Жестокий обычай и обычная жестокость («Каллы»)
Небольшая поэма «Каллы» написана предположительно между 1830 и 1831 годами. В это время Лермонтов обучался в Московском университете, куда поступил в сентябре 1830 года. Завершить курс в университетском пансионе, ему не удалось по причине его расформирования и преобразования в гимназию. Император Николай I пошел на эту меру после того, как получил донесение от графа А. X. Бенкендорфа о том, что пансион, благодаря своему педсоставу, превратился в рассадник либеральных идей и настроений. В августе 1830 года Лермонтов подал прошение в правление Московского университета о включении его «в число своекоштных студентов нравственно-политического отделения» и о допуске «к слушанию профессорских лекций»[30]. По испытании «Михаила Лермонтова в языках и науках нашли его способным к слушанию профессорских лекций», о чем экзаменовавшие его лица и соизволили «донести Правлению Университета»[31]. Лермонтов состоял студентом университета два года и за этот период пополнил свое творческое наследие несколькими поэмами, двумя драмами и многими стихотворениями, из чего можно заключить, что университетские годы были для поэта временем напряженной творческой деятельности.
Принято считать, что Лермонтов воспринимал Кавказ романтически, находил в нем воплощение своей поэтической мечты. С этим трудно спорить. Кавказская тема в его творчестве занимает огромное место. Действие самых значительных его произведений — «Демона», «Мцыри», «Героя нашего времени», — равно как и большинства поэм, происходит именно в этом крае. Однако восторженное чувство, которое вызывали горы в душе поэта, не лишало его трезвого и правдивого взгляда на те сложности и противоречия, которыми отличалась жизнь черкесов. Он был далек от идеализации жизненного уклада «невинных детей природы» и поражался жестокостью их нравов. Предметом его правдивого поэтического слова становились иногда отнюдь не поэтические стороны кавказской жизни[32]. Но, в отличие от принципов натуралистической школы, вопиющие факты действительности не являлись в его произведениях самоцелью, не занимали в них места главной идеи, а оказывались материалом для художественных обобщений. Подтверждением высказанной мысли является, в частности, поэма «Каллы», написанная им в 1830-1831 годах.
В этом произведении рассказывается о кровной мести, широко распространенной у горцев и имевшей среди кавказцев силу религиозного закона. Герой поэмы, кабардинец Аджи, наставляемый и вдохновляемый местным муллой, считает своей святой обязанностью отомстить убийце своих родных — Акбулату и в качестве мести уничтожить всех членов его семьи. Исполняя повеление служителя Корана, совершая то, что представляется ему «законом неба», герой опытным путем постигает бесчеловечную и даже богоборческую сущность обычая мести. Аджи долго не решается предать смерти спящую дочь Акбулата, но, подчиняясь ложно сформированному чувству религиозного долга, проявляет насилие над своей душой и совершает страшное убийство. После этого он удаляется в горы и проводит дальнейшую жизнь в совершенном уединении.
Такова внешняя канва поэмы. Лермонтоведы полагают, что идейный смысл этого небольшого по объему произведения заключается в выражении протеста «против устаревших жестоких обычаев, поддерживаемых муллами» (II, 666). Как представляется, в такой трактовке содержится определенное упрощение лермонтовского замысла. Если бы всё ограничивалось выражением протеста против варварского закона мести, то дальнейшая судьба героев произведения не представляла бы для автора интереса. Сама месть в данном случае была бы главным действующим лицом. Сыграв роль участников кровавой драмы, герои поэмы, Аджи и мулла, сошли бы со сцены. Но Лермонтова продолжает волновать участь героев поэмы и после совершившегося кровопролития, и это свидетельство того, что идейная основа поэмы не вмещается в рамки разоблачения бесчеловечности одного из обычаев мусульманской веры. Да и как-то мало соотносится такая примитивная и слишком уж поверхностная идея с многозначностью и смысловой объемностью поэтического слова Лермонтова, с глубиной его религиозно-философского постижения действительности.
При попытке определить замысел поэмы обращает на себя внимание тот факт, что мулла — не просто убежденный сторонник кровавой мести и вдохновенный руководитель Аджи. В поэме он — не только и даже не столько носитель идеи ветхозаветного мздовоздаяния. В его портрете Лермонтов выделяет несколько черт, существенно отличающих его от Аджи, несмотря на то что оба они являются представителями одного и того же религиозного учения. Поэма открывается наставлениями муллы. «Мои советы — Божий глас», — говорит он Аджи. В этом отождествлении своего — только человеческого — голоса с гласом Всевышнего присутствует излишняя и отталкивающая самоуверенность муллы, несовместимая со скромностью истинного служителя Бога. Он уверяет Аджи в его особом предназначении, в его исключительной миссии: юноша должен не просто убить, чтобы отомстить беззаконнику «за все минувшие злодейства», он должен «неба оправдать закон», то есть восстановить поруганную справедливость. Служитель ислама вручает Аджи «кинжал булатный», который в поэтической системе Лермонтова является символом героического действия. Он настаивает на жертвенном характере жизни Аджи:
И не тебе принадлежат
Твои часы, твои мгновенья…
(II, 119)
Однако интонации муллы слегка настораживают и внушают некоторое недоверие своей преувеличенностью. Во всей его речи едва сквозит то специфическое удовольствие, которое он испытывает, исполняя роль духовного наставника: он упивается своей властью над душой Аджи. Недаром повествователь называет его жестоким («Так говорил мулла жестокий…»).
Совсем другим предстает перед читателем мулла в своей домашней обстановке. Он окружен роскошью, изнежен и проводит время в чувственных наслаждениях:
Сидит мулла среди ковров,
Добытых в Персии счастливой,
В дыму табачных облаков
Кальян свой курит он лениво…
(II, 122)
Облик муллы в конце поэмы никак не соотносится с тем, который в начале произведения произносит вдохновенные, назидательные «глаголы». Это человек, утвердившийся на началах лицемерия; он двуличен, лишен той высокой вдохновенности, которой должен отличаться носитель веры. Идеален он только в своих речах, а в реальной жизни властолюбив и сластолюбив, эгоистичен и самовлюблен. В самом конце поэмы возникает еще один существенный штрих к его портрету: повествователь приводит читателя к могиле, где мулла «спит», «забывши мир, и им забытый». Забыть мир для Лермонтова — значит уйти из него, не оставив в нем частицы своей души, не вложив в него своей любви и соответственно ни к чему не привязавшись, ничего не сделав в мире дорогим для себя. А уйти из жизни «миром забытым» — значит обнаружить суетность, бессодержательность и мелочность всех своих дел и поступков. Именно таков итог жизни муллы, который занимал в обществе достаточно высокую иерархическую ступень, окружал себя почетом и богатством. С быстротой, легкостью и без всякого сожаления после смерти муллы его бывшая супруга переходит к другому. «Другого любит без боязни его любимая жена» — этими словами довершает Лермонтов картину полной ничтожности существования муллы.
Ученик муллы, кабардинец Аджи, во всем противоположен своему духовному наставнику. Он умеет по-настоящему вдохновляться идеалом, чужд лицемерия и не содержит в своей цельной натуре раздвоенности. В поведении Аджи слово не расходится с делом, а его переживания подлинны и глубоки. В его жизни все предельно серьезно: и невольное преступление, и мужественное несение расплаты за свою трагическую ошибку. После пролития невинной крови утехи земной жизни более недоступны ему («женщин он ласкать не мог»), а его одиночество и добровольное изгнанничество, на которое он обрекает себя судом своей совести, никем к тому не понуждаемый, говорит о глубине его покаянного чувства. В то же время он лишен того жестокого религиозного фанатизма, который делает личность равнодушной к страданию. Вера в Бога Аджи искренна, нелицемерна и вместе с тем человечна.
Персонажи поэмы обладают самостоятельностью. Каждый — личность со своим внутренним содержанием. И каждый — со своей отдельной судьбой. Они важны автору не только как участники обличаемого им религиозного обычая; их роль в поэме выходит за рамки представителей и исполнителей жестокого закона мести. И даже более того. Закон мести — это всего лишь повод, который необходим Лермонтову для постановки проблемы, никакого отношения к особенностям жизни горцев не имеющей. В поэме «Каллы», как и почти всегда у Лермонтова, сталкиваются два мира — личность героя, отличающаяся способностью к идеальному существованию, и действительная жизнь, застывшая и отвердевшая в своих бессодержательных формах, губящая живые ростки духовности. Образ муллы имеет в поэме обобщающее значение. Мулла — не просто служитель Корана. Он — типичный представитель и духовный вождь мира, жизнь которого основана на ложной, бесчеловечной системе ценностей. Мулла отправляет Аджи на месть, внушая ему, что она является его религиозным долгом, на самом деле она, как открывается сознанию героя, оказывается страшным преступлением против Бога. Мир живет, управляется, а главное — довольствуется в своем бытии духовной фальсификацией. Мулла — символ этого мира, его аллегорическое обозначение. Другой герой поэмы, Аджи, олицетворяет собой противоположное начало жизни. «Он молод сердцем и годами», — говорит о нем автор. Молодость сердца подразумевает прежде всего отсутствие обывательского, прагматичного и хищнического отношения к жизни. В отличие от муллы, Аджи носит в себе ту «святыню убеждений», ради которой готов идти на самопожертвование:
Но, чуждый страха, он готов
Обычай дедов и отцов
Исполнить свято над врагами…
(II, 119)
Идеализм сочетается в герое с доверительным отношением к миру, с непониманием ложности тех начал, на которых покоится его существование. Деятельный поступок, совершенный под руководством духовного вождя этого мира, выводит Аджи из младенческого состояния гармонии с внешней средой. После совершения мести герой прозревает. Ценой кровопролития Аджи понимает, что мир управляется ложью, подделкой, возведенной в ранг истины. Утратив иллюзии, он отдает себе отчет в том, что мир, раскрывший перед ним свою сущность, не только бесчеловечен, но и не способен к нравственному перерождению. Выше было отмечено, что поэт заканчивает историю муллы картиной его могилы, на ней памятник («какой-то столбик округленный»). Этот «столбик» является многозначным символом. С одной стороны, мир проявляет заботу об увековечении памяти тех, кто поддерживает его ложную систему ценностей. С другой — это образное выражение той бесчеловечности мира, которая и в грядущих поколениях остается неизменной, не подвластной воздействию времени. Бесчеловечность — это характерное, неотъемлемое свойство мира.
По мысли Лермонтова, в таком мире идеалистически настроенная личность не сможет найти своего места. Герою поэмы остается удалиться в горы. Покидая мирскую жизнь, Аджи хранит «вечное молчанье». Его вынужденное безмолвие обусловлено поверхностным уровнем сознания «толпы болтливой», не способной вместить масштаб происшедшей с ним трагедии. Не только своего места, но даже простого понимания пережитой им драмы герой не рассчитывает найти в окружающем его мире. Он предпочитает не унижаться перед ним и остаток жизни провести в изоляции от человеческого общества.
Удаление Аджи в горы чрезвычайно важно для понимания особенностей лермонтовского человека. Лермонтовскому герою, сделавшему открытие о том, что «мир лежит во зле» (1Ин. 5:19), не свойственна роль разочарованного, пассивного и малодушного созерцателя его звериной жестокости. Прозрев, Аджи расправляется со своим духовным наставником. Убивая «бесчувственного» муллу, он не просто мстит ему за обман: он вступается за поруганную в своем достоинстве подлинную правду жизни и пытается хоть как-то выразить свой протест. Но лермонтовскому герою чужда и роль активного борца за переустройство жизни. Аджи отдает себе отчет в нравственной неизменности этого мира. Индивидуальный жест возмездия является не столько его попыткой что-либо изменить в мире, сколько отчаянным выражением собственного бессилия перед существующим злом.
На материале кавказского обычая кровной мести Лермонтов создает поэму, идейную основу которой составляет конфликт между личностью, отмеченной начатками одухотворенности, и действительностью, отличающейся бесчеловечностью, прикрывающей эту бесчеловечность внешней благоустроенностью. Кровная месть выбрана Лермонтовым в качестве сюжетной основы вовсе не потому, что таким образом поэт выражал свой протест против жестокого обычая ислама. Как и в «Черкесах», в «Каллы» ему необходимо было найти такой факт или явление, которым он смог бы обозначить таящуюся под покровом внешней благоустроенности жизни чудовищную энергию разрушения. Мир не только бесчеловечен, но и агрессивен. Его обманчивое внешнее благополучие замешано на человеческой крови. Мягкие персидские ковры и сладкие клубы табачного дыма, среди которых мулла проводит свое время, — все это атрибуты внешнего благоденствия мира. Но под покровом его материального процветания сконденсирован огромный ресурс зла. Герой поэмы, сталкиваясь с этим зарядом, не находит ничего, что мог бы ему противопоставить. Он беззащитен перед ним, покалечен его действием настолько, что возврат к нормальной жизни становится невозможным. Одна из задач, стоявших перед Лермонтовым при написании поэмы, — отразить мощную разрушительность той силы, которая сокрыта в границах спокойного течения жизни. Вторая — показать драматизм положения личности, лицом к лицу сталкивающейся с этой силой.
Таким образом, в поэме «Каллы», как и в предыдущих, затронута центральная проблема, волнующая поэта, — проблема личности, оказывающейся перед лицом существующего зла.
[30] Захаров В. Л. Летопись жизни и творчества М. Ю. Лермонтова. М., 2003. С. 82.
[31] Там же. С. 83.
[32] Впрочем, лермонтовское умение видеть явление во всем его многообразии, во всей его сложности и полноте проявилось уже на более раннем этапе его творчества, а именно в создании им женских персонажей — черкешенки в «Кавказском пленнике» и мачехи в «Преступнике», образов, построенных на началах, взаимно исключающих друг друга.
Комментировать