- Равелин
- Ужин у архиерея
- Любовь к авиации
- Печное дело
- Строители
- Дрова
- Пшеница золотая
- Крестины
- Пчелы
- Письма к лешему
- Волки
- Лютый
- Далеко от Венеции
- Долг
- Летят утки
- Александр
- «Святое дело»
- Поминки
- Мусульманин
- На крыльце
- Соборование
- Крест
- Земля и небо
- Кошка
- Старшой
- Переправа
- Кабаны
- Милиционер
- Райские хутора
- Коровы
- За что?
- Власть
- Медведи
- День рыбака
- Учительницы
- Кардан
- Праздник
- Лодки
- Елизавета
- Ракетчики
- Иордань
- Лесная пустынь
- Новая Москва
- Доктор философии
- Письма митрополита
- Африканский брат
- Три дня геополитики, или Совсем немного геополитики
- Ночная служба
- Дикий Запад
- Дахау
- Неслучайность всего
- День медика
- Сила немощи
- Святой
- Одна забота
- Указание
- Овсяное печенье
- Интенданты в ночи
- Авария
- Новый ревизор
- Карцер
- Медаль
- Великая формула
- Три рыбы от святителя Николая
- Освящение
- Разве мальчик виноват?
- Высоты большой науки
- Тоскующие по небесам
- Бизон и Фуфунчик
- Ручеек
- Иеромонах Севастиан
- Свет
- Три главных счастья
- Несокрушимая и легендарная
- Счет
- Уездный чудотворец
- Великая тайна войны
- «Ехал я из Берлина…»
- Лестница
- Западная окраина
- За тенью
- Должник
- Первые послевоенные
- Туда и обратно
- Венец творенья
- Царственная
- Новоселки
- Наводнение
- Лаврюха обыкновенный
- На овсах
- Дядя Вася
- Шел третий день…
- Охотники
Дикий Запад
Что уж так не везло Америке на прошлой неделе — не знаю. Сначала мой приятель отказался туда поехать. Его приглашали послужить год в одном из наших храмов, а он отказался:
— Не люблю я, — говорит, — эту Америку. А ему:
— И не люби — только служи: храм — он ведь везде Дом Божий: что здесь, что там…
Батюшка повздыхал:
— Насчет храма, конечно, правильно, но не могу: представил, что служба кончилась, вышел из храма, а вокруг — пустыня духовная…
Его — дальше уговоривать: уламывали уламывали, пока он не впал в глубокую скорбь:
— Вот представлю, что служба кончилась, вышел из храма, а вокруг — сплошная Америка… Удавиться хочется…
Тут уж от него отстали: ну, действительно, если человек, коснувшийся этой страны одним лишь воображением, впадает в такую пагубу, лучше отстать.
На другой день двое семинаристов, помогавших мне в алтаре, разговорились о каких то своих перспективах:
— В Грецию или в Сербию наверняка не пошлют, но уж хоть бы в Европе оставили, а то отправят в какую-нибудь дыру, вроде Штатов.
То есть по представлению и приятеля моего, и двоих семинаристов страна эта безнадежно пребывала в кромешной тьме как страна мертвого духа.
А тут выхожу из алтаря после службы — забегают две девушки с рюкзачками: похоже — иностранки. Одна растерянно прижимается к стене, а другая, как положено, крестится, прикладывается к праздничной иконе, потом, после земных поклонов, к раке святого Василия Блаженного.
— Откуда? — спрашиваю, когда она подошла под благословение.
— Из Америки.
— Как зовут?
— Екатерина.
По-русски Екатерина говорила чисто, и я решил, что она — дочь нынешних эмигрантов:
— Русская?
— Нет: у меня мама гречанка. Она считает, что спасти человечество может только Россия, и потому с детства обучает меня русскому языку: первой учительницей у меня была русская княгиня.
— А папа — кто?
— Папа — американец, — и махнула рукой, — дикие люди, очень к земному привязаны: деньги, слава, карьера, власть, — больше ничего не понимают.
— А подружка?
— Тоже американка: «Мы — самые сильные, самые умные, самые лучшие, самые богатые, самые самые». А в храм Божий вошла — и перепугалась. Я же говорю: дикие люди! Вместо души — калькулятор. Но меня одну не пускали, пришлось вместе с ней ехать. Мы уже были у преподобного Сергия, вечером отправляемся в Питер — к отцу Иоанну Кронштадтскому и блаженной Ксении, а потом — в Дивеево, к батюшке Серафиму.
— И что же: ты знаешь их жития?
— Конечно! Мы с мамой все больше русские книги и читаем. И каждый день молимся за Россию.
— А за Америку?
— Дерзновения нет.
— Это как же?
— Нет у нас дерзновения молиться за дом сатаны…
Мы распрощались. И тут же на Красной площади подходит незнакомая женщина:
— Батюшка! Что мне делать? Дочь вышла замуж за американца, уехала в Штаты, и теперь спивается.
«Вот уж для этого, — думаю, — вовсе не обязательно было забираться так далеко…».
Мы поговорили, я сколько мог, умягчил ее скорбь и пошел по родной земле восвояси.
Комментировать