Праведный Проко́пий Устюжский, Христа ради юродивый

Краткое житие праведного Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого

В пер­вой по­ло­вине XIII ве­ка, во дни сла­вы и мо­гу­ще­ства Нов­го­ро­да, в чис­ле за­мор­ских тор­го­вых го­стей, при­ез­жав­ших еже­год­но во мно­же­стве, при­был од­на­жды с бо­га­тым гру­зом то­ва­ров немец­кий ку­пец. Ка­ко­го он был ро­да и пле­ме­ни и из ка­ко­го го­ро­да – неиз­вест­но. Без вся­ко­го со­мне­ния, ему и его то­ва­ри­щам и на мысль не при­хо­ди­ло дол­го про­быть, а тем бо­лее остать­ся на­все­гда в су­ро­вой и хо­лод­ной Рос­сии. Кто мог ду­мать, что этот мо­ло­дой ку­пец, вос­пи­тан­ный в до­воль­стве и рос­ко­ши и с мла­ден­че­ства на­пи­тан­ный враж­деб­ным пра­во­сла­вию ка­то­ли­че­ским уче­ни­ем, ре­шит­ся доб­ро­воль­но на всю жизнь под­верг­нуть се­бя все­воз­мож­ным ли­ше­ни­ям и стра­да­ни­ям, что при ви­ди­мом ску­до­умии он со­х­ра­нит муд­рость и чи­сто­ту серд­ца, до­стигнет вы­со­ты нрав­ствен­но­го со­вер­шен­ства, сде­ла­ет­ся укра­ше­ни­ем пра­во­слав­ной церк­ви, ве­ли­ким чу­до­твор­цем, за­щит­ни­ком и по­кро­ви­те­лем сво­е­го но­во­го оте­че­ства. Ис­тин­но, си­ла Бо­жия в немо­щи со­вер­ша­ет­ся (2Кор.12,9). Див­ны де­ла Гос­под­ни, ди­вен Бог во свя­тых Сво­их!

Ко­гда Про­ко­пий при­был в Нов­го­род, то неволь­но был по­ра­жен мно­же­ством и кра­со­той церк­вей и мо­на­сты­рей, доб­ро­глас­ным зво­ном мно­го­чис­лен­ных ко­ло­ко­лов, на­бож­но­стью и усер­ди­ем на­ро­да к цер­ков­ным служ­бам – че­го он ни­ко­гда не ду­мал встре­тить меж­ду людь­ми, не по­ви­ну­ю­щи­ми­ся рим­ско­му пер­во­свя­щен­ни­ку. А ко­гда мо­ло­дой че­ло­век по сво­ей лю­бо­зна­тель­но­сти по­се­тил храм Св. Со­фии и дру­гие церк­ви и мо­на­сты­ри, услы­шал строй­ное пе­ние ли­ков, уви­дел чин­ное и бла­го­го­вей­ное слу­же­ние, тор­же­ствен­ность и бла­го­ле­пие об­ря­дов пра­во­слав­ной церк­ви, то бла­го­дать Бо­жия кос­ну­лась его серд­ца. Он уми­лил­ся до глу­би­ны ду­ши, так что не за­хо­тел уже боль­ше воз­вра­щать­ся на ро­ди­ну, ре­шил­ся при­нять пра­во­сла­вие и стал ис­кать че­ло­ве­ка, ко­то­рый бы мог на­учить его дог­ма­там ве­ры и уста­вам пра­во­слав­ной церк­ви. Ему ука­за­ли на Ху­тын­ский мо­на­стырь, неза­дол­го (1192 г.) пред тем ос­но­ван­ный и сла­вив­ший­ся стро­го­стью уста­ва и свя­то­стью жиз­ни сво­их ино­ков.

В то вре­мя в мо­на­сты­ре под­ви­зал­ся ста­рец Вар­ла­ам Прок­ши­нич, ста­рав­ший­ся во всем под­ра­жать прп. Вар­ла­а­му Ху­тын­ско­му († 1192; па­мять 6/19 но­яб­ря), ос­но­ва­те­лю оби­те­ли. К нему об­ра­тил­ся Про­ко­пий и, при­пав­ши к но­гам, со сле­за­ми про­сил на­учить его ис­тин­ной ве­ре. Сна­ча­ла уди­ви­тель­ным по­ка­за­лось стар­цу, что мо­ло­дой и бо­га­тый ино­стра­нец, при­е­хав­ший в Нов­го­род для тор­гов­ли, ищет пра­во­сла­вия, но, убе­див­шись в ис­крен­но­сти же­ла­ния Про­ко­пия, с оте­че­ской лю­бо­вью при­нял его к се­бе и стал учить за­по­ве­дям Бо­жи­им, уста­вам и чи­но­по­ло­же­ни­ям пра­во­слав­ной церк­ви. Не на­прас­ны бы­ли на­став­ле­ния и тру­ды муд­ро­го по­движ­ни­ка: Про­ко­пий с охо­той слу­шал при­ме­ры из оте­че­ских пи­са­ний, жи­тий свя­тых и соб­ствен­ных на­блю­де­ний стар­ца и ста­рал­ся за­пе­чат­леть в сво­ем серд­це. Осо­бен­но тро­га­ли его жи­тия пре­по­доб­ных и Хри­ста ра­ди юро­ди­вых, доб­ро­воль­но под­вер­гав­ших­ся раз­лич­ным ли­ше­ни­ям и тру­дам и при этом еще ста­рав­ших­ся скры­вать свои по­дви­ги от лю­дей. «Вот, – ду­мал он, – как лю­ди тру­ди­лись и тер­пе­ли для спа­се­ния сво­ей ду­ши; вот при­ме­ры, ко­то­рым я дол­жен под­ра­жать». И с каж­дым днем бо­лее и бо­лее стал чув­ство­вать от­вра­ще­ние от мир­ской жиз­ни и воз­го­рать­ся лю­бо­вью к Бо­гу. На­ко­нец он раз­дал все свое име­ние и бо­гат­ство ча­стью ни­щим, ча­стью на со­ору­же­ние хра­ма в Ху­тын­ской оби­те­ли и, ре­ши­тель­но ни­че­го не оста­вив се­бе, стал жить в оби­те­ли как один из стран­ных, еже­днев­но по­се­щая все цер­ков­ные служ­бы и усерд­но слу­жа бра­тии. Из­ба­вив­шись от всех по­пе­че­ний и жи­тей­ских за­бот, Про­ко­пий ощу­тил спо­кой­ствие в сво­ей ду­ше, но­вый об­раз жиз­ни сер­деч­но ему по­лю­бил­ся, и он же­лал всю свою жизнь про­ве­сти в ти­шине уеди­нен­ной кел­лии под мир­ным кро­вом свя­той оби­те­ли.

Но нов­го­род­цы, узнав­ши о том, что Про­ко­пий при­нял свя­тую ве­ру и раз­дал все свое име­ние, ста­ли хва­лить и пре­воз­но­сить его. Неко­то­рые да­же на­роч­но при­хо­ди­ли на Ху­тынь, чтобы толь­ко ви­деть Про­ко­пия, по­то­му что сла­ва о нем расп­ро­стра­ни­лась во всех кон­цах го­ро­да и пя­ти­нах нов­го­род­ских. Тя­же­ло бы­ло Про­ко­пию слы­шать о се­бе та­кие раз­го­во­ры. Люд­ская сла­ва, ли­шив­шая по­коя его сми­рен­ное серд­це, сде­ла­лась для него невы­но­си­мым бре­ме­нем. Опа­са­ясь из-за нее ли­шить­ся сла­вы небес­ной, он от­крыл стар­цу Вар­ла­а­му свою ду­шев­ную скорбь и стал про­сить у него со­ве­та и бла­го­сло­ве­ния уда­лить­ся ку­да-ли­бо, где бы его ни­кто не знал. Ста­рец спер­ва удер­жи­вал его, со­ве­туя луч­ше не вы­хо­дить из оби­те­ли и да­же за­клю­чить­ся в за­твор, но непре­клон­но бы­ло же­ла­ние Про­ко­пия, как буд­то что влек­ло его из оби­те­ли. И сколь­ко Вар­ла­ам ни ста­рал­ся, не мог оста­но­вить его, и, пре­по­дав­ши на­став­ле­ние, ста­рец с мо­лит­вой и бла­го­сло­ве­ни­ем от­пу­стил сво­е­го уче­ни­ка в путь.

Без вся­ких средств к жиз­ни, не взяв­ши ни­че­го да­же на до­ро­гу, в бед­ной одеж­де Про­ко­пий вы­шел из мо­на­сты­ря. Он спе­шил оста­вить нов­го­род­ские пре­де­лы и устре­мил­ся в неиз­вест­ные ему во­сточ­ные стра­ны, то­гда еще не гу­сто на­се­лен­ные и по­кры­тые дре­му­чи­ми ле­са­ми и бо­ло­та­ми. Ча­сто уста­ло­му стран­ни­ку по­сле длин­но­го це­ло­днев­но­го пу­ти при­хо­ди­лось оста­вать­ся без пи­щи, спать на ули­це под до­ждем и вет­ром, ес­ли не встре­ча­лось со­стра­да­тель­но­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый бы вы­звал­ся на­кор­мить и успо­ко­ить его, ибо Про­ко­пий, сколь­ко бы ни был го­ло­ден, ни­ко­гда ни­че­го не про­сил и пред­став­лял из се­бя глу­по­го. Мно­го на­сме­шек и оскорб­ле­ний, ру­га­тельств и по­бо­ев пе­ре­нес он от гру­бых лю­дей на пу­ти, мно­го при­ве­лось ему в сво­ем вет­хом ру­би­ще по­тер­петь и от лет­не­го жа­ра и на­се­ко­мых, и от зим­них вьюг и трес­ку­чих мо­ро­зов. Но он не уны­вал и не па­дал ду­хом, зная, что каж­дый день доб­ро­воль­ных его зло­стра­да­ний, каж­дый шаг по это­му уз­ко­му и ис­тин­но крест­но­му пу­ти при­бли­жа­ют его к веч­но­му по­кою и Небес­ной От­чизне. Юрод­ствуя днем, он и но­чью не да­вал се­бе по­коя, про­во­дил ее в ко­ле­но­пре­кло­не­нии и мо­лит­вах, вспо­ми­ная сло­ва апо­сто­ла: Мно­ги­ми скор­б­ми по­до­ба­ет нам вни­ти в Цар­ствие Бо­жие (Деян.14,22) и ста­ра­ясь уте­шать се­бя тем, что все зем­ные скор­би, как бы они ни ка­за­лись нам ве­ли­ки и тяж­ки, ни­что в срав­не­нии с небес­ны­ми за них наг­ра­да­ми (Рим.8,18). Пе­ре­хо­дя та­ким об­ра­зом из стра­ны в стра­ну, из го­ро­да в го­род и все да­лее и да­лее углуб­ля­ясь на во­сток, Про­ко­пий до­шел до Устю­га.

По­яв­ле­ние в го­ро­де неиз­вест­но­го юро­ди­во­го с ко­чер­га­ми в ру­ках – ибо бла­жен­ный Про­ко­пий но­сил в ру­ках три ко­чер­ги или де­ре­вян­ных клю­ки – и ед­ва при­кры­то­го ру­би­щем ско­ро об­ра­ти­ло на него вни­ма­ние жи­те­лей. Он и здесь ско­ро сде­лал­ся пред­ме­том на­сме­шек и по­ру­га­ния лю­дей гру­бых, ко­то­рые не сты­ди­лись да­же и бить его без вся­кой с его сто­ро­ны при­чи­ны. Несмот­ря на это, го­род по­нра­вил­ся бла­жен­но­му, и он ре­шил­ся на­все­гда остать­ся в нем. Так Устюг сде­лал­ся ме­стом, на­зна­чен­ным ему Про­мыс­лом, где он дол­жен был про­во­дить и кон­чить свой мно­го­труд­ный по­двиг. Пред­став­ля­ясь безум­ным и юрод­ствуя днем на ули­цах го­ро­да, он каж­дую ночь об­хо­дил все го­род­ские церк­ви, при­па­дал на ко­ле­ни и со сле­за­ми мо­лил­ся в от­кры­тых их па­пер­тях. Ко­гда же из­ну­рен­ное по­стом и бде­ни­ем те­ло его от­ка­зы­ва­лось слу­жить и тре­бо­ва­ло от­дох­но­ве­ния, он на крат­кое вре­мя ло­жил­ся где по­па­ло: в некры­том са­рае, на ку­че на­во­за, на го­лой зем­ле или на камне, несмот­ря ни на ка­кую по­го­ду: и ле­том, и зи­мой, хо­тя изо­дран­ное ру­би­ще ед­ва при­кры­ва­ло его те­ло и он был по­чти наг и бос. Ес­ли со­стра­да­тель­ные и доб­рые лю­ди по­да­ва­ли ему ми­ло­сты­ню, он при­ни­мал с лю­бо­вью и бла­го­дар­но­стью, но не каж­дый день. А от бо­га­чей, на­жив­ших­ся неправ­дою, ни­ко­гда ни­че­го не брал, хо­тя был го­ло­ден, а неред­ко и по несколь­ко дней оста­вал­ся со­вер­шен­но без вся­кой пи­щи. Это был му­че­ник, из люб­ви к Бо­гу доб­ро­воль­но об­рек­ший се­бя на скор­би и ли­ше­ния вся­ко­го ро­да. И как он воз­лю­бил Гос­по­да всей ду­шой, для Него оста­вил все свое бо­гат­ство и пе­ре­дал се­бя изу­ми­тель­ным по­дви­гам са­мо­от­вер­же­ния, так и Гос­подь воз­лю­бил его и, по­доб­но древним свя­тым про­ро­кам, да­ро­вал Сво­е­му из­бран­ни­ку дар пред­ви­де­ния и про­ро­че­ства.

Дол­го ски­та­ясь по го­ро­ду, вез­де го­ни­мый и оскорб­ля­е­мый, пра­вед­ный Про­ко­пий из­брал на­ко­нец ме­стом по­сто­ян­но­го сво­е­го жи­тель­ства угол па­пер­ти ог­ром­но­го вы­со­ко­го со­бор­но­го хра­ма Успе­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри, сруб­лен­но­го из де­ре­ва. Здесь стал он пре­бы­вать ле­то и зи­му, не опус­кая ни од­ной цер­ков­ной служ­бы, но­чи про­во­дил в мо­лит­вах, а днем юрод­ство­вал по ули­цам го­ро­да.

Мно­го опы­тов ду­хов­ной муд­ро­сти и про­зор­ли­во­сти по­ка­зал бла­жен­ный Про­ко­пий во вре­мя мно­го­лет­не­го сво­е­го юрод­ство­ва­ния в Устю­ге. Ко­гда он бе­се­до­вал с людь­ми бла­го­че­сти­вы­ми, пред ко­то­ры­ми не счи­тал нуж­ным скры­вать­ся, то каж­дое его сло­во и дей­ствие бы­ло на­став­ле­ни­ем и предо­сте­ре­же­ни­ем. Ко­гда же юрод­ство­вал и ка­зал­ся по­ме­шан­ным, мно­гие по­ступ­ки его для лю­дей вни­ма­тель­ных име­ли смысл про­ро­че­ский. За­ме­ча­ли, на­при­мер, что ко­гда он бе­гал по го­ро­ду и, раз­ма­хи­вая сво­и­ми ко­чер­га­ми, дер­жал их го­ло­ва­ми квер­ху, то в тот год бы­вал хо­ро­ший уро­жай на хлеб и пло­ды; ес­ли же обо­ра­чи­вал ко­чер­ги го­ло­ва­ми кни­зу, то бы­вал неуро­жай и во всем недо­ста­ток, так что при­хо­ди­лось неволь­но всем сми­рять­ся.

Важ­ней­шим из мно­гих про­ро­че­ских пред­ска­за­ний и чу­дес пра­вед­но­го Про­ко­пия бы­ло из­бав­ле­ние Устю­га от ис­треб­ле­ния ка­мен­но-ог­нен­ной ту­чей. Это бы­ло в 1290 го­ду, за 13 лет до его кон­чи­ны.

В один вос­крес­ный день, ко­гда бы­ло мно­го на­ро­да за служ­бой в со­бо­ре, юро­ди­вый вдруг об­ра­тил­ся ко всем с та­ким уве­ща­ни­ем: «При­бли­жа­ет­ся гнев Бо­жий, по­кай­тесь, бра­тия, во гре­хах ва­ших, уми­ло­стив­ляй­те Бо­га по­стом и мо­лит­вой, ина­че го­род по­гибнет от гра­да ог­нен­но­го». «Он не в сво­ем уме и ни­ко­гда не го­во­рит ни­че­го дель­но­го. Что его слу­шать?» – ска­за­ли устю­жане и не об­ра­ти­ли ни­ка­ко­го вни­ма­ния на сло­ва пра­вед­ни­ка. Люб­ве­обиль­но­му серд­цу Про­ко­пия тя­же­ло бы­ло встре­тить в граж­да­нах та­кую бес­печ­ность и лег­ко­мыс­лие в то вре­мя, ко­гда страш­ная опас­ность, угро­жав­шая им, уже ви­се­ла над го­ро­дом. От пе­ча­ли и го­ре­сти серд­ца он ед­ва мог до­сто­ять до окон­ча­ния ли­тур­гии и, вы­шед­ши на па­перть, уда­лил­ся в свой угол, за­ры­дал и, об­ли­ва­ясь сле­за­ми, про­пла­кал весь тот день и ночь, да и на дру­гой день не пе­ре­ста­вал пла­кать. Неко­то­рые со­стра­да­тель­ные лю­ди, ви­дя его неутеш­ный плач, спра­ши­ва­ли его: «Что с то­бою, Про­ко­пий, что ты непре­стан­но пла­чешь? Что у те­бя за пе­чаль на серд­це?» Об­ли­ва­ясь сле­за­ми, он от­ве­чал им сло­ва­ми Спа­си­те­ля: Бди­те и мо­ли­тесь, да не вни­ди­те в на­пасть (Мф.24,41). На тре­тий день бла­жен­ный Про­ко­пий по­шел по все­му го­ро­ду про­по­ве­до­вать по­ка­я­ние жи­те­лям, со сле­за­ми всем и каж­до­му он го­во­рил: «Плачь­те, дру­ги, плачь­те о гре­хах ва­ших, по­ги­бель близ­ка, мо­ли­тесь, чтобы из­ба­вил вас Гос­подь от пра­вед­но­го Сво­е­го гне­ва и не по­гу­бил вас, как Со­дом и Го­мор­ру, за без­за­ко­ния ва­ши». Но и эта вто­рая про­по­ведь оста­лась бес­плод­ной, оже­стев­шие во гре­хах устю­жане ока­за­лись ху­же ни­не­ви­тян. Они не толь­ко не ду­ма­ли ка­ять­ся, но еще сме­я­лись и из­де­ва­лись над про­по­вед­ни­ком, как над безум­ным. Мо­лит­вен­ни­ком за по­ги­ба­ю­щий го­род остал­ся один Про­ко­пий, пе­чаль­но воз­вра­тив­ший­ся в свой угол на па­пер­ти.

В сле­ду­ю­щее вос­кре­се­нье в пол­день яви­лось на небо­склоне чер­ное об­ла­ко. При­бли­жа­ясь к го­ро­ду, оно ста­ло рас­ти бо­лее и бо­лее, так что на­ко­нец день прев­ра­тил­ся в тем­ную ночь. Мол­нии бе­га­ли ог­нен­ны­ми по­ло­са­ми, и страш­ные гро­хо­ты гро­ма раз­да­ва­лись в воз­ду­хе, не пре­ры­ва­ясь ни на ми­ну­ту. То­гда-то уви­де­ли, что го­ро­ду гро­зит ги­бель, вспом­ни­ли о про­по­ве­ди Про­ко­пия и по­ве­ри­ли ему. И стар, и млад, и ни­щие, и бо­га­тые – все бро­си­лись в хра­мы, осо­бен­но же в со­бор­ный храм Бо­го­ро­ди­цы. Про­ко­пий был уже там и, пад­ши пред ико­ной Бла­го­ве­ще­ния Бо­го­ро­ди­цы, с горь­ки­ми сле­за­ми мо­лил­ся, чтобы Ма­терь Бо­жия бы­ла Хо­да­та­и­цей за лю­дей пре­ступ­ных. И весь на­род с ры­да­ни­ем мо­лил­ся о спа­се­нии от гне­ва Бо­жия, все еди­но­глас­но взы­ва­ли: «Вла­ды­чи­це, спа­си нас!» Дол­го мо­лил­ся бла­жен­ный, не под­ни­мая го­ло­вы сво­ей от по­ла и оро­шая его сво­и­ми сле­за­ми, и вот от ико­ны Бо­го­ро­ди­цы по­тек­ло ру­чей­ком ми­ро и по хра­му раз­ли­лось бла­го­уха­ние. В то же вре­мя про­изо­шла пе­ре­ме­на в воз­ду­хе: не ста­ло бо­лее удуш­ли­во­го зноя, утих­ли мол­нии и гро­мы, разо­шлись ту­чи. Ско­ро узна­ли, что за 20 верст от Устю­га, в Ко­то­валь­ской во­ло­сти, упа­ли с гра­дом рас­ка­лен­ные ка­ме­нья. И дол­го был ви­ден ло­ма­ный опа­лен­ный лес, над ко­то­рым раз­ра­зил­ся гнев Бо­жий, по­ща­див­ший го­род, в страх и сви­де­тель­ство бу­ду­щим ро­дам. Но ни­кто не был по­ра­жен ни в го­ро­де, ни в окрест­но­стях. Меж­ду тем ми­ра от свя­той ико­ны ис­тек­ло столь­ко, что им на­пол­ни­ли цер­ков­ные со­су­ды, ма­зав­ши­е­ся им по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние от раз­лич­ных бо­лез­ней, а две бес­но­ва­тые жен­щи­ны осво­бо­ди­лись от сво­е­го лю­то­го му­чи­те­ля. Об­щая ра­дость за­сту­пи­ла ме­сто пе­ча­ли и рас­про­стра­ни­лась по все­му го­ро­ду. Это чуд­ное из­бав­ле­ние го­ро­да от неми­ну­е­мой и яв­ной ги­бе­ли об­ра­ти­ло бы­ло вни­ма­ние граж­дан на Про­ко­пия, но он при­пи­сал его ми­ло­сер­дию и хо­да­тай­ству Бо­жи­ей Ма­те­ри и по-преж­не­му про­дол­жал свой по­двиг и юрод­ством за­кры­вал от лю­дей обиль­ную бла­го­дать, в нем оби­тав­шую.

Лю­би­мым ме­стом, где ча­сто и дол­го си­жи­вал бла­жен­ный Про­ко­пий, был ка­мень на бе­ре­гу ре­ки Су­хо­ны непо­да­ле­ку от со­бо­ра. Здесь, смот­ря на пла­ваю­щих в ма­лых лод­ках через боль­шую ре­ку, он мо­лил­ся, чтобы они не по­то­ну­ли, и убе­ди­тель­но про­сил ми­мо­хо­дя­щих по­греб­сти его тут. «По­ло­жи­те здесь мои ко­сти, на этом ме­сте, а ка­мень сей, на ко­то­ром си­жу ныне, по­ло­жи­те на мо­ей мо­ги­ле, и воз­даст вам Гос­подь бла­гое в день пра­вед­но­го су­да Сво­е­го», – го­во­рил он устю­жа­нам.

Ко­гда Про­ко­пий при­шел в Устюг, бы­ли еще в жи­вых пре­ста­ре­лые су­пру­ги Иоанн и Ма­рия, за­слу­жив­шие от совре­мен­ни­ков на­зва­ние пра­вед­ных (па­мять 29 мая/11 июня). Юрод­ствуя по го­ро­ду, он ино­гда за­хо­дил к ним в дом, бе­се­до­вал с ни­ми о поль­зе ду­ши, что до­став­ля­ло стар­цам неска­зан­ное удо­воль­ствие, так как и он сам, и пра­вед­ные су­пру­ги, хо­тя и раз­лич­ны­ми пу­тя­ми, стре­ми­лись к од­ной и той же це­ли. Но осо­бен­ным дру­гом и со­бе­сед­ни­ком его был пре­по­доб­ный Ки­при­ан († 1276; па­мять 29 сен­тяб­ря/12 ок­тяб­ря), ос­но­ва­тель Устюж­ско­го Ар­хан­гель­ско­го мо­на­сты­ря. Од­на­ко ни у Иоан­на и Ма­рии, ни у Ки­при­а­на са­мо­про­из­воль­ный му­че­ник не ис­кал по­коя для сво­ей пло­ти и не хо­тел поль­зо­вать­ся ни­ка­ки­ми удоб­ства­ми зем­ной жиз­ни. По­сле их бла­жен­ной кон­чи­ны бли­же дру­гих к юро­ди­во­му был бла­го­че­сти­вый кли­рик со­бор­ной церк­ви Си­ме­он, впос­лед­ствии ро­ди­тель свт. Сте­фа­на Перм­ско­го († 1396; па­мять 26 ап­ре­ля/9 мая). В про­дол­же­ние мно­гих лет Си­ме­он был оче­вид­ным сви­де­те­лем пре­бы­ва­ния Про­ко­пия на со­бор­ной па­пер­ти и умел усмот­реть в нем под кро­вом юрод­ства ве­ли­кую ду­хов­ную муд­рость и оби­лие бла­го­да­ти Бо­жи­ей. Ему мы обя­за­ны при­ве­де­ни­ем в из­вест­ность и со­хра­не­ни­ем для потом­ства сле­ду­ю­ще­го див­но­го со­бы­тия из жиз­ни бла­жен­но­го Про­ко­пия.

Уже в по­след­ний год жиз­ни Про­ко­пия зи­ма на­ста­ла столь же­сто­ка и су­ро­ва, что та­кой не пом­ни­ли ста­ро­жи­лы. Силь­ная вью­га, про­дол­жав­ша­я­ся две неде­ли, за­нес­ла сне­гом до­ма да­же внут­ри го­ро­да, а мо­роз и се­вер­ный ве­тер так бы­ли рез­ки, что пти­цы па­да­ли мерт­вые и мно­го по­гиб­ло ско­та. Мно­же­ство на­ро­да по­мерз­ло в го­ро­де и окрест­но­стях, осо­бен­но тер­пе­ли ни­щие и стран­ные, сте­ная из глу­би­ны серд­ца. Мож­но пред­ста­вить се­бе, ка­ко­во бы­ло в этот мо­роз на­го­му Про­ко­пию, ко­то­рый обык­но­вен­но про­во­дил тру­же­ни­че­скую жизнь свою на вы­со­кой хо­лод­ной со­бор­ной па­пер­ти, не имел ни хра­ми­ны, ни по­сте­ли, ни теп­лой одеж­ды. Осла­бев­ший от ста­ро­сти и тер­за­е­мый нестер­пи­мым мо­ро­зом, он вы­шел бы­ло из па­пер­ти и пы­тал­ся най­ти теп­лый угол, чтобы хо­тя сколь­ко-ни­будь по­греть­ся, но ко­гда не уда­лось, при­нуж­ден был воз­вра­тить­ся на преж­нее ме­сто и здесь, за­бы­тый и остав­лен­ный все­ми, пе­ре­но­сил неимо­вер­ные стра­да­ния. Ко­гда вью­га уня­лась и ста­ло несколь­ко теп­лее, юро­ди­вый вы­шел из па­пер­ти и нап­ра­вил­ся за цер­ковь, в уголь­ный дом, к лю­би­мо­му им кли­ри­ку Си­мео­ну. Как бы ни­сколь­ко не по­стра­дав от мо­ро­за, с свет­лым ли­цом и при­ят­ным сме­хом он во­шел в ком­на­ту, спра­ши­вая хо­зя­и­на. Изу­мил­ся Си­ме­он, уви­дев­ши у се­бя юро­ди­во­го, ибо ду­мал, что он за­мерз во вре­мя столь лю­то­го про­дол­жи­тель­но­го мо­ро­за, и, об­няв­ши его со сле­за­ми, с ра­до­стью спе­шил при­вет­ство­вать и при­нять до­ро­го­го го­стя. Ко­гда на­ча­ли раз­го­ва­ри­вать, Про­ко­пий спро­сил Си­мео­на: «Для че­го ты, брат мой, так скор­бел и се­то­вал обо мне и те­перь пла­чешь? Не уны­вай, при­го­товь тра­пе­зу, чтобы нам вме­сте вку­сить се­го­дня пи­щи». Си­ме­он об­ра­до­вал­ся неожи­дан­но­му пред­ло­же­нию и не знал, как и бла­го­да­рить за него го­стя. Меж­ду тем, по­ка го­то­ви­ли и со­би­ра­ли на стол, бла­жен­ный Про­ко­пий опять спро­сил Си­мео­на: «Ска­жи мне ис­кренне, доб­рый брат мой, ты мно­го по­жа­лел обо мне, стран­ном че­ло­ве­ке, ду­мая, что я уже за­мерз от этой лю­той сту­жи? Что же бы­ло бы то­гда с бра­ти­я­ми мо­и­ми ни­щи­ми? Нет! Хра­нит Гос­подь лю­бя­щих Его, бли­зок к со­кру­шен­ным серд­цем и спа­са­ет сми­рен­ных Пре­свя­тым Сво­им Ду­хом. Ес­ли ты и впредь бу­дешь лю­бить ме­ня, то по­лу­чишь мно­го уте­ше­ния для ду­ши. Не про­ли­вай же бо­лее обо мне слез, ибо ве­ли­кая ра­дость бы­ва­ет че­ло­ве­ку, ко­то­рый скор­бит всей ду­шой и всем серд­цем сво­им упо­ва­ет на Бо­га и в сем ве­ке, и в бу­ду­щем». Из этих слов бла­жен­но­го Си­ме­он по­нял, что нечто див­ное со­вер­ши­лось с ним во вре­мя страш­но­го мо­ро­за, и, дру­же­ски об­ни­мая и це­луя его, стал спра­ши­вать бла­жен­но­го о его тер­пе­нии, умо­ляя не та­ить бла­го­да­ти Бо­жи­ей и не скры­вать от него, как об­на­жен­ное стар­че­ское те­ло его в те­че­ние столь­ких дней и но­чей мог­ло пе­ре­не­сти та­кую страш­ную сту­жу. Дол­го мол­чал бла­жен­ный Про­ко­пий, как бы о чем раз­мыш­лял, и, вздох­нув из глу­би­ны серд­ца, сквозь сле­зы от­ве­чал: «Ка­кую поль­зу хо­чешь ты, брат мой, по­лу­чить от нечи­сто­го и юро­ди­во­го, ва­ля­ю­ще­го­ся в смра­де гре­хов сво­их? Но ве­ли­кая лю­бовь твоя ко мне по­буж­да­ет по­ве­дать те­бе мою тай­ну. За­кли­наю те­бя од­на­ко же Бо­гом, Со­зда­те­лем и Спа­си­те­лем на­шим Иису­сом Хри­стом, что по­ка я жив, ты не от­кро­ешь то­го, что я по­ве­даю те­перь люб­ви тво­ей». Си­ме­он пок­лял­ся со­хра­нить тай­ну, и бла­жен­ный Про­ко­пий от­крыл ему сле­ду­ю­щее.

«Ко­гда впер­вые под­ня­лась эта страш­ная вью­га, ужас­нул­ся я и уже от­ча­ял­ся в жиз­ни, ду­мая, что не в си­лах бу­ду пе­ре­не­сти ее в мо­ей на­го­те. Ма­ло­ду­ше­ство­вал я и вы­шел но­чью из па­пер­ти со­бор­ной, из-под кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри. Спер­ва устре­мил­ся я к сто­я­щим на­про­тив со­бо­ра ма­лым хи­жи­нам убо­гих лю­дей, на­де­ясь об­ре­сти у них хо­тя крат­кий по­кой и укрыть­ся от сту­жи, но они не толь­ко не пу­сти­ли ме­ня, а еще, вы­ско­чив из хи­жин, пал­ка­ми про­гна­ли ме­ня, как ка­ко­го-ни­будь пса, ру­га­ясь и кри­ча вслед: “Прочь, прочь от­сю­да, мерз­кий юро­ди­вый!” В стра­хе бе­жал я от них уже и сам не знаю ку­да, до­ро­гой мыс­лен­но мо­лил­ся и го­во­рил сам с со­бою: “Бу­ди имя Гос­подне бла­го­сло­вен­но от­ныне и до ве­ка; луч­ше уме­реть мне Хри­ста ра­ди, и Гос­подь вме­нит мне то в пра­вед­ность”. Не ви­дя от вью­ги пред со­бой ни­че­го, на­брел я до­ро­гой на пу­стую хи­жи­ну, в уг­лу ко­то­рой ле­жа­ло несколь­ко псов, спря­тав­ших­ся от мо­ро­за. Я лег бы­ло под­ле них, чтобы хо­тя сколь­ко-ни­будь от них со­греть­ся, но они, уви­дев ме­ня, все вско­чи­ли и бро­си­лись вон. То­гда я по­ду­мал: “Вот до че­го я мер­зок и гре­шен, что не толь­ко ни­щие, но и псы гну­ша­ют­ся мною”. То­гда при­шла мне на серд­це та­кая мысль: лю­ди от­верг­ли ме­ня, ни­ко­му я не ну­жен, воз­вра­щусь на ста­рое ме­сто, пусть бу­дет что угод­но Бо­гу, ес­ли и умру, так в свя­том ме­сте, под кро­вом Бо­жи­ей Ма­те­ри. И со­брав­ши по­след­ние си­лы, по­бе­жал об­рат­но к церк­ви. Во­шед­ши на па­перть, я сел в уг­лу, скор­чив­шись от же­сто­ко­го хо­ло­да. Все чле­ны мои дро­жа­ли, а я, взи­рая на ико­ну Спа­си­те­ля и Бо­жи­ей Ма­те­ри, пла­кал и мо­лил­ся, но мо­лил­ся уже о спа­се­нии ду­ши, ибо уже жить не на­де­ял­ся и каж­дый вздох ка­зал­ся мне по­след­ним, так как те­ло мое со­всем оце­пе­не­ло и по­си­не­ло. Ко­гда я на­ко­нец на­чал за­бы­вать­ся и те­рять со­зна­ние, вдруг по­чувст­во­вал ка­кую-то необык­но­вен­но при­ят­ную теп­ло­ту, от­крыв уже сме­жив­ши­е­ся гла­за, я уви­дел пред со­бой пре­крас­но­го юно­шу, ли­цо ко­то­ро­го бы­ло так свет­ло, что невоз­мож­но бы­ло смот­реть на него, как буд­то го­рел на нем луч солн­ца. В ру­ке у него бы­ла чуд­ная ветвь, рас­цвет­шая вся­ки­ми цве­та­ми – и бе­лы­ми, и алы­ми, ис­пус­кав­ши­ми из се­бя чуд­ные аро­ма­ты – не ми­ра се­го тлен­ная ветвь, но рай­ская. Взгля­нув на ме­ня, он ска­зал: “Про­ко­пий, где ты ныне?”. “Си­жу во тьме и се­ни смерт­ной, око­ван же­ле­зом”, – ска­зал я ему в от­вет. То­гда юно­ша уда­рил ме­ня цве­ту­щей бла­го­вон­ной вет­вью пря­мо в ли­цо и ска­зал: “При­и­ми ныне неувя­да­е­мую жизнь во все твое те­ло и раз­ре­ше­ние оце­пе­не­ния, по­стиг­ше­го те­бя от мо­ро­за”. И вдруг по­сре­ди невы­но­си­мой зим­ней сту­жи бла­го­во­ние ве­сен­них цве­тов про­ник­ло в мое серд­це и на­пол­ни­ло ме­ня все­го. Как мол­ния, блес­нул и скрыл­ся от ме­ня небес­ный по­слан­ник, но жизнь, дан­ная им оце­пе­нев­шим мо­им чле­нам, при­ра­зи­лась мне, и я жив до­се­ле. Вот что слу­чи­лось со мной, греш­ным юро­дом, в это страш­ное вре­мя, но ты, брат мой, помни свои клят­вы и ни­ко­му не рас­ска­зы­вай о том ра­нее мо­ей смер­ти». Ска­зав это, бла­жен­ный Про­ко­пий по­спеш­но вы­шел из до­ма Си­мео­на и воз­вра­тил­ся на со­бор­ную па­перть, чтобы про­дол­жать свои по­дви­ги непре­стан­ной мо­лит­вы к Бо­гу и юрод­ства пред людь­ми.

Не на­прас­но пи­тал ду­хов­ную при­язнь к бла­го­че­сти­во­му Си­мео­ну угод­ник Бо­жий, про­ви­дя про­зор­ли­вым оком свя­щен­ную ле­то­росль, имев­шую от него воз­ник­нуть. Но не ему от­крыл он сию ра­дост­ную тай­ну, а той, ко­то­рой еще в дет­стве пред­наз­на­че­но бы­ло в су­пру­же­стве с Си­мео­ном ро­дить ве­ли­ко­го Сте­фа­на. Еще трех толь­ко лет бы­ла сия бла­жен­ная Ма­рия, дочь по­сад­ско­го че­ло­ве­ка Ве­ли­ко­го Устю­га. Слу­чи­лось ей од­на­жды ид­ти с ро­ди­те­ля­ми ми­мо со­бор­ной церк­ви Успе­ния Бо­го­ма­те­ри во вре­мя ве­чер­не­го пе­ния, ко­гда мно­го на­ро­да сто­я­ло око­ло церк­ви, вни­мая Бо­же­ствен­ной служ­бе. Про­ко­пий вы­шел из па­пер­ти и, как бы юрод­ствуя пред людь­ми, по­кло­нил­ся до зем­ли от­ро­ко­ви­це и гром­ко ска­зал: «Вот идет мать ве­ли­ко­го от­ца на­ше­го Сте­фа­на, епи­ско­па и учи­те­ля Перм­ско­го». По­ди­ви­лись бо­го­моль­цы, слы­ша сло­ва юро­ди­во­го, и ед­ва ли кто из них при­нял их за про­ро­че­ство и по­ве­рил им, ибо в то вре­мя не бы­ло еще в Пер­ми ни од­ной хри­сти­ан­ской ду­ши. Ну а Ма­рия, впо­след­ствии всту­пив­шая в су­пру­же­ство с Си­мео­ном, дей­стви­тель­но ста­ла ма­те­рью Сте­фа­на, апо­сто­ла зы­рян.

При­быв­ши в Устюг еще в луч­шей по­ре сво­е­го воз­рас­та, бла­жен­ный Про­ко­пий до­стиг глу­бо­кой ста­ро­сти и дав­но уже был по­крыт се­ди­ной, хо­тя по-преж­не­му бод­рым ду­хом и с юно­ше­ским жа­ром про­дол­жал свои изу­ми­тель­ные по­дви­ги, что ни­ко­му из граж­дан и на мысль не при­хо­ди­ло, что ве­ли­кий по­движ­ник до­жи­ва­ет уже по­след­ние свои дни и что ско­ро они долж­ны бу­дут рас­стать­ся с ним. Од­на­жды, ко­гда пра­вед­ник но­чью мо­лил­ся на па­пер­ти, явил­ся ему Ан­гел Бо­жий и воз­ве­стил о ско­ром окон­ча­нии его по­дви­га, об от­ше­ствии его к Бо­гу, на­зна­чив и са­мый день его кон­чи­ны. С ве­ли­чай­шей ра­до­стью услы­шал о том Про­ко­пий и еще бо­лее пре­дал­ся по­дви­гам са­мой пла­мен­ной мо­лит­вы, в те­че­ние несколь­ких дней не от­хо­дил от хра­ма Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, го­то­вясь к сво­е­му ис­хо­ду. На 8 июля но­чью вы­шел он из со­бор­ной па­пер­ти и на­пра­вил­ся к оби­те­ли по­кой­но­го дру­га сво­е­го прп. Ки­при­а­на. Там пе­ред свя­ты­ми вра­та­ми пра­вед­ный Про­ко­пий, встав на ко­ле­ни, по­след­ний раз воз­нес пла­мен­ную мо­лит­ву к Бо­гу, бла­го­да­ря Его за все бла­го­де­я­ния, ко­то­ры­ми Гос­подь на­гра­дил его в жиз­ни от пер­вых дней юно­сти до ста­ро­сти, при­звав его от мра­ка за­блуж­де­ния к све­ту ис­ти­ны и из стра­ны да­ле­кой при­вед­ши в бо­го­спа­са­е­мый град Устюг, под кров до­ма Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Ото­шед­ши от свя­тых во­рот на ко­нец мо­ста, Про­ко­пий воз­лег тут и, огра­див се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, сло­жил крес­то­об­раз­но ру­ки на гру­ди и с мо­лит­вой ис­пу­стил дух.

Как бы для то­го, чтобы свя­тое и мно­го­стра­даль­ное те­ло его не оста­лось без кро­ва, в ту же ночь, несмот­ря на лет­нюю по­ру, вы­пал снег и по­крыл зем­лю на две чет­вер­ти, а над мо­ща­ми бла­жен­но­го Про­ко­пия снеж­ной бу­рей на­ве­я­ло су­гроб в две са­же­ни вы­ши­ны. Изу­ми­лись устю­жане, встав­ши по­ут­ру и ви­дя до­ма и ули­цы, по­кры­тые сне­гом. По­гиб­ли, ду­ма­ли они, весь хлеб и ово­щи, но на­стал жар­кий сол­неч­ный день, и к ве­че­ру снег рас­та­ял, не по­вре­див рас­ти­тель­но­сти. Меж­ду тем со­бор­ные свя­щен­но­слу­жи­те­ли за­ме­ти­ли, что про­тив по­сто­ян­но­го обы­чая, ка­ко­го бла­жен­ный дер­жал­ся в те­че­ние мно­гих де­сят­ков лет, его не бы­ло в церк­ви на утрен­нем пе­нии, и на­ча­ли о нем спра­ши­вать го­ро­жан, но ни­кто ни­че­го не мог ска­зать. То­гда ста­ли ис­кать его по все­му го­ро­ду, обо­шли все церк­ви и опять ни­где не мог­ли его най­ти. Толь­ко на чет­вер­тый день об­ре­ли свя­тое те­ло бла­жен­но­го на кон­це мо­ста к мо­на­сты­рю, ле­жа­щее на го­лой зем­ле и по­кры­тое су­гро­бом сне­га, ко­то­рый слу­жил ему по­кро­вом и все еще не рас­та­ял, то­гда как в дру­гих ме­стах вез­де бы­ло уже су­хо. С бла­го­го­ве­ни­ем и сле­за­ми свя­щен­но­слу­жи­те­ли под­ня­ли те­ло бла­жен­но­го труд­ни­ка и всем со­бо­ром, с пе­ни­ем псал­мов, све­ча­ми и фимиа­мом, на го­ло­вах сво­их пе­ре­нес­ли его в со­бор­ную цер­ковь и оста­ви­ли там до тех пор, по­ка все граж­дане не со­бе­рут­ся на по­гре­бе­ние. На том ме­сте, где об­ре­те­но бы­ло те­ло его, в па­мять со­бы­тия во­дру­зи­ли де­ре­вян­ный крест, а по­том, по вре­ме­ни, за­ме­ни­ли его ка­мен­ным и по­стро­и­ли ча­сов­ню.

Со­шел­ся весь на­род Ве­ли­ко­го Устю­га с же­на­ми и детьми в со­бор­ную цер­ковь Бо­жи­ей Ма­те­ри, и на­ча­лось над­гроб­ное пе­ние сре­ди все­об­ще­го пла­ча и ры­да­ния. Со сле­за­ми бла­го­дар­но­сти вспо­ми­на­ли граж­дане оте­че­ские за­бо­ты юро­ди­во­го о их спа­се­нии, его пред­ска­за­ния и про­по­ведь пред на­ше­стви­ем гне­ва Бо­жия, чуд­ное из­бав­ле­ние го­ро­да от ог­нен­ной ту­чи и мно­гие дру­гие зна­ме­ния, быв­шие от бла­жен­но­го. Мно­гие неутеш­но пла­ка­ли и скор­бе­ли о том, что по сво­е­му неве­же­ству и гру­бо­сти счи­та­ли его безум­ным, сме­я­лись и оскорб­ля­ли его. По со­ве­рше­нии над­гроб­но­го пе­ния те­ло бла­жен­но­го с ве­ли­кой че­стью бы­ло от­не­се­но на бе­рег ре­ки Су­хо­ны на то ме­сто, где он лю­бил си­деть на камне и мо­лить­ся о пла­ва­ю­щих по ре­ке и где про­сил по­хо­ро­нить его. Там и пре­да­ли те­ло его зем­ле и ка­мень по­ло­жи­ли на его мо­ги­лу, на­чер­тав на нем год, ме­сяц и чис­ло его кон­чи­ны. Это бы­ло в 1303 го­ду.

Устю­жане, не умев­шие по­нять и оце­нить че­ло­ве­ка Бо­жия при жиз­ни, не уме­ли со­хра­нить и пе­ре­дать потом­ству по­дроб­но­стей чуд­но­го его жи­тия, хо­тя он про­жил в их го­ро­де бо­лее по­лу­ве­ка и был из­ве­стен каж­до­му. «Мно­го­ст­ра­даль­ное же жи­тие то­го и про­зор­ли­вство не бе пре­да­но пи­са­нию ис­пер­ва, но ток­мо по­вест­во­ва­ни­я­ми ска­зо­ва­ше­ся от древ­них по­след­ним», – го­во­рит свт. Ди­мит­рий Ро­стов­ский. Уже мно­го лет спу­стя по­сле бла­жен­ной кон­чи­ны пра­вед­ни­ка, ко­гда мно­же­ство по­лу­чен­ных от него чу­дес­ных ис­це­ле­ний по­бу­ди­ло устю­жан по­стро­ить над мо­ги­лой его храм во имя его и уста­но­вить день празд­но­ва­ния его па­мя­ти, они со­бра­ли и за­пи­са­ли о жи­тии бла­жен­но­го Про­ко­пия то, что еще со­хра­ни­лось в пре­да­нии на­ро­да и рас­ска­зах от­цов и де­дов.

Про­шло бо­лее 130 лет по­сле кон­чи­ны бла­жен­но­го Про­ко­пия, а ме­сто его пог­ре­бе­ния оста­ва­лось ни­чем не ограж­ден­ным, кро­ме од­но­го ле­жа­ще­го на нем кам­ня. По­скор­бел ду­шой об этом один убо­гий че­ло­век, по име­ни Иоанн, ко­то­рый слы­шал о ве­ли­ких по­дви­гах бла­жен­но­го Про­ко­пия. Стал он под­ра­жать его чуд­но­му жи­тию и, на­пи­сав свя­щен­ный лик его, по­ста­вил в ча­сов­ню, ко­то­рую со­ору­дил сво­и­ми ру­ка­ми над его гро­бом ра­ди па­мя­ти и по­кло­не­ния бла­го­че­сти­вых лю­дей. Но по­мысл лу­ка­вый взо­шел в серд­це свя­щен­но­слу­жи­те­лей; они из­гна­ли бла­го­го­вей­но­го при­шель­ца, вы­нес­ли об­раз и раз­ме­та­ли ча­сов­ню.

Про­тек­ло не бо­лее три­на­дца­ти лет по­сле се­го со­бы­тия, ко­гда по­ве­ле­ни­ем ве­ли­ко­го кня­зя Иоан­на Ва­си­лье­ви­ча со всех сто­рон со­би­ра­лась рать на Ка­зань, и с Ве­ли­ко­го Устю­га при­шли рат­ни­ки в Ниж­ний Нов­го­род, где дол­гое вре­мя сто­я­ли на стра­же от на­ше­ствия ка­зан­ских та­тар. В то вре­мя по­пуще­ни­ем Бо­жи­им за гре­хи лю­дей по­валь­ная бо­лезнь сви­реп­ство­ва­ла в Ниж­нем. И это бы­ло на­ча­лом про­слав­ле­ния угод­ни­ка Бо­жия, ибо он на­чал яв­лять­ся в ноч­ных ви­де­ни­ях мно­гим из сво­их го­ро­жан в том зна­ко­мом им об­ра­зе, как они при­вык­ли его ви­деть на иконе в сво­ей ча­совне устюж­ской. Бла­жен­ный го­во­рил им, чтобы они да­ли обе­ща­ние по­ста­вить в Ве­ли­ком Устю­ге цер­ковь в па­мять Хрис­та ра­ди юро­ди­во­го Про­ко­пия, и ми­ну­ет­ся их бо­лезнь. Те из них, ко­то­рые да­ли обет сей, ис­це­ли­лись, те же, ко­то­рые по же­сто­ко­сер­дию сво­е­му не уве­ро­ва­ли, умер­ли от бо­лез­ни. Спас­ши­е­ся столь чу­дес­но от неми­ну­е­мой смер­ти рат­ни­ки по воз­вра­ще­нии в Устюг дей­стви­тель­но по­стро­и­ли цер­ковь, но не во имя его, а в честь свя­тых бла­го­вер­ных кня­зей Бо­ри­са и Гле­ба и ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия. Но эта цер­ковь, как бы в на­ка­за­ние за пре­слу­ша­ние по­ве­ле­ния пра­вед­но­го Про­ко­пия, 1 ав­гу­ста 1490 го­да сго­ре­ла от мол­нии. То­гда устю­жане, в дру­гой раз хо­див­шие для за­щи­ты Ниж­не­го от та­тар, при воз­вра­ще­нии до­мой на­ру­би­ли на бе­ре­гу ре­ки Су­хо­ны ле­су, при­плы­ли на нем в Устюг и в 1495 го­ду по­стро­и­ли из него но­вую цер­ковь уже во имя пра­вед­но­го Про­ко­пия (на 192-м го­ду по­сле его пре­став­ле­ния), так как к то­му вре­ме­ни свя­тость его бы­ла за­сви­де­тельст­во­ва­на мно­ги­ми чу­де­са­ми. С это­го вре­ме­ни ча­ще ста­ли яв­лять­ся ис­це­ле­ния и чу­де­са от его гро­ба.

Мос­ков­ский Со­бор 1547 г. при­чис­лил пра­вед­но­го Про­ко­пия к ли­ку свя­тых и уста­но­вил со­вер­шать ему па­мять 8/21 июля.

Полное житие праведного Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого

Из­дав­на Бо­же­ствен­ное пи­са­ние гла­го­лет о свя­тых му­жах, бла­жен­ных и юро­ди­вых, до­стой­ных веч­ной па­мя­ти, ибо свя­тые эти про­жи­ли на зем­ле во пло­ти бо­го­угод­ную и пре­по­доб­ную жизнь непо­роч­ную и чест­но по­двиг свер­ши­ли о Хри­сте, и се­го ра­ди упо­доб­ле­ны бы­ли ан­ге­лам. И так как пре­бы­ва­ли в по­сте, мо­лит­вах и по­дви­ге ду­хов­ном, про­си­я­ли в жиз­ни сей как звез­ды небес­ные и по­бе­ду ве­ли­кую одер­жа­ли над вра­жьей си­лой, кра­со­ту ми­ра се­го су­ет­но­го от се­бя от­ри­ну­ли и сла­ву све­та се­го пре­лест­но­го ни во что не ста­ви­ли, но все­гда сво­и­ми пре­чи­сты­ми ду­ша­ми жаж­да­ли нескон­ча­е­мо­го ве­ка бу­ду­щей жиз­ни и услаж­де­ния с Гос­по­дом Бо­гом и со свя­ты­ми его ан­ге­ла­ми, с про­ро­ка­ми и апо­сто­ла­ми, и му­че­ни­ка­ми, что уго­то­ва­но бы­ло им от со­тво­ре­ния ми­ра. Ра­ди это­го, бра­тия, бла­го нам и по­лез­но тех свя­тых му­жей, бла­жен­ных Хри­ста ра­ди юро­ди­вых, чи­стое их жи­тие и по­дви­ги и бы­ва­ю­щие от них пре­слав­ные чу­де­са и слу­шать, и пе­ре­пи­сы­вать, ибо за то бы­ва­ет нам от Гос­по­да Бо­га ве­ли­кое бла­го и нема­лое воз­да­я­ние. Слу­ша­те­лям же и све­ду­щим тол­ко­ва­те­лям из­вест­но, что луч­ше осе­да­ет и уко­ре­ня­ет­ся в серд­цах на­ших то, че­го бо­ишь­ся, и на доб­рые де­ла на­прав­ля­ет и по­буж­да­ет по­сле­до­вать жи­тию этих свя­тых. Ес­ли же не бу­дут опи­са­ны бла­го­де­я­ния их, до­стой­ные за­по­ми­на­ния, то из па­мя­ти на­шей уй­дут и об­ре­че­ны на за­бве­ние.

В ны­неш­нем же по­след­нем ро­ду на­шем кто смо­жет свя­тых бла­жен­ных, Хри­ста ра­ди юро­ди­вых му­жей по до­сто­ин­ству вос­хва­лить и о них по­ве­дать?! Их жи­тию и тер­пе­нию и са­ми ан­ге­лы Бо­жий удив­ля­лись и их вос­хва­ля­ли, ибо име­на тех свя­тых му­жей и доб­ро­де­те­ли их за­пи­са­ны на небе­сах, как эти свя­тые си­лою Пре­свя­то­го Ду­ха взя­ли крест Хри­стов на пле­чи свои и по­сле­до­ва­ли Ему, а за это от­крыл им Гос­подь две­ри рай­ско­го бла­жен­ства, чтобы вку­си­ли ра­дость и на­сла­ди­лись веч­ной жиз­нью. Об этих свя­тых в По­уче­нии сво­ем Ва­си­лий Ве­ли­кий, епи­скоп Ке­са­рии Кап­па­до­кий­ской пи­шет так: «Бра­тия, будь­те рев­ни­те­ля­ми пра­вед­но жи­ву­щим на зем­ле лю­дям: осо­знан­но об­ра­щай­те вни­ма­ние на зна­ме­ния и име­на, де­я­ния и по­дви­ги их и впи­ши­те в серд­ца свои».

Я же, ху­дый, не до­сто­ин жи­тия тех свя­тых и бла­жен­ных и не мог до­стичь их со­вер­шен­ства, но на­де­ял­ся лишь на Бо­га, упо­вая на по­мощь Его, как ска­зал во­ис­ти­ну Хри­стос: «И ни­че­го не мо­же­те тво­рить без Ме­ня» . Ко­ли Бог нам по­мо­га­ет и на­ше усер­дие рас­па­ля­ет, под­дер­жи­ва­ет нас в на­шем же­ла­нии, то­гда и мы мо­жем де­лать доб­ро, ибо все свер­ша­ем для Бо­га, и кро­ме Его ни­кто ни­че­го не мо­жет со­тво­рить. По­то­му и я, ху­дый, на­де­ясь на Его пра­вед­ную во­лю и на угод­ни­ка Его, пре­див­но­го и бла­жен­но­го Про­ко­пия, Хри­ста ра­ди юро­ди­во­го, на мо­лит­вы его, дерз­нул опи­сать его жи­тие и ду­хов­ный его о Бо­ге по­двиг и на­пом­нить бу­ду­ще­му по­ко­ле­нию неболь­шую часть его чу­дес, да неза­бвен­ны бу­дут и па­мять его, свя­тая и пре­слав­ная, и див­ное его чу­до­твор­ство, и доб­рые де­я­ния. Дерз­нул же из­ло­жить эти немно­гие за­по­ве­ди пре­по­доб­но­го Про­ко­пия не на скри­жа­лях сер­деч­ных, а на пись­ме­нах, чтобы на­по­ми­нать слу­ша­те­лям на поль­зу ду­шам их.

Прий­ди­те, бра­тия, в цер­ковь пре­по­доб­но­го и бла­жен­но­го Про­ко­пия Устюж­ско­го, но­во­го чу­до­твор­ца, и все вме­сте вос­по­мя­нем, го­во­ря так: «О пре­ве­ли­кое чу­до­твор­ство свя­то­го пре­див­но­го Про­ко­пия, све­то­ча пре­свет­ло­го, ко­то­рый с дет­ско­го воз­рас­та вел в сво­их невер­ных стра­нах доб­ро­де­тель­ное жи­тие, бу­дучи хри­сти­а­ни­ном, стран­ствуя по го­ро­дам Хри­ста ра­ди, пре­тер­пе­вая мно­гие стра­да­ния, тво­рил по зем­лям и ре­кам свои чу­де­са до са­мой кон­чи­ны. А где ныне по­чи­ва­ет его мно­го­стра­даль­ное и тер­пе­ли­вое те­ло, на том ме­сте по пре­став­ле­нии его чу­де­са­ми воз­да­ет­ся ему ве­ли­кая хва­ла, и неоску­де­ва­ю­щая бла­го­дать ис­хо­дит по­сто­ян­но и по­ныне от его свя­то­го гро­ба на мно­гих лю­дей, при­хо­дя­щих с ве­рою. И все это по­до­ба­ет нам во­еди­но со­брать и опи­сать на поль­зу ду­шам люд­ским. Кое-что я слы­шал от лю­дей, иные же бо­же­ствен­ные яв­ле­ния и сам ви­дел сво­и­ми гла­за­ми, как мо­лит­ва­ми его свер­ша­ют­ся ве­ли­кие чу­де­са от его це­ли­тель­но­го гро­ба. О том же, воз­люб­лен­ные мои бра­тья, по­мо­лим­ся все при­леж­но Гос­по­ду и по­про­сим у Него ве­ли­кую и ще­д­рую ми­лость от­крыть уста для из­ре­че­ния Сло­ва по­хваль­но­го бла­жен­но­му Про­ко­пию. Вы­про­сим у Гос­по­да ми­ло­сти, и по­мо­лим­ся ему, и при­па­дем, и вос­пла­чем­ся ко Гос­по­ду, и вос­клик­нем с Да­ви­дом: «Гос­по­ди, уста мои от­вер­зи, и уста мои воз­ве­стят хва­лу Твою!» И как очи­стить, Гос­по­ди, ду­шу мою от гре­хов мо­их, ис­це­лить му­че­ния пло­ти мо­ей и серд­це мое, о Бо­же, сде­лать чи­стым, чтобы я смог вос­хва­лить доб­ро­го на­став­ни­ка и все­мир­но­го учи­те­ля, пре­по­доб­но­го и бла­жен­но­го Про­ко­пия, Хри­ста ра­ди юро­ди­во­го, стра­сто­терп­ца Хри­сто­ва, и опи­сать по­дроб­но пре­чи­стое жи­тие его и пре­слав­ные его чу­де­са? На Гос­по­да Бо­га упо­ва­ет ду­ша моя и на пре­по­доб­но­го, бла­го­да­ря его мо­лит­вам про­из­не­сем на­чаль­ные сло­ва жи­тия. Бла­жен­ный и веч­но по­ми­на­е­мый Про­ко­пий, как о нем ис­ко­ни ска­зы­ва­ют неко­то­рые из жи­те­лей Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да, ро­дом был из за­пад­ных стран, ла­тин­ско­го язы­ка, из немец­ких зе­мель. Рож­ден же и вос­пи­тан был в боль­шом бо­гат­стве, а о ве­ре ро­ди­те­лей и род­ствен­ни­ков его ни­кто не зна­ет, лишь од­но­му Бо­гу это из­вест­но. Ко­гда до­стиг он со­вер­шен­но­ле­тия, сна­ря­ди­ли из его оте­че­ства ко­рабль с иму­ще­ством, и от­был он из до­ма и род­ной зем­ли.

И по­сле дол­го­го пу­ти, по Бо­жьей во­ле, при­был он на ко­раб­ле, гру­жен­ном очень боль­шим бо­гат­ством, в Ве­ли­кий Нов­го­род с осталь­ны­ми сво­и­ми спут­ни­ка­ми-ла­ти­ня­на­ми (по ку­пе­че­ско­му обы­чаю при­ез­жа­ли они сю­да каж­дый год; с ни­ми же — и свя­той Про­ко­пий). И ви­дит он в Ве­ли­ком Нов­го­ро­де ис­тин­ную хри­сти­ан­скую пра­во­слав­ную ве­ру, ибо си­я­ет она в ми­ре, как солн­це, мно­же­ство пре­крас­ных церк­вей, по­кло­не­ние свя­тым ико­нам, слы­шит ве­ли­кий звон и свя­тое пе­ние и чте­ние свя­тых книг, мно­же­ство мо­на­сты­рей, по­стро­ен­ных око­ло Нов­го­ро­да и весь­ма оби­лу­ю­щих мо­на­ше­ским чи­ном. И по­сле то­го, что уви­дел, он и по­нял, сни­зо­шла на него Бо­жья бла­го­дать, И с тех пор всей ду­шой и серд­цем сво­им устре­мил­ся к ис­тин­ной Хри­сто­вой ве­ре и на­чал печь­ся о ней и ра­деть всем су­ще­ством сво­им день и ночь, как бы ему свер­шить ис­тин­ный по­двиг Бо­га ра­ди.

Воз­лю­бив зем­лю Нов­го­род­скую и ве­ру пра­во­слав­ную, воз­не­на­ви­дел ве­ру оте­че­скую, в ко­то­рой был вос­пи­тан ро­ди­те­ля­ми. За­тем ушел от спут­ни­ков сво­их, ута­ив­шись и спря­тав­шись от них. По­том на­чал хо­дить по го­ро­ду и мо­на­сты­рям, ис­кать се­бе учи­те­ля, муд­ро­го и ра­зум­но­го, ис­тин­но­го на­став­ни­ка в ве­ре Хри­сто­вой. И при­шел в один из мо­на­сты­рей, име­ну­е­мый «на Ху­ты­ни» (от Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да на рас­сто­я­нии се­ми по­прищ) . То­гда игу­ме­ном в нем был пре­по­доб­ный отец наш Вар­ла­ам. И во­шел он в тот мо­на­стырь и при­пал к но­гам пре­по­доб­но­го Вар­ла­а­ма и на­чал его мо­лить слез­но, чтобы на­учил его Гос­под­не­му Еван­гель­ско­му сло­ву и за­по­ве­дям Его, и пра­во­слав­ной непо­роч­ной ве­ре Хри­сто­вой. И по­ве­дал о се­бе, что он при­ше­лец из Се­вер­ной стра­ны ла­тин­ско­го язы­ка, и о боль­шом сво­ем бо­гат­стве, и о по­мыс­ле сво­ем сер­деч­ном, о хри­сти­ан­ской ве­ре. Пре­по­доб­ный же Вар­ла­ам, ви­дя его уми­ле­ние и вы­слу­шав от него та­кие сло­ва, стал по­до­зре­вать серд­цем и умом сво­им, что неправ­ду го­во­рит ему Про­ко­пий. Тот же умо­лял и при­па­дал к пре­по­доб­но­му Вар­ла­а­му с пла­чем и силь­ным ры­да­ни­ем, чтобы пре­по­доб­ный на­учил и на­ста­вил его за­по­ве­дям Гос­под­ним и на­пра­вил бы его по спа­си­тель­но­му еван­гель­ско­му пу­ти. И пре­по­доб­ный Вар­ла­ам муд­рым оком сво­им рас­смот­рел неукро­ти­мый его по­мы­сел и сер­деч­ную твер­дость в слу­же­нии Бо­гу и по­нял ду­шой, что из­бран он свя­тым со­су­дом ду­хов­ным. А Про­ко­пий неот­ступ­но был воз­ле пре­по­доб­но­го Вар­ла­а­ма. И за­тем пре­по­доб­ный Вар­ла­ам рас­крыл свои уста, на­чал из­ла­гать ему Гос­подне Еван­гель­ское сло­во: «Ес­ли кто за­хо­чет ид­ти за Мной, пусть от­ка­жет­ся от се­бя и возь­мет крест свой, каж­дый день по­сле­дуя Мне. Тот же, кто хо­чет ду­шу свою спа­сти, по­гу­бит ее на­па­стя­ми и бе­да­ми и боль­шим тер­пе­ни­ем, а тот, кто сми­рит свою ду­шу ра­ди ме­ня и Еван­ге­лия, тот спа­сет ее. А ка­кая же поль­за че­ло­ве­ку, ес­ли он сбе­ре­жет для се­бя бо­гат­ство, а ду­шу свою по­гу­бит?!» Ко­гда бла­жен­ный Про­ко­пий услы­шал эти Еван­гель­ские сло­ва от пре­по­доб­но­го Вар­ла­а­ма, как бы из уст Бо­жьих, вос­при­нял их серд­цем сво­им ра­дост­но и твер­до усво­ил умом. И за­тем взял иму­ще­ство у по­пут­чи­ков сво­их и ушел от них. И стал по­сто­ян­но жить в мо­на­сты­ре у пре­по­доб­но­го Вар­ла­а­ма, вни­мая Бо­жьим сло­ве­сам и на­сла­жда­ясь за­ве­та­ми Хри­сто­вы­ми день и ночь. Пре­по­доб­ный же Вар­ла­ам все­гда по­учал его спа­си­тель­но­му пу­ти и на­сы­щал его ду­шу, как ме­до­вые со­ты, Бо­же­ствен­ным уче­ни­ем и свя­ты­ми кни­га­ми. И здесь же он остав­ля­ет ла­тин­ское мудр­ство­ва­ние и, по по­ве­ле­нию пре­по­доб­но­го от­ца Вар­ла­а­ма, учи­те­ля и на­став­ни­ка сво­е­го, на­чи­на­ет пост и ве­ли­кое о Бо­ге тер­пе­ние, а за­тем при­ни­ма­ет свя­тое кре­ще­ние и раз­да­ет все свое иму­ще­ство ни­щим и неиму­щим, Хри­ста ра­ди, ив мо­на­стырь пре­по­доб­но­го Вар­ла­а­ма на цер­ков­ное стро­и­тель­ство хра­ма бо­го­леп­но­го Пре­об­ра­же­ния Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста.

С той по­ры он при­нял жи­тие юрод­ству­ю­ще­го Хри­ста ра­ди, пе­ре­шел в буй­ство, по апо­сто­лу, гла­го­лю­ще­му: «Бра­тия, Бог из­брал жи­тие про­сто­душ­ных в ми­ре этом, чтобы по­сра­мить власть силь­ных и рас­су­доч­ных ми­ра се­го, и для это­го вы­брал лю­дей по­кор­ных и неиму­щих, дабы из­ни­что­жить иму­щих лю­дей» . Мно­гие лю­ди Нов­го­ро­да ста­ли вос­хва­лять его за жи­тие и стой­кость, го­во­ря, что че­ло­век этот ве­лик пе­ред Бо­гом, ибо при­шел с Се­вер­ной стра­ны, из немец­кой зем­ли ко­раб­лем с боль­шим бо­гат­ством, а здесь все свое иму­ще­ство роз­дал ни­щим и си­ро­там и в мо­на­стырь Хри­ста ра­ди, сам же пре­вра­тил­ся в юро­ди­во­го и об­лек­ся в разо­дран­ные и непо­треб­ные одеж­ды, став бла­жен­ным Хри­ста ра­ди. Бла­жен­ный Про­ко­пий все­гда слы­шал эти сло­ва от лю­дей, об­ра­ща­ю­щих­ся к нему и весь­ма вос­хва­ля­ю­щих его. Но ко­гда бла­жен­ный при­хо­дил к пре­по­доб­но­му Вар­ла­а­му, он пе­ре­да­вал ему все по­хваль­ные сло­ва, ска­зан­ные людь­ми, и за­тем го­во­рил пре­по­доб­но­му: «Я, от­че, со­всем не тре­бую это­го и не хо­чу тлен­ной этой сла­вы ви­деть и слы­шать от лю­дей, ибо хо­чу бу­ду­щей веч­ной жиз­нью на­сла­ждать­ся и тво­им ве­ли­ким уче­ни­ем и на­зи­да­ни­ем. И по­это­му хо­чу, от­че, от­сю­да уда­лить­ся и от­пра­вить­ся в пу­те­ше­ствие в Во­сточ­ные стра­ны, где по­веле­ва­ет мне быть Гос­подь». Пре­по­доб­ный же Вар­ла­ам, слы­ша от Про­ко­пия та­кие сло­ва, стал го­во­рить ему: «Ча­до Про­ко­пий, не по­до­ба­ет те­бе ис­хо­дить из мо­на­сты­ря в мир, по­ка не пре­кра­тит­ся о те­бе люд­ская мол­ва, но по­будь здесь хо­тя бы в те­че­ние од­но­го го­да в за­твор­ни­че­стве». И бла­жен­ный Про­ко­пий от­ве­тил ему: «Я, от­че свя­той, не нуж­да­юсь в этом и не хо­чу здесь оста­вать­ся. Со­тво­ри обо мне, греш­ном, мо­лит­ву ко Гос­по­ду Бо­гу и бла­го­сло­ви ме­ня на пу­те­ше­ствие».

Пре­по­доб­ный же Вар­ла­ам, слы­ша от Про­ко­пия та­кие сло­ва, по­нял, что он непо­ко­ле­бим и непре­кло­нен в по­мыс­лах о по­дви­ге. И встал пре­по­доб­ный Вар­ла­ам, и со­тво­рил мо­лит­ву о нем, и бла­го­сло­вил его на пу­те­ше­ствие в во­сточ­ные стра­ны, где Свя­той Дух ука­жет ему пре­бы­вать. И дол­го на­став­лял его на спа­си­тель­ный путь, и от­пу­стил ис­кать до­стой­ное ме­сто, где Гос­подь по­ве­лит быть упо­ко­е­нию те­ла его. И бла­жен­ный Про­ко­пий, по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го от­ца Вар­ла­а­ма, от­пра­вил­ся из Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да в пу­те­ше­ствие в во­сточ­ные стра­ны. И про­хо­дил бла­жен­ный мно­гие го­ро­да, и се­ла, и стра­ны, и непро­хо­ди­мые ле­са, и то­пи, и бо­ло­та непро­хо­ди­мые, и все это с ра­до­стью тер­пел свя­той Хри­ста ра­ди, же­лая отыс­кать преж­де по­те­рян­ное небес­ное оте­че­ство. В прой­ден­ных го­ро­дах и окрест­ных зем­лях бла­жен­ный Про­ко­пий пе­ре­нес мно­го оскорб­ле­ний и по­зо­ра, и по­бо­ев, и тыч­ков от нера­зум­ных лю­дей. Свя­той пред­став­лял­ся им юро­ди­вым или безум­ным и ни­че­го не от­ве­чал, а толь­ко го­во­рил про се­бя: «Гос­по­ди, по­ми­луй!» — и мо­лил­ся за них: «Гос­по­ди, не по­ставь им это во грех, ибо не ве­да­ют, что тво­рят!» Ве­ли­кое свое тер­пе­ние явил: от зим­не­го мо­ро­за за­мер­зал, а в лет­нее вре­мя сго­рал от сол­неч­но­го зноя; днем хо­дил как юро­ди­вый, а но­чью пре­бы­вал без сна и мо­лил­ся непре­стан­но Гос­по­ду Бо­гу, опла­ки­вая гре­хи свои, а про се­бя го­во­рил, уте­шая свою ду­шу: «О Про­ко­пий, по­до­ба­ет те­бе, пре­тер­пев мно­гие му­ки, вой­ти в Цар­ствие Небес­ное, ибо толь­ко при­ла­га­ю­щие уси­лия до­сти­га­ют его». И уте­шая се­бя та­ки­ми ми­ло­серд­ны­ми сло­ва­ми, бла­жен­ный Про­ко­пий пе­ре­хо­дил из го­ро­да в го­род, из стра­ны в стра­ну и при­шел к до­стой­но­му ме­сту, ко­то­рое бы­ло ему уго­тов­ле­но.

И до­шел бла­жен­ный Про­ко­пий до Ве­ли­ко­го и слав­но­го гра­да Устю­га и во­шел в него. И опо­чил по­сле сво­е­го пу­те­ше­ствия в верх­нем кон­це го­ро­да в вет­хой ча­совне. За­тем встав, по­шел по го­ро­ду и уви­дел в го­ро­де кра­со­ту цер­ков­ную, и по­же­лал бла­жен­ный Про­ко­пий тут жи­тель­ство­вать. То­гда все го­ро­жане уви­де­ли его и, во­об­ра­зив, что он юро­ди­вый и убо­гий умом, воз­на­гра­ди­ли гра­дом уда­ров, тыч­ков, оскорб­ле­ний, обид и ра­ни­ли его. Бла­жен­ный же Про­ко­пий, как буд­то чу­жим те­лом, вос­при­ни­мал с бла­го­дар­но­стью и пе­ре­но­сил все эти оскорб­ле­ния от них, нера­зум­ных лю­дей, взи­рая и упо­вая на пред­сто­я­щий по­двиг, на гла­ву ве­ры и свер­ши­те­ля, Иису­са. А до­са­жда­ю­щим ему лю­дям не хо­тел при­чи­нить ни­ка­ко­го зла и лишь мыс­лен­но мо­лил­ся за них, го­во­ря: «Вла­ды­ка, Царь Небес­ный, не по­счи­тай им это за грех, ибо не со­зна­ют, что тво­рят».

Ко­гда он мо­лил­ся Гос­по­ду Бо­гу, то был неви­дим лю­дям; Бо­жьей по­мо­щью и бла­го­да­тью был при­кры­ва­ем. Жи­тие бла­жен­но­го Про­ко­пия бы­ло та­ко­во. Сла­ву ми­ра су­ет­но­го и ми­мо­те­ку­ще­го он ни во что не ста­вил. Днем оскорб­ля­е­мый и из­би­ва­е­мый людь­ми был ис­тя­за­ем мно­ги­ми оби­да­ми, а но­чью не да­вал се­бе ни­ка­ко­го по­коя, а хо­дил по го­ро­ду и по всем бо­жьим церк­вям и мо­лил­ся Гос­по­ду с обиль­ны­ми сле­за­ми, стоя на ко­ле­нях, про­ся у Бо­га по­мо­щи го­ро­ду и лю­дям. С утра же опять весь день бла­жен­ный Про­ко­пий хо­дил по го­род­ским ули­цам, пре­бы­вая в юрод­стве. Ко­гда же свя­той хо­тел об­ре­сти по­кой от мно­гих сво­их тру­дов или немно­го уснуть, то­гда он ло­жил­ся на ули­це, на по­мой­ке, или на ку­че му­со­ра, или в вет­хой некры­той ча­совне, не при­кры­вая свое на­гое те­ло. И зим­ний мо­роз, и снег, и лет­ний сол­неч­ный жар, и зной и дождь — все это пе­ре­но­сил бла­жен­ный Про­ко­пий с ра­до­стью и бла­го­дар­но­стью Бо­га ра­ди. И так про­хо­ди­ли дни его жиз­ни, И как бла­жен­ный Про­ко­пий воз­лю­бил Бо­га всей сво­ей ду­шою и те­лом, так и Бог его воз­лю­бил и про­сла­вил в ми­ре с юно­го воз­рас­та не толь­ко в наш век, но и в бу­ду­щем цар­ствии, сто­ри­цею воз­дав ему пре­ве­ли­кую Свою бла­го­дать. И при­нял от Него бла­жен­ный Про­ко­пий про­ро­че­ский дар, а так­же дар чу­до­тво­ре­ния.

За­тем бла­жен­ный Про­ко­пий из­во­лил жи­тель­ство­вать на па­пер­ти у со­бор­ной апо­столь­ской церк­ви пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, чест­но­го и пре­слав­но­го Ее Успе­ния. Со­бор­ная же цер­ковь то­гда бы­ла де­ре­вян­ной и весь­ма вы­со­кой. Здесь, при церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, бла­жен­ный Про­ко­пий бы­вал по­сто­ян­но: зи­мой и ле­том, днем и но­чью, тут же, не вхо­дя ни к ко­му в дом и не бес­по­ко­ясь о пи­ще и одеж­де, при­ни­мал немно­го пи­щи от бо­го­бо­яз­нен­ных при­хо­жан и тем пи­тал свое те­ло (и то не вся­кий день); от бо­га­тых же не при­ни­мал ни­ка­кой пи­щи. Вот та­кой бы­ла жизнь это­го бла­жен­но­го. Сле­ду­ет вспом­нить важ­ней­шие из мно­же­ства чу­дес свя­то­го пре­по­доб­но­го и бла­жен­но­го Про­ко­пия; о неко­то­рых из них со­став­ле­но мною та­кое сло­во.

Бла­жен­ный Про­ко­пий про­ви­дел бо­же­ствен­ное яв­ле­ние страш­но­го чу­да и необы­чай­ное зре­ли­ще и мог как бы про­ни­кать ду­хов­ным оком в чув­ства слу­ша­ю­щих и го­во­ря­щих лю­дей. Но обо всем этом мы, бра­тья, с тре­пе­том бо­им­ся вспо­ми­нать. (Бо­жье­го пра­вед­но­го гне­ва не мо­гут вме­стить кни­ги все­го ми­ра, име­ю­щи­е­ся в на­ши вре­ме­на.) Мы же, бра­тья, тру­до­лю­би­во, с Бо­жьей по­мо­щью, опи­шем на па­мять бу­ду­ще­му по­ко­ле­нию это Бо­жье устра­ше­ние и некие дру­гие про­слав­лен­ные уди­ви­тель­ные чу­де­са из жи­тия бла­жен­но­го, все­гда по­ми­на­е­мо­го пре­по­доб­но­го Про­ко­пия, и все это пе­ре­да­дим церк­вям.

Бы­ло это утром вос­крес­но­го дня, по­сле за­ут­ре­ни, ко­гда пре­сви­те­ры и дья­ко­ны на­ча­ли воз­дви­гать кре­сты в свя­той со­бор­ной апо­столь­ской церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, где со­бра­лось мно­го на­ро­да. И ко­гда иереи и дья­ко­ны на­ча­ли петь мо­лит­вы Гос­по­ду Бо­гу и Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це, при­шел в цер­ковь мо­лить­ся и бла­жен­ный Про­ко­пий. И по­сле мо­леб­на на­чал свя­той так го­во­рить во все­услы­ша­нье все­му свя­щен­но­му со­бо­ру и при­хо­жа­нам о быв­шем ему яв­ле­нии Бо­жьей бла­го­да­ти: «Бра­тия, по­кай­тесь во мно­гих сво­их гре­хах, а ес­ли не по­ка­е­тесь и не от­ста­не­те от сво­их гре­хов и за свои без­за­кон­ные де­ла не вы­мо­ли­те про­ще­ния у Гос­по­да Бо­га и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри; по­стом, мо­лит­вой и по­ка­я­ни­ем не очи­сти­тесь, то вы, за мно­гие гре­хи и без­за­кон­ные недо­стой­ные де­ла, и весь го­род ваш бу­де­те по­губ­ле­ны ог­нем и во­дой». Они слы­ша­ли все ска­зан­ное, но не по­ве­ри­ли его сло­вам. Бла­жен­ный же пред­ре­кал им вме­сто про­ро­ка яв­ле­ние ан­ге­ла и при­зы­вал всех к по­ка­я­нию. Они же не по­слу­ша­ли его и не вня­ли его сло­вам, ибо у всех жи­те­лей го­ро­да огру­бе­ли серд­ца от зло­го бе­сов­ско­го на­ва­жде­ния и по­то­му с тру­дом слы­ша­ли уша­ми и за­кры­ли гла­за на свои преж­ние недо­стой­ные де­ла, го­во­ря: «Так как этот че­ло­век юро­ди­вый, он ни­ко­гда не ска­жет ра­зум­но­го».

Бла­жен­ный Про­ко­пий, ви­дя непо­слу­ша­ние лю­дей, опе­ча­лил­ся. По­сле ли­тур­гии свя­той вы­шел на па­перть ве­ли­кой со­бор­ной церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и на­чал пла­кать и ры­дать непре­стан­но о ги­бе­ли гра­да то­го. То­гда мно­гие лю­ди при­хо­ди­ли на па­перть церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ви­дя его все дни непре­стан­но пла­чу­щим, спра­ши­ва­ли: «По­че­му ты, юро­ди­вый, непре­стан­но пла­чешь ве­ли­ким пла­чем, ка­кое го­ре и пе­чаль в серд­це тво­ем?» Бла­жен­ный же Про­ко­пий им от­ве­чал: «Бра­тья мои, бди­те и мо­ли­тесь Гос­по­ду Бо­гу и Пре­чи­стой Его Бо­го­ма­те­ри, чтобы всем не по­пасть вско­ре в бе­ду». Но при­хо­жане ду­ма­ли, что он обе­зу­мел, и ухо­ди­ли в свои до­ма.

На тре­тий день этой же неде­ли бла­жен­ный Про­ко­пий ушел с па­пер­ти церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, по­шел по все­му го­ро­ду Устю­гу и на­чал пред­ре­кать яв­ле­ние Бо­жье на­ро­ду с горь­ки­ми сле­за­ми и гром­ким пла­чем, чтобы они мо­ли­лись Гос­по­ду Бо­гу и Пре­чи­стой Его Бо­го­ма­те­ри, чтобы по­ка­я­лись в сво­их гре­хах, дабы Гос­подь Бог уми­ло­сер­дил­ся и от­вра­тил от них гнев Свой и не по­гу­бил бы го­ро­да за без­за­ко­ния, как Со­дом и Го­мор­ру. Они же и это­го вто­ро­го его пред­ска­за­ния не по­слу­ша­ли, спе­ша к сво­им преж­ним тем­ным де­лам, как псы на па­даль. По­сле это­го бла­жен­ный, как и преж­де, по­шел к церк­ви Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы на па­перть и на­чал со сле­за­ми мо­лить­ся Гос­по­ду за го­род и жи­ву­щих в нем лю­дей.

Во вто­рую же неде­лю по по­лу­дню на го­род Устюг вне­зап­но на­шло тем­ное об­ла­ко, и ста­ло тем­но как но­чью. А лю­ди это­го го­ро­да, ви­дя та­кое необы­чай­ное, ве­ли­чай­шее сверхъ­есте­ствен­ное яв­ле­ние, недо­уме­ва­ли, что бы это мог­ло быть. За­тем со всех че­ты­рех сто­рон по­яви­лись огром­ные ту­чи, из ко­то­рых непре­стан­но бли­ста­ли мол­нии, и та­кой страш­ной си­лы был над го­ро­дом Устю­гом гром, что не слыш­но бы­ло, о чем го­во­рят друг дру­гу. И зем­ля от этой страш­ной бу­ри ко­ле­ба­лась и со­тря­са­лась. Ко­гда же ог­нен­ные ту­чи стал­ки­ва­лись вме­сте, от вспы­шек мол­ний и от страш­но­го ог­нен­но­го трес­ка ис­хо­дил силь­ней­ший жар. На­род же, ви­дя это непо­сти­жи­мое, неве­до­мое, страш­ное яв­ле­ние, за­вол­но­вал­ся и очень ис­пу­гал­ся: по­ня­ли они свою по­ги­бель и ги­бель все­го го­ро­да.

И то­гда вспом­ни­ли пред­ска­за­ние бла­жен­но­го Про­ко­пия. Быст­ро со­брал­ся в свя­той со­бор­ной апо­столь­ской церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы весь на­род го­ро­да, му­жи и же­ны, бо­га­тые и бед­ные, ра­бы и сво­бод­ные, да­же груд­ных мла­ден­цев при­нес­ли с со­бой и ве­ле­ли иере­ям и дья­ко­нам, и все­му свя­щен­но­му со­бо­ру церк­ви петь мо­леб­ны и чи­тать ка­но­ны Бо­го­ро­ди­це. И са­ми на­ча­ли мо­лить­ся с обиль­ны­ми сле­за­ми.

А по­том вста­ли пред ико­ной Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и, умиль­но со сле­за­ми при­па­дая к Ней, так взы­ва­ли: «О Пре­свя­тая Гос­по­жа-Де­ва, Вла­ды­чи­ца Бо­го­ро­ди­ца, Ты вы­ше ан­ге­лов и ар­хан­ге­лов, чест­ней­шая всех со­зда­ний, спа­си, Гос­по­жа, пре­ве­ли­кой Сво­ей ми­ло­стью и по­ми­луй недо­стой­ных Тво­их ра­бов, из­бавь, Гос­по­жа, нас и го­род со­хра­ни от на­шед­ше­го зем­ле­тря­се­ния, ог­нен­ных мол­ний, вне­зап­ной смер­ти и вся­ко­го зла. Да­руй нам, Гос­по­жа, доб­рое здра­вие и пол­ный по­кой. Дай нам Свое бла­го­сло­ве­ние и бла­го­дать и по­мо­лись Сы­ну Сво­е­му, Хри­сту Бо­гу на­ше­му, чтобы из­ба­вил нас от Сво­е­го чу­до­дей­ствен­но­го на­ка­за­ния!» И пре­по­доб­ный Про­ко­пий с на­ро­дом при­па­дал ниц пред чест­ным Ее об­ра­зом и слез­но мо­лил­ся Гос­по­ду и Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри за го­род Устюг и жи­ву­щих в нем лю­дей та­ки­ми сло­ва­ми: «Спа­си, Гос­по­ди, и по­ми­луй Сво­их греш­ных лю­дей и по­се­ти, Вла­ды­ко, это ме­сто и от­вра­ти Свой пра­вед­ный гнев. Вла­ды­ко, мо­лю Те­бя, Гос­по­ди, пре­свя­той Царь Небес­ный, по­ща­ди и по­ми­луй, ибо ра­ди ме­ня, стран­но­го при­шель­ца на эту зем­лю, был этот Твой пра­вед­ный гнев на го­род и на этих лю­дей. О Вла­ды­ке, за что та­ким гне­вом явил лю­дям Свое на­зи­да­ние!» И по­том бла­жен­ный Про­ко­пий на­чал мо­лить­ся об­ра­зу Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы Оди­гит­рии и Бла­го­ве­ще­ния Ее.

И ко­гда кон­чил бла­жен­ный Про­ко­пий свои мо­лит­вы Гос­по­ду Бо­гу и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри, в тот же час про­изо­шло ве­ли­кое и пре­слав­ное чу­до от ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, чест­но­го и слав­но­го ее Бла­го­ве­ще­ния: весь на­род, сто­я­щий тут и мо­ля­щий­ся ее об­ра­зу, уви­дел, как брыз­нул от об­ра­за бла­го­вон­ный ис­точ­ник мир­ра и по­тек по зем­ле и по­лил мно­гих сто­я­щих тут лю­дей, а мно­гие лю­ди взя­ли со­су­ды и на­пол­ни­ли их тем мир­ром.

В то же вре­мя в воз­ду­хе все пе­ре­ме­ни­лось, и на­сту­пи­ла пол­ная ти­ши­на; не бы­ло ни мол­ний, ни гро­ма, и разо­шлись ог­нен­ные об­ла­ка во все сто­ро­ны. И по­шли к пу­стын­но­му ме­сту, и там, в пу­сты­ни, по­ва­ли­ло мно­го ле­са и бес­чис­лен­ным гра­дом кам­ней по­би­ло лес и за­сы­па­ло уще­лье; неко­то­рые де­ре­вья вы­рва­ло с кор­нем, а дру­гие на­по­ло­ви­ну при­гну­ло. (От­сто­ит от Ве­ли­ко­го Устю­га эта пу­стынь за два­дцать по­прищ и на­зы­ва­ет­ся Ко­то­валь­ская весь, на зем­лю ее из той ту­чи на­па­да­ло мно­же­ство кам­ней; по­ва­лен­ный же лес и по­ныне ви­дят мно­гие в уве­ре­ние и устра­ше­ние бу­ду­ще­му по­ко­ле­нию.) И при этом страш­ном по­тря­се­нии ни­ко­го не уби­ло ни из лю­дей, ни из ско­та, а мир­ром, ис­тек­шим от об­ра­за Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, зна­ме­но­ва­лись мно­гие боль­ные лю­ди и ста­ли здо­ро­вы: хро­мые на­ча­ли хо­дить, сле­пым да­ро­ва­лось про­зре­ние, бес­но­ва­тым и вся­ким дру­гим недуж­ным — здо­ро­вье.

По­сле то­го в го­род Устюг при­шла ве­ли­кая ра­дость. Лю­ди ве­се­ли­лись от ду­ши и за это чу­до воз­да­ли хва­лу Гос­по­ду Бо­гу и Пре­свя­той Его Бо­го­ма­те­ри, что из­ба­вил их Гос­подь от вне­зап­ной по­ги­бе­ли. Явил Гос­подь свою це­ли­тель­ную ми­лость и пре­слав­ное ве­ли­кое чу­до: нис­по­слал на них, греш­ных, свой пра­вед­ный гнев, же­лая по­ка­рать их этим на­ка­за­ни­ем за гре­хи, но мо­лит­ва­ми Пре­чи­стой Вла­ды­чи­цы на­шей Бо­го­ро­ди­цы и Прис­но­де­вы Ма­рии и свя­то­го пре­по­доб­но­го и бла­жен­но­го Хри­ста ра­ди юро­ди­во­го Про­ко­пия тот Бо­жий гнев пре­вра­тил­ся и щед­ро­ты об­ра­тил Гос­подь Свой пра­вед­ный гнев в ми­лость и про­из­вел от об­ра­за Пре­свя­той Сво­ей Ма­те­ри, из су­хо­го де­ре­ва ве­ли­кий ис­точ­ник мир­ра для уве­ре­ния бу­ду­щих по­ко­ле­ний в ис­тин­ных чу­де­сах и во спа­се­ние душ на­ших...

Сла­ва Гос­по­ду Бо­гу, явив­ше­му нам уди­ви­тель­ные, до­стой­ные по­хва­лы, невы­ра­зи­мые чу­де­са за то, что про­сла­ви­ли угод­ни­ка Его и ра­ба, бла­жен­но­го Про­ко­пия. Бра­тья, воз­дай­те Бо­гу, со­зда­те­лю все­го, за Его неска­зан­ные да­ры, а бо­лее все­го за то, что ода­рил нас, недо­стой­ных, явив нам та­ко­го ве­ли­ко­го све­то­ча: го­во­рю о пре­по­доб­ном бла­жен­ном Про­ко­пий, про­си­яв­шем в рус­ской зем­ле, в во­сточ­ных стра­нах, в го­ро­де Ве­ли­ком Устю­ге, в по­след­ние го­ды на­шей жиз­ни, так жи­тие его и чу­де­са про­ис­хо­ди­ли пред на­ши­ми гла­за­ми, ко­гда он был еще жив.

В то вре­мя, на вось­мой год по­сле при­хо­да в Ве­ли­кий Устюг бла­жен­но­го Про­ко­пия, на­сту­пи­ла су­ро­вая зи­ма, и бы­ли лю­тые мо­ро­зы и силь­ные вет­ра, на­но­сив­шие огром­ные снеж­ные су­гро­бы. То­гда в го­ро­де Устю­ге все до­ма бы­ли за­сы­па­ны сне­гом. Вся­кий че­ло­век, да­же теп­ло оде­тый, не мог вы­тер­петь это­го силь­но­го мо­ро­за и вет­ра. То­гда и в го­ро­де, и в се­лах, и на до­ро­гах за­мер­за­ло мно­го лю­дей и ско­та. А ни­щие го­ро­да Устю­га и стран­ни­ки Хри­ста ра­ди тер­пе­ли ве­ли­кие му­ки, сте­на­ли и во­пи­ли из глу­би­ны ду­ши сво­ей, и горь­ко пла­ка­ли, по­сто­ян­но тря­сясь, уми­ра­ли от го­ло­да и за­мер­за­ли от лю­то­го мо­ро­за. Их со­би­ра­ли в го­ро­де, по се­лам и на пе­ре­пу­тье и за­пол­ня­ли ими до­ма для убо­гих на го­ре, у мо­на­сты­ря свя­то­го про­ро­ка Иоан­на Пред­те­чи. Осталь­ные же страж­ду­щие за­ды­ха­лись и уми­ра­ли под сне­гом.

То­гда от это­го силь­но­го мо­ро­за стал по­ги­бать и бла­жен­ный Про­ко­пий, жи­ву­щий на па­пер­ти церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, ведь то­гда и пти­цы, не имея пи­щи, уми­ра­ли на ле­ту. Ми­ло­серд­ный же Гос­подь Бог, ви­дя со­зда­ние Свое, по­ги­ба­ю­щее от лю­то­го хо­ло­да, и усерд­ное тер­пе­ние ра­ба Сво­е­го, бла­жен­но­го Про­ко­пия, как он днем и но­чью пе­ре­но­сил лю­тый мо­роз на­гим те­лом, не имея ни до­ма, ни теп­лой одеж­ды, ни мяг­кой по­сте­ли, ни ро­гож­ной под­стил­ки, чтоб от­дох­ну­ло его те­ло, а толь­ко од­на разо­дран­ная хла­ми­да бы­ла на те­ле его, для при­кры­тия срам­ных уд. Но ино­го ни­че­го и не тре­бо­ва­лось свя­то­му от жи­ву­щих в ми­ру лю­дей, по­сто­ян­но на­хо­див­ше­му­ся в уг­лу на па­пер­ти церк­ви пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. А то­гда бла­жен­ный Про­ко­пий за­ду­мал­ся, ку­да бы ему деть­ся от это­го лю­то­го зим­не­го мо­ро­за, по ка­кой сто­роне го­ро­да хо­дить, чтобы хож­де­ни­ем со­греть­ся. Но ни­че­го не вы­шло из это­го за­мыс­ла. Зим­няя сту­жа сто­я­ла мно­го дней; ни­кто из ста­рых лю­дей и не пом­нил та­ких силь­ных мо­ро­зов и ме­те­лей: две неде­ли не пре­кра­щал­ся ве­тер.

Бо­жий угод­ник, бла­жен­ный Про­ко­пий со­шел с па­пер­ти и по­шел на уголь­ный двор за цер­ко­вью Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы к ра­бу Бо­жье­му Си­мео­ну, от­цу ве­ли­ко­го Сте­фа­на, епи­ско­па Перм­ско­го, с про­свет­лен­ным ли­цом и усла­ди­тель­ной улыб­кой, ибо лик его осве­ща­ла ра­дость, как солн­це си­я­ни­ем. Раб Бо­жий Си­ме­он, уви­дев при­шед­ше­го бла­жен­но­го Про­ко­пия, уди­вил­ся, ибо ду­мал, что свя­той Про­ко­пий умер от лю­то­го мо­ро­за, и по­жа­лел его от всей ду­ши. Раб Бо­жий Си­ме­он встал и, об­няв бла­жен­но­го Про­ко­пия за шею, об­ло­бы­зал его с лю­бо­вью; по­том они се­ли и мно­гие ча­сы про­ве­ли в усер­дии, по­до­ба­ю­щем хри­сти­а­ни­ну. За­тем бла­жен­ный Про­ко­пий стал ду­шев­но го­во­рить ра­бу Бо­жье­му Си­мео­ну так: «По­че­му, раб Бо­жий, ты обо мне так горь­ко се­ту­ешь? Оставь, брат, сле­зы, ибо хо­чу ска­зать те­бе что-то важ­ное». И раб бо­жий Си­ме­он от­ве­тил свя­то­му: «Вы­ска­жи мне, гос­по­дин, ско­рей, что хо­чешь!» И бла­жен­ный Про­ко­пий ему ска­зал: «Брат Си­ме­он, раз­ве­се­лись и не уны­вай, при­го­товь сна­ча­ла тра­пе­зу с едой и пи­тьем, чтобы нам по­есть».

Слы­ша эти сло­ва, раб Бо­жий Си­ме­он с ра­до­стью ве­лел сво­е­му от­ро­ку ско­рее при­го­то­вить пи­щу. А бла­жен­ный Про­ко­пий ска­зал Си­мео­ну: «По­чтен­ней­ший гос­по­дин и брат, ска­жи мне прав­ду, по­че­му ты по­жа­лел ме­ня, чу­же­стран­ца, в по­мыс­лах, буд­то я уже за­мерз и умер от лю­то­го мо­ро­за? (Бра­тии мо­ей, ни­щим и стран­ни­кам, всем то­гда бы­ло не слад­ко.) Но хра­нит Гос­подь Бог лю­бя­щих его, бы­ва­ет ря­дом и спа­са­ет пав­ших ду­хом и сми­рен­ных Сво­им Пре­свя­тым Ду­хом». Слы­ша от бла­жен­но­го Про­ко­пия эти ре­чи, раб Бо­жий Си­ме­он по­ду­мал, что бла­жен­но­му в эти силь­ные мо­ро­зы бы­ло ка­кое-то от Бо­га яв­ле­ние, чу­до (по да­ро­ван­ной ему Бо­гом бла­го­да­ти). И Си­ме­он на­чал рас­спра­ши­вать бла­жен­но­го Про­ко­пия о зим­нем мо­ро­зе и как он его пе­ре­нес: «Мо­лю те­бя, раб Бо­жий, пре­по­доб­ный Про­ко­пий, за­кли­наю Бо­гом, со­тво­рив­шим небо и зем­лю, по­ве­дай мне всю прав­ду о том, где на­хо­дил­ся, све­точ Бо­жий, в эти силь­ные мо­ро­зы. Не утаи от ме­ня, греш­но­го, как твое на­гое те­ло смог­ло пе­ре­но­сить днем и но­чью ту зим­нюю лю­тую сту­жу: дав­но ви­жу со­шед­шую на те­бя Бо­жью бла­го­дать».

Услы­шав эти сло­ва, бла­жен­ный Про­ко­пий вздох­нул из глу­би­ны ду­ши и ска­зал: «Брат Си­ме­он, как мо­жешь ты ждать от ме­ня тол­ко­вых ре­чей, ведь ты же ви­дишь, что я юро­ди­вый... Я все дни на ули­цах го­ро­да, ва­ля­юсь на по­мой­ках и му­сор­ных ку­чах: ли­шен Бо­га и в этом ли­ше­нии Бо­га гре­шен, брат мой. Толь­ко боль­шая лю­бовь и ми­ло­сер­дие твое вы­нуж­да­ют (во­пре­ки мо­ей во­ле) от­крыть те­бе мою тай­ну... Я, брат Си­ме­он, как уви­дел сту­де­ный мо­роз и силь­ный снеж­ный бу­ран, сна­ча­ла не мог вы­тер­петь силь­но­го мо­ро­за и уже от­рек­ся от жиз­ни. Ты же ви­дишь ме­ня и те­перь на­гим и не оде­тым в теп­лые одеж­ды, бо­сым и не име­ю­щим теп­ло­го уг­ла, где бы гла­ву пре­кло­нить. И я но­чью со­шел с па­пер­ти церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и по­шел к ни­щим, жи­ву­щим на­про­тив со­бор­ной церк­ви в ма­лых ча­со­вен­ках, же­лая, чтобы те­ло мое хоть немно­го от­дох­ну­ло от зим­ней сту­жи. Они же, услы­шав о мо­ем при­хо­де, не да­ли мне вой­ти внутрь, а вы­шли с пал­ка­ми и ото­гна­ли ме­ня, как пса, брез­гуя мной и кри­ча на ме­ня: «Уй­ди ты, юро­ди­вый, прочь от­сю­да!» Я от­бе­жал от них и не на­шел се­бе ме­ста, где бы мне мож­но бы­ло хоть немно­го пе­ре­дох­нуть от лю­то­го зим­не­го хо­ло­да. Не на­де­ясь уже остать­ся в жи­вых, ска­зал се­бе: «Да бу­дет имя Гос­подне бла­го­сло­вен­но от­ныне и во­ве­ки! Ес­ли я умру, Гос­по­да ра­ди, то это для ме­ня бу­дет луч­ше, чем лжи­вый су­ет­ный свет».

По­том я за­шел в пу­стую ча­сов­ню и в од­ном из ее уг­лов уви­дел ле­жа­щих псов и лег ря­дом с ни­ми, чтобы от них со­греть­ся. Псы же, уви­дев ме­ня, быст­ро вско­чи­ли и убе­жа­ли из ча­сов­ни. И я ска­зал се­бе, что я ли­шен не толь­ко Бо­га и лю­дей, но и псы гну­ша­ют­ся мной и убе­га­ют. Ви­дишь, гос­по­дин и чест­ной отец Си­ме­он, ка­кой я греш­ный че­ло­век, что да­же ни­щие и псы брез­гу­ют и гну­ша­ют­ся мной, вы­сту­па­ют про­тив ме­ня и го­нят ме­ня. Что же я мо­гу сде­лать? И те ни­щие го­во­ри­ли мне: «Иди и умри, лжи­вый юро­ди­вый, ибо здесь из-за те­бя нам не бу­дет спа­се­ния».

По­том мне на ум при­шла мысль о спа­си­тель­ном пу­ти. Я при­шел на па­перть к церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и сел тут, скор­чив­шись от силь­ной зим­ней сту­жи, горь­ко пла­кал и мо­лил­ся Гос­по­ду, по­сто­ян­но взи­рая на об­раз Гос­по­да Бо­га и Спа­са на­ше­го Иису­са Хри­ста и Пре­чи­стой Его Бо­го­ма­те­ри, и мне уже ка­за­лось, что все мое гряз­ное, смер­дя­щее и по­си­нев­шее те­ло за­мер­за­ет. А за­тем я вдруг по­чув­ство­вал ка­кое-то теп­ло, от­крыл гла­за и уви­дел сто­я­ще­го ря­дом со мной пре­крас­но­го юно­шу. Ли­цо его све­ти­лось, как сол­неч­ный луч, а в ру­ках бы­ла ветвь, свер­ка­ю­щая баг­ря­ным и бе­лым цве­том. Пре­крас­ный юно­ша по­смот­рел на ме­ня и ска­зал: «Про­ко­пий, где ты ныне пре­бы­ва­ешь?» А я ему: «Си­жу во тьме, око­ван це­пя­ми, в смерт­ной се­ни». И юно­ша тот уда­рил ме­ня цвет­ной вет­вью по ли­цу и ска­зал мне: «Про­ко­пий, при­ми неодо­ли­мую жизнь сво­е­му те­лу, очи­ще­ние и осво­бож­де­ние от му­чи­тель­но­го силь­но­го зим­не­го мо­ро­за». И в это вре­мя я ощу­тил бла­го­уха­ние цве­тов. А бла­го­об­раз­ный юно­ша, как свет­лая мол­ния, ис­чез, стал неви­дим. С тех пор я ожил».

Бла­жен­ный Про­ко­пий, окон­чив свой ду­ше­по­лез­ный рас­сказ ра­бу Бо­жье­му Си­мео­ну, встал и по­шел из его до­ма к церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, вер­нув­шись к жиз­ни на па­пер­ти, в обыч­ных сво­их мо­лит­вах, ко­ле­но­пре­кло­не­нии и ду­хов­ном чу­до­твор­стве.

Раб бо­жий Си­ме­он очень ди­вил­ся рас­ска­зан­но­му свя­тым, про­сла­вил Бо­га за то, что Гос­подь по­ка­зал ему та­ко­го свя­то­го му­жа, и ни­ко­му не го­во­рил о жи­тии свя­то­го Про­ко­пия и о ве­ли­ком его тер­пе­нии до той по­ры, по­ка тот не ушел из жиз­ни. А по­сле пре­став­ле­ния свя­то­го все опи­сал по по­ряд­ку, что ви­дел и слы­шал от свя­то­го, для поль­зы ду­шев­ной бу­ду­щим на­шим по­ко­ле­ни­ям.

А вот, бра­тья, по­слу­ша­ем дру­гую див­ную по­весть пре­ста­ре­лых му­жей о вто­ром про­ро­че­стве бла­жен­но­го Про­ко­пия. Бы­ло это то­же в го­ды, ко­гда еще был жив бла­жен­ный Про­ко­пий. Слу­чи­лось ид­ти со сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми до­че­ри неко­е­го по­сад­ско­го че­ло­ве­ка Ма­рии (трех лет от ро­ду) во вре­мя ве­чер­ни ми­мо церк­ви Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы чест­но­го и слав­но­го Ее Успе­ния. То­гда мно­же­ство лю­дей сто­я­ло у со­бор­ной церк­ви, слу­шая ве­чер­нее пе­ние. В это вре­мя бла­жен­ный Про­ко­пий встал и со­шел с цер­ков­ной па­пер­ти. По обык­но­ве­нию, свя­той яв­лял­ся лю­дям как безум­ный и юрод­ству­ю­щий, а в этот раз, во­пре­ки обы­чаю, бла­жен­ный Про­ко­пий от­дал той де­воч­ке зем­ной по­клон и ска­зал во все­услы­ша­нье лю­дям, что это идет де­ви­ца Ма­рия, бу­ду­щая мать Ве­ли­ко­го от­ца свя­то­го Сте­фа­на, ар­хи­епи­ско­па и учи­те­ля Перм­ско­го. То­гда на цер­ков­ной па­пер­ти это ви­де­ли и слы­ша­ли мно­гие лю­ди, и они ста­ли ди­вить­ся тем сло­вам и про­ро­че­ству бла­жен­но­го Про­ко­пия: в то вре­мя еще не бы­ло в перм­ской зем­ле ни еди­но­го ве­ру­ю­ще­го во Хри­ста, ибо все жи­ву­щие там бы­ли по­мра­че­ны са­та­нин­ской пре­ле­стью, по­кло­ня­лись бол­ва­нам и при­но­си­ли жерт­вы бе­сам и идо­лам.

У бла­жен­но­го Про­ко­пия был та­кой обы­чай: зи­мой и ле­том хо­дил он по го­ро­ду в од­ной и той же разо­дран­ной одеж­де, спус­ка­ю­щей­ся с плеч, в един­ствен­ных разо­рван­ных, вет­хих и непод­ши­тых са­по­гах и ча­сто в те­че­ние всей но­чи хо­дил по свя­тым Бо­жьим церк­вам, мо­лясь Гос­по­ду. И ни­че­го дру­го­го не бы­ло у него, толь­ко но­сил он в ле­вой ру­ке три ко­чер­ги.

Мно­гие лю­ди го­ро­да Ве­ли­ко­го Устю­га ди­ви­лись пред­ска­за­ни­ям и дол­го­тер­пе­нию бла­жен­но­го Про­ко­пия. Ко­гда ко­чер­ги свя­то­го бы­ва­ли рас­по­ло­же­ны пря­мо, это озна­ча­ло, что ле­том бу­дет обиль­ный уро­жай хле­ба и изоби­лие дру­гих зем­ных пло­дов, а ко­гда его ко­чер­ги не бы­ли об­ра­ще­ны гла­ва­ми вверх, озна­ча­ло, что ожи­да­ет­ся хлеб­ный неуро­жай и ску­дость дру­гих вся­ких пло­дов, и слу­чал­ся боль­шой го­лод.

Бла­жен­ный Про­ко­пий ча­сто при­хо­дил на бе­рег ре­ки Су­хо­ны и си­дел на камне, сле­дя гла­за­ми за людь­ми, про­плы­ва­ю­щи­ми в ма­лень­ких лод­ках через ре­ку Су­хо­ну, и за пла­ва­ю­щи­ми и мо­лил­ся за них Гос­по­ду, чтобы дал им бла­го­по­луч­ное пла­ва­ние. И по­лю­бил он это ме­сто и ка­мень, на ко­то­ром си­дел при жиз­ни, и по­том об­ра­тил­ся к лю­дям с ве­ли­кой прось­бой: «По­ло­жи­те мои ко­сти на этом ме­сте, а ка­мень этот, на ко­то­ром я ныне си­жу, — на мо­ей мо­ги­ле. За это Бог по­даст вам бла­гость в день Его пра­вед­но­го су­да, и вос­при­ме­те от него ве­ли­кое воз­да­я­ние». Бла­жен­ный встал с кам­ня и, по сво­е­му обы­чаю, по­шел на па­перть церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы к ноч­ной мо­лит­ве. И по­жил бла­жен­ный Про­ко­пий у церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы чест­но­го и слав­но­го Ее Успе­ния дол­гое вре­мя.

Спу­стя несколь­ко дней ан­гел Гос­по­день из­ве­стил бла­жен­но­го Про­ко­пия о пре­став­ле­нии, осво­бож­де­нии от те­лес­ных уз и об окон­ча­тель­ном его вос­хож­де­нии ко Гос­по­ду Бо­гу. По­сле это­го бла­жен­ный Про­ко­пий ушел но­чью с цер­ков­ной па­пер­ти и при­шел в мо­на­стырь Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы чест­но­го и слав­но­го Ее Вве­де­ния и к со­бо­ру ве­ли­ко­го Бо­жье­го ар­хи­стра­ти­га, ар­хан­ге­ла Ми­ха­и­ла и про­чих небес­ных сил и стал той же но­чью у свя­тых мо­на­стыр­ских во­рот ко­ле­но­пре­кло­нен­но мо­лить­ся Гос­по­ду та­ки­ми ре­ча­ми: «Вла­ды­ко Гос­по­ди Иису­се Хри­сте, сыне Бо­жий, Все­дер­жи­тель, Тво­рец всей ви­ди­мой и неви­ди­мой тва­ри! Ныне я, греш­ный и недо­стой­ный Твой раб, от­даю мою ду­шу в ру­ки Твои. Ты, Гос­по­ди, по­се­ял в серд­це мо­ем ве­ли­чай­шую лю­бовь к ис­тин­ной ве­ре и вы­вел из ла­тин­ской нечи­стой зем­ли и ве­ры, из оте­че­ства мо­е­го. Ты, Гос­по­ди, из­брал ме­ня из Тво­их ра­бов, не оста­вил ме­ня по­ги­бать с за­кон­ны­ми во тьме оте­че­ства мо­е­го: увел ме­ня от ми­ра су­ет­но­го и алч­но­го бо­гат­ства. Ты, Гос­по­ди, с юных лет дал мне тер­пе­ние в де­лах и бе­дах; Ты, Гос­по­ди, да­ро­вал мне пре­бы­ва­ние в юрод­стве и мно­го­чис­лен­ных стран­стви­ях на­гим, чтобы быть для лю­дей уко­ром. Ты, Гос­по­ди, да­ро­вал мне ве­ли­чай­шее Свое про­яв­ле­ние над го­ро­дом Устю­гом. Ты, Гос­по­ди, на­гра­дил ме­ня да­ром пе­ре­не­се­ния лю­то­го зим­не­го мо­ро­за. Ты, Гос­по­ди, да­ро­вал мне жизнь, вы­ве­дя ме­ня из тле­на, и сде­лал мое те­ло неуяз­ви­мым для мо­ро­за. Ты, Гос­по­ди, не от­вер­нись от ме­ня до ис­хо­да из те­ла ду­ши мо­ей. Ис­пол­ни, Вла­ды­ка, прось­бу мою — до кон­ца же­лаю пре­бы­вать в ве­ли­чай­шей бла­го­сти и без­мя­теж­но прой­ти на­ча­ла и вла­сти тем­ных сил». Так, ис­пус­кая обиль­ные сле­зы, бла­жен­ный Про­ко­пий окон­чил свою мо­лит­ву ко Гос­по­ду на ис­ход сво­ей ду­ши. Ото­шел от свя­тых во­рот мо­на­сты­ря на ко­нец по­мо­ста и тут лег, сло­жив кре­сто­об­раз­но ру­ки на те­ле, и с те­ми сло­ва­ми ис­пу­стил дух в ру­ки Бо­жьи в год 1303, ме­ся­ца июля в 8 день. И свя­тая его непо­роч­ная ду­ша бы­ла взя­та и с ра­до­стью от­не­се­на свя­ты­ми ан­ге­ла­ми на небе­са к пре­сто­лу Все­дер­жи­те­ля. А бла­жен­ное его мно­го­стра­даль­ное те­ло оста­лось на зем­ле.

Этой же но­чью те­ло бла­жен­но­го Про­ко­пия ле­жа­ло, ни­кем из лю­дей не охра­ня­е­мым, и ста­ло неви­ди­мым. В тот час вне­зап­но под­ня­лась силь­ней­шая бу­ря с обиль­ным сне­гом: за ту ночь на­па­да­ло сне­гу на две пя­ди в го­ро­де Устю­ге и во всех се­лах око­ло го­ро­да на все овощ­ные ого­ро­ды и хлеб­ные ни­вы. Ко­гда утром лю­ди вста­ли и сво­и­ми гла­за­ми уви­де­ли та­кой обиль­ный сне­го­пад, то ужас­ну­лись и ста­ли ди­вить­ся та­ко­му Бо­жье­му чу­ду. А ко­гда тот снег рас­та­ял, ни ово­щам, ни хлеб­ным ни­вам ни­че­го не ста­ло.

То­гда на за­ут­ре­ни в со­бор­ной церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы впер­вые не бы­ло бла­жен­но­го Про­ко­пия. По­сле пе­ния за­ут­ре­ни из церк­ви вы­шли все иереи и дья­ко­ны и ста­ли рас­спра­ши­вать го­ро­жан о юро­ди­вом Хри­ста ра­ди Про­ко­пий, по­че­му не бы­ло его на утрен­нем пе­нии: рань­ше ни­ко­гда не слу­ча­лось, чтобы его не бы­ло на ве­чер­нем и утрен­нем пе­нии и на ли­тур­гии. Но что с ним слу­чи­лось, ни­кто ни­че­го о нем не знал. За­тем они опро­си­ли всех по всем свя­тым церк­вам го­ро­да и непре­стан­но ис­ка­ли его три дня, а на чет­вер­тый день на­шли его мерт­вое те­ло, ле­жа­щее на го­лой зем­ле близ мо­на­сты­ря Пре­свя­той Вла­ды­чи­цы чест­но­го и слав­но­го Ее Вве­де­ния и свя­то­го ве­ли­ко­го ар­хи­стра­ти­га Бо­жье­го Ми­ха­и­ла и про­чих небес­ных бес­плот­ных сил, у свя­тых во­рот в кон­це по­мо­ста. И уви­де­ли то­гда иереи и дья­ко­ны над те­лом пре­по­доб­но­го бла­жен­но­го Про­ко­пия на­не­сен­ный снеж­ной бу­рей огром­ный су­гроб вы­со­тою око­ло двух са­жень. (Всем лю­дям на удив­ле­ние явил Гос­подь та­кое ве­ли­чай­шее чу­до в го­ро­де Устю­ге.) За­тем взя­ли его свя­тое, чест­ное, мно­го­стра­даль­ное те­ло, за­ку­та­ли и по­ло­жи­ли во гроб. И по­нес­ли на го­ло­вах всем свя­щен­ным со­бо­ром с псал­мо­пе­ни­ем и с мно­ги­ми по­че­стя­ми, с ка­ди­ла­ми; за ни­ми пошло мно­го на­ро­да до со­бор­ной церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. При­нес­ши те­ло его, по­ста­ви­ли в со­бор­ной церк­ви, по­ка со­бе­рут­ся все лю­ди го­ро­да на по­гре­бе­ние.

Ко­гда в свя­тую со­бор­ную и апо­столь­скую цер­ковь Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы со­шлось мно­го на­ро­да с же­на­ми и детьми, на­ча­ли иереи и дья­ко­ны всем свя­щен­ным со­бо­ром петь над те­лом бла­жен­но­го Про­ко­пия над­гроб­ные пес­ни. И мно­гие сто­яв­шие здесь лю­ди пла­ка­ли о нем, вспо­ми­ная преж­ние его про­ро­че­ства и яв­ле­ние ему гне­ва Бо­жье­го, ог­нен­ной ту­чи, и из­бав­ле­ние всех его мо­лит­ва­ми, и мно­гие дру­гие его чу­де­са вспо­ми­на­ли. По­сле над­гроб­но­го от­пе­ва­ния его по­греб­ли с по­че­стя­ми близ бе­ре­га ре­ки Су­хо­ны, око­ло церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, где он при жиз­ни си­дел на сво­ем камне.

Про­шло нема­ло вре­ме­ни по­сле пре­став­ле­ния и по­гре­бе­ния бла­жен­но­го Про­ко­пия, а жи­тие и де­я­ния его все еще оста­ва­лись без по­ми­но­ве­ния. Ми­ло­серд­ный же и ми­ло­сти­вый Гос­подь Бог, об­ре­та­ю­щий­ся на небе­сах и на­блю­да­ю­щий зем­лю, за­хо­тел про­сла­вить Сво­е­го угод­ни­ка на этом ме­сте неска­зан­ны­ми сво­и­ми чу­де­са­ми.

Шел 1458 год. При­шел из Мос­ков­ско­го го­су­дар­ства, из Рос­сий­ской дер­жа­вы, в Ве­ли­кий Устюг че­ло­век в об­ли­ке ни­щен­ству­ю­ще­го име­нем Иоанн. И услы­шал он от го­ро­жан о жи­тии свя­то­го и о пред­ска­за­нии яв­ле­ния Бо­жье­го и о тер­пе­нии пра­вед­но­го Про­ко­пия и за­го­рел­ся же­ла­ни­ем на­пи­сать об­раз пра­вед­но­го Про­ко­пия и по­ста­вить неболь­шую ча­сов­ню там, где он был по­гре­бен. Ту­да при­нес­ли и на­пи­сан­ный об­раз и по­ста­ви­ли его в ча­совне для по­кло­не­ния при­хо­жа­нам. Но у иере­ев и дья­ко­нов ве­ли­кой со­бор­ной церк­ви пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы по­явил­ся лу­ка­вый за­мы­сел: не за­хо­те­ли они ви­деть, слу­шать и со­вер­шать по­ми­но­ве­ние бла­жен­но­му Про­ко­пию. И му­жа Иоан­на из­гна­ли из но­вой по­стро­ен­ной ча­сов­ни, ча­сов­ню ра­зо­ри­ли, сло­ма­ли и раз­ме­та­ли, а на­пи­сан­ный об­раз вы­нес­ли от­ту­да.

На­сту­пил 1471 год. По­ве­ле­ни­ем бла­го­вер­но­го и хри­сто­лю­би­во­го ве­ли­ко­го кня­зя Иоан­на Ва­си­лье­ви­ча , са­мо­держ­ца всея Ру­си, со­бра­ли с го­ро­да Ве­ли­ко­го Устю­га и со все­го уез­да рат­ных лю­дей и по­сла­ли их в Ниж­ний Нов­го­род. Прий­дя ту­да, они ста­ли за­ста­вою, охра­няя го­род от невер­ных ка­зан­ских та­тар. И в это вре­мя в Ниж­нем Нов­го­ро­де за на­ши гре­хи ве­ли­ким Бо­жьим по­пуще­ни­ем пра­вед­но­го гне­ва на­па­ла на тех слу­жи­лых устю­жан очень тяж­кая бо­лезнь, же­лу­доч­ная ли­хо­рад­ка. Бла­гой и все­ми­ло­сти­вый Гос­подь Бог этим чу­дом преж­де все­го же­лал про­сла­вить Сво­е­го угод­ни­ка и бо­го­моль­ца на­ше­го, бла­жен­но­го Про­ко­пия. И на­чал бла­жен­ный Про­ко­пий яв­лять­ся в Ниж­нем Нов­го­ро­де мно­гим тем рат­ным лю­дям в том об­ра­зе, как на иконе на­пи­сан был му­жем Иоан­ном Моск­ви­тя­ни­ном. И го­во­рил им бла­жен­ный Про­ко­пий: «Дай­те обет мо­лить­ся Гос­по­ду Бо­гу и Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це, чтобы вам по­ста­вить в Ве­ли­ком Устю­ге цер­ковь во имя свя­то­го пре­по­доб­но­го Про­ко­пия, Хри­ста ра­ди юро­ди­во­го, то­гда вско­ре из­ба­ви­тесь от бо­лез­ни». И те рат­ные лю­ди, встав утром, по­ве­да­ли друг дру­гу свое ноч­ное ви­де­ние. От них же и мно­гие дру­гие по­ве­ри­ли яв­ле­нию свя­то­го и да­ли обет, по его пред­ска­за­нию, чтобы, прий­дя в Ве­ли­кий Устюг, по­ста­вить цер­ковь во имя свя­то­го бла­жен­но­го Про­ко­пия, Хри­ста ра­ди юро­ди­во­го, над мо­ща­ми его, где он был по­гре­бен. И те вско­ре от бо­лез­ни той ис­це­ли­лись и ста­ли здо­ро­вы. А дру­гие из них, ока­зав­ши­е­ся же­сто­ко­серд­ны­ми и не за­хо­тев­ши­ми дать та­ко­го обе­ща­ния Гос­по­ду Бо­гу и его угод­ни­ку, свя­то­му пре­по­доб­но­му Про­ко­пию, те от этой бо­лез­ни все ско­ро умер­ли.

Спу­стя немно­го вре­ме­ни по­ве­ле­ни­ем бла­го­вер­но­го и ве­ли­ко­го кня­зя Иоан­на Ва­си­лье­ви­ча, са­мо­держ­ца всея Ру­си, все те рат­ные лю­ди бы­ли от­пу­ще­ны из Ниж­не­го Нов­го­ро­да. И по­шли они с ми­ром в путь в лет­нее вре­мя. А ко­гда до­шли до ре­ки Су­хо­ны, вспом­ни­ли свое обе­ща­ние о со­зда­нии церк­ви свя­то­му пре­по­доб­но­му Про­ко­пию. Оста­но­ви­лись они в неко­ем се­ле и по­ва­ли­ли здесь мно­же­ство де­ре­вьев, по­стро­и­ли мно­го пло­тов и на них по­плы­ли и при­ста­ли под го­ро­дом Устю­гом.

Прий­дя в свя­тую со­бор­ную и апо­столь­скую цер­ковь Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и по­мо­лив­шись, на­ча­ли они рас­ска­зы­вать все­му свя­щен­но­му со­бо­ру, иере­ям, дья­ко­нам и про­чим лю­дям, все по­дроб­но о быв­шем им яв­ле­нии бла­жен­но­го Про­ко­пия, об обе­ща­нии по­стро­ить цер­ковь и о вы­здо­ров­ле­нии от бо­лез­ни, обо всех быв­ших чу­де­сах, как об этом по­ве­да­но вы­ше. Иереи же и дья­ко­ны и про­чие лю­ди, слы­шав­шие эти ре­чи слу­жи­лых лю­дей, воз­да­ли хва­лу Гос­по­ду Бо­гу и Его угод­ни­ку, бла­жен­но­му Про­ко­пию, а за­тем на­ча­ли со­зи­да­ние церк­ви во имя свя­то­го, где бы­ло по­гре­бе­но его чест­ное и мно­го­стра­даль­ное те­ло. До это­го вре­ме­ни цер­ковь бы­ла за­ло­же­на око­ло то­го кам­ня, на ко­то­ром бла­жен­ный Про­ко­пий ча­сто си­дел при жиз­ни. С Бо­жьей по­мо­щью цер­ковь эта вско­ре бы­ла по­стро­е­на; обу­стро­и­ли так­же и гроб­ни­цу, на­пи­са­ли об­раз и по­ло­жи­ли его на гро­бе, по­кры­ли до­ро­ги­ми по­кро­ва­ми и освя­ти­ли цер­ковь во сла­ву и хва­лу Хри­ста, Бог на­ше­го, и Его угод­ни­ка, бла­жен­но­го Про­ко­пия. С это­го вре­ме­ни и по­ныне ста­ли тор­же­ствен­но и с по­че­стя­ми от­ме­чать празд­ник свя­то­го пре­по­доб­но­го и бла­жен­но­го Про­ко­пия 8 июля.

У гро­ба его при­хо­дя­щим с ве­рою бы­ли мно­гие ис­це­ле­ния и чу­де­са.

Н.Ф. Дроб­лен­ко­ва, пе­ре­вод.

По из­да­нию: Жиз­не­опи­са­ния до­сто­па­мят­ных лю­дей зем­ли Рус­ской (Х–ХХ вв.). –
М.: Мос­ков­ский ра­бо­чий, 1992. – С. 117–126.