Часть VII. 1919–1922. Петроградский Богословский институт

Инициатором учреждения Богословского института был уже упоминавшийся неутомимый труженик духовного просвещения, заведующий Богословско-Пастырским училищем И. П. Щербов. А непосредственным воплотителем этой идеи в жизнь стал о. Николай Чуков. Предыстория Богословского института во многом примечательна.

9 апреля/27 марта 1919 года И. П. Щербов подал митрополиту Петроградскому и Гдовскому Вениамину докладную записку, в которой изложил «некоторые соображения касательно организации в Петрограде высшей церковной школы и курсов с новой постановкой в них богословского образования»²⁸⁹.

Подводя итог существовавшей до революции системы церковного образования, И. П. Щербов показал, что она должна быть признана ныне неудовлетворительной как со стороны состава учащихся, так и со стороны постановки дела. Учащиеся, большей частью дети необеспеченного сельского духовенства и крестьянства, шли в духовные учебные заведения, чтобы на наиболее льготных условиях получить среднее или высшее образование. При первом удобном случае некоторые из них переходили в светские учебные заведения. Сама постановка образования, почти исключительно теоретическая, мало располагала и подготавливала к церковному служению, иногда расхолаживала порывы будущих пастырей и делала первые годы их служения на приходе малопродуктивными. К тому же кандидаты священства вследствие юного возраста (21–23 года) были еще недостаточно зрелыми духовно, а это неблагоприятно отражалось на приходском служении.

Иван Павлович был не одинок в такой оценке старой школы. Характеризуя духовно-учебные заведения дореволюционного периода, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I говорил:

«Прежняя духовная школа была школой серьезной, глубокой, строгой, а в иных случаях и суровой школой. Добрая ей память, честь и слава!.. Но, как и все в этом земном мире, и духовная школа при всех своих огромных достоинствах имела и слабые стороны; слабой стороной прежней духовной школы было то, что она имела двойственную задачу. Это была школа сословная; она имела задачей дать возможность духовенству, сословию в общем бедному, на льготных началах воспитание и образование своим детям; другой задачей ее было создавать кадры будущих священнослужителей. Понятно, что не каждый сын священника или диакона или псаломщика имел склонность к пастырскому служению, к тому, чтобы следовать по стопам своих отцов и предков, и от этого получалось, что такие подневольные питомцы духовных учебных заведений вносили в них дух, чуждый церковности, дух мирской, снижали тон его церковного настроения. С другой стороны, и само руководство этими духовными учебными заведениями, снисходя к такому настроению, если не большинства, то все же многих воспитанников, допускало не свойственные старой духовной школе послабления в отношении режима и общего внутреннего уклада. И получалось, что наши духовные школы носили полусветский характер, который отражался на всем строе – и учебном, и воспитательном»²⁹⁰.

Основные недостатки старой системы обучения митрополит Григорий (Чуков) обрисовал так:

«Сословность этих учебных заведений налагала на их питомцев определенный отпечаток некоторой отчужденности от общества, двойственность преследуемых духовной школой задач немало вредила самой постановке дела религиозно-нравственного воспитания их, а академичность преподавания и отрешенность его от жизни затушевывала перед сознанием питомцев этой школы необходимость для нужд Церкви научной разработки выдвигаемых современной жизнью вопросов...»²⁹¹.

В своей докладной записке И. П. Щербов проводит мысль о необходимости организации таких учебных заведений, которые могли бы привлечь и объединить вокруг себя, по возможности, всех желающих послужить Церкви.

«Теперь материальные преимущества духовной школы (казенное содержание, стипендии, общежитие) отпали, да и самые учебные заведения отошли от ведения Церкви, превратились в светские. Вместе с тем отошло от духовного образования и то многочисленное юношество, которое заполняло духовную школу по случайным соображениям и нередко вносило в нее только разложение. Конечно, и теперь найдутся юноши, желающие бескорыстно и самоотверженно послужить Церкви, но их одних недостаточно будет для обслуживания многочисленных церковных нужд. Ясно, что эти молодые силы должны быть восполнены другими – более опытными и зрелыми.

На каких же началах лучше всего организовать богословское образование в Петрограде? Исходя из факта отделения государства от Церкви, с лишением ее просветительских учреждений всякой поддержки со стороны светской власти, наиболее целесообразным, по-видимому, нужно признать следующее:

1. К духовному образованию должен быть открыт свободный доступ всем желающим послужить Церкви не только юношам, но и взрослым, не только мужчинам, но и женщинам, без какого-то ни было ограничения относительно возраста... Занятия должны проходить в вечернее время...

2. Ввиду особенного значения Петрограда, как культурного центра северной, а отчасти и всей России, здесь должен быть открыт Богословский институт.

Сюда для прочного успешного усвоения богословского образования принимаются лица с законченным средним образованием и вообще с серьезной общей подготовкой. Институт организуется по типу высших учебных заведений...

3. Занятия ведутся с возможной экономией времени и сил учащихся. Для этого все внимание сосредоточивается собственно на богословских науках...

4. Постановка учебного дела должна быть не отвлеченной, теоретической, оторванной от жизненной действительности, а жизненной и церковно-практической...

5. Кроме жизненности и практичности, учебное дело должно отличаться гибкостью, а не пребывать в неизменных однообразных формах, идти в полном соответствии с духовными запросами жизни, не отставая, а предугадывая их, и в учащихся развивать дух инициативы, сообразуясь с индивидуальностью каждого...

6. Богословский институт находится в непосредственном ведении Петроградского Митрополита и в самой тесной связи с приходской народной жизнью»²⁹².

На докладной записке И. П. Щербова митрополит Вениамин положил резолюцию:

«Благословляется изложенные начала устройства духовных заведений детально разработать» ²⁹³.

Извлечения из записки были опубликованы в бюллетене «Петроградский Церковный вестник», выходившем под редакцией прот. М. П. Чельцова.

Во исполнение резолюции митрополита Вениамина неутомимый Иван Павлович разработал «Проекты» положений о Богословском институте, курсах и кружках. Таким образом, проектировалась стройная система религиозного образования: Богословские кружки и Богословские курсы – как низшие ее ступени; Богословско-Пастырское училище – как средняя ступень и Богословский институт – как высшее завершение этого устройства. Богословские кружки проектировались к устройству при местных приходских церквах, с целью ознакомления прихожан и их детей с учением Православной Церкви. Богословские курсы предполагались в каждом благочинническом округе Петрограда и имели целью «чрез сообщение основных богословских знаний и созидание христианского мировоззрения подготовить сознательных, убежденных работников Церкви и ее служителей». Богословско-Пастырское училище имело специальную задачу – подготовить священнослужителей для Петроградской епархии. И, наконец, Богословский институт должен был давать высшее богословское образование, разрабатывать богословские и церковно-практические вопросы, выдвигаемые современной жизнью, и, не замыкаясь в собственных стенах, развивать широкую просветительскую деятельность, устраивая публичные лекции, кружки, курсы, братства, издавая журнал, брошюры и т. п.

7 июля/24 июня 1919 года проект Положения о Богословском институте на 27 страницах был подан митрополиту Вениамину и утвержден им со следующей резолюцией:

«1919 июля 19/1 августа. Проект одобряю. Ввиду большой нужды в богословско-просвещенных людях для служения Церкви и обнаруживаемого внимания к богословскому просвещению со стороны общества необходимо поспешить с открытием института. На составителя проекта возлагаю дальнейшую работу по организации и учреждению института, как то: составление сметы, сношения с различными учреждениями и лицами и т. д.»²⁹⁴.

«Петроградский Церковный вестник» в № 14 и 15 от 5–6 сентября /23–24 августа 1919 года поместил «Извлечение из положения о Богословском институте» и сообщение о его организации. В положении о Богословском институте сказано:

«§ 1. Богословский институт есть высшее церковное училище, имеющее своей целью подготовку просвещенных духовно-настроенных пастырей и деятелей Православной Церкви в Петроградской епархии.

§ 2. В круг деятельности Богословского института входит:

1. Преподавание богословских наук и ведение практических занятий, необходимых для основательного изучения православного богословия и успешного служения Церкви в современных условиях.

2. Разработка богословских и церковно-практических вопросов, выдвигаемых современной жизнью и проведение правильного решения их в сознание общества.

§ 3. Для распространения в обществе христианских понятий и для объединения религиозных людей вокруг Православной Церкви Богословский институт открывает церковно-просветительные братства, кабинеты, музеи и другие ученые и учебно-воспитательные учреждения, организует богословские курсы и разного рода кружки, библейские, апологетические, миссионерские, церковного пения и т. п.

§ 4. Богословский институт находится в ведении Святейшего Патриарха под руководством Петроградского Митрополита и на попечении епархии и приходских общин Петрограда. §...

§ 9. Богословский институт содержится на средства Петроградской епархии, отпускаемые ежегодно епархиальным собранием, на отчисления приходскими общинами из храмовых и приходских сумм, на пожертвования отдельных лиц, учреждений, братств, монастырей, обществ и т. п., на кружечные и тарелочные сборы по церквам епархии, на денежные поступления за отдельные курсы, лекции, беседы и проч., устрояемые институтом. §...

§ 28. В Богословском институте преподаются и изучаются всеми студентами следующие предметы: 1. Священное Писание Ветхого Завета, 2. Священное Писание Нового Завета, 3. История Вселенской Церкви, 4. История Русской Церкви, 5. Богословие: Догматическое, 6. Нравственное, 7. Пастырское, 8. Сравнительное, 9. Патрология, 10. Агиология, 11. Христианская мистика, 12. Религиозная метафизика, 13. История религии, 14. Христианская апологетика, 15. Христианская педагогика с дидактикой Закона Божия, 16. История русского религиозного самосознания, 17. Христианское обществоведение, 18. Литургика, 19. Христианское искусство, 20. Церковное проповедничество, 21. Каноническое право, 22. Языки церковно-славянский, 23. Греческий, 24. Церковное пение. §...

Примечание: кроме обязательных наук, преподаются для желающих языки еврейский, латинский и новые...

§ 30. Курс обучения в Богословском институте трехлетний.

§ 31. В Богословский институт принимаются лица православного исповедания обоего пола, получившие среднее образование или обладающие соответствующими познаниями, не моложе 18 лет.

§ 32. Подготовка студентов к пастырству и просвещенному служению Православной Церкви достигается следующими способами: православно-христианским воспитанием, деятельным участием в церковно-приходской жизни и научно-богословским образованием. §...

§ 35. Обучение в Богословском институте бесплатное. Для содержания материально необеспеченных студентов учреждаются стипендии и общежитие. §...

§ 37. Окончившие Богословский институт являются ближайшими кандидатами на пастырскую или другую ответственную церковно-просветительскую деятельность в приходах Петрограда и епархии»²⁹⁵.

Опубликование этого проекта вызвало широкий отклик. Стали поступать отзывы от приходов и отдельных лиц, как духовных, так и светских, содержавшие уточнения, исправления и дополнения.

26 августа 1919 года президиум приходского совета Покровско-Коломенской церкви во главе с настоятелем прот. В. А. Акимовым рассмотрел вопрос об открытии в Петрограде Богословского института согласно проекту И. П. Щербова.

В постановлении этого заседания сказано:

«Приветствуя мысль И. П. Щербова и его сотрудника Ф. К. Андреева об учреждении в Петрограде учебных заведений нового типа и обещая осуществлению проекта свое полное содействие, Президиум в лице прот. В. А. Акимова, А. С. Николаева, свящ. Н. В. Чепурина вносит много поправок и пожеланий по поводу предложенного проекта, а именно:

I. Дело это должно быть прежде всего поставлено не кустарно, а широко и гласно, в настоящем широком масштабе, с привлечением к работе церковных общин, ибо созидание высшей церковной школы без субсидии от государства, а исключительно на частные средства не под силу частным единичным усилиям, хотя бы и очень почтенных лиц.

II. Все приходские Общины нашей епархии должны быть широко оповещены о предполагаемом открытии упомянутых учебных заведений, путем поставления в их приходские Советы проекта И. П. Щербова с соответствующими пояснениями.

III. Должны быть предварительно выработаны на совместном обсуждении Устав, подробная смета и выяснен личный состав преподавателей этих учреждений.

IV. Занятия (по возможности) должны быть дневные, преподавание – платное, для слушателей желательным является учреждение интерната... Приходы, когда они будут хорошо ознакомлены с программой и целями этих заведений, непременно окажут им свою поддержку и нравственную, и финансовую. Необходимо только поторопиться с широким оповещением об этом деле в городе и в епархии до октября, т.е. до момента предполагаемого Епархиального съезда. Возникающие учреждения должны находиться на попечении приходов и под их контролем, иначе нечего ждать содействия и материальной помощи от последних. Занятия должны носить церковно-богословский и даже учебный характер, не отвлекаясь в сторону светских наук. Задача этих учреждений велика, ибо пастырь будет таков, каким его сделает школа; у католиков и лютеран не редкость видеть высокообразованного священника. Кроме того, вскоре должна наступить особая нужда в образованных духовных лицах, так как казенных школ нет и временному перепроизводству духовенства за закрытием домовых и т.п. церквей скоро наступит конец.

Помимо своего прямого назначения, т.е. подготовки ученых пастырей Церкви, школы эти должны явиться будильником духовной жизни в стране» ²⁹⁶.

Среди частных отзывов интересно письмо бывшего воспитанника Петроградской Духовной семинарии, закончившего в 1919 году Петроградский институт внешкольного образования, инструктора по внешкольному образованию Петра Тихомирова. Он писал И. П. Щербову:

«...Прежде чем основывать институт надо подумать о „душе“ института, без которой в нем не будет жизни, как не было в стенах семинарии...

А „души“ эти суть те науки, которые явятся сущностью, сердцем всего института. Из них, конечно, богословие занимает первое место. Я говорю: надо создать богословие, ибо его, как положительной науки, нет; есть лишь этюды богословские, выдержки, вырезки, цитаты, мнения, есть кое-что, есть лишь материал, сырье для богословия, из которого можно при солидарности научных и практических сил создать нечто действительно цельное, полное, конкретное, а именно (я бы назвал) психологическое богословие.

Правда, есть книги и записки (Ваши, например, идеальны) по богословию, но, как видите сами, это все „по богословию“, а не само богословие. История наших дней диктует нам новые мысли о человеке, о Боге, о мире, о жизни и т.д.; сам человек изменился и у каждого теперь суетится червячок с философией и критикой: „да как, да почему, да зачем?“ Богословие, как наука, в наши дни должно быть идеально! Вот второе, на что я обращаю Ваше внимание.

Для этого следует организовать в недалеком будущем конференцию по выработке учебного плана богословской науки, пригласив на нее все культурные, богословские и миссионерские силы... Вот итог моих первых двух предложений. Далее необходимо создать „науку о человеческом совершенстве“ и включить ее в основную программу института. Эта наука не нова, но она до сих пор была не наукой. А просто случайным явлением или преподносилась под другими вывесками по типу „Закона Божьего“, катехизиса и т. п. Катехизису Филарета теперь не может быть места в Институте: он отжил свой век, не принеся никаких плодов, – его должна заменить специальная и всесторонняя наука о человеческих совершенствах... Что же касается Закона Божьего – то как историческая наука он должен остаться, но не в учебнике, а в Библии.

Большое педагогическое преступление совершили те отцы-законоучители, которые „составили“ Законы Божьи... Получалось у нас такое явление, что дети, выходя из церковно-приходских школ не видали Библии и даже Евангелия и прочитывали лишь одного пресловутого Темномерова... Как Закон Божий, так и богословие не может быть ни Темномеровой, ни Щербовской, ни Кантовской и т. п. Оно должно быть, как истина, безличной, отвлеченной, типичной наукой.

Институт это обязан учесть на конференции.

О науке, о человеческом совершенстве я не могу долго писать за недосугом, но говорю лишь, что они нужны сейчас как хлеб. Проект и методику этой науки я с удовольствием предложил бы указанной мной конференции, на которой бы очень желал быть сам в качестве докладчика.

Наконец, есть еще сторона, не замечаемая еще ныне многими педагогами, а среди духовенства так и абсолютно забытая. Это – религиозно-экономические отношения, создавшие т. н. „гонения“ на „церковь“... Торговля в храме молитвой и благодатию Св. Духа, мощами, иконами чудотворными и т. п. должно теперь быть „изгнано из храма“, как некогда самим Христом.

Институт должен подготовить эту реформу непременно! Я писал уже об этом отцу Лебедеву, но он, по лености или по незнанию или просто от тупика не пожелал отвечать.

Вот пока несколько моих замечаний по поводу о „душе“ Института. Сообщите мне о ходе организационной работы и непременно сообщите, если наметите, о дне съезда или конференции по этим вопросам. Готовый к Вашим услугам,

Петр Тихомиров.

Петроград. Роменская, 12, кв. 8.

Подворье»²⁹⁷.

Священник К. Семенов из села Сари Новоладожского уезда в своем письме И. П. Щербову затрагивает вопрос о роли новоучреждаемой школы в формировании целостной религиозной личности.

«Мне, как питомцу духовной школы, лишь недавно (в 1914 г.) покинувшему стены своей almae matris и уже успевшему опытно проверить свои силы и знания на ниве пастырской, – хочется сказать Вам, уважаемый наставник, несколько слов по поводу Вашего проекта переустройства или, скорее, совершенно нового устройства духовной школы.

С глубоким интересом раз, и два, и три раза прочел я выдержку из Вашего доклада... Глубоко и внимательно вдумался в него... и все-таки не нашел в нем то, чего искал – графы о религиозном воспитании учащихся. Все предусмотрено в проекте: вывеска учебного заведения (институт) и звание его питомцев и наставников, и часы занятий, и средства содержания... И все идеально, практично, продуманно, но главное, основное – воспитание религиозного характера на фундаменте веры, надежды и любви, возжжение в душах того огонька, которому место на горе высокой – да светит всему миру – упущено. Между тем, старая школа, из которой вышли мы, и страдала отсутствием воспитания. Знаний, вопреки ходячего мнения о невежестве семинаристов и „попов“, мы получали много, и знаний не оторванных от жизни, а живых, нужных, дельных... Развивался в нас и дух пытливости, но – и только! Мы могли быть хорошими проповедниками, почти учеными богословами, приличными учителями, интересными собеседниками, ловкими миссионерами, но пастырями – молитвенно-горящими за род людской мы быть не могли. Зарядом к молитве нас не начиняли, гореть к молитве и других зажигать нас не научили. Этот продел дает себя чувствовать, отзываясь отрицательно на всей работе... Светильниками, убранными в золото и серебро, украшенными драгоценными камнями и сияющими богатой инкрустацией, но – увы! – незажженными ставили нас на пьедестал пастырский.

И все потому, что Евангелия мы не знали и не слышали о нем во время всей нашей 10-летней учебы. Учились мы Евангельской экзегетике, полемике, апологетике и т.д., но самого Евангелия во всей величавой простоте его мы не слышали. Евангелие преподносилось нашему сознанию не как живая и жизнь дающая реальная сила, а как объект уроков по Св. Писанию и только! Слова любви толковали на все лады, но не доводили до сердца. Христос изучался как историческая личность наравне с Александром Великим, Юнгом и т. п., но Его светлый лик не затрагивал струн сердца.

Бог рассматривался как какой-то строгий и юридически правдивый судья, а идея – животворящая, освящающая идея богосыновства оставалась в тени...

О святых мы слышали или какие-то отрывочные сведения: они исполняли закон Христов, или похожие на анекдоты рассказы о их жизни до обращения: вот-де, были грешные, а стали святыми. Того, ка́к совершилось обращение, каким путями грешная жизнь превратилась в подвиг, су́ть подвига темны были для нас... Мы даже не ознакомлены с обращением (чудесным) Марии Египетской или обращением (естественным) бл. Августина... А ведь это классические образцы явления в мире Божией благодати.

Богослужение, как средство общения с небом, как целительный бальзам души утомленной нам не раскрыто. Мы знаем, сколько стихир поется в тот или иной день, как надо делать возглас (разве его „делают“, а не молятся его словами), как пышно служить (именно „служить“, а не совершать) литургию... и т. п... и только! И понятно, богослужение только надоедало нам, не привнося в душу тепла.

А запросы души юной, волнения, сомнения? К кому идти с ними? – К ректору, инспектору? Страшно: наклеят ярлык „вольнодумец“, да сбавят балл по поведению. К духовнику? – но он отрешен от жизни воспитанников...

Приветствуя весь Ваш проект, а главное – намерение установить в новой школе товарищеских (я бы сказал, братских) отношений меж учащими и учащимися, я прошу Вас ради Христа и дела Его, которому мы оба разными путями служим, – обратите серьезное внимание на развитие в учащихся духа сознательной и разумной веры, надежды и любви и молитвенности чрез живое, а не по протестантскому образцу чтение Библии, житий свв., святоотеческих творений и чрез молитвенное (непременно!) изучение всех богослужебных курсов. Развивая в учащихся интеллект, зажигайте в них огонь Христов... Для того, чтобы учащиеся имели возможность выявить в себе истинную склонность к тому или иному роду смирения Христу и для врачевания их душ пусть введется институт старчества–духовничества, чтобы развивающаяся под воздействием ученых сил душа находила подкрепление в виде бесед с опытным духовно иереем (но не монологи)»²⁹⁸.

Интересно и письмо настоятеля приходского храма свят. Спиридона бывшего лейб-гвардии Финляндского полка, священника Феодора Васильевича Разумовского, написанное И. П. Щербову 25 июня 1919 года:

«Земной поклон Вам, многоуважаемый мой наставник, Иван Павлович!

Земной поклон за заботу о будущем Церкви православной и будущем пастырстве. Вопрос: „откуда их – пастырей – взять?“ давно уже беспокоит меня. Теперь, Слава Богу, этот вопрос Вами разрешается, а, даст Бог, и наладится в Богословском Институте. Да, верно, переживаемое время требует, прежде всего, культурных и мудрых пастырей.

И первое требование к Богословскому Институту, первая мольба, – дайте пастырей. Заполните ими поредевшие наши ряды, из которых вырваны лучшие представители духовенства, лучшие работники.

Пусть только дело святое совершается серьёзно.

Вот почему 1) мое мнение – женщинам в Богословском Институте не место.

К чему они? Для просвещения женщин богословскими познаниями можно устроить беседы, ну а в других во всех отношениях это – беспокойный элемент и с трудом, и нежеланием усвояющий богословские истины. Лучше же тише вести дело, меньше обращая на себя внимания. В условиях нашего времени только такое дело „устоит“, а не сгорит как в огне.

2) Хорошо бы было приглашать в Институт на лекции для собеседования с учащимися лучших современных приходских деятелей. Они дадут практические знания и сведения будущим пастырям. У современных батюшек, так много переживших, есть чему поучиться и прежде всего – драгоценному такту.

3) Ради Бога, не устраивайте общежития! Не берите на себя „бремена неудобоносимые“, не нужно того, что неосуществимо в данное время, а Вас, наставников, будет отвлекать от дела. Пусть все учащиеся живут на вольных квартирах. Кроме хлеба духовного Вы не сможете им дать ничего. Дай Вам Бог здоровья!»²⁹⁹.

Проект И. П. Щербова подвергся тщательному рассмотрению в приходских общинах и на Епархиальном совете. Живое участие в его обсуждении приняли прихожане Петропавловской (университетской) церкви во главе с ее настоятелем протоиереем Н. Чуковым.

Уже 17 сентября 1919 года товарищу Народного Комиссара по просвещению Союза Коммун Северной области З. Гринбергу было подано обращение, в котором значатся только миряне:

«В виду ясно выраженной потребности и настойчивого желания православного населения Петроградской губернии иметь пастырей с высшим богословским образованием, мы, нижеподписавшиеся, от лица Петроградских приходских общин, просим у Комитета Народного Просвещения разрешение на открытие в Петрограде с 15 сентября БОГОСЛОВСКОГО ИНСТИТУТА по типу специальных высших учебных заведений. При этом заявляем, что в Институте, согласно постановлениям Советской Власти от 24 августа 1918 года, будут преподаваться одни лишь богословские предметы для лиц, достигших 18-летнего возраста (Известия В.Ц.И.К. Советов за 5 сентября 1918 г. № 191).

И. о. Председателя Приходского Совета Петропавловской церкви на Васильевском острове, действительный член Российской Академии Наук, проф. Борис Александрович ТУРАЕВ (В.О., 2 л. д. 3, кв. 17).

Член Приходского Совета той же церкви профессор Вячеслав Евгеньевич ТИЩЕНКО (В.О., здание Петр. Университета, кв. 32).

Член Приходского Совета той же церкви, действ. Член Российской Академии Наук, профессор Первого Петроградского Университета Алексей Александрович ШАХМАТОВ (В.О. Университет, наб., д. 5, кв. 20).

Член приходской общины той же церкви профессор Петроградского Университета и проректор Педагогического Института при Пб. Университете Лев Платонович КАРСАВИН

(В.О. Университет, наб., 11, кв. 2).

Член Приходской Общины Покровско-Коломенской церкви А. НИКОЛАЕВ.

Казначей Приходской Общины при Троицком Соборе Константин Сергеевич БАХВАЛОВ (Мал. Посадская, 20).

Член Приходского Совета б. Охтенской Св. Духовской Церкви Архип Ефимович НЕНАСТЬЕВ (Б. Охта., Миронова улица, д. 11, кв. 3).

Председатель Церковно-Приходского Совета церкви св. пророка Божия Илии, что на Охтенском Пороховом заводе

Василий Яковлевич ИВАНОВ,

проживающий по Ильинской слободе, д. 7, кв. 10.

Члены того же Приходского Совета: Евдокия Александровна ГОРБУНОВА (Бородин переулок, д. 4, кв. 1).

Никита Матвеевич ЛИВАЛОВ

(жительствует Охтенский Порохов. завод, д. 72).

Федор Матвеевич РУМЯНЦЕВ (Колтушское шоссе, 23).

Член церковно-приходского совета Подворья Новгородского Сковородского монастыря, что в селении Пороховых I, Гавриил Сергеев БЕЛЯЕВ.

Порох. Б. улица, д. 3, кв. 7.

Члены церковно-приходского Совета:

1. Михаил Сергеевич ВЛАСТОВ (Колтушское шоссе, 27),

2. Семен Иванович ТИХОМИРОВ (Суворовская ул., д. 4),

3. Павел Иванович НОРЕНБЕРГ (Порох., 5 линия 33/14),

4. Иосиф Александрович АЛЕКСАНДРОВ (Порох., 5 линия 33/14),

5. Михаил Петрович ТРОФИМОВ, 5 линия, 10, кв. 7.

Члены Приходского Совета Петроградского Казанского Собора:

1. Константин Михайлович СОПЕТОВ (Каменноостровский пр., д.22, кв. 12),

2. Николай Ксенофонтович ЛИБИН (проспект 25 октября, 19, кв. 3),

3. Феодосий Леонтьевич ЗОЛОТОВ (Казанская, д. 5, кв. 47),

4. Петр Антонович НЕШУМОВ (Гороховая ул., д. 17, кв. 43).

Член Владимирской приходской общины Алексей Николаевич СЕРЯКОВ, студент 1-го курса Политехнич. Института (Загородный, 4, кв. 3).

Член Владимирской приходской общины Федор Иванович МАЛОДЕРНИКОВ, сторож Балтийской север, жел. дороги. (Бол. Моск. д. 4, кв. 24).

Той же общины члены:

Анастасия Яковлевна ТАРАРИЧКИНА, сестра милосердия

(Димитровский пер., 14, кв. 8),

санитар Иван Николаевич ГЛАЗОВ (Больш. Московская, д. 5, кв. 4),

Александр Николаевич ЛЕБЕДЕВ (Больш. Московская ул., 4, кв. 8).

Члены приходского Совета Знаменской церкви: Гр. НОСКОВ, Владимир Александрович АСАФЬЕВ (Невский, 147, кв. 50), Николай Иванович БРЕЕВ (Невский, 114, кв. 39), Федор Алексеевич ЛЮБИЩЕВ (Жуковского 57, кв. 8), Сергей Дмитриевич КОЗЛОВ (Невский, 97, кв. 35), БОБРОВ Всеволод Никанорович (Пушкинская 12, кв. 2), БУЧЕЛЬ Емельян Семенович (Лиговская 24, кв. 2).

Д. ВОРОНИН, К. ПРИТЧИН (Невский, 96, кв. 65). М. САНОВ (Невский 132).

В. СПЕРАНСКИЙ (Лиговка, 39, кв. 26).

Члены Приходского Совета Петергофского Петропавловского городского собора:Инженер-электрик Федор Иванович МОСКАЛЕВ (Н. Петергоф, Кривая ул., д. 22, кв. 6), заведующий канцелярией управления Петергофскими дворцами-музеями Александр Михайлович АРБУЗОВ (Н. Петергоф, Красный проезд, д. 33), делопроизводитель мобилизационного Отделения Петергофского уездного Комиссариата по военным делам А. ГЕРАСИМОВ (Петергоф, Верхний сад, д. 14), секретарь Центрального Исполнительного Комитета служащих Управления Петергофскими дворцами-музеями Николай Матвеевич БОБРОВ

(Советская, д.12).

Члены Приходского Совета Петроградской Скорбященской церкви, что на Стеклянном – МАСЛОВ Петр Сафронович, артельщик Невского Судос. и Мех. Заводов (Глазурная ул., д. 13, кв. 13), ТАИРОВ Феодор Никитич, счетовод 1-го город. Района, (Шлиссельбургский пр. 59, кв. 8),

ЯКОВЛЕВ Александр Ипатьевич, почт. жел. служащий 58 пост. Тел. Отд., (Шлиссельбургский, д. 51).

Члены приходского Совета Скорбященской, что за Литейным двором, профессор I Петроградского Университета по кафедре истории русского права Юрий Петрович НОВИЦКИЙ (Литейный 36, кв. 1). Того же Совета член, старший наблюдающий отдела подводного плавания Главного Управления Кораблестроения Комиссариата по морским делам, военный моряк, инженер-механик НАЗАРОВ Борис Михайлович (Сергиевская 42, кв. 18).

Члены Приходского Совета, что на Сенной площади, Успенской церкви: И. М. ЛЕВАШОВСКИЙ (Гороховая, 45), Л. ФЕДОСЕЕВ (Спасский пер., 12, кв. 38), Н. ВИНОГРАДОВ (Садовая, 40, кв. 53), Андрей Никандров. МЕЛЬНИКОВ

(Спасская, д.7), Константин Ананьевич АНЕЛИН (Гороховая, 3), Владимир Иванович ТРУСТРОВ (Фонтанка, 91, кв. 27), Петр Михайлович ТИМОВ (Забалканский, 7, кв. 9), Ольга Николаевна СОБОЛЕВА и за ее неграмотностью расписался КАЛАЧЕВ (Гороховая, 6/91, кв. 33).

Член приходского Совета Волково-Кладбищенской церкви Сергей Николаевич ВИШНЯКОВ (Расстанная, 28, кв. 3).

Особое заявление от коллектива верующих Петроградского Андреевского собора, что на Васильевском острове.

Председатель коллектива И. ФРАНКОВ.

Члены: П. МАЛИНИНА, Е. ТУРАЕВА (?), Н. ДЕВЯТОВ, Н. ДЕВЯТОВ, А. ТЕЛЕГИН, Н. БАКЛАНОВ, Е. КУСОВА, И. ДОБРОНРАВОВ,

П. П. (неразборчиво), Б. ТУРАЕВ.

Члены приходского совета Матфеевской церкви преподаватель I Петроградского Университета А. Д. АЛЕКСАНДРОВ, С. Л. ПЕРЕСЫЛКОВ».

По инициативе приходских собраний 13 октября/30 сентября 1919 года было созвано общее собрание уполномоченных 26 приходских общин Петрограда и его окрестностей в Лаврских покоях митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина. Здесь вопрос об учреждении Богословского института, как высшего духовно-просветительного заведения, был принят с полным сочувствием.

На нем присутствовали: митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин; председатель Епархиального совета проф. прот. М. Чельцов; уполномоченные от университета профессора: А. И. Введенский, Б. А. Тураев и Л. П. Карсавин; члены корпорации бывшей Петроградской академии: И. Г. Айвазов и В. Б. Шкловский; от Богословско-Пастырского училища: заведующий И. П. Щербов, его помощник Ф. К. Андреев и С. А. Купрессов; представители приходов: прот. Т. Налимов, свящ. П. Балыков (Казанский собор), прот. В. Чуев, П. А. Благовещенский (Введенский собор), прот. М. Тихомиров, А. И. Гончарова (Преображенский собор), A. M. Ложкин, А. А. Кузьмина-Караваева (Сергиевский собор), прот. В. А. Акимов, свящ. Н. В. Чепурин и А. С. Николаев (Покровско-Коломенская церковь), прот. И. Альбов, Г. Г. Биршерт (Пантелеймоновская церковь), прот. В. Лебедев, М. И. Санов (Входоиерусалимская Знаменская церковь), свящ. Г. Сербаринов, проф. Ю. П. Новицкий и Б. М. Назаров (Скорбященская, что за Литейным двором церковь), прот. К. Ивановский, В. Хрусталев (Скорбященская на Стеклянном заводе церковь), прот. И. Р. Сарв (Спасо-Преображенская церковь за Московской заставой), свящ. М. Митроцкий, М. А. Ментшухин (Крестовоздвиженская церковь на Большой Посадской), прот. Н. Рудинский (Борисоглебская церковь), прот. Н. Клементьев, прот. С. Архангелов, прот. С. Болтов, В. К. Максимов и Н. И. Шевченко (Святодуховская Большеохтинская церковь), прот. А. Западалов (церковь Смоленского кладбища), прот. А. Чужбовский (церковь Преображенского кладбища), прот. П. Левитский и Т. Л. Остров (Христорождественская церковь на Песках), свящ. Г. Эльтеков, С. Жуков и В.Маслов (Богоявленская церковь на Гутуевском острове), И. Г. Балашов и Е. Е. Громова (церковь св. вмч. Екатерины на В.О.), Л. С. Михайлов (церковь св. Иоанна Богослова при подворье Леушинского монастыря), прот. М. С. Попов (церковь Фельдъегерского Корпуса), прот. Н. Чуков (Петропавловская церковь Петроградского университета), И. Григорьев, Н. М. Серпухов (церковь св. блгв. вел. кн. Александра Невского при Общине Красного Креста), прот. П. Н. Ивановский, В.Ф. Тулин (церковь св. Андрея Критского), свящ. М. Николаевский (церковь св. мц. царицы Александры), А. Ф. Зарина (Екатерининский собор Детского Села), Д. Ф. Костылев (собор св. Архангела Михаила в Ораниенбауме).

Заседание открылось молитвой «Царю Небесный», пропетой собранием, и благословением митрополита Вениамина. В кратком обращении Митрополит приветствовал собравшихся и высказался за желательность возможно более частого повторения подобного рода собраний, после чего, по его предложению, был выбран единогласно президиум: председателем собрания – проф. А. И. Введенский, товарищем его – прот. В. Акимов и секретарем – Ф. К. Андреев.

Председатель проф. А. И. Введенский приветствовал вновь возникающее Высшее Богословское училище, своевременность открытия которого подсказывается несомненными нуждами времени, оскудением пастырства и жаждой духовного образования, ясно ощутимой в обществе. Затем слово предоставлено было И. П. Щербову, который в своем докладе обосновал необходимость открытия среднего и высшего духовных учебных заведений. По его мысли, главнейшей целью духовных школ – Богословско-Пастырского училища и Богословского института – должно быть: 1) укрепление нравственно-христианского мировоззрения в духе Православной Церкви, каковое может быть достигнуто соответствующим подбором учащихся и особенно учащих и прочной нравственной сплоченностью их в общем деле церковного самовоспитания и образования. Отсюда: 2) отличительной чертой этих учреждений должен быть жизненно-практический характер всей их учебно-воспитательной деятельности, что может быть достигнуто: а) широким развитием практических занятий по возможности по всем предметам проходимого в них учебного курса, б) тесной связью с приходской жизнью Церкви, в) собственным их внутренним строем, выдержанным строго в духе православно-братских общин (общая молитва, трапеза и под.).

Докладчик сообщил, что вопрос о помещении для Богословского института оказался близким к разрешению в благоприятном смысле, т. к. гражданская власть, утвердив самое ходатайство об открытии института, согласна также предоставить в его распоряжение и выбранные для этого бывшие митрополичьи покои при подворье Троице-Сергиевой лавры³⁰⁰.

Последняя часть доклада была посвящена обсуждению участия приходов Петрограда и епархии в жизни училища и института. Это участие предполагалось быть самым широким, для чего И. П. Щербов предложил создать постоянную междуприходскую Комиссию, куда вошли бы, кроме представителей приходов, также и ученые, представители разного рода церковно-просветительных организаций. По мнению докладчика, было бы желательно придать всему проектируемому делу духовного просвещения не частный, а широкоцерковный характер, что может быть достигнуто лишь на почве предварительного объединения самих приходов.

После доклада И. П. Щербова был оглашен, поданный на имя митрополита Вениамина рапорт настоятеля Скорбященской, что за Литейным двором, церкви прот. Г. Сербаринова о том, что один из его прихожан В. О. Быстров «жертвует на Богословский институт 10 000 рублей и готов в дальнейшем поддерживать его». Собрание единодушно постановило выразить жертвователю глубокую признательность. Затем начались прения.

А. С. Николаев горячо приветствовал как самую идею создания Богословского института, так и тот путь широкой гласности, на который вступил Владыка Митрополит в обсуждении вопроса об его открытии. По мысли автора, Богословский институт может и даже должен рассчитывать на всецелую духовную и материальную поддержку приходов. Они предварительно должны образовать особую комиссию, которая бы занялась обсуждением проекта института и училища. Школа духовного просвещения должна быть детищем объединенных приходов. После А. С. Николаева попросил слово священник Н. Чепурин, но и его выступление было предварено заявлением председателя о только что поступившем пожертвовании 1 000 рублей священником В. Чуевым. Собрание постановило также благодарить и этого жертвователя. Священник Н. Чепурин, выразив свое полное сочувствие всему, что было высказано предыдущим оратором, настаивал на возможно более скором выборе Комиссии, в состав которой должны войти: 1) представители ученого мира, 2) лица, имеющие опыт в организации хозяйства, 3) лица, принимающие деятельное участие в жизни приходов. Священник Н. Чепурин выразил желание собрать по возможности епархиальное собрание, так как прежние его члены по статуту сохраняют его права. Настоящее же собрание по своей многолюдности вполне правомочно выбрать также и комиссию для объединения приходов.

Затем от группы объединенных приходов выступил проф. Ю. П. Новицкий с заявлением, что те предложения, которые ему поручено предоставить на рассмотрение собрания, вполне совпадают с высказанными пожеланиями. Они сводятся к следующему: 1) под руководством Владыки Митрополита гласно и в тесной связи со всеми церковными общинами Петрограда и епархии приступить к немедленному осуществлению идеи открытия Богословского института и Богословско-Пастырского училища. Первого – по типу высшего, второго – по типу среднего учебного заведения; 2) учредить для этого особую комиссию, которая бы взяла на себя ведение также и хозяйственных дел для выяснения размера материального рода помощи как со стороны объединенных приходов, так и соответствующих статей расхода епархиального совета; 3) ввиду общеепархиального значения предпринимаемого дела просить Владыку Митрополита о немедленном созыве Епархиального собрания, в границах возможного, и поспешить с созданием прочного объединяющего союза всех приходов Петрограда и епархии.

После этого выступил И. Г. Айвазов с совершенно особым предложением. Он заявил, что вместо учреждения Богословского института, который, по его мнению, преследует узкую и временную лишь цель – подготовку просвещенных пастырей, ему более целесообразным представлялось бы поспешить с открытием прежней, ныне по причинам внешним временно бездействующей Духовной академии, имеющей вековую давность и всегда ставившей более широкую цель – духовное образование вообще, независимо от пастырства. Председатель, как профессор университета, ответил, что он был свидетелем желания бывшей академии примкнуть к университету в качестве богословского факультета, желания, которому не суждено было осуществиться.

В. Б. Шкловский согласился с мнениями всех предшествовавших И. Г. Айвазову ораторов и настаивал на немедленном открытии Богословского института, для чего предлагал произвести сбор по приходам.

Б. М. Назаров выступил с личным заявлением, что он, как имеющий в виду получить образование в Богословском институте, считает последний более отвечающим нуждам времени как по своей идее, так и по условиям чисто внешним (вечерние занятия, сплоченность учащих и учащихся, вообще весь намеченный режим института). Ф. К. Андреев, также возражая И. Г. Айвазову, указал, что вопрос об отношении вновь возникающего Богословского института к прежней академии уже обсуждался за два дня до настоящего собрания в Епархиальном совете, куда для этой цели были приглашены и профессора бывшей академии. Результатом продолжительного обсуждения было признание принципиального различия задач двух этих высших духовных школ – института, как преследующего цель преимущественно духовно-воспитательную, и академии, как представительницы направления богословско-ученого. Идеальным представлялось бы сохранение обоих этих типов духовного просвещения, но, по мысли оратора, в условиях времени, когда приходиться выбирать между тем и другим учреждением, институт является более желательным и даже более приспособленным к открытию, чем такое громоздкое учреждение, как Духовная академия. Ф. К. Андреев полагал, кроме того, что будущая Комиссия духовно-учебных заведений сама обсудит этот вопрос. Прот. Н. Чуков в своем выступлении во всем согласился с Ф. К. Андреевым.

После этого ввиду приближения времени всенощного бдения прения были прекращены и председатель сделал краткое резюме всего высказанного на собрании. Собрание единогласно приняло резолюцию:

«I. О духовных учебных заведениях.

1. Наличный состав причтов Петроградской епархии и нужды времени повелительно требуют незамедлительного учреждения научно-богословских школ, которые приготовляли бы достойных кандидатов на священно-церковнослужительские должности.

2. Таковыми школами должны быть не какие-нибудь курсы краткосрочно-элементарного и кустарного характера, очевидно, не отвечающие задачам Церкви и ее данному положению в государстве, светском обществе и в ряду других конфессий, а Богословское училище и Богословский институт, первое с программой среднего, второе – высшего духовно-учебного заведения, поставленные и с внутренней, и с внешней стороны вполне на уровне современных научно-воспитательных требований и соответственно духу, опыту и достоинству Церкви.

3. Оба эти учреждения, находясь под непосредственным высшим руководством Владыки Митрополита (§ 9 гл. I Соборного положения об епархии), конструируются и осуществляют свою деятельность на основах широкой гласности и чрез посредство особого органа в теснейшей связи с приходскими общинами, которые, рекомендуя им из своей среды питомцев и оказывая им нравственную и всю необходимую материальную поддержку, являются их хозяевами, попечителями и наблюдателями.

4. Для этого теперь же учреждается Комиссия духовно-учебных заведений Петроградской епархии, на которую возлагается: а) рассмотрение, дополнение и в случае нужды изменение проектов о Богословском училище и институте И. П. Щербова; б) установление наличности средств, ассигнованных прошлым Епархиальным собранием на нужды духовно-учебных заведений; в) сношения с приходскими советами для возбуждения их живейшего участия в делах этих заведений и изыскания дополнительных средств на содержание последних и г) открытие их.

Комиссии предоставлено право кооптации. Заведующим делами назначается И. П. Щербов. На текущие нужды ее теперь же Епархиальный совет отпускает из учебного фонда 5 000 рублей. В состав ее избираются следующие лица: профессора Петроградского университета А. И. Введенский, Б. А. Тураев, Л. П. Карсавин, Ю. П. Новицкий, протоиереи В. А. Акимов, Н. С. Рудинский, Л. К. Богоявленский, Н. В. Чепурин; А. С. Николаев, В. Б. Шкловский, Ф. К. Андреев и И. П. Щербов.

Председатель Комиссии избирается ею самою.

5. Свои подготовительные к открытию института работы Комиссия заканчивает не позже 1 ноября ст. ст.

6. Просить Его Высокопреосвященство предложить Епархиальному совету незамедлительно представить Комиссии подробные сведения о размере ассигнованных Епархиальным советом сумм на духовно-учебные заведения, их расходовании, нынешней наличности и предположения о дальнейшем их поступлении, дабы все это могло быть своевременно учтено Комиссией.

7. Ввиду важности, сложности и общеепархиального значения дела учреждения Богословского института просить Владыку Митрополита созвать чрезвычайное Епархиальное собрание (§§ 32–33 гл. III Соборного положения об епархии), которое, несмотря на все затруднения, все же, по мнению приходских общин, может быть устроено, хотя в малом размере. Последнее обстоятельство вполне находит себе оправдание в условиях времени.

8. Выразить от имени приходских общин горячую признательность И. П. Щербову и Ф. К. Андрееву за все их труды по восстановлению наших учебных заведений»³⁰¹.

На этом собрании о. Николай Чуков был избран одним из членов комиссии, ведавшей делами Междуприходского совещания. В комиссию духовно-учебных заведений Петроградской епархии входили: прот. В. А. Акимов (председатель), академик Б. А. Тураев, профессора университета А. И. Введенский, Л. П. Карсавин, Ю. П. Новицкий, прот. Л. К. Богоявленский, прот. Н. С. Рудинский, прот. Н. В. Чепурин, прот. Н. К. Чуков, прот. А. С. Николаев, Ф. К. Андреев, И. П. Щербов, Вл. Б. Шкловский.

Избранная Комиссия духовно-учебных заведений под председательством прот. В.А. Акимова сразу же приступила к своей деятельности. Поскольку о. Николай Чуков имел большой опыт в ведении хозяйственной стороны жизни духовных учебных заведений, он был кооптирован в состав Комиссии с поручением ему составления сметы Богословского института.

14/1 ноября 1919 года прот. В. А. Акимов рапортом сообщал митрополиту Вениамину о том, что Комиссия выполнила весь возложенный на нее объем работ. Последовала резолюция митрополита Вениамина:

«1919 ноября 10/23. Благословляется устроить общее собрание представителей приходских советов для рассмотрения доклада настоящей комиссии.

Митроп. Вениамин».

Такое собрание состоялось в покоях Митрополита в Александро-Невской лавре 1 декабря/18 ноября 1919 года. На нем присутствовали: митрополит Вениамин, протопресвитер А. А. Дернов, наместник Александро-Невской лавры архимандрит Виктор (Островидов), благочинный монастырей Петрограда архимандрит Иерофей (Померанцев); представители от: Российской Академии наук – академики Н. Я. Марр, А. А. Шахматов и проф. Н. К. Никольский; Петроградской Духовной академии – проф. С. М. Зарин; Петроградского университета – профессора Ю. П. Новицкий, И. Н. Третицын, Б. А. Тураев; Петроградского Епархиального совета – проф. АА. Бронзов; Палестинского общества – проф. И.С. Пальмов; Богословско-Пастырского училища – И. П. Щербов, Ф. К. Андреев, С. А. Купрессов; уполномоченные от 36 приходов: прот. Т. Налимов, свящ. П. Балыков и Н. К. Либин (Казанский собор); свящ. Н. Платонов, Л. Шпергазе (Андреевский собор), С. О. Рейхардт (Самсониевский собор), П. А. Демченко (Князь-Владимирский собор), К. Я. Здравомыслов (Преображенский собор), прот. И. Морев, В. Гусев (Сергиевский собор), прот. А. Беляев (Николо-Богоявленский собор), прот В. Чуев (Введенский собор), свящ. Г. Сербаринов, А. Жуков, Б. М. Назаров (Скорбященская, что за Литейным двором, церковь), прот. П. Ивановский, В. Хрусталев (Скорбященская церковь на Стеклянном заводе), прот. В. А. Акимов, прот. Н. В. Чепурин и А. С. Николаев (Покровско-Коломенская церковь), прот. М. И. Поспелов (Благовещенская церковь на В.О.), прот. Н. А. Комарецкий, В. Смирнов (Благовещенская церковь на пл. Труда), прот. И. Сарв, Г. П. Васин, Е. С. Жуков (Богоявленская церковь на Гутуевском острове), прот. М. И. Сперанский (церковь св. вмц. Екатерины в Екатерингофе), И. Шувалов (церковь свт. Николая на Расстанной ул.), свящ. А. И. Введенский (церковь свв. Захарии и Елисаветы), прот. И. Альбов (Пантелеймоновская церковь), Н. Дурдина, Е. Е. Громова (церковь св. вмц. Екатерины на В.О.), С. Суймин, П. А. Соловьев (церковь свт. Николая на Черной речке), свящ. В. Нечаев, Ерманенков, И. Егоров (церковь св. Николая Путиловская), прот. Н. Рудинский (Борисоглебская церковь), свящ. И. Зимнев (церковь Всех Святых), диакон П. Н. Покровский, И. Д. Смоклов (церковь св. Петра Митрополита в имении «Ульянка»), Л. С. Михайлов (церковь св. Иоанна Богослова при подворье Леушинского монастыря), архимандрит Софроний (Троицкое подворье), монах И. Лебедев (Афонское подворье), С. И. Зинкевич (церковь Смоленского кладбища), прот. Павский (церковь Большеохтинского кладбища), прот. Г. М. Поспелов, свящ. А. Кислов (церковь села Смоленского), прот. И. Крылов, Н. Писаревский (церковь Волковского кладбища), прот. Н. Чуков, Е. Ф. Тураева (церковь свв. апп. Петра и Павла при университете), прот. Н. Ивановский, В. Ф. Тулин (церковь св. Андрея Критского), М. С. Сергеев (Екатерининский собор в Детском Селе), диакон Ф. Лекарев, Т. Б. Елибратова (церковь св. мц. царицы Александры на Бабьем гоне в Петергофе), иером. Николай Ярушевич (Петропавловский собор в Новом Петергофе), а также представители от будущих слушателей Богословского института – всего около 80 человек.

После молитвы «Царю Небесный» Владыка Митрополит, благословив собравшихся, предложил считать настоящее собрание продолжением предыдущего (13 октября/30 сентября) с сохранением прежнего президиума. Его предложение было принято. За отсутствием проф. А. Н. Введенского председательствование принял его заместитель прот. В. А. Акимов при секретаре проф. Ф. К. Андрееве.

С докладом выступил прот В. А. Акимов. Как председатель двух Комиссий – духовно-учебных заведений и междуприходской, он рассказал об их деятельности. Невзирая на ряд тяжелых затруднений, вызванных боевыми действиями против армии Юденича: пушечную канонаду, ружейную и пулеметную стрельбу на подступах к городу, отсутствие средств сообщения, темноту, холод и голод, комиссии, памятуя, что «не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком слове, исходящем из уст Божиих», все-таки выполнили в назначенный им срок возложенные на них задачи. Ими было исходатайствовано разрешение гражданских властей на открытие Богословского института; подыскано помещение для него в Троицком подворье на Фонтанке; составлено «Положение» об институте; разработана подробная смета на его содержание; указаны источники на покрытие расходов; приглашены профессора и преподаватели института, от большинства из них получено и согласие, которые могли бы обеспечить правильное и успешное достижение поставленных институтом целей; приблизительно определен состав слушателей; определен дальнейший путь устроения и самого открытия Богословского института.

После доклада прот. В. А. Акимова с подробным сообщением выступил прот. Н. В. Чепурин. Он рассказал о выработанном Комиссией духовноучебных заведений «Положении о Петроградском Богословском институте». По мнению Комиссии, свобода научного исследования и преподавания в достаточной мере обеспечивается, с одной стороны, принятым ею принципом выборности ректора, проректора, профессоров и преподавателей, а с другой – общим направлением, легшим в основу «Положения» об институте, как заведении не только пастырско-практическом, но и ученом и, наконец, участием в его управлении представителей приходских общин и светского ученого и литературного мира (членов Академии наук, профессоров университета, писателей и проч.). Наличие в «Положении» пункта об утверждении всех наставников института правящим Архиереем и Высшей Церковной Властью обусловлено: а) необходимостью дать институту определенное церковное направление; б) назначением института быть по существу вероучительной и апологетической кафедрой при епископе, что вполне отвечает основам канонического строя и православной традиции; в) нашим долгом сделать все, чтобы предохранить высшую духовную школу от крайностей и ошибок некоторых научно-богословских учреждений Запада, в коих конфессиональная определенность и религиозная устойчивость оказались жертвой научного релятивизма. Был оглашен текст «Положения», после чего собрание постановило:

«Признавая «Положение о Богословском институте в Петрограде», выработанное Комиссией по устройству духовно-учебных заведений в нем, достаточно полно исчерпывающим все стороны жизни и деятельности сего института, а самые правила «Положения», составленными вполне целесообразно и соответственно церковно-практическим и научно-богословским нуждам и запросам Православной Церкви и современным требованиям Светской власти; а также принимая во внимание, что оно в полной мере обеспечивает правильный порядок и строй высшего православного училища и надлежаще гарантирует как участие в делах управления им епархиальной власти и приходских общин, так и участие наставников его и учащихся в церковно-приходской деятельности самих общин, «Положение» единогласно одобрить и принять без поправок в том виде, как оно представлено Комиссией»³⁰².

О. Николай Чуков представил собранию разработанную им смету института на ближайшие 9 месяцев, до 1 сентября 1920 года – 544 000 руб. 1 кг. хлеба стоил в то время 750–1000 руб. Он указал на возможные источники финансирования. Дня этого было бы достаточно: а) внести в ближайшее время приходам епархии свои недоимки за 1918 и 1919 годы на бывшие духовно-учебные заведения Петроградской епархии по существовавшей раскладке и затем все причитающиеся с них суммы по раскладке Епархиального собрания; б) назначить сборы пожертвований на институт в определенные праздничные дни: тарелочный, кружечный и в) предложить всем приходским Общинам сделать посильные и возможные по местным условиям по подписным листам отчисления из храмовых и приходских сумм специально на Богословский институт. На замечания, что смета слишком скромна, докладчик и председательствующий разъяснили, что пока в институте будет только первый курс; что быть скромными вынуждают обстоятельства; что преднамеченные работники смотрят на свою преподавательскую деятельность, как на святое послушание и подвиг любви для родной Церкви и что, наконец, пожертвования приходов и частных лиц позволят увеличить смету. Доклад о. Николая был одобрен, а смета единогласно утверждена.

Затем было выслушано сообщение И. П. Щербова о том, что, судя по прошениям и устным заявлениям, состав слушателей института обещает быть отмеченным глубокой церковностью; есть лица с высшим образованием и даже двойным. Вместе с тем он, как заведующий Богословским училищем, просил духовенство не забывать и это училище и наравне с институтом рекомендовать в него от приходов достойных питомцев. По предложению проф. Ю. П. Новицкого, дня ускорения открытия Богословского института собрание постановило просить митрополита Вениамина лично ходатайствовать перед Патриархом Тихоном о благословении открыть в ближайшее время Петроградский Богословский институт и утвердить «Положение» о нем, избрав для этого делегацию из представителей приходских общин при поездке Митрополита в Москву.

В состав делегации вошли А. С. Николаев, Ю. П. Новицкий и И. П. Щербов.

Проф. Ю. П. Новицкий предложил также для беспрепятственного и более успешного ведения дела об устройстве и открытии Богословского института избрать теперь же, согласно §§ 7 и 8 «Положения» в Совет института представителей от общин Петрограда и епархии, и поэтому решено было «избрать в качестве таковых представителей от общин Петрограда прот. В. А. Акимова и проф. А.С. Николаева, а от епархии временно, до следующего Епархиального собрания, прот. Н. С. Рудинского, свящ. Н. Ф. Платонова, проф. А. И. Введенского и Ю. П. Новицкого».

Затем собранию была выражена благодарность от будущей слушательницы института Е. К. Фроловской за открытие дверей высшей богословской школы для женщин, благодаря чему они могут принять самое деятельное участие в церковно-просветительной работе. Протопресвитер А. А. Дернов от имени бывшего придворного духовенства передал на институт 10 000 рублей и выразил надежду, что это первое пожертвование от него не будет последним³⁰³.

В соответствии с постановлением этого собрания и по благословению митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина в Москву отправилась делегация к Святейшему Патриарху Тихону по вопросу открытия института³⁰⁴. Вскоре был получен указ следующего содержания:

«Преосвященному Вениамину, Митрополиту Петроградскому и Гдовскому, Свято-Троицкия Александро-Невския Лавры Священно-архимандриту.

Святейший Патриарх, Священный Синод и Высший Церковный Совет, в соединенном присутствии, слушали доклад Преосвященного Арсения, Митрополита Новгородского, об открытии в Петрограде с начала 1920 года Богословского института, согласно представлению о сем Вашего Высокопреосвященства, на основании особого Положения о Богословском институте, выработанного „Комиссией духовно-учебных заведений Петроградской епархии“. С означенным „Положением о Богословском институте в Петрограде“ предварительно ознакомлены были члены Высшего Церковного Управления. 3 декабря вопрос об открытии в Петрограде Богословского института был предметом особого обсуждения на соединенном присутствии отделов Высшего Церковного Совета в присутствии Вашего Преосвященства и прибывшей с Вами делегации из членов Комиссии духовно-учебных заведений Петроградской епархии, причем проект открытия Института и его организации был одобрен.

Постановлено: Представленное Вашим Преосвященством Положение о Богословском институте в Петрограде утвердить с тем, чтобы по указаниям опыта в нем делаемы были соответствующие условиями и обстоятельствам жизни изменения и дополнения, согласно § 40 Положения, и разрешить открытие Богословского института с начала 1920 года, о чем и послать Вашему Преосвященству указ 4/17 декабря 1919 г. № 240.

Член Высшего Церковного Совета Митрополит Арсений. Делопроизводитель М. Савваитский»³⁰⁵.

Резолюция Святейшего Патриарха Московского и всея России Тихона на Положении о Богословском институте в Петрограде гласит:

«4/17 декабря 1919 года. Утверждается. Приветствую учреждение Института и призываю на предстоящую его деятельность Божие споспешествующее благословение. Патриарх Тихон»³⁰⁶.

24 декабря 1919 года Комиссия духовно-учебных заведений Петрограда разослала в приходские Советы обращение, в котором выражалась просьба «поспешить приходским общинам с предоставлением (средств – прот. В. С.) на оборудование и содержание института», а также «озаботиться приисканием в своем приходе лиц, которые по своему церковному настроению, способностям и образованию могли быть рекомендованы им в качестве питомцев института»³⁰⁷.

23 января 1920 года митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин совершил в помещении института молебен и открыл под своим председательством 1-е заседание Совета. Совет избрал ректором института наместника Александро-Невской лавры архимандрита Николая (Ярушевича), проректором – И. П. Щербова, секретарем и казначеем – Н. К. Чукова и организовал Правление. Через неделю, 30 января, архимандрит Николай отказался от должности ректора и на его место, 6 февраля, был избран протоиерей Н. Чуков. 28 марта 1920 года ректор и проректор, согласно представлению Петроградского митрополита, были утверждены в своих должностях на 3 года Священным Синодом и Высшим Церковным советом.

Избрание о. Николая ректором Богословского института в Петрограде было знаменательным. В Петрограде в это время было много о.о. протоиереев с ученой степенью магистра богословия, и некоторые из них входили в состав профессуры прежней Духовной академии. Очевидно, избранный Советом профессоров и представителей приходских общин города ректор института из провинциальных протоиереев, более других лиц выделялся в деле организации самого Богословского института.

Другим доказательством непосредственного и живого участия о. Николая в деле организации Богословского института служит наличие в «Комиссии духовно-учебных заведений Петроградской епархии» профессоров университета – академика Б. А. Тураева, Л. П. Карсавина, Ю. П. Новицкого, А. И. Введенского, а затем в списке профессоров института: Б. А. Тураева, Л. П. Карсавина, Н. О. Лосского. Этот список позднее, в годы ректорства о. Николая пополнился еще фамилиями профессоров и преподавателей С. С. Безобразова, А. П. Алявдина, М. Н. Соколова, М. Д. Приселкова, С. В. Меликовой-Толстой и Д. И. Абрамовича. То обстоятельство, что избранный ректором института прот. Н. К. Чуков по приезде своем в 1918 году из Петрозаводска в Петроград, работал в течение четырех лет как научный сотрудник Комиссии по исследованию естественных производительных сил России при Академии наук, и с апреля 1919 года по ноябрь 1920 – служил священником при университетской церкви, – дает основание видеть в этом его личную заслугу. Очевидно, его пастырский голос и преданность делу духовного просвещения привели этих, ранее знакомых ему ученых, на службу Церкви, и в этом сказывалось его живое участие в деле организации Богословского института.

Через бюро по производству и распространению реклам и объявлений Отдела Коммунального хозяйства Петроградского Совета, институт делал объявления. Они обычно помещались в специальном выпуске «Листок объявлений», который выходил по вторникам и пятницам, расклеивался по городу, в трамваях и общественных местах в количестве 2 500 экземпляров сроком на 3 дня.

Институт объявил: «Открыт прием слушателей в Богословский институт в Петрограде, разрешенный Высшей Церковной Властью и зарегистрированный в Комиссариате Народного Просвещения. В студенты принимаются лица православного исповедания от 18 лет, мужчины и женщины, получившие законченное среднее образование или обладающие соответствующими познаниями. Предметы преподавания на I курсе: Священное Писание Нового Завета (проф. Н. Н. Глубоковский); история Вселенской Церкви (проф. А. И. Бриллиантов); богословие догматическое (архим. Николай Ярушевич); религиозная метафизика (проф. Н. О. Лосский); христианская апологетика (проф. Ф. К. Андреев); христианская педагогика с дидактикой Закона Божия (прот. Н. К. Чуков); литургика (акад. проф. Б. А. Тураев); церковное проповедничество (прот. Н. В. Чепурин); чтение греческого ново-заветного текста и творений св. отцов Восточной церкви (проф. Л. П. Карсавин); церковная гимнология (ц.-сл. язык и церковное пение – П. П. Мироносицкий); чтение латинского ново-заветного текста и творений св. отцов Западной церкви (В. Б. Шкловский). Окончившие Богословский институт являются ближайшими кандидатами на пастырскую деятельность в приходах Петрограда и епархии. Занятия будут проходить в вечерние часы, в помещении Троицкого подворья (Фонтанка, 44). Обучение бесплатное. Запись принимается: 1) у прот. Н. К. Чукова (Невский, 11, кв. 19); 2) у И. П. Щербова (Лавра); 3) у прот. Н. В. Чепурина (Канонерская, 29, кв. 1, с 5 час. вечера) и у арх. Софрония (Фонтанка, 44, вход с Троицкой, 3)».

Рядом помещалось и другое объявление о том, что

«Богословский Институт в течение Великого поста устраивает общедоступные богословские лекции по вторникам и четвергам в помещении Института (Фонтанка, 44).

1) 2 марта – проф. Л.П. Карсавин: Основы христианства.

2) 4 марта – проф. Н.О. Лосский: Бог в системе органического миропонимания.

3) 9 марта – акад. проф. Б.А. Тураев: Монотеистическая струя в древних религиях.

4) 11 марта – проф. Ф.К. Андреев: Воскресение тел.

5) 16 марта – прот. Н.В. Чепурин: Искупитель и Искупление.

6) 18 марта – П.П. Мироносицкий: Крест Христов в церковных песнопениях.

7) 23 марта – архим. Николай: Духовная жизнь христианина и ее законы.

8) 25 марта А.И. Бриллиантов: Торжество христианства.

9) 30 марта – прот. Н.К. Чуков: Со Христом или без Христа (о воспитании детей).

10) 1 апреля – И.П. Щербов: Кончина века.

Начало лекций в 7 час. вечера. Вход свободный»³⁰⁸.

16 апреля 1920 года митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин в храме Подворья, в помещении института совершил молебен перед началом доброго дела и перед учением в сослужении архимандритов Николая (Ярушевича), наместника Лавры и Софрония, протоиереев Л. К. Богоявленского, ректора Богословского института Н. К. Чукова и Н. П. Чепурина.

После этого митрополит Вениамин открыл торжественное собрание, на котором с речью выступил прот. Н. К. Чуков:

«Мы испросили сейчас Божие благословение на начало деятельности нового Богословского института; Открытие этого духовно-учебного заведения поистине является для нашей местной Петроградской (по крайней мере) церкви светлым праздником, потому что возрождается – и возрождается в новом виде – духовная школа, потому что нива церковная вновь получает возможность иметь так нужных ей, должным образом подготовленных и соответствующих именно нынешнему времени работников. После всего пережитого Церковью за эти последние годы появление нового высшего рассадника духовного просвещения естественно радовать всех верных чад Церкви, как радует глаз, как подымает дух, вливая надежду, даже и небольшой луч света, пробивающийся сквозь густо застлавшие солнце тучи... И не без воли Божией, не без провиденциального значения, думается, открывается наш институт, не в январе, как предполагали, не в феврале, как хотели, а именно в дни Светлого Праздника Пасхи, праздника духовного возрождения, праздника победы света и вечной жизни... Если верно, что прогресс, или во всяком случае исторический ход жизни идет путем постоянной периодической смены прилива и отлива, подъема и упадка, то последний период духовной жизни человечества, несмотря на все великие открытия человеческого гения, был именно периодом упадка истинной духовной жизни. И появление отдельных великих двигателей человеческой мысли и жизни в этом направлении; появление различных религиозных обществ и даже целых направлений этого рода с целью борьбы с общим течением только еще более подтверждает справедливость этой мысли. В настоящий момент мы несомненно стоим у какого-то страшного предела. Хочется думать, что стоим на грани перехода к другому, противоположному периоду... Во всяком случае мы достигли уже, по-видимому, крайней точки отлива, и после той ужасной грозы, которую пережили и которую еще переживаем, хотя, кажется, уже и доживаем, должен был бы начаться иной период... Но этот поворот, это будущее зависит от нас. И над этим нам всем надо хорошо подумать. Как гроза очищает воздух, так политические и социальные перевороты встряхивают общество и в конце концов очищает его духовную атмосферу, заставляют осмотреться, критически отнестись и осмыслить создавшуюся идеологию жизни и может быть сделать переоценку прежних „ценностей“. И вот мы сейчас как раз находимся в этом периоде „чистки“. Не будем доискиваться, кто же в частности виноват в происшедшем. Скажем словами Ф. М. Достоевского: „Мы виноваты“ во многом из того, что произошло и в государственной, и в общественной, и особенно в духовно-религиозной области. И все поэтому должны принять участие в работе по этой „чистке“, по этому духовному оздоровлению. В религиозной сфере особенно чувствительны были удары только что пронесшейся и еще дающей о себе знать отдельными раскатами грома, и теперь именно в этой области идет наибольшее движение. Вопросы религиозные, вопросы веры и жизни положительно висят в воздухе; всякая беседа, всякая лекция, где только упоминается имя „Бог“, привлекает массы... Жажда очевидна, искание несомненно, а запросы громадны. Нужно удовлетворение, нужны ответы, которые дали бы этому исканию разрешение. И это удовлетворение должно быть дано в какой-то иной, новой форме, потому что прежняя не удовлетворяла и не удовлетворила... Это теперь – серьезнейшая задача момента в церковно-религиозной сфере: новый, живой дух должен быть влит в делателей церковных, чтобы ожила жизнь церковная, чтобы после грозы и очищенной атмосферы духовной ярко засияло Солнце Правды – Христос Бог наш в жизни нашей, чтобы вся наша и внутренняя духовная жизнь начала дышать свежестью, зеленеть и расти, как природа после грозовой бури... Богословский институт и хотел бы хотя в малой степени послужить этой великой задаче. Он ставит себе целью – служение св. Церкви в осуществлении ею религиозных задач через подготовку убежденных, образованных, практически опытных, горящих духом живой веры, молитвенно настроенных деятелей и пастырей и через разработку и проведение в сознание общества научно-обоснованного решения и церковно-практических вопросов, выдвигаемых современной жизнью. Богословский институт предполагает осуществлять эту цель посредством привлечения и объединения вокруг себя по возможности всех желающих работать в новых условиях церковной жизни, открывая свободный доступ всем желающим послужить Церкви: не только юношам, но и взрослым, не только мужчинам, но и женщинам. Он намерен проявлять религиозно-просветительную деятельность и вне своих стен – путем лекций, кружков, братств, издательства и т. п. Этого рода деятельность он уже начал в виде публичных общедоступных богословских лекций в течение минувшего Великого поста и здесь, и в некоторых районах Петрограда, лекций, привлекших внимание общества и снова возобновляющихся. Богословский институт уже в ближайшее время озабочен созданием религиозно-просветительного общества, которое с одной стороны объединяло бы религиозных людей и их стремлении к глубине и полноте их церковной жизни, а с другой стороны ближе подводило бы к Церкви людей, искренно ищущих истины, стремящихся к научной обоснованности основных вопросов веры и жизни.

В своей непосредственной учебной деятельности Богословский институт ставит своей задачей прежде всего уяснение положительного содержания учения св. Церкви и уже потом разбор и опровержение возражений, выдвигаемых против истины веры лжеученым неверием, причем эта последняя сторона будет предметом подробной разборки на так называемых практических занятиях, которые вообще предполагается поставить здесь возможно шире.

В своей внутренней жизни Богословский институт хотел бы установить дух взаимного сердечного единения между преподавателями и слушателями на почве общей живой веры и горячей любви к Церкви Христовой.

Весь строй Богословского института создан на строго церковных началах: с одной стороны тесное каноническое единение с Высокопреосвященным Владыкой, как епархиальным архиереем, с другой – живая непосредственная связь с православным народом – приходскими общинами Петрограда и епархии. Эта живая связь с приходами имеет выражаться не только в том, что институт всецело содержится на средства приходских общин, но и прежде всего в самом управлении и руководстве деятельностью института чрез участие в составе Совета института 6 человек: представителей приходов, имеющих возможность держать институт в курсе вопросов, потребностей и интересов, которыми живут приходы. С другой стороны эта связь с приходами имеет выражаться в широкой практической работе в приходах слушателей института и не только по окончании ими курса, но и во все время прохождения его. Состав слушателей его в течение первого года определился пока в числе 60 человек, из которых 47 человек зачислены студентами и 13 человек – вольнослушателями. Число мужчин и женщин делится почти поровну: 35 мужчин и 25 женщин. Возраст разнообразный – от 18 и до 45 и 50 лет. По образовательному цензу – почти половина состава (25 человек) с высшим образованием, остальные – 35 человек с разнообразным средним.

В таком виде, с такими стремлениями, с такими надеждами Богословский институт выступает на предстоящий ему путь. Сегодня, в день своего крещения, Богословский институт с особенной отрадой видит здесь представителей тех ученых и учебных заведений, пришедших порадоваться его радостью, внимание которых ему особенно ценно и в семью которых он вступает сегодня, как младший по возрасту брат.

Глубокой благодарностью приносит Богословский институт и всем своим дорогим гостям, почтившим сегодня его своим посещением: в этом посещении он позволяет себе видеть выражение сочувствия той идее, служить которой институт ставит своей задачей; это его особенно ободряет на первых шагах.

К Вашему Высокопреосвященству Богословский институт считает своим долгом обратиться с особенным словом почтительной сыновней признательности: Вы – вдохновитель всего этого дела, Вашей любовью институт начал свое бытие, Вашими попечениями он имеет возможность жить и свободно дышать, отдаваясь всецело – ничем не стесняемый – осуществлению своих прямых задач; в Вас он видит и в дальнейшем своего любящего отца, покровителя и руководителя.

Богословский институт создан для православного верующего народа, для удовлетворения его религиозных потребностей и запросов; он же, этот верующий народ, и хозяин института, обеспечивающий его существование и направляющий его деятельность. С любовью была принята представителями верующего народа – уполномоченными от приходов – мысль о Богословском институте, одобрен план и характер его деятельности, обеспечено средствами его существования. И вот Богословский институт, готовый во всеоружии выступить на предстоящий ему путь, низким поклоном приветствует присутствующих здесь представителей приходских общин – своих устроителей и попечителей; от имени св. Церкви и богословской науки он позволяет себе принести самую живую горячую благодарность за устройство этого высшего рассадника духовного просвещения и ждать в дальнейшем от них благожелательной поддержки и руководящих советов и указаний для наиболее плодотворного служения св. Церкви»³⁰⁹.

Протоиерей Василий Акимов, председатель Комиссии духовно-учебных заведений Петроградской епархии зачитал специальный адрес, в котором напомнил о том,

«каких, по мнению и усердному желанию клира и верующего народа Петроградской епархии пастырей и служителей св. Церкви, желательно было бы видеть выходящими из начинающего свою деятельность рассадника духовного просвещения.

Мы ждем, что Господу споспешествующу, институт будет давать нашей Церкви разного рода служителей, благовестников и борцов, твердо стоящих на камне святой отечественной веры, „добре верующих, тепле любящих“ и ненарушимо хранящих священные и вечные заветы и предания Церкви, но вместе с тем ясно чувствующих всю назревшую необходимость и умеющих разумно совершать на этой основе живое, органически естественное, творчески развивающееся и апостольскою проповедью предреченное „восхождение от веры в веру“. Этому мы придаем исключительное значение. С этим тесно связываем всю судьбу института и успех церковного труда его питомцев. „Восхождение“ такое да будет достигаться в области богомыслия, молитвы, подвига личного усовершенствования, пастырской и общественно-практической деятельности. Без него мы не мыслим себе „добрых пастырей“ Церкви Бога Живого, „доселе делающего“, Церкви апостолов, неустанно „простиравшихся вперед“ и угонзавших к тому, „да будет Бог всяческая и во всех“, Церкви, идущей от Первого Пришествия ко Второму, к „новой земле и новому небу“. Здесь сердцевина наших надежд и нашей памяти.

Мы ждем, что новое поколение пастырей возлюбит всем сердцем подножие алтаря Господня и первее всего станет подвигом добрым подвизаться, в молитве и служении св. тайнам, давая всем пример благодатного общения с высшими силами. Далее, что оно и „благовремение и безвременне“ будет проповедовать милость, истину и правду Христовы в храмах, на всяческих яругах и халугах, проповедовать воодушевленно и безбоязненно, не ведая „страха иудейского“, не смущаясь „надлежащей тьмы языков“, кои оно должно „разгнати“. Путеводными столпами до будут ему свв. Илия Пророк, Предтеча Спасов, Иоанн Златоуст, Иоанн Дамаскин и отечественные духоносцы Церкви: святители Филипп, Ермоген, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский, Филарет Московский, Иннокентий Херсонский, Феофан Затворник Вышенский, преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, о. Иоанн Кронштадтский и все, имиже Русь Православная просияла.

Мы ждем, что пастыри, вышедшие из института, как Пастыри Церкви, которую Господь Иисус стяжал честною Своею Кровию, будут приготовлены ко всем испытаниям „брани духовной“ и Христу убо пострадавшу за нас плотию, не станут дивитися своим скорбям многоразличным, яко чему необычному, но даже до уз, темницы и самой смерти рады будут подвизатися за правду вечную. Мы уповаем, что они всегда предпочтут страдать как древний пророк Моисей, вместе с народом своим, нежели обольщаться греховную сластью; что близки они будут к народу, жить с ним единым сердцем и единою волею, идя впереди его и ведя его к тому, что истинно, что свято, что вечно; и никогда не покинут его ни в добрые, ни в злые дни, ни в возрастаниях его святых, ни в падениях и отступлениях, любя блудного не менее верного.

Мы, наконец надеемся, что все питомцы института во всеоружии богословском и философской науки, утвержденные в практическом церковном делании, будут благословенными носителями света Христа, озаряющего все области как человеческого ведения и знания, так и быта. Господь да услышит наши усердные молитвы о процветании института и благословит его труды и успех»³¹⁰.

После протоиерея В. Акимова с приветственными речами выступили епископ Охтенский Симон, представитель римско-католических приходов Петрограда, профессор А. С. Николаев, академик Б. А. Тураев (от Академии наук), профессор Л. П. Карсавин, а также студентка Н. А. Никитина³¹¹.

В ответ на приветствие о. Николай Чуков сказал:

«...Совет Богословского Института с полным вниманием выслушал приветствии, благопожелания и пожелания, какие угодно было высказать ему сегодня в этот знаменательный для него день.

Он чрезвычайно тронут тем вниманием, какое встретил сегодня здесь от учреждений и лиц, собравшихся на этот наш праздник духовной радости. Ему особенно ценно высказанное сочувствие и приветствие от представителей науки, как залог единения веры и знания, единения так важного, так необходимого, так ожидаемого именно в настоящий момент. С чувством большой радости и высоких упований Совет института встретил приветствие римско-католических приходов Петрограда, усматривая в этом залог того общения и единения, о котором ежедневно св. Церковь молит Господа. С любовью и готовностью Совет института постарается при помощи Божией приложить все силы к осуществлению тех пожеланий и надежд, какие здесь были оказаны и со стороны Его Преосвященства, Преосвященного Симона, и от приходских общин, и от Комиссии духовно-учебных заведений.

<...> С надеждой на помощь Божию и с уверением в Своей полной готовности отдать все силы порученному делу, Совет Института позволяет себе еще раз принести всем почтившим его своим вниманием свою почтительную и глубокую благодарность»³¹².

В Москву за подписью ректора протоиерея Николая Чукова была послана телеграмма Святейшему Патриарху Тихону:

«Богословский институт вчера торжественно открыт. Совет, корпорация и слушатели испрашивают благословения и молитв Вашего Святейшества»³¹³.

18/5 апреля 1920 года в воскресенье о. Николай записал в своем дневнике:

«В пятницу у меня был очень большой день – открытие Богословского института, где мне впервые пришлось генерально выступать и, так сказать, держать экзамен. По отзывам – „выдержал“. В 6 часов был в церкви подворья молебен; служил Митрополит, с ним наместник о. Николай, каф. прот. Богоявленский, о. Акимов, о. Софроний (в митрах), я, о. Кедринский, о. Рудинский, о. Чепурин, о. Балыков, о. Венустов и еще два неизвестных мне священника. Пели певчие подворья. Чин молебна выработали мы с Б. А. Тураевым смешанный: начало, Христос воскресе со стихами, великая ектения с двумя прошениями из молебна перед началом доброго дела (1-я и 4-я); прокимен, Апостол из молебна перед началом учения, Мф., зач. II, сугубая ектения с прошением из молебна пред началом учения и молитва из Чина Торжества Православия с некоторыми выпусками. Три многолетия: Патриарху, митрополиту и причту; учредителям, благотворителям, представителям приходских общин и всей пастве петроградской; и учащим и учащимся.

Затем все перешли в помещение института и здесь открылось торжественное заседание. Я произнес речь о задачах и характере деятельности Богословского института. Затем начались общения и приветствия, которые я, как ректор, принимал стоя. Первым прочитал „памятку“ прот. Акимов от Комиссии духовно-учебных заведений епархии, создавшей институт; затем говорил единоверческий епископ Симон, указавший на теоретическую постановку прежнего семинарского образования, которой необходимо избегать. Потом с большой горячей речью выступил от приходов А. С. Николаев. После него приветствовали Б. А. Тураев от Академии наук и Л. П. Карсавин – от университета, 1-го и 3-го педагогических институтов. Потом выступал представитель римско-католических приходов, из публики – одна из слушательниц от имени русской верующей молодежи средних учебных заведений, А. В. Королев – от школы средней вообще и униатка Оттен, захватившая всех своей искренностью и говорившая о необходимости единения церквей.

Все приветствия возлагают так много упований на институт, видимо так больно всем отсутствие истинных пастырей, так необходима наиболее жизненная подготовка их, что задачи института ярко встали пред всеми, все огромное значение его осозналось сразу, и ответственность громадная тоже ясно стала пред нами.

Я всем ответил сразу. Потом Владыка-митрополит говорил большую речь, особенно подчеркнув, что ему хотелось бы видеть в институте не столько учебное заведение, сколько школу, похожую на школы древности – александрийскую, антиохийскую, куда обращались все за удовлетворением своих религиозных запросов, и которые широко влияли и вне своих стен. Так же и здесь институт должен широко нести религиозное просвещение за свои стены.

В заключение Митрополит благословил институт в моем лице иконой Св. Троицы и передал еще икону от Покровской Коломенской церкви.

По окончании заседания, когда большинство разошлось, совет, корпорация и некоторые из гостей прошли в квартиру о. Софрония, где у меня устроен был чай.

Со вторника – занятия. На другой день послал Патриарху телеграмму с извещением об открытии института»³¹⁴.

После окончания официальных торжеств в связи с открытием, институт вступил в повседневную трудовую жизнь. Лекции начались 20 апреля 1920 года, продолжались три триместра, до 1 апреля 1921 года.

15 сентября 1920 года институт был зарегистрирован в отделе Внешкольного образования Комиссариата Народного Просвещения «в числе учреждений пользующихся правом ведения учебных и культурно-просветительных занятий. Для взрослых с разрешением преподавать исключительно богословские предметы»³¹⁵. В тот же день «Положение» и Устав института были внесены в государственный реестр «Обществ и Союзов» за № 164³¹⁶

Далее каждый семестр институт получал удостоверение от Петроградского Губернского Совета рабочих и крестьянских депутатов, в котором говорилось, что, согласно определению от 15 сентября 1920 года, общество под названием «Богословский институт» внесено в реестр Обществ и Союзов за № 164.

16 октября 1920 года институт получил сообщение за № 503 и за подписью А. Апатова, что «Правление Объединенного Совета Научных учреждений и Высших учебных заведений, рассмотрев отношение за № 143 и представленные материалы, на заседании 14-го сего октября постановило включить Богословский институт в состав Объединенного Совета»³¹⁷. В то время это означало очень многое. Вокруг разруха, голод, холод, безработица. Включение же института в состав Совета дало основание Комиссии по улучшению быта ученых (КУБУЧ) предоставить всему преподавательскому составу института усиленный учебный паек. Факт, конечно, показательный.

В первый год своего существования в составе института произошли значительные изменения. 22 июня архимандрит Николай (Ярушевич) отказался от должности преподавателя пастырского богословия и на его место 12 августа после пробных лекций был избран протоиерей А. И. Боярский. 23 июля 1920 года Богословский институт понес невосполнимую потерю – неожиданно скончался сердечно уважаемый всеми знавшими его профессор литургики, действительный член Академии наук Борис Александрович Тураев. Отмечая труды почившего, о. Николай перед отпеванием 26/13 июля 1920 года сказал:

«„Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, Праведный Судия, не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его“ (2Тим.4:7–8). Эти необыкновенно смелые слова сказал апостол Павел в конце своей жизни о себе и о всех христианах; и может быть не столько о себе, сколько обо всех „возлюбивших явление Господне“, в подвиге и с любовию готовящихся к нему. Поэтому не будет дерзновенным применить эти слова и к почившему собрату нашему: „подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох... прочее убо соблюдается ему венец правды“. Почивший Борис Александрович действительно подвизался „подвигом добрым“. Он избрал себе тесный и трудный путь подвижника науки и неуклонно шел по этому пути до гроба. Он весь отдавался науке и в совей области достиг результатов громадных. Профессор-аскет, он подобно тем двум древним великим афинским ученикам, и здесь дома, и за границей, всегда знал обыкновенно только две дороги в храм науки и в храм Божий. Подвижник-христианин, он на высоте знания глубже погружался в веру, и чем больших успехов достигал, тем большею облекался силою смирения. Когда неверие горделиво бросало свои вызывающие замечания и положения основывающиеся будто бы на строгих выводах разума, он не стыдился исповедовать, что живет верой, и смело противопоставлял ее разуму, зная, что разум силен только до известных пределов, за которыми он должен склониться пред верой. Так – верою – он прошел всю свою жизнь, и в конце ее запечатлел эту веру смиренным служением св. Церкви, облеченный в священный стихарь, в котором лежит и во гробе... Самый исход его из жизни запечатлен знамениями веры, – Св. Таинствами причащения и елеосвящения.

С таким настроением тяжело было переживать почившему последние годы. И мысль об уходе из этой жизни постоянно предносилась ему. „Желание имам разрешитися и со Христом быти“, как бы так вместе с апостолом говорил он, и, только смиренно покорялся воле Божией, до времени его державшей в этом мире. Зато в это последнее время он уже всецело ушел в область религиозную и весь жил Церковью, весь жил Богом. Так почивший подвизаясь „подвигом добрым“, скончал свое течение, соблюл веру... Он жил Богом. И теперь для еще более полной жизни в Боге он взят от нас так рано – по человеческим расчетам, но очевидно – своевременно по судьбам промысла Божия. Он так стремился туда, что в болезни не раз порывался к Господу, говоря: „пусти пустите... я иду служить“... И он ушел к Господу, Которому верою служил всю свою жизнь в благочестии, честности и правде! ... Блажен путь, в который... ушла его чистая душа! Да приимет его Господь „во светлостех святых Своих!“ Да почиет же он от трудов своих, дела бо его идут в след его! Прочее убо соблюдается ему венец правды, его же воздаст Господь, Праведный Судия, всем возлюбльшим явление Его!» ³¹⁸.

Кафедру академика Б. А. Тураева занял по приглашению Совета проф. И. А. Карабинов.

28 ноября 1920 года институт лишился еще одного выдающегося деятеля, академика И. С. Пальмова. По словам академика В. М. Истрина «Иван Саввич тяжело переживал разруху и неустройство жизни последних лет. Скоро к этому душевному угнетению стало присоединяться и угнетение физическое: носка дров на пятый этаж, хождение на Миллионную за пайком, стояние по нескольку часов в очереди для получения вязанки дров и прочие трудности жизни. Под влиянием всего этого его сердце стало слабеть, и в прошлое воскресенье вечером, придя в Богословский институт читать лекцию, Иван Саввич почувствовал себя дурно и быстро на руках своих друзей и учеников тихо и безмятежно скончался»³¹⁹. Тело его находилось в институте до четверга – до выноса в Александро-Невскую лавру, ежедневно в течение трех дней в 12 час дня и 8 час вечера совершались панихиды при участии о. Ректора и студентов в священном сане, студенты же пели, а некоторые читали псалтырь. На панихиде присутствовали митрополит Вениамин и викарные епископы. 2 декабря после отпевания в Исидоровской церкви преосвященными викариями, тело Ивана Саввича было предано земле на профессорских мостках³²⁰.

На заседании 27 июля 1920 года Совет присудил звание профессора ректору прот. Н. Чукову, проректору И. П. Щербову и магистру богословия П. П. Мироносицкому. В конце учебного года Совет 22 марта, 19 апреля и 19 мая 1921 избрал еще четырех профессоров (прот. А. В. Петровского, М. Д. Приселкова, И. П. Соколова, С. М. Зарина), двух преподавателей (свящ. П. П. Аникиева и С. В. Толстую) и одного ассистента (прот. М. В. Митроцкого). Таким образом корпорация института насчитывала тринадцать профессоров, пять преподавателей и одного ассистента.

Совет Богословского института составляли, под председательством ректора, все штатные наставники; шесть представителей приходских общин – протоиереи В. А. Акимов, Н. С. Рудинский и Н. Ф. Платонов, профессора А. С. Николаев, Ю. П. Новицкий и Л. И. Шпергазе; викарные епископы Лужский Артемий (Ильинский) и Кронштадтский Венедикт (Плотников) и представитель студенчества иеромонах Макарий (Звездов). В течение учебного года было девятнадцать заседаний Совета: одно чрезвычайное (в 40-й день по кончине Б. А. Тураева) и восемнадцать обычных. Последние были посвящены приему студентов и вольнослушателей, рассмотрению и утверждению программ и учебных планов, замещению вакантных кафедр, составлению наказов, правил и т. п. Между прочим были выработаны – наказ Правлению, правила для замещения вакантных кафедр, для возведения преподавателей в профессорское звание, для сдачи зачетов.

На заседании, посвященном памяти Б. А. Тураева (31 августа) с докладами выступили: Н. Н. Глубоковский: «Б. А. Тураев, как христианский учитель и ученый»; И. Ю. Крачковский: «Б. А. Тураев, как исследователь христианского Востока»; И. А. Карабинов: «Б. А. Тураев, как литургист»; А. В. Королев: «Б. А. Тураев, как апологет православного христианства в своей научной и жизненной деятельности»³²¹.

Правление, кроме ректора и проректора, составляли два представителя от профессорской корпорации: Ф. К Андреев и протоиерей Н. В. Чепурин и три представителя приходских общин: протоиерей В. И. Акимов, А. С. Николаев и Ю. П. Новицкий; за отчетное время состоялось семнадцать собраний, посвященных, главным образом, экономическому положению института. Правление разрабатывало смету и меры к организации сбора по церквам, определило способы приема, хранения и расходования сумм, осуществляло надзор за состоянием здания. Денежные поступления ежемесячно контролировались Правлением, а наиболее важные постановления его рассматривались и утверждались Советом. В конце сентября 1920 года по исполнении первой сметы все денежные суммы, приходо-расходные книги и документы были проверены Епархиальным Ревизионным Комитетом и найдены в порядке. Смета по содержанию института представлялась на одобрение Обществу православных приходов Петрограда и губернии. Что касается должностных лиц, то обязанности секретаря Совета вначале исправлял протоиерей Н. Чуков, затем, после избрания его ректором, – протоиерей Чепурин (с 6 февраля 1920 года по 1 марта 1920 года) и, наконец, кандидат богословия Петроградской Духовной академии А. П. Виноградов; делопроизводителями состояли Е. К. Фроловская (с 1 июля по 1 сентября), А. П. Бояров (с 1 сентября по 1 января) и Е. А. Прошлецова. Обязанности казначея исправляли: проректор (с 6 февраля по 1 июня 1920 года) и К. Ф. Федоров (по 1 февраля 1921 года), с 1 февраля 1921 года казначеем назначен иеромонах Макарий (Звездов), а К. Ф. Федоров остался его помощником. Библиотекарем 6 февраля 1920 года был назначен Ф. К. Андреев, 1 декабря ему в помощники был избран иеромонах Мануил (Лемешевский), который 15 апреля 1921 года сменил Б. М. Назарова. Заведовал хозяйством института с 6 февраля по 1 августа архимандрит Софроний, а затем М. И. Федоров.

Кроме должностных и служащих лиц Богословский институт по положению мог иметь почетных членов, оказавших услуги Православной Церкви, Петроградской епархии или Богословскому институту. Первым таким почетным членом в собрании 28 января 1921 года был единогласно избран высокопреосвященнейший митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин «за работы о восстановлении высшего духовного образования в Петрограде чрез создание Богословского института».

Особую заботу Совет и Правление института проявляли об устройстве библиотеки, дело с которой обстояло так. В 1918 году библиотека бывшей Петроградской Духовной академии вошла в состав Публичной библиотеки на правах отделения, 20 ноября 1918 года Библиотечный отдел Комиссариата Народного просвещения передал библиотеку Петроградской Духовной семинарии со всеми находящимися в ней книжными собраниями и учебными пособиями, Богословско-Пастырскому училищу. Книгами из библиотеки в течение 1918–1919 годов пользовались преподаватели и учащиеся Богословско-Пастырского училища. Ею стал пользоваться и Богословский институт. Библиотека Духовной семинарии была единственной на эти два учебных заведения. 24 февраля 1920 года «Подотдел Единой Трудовой Школы постановил передать эту библиотеку Детской Трудовой колонии, находившейся на территории Александро-Невской лавры. 28 февраля 1920 года ректор Богословского института прот. Н. Чуков и заведующий Богословско-Пастырским училищем И. П. Щербов обратились в Петроградский городской Отдел Народного образования с ходатайством об оставлении библиотеки бывшей Духовной семинарии в их ведении, а «если же это не будет разрешено, то, в крайнем случае, передать им отделы по языкознанию, богословский, философской, церковно-исторический, а во всех прочих произвести разборку с выделением книг, необходимых для Богословского института и училища, с одной стороны, и пригодных для детской колонии с другой». 19 марта 1920 года библиотека была передана в Богословский институт³²².

Приобретены были книги из частных библиотек, из бывших складов книгоиздателя А. Гузова, поступило несколько пожертвований и особенно ценное от протопресвитера А. А. Дернова. Но все это далеко не удовлетворяло потребностей профессоров и студентов, и перед институтом по-прежнему стоял вопрос о библиотеке, соответствующей достоинству Высшей Богословской школы. 1 декабря 1920 года по предложению гражданской власти при институте был учрежден Центральный Книжный Фонд. В его задачу входил сбор книг религиозного и церковно-богословского содержания из различных фондов – складов, библиотек и распределение их по приходам Петроградской и других епархий. Председателем Отдела по заведованию Центральным церковным книжным фондом института стал протоиерей Н. Чуков.

Ко дню тезоименитства Святейшего Патриарха Тихона от института ему был послан адрес, подписанный ректором прот. Н. Чуковым, проректором И. П. Щербовым, членами Правления Ф. К. Андреевым, Ю. П. Новицким и секретарем прот. Н. Чепуриным. Адрес, составленный проф. Ф. К. Андреевым, гласил:

«Ваше Святейшество!

В день празднования Ангелу Вашего Святейшества, основанный при Вашем участии и Архипастырском благословении Петроградский Богословский Институт, закончивший ныне первый свой учебный семестр, просит Ваше Святейшество принять горячее его приветствие и пожелание Вас здравия и долгоденствия.

Богословский институт молит Бога, чтобы последние скорби, постигшие Ваше Святейшество, не подействовали разрушительно на телесное Ваше здравие, уверенный, что Ваши силы душевные только закаляются в подвиге терпения, который Вы несете вместе со всею Русскою церковью. Для Вас, как главы Ее, этот подвиг терпения является сугубым, но мы надеемся, что Господь подаст Вам к тому и помощь сугубую, на благо всей нашей Церкви Поместной.

Приступая, после краткого перерыва, посвященного сдаче студенческих зачетов по пройденному курсу, к продолжению своего учебного года, профессора и студенты Богословского Института снова испрашивают Вашего Архипастырского благословения на предстоящие им учебно-воспитательные труды».

В ответ св. Патриарх Тихон направил следующее письмо о. Ректору:

«Многоуважаемый о. Протоиерей!

Приношу Вам, профессорам и студентам Петроградского Богословского института благодарность за поздравления и молитвы в день Моего Ангела. Господь да благословит деятельность Института на пользу Св. Церкви и поможет душам, жаждущим Христовой истины, возгревать богословским ведением и приложением его к жизни благодатный огонь, принесенный на землю Спасителем.

Патриарх Тихон.

24 авг./6 сен. 1920»³²³.

Занятия наставников состояли в чтении лекций по программам, представленным в начале учебного года и утвержденным Советом, ведении практических занятий, рассмотрении студенческих докладов, рефератов и проповедей. В первом летнем триместре был 61 учебный день, во втором – 79 и в третьем – 29, а всего 169 учебных дней; за это время были прочитаны 691 лекция по обязательным и 82 по необязательным предметам, а всего 773 лекции. По Священному Писанию Нового Завета проф. Н. Н. Глубоковский прочел 74 лекции. Слушатели получили общие представления о Боговдохновенности Священного Писания, об истории новозаветного текста и канона, о пособиях. Были пройдены: частный обзор и наименования, происхождения, взаимоотношения, значения 4-х канонических Евангелий, детальный обзор и анализ их, а также книги Деяний; экзегетическое изложение истории преображения Господня и «Пролога» Евангелия от Иоанна. По общей церковной истории при 52 лекциях проф. А. И. Бриллиантов прочитал введение в церковную историю, краткий очерк истории борьбы с нецерковными направлениями в I–II вв. и историю догматических споров о Лице Богочеловека в Восточной Церкви в III–VII вв. Курс христианской апологетики, который вел проф. Ф. К. Андреев, состоял из трех частей (81 лекция): критики различных безрелигиозных систем мышления; основании христианской веры, как целостного и внутренне глубокорелигиозного мировоззрения и апологии Лица и дела Господа Иисуса Христа. В последней части были подвергнуты разбору и опровержению учения о Богочеловеке Д. Штрауса, Э. Ренана, Л. Фейербаха, Ричля и его школы, Л. Н. Толстого, новейших мифологистов и теософов. По догматическому богословию при 70 лекциях проф. И. П. Щербов после вводных сведений о богопознании, богословии вообще и догматическом богословии в частности читал отделы о Боге в Себе Самом и о Боге Творце.

По пастырскому богословию при 38 лекциях архимандритом Николаем (Ярушевичем) и сменившим его прот. А. И. Боярским была изложена первая принципиальная часть курса: о богоучрежденности священства и его значении, о пастырском призвании и побуждениях к принятию священства, об основах мировоззрения пастыря, благодати хиротонии, первых шагах пастырства, искушениях и т. д. Из одиннадцатой практической части курса было пройдено только о пророческом (проповедническом) служении пастыря. По церковному проповедничеству при 73-х лекциях прот. Н. В. Чепурин прочитал теоретический курс, сопровождая его разбором проповедей. Каждый студент должен был написать и представить наставнику несколько проповедей. По литургике при 73-х лекциях академиком Б. А. Тураевым и проф. И. А. Карабиновым было рассмотрено общественное богослужение, последование служб суточного круга, особенности богослужения по Октоиху, Триодям и Минее. По христианской педагогике при 62-х лекциях о. Николай Чуков изложил общие предварительные сведения о педагогике вообще и христианской в частности, об источниках и главных психологических вопросах, затрагиваемых христианскою педагогикой; о влиянии наследственности и внешней среды при воспитании, о личности воспитанника, об организации дошкольного и школьного воспитания, воспитании нравственном и религиозном. По гимнологии при 107 лекциях П. П. Мироносицким были рассмотрены синтаксические особенности церковно-славянского языка; прочитаны и анализированы тексты песнопений Св. Пасхи и Пятидесятницы, тропари великих праздников и избранные песнопения Постной Триоди. По церковному пению даны этические сведения о звукоряде, ладе и складе, о ключах и нотном стане, значении нотных знаков. Практические упражнения в нотном пении производились в альтовом стане по школьному певческому обиходу.

По греческому языку при 61-й лекции Л. П. Карсавиным были прочитаны девять глав Евангелия от Марка с подробным грамматическим, синтаксическим разбором и богословско-философским комментарием. По латинскому языку под руководством В. Б. Шкловского (68 занятий) студенты читали отрывки из «Institutiones divinae» Лактанция, «Octavius» Минуция Феликса, образцы гимнографии св. Амвросия Медиоланского. Попутно давались сведения из латинской грамматики, а также факты из жизни и литературной деятельности древних авторов, упоминавшихся в читаемом тексте. Один студент дал законченный перевод еще ни разу не изданного на русском языке тертуллиановского трактата.

Кроме того, профессор Петроградского университета Н. И. Лазаревский прочитал четырнадцать лекций об отношении Церкви к государству. Практические занятия велись по христианской апологетике, догматическому богословию и педагогике. На собеседованиях по апологетике под руководством Ф. К. Андреева были уяснены вопросы о примате веры над знанием и опыт религиозного над естественно-научным; о философском обосновании догмата троичности, о доказательствах Божественности Иисуса Христа. Рассматривали вопросы магии, теософии и оккультизма. Слушателями были представлены рефераты на апологетические темы: «Религия и мораль», «Душа и тело», «Монизм Геккеля», «Религия и наука», «Мистерии и христианство», «Организм и механизм», «Философия искупления» и т. д. По догматическому богословию практические занятия состояли в следующем. Новый Завет был разделен на ряд отделов, приблизительно по 10–15 глав в каждом. Два или три студента должны были тщательно рассмотреть свой отдел, выбрать все места, говорящие, например, об ангелах добрых и злых и представить письменный доклад. После просмотра наставником доклад читался в аудитории. Присутствующие ставили ряд вопросов, возражений, на которые докладчик отвечал. Таким образом под руководством наставника завязывалась живая беседа, дававшая возможность разносторонне уяснить догматические вопросы о природе духов, их воздействии на людей и т. д. Всего студентами и вольнослушателями было представлено двадцать девять докладов.

По педагогике о. Н. Чуков разбирал совместно со слушателями вопрос о так называемом свободным воспитании. В конце декабря 1920 года был основан Библейский кружок, продолжавший свои собрания до введения осадного положения в марте 1921 года. На них были пройдены вводные сведения по Ветхому Завету и почти вся книга Бытия. Одновременно при Богословском институте возник и Литургический кружок, на занятиях которого два доклада «О желательных изменениях в церковном богослужении» и «О современном молитвенных поклонах при богослужении» прочитал протоиерей Н. Чуков.

Сосредоточивая свое внимание на учебном деле, наставники в то же время занимались церковно-просветительной и общественной деятельностью. Почти все они принимали участие в публичных лекциях, устраиваемых в институте в других местах, а священнослужители, кроме того, неотступно проповедовали Слово Божие и вели внебогослужебные беседы. Многие из наставников состояли членами Правления Общества Приходов и разных комиссий по церковным вопросам. Так, ректор института проф.– прот. Николай Чуков оставался настоятелем Петропавловской (бывшей университетской) церкви и председателем ее приходского совета. Детям прихожан этой церкви он преподавал Закон Божий.

1/14 декабря 1921 года о. Николай был избран настоятелем Казанского собора. Он состоял также членом Правления Общества приходов Петрограда и епархии и председателем просветительного отдела; редактировал православный Церковный календарь на 1921 год, изданный этим Обществом, а также выступил с пятью докладами сметного характера на общих собраниях представителей приходских общин Петрограда и епархии. В рамках деятельности отделов церковно-богослужебного и церковной дисциплины о. Николай занимался вопросами упорядочения церковно-богослужебной практики храмах. Кроме постоянного церковного проповедничества, о. Николай еженедельно вел в это время внебогослужебные, большей частью апологетические, беседы в Казанском соборе и публичные лекции в Богословском институте, в Скорбященской церкви на Шпалерной улице, в Русско-Эстонской церкви священномученика Исидора Юрьевского и в Новодевичьем Воскресенском монастыре (по одному разу).

Проректор И. П. Щербов заведовал Богословско-Пастырским училищем и читал в нем христианскую апологетику. С июня 1920 года он работал также архивистом в I отделе IV секции Государственного Архивного Фонда, собирал и обрабатывал материалы по истории Петроградского университета за период с 1835 по 1863 годы. С декабря 1918 года состоял членом культурно-просветительного союза.

Н. Н. Глубоковский состоял профессором Петроградского государственного университета по кафедре истории религии в Передней Азии и членом Совета Российского Палестинского общества. Он составил для университетского отчета обзор жизни и трудов профессора протоиерея В. Г. Рождественского и прочитал две лекции (в университете и Богословском институте) памяти академика Б. А. Тураева.

Профессор Ф. К. Андреев читал публичные лекции, проводил беседы и произносил проповеди в различных церквах Петрограда. Так в зале при церкви св. великомученицы Екатерины в Екатерингофе им был прочитан цикл лекций на тему «Вера и знание» (О вере, как таковой, о догмате воскресения тел; четыре лекции по начальной Библейской истории; об апологии креста; о Лице Иисуса Христа) и отдельные лекции о св. вмц. Екатерине и других святых и т. д., в Крестовой церкви Александро-Невской лавры – о теософии, Вл. Соловьеве, религии и науке, чудесах и т. д. Его лекции в Русско-Эстонской церкви (по четвергам) затрагивали апологетические и чисто духовные проблемы (например о мистическом свете Христовом и другие). В Воскресенской (Михаила Архангела) церкви в Малой Коломне Ф. К. Андреев читал о христианской совести и свободе воли, в Спасо-Колтовской – о вере, как силе Божией, во Введенской на Петроградской стороне – лекции апологетического и догматического содержания и о свт. Николае Чудотворце; в Троице-Петровском соборе – о совести; в Сергиевском (всей артиллерии) соборе – о свт. Николае и о типах христианской святости; в зале при церкви Покрова на Боровой улице – о воскрешении Лазаря и Господнем воскресении; в церкви Георгиевской Общины сестер милосердия на Выборгской стороне – о кресте и воскресении Христовом (две лекции). В Троицком подворье он произнес слово о духе уныния, в Феодоровском подворье им была прочитана лекция о воскресении мертвых, и на ту же тему сказано слово в подворье в Лесном и в женском Новодевичьем монастыре. Кроме того, он читал эпизодически лекции на Василеостровских Богословских курсах и на Богословских курсах при Русско-Эстонской церкви. На собраниях Златоустовского кружка при Александро-Невской лавре он постоянно участвовал в дискуссиях после прочитанных докладов. По воскресеньям Федор Константинович читал публичные лекции при Богословском институте (о воскресении, творении мира, религии и науке, и др.) и выступал на публичных собраниях, устроенных институтом: в память преп. Сергия Радонежского (реферат о св. Сергии, как служителе Пресвятой Троицы) и св. Димитрия Ростовского (о его житиях). На Рождественском вечере в Богословском институте он прочел лекцию на тему «Слава в вышних Богу». Являясь членом Петроградского философского общества, Ф. К. Андреев участвовал в его собраниях. В день юбилея, 25-летия священнослужения, митрополита Вениамина он прочел лекцию о древнем православном пастыре. Дважды проф. Ф. К. Андрееву приходилось читать доклады и вести прения по ним в Отделении Дома ученых: о мистицизме Пушкина и о славянофилах. Он выступал там и оппонентом на других лекциях. Кроме того, он состоял членом Правления Общеприходского совещания и образованной при нем Просветительной Комиссии, а также председателем Приходского совета при храме Троицкого подворья и членом Приходского совета церкви Леушинского подворья. Как член Церковного книжного фонда он принимал участие в получении и распределении книг по приходам епархии³²⁴.

Профессор И. И. Соколов состоял научным сотрудником Российской Академии наук и членом Комиссии «Константин Порфирородный», в которой он прочитал доклад на тему «Арефа, митрополит Кесарийский, и рукописное предание его трудов», а в журнал «Византийский Временник» представил статью «Арефа Кесарийский, как историограф эпохи Константина Порфирородного». Проф. И. И. Соколов – член Совета Палестинского общества – сделал в этом Обществе доклад на тему «Вопрос о святых местах Палестины в свете русской дипломатической переписки последней четверти XIX века». В Братстве при Александро-Невской лавре он прочитал серию общедоступных докладов «О современном состоянии православного Востока», а также принял участие в организации богослужений на греческом языке в бывшем греческом храме св. Димитрия Солунского.

Протоиерей Н. В. Чепурин читал лекции на Богословских курсах II-го благочиннического округа, при Русско-Эстонской церкви.

Профессор П. П. Мироносицкий давал уроки пения и церковно-славянского языка на пастырско-благовестнических курсах, на Богословских курсах II-го благочиннического округа и при церкви св. Андрея Критского, вел беседы при церкви св. великомученицы Екатерины в Екатерингофе и Воскресенской церкви у Варшавского вокзала и там же преподавал пение детям, занимающимся Законом Божиим.

Преподаватель В. Б. Шкловский публиковал статьи в газетах и журналах, вел занятия на факультете новых языков в Третьем педагогическом институте, состоял членом и читал доклады в секции иностранных языков при Педагогическом музее (б. Соляной городок), в Неофилологическом обществе при университете и в Русском Библиологическом обществе. В издательстве «Всемирная литература» он редактировал переводы испанских авторов. Он также заведовал бюро деятелей Петроградской Церковной Частной Миссии, еженедельно вел беседы в разных храмах города, руководил библейским кружком при Николо-Александро-Серафимовском храме (Спасская, 27), где состоял и секретарем храмового совета. Кроме того, он был секретарем вероисповедной Комиссии при Межприходском совещании, Педагогического совета Пастырско-богословских курсов (Ямская, 1) и членом-редактором «Братской хроники» Центрального Совета петроградских братств. В зале Богословского института он прочитал две лекции: «Миссия по книге Деяний Апостольских» и «Армия Спасения», причем оба раза были прения.

Учебные занятия студентов проходили очень насыщенно. Лекции, как отмечено выше, продолжались три триместра. Перерывы были в течение двух недель Успенского поста, весь январь и первую неделю Великого поста. Это время, а также апрель и май были посвящены сдаче зачетов и экзаменов. В первом и втором триместрах лекции читались пять дней в неделю по четыре лекции каждый вечер. Начинались они в 18.30 и заканчивались в 22 часа. Накануне праздников лекций не было, но они читались в самые праздники. Чтобы оценить самоотверженный труд студентов, необходимо иметь в виду, что почти все они состояли на государственной службе, а вечером приходили в институт, возвращались домой далеко за полночь, так как трамвайное сообщение отсутствовало. С 23 февраля 1921 года вследствие порчи трансформатора прекратилось электрическое освещение и целую неделю пришлось читать лекции при скудной керосиновой лампе. Некоторые слушатели жили в пригородах и вынуждены были искать ночлега у знакомых. Неудивительно, что из 151 подавшего прошения 40 человек так и не смогли приступить к занятиям, 20 могли только изредка посещать лекции, 27 человек посещали лекции только в летний семестр, но затем должны были оставить институт главным образом по болезни собственной или близких, из-за командировок или переводов в другие города. Остальные 62 человека посещали лекции аккуратно и 52 из них, т. е. около 83%, несмотря на крайне неблагоприятные условия, сдали и зачеты, и экзамены. Экзаменов было три: по Священному Писанию Нового Завета, общей церковной истории и догматическому богословию. К участию на экзаменах были приглашены шесть представителей общества приходов.

Состав учащихся института сформировался не сразу. Ввиду того, что известие об основании Богословского института очень медленно распространялось среди жителей Петрограда, студенты поступали постепенно. Совет заслушал прошение о приеме не только перед началом лекций, но и в конце первого и даже на втором триместре. Среди 151 зачисленного (80 студентов и 71 вольнослушатель) было 76 мужчин и 75 женщин в возрасте не моложе 18 лет. Поступившие окончили различные заведения: гимназии, училища: реальные, коммерческие, военные, инженерные, епархиальные (женщины), Annen-Schule, училище Правоведения, морской и пажеской корпусы, Духовную семинарию, Демидовский лицей, Стебутовские сельскохозяйственные курсы, консерваторию, Высшие педагогические курсы; институты: медицинские, гражданских инженеров, учительский, археологический, политехнический; академии: военно-медицинскую, военно-юридическую, морскую, артиллерийскую; университет по различным факультетам: математический, естественный, юридический, физико-математический, историко-филологический, восточных языков.

Треть поступивших (50 человек) имели высшее образование, некоторые даже двойное. В виде исключения, при условии сдачи коллоквиума, было принято несколько лиц без законченного полного среднего образования.

Как при открытии, так и в последующее время в институт подавали прошения о приеме окончившие различные богословские, пастырские и благовестнические курсы, существовавшие в Петрограде: Николай Евгеньевич Бельчиков (окончил в 1919 г. одногодичные Пастырско-Богословские курсы братства диаконов и псаломщиков), А. П. Барсова (слушательница Богословских и женских Миссионерско-Благовестнических курсов), О. Н. Луговая (посещала богословские чтения кружка при Андреевском соборе), Л. Р. Лайзан (прослушал курс Богословских курсов для мирян при храме Андрея Критского при фабрике Заготовления государственных бумаг), псаломщик А. А. Иванов (окончил одногодичные Пастырско-Богословские курсы при Знаменской церкви и двухгодичные Богословские курсы при Православной Эстонской церкви), Л. К. Чичагова (занималась на Василеостровских Богословских курсах, где была старостой) и другие. Некоторые посещали Вольфилу (Л. А. Барышева, Н. В. Александровская).

По вероисповеданию – сто сорок восемь православных, один лютеранин, не явившийся на занятия, один баптист, перед Рождеством Христовым возвратившийся в Православную церковь, и одна униатка. Из студентов и вольнослушателей семь поступили в священном сане: один архимандрит, один иеромонах, три священника и два диакона. Трое, по благословению Владыки Митрополита, приняли священство во время пребывания на 1-м курсе: свмч. В. К. Лозина-Лозинский, окончивший юридический факультет Петербургского университета и Археологический институт, впоследствии священник Петропавловской (бывшей университетской) церкви; A. M. Толстопятов – помощник директора и профессор Пожарно-технического института, впоследствии епископ Александр Молотовский и М. И. Федоров, вскоре приписанный к Троице-Сергиевскому подворью.

Студенты и слушатели в начале учебного года избрали из своей среды коллегию. В нее входили председатель и одновременно член Совета иеромонах Макарий (Звездов), секретарь В. К. Лозина-Лозинский и три члена: доктор медицины, бактериолог А. М. Скородумов, старший ассистент при кафедре химии в Медицинском институте В. В. Соболева и окончившая консерваторию М. В. Васильева. В коллегию как непременный член входил председатель профессорской корпорации Ф. К. Андреев. В ней также могли присутствовать, по желанию, ректор и проректор.

Помимо учебных занятий в институте, студенты и вольнослушатели принимали активное участие и в церковно-приходской жизни. Формы этого участия были разнообразны. Одни прислуживали в алтаре, читали и пели на клиросе или исполняли обязанности псаломщика за будничными богослужениями, другие были секретарями, членами братств, членами приходских или благочиннических советов и общества приходов, третьи заведовали приходскими библиотеками, четвертые занимались с детьми Законом Божиим, пятые организовывали кружки молодежи, шестые управляли церковным хором, руководили народным пением, обучали пению детей. Некоторые студенты соединяли несколько видов работы. Многие проповедовали, особенно духовные лица, произносившие проповедь за каждой совершаемой ими воскресной литургией и за всенощным бдением. Студенческая проповедь велась не только в соборах, церквах, монастырях и подворьях Петрограда, но и в деревне Исаковке, на Пороховых и в поселке Вырица. Один студент, находясь три с половиной месяца в Вятке, управлял общенародным пением за литургией в Спасском и Воскресенском соборах и даже организовал там христианское содружество. Жизнь студентов оживлялась устройством студенческих собраний и паломничествами. На одном из таких собраний 5 сентября 1920 года студент Б.М. Назаров предложил чтение «Душа музыки» с музыкальными иллюстрациями его жены – вольнослушательницы института Е.А. Заржецкой-Назаровой. С докладами выступали студент А.М. Скородумов на тему «Религия и мораль» и слушательница В.В. Соболева на тему «Человечество как единый организм».

15/28 и 16/29 августа, в праздник Успения Божией Матери, а также 6/19 декабря, в день святителя Николая, студенты в сопровождении некоторых профессоров посетили Колпино, а 3–5 (н. ст.) декабря ездили в село Замостье Новгородской епархии. Здесь они присутствовали за богослужением, говели и причащались Св. Тайн, а имевшие священный сан принимали непосредственное участие в богослужении и произносили проповеди.

17 февраля 1921 года, по желанию студентов, по случаю именин о. Ректора вместо лекции было устроено чаепитие наставников и студентов во главе с митрополитом Вениамином. После встречи Владыки, В. В. Соболевой был прочитан доклад о человечестве, как едином организме, и последовал по поводу его обмен мнений. Затем выступали: К. Л. Брянчанинова с декламацией, А. Н. Чуков с пением, М. В. Васильева исполнила несколько пьес на рояле. В заключение В. Лозино-Лозинский от имени студентов очень тепло приветствовал о. Ректора. Кроме Владыки Митрополита, присутствовал преосвященный Венедикт, семейство о. Ректора, проректор университета Н. Лазаревский, Н. Глубоковский, И. Карабинов, Ф. Андреев, И. Щербов, некоторые члены приходского совета Казанского собора. Собрание закончилось около 23 часов.

Заслуживает внимание то, что студенты и вольнослушатели принимали близкое участие в благоустройстве и самой деятельности института. Трое из них занимали должности казначея, помощника библиотекаря и заведующего хозяйством. Студенты-врачи предложили свои услуги медицинской помощи преподавателям, учащимся и служащим института. Трудами иеромонаха Макария была добыта и поставлена в аудиторию дизельная печь, дающая много тепла при сравнительно малом расходе дров. Благодаря хлопотам А. В. Зиновьева, с 1 января 1921 года институт стал получать газеты: три экземпляра «Петроградской правды» и по одному «Красной газеты» и «Известий ПСР и КД». Студент Г. П. Осинкин и его жена доставили в институт шестьдесят приборов чайной посуды. При содействии И. И. Хакевиц с 15 января 1921 года было исхлопотано чаевое довольствие на 15 лиц педагогов и служебного персонала, также на 113 студентов и слушателей³²⁵.

Деятельность Богословского института с самого начала его существования характеризовалась двумя особенностями. Первая из них состояла в том, что его церковно-просветительная деятельность развивалась под руководством митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина в тесной связи с приходскими общинами Петрограда и губернии. Связь эта выражалась даже внешне. Собрания представителей от приходов, собрания Правления Общества православных приходов и разных комиссий происходили в институте. Здесь же помещалась и канцелярия. Внутренняя же связь состояла в том, что наставники института, привлеченные ими лица и отчасти студенты заседали в Правлении, его комиссиях, а также читали лекции, проповедовали и вообще принимали активное участие в приходской жизни. Приходы в свою очередь заботились о материальном благоустройстве института. Так, собрание представителей приходов 18 апреля 1920 года пожертвовало 1 млн. руб. в фонд оказания помощи наставникам и 300 тыс. руб. для помощи студентам института; Высокопреосвященнейший Митрополит добавил к студенческому фонду еще 600 тыс. руб., распространив его и на слушателей Богословско-Пастырского училища. Вообще многие помогали институту: например, один художник изготовил для него художественную надпись, неизвестная девушка вручила Митрополиту конверт с 100 тыс. руб., другая – пожертвовала золотые часы, третья – обручальное кольцо. Иные приносили канцелярские принадлежности, книги и пр. В одном приходе дети собрали около 30 тыс. рублей и принесли местному батюшке на духовную школу. Все эти пожертвования, чрезвычайно трогательные своей непосредственностью, сердечностью, укрепляли уверенность в том, что русский человек любит Церковь и ценит духовное просвещение.

В качестве примера приведем данные о сборах на Богословский институт нескольких петроградских церквей:³²⁶

Наряду с щедрыми пожертвованиями некоторые приходы, например, Покровско-Коломенский, Крестовоздвиженский на Петроградской стороне, а также Александро-Невское братство при Крестовой митрополичьей церкви подбирали и направляли в институт юношей и девушек, готовили их к лучшему усвоению богословских наук. На заседании Совета 20 декабря 1921 года о. Николай предложил рассмотреть вопрос «о присуждении стипендии имени Петроградского Покровского прихода в 100 000 р. на ближайший академический год одному или двум лицам из числа студентов Института, имеющим намерение посвятить себя на служение Церкви в священном сане». Совет постановил стипендию предоставить студенту II-го курса Г. В. Григорьеву с выдачей по ⅓ на каждый семестр текущего 1921/22 академического года³²⁷. Так пролагались пути к тесному единению Богословского института с приходами Петрограда.

Во-вторых, Богословский институт являлся и церковно-просветительным центром Петрограда. С целью развития и упорядочения духовного просвещения в Петрограде Совет института, согласно предложению Владыки Митрополита Вениамина выработал условия, которым должны были удовлетворять богословские курсы, желающие присвоить себе наименование пастырских и выпускать кандидатов священства для Петроградской епархии, а также определил их отношение к Богословскому институту. Были рассмотрены и одобрены проекты частных богословских курсов для интеллигентных слушателей и для народа.

Публичные лекции, организованные Советом в Великом посту 1920 года, с того времени не прекращались и велись еженедельно – сначала по средам, потом по воскресеньям. Всего было прочитано 54 лекции. Помимо отдельных лекций, Совет устраивал собрания, где выступало несколько профессоров. Таковыми были, например, кроме заседаний в память профессоров Б. А. Тураева и И. С. Пальмова (23 января 1921 г.), религиозные собрания в честь св. Сергия Радонежского 18 июля и св. Димитрия Ростовского 10 октября 1920 года. На собрании 18 июля с докладами выступили: проф. М. Д. Приселков: «Преподобный Сергий и его время»; проф. Ю. П. Новицкий: «Жизненный подвиг преподобного Сергия»; проф. Ф. К. Андреев: «Преподобный Сергий, как служитель Св. Троицы». В воскресенье 27 февраля 1921 года в аудитории Богословского института состоялось собрание служащих 2-го отделения IV-й секции Государственного Архивного Фонда по случаю 200-летия со дня основания архива Святейшего Синода³²⁸.

1 июня 1920 года по случаю исполнившегося 5 мая 100-летия со дня рождения историка С. М. Соловьева в институте была совершена панихида, а 28 января 1921 года – по Ф. М. Достоевскому в виду 40-летия со дня его кончины и предложено особое чтение о нем Н. А. Котляревского. В чтении публичных богословских лекций, кроме профессоров и преподавателей Богословского института, принимали участие профессора бывшей Духовной академии: прот. П. И. Лепорский В. М. Верюжский, А. В. Петровский, И. Г. Троицкий, С. М. Зарин и И. П. Соколов; профессора университета: С. А. Алексеев, муч. Ю. П. Новицкий, С. С. Безобразов, И. М. Гревс, М. Д. Приселков, С. Ф. Платонов, В. Н. Бенешевич, А. В. Бородин, В. В. Струве, Д. И. Абрамович, О. А. Добиаш-Рождественская; протоиереи М. В. Митроцкий и М. С. Попов; свящ. В. Пищулин, свящ. П. П. Балыков, А. В. Королев, А. Н. Клодницкий, А. Башмаков. Таким образом достигалась цель института – объединение верующей интеллигенции вокруг Церкви.

Этой же цели должно было послужить и задуманное Советом создание религиозно-философского общества – Братства св. Софии. Эта идея принадлежала А. В. Карташеву и возникла еще в 1918 году. В инициативную группу, которую он образовал, входили профессора В. Н. Бенешевич, Л. П. Карсавин, Н. О. Лосский, И. М. Гревс. Цели объединения православной интеллигенции отвечало и название Братства. Вот что вспоминал впоследствии один из участников событий:

«По собственному признанию А. В. Карташева, хотя он и был под сильным впечатлением книги о. Павла Флоренского „Столп и Утверждение Истины“, и особенно приведенного в ней иконографического материала, однако с именем Святой Софии он не соединял никакой богословской спекуляции. Он думал о церковном благословении науки и разума. Потому – и только потому – и хотел он поставить свое начинание под знак Премудрости Божией. Весною 1918 года инициаторы Братства посетили Митрополита Петроградского Вениамина и получили его благословение. Таким образом, истоки Братства Св. Софии восходят к Петрограду. <...> Летом того же года к почину петербуржцев были привлечены и московские церковно-общественные круги. <...> В этот момент Братство Св. Софии не получило осуществление в жизни. Оно родилось два года спустя, весной 1920 года, в том же Петрограде. А. В. Карташева уже давно не было в России. Из старой инициативной группы деятельным членом был И. М. Гревс. Бывал, насколько припоминаю, Л. П. Карсавин. Был близок к Братству и Н. О. Лосский, но я не помню его ни на одном собрании. До самой своей смерти, в июле 1920 года, неизменно посещал собрания Братства Б. А. Тураев. Участвовали и некоторые видные Петроградские священники: недавно умерший прот. Н. В. Чепурин и др. Но душою Братства были не они, а бывший преподаватель Петроградской духовной семинарии И. П. Щербов, бывший ректор Олонецкой духовной семинарии прот. Н. К. Чуков (ныне Митрополит Ленинградский Григорий) и бывший доцент Московской Духовной Академии Ф. К. Андреев <...> Собиралось Братство на квартире Николая Чукова. Меня привлек в Братство человек, которого я до этого времени едва знал, но дружбу с которым я ценю, как одно из величайших благодеяний, какие даны мне были в жизни – проф. Ю. П. Новицкий. Он тоже был одною из движущих сил Братства. <...> Из сказанного вытекает, что люди были в большинстве новые. Но, рождаясь весною 1920 года, Братство Св. Софии мыслило себя, как осуществление замысла 1918 года. Присутствие в нем людей, как Б. А. Тураев, Л. П. Карсавин и, особенно, И. М. Гревс, наглядно свидетельствовало, что оно было близко к той духовно-культурной среде, которую представлял в предвоенные годы Петербургский Университет.

Чтобы оправдать присвоенное Братству имя, на первом собрании был поставлен доклад Ф. К. Андреева о Софии. Андреев был ближайший ученик и друг о. Павла Флоренского, и доклад его всецело отражал богословскую спекуляцию о. Павла, как она нашла место на страницах его знаменитой книги. Это понимание Софии было явно отлично от того, какое имел А. В. Карташев, когда думал о посвящении Братства православной интеллигенции Премудрости Божией. Но и на жизнь Петроградского Братства 1920–1921 годов настроение Ф. К. Андреева не оказало влияния. Оно не было выражением общего credo. Оно прозвучало одиноко, многим членам было просто чуждо, и в своей жизни Братство к нему больше не возвращалось.

Петроградское Братство Св. Софии 1920–1921 годов оказалось жизнеспособным организмом. Оно собиралось часто. И между членами Братства скоро установилась тесная духовная близость. Собрания начинались с чтения и толкования Евангелия, и во второй своей части были посвящаемы беседе на злободневные церковные темы. Но часто чтение и толкование Евангелия занимало большую часть собрания. Члены Братства встречались на почве Слова Божия. Их взаимная связь выразилась в молитве друг о друге. Братство было тесно связано с Богословским институтом: о. Николай Чуков был ректор института, И. П. Щербов проректор, большинство членов Братства преподавали в институте. В Братстве и в институте веял тот же дух, и его истоки и в Братстве, и в институте были одни и те же». <...> До осени 1921 года Братство еще собиралось. <...> Собрания делались все реже и наконец совсем заглохли. Братство фактически прекратило свое существование»³²⁹.

Когда 1 ноября 1920 года ректором Петроградского Богословского института прот. Николаем Чуковым на имя высокопреосвященнейшего Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского было подписано представление, в котором подробно сообщалось об образовании Богословского института, его утверждении светской властью и текущей деятельности, митрополит Вениамин наложил на нее следующую резолюцию:

«1920. Ноября 5/18. Заготовить донесение Святейшему Патриарху о положении Богословского института с представлением инициаторов и членов комиссии по учреждению Богословского института к благословению Его Святейшества грамотой, председателя протоиерея Василия Акимова к награждению наперстным крестом с драгоценными украшениями и ректора института, много способствовавшего его упрочению, протоиерея Н. Чукова, как ректора Высшего Богословского учебного заведения к награждению митрой.

Митрополит Вениамин» ³³⁰.

В связи с открытием Петроградского Богословского института, по благословению митрополита Вениамина, Богословско-Пастырское училище было преобразовано согласно представлению Совета института. Обучение сокращено с трех до двух лет, ограничено только богословскими науками, исключая философские дисциплины и языки. Для поступления в него требуется минимум – образование не ниже 4-х классов.

Еще в декабре 1919 года общее собрание уполномоченных приходских общин Петрограда и епархии, решив вопрос об открытии Богословского института и сохраняя Богословско-Пастырское училище, как среднее духовно-учебное заведение с целью подготовки пастырей для епархии, высказывалось за желательность объединения училища с институтом – при отдельном существовании обоих – как в административно-педагогическом, так и в экономическом отношениях. Последнее являлось необходимым потому, что отпускавшиеся на училище епархиальным Советом средства из отчислений от церквей и церковных сборов приходили к концу, а с октября 1920 года и совершенно прекратились, и училище существовало уже только на пожертвования отдельных лиц (главным образом – митрополита Вениамина). 22 декабря 1920 года училище было соединено с Богословским институтом в экономическом, отчасти административном и учебно-педагогическом отношении. Оно одно из всех богословских курсов Петрограда являлось епархиальным подобно богословскому институту и получало содержание за счет церковных сборов от православных приходов города и епархии. С благословения митрополита Вениамина и разрешения Совета института при училище открылся подготовительный класс для лиц, желающих послужить Церкви, но имеющих очень маленький образовательный ценз.

Преобразованное Богословско-Пастырское училище начало свой второй учебный год, продолжавшийся почти 10 месяцев, 1 марта 1920 года. Занятия проходили в разных помещениях Александро-Невской лавры: под старой ризницей, близ Крестовой церкви, в епископских покоях вблизи Духовской церкви, а в последние зимние месяцы – в монашеских кельях двух преподавателей-иеромонахов и одного слушателя, тоже иеромонаха.

Чтение лекций, которые читались четыре раза в неделю, от 18 до 21 часов, по 4 лекции ежедневно, закончилось 1 апреля 1921 года, Всего была прочитана 601 лекция. Программы были отчасти старые, семинарские, отчасти вновь утвержденные Высшею Церковною властью для пастырских училищ, с некоторыми изменениями, подсказанными опытом, применительно к составу слушателей, их образованию и духовным запросам. Учебников определенных не было, зачеты сдавались по пособиям, какие кто мог иметь, или по записям лекций преподавателей.

В Богословско-Пастырское училище в 1919–1920 годах было зачислено шестьдесят пять слушателей и вольнослушателей: сорок восемь мужчин и семнадцать женщин. Из них пять имели высшее образование, двадцать один (двенадцать мужчин и девять женщин) – полное среднее образование, тридцать один (двадцать пять и шесть) – незаконченное среднее и восемь (шесть и два), допущенные в виде опыта – только начальное. Двадцать шесть человек из зачисленных не смогли в силу разных неблагоприятных обстоятельств приступить к занятиям.

Состав должностных лиц и наставников за 1920/21 учебный год был следующий:

Заведующий Богословско-Пастырским училищем и председатель педагогического совета И. П. Щербов читал христианскую апологетику (семьдесят шесть лекций).

Его помощник иеромонах, а затем архимандрит Иннокентий (Тихонов) читал литургику (сто девять лекций).

Архимандрит Николай (Ярушевич) преподавал церковное проповедничество (двадцать три лекции).

Протоиерей П. П. Левитский – общую церковную и русскую историю (семьдесят и четырнадцать лекций).

Иеромонах Гурий (Егоров) – Священное Писание Нового Завета (шестьдесят восемь лекций).

Иеромонах Лев (Егоров) преподавал дидактику Закона Божия (тридцать четыре лекции) и руководил практическими занятиями по ней.

Ф. К. Андреев читал Священное Писание Ветхого Завета (девяносто три лекции), С. А. Купрессов – миссионерство (семьдесят три лекции) и В. И. Колчев преподавал церковное пение (тридцать пять лекций).

Обязанности секретаря, казначея, а иногда и писаря исполнял сперва заведующий, а с 1 марта 1920 года его помощник. Хозяйством заведовал ризничий Александро-Невской лавры, слушатель училища иеромонах Серафим (Васильев). В конце учебного года были избраны и утверждены митрополитом Вениамином в должности преподавателей протоиерей А. И. Боярский, иеромонах Серафим (Протопопов) и Л. Н. Парийский.

Учащиеся прослушали полный курс по Священному Писанию Ветхого Завета, общей церковной и русской истории, христианской апологетике, литургике, церковному проповедничеству и дидактике Закона Божия и незаконченные курсы по Священному Писанию Нового Завета, миссионерству и церковному пению. Некоторые слушатели, кроме того, давали пробные уроки по Закону Божию и под руководством С. А. Купрессова говорили проповеди в Феодоровском подворье и других храмах Петрограда.

Сравнение деятельности Богословско-Пастырского училища за первый (1918/19) и второй (конец 1919/21) учебные годы дает возможность оценить глубину произведенной в нем реформы. В училище значительно обновился состав преподавателей: только трое из их первоначального числа (архимандрит Николай, И. П. Щербов и С. А. Купрессов) продолжили чтение лекций во втором учебном году. Пополнение корпорации в значительной степени произошло за счет монашества Александро-Невской лавры. В то же время существенно изменилась и программа обучения. Она приобрела ярко выраженный практический характер за счет упразднения «теоретических» дисциплин. Наибольшим по объему курсом стала литургика. Важнейшими учебными предметами, наряду со Священным Писанием, сделались христианская апологетика и миссионерство, потребность в которых диктовалась веяниями времени.

По окончании учебного года тринадцать человек были оставлены на том же курсе и двадцать три были переведены на второй и часть из которых сразу поступила в Богословский институт.

Особая Комиссия, по поручению Совета Богословского института, разработала вопрос о взаимоотношении его с Пастырским училищем, так как с 1921 года последнее существовало уже в тесной связи с Богословским институтом, как подготовительная к нему ступень, имея особую педагогическую корпорацию, объединенную заведующим (И. П. Щербовым), который в то же время был проректором института. Тем более, что училище содержалось на общие с институтом средства, хотя и по особой смете.

Смета Богословско-Пастырского училища на 1921 год выражалась в 1 123 280 руб. (по тогдашнему курсу); смета Богословского института – в 3 970 000 руб. Обе сметы (5 100 000 руб.) покрывались церковными сборами в четыре праздничных дня в году во всех храмах Петрограда (в праздники Рождества Христова, Недели ваий, Троицын день и Преображения Господня).

Чтобы иметь более подготовленный для изучения богословских предметов контингент слушателей, Богословский институт в 1921 году повысил требования к поступающим в него, установив вступительные экзамены по Священному Писанию Нового Завета, апологетике, литургике, общей церковной истории и по этимологии греческого языка. В связи с этим в Богословско-Пастырском училище с 1921 года был открыт третий подготовительный курс, условия приема на который оставались те же (4 класса средней школы, или 1-я ступень).

В тяжких трудах и заботах прошел 1920 год – первый год существования Богословского института. 22/9 мая 1921 года в торжественной обстановке, подводя итоги первого года существования Богословского института, о. Николай Чуков указал на две его характерные особенности. Первая та, что Богословский институт является не только Высшим учебным заведением, но церковно-просветительским центром епархии.

Вторая особенность Богословского института состояла в том, что его церковно-просветительская деятельность развивается под руководством Владыки Митрополита в тесной связи с приходскими общинами Петрограда и губерниями.

«Связь эта выражается даже внешним образом: в институте происходят собрания разных комиссий представителей от приходов Правления и здесь же помещается Канцелярия Правления. Внутренняя же связь состоит в том, что наставники Института, привлеченные ими лица и отчасти студенты заседают в Правлении, его комиссиях, а также читают лекции, проповедуют и вообще принимают участие в приходской жизни. Приходы в свою очередь заботятся о материальном благоустройстве института, а некоторые, кроме того, и подготовке слушателей. Наряду с щедрыми пожертвованиями некоторые приходы, например, Покровский в Коломне, Крестовоздвиженский на Петроградской стороне, а также выбирают и направляют юношей и девушек для служения Церкви и даже подготовляют их к лучшему усвоению богословских наук. Так пролагаются пути к самому тесному единению Богословского института с приходами.

Великая благодарность от Совета и студентов Института всем этим ревнителям Церкви и просвещения, особенно Владыке Митрополиту, нашему неизменно благожелательному покровителю!

Волею правительства в 1918 году все духовно-учебные заведения были закрыты. Милостью Божией, трудами нашего Владыки и усердием приходских общин, они с 1921 учебного года восстанавливаются, можно сказать, в полном составе. Были Духовная академия, Духовная семинария и Духовное училище – ныне существуют Богословский институт, Богословско-Пастырское училище и нем подготовительный класс – все на новых началах, с большим приспособлением к потребностям Церкви и запросам окружающих людей. В них каждый, желающий послужить Церкви, найдет себе место – в зависимости от своего общего образования. Пусть же все ревнители Православной Церкви, а особенно находящиеся здесь настоятели и представители приходов всячески позаботятся о том, чтобы все эти духовные школы наполнились возможно большим количеством слушателей. Ведь от распространения, усвоения христианского просвещения зависит светлое будущее не только Петроградской епархии, но и в дальнейшей перспективе – и всей Русской Церкви»³³¹.

Сохранилось письмо епископа Ямбургского Алексия (Симанского), будущего Патриарха всея Руси, митрополиту Арсению (Стадницкому), в котором он описывает институтский праздник:

«Был я на акте в Богословском институте. Сначала была литургия на Троицком подворье, которую мы втроем совершали с огромным числом сослужащих, так что приобщалось нас тридцать человек. Потом был акт, оставивший самое хорошее впечатление. Проректор Щербов прочел не сухой, а очень жизненно составленный отчет, а Мироносицкий – в высшей степени содержательный доклад по вопросу о богослужебном языке, где очень ясно и интересно, с множеством типичных примеров, провел мысль о несообразности самого предположения перевести богослужение с славянского на русский язык. Жаль, что и доклад Щербова, и речь Мироносицкого не могут быть напечатаны для широкого распространения, первый как руководство к образованию и ведению, хотя бы в сокращенном масштабе, курсов богословских, второй – как рассуждение, всецело исчерпывающе злободневный вопрос»³³².

Незадолго до этого епископ Алексий так охарактеризовал о. Николая в письме к митрополиту Арсению:

«Очень исполнительный, тактичный и усердный к службе Божией»³³³.

Второй учебный год (1921–1922) в Богословском институте прошел успешно. В своем отчете за прошедший год ректор отец Николай Чуков говорил о том, что в течение года в институте произошли следующие изменения: 30 августа преподавателем по истории религии были избраны С. С. Безобразов и ассистентом по кафедре христианской педагогики свящ. В. Ф. Пищулин, 23 ноября преподавателем церковного проповедничества – прот. Н. В. Чепурин, освободившуюся кафедру русского сектантства и раскола занял по предложению Совета ассистент при кафедре сравнительного богословия прот. М. В. Митроцкий. Преподавательница греческого языка С. В. Толстая подала прошение об увольнении и на ее место был избран А. П. Алявдин. На собраниях 23 ноября и 20 декабря 1921 года, а также 7 февраля 1922 года были избраны еще восемь профессоров и один преподаватель: прот. П. Лепорский, Д. Абрамович, проф. П. Верховский, М. Н. Соколов, Б. Ф. Фармаковский, Н. Малицкий, прот. В. Верюжский, И. И. Соколов и И. Гревс.

На заседании Совета 5 октября 1921 года о. Николай Чуков сделал следующее сообщение:

«Наблюдение над общественной жизнью показывает, что интерес к религиозным вопросам все более и более увеличивается. Учитывая это, Центр. Комитет Российск. Коммун. Партии разработал целую программу антирелигиозной пропаганды (см. Петроградскую Правду № 204 от 2 окт. «Резолюции 15 Губ. конференции» и «О нарушениях программы партии в религиозной области»). Чтобы не оставить современных христиан без руководства, было бы целесообразно с христианской точки зрения осветить такие вопросы, как происхождение мира, жизни на земле и происхождение человека, происхождение религиозных верований, монотеизм и политеизм, христианство, наука и религия, жизнь и религия, естественно-научный монизм, этика и материалистическое понимание истории. Разработанные на эти темы доклады могли бы быть предложены в виде публичных лекций в Богословском институте и различных церквях в Петрограде, а с течением времени напечатаны в виде отдельных брошюр».

Предложение о. Ректора встретило общее сочувствие. Присутствующие засвидетельствовали крайнюю необходимость иметь церковным людям определенный ответ на те вопросы, которые соприкасаются с естественными науками. Теперь же даже духовенство в провинции часто совершенно теряется и не знает, как ответить антирелигиозным пропагандистам. Необходимо привлечь к просветительской работе профессоров университета – специалистов по естествознанию. Их лекции и брошюры будут свободны от упреков в конфессионализме и произведут надлежащее впечатление. Совет постановил предложение о. Ректора одобрить, а подробную разработку его и осуществление поручить Президиуму³³⁴.

С 1 июня 1921 года отказался от должности и. о. секретаря А. П. Виноградов и его обязанности возложили на проректора. Помощником библиотекаря с 7 февраля 1922 года была назначена П. Д. Новицкая.

15 сентября 1921 года Богословский институт понес большую утрату. После непродолжительной болезни скончался профессор по истории и разбору западных исповеданий И. П. Соколов. Совет института постановил выделить на его погребение 253 тыс. руб. и на приобретение его библиотеки 1 млн. рублей³³⁵. 25(12) октября в 40-й день по кончине И. П. Соколова была совершена заупокойная литургия с панихидой в Свято-Духовской церкви при участии студентов и Братства Александро-Невской лавры. 30(17) октября в воскресенье в 3½ часа дня Владыка Митрополит в институте совершил панихиду с семью священнослужителями, а после нее состоялось заседание, посвященное памяти И. П. Соколова. Читали доклады Д. И. Абрамович, Д. П. Миртов, протоиерей Н. В. Чепурин и В. В. Грабовская³³⁶.

В течение учебного года было девять заседаний Совета. На них, кроме текущих вопросов, были разработаны правила поступления в институт, о вольнослушателях, о письменных работах на курсах, о научных и практических занятиях для окончивших Богословский институт, о присуждении 1-й ученой степени кандидата богословия.

За отчетное время было проведено одиннадцать собраний Правления, посвященных, главным образом, экономическому благоустройству института. В конце февраля 1922 года денежные суммы, приходно-расходные книги и документы были проверены Епархиальным Ревизионным Комитетом за время с 1 июня 1921 года и признаны в порядке. Смета по содержанию института и училища представлялась на рассмотрение и одобрение Общества Православных приходов Петрограда и губернии через Правление последнего. Единственным источником содержания института, как и раньше, являлся церковный сбор, производимый четыре раза в год. Благодаря чрезвычайной экономии Правления собранных средств было достаточно для поддержания института, его отопления и освещения. Что касается вознаграждения служащих лиц, то оно было весьма скромное и едва покрывало их расходы на проезд в институт.

Кроме Совета и Правления с 14 сентября 1921 года стал действовать Президиум, собирающийся не менее двух раз в месяц. Его ведению предстояло первоначальное рассмотрение всех дел, поступающих на обсуждение Совета и Правления, и возбуждение новых вопросов, ведущих к развитию научно-учебной и упорядочению административно-хозяйственной жизни института. Членами Президиума, кроме ректора и проректора, были профессора Ю. П. Новицкий и Ф. Андреев, кандидатами были избраны Л. Д. Аксенов и М. Приселков.

1 апреля Богословский институт вместе с Богословско-Пастырским училищем были вновь зарегистрирован в Отделе Управления Петрогубисполкома и 1-го городского района.

За год было сто пятьдесят восемь учебных дней, из которых в первом летнем триместре – пятьдесят один, во втором осеннем – шестьдесят восемь и в третьем зимнем – тридцать девять. За это время было студентам были прочитаны семьсот пятьдесят две лекции по обязательным и сорок девять по необязательным дисциплинам, к тому же проведено сто тридцать два собрания кружков: три пастырского, тринадцать проповеднического, семнадцать библейского, тридцать два миссионерского, сорок одно по церковному пению. Совместно для I и II курсов читалось Священное Писание Ветхого Завета, древняя и русская церковная история, патрология, нравственное богословие с агиологией, христианская мистика и религиозная метафизика (семь предметов); отдельно для II курса – Священное Писание Нового Завета, догматическое и пастырское богословие, история религий и дидактика Закона Божия (пять предметов); для I курса – литургика, церковно-славянский язык и гимнология, греческий язык (три предмета). По Священному Писанию Ветхого Завета при шестьдесят одной лекции было прочитано: введение об истории ветхозаветного канона и текста, о ветхозаветных переводах, книги законоположительные, исторические, учительные и книги пророка Исайи со сведениями исагогическими и экзегесисом более выдающихся мест. По древней церковной истории при пятидесяти лекциях было прочитано после понятия о науке, ее задачах и методах источники церковной истории, церковная историография древнего и нового времени, история Церкви до времени Константина Великого и истории Церкви на латинском Западе в главных ее моментах с древнейших времен до отделения от Восточной Церкви.

В русской церковной истории при шестидесяти одной лекции после введения были прочитаны следующие отделы: установление церковно-иерархических отношений со Вселенской Церковью (до 1037 г.), Русская Церковь как митрополия Константинопольского патриарха (с 1037 по 1448) и Русская Церковь как автокефальная митрополия Вселенской Церкви. Студентами на зачетах был сдан полный курс по русской церковной истории.

По патрологии на восьмидесяти лекциях после определения «Отца Церкви» чрез понятие о церкви и источников патрологии были прочитаны отцы и учителя церкви III, IV и V веков, кончая на Востоке св. Епифанием Кипрским и св. Иоанном Златоустом, а на Западе – бл. Августином. По нравственному богословию с агиологией при шестидесяти лекциях были изложены отделы о естественном нравственном законе и православно-христианское учение о нравственности на основе православного учения о спасении человека. По агиологии после указания важнейших источников и пособий дана подробная характеристика мучеников и преподобных. Для зачета каждый студент должен был изучить житие и составить характеристику одного из святых Православной Церкви. По сравнительному богословию в течение одного триместра (при пятнадцати лекциях) были сообщены сведения об истории науки и разделении церквей.

Примечательным событием во второй год существования Богословского института было введение нового предмета под названием «Христианская мистика». Преподавать этот предмет поручено было прот. Павлу Аникиеву. Цель его заключалась в том, чтобы «дать исчерпывающие ответы в духе православной церковности на те вопросы, которые ставят современному религиозному сознанию проблемы: а) имяборчества, б) теософии и в) иоаннитства (братцы...), затем, воспитывать 1) пастырей-духовников и способных говорить проповеди не общественного, а мистико-аскетического содержания, в духе примерно, аскетических проповедей еп. Игнатия, ап. Феофана Затворника и о. Иоанна Сергиева и 2) приготовлять миссионеров, знающих основы православной мистики и потому способных защищать христианство против нападок теософов и различных представителей мистического сектантства»³³⁷. По христианской мистике при тридцати восьми лекциях прочитан курс – опыт построения теории православной мистики преимущественно по творениям преподобного Симеона Нового Богослова. По религиозной метафизике при сорока четырех лекциях было прочитано введение в гносеологию и метафизику. По Новому Завету только для II курса при двадцати двух лекциях были сообщены сведения об апостоле Павле и его посланиях к римлянам, коринфянам, галатам.

По догматическому богословию при пятидесяти пяти лекциях были прочитаны отделы о Боге Промыслителе – Спасителе, Освятителе и Мздовоздаятеле.

По пастырскому богословию при двадцати четырех лекциях закончен курс – рассмотрены чины таинств и обрядов по требнику и совершенное церковное законодательство в его основных чертах. По дидактике Закона Божия при ста четырнадцати лекциях разобраны с точки зрения применимости к современным условиям различные системы курсов Закона Божия, а также рассмотрены методы обучения Закону Божию в применении к различным курсам в связи с психологией учащихся. По истории религии при пятидесяти лекциях были прочитаны отделы о первобытной религии, исламе и буддизме.

Только для первого курса по литургике при шестидесяти четырех лекциях был полностью прочитан весь курс об общественном и частном богослужениях.

По греческому языку при пятидесяти шести лекциях были прочитаны отрывки из св. Евангелий от Матфея и Луки, посланий апостола Павла и важнейшие молитвы и церковные песнопения с подробным грамматическим и синтаксическим разбором и богословско-философским объяснением наиболее характерных библейских понятий. Параллельно изучена была этимология и главнейшие правила синтаксиса.

Курс по гимнологии имел пятьдесят пять лекций и распадался на два раздела: практическое изучение церковно-богослужебного языка и изучение церковных песнопений со стороны литературной, исторической и догматико-нравственной. Таким способом были рассмотрены тропари воскресные и великих праздников, а также стихиры и тропари недель Св. Четыредесятницы. Кроме того, по истории церковных песнопений сообщены сведения о древнем периоде христианской гимнографии, кончая творчеством св. Романа Сладкопевца.

За отчетное время состоялись, как уже говорилось выше, собрания кружков. В проповедническом кружке студенты упражнялись в произнесении проповедей и разборке тем, а в дидактическом – были ознакомлены с психологическими научными основами современной педагогики. В библейском кружке после докладов об организации библейских кружков, о Библии, ее чтении и толковании было разобрано десять глав Евангелия от Матфея с детальным анализом Нагорной проповеди. Доклады в важнейших частях прочитывались целиком и часто или всегда возникала оживленная беседа. Особенно горячо обсуждался на заседаниях вопрос об аскетизме. Некоторые из докладов были прочитаны в Почтамской церкви и Троицкой на углу Стремянной во внебогослужебное время. В этих церквах выступали публично шестнадцать студентов и в их числе с разрешения митрополита Вениамина две женщины. В миссионерском кружке пять собраний были посвящены лекциям руководителя прот. М. В. Митроцкого, а на всех остальных читались и обсуждались доклады студентов. Из представленных тридцати студенческих докладов было заслушано и разобрано двадцать. Темы были самые разнообразные: какими качествами должен обладать миссионер и может ли быть допущена к миссионерской деятельности женщина, о так называемой приспособляемости миссионера, об органической связи между догматом и моралью. Большая часть докладов знакомила с католичеством по трудам русских богословов А. Хомякова, митрополита Антония (Храповицкого) и Сергия (Страгородского). Здесь рассматривались темы об отличии православия от католичества, о единстве, кафоличности Церкви; о спасении, о том, как отразилось католическое учение о спасении в искусстве и литературе Запада, о папских притязаниях на главенство в церкви с точки зрения Священного Писания и т. д. Вместе с тем студенты знакомились с латинской литературой, посещали собрания при костеле св. Екатерины и иногда даже выступали там в защиту православной истины. Одобренные в миссионерском кружке доклады, как и библейские, могли читаться с немалой пользой для православных слушателей.

Занятия по церковному и духовному пению не имели планомерного характера. Был образован четырехголосный смешанный хор, который спел несколько молебнов и панихид, два всенощных бдения и несколько пьес на Рождественском вечере. Было разучено несколько песнопений на греческом языке, музыка для которых вновь была написана П. П. Мироносицким.

По необязательному латинскому языку после занятий в младшей группе по материалу книги Михайловского переводили и комментировали Лактанция и гимны Амвросия Медиоланского с попутными сведениями из грамматики.

Наставники, сосредотачивая свое внимание на учебном деле, так же, как и в предыдущем учебном году, широко занимались церковно-просветительной деятельностью вне института. Почти все читали лекции на религиозные, нравственные и церковно-исторические темы в церквах, подворьях, братствах и других местах Петрограда, проводили там внебогослужебные беседы и особенно часто проповедовали с церковной кафедры. И. И. Соколов принимал участие в организации богослужений на греческом языке в петроградском греческом храме св. Димитрия Солунского. П. П. Мироносицкий вел занятия по церковному пению с детьми при шести церквах, со взрослыми при двух церквах и руководил классами пения при церкви Экспедиции заготовления ценных бумаг и при Эстонской церкви.

В. Б. Шкловский был заведующим «Бюро деятелей Петроградской церковной частной миссии», секретарем епархиального миссионерского Совета и различных приходских советов.

Наконец, несмотря на крайне неблагоприятные условия для ученых занятий, большинство наставников продолжало свою учебную деятельность. Некоторые из них состояли членами или научными сотрудниками Российской Академии наук, другие – членами Палестинского, Славянского обществ, Коллегии востоковедов, Комиссии «Константин Порфирородный». Неоднократно они делали свои доклады и сообщения там.

Многие из преподавателей работали над интересующими их темами. Так, например, протоиерей П. П. Аникиев изучал вопросы об отношении мистики к теософии, о почитании имени Божия, об отношении мистики восточной к мистике западной. А. П. Алявдин перевел с сирийского языка «Книгу о законах стран», вышедшую из школы гностика Бардесана, а также некоторые новозаветные апокрифы и сказания. С. С. Безобразов изучал материалы, объясняющие происхождение пелагианского движения. М. Н. Соколов занимался средневековой еврейско-арабской литературой, библейскими комментариями и извлекал из состава древнееврейского языка слова без фонетических эквивалентов в других семитических языках и классифицировал их по семантическим признакам с сообщением существенных опытов их толкования.

На второй курс было переведено пятьдесят девять человек: тридцать три студента (двадцать два мужчины и одиннадцать женщин) и двадцать шесть вольнослушателей (одиннадцать мужчин и пятнадцать женщин), из них тринадцать активных, сдавших зачеты и тринадцать пассивных, без сдачи зачетов, только слушающих лекции. На I курс было принято сто сорок три человека (шестьдесят четыре мужчины и семьдесят девять женщин) в возрасте от 18 лет. Из них шестьдесят семь – в качестве студентов и семьдесят шесть – вольнослушателей.

Всего на двух курсах было двести два человека: сто студентов и сто два вольнослушателя, из них девяносто семь мужчин и сто пять женщин. Священный сан имели семнадцать человек: два архимандрита, один игумен, два иеромонаха, восемь священников, два иеродиакона. В продолжении учебного года приняли пострижение четыре человека и рукоположены в сан четыре диакона.

30 мая 1921 года был совершен молебен и тогда же начались занятия. Перерывы в чтении лекции были: август, с 23 декабря по 23 января и с 1 по 28 апреля, когда сдавали зачеты и экзамены. Таким образом учебный год длился 11 месяцев.

При новой власти и политике содержать себя институту стало гораздо труднее. Неудивительно, что из двухсот двух человек, бывших на I и II курсах, совсем не могли приступить к занятиям тридцать три – тридцать пять на первом курсе и два – на втором. Но несмотря на крайне неблагоприятные условия, сто семь человек (пятьдесят восемь на первом и двадцать девять на втором курсе) аккуратно посещали лекции в течение года и из них девяносто два, т. е. 87%, сдали зачеты.

Несмотря на тяжелейшие экономические условия исправно платили налоги и сборы. Сохранилась справка от 12 декабря 1921 года:

«В Горфинотдел. Петроградского Богословского института заявление. Прошу принять единовременный сбор на просветительские учреждения (установленный обязательным постановлением по гор. Петрограду в декабре 1921) в сумме 210 000 – взысканный со служащих Института на обороте сего наименованных:

а) Богословский институт. 1. Петровский Александр Васильевич – 30 000;

2. Чепурин Николай Викторович – 30 000; Чуков Николай Кириллович – 30 000;

б) Богословско-Пастырское училище.

1. Егоров Гурий Михайлович – 30 000;

2. Егоров Лев Михайлович – 30 000; 3. Левитский Павел Петрович – 30 000;

4. Тихонов Иннокентий Дмитриевич – 30 000»³³⁸.

Помимо учебных занятий, студенты, как и в прошлом учебном году, продолжали активное участие в местной церковно-приходской жизни. Главное – они проповедовали. Эта работа велась не только в самом Петрограде, но и в других местах, где студенты жили некоторое время.

В течение учебного года было устроено несколько паломничеств и братских собраний. В июне и июле со своими наставниками слушатели посетили Макарьевскую пустынь и Александро-Невскую лавру. Братские собрания студентов с наставниками проводились 2 августа, 11 января на Рождество, 17 февраля при открытии портрета Святейшего Патриарха и 16 апреля – в понедельник на Пасхальной неделе. На всех этих собраниях присутствовал Владыка Митрополит, викарные епископы и ближайшие друзья института из духовенства и Общества приходов. С конца ноября, по инициативе прот. М. В. Митроцкого и обычно под его председательством, открывались воскресные собрания, проводимые один или два раза в месяц. На них студенты при участии ректора, проректора и некоторых наставников объясняли очередное Евангелие и обсуждали богословские и церковные вопросы. Таких собраний было десять.

Для полноты картины жизни в Богословском институте необходимо отметить то большое участие, которое принимала в благоустройстве института студенческая коллегия. Коллегия состояла из четырнадцати человек по семь первого и второго курсов. Председателем ее был иеромонах Макарий, его помощником – игумен Серафим. Оба они были избраны представителями студентов в Совет института. Секретарем коллегии определили А. В. Зиновьева. От Совета института присутствовали проректор и профессор Ф. К. Андреев. Коллегия рассматривала вопросы об издании лекций и распределении учебных занятии, о времени и условиях сдачи зачетов, об организации церковного сбора и установлении связи между институтом и приходами, о совершении паломничества, торжественных богослужений, устройстве собраний, об оказании материальной помощи студентам. Коллегия при участии студентов соорудила крест с украшениями для ношения его преемственно ректорами Петроградского Богословского института и портрет Святейшего Патриарха Тихона. Члены коллегии – доктора медицины А. М. Скородумов, В. П. Пивоваров и В. В. Грабовская – оказывали медицинскую помощь наставникам и слушателям института. В конце учебного года особая комиссия из В. В. Соболевой, В. В. Грабовской и А. В. Зиновьева при участии проректора выработала проект положения о коллегии студентов. Этот проект (см. Приложение), одобренный 19 марта общим собранием студентов, 2 мая был утвержден Советом института.

За полезную и усердную работу для института председателя коллегии иеромонаха Макария Владыка Митрополит благословил на ношение золотого наперсного креста, а прочие члены коллегии получили портреты Владыки Митрополита с его подписью и книги.

Кроме коллегии многие студенты и вольнослушатели принимали деятельное участие в жизни института: несли нелегкий труд по церковному сбору на институт, другие – по лучшему устройству собраний и богослужений, третьи – по исправлению различных поручений от института и т. п.

К концу 1921/22 учебного года положение института значительно укрепилось: его организация, как высшего учебного заведения, была закончена, все кафедры замещены. Кроме лекций были введены практические занятия, успешно действовали кружки. Совет постановил принимать в институт без экзаменов только лиц с высшим образованием, а остальные должны были сдавать экзамены по пяти предметам. Имея в виду будущую ученую деятельность своих студентов, Совет признал необходимым ходатайствовать перед Высшей Церковной Властью о даровании права присуждать первую ученую степень кандидата богословия.

Наряду с этим Совет института, как и прежде, деятельно стремился к объединению интеллигентных религиозных людей вокруг Православной Церкви и к установлению связи с приходскими общинами Петрограда. Для этого были приглашены специалисты из университета и других учебных заведений. Многие из них заняли места наставников в Богословском институте. Другие проводили публичные лекции в институте. За упомянутый учебный год было прочитано сорок семь лекций на самые разнообразные темы. Кроме профессоров и преподавателей института, в них принимали участие профессора б. Духовной академии – В. М. Верюжский, И. И. Соколов; университета – Л. П. Карсавин, Л. К. Ильинский, С. А. Алексеев, С. П. Глазенап, Д. М. Позднеев, Д. И. Абрамович, С. В. Рождественский, И. М. Гревс; архимандриты Иннокентий, Сергий, протоиереи С. И. Бычков, А. И. Введенский, М. С. Попов, Д. Якшич, инженер Н. Д. Красильников и А. П. Обновленский. Как дальнейшую ступень к объединению Совет на последних заседаниях наметил образование при Богословском институте ученой богословской коллегии, куда бы вошли и все наставники Петроградской б. Духовной академии.

Приходы сборами поддерживали Богословский институт и своими членами увеличивали число учащихся, а наставники и студенты института принимали деятельное участие в их жизни. Так группа студентов из одного брата и восьми сестер под руководством протоиерея М. В. Митроцкого в Крестовоздвиженском приходе проводила беседы со взрослыми и детьми, учила церковному пению, устраивала загородные экскурсии, детские вечера, читала и пела за богослужением, убирала храм. Две сестры в течение месяца исполняли обязанности псаломщиков.

На заседании Совета 14/1 марта 1922 года обсуждался вопрос о допущении лиц женского пола к участию в ведении публичных лекций в Богословском институте. В. Б. Шкловский вручил проректору 100 тысяч рублей в качестве гонорара первой женщине, которая выступит с публичной лекцией в Богословском институте. На это проректор сказал, что

«С благословения Владыки Митрополита студентки Богословского института предлагают библейские доклады в церковном помещении, но не с амвона и во вне богослужебное время. 3 апреля 1921 года О. А. Добиаш-Рождественская выступила с публичной лекцией в самом институте. Препятствий к подобному выступлению других женщин нет, но делать это предметом особого постановления и широкого и намеренного осведомления церковного общества вряд ли Совету Богословского института удобно, потому что вопрос об участии женщин в церковной проповеди подлежит разрешению Владыки Митрополита»³³⁹.

Были устроены 4-недельные курсы для подготовки руководителей детским церковным пением в Петрограде.

Так в живой связи с приходами и церковной интеллигенцией Петрограда строилась жизнь института в этом учебном году.

Третий учебный год в Богословском институте также состоял из трех триместров: зимнего, летнего и осеннего. К концу 1922 в институте училось сто восемнадцать человек: шестьдесят шесть студентов и пятьдесят два вольнослушателя, из них пятьдесят пять мужчин и шестьдесят три женщины. По курсам они распределялись так: на третьем курсе – тридцать один, на втором – пятьдесят два и на первом – тридцать пять. Все в возрасте свыше 18 лет. В этом году было девять заседаний Совета. Наставников и членов Совета девятнадцать человек: тринадцать профессоров и шесть преподавателей. Примечательным событием этого, третьего, года существования института было избрание Святейшего Патриарха Тихона его почетным членом. На заседании Совета 7 февраля 1922 года ректор прот. Николай Чуков по этому поводу сказал:

«Организация Богословского института, можно сказать, закончена – все кафедры замещены, и в следующем году корпорация наставников начнет действовать в полном составе. Желательно ознаменовать это важное для института обстоятельство выражением признательности от целостной корпорации Светлейшему Патриарху за его постоянное отечески попечительное отношение к институту. Студенты соорудили портрет Святейшего Патриарха и он будет открыт в помещении института 17 февраля после молебствия, которое совершится в Троицком подворье Владыкой Митрополитом в сослужении со своими викариями. Президиум, со своей стороны, предлагает Совету просить Его Святейшество оказать честь институту принятием на себя звания почетного члена института»³⁴⁰.

Присутствующие согласились, что вполне справедливо выразить благодарность Святейшему Патриарху за милостивое отношение к институту. Святейший Патриарх Тихон – единственное самое высшее лицо в России и его необходимо отличить от всех других почетных членов.

5 апреля 1922 года заведующий отделом регистрации Обществ, Союзов, Религиозных и иных объединений ОУП Г. И. Карпов запросил к 10 апреля «списки в двух экземплярах на преподавателей и членов Совета с указанием адреса каждого и занимаемого общественного положения»³⁴¹.

17 апреля в Административный Подотдел Отдела Управления Петрогубисполкома были поданы «списки наставников и членов Совета Богословского института», которые и сейчас представляют ценность, поскольку дают возможность узнать имена замечательных христиан сложного исторического периода нашей Церкви, поэтому приводим полностью списки, поданные летом³⁴².

БОГОСЛОВСКИЙ ИНСТИТУТ

ЧЛЕНЫ СОВЕТА

БОГОСЛОВСКО-ПАСТЫРСКОЕ УЧИЛИЩЕ

27 апреля 1922 года исполнилось 25 лет служения о. Николая в сане. По этому случаю в Казанском соборе митрополит Вениамин совершил литургию и молебен. От института была представительная делегация во главе с профессором И. П. Щербовым. В приветственном слове были высказаны добрые пожелания и поднесена икона Божией Матери.

Между тем ситуация в городе обострилась.

21 апреля 1922 года началось изъятие ценностей из действующих храмов Петрограда, в канун пятидесятидвухлетия вождя революции.

12 мая 1922 года согласно предписанию Райкома от 9 мая под руководством Ершова происходит вскрытие мощей святого благоверного князя Александра Невского.

О. Николай записывает в эти дни в дневнике:

«2/15 мая 1922 года. Понедельник.

Идут тяжелые дни, снимается иконостас собора, несмотря на распоряжение из Москвы о приостановке. И не найти права! <...>

Очевидна мысль; поскорее снять иконостас, поставить Центр перед свершившимся фактом, и – конец! Так это случилось уже с ракой; в пятницу разобрали, а в субботу пришла телеграмма. <...>

3/16 мая 1922 г. Вторник, 12 часов ночи.

Совершилось! Иконостас и царские врата уже почти разобраны или, вернее, – разрушены. Ничто не помогло. Вчера вечером пришло человек двадцать пять; собор был опять закрыт, работали до 5.30 и разрушили много. <...>

Сегодня с утра я все ждал ответа из Москвы. Около 12 дня каких-то два молодых человека приходили в собор и сообщили, что есть благоприятная телеграмма относительно царских врат. Около 2-х часов приносят телеграмму на имя Жукова от Ятманова с извещением, что около 3-х часов придут он и Бакаев, что до тех пор не приступать к снятию царских врат. Тут же приложена телеграмма Ятманову с сообщением копии посланной телеграммы в Смольнинский губисполком и Бакаеву: „Снятие церковных врат Казанского собора задержать 15.5.1922. Калинин“.

В 3 часа явился Ятманов, за ним Бакаев, и сразу отдал приказание „снимать“.

Первый раз видел его. Глаза бегают, хитрые, подозрительные; странная привычка хихикать; властные тона; полная несговорчивость – ни на какие уступки и резко непримиримое отношение ко всему, что касается какого-нибудь послабления в пользу Церкви. При осмотре предметов и икон все зарегистрированное непрестанно требовал передавать в Эрмитаж. Никакие просьбы не действовали. Ввиду того, что он вален отправить в Эрмитаж многое из выкупленного уже (свыше 5 пудов), я пытался выкупить боковые царские врата – не согласился ни за что! Явилась мысль уже после его ухода выкупить весь оклад около чудотворной иконы. Не знаю, согласится ли завтра...

Рисунок 65. Казанский собор. Царские врата и иконостас – подарок Всевеликого Войска Донского. Придел сооружен в память войны 1812 года. Разрушен большевиками в 1922 году

Завтра в 2 часа опять придут работать! Скорее бы кончали. И нравственная пытка и физическая усталость чувствуется наконец от всего происходящего <...>

5/18 мая 1922 г. Четверг, 11 часов утра.

Сейчас пришел от ранней Литургии и с требы (причащал больного). Приехал староста, осведомил его кратко обо всем происшедшем с воскресенья.

Вчера, в третьем часу, снова явились, на этот раз со слесарями, и занялись снятием риз с местных икон обоих приделов и царские врат там же. Разрушение иконостаса продолжалось. Весь орнамент, представляющий действительно тонкую, художественную работу, отрывается, меняется, потому что свозиться будет не в Эрмитаж (куда уж царские врата назначены), а в Горфинотдел. Вечером работали матросы. Отдирание и срывание производилось штыками и шашками. Бронзовые звездочки на арке так отрубали, что они летели через весь правый алтарь к Голгофе... Не было аппарата увековечить этот вандализм и отношение „русских“ людей к своему художественно-историческому памятнику.

Вчера в Эрмитаж, в дополнение к отнесенным некоторым сосудам, евангелиям и крестам, – еще 2 креста, 4 евангелия и дарохранительницу 1730 г., дар Императрицы Анны Иоанновны.

Не понимаю этого акта иначе, как определенное гонение на Церковь: почему необходимо брать все мало-мальски художественное непременно в Эрмитаж, если есть полная возможность поставить эти вещи на учет и периодически устраивать выставки, на которые и брать их. А то непременно требуют напрестольный крест, рипиды, посох, потому что они „работы парижского мастера Ажи“, ризу (даже с иконой) Тихвинской Божией Матери, ризу с Ченстоховской иконы Божией Матери. Последнее я уж и совсем не понимаю: цельность впечатления получают от ризы с иконой, а без иконы риза... совсем не то. Опять же – это исторический памятник, присланный Кутузовым в 1813 году. Почему надо убирать его из Казанского собора?!

Пережил тяжелый момент, когда Ятманов с Бакаевым осматривали собор и, намечая ризы в Эрмитаж, а (за компанию...) иконы для реставрации (какая связь всего этого с помощью голодающим?), подошли к чудотворному образу. Риза, конечно, не могла остановить их внимание, но сравнительная древность иконы заставляла опасаться, особенно ввиду резко проявленной тенденциозности осматривающих. Я объяснил, что это икона – времени Пожарского, что подлинный образ в Казани украден, что „ничего особенного“ в смысле иконописном не представляет, словом, всячески старался отвлечь их внимание и поскорее перевести на другие иконы. Удалось кое-как, хотя в этот момент подошел ключарь, и я очень боялся, что он распространится относительно трещины. Тогда бы не избежать реставрации, а может быть, и оставления в музее. То же случилось с чтимой иконой свт. Николая, оставили на месте, заинтересовавшись только ризой...

К окончательному ужасу моему присоединился еще и общий: вчера в „Правде“ помещено сообщение об „отречении“ Патриарха, проводится параллель между этим и отречением Государя, сообщается, что временно управление Церковью берет на себя группа прогрессивных священников. Надо ждать дальнейших сообщений, чтобы понять происходящее. Но роль Введенского, еп. Антонина и иже с ними – преступна.

18 мая 1922 г.

Происходит изъятие ценностей из Исаакиевского собора. Изъятые ценности вывозят на двух грузовиках.

6/19 мая 1922 г. Пятница, 1 час дня.

Слава Богу! Наконец, вчера к 5 часам вечера закончилось „изъятие“, сложили все в нашу кладовую и ушли. Картина неприятная. Народ в значительном числе, любопытствуя, приходил весь вечер, пока я служил всенощную до 8 часов. С главного иконостаса снято все: остались местами медные посеребренные листы, дерево в отверстиях от винтов и гаек, местами испорченное штыками, проломанное, местами вывороченные доски, которые потом, по окончании работ, были восстановлены <...>

Вчера вечером был у Аксенова, делились впечатлениями и мыслями. Рассказал ему обо всем нашем соборном по порядку. О заключенных – все по-старому, освободили Озадовского. Ко мне приходил Л. И. Гиринский, желающий организовать защиту из православных. Суд вероятен в конце будущей недели. По-видимому, хотят сосредоточить все дела по изъятию ценностей и одновременно к ним присоединить и дело о заключенных членах правления Общества приходов. Расчет такой: тут ничего серьезного нет, там вообще на других можно выехать и в общем соорудить „грандиозный“ процесс церковников. Недаром Бакаев говорил мне в соборе, что 75% священников будут привлечены... <...>

16/29 мая 1922 а Понедельник.

Вчера, в воскресенье, служил в Никольском морском соборе. Служили – Владыка Митрополит, Преосв. Алексий, Преосв. Венедикт и были деятели организации двух благочиний под руководством П. П. Мироносицкого. За Литургией, после Евангелия, Владыка Митрополит сказал слово о единении и прочитал послание свое к петроградской пастве об отлучении от общения церковного прот. Введенского и священников Красницкого и Белкова, на основании 13 правила двукратного Собора, как и всех, кто будет продолжать с ними церковное общение, – впредь до раскаяния.

Акт – большой, чреватый последствиями. Во время Литургии это послание было переслано Митрополитом в Захарьевскую церковь, где, как говорят, батюшки, послушав, разоблачились и ушли (это было во время причастного стиха), а о. Введенский вышел с чашей к народу и, сообщив о полученном от Митрополита отлучении, сказал, что кто смущается этим, пусть не подходит к св. Чаше, а кто не смущается, пусть приобщается. Толпа отхлынула и причастились только 4 человека. Затем он говорил очень долго слово, в котором оправдывал себя и обвинял Митрополита и, как говорят, вступил вообще на протестантский путь, отрицая важность епископата... Насколько правда это, пока трудно говорить»³⁴³.

30 мая 1922 года протоиерей Николай Чуков был арестован по делу Петроградских церковников по статье 62 УК.

«30/17 мая 1922 г. Вторник, 3 и 7 часов.

Допрос с 8 с четвертью до 11 часов у следователя Нестерова. <...> Мерой пресечения предъявлен арест в 3-м исправительном доме. Камера – одиночная. Туда же направлены были Союзов и Бычков.

Пришли. Конвоиры славные. Встреча тоже ободряющая: бумагу о нашем аресте от уши хлопнул на стол принимавший...

Поместили на одну ночь в общей камере. Кое-как трое на одной койке без матраца прикорнули. Рано-рано поднялись. Тоскливо. <...>

После обеда нас развели по отдельным камерам. Лучше одному, выспался, можно сосредоточиться, обдумать – что нужно. Сообразил, что и как говорить на суде. Приходил отделенный. Сказал, что привезли поодиночке в автомобилях с Гороховой, в строгое заключение. Ожидается всего будто бы сорок девять человек духовенства. Хорошо работают прогрессисты духовные! Говорят, Введенский сам приезжал с солдатами арестовать Митрополита!.. <...>

Вечер первого дня.

Последний обход, и все начинает успокаиваться. Спокойствие и на душе. Вчера ночью и утром под влиянием бессонной ночи и впечатлений от предъявленного обвинения в организации противодействия изъятию церковных ценностей – слишком большое обвинение и очень опасное в связи с событиями дня, – чувствовалось большое беспокойство и мрачные мысли приходили в голову: расстрел и мысли о семье, принудительные работы и т. п. Сейчас, когда поуспокоился, обдумал обвинение, спроектировал даже защитную речь, – на душе лучше. О расстреле также продолжаю думать – воля Божия! Жаль только семьи, не вставшей на ноги, жаль жены, не привыкшей жить с детьми в ином – зависимом положении, жаль Веруси, еще совершенно не поднятой на ноги. Господь их не оставит. Направление детей хорошее; Царица Небесная да хранит их! А я, если Господу угодно, могу идти к Нему. Жизнь прожита не без пользы. Дай, Бог, детям поработать в жизни для общества так же, как работал их отец.

1 июня/19 мая 1922 г. Четверг.

<...> Сегодня ночью или вчера вечером привезли к нам еще шесть человек, а сегодня еще шесть, всего будто бы двенадцать человек. Есть Дернов; слышал, как вызывали ночью Пищулина. По словам служащего, автомобили по городу все возят батюшек. Все это, по словам о. Союзова (со слов на свидании), чтобы не читали в церквах послания о Введенском, и, будто бы Нестеров говорил, чтобы посаженные „не пороли горячки“, что их изолировали для этой цели. Возможно, что только меня-то, вероятно, еще и за Правление. Хотя все-таки странно – почему не раньше. По слухам (тоже со „свидания“ Союзова), Митрополит низложен, управляет епархией Алексий; Боярский официально примкнул к группе Введенского (вероятно, привезена из Москвы копия резолюции Патриарха). Так дожили до переворота в Церкви. Как-то все это ею переживется. Беда, если реформаторы перейдут меру и зарвутся. Отпадение от Церкви, постепенное охлаждение к вере – вот к чему это может привести. Атеистической власти, по-видимому, этого и нужно. А наши ей помогают. Ужели сознательно? Хочется думать, что прельщены иными целями – помимо честолюбия – даже своеобразно понимаемым „благом“ Церкви. <...>

3 июня/22 мая 1922 г. Суббота. Утро.

<...> Вчера вечером прочитал номер „Правды“ от 2 июня, и там одна сплошная ложь: мы выпускали воззвания, организовывали на местах ячейки для противодействия властям, влияли на Митрополита!.. При такой бесцеремонной лжи вполне возможна подтасовка и осуждение до самых крайних мер. <...>

16/3 июня 1922 г. Пятница. 10 ч. утра.

Вчера допрашивали меня. С утра продолжался допрос Елачича – слабо. Потом Ковшарова – порядочно, продолжался два с половиной часа. Затем блестяще прошел допрос Бенешевича, он поочередно своими ответами „усадил в лужу“ каждого из четверых обвинителей, так что даже московские гастролеры стихли. Зал ожил, настроение поднялось. В конце 8-го часа вызвали меня и полтора часа допрашивали. Волнуясь до допроса, я на самом допросе чувствовал себя совершенно спокойно, отвечал громко, с достоинством, уверенно, с обвинителями даже по временам резко, не давая спуску ни одному из их замечанию. <...>

17/4 июня 1922 г. Суббота. 10 ч. утра.

Вчера пропустили довольно много. Особенно обрадовались обвинители, когда заполучили такого зверя, как архимандрит Шеин – действительный статский советник, член Думы, член Собора, националист. Драницын имел нахальство спросить, по внутренним ли искренним побуждениям он пошел в монахи. На это о. Сергий ответил: „Я считаю подобный вопрос для меня оскорбительным“. Как ни возились, но ничего в сущности поделать не могли. Да и вообще, как выясняет следствие, ничего серьезного не вырисовывается.

Мое выступление накануне описано в „Правде“ совсем не по правде; пристрастие настолько беспардонно, что я не ожидал; вместо того смелого, открытого и ясного выяснения всего хода дела, какой я сделал, тут отпечатано, что я смущался, и не отвечал, и „расплывался туманно“ и т.п. Можно врать, но говорить совсем противоположное как будто и для советской „Правды“ должно было бы быть зазорно. <...>

27/14 июня 1922 г. Вторник. 9 ч. утра.

Вчера в суде было дело с большими инцидентами. Допрашивался свидетель проф. Н. М. Егоров. Рассказывал все прекрасно и обвинению не дал ничего. Обмолвился лишь в конце и, как оказалось, сам не осознавая, о воззвании к массам, о котором будто бы было решено на собрании 11 марта у Аксенова. Обвинение отождествило это с вторым письмом, и ввиду того, что Егоров был причастен всему делу приговоров, обвинило его и в активном участии в преступной организации и привлекло к суду, настояв на заключении под стражу. Сколько не протестовала защита о невозможности такого рода перемены свидетеля в подсудимого, о терроре над священниками, ничто не помогло, и – Егорова арестовали.

Вторым допрашивался Заборовский, показывал хорошо, изложил всю правду относительно посещения Смольного, своей лекции. Обвинению тоже не дал никакого материала. Но в конце что-то намудрил что-то относительно контрреволюционности в Церкви Русской, и хотя Гуревич его вывел потом и заставил объясниться, что он разумел Карловацкий Собор, но обвинение все-таки зафиксировало эту „контрреволюционность“ Церкви в своих видах.

В конце произошел печальный инцидент. Обвинитель Смирнов (московский), нахал и хам, из булочников, натаскавшийся говорить, хотя и с большими неправильностями („деяния, кодекс, в целях“), конечно, не воспитан и не разбирался в выражениях. Гуревичу он бросил обвинение в передергивании; тот, как и вся защита, протестовал, но ему все нипочем. Он не понимает оскорбления, заключающегося в этих словах, не понимает даже, что этот термин шулерский, как объяснил ему Бобрищев-Пушкин, и в сознании своей „невинности“ нагло отстаивал свою правоту и свое право и в будущем прибегать к таким же терминам. Что поделаете с этой публикой...

Суд – сами коммунисты – конечно, в силу партийной дисциплины поддерживает своего, и вот – „справедливость“! ...Где тут святое имя правды? Возможно ли беспристрастие? И можно ли даже думать о том, что наша невиновность может обнаружиться на подобном суде? ... Конечно, нет. Совершенно ясно, что мы все, без тени вины, будем осуждены и осуждены жестоко, как враги пролетариата.

Вчера нас позорили. Нарочно вход был без билетов, нарочно привели и командировали коммунистов на речь Смирнова. Этот московский гастролер ругался, кричал, стучал, грозил, в конце концов охрип. Кажется, натащил все ругательства. И лжецами, и обманщиками величал, и трусами, и чего-чего только не нашел в нас. Меня обличал в лицемерии и не простил мне правдивого и развязного тона, сказав, что я самым беспардонным, бесшабашным образом пытаюсь доказать то-то и то-то... В конце концов, разобрав Патриарха, Митрополита, Новицкого, Ковшарова, Шеина, Огнева, Чельцова, меня, Богоявленского, Карабинова, Зинкевича, Преос. Венедикта, Петровского, Бычкова, Бенешевича, Парийского и Елачича, требовал ко всем этим шестнадцати человекам высшей меры наказания. Половина зала аплодировала (что несколько раз делалось и во время речи). Председатель для виду позванивал и тихонько предупреждал о непозволительности аплодисментов... <...>

Красин Крастин (Крастиньш) обвинял пятьдесят четырех человек. Говорил удовлетворительно, хотя и не по-ораторски. Неожиданно я удостоился от него комплимента, который потом повторял и Жижиленко. Говоря об организации, Правлении, он приводил, какими силами кто обладал и – если бы эти силы пошли бы на другое дело, на службу народу?! „Вот Чуков – человек высокого ума, блестящий оратор, так тонко и красиво умевший показать здесь перед Трибуналом ход дела, что когда он садился на место, я задал себе вопрос, да за что же обвиняют этого человека? ... И вот такими силами обладала эта организация“...

Рисунок 66. На первом судебном процессе по делу о «сопротивлении изъятию церковных ценностей», который проходил в Петрограде летом 1922 года в здании бывшего «Дворянского собрания» (ныне Большой зал филармонии). Снимок сделан в последний день суда 5 июля

Справа налево: 1-й ряд – 1. настоятель Троице-Измайловского собора протоиерей Михаил Павлович Чельцов; 2. настоятель Исаакиевского собора протоиерей Леонид Константинович Богоявленский; 3. проф. Военно-Юридической академии Огнев Д. Ф.; 4. епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников Виктор Васильевич); 5. митрополит Петроградский Вениамин (Казанский Василий Павлович); б. настоятель Казанского собора протоиерей Николай Кириллович Чуков, впоследствии митрополит Ленинградский Григорий.

2-й ряд – 1. мирянин Елачич Николай Александрович; 6. мирянин Парийский Лев Николаевич; 11. протоиерей Федор Григорьевич Тюменев.

Рисунок 67. Процесс Петроградского духовенства. Оглашение приговора 5 июля 1922 года

После, вечером, Гиринский сообщил мне, что он беседовал с Красиным Крастиным и спросил, как понимать его – в худую или хорошую сторону? „Как угодно, – ответил он и добавил, – Вот действительно светлая личность, вот кому бы быть митрополитом, тогда не было бы таких процессов“... Вот где нашел себе почитателя и защитника!

Сегодня речи защитников, а там и наше последнее слово.

Вчера определенно сказал некоторым священникам – Тихомирову, Петровскому, – что ради спасения Церкви надо признать ВЦУ, надо принять резолюцию благочинных, надо войти в новый строй церковный. Просил пропагандировать. <...>

6 июля/23 июня 1922 г. Четверг. 8 ч. утра. 1-й исправдом.

Совершилась великая несправедливость: мы – десять человек – осуждены на расстрел...

Взяли нас из 3-го исправдома в 3 часа дня. Ждали мы до 9 часов вечера. Защитники приходили много раз, успокаивали, советовали „не бояться бумаги“, „не бояться сегодняшнего дня“, убеждали, что „окончательный итог будет более или менее благополучен“...

Накануне, в 8 часов вечера нас пригласили в зал. Там была масса народа, много охраны. Мы на этот раз тоже вышли не как обычно, а сначала во главе с Митрополитом, потом миряне...

Трибунал долго читал обвинительный приговор. Уже по началу, по мотивировке было вино, что осудят. Вопрос был только в том, кого и как. Наконец, председатель дошел и до этого. Сначала обмотивировал отдельно – Владыку Митрополита, Новицкого, Ковшарова, Богоявленского и Чельцова. Потом перечислил всех других – Чукова, Плотникова, Елачича, Огнева, Шеина, Петровского, Бычкова, и в качестве обвинения указал, что мы: 1) составляем активную группу членов Правления, 2) принимали активное участие в Правлении, 3) разрабатывали там вопросы о противодействии изъятию церковных ценностей, с целью возбуждения народных масс до ниспровержения Советской власти. И в заключение – сообщил определение Трибунала, что Митрополит, Новицкий, Ковшаров, Богоявленский, Чельцов, Чуков, Плотников, Елачич, Огнев, Шеин – подлежат высшей мере наказания – расстрелу. Другие – кто на 5 лет (Парийский), кто на 3 года (Бычков, Союзов, Кедринский), кто на 6 месяцев. И целая большая группа, в том числе Бенешевич, Карабинов и Зинкевич – или оправданы, или осуждены условно (как Левицкий) и отпущены на свободу. В зале заседания истерика. Трибунал добавил еще о 48-часовом сроке и прочее тому подобное, и удалился, а нарочно приглашенные разные члены коммунистических курсов и т. п. стали неистово аплодировать смертному приговору! Боже! Надо потерять все высшие человеческие чувства, чтобы приветствовать осуждение на смерть... Вот что воспитывает в массах коммунизм, хвалящийся идеями равенства и братства! Воспитывает чувство ненависти и гнева, отравляет ими нацию (с той и другой стороны), и думает, что этим путем достигается благополучие! <...> В зале были Аня, Коля и Боря. Я знаками показывал Анечке держаться твердо. Но, по-видимому, от нее исходил потом крик „папа, папа“, когда мы пошли уже в свою комнату. Бедная девочка! Бедные, дорогие мои! Как им тяжело пережить все это! Я сам спокоен, совершенно спокоен, потому что на совести нет ничего преступного. Потому что знаю, что я совершенно не виновен в том, в чем меня обвиняют, что даже стыдно получать ореол какого-то мученичества за то, что ничего не сделал... <...>

Нас – „смертников“ – взяли отдельно и отвезли новой дорогой в 1-й исправдом. Сопровождали два автомобиля с вооруженными солдатами и чекистами. Здесь нас записали, опросили и усадили в камеры смертников, в первом этаже, по двое. Мы – с Юрием Петровичем.

Вот провели и первую ночь. Беседовали об этом кошмарном деле, о всей искусственности его вздутости, о полной невиновности, о бесполезности всей процедуры суда: ведь в обвинительном приговоре упомянуто все, что опровергнуто показаниями, сохранены даже все опечатки и ошибки в датах, в наименованиях отдельных лиц (Богоявленский – „благочинный, распространяющий по своему благочинию письма Митрополита“!) Словом, полное невнимание ко всему, выявленному в пользу подсудимых, и, наоборот, внесение в приговор того, что не в их пользу – с точки зрения обвинения, – это членство в Думе Шеина, сенаторство Огнева и тому подобные глупости, которыми, хотя бы для виду, надо было вздуть обвинение в процесс.

Положительно не ожидал подобного пристрастного одностороннего отношения Трибунала. Зачем тогда было создавать процесс, вести его 25 дней? Инсценировать подобное „правосудие“? Как это недостойно, как это унижает власть...»³⁴⁴.

На суде, когда о. Николаю дали последнее слово. Он сказал:

«Последнее слово – последняя правда. И вы, судьи, должны верить этой правде и этому слову. Ведь перед смертью лгать нельзя, нельзя осквернять уст своих ложью» ³⁴⁵.

В приписываемых ему преступлениях он виновным себя не признал³⁴⁶. Он не делал ничего преступного, а делал, что мог, для общей пользы. В вопросах об изъятии он оставался спокоен, ибо Казанский собор, настоятелем которого он был, сдал в пользу голодных 125 пудов ценностей.

«Единственно, что меня заботило, это оставить своим детям честное, незапятнанное имя, и я его таким оставляю. Жаль, конечно, детей, но, если нужно, я встречу смерть спокойно»³⁴⁷.

На вопрос о расколе в Церкви ответил:

«Относительно раскола в Церкви мне известно, я знаю, что существует агрессивная группа духовенства. Но принципы ее работы мне неизвестны, их тезисов я не знаю, журнала „Живая Церковь“ не читал. Персонально я знаю Введенского, Боярского и их некоторые взгляды»³⁴⁸.

Рисунок 68. Священнослужители и миряне, осужденные по делу «о сопротивлении изъятию церковных ценностей»

2-ой Исправдом в Петрограде. 2 декабря 1922. Слева направо:

стоят – священник Федор Григорьевич Тюменев, мирянин Лев Николаевич Парийский, мирянин Николай Александрович Елачич, священник Григорий Федорович Арсеньев;

сидят – протоиерей Михаил Николаевич Соболев, Леонид Константинович Богоявленский, Николай Кириллович Чуков, епископ Венедикт (Виктор Васильевич Плотников)?, мирянин Дмитрий Фролович Огнев, протоиерей Михаил Павлович Чельцов.

О. Николай продолжает записывать в дневнике:³⁴⁹

«14/1 августа 1922 г.

Мы сидим в строгой изоляции, и потому все время проводим в камере, лишены прогулок, книг, газет и даже пользования карандашом и бумагой <...> Некоторое разнообразие вносили понедельники и пятницы, когда проходила „передача“. „Передача“ эта обыкновенно доставлялась нам к вечеру, иногда часов в 7–8. Сначала мне ее приносили, а потом вдруг стали приглашать за ней самого. Тут я догадался, что в судьбе моей, вероятно, произошла перемена. Это и подтвердилось: 20-го июля (старого стиля), вечером, какой-то незнакомый надзиратель открывает форточку и сообщает по секрету, что нас шесть человек помиловали, а о четырех еще неизвестно... Добрая душа. <...>

25/12 августа 1922 г.

Со вторника, 22/9 августа, мы уже не на Шпалерной, а в Пересыльной, на совершенно новом положении. <...>

Рисунок 69. Рисунок, сделанный прот. Н. Чуковым в тюрьме в ночь расстрела (13 августа 1922) митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), Ивана Михайловича Ковшарова и Юрия Петровича Новицкого.

14/1 августа, в понедельник, около 5 часов помощник начальника Бекетов приходит в камеру и читает, что по представлению Верховного Трибунала Президиум ВЦИК заменил расстрел заключением на пять лет. Конечно, радость понятна, но сейчас же хотелось узнать, всем ли десяти человекам это заменено, или нет. Вечером, при передаче, справился у надзирательницы, объявлялось ли Новицкому и Митрополиту, оказалось, что их уже нет с субботы... Где?., тут я вспомнил, что около 11 часов вечера в субботу я слышал, как кого-то выводили из камер наших, как один кто-то очень долго справлялся. Вероятно, тогда их и взяли...»³⁵⁰

7 декабря 1922 года жена о. Николая Валентина Дмитриевна пишет ходатайство в Петроградский Губернский Революционный Трибунал об «амнистии по случаю 5-летия Октябрьской революции»³⁵¹.

Постановление ВЦИК о помиловании Н. К. Чукова и других священнослужителей, направленное в Петроградский губернский суд 24 ноября 1923 года.

«Рассмотрев дело по ходатайству осужденных 5 июля 1922 г. Петроградским губернским революционным трибуналом к пяти годам лишения свободы Венедикта Васильевича Плотникова, Николая Кирилловича Чукова, Дмитрия Фроловича Огнева, Николая Александровича Елачича и Михаила Павловича Чельцова о помиловании, президиум ВЦИК постановил; остающийся срок определенного наказания считать условным и всех вышепоименованных граждан от наказания освободить. О чем сообщается для исполнения.

Член президиума ВЦИК – Енукидзе.

За заведующего отделом частью амнистии ВЦИК – Кузнецов»³⁵².

Это было время, когда часть духовенства Русской Православной Церкви образовала так называемое «обновленчество». Церковный раскол отразился и на положении Богословского института³⁵³.

Прот. А. И. Боярский, проф. С. М. Зарин, свящ. В. Пищулин и другие ушли в обновленчество. По делу православных братств был арестован В. Б. Шкловский. На заседании Совета института 18 июля и. о. ректора был избран проф. Л. П. Карсавин, однако вскоре он был арестован и выслан за границу. Был выслан также Н. О. Лосский, оказался за границей и С. С. Безобразов, а еще раньше – проф. Н. Н. Глубоковский. 15 августа на заседании Совета проректор И. П. Щербов сообщил о тяжелом финансовом положении института: «Ввиду прекращения сборов по церквам финансовое положение Института, существовавшего исключительно на эти сборы, представляется катастрофическим и грозит в недалеком будущем возможным закрытием Института». В целях экономии были сокращены должности делопроизводителя и казначея. Был также продлен срок приема. С 1 сентября исполнять обязанности ректора стал И. П. Щербов.

Пытаясь взять под свой контроль деятельность всех учреждений церкви, обновленцы образовали свое Петроградское епархиальное Управление и прежде всего обратились к Богословскому институту. 14/1 сентября 1922 года в Богословский институт прибыли представители ВЦУ протоиереи С. Архангелов и М. Семенов с целью произвести ревизию. При этом они заявили, что институт решено преобразовать в семинарию, но, прежде чем это сделать, необходимо выяснить «направление и отношение преподавателей и слушателей к новому церковному течению»³⁵⁴.

Под председательством проректора И. П. Щербова 25/12 сентября 1922 года состоялось заседание Совета, где присутствовали: профессора Ф. К. Андреев, А. И. Бриллиантов, прот. В. М. Верюжский, С. М. Зарин, прот. П. И. Лепорский, П. П. Мироносицкий, А. П. Алявдин, прот. Н. В. Чепурин и представитель студенчества иеромонах Макарий. На этом заседании Совета обсуждался вопрос о предъявлении институту со стороны обновленцев требований и принято постановление:

«1. Петроградский Богословский институт как высшее учебное заведение имеет в виду объективные задачи и стоит на церковно-православной точке зрения, вне всяких групповых церковных течений.

2. Богословский институт, существующий на основании законов Советской Республики, содержащийся на свои средства, ни юридически, ни материально не связан с ПЕУ и потому претензии последнего на ревизию института признает не имеющими никаких оснований и противозаконным.

3. Вместе с тем Совет Богословского института должен отметить крайне неделикатный способ обращения ПЕУ к институту»³⁵⁵.

Таким образом, институт сохранил независимость и продолжал свою деятельность, как автономное учебное заведение.

6 декабря 1922 года временно исполняющий обязанности ректора Богословского института и проректор, видимо, в ответ на запрос от властей составил справку об учреждениях. В ней сказано:

«Учредителями Богословского института в 1919 году были члены Православных Приходских Общин Петрограда и его окрестностей; число их, как видно из копии ходатайства об открытии института, простирается свыше шестидесяти человек. Подписавшие ходатайство указывали обычно свое имя, фамилию и адрес, изредка служебное положение. Ни о принадлежности к определенным партиям, ни об имущественном состоянии в ходатайстве никаких сведений не имеется, потому что это совсем не требовалось. Дать в настоящее время все требуемые сведения представляется делом невозможным по неполноте и неопределенности подписей – одни указывали только свою фамилию с инициалами, без адреса, другие давали неясный адрес, третьи, указавшие точный адрес, за три года могли переменить квартиру, четвертые находятся вне Петрограда. Наконец, некоторые выбыли из Петрограда: С. Н. Вишняков, Б. М. Назаров, а другие умерли: Б. А. Тураев, А. А. Шахматов».

К этой справке прилагался и подробный список всех членов Совета Богословского института, аналогичный приведенному выше³⁵⁶.

20/7 декабря 1922 года состоялось заседание Совета под председательством проректора И.П. Щербова и решен ряд вопросов, касающихся деятельности института. В частности было вынесено постановление о том, что Совет института имеет право присуждать ученую степень кандидата богословия, переизбраны на новое трехлетие наставники института Ф. К. Андреев, А. И. Бриллиантов, П. П. Мироносицкий, Н. В. Чепурин, И. П. Щербов. «Вопрос о переизбрании Н. К. Чукова и В. Б. Шкловского, как находящихся пока в отсутствии, члены Совета нашли более удобным отложить до конца учебного года»³⁵⁷. Тогда же с удовлетворением было выслушано «сообщение проректора, что Отдел Управления Петрогубисполкома принял и утвердил вновь редактированное Советом положение о Богословском институте»³⁵⁸. Решено было также обратиться за материальной помощью к православным общинам Петрограда.

В связи с трудным материальным положением института на заседании Совета 31/18 января 1923 года профессора и преподаватели выразили пожелание оплату лекций заменить оплатой проездов на лекции и практические занятия³⁵⁹. Здесь же было решено отложить избрание ректора до 28/15 марта, когда Высшей Церковной властью был утвержден в своей должности прот. Н. К. Чуков и приняты правила о кандидатском сочинении и экзаменах, утверждены темы курсовых работ и др.

О дальнейшей судьбе института можно судить по сохранившемуся черновому варианту журнала заседаний Совета, где был заслушан доклад проректора об общем положении института. В нем говорилось:

«С целью подготовить решение вопроса о дальнейшей судьбе института проректор доложил полученные им из наблюдения за участью института данные:

1. Усталость учащихся, выразившаяся в уменьшении посещаемости студентами (в мае было более двухсот поступивших, к концу года – девяносто девять), так и в количестве лиц, сдавших зачеты: на I курсе сдавали тринадцать человек, на II – двадцать, всего тридцать три человека из семидесяти одного, посещавших лекции. Причиной этого, кроме усталости, является и тяжелое материальное и семейное положение студентов.

2. Усталость и недостаток преподавателей. В продолжении последнего учебного года три профессора не приступили к чтению лекций, один только что подал заявление об отчислении. Многие продолжительно хворали и лекции шли неправильно.

3. Отсутствие денежных средств.

4. Неопределенность общего церковного положения. До сих пор Богословский институт был учреждением автономным, теперь же отношение к нему лиц, которые будут во главе епархии, не может быть заранее предопределено.

Доклад вызвал оживленные прения.

Некоторые (прот. Аникиев, Чепурин, Митроцкий) находили, что усталость – явление общее и всем другим учебным заведениям. Что касается недостатка преподавателей, от которого страдает преподавание, то нужно принять все меры к оживлению преподавания (Аникиев), кроме того, в самой программе и распределении лекций нужно произвести улучшение, нужно, чтобы институт не отставал от жизни, особенно следует обратить внимание на причину ухода в унию и католичество (прот. Митроцкий). Все соглашались, что общая неопределенность положения жизни существенно препятствует нормальному ходу дел в институте и некоторые (Чепурин, Митроцкий) предлагают как выход выяснить положение института и его отношения к епархиальной власти и договориться с нею» ³⁶⁰.

Из этих сообщений видно, что перед институтом стояли трудно разрешимые проблемы. Основной вопрос касался церковной направленности его деятельности. Бывший студент, впоследствии заслуженный профессор Ленинградской Духовной академии, Николай Дмитриевич Успенский об этом писал так:

«Богословский институт не признавал самочинного обновленческого Высшего Церковного Управления, как неканонического, а оставался верным Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону. В течение года обновленцы вели борьбу, направленную против существования Богословского института. Институт должен был или изменить канонически установленному Поместным Собором 1917–18 годов Патриаршему управлению Церковью и признать отщепенцев, или же прекратить существование»³⁶¹.

Тем не менее, занятия продолжались. Для оканчивающих институт были разработаны специальные правила:

«Правила касательно окончания Богословского Института

1. Студенты, имевшие по 3/4 предметов на всех курсах отметки весьма удовлетворительные, получают по окончании института диплом 1 -ой степени (иначе говоря, оканчивают по 1-му разряду); все же прочие студенты получают диплом 2-ой степени (оканчивают по 2-му разряду).

2. Вольнослушатели, имевшие удовлетворительные отметки не менее, чем по четырем предметам на каждом курсе, получают по окончании института удостоверение.

Примечание I. Предметы, читаемые по два года, считаются за особые на каждом курсе.

Примечание II. Отметки выставляются в том случае, если они получены за полный курс по предмету.

3. Желающие получить диплом 1-й степени, но не имеющие требуемого количества весьма удовлетворительных отметок, могут с целью увеличения их передерживать некоторые предметы, но не иначе, как за целый курс и не более, как по двум предметам.

Примечание. Время для этого назначается после 3-го триместра в течение двух недель.

Прор[ектор] И. Щербов»³⁶².

Со своей стороны будущие выпускники также обратились в Совет со своими пожеланиями:

«В Совет Богословского Института

Обсудив вопросы, связанные с окончанием студентами и вольнослушателями III-го курса выпуска 1923 г. Богословского Института, последние постановили обратиться в Совет Института со следующими пожеланиями:

1) Просить Совет Института предоставить окончившим Институт в 1923 г. и в следующем учебном году право посещения лекций на правах с остальными посещающими студентами, с уплатой полагающихся за учение взносов, и работать в кружках, на условиях, какие установят руководители кружков.

2) Разрешить двум оканчивающим студентам выступить с приветствием на предполагающемся акте.

3) Утвердить рисунок значка об окончании Института и предоставить ношение такового значка всем получающим диплом об окончании III-х курсов, являющимся знаком какекаагнрооооооо пребывания в Институте и объединяющим общим символом и последующие выпуски.

4) Утвердить объединение студентов оканчивающих в 1923 для научной богословской работы, на правах кружка при Богословском Институте, с правом устройства лекций и собеседований по предметам институтских курсов.

5) Считать днем Институтского праздника и взаимных встреч день св. Кирилла и Мефодия.

Петроград, 5-го марта 1923 года

Иеромонах Макарий, священник Владимир Лозина-Лозинский,

Георгий Григорьев, Валентина Соболева, Мария Васильева,

Иван Дмитриков, Григорий Осинкин, Нина Никитина, Роман Зубков,

Павел Андреев, Мария Мартынова»³⁶³.

Занятия в Богословском институте закончились 20 марта 1923 года. Полный курс окончили 26 человек:

АНДРЕЕВ Павел Андреевич

АРXIПОВ Николай Георгиевич

АССАНОВИЧ Екатерина Львовна

БАЗУНОВ Александр Александрович

ВАСИЛЬЕВА Мария Васильевна

ГРИГОРЬЕВ Георгий Васильевич

ДМИТРИКОВ Иван Дмитриевич

ДУБОВА Мария Павловна

Иеромонах МАКАРИЙ (ЗВЕЗДОВ-МАКАРОВ Матвей Дмитриевич)

КОЗЫРЕВ Иван Федорович

КУЗЬМИНА-КАРАВАЕВА Анна Дмитриевна

КРУГЛОВ Алексей Михайлович

КОВАЛЕВ Сергей Иванович

КОПРЕЕВА Наталия Николаевна

КОПТЕВ Михаил Андреевич

ЛАЗАРЕВИЧ-ШЕПЕЛЕВИЧ Анна Алексеевна

Священник ЛЮБИЧ-ЯРМОЛОВИЧ-ЛОЗИНА-ЛОЗИНСКИЙ Владимир Константинович

НИКИТИНА Нина Александровна

ОСИНКИН Григорий Петрович

ПОМЕРАНЦЕВА Екатерина Васильевна

Иеромонах ВАРЛААМ (САЦЕРДОТСКИЙ Василий Михайлович)

СКОРОДУМОВ Алексей Михайлович

СМИРНОВ Михаил Иванович

СОБОЛЕВА Валентина Владимировна

ФРОЛОВСКИЙ Михаил Николаевич

ХОСТ Алексей Евгеньевич

Восемнадцать выпускников получили диплом первой степени, а восемь– второй.

6 мая 1923 года институт прекратил свою деятельность. В мае и. о. ректора И. П. Щербов представил в отдел Управления Петрогубисполкома Положение о Богословском институте, зарегистрированное 8 апреля 1922 года, удостоверение о регистрации Богословского института и Богословско-Пастырского училища от 8 апреля 1922 года за № 3 033, деньги бывшего Богословского института в сумме 110 руб. 67 коп., протокол ликвидационной комиссии Богословского института от 9 мая 1923 года и делопроизводство Богословского института. Одновременно он ходатайствовал «о передаче, согласно постановлению Совета Богосл[овского] института и ликвидационной комиссии, всего делопроизводства бывшего Богословского института, как имеющего историческое значение, во Второе Отделение Историко-Культурной Секции Центроархива и о выдаче особого удостоверения касательно регистрации Богословско-Пастырского училища взамен представленного»³⁶⁴.

Рисунок 70. Диплом, выданный А. Д. Кузьминой-Караваевой Петроградским Богословским институтом

В 1960-е годы Николай Дмитриевич Успенский говорил нам, студентам Ленинградской Духовной академии:

«Падает смертью храбрых за Родину доблестный воин, умирает за благо народа герой, точно также кончил свое существование в мае 1923 года Богословский институт, который предпочел за лучшее прекратить свою деятельность, нежели подчиниться отклонившимся от Церкви обновленцам».

Сохранился диплом, выданный 1 апреля 1923 года Анне Дмитриевне Кузьминой-Караваевой Петроградским Богословским институтом. Из девятнадцати поименованных в дипломе профессоров и преподавателей тринадцать были репрессированы, трое – высланы из страны, трое – скончались.

В течение нескольких месяцев подготовили кандидатские сочинения иеромонах Макарий (Звездов) по Св. Писанию Нового Завета на тему «Толкование Евангелия у Л. Н. Толстого пред судом Православного вселенского предания и Православной богословской науки» и И. Д. Дмитриков по церковному праву на тему: «Брак по древнему русскому церковному праву» (Опыт изучения вселенских и местных начал и их взаимоотношений в русско-византийском брачном праве). 22(9) декабря 1923 года временно управляющий Петроградской епархией епископ Лужский Мануил (Лемешевский) обратился с представлением к св. Патриарху Тихону об удостоении их степени кандидата богословия: 24(11) декабря 1923 года это представление было утверждено св. Патриархом Тихоном³⁶⁵. Новым кандидатам богословия были вручены соответствующие удостоверения.

Многие из выпускников – А. Д. Кузьмина-Караваева, Н. Г. Архипов, Н. А. Никитина, В. В. Соболева, М. В. Васильева, М. П. Дубова поддерживали связь с вышедшим из заключения бывшим ректором-протоиереем Николаем Чуковым³⁶⁶. Несколько выпускников представили и защитили кандидатские работы на Высших Богословских курсах.

В конце двадцатых-тридцатых годов многие из выпускников Петроградского Богословского института были репрессированы. В 1929 году по делу кружка «Воскресение» был арестован А. А. Базунов. В том же году был арестован и в 1930 году приговорен к 10 годам лагерей М. А. Коптев. Была выслана из Ленинграда А. Д. Кузьмина-Караваева, впоследствии поселившаяся в Муроме. Оказался в лагерях архимандрит Варлаам (Сацердотский). В 1937 году были расстреляны архиепископ Макарий (Звездов), о. Владимир Лозина-Лозинский, И. Д. Дмитриков. В этом же году в Иркутске был арестован и «исчез» директор противочумного института доктор медицины А. М. Скородумов. В 1943 году в ссылке скончался М. Н. Фроловский.

Во время Великой Отечественной войны на оккупированной территории оказался священник Михаил Иванович Смирнов и с 1942 года стал служить в кладбищенской церкви Гатчины. 24 мая 1944 года он был вновь арестован и приговорен к 10 годам лагерей.

После открытия Ленинградской Духовной академии в ней в 1950–1957 годах работала корректором заочного сектора Е. Л. Ассанович. Пыталась устроиться на работу в академию и К. И. Булатова, но, по-видимому, как подвергавшейся репрессиям, ей было отказано в прописке. Еще в начале 1980-х годов последние остававшиеся в живых студентки Петроградского Богословского института были прихожанками храма Ленинградской Духовной академии. 9 ноября 1993 года в Санкт-Петербурге скончалась Л. А. Мейер-Дмитриева, – последняя студентка Петроградского Богословского института.

I. Общие положения

§ 1. Коллегия студентов Петроградского Богословского института является выразителем духовных и материальных нужд учащихся в Институте, проводником в студенческой жизни пожеланий и постановлений о. Ректора, Проректора и Совета Института и насадителем среди студенчества общеинститутской и братской дисциплины.

§ 2. Задачей коллегии является объединение учащихся в Институте, организация всякого рода взаимопомощи «студенчества» и исполнение поручений Президиума Совета по общеинститутским делам, в которых «студенчество», как целое, принимает участие.

II. СОСТАВ КОЛЛЕГИИ И ОРГАНИЗАЦИЯ

§ 3. В состав коллегии входят по четыре представителя и два кандидата к ним, от каждого курса, избираемых в начале учебного года каждым курсом отдельно сроком на один год.

§ 4. Выборы происходят на курсовых собраниях путем тайного голосования простым большинством голосов.

Примечание: Выборы в коллегии производятся не позже 15 июля. Первый курс в виду незнакомства слушателей друг с другом выбирает своих представителей через месяц от начала занятий.

§ 5. В случае выбытия члена коллегии до срока заместителем ему является кандидат соответственного курса.

Примечание: Выбывшим из состава коллегии считается всякий член ее без уважительных причин не посетивший трех заседаний подряд.

§ 6. В состав коллегии входят о. Ректор, Проректор и один из профессоров Института, а также представительство от оставленных при Институте.

§ 7. Коллегия избирает из своего состава: а) председателя и двух товарищей его по одному с каждого курса, которые являются и представителями от студенчества в Совете профессоров Института, б) секретаря и в) казначея.

§ 8. Коллегия распределяет обязанности и работу между остальными членами, для чего избирает из своей среды ответственных лиц, которые и имеют право привлекать к работе и прочих студентов, желающих работать и могущих быть полезными.

§ 9. Коллегия собирается по мере надобности, но не менее двух раз в месяц.

§ 10. Собрание считается действительным при наличии не менее половины состава коллегии.

§ 11. Коллегия решает свои дела большинством голосов присутствующих в заседании членов, причем постановления коллегии, в пределах данного положения, являются обязательными для всех членов ее и для всего студенчества.

§ 12. В экстренных случаях, при невозможности собрать заседание, Председатель созывает президиум (состоящий из председателя, одного из его товарищей и секретаря), который решает неотложные дела и о решениях докладывает ближайшему собранию коллегии. В исключительных же случаях Председатель может решить дело единолично, но о последующем обязан доложить коллегии.

§ 13. Коллегия ведет журнал своих заседаний и представляет его через Проректора о. Ректору института. В конце учебного года коллегия дает отчет о своей деятельности общему собранию студентов и представляет этот же отчет через Проректора о. Ректору института.

III. ОБЯЗАННОСТИ КОЛЛЕГИИ

§ 14. Исполнение всякого рода поручений Президиума Совета по организации общеинститутских начинаний; а) торжественных богослужений, б) церковных сборов в пользу института, в) торжественных приемов, годичного акта и т. п.

§ 15. Организация с разрешения о. Ректора самостоятельных начинаний студенчества, как например: а) братских богослужений, б) кружков, имеющих целью как пополнение научного образования, так и братское взаимное общение, в) братских собраний, экскурсий и т.п.

Примечание: Инициатива подобных начинаний может принадлежать: а) коллегии, б) отдельным слушателям и группам их, которые в таком случае делают в коллегию соответствующее заявление.

§ 16. Помощь Проректору института по организации учебного дела; составление и издательство лекций, распределение учебных пособий, переговори о профессорами при установлении зачетных сроков, ведение всякого рода журналов и т. п.

§ 17. Помощь завещающему библиотекой.

§ 18. Организация всякого рода братской взаимопомощи, как например: уход за заболевшими братьями и сестрами и их близкими, оказание материальной поддержки и т. п.

Примечание: Для возможной организации материальной взаимопомощи избирается Комиссия из числа членов коллегии по одному от каждого курса с правом привлечения в свой состав полезных лиц из числа остальных студентов института.

§ 19. Члены Коллегии обязаны сами или по поручению Президиума института делать братские указания отдельным студентам института в случае нарушения или общеобязательной институтской и братской дисциплины.

Примечание: Студенты института обязаны подчиняться сделанному указанию с правом обжалования в коллегию в случае своего несогласия с ним.

§ 20. Коллегия собирает общие собрания не менее трех раз в год (по окончании каждого триместра) для доклада о делах, в случае надобности собирает экстренные собрания. В конце учебного года Коллегия собирает годичное собрание, на котором представляет отчет о своей минувшей деятельности.

Примечание: Экстренное Общее Собрание Коллегия обязана созвать по заявлению не менее десяти студентов.

IV. ПРАВА КОЛЛЕГИИ

§ 21. При осуществлении своих начинаний коллегия имеет право возлагать на отдельных студентов поручения.

Примечание: Отказаться от возложенного членами коллегии поручения студент не может, не представив к тому уважительных причин.

§ 22. Коллегия имеет право передавать в Президиум и Совет института заявления, касающиеся общих интересов, нужд и пожеланий студенчества.

Примечание: Отдельные студенты передают свои заявления, кроме заявлений чисто личного характера, в Президиум и Совет только через Коллегию.

§ 23. Положение, а равно и всякие в нем изменения и дополнения входят в силу после принятия их Общим собранием и по утверждении Советом института.

Председатель, иеромонах Макарий.

Секретарь Коллегии, Ал. Зиновьев.

Рисунок 71. Митрополит Вениамин и помощник секретаря его канцелярии Лев Николаевич Парийский. 1921 год

Рисунок 72. Здание, в котором размещался обновленческий Ленинградский Богословский институт. Миллионная ул., 31 (современная фотография)