известно значительное число грамот с распоряжениями о церковных делах, преимущественно же с распоряжениями о землях монастырей и церквей¹².

Впрочем для историка Русской Церкви мало того, что он ознакомится со всеми источниками русской древности.

а) Между источниками надобно делать выбор – надобно отличать достоверные от недостоверных, современные от поздних; надобно уметь различать в них отзывы какой-либо немощи человеческой от отзывов осмотрительности, несогласное в них соглашать, недосказанное и неясное досказать и объяснить по соображению. Труд утомительный, но необходимый, чтобы иначе История не была собранием сведений о небывалом; труд такой, который должен бы быть конченным прежде сочинения Истории, но для Истории Русской Церкви ему положено только начало¹³.

б) Чтобы в источниках не смешивать событий совсем различных по времени и месту, хотя и сходных по содержанию, или не разделять одного и того же события на два, равно чтобы понимать отношение местности к событию, надобно запастись сведениями по Хронологии и древней Географии России¹⁴.

в) поскольку же события Русской Церкви часто и тесно связывались с гражданскими событиями России, так что часто, не зная последних, трудно понять и первые: то знание Истории Русской Империи – также необходимое пособие для историка Русской Церкви.

г) Историк Церкви преимущественно должен быть верен правде, а для сего он должен быть искренним xpистианином. Пересматривая источники, он должен смотреть на их сведения не по духу своего времени, но так, как требуют обстоятельства того времени, как требует правда Истории и Евангелия. Истина только во Христе. Без христианского благочестия историк Церкви – иностранец в Христовой Церкви: многого не поймет он в событиях Церкви, многое испортит превратным толкованием, или вовсе оставит без внимания. Христианское благочестие сколько снисходительно к другим, столько же и справедливо. Как ни неприятны дела человеческой слабости, оно не молчит о них и не украшает их вопреки правде, хотя и не дозволяет себе жестких отзывов вопреки любви, касаются ли эти дела знаменитых частных лиц, или и целых обществ. В сем отношении Российская История М. Платона может служить образцом для историка Русской Церкви.

В ряду событий, происходивших в Русской Церкви, событиями важнейшими, имевшими влияние на положение Церкви, были, после происхождения Церкви: нашествие Монголов, разделение одной Митрополии на две, Патриаршество и Синод. Эти события и образуют собой периоды существования Русской Церкви. Таким образом История Русской Церкви может быть разделена на следующие периоды:

1. Первый период – от начала Христианства в России до нашествия Монголов, или до 1237 г.

2. Второй период – время порабощения России Монголами до разделения Митрополии, или 1238 – 1409 г.

3.  Третий период – разделенной Митрополии до Патриаршества, 1410 – 1587 г.

4. Четвертый период – период Патриаршества, 1588 – 1719 г.

5. Пятый – период Синодального управления; мы окончим его кончиной Имп. Александра, 1826 г.

Духовное возрождение народа, как и одного человека, совершается не одинаково: в ином рано, в другом поздно, в одном быстро, в другом медленно и по частям. Премудрая и благая воля Божия идет здесь в ряд с волей человеческой, но включая в распоряжения об одном лице и народе распоряжения о многих.

«Страна русская, – говорит пр. Нестор, – пребывала в идольской прелести (когда Греки и Римляне уже веровали во Христа). Она не слыхала ни от кого слова о Господе нашем Иисусе Христе; не ходили к ним (к Руссам) Апостолы; никем не проповедано для них слово Божие». Так пишет Нестор в житии Князей Бориса и Глеба.¹⁵ В другом сочинении, которое писано было позже, он передает известие, дошедшее к нему, как вероятно, из Корсуня, о посещении Ап. Андреем гор Киевских, но передает это известие, как частное мнение.¹⁶ Притом и в этом сочинении он не говорит, чтобы при Апостолах семя слова Божия дало плоды на почве Киевской Руси.

Только в первой четверти четвертого века начались в южной России частные обращения Русских к христианству, и то только частные – лиц, а не целых племен. «Россы приняли христианскую веру уже в 4 веке, при Константине Вел.», – говорит Арабский писатель¹⁷. Это сказано не совсем несправедливо. Бл. Иероним писал: «Гунны изучают Псалтырь; хладная Скифия согревается огнем истинной веры; войско рыжих и белокурых Гетов или Даков везде носит с собою походные храмы»¹⁸. Холодной Скифии Иеронимовой нельзя отдалять от России по самому её имени, так как малой Скифии, лежавшей за Дунаем, нельзя было называть холодною; сближение холодной Скифии с Гетами и Гуннами также показывает, что Иероним разумел ту Cкифию, которая простиралась на левом берегу Дуная до Каркинитского залива и Дона, где, по свидетельствам древних, с 1-го века и до Рюрика обитали под разными именами Славяне¹⁹. Нестор говорит: «Дулебы жили по Бугу, Угличи и Тиверцы сидели по Днестру и простирались до Дуная; их было множество; сидели по Днестру до самого моря; Греки называли это великою Скифиею»²⁰.У Гетов, или Готфов, живших вместе со Славянами в нынешней Бессарабии и далее на запад, при Константине В., образовалась епархия Готфская²¹. При Валенте св. вера испытала здесь жестокое гонение от язычника Афапарика и арианина Фридигерна²². Более всех старался о распространении веры в Скифии и Готфии св. Златоуст. Бл. Феодорит писал о нем: «и другое сродство у тебя есть с Апостолами: ты первый воздвиг алтари у Скифов Амаксобов (кочующих), и тот, который не сходил с коня, научился преклонять колена, стал повергаться на землю; нетрогавшийся слезами пленников научился оплакивать грехи свои». В другом месте он же пишет, что св. Златоуст, услышав, что Скифы, обитавшие (по направлению от Константинополя) за Дунаем, (ταρα τ. Ιετρον), жаждут спасения, послал к ним Пастырей и учителей²³. В Готфию посылал он миссионеров и посвятил Епископа Унилу²⁴. Сам Златоуст с восторгом говорил: «Скифы, Фракияне и Сарматы славят Христа»²⁵. Но Гунны, Авары, Болгары опустошали, одни за другими, великую Скифию, и христианство, и без того еще слабое между Скифами, гасло. Только в Тавро-Скифии, впоследствии называвшейся Готфиею, а нынешнем Крыму, оставался епископ²⁶. Чудеса Промысла Божия пробуждали Скифа от его усыпления, но не столько, сколько желал Промысл²⁷. Таким образом, по памятникам Истории, христиане до 9 века были гостями в южной России: несколько лиц, несколько семейств являлись в ней с христианством в душе, но потом пожинались войною или гонением язычества, не оставив по себе движения в общей массе народа²⁸.

По несомненному голосу Истории, киевская Русь вняла евангельской проповеди при киевских князьях Оскольде и Дире. Бл. Патриарх Фотий, столько заботившийся о лучшей судьбе Славян, был орудием первоначального просвещения и киевских Руссов. Оскольд и Дир с дружиной языческой на 200 вооруженных судах вошли в Босфор, опустошили берега и острова Пропонтиды, затем подступили к Царьграду и заставили трепетать столицу империи. Благочестивый Патриарх обратился с молитвами к Богу; во Влахернском храме совершено было всенощное пение; сам Царь Михаил, рассеянный в счастии, молился с народом; блаженный Фотий вынес с песнями из храма ризу Богоматери, погрузил ее в волны залива и закипевшее бурею море разбило суда Руссов. Оскольд и Дир, объятые страхом, уверовали в карающего их Господа ²⁹ . «Руссы, – писал тогда Светлейший Фотий, – преложили нечестивое языческое суеверие на чистую и неблазненную христианскую веру, и приняв епископа и учителя, ведут себя как послушные дети и друзья и далее говорить, что они приняли епископа и христианские обряды» ³⁰ .

Император Константин так описывает происходившее в самом Киеве: «Когда епископ прибыл в столицу Руссов, государь Руссов собрал совет (вече). Тут было множество народа; сам государь председательствовал с боярами и старейшинами, которые, по давней привычке к язычеству, более других были привержены к язычеству. Стали рассуждать о вере своей и христианской, и пригласив архипастыря, спросили: чему он хочет учить их? Епископ раскрыл Евангелие и стал говорить им о Спасителе и Его чудесах, говорил и о разных чудесах, совершенных Богом в Ветхом Завете. Руссы, слушая проповедника, сказали: если и мы не увидим чего-нибудь подобного тому, что случилось с тремя отроками в пещи, мы не хотим верить. Служитель Божий не поколебался; он смело отвечал им: мы ничтожны пред Богом, но скажите, чего хотите вы? Они просили, чтобы брошена была в огонь книга Евангелия, и обещались обратиться к христианскому Богу, если она останется невредимою. Тогда епископ воззвал: Господи! прослави имя Твое пред сим народом, – и положил книгу в огонь.

Прошло несколько времени; огонь истребил материал, а Евангелие осталось целым; сохранились даже ленты, которыми оно было связано. Видя это, грубые люди, пораженные чудом, начали креститься» ³¹ . Это было в 867 г. ³² . При Оскольде и Дире христианство успело в России по крайней мере столько, что и Массуди, почти современник, но житель Востока, писал: «из Склабов (Славян) одни – христиане, другие – язычники», и потом говорил: «из всех Склабских царей сильнейший есть Дир» ³³ .

Хотя несчастная смерть Оскольда и Дира, в 882 г. убитых язычником Олегом, не могла не ослабить успехов христианства в Киеве³⁴, однако Олег, и не намеренно, но знакомил Руссов с евангельской верой. Когда в 911 г. послы его были в Царьграде для заключения мира, им по приказанию императора показывали: «страсти Господни, венец и гвозди и хламиду багряную и мощи святых, и учили их греческой вере, показывая в ней истинную веру... Посланные же Олегом, возвратясь к Олегу, передали все речи своим»³⁵. При Олеге Греки полагали в России особую епархию, 60-ю в числе подведомых Константинопольскому Патриарху³⁶.

Более свободы и покоя имела вера Христова в России при Игоре. Арабам в 922 г. известно было, что Руссы обращаются к христианской вере³⁷. Когда послы тарского эмира представлялись (946 г.) Императорам: многие крестившиеся Руссы стояли во дворце с мечами и знаменами³⁸. В 946 г. Руссы в договоре с Греками говорили: «Если бы кто из русской страны вздумал нарушить эту любовь: то те, которые приняли крещение, да примут казнь от Бога Вседержителя... а некрещеные да не имеют помощи от Бога и от Перуна» (ст. 1). «Если не найдется бежавший раб: то клянутся Руссы xpистианe по своей вере, не-христиане по своему закону» (ст 3.). В утверждение договора, мы Руссы, которые из нас крестились, будем клясться (в Киеве) в соборной церкви св. Илии церковию и предлежащим честным крестом»³⁹. Таким образом между Русскими уже были христиане в таком числе, что о них надобно было говорить в договоре, и они утверждали договор клятвою пред св. крестом. Мало того, – в Киеве уже был соборный храм, что может указывать на существование и других храмов⁴⁰. Договор руссов с Греками заключен был вследствие похода Руссов в Грецию. К этому походу, по всей вероятности, относится чудо, совершившееся над Россами при гробе св. Георгия Амастридского, описанное в житии сего Святого. «Пришли варвары в храм Святого; подумали, что тут лежат сокровища, начали откапывать их. Но у откапывавших отнялись руки и ноги; связанные невидимыми узами, они оставались неподвижны. Князь их, видя cиe чудо, пришел в трепет и ужас и спрашивал у одного пленного, что это значит? Услышав, что это совершилось силою Бога христианского, а что его же силою после всенощного пения возвращено пораженным здоровье, «Князь заключил с Христианами мир». Это чудо конечно не осталось без последствий и в России; по крайней мере нельзя сомневаться в том, что испытавшие на себе гнев и милость Божию при гробе св. Георгия обратились к Богу христианскому⁴¹.

Еще ярче воссиял свет Евангелия в России при В. К. Ольге, по смерти Игоря. Одаренная светлым, проницательным умом, Ольга видела непорочную жизнь христиан и понимала, что язычество не воспитывало таких людей. Беседы с христианскими учителями (одного из них видим с нею на пути ее в Царьград) открывали ей небесную чистоту и высоту учения Христова. И сердце ее пленилось евангельской истиной. По чувству уважения к столице христианства, равно и для того, чтобы вернее ознакомиться с христианством, она сама отправилась в Константинополь с многочисленной свитой. Здесь Патриарх был ее наставником и сам же крестил ее; а Император Константин был восприемником от купели⁴². Патриарх благословил благоверную Ольгу крестом, который принесла она и в Киев⁴³, и предсказал ей славу в потомстве. Ольга поднесла Патриарху, в знак любви к св. вере, золотое блюдо с изображением Спасителя на драгоценном камне⁴⁴. Это происходило в 957 году⁴⁵. С В. Княгинею были тогда же в столице христианской родственники и родственницы ее, между прочими один племянник, до 10 знатнейших жен, 18 почетнейших служительниц, до 20 бояр и несколько чиновников⁴⁶. Вовсе не вероятно, чтобы никто из них не последовал примеру В. Княгини в самом Цареграде; скорее можно положить, что не многие не последовали, если только уже не были крещены. По другому памятнику известно, что впоследствии (971 г.) Святослав убил брата (двоюродного) Глеба за его приверженность к христианству. В Киеве пример мудрой матери народа, по всей вероятности, также не остался без действия, тем более, что она сама старалась возбудить в других любовь к св. вере. Много и с материнской нежностью убеждала она сына своего Святослава принять ту веру, которой достоинство живо ощущала душа ее. Гордый воин дорожил одной воинской славой. – «Он, – говорит Нестор, – не возбранял тем, которые xoтели, креститься: но в кругу подобных себе смеялся над такими, – оставаясь в числе тех, для которых вера Христова кажется юродством». По крайней мере другие не остались столько глухи к голосу любви и истины небесной. Нестор в самом отзыве о Святославе дает видеть, что были тогда такие, которые изъявляли желание креститься. Некоторые даже из воинов искренно полюбили веру христианскую: верный свидетель тому – мученическая смерть Варяга и сына его при Владимире язычнике. Степенная книга говорит: «Многие, дивясь о глаголах ее (Ольги), их же николи же прежде слышаша, любезно принимали из уст ее слово Божие – и крестились». Известно и то, что Папа, спустя 15 лет после крещения Ольги в 972 г., считал уже южную Россию убежищем православной веры. Ольга, по верному выражению летописца, была для страны нашей «звездою утреннею, предваряющею солнце, зарею утра, предвещающею свет дневный; она сияла, как полная луна в ночи, блистала между неверными, как жемчужина»⁴⁷. Это солнце, которому предтекла Ольга, был В. К. Владимир.

Чем был для Римской Империи Константин В., тем же для России Господь благоволил быть Владимиру, внуку благоверной Ольги.

Вера Христова не скоро покорила себе сердце внука Ольгина. Христианство, по смерти Ольги (969 г.), при воинственном Святославе и во время кровавых междоусобий детей Святослава, конечно, не распространялось в России, если только не сокращалось: однако христиане оставались в Киеве. Владимир в первые годы правления не только занят был кровавыми войнами, но жил как самый нечистый язычник. Ужасное братоубийство, победы, купленные кровью чужих и своих, сластолюбие грубое не могли не тяготить совести даже язычника. Владимир думал облегчить душу тем, что ставил новые кумиры на берегах Днепра и Волхова, украшал их серебром и золотом, закалал тучные жертвы пред ними; мало того, – пролил даже кровь двух христиан на жертвеннике идольском. Но все это, как чувствовал он, не доставляло покоя душе, – душа искала света и мира. А память говорила еще о великой Ольге, о ее Боге, о Боге греческих христиан. Владимир чувствовал тревогу, движения и сомнения в душе.

При дворе прославившегося победами Князя не могло быть недостатка в людях с готовностью предлагать душевный покой Князю. Болгарские мусульмане хвалили свою веру, и описание Магометова рая нравилось сластолюбивому Князю: но обрезание казалось ему ненавистным обрядом, а запрещение пить вино – несовместным с обычаями Руси. Усердные слуги Папы говорили о величии невидимого Бога и ничтожестве идолов. Славный Князь, зная политику Папы, отвечал: «отцы наши не принимали веры от Папы». Выслушав Иудеев казарских, спросил: «Где ваше отечество?» «- В Иерусалиме; но Бог во гневе расточил нас по чужим землям», – говорили Евреи. «И вы, наказываемые Богом, смеете желать, чтобы и другие лишились своего отечества?» – отвечал умный Князь. Наконец выслушан был философ – инок греческий. Тот, показав несправедливость других вер, представил содержание Библии, историю православия и в заключение показал картину страшного суда Божия с участью праведных и грешных. «Добро сим одесную, и горе ошуюю грешным», – с глубоким вздохом сказал Князь. «Крестись, и будешь в раю с первыми», – говорил смиренный инок⁴⁸.

Последний проповедник поразил Владимира. Отпустив его с богатыми дарами, В. Князь в 987 г. собрал совет бояр, так как сознавал, что перемена религии Князем во всяком случае должна влечь за собою перемены в целом его государстве. Владимир объявил боярам предложения послов-проповедников. «Каждый хвалит свою веру, – говорили бояры, – у тебя много людей умных, пошли испытать, чья вера лучше». Владимир отправил десять мужей добрых и смышленых. Они были у Болгаров, в земле немецкой, наконец прибыли в Грецию. Императоры Василий и Константин, узнав причину прибытия их, объявили о том Патриаpxy, и Патриаpx в присутствии послов совершал торжественную службу. Великолепие храма Софийского, присутствие всего духовенства, пение стройное, величественное и простота всей службы привели послов в восторг. Убежденные в достоинстве, в превосходстве веры греческой, они возвратились в отечество уже христианами в душе, и не одобрив пред Князем других исповеданий, сказали о греческом: «В храме Греков мы не знали, стояли ли мы на земле, или на небе: истинно там с человеками Бог. И как всякий человек, вкусив сладкое, не хочет горького, так и мы, узнав веру Греков, не желаем более служить богам своим». Бояре и старцы сказали Владимиру, что если бы вера Греков была не лучшая, не приняла бы ее бабка Вел. Князя Ольга, мудрейшая из людей. – «Так мы крестимся: но где?» сказал Владимир.

Воинственный Князь, только что решившийся принять новую веру, не мог еще столько возвыситься в душе, чтобы отрешиться от всего земного: смиренно просить наставления в новой вере у Греков казалось ему неприличным для знаменитого победами Князя и народа; с другой стороны, и тогдашний Двор византийский, к сожалению, был пышен несоразмерно с своею слабостью и слабостью народа, презирал варваров, когда являлись к нему без оружия, хотя трепетал их, когда видел их меч; даже бл. Ольга испытала это на себе⁴⁹.

Владимир, спустя год после совета, решился завоевать веру оружием. Он пошел войною в Тавриду и осадил греческий Херсон (в двух верстах от нынешнего Севастополя). Томимые жаждою, жители сдались. Чтобы более смирить Греков, завоеватель потребовал от Византии руку царевны, грозя в случае отказа взять столицу⁵⁰. Императоры Василий и Константин отвечали: пусть примет веру, и рука царевны будет отдана ему. «Я давно испытал и полюбил закон греческий», – говорил Владимир. И однако ж Владимир на деле не столько был готов к великой перемене, сколько казалось ему самому; еще нужно было для него особенное испытательное посещение Божие: прежде нежели Анна прибыла в Херсон с духовенством и священными вещами, с князем язычником случилось нечто подобное тому, что испытал на себе Савл, гонитель Христов, – он поражен был тяжкою глазною болезнью, совсем ослеп. Прибывшая царевна предложила ему не медлить крещением как средством к здравию⁵¹. Он согласился. Когда епископ корсунский возложил руку на выходящего из купели Князя: Владимир, в крещении Василий прозрел и душевно и телесно, и в восторге воскликнул: «Теперь я увидел Бога истинного». Некоторые из дружины Владимира, пораженные чудесным событием, крестились тогда же вслед за Князем. Владимир возвратился в Киев новым⁵².

Владимир искал лучшей веры не для себя одного; он искал ее как повелитель народа, для народа своего. Дознав же опытом превосходство христианской веры, он еще более утвердился в намерении ввести христианство между подданными. Первым делом его по возвращении в Киев было крещение 12 сыновей своих: это было делом отца-Князя. Вслед за тем приступил он а) к истреблению идолов. Иные были сожжены, другие изрублены; перуна, главного бога, велел Владимир привязать к хвосту конскому, совлечь с горы и бросить в Днепр; суеверный народ проливал слезы из сожаления к своей старине, долго следовал за уплывавшим болваном, которого отталкивали от берега воины; но по доброте своей не смел роптать. б) Между тем Владимир велел объявить в городе, чтобы на другой же день все жители, без различия возраста и состояния, собирались на берег днепровский для принятия крещения, под опасением немилости Князя за ослушание. Киевляне давно уже знали греческую веру, знали о совещаниях и решимости Князя относительно сей веры. «Если бы новая вера не была лучшею, Князь и бояре не приняли бы ее», – так рассуждал народ, и спешил исполнить волю уважаемого Князя. Необозримые толпы людей, старцы и юноши, матери с детьми грудными, явились на берегу Днепра. Явился и Владимир с собором священников; народ вступил в Днепр, одни по шею, другие по перси, взрослые держали в руках младенцев. Священники с берега читали молитвы. Владимир, объятый восторгом, молился Господу и поручил Ему себя и народ. «В сей день, – справедливо говорит летописец, – земля и небо ликовали»⁵³.

Св. Владимир не ограничил св. дела Киевом. М. Иларион говорит, что он желал сообщить всем подданным лучшую веру, и потом прибавляет: крест освятил города ⁵⁴. Летописец пишет: «И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом». Ни М. Иларион, ни Нестор не определяют, однако, в каких именно городах, в каких областях насаждал веру равноапостольный Владимир. По ходу событий и по географическому положению городов можем видеть, что слова преподобных прежде всего должно отнести к городам и местам, окружавшим Киев. Таковы были Переяславль, Чернигов, Белгород, Владимир Волынский. Так показывают и некоторые летописи⁵⁵. Весьма важно в сем отношении свидетельство монаха Адельмара, современного Владимиру. Он говорит, что, вскоре по обращении Славяноруссов в вере христианской, пришел греческий епископ во внутреннюю область России, обратил и научил греческим обыкновениям⁵⁶.

Поздняя летопись распространяет деятельность духовенства Владимирова и на отдаленные русские города. Она говорит, что Владимир, посылая сынов своих в уделы, послал с ними священников и приказал сыновьям, чтобы каждый в своей области заботился о построении христианских храмов и о просвещении язычников верою⁵⁷. Самые события последующего времени оправдывают это известие. Но они же показывают, что воля Равноапостольного не везде могла быть выполнена с равным успехом. Несомненно известно, что Новгород, столько отдаленный от Киева, принял христианство при св. Владимире. Четыре года спустя после крещения Владимирова, там был епископом Иоаким, один их корсунских священников. «И прииде Епископ Иоаким, и требища разори, и Перуна посече, и повеле повлещи в Волхов, и повязавши ужи (веревками) волочаху по калу, бьюще жезлием, и вривуша в Волхов. И заповеда (епископ) никому же нигдеже не переняти его. И иде Пидблянник (житель местечка Пидбла) рано на реку, – и Перун приплы к берегу, и отрину его шестом. Ты, рече, Перунище, досыти eси пил и ял, а ныне уже плови прочь»⁵⁸. Впрочем в Новгороде не только не без скорби, как в Киеве, но и не без сопротивления расстались с старым. Не без основания же в народе присловие: «Путята крести мечом, а Добрыня огнем». Это указывает на то, что Новгородцы, как и в других случаях, отказались было повиноваться воле В. Князя о крещении, и их надобно было усмирять как нарушителей порядка. Иоакимова летопись прямо говорит, что Новгородцы открыто восстали на проповедников веры, сожгли дом Добрыни, умертвили жену его и что для усмирения мятежа надлежало употребить меч. По ее известию, Новгородцы по усмирению мятежа крестились, но иные под разными предлогами старались уклониться от крещения. По Никоновой летописи и по степенной книге, многие крестились и в Новгородской области, по градом и селом воздвигнуты были храмы⁵⁹.

Нестор говорит о времени Ярослава В.: «нача вера христианская плодитися и расширятися» ⁶⁰. Это означало, что при Ярославе чистая, святая вера глубже стала проникать в сердца недавних язычников, и область ее более расширялась по обширной России. Но сердце человеческое не скоро расстается со своими привычками и страстями. Нужны были подвиги, иногда даже кровавые, для того, чтобы осталась полная победа за верою св., и особенно там, где мало еще трудились для св. веры.

К концу 11-го века было на юге России 7 епископий (в Киеве, Чернигове, Белгороде, Юрьеве, Турове, Переяславле, Владимире волынском, и Тмуторокани), и четыре на северо-западе (в Турове, Полоцке, Новгороде, Ростове). Такое положение епархий само собою показывает, где к концу 11-го в. много успело христианство, и где много еще надлежало бороться с язычеством. На юге России уже и по деревням стояли тогда храмы христианские ⁶¹. Но восток России еще мало знаком был с христианством, а северо-восточные леса и болота посвящались еще язычеству. По местам глухим язычество жило еще между Русскими в начале 12 века. Ревность искренних ревнителей веры преследовала обличениями остававшееся расположение к язычеству ⁶². Всех же более смиренные иноки принимали на себя подвиг просвещать светом истины грубых суеверов диких мест, хотя История не многое сохранила для нас об их трудах.

В Ростове христианство возросло не иначе, как орошенное кровью искреннего проповедника своего. Феодор и Иларион, первые Епископы Ростова, принуждены были бежать из Ростова от ярости язычников, и первый имел некоторый успех только около Суздаля⁶³. Св. Леонтий, один из учеников пр. Антония киевопечерского, прибыл в Ростов, нашел также сильное сопротивление в закоренелых язычниках. Они выгнали его из города, и ему надобно было вооружиться апостольским терпением для веры. Оставшись за городом, он ласками привлекал к себе сперва детей и стал учить их. Старые язычники опять взволновались, окружили Леонтия, дыша яростью, но кроткое слово веры на сей раз столько имело успеха, что многие крестились. Однако и после того язычники не раз вооружались на святителя, и наконец умертвили его. Ростовская Летопись так говорит о плодах подвигов св. Леонтия: «Леонтий убо святый просвети крещением град Ростов»⁶⁴. Св. Симон, говоря, что многие из Печерского монастыря взошли на кафедры епископские, пишет: «Первый ростовский Леонтий священномученик, его же Бог прослави нетлением, и се бысть первопрестольник, его же невернии, много мучивше, убиша; и се третий гражданин небесный бысть руськаго мира с онема Варягома (убитыми при Владимире), венчався от Христа»⁶⁵. Мученическая кончина св. Леонтия и вместе с тем насаждение христианства в Ростове последовали ок. 1070 г⁶⁶. Преемнику Леонтия св. Исаии надлежало еще много трудиться, чтобы распространять христианство в Ростовской области. И сей подвижник печерский путешествовал по разным местам ее с проповедью о Христе. Плодом трудов его было обращение многих идодолопоклонников. Подвиг его окончился в 1089 году ⁶⁷. Известен и еще ростовский проповедник веры, пр. Аврамий. Житие его говорит, что при нем в чудском конце Ростова стоял идол Велеса и что Аврамий сокрушил идола тростью, данною в видении Иоанном Богословом. Трудно определить время, когда это было, но сан архимандрита, которым облечен был Аврамий, и князь Владимира суздальскаго, с которым имел он сношение, показывают, что это было не прежде Владимира Мономаха (1113–1125 г), и следов. при Мономахе еще так крепко стояли за Велеса, что для сокрушения его нужна была чудесная помощь Апостола Иоанна⁶⁸.

Пр. Нестор, описав языческие обыкновения древних Славян русских, прибавляет: «се же творят Вятичи ныне», т. е. в конце 11 и в начале 12 века. Курск был христианским городом еще в юные годы пр. Феодосия⁶⁹. Но близкие к Курску поселения Вятичей – Мценск, Брянск, Козельск, оставались языческими, пока не явился к Вятичам пр. Кукша. Одушевляемый св. ревностью к вере, он с учеником своим оставил тихую Печерскую обитель, чтобы проповедовать истину Неба грубым язычникам. Проповедь сопровождалась чудесами, и чудеса утверждали веру в сердцах простых. Большая часть крестилась, но упорные в суеверии замучили св. проповедника. «Вси сведают, – писал Симон о пр. Кукше, – како бесы прогна и Вятичи крести, дождь сведе и езеро изсуши, и много чудес сътвори, и по многих муках усечен бысть с своим учеником Никоном». Так как Симон, сперва печерский инок, а с 1215 г. епископ, говорит о Кукше как о жившем не так близко, чтобы не нужно было указывать на голос других, и не так далеко, чтобы не осталась о нем живая память, и так как Вятичи в конце 11 века были еще язычниками, то обращение Вятичей к вере совершилось, по всей вероятности, в первой трети 12 века⁷⁰.

Не скоро одержало победу христианство в Муроме. Св. Глеб, не долго быв Князем муромским, не видел этой победы. После его кончины, богатые жители муромской области остались без близкого княжеского надзора, и находясь в соседстве с мусульманами Болгарами, а по временам и под их властью, они упорно держались язычества, а частью, как вероятно, и магометанства. «А в граде сем, якоже поведаху нам, живяху человецы поганые, мнози и различные языци», – так говорит биограф благоверного Константина Святославича. Сей Князь, по тому же известию, выпросив себе в удел муромскою область, решился очистить ее от заблуждений. Он отправил сына своего Михаила в Муром убеждать народ к святой вере и покорности гражданской. Но Михаил был убит. Константин вооруженною рукою взял Муром, и долго старался любовью и убеждениями склонить народ к христианству; успеха нe было. Друзья старины coставили заговор и поклялись убить или выгнать Князя. Константин, узнав о том, вышел к заговорщикам с иконою Богоматери и они оробели, переменили мысли, и сами просили крещения. Обрадованный Князь прославил Бога, и народ крещен на р. Оке. В 1092 г. видим по летописям муромский Спасский монастырь. К этому времени, по всей вероятности, относился и подвиг благов. Константина, тем более, что с того же времени начинается ряд отдельных муромских князей, отрасли Черниговских⁷¹.

В 1147 г., подвижник киевский, пр. Герасим оставил киевскую Глушевскую обитель, чтобы поселиться в самой глухой тогда стране на р. Вологде. Он избрал для себя место «в великом лесу, близ торгового местечка Вологды», не без труда основал монастырь и храм во имя Св. Троицы, и 30 лет проповедовал имя Христово для дикой страны⁷².

Народ, и по одной привычке к старине, какова бы она ни была, не без скорби, а иногда не без упорства, принимает новые мысли, новое верование; а язычество всегда и везде льстило страстям чувственности. То же было и в России. Привычка и чувственные страсти мешали успехам св. веры. Особенно волхвы, друзья невежества и страстей, были злыми, внутренними врагами небесной истины в России. Они хотели быть подпорою падающего язычества, кормившего страсти их, и выдавали себя за посланников богов своих, за людей, облеченных силою и знанием необыкновенными. На место чистых понятий христианских они сеяли старые заблуждения, с какими кто был знаком. По летописям, в первый раз они в 1024 г. возбуждали народ в Суздале против женщин, по случаю голода. Во вторичное княжение Изяслава, с той же ненавистью против женщин они прошли от Ростова до Белого озера, сопровождаемые шайкой 300 человек, приказывая убивать женщин. Боярин Ян заставил белозерцев переловить их и доставить к себе. Волхвы открыли свое верование Яну о человеке и Боге. «Бог, говорили, мывшись, отерся ветошкою и бросил ее на землю; за тем последовал спор сатаны с Богом о сотворении человека; диавол сотворил его, а Бог вложил в него Душу; наши боги открывают нам тайны» и пр. С таким же зловерием в два начала являлись волхвы в других местах, и суеверия долго держались в народе усилиями их, то явными, то скрытными. Наконец власть их над народом была ослаблена подвигами пастырей Церкви: в 1223 г. четыре волхва показались было открыто в Новгороде, но народ сам схватил и сжег их, тогда как в прежнее время те же Новгородцы вооруженною рукою защищали подобных людей⁷³.

Сильные препятствия успехам веры в России поставляли враги гражданского ее состояния, иноплеменные народы. Но и над ними вера одерживала победы.

На Юго-востоке, орды Половцев, в половине 11-го столетия, заняли пространство от Днепра до Дона, а потом и до Волги. Они опустошали южные поселения Русских, уводили в плен и мучили христиан, не по одной только дикости. В 1091–1104 они опустошали города, окружавшие Киев, зверски терзали христиан и уводили множество их в тяжкую неволю. А в 1095 г. ночью напали на Киев, ворвались в Печерский монастырь и храм его, ругались над св. иконами, жгли утвари, изрыгали хулы на христианство: где Бог их? Пусть поможет им! Убивали иноков, других увели в плен⁷⁴. Пр. Евстратий с 30 иноками был продан жиду корсунскому. Тот, принуждая отречься, уморил голодом товарищей Евстратия, самого Евстратия распял на кресте в Пасху, ругался над ним и верою, и наконец пронзил копьем. По предсказанию мученика жиды тогда же испили чашу гнева Божия, а некоторые обратились ко Христу. В то же время пр. Никон со многими другими пленниками оставлен был у самих Половцев. Их жестоко мучили. Преподобный спокойно терпел годод, жажду, жестокие побои, свободно говорил о силе веры и о том, что скоро избавлен будет сею верою. Половец, чтобы не убежал пленник, перерезал ему жилы. Но как говорил Никон, так и случилось. Половец встретился с Никоном уже в Печерской обители. Пораженный чудесным спасением его, он не возвратился уже к своим, и крестился вместе с женою и детьми⁷⁵. Терпение христианское, вера твердая среди страданий, чудесная победа, одержанная над Половцами в 1111 году, когда сами Половцы видели и признали небесную помощь христианам, производили на Половцев действия благотворные для веры, и некоторые из них принимали христианство. Так, между половецкими послами, являвшимися в Киев в 1147 г., видим Половца Василия. Княжны половецкие, вступая в брак с Русскими Князьями, принимали христианство, и своими связями ослабляли нерасположение диких Половцев к св. вере⁷⁶.

Болгары, соседи Русских на востоке, как потому, что состояли из смеси Чуди с Славянами, так по склонности своей к торговле, не часто нарушали мир с Русскими. Князь Андрей Боголюбский в продолжение своей жизни часто успевал в том, что по убеждению его крестились Болгары, не только пленники, но и те, которые свободно бывали в его Боголюбове или Владимире. Он крестил и много язычников, как вероятно, Черемис и Мордвов, находившихся под властью Болгар, крестил иудеев, жителей каждого торгового места, след. и Болгар, знаменитого города, известного ныне только по развалинам⁷⁷. Но мусульманство Болгар не дозволяло им спокойно смотреть на успехи креста Христова, проливало кровь верных исповедников Христовых⁷⁸. Св. Авраамий, сам Болгарин и богатый купец, умер как жертва ненависти их ко Христу. Прибыв в г. Болгары, он схвачен был единственно за веру во Христа. Много дней принуждали его то ласками, то пытками отречься от Распятого, он оставался непреклонным и (1229) лишен был головы. Русские Се, говорит летопись, положили тело его во гроб, где лежат все христиане. Были ли эти покойники христиане из Болгар или Русских, летопись не сказала. Она только заметила, что Господь отмстил за кровь мученика своего: сперва сгорела половина города, потом и другая загоралась по два, по три раза в день. Сгорело весьма много товаров, и не много уцелело от губительного огня. Устрашенные этим бедствием, Болгары в следующем (1230) году просили мира у Князя Суздальского, тогда как шесть лет вели войну с Русскими. Мощи св. мученика с честью перевезены были во Владимир⁷⁹.

На северо-востоке Чудь, Вотяки, Черемисы не всегда давали покой христианству. В 1174 г. несколько сотен Новгородцев решились поселиться в вятской области. Они начало дело благочестием: несколько дней говели, молились, призывали в помощь св. Князей Бориса и Глеба, и в день памяти их получили то, чего желали, взяли укрепленный на горе городок Болвановск, называвшийся так, вероятно, по идолу-болвану. В то же время другая часть тех же выходцев построила город Хлынов с храмом Богоматери. Выходцы поручили власть над своей республикой духовенству, христианство мало по малу стало распространяться между грубыми жителями той страны⁸⁰.

На севере а) заволоцкая Чудь и Югра (Остяки) от Бела-озера до р. Печоры жарко преданы были своему Йомале. Но в 12 в. новгородские поселенцы имели уже на берегах Двины монастыри, что не осталось без действия на дикарей⁸¹. б) В карельскую землю (часть нынешней Финляндии) новгор. Князь Ярослав в 1227 г. отправлял миссию из священников. Карелы издавна подвластны были Новгороду, и самым знакомством с Русскими распложены были к св. вере. Потому священники без всяких мер насилия крестили почти всех Карелов⁸².

На западе России Литва и Латыши были данниками полоцких князей, а Чудские племена были в зависимости от Новгорода. Но Россия дорого платила им за их подати. При каждом случае те или другие из них, а иногда соединяясь меж собою, вторгались в поселения Русских, грабили, жгли и убивали христиан. Однако христианство одерживало победы, и над этими племенами Русские Князья не употребляли мер насильственных в пользу веры, как это делали бескорыстные вассалы Папы. Ярослав I основал между Чудью Юрьев-Дерпт с храмом Вмч. Георгия, и храм оставался училищем веры. Псковские священники ездили к Эстам и к соседним с ними северным латышам с проповедью веры. К концу домонгольского периода греческая, чистая, вера сделала довольно успехов в тех местах. В половине 12 в. на берегу Двины образовались два удельных княжества полоцкие, с христианскими храмами; и христианство не оставалось без исповедников между Литвой, а еще более между Латышами⁸³.

Несмотря на препятствия, какие были для чистой, святой веры Христовой и в России, христианство нигде не водворялось так мирно и быстро, как водворилось в России. Сколько пролито крови, пока успели ввести христианство в Пруссии, Швеции, Америке! Сколько борьбы и страданий вытерпели между Греками и Римлянами исповедники имени Христова! В России совсем другое. Мирному и скорому распространению христианства в России способствовал:

а) Дух русского народа, всегда кроткий и тогда не испорченный язычеством. «То хорошо, – рассуждали Киевляне, – что избрали Князь и бояре». И из покорности к уважаемому Князю принимали крещение. Этой кротости, конечно, не было бы в народе, не было бы и готовности спокойно принять новую веру, если бы нравы русского народа испорчены были язычеством, как они испорчены были язычеством в Греках и Римлянах; в русском народе еще много осталось добрых свойств, свойств чистой человеческой природы.

б) С другой стороны, Россия целое столетие приготовлялась к христианству. Это, без сомнения, много значило для времени Владимира.

в) Однако западные Славяне целые столетия жили в соседстве западных христиан, тогда как восточные с трех сторон окружены были язычеством. При всем том, что русские и западные Славяне один и тот же народ, с одним и тем же характером кротости и миролюбия, – между западными Славянами латинские миссионеры гибли от ярости озлобленного народа, и Славяне плавали в собственной своей крови, но оставались при своих богах. Значит, мало было одного кроткого народного духа, мало было и того, что со времени Аскольда христианство было в Киеве. Что же еще нужно было, чтобы христианство было принято так, как принято оно русским народом? Необходимо проповедовать его так, как проповедано оно Апостолами, как проповедано было Восточной Церковью. Две разности отличали греческих миссионеров от латинских. Последние проповедовали веру с мечом в одной руке и с латинской Библией в другой; а ни того, ни другого не было на Востоке. В России евангельская проповедь также не опоясывала проповедников мечом, не проливала крови, не зажигала костров. Греческий проповедник приходил к Владимиру не с войском, а с картиной страшного суда Божия. Он имел дело только с душою, сила его заключалась только в силе слова Божия. Он вводил совесть в права ее над страстями и заблуждениями. Не требовал земных выгод, проповедь его не отягчала никого новой земной властью сверх одной законной. Один из западных 11-го в. писал: «Прибалтийские славянские племена, без сомнения, давно были бы обращены в христианскую веру, если бы не препятствовало тому корыстолюбие Саксонцев, которых душа больше чувствует охоты к десятинам, чем к обращению язычников. Они новообращенных христиан в Славонии сперва возмутили корыстолюбием, потом, покорив, довели до бунта жестокостью и теперь, домогаясь только денег, не радят о спасении тех, кто и захотел бы уверовать⁸⁴. На Востоке Библию переводили для Сирийцев на сирский язык, для Коптов на коптский, для Персов на персидский язык и т.д. «Сирийцы, Египтяне, Индийцы, Персы, Эфиопы, бесчисленные другие народы, – говорил св. Златоуст, – изучили, при всей грубости, догматы Апостола, переводя их на свой язык»⁸⁵. С Библией на языке просвещаемого народа, проповедник, хотя бы и сам не знал этого языка, находил прием себе у народа, предлагая вместо своей проповеди проповедь Божию, вместо него говорит душе язычника Библия, и говорит лучше всякого проповедника. Так было в России! Для нее уже готов был перевод Свящ. Книги – труд св. Кирилла и Мефодия. Потому-то легко было и проповедникам, легко было и народу.

Вера христианская есть свет и любит свет. Она не стесняет, а развивает стремление души нашей к истине. Таковой была она везде, таковой явилась и в России. В. Владимир, вслед за тем, как совершилось крещение народа в Киеве, «приказал собрать детей людей знаменитых и учить их». Язычество учило любить мрак, и благодеяние Владимира показалось несчастьем. Жены знаменитые, у которых невольно брали детей в науку, оплакивали детей как мертвых: «еще бо не бяху ся утвердили верою», – говорит умный летописец. Heвзирая на то, что при Ярославе в 1025 г. открыто училище в Новгороде. «И собра (Ярослав) от старост и от пресвитеров детей 300, и повел учить книгам⁸⁶. И бяше ученик его (Епископа Иоакима) Ефрем, иже ны учаше», – прибавляет один из воспитанников новгородского училища⁸⁷. Назначением сих училищ было не только приготовить достойных служителей веры, но более и более укоренять и распространять христианские мысли и чувства в народе, истреблять суеверия и невежество. Это показывают собою и самые лица, которых назначено учить в училищах, так же, как и летописи⁸⁸.

Более чем вероятно, что и в других городах, особенно там, где были кафедры епископов, были заведены подобные училища. В Курске раньше 1032 г. были учители, у которых юный Феодосий обучался вместе с другими детьми⁸⁹. «Ярослав, – пишет Нестор, – велел священникам учить людей, так как им поручено сие Богом». Об этом поручении Божием напоминали священникам епископы⁹⁰. «Молю вас, – говорил святитель Кирилл Туровский, – прилежно читайте Священные книги, чтобы, насытясь Божественными словами, стяжали вы ревнование о благах несказанных»⁹¹. Между князьями, со всей теплотой любви старавшимися о заведении и поддержании училищ, известны Смоленский Князь Ростислав († 1180), Галицкий Кн. Ярослав, прозванный за великий ум Остромыслом, и Ростовский Кн. Константин († 1218)⁹².

Средствами к распространению просвещения христианского в России служили еще собрание книг и переводы памятников восточного Православия, равно как живые сношения с Грецией.

Сношения России с Грецией в первом ее периоде до того знакомили ее с Грецией, что даже простой народ несколько понимал греческий язык. Напр. в торжественных случаях он говорил по-гречески молитву Kyrie eleison ⁹³; киевскую кафедральную церковь называли кафолики⁹⁴. Русское духовенство под надзором митрополита Грека получало твердое наcтроение мыслей к православию и точные сведения о судьбах Церкви.

«Ярослав, – пишет пр. Нестор, – весьма любил книги, прилежно читал сам и днем, и ночью, собрал много писцов, и велел переводить с греческого на славянский язык; – так написали много книг, которыми просвещались верные люди, и наслаждались учением божественным. Отец его Владимир вспахал и умягчил землю, просветив ее святым крещением, а он насеял словами книжными сердца верующих... Любя книги, списав множество их, он положил их в Святой Софии»⁹⁵. Той же любовью к просвещению отличался сын Ярослава, Святослав, наполнивший книгами свои клети⁹⁶. Подобное видим во многих других князьях⁹⁷.

Не говорим, что пастыри Церкви ревностно старались о собрании ученых сокровищ для народа⁹⁸, слишком известно и то, что благочестивые иноки включали в число благочестивых подвигов списывание общеполезных книг. Прекрасен рассказ Нестора о пр. Никоне, Феодосии и Иларионе, ученике Феодосия. «Много раз, – говорит он, – случалось, что тогда как вел. Никон сидел и делал книги (переплетал), блаженный (Феодосий) сидел вблизи него и прял нитки, нужные для сего дела; вот какова простота и смирение его... Иларион был весьма искусен писать книги; он каждый день и ночь писал книги в келье блаженного отца нашего Феодосия, тогда как сей устами пел псалтырь, а руками прял волну, или что-нибудь другое делал»⁹⁹.

По дошедшим до нас памятникам благочестивой ревности к просвещению видим, что преимущественным предметом ее было распространение сведений о предметах христианского учения, о тех предметах, которые имеют прямое, необходимое отношение к вечному спасению души. Так, с ревностью старались списывать и переводить писания Отцов Церкви, жития знаменитых Святых¹⁰⁰. Но вместе с тем некоторые из книг той же древности заключают предметы чисто ученые, предметы Риторики, Философии, Общей Истории. Так, Изборник, писанный для В. К. Святослава, содержит в себе, кроме предметов богословских и философских, правила Риторики, написанные Георгием Херобоском¹⁰¹.

Князья и пастыри Церкви не жалели средств и трудов, чтобы приобретать из Болгарии книги, оставленные бессмертными просветителями Славян и их достойными учениками. Но тогда не думали, что заменить в переводе одно слово другим, более ясным, болгарское русским, означает грех. «Святослав, державный владыка, – говорит дьяк Святослава, – возжелав сильным желанием открыть сокровенный смысл в глубине сих трудных книг, повелел моей немудрости сделат перемены в речах, с удержанием того же смысла».

Предметом особенного внимания новых христиан, без сомнения, было слово Божие.

В предисловии к печатной Острожской Библии сказано, что издатели имеют в руках Библию, переведенную при Владимире В.¹⁰². Последнее сказано только по недостаточному знанию дела, как это бывало тогда и в других случаях. Если бы при Владимире была переводима Библия, то преп. Нестор, как недалекий от времени Владимира, мог знать о том, и как способный ценитель великих дел не умолчал бы о великом деле. Напротив, он говорит: «сим бы первая преложены книгы в Мораве, яже прозвася грамота славянская, еже грамота есть в Руси», и тем дает знать, что в Руси пользовались тем самым переводом, который совершен бессмертными просветителями Славян Кириллом и Мефодием¹⁰³. И древние списки Св. Писания не представляют нового перевода Библии времен Владимира¹⁰⁴. Говоря о Библии времен Владимира, как той же самой, которая переведена св. Кириллом и Мефодием, мы можем заметить только то, что a) св. Мефодий, после того как переведены были им и св. Кириллом избранные чтения из Н. и В. Завета для богослужения, перевел все канонические книги В. и Н. Завета, но не переводил книг апокрифических¹⁰⁵; б) те же самые книги были списываемы и в Русской Церкви в первый ее период, в чем несомненно уверяют нас и древние списки Библейских книг¹⁰⁶, и сочинения русских Учителей того времени¹⁰⁷.

Тем не менее после благ. Владимира и до периода монгольского, благочестивые, просвещенные мужи занимались у нас исправлением перевода книг канонических. И мало того, что сличали славянские списки между собою, чтобы исправлять ошибки писцов, но поверяли прежний перевод по подлинному тексту. В сем последнем вполне удостоверяет сличение славянских списков с греческим текстом. Явление весьма важное для внимания последующих веков, когда стали думать, что с переменой буквы пропадают вера и спасение¹⁰⁸.

Для Новгородского Князя, бл. Владимира Ярославича, в 1030 г. написаны были книги пророческие с толкованиями. Толкования принадлежат разным Отцам и учителям Греческой Церкви. Для нас уцелело несколько списков с рукописи, писанной для сего внука равноапостольного Владимира¹⁰⁹: драгоценный памятник того, что глубокая Древность старалась испытывать Писание. И это не есть памятник единственный. Псалтырь с толкованием Афанасия, Псалтырь с толкованием Феодорита – были предметом внимательного изучения¹¹⁰.

И благоразумие и дух христианского смирения требовали, чтобы учители Русской Церкви руководствовались опытностью великих Отцов – Григория, Василия, Иоанна. И это требование строго выполняли они. Но как учители Церкви должны совершать разумное служение Господу, а не служение одной памятью, так образуемый ими человек, изменяясь под влиянием обстоятельств, требует применения учения Евангелия к разнообразным положениям своим. По той и другой причине недостаточно было того, чтобы учители Церкви Русской предлагали чадам Церкви Русской только то, что было сказано чадам Греции при других обстоятельствах, при других нуждах времени. Но для того, чтобы образовались в России собственные Учители, требовались способы образования, а их мало было в России, разоряемой междоусобиями князей. Живые примеры духовной образованности также много могли значить в образовании русских Учителей. Но в Греции, куда естественно было обратиться тогда вниманием, примеров образованности было тогда не много. В ней были проповедники, но очень скудные, и тех было мало. Были историки, но с сухою переченью лет и дел неважных. Были жизнеописатели, но с пышным многословием и без силы в мыслях. Толкователей же Писания не было, не было и строгих догматиков, исключая полемиков с Западом. Таково было время! Следуя за наставниками, в Росcии избирали те же предметы для умственного занятия, какие были избираемы теми. Так в Церкви Русской в продолжение первых трех веков ее были учители и проповедники, были летописцы, были жизнеописатели. Но благодарение благодати Христовой! Чего не могли дать русским Учителям внешние пособия, то дали дарования, тo дало живое русское благочестие, то дала благодать Божия, которую призывало на себя благочестие русское.

Число русских Учителей первого периода Русской Церкви оказывается значительным даже и пo памятникам ныне известным. Оставляем наставления пр. Феодосия¹¹¹, Новгородского Епископа Луки¹¹², Митр. Никифора, Русского по духу своему, хотя и не по происхождению¹¹³ и некоторых других¹¹⁴. Пр. Нестор – историк, Кирилл Туровский – проповедник, Симон – назидательный повествователь, М. Иларион – учитель веры, по праву обращают на себя особенное внимание.

Пр. Нестор Летописец родом не Грек, потому что позволил себе сказать: «суть бо Греци льстивы и до сего дне»¹¹⁵, но, без сомнения, Киевлянин. Вступил в Обитель Печерскую 17 лет перед кончиной пр. Феодосия (1703)¹¹⁶, и постриженный Cтефаном, им же признан был достойным сана диаконского¹¹⁷. Скорое постижение и посвящение в сан диакона показывает, что Нестор еще прежде вступления в Обитель довольно успел в духовном просвещении¹¹⁸. Образованием своим он должен был преимущественно чтению книг, которое продолжал он, по заповеди Феодосия, и в Обители. Памятником преуспевания его в духовном совершенстве служит то, что он участвовал в молитвах исцеливших подвижника Никиту от бесовского обольщения¹¹⁹, а в 1091 г. первый открыл мощи пр. Феодосия. Кончина его последовала, как вероятно, в 1111 году.

Временник Русский, в котором пр. Нестор желал описать времена Руссов с 832 г. до 1113 г.¹²⁰, но успел довести до 1110 г., – прекрасный памятник и благочестия Несторова, и ума редкого, и высокой опытности, и дарований необыкновенных. Пр. Нестор, имея в виду греческие хроники, предания отечественные со всей осмотрительностью и умением, кратко говорит о временах древних, и пространно о близких к нему. Строгое внимание к действительности исторической видно во Временнике на каждой странице. Если верность отдаленного события не ограждена верными свидетельствами, он ограждает свое повествование о нем замечаением: реша. Повествование Нестора, при всей сухости летописи, дышит жизнью христианского чувства. Он – благоговейный созерцатель невидимого правления промысла Божия, от сказания переходит к размышлениям и не редко повторяет наставления слова Божия. Черты характеров видны у него то из описаний его, то еще живее из разговоров лиц действующих. Сии черты Нестора летописца тем более возвышают Нестора, что иных из них совсем нет в современных хронографах и летописях, другие омрачены качествами худыми.

Прежде Временника пр. Нестор писал о мученической кончине Князей Бориса и Глеба, между прочим с тем, чтобы доставить чтение на пользу повиновения младших старшим. Первая часть сего повествования после пространного вступления говорит о жизни и мученической кончине Князей, о перенесении мощей К. Глебы в Вышгород 1019 г., вторая о чудесах и перенесении мощей в храм, построенный Ярославом и возобновленный Изяславом¹²¹.

«После того как написал я о житии и убиении и чудесах Бориса и Глеба, понудил себя обратиться и к другому повествованию – я грешный Нестор». Так говорит смиренный Нестор и подробно описывает жизнь пр. Феодосия. Сие описание так живо и увлекательно, так ясно и отчетливо, характеры изображает так резко и верно, что по справедливости может быть названо образцовым жизнеописанием.¹²²

Святой Кирилл Епископ Туровский, сын богатых родителей¹²³. Отклонив от себя богатое наследство, он принял в Туровский Обители монашество и потом заключил себя в столпе, по примеру великих столпников Симеонов. Святость жизни его обратила на него общее внимание при избрании нового епископа: князь и граждане умолили его принять святительский сан. В звании епископа Кирилл не оставлял подвигов благочестия и присоединил к тому ревность о спасении других. Пастве своей предлагал он поучения, и поучения сии столько прославили его, что и В. Князь Андрей Боголюбский пожелал читать их. Любя всего более молитвенное беседование с Богом, он оставил ок. 1182 г. кафедру, но не переставая любить братию, писал наставления для внезапно избранного из белых священников Печерского настоятеля Василия и его братии. Подвижник-Святитель скончался не прежде 1183 года¹²⁴.

По древнему ркп. Житию Святителя известно, что он писал Слова на Господские праздники¹²⁵. Известны и ныне до 11 праздничных Слов св. Кирилла¹²⁶. Слова сии справедливо оставили за Кириллом имя Русского Златоустого, но 12 века. Они дышат витийством Златоустого и, что важнее, духом Златоустого, его любовью к слову Божию и спасению других. Св. Кирилл в Словах своих также объясняет евангельские повествования, представляя дух их в картинах чистого воображения и глубокого чувства. Любовь его к слову Божию выражается особенно в прекрасном слове на 5 нед. по Пасхе: «Скажите мне братия, если бы кто при восходе солнца зажмурить очи, не желая видеть света сего, и говорил: лучше для меня тьма, чем свет: ужели кто сожалеть о нем стал бы, и не скорее возненавидел и отверг его?... Святом слово Божие называется в Писании… Спрошу еще раз, и вы отвечайте мне… если бы раздавал и вам каждый день золото и серебро, мед и пиво: не стали ли бы вы сами приходить, и без зова предварять друг друга? Но теперь раздаю вам словеса Божии, лучшие, чем золото и дорогие каменья, сладчайшие меда и сота, и вы лишаетесь их не приходя в церковь. Не из своего сердца выношу я слова: в душе грешной не родится ни дело доброе, ни слово полезное; мы предлагаем повесть, заимствуя из святого Евангелия»¹²⁷.

Слова свят. Кирилла по рукописям помещены между Словами, назначенными для произношения в храме, и действительно произносились в храме после Кирилла. Но проповедовал ли сам Святитель Слова свои в храме, или же они предложены им письменно в виде частных наставлений? Вопрос сей важен во многих отношениях.

Слова св. Кирилла не оставляют места сомнению в том, что св. Кирилл проповедовал их в храме всенародно. В слове на Пасху он говорил: «И вот ныне, как в Галилею, в святую церковь собрались мы» и пр.¹²⁸ В других, то жалуясь на неприходящих слушать поучения просит пришедших в храм увещевать к тому же не пришедших¹²⁹, то представляет себя беседующим в кругу братий¹³⁰ и говорит: «Я надеялся, други и братия мои, каждую неделю собирать вас в церковь»¹³¹. Итак св. Кирилл был в собственном смысле проповедником церковным.

Известные ныне Притча о премудрости и Слово о мытарствах, конечно, относятся к известным древнему повествователю «словесам душеполезным». Но это уже не Слова, говоренные в храме, от которых «словеса» сии много различаются. В сих двух наставлениях св. Кирилл беседует с одним братом. В то же число должно включить и «повесть о белоризце человеце», писанную для игумена Василия, и объяснение чина черноризцев с превосходными мыслями об иноческой жизни.

Наконец кроме молитв св. Кирилла¹³², древнему повествователю известен был Великий Канон его Господу. Сей покаянный канон¹³³, известный и ныне по рукописям, вполне достоин имени великого, не по обширности, которая незначительна, но по обилию и глубине чувств. Это искренний горький плач души о грехах пред Господом. Древний повествователь замечал, что и «доныне поют его верни русстии людие». Надобно желать, чтобы то же и выше можно было сказать о сем каноне, который далеко лучше многих канонов греческих.

Симон – первый Епископ Суздальский и Владимирский. Молодые годы проведены им в Печерском монастыре, где принял он и пострижение. Потом был архимандритом Владимирского Рождеств. Монастыря. А когда В. Князь Георгий 2-й пожелал иметь особого епископа в своей столице, Владимире на Клязме, до того времени зависевшей от Ростовского епископа, Симон избран в Епископа Суздальского и Владимирского¹³⁴. Не пленяясь же ни знаменитостью сана, ни уважением, какое оказывали ему все знавшие его, он даже и тогда, как имел утешения духовные во Владимире¹³⁵, только благоговением к званию Божию и любовью к нему благочестивого Князя удерживался вдали от см. Обители Печерской, к которой стремилась душа его. «И я Епископ Симон многогрешный, – писал он, – тужу и скорблю и плачу и желаю кончины в том месте, чтобы только быть положенным в блаженной той персти, да хотя малую получу отраду и свободу от многих грехов моих ради Святых молитв»¹³⁶. В 1226 г. он погребен во Владимирском Соборе¹³⁷, но после желания его исполнись: мощи его перенесены в пещеры киевские.

В летописях св. Симон назван учительным и милостивым¹³⁸, по сочинениям же известен он как благочестивый и искусный жизнеописатель.

Церковь Греческая украшена сонмами св. подвижников, и их жизнь, их изречения, описаны были благоговейным усердием, в пример и возбуждение ревнителям их жизни. И Церковь Российская, особенно же Обитель великих подвижников Антония и Феодосия, до времени Симона уже процвела многими последователями крестного пути Христова. Положение друга Симонова, Поликарпа, увлекавшегося духом нетерпеливости и любочестия, подало случай бл. Симону изобразить для Поликарпа черты подвижников, трудившихся в той самой Обители, из которой хотел бежать Поликарп. В ряду повествований о примерах святости он представил ему и нескольких иноков погубивших душу свою страстями. Показал и то, какими чудесами ознаменовано построение знаменитой церкви Печерской. В начале всего, в особом послании, изобразив Поликарпу положение души его, он потом и каждое частное повествование заключал убеждениями, какие представляло размышлению повествование. Сие послание с приложенными к нему повествованиями было любимым чтением не только в Обители Печерской, но и во всей России, как показывают списки. Как и повествование Нестерово о пр. Феодосии, сочинение бл. Симона вошло в состав Патерика Печерского.

К сожалению, в последствии вздумали исправлять превосходное сочинение Симона. Отселе составились три вида Патерика Печерского, и в каждом то сокращали писание Симона, то переставляли статьи его, то прибавляли свое. Вообще же хотели приблизить повествование Симона и друга его Поликарпа к составу греческих Патериков. Это было еще прежде 16 века¹³⁹. Притом писцы от себя портили смыл¹⁴⁰. Еще более изменено сочинение Симона, когда решались печатать Патерик; это было в 1661 г.¹⁴¹

Русская Церковь, как дщерь Греческой Церкви, приняла христианское учение в том самом виде, в каком содержала оное православная восточная Церковь, в том виде, в каком изображал его Западу великий П. Фотий, бывший для всех Славян образцем лучшего образа мыслей.¹⁴² После вековых споров, стоивших жизни и крови тысячам, учение слова Божия в 10 в. получило в общем понятии членов Церкви определенный вид, и Церкви Русской оставалось наслаждаться плодами кровавых трудов Православия. Это уясненное понятие об откровенной истине, это проникновение освящающей истиной видим в сочинениях русского учителя веры бл. Митр. Илариона: преимущественно же в его Исповедании веры.

До звания Пастыря всей России Иларион был священником села Берестова, гда был дворец В. Князя и где по примеру отца любил жить Ярослав, обогощая апостольский храм и его причт дарами благочестия своего. Иларион и тогда известен был как «муж благий и книжный и постник». Не довольствуясь отправлением нелегкого священноческого служения, он совершал особенный подвиги. Из Берестова ходил он на уединенный холм днепровский, покрытый тогда лесом. Выкопав в горе малую, двухсаженную, пещерку, он удалялся в нее от шума житейского: здесь он уединенно пел Часы и тайно молился Богу. Такие подвиги расположили к нему благочестивого Князя и возвышали его в общем мнении. В 1051 г. избранный и посвященный в Митрополита, он не оставлял строгой жизни, и после кончины (§ 1067) считался в числе святых мужей русских.¹⁴³

Сочинения Илариона: Слово о законе и благодати, Похвала Кагану Владимиру. Исповедание веры и нравственное Наставление.

В учении о законе благодати, направленном против Иудеев,¹⁴⁴ во-первых, объясняется взаимное отношение Закона и Благодати типической историей Агари и Сарры, далее показывается всемирное значение христианства и местное Моисеева закона. За тем излагается основная мысль христианства – соединение Божеств с человечеством в Иисусе Христе.

Похвала Владимиру – одушевленное изображение заслуг и свойств Равноапостольного. Здесь видно, как живо душа русского Учителя чувствует достоинство христианской веры, которую ввел в Россию Владимир на место язычества. Драгоценно и изображение того, почему Владимир избрал греческую веру.

В Исповедании веры Иларион излагает свое понимание догматов веры. Пространнее, чем другие, изображает догматы о святой Троице и о воплощении Сына Божия, короче – будущий суд и воскресение, свое повиновение седми Соборам, почитание Богоматери, икон, святых мощей и Церкви. «Верую, говорит Иларион, в единого Бога, славимого в Троице, Отца нерожденного, безначального, бесконечного; Сына рожденного, но также безначального и бесконечного; Духа Св., исходящего от Отца и в Сыне являющегося, но также собезначального и равного Отцу и Сыну…. Верую и исповедую, что Сын, по благоволению Отца, изволением Св. Духа, сошел на землю для спасения рода человеческого, но небес и Отца не оставил… пострадал за меня плотию, как человек, по Божеству пребыл бесстрастным, как Бог. Умер Бессмертный, чтобы оживить меня умершего… Святую и преславную Деву Марию именую Богородицею, чту Ее и с верою покланяюсь Ей. На святой иконе Ее зрю Господа младенцем Ее и веселюсь. Вижу Его распятого и радуюсь… Также и взирая на святых Его угодников, славлю Спасшего их». И пр. «Так верую и не постыжуся, – заключает Иларион, – исповедую пред народами и за исповедание готов положить душу мою». Это исповедание говорит, что вера Илариона была не делом одной мысли, а делом всей души, всей жизни; оно же показывает, что бл. Иларион понимал веру ясно, точно и превосходно.¹⁴⁵

Благодатию Божиею Русская Церковь первые два века свои, соблюдала православеное учение верно, спокойно, без потрясений со стороны замыслов преступной любознательности. Это, конечно, не было следствием малого развития просвящения, невежество известных людей 17 века не помешало этим людям восстать с ожесточением против Церкви. Напротив, этот покой показывает, что христианское учение принято и соблюдалось глубокой благоговейной верой.

В недрах России, со времени Владимира до нашествия Монголов, являлись только два лица с враждой против церковного учения. Под 1004 г. летопись заметила, что в Киеве явился еретик Адриан монах и скопец, что он хулил Церковь и ее уставы, епископов, пресвитеров и иноков. Но М. Леонтий (Лев) отлучил Адриана от Церкви, заключил его в темницу и виновный раскаялся. Под 1123 г. Никоновский Летописец ставит известие, что тогда явился еретик Дмитр и М. Никита велел держать его под стражей в своем городе Синельце (Синце на р. Суле). Летопись ничего не говорит о самой ереси Димитрия, но называет его злым еретиком. Принимая во внимание связь Болгарской Церкви с Русской, предостережения против Богомилов, встречающиеся в русских рукописях, сильное распространение ереси их с 10 в. в Болгарии, Греции и по всему Западу, наконец сходство Адриана учения с учением Богомилов, не можем не признать за самое вероятное, что Адриан и Дмитр были слушателями Богомилов.¹⁴⁶

Русская Церковь и в первые свои времена, как и последующие, отличалась терпимостью к иноверцам. Князья русские терпели в своих владениях и жидов.¹⁴⁷ Тем более терпели христиан Латинян. Были ли последние подданными России¹⁴⁸ или иностранцы купцы, они имели свои храмы около Киева и в Киеве,¹⁴⁹ в Новгороде и Ладоге.¹⁵⁰ Второй Митрополит Русский Лев, уже обличал Римлян. Но обличения его кротки. Он не употребляет ни одного выражения резкого, или отзыва укоризненного, но спокойным размышлением вводит Римлян в сознание несправедливости произвола их. Пространно рассуждает об опресноках, потом показывает неприличие субботнего поста, совершения полной литургии во весь вел. Пост, безженства священников, употребления удавлины в пищу, и наконец несправедливого учения об исхождения Св. Духа и от Сына.¹⁵¹ Урок смиренной терпимости дан был для Церкви Русской самим Промыслом и в самое важное время, в то время, как вспыхнуло самое жаркое неудовольствие между Западом и Востоком. В 1053 г. Гумберт, дерзкий, запальчивый посол Папы, за то, что Патриах не дозволил Латинянам отправлять безквасную службу в Константинополе, положил на олтарь Софийской церкви отлучение Патриарху Михаилу Керулларию и Льву Архиепископу Болгарскому. Михаил, также не сосвсем умеренный, поспешив перевесть грамоту на греческий язык, обнародовал ее вместе с анафемой на непризванных судей своих. Грамота перешла и в Киев, к беспокойству Русской Церкви. Импер. Константин Мономах, частью и по своим видам, не был доволен поступками Патриарха. Под видом недоверия к переводу, он «вытребовал из русского города точный список отлучения». Сообразно с сим Пастыри Церкви Русской предостерегали паству свою от своеволий Запада, но не питали в ней вражды к Западу: они воспитывали только любовь кроткую. М. Иоанн (1080–1098), не дозволяя совершать богослужения вместе с совершающими службу на опресноках, писал: «но есть с ними при нужде ради любви Христовой – ни мало не возбрано. Если кто хочет избегать того под видом чистоты или немощи: пусть уклонится. Остерегайтесь только того, чтобы не вышел из того соблазн, не родилась вражда великая и злопомнение; надобно для избежания большего зла (каковы соблазн и вражда) избирать меньшее». Правило превосходное, апостольское! Тот же дух апостольской кротости, и даже в большем свете, выражал в послании к Папе М-т Иоанн 2-й. «Не знаю, – писал он, – как произошли соблазны и преткновения на божест. пути и от чего они не исправляются? Не могу довольно надивиться, какой злой дух, столь злобный и ненавистный враг истины и противник единодушия, отчуждает братскую любовь вашу от целого христианского стада, внушая, что мы не христиане. Но мы сначала всегда почитали вас христианами по Божией благодати, хотя вы и не во всей чистоте сохраняете христианскую веру и во многом от нас отличаетесь». ¹⁵² Следствием таких отношений Православия к иноверию было то, что христиане римские без всяких вынуждений сознавали действие Духа Божия в Церкви Русской и присоединялись к Православию. Так варяжский князь Шимон с 3000 своей дружины, со священниками и семейством своим оставив «латинскую буесть» (глупость), присоединился к Церкви Русской, «чудес ради бывающих от Антония и Феодосия».¹⁵³

Не так хотел действовать Папа на Церковь Русскую. С начала 9 века Папа стал открыто считать себя главой всей Церкви. С того времени гнев Божий видимо отяготел над Римом. Со времени вел. Фотия на кафедре римской стали восседать люди, которым трудно дать настоящее название. Тьма невежества, суеверий и обрядов нелепых начала более и более сгущаться над несчастным Западом.¹⁵⁴ Но люди не вразумляются и гневом Божиим. Толпы миссионеров под разными названиями стремились не север покорять все Папе. Один Господь спас Церковь и отечество Русских от наводнения Западного.

Еще при благоверной Ольге Немецкий Император делал попытки вовлечь Россию в круг власти папской. После бесполезного покушения обратить язычника Владимира к латинству, миссионеры Папы пытались действовать и на христианина Владимира. Они успели в то самое время вести в Богемии на место греческого служение римское, при помощи оружия Болеслава Польского. Он облек Болеслава властию (которой и сам не имел) над всеми Славянами, сюда включили и Россию.¹⁵⁵ Болеслав, выдав дочь свою за Святополка, Владимирова сына, послал в Киев кольбаргского бискуна Реинберга; а Папа с своей стороны посла к Владимиру.¹⁵⁶ Немец начал с того, что восстановлял Святополка против Владимира и наконец склонил его к латинизму. Владимир посадил Рейнберга в тюрьму, где он и умер. Святополк с женою также заключен был в темницу, и хотя по настоянию Болеслава Владимир освободил его из темницы, но оставил без всякого владения. Кровавые дела питомца Рейнберга известны. Болеслав приходил с новым бискуном жечь Киев. Погибель Святополка Окаянного положила конец замыслам Болеслава на Киев.¹⁵⁷

Внук Владимира В. К. Изяслав-Димитрий в 1073 г. во второй раз был выгнан из Киева братом своим Святославом. Он обратился за помощью к Польскому Королю, но тот обобрал его и выслал от себя вон. Импер. Генрих брался помочь Изяславу, и не мог. Изяслав, в надежде на духовную власть Папы над Западом, послал сына к Папе Григорию VII. Он жаловался и на Болеслава, и на свои несчастья в России. «Царь царей», – так называл себя Гильдербрандт, – в 1075 г. требовал от Болеслава, чтобы «возвратил все взятое» у Изяслава. А к Изяславу писал о сыне его: «Согласно с его ответами и желаниями мы поручили ему управление Русским Государством. Чтобы надежно утвердилось в сердцах ваших и многое другое, чего нет в письме, мы посылаем к вам сих послов, из которых один вам известен и верный друг; они на словах изъяснят вам, что́ есть и чего нет в письме». Что́ же такое, чего нет в письме Папы? Что́ такое, что́ считает он нужным утвердить в сердце Изяслава? Разве мысли о долге князя христианского, или о долге каждого христианина? Правда об этом ни слова нет в послании Пастыря Римского. Но для этого не посылают послов, и Гильдеранд не тем был занят во всю свою жизнь. Впрочем и письменные и словесные поручения его остались без последствий. В 1077 г. Изяслав получил престол, но не от Папы, – брат его умер. А за тем не было никакой нужды и в Папе.¹⁵⁸

Покушения были и при Мономахе. В половине 12 в. один аббат польский послан был в Россию с тем именно, чтобы «приобресть Христу народы чуждые». И при М. Иоанне 4 (1164–1166) были послы Папы в Киеве. Но Митрополит отвечал посланием к Папе о причинах разделения Церквей. Все заботы оставались без пользы. Митрополиты, приходя из Греции в Россию, берегли Россию от Рима, ибо коротко знали Папу.

Одна только Галицкая область к концу сего периода испытала на себе, что́ значит быть в зависимости от римской власти. В конце 12 в. находилась она в руках Венгров, и Венгры позволяли себе делать все оскорбления Православию. Мужественный и умный князь Роман освободил ее от власти иноземной. П. Инокентий 4, зная Романа, решился воспользоваться самолюбием Романа. В 1207 г., в письме ко всем архиепископам и епископам России, Иннокентий приглашал всех соединиться с Римом. Не могли скрыть, что Россия дотоле не думала знать Папы, он писал: «Греческая Империя и Церковь покорились апостольскому седалищу: не безрассудно ли, если часть не будет согласовываться с целым?». А легат Папы уверял Романа, что Папа мечем св. Петра покорит Князю народы и сделает его Королем. «Такой ли меч у Папы? – отвечал Роман, указывая на свой. Пока мой меч при мне, он даст мне земли; не имею нужды в другом». Но скоро Роман умер. Юные сыновья его еще не были в силах твердо держать наследие славного отца. 10 лет волновалась область смутами, потом досталась венгерскому королевичу Коломану, а римское духовенство не опустило своих мер. Коломан был коронован латинским архиепископом, православный епископ и священники были венчаны, церкви стали превращать в костелы, народ принуждали к латинству. Мстислав Храбрый выгнал Венгров и Латын из Галича. Тем кончились и здесь усилия Папы покорить себе Русских.¹⁵⁹

Предки наши чувствовали и берегли ту истину, что для души христианской мало знать веру, а надобно молиться, надобно служить Богу, что знание без дел – мечтательность, часто гибельная, а богослужение внутреннее не может не выражаться во внешнем вместе с тем, как и само имеет нужду в нем. Отселе-то понятен восторг, с каким Святитель Иларион говорит к благов. Владимиру: «Востань от гроба твоего честная главо! Посмотри на город священный и блистающий иконами святых, благоухающий фимиамом, оглашаемый хвалами святыми и божественными песнопениями».

Россия, приняв веру из Греции, из Греции же приняла и внешнее богослужение. Богослужение Греческой Церкви во время св. Владимира сохраняло столько простоты и величия, что обряды его были прозрачной завесой, сквозь которую просиявал дух христианского богослужения: это испытали на себе послы Владмира.¹⁶⁰

Православный храм есть дом Бога благодати и училище веры. Проникнутый этой мыслью о храме, благоверный Владимир в след за крещением народа, стал воздвигать храмы новой веры. На месте крещения народа построен храм во имя Ап. Петра, твердого проповедника веры. На месте низвергнутого Перуна поставлен храм во имя Великого Василия – Ангела Владимирова и общего молитвенника пред Богом. На месте страдальческой кончины первых двух русских мучеников с особенной любовью построен и обогащен храм Богородицы – Матери Спасителя мира, названный Десятинным. В Василиве, любимом загородном месте Князя, воздвигнут был храм Спасителю.¹⁶¹ Сын его Ярослав, продолжая дело равноапостольного отца, щедро расточал казну свою во славу имени Божия. Летопись заметила на страницах своих дела благочестия его: а) храм Софийский в славу ипостасной Премудрости Божией,¹⁶² снимок с цареградского Софйск. в меньшем размере, но украшенный щедрой рукою, «золотом, серебром, драгоценными камнями, дорогими сосудами, и мозаикою, так что церковь сия заслужила удивление окружных народов»; это был памятник и веры и благодраности за победу, одержанную над Печенегами, лютыми врагами тогдашней России; б) храм Благовещения над Златыми Вратами Киева, построенный с той мыслью, «да всегда радость граду тому будет молитвами Пречистыя Богородицы и св. Архангела Гавриила» в) «И иныя церкви ставляше по градом и по местом, и поставляше попы».¹⁶³ Князья, бояре, пастыри Церкви одушевлены были той же ревностью к славе имени Божия, возвигали один за другим храмы, щедро украшали их. Соборный владимирский храм Андреем Боголюбским был украшен с щедростью изумительной: 5 куполов были вызолочены, трое дверей церковных украшены золотом, паникадила серебряные вызолоченные, ризы на иконах кованные из золота, и осыпанные жемчугом, три сени для хранения Даров из чистого золота и с дорогими камнями, священнические ризы шитые золотом.¹⁶⁴ В 1124 г. в Киеве на одном Подоле сгорело 600 церквей.¹⁶⁵ В других городах число храмов представляется по летописям более ограниченным, и однако весьма значительным.¹⁶⁶ В России усердие к храмам было возбуждено и примером Востока, где также усердно умножали тогда число храмов.¹⁶⁷ И если там бл. Феофилакт жаловался, что многие, оставляя без призора прежде воздвигнутые храмы, спешили, друг пред другом воздвигать новые – из одного тщеславия¹⁶⁸, то не таково было положение России. Не говорим о времени, когда только что вводима была вера в России: тогда столько же очевидна была нужда в храмах христианских, сколько естественно было пламенное усердие к вере. Россия подражала греческому усердию к храмам, потому что говорили, «церкви там полны людей, в селениях и городах благоверных все прилежат к молитве, все предстоят к Богу».¹⁶⁹ Не надобно забывать и того, что, если бы при тогдашнем невысоком развитии силы мыслей, какой-нибудь мечтатель Богомил успел потушить в сердцах русских священное усердие к храмам, то народ остался бы без мыслей о вере, без благочестия христианского, ибо оставался бы без самого удобного для него училища веры и благочестия. Потому-то благочестивые Пастыри, благочестивые князья, и каждый, кто только имел при благочестии средства, истощали богатства как на построение храмов, так на умножение в них священного благолепия. Благочестие их желало, чтобы все священное было достойно своего имени и цели, а богатство свое считало оно собственностью Божией. Чистое усердие к храму Божию награждено было свыше особенными дарами в лице пр. Еразма Перечерского и Симона Варяга.

По внутреннему и внешнему расположению, храмы в России были византийские: соборные с галереями (палатями) по бокам и на западной стороне, в два или один ярус.¹⁷⁰ Смотря по тому, какую мысль веры дозволяли выразить искусство и средства, построивались с 3 и 5, с 13 и 15-ю главами (верхами), а иногда с одним куполом. Для построения лучших храмов каменных не считали за грех призвать иностранных художников даже немецких. Напротив говорили: «приведе Бог из умных земель мастеры». По опыту видели, что дела искусства не то, что мысли веры, – храмы русских художников скоро падали.¹⁷¹

К святыне храмов относились Крест и Евангелие, иконы и мощи святых. Крест и Евангелие обыкновенно полагались на престоле и были предметом самого глубокого благоговения, так что много надлежало решать сомнений, когда и кому прикладываться к ним.¹⁷² Памятники свидетельствуют, что одинаково чтили тогда и четвероконечный и шестиконечный и осмиконечный крест, и ни что не говорит чтобы оказывали хотя бы предпочтение последнему пред первым, да и не с чего быть тому, когда чтили собственно Христов крест.¹⁷³

Престолы храмов христианства с самых первых времен христианства основывались на мощах святых (Откр.6:9). По недостатку же св. останков признано было достаточным довольствоваться малыми частицами, и влагая их в антиминсы, освящать страдальческой частью храм новый. При таком библейском значении св. мощей, естественно и благоговение к ним и усердие видеть их, когда только можно, в храмах. Чудеса же, источавшиеся от останков благодатных, были очевидны. Таким образом св. Владимир в то же время, как нес весть о новой вере своим подданным, принес с собой из Корсуни иконы и мощи св. Климента Еп. Римского, и ученика его Фивы, а в последствии положил их в Десятинном храме.¹⁷⁴ Константинополь, тогда хранилище мощей, доставлял тогда по усердным мольбам русского благочестия останки святых. Так принесены были мощи св. вмч. Варвары, дар драгоценный для Церкви Русской.¹⁷⁵

Усердие к св. иконам, которым одушевлены были все, от Епископа и Князя до простолюдина, награждаемо было особенными дарами благодати Божией – явлением чудес от некоторых св. икон. Между последними особенно известны: а) Печерский образ Богоматери, в 1083 г., в следствие видения, принесенный из Греции в Киев, и прославившийся с того времени многими чудесами.¹⁷⁶ б) Образ Богоматери, по преданию, писанный Евангелистом Лукой, принесенный из Константинополя в Вышгород, а отселе в 1154 г. Князем Андреем во Владимир, и в 1164 г. прославленный победой над Болгарами.¹⁷⁷ в) Новгородская икона Знамения Богоматери. В 1170 г. суздальское войско, под предводительством 72 князей, бесчеловечно опустошив на 300 верст новгородскую область, гордо подступило к Новгороду. Новгородское мужество не могло устоять против такого многочисленного неприятеля. Святитель новгородский Иоанн обратился с пламенными молитвами к Богу и Матери Божией. Уже четыре дня продолжалась осада, как небесный голос возвестил Иоанну: «иди, а возьми икону Богоматери в храме на Илинной улице, и увидишь спасение». На утро св. пастырь со всем клиром вынес икону на наружное укрепление города. Народ молился с воплем и слезами. Осаждавшие простерли воинскую отвагу до наглости против святыни, сыпали стрелы на молящихся и «застрелиша Суздальцы икону Богоматери». Осажденные ободрились, а на осаждающих напал страх. Суздальцы претерпели страшное поражение: в плен взято было их так много, что за выкуп Суздальца охотно брали по две нагаты, т. е. по копейке серебра.¹⁷⁸ Благоговейное усердие к св. иконам¹⁷⁹ награждаемо было особенными дарами благодатными: так преп. Алипий, благоговейный Печерский иконописец, сам известен по дару чудес.¹⁸⁰

Если бы и не говорили исторические памятники, само по себе вероятно, что при введении христианства в Россию воспользовались теми богослужебными книгами, которые переведены были на славянский язык св. Кириллом и Мефодием. – Болгария, с любовию принявшая труды славянских просветителей, передала их и Русской Церкви.¹⁸¹ Наппонские биографии славянских учителей¹⁸², известия Экзарха Иоанна,¹⁸³ Нестора¹⁸⁴ и западных повестователей¹⁸⁵ показывают, что Кириллом и Мефодием переведены были для богослужения Чтения из Евангелия и Апостола, Псалтырь, Часослов, Перемеиник, Литургия, Чины Таинств, Октоих, службы великим праздникам.¹⁸⁶ Вот все, чем могли для богослужения воспользоваться из Болгарии в России и прежде Владимира; особенно же при св. Владимире. В самой России начали переводить греческие службы при Ярославе В. Преп. Нестор говорит прямо, что Ярослав заставлял переводить «книги многи, имиже поучахуся верни», и он же замечает: «и бе Ярослав любя церковные уставы». Последние слова, в связи с первыми, не оставляют сомнения в том, что тогда переводимы были богослужебные книги. Тогда-то стали переводить службы избранным святым, писанные преп. Феофаном Никейским 857 г. и Иосифом Песнопевцем 887 г. самыми плодовитыми писателями канонов. Триодь Феодора и Иосифа Студитов, без сомнения, не была оставлена без перевода тогда, как введен был преп. Феодосием 1070 г. Студийский устав. Отличие Студийского устава от других между прочим в том и состоит, что им положено петь каноны студийских отцов¹⁸⁷. До нас дошли следующие богослужебные книги Русской Церкви 11 и 12 века: Евангелие, Стихирарь,¹⁸⁸ два Служебника.¹⁸⁹ Октоих с песнями Иосифа и Феофан, Имп. Льва и Константина, Праздничная Минея.¹⁹⁰ По летописям и другим памятникам также видно употребление вышепомянутых книг Греческой Церкви, со включением и Требника, но ни из чего не видно употребление Месячных Миней.¹⁹¹

В конце 11-го в. известен был и русский песнопевец, современник перп. Нестора, Григорий творец канонов. Он, как вероятно, написал службу преп. Феодосию, когда открыты были в 1090 г. мощи его, также Мч. Борису и Глебу и Вмч. Георгию. Иларион писал «молитвы за Князя и за все православие». Это было по случаю освящения Георгиевского храма.¹⁹² Молитвы и песни св. Кирилла Туровского уже известны.

До Ярослава уставщиками церковного пения у нас были от Славян Болгарских¹⁹³. А в 1053 г. прибыли в Россию «трие певцы гречестии с ноты своими, и оттоле началось в русской земле изрядное осмогласие» – пение по 8 гласам октоиха, наипаче же и трисоставное сладкогласование – пение с прибавлением верхних и нижних тонов, или на три голоса, столько не нравящееся мнимым старообрядцам, и самое демественное пение – мелодии, состоавленные придворными и патриаршими доместиками – регентами – пение во славу Богу о Пречистой Его Матери и всем Святым.¹⁹⁴

Дошедшие до нас вопросы иеромонаха Кирика с ответами Нифонта и других русских Пастырей, относятся большей частью до богослужения. Они показывают и состояние греческих современных правил Церкви, и то, что учинено в Церкви Русской, особенно по отношению к чину Таинству. Из них равно как и из других памятников древности можем видеть как при соединении греческого с жизнью нового народа с особым характером и с особенными обстоятельствами жизни, родились новые вопросы, а затем последовало несколько новых советов и новых постановлений. Существенное в Таинствах не могло быть изменено, как неизменна воля Божия. Но другое дело – обряды, окружающие совершение таинственного.

Богослужение Православия сопутствует страннику земному от колыбели до гроба: это всегда было принадлежностью православного богослужения. Начнем же с рождения духовного – с Крещения.

М-т Иоанн, на вопрос: можно ли крестить новорожденное дитя, если оно больно до того, что не может сосать матери? Отвечал: «относительно здорового Отцы повелели ожидать трех или более лет. Но для внезапных случаев смерти, срок находим короче; если совсем больно, пусть будет и 8-ми дней, – крестить; даже повелеваем, если итого меньше, чтобы не умерло некрещеным; таких младенцев крестить, в какой бы день и час ни настояла опасность смерти».¹⁹⁵ Общим правилом древней Церкви было не лишать младенцев Крещения. Общим правило было – больных детей, как и всякого больного, крестить при первой опасности смерти. Последнее потому, что Крещение – дверь к небесному царствию и с лишением Крещения не вступают в дверь сию. Потому-то и принимали в Русской Церкви, что «если дитя умрет некрещеным, по нерадению родителей, или священника, то вменять это виновным, как душегубство, – назначать 3 года пост; если же случится это против воли, нет епитимии.¹⁹⁶ М-т Иоанн справедливо указывал на Отцев относительно крещения младенцев на третьем году, возраста их. Св. Григорий Назианзин писал в Слове о Крещении: «Что скажем о младенцах которые не разумеют ни того, что такое благодать, но того, что такое наказание? Крестить ли и их? Непременно, если грозит опасность. Относительно же прочих я даю совет дожидаться трех лет, или немного более или менее того, чтобы сколько-нибудь могли слышать и повторять нужные слова Таинства, и если не совершенно, по крайней мере образно понимать его».¹⁹⁷ Здесь в основании срока Крещения принимается нужда для крещаемого – разуметь совершающееся над ними Таинство, и всего более обеты Крещения. Богослов не предписывает правила, а только дает совет. М-т Иоанн говорит: «повелена святи Отцы», – это не совсем точно. Богослов выражался умеренно. Он понимал, для крещенного ли, или для некрещеного дитяти удобнее изучать веру, так же как знал, что вместо детей дают обеты восприемники с тем, чтобы объяснить и нужду и содержание их духовным детям, а воля исполнять или не исполнять обет – во всяком случае остается за каждым. Сообразно с сим советом пр. Евфоимий крещен был трех лет. Поскольку же христианское Крещение заменило собою обрезание, в 8-й день совершается над всеми детьми Израильтян и совершившееся, также в 8-й день, над самим Спасителем нашим, то на сем основании некоторые назначали днем Крещения восьмой день младенца. Африканский Собор 3-го в. не признал сего основания непреложным и полагал, что Крещение может быть совершаемо во второй и третий день.¹⁹⁸ Это имел в виду и М. Иоанн, прилагая сказанное вообще о детях к детям больным. Многими было принято совершать Крещение детей в 40-й день после рождения.¹⁹⁹ Основанием тому служило время нечистоты матери, питающей младенца. Сей обычай соблюдали в Греции в 11 веке²⁰⁰, и он же соблюдался в древней Русской Церкви. Нестор пишет о пр. Феодосии, что родители «яко минуша 40 дней детищю, Крещением того освятиша».²⁰¹ Греберштейн даже в свое время писал, что в Московии без особенной причины, напр. болезни, не крестят младенцев ранее 40 дней.

При разрешении сокращать срок Крещения для больных детей, встречалось недоумение, которое предлагали и М-ту Иоанну: «если нет особой кормилицы, а мать в приложение сорока дней остается в нечистоте, то, чтобы без пищи не умерло дитя, надобно ли ему сосать матерь?» Митрополит отвечал: «Без сомнения, лучше сохранить жизнь, чем воздержанием уморить дитя».²⁰²

Нестор пишет, что родители Феодосия «в 8 день после рождения принесоша к иерею, якоже есть обычай крестьяном, да имя детищю нарекут». Так это и доселе в церковном Требнике. По летописям видим, что наши Князья, кроме христианского имени, удерживали и народное название, и даже известнее было последнее, чем первое.²⁰³ Подобное было и в первые времена христианства, крестившиеся удерживали, кроме христианского, и языческое имя.²⁰⁴ Но с 4-го века Отцы стали воспрещать последнее, особенно потому, что греческие имена часто бывали именами идолов.²⁰⁵ Русские имена были не таковы: они говорили только о свойствах лица, потому и носили их без опасения. Впрочем к концу первого периода нередко встречаются и одни христианские имена.

Относительно крещающихся возрастных, правилом Новгородской Церкви было: «огласительные молитвы для Болгарина, Половца, Чухонца начинать за 40 дней до Крещения, когда следует выходить им из церкви, как оглашаемым, для Славянина за 8 дней, для младенца оглашение соединяется с Крещением.²⁰⁶ В первые времена Русской Церкви мы уже не видим, чтобы время Крещения возрастных ограничивалось временем Пасхи, Пятидесятницы и Крещения Господня, как это соблюдалось в 4 христианском веке. Апостолы крестили каждого, когда бы ни случилось крестить: так было в 11 в. и в Греции.²⁰⁷ Продолжение огласительного состояния не было ограничено древними правилами, оно было различно в различных местах и сокращалось или увеличивалось, смотря по состоянию оглашаемого.²⁰⁸ Собор Лаодикийский постановил прав. 45, чтобы приступающий к Крещению приготовлялся постом во всю Четыредесятницу. Но из примеров того же 4-го века видим, что иногда оглашение ограничивали и семью днями.²⁰⁹ Сообразно с сим, для Чухонца, Половца, Болгарина, людей грубых и совсем незнакомых с христианством, Новгородская Церковь продолжала оглашения до 40 дней. А для Славянина, который в 12 в. уже имел много случаев видеть христианство, достаточно было и 8 дней. Все это относилось к возрастным, но не к детям. Нифонт прибавлял относительно последних, что «лучше было бы оставлять и их на несколько дней между оглашаемыми». Это понятно только при соображении с возрастом, в каком крестили детей.

Из обрядов самого Крещения, по указаниям на них св. Нифонта в его ответах Кирику, видны: а) четыре молитвы оглашения, вероятно, те же, какие и ныне известны, но которые повторялись тогда до 10 раз. б) отрицание от сатаны, совершавшееся с поднятием рук к небу. С последним действием соединяли такую мысль: «нет твоего зла, ничего не сокрыто у меня, нигда не держу и не таю». А Нифонт говорил, что этим гнали от себя невидимого врага. в) Вода Крещения троекратно осенялась крестным знамением. г) Крещение совершалось троекратным погружением крещаемого в воду.²¹⁰

Миропомазание, по правилу самой глубокой древности христианской, непосредственно следовало за Крещением. Совершение его по указаниям святителя новгородского Нифонта, представляется в следующем виде: «крестные» и венец, и тако помажеши и святым миром, и дай ему свещю»²¹¹. Или как это описывается в истории Крещении Муромцев²¹², «мазаху их хризмою; и надеша на ня червленыя венцы, на главы им обязаша; на нихже крест и белы ризы и погавицы и сапоги, и даша всем свеща горяща». При сличении с памятниками древней Восточной Церкви оказывается, что действия сии совершались и в первобытной христианской Церкви, за исключением того, что не относится к Таинству. А) Несомненно известно, что новокрещенные облеклись в новые белые одежды, что служило знаком их новой чистой жизни.²¹³ Б) О венце из цветов говорит св. Златоуст готовящимся к Крещению: «знают силу сей чести посвященные в божественное Таинство, но и вы скоро узнаете; тогда вспомните мое слово, когда на голове вашей будет лежать венец светлее лучей солнечных».²¹⁴ В) Не говорим о Миропомазании, видимой стороне таинственного укрепления в новой жизни. Заметим только слова русских правил: «миром помазати чело и ноздри, и уши, и едину руку правую».²¹⁵ Последнего – помазания одной руки правой не видно в обычаях восточных. г) Наконец общим обычаем было и то, что новокрещенные держали возжженные свечи, которые, как говорит Богослов, проображают тот свет, с которым ты выйдешь во сретение Жениху.²¹⁶

По древнему правилу Восточной Церкви, после Крещения и Миропомазания новокрещенные в продолжение восьми дней присутствовали при богослужении, и соблюдая пост, каждый день приобщались. То же требовалось и правилами древней Русской Церкви и, как видно из разных недоумений, предложенных Кириком, совершалось с точностью. До восьми дней новокрещенный считался неразрешенным, а в восьмой разрешали его с молитвой и омовением лица губкой. Более, чем вероятно, что выражение древних правил: разрешити, означало не только снятие белой одежды, в которую облечен был новокрещенный, но и снятие повязок, под которым находились миропомазанные части тела.²¹⁷ Нифонт говорил: «Если будут говорить (священнику): разреши скорее, чтобы не умерло дитя больное; то пусть скажет: а разве худо стать так пред Богом, нося неповрежденную печать Христову? Я рад бы был, если бы мне довелось это».²¹⁸

Сие Таинство совершали и над Латинянами при присоединении их к Православию; но отнюдь не повторяли над ними Крещения. Чин присоединения их ясно изображен Нифонтом.²¹⁹ Точно так же возвращали к Православию имевших несчастие в плену у врагов поколебаться в исповедании веры.²²⁰

О Евхаристии довольно замечаний в наших правилах. Не говорим о замечаниях относительно лиц, приготовляющих просфоры.²²¹ Кирик справшивал Нифонта: должно ли служить на одной просфоре? Нифонт отвечал: «если это будет далеко в селе, а взять другой просфоры негде, – достоит служить; если же будет близко торг, где можно купить: то не достоит».²²² Ответ рассудительный и весьма замечательный. Он показывает, что Пастырь новгородский верно понимал сущность Таинства, т.е. что собственно для Евхаристии необходим один хлеб: един хлеб, едино тело есмы, еси бо от единого хлебы причащаемся, говорит Апостол (1Кор.10:17). Давая наставлении о заупокойной литургии, тот же святитель говорит: «заупокойную литургию всегда служи на трех просфорах, одна великая, от нее отделяй агнец, – здесь мертвый не поминается; а те две за упокой».²²³ Вот и здесь необходимой, самой важной, просфорой представляется одна – великая. Относительно других просфор, какие только были, заметим, что в древних Служебниках вовсе не оказывается счета просфорам, и не видно определенного положения о числе их. Напр. по служебнику Антониева монастыря 12-го века, счет просфор не означен; после описания действия над главной просфорой показаны: а) молитва: «да примет Господь жертву в честь Святому»; б) молитва: «да примет о здравии и спасении»; в) молитва: «да помянет Господь души усопших», и более ничего.²²⁴ То же самое видим и в приведенных правилах Нифонта: если нужда не полагала препятствий, то служили более, чем на одной. Но на скольких именно, о том не было полагаемо правила, а за недостатком служили и на одной. Известен ныне и Служебник, где чин Проскомидии ограничивается только приготовлением агнца.²²⁵ Известно, что в первые времена христианства каждый из причащающихся приносил свое приношение, и след. определения числа просфорам тогда и быть не могло. Нифонт считал приличным, чтобы для заказной заупокойной литургии приносили две просфоры заупокойные, т. е. одну для поминовения того умершего, для которого собственно совершается служба, другую для поминовения прочих. М-т Климент делал замечание против приносивших просфору и на панихиду вместе с коливом и говорил, что так не бывает в Цареграде, где просфора заупокойная приносится в алтарь.²²⁶ Все это показывает только то, что тогда еще помнили древнее обыкновение Церкви приносить свое к алтарю за себя и своих.

Известно, что в 11 и 12 в. на самом Востоке не так, как в древние времена, не часто приступали к трапезе Господней, и большая часть по охлаждению к благочестию, а некоторые по чувству недостоинства. И в Русской Церкви полагали довольствоваться некоторым вместо причащения антидором.²²⁷ Тем не менее, как самое множество вопросов Кирика о Св. тайне, так некоторые ясные слова древних показывают, что тогда в Русской Церкви благовейные миряне причащались не редко. Посему-то М. Иоанн дал строгое правило не считать того христианином, кто не причащался ни разу в год.²²⁸ Особенно время Пасхи было обыкновенным временем причащения.²²⁹ В перый день ее («велик день») причащались все и старцы, и дети. Относительно последних Нифонт, разрешая несколько недоумений, между прочим говорит, что, так как они не всегда и не все могут дождаться общей литургии, то оставлять от литургии В. субботы дары, и тем причащать их в день Пасхи после утрени.²³⁰

Довольно вопросов предложено было относительно того, кого не допускать до Св. Тайн. Умный ответ дан был на простодушный вопрос: надобно ли причащаться тому, у кого шел гной из уст? «Вельми достоин, – отвечал Нифонт, – не той бо смрад и отлучает святыни, иже из уст идет у других, но смрад греховный».²³¹

О пресвитере, готовящимся служить, Кирик между прочим²³² справшивал: позволительно ли служить после ужина не спавши ночь, но проведя ее в пении или чтении? Епископ отвечал: «что лучше – спать, или молиться Богу?».²³³ Вопрос Кирика замечателен потому, что на Востоке в древние времена пресвитеры приготовлялись к служению всенощным пением, чтением и молитвами.²³⁴

Из ответов русских Пастырей Нифонта, Саввы и Иоанна видим, что тогда известны были литургии Златоустого и В. Василия, и чин Преждеосвященной литургии, но чин приготовления агнца для сей последней литургии, и для больных,²³⁵ чин причащения опасно-больного,²³⁶ требовали некоторой определенности.

«Если кто прийдет ко мне на покаяние, – српашивал Кирик, – то нельзя ли мне, Владыко, отослать его к иному?» «Грешно не принимать», – отвечал Пастырь. «Но я невежа и несмыслен», – говорит Кирик. Пастырь отвечал: «он хочет пред тобою открыть все, любя тебя, а к иному не пойдет, или не исповедует всего, стыдяся. В таком случае, пусть ты будешь святой муж, начнешь творить чудеса и воскрешать мертвых, – но если не примешь, идти тебе в муку; если же примешь, но не управишь, то тоже, а он без греха».²³⁷ Последнее едва ли справедливо: каяться и творить дела покаяния надобно не ради известного человека. После усильных просьб смиренного Кирика, Пасытрь довзволил отсылать к другому, но «с любовию, если только тот искусен; так как покаяние – дело воли». Святитель Иоанн полагал: «если кто захочет от одного отца духовного идти к другому, то скажи ему: отпросись у него. Если же не хочешь прогневать того отца и решишься тайно принимать его, то скажи: бери у него молитву и дай подарок по-прежнему, а со мной держи исправление тайно и слушай меня; но знай, что если ты таков же будешь у другого, как и у того, то нет пользы для тебя».²³⁸

Относительно кающихся, правила русских Пастырей отличаются благоразумной снисходительностью. Если человек кается, а грехов у него много, как поступить? – спрашивал Кирик. Святитель Иоанн «не велел тогда же налагать епитимии, – но назначить что-нибудь малое, до обучится; потом по-немногу прибавлять, но не слишком отягчать».²³⁹ Другой неизвестный архипастырь наш писал: «Послушайте любимици и честний попове: яко аз многогрешный слушах, яко друзии попове не приемлют многогрешнаго человека Божие царство. Про то же и самем будет затворено. Не токмо же тако, но и суд зол обрящут. Сам бо Господь рече: не приидох праведных призвати, но грешных на покаяние. Приимшим же покаяние коего-либо человека сицю дати заповедь: маломощным и разумным, а богобоязненным, велику заповедь дати; тии претерпевшее добре, большее спасение получать. А многогрешным, рекше невежам, малу заповедь дати, да не стуживше си отчаяся погибнут».²⁴⁰ Кирик спрашивал: должны ли супруги помогать взаимно в несении епитимии? Нифонт отвечал: «вельмы достоин волею», добровольно: «как друг другу, брать брату помогают, так и супруги».²⁴¹

В руках Кирика была книга, где было сказано, что 10 литургий, заказанных в виде епитимии, избавляют от грехов четырех месяцев, 20 – покрывают 8 месяцев, а 30 – целый год. Это что-то похожее на латинские индульгенции. Известна и ныне статья, едва ли не дело Грека-униата: «заповедь и уставы св. Отец 318 в Никеи, на котором был Селивестр папа», где предлагается тот же легкий способ спасения. Нифонт с негодованием говорил Кирику: «Что это? Если так: то человек богатый грешил бы беспрепятственно, и только расплачивался бы за службу, а сам cебя ни в чем не ограничивал бы. Нет, это не годится».²⁴² Нифонт ограничивал и послабление к тем, которые только что во время Вел. Поста удерживались от тяжкого греха, – послабление основывавшееся на правиле Иоанна Постника.²⁴³

Христианство – вера чистая, небесная, вступив в общество Русских, нашло сильные беспорядки в семейном быту русского народа, беспорядки пагубные и для гражданского быта надобно было много бороться с язычеством.

Прекрасно обыкновение русского христианства того времени – причащаться Св. Таин брачующимся. Нифонт говорил, что надобно удостаивать животворящей Тайны и тогда, когда на ком-либо из них лежит епитимия.²⁴⁴ Святое само по себе правило сие спасительно было тогда и в том отношении, что учило грубый народ святости брака. Простой народ не относил к обязанности испрашивать благословения Церкви союзу брачному, думал, что это благословение – преимущество князей и бояр.²⁴⁵ Такая вольность была собственно плод дикой языческой грубости, предоставлявшей брачный союз безусловному произволу, о чем писал преп. Нестор.²⁴⁶ У Сербов, даже во время первого сербского архиепископа св. Саввы, простой народ брал жен без благословения в храме, и точно так же как и в России, считал венчание отличием людей высшего класса.²⁴⁷ Христианство не могло терпеть таких обычаев. «Людям простым по имени и общему мнению – говорит Митрополит, – даем вразумление и говорим: только одни невежи в законе допускают для простых и невежде такое совокупление; – без Церкви Божией, без благословения творят свадьбу, называя это тайным пониманием; тем, которые так берут жен, налагать епитимию, как блудникам». В другом правиле, ясно поставляя такой обычай простонародия в связи с язычеством, Пастырь повелевает употреблять все старание, чтобы вразумить невежество, наставлять, увещевать, поражать страхом отлучения от Церкви.²⁴⁸

Языческая жизнь Русских дозволяла многоженство. Ярославлев устав о церковных судах на мужа, держащего двух жен, налагал пеню; а вторую жену его приказывал отводить в дом церковный, чтобы родные внесли за нее выкуп. Митрополит Иоанн писал о бесстыдных: «это противно вере и греческому благоверному житию», и повелел не считать непокорных христианами.²⁴⁹ Против того же говорил и Нифонт.²⁵⁰

Та же языческая жизнь предоставляла право переменять жен по произволу страстей, но христианство не действует заодно со страстями. Ярослав определил мужу сверх денежного штрафа гражданскую казнь, а в случае обоюдного согласия четы на развод назначил только денежное взыскание. Последнее было снисхождением к укоренившемуся обычаю, если только не относилось к случаям законного развода. М. Иоанн нашел возможным действовать ближе к духу христианства: он отлучал виновных от причащения Св. Таин и повелевал делать увещания простому народу, мало знакомому с духом христианства.²⁵¹ Но тот же Митрополит, в том случае, если кто по видам благочестия оставлял жену, дозволял такого удостоивать и сана священства, жене вступать в новый брак: это было только в духе тогдашнего греческого благочестия.²⁵²

Митрополит Иоанн своими правилами указывал и на те пределы, которые полагает природа заключению браков в степенях родства, повторяя мысли, оправданные в греческой Церкви.²⁵³ Впрочем Князья не всегда следовали сим правилам, так же как и запрещению того же Митрополита заключать брак с иноверными.²⁵⁴

Священник подвергался лишению сана, когда, зная или не зная, освятил бы Таинством троеженца. Снисхождение к немощи дозволяло только читать молитву.²⁵⁵

Нифонт давал правила, как совершать моление над болящим. Из слов его видно, что нынешний чин Елеосвящения был чином и того времени, но некоторых частей его тогда не доставало. Известно, что канон Елеосвящения, – сочинение блаж. Арсения Епископа Корфского 10 века, помещен в нынешнем Чине с переменами против подлинника, а тогда его и совсем не видно было в славян. Чине.²⁵⁶ Нестор пишет, что преп. Феодосий, когда приносили к нему больных, с мольбою о помощи для них, отсылал, их к пр. Дамиану, пресвитеру и постнику, с повелением сему «молитву сотворити болящему; и абие сотворяще молитву и масло помазавшее, и приимаху исцеление». Нет сомнения, что пр. Дамиан присветер таинственным Елеосвящением исцелял болящих. Нифонт, как кажется, дозволял читать молитву Елеосвящения: «Отче Святый, Врачу душ» и пр. в отсутсвтвии больного, в келии, что было бы не согласно с чистым разумением тайны.²⁵⁷

И благоразумно и с пользой для всех советовал Нифонт людской суетливости не спешить с погребением умершего. Он запрещал погребать умершего по захождении солнца и даже при склонении солнца к западу, и говорил: «то бо последнее видит солнце до будущаго воскресения».²⁵⁸

По усердной просьбе Симона, присоединившегося из латинства к Православию, пр. Феодосий написал для него такую успокоительную молитву: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Своем, издати хотя комуждо делом его; тогда Владыко, раба Своего Симона и Георгия одесную стати Тебя сподоби в славе Твоей и слышати Твой благий глас: придите благословения Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство». Симон, передавая сию молитву умершим, прибавляет: «оттоле бо утвердился таковое написание полагати умершим, прежде бо сего никтоже не сотвори сего в Руси.²⁵⁹Можем верить, что прежде сего случая не было обыкновения давать такую или подобную молитву. Но разрешительная молитва известна и у Греков, только не такого содержания.²⁶⁰

Нифонт не велел разрывать могилы, когда похоронили одного с иконою: «христианин бо есть». На том же основании на вопрос, надобно ли отпевать и поминать младенца? отвечал: «хотя бы умер в тот час, как крещен, отпевай. Не грехов бо деля поем над мертвыми, по яко над святыми: должны бо есмы всякого христианина, яко свята имети, и Бог судит всех».²⁶¹

Сорокодневное поминовение «в божнице» (так называли кладбищенский храм)²⁶² признавали неотменным долгом. Признавая важность сего поминовения, некоторые приказывали и заживо поминать себя. Нифонт, запрещая это, говорил: «лучше поручать знакомому совершить это после смерти; а если и принять сорокоуст, то надобно объявить, чтобы таковый непременно воздерживался от грехов: «мертвец не грешить».²⁶³

Нифонт говорил, что погребать бедных за свой счет – дело полезное для души.²⁶⁴ По летописям видим скудельницы в Новгороде и других городах.²⁶⁵

По тому глубокому благоговению, какое имели древние христиане Русской Церкви в силе креста Христова (§ 20), нет сомнения, что они часто огрождали себя крестным знамением.²⁶⁶ Но как ограждали?

Памятниками того, какое употреблялось крестное знамение в древней Церкви Русской, остаются для нас лишь немногие иконы и мощи.

На мозаических иконных Софийского Ярославова храма, святители Григорий и другие изображены преподающими благословения – благословением близко подходящим, к так называемому ныне, благословению именословному.²⁶⁷ В том же виде представляют святителей фрески, недавно открытые под четырьмя слоями краски в том же храме: большой палец святителя приклонен к четвертому: мизинец поднятый, а не пригнутый, и указательный несколько наклонен к серднему. На древнем потире Спаситель и Иоанн Златоустый в том же виде преподают благословение, а у Предтечи молящегося приклонены один к другому три первых перста.²⁶⁸

Между мощами древних русских святых самые замечательные в настоящем случае мощи препод. Спиридона, подвизавшегося в 12 веке. Три первые перста правой руки его сложены вместе, два последние пригнуты к ладони. Рука сложена так крепко, что, если бы кто захотел дать иное положение перстам ее, тот вероятно, скорее бы переломил их, чем исполнил желаемое. И след. Преподобный остается в том молитвенном положении, в каком застали его минуты смерти и потому остается проповедником-обличителем для глаголяемого старообрядца, и когда бы не напрасно.²⁶⁹

Дух благодати Божией, живущий и действующий в Церкви Христовой, благоволит по Своему усмотрению являть в известных лицах и в известные времена особенную славу Свою. Юная Церковь Русская, внимательная к изволениям Св. Духа, освятила славу путей Его, показанных еще в прежние времена, приняла празднества Православной Греческой Церкви в тогдашнем виде²⁷⁰. С любовью приняла она и для духовной радости для современной Славянской Церкви, каковы дни св. Кирилла и Meфодия – славянских просветителей²⁷¹, св. Вячеслава Чешского в бабы его Людмилы²⁷², Покров Богоматери, виденный болгарским Славянином св. Андреем²⁷³. По тому же вниманию к делам Духа благодати, Русская Церковь установила празднества в славу благодеяний, оказанных ей самой, а некоторым святым до полного открытия славы их праздновала местно.

1. В 11-м веке:

а) Самым радостным для Церкви Русской праздником было празднование славы св. страстотерпцев, Князей Бориса и Глеба. Их слава и сила на небе составляли залог для ее целости в будущем, отрадную мысль о недавно-прошедшем. Чудеса, совершавшиеся у могилы страстоторпцев, свидетельствовали о их святости. В 1020 г. Митрополит Иоанн I и духовенство вынули мощи их из могилы, открыли и нашли нетленными, тогда как св. тело Князя Глеба около 4 лет оставалось в лесу, где бросили его убийцы, под влиянием воздушных перемен. Гробы поставлены в часовне. Следовали новые чудеса, и по совету того же Митрополита В. К. Ярослав воздвигнул в Вышгороде деревянный храм во имя св. страстотерпцев. Храм освящен 24 июля – в день убиения св. Бориса и мощи с торжеством поставлены в сем храме. Установлено праздновать сей день каждый год, «якоже и ныне совершается», прибавляет пр. Нестор. На сей раз празднование продолжалось восемь дней. Ярослав угощал богатых и бедных княжески²⁷⁴. В 1072 г. построен новый храм в Вышгорде, и совершилось новое торжество. Во 2 д. мая Собор епископов, князей, иноков, «в нихже бе пр. отец наш Феодосий Игумен монастыря Печер. светяся акы солнце», были свидетелями славы св. князей. Мощи перенесены были в новый храм тремя князьями. М. Георгий открыл раки, и благовоние разлилось в воздухе. Георгий, дотоле недоверчивый к славе русских князей, пал пред гробами мучеников, молил о прощении ему греха, лобызал руку св. Бориса, благословял ею В. К. Всеволода и других. К. Святослав получил исцеление от давней болезни.²⁷⁵ Св. страстотерпцы не преставали разливать благодеяния на страждущее отечество свое и еще раз (в 1115 г.) вся Россия собиралась торжествовать перенесение мощей их в новый казенный храм, воздвигнутый благочестием Мономаха. На сей раз торжество так было великолепно, как не бывало прежде того.²⁷⁶

б) В 1089 г. освящена М. Иоанном 2 и Собором Епископов знаменитая знамениями церковь Печорская, основанная в 1073 г. преподобным Феодосием²⁷⁷. А в 1091 г. благоговейное усердие пр. Нестора открыло нетление мощей самого Феодосия, и они Собором Епископов перенесены в церковь Печерскую. Мудрый М. Никифор в 1108 г. соборно вписал имя преподобного Феодосия в число святых всей Русской Церкви²⁷⁸.

в) По окончании и освящении Софийского храма (в 1037 г.), В. К. Ярослав положил построить монастырский храм в честь своему Ангелу Вмч. Георгию. Строение храма шло неуспешно. Работников было мало, от того что опасались лишится выплаты за работу для Князя. Добрый Князь «повеле возити куны на возех в комары (под своды) золотых ворот. И возвестиша людем на торгу, да возмет кождо по ногате (12¹/₂ кон. сер.) на день». Работников явилось множество, и храм окончен. Митрополит Иларион освятил его в 16 д. ноября, и установил, чтобы 20 д. ноября был после того ежегодным праздником св. Георгия. По Летописям видим, что имени Победоносца и после того посвящали храмы и Обители, дознавая помощь его во дни брани²⁷⁹.

г) Ок. 1092 г. М. Ефрем уставил праздновать в 9 день мая перенесение мощей в. чудотворца Николая из Мир Ликийских в Бар город апулийский. К тому расположили чудеса святителя на воде и суше, в жизни общественной и семейной, какие видели и предки наши, посвящавшие имени сего святителя столько храмов, сколько никому другому из святых²⁸⁰.

д) Нет сомнения, что в 11 веке уже ублажали память равноапостольного Князя Владимира и благоверной матери его Ольги, хотя и неизвестно, кем и когда именно установлено было праздновать память их²⁸¹.

В 12 веке для всей Церкви введено менее новых празднеств, чем в 11 в.

а) В 1160 г., когда по воле К. Андрея Боголюбского рыли рвы для нового храма в Ростове, обретены были нетленные мощи ростовских святителей Леонтия и Исаии. Тогда же установлено праздновать память их²⁸².

б) В 1164 г. победа того же благочестивого Князя Андрея над Болгарами магометанами прославила силу креста Христова, и в то же время в Греции Имп. Мапуил победил магометан Арабов. Посему и в Греции и в России подтверждено было праздновать Кресту Христову в 1 д. августа²⁸³, тогда как еще по Месяцеслову Остромирова Евангелия (1070 г.) полагалось 31 июля «поклонение Честному Древу».

2. Память некоторых других русских угодников Божиих чтили местно, ожидая особенного изволения Божия о прославлении их по всей Церкви. Так чтили пр. Антония и некоторых других печерских подвижников²⁸⁴ Кн. Игоря и новгородского Пастыря Никиту²⁸⁵.

Около половины 12 в. открылись в Церкви Русской споры о посте в среду и пяток, или о том, как проводить дни сии, если они случатся днями праздничными. В 1157 г. Ростовцы выгнали от себя благочестивого Епископа Нестора за то, что он не разрешал им есть мяса в среду и пяток и в Господские праздники, исключая дни Пасхи и Пятидесятницы, дни Рождества Христова и Богоявления. Какой-то Феодор, лишенный своего места, племянник Грека Мануила, Смоленского Епископа, усилил нерасположение к мыслям Нестора в Ростове. Он учил совсем противному, т.е. что пост среды и пятка можно разрешать не только для всех Господских праздников, но даже и для памяти знаменитого святого. В 1161 г. новый М-т Феодор оправдал Нестора, и однако Нестор принужден был отправиться к П. Луке Хризовергу. Патриарх осудил мысли и поступки самовольного Феодора и оправдал Нестора. Между тем Леон, с 1158 г. Епископ Ростовский, простер строгость до того, что осуждал мысли не только Феодора, но и Нестора, и требовал не разрешать поста среды и пятка ни для каких праздников. Начался жаркий спор. Осужденный на местном Соборе и изгнанный за сопротивление, Леон отправился искать суда в Греции. Найдя Императора в Болгарии, он упорно и дерзко спорил с Болгарским Епископом Адрианом, но был осужден²⁸⁶. В 1168 г. спор открылся на юге России.

В Киеве Поликарп, благочестивый Игумен Печерский, подвергся суду и осуждению за то, что в своей Обители не запрещал разрешать пост среды и пятка не только в Господские праздники и Пятидесятницу, но и в празднование нарочитых Святынь. Мнение Поликарпа одобряли на юге некоторые епископы и князь черниговский, но не Митрополит, и не черниговский епископ Грек, остававшийся с мнением Нестора. Поликарп защищал себя уставом студийским. Хотя и после Собора, осудившего на заточение Поликарпа, многие остались при мнении Поликарпа, однако спор уже более не возобновлялся.

Не трудно заметить, от чего родились такие разногласия в Церкви Русской. В самых Летописях наших упоминается, что Поликарп указывал в свою пользу на студийский устав; а это дает знать, что другие имели в виду другой устав, или другие постановления. В самом деле, среда и пяток в глубокой древности были днями говения или полупоста. И в древнее время сделаны были ограничения сему посту для немногих великих праздников. Но с течением времени умножались в Церкви праздники. С тем вместе, по понятию о празднике, прибавлялись и ограничения посту среды и пятка. Таким образом уставы иерусалимский, студийский, Святой Горы в 11 в. оказались несогласными с обычаями, принятыми в том или другом месте после 8-го века. Отсюда, точно так же, как от России, возникали сомнения о том же посте и в Греции. Только здесь они явились прежде, в 11 в., и к концу того же века уступили место новым решениям о посте. Соображая известные греческие обычаи благочестия, видим, что Леон имел в виду самое древнее правило о посте, но излишняя строгость его пренебрегала даже и древним правилом о Пятидесятнице. Феодор и Поликарп хотели следовать студийскому уставу 10 века, Нестор и Митрополит желали повиноваться правилам, принятым в Греции в 11 веке, и их желание осталось наконец правилом Церкви. Вот примеры тому, как не каждая мысль старины может заслужить одобрение целой Церкви, а упорное защищение ее может обратиться и во вред душе! Заметим разность мыслей о сем деле в Греции и России: а) в Греции появлялись только сомнения о посте среды и пятка, и сомнения спешили разрешить отзывом Патриарха, не заводя из того жарких споров. В России, напротив, бурно спорили о различии дней; б) в Греции не было видно ничего похожего на то, чтобы поставляли вопрос о днях в связи с верою. В России же говорили: воста ересь леонтьевская, и, разумеется, говорили в оскорбление чистому христианскому смыслу²⁸⁷.

Для того, чтобы таинственное тело Христово свободно росло и в возрастании не было останавливаемо препятствиями плоти и своеволия, нужны для Церкви правители. Церковь Русская, кроткая, как дух Евангелия, приняла устройство правления от Православной Церкви Греческой, в лице Митрополита всея России.

Хотя Нестор, в своей Летописи, в первый раз упоминает о Митрополите только в повествовании о времени Ярослава В. и именно, о Митр. Феопемпте (1038–1049), но это совсем не означает того, что будто Феопемпт был первым Митрополитом Киевским. а) Сам Нестор, не говоря нигде об открытии митрополии киевской, в Житии благ. Князей Бориса и Глеба говорит о М-т Иоанне, открывавшем мощи сих Князей в 1020 г. б) Равно несомненно известен предшественник М. Иоанна 1 Леонтий по собственному его сочинению. в) Дитмар, современник Владимира и Ярослава, говорит об архиепископе киевском 1017 года. г) По дипломатическим бумагам отечества нашего известно, что первого М-та принял из Константинополя равноапостольный Владимир. Так вполне несомненно известие Никон. Лет., Степ. Кн. и других памятников²⁸⁸ что первый М-т был св. Михаил. С 1035 г., когда Ярослав устроил при Софийском Соборе митрополичий дом с принадлежностями, Митрополит жил в Киеве. Но прежде того, а иногда и после, он жил в Переяславле Русском (киевском)²⁸⁹.

«Благодать Пресвятаго Духа приял и аз грешный от Пресвященнаго Патриарха вселенскаго и от святаго Собора, и приехал сем к святой Софии в Митрополию всея Руси в Киев и ко всем христианом, обретающимся во всей русской земли пастух и учитель... Не ведаете ли, яко всея русские земли владыки под моею властию суть и в моей воли? И аз их ставлю от благодати Пресвятаго Духа». Так писал в свое время к непокорным Святитель Алексий Митрополит²⁹⁰. И то же самое говорит самый первый Митрополит Киевский, как показывает история. Для всей России был назначен Константинопольским Собором один Митрополит – Митрополит Киевский. Так бывало в самом начале при равноапостольном Владимире²⁹¹. Целая Россия была принята Собором Константинопольским за одну область, Митрополит Киевский был первым Епископом.

Дух любви, соединявший Епископов под власть Митрополита, сказывался и во всех отношениях Митрополита.

а) Сообразно с духом первоначальной христианской Церкви²⁹² Киевский Митрополит, как первенствующий Епископ, был Пастырем русских Пастырей. Он принимал на них жалобы, судил поступки их, оправдывал или обвинял²⁹³, поставлял новых епископов, как требовали правила первого Всел. Собора (5 и 6). Но в случаях важных он не решал сам по себе ничего, не вводил нового без Собора Епископов. «Аже (если) не послушают Епископы своего митрополита совокупитися призовемы от него и Собор сотрворити. Посварити (побранить) их отеческим наказанием» писал М. Иоанн. Кафедры трех Епископов (юрьевского, переславского, белогородского), очевидно, с той целью и были поставлены так близко к Киеву, чтобы в случаях нужды всякий раз могли явиться к Митрополиту, по крайней мере некоторые из советников-епископов. Митрополит со своей стороны не изменял распоряжений Епископов, без сношения с епархиальным епископом. Он надзирал за чистотою веры и благочестия во всей Церкви Русской. Каждый епископ видел в нем готового советника для случаев сомнительных, помощника в обстоятельствах затруднительных. И Митрополит взаимно ожидал содействия любви их, особенно же молитвенного. «И молите о мне честние учители и владыки русския земли», так говорил Иларион. б) по отношению к В. Князю и князьям удельным, Митрополит был учителем веры и благочестия. И в сем только звании он говорил слово спасения Князю, говорил со смирением и любовью евангельскою, как вестник любви небесной²⁹⁴. Он не вступался в дела гражданские сам по себе, не выдавал себя за судью Князей, как это было на Западе. Сами Князья при взаимных распрях предавали себя рассуждению Митрополита, выслушивали его, как дети отца²⁹⁵. Все это было делом благочестия Митрополита и Князей, и делом высоким, достойным признательности потомства. В бедственные времена междуусобиц Митрополиты были хранителями земли русской. Кроткие как Ангелы, они с любовью евангельской старались прекращать кровавые раздоры князей, отправлялись сами или отправляли Епископов на места раздора, усмиряли дикие страсти людские своим словом евангельским. Так М. Николай уговорил Мономаха помириться со Святополком, при посредстве Митрополита Вячеслав помирился со Всеволодом. Когда Юрий Долгорукий хотел выдать Ярославу Галическому двоюродного брата его, митрополит говорил Юрию: «грех тебе, целовать крест, держать его в такой нужде, а ты еще хочешь выдать его на убийство». И Юрий послушался. «Князь! Мы Богом поставлены в русской земле, чтобы удержать вас от кровопролития», говорил Митрополит К. Рюрику и указал ему средство предотвратить войну с В.К. Всеволодом²⁹⁶. В важных случаях митрополиты давали советы на пользу Государству, как напр. Владимиру И, о прекращении разбоев, но не отменяли сами собой ни одного постановления гражданского, не вводили ни одного правила мирского, как это было на Западе²⁹⁷. В. Князья и народы встречали с торжеством и радостью митрополита – Учителя и Отца России. Каждый считал за счастье принять благословение Первосвятителя. Но как Государь земли и Глава народа, В. Князь мог отказать в митрополии лицу, оказавшемуся неполезным стране²⁹⁸.

Отношение Митрополита всея России к Константинопольскому Патриарху выражало не столько подчиненность Митрополита Патриарху, сколько союз младшей Церкви со старшей. А самое значительное влияние патриарха на состояние Митрополии Русской выражалось в том, что он пользовался правом избирать и постановлять Митрополита всей России.

В начале, когда только что совершалось обращении России к вере, самое положение дела предоставляло Патриарху избрание и постановление Митрополита России: это сознавал и чувствовал благоверный Владимир²⁹⁹.

При мудром Ярославе недовольство политическими делами Империи вызвали Киев на рассуждения о вызове Митрополита из дальней страны. Нетрудно было увидеть, как затруднительно ожидать из-за моря Митрополита, как затруднительно иметь Митрополита Грека, и потому находиться в необходимости полагаться в делах России на переводчика. К тому присовокупились тогда и сомнения, возбужденные Императором о П. Михаиле Керуларии. И в Митрополита России избран и поставлен был 1031 г. Епископами России Россиянин Иларион³⁰⁰. «Слава же Богу о всем, – говорил тогда сей святитель, ­ стоящему о мне выше силы моея. Аз милостью человеколюбивого Бога мних и пресвитер Иларион, изволением Его, от благочестивых Епископов священ был и настолован в велицем и богохранимом граде Киеве, яко быти ми в нем митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си в лето 6559 (1051), владычествующу благоверному Кагану Ярославу, сыну Владимира. Аминь». Так писал Митрополит в заключении своего Исповедания Веры.³⁰¹ Такое постановление Митрополита согласно было с древними правилами Церкви и с понятием о лице М-та Епископа. Первый Епископ области мог быть избран и поставлен Епископами своей области³⁰². После Ярослава, чувства живого благочестия, которыми исполнен был Владимир, когда принимал митрополита, избранного Патриархом, взяли силу над мыслию о препятствиях, какие видел Ярослав. Уважение к столице православия, как называли тогда Царьград, уважение к ее Патриарху, как к блюстителю православия, нужда в общении и любви, заставили признавать за правило, чтобы сам Патриарх избирал и поставлял Митрополита России. Смиренное благочестие отказывалось от права искать для себя древнейшего правила избирать и поставлять первого Епископа области Епископами той же области, отрекалось от права, предоставления Халкидонским Собором, избирать Митрополита в пределах митрополии и обрекало себя на труд ожидать из светлой дали первосвятителя Церкви. С другой стороны, в таком отношении Митрополита открывалось Патриарху лучшее средство блюсти чистоту веры и благочестия в новонасажденной Церкви, средство действительное при том превосходстве в образовании, какое имело тогда Греция пред Россией, средство нужное при тех опасениях, какие внушало к себе властолюбие Рима. Так благочестие возложило, благочестие и правило на себя тот труд, что нового Митрополита после Ярослава принимали для России только из Царьграда!

В 1145г. Михаил в тягость междоусобиц Князей удалился из России. Сей произвольный поступок не смог нравиться России, однако же ожидали возвращения или смерти Михаила. Между тем на патриаршем престоле произошли беспорядки, и Михаил принужден был в 1146 г. отказаться от кафедры. Приемник его Косма 2 открыто оказывал любовь к уличенному Богомилу Нифонту, и за то (февраля 28, 1147г.) свергнут с престола. За тем кафедра оставалась незанятой до декабря 1147г., когда взошел на нее Николай Музалом. При таких неустройствах, В.К. Изяслав решился следовать примеру Ярослава. В 1147 г. созвал он Собор Епископов, для избрания и постановления первого епископа России. К несчастью, тогда не было ни единодушия, ни порядка между Князьями: Юрий Суздальский, более властолюбивый, чем способный к управлению Россией, вел кровавую войну с Изяславом за киевский престол. Вместе с тем была такая же вражда между удельными князьями. А при таком положении дела слишком трудно было последовать такому же решению о лице Митрополита, какое последовало при единодержавном Ярославе, и тем более, что давнее обыкновение обратилось к понятию людей в закон. Черниговский Епископ Онуфрий предложил: «я узнал, что достоит Собору Епископов поставить Митрополита». Нифонт Епископ Новгородский и Грек Мануил Епископ Смоленский, говорили, что митрополита поставляет Патриарх, что такого нет правила, чтобы одни Епископы ставили Митрополита, и отказывались служить с тем, кто, не получив благословления от Патриарха, взошел бы на кафедру Митрополита. О лице избираемого никто не мог сказать ничего невыгодного: он был слишком известен и по строгой жизни своей и по просвещению. Это был Климент, строгий и просвещенный подвижник. Онуфрий предложил заменить недостаток патриаршего благословения другим благословением. «Вот у нас есть глава св. Климента, а у Греков ставят рукою Крестителя Иоанна». Странность новая. Ошибка недоразумения повлекла за собой другую. Ошибались, думая, что Митрополита посвящать может только Патриарх, тогда как посвящение митрополита, так же как и посвящение патриарха, по таинственной своей сущности, то же, что посвящение Епископа, и след. должно совершаться возложением рук епископских (1Тим 4:14, 2Тим. 1:6). Другое дело – отношение правительственные, или дух любви, связующей частные Церкви в единую Церковь Христову. По духу сей любви избрание, и постановление митрополита Русского надлежало совершиться не без совета Восточных Пастырей. Онуфрий справедливо говорил: «нам дозволено преподавать благословие». Но глава св. Климента не указывала собою согласия с Цареградской церковью, если оно было прервано. Не смотря на несогласие Нифонта, Климент был поставлен в Митрополита³⁰³. Нифон за резкие отзывы свои о новом Митрополите вызван был в 1149г. в Киев, и оставался в заключении, пока не овладел Киевом Юрий. Н. Николай прислал одобрительную грамоту Нифонту за усердие к патриаршему престолу, но он не присылал нового Митрополита, пока сильные голоса в России не пожелали того. В 1154г. Изяслав «царь и отец подданных» умер. В Константинополе, давно уверенные в мыслях Георгия, спешили отправить нового митрополита в Россию, но счастье еще раз отвернулось от властолюбивого Юрия. Киевляне с восторгом приняли Ростислава, брата Изяслава. В конце 1155г. Ростислав потерял престол и Климент вынужден был бежать. Добродушный Нифонт спешил встретить Митрополита Грека, но умер в Киеве. Юрий принял Константина с честью³⁰⁴. Грек Мануил и Косма Полоцкий Епископ до того простерли ненависть к Клименту, что склонили было Константина объявить не освященными всех посвящённых Климентом. Но Константин, не будучи тем же, что был доместник Мануил, вскоре повелел служить священникам и диаконам, которых посвятил Климент³⁰⁵. Тем не менее временное согласие Константина на требования Мануила усилило недоумение против Константина. В начале 1159 г. сыновья Изяслава силой оружия предоставили Ростиславу Смоленскому киевский престол, но с тем, чтобы Климент снова управлял Церковью. Ростислав, союзник умершего Юрия, не принимал сего условия. Несогласие длилось. Северный Князь Андрей Боголюбский, пользуясь таким положением дел, послал просить у патриарха особого Митрополита северу России. Патриарх видел, что исполнение этой просьбы усилило бы разделение умов и даже могло произвести совершенное отделение севера от юга во вред тому и другому. Посему он, не выказывая власти, просил благочестивого Князя отказаться от своего желания, и тот согласился. Южные князья между тем окончили свои споры тем, что положили не быть Митрополитом ни Клименту, ни Константину, а призвать нового Митрополита из Греции. Блаж. Константин вскоре скончался, в горьком раскаянии о том, что было виною, хотя и невинною, упорного разделения мыслей в князьях, духовенстве и народе. Новый М. Феодор, вызванный Ростиславом, спустя менее трех лет умер. Ростислав, отдавая справедливость достоинствам Климента, желал возвратить ему кафедру и отправил посла в Грецию за согласием Патриарха. Но посол встретил на дороге готового уже Митрополита Иоанна. Ростислав негодовал, но смягченный ласками Императора и Патриарха, принял Иоанна, с тем однако, чтобы впредь без согласия В. Князя не присылали в Россию Митрополита из Греции³⁰⁶. В таком отношении к патриарху и оставалось избрание митрополита до нашествия монголов.

Хотя таким образом за Патриархом осталось право посвящать митрополита России, но патриарх, посвятив достойного Митрополита, предоставлял Предстоятелю Русской Церкви управлять делами ее по наставлениям Духа Утешителя и законов православной Церкви.

Митрополит чтил в Патриархе духовного отца, но и сам был отцом своей паствы. Так показывают события первого периода Русской Церкви. Когда дела ее могли быть решаемы по определенным правилам Церкви, они решались на суде Митрополита и его Собора. Определения суда его не посылались на утверждение Патриарха. Русская митрополия была на правах Митрополии-экзархии, а отдаленность ее от Царьграда и независимое политическое бытие России заставляли предоставлять Митрополиту России даже более, чем пользовались экзархи Греции. Он не только не были подчинен ни одному из трех Экзархов-Митрополитов Греции, но Патриарх посылал ему грамоту со свинцовой печатью, – честь, которой удостаивались только коронованные лица и Патриархи³⁰⁷. По необходимости христианского общения и по духу кротости, необходимой особенно в младшей Церкви по отношению к старшей, Митрополит России был в постоянной связи с Патриархом. Когда обстоятельства Церкви затрудняли Митрополита, и он не был в состоянии успокоить недовольных, как это было в деле о посте, беспомощный Епископ и не успокоенный вопрошатель обращались со своими жалобами к Царьградскому Патриарху. Так поступали Епископы Нестор и Лев. Само по себе понятно, что, если бы сам Митрополит подвергся бы какому нареканию, суд над ним принадлежал Патриарху и его Собору. Митрополит, когда позволяли обстоятельства, сам бывал на Константинопольском Соборе. Так видим его между членами Константинопольского Собора 1067, 1099 и 1155 годов³⁰⁸. Летопись заметила о Митр. Георгии, что он в 1073 году был в Константинополе, и вероятно, по каким-либо сомнениям о делах своей Церкви.

Хотя пр. Нестор не говорит, когда и для кого в первый раз по введении веры в Россию назначены кафедры епископские, но он говорит о священниках, которые, конечно, не сами собой являлись в ризах иерейских. Он же говорит о времени Владимира: «и реша Епископы Владимиру». Последнее сказано о времени Леонтия, второго Митрополита (992–1008). То же самое о времени Владимира говорил еще прежде Нестора Митрополит Илларион: «Ты часто, – говорит он св. Владимиру, – собираясь с новыми отцами нашими Епископами, с великим смирением советовался с ними, как установить закон сей (церковный) среди людей, недавно познавших Господа»³⁰⁹. Пусть для времени первого Святителя киевского довольно было избрать и поставить священников, способных учить вере проповедью и богослужением. Но во время М. Льва необходимо было поставить Епископов как для успехов веры и охранения благочиния, так и для восполнения повременно оскудевавшего числа иереев, особенно в отдаленных пределах России. Такое определение времени первых епископий России согласно и с теми немногими показаниями Летописей, какие сохранились до нашего времени. Несомненно, что в 992 году в Новгороде был первым епископом Иоаким³¹⁰, а в Ростове – Феодор³¹¹. Никонова Летопись и Степенная относят к тому же 992 г. назначение епископских кафедр в Чернигове, Белгороде и Владимире Вольшском. И этого нельзя не принять, ибо отдаленные от Киева Новгородский и Ростовский Епископы не могли часто собираться в Киеве для совещаний, о чем, однако, говорит М. Илларион³¹². В 1180 г. М-ту Иоанну предлагали вопрос: позволительно ли умножать число Епископов? И Митрополит отвечал, что «открывать новые кафедры особенно там, где велико народонаселение и много городов, дело любезное, но требует осмотрительности. Впрочем, когда это угодно первому стольнику (В. Князю) и когда желают того местные жители, то правила не запрещают»³¹³. Вопрос и ответ показывают, что чувствовали нужду в увеличении числа епархий, но М-т Иоанн видел и препятствия. В Тмуторакани известна была кафедра ок. 1068 г.³¹⁴ Но скоро закрылась по случаю разорения Тмуторакани половцами. В Переяславле, Юрьеве на р. Роси и Турове на р. Случае существовали кафедры в 1072 г.³¹⁵ По памятникам начала 12 в. известны 10 епархий³¹⁶. А в начале 13 в. – 14 епархий³¹⁷.

Иерархи русские, которым поручались епархии, назывались Епископами. В одном только Новгороде и то только в 1165 г. Св. Иоанн Епископ почтен был саном Архиепископа с предоставлением того же преемникам его. Он известен был по строгой, добродетельной жизни, а Новгород, по своему значению для всей России, давно имел право желать отличие своему Пастырю. Потому-то М. Иоанн VI охотно согласился на просьбу новгородцев о предоставлении Пастырю их звания Архиепископа³¹⁸.

Избрание Епископа в удельном княжестве зависело от Князя, как представителя народного голоса, а Князь представлял избранного Митрополиту. Так, в 1183 г. М. Никифор поставил в Ростове Епископа Николая. Но Князь писал: «Не избраша сего людие земли нашей, мне постави Луку, смиренного духом и кроткого». И Митрополит уступил. По сему случаю летописец отмечает: «весть бо достойно наскакати на святительский чин на мзде, но его же Бог позовет, Князь восхочет и людие»³¹⁹. Для Новгорода В. Кн. Ярослав сам избрал Епископа Луку. Но когда усилилось здесь народное правление, тогда архипастыря избрало Вече с Князем, игуменами и Софийским духовенством. Выбор с пол. 12 столетия решался жребием³²⁰.

От воли Князя зависело удалить Епископа от управления. Но если это совершалось помимо духовного суда, то удаление, согласно с общими правилами, считалось незаконным. Так, когда из Ростова изгнан был Князем Нестор, и на его место поступил Лев, то говорили, что Лев поступил не по праву, вступив на кафедру «еще живу сущу Нестору».³²¹

Своевольные новгородцы во время безурядий своих сами по себе отказывали Пастырям своим в управлении и заставляли даже лучших своих Святителей творить неприятности и оскорбления. В 1211 г. они заточили Архиеп. Митрофана и избрали Антония. В 1219 году выгнали Антония и опять приняли Митрофана, но одумались и послали обоих на суд к Митрополиту, который, утвердив Митрофана в Новгороде, дал Антонию кафедру в Перемышле. В 1223 г. по смерти Митрофана избрали Арсения мужа, добра зело и боящася Бога. Но через два года опять приняли Антония, а по удалении его в Хутын монастырь, приняв Арсения, в том же 1228 г. аки злодья пхающие за ворот едва не убили³²².

Власть Епископа в своей епархии, сообразно с правилами восточной Церкви, была духовная. Он поставлял служителей алтаря, судил и подвергал их наказанию, завися от церковных правил. «В области другого Архиерея, – писал М. Иоанн, – не возбранено, позволительно совершать службу в духе христовой любви, готовой утешать других, с дозволения. Но прав не надобно оскорблять. Кто не в своей области совершает что-либо иерейское – это дело не церковное и обвиняет того, кто поступил бы так своевольно, без скромности, без согласия местного Архиерея»³²³. Как провозвестники христианской совести и мудрости, Епископы призываемы были на совещания народные, и Князья не решались на важные предприятия без их благословения.³²⁴ Епископы, подобно Митрополиту, мирили Князей в их распрях³²⁵. Более, чем другие Епископы, участвовал в гражданском управлении Новгородский Пастырь³²⁶.

Благочестивой волей Князей предоставлены были ведению пастырей Церкви а) «все люди церковные» с включением богоугодных заведений; б) все преступления мирян против веры и церковного благочиния со включением святотатства; в) все дела, относящиеся к брачному союзу и правам родителей с включением споров о наследстве; наконец, г) наблюдение за верностью торговых весов и мер. Существование таких прав русской духовной власти в домонгольское время, если бы и не было несомненным по известным ныне Уставам Владимира³²⁷ и Ярослава³²⁸, подлинность которых подвергают сомнениям, оправдывается опытом древней русской жизни³²⁹, как, например, грамотой Смоленского Князя Ростислава и двумя – Новгород. Кн. Всеволода³³⁰. Притом такой порядок дел частью сообразен с греческим Помоканоном, а еще более – с жарким усердием Князей наших к св. Церкви, усердием, которое вполне готово было, благоговея к духовной власти, сделать гораздо более для Церкви, чем требовалось обычаями Греческой Империи³³¹, хотя и не без внимания к гражданскому быту русскому³³².

Орудиями власти Епископа были уездные судьи с именем волостелей, рассматривавшие духовные дела по воле Епископа. По временам сам Епископ обозревал свою епархию³³³.

Еще о времени великого Владимира говорится: «потом разверзоша греческий Помоканон». И само по себе понятно, что Митрополит всея России, приезжая из Константинополя, привозил с собою правила Вселенской Православной Церкви. В 16 в. видели у нас списки правил «первых преводников», писанные при В.Кн. Ярославе и при сыне его Изяславе. То, что приводит из сих списков умный ученик Максима Грека Зиновий, показывает, что в них правила Собора были полные, а не в сокращенном составе, как в списках поздних³³⁴. Между известными списками соборных правил один с собранием Н. Иоанна Схоластика принадлежит по переводу первым временам Болгарской Церкви³³⁵. Были ли переводимы в самой России правила соборные до периода моногольского, неизвестно. Но употребление правил Церкви Греческой в суде и в жизни Русской Церкви несомненно³³⁶.

Кроме того, в Церкви Русской были свои Соборы. Известное ныне число Соборов бывших до нашествия татар, не простирается и до 6. Но их, конечно, было больше.

Некоторые из русских иерархов, как то М. Иоанн II, Нифонт Епископ Новгородский, Иоанн Архиепископ Новгородский давали свои разъяснения на сомнения, какие встречали в применении греческих правил к жизни русского народа, и разъяснения сии, хотя и не вдруг, входили в церковное употребление³³⁷.

При Митрополите всей России, тем более при Епископах русских, не было того множества духовных чинов, какое видим в чиновнике Константинопольской Церкви. Русская Церковь и в сем отношении украшалась простотой и скромностью. Число членов низшего духовенства ограничивалось одной нуждою. Памятники древней России показывают нам в притче белого, мирского духовенства только священника, дьякона и дьячка, при Епископе – поддьякона, весьма редко – протопопа, в иноческом духовенстве – игумена, иеромонаха, иеродьякона³³⁸, и архимандритов не более трех по всей России, и то уже к концу первого периода Русской Церкви³³⁹.

В 1228 г. И. Герман от лица Собора писал М. Кириллу I: «Дошло до слуху нашего смирения, что некоторые в стране русской сперва покупают людей, потом, сделав их рабами своими, отдают их, оставляя пленниками, учителям учить священной грамоте и учению и за тем приводят их к Епископам для поставления в духовный сан не осовободив их наперед от рабского ига. Епископ поставляет их и Господа получают через них корысть. Безчестно быть рабом тому, кто крещением дарует усыновление Богу». Патриарх заклинает Митрополита и Епископов прекратить этот беспорядок и убедить господ, дабы не унижали сана духовного в оскорбление веры³⁴⁰. Впрочем, все вообще духовенство в России со времен Св. Владимира пользовалось преимуществами. Таковыми были: независимость от гражданского суда, свобода от службы и податей гражданских. «Пусть, – говорили, – молят Бога»³⁴¹. В том же духе старались обеспечить духовенство в содержании.

1.  Кафедры иерархов пользовались:

а) десятиною или недвижимыми имениями. Владимир назначил построенному им Богородичному храму десятину из своих доходов³⁴². М. Кирилл писал, что Князья России выполнили Устав Владимира о десятине, даже делали больше: «к тому и мною приложили... и волости дали со всеми прибытки"³⁴³. Известны по летописи населенные поместья киевской десятинной церкви³⁴⁴. Грамоты Новгор. Кн. Святослава и Смоленского Ростислава показывают, что завещание Владимира отнесено было ко всем кафедрам епископов, но с применением к средствам того или другого края. Князь Святослав, находя, что сбор десятины произведениями земли затруднителен и для князя, и для епископа, определил вместо того для кафедры новгородского епископа постоянный денежный оклад, равный десятой части доходов Князя³⁴⁵. Другие Князья заменяли ту же десятину частью денежным окладом, частью же угодьями³⁴⁶. О кафедральной владимирской церкви сказано, что боголюбивый князь Андрей наделил ее лучшими поместьями, купил для нее крестьян, отдал ей пошлину с десятого торга и княжеских стад. Очевидно, Боголюбский сделал более, чем Владимир, но сделал отступление, заменив десятую часть поземельного сбора постоянными населенными именьями³⁴⁷.

б) В пользу Епископов определены были судные пошлины, как штраф с виновного и вознаграждения за труды судей³⁴⁸;

в) По памятникам еще видно, что назначали еще плату с новопоставляемых духовных лиц и с церквей³⁴⁹;

Эти доходы Митрополит и Епископы употребляли не для себя одних. М. Кирилл писал, что имущество кафедры идет на содержание клира, кафедрального храма и дома, на содержание нищих, больных, странников, сирот и вдов, в пособие потерпевшим от пожара, несправедливого суда, на возобновление церквей и монастырей. Так дом Епископа был домом призрения всякой нищеты³⁵⁰.

2.  По Несторову Житию пр. Феодосия видим, что для Печерской Обители еще при жизни пр. Феодосия пожертвованы были поместья³⁵¹. То же сделано было и для других Обителей 336. Обители, со своей стороны, как и Епископы, обращали часть пожертвований в пользу людей страждущих. Так пр. Феодосий отделил десятую часть доходов на содержание больных и бедных и сверх того каждую субботу посылал воз хлебов заключенным в темницах³⁵².

3.  Приходские храмы обеспечиваемы были частью пожертвованиями своих строителей и благотворителей, как, например, для вышгородского храма назначена была десятина³⁵³. Ярослав В. вместе с тем, как строил по городам и селам храмы давал священникам от имения своего урок ³⁵⁴. Общим же источником содержания причту были добровольные пожертвования прихожан, как это было с первых времен христианства³⁵⁵. Кроме того, священникам дозволялось обращать в свою пользу доход от продажи ладана и церковного вина³⁵⁶.

В ряду Митрополитов киевских первого периода Русской Церкви (числом 21 без Иосифа) возвышаются заслугами Церкви:

1.  Св. Михаил, первый святитель и просветитель земли русской, подражатель апостолам в вере и благочестии. Он скончался в 992 г. и прославлен Господом за труды свои для веры³⁵⁷.

2.  Блаж. Иларион – первый Митрополит из Руссов. Какое высокое место занимает он в ряду русских учителей, мы уже видели (§16). Ко времени его правления относятся славные подвиги св. Леонтия, и первосвятитель, конечно, содействовал ему в распространении св. веры. Нестор говорит о его времени: «начат века христианская плодитися». К его же времени относилось устройство церковного богослужения. В его время начало процветать духовное русское просвещение. В его же время насаждалось и русское благочестие. Без сомнения, во всем этом много значили труды Митрополита всея России и особенно потому, что Иларион, русский душею и по всему другому, хорошо знал и живо чувствовал нужды своей паствы, а зная нужды, находил и средства удовлетворять им в знакомой стране. Блаж. кончина его последовала, вероятно, в 1067 г., и св. мощи его почивают в Киевских пещерах, где провел он несколько лет в подвигах³⁵⁸.

3.  Иоанн II, посвященный в 1080 г. заслужил имя добраго, как по сердечной доброте, так и по полезным распоряжениям своим. Нестор, восхищенный высокими качествами его, говорил: «Подобнаго ему еще не было в Руси да и не будет. Был муж сведущий в книгах, искусный в учении, милостивый к убогим и к вдовицам, равно ласковый к богатому и бедному, смиренный и молчаливый, владевший даром слова, и утешавший святыми беседами печальных». Все, что говорит Нестор о сем пастыре, заставляет быть несомненно убежденным в том, что ему принадлежит умное каноническое сочинение: «Иоанна Митр. русскаго, нареченнаго Пророком Христа написавшаго правило церковное от Св. книг вкратце Якову черноризцу». То же Несторово изображение Иоанна уверяет и в том, что наименование Пророка Христова, которым украшали сего святителя, нет нужды принимать не в обыкновенном значении этого слова. Прозорливый пастырь скончался в 1089 г.³⁵⁹

4.  После преемника Иоанна, Иоанна III, опечалившего собою русских, но бывшего только один год, управлял митрополией блаж. Ефрем, любимец и казначей В. Кн. Изяслава. Он явился из дворца княжеского в тесную пещеру пр. Антония «и умолял старца о милости быть ему черноризцем». Старец, наставив его душевному спасению, передал его Никону с тем, чтобы постриг его. Тот постриг и облек в монашескую одежду, назвав Ефремом. Недоволен был В. Кн. и тем, что пострижен был перед тем молодой сын боярина его, а пострижение любимца его возбудило в нем сильный гнев. Ефрем спустя недолгое время отправился в Константинополь изучать монашескую жизнь. Это благочестивое путешествие оказалось полезным не одной его душе. Ефрем принес с собою в Россию как знания устава монашеской жизни и благочиния церковного, так и достаточные познания в церковной архитектуре. Вероятно, еще Иоанном II он удостоен был звания Епископа Переяславльского. Слабое здоровье М. Иоанна III, скопца, не дозволившее много заниматься делами, и личные высокие качества Ефрема, известные и в Константинополе, достаточны были для того, чтобы доверить блаж. Ефрему управление делами митрополии. В 1090 г. он уже называется Митрополитом, хотя жил в любимом Переяславле. Он украсил сей город несколькими храмами, укрепил его каменной стеной, что столько нужно было для города, открытого нападению хищных половцев. Нестор говорит еще, что он «завел каменное строение банное, чего дотоле не было в России», была ли это крещальня (βxπτιςήρίον) или купальня при храме, по недостатку сведений решить трудно. Известно только, что блаж. Ефрем украшал храмами не один Переяславль, но и отдаленный Суздаль. По известию Стен. Кн. Ефрем завел еще в разных местах больницы, где безмездно пользовались больные, и за благодеяния свои получил от Христа дар творить чудеса при жизни и после смерти. В 1096 г. он посвятил пр. Никиту в Новгородского Епископа и в том же году скончался³⁶⁰.

5.  М. Никифор I (1104 – 1120 г.) оставил память о себе, как о пастыре просвещенном и весьма ревностном к своему долгу.³⁶¹

6.  Преемники М. Никиты (1122 – 1126)³⁶² Михаил II (1131 – 1145)³⁶³, Климент (1147 – 1155), Константин I (1156 – 1159), Феодор (1161 – 1163) и Иоанн IV (1164 – 1166) памятны по печальным событиям.³⁶⁴ Усилившиеся раздоры князей были причиной того, что после Константина II (1167 – 1175),³⁶⁵ кафедра Митрополита семь лет оставалась праздной.

Никифор II (1182 – 1198)³⁶⁶ и Матфей (1200 – 1221)³⁶⁷ видели те же раздоры. Но ни для кого не было так тяжело управление Церковью, как для блаж. М. Кирилла I. Он прибыл в Киев 6 января 1224 г.,³⁶⁸ а в следующем году русские князья потерпели жестокое поражение на р. Калке в битве с Татарами за Половцев. Несмотря на то, что раздоры и были причиной этого несчастья, князья не оставляли своих междоусобий во вред отечеству. Блаж. Кирилл принужден был ездить из одного края России в другой, чтобы погашать враждующий дух князей. К несчастью, зло так стало сильно, что не всегда удавалось смягчать его. В Кирилле видели Пастыря просвещенного, мужа жизни евангельской, и, однако, не всегда слушали его. В 1226 г. имел он утешение примирить В. Кн. Георгия и Михаила Переяславского с Курским.³⁶⁹ В 1228 г. «Кирилл Митрополитъ преблаженный и святый» отправился мирить Волынских и Галичских князей и не мог примирить.³⁷⁰ В 1230 г. вместе с Черниговским Епископом Порфирием и несколькими игуменами он приезжал во Владимир мирить В. Кн. и брата его с Черниговским Князем, и едва, после долгих убеждений, успел в святом деле. Блаженный Кирилл скончался в 1233 г.³⁷¹

Благодать Духа Св. в спасении человека действует вместе с человеком. Собственность человека: привычка, слабости, наклонности, – остаются с человеком, доколе он, вспомоществуемый благодатью, не ослабит их в себе. А это не так скоро достигается: для этого нужна борьба с самим собою, борьба тяжкая и не мгновенная. Русский народ, обратившись к вере Христовой, чувствовал превосходство ее, но частью не вполне и не везде он знал превосходство ее, частью же и давняя привычка к обычаям язычества, язычества, всегда льстившего страстям человеческим, держала волю при старой жизни. Таким образом обнаруживались в жизни его разные слабости, мешавшие пресиянию в жизни христианской, и пастырям Церкви надлежало бороться с правилами язычества, оставшимися в жизни народной. Иные вспоминали по временам разгульную жизнь язычества при прежних священных колодезях, реках, болотах. Там приносились жертвы, предавались пьянству, играли и плясали, бросали своих жен и брали новых. М-т Иоанн писал о таких: «Ты знаешь, что все таковые чужды веры истинной; учи и наствлай их – не раз, не дважды, но непрерывно, пока узнают и уразумеют истину, пока научаться добру; а не раскаянных, не оставляющих своей злобы, считай чуждыми Соборной Церкви, недостойными и непричастными наших заповедей».³⁷² Тот же Митрополит находил и таких, которые занимались волхвованием и чародейством. Он повелел не только вразумлять их словами, но даже считал нужным против закоренелой привычки действовать телесным наказанием, только не проливать крови.³⁷³

Торг рабами во время язычества был делом обыкновенным на Руси: прибыль оправдывала его для язычника.³⁷⁴ Страсть к корысти побуждала некоторых делать то же и в христианстве: покупали невольников, обращали их в христианство, а потом продавали «в поганые» – язычникам, жидам, магометанам. На вопрос о таковых М. Иоанн писал: «Христиан не продавать ни жидам, ни еретикам, иначе грешат не только против христианского правителя, но и против Бога. Подумай о примерах Анании и Сапфиры и разсуди: они, принеся цену обета своего Богу через верховного апостола Петра, удержали только малую часть, и однако осуждены были на смерть, как хищники части, обещанной Богу. А купцы, которые назнаменали знамение Божие на купленных ими рабах, освятили молитвою, знаменав и молитву дав, как ты писал, потом продают поганым. Это уже не тайное согрешение, но открытое: отделенное для Бога крадут и чужое присваивают. Нам так кажется, что они согрешают наравне с теми, которые гонят веру нашу, обращают от веры в неверие. Надобно отвлекать их от сего злого дела вразумлением и наставлением; если не послушают, считать их наравне с язычниками и мытарями».³⁷⁵

Когда язычество оставалось по местам и между Русскими и еще более у Печенегов, Половцев, – не удивительно, что и в неведении иные русские христиане разделяли трапезу языческую. «Для таких только творить молитву на осквернение», – говорит Митрополит.³⁷⁶ Но языческая страсть к корысти вовлекала и волю христианина в общение с язычниками: «своею волею ходят к поганым купли ради и скверно ядят». «Мы причисляем их, – говорил Митрополит России, – к хищникам, лихоимцам, неправденикам, мздоимцам, сребролюбцам. Они не подлежат правилу (т. е. нет на то особого правила), но не изъяты от осуждения. Надобно преподавать им наставление, учить их, внушать им евангельское слово: о горе вам, яко имя мое вас ради хулу приимет в языцех». ³⁷⁷

С привычками языческими за одно действовал во вред христианской жизни дух времени, невежественный и дышащий кровью во всей Европе, довольно мрачный и между Греками. Век изменяет человека, тем не менее христиане страждут от страстей века, и страдали в древней России. История древней России представляет печальную картину диких раздоров. Князья удельные дрались друг с другом за участки, и при первом случае бросались на Великого Князя за его престол. Брат восставал на брата, не редко дети поднимали оружие на отца, и отец на детей. И так было не годы, а два столетия. И так было не по временам, а редко проходил год о котором бы не сказала летопись: бысть сеча зла, а иногда и ряд годов был рядом опустошений, убийств, грабежа. Чем ближе ко времени Монголов, тем больше крови. Когда умножилось число Князей, с 1133 г. целые 50 лет сряду дрались то там, то здесь, по всей России. Тогда уже не было пощады и священному, грабили храмы и монастыри. Самое страшное бедствие бывало тогда, как брали город на щит.³⁷⁸ Нет сомнения, что если среди всеобщих грабежей и убийств русский народ не сделался вовсе диким, то это было дело христианства, и это означало, что христианство было в душе его. Лучшие питомцы любви Христовой выходили из борьбы со злым духом времени победителями высокими, мучениками. Таковы были св. Борис и Глеб – прекрасный цвет новокрещенной земли русской. По глубокой нежной любви к новой, Святой вере, они были лучшие из сыновей св. Владимира. Новая вера отражалась в душе и жизни их, как в ручьях чистой воды небесный луч света. Не таков был Святополк. В душе его жило язычество с дикой страстью к власти. Наставления Рейнберга освятили эту страсть. Сердцу его незнакома была христианская любовь.

Он был христианином по имени, свирепым на деле. Св. Владимир уже видел в Святополке ненависть к брату Борису. Опасаясь, чтобы эта ненависть не была причиной какого-нибудь несчастья, Владимир призвал доброго Бориса к себе в Киев из Ростова. Это не смягчило, а раздражило Святополка. Он видел, что хотят предоставить Борису, а не ему, права Великого Князя. Скоро прошел слух о вторжении Печенегов в поселения Русских. Владимир отправил Бориса против врагов, и в его отсутствии скончался. Получив весть о смерти отца, Борис приглашаем был дружиной занять престол его. Имел верную надежду и на Киевлян, знавших прекрасные качества его и намерения отца. Борис отвечал дружине: “не могу поднять руку на старшего брата своего; Отец мой умер, но тот будет мне вместо отца”. Святополк не понимал Бориса, не понимал и Глеба, которого любил Борис. Он послал наемных убийц убить Бориса. Извещенный о намерениях брата, Борис молился: Господи, не постави им греха сего и пострадал, как мученник кроткой любви (июля 24-го 1015 г.). Та же участь настала в след за тем и для Глеба. Святополк известил его, что отец болен и желает видеть его. Глеб не подозревая ни в чем брата, спешил в Киев. Близ Смоленска брат Ярослав известил его о смерти отца и брата. Глеб горько оплакивал особенно последнего, но в то же время явились и посланные Святополком убийцы и зарезали св. Князя (сентябрь 5-го 1015 г.)³⁷⁹

Страдальческая смерть В. К. Игоря показывает, как раздоры Князей гибельно действовали на народ. Князь Изяслав звал Киевлян на войну против родственников низверженного В. К. Игоря. Кровожадным мало казалось, что Игорь уже монах и затворник. “Враг Князя и народа, Игорь, сидит не в темнице, а в монастыре св. Феодора; умертвим его, и тогда пойдем наказывать черниговских князей”. И тысячи голосов повторили: “убьем Игоря”. Напрасно неистовую толпу старался остановаить Митрополит, напрасно уговаривали некоторые из начальников. Злодеи вломились в дом, убили князя, волочили по улицам, и вытащили на площадь позора, в позор своему христианскому имени.

Подобным образом необузданная вольность Новгородцев подвергла страданию св. Всеволода-Гавриила. Достойный сын великого Мстислава (§ 43) много сделал добра для Новгородцев. В 1123 г. он совершил с ними тяжелый зимний поход в Финляндию, в 1130 и 1131 г. два раза ходил против беспокойных Эстонцев. Богобоязненный и правдивый, он любил счастье их, искренне набожный, ограждал духовенство их от бедности. Не смотря на то, когда, по смерти отца его, по праву законному дан ему был Великим Князем Переяславль, но тогда же и отнят властолюбивым Георгием Суздальским, Новгородцы отослали от себя доброго Князя. На сей раз они скоро одумались и возвратили его, но своевольно ограничили управление его Новгородом, посадники сделаны совместниками Князя. Всеволод продолжал по-прежнему трудится для них. В 1134 г. он победил мятежную против них Чудь. В 1136 г. вспыхнул бунт и на общем совете Новгородцы осудил Всеволода на изгнание за то, что гордости их не удалось повеличатся победами над суздальцами. Они заключили его вместе с женой, детьми и тещей. Св. Князь сидел, как преступник, семь недель за стражею 30 воинов. Потом, удержав заложником сына его, Новгородцы выслали его из Новгорода. В. Князь Ярополк дал ему Вышгород. В то же время Псковичи пригласили доброго Князя к себе, но он, изнуренный трудами и скорбями, скончался в следующем же 1138 году. Когда прославились мощи св. Всеволода, Новгородцы хотели взять их к себе. Но на то не было изволения св. Князя, им дан только ноготь с руки его.³⁸⁰

При всей неприязненности духа времени, при всем влиянии оставшегося язычества на нравы, искренность и простота были украшением первых христиан русских. Эта простота много значила и в том отношении, что не давала злу времени – духу вражды, глубоко снисходить в сердца многих. От того так скоро забывались многими обиды, иногда кровавые. С другой стороны, так как духовное образование души совсем не то, что эстетическое образование вкуса, не то, что образование ума познаниями, то недостатки образования вкуса и ума – не указатели на недостаток духовного образования предков наших. Напротив, сердечная простота предков наших спасла их от толпы мелочей, блестящих по виду и весьма вредных по действию на душу. Она же не допускала их отыскивать тысячи извинений грехам, как это бывает при ее недостатке. От того-то и летописи и жизнь говорят так часто о простодушном и тем более высоком покаянии Князей. Впрочем, несправедливо было бы говорить, что все, что делалось простотой, хотя и благочестивой, было хорошо. Летопись говорит о времени Ярослава Первого и Митрополита Феопемпта: “вырыли двух Князей – Ярослава и Олега, сыновей Святослава (братьев св. Владимира, умерших в язычестве), крестили кости их, и положили в церкви св. Богородицы”.³⁸¹ Это была ошибка. Слова Апостола о крещении мертвых ради (1Кор.15:29) в древности недальновидность некоторых принимала за позволение крестить мервых, но облечена была Карфагенским Собором (прав.18). Если допустим, что какие-нибудь зашедшие с Востока учителя в утешение Ярославу уверили его, что дяди его не без пользы могут быть крещены, хотя и умершие, и тогда доверие Ярослава будет простотой незнакомой с духом веры. Но тот же пример простоты, оставшийся без подражания, показывает, что в последствии поверили поступок простоты точным учением Слова Божия и это дело простоты благочистивой оставили без подражания. ³⁸²

Опытами живого благочестия, обнимавшего все сотояния общества в первые времена Русской Церкви, служат народные благочестивые обычаи.

а) В.Князь Владимир Мономах, столько славный победами и подвигами за отчизну, писал в завещании Князьям – детям своим: “Принимайте с любовью благословение духовных… Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце и думайте: мы тленны, ныне живы, а завтра в гроб… В путь на коне, не имея дела, вместо суетных мыслей, читайте наизусть молитву или повторяйте хотя краткую, но лучшую молитву: Господи помилуй. Не засыпайте никогда без земного поклона; а когда чувствуете себя нездоровыми, то поклоняйтесь в землю три раза. Да не застанет вас солнце на ложе. Идите рано в церковь воздать Богу хвалу утреннюю, так делал отец мой, так делали все добрые люди. Когда озаряло солнце, они славили Господа радостью”.³⁸³ Если же так жили Князья обязанные заботами не о себе только, но о тысячах подданных, то без сомнения, так жили люди низших сословий, не столь развлекаемые жизнью. Отсюда-то происходила та теплая любовь, которая строила и украшала храмы Божьи с изумительной щедростью, при всей скудости тогдашних средств к избытку.

б) Брань с врагами Христовы Князья и войско начинали и оканчивали не иначе, как теплою молитвою к Богу, вообще, же отправляясь на войну, приготовлялись исповедью и Св. Причастием. В 1103 г. вступая в битву с полчищами Половцев, Князья и воины в молитвах дали обет, одни совершить поминовение по усопшим, другие – раздать милостыню бедным и монастырям. И славная победа окончилась благодарною хвалою Богу.³⁸⁴

В 1111 г. в новой войне с Половцами “священники предшествовали войску и пели тропари и кондаки Креста Честнаго и канон Св. Богородицы”. Вступая в самую брань, воины “целовали друг друга, возведши очи свои на небо, призывали Бога Вышняго”. И опять надежда христианская была прославлена: “Бог Вышний возре на иноплеменники с гневом, падаху пред хрестьяны”. Сами пленники говорили Русским: “како можем биться с вами? А другие вздяху верху вас в оружье светле и страшни, иже помагаху вам”. Русские воздали сердечную хвалу Богу.³⁸⁵

Мстислав Изяславич в 1152 г. в день именин своих, дал всем пленным свободу.³⁸⁶ Святитель Иоанн Новгородский полагал правило, что если бы кто находился и под епитимьей, но идет на войну, разрешать его и сподоблять Святых Таин.³⁸⁷ И по летописям видим, что Князь Андрей Боголюбский не прежде отправился на войну с Болгарами, как приготовив себя и все войско животворящею тайною.

в) Христианская любовь к бедным, в том числе к инокам и служителям храма, была господствующей добродетелью первых русских христиан. Доброе русское сердце, освященное благодатью христианства, свободно отверзалось для сострадания и, тем чем только могло, делилось с неимущими. В летописи очень часто встречается отзыв о Князьях того времени: “милости бяще паче меры, тем и не щадяше именья своего, раздавая требующим”; или: “любовь имеши ко всем, паче же милостыни прилежаше… паче всего дивную любя и славную милостыню”.³⁸⁸ Особенно перед смертью Князья считали за правило раздавать имение свое слугам своим, бедным, больным, храмам и монастырям. Так Летопись говорит о Князе Ярославе Осмомысле: “Пред смертию находясь в тяжкой болезни, он… собрал мужей своих и всю галичскую землю, созвал все соборы, монастыри, нищих, здоровых и больных, и так говорил со слезами: Отцы, братья и дети, согрешил я более всех, как никто другой; отцы и братья! Простите и отпустите!... И приказал раздавать имение свое монастырям и нищим. И раздавал три дня по всему Галичу”.³⁸⁹

г) Естественно, что по введени христианства в Россию взоры всех обратились на Восток, откуда озарил Россию свет веры. Отсюда ествественно было желание путешествовать на Восток. Первым благочестивым путешественником на Афон был пр. Антоний. Пр. Варлаам ок. 1060 г. путешествовал в Иерусалим на поклонение Святым местам его, это был, сколько известно, первый русский поклонник Гроба Господня, и он же по возвращении из Палестины путешествовал в Царьград.³⁹⁰ В самом конце того же столетия игумен Даниил говорил: “поставих аз кандило на святом гробе и поклонихся честному тому гробу и облыбызах с любовью и со слезами место святое, идиже лежаше тело пречистое Господа нашего Иисуса Христа”. Там он молился за свою отчизну, за ее Князей, друзей и знакомых. Там он нашел и несколько других поклонников русских. В 1175 г. посещала Святые места знаменитая путешественница, игумения, княжна полоцкая, преп. Ефросиния. В половине XII столетия столько являлось желавших идти на Восток, что пастырям Церкви надлежало иных останавливать. Хотя не было у нас того, что в то же время было на Западе – не шли толпы праздных людей с мечем в руках для защиты памятников Вечной Любви, но и игумен Даниил замечал: “многи, ходившие святых тех мест и видевшие град Иерусалим и взнесшиеся умом, яко нечто доброе сотворше, погубляют мзду свою”. Нифонт Новгородский Епископ, не дозволял разрешать каждому идти на Восток, говорил: “иные идут с тем, чтобы там и здесь скитаясь есть и пить, – это худо надобно запрещать”. А св. Иоанн на вопрос Кирика: что делать с теми, которые связали себя обетом идти во Иерусалим, отвечал: “полагать епитимью, ибо эти обеты губят землю”.³⁹¹ Сии запрещения, как очевидно, не унижают, а возвышают достоинство путешествий, какие дозволяла древняя Русская Церковь.³⁹²

Благочестие в народе поддерживается примером правителей народа. Высокий пример христианского благочестия был подан России жизнью Владимира, крестившего русскую землю.

Владимир, приняв имя христианина, стал и в жизни своей совсем другим человеком, жизнь язычника и жизнь христианская во Владимире рознились во всем.

Сластолюбивый, как нельзя более, язычник, Владимир, в христианстве стал примером чистой супружеской жизни, он отпустил от себя всех жен и наложниц, и жил с одной Благов. Анною. Жестокий и мстительный, кровожадный братоубийца в язычестве, в христианстве он был самым нежным другом несчастных. Бедным навсегда отворен был вход к нему, и он раздавал им пищу и деньги щедрою рукою. Сего мало, больные, говорил он, не в силах дойти до двора моего, и велел развозить по улицам мясо, рыбу, хлеб, квас и мед. Слова Евангелия: блажены милостивые, проникли в самую глубину души его и были законом его жизни. До крещения Владимир огнем и мечем распространял свои пределы. Став Князем христианским, он заботился устроить внутреннее благосостояние народа, воздвигал один за другим города, столько нужные для развития внутреннего быта народного и для ограждения его от нападения врагов хищных. Чтобы охранить народ свой против внешних врагов, Владимир христианин принимался и за оружие, но это было только по нужде для народа. И в то же время он стал более прежнего отличать своей любовью тех, которые помогали ему устроять и защищать благоденствие народа. После войны с Половцами в 996 г. он, раздав богатую милостыню бедным, стал каждую неделю призывать к себе бояр и военноначальников и угощать их княжеским столом. Владимир блаженно почил в 1015 году.

Сын Мономаха, Мстислав-Феодор, был образцом Князей христианских, и достойно назван великим. На 19 году своей жизни, он, будучи Новгородским Князем, был уже примером и мужества и великодушия христианского. Олег Князь Черниговский убил брата его, опустошил Ростов и Суздаль. Мстислав (в 1095 г.) послал сказать ему: “забываю о смерти брата, в войне гибнут цари; но будь доволен наследством твоим (Муромом)”. Олег собрался взять Новгород, и после сражения едва спасся в Муроме. Мстислав опять предложил ему мир, желая только свободы пленникам. Просил даже отца своего простить вражду его. Мономах писал тогда к Олегу: “юноша пристыдил отца своим великодушием”. Олег согласился на мир, но для того только, чтобы обмануть великодушие. Когда Мстислав распустил войска свои и спокойно (в 1097 г.) праздновал в Суздале день Ангела своего Вмч. Феодора, гонцы донесли ему, что дядя Олег стоит на Клязьме с войском. Мстислав в одни сутки собрал войско свое, мужество его склонило победу на его сторону. Олег бежал, бросив даже Муром, и в отчаянии не знал, где приклонить голову. Мстислав сказал ему: “Святополк (В. Князь) и Владимир (отец) не лишат тебя земли русской. Я буду твоим ходатаем, останься в своем княжении, только смирись”. И Князь христианин исполнил блистательный подвиг любви.³⁹³ Благодарный к милостям Божиим, Мстислав посторил храм во имя Богоматери, на городище в Новгороде.³⁹⁴ И для сего-то храма, на его иждивении, написано драгоценное для нас Евангилие Мстислава, богато украшенное благочестивым Князем.³⁹⁵ В 1113 г. он был исцелен от тяжкой болезни помощью свят. Николая, и богато отстроил монастырь Никольский.³⁹⁶ В след за тем он не раз победоносно смирял Эстонцев, и укрепил Новгород стеной.³⁹⁷ В 1126 г. Мстислав, оплакал смерть своего отца – Мономаха, вступил на великокняжеский престол. Первые два года он должен был скорбеть о бедствиях России, страдавшей от голода. Хищные Половцы целое столетие опустошали Россию набегами. Великому Мстиславу предоставлено было Промыслом освободить от них Россию: в 1128 г. собрав князей удельных, Мстислав выгнал хищников из России за Волгу. Заботливый о счастье всей России, при всем своем великодушии, В. Князь наказал тогда же князей полоцких, отказавшихся, вопреки клятве, идти против Половцев и даже сносившихся с ними на беду России. Он выслал их вон из России.³⁹⁸ Положив столько трудов в молодых летах для России, блаж. Мстислав не долго был В. Князем. В 1129 г. он начал строить храм и монастырь во имя Ангела своего Вмч. Феодора в Киеве. В 1132 г. ходил войной против мятежной Литвы, и возвратясь с богатой добычей, скончался апреля 15, на 66 году своей жизни.³⁹⁹ Древний пролог говорит о нем: “сребра и злата в руце свои не прия, зане не любяше богатства, и в день преставления своего уведе преставление свое”.⁴⁰⁰

Новгород прославили своим благочестием Князья его Св. Владимир, сын Ярослава, и Мстислав Ростиславович. Первый известен храбрым делом своим против Греков и построением великолепного, по тогдашнему времени, Софийского храма, где открыто почивают мощи его. Он почил в 1052 г. Последнему не знали другого имени, кроме Храброго. “Прекрасный душой и телом, – говорит древняя летопись, – Мстислав, внук великого Мстислава, соединял храбрость с любовью. Особенно был заботлив о долге милосердия, снабдевал Обители, утешал иноков, принимал всех игуменов, испрашивая благословения их, снабдевал приходские церкви, и священников, отдавал достойную честь сану святительскому. На войне был крепок, и всегда рвался умереть за землю русскую, за христиан. Когда видел христиан плененных погаными, говорил дружине своей: братья! не думайте ни о чем; если умрем за христиан, очистимся от грехов, и Бог причтет кровь нашу к крови мучеников, если бы Бог дал, слава Ему! не умрем ныне, но умрем”. Так воодушевлял он дружину свою... Он не собирал золота и серебра, но расточал то на дружину, то для спасения души своей. Не было области в России, где бы не хотели повиноваться ему и где бы о нем не плакали.⁴⁰¹ В Новгороде он княжил только год, но и в один год он разгромил мятежную Чудь, грабившую Псков и пределы Новгорода. Прежде того в 1168 г. он принимал самое жаркое участие в войне Князей южных с Половцами, окончившейся славной победой. Самый же блистательный подвиг его веры и храбрости, относится к делу 1173 г. против 50 000 войска суздальского. Он скончался июня 14, 1180 г.⁴⁰²

Андрей Боголюбский, в молодых летах сражаясь под знаменами отца своего, много раз отличался подвигами храбрости, сильной упованием христианским. Особенно чудно было спасение его от смерти в 1152 г. В жаркой битве копье его раздробилось, шлем слетел с головы, щит упал на землю, но Андрей спасся, спасаясь надеждою. ⁴⁰³ Храбрый и благочестивый, Андрей тяготился в душе нерасчетливым властолюбием отца своего, и в 1155 году тайно удалился с юга в суздальскую землю с чудотворной иконой Богоматери.⁴⁰⁴ В 1157 г. Ростовцы и Суздальцы признали Андрея своим Великим Князем, так как давно уважали его. Андрей искренне желал трудится достойно души боголюбовой: два великолепных храма – один в Боголюбове, другой во Владимире, были памятниками изумительно щедрого усердия его к Богу. Он довольно трудился и для христианского просвещения. В 1164 г. (одержана им блистательная победа над мусульманами Болгарии). Чувствуя, как гибла Россия от раздробления власти по уделам, он старался ввести единодержавие и ошибки своей слабости заглаждал глубоким смирением пред Судом Божьим, наказывавшим страсть. За любовь к Господу, Господь удостоил его страдальческой смерти: люди, осыпанные благодеяниями его, убили его в Боголюбове (в 1174 г.), последние слова его были: Господи! в руце Твои предаю дух мой.⁴⁰⁵

Как в Греции, так и в России, лучшими училищами благочестия были монастыри. Они явились в России вслед за тем, как введена была вера в России. Преп. Антоний, первый известный по имени русский пустынножитель, ходил уже по монастырям, когда возвратился из Афонской горы. М. Илларион говорит, что вслед за крещением народа “стали на горах монастыри и явились черноризцы”. Феодосий еще в Курске “бя послышал о монастырях” киевских; “тогда же пришед и обходи монастыря вся в Киеве” и это было гораздо раньше 1050 г.⁴⁰⁶ Летописец говорит, что именно при мудрости Ярослава “черноризцы почаша множитися и монастыри починаху быти”. Известно, что самим Ярославом были посторены монастыри Св. Георгия и Св. Ирины в Киеве.⁴⁰⁷ Основание Печерского монастыря пр. Феодосием (древнего храма с оградой) совершилось в 1062 году.⁴⁰⁸ Пр. Нестор, сказав об устроении В. Князем Изяславом-Димитрием, Димитриева монастыря, говорит: “мнози монастыри от царей и от бояр и от богатства поставлены, но не суть таци, каци суть поставлены слезами, пощением, молитвами, бдением. Антоний бо не им злата, ни сребра, но стяжа слезами”. Преподобный не хочет лишить Князей наших чести, которая, без сомнения, принадлежит их усердию к Богу. Он показывает только, от чего зависит цветущая прочность монастырей. По Летописям видим, что особенно с половины XII-го века стали умножать у нас число монастырей с большой ревностью. Но слова Нестора лучшим образом объясняют участь древних Обителей наших. Из множества древних монастырей, прежнюю славу свою сохраняет до ныне только Печерская Обитель, взращенная слезами Антония и Феодосия. Цел и Черниговский Богородичный монастырь на Болдиных горах, где несколько времени подвизался пр. Антоний.⁴⁰⁹ За тем после бури времен остались три монастыря в Новгороде: Антония, Варлаама и Юрьев, и до трех монастырей в других местах, тогда как по памятникам древности в одном Киеве видно их до 17 и до 22 в Новгороде.⁴¹⁰ Первый из Князей, добровольно посвятивших себя к иночеству, был князь Святослав-Николай, вступивший в Обитель в 1106 г., и ему довелось вытерпеть довольно неприятностей от братьев-Князей за решимость свою, дотоле невиданную. Княжны начали поступать в монашество прежде князей. ⁴¹¹ К самому концу периода некоторые князья и княгини пред смертью одевались в иноческую одежду.⁴¹² Мономах писал детям своим: “не монашество спасет вас, но дела добрые”. В. Князь Ростислав (1160 – 1168) говорил пр. Поликарпу, печерскому архимандриту: “Отче, хотел бы я избавиться от суетного мимотекущего и мятежного жития сего”. Преподобный отвечал: “вам Бог тако велел быти: правду деяти на сем месте, в правду суд судити и в крестном целовании стояти”.⁴¹³ Но иноческую жизнь любили тогда искренне и глубже, чем после, ибо хотели не казаться, а быть иноками. Ее проводили с такой строгостью, какую видим только в первые времена жизни иноческой на Востоке, Чудных подвижников видим в Печерском монастыре! И как их много!⁴¹⁴

Жизнь иноческую проводили в древней Церкви Русской не одинаковым образом, смотря потому, к чему само испытание находило в себе более расположения и побуждений. Три вида иночества видим между русскими иноками в первом периоде Церкви Русской: жизнь в затворе, жизнь общежительную и жизнь на столпе.

Первую перенёс с Афона и прославил своим примером пр. Антоний; в след за ним её избирали и другие.

Антоний, в мире Антипа, был родом из Любеча (в Малороссии). Бог вложил ему на ум, – говорит пр. Нестор, – желание странствования, и он странствуя достиг и Св. горы (Афонской). Здесь он осмотрел многие монастыри чудные, и возжелав облещись в чернеческие ризы, молил игумена одной из обителей постричь его. Тот возложил на него монашеский образ, назвал его Антонием, научил его монастырскому чину и сказал: иди в Русь, буди благословение Св. горы. От тебя много будет черноризцев. Благословив его, отпустил с напутствием: иди с миром. Антоний же пришёл к Киеву и размышлял, где пребывать ему... И пришёл на холм, где Иларион выкопал пещеру, и возлюбил место то, и поселился в нём⁴¹⁵. Сухой хлеб, и то чрез день, был пищей, простая вода, и то в меру, была питьём Антония, молитва и труды день и ночь были занятием его. Ещё при Ярославе он уже стал известен по своим подвигам, и к нему приходили за благословением. После Никона и Феодосия, прибыли к Антонию Варлаам сын боярина и Ефрем казначей В. Князя Изяслава. Но пострижение сих двух любимцев Двора возбудило (в 1054 г.) гнев в В. К. Изяславе, и Антоний, давая место гневу, собрался с учениками удалиться из пещеры. Князь одумался и упросил Антония не оставлять Киева. К Антонию собралось до 15 братий, а Никон, постригавший иноков, удалился вскоре после неприятности по пострижению Варлаама и Ефрема. Антоний, «якоже бе обыкл един жити и не терпя всякаго мятежа и молвы», затворился в келии пещерной, поставив игуменом Варлаама. А вскоре, чтобы быть ещё менее в общении с кем-либо, переселился на другой холм и выкопав пещеру, затворился в ней⁴¹⁶. Изнурение тела постом, очищение духа молитвою и богомыслием, прославлены были в Атонии даром прозрения и чудес. Больные получали исцеление, принимая простую пищу Антония⁴¹⁷. В 1067 г. Половцы вторглись в Россию. Князья – три брата Изяслав, Святослав и Всеволод – решились сразиться с хищниками на Альте, и пришли за благословением к Атонию. Но Антоний со слезами предсказал Князьям несчастную битву, а полководцу Шимону и обстоятельства, имевшие последовать долго после битвы. Вскоре после того (1068 г.) мирное уединение Антония было снова возмущено житейской бурей: Изяслав, изгнанный из Киева Всеславом, возвратился в Киев и начал гневаться на Антония «за Всеслава», думая что Антоний благоприятствовал Всеславу. Святослав прислал ночью за Антонием и взял его в Чернигов. Здесь Болдины горы понравились другу уединения, он выкопал в них пещеру и поселился в ней⁴¹⁸. Сколько прожил Антоний в черниговской пещере, неизвестно. Из слов Нестора известно только то, что он скончался в пещере киевской и именно в той, где жиль он в последнее время по удалении от братии печерской⁴¹⁹, а Симон говорит, что пр. Антоний скончался за год прежде Феодосия, почившего в 1074 г., благословив и знаменав место церкви св. Богородицы⁴²⁰.

Уединённой затворнической жизни вел. Антония следовали при нём и после него многие. Летописи показывают таких подвижников даже в 1154 г. и в 1174⁴²¹. Известны прославленные подвижники уединения Исаакие, Никита, Лаврентие, Иоанн и Пимен, многострадальные Иоанн и Афанасий. Двое первые своим примером показали, как тяжко подвижничество уединения, какие опасности необычайные предстоят принимающим на себя сей необычайный подвиг и как однако ж благодать Божия не оставляет, а укрепляет немощь человеческую⁴²².

«Был, – пишет Поликарп, – во дни пр. игумена Никона один брат именем Никита, пожелавший быть славимым от людей. Избрав дело великое не Бога ради, он просил у старца дозволения войти в затвор. Игумен возбранял ему и говорил: чадо! ты молод, а посему не полезно для тебя сидеть праздным. Лучше тебе среди братий трудиться, и ты не потеряешь мзды своей. Ты самовидец брата нашего св. Исаакия печерского, как прельщён он был, если бы не великая благодать Божия спасла его, – того Исаакия, который и ныне творит многие чудеса. Никита отвечал: никогда не соблазнюсь я такою вещию, а прошу у Господа Бога, дабы дал мне дары чудотворения. Никон отвечал: выше сил твоё прошение. Остерегайся, брат, чтобы вознесшись не пасть. Смирение наше велит тебе служить братии». Никита настоял на своём. И тайная гордость его привлекла к нему отца гордости. Явившийся в виде Ангела дал ему совет оставить молитву и заниматься только книгами, а на себя принял молиться за него и молился в виду его. Никита стал Пророком и учителем, «Он послал сказать Изяславу: ныне убит Глеб Святославич на заволочьи, – пошли скорее сына твоего Святополка на престол новгородский. И как сказал, так и было». Глеб точно был убит в 1078 г.⁴²³. С удивлением приходили слушать Никиту. Одна странность замечена в новом учителе: он знал на намять В. Завет, но не хотел и слышать о Новом. Опытные старцы поняли состояние Никиты, а любовь их не могла быть равнодушной к несчастью брата. «Преподобные мужи: игумен Никон, Иоанн, бывший после него игуменом, постник Пимен, Матфей прозорливый, св. Исаакий печерник, Агапит врач, Григорий чудотворец, Николай, бывший после Епископом Тмутаракани, Нестор, написавший Летопись, Григорий, творец канонов, Феоктист, бывший после Епископом Чернигова, Онисифор прозорливый – все сии богоносные пришли к прельщённому и помолившись отогнали от него беса, и тот более не видел его. Они вывели его и спрашивали о ветхом законе, желая что-нибудь слышать от него. Но он с клятвою уверял, что никогда начитал книг. И тот, который прежде на намять знал ветхозаветные книги, теперь не знал ни слова… Преподобные отцы едва научили его грамоте. С того времени он предал себя воздержанию и чистому, смиренному и послушливому житию, так что превзошёл прочих добродетелями. За добродетель он поставлен был Епископом Новгороду и сотворил много чудес: молитвой низвёл дождь, погасил пожар. И ныне чтут со святыми преподобного и блаженного Никиту»⁴²⁴. По другим памятникам известно, что св. Никита поставлен в Епископа новгородского в 1096 г. и, славный чудесами любви к пастве при блаж. К. Мстиславе, скончался в 1108 (января 30.)⁴²⁵.

«После сего, пишет тот же Поликарп, другой из братий, некто Лаврентий, восхотел в затвор. Святые иноки никак не дозволили ему того. Лаврентий пошёл к игумену св. Димитрия, в монастырь Изяславов и там затворился. Ради крепкого жития его Бог даровал ему благодать исцелений»⁴²⁶.

Особенно изумительны подвиги пр. Иоанна затворника. «Истинно блажен посвятивший себя, – пишет Поликарп, – воле Божией и сохранивший заповеди Его непорочные, соблюдший тело и душу без осквернения плотского и душевного: я говорю об Иоанне преподобном, затворившем себя в узком месте пещерном. Тридцать лет пребыл он в великом воздержании, удручая тело своё крепким постом, нося железы на всём теле». В начале три года сряду проводил он по два и по три дня без пищи, а иногда и целую неделю. Тяжёлые железа на теле усиливали тяжесть голода и жажды, но страсть плотская не потухала. Он пошёл в пещеру пр. Антония и в ней пробыл день и ночь, молясь у гроба его. Святой возвестил ему: «Иоанн, Иоанн! тебе надобно затвориться здесь, чтобы по крайней мере невидением и молчанием ослаблять брань. Господь поможет тебе молитвами святых». И Иоанн затворился в самой тесной и тёмной пещере. Брань не умолкала. 30 лет проведены в сей пещере, и 30 лет были временем борьбы мучительной. Не зная, что сделать с собой, Иоанн решился на подвиг ещё более тяжкий: выкопал яму, сел по перси и засыпал себя землёй. В таком положении пробыл весь велики пост. Ноги его горели, жилы корчились, жар пожирал внутренность. Иоанн радовался духом, не чувствуя греховного огня. Только страшное видение привело его в ужас. «Господи Боже мой! вскую мя еси оставил? Ущедри мя, яко ты еси един человеколюбивый», молился страдалец. И когда окончил молитву, воссиял свет, и страшный змей, дотоле готовый пожрать его, исчез. И он услышал голос: «Вот помощь тебе, Иоанн. Но внимай себе, чтобы не случилось с тобою горшее. По силе терпения твоего попущено тебе, да выжжен будешь как злато. Крепким и сильным слугам назначает господин тяжёлую работу, а немощным и слабым плохую и лёгкую». О таких подвигах говорил сам пр. Иоанн одному брату, находившемуся в сильном унынии⁴²⁷.

Самой обыкновенной жизнью иноческой была в Греции жизнь общежительная, так как опытами дознаны удобства её для всех возрастов духовных, особенно же для незрелых. В Обителях, устроенных Ярославом, по всей вероятности, следовали порядку тех монастырей константинопольских, которые созидаемы были там Императорами и вельможами, и в которых устав иерусалимский или Студитов вводим был с некоторыми переменами. В 1062 г., пр. Феодосий, избранный в игумена, перешёл из пещер в монастырь, а число братии возросло тогда до ста. Пр. Игумен видел нужду в уставе точного иноческого общежития, а о Студийском константинопольском уставе он не мог не слышать при тогдашнем непрерывном сообщении Русских со столицей Православия. Ефрем, печерский инок, перед тем отправился в Константинополь. Пр. Игумен «послал одного из братии к Ефрему скопцу, чтобы, списав весь устав Студийского монастыря, прислал ему. Тот исполнил повеление отца нашего, – немедленно списал весь устав Студийского монастыря и послал ему. Преп. наш отец Феодосий велел прочесть пред братией. Оттоле начал он устроять всё по уставу монастыря Студийского, как и доныне совершают ученики его». Так говорит Нестор в Житии пр. Феодосия. И он же пишет в Летописи: «Феодосий собрал братии сто и начал искать правило монашеское. Нашёлся чернец Студийского монастыря Михаил, пришедши с М. Георгием из Греции. Он начал спрашивать у того устав Студийских чернецов, нашёл у него и списал». В сих двух известиях Нестора нет ни противоречия, ни разноречия. В Летописи, писанной позднее, Нестор дополняет прежние сведения о введении устава. М. Георгий прибыл в Россию в 1068 г. и потому то, что говорит Нестор о Михаиле, происходило уже после сношений с Ефремом. Сношение с Михаилом имело некоторую особенную важность для дела об уставе. Летописец, говоря о сем сношении даёт понять, что когда Феодосий искал нового учреждения и вводил новое учреждение, то обращался к такому человеку, который имел верное сведение об уставе Студийском, как инок Студийский, а как лицо, доверенное у Митрополита, заслуживал доверие церковное. Присовокупим к тому ещё одно обстоятельство. Никон Армянин, современник пр. Феодосия, говорил, что обыкновенные списки Студийского устава во многом разнятся между собою, и что ему весьма трудно было найти точный список, сего устава. Это ещё яснее показывает нам, что и пр. Феодосий имел нужду сноситься с Михаилом об уставе, и Нестор имел нужду сказать в Летописи о сем сношении.

По свидетельству Никона Армянина⁴²⁸, устав Студийский отличался от прочих уставов (в том числе и иерусалимского) в трёх отношениях. В нём а) всенощных бдений не положено ни для одного дня, а во весь год пение вечернее, полунощное, утреннее, должны совершаться в своё время, б) Ни для одного дня не положено Славословия Великого, но в великие праздники назначено читать стихиры, на песнь – Хвалите Господа, и стихиры стиховные. в) С 26 сентября до конца Четыредесятницы на утрени читаются три чтения, а от недели Всех Святых – два⁴²⁹. Но Никон говорит ещё только о церковной службе. Из слов Нестора не видно, доставлено ли было Феодосию собственно так называемое изображение устройства монастыря Студийского, или же и два другие сочинения: Епитимии для всей братии, и Определения о сыропустной седмице⁴³⁰. По славянским спискам известны как первое – собственно церковный устав, так и второе – назначение наказаний за неблагочиния келейные, но не видно последнего в отдельном его виде. В Синодальной библиотеке доселе хранится «устав определющий пищу и питие (и некоторые другие внешние действия), сохраняющиеся по преданию пр. Феодора в Студийском монастыре и преданный письму П. Алексием (1025–1043) для его Богородичного монастыря, и переведённый на славянский язык для новгородского Богородичного монастыря», основанного в 1179 г. св. Илиею и Гавриилом, в последствии новгородскими архиепископами⁴³¹. Эта рукопись – несомненный памятник того, что пр. Феодосием введены были только письменные правила пр. Феодора и по содержанию более важные и нужные, и что дополнения о предметах другого рода вводимы были в наши Обители спустя сто лет после пр. Феодосия.

Сам пр. Феодосий, приняв Студийский устав, не ограничивался пределами буквы его: но имея в виду дух его, вводил некоторые свои правила. Так он не отвергал никого из приходивших к нему, но и не спешил облекать в иноческую одежду. Сперва повелевал ходить в мирской одежде, когда же пришедший привыкал к монастырскому порядку, давал ему чёрную одежду и определял к послушаниям. Потом уже постригал и облекал в мантию. Если тот житием чистым достигал того, что становился искусным иноком, то удостаивался великой схимы. Также полагал после вечерни не ходить из келии в келию братий, а в своей келии каждый день заниматься после молитвы рукоделием, каким кто может, имея в устах псалмы Давида. После трапезы врата монастырские были запираемы, и никто не мог ни войти, ни выйти⁴³².

Печерская Обитель, устроенная пр. Феодосием по образцу Студийского общежития, была образцом для русских общежитий. Впрочем эта слава её зависела не от одного внешнего её устройства, а от того духа благочестия, которым одушевил своё общежитие Феодосий.

Пр. Феодосий ввёл жизнь общежительную и был образцом совершенств её.

С юных лет Феодосий стремился душою к жизни для Бога. На 14 году лишась отца, не знал он иного утешения, как ходить в церковь. Раз случилось ему встретиться со странниками. Пленённый мыслию о их подвиге, он тайно идёт с ними в св. землю. Мать, узнав о сем, догоняет его, бьёт, приводит в дом, и на несколько дней заключает в оковы. Продолжая ходить в церковь, Феодосий видит, что иногда не бывает литургии за недостатком просфор и решается печь просфоры, в сем занятии проходят два года. Мать уговаривает его оставить занятие, низкое по её понятию, сын ещё год продолжает тот же труд. Мать, то угрозами, то побоями, доводит его до того, что он удаляется в другой город, и там у одного пресвитера занимается по-прежнему печением просфор. Довольно времени спустя, мать находит его и опять возвращает в дом. Тогда властелин града, видя смирение и благочестие его, дозволяет ему пребывать у своей церкви. Феодосий тайно заказывает вериги и носит их. Раз властелин давал пир, Феодосию надобно 6ыло явиться для угощения в чистой одежде. При перемене белья, мать, и прежде слышавшая о веригах, увидела на одежде кровь от вериг, я с яростью сняла с сына вериги. Все эти препятствия к жизни святой не погасили в Феодосии желания святой жизни, – он рвётся к монашеской жизни. В отсутствие матери удаляется из дома в Киев, находит Антония, и постриженный Никоном вступает в подвиги. Это было в 1032 г.⁴³³. Четыре года спустя, мать является и в Киев за сыном: но сын был уже столько крепок духом, что, по молитве его, сама мать переменяет свои желания и остаётся в женском монастыре. Феодосий поставлен в пресвитера. Жизнь, собиравшейся к Антонию братии была вообще строга, но Феодосий не щадил себя. Пищей были ржаной хлеб, и только в субботу и воскресенье – сочиво, а за недостатком его травяная снедь. Чтобы иметь хлеб, занимались простым рукоделием, и купив зерна мололи сами. По окончании утрени шли в огород и копали, после Литургии опять труд. Феодосий, крепкий телом, брал на себя часть трудов у других. Носил другим воду, рубил дрова, молол рожь и относил каждому муку. Иногда в знойную ночь нагой отдавал тело своё в пищу комарам и мошкам, – кровь текла по нему, а он покойно прял волну.

В начале 1062 г., братия, по благословению Антония, избрали Феодосия в игумены. Феодосий присовокупил к прежним подвигам своим тяжкую бдительность игумена, устроил монастырь и общежитие, ночью обходил он келии иноков, чтобы видеть житие их. Кого заставал на молитве, благодарил Господа, а если слышал беседу двух или трёх, ударял в двери и на утро давал кроткое наставление о внимании к своей душе. И словом и примером одушевлял паству свою на подвиги. «Каждый день делал своими руками, приходил в пекарню и весело трудился с хлебопекарями, месил тесто, пёк хлебы. Всех немощных учил, укреплял и утешал. Раз пред праздником келарь говорил, что некому носить воду. Блаженный поспешно встал и начал носить воду». Один из братии увидел это и поспешил сказать о том нескольким братиям. Те побежали делить труд с игуменом. В другой раз некому было нарубить дров для общей кухни. «Я празден, говорил игумен, и пойду: братии повелел идти за трапезу, так как было время тому, а сам стал рубить дрова. По окончании стола, братия увидели, что преп. игумен их рубит дрова и так трудится, взяли каждый топор свой и наготовили дров на много дней». На трапезе он довольствовался сухим хлебом и щами без масла, но никогда не видали его дряхлым и невесёлым на трапезе. Никто и никогда не видал, чтобы он для сна ложился на бок, а обыкновенно засыпал он сидя и проснувшись становился на молитву. Никогда не омывал тела водою, кроме лица и рук. Одежда его была шерстяная, и та весьма худая, которую часто покрывал он заплатами, чтобы не видно было власяницы на его теле. Не редко осуждали его за эту худую одежду, – он укоризну выслушивал с радостью. Раз В. К. Изяслав, любивший и уважавший его, приказал по случаю позднего времени отвезти его в покойной тележке. Слуга видит инока в худой одежде и говорит: ты черноризец каждый день празден, а я живу в хлопотах и трудах; садись на лошадь, а я лягу на твоём месте и отдохну. Преподобный, не сказав ни слова, обменялся местом и в Обители угостил слугу лучшим образом. Ночи проходили у него без сна, в слёзной молитве за себя и за братию, что много раз замечали церковные будильники, хотя подвижник Божий и старался скрывать сей подвиг от людей. Такие труды столько очистили и возвысили дух его, что преподобный получил дар исцелений и прозрения, и творил знамения по вере своей. Полный любви к бедным и страждущим, для которых построен им был и дом, он отдавал последнее требующим и награждаем был сторицею. Бояре и князья приходили исповедовать ему грехи свои и выслушивать наставления его, он говорил каждому правду с любовью, а иногда и со строгостью. Последнее испытал на себе Кн. Святослав, выгнавший брата своего Изяслава из Киева. Так как число братий весьма умножилось и место становилось тесно, пр. игумен избрал другое место для Обители. Разные знамения обозначили основание нового каменного храма в честь Богоматери. Положив основание ему, пр. Феодосий скончался в следующем 1074 г. мая 3 дня⁴³⁴.

Ученики Феодосия, одушевлённые духом вел. игумена, были крепки духом для духовных подвигов. «Господь собрал таких черноризцев в Обители Матери нашей, – говорит пр. Нестор, – что они сияли добродетелями, как звезды, в земле русской. Одни крепки были в посте, другие в бдении, или в коленопреклонении; иные постились чрез день или чрез два дня; другие вкушали только хлеб с водою, иные варёную зелень, а другие и неварёную. Все же пребывали в любви. Младшие покорялись старшим, не смея говорить пред ними иначе, как с покорностью и послушанием великим. А старшие имели любовь к младшим, наставляя их как детей любезных. Если кто падал в некое согрешение, утешали его, и трое или четверо по любви делили епитимию одного. Если брат выходил из монастыря, все братия скорбели о том, посылали за ним и просили возвратиться в монастырь. И когда приходил, все шли к игумену, кланялись и умоляли игумена. И потом с радостью принимали брата. Такова была божественная любовь, таковы смирение и воздержание в святой братии. Они и по смерти сияют, как неугасающая свеча различными чудесами и молят Бога»⁴³⁵.

«И вот в монастыре его (Феодосия) был один черноризец, саном пресвитер именем Дамиан. Он с ревностью подражал житию и смирению пр. отца своего Феодосия. Многие свидетельствуют о его добром житии и послушании и том покорении, какое стяжал он ко всей братии. Особенно пребывавшие с ним в келии видели кротость его и как не спал он по целыми ночами, прилежно читая книги и опять учащая молитву. Они рассказывали и много другого о сем муже⁴³⁶». «Он был такой постник, что кроме хлеба и воды не ел ничего до самой смерти своей. Если приносили дитя, страдавшее каким-либо недугом, или возрастной одержимый болезнью приходил в монастырь к блаж. Феодосию: то Феодосий повелевал Дамиану сотворить молитву над больным. И тот совершал молитву, помазывал елеем, и приходящие получали исцеление. Раз разболелся он и приближался к кончине, лёжа в немощи. Ангел пришёл в образе Феодосия, даруя ему Царствие Небесное за труд его. После пришёл Феодосий с братией и сел близ него. Он уже изнемогал и, воззрев на игумена, сказал: не забудь же о том, что ты обещал мне в эту ночь. Великий Феодосий понял, что видел он видение, и сказал: брате Дамиане! буди тебе, что обещано мною. Он же, сомкнув очи, предал душу в руце Господу». Последнее было в 1071 году⁴³⁷.

Подвиги служения братии были разные, было только одно общим – служение от души.

"Пр. Марк, живя в пещере, своими руками выкопал много пещер. На своих плечах носил он землю, день и ночь трудясь для дела Божия. Он выкопал много мест для погребения братии, и не брал за то ничего, разве кто сам давал что-нибудь, да и то раздавал бедным. При нём св. Феодосий был перенесён из пещеры в монастырь, в великую Церковь (в 1090 г.). Раз копал он, утомился, изнемог и оставил место тесное, нерасширенное. Случилось одному брату заболеть и умереть. Другого места ему не было кроме того тесного. Мёртвый, быв принесён в пещеру, едва с нуждою был вложен. Братия роптали на Марка, не имея возможности убрать его, ни возлиять на него елея: так узко было место. Пещерник со смирением кланялся всем и говорил: простите меня, святые отцы, по худости не докончил. Они ещё более стали бранить его. Марк сказал мёртвому: место тесно, – сам, брат, потрудись, возьми и возлей на себя елей. Мёртвый постер руку, и несколько поднявшись, взял масло и возлиял крестовидно на лицо и на грудь; и отдав сосуд, сам пред всеми убрал всё, лёг и уснул. Когда совершилось это чудо, на всех напал страх»⁴³⁸.

Пр. Спиридон и Никодим были не более, как просфорники: но они 30 лет от души трудились, занимаясь печением просфор, и угодили Господу. Первый, быв неграмотным, уже не в молодых летах научился грамоте и поставил себе за правило всякий день прочитывать всю Псалтырь. Так подвиг служения братии он удвоил для себя подвигом благоговейного образования мыслей словом Божиим. Последние годы обоих относились ко времени игумена Пимена (1132–1141 г.)⁴³⁹.

Сын Давида Святославича К. Черниговского, Святослав, в крещении Николай, вступал в супружество, имел и детей. Одна дочь его была супругой блаж. Князя Всеволода-Гавриила⁴⁴⁰. В 1099 г. видим его по Летописи Князем города Луцка. Но в том же году, осаждённый Боняком и Давидом Игоревичем, ослепившим несчастного Василька, он миролюбиво выехал в Чернигов⁴⁴¹. В 1106 г.⁴⁴² оставил он княжество, блеск и всё, что было дорого, и удалился в Печерскую Обитель. Три года, пишет Симон, провёл он в поварне, работая на братию, – своими руками рубил дрова для варения гороха братии, часто носил воду со берега на своих плечах. Братья его Изяслав и Владимир не могли удержать его от подвигов. Как истинный послушник, он с любовью испросил дозволение варить год на братию кашицу⁴⁴³. После того, испытанный и совершенный, приставлен был ко вратам монастыря, и здесь пробыл три года не отходя никуда, кроме церкви. Отселе повелено ему было служить на трапезе, и таким образом волей игумена и братии вынужден он был иметь себе келью. Он устроил её, сделал при ней огород, где садил своими руками. О нём говорят и то, что во всё время монашества никто не видал его в праздности, постоянно занимался он рукоделием, поя Псалтырь, и тем снискивал одежду. Хотя принимал он имение, но не употреблял для своего удовольствия, а всё отдавал на нужды странным и на церковное устроение. Много и книг его у нас доныне. Сам он питался монастырской пищей. Много надобно было твёрдости, чтобы перенести упрёки за решимость князя на такую жизнь, тогда ещё никто из князей не обрекал себя добровольно на труды и смирение иночества. Братья Святослава много старались возвратить Святослава миру, особенно через своего врача, поселившегося для Святослава в Киеве. Тот сильно настаивал на том, как опасна для здоровья Князя новая суровая жизнь его. «Да и благочестивые братья твои Изяслав и Владимир, – говорил Пётр, – терпят укоризну от твоей нищеты... Кто из Князей поступил так? Блаженный ли отец твой Давид, или дед Святослав? Кто из бояр возжелал сего, кроме Варлаама, бывшего здесь игуменом?» Блаженный отвечал ему: «Брат Пётр! много думал я и положил не щадить плоти моей, чтобы не восстановить брани на себя: пусть стесняемая многим трудом смирится. Сила моя в немощах совершается... Благодарю Бога моего, что освободил меня от работы мирской и сотворил меня слугою рабам Своим, блаженным сим черноризцам. Братья же мои пусть внимают себе. Умереть для Христа – прибыток мне.» Опыт показал, кто был прав в своих мыслях. Подвижник Князь бывал нездоров, но каждый раз выздоравливал, прежде нежели приходил врач. Раз захворал врач, и очень тяжко. Князь инок послал ему сказать: «если не будешь пить зелья, будешь здоров, а если не послушаешься, много будешь страдать». Врач не послушался, и едва спасся от смерти. Врач был тяжко болен и в другой раз. Блаженный послал сказать ему: «Если не будешь лечиться, в третий день будешь здоров». Врач послушался, и выздоровел. После того Пётр стал переменяться в мыслях, потом решился быть иноком, и, как назначал блаженный, скоро скончался. Последнее было на 6 году пребывания Святославова в Обители, а Князь-инок и после того жил ещё 30 лет⁴⁴⁴.

В 1142 г. видим Князя-инока миротворцем между Князьями. Князья Черниговские и братья В. К. Всеволода опустошали черниговскую область. В. Князь послал инока Святослава в стан сих хищников усовестить, чтобы прекратили кровопролитие. Св. инок успел в добром деле. Это была последняя земная служба его Церкви и родине. В том же 1142 г. он мирно почил 14 октября⁴⁴⁵.

На севере России был знаменитым подвижником общежития пр. Антоний Римлянин, основавший Обитель на берегу Волхова в 2 вёрстах от Новгорода. Историю свою он частью сам описывает в своей духовной. «Я Антоний, – говорит он, – худший между монахами, вышел на сие место, не получив имения ни от Князя, ни от Епископа, а принял только благословение от Епископа Никиты (1096–1108), и паша на чужой земле, не давал себе покоя пред другими, наносил скорбь и братии и сиротам христианам здешним. Пусть разберёт Матерь Божия, сколько будь перенёс я за сие место!»⁴⁴⁶ По Летописям видно, что преподобный прибыл в Новгород в 1108 г. 40 лет трудился, чтобы молитвою собрать и успокоить детей духовных⁴⁴⁷. В 1117 г. заложил он в своей Обители каменный храм Богоматери, достроенный через два года и расписанный спустя шесть лет. В 1127 г. заложил каменную трапезу, и над ней храм Сретения Господня, а в 1131 г. поставлен в игумены⁴⁴⁸. Обитель пр. Антония († 1147 г.) едва ли не первая по времени из новгородских монастырей, и века не сгладили её с земли⁴⁴⁹. А Кирик, диакон и доместик Антониева монастыря, при жизни Антония (в 1136 г.) написавший любопытную статью о хронологии и потом известный вопросами новгор. Пастырям⁴⁵⁰, служит живым свидетелем тому что пр. учитель его воспитывал в детях своих благочестие разумное.

Никита Хониат пишет, что обыкновение спасаться на столпе, по примеру св. Симеонов Столпников, продолжалось в Греции до 12 века. Сей образ подвижничества, как необыкновенно тяжкий, не многих находил себе представителей на Востоке. Не много видно столпников и в древней Русской Церкви, известны только двое: св. Кирилл, бывший потом Епископом и великим учителем Туровским (§ 14), и св. Никита столпник Переяславский.

"Никита, пр. отец наш, был рождён и воспитан в городе Переяславле (Залесском). Когда пришёл он в совершенный возраст, то стал другом мытарям с ними вместе хлопотал около судей, и наносил много пакостей и смятений людям невинным, собирая неправедную мзду, тем кормил себя и жену». Так проведено много лет. Раз вошёл он в церковь и услышал проповедь Пророка: измыйтеся, и чисти будете, отъимите лукавства от душ ваших, и пр. Слова сии поразили его. Целую ночь провёл он без сна, неправды лежали, как камень, на совести его. Наутро вышел он к приятелям своим, и чтобы развлечь себя, пригласил их к себе на вечер. Накупив нужное для угощения, приказал жене готовить. Но та, когда стала варить увидела сперва кровь поверх воды, потом то голову, то другую часть человеческого тела. В ужасе сказала она о том мужу. Тот пришёл и увидел то же. «Горе мне много согрешившему!» сказал Никита, и не говоря более ни слова, вышел из дома. Игумен Никитского монастыря, куда пришёл Никита, назначил ему стоять три дня у ворот Обители. Никита сделал более: он пошёл и сел нагой в топкое место, рои комаров и мошек осыпали его и покрыли кровью тело его. Взятый в Обитель, Никита наложил на себя весьма тяжёлые вериги и затворился в столпе. Там молился он о грехах своих, открытый морозу и зною. Несколько лет проведено в таком подвиге, и душа его исполнилась благодати, удостоена дара исцелений. Князь Михаил Черниговский (тогда ещё молодой, а в последствии мученик) был тяжко болен, и исцелён пр. Никитою. Поставив крест на месте исцеления, блаж. Князь записал на нём год и день события – 16 мая 1186 г. Не долго спустя после сего, воры, приняв железные вериги, обтёршиеся и получившие блеск, за серебряные, убили пр. подвижника⁴⁵¹.